Сифилитическая поэма доктора Новоселова 2

Сначала я собирался просто внести коррективы к статье, но, когда подъехала та литература, которую автор настойчиво рекомендовал к прочтению, стало понятно, что открылась бездна. Ввиду того, что некоторые важные выводы из начальной статьи существенно изменились, мне кажется, правильно будет выложить отдельно два варианта моего отзыва. Первый – это отзыв по горячим следам, когда мне, в своих выводах, приходилось анализировать только логику повествования. Ну а настоящий вариант, это текст автора, уже свободного от необходимости хоть в чём-то полагаться на информацию и выводы г-на Новоселова.

……….

Как говорится, от судьбы не уйдёшь: прочитал я книжку г-на Новоселова "Смерть Ленина. Медицинский детектив". Поскольку раньше этой темы уже касался, сразу начну разбор. Для тех, кому не захочется вникать в детали, в конце будет небольшой обобщающий текст, где я попробую кратко и по возможности цензурно пояснить, что не так с этой книгой.

ЧАСТЬ 1 «МЕДИЦИНСКОГО ДЕТЕКТИВА»

Представляя читателю своё детище, автор на первых страницах пишет:

«Эта книга – скромная попытка разобраться в спорных взглядах медицинского сообщества России на конкретный клинический случай».

Книга Новоселова совсем не выглядит какой-то «скромной попыткой», наоборот, автор в абсолютно безапелляционной манере заявляет, что тему он закрыл, и выводы его – единственно верные. Да и в общем, как мне кажется, скромность не является самой сильной чертой новоселовского характера. Вот, например, очень показательное, на мой взгляд, высказывание:

«Люди, о которых я расскажу [врачи, лечившие Ленина], прошли свой путь с достоинством, и они заслуживают точной исторической оценки со стороны современного клинического сообщества. С этого момента фразы вроде: «врачи лечили пациента Ульянова, как бы, не от того» и «у великих людей все происходит не как у всех» должны быть забыты врачами на всем постсоветском пространстве».

Если кому-то это кажется недостаточно красноречивым (в конце концов, может быть Новоселову и в правду кто-то что-то должен), вот как автор заканчивает своё вступление:

«Аналогов этой книги нет и быть не может».

Ну что-ж, тогда и я, приступая к рецензии на столь уникальную книгу, тоже отрину ложную скромность и заявляю: читай, счастливчик, и пусть тебе завидуют нечитавшие! Аналогов этой рецензии нет и быть не может.

Книга состоит из двух частей: первая крутится вокруг «Дневника дежурных врачей», а во второй автор уже обобщает информацию, делает попутные экскурсы и глобальные выводы.

Начнём, как бы это странно кому-то не показалось, с части первой. Г-н Новоселов, обосновывая свои преимущества как исследователя данной темы, в первую очередь напирает на то, что он на сегодняшний день единственный, кто смог получить доступ к «Дневникам»:

«До сегодняшнего дня никто из моих коллег, обсуждавших его [диагноз Ленина], не видел оригинальных документов, написанных врачами пациента».

Что же касается их публикации в «Вопросах истории КПСС» и «Кентавре», то здесь, оказывается, есть нюанс:

«…комиссия ЦИК СССР по организации похорон В. И. Ульянова, подняла вопрос об издании информации о жизни и болезни вождя в 1922–1924 гг. 28 января 1924 г. Комиссия ЦИК приняла единогласное решение внести предложение по данному вопросу в ЦК РКП(б). 30 января Комиссия ЦИК поручила Н. И. Бухарину, В. М. Молотову и А. С. Енукидзе организовать указанные работы, для чего А. С. Енукидзе было предложено ознакомиться с историей болезни Ленина и сообщить свое мнение о возможности ее опубликования. Он высказался в принципе за напечатание такого документа, который бы давал полную картину болезни и состояния Ленина, предварительно удалив из записей специфические сведения лечебно-процедурного свойства. При этом Енукидзе отдавал предпочтение стилю записей доктора Кожевникова [одного из трёх врачей, ведших дневник], в которых преобладали наблюдения дневникового характера с описанием и анализом фактов и событий, свидетелем которых он являлся. А. М. Кожевников, по-видимому, в 1924 г. просмотрел напечатанный на машинке текст своих записей и внес небольшие коррективы (главным образом поправил некоторые неудачные фразы и в большинстве случаев заменил местоимения «я» и «мы» фамилиями врачей).

По экземпляру доктора А. М. Кожевникова в 1991–1992 гг. были подготовлены публикации в журналах «Вопросы истории КПСС» и «Кентавр». Детали сугубо процедурного характера, как предлагал А. С. Енукидзе, сняты. Данная публикация, подготовленная сотрудниками ЦПА, охватывала не весь период, а лишь с 3 октября 1922 г. по 10 марта 1923 года [весь Дневник – с 29 мая 1922 по 21 января 1924]. Именно тогда я узнал о существовании данного дневника, доступ к которому я получил только 25 лет спустя.

Оказалось, что при публикации 1991–1992 гг., снятие данных сугубо процедурного характера, привело к искажению клинически значимой информации. Это выяснилось при наложении данных публикаций на дневниковые данные. Кроме того, публикаторы охватили лишь небольшой и спокойный отрезок болезни Ленина, и прекратили публикацию на моментах, когда началось обострение типичной клинической картины».

Это серьёзное заявление! Если коммуняки действительно исказили важную информацию, то автор, рассматривая с профессиональной точки зрения такие разночтения, обязательно покажет читателю, что и как он там «наложил». Ведь так? Обязательно посмотрим, не забудем ~~не простим~~. Так же обязательно попробую разобраться с обострением «типичной» клинической картины, когда дойдём до соответствующих записей в «Дневнике».

Как я уже говорил ранее, меня интересовала сама причина, по которой г-н Новоселов взялся за эту тему. Выяснилось следующее:

«Я не выбирал эту тему, ее мне выдали в аспирантуре НИИ мозга ВНЦПЗ АМН СССР более четверти века назад».

Оказывается, сам г-н Новоселов здесь, по большому счёту и не при чём: сама судьба выбрала его орудием Правды! Но давайте забежим немного вперёд и почитаем, что он пишет в начале второй части книги:

«… На дворе осень 1989 года, в воздухе носится ощущение перемен, общественность бурлит. В прессе начинают всплывать вопросы из прошлого, которые раньше задавать было нельзя. Появляется все больше новой информации. В тот год я, молодой доктор, выпускник лечебного факультета 1 ММИ им. И. М. Сеченова, рьяно бросился в пучину изучения старения мозга, став аспирантом научного учреждения, в котором хранился мозг вождя мировой революции.

Мое поступление в аспирантуру совпало во времени с началом развала нашей страны. Символично – умирающее государство, в его столице находится институт, созданный по решению основателей этого государства, в котором лежит мозг самого главного первооснователя. Рожденный 30 декабря 1922 года, и проживший век, отведенный русскому человеку, СССР умирал на глазах, покрываясь политическими и социальными пролежнями. И граждане, жившие в стране, где все было связано с Лениным, уже не могли и не хотели больше жить с его именем и его лозунгами…»

Вы бы, г-н Новоселов, за себя говорили. Ну да не будем отвлекаться:

«…Уже через полгода работы по теме нейрофизиологии старения я понял, что мне предоставлена возможность изучить патогенез болезни В. И. Ульянова. Изучение сосудистого старения мозга как бы логично накладывалась на клиническую картину пациента, чей мозг был причиной создания именно этого научного учреждения. По открытым источникам в те годы было широко известно, что Ленину был поставлен патологоанатомический диагноз атеросклероза, но уж до такой степени необычного, что это был единственный в мире диагноз, который потом никогда и нигде не был более применен. Объяснение же этому было дано самое простое и на первый взгляд понятное – Ленин – великий человек. У великих людей все процессы протекают необычно, причем, настолько, что для изучения мозга Ленина и всего советского пантеона даже создан специальный институт.

Меня заинтересовало, насколько полученные данные будут применимы к клиническому оформлению болезни пациента и к патологоанатомическому заключению профессора А. И. Абрикосова. Директор института мой интерес одобрил. Тема моего исследования была хоть и старая, но, во время бушевавших социальных ярких перемен начала 90-х годов, приковывала к себе внимание».

И это теперь называется «мне выдали тему»?? Мне кажется, здесь явно читается другая информация: в те бурные годы неокрепший юный мозг, под влиянием публикаций «Огонька», просто заинтересовался жареной (или, как сейчас говорят – хайповой) темой.

Ещё про мотивацию:

«Многие врачи разных специальностей задавали мне один и тот же вопрос – зачем мне это надо? И только дописав эту книгу, я могу сказать – это надо не мне лично, это надо всем нам».

Лично мне эта книга нахер была не нужна, но допустим, допустим.

«Забытыми героями этой истории оказались наши коллеги, и они заслуживают, чтобы их роль была правильно оценена врачебным сообществом. Любой человек имеет право на память и эти люди не должны быть в той «непонятной» исторической позиции, в которой они остаются до настоящего времени – «лечили не так и не от того».

Вот здесь верю: корпоративная солидарность – штука серьёзная. Но не говорит ли это о том, что у автора уже есть некая заданность? Понятно, что г-н Новоселов прямо предупредил нас, что в первую очередь ориентирует свою книгу на коллег, но про интересы пациентов забывать тоже не стоит, ведь, от чего бы Владимир Ильич не умер, далее мы увидим, что лечение ему никак не помогло.

«Главный же вывод моей книги: врачи нашего цифрового века, как и наши коллеги из будущего, должны знать все стороны истории отечественной медицины, чтобы в будущем избежать повторения использования как нас самих, так и нашей профессии в угоду любому режиму. Всё это и заставило меня взяться за столь сложный труд и написать книгу, которая сейчас лежит перед вами».*

Раз уж этот вывод главный, я его сейчас помечу звёздочкой (*), а ниже мы проверим, применял ли автор к себе самому собственные нравоучения.

Со вступлением закончили, переходим непосредственно к части №1. Начал её Валерий Михайлович большой цитатой от одного из лечащих Ленина врачей – профессора В.В. Крамера:

«Во время революционного периода Владимир Ильич работал, не щадя своих сил, в особенности в первое время, но и за последние два года он был занят не менее десяти часов в сутки, причем входил решительно во все мелочи жизни. Систематическим отдыхом в это время не пользовался. На этой почве развилось у Владимира Ильича довольно сильное мозговое переутомление, которое первоначально, т. е. два года тому назад сказалось прежде всего усилением присущих ему со времен перенесенной малярии головных болей и утомляемостью – ему было уже в это время по словам сестры Марии Ильиничны трудно провести подряд несколько заседаний, в особенности последние в очереди. Затем год тому назад явления психастении сделались у Владимира Ильича еще несколько глубже – так головные боли стали появляться все чаще и чаще, психическая утомляемость стала резче, а с осени 1921 года он почувствовал себя настолько нехорошо, что позволил себя уговорить оставить государственные дела. В таком состоянии прошли осень и зима. Но с наступлением весны, еще до удаления пули, Владимир Ильич стал чувствовать себя значительно лучше – головные боли прошли, настроение, которое было до этого слегка подавленное, стало хорошим, лишь хроническая утомляемость все еще беспокоила Владимира Ильича. Так дело шло до 25 мая сего года, в этот день Владимир Ильич чувствовал себя в общем, как всегда, по крайней мере, ни на что не жаловался… Лёг в постель вовремя, но не смог долго заснуть, поэтому решил встать и прогуляться... После прогулки Владимир Ильич снова лег в постель, но здесь случилась с ним около 4-00 часов ночи, рвота, сопровождавшаяся довольно резкой головной болью. После этого он заснул. На утро следующего дня Владимир Ильич, проснувшись, заметил, что не может высказать своих мыслей теми словами, какими хотел, и чувствует одновременно слабость и неловкость правых конечностей. Такое состояние длилось в общей сложности около часа и прошло. Однако к вечеру того же дня, равно, как и по вечерам последующих дней Владимир Ильич говорил снова несколько хуже, чем тотчас же после того, как первый приступ афазии прошел. 27 мая он чувствовал себя с утра довольно хорошо, ни на что не жаловался и говорил с окружающими без видимых признаков расстройств речи. Но уже к вечеру того же дня, при явлении головной боли и без потери сознания, обнаружилось у Владимира Ильича очень глубокое расстройство речи, при чем одновременно с этим появилась и слабость правых конечностей».

Я тоже привёл эту цитату почти без сокращений, потому что именно приступы 25-27 мая, с начинающимися явлениями паралича, стали переломными событиями в судьбе Ленина: врачам стало ясно, что у Владимира Ильича не просто недомогание из-за переутомления, а серьёзнейшие проблемы со здоровьем.

Далее уже начинается авторский текст, и мы видим единственную за всю книгу попытку г-на Новоселова поиграть в объективность, но выглядит она очень странно:

«Следует обратить внимание, что, без всякого сомнения, большинству людей было бы тяжело выполнять такой объем работы, который выполнял В. И. Ульянов в те годы».

Да-да: меньшинство-то без вопросов справилось бы легко.

«Более того, вероятно, что большинство людей в подобной ситуации получили бы начальные признаки нервного расстройства».

«Вероятно получили бы», а может и не получили бы... Начальные признаки… Сука, я не знаю даже как реагировать на это! У большинства людей просто лопнула бы голова от десятой доли проблем, с которыми Ленину пришлось разбираться в те бурные годы.

Поставив корявую галочку в графе «объективность», автор, не откладывая дела в долгий ящик, делает первые подходы к снаряду. Он привлекает на помощь признанных авторитетов и с их помощью тонко намекает читателю, на что именно были похожи симптомы болезни Владимира Ильича.

«А. Я. Кожевников [однофамилец лечащего врача В.И. Ленина, который появится в повествовании чуть позже] в своих лекциях обращает внимание врачей: «При распознавании прежде всего нужно решить вопрос, находится ли данное органическое страдание мозга в зависимости от сифилиса или нет? Но здесь мы наталкиваемся на немалые трудности, так как прежде всего доказать присутствие сифилиса у данного лица представляется делом далеко не легким... Но у тех, где удалось доказать в анамнезе сифилис, нужно решить еще другой существенный вопрос о том, можно ли связать данное страдание мозга с тем заражением, которое было у него давно, быть может, 10–15 лет тому назад, и после которого он оставался, по-видимому, совершенно здоровым. Чаще всего сифилис мозга наблюдается в течение первых двух лет после инфекции. В исключительных случаях он может развиться через несколько недель, но также и через несколько десятков лет после заражения».

Что-ж, намёк понят. Но давайте теперь внимательно перечитаем первое предложение из цитаты, автора которой г-н Новоселов отрекомендовал нам следующим образом: «Кожевников Алексей Яковлевич (1836–1902) – профессор, основатель школы отечественной невропатологии, к которой можно уверенно отнести большую часть российских врачей неврологов, которые участвовали в лечении В. И. Ульянова».

Цитата:

«При распознавании прежде всего нужно решить вопрос, находится ли данное органическое страдание мозга в зависимости от сифилиса или нет?»

То есть, большинство лечивших Ленина неврологов знали как дважды два: при любом органическом страдании мозга неясной этиологии, в первую очередь определяйте, не сифилис ли это. Примерно то же самое писал в своей книге «Болезнь, смерть и бальзамирование Ленина» профессор Ю. Лопухин (на которого г-н Новоселов, кстати, регулярно ссылается) ещё в 1997 году:

«Одно из предположений, которое, естественно, составляло врачебную тайну, будучи только догадкой, сводилось к возможности сифилитического поражения головного мозга. Для врачей России, воспитанных на традициях С. П. Боткина, который говорил, что «в каждом из нас есть немного татарина и сифилиса», и что в сложных и непонятных случаях болезней следует непременно исключить специфическую (т. е. сифилитическую) этиологию заболевания, такая версия была вполне естественной. Тем более что в России сифилис в конце прошлого – начале текущего века в разных формах, включая наследственную и бытовую, был широко распространен».

Но это же исключительно важная информация для понимания и мышления врачей того времени, и причин принятия ими решений! Почему же г-н Новоселов так спокойно прошёл мимо неё? Да, цитата Кожевникова в книге есть, но она акцентирует внимание совсем на другом и за указанные слова ещё попробуй зацепись глазом. Зато, когда Новоселов действительно хочет в чём-то убедить читателя, то проявляет просто чрезвычайную настойчивость. Например, он раз пять-шесть напомнит читателям, насколько ничтожна Реакция Вассермана, причём не стесняясь дословно повторять привлекаемые в поддержку цитаты.

Раз уж речь так быстро зашла о сифилисе, попробуем разобраться хотя бы с терминологией. Сам Валерий Михайлович, очевидно ориентируясь только на коллег, какими бы то ни было пояснениями пренебрёг, предоставив, таким образом, обычному читателю полную возможность заняться самообразованием.

На момент описываемых событий, среди сифилитических поражений мозга, которые сейчас можно объединить в понятие «нейросифилис», врачи различали: собственно сифилис мозга (включающий несколько разновидностей), табес (он же – спинная сухотка) и прогрессивный паралич. До определённого момента многие врачи считали, что две последние болезни от сифилиса напрямую не зависели, хотя и были с ним тесно связаны. Но в начале ХХ века сифилитическая природа прогрессивного паралича и табеса была доказана абсолютно однозначно. Три эти болезни имели местами похожую симптоматику, но кое в чём и сильно отличались. Для нашего рассказа важно помнить ещё, что прогрессивный паралич, в отличие от сифилиса мозга, в то время был абсолютно неизлечимой болезнью (за одним исключением, о котором речь пойдёт ниже). Современная венерологическая типология стала существенно сложнее, но тем не менее, это и сейчас разные болезни. Был ещё термин «парасифилис», объединяющий прогрессивный паралич и табес (а также их смесь на поздних стадиях – табопаралич). Сейчас под парасифилисом понимают уже другое заболевание. Ну и для тех, кто совсем далёк от темы: сифилис и люэс – синонимы.

Ещё один важный момент: прогрессивный паралич практически не поддавался основным лекарствам от сифилиса того времени: ртути, мышьяку и йоду. Доктор медицины П.Я. Розенбах автор соответствующей статьи в «Брокгаузе и Ефроне», писал, что «патологоанатомический процесс, лежащий в основе этой болезни, не имеет ничего общего с сифилисом мозга и противосифилитическое лечение не приносит пользы при ней».

Настоятельно рекомендую всем, кто хочет по-настоящему разобраться в теме очень внимательно перечитать и постоянно держать в уме далее эту информацию. Запасшись знаниями, возвращаемся к цитируемым Новоселовым авторитетам:

«Фон Штрюмпель, врач-консультант В. И. Ульянова: «Прогрессивный паралич есть частая болезнь, поглощающая, по-видимому, больше жертв из лучших и более образованных классов, нежели из низших сословий. В среднем вывод можно принять, что около десятой части всех душевно-больных, помещаемых в лечебницы, суть паралитики. У большинства начало болезни приходится между 30 и 50 годами жизни. Наибольшее значение имеет бесспорно умственное переутомление, в особенности, если оно сопряжено с психическим возбуждением». Там же: «Рядом со всеми этими признаками начинающейся признаками умственной слабости, обнаруживаются часто, с другой стороны, ненормальная раздражительность. Больной впадает в возбуждение, в гнев и тому подобное».

Какие конкретно «эти» признаки умственной слабости приводил Фон Штрюмпель? К какой стадии он их относил: неврастенической, или паралитической? Почему автор так странно скомпоновал цитату, ведь было бы интересно «примерить» их к случаю Ленина. Это совсем не пустяковые вопросы, особенно если говорить о прогрессивном параличе, на который безо всяких объяснений переключился автор.

Воспользуюсь подходящим случаем и расскажу об этой страшной болезни немного подробнее. У прогрессивного паралича было ещё несколько названий: болезнь Бейля, общий паралич, общий паралич помешанных (или умалишённых), паралитическое слабоумие и т.д. Последнее связано с тем, что на начальной стадии данного заболевания основными внешними проявлениями были постоянно нарастающие проблемы с психикой. Именно этот момент отмечается Штрюмпелем: 10% пациентов психических лечебниц составляли люди, по которым не был поставлен точный диагноз, именно по причине того, что они внешне ничем ещё не отличались от «обычных» сумасшедших.

Понятно, что и у остальных поздних форм нейросифилиса (даже у табеса) тоже присутствовала психическая симптоматика, но в случае прогрессивного паралича всё это было выражено более ярко. Получается, что для неспециалистов само слово «паралич» в названии болезни играет излишне отвлекающую роль, потому что двигательные параличи и парезы для данного заболевания были не особенно характерны, а для ранних стадий – не характерны вообще.

Что касается проблем с психикой у конкретного пациента В.И. Ленина, то почти через год, в дневниковой записи от 6 мая будет указано, что один из лечащих врачей – психиатр и невролог Осипов В.П. «считает, что если психика затронута, то не сильно». Через год! До смерти останется уже менее девяти месяцев.

Более ранние записи:

«15 августа 1922. Мнение доктора Василия Васильевича Крамера: «как с физической, так и психической стороны результаты хорошие».

16 декабря 1922. Вообще психические функции выполняются хорошо».

Возвращаемся к перипетиям «Медицинского детектива». Следующий свидетель от обвинения - великий французский дерматолог и венеролог, один из основоположников учения о сифилисе Жан Альфред Фурнье (1832—1914).

На этом дружеском шарже он лечит намотавшего на пропеллер Амура сами-понимаете-от-чего.

«Ж. А. Фурнье довольно подробно описывал бессонницу при парасифилисе [т. е., напомню, при прогрессивном параличе и табесе]: «Симптоматическая бессонница составляет естественное последствие болевых ощущений, которые испытывают так часто больные в этом периоде диатеза, и которые имеют весьма различное происхождение, но все представляют то общее свойство, что склонны к ночным ожесточениям. Эта первая форма не заключает в себе ничего особенного и заслуживает одного лишь упоминания. Вторая форма, наоборот, представляет собой настоящую идиопатическую бессонницу, обуславливаемую исключительно и непосредственно влиянием самой инфекции. И действительно, при этой форме больной лишается сна, не имея ни малейшего повода к бессоннице. Спросите его, что он чувствует, и он вам скажет, что он «проводит ночи без сна, сам не зная почему».

Вообще не пойму, как это относится к Ленину! Это у Ленина-то не было причин для бессонницы?! Может автор по себе судит, когда ему с нихрена не спится, и он, ковыряясь в носу, пялится на потолок, сам не зная почему? Или имеется ввиду первая – не заслуживающая особого упоминания – форма? Но ведь у Ленина, насколько я знаю, ночные ожесточения не отмечались ни разу. Во всяком случае, со стопроцентной уверенностью могу утверждать, что они не наблюдались систематически.

Но это всё частности, далее автор приступает к обобщениям и завершает цитату утверждением, что Фурнье «группировал сифилитические поражения мозга в ряд форм: цефалальгическую, конгестивную, эпилептическую, афазическую, психическую, паралитическую».

Простите, но при чём здесь парасифилис? В книге Фурнье «Сифилис мозга» (1881 г.) указанные слова можно найти на 52 странице:

«Чтение и анализ множества наблюдений привели меня к тому убеждению, что как бы ни были разнообразны клинически начальные формы сифилиса мозга, их можно собрать и распределить в известное число типов. Таковых я насчитываю шесть: 1) сифилитическая головная боль (цефалальгическая форма); 2) конгестивная форма; 3) судорожная, или эпилептическая; 4) афазическая; 5) психическая; 6) паралитическая».

То есть, никакого отношения ни к прогрессивному параличу, ни к табесу эта типология не имеет: речь здесь идёт конкретно о сифилисе мозга.

Автор, как бы соглашаясь с нами, возвращается к сифилису мозга, правда опять же, никак не объясняя ход своих мыслей. На это раз он приводит слова из книги профессора В.П. Осипова (лечащего врача Ленина): «Принимая во внимание литературные данные (Nonne, Krause, Kraepelin, Birnbaum, Plaut) и собственные наблюдения, я считаю правильным выделить следующие клинические разновидности сифилитических психозов: 1)Неврастеническая форма; 2) Сифилитический ложный паралич или псевдопаралич; 3)Маниакальная форма; 4) Депрессивная форма; 5) Ступорозная форма; 6) Корсаковская форма; 7) Эпилептическая и апоплектическая форма; 8) Параноидная форма».

Комментарий Новоселова: «На взгляд автора, классификация форм профессора Осипова лишь незначительно отличается от классификации по Фурнье».

Рискну предположить, что Валерий Михайлович очевиднейшим образом не понимает, что вся «классификация Осипова» почти полностью входит в п.5 «классификации Фурнье». Возможно потому, например, что доктор Новоселов не в курсе, что п.6 по-Фурнье и п.2. по-Осипову – это совсем разные параличи. Псевдопаралич (п. 2), это одна из форм сифилитических психозов, которая по симптомам очень близка к параличу «настоящему», то есть прогрессивному. А паралитическая форма сифилиса мозга (п. 6) подразумевает параличи черепных нервов (в первую очередь – глазных), моноплегию (паралич одной из конечностей), гемиплегию (грубо говоря: паралич одной стороны тела) и т.д.

Поскольку именно здесь мы первый раз видим очевидные свидетельства того, что автор, мягко говоря, плавает в теме, поясню ещё раз для тех, кто сомневается. Фурнье выделил шесть форм сифилиса мозга, которые тесно переплетались между собой. Например, цефалальгическая форма часто являлась начальной для всех остальных форм, а паралитическая, наоборот, могла быть трагическим окончанием конгестивной и прочих. А вот профессор Осипов, который был не только неврологом, но и профильным психиатром, разложил по полочкам уже п.5 Фурнье – психическую форму сифилиса мозга (сифилитический психоз). Возможно, у кого-то появится вопрос на счёт п.7 осиповской классификации. Математически его можно выразить так: п.7 Осипова = п. 3 Фурнье + п.5 Фурнье, то есть, когда сифилитический психоз осложняется эпилептическими приступами.

Разобравшись (я надеюсь) с сифилисом мозга, вернёмся снова к его отличию от прогрессивного паралича, поскольку г-н Новоселов далее будет всё так же активно жонглировать этими двумя болезнями, выстраивая своё повествование. Приведу здесь цитату из книги Фурнье «Сифилис головного мозга», а точнее из главы 13, в которой как раз и говорится об отличиях прогрессивного паралича от единственной похожей на него формы сифилиса мозга – псевдопаралича:

«При сифилисе [мозга] заболевание часто обнаруживается апоплексическими приступами, внезапными параличами, указывающими на локализированное [выделен курсив автора] поражение мозга. Умственные расстройства наступают лишь гораздо позже. При общем [прогрессивном т. е.] параличе, напротив, дело начинается с умственных и нравственных расстройств, предшествующих другим нервным симптомам.

