§ 1. НАЧАЛО НОВОЙ ФАЗЫ ВНУТРИПАРТИЙНОЙ БОРЬБЫ (ЗАПИСКИ В.И. ЛЕНИНА О ГОСПЛАНЕ – ОРУЖИЕ В БОРЬБЕ ПРОТИВ ТРОЦКОГО)
Во второй половине декабря 1922 г. обострение болезни В.И. Ленина ознаменовало начало последнего этапа политической деятельности его и отразилось на течении внутрипартийной борьбы. Уходила в прошлое прежняя группировка политических сил и складывалась новая. Для сторонников Ленина в ЦК партии (Сталин, Каменев, Зиновьев, Молотов и др.) пришло время рассчитывать на собственные силы и возможности. Теперь Ленин мог помочь им только своим авторитетом. Положение в руководстве партии еще более осложнилось начавшейся борьбой за лидерство в партии. Инициативу атаки взял на себя Троцкий. Главного своего соперника он видел в Сталине.
Позднее Троцкий попытался завуалировать начало своего выступления и представить его в искаженном свете. Его рассказы принимаются на веру и имеют широкое хождение в исторической литературе. В письме членам ЦК и ЦКК РКП(б) от 23 октября 1923 г. Троцкий изложил свою версию: «На заседании Политбюро, разрабатывавшем порядок дня предстоящего XII съезда, тов. Сталин при поддержке т. Каменева, т. Калинина и, если не ошибаюсь, т. Томского (т. Зиновьев отсутствовал) предложил мне взять на себя политический доклад ЦК. Обсуждение по этому вопросу велось в Политбюро в самых деловых и спокойных тонах. Я ответил, что выступление чье-либо с политическим докладом могло бы только усугубить угнетенное настроение партии, вызванное болезнью Владимира Ильича. Лучше ограничиться поэтому политическим отчетом, который т. Сталин мог бы соединить с организационным отчетом. Основные же вопросы разбирались бы в соответствующих пунктах повестки дня... Вопрос на этом заседании не был решен, а затем делу был, как известно, придан совершенно иной оборот»[1312].
В автобиографической книге «Моя жизнь» Троцкий, излагая этот эпизод, акцентировал внимание на том, что все его хвалили и просили взять на себя этот доклад. «Возникал вопрос, кому читать основной политический доклад. Сталин сказал на заседании Политбюро: "Конечно, Троцкому". Его сейчас же поддержал Калинин, Рыков и, явно против своей воли, Каменев. Я возражал». Аргументируя отказ, якобы заявил: «У нас с вами разногласия по хозяйственным вопросам. — Какие там разногласия? Ответил Сталин. Калинин прибавил: "Почти по всем вопросам в Политбюро проходят всегда ваши решения"». Сталин «повторил, что политический доклад должен был сделан наиболее после Ленина влиятельным и популярным членом ЦК, т.е. Троцким, что партия ничего другого не ждет и не поймет». Возвратившийся из отпуска Зиновьев «требовал для себя политического доклада», и вместе с Каменевым (его позиция теперь диаметрально противоположна той, какую предназначил ему Троцкий в письме 1923 г.) они интриговали против того, чтобы Троцкому был поручен политический отчет ЦК. Наконец, «тройкой» решено было, что политический доклад сделает Зиновьев[1313]. Троцкий, по его словам, сам «взял на себя доклад о промышленности».
Рассказ Троцкого далек от реальности. Интересную информацию о расстановке политических сил внутри Политбюро и ленинской группы (Сталин, Каменев, Зиновьев, Молотов и др.) содержат материалы по истории принятия повестки дня XII съезда и распределении докладов на нем. В утвержденной Политбюро (Сталин, Троцкий, Каменев и Бухарин) 11 января 1923 г. повестке дня съезда партии докладчиком по «политическому отчету ЦК» был назначен Ленин*, а по организационному отчету ЦК — Сталин. Ему же поручался доклад «Национальные моменты в партийном и государственном строительстве». Зиновьеву предназначался «Отчет российского представительства в Исполкоме Коминтерна»[1314]. Каменев и Троцкий вообще не попали в число докладчиков. Как видно, в списке докладчиков доминировали Ленин и Сталин**. После третьего инсульта у Ленина, когда стало очевидным, что он не сможет присутствовать на XII съезде партии, Политбюро 31 марта 1923 г. вернулось к вопросу о докладчиках на съезде и приняло решение: «Поручить доклад ЦК тт. Сталину и Зиновьеву, предложив им распределить между собой темы докладов», «не ставить отдельным пунктом порядка дня съезда организационных вопросов, сделав его выводами из докладов ЦК...», а также «освободить тов. Зиновьева от доклада на съезде по Коминтерну». Доклад о промышленности поручался Троцкому, о национальном вопросе — Сталину***, Каменеву поручался доклад о налоговой политике, поскольку намеченный докладчик (Г.Я. Сокольников) был болен[1315]. Вскоре решился и вопрос о докладе по коминтерновским вопросам: по предложению Сталина Политбюро (опросом) 3 апреля 1923 г. назначило докладчиком Бухарина[1316]. Теперь становится понятным, как и почему политическая часть отчета ЦК оказалась у Зиновьева: Сталин и Зиновьев сами решали, как его разделить между собой. Вопрос о Троцком в связи с отчетным докладом ЦК РКП(б) вообще не стоял ни на какой стадии обсуждения повестки дня съезда.
