Содержание материала

 

§ 4. «ХАРАКТЕРИСТИКИ» КАК СРЕДСТВО ДИСКРЕДИТАЦИИ ПРОТИВНИКОВ ТРОЦКОГО

Вбрасыванием в политическую жизнь перед XII съездом партии документа неизвестного происхождения под видом ленинских записок «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» началась серия столь же любопытных предъявлений других текстов «Завещания» Ленина, в которых якобы выражена его подлинная воля относительно изменений в руководстве РКП(б). Первой среди них появилась запись диктовок «характеристик», датированных 24—25 декабря 1922 г., которые известны как основная часть «Письма к съезду».

В историографии упрочилось мнение, что Ленин продиктовал «Письмо к съезду» и дал распоряжение хранить его в секретном порядке в запечатанном конверте, который может вскрыть только он сам или Крупская после его смерти. Крупская-де поступила в точном соответствии с волей Ленина и передала это «Письмо» накануне XIII съезда партии, 18 мая 1924 г., в ЦК РКП(б). В свидетели призывается документ, который был опубликован в 45-м томе Полного собрания сочинений В.И. Ленина под названием «Протокол о передаче». В нем говорится: «Мною переданы записи, которые Владимир Ильич диктовал во время болезни с 23 декабря по 23 января — 13 отдельных записей... Среди неопубликованных записей имеются записи от 24—25 декабря 1922 года и от 4 января 1923 г., которые заключают в себе личные характеристики некоторых членов Центрального комитета. Владимир Ильич выражал твердое желание, чтобы эта его запись после его смерти была доведена до сведения очередного партийного съезда. Н. Крупская»[1473]. Как видно, Крупская говорит о передаче диктовок 24—25 декабря 1922 г. и 4 января 1923 г. в прошедшем времени («мною переданы»). Это противоречит представлениям, укоренившимся в традиционной историографии, и соответствует действительности.

Этот документ заслуживает того, чтобы остановиться на нем подробнее, поскольку он показывает, как «творилась» антисталинская «лениниана». «Протокол о передаче»... Что это за вид документа? Надо сказать, что делопроизводство в ЦК в это время стояло уже на достаточно высоком уровне, и это делает сомнительным сам факт появления такого невиданного документа. Передача документов фиксировалась актами. Ни в качестве акта, ни в качестве протокола этот документ не может быть принят, поскольку в нем отсутствуют необходимые для этих документов атрибуты*. Судя по тексту, перед нами сопроводительное письмо или пояснительная записка. Рыков, полемизируя с Крупской на июльском (1926) Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), называл его «письмом» и сообщил, что оно было написано рукой Крупской и ею же подписано[1474]. Так или иначе, но содержание этого документа свидетельствует против той версии, которую он по воле издателей Полного собрания сочинений В.И. Ленина должен был поддержать. Сомнения в этой версии получили некоторое распространение в современной историографии в виде предположений о том, что Фотиева, интриговавшая против Ленина в пользу Сталина, информировала его о существовании «Письма к съезду» вскоре после того, как оно было продиктовано[1475]. Однако эта версия не имеет даже подобия серьезной аргументации.

Пролить свет на вопрос о времени и обстоятельствах передачи «Письма к съезду» позволяет хранящийся в архиве Троцкого очень интересный документ, который еще не стал предметом внимательного источниковедческого анализа, — «Сводка замечаний членов Политбюро и Президиума ЦКК к предложению тов. Зиновьева о публикации "Завещания Ленина"»[1476]**. Интересно, что Троцкий в своих многочисленных исторических опусах умалчивает о нем. Почему? Ответ, думается, состоит в том, что содержащаяся в нем информация дезавуирует столь нужную ему легенду о ленинском «Письме съезду», о его полном драматизма обсуждении на заседании ЦК РКП(б) накануне XIII съезда партии, о спасении Сталина Зиновьевым и Каменевым и т.д.

Поскольку текст этой «Сводки» чрезвычайно важен для изучения интересующего нас вопроса, приведем мнения участников обсуждения полностью:

«1.Я думаю, что эту статью нужно опубликовать, если нет каких-либо формальных причин, препятствующих этому.

2. Есть ли какая-нибудь разница в передаче (в условиях передачи) этой статьи и других (о кооперации, о Суханове). Троцкий.

Печатать нельзя: это несказанная речь на П/Бюро. Не больше. Личная характеристика — основа и содержание статьи (выделено нами. — B.C.). Каменев.

