ПРЕОДОЛЕВАЯ ГРАНИЦЫ И РАССТОЯНИЯ
К тому времени, когда в России победила пролетарская революция, имя ее вождя было уже достаточно известно в мире. Книги и статьи В. И. Ленина, последовательная марксистская позиция возглавляемой им партии по всем вопросам международной политики, коммунистического и рабочего движения привлекли к нему внимание лидеров многих партий, политиков, общественных деятелей различных направлений. Вокруг Ленина объединялись все революционные, прогрессивные силы и его люто ненавидели реакционеры, оппортунисты, те, кто защищал интересы эксплуататорских классов.
Победа Октября, взметнув над землей Красное знамя первого в мире государства рабочих и крестьян, донесла имя Ленина до самых глухих уголков планеты, сделала его символом социальной справедливости, надеждой всех угнетенных и обездоленных, вдохновила их на борьбу за свои права.
Один из основателей Французской коммунистической партии, поэт и журналист Поль Вайян-Кутюрье писал о Владимире Ильиче: «Ленин-интеллигент умел мыслить, как рабочий... Человек, потрясший весь мир, в чьем сознании беспрерывно переваривалось все, чем жил и дышал этот мир,— этот человек сохранил в себе до конца сознательной жизни удивительную способность чувствовать и мыслить как китайский кули, как носильщик-негр. Угнетенный аннамит, индус были ему так же понятны, были такой же открытой книгой, как петроградский металлист, как парижский текстильщик, как шахтер из Новой Виргинии. Ленин — это законченный образ нового человека, он являлся для нас прообразом человека будущего...»1
Имя Ленина зазвучало на всех языках, заполнило страницы газет и журналов. Прогрессивное человечество с восхищением следило за титанической деятельностью большевиков. Многие хотели посмотреть на то, что происходит в России, своими глазами, не доверяя небылицам и клевете буржуазной прессы. Трудный и опасный путь проделали американские журналисты Альберт Рис Вильямс и Джон Рид. В Стране Советов побывали тогда индийский философ Махендра Пратап и педагог из Англии Вильям Гуд, американский бизнесмен Арманд Хаммер и английский скульптор Клэр Шеридан, иранский дипломат Хамид Саях и журналисты из Японии Накахи- ра и Фусе, немецкий дирижер Оскар Фрид и английский писатель Герберт Уэллс.
Октябрьскую революцию и ее вождя приветствовали передовые деятели науки и культуры разных континентов.
В 1920 году прислал Владимиру Ильичу свою книгу «Свет из бездны (К чему стремится группа «Кларте»)»* французский писатель Анри Барбюс, сопроводив ее выразительной надписью: «Ленину, который первый написал не написанные великие законы, горячее уважение. Анри Барбюс».
Поворотным моментом в жизни писателя-коммуниста (Барбюс вступил в партию в 1923 году) стала первая мировая война. Он пошел добровольцем на фронт, искренне веря, что идет защищать любимую Францию, французский народ. Столкновение с жестокой правдой войны, гибелью сотен тысяч людей, отправленных на бойню во имя интересов сильных мира сего, рассеяло его иллюзии. В нем растет жгучий протест против войны.
Роман «Огонь» Барбюс писал в окопах, его публиковали парижские газеты (полностью роман напечатан в 1916 году). В книге дана правдивая картина военных будней, показаны фронтовики, начинающие задумываться над сущностью войны. Его герои приходят к выводу о необходимости повернуть оружие против виновников империалистической бойни. «Простой и беспощадно правдивой» назвал эту книгу А. М. Горький. Роман произвел сильное впечатление на В. И. Ленина. В 1919 году в статье «О задачах III Интернационала», говоря о революционизирующем влиянии мировой войны на сознание трудящихся, Владимир Ильич писал: «Одним из особенно наглядных подтверждений повсюду наблюдаемого, массового явления роста революционного сознания в массах можно признать романы Анри Барбюса: «Le feu» («В огне») и «Clarte» («Ясность»). Первый переведен уже на все языки и распространен во Франции в числе 230 000 экземпляров. Превращение совершенно невежественного, целиком подавленного идеями и предрассудками обывателя и массовика в революционера именно под влиянием войны показано необычайно сильно, талантливо, правдиво»2.
В июле 1919 года, отвечая на вопросы американского агентства «Юнайтед Пресс», Владимир Ильич снова ссылается на произведение Барбюса: «...Крах капитализма неизбежен. Революционное сознание масс растет везде. Об этом говорят тысячи признаков. Один из... очень наглядных для филистера: романы Анри Барбюса...»3
Барбюс приветствовал Октябрьскую революцию, стал другом Советской России, несколько раз приезжал в СССР. Он писал, что возникновение СССР — «крупнейшее и прекраснейшее явление в мировой истории, этот факт вводит человечество в новую фазу его развития».
С возмущением и негодованием встречает он известие о военной интервенции против Советской России. В статье «Мы обвиняем!» он страстно призывает объединить усилия трудящихся и передовой интеллигенции мира для защиты страны социализма. «Спасайте,— взывает он,— человеческую правду, спасая правду русскую. Знайте, что грядущие поколения будут судить о честности людей нашего времени в зависимости от того, сумели ли они подняться в этот момент, чтобы прокричать: «Нет!»4
В 1919 году Барбюс организует международную группу прогрессивных писателей и деятелей культуры Европы «Кларте» («Свет»). В нее вошли А. Франс, Р. Роллан, П. Вайян-Кутюрье, Г. Уэллс, С. Цвейг, Т. Харди, Э. Синклер и другие.
Анри Барбюс составил манифест группы «Кларте», назвав его «Свет из бездны». В нем прозвучало политическое кредо группы — разоблачать хищнический характер войны, развязанной Антантой, и защищать великую революцию в России. Этот манифест и был послан в подарок В. И. Ленину.
В дни работы IV конгресса Коминтерна в ноябре 1922 года Владимир Ильич пишет группе «Кларте» приветственное письмо, в котором говорится: «Надеюсь, что ваша организация «des anciens combattants»** сохранилась и растет и крепнет не только численно, но и духовно, в смысле углубления и расширения борьбы против империалистической войны. Борьбе против такой войны стоит посвятить свою жизнь, в этой борьбе надо быть беспощадным, все софизмы в ее защиту надо преследовать до самых последних уголков»5.
Всю жизнь Анри Барбюс сожалел о том, что ему не удалось встретиться с В. И. Лениным, но ленинская тема заняла большое место в его творчестве. Он задумал написать биографию Владимира Ильича и собирал для нее материалы; к сожалению, эта работа осталась незавершенной. Писателю хотелось создать образ Ленина — величайшего государственного деятеля и философа нового типа. После смерти Барбюса во Франции была опубликована готовившаяся им к изданию переписка Ленина с родными, к которой он писал комментарии.
Искренний друг советского народа, глашатай рабочего класса Франции, яростный противник войн и всякого насилия, писатель-коммунист Анри Барбюс, отмечая всемирное влияние ленинских идей, писал: «Ленин живет всюду, где есть революционеры. И будет жить в веках!»
Англичане Сидней и Беатриса Вебб не были революционерами. Но подаренная ими в 1921 году В. И. Ленину книга «Развитие потребительской кооперации» свидетельствовала об их симпатиях к Советскому государству, к его вождю.
В библиотеке Ленина есть еще один труд Веббов, на русском языке,— «Теория и практика английского тред-юнионизма», издание О. Поповой, С.-Петербург, 1901 год. В выходных сведениях сказано: «Перевод с английского Вл. Ильина». Да, да, это тот самый знаменитый перевод, который Владимир Ильич вместе с Надеждой Константиновной делали в Шушенском, в сибирской ссылке.
Когда авторы — С. и Б. Вебб получили от издательства экземпляры перевода, им ничего не сказала фамилия переводчика, да и в России очень немногие тогда знали его подлинное имя.
Прошли годы. И вот посол СССР в Лондоне И. М. Майский, посетив загородный дом Веббов, увидел на полке русский перевод книги «Теория и практика английского тред-юнионизма». Веббы уже знали, что его автором является глава правительства Советской Республики— знаменитый Владимир Ленин. Теперь они с гордостью показывали эту книгу всем знакомым.
Кто же такие Сидней и Беатриса Вебб?
Сидней Вебб — известный английский общественный деятель. Вместе с женой Беатрисой он написал ряд работ по истории и теории английского рабочего движения. Будучи идеологами мелкой буржуазии и рабочей аристократии, Веббы в своих трудах проводили идею мирного решения рабочего вопроса путем реформ в рамках капиталистического строя. Они были в числе основателей и активных членов реформистского Фабианского общества, деятельность которого В. И. Ленин подверг резкой критике, считая, что в нем выразилось «самое законченное выражение оппортунизма и либеральной рабочей политики...»6. Своими реформистскими идеями это общество тормозило развитие английского рабочего движения, проповедуя мещанский утопизм в форме сотрудничества различных классов.
Беспощадно критикуя оппортунизм фабианцев, В. И. Ленин в то же время признавал их роль в развитии характерного для Англии рабочего движения, большой теоретический вклад в изучение истории экономики и общественных отношений капиталистической страны. Владимир Ильич внимательно изучал теоретиков-фабианцев, о чем свидетельствует ряд книг С. и Б. Вебб, вышедших в Англии и хранящихся в его рабочем кабинете. Это «Улучшение положения тред-юнионов», «Навстречу социальной демократии?», «Развитие потребительской кооперации».
