ЗАПИСКИ ЛЕНИНА1
Ленина надо изучать не только по его сочинениям, статьям, выступлениям. Для Ленина характерны также его бесчисленные коротенькие собственноручные записки, которые он в громадной количестве направлял целому ряду товарищей и которые, к сожалению, не все еще сданы в Институт Ленина. Эти записки особенно рельефно рисуют фигуру Ленина, они дополняют его характеристику и заставляют еще больше любить и ценить этого гения пролетариата...
Недостаточно писать только об уме Владимира Ильича. Почему мы мало пишем о его редкой, обаятельной чуткости, о его беспримерном товарищеском отношении?
Ленин был человеком с большой душой, преисполненной любовью к маленьким, незаметным труженикам, о которых обычно забывают — не до них, мол, — когда приходится решать большой важности вопросы в порядке государственных заданий! Можно представить много примеров, характеризующих Владимира Ильича, как исключительно хорошего товарища, относящегося к окружающим его ответственным работникам, старым партийцам, с чуткой внимательностью...
Весьма требовательный при исполнении работы, подчеркивая всякие ошибки и пробелы, настаивая на величайшей экономии времени и средств, Владимир Ильич одновременно относился к окружающим искренно и глубоко по-товарищески. Особенно заботился Владимир Ильич о старых партийцах, истощенных жизнью в эмиграции, в ссылке, на каторге. Считаясь с щепетильностью многих, Владимир Ильич старался окольными путями выяснять положение нуждающегося и осторожно, незаметно приходил им на помощь. И многие товарищи в минуту трудную обращались за советом и помощью к Владимиру Ильичу не как к «власть имущему», а именно как к прекрасному человеку и чуткому товарищу.
Таким был Владимир Ильич в старые подпольные времена, таким он остался и после Октября…
Вот коротенькое письмо Ленина ко мне в Стокгольм из Цюриха от 22 марта 1917 г. Кто не помнит, как Ленин горел тогда пламенным желанием поскорее добраться в Россию, получать побольше и почаще сведения из революционного штаба и быстрее посылать свои советы и указания! Это коротенькое письмо горит огнем, оно вместе с тем характеризует точность и четкость Ленина. Не менее характерна форма обращения к товарищу: мягкая, теплая просьба, хотя вполне понятен был бы решительный приказ. Письмо из-за конспирации и для отвода глаз написано по-немецки и осторожно:
«22/111, 1917 г. [Цюрих]. Дорогой друг! Я только что отослал ускоренной почтой два письма со статьями для Петроградской «Правды» в Христианию (Виднес. «Социал-демократ» для Коллонтай). Я надеюсь, что оба письма застанут Коллонтай в Христиании, до ее отъезда (он уезжает 27, III, утром), Если же нет, прошу Вас, будьте так добры, во-первых, проверить, хорошо-ли работает в Христиании аппарат пересылки; во-вторых, если надо, перешлите все сами. Я пользуюсь лишь одним петроградским адресом: Издательство «Жизнь и Знание», г-ну Влад. Бонч-Бруевичу, Фонтанка, 38, кв. 19. Петроград. Этот издатель тотчас передаст «Правде».
Я надеюсь, что Вы немедленно будете посылать мне «Правду» и все другое в таком же роде, не правда-ли? Прошу телеграфировать мне немедленно по получении этого письма: «письмо получил, обеспечил пересылку».
Привет, рукопожатие и поздравления!
Ваш Вл. Ульянов.
Р. S. Очень и очень прошу Вас об информации»2.
Никто так чутко не относился к товарищам, как Ленин. Его необычайная перегруженность редко мешала ему пронять обращавшихся к нему товарищей, выслушать их, поговорить с ними. Ни одного письменного запроса он не оставлял без ответа.