3. Н.К. (Надежда Константиновна Крупская. — B.C.) тоже держалась того мнения, что следует передать только в ЦК. О публикации я не спрашивал. Ибо думал (и думаю), что это исключено. Можно этот вопрос задать. В условиях передачи разницы не было. Только эта запись (о Госплане) передана мне позже — несколько дней тому назад (выделено нами. — В. С).Зиновьев.

4. Полагаю, что нет необходимости печатать, тем более, что санкции на напечатание от Ильича не имеется. Сталин.

5. А предложение тов. Зиновьева — только ознакомить членов ЦК. Не публиковать, ибо из широкой публики никто тут ничего не поймет. Томский.

6. Эта заметка В.И. (Владимира Ильича Ленина. — B.C.) имела в виду не широкую публику, а ЦЕКА и потому так много места уделено характеристике лиц (выделено нами. — B.C.). Ничего подобного в статье о кооперации нет. Печатать не следует. А. Сольц.

Тт. Бухарин, Рудзутак, Молотов и Куйбышев — за предложение тов. Зиновьева. Словатинская».

Документ («Сводка») даты не имеет, но возможна его датировка по содержанию. В записи Зиновьева имеется указание на то, что после передачи ему обсуждаемого документа он получил от Крупской ленинские записки о Госплане. 2 июня 1923 г. Зиновьев направил Сталину письмо для членов Политбюро, в котором сообщал, что Крупская передала ему «записи В[ладимира] И[льича] по вопросу о Госплане», и предположил ввиду большой важности их «познакомить с ними всех членов и кандидатов ЦК РКП, а также членов Президиума ЦКК»[1477]. Можно предположить, что записки о Госплане Крупская принесла в последних числах мая или 1—2 июня 1923 г., а обсуждавшийся текст — несколько ранее, видимо, также в последних числах мая. Обмен мнениями состоялся 2 июня 1923 г. или вскоре после этой даты.

Ю.А. Буранов и В.П. Наумов высказывали мнение, что речь идет о ленинских записках о Госплане, продиктованных им 27—29 декабря 1922 г.[1478] Согласиться с ними нельзя. Как мы видим, записки о Госплане были присланы Крупской вслед за этим текстом. Из записей Каменева и Сольца известно, что «основа и содержание» этого текста составляют характеристики. Сказать так о записках о Госплане нельзя, так как в них — в лучшем случае намеки на характеристики или «материалы» к характеристикам Троцкого, Кржижановского и Пятакова. Кроме того, текст о Госплане не содержал ничего, что могло бы вызвать такую разноголосицу относительно его характера и предназначения (статья или наброски к речи, нужно публиковать или нет). Исключаются также записки «К вопросу о национальностях...», а также письма Ленина Сталину от 23 декабря («К съезду»), Троцкому и Мдивани (5 и 6 марта 1923 г.), поскольку они были уже известны. Не может идти речь и о диктовках 26, 29 декабря 1922 г., посвященных проблемам реорганизации ЦК и РКИ, в которых ни слова нет о характеристиках кого бы то ни было, и, кроме того, сформулированные в них положения были разработаны в опубликованных статьях. Немаловажно указание и на неясность записей для широкой публики. Обо всех названных выше диктовках этого сказать никак нельзя.

Что же остается? Остаются «характеристики» (диктовки 24— 25 декабря 1922 г.) и «добавление» к ним (диктовка 4 января 1923 г.), т.е. «Письмо к съезду», «основу и содержание» которого составляют именно личные характеристики. Его текст вполне мог вызвать такую реакцию членов Политбюро и ЦКК, поскольку он полон намеков, неопределенностей, неясных мест. Недаром многие десятилетия идет дискуссия о том, как трактовать то или иное положение его, о том, что именно и почему Ленин хотел сказать и почему облек свою мысль в такую форму. Уже этот первый обмен мнениями показал, что ни характер, ни предназначение принесенного Крупской документа для участников обсуждения не были ясны (Троцкий считал, что это «статья», Каменев — непроизнесенная речь в Политбюро, Сольц — заметки). И неудивительно, так как этот текст названия не имел. Об этом свидетельствует надпись Троцкого на хранящемся в его архиве экземпляре «Письма к съезду»: «В оригинале рукопись*** не носит никакого заглавия. — Л.Т.»[1479]. Следовательно, при первом предъявлении этого текста в ЦК он никем, в том числе и Крупской, не рассматривался в качестве «письма к съезду».