Веббы с симпатией встретили Октябрьскую революцию. В Советской России они увидели воплощение своей заветной мечты о создании справедливого и разумного общества, где человек становится хозяином своего труда. Дань уважения и восхищения они отдавали Ленину, видя в нем гениального, прозорливого государственного и политического деятеля современности.
Веббы мечтали побывать в Советской стране и смогли осуществить свою мечту в 30-е годы. Увиденное ими в СССР потрясло их. Отсталая в недавнем прошлом страна за короткое время сделала невиданный скачок в своем развитии, превратилась в мощную индустриальную державу. Итогом внимательного изучения труда и жизни советских людей стала книга «Советский коммунизм».
На Западе она произвела эффект разорвавшейся бомбы. Книга была написана представителями буржуазного общества, людьми, стоявшими на разных с коммунистами идейных позициях, но беспристрастно взглянувшими на ход событий истории. Объективно рассказывая о жизни Советской страны, ничего не приукрашивая и не приуменьшая ее успехи, они поведали правду о ней западному читателю. В конце книги авторы делали вывод: Советский Союз есть новая цивилизация, идущая на смену старой, то есть капитализму.
Известный английский философ Бертран Рассел, посещавший в 1919 году Советскую Россию, дарит В. И. Ленину два своих труда — «Основы социальной реконструкции» и «Пути к свободе», вышедших в 1920 году в Лондоне. Оба подписаны: «Товарищу Ленину от автора...»
Представитель Российского Общества Красного Креста в Америке Д. Дубровский в мае 1922 года пересылает В. И. Ленину с оказией «книгу о последней мексиканской революции», которую ему вручили авторы с просьбой передать Ленину. Это книга К. Валенсуелы и А. Ч. Матамороса «Сонора и Карранса» (название провинций в Мексике). На титульном листе надпись: «Для товарища Николая Ленина. Весьма сердечно. Авторы...»
На полках одного книжного шкафа стоят книги-подарки от Клары Цеткин (в ленинской библиотеке несколько ее книг и журналов с ее статьями), книга журналистки Луизы Брайант, жены Джона Рида, «Портреты Москвы»; книги от социалистической партии Америки и коммунистов Германии. На многих книгах пометки, свидетельствующие о том, как внимательно прочитал их В. И. Ленин.
Конечно, далеко не каждая из подаренных книг являлась началом или продолжением отношений между автором и Владимиром Ильичем. Многие из них отражали то огромное внимание, восхищение и преклонение, которое вызывала личность Ленина не только у нас в стране, но и за рубежом.
Но есть среди них книги, которые имеют большую интересную историю, могут многое рассказать о своих авторах, их взаимоотношениях с В. И. Лениным, добавить какие-то новые детали к тому, что мы знаем о Владимире Ильиче.
* Названия книг иностранных авторов и их дарственные надписи приводятся в русском переводе.
** бывших участников войны.
«С ГЛУБОКОЙ ЛЮБОВЬЮ И УВАЖЕНИЕМ»
На Штутгартском конгрессе II Интернационала Клара Цеткин, видная деятельница германского и международного рабочего движения, вначале не обратила внимания на человека, возглавлявшего русскую делегацию. Во главе ее она привыкла видеть Плеханова с его яркой внешностью, аристократическими манерами и речью, изобилующей ораторскими приемами. А этот невысокий человек, окруженный товарищами, внимательно слушавший прения, внешне не очень походил на лидера. Но на одном из заседаний Роза Люксембург вдруг сказала ей: «Взгляни хорошенько на этого человека. Это — Ленин. Обрати внимание на его упрямый, своевольный череп»1.
Потом они встретились в 1915 году в швейцарском городе Берне. Шла первая мировая война, и женщины- социалистки воюющих стран проводили международную конференцию, где обсуждались вопросы отношения социалистов к войне. На нее съехалось 30 делегаток. Русскую делегацию, состоящую из пяти человек, возглавляли Саблина (Н. К. Крупская) и Инесса (И. Ф. Арманд). Во главе немецкой делегации — самой многочисленной — была Клара Цеткин, инициатор и непосредственный организатор конференции.
Нужно сказать, что в период войны Цеткин, как и другие немецкие левые, не была свободна от некоторых ошибок. Выступая против социал-шовинистов, они в то же время страшились полного разрыва с ними. Несмотря на протесты русских, конференция приняла пацифистскую резолюцию, которая чисто формально провозглашала объединение сил, выступавших против войны. А на деле поддерживала шовинизм, не способствовала революционной борьбе пролетариата с господствующим классом. Русская делегация выдвинула свою декларацию, составленную Лениным. Он фактически руководил действиями русских делегаток. Убеждая их в необходимости доказать конференции и Кларе Цеткин, как ее руководителю, неправильность принятой резолюции, он выдвигал все новые и новые аргументы для опровержения этой резолюции.
Тогда, как и раньше в Штутгарте, у Клары Цеткин не состоялось настоящего знакомства с Владимиром Ильичем, не представилась возможность лучше узнать друг друга. Она появилась уже после Октябрьской революции, когда Клара Цеткин, как один из руководителей Коммунистического Интернационала, стала приезжать в Москву для проведения его конгрессов. Впервые она приехала в советскую столицу осенью 1920 года, чтобы сделать доклад на IX Всероссийской конференции РКП (б).
В день ее приезда в «Правде» на всю полосу было набрано: «Привет старому, испытанному, верному вождю международного пролетариата Кларе Цеткин, которая пробралась к нам из белой Германии и которая будет сегодня в красной Москве. Рабочие! Работницы! Дружной семьей встретим друга убитых Р. Люксембург и К. Либкнехта!»2
Она ехала с надеждой увидеться и поближе познакомиться с Лениным. На одном из заседаний конференции она встретилась с Владимиром Ильичем. Он показался ей почти не изменившимся, все таким же приветливым, щедрым в своем внимании к товарищам и совершенно непритязательным в одежде. «Я могла бы поклясться,— вспоминала об этой встрече Цеткин,— что на нем был тот же скромный, тщательно вычищенный пиджак, который я видела на нем при первой нашей встрече в 1907 году на всемирном конгрессе II Интернационала в Штутгарте»3.
Знакомство постепенно переросло в крепкую дружбу единомышленников, товарищей по борьбе. Теперь, когда Клара Цеткин по-настоящему узнала Ленина, она видела, как разительно отличался он от вождей II Интернационала. Клара Цеткин мысленно сравнивала его с одним из самых авторитетных лидеров, каким был, например, Август Бебель. Царственный, окруженный толпой поклонников и поклонниц, он чувствовал себя на недосягаемой для толпы высоте. Он покровительственно поучал, «по-отечески» наставлял социал-демократию.
Ленин же никогда не диктовал свою волю и желания, «он целиком сливался с массой товарищей, был однороден с ней, был одним из многих. Он не хотел ни одним жестом, ни выражением лица оказывать давление в качестве «руководящей личности». Подобный прием был ему совершенно чужд, так как он действительно был ярко выраженной личностью»4. «...Самая характерная черта Ленина,— сформулирует она позже,— простота и сердечность, естественность во всех его отношениях ко всем товарищам. Я говорю «естественность», так как я вынесла вполне определенное впечатление, что этот человек не может вести себя иначе, чем он себя ведет. Его отношение к товарищам — естественное выражение всего его внутреннего существа»5.
Говорил он увлеченно, темпераментно, страстно, очень хорошо чувствовал аудиторию, говорил языком, близким и понятным ей. Четкая мысль находила выражение в стройной фразе. А какая сила логики и убеждения! Против них не могли устоять даже самые сильные идейные противники.
Клара Цеткин, которой выпало счастье, может быть, чаще других зарубежных коммунистов, встречаться с Владимиром Ильичем и слышать его, писала, что любой его доклад или публичное выступление являли собой «мастерский образец его искусства убеждать. Ни малейшего признака риторических прикрас. Он действует только силой своей ясной мысли, неумолимой логикой аргументации и последовательно выдержанной линией. Он кидает свои фразы, как неотесанные глыбы, и возводит из них одно законченное целое. Ленин не хочет ослепить, увлечь, он хочет только убедить. Он убеждает и этим увлекает»6.
Кларе Цеткин хотелось побеседовать с Лениным у него дома, среди его близких, в неофициальной обстановке. Впоследствии она вспоминала свое первое посещение семьи Владимира Ильича. Ее, как и всех, кто бывал в этой квартире, поразила крайняя простота и непритязательность обстановки: Кларе часто приходилось бывать в квартирах рабочих, которые были богаче обставлены, чем квартира главы Советского правительства. Здесь не было дорогих вещей. В глаза бросалось огромное количество книг, которые размещались всюду.
Ужин был очень скромный: черный хлеб, немного масла и сыра, чай из русского самовара. По случаю прихода гостьи на столе появилась еще маленькая баночка варенья. Но какая же сердечная, дружеская атмосфера царила в этом доме!
