Шестакова Л. Л.

За строкой дарственной надписи

 

В личной библиотеке В. И. Ленина, являющейся составной частью музея «Кабинет и квартира В. И. Ленина в Кремле», немало книг, подаренных Владимиру Ильичу известными учеными и писателями, рабочими коллективами, видными политическими деятелями. Очерки рассказывают об истории создания этих книг, взаимоотношениях их авторов с Лениным, обстоятельствах, при которых книги-подарки попали в библиотеку Владимира Ильича.

 

ВВЕДЕНИЕ

Книги для человека всегда были верными и преданными друзьями. Собранные в библиотеку, они становятся концентрированным выражением вкусов и интересов ее собирателя. Книги могут многое рассказать о своих владельцах, показать их кругозор, пристрастия и антипатии, область их знаний и мир увлечений.

Особое значение приобретает книжное собрание гения. Есть глубокая закономерность в издании каталогов книг, принадлежавших Марксу и Плеханову, Пушкину и Толстому, Дарвину и Ломоносову. Их личные библиотеки служат неоценимым дополнением к их творениям, письмам, документам, воспоминаниям их современников.

К великому счастью для нас и грядущих поколений, сохранилась личная библиотека Владимира Ильича Ленина. Она насчитывает около 10 тысяч книг и журналов и является частью всемирно известного музея «Кабинет и квартира В. И. Ленина в Кремле».

Многие книги в библиотеке были собраны Владимиром Ильичем уже после революции. Лишь 20 процентов изданий вышли в свет в конце XIX и самом начале XX века. Художественная литература в основном была приобретена В. И. Лениным после переезда Советского правительства в Москву. Долгие годы Ленин не имел возможности покупать много книг, а тем более возить с собой все книги. Его жизнь была полна опасностей, постоянных переездов, нередко он был вынужден переходить на нелегальное положение. Но где бы и в каких условиях ни оказывался Владимир Ильич, ничто не могло помешать его творческой деятельности. Позднее он любил шутить, что именно одиночное заключение заставило его с головой окунуться в написание большого научного труда «Развитие капитализма в России». Мать и старшая сестра Анна Ильинична день за днем носили ему в тюрьму стопки книг, которые он просил в своих письмах. Книги были необходимой частью жизни и работы в ссылке. Когда срок сибирской ссылки закончился и Владимир Ильич с Надеждой Константиновной покидали Шушенское, их ящики с книгами весили 16 пудов.

В годы эмиграции Ленин был постоянным читателем крупнейших книгохранилищ мира — библиотек Берлина, Мюнхена, Женевы, Берна, Цюриха, Лондона, Парижа... Его читательские формуляры насчитывали множество листов. Он заказывал литературу на русском, немецком, английском, французском и других языках. Часто мнение Ульяновых о том или ином городе зависело от того, как хорошо организована, насколько богата была в нем публичная библиотека. Так, Н. К. Крупская, рассказывая о жизни в Париже в 1909—1910 годах, писала: «Заниматься в Париже было очень неудобно. Национальная библиотека была далеко. Ездил туда Владимир Ильич обычно на велосипеде, но езда по такому городу, как Париж, не то, что езда по окрестностям Женевы,— требует большого напряжения. Ильич очень уставал от этой езды. На обеденный перерыв библиотека закрывалась. С выпиской нужных книг была также большая бюрократическая канитель, выдавали нужные книги лишь через день, через два. Ильич на чем свет ругал Национальную библиотеку, а попутно и Париж. Написала я письмо французскому профессору, который преподавал летом на женевских курсах французского языка, прося указать другие хорошие библиотеки. Моментально получила ответ, где были все нужные справки; Ильич обошел все указанные библиотеки, но нигде не приспособился»¹.

Ленин необычайно бережно относился к книге. После революции издания, которые он хотел сохранить, специально переплетались, реставрировались и систематизировались в его библиотеке, на корешках ставились инициалы его партийного псевдонима: «Н. Л.».

Надежда Константиновна и Мария Ильинична, жившие в кремлевской квартире и после смерти Владимира Ильича, продолжали много работать, семейная библиотека пополнялась новыми книгами. Сейчас в ней около 20 тысяч книг и 10 тысяч журналов.

Открытие в 1955 году музея «Кабинет и квартира В. И. Ленина в Кремле» развернуло перед исследователями огромные возможности. То, что раньше было известно по чьим-либо воспоминаниям, из переписки, упоминаний в документах, теперь обрело зримую реальность.

К счастью, полностью сохранилась ленинская классификация книг. В разборе библиотеки, в описании книг музейным работникам помогала Шушаника Никитична Манучарьянц, с 1920 года работавшая библиотекарем Совнаркома и личным библиотекарем В. И. Ленина. Сохранились и составленные ею каталоги (отдельно книг для рабочего кабинета Владимира Ильича и тех книг, которые находились в специальном помещении, выделенном для личной библиотеки Ленина).

Владимир Ильич собирал книги так, как ему это было нужно и удобно. Классификация его библиотеки сугубо индивидуальна, поэтому так ярко отражает она мировоззрение, вкусы и интересы Ленина. 88 разделов! Прежде всего это книги по философии, социологии, политэкономии, истории нашей партии, истории революционного движения в России. Они неразрывно связаны со всей жизнью Ленина — ученого, продолжателя дела Маркса и Энгельса, революционера, организатора партии нового типа.

Перечень разделов библиотеки показывает, какой колоссальный объем работы выполнял Ленин на посту главы правительства первого в мире государства рабочих и крестьян. Каждый раздел отражает какой-то из аспектов его партийной и государственной деятельности: международная политика, политические партии, мировое хозяйство, национальный вопрос, экономическая политика СССР, продовольственный вопрос, сельское хозяйство, научная организация труда (НОТ), электрификация и другие. Специальные разделы были отведены для книг по проблемам: государство и право, финансы, военное дело, техника, промышленность, транспорт и связь, здравоохранение, народное образование, искусство, атеизм и другим.

Книги собирались Лениным постепенно, разделы в библиотеке возникали по мере того, как Владимир Ильич принимался за разработку новых проблем и вопросов. Если мы посмотрим на фотографию — Ленин стоит у книжных шкафов в своем рабочем кабинете (фотография сделана в октябре 1918 года, то есть через несколько месяцев после переезда в Кремль),— мы увидим всего два книжных шкафа. Они заполнены теми изданиями, которые Владимиру Ильичу нужны были прежде всего. Управляющий делами СНК В. Д. Бонч-Бруевич писал, что первый список литературы, которую Владимир Ильич хотел иметь у себя, он составил сразу же после переезда из Петрограда в Москву. В него вошли произведения К. Маркса и Ф. Энгельса, произведения русских революционных демократов — Н. Г. Чернышевского, Д. И. Писарева, Н. А. Добролюбова, работы Г. В. Плеханова, энциклопедические словари и справочники.

Чтобы быть в курсе книжных новинок, Ленин просил секретарей показывать ему проспекты всех издательств, советских и по возможности зарубежных. Он регулярно получал «Книжную летопись», в которой сообщалось о вышедших книгах. И нередко писал на ее обложке: «Заказать все». Как председатель Совета Народных Комиссаров, Совета Труда и Обороны, член Политбюро ЦК Ленин получал обязательные экземпляры различных бюллетеней, отчетов, стенограммы партийных съездов, конференций, съездов Советов, которые становились неотъемлемой частью его рабочей библиотеки.

Заказанные для его личной библиотеки книги Владимир Ильич оплачивал из своих более чем скромных средств. Очень неприхотливый в быту, он не мог обойтись без книг, на которые уходила большая часть его зарплаты.

Нелегко было в те годы получать зарубежные издания. А нужда в них была большая. Ленин неоднократно обращался в Народный комиссариат иностранных дел, предлагая обязать советских дипломатов пересылать на родину газеты, журналы, книги, издаваемые политическими партиями различных направлений. Приходилось ему обращаться в советские посольства за границей и с личной просьбой прислать ту или иную литературу.

Необходимо подчеркнуть еще один принцип собирания Лениным своей библиотеки. Помимо произведений интересующего его автора он стремился собрать как можно больше биографических, мемуарных, исследовательских работ о нем. Это легко проследить прежде всего на примере книг, посвященных жизни и деятельности К. Маркса, Ф. Энгельса, Г. В. Плеханова, Н. Г. Чернышевского.

Труды Маркса и Энгельса представлены в библиотеке Владимира Ильича более чем 200 томами на русском и немецком языках. Ленин сам неоднократно выступал редактором изданий произведений классиков марксизма на русском языке. Под его непосредственным контролем в разгар первой русской революции Мария Ильинична Ульянова перевела письма К. Маркса к Л. Кугельману. После победы Великой Октябрьской революции по инициативе Ленина был создан Институт Маркса, где Владимир Ильич стремился сосредоточить все написанное Марксом и Энгельсом. Он просил не жалеть усилий и средств на приобретение рукописей, фотокопий и других документов, связанных с деятельностью классиков научного коммунизма. «Ленин прекрасно знал Маркса,— писала Н. К. Крупская.— Когда он в 1893 г. приехал в Питер, он поразил всех нас, тогдашних марксистов, тем, как много он знал из произведений Маркса и Энгельса... Для Ленина учение Маркса было не догмой, а руководством к действию. У него раз сорвалось такое выражение: «Кто хочет посоветоваться с Марксом...» Выражение очень характерное. Сам он постоянно «советовался» с Марксом. В самые трудные, переломные моменты революции он брался вновь за перечитывание Маркса. Зайдешь к нему бывало в кабинет: кругом все волнуются, а Ильич читает Маркса и с трудом бывало отрывается от него»².

После революции, получив возможность собрать личную библиотеку, Владимир Ильич прежде всего, наряду с произведениями Маркса и Энгельса, за неполные пять лет приобрел более 70 книг о Марксе и Энгельсе, не говоря уже об огромном количестве марксистской литературы, посвященной разработке теоретического наследия классиков марксизма. На многих книгах этого раздела есть пометки Ленина, свидетельствующие о его постоянном интересе к этой теме.

Ленин любил и хорошо знал русскую художественную литературу. В короткие минуты отдыха он брал с полки книгу и с наслаждением погружался в чтение. На книжных полках в его рабочем кабинете можно увидеть произведения почти всех классиков русской литературы от Н. М. Карамзина до А. М. Горького. Здесь собраны сочинения А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, А. С. Грибоедова, Н. А. Некрасова, Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, А. А. Фета, И. С. Тургенева, А. П. Чехова, Л. Н. Толстого, В. Г. Короленко, М. Е. Салтыкова-Щедрина, революционных демократов А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова. «Владимир Ильич,— писала Н. К. Крупская,— не только читал, но много раз перечитывал Тургенева, Л. Толстого, «Что делать?» Чернышевского, вообще прекрасно знал и любил классиков»³.

Интересовала Ленина и молодая советская литература. В его библиотеке есть произведения А. С. Серафимовича, Д. Бедного, В. В. Маяковского, С. А. Есенина, Н. А. Тихонова, И. Г. Эренбурга.

В кремлевской библиотеке есть редчайшие издания, например, маленькая книжка — «Революционные песни» Э. Потье на французском языке, вышедшая в Париже в 1887 году, которую Ленин и Крупская, очевидно, приобрели во Франции. В России сделать это было невозможно. В Москве и сейчас существует еще только один экземпляр этого издания — в Государственной библиотеке имени В. И. Ленина. Написав к 25-летию со дня смерти поэта-рабочего, автора «Интернационала», статью, посвященную его памяти, В. И. Ленин сказал о его бессмертном творении пророческие слова: «Эта песня переведена на все европейские и не только европейские языки. В какую бы страну ни попал сознательный рабочий, куда бы ни забросила его судьба, каким бы чужаком ни чувствовал он себя, без языка, без знакомых, вдали от родины, — он может найти себе товарищей и друзей по знакомому напеву «Интернационала»⁴. Он пропагандировал «Интернационал» среди русских и зарубежных революционеров и первый назвал его международным пролетарским гимном. Для книжечки в кремлевской библиотеке был сделан новый переплет. На ее страницах многочисленные пометки — следы того, что эти стихи Ульяновы читали неоднократно и очень книжкой дорожили.

Ленин не был равнодушным читателем, книга всегда вызывала в нем живейшую реакцию, которая часто выражалась в замечаниях на полях, подчеркивании тех мест, которые его особенно интересовали, в метких «ха-ха», ироничных «гм-гм», восклицательных и вопросительных знаках. Эти знаменитые ленинские пометки на полях являются для нас свидетельствами его отношения к тому или иному вопросу, положению, выводу, к той или иной мысли, высказанной автором. Известно, как досконально изучал Ленин «Капитал» Маркса. Многие его страницы испещрены ленинскими пометками и замечаниями. Иногда на одной странице встречаются пометки разных времен. Они сделаны по-немецки и по-русски, разными карандашами и чернилами. Они отражают ход ленинской мысли, заставляют задуматься, почему то или иное авторское суждение остановило внимание Владимира Ильича, вызвало такую реакцию, побудило именно здесь углубиться в цифровые выкладки и расчеты.

После смерти Владимира Ильича на XIII съезде партии было принято решение, по которому все рукописи Ленина, письма, записки, документы, включая и книги с его пометками, сосредоточивались в одном месте — в специально созданном Институте В. И. Ленина (ныне Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС).

Работники музея «Кабинет и квартира В. И. Ленина в Кремле» гордятся тем, что внесли свою лепту в собирание ценнейшего ленинского наследия. Уже первый год работы над библиотекой Владимира Ильича принес немало открытий — при детальном рассмотрении было выявлено около 30 экземпляров книг и журналов с пометками Ленина, множество изданий, имеющих на своих страницах следы работы Н. К. Крупской, М. И. Ульяновой, А. И. Ульяновой-Елизаровой, Д. И. Ульянова. Книги с пометками В. И. Ленина хранятся теперь в Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма, а в музее находятся их копии.

Начало широкому исследованию библиотеки В. И. Ленина было положено в 60-е годы. Институт марксизма- ленинизма, Всесоюзная книжная палата и музей «Кабинет и квартира В. И. Ленина в Кремле» подготовили и издали в 1961 году каталог личной библиотеки Ленина в Кремле, куда не только вошло библиографическое описание книг и журналов, но и указаны страницы, имеющие пометки Ленина и членов его семьи, приводятся дарственные надписи, вложенные в книги сопроводительные письма и документы. Это дало возможность познакомиться с библиотекой Ленина самой широкой читательской аудитории.

Ленин и книга — это огромная, неисчерпаемая тема, по которой имеется уже ряд изданий (среди них: Андреев А. М. Библиотека В. И. Ленина в Кремле. М., 1960; Манучарьянц Ш. Н. В библиотеке Владимира Ильича. М., 1965; Шарапов Ю. П. Ленин как читатель. М., 1976, и др.) и которая требует дальнейшего исследования.

В каталоге ленинских книг не указан лишь один раздел библиотеки: его не существовало при Владимире Ильиче. Музейные работники выделили около 600 изданий, которые образовали ценный, интересный раздел «Дарственная литература».

Идея его создания родилась в процессе обработки библиотеки, так как почти в каждом тематическом разделе имелись книги, подаренные Владимиру Ильичу и членам его семьи отдельными авторами, целыми рабочими коллективами, присланные из-за рубежа. Среди книг — преподнесенные в дар государственными и политическими деятелями, советскими и зарубежными писателями, учеными, людьми самых разных профессий. Собранные вместе, они показывают круг общественных и личных связей Ленина, огромную любовь и уважение к нему, преклонение перед подвигом его жизни, стремление следовать по его пути. Книги дарили старые друзья, товарищи по партии, но нередко и люди, которые лично никогда с Владимиром Ильичем не встречались. Книги привозили и присылали с разных концов страны, а порой из других стран. Иногда подарок шел к Ленину несколько месяцев, проделывая путь в тысячи километров.

Интерес представляет каждая дарственная надпись, независимо от того, состоит ли она из двух слов или занимает целую страницу, сделана ли она рядовым человеком или деятелем, известным всему миру. Просматривая эти книги-подарки, ощущаешь то огромное внимание, которое привлекала к себе деятельность Ленина и сама его личность. Для всего мира Ленин олицетворял собой революционную Россию, первую в мире Страну Советов, народ, сбросивший иго капитала и приступивший к построению невиданного социалистического общества. В дарственных надписях звучат восхищение сделанным и клятвы отдать все силы для воплощения в жизнь ленинских идей, желание работать для того, чтобы эти идеи победили во всем мире.

Надписи на книгах раскрывают какие-то новые грани взаимоотношений Ленина с разными людьми, их понимание его роли во всемирной истории, порой рассказывают о том влиянии, которое он оказал на судьбу автора книги.

Среди подаренных Ленину книг есть немало таких, которые создавались по его просьбе или совету, были вызваны к жизни теми задачами, которые стояли перед партией и народом. Они рассказывают об истории революционной борьбы, о подвигах молодой Советской Республики на военном и хозяйственном фронтах.

Владимир Ильич бережно сохранил эти книги, и теперь они являются для нас важнейшими историческими документами, свидетелями великих дел и свершений.

В данном издании автор делает попытку на основе документов, воспоминаний, различных публикаций проследить историю создания некоторых книг, подаренных Ленину, взаимоотношений автора с Владимиром Ильичем, обстоятельств, при которых книга попала в личную библиотеку В. И. Ленина.

 

 

ОТ СОРАТНИКОВ ПО БОРЬБЕ

Прежде всего хочется рассказать о книгах, авторы которых прошли вместе с Лениным долгий, тернистый путь революционной борьбы. Это о них Владимир Ильич писал в своем гениальном труде «Что делать?»: «Мы идем тесной кучкой по обрывистому и трудному пути, крепко взявшись за руки. Мы окружены со всех сторон врагами, и нам приходится почти всегда идти под их огнем»¹.

В разное время и при разных обстоятельствах встретились они с Владимиром Ильичем. Иногда одну встречу от другой отделяли годы. Кто-то в процессе сложнейшей борьбы занял неправильную позицию, и Ленин, не жалея времени и сил, разъясняет ее ошибочность, не теряет надежды, что товарищ вновь будет рядом в большевистском строю... Аресты, тюрьма, ссылка, опасности нелегальной работы, эмигрантская нужда, борьба за единство партии — за плечами соратников В. И. Ленина. Им есть что рассказать об истории партии, приведшей пролетариат к победе социалистической революции.

Первый, 25-летний, юбилей партии отмечался в 1923 году. Делегат исторического II съезда РСДРП М. Н. Лядов пишет книгу «25 лет Российской Коммунистической партии (большевиков). Ист. обзор развития и борьбы» и считает необходимым подарить ее Владимиру Ильичу, сопроводив надписью, выражающей его любовь и уважение: «Дорогому учителю В. И. Ленину. М. Лядов».

Два экземпляра «Воспоминаний» Феликса Кона, старейшего деятеля польского и российского революционного движения. На одном коротко: «Глубокоуважаемому Влад. Ильичу. Ф. Кон. 24/ХII» (книга вышла в1920 году в Харькове), на втором — надпись, за которой стоят три десятилетия знакомства и совместной работы: «Глубокоуважаемой и дорогой Надежде Константиновне на добрую память Минусинск — Цюрих — Москва. 24/ХII». Минусинск — это конец прошлого века и первые встречи ссыльных народовольцев с «молодыми» — в Минусинский уезд были высланы члены петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса»

В. Ульянов, Г. Кржижановский, В. Старков, А. Ванеев, М. Сильвин и другие. Жаркие споры, дискуссии, обмен новостями «из России», как говорили тогда в Сибири, и переход многих народовольцев на марксистские позиции. Цюрих — это годы эмиграции, совместная с Н. К. Крупской работа Ф. Кона в комитете помощи русским военнопленным (в годы первой мировой войны), связи со швейцарскими социал-демократами, работа для революции. Москва — победа Октября, нива народного просвещения, огромный, кропотливый труд.

И после революции молодой Республике Советов очень нужен опыт, партийная закалка, знания старых большевиков, их умение забывать себя во имя общего дела.

Интересно, что даже буржуазная пресса писала о первом Советском правительстве, возглавляемом В. И. Лениным, что по количеству книг, написанных его министрами, оно превосходит все европейские кабинеты министров. На различные государственные посты были выдвинуты люди не за высокое происхождение, знатность и богатство, их выдвижение определялось преданностью интересам народа, подлинными способностями, знаниями, организаторским талантом.

Многое тогда рождалось впервые, всему приходилось учиться в процессе непосредственной деятельности. По инициативе В. И. Ленина был организован Институт труда, где разрабатывалась научная организация труда (раздел «НОТ» специально выделен в библиотеке Владимира Ильича наряду с такими, как «Организация промышленного производства и управления», «Рабочий вопрос», «Зарплата и тариф»). Наиболее обширны в библиотеке разделы «Народное хозяйство», «Политическая экономия», «Статистика».

Член коллегии Наркомтруда, большевик-ленинец А. М. Стопани разрабатывает принципы социалистической экономической статистики. Перу Стопани принадлежат написанные еще до революции блестящие марксистские исследования в области экономической статистики. Опыт работы в новом комиссариате Стопани обобщил и изложил в книге, которая вышла в 1922 году,— «Работа конфликтных органов НКТ в центре и на местах. (На 1 сент. 1922 г.)». Автор не находит возможным сделать подробную надпись и на книге пишет просто: «т. В. И. Ленину от автора А. Стопани». Это даже не подарок, а скорее присылка материала, который, как он знал, интересовал Владимира Ильича, стремление помочь ему, избавить от хлопот по приобретению книги, сберечь его время.

Так же поступил и Григорий Иванович Петровский, послав Ленину книгу: «Год борьбы с голодом 1921 — 1922. Через делегатов VII Всеукр. съезда Советов всем трудящимся отчет Центр, комис. по борьбе с последствиями голода при ВУЦИКе». На ней надпись в несколько слов: «Тов. Ленину от ВУЦИК Петровский».

Г. И. Петровский вступил в партию большевиков в 1897 году. Не раз царская охранка бросала его в тюремные застенки, отправляла в ссылку. Но каждый раз, вырываясь оттуда, он вновь вставал в первые ряды борцов ленинской гвардии. В 1912 году от рабочих Екатеринославской губернии он был избран депутатом IV Государственной думы.

С думской трибуны Петровский разоблачал царское самодержавие и капиталистическую эксплуатацию. Многие из его речей были подготовлены при участии В. И. Ленина. Григорий Иванович участвовал в Краковском и Поронинском совещаниях ЦК РСДРП с партийными работниками.

Встречаясь с Владимиром Ильичем, Григорий Иванович поражался его необычайной прозорливости, гибкости ума, глубочайшему анализу происходящих процессов, знанию современной ситуации в рабочем движении и в партии. Ленин был признанным вождем большевистской партии, единственной подлинно марксистской партии пролетариата. Вместе с тем он оставался простым, обаятельным человеком. Его энергия и оптимизм притягивали к нему людей.

В тяжелейших условиях приходилось депутатам- большевикам вести работу в Думе. Против предложений большевистской фракции яростно выступали не только монархисты, представители буржуазных партий, но и социал-демократические делегаты — меньшевики и трудовики. Преодолевая сопротивление почти всей Думы, в неравной жестокой политической борьбе, оставаясь подчас в полном одиночестве, большевики-депутаты непреклонно проводили ленинские указания, разоблачая с открытой трибуны грабительскую политику царского правительства, обнажая бесправие рабочих. Часто Петровского, выступавшего с обличительными речами, освистывали, лишали слова. Владимир Ильич внимательно следил за работой депутатов-большевиков. Восторгаясь их мужеством, подбадривал, направлял их действия.

В июле 1914 года Григорий Иванович вновь едет в Поронино для встречи с Владимиром Ильичем, необходимо было обсудить тактику большевиков в связи с начавшимися в Петербурге мощными забастовками и баррикадными боями в Баку. Владимир Ильич встретил его как старого доброго друга. Слушая за чашкой чая новости из России, он вдруг встал и вышел из комнаты. В следующую минуту, смеясь, он показывал гостю письмо, присланное ему из Брюсселя товарищами. В нем сообщалось, что ходят слухи о том, что Ленин в Брюсселе, сидя в кафе, руководит работой русской группы бюро II Интернационала, собравшегося там на совещание. На заседании бюро якобы боится появиться, опасаясь ответственности за разобщение социал-демократического движения в России. Заразительно смеясь над этой нелепостью, Владимир Ильич неожиданно предложил: «Давайте пошлем отсюда, из Поронина, телеграмму Вандервельде за моей и вашей подписями. Таким образом, все сплетни о моем пребывании в Брюсселе лопнут, как мыльные пузыри»². Идея понравилась, решили так и сделать. Вскоре стало известно, что телеграмма, посланная лидеру II Интернационала, произвела должное впечатление. Она обескуражила и поставила в неловкое положение тех, кто распространял эти нелепые слухи.

Особенно трудной и опасной стала работа депутатов-большевиков в Думе с началом первой мировой войны. По поручению ЦК партии Петровский вместе с другими членами Думы — большевиками заявляет гневный протест против империалистической бойни. Их объявляют врагами России, изменниками за отказ голосовать за военные кредиты. Против них начинается травля. Царское правительство решает жестоко расправиться с непокорными. Вопреки депутатской неприкосновенности большевики-депутаты были арестованы и приговорены к смертной казни. Только под влиянием общественного мнения, протеста, поднявшегося во всех слоях русского общества, правительство Николая II вынуждено было заменить смертный приговор ссылкой на вечное поселение в Сибирь.

Владимир Ильич высоко оценил подвиг большевиков-депутатов:

«У нас в России с самого начала войны рабочие депутаты в Думе вели решительную революционную борьбу против войны и царской монархии. Пять рабочих депутатов: Петровский, Бадаев, Муранов, Шагов и Самойлов, распространяли революционные воззвания против войны и энергично вели революционную агитацию. Царизм приказал арестовать этих 5 депутатов, предал суду и приговорил к пожизненному поселению в Сибири. Уже месяцы вожди рабочего класса России томятся в Сибири, но дело их не разрушено, их работа в том же направлении продолжается сознательными рабочими всей России»³.

После завоевания власти пролетариатом Г. И. Петровский — член правительства, нарком внутренних дел. В 1919 году Григория Ивановича избирают председателем Всеукраинского Центрального Исполнительного Комитета (ВУЦИК). На этом высоком посту, как и прежде, он продолжает преданно служить великому рабоче-крестьянскому делу, оставаясь непоколебимым бойцом ленинской гвардии. Мужественно и упорно он ведет борьбу с нищетой и голодом — страшным наследием прошлого, разрушительной войны.

И книга о работе высшего органа власти Украины, присланная Петровским Ленину,— итог работы, желание отчитаться перед вождем, получить его совет, услышать его одобрение или критику. Ведь именно у Ленина учились они жить и работать, о чем Петровский позже писал: «Как личность, Владимир Ильич сыграл грандиознейшую роль... Он учил нас личным примером, работоспособностью, отвагой, мужеством всему — и теории, и великой революционной практике, и творчеству...»⁴

Среди профессиональных революционеров было немало талантливых, богато одаренных людей: блестящие публицисты, ученые-исследователи, дипломаты, стратеги и тактики революционной борьбы. Партия, Ленин старались использовать каждого товарища на том месте, где он мог принести большую пользу.

Партийный пропагандист, публицист Емельян Михайлович Ярославский проявил незаурядные способности военного организатора. Во время Октябрьского вооруженного восстания он входил в партийный центр по руководству восстанием в Москве, был первым военным комиссаром Кремля. После победы социалистической революции Ярославский назначается комиссаром Московского военного округа. Он много выступает в тылу и на фронте, в печати по самым важным, самым острым вопросам. 1921 год, переход к новой экономической политике. Далеко не сразу и не всеми была до конца осознана ленинская мысль о необходимости нэпа. Ленин, его соратники неустанно разъясняют массам сущность новой экономической политики, ее роль в укреплении союза рабочего класса с крестьянством, в возрождении народного хозяйства. Включился в пропагандистскую работу и Емельян Ярославский, написав брошюру «О продналоге». Однако издательство тормозило ее печатание. Ярославский обратился к Владимиру Ильичу, послав ему на отзыв свою книгу. Ленин внимательно прочел ее и нашел своевременной и важной. 8 мая 1921 года он пишет в государственное издательство: «По просьбе тов. Ярославского, сообщившего мне о существовании мнения, что брошюру его «О продналоге» распространять не следует, я считаю необходимым сообщить, что, по-моему, брошюра заслуживает распространения. Если есть другое мнение, надо внести вопрос официально в Цека РКП»⁵.

14 мая 1921 года Политбюро ЦК РКП (б) обсудило вопрос о брошюре Е. Ярославского «О продналоге» и постановило разрешить распространение брошюры. Написанная доходчиво, простым языком, она была издана большим тиражом и дошла до своих читателей — рабочих и крестьян Советской Республики.

Вот какая история кроется за короткой дарственной надписью на брошюре «О продналоге», стоящей на книжной полке личной библиотеки Ленина: «Дорогому товарищу В. И. Ленину Ем. Ярославский. 29.IV.21».

Другой военный «спец» партии — в дни Октябрьского восстания председатель Петроградского военно-революционного комитета, один из руководителей штурма Зимнего — Николай Ильич Подвойский проводил большую работу по организации рабоче-крестьянской Красной Армии. На своей книге «О милиционной организации вооруженных сил Российской Социалистической Федеративной Советской Республики» автор написал: «Дорогому моему учителю Владимиру Ильичу Н. Подвойский. Очень прошу на втором экземпляре сделать свои замечания. Н. П.»

Однако в библиотеке Ленина был обнаружен только этот экземпляр книги, на шмуцтитуле которого Владимир Ильич написал фиолетовым карандашом: «Подвойский (о милиции)». Возможно, что существует и дубликат с замечаниями Ленина, отосланный автору. Сколько возможностей для исследователя!

Соратники великого Ленина... Мы внимательно вчитываемся в написанные ими строки, хотим знать о них как можно больше и через них лучше понять гениальную личность вождя. Помогают этому и дарственные надписи на книгах ленинской библиотеки.

Из раздела «Электрификация» извлекли работники музея толстый фолиант — «Труды 8 Всероссийского электротехнического съезда в Москве 1—10 октября 1921 года» (вып. 2 «Электрификация районов») — с лаконичной надписью: «В. И. Ульянову-Ленину» — и, может быть, не обратили бы на нее особого внимания, если бы эксперты не определили: надпись сделана рукой Глеба Максимилиановича Кржижановского.

 

СЧАСТЬЕ ОСУЩЕСТВЛЕННОЙ МЕЧТЫ

Старая, широко известная историческая фотография — семеро молодых мужчин в непринужденных позах спокойно сидят перед объективом фотоаппарата. Они почти одного возраста, разница в два-три года. Имя одного из них — сидящего в центре группы — через несколько лет станет известно не только в России, но и в международном революционном движении, а потом и всему миру — это Владимир Ильич Ульянов. Вокруг товарищи, вместе с ним только что вышедшие из тюрьмы,— члены петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Решили сфотографироваться на память. Кто знает, как сложится жизнь? Рядом с Владимиром Ильичем — Глеб Максимилианович Кржижановский, молодой инженер, недавний выпускник Технологического института. Он знает Ульянова уже четыре года. Романтик и поэт в душе, Кржижановский восхищается его эрудицией, твердостью убеждений и целеустремленностью, видит в нем настоящего революционного лидера. Из тех, кого мы видим на фотографии, только Г. М. Кржижановскому и В. В. Старкову посчастливится увидеть идеи Ленина воплощенными в жизнь. Умрет в ссылке от туберкулеза А. А. Ванеев, тяжелая болезнь вырвет из рядов партии П. К. Запорожца, отойдет от политической борьбы А. Л. Малченко, станет злейшим идейным противником Ю. О. Мартов-Цедербаум.

А тогда, в феврале 1897 года их ждала Сибирь. Край далекий, но и там можно жить и работать во имя общего дела. Только бы не разбросала их судьба далеко друг от друга! А трудности, лишения — их они не пугают, они к этому готовы. Можно ли совершить революцию, сидя в мягком кресле у камина! Они же мечтали поднять на борьбу с царским самодержавием огромную многомиллионную страну.

Пройдет 20 лет, и тот, кого друзья уже в 23 года называли «Стариком» за мудрость, глубину знаний, умение смотреть далеко вперед, тот, кому противоборствовал весь механизм царского строя — с его чиновниками, жандармами, тюрьмами, провокаторами,— от имени созданной и сплоченной им революционной марксистской партии пролетариата произнесет с трибуны Всероссийского съезда Советов исторические слова: «Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась»¹. А через три года Ленин поручит старому другу возглавить государственную комиссию по электрификации России (ГОЭЛРО). На нее была возложена разработка первого в истории научного перспективного плана восстановления и развития народного хозяйства — плана электрификации России...

В феврале 1897 года они двинулись в Сибирь. Встретились в начале апреля в Красноярске, ждали отправки парохода. Енисей еще не полностью освободился ото льда. Здесь впервые услышал Владимир Ильич новую песню, которая сразу завоевала его сердце,— «Вихри враждебные веют над нами...» Это была «Варшавянка», русский текст которой сочинил Глеб Кржижановский. На всю жизнь останется она одной из самых любимых песен Ленина. В ссылке, в разных городах Европы, куда ни забросит Владимира Ильича жизнь революционера- эмигранта, он будет вдохновенно петь с друзьями:

Но мы поднимем гордо и смело
Знамя борьбы за рабочее дело,
Знамя великой борьбы всех народов,
За лучший мир, за святую свободу.

Весна вступила в свои права, могучий поток нес воды на север, к морю... Ссыльные тоже отправлялись в путь, только против течения. Сколько было радости, когда узнали, что в один округ — Минусинский — назначены Ульянов, Ванеев, Старков, Лепешинский и Кржижановский!

Три года ссылки заполнены большой работой — они не оторваны от революционного движения, получают массу книг, газет, журналов, налажена переписка. Ссыльные обмениваются друг с другом информацией, встречаются под разными предлогами. Часто в письмах из Сибири пишет Владимир Ильич о Глебе Кржижановском, о его приездах в Шушенское, о совместных прогулках, охоте, беседах, спорах, планах на будущее.

Через много лет Кржижановский вспоминал: «...напряженный темп работы этого необыкновенного человека, который на наших глазах не пропускал ни одного дня, чтобы так или иначе, но несколько продвинуться вперед в смысле расширения своего умственного багажа, действовал на нас необычайно подбадривающим и подтягивающим образом. Каждому в его присутствии хотелось быть лучше, чем он есть, и вместе с тем так тянуло быть ближе именно к этому яркому и жизнерадостному человеку»².

В ссылке Владимир Ильич пишет более тридцати работ, заканчивает большой теоретический труд «Развитие капитализма в России». Здесь он продумал и разработал план издания нелегальной общероссийской газеты «Искра», создания подлинно революционной партии в России. При встречах многое обсуждалось с друзьями. О чем мечтали они на неоглядных просторах енисейских берегов? Заглядывали вперед на четверть века или еще дальше? Могли представить себе философ и инженер, что, слившись вместе, их планы преобразования России сбудутся? Они верили в победу и жили ради нее.

Кончился срок ссылки Владимира Ильича и Глеба Максимилиановича, но их женам предстояло, по выражению Крупской, «добывать» в ссылке еще год. Надежда Константиновна проживет этот год в Уфе и потом уедет к Владимиру Ильичу за границу. Кржижановские перебираются на станцию Тайга Томской губернии, где Глеб Максимилианович получил место помощника начальника участка службы тяги. Через год, получив свободу, Кржижановские поехали в Мюнхен, к «Ильичам». «Искра» действовала, надо было получить инструкции, найти свое место в общей работе. Возвратившись в Россию, работали в Самаре. С их приездом заметно активизировалась местная группа содействия «Искре». Здесь Кржижановский многое успел сделать. По поручению Ленина провел совещание искровских практиков, на котором было создано Бюро Русской организации «Искры». Велась энергичная подготовка к созыву II съезда партии.