История формирования повестки дня XII съезда РКП(б) свидетельствует, что в лице Сталина партия и ее ЦК фактически обретали нового лидера. Он стал той политической фигурой, вокруг которой в отсутствие Ленина стали сплачиваться члены Политбюро. Естественно, что именно он стал главным объектом атак со стороны Троцкого, который развертывал борьбу за лидерство в партии.
В период подготовки XII съезда партии Троцкий повел политическую атаку против Сталина и ленинского ядра Политбюро по нескольким направлениям. Эти события для нас интересны и важны тем, что прямо связаны с появлением первых текстов ленинского «Завещания».
Борьба началась в конце декабря 1922 г. с возобновленной Троцким дискуссии о Госплане, в ходе которой появились известные записки Ленина «О предоставлении законодательных функций Госплану». Декабрьский (1922) Пленум ЦК РКП(б) обсудил вопрос о положении в промышленности и отклонил предложение Троцкого о налаживании планового хозяйства[1317]. По свидетельству Троцкого, причина отказа состояла в том, что члены ЦК считали: в условиях «крайней неустойчивости нашей валюты» невозможно создать систему балансов, которые являются базой любого реального плана. Аргументированных объяснений, как планировать при скачущем курсе рубля, он не давал. Другая причина, возможно, была заключена в противоречиях представлений Троцкого о плане, считавшего, что, с одной стороны, это такой документ, который висит в Госплане на стене, заглядывая в который, можно все предвидеть и в порядке предвидения управлять. А с другой, утверждавшего, что план — это всего лишь эффективный способ, позволяющий приспособиться к стихии рынка и минимизировать отрицательные последствия его колебаний.
Ленин, видимо, знал о выступлении Троцкого на Пленуме. 23 декабря в письме Сталину («К съезду») он писал: «Я думаю предложить вниманию съезда придать законодательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя в этом отношении навстречу тов. Троцкому, до известной степени и на известных условиях»[1318]. Не определяя ни степени уступок, ни условий, Ленин дал ясно понять, что они не должны затрагивать принципы организации системы управления, на которых она строилась в последние два года. Есть информация о том, что Троцкий в тот же день узнал от Сталина о содержании ленинского письма[1319]. Соответствует ли это действительности, неизвестно.
На следующий день, 24 декабря, Троцкий направил членам ЦК РКП(б) письмо с аргументацией своих предложений (см. Приложение № 4), а вслед за ним — 26 декабря — письмо-дополнение, в котором развил некоторые позиции первого письма (см. Приложение № 5). Так Ленин и Троцкий фактически открыли предсъездовскую дискуссию по давно разводившим их вопросам — о НЭПе, рыночных и плановых механизмах регулирования народного хозяйства, о роли и месте Госплана в системе управления экономикой.
Настаивая на расширении прав Госплана, Троцкий при этом заявил, что следует добиваться превращения его в «учреждение, которое держало бы в своих руках, изо дня в день, все хозяйственные нити, которое на основании своей практически руководящей работы создавало бы общий хозяйственный план... фактически руководило бы проведением этого плана, вносило бы в него необходимые поправки в процессе проведения». Существующую систему управления он критиковал за неспособность решить эти задачи. Сюда же Троцкий «вписал» критику Ленина как руководителя и попытался самый факт его болезни использовать как главный аргумент в пользу принятия своих предложений: для того чтобы «общее хозяйственное руководство» сохранить в руках ЦК и Ленина, «необходима правильная система изо дня в день действующих учреждений, руководящих хозяйством». Троцкий предлагал в основу хозяйственного плана положить интересы развития «объединенной государственной промышленности, как основы всего нашего социалистического строительства», а председательствование в Госплане поручить «лицу, на которое возложено руководство нашей промышленностью». «При этом, — писал он, — я не настаивал бы вовсе на том, чтобы Госплану сразу же дать какие-либо широкие права. Единственное и неотъемлемое право Госплана состоит в том, что ни один центральный хозяйственный вопрос не проходит мимо него». Вот, очевидно, то требование расширения прав Госплана (сформулированное Троцким и в выступлении на декабрьском (1922) Пленуме ЦК), которому Ленин выразил готовность пойти навстречу в письме Сталину от 23 декабря 1922 г.