Впоследствии после многих встреч с Лениным и Крупской, проникаясь все большим и большим уважением к ним обоим, восхищаясь их гармоничным союзом, Клара Цеткин напишет: «Ее (Н. К. Крупскую.— Л. Ш.) соединяла с Лениным самая искренняя общность взглядов на цель и смысл жизни. Она была правой рукой Ленина, его главный и лучший секретарь, его убежденнейший идейный товарищ, самая сведущая истолковательница его воззрений, одинаково неутомимая как в том, чтобы умно и тактично вербовать друзей и приверженцев, так и в том, чтобы пропагандировать его идеи в рабочей среде. Наряду с этим она имела свою особую сферу деятельности, которой она отдавалась всей душой,— дело народного образования и воспитания»7.
Делу народного образования, коммунистического воспитания подрастающего поколения в условиях социалистического государства Крупская отдавала очень много сил. Поэтому не удивительно, что когда в дом пришла гостья, разговор коснулся темы просвещения народа. Клара была поражена титанической деятельностью большевиков в этой области и необычайным расцветом в стране творческих сил.
Владимир Ильич говорил горячо, страстно:
— Пробуждение новых сил, работа их над тем, чтобы создать в Советской России новое искусство и культуру — это хорошо, очень хорошо... Мы должны нагнать то, что было упущено в течение столетий...8
Клару всегда поражала способность Владимира Ильича в любом разговоре, споре сразу схватить и развить главную мысль, отбросив в сторону мелкое и незначительное. В своих суждениях и действиях он всегда руководствовался прежде всего интересами трудящихся. Только социалистическая революция, был убежден Ленин, может дать народу возможность проявить свои творческие силы, раскрыть свои таланты.
Клара хорошо понимала, как важно все, что говорит Ленин. Вернувшись домой, она с почти стенографической точностью воспроизвела состоявшуюся в Кремле беседу. После этой первой было немало еще встреч, бесед. Как рассказывала Н. К. Крупская, Владимир Ильич очень любил говорить с Кларой «по душам». Некоторые из бесед Цеткин записала. Благодаря этому до нас дошли многие важные мысли В. И. Ленина об искусстве, о его значении в жизни нового общества. Это ей мы обязаны тем, что до нас дошли прекрасные слова Ленина: «Искусство принадлежит народу. Оно должно уходить своими глубочайшими корнями в самую толщу широких трудящихся масс. Оно должно быть понятно этим массам и любимо ими. Оно должно объединять чувство, мысль и волю этих масс, подымать их. Оно должно пробуждать в них художников и развивать их... Мы должны всегда иметь перед глазами рабочих и крестьян. Ради них мы должны научиться хозяйничать, считать. Это относится также к области искусства и культуры»9.
Пробудить массы к политической и производственной активности можно только через ликвидацию безграмотности. Чтобы построить новое общество, требуется прежде всего приобщение народа к грамотности, к культуре. А в стране не хватает самого необходимого. Тысячи беспризорных детей, лишившихся родителей, бродят по стране в поисках хлеба и крова. С какой горечью и состраданием говорил об этом Владимир Ильич. Его любовь к народу, к обездоленным и угнетенным была беспредельна. Боль народа он всегда воспринимал как свою собственную, страдания и беды народа были близки его сердцу. Позднее Клара вспоминала, с каким волнением осенью 1920 года он рассказывал ей о ходоках, незадолго перед тем побывавших у него. Какое страдание исказило его лицо, когда он сказал:
— Они были в лохмотьях, с тряпками на ногах и в лаптях. При теперешнем ненастье! Ноги их совсем промокли, посинели, замерзли. Разумеется, я распорядился, чтобы им принесли обувь из военного склада. Но разве этим поможешь? Тысячи, десятки тысяч крестьян и рабочих ходят теперь с израненными ногами, невозможно всех их обуть за счет государства. Из какого глубокого и страшного ада должен подняться, выбиться наш бедный народ!.. Но я верю в его героизм, он выбьется!10
Владимир Ильич рассказывал об этом тихим голосом, почти шепотом, и только последние слова он произнес громко, с выражением твердой решимости. Он верил в энергию народа, в его творческую неиссякаемую силу. Его сочувствие к страданиям трудящихся не было слезливым, оно всегда зиждилось на твердой почве борьбы со всем, что порабощало человека и делало его несчастным. «В эксплуатируемых и подневольных Ленин видел и ценил борцов против эксплуатации и порабощения, а во всех борющихся он видел и ценил строителей нового общественного строя, несущего конец всякой эксплуатации и порабощения человека человеком. Разрушение старых устоев гнета и эксплуатации, как дело масс, стояло для него в тесной связи с созданием строя без гнета и эксплуатации, являющегося также делом масс»11.
Владимир Ильич беседовал с Кларой Цеткин по многим вопросам, в частности о женском движении и его месте в освободительном движении пролетариата.
— Без них мы не победили бы...— говорил он о женщинах-пролетарках.— Какую храбрость они проявили, как храбры они и сейчас! Представьте себе страдания и лишения, которые они выносят. И они держатся, держатся потому, что хотят отстоять Советы, потому что хотят свободы и коммунизма12.
Записи бесед с Владимиром Ильичем легли в основу воспоминаний Клары Цеткин о нем. С их страниц встает перед нами немеркнущий образ великого вождя революции во всех проявлениях его многогранной государственной и партийной деятельности. Воспоминания дают нам представление о живом Владимире Ильиче, рисуют черты его характера, манеру говорить, спорить, рассказывают о его привычках, вкусах, привязанностях. Особое место в этих воспоминаниях занимает тема: Ленин — вождь мирового пролетариата, создатель III Коммунистического Интернационала.
Летом 1921 года Исполком Коминтерна созвал в Москве II конгресс. Это было вызвано необходимостью срочно рассмотреть вопрос о положении в Германской коммунистической партии. В ней назревал кризис, причиной которого было поражение «мартовского выступления» рабочих Средней Германии, вследствие политики правых лидеров немецкой социал-демократии не получившего поддержки в других районах страны. Некоторые члены ЦК, в том числе и Клара Цеткин, выступили с резкой критикой происшедшего, считая выступление преждевременным, не подготовленным партией, плохо организованным, а значит, обреченным на провал. В знак протеста Клара Цеткин вышла из ЦК партии.
Цеткин ехала в Москву на конгресс в очень удрученном состоянии. После ухода из ЦК она потеряла связь со многими товарищами, с которыми ее прежде связывала большая дружба, и эту потерю она больно переживала. Кроме того, положение в партии было просто критическим, близким к расколу. Клара очень волновалась, какую позицию займет Коминтерн и лично В. И. Ленин в этом вопросе. Его мнение для нее, для многих делегатов было всегда одним из решающих. Он, как никто другой, мог трезво и хладнокровно разобраться в самой сложной ситуации, сделать правильный вывод, исходя из общих задач всего коммунистического движения.
Приехав в Москву и устроившись в общежитии для приезжих иностранных коммунистов, Клара Цеткин хотела прежде всего встретиться с Владимиром Ильичем, чтобы обсудить с ним ряд вопросов, особенно волновавших ее.
Как всегда, он встретил ее очень приветливо. Справился о том, как она устроилась, а потом стал буквально засыпать ее вопросами. Прежде всего его интересовало положение дел в Германии, в частности внутри партии. Она старалась как можно спокойнее и объективнее обрисовать его в общих чертах. Владимир Ильич, заметив ее паническое настроение, рассмеялся.
— С каких пор записались вы в число зловещих пророков? — спросил он.
Спокойно и уверенно Ленин доказывал ей, что необходимо реально оценивать любую ситуацию, извлекать из нее необходимые уроки и последовательно и трезво идти к намеченной цели.
Осудив мартовское выступление, Владимир Ильич подверг резкой критике и его противников, к которым принадлежала Цеткин. Он возмущался тем, что они вместо того чтобы поддержать борьбу пролетариата, направить ее в правильное русло, свои усилия сосредоточили на борьбе внутри партии, на партийных распрях, которые привели к расколу. Каким осуждающим тоном он сказал Кларе:
- Скажите, как могли вы совершить такую капитальную глупость, именно капитальную глупость,— убежать из ЦК? Куда девался ваш разум? Я был возмущен этим, крайне возмущен. Можно ли было действовать так безрассудно, не считаясь с последствиями такого шага...
Тщетно пыталась Клара оправдаться, доказать правильность своих действий, их принципиальность. Владимир Ильич сурово осадил ее.
- Вы,— сказал он,— получили мандат в ЦК не от группы товарищей, а от партии в целом. Вы не имели права отказаться от оказанного вам доверия 13.
Еще раз она получила от Ленина урок: нельзя в суровой политической борьбе давать волю личным чувствам, все должно быть подчинено одной главной цели — торжеству победы пролетариата.
Возвращаясь в Германию, Клара твердо знала, как теперь надо действовать. Она должна вновь войти в ЦК, в тяжелое для партии и пролетариата время сделать все, чтобы не допустить раскола. Снова и снова слышала она дружеский, но требовательный голос Владимира Ильича: «Нужно, Клара, всегда думать о массах, и тогда вы совершите революцию, как мы ее совершили: с массами и через массы» 14.
Последний раз они виделись в 1922 году, когда Клара приехала вновь в Москву, чтобы принять участие в работе IV конгресса Коминтерна. Она нашла Владимира Ильича очень изменившимся. Сказывались усталость, болезнь. По настоянию врачей Ленин все больше времени проводил в Горках, соблюдая строгий режим в работе. К лету его здоровье несколько улучшилось, и врачи разрешили Владимиру Ильичу выступить на конгрессе.