При общем параличе течение болезни весьма определённо; развитие – прогрессивно [отсюда и название, кстати] и настолько правильно, что его можно разделить на три периода; продолжительность – также весьма определённая и колеблется лишь в довольно узких пределах» (стр. 211).

Современные психиатры тоже отмечают: «Сифилис мозга редко бывает объектом анатомического исследования в психиатрической прозектуре» («Психиатрия: национальное руководство» под ред. Т.Б. Дмитриевой, В.Н. Краснова, Н.Г Незнанова, В.Я. Семке, А.С. Тиганова. М. 2011., стр. 628). Подразумевается, что современная медицина почти не оставляет шансов нейросифилису развиться до поздних стадий, а на ранних психические отклонения встречаются редко.

Короче говоря, если уж исходить из нейросифилитической теории в её психическом варианте, то врачам намного логичней было бы предположить сифилис мозга, чем прогрессивный паралич (и уж тем более табес).

Автор пока ещё не перескочил на паралитическую волну и не спорит с очевидным. Он просто взял учебник уже знакомого нам В.П. Осипова и вытряхнул симптоматику из главы, посвящённой сифилису мозга.

Отвлекусь на общее замечание. В книге Новоселова просто дикое количество повторов. Например, нижеследующая осиповская цитата встретится нам три раза, что, к сожалению, далеко не рекорд.

«Неврастеническая форма, подобно вообще всем формам мозгового сифилиса, характеризуется головными болями, преимущественно, усиливающимися по ночам [все выделения жирным шрифтом здесь и далее – новоселовские, подчёркивания - мои], при согревании головы подушкой; могут присоединяться боли в костях; в некоторых случаях головные боли достигают такой силы, что больные покушаются на свою жизнь; часто больные жалуются на тяжесть в голове, неясность и затруднение мышления, умственную и физическую утомляемость, что легко доказывается объективно; раздражительность, придирчивость, мнительность, подозрительность, тревожное и беспокойное состояние, бессонница, рассеянность и забывчивость; больные с трудом сосредоточиваются; нередко наблюдается необщительное мрачное настроение, отсутствие интереса к окружающему, к своим делам, ипохондрические мысли о своей неизлечимости, о нарыве или опухоли в мозгу, о предстоящем прогрессивном параличе. Дрожание век закрытых глаз, языка, пальцев рук, иногда фибриллярные подергивания в мимических мышцах лица; обычно бывают головокружения и, легкие, преходящие сумеречные состояния. состояния. Этими явлениями дело может ограничиться, и при правильном распознавании и своевременном лечении наступает выздоровление. В то же время приведенная клиническая картина может явиться в качестве продромального или начального периода более тяжелого сифилитического поражения мозга, так наз. псевдопаралича».

Извиняюсь за настойчивость, но из текста мы видим, что профессор Осипов говорит именно о сифилисе мозга, а точнее, об одной из форм сифилитического психоза – неврастенической. На определённой её стадии могут появиться психические симптомы близкие к прогрессивному параличу; это, собственно, и называется – псевдопаралич, то есть что-то похожее, но не настоящее (потому и «псевдо»). В отличие от «настоящего» (т.е. прогрессивного) паралича, псевдопаралич оставлял надежду на излечение, поэтому различать эти две формы было жизненно необходимо. Но доктору Новоселову эти нюансы вообще не важны и не интересны, он просто валит всё в одну кучу.

Странно выглядит и то, что он, среди шести основных форм сифилиса мозга, бульдожьей хваткой вцепился зубами только в одну – психическую, на которую никаких особых намёков в анамнезе не было. Очень показательно, кстати, что сам В.П. Осипов появился у постели больного только 22 марта 1923 года. До этого момента, среди постоянных лечащих врачей не было специализированного психиатра, что было бы весьма странно, если бы врачи действительно сразу предполагали прогрессивный паралич, или любой вариант сифилитического психоза. Пока воздержимся от однозначных выводов, потому что здесь есть один момент, который будет интересно обсудить. Но мысль зафиксирую: вариант прогрессивного паралича и сифилитических психозов изначально рассматривался врачами как исключительно маловероятный.

Возвращаемся в Детектив. После свидетельств мировых светил сифилидологии автор решил побаловать читателя и своим комментарием:

«На фоне отсутствия нарушения чувствительности, значительных двигательных расстройств и сохранной мышечной силы, мы можем предполагать, что на данном этапе нарушения кровоснабжения головного мозга еще незначительны. Мы видим признаки когнитивных нарушений, тяжесть которых тяжело оценить, так как современные методы оценки несколько другие.

Изначально такие пациенты воспринимались окружающими как сильно утомившиеся неврастеники».

Утомившиеся неврастеники?? Человек, который внезапно потерял способность писать и считать – утомившийся неврастеник? А много вы видели неврастеников, которые, например, не могут коснуться правой рукой левого уха? Нет, у г-на Новоселова какая-то своя неврологическая реальность. Как бы не различались методы оценки, из клинической картины абсолютно ясно, что неврастенический этап болезни уже безвозвратно пройден. Если он в принципе был, конечно.

«Профессор В.П. Осипов разграничивал это патологическое состояние на псевдопаралич и прогрессивный паралич …»

Состояние Владимира Ильича вообще никак не говорило ни о прогрессивном параличе, ни о псевдопараличе. Но я не буду сейчас прерывать феерическую аргументацию автора. Просто попытайтесь спокойно, не торопясь вникнуть в неё:

«…разделить которые можно было с большим трудом даже после опубликования Heubner’ом (фамилия в разных источниках читается по-разному: в начале прошлого века как Гейбнер, сейчас как Хойбнер) его монографии о сифилитических эндартериитах.

«Первичный эндартериит, или форма Гейбнера, характеризуется особо выраженными изменениями интимы; ее разрастание (часто неравномерное, эксцентричное) ведет к сужению или закрытию просвета. Следует, впрочем, иметь в виду также возможность возникновения гейбнеровских картин эндартериита в результате организации тромба без всякого сифилиса» — писал И.В. Давыдовский, но уже намного позже, в 1956 году.

Ученый Фурнье, первый связавший спинную сухотку и прогрессивный паралич с люэсом, писал: «Здравый смысл и клинический опыт опровергают тот взгляд, что сифилис расточает свои удары, как фортуна свои милости, т.е. случайно. Трудно представить себе, чтобы сифилис повиновался только случайности, легко поражая одного и тяжело поражая другого субъекта, проявляясь в одном случае такими симптомами, каких не бывает в другом и пр. Вполне очевидно, что ни одно патологическое явление не есть здесь дело случая, и я глубоко убежден, что случайность не играет никакой роли ни в самых легких, ни в самых тяжелых сифилитических проявлениях».

Новоселов, – это просто какой-то Виталий Кличко от медицины! Что, к чему, зачем – понять совершенно невозможно. И даже не думайте, что дело здесь в том, что вам не хватает медицинских знаний: для попадания на авторскую волну может помочь только это:

Автор подбивает промежуточный итог на момент начала ведения Дневника:

«Клиническая картина пациента на 28 мая 1922 года говорит, что этап неврастенической стадии пройден и процесс перешел в псевдопаралитическую стадию».

Ну всё, расходимся! Поскольку названные стадии однозначно подразумевают сифилис мозга, «Медицинский детектив» закончился не начавшись. Может быть г-н Новоселов как врач и хорош, но как детективщик – полное говно. Вообще не умеет держать интригу!

Правда, есть обоснованное предположение, что с Валерием Михайловичем и с медицинской точки зрения не всё в порядке. Дело в том, что он не совсем понимает, что пишет. Новоселов, очевидно, имел ввиду, что у Ленина начались афазии (расстройство речи) и парезы (мышечная слабость), но ведь псевдопаралич, как уже говорилось, подразумевает совсем не это:

«Псевдопаралитические состояния характеризуются приподнятым настроением, эйфорией, идеями переоценки своей личности и бредом величия, расстройствами памяти, конфабуляциями, резким ослаблением критики» («Психиатрия: национальное руководство». стр. 630).

Ещё раз: псевдопаралич, это не приступ, а психическое состояние близкое по симптоматике прогрессивному параличу.

Но, раз уж Новоселов настаивает, закончим с неврастенической стадией. Медицина не стоит на месте, и к мнению светил прошлого века мы можем добавить современную точку зрения на симптоматику этой стадии сифилиса. Итак, Новоселов утверждает, что она к 28 мая уже успешно пройдена, а значит все перечисленные ниже моменты (во всяком случае, их большинство) тоже должны были каким-то образом засветиться:

«Сифилитическая неврастения. Состояние больных на этом этапе болезни определяется астенией, сниженным фоном настроения, упорными головными болями. На фоне астении у больных периодически возникают крайне неприятные сенестопатии. Интенсивность их нарастает по мере утяжеления астении. Как правило, появляются изменения сознания в виде обнубиляции и оглушения. Для диагностики сифилиса мозга на I стадии заболевания важно выявить неврологические и лабораторные признаки:

• изменения зрачковых рефлексов - вялая реакция на свет;

• положительная реакция Вассермана, положительные глобулиновые реакции, а также резкое повышение количества клеток лимфоцитов, полинуклеаров (около100 и выше) и увеличение содержания белка (0,4-0,5%) при исследовании спинномозговой жидкости». («Психиатрия: национальное руководство», стр. 629)

Как видите, г-н Новоселов не может подкрепить свою личную уверенность практически ничем. Лабораторных данных он не имеет, со зрением у Ленина в то время было всё в порядке, явлений сенестопатии и обнибуляции не наблюдались. Астении тоже не было, поскольку она подразумевает не просто быструю утомляемость, а утомляемость никак не связанную с физическими и умственными нагрузками. Что касается эмоционального фона, то современный биограф Владимира Ильича Лев Данилкин заверяет нас, что к моменту первого приступа Ленин находился в весьма приподнятом настроении и наслаждался плодами победы своих дипломатов в Рапалло. Даже упорная головная боль подразумевает не совсем то, что было описано Новоселовым ранее. Но не будем жадничать, и оставим Валерию Михайловичу хотя бы головную боль.

Поскольку Новоселов далее ещё будет рандомно возвращаться к прогрессивному параличу, вспомним и о нём:

«Инициальная стадия, [при прогрессивном параличе] как и при сифилисе мозга, носит название неврастенической стадии, или стадии предвестников, и характеризуется появлением быстрой утомляемости и истощаемости, общей мышечной слабости, повышенной раздражительностью, сменяющейся апатией. Со временем более отчетливыми представляются изменения личности с утратой свойственных больному этических норм поведения, теряются такт, чувство стыдливости, снижается критика к своему поведению. К этому периоду относятся нарастание сонливости в дневное время и появление бессонницы ночью; больные утрачивают аппетит или у них появляется чрезмерная прожорливость. На фоне признаков неврастении обнаруживаются и наиболее типичные для прогрессивного паралича симптомы — утрата заботы о семье, исчезновение чуткости к близким, расточительность, неряшливость, потеря стыдливости, непроизвольное, неуместное употребление нецензурных, циничных, непристойных выражений с полной утратой критики. В последующем быстро присоединяются и нарастают вялость, безучастие к окружающему со слабодушием, сентиментальностью, пассивность. В дальнейшем нарастает падение трудоспособности: больные в привычной для них работе начинают совершать грубые ошибки, которые со временем перестают замечать из-за потери внимания и критичности.

В нейростатусе на этой стадии обнаруживаются преходящая неравномерность зрачков, парезы глазных мышц, тремор, неравномерность сухожильных рефлексов, дискоординация движений, неуверенность походки. Речь становится монотонной, заторможенной или, напротив, необоснованно торопливой.

В крови реакция Вассермана чаще слабоположительная или отрицательная. При исследовании СМЖ реакции Вассермана, Нонне-Апельта, Панди резкоположительны, выявляются цитоз (20 - 30 клеток), увеличение содержания белка. РИТ и РИФ во всех разведениях резко положительны». («Психиатрия: национальное руководство», стр. 631)

По идее, автор обязан был пояснить, какие конкретно из этих симптомов присутствовали в анамнезе Ленина до 28 мая. Он же врач, хоть и геронтолог. А здесь Новоселов, как лихой гусар, увильнул от аргументации, перепрыгнул через неврастеническую стадию и поскакал дальше.

Теперь по поводу нейросифилиса в любой из форм в принципе. Из приведённой в книге информации такой диагноз ни разу не очевиден. 28 мая, после осмотра пациента, было высказано только мнение одного из врачей, причём в такой вот оригинальной форме:

«Мнение В. М. Крамера. Явление транскортикальной моторной афазии на почве (……..)».

Далее имеется пропуск на восемь букв. Г-н Новоселов многозначительно отмечает:

«Слово артериосклероз (атеросклероз тоже) в оставленный пробел не помещается, примечание важное на взгляд автора».

Автор как бы намекает нам, что слово «сифилиса» в дырочку входит ~~и выходит~~ замечательно. Так ведь и в словах «инсульта», или «тромбоза», например, буковок ровно столько же. Возможно, врачи в такой форме написать не могли, но ведь и с «сифилисом» как-то простовато звучит. Обычно врачи любят формулировки позаковыристей, типа «на почве сифилитических изменений чего-то там и как-то там».

Своё мнение профессор Крамер зафиксировал под актом осмотра, где среди симптомов львиную долю составляли именно проявления транскорткальной моторной афазии, которые говорили только о том, что у больного имеется повреждение головного мозга, и никак не о причине этого повреждения. Из других симптомов в акте осмотра указаны только легкий парез правого лицевого нерва и невозможность выполнить некоторые движения. На всякий случай, приведу весь текст акта полностью:

«Дневник. Status 28.V. 1922 Память, критика нормальны. Эмоциональная сфера в общем порядке, но больной волнуется и слегка возбужден. Со стороны черепных нервов — легкий парез нижней веточки правого facialis’a. Остальные черепные нервы в порядке, в частности в порядке и n. oculomotorius (зрачки равномерные, на свет реагирует хорошо). В произвольной речи – невозможность говорить сложными фразами. Многие предметы не может назвать их именами. При всем этом, обращенные к нему словами фразы понимает отчетливо, но выполнить некоторые движения, как, например, движения, связанные с просьбой коснуться правой рукой левого уха, абсолютно не может. Наоборот, привычные движения, как застегивание пуговиц, хватание стакана и т.д., производит по просьбе вполне правильно и без размышлений. Читает свободно, но усвоить смысл прочитанного не может. Считать в уме и на бумаге также абсолютно не может. Письмо, ни произвольно, ни под диктовку, ни в смысле копирования не может. Мышечная сила при этом с обеих сторон почти одинаковая. Атаксии в конечностях нет. Чувствительность повсюду в полном порядке. Сухожильные рефлексы справа повышены, слева живые, но патологических рефлексов Оппенгейма, Бабинского и Менделя-Бехтерева нет. Мнение В.М. Крамера. Явление транскортикальной моторной афазии на почве……..»

Железобетонно (да что там, даже бумагокартонно) подпереть моторную афазию сифилисом, на основании этих данных, просто невозможно, даже если добавить сюда и головную боль, и бессонницу. Обратите ещё внимание на отсутствие проблем со зрением, а ведь это – один из самых частых симптомов при сифилитическом поражении мозга.

Чисто абстрактно можно допустить, что профессор Крамер в тот момент мог подразумевать сифилис, ведь, как уже говорилось, врачи того времени в первую очередь должны были определить: связана ли болезнь мозга с сифилисом, или нет. В качестве иллюстрации могу здесь привести слова А.Ж. Фурнье, который в своих лекциях рьяно отстаивал необходимость превентивного антисифилитического лечения даже при отсутствии явной симптоматики:

«Может ли быть противосифилитическое лечение, хотя бы и напрасно назначенное, вредным или опасным для больного? – Конечно нет! Противосифилитическое лечение, проделанное методически, под тщательным наблюдением, не может принести вреда больному ни в настоящем, ни в будущем…

Разумно ведённое противосифилитическое лечение вреда принести ни в коем случае не может. С другой стороны, вы, конечно, не забыли тех блестящих примеров быстрого выздоровления, которые этот метод доставлял, к немалому прославлению пользующего врача. Таких примеров существует не мало» (Фурнье «Сифилис мозга», стр. 194).

Г-н Новоселов сознательно, или по незнанию смешивает первоочередную необходимость, для врачей того времени, исключения сифилиса из этиологии заболевания, с уверенностью в нём. Но об этом подробно поговорим ниже, а пока вернёмся к повествованию:

«И если Ульянов на неврастенической стадии редко попадал в поле зрения психиатров, поскольку большинство таких больных лечилось на дому, то развитие стадии параличей всегда приводило к отправке в лечебное учреждение».

Из этих слов г-на Новоселова очевидны два момента. Первый: он, всё так же, по каким-то загадочным причинам, настаивает именно на психических формах сифилиса; второй: он вообще не понимает, о каких параличах здесь идёт речь. Отдельно остановлюсь на вот этом замечательном пассаже: «редко попадал в поле зрения психиатров». Насколько редко, хотелось бы знать? Мне кажется, если бы в рюкзачке у Новоселова был хотя бы один такой случай, он непременно рассказал бы нам о нём.

Возьмём урок у маэстро: если ранее г-н Новоселов редко попадал в поле зрения наркологов и почти никогда не лежал подолгу под капельницей после запоев, то сейчас, после того, что понаписал в своей книге, становится ясно: с синькой ему надо завязывать.

В заключение сравним слова Новоселова с приведённой им же несколько выше цитатой из книги профессора Осипова: «Если сифилитическая неврастения не слишком часто наблюдается, в психиатрических лечебницах, так как большинство больных лечится при другой обстановке, то сифилитический псевдопаралич принадлежит к числу заболеваний, которые приводят к помещению в лечебницу почти всегда».

Это чтобы потом автор не отвертелся, что имел ввиду какую-то абстрактную неврастению и просто обычных психиатров.

«Итог, на основании клинической картины, ее закономерной и стадийной динамики у данного пациента, широкого распространения нейросифилиса у граждан как РСФСР, так и Европы, врачи диагностировали начало сифилитического психоза, который перешел 25 мая 1922 года от неврастенической формы (стадии) к паралитической. «Приведенная клиническая картина может явиться в качестве продромального или начального периода более тяжелого сифилитического поражения мозга, так называемого псевдопаралича» (В. П. Осипов)».

Ещё раз убеждаемся, что автор очевиднейшим образом не понимает, что за параличи здесь имеются ввиду. Тем не менее, даже по-Новоселову, начало «сифилитического психоза» (а, стало быть, и закономерность стадийной динамики тоже) врачи не диагностировали, а просрали. Клиническая картина однозначной не была, а широкое распространение болезни ещё ни о чём не говорит. Хронический алкоголизм в современной России распространён сильнее, чем сифилис до Революции, и я с не меньшими основаниями могу диагностировать его, например, у самого Новоселова.

И про цитату Осипова. Здесь её подали так, как будто она относится к клинической картине именно пациента В.И. Ленина, но это нечаянное или осознанное враньё. Желающие могут перечитать и убедиться в том, что приведённая там «клиническая картина» скорее опровергает, чем подтверждает версию Новоселова. В суровой реальности в свою сифилитическую копилку на данный момент он может положить только двусмысленные слова профессора Крамера, которые интерпретировать как диагноз абсолютно невозможно.

Теперь настало время разобраться с Реакцией Вассермана (знаменитой RW).

«Если мы правильно понимаем клиническое мышление наших коллег, то должны увидеть, что врачи возьмут кровь и спинномозговую жидкость на RW. На данном этапе и в силу ограничений, наложенных на изложение дневника, перед нами может стоять только один вывод – врачи предполагают paralysis progressive alienorum или lues cerebri».

Забавная авторская фенечка: он зачем-то делает вид, что не знает, что будет дальше и только с помощью своего могучего врачебного интеллекта заглядывает в будущее. Да, г-н Новоселов, Вы абсолютно правы и скоро увидите, что анализы на RW таки возьмут.

Если говорить серьёзно, то поскольку кровь и спинномозговую жидкость 29 мая действительно возьмут, становится очевидно, что из возможности сифилитического поражения мозга врачи явно исходили. Как уже говорилось, в сложившихся условиях врачи были просто обязаны считаться с ней, как бы маловероятна она не была; как например, в случае Дзержинского, которому тоже делали RW, хотя таких острых симптомов как у Ленина у него на тот момент и близко не было.

Переходим, наконец, к записям Дневника.

«29 мая 1922: Дневник со дня пребывания А. М. Кожевникова [это все вписано рукой между строчек мелким шрифтом, предположительно, самим доктором Кожевниковым]… В 19–00 часов вечера пульс 72 в минуту, среднего наполнения. Общее состояние удовлетворительное, речь отчетливая, артикуляция удовлетворительная. Не достает многих слов, когда их подсказывают, то повторяет их правильно. На предложение подвергнуться люмбальной пункции [то есть взятию на анализ ликвора – спинномозговой жидкости] сразу и даже охотно согласился. Когда предложено было лечь на правый бок лицом к стене, сразу не мог понять, чего от него требуют, то поворачивался на левый бок, то ложился на живот, когда было предложено согнуть ноги и прижать их ближе к животу, то он не знал, как это сделать, пришлось ему помогать, на предложение сжать руку в кулак тоже не знал, как это сделать».

Структура первой части книги Новоселова довольно необычна. Хронологический текст Дневника он прерывает «комментариями» и «справками», причём иногда сопровождает справкой свой же комментарий, и наоборот. Но начал он с именного указателя:

«Кожевников Алексей Михайлович [напоминаю: с упоминавшимся выше профессором А.Я. Кожевниковым (1836–1902) они просто однофамильцы], 1882–1935, невропатолог, специалист по нейросифилису, приват-доцент, один из основных лечащих докторов пациента В. И. Ульянова с 29 мая 1922 года и до смены его в мае 1923 года профессором В. В. Крамером. Работал старшим врачом неврологического отделения в Александровской больнице (на ул. Щипок в Москве), которая в дальнейшем станет подразделением института имени А. В. Вишневского. Начал вести «дневник» и вел его до 7 мая 1923 года. Автору ничего не известно о научной и о практической деятельности этого врача после его замены и отстранения его от участия в консультациях и лечении пациента В. И. Ульянова. Наряду с этим, на памятнике на его могиле написано слово «профессор».

В.М. Новоселов авторитетно заявляет читателю, что один из ключевых персонажей его рассказа специализировался именно на нейросифилисе. Ну конечно, кто бы сомневался, ведь диагноз-то был очевиден! Поскольку во второй части нас ждёт целая глава, посвящённая приват-доценту Кожевникову, подробно поговорим о нём там же.

Возвращаемся к реакции Вассермана. Г-н Новоселов начинает с ней неравную борьбу. Чтобы было понятней кто кого одолеет, поясню: RW у Ленина делали четыре раза: 29.05.22 – результат не известен; 12.07.22 – результат не известен; 21.12.22 – реакция безусловно отрицательная; 16.02.23 – безусловно отрицательная.

«Итак, мы видим, больному проводят люмбальную пункцию, чтобы сделать реакцию Вассермана (далее RW) спинно-мозговой жидкости, которая могла бы подтвердить, либо опровергнуть предварительный диагноз нейролюэса. Но она, как мы все знаем, была низко специфичной. Профессор Лазарь Соломонович Минор в своем учебнике по нервным болезням пишет: «Отрицательное выпадение вассермановской реакции не может служить гарантией, так как она у многих сифилитиков то исчезает, то потом появляется».

Первая оценка Новоселовым RW: реакция в принципе работает, но не очень хорошо. Так себе: низко специфично. Валерий Михайлович в своём «Детективе» часто ссылается на книгу профессора Никольского «Сифилис и венерические болезни», издание второе 1928 г. Я смог достать только 3-е издание 1932 года. Там про RW сказано следующее:

«Реакция Вассермана может служить для диагноза, причём однако имеет значение положительный результат её. Отрицательный результат имеет значение лишь при повторных анализах» (стр. 34). То есть, при получении отрицательного результата, повторные анализы делались бы в любом случае. Кроме того, там же говорится, что врачи того времени считали, «что отрицательная [подразумевается: ошибочно отрицательная] реакция Вассермана у сифилитика может сделаться положительной после 1-2 провокационных вливания новосальварсана». У Ленина первый зафиксированный приём препарата с мышьяком – 1 июля 1922 г., как раз между первым и вторым анализом.

«Мнение профессора В. П. Осипова, в последующем лечащего врача пациента: «Необходимо во всех случаях исследование крови на RW, так как этим не только закрепляется правильность распознавания, но даются некоторые руководящие указания для лечения. При клинической обстановке, в каждом отдельном случае должны быть произведены все четыре реакции, если только нет противопоказаний, как двигательное возбуждение, гуммозные новообразования в области задней черепной ямки».

Может быть, я что-то не понимаю, но вроде бы профессор здесь утверждает, что «кровь на RW» – вещь абсолютно необходимая. Тем более, если подкрепить её ещё тремя реакциями. А какими, кстати? Что это за «метод четырёх реакций»? Поскольку доктор Новоселов до объяснений профанам не опускается, будем разбираться сами. Четыре реакции это: RW в крови; RW в спинномозговой жидкости; глобулиновые реакции и лимфоцитоз. Во всяком случае, так говорится в книге профессора М.С.Маргулиса «Органические заболевания нервной системы у детей» 1931-го года выпуска (стр. 188), в книге профессора Абрикосова «Сифилис нервной системы» (стр. 97), которую Новоселов вроде как читал, и в многих других.

К этому методу мы вернёмся, когда будем анализировать «уникальные» комментарии автора к дневниковым записям от 23 декабря 1922 г. и 22 февраля 1923 г., а сейчас делаем вывод, что, по мнению докторов того времени, «четыре реакции» вполне достаточны для уверенного распознавания сифилиса.

«Мнение профессора П. В. Никольского о вопросе необходимости пункции: «При сифилитическом заболевании нервной системы реакция Вассермана в крови часто бывает отрицательной, а в спинномозговой жидкости положительной. Это заставляет исследовать последнюю».

Но ведь у Ленина и спинномозговую жидкость тоже брали! Может это стоит как-то прокомментировать? Потому что я затрудняюсь даже предположить, доказательством чего могут быть подобные цитаты в новоселовской теории.

В книге 1932 года указанные слова изложены примерно так же: «Описанные реакции кроме крови производят в спинномозговой жидкости (ликвор), исследование которой важно потому, что в известных случаях, именно при заболеваниях нервной системы, в указанной жидкости реакция может быть положительной при отрицательной реакции в крови». В своей книге Никольский реакцию RW из спинномозговой жидкости, в отличие от крови, не подвергает сомнению ни единым словом.