Интересный документ в пользу этого вывода приводит Ю.А. Буранов, не делая, однако, из него надлежащего вывода. Речь идет о сопроводительной записке к материалам, которые 7 июня 1923 г. из ЦКК по распоряжению Куйбышева были направлены Каменеву: «Посылается обещанный т. Куйбышевым материал для архива партии»****. Этот материал представлял собой несколько машинописных копий ленинских записей периода 23—29 декабря 1922 г. Имеется также лист-оглавление, в котором содержится краткая характеристика этих документов. Первый документ — «Два предложения партсъезду: 1. — Об увеличении числа членов ЦК до 50—100 чел. (как мера придания устойчивости ЦК). (Речь, очевидно, идет о письме Ленина Сталину от 23 декабря 1922 г. — B.C.). 2. — О придании законодательного характера решениям Госплана. (Вопрос уже возбуждался Троцким)». Следующий документ — «Письмо второе. 24/ХII—1922 г. Развитие первого предложения: об увеличении числа членов ЦК (характеристики)»[1480]*****. Следовательно, Крупской в этот раз в ЦК партии не было передано «добавление» к «характеристикам» — диктовка 4 января 1923 г. Она была введена в политический обиход несколько позднее. Отсюда следует, что в документе из архива Троцкого речь идет о диктовках 24—25 декабря 1922 г.

Если всерьез принимать бытующую в традиционной историографии версию о предназначении Лениным «характеристик» съезду партии, который должен был произойти после его смерти, то придется признать, что Крупская нарушила волю Ленина. Но, как было показано выше, никакой «воли» на сей счет Ленин не высказывал, поскольку не имел к этим «характеристикам» никакого отношения как автор. Следовательно, действия Крупской надо объяснять ее интересами и намерениями, которые не могут быть поняты в отрыве от той политической борьбы, которая происходила в то время. А борьба эта определялась в первую очередь итогами XII съезда партии.

Коль скоро Крупская, передавая «характеристики» в ЦК РКП(б), никоим образом не выявила распоряжений Ленина относительно их, то встает вопрос: чем она руководствовалась, передавая в разное время разные фрагменты «Завещания» Ленина? Ведь все тексты были у нее на руках. После 10 марта только она решала, что, когда и как вводить в оборот из ленинского наследия. Почему Крупская пошла на такой шаг именно в конце мая 1923 г.? Чем руководствовалась она, передавая после XII съезда партии отдельные тексты именно в таком порядке («статья» «О кооперации» — опубликована 26 и 27 мая 1923 г.; «статья» «О нашей революции» — опубликована 30 мая 1923 г. После передачи «характеристик» наступила очередь записок о Госплане и, наконец, «добавления» к «характеристикам»). Не исключено, что это произошло случайно либо в силу стечения каких-то обстоятельств. Но вопрос все-таки остается: если она не считала возможным по политическим соображениям откладывать этот шаг до съезда партии после смерти Ленина, то почему не передала недавно закончившемуся XII съезду? Мешало распоряжение Ленина? Так, например, считают В.А. Куманев и И.С. Куликова: «Письмо к съезду» не было оглашено на XII съезде партии, «ибо Крупская, его хранительница, согласно воле Ленина могла вскрыть конверт с "Письмом" и передать его в ЦК и делегатам только после смерти Ленина»[1481]. Допустим. Но почему Крупская придала их гласности через месяц-другой после XII съезда, когда Владимир Ильич был еще жив? Если можно было сделать это в мае—июне 1923 г., то почему нельзя было этого сделать чуть раньше, на XII съезде партии, когда имелась подходящая для этого ситуация? Когда съезд проходил мимо советов, содержащихся в записках «К вопросу о национальностях или об "автономизации"»? Почему не сказала о них, когда на съезде в выступлении В. Косиора прозвучали оценки и предложения, аналогичные тем, что содержались в «Письме к съезду»?[1482] Когда В. Косиору многие возражали, самое время было сказать: «Критики товарища Косиора не правы. Верно он говорит. Свидетельствую, что Ленин думал так же. В одном из фрагментов так называемого "дневника", над которым Ленину разрешили работать врачи и ЦК, содержатся мысли и оценки, вполне созвучные сказанному Косиором». Если Крупская руководствовалась интересами партии, то надо ответить, какими именно. И что изменилось через месяц? И почему, передавая «характеристики», она не передала в это время «добавление» к ним («диктовку» 4 января 1923 г.), содержащее требование убрать Сталина с должности генерального секретаря? Почему Крупская решила, что месяц спустя после окончания съезда — время, более подходящее для передачи «характеристик», чем съезд партии? Почему тексты были переданы не в Секретариат ЦК или не в Политбюро, а именно Зиновьеву? Конечно, можно сказать — ее дело, когда и кому захотела, тогда и тому передала. Будь это документ иного рода, этим ответом, пожалуй, можно было бы удовлетвориться, но речь идет о ленинском документе чрезвычайной политической важности. И Крупская это понимала.

