В ночь на 23 октября по чугунным плитам громадных коридоров Смольного застучали сапоги красногвардейцев - отряды Красной гвардии заняли первый и второй этажи. Покатились по ступенькам лестниц "максимы", рабочие, пришедшие прямо с заводов, встали в очередь за оружием. К Смольному подошли броневики и застыли перед ним в грозном строю.
"К населению Петрограда! К сведению рабочих, солдат и всех граждан Петрограда объявляем: В интересах защиты революции и ее завоеваний от покушений со стороны контрреволюции нами назначены комиссары при воинских частях и особо важных пунктах столицы и ее окрестностей. Приказы и распоряжения, распространяющиеся на эти пункты, подлежат исполнению лишь по утверждении их уполномоченными нами комиссарами. Комиссары как представители Совета неприкосновенны. Противодействие комиссарам есть противодействие Совету рабочих и солдатских депутатов. Советом приняты все меры к охранению революционного порядка от контрреволюционных и погромных покушений. Все граждане приглашаются оказывать всемерную поддержку нашим комиссарам. В случае возникновения беспорядков им надлежит обращаться к комиссарам Военно-революционного комитета в близлежащую воинскую часть.
Военно-революционный комитет при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов. 23 октября 1917 г."
Отношение штаба Красной гвардии Выборгского района завкому Петроградского патронного завода, 23 октября: "Штаб Красной гвардии при Выборгском районном Совете рабочих депутатов получил от тов. Коршунова 83 ящика боевых патронов по 600 штук в каждом и 3 ящика учебно-боевых патронов, что подписью и приложением печати удостоверяем.
За председателя штаба Стакун. Секретарь В. Малаховский".
Прямо с Николаевского вокзала член ВЦИК Благонравов пошел в Смольный. После вагонных сетований обывателей на большевиков прапорщику-большевику было особенно приятно в Смольном вновь окунуться в атмосферу революции. Здесь мелькали знакомые лица, группами и по одному шли вооруженные рабочие и солдаты. На третьем этаже Благонравов встретил Садовского. Молчаливый и невозмутимый председатель военного отдела Петроградского Совета сейчас был необычно оживлен, увидев прапорщика, улыбнулся и сказал на ходу: - Где это вы запропали? Идите скорее в Военно-революционный комитет вы там нужны. Благонравов поспешил в комнату № 79. Здесь были Подвойский, Еремеев, Мехоношин. Подвойский, кратко обрисовав положение, предложил Благонравому пойти комиссаром в Петропавловскую крепость. Пока прапорщик отстукивал одним пальцем на старой дребезжащей машинке несколько строчек мандата, Подвойский, то и дело прерываясь, чтобы переброситься словами с поминутно входящими в комнату Военно-революционного комитета товарищами, объяснял ему положение в крепости. По набережной Невы Благонравов направился к пронзающей шпилем петроградскую мглу мрачной, серой громаде крепости. Керенский после июльских событий, когда крепость была на стороне большевиков, ввел в нее надежные, как он думал, части с фронта. Проходя под мрачными арками Петровских и Ивановских ворот, комиссар, которому шел двадцать второй год, невольно подумал о поколениях революционеров, заживо погребенных здесь царизмом. В маленькой накуренной комнате гарнизонного клуба собралось экстренное заседание большевистской ячейки. Еще в Смольном от Подвойского Благонравов узнал, что настроение восьмитысячного гарнизона и персонала крепости далеко не ровное. Теперь по докладам представителей частей и служб крепости он в этом убедился. Если команда складов, пулеметный батальон Кольта и рабочие Монетного двора были большевистскими, то другие части и служащие занимали нейтральную позицию или прямо враждебную - как местная команда, состоящая в основном из сынков питерских лавочников, прячущихся от фронта. Все докладчики подчеркивали, что наиболее надежным и активным был батальон Кольта, насчитывающий тысячу человек при восьмидесяти пулеметах, во главе с поручиком Жендзяном - формально "левым" эсером, а фактически всецело вставшим на сторону большевиков. Решили вечером провести митинг всего гарнизона, а пока созвать собрание пулеметного батальона. Весть о прибытии комиссара Военно-революционного комитета уже разнеслась по крепости, и казарма местной команды была битком набита солдатами. Они заняли все проходы между нарами, расселись на самих нарах, усыпали подоконники. Настроение у всех было оживленное, стоял гул голосов. Первым выступил председатель большевистской ячейки крепости Павлов. Его твердые заключительные слова: "Мы по первому призыву Военно-революционного комитета с оружием в руках выйдем на улицу и низложим правительство Керенского!" - потонули в грохоте аплодисментов и криков одобрения. Настала очередь Благонравова. Никогда еще он не чувствовал себя так хорошо. Слова лились свободно, словно из самого сердца. Солдаты слушали затаив дыхание. Указав, что только с боем можно вырвать власть из рук Временного правительства, комиссар призвал беспощадно расправиться с теми, кто выступит против народа и останется по другую сторону баррикад.
