А. Е. Бадаев
Большевики в Государственной думе
Большевистская фракция IV Государственной думы и революционное движение в Петербурге
1930
Читать книгу "Большевики в Государственной думе" в формате PDF
Это произведение А. Е. Бадаева, бывшего депутата IV государственной думы, бывшего члена нашей большевистской «шестерки». Слишком скромно автор назвал свою книгу «Воспоминания». Нет, это не просто воспоминания: это серьезная историческая работа.
От авторов сайта: Депутат IV думы рассказывает, что большевики делали в царской думе, и что творилась в стране. Все 6 депутатов от рабочих в 4 думе были большевиками. На выборов творились такое, что чуровы смертно завидуют царскому правительству. В книге приведен наказ депутатам от рабочих. Одна глава посвящена провокаторской деятельности Малиновского. На его совести аресты нескольких составов русского ЦК. Повторяю: не нескольких человек, а нескольких СОСТАВОВ ЦК. Аресты Свердлова и Сталина тоже на его совести. Выступления в думе рабочих были очень важны, потому что по закону "Правда" имела право печатать стенограммы речей без цензуры. В книге рассказывается о методах конспирации, которыми пользовались большевики. О рабочих забастовках, о буржуйских локаутах. О до конца выполненном долге рабочих депутатов перед своими избирателями. Вся большевистская фракция в полном составе пошла на каторгу.
Отрывки из книги
... Основная трудность борьбы на выборах для социал-демократов состояла в том, что наша партия была на нелегальном положении и находилась под непосредственным непрерывным обстрелом царской полиции и охранки. Избирательную кампанию приходилось организовывать из подполья под угрозой ежедневных разгромов, арестов и высылок.
Особенно трудна была избирательная борьба для большевиков. Меньшевики были несколько в лучшем положении и потому, что выступали с урезанными, приспособленными к легальным возможностям требованиями, и потому, что располагали большими литературными силами. Лидеры меньшевиков — Дан, Потресов и др. — жили в Петербурге легально, открыто сотрудничали в печати, тогда как вся руководящая головка большевистской фракции либо находилась в ссылке и по тюрьмам, либо вынуждена была скрываться в эмиграции.
... Закон запрещал предвыборные собрания среди рабочих.
(по рабочей курии (т.е. от всех рабочих страны, т.к. выбирались депутаты от каждого сословия отдельно) избиралось всего 6 депутатов из общего числа 442 депутатов. Сначала рабочие выбирали уполномоченных, те выбирали выборщиков и уже выборщики выбирали депутатов. Подавляющее число депутатов думы выбирали помещики)
... будущий кандидат в уполномоченные, как только его имя стало бы широко известным, наверняка был обречен на арест. Не был в безопасности уполномоченный даже после выборов, кандидат же в уполномоченные автоматически должен был попасть в полицейскую ловушку. Поэтому имена намеченных кандидатов держались в тайне и сообщались рабочим только в момент самих выборов.
... Но одновременно необходимо было опасаться возможности выборов каких-либо случайных кандидатов, шедших под флагом беспартийности.... У таких «беспартийных» обычным доводом против кандидатов партии было то, что, мол, «не следует итти на поводу какой-либо партии, а надо выбирать просто честных и известных рабочим людей».
Большевики вели упорную агитацию против такой точки зрения, разъясняли вред ее для рабочего класса, указывая на то, что беспартийные — это люди без твердых убеждений, без принципов, что они очень легко могут пойти по неправильному пути. Действительное представительство рабочего класса может быть осуществлено только членами партии, которая имеет свою платформу, свою программу и руководит своими представителями.
... Точный день выборов заранее не был известен: это тоже был один из избирательных фокусов правительства, которое неожиданный назначением дня избирательных собраний старалось лишить рабочих возможности провести необходимую подготовку и уменьшить число фактических избирателей.