Вести со съезда Кржижановские получили уже в Киеве, куда пришлось срочно перебраться. Глеб Максимилианович на съезде заочно был избран членом ЦК партии. Радость от того, что съезд состоялся, создана партия, приняты ее программа и устав, омрачалась известиями о партийном расколе. По просьбе Ленина Кржижановский едет в Женеву, туда, где кипят страсти, где бывшие друзья и единомышленники, ставшие теперь политическими противниками, делают невозможной нормальную работу ЦК и «Искры». Он пытается разобраться, примирить всех, мечется от Плеханова к Ленину, затем к Мартову и Дану. Страстно желая примирения и призывая каждую сторону идти на уступки, он никак не хотел понять, что никакие прежние хорошие отношения не могут уничтожить пропасть, разделившую теперь тех, кто когда-то начинал вместе.

Вернувшись в Киев, Кржижановский скоро понял, как вредит Ленину его примиренческая позиция, но сделал из этого неправильный вывод: он решает выйти из Центрального Комитета. Владимир Ильич пытался его удержать, но нервы Глеба Максимилиановича не выдержали, он подал в отставку. К этому времени другие члены ЦК, твердые ленинцы, оказались в тюрьме. ЦК стал меньшевистским.

Чувство вины и боль за ошибки никогда не оставляли его, и много лет спустя Глеб Максимилианович писал: «Прошло еще несколько недель, и мы получили в Киеве целый ряд писем из-за границы с приложением надлежащей литературы, которые свидетельствовали о бесповоротном разрыве между сторонами. Бой вновь разгорелся по всей линии с той лишь разницей, что обе стороны изрядно и поделом поливали меня за мою «болотную» попытку, а дальнейшие события наглядно показали, что зорким в историческом смысле оказался действительно только один Владимир Ильич. И если гениальность заключается именно в предвидении событий, когда таковые познаются за много и много лет до понимания их сущности обычной массой средних людей, то именно в этом раннем распознавании революционного грехопадения меньшевиков с особенной наглядностью сказалась гениальная историческая прозорливость Владимира Ильича»³.

Кржижановский по-прежнему преданно служил партии, доставал деньги на партийные нужды, писал прокламации. В октябре 1905 года он возглавил забастовочный комитет на Юго-Западной железной дороге. По разработанной им технологии восставшие изготовляли самодельные бомбы. Тяжело переживал он поражение революции. Ильич опять вынужден уехать в эмиграцию. Реакция наступает. Для прикрытия нелегальной деятельности Леонид Красин устроил Кржижановского на работу в «Общество электрического освещения 1886 года».

Новая профессия инженера-электрика увлекла Глеба Максимилиановича, он остался предан ей и в дальнейшем. Быстро постигнув азы профессии, Кржижановский проявил большие способности в новом деле. Вскоре он уже заведовал в Москве кабельной электросетью, участвовал в проектировании и строительстве первой в России электростанции на торфе «Электропередача».

Мировая война неожиданно выдвинула Г. М. Кржижановского на высокий пост. Из «Общества электрического освещения», принадлежавшего немецкой компании, изгнали немцев, и Глеб Максимилианович стал ведущим сотрудником — коммерческим директором общества. В ноябре 1915 года он делает один из основных докладов — «Областные электрические станции на торфе и их значение для Центрально-промышленного района России» — на электротехническом съезде в Москве.

В своих мечтах Глеб Максимилианович видел будущую новую Россию покрытой сетью электростанций. И приближал это будущее своей революционной большевистской деятельностью.

После победы Октябрьской революции Кржижановский работал над восстановлением и развитием энергохозяйства Москвы.

В мае 1918 года наконец состоялась встреча Кржижановского с В. И. Лениным. Они не виделись почти 12 лет. Впервые Глеб Максимилианович переступил порог кабинета Председателя Совнаркома, с волнением вглядывается он в знакомые черты. Но сейчас не время предаваться воспоминаниям. Ленин не позволяет расслабиться ни себе, ни другим. Разговор идет о важнейших для страны вопросах.

Многократно в эти первые советские годы Владимир Ильич обращался к Кржижановскому за консультацией по различным техническим проблемам, в связи с тем или иным изобретением, вызвавшим его интерес. Огромное значение придавал Ленин развитию электроэнергетического хозяйства страны. Уже тогда, на заре развития электрификации, Владимир Ильич определил ее значение как «наиболее важной из всех великих задач, стоящих перед нами»⁴.

Для руководства энергетикой страны необходим опытный специалист, преданный партии человек. Таким человеком Владимир Ильич считает Кржижановского. В 1919 году Глеб Максимилианович возглавил Главное управление электротехнической промышленности ВСНХ. Страна переживала неимоверные трудности. При поддержке Ленина Кржижановский проводит в жизнь решения правительства о закреплении рабочих кадров на электростанциях, о принятии чрезвычайных мер по снабжению людей топливом и продовольствием, привлекает к работе в Главэнерго старых специалистов.

Как важна была Ленину поддержка друга! Как прекрасно, что можно доверить товарищу не только трудную, ответственную работу, но и свою мечту. В это время Кржижановский часто встречается с Владимиром Ильичем. В продолжительных беседах, консультациях с учеными рождается идея о составлении единого государственного плана развития народного хозяйства на базе электрификации. Грандиозный, невиданный план электрификации России!

В условиях жесточайшей разрухи надо было прежде всего ослабить топливный голод. Из-за отсутствия топлива останавливались предприятия, замирало движение транспорта, мерзли в домах люди. «Кризис топлива,— вспоминал Глеб Максимилианович,— принимал такие острые формы, что Ленину приходилось лично следить за каждым вагоном с топливом, подходившим к Москве. При такой обстановке ему, конечно, особенно наглядна была значимость для всей жизни красной столицы такой станции на торфе, какой являлась «Электропередача». Ленин очень интересовался проблемой торфа и его ролью в электрификации страны»⁵.

В конце декабря 1919 года в одной из бесед с Лениным Глеб Максимилианович дал подробную характеристику возможного значения торфа в топливном балансе страны и роли торфодобычи в улучшении электроснабжения городов и деревень. Через несколько часов после возвращения домой Кржижановский получил от Ленина записку:

«Глеб Максимилианович!

Меня очень заинтересовало Ваше сообщение о торфе.

Не напишете ли статьи об этом в «Экономическую Жизнь» (и затем брошюркой или в журнал)?

Необходимо обсудить вопрос в печати.

Вот-де запасы торфа — миллиарды. Его тепловая ценность.

Его местонахождение — под Москвой; Московская область.

Под Питером — поточнее.

Его легкость добывания (сравнительно с углем, сланцем и проч.).

Применение труда местных рабочих и крестьян (хотя бы по 4 часа в сутки для начала).

Вот-де база для электрификации во столько-то раз при теперешних электрических станциях.

Вот быстрейшая и вернейшая-де база восстановления промышленности...»⁶

В конце записки Владимир Ильич настаивал: «Необходимо тотчас двинуть вопрос в печать».

Кржижановский сразу же взялся за статью, и уже 10 января 1920 года она появилась в «Правде» под заголовком «Торф и кризис топлива». Поддержка и внимание Ленина вдохновляют его, и буквально через несколько дней он посылает Владимиру Ильичу рукопись новой статьи — «Задачи электрификации промышленности»⁷.

Статья Ленину очень понравилась. Он пишет Кржижановскому:

«Глеб Максимилианович!

Статью получил и прочел.

Великолепно.

Нужен ряд таких. Тогда пустим брошюркой. У нас не хватает как раз спецов с размахом или «с загадом»...»

Придавая огромное значение пропаганде идей электрификации, Владимир Ильич дает автору ряд советов, направленных на то, чтобы увлечь массы «ясной и яркой (вполне научной в основе) перспективой».

«Нельзя ли добавить план не технический (это, конечно, дело многих и не скоропалительное), а политический или государственный, т. е. задание пролетариату?

Примерно: в 10 (5?) лет построим 20—30 (30—50?)станций, чтобы всю страну усеять центрами на 400 (или 200, если не осилим больше) верст радиуса... Через 10 (20?) лет сделаем Россию «электрической».

Я думаю, подобный «план» — повторяю, не технический, а государственный — проект плана, Вы бы могли дать...

Если бы еще примерную карту России с центрами и кругами? или этого еще нельзя?

Повторяю, надо увлечь массу рабочих и сознательных крестьян великой программой на 10—20 лет...»⁸

В ленинских строчках уже звучали основные идеи будущего плана ГОЭЛРО.

По заданию В. И. Ленина Кржижановский пишет брошюру «Основные задачи электрификации России» и прилагает к ней карту строительства проектируемых электростанций. Эпиграфом к брошюре он ставит слова: «Век пара — век буржуазии, век электричества — век социализма»⁹. С большим трудом брошюру удалось в срочном порядке отпечатать, и делегаты 1-й сессии ВЦИК VII созыва вовремя ее получили, чтобы подготовиться к обсуждению этого важнейшего вопроса.

2 февраля 1920 года, выступая на заседании сессии с докладом, В. И. Ленин говорил: «...чтобы показать населению и в особенности крестьянству, что мы имеем в этом отношении (широкое промышленное строительство, электрификация России.— Л. Ш.) широкие планы не из фантазии взятые, а подкрепленные техникой, подготовленные наукой,— для этого, я думаю, мы должны провести,— я надеюсь, что ЦИК одобрит это,— резолюцию, предлагающую ВСНХ и Комиссариату земледелия в соглашении между собой выработать проект по вопросу об электрификации России» ¹⁰.

Зимой 1920 года Владимир Ильич бывал дома у Кржижановских. В это время кабинет Глеба Максимилиановича в отделе электротехнической промышленности и квартира на Садовнической улице стали настоящим штабом комиссии ГОЭЛРО. В квартире был установлен аппарат для прямой связи с кабинетом Ленина в Кремле¹¹. И когда Владимир Ильич и Надежда Константиновна бывали у старых друзей в Садовниках, разговор неизменно касался волновавшей их всех темы. Ленин и Кржижановский подолгу и горячо обсуждали проекты плана, еще и еще раз склонялись над картой, обсуждали выводы комиссии, ее предложения.

Среди книг Кржижановского были все новейшие труды, связанные с достижениями электротехники. Много их и в библиотеке Председателя Совета Народных Комиссаров в разделе «Электрификация», и среди них работы самого Г. М. Кржижановского.

Труды 8-го Всероссийского электротехнического съезда появились в библиотеке Владимира Ильича не случайно. За неделю до открытия съезда, в конце сентября 1921 года, Ленин навестил находившегося на отдыхе в совхозе «Ледово» Г. М. Кржижановского. Владимир Ильич беседовал с ним о предстоящем электротехническом съезде, которому придавал большое значение¹².

Грандиозность плана электрификации России поразила современников. У одних этот план вызывал восхищение, другие не могли поверить в его реальность — 6 октября 1920 года в Кремле состоялась беседа Владимира Ильича с английским писателем Гербертом Уэллсом. Ленин познакомил гостя с планом ГОЭЛРО. Автор фантастических романов считал, что Ленин «впал в утопию электрификации». Да и внутри страны пришлось столкнуться с непониманием плана. Констатируя разброд мнений по поводу плана электрификации, Владимир Ильич писал: «Непонимание дела получается чудовищное, слышатся речи: сначала восстановим хоть частью старое, прежде чем строить новое; электрификация похожа на электрофикцию; почему не газификация; в «Гоэлро» буржуазные спецы, мало коммунистов... Насмешечки над фантастичностью плана, вопросы насчет газификации и пр. обнаруживают самомнение невежества. Поправлять с кондачка работу сотен лучших специалистов, отделываться пошло звучащими шуточками, чваниться своим правом «не утвердить» — разве это не позорно?» ¹³

Ленин неутомимо, страстно и последовательно ведет пропаганду идеи электрификации. Именно Владимир Ильич был инициатором включения доклада об электрификации РСФСР в повестку дня VIII съезда Советов. Доклад было поручено сделать Г. М. Кржижановскому. Чтобы все реально представили себе, что даст стране план ГОЭЛРО, была сделана огромная карта России, на которой цветными лампочками отмечены этапы электрификации по районам. Карту монтировали несколько дней, и к открытию съезда она была повешена на сцене Большого театра. Электростанция Москвы была тогда так слаба, что для освещения карты пришлось на полчаса отключить ток во всем городе.

В зале — посланцы рабочих и крестьян, лучшие из лучших — им предстоит донести принятые решения во все уголки России. У карты невысокий человек в скромном костюме, в белоснежной рубашке — типичный ученый. Негромко, но внятно, с внутренним напряжением он говорит съезду об итогах работы Государственной комиссии по электрификации России. Время от времени прикасается указкой к карте, и тогда на разных ее концах зажигаются лампочки, освещающие места строительства будущих электростанций. Они будут работать на торфе, угле, гидроэнергии. Иногда докладчик поворачивает лицо к президиуму, и его глаза встречаются с сияющими глазами Ильича. Им обоим эти цифры кажутся мощной симфонией невиданной стройки, воплощением заветной мечты. Доклад окончен, молчит некоторое время в оцепенении зал, потом в едином порыве все встают, и восторженные овации сотрясают стены театра...

С трибуны съезда Владимир Ильич, объясняя необходимость принятия плана, произнес пророческие слова: «Коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны... Для проведения плана электрификации нам необходим будет, быть может, срок в десять или двадцать лет, чтобы осуществить преобразования, вырывающие корни возвращения к капитализму. И это будет невиданным еще в мире примером быстроты общественного развития» ¹⁴.

Пройдут годы, и Глеб Максимилианович станет свидетелем воплощения в жизнь ленинских предначертаний. Видный ученый — руководитель Госплана, вице-президент Академии наук, председатель Комитета по высшему техническому образованию — коммунист Кржижановский на любом посту все силы отдавал делу строительства социализма, осуществлению ленинской мечты.

 

«...ЯРЫЙ БОЛЬШЕВИК — ВОИНОВ, ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ОРАТОР, ПИСАТЕЛЬ»

Надежда Константиновна Крупская не раз упоминала, что Владимир Ильич особенно оживлялся, когда беседовал с Луначарским, они как бы «заряжали» друг друга, понимая один другого с полуслова.

Отношения Ленина и Луначарского не были легкими и безоблачными. Иногда разница воззрений отдаляла их друг от друга на годы, но чуткое внимание, заинтересованность Владимира Ильича — с одной стороны, и умение преодолевать и признавать свои ошибки, политическая честность Анатолия Васильевича — с другой, вновь соединили их, сделали соратниками в деле построения невиданного здания социализма.

В кремлевской библиотеке Ленина, где собраны книги, изданные до 1923 года, 26 книг, принадлежащих перу Анатолия Васильевича Луначарского. Кроме того, здесь более 20 работ разных авторов, сборников, вышедших под его редакцией, с его предисловием или послесловием. Ряд из них относится к годам эмиграции, и на них стоит экслибрис Владимира Ильича — «VI. Oulianoff», эти книги приобретены вскоре после выхода в свет. Четыре книги имеют дарственные надписи Ленину, одиннадцать подарены Надежде Константиновне.

В нескольких словах автографа Анатолий Васильевич стремился выразить те чувства преклонения, восхищения и любви, которые переполняли его сердце. На титульном листе книги «Революционные силуэты» (1923 год) читаем: «Владимиру Ильичу Ленину с глубочайшим уважением и горячей любовью А. Луначарский. 14/V».

Посвящение четвертого издания книги «Основы позитивной эстетики» напоминает о начале их знакомства: «Дорогому Владимиру Ильичу работа, которую он, кажется, когда-то одобрял, с глубокой любовью А. Луначарский 10/III— 1923». Ленин высоко ценил талант Луначарского и его познания в области искусства. В годы, когда Анатолий Васильевич встал на позиции махизма, Ленин отделял его философские заблуждения от эстетических взглядов, в которых всегда просматривался революционер.

Надписывая в январе 1922 года Ленину титульный лист своей драмы «Освобожденный Дон-Кихот», Луначарский хочет знать мнение Владимира Ильича, которым очень дорожит. Понимая, как занят Ильич, он все же надеется на его внимание, когда пишет: «Дорогому Вл. И. Ленину с просьбой найти время прочитать».

Глубокой тревогой за здоровье Ленина проникнута надпись, сделанная на книге «Проблемы народного образования»: «Дорогому Владимиру Ильичу с пожеланием скорого выздоровления А. Луначарский. 30/VII». Очевидно, Надежда Константиновна привезла книгу больному Владимиру Ильичу в Горки, где он жил с мая 1923 года.

Эту книгу Луначарский посвятил Н. К. Крупской — «душе Наркомпроса», «своей наставнице на педагогическом поприще», как он ее называл. Их товарищеские отношения, совместная работа продолжались до конца жизни.

Впервые Ленин и Луначарский встретились в тяжелейший для большевиков период. Раскол, произошедший на II съезде, углубился, разгорелась жестокая внутрипартийная борьба. Для Ленина была неприемлема сама форма борьбы, избранная меньшевиками,— склока, дрязги, использование в полемике недостойных приемов и нападок личного характера. Они шли на все, вплоть до кражи партийных документов и их фальсификации. Вот как описывает создавшуюся ситуацию П. Н. Лепешинский: «Середина лета 1904 г. была кульминационным пунктом большевистских поражений. Все цитадели перешли к меньшевикам... По части литераторов и ораторов мы были бедны, как испанский гидальго по части золотых монет. Около нашего вождя, ушедшего в себя, замкнувшегося в своем предместье и решительно отказывавшегося от публичных выступлений, сгрудилась небольшая лишь кучка «твердокаменных», готовая бороться до последнего издыхания. «Но тих был наш бивак открытый...» Зато у меньшевиков было все: не говоря уже о партийных центрах, они имели на своей стороне всю литературную партийную братию и огромную аудиторию из «сочувствующей» студенческой молодежи»¹.

Поэтому понятно, что появление каждого нового сторонника, тем более владеющего пером и ораторским искусством, было для большевиков огромным событием.

Летом 1904 года кончался срок вологодской ссылки А. В. Луначарского, где он уже проявил себя талантливым литератором, написавшим ряд литературно-критических, философско-полемических и беллетристических работ. Очевидно, за широкий круг интересов и полемический задор получил он странно звучащую подпольную кличку «Миноносец Легкомысленный», под которой и фигурировал в нелегальной переписке.

Уехав после ссылки за границу, Анатолий Васильевич остановился в Париже, он хотел разобраться в причинах раскола. Владимир Ильич прислал ему два письма, звал в Женеву, но их первая встреча состоялась все-таки в Париже, куда в начале декабря 1904 года Ленин приехал читать реферат о внутрипартийном положении. Анатолий Васильевич вспоминал:

«...В одно раннее весеннее*  утро ко мне в дверь комнаты в отеле «Золотой лев» около бульвара Сен-Жермен в Париже постучались. Я встал. На лестнице было еще темно. Я увидел перед собою незнакомого человека в кепке, с чемоданом, поставленным около ног.

Взглянув на мое вопросительное лицо, человек ответил:

— Я Ленин»².

Владимир Ильич сразу произвел на Луначарского неизгладимое впечатление и за несколько дней первого общения породил в его сердце то восхищение и преклонение, которое останется в нем навсегда.

Как человека с яркими художественными наклонностями, Луначарского поразила внешность Ленина — «контур колоссального купола лба», «полные иронии, блещущие умом и каким-то задорным весельем» глаза. Он привел Владимира Ильича к французскому скульптору Аронсону, а тот, отметив сходство Ленина с Сократом, попросил разрешения сделать его скульптурный портрет. (Позднее такой бюст был сделан скульптором по наброскам и мгновенным зарисовкам. Сейчас он находится в Центральном музее В. И. Ленина.)

В Париже Луначарский впервые услышал Ленина как оратора. Позднее он вспоминал об этом: «Здесь Ленин преобразился. Огромное впечатление на меня произвела та сосредоточенная энергия, с которой он говорил... эта плавно текущая и вся насквозь заряженная волей речь...

Уже и тогда для меня было ясно, что доминирующей чертой его характера, тем, что составляло половину его облика, была воля, крайне определенная, крайне напряженная воля, умевшая сосредоточиться на ближайшей задаче, начертанной сильным умом, воля, которая всякую частную задачу устанавливала как звено в одной огромной цепи, ведущей к мировой политической цели»³.

Владимир Ильич настаивал на скорейшем приезде Луначарского в Женеву, где большевикам так нужен был сильный союзник. Анатолий Васильевич последовал его совету и уже через несколько дней после приезда ринулся в бой. На 24 декабря был назначен реферат нового оратора от большевиков, окрещенного ими кличкой «Воинов», которая отражала сущность его личности — боевой, страстной, полемичной. Для его дебюта большевики сняли самый большой женевский зал. В афишах, расклеенных по городу, специально оговаривалось, что президиум собрания не будет избираться, а назначается устроителями. Эту меру пришлось принять из-за того, что любопытствующая публика и зеленая молодежь могли пойти на поводу у меньшевиков, и враждебный президиум, конечно, сорвал бы дело, потопив его в обычной эмигрантской дискуссии.

Теперь, когда читаешь об обстановке на этом собрании, понимаешь, какой волей, самоотверженностью надо было обладать Ленину и его соратникам, чтобы пройти через это. В зале собралось около 700 человек — шли послушать нового оратора. Явились и меньшевики во главе с Мартовым. Для начала они устроили у входа дебош, не желая платить 20 сантимов за входной билет. Когда их пустили бесплатно, они потребовали выборности президиума. Но за столом на возвышении уже сидела назначенная тройка: П. А. Красиков—председатель, члены президиума — П. Н. Лепешинский и В. Д. Бонч- Бруевич. Мартовцам было заявлено, что об условиях собрания было объявлено и если это их не устраивает, они могут покинуть зал. Начался необычайный шум. Топот, оскорбительные выкрики, грохот палок и тростей. Нейтральная публика со страхом и любопытством наблюдала за происходящим. Президиум невозмутимо ждал. Наконец, крикуны утомились, наступила минута затишья. Элегантный, прекрасно владеющий собой Петр Ананьевич Красиков объявил: «Слово предоставляется товарищу Воинову!» Оратор сделал шаг к трибуне — новый шквал криков всколыхнул зал. Хозяин зала выключил часть освещения. Мгновение тишины. «Слово предоставляется товарищу Воинову!» — так же спокойно провозглашает председатель и так же спокойно делает шаг вперед докладчик... Волна шума поднимается с новой силой. И вдруг Мартов замечает, что великолепный карикатурист Лепешинский, рисунки которого убивали меньшевиков наповал и с которыми не было средств бороться, держит в руках блокнот и карандаш и рисует именно его — Мартова, причем на лице художника саркастическая улыбка. Этого лидер меньшинства не вынес, по его команде крикуны бросились к выходу и потребовали возврата денег, которых не платили. Но отнять кассу им не удалось, и посрамленные, они покинули помещение. Наконец Воинов смог начать доклад...

К сожалению, на таких собраниях выступления и доклады не стенографировались, а сами ораторы, как правило, писали лишь план или тезисы. Мы знаем, о чем говорил в тот вечер Анатолий Васильевич, благодаря Владимиру Ильичу. Сохранился конспект выступления, написанный рукой Ленина. Возможно, эта запись была сделана Владимиром Ильичем во время доклада Луначарского, а может быть, это план, составленный им для Луначарского предварительно, очерчивающий круг вопросов, которые желательно осветить. Вот что записал Ленин:

«[24 декабря 1904 г. Женева]

1) Рус[ское] безвр[е]м[ен]ье (Чехов).

2) 60 и 70 гг. Пораж[ение] р[е]в[олю]ц[ионной] интеллигенции.

3) Раб[очее] дв[ижение] 90 гг. Заря р[е]в[олю]ции.

4) Р[а]зв[итие] к[апитали]зма и мил[итари]зма.

5) Война с Яп[онией] (колон[иальная] война).

6) К[оне]ц безвр[е]м[е]нья. Зад[ачи] пр[о]л[етариа]та в руфкой] р[е]в[олю]ции.

7) Пр[о]л[етариа]т и с. д. Партийный] кр[и]з[и]с.

8) Р[е]в[олю]ции, как звенья диалектического] развития.

9) Кружки и партийность в нашей с[оциал]д[емокра]тии.

10) Ни печалиться, ни удивляться партийному] кр[и]-з[и]су.

11) «Сила» м[еньшинст]ва? Проскрипции и Сулла.

12) Горч[ичное] зерно (вся с[оциал] д[емокра]тия в голове М[арк]са.

13) Практицизм.

Ближайшие задачи б[ольшинст]ва»⁴.

Доклад был прочитан блестяще, имел колоссальный успех, об этом свидетельствуют воспоминания присутствовавших в зале П. Н. Лепешинского, В. Д. Бонч-Бруевича, М. С. Ольминского.

Надежда Константиновна на следующий день после этого выступления, находясь под сильным впечатлением от него, сообщала в письмах товарищам о новом бойце в рядах большевиков. Р. С. Землячке: «...у нас сейчас работа кипит вовсю. Приехал Миноносец и бросился с головой в бой. Оратор он великолепный и производит фурор. Вообще у нас теперь недурно...»⁵ А. И. Ульяновой- Елизаровой: «Скажу только, что мы, решившись на революционный образ действий — издание органа, образование бюро,— чувствуем себя гораздо лучше. Работа закипела, и мы не сомневаемся в успехе. Только просим и молим россиян напрячь все силы, чтобы поставить как можно лучше корреспондентскую часть и связаться с нами как можно теснее. Переписка идет очень плохо, и не по нашей вине. Денег у нас тоже нет, а дорог буквально каждый рубль. Но сейчас настроение у нас у всех приподнятое благодаря приезду нового товарища — блестящий оратор, талантливый писатель, он буквально наэлектризовывает публику. Меньшевики рвут и мечут, устраивают скандалы... Старик ожил и помолодел за последние дни...»⁶ М. К. Владимирову: «У нас тут сейчас повышенное настроение. Приехал один ярый большевик — Воинов, великолепный оратор, писатель».

Крупская не раз отмечала особую ленинскую черту — влюбленность в талантливых и преданных делу людей, умение помочь им раскрыть свои способности и самому получить от них что-то новое и важное. Глубокая симпатия к Анатолию Васильевичу зародилась именно тогда, в тяжелом 1904 году. Начался плодотворный период совместного сотрудничества в газетах «Вперед» и «Пролетарий». Владимир Ильич предлагает Луначарскому темы статей и брошюр, помогает в подыскании необходимых материалов, редактирует его работы, привлекает к активному участию во всех сферах партийной жизни. В это время между ними идет активная переписка.

Владимир Ильич, чувствуя особенности таланта Луначарского, подсказывал ему именно те темы и жанры, которые тому наиболее удавались. Порой Ленин, давая Луначарскому поручение, излагал подробный план будущей статьи или брошюры.

Тесное общение с Владимиром Ильичем оказало огромное влияние на Луначарского, утвердило его на большевистских позициях.

Немало сделал Анатолий Васильевич для подготовки и проведения III съезда партии. Он объезжал русские эмигрантские колонии, выступал с докладами и рефератами, участвовал в жесточайших диспутах с меньшевиками. По поручению Ленина Луначарский выступил на съезде по одному из важнейших вопросов — о вооруженном восстании. Доклад был обсужден и согласован с В. И. Лениным.

Осенью 1905 года Владимир Ильич вызвал Луначарского в Петербург для работы в газете «Новая жизнь». Редакторами газеты были А. М. Горький и Н. М. Минский, официальным издателем — М. Ф. Андреева. Первое время в газете сотрудничали многие друзья Минского — декаденты, анархисты, представители литературной богемы. Однако, по воспоминаниям Луначарского, большевистская часть редакции очень скоро поняла, что запрячь «большевистского коня» в одну колесницу с полудекадентской «трепетной ланью» невозможно, и произошел ряд конфликтов. Постепенно вся эта братия покинула «Новую жизнь», и оттого, что газета стала сугубо большевистской, ее тираж и успех у широкой массы читателей неизмеримо вырос. «Заинтересовалось» ею и царское правительство. В декабре газета была закрыта. Но одна за другой у большевиков появляются новые газеты — «Волна», «Вперед», «Эхо». В этот период контакты Ленина и Луначарского были постоянными и самыми тесными. «Владимир Ильич,— вспоминал Луначарский,— все время продолжал оставаться главным редактором и по-прежнему с величайшим вниманием следил за всеми отделами. Как в «Новой жизни», так долгое время и в этих небольших, сменявших друг друга газетках я вел отдел обзора печати, и не было ни одной самой маленькой моей заметки или вырезки, которая не была бы просмотрена Владимиром Ильичем. В большинстве случаев весь материал, кроме телеграмм, хроники и т. д., зачитывался вслух на редакционном совещании под руководством Ленина. Он и сам также читал нам свои статьи и чрезвычайно охотно выслушивал всякие замечания и советы. Ленин вообще очень любил коллективную работу в самом подлинном смысле этого слова...»⁷

Отлив революционной волны после поражения декабрьского восстания заставил Луначарского уехать в Италию. Здесь, оторванный от большевистских центров, от непосредственного ленинского воздействия, Луначарский увлекся субъективно-идеалистическими идеями Маха и Авенариуса, перешел в области теории на позиции, чуждые революционному марксизму.

Он вошел в фракционную группу «Вперед», которая проповедовала «богоискательство» и «богостроительство». Со всей страстностью и научной беспощадностью обрушился Ленин на попытки подменить материализм идеализмом. Их переписка обрывается письмом Ленина от 16 апреля 1908 года, где Владимир Ильич пишет: «Насчет философии приватно: не могу Вам вернуть комплиментов и думаю, что Вы их скоро назад возьмете. А у меня дороги разошлись (и, должно быть, надолго) с проповедниками «соединения научного социализма с религией» да и со всеми махистами» ⁸.

Одними из самых тяжелых моментов в жизни Ленина были те, когда приходилось рвать отношения с людьми еще недавно близкими, товарищами по борьбе, нужными партии. Но компромиссы, уступки в важнейших вопросах революционной теории для него были невозможны. Через много лет Надежда Константиновна писала: «Владимир Ильич любил людей. Он не ставил себе на стол карточки тех, кого он любил, как кто-то недавно описывал. Но любил он людей страстно... Личная привязанность к людям делала для Владимира Ильича расколы неимоверно тяжелыми... Если бы Владимир Ильич не был таким страстным в своих привязанностях человеком, не надорвался бы он так рано. Политическая честность — в настоящем, глубоком смысле этого слова,— честность, которая заключается в умении в своих политических суждениях и действиях отрешиться от всяких личных симпатий и антипатий, не всякому присуща, и тем, у кого она есть, она дается не легко» ⁹.

В своей книге «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин подверг сокрушительной критике философию богостроительства. Наступивший длительный перерыв в отношениях Ленина с Луначарским был вызван глубокими идейными и политическими разногласиями. Вместе с остальными членами группы «Вперед» Луначарский выступает за отказ от легальных методов борьбы, за отзыв большевистских депутатов из Государственной думы. В его воспоминаниях об этом есть горькие и мужественные строки: «Часть из нас, продолжавших находиться под впечатлением революционных событий, не сумевших вовремя понять необходимость радикального изменения тактики, к которому обязывали события и которое было намечено Лениным, пошли тем ложным путем, который некоторых из нас вывел потом за пределы нашей партии, а других заставил вернуться в нее с повинной головой и признать всю мудрость ленинской тактики» ¹⁰.

Резко критикуя ошибки Луначарского, Ленин верил в его преданность революционному делу, надеялся на его возвращение в ряды большевиков. «Луначарский вернется в партию»,— говорил он Горькому на Капри.

Оба они страдали от разрыва и, когда в 1910 году встретились на Международном социалистическом конгрессе в Копенгагене, были рады, что почти по всем вопросам копенгагенской программы стоят на близких позициях. Сам Луначарский писал позднее: «Не доезжая Копенгагена, уже в Дании, мы встретились с Лениным и дружески разговорились. Мы лично не порвали отношений и не обостряли их так, как те из нас, которым приходилось жить в одном городе»¹¹.

В годы первой мировой войны их позиции еще больше сближаются в связи с антиимпериалистическим, интернационалистским подходом к ней А. В. Луначарского.

Влияние Ленина на Луначарского было огромным и благотворным, во многом определило его судьбу в революции, и сам Луначарский понимал это и высоко ценил. Он писал: «Хорошо, что после дальнейшего блуждания по левым ошибкам, подход новой грандиозной революционной волны бросил меня опять на правильные пути, на которых я нашел приветливый прием со стороны Ленина» ¹².

Как только в Цюрих, где жил тогда В. И. Ленин, пришли первые сообщения о Февральской революции, большевики начали искать пути возвращения на родину. Надежда Константиновна рассказывала, как заволновался Владимир Ильич, как стал рваться в Россию, какие планы легального и нелегального проезда рождались у него, вплоть до совершенно фантастических: перелететь на аэроплане или ехать по шведскому паспорту под видом немого. Страны Антанты категорически отказались пропустить русских эмигрантов через свои территории. С помощью швейцарского социалиста-интернационалиста Фрица Платтена удалось получить согласие германского правительства на проезд, оговоренное рядом условий.

Луначарский примчался в Цюрих, чтобы повидаться с Лениным. Он писал жене об этой встрече: «Ленин произвел на меня прекрасное, даже грандиозное, хотя и трагическое, почти мрачное впечатление. Впрочем, настоящая беседа с ним будет у нас только завтра. Однако согласиться с ним я не могу. Он слишком торопится ехать, и его безусловное согласие ехать при согласии одной Германии безо всякой санкции из России я считаю ошибкой, которая может дурно отозваться на будущем его... Во мне говорит еще и то, что я все равно ехать в среду с Лениным не могу, а то я, пожалуй, из одной солидарности решил бы разделить его участь, несмотря на всю очевидную для меня опасность его шага в смысле целой тучи нареканий». И в конце письма еще раз: «Но Ленин грандиозен. Какой-то тоскующий лев, отправляющийся на отчаянный бой»¹³.

27 марта первый поезд с политэмигрантами отправляется в Россию. Последние рукопожатия, напутственные слова. Сердца тех, кто остается, рвутся туда, за медленно набирающим скорость составом. «Ленин ехал спокойный и радостный,— вспоминал Луначарский.— Когда я смотрел на него, улыбающегося на площадке отходящего поезда, я чувствовал, что он внутри полон такой мыслью: «Наконец, наконец-то пришло то, для чего я создан, к чему я готовился, к чему готовилась вся партия, без чего вся наша жизнь была только подготовительной и незаконченной» ¹⁴.

В начале мая и сам Луначарский был в революционном Петрограде. В решающий момент, преодолев колебания, он безоговорочно отказывается от всех разногласий с Лениным и большевиками и становится на их сторону. 22 мая, присутствуя в качестве гостя на заседании Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, Луначарский после выступления Керенского посылает записку в президиум: «Присутствую как гость, но, быть может, президиум найдет возможным предложить собранию выслушать мои возражения гражданину министру». За 10 минут, которые были ему даны для выступления, он разрушил все аргументы Керенского, пытавшегося оправдаться, защититься от критики обвинявших его в продолжении войны, восстановлении в армии смертной казни, в отказе дать автономию Финляндии.

Выступление Луначарского произвело сильное впечатление. Керенский в ответной речи снова стал оправдываться. «Театрал и истерик...— писал о нем на следующий день в письме к жене Анатолий Васильевич.— Он, вероятно, сломит себе шею на половинчатой позиции. Для буржуазии он и его все еще огромная популярность — ширма, и последняя позиция ее обороны, он последнее орудие империалистов» ¹⁵.

Жизнь в Петрограде бурлила. Было горячее время митингов. Один из крупнейших ораторов партии, Луначарский в эти дни вел агитацию на заводах, в казармах, на площадях.

После Октября Луначарский — нарком просвещения в первом правительстве Советской Республики. Непочатый край работы — новой, трудной, самой разной.

Начинать с самого начала... Это трудно, но вместе с тем и прекрасно. Революция открыла невиданные в истории возможности для развития народного образования и культуры.

Преодоление саботажа чиновников и налаживание работы нового комиссариата, спасение художественных ценностей, пайки ученым и отопление театров, зарплата учителям и национализация музеев, новые учебники и Пролеткульт, бесплатное питание для детей и открытие изб-читален, библиотек, неутомимая пропаганда идей партии в самых различных слоях общества — это далеко не все, чем приходилось заниматься Луначарскому в первые годы Советской власти.