В этом письме Троцкий возобновил свои притязания на положение «экономического диктатора». Конечно, он не формулировал это требование открыто, но из логики его рассуждений оно следовало с неизбежностью. «Председательствование в Госплане, — писал Троцкий, — должно принадлежать лицу, на которое возложено руководство нашей промышленностью. В этом смысле я и заметил в своей речи (очевидно, на декабрьском 1922 г. Пленуме ЦК РКП(б). — B.C.), что, если вообще можно говорить о "диктатуре" по отношению к хозяйству, то не о диктатуре финансов, а о диктатуре промышленности... Как достигнуть этого: назначить ли нынешнего председателя ВСНХ также и председателем Госплана, или нынешнего председателя Госплана назначить также и председателем ВСНХ, или же одного из замов назначить и председателем ВСНХ и председателем Госплана — это уже вопрос принципиальный и в обсуждение его я сейчас не вхожу» (выделено нами. — B.C.)[1320]. Представляется естественным, что члены Политбюро ЦК партии подобные предложения расценивали как заявку Троцкого — автора идеи и разработчика принципиальной схемы — на то, чтобы именно он был назначен на эти должности[1321].
27—29 декабря Ленин продиктовал три текста, посвященных проблемам организации работы Госплана, характера этого учреждения и его места в системе органов управления народным хозяйством. Считается, что эти тексты Ленина (известные под названием «О придании законодательных функций Госплану») были продиктованы в качестве составной части «Письма к съезду» и создавались как единый текст. Однако это не факт. Несомненно лишь то, что все части его объединены одной проблемой. Письма Троцкого поступили в ленинский секретариат, и не исключено, что Ленин мог быть ознакомлен с ними или информирован о них. Поэтому можно предположить, что продиктованные Лениным тексты могут быть ответом на новые предложения Троцкого. В этих диктовках Ленин развил идею, высказанную в письме к Сталину от 23 декабря 1922 г. Ленин начинает с признания, что прежде он «выступил противником» предложения Троцкого о «придании законодательных функций Госплану», поскольку считал, что это расстроит работу системы законодательных учреждений («будет основная невязка в системе наших законодательных учреждений»). «Но по внимательном рассмотрении дела я нахожу, что, в сущности, тут есть здоровая мысль, именно: Госплан стоит несколько в стороне от наших законодательных учреждений, несмотря на то, что он, как совокупность сведущих людей, экспертов, представителей науки и техники, обладает, в сущности, наибольшими данными для правильного суждения о делах».
И далее высказывает мысль о том, что «в этом отношении... можно и должно пойти навстречу тов. Троцкому»[1322].
С этой «уступкой» Ленина Троцкому связана загадка. Нам неизвестны подобные предложения Троцкого, относящиеся ко времени до 23 декабря 1923 г. В письме от 24 декабря 1922 г. Троцкий прямо заявлял о том, что он не требует этих прав. Таким образом, сама постановка вопроса у Ленина выглядит не такой ясной, как представлял ее позднее Троцкий, а вслед за ним и вся историография. Первый документ, в котором Троцкий определенно говорил о необходимости придания Госплану законодательных функций, это его тезисы о госпромышленности, датированные 6 марта 1923 г.[1323], в которых он (вольно, а скорее всего невольно) воспроизвел это ленинское положение, в пользу которого выступало подавляющее большинство членов Политбюро и ЦК РКП(б). Истинная цена ленинской «уступки» несуществующим требованиям Троцкого будет яснее, если мы учтем, что ни в одном требовании, которые Троцкий действительно выдвигал, Ленин навстречу ему не пошел. Напротив, всячески подчеркивал свою неуступчивость, развивая свою аргументацию против предложений Троцкого, или просто обходил их молчанием.
Ленин, прекрасно понимая политическую подоплеку этих организационных предложений, выступил против них. Предложив пойти на «уступку» Троцкому в вопросе придания законодательных функций Госплану, он тут же добавил: «но не в отношении председательства в Госплане либо особого лица из наших политических вождей, либо председателя Высшего совета народного хозяйства и т.п.»[1324]. Против личных домогательств Троцкого фактически направлена та поддержка, которую Ленин оказал действовавшему в то время руководству Госплана (председатель — Кржижановский и заместитель председателя — Пятаков). Троцкий свои домогательства аргументировал особой важностью умелого администрирования в работе Госплана и отсутствием такового. Ленин не только взял руководство Госплана под свою защиту от критики Троцкого, но и настойчиво развивал мысль о важности соединения в руководстве Госплана специальных знаний и административного навыка, отводя последнему вспомогательную роль. Не указывая персонально на Троцкого, Ленин заявлял: «Соединение этих двух качеств в одном лице вряд ли будет встречаться и вряд ли будет необходимо»[1325]. Следовательно, он не считал Троцкого способным единолично руководить Госпланом. На должность председателя Госплана Троцкий не подходит, так как не обладает специальными знаниями, а на должность заместителя он сам бы не пошел. Вот и получается, что в статье «О придании законодательных функций Госплану» Ленин развивает систему аргументов, позволяющих блокировать попытки Троцкого превратиться в «экономического диктатора». Более того, поскольку тезис о подчиненном значении качеств администратора настойчиво акцентируется Лениным и в первой части диктовки, и во второй и третьей частях ее[1326], то мы можем сделать вывод, что мысль о том, что Троцкий не подходит для руководства Госпланом проходит красной нитью через весь ленинский текст.