Перед открытием конгресса Владимир Ильич неожиданно для Клары Цеткин посетил ее дома. Для нее эта встреча была особенно радостной. Она означала, что Владимир Ильич уже поправился, чувствует себя неплохо, раз приехал к ней и через несколько дней будет выступать перед коммунистами многих стран.
Радуясь как ребенок, то смеясь, то плача, она усадила его в кресло и стала расспрашивать. Прежде всего ее, конечно, волновало его теперешнее самочувствие.
- Не беспокойтесь,— отвечал Владимир Ильич,— я чувствую себя вполне хорошо и совершенно крепким... Я работаю, но щажу себя и строго придерживаюсь предписания врачей.— И, совершенно как раньше, заразительно засмеявшись, добавил: — Покорно благодарю, больше не хочу болеть. Это скверная штука...— И уже серьезно добавил: — Мировая история и без меня шагнула вперед в России и в остальном мире. Наши партийные товарищи работали очень, очень дружно, а это самое главное. Все они были перегружены работой, и я очень рад тому, что смогу их несколько разгрузить 15.
Еще раз Клара отметила про себя, как глубоко в этом человеке заложены любовь к людям, заботливое отношение к товарищам.
Их беседа не могла не коснуться нынешнего положения в немецкой компартии. Владимир Ильич с удовлетворением отметил, что, несмотря на явные шатания в руководстве, несмотря на выход некоторых товарищей из руководящих органов, партия сохранила способность повести за собой революционную массу немецкого пролетариата.
Через какое-то время, посмотрев на часы, Владимир Ильич неожиданно встал и стал прощаться. Извиняясь, сказал шутливо:
- Время для посещения друзей, разрешенное мне моими тиранами-врачами, уже миновало. Вы видите, как я дисциплинирован 16.
5 ноября в Петрограде в торжественной обстановке состоялось открытие конгресса, приуроченное к пятилетней годовщине Октябрьской революции. Через несколько дней делегаты приехали в Москву, чтобы продолжить работу. Все с нетерпением ждали выступления Ленина, назначенного на 13 ноября.
В этот день огромный зал заседаний был набит до отказа. Клара Цеткин чувствовала себя в этот день не очень хорошо — сказывался возраст (ей в Москве исполнилось 65 лет) и перенесенная недавно болезнь. Кто-то из устроителей поставил для нее кресло на возвышении, где находилась трибуна, чтобы ей были лучше слышны выступления.
Она уже сидела в кресле, когда услышала возбужденный шум, доносившийся из фойе. С радостными возгласами «Ленин» делегаты спешили занять свои места. Вдруг Клара увидела, как из боковой двери вышел улыбающийся Владимир Ильич. Счастье вновь видеть его среди товарищей коммунистов, слышать его неповторимый голос настолько захлестнуло ее, что когда он проходил мимо нее к трибуне и протянул руку, чтобы поздороваться, она притянула к себе его голову и расцеловала его. Ленин был растроган, а зал разразился бурей оваций.
Через три недели делегаты уезжали домой. Они увозили с собой тепло дружеских встреч на конгрессе и напутственные слова вождя о совершенствовании революционной борьбы, о продолжении ее в новых условиях. Покидая Москву, делегаты не предполагали, что это была их последняя встреча с Лениным. Не могла об этом знать и Клара Цеткин.
Как память об этой последней встрече хранится в кремлевской библиотеке книга, написанная Кларой Цеткин сразу же по возвращении из Москвы. Она посвящена большому судебному процессу, проходившему в Москве летом 1922 года над социалистами-революционерами (эсерами), которые обвинялись советским народом и международным пролетариатом в вооруженной борьбе против Советского государства. Конечной целью их преступной деятельности было свержение Советской власти. От имени коммунистов III Интернационала с обвинением на процессе выступила Клара Цеткин. Она гневно клеймила раскольническую деятельность партии эсеров в международном рабочем движении, их преступную связь с всемирным капиталом, их преступления перед народом и историей.
Эту книгу — гневный обвинительный документ — она назвала: «Мы обвиняем!» Красными чернилами на обложке написала посвящение: «Двум лучшим борцам-коммунистам и людям: товарищу Ленину и товарищу Лениной-Крупской. С глубокой любовью и уважением Клара Цеткин».
В этих словах ее отношение к Ленину, «чье сердце было равновелико его мысли и его воле и который поэтому мог стать непревзойденным великим вождем пролетариата... Он стал победителем, потому что целиком был проникнут одним: любовью к творческим массам, доверием к ним, верой в величие и красоту того дела, которому он отдал свою жизнь, верой в торжество его» 17.
«ЛЮБИМОМУ УЧИТЕЛЮ И НЕЗАМЕНИМОМУ ВОЖДЮ ВСЕМИРНОЙ ПРОЛЕТАРСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ»
Зима 1921 года была неровной и затяжной. Сильные метели и снегопады часто сменялись внезапными оттепелями. Снег тяжелел и оседал толстым слоем на дорогах и тротуарах. Ночной морозец покрыл его ледяной коркой. Дворники на Тверской день и ночь большими лопатами тщетно пытались очистить мостовые для проезда извозчиков. И все-таки, несмотря на обилие снега, в городе уже чувствовалось приближение весны. Дневное солнце растопляло снег на улицах и крышах. Длинные сосульки свешивались с карнизов домов.
Георгий Димитров, зябко кутаясь в большой шерстяной шарф, вышел из гостиницы и направился на прием в Кремль. Накануне ему позвонила секретарь Совнаркома и сообщила, что Владимир Ильич Ленин хочет с ним познакомиться лично и побеседовать о положении в Болгарии, о делах в компартии. Перед открытием конгрессов Коминтерна (в тот год в Москве открывался III конгресс) Ленин обсуждал с делегатами — руководителями партий положение в каждой стране, интересовался их точкой зрения на решение вопросов, планировавшихся к обсуждению на заседаниях предстоящего конгресса.
По дороге Димитров еще раз перебрал и обдумал все вопросы, которые волновали болгарскую делегацию.
Присматриваясь к прохожим, он отметил про себя, что в основной массе люди одеты неважно, на лицах следы усталости и недоедания, но его поразило выражение этих лиц — оно говорило об упрямой решимости во что бы то ни стало добиться победы и на трудовом фронте. Ему нравились москвичи, нравилась Москва. Тогда Димитров еще не знал, как тесно свяжет его судьба с этим городом, что он станет для него второй родиной, к которой он всегда будет питать сыновью любовь и привязанность. «Москва,— скажет он позднее,— солнце, рассеивающее мрак непроницаемой ночи капиталистического мира», а Советскую Россию, родину великого Ленина, он назовет «путеводной звездой всего трудящегося человечества».
В Москву Георгий Димитров приехал впервые. В прошлом, 1920 году добраться до советской столицы ему не удалось. Болгарские коммунисты тогда направили его в составе своей делегации на II конгресс Коминтерна. На двух небольших лодках они должны были переправиться через Черное море из Варны в Одессу, а оттуда уже поездом в Москву. Путь был трудный. Море неспокойное, часто штормило. Участок пути, который им предстояло преодолеть, непрерывно контролировался с одной стороны румынской морской охраной, с другой — флотом Врангеля, в руках которого находились тогда берега Крыма. В первый же день Георгий Димитров и Василь Коларов, один из руководителей Болгарской коммунистической партии, были схвачены румынской охраной и арестованы. Им пришлось просидеть в тюрьме несколько месяцев. Но троим делегатам, в том числе большому другу Димитрова Христо Кабакчиеву, чудом удалось добраться до Москвы. Вначале их лодка была разбита бурей, и их выбросило на болгарский берег. Пришлось нанять маленькую парусную лодку, на ней, ускользнув от охранников, после недельного плавания болгарские коммунисты добрались до Одессы. Они участвовали в работе II конгресса Коминтерна, и Христо Кабакчиеву посчастливилось дважды беседовать с Владимиром Ильичем в его кремлевском кабинете. О работе Коминтерна, о встречах с В. И. Лениным в Москве он подробно рассказал своим товарищам после возвращения из России. Георгий Димитров очень хорошо помнил все подробности рассказов друга о Ленине, о беседах с ним.
Первая из них состоялась вскоре после окончания работы конгресса. Тогда Владимир Ильич впервые принимал представителей Болгарской коммунистической партии (в 1919 году Болгарская партия «тесных» социалистов была преобразована в коммунистическую). Встреча эта произвела на Кабакчиева глубокое впечатление. Его поразила необычайная осведомленность Ленина о событиях в Болгарии и на Балканах. Владимиру Ильичу было известно даже о так называемом «Владайском» восстании в 1918 году. Это было стихийное восстание разбитых войск, отступавших с фронтов мировой войны. Оно не было одобрено и поддержано партией «тесняков», считавшей себя еще недостаточно сильной, чтобы возглавить всеобщее восстание. Так объяснил позицию невмешательства по отношению к этому восстанию Кабакчиев в беседе с Владимиром Ильичей. Ленина очень интересовало новое положение, сложившееся в Болгарии и на Балканах после войны. Трезво оценивая создавшуюся ситуацию, Владимир Ильич считал, что положение теперь не так благоприятно для революционного выступления, как это было раньше, просил почаще сообщать о деятельности коммунистов Болгарии.