Выше было показано, что в это время только нарабатывались и на XII съезде только проговаривались те оценки и предложения, которые стали центральными в «Письме к съезду» и не находят аналогов в ленинских работах. На съезде и сразу после него только формировалась и осмысливалась та политическая ситуация, которая позволила «отлить» эти оценки и предложения в форму ленинского совета. Не предъявила Крупская на XII съезде партии «Письмо к съезду», видимо, потому, что в это время у нее на руках его еще не было******. Если данного текста еще не было в конце апреля, а в конце мая он уже был предъявлен в ЦК партии, то появляется основание считать, что текст «характеристик» был создан именно в этот промежуток времени. Когда, кем и как он готовился, пока что можно только догадываться. Возможно, что с передачей его не спешили, желая предпослать ему серию ленинских документов — «О кооперации», «О нашей революции», публикация которых создавала определенную традицию: последние ленинские работы должны стать достоянием всей партии. К тому же их появление приглушало проблему установления ленинского авторства. В этом случае и отсутствие указания со стороны Крупской относительно «воли» Ленина получает естественное объяснение: решение об их публикации принимало Политбюро. Вот в этот поток ленинских текстов как раз и был «подсунут» текст «характеристик», очевидно, в надежде на его публикацию. Наличие такого намерения позднее признавала сама Крупская. На июльском (1926) Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) она заявила: «То, что называется "завещанием" Владимира Ильича, Ильич хотел, чтобы было доведено до сведения партии. В какой форме доведено, я с ним не говорила, потому, что он был тяжело болен, но он дал мне указание сделать все необходимое для того, чтобы обеспечить доведение до партии этого документа*******. Так как первая статья была озаглавлена "Съезду партии"********, то я сочла необходимым обратиться к Центральному Комитету, чтобы Центральный Комитет нашел форму доведения до сведения партии тех статей, которые носят название "завещания"»[1483]. На стремление опубликовать «характеристики» указывает и характер обсуждения его — текст рассматривается с точки зрения решения вопроса о его публикации.

Итак, ни воля Ленина, ни интерес партии в акте передачи «характеристик» не просматривается. Зато интерес Троцкого очевиден. Предпринятая Троцким перед XII съездом атака на Сталина окончилась для него неудачей. Съезд не поддержал критики Сталина, содержащейся в записках «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» и предложения сделать его ответственным за рукоприкладство Орджоникидзе. В этих условиях Троцкий отказался от обострения борьбы на съезде. Но  это было кажущееся «замирение». Еще Н. Валентинов обратил внимание на то, что XII съезд «закрылся при двух заявлениях, маскировавших уже начавшуюся борьбу за власть»[1484]. Сохраняющееся напряжение проявилось в заявлениях о необходимости сохранения единства руководства, сделанных Сталиным и Троцким. В них отразились различные взгляды на проблему единства партии и ее обеспечения.

Троцкий солидаризировался с принятой съездом резолюцией по отчету ЦК и заявил, что «руководство нашей партии государством в целом и хозяйством не только останется незыблемым, но оно должно быть упрочено, укреплено и поднято на высокую ступень... всякого, кто попытался бы против руководства партии государством и хозяйством направить свою энергию, мы, все вместе, поставим по ту сторону баррикады... я это говорю, товарищи, с тем большей энергией, что некоторые товарищи считают, будто и у меня есть ошибки по этой линии, — я заявляю, что в отношении резолюции, которая говорит о необходимости укрепления и упрочения руководства партии во всех областях, я буду не последним в вашей среде в деле ее защиты, проведения и беспощадной борьбы со всяким, кто на нее покусится»[1485]. Валентинов верно отмечает двусмысленность этих слов: он за единство руководства, но не значит, что он за данное руководство. Троцкий, заявляя вроде бы о лояльности и желании совместной работы, оставляет себе развязанными руки для ее продолжения, для следующего тура борьбы, который и не замедлил начаться менее чем через полгода по его собственной инициативе[1486]. Но это уже иная история. Для нас важно отметить, что Троцкий не обещает быть лояльным новому ЦК. Сталин сказал, что воля партии к единству обеспечит еще большую прочность, чем это было, и сформулировал свою программу — добиться единства на основе ленинизма. А это в его понимании означало ликвидацию троцкизма как главного препятствия такого единства. Следовательно, Сталин говорил, что впереди предстоит борьба с Троцким. Таким образом, XII съезд РКП(б) стал преддверием новой вспышки политической борьбы.