Распоряжение завкома Петроградского трубочного завода, 23 октября: "Заводской комитет просит выдать помощнику казначея тов. Батухину одну тысячу шестьсот шестьдесят шесть рублей (1666 рублей) из сумм на нужды революции.
Председатель Серебряков Секретарь К. Чертков"
"Дано сие прапорщику 2-й Петергофской школы прапорщиков Константиновичу на предмет получения из склада огнестрельных припасов 100 000 штук патронов и 10 000 ручных гранат, что подлинно с приложением казенной печати удостоверяется.
Генерального штаба генерал-майор Багратуни. 23 октября 1917 г."
В "штаб-квартиру" Благонравова в гарнизонном клубе пришел Тер-Арутюнянц, назначенный Военно-революционным комитетом комиссаром арсенала Петропавловской крепости еще до назначения Благонравова комиссаром всей крепости. После крепкого рукопожатия Тер-Арутюнянц сообщил, что у него большие трудности в выполнении задания. Бывший начальник арсенала прапорщик Филиппов, правый эсер и любимец местной команды, никак не хотел считаться с комиссаром арсенала и выполнять его приказания о выдаче оружия. А от рабочих уже начинают поступать требования на оружие - нужно их снабжать во что бы то ни стало. Комиссары пошли в арсенал. Часовой у входа, несмотря на все доводы, не хотел их пропускать. Наконец после долгих препирательств и предъявления мандатов они прошли в караульное помещение. Навстречу им вышел изящно одетый, выхоленный прапорщик. Это и был Филиппов. Назвав себя, Благонравов предложил ему именем Военно-революционного комитета немедленно передать командование караулом и заведывание складами Тер-Арутюнянцу. Растерявшийся Филиппов перестал улыбаться, услышав твердый тон молодого офицера, комиссара Совета и, кажется, (о, господи!) большевика. Дрожащим голосом он начал доказывать "всю недопустимость предъявленных к нему требований", ссылаясь на воинские уставы и свою офицерскую честь. Благонравов выслушал его, кивнул головой, как будто подтверждая все, что услышал от Филиппова, и снова спокойно предложил ему сдать командование, сказав, что в случае неповиновения вынужден будет его арестовать. Видимо, эта угроза и была якорем спасения для Филиппова. Он беспрекословно подчинился, сказав, что не видит иного выхода из создавшегося положения. По всему его виду чувствовалось, что он доволен такой развязкой - он снят с поста "силой", и его "офицерская честь" останется непострадавшей.
"Ввиду тревожных слухов держать резервы в половинном составе, высылать для обхода районов патрули. В отмену прежней телеграммы возобновить необходимые обыски и облавы. Установить постоянное дежурство комиссара или помощника. О всем происходящем срочно уведомлять по телефону № 5-99-12.
Начальник милиции Петрограда Н. Иванов".