Прощаясь с Владимиром Ильичей, Кабакчиев рассказал ему, что болгарские коммунисты ведут среди трудящихся политическую агитацию не только посредством собраний, демонстраций, газет, но также и выпуском переводных и оригинальных брошюр и книг, проводящих принципы и лозунги Октябрьской революции. Владимир Ильич заинтересовался этой литературой и попросил познакомить его с ней. Христо Кабакчиев сумел собрать около полутора десятков брошюр — это были переведенные на болгарский язык «Программа РСДРП», «Конституция РСФСР», ряд произведений В. И. Ленина, несколько книг Д. Благоева, В. Коларова и других руководителей Коммунистической партии Болгарии.
Вскоре Кабакчиев был вновь приглашен к Ленину в Кремль. Владимир Ильич встретил его радостный, улыбающийся. На столе лежали присланные Кабакчиевым книги и брошюры*. Перебирая их, Ленин сказал:
— Да, вы успели за короткое время создать прекрасную агитационную литературу! Мало таких партий, которые сумели бы это сделать. У вас в этом отношении дело обстоит очень хорошо... Издание и массовое распространение таких книжек является в настоящее время одной из важнейших задач коммунистов1.
Владимир Ильич расспрашивал, какие вопросы затрагиваются и развиваются в оригинальных болгарских изданиях. Неожиданно он спросил:
- А трудно ли выучиться болгарскому языку?
Кабакчиев ответил, что для русского человека это
совсем не трудно, потому что в основе двух языков — русского и болгарского лежит старославянский литературный язык. Тогда Ленин попросил достать ему поскорее, если это возможно, болгарско-русский словарь. Очень хотелось Кабакчиеву выполнить просьбу Владимира Ильича, но поиски не увенчались успехом — такого словаря не оказалось ни в одном из книжных магазинов Москвы.
Через некоторое время Ленин обращается с подобной просьбой к своему библиотекарю Ш. Н. Манучарьянц. Сохранилась его записка к Шушанике Никитичне: «Прошу мне поискать словарь болгарско-русский»2. Очевидно, Владимиру Ильичу хотелось самому просмотреть переданные Кабакчиевым брошюры и книги, следить за другими болгарскими изданиями.
Но и ее поиски оказались безрезультатными. Должно быть, таких словарей тогда в России не было. На всякий случай Манучарьянц приобрела старый учебник болгарского языка, изданный еще в 1909 году. Владимир Ильич сказал:
- Пока пусть остается учебник, а словарь можно не искать. Если он понадобится, я попрошу3.
С тех пор прошло больше полугода. И вот сейчас Георгий Димитров привез Ленину в Москву карманного формата болгарско-французский и французско-болгарский словарь. Христо Кабакчиев просил друга передать его Ленину от имени болгарских коммунистов. Долго обдумывал Димитров, что написать Ленину на память, и сумел в двух строчках выразить свои чувства и чувства товарищей: «Нашему любимому учителю и незаменимому вождю всемирной пролетарской революции т. Ленину — от ЦК Болгарской коммунистической партии. За ЦК Г. Димитров. Москва. 5.111.1921».
Занятый мыслями о предстоящей встрече, Георгий Димитров не заметил, как подошел к Троицким вopoтам Кремля. Поднявшись на третий этаж здания, где работало Советское правительство, он прошел в приемную Совнаркома. Его встретила секретарь, которая вчера сообщила ему время приема. Она вежливо попросила болгарского гостя подождать, предложив присесть. Он был рад, что пришел немного раньше — было время сосредоточиться. Не прошло и нескольких минут, как дверь кабинета открылась, и Ленин, приветствуя гостя из Болгарии, вышел к нему навстречу. По рассказам товарищей Димитров представлял его себе именно таким — внимательным, живо интересующимся делами в Болгарии, с ободряющей улыбкой. Ленин сразу забросал его вопросами о положении в Болгарии, о роли монархии в политической жизни страны, о действиях буржуазных партий, об иностранном влиянии на политику государства, о взаимоотношениях Болгарии с соседними балканскими странами. Но особенно Ленина интересовали положение в партии, настроения рабочих и крестьян, их отношение к Советской Республике.
Георгий Димитров старался отвечать как можно подробнее. Владимир Ильич внимательно слушал, иногда что-то записывал на листе бумаги. Видимо, эти сведения могли пригодиться ему в подготовке к предстоящему конгрессу. Время, отведенное на беседу, подходило к концу, оно пролетело для Димитрова незаметно. Хотелось еще многое обсудить с Владимиром Ильичем. Но секретарь уже несколько раз заглядывала в кабинет, Димитров понимал — Ленина ждут другие посетители, множество очень важных дел.
Владимир Ильич дал ему целый ряд практических советов в деле укрепления партии и усиления ее влияния среди трудящихся. В тот период в Болгарии еще не было такого развитого пролетариата (почти не было потомственных рабочих), как в других европейских странах, и одной из главных задач партии Ленин считал организацию и развитие рабочего класса как в количественном, так и в качественном отношении. Одновременно он настоятельно советовал создавать союз рабочих и крестьян, прежде всего с крестьянской беднотой и середняками, расширять влияние коммунистов в армии, среди солдатских масс.
Особо отмечая вопрос подготовки партийных кадров, их воспитания, Владимир Ильич сказал:
- Подготовка опытных, преданных и авторитетных руководителей партии — долгое и трудное дело. У нас подготовка звена партийных руководителей продолжалась 15 лет (1903—1917). Целых 15 лет борьбы с меньшевизмом, 15 лет жестоких преследований со стороны царизма, целых 15 лет, на которые приходятся годы могучей революции 1905 года. И вопреки всему этому у нас были печальные случаи, когда даже очень хорошие товарищи «теряли головы»... И успех в этом деле возможен только в результате постоянной работы, борьбы и правильного коммунистического подбора кадров со стороны наших партий. Это сейчас самое важное и, я бы сказал, решающее и для вашей коммунистической партии 4.
Беседа закончилась. Она продолжалась больше часа. Владимир Ильич встал, чтобы проводить гостя. Дружески пожимая Димитрову руку, он сказал на прощание:
- Желаю вашей партии и вам лично самых лучших успехов. Мы не сомневаемся, что ваша партия и болгарский народ являются верными друзьями нашей Советской социалистической республики5.
Покидая тогда, в марте 1921 года, рабочий кабинет Ленина, Георгий Димитров не мог предположить, что книга, подаренная им Владимиру Ильичу, останется здесь навсегда как символ нерушимой дружбы двух народов, двух коммунистических партий.
Этот подарок, лежащий на этажерке-вертушке у письменного стола Ленина, неизменно привлекает внимание посетителей музея, и, конечно, он особенно дорог гостям из Болгарии. Вот одна из многочисленных записей, оставленная болгарскими товарищами в книге отзывов почетных посетителей музея: «Маленький подарок, сделанный В. И. Ленину Г. Димитровым, радует всякое болгарское сердце и говорит о тесной связи и дружбе между двумя партиями и вождями».
В 1961 году музей в составе болгарской делегации посетила сестра Георгия Димитрова — Елена Димитрова. Ее посещение совпало с сорокалетием той состоявшейся в 1921 году встречи Владимира Ильича с Георгием Димитровым. Можно понять чувство волнения и гордости, охватившее ее, когда она взяла в руки маленький словарь и, перелистав страницы, со слезами на глазах прочитала надпись, сделанную ее братом.
Покидая кабинет вождя, она написала: «Группа болгарских делегатов с чувством глубокого волнения посетила музей и еще раз убедилась в величии Ленина. Наш народ знает, помнит, учится и живет, как велел великий Ленин. Елена Димитрова 14/IX— 1961 г.».
* Эти книги и сейчас хранятся в кремлевской библиотеке В. И. Ленина.
«ЛЕНИН — НОСИТЕЛЬ ИДЕЙ ПРОЛЕТАРИАТА»
Небольшое датское судно медленно подходило к грузовому причалу Санкт-Петербурга. Оно должно было загрузиться русским лесом и через несколько дней отбыть обратно к берегам Дании.
Среди тех, кто находился на борту судна, был невысокого роста кряжистый человек с открытым широким лицом, огромной копной светлых волос, с неизменной трубкой в зубах. Его звали Мартин-Андерсен (позднее имя пролетарского писателя Дании станет известным под псевдонимом Нексе, по названию маленького местечка на острове Борнхольм, где прошло его детство).
Он приехал в Россию впервые, и ему хотелось как можно больше узнать об этой удивительной стране, о которой он так много слышал на родине. Вместе со всеми он вышел на палубу, чтобы встретить новый город.
Лето в 1907 году выдалось довольно жаркое. Над водой висело густое марево. Солнце стояло почти в зените, когда судно пришвартовалось у причала. В порту шла своя жизнь.
Насколько хватало глаз, высились высокие штабеля пиленого леса, готового к отправке в другие страны. У причалов уже стояло несколько иностранных судов, чтобы принять его на борт. На некоторых из них шла бойкая погрузка — грузили доски, пахнувшие свежей смолой, небольшие бруски и огромные круглые почти без сучков бревна. Среди деревянных нагромождений мелькали синие и красные рубашки грузчиков с темными от пота пятнами на спине. Они проворно цепляли огромными крюками бревна, подтаскивали их к подъемному крану, крепили и отходили в сторону. Пока кран медленно поднимал их и опускал на баржи, стоявшие рядом грузчики отдыхали. Часто, уставшие и потные, они перевешивались через борт причала и жадно пили воду прямо из реки.