При разрешении многих вопросов работники только что созданных наркоматов сталкивались с неимоверными трудностями. Обращались за поддержкой к Ленину. «Когда приходилось слишком горько,— вспоминал Луначарский,— когда казалось, что отсутствие средств денежных и человеческих делает положение отчаянным, я отправлялся жаловаться ему, требовать внимания и помощи, добивался того, чего добиться при тогдашних горьких условиях было можно, а вместе с тем видел его спокойную, радостную улыбку и слышал от него какую-нибудь из тех замечательных фраз, которые так и остались у меня в сознании...» ¹⁶.

Давно порвав под влиянием В. И. Ленина со своими «богоискательскими» заблуждениями, Луначарский много выступал по вопросам антирелигиозной пропаганды. Большим успехом пользовались его публичные диспуты с митрополитом Александром Введенским. Церковники пытались использовать против него его прежние ошибки. Об одном из таких эпизодов рассказывал К. И. Чуковский. Митрополит Введенский на диспуте, зачитав несколько «богоискательских» строк из старой книги Луначарского, обратился к аудитории с вопросом:

- Знаете ли вы, кто написал эти благочестивые строки?

И, выдержав эффектную паузу, ответил:

- Нарком Луначарский.

Луначарский возразил ему не сразу. Он долго говорил о другом и, лишь сойдя с трибуны и шагнув к выходу, вдруг словно спохватился:

- Ах, да. Я совсем позабыл ответить моему оппоненту... вот о тех строках, которые он сейчас процитировал. Строки эти действительно были написаны мною. Помню, прочтя их, Владимир Ильич сказал: «Как вам не совестно, Анатолий Васильевич, писать такую чушь! Ведь за нее всякий поганый попик схватится».

И ушел под ураган аплодисментов ¹⁷.

Роль Луначарского в организации народного просвещения в молодой Республике Советов поистине огромна. Свой талант, энергию вложил он в дело культурного преобразования нашей страны. О. Ю. Шмидт рассказывал, что ему пришлось слышать отзыв В. И. Ленина о Луначарском в 1921 —1922 годах, то есть в самые трудные годы перестройки работы Наркомпроса. В ответ на какие-то упреки в адрес Луначарского Владимир Ильич сказал: «Этот человек не только знает все и не только талантлив — этот человек любое партийное поручение выполнит, и выполнит превосходно» ¹⁸.

Человек энциклопедических знаний, теоретик нового, социалистического искусства и литературы, блестящий критик, оригинальный драматург, публицист, Луначарский внес огромный вклад в дело строительства новой культуры.

Бывало, что В. И. Ленин спорил с увлекающимся, порой фантазирующим Луначарским, поправлял его, но в главном всегда поддерживал. Их переписка советских лет обширна и необыкновенно значительна и интересна.

Работа под непосредственным руководством В. И. Ленина, обсуждение с ним широкого круга вопросов культуры позволили Луначарскому собрать и популяризировать ленинские идеи в области культуры.

История и наш народ обязаны Луначарскому еще и тем, что он привлек ряд художников и скульпторов к работе над образом вождя. Благодаря ему мы имеем сделанные с натуры зарисовки Ф. Малявина, Н. Андреева, Н. Альтмана, И. Бродского и других. Стоило большого труда получить у Владимира Ильича разрешение на то, чтобы художник находился в его рабочем кабинете или на заседаниях Совнаркома, но Анатолий Васильевич был настойчив, понимая, что эти портреты бесценны для будущих поколений. Он призывал кинематографистов и фотографов чаще, больше снимать Ленина, просил товарищей делать записи о встречах с Владимиром Ильичей и сам написал о Ленине прекрасные статьи, со страниц которых встает перед нами немеркнущий образ великого вождя пролетариата, мыслителя, ученого, человека высочайшей культуры.

* Луначарский ошибается: встреча состоялась зимой (см.: Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника, т. 1, с. 559).

 

«ОТ СТАРОГО ТОВАРИЩА»

«Ближайшая моя цель по приезде — повидаться с Ильичем,— рассказывал о своем возвращении в революционный Петроград в конце ноября 1917 года старый большевик П. Н. Лепешинский.— Иду в Смольный. Сейчас же соображаю, что делаю глупость. Все мне говорят, да это и без того было понятно, что Ильич безумно занят, что без надобности отнимать у него дорогие минуты его времени прямо-таки грешно. Ну что ж, я и сам знаю, как это нехорошо, но Ильич пообещал мне подарить 10— 15 минут свидания, и я ни за что не откажусь от этого подарка судьбы»¹.

Впервые они встретились в сибирской ссылке в 1898 году, куда Лепешинский попал за участие в социал-демократических кружках. Еще по дороге в ссылку, куда он ехал вместе с Кржижановским, Старковым, Ванеевым, Запорожцем, Лепешинский много наслышался в высшей степени почтительных отзывов о Старике. Об Ульянове говорили как о революционном деятеле крупного масштаба, высокообразованном марксисте, имеющем бесспорное право на роль вождя русской социал-демократии.

Вскоре Пантелеймон Николаевич и сам смог убедиться в правоте этих отзывов. Но если он заочно почему-то составил себе мнение о Владимире Ильиче как о человеке малодоступном для простых смертных, то первая же личная встреча без следа развеяла представление о Ленине как о «генерале».

«Он совершенно не давал чувствовать своего интеллектуального превосходства,— вспоминал П. Н. Лепешинский,— охотно делился с нами своими задушевными мыслями и настроениями, своими взглядами на ту или иную только что прочитанную им книжку, сведениями о политических новостях... ему хотелось бы, чтобы мы столь же страстно, с таким же горением пламенной мысли воспринимали тот или иной теоретический вклад в наше мировоззрение, с каким обычно и он искал новое в прочитываемой или изучаемой им книжке»².

Иногда ссыльным, расселенным по разным местам Минусинского округа, удавалось встретиться и провести время в дружной товарищеской семье. И тогда, казалось, не будет конца разговорам, спорам по самым важным для всех них вопросам. Но находились часы и для отдыха: дружно пели революционные песни, ходили на охоту, катались на коньках.

Лепешинский яростно сражается с Владимиром Ильичем за шахматной доской. Друзья считают и того и другого прекрасными шахматистами. До сих пор Пантелеймон Николаевич обыгрывал здесь всех партнеров. Но теперь он проигрывает одну партию за другой. И даже когда трое — Лепешинский, Старков и Кржижановский — объединяются, получив возможность сообща выбирать нужный ход, им все-таки не удается победить Владимира Ильича. Создав выгодную для себя ситуацию, друзья бурно торжествуют, не замечая глубокой сосредоточенности, собранности противника, несколько точных ходов, и уже ничего нельзя изменить, победа на стороне Владимира Ильича.

Об этих шахматных баталиях Лепешинскому вспомнилось вдруг и во время той памятной встречи в Смольном. Множество мыслей хотелось уложить в тот 15-минутный разговор. Не покидало ощущение, что за такое короткое время ничего значительного и нужного не успеет сказать.

«И вот язык выкрикивает какие-то незначительные фразы со справками о здоровье, о самочувствии и т. п., и только глаза не теряют даром времени и стараются пытливо прочесть на дорогом ильичевском лице повесть о пережитых волнениях, о бессонных ночах, о чувстве великой ответственности перед историей...

- А что, Владимир Ильич,— спрашиваю я шутливо,— не сыграть ли нам как-нибудь в шахматишки, а? Помните старые-то времена?

Боже мой, какой веселый взрыв раскатистого хохота удалось мне исторгнуть своей фразой из груди Ильича! Его глаза перестали смотреть вдаль и привычно залукавились, оглядывая того чудака, который так «вовремя» вспомнил о шахматах.

- Нет,— сказал он наконец серьезным тоном, немного успокоившись от охватившего его смеха.— Теперь уж не до шахмат. Играть больше, вероятно, не придется» ³.

В минусинской ссылке П. Н. Лепешинский стал верным единомышленником В. И. Ленина. На его квартире в селе Ермаковском в 1899 году проходило известное совещание ссыльных социал-демократов, выступивших с протестом против манифеста экономистов «Credo». Именно Владимир Ильич сумел тогда убедить многих, что «Credo» очень симптоматично, что прозевать это явление нельзя, что «экономизм» — грядущая болезнь социал-демократии ⁴.

По окончании ссылки Лепешинский с женой и маленькой дочкой направился в Псков, где должен был обосноваться по совету В. И. Ленина и стать агентом будущей «Искры». По дороге он заезжал к В. И. Ленину, вернувшемуся из ссылки несколько раньше, в Подольск за получением от него инструкций для выполнения новых партийных обязанностей.

Позднее из Пскова к Ленину за границу шли регулярно письма, корреспонденции для «Искры», информация о ходе работы искровских агентов. Псков играл роль активно действующего почтового ящика, служил пересыльным пунктом нелегальной литературы для социал-демократических организаций. Далеко не всегда эта литература прямым путем доходила до адресатов. Часто приходилось выручать посылки, застрявшие где-нибудь далеко от Пскова. Это было связано с немалым риском.

Как-то Пантелеймон Николаевич узнал, что ехавшая из-за границы девица довезла порученный ей чемодан с нелегальной литературой до Выборга, но через финляндскую границу побоялась его перевезти, бросила чемодан «на хранение» на вокзале и сама сбежала.

Что делать? В Выборг едет жена Лепешинского Ольга Борисовна. Получает по квитанции чемодан и отправляется домой. Но беда в том, что он совершенно пустой. Вся тяжесть — за двойным дном, как объяснить пустоту тяжелого чемодана жандармам или таможенным чиновникам при вскрытии его на границе? Денег на покупку приличного камуфляжа нет. Накупила Ольга Борисовна выборгских кренделей и сама открыла чемодан перед жандармами:

— Ничего особенного, как видите, кроме кренделей.

Конечно, пришлось поволноваться, но все обошлось благополучно. И как радовались они потом в Пскове, разбирая драгоценные «папиросные» листки номеров «Искры» и «Зари», которых оказалась в чемодане целая кипа⁵.

На квартире Лепешинских осенью 1902 года состоялась партийная конференция, выбравшая новый (взамен арестованного) Организационный комитет по созыву II съезда партии.

Вскоре после этого Лепешинский был арестован, заключен в тюрьму, а потом выслан в Енисейскую губернию. Не дожидаясь окончательного приговора, который грозил восемью годами якутской ссылки, он совершает побег и в начале 1904 года уезжает за границу.

В Женеве Лепешинскому был известен только один адрес — Плеханова, по которому он и отправился. Здесь он узнает о расколе, который произошел на II съезде партии. Из разговора с Плехановым он понимает, что «попал не к своим, не к Ленину, а в лагерь врагов, ибо и Плеханов, несмотря на его гордое заявление, что он стоит вне драки... на самом деле уже целиком и полностью ушел «по ту сторону баррикады»⁶. Пытались обрабатывать Лепешинского и Мартов с Даном.

Но вот появляется Петр Ананьевич Красиков и ведет Пантелеймона Николаевича к Владимиру Ильичу, чтобы тот разрешил все его сомнения. Однако Ленин ни в чем убеждать Лепешинского не стал и вообще не говорил с ним о съезде. Просто посоветовал самому внимательно прочитать протоколы съезда и сделать собственные выводы.

Изучив протоколы и разобравшись в вопросах расхождения между большевиками и меньшевиками, Пантелеймон Николаевич самоопределился как большевик и оставался им до последнего дня своей жизни.

В тяжелейшей внутрипартийной борьбе, разгоревшейся после II съезда, Лепешинский всегда был рядом с Лениным. Он нашел свое особое очень действенное оружие в борьбе против меньшевиков — политическую карикатуру. Первым поводом явилась статья Мартова «Вперед или назад?» с подзаголовком «Вместо надгробного слова», которая была направлена против работы В. И. Ленина «Шаг вперед, два шага назад». Пантелеймон Николаевич вспоминал: «В далекой юности я забавлялся рисованием карикатур... И вот теперь я снова схватился за перо. «Надгробное слово» Мартова, вздумавшего политически хоронить Ленина, навело меня на мысль о мышах, хоронивших повешенного за лапки кота. Через полчаса карикатура «Как мыши кота хоронили» была набросана. Эффект для меня получился неожиданный. Ильич хохотал над моим.рисунком до упаду и потребовал, чтобы я издал своих «мышей» с помощью литографского камня. С этих пор ни одна моя последующая карикатура, издаваемая на средства нашей большевистской кассы, не проходила без советов и санкций Владимира Ильича, который, по-видимому, одобрительно отнесся к нашим методам борьбы с меньшевиками... требуя только, чтобы мы не переходили за грань политических выпадов и не опускались до уровня обывательского хихиканья по поводу каких-нибудь личных качеств того или иного противника»⁷.

В Женеве Лепешинские организовали столовую, где питались в основном русские политэмигранты. Небольшой доход, который удавалось получать, шел в партийную кассу. Но главное — теперь у большевистской фракции было место для собрания ее членов.

События 9 января 1905 года в России всколыхнули всех. Крупская рассказывала: «Весть о событиях 9 января долетела до Женевы на следующее утро. Мы с Владимиром Ильичей шли в библиотеку и по дороге встретили шедших к нам Луначарских. Запомнилась фигура жены Луначарского, Анны Александровны, которая не могла говорить от волнения и лишь беспомощно махала муфтой. Мы пошли туда, куда инстинктивно потянулись все большевики, до которых долетела весть о питерских событиях,— в эмигрантскую столовку Лепешинских. Хотелось быть вместе. Собравшиеся почти не говорили между собой, слишком все были взволнованы. Запели «Вы жертвою пали...», лица были сосредоточены. Всех охватило сознание, что революция уже началась...» ⁸

Осенью Ленин, а за ним и многие другие большевики уехали в Россию. Лепешинские тоже ликвидировали свою столовую и отправились в революционный Питер. Разгром первой русской революции, отъезд Лепешинского в эмиграцию надолго разлучили Пантелеймона Николаевича с Владимиром Ильичем, но он неуклонно работал в партийных организациях, проводя в жизнь указания Ленина. И вот 1917 год, Октябрьская революция, встреча в Смольном, радостная, товарищеская...

Как ни был занят Владимир Ильич, не прерывались дружеские связи. Хоть редко, но удавалось встречаться старым товарищам, вспомнить молодость, поговорить о сегодняшних проблемах. И заразительно, по-молодому снова хохотал Владимир Ильич над новыми карикатурами Лепешинского, посвященными неурядицам в Наркомпросе, где Пантелеймон Николаевич работал в 1918 году. Именно Владимир Ильич почувствовал, что Лепешинского эта работа не удовлетворяет, поддержал его в решении поехать в провинцию, где катастрофически не хватало опытных, закаленных партийных кадров.

В 1921 году в семью Лепешинских пришла тревога: у их единственной дочери Оли, которую Владимир Ильич и Надежда Константиновна знали буквально с первых лет ее жизни, сильно пошатнулось здоровье. Предполагали острую форму туберкулеза. Нужно было ехать на юг, но как это сделать при нехватке средств, трудностях с транспортом, с устройством на месте. Конечно, одолевали мрачные мысли, родители искали пути спасения дочери. В один из таких дней в квартире Лепешинских появился улыбающийся Михаил Степанович Ольминский.

— Что это у вас такие грустные лица? Собираться на Кавказ пора, а они сидят и ничего не делают!

В ответ на удивленные взгляды хозяев гость достал и положил на стол записку:

«Тов. Фрумкину, Ростов Н/Д и тов. Орджоникидзе, Тифлис или Баку или их заместителям.

Очень прошу вас помочь устроить на лечение Ольгу Пантелеймоновну Лепешинскую, больную туберкулезом. А равно позаботиться о лучшем устройстве ее родителей, Пантелеймона Николаевича и Ольги Борисовны Лепешинских, старых большевиков, которые сами постесняются обратиться за помощью. А поддержать их и помочь им следует.

Прошу черкнуть мне, что удалось сделать для помощи им.

С ком. пр. Ленин»⁹.

Сколько внимания и заботы в этой короткой записке, как хорошо он знал старых товарищей! И типичное для Ленина правило — все доводить до конца, проверять исполнение. Характерное ленинское «прошу черкнуть» исключало возможность невыполнения его просьбы. «В этих немногих строках,— писал П. Н. Лепешинский,— сказался весь Ильич, с его отеческой заботливостью о старых товарищах».

В 1922 году Пантелеймон Николаевич издал книгу «На повороте». Излагая в ней события от конца 80-х годов прошлого века до первого революционного взрыва 1905 года, он рассказал о том, как происходил переход, поворот от раздробленных социал-демократических кружков к созданию боевой революционной партии. Г. М. Кржижановский отмечал, что эти воспоминания отличаются «правдивостью, искренностью, художественной зоркостью их автора, исторической значимостью описываемых им событий».

И конечно, эти воспоминания неразрывно связаны с именем Ленина. Со страниц книги встает образ Ленина не только вождя, но и человека большой души. Найденные автором подробности и детали «дают нам почувствовать,— писал Кржижановский,— несравненное обаяние личности живого Ленина. В этом — главная ценность воспоминаний».

«Дорогому Ильичу от старого товарища. П. Лепешинский 9/V-22 г.»,— написал Пантелеймон Николаевич на обложке своей книги «На повороте», посланной В. И. Ленину.

 

«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ТАКОЕ «ПРИНУЖДЕНИЕ»!»

На письменном столе Владимира Ильича в его кремлевской квартире лежит книга в коричневом кожаном переплете. На ее титульном листе читаем: «И. Степанов. Электрификация РСФСР в связи с переходной фазой мирового хозяйства. Предисловия Н. Ленина и Г. Кржижановского». Сверху через всю страницу черными чернилами написано: «Дорогому тов. В. И. Ленину-Ульянову автор, засаженный за работу в порядке беспощадного «принуждения» и неожиданно нашедший в ней свое «призвание». Да здравствует такое «принуждение»! И. Степанов, 23/Х 1921—29/III 1922».

Надпись сделана в полушутливой форме. Так написать Ленину мог человек, который не только хорошо зналего, по был с ним в дружеских отношениях. Но почему «принуждение» и почему автор благодарит за него Ленина? На эти вопросы можно ответить, зная историю написания данной книги.

Они познакомились в 1906 году. Владимир Ильич приехал в Москву в марте 1906 года. Поездка была небезопасной, но крайне необходимой. Полным ходом шла подготовка к проведению в Стокгольме IV (Объединительного) съезда РСДРП. На нем предстояла упорная борьба с меньшевиками по важнейшим вопросам тактики партии. Жестокая расправа царского правительства с восставшим пролетариатом внесла некоторую растерянность в ряды партии. В сложившейся ситуации большевикам необходимо было выработать новую тактику. Поэтому Ленин и предпринял рискованную поездку в Москву. Реально оценить ситуацию на месте, воочию убедиться в необходимости выработки новых действий он считал задачей первостепенной важности.

Приехав утром на Николаевский (ныне Ленинградский) вокзал, Владимир Ильич отправился по адресу, который ему дали товарищи. Добираться пришлось довольно долго. Указанный дом находился в центре города, в Большом Козихинском переулке (ныне улица Остужева). Здесь жил известный среди московской социал-демократии большевик Иван Иванович Скворцов (за которым позднее укрепился партийный псевдоним «Степанов»).

Поднявшись по лестнице, Владимир Ильич остановился перед дверью нужной ему квартиры. Убедившись, что за ним никто не следит, он постучал. На условный стук дверь открыли. Владимир Ильич увидел человека, с которым давно хотел познакомиться. Его поразила необычайная бледность и худоба Ивана Ивановича (позднее он узнал, что Скворцов тяжело болен туберкулезом легких). Лысоватый, с густой бородой, Скворцов в свои тридцать с небольшим лет выглядел значительно старше.

И только живые, пронзительные глаза говорили об огромном запасе душевной молодости и неистраченной энергии.

В преданности этого человека делу рабочего класса и партии не приходилось сомневаться: не раз царская охранка бросала его в тюрьму, отправляла в ссылку. Вспомнился Владимиру Ильичу и случай, о котором ему рассказывал Алексей Максимович Горький. Как-то в 1900 году на квартире одного московского либерала собралась местная интеллигенция. Долго и нудно рассуждали о положении в России. И вдруг среди наступившей тишины раздался резко прозвучавший голос молодого человека, стоявшего в углу: «Задача сегодняшнего дня — организация рабочего класса, борьба против самодержавия». В этом молодом голосе уже чувствовалась сильная, бескомпромиссная натура бойца, закаленного суровой борьбой. Это был Скворцов. «Таким прямодушным, честнейшим юношей,— говорил позднее Алексей Максимович,— он остался для меня на всю его прекрасную и трудную жизнь борца, непоколебимого большевика»¹.

Давно ждал Иван Иванович встречи с Владимиром Ильичем. Имя организатора «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», блестящего пропагандиста марксизма, руководителя большевистской части русской социал-демократии было хорошо известно в Москве. И теперь, когда Владимир Ильич, уставший после дороги, сидел у него в квартире и с удовольствием пил крепкий чай, Скворцов был счастлив представившемуся случаю поговорить с Лениным о наболевших вопросах.

Разговор завязался сразу. Владимир Ильич знал, что путь Скворцова в партию был не из легких. Знал о его увлечении народничеством. Владимир Ильич невольно улыбнулся, вспомнив, как обрадовался он, узнав от Бонч-Бруевича, приехавшего в Женеву, что Скворцов полностью порвал с народническими идеями и окончательно перешел в партию большевиков.

Ленина очень интересовало мнение собеседника о теперешнем положении в Москве. Он засыпал его бесчисленными вопросами о настроении среди рабочих, о положении в партийной организации Москвы после декабрьских событий 1905 года. «С жгучим вниманием относился Владимир Ильич ко всему, связанному с московским восстанием,— вспоминал позднее Иван Иванович.— Мне кажется, я еще вижу, как сияли его глаза и все лицо освещалось радостной улыбкой, когда я рассказывал ему, что в Москве ни у кого, и прежде всего у рабочих, нет чувства подавленности, а, скорее, наоборот. Организация частично глубже ушла в подполье, но вовсе не отказалась и от открытой агитации и пропаганды. Никто не думает отрекаться от того, что большевики делали в последние месяцы. О панике, об унынии не может быть речи. От повторения вооруженного восстания нет оснований отказываться»². Все это звучало оптимистично, и особенно отрадно было Владимиру Ильичу услышать такой рассказ от человека, который прекрасно знал настроение московского пролетариата.

Пребывание Владимира Ильича в Москве в то время было крайне опасным. После подавления восстания в городе особенно усилился надзор за политически «неблагонадежными». Часто среди ночи в квартиры взятых на подозрение лиц врывались жандармы. Скворцов уже давно был на учете в полицейском участке, поэтому оставаться Владимиру Ильичу у него на квартире было нельзя. Тогда же вечером решили, что он перейдет на жительство в более безопасное место. Роль провожатого взял на себя Иван Иванович. Он и позднее не раз сопровождал Владимира Ильича, подбирая ему новые конспиративные квартиры.

По просьбе Ленина Скворцов познакомил его с некоторыми руководителями московской социал-демократии, и Владимир Ильич провел ряд важных совещаний по подготовке к очередному партийному съезду и выборам в I Государственную думу. Было решено в числе других товарищей послать на съезд в Стокгольм и Скворцова. Он был выдвинут от московских большевиков и в Государственную думу.

В эти дни Владимир Ильич встречался с членами литературно-лекторской группы Московского комитета РСДРП, деятельности которой он придавал большое значение. Ленин считал, что в тот момент главным было «развивать сознание масс, выяснять им политическое значение восстания. Но этого мало. Надо, кроме того, звать массы на вооруженную борьбу, сейчас же начать вооружаться и организоваться в отряды революционной армии»³.

Этими задачами и занималась лекторская группа МК. Ведущую роль в ней по праву играл Скворцов-Степанов. Среди других лекторов группы его выделяли прекрасные ораторские способности, глубокая убежденность и великолепное знание марксизма. Товарищи о нем отзывались как о человеке с большим темпераментом, колоссальной начитанностью и редкой работоспособностью, это был ядовитый и остроумный полемист в прессе и публичных выступлениях. Все эти качества выдвинули его уже тогда в число видных теоретиков московской социал-демократии. Позднее, вспоминая о Скворцове-Степанове того периода, В. Д. Бонч-Бруевич писал: «...особенно выгодно выделялась теоретическая стойкость Ивана Ивановича, который всегда всем сомнениям и шатаниям противопоставлял широкое обоснование научных марксистских знаний, и его вполне справедливо называли основным теоретиком социал-демократической организации Москвы» ⁴.

Приезд Ленина в Москву в марте 1906 года имел огромное значение для сплочения марксистских сил города, для всего революционного движения России. В лице Владимира Ильича российский пролетариат видел своего вождя. «Конечно, мы тогда еще не предполагали, что Ленин вырастет в колоссальную мировую величину,— вспоминал позднее Скворцов-Степанов.— Но уже тогда он занимал в нашей партии совершенно исключительное положение»⁵.

Эта встреча произвела на Ивана Ивановича огромнейшее впечатление. Личное знакомство с Лениным положило начало их глубокому взаимному уважению и большой дружбе. Отныне вся жизнь и деятельность Скворцова-Степанова проходила под влиянием Владимира Ильича.

Ленин высоко ценил яркий талант публициста, эрудицию и большую культуру Ивана Ивановича, его совершенное владение пером во всех литературных жанрах: будь то статья или крупное научное исследование, полемическая заметка или фельетон на злобу дня. Отличное знание иностранных языков давало Скворцову-Степанову возможность заниматься исследованием зарубежной литературы и переводом ее на русский язык. Вот почему именно ему, убежденному и образованному марксисту, Владимир Ильич рекомендует взяться за перевод «Капитала» Карла Маркса. Позднее эта работа, получившая высокую оценку Ленина, стала важнейшим делом жизни Скворцова-Степанова, его научным подвигом, одной из главнейших заслуг перед марксизмом.

На книжной полке рабочего кабинета Владимира Ильича можно видеть несколько томов «Капитала» в переводе и под редакцией Скворцова-Степанова. Это был не только перевод гениального творения с языка оригинала на русский язык, но и поистине научное исследование с глубочайшим изучением всех нюансов и тонкостей бессмертного произведения Маркса. Этому переводу предшествовала колоссальная подготовительная работа — пришлось сделать многочисленные переводы работ Маркса по вопросам истории, экономики, социологии и философии. Эти переводы, переизданные в советское время, были приобретены Владимиром Ильичем и в числе необходимой литературы находились в его рабочем кабинете. О том, что Ленин постоянно обращался к этим книгам, «советовался» с Марксом, говорит огромное количество ленинских пометок на их страницах.

Философия для Скворцова-Степанова всегда имела особое значение в ряду других общественных наук. К истинному марксистскому мировоззрению он пришел, поборов увлечение махизмом и эмпириокритицизмом. Это высоко оценил Владимир Ильич. Когда в 1909 году (при содействии Скворцова-Степанова) был издан его знаменитый философский трактат «Материализм и эмпириокритицизм», он попросил старшую сестру Анну Ильиничну подарить книгу Скворцову-Степанову. В письме к ней Ленин писал: «Писателю» (один из псевдонимов И. И. Скворцова-Степанова.— Л. Ш.) тысяча благодарностей за согласие помочь. Он, кажись, все же марксист настоящий, а не «марксист на час», как иные прочие. Немедленно преподнеси ему от меня мою книгу»⁶.

Владимиру Ильичу импонировали необычайная работоспособность, неиссякаемая энергия и идейная стойкость Ивана Ивановича, качества, которые он считал необходимыми для революционера-бойца. Он как-то с восторгом сказал В. Д. Бонч-Бруевичу: «Вот что значит сила величайшей убежденности, сам кашляет, температурит, задыхается, худой, желтый, а всегда весел, жизнерадостен... Это замечательное качество. Это очень хорошо. Смотрите, как он на всех прекрасно влияет»⁷.

Здоровье Ивана Ивановича, подорванное ссылками, огромным напряжением, все чаще стало сдавать. Врачи констатировали обострение хронического туберкулеза легких. В 1918 году у него начался опасный для его состояния плеврит. Несмотря на это, Скворцов-Степанов продолжал неистово работать. Бонч-Бруевич вспоминал: «...я поехал к нему, и что же увидел? Иван Иванович полусидел в постели, окруженный высокими подушками, потому что при малейшем снижении его бил ужасный кашель, продолжавшийся нередко по несколько минут, так что на бьющегося в этом припадке кашля Ивана Ивановича было тяжело и больно смотреть. Вся его кровать была завалена книгами и бумагами. Он пристроил какую-то дощечку у своей груди и продолжал на ней писать. Все мои уговоры о том, что он себе крайне вредит таким напряжением, ни к чему не привели. Он мило и ласково улыбался и говорил, что не писать не может, это просто его вторая натура, потребность»⁸.

Навещал больного и Владимир Ильич. Они беседовали на самые разные темы, общение доставляло им взаимную радость. От глаз Ленина не укрылись, конечно, тяжелые условия жизни старого партийца: плохонькая квартирка при хроническом недуге. Скромность, щепетильность Ивана Ивановича не позволяли ему хлопотать об улучшении своих жилищных условий. Зная это, Ленин сам взялся за устройство его быта. Однажды, вернувшись от Скворцова-Степанова, Ленин написал записку руководителю хозяйственного аппарата Кремля и Домов Советов А. П. Платонову: «Категорически настаиваю на том, чтобы т. Скворцову была немедленно предоставлена квартира. Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин)»⁹.

Необычайно насыщен событиями в жизни Скворцова- Степанова был 1920 год. Иван Иванович, несмотря на физическое недомогание, просит послать его на фронт для агитационной работы в войсках. Он уезжает на Западный фронт и вместе с частями Красной Армии участвует в стремительном марш-броске на запад. Итогом почти двухмесячного пребывания в рядах сражающейся Красной Армии стала его новая книга «С Красной Армией на панскую Польшу. Впечатления и наблюдения», вышедшая в 1920 году. В библиотеке Владимира Ильича есть экземпляр и этой книги Ивана Ивановича.

1920 год подходил к концу. Позади три года тяжелейшей гражданской войны и иностранной интервенции. Выдержала это испытание, устояла молодая Советская Республика. На востоке Красная Армия еще добивала последние остатки контрреволюционных банд и войск Антанты, а в Москве партия большевиков намечает немыслимо дерзкую по тому времени программу преобразования России путем электрификации всего народного хозяйства. План ГОЭЛРО (как его стали потом называть) должен был обсуждаться на VIII Всероссийском съезде Советов.

Москва готовилась к этому съезду. Повсюду на улицах и площадях чувствовалась праздничная приподнятость. Украшено здание Большого театра, где должен проходить представительный форум.

22 декабря 1920 года в 12 часов дня открывается первое заседание съезда. С докладом ВЦИК и СНК о внешней и внутренней политике страны выступал Председатель Совнаркома Ленин. Встреченный бурей оваций, Владимир Ильич поднимается на трибуну. В наступившей тишине он начинает свой доклад.

Говоря об огромном значении электрификации России, Ленин назвал план ГОЭЛРО «второй программой партии». Политическая программа «должна дополниться второй программой партии, планом работ по воссозданию всего народного хозяйства и доведению его до современной техники». Заканчивая свой доклад, Владимир Ильич сказал: «Надо добиться того, чтобы каждая фабрика, каждая электрическая станция превратилась в очаг просвещения, и если Россия покроется густой сетью электрических станций и мощных технических оборудований, то наше коммунистическое хозяйственное строительство станет образцом для грядущей социалистической Европы и Азии» ¹⁰.

Ленинский научно обоснованный план преобразования России был полностью одобрен и принят VIII съездом Советов. Но российскому пролетариату и крестьянству необходимо было доходчиво объяснить значение плана ГОЭЛРО, показать грандиозность выдвинутой идеи, привлечь к ее выполнению миллионы трудящихся.

Владимир Ильич считал необходимым организовать в печати самую широкую пропаганду плана ГОЭЛРО. Он искал людей, обладающих необходимыми для этого знаниями и способных включиться в эту большую работу. Он искал литераторов, которые могли бы написать популярную книгу на эту тему.

Однажды в дружеской беседе Владимир Ильич предложил написать такую книгу Скворцову-Степанову. Не считая себя специалистом в этой области, Иван Иванович упорно отказывался. Человек высочайшей требовательности к себе, он не считал себя вправе браться за такой ответственный труд. Однако, зная его партийную принципиальность, талант публициста, Ленин сумел убедить его, что он справится с темой.

Скворцов взялся за работу. Прежде всего необходимо было изучить десятки специальных трудов, справочников, проштудировать тысячи страниц литературы по энергетике. Дело двигалось медленно, мешала большая загруженность в Госиздате, где Скворцов-Степанов был заместителем председателя редакционной коллегии. С самого начала Владимир Ильич внимательно следил за этой работой. 17 июля 1921 года он запрашивал из Горок телефонограммой: «Прошу Вас сообщить мне, как двигается и когда закончится обещанная Вами работа»¹¹.

Внимание и участие вождя было для автора книги необходимым. Испытывая душевную и физическую усталость, он писал Владимиру Ильичу: «Надо увидать Вас, когда будете в Москве, по обыкновению на 5 минут, чтобы подвинтить себя» ¹². В этих встречах и беседах с Лениным Скворцов черпал творческие силы.

И все-таки дела в Госиздате изрядно отвлекали, да и со здоровьем было не все в порядке. Поэтому Иван Иванович решился, хотя это было не в его правилах, обратиться к Владимиру Ильичу с просьбой предоставить ему двух-трехмесячный отпуск для написания книги. Ленин пишет письмо в Оргбюро ЦК РКП (б): «Ввиду просьбы Ив. Ив. Скворцова (Степанова), прошу отменить его командировку и сослать его вместо этой командировки в один из подмосковных совхозов, на молоко, чтобы он в 1—1 1/2 месяца, не отвлекаясь другими делами, кончил предпринятую им литературную работу» ¹³. Ильич дает также указание управляющему делами Совнаркома Н. П. Горбунову оказать Скворцову-Степанову помощь в получении нужной литературы.

Теперь Иван Иванович полностью погрузился в работу. Он трудился много, с увлечением. Уже видны очертания будущей книги. В январе 1922 года Скворцов-Степанов писал Ленину: «Дорогой Владимир Ильич, по- прежнему яростно электрифицирую. Вполне определился уклон от Вас к Кржижановскому: не брошюра из разряда пресловутой «производственной пропаганды», а более обстоятельная работа, захватывающая и вопросы «экономики переходного времени» и «новый курс экономической политики» и т. д. Зато получите действительное руководство для совпартшкол и для наших лекторов...» ¹⁴

Вскоре книга была написана. Автор посылает свою рукопись Ленину. Прочитав едва половину текста, Ленин приходит в восторг. Написанная за рекордно короткое время, всего за полгода, книга представляет собой глубокий научный труд и в то же время популярно излагает сложнейшие экономические и технические вопросы. 19 марта 1922 года Ленин посылает автору письмо с благодарностью и восхищением, поздравляя его с большим успехом: «Сейчас кончил просмотр 160 страниц Вашей книги. Насколько бешено... я Вас ругал за то, что Вы способны теперь сидеть месяцы за опровержением Кунова, настолько от этой книги я в восторге. Вот это дело!.. Еще раз: привет и поздравления с великолепным успехом»¹⁵. Ленин назвал ее образцом того, как надо «учить с азов, но учить не «полунауке», а всей науке».

В марте 1922 года, к открытию XI съезда партии книга И. И. Скворцова-Степанова «Электрификация РСФСР в связи с переходной фазой мирового хозяйства» увидела свет. Еще до ее выхода в газете «Правда» было опубликовано предисловие к книге, написанное В. И. Лениным. Давая высокую оценку этому труду, он писал: «От всей души рекомендую настоящую работу тов. Степанова вниманию всех коммунистов. Автору удалось дать замечательно удачное изложение труднейших и важнейших вопросов. Автор прекрасно сделал, что решил писать книгу не для интеллигентов (как у нас принято писать книги, подражая худшим манерам буржуазных писателей), а для трудящихся, для настоящей массы народа, для рядовых рабочих и крестьян» ¹⁶.

Книга была не только прекрасным учебником для миллионов рабочих и крестьян, не только «пособием для школ», как ее назвал Владимир Ильич, но и настоящим партийным публицистическим произведением.