Мнение другого современника:

«…к группе строго специфических реакций ликвора следует отнести реакции с коллоидными веществами типа Lange и реакции типа Wassermann’а. Обе эти реакции ликвора строго специфичны для нейросифилиса». (С. И. Богданов. «Люмбальная пункция в вопросе о диагностике и профилактике нейросифилиса». Русский вестник о дерматологии /Acta dermato-venereologica Rossica. № 6. Том IV. Июнь 1926 г.).

«Обращает внимание, что в дневнике отсутствуют указания на какие-либо результаты этого [первого] конкретного анализа крови и пунктата спинномозговой жидкости. Этого быть не может, но это есть – результат не указан».

Почему «не может быть»? У Ленина началась череда приступов, у его постели толпится куча народа, постоянно вызывают ещё кого-то. Что с ним случилось – не понятно (что бы там не свистел г-н Новоселов). Кто, кому и когда должен диктовать льющуюся из разных источников информацию, ещё не определено. Кроме того, данный Дневник, который только-только завели, не являлся строго формализированным документом, что потом мы ясно увидим, особенно на поздних этапах, когда его вообще не заполняли по нескольку дней.

«Если мы рассматриваем медицинскую деонтологию как науку о должном, лечащие врачи не могли забыть вписать результаты реакции Вассермана в документ. Об этом можно было «забыть» только по особому указанию не вписывать полученные результаты».

Нахрена тогда вообще было Дневник заводить, если даже результат «низко специфичной реакции» туда нельзя занести? Особенно в таких условиях, когда (если верить Новоселову) врачи уже точно знали, что они лечат.

«Например, если мы возьмем медицинские документы Ф. Э. Дзержинского, то увидим, что 30 декабря 1924 года есть анализ № 13205, где написано, что RW дала отрицательный вариант. Это подтверждает, что ни один доктор, ни тогда, ни сегодня, если делается анализ на сифилис, не может забыть вписать его результаты».

Ни в далёком будущем, ни на одной планете… Да, щедр автор на широкие обобщения, причём с единичного примера. «Не может забыть записать» – куда? В Дневник? Потом сам Новоселов представит его, как «необычный для врачей документ, который никак нельзя отнести к стандартным медицинским документам, вроде «истории болезни». Поскольку документ необычный, значит туда можно записывать всё, что придёт в голову. Далее и мы это увидим, и Новоселов зафиксирует. Но это будет потом, а пока:

«Мы не знаем результаты реакции у пациента В. И. Ульянова, но возникает предположение, что она положительная, и именно это послужило основанием «не вписывать» ее в дневник».

Наверное, врачи даже вслух боялись произносить слово «сифилис», да, г-н Новоселов? В Дневнике масса свидетельств тому, от какой болезни пытались лечить Ленина. Чем хуже был бы, например, какой-нибудь условный крестик на результате анализа?

«Принято обозначать полную положительную реакцию [RW] (полное нерастворение красных шариков) четырьмя крестами (++++), средне положительную – тремя (+++), слабо положительную – двумя (++) и следы – одним крестом (+)» (Никольский. стр. 34).

Кроме того, как пишет Википедия: «преимуществом реакции Вассермана является простота её выполнения, недостатком — низкая специфичность, приводящая к ложноположительным результатам». Так что всегда можно было впоследствии сослаться на ложность анализа. Или просто страничку из Дневника вырвать. Да, в конце концов, просто полностью его переписать под диктовку специально обученных товарищей. Чего здесь запредельно невозможного-то?

И по поводу предполагаемой автором «положительности» результата. Попробуем хотя бы по-обывательски прикинуть, как это могло выглядеть в те времена, когда альтернативы Реакции Вассермана по большому счёту, не было. Оценим предлагаемый г-ном Новоселовым вариант, то есть две первые реакции, с неизвестным результатом, посчитаем за положительные.

Итак, 29 мая врачи получают положительный результат. Зная, что RW низко специфична, врачи через полтора месяца её повторяют. Тоже плюс! Врачи укрепляются в своём диагнозе и решительно лечат Ленина от нейросифилиса. Через пять с половиной месяцев, чтобы понять, куда движется лечение, врачи делают реакцию ещё раз: хлоп – резко отрицательная! Что это, ложное срабатывание, или первый знак того, что лечение приносит успех? Срочно нужно сделать повторный анализ! Да? Почти через два месяца!

А вот если представить себе, что все анализы были отрицательными, то такая нерегулярная частота забора анализов в принципе объяснима: брали больше для очистки совести, или когда у кого-то из врачей появлялись сомнения.

«Комментарий. RW не используется уже много лет, под этим названием сегодня подразумевают другие современные тесты».

Так её почти целый век использовали. Я, например, ещё в «святых» девяностых ежегодно сдавал её в рамках морской медкомиссии. Но г-н Новоселов настойчиво убеждает читателя, что даже в начале ХХ века это был всего лишь бесполезный, никому ни о чём не говорящий анахронизм. Словами самого Валерия Михайловича: «все врачи того времени прекрасно понимали низкую диагностическую ценность данной реакции, которая могла быть положительной не только при других спирохетозах, но и при ряде других заболеваний». Показательно, что даже из приводимых им цитат это не следует никак.

Возвращаемся к дневниковым записям от 29 мая:

«При поясничной пункции давление незначительное, жидкость вытекала каплями. Первая порция слегка окрашена кровью, 2-ая прозрачная, выпущено около 10 куб. см. При взятии крови, кровь быстро свернулась в игле, выпущено около 25 куб. см… Утром во время консультации (Россолимо, Крамер, Гетье, Кожевников, Семашко) зрачки равномерны, реакция живая. Парез правого n. facialis. Язык не отклоняется. Апраксия в правой руке и небольшой парез в ней. Правосторонняя гемианопсия (??). Справа на ноге пальцевой рефлекс(?). Двухсторонний Бабинский, затушеванный в следствии сильной защитной реакции. Двухсторонний совершенно ясный Oppenheim. Речь не ясная дизартричная с явлениями амнестической афазии (все отмечено пр. Г. И. Россолимо)».

Автор сопроводил эту запись именными указателями, а также справкой о рефлексах Бабинского и Оппенгейма (это когда проводят чем-нибудь по ребру стопы, или по голени и смотрят, в какую сторону отклоняются пальцы), которые к диагностике конкретно сифилиса никакого отношения не имеют… И это всё?! А может стоило хоть как-то прокомментировать низкое давление ликвора? Насколько оно характерно при сифилисе? А быстрая сворачиваемость крови?? Неужели это не важно и не говорит, например, о высоком риске тромбоза? Рекомендую всё-таки почитать, хотя бы здесь, или здесь. Я обязательно напомню об этом моменте, когда мы будем рассматривать версию болезни Ленина от профессора Ю.М. Лопухина.

«Дневник 30 мая 1922: «…Пациент не может сказать ни одной фразы целиком, не хватает слов, постоянно зевает… Приезжал Сталин, беседа о suicidium [вписано рукой]. Приехал Авербах – никаких отклонений по сравнению с первым освидетельствованием полтора месяца назад нет. Ни отклонений со стороны глазного дна, ни явлений гемианопсии. При исследовании периметра не мог выполнить того, что от него требовали, не мог фиксировать взгляд в зеркале, давал сбивчивые показания».

Заметьте, что в Дневнике врачами уже не первый раз делается явный акцент на том, что у пациента нет никаких проблем со зрением. Автор почему-то оставляет этот момент без внимания, а ведь тот же Фурнье писал: «Всем известно, что глазные параличи столь обыкновенны при мозговом сифилисе, что составляют прямое указание на диатез». «Сифилис мозга», С-П, 1881 (стр. 45). И к слову, из того же источника о постоянно притягиваемых Новоселовым за уши головных болях: «упорные головные боли почти всегда наблюдаются с сифилитической амблиопиею». То есть, если уж говорить о сифилитической природе головной боли, то этот момент обязательно стоит прокомментировать: присутствуют ли в анамнезе проблемы со зрением, или нет. Но, как мы потом ещё не раз убедимся, суть методологии Новоселова именно в том, чтобы не замечать всё, что хоть как-то ставит под сомнение его сифилитическую теорию.

Для того, чтобы у читателя было понимание, что из себя представляет Дневник, я решил перенести сюда записи за первые несколько дней почти без сокращений. Как нетрудно заметить, пока никаких сифилитических симптомов заявлено не было. Но доктор Новоселов не из тех, кто пасует перед трудностями!

Комментарий Новоселова. Профессор В. П. Осипов, лечащий врач пациента: «Серьезность для организма и стойкость сифилитической заразы с возможностью крайне тяжелых последствий настолько широко известны, что обнаружение у себя заражения сифилисом является для многих весьма значительной психической травмой. В зависимости от этих условий у некоторых лиц, особенно у людей, обладающих от природы тревожно-мнительным характером развивается и устанавливается психологический комплекс, выражающийся в навязчивых идеях о будущих и даже мнимо выявляющихся ужасных последствиях сифилиса, в постоянной тревоге и страже ожиданий этих последствий; у больного развивается психастения, обязанная своим происхождением не действию сифилитического яда, как такового, а психической травме, вызванной фактом заражения; это есть обычная психастения, которая не должна рассматриваться в качестве сифилитической».

Сначала я вообще не мог понять к чему всё это написано, откуда Новоселов взял стойкую сифилитическую заразу, и как можно было связать с ней настолько травоядные симптомы, указанные в Дневнике на настоящий момент. И только с третьей попытки я понял, что здесь подразумевается разговор Ленина со Сталиным о самоубийстве!

Подробности о нём мы знаем из воспоминаний Марии Ильиничны Ульяновой: «Не знаю точно когда, но как-то в этот период Владимир Ильич сказал Сталину, что он, вероятно, кончит параличом, и взял со Сталина слово, что в этом случае тот поможет ему достать и даст цианистого калия». Просто оцените, насколько мала эта сова, и как безжалостен В.М. Новоселов, натягивающий её на сифилитический глобус.

Сейчас как раз появился повод обсудить тот самый единственный «психический» момент, о котором я говорил ранее. Ведь, казалось бы, сейчас мы видим явное подтверждение того, что в анамнезе Ленина на самом деле присутствовало что-то, что наводило врачей на мысли о прогрессивном параличе, ведь в данном случае Владимир Ильич действительно говорил именно о нём (см. выше слова о вероятности «кончить параличом»). Поясню несколько моментов. Во-первых, страх по отношению к этой болезни в те времена можно примерно сравнить со страхом современного человека, который вдруг начнёт подозревать у себя рак. Во-вторых, у Ленина, как мы помним, 29 мая был приступ афазии, то есть состояния, когда он внезапно понял, что не может выражать свои мысли некоторыми словами. Ясно, что любому человеку, не связанному с медициной, в такой ситуации покажется, что он начал сходить с ума. Только вот афазия не является в полной мере психическим симптомом! Достаточно вспомнить, что Фурнье выводил самостоятельную афазическую форму сифилиса мозга, отделяя её от психической. Ну и в-третьих, врачи примерно так всё и объяснили Иосифу Виссарионовичу, который при следующей встрече аргументированно отговорил Владимира Ильича от дурных мыслей. Разумеется, я не утверждаю, что врачи на такой ранней стадии на 100% исключили для себя возможность прогрессивного паралича, ведь только в параллельной новоселовской вселенной диагностика сифилитических поражений мозга не составляла никаких проблем для медиков. На самом деле, такая коварная и многоликая болезнь, как сифилис, требовала к себе особого внимания и дополнительной информации, которую врачи, без сомнения, тщательно собирали.

Возвращаемся к Дневнику.

«31 мая 1922. В этот день пациент интересуется, какая специальность у приглашенного доктора Алексея Михайловича Кожевникова».

Эта скромная, вроде бы ничего особенного не обещающая строчка разбудила настоящий вулкан. Валерий Михайлович исторг из себя: «справку», «комментарий», «мнение», ещё один «комментарий» и «комментарий-мнение». Наивный читатель мог бы предположить, что Ленину просто сказали, что Кожевников – невролог (06.04.1923 в Дневнике он так о себе и напишет), но автор ранее уже заверил нас, что Алексей Михайлович был профильным, так сказать, нейросифилистом. Поэтому нам напоминают:

«Назначен лечащий врач, невропатолог, специалист по нейросифилису Алексей Михайлович Кожевников... Участие А. М. Кожевникова, как основного лечащего врача на фоне клинической картины у пациента, указывает нам, на то, что предполагаемый диагноз – сифилис головного мозга в одной из форм, или прогрессивного паралича или менинго-васкулярного сифилиса».

С прошлого упоминания приват-доцент Кожевников вырос от «одного из основных врачей» до просто основного. Про его специализацию я, как уже обещал, расскажу во второй главе (те, кто не выдержат интриги, могут заглянуть туда прямо сейчас).

Новоселов не стал объяснять читателям на что указывает присутствие у постели больного «не основных» профессоров Россолимо и Крамера, но о профессоре Фёрстере (всяко имеющем больше причин называться основным лечащим врачом) он промолчать не мог.

«Дневник: 2 июня 1922. При обследовании Ферстера выявлено: нервы фациалис, гипоглоссус и глазные мышцы норма. Пареза правой руки нет, мелкие движения совершает нормально. Атаксии нет. На правой ноге грубая мышечная сила хорошая. Коленный рефлекс справа живее, чем слева. Бабинский, Россолимо и Мендель-Бехтерев отрицательные. Оппенгейм положителен с обоих сторон(?). Но не постоянен».

Комментарий Новоселова: Ферстер Отфрид, 1873–1941, немецкий невропатолог, нейрохирург, нейрофизиолог, профессор. С мая 1922 года, за исключением отпусков на родину находился при В. И. Ульянове до самой его смерти. Почему выбран именно доктор О. Ферстер для ведения пациента дан ответ книге П. В. Никольского «Сифилис и венерические болезни»: «клинические данные совершенно определенно установили зависимость спинной сухотки, а также и прогрессивного паралича, от сифилиса, что в последнее время блистательно подтвердилось наличностью положительной реакцией Вассермана в крови названных больных (при табесе до 70 %, при прогрессивном параличе почти до 100 %) и, наконец, находкой в мозгу больных бледной спирохеты (Ногуши, Томашевский, Ферстер)». Т. е. немецкий профессор один из известных специалистов Европы по диагностике и лечению нейролюэса».

Допустим, Вы объяснили, почему выбрали Фёрстера. Но что там про почти стопроцентную RW у больных прогрессивным параличом? Были ли впоследствии блистательно обнаружены в мозгу Ленина спирохеты? О чём говорят выявленные, при обследовании Ленина Фёрстером, симптомы? Неужели о сифилисе? Доктор Новосе-е-елов, ау!

Теперь всё-таки поговорим о профессоре Фёрстере. Поскольку ему отдельную главу автор не выделил, откладывать дело в долгий ящик не будем. Я сейчас, конечно, буду ломиться в открытую дверь и объяснять очевидные вещи, но ведь новоселовскую книгу, целиком состоящую из корявых, алогичных умозаключений, кто-то всерьёз считает доказательной. Итак, автор всеми способами пытается убедить нас в однозначности клинической картины для наблюдающих Ленина врачей. Смотрите, говорит он читателям: вдобавок к «нейросифилисту» Кожевникову коммуняки выписали из Германии (и фактически назначили главным лечащим врачом) самого профессора Фёрстера, признанного во всей Европе специалиста по сифилису. И вы ещё сомневаетесь в том, чем болел Ленин?

Давайте прочитаем короткую статью об Отфриде Фёрстере в Википедии, и попытаемся понять, как великий невролог и один из основателей мировой нейрохирургии превратился в узкого специалиста по диагностике (!) и лечению сифилиса мозга. Однозначное доказательство этого г-н Новоселов ловко выудил из книги профессора Никольского, где было указано, что трое учёных: Хидэё Ногути, Сергей Петрович Томашевский и, собственно, сам Отфрид Фёрстер, независимо друг от друга доказали, что табес (спинная сухотка) и прогрессивный паралич имеют сифилитическую природу. Сделали они это путём взятия у больных крови на RW и обнаружив спирохеты после исследования мозга у погибших от данных болезней людей… Подождите, но ведь сделать вывод о том, что данные врачи – великолепные диагносты нейросифилиса из этой информации абсолютно невозможно! Речь здесь идёт о лабораторных обследованиях тех больных, по которым уже было точно известно, чем они болеют. Фёрстер ведь приехал в Москву явно не для того, чтобы череп Ленину вскрывать в поисках спирохет.

Никто не спорит с тем, что Фёрстер в проблематике нейросифилиса прекрасно разбирался, как обязан был разбираться в ней любой квалифицированный ~~геронтолог~~ невролог того времени. Но тот факт, что к постели больного был приглашён настолько непрофильный специалист, свидетельствует строго против новоселовской версии об уверенности тех, кто его вызывал, в сифилитическом диагнозе. Вот если бы коммуняки призвали из-за рубежа в постоянные лечащие врачи кого-то вроде упомянутого выше Фурнье (сам он умер в 1914 году) или того же Нонне, тогда такая логика относительно работала бы.

Возвращаемся к Дневнику:

3 июня – единственное за весь Дневник упоминание головной боли во время сна, причём утром Владимир Ильич проснулся нормально, а вот днём, после занятий: «проспал до 14-30. Проснулся с головной болью, локализующейся во лбу, а временами левой теменной области».

«5 июня 1922. Пациент спал очень хорошо, проснулся в десятом часу, пульс 62 в минуту, ровный, правильный, среднего наполнения и напряжения. Тоны сердца чистые. Кашля, хрипов нет. Язык обложен. Живот немного вздут, жалуется на металлический вкус во рту, ЙОД [слово написано прописью большими буквами]. Мышечная сила в руках хороша, одинаковая с обоих сторон…

Комментарий Новоселова: В дневнике не упомянуто само начало лечение препаратом йода, которые широко использовали в то время для лечения сифилиса, но его действие в виде металлического вкуса во рту, уже приводится. О начале лечения йодом говорит и подписанное рукой врача слово йод».

Получается, что отсутствие записей о начале приёма лекарств автора уже не удивляет? Или это в порядке вещей: не вписывать в медицинские документы названия принимаемых лекарств? Хотя, возможно, это опять было «особое указание», и только один, самый смелый врач сумел прорваться к Дневнику, успел написать крупными буквами слово «йод», после чего сразу же был расстрелян комиссарами в пыльных шлемах.

«Таким образом, уже на пятое июня 1922 мы имеем косвенные свидетельства лечения пациента препаратами йода, который всегда [враньё!] использовали для лечения сифилиса. В итоге, с учетом клинической картины у пациента В.И. Ульянова, данное свидетельство однозначно указывает на начало лечения люэса на стадии начала паралитической стадии прогрессивного паралича».

Если при прогрессивном параличе начались параличи двигательные, то лечить его йодом уже сильно поздно: можно уверенно отползать в сторону кладбища. Доктор Новоселов, как уже говорилось, ничего не понимает ни в стадиях, ни в симптомах, ни в лечении данной болезни.

Г-ну Новоселову явно недосуг углубляться в тему, поэтому я расскажу о том, насколько «широко» использовали в противосифилитической терапии йод. Поскольку признаков, которые намекали бы врачам на прогрессивный паралич и табес, у Ленина не было, остановимся на единственном реалистичном варианте: сифилис мозга. В имеющейся у меня книге профессора Никольского о йодотерапии в этом случае говорится так:

«В йоде мы имеем средство, действующее, подобно ртути, на всасывание сифилитических инфильтратов. Лечебное действие его значительно слабее ртути, так как 1) йод слабо действует на инфильтраты вторичного периода сифилиса; лучше он действует на инфильтраты гуммозного периода; 2) он не предохраняет от быстрого наступления возвратов и тем более не обеспечивает излечения.

Но и при этих свойствах йод служит могущественным вспомогательным средством. Мы используем его в следующих случаях: 1) при идиосинкразии к ртути; 2) когда необходимо как можно быстрее добиться всасывания сифилитических инфильтратов, как например при параличах, когда мы употребляем и большие количества ртути, и одновременно большие количества йода; 3) в промежутках между курсами ртутного лечения, когда мы не хотим обременять организм ртутью, особенно, когда имеем перед собой значительную наклонность болезни к возвратам; 4) пользуясь также свойством йода усиливать выделение ртути из организма, мы употребляем его в случаях отравления ртутью; 5) в злокачественной форме сифилиса [никакого отношения к рассматриваемому случаю не имеет] йод оказывает большее влияние, чем ртуть» (стр. 160).

Чуть более старое мнение классика венерологии А.Фурнье:

«Каково же должно быть лечение при мозговом сифилисе? Вот вопрос, на который я постараюсь вам ответить возможно определённее.

Во-первых, необходимость действовать как можно сильнее и энергичнее, заставляет нас прибегать к соединённому действию двух наших могущественных средств, ртути и йодистого калия…

…Итак, не будем колебаться, и ввиду угрожающей опасности, будем одновременно назначать ртуть и йодистое кали». (А.Фурнье «Сифилис мозга», стр. 350).

Добавим сюда же цитату, которую привёл сам Новоселов:

«Вот как о необходимом лечении пишет в 1901 году А. Штрюмпель, который в дальнейшем стал лечащим врачом пациента [участвовал в одной - единственной консультации!]: «Если в основе паралича лежит сифилис, то назначают ртутные втирания и йодистый калий внутрь».

Можно привести ещё много примеров, которые точно так же будут свидетельствовать о том, что начало антисифилитического лечения с одного только йода – очень экстравагантный выбор.

Кстати, удивительное дело, но доктор Новоселов в своей уникальной книжке вообще ничего нам не рассказывает о том, чем лечили артериосклероз! Значит, пытаемся снова разобраться самостоятельно. Для начала, заглянем в книгу, которую Валерий Михайлович точно читал:

«Терапия неврастении при начинающемся артериосклерозе – kal. Jodat с бромом…» (Минор Л.С. «Краткая терапия нервных болезней: для студентов и врачей». 1910 г., стр. 62).

Надо же, с 16 июня в рецептуре пациента Ульянова появится и бром. Совпадение, конечно.

Следующий пример возьмём из книги О.Бурвинкеля «Артериосклероз и его лечение» (1927 г.):

«Издавна и с энтузиазмом рекомендуется йод, этот „дигиталис [т.е. антидот, как я понимаю?] для артерий”…

Йод показан у лиц анемичных с высоким напряжением в сосудистой системе, при аневризме, склерозе венечных артерий и аорты с аортальной недостаточностью или без неё, и прежде всего при склерозе мозговых сосудов…

Приёмы йода не следует прерывать, а продолжать в течение 4-6 недель, после чего следует перерыв на один месяц, и в случае хорошей переносимости снова повторить такой курс» (стр. 40-41).

Я ни в коем случае не предлагаю делать однозначный диагностический вывод о том, что у Владимира Ильича был именно артериосклероз. Просто Дневник, как мы позже ясно увидим, это такой исторический документ, который принципиально не позволяет делать ничего подобного, по причине неполноты, скудости и отрывочности содержащейся в нём информации. Но не будем забегать вперёд.

«Дневник: 6 июня 1922. Настроение у пациента подавленное. Апраксические явления немного глубже, речь иногда смазанная, слова находит труднее, счет, как раньше. Правая рука слегка слабее левой. Патологических симптомов Оппегейма слева, Менделя-Бехтерева, Россолимо – нет. Живот вздут, лицо красное. Пульс 90–92 в минуту. Терапия — полный покой, калия йодат [тот самый kal. Jodat], клизма. Много дремлет, к вечеру жалуется на головную боль, тем не менее стал бодрее, подавленность меньше».

«Комментарий Новоселова: Следует обратить внимание, что 6 июня 1922 года лечащий врач Алексей Михайлович Кожевников впервые прямо указывает на лечение пациента препаратом йода.

Справка Новоселова к комментарию Новоселова: В схемы ведения больных с прогрессивным параличом и табесом всегда входили различные йодистые препараты».

Во-первых, для лечения данных болезней йодистые препараты именно что входили в схемы, а не стояли скромно, в компании с клизмой.

Во-вторых, мы видим здесь откровенную манипуляцию: в комментариях к 5 июня автор начал писать о сифилисе, а потом у него откуда-то вылезли табес и прогрессивный паралич. Но на данный момент, как уже говорилось, в анамнезе Ленина вообще нет признаков, которые могли бы указать врачам на данные болезни.

В общем, начиная где-то с 1 июня состояние Владимира Ильича всё-таки чуть улучшилось: он начал более-менее нормально писать и правильно выполнять команды врачей. Начал тяготиться лечением.

«Дневник: 8 июня 1922. На левой щеке у пациента, на голове и груди акне [акне - подписано рукой]…»

Ещё один смельчак приказал долго жить!

«Комментарий Новоселова: Акне или угри, это воспалительное заболевание кожи. В данном варианте, так как мы не видим подробного описания угрей, возможно, как сифилитическая природа, так и вульгарное акне, как вероятностное событие побочного действия препаратов йода».

А врачи описать снова забоялись. Да что в этот сраный дневник вообще можно было вносить?!

По-Новоселову Ленин «болеет сифилисом» уже не один десяток лет, 25 мая у него уже начались паралитические процессы, и он находится под самым пристальным надзором врачей, которые ни слова не пишут о таком важном симптоме, как сифилитические угри (или как их там). Они начинают лечение йодосодержащими препаратами, одной из самый частых побочек к которым являются кожные воспаления. 5 июня от йода у Ленина появляется металлический привкус во рту. 8 июня первый раз фиксируется сыпь, причём на самых заметных местах. С чем бы это могло быть связано…

Как же смешон г-н Новоселов в своих попытках вписать каждое лыко в строку! При этом, в комментариях к записи от 2 октября 1922 года, где русским языком написано, что «ввиду многочисленных акне йод отменён» он спокойно повторяет и без него очевидное: «Врач указывает на то, что причина акне йодизм». Понятно, что к этому времени у Новоселова уже не было такой острой необходимости постоянно напоминать читателю про сифилис, можно и расслабиться.

«Дневник: 11 июня 1922. В этот день пациент почувствовал себя очень хорошо, он сам оценил свое состояние так – «было очень плохо, когда не мог читать, потекли все буквы, написать мог только букву «и», и никакой другой буквы не мог написать. Странная болезнь, что бы это могло быть. Хотелось бы об этом почитать». В 12–00 была консультация с профессором Клемперером. Результаты осмотра профессором: «сознание больного совершенно ясное, говорит отчетливо, но не так бегло, как раньше...

…Недоверчиво улыбался в ответ на заявление о полном выздоровлении, прибавлял «да, это было бы, конечно, очень хорошо». Согласился на переход в большой дом, когда мотивировали это удобством сообщения с террасой и возможностью пользоваться в ближайшие дни свежим воздухом. Немного устал, спал больше двух часов, между 15–00 и 18–00, проснулся в хорошем настроении, пил чай… Дальнейшая информация убрана [Новоселовым] по этическим соображениям.