Караул известие об аресте Филиппова встретил довольно спокойно, и лишь унтер-офицер разводящий, пытался запротестовать, заявив, что не имеет права без особого приказания коменданта исполнять распоряжения Тер-Арутюнянца. Но и это слабое сопротивление было быстро сломлено. Для предупреждения всяких неожиданностей Благонравов отдал приказ выслать для смены караула арсенала надежный взвод пулеметчиков. Филиппов между тем ушел, дав честное слово удалиться из крепости на квартиру и не выходить из нее до особого распоряжения. После его ухода председатель партячейки Павлов сказал Благонравову, что есть основания опасаться осложнений со стороны местной команды, в которой Филиппов пользовался большой популярностью и которая, будучи недовольна таким поворотом событий и под давлением самого Филиппова, может выступить. Выслушав Павлова, Благонравов недоверчиво покачал головой - уж больно жалким показался ему этот прапорщик, а местная команда просто потихоньку разбегалась по папенькиным гнездышкам. Время летело незаметно. Подошел час собрания. Зал гарнизонного клуба постепенно наполнялся солдатами. Офицеры жались около стола председателя гарнизонного комитета штабс-капитана Янушевского и о чем-то перешептывались. Заметив комиссара, они тут же замолчали. Наконец пришел и сам комендант полковник Васильев. Солдаты не обратили на его приход никакого внимания. Офицеры вытянулись и щелкнули каблуками. Первым взял слово Павлов. После его речи собрание сразу явно разделилось на две части. За Временное правительство - меньшинство, большинство - против. Выступил комендант. Это был типичный военный, старый царский служака с зычным голосом, самоуверенными движениями и пустыми глазами. Офицеры, видимо ожидая какого-то особого эффекта от его выступления, стряхнули с себя оцепенение, в котором пребывали после речи Павлова. Громко, отчетливо сыпал полковник слова о гибнущих в окопах братьях, ждущих помощи, о своих сединах и старых ранах, о том, что представитель Военно-революционного комитета - лицо безответственное. Речь свою полковник закончил призывом всемерно поддержать Временное правительство. В ответ раздались жидкие офицерские хлопки. После выступления Благонравова и речей самих солдат митинг закончился так же успешно, как и собрание пулеметчиков. Несмотря на позднее время, в крепости никто не спал - начали приезжать делегации от заводов, моряков и воинских частей за оружием и боеприпасами. В комнате, где обосновался Благонравов, беспрерывно трещал телефон, принося вести об успехах большевиков на собраниях и митингах по всему городу. Время от времени незнакомый голос сообщал, что на вокзалы прибывают карательные отряды с фронта. Большевики знали цену этим слухам и угрозам. Благонравов только смеялся в трубку, тотчас взрывающуюся визгом и площадной бранью. Господа, названивавшие по телефонам, очень хорошо понимали собственное бессилие.
Телеграмма исполняющего должность командира крейсера "Аврора" командующему Балтийским флотом контр-адмиралу А.В. Развозову, 23 октября: "22 часа 30 минут. Срочно. Сегодня днем председатель судового комитета получил приказание от Центробалта впредь до его распоряжения не выходить из Петрограда. Председатель судового комитета настаивал перед Дыбенко по юзу13 на необходимости выхода крейсера на пробу машин, которую предполагалось произвести в среду, а завтра должны были перейти в Кронштадт. Дыбенко настаивает на том, чтобы крейсер 25-го и 26-го оставался в Петрограде. Председатель судового комитета ослушаться распоряжений Центробалта не считает возможным, о чем и заявил мне. Обо всем донесено минмору.
Лейтенант Эриксон".