Поздравляя Скворцова-Степанова с успешным завершением работы над книгой, Владимир Ильич делает ему новое предложение: «...напишите еще (отдохнув сначала, как следует) такой же томик по истории религии и против всякой религии... с обзором материалов по истории атеизма и по связи церкви с буржуазией» ¹⁷. Владимир Ильич не случайно обратился к Ивану Ивановичу с этой темой. Авторитет его в области атеистической пропаганды был велик, так как Скворцов-Степанов не раз уже страстно выступал по вопросам научного атеизма. Научно-атеистическую пропаганду он вел умно, доходчиво и понятно для простого человека. Емельян Ярославский писал: «Скворцов-Степанов умел подходить к самому темному человеку, разъясняя ему большую мысль... Скворцов-Степанов прекрасно знал так называемое «священное писание», библию, евангелие. Читал он внимательно и «житие святых». Он дал нам, безбожникам, образцы умелого пользования религиозными литературными произведениями, религиозными и народными сказаниями для антирелигиозной пропаганды»¹⁸.

Владимир Ильич был знаком с атеистической деятельностью Скворцова-Степанова. В его библиотеке имеется около десятка книг, написанных писателем-атеистом, на некоторых из них можно видеть пометки Ленина и Крупской.

Ко дню рождения Ильича Скворцов-Степанов дарит ему книгу «Благочестивые размышления. (Об аде и рае, бесах и ангелах, грешниках и праведниках и о путях ко спасению)» с такой надписью: «Дорогому В. И. Ульянову (Н. Ленину) в день его пятидесятилетия благословение от автора, кандидата в патриархи большевистской церкви. 23.IV. 1920». На суперобложке Владимир Ильич написал черным карандашом: «И. И. Степанов о попах».

Есть в библиотеке Ленина и еще несколько книг Ивана Ивановича, подаренных Владимиру Ильичу и Надежде Константиновне с теплыми, часто шутливыми дарственными надписями.

Круг интересов ученого, публициста Скворцова-Степанова, диапазон изучаемых им проблем был необычайно широк. Среди работ, написанных автором (около пятидесяти его книг хранится в библиотеке Ленина в Кремле), имеются книги на самые различные темы.

По-особому дорога была Скворцову-Степанову небольшая, тонкая книжка «Жан-Поль Марат и его борьба с контрреволюцией (1743— 13 июля 1793 г.)». Ее высоко оценил В. И. Ленин. В его библиотеке хранится несколько ее изданий. Сам Иван Иванович рассказывал:

«С этой книжечкой для меня связаны большие воспоминания... В конце 1921 или в начале 1922 г., когда книжечка вышла уже 5-м московским изданием (были перепечатки и в других городах), Владимир Ильич, к которому я забежал по какому-то делу, сказал мне:— Сегодня ночью я еще раз прочитал вашего Марата. Превосходная книжечка! Ее надо перевести.

Читатели поймут, что я тут почувствовал. При жизни Владимира Ильича я никогда не сказал бы ему, что он — действительный герой этой книжки, что в ней я вел борьбу за него и за нашу партию, за ленинскую партию. Как же я был счастлив, когда узнал, что он прочитал книжечку и оценил ее боевое значение» ¹⁹.

Все эти книги хранят память о прекрасной дружбе единомышленников, соратников по борьбе за великие коммунистические идеалы.

 

 

ВОЖДЮ И УЧИТЕЛЮ

В библиотеке В. И. Ленина в Кремле хранится немало книг, присланных ему в первые годы Советской власти рабочими коллективами, красноармейцами, писателями и учеными, участниками различных съездов и конференций. Они были дороги Владимиру Ильичу, так как рассказывали о первых шагах трудящихся на пути строительства новой жизни, о первом опыте, первых успехах.

Многие книги сопровождены дарственными надписями Ленину — главе правительства, вождю партии. В идущих от сердца строчках — приветствие своей подлинно народной власти, вера в победу над врагами трудового народа, революционный энтузиазм, готовность преодолеть любые трудности.

Книги индивидуально, любовно оформлены. Многие подарочные экземпляры — в специально выполненных добротных переплетах из ткани или кожи, с красивым золотым тиснением.

Прислали книжный привет Ленину пищевики Кременчуга и рабочие типографии Мосгубсоюза, труженики Черемховской кочегарки, полиграфисты Полтавщины, бойцы Красной Таманской армии.

Стенографический отчет 1-го Всероссийского съезда профессиональных союзов Владимир Ильич получил к первой годовщине Октября. На переплете вытиснена надпись: «От Всероссийского центрального совета профессиональных союзов. На добрую память Вождю Мировой Пролетарской Революции Владимиру Ильичу Ленину. 7 ноября (25 окт.) 1918 г.», а на шмуцтитуле — торжественное посвящение: «Пусть этот исторический памятник великого сдвига в истории профессионального движения будет пламенным доказательством глубочайшего уважения экономически организованного пролетариата к Вам, дорогой Владимир Ильич, как вождю и символу мировой рабочей революции...»

Кубано-Черноморское управление прислало в Кремль свой отчет о работе с 1 января по 1 октября 1922 года VI Кубано-Черноморскому областному съезду Советов с такой надписью на титульном листе: «На память дорогому Вождю Мирового Пролетариата от возрождающегося сельского хозяйства Кубани и Черноморья. Это возрождение, хотя и малый, но верный удар по твердыне мирового капитализма, а в Ваших руках укрепление позиций Мирового Пролетариата...»

Работа налаживалась медленно, трудно. Но тем более дорогими были вести о первых, пусть еще скромных успехах на экономическом фронте. О них сообщалось, например, в переданном В. И. Ленину сборнике «Кооперация и финансы». Надпись на титуле гласила: «Владимиру Ильичу Ленину. Наш первый отчет о том, как мы учились работать, выйдя первыми на неорганизованный денежный рынок. Председатель правления Кутузов 13/11-23 г. Москва».

«Согласно желания молодых краскомов, горячо приветствующих своего борца за счастье трудящихся», был прислан Владимиру Ильичу военно-политический и литературно-художественный сборник Черниговских 56-х пехотных командных курсов «Коммунистическое эхо».

Широка география мест, откуда приходили в Кремль, к Ленину, книги-подарки: Петроград, Минск, Новосибирск, Киев, Иваново-Вознесенск, Архангельск и Баку, Нижний Новгород и Ташкент, Кострома и Чернигов. Вместе с центральными районами России пробуждались к новой жизни национальные окраины.

Как часто останавливаются сегодняшние посетители рабочего кабинета В. И. Ленина, особенно гости из Армении, Грузии или Азербайджана, перед большой картой Кавказа, на которой размечен этнографический состав данного района. Только Ленин и большевики подходили к национальному вопросу по-марксистски, решали его не с позиций великорусского шовинизма или национализма отдельных народов, а как подлинные интернационалисты. Октябрьская революция покончила с неравенством наций и народностей, создала условия для развития и процветания каждой из них. И вот приходят в Кремль книги со словами привета и благодарности вождю трудящихся всех национальностей.

Коммунисты Украины прислали Владимиру Ильичу «Программу Украинской Коммунистической партии», принятую на 1-м учредительном съезде УКП 22—25 января 1920 г., с дарственной надписью. Среди подаренных книг «Труды Белорусского государственного университета в Минске», экономическое и статистическое исследование «Бурят-Монгольская автономная область», альбом от транспортников Эстонии.

«Отчет о деятельности Совета Народных Комиссаров и Экономического совета Туркестанской Республики. На 1 окт. 1922 г.» дополнен иллюстрациями, диаграммами. На форзаце надпись: «Председателю Совнаркома РСФСР Владимиру Ильичу Ленину. Создавая полное представление о действительном положении вещей, мы в своей практической работе в далекой Туркестанской Республике напряженно стремимся камень за камнем укреплять мировую пролетарскую твердыню — РСФСР. Для сурового и поучительного отзыва посылаем свой Вам отчетный труд...»

Ленинская национальная политика за годы Советской власти доказала свою жизненность и силу. Неузнаваемо изменились прежние национальные окраины, экономическая и культурная жизнь прежде отсталых народов. И не случайно в книге записей посетителей музея (эта книга составляет 15 томов) появляются такие, идущие от сердца слова: «Я приехал из Чечено-Ингушетии и посетил кабинет и квартиру В. И. Ленина. Я не русский, но, отдуши взволнованный, хочу благодарить русскую нацию, давшую В. И. Ленина. Ленин создан для человечества, для простого человека. Хочу сделать все, чтобы высоко держать знамя В. И. Ленина. Член КПСС А. Багдасарян (г. Грозный) 25 апреля 1959 г.» Или такая надпись: «Я хакаска, мне 55 лет, Ленин дал настоящую жизнь нашему отсталому народу. Байкова. 18/1-62 г.».

Особую группу дарственных книг составляют издания, присланные деятелями науки, культуры, искусства.

Социализм, подчеркивал В. И. Ленин, немыслим без техники, построенной по последнему слову новейшей науки. Заботясь о развитии производительных сил страны, он придавал огромное значение новым достижениям науки и техники. Надо думать, что ему был очень приятен такой подарок, как «Отчет о работе научно-технического отдела ВСНХ. Январь — март 1920 г.». На обложке типографская надпись: «Товарищу Владимиру Ильичу Ленину ко дню 50-летия,— как приветствие, посылаем отчет о нашей работе за последние три месяца. Созданный Вашей инициативой, отдел вырос, окреп и превращается в мощный научно-технический аппарат Советской власти. С товарищеским приветом по поручению Коллегии научно-технического отдела Н. Федоровский. 23-го апреля 1920 г.». Владимир Ильич внимательно следил за научно-техническими открытиями. В его библиотеке ряд разделов посвящен различным областям науки и техники. Ленин сохранил у себя 11 выпусков «Сообщений о научно-технических работах в Республике». Некоторые из них с дарственными надписями. На обложке выпуска № 5 («Краткий обзор трудов Всероссийского съезда научных деятелей по металлургии») надпись: «Председателю Совета Народных Комиссаров тов. В. И. Ленину». В книгу вложена записка управляющего делами СНК Н. П. Горбунова, на которой Владимир Ильич пометил фиолетовым карандашом: «в мою библиотеку, пока на стол»¹, то есть собирался тотчас прочесть книгу и затем сохранить ее в своей кремлевской библиотеке. Хочется напомнить, что огромное количество книг, газет и журналов по прошествии надобности Ленин просил библиотекаря отправлять в другие хранилища, в партийную библиотеку. Из книг, присланных Лениным, составилась прекрасная библиотека совхоза «Горки». В ее пополнении Владимиру Ильичу активно помогали Надежда Константиновна и Мария Ильинична, посылая художественную литературу и книжки для детей.

Внимательно, с карандашом в руке прочел Ленин присланную ему автором Я. Шатуновским книгу «Восстановление транспорта РСФСР. Пути сообщения и пути революции». (Дарственная надпись: «Тов. Ленину. Первому рабочему-машинисту первого пролетарского паровоза РСФСР, который повез революцию, автор».) Можно видеть подчеркивания и отчеркивания Владимира Ильича на 3, 6—11, 13—19, 21 и 23-й страницах книги, в которой всего 37 страниц².

Веря в то, что перед союзом представителей науки, пролетариата и техники не устоит никакая темная сила, Владимир Ильич не жалел сил, чтобы привлечь к союзу с пролетариатом представителей науки. Было огромным счастьем, что такие крупные ученые с мировым именем, как К. А. Тимирязев, И. П. Павлов, А. Е. Ферсман, безоговорочно приняли сторону нового строя, понимая, как их деятельность нужна народу.

Ферсман присылает Владимиру Ильичу два научных исследования: «Почвы» Л. И. Прасолова и «Растительность» А. А. Булавкиной. Они составлены по поручению научно-технического общества ВСНХ Комиссией по изучению естественных производительных сил России при Российской академии наук. Обе книги с дарственной надписью главного редактора академика А. Е. Ферсмана. Позднее в своих воспоминаниях Ферсман подчеркивал, что только при Советской власти, при самой энергичной поддержке Ленина, началось всестороннее изучение и использование природных богатств России.

И конечно, в библиотеке Владимира Ильича немало книг общественно-политической тематики, подаренных ему авторами.

М. Н. Покровский присылает Ленину свою «Русскую историю с древнейших времен». Ю. Стеклов — книгу «Борцы за социализм. Очерки из истории общественных революционных движений в России. Добролюбов.— Герцен.— Чернышевский [и др.]». Один из первых советских дипломатов, И. Майский — труд «Современная Монголия».

Профессор И. М. Любомудров посылает Владимиру Ильичу книгу Г. Спенсера «Введение в философию» в своем кратком изложении. Она вышла в 1905 году в Коврове. Любомудров отправляет ее в Кремль в 1923 году: «Владимиру Ильичу Ульянову (Ленину) в знак уважения. От автора. 19—9/1—23.— «Источником всех народных бедствий служат войны, как наследие предков». (По Спенсеру) И. Л-в».

Личность Ленина притягивала к себе внимание писателей, поэтов, художников. Уже в те годы делались попытки создать образ Ленина в литературе и искусстве. Среди дарственной литературы есть большой альбом рисунков, озаглавленный коротко: «Ленин». Это зарисовки, которые делал с натуры художник и скульптор Н. Альтман в 1920 году. На титуле дарственная надпись: «т. Владимиру Ильичу Ленину с великой благодарностью...»

Когда открылся музей «Кабинет и квартира В. И. Ленина в Кремле», Альтман побывал в нем несколько раз. Он рассказал о том, как создавались эти зарисовки. Владимир Ильич был необыкновенно занят, заставить его позировать было совершенно невозможно. А. В. Луначарскому удалось убедить Владимира Ильича согласиться на присутствие художников на заседаниях СНК, в его кабинете.

Разрешив делать зарисовки, Владимир Ильич в то же время категорически отказывается специально позировать. Он работает, художник тоже, по возможности не мешая друг другу. Так появляются рисунки Ф. Малявина, И. Бродского, И. Пархоменко, В. Андреева и Н. Альтмана. Альтман не только делал зарисовки, он лепил один из первых скульптурных портретов Ленина. Впоследствии художник вспоминал: «В то время Владимир Ильич трудился над книгой «Детская болезнь «левизны» в коммунизме». Он писал напряженно и сосредоточенно, весь уйдя в работу. Иногда он откидывался назад, на спинку стула, обдумывая ту или иную мысль. В комнате стояла чуткая тишина... Лепить скульптурный портрет Ленина было нелегко. Владимир Ильич не позировал, был углублен в свою работу. Обычно он сидел, низко склонившись над столом, и я видел лишь верхнюю часть его головы. Поэтому я был вынужден пользоваться всяким случаем, чтобы зафиксировать Ленина с разных сторон. Я решил делать наброски в то время, когда он разговаривал с людьми. Так создалась серия зарисовок с натуры...

Как-то я попросил Владимира Ильича для облегчения моей задачи чаще смотреть в мою сторону и прохаживаться иногда по комнате. Он охотно согласился»³.

На память об этих днях Альтман передал Владимиру Ильичу через А. В. Луначарского барельефный портрет рабочего-революционера Степана Халтурина, который и сейчас стоит на полке дивана в рабочем кабинете Ленина.

Известен глубокий интерес В. И. Ленина к личности и творчеству Льва Толстого. Не прекращается поиск, и, может быть, мы еще узнаем, каким путем попала в библиотеку Ленина своеобразно оформленная книга-альбом Н. Орлова «Русские мужики» с картинами автора (издание 1909 года). Предисловие к книге написано Л. Н. Толстым. На титульном листе — портреты Толстого и Орлова. Рукою автора написаны различные изречения и высказывания об искусстве. Например: «Искусство только тогда на надлежащем своем месте, когда оно подчинено пользе...» Последователь философских концепций Толстого автор делает такую дарственную надпись: «Брат мой! Желаю Вам дожить до всходов и жатвы человеческого счастья. В наш век, век революций как я понимаю в лучшем смысле этого слова не материальной, но нравственной революции она только одна выработает высшую идею общественного устройства и человеческого совершенства. Я же не доживу до этого счастья и лишен возможности продолжать посев на этом поле. «Чем богат, тем и рад». Ленину — Орлов. 1918 г. Сент. 23»⁴.

В 1920 году в серии «Русское современное искусство в биографиях и характеристиках художников» вышла небольшая книжка (автор — С. Глаголь) о С. Т. Коненкове, уже тогда известном скульпторе. На форзаце — типографская надпись: «Экземпляр председателя Совета Народных Комиссаров В. И. Ленина». Но даже сам Сергей Тимофеевич не смог ответить музейным работникам, кто прислал Ленину книгу о его творчестве. Возможно, что ее прислало Владимиру Ильичу издательство «Светозар», выпустившее книгу, как прислало ему другое издательство — «Денница» настоящий образец полиграфического искусства — книгу в обложке из белого атласа, украшенной вышивкой и аппликацией. Это социальная драма Д. Голсуорси «Борьба». В тексте даны эскизы декораций. На форзаце дарственная надпись: «Председателю Совета Народных Комиссаров товарищу В. И. Ульянову (Ленину) в знак глубокого товарищеского уважения от издателя А. А. Генженцова. Москва, 15 января 1919 г. Книгоиздательство «Денница».

Среди произведений художественной литературы, принадлежавших Ленину, не только русская и зарубежная классика, но и немало книг советских прозаиков и поэтов. Многие книги Демьяна Бедного, которого связывало с Владимиром Ильичем и Надеждой Константиновной давнее знакомство,— с дарственными надписями.

Дерзнул послать Владимиру Ильичу сборник своих поэм «Мускулы» начинающий поэт С. Малашкин. «Дорогому горячо любимому вождю Мирового пролетариата и учителю «социальной поэзии» Владимиру Ильичу Ульянову (Ленину) от всего сердца и с любовью посылаю сию первую мою ученическую книгу. 1919 г. 14/IV. Крестьянин Тульской губернии, Ефремовского уезда, Авдуловского волостного Совета, деревни Хомяково член РКП (б-в), работающий ныне в Нижнем Новгороде. Сергей Малашкин».

Автор сказал о себе в посвящении очень коротко, а у него была уже славная биография: 17-летним юношей в 1905 году Сергей Малашкин участвовал в Декабрьском вооруженном восстании в Москве, а потом и в революционных событиях Октября 1917 года. Когда появились в печати его стихи и поэмы о революции и освобожденном труде, критика отмечала их публицистичность и темпераментность, новизну ритмов. Позже он выступал как прозаик. Наибольшую известность в 20-е годы приобрела его повесть «Луна с правой стороны, или Необыкновенная любовь», в которой автор поднимал тему о нравственном облике советской молодежи, об уродливых явлениях нэповского быта. Им были написаны интересные романы и повести о гражданской и Великой Отечественной войнах.

Есть в ленинской библиотеке несколько книг В. В. Маяковского. Среди них поэма «150.000.000» с дарственной надписью: «Товарищу Владимиру Ильичу с комфутским*  приветом Владимир Маяковский». Конечно, в этой рядовой, обычной надписи не раскрывается глубина отношения большого поэта к вождю пролетарской революции. Она раскрылась в сильных, запоминающихся строчках его стихов и поэм, посвященных Ленину.

Большая дружба, огромное взаимное уважение и интерес связывали Ленина с Горьким. Горький писал об этом: «Его отношение ко мне было отношением строгого учителя и доброго заботливого друга...» Естественно, что в кабинете Ленина есть книги Алексея Максимовича, но они без дарственных надписей. Прекрасным посвящением Владимиру Ильичу стали правдивые, очень искренние воспоминания А. М. Горького о Ленине, со страниц которых встает неповторимый образ великого вождя и самого человечного человека.

В разделе дарственной литературы книги, подаренные писателями и учеными, книги, рассказывающие о первом опыте борьбы и труда, книги, присланные комсомольцами и пионерами,— о некоторых из них хочется рассказать подробнее.

* коммунистически-футуристическим.

 

«ГОД — С ВИНТОВКОЙ И ПЛУГОМ»

Для музейных работников приход таких посетителей всегда большое и радостное событие. Старые большевики, участники революции, гражданской войны — это люди из легенды. В их рассказах героическое прошлое молодой рабоче-крестьянской республики оживает в неповторимых деталях. Об экскурсии в обычном смысле не может быть и речи — у музейных работников другая задача: постараться «разговорить» присутствующих, выяснить дополнительные факты и подробности о тех далеких днях, событиях, связанных с Владимиром Ильичем Лениным.

В тот день, 30 марта 1964 года, нашими гостями были коммунисты, вступившие в партию в первые годы Советской власти. Осмотрены рабочий кабинет Ленина, зал заседаний Совнаркома, перешли в библиотеку. Научный сотрудник заметила: высокий, по-военному подтянутый человек с многочисленными наградами на груди внимательно осматривает книжные полки, переходя от шкафа к шкафу. Наконец, он подошел к лектору и несколько смущенно спросил:

— Мне известно, что в библиотеке Владимира Ильича должна храниться моя книга «Год — с винтовкой и плугом», не могу ли я взглянуть на нее?

Так это Александр Иванович Тодорский! Автор книги, которая была так высоко оценена Лениным и на которую он не раз ссылался в своих статьях и выступлениях. К сожалению, мы не могли показать Александру Ивановичу подлинный, ленинский экземпляр книги: он хранится в Центральном партийном архиве, так как многие его страницы испещрены пометками Ленина,— но и копия, находящаяся в музее, была дорога Тодорскому. Бережно перелистывал он страницы небольшой брошюры. Все с интересом слушали его рассказ.

Для него самого тогда, в январе 1919 года, было большой неожиданностью узнать, что его книга привлекла внимание Владимира Ильича. Узнал он об этом от организатора васютинской партийной ячейки крестьянина Ф. Ф. Образцова, побывавшего на приеме у В. И. Ленина. Услышав, что Образцов часто бывает в Весьегонске, Владимир Ильич спросил, не знает ли он Тодорского, сказал, что читал его книгу «Год — с винтовкой и плугом», и просил Образцова зайти к Тодорскому и передать ему благодарность. Трудно было себе представить, что среди большого количества книг он заметил эту скромную, всего в 80 страниц брошюру, отпечатанную в местной типографии тиражом в тысячу экземпляров. Только позднее автору стало известно, что кто-то послал ее из Весьегонска в газету «Беднота», а оттуда она попала на письменный стол к Ленину.

Весной 1918 года Александр Тодорский после расформирования 5-го Сибирского армейского корпуса, командиром которого его избрали революционные солдаты, вернулся в родной Весьегонск. Здесь Тодорский стал редактором уездной газеты «Известия Весьегонского Совета».

За время его отсутствия город неузнаваемо изменился. Каким он был прежде, один из тысяч маленьких районных городков? Окруженный болотами и лесами, только летом имеющий связь (пароход) с остальным миром, «Весьегонск представлял из себя тихую заводь, похожую на ту, какая каждый год остается после разлива реки Мологи, скромно прячется где-нибудь под солнышком, киснет и является желанным приютом для беззаботных лягушат... Жизнь текла лениво, процветал помещик-либерал, а проявлению всякой революционности мешали молитвенные дома и церкви»¹.

Октябрьская революция, Советская власть, установившаяся здесь в январе 1918 года, пробудили весьегонцев от вековой спячки, внесли свежую струю в сонное существование этого глухого края. Весьегонские большевики под руководством Григория Терентьевича Степанова развернули коренную ломку всего буржуазно-помещичьего уклада в уезде, возглавили строительство новой жизни.

Но старое не сдавалось без борьбы. Враги революции прятали хлеб, поджигали колхозные амбары, жестоко расправлялись с активистами. Тихий, забытый богом уголок патриархальной Руси превратился в очаг острой классовой борьбы.

Уездный комитет партии много сил уделял созданию комбедов, деревенских партячеек, очищению сельских и волостных Советов от кулаков, приобщению крестьян к коллективному труду. Приходилось действовать и убеждением, и принуждением. Установили контроль над частной торговлей, для буржуазии ввели трудовую повинность. К восстановлению и строительству новых предприятий решили привлечь местных капиталистов, чтобы, как писал потом Тодорский в своей книге, «заставить подняться купеческие руки и взяться за работу, но уже не ради личных выгод, а ради пользы рабоче-крестьянской России».

Пригласили в исполком трех молодых и энергичных промышленников, которые владели до революции небольшими предприятиями. Их сумели убедить, что саботировать постановления и мероприятия Советской власти бесполезно, а лучше для них самих и для общего дела взяться ей помочь. И предложили организовать и наладить работу двух заводов — лесопильного и по выделке хромовой кожи. Бывшие промышленники оказались людьми здравомыслящими. Поняв, что новая власть не временное явление и что они имеют дело с настоящими хозяевами, они энергично приступили к выполнению распоряжений исполкома. Совет помог приобрести оборудование, и работа закипела.

Уже к июлю 1918 года был пущен лесопильный завод, который начал давать продукцию для строящейся железной дороги, а еще через полгода заработал завод по выделке хрома, так необходимого для Красной Армии.

Обо всем этом, о первых шагах Советской власти в Весьегонском уезде и постарался рассказать А. И. Тодорский в отчете, который поручил составить весьегонским коммунистам Тверской губком партии. В подготовке отчета помогал весь партийный и общественный актив города и уезда. Изложен материал был ярко, талантливо, и в результате получился не официальный отчет, а литературно-публицистический очерк, озаглавленный «Год — с винтовкой и плугом». Он был издан отдельной книжкой.

Книжку похвалил в «Правде» редактор газеты «Беднота» Л. С. Сосновский. Он же, очевидно, и принес ее Владимиру Ильичу и рассказал ему о работе весьегонских большевиков.

Ленину книга понравилась. Особенно его заинтересовало то место в ней, где автор рассказывал об оборудовании двух советских заводов «несоветскими» руками, которое, писал Тодорский, «служит хорошим примером того, как надо бороться с классом, нам враждебным. Это — еще полдела, если мы ударим эксплуататоров по рукам, обезвредим их или «доконаем». Дело успешно будет выполнено тогда, когда мы заставим их работать, и делом, выполненным их руками, поможем улучшить новую жизнь и укрепить Советскую власть»².

Эти абзацы Ленин подчеркнул карандашом, сделав на странице свое неизменное «нотабене» (заметь хорошо), и вынес на обложку книги номер страницы. Позднее Владимир Ильич записал: «Это превосходное и глубоко правильное рассуждение следовало бы вырезать на досках и выставить в каждом совнархозе, продоргане, в любом заводе, в земотделе и так далее»³.

Прочитав книгу, Владимир Ильич пишет записку дежурной секретарше: «Прошу переписать на машинке в 2-х экз. из книги Тодорского подзаголовок: «Лесопильный и хромовый заводы» (стр. 61—62 с точным указанием книги) и прислать мне 1 экз. 1 оставить у меня в архиве, чтобы было легко найти»⁴.

Книгу после выписки и сверки он просил ему вернуть. Для себя он записал: «Замечательная книга: Александр Тодорский: «Год — с винтовкой и плугом»... (Особенно поучителен §-фчик или отдел с подзаголовком: «Лесопильный и хромовый заводы» с. 61, 62)»⁵.

Под впечатлением от книги Владимир Ильич написал статью «Маленькая картинка для выяснения больших вопросов», в которой дал ей высокую оценку: «Описание хода революции в захолустном уезде вышло у автора такое простое и вместе с тем такое живое, что пересказывать его значило бы только ослаблять впечатление» ⁶.

В связи с весьегонским опытом Владимир Ильич сформулировал свой знаменитый тезис о построении коммунизма из человеческого материала, созданного капитализмом. «Мы,— писал он в этой статье,— не можем построить коммунизма иначе, как из материалов, созданных капитализмом, иначе, как из того культурного аппарата, который взращен буржуазной обстановкой и поэтому неизбежно бывает пропитан — раз речь заходит о человеческом материале, как части культурного аппарата — буржуазной психологией. В этом трудность построения коммунистического общества, но в этом же гарантия возможности и успешности его построения»⁷.

Небольшой книжке В. И. Ленин придал исключительное значение. Описанный в ней опыт весьегонцев в деле привлечения к строительству социализма представителей бывших эксплуататорских классов имел большое политическое значение. Вот почему Ленин так ратует за пропаганду этого опыта: «Надо пошире распространить эту книгу и выразить пожелание, чтобы как можно большее число работников, действовавших в массе и с массой, в настоящей гуще живой жизни, занялись описанием своего опыта. Издание нескольких сотен или хотя бы нескольких десятков лучших, наиболее правдивых, наиболее бесхитростных, наиболее богатых ценным фактическим содержанием из таких описаний было бы бесконечно более полезно для дела социализма, чем многие из газетных, журнальных и книжных работ записных литераторов, сплошь да рядом за бумагой не видящих жизни»⁸.

Еще не раз обращался Владимир Ильич в своих статьях и выступлениях к книжке, рассказывавшей о делах весьегонских большевиков. В январе — феврале 1922 года, работая над планом статьи «Заметки публициста», он вспоминает «весьегонский образец» и записывает в план: «чьими руками создавать коммунизм?» А ниже пишет: «Цитата из Тодорского...»⁹

В марте 1922 года Владимир Ильич выступал с Политическим отчетом ЦК РКП (б) XI съезду партии. Говоря о творчестве народных масс, о проявлении инициативы снизу, об использовании в государственном масштабе местного опыта, он привел в пример правильное понимание весьегонцами отношений между победившим пролетариатом и побежденной буржуазией. «Даже в 1918 году, когда это было сказано весьегонским товарищем, это было полдела, а теперь — это даже меньше, чем четверть дела. Мы должны заставить и сделать так, чтобы их руками работать на нас, а не так, чтобы ответственные коммунисты стояли во главе, имели чины, а плыли по течению с буржуазией. Вот в этом — вся суть. Построить коммунистическое общество руками коммунистов, это — ребячья, совершенно ребячья идея. Коммунисты — это капля в море, капля в народном море» ¹⁰.

На экземпляре книги А. Тодорского, принадлежавшем Владимиру Ильичу, стоит лишь коротенькое: «т. Ленину». Очевидно, надпись была сделана в редакции «Бедноты»...

Экскурсия по музею и встреча с таким интересным посетителем подходила к концу. Завершая свой рассказ,  А. И. Тодорский сказал, что всю жизнь сожалел, что не пришлось ему встретиться с Владимиром Ильичем лично. Из Весьегонска он уехал на Южный фронт, где шли упорные бои с деникинцами, затем командовал бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, участвовал в разгроме контрреволюционных выступлений дашнаков в Армении и басмачей в Фергане. На фронте он получил еще один привет Владимира Ильича, который передал ему в письме весьегонский учитель А. А. Виноградов, побывавший у Ленина на приеме в феврале 1920 года...

В 1964 году отмечалось 70-летие А. И. Тодорского. Отвечая на многочисленные приветствия, Тодорский подчеркивал, что считает себя счастливым человеком.

«Счастье мое заключается в том,— говорил Александр Иванович на вечере в Советском комитете ветеранов войны,— что я, выходец из старого мира, пошел с людьми, воевавшими за новый мир. Удостоился высокой чести быть принятым в ряды Коммунистической партии и почти с самого начала своей сознательной политической жизни был обласкан теплым вниманием великого вождя трудящихся Владимира Ильича Ленина».

 

«РАБОЧИЕ ЗАВОДА «ДИНАМО» ПОСВЯЩАЮТ СТРАНИЦЫ СВОЕЙ ЖИЗНИ И БОРЬБЫ»

День 7 ноября 1921 года стал знаменательным событием в истории завода «Динамо». В этот день на завод приезжал Владимир Ильич Ленин.

Этому событию предшествовало следующее. Летом 1921 года красный директор завода Константин Васильевич Уханов, работавший до этого председателем Рогожско-Симоновского Совета, и секретарь партячейки Николай Евсеевич Борисов написали небольшую книжку «Из жизни и деятельности Совета рабочих и крестьянских депутатов Рогожско-Симоновского района г. Москвы. (Март 1917 — январь 1921.) Подписав на титульном листе: «Дорогому тов. Владимиру Ильичу Ленину.

2/VII — 1921 года»,— они послали экземпляр вождю с просьбой «уделить минутку и просмотреть... брошюру». Несмотря на всю свою занятость, Ленин прочитал книжку, сделал в ней ряд пометок, подчеркнул некоторые места, в том числе такие строчки: «Симоновский район имел своеобразный характер рабочего движения в отношении всей Москвы, где в течение империалистической войны революционное движение не переставало клокотать». В ответном теплом письме авторам Владимир Ильич, поблагодарив за книгу, отметил, что «несомненно, для истории организации Советской власти она будет иметь значение...»¹.

Накануне 4-й годовщины Октябрьской революции рабочие завода послали приветствие В. И. Ленину. «...Общее собрание рабочих и служащих завода...— писали они,— не может не вспомнить о том, кто своей непоколебимой верой в силы рабочего класса повел его на штурм капиталистических твердынь. Шлем тебе, дорогой Владимир Ильич, свой пролетарский привет и заявляем, что при осаде капиталистического мира мы будем одни из первых укреплять участок осады электрификацией страны»².

В начале ноября делегация рабочих «Динамо» пришла в Кремль и вручила Ленину приглашение на торжественный вечер. «Дорогой Владимир Ильич! — говорилось в письме.— Приглашаем Вас заглянуть на наш семейный вечер — митинг рабочих завода в память Октябрьской революции 7-го сего ноября. Завод «Динамо», принимавший активное участие в революционном движении рабочего класса с 1903 года, достоин видеть в своих стенах великого вождя пролетарской революции. Ваше присутствие вдохновит работников завода для дальнейшей работы...»³ Владимир Ильич обещал, если позволят дела, непременно к ним приехать.

С огромным подъемом готовились рабочие завода к этой встрече. Освободили часть цеха малых моторов, вымыли пол, украсили помещение, расставили скамейки, сколотили из досок трибуну, повесили портрет Карла Маркса. К пяти часам вечера на завод стали собираться празднично одетые рабочие с семьями. Перед началом митинга в цехе яблоку было негде упасть. Молодежь взбиралась на подкрановые балки и консоли, чтобы лучше разглядеть дорогого гостя.

И вот Владимир Ильич на заводе. Он часто выступал на рабочих митингах, придавая им огромное значение, считая их первоначальной формой участия трудящихся в становлении новой жизни. Надежда Константиновна вспоминала, что когда Владимир Ильич ехал выступать к рабочим, у него всегда бывало особенно приподнятое настроение. Он очень любил рабочую аудиторию. Общение с ней доставляло ему большое удовлетворение и заряжало оптимизмом и творческой энергией. Он учил коммунистов, выступая перед трудящимися, «говорить просто и ясно, доступным массе языком, отбросив решительно прочь тяжелую артиллерию мудреных терминов, иностранных слов, заученных, готовых, но непонятных еще массе, незнакомых ей лозунгов, определений, заключений»⁴.

Встреченный у ворот заводскими товарищами, Владимир Ильич под гром аплодисментов и возгласов «ура!» появился в зале. Все стоя приветствовали вождя, всем хотелось увидеть его поближе. Затем в зале стало необыкновенно тихо, и Ленин начал говорить. С огромным вниманием слушали рабочие его речь.

«Как сейчас помню,— писал в своих воспоминаниях ветеран завода Г. А. Моргунов,— стоит Владимир Ильич на трибуне, левой рукой держит отворот пиджака, а правой энергично жестикулирует.

— Коммунизм нельзя построить, если мы не электрифицируем всю страну...— говорит Ленин.— Вы должны начать производство электрических машин и выпускать их как можно больше! Если у вас будут трудности, приходите ко мне, скажите только, что вы с «Динамо»⁵.

Владимир Ильич считал завод одной из баз электрификации, и динамовцы готовы были отдать все силы, чтобы выполнить наказы вождя. А когда В. И. Ленин сказал: «Крепче сжимайте ряды, и мы победим!» — все присутствующие громом аплодисментов поддержали эту ленинскую уверенность в победе.

Ленин уехал, митинг закончился, но долго не расходились в тот вечер динамовцы.

До выступления Владимира Ильича на заводе многие рабочие не очень верили в то, что страна сможет скоро преодолеть разруху, восстановить производство. Речь Владимира Ильича придала им уверенность в своих силах, вдохнула в них бодрость, они стали трудиться с удвоенной энергией.

Своими успехами динамовцы делились с Лениным, приветствовали его в дни революционных праздников.