... Помещения для выборных собраний по закону должны были предоставляться фабрично-заводской администрацией. Но даже и это требование закона нарушалось. На одном из крупнейших в Петербурге заводов, Обуховском, выборы не могли состояться, так как в назначенное время все помещения завода оказались на запоре. На Ижорском заводе, хотя помещение для выборов и было предоставлено, по впуск в него был ограничен всего 15 минутами. После этого калитка была наглухо закрыта, и подошедшие позже рабочие были лишены таким образом избирательного права. Еще проще поступила администрация заводов «Сименс-Гальске», Международного общества спальных вагонов и ряда других предприятий, в особенности находившихся за чертой города. Рабочие этих заводов не были внесены администрацией в список избирателей по рабочей курии. Когда рабочие узнали об этом и подали заявления с протестами в избирательную комиссию, там им заявили, что уже поздно и восстановить их права комиссия не может.
... Избирательная борьба за кандидатов в выборщики была еще более горячей, чем на выборах уполномоченных. Закон о выборах в государственную думу и здесь ставил ряд препятствий. Предвыборные собрания уполномоченных не допускались. Все попытки устроить под каким-либо флагом такие собрания пресекались полицией, которая зорко следила за тем, чтобы избранные от рабочих уполномоченные не общались друг с другом.
... За неделю до избрания выборщиков состоялось нелегальное собрание уполномоченных в лесу в двух-трех верстах от ст. Пороховые.
... Съезд уполномоченных по рабочей курии состоялся 5 октября. Как и в первой стадии выборов, правительство применило испытанный прием, опубликовав сообщение о выборах накануне, т. е. за несколько часов до собрания уполномоченных. Такая скоропалительность уже сама по себе была направлена к срыву избирательного съезда; но на этот раз готовили новый сюрприз. Одновременно с назначением избирательного съезда были «разъяснены» уполномоченные целого ряда фабрик и заводов. 4 октября, т. е. накануне избирательного съезда, рабочим 21 фабрик и заводов было сообщено, что выборы уполномоченных признаны недействительными.
... Обстановка, в которой прошел избирательный съезд, вместе со скоропалительными «разъяснениями» уполномоченных почти от половины фабрик и заводов не могли не вызвать взрыва негодования среди рабочих Петербурга. Издевательство правительства зашло слишком далеко. — питерские рабочие ответили на него мощным движением протеста.
... Деятельность внутри думы была только небольшой частью тех задач, которые стояли перед рабочим депутатом. Главное и преобладающее место занимала внедумская работа.
Когда я встретился со Сталиным, он поднял вопрос о необходимости созыва за границей, еще до открытия думы, совещания ЦК вместе с рабочими депутатами. На совещании должен быть выработан план действия большевистской части думской фракции и разрешен целый ряд вопросов, связанных с будущей нашей деятельностью.
... Не совместная работа, а решительная борьба и разоблачение перед всем рабочим классом и правых, и октябристов, и кадетов — такова была задача рабочих депутатов в помещичье-дворянской государственной думе.
... Взятые из текущей жизни материалы для запросов давали возможность осуществлять на деле задачи, которые ставили себе большевики, пользуясь думской трибуной: вести через головы черносотенного большинства агитацию среди рабочего класса за сплочение рядов, за усиление революционного натиска на существующий строй. Выступая по запросам, депутаты-большевики со всей резкостью и прямотой обнажали язвы и гниль царизма и буржуазии. На данном конкретном факте, который служил основанием запроса, мы показывали рабочему, что ему нечего рассчитывать на какие-либо улучшения в существующих условиях и что единственный верный путь пролетариата — это путь революции.
... Основным затруднением для нашей фракции было то, что запрос мог быть внесен лишь при наличии не менее 33 подписей. Четырнадцать подписей членов социал-демократической фракции, даже плюс подписи близких к нам по скамьям десяти трудовиков, не давали необходимого ... числа. Приходилось «занимать» подписи у кадетов или прогрессистов.
... Организация и существование профессиональных союзов, как и других союзов и обществ, регулировались законом ... Этот закон по существу был законом не об организации обществ, а об их закрытии. Профессиональные общества находились в полной зависимости от любого административного чина, начиная от губернатора и градоначальника и кончая полицейским приставом. ...
Закрытия обществ производились со скоропалительной быстротой по самым невероятным поводам. Лишь только рабочий союз мало-мальски начинал развивать работу, как он немедленно попадал под «запрещение». Эти гонения не уменьшали, а лишь усиливали стремление рабочих к профессиональным объединениям. В ответ на закрытие обществ они организовывали новые общества под другими названиями, но с тем же самым составом и теми же задачами. Организация нового общества была обставлена целым лесом полицейских рогаток. Так называемые «особые присутствия», на обязанности которых лежало регистрировать союзы, пачками отказывали в регистраций уставов, выдвигая самые нелепые и неосуществимые требования. Не было ни одного союза, который получил бы регистрацию с первого раза. ...