Комментарий Новоселова: Недоверчивость пациента говорит о том, что он осведомлен о своем заболевании, которое имеет негативный прогноз. П. В. Никольский пишет о прогнозе: «Начало болезни на 11–13 году сифилиса. Течение хроническое, исход летальный; бывают ремиссии».

Написано так, как будто профессор Никольский пишет о конкретном прогнозе на болезнь Ленина. Нет, это просто нагло вырванная из контекста цитата из книги человека, который Владимира Ильича в глаза не видел.

Внимательный читатель здесь заметит, как грубо плетёт Новоселов вокруг своей жертвы трепонемную паутину. Из его комментария создаётся однозначное впечатление, что Ленин точно знал, чем болен. При этом, буквально двумя строками выше, мы видим слова самого Владимира Ильича о том, что на тот момент он понятия не имел, что это за болезнь и лишь планировал о ней почитать.

Г-н Новоселов прозрачно намекает читателю, что негативный прогноз болезни якобы однозначно указывал на сифилис. Но ведь при аналогичной стадии атеросклероза прогноз был бы тоже негативен! Кроме того, профессор Никольский написал цитируемые выше слова не о нейросифилисе вообще, о об одной, конкретной его разновидности – прогрессивном параличе – действительно, неизлечимом в те времена (в книге Никольского указанный текст можно найти на 102-й странице). В дальнейшем Новоселов так и будет жонглировать самыми разными формами сифилиса, даже не пытаясь объяснить причины, по которым он упоминает в связи с конкретным пациентом – Лениным ту, или иную форму.

Сейчас, например, автор следующим образом сопроводил цитату Никольского:

«Для этого заболевания [прогрессивного паралича!], как мы потом увидим, параличи или псевдопараличи, с их летучестью и их множественностью, являются одним из основных и характерных проявлений».

Это настолько абсурдная ересь, что я даже не собираюсь разбираться в том, чем вдохновлялся автор в своих фантазиях. Но Новоселов и не думает сбавлять обороты:

«С соматической стороны у пациента особых проблем не выявлено, но проблемы с кишечником, это характерная черта нейросифилиса».

К 11 июня в Дневнике по этому поводу было сказано только то, что у пациента «живот несколько вздут». Возможно, сам Валерий Михайлович не пукает принципиально, но, вообще говоря, настолько заурядный симптом, да ещё на фоне приёма лекарств, вряд ли может о чём-то свидетельствовать. Очень показательно также, что «характерность» такого важного симптома автор не удосужился хоть как-то подкрепить цитатами. Чуть ниже мы поговорим об этом подробней.

«Дневник: 12 июня 1922. Был осмотр профессора Клемперера. Пациент сказал по отношению к профессору «пусть летит назад, это не его специальность, если нужно будет снова прилетит», хотел писать Сталину, чтобы тот отправил профессора домой. Когда узнал, что Клемперер будет две недели в Москве, пациент сказал «ну и пусть лечит там в Москве, там больше больных, а сюда ему незачем ездить, взялся не за свое дело».

Комментарий Новоселова: Доктор Клемперер – терапевт, а не специалист по нейросифилису. Именно об этом говорит В. И. Ульянов, когда говорит, что врач вызван не по специальности. Это указывает на то, что пациент прекрасно отдает себе отчет, чем болен».

Опять то же самое! Если так рассуждать, то Клемперер не был узким специалистом и по атеросклерозу, а стало быть, пациент Ульянов, выгоняя «бесполезного доктора» из России, прекрасно отдавал себе отчёт, что болен именно этой болезнью. Абсолютно равнозначное утверждение.

Тем не менее, Владимир Ильич здесь, конечно же, погорячился. Профессор Клемперер – автор работ по клинической диагностике и очень авторитетный специалист в области внутренних болезней. В любом случае, в вопросе он разбирался не хуже какого-нибудь абстрактного геронтолога. Желающие могут заглянуть в переиздававшуюся 26 (!) раз книгу Георга Клемперера «Клиническая диагностика» (а конкретно в главу III «Диагностика заболевания нервной системы», стр. 33), и подумать о том, стоило ли приглашать данного специалиста. Тем, кому лень пользоваться гугл-переводчиком, могу предложить изданную на русском книгу того же автора «Основы клинической диагностики» (стр. 29). Есть там и про любимый Новоселовым сифилис.
Справедливости ради, судя по названиям работ, основной научный интерес Клемперера в рассматриваемое время сместился в сторону онкологии и диетологии.

Далее просто интересная информация:

«Справка. Для примера частоты данной патологии: в 1867 году на 550 000 жителей столицы Российской империи Санкт-Петербурга таких больных было: женщин – 1039 лиц, мужчин – 5191 человек (включая 1686 гражданских лиц, 3475 – военных лиц, 30 – прочих). Заболевание было настолько частым в начале ХХ века, что практически в каждом печатном издании, будь то журнал или газета, была реклама услуг по лечению сифилиса».

Если рассчитывать на 10.000 населения Петербурга, то получится 113 больных, или примерно 50-60 без учёта военных. Раньше такие цифры мне не попадались, так что пусть останутся и здесь.

«Дневник: 14 июня 1922. Пациент спал с 23–00 до 8-00 часов, просыпался один раз. Настроение хорошее, голова не болит. Чувствует, что поправляется, что силы прибывают с каждым днем…

… К вечеру опять стала болеть голова, чем очень расстроился и огорчился. Был дан порошок «фенацетина». Через час, когда доктор А. М. Кожевников подошел к пациенту и спросил меньше ли болит голова, пациент ответил «да, меньше». При этом выражение лица было испуганное, производил движения левой ногой, притягивая ее и вновь вытягивал, правая при этом была спокойна, левой рукой сгибал правую руку в локте, притягивая ее на грудь, поворачивался на левый бок. Через 2–3 минуты стал двигать правой рукой, сжимать кулак и разжимать, стал часто притягивать и вытягивать правую ногу и говорил громко «вот история, так будет кондрашка». Долго повторно производил всякие движения правыми конечностями и, по-видимому, был очень расстроен. Голова болит меньше, просил дать ему запас порошков на ночь. Через некоторое время стал жаловаться на изжогу, ужинать отказался, дали соды и делали согревающий компресс на живот…

Комментарий Новоселова: Впервые, за две недели, упомянут лекарственный препарат, который далее будет постоянно использоваться при лечении головной боли у пациента. Это первый случай, когда в дневнике доктор точно указывает название готового лекарственного средства...»

Врачи впервые осмелились записать в Дневник название лекарства от головной боли… Как же они были запуганы!

«…В этот день у В. И. Ульянова произошел приступ транзиторной ишемической атаки, которые являются характерным признаком для менинговаскулярного сифилиса».

Читаем о причинах и симптомах транзиторной ишемической атаки и начинаем тихо охреневать от борзости доктора Новоселова. Предположу, что, именно благодаря такой вот… скажем так, – безоглядно-смелой – подаче информации, его книжка показалось убедительной кому-то из людей с ленивым мозгом.

«Пациент восстанавливается после каждого приступа довольно хорошо, учитывая относительно молодой возраст и относительно раннюю стадию заболевания. Таким образом, разнообразная, но характерная клиническая картина поражения нервной системы говорит о том, что у пациента прогрессирующий хронический сифилитический менингоэцефалит».

Новоселов не привёл ни одного специфического симптома сифилиса. Ни одного! Но однозначный диагноз уже поставил. Молодец, что тут скажешь.

Кстати, г-н геронтолог, что значит «относительно молодой»? Относительно кого? В те годы моложе 52-летнего Ленина было 90% населения России. Это примерно то же самое, что назвать сейчас «относительно молодым» 70-летнего мужчину.

Ну и не «эцефалит», конечно, а «энцефалит», но это, скорее всего, опечатка.

«Дневник: 18 июня 1920. У пациента обложен язык, живот вздут, кишечник действовал плохо.

Комментарий Новоселова: Ниже по ходу повествования дневник много времени будет уделять действию кишечника пациента, что связано с тем, что при нейросифилисе это одно из важнейших «страданий» пациента, влиявшее на качество жизни таких больных».

И ни слова о том, что Владимир Ильич, задолго до самых смелых сифилитических датировок Новоселова, страдал хронической болезнью желудка. Например, находясь в 1897 году в тюрьме на Шпалерной, он просил передать ему в камеру минеральную воду из аптеки и клистирную трубку, о чём нам напомнил современный биограф Ленина Лев Данилкин. Я уж молчу про действие на ЖКТ йода, мышьяка, ртути и более безобидных лекарств того времени. Для специалистов укажу, что практически каждое упоминание о вздутии живота сопровождается в Дневнике указанием на обложенность языка.

Что интересно, ни в одном из прочитанных мною источников того времени нет особых указаний на это «важнейшее страдание». Например, во всей книге Фурнье «Сифилис мозга» вы найдёте буквально пару строк (в двух местах) про ослабление деятельности кишечника, но ни слова о тех мучительных болях в животе, которые преследовали Ленина на поздних этапах болезни.

Ещё один момент. Ревизионистская суть новоселовского «Детектива» состоит в том, что автор предлагает читателям сифилис вместо официального атеросклероза. При этом он почти ничего не рассказывает нам о воззрениях врачей того времени на данную болезнь. Вот сейчас, например, логично задаться вопросом, а как связан атеросклероз (артериосклероз) с «кишечными страданиями»?

Откроем книгу Бурвинкеля «Артериосклероз и его лечение»:

«Уже 20 лет тому назад я указал на пищеварительные расстройства, как на причину артериосклеротических изменений сосудов. В своей работе, богатой клиническими данными, Federn указал на то, что значительное повышение кровяного давления часто бывает одновременно с частичной атонией кишечника и запорами. В том же смысле высказываются также v. Basch, Edgreh, Engelhardt, Germain See и Cremer. В своих очень интересных «очерках о вялости кишечника» Frz. Xaver Mayr указывает на эту вялость, как на наиболее частую причину артериосклероза. Физиологам давно уже известно то влияние, которое оказывает на кровяное давление в системе аорты состояние наполнения кишечных сосудов, иннервируемых splanchnicus’ом. Обильное образование газов и застой каловых масс действуют, с одной стороны, как момент механический, а с другой стороны, ухудшают состав крови, благодаря всасыванию кишечных ядов, особенно при гниении белков (аутоинтоксикация)» (стр. 11).

Здесь уже написано о кишечных расстройствах на порядок больше, чем во всей книге Фурнье. Продолжим из того же источника:

«Видное место занимают также диспептические явления: отвращение к пище, в особенности к мясу, обложенный язык, склонность к стоматитам, уриозный запах изо рта, похудание, бледность, слабость…

Если локализацией процесса являются сосуды брюшной полости, то это выражается картиной [опустил кучу латинских терминов]: приступы болей в животе, особенно в области пупка, метеоризм, не зависящий от приёмов пищи, запоры, иногда кишечные кровотечения. Большей частью мы имеем здесь дело с сильными курильщиками, обнаруживающими ещё другие признаки артериосклероза, в то время как сифилис наблюдается чрезвычайно редко» (стр. 24-25).

Я опять же не предлагаю на основе этого мнения ставить какие-то диагнозы, а только демонстрирую однобокие повадки горе-исследователя.

Кстати, предупреждаю: все эти «вздутия», «клизмы», «мочеприёмники» и т.д. я из Дневников почти везде убрал. В конце концов, г-н Новоселов тоже убирает в тексте информацию по «этическим соображениям», у меня эти соображения вот такие.

Раз уж заглянули в книжку про артериосклероз, почитаем и про общую симптоматику. Вдруг найдём что-то знакомое.

«Очень часто и рано поражаются склерозом мозговые артерии. «Церебральный склероз» развивается чрезвычайно медленно и постепенно, и в самом начале очень часто трактуется, как неврастения (артериосклеротическая псевдоневрастения). Когда мужчина в возрасте 45-55 лет, до того времени не знавший никаких нервов, становится раздражительным и неспособным к труду, нужно быть весьма осторожным с диагнозом «неврастения». При церебральном артериосклерозе имеется следующая триада: головная боль, головокружение и ослабление памяти, особенно на числа, а также падение творческих способностей. В большинстве случаев, уже в начальных стадиях мы встречаем жалобы на головные боли, ухудшающиеся под влиянием повышающих кровяное давление моментов, как алкоголь, волнение, перемена положения тела, напряжение брюшного пресса; носовое же кровотечение, наоборот, часто приносит облегчение. После апоплектического инсульта эта боль исчезает внезапно, как отрезанная. Головокружение в покое появляется реже, чем при перемене положения тела или напряжении, и бывает связано с жужжанием и шумом в ушах (треск в голове, как от машины)… Сухожильные рефлексы часто повышены. В трети случаев имеется вялая реакция зрачков и сужение их, реже неодинаковая ширина. Ход мыслей замедленен, речь менее гладкая и ясная. По ночам бывает тягостная бессонница, в то время как днём наблюдается хороший сон. Встречается раздражительность, неустойчивость настроения, даже беспокойство и нарушения психики, иногда депрессивные и меланхолические состояния, реже – и только у потаторов [алкаголиков] – переход в слабоумие. Время от времени наблюдаются «слабые апоплектические явления»: потеря сознания, тошнота, засыпание повсюду, парэстезии. Каждый из вышеперечисленных симптомов может оказаться преобладающим». (стр. 25).

Как видите, то же самое: что-то прям очень похоже на случай Владимира Ильича, что-то нет. Ну и многочисленные пересечения с сифилитической симптоматикой дают понять, насколько «легка» была дифференциальная диагностика в подобных случаях.

«Дневник: 19 июня 1922. … На верхней десне справа под клыком появился небольшой волдырь…

Дневник: 20 июня 1922. Были профессора Клемперер и Крамер, пациент волновался, был с ними любезен. Умножил трехзначное на двузначное. Слева Оппенгейм, справа намек на Бабинского, двусторонний клонус. Нарывчики на ноге, слегка увеличились, около внутреннего края правой пятки тоже появилось несколько мелких нарывчиков. Когда шел по комнате резко ослабли правые конечности, на несколько секунд посидел, затем прилег, после чего все прошло.

Справка Новоселова: Волдырь на слизистой десны, нарывчики на ноге – это поражения кожи и слизистой сифилитической природы…»

Это не «мнение» и не «предположение», это, сука, «справка»!

Вот, например, 16 июня врачи впервые осмелились занести в Дневник приём ½ ложки натрия бромида (для снятия возбуждения). Практически наверняка Ленину его давали и раньше. Просто почитайте, что из себя представляет бромодерма, чтобы понять, что нарывчики на ноге г-н Новоселов может засунуть себе в попу.

На всякий случай: я не диагностирую у пациента, умершего сто лет назад, бромодерму. Я не ~~идиот~~ доктор Новоселов.

«…Появление нарывчиков на ноге и гнойного стоматита также говорило им о сифилисе. Гнойный стоматит часто возникал и при лечении пациентов с сифилисом ртутью, но она пока не была указана, поэтому его можно отнести и к основному заболеванию».

Так до последнего времени врачи не указывали вообще ничего! Но они же точно что-то Владимиру Ильичу давали (в новоселовской парадигме, вполне возможно, именно ртуть и втирали). Любой желающий может взять пару-тройку вполне безобидных лекарств, и с большой вероятностью стоматит там в побочке найдёт. А у Новоселова только появился на десне небольшой волдырь (а все ли волдыри – гнойный стоматит?) и о-па – сифачок!

Теперь снова про йод. Как мы помним, его Ленину давали так, что уже 5 июня он почувствовал металлический привкус во рту. Мог ли прыщ на десне образоваться из-за этого? Нет ли у йодосодержащих препаратов побочки ещё и по слизистой? Я, на момент первого прочтения книги, не знал. А вот Новоселов знает прекрасно и в комментариях к 27 ноября, когда про прыщи и волдыри все забыли, приводит такую вот цитату:

«Монография «Сифилис нервной системы» от 1927 года под ред. А. И. Абрикосова с соавторами обращает внимание: «Противопоказанием к назначению йода являются рано развивающиеся и резкие явления йодтоксикоза в форме поражения слизистых и кожи; в некоторых случаях означенные явления вызываются уже небольшими дозами йода вследствие идиосинкразии».

Отправляем волдырь вслед за прыщами на ноге.

«Дневник 23 июня 1922 г. В этот день вдруг у пациента стало «дергать» правые конечности, он упал. Когда его посадили, движения восстановились. Затем пациента отнесли на носилках на кровать, там опять были подергивания в ноге, но сила не ослабла. Происшествие огорчило пациента... Согласился с мнением врачей, что надо меньше ходить».

Комментарий Новоселова: Профессор Василий Васильевич Крамер называл то, что произошло 20 и 23 июня, приступами. Врачи сегодня назвали бы это транзиторной ишемической атакой (далее ТИА), в основе которой так же, как и при атеросклерозе лежит механизм циркуляционной гипоксии. В отличие от атеросклероза, причиной гипоксии при нейросифилисе является продуктивное воспаление сосудов или гуммозное поражение сосудов, с чем связаны нестойкость и множественность псевдопараличей и параличей, как основной неврологической симптоматики».

А ещё эти приступы можно назвать «слабыми апоплектическими явлениями», о которых речь шла чуть выше в описании артериосклеротической симптоматики. Так что нестойкость и множественность приступов никак не являлись чёткими дифференциальными признаками в случае этих двух болезней.

Подходим к лапидарной записи от 30 июня 1922:

«У пациента был паралич за чаем».

Новоселов откликнулся на неё обширнейшим комментарием, который заканчивается таким вот пророчеством:

«…Пациенту назначают препараты йода, что, конечно, недостаточно [о том была и речь!] и врачи должны, просто обязаны, использовать более широкий спектр лекарств согласно стандартам того времени. И если врачи уверены, что у больного сифилис сосудов мозга или прогрессивный паралич, то ему должны, просто обязаны [настойчиво торопит автор уже месяц непонятно чем занимающихся врачей] назначить препараты арсенобензольного ряда, что мы и должны увидеть в ближайшее время».

И уже на следующий день – хуяк! – первое упоминание о применении препарата содержащего arsenicum (т.е. мышьяк). Да вы просто гений, доктор Новоселов!

Автор этот факт подтверждает:

«Как и предполагалось ранее [а-а-а, блядь!], лечащие врачи начинают лечение пациента препаратом мышьяка».

Сука, какой же прикольный поц!

Правда, про стандарты лечения прогрессивного паралича арсенобензольными препаратами он просто врёт. Точнее – не знает ничего.

Где-то ниже он напишет:

«Уже в 1910 г. профессор Л.С. Минор в учебнике «Краткая терапия нервных болезней» писал о своем опыте лечения прогрессивного паралича и табеса препаратами мышьяка: «из мышьяковых препаратов очень хорош Sol. Arrhenal 3-5% под кожу или внутрь».

Если заглянуть в книгу Минора на стр. 151, то можно легко убедиться, что речь там идёт только про табес, а в главе о прогрессивном параличе ничего подобного нет.

Другой автор, которого Новоселов ранее цитировал, писал по этому же поводу:

«…в случаях бесспорного прогрессивного паралича влияние специфической терапии в большинстве случаев ничтожно, а в меньшинстве даже явно вредоносно, так как способно отягчить картину болезни, вызывая глубокое психическое депрессивное состояние и общий маразм, идущие рука об руку с интенсивностью лечения». (Мещерский Г.И. «Лечение сифилиса», стр. 244).

Вот для лечения сифилиса мозга мышьяк, конечно, прописывали. Но вы никогда не дождётесь от доктора Новоселова, чтобы он рассказал вам от чего ещё лечили мышьяком. Между тем:

«При астенических формах неврастении назначаются:

…2) Всевозможные препараты арсеника [мышьяка т.е.], внутрь и под кожу, обычные и какодилаты».

Справедливости ради скажу, что несмотря на всё вышесказанное, именно с 1 июля уже можно говорить о том, что врачи решили-таки провести пробный курс специфической терапии.

В комментариях к 30 июня Новоселов привёл ещё одну цитату из книги, которую он вот таким образом (я бы сказал, весьма настойчиво) рекомендовал к изучению:

«Анализ клинической ситуации [т.е. болезни пациента В.И. Ульянова] можно проводить только с предварительным изучением монографий по специальности нервные болезни конца XIX – начала XX веков… с обязательным привлечением руководства для врачей «Сифилис нервной системы» под редакцией Абрикосова, Ганнушкина, Маргулиса)».

Сама цитата:

«Помимо черт, общих для церебральных параличей всякой этиологии, очаговый симптомокомплекс заключает в себе особенности, характерные именно для сифилиса мозга. Специфическая окраска очагового симптомокомплекса создается не отдельными симптомами, а характером развития, совокупностью и комбинацией последних……Для сифилиса характерна повторяемость небольших инсультов на почве множественного изменения сосудистых стенок».

Я к рекомендациям профессионалов прислушиваюсь всегда, поэтому указанную книгу обязательно привлёк и почитал. Скажу вам, что в новоселовском изложении цитата выглядит довольно странно. Дело в том, что текст до отделения шестью точками, это самостоятельный абзац, смысл которого как раз в том, что для диагностики сифилиса мозга нет отдельного симптома. Тем не менее, автор тут же прилепил один конкретный симптом: повторяемость небольших инсультов, и у невнимательного читателя создаётся впечатление, что именно он и является «особенностью, характерной именно для сифилиса мозга». Это уже не пахнет, а просто воняет дешёвой манипуляцией и передёргиванием. Но не будем делать поспешных выводов и заглянем в книгу.

Первая часть цитаты расположена на стр. 137. Далее мы увидим, что на месте шести точек [замечу, кстати, что слово «сифилис» туда не входит] находятся два приличных размеров абзаца (18 строк), а последнее предложение цитаты переехало уже на следующую страницу. Но самое главное то, что ещё десятью строчками ниже там написано: «Таким образом получается картина перемежающейся хромоты мозговых сосудов. Вышеописанные явления не патогномоничны для сифилиса мозга и встречаются также и при других сосудистых процессах, например, при артериосклерозе».

Сука, ведь Новоселов это всё читал! Я знаю, что многим из моих немногих читателей претят употребляемые мною обсценные выражения, но вот как сдержаться и не назвать человека с такими повадками – гандоном?

Дневник за 3 июля 1922 – первое упоминание ртути. Как уже говорилось, если исходить из новоселовской версии, по стандартам лечения того времени для лечения сифилиса мозга практически наверняка её должны были применять и раньше.

«Комментарий Новоселова: Итак, мы видим на фоне вливаний арсенобензольных препаратов, упоминается ртуть, которая на протяжении 400 лет использовалась для лечения сифилиса, что в сочетании с препаратами йода, однозначно указывает на классическую схему лечения прогрессивного паралича, используемую врачами».

И тут же приводится цитата от профессора Л.С. Минора, из которой абсолютно ясно, что якобы «классическая» ртуть при прогрессивном параличе не применялась вообще:

«Я лично видел массу сифилитиков… крайне долго лечившихся ртутью, ставших, тем не менее, паралитиками…»

Речь здесь именно о том, что даже «профилактическое» и очень упорное лечение ртутью не предотвращало наступления прогрессивного паралича. Если кто-то сомневается в моей интерпретации, можно заглянуть и в саму книгу Минора:

«Точно так же опасно в этом периоде [речь о неврастенической стадии – стадии предвестников прогрессивного паралича] назначение энергичного ртутного лечения» (Минор Л.С. «Краткая терапия нервных болезней: для студентов и врачей». 1910 г., стр. 128).

Далее по клинической картине:

«Когда диагноз [прогрессивного паралича] установлен, то ртутное лечение совершенно исключается» (там же, стр. 129).

Удивительное дело, конечно: доктор Новоселов именно по этим страницам прошёлся в поисках цитат, но так нихрена и не понял. Это уже, как говорится, из серии: смотришь в книгу – видишь фигу. Здесь даже злой умысел автору не вменишь: он сам привёл цитату, из которой всем (кроме него) всё понятно.

Снова отмечу, что ртуть, разумеется, при сифилисе мозга широчайшим образом применяли. Но точно так же её использовали при массе других заболеваний мозга. Новоселов же об этом – молчок! Что касается данного конкретного упоминания ртути, то она очевиднейшим образом употреблялась не от «сифилиса», при котором её либо втирали, либо вводили внутрь, а от прыщей и волдырей, которые появились у пациента в конце июня. В Дневнике написано русским языком: «пузырьки после перевязки с мазью ртути на ноге значительно лучше». Сомневающиеся могут перейти к записям от 12.04.1923 и посмотреть, что из себя на самом деле представляло специфическое лечение ртутью.

«Дневник. 6 июля 1922. Пациент заснул только в 5-00 часов утра несмотря на то, что принял бром и фенацетин, так как болела голова. Проснулся в 9-00 утра вялым и сонным, позавтракал хорошо, голова не болит. Но так как хочется спать, задач не решал. Подремал тридцать минут. В 12-00 приехали профессора Ферстер и Крамер. При исследовании не найдено никаких патологических рефлексов. Влито 0,225 ars. Пообедал без аппетита, после обеда поспал полтора часа. После этого решал задачи, написанные им самим. Сделал одну ошибку, но сам её исправил. Читал о шампиньонах и записывал прочитанное, частью переписанное из книги. Плетение корзины не удалось, отчасти потому, что мешала повязка. Вечером чувствует себя немного усталым, вялым. Голова не болит, но не свежая. Спазмов не было. Аппетита нет, но все же поужинал удовлетворительно.

Комментарий Новоселова. Лечащие врачи приняли решение увеличивать дозировку арсенобензольного препарата, что входило в логику лечения прогрессивного паралича и табеса в то время. Они, избрав одну из самых щадящих тактик введения очень небольшими дозами, через день начали постепенно увеличивать разовую дозу препарата».

Автор опять старается произвести впечатление того, что он знает, о чём пишет. Но, как уже говорилось, ни в какую логику лечения прогрессивного паралича препараты, содержащие мышьяк, не входили. Были такие заблуждения в начале века, на почве эйфории, связанной с успехами лечения сифилиса новомодным сальварсаном. Но уже к началу ПМВ врачи выяснили, что в отношении прогрессивного паралича его эффективность близка к нулю.

Вот, например, что написано в статье 1912 г. «Применение сальварсана при прогрессивном параличе» приват-доцента Н.Топоркова и доктора А.Протасова:

«Появление препарата «606» вызвало вполне понятную сенсацию среди интересующихся терапией сифилиса и особенно среди самих лиц, страдающих этой болезнью.

Эта сенсация коснулась и психиатрических больниц. Врачи и публика, осведомлённая относительно связи между lues’ом и прогрессивным параличом, распространили представление о благодетельном действии «606» при первой болезни и на вторую.

С новым препаратом связана уже громадная литература. Мы не считаем нужным делать из неё сколько нибудь подробные выборки. Лечение сифилиса – вопрос острый. И всякая работа в этом направлении прочитывается с жадностью. Понятно, что более скромная по своим размерам литература о лечении прогрессивного паралича достаточно всем известна.