Резолюция, принятая на заседании полкового и районных комитетов 17-го Сибирского стрелкового полка, 23 октября: "Так как уже истекает восьмой месяц революции и мы, сидя в окопах, терпеливо ждем от Временного правительства тех заветных лозунгов, которые оно обещало нам в первые дни революции, но, увы, они остались на бумаге, обещанный и справедливый мир нисколько не приближается, Временное правительство, по всему видно, стало противником мира, надежды потеряны, а потому требуем: 1) Передачи всей власти в руки Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, дабы пресечь всякие соглашательства с буржуазией и ее печатью, дабы водрузить именно защищающую нас власть. 2) Опубликования тайных договоров, заключенных Николаем кровавым с французскими и английскими империалистами. 3) Скорейшего заключения всеми жаждущего мира. 4) Отмены смертной казни. 5) Немедленной передачи царско-помещичьих земель в распоряжение крестьянских комитетов. 6) Конфискации хищнических прибылей капиталистов. 7) Тщательного рабочего контроля над производством и распределением. 8) Освобождения политических заключенных, принадлежащих к левому блоку. 9) Прекращения репрессий к большевистской печати и травли большевиков. 10) Усиленной борьбы с контрреволюционерами и предания изменников суду. 11) Реорганизации армии на выборных началах. 12) Закрытия желто-буржуазной контрреволюционной печати, а типографии конфисковать. 13) Требуем немедленного пополнения рядов наших рот тыловыми частями, потому что ряды наших рот поредели, и мы не имеем возможности отстаивать наши позиции, а вина эта всецело будет лежать на тех, кто не заботится о своевременном пополнении. Пополнение черпать не из Петроградского гарнизона, как защищающего наши интересы и стоящего на страже революции, а есть целый ряд других гарнизонов, из которых и можно пополнять. Ввиду этого протестуем против действий Временного правительства, которое в тяжелое время для революции, когда Петрограду угрожает опасность, пытается вывести Петроградский гарнизон. Заявляем, что будем идти рука об руку с Петроградским гарнизоном и поддерживать его в борьбе с контрреволюционерами.
Председатель прапорщик Головань Секретарь стрелок Стасевич".
С утра 23 октября в Гельсингфорсе большевики вели переговоры с "левыми" эсерами о совместном выступлении. Руководители "левых" эсеров давали уклончивые ответы и продолжали вести переговоры с меньшевиками. Большевик Шейнман, председатель Гельсингфорсского Совета, колебался, поэтому вечером было созвано общее собрание Совета. Меньшевики и эсеры пытались "протестовать", "предостерегать" от "анархии" и "погромов", но возмущенные матросы заявили, что это старая песня провокаторов и предателей революции. "Левые" эсеры предложили "компромисс" и пытались завуалировано угрожать большевикам, говоря, что "половина" флота и стоящей в Финляндии армии - за них. Резко против всяких "компромиссов" выступил председатель Центробалта Дыбенко. К концу заседания была оглашена резолюция Центробалта, в которой говорилось, что никаких отступлений от решения съезда Балтийского флота, никаких компромиссов флот не признает. Если даже собрание вынесет обратное решение, фракция большевиков Совета и Центробалт берут на себя ответственность за выступление. Члены Центробалта, в том числе и "левые" эсеры, единодушно проголосовали за эту резолюцию. В ночь на 24 октября были арестованы остатки представителей коалиционного правительства. Перед арестом Набокова был перехвачен его разговор по прямому проводу с князем Львовым, который сообщал, что "в Петрограде начинается анархия. Большевики готовят вооруженное свержение правительства. С фронта вызваны войска". Содержание этого разговора было немедленно передано в Петроград Военно-революционному комитету. Связь с Петроградом целиком перешла в руки большевиков. В Гельсингфорсе царили полное спокойствие и тишина. Сопротивляться было некому, за исключением анархистов, которые пытались захватить здание матросского клуба, но вызванными с "Республики" патрулями часть их была арестована, остальные разбежались. Город охранялся усиленными патрулями матросов и солдат.