В сентябре 1919 г. (к сожалению, число не отмечено) мне нужно было по важному делу переговорить с Владимиром Ильичей, Было уже поздно, второй час ночи, шло заседание Совета обороны. Посылаю на заседании Владимиру Ильичу записку с просьбой после заседания принять меня на одну минуту по важному делу. Тут же получаю от него следующий ответ: «Я очень устал, но если очень важно, на 1 минуту согласен. Заседание кончится едва-ли раньше, чем через 1/2 часа, Ленин»3
В другом случае, когда я не хотел воспользоваться предоставленным мне отпуском, я получил следующую записку от Владимира Ильича:
«Отпуск обязателен: по-моему, таков смысл решения Политбюро. Казенное имущество надо беречь. Все говорили и ссылались на факты, что Вы переустали.
Почему бы не отдохнуть? Привет. Ленин».
В другом случае как-то строго отнеслись к проступку одного товарища. Я был тогда полпредом в Риге и узнал о случившемся после приезда в Москву, но уже после моего посещения Владимира Ильича. Перед самым отъездом я написал Владимиру Ильичу письмо и в постскриптуме указал на тяжелое настроение этого товарища, Владимир Ильич был в это время на заседании Совнаркома. Желая, очевидно, подбодрить, успокоить этого товарища, он тут же, на заседании, написал мне несколько слов для передачи по телефону из опасения, что я уеду, Вот текст этой записки (от 9 февраля 1921 г,):
«Ганецкому по телефону. Насчет вашего постскриптума помочь ничем не могу, ибо кроме партсъезда никто не может изменить решения. Советую Вам рекомендовать данному товарищу терпение. Надо выждать. Необходимо выждать и не волноваться чрезмерно. 9/II 7 час. 20 мин. вечера Ленин».
Вот еще один пример. Во время моего полпредства в Риге я получаю от Владимира Ильича следующую записку:
«25 апреля 1921 г.
Тов. Ганецкий! В Ригу к вам едут 2 мои секретарши:
1) Анна Петровна Кизас.
и
2) Наталия Степановна Лепешинская.
Я обеих знаю по работе уже несколько лет. Преданность удивительная. Работа у меня каторжная; ни отдыха, ни праздника. Измаялись. Надо им дать отдых. Прошу Вас дать им вперед жалованье (и побольше) и затем не спрашивать с них работы. Пусть полечатся, отдохнут, подкормятся.
Привет! Ваш Ленин»4.
Комментарии излишни. Скажу лишь, что за то лето послано было в Ригу, в дом отдыха, много товарищей. Но никто из них не привез мне от своего «начальства» подобной записки...
В январе 1922 г. внезапно скончался от разрыва сердца один из товарищей, которого Владимир Ильич весьма ценил, Я просил Лидию Александровну Фотиеву осторожно сообщить об этом Владимиру Ильичу. Узнав, он немедленно послал следующую телефонограмму Каменеву:
«Тов. Каменеву
Копии: Бухарину
Н, П. Горбунову
Сейчас только узнал о смерти ***. Говорят, от паралича сердца. Я очень боюсь, почти уверен, что виновна тут наша безалаберность, потому что он был человек крайне болезненный, а позаботиться мы совершенно не сумели. Очень прошу распорядиться: 1) чтобы с похоронами сделано было как следует (удобно ли через Московский Совет или через Наркоминдел); 2) затем надо позаботиться о его жене, которая, вероятно, абсолютно без средств и которая, как мне известно, совершенно беспомощна и неприспособлена к русской теперешней жизни: 3) надо бы также, чтобы в печати дали некролог. Очевидно, эмиграция и наша русская безалаберность свели его в могилу. Мы теряем ценных работников совершенно непростительным образом. Ленин».
Довольно! Материалов достаточно. Многому на них могут поучиться молодые и не малому старые...
Примечания:
1 «Правда» № 35. 13 февраля 1924 г.
2 «Ленинский сборник» XIII, стр. 258-259. Ред.
3 «Ленинский сборник» XXIV, стр. 310, Ред.
4 «Ленинский сборник» XX, стр. 355-356, Ред.