Любая работа — грузчика, каменотеса или сапожника — всегда привлекала пристальное внимание писателя. В ней, как ему казалось, раскрывались сама суть рабочего человека, его мысли, его душа. Будучи сам пролетарием, работая долгие годы в каменоломне, позднее в сапожной мастерской, испытав гнет и унижения, он с особой симпатией и любовью относился к людям труда. Уже в ранней молодости в нем начал зреть активный протест против насилия и несправедливости капиталистического общества. Любое выступление рабочих за свои права он активно и смело поддерживал. И уже в ранних его произведениях тема борьбы за справедливость, за лучшее будущее трудового человека обрела главное и основное место, так же как и в его общественной и политической деятельности.
Россия, ее пролетариат давно привлекали внимание писателя. С нескрываемым восхищением он отнесся к революции 1905 года в России. Русские рабочие на весь мир заявили о своей решимости бороться с самодержавием. Писатель-пролетарий Мартин Нексе не мог оставаться в стороне от этих событий, быть равнодушным к ним. Его ответом явилась статья «Красный флаг», где он подчеркивал огромное международное значение декабрьского восстания для будущего пролетарского движения в мире. С большой симпатией говоря о русском трудовом народе, он приветствовал его и верил, что именно этот народ, поднявший знамя борьбы с царизмом, свергнет его и заявит на весь мир о создании невиданного доселе справедливого общества.
Любовь к Советской стране писатель пронес через всю жизнь. В 1940 году в статье «Почему я друг Советского Союза» он объяснял свое отношение к стране социализма так: «Это первое в мировой истории государство и общество, которое покоится на сознании того, что мирный труд является единственным подлинным источником человеческого прогресса и счастья как для единиц, так и для всего общества в целом; это общество, сознающее, что нельзя паразитировать за счет чужого труда. СССР — это государство, строящее новую жизнь»1.
Великие события в России осенью 1917 года всколыхнули всю планету. Рушился старый мир, основанный на насилии и эксплуатации. Рождалось новое общество, в котором воплотились самые заветные мечты трудового народа. Сразу же после победы Октября писатель посылает В. И. Ленину, главе рабоче-крестьянского правительства, телеграмму, где от себя лично и от своих друзей «с горячей любовью и бесконечным энтузиазмом» приветствует победивший русский пролетариат. Он пишет, что известия из России о революционных событиях для него «звучат подобно солнечным сказаниям» и «манят как маяк будущего».
Когда в 1918 году империалистические государства развязали военную интервенцию против молодой республики, Андерсен Нексе вместе с теми, кто с сочувствием относился к Советам, включился в мощное международное движение под лозунгом «Руки прочь от России!».
Под непосредственным влиянием Октябрьской революции в Дании в начале 1918 года была создана новая социалистическая рабочая партия (позднее влившаяся в коммунистическую), и одним из ее основателей стал Андерсен Нексе.
Заветной мечтой датского писателя было побывать в Советской стране, своими глазами увидеть происходящее в ней, встретиться с великим вождем пролетариата В. И. Лениным. И его мечта осуществилась.
Осенью 1922 года Нексе отправился в советскую столицу на IV конгресс Коммунистического Интернационала, чтобы представлять там датскую компартию. Буржуазное правительство Дании всячески препятствовало его поездке, создавало бесконечные трудности в оформлении документов. Было ясно, что выехать из страны легально не удастся, поэтому ЦК партии решил отправить Нексе нелегальным путем. Товарищи снабдили его необходимыми документами для проезда по территории других стран, и он отправился в путь. Решено было выехать с запасом времени на случай непредвиденных задержек. Путь предстоял нелегкий. Вначале пришлось плыть на небольшом норвежском теплоходе вдоль западных берегов Норвегии. Через несколько дней с большими остановками в различных портах теплоход добрался до финских берегов. Здесь Нексе предстояло пересесть в рыбацкую лодку и вместе с другими товарищами из Норвегии, присоединившимися к нему, отправиться в рискованное морское путешествие. Плыть на рыбацкой лодке осенью по Баренцеву морю всегда опасно. В это время года в северных морях обычно неспокойно. Путешественникам повезло, что не было шторма. Морская часть пути закончилась в Мурманске. Теперь предстояла поездка по железной дороге. И это путешествие оказалось тоже не простым. Из-за топливного кризиса поезда ходили крайне редко, приходилось ждать отправления несколько суток. Наконец, получив билет в общий вагон, Нексе едет в Питер.
В вагоне невероятно душно, пассажиров гораздо больше, чем положено, все коридоры забиты теми, кому мест не досталось. Они стояли, сидели на мешках, чемоданах. Незнание русского языка затрудняло Мартину Нексе общение с пассажирами. Он ехал без денег и продовольствия (товарищи так торопились посадить его на поезд, что, видимо, совсем забыли об этом). Он сидел и не отрываясь смотрел на мелькавшие за окном пейзажи. Неожиданно кто-то потянул его за рукав. Маленькая худенькая старушка протягивала кусок ржаного хлеба. Видимо заметив, что иностранец уже много часов ничего не ел, решила угостить его чем могла. Вслед за ней ему стали протягивать кто вяленую воблу, кто кружку кипятка. Доброта и сердечность людей тронула его до слез. Позднее, лучше узнав русский народ, его душу, он восхищался его необычайной щедростью и широтой. Нексе писал: «Тяжелые пять лет прожили люди после победы революции осенью 1917 года. Разруха царила повсюду; казалось, что в один прекрасный день все неминуемо должно зайти в тупик. Оптимизм народа поражал жителя Западной Европы... В условиях жестокой нужды и лишений русские люди вели себя так, будто они владели всеми богатствами мира, и без колебаний делили последний кусок хлеба с каждым, кто в нем нуждался» 2.
Только на пятые сутки Нексе добрался до Петрограда. Город выглядел опустевшим. Когда-то шумный порт, теперь безмолвствовал, на рейде не было торговых судов, опустели причалы. Забиты досками складские помещения, закрыты магазины и частные лавочки. Экономическая блокада западных стран отражалась на экономике России. Видно было, что люди живут очень трудно. Но писателя из Дании поразило, как уверенно они шагали по мостовой, лихо заломив шапки на затылок. «Мы получили богатое наследство,— говорил их облик.— Все, что было создано нашим тяжелым многовековым трудом, мы неожиданно получили в наследство» 3.
В эти дни в Петрограде, колыбели революции, состоялось открытие IV конгресса Коминтерна. Дальнейшая его работа должна была проходить в Москве, и Нексе вместе с другими делегатами снова отправился в путь.
В Москву он ехал впервые. Его переполняло радостное ожидание, надежда увидеть и услышать В. И. Ленина — вождя всемирного пролетариата, друга всех угнетенных и обездоленных. В подарок Ленину писатель вез свой роман «Пелле-завоеватель». Популярность книги давно вышла за пределы Дании. В передовой периодической печати ряда стран появились части, главы из романа. Так было в Германии, Франции, Австрии. В 1912 году некоторые главы появились и в русском журнале «Заветы». Полностью роман вышел в 1917 году в Нью-Йорке на английском языке. Эту книгу писатель и вез в подарок Ленину.
Роман был в значительной степени автобиографичным, в нем нашли отражение его собственная жизнь, борьба, его мысли и идеалы. Нексе закончил роман в 1910 году. Впервые в датской литературе появилось произведение, которое не только ярко показало зарождение и развитие революционного движения в стране, но и вскрыло важнейшие глубинные процессы в нем. Впервые так широко был поставлен вопрос о главной движущей силе истории — трудовом народе. Главными героями романа явились датские рабочие и крестьяне. Рисуя расслоение в рабочем движении Дании (а этот процесс происходил тогда во многих странах Запада), автор с особой симпатией говорил о тех рабочих, которые остались верны пролетарским идеалам, продолжали классовую борьбу, и осуждал тех рабочих, которые вступили в сговор с правыми социал-демократами, изменили пролетарскому движению, встав на путь реформистских преобразований. Представителем передовых рабочих является главный герой романа — рабочий Пелле, ставший одним из руководителей кооперативного движения.
Роман «Пелле-завоеватель» не прошел мимо внимания Владимира Ильича. Выделяя его среди произведений пролетарской литературы, он ссылается на него в своих знаменитых «Тетрадях по империализму».
...Поезд медленно приближался к вокзалу. Вот и долгожданная Москва, столица трудового народа, город его мечты! Оставив в общежитии свой незатейливый багаж, Нексе отправился знакомиться с городом. Москва готовилась к большому событию — празднованию 5-й годовщины Великого Октября. Всюду флаги, красные полотнища. Празднично выглядела главная площадь столицы. Вдоль Кремлевской стены была сооружена длинная деревянная трибуна, перед которой 7 ноября должен был проходить военный парад. Здания, выходившие на Красную площадь, были украшены лозунгами и транспарантами.
Как и многие иностранные гости, приехавшие в Москву для участия в IV конгрессе Коминтерна, Нексе был приглашен 7 ноября на Красную площадь на парад войск Красной Армии. Стройными шеренгами шли красноармейцы, одетые в длинные, почти до пят серо-зеленые шинели и остроконечные шлемы того же цвета. Заними под гром фанфар прогарцевала легендарная красная кавалерия, звеня колокольчиками и начищенными металлическими бляхами на уздечках. Во всем чувствовалась непоколебимая решимость быть на страже завоеваний народа. Завершило этот прекрасный праздник шествие колонн московского пролетариата.