В 5 часов 30 минут 24 октября в типографию "Рабочего пути" ворвались юнкера, разбили стереотипы, конфисковали 8000 номеров газеты и опечатали типографию. Под утро в Смольном зазвонили телефоны. Связные докладывали о перехваченных телеграммах штаба округа, вызывавшего войска из пригородов, сообщали о закрытии газеты "Рабочий путь". Большевики встали перед выбором - или немедленно организовать отпор Временному правительству, или подчиниться и этим поставить под угрозу успех восстания. Утром на заседании ЦК по инициативе Л. Б. Каменева было принято решение о том, что в течение всего дня 24 октября ни один из его членов не имеет права покинуть Смольного без разрешения ЦК.
Воззвание Военно-революционного комитета: "Солдаты! Рабочие! Граждане! Враги народа перешли ночью в наступление. Штабные корниловцы пытаются стянуть из окрестностей юнкеров и ударные батальоны. Ораниенбаумские юнкера и ударники в Царском Селе отказались выступать. Замышляется предательский удар против Петроградского Совета. Газеты "Рабочий путь" и "Солдат" закрыты, типографии опечатаны. Поход контрреволюционных заговорщиков направлен против Всероссийского съезда Советов накануне его открытия, против Учредительного собрания, против народа. Петроградский Совет стоит на защите революции. Военно-революционный комитет руководит отпором натиску заговорщиков. Весь гарнизон и весь пролетариат Петрограда готовы нанести врагам народа сокрушительный удар. Военно-революционный комитет постановляет: 1. Все полковые, ротные и командные комитеты вместе с комиссарами Совета, все революционные организации должны заседать непрерывно, сосредоточивая в своих руках все сведения о планах и действиях заговорщиков. 2. Ни один солдат не должен отлучаться без разрешения комитета из своей части. 3. Немедленно прислать в Смольный институт по два представителя от каждой части и по пяти от каждого районного Совета. 4. Обо всех действиях заговорщиков сообщать немедленно в Смольный институт. 5. Все члены Петроградского Совета и все делегаты на Всероссийский съезд Советов приглашаются немедленно в Смольный институт на экстренное заседание. Контрреволюция подняла свою преступную голову. Всем завоеваниям и надеждам солдат, рабочих и крестьян грозит великая опасность. Но силы революции неизмеримо превышают силы ее врагов. Дело народа в твердых руках. Заговорщики будут сокрушены. Никаких колебаний и сомнений. Твердость, стойкость, выдержка, решительность!
Да здравствует революция!
Военно-революционный комитет. 24 октября 1917 г."
Утром в Совете Российской республики (Предпарламенте), который даже юридически был всего лишь совещательным органом при правительстве, словесной погремушкой для отвлечения внимания масс (почему большевики и вышли из него), выступал Керенский: - Временное правительство и я (!) предпочитаем быть убитыми и уничтоженными, но жизнь, честь и независимость государства мы не предадим! Эти слова человека, не сумевшего за восемь месяцев придумать ничего нового, кадеты, меньшевики, трудовики и правые эсеры встретили аплодисментами и встали. "Левые" эсеры и мартовцы остались в креслах, но по их лицам было видно, каких усилий их соглашательским душам это стоило. - Дайте фотографию, что эти сидели! - закричал, указывая на них, кадет Аджемов. Ободренный поддержкой, Керенский хотел продолжить свое обычное словоизвержение, как вдруг Коновалов передал ему записку. Это была копия утреннего воззвания Военно-революционного комитета. Керенский зачитал его вслух под дикие крики правых депутатов. - Я требую, чтобы сегодня же в этом заседании, Временное правительство получило от вас ответ, может ли оно исполнить свой долг с уверенностью в поддержке этого высокого собрания. Был объявлен перерыв. Текст речи стали немедленно передавать по телеграфу на фронт, корпусным и армейским комитетам.
Эти часы В. И. Ленин провел на квартире М. В. Фофановой на Сердобольской улице. Он следил за развитием событий и был недоволен недостаточной активностью ЦК и Военно-революционного комитета.