В историографии господствует мнение, что Троцкий был главным героем XII съезда партии. Это не так. Главным героем съезда оказался Сталин. На это указал еще Д.А. Волкогонов, отметивший, что «авторитет Сталина в определенной мере укрепился после XII съезда партии... Пожалуй, он больше всех был на виду у делегатов съезда»[1487]. Волкогонов прав, но, думается, данная им оценка должна быть уточнена. Этот съезд стал первым триумфом Сталина. Он выдержал критику Ленина, содержащуюся в записках «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» и в письмах от 5 и 6 марта 1923 г., и съезд поддержал его. Сталин делал «второй» по значимости доклад — об организационной работе ЦК, а Зиновьев — «первый» — политический отчет ЦК. Но доклад Зиновьева критиковался многими, а доклад Сталина удостаивался похвал даже со стороны его политического противника Преображенского[1488].

Съезд был отмечен усилением позиций ленинского ядра в ЦК партии и Политбюро, выступившим на нем сплоченно против атак как на проводимый им политический курс, так и на отдельных членов его. Уже в ходе съезда были предприняты шаги по дальнейшему укреплению политических позиций «тройки» (Сталин, Зиновьев, Каменев). На перегруппировку политических сил в руководстве указывало решение Пленума (26 апреля) о Зиновьеве, которое было принято по предложению Сталина: «Признать необходимым более длительное пребывание тов. Зиновьева в Москве»[1489]. Это, думается, свидетельствует о важной фазе в деле складывания новой «тройки»: Сталин, Зиновьев, Каменев. Решение позволило сделать функционирование «тройки» более систематическим, чем прежде.

Цель атаки Троцкого не была достигнута, но она сохранялась. Съезд принес Сталину укрепление политических позиций, в том числе и в качестве генерального секретаря ЦК РКП (б), поскольку, во-первых, закрепил это нововведение — должность генсека, а во-вторых, подтвердил целесообразность и пользу для партии занятия этой высшей партийной должности Сталиным. Сталин оставался для Троцкого главным препятствием на пути к власти, но теперь на пути к ней оказалась еще и «тройка», не разрушив которую невозможно было с успехом вести борьбу против Сталина. Требовалось политически уничтожить «тройку», убрать Сталина с должности генерального секретаря и (или) заблокировать его позиции в Оргбюро ЦК. Собственного политического авторитета Троцкому для этого, как показала борьба перед съездом и на самом съезде, не хватило. Общая политическая критика от имени Ленина (в записках «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» и в письмах от 5 и 6 марта) оказалась недостаточной и тактически невыигрышной. Кому не доводилось допускать ошибок? Сталину же было предложено отвечать за чужие ошибки. Да и Орджоникидзе в этой истории вызывал больше сочувствия, чем осуждения, так как проводил политику, которую большинство съезда считало правильной. Нужна была еще более мощная атака, направленная против политических и организационных позиций, которые занимала «руководящая группа ЦК», и в первую очередь против Сталина. Значит, нужна была более целенаправленная «ленинская» критика. Вместе с тем нужно было, чтобы ленинский авторитет поработал на возвышение политического авторитета Троцкого.

И вот — чудо!!! Оказывается, имеется ленинский документ, вполне удовлетворяющий этим требованиям! Не только политически убивающий сторонников Ленина в Политбюро, но и подрывающий позиции большевиков в партии и одновременно открывающий Троцкому путь в вожди партии. Проходит месяц после XII съезда РКП (б), и Крупская приносит в ЦК текст «характеристик», содержащий утверждение, что Троцкий — «самый способный» член ЦК, что его личные и политические недостатки не следует принимать во внимание, что власть, сосредоточенная в руках Сталина, опасна для партии, что сам он отягощен всякими недостатками, а политическое прошлое Зиновьева и Каменева, Бухарина и Пятакова не вселяет доверия к ним[1490]. Передача Крупской «характеристик» означала второе предъявление «воли» Ленина, очень грамотно вписанной в определенную политическую конъюнктуру и позволяющей Троцкому продолжить борьбу за власть в партии с надеждой на успех.