После диктовок 27—29 декабря Ленин оставляет эту тему. Однако к ее разработке подключается Сталин, который прежде в эту борьбу с Троцким не вступал. Случайно ли это? Думается, что нет. Позиция Ленина Сталину была хорошо известна, она еще раз была подтверждена Лениным в письме ему от 23 декабря. Более того, в ленинском секретариате 27 декабря зарегистрировано отправление Сталину запечатанного конверта[1327] (так поступали, если содержимое документа хотели скрыть даже от секретарей). Что было в нем, нам неизвестно, ответ на вопрос о его содержании находится в документах секретариата Сталина, которые пока что исследователям недоступны. Возможно, что эта корреспонденция была связана с информированием Сталина относительно мнения Ленина по вопросам, поднятым Троцким в письмах 24 и 26 декабря, или в нем находилась первая из трех диктовок о Госплане, продиктованная как раз 27 декабря. В пользу этого предположения свидетельствует заявление Зиновьева, сделанное на XIV съезде ВКП(б). Он утверждал, что в период подготовки XII съезда партии (т.е. в январе — первой половине апреля 1923 г.) «тройке» (Зиновьев, Сталин, Каменев) было известно мнение Ленина относительно придания Госплану законодательных функций и оно было учтено при подготовке проектов решений[1328]. Общая постановка вопроса о придании законодательных функций Госплану имеется в письме Ленина Сталину от 23 декабря, но в нем нет решительного возражения против перспективы назначения Троцкого на посты председателя Госплана или ВСНХ. Оно имеется только в диктовках о Госплане. Поскольку намерения Троцкого воспринимались членами Политбюро именно как попытка стать «экономическим диктатором», то это дает нам основание предположить, что Зиновьев имел в виду именно диктовки о Госплане.
Если это так, то, следовательно, Ленин принял посильное участие в полемике с Троцким на начальной фазе ее, а к продолжению ее подключил Сталина. В этом случае становится более понятным, почему именно Сталин, а не Каменев, например, и именно в это время вступил в полемику с Троцким. Так или иначе, но в переписке, которая завязалась между Сталиным и Троцким по вопросам реформирования системы управления народным хозяйством, Сталин взял на себя защиту тех принципов строительства системы управления, которые Ленин отстаивал в длительной борьбе с Троцким. В ходе начавшейся переписки Сталин и Троцкий противопоставили две схемы системы реорганизации управления народным хозяйством.
Эту фазу дискуссии, очевидно, фиксирует второй вариант повестки дня XII съезда, составленный Сталиным (в конце декабря или начале января, не позднее 11-го) в котором предусматривались: (1) выборы центральных учреждений партии, (2) «о центральных регулирующих органах по народному хозяйству», (3) «о работе в деревне» и (4) «тезисы по текущему моменту (нэп)»[1329]. Появление пункта «о центральных регулирующих органах по народному хозяйству», которого не было в первом варианте повестки дня[1330], возможно, связано с письмами Троцкого от 24 и 26 декабря 1922 г., письмами Ленина о Госплане и начавшейся перепиской Сталина с Троцким по этому вопросу. 11 января Политбюро утвердило повестку дня XII съезда партии, в ней вопроса «о центральных регулирующих органах по народному хозяйству» уже не было, его место занял вопрос «организация государственной промышленности». Докладчика по нему решили «пока не назначать», а создать комиссию в составе Троцкого (председатель), Каменева, Рыкова, Сокольникова и Пятакова, которой поручалось выработать тезисы по данному вопросу и в трехнедельный срок представить их в Политбюро[1331]. Поэтому переписку Сталина и Троцкого надо рассматривать в контексте подготовки вопроса к съезду как органическую часть той дискуссии, которую прежде вел с Троцким Ленин.
Сталин (письма от 6, 17, 24 января 1923 г., см. Приложения № 6, 8, 10) четко определил разницу между реализуемой ленинской концепцией и предложениями Троцкого: «Кто должен быть руководителем государственных хозяйственных органов, СТО или Госплан, в этом, стало быть, суть вопроса, а не в предоставлении Госплану тех или иных административных прав»[1332]. Предложенный Троцким вариант Сталин считал неприемлемым потому, что либо Госплан превратится в «подсобное орудие ВСНХ» и будет ликвидирован в качестве органа, работающего в интересах всего народного хозяйства, либо, если Госплан превратится в действительно руководящий орган, работающий в интересах народного хозяйства, это разрушит всю существующую систему управления, сделав ненужными СТО и СНК. Опасность в этом случае будет состоять в том, что реальное управление экономикой перейдет из рук партии в руки буржуазных специалистов, сосредоточенных в Госплане.