По статистическим подсчетам того времени, за первое пятилетие действия закона 4 марта (с 1906 г. по 1911 г.) было закрыто 497 рабочих союзов и отказано в регистрации уставов 604 союзам.
... Закрытие общества официально мотивировалось тремя следующими обвинениями: недопущение полиции к ревизии дел, руководство забастовками и выдача пособий безработным. Особое присутствие утверждало, что пособие можно выдавать только членам союза, членами же союза могут быть только рабочие, занятые в определенном производстве. Таким образом безработный переставал быть членом общества. Это было вопиющее нарушение составленного по закону устава, нарушение, которое давало фабрикантам и заводчикам чрезвычайно простое средство расправы с любой профессиональной организацией. Достаточно было объявить локаут, и тогда все члены профессиональных обществ становились безработными, а за отсутствием членов должен был закрыться и союз.
... В запросе перечислялись следующие незаконные требования: запрещение содействовать умственному и нравственному развитию членов, непризнание за безработными права участия в союзе, установление годичных членских взносов вместо месячных, запрещение исключать лиц, «которые признаны третейским судом виновными в неблаговидных поступках», наименование в уставе того благотворительного учреждения, которому передаются средства после закрытия общества, и т. д.
... По мере развития деятельности фракции связь нашей шестерки с ЦК и в первую очередь с Владимиром Ильичом все более укреплялась. В Краков посылались различные материалы, сообщения, информации; оттуда в свою очередь депутаты-большевики получали разработанные материалы, литературу, тезисы для выступлений, указания по отдельным вопросам, возникавшим в процессе работы, и т. д. Эта связь осуществлялась и шифрованными письмами, и через нелегально переходивших границу и приезжавших в Петербург партийных товарищей, и всяческими другими способами. ... Связь эта, конечно, была строго законспирирована. Так, в переписке фамилии никогда не назывались: вместо фамилий ставились условные номера или партийные клички. Я проходил под № 1. Малиновский — № 3, Петровский — № 6, Самойлов — № 7, Я. М. Свердлов в переписке назывался Андреем, И. В. Сталин—Василием и т. д. Клички и номера менялись в случае подозрений, что охранка догадывается, к кому они относятся.
Как видно теперь из архивных материалов, охранка при слежке в свою очередь именовала нас кличками, которые в разных районах были различны. Так, Петровский на Украине назывался «Пройдоха», а в Петербурге — «Осетр», Муранов — «Мурый» и «Газетный», Шагов —«Лещ» и «Шуйский», Н. В. Крыленко в донесениях полиции назывался — «Номерной», Е. Ф. Розмирович — «Киевская» и т. п.
Охранка широко пользовалась системой перлюстрации писем. Существовавший при главном почтамте «черный кабинет» (отдел, занимавшийся вскрытием и перлюстрацией писем) просматривал все письма, адресованные социал-демократическим депутатам. Почтой мы поэтому почти совсем не пользовались, а если пользовались, то по условным адресам.
Наибольший же материал давали охранке провокаторы. То, что провокаторы нас окружали, мы, конечно, знали. Уличить их однако было не так-то легко. Поэтому мы соблюдали величайшую осторожность, проводя строжайшую конспирацию по всей линии, сверху до низу.
... В ответ на забастовку администрация объявила о закрытии завода и массовом расчете всех рабочих. Одновременно с этим в ... буржуазных газетах появились штрейкбрехеровские объявления о новом наборе рабочих на завод. Но бастующие держались дружно, штрейкбрехеров среди них не было, и никто из бастовавших не откликнулся на это объявление. Лесснеровцы проявили исключительную организованность. Понимая, что без поддержки всей остальной массы рабочих им долго не выдержать, они с первых же дней обратились с призывом к рабочим других заводов помочь им в борьбе.
... Тогда администрация начала раздавать свои заказы другим фабрикам и заводам... Рабочие всех фабрик и заводов дружно откликнулись на этот призыв. Переданные от Лесснера заказы лежали без всякого движения, ... рабочие и крупных заводов и всяких механических мастерских не прикасались к лесснеровской работе.