Несколько дней спустя она же передает ленинский текст о Госплане с предложением пойти Троцкому навстречу в вопросе реорганизации системы управления народным хозяйством[1491]. Передача Крупской текста о Госплане именно в это время также, возможно, объясняется интересами политической борьбы. 19 апреля 1923 г. (второй день работы XII съезда) в газете «Экономическая жизнь» было опубликовано письмо Ленина в Госплан от 16 мая 1921 г., своим содержанием направленное против Троцкого и созвучное тем проблемам, которые обсуждались на съезде[1492]. Принятые XII съездом партии решения об организации работы промышленности означали крах надежд Троцкого. В этих условиях вреда для него от ленинских записок о Госплане, содержащих возражение против назначения председателем Госплана и ВСНХ кого-либо из «вождей», все равно уже не было. Зато там содержалось общесформулированное предложение пойти Троцкому навстречу. В положении проигравшего, но продолжающего борьбу Троцкому и это могло оказаться полезным. Какая-никакая, а поддержка Ленина. Представить ее в нужном для себя виде — проблема способностей Троцкого. И вот Крупская приносит в ЦК записки о Госплане. Политическая значимость этого акта определялась тем, что летом 1923 г. предстояло принимать решения о системе органов хозяйственного управления. Данная записка Ленина могла помочь Троцкому в продолжении борьбы за перестройку системы управления на основе его предложений. Таким образом, с помощью Крупской Троцкий получал в союзники того, кто в этом вопросе был его главным противником, — Ленина!

Время передачи — не позднее последних чисел мая — могло казаться благоприятным временем, поскольку Сталин — главная политическая сила, против которой направлялась атака, в это время находился в отпуске[1493]. Без Сталина легче провести нужное решение о публикации, политически дискредитирующей и ослабляющей «тройку» и предопределяющей ей распад. Передача «характеристик» Зиновьеву тоже получает определенное объяснение в рамках нашей версии происходившего. Он был самой удобной фигурой для раскачивания «тройки», поскольку он больше, чем Каменев, был подвержен эмоциональному воздействию и политическим колебаниям. У него были сложные отношения со Сталиным, он сам «метил» в вожди партии. На него легче было повлиять, внушая мысль, что Сталин как союзник — не лучший для него вариант. Последующие события лета 1923 г. (история с так называемым «пещерным совещанием», о котором речь пойдет ниже) показали, что Зиновьев действовал именно так**********.

Предъявление этих документов («характеристик» и записки о Госплане) — вклад Крупской в эту борьбу. Сделала, что могла, — обеспечила Троцкому поддержку авторитетом Ленина.

Тот факт, что часть будущего «Письма к съезду» — «характеристики» — использовалась в политической борьбе не с мая 1924 г., как считалось прежде, а уже с мая—июня 1923 г., требует пересмотра всего хода внутрипартийной борьбы в период между XII и XIII съездами партии с учетом этого важнейшего политического фактора.

Передача Крупской «характеристик» как самостоятельного текста, без «добавления» к ним, косвенно указывает на то, что в это время никто не думал объединять их в один блок текстов и придавать этому тексту характер «Письма к съезду». Ни Крупская, ни Политбюро ЦК не рассматривали его как обращение к ЦК или Политбюро. Это были просто записи мыслей по одной проблеме. Без адреса. Этот текст получает видимость обращения только в блоке с «добавлением» к «характеристикам», в котором содержится обращение к «товарищам» переместить Сталина с должности генсека.

Это значит, что Крупская (и Автор «характеристик»), передавая их текст в ЦК, преследовали цель задействовать совершенно иные политические механизмы, чем те, к которым они вынуждены были прибегнуть позднее: политическая дискредитация сторонников Ленина в ЦК и Политбюро должна была произойти не на съезде партии, а открыто в печати. Сомнения в способности Сталина исполнять должность генерального секретаря предполагалось посеять не среди делегатов съезда, а в партии накануне очередного Пленума ЦК, побудив его таким образом поставить и рассмотреть вопрос о составе Политбюро, Оргбюро и Секретариата с учетом замечаний и оценок, высказанных в «характеристиках». Это могло ослабить политические позиции членов «тройки» или даже привести к ее ликвидации в качестве «руководящей группы». Как средство политического и психологического давления на членов ЦК могли быть задействованы и сами «характеристики», и сформированное ими общественное мнение партии.