В отличие от Ленина, ставившего вопрос о Госплане вне связи с серьезной реорганизацией системы управления и пытавшегося отладить его работу за счет более оптимального разделения труда между заместителями председателя СТО, Сталин считал назревшим вопрос о реорганизации «некоторых наших центральных регулирующих органов». Суть его предложения сводилась к тому, чтобы «сосредоточить дело увязывания и руководства деятельностью наших хозорганов не в Госплане, а в СТО и превратить СТО из междуведомственной согласительной комиссии в подведомственную руководящую комиссию» (курсив наш. — B.C.). Совет Труда и Обороны, состоящий из заместителей председателя СТО, Наркомфина, председателей ВСНХ и Госплана, получал возможность преодолеть ведомственность, улучшить координацию и руководство работой отдельных ведомств с общегосударственной точки зрения, которая предполагала обязательный учет хозяйственных интересов не только промышленности, но и сельского хозяйства, не только пролетариата, но и крестьянства.
Предложенная Сталиным реорганизация находилась в общем русле ленинской концепции и развивала ее с учетом накопленного опыта хозяйствования применительно к новым условиям. Новизна сталинского предложения заключалась в расширении права и возможности Совета Труда и Обороны для осуществления оперативного руководства.
Троцкий (письма от 15, 20, 25 января 1923 г., см. Приложения № 7, 9, 11) развивал критику существующей системы и настаивал на своем предложении, аргументировал необходимость установления режима «диктатуры промышленности» вместо «диктатуры финансов». Иначе говоря, Троцкий возражал против того, чтобы интересы промышленности были подчинены интересам сохранения политического союза рабочих и крестьян как социально-политической базы диктатуры пролетариата и условия осуществления НЭПа. Он заявил, что предложенная Сталиным «реорганизация СТО совершенно не решает поднятого мною вопроса о практическом объединении хозяйства изо дня в день», что «только реорганизация Госплана из учреждения, выполняющего отдельные задания, в хозяйственный штаб способна создать нормальные предпосылки для работы СТО, Совнаркома, Финкомитета и проч.»
В полном соответствии с мыслями Ленина, изложенными в диктовках о Госплане, Сталин предложил назначить Троцкого заместителем председателя Совнаркома, «отдав ему под специальную его заботу ВСНХ». Одновременно он предложил поставить во главе ВСНХ Пятакова, который в качестве заместителя председателя Госплана, а теперь еще и председателя ВСНХ мог стать серьезным препятствием стремлению Троцкого взять в свои руки управление планированием и промышленностью. Предложение Сталина было выдержано вполне в духе предыдущего ленинского предположения и так же, как оно, гарантировало отказ Троцкого. Вместе с тем Сталин формально сделал все что мог для смягчения конфликтной ситуации и выбивал из рук Троцкого такой «козырь», как упрек в том, что его не привлекают к управлению народным хозяйством.
Троцкий, предлагавший «председателя ВСНХ сделать председателем Госплана», у которого, следовательно, должны были сосредоточиться все рычаги управления экономикой, отказался от предложения Сталина, которое не давало ему ни грана власти, но загружало черновой текущей работой. Аргументируя отказ, он писал, что «работа зама в нынешней ее постановке противоречит целиком всем моим навыкам и представлениям о целесообразно организованной работе».
Троцкий избегал открыто предлагать себя в «экономические диктаторы», но в заключительной речи на октябрьском (1923) Пленуме выразился достаточно ясно: «Если бы меня сняли со всякой другой работы и посадили в Госплан, я б не возражал». Речь шла о реорганизованном на основе его предложений Госплане, поэтому он сразу же оговорился: «Что я буду делать в СНК, если не будет реорганизован Госплан?»[1333]**** Отказ Троцкого раскрывал его истинные устремления: он не желал работать в экономической сфере на тех же условиях, что и другие члены Политбюро (Каменев, Рыков). Иначе бы он принял это предложение. Этот отказ говорит о его стремлении занять положение в экономике более высокое, чем занимал любой другой член Политбюро. Стать над ними. Заставить Политбюро принять свои условия.
Отказ Троцкого снял с повестки дня вопрос о его руководящей работе в экономике. Цель, поставленная Лениным, была, наконец, достигнута. Троцкий не смог объяснить своего отказа так, чтобы не раскрыть своих подлинных намерений, на поддержку которых в партии он не мог рассчитывать.
Через неделю после окончания переписки Сталина и Троцкого, 2 февраля 1923 г., состоялось заседание Политбюро, на котором был рассмотрен вопрос об органах управления народным хозяйством. Вопрос был отложен «до следующего заседания»[1334]. Однако и на следующих заседаниях Политбюро он не рассматривался. К нему Политбюро ЦК РКП(б) вернулось только летом 1923 г., когда 4 июля Пленум ЦК РКП(б) по отчетам Политбюро и СНК принял решение о реорганизации органов управления народным хозяйством на основе сталинских предложений: «Провести эту реорганизацию в направлении слияния СТО и Финкомитета и образования из СТО единого направляющего органа в составе Замов и представителей необходимых ведомств или же персонально»[1335]. Вслед за этим (5, 12 июля, 2 августа 1923 г.) Политбюро приняло решения о реорганизации и персональном составе СНК, СТО и «заглавной тройки» Госплана СССР, а также СНК и Госплана РСФСР[1336]. На домогательствах Троцкого переделать на свой лад систему управления народным хозяйством был поставлен крест.