21 октября 1922 года в Кремль к Ленину пришла делегация динамовцев. Они вручили ему письмо от заводского коллектива:

«Дорогой Владимир Ильич! Завком завода «Динамо», создавая к Октябрьскому празднику «Красную книгу» рабочих «Динамо» в память посещения завода вождями и руководителями рабочего класса, просит Вас, Владимир Ильич, положить первый автограф в нашей книге, как посетившего нас в Октябрьский праздник 1921 года и вложившего новую энергию в нашу заводскую работу» ⁶.

Владимир Ильич спросил:

- Что я должен, товарищи, писать? Зачем это нужно?

Председатель завкома А. Ф. Вежис ответил:

- Это нужно, во-первых, для истории.

Владимир Ильич склонился над книгой и написал на первой странице: «С коммунистическим приветом. В. Ульянов (Ленин)»⁷.

Динамовцы пригласили Ленина и в этом году приехать к ним в гости 7 ноября. Владимир Ильич обещал. После ухода делегации он сделал пометку на их письме: «Напомнить мне в ноябре»⁸. Болезнь помешала Владимиру Ильичу еще раз встретиться с рабочими «Динамо». По его просьбе накануне праздника на завод сообщили, что по состоянию здоровья он не сможет к ним приехать. Динамовцы направили вождю теплое письмо: «Дорогой Владимир Ильич! Непосильный тяжелый труд пятилетней борьбы надломил твои силы. Весь мир буржуазии ликовал, рассчитывая на смятение в наших рядах. Но мы, твердо помня твои заветы, теснее сомкнули ряды, зная, что ты скоро будешь с нами».

Праздничный вечер на заводе был открыт словами Владимира Ильича из «Красной книги»: «С коммунистическим приветом!»⁹

Как еще одно свидетельство большой и сердечной дружбы вождя с рабочими московского завода «Динамо» в кремлевской библиотеке хранится скромная книга в простом картонном переплете: «Динамо». 25 лет революционной борьбы». Она вышла в издательстве «Московский рабочий» в 1923 году и тогда же была послана Владимиру Ильичу.

Из воспоминаний рабочих, иллюстраций встает героическая история одного из отрядов московского пролетариата. Вдохновленные идеями ленинской партии, динамовцы были в первых рядах борцов с царизмом и капиталом, а затем в передовых шеренгах строителей социализма. Поэтому так закономерна надпись, выполненная типографским способом на 5-й странице книги: «Любимому нашему учителю и вождю, Владимиру Ильичу Ленину, рабочие завода «Динамо» посвящают страницы своей жизни и борьбы».

С тех памятных пор прошло свыше 60 лет. Как изменился завод «Динамо», который в 1921 году посетил Владимир Ильич. Построены новые заводские корпуса, в цеха пришла современная техника, гораздо более сложной стала продукция завода, да и сами рабочие неузнаваемо изменились. Ныне в автоматизированные цеха завода приходят наладчики автоматических и агрегатных станков, операторы по обслуживанию автоматических линий, токари станков с программным управлением. Не осталось следа и от быта, внешнего облика старой московской Симоновской слободы. Вместо бараков — новые жилые кварталы современного города, Дом культуры, заводской стадион.

Динамовцы не редкие гости в кабинете и квартире В. И. Ленина в Кремле. В группе, которая посетила музей 22 апреля 1964 года, были и ветераны, те, кому довелось видеть и слышать вождя в памятный октябрьский праздник на заводе. Они оставили в книге отзывов такую запись: «...мы вспоминаем 1921 год, когда Владимир Ильич посетил завод «Динамо» и воодушевил нас на строительство нового, социалистического общества... Владимир Ильич просил динамовцев выпускать электрических машин как можно больше. Динамовцы с гордостью заявляют, что выпуск продукции завода увеличился в 130 раз. Электрооборудование с маркой «ДК»* направляется во все уголки нашей необъятной Родины и в 38 зарубежных стран. Динамовцы с честью выполняют наказ вождя».

В музее много бесценных реликвий. Динамовцам особенно дороги те из них, которые рассказывают о неразрывной связи заводчан с вождем. Побывав здесь в день рождения Ленина в 1968 году, передовые рабочие завода написали в книге отзывов: «...особенно нас взволновало то, что в числе многочисленных книг в библиотеке В. И. Ленина сохранился скромный подарок от коллектива рабочих завода «Динамо» — книга о 25-летней революционной деятельности завода «Динамо», выпущенная в 1922—1923 гг. Наш завод продолжает революционные и трудовые традиции, выполняет заветы Ильича, вносит свой вклад в строительство коммунизма в нашей стране».

* «Динамо» имени С. М. Кирова.

 

«КРАСНАЯ МОСКВА»

Большого формата книга в переплете из красного кумача, название вытиснено золотом: «Красная Москва. 1917—1920». Она издана Московским Советом в 1920 году и раздавалась делегатам VIII Всероссийского съезда Советов. Председатель Совнаркома получил экземпляр, на форзаце которого была надпись: «Владимиру Ильичу Ульянову (Ленину) от Московского Совета р. к. и к. д.».

В предисловии к книге так определена цель издания:

«Решив издать сборник статей и материалов о различных сторонах жизни города Москвы, Московский Совет поставил перед собой задачу дать действительную, а не фиктивную картину. Мы знаем заранее, что картина эта не может быть радостной, что книга будет больше рассказывать о борьбе, о нужде, о трудностях, чем о достигнутых благополучных результатах. Как в деле государственного строительства, так и в деле московского строительства у нас нет еще ничего законченного, завершенного: все еще находится в перестройке, в лесах. Но вместе с тем во всем видна уже могучая рука нового строителя-пролетария, который среди обломков обрушившегося мира эксплуатации и грабежа возводит новое невиданное здание трудового общежития...

Статьи нашего сборника своими цифрами свидетельствуют, что самые тяжелые дни уже позади, что, принеся огромные, неисчислимые жертвы, трудовая Москва уже выходит на путь систематического строительства, что начался уже подъем во всех областях ее жизни. А будущее обеспечено тем, что власть в Москве принадлежит самим рабочим и что этой власти из рук их никому не вырвать»¹.

С первых дней Советской власти партия, правительство, В. И. Ленин проявляли огромную заботу о социалистическом переустройстве городов. Образцом переустройства стала Москва — красная столица первого в мире государства рабочих и крестьян. Плохое наследство оставили прежние городские власти трудящимся Москвы. Здесь были налицо типичные черты крайней технико-экономической отсталости городского хозяйства дореволюционного российского города. Буржуазия через городскую думу проводила свою политику в городском хозяйстве, которая выражалась прежде всего в направлении основных средств на благоустройство кварталов, населенных буржуазными и зажиточными элементами. «Рабочие же кварталы и окраины тонули в грязи, были лишены света, воды, канализации, мостовых и самых элементарных удобств, несмотря на то, что главная тяжесть городских поборов падала на трудящиеся массы»².

В плачевном состоянии было хозяйство города, транспорт. Жалко выглядел жилищный фонд Москвы. Каменных домов было только 32 процента, одноэтажные составляли 51 процент всей застройки, а домов в три этажа и выше было всего 9 процентов³. Рабочее население ютилось на окраинах, в неблагоустроенных помещениях, главным образом подвального или коечно-каморочного типа. Здесь процветали скученность и антисанитария.

В первую очередь в советской Москве были приняты меры по улучшению жилищного положения рабочих. Следуя указаниям В. И. Ленина, президиум Московского Совета первым из городских Советов 12 декабря 1917 года издал постановление об изъятии из частной собственности всех домовладений с валовым доходом 75 рублей золотом и выше. В результате свыше 4 тысяч крупных домов перешло в ведение домовых комитетов, которые избирались из числа жильцов. В 1918—1920 годах уплотнялись квартиры буржуазии, из Москвы выселялись нетрудовые элементы, а на освободившуюся площадь переселялись наиболее нуждавшиеся в ней рабочие. Летом 1920 года Моссовет выделил для рабочих и их семей 214 домов. При крайне тяжелом хозяйственном положении страны Моссовет принял решение срочно закончить строительство домов для рабочих по Никитскому бульвару (дом № 12), по Садовой-Спасской улице (дом «Великан»), по Большой Царицынской (дом № 35) и др.⁴ «В результате 42 тысячи рабочих и членов их семей смогли поселиться в благоустроенных домах»,— сообщалось в книге «Красная Москва».

Переход страны на рельсы мирного строительства делал возможным наведение порядка в городе, совершенно запущенном в результате войны и разрухи. Выступая на заседании Московского Совета 6 марта 1920 года, В. И. Ленин обратил на это внимание трудящихся столицы. «Прежде всего,— подчеркивал Владимир Ильич,— здесь у нас стоит на очереди задача очистить Москву от той грязи и запущенности, в которую она попала. Мы должны провести это, чтобы стать примером для всей страны... Мы должны дать этот пример здесь, в Москве, пример, какие Москва уже не раз давала» ⁵.

Московский Совет организовал работы по благоустройству города. Строились новые дома, восстанавливался старый жилищный фонд, ремонтировались водопровод и канализация, улучшалось техническое оснащение газового хозяйства, транспортное обслуживание москвичей.

Никогда прежде не просыхали улицы Хапиловки, Марьиной рощи и других заболоченных районов, они были рассадником малярии и прочих заболеваний. Проведенные дренажи осушили и оздоровили эти районы. Были ликвидированы грязные ямы, свалки мусора. Московский Совет, публикуя «Материалы по перевыборам Московского и районных Советов», мог с полным основанием заявить: «В 1924 году Москва стала чище, чем была в довоенное время. Рабочие окраины все приведены в более или менее нормальное санитарное состояние».

Владимир Ильич повседневно помогал работникам Московского Совета в решении важнейших вопросов по руководству хозяйством большого города, ставил перед ними серьезные задачи по улучшению условий жизни трудящихся. Он активно участвовал в работе Московского Совета, часто встречался с его работниками и депутатами, учил их грамотно хозяйствовать. Ознакомившись с брошюрой «Краткий обзор деятельности Московского Совета», выпущенной в 1920 году, и прочитав, что исполком Моссовета за отчетное время (с 11 июня по 1 октября) обсудил на своих заседаниях 8 экономических и 46 организационных вопросов, Ленин пишет на полях: «Уродство. Должно быть наоборот»⁶. Этим Владимир Ильич подчеркнул, что местному Совету надо больше заниматься практическими вопросами хозяйственного строительства.

В Московском Совете Ленин хотел видеть образец городского управления, придавал ему огромное значение в деле накопления опыта нового хозяйствования, называл его одним «из первых по значению» и одним «из самых крупных пролетарских Советов»⁷.

Трудящиеся Москвы неоднократно избирали Владимира Ильича своим депутатом в Московский Совет. В феврале 1920 года он был избран депутатом Моссовета от Государственной кондитерской фабрики № 3 (ныне фабрика «Большевик»), а также от рабочих и служащих станции Ховрино Николаевской (ныне Октябрьская) железной дороги. В апреле 1921 года при перевыборах Московского Совета делегация рабочих «Трехгорной мануфактуры» вручила Владимиру Ильичу депутатский мандат № 1. Коллектив завода имени Владимира Ильича (бывш. Михельсона) избрал его депутатом в декабре 1923  года.

Свою глубокую любовь к Владимиру Ильичу, преданность Коммунистической партии Московский Совет, избранный в декабре 1923 года, выразил в приветствии Ленину от всех трудящихся Москвы:

«Приступая к своей работе, мы, представители трудящихся масс — депутаты Московского и районных Советов, шлем тебе свой горячий товарищеский привет. Мы счастливы тем, что в наших рядах первым в списке членов Московского Совета значится великий вождь и учитель наш Владимир Ильич. Мы заявляем тебе, что наши пролетарские силы неисчерпаемы и что твердо и уверенно будем продолжать наше великое дело, следуя ленинским заветам.

Да здравствует наш вождь Ильич! Поправляйся быстрее, дорогой товарищ, на страх нашим врагам и на пользу международного пролетариата.

Займи свое место в Московском Совете»⁸.

По постановлению пленума Моссовета от 7 февраля 1924  года было решено оставить В. И. Ленина навсегда в списках членов Моссовета как депутата трудящихся Москвы.

 

«РАБОТАТЬ ДЛЯ НАУКИ И ПИСАТЬ ДЛЯ НАРОДА»

«Глубокоуважаемому Владимиру Ильичу Ленину от К. Тимирязева, считающего за счастье быть его современником и свидетелем его славной деятельности»,— написано на книге «Наука и демократия», которая лежит на письменном столе в комнате Владимира Ильича в его кремлевской квартире.

Эти строки были написаны человеком, которого знал весь научный мир, труды которого издавались в разных странах. Всю жизнь Климент Аркадьевич Тимирязев мечтал о том времени, когда достижения всех отраслей знаний будут служить интересам народа, станут доступными широким народным массам. Долгие годы он боролся с чиновниками от науки, с неумением и нежеланием использовать на практике великие научные открытия.

Казалось бы, далекий от политики ученый, Тимирязев сразу понял значение Великой Октябрьской революции для переустройства общества, понял, какой широкий простор открывается для всестороннего развития отечественной науки, для творческой инициативы ученых, для прихода в науку талантливых выходцев из рабочих и крестьян. Он искренне приветствовал Советскую власть и безоговорочно встал на ее сторону, признав единственной законной властью народа.

Свою книгу Климент Аркадьевич подарил Ленину к его пятидесятилетию. Эта книга была ученому особенно дорога. Она явилась итогом его огромной общественной деятельности, популяризации научных трудов и открытий. В сборник Тимирязев включил свои важнейшие публицистические выступления, речи, доклады, научные статьи, написанные и прочитанные за период с 1904 по 1919 год.

С первых шагов в науке Тимирязев определил для себя в качестве основной жизненно важной задачи «работать для науки и писать для народа». Популяризацию науки он рассматривал как путь, на котором сольются воедино наука и демократия. Великий смысл этих понятий он объясняет в предисловии к книге: «...насущная задача науки — разъяснять демократии, что цель и потребности науки и демократии, истинной науки и истинной демократии одни и те же»¹. Исповедуя эти принципы, ученый приходит в конце жизни к самому важному логическому выводу: свобода научного труда, свободная наука свободного народа не могла иметь места в царской, капиталистической России. «Только наука и демократия, знание и труд, вступив в свободный, основанный на взаимном понимании, тесный союз, осененный общим красным знаменем, символом мира всего мира, все превозмогут, все пересоздадут на благо всего человечества» ².

Эти пророческие слова К. А. Тимирязев написал осенью 1919 года, когда ему было уже 76 лет. Вся его сложная жизнь ученого-патриота, ученого-борца была прелюдией к ним.

Время его учебы в Петербургском университете пришлось на 60-е годы прошлого столетия. Уже тогда он столкнулся с полицейскими преследованиями за свободомыслие, оказавшись в числе исключенных за участие в сходке студентов. Желание учиться, неудержимая тяга к знаниям были настолько велики, что, несмотря на огромные препятствия и трудности, он добился восстановления в университете и закончил его с золотой медалью за дипломную работу. Одержана первая победа, преодолена первая высота на пути к вершинам науки! В студенческие годы он опубликовал свои первые статьи на социально-политические темы.

«Наука,— напишет он потом,— не ушла от меня,— она никогда не уходит от тех, кто ее бескорыстно и непритворно любит; а что сталось бы с моим нравственным характером, если бы я не устоял перед первым испытанием, если бы первая нравственная борьба окончилась компромиссом»³.

Добиваться победы, чего бы это ни стоило, никогда и ни в чем не идти на компромиссы с совестью и честью — этим заповедям он будет следовать до конца своей жизни.

С самого начала научной и общественной деятельности Тимирязеву приходилось бороться с косностью, лицемерием, ханжеством, невежеством, отстаивать свои взгляды, чистоту истинной науки.

Нелегко было Тимирязеву защищать и пропагандировать в России идеи великого Дарвина, основоположника эволюционного учения о происхождении видов животных и растений путем естественного отбора. Учение Дарвина ниспровергало вековые представления, освященные авторитетом религии. В поддержку научной, материалистической мысли Дарвина встали прогрессивные русские просветители и ученые — Н. Г. Чернышевский, Д. И. Писарев, И. М. Сеченов, И. П. Павлов. Самым горячим сторонником дарвинизма стал и Климент Аркадьевич Тимирязев.

К победе и достижению поставленной цели в науке он шел со свойственными ему настойчивостью и упорством. Прежде чем открыть сложнейшие процессы, происходящие в растениях под действием солнечных лучей, он разработал специальные методики и аппаратуру, проделал сотни опытов, провел огромную работу над полученными данными. Им были открыты явления светового насыщения фотосинтеза. Работы Тимирязева «Спектральный анализ хлорофилла» и «Об усвоении света растением» принесли ему мировую славу. Он избирается членом Лондонского королевского общества, почетным доктором Кембриджского и Женевского университетов, членом- корреспондентом Эдинбургского ботанического общества. Им воспитано несколько поколений ученых-исследователей, он любимец студентов, с восторгом встречающих его лекции и доклады, один из организаторов народного университета.

Передовые взгляды ученого, его активная общественная деятельность не дают покоя царским чиновникам. Свести с ним счеты — их давнишняя мечта. Он объявляется «неблагонадежным профессором», подвергается репрессиям и нападкам.

1892 год. Петровская земледельческая и лесная академия преобразуется в сельскохозяйственный институт, но неугодных царскому правительству ученых не допускают к работе на кафедрах. В их числе К. А. Тимирязев.

1898 год. Всемирно известного ученого увольняют из числа штатных профессоров Московского университета по «выслуге лет».

1902 год. Тимирязев отстранен от чтения лекций, оставлен лишь заведующим ботаническим кабинетом.

1911 год. Вместе с другими профессорами он сам покидает университет в знак протеста против действий реакционного министра просвещения Кассо. Восстановлен только в 1917 году в звании профессора, однако из-за тяжелой болезни работать уже не может, лекций не читает. Но бунтарь-ученый, «неистовый Климент», как его называли, не мог оставаться в стороне от общественной жизни, от борьбы за справедливость.

В 1914 году началась первая мировая война, втянувшая в свой кровавый водоворот миллионы людей. Тимирязев протестует против этой бойни, он провозглашает: «Наука и демократия по самому существу своему враждебны войне».

Наступил 1917 год. В России революция. Самодержавие свергнуто. Но буржуазное Временное правительство не торопится выполнять обещания и дать трудящимся свободу, мир, землю.

Настроение у ученого бодрое. Предчувствие больших революционных событий не покидает его. Первого мая Климент Аркадьевич выходит вместе со студентами на демонстрацию. В свои семьдесят с лишним лет он вновь полон сил и энергии, готов продолжать борьбу. Революционным пафосом звучат строки его новой статьи «Красное знамя»: «Воспряньте, народы, и подсчитайте своих утеснителей, а подсчитав — вырвите из их рук нагло отнятые у вас священнейшие права ваши: право на жизнь, на труд, на свет и прежде всего на свободу, и тогда водворится на земле истина и разум, производительный труд и честный обмен их плодами»⁴.

Октябрьскую революцию он встречает с радостью и готовностью служить ей. А многих ученых революция испугала. Не смогли понять и оценить ее и его недавние друзья, коллеги по науке. Одни отшатнулись от Тимирязева, другие бежали за границу и там стали клеветать на ученого, писать пасквили. Его обвиняли чуть ли не в измене России, русскому народу, отечественной науке. На одну из таких злобствующих статей, полную ненависти к большевикам, Тимирязев пишет ответ: «Вы из вашего далека можете обвинить большевиков в утопизме... Но всякий беспристрастный русский человек не может не признать, что за тысячелетнее существование России в рядах правительства нельзя было найти столько честности, ума, знания, таланта и преданности своему народу, как в рядах большевиков»⁵.

Он всегда верил в могучие силы народа. Свой опыт и энциклопедические знания он отдает служению народу, оставаясь всегда горячим патриотом. Его энергия и энтузиазм особенно ярко проявились в советские годы. Не покладая рук, он активно работает в общественной и научной сферах, участвует в организации Социалистической (позднее Коммунистическая) академии общественных наук, членом которой избирается в 1918 году, в работе Наркомата просвещения.

В 1920 году рабочие Главных вагонных мастерских Московско-Курской железной дороги избирают его в Московский Совет. Тимирязев пишет рабочим большое письмо с благодарностью, горячим призывом к труду во имя процветания социалистической Родины. Ученый так определяет в письме свое гражданское кредо:

«...Предо мной встает вопрос: а чем же я могу оправдать оказанное мне лестное доверие, что могу я принести на служение нашему общему делу?.. Все мы — и стар, и млад, труженики мышц и труженики мысли — должны сомкнуться в эту общую армию труда, чтобы добиться дальнейших плодов этих побед. Война с внешним врагом, война с саботажем внутренним, самая свобода — все это только средства; цель — процветание и счастье народа, а они создаются только производственным трудом. Работать, работать и работать!..

Нет в эту минуту труда мелкого, неважного, а и подавно нет труда постыдного. Есть один труд — необходимый и осмысленный...

Моя голова стара, но она не отказывается от работы. Может быть, моя долголетняя научная опытность могла бы найти применение в области земледелия. Наконец, еще одно соображение: когда-то мое убежденное слово находило отклик в ряде поколений учащихся: быть может, и теперь оно при случае поддержит колеблющихся, заставит призадуматься убегающих от общего дела.

Итак, товарищи, все за общую работу, не покладая рук, и да процветет наша Советская Республика созданная самоотверженным подвигом рабочих и крестьян и только что у нас на глазах спасенная нашей славной Красной Армией!»⁶

11 апреля 1920 года на странице однодневной газеты «Коммунистический субботник», выпущенной по инициативе Московского комитета РКП (б) сотрудниками московских газет и телеграфного агентства РОСТА к субботнику, появилась статья В. И. Ленина «От разрушения векового уклада к творчеству нового». В ней Владимир Ильич пишет: «Наша газета посвящена вопросу о коммунистическом труде. Это — важнейший вопрос строительства социализма»⁷. Говоря об огромном значении нового отношения к труду, В. И. Ленин, всегда трезво оценивающий суть явлений, предостерегает: «...после «большого», после государственного переворота, низвергнувшего собственность капиталистов и передавшего власть пролетариату,— строительство хозяйственной жизни на новой основе можно начать только с малого... Строить новую дисциплину труда, строить новые формы общественной связи между людьми, строить новые формы и приемы привлечения людей к труду, это — работа многих лет и десятилетий» ⁸.

Рядом в этой же газете, на первой полосе помещена статья К. А. Тимирязева «Два воззрения на труд». Ученый-гражданин говорит о сущности отношения к труду в капиталистическом мире, где труд подневольный является проклятьем для рабочих, от труда освобождены привилегированные классы, и совсем другом, новом отношении к свободному, творческому труду в обществе, освобожденном от эксплуатации и насилия. Он призывает каждого человека в этом обществе определить свое место в нем: быть в рядах тружеников, активных строителей новой жизни или в ничтожном меньшинстве тунеядцев и позорных отщепенцев.

До последнего дня своей жизни Тимирязев не складывал оружия, оставаясь верным своему жизненному принципу «работать для науки, писать для народа».

20 апреля 1920 года Климент Аркадьевич как депутат Московского Совета должен был принять участие в его заседании. Весна выдалась холодная. Часто дул северный промозглый ветер. В этот день он был особенно сильный и порывистый. Над городом нависло тяжелое свинцовое небо. Старый ученый шел по улице к Московскому Совету. По дороге он вдруг почувствовал, как закружилась голова и сильный озноб охватил тело. Возникла мысль вернуться домой, но его ждали на заседании сельскохозяйственного отдела, на котором решался вопрос: как запасти овощи для голодающего населения города. В этом деле очень важен фактор времени. Весна наступит быстро, и если вовремя не посадить овощи во влажную землю, то можно остаться без урожая: влага уйдет в почву. Поэтому, чтобы не упустить момент, необходимо срочно вскапывать под огороды все пустыри и свободные участки в городе. Вот о чем он должен сказать.

Превозмогая себя, Тимирязев пришел на заседание и выступил с докладом. После выступления состояние его ухудшилось. Товарищи заставили Климента Аркадьевича воспользоваться легковой машиной, чтобы вернуться домой. В другом случае он бы отказался (не в его правилах обременять людей заботами о себе), но на этот раз уступил, слишком плохо себя чувствовал.

Приехал домой и сразу же лег в постель. Температура все поднималась, вызвали врача. Известный доктор Борис Соломонович Вейсброд констатировал — двустороннее крупозное воспаление легких. Климент Аркадьевич попросил жену отослать в подарок Владимиру Ильичу к его пятидесятилетию свою книгу «Наука и демократия», которая недавно вышла из печати. Перед отправкой он сделал на ней дарственную надпись.

Ученый всегда жалел, что ему так и не выпало случая быть представленным Владимиру Ильичу лично, но он хорошо знал его, преклонялся перед его огромным талантом, верил в него. Тимирязева восхищали в Ленине не только гениальный ум ученого-мыслителя, но и дар организатора-вождя, невероятная энергия, колоссальная работоспособность. Он не переставал удивляться и поражаться ленинскому умению глубоко вникать в суть самых различных вопросов и проблем. Климент Аркадьевич был поражен, узнав однажды, что, несмотря на огромную занятость государственной и партийной деятельностью, Владимир Ильич заметил столь нужную теперь работу селекционера Лисицына, выводившего ценные сорта злаков. Работа ученого наткнулась на заслон равнодушия и бюрократизма. Ленин немедленно вступает в борьбу, стремясь оградить селекционера от нападок ретроградов, организует поддержку его открытия в печати. Владимир Ильич пишет редактору газеты «Беднота»: «Прошу Вас ознакомиться с работами по получению совершенных культур овса и дать фельетон в «Правду» о значении этих работ вообще и о работах Шатиловского треста и русского селекционера Лисицына в частности... Предварительно рекомендую Вам познакомиться с книжкой, вышедшей у нас в переводе Тимирязева, «Обновленная земля»⁹.

При непосредственном участии Владимира Ильича на базе опытной сельскохозяйственной станции был создан Шатиловский овсяной трест. В. И. Ленин придавал его работам огромное государственное значение, помогал финансами, кадрами, так как был уверен, что улучшение культуры растений является одной из важнейших баз для увеличения производительности сельского хозяйства.

27 апреля 1920 года в квартиру Тимирязева пришло из Кремля письмо. Разорвав конверт, старый ученый прочитал:

«Дорогой Климентий Аркадьевич! Большое спасибо Вам за Вашу книгу и добрые слова. Я был прямо в восторге, читая Ваши замечания против буржуазии и за Советскую власть. Крепко, крепко жму Вашу руку и от всей души желаю Вам здоровья, здоровья и здоровья!

Ваш В. Ульянов (Ленин)»¹⁰.

Теперь Тимирязев знал наверняка — не зря прожита жизнь, не напрасной была борьба.

Незадолго до смерти Тимирязев сказал лечащему врачу — коммунисту Вейсброду: «Я всегда старался служить человечеству и рад, что в эти серьезные для меня минуты вижу вас, представителя той партии, которая действительно служит человечеству. Большевики, проводящие ленинизм,— я верю, я убежден,— работают для счастья народа и приведут его к счастью...

Передайте Владимиру Ильичу мое восхищение его гениальным разрешением мировых вопросов в теории и на деле. Я считаю за счастье быть его современником и свидетелем его славной деятельности. Я преклоняюсь перед ним и хочу, чтобы об этом все знали. Передайте всем товарищам мой искренний привет и пожелания дальнейшей успешной работы для счастья человечества»¹¹.

Эти слова трудящиеся Москвы прочитали через несколько дней в газете «Коммунистический труд», уже после кончины Климента Аркадьевича Тимирязева, великого ученого, популяризатора науки, истинного патриота и подлинного гражданина Советской Республики.

 

«ДЕМЬЯН ВЕРНЫЙ»

Свежий утренний ветер, распахнув окно, ворвался в комнату, наполнив ее прохладным весенним воздухом. Было еще совсем рано. На Спасской башне гулко пробили куранты. Ефим Алексеевич поднялся с дивана, посмотрел на часы. Стрелки показывали половину шестого. Значит, удалось поспать только четыре часа. Короткий сон не снял напряжение предыдущего дня. Накануне пришлось много поработать в редакции, да накопившаяся за несколько дней почта заставила засидеться до поздней ночи. Несколько нераспечатанных писем так и остались лежать на письменном столе.

Собрав листы бумаги, разбросанные ветром, он подошел к окну. На востоке со стороны Красной площади уже алело небо. Первые лучи солнца упали на островерхие купола кремлевских башен. Александровский сад, куда выходили окна его квартиры, был одет в весенний зеленый наряд. Сюда доносился из сада радостный птичий гомон. Во всем чувствовалось праздничное настроение, приближение весеннего торжества.

Всего год Ефим Придворов, широко известный как Демьян Бедный, жил в новой столице, но уже привязался к ней. После размеренного Питера с его внешне неторопливой жизнью, где поэт провел последние 15 лет, Москва с ее шумом, сутолокой и неразберихой на улицах производила впечатление скорее большого торгово-ярмарочного провинциального города, чем столицы. Такой она встретила его весной 1918 года, такой оставалась и по сей день. Мало что изменилось в ее облике, разве что несколько благоустроился Московский Кремль, где работало Советское правительство после переезда из Петрограда. Здесь же, в Кремле, поселились семьи многих сотрудников Совнаркома. Рядом с квартирой Бедного находились квартиры управляющего делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевича, наркомов И. В. Сталина, Д. И. Курского и других. Напротив в здании бывшего Кавалерского корпуса жили в марте 1918 года Владимир Ильич с Надеждой Константиновной и младшей сестрой Марией Ильиничной.

На территории Кремля проводилась расчистка площадей и улиц, по указанию Ленина началась реставрация кремлевских памятников.

Закрыв окно, Демьян Бедный присел к столу и начал приводить в порядок перепутанные ветром исписанные листы. Поднял и положил на стол страницу «Правды». Это был уже старый номер за 14 декабря. Здесь был полностью напечатан доклад Ленина на I Всероссийском съезде земельных отделов, комитетов бедноты и коммун. К этому докладу поэт возвращался не раз, снова и снова задумываясь над ленинскими словами. И сейчас попались на глаза строчки: «Нет сомнения, что в такой крестьянской стране, как Россия, социалистическое строительство представляет из себя задачу очень трудную. Нет сомнения, что смести врага вроде царизма, вроде власти помещиков, вроде помещичьего землевладения можно было сравнительно легко... но задача, к которой мы теперь приступаем, по самой сути своей, может быть решена только чрезвычайно упорным и длительным трудом. Тут нам предстоит борьба шаг за шагом, вершок за вершком; придется отвоевывать завоевания новой, социалистической России, бороться за общественную обработку земли»¹.

Прошло немного времени, «шаг за шагом, вершок за вершком» идет строительство новой России, преодолевается сопротивление кулачества, повсеместно вводится хлебная монополия. Излишки хлеба, отнятые у кулаков, распределяются среди рабочих и бедных крестьян, страдающих от голода.

Вместе с рабочими и крестьянами на VIII съезде партии в марте 1919 года присутствовал и поэт Демьян Бедный. Он, сын крестьянина, с детства познавший тяжелую крестьянскую жизнь, прекрасно понимал думы и чаяния простого труженика земли. Став писателем, разъезжая по фронтовым дорогам, встречаясь на привалах с солдатами— вчерашними крестьянами, он видел, как ненавистна им война, как тоскуют их руки по земле.

На одном из заседаний съезда с докладом о работе в деревне выступил Ленин. Речь его была в значительной степени посвящена отношению к среднему крестьянству. «С точки зрения экономической ясно, что нам нужно пойти на помощь среднему крестьянству... Товарищи в деревне очень часто проводят принуждение, чем портят все дело...» Предостерегая против перегибов в политике по отношению к среднему крестьянину, Владимир Ильич подчеркивал, что основная тяжесть налога должна ложиться на кулаков, наживших себе особые богатства. Среднее же крестьянство должно облагаться чрезвычайно умеренно: «Насилие по отношению к среднему крестьянству представляет из себя величайший вред»². Слушая выступление Ленина, подробно записывая его слова себе в блокнот, Демьян Бедный еще раз убеждался, насколько глубоко понимает Владимир Ильич процессы, происходящие в деревне.

Веря в творческие силы народа, высоко ценя его мнение, Ленин всегда внимательнейшим образом прислушивался к голосу масс, считался с ним. Поэтому, когда во время работы съезда раздались голоса о прекращении прений по докладу о работе в деревне, Владимир Ильич категорически возражал: «Мы... говорим здесь на съезде не для этого маленького зала, а для всей России, которая не только будет вычитывать решения нашего съезда, но и захочет знать, насколько партией разделяется интерес к работе в деревне. Поэтому необходимо выслушать товарищей с мест»³.

Как раз тогда и попросил слова бородатый крестьянин из Старобельского уезда. «Я живу в деревне, я крестьянин и рабочий, потому что летом я пашу, а зимой — в мастерской» — так начал свое выступление Федор Данилович Панфилов. Он рассказал о том, как меняется крестьянская психология, как важно находить правильный подход к крестьянину, уметь его выслушать. «Нужно обращать внимание на интересы крестьян. Хотя они не умеют красиво говорить, но мы почерпнем что-нибудь из психологии крестьян и поучимся»⁴.

Панфилов говорил живо, увлеченно, со здоровым крестьянским юмором. Зал встречал его слова взрывами смеха, аплодисментами. Аплодировал ему и Владимир Ильич, которому, видно было по всему, выступление делегата с Украины понравилось. В перерыве Демьян Бедный решил познакомить Панфилова с Лениным. Он отыскал Федора Даниловича в зале и подвел к вождю. Владимир Ильич крепко пожал крестьянину руку, поблагодарил за полезное выступление. Память об этой встрече донесла фотография, на ней Владимир Ильич в зимнем пальто и шапке-ушанке, рядом Демьян Бедный и бородатый крестьянин — Федор Данилович Панфилов, с некоторым недоумением смотрящий в объектив фотоаппарата.

Съезд закончил свою работу, делегаты разъехались по местам выполнять его решения. Много работы предстояло проделать и Демьяну Бедному. Все услышанное и увиденное, записанное в блокнот теперь необходимо было обдумать, обработать и донести до читателя. Не отложишь текущие дела в «Правде» и «Бедноте». Настойчиво зовут сотрудничать в РОСТА — Российском телеграфном агентстве. Ну а сам он не может без поездок на фронт, встреч с красноармейцами, которые так охотно читают листовки с его агитационными стихами. Они стали сравнительно недавно выходить из-под его пера, эти небольшие сатирические, написанные в частушечном, песенном стиле «агитки», поднимающие боевой дух солдат. Их читали вслух в окопах, переписывали от руки, заучивали наизусть. Огромную популярность завоевала красноармейская песня «Проводы»: «Как родная мать меня провожала, как тут вся моя родня набежала...» Ее пели тогда на всех фронтах. И вообще материала для песен, стихов, «агиток» хоть отбавляй, темы носились в воздухе — только успевай работать. Поездка следует за поездкой — фронт, деревня, дальние губернии, снова фронт. И стихи хлесткие, на живом материале, понятные и нужные.

Часто, возвращаясь из поездок, дома находил скопившийся за много дней ворох нераспечатанных писем. За каждым — судьба человека со своими горестями и радостями. Его корреспондентами были крестьяне, красноармейцы. Обращаясь к нему, ждали от него совета, помощи, делились своими мыслями.

Собственно, сама форма стихотворной листовки, которая может проникнуть во все уголки страны, родилась из желания ответить на письма с мест. Как-то он получил коллективное письмо от солдат с фронта. Они сетовали на то, что пока они проливают кровь за Советскую власть, дома в деревне их семьи притесняют, забирают последнюю корову, зерно, оставленное для посева. Красноармейцы просили Демьяна разобраться во всем по справедливости.

Да, не случайно Ленин на съезде предостерегал от левачества, перегибов в проведении советской политики на местах. Принятые декреты и постановления — это только начало. Надо их осмыслить и правильно, по- партийному, по-ленински провести в жизнь. Не всем руководителям, к сожалению, это по плечу. Значит, их надо поправить, восстановить справедливость, поднять авторитет Советской власти.

Боевое оружие поэта — слово. И он берется за перо. Родилась идея — написать листовку-агитку в форме живой беседы с красноармейцами, назвать ее решил так: «Правда. С товарищами-красноармейцами беседа по душам».