Очевидно, все это было понятно членам Политбюро, поэтому все они, за исключением Троцкого, были против публикации текста «характеристик». Зафиксированные мнения указывают на того, кому было выгодно обнародование «характеристик», — это Троцкий. Он за публикацию. И это естественно, так как весь комплект «характеристик» и характеристика лично его — Троцкого — политически выгодны только ему. Ему выписан карт-бланш на замещение освобождающегося места лидера партии. Именно в этом направлении Троцкий позднее и будет разъяснять всем смысл «Письма к съезду»: предпринятые Лениным в то время политические шаги, «помимо общеполитических задач», преследовали цель «создать наиболее благоприятные условия для моей руководящей работы, либо рядом с Лениным, если б ему удалось оправиться, либо на его месте, если б болезнь одолела его»[1494]. Его аргументация находится в интересном сочетании с обстоятельствами передачи «характеристик» — надо опубликовать, поскольку отсутствует прямой запрет на публикацию. Расчет мог быть прост: в прошлом на таких же условиях поступали другие тексты Ленина («О кооперации», «О нашей революции») и они публиковались. То же можно сказать и относительно цели передачи практически одновременно с «характеристиками» записок о Госплане.

Позиция Сталина также ясна. Он против публикации, которая ему ничего хорошего не сулит. Он аргументирует свое мнение единственно доступным для него способом, с формальной точки зрения неотразимым: нет указаний Ленина (как было, например, в истории со статьей «Как нам реорганизовать Рабкрин») о публикации. Аргументация Каменева, Зиновьева и Бухарина, а также Молотова, Рудзутака и Куйбышева тоже основана на формальных моментах — отсутствии выраженной воли Ленина и сугубо личном содержании текста. Отрицательное отношение к публикации Томского и Сольца, которым эти «характеристики» ничем не грозили, обосновывается содержанием: во-первых, текст не для всех, во-вторых, он не будет понят. Из 10 высказавшихся 9 были против публикации «характеристик», причем пятеро из них не были подвергнуты критике в этом документе. Возможно, они опасались, что партия может воспринять этот документ как показатель того, что Ленин изменил свое отношение к своим соратникам и взял курс на сближение с Троцким, что он, следовательно, признаёт правильность предлагаемого им политического курса. Авторитет Ленина, конечно, мог сильно повлиять на позиции многих членов партии, в том числе и членов ЦК РКП (б).

Отметим, что это обсуждение является косвенным свидетельством в пользу вывода о том, что речь идет именно о «характеристиках»: из всех текстов ленинского «Завещания», еще неизвестных членам Политбюро, только «характеристики» могли произвести подобную расстановку позиций и мнений.

Пока что много неясного остается в истории передачи Крупской «характеристик». Но очевидно то, что это был расчетливый политический ход, служащий интересам Троцкого и ослабляющий политические позиции сторонников Ленина. Крупская своевольно, без всякой ссылки на пожелание Ленина, передав «характеристики» и записки о Госплане в Политбюро, ободрила сторонников Троцкого и внесла смятение в среду сторонников Ленина. Результаты не замедлили сказаться: летом 1923 г. Зиновьев и Бухарин оказались в политическом противостоянии Сталину и выступили с предложениями, направленными на укрепление политических позиций Троцкого в руководстве партии. Занятая ими позиция и проявленная активность находятся в прямой связи с появлением в политическом обиходе еще одной части «Письма к съезду» — диктовки 4 января 1923 г., известной как «добавление» к «характеристикам». Ее появление можно расценить как наращивание морально-психологического и политического давления на членов «руководящей группы ЦК».

 

* Необходимые для протокола указания на характер и состав собрания (совещания), на обсуждаемый вопрос, постановляющая часть и т.д. и необходимые для акта подписи передающей документы и принимающей их сторон.

** Название «Завещание Ленина», возможно, было дано позднее, в процессе подготовки этой «Сводки» для Троцкого.

*** Рукопись?! Еще одна загадка «Письма к съезду». Если поверить Володичевой, что она писала под диктовку, затем перепечатывала, а черновики уничтожала, то трудно понять, о какой «рукописи» идет речь. Между информацией Троцкого и Володичевой надо выбирать. Но никому из них верить на слово не приходится. Если каждое из этих свидетельств предназначено «подкрепить» ленинское авторство «характеристик», то очевидное противоречие между ними является свидетельством против ленинского авторства.