Приказ начальника Петроградского военного округа: " 1. Приказываю всем частям и командам оставаться в занимаемых казармах впредь до получения приказов из штаба округа. Всякие самостоятельные выступления запрещаю. Все выступающие вопреки приказу с оружием на улицу будут преданы суду за вооруженный мятеж.
2. В случае каких-либо самовольных выступлений или выходов отдельный частей или групп солдат на улицу помимо приказов, отданных штабом округа, приказываю офицерам оставаться в казармах. Все офицеры, выступившие помимо приказов своих начальников, будут преданы суду за вооруженный мятеж.
3. Категорически запрещаю исполнение войсками каких-либо приказов, исходящих от различных организаций.
Подписал: Главный начальник округа Генерального штаба полковник Полковников".
Постановление Военно-революционого комитета, 24 октября: "Две революционные газеты "Рабочий путь" и "Солдат" закрыты заговорщиками штаба. Совет рабочих и солдатских депутатов не может потерпеть удушения свободного слова. За народом, отражающим атаку погромщиков, должна быть обеспечена честная печать. Военно-революционный комитет постановляет: 1) Типографии революционных газет открыть. 2) Предложить редакциям и наборщикам продолжать выпуск газет. 3) Почетная обязанность охранения революционных типографий от контрреволюционных покушений возлагается на доблестных солдат Литовского полка и 6-го запасного саперного батальона.
Председатель Подвойский Секретарь Антонов".
Утром 24 октября в Смольном прапорщику-большевику Дашкевичу вручили постановление об освобождении типографии газеты "Рабочий путь". Взяв караул - рослых, подтянутых солдат Волынского лейб-гвардии полка, - Дашкевич вывел его на площадь перед Смольным. Здесь он рассказал о предстоящей задаче: - Вот прямо перед нами Шпалерная улица, вон видны казармы и конюшни Кавалергардского полка, справа тянется плац полка, справа же за плацем выходит на Шпалерную Кавалергардская улица. На этой улице - типография газеты партии большевиков. Сегодня ночью Временное правительство запретило выход газеты, опечатало типографию. Приказываю сменить имеющийся там караул. Под вашей почетной охраной редакция и рабочие типографии будут продолжать выпускать большевистскую газету. Ваши караульные обязанности поняты? - Так точно! Поняты! - Разводящий, проверьте караул! Разводящий быстро осмотрел винтовки, патроны, подсумки. Все в порядке. - Караул, за мной!
"Ввиду ряда незаконных действий представителей Петроградского Совета, командированных в качестве комиссаров названого Совета, частям, учреждениям и заведениям военного ведомства приказываю: 1) Всех комиссаров Петроградского Совета впредь до утверждения их правительственным комиссаром Петроградского военного округа, отстранить. 2) О всех незаконных действиях произвести расследование для предания военному суду. 3) О всех бывших незаконных действиях немедленно донести мне с указанием фамилий комиссаров.
Главнокомандующий Полковников".
На Шпалерной почти никого - лишь иногда мелькнет штатская или солдатская фигура. В тишине начинавшегося сероватого петроградского дня гулко раздавались гвардейская поступь караула. Дашкевич надеялся на караул, он знал, что волынцы не раз слышали его на митингах в своем полку и других частях, стоят за власть Советов, а газету, которую им сейчас придется защищать, они читали и любили.
"Срочно. Штаб Красной гвардии, районный комитет РСДРП (большевиков) и исполнительный комитет Совета рабочих и солдатских депутатов Выборгского района доводят до сведения всех заводских комитетов, коллективов и отрядов Красной гвардии о том, чтобы все заводы были немедленно приведены в полную боевую готовность. Все рабочие должны находиться при заводах и ждать общих директив от Совета, штаба и районного комитета. Постановление обязательно для всех.
Штаб Красной гвардии Выборгского района.
Районный комитет РСДРП
Выборгский районный Совет рабочих и солдатских депутатов.
24 октября г."