13 ноября на очередное заседание в Большой Кремлевский дворец вместе с другими делегатами шел Мартин-Андерсен Нексе. Всех приехавших в Москву зарубежных делегатов волновал вопрос — будет ли выступать на конгрессе Ленин. Они знали, что Владимир Ильич болел и врачи запретили ему публичные выступления. Кончилось утреннее заседание, был объявлен перерыв. Делегаты прохаживались по фойе, любовались прекрасными залами. Вдруг словно молнией пронеслось: «Ленин!» Все бросились вперед, горя желанием увидеть вождя. Владимир Ильич шел в окружении товарищей вместе с Надеждой Константиновной и Марией Ильиничной. Его появление в зале вызвало бурю оваций. На разных языках всюду слышалось: «Да здравствует Ленин!», «Ура!». Вместе со всеми горячо приветствовал Ленина Мартин Нексе.
Поднявшись на трибуну, положив несколько листков бумаги перед собой, Владимир Ильич начал говорить. Каково же было удивление и восхищение собравшихся, когда они услышали, что свою речь «Пять лет российской революции и перспективы мировой революции» он произносит на немецком языке. Владимир Ильич начал говорить, и куда делась его болезнь? Он говорил убежденно, энергично, акцентируя особенно важные места в докладе решительными жестами. В своем выступлении Ленин дал яркую характеристику успехов Советской Республики, показал, что главным итогом прошедших лет было укрепление позиций социализма. Нексе поразил глубочайший анализ экономики страны, огромная эрудиция в области общественных отношений. Каждую мысль докладчик подкреплял аргументами, подсчетами, цифрами. Говоря о несомненных успехах страны за первое пятилетие, Ленин не мог не сказать и о том, что еще далеко не все сделано, что в таком сложном деле, как введение новой экономической политики, имелись промахи, недочеты. «Несомненно, что мы сделали и еще сделаем огромное количество глупостей...— сказал он и добавил: — Мы только начали учиться, но учимся с такой систематичностью, что мы уверены, что добьемся хороших результатов» 4.
Так мог говорить только человек, глубоко уверенный в правоте своего дела, убежденный в конечной победе. «Это,— писал позднее Нексе,— чувствовалось во всем его простом облике, совсем не таком, каким обычно представляют себе облик великих мыслителей,— это отражалось и в его речи. Мысль Ленина текла, ясная и прозрачная, и тогда, когда он касался величайших проблем человечества... Казалось, он жил всеми человеческими жизнями. Он знал положение во всех странах... Это была наука, но совершенно особая и новая: она не пахла книгой, а была самой жизнью; она освещала судьбу и промышленного рабочего, и кули, и швеи, и подметальщика улицы. История человечества, сама история человеческой культуры представала перед нами из речи Ленина» 5.
Как и все делегаты, Нексе был покорен В. И. Лениным. Хотелось выразить свои чувства восхищения и преклонения перед этим таким великим и таким простым человеком. На своей книге «Пелле-завоеватель» он сделал дарственную надпись: «Товарищам Крупской и Владимиру Ульянову-Ленину с благодарностью и добрыми пожеланиями. Любящий их Мартин-Андерсен Нексе. (Москва. 11.XI.22)». Выражая свое огромное уважение жене, единомышленнику, ближайшему другу Владимира Ильича, Нексе адресовал свою надпись на книге и Надежде Константиновне.
Закончил свою работу IV конгресс Коминтерна, на котором в последний раз перед коммунистами разных стран выступал Ленин. Уехал в Данию писатель Мартин Нексе, увозя в своем сердце чувство громадной любви к вождю пролетариата, бережно храня воспоминание о его выступлении.
Вслед за первым выходит второй роман Нексе, который являлся как бы его продолжением,— «Дитте — дитя человеческое». Эта книга повествует о тяжелой судьбе женщины, лишенной в капиталистическом мире всяких человеческих прав. Сам писатель так определил свой замысел: «Я собирался сделать «Пелле» первой частью трилогии. Второй частью должна быть «Дитте — дитя человеческое», фигура, соответствующая «Пелле» среди женщин. Дитте — пролетарский герой в страдательном залоге; такова была доля рабочих женщин, пока не появился Советский Союз. У нас, в Западной Европе, женщины из рабочего класса не были сознательными революционерками, чаще всего они не обладали даже классовым сознанием, но они были проникнуты глубоким чувством солидарности» 6.
Эту книгу автор решает переслать Ленину. Он знал, что Владимир Ильич тяжело болен. Нексе хочет его подбодрить, доставить ему хоть небольшую радость. Летом 1923 года в Горки, где тогда жил Владимир Ильич, приходит подарок от датского писателя — его книга «Дитте — дитя человеческое» с такой надписью: «Товарищам Ленину и Крупской с приветом и добрыми пожеланиями от Мартина-Андерсена Нексе. Эспергарде. Дания, июнь 1923».
Свое восхищение перед личностью Ленина писатель объяснял так: «Ленин был не просто носителем идей пролетариата, он сросся с ним воедино. Редко, кто в мировой истории мог так удачно воплотить все идейное богатство класса или движения, всю его сущность, как это сделал Ленин, представляющий пролетариат... Его мысли были ясными, понятными, доходчивыми простому человеку. Его сердце билось в унисон с большим пролетарским сердцем, с сердцем всего человечества» 7.
«ЛЕНИН — ВЕЛИКИЙ УМ И СЕРДЦЕ ЭТОГО СТОЛЕТИЯ»
В тот день Колонный зал Дома союзов не мог вместить всех желающих поздравить Бернарда Шоу с его 75-летием. Имя известного английского писателя, драматурга, блестящего сатирика, мастера парадокса, страстного публициста, острого критика было очень популярно в нашей стране. Его пьесы, бичующие классовую несправедливость буржуазного общества, ханжество буржуазной морали, проникнутые искренней любовью к людям труда, с неизменным успехом шли на сценах советских театров.
Страна великого Ленина, страна победившего социализма, вызывала в нем глубокое уважение и симпатию. Поэтому, когда представилась возможность посетить ее, Шоу охотно ею воспользовался. Несмотря на шквал язвительных нападок со стороны буржуазной прессы в связи с его поездкой в Советский Союз, несмотря на уговоры друзей отказаться от ненужной, на их взгляд, затеи, Бернард Шоу приехал в Москву летом 1931 года.
Среди тех, кто пришел 26 июля в Колонный зал выразить большому другу Советской страны, поборнику мира Бернарду Шоу искреннюю любовь и глубокое уважение, были известные общественные деятели и рабочие столичных предприятий, студенты и писатели, многочисленные почитатели таланта Шоу.
К огорчению юбиляра, на торжестве не присутствовал Алексей Максимович Горький. Еще задолго до революции между ними завязалась интересная для обоих переписка, обмен мнениями, творческий спор. Они были представителями диаметрально противоположных социальных обществ, но их объединяло одно: неприятие несправедливого, основанного на эксплуатации и угнетении капиталистического строя, и стремление к созданию такого общества, где свободная человеческая личность найдет все возможности для гармоничного развития. Объединяла их и огромная ненависть к насилию, к войне, разрушающей созданные человеческим разумом и трудом материальные богатства, уничтожающей самого создателя всего прекрасного на земле — человека.
В самый разгар первой мировой войны Шоу, присоединившись к антивоенному движению лучших представителей культуры Европы, пишет памфлет «Здравый смысл и война», где клеймит империализм позором. Он смело и решительно заявляет: «...отныне существуют лишь два настоящих знамени в мире: красное знамя демократического социализма и черное знамя капитализма»1.
Его решительное выступление против войны вызвало восхищение А. М. Горького. Он пишет английскому коллеге:
«Уважаемый Бернард Шоу!
До меня дошел радостный слух о том, что Вы стоите вне хаоса страстей, возбужденных безумной войной, которая истребляет миллионы наиболее активного, наиболее способного к творчеству населения нашей планеты.
Если Вы позволите мне сказать откровенно, я скажу, что и не ожидал видеть Вас, одного из самых смелых людей Европы, ослепленным и оглушенным впечатлениями мировой катастрофы»2.
Бернард Шоу видел в Горьком большого художника, блестящего мастера слова, писателя, создавшего новое направление в мировой литературе — социалистический реализм. Говоря о его мировом значении, Шоу писал: «Количество писателей, произведения которых получают известность за границей, очень невелико. Горький — один из этих самых немногих. В XIX веке в Англии из русских писателей вызывали сильный интерес Тургенев и Толстой, затем Достоевский и, наконец, Горький и Чехов. Из этих писателей один только Горький начертал путь революции. Его герои несли в себе революцию, и потому книги Горького были книгами расцвета»3.
В день юбилея Шоу Алексей Максимович был болен и не мог присутствовать на торжествах. Он прислал письмо, в котором писал: «Дорогой Бернард Шоу! Болезнь — ангина — мешает мне приехать в Москву для того, чтобы крепко пожать Вашу руку — руку смелого бойца и талантливейшего человека. Три четверти столетия прожили Вы, и неисчислимы сокрушительные удары, нанесенные Вашим острым умом консерватизму и пошлости людей. Мне радостно знать, что день Вашего семидесятипятилетия Вы проводите в стране, которая так высоко ценит Вас, и среди людей, которые начали величайшую борьбу с миром, осмеянным Вами, которые успешно ведут эту борьбу и — победят» 4.