**** Эта записка требует к себе внимательного и осторожного отношения, так как она порождает ряд вопросов, которые трудно объяснить. Она направлена от имени Куйбышева (председатель ЦКК РКП(б)) неизвестным лицом, подпись «неразборчива». Каменеву текст «характеристик» направляется «для архива партии». И это странно, так как архив находился в ведении Секретариата, т.е. Сталина, а не Каменева, чего Куйбышев, недавно еще сам бывший секретарем ЦК РКП(б), не мог не знать. К тому же хранится записка не в материалах архива Каменева и не среди материалов ЦКК, а в особом деле, созданном, как считает Ю.А. Буранов, очевидно, в 1956 г. «в период подготовки к печати ленинского "политического завещания"» (Буранов Ю.А. К истории ленинского «политического завещания» (1922—1923 гг.) // Вопросы истории КПСС. 1991. № 4. С. 48—49).

***** Интересно, что и здесь «характеристики» датированы не 24—25 декабря, а только 24 декабря. Об этом противоречии в датировке «характеристик» мы говорили выше.

****** Один экземпляр всех текстов диктовок, по свидетельству Володичевой, сразу же отдавался на хранение Крупской (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 592–593).

******* Крупская отмечает, что не говорила по этому поводу с Лениным, так как он был болен. Но ведь тексты диктовались в течение двух с половиной месяцев, основные положения были сформулированы в течение первых трех недель, когда Ленин был вполне работоспособен, к концу первого месяца были отработаны все тексты «Завещания», кроме одной статьи — «Лучше меньше, да лучше». Удовлетворительная работоспособность сохранялась еще месяц, так что Ленин вполне имел возможность и время дать четкие и фиксированные на бумаге указания относительно текстов своего «Завещания». К тому же этим заявлением она прямо противоречит тому, что говорила в мае 1923 г. при первом предъявлении «характеристик» в ЦК партии. Так что тезис Н.К. Крупской звучит крайне неубедительно.

******** Это может относиться либо к письму Сталину от 23 декабря 1922 г., имевшему заголовок «К съезду», либо к статье «Как нам реорганизовать Рабкрин», имевшей подзаголовок «Предложение XII съезду партии». Скорее, последнее.

********* О вождистских претензиях Зиновьева рассказывал Молотов: «Претендовал на лидерство, фактическое лидерство, и Зиновьев. Он часто выступал. Любил и умел это делать, срывая аплодисменты. В таких случаях они кажутся оратору большим фактором... Так вот, Зиновьев претендовал на лидерство, на роль Ленина» (Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. С. 182, 183).

Примечания:

[1473] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 594.

[1474] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 246. IV вып. С. 65.

[1475] Радзинский Э.С. Сталин. М., 1997. С. 214.

[1476] Архив Троцкого. Т. 1. С. 56.

[1477] Там же.

[1478] Буранов Ю.А. К истории ленинского «политического завещания» (1922—1923 гг.) // Вопросы истории КПСС. 1991. № 4. С. 52—53; Наумов В.П. «Ленинское завещание» // Правда. 1988. 25 марта.

[1479] Архив Троцкого. Т. 1. С. 73.

[1480] Буранов Ю.А. Указ соч. С. 48-49.

[1481] Куманев В.А., Куликова И.С. Указ. соч. С. 38.

[1482] Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. С. 92—95.

[1483] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 246. IV вып. С. 64.

[1484] Валентинов Н.В. Наследники Ленина. М., 1991. С. 19.

[1485] Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. С. 319-320.

[1486] См.: Валентинов Н.В. Указ. соч. С. 19. Н.В. Валентинов в общем верно, но все-таки своими словами передает слова выступления Троцкого, придав разным фрагментам стенограммы вид единого куска текста.

[1487] Волкогонов Д.А. Сталин. Политический портрет. М., 1991. Кн. 1. С. 160.

[1488] Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. С. 133.

[1489] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 98. Л. 2.

[1490] См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 344—346.

[1491] Там же. С. 349-353.

[1492] Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. С. 192—193.

[1493] Отпуск И.В. Сталину был предоставлен Политбюро ЦК РКП(б) в соответствии со специальным решением Пленума ЦК (от 26 апреля 1923 г.) с 3 мая сроком на один месяц (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 349. Л. 5).

[1494] Троцкий Л. Моя жизнь. Опыт автобиографии. Т. 2. М., 1990. С. 226.

 

Joomla templates by a4joomla