Вот и здание типографии. У ворот толпились рабочие. "Наверно, наши срочно вызвали наборщиков и печатников", - подумал Дашкевич. Караул подошел к воротам. Рабочие оживились, заулыбались, уже зная, зачем пришли солдаты. Кто-то из рабочих сказал, что часовой - солдат 9-го запасного кавалерийского полка охраняет опечатанную дверь в наборное и машинное отделения. Караул стал подниматься по лестнице. За ним шли рабочие. С каждой ступенькой усиливалось напряжение - ведь у большевиков не было ни пропуска, ни пароля. Одиноко и как-то жалко выглядела фигура солдата-кавалериста у двери с сургучной печатью, которую он охранял. Увидев офицера, часовой подтянулся и вопросительно посмотрел на него. - Разводящий, по распоряжению Военно-революционного комитета произведите смену часового!
Из протокола общего собрания рабочих слесарно-паяльной мастерской Арсенала Петра Великого о приведении в боевую готовность Красной гвардии, 24 октября: "...2) Кто имеет оружие, будь револьвер или винтовка, и не умеет обращаться или из-за малодушия, то таковое сдать заводскому комитету, которое и будет возвращено обратно".
Снятому с поста кавалеристу Дашкевич приказал немедленно отправиться в свою часть. Недоумевающий солдат быстро спустился вниз, пройдя среди расступившихся рабочих. Дашкевич сорвал с двери шнурок с печатью. Кто-то сунул ему в руку запасной ключ. Машинное и наборное отделения открыты. Все бросились туда. Машины тоже опечатаны, но исправны. Сквозь ходовые части продеты шнурки с сургучными печатями. Большими редакционными ножницами Дашкевич перерезал шнуры у каждой машины и, попросив отвести караулу помещение, побежал в Смольный, где доложил Подвойскому, что задание выполнено.
Распоряжение штаба Петроградского военного округа начальнику охраны Балтийской железной дороги, 24 октября: "Главнокомандующий приказал Вам ни в коем случае охрану станции не снимать, комиссаров, присланных от Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, на станцию не допускать, так как вы подчинены только штабу округа, который действует в контакте с Центральным Исполнительным Комитетом. Предупредите войска, покушающиеся занять Балтийский вокзал, что с фронта двигаются эшелоны, верные Временному правительству и Центральному Исполнительному Комитету крестьянских и рабочих депутатов.
Генерал-квартирмейстер штаба округа Подполковник Пораделов. 24 октября 1917 г".
"Военно-революционный комитет при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов предлагает немедленно командировать 150 человек из гвардии Измайловского полка для охраны Балтийского вокзала в распоряжение комиссара Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов тов. Каца.
Председатель Н.Подвойский Секретарь Антонов".
Донесение начальника охраны Балтийской железной дороги поручика Синеокова в штаб Петроградского военного округа, 24 октября: Доношу, что на Балтийский вокзал прибыла рота Измайловского полка от Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов для несения совместной службы с охраной, но будет в подчинении у комиссара; кроме того, измайловцы выставляют караулы для захвата телеграфа и телефона. Прошу Вашего распоряжения. Своими силами Балтийский вокзал не удержать. Нахожусь на Варшавском вокзале, где все благополучно.
Поручик Синеоков".
Юзограмма Центробалта всем Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, 24 октября: "Петроградскому, Кронштадскому и всем Советам солдатских, рабочих и крестьянских депутатов и всем верным революции гарнизонам и фронту. Балтийский флот зорко следит за центром и колыбелью революции Петроградом. По первому зову Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов наша мощь и наше оружие вместе с вами, преданными революции. Призываем всех товарищей в эти минуты, когда предатели революции во главе с Временным правительством стягивают все свои контрреволюционные силы к Петрограду, быть истинными стойкими и беззаветными баррикадными бойцами за права угнетенного класса и за передачу власти в руки самого народа, истекшего кровью. Балтийский флот не дрогнет ни перед какими силами реакции врагов революции.
Комитет Балтийского флота".