Отметим только, что наряду с абсолютно отрицательным отношением к препарату со стороны одних авторов, другие находят нужным применять его в свежих случаях и надеются на успех, третьи в лучшем случае рассчитывают на то, что сальварсан «ускорит или будет способствовать, может быть, наступлению ремиссий». Тон подавляющего большинства авторов неблагоприятный для «606». Конкретный материал, который лежит в основе такого отношения к новому препарату – безотрадный.

Обычно исследователи констатируют отсутствие какого-либо эффекта. В меньшинстве случаев отмечается ухудшение; это наблюдалось и в некоторых свежих случаях. Совершенно исключительный характер имеют случаи, где имело место тяжёлое психическое состояние и где «606» ликвидировал все психопатические симптомы. Если не все, то почти все такие случаи при разборе их производят впечатление диагностической ошибки: или это не был прогрессивный паралич, или выздоровление симулировалось ремиссией.

Период накопления сырого материала по вопросу о действии нового препарата на прогрессивный паралич ещё не миновал, и мы считаем уместным опубликовать наши наблюдения…»

Далее авторы приводят десять примеров из своей практики. Выводы:

«…Наш скромный опыт приводит нас к совершенно безотрадному взгляду на роль сальварсана в терапии прогрессивного паралича. Ни в одном случае мы не видели хотя бы самых ничтожных признаков улучшения в зависимости от применения «606»…

Некоторые авторы отмечали изменения к лучшему в общем физическом состоянии и ставили их в связь с тонизирующим влиянием мышьяка. Мы были менее счастливы и нам ни в одном случае не пришлось видеть даже этих скромных результатов применения нового препарата. При лечении сифилиса теперь широко практикуются повторные впрыскивания сальварсана. Мотивами к повторению являются отсутствие терапевтического эффекта при первой, второй инъекции или желание упрочить последний там, где он имеет место. Признаки ухудшения в наших случаях избавляют нас от упрёка в недостатке настойчивости. Они являлись противопоказаниями к повторным впрыскиваниям»

Некоторая осторожность авторов связана была с тем, что практически все их клинические случаи относились к ранней стадии прогрессивного паралича, для которой существовали, хоть и немногие, но всё же определённо доказанные примеры улучшения состояния больных. Для более поздних стадий всё было намного однозначнее и грустнее.

«Дневник: 9 июля 1922. Сегодня был приступ в кровати в 8-00 с полным параличом справа длительностью 30–40 секунд. Почерк по-прежнему мелкий и неровный микрография [это слово подписано рукой]. Нога совершенно зажила. Продолжительного приступа ни одного не было.

Комментарий Новоселова. Врачи того времени отмечали микрографию как патогномоничный симптом прогрессивного паралича.

Справка Новоселова к комментарию Новоселова: Патогномоничный – характерный только для этого процесса, патогномоничный симптом – тот, который позволяет однозначно утвердиться в диагнозе».

Помахал у читателя перед носом заковыристым термином и скромненько затих – авось не заметят. Врачи того времени может так и считали, а сейчас? Вы же, г-н Новоселов, при каждом упоминании Реакции Вассермана не забываете напомнить о том, какой это анахронизм, так может и про микрографию чего-нибудь свеженького накинете? Нет? Ну сам, так сам.

Тот, у кого есть глаза ~~и мозг~~ увидит, насколько этот симптом патогномоничен прогрессивному параличу, или даже просто сифилису по современным понятиям.

Кстати, профессор Никольский (а он безусловно «врач того времени») о таком мега-важном (патогномоничном!) симптоме даже не упомянул, а среди соответствующих соматических расстройств для почерка выделил только «пропуск букв и слов» (см. стр. 102). Отмечу, что хитрец – Новоселов эту страничку читал абсолютно точно, судя по цитатам. Профессор Фурнье в книге «Сифилис мозга» 1881 года, в главе 13, где как раз описывал отличие прогрессивного паралича от прочих сифилитических поражений мозга, о микрографии – тоже молчок. Так же можно вспомнить, что лечащий врач Владимира Ильича А.М. Кожевников, в своей статье 1914-го года спокойно, безо всяких комментариев отмечал у одной из своих пациенток, с предположительным диагнозом «прогрессивный паралич», увеличение почерка. У второй пациентки, уже с подтверждённым параличом, тоже никакой микрографии близко не наблюдалось (в статье приведены образцы почерка), а вот пропуск букв и слов – был. В упомянутой чуть выше статье Н.Топоркова и А.Протасова (на сайте emll.ru она оцифрована, по моей заявке) среди десяти описанных случаев данной болезни – микрография вызывающим образом отсутствует, а пропуск букв – есть. Кстати, я очень рекомендую всем заинтересовавшимся зарегистрироваться на указанном сайте и прочитать в данной статье, что из себя представляла симптоматика прогрессивного паралича. Думаю, что после этого даже у самых отбитых новоселовских фанатов появятся некоторые вопросы к своему кумиру.

«Дневник: 12 июля 1922. В этот день сделано вливание брома и поясничная пункция. Давление ликвора небольшое, жидкость абсолютно прозрачная, после пункции голова не болела.

Комментарий Новоселова: На фоне лечения делается вторая люмбальная пункция, которая должна была исследована на RW (первая пункция для анализа на RW, результаты которого нам не известны, сделана 30 мая 1922). Вот что пишет о необходимости четырех реакций Вассермана один из консультантов Макс Нонне в своей монографии «Сифилис и нервная система», которая с 1901 года по момент болезни Ульянова выдержала уже 4 издания (и это не последнее, в 1924 сразу после смерти Ленина выйдет 5 издание): «Существенное расширение нашего понимания того, является ли органическое нервное расстройство сифилитической природой, обеспечивается применением «четырех реакций» для исследования крови и спинномозговой жидкости» (перевод с немецкого автора)».

Спасибо за перевод, г-н Новоселов, мы ещё раз убеждаемся, что Реакция Вассермана по мнению врачей того времени – не такая уж бесполезная штука. Но почему Вы опять никак не комментируете небольшое давление ликвора? Это характерно для сифилиса?

Профессор Никольский: «Кроме указанных реакций в спинномозговой жидкости в случае сифилиса находят повышение давления (до 600 мм. водяного столба и более [норма 100-200]), увеличение белка до 1% и лимфоцитов» (стр. 35).

Что касается метода «четырёх реакций», то сейчас стало абсолютно очевидно, что г-н геронтолог не имеет о нём ни малейшего понятия.

«Дневник: 29 июля 1922. У больного ощущение отлежания ноги в течении 30 минут, после этого клонические подергивания, а затем наступил полный паралич на несколько секунд. Замеренная температура составила 37,3 градуса. После обеда опять был паралич. Принял полтаблетки люминала и две таблетки сомнацетина».

Первое упоминание Люминала, который потом будет одним из основных лекарств почти на всём протяжении лечения. Г-н Новоселов никак это не комментирует, что странно, поскольку лекарство довольно мощное (возможно, кто-то его знает под другим названием – фенобарбитал). Только в начале августа он сопроводит второе упоминание люминала справкой:

«Справка Новоселова: Люминал – производное веронала, лекарственное средство компании «Bayer», выпускаемое с 1912. В 20-е годы рекомендовался при душевных болезнях, хорее, дрожательном параличе, эпилепсии, как средство, уменьшающее частоту и силу припадков. Использовался лечащими врачами пациента как седативное и снотворное средство».

И ни слова о том, как мог взаимодействовать люминал с другими лекарствами. Я уж молчу про длиннейший список побочных эффектов, среди которых есть и кожная сыпь, и транзисторная атаксия, и даже малые эпилептические припадки – т. н. «абсансы», и многое, многое другое.

«Дневник: 4 августа 1922 года. В 12–00 часов дня приехали профессора Ферстер и Крамер. Сделано вливание 0,3 ars, во время лежания после впрыскивания разговаривал, вдруг замолчал и стал как бы жевать и чмокать губами, правая рука и нога еще действовали, но вскоре после этого они перестали двигаться. Складки на лице справа глажены, лицо скошено влево, не говорит, глаза открыты, правая рука и нога неподвижны, левыми производит движения. Началось в 12–48… Через четверть часа отклонение языка вправо и продолжается парез правого фациалис. Появились небольшие дергания в руке. Через 20 минут первые движения в ноге… Через 20 минут все движения очень хорошие в ноге, симптома Бабинского нет, движения в руке атаксические… По истечении 2 часов 30 минут часов говорит хорошо и по-русски, и по-немецки, но подыскивает слова, есть элементы парафазии. В 6 часов Владимир Ильич рассказал, что с ним произошло. Он все время был в сознании и понимал, что с ним происходит.

Комментарий Новоселова: Несмотря на использование одной из самых, по мнению автора, щадящих схем на низких дозах арсенобензольного препарата с минимальным содержанием мышьяка, он, постепенно накапливаясь за последний месяц в организме больного, привел к яркому явлению паралича. Время появления данного конкретного паралича, точно совпадающее со временем введения препарата, как и постепенное исчезновение признаков поражения во времени после его введения, говорят о причинно-следственной связи этого паралича и введения препарата. Таким образом, в патогенезе болезни у пациента В. И. Ульянова начинает играть роль и токсическое действие арсенобензольного препарата. В целом, состояние больного значительно не меняется, продолжаются паралитические атаки, в основе которых лежит патофизиологический механизм циркуляционной гипоксии в сосудах левого полушария, причиной который является сифилитический васкулит».

Непонятно, откуда автор взял информацию о минимальном содержании мышьяка в препарате. В Дневнике его приём фиксируется, например, как «0,15 ars.», где ars. – сокращение от Arsenicum – т.е. просто мышьяк, без уточнения вида препарата. Соответственно, вывод автора – это предположение, основанное на предположении.

По словам автора получается, что в данном конкретном случае приступ паралича был из-за накопления в организме мышьяка, но паралитическая атака – из-за сифилитического васкулита. Хрен с Вами, г-н Новоселов, васкулит, так васкулит.

Попробуем подвести промежуточные итоги. Итак, 25 мая у Владимира Ильича появились очень тревожные симптомы, которые 27 мая вылились в серьёзный паралитический приступ с частичной потерей речи. Почти сразу после этого его состояние чуть улучшилось, и некоторое время находилось примерно в одной и той же поре, когда через день, да каждый день происходили небольшие приступы, которые Новоселов предложил нам называть транзисторно-ишемическими атаками. И вот, 4 августа происходит провал до уровня майского приступа (Ленин сам сравнил их, когда рассказывал врачам о своём самочувствии). Теперь нанесём на этот «временно-симптоматический график» доступную нам информацию о лечении. Предлагаю полностью довериться Валерию Михайловичу Новоселову и исходить из того, что врачи уже в конце мая были твёрдо уверены в нейросифилитическом диагнозе. Уточню ещё раз, что единственным реальным вариантом здесь может быть только сифилис мозга, что бы там не свистел автор про табес и прогрессивный паралич. Стандарты лечения сифилиса мозга в те времена подразумевали, что при хоть сколько-нибудь обоснованном подозрении на такой диагноз, врачи, часто даже не дожидаясь никаких лабораторных подтверждений, с максимально возможной интенсивностью начинали специфическое лечение.

Фурнье: «Поспеть вовремя – вот первое условие успеха в борьбе с мозговым сифилисом. Следует действовать безотлагательно, как только есть малейшее указание на мозговой сифилис, - таково первое показание для достижения наилучших результатов от терапевтических средств, которыми мы располагаем» (стр. 348).

Соответственно, в сифилитической парадигме самым правдоподобным вариантом, на основе доступной нам информации, будет тот, когда пациента Ленина уже с конца мая начали лечить втираниями ртути и приёмом внутрь йода. 1 июля добавили препарат на основе мышьяка (неосальварсан скорее всего). Здесь очень важным диагностическим моментом (о котором Новоселов, разумеется, даже не заикнётся) является результативность лечения. В той же книге Фурнье масса упоминаний того, как врач, предположивший у пациента сифилис мозга, убеждался в правильности лечения именно по быстрым положительным результатам. Приведу пару примеров из множества:

1. Известный политический деятель начинает быстро сходить с ума – «наконец, приезжает доктор Райер, давно знавший больного, подозревает сифилис, назначает специфическое лечение – и вызывает, как бы волшебством, разительную перемену. Болезненные явления почти моментально ослабевают, бред уменьшается, наступает быстрое и полное выздоровление, длившееся в течение долгих лет» (стр. 188).

2. Молодая женщина заразилась сифилисом от мужа. У неё начинаются сильные головные боли и эпилептические припадки, она теряет рассудок и попадает в дом умалишённых. Врач начинает лечение лошадиными дозами сулемы (хлорид ртути) – «через три недели целебный результат лечения начинает обнаруживаться. По истечении шести недель изъязвления заживают и одновременно ослабевают припадки мании; проходит ещё три недели – и больная вполне выздоравливает» (стр. 303).

Ну и в принципе:

«Единственным несомненным критерием специфичности a posteriori, являются быстрые благоприятные результаты антисифилитического лечения» (стр. 345).

В случае Ленина мы видим, что на данный момент специфическое лечение никакого результата не дало, и состояние больного вернулось, по сути дела, в нижнюю на тот период точку. Для лечащих врачей такой итог (промежуточный итог, понятно) не был, разумеется, фактором, однозначно отрицающим сифилис, но он его и не подтверждал, что нужно помнить, когда Новоселов будет заливать читателям про уверенность врачей в диагнозе.

«Дневник: 8 августа 1922. Пациент читал два раза по 15 минут. Настроение ровное, спокойное. Голова не свежая, осложнений последнего припадка не боится, т. к. теперь видит, что идиотического состояния не будет.

Комментарий Новоселова: В связи с широтой распространения сифилиса в мире в начале ХХ века, все пациенты знали, что при переходе процесса на нервную систему возможно развитие слабоумия сифилитической природы, о чем В. И. Ульянов и говорит, упоминая «идиотическое состояние». На данном этапе болезни, у лечащих врачей есть основания предполагать, что заболевание, уже приведшее к относительно мягким когнитивным нарушениям, не зайдет далеко, т. е. до стадии деменции. Именно об этом говорит пациент».

Хорошо объяснил, чо. Владимир Ильич три дня назад перенёс сильнейший за последнее время «сифилитический» приступ, во время которого «боялся, что через три дня будет опять состояние сумасшествия». Ещё вчера у него тряслись руки (особенно правая), весь день была сонливость и болела голова (он даже сам попросил брома). Но сегодня вдруг, бац, бояться перестал. Теперь нам врач квалифицированно разложил по полочкам, почему так получилось.

Пожалуй, именно с этого комментария становится окончательно ясно, что г-н Новоселов вообще ничего не понимает в теме своего «Детектива». Дело в том, что на данный момент никаких оснований для описанного Новоселовым оптимизма у врачей не было. Как я уже говорил, результатом их лечения на данный момент было то, что пациент попал в ту же критическую фазу, с которой болезнь началась. Автор, пытаясь объяснить факт низкой эффективности антисифилитического лечения, приводит уже знакомую нам цитату Никольского:

«…в случаях бесспорного прогрессивного паралича влияние специфической терапии в большинстве случаев ничтожно, а в меньшинстве даже вредоносно, так как способно отягчить картину болезни, вызывая глубокое психическое депрессивное состояние и общий маразм, идущие рука об руку с интенсивностью течения».

Там было не «течение», а «лечение», конечно (то есть, чем активнее лечили, тем хуже пациенту становилось), но это пустяки. Важнее здесь ещё одно очевиднейшее подтверждение того, что врачи не рассматривали болезнь Ленина, как прогрессивный паралич. Иначе бы они ни мышьяк, ни ртуть не применяли. Но самое интересное здесь то, что и успокоить своего пациента врачи могли только тем же самым: то есть сказав ему, что у него нет прогрессивного паралича! Как уже говорилось, именно это заболевание чаще всего приводило к постоянно нарастающему (прогрессивному) слабоумию. И если уж больной, не смотря на провокационное (для этой болезни) лечение, быстро восстанавливает когнитивные функции, то у него явно не прогрессивный паралич. Кроме этого, порадовать своего пациента врачам было нечем: если у него был атеросклероз, то на данной стадии Владимир Ильич был уже обречён, а если сифилис мозга – то болезнь пока что специфическому лечению никак не поддавалась.

«Дневник: 10 августа 1922. Пациент проснулся в удовлетворительном состоянии, без головной боли. Во время кофе несколько экзальтирован, эйфория, оживлен, смеется. Сказал «чувствую себя так хорошо, что съел бы сто человек». Говорит доктору А. М. Кожевникову, что чувствует себя здоровым, так как спал три ночи подряд по десять часов. При неврологическом обследовании выявлено, что правый коленный стал живее. Остальное в норме. Гулял два часа, не устал, проверял свой рассказ и нашел две ошибки. Почерк стал более мелкий.

Комментарий Новоселова: Для нейролюэса очень характерно изменения почерка, который по мере развития патологического процесса может стать совершенно непонятным…»

А в случае обострения, например, болезни Паркинсона он становится всё более разборчивым? Или при обострении последствий инсульта? Кстати, г-н Новоселов, может быть, Вы соберётесь с духом и всё-таки уточните: современные врачи так и считают микрографию патогномоничным симптомом нейролюэса, или вообще о сифилисе в данном контексте не вспоминают?

«…Врачи здесь и далее делают акцент, есть либо нет усталости, так как «пренебрегши этим обстоятельством, мы можем нанести табетику неисправимый вред, и, чтоб этого избежать, приходится следить за его усталостью не путем распрашивания, а по пульсу» (профессор Л. С. Минор)».

Ничего не понял. Никаких упоминаний о замере пульса в Дневнике за последние дни не было, а усталость необходимо контролировать при всех болезнях. Неужели всё это связано только с желанием лишний раз назвать Ленина сифилитиком? Кстати, по поводу табеса. Кроме него Новоселов диагностировал у Владимира Ильича сифилитический васкулит, сифилис сосудов мозга, прогрессивный паралич, нейролюэс и прогрессирующий хронический сифилитический менингоэцефалит. В понимании доктора Новоселова это всё синонимы? Или, по его мнению, у Ленина весь этот букет был? Табетику… Хуетику, блядь!

Табес, это заболевание спинного мозга, которое в первую очередь проявляется стреляющими болями в пояснице и нижних конечностях, а также потерей сухожильных рефлексов. Очень характерным для данной болезни является симптом Арджилл-Робертсона (отсутствие реакции зрачков на свет). Также очень типична «атаксическая» походка, когда человек шагает как бы по глубокому снегу. А вот головные боли, про которые нам так настойчиво напоминал автор ранее, для табеса в общем-то совсем не характерны. И течение у спинной сухотки, в отличие от рассматриваемого нами клинического случая, длительное, хроническое (десятки лет! по утверждению профессора Никольского, см. стр. 101 его книги). Но всё это не главное. После вскрытия тела Ленина, чисто механически вся картина болезни стала абсолютно ясна: поражение определённого участка головного мозга тянуло за собой соответствующую симптоматику. Да, есть возможное поле для разногласий по поводу причины этого поражения, поэтому формально исключать атеросклероз, сифилис мозга или прогрессивный паралич нельзя. Но спинной сухотке там места точно нет.

«Дневник: 13 августа 1922. В этот день пациент почувствовал в правой ноге внезапное похолодание, оперся рукой о стену, через 1–2 сек после этого были клинические судороги. Весь припадок длился несколько секунд, во время которого пациент оперся на стену и сел на подоконник. Рука была в порядке, речь не расстраивалась. Попросил вечером брома. Был озноб, температура 36,3. К 21–00 пациент успокоился, наложен компресс на голову, когда разошлись нервы. Ел на ужин только простоквашу.

Комментарий. Врач, ответственный за диктовку дневника, не всегда точно указывает последовательность событий. Например, указание на успокоение больного без указания начала и признаков возбуждения, как и его степени, говорит о том, что дневник диктуется через некоторое время после событий, скорее всего, на следующий день».

Этого не может быть, но это было! Ведь мы с Новоселовым договорились рассматривать медицинскую деонтологию как науку о должном, а стало быть, так врачей заставили делать проклятые коммуняки. Кроме того, я лично знаю одного человека, по которому врачи вели записи исключительно пунктуально, а это подтверждает, что ни один доктор, ни тогда, ни сегодня не может перепутать в записях последовательность событий.

Снова обобщим информацию за период. После приступа 4 августа врачи прекратили приём мышьяка. Состояние опять стабилизировалось и небольшие параличи, подобные описанному 13 августа, постепенно сошли на нет к 22 августа, когда у Ленина были только небольшие судороги в правой ноге. Остались только постоянные проблемы с кишечником, периодически «несвежая голова» и изредка головная боль. 1 сентября можно считать первым днём, с начала болезни, когда Владимир Ильич почувствовал себя полностью здоровым. Новоселов откликнулся таким вот образом:

«Август можно обозначить как спокойный месяц. Несмотря на токсическое действие мышьяка на нервную систему пациента, давшее 4 августа яркую картину ПНМК и приведшее к решению врачей прекратить курс, проведенная терапия все-таки привела к некоторому улучшению в состоянии».

Подождите, гражданин хороший, хрен с ним, с токсическим мышьяком, но где ртуть, или висмут с йодом? Это что за странные стандарты лечения от сифилиса? Давайте посмотрим, что за этот период нам известно о применяемых лекарствах.

05.08 – фенацетин (болеутоляющее/жаропонижающее) и две таблетки сомнацетина (успокоительное); перед сном люминал (снотворное/транквилизатор/лечение нейровегетативных расстройств).

13.08 – пациент попросил бром (успокоительное).

15.08 – первое впрыскивание 0,015 папаверина (лечение спазмов ЖКТ/снижение АД).

16.08 – второе впрыскивание папаверина (в Дневнике оно, правда, не указано, но Новоселова это нисколечко не удивляет).

17.08 – третье впрыскивание 0,03 папаверина.

18.08 – инъекция 0,03 папаверина.

19.08 – вливание 0,03 папаверина.

21.08 – введено 0,03 папаверина; на ночь лакричный порошок.

24.08 – папаверин отменили, оставили люминал 0,05 утром и 0,1 вечером, 3 раза в день по чайной ложке слабительной соли, натощак стакан холодной воды и через полчаса свежее яблоко.

25.08 – дано на ночь 15,0 натрия бромиди (седативное/противосудорожное).

29.08 – был дан фенацетин.

30.08 – на ночь дан фенацетин.

31.08 – был дан фенацетин.

Это крайне странная методика лечения от сифилиса! Как я уже писал, основной стратегией при его лечении был напор, когда как можно раньше начинали лечить болезнь максимально допустимыми дозами. В том же руководстве для врачей «Сифилис нервной системы» под редакцией Абрикосова, Ганнушкина, Маргулиса прямо указывается, что недостаточное лечение – вариант худший, чем полное отсутствие всякого лечения.

Второго сентября пациент снова принял фенацетин. У него была слабость в ноге и небольшая головная боль. 4 сентября снова начат приём мышьяка, но почему-то в ещё меньшей дозе, чем в начале – 0,1 (грамма очевидно).

«Дневник: 6 сентября 1922. Сделали [вторую] инъекцию 0,1 ars, после которой сразу появилось чувство жара в лице и легкая гиперемия. На голову сделан холодный компресс, явления скоро прошли. Пациент разволновался, в правой ноге было чувство, что он отсидел ногу и 2-3 подергивания длительностью несколько секунд. Во время разговора с Хинчуком рассказывал, что еще утром тоже было в правой ноге (чувство холода).

Комментарий Новоселова: Опять видна временная связь гиперемии с введением лекарственного средства, ситуация аналогична 31 июля 1922 года, когда она стала грозным предвестником паралича от 4 августа 1922 года. Как итог, врачи прерывают курс, введя только 0,2 грамма арсенобензольного препарата, что явно недостаточно для препарата, имеющего определенное терапевтическое окно».

Да причём тут окна и форточки? Если врачи, как нас уверяет Новоселов, были уверены в сифилитическом диагнозе, их поведение просто граничит с преступлением!

«Первые неудачи при сальварсане были отнесены на его токсическое действие. Эрлих указал, что так называемые неврорецидивы представляют настоящие сифилитические процессы, а не интоксикации. По Вейгельту, неврорецидивы – провокация невросифилиса сальварсаном.

Дрейфус первый обратил внимание на дозировку сальварсана и на значении дозы в провокации неврорецидивов. Дрейфус указал, что недостаточное лечение сальварсаном – причина осложнений со стороны нервной системы; слабые дозы сальварсана не могут принести пользу или защитить, вернее приносят вред. Работы Флейшмана, Геннериха, Вертера, Фрювальда показали, что цереброспинальная жидкость нелеченных сифилитиков менее изменена, нежели у получивших слабую дозу сальварсана…

Неврорецидивы представляют собой вспышку активности спирохет. Частота последних, по наблюдению разных исследователей, неодинакова и вызывается различной, главным образом недостаточной, дозой сальварсана… Основываясь на вышеизложенных фактах, Вертер предлагает интенсивное и хроническое лечение, чтобы не оставлять спирохет в покое. Керль также придерживается высоких доз сальварсана и применяет частые вливания в восходящих дозах, чтобы стерилизовать таким образом ткани. Соловьёв рекомендует ещё большие дозы, начиная у мужчин с 0,6-0,75 и доходя до 1,5 (разовая доза)… Вредного влияния избыточного количества сальварсана или слишком обширных и длительных курсов лечения в первичной и вторичной стадиях не отмечено, и, насколько можно руководствоваться таким отрицательным доводом, получается впечатление, что недостаточное лечение больше вредит нервной системе, нежели чрезмерное. Таким образом можно вполне присоединиться к мнению Нейссера, Геннериха, Арнинга, Гоффмана, Вертера и др., которые требуют: «Лучше совершенно обходиться без сальварсана, нежели употреблять слишком слабые дозы последнего». Сборник «Сифилис нервной системы» под общей редакцией Абрикосова, Ганнушкина и Маргулиса (стр. 253-254).

Напомню, что изучение именно этой книги Новоселов считает обязательной для понимания мышления докторов того времени. Правда, исходя из неё, единственным вариантом, нормально объясняющим стратегию лечения Ленина, будет тот, когда врачи, после пробного мышьякового курса в июле месяце, пришли к выводу о крайней маловероятности сифилитического диагноза. То есть, после отрицательного (как я предполагаю) результата RW врачи прокололи курс мышьяка, после которого не изменилось вообще ничего: ни RW, ни состояние пациента. Только тогда становится понятным отсутствие настойчивости в лечении мышьяком, и последующая длительная пауза без попыток проведения специфического лечения.

«Дневник: 12 сентября 1922. Сегодня Владимир Ильич гулял по совету Ф. А. Гетье, который нашел его поправившимся вчера. Было свидание со Сталиным.