На бумагу ложились простые, незатейливые стихи о том, как солдаты-крестьяне обратились к поэту:

Пишут из дому родители,
Плачет каждая строка:
Там какие-то грабители
Утесняют мужика...

Обернулась-де татарщиной
Власть рабочих и крестьян,
Не под новой ли мы барщиной,
Дорогой наш брат Демьян?

Красноармейцы ждут от него честного, прямого ответа. Так он им и отвечает:

Пред товарищами милыми
Я не скрою ничего.
Вам пишу я не чернилами,—
Кровью сердца своего.

Нету глупости разительней,
Чем прикрашивать все сплошь.
Правда горькая пользительней,
Чем подслащенная ложь...

Поэт не утешает, не уговаривает, а сообщает о том, что делается, чтобы устранить несправедливость:

По делам крестьянским следствия
Нам пришлося наряжать:
Кто чинит крестьянам бедствия?
Что их стало раздражать?..

Ленин дал распоряжение,
Чтоб, прижучив кулаков,
Больше вникнуть в положение
Всех трудящих мужиков ⁵.

Поэт призывает крестьян на местах «не шуметь, махая вилами, и не пятиться назад», а трезво оценить положение, устранить промахи, которые неминуемы в борьбе за новую жизнь:

Поработаем — научимся,
Первый опыт как ни туг,
Перебьемся, перемучимся
И осилим наш недуг.

Только объединившись, преодолев все трудности, встречающиеся на пути, крестьянство в союзе с рабочими придет к осуществлению своей мечты. Верой в прекрасное будущее звучат последние слова «Беседы»:

Чтобы жертвой не напрасною
Были черные года,
Чтоб взошло над Русью Красною
Солнце Правды и Труда⁶.

16 апреля «Беседа» появилась на страницах «Правды», потом и в «Бедноте» — эту газету читали в основном крестьяне, для которых были написаны стихи. Успех был необычайный. Издательство ВЦИК решило выпустить «Беседу» отдельной брошюрой большим тиражом. К первомайскому празднику 1919 года первые экземпляры брошюры лежали на письменном столе поэта, а тысячи других разлетелись по всей стране. Небольшая по формату, тоненькая, всего 14 страниц, изданная на плохой бумаге, книжка была гордостью поэта. Он решил подарить ее Владимиру Ильичу в знак любви и глубокого уважения.

Их личное знакомство произошло два года назад, в апреле 1917-го, сразу же по возвращении В. И. Ленина в Петроград. Поздней ночью Владимир Ильич приехал в редакцию «Правды» на Мойке, и они впервые пожали друг другу руки — вождь пролетариата и поэт, известный уже тогда под псевдонимом Демьян Бедный. Он работал в большевистской «Правде», его стихи порой соседствовали на ее страницах со статьями Ленина. Читая ленинские корреспонденции из-за рубежа, он всегда восхищался их необычайной политической заостренностью, глубиной суждения и неизменно острой актуальностью.

Заочно Демьян Бедный и В. И. Ленин познакомились в 1912 году. В тот год поэт стал членом РСДРП, активно сотрудничал в «Правде», отдавая большевистской печати свой темперамент и талант. Но вскоре, не преодолев неминуемых трудностей в работе, рассорившись с товарищами, погорячившись, он покинул газету. Мучаясь одиночеством и угрызениями совести, чувствуя свою вину перед партией, он решил написать письмо Ленину, в котором излил свою обиду. Началась переписка, которая дала возможность лучше узнать друг друга и, несмотря на противоположность характеров, подружиться и привязаться друг к другу. Владимир Ильич в конфликте поэта с правдистами отмел в сторону все мелкое, ненужное, увидел в лице Демьяна Бедного прежде всего большой самобытный талант. Поэтому и писал в письме в «Правду»: «Насчет Демьяна Бедного продолжаю быть за. Не придирайтесь, друзья, к человеческим слабостям! Талант — редкость. Надо его систематически и осторожно поддерживать. Грех будет на вашей душе... перед рабочей демократией, если вы талантливого сотрудника не притянете, не поможете ему»⁷.

Поддержка Владимира Ильича сыграла немалую роль в судьбе поэта, помогла ему в трудную минуту преодолеть себя, найти силы, чтобы отмести в сторону личные обиды, трудности и вернуться снова в газету.

И позднее Демьян Бедный не раз ощущал заботливую поддержку Ленина, ценил его строгую, товарищескую критику. Свою признательность он старался выразить в дарственных надписях на книгах, которые посылал Владимиру Ильичу. Еще в декабре 1917 года, вскоре после их личного знакомства, поэт подарил Ленину одну из своих первых книг, увидевших свет после победы Октября — сборник басен «Мошна туга, всяк ей слуга», сделав на ней надпись: «Владимиру Ильичу Ленину с крепкой, крепкой любовью. Демьян Верный, мужик скверный».

1 Мая 1919 года, в радостный пролетарский праздник, Демьян Бедный дарит Владимиру Ильичу свою «Беседу по душам» с короткой теплой надписью: «Родному Ильичу. Бедный». Красная площадь в тот день полыхала кумачом пролетарских знамен. Несколько раз Владимир Ильич выступал перед демонстрантами. Указывая на детей, Ленин говорил, что они, участвующие сегодня в празднике освобождения труда, в полной мере воспользуются плодами деятельности революционеров и понесенных ими жертв. «До сих пор, как о сказке, говорили о том, что увидят дети наши, но теперь, товарищи, вы ясно видите, что заложенное нами здание социалистического общества — не утопия. Еще усерднее будут строить это здание наши дети»⁸.

Когда торжества на Красной площади закончились, Демьян Бедный вместе с Владимиром Ильичем и Надеждой Константиновной поехали на прогулку в Сокольники. День был солнечный и теплый. Настроение у Владимира Ильича было бодрое. Он от души, искренне радовался весне, Первомаю. Но, конечно, и здесь он не мог не думать о делах, не говорить о том, что его волновало. Тревожили известия об активизации кулачества в центральных районах, о том, что якобы крестьяне-дезертиры идут на Тверь. Возможно, тогда-то и решил Демьян Бедный поехать в Тверскую губернию.

8 мая он отправился в путь. За три недели объехал вдоль и поперек всю губернию. Побывал в школах, на партийных конференциях, на собраниях крестьянских коммун. И где бы он ни был, всюду видел, что Советская власть, несмотря на действия ее врагов, укрепляется. В «Правде» 21 мая 1919 года появились демьяновские репортажи, полные оптимизма:

Повсюду новой жизни почки,
Повсюду веет бодрый дух...

Вернувшись из поездки, поэт встретился с Владимиром Ильичем, рассказал обо всем увиденном. «На местах кипит удивительная работа...» — писал он.

В эти дни поэт дарит Владимиру Ильичу и Надежде Константиновне книгу «Диво-дивное» с надписью: «Надежде Константиновне и Владимиру Ильичу Демьян Бедный» и сборник стихов «Песни прошлого»: «Надежде Константиновне и Ильичу на память о прошлом и с уверенностью в будущем — с крепкой любовью. Демьян Бедный».

Свою крепкую и верную любовь к Ленину поэт пронес через всю жизнь. Ленин всегда был с ним рядом, и в радостные дни созидательного труда, и в тяжелые дни испытаний. В суровые годы Великой Отечественной войны Демьян Бедный вновь мыслью обращается к вождю и находит у него поддержку:

Наследье гениев былого —
Источник вечного добра.
Живое ленинское слово
Звучит сегодня, как вчера.

Трудясь, мы знаем: Ленин — с нами!
И мы отважно под огнем
Несем в боях сквозь дым и пламя
Венчанное победой знамя
С портретом Ленина на нем!⁹

 

ОТ ПРОБУДИВШЕГОСЯ ВОСТОКА

В рабочем кабинете В. И. Ленина в Кремле, в одном из книжных шкафов, бережно хранится великолепно оформленный фотоальбом. На массивном, темной кожи переплете, украшенном причудливым узором из цветного металла, золотыми буквами вытиснено: «Туркестан».

Этот альбом был прислан правительством Туркестанской автономной республики Владимиру Ильичу летом 1923 года, когда он жил в Горках. Опасаясь ухудшения состояния здоровья В. И. Ленина, врачи категорически запретили ему приезжать в Москву. Управляющий делами Совнаркома Н. П. Горбунов оставил подарок Туркестана в кабинете вождя до его возвращения к работе. В ответном письме на имя представителя республики в Москве он написал: «Уважаемый товарищ! Управление делами СНК РСФСР с глубокой благодарностью, подтверждая получение альбома для товарища Ленина от Совнаркома Туркестанской республики, сообщает Вам, что альбом будет храниться в кабинете Владимира Ильича до его выздоровления, о чем просьба довести до сведения СНК Туркесреспублики».

На страницах альбома в ярких и выразительных фотографиях отражена история рождения и становления Советской власти в Средней Азии, бывших юго-восточных окраинах царской России. Великая Октябрьская революция дала мощный толчок к пробуждению сознания веками забитых и угнетенных трудящихся масс Востока.

Они потянулись к новой жизни, к новым отношениям между народами.

В ноябре 1917 года в Ташкенте была установлена Советская власть, а в 1918 году была образована Туркестанская автономная советская социалистическая республика, позднее, в 1920 году, были созданы Бухарская и Хорезмская народные советские республики.

Рождение независимых республик было встречено со злобой и ненавистью местными баями и муллами. Умело используя религиозные распри, они жестоко расправлялись не только с руководителями новой власти, но и с теми, кто ей сочувствовал.

В январе 1919 года в Ташкенте вспыхнул антисоветский мятеж, организованный местной буржуазией при поддержке английских интервентов. Фотографии альбома свидетельствуют, с какой жестокостью и изуверством расправлялись они с представителями Советской власти. Сотни замученных и расстрелянных людей стали жертвами преступления, содеянного против тех, кто стремился к новой, счастливой и свободной жизни. Враги революции уничтожали жилые дома, мосты и железные дороги. В огне и крови они хотели потопить первые завоевания народа. Советская власть, поддерживаемая трудовым населением, подавила контрреволюционное выступление и сурово покарала зачинщиков и участников злодеяния. Со страниц альбома на нас смотрят искаженные злобой лица басмачей и баев, приговоренных революционным трибуналом к расстрелу.

С лета 1918 по сентябрь 1919 года Туркестан был отрезан от Советской России иностранной интервенцией и белогвардейской контрреволюцией. Туркестанский фронт, возглавляемый М. В. Фрунзе и В. В. Куйбышевым, вновь воссоединил Туркестан с РСФСР. Для устранения ошибок в проведении национальной политики, допущенных местными властями, осенью 1919 года была создана Туркестанская комиссия ВЦИК и СНК РСФСР.

Владимир Ильич в письме к коммунистам Туркестана писал: «Установление правильных отношений с народами Туркестана имеет теперь для Российской Социалистической Федеративной Советской Республики значение, без преувеличения можно сказать, гигантское, всемирно-историческое. Для всей Азии и для всех колоний мира, для тысяч и миллионов людей будет иметь практическое значение отношение Советской рабоче-крестьянской республики к слабым, доныне угнетавшимся народам»¹.

В дальнейшем эта комиссия, просуществовавшая до марта 1923 года, сыграла огромную роль в оказании экономической и культурной помощи народам Туркестана. Фотографии альбома ярко свидетельствуют, как входили в жизнь отсталых народов черты новой жизни. В местах, где испокон веков женщины вручную ткали ковры, а мужчины обжигали гончарные изделия и выделывали каракуль, рождалась своя национальная индустрия. Но самые большие изменения произошли в сознании людей. Забитые баями, одурманенные муллами, дехкане поняли, что их труд может и должен приносить пользу не мурзе или хану, а всему трудовому народу, что они становятся полноправными хозяевами своей жизни.

Крестьяне-бедняки получили землю. Советская власть помогла им напоить ее водой. Создается целая ирригационная система там, где господствовала мертвая пустыня. Вместо мелких арыков сооружаются большие полноводные каналы. В Туркестан пришел социализм, и он принес с собой людям радость свободного труда, расцвет духовной и материальной жизни.

Особый раздел альбома составляют фотографии архитектурных памятников республики. Видно, как мало заботилось царское правительство об их сохранности. Сокровища мирового значения, которыми сейчас восхищаются сотни тысяч людей, гордость советских республик Средней Азии,— лежали в развалинах, прекрасные купола мечетей обвалились, разбилась яркая глазурь керамических плиток, песок засыпал дорогу к храмам.

Глядя на эти фотографии, на женщин, прячущих лицо под паранджой, понимаешь, какой небывалый скачок сделали Среднеазиатские республики от феодализма к социализму, от дикости и безграмотности — к научно-техническому прогрессу, к сокровищам знаний, мировой культуры.

Всем этим казахи и киргизы, узбеки и таджики обязаны своему старшему брату — русскому народу: рабочему и крестьянину, партии большевиков, великому Ленину. Слова искренней любви и благодарности свободный Туркестан обращает к «защитнику всех малых народов». На первом листе альбома золотыми буквами написано:

«Дорогому Вождю Мировой Революции Владимиру Ильичу Ленину. Благодаря Вашим усилиям, Туркестан очнулся от вековой спячки и выступает авангардом Социалистической Революции на Востоке.

Ваш анализ о развитии мировой Социалистической революции оказался правильным: ширится и укрепляется революционно-национальное и классовое движение на Востоке. Последний становится мощным резервом Коммунистического Интернационала. Правильны были и Ваши указания по национальному вопросу и решения в этом отношении XII съезда РКП. В этом альбоме изображены выдающиеся эпизоды революции за последние годы. В знак преданности и любви к Великому Вождю угнетенных классов Туркестанская Республика просит принять настоящий альбом».

Это было яркое свидетельство благодарности народов Средней Азии В. И. Ленину и партии большевиков за счастье быть равными среди равных в единой семье народов Советской страны.

 

«ЧЕМУ УЧИТЬСЯ И КАК УЧИТЬСЯ»

Под таким названием Московский комитет РКСМ в 1923 году издал речь В. И. Ленина на III съезде комсомола. Брошюра с портретом вождя на обложке хранится на одной из книжных полок рабочего кабинета Владимира Ильича.

Но и до этого издания московские комсомольцы выпускали в свет речь вождя.

Летом 1921 года страшная засуха охватила Поволжье и некоторые другие районы страны. Там начался голод. Разоренная войной страна отдавала населению бедствующих районов все, что могла. Комсомольцы столицы тоже считали себя мобилизованными на борьбу с голодом. Проводили сбор одежды, обуви, отчисляли деньги от зарплаты, устраивали субботники, организовывали детские дома для вывозимых из Поволжья детей.

Комсомольцы 26-й типографии Городского района решили силами молодежи на сэкономленной бумаге напечатать книгу, пустить ее в продажу, а вырученные деньги передать в фонд помощи Поволжью. Задумались, что же издать. Всем очень понравилась мысль напечатать речь Ленина о задачах союзов молодежи.

Выступление Владимира Ильича 2 октября 1920 года на открытии III съезда комсомола произвело огромное впечатление на молодежь, его речь стала программой деятельности комсомола. Владимир Ильич четко определил задачи коммунистической молодежной организации в социалистической республике, раскрыв перед молодежью перспективы ее деятельности на много лет вперед. Подчеркивая, что каждый молодой человек, «вступив в Коммунистический союз молодежи, взял на себя задачу помочь партии строить коммунизм и помочь всему молодому поколению создать коммунистическое общество», Ленин показал, как должна молодежь готовить себя, чтобы с честью выполнить эту задачу. Призвав молодежь учиться коммунизму, он глубоко и всесторонне раскрыл сущность понятия «коммунистическое воспитание молодежи».

Речь В. И. Ленина была опубликована в «Правде» 5, 6 и 7 октября 1920 года. Отдельным изданием в виде маленькой брошюрки она вышла в Главполитпросвете большим по тем временам тиражом в 200 тысяч экземпляров и разошлась мгновенно. Достать ее было почти невозможно. Речь Ленина читали на общих собраниях в комсомольских ячейках, переписывали от руки, пересказывали друг другу. Надобность в книжке была огромная.

Комсомольцы решили согласовать с В. И. Лениным издание его речи через Н. К. Крупскую. Они принесли и показали ей несколько экземпляров речи, переписанных от руки, иногда безграмотно, но оформленных с большой любовью и старанием. На обложке и страницах, сшитых простыми нитками,— иллюстрации к содержанию речи. Ребята просили Надежду Константиновну показать их Владимиру Ильичу. Тронутый этими незатейливыми самодеятельными изданиями его речи и видя огромную тягу молодежи к ее осмыслению и пониманию, Ленин дал согласие на новое издание.

Радости ребят не было границ. За дело взялись с необычайным энтузиазмом: еще бы, им доверено самим подготовить и отпечатать речь Ленина! Работали в неурочное время, часто до позднего вечера, не считаясь с усталостью. Хотелось как можно лучше и скорее выпустить такую необходимую для всех комсомольцев книжку.

Организовали субботники, и вот уже верстка брошюры готова и передана автору. Владимир Ильич прочитал и завизировал верстку и, возвращая ее комсомольцам через Надежду Константиновну, просил напечатать фамилии товарищей, которые набирали и печатали книгу. Так на последней странице обложки появился такой текст:

«Набрано и отпечатано в порядке трудовых субботников членами ячейки РКСМ при 26-й типолитографии следующими товарищами: Мельниковым, Киселевым, Митькиным, Пискуновым, Князевым, Беликовым и Удаловым в пользу голодающих детей Поволжья».

Вернемся к брошюре с текстом ленинской речи, изданной Московским комитетом комсомола в 1923 году. В предисловии к ней говорится: «Выпуская отдельным изданием речь товарища Н. Ленина на III Всероссийском съезде, Московский комитет РКСМ имел в виду то, что она не только сохранила свою ценность, но, с усложнением задач работы комсомола, она единственно может дать правильное понимание задач движения,— теперь, когда жизнь, работа и борьба юношеских организаций в России практически подводят вплотную комсомол к тем задачам учения и общественной работы, которые пронизывают все изложение речи.

«Чему учиться и как учиться» должно стать памяткой, настольной книжкой для всякого комсомольца, и мысли нашего дорогого Ильича должны сопровождать каждый шаг нашего учения и практической работы»¹.

Интересно, что впервые в этом издании речь вождя была разбита на отдельные главы. Их заголовки звучат как заповеди:

1) Без учения нет коммунизма.

2) Знания вообще и знания для работы.

3) Изучить коммунизм — значит овладеть всем тем, что было создано человеческой мыслью.

4) Убеждение должно основываться на знаниях.

5) Наука и техника — основа возрождения хозяйства.

6) Будущее принадлежит молодежи...

Разбивая речь на такие тематические главки, редакция, очевидно, считала, что в таком виде она будет понятнее и доступнее широким массам молодежи.

На книге нет дарственной надписи. Но думается, что предисловие к ней может служить своеобразным посвящением В. И. Ленину от московских комсомольцев. Каждое поколение комсомола находило и находит в ленинской речи идеи, мысли, указания, которые помогают решать актуальные проблемы жизни и деятельности комсомола, коммунистического воспитания молодежи.

 

«МЫ ИДЕМ НА СМЕНУ!»

23 мая 1924 года на Красной площади многотысячная пионерия Страны Советов присягала партии и комсомолу в верности и преданности великим ленинским идеям. В этот день Всесоюзной пионерской организации присваивалось имя В. И. Ленина. Центральный Комитет комсомола приурочил этот акт к моменту созыва XIII съезда партии, с тем чтобы юные пионеры дали торжественное обещание в присутствии делегатов съезда. Старейший большевик, делегат съезда Феликс Кон, обращаясь к ребятам, сказал: «Товарищи юные пионеры! От имени ЦК коммунистического союза молодежи объявляю о том, что юные пионеры с сегодняшнего дня переименовываются в детские коммунистические группы имени Владимира Ильича Ленина. Это название не только должно носиться вами с гордостью, но оно ставит перед юными ленинцами задачу воспитать из себя таких же борцов за рабочее дело, каким был Владимир Ильич»¹.

Затем вслед за Феликсом Коном звонкоголосая армия повторяла слова торжественного обещания: «Я, юный пионер СССР, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю, что буду твердо стоять за дело рабочего класса в его борьбе за освобождение рабочих и крестьян всего мира, буду честно и неуклонно выполнять законы и обычаи юных пионеров и заветы Ильича»².

Пионеры давали клятву продолжать дело Ленина, Коммунистической партии, комсомола, идти им на смену.

«Мы идем на смену!» — так написали пионеры на своем журнале «Барабан», который в январе 1924 года послали в подарок Владимиру Ильичу.

История этого подарка такова. Той зимой в Центральном клубе юных пионеров Замоскворечья шла подготовка к открытию районной пионерской выставки. Со всех сторон к дому № 5 по Малой Ордынке (ныне улица А. Н. Островского) спешили мальчишки и девчонки, держа в руках свертки и коробки. Это были выполненные в отрядах самоделки, которые они готовили к первой районной выставке технического творчества, устраивавшейся по инициативе комсомольцев Замоскворечья. Здесь были интересно оформленные дневники звеньев, стенные газеты, фотомонтажи, собранные летом коллекции, всякие столярные и технические поделки, вышивки, вязанье. Такие выставки уже проводились в других районах, и пионеры Замоскворечья были на них гостями. Особенно им понравилась выставка в Хамовническом районе, и решили они устроить свою, не хуже, а может, даже и лучше.

Пионерский клуб занимал три комнаты на втором этаже. В одной из них — самой большой — был зрительный зал. В другой комнате разместилось районное бюро пионеров. А в третьей, 25-метровой комнате устроили пионеры саму выставку. Развесили красочные плакаты и лозунги, протянули гирлянды флажков. Заранее отпечатали и разослали гостям пригласительные билеты. На открытие выставки пригласили духовой оркестр.

И вот наступила суббота 19 января — день открытия выставки. Стали собираться гости. Народу пришло много, еле разместились. Духовой оркестр заиграл марш, и председатель районного бюро пионеров открыл выставку. Это был большой и радостный праздник. Пионеры рассказывали об истории своих отрядов, чем они занимаются, чему научились. Потом каждый отряд показывал несколько номеров художественной самодеятельности. Преобладали физкультурные упражнения и коллективная декламация, девочки танцевали лезгинку и кабардинку.

В разгар вечера в зале появилась особенно дорогая гостья — старшая сестра Владимира Ильича — Анна Ильинична Ульянова-Елизарова. Сколько было радости! Пионеры повскакали со своих мест и бросились ей навстречу. Окруженная ребятами, она стала осматривать выставку. «Ну, показывайте, что у вас есть, что вы умеете делать»,— попросила она. Ребята наперебой стали показывать свои поделки, рассказывать о своей работе.

Анне Ильиничне выставка понравилась. Она обещала рассказать о ней Владимиру Ильичу. А ребята просили передать Ленину горячий пионерский привет и пожелание скорее поправиться.

По просьбе пионеров Анна Ильинична написала в книге отзывов несколько слов о выставке: «Очень живое, светлое впечатление произвел на меня клуб юных пионеров. Особенно приятно, что много своего творчества. Надеюсь, что и в жизни и в работе этот самый молодой отряд коммунаров внесет много нового и живого»³.

Разговаривая с ребятами, Анна Ильинична взяла со стола пионерский журнал «Барабан» № 5, перелистала его страницы. На первой прочитала: «Вожатому рабочего класса, дорогому Ильичу — пионерский привет!» Это было приветствие Ленину от делегатов 1-й Московской губернской конференции юных пионеров. В рубрике «Международная жизнь» печатались рассказы о тяжелой жизни детей рабочих в капиталистических странах. Несколько страниц журнала было посвящено истории воздухоплавания и астронавтики. Отдельная страничка отводилась спорту, давала советы, как правильно ходить на лыжах. Много интересного и полезного могли узнать ребята из своего журнала. Всего один год существовал он, но уже завоевал любовь и популярность среди пионеров. Задуманный как журнал пионеров Красной Пресни, он очень скоро стал общемосковским. Листая журнал, Анна Ильинична с грустью сказала, что, к сожалению, не может Владимир Ильич посетить этой прекрасной выставки ребят, что он болен и живет в Горках.

Кто-то из ребят предложил передать Ленину в подарок этот журнал. Под общую диктовку черными чернилами сверху написали: «Дорогому Ильичу от пионеров Замоскворечья». Дальше места в строке не хватило, и справа сбоку дописали: «В память открытия районной выставки». Внизу: «Мы идем на смену!», и дата в правом верхнем углу — «19/1—24».

Мы не знаем точно, кто, когда и при каких обстоятельствах сделал Владимиру Ильичу первый книжный подарок. Но определенно знаем, что последний он получил от пионеров Замоскворечья. И надпись «Мы идем на смену!» приобрела символический характер, потому что именно в пионерах, детях рабочих и крестьян, Ленин видел надежду и будущее страны.

 

 

ПРЕОДОЛЕВАЯ ГРАНИЦЫ И РАССТОЯНИЯ

К тому времени, когда в России победила пролетарская революция, имя ее вождя было уже достаточно известно в мире. Книги и статьи В. И. Ленина, последовательная марксистская позиция возглавляемой им партии по всем вопросам международной политики, коммунистического и рабочего движения привлекли к нему внимание лидеров многих партий, политиков, общественных деятелей различных направлений. Вокруг Ленина объединялись все революционные, прогрессивные силы и его люто ненавидели реакционеры, оппортунисты, те, кто защищал интересы эксплуататорских классов.

Победа Октября, взметнув над землей Красное знамя первого в мире государства рабочих и крестьян, донесла имя Ленина до самых глухих уголков планеты, сделала его символом социальной справедливости, надеждой всех угнетенных и обездоленных, вдохновила их на борьбу за свои права.

Один из основателей Французской коммунистической партии, поэт и журналист Поль Вайян-Кутюрье писал о Владимире Ильиче: «Ленин-интеллигент умел мыслить, как рабочий... Человек, потрясший весь мир, в чьем сознании беспрерывно переваривалось все, чем жил и дышал этот мир,— этот человек сохранил в себе до конца сознательной жизни удивительную способность чувствовать и мыслить как китайский кули, как носильщик-негр. Угнетенный аннамит, индус были ему так же понятны, были такой же открытой книгой, как петроградский металлист, как парижский текстильщик, как шахтер из Новой Виргинии. Ленин — это законченный образ нового человека, он являлся для нас прообразом человека будущего...»¹

Имя Ленина зазвучало на всех языках, заполнило страницы газет и журналов. Прогрессивное человечество с восхищением следило за титанической деятельностью большевиков. Многие хотели посмотреть на то, что происходит в России, своими глазами, не доверяя небылицам и клевете буржуазной прессы. Трудный и опасный путь проделали американские журналисты Альберт Рис Вильямс и Джон Рид. В Стране Советов побывали тогда индийский философ Махендра Пратап и педагог из Англии Вильям Гуд, американский бизнесмен Арманд Хаммер и английский скульптор Клэр Шеридан, иранский дипломат Хамид Саях и журналисты из Японии Накахи- ра и Фусе, немецкий дирижер Оскар Фрид и английский писатель Герберт Уэллс.

Октябрьскую революцию и ее вождя приветствовали передовые деятели науки и культуры разных континентов.

В 1920 году прислал Владимиру Ильичу свою книгу «Свет из бездны (К чему стремится группа «Кларте»)»* французский писатель Анри Барбюс, сопроводив ее выразительной надписью: «Ленину, который первый написал не написанные великие законы, горячее уважение. Анри Барбюс».

Поворотным моментом в жизни писателя-коммуниста (Барбюс вступил в партию в 1923 году) стала первая мировая война. Он пошел добровольцем на фронт, искренне веря, что идет защищать любимую Францию, французский народ. Столкновение с жестокой правдой войны, гибелью сотен тысяч людей, отправленных на бойню во имя интересов сильных мира сего, рассеяло его иллюзии. В нем растет жгучий протест против войны.

Роман «Огонь» Барбюс писал в окопах, его публиковали парижские газеты (полностью роман напечатан в 1916 году). В книге дана правдивая картина военных будней, показаны фронтовики, начинающие задумываться над сущностью войны. Его герои приходят к выводу о необходимости повернуть оружие против виновников империалистической бойни. «Простой и беспощадно правдивой» назвал эту книгу А. М. Горький. Роман произвел сильное впечатление на В. И. Ленина. В 1919 году в статье «О задачах III Интернационала», говоря о революционизирующем влиянии мировой войны на сознание трудящихся, Владимир Ильич писал: «Одним из особенно наглядных подтверждений повсюду наблюдаемого, массового явления роста революционного сознания в массах можно признать романы Анри Барбюса: «Le feu» («В огне») и «Clarte» («Ясность»). Первый переведен уже на все языки и распространен во Франции в числе 230 000 экземпляров. Превращение совершенно невежественного, целиком подавленного идеями и предрассудками обывателя и массовика в революционера именно под влиянием войны показано необычайно сильно, талантливо, правдиво»².

В июле 1919 года, отвечая на вопросы американского агентства «Юнайтед Пресс», Владимир Ильич снова ссылается на произведение Барбюса: «...Крах капитализма неизбежен. Революционное сознание масс растет везде. Об этом говорят тысячи признаков. Один из... очень наглядных для филистера: романы Анри Барбюса...»³

Барбюс приветствовал Октябрьскую революцию, стал другом Советской России, несколько раз приезжал в СССР. Он писал, что возникновение СССР — «крупнейшее и прекраснейшее явление в мировой истории, этот факт вводит человечество в новую фазу его развития».

С возмущением и негодованием встречает он известие о военной интервенции против Советской России. В статье «Мы обвиняем!» он страстно призывает объединить усилия трудящихся и передовой интеллигенции мира для защиты страны социализма. «Спасайте,— взывает он,— человеческую правду, спасая правду русскую. Знайте, что грядущие поколения будут судить о честности людей нашего времени в зависимости от того, сумели ли они подняться в этот момент, чтобы прокричать: «Нет!»⁴

В 1919 году Барбюс организует международную группу прогрессивных писателей и деятелей культуры Европы «Кларте» («Свет»). В нее вошли А. Франс, Р. Роллан, П. Вайян-Кутюрье, Г. Уэллс, С. Цвейг, Т. Харди, Э. Синклер и другие.

Анри Барбюс составил манифест группы «Кларте», назвав его «Свет из бездны». В нем прозвучало политическое кредо группы — разоблачать хищнический характер войны, развязанной Антантой, и защищать великую революцию в России. Этот манифест и был послан в подарок В. И. Ленину.

В дни работы IV конгресса Коминтерна в ноябре 1922 года Владимир Ильич пишет группе «Кларте» приветственное письмо, в котором говорится: «Надеюсь, что ваша организация «des anciens combattants»** сохранилась и растет и крепнет не только численно, но и духовно, в смысле углубления и расширения борьбы против империалистической войны. Борьбе против такой войны стоит посвятить свою жизнь, в этой борьбе надо быть беспощадным, все софизмы в ее защиту надо преследовать до самых последних уголков»⁵.

Всю жизнь Анри Барбюс сожалел о том, что ему не удалось встретиться с В. И. Лениным, но ленинская тема заняла большое место в его творчестве. Он задумал написать биографию Владимира Ильича и собирал для нее материалы; к сожалению, эта работа осталась незавершенной. Писателю хотелось создать образ Ленина — величайшего государственного деятеля и философа нового типа. После смерти Барбюса во Франции была опубликована готовившаяся им к изданию переписка Ленина с родными, к которой он писал комментарии.

Искренний друг советского народа, глашатай рабочего класса Франции, яростный противник войн и всякого насилия, писатель-коммунист Анри Барбюс, отмечая всемирное влияние ленинских идей, писал: «Ленин живет всюду, где есть революционеры. И будет жить в веках!»

Англичане Сидней и Беатриса Вебб не были революционерами. Но подаренная ими в 1921 году В. И. Ленину книга «Развитие потребительской кооперации» свидетельствовала об их симпатиях к Советскому государству, к его вождю.

В библиотеке Ленина есть еще один труд Веббов, на русском языке,— «Теория и практика английского тред-юнионизма», издание О. Поповой, С.-Петербург, 1901 год. В выходных сведениях сказано: «Перевод с английского Вл. Ильина». Да, да, это тот самый знаменитый перевод, который Владимир Ильич вместе с Надеждой Константиновной делали в Шушенском, в сибирской ссылке.

Когда авторы — С. и Б. Вебб получили от издательства экземпляры перевода, им ничего не сказала фамилия переводчика, да и в России очень немногие тогда знали его подлинное имя.

Прошли годы. И вот посол СССР в Лондоне И. М. Майский, посетив загородный дом Веббов, увидел на полке русский перевод книги «Теория и практика английского тред-юнионизма». Веббы уже знали, что его автором является глава правительства Советской Республики— знаменитый Владимир Ленин. Теперь они с гордостью показывали эту книгу всем знакомым.

Кто же такие Сидней и Беатриса Вебб?

Сидней Вебб — известный английский общественный деятель. Вместе с женой Беатрисой он написал ряд работ по истории и теории английского рабочего движения. Будучи идеологами мелкой буржуазии и рабочей аристократии, Веббы в своих трудах проводили идею мирного решения рабочего вопроса путем реформ в рамках капиталистического строя. Они были в числе основателей и активных членов реформистского Фабианского общества, деятельность которого В. И. Ленин подверг резкой критике, считая, что в нем выразилось «самое законченное выражение оппортунизма и либеральной рабочей политики...»⁶. Своими реформистскими идеями это общество тормозило развитие английского рабочего движения, проповедуя мещанский утопизм в форме сотрудничества различных классов.

Беспощадно критикуя оппортунизм фабианцев, В. И. Ленин в то же время признавал их роль в развитии характерного для Англии рабочего движения, большой теоретический вклад в изучение истории экономики и общественных отношений капиталистической страны. Владимир Ильич внимательно изучал теоретиков-фабианцев, о чем свидетельствует ряд книг С. и Б. Вебб, вышедших в Англии и хранящихся в его рабочем кабинете. Это «Улучшение положения тред-юнионов», «Навстречу социальной демократии?», «Развитие потребительской кооперации».

Веббы с симпатией встретили Октябрьскую революцию. В Советской России они увидели воплощение своей заветной мечты о создании справедливого и разумного общества, где человек становится хозяином своего труда. Дань уважения и восхищения они отдавали Ленину, видя в нем гениального, прозорливого государственного и политического деятеля современности.

Веббы мечтали побывать в Советской стране и смогли осуществить свою мечту в 30-е годы. Увиденное ими в СССР потрясло их. Отсталая в недавнем прошлом страна за короткое время сделала невиданный скачок в своем развитии, превратилась в мощную индустриальную державу. Итогом внимательного изучения труда и жизни советских людей стала книга «Советский коммунизм».

На Западе она произвела эффект разорвавшейся бомбы. Книга была написана представителями буржуазного общества, людьми, стоявшими на разных с коммунистами идейных позициях, но беспристрастно взглянувшими на ход событий истории. Объективно рассказывая о жизни Советской страны, ничего не приукрашивая и не приуменьшая ее успехи, они поведали правду о ней западному читателю. В конце книги авторы делали вывод: Советский Союз есть новая цивилизация, идущая на смену старой, то есть капитализму.

Известный английский философ Бертран Рассел, посещавший в 1919 году Советскую Россию, дарит В. И. Ленину два своих труда — «Основы социальной реконструкции» и «Пути к свободе», вышедших в 1920 году в Лондоне. Оба подписаны: «Товарищу Ленину от автора...»

Представитель Российского Общества Красного Креста в Америке Д. Дубровский в мае 1922 года пересылает В. И. Ленину с оказией «книгу о последней мексиканской революции», которую ему вручили авторы с просьбой передать Ленину. Это книга К. Валенсуелы и А. Ч. Матамороса «Сонора и Карранса» (название провинций в Мексике). На титульном листе надпись: «Для товарища Николая Ленина. Весьма сердечно. Авторы...»

На полках одного книжного шкафа стоят книги-подарки от Клары Цеткин (в ленинской библиотеке несколько ее книг и журналов с ее статьями), книга журналистки Луизы Брайант, жены Джона Рида, «Портреты Москвы»; книги от социалистической партии Америки и коммунистов Германии. На многих книгах пометки, свидетельствующие о том, как внимательно прочитал их В. И. Ленин.