Предложения Троцкого о реорганизации механизма управления народным хозяйством находились в органической связи с его критикой работы Политбюро и ЦК РКП(б), за которой стояли глубокие разногласия относительно роли компартии в системе диктатуры пролетариата. Эта критика служила целям обоснования его предложения о реорганизации системы управления. И наоборот, необходимость изменения системы управления хозяйством служила обоснованием тезиса о необходимости радикального изменения работы Политбюро и функций компартии. Не случайно в предложенной Троцким системе управления народным хозяйством не нашлось места ни для ЦК партии, ни Политбюро. Крайнее раздражение и недовольство Троцкого участием Политбюро в решении хозяйственных вопросов выплеснулось в двух его письмах (18 и 19 апреля 1922 г.), направленных в Политбюро ЦК по поводу ленинских предложений об организации работы замов председателя СТО[1337], а также в письмах в ЦК РКП(б) от 24 декабря 1922 г., 15 и 25 января 1923 г.(см. Приложения № 4, 7, 11)
Он считал неправильным, что все вопросы управления «сплошь да рядом переходят в ЦК (Секретариат, Оргбюро, Политбюро)», что в ЦК и в СТО, а не в Госплане они получали принципиальное или окончательное разрешение, причем часто это решение оказывается неудовлетворительным[1338].
Говоря о необходимости улучшения работы Политбюро, Троцкий акцентировал загруженность его хозяйственными вопросами и необходимостью освободить Политбюро от них, чтобы сделать его работу более планомерной, позволить ему больше уделять внимания вопросам идеологическим и партийного строительства. Последнее утверждение дает искаженное представление о действительном положении дел. Между XI и XII съездами партии из 1322 вопросов, которые были рассмотрены Политбюро, лишь 21,4% были вопросы хозяйственные, в том числе 118 директивных и 92 текущих[1339].
Конечно, работа Политбюро в случае освобождения его от экономических вопросов стала бы легче и планомерней, а вопросы идеологии и партийной жизни в ней заняли бы большее место. Но вместе с экономическими вопросами из Политбюро ушла бы значительная часть реальной власти в стране, переместившись в тот орган, который сосредоточил бы в своих руках управление экономикой. В проектах Троцкого таким органом должен был стать объединенный ВСНХ—Госплан, состоящий из «старых» (буржуазных, в подавляющем большинстве настроенных антисоветски) специалистов. Руководство компартии народным хозяйством страны, ее социально-экономическим развитием превращалось бы в фикцию, а сами руководители ее — в марионеток в руках новой экономической власти. Вот здесь коммунистической партии и грозил тот самый термидор, которым Троцкий пугал ее. Никакой вождь партии, формально возглавляющий этот орган, а на деле находящийся в руках своих советников-специалистов, не мог бы предотвратить такого исхода, не уничтожив свою зависимость от них вместе с этой системой. Превратившись в «экономического диктатора» и оттеснив правящую партию от реальных рычагов управления, он только бы расчистил путь для контрреволюции.
В политическом плане вопрос сводился к тому, кто будет определять политический курс и экономическую политику социалистической революции — Ленин и его единомышленники-большевики, опирающиеся на революционную партию в деле строительства социализма и верящие в ее победу, или небольшевик Троцкий со своими сторонниками, отрицающими способность российской революции к успешному развитию без помощи со стороны победившей международной пролетарской революции, а пока опирающимися на старых специалистов и социальные силы, стоящие за ними, способными обеспечить лишь капитуляцию социалистической революции.
Не случайно дискуссия по вопросу о роли и месте РКП(б) в управлении народным хозяйством развернулась в ходе обсуждения тезисов доклада XII съезду партии о промышленности, подготовка которых была поручена Троцкому. Ввиду принципиальных разногласий между Троцким, а также другими членами комиссии и Политбюро работа над тезисами и докладом приобрела затяжной характер[1340]. Лишь 28 марта Политбюро приняло поправки к тезисам Троцкого и представила их Пленуму ЦК РКП(б), который 30 марта рассмотрел тезисы, утвердил поправки Политбюро к ним[1341]. К поправке по § 12 Троцкий внес дополнение: «Правильность и систематичность планового руководства партии должны и будут вести ко все большему уменьшению случаев непосредственного административного вмешательства партийных органов по отдельным и частным вопросам. С другой стороны, руководство партии будет обеспечено тем полнее, чем правильнее будет идти административная и хозяйственная работа государственных органов по выполнению плановых задач, выдвигаемых партией и под ее постоянным контролем»[1342]. Эта поправка имела принципиальное значение не только для дальнейшего строительства хозяйственного механизма, но и для системы диктатуры пролетариата ( в целом, так как она вела к изъятию из рук РКП(б) функций управления страной, передавая их исключительно в руки хозяйственных органов государства. Это предложение говорило о том, что представление Троцкого о политической системе диктатуры пролетариата, о взаимодействии партии и государства в это время, как и прежде, радикально отличались от тех, которые развивал Ленин, в том числе и в последних уже опубликованных статьях — «Как нам реорганизовать Рабкрин» и «Лучше меньше, да лучше».