Комментарий Новоселова: Впервые отмечается избыточный вес пациента. Для пациентов с прогрессивным параличом был характерен набор веса, с последующим похуданием».

А кроме Гетье кто-нибудь это заметил? Или остальным лечащим Ленина от «прогрессивного паралича» врачам такой важный симптом был по барабану?

Как долго Гетье не видел своего пациента (предыдущее упоминание о Гетье в Дневнике – 4 июня)? После острого периода болезни, завершившегося приступом 4 августа, уже более месяца Ленин чувствовал себя относительно нормально и также относительно неплохо ел. При этом врачи всячески ограждали его от излишних нагрузок. Почему бы ему немного не поправиться, я не понимаю. Почему обязательно сифилис-то?

«Дневник: 30 сентября 1922. Состояние пациента без изменения.

Комментарий Новоселова. Вторая половина сентября 1922 года характеризуется в дневнике минимумом медицинских данных. Состояние пациента можно описать как стабильное, существенных изменений нет, приступы псевдопаралича продолжаются. В дневнике указаны ежедневные посещения, что говорит о полной или почти полной сохранности профессионального интеллекта у пациента. Также продолжаются головные боли, нарушения со стороны желудочно-кишечного тракта, для нормализации которого делаются клизмы, ставятся компрессы на живот, применяются слабительные средства. Делаются ванны.

Справка Новоселова. Л.С. Минор рекомендует: «очень хорошо действуют более прохладные водолечебные меры, например, полуванны...»

Остерегайтесь полуванн! Хоть бы намекнул, что за стратегия лечения, по его мнению, здесь используется. Лечение сифилиса компрессами, клизмами и полуваннами?

«Приступы псевдопаралича»?? А почему тогда не «приступы сифилиса», например? Валерий Михайлович в принципе не понимает значения этого слова, поскольку «псевдопаралич», – это совсем не про онемение, и не про судороги в конечностях. Это, как уже не раз говорилось, форма болезни мозга с психической симптоматикой близкой прогрессивному параличу. Кстати, писать про полную сохранность профессионального интеллекта при псевдопараличе, – это откровенный оксюморон.

Далее я постараюсь не обращать на абсурдные «приступы псевдопараличей» внимания, но сдержаться будет не легко, ведь нам толкает такое вот фуфло дипломированный врач!

Что касается стабильности и отсутствия изменений, то это смотря относительно чего брать. Если брать относительно приступов с афазией (потерей речи), то динамика явно положительная и устойчивая. Врачи, похоже, придерживались аналогичной точки зрения, потому что второго октября Владимир Ильич возвращается в Кремль и приступает к работе.

«Дневник: 3 октября 1922. Сегодня Владимир Ильич бодрый и веселый. Беспокоит зуб, флюс справа. Были врачи Крамер и Кожевников в 9-30. Председательствование в Совете народных комиссаров не утомило, чувствует себя хорошо. Язык обложен, живот вздут, приступов паралича не было. Аппетит удовлетворительный, изредка бывает изжога».

С этой записи начинается публикация Дневников в «Вопросах истории КПСС» и «Кентавре».

Традиционно подобьём бабки за месяц. После отличного дня 1 сентября самочувствие Владимира Ильича немного ухудшилось: почти постоянно проблемы с кишечником, периодически головная боль и изредка слабость в конечностях. 15 сентября трижды были припадки, но 17-го был очень неплохой день. С 18-го начинаются постоянные посещения коллег. Что касается антисифилитической терапии, то после вялой попытки 4-6 сентября нет ни малейших намёков на специфическое лечение.

В конце первой части, в «Хронике значимых событий» автор почему-то на данном временном промежутке записал, что «30.09 отмечено, что с 6 по 30 сентября 1923 пациент принял 50 грамм йода». Ошибся годом.

«Дневник: 10 октября 1922. Были врачи Кожевников и Крамер. У пациента сильный флюс, почти не спал. Из-за боли разошлись нервы. Изредка болит голова, не утомляется. Предложен бром. Есть желание плакать, слезы готовы брызнуть из глаз, но не плакал ни разу сегодня. Председательствование было легче, ошибок не делал. Предложено принимать бром, пока не пройдут нервы. У пациента иногда изжога.

Комментарий Новоселова: Желание плакать – признак слабодушия у таких пациентов».

У каких – «таких»? Конкретно у сифилитиков? Да что Вы говорите, доктор Новоселов!

Заглянем за справкой о «слабодушии» во вторую часть новоселовской книжки:

«В продромальной стадии [т. е. между инкубационным периодом и собственно болезнью] субъект не производит впечатления психически больного в собственном смысле этого слова… однако при сколько-нибудь внимательном наблюдении очень скоро начинают выявляться изменения личности больного, который становится грубее, эгоистичнее, наблюдается слабодушие: пожилой мужчина плачет по ничтожному поводу» (здесь автор цитирует древний учебник М.О. Гуревича «Сифилис головного мозга»).

Тут речь не о том, что автор привычно натянул продромальную симптоматику на стадию параличей, и даже не о том, что у Ленина на тот момент была масса причин, чтобы всплакнуть. В Дневнике ведь русским языком написано, что Владимир Ильич сдержался! На стадии параличей!! Я бы сказал, что и этот пример не подтверждает, а скорее ставит под сомнение сифилитическую гипотезу г-на Новоселова.

Теперь современный взгляд на данный симптом: «Слабодушие: нерешительность, постоянное опасение «как бы чего не вышло». Неумение контролировать свои эмоциональные реакции (смех, плач). Особенно часто наблюдается у больных с атеросклеротической энцефалопатией, а также при выраженных астенических состояниях». Никифоров А.С. Неврология. Полный толковый словарь. 2010.

Получается, что упоминание о «слабодушии» в данном контексте является мелким жульничеством со стороны автора: этот симптом может говорить только о возможном поражении какого-то участка мозга, но никак не о его причине.

И ещё по поводу 10 октября. Как мы помним, говоря о публикации Дневников в «Вопросах истории КПСС», г-н Новоселов утверждал, что коммуняки там исказили клинически важную информацию. Так вот, именно в комментариях к 10 октября присутствует единственная на всю книгу попытка сравнения текстов. Чтобы было понятно, насколько важная информация была искажена, приведу соответствующий отрывок полностью:

«Справка Новоселова: А вот как описан этот день в публикации 1991 года в 9 номере журнала «Вопросы истории КПСС»: «Доктор Кожевников и профессор Крамер опять посетили Владимира Ильича после заседания. У Владимира Ильича был сильный флюс, который очень его беспокоил, и три ночи он почти совершенно не спал из-за боли. Теперь зуб почти прошел, но благодаря бывшей болезни нервы несколько разошлись, и временами появляется желание плакать, слезы готовы брызнуть из глаз, но Владимиру Ильичу все же удается это подавить, не плакал ни разу. Сегодня председательствовать ему было легче. Ошибок он не делал. Вообще работой себя не утомляет. Изредка немного болит голова, но быстро проходит. Иногда бывает изжога. Сон после того, как прошел зуб, снова хороший».

Уж исказили, так исказили! Я бы даже сказал: перевернули с ног на голову.

«Справка Новоселова: За октябрь 1922 года в дневнике отсутствуют 1–2, 4–9, 11–14, 16–23, 25–30 октября, есть только на пять описанных дней 3, 10, 15, 25, 31 октября, что связано с тем, что В. И. Ульянов приступил к политической жизни…»

Состояние, в этот период, в целом, удовлетворительное: периодическая головная боль, утомляемость, практически постоянные проблемы с желудком. Лекарства: 10 октября – предложен бром, 15-го бром и уголь убрали. 24 октября отмечено, что Ленин не принимал фенацетин, значит можно предположить, что до этого принимал. 31 октября «начал принимать два раза сомнацетин по две таблетки». На противосифилитическое лечение – опять же, нет и намёка, а ведь симптоматика, по которой Новоселов в начале книги с такой удивительной лёгкостью диагностировал нейросифилис, никуда не делась.

«Комментарий Новоселова: Возвращение к политической жизни явная ошибка – больным с прогрессивным параличом (как в прочем, и с табесом и люэсом мозга) не показаны никакие нагрузки, любое волнение или переутомление приводило к печальным результатам. Последствия такого решения, кто бы его не принимал, мы ожидаем увидеть уже в ноябре».

Подождите-подождите, я тут тоже карты Таро раскидаю… Та-а-ак… По всем раскладам я ожидаю, что приступы должны начаться где-то пятого ноября… Кажется утром… Точно – утром!

«Дневник: 5 ноября 1922. У пациента утром был приступ клонических судорог и паралича. Сел на одну минуту на кушетку, после этого было чувство похолодания в правой ноге. Тошнило, приступ паралича длился одну минуту».

Г-н Новоселов снова использует идиотский приём, прикидываясь, что он острым взглядом пронзает время и заглядывает в будущее, опираясь только на свой профессиональный анализ клинической картины.

Как же отреагировали врачи на обострение болезни? Наверное, обрушились всей мощью специфической терапии, да, г-н Новоселов?

«Предписано продолжать люминал».

Значит, сифилис, говорите, лечили изо всех сил, Валерий Михайлович?

Следующие два дня отмечались головная боль и похолодание в ноге.

«Дневник: 7 ноября 1922. Предложено сделать согревающий компресс и перейти на строгую диету».

Точно сифилис?

13 ноября Владимир Ильич выступил с речью на пленуме Конгресса Коминтерна и говорил свободно, без запинок на немецком языке в течение часа. Речь имела огромный успех.

«Дневник: 20 ноября 1922. В этот день были врачи В.В. Крамер и А.М. Кожевников. Владимир Ильич сообщил им, что 18 ноября у него был паралич ноги, 19 ноября, когда он много ходил в лесу, также был паралич. Принял фенацетин и два сомнацетина. Назначен порошок КаБр 0,6, NaBr 0,75, As 0,0004 по одному порошку после обеда.

Комментарий Новоселова. Порошок включает мышьяк».

Автор как бы намекает нам, что врачи снова начали специфическое лечение. В «Хронике важнейших событий» это описано так: «20–25.11 давали арс 0,0004 в порошке». Не бромид калия, или бромид натрия и не смесь какую, а мышьяк! Между тем, бромиды в те времена считались одним из важнейших противосудорожных средств (почитайте, например, статью в Википедии) и здесь мы видим, как я понимаю, попытку врачей сравнить их действие с применявшимся чуть раньше люминалом. Но доктору Новоселову всё это до фонаря: он, не отрываясь, следит за пылинкой мышьяка.

«20 ноября Владимир Ильич выступал на пленуме Московского Совета. Этого выступления москвичи, в частности Каменев, который был в то время председателем Московского Совета, добивались давно. Ильич обещал выступить и нарушить своего обещания не мог. Говорил он прекрасно, с большим подъемом и очень громко, видно было, что он сильно при этом напрягался и вследствие этого взмок до нитки. Московские рабочие и работницы встретили и проводили Владимира Ильича бурной овацией. Своим выступлением он произвел на слушателей, вероятно, впечатление совсем здорового человека, и радости их не было предела. Но это было последнее публичное выступление Владимира Ильича» (воспоминания М.И. Ульяновой).

«Дневник: 25 ноября 1922. Когда Владимир Ильич вышел из уборной и шел по коридору вдруг в правой ноге появились клонические судороги, и нога ослабла. Владимир Ильич ухватился за стоящее высокое зеркало, но зеркало начало качаться и боясь его падения Владимир Ильич его отпустил и упал на пол. Рука действовала в то время хорошо. Все время хорошо говорил, когда хотели помочь встать, то женщины (мужчин никого не было) не могли это сделать и Владимир Ильич сказал, что встанет сам и действительно встал. Пролежал он, по его мнению, минуты полторы. Встав с пола, Владимир Ильич дошел до своей комнаты и лег. Всё это произошло в 10-00 часов. Порошки брома с мышьяком отменены, возобновлен прием от трех до шести пилюль йодфортана и от шести до трех и т.д.

Комментарий Новоселова. Таким образом, с 20 ноября по момент отмены 25 ноября 1922 года было дано, исходя из логики изложения дневника лечащих врачей, шесть [пять, вернее] порошков с мышьяком. Паралич правой ноги послужил причиной отмены лечащими врачами комбинированного препарата, включающего мышьяк. Как мы сегодня знаем, мышьяк, даже в очень незначительных количествах вызывает токсические эффекты на ЦНС человека».

Четыре десятитысячных грамма в сутки, это настолько ни о чём, что я не буду даже гадать о том, что за терапия здесь имеется ввиду г-ном Новоселовым. А если говорить о параличе ноги, как о причине отмены лечения, то этот приступ ничем принципиально не отличался от случая 20 ноября, в честь которого этот «мышьяк» и назначили. Мне кажется, что здесь врачам просто стало очевидно, что бромиды не помогают.

«Дневник: 27 ноября 1922. У Владимира Ильича в этот день было несколько припадков утром, первый в 10-00, полный паралич ноги, в 12-00 ноги и руки, речь не страдала, произносил в полголоса для проверки слова и ему это удавалось. Накануне несколько приступов мимолетной слабости, несвежая, тяжелая голова. Временами стреляющие боли в левой половине лба. На правом виске акне (йодизм). У пациента скверный вкус во рту. Подавлен, цвет лица землистый. Люминал увеличен с 0,15 до 0,2 в день».

Вроде бы, как мы уже понимаем, здесь самое время пояснить, на что рассчитывали врачи, снова переходя на люминал и увеличивая его дозу, но доктору Новоселову явно не до этого, его новой стратегической целью стал прыщ на виске:

«Комментарий Новоселова. Монография «Сифилис нервной системы» от 1927 года под ред. А.И. Абрикосова с соавторами обращает внимание: «Противопоказанием к назначению йода являются рано развивающиеся и резкие явления йодтоксикоза в форме поражения слизистых и кожи; в некоторых случаях означенные явления вызываются уже небольшими дозами йода вследствие идиосинкразии. В некоторых случаях под влиянием назначения йода развивается гипертиреоидизм, даже в тех случаях, когда прежде не было никаких симптомов струмы или базедовой болезни. Таким образом необходимо в начале назначения йода следить за пульсом у больного и, если начинает развиваться тахикардия, дрожание или сильное падение в весе, тотчас прекратить».

Справка Новоселова. Йодизм – термин, обозначающий побочные эффекты от применения препаратов йода. В данном случае побочный эффект от приема йода проявился, по мнению А.М. Кожевникова, в форме акне».

Если кто не понял, то именно из этого прыща Новоселов пытается выдавить непереносимость пациентом йода. Далее он уже будет писать об этом, как о факте, а в конце первой части книги, когда на фоне приёма йода у пациента начнётся некоторое улучшение состояния, – забудет напрочь.

«Дневник: 30 ноября 1922. Вчерашний день прошел благополучно.

Комментарий Новоселова. В дневнике полностью отсутствуют дни 1–4, 6, 8–12, 14–19, 21–24, 26, 28 ноября 1922 года. За заполненные в дневнике дни отмечено пять параличей и множество клонических судорог. Болезнь начала прогрессировать, даже небольшие количества мышьяка в порошке продолжают оказывать токсическое действие на центральную нервную систему пациента. Таким образом, действие арсеникума негативно влияет на мозг и его сосуды у пациента, врачи не могут выйти на терапевтические дозы препарата».

Это что, шутка? 0,0004 г мышьяка, это попытка выйти на терапевтическую дозу?? Даже если взять неосальварсан, то в его стартовой (втягивающей) дозе мышьяка было не менее 0,025. Возможно, Новоселов пытается намекнуть, что применение такой смешной дозы было попыткой врачей прощупать реакцию организма на лекарство, – но ведь не щупали так в случае сифилиса в те времена! А вот в качестве средства, повышающего аппетит, в малых дозах – применяли.

«Dujardin-Beaumefz отнёс мышьяковые препараты к числу самых лучших стимулирующих аппетит и пищеварение и приписал это действие расширению капиллярных сосудов кишечника и желудка» («Фармакологические и терапевтические заметки о лечении органическим мышьяком» - переводная с французского, дореволюционная книжка, стр. 4).

«…Также плохое действие на организм В.И. Ульянова оказывают препараты и на основе йода».

Ну и чем там на данный момент перепугал врачей йод? Его ведь потом будут почти до самой смерти Владимиру Ильичу давать! И, как уже говорилось, даже добьются некоторого улучшения, при гораздо более худшем состоянии пациента, чем сейчас.

«…Но другого пути, кроме как использовать именно те препараты, к основным действующим веществам которых у пациента плохая переносимость, у лечащих врачей нет».

Ну что-ж, очевидно, автор упорствует в своей ереси, и продолжает утверждать, что врачи пытались одолеть сифилис такими вот мини-дозами и прекращали лечение сразу, как только наблюдали у пациента даже небольшой паралич, или покраснение лица.

«Дневник: 4 декабря 1922. У пациента бывают небольшие параличи, голова не свежая, цвет лица землистый, рефлексы равномерны, патологических рефлексов нет. Сам Владимир Ильич говорит, что стал утомляться. При объективном исследовании заметных расстройств движений не наблюдается. Было предложено уехать на несколько дней в Горки. Уговорили.

Справка: Биохроника от 4 декабря: «Ленин беседует с лечащими врачами А.М. Кожевниковым и проф. В.В. Крамером, уточняет режим своего труда и отдыха; уступая требованиям врачей, дает согласие уехать на несколько дней на отдых в Горки после заседания Политбюро ЦК РКП(б) 7 декабря 1922 г., на котором он хотел обязательно присутствовать».

Ноябрь – месяц, когда состояние Ленина можно было назвать нормальным, за исключением небольших параличей в ноге, которые к концу месяца усилились и участились. Врачи, увидев, что состояние пациента снова начинает ухудшаться, заставляют своего неугомонного пациента отойти от дел и отправиться на отдых. А что с лечением?

«Дневник: 6 декабря 1922. Мария Ильинична звонила, что вышел весь йодфортан. Предложено принимать Sajodin по 0,5 три раза.

Справка Новоселова. Из истории фармакологии «Sajodin» – йодбегеновокислый кальций, 25%J и 4%Ca — весьма рекомендуемый препарат в те годы».

Весьма рекомендуемый для чего? Честно говоря, эти вот повадки мелкого мошенника начинают сильно утомлять. Для начала, зайдём в источник новоселовских знаний – книгу В.И. Скворцова «Курс фармакологии» 1936-го года выпуска (правда, у Новоселова вроде бы более раннее издание):

«Sajodin, йодбегеновокислый кальций, 25%J и 4%Ca — весьма рекомендуемый препарат» (стр. 562).

Как видите, Новоселов скопировал текст именно отсюда, – он даже широкое тире зацепил. Ну и для чего же йод рекомендовался? Читаем в этой же книге про Sajodin, Йодфортан и другие йодистые препараты:

«На явления вторичного сифилиса непосредственное [выделено авторами] действие йодистых препаратов несравненно слабее [чем на гуммы], если не считать его вообще сомнительным» (стр. 558).

На наличие гумм где бы то ни было, в случае Ленина, нет даже намёка ни в тесте Дневника, ни в Акте вскрытия. Что касается выделенного слова, то им авторы подчёркивают тот факт, что йод, несомненно, использовался в составе схем лечения сифилиса. Так что здесь мы видим ещё одно свидетельство того, что одним только йодом сифилис (в том числе и мозга) не лечили.

А что на счёт атеросклероза?

«Один из острых вопросов йодистой терапии – применение её при атеросклерозе [выделено авторами] сосудов. Противоречия и неясности здесь наиболее велики. Однако, ввиду отсутствия чего-либо рационального при лечении этой болезни и всех наиболее тяжёлых её последствий (склероз сосудов мозга, грудная жаба), можно считать за правило назначение йодистых препаратов» (стр. 559 той же книги).

Очень показательный текст за 7 декабря:

«Мне [Кожевникову] звонил Владимир Ильич, просил нельзя ли ему принимать больше трех таб. SAJODINа], так как последнее дни у него ежедневно бывают параличи, но я предложил остаться на трех таблетках».

Мы видим, что Владимир Ильич прямо связывает частоту параличей с лечением йодом. Кожевников, вроде бы, никак в отрицательном плане это не комментирует. Но по-Новоселову Владимир Ильич должен просить ртуть, мышьяк, или висмут!

Давайте всё же посмотрим, что нам по этому поводу скажет высокий профессионал:

«Комментарий Новоселова. Доктор А.М. Кожевников не хочет увеличивать дозировку, так как на любом препарате йода, даже содержащем кальций, увеличение приема препарата данным пациентом может принести больше вреда, чем пользы. Пациенту рекомендовано принимать подобранную врачами терапевтическую дозировку йода».

Зачем здесь эта пресная, банальная хрень? Мне и без Вас, Валерий Михайлович, известно, что дозировку без причин повышать не надо. Вы бы лучше за специфическую терапию чего завернули. Да хоть пояснили бы: три таблетки Sajodin-на, это много, или мало?

12 декабря Владимир Ильич в последний раз работал в своем кабинете в Кремле.

«Дневник: 12 декабря 1922. Мне [Кожевникову] звонила Мария Ильинична и сообщила, что они вернулись из Горок [уезжали туда вечером 7 декабря]. Владимир Ильич чувствует себя неважно. В деревне припадки бывали ежедневно. Мария Ильинична просила приехать на следующий день.

Комментарий Новоселова. Сестра В.И. Ульянова пишет, что с 5 по 12 каждый день были параличи. Т.е. клиническая картина начинает ухудшаться, патологический процесс начинает прогрессировать. Ожидаем, коллеги, ярких клинических проявлений у пациента на фоне повышенной чувствительности к препаратам йода и токсическому действию мышьяка на мозг пациента».

В ожиданиях Новоселов с коллегами не обманулись:

«Дневник: 16 декабря 1922. Состояние ухудшилось. Вчера весь день было чувство тяжести в правых конечностях. Мелкие движения правой рукой выполнять почти не может… Вид у Владимира Ильича плохой, утомленный. Владимир Ильич сообщил, что ночью около часа у него случился паралич правых конечностей, который продолжался 35 минут. Ни рука, ни нога совершенно не могли произвести ни одного движения. Речь не затронута. Затем движения стали восстанавливаться. При объективном исследовании зрачки неравномерны, на свет реагируют удовлетворительно. Правый лицевой нерв несколько хуже, чем левый. Язык не отклоняется, в правых конечностях значительное ослабление силы и некоторое нарушение координации. Движения все возможны, но они совершаются медленно и неуклюже…

Писать Владимир Ильич может только медленно, причем буквы мелкие, лезут одна на другую. Рефлексы справа живее, чем слева, но никаких патологических рефлексов вызвать не удалось. Чувствительность по-видимому не нарушена, ни поверхностная, ни глубокая. Речь не расстроена. Счет производит быстро и без ошибок. Вообще психические функции выполняются хорошо».

Мы видим, что состояние пациента снова ухудшается, и уже становится очень близко к приступам 27 мая и 4 августа. Нужно что-то предпринимать.

«Предложено лечь в кровать. Более легкая диета. Йодфортан по 6 таблеток в день. Инъекции Serum Trunecek, в 18-30 сделано первое впрыскивание. Компресс на голову, на ночь на живот».

Что нам на это скажет ~~начальник транспортного цеха~~ Новоселов?

«Справка Новоселова. Больному начали вливания препарата Serum Trunecek, сыворотка Трунечека. Ее вводили подкожно или внутримышечно по 2–10 куб. см. Данный препарат использовали с целью профилактики «изнашивания нервной системы» (мнение Л.С. Минора).

«Комментарий Новоселова к справке Новоселова. Исходя из состава сыворотки, минимально значимого влияния на патогенез болезни у пациента, данные инъекции оказать не могли. Кроме того, этот состав, которому в те годы придавали некие мистические свойства, не имел какого-либо, по мнению автора, патофизиологического обоснования, особенно в части данного заболевания. Препарат остался только в истории фармакологии. У пациента опять отмечена микрография».

Да хрен с этой микрографией! Не находите, уважаемые читатели, что как-то странно звучит этот комментарий? Так от чего конкретно лечили-то? Мистические свойства от какой конкретно болезни доктор Новоселов сейчас ставит под сомнение? Снова заглянем в источник мудрости автора – книгу «Курс фармакологии» 1937 года:

«Из искусственных препаратов, не содержащих кальция и содержащих поваренную соль, а также сернокислый и углекислый натрий и фосфорокислую соль, надо указать на «сыворотку» Трунечека (Trunecec), вводимую подкожно и внутримышечно по 2-10 см³, и антисклерозин – в форме таблеток, по 2 таблетки 2-3 раза в день перед едой; оба препарата предлагаются при атеросклерозе; действие их пока едва ли точно объяснимо, если оно вообще имеет место».

Какие же подленькие повадки! А знаете, для чего это нужно Новоселову? Для того, чтобы в конце книги написать:

«На основании синдромального и нозологического мышления, изучения множества материалов начала ХХ века по атеросклерозу и сифилису, у меня в результате выработалось четкое понимание, что врачи лечили пациента В.И. Ульянова исключительно от нейросифилиса».

Что касается сыворотки Трунечека, то ещё в начале 30-х о ней отзывались вполне благожелательно. Смотрите, например, здесь.

Возвращаемся к Дневнику. С 16 декабря, пока ещё только по настоянию врачей, Ленин прикован к кровати.

«Дневник: 18 декабря 1922. У пациента черепные нервы в норме, патологических рефлексов нет. Рефлексы справа сильнее. Сила мышц хорошая, такое впечатление, что, когда вызывается сокращение какой-либо мышцы, антагонисты ее недостаточно расслабляют».

Такие мощные симптомы окончательно развеивают у автора все сомнения:

«Комментарий Новоселова: Нарушение согласованности мышц-агонистов и мышц-антагонистов говорит об сенситивной атаксии, как следствие нарушения проведения афферентных сигналов, что характерно при поражении стволовых структур при табесе».

Почему атаксия сенситивная, а не корковая, или мозжечковая, например, как думаете? Ведь для их отличия приведённых в Дневнике данных никак не достаточно. Всё просто: именно у этой формы атаксии в качестве одной из предположительных причин указывается нейросифилис. Поэтому только сенситивность, только хардкор! Почитайте, не ленитесь:

https://nevrocel.ru/blog/ataksiya-v-nevrologii

Это даст вам возможность заглянуть в творческую кухню автора и понять, как он готовит свои «профессиональные» выводы.

Кроме того, обратите внимание, насколько осторожно указывается в Дневнике на этот симптом: «такое впечатление». Более того, на следующий день Владимира Ильича по этому поводу осмотрели: «Сегодня обследовал доктор Ф.А. Гетье: ясный левосторонний Оппенгейм, более ничего не выявил». То есть, никакой атаксии на данный момент нет! Рефлекс Оппенгейма, напомню, сам по себе ничего о сифилисе сказать не может. Но комментировать это автору «Медицинского детектива» уже неинтересно.