Конечно, далеко не каждая из подаренных книг являлась началом или продолжением отношений между автором и Владимиром Ильичем. Многие из них отражали то огромное внимание, восхищение и преклонение, которое вызывала личность Ленина не только у нас в стране, но и за рубежом.

Но есть среди них книги, которые имеют большую интересную историю, могут многое рассказать о своих авторах, их взаимоотношениях с В. И. Лениным, добавить какие-то новые детали к тому, что мы знаем о Владимире Ильиче.

* Названия книг иностранных авторов и их дарственные надписи приводятся в русском переводе.

** бывших участников войны.

 

«С ГЛУБОКОЙ ЛЮБОВЬЮ И УВАЖЕНИЕМ»

На Штутгартском конгрессе II Интернационала Клара Цеткин, видная деятельница германского и международного рабочего движения, вначале не обратила внимания на человека, возглавлявшего русскую делегацию. Во главе ее она привыкла видеть Плеханова с его яркой внешностью, аристократическими манерами и речью, изобилующей ораторскими приемами. А этот невысокий человек, окруженный товарищами, внимательно слушавший прения, внешне не очень походил на лидера. Но на одном из заседаний Роза Люксембург вдруг сказала ей: «Взгляни хорошенько на этого человека. Это — Ленин. Обрати внимание на его упрямый, своевольный череп»¹.

Потом они встретились в 1915 году в швейцарском городе Берне. Шла первая мировая война, и женщины- социалистки воюющих стран проводили международную конференцию, где обсуждались вопросы отношения социалистов к войне. На нее съехалось 30 делегаток. Русскую делегацию, состоящую из пяти человек, возглавляли Саблина (Н. К. Крупская) и Инесса (И. Ф. Арманд). Во главе немецкой делегации — самой многочисленной — была Клара Цеткин, инициатор и непосредственный организатор конференции.

Нужно сказать, что в период войны Цеткин, как и другие немецкие левые, не была свободна от некоторых ошибок. Выступая против социал-шовинистов, они в то же время страшились полного разрыва с ними. Несмотря на протесты русских, конференция приняла пацифистскую резолюцию, которая чисто формально провозглашала объединение сил, выступавших против войны. А на деле поддерживала шовинизм, не способствовала революционной борьбе пролетариата с господствующим классом. Русская делегация выдвинула свою декларацию, составленную Лениным. Он фактически руководил действиями русских делегаток. Убеждая их в необходимости доказать конференции и Кларе Цеткин, как ее руководителю, неправильность принятой резолюции, он выдвигал все новые и новые аргументы для опровержения этой резолюции.

Тогда, как и раньше в Штутгарте, у Клары Цеткин не состоялось настоящего знакомства с Владимиром Ильичем, не представилась возможность лучше узнать друг друга. Она появилась уже после Октябрьской революции, когда Клара Цеткин, как один из руководителей Коммунистического Интернационала, стала приезжать в Москву для проведения его конгрессов. Впервые она приехала в советскую столицу осенью 1920 года, чтобы сделать доклад на IX Всероссийской конференции РКП (б).

В день ее приезда в «Правде» на всю полосу было набрано: «Привет старому, испытанному, верному вождю международного пролетариата Кларе Цеткин, которая пробралась к нам из белой Германии и которая будет сегодня в красной Москве. Рабочие! Работницы! Дружной семьей встретим друга убитых Р. Люксембург и К. Либкнехта!»²

Она ехала с надеждой увидеться и поближе познакомиться с Лениным. На одном из заседаний конференции она встретилась с Владимиром Ильичем. Он показался ей почти не изменившимся, все таким же приветливым, щедрым в своем внимании к товарищам и совершенно непритязательным в одежде. «Я могла бы поклясться,— вспоминала об этой встрече Цеткин,— что на нем был тот же скромный, тщательно вычищенный пиджак, который я видела на нем при первой нашей встрече в 1907 году на всемирном конгрессе II Интернационала в Штутгарте»³.

Знакомство постепенно переросло в крепкую дружбу единомышленников, товарищей по борьбе. Теперь, когда Клара Цеткин по-настоящему узнала Ленина, она видела, как разительно отличался он от вождей II Интернационала. Клара Цеткин мысленно сравнивала его с одним из самых авторитетных лидеров, каким был, например, Август Бебель. Царственный, окруженный толпой поклонников и поклонниц, он чувствовал себя на недосягаемой для толпы высоте. Он покровительственно поучал, «по-отечески» наставлял социал-демократию.

Ленин же никогда не диктовал свою волю и желания, «он целиком сливался с массой товарищей, был однороден с ней, был одним из многих. Он не хотел ни одним жестом, ни выражением лица оказывать давление в качестве «руководящей личности». Подобный прием был ему совершенно чужд, так как он действительно был ярко выраженной личностью»⁴. «...Самая характерная черта Ленина,— сформулирует она позже,— простота и сердечность, естественность во всех его отношениях ко всем товарищам. Я говорю «естественность», так как я вынесла вполне определенное впечатление, что этот человек не может вести себя иначе, чем он себя ведет. Его отношение к товарищам — естественное выражение всего его внутреннего существа»⁵.

Говорил он увлеченно, темпераментно, страстно, очень хорошо чувствовал аудиторию, говорил языком, близким и понятным ей. Четкая мысль находила выражение в стройной фразе. А какая сила логики и убеждения! Против них не могли устоять даже самые сильные идейные противники.

Клара Цеткин, которой выпало счастье, может быть, чаще других зарубежных коммунистов, встречаться с Владимиром Ильичем и слышать его, писала, что любой его доклад или публичное выступление являли собой «мастерский образец его искусства убеждать. Ни малейшего признака риторических прикрас. Он действует только силой своей ясной мысли, неумолимой логикой аргументации и последовательно выдержанной линией. Он кидает свои фразы, как неотесанные глыбы, и возводит из них одно законченное целое. Ленин не хочет ослепить, увлечь, он хочет только убедить. Он убеждает и этим увлекает»⁶.

Кларе Цеткин хотелось побеседовать с Лениным у него дома, среди его близких, в неофициальной обстановке. Впоследствии она вспоминала свое первое посещение семьи Владимира Ильича. Ее, как и всех, кто бывал в этой квартире, поразила крайняя простота и непритязательность обстановки: Кларе часто приходилось бывать в квартирах рабочих, которые были богаче обставлены, чем квартира главы Советского правительства. Здесь не было дорогих вещей. В глаза бросалось огромное количество книг, которые размещались всюду.

Ужин был очень скромный: черный хлеб, немного масла и сыра, чай из русского самовара. По случаю прихода гостьи на столе появилась еще маленькая баночка варенья. Но какая же сердечная, дружеская атмосфера царила в этом доме!

Впоследствии после многих встреч с Лениным и Крупской, проникаясь все большим и большим уважением к ним обоим, восхищаясь их гармоничным союзом, Клара Цеткин напишет: «Ее (Н. К. Крупскую.— Л. Ш.) соединяла с Лениным самая искренняя общность взглядов на цель и смысл жизни. Она была правой рукой Ленина, его главный и лучший секретарь, его убежденнейший идейный товарищ, самая сведущая истолковательница его воззрений, одинаково неутомимая как в том, чтобы умно и тактично вербовать друзей и приверженцев, так и в том, чтобы пропагандировать его идеи в рабочей среде. Наряду с этим она имела свою особую сферу деятельности, которой она отдавалась всей душой,— дело народного образования и воспитания»⁷.

Делу народного образования, коммунистического воспитания подрастающего поколения в условиях социалистического государства Крупская отдавала очень много сил. Поэтому не удивительно, что когда в дом пришла гостья, разговор коснулся темы просвещения народа. Клара была поражена титанической деятельностью большевиков в этой области и необычайным расцветом в стране творческих сил.

Владимир Ильич говорил горячо, страстно:

— Пробуждение новых сил, работа их над тем, чтобы создать в Советской России новое искусство и культуру — это хорошо, очень хорошо... Мы должны нагнать то, что было упущено в течение столетий...⁸

Клару всегда поражала способность Владимира Ильича в любом разговоре, споре сразу схватить и развить главную мысль, отбросив в сторону мелкое и незначительное. В своих суждениях и действиях он всегда руководствовался прежде всего интересами трудящихся. Только социалистическая революция, был убежден Ленин, может дать народу возможность проявить свои творческие силы, раскрыть свои таланты.

Клара хорошо понимала, как важно все, что говорит Ленин. Вернувшись домой, она с почти стенографической точностью воспроизвела состоявшуюся в Кремле беседу. После этой первой было немало еще встреч, бесед. Как рассказывала Н. К. Крупская, Владимир Ильич очень любил говорить с Кларой «по душам». Некоторые из бесед Цеткин записала. Благодаря этому до нас дошли многие важные мысли В. И. Ленина об искусстве, о его значении в жизни нового общества. Это ей мы обязаны тем, что до нас дошли прекрасные слова Ленина: «Искусство принадлежит народу. Оно должно уходить своими глубочайшими корнями в самую толщу широких трудящихся масс. Оно должно быть понятно этим массам и любимо ими. Оно должно объединять чувство, мысль и волю этих масс, подымать их. Оно должно пробуждать в них художников и развивать их... Мы должны всегда иметь перед глазами рабочих и крестьян. Ради них мы должны научиться хозяйничать, считать. Это относится также к области искусства и культуры»⁹.

Пробудить массы к политической и производственной активности можно только через ликвидацию безграмотности. Чтобы построить новое общество, требуется прежде всего приобщение народа к грамотности, к культуре. А в стране не хватает самого необходимого. Тысячи беспризорных детей, лишившихся родителей, бродят по стране в поисках хлеба и крова. С какой горечью и состраданием говорил об этом Владимир Ильич. Его любовь к народу, к обездоленным и угнетенным была беспредельна. Боль народа он всегда воспринимал как свою собственную, страдания и беды народа были близки его сердцу. Позднее Клара вспоминала, с каким волнением осенью 1920 года он рассказывал ей о ходоках, незадолго перед тем побывавших у него. Какое страдание исказило его лицо, когда он сказал:

— Они были в лохмотьях, с тряпками на ногах и в лаптях. При теперешнем ненастье! Ноги их совсем промокли, посинели, замерзли. Разумеется, я распорядился, чтобы им принесли обувь из военного склада. Но разве этим поможешь? Тысячи, десятки тысяч крестьян и рабочих ходят теперь с израненными ногами, невозможно всех их обуть за счет государства. Из какого глубокого и страшного ада должен подняться, выбиться наш бедный народ!.. Но я верю в его героизм, он выбьется!¹⁰

Владимир Ильич рассказывал об этом тихим голосом, почти шепотом, и только последние слова он произнес громко, с выражением твердой решимости. Он верил в энергию народа, в его творческую неиссякаемую силу. Его сочувствие к страданиям трудящихся не было слезливым, оно всегда зиждилось на твердой почве борьбы со всем, что порабощало человека и делало его несчастным. «В эксплуатируемых и подневольных Ленин видел и ценил борцов против эксплуатации и порабощения, а во всех борющихся он видел и ценил строителей нового общественного строя, несущего конец всякой эксплуатации и порабощения человека человеком. Разрушение старых устоев гнета и эксплуатации, как дело масс, стояло для него в тесной связи с созданием строя без гнета и эксплуатации, являющегося также делом масс»¹¹.

Владимир Ильич беседовал с Кларой Цеткин по многим вопросам, в частности о женском движении и его месте в освободительном движении пролетариата.

— Без них мы не победили бы...— говорил он о женщинах-пролетарках.— Какую храбрость они проявили, как храбры они и сейчас! Представьте себе страдания и лишения, которые они выносят. И они держатся, держатся потому, что хотят отстоять Советы, потому что хотят свободы и коммунизма¹².

Записи бесед с Владимиром Ильичем легли в основу воспоминаний Клары Цеткин о нем. С их страниц встает перед нами немеркнущий образ великого вождя революции во всех проявлениях его многогранной государственной и партийной деятельности. Воспоминания дают нам представление о живом Владимире Ильиче, рисуют черты его характера, манеру говорить, спорить, рассказывают о его привычках, вкусах, привязанностях. Особое место в этих воспоминаниях занимает тема: Ленин — вождь мирового пролетариата, создатель III Коммунистического Интернационала.

Летом 1921 года Исполком Коминтерна созвал в Москве II конгресс. Это было вызвано необходимостью срочно рассмотреть вопрос о положении в Германской коммунистической партии. В ней назревал кризис, причиной которого было поражение «мартовского выступления» рабочих Средней Германии, вследствие политики правых лидеров немецкой социал-демократии не получившего поддержки в других районах страны. Некоторые члены ЦК, в том числе и Клара Цеткин, выступили с резкой критикой происшедшего, считая выступление преждевременным, не подготовленным партией, плохо организованным, а значит, обреченным на провал. В знак протеста Клара Цеткин вышла из ЦК партии.

Цеткин ехала в Москву на конгресс в очень удрученном состоянии. После ухода из ЦК она потеряла связь со многими товарищами, с которыми ее прежде связывала большая дружба, и эту потерю она больно переживала. Кроме того, положение в партии было просто критическим, близким к расколу. Клара очень волновалась, какую позицию займет Коминтерн и лично В. И. Ленин в этом вопросе. Его мнение для нее, для многих делегатов было всегда одним из решающих. Он, как никто другой, мог трезво и хладнокровно разобраться в самой сложной ситуации, сделать правильный вывод, исходя из общих задач всего коммунистического движения.

Приехав в Москву и устроившись в общежитии для приезжих иностранных коммунистов, Клара Цеткин хотела прежде всего встретиться с Владимиром Ильичем, чтобы обсудить с ним ряд вопросов, особенно волновавших ее.

Как всегда, он встретил ее очень приветливо. Справился о том, как она устроилась, а потом стал буквально засыпать ее вопросами. Прежде всего его интересовало положение дел в Германии, в частности внутри партии. Она старалась как можно спокойнее и объективнее обрисовать его в общих чертах. Владимир Ильич, заметив ее паническое настроение, рассмеялся.

— С каких пор записались вы в число зловещих пророков? — спросил он.

Спокойно и уверенно Ленин доказывал ей, что необходимо реально оценивать любую ситуацию, извлекать из нее необходимые уроки и последовательно и трезво идти к намеченной цели.

Осудив мартовское выступление, Владимир Ильич подверг резкой критике и его противников, к которым принадлежала Цеткин. Он возмущался тем, что они вместо того чтобы поддержать борьбу пролетариата, направить ее в правильное русло, свои усилия сосредоточили на борьбе внутри партии, на партийных распрях, которые привели к расколу. Каким осуждающим тоном он сказал Кларе:

- Скажите, как могли вы совершить такую капитальную глупость, именно капитальную глупость,— убежать из ЦК? Куда девался ваш разум? Я был возмущен этим, крайне возмущен. Можно ли было действовать так безрассудно, не считаясь с последствиями такого шага...

Тщетно пыталась Клара оправдаться, доказать правильность своих действий, их принципиальность. Владимир Ильич сурово осадил ее.

- Вы,— сказал он,— получили мандат в ЦК не от группы товарищей, а от партии в целом. Вы не имели права отказаться от оказанного вам доверия ¹³.

Еще раз она получила от Ленина урок: нельзя в суровой политической борьбе давать волю личным чувствам, все должно быть подчинено одной главной цели — торжеству победы пролетариата.

Возвращаясь в Германию, Клара твердо знала, как теперь надо действовать. Она должна вновь войти в ЦК, в тяжелое для партии и пролетариата время сделать все, чтобы не допустить раскола. Снова и снова слышала она дружеский, но требовательный голос Владимира Ильича: «Нужно, Клара, всегда думать о массах, и тогда вы совершите революцию, как мы ее совершили: с массами и через массы» ¹⁴.

Последний раз они виделись в 1922 году, когда Клара приехала вновь в Москву, чтобы принять участие в работе IV конгресса Коминтерна. Она нашла Владимира Ильича очень изменившимся. Сказывались усталость, болезнь. По настоянию врачей Ленин все больше времени проводил в Горках, соблюдая строгий режим в работе. К лету его здоровье несколько улучшилось, и врачи разрешили Владимиру Ильичу выступить на конгрессе.

Перед открытием конгресса Владимир Ильич неожиданно для Клары Цеткин посетил ее дома. Для нее эта встреча была особенно радостной. Она означала, что Владимир Ильич уже поправился, чувствует себя неплохо, раз приехал к ней и через несколько дней будет выступать перед коммунистами многих стран.

Радуясь как ребенок, то смеясь, то плача, она усадила его в кресло и стала расспрашивать. Прежде всего ее, конечно, волновало его теперешнее самочувствие.

- Не беспокойтесь,— отвечал Владимир Ильич,— я чувствую себя вполне хорошо и совершенно крепким... Я работаю, но щажу себя и строго придерживаюсь предписания врачей.— И, совершенно как раньше, заразительно засмеявшись, добавил: — Покорно благодарю, больше не хочу болеть. Это скверная штука...— И уже серьезно добавил: — Мировая история и без меня шагнула вперед в России и в остальном мире. Наши партийные товарищи работали очень, очень дружно, а это самое главное. Все они были перегружены работой, и я очень рад тому, что смогу их несколько разгрузить ¹⁵.

Еще раз Клара отметила про себя, как глубоко в этом человеке заложены любовь к людям, заботливое отношение к товарищам.

Их беседа не могла не коснуться нынешнего положения в немецкой компартии. Владимир Ильич с удовлетворением отметил, что, несмотря на явные шатания в руководстве, несмотря на выход некоторых товарищей из руководящих органов, партия сохранила способность повести за собой революционную массу немецкого пролетариата.

Через какое-то время, посмотрев на часы, Владимир Ильич неожиданно встал и стал прощаться. Извиняясь, сказал шутливо:

- Время для посещения друзей, разрешенное мне моими тиранами-врачами, уже миновало. Вы видите, как я дисциплинирован ¹⁶.

5 ноября в Петрограде в торжественной обстановке состоялось открытие конгресса, приуроченное к пятилетней годовщине Октябрьской революции. Через несколько дней делегаты приехали в Москву, чтобы продолжить работу. Все с нетерпением ждали выступления Ленина, назначенного на 13 ноября.

В этот день огромный зал заседаний был набит до отказа. Клара Цеткин чувствовала себя в этот день не очень хорошо — сказывался возраст (ей в Москве исполнилось 65 лет) и перенесенная недавно болезнь. Кто-то из устроителей поставил для нее кресло на возвышении, где находилась трибуна, чтобы ей были лучше слышны выступления.

Она уже сидела в кресле, когда услышала возбужденный шум, доносившийся из фойе. С радостными возгласами «Ленин» делегаты спешили занять свои места. Вдруг Клара увидела, как из боковой двери вышел улыбающийся Владимир Ильич. Счастье вновь видеть его среди товарищей коммунистов, слышать его неповторимый голос настолько захлестнуло ее, что когда он проходил мимо нее к трибуне и протянул руку, чтобы поздороваться, она притянула к себе его голову и расцеловала его. Ленин был растроган, а зал разразился бурей оваций.

Через три недели делегаты уезжали домой. Они увозили с собой тепло дружеских встреч на конгрессе и напутственные слова вождя о совершенствовании революционной борьбы, о продолжении ее в новых условиях. Покидая Москву, делегаты не предполагали, что это была их последняя встреча с Лениным. Не могла об этом знать и Клара Цеткин.

Как память об этой последней встрече хранится в кремлевской библиотеке книга, написанная Кларой Цеткин сразу же по возвращении из Москвы. Она посвящена большому судебному процессу, проходившему в Москве летом 1922 года над социалистами-революционерами (эсерами), которые обвинялись советским народом и международным пролетариатом в вооруженной борьбе против Советского государства. Конечной целью их преступной деятельности было свержение Советской власти. От имени коммунистов III Интернационала с обвинением на процессе выступила Клара Цеткин. Она гневно клеймила раскольническую деятельность партии эсеров в международном рабочем движении, их преступную связь с всемирным капиталом, их преступления перед народом и историей.

Эту книгу — гневный обвинительный документ — она назвала: «Мы обвиняем!» Красными чернилами на обложке написала посвящение: «Двум лучшим борцам-коммунистам и людям: товарищу Ленину и товарищу Лениной-Крупской. С глубокой любовью и уважением Клара Цеткин».

В этих словах ее отношение к Ленину, «чье сердце было равновелико его мысли и его воле и который поэтому мог стать непревзойденным великим вождем пролетариата... Он стал победителем, потому что целиком был проникнут одним: любовью к творческим массам, доверием к ним, верой в величие и красоту того дела, которому он отдал свою жизнь, верой в торжество его» ¹⁷.

 

«ЛЮБИМОМУ УЧИТЕЛЮ И НЕЗАМЕНИМОМУ ВОЖДЮ ВСЕМИРНОЙ ПРОЛЕТАРСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ»

Зима 1921 года была неровной и затяжной. Сильные метели и снегопады часто сменялись внезапными оттепелями. Снег тяжелел и оседал толстым слоем на дорогах и тротуарах. Ночной морозец покрыл его ледяной коркой. Дворники на Тверской день и ночь большими лопатами тщетно пытались очистить мостовые для проезда извозчиков. И все-таки, несмотря на обилие снега, в городе уже чувствовалось приближение весны. Дневное солнце растопляло снег на улицах и крышах. Длинные сосульки свешивались с карнизов домов.

Георгий Димитров, зябко кутаясь в большой шерстяной шарф, вышел из гостиницы и направился на прием в Кремль. Накануне ему позвонила секретарь Совнаркома и сообщила, что Владимир Ильич Ленин хочет с ним познакомиться лично и побеседовать о положении в Болгарии, о делах в компартии. Перед открытием конгрессов Коминтерна (в тот год в Москве открывался III конгресс) Ленин обсуждал с делегатами — руководителями партий положение в каждой стране, интересовался их точкой зрения на решение вопросов, планировавшихся к обсуждению на заседаниях предстоящего конгресса.

По дороге Димитров еще раз перебрал и обдумал все вопросы, которые волновали болгарскую делегацию.

Присматриваясь к прохожим, он отметил про себя, что в основной массе люди одеты неважно, на лицах следы усталости и недоедания, но его поразило выражение этих лиц — оно говорило об упрямой решимости во что бы то ни стало добиться победы и на трудовом фронте. Ему нравились москвичи, нравилась Москва. Тогда Димитров еще не знал, как тесно свяжет его судьба с этим городом, что он станет для него второй родиной, к которой он всегда будет питать сыновью любовь и привязанность. «Москва,— скажет он позднее,— солнце, рассеивающее мрак непроницаемой ночи капиталистического мира», а Советскую Россию, родину великого Ленина, он назовет «путеводной звездой всего трудящегося человечества».

В Москву Георгий Димитров приехал впервые. В прошлом, 1920 году добраться до советской столицы ему не удалось. Болгарские коммунисты тогда направили его в составе своей делегации на II конгресс Коминтерна. На двух небольших лодках они должны были переправиться через Черное море из Варны в Одессу, а оттуда уже поездом в Москву. Путь был трудный. Море неспокойное, часто штормило. Участок пути, который им предстояло преодолеть, непрерывно контролировался с одной стороны румынской морской охраной, с другой — флотом Врангеля, в руках которого находились тогда берега Крыма. В первый же день Георгий Димитров и Василь Коларов, один из руководителей Болгарской коммунистической партии, были схвачены румынской охраной и арестованы. Им пришлось просидеть в тюрьме несколько месяцев. Но троим делегатам, в том числе большому другу Димитрова Христо Кабакчиеву, чудом удалось добраться до Москвы. Вначале их лодка была разбита бурей, и их выбросило на болгарский берег. Пришлось нанять маленькую парусную лодку, на ней, ускользнув от охранников, после недельного плавания болгарские коммунисты добрались до Одессы. Они участвовали в работе II конгресса Коминтерна, и Христо Кабакчиеву посчастливилось дважды беседовать с Владимиром Ильичем в его кремлевском кабинете. О работе Коминтерна, о встречах с В. И. Лениным в Москве он подробно рассказал своим товарищам после возвращения из России. Георгий Димитров очень хорошо помнил все подробности рассказов друга о Ленине, о беседах с ним.

Первая из них состоялась вскоре после окончания работы конгресса. Тогда Владимир Ильич впервые принимал представителей Болгарской коммунистической партии (в 1919 году Болгарская партия «тесных» социалистов была преобразована в коммунистическую). Встреча эта произвела на Кабакчиева глубокое впечатление. Его поразила необычайная осведомленность Ленина о событиях в Болгарии и на Балканах. Владимиру Ильичу было известно даже о так называемом «Владайском» восстании в 1918 году. Это было стихийное восстание разбитых войск, отступавших с фронтов мировой войны. Оно не было одобрено и поддержано партией «тесняков», считавшей себя еще недостаточно сильной, чтобы возглавить всеобщее восстание. Так объяснил позицию невмешательства по отношению к этому восстанию Кабакчиев в беседе с Владимиром Ильичей. Ленина очень интересовало новое положение, сложившееся в Болгарии и на Балканах после войны. Трезво оценивая создавшуюся ситуацию, Владимир Ильич считал, что положение теперь не так благоприятно для революционного выступления, как это было раньше, просил почаще сообщать о деятельности коммунистов Болгарии.

Прощаясь с Владимиром Ильичей, Кабакчиев рассказал ему, что болгарские коммунисты ведут среди трудящихся политическую агитацию не только посредством собраний, демонстраций, газет, но также и выпуском переводных и оригинальных брошюр и книг, проводящих принципы и лозунги Октябрьской революции. Владимир Ильич заинтересовался этой литературой и попросил познакомить его с ней. Христо Кабакчиев сумел собрать около полутора десятков брошюр — это были переведенные на болгарский язык «Программа РСДРП», «Конституция РСФСР», ряд произведений В. И. Ленина, несколько книг Д. Благоева, В. Коларова и других руководителей Коммунистической партии Болгарии.

Вскоре Кабакчиев был вновь приглашен к Ленину в Кремль. Владимир Ильич встретил его радостный, улыбающийся. На столе лежали присланные Кабакчиевым книги и брошюры*. Перебирая их, Ленин сказал:

— Да, вы успели за короткое время создать прекрасную агитационную литературу! Мало таких партий, которые сумели бы это сделать. У вас в этом отношении дело обстоит очень хорошо... Издание и массовое распространение таких книжек является в настоящее время одной из важнейших задач коммунистов¹.

Владимир Ильич расспрашивал, какие вопросы затрагиваются и развиваются в оригинальных болгарских изданиях. Неожиданно он спросил:

- А трудно ли выучиться болгарскому языку?

Кабакчиев ответил, что для русского человека это

совсем не трудно, потому что в основе двух языков — русского и болгарского лежит старославянский литературный язык. Тогда Ленин попросил достать ему поскорее, если это возможно, болгарско-русский словарь. Очень хотелось Кабакчиеву выполнить просьбу Владимира Ильича, но поиски не увенчались успехом — такого словаря не оказалось ни в одном из книжных магазинов Москвы.

Через некоторое время Ленин обращается с подобной просьбой к своему библиотекарю Ш. Н. Манучарьянц. Сохранилась его записка к Шушанике Никитичне: «Прошу мне поискать словарь болгарско-русский»². Очевидно, Владимиру Ильичу хотелось самому просмотреть переданные Кабакчиевым брошюры и книги, следить за другими болгарскими изданиями.

Но и ее поиски оказались безрезультатными. Должно быть, таких словарей тогда в России не было. На всякий случай Манучарьянц приобрела старый учебник болгарского языка, изданный еще в 1909 году. Владимир Ильич сказал:

- Пока пусть остается учебник, а словарь можно не искать. Если он понадобится, я попрошу³.

С тех пор прошло больше полугода. И вот сейчас Георгий Димитров привез Ленину в Москву карманного формата болгарско-французский и французско-болгарский словарь. Христо Кабакчиев просил друга передать его Ленину от имени болгарских коммунистов. Долго обдумывал Димитров, что написать Ленину на память, и сумел в двух строчках выразить свои чувства и чувства товарищей: «Нашему любимому учителю и незаменимому вождю всемирной пролетарской революции т. Ленину — от ЦК Болгарской коммунистической партии. За ЦК Г. Димитров. Москва. 5.111.1921».

Занятый мыслями о предстоящей встрече, Георгий Димитров не заметил, как подошел к Троицким вopoтам Кремля. Поднявшись на третий этаж здания, где работало Советское правительство, он прошел в приемную Совнаркома. Его встретила секретарь, которая вчера сообщила ему время приема. Она вежливо попросила болгарского гостя подождать, предложив присесть. Он был рад, что пришел немного раньше — было время сосредоточиться. Не прошло и нескольких минут, как дверь кабинета открылась, и Ленин, приветствуя гостя из Болгарии, вышел к нему навстречу. По рассказам товарищей Димитров представлял его себе именно таким — внимательным, живо интересующимся делами в Болгарии, с ободряющей улыбкой. Ленин сразу забросал его вопросами о положении в Болгарии, о роли монархии в политической жизни страны, о действиях буржуазных партий, об иностранном влиянии на политику государства, о взаимоотношениях Болгарии с соседними балканскими странами. Но особенно Ленина интересовали положение в партии, настроения рабочих и крестьян, их отношение к Советской Республике.

Георгий Димитров старался отвечать как можно подробнее. Владимир Ильич внимательно слушал, иногда что-то записывал на листе бумаги. Видимо, эти сведения могли пригодиться ему в подготовке к предстоящему конгрессу. Время, отведенное на беседу, подходило к концу, оно пролетело для Димитрова незаметно. Хотелось еще многое обсудить с Владимиром Ильичем. Но секретарь уже несколько раз заглядывала в кабинет, Димитров понимал — Ленина ждут другие посетители, множество очень важных дел.

Владимир Ильич дал ему целый ряд практических советов в деле укрепления партии и усиления ее влияния среди трудящихся. В тот период в Болгарии еще не было такого развитого пролетариата (почти не было потомственных рабочих), как в других европейских странах, и одной из главных задач партии Ленин считал организацию и развитие рабочего класса как в количественном, так и в качественном отношении. Одновременно он настоятельно советовал создавать союз рабочих и крестьян, прежде всего с крестьянской беднотой и середняками, расширять влияние коммунистов в армии, среди солдатских масс.

Особо отмечая вопрос подготовки партийных кадров, их воспитания, Владимир Ильич сказал:

- Подготовка опытных, преданных и авторитетных руководителей партии — долгое и трудное дело. У нас подготовка звена партийных руководителей продолжалась 15 лет (1903—1917). Целых 15 лет борьбы с меньшевизмом, 15 лет жестоких преследований со стороны царизма, целых 15 лет, на которые приходятся годы могучей революции 1905 года. И вопреки всему этому у нас были печальные случаи, когда даже очень хорошие товарищи «теряли головы»... И успех в этом деле возможен только в результате постоянной работы, борьбы и правильного коммунистического подбора кадров со стороны наших партий. Это сейчас самое важное и, я бы сказал, решающее и для вашей коммунистической партии ⁴.

Беседа закончилась. Она продолжалась больше часа. Владимир Ильич встал, чтобы проводить гостя. Дружески пожимая Димитрову руку, он сказал на прощание:

- Желаю вашей партии и вам лично самых лучших успехов. Мы не сомневаемся, что ваша партия и болгарский народ являются верными друзьями нашей Советской социалистической республики⁵.

Покидая тогда, в марте 1921 года, рабочий кабинет Ленина, Георгий Димитров не мог предположить, что книга, подаренная им Владимиру Ильичу, останется здесь навсегда как символ нерушимой дружбы двух народов, двух коммунистических партий.

Этот подарок, лежащий на этажерке-вертушке у письменного стола Ленина, неизменно привлекает внимание посетителей музея, и, конечно, он особенно дорог гостям из Болгарии. Вот одна из многочисленных записей, оставленная болгарскими товарищами в книге отзывов почетных посетителей музея: «Маленький подарок, сделанный В. И. Ленину Г. Димитровым, радует всякое болгарское сердце и говорит о тесной связи и дружбе между двумя партиями и вождями».

В 1961 году музей в составе болгарской делегации посетила сестра Георгия Димитрова — Елена Димитрова. Ее посещение совпало с сорокалетием той состоявшейся в 1921 году встречи Владимира Ильича с Георгием Димитровым. Можно понять чувство волнения и гордости, охватившее ее, когда она взяла в руки маленький словарь и, перелистав страницы, со слезами на глазах прочитала надпись, сделанную ее братом.

Покидая кабинет вождя, она написала: «Группа болгарских делегатов с чувством глубокого волнения посетила музей и еще раз убедилась в величии Ленина. Наш народ знает, помнит, учится и живет, как велел великий Ленин. Елена Димитрова 14/IX— 1961 г.».

* Эти книги и сейчас хранятся в кремлевской библиотеке В. И. Ленина.

 

«ЛЕНИН — НОСИТЕЛЬ ИДЕЙ ПРОЛЕТАРИАТА»

Небольшое датское судно медленно подходило к грузовому причалу Санкт-Петербурга. Оно должно было загрузиться русским лесом и через несколько дней отбыть обратно к берегам Дании.

Среди тех, кто находился на борту судна, был невысокого роста кряжистый человек с открытым широким лицом, огромной копной светлых волос, с неизменной трубкой в зубах. Его звали Мартин-Андерсен (позднее имя пролетарского писателя Дании станет известным под псевдонимом Нексе, по названию маленького местечка на острове Борнхольм, где прошло его детство).

Он приехал в Россию впервые, и ему хотелось как можно больше узнать об этой удивительной стране, о которой он так много слышал на родине. Вместе со всеми он вышел на палубу, чтобы встретить новый город.

Лето в 1907 году выдалось довольно жаркое. Над водой висело густое марево. Солнце стояло почти в зените, когда судно пришвартовалось у причала. В порту шла своя жизнь.

Насколько хватало глаз, высились высокие штабеля пиленого леса, готового к отправке в другие страны. У причалов уже стояло несколько иностранных судов, чтобы принять его на борт. На некоторых из них шла бойкая погрузка — грузили доски, пахнувшие свежей смолой, небольшие бруски и огромные круглые почти без сучков бревна. Среди деревянных нагромождений мелькали синие и красные рубашки грузчиков с темными от пота пятнами на спине. Они проворно цепляли огромными крюками бревна, подтаскивали их к подъемному крану, крепили и отходили в сторону. Пока кран медленно поднимал их и опускал на баржи, стоявшие рядом грузчики отдыхали. Часто, уставшие и потные, они перевешивались через борт причала и жадно пили воду прямо из реки.

Любая работа — грузчика, каменотеса или сапожника — всегда привлекала пристальное внимание писателя. В ней, как ему казалось, раскрывались сама суть рабочего человека, его мысли, его душа. Будучи сам пролетарием, работая долгие годы в каменоломне, позднее в сапожной мастерской, испытав гнет и унижения, он с особой симпатией и любовью относился к людям труда. Уже в ранней молодости в нем начал зреть активный протест против насилия и несправедливости капиталистического общества. Любое выступление рабочих за свои права он активно и смело поддерживал. И уже в ранних его произведениях тема борьбы за справедливость, за лучшее будущее трудового человека обрела главное и основное место, так же как и в его общественной и политической деятельности.

Россия, ее пролетариат давно привлекали внимание писателя. С нескрываемым восхищением он отнесся к революции 1905 года в России. Русские рабочие на весь мир заявили о своей решимости бороться с самодержавием. Писатель-пролетарий Мартин Нексе не мог оставаться в стороне от этих событий, быть равнодушным к ним. Его ответом явилась статья «Красный флаг», где он подчеркивал огромное международное значение декабрьского восстания для будущего пролетарского движения в мире. С большой симпатией говоря о русском трудовом народе, он приветствовал его и верил, что именно этот народ, поднявший знамя борьбы с царизмом, свергнет его и заявит на весь мир о создании невиданного доселе справедливого общества.

Любовь к Советской стране писатель пронес через всю жизнь. В 1940 году в статье «Почему я друг Советского Союза» он объяснял свое отношение к стране социализма так: «Это первое в мировой истории государство и общество, которое покоится на сознании того, что мирный труд является единственным подлинным источником человеческого прогресса и счастья как для единиц, так и для всего общества в целом; это общество, сознающее, что нельзя паразитировать за счет чужого труда. СССР — это государство, строящее новую жизнь»¹.