... Попавшие случайно со стороны, большей частью чернорабочие, после того как они узнавали, что на заводе забастовка, сейчас же бросали работу. Администрация пускалась на хитрости. Для того чтобы создать впечатление, что завод работает, пускались на холостой ход машины, все здания освещались.
... Никогда еще производившиеся среди рабочих денежные сборы не отличались такими размерами и такой регулярностью, как во время забастовки лесснеровцев. На ряде фабрик и заводов рабочие не ограничивались единовременными сборами денег, а регулярно отчисляли часть своего заработка. ... Кроме того семейные рабочие Металлического завода решили взять к себе на временное пропитание детей особенно нуждающихся лесснеровцев.
За все время забастовки в пользу лесснеровцев было собрано до 18 000 рублей — самая большая сумма из всех сумм, собранных во время других забастовок. По просьбе бастовавших все деньги направлялись исключительно в думскую фракцию.
... Забастовка на заводе Лесснера была известна всей России. Денежные переводы на наше имя поступали из самых отдаленных городов. Были поступления даже из крайних пунктов Восточной Сибири. Все денежные суммы, предназначенные для лесснеровцев, проходили через меня. ... О всех поступлениях я регулярно помещал сообщения на страницах «Правды», где точно перечислялось, на каком заводе и какая сумма собрана. Деньги я передавал представителям бастующих, которые распределяли их между особенно нуждающимися.
Забастовка у Лесснера была самым ярким эпизодом рабочего движения в 1913 г. ...
... Всего новолесснеровцы продержались свыше трех месяцев —102 дня, срок беспримерный по своей длительности.
... Сообщение в «Правде»; о том, что рабочий депутат лично предъявил то или иное требование министру, поднимало к борьбе новые пласты рабочих. Каждый раз после посещения какого-либо министра у меня на квартире появлялись новые вереницы рабочих. Приходили совершенно новые люди, до того не имевшие никакого отношения ни к партии, ни к профессиональным союзам. Они приносили свои требования, пожелания, материалы для запросов, и уже тем самым втягивались в ряды организованных рабочих. Передовые отряды рабочих пополнялись новыми силами. Это был настоящий, реальный результат от посещения министров.
... Суд над обуховцами состоялся уже после окончания забастовки на заводе, 6 ноября 1913 г. В день суда в Петербурге была проведена однодневная массовая забастовка с участием свыше 100 тысяч человек.
... И если раньше, в тяжелые годы реакции, гибель рабочего проходила тихо и незаметно, то теперь похороны каждого погибшего превращались в огромные революционные демонстрации.
Тысячные толпы рабочих шли за гробом совершенно неизвестного им товарища. С пением революционного похоронного марша «Вы жертвою пали», с венками, на красных лентах которых были написаны революционные лозунги, провожали они до могилы очередную жертву капитала. Кладбище превращалось в место многотысячных митингов. В условиях нелегальной работы, когда рабочие собрания не разрешались, когда можно было собираться только украдкой в лесу или на тесной квартире, демонстрации на похоронах имели большое революционное значение. Партийные организации призывали участвовать в них возможно большее количество рабочих, заранее намечали ораторов, распространяли листки и т. п. Готовилась к похоронным демонстрациям и полиция, усиленные наряды которой сопровождали каждые похороны. Конные и пешие полицейские метались по кладбищу прямо по могилам, рвали и ломали венки, не допускали к гробу даже близких родственников покойного, не давали говорить на могиле, хватали всякого, кто пытался сказать хотя бы пару слов, разгоняли провожавших, арестовывали.
... В принятой резолюции совещание вновь подтвердило решения партии о том, что задачей социал-демократических депутатов является не участие в какой-либо положительной законодательной работе, а использование думской трибуны для революционной агитации и пропаганды.
... Среди слухов, пущенных агентами фабрикантов и заводчиков, были и слухи о том, что наша большевистская фракция якобы приказала своим сторонникам подсыпать яд для того, чтобы искусственно вызвать волнения рабочих. Объединенный капитал, не стесняясь никакими средствами, пустил полным ходом свою машину грязной лжи и гнуснейшей клеветы.