Что касается очередного упоминания табеса, то, как уже говорилось, автор просто валит всё в одну общую сифилитическую кучу. Возможно, он на самом деле считает, что врачи того времени диагностировали по-новоселовски «что-то сифилитическое» и потом лечили три болезни разом, но в суровой реальности ни на прогрессивный паралич, ни на табес там не указывало вообще ни-че-го.

19 декабря в дневнике указан приём мочегонного (диуретин) и комбинации кофеина с бромидом натрия, для усиления успокоительного действия последнего.

22 декабря – бром, в том же качестве.

«Дневник: 23 декабря 1922. В этот день у больного был паралич…

Получен анализ крови: мочевина 0,014 % N 0,03%; хлориды 0,568 % (норма); лейкоцитарная формула нейтрофилов 63%; лимфоцитов 24% [норма 19-37%!]; переходные 12%; эозинофилов 1%; лейкоцитоза нет. Анализ на RW – безусловно отрицательный».

Доктор Новоселов не забывает ещё раз нам напомнить:

«Минор Л. С. пишет в своей «Краткой терапии нервных болезней». «Отрицательное выпадение Wassermannd реакции тоже не может служить гарантией, так как она у многих сифилитиков то исчезает, то появляется». Действительно, все врачи того времени прекрасно понимали низкую диагностическую ценность данной реакции, которая могла быть положительной не только при других спирохетозах, но и при ряде других заболеваний. И наоборот, могла быть отрицательной при люэсе. Клиническая же картина, однозначно, ухудшается».

Паталогическая настырность – один из основных симптомов при люэсе.

Вообще говоря, мы наблюдаем весьма странную картину: приводится масса важной медицинской информации, но доктор Новоселов не обращает на неё никакого внимания, и только увидев буквы «R» и «W », бросается на них, как бык на красную тряпку.

Да поняли мы Вас, Валерий Михайлович, поняли! Вы бы лучше объяснили, что происходит сейчас в Вашей парадигме: были две положительные реакции, сейчас – безусловно отрицательная. Что это значило для лечащих врачей? Успех лечения? Тогда чем он был вызван? Одним-единственным слабеньким курсом препарата с мышьяком? Серьёзно? Или Вы действительно считаете, что врачам было примерно похер на результаты анализа: была положительная, стала отрицательная – ну и ладно?

А я предлагаю вспомнить про метод «4-х реакций» и к отрицательной RW в крови добавить однозначное отсутствие лимфоцитоза. Осталось ещё две реакции. Немного подождём.

24 декабря – подёргивания в правой стороне тела, двухминутное головокружение с тошнотой и затруднение дыхания.

«Дневник: 26 декабря 1922. У Владимира Ильича продолжаются подергивания ноги. Жалуется на отвратительный вкус во рту йод. В правой ноге, если ее открыть, начинаются подергивания, она более холодная (по сравнению с левой). Назначено по две таблетки бромурала на ночь».

Бромурал – успокаивающее, его же Владимир Ильич принимал на следующий день. Всё так же принимается йод.

«Дневник: 28 декабря 1922. Мнение Авербаха – никаких изменений в глазах нет, и разницы между глазным дном в данное время и раньше нет. Пациент жалуется на неопределенные ощущения справа, не то зубы мешают, не то он их чувствует. На ночь принял снотворное adalini».

Отсутствие проблем с глазами доктор Новоселов традиционно оставил без внимания.

«Дневник: 29 декабря 1922. В этот день у пациента неприятное ощущение в зубах вроде зуда. Движения в руке медленнее, чем вчера. Точно локализовать раздражения не может. Не может определить выше голени, когда его трогали на правой или левой ноге. На бедре различает.

Комментарий. Здесь речь, также, как и 26 декабря, о нарушении сенсорной афферентации проприорецептивной чувствительности, что характерно для табеса».

Автор немного перестарался: не «проприорецептивная», «проприоцептивная», но это, скорее всего, опечатка. И даже не спрашивайте, причём здесь опять табес и почему описание симптомов болезни оказалось едва ли не короче её названия. Для настоящего виртуоза диагностики нет ничего невозможного.

В «Хронике значимых событий», г-н Новоселов был ещё более категоричен:

«29.12.22 выявлена сенситивная афферентная атаксия (характерна для спинной сухотки)».

Автор скромно умолчал о том, кто её выявил. Если кто поленился прочитать про атаксию выше, рекомендую это сделать сейчас.

Новый 1923 год пациент встретил всё так же без каких-либо намёков на противосифилитическое лечение.

«Дневник: 7 января 1922. На правой ноге, у основания большого пальца, с внутренней стороны опять прыщик с серозным содержимым, как и было летом. Назначена мазь ртути».

И никаких попыток прокомментировать! А ведь в прошлый раз г-н Новоселов самым наглым образом отнёс применение ртути к специфическому лечению. Далее он, в комментариях к записям 21 марта 1923 года, так и напишет:

«Как видно из дневника, в этот день был консилиум иностранных врачей, которые, согласно биохронике, подтвердили, что лечение, которое проводилось до дня их консультации [21.03.1923] и состояло из введений арсенобензольного препарата, втираний мази ртути, инъекций висмута и приема препаратов йода, было клинически правильным. Тем самым зарубежные профессора подтверждают правильность диагноза клинически манифестной формы нейролюэса: менинго-васкулярную форму».

На тот момент, кроме этих вот двух попыток забороть прыщи, никаких «втираний» не было. Это сам Новоселов пытается читателям туфту втереть.

Не будем забегать вперёд. После Нового года в анамнезе пациента на некоторое время исчезли упоминания параличей, но остались проблемы с желудком. Десятого января – очередной небольшой приступ:

«Дневник: 10 января 1923. Пациент проснулся с сильной болью в правой половине лба. Ночью были судороги в правой ноге. Сильные боли по левой подкрыльной линии на уровне 4-5 ребер. судороги клонические в мышцах бедра. Приехал Василий Васильевич Крамер, отметил ригидность мышц, все патологические рефлексы положительные, клонус стопы. Глубокая чувствительность нарушена совершенно. Бабинский, Оппенгейм и намечающийся Россолимо. Клонус стопы…»

Как реагируют врачи?

«…Назначен натрия йод 3,0, синий свет, растирание бока хлороформом с маслом. Бром, кодеин, веронал 0,6 на ночь».

Врачи почему-то всё никак не решатся начать-таки лечить новоселовский сифилис.

Далее в течение почти месяца большинство записей в Дневнике носят краткий и однообразный характер. Новоселов их почти не комментирует, но потом у него срабатывает рефлекс, и под абсолютно рядовой записью от 6 февраля 1923 года он выдаёт вот такую «справку»:

«Справка Новоселова: Продолжительность жизни больных с прогрессивным параличом, по данным того времени, составляла около 2 лет и пяти месяцев. К концу второго года заболевания умирало 45,7 % больных. Длительность течения прогрессивного паралича в значительной мере определялась, с одной стороны, наличием припадков, и с другой – наступлением ремиссии. Авторы учебника «Сифилис нервной системы», 1927 года пишут: «И в настоящее время в любой большой больнице в хронических отделениях можно видеть дементных хроников, у которых десятки лет назад был поставлен диагноз прогрессивного паралича. Конечно во всех этих случаях идет речь об ошибках диагноза; чаще всего это сифилис мозга, иногда алкогольные и шизофренические заболевания сифилитиков и т. п.». Это свидетельствует о том, что прогрессивный паралич быстро текущее заболевание, о чем свидетельствуют и данные, что к концу 4-го года заболевания остаются в живых лишь 13,7 % больных.

Комментарий Новоселова к справке Новоселова: Мнение врачей, что у пациента более вероятен васкулярный сифилис головного мозга, чем прогрессивный или табопаралич, что дает шанс на выздоровление пациента».

Откуда он всё это взял остаётся только догадываться. Но про сифилис напомнил, да.

В начале февраля состояние Владимира Ильича можно описать, как стабильное. Оно чем-то напоминает летний период между первым приступом, и приступом 4 августа. В двигательной сфере сравнительно несколько хуже, но зато нет расстройства речи, и Ленин в этот период надиктовывает статью «Лучше меньше, да лучше».

К уже известным нам лекарственным препаратам добавляются некие загадочные «Захарьинские пилюли» (ничего про них не нашёл), веронал (снотворное), сульфат натрия и венское питьё (слабительные) и аспирин (~~лечение люэса и табеса~~).

Из записей по общей тематике выделю такую:

«Дневник: 8 февраля 1923. Сегодня больной принимал фенацетин. Настроение плохое, озяб, в комнате 11 градусов тепла».

Даже если предположить, что окружавшие Владимира Ильича врачи игнорировали Декрет 1917 года и не перешли в измерениях на шкалу Цельсия, то даже по Реомюру (примерно 12,5˚С) это жопа, как холодно!

9 февраля Ленин сам замечает, что начал хуже подбирать слова. Болезнь, пока ещё потихоньку, но уже начала снова затрагивать когнитивные функции. Теперь она уже не отступит…

«Дневник: 16 февраля 1923. Владимир Ильич спал с 24–00 до 6-00 после веронала. Проснулся с головной болью. Был дан фенацетин. В 8-00 Владимир Ильич снова заснул и спал до 12–00. Проснулся без головной боли. Владимир Ильич начал завтракать и во время завтрака снова разболелась голова, так что Владимир Ильич завтрак прекратил и принял фенацетин. Мы приехали в 13–12. Владимир Ильич жалуется на очень сильную головную боль. Лежит с пузырем на голове и с закрытыми глазами. Настроение очень скверное. Пульс 100 в 1 минуту, головная боль локализуется во лбу. На вопросы отвечает неохотно. Мы дали Владимиру Ильичу порошок фенацетина, 0,15 пирамидона, 0,1 кофеина, но и этот порошок не повлиял на головную боль. Поэтому, решено сделать люмбальную пункцию. Пункция сделана в 15–30 под хлорэтиловой анестезией. Давление 110–115, жидкость абсолютно прозрачная. Выпущено 12 куб. см. Через пятнадцать минут Владимир Ильич сказал, что голове стало легче. Саму пункцию Владимир Ильич перенес очень хорошо и сказал, что он не испытал никакой боли и даже высказал мнение, что мы его обманываем. В дальнейшем голова совсем не болела и очень свежая. Через час после пункции Владимир Ильич удовлетворительно пообедал. Немного подремал, а затем хотел читать, но ему посоветовали с чтением немного повременить. К вечеру появились мимолетные головные боли.

Комментарий Новоселова. Пациенту сделали лечебную пункцию, уменьшив давление ликвора».

Наверное, доктору Новоселову стоило бы упомянуть, что давление ликвора и так было близко к нижней границе нормы. Это у сифилитиков оно поднимается до 600 мм вод. ст. и выше.

16 февраля первый приём пирамидона (от головной боли).

«Дневник: 17 февраля 1923. Владимир Ильич бледен… сердце поднято к верху и лежит почти горизонтально. Пульс 106 ударов в минуту. Не находит многих слов, что усиливается последнее время. Недостаточно серьезно относится к своему положению. Память несомненно становится хуже.

Комментарий Новоселова: Врачи отмечают дальнейшее развитие процесса когнитивных нарушений, о чем они пишут, говоря о нарушениях памяти. Можно уже уверенно говорить о формировании когнитивных нарушений, в основе которых лежит механизм циркуляционной гипоксии, что также является результатом васкулярной формы сифилиса головного мозга или менинговаскулярной формы прогрессивного паралича».

Пишут – говоря… Пишут «память несомненно становится хуже», говоря «о нарушениях памяти», но при этом, каким-то загадочным образом, подразумевают либо васкулярную форму сифилиса головного мозга, либо, уж как минимум, менинговаскулярную форму прогрессивного паралича. Тут ведь и не поспоришь. Правда, подразумевают, но почему-то не лечат.

«Дневник: 21 февраля 1923. В 23–00 накануне Владимиру Ильичу дали 0,25 isopral [сильное снотворное]. Не спит… Пациент бледен, нервничает, дрожит. Веществом не доволен, так как не помогает и имеет аромат. На ночь даны бром и веронал. Просит убрать медсестру Мар. Мак. Просит веронал, держит компресс со льдом на голове почти постоянно.

Комментарий Новоселова: Выяснение, кто эта медсестра, в задачу автора не входило».

А кто-то просил?

«Дневник: 23 февраля 1923. Получен анализ спинномозговой жидкости В. И. Ульянова…Её удельный вес 1009, реакция щелочная, белок 0,06 %. Реакция Нонне-Апельта отрицательная, RW безусловно отрицательная, в осадке единичные лейкоциты и эритроциты.

Справка Новоселова: Реакция Нонне-Апельта – ориентировочный визуальный метод выявления глобулинов в цереброспинальной жидкости, основанный на ее помутнении при смешивании с насыщенным раствором сульфата аммония. Сильное помутнение говорит о воспалении, на сегодня обе эти реакции, и RW и Нонне-Апельта не имеют значимой диагностической ценности и остались только в истории медицины».

Повторение – мать учения! Как думаете, если бы RW в данных случаях давала безусловно положительный результат, автор так же настойчиво напоминал бы о её никчёмности?

Что касается реакции Нонне-Апельта, то профессор Никольский в своей книге её диагностическую ценность сомнению не подвергал. Ну и ещё раз напомню, что, по его мнению, «в спинномозговой жидкости в случае сифилиса находят… увеличение белка до 1%».

Теперь снова вспомним про метод «4-х реакций», о котором нам благополучно забыл рассказать Новоселов, комментируя первые записи Дневника. К анализу RW в крови и отсутствию лимфоцитоза мы добавляем безусловно отрицательную RW в спинно-мозговой жидкости, отрицательную глобулиновую реакцию Нонне-Апельта и получаем полный комплект.

В завершение «вассермановской» темы хочу задать очень важный, как мне кажется, вопрос. Итак, допустим, мы приняли новоселовскую версию о двух первых «положительных» реакциях Вассермана. Здесь имеем отрицательные «4 реакции», а также нормальные (не сифилитические) давление ликвора и содержание в нём белка. Как мы уже знаем, советские врачи не подвергали эти данные особому сомнению не то, что в феврале 1923 года, но и десятилетие спустя. То есть, лабораторно доказано, что возбудителя сифилиса в организме нет. Вопрос: от чего лечили далее Ленина мышьяком, ртутью, висмутом и йодом?

В парадигме Новоселова этому объяснений нет, ведь успех лечения очевиден, и осталось просто дождаться прекращения побочного действия мощнейших лекарств и последующего неизбежного улучшения общего самочувствия пациента, с помощью вливаний успокаивающих препаратов, или даже наркотиков. Зачем пихать в и без того ослабленный организм дополнительный яд, ведь так?

Сейчас, в своих интервью (см., например, здесь), Новоселов, отвечая на вопросы об отрицательных результатах двух последних RW, говорит, что они и не могли быть иными после ударных курсов специфического лечения. Где он эти курсы увидел – загадка.

Ну и добьём окончательно любимый новоселовский прогрессивный паралич. Как уже говорилось ранее, при нём, в отличие от сифилиса мозга, реакция Вассермана в СМЖ (да, кстати, и в крови) была положительной почти в 100% случаев, и точно в такой же степени вероятности (т.е. практически никогда) она не пропадала полностью при лечении (см. книгу «Сифилис нервной системы» под ред. Абрикосова, Маргулиса и Ганнушкина, стр. 90-91). То есть, сейчас (23.02.1923 г.) врачам уже абсолютно точно понятно, что у пациента нет, и никогда не было прогрессивного паралича. И тот факт, что Новоселов далее будет его настойчиво упоминать в связи с Лениным, напоминает нам, что автор вообще нихрена не знает об этой болезни.

«Дневник: 24-28 февраля 1923. Состояние пациента в эти дни можно описать status idem. Была тошнота и озноб, есть парестезии по правой половине тела и сильное, изредка очень сильное, трясение в руке. Пациенту ставили клизму, делали электризацию. Принимал веронал, фенацетин, сомнацетин, настойку валерианы, на ночь бром.

Комментарий Новоселова: Когнитивные нарушения постепенно переходят в более выраженную стадию интеллектуально-мнестических нарушений».

Новоселову так много рассказали об этом клизма и озноб? Чем эта стадия более выражена в указанном плане по сравнению с периодом июня-июля прошлого года?

«Продолжение комментария: …Ухудшение деятельности кишечника, в основном толстого, нарастание выраженности головной боли идет параллельно с негативной и очень характерной динамикой заболевания».

Динамика была настолько характерной, что автор и сам-то до сих пор не может определится с тем, что за болезнь была у Владимира Ильича: сифилис мозга, прогрессивный паралич, или табес.

«…Пациент постоянно «находится» на обезболивающих препаратах... Упоминание в различных источниках об отказе от медицинской помощи, от приема лекарственных средств и от консультаций врачей со стороны В. И. Ульянова не подтверждаются дневником: больной ежедневно получает терапию при ежедневном контроле со стороны врачей. Таким образом, гипотеза «силы воли», выдвигаемая рядом историков, согласно которой В. И. Ульянов хотел приблизить смерть или побороть болезнь, не подтверждается ежедневными записями в дневнике лечащего врача А. М. Кожевникова, а в последующем врачей В. В. Крамера и В. П. Осипова».

А слабо пару-тройку фамилий из этого ряда назвать? Фу таким быть, г-н Новоселов!

Этот перл стоит выделить отдельно:

«Гипотеза «силы воли» [именно так! – в кавычках], согласно которой В.И. Ульянов хотел побороть болезнь, не подтверждается».

Наверное, этому слабодушному пациенту просто нравилось болеть люэсом и табесом.

«…Также видно, что несмотря на имеющийся негатив к группе врачей, особенно немецких специалистов, больной не отказался или не мог отказаться от их консультаций».

Создаётся впечатление, что некоторые места в книжке написаны с похмелья. Так «не отказался» или «не мог отказаться»? В контексте ниспровержения «Гипотезы “силы воли”» это совсем не одно и то же. Между тем, 6 апреля 1923 года в Дневнике прямо указано, что именно из-за регулярных отказов Ленина принимать лекарства и пищу будет решено его «наркотизировать». И всё равно в Дневнике есть (и будет ещё) масса свидетельств того, что В.И. Ульянов отказывался и от приёма лекарств, и от процедур, и от услуг некоторых врачей.

Как же откровенно лезут из Новоселова повадки шакала, пытающегося пнуть мёртвого льва!

Идём дальше.

«Дневник: 1–2–3 марта 1923. У пациента то же самое состояние, что и предыдущие дни. Он плакал, принял веронал, бром, валериану. Сделана гимнастика. Был озноб, поставлена грелка, повторно дан бром. Пульс 88 в минуту. Дали фенацетин, пирамидон и кофеин. Была сделана электризация. Принял на ночь веронал.

Справка Новоселова. Из биохроники известно, что 1 марта на заседании Политбюро ЦК РКП(б) заслушивается вопрос об информации о состоянии здоровья Ульянова и принимается решение поручить секретарю Президиума ЦИК СССР А.С. Енукидзе просить профессора В.В. Крамера дать интервью о здоровье Владимира Ильича».

А ещё в «Биохронике» говорится о том, что 3 марта Ленин закончил диктовать статью «Лучше меньше, да лучше» - последний интеллектуальный всплеск ленинской мысли, оставленный потомкам. Уже с четвёртого числа у него начинаются серьёзные проблемы с речью.

9 марта 1923 года – последний день жизни Ленина, который ещё можно назвать относительно нормальным:

«Дневник: После сомнацетина Владимир Ильич заснул в 23-30 и спал до 2-00 ночи. По словам сестры, он после этого спал плохо, просыпался каждый час и снова засыпал нескоро. В 8-00 позвонила мне Надежда Константиновна и сообщила, что Владимир Ильич заговаривается, бредит, говорит несуразные вещи. Я обещал тотчас же приехать с Крамером. В 8-45 мы были у Владимира Ильича. Он лежал бледный, вид утомленный. Владимир Ильич очень сконфужен тем, что нас так рано вызвали. «Что вы в такое неурочное время приехали, чтобы констатировать сумасшествие» – спросил нас Владимир Ильич и засмеялся, но смех был несколько вынужденный. Мы стали успокаивать Владимира Ильича и сказали, что приехали узнать, как он себя чувствует после люмбальной пункции, но к этому объяснению Владимир Ильич отнесся недоверчиво. Речь у Владимира Ильича плохая и артикуляция неотчетливая, и слова Владимир Ильич труднее находит, говорит одни слова вместо других и этого, по-видимому, не замечает…

Владимир Ильич очень озабочен расстройством речи, он несколько раз говорил: «вот речь, речь надо подправить»…

…В 20-30 звонила Мария Ильинична и спросила, не дать ли еще брому, так как Владимир Ильич нервничает и голова побаливает. Я посоветовал бром дать. Владимир Ильич удовлетворительно поужинал, после этого стал спокойнее, немного повеселел, голова стала отпускать. По словам Марии Ильиничны, речь стала лучше...

…Надежда Константиновна сообщила, что вечером Владимир Ильич был в хорошем настроении, говорил почти свободно и сам сказал, что совсем преобразился и чувствовал себя как здоровый, точно произошло какое-то чудо. Был весел, вспоминал далекое прошлое».

На следующий день, после инъекции мышьяка, у Ленина пропадает речь.

«Дневник: 10 марта 1923 [там был утерян один лист, и скорее всего это совмещённые записи 10 и 11 марта]. После принятого веронала Владимир Ильич скоро заснул, ночью проснулся один раз, ненадолго и спал до 7-00 часов. Утром Владимир Ильич говорил плохо, часто подыскивал слова. Мы приехали к Владимиру Ильичу в 13–15. Говорил Владимир Ильич довольно плохо, многих слов не находил, и артикуляция была не важная. Пульс 108. В виду периодически нарушающих спазмов продолжающегося дефекта речи, и согласно решения, принятому совместно с Ферстером, мы сделали внутривенное вливание 0,15 арс... Вливание, однако, не предотвратило спазма и приблизительно через пятнадцать минут после него снова наступил спазм, повлекший за собой полную афазию и парез правого лицевого нерва… Начался спазм в 14–00. Мы провели весь день в квартире и, поочередно, с Василием Васильевичем входили к Владимиру Ильичу каждые четверть часа. Пульс все время 108. Парез правого лицевого нерва все время в одном положении. Язык не отклоняется. Говорит отдельные слова. По-видимому, не всегда те, которые хочет. Ни одной связанной, хотя бы короткой фразы, сказать не может. В 17–00 приехали Елистратов и Гетье. Ни тот, ни другой к Владимиру Ильичу не заходили. Мы долго совещались и пришли к выводу, что никаких экстренных мер принять нельзя, но решили поставить пиявки за уши. От пиявок никакого особого действия не ждем. Но ввиду полной безопасности данного мероприятия и горячего желания попробовать все, что только возможно, решили попробовать и эту меру».

Примерно здесь заканчивается публикация Дневников в «Кентавре», что понятно, поскольку с этого момента можно сказать, что борьба за выздоровление пациента Ленина закончилась, и началась борьба за существование, за саму возможность хоть сколько-нибудь продлить жизнь.

Попробую сейчас подвести промежуточный итог. Разумеется, речь здесь только о том, как я лично вижу сложившуюся на данный момент ситуацию. Итак, после приступов 25-27 мая врачи поняли, что имеют дело с повреждением сосудов мозга, этиология которого им не ясна. По правилам того времени они сразу же постарались исключить сифилис, для чего сделали RW, провели относительно слабый (за месяц было принято всего 2,625 гр.) провокационно-проверочный курс мышьяка и в середине курса взяли RW ещё раз. Из текста дневников видно, что сам курс положительной динамики не дал, и я предполагаю, что оба анализа дали одинаково отрицательные результаты. Только так можно объяснить отсутствие каких бы то ни было намёков на специфическое лечение в течение полугода. Поэтому врачи пытались не «лечить йодом сифилис», как свистит читателям Новоселов, а всеми силами притормозить атеросклероз (артериосклероз, в терминах того времени). Тем не менее, к началу марта состояние пациента уже на постоянной основе начало опускаться до уровня пиковых приступов 27 мая, или 4 августа прошлого года. То есть, остановить атеросклероз (если это был он) не получилось.

И вот 10 марта мы видим новую попытку начать противосифилитическое лечение мышьяком. Казалось бы, почему?

Дело в том, что диагностика сифилиса – плёвое дело только для некоторых современных геронтологов, а врачи того времени, не имевшие в своём арсенале стопроцентно надёжных тестов, называли сифилис «великим имитатором», поскольку он имел (да и имеет) множество проявлений и его сложно было отличить от других болезней. Желающие подробностей могут просто забить в поисковую строку слова: «Сифилис – великий имитатор».

Кроме того, обратите внимание на тональность записи. Очевидно, что речь здесь идёт не о каком-то очередном, плановом курсе мышьяка; ясно видно, что во взглядах лечащих врачей намечается поворот, связанный с сомнениями в предыдущем (атеросклеротическом, как я полагаю) диагнозе. А не сомневаться было нельзя: тут либо крайне маловероятный сифилитический вариант, который оставлял шансы на излечение, либо скорое и неизбежное угасание по атеросклеротическому сценарию. За это же говорят и метания врачей, когда они вслед за мышьяком ставят пациенту пиявок. Ведь я надеюсь, что Новоселов не будет затирать читателям про их антисифилитический эффект?

Идём дальше. Напомню, что г-н Новоселов утверждал, что «публикаторы охватили лишь небольшой и спокойный отрезок болезни Ленина, и прекратили публикацию на моментах, когда началось обострение типичной [для сифилиса, разумеется] клинической картины». Сам он тоже подбивает итог периоду такой записью:

«Клиническая ситуация принимает худший вариант развития болезни, прогноз выздоровления и восстановления речи и интеллектуально-мнестических функций, на взгляд автора, неблагоприятный…»

А на мой взгляд, Владимир Ильич скоро полностью поправится и проживёт ещё лет пятьдесят. Спорим?

Ладно, шутки в сторону. После очень больших и подробных записей 10-11 марта (здесь я их сильно сократил), 12 марта текста где-то на 15 строчек. Вместо препарата с мышьяком (который и спровоцировал приступ 10 марта, об этом нам пишет сам Новоселов) начали снова давать йод. Самочувствие Ленина, действительно, стало хуже (паралич перешёл и на левую руку), но к вечеру чуть улучшилось. Врачи решили отменить йод.

13 марта. Восемь строк. Состояние то же, только пульс поднялся до 130. Вместо йода начали давать висмут. Очевидно, что врачи решили всё равно испытать удачу с противосифилитическим лечением. Хотя висмутом лечили и желудочные заболевания, но здесь очевидно, что он идёт на смену мышьяку, а стало быть терапия – специфическая.