Великие события в России осенью 1917 года всколыхнули всю планету. Рушился старый мир, основанный на насилии и эксплуатации. Рождалось новое общество, в котором воплотились самые заветные мечты трудового народа. Сразу же после победы Октября писатель посылает В. И. Ленину, главе рабоче-крестьянского правительства, телеграмму, где от себя лично и от своих друзей «с горячей любовью и бесконечным энтузиазмом» приветствует победивший русский пролетариат. Он пишет, что известия из России о революционных событиях для него «звучат подобно солнечным сказаниям» и «манят как маяк будущего».

Когда в 1918 году империалистические государства развязали военную интервенцию против молодой республики, Андерсен Нексе вместе с теми, кто с сочувствием относился к Советам, включился в мощное международное движение под лозунгом «Руки прочь от России!».

Под непосредственным влиянием Октябрьской революции в Дании в начале 1918 года была создана новая социалистическая рабочая партия (позднее влившаяся в коммунистическую), и одним из ее основателей стал Андерсен Нексе.

Заветной мечтой датского писателя было побывать в Советской стране, своими глазами увидеть происходящее в ней, встретиться с великим вождем пролетариата В. И. Лениным. И его мечта осуществилась.

Осенью 1922 года Нексе отправился в советскую столицу на IV конгресс Коммунистического Интернационала, чтобы представлять там датскую компартию. Буржуазное правительство Дании всячески препятствовало его поездке, создавало бесконечные трудности в оформлении документов. Было ясно, что выехать из страны легально не удастся, поэтому ЦК партии решил отправить Нексе нелегальным путем. Товарищи снабдили его необходимыми документами для проезда по территории других стран, и он отправился в путь. Решено было выехать с запасом времени на случай непредвиденных задержек. Путь предстоял нелегкий. Вначале пришлось плыть на небольшом норвежском теплоходе вдоль западных берегов Норвегии. Через несколько дней с большими остановками в различных портах теплоход добрался до финских берегов. Здесь Нексе предстояло пересесть в рыбацкую лодку и вместе с другими товарищами из Норвегии, присоединившимися к нему, отправиться в рискованное морское путешествие. Плыть на рыбацкой лодке осенью по Баренцеву морю всегда опасно. В это время года в северных морях обычно неспокойно. Путешественникам повезло, что не было шторма. Морская часть пути закончилась в Мурманске. Теперь предстояла поездка по железной дороге. И это путешествие оказалось тоже не простым. Из-за топливного кризиса поезда ходили крайне редко, приходилось ждать отправления несколько суток. Наконец, получив билет в общий вагон, Нексе едет в Питер.

В вагоне невероятно душно, пассажиров гораздо больше, чем положено, все коридоры забиты теми, кому мест не досталось. Они стояли, сидели на мешках, чемоданах. Незнание русского языка затрудняло Мартину Нексе общение с пассажирами. Он ехал без денег и продовольствия (товарищи так торопились посадить его на поезд, что, видимо, совсем забыли об этом). Он сидел и не отрываясь смотрел на мелькавшие за окном пейзажи. Неожиданно кто-то потянул его за рукав. Маленькая худенькая старушка протягивала кусок ржаного хлеба. Видимо заметив, что иностранец уже много часов ничего не ел, решила угостить его чем могла. Вслед за ней ему стали протягивать кто вяленую воблу, кто кружку кипятка. Доброта и сердечность людей тронула его до слез. Позднее, лучше узнав русский народ, его душу, он восхищался его необычайной щедростью и широтой. Нексе писал: «Тяжелые пять лет прожили люди после победы революции осенью 1917 года. Разруха царила повсюду; казалось, что в один прекрасный день все неминуемо должно зайти в тупик. Оптимизм народа поражал жителя Западной Европы... В условиях жестокой нужды и лишений русские люди вели себя так, будто они владели всеми богатствами мира, и без колебаний делили последний кусок хлеба с каждым, кто в нем нуждался» ².

Только на пятые сутки Нексе добрался до Петрограда. Город выглядел опустевшим. Когда-то шумный порт, теперь безмолвствовал, на рейде не было торговых судов, опустели причалы. Забиты досками складские помещения, закрыты магазины и частные лавочки. Экономическая блокада западных стран отражалась на экономике России. Видно было, что люди живут очень трудно. Но писателя из Дании поразило, как уверенно они шагали по мостовой, лихо заломив шапки на затылок. «Мы получили богатое наследство,— говорил их облик.— Все, что было создано нашим тяжелым многовековым трудом, мы неожиданно получили в наследство» ³.

В эти дни в Петрограде, колыбели революции, состоялось открытие IV конгресса Коминтерна. Дальнейшая его работа должна была проходить в Москве, и Нексе вместе с другими делегатами снова отправился в путь.

В Москву он ехал впервые. Его переполняло радостное ожидание, надежда увидеть и услышать В. И. Ленина — вождя всемирного пролетариата, друга всех угнетенных и обездоленных. В подарок Ленину писатель вез свой роман «Пелле-завоеватель». Популярность книги давно вышла за пределы Дании. В передовой периодической печати ряда стран появились части, главы из романа. Так было в Германии, Франции, Австрии. В 1912 году некоторые главы появились и в русском журнале «Заветы». Полностью роман вышел в 1917 году в Нью-Йорке на английском языке. Эту книгу писатель и вез в подарок Ленину.

Роман был в значительной степени автобиографичным, в нем нашли отражение его собственная жизнь, борьба, его мысли и идеалы. Нексе закончил роман в 1910 году. Впервые в датской литературе появилось произведение, которое не только ярко показало зарождение и развитие революционного движения в стране, но и вскрыло важнейшие глубинные процессы в нем. Впервые так широко был поставлен вопрос о главной движущей силе истории — трудовом народе. Главными героями романа явились датские рабочие и крестьяне. Рисуя расслоение в рабочем движении Дании (а этот процесс происходил тогда во многих странах Запада), автор с особой симпатией говорил о тех рабочих, которые остались верны пролетарским идеалам, продолжали классовую борьбу, и осуждал тех рабочих, которые вступили в сговор с правыми социал-демократами, изменили пролетарскому движению, встав на путь реформистских преобразований. Представителем передовых рабочих является главный герой романа — рабочий Пелле, ставший одним из руководителей кооперативного движения.

Роман «Пелле-завоеватель» не прошел мимо внимания Владимира Ильича. Выделяя его среди произведений пролетарской литературы, он ссылается на него в своих знаменитых «Тетрадях по империализму».

...Поезд медленно приближался к вокзалу. Вот и долгожданная Москва, столица трудового народа, город его мечты! Оставив в общежитии свой незатейливый багаж, Нексе отправился знакомиться с городом. Москва готовилась к большому событию — празднованию 5-й годовщины Великого Октября. Всюду флаги, красные полотнища. Празднично выглядела главная площадь столицы. Вдоль Кремлевской стены была сооружена длинная деревянная трибуна, перед которой 7 ноября должен был проходить военный парад. Здания, выходившие на Красную площадь, были украшены лозунгами и транспарантами.

Как и многие иностранные гости, приехавшие в Москву для участия в IV конгрессе Коминтерна, Нексе был приглашен 7 ноября на Красную площадь на парад войск Красной Армии. Стройными шеренгами шли красноармейцы, одетые в длинные, почти до пят серо-зеленые шинели и остроконечные шлемы того же цвета. Заними под гром фанфар прогарцевала легендарная красная кавалерия, звеня колокольчиками и начищенными металлическими бляхами на уздечках. Во всем чувствовалась непоколебимая решимость быть на страже завоеваний народа. Завершило этот прекрасный праздник шествие колонн московского пролетариата.

13 ноября на очередное заседание в Большой Кремлевский дворец вместе с другими делегатами шел Мартин-Андерсен Нексе. Всех приехавших в Москву зарубежных делегатов волновал вопрос — будет ли выступать на конгрессе Ленин. Они знали, что Владимир Ильич болел и врачи запретили ему публичные выступления. Кончилось утреннее заседание, был объявлен перерыв. Делегаты прохаживались по фойе, любовались прекрасными залами. Вдруг словно молнией пронеслось: «Ленин!» Все бросились вперед, горя желанием увидеть вождя. Владимир Ильич шел в окружении товарищей вместе с Надеждой Константиновной и Марией Ильиничной. Его появление в зале вызвало бурю оваций. На разных языках всюду слышалось: «Да здравствует Ленин!», «Ура!». Вместе со всеми горячо приветствовал Ленина Мартин Нексе.

Поднявшись на трибуну, положив несколько листков бумаги перед собой, Владимир Ильич начал говорить. Каково же было удивление и восхищение собравшихся, когда они услышали, что свою речь «Пять лет российской революции и перспективы мировой революции» он произносит на немецком языке. Владимир Ильич начал говорить, и куда делась его болезнь? Он говорил убежденно, энергично, акцентируя особенно важные места в докладе решительными жестами. В своем выступлении Ленин дал яркую характеристику успехов Советской Республики, показал, что главным итогом прошедших лет было укрепление позиций социализма. Нексе поразил глубочайший анализ экономики страны, огромная эрудиция в области общественных отношений. Каждую мысль докладчик подкреплял аргументами, подсчетами, цифрами. Говоря о несомненных успехах страны за первое пятилетие, Ленин не мог не сказать и о том, что еще далеко не все сделано, что в таком сложном деле, как введение новой экономической политики, имелись промахи, недочеты. «Несомненно, что мы сделали и еще сделаем огромное количество глупостей...— сказал он и добавил: — Мы только начали учиться, но учимся с такой систематичностью, что мы уверены, что добьемся хороших результатов» ⁴.

Так мог говорить только человек, глубоко уверенный в правоте своего дела, убежденный в конечной победе. «Это,— писал позднее Нексе,— чувствовалось во всем его простом облике, совсем не таком, каким обычно представляют себе облик великих мыслителей,— это отражалось и в его речи. Мысль Ленина текла, ясная и прозрачная, и тогда, когда он касался величайших проблем человечества... Казалось, он жил всеми человеческими жизнями. Он знал положение во всех странах... Это была наука, но совершенно особая и новая: она не пахла книгой, а была самой жизнью; она освещала судьбу и промышленного рабочего, и кули, и швеи, и подметальщика улицы. История человечества, сама история человеческой культуры представала перед нами из речи Ленина» ⁵.

Как и все делегаты, Нексе был покорен В. И. Лениным. Хотелось выразить свои чувства восхищения и преклонения перед этим таким великим и таким простым человеком. На своей книге «Пелле-завоеватель» он сделал дарственную надпись: «Товарищам Крупской и Владимиру Ульянову-Ленину с благодарностью и добрыми пожеланиями. Любящий их Мартин-Андерсен Нексе. (Москва. 11.XI.22)». Выражая свое огромное уважение жене, единомышленнику, ближайшему другу Владимира Ильича, Нексе адресовал свою надпись на книге и Надежде Константиновне.

Закончил свою работу IV конгресс Коминтерна, на котором в последний раз перед коммунистами разных стран выступал Ленин. Уехал в Данию писатель Мартин Нексе, увозя в своем сердце чувство громадной любви к вождю пролетариата, бережно храня воспоминание о его выступлении.

Вслед за первым выходит второй роман Нексе, который являлся как бы его продолжением,— «Дитте — дитя человеческое». Эта книга повествует о тяжелой судьбе женщины, лишенной в капиталистическом мире всяких человеческих прав. Сам писатель так определил свой замысел: «Я собирался сделать «Пелле» первой частью трилогии. Второй частью должна быть «Дитте — дитя человеческое», фигура, соответствующая «Пелле» среди женщин. Дитте — пролетарский герой в страдательном залоге; такова была доля рабочих женщин, пока не появился Советский Союз. У нас, в Западной Европе, женщины из рабочего класса не были сознательными революционерками, чаще всего они не обладали даже классовым сознанием, но они были проникнуты глубоким чувством солидарности» ⁶.

Эту книгу автор решает переслать Ленину. Он знал, что Владимир Ильич тяжело болен. Нексе хочет его подбодрить, доставить ему хоть небольшую радость. Летом 1923 года в Горки, где тогда жил Владимир Ильич, приходит подарок от датского писателя — его книга «Дитте — дитя человеческое» с такой надписью: «Товарищам Ленину и Крупской с приветом и добрыми пожеланиями от Мартина-Андерсена Нексе. Эспергарде. Дания, июнь 1923».

Свое восхищение перед личностью Ленина писатель объяснял так: «Ленин был не просто носителем идей пролетариата, он сросся с ним воедино. Редко, кто в мировой истории мог так удачно воплотить все идейное богатство класса или движения, всю его сущность, как это сделал Ленин, представляющий пролетариат... Его мысли были ясными, понятными, доходчивыми простому человеку. Его сердце билось в унисон с большим пролетарским сердцем, с сердцем всего человечества» ⁷.

 

«ЛЕНИН — ВЕЛИКИЙ УМ И СЕРДЦЕ ЭТОГО СТОЛЕТИЯ»

В тот день Колонный зал Дома союзов не мог вместить всех желающих поздравить Бернарда Шоу с его 75-летием. Имя известного английского писателя, драматурга, блестящего сатирика, мастера парадокса, страстного публициста, острого критика было очень популярно в нашей стране. Его пьесы, бичующие классовую несправедливость буржуазного общества, ханжество буржуазной морали, проникнутые искренней любовью к людям труда, с неизменным успехом шли на сценах советских театров.

Страна великого Ленина, страна победившего социализма, вызывала в нем глубокое уважение и симпатию. Поэтому, когда представилась возможность посетить ее, Шоу охотно ею воспользовался. Несмотря на шквал язвительных нападок со стороны буржуазной прессы в связи с его поездкой в Советский Союз, несмотря на уговоры друзей отказаться от ненужной, на их взгляд, затеи, Бернард Шоу приехал в Москву летом 1931 года.

Среди тех, кто пришел 26 июля в Колонный зал выразить большому другу Советской страны, поборнику мира Бернарду Шоу искреннюю любовь и глубокое уважение, были известные общественные деятели и рабочие столичных предприятий, студенты и писатели, многочисленные почитатели таланта Шоу.

К огорчению юбиляра, на торжестве не присутствовал Алексей Максимович Горький. Еще задолго до революции между ними завязалась интересная для обоих переписка, обмен мнениями, творческий спор. Они были представителями диаметрально противоположных социальных обществ, но их объединяло одно: неприятие несправедливого, основанного на эксплуатации и угнетении капиталистического строя, и стремление к созданию такого общества, где свободная человеческая личность найдет все возможности для гармоничного развития. Объединяла их и огромная ненависть к насилию, к войне, разрушающей созданные человеческим разумом и трудом материальные богатства, уничтожающей самого создателя всего прекрасного на земле — человека.

В самый разгар первой мировой войны Шоу, присоединившись к антивоенному движению лучших представителей культуры Европы, пишет памфлет «Здравый смысл и война», где клеймит империализм позором. Он смело и решительно заявляет: «...отныне существуют лишь два настоящих знамени в мире: красное знамя демократического социализма и черное знамя капитализма»¹.

Его решительное выступление против войны вызвало восхищение А. М. Горького. Он пишет английскому коллеге:

«Уважаемый Бернард Шоу!

До меня дошел радостный слух о том, что Вы стоите вне хаоса страстей, возбужденных безумной войной, которая истребляет миллионы наиболее активного, наиболее способного к творчеству населения нашей планеты.

Если Вы позволите мне сказать откровенно, я скажу, что и не ожидал видеть Вас, одного из самых смелых людей Европы, ослепленным и оглушенным впечатлениями мировой катастрофы»².

Бернард Шоу видел в Горьком большого художника, блестящего мастера слова, писателя, создавшего новое направление в мировой литературе — социалистический реализм. Говоря о его мировом значении, Шоу писал: «Количество писателей, произведения которых получают известность за границей, очень невелико. Горький — один из этих самых немногих. В XIX веке в Англии из русских писателей вызывали сильный интерес Тургенев и Толстой, затем Достоевский и, наконец, Горький и Чехов. Из этих писателей один только Горький начертал путь революции. Его герои несли в себе революцию, и потому книги Горького были книгами расцвета»³.

В день юбилея Шоу Алексей Максимович был болен и не мог присутствовать на торжествах. Он прислал письмо, в котором писал: «Дорогой Бернард Шоу! Болезнь — ангина — мешает мне приехать в Москву для того, чтобы крепко пожать Вашу руку — руку смелого бойца и талантливейшего человека. Три четверти столетия прожили Вы, и неисчислимы сокрушительные удары, нанесенные Вашим острым умом консерватизму и пошлости людей. Мне радостно знать, что день Вашего семидесятипятилетия Вы проводите в стране, которая так высоко ценит Вас, и среди людей, которые начали величайшую борьбу с миром, осмеянным Вами, которые успешно ведут эту борьбу и — победят» ⁴.

Поднявшись на трибуну под гром аплодисментов, Шоу обратился к советским людям со словами искренней любви и признательности. В своем выступлении писатель вспомнил и такой факт: «Я однажды послал одну из моих книг Ленину с посвящением, полным энтузиазма, в надежде, что это посвящение будет опубликовано по всей Европе. Я не знаю, что случилось с этой книгой» ⁵.

Бернард Шоу не знал, что, несмотря на трудности пути, подарок дошел до адресата, стал одной из ценнейших реликвий среди книг, хранящихся в личной библиотеке Владимира Ильича. Эта книга — известная пенталогия (пятикнижье) «Назад к Мафусаилу», законченная автором в 1920 году. Ее выход совпал с глубоким экономическим кризисом, охватившим Европу, когда особенно явственно проявились все противоречия капиталистического строя — экономические и духовные. На фоне обреченного на гибель мира капитала все отчетливее вырисовывались новые движущие силы истории, которые привели к образованию невиданного прежде государства рабочих и крестьян. Шоу внимательно присматривается к этим новым явлениям, в то же время он подвергает острой критике капиталистическую цивилизацию, обнажая уродливые формы современного буржуазного общества.

В этой философской пьесе автор прослеживает всю историю человечества от библейских времен, рисует картины отдаленного будущего. Это произведение, довольно причудливое и противоречивое,— создание богатейшей фантазии и смелого сатирического ума. Характеризуя европейских государственных деятелей, Шоу вынужден признать, что большинство из них отличается невежеством, беспринципностью и бездействием. Поэтому особенно ярко и выразительно звучит дарственная надпись на книге, присланной В. И. Ленину: «Николаю Ленину (так многие за рубежом расшифровывали известный псевдоним Н. Ленин.— Л. Ш.), единственному европейскому правителю, который обладает талантом, характером и знаниями, соответствующими его ответственному положению. От Бернарда Шоу. 16-го июня 1921». Эта надпись еще раз говорила об отношении писателя к Ленину, которого он считал единственным в мире «человеком, превосходящим всех остальных, человеком, которого можно поставить в один ряд лишь с немногими, но и в ряду этих немногих он на голову выше остальных».

Мы не можем утверждать, что Ленин лично знал Шоу. Но английский журналист Артур Рансом в своих воспоминаниях приводит любопытный факт. Возможно, что в начале века, живя в Лондоне, Владимир Ильич мог слышать выступление Шоу на митинге в Гайд-парке. Во всяком случае Ленин хорошо знал его книги и его политическую позицию. Рансом пишет: «Разговаривая со мной о том, что английскому рабочему движению не хватает теоретиков, он вспомнил, как на одном собрании слышал выступление Бернарда Шоу.

- Шоу,— сказал Ленин,— честный человек, попавший в компанию фабианцев. Он куда левее всех тех, кто его окружает.

Ленин ничего не знал о книге Шоу «Совершенный вагнерианец» и очень заинтересовался ею, когда я рассказал ему содержание. Кто-то из присутствовавших вмешался в разговор и назвал Шоу клоуном, Ленин сердито отрезал:

- Он, может быть, и клоун для буржуазии в буржуазном государстве, но в революции его не сочли бы за клоуна» ⁶.

Общество фабианцев было основано в Англии в конце XIX века. Свое название оно получило по имени древнеримского полководца Фабия Максима, прозванного Кунктатором, что означает «медлительный», за осторожные и нерешительные действия в борьбе против Карфагена. Основная идейная платформа фабианцев — постепенное превращение капитализма в социализм через реформы. Их идеи пагубно влияли на английское рабочее движение. Выступая за реформизм, они фактически уводили классовую борьбу в сторону.

Хотя победа Октябрьской революции в России повергла в прах теорию фабианцев, немногие из них открыто признали свое поражение. Бернард Шоу был одним из первых деятелей Запада, кто понял смысл революции и ее мировое значение. Его современники свидетельствовали, что в те дни писатель был особенно возбужден и находился в радостном настроении. Он писал Фрэнку Гаррису в 1917 году: «Хорошие вести из России, не правда ли?»

С первых лет существования Советского государства он стал его другом. Страстно и горячо Шоу выступал против военной интервенции, развязанной империалистами, чтобы задушить Советскую власть. Он активно участвовал в движении «Руки прочь от России!».

Волна лжи и клеветы обрушилась тогда на Советскую Россию и ее правительство. В массе своей английские социалисты и лидеры тред-юнионов встретили Октябрь с неменьшей враждебностью, чем британские капиталисты. Так же отнеслись к Октябрьской революции и фабианцы. Биограф Бернарда Шоу, его друг Хескет Пирсон позднее писал: «Когда в 1917 году Октябрьская революция подвергла марксистский коммунизм (политическое вероисповедание Шоу, если верить его словам) первому серьезному практическому испытанию, в нашей стране самая яростная хула обрушилась на большевиков не со стороны капиталистов, а из лагеря социалистов и лейбористов. Это продолжалось до тех пор, пока на одном из собраний Фабианского общества не поднялся Шоу, провозгласивший: «Мы социалисты. Дело России — наше дело». Воцарилось напряженное молчание, но когда дебаты возобновились, о Советах все говорили уже серьезно»⁷.

Шоу защищал Октябрьскую революцию в печати. В 1921 году он выступил со статьей, которую иронически назвал «Ужасы Советской России», где гневно обрушился на тех, кто вел в его стране разнузданную антисоветскую кампанию. Когда Шоу предложили поехать в Советскую страну и отразить все увиденное в американской прессе Херста, он отказался. Зная, что в России царит страшная разруха и голод, он не хотел играть на руку злопыхателям и врагам Советов, считая, «что тяжкие испытания сами выработают противоядие. В его глазах это не было цепью разрушений — это была болезнь роста»,— так охарактеризовал взгляд Шоу его биограф X. Пирсон. В 1921 году он написал для коммунистического журнала «Лейбор Мансли» статью «Диктатура пролетариата», в которой решительно высказался за революционные методы перестройки общества.

В те годы писатель не раз выступал в печати, говоря об исторических заслугах В. И. Ленина. «Будущее,— заявлял он,— с Лениным».

Смерть величайшего государственного деятеля эпохи не оставила равнодушными даже тех, кто был далек от его идей. В конце января 1924 года редакция газеты «Известия» поручила своим заграничным корреспондентам обратиться к выдающимся политикам и писателям Запада с просьбой высказать свое отношение к В. И. Ленину. 29 января был получен по телеграфу и опубликован в газете отзыв Бернарда Шоу.

«Бесполезно,— сказал он,— воздавать похвалу Ленину теперь, когда он умер. Я счастлив, что около шести лет назад, когда клевета на Ленина в английской печати превосходила даже клевету на Георга Вашингтона в 1780 году и когда британское правительство истратило 100 миллионов фунтов стерлингов на финансирование врагов Ленина, я счастлив, что я приветствовал тогда Ленина как величайшего государственного деятеля Европы в надписи на одной из моих книг, которую я послал Ленину. Я надеялся, что это поможет Ленину показать, что в Англии живут не только жертвы, одураченные буржуазной печатью, и класс политических слепцов.

Но так как в то время почтовое сообщение с Россией было чрезвычайно затруднено и свирепствовала цензура, боюсь, эта книга, хотя она и была послана через русскую миссию, увы, не прибыла по назначению».

Теперь мы знаем, что она дошла до адресата. Знаем и то, как внимательно и серьезно отнесся к ней Владимир Ильич. Он прочитал ее с большим вниманием, о чем говорят многочисленные пометки и замечания на полях книги. Это прежде всего относится к предисловию, носящему социологический и философский характер. Владимир Ильич живо оценил обличительный антибуржуазный пафос драматурга и вместе с тем отметил уязвимость его теоретических построений.

Возле критических замечаний автора о буржуазной науке, школе, о самом буржуазном строе стоят ленинские пометки «нотабене». Некоторые идеалистические и наивные мысли автора вызвали у Владимира Ильича усмешку в форме иронического «ха-ха!».

Вот, например, автор пишет о том, что обществу необходима политическая трезвая мысль: «Из тех, кто в Англии попытался ею овладеть, самыми преданными и неутомимыми, самоотверженными и бескорыстными исследователями являются, насколько я знаю, мои друзья — Сидней и Беатриса Вебб»⁸. Справа на полях черным карандашом Владимир Ильич пишет: «Ха-ха!» Ведь он хорошо знал реформизм проповедников фабианства Веббов.

В конце жизни писатель пришел к окончательному выводу: Страна Советов расчищает дорогу для спасения всего человечества. И огромную роль в этом Бернард Шоу отводил великому вождю всемирного пролетариата. «Ленин,— утверждал он,— великий ум и сердце этого столетия».

* * *

Мы попытались проследить историю лишь небольшой части книг из раздела «Дарственная литература» личной библиотеки В. И. Ленина. Конечно, за пределами нашего повествования остались многие не менее интересные и значительные имена и книги, история которых ждет своего освещения. Порой единственной информацией о подаренной книге является коротенькая строчка на титульном листе. Однако поиск не прекращается, и время от времени он дарит исследователям открытия, которые обогащают нас знанием новых интересных фактов, деталей из жизни Владимира Ильича Ленина.

 

 

ИСТОЧНИКИ

ВВЕДЕНИЕ

1 Воспоминания о В. И. Ленине. М., 1969, т. 1, с. 335—336.

2 Крупская Н. К. О Ленине. М., 1983, с. 293, 296—297.

3 Воспоминания о В. И. Ленине, т. 1, с. 232.

4 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 22, с. 273.

ОТ СОРАТНИКОВ ПО БОРЬБЕ

1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 6, с. 9.

2 Коммунисты. ЖЗЛ. М., 1976, с. 141.

3 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 232—233.

4 У великой могилы. М., 1924, с. 565.

5 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 52, с. 182, 399.

Счастье осуществленной мечты

1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 2.

2 Воспоминания о В. И. Ленине. М., 1969, т. 2, с. 22.

3 Там же, с. 25—26.

4 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 40, с. 156.

5 Кржижановский Г. М. Великий Ленин. М., 1968, с. 98—99.

6 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 51, с. 105.

7 Стеклов В. Ю. Биографический очерк.— В кн.: Глеб Максимилианович Кржижановский: Жизнь и деятельность. М., 1974, с, 20—21.

8 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 40, с. 62—63.

9 Стеклов В. Ю. Биографический очерк. — В кн.: Глеб Максимилианович Кржижановский: Жизнь и деятельность, с. 22.

10 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 40, с. 108.

11 Ленин в Москве и Подмосковье: Места пребывания, даты и события. М., 1980, с. 385.

12 Там же, с. 399—400.

13 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 42, с. 343—344.

14 Там же, с. 159—160.

«...Ярый большевик — Воинов, великолепный оратор, писатель»

1 Лепешинский П. Н. На повороте. М., 1955, с. 201.

2 Луначарский А. В. Воспоминания и впечатления. М., 1968, с. 84, 3 Воспоминания о В. И. Ленине. М., 1969, т. 2, с. 136—137,

3 Ленинский сборник XVI, 1931, с. 283.

4 В. И. Ленин и А. В. Луначарский: Переписка, доклады, документы.— Литературное наследство. М., 1971, т. 80, с. 609.

5 Там же.

6 Воспоминания о В. И. Ленине, т. 2, с. 195—196.

7 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 47, с. 154—155.

8 Крупская Н. К. О Ленине. М., 1979, с. 22—23.

9 Воспоминания о В. И. Ленине, т. 2, с. 199.

10 Луначарский А. В. Воспоминания и впечатления, с. 47.

11 Там же, с. 117.

12 В. И. Ленин и А. В. Луначарский: Переписка, доклады, документы.— Литературное наследство, т. 80, с. 637—638.

13 Там же, с. 644.

14 Там же, с. 646.

15 Луначарский А. В. Воспоминания и впечатления, с. 184.

16 Новый мир, 1959, № 11, с. 229. Цит. по кн.: Бычкова Н., Лебедев А. Первый нарком просвещения. М., 1960, с. 36.

17 Цит. по кн.: Бычкова Н., Лебедев А. Первый нарком просвещения, с. 14.

«От старого товарища»

1 Воспоминания о В. И. Ленине. М., 1969, т. 3, с. 282.

2 Там же, т. 2, с. 68.

3 Там же, т. 3, с. 283.

4 См.: Лепешинский П. Н. На повороте. М., 1955, с. 113—114.

5 Там же, с. 137.

6 Воспоминания о В. И. Ленине, т. 2, с. 73.

7 Там же, с. 78—79.

8 Там же, т. 1, с. 280.

9 Там же, т. 3, с. 289.

«Да здравствует такое «принуждение»!»

1 Горький М. Собрание сочинений: В 30-ти т. М., 1952, т. 17, с. 109.

2 Пропагандисты ленинской школы. М., 1979, с. 302.

3 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 11, с. 178.

4 Пролетарская революция, 1928, № 11 — 12, с. 289.

5 От революции к революции. М., 1925, с. 11—12.

6 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 55, с. 278.

7 Пролетарская революция, 1928, № 11—12, с. 294.

8 Там же, с. 293.

9 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 51, с. 283.

10 Там же, т. 42, с. 161.

11 Там же, т. 53, с. 39.

12 Пролетарская революция, 1929, № 10, с. 122.

13 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 53, с. 291.

14 Пролетарская революция, 1929, № 10, с. 122.

15 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 54, с. 209—210.

16 Там же, т. 45, с. 51.

17 Там же, т. 54, с. 210.

18 Ярославский Е. О религии. М., 1957, с. 313.

19 Подляшук Павел. Иван Иваныч. М., 1973, с. 162.

ВОЖДЮ И УЧИТЕЛЮ

1 Библиотека В. И. Ленина в Кремле: Каталог. М., 1961, с. 423.

2 Там же, с. 442.

3 Альтман Н. Первый скульптурный портрет В. И. Ленина.— В кн.: В. И. Ленин о литературе и искусстве. М., 1969, с. 709.

4 Библиотека В. И. Ленина в Кремле: Каталог, с. 518.

«Год —с винтовкой и плугом»

1 Тодорский А. Год —с винтовкой и плугом. Весьегонск, 1918, с. 6.

2 Там же, с. 62.

3 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 408.

4 Исторический архив, 1958, № 4, с. 4.

5 Там же.

6 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 407.

7 Там же, с. 409.

8 Там же, с. 407—408.

9 Там же, т. 44, с. 504.

10 Там же, т. 45, с. 97—98.

«Рабочие завода «Динамо» посвящают страницы своей жизни и борьбы»

1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 53, с. 40.

2 «Динамо» в годы строительства социализма: История завода. М., 1964, кн. 2, с. 60.

3 Там же, с. 60—61.

4 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 14, с. 92.

5 Воспоминания о В. И. Ленине. М., 1970, т, 4, с. 365—366.

6 Ленинский сборник XXXV, 1945, с. 354.

7 «Динамо» в годы строительства социализма: История завода, кн. 2, с. 64—65.

8 См.: Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника, т. 12. М., 1982, с. 428.

9 «Динамо» в годы строительства социализма: История завода, кн, 2, с. 65,

«Красная Москва»

1 Красная Москва. 1917—1920. М., 1920, с. 7.

2 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК. 8-е изд. М., 1970, т. 4, с. 345.

3 Москва: годы обновления и реконструкции. М., 1977, с. 8.

4 См.: Систематический сборник постановлений и распоряжений Московского Совета с 11/VI по 15/XI 1920 г. М., 1920, с. 69.

Б Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 40, с. 199.

5 См.: Манучарьянц Шушаника. В библиотеке Владимира Ильича. М., 1970, с. 16.

6 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 40, с. 200.

7 Ленин в Москве и Подмосковье: Места пребывания, даты и события. М., 1980, с. 233.

«Работать для науки и писать для народа»

1 Тимирязев К. Наука и демократия. М., 1920, с. XVI.

2 Там же.

3 Там же, с. 24.

4 Там же, с. 408.

5 Тимирязев К. А. Сочинения: В 10-ти т. М., 1940, т. IX, с. 387.

6 Там же, с. 432—433.

7 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 40, с. 314.

8 Там же, с. 315—316.

9 Там же, т. 54, с. 300—301.

10 Там же, т. 51, с. 185.

11 Светом ленинских идей. М., 1965, с. 458.

«Демьян Верный»

1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 356.

2 Там же, т. 38, с. 200.

3 Там же, с. 206.

4 Восьмой съезд РКП (б): Протоколы. М., 1959, с. 360—361.

5 Бедный Демьян. Собрание сочинений: В 5-ти т. М., 1954, т. 2, с. 223—224, 226.

6 Там же, с. 230.

7 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 182.

8 Там же, т. 38, с. 325.

9 Бедный Демьян. Собрание сочинений: В 5-ти т., т. 5, с. 180.

От пробудившегося Востока

1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 304.

«Чему учиться и как учиться»

1 Ленин Н. Чему учиться и как учиться. М., 1923, с. 3.

«Мы идем на смену!»

1 Васютин В. Имя Ленина — на пионерское знамя.— В кн.: Пламя первых костров. М., 1972, с. 330.

2 Там же.

3 Студенецкий Н. Самый молодой отряд коммунаров.— В кн.: Пламя первых костров, с. 327.

ПРЕОДОЛЕВАЯ ГРАНИЦЫ И РАССТОЯНИЯ

1 Вашим, товарищ, сердцем и именем...: Писатели и деятели искусства мира о В. И. Ленине. М., 1976, с. 117.

2 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 106.

3 Там же, с. 116.

4 Барбюс Анри. Мы обвиняем! М., 1949, с. 10.

5 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 299.

6 Там же, т. 26, с. 267.

«С глубокой любовью и уважением»

1 Воспоминания о В. И. Ленине. М., 1970, т. 5, с. 9.

2 Цит. по кн.: Серебрянский 3. Вечно в сердце. М., 1964, с. 178.

3 Воспоминания о В. И. Ленине, т. 5, с. 9.

4 Там же, с. 10.

5 Там же, с. 9.

6 Там же, с. 30.

7 Там же, с. 12.

8 Там же, с. 13.

9 Там же, с. 14.

10 Там же, с. 60—61.

11 Там же, с. 61—62.

12 Там же, с. 38.

13 Там же, с. 24.

14 Там же, с. 33.

15 Там же, с. 34.

16 Там же, с. 35.

17 Там же, с. 36.

«Любимому учителю и незаменимому вождю всемирной пролетарской революции»

1 Воспоминания о В. И. Ленине. М., 1970, т. 5, с. 293.

2 Манучарьянц Шушаника. В библиотеке Владимира Ильича. М., 1970, с. 33.

3 Там же.

4 Воспоминания о В. И. Ленине, т. 5, с. 329—330.

5 Там же, с. 330.

«Ленин — носитель идей пролетариата»

1 Андерсен Нексе Мартин. Собрание сочинений: В 10-ти т. М., 1954, т. 10, с. 269.

2 Там же, с. 300.

3 Там же.

4 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 290—291.

5 Воспоминания о В. И. Ленине. М., 1970, т. 5, с. 487.

6 Андерсен Нексе Мартин. Собрание сочинений: В 10-ти т., т. 10, с. 220.

7 Там же, с. 204.

«Ленин — великий ум и сердце этого столетия»

1 Шоу Б. Избранные произведения: В 2-х т. М.., 1956, т. 1, с. 27.

2 Горький А. М. Собрание сочинений: В 30-ти т. М., 1955, т. 29, с. 345.

3 Известия, 1932, 25 сентября.

4 Горький А. М. Собрание сочинений: В 30-ти т. М., 1956, т. 30, с. 241.

5 Иностранная литература, 1957, № 4, с. 27—32.

6 Воспоминания о В. И. Ленине. М., 1970, т. 5, с. 206.

7 Пирсон Хескет. Бернард Шоу. М., 1972, с 327.