Пленум ЦК партии отклонил поправку Троцкого и создал комиссию для окончательного редактирования тезисов (Сталин — председатель, Троцкий, Каменев, Зиновьев, Бухарин, Рыков)[1343].
На следующий день Каменев представил Пленуму ЦК свой доклад. Пленум ЦК утвердил предложение о поправке к поправке Троцкого (вставка между первым и вторым абзацами): «Наряду с необходимыми и неизбежными в данных условиях директивами хозорганам со стороны парторганизаций по конкретным вопросам, необходимо неуклонно стремиться придать руководству хозорганами со стороны парторганизаций широкий и всесторонний плановый характер, что должно вести к уменьшению случаев необходимости непосредственного административного вмешательства по отдельным и частным вопросам текущей практики.
Руководство партии будет обеспечено тем полнее, чем правильнее будет идти административная и хозяйственная работа самих государственных органов по выполнению плановых задач, выдвигаемых партией»[1344]. Троцкий эту поправку поддержал, что говорит, конечно, не об изменении им своей позиции и признании правильности ленинского курса, а о политическом маневрировании.
Текст этой вставки представляет интерес для нашей темы. Если Троцкий в своей поправке правильность партийного руководства ставит в прямую зависимость от правильности работы госорганов, выдвигая, таким образом, деятельность последних как условие самоустранения партии от решения экономических проблем, то поправка редакционной комиссии, принятая Пленумом, говорит о диаметрально противоположном подходе: партия не отодвигается от хозяйственного руководства, а осваивает его и своей работой выводит госорганы на необходимый уровень и качество хозяйственного руководства. Участие парторганизаций на данном этапе социалистического строительства в решении хозяйственных вопросов прямо провозглашалось как необходимое условие развития социалистической экономики. Более того, эта работа партии должна была развиться, подняться на более высокий уровень, стать шире и планомернее. Курсу Троцкого на уменьшение роли партии в хозяйственном строительстве был противопоставлен курс на повышение ее роли. Противопоставлен и закреплен в борьбе с ним. Не вытеснение партии из сферы решения хозяйственных вопросов, а совершенствование ее работы должно было стать предпосылкой сокращения административного вмешательства по отдельным мелким вопросам. Последний (второй) абзац этого дополнения к поправке воспроизводит соответствующую часть поправки Троцкого с одним, но очень важным исправлением — именно, снят тезис о работе госорганов под «контролем» партии. Троцкий допускал контроль, но не управление. Редакционная комиссия высказались за управление и поэтому, естественно, было снято упоминание о контроле.
Ясно, что перед нами две совершенно разные, противостоящие политики: Ленина (и ЦК РКП(б)) и Троцкого. Пленум поручил Троцкому «перередактировать тезисы на основе принятых Пленумом поправок» и внести их на утверждение Политбюро, а также принял предложение Зиновьева о включении в «Тезисы о реорганизации и улучшении центральных учреждений партии» пункта, прямо направленного против Троцкого: «Съезд должен поручить новому ЦК принять ряд необходимых мер для улучшения работы Политбюро в области руководства со стороны Политбюро государственными и, в частности, хозяйственными органами Республики». Только после завершения всех этих доработок доклада о промышленности 31 марта Политбюро приняло решение поручить его Троцкому[1345].
Завершение обсуждения тезисов было намечено на 5 апреля, но пришлось его отложить «до получения ответа т. Троцкого на шифротелеграмму т. Сталина»[1346]. И только 6 апреля Политбюро опросом по телефону приняло решение: «Принять редакцию первой главы тезисов по промышленности, предложенную тт. Бухариным и Сталиным», тезисы в целом утвердить и опубликовать как одобренные ЦК РКП(б)[1347]. Как разительно история подготовки вопроса о промышленности для XII съезда отличается от того, что рассказывал Троцкий!
XII съезд поддержал предложенный ЦК партии курс. В политическом отчете ЦК XII съезду, с которым выступил Зиновьев, принципиальный подход к проблеме взаимодействия партии и государства был сформулирован так: «Разделение труда — да, разделение власти — нет. Вот наша формулировка»[1348]. В этом виде она направлена против Троцкого и его сторонников и выражала мнение не только лично Зиновьева, но и большинства Политбюро и ЦК партии. Позиция, которую Ленин отстаивал в борьбе против Троцкого, получила закрепление в решениях съезда партии.