... черносотенная газета «Русское знамя» в передовице 26 апреля, писало:
«С того времени, как столь неосторожно дали укрепиться и развиться рабочей прессе, всецело находящейся в руках социал-демократической фракции, получилась чрезвычайно тесная связь между революционным элементом государственной думы и рабочими. Всего лишь год тому назад события в государственной думе совершенно не отражались на рабочих: социал-демократов выгоняли из заседаний, арестовывали их друзей — беглых каторжников, обыскивали их помещения, и рабочие оставались спокойными. Ныне же рабочие, которых сорганизовано в Петербурге до 200 тысяч, стали реагировать на каждое выступление в думе своих руководителей. По случаю каких-нибудь явлений среди рабочих, думские социал-демократы немедленно откликаются с трибуны государственной думы, вынося порицание правительству и возбуждая еще сильнее взбудораженную невежественную массу. В свою очередь обиды и выступления социал-демократов переживаются рабочими. ... Не мешало бы на это обратить внимание и подумать, насколько опасна для государства эта непосредственная связь пушечного мяса с охотниками до беспорядков...».
... первомайском выступлении рабочих, принявшем в 1914 г. размеры, значительно большие, чем во все предшествовавшие годы. По одному только Петербургу в этот день в забастовках участвовало 250 тысяч человек, около 50 тысяч рабочих бастовало в Москве.
... весь бюджет министерства народного просвещения составляет только 4% всего бюджета, а сумма, расходуемая на образование, лишь 2,75 %
бакинская стачка с конца мая до июля 1914 г.
... С приездом Джунковского начались еще более сильные полицейские преследования. Джунковский ввел самые «строгие» порядки: запретив газетам печатать что-либо о стачке, ввел цензору всех телеграмм, относившихся к забастовке, и приказал уведомлять его о всех денежных суммах, поступавших в Баку без определенного указания, а суммы, предназначавшиеся бастовавшим, конфисковывать и передавать в доход казны и т. п.
... Когда революционное настроение в Петербурге стало нарастать, правительство сделало попытку лишить нас возможности продолжать сбор пожертвований в пользу бакинцев. Петербургский градоначальник издал «обязательное постановление», воспрещающее сбор денег «... на поддержание забастовщиков, в пользу ссыльных, на уплаты взысканий, наложенных судом или административной властью, и других недозволенных сборов». За производство сборов на указанные цели градоначальник грозил штрафом до 500 рублей или арестом до 3 месяцев.
... 3 июля, путиловские рабочие снова собрались на митинг, посвященный бакинской забастовке. ... Полиция потребовала, чтобы толпа разошлась. Но через закрытые ворота уйти рабочие, понятно, не могли. Тогда полицейские стали нажимать на рабочих и пустили в ход нагайки. Рабочие запротестовали. В ответ полицией был дан залп. Кто-то крикнул: «На баррикады». Толпа бросилась на находившуюся во дворе вышку, отсюда в полицию полетели камни. Полицейские дали второй залп. Толпу охватила паника. Раздались стоны раненых. Полицейские начали выхватывать одного за другим и под конвоем отправляли в участок. Выстрелами полицейских около 50 человек было ранено, двое, по сообщениям рабочих, было убито. Кроме того, около ста путиловцев было арестовано и отправлено в ближайший участок.
на следующий день вспыхнула массовая демонстрация питерских рабочих и полиция опять стреляла в рабочих
... Во многих местах рабочими были закрыты все лавки и магазины; этому способствовали отчасти работники прилавка, бросавшие работу и присоединявшиеся к демонстрациям. В первую очередь рабочие закрывали все казенки, трактиры и пивные. Еще в субботу вечером в Выборгском районе происходили следующие картины: группа работниц — человек около 50 —обходила все трактиры и пивные, разливала поданное на стол пиво, разбивала бутылки водки и заставляла владельцев закрыть двери. ... Буржуазные газеты впоследствии с крайним удивлением писали об абсолютной трезвости, которая царствовала в эти дни в рабочих районах.
7 июля забастовали все заводы
... Последующие дни с 8 по 12 июля были наиболее бурными. Число бастующих в эти дни все время держалось на уровне около 150 тысяч человек. 9 июля, на улицах Петербурга появились баррикады. Для баррикад служили остановленные трамвайные вагоны, бочки, столбы. Все это оплеталось проволокой.