Поднявшись на трибуну под гром аплодисментов, Шоу обратился к советским людям со словами искренней любви и признательности. В своем выступлении писатель вспомнил и такой факт: «Я однажды послал одну из моих книг Ленину с посвящением, полным энтузиазма, в надежде, что это посвящение будет опубликовано по всей Европе. Я не знаю, что случилось с этой книгой» 5.
Бернард Шоу не знал, что, несмотря на трудности пути, подарок дошел до адресата, стал одной из ценнейших реликвий среди книг, хранящихся в личной библиотеке Владимира Ильича. Эта книга — известная пенталогия (пятикнижье) «Назад к Мафусаилу», законченная автором в 1920 году. Ее выход совпал с глубоким экономическим кризисом, охватившим Европу, когда особенно явственно проявились все противоречия капиталистического строя — экономические и духовные. На фоне обреченного на гибель мира капитала все отчетливее вырисовывались новые движущие силы истории, которые привели к образованию невиданного прежде государства рабочих и крестьян. Шоу внимательно присматривается к этим новым явлениям, в то же время он подвергает острой критике капиталистическую цивилизацию, обнажая уродливые формы современного буржуазного общества.
В этой философской пьесе автор прослеживает всю историю человечества от библейских времен, рисует картины отдаленного будущего. Это произведение, довольно причудливое и противоречивое,— создание богатейшей фантазии и смелого сатирического ума. Характеризуя европейских государственных деятелей, Шоу вынужден признать, что большинство из них отличается невежеством, беспринципностью и бездействием. Поэтому особенно ярко и выразительно звучит дарственная надпись на книге, присланной В. И. Ленину: «Николаю Ленину (так многие за рубежом расшифровывали известный псевдоним Н. Ленин.— Л. Ш.), единственному европейскому правителю, который обладает талантом, характером и знаниями, соответствующими его ответственному положению. От Бернарда Шоу. 16-го июня 1921». Эта надпись еще раз говорила об отношении писателя к Ленину, которого он считал единственным в мире «человеком, превосходящим всех остальных, человеком, которого можно поставить в один ряд лишь с немногими, но и в ряду этих немногих он на голову выше остальных».
Мы не можем утверждать, что Ленин лично знал Шоу. Но английский журналист Артур Рансом в своих воспоминаниях приводит любопытный факт. Возможно, что в начале века, живя в Лондоне, Владимир Ильич мог слышать выступление Шоу на митинге в Гайд-парке. Во всяком случае Ленин хорошо знал его книги и его политическую позицию. Рансом пишет: «Разговаривая со мной о том, что английскому рабочему движению не хватает теоретиков, он вспомнил, как на одном собрании слышал выступление Бернарда Шоу.
- Шоу,— сказал Ленин,— честный человек, попавший в компанию фабианцев. Он куда левее всех тех, кто его окружает.
Ленин ничего не знал о книге Шоу «Совершенный вагнерианец» и очень заинтересовался ею, когда я рассказал ему содержание. Кто-то из присутствовавших вмешался в разговор и назвал Шоу клоуном, Ленин сердито отрезал:
- Он, может быть, и клоун для буржуазии в буржуазном государстве, но в революции его не сочли бы за клоуна» 6.
Общество фабианцев было основано в Англии в конце XIX века. Свое название оно получило по имени древнеримского полководца Фабия Максима, прозванного Кунктатором, что означает «медлительный», за осторожные и нерешительные действия в борьбе против Карфагена. Основная идейная платформа фабианцев — постепенное превращение капитализма в социализм через реформы. Их идеи пагубно влияли на английское рабочее движение. Выступая за реформизм, они фактически уводили классовую борьбу в сторону.
Хотя победа Октябрьской революции в России повергла в прах теорию фабианцев, немногие из них открыто признали свое поражение. Бернард Шоу был одним из первых деятелей Запада, кто понял смысл революции и ее мировое значение. Его современники свидетельствовали, что в те дни писатель был особенно возбужден и находился в радостном настроении. Он писал Фрэнку Гаррису в 1917 году: «Хорошие вести из России, не правда ли?»
С первых лет существования Советского государства он стал его другом. Страстно и горячо Шоу выступал против военной интервенции, развязанной империалистами, чтобы задушить Советскую власть. Он активно участвовал в движении «Руки прочь от России!».
Волна лжи и клеветы обрушилась тогда на Советскую Россию и ее правительство. В массе своей английские социалисты и лидеры тред-юнионов встретили Октябрь с неменьшей враждебностью, чем британские капиталисты. Так же отнеслись к Октябрьской революции и фабианцы. Биограф Бернарда Шоу, его друг Хескет Пирсон позднее писал: «Когда в 1917 году Октябрьская революция подвергла марксистский коммунизм (политическое вероисповедание Шоу, если верить его словам) первому серьезному практическому испытанию, в нашей стране самая яростная хула обрушилась на большевиков не со стороны капиталистов, а из лагеря социалистов и лейбористов. Это продолжалось до тех пор, пока на одном из собраний Фабианского общества не поднялся Шоу, провозгласивший: «Мы социалисты. Дело России — наше дело». Воцарилось напряженное молчание, но когда дебаты возобновились, о Советах все говорили уже серьезно»7.
Шоу защищал Октябрьскую революцию в печати. В 1921 году он выступил со статьей, которую иронически назвал «Ужасы Советской России», где гневно обрушился на тех, кто вел в его стране разнузданную антисоветскую кампанию. Когда Шоу предложили поехать в Советскую страну и отразить все увиденное в американской прессе Херста, он отказался. Зная, что в России царит страшная разруха и голод, он не хотел играть на руку злопыхателям и врагам Советов, считая, «что тяжкие испытания сами выработают противоядие. В его глазах это не было цепью разрушений — это была болезнь роста»,— так охарактеризовал взгляд Шоу его биограф X. Пирсон. В 1921 году он написал для коммунистического журнала «Лейбор Мансли» статью «Диктатура пролетариата», в которой решительно высказался за революционные методы перестройки общества.
В те годы писатель не раз выступал в печати, говоря об исторических заслугах В. И. Ленина. «Будущее,— заявлял он,— с Лениным».
Смерть величайшего государственного деятеля эпохи не оставила равнодушными даже тех, кто был далек от его идей. В конце января 1924 года редакция газеты «Известия» поручила своим заграничным корреспондентам обратиться к выдающимся политикам и писателям Запада с просьбой высказать свое отношение к В. И. Ленину. 29 января был получен по телеграфу и опубликован в газете отзыв Бернарда Шоу.
«Бесполезно,— сказал он,— воздавать похвалу Ленину теперь, когда он умер. Я счастлив, что около шести лет назад, когда клевета на Ленина в английской печати превосходила даже клевету на Георга Вашингтона в 1780 году и когда британское правительство истратило 100 миллионов фунтов стерлингов на финансирование врагов Ленина, я счастлив, что я приветствовал тогда Ленина как величайшего государственного деятеля Европы в надписи на одной из моих книг, которую я послал Ленину. Я надеялся, что это поможет Ленину показать, что в Англии живут не только жертвы, одураченные буржуазной печатью, и класс политических слепцов.
Но так как в то время почтовое сообщение с Россией было чрезвычайно затруднено и свирепствовала цензура, боюсь, эта книга, хотя она и была послана через русскую миссию, увы, не прибыла по назначению».
Теперь мы знаем, что она дошла до адресата. Знаем и то, как внимательно и серьезно отнесся к ней Владимир Ильич. Он прочитал ее с большим вниманием, о чем говорят многочисленные пометки и замечания на полях книги. Это прежде всего относится к предисловию, носящему социологический и философский характер. Владимир Ильич живо оценил обличительный антибуржуазный пафос драматурга и вместе с тем отметил уязвимость его теоретических построений.
Возле критических замечаний автора о буржуазной науке, школе, о самом буржуазном строе стоят ленинские пометки «нотабене». Некоторые идеалистические и наивные мысли автора вызвали у Владимира Ильича усмешку в форме иронического «ха-ха!».
Вот, например, автор пишет о том, что обществу необходима политическая трезвая мысль: «Из тех, кто в Англии попытался ею овладеть, самыми преданными и неутомимыми, самоотверженными и бескорыстными исследователями являются, насколько я знаю, мои друзья — Сидней и Беатриса Вебб»8. Справа на полях черным карандашом Владимир Ильич пишет: «Ха-ха!» Ведь он хорошо знал реформизм проповедников фабианства Веббов.
В конце жизни писатель пришел к окончательному выводу: Страна Советов расчищает дорогу для спасения всего человечества. И огромную роль в этом Бернард Шоу отводил великому вождю всемирного пролетариата. «Ленин,— утверждал он,— великий ум и сердце этого столетия».
* * *
Мы попытались проследить историю лишь небольшой части книг из раздела «Дарственная литература» личной библиотеки В. И. Ленина. Конечно, за пределами нашего повествования остались многие не менее интересные и значительные имена и книги, история которых ждет своего освещения. Порой единственной информацией о подаренной книге является коротенькая строчка на титульном листе. Однако поиск не прекращается, и время от времени он дарит исследователям открытия, которые обогащают нас знанием новых интересных фактов, деталей из жизни Владимира Ильича Ленина.