Такова судьба первого из вопросов, поднятых в ленинском «Завещании», ясно обозначившего антитроцкистскую направленность записок о Госплане, выявленную в процессе анализа содержания этого документа. Ее подтверждает и история обсуждения предложений В.И. Ленина, содержащихся в статье «Как нам реорганизовать Рабкрин», о которой речь пойдет в следующем параграфе.
* Поскольку вопрос о «страховке» Ленина как докладчика не ставился (как, например, в сентябре 1922 г. при распределении докладов на IV конгрессе Коминтерна), то можно предположить, что у членов Политбюро в это время еще были надежды на выздоровление Ленина и его участие (пусть даже ограниченное) в работе партийного съезда. С одной стороны, до съезда еще далеко, а с другой — опыт возвращения Ленина к работе в октябре—ноябре, активная работа в конце декабря — начале января, возможно, давали к этому основание. Между прочим, это обстоятельство говорит против тех, кто считает, что к этому времени лидеры партии пришли к выводу, что политическая деятельность Ленина окончена.
** В историографии имеют место разные оценки политической силы отдельных членов Политбюро в это время. Чаще всего на первое место выдвигаются Троцкий и Зиновьев. Затем следуют Каменев и Бухарин. Сталин, как правило, замыкает этот список. Антонов-Овсеенко, например, считает, что ко времени XII съезда «Сталин глядит на мир из-под ладоней Зиновьева и Каменева и не покушался на их авторитет», но далее, нимало не смущаясь, утверждает, что на XII съезде Каменев в очередной раз «услужливо подставил свою мягкую спину под Сталинский сапог» (Антонов-Овсеенко А.В. Сталин и его время // Вопросы истории. 1989. № 1. С. 99). В документах подобные суждения не получают опоры. Редко, но встречаются более точные оценки. Например, Радзинский выстраивает такую последовательность: Сталин, Зиновьев, Каменев, Троцкий, Бухарин. (Радзинский Э. Сталин. М., 1997. С. 217).
*** Этот вопрос был поставлен, видимо, в связи со второй просьбой Сталина об освобождении его от этого доклада.
**** Пусть читателя не введет в заблуждение желание Троцкого уйти с других постов. Тремя неделями раньше на сентябрьском (1923) Пленуме ЦК РКП(б) он предельно остро реагировал даже на ограничение его власти как председателя РВСР — ушел с Пленума и не вернулся, несмотря на предложение вернуться, с которым по поручению Пленума к нему обратилась «специальная делегация» (Известия ЦК КПСС. 1991. № 3. С. 216).
Примечания:
[1312] Известия ЦК КПСС. 1990. № 10. С. 180.
[1313] Троцкий Л. Моя жизнь. Опыт автобиографии. Т. 2. С. 227—228.
[1314] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 329. Л. 2–3.
[1315] Там же. Оп. 2. Д. 96. Л. 1.
[1316] Там же. Оп.3. Д. 346.Л.5.
[1317] Там же. Ф. 5. Оп. 2. Д. 305. Л. 1.
[1318] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 343.
[1319] Известия ЦК КПСС. 1990. № 1. С. 157.
[1320] РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 305. Л. 3–4.
[1321] Известия ЦК КПСС. 1990. № 7. С. 179.
[1322] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 349, 350.
[1323] Архив Троцкого. Т. 1. С. 39.
[1324] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 350.
[1325] Там же. С. 351.
[1326] Там же. С. 349–352.
[1327] РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 4. Д. 98. Л. 1455.
[1328] XIV съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). 18—31 декабря 1925 г. Стенограф. отчет. М.; Л., 1926. С. 453—454.
[1329] РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 3404. Л. 2.
[1330] Там же. Л. 1.
[1331] Там же. Ф. 17. Оп. 3. Д. 329. Л. 2–3.
[1332] Там же. Ф. 5. Оп. 2. Д. 274. Л. 1.
[1333] Известия ЦК КПСС. 1990. № 10. С. 184; см. также: Вопросы истории КПСС. 1990. № 5. С. 37.
[1334] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 333. Л. 1.
[1335] Там же. Оп. 2. Д. 100. Л. 3.
[1336] Там же. Ф. 17. Оп. 3. Д. 363. Л. 2; Д. 364. Л. 5; Д. 369. Л. 5.
[1337] Там же. Ф. 325. Оп. 1. Д. 407. Л. 44–48.
[1338] Там же. Ф. 5. Оп. 2. Д. 305. Л. 2–4; Архив Троцкого. Т. 1. С. 9, 18–19.
[1339] Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. С. 43.
[1340] Архив Троцкого. Т. 1. С. 35–48; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 339. Л. 4.
[1341] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 95. Л. 2; Оп. 3. Д. 344. Л. 1.
[1342] Там же. Оп. 2. Д. 95. Л. 2.
[1343] Там же. Л. 1.
[1344] Там же. Д. 96. Л. 2.
[1345] Там же. Д. 94. Л. 1; Д. 96. Л. 1.
[1346] Там же. Оп. 3. Д. 346. Л. 2.
[1347] Там же Д. 347. Л. 3.
[1348] Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. С. 41—42.