... Июльское движение 1914 г. было приостановлено объявлением войны.
... Чуть ли не каждый день приходилось хлопотать и бороться против очередной конфискации "Правды" прибегать к самым различным приемам и уловкам, чтобы сегодняшний номер газеты дошел до своих читателей.
Формальный порядок выпуска газеты был таков: экземпляр напечатанной газеты посылался для просмотра из типографии в «комитет по делам печати» и одновременно же выпускался в продажу. Обычно комитет немедленно накладывал на газету арест и сейчас же отдавал распоряжение заранее готовой полиции о конфискации сегодняшнего номера. Пока газета пересылалась с Ивановской, где была типография, на Моховую в комитет, проходил некоторый, очень короткий срок. Вот этим-то сроком и приходилось пользоваться, чтобы выпустить напечатанную газету со двора типографии.
В ожидании «Правды», обыкновенно еще затемно, собирались на дворе типографии представители фабрик и заводов и, занимая наиболее выгодные стратегические пункты, готовились юркнуть на улицу со свежей пачкой газет.
Несколько позже полиция разгадала нашу уловку, и уже с вечера весь прилегающий к редакции, район, ежедневно кишел армией шпиков, а двор типографии и соседние переулки нередко набивались отрядами конных и пеших полицейских. Чиновники из комитета печати, нарушая существовавший закон, приходили накладывать арест на газету тут же, у печатной машины. Тогда правдисты начали прятать пачки отпечатанных газет во всех углах, на лестнице, чердаке, словом - где придется, чтобы, уже после ухода полиции, вынести хоть несколько экземпляров газеты на улицу.
... В мае 1913 г. «Правда» была закрыта, а через несколько дней вышла под новым названием «Правда труда». К этой всем ясной маскировке приходилось прибегать и дальше. У редакции был запас заранее приготовленных разрешений на новые газеты, в названиях которых неизменно сохранялось слово «Правда»: «За правду», «Пролетарская правда», «Северная правда», «Путь правды» —все эти названия следовали одно за другим. Еще быстрее сменялись фамилии редакторов и издателей газеты, и каждый из них после одной-двух недель подписывания газеты на несколько месяцев садился в тюрьму.
... «Правда» издавалась преимущественно на средства, собранные среди самих рабочих. На всех заводах и фабриках Петербурга регулярно производились сборы на издание газеты.
... Разгром «Правды» в июле 1914 года был сигналом к дальнейшей расправе с рабочими организациями. В те же дни, перед самым объявлением войны, полиция громила все рабочие журналы, просветительные и профессиональные общества. По всему Петербургу прокатились массовые аресты. Целыми партиями арестованные высылались в северные губернии и Сибирь.
началась война
... Но улицам Петербурга с утра до вечера шествовали демонстрации. С портретами царя и трехцветными флагами, дворники, полицейские и охранники вместе с обывателями всех рангов и мастей расхаживали по городу, пели «Божё царя храни» и во все горло кричали «ура». Под высокой охраной правительства, обнаглевшие до последней степени, они сбивали шапки с прохожих, врывались в трамваи и дома и избивали всякого, кто не выражал в достаточной мере патриотических чувств. ...
Патриотические погромы сменялись коленопреклонением перед царским дворцом. Даже мелкобуржуазное студенчество, гордившееся своими «левыми» традициями, стояло на коленях перед Зимним дворцом, восторженно крича «ура» «обожаемому» монарху.
Шовинистический угар густой пеленой окутал страну.
... Отдельные героические выступления рабочих тонули в общем море воинственного патриотизма.
... Единственной, пока еще сохранившейся в полной мере, организованной силой партии в начале войны оставалась думская фракция. ... Из большевиков, принимавших участие в руководящей работе в Петербурге, к тому времени почти никого не оставалось. Большинство было арестовано, те же несколько товарищей-партийцев и наших литераторов, которые еще были на свободе, вынуждены были скрываться в пригородных районах.
... Там же, где рабочие все же бастовали, полицейская расправа была еще более жестокой. Хватали на выдержку тех, кто казался наиболее опасным, и немедленно же высылали из Петербурга. Применялась и другая мера. Рабочие-запасные и ратники, имевшие отсрочки по мобилизации, снимались с учета и, по соглашению с военным ведомством, сразу же отправлялись на передовые позиции.