14 марта. Пять строк.

«…Апраксия меньше, парез правого фациалис также меньше. По неврологии, в целом, status idem…»

15 марта. Приведу весь текст:

«Приехал доктор Авербах, он не нашел в состоянии глаз пациента никаких перемен, зрачки реагируют хорошо. Глазное дно абсолютно нормально. Среды прозрачные. Сегодня температура 37,7, пульс 88. Второе впрыскивание 0,6 Bi в правую ягодицу. Парез правого фациалис снижается.

Комментарий Новоселова: Пометка Bi может обозначать только сокращенное указание на препарат висмута, который использовали для лечения люэса».

Так объяснили бы, почему его раньше вместо плохо переносимого мышьяка не давали. Ведь сейчас вреда инъекции висмута вроде бы не приносят.

Интересно, что автор опять ни словом не обмолвился о том, насколько характерным для паралитической стадии сифилиса (данный момент – примерно середина временного промежутка от первого приступа до смерти) является абсолютно нормальное глазное дно. Профессор Лопухин писал: «Глазное дно позволяет оценить состояние кровеносных сосудов мозга, так как глаз (точнее, его сетчатка) — это, по сути, выведенная наружу часть мозга».

Добавим Википедию: «Психические нарушения при прогрессивном параличе сопровождаются множественной неврологической симптоматикой. Одним из ранних признаков являются зрачковые симптомы: стойкая анизокория с миозом и деформацией зрачков в сочетании с симптомом Аргайла Робертсона — ослаблением или отсутствием фотореакции при сохранении реакции на аккомодацию и конвергенцию, патогномоничным для люэтического поражения ЦНС».

И, к слову, мнение одного из основоположников современной венерологии Ж.А. Фурнье о проблемах с глазами при сифилисе мозга: «Нет ничего более доказанного, как связь, существующая между глазными параличами и мозговыми страданиями сифилитического происхождения. Кроме того (обратим на это особенное внимание) не менее верно и то, что эти глазные параличи часто появляются в числе первичных [выделен курсив авт.] симптомов мозгового сифилиса» «Сифилис мозга», С-П, 1881 (стр. 218) Там же: «Огромное количество наблюдений вполне точно доказали, что мозговой сифилис весьма часто обнаруживается при исследовании глазного дна самым несомненным образом» (стр. 232).

Того же 15 марта Политбюро принимает решение расширить консилиум врачей. Зачем, г-н Новоселов? Всё же очевидно, как вы утверждаете.

16-20 марта клиническая картина сифилиса «обострилась» настолько, что автор не комментировал её вообще.

С 20 марта пациент начинает общаться жестами, левой рукой.

«Дневник: 21 марта 1923. Опять было совещание, к которому присоединился Хеншен. Сначала вошли мы с Ферстером и предупредили, что приехали еще врачи и мы просим, чтобы Владимир Ильич разрешил им войти, но тот отрицательно качал головой. Тогда вошел Обух и категорически заявил, что врачи приехали и им надо посмотреть на пациента, тогда были приглашены Штрюмпель, Хеншен, Бумке, Нонне. Владимир Ильич со всеми ими поздоровался, но, по-видимому, был не доволен этим нашествием. Исследовал Штрюмпель. Когда ближе подошел Нонне, Владимир Ильич сделал жест рукой как бы отойти подальше. После этого было совещание на квартире В. И. Ульянова с Н. А. Семашко и В. А. Обухом. Потом опять поехали к О. Ферстеру и там имели двухчасовое совещание. Вечером к пациенту ездили Крамер и Ферстер. На сегодня ночное дежурство отменяется.

Комментарий Новоселова: Вот что сообщает биохроника за этот день: «У Ленина состоялся (в 14 час.) консилиум врачей с участием прибывших из-за границы профессоров С. Е. Хеншена, А. Штрюмпеля, О. Бумке и М. Нонне. После подробного обсуждения истории болезни и всестороннего обследования Ленина врачи дали заключение, что «болезнь Владимира Ильича… имеет в своей основе заболевание соответственных кровеносных сосудов. Признавая правильным применявшееся до сих пор лечение, консилиум находит, что болезнь эта, судя по течению и данным объективного обследования, принадлежит к числу тех, при которых возможно почти полное восстановление здоровья. В настоящее время проявления болезни постепенно уменьшаются…»

Чтобы дальше не отвлекаться, на этом месте, пожалуй, закончим с тем, что коммуняки якобы оборвали публикацию на моменте начала «обострения клинической картины» конкретно сифилиса, как нам сообщал г-н Новоселов в начале книги. Он просто врал. Сам пишет, что «курс, начатый 4 сентября прерван, так как появились предвестники токсического действия мышьяка на мозг пациента. 10 марта 1923 года введено 0,15 грамма препарата, и моментально наступает паралич с афазией. Курс сразу остановлен. Врачи вынуждены отказаться от арсеникума и попытаться применить другие препараты». То есть, это явно не обострение клинической картины сифилиса, а симптомы побочного действия принимаемых препаратов.

Продолжение комментария Новоселова:

«…Как видно из дневника, в этот день был консилиум иностранных врачей, которые, согласно «Биохронике», подтвердили, что лечение, которое проводилось до дня их консультации и состояло из введений арсенобензольного препарата [полгода назад], втираний мази ртути [хватит втирать, Валерий Михайлович!], инъекций висмута [их только начали и уже отменили] и приема препаратов йода, было клинически правильным. Тем самым зарубежные профессора подтверждают правильность диагноза клинически манифестной формы нейролюэса: менинго-васкулярную форму…»

Интересное отношение у автора к «Биохронике». Неоднократно он в довольно насмешливой форме сопровождал текст Дневника соответствующим текстом из неё, демонстрируя полную беспочвенность содержащихся там сведений. Учитывая, что данный отрывок из «Биохроники» является цитатой из «Бюллетеня о здоровье В.И. Ленина» в газете «Известия», то не слишком ли смело основывать на нём диагнозы?

Новоселов прозрачно намекает, что консилиум, заявлением об излечимости болезни, подтвердил правильность диагноза «сифилис», а стало быть, отверг неизлечимый атеросклероз. Но ведь тогда и прогрессивный паралич отверг! И куда теперь Вам, Валерий Михайлович, засунуть все упоминания прогрессивного паралича?

Ещё один момент. Тем же числом в Дневнике записаны практически идеальные анализы крови у пациента, на которые автор не отреагировал никак.

22 марта состояние Ленина снова ухудшилось. Вместо висмута начали приём Enesol-а – комбинированного препарата ртутной соли и мышьяка. Очевидно, врачи всё так же пытаются настойчиво проводить специфическую терапию, подбирая более подходящие препараты. Новоселов утверждает, что «обладая полезными свойствами ртутно-мышьяковых препаратов, Enesol, однако, по сравнению, например, с двуйодистой ртутью в равных по содержанию ртути действовал намного слабее и, следовательно, для сколько-нибудь энергичного лечения был не пригоден». Ни хрена не понял: при чём здесь двуйодистая ртуть, которую в случае Ленина вообще не применяли? По идее надо с мышьяковыми препаратами сравнивать. Доктор медицины В.В. Миронович, например, в 1912 году, в книге «Лечение сифилиса мышьяком: «606» и гектин» писал:

«Продолжая свои наблюдения над энезолом, я более и более убеждаюсь в его превосходном целебном действии и почти полном отсутствии ядовитых свойств» (стр. 36).

23 марта. Состояние ещё хуже. Кожевников дополнительно указывает: «Сегодня у меня еще более сильное, чем вчера впечатление, что у Владимира Ильича начинаются психические явления». Почти десять месяцев прошло от первого приступа! Ситуация, как уже не раз говорилось, крайне нехарактерная для прогрессивного паралича, который особенно настойчиво впаривает читателям Новоселов.

24 марта. Состояние немного улучшается. Вот весь текст дневника за этот день:

«Сегодня пациент пытался говорить. Больному ввели 2 грамма NaBr, NaJ, дигипурат. Сегодня начал понимать все, что ему говорят, начал выполнять просьбы – показать язык, закрыть глаза следить за пальцем. Температура 37,6, пульс 100, фациалис сглаживается. Были Минковский, Обух, Крамер, Ферстер. В 20–00 была беседа всех указанных врачей с Троцким, Каменевым, Рыковым. Штрюмпель выступал с разъяснениями, также выступали Бумке, Геншен. На ночь остался Елистратов».

С 24 марта начали снова давать йод – NaJ.

«Дневник: 25 марта 1923. …Пациент возбужден, пытается встать, но уговорить лежать можно. Принял 1,5 NaJ, 1,5 брома. В13-45 пришли врачи Ферстер, Крамер, Кожевников, Миньковский. Все время пытается говорить. Сказал по-немецки «ман мусс», на что врач Минковский сказал «ман мусс айн консилиум», в ответ пациент отрицательно покачал головой и сделал отрицательный жест рукой. Похоже, ему все надоели с консультациями. Полная гемиплегия, тромб образовался полностью в следствии спазма сосудов артерии церебри антериор и артерии фиссура Сильвии. У больного парафазическая логорея, бессмыслица слов... Результат сегодняшнего исследования с несомненностью говорит, что третьего и четвертого дня снова были спазмы сосудов».

Нужно отметить, что начиная с записей от 10 марта г-н Новоселов чрезвычайно скуп на профессиональные комментарии. Например, здесь говорится про полностью образовавшийся тромб (!), приводится масса специфических терминов, которые неплохо было бы как-то интерпретировать, но автор довольствуется малым:

«Справка Новоселова: Парафазическая логорея – речевое возбуждение с ускорением бессмысленной речи, часто встречается при прогрессивном параличе».

Но даже здесь: насколько часто, на каких стадиях, только ли при прогрессивном параличе? Вообще не интересно? Тут, кстати, мы встречаем первый симптом, к которому и «Википедия» предполагает сифилис, как одну из главных причин:

«Логорея – симптом патологии речи; речевое возбуждение, многословие, безудержность речевой продукции и ускорение её темпа. Наблюдается при прогрессивном параличе, сенсорной афазии (в сочетании с парафазиями), маниакальных состояниях, шизофрении».

Но, как видите, конкретно парафазическая логорея (бессмысленное многословие) характерна для сенсорной афазии.

Википедия: «Афазия Вернике (сенсорная, акустико-гностическая, рецептивная, беглая афазия, глухота на слова) — афазия (нарушение речи) при поражении корковой части слухового анализатора, зоны Вернике…

При поражении области Вернике человек всё слышит, но содержания слов не понимает, они не вызывают у него ассоциаций; родной язык звучит для него, как иностранный. Из-за сенсорной афазии человек не может выделять и различать речевые звуки…

Очаг поражения обычно локализован в задних отделах речевой системы и хотя бы частично захватывает сенсорный центр речи. Самая частая причина — эмболия одной из нижних ветвей средней мозговой артерии, в частности эмболия задней височной артерии или эмболия артерии угловой извилины. Другие причины — внутримозговое кровоизлияние, инфаркт мозга, тяжелая черепно-мозговая травма и новообразования».

Зона Вернике у Владимира Ильича, действительно, была поражена, о чём нам сам Новоселов ниже расскажет, комментируя запись от 5 мая 1923 года.

Ну и напомню автору, что консилиум иностранных врачей, по его же версии, отверг все неизлечимые болезни, и прогрессивный паралич в том числе.

В комментарии к 27 марта наконец-то более привычный нам текст:

«Дневник: 27 марта 1923. У пациента утром температура 38 и пульс 140. Днем температура 38,5, пульс 120, дыхание 40 в минуту. Пришел Крамер. Елистратов отметил увеличение сердца до 13,5 сантиметров, отмечен цианоз лица. Впрыснули 1 куб… [написано неразборчиво]. Доктор Миньковский ничего не нашел легких и считает температуру следствием стоматита, воспаления кишечника или чего-то еще.

Комментарий Новоселова: «…У пациента расширены размеры сердца выше верхней границы нормы, цианоз указывает на то, что сердечно-сосудистая система не справляется, возможен миокардит сифилитического генеза или миокардиопатия токсической природы».

Прочь сомнения! Конечно же природа исключительно сифилитическая.

27 марта отменили Enesol и NaJ.

Далее до 30 марта снова никаких комментариев.

«Дневник: 30 марта 1923. В 1-30 ночи пациенту дан аспирин 1,0 и сделана инъекция пантопона 0,02. Температура 36,7, пульс 108, небольшой кашель без мокроты, поставили грелку на живот. В 13–00 Владимир Ильич бледен, плохо выглядит, говорит шепотом и мало. Пульс 126 в минуту, температура тела 37, стонет, боли в боку. Сделано [неразборчиво] морфин 0,01 и 0,1… [нечеткая запись] 1 куб. [Здесь (Новоселовым) удалена важная информация по этическим аспектам]. Пациент возбужден, много говорит, преобладает жаргонофазия. Не ест, сжимает губы. Доктору Ферстеру удалось ввести немного зернистой икры в рот. Пульс 125–130. Сделана инъекция… [неразборчиво рукой], левый бок смазали… [неразборчиво]. Сегодня дежурит Крамер.

Комментарий Новоселова: Эмоциональный настрой самого врача А. М. Кожевникова оставляет желать лучшего. Он нервничает, почерк стал слаборазбираем».

Эмоциональный настрой Алексея Михайловича понятен, потому что, несмотря на всю настойчивость врачей в применении специфического лечения, никакой положительной динамики не наблюдается.

Дальше опять текст Дневника практически без комментариев, но если кто-то думает, что «сифилитическая» составляющая там говорит сама за себя и в комментариях не нуждается, то нет: ясно только, что пациенту очень плохо. 12 апреля в рецептуре действительно появляется ртуть.

«Дневник: 12 апреля 1923. У пациента сон очень тревожный, часто просыпается, что-то говорит, снова дремлет. В 7-00 утра началось беспокойство, много говорил, жестикулировал, просил посадить. Дали 2,0 натрия бромида. В 14-00 скушал несколько ложек яйца, полстакана воды, два ломтика хлеба с маслом и два глотка шоколада. Дали 0,5 NaJ, Сегодня вторично мы всесторонне обсудили вопрос о терапии и окончательно решено приступить к фрикциям 2,0 мазь Hg [ртути]… Об этом мы доложили Политбюро. Политбюро дало утвердительный ответ». В 17-15 пациент принял 0,5 NaJ, вечером были врачи Ферстер, Бумке и Кожевников. В ночь дежурит доктор В.В. Крамер.

Комментарий Новоселова. В тексте дневника указано, что врачи считают необходимым начать лечение мазью ртути, на что получают согласие политического руководства страны».

Да, г-н Новоселов, да! Врачи разъясняют смысл разворота стратегии лечения руководству страны! Просто сравните это с лечением прыщиков, которое Вы нам подавали раньше, как лечения сифилиса фрикциями ртути.

Сейчас мы на самом деле наблюдаем полноценную специфическую терапию, когда на смену мышьяку приходит ртуть, и всё это сопровождается йодом.

«Дневник: 14 апреля 1923. Вечером после 18-45 Ферстер сделал фрикцию унгвентум ртути в правую голень. Это было не особенно приятно Владимиру Ильичу, и он несколько раз говорит больно. После фрикции голень обернули восчанкой и забинтовали». Пациент возбужден, в 21-15 сделана инъекция пантопона 0,015».

Есть некоторая разница с наложением мази на прыщ, не так ли? Далее втирания ртути идут ежедневно. Состояние пациента плохое, иногда сильно плохое.

«Дневник: 17 апреля 1923. …Сделана четвертая фрикция ртути в левую голень… Во время фрикции пациент лежал совершено спокойно и молчал, по окончании фрикции простился со всеми нами. В 21-15 ввели пантопон и 0,01 дигиталиса. В 21-45 началось такое очень сильное возбуждение, что больного начали удерживать за ноги и левую руку. Вид у пациента растерянный и испуганный… Пульс не сосчитать, у больного сильный холодный пот.

Ферстер и Бумке объяснили, что давление на аорте со стороны диафрагмы, стенокардические явления привели к мозговому возбуждению. Крамеру, Кожевникову и Елистратову кажется, что больной галлюцинировал».

Новоселову вся эта чепуха не интересна.

«Дневник: 18 апреля 1923. … На правом бедре на месте фрикции экзема и увеличение правых паховых желез. Слева на ягодице у крестца появилась краснота. На верхней десне справа видно небольшое разрыхление. Осмотр врачей, сильное возбуждение в 14–00, грозит кулаком, сердится, ругается, слышно – шарлатан, проклятый. Дано 0,1 люминала. Решено – фрикции ртути и йод отменить, на легкие поставить банки, на ягодицу цинк, экзему обработать тальком. В 15–30 Владимира Ильича посадили на кровать, говорит «ай, ай-ай, боже мой», смотрит на ногу, у него умеренное беспокойство. Доктор Розанов думает, что он галлюцинирует. Говорит «я еще живу».

Автор в этом месте расщедрился на комментарий:

«Комментарий. Отмечено резкое негативное отношение со стороны пациента к врачам, и в особенности, к О. Ферстеру. Этого доктора он называет шарлатаном, фразу «ай надели» можно по данной ситуации трактовать «что вы наделали».

Подождите, но ведь сейчас мы наблюдаем реакцию организма на полноценное специфическое лечение. Неужели доктору Новоселову нечего сейчас сказать? Что изменилось в состоянии пациента, в результатах анализов? Что делать дальше-то? Чем руководствоваться в дальнейшем лечении и почему? Тишина…

На некоторое время специфическая терапия прекращена. Состояние пациента по-прежнему очень плохое.

Следующий достойный внимания авторский комментарий будет к записи от 21 апреля 1923. В этот день Ленин первый раз принял хинин.

«Справка Новоселова: Хинин – алкалоид коры хинного дерева. Активно влияет на плазмодии. В распоряжении врачей того времени было около десятка препаратов хины. Мог использоваться в лечении люэса вместе с сальварсаном в 20-е годы прошлого века. Механизм действия, который использовали врачи в данном случае: «Алкалоиды хинной корки и, главнейшим образом, хинин являются представителями той группы весьма немногочисленных веществ, которая включает в себя противопаразитарные средства при внутренних инфекциях; влияя, таким образом, на причину болезни, эти средства могут считаться специфическими, этиотропными» (Клиническая фармакология, 1929 год)»

Во-первых, его в лечении Ленина не применяли ни вместе с сальварсаном, ни с мышьяковыми препаратами вообще.

Во-вторых, какой конкретно механизм использовали врачи, мы можем посмотреть и без помощи г-на Новоселова (заодно и сравним): «При беспокойном состоянии давать бром, дигиталис, хинин, люминал» (запись от 5 мая 1923 г.). То есть, применяли как успокаивающее.

В-третьих, хинин для лечения непосредственно сифилиса был настолько «эффективен», что прочитать об этом в общедоступных источниках не так-то просто. Вот, например, что пишет «Википедия»:

«Биологические эффекты хинина.

Хинин оказывает сложное и многостороннее действие на организм человека и животных. Оказывает антиаритмическое действие, замедляет проводимость, снижает возбудимость и автоматизм сердечной мышцы и одновременно оказывает слабое атропиноподобное действие. Относится к антиаритмическим средствам Іа класса. По антиаритмической активности хинин, однако, уступает своему изомеру хинидину и даёт больше побочных эффектов. Поэтому в качестве антиаритмического средства хинин в настоящее время полностью вытеснен хинидином.

Хинин обладает чрезвычайно горьким вкусом и, как многие горечи (например, экстракты из полыни или кофеин, стрихнин), при приёме внутрь увеличивает секрецию желудочного сока и стимулирует аппетит. Понижает температуру тела, угнетая терморегулирующий центр гипоталамуса. Ранее его широко применяли как жаропонижающее и как стимулятор аппетита. В наше время, в связи с наличием эффективных жаропонижающих средств и мощных стимуляторов аппетита, хинин практически перестал употребляться в обоих качествах.

Хинин снижает возбудимость ЦНС и оказывает умеренное неспецифическое седативное (успокаивающее) действие, благодаря чему его в средние века и даже в начале XX века достаточно широко применяли в различных комбинациях с бромидами, успокаивающими травами типа валерианы, пустырника, боярышника при «нервном истощении».

Хинин оказывает неспецифическое анальгезирующее действие, особенно выраженное при головной боли, и потенцирует (усиливает) действие наркотических и ненаркотических анальгетиков. Благодаря этому он достаточно широко применялся ранее в составе некоторых готовых лекарственных комбинаций при головной боли — например, до сих пор выпускаются готовые таблетки «анальгин с хинином».

Аппетит у Ленина был плохой; часто он был сильно возбуждён; бром пил; были у него и головные боли, да и с сердцем проблемы начались, – об этом доктор Новоселов не вспоминает, ведь что это всё в сравнении с его величеством сифилисом! Во второй части одну из своих глав г-н Новоселов предварил знаменитой цитатой Оккама. Ему бы почаще к себе эту «бритву» применять.

«Комментарий Новоселова к справке Новоселова: В связи с тем, что пациент болел в молодости малярией, возможно, что врачи сделали анализ на малярийный плазмодий, который обнаруживается до настоящего времени в анализе, называемом толстой каплей…»

Хрен знает, как на эти слова реагировать: десятью строками выше, в результатах анализа за то же 21-е число указано: «плазмодий не обнаружен».

«…Также не исключено, что больному с терапевтической целью лечения прогрессивного паралича привили малярию по методу Юлиуса Вагнера-Яурегга (за что ученому присудили Нобелевскую премию по физиологии и медицине в 1927 году). Несмотря на то, что мы точно не знаем, делали ли пациенту так называемую прививку (исходя из ограничений, наложенных на врачей в свободе точного клинического изложения) на малярию, это никак не влияет на установленный диагноз [кем установленный?]. Тот факт, что пациент не узнал личного врача своей семьи Федора Александровича Гетье указывает, что у него на грубые когнитивные нарушения».

Г-н Новоселов резко съехал с «малярийной» темы на когнитивные нарушения, даже не отделив текст красной строкой. Следы путает, засранец! Но мы всё же попытаемся немного разобраться с малярией.

Итак, не исключено, что ко всей загружаемой в организм Ленина таблице Менделеева, врачи решили добавить ещё и малярию. Чтоб уж наверняка вылечить.

Метод Вагнера-Яурегга существовал, вот только к Владимиру Ильичу он не применялся абсолютно точно. Заключался метод в том, что пациенту вводили культуру малярийного плазмодия, чтобы вызвать длительный приступ лихорадки. Сильно поднимающаяся температура тела (40-41˚С) губительно действовала на бледную трепонему. Была ли у Ленина зафиксирована настолько высокая температура? Нет, единственный раз он температурил (и то, так себе, максимум – 38,5) почти месяц назад, с конца марта по 4 апреля. При этом, даже такие градусы вызвали нешуточную тревогу, а специально обследовавший лёгкие врач не нашёл там ничего и считал «температуру следствием стоматита, воспаления кишечника или чего-то ещё». Анализ крови на плазмодий – отрицательный. Ну и зачем Вы плодите сущности, доктор Новоселов?

Кроме того, автор, по доброй традиции, забыл нам сказать о некоторых вещах. Во-первых, до вручения Вагнеру-Яуреггу Нобелевки в 1927 году этот метод особой популярностью не пользовался. Вот что написано о «методе пиротерапии» в сборнике «Сифилис нервной системы», вышедшем в Москве в том же году:

«Значительная надежда внесена за последнее время новыми методами лечения прогрессивного паралича (малярия, возвратный тиф), однако эти методы находятся пока в стадии наблюдения, и насколько стойки будут достигнутые ими результаты, в настоящее время сказать трудно» (стр. 249).

Это написано спустя три года после смерти Владимира Ильича!

Во-вторых, у данного метода был десятипроцентная смертность, а в-третьих, ещё примерно в 40% случаях он не помогал. В состоянии Владимира Ильича это уже было бы похоже на русскую рулетку. Почитать о методе Вагнера-Яурегга можно здесь.

«Дневник: 23 апреля 1923. У больного температура 37,6. Утром началось возбуждение, исследовать себя не позволил. В 10–00 принял хинин 0,3, впрыснуто 0,0001 Strich, 2 кубика камфоры 20 %».

Начали давать стрихнин.

«Справка Новоселова: Справка. Strich – это стрихнин (strychninum), один из алкалоидов семян чилибухи, прорастающей в Средней Азии, весьма токсичен, использовался как тонизирующее средство и как средство повышающее аппетит. Вводили подкожно».

Прямо удивительно, что при лечении люэсов и табесов не применяли.

«Дневник: 24 апреля 1923. У пациента возбуждение, пульс 104-120, температура 37,4. Были врачи Гетье и Ферстер. Дан хинин 0,3, сделана камфора, пульс 120. После промывания кишечника введено пер ректум 1,0 Hyd Chlorol [неясно написано рукой].

Комментарий Новоселова. Прочитать точно пропись не удалось, однако она дает точное указание на использованное вещество – это ртуть, по латыни Hydrargium, которую врачи часто сокращали до Hydr, Hyd, Hg. И сегодня врачи отличаются плохим почерком, использованием сокращений, в том числе и на латинском языке. Производных ртути для лечения люэса использовалось очень много. В данном случае это каломель (Hg. Chloratum mite, Calomel)».

Значит, каломель. От сифилиса мозга. Через жопу… В принципе, у Новоселова всё так, и остаётся только посочувствовать пациентам настолько разухабистого лепилы.

Каломель в качестве противосифилитического средства, действительно, могла применяться, несмотря на то что считалась уже устаревшим лекарством. Но главным показанием для неё было начало инфекционных болезней желудочно-кишечного тракта. Так же широчайшим образом в те времена каломель использовали как слабительное, и у любого человека, читавшего записи Дневника за последние дни, не будет никакого сомнения, для чего именно назначили каломель в данном клиническом случае.

Немного подтверждающей информации. Вот первое предложение книги знаменитого профессора Г.А.Захарьина «Каломель при гипертрофическом циррозе печени и вообще в терапии» (1889 г.):

«Главное ртутное средство при лечении внутренних болезней, за исключением сифилиса, конечно каломель» (стр. 5).

То есть, уже для конца XIX века каломель в противосифилитической терапии была далеко не топ даже в ртутном ряду.

Тот же источник:

«Английская практика, которой каломель обязан своей известностью, дала между прочим весьма неопределённое показание к употреблению этого средства: torpor of liver, показание, которое впрочем и доселе остаётся едва ли не самым частым в Англии. Этим именем обозначается следующая совокупность симптомов: запор или вообще неправильность кишечных отправлений, недостаточная окраска испражнений, излишнее развитие желудочно-кишечных газов, бледное и печальное лицо, упадок духа и прочее» (стр. 8).

«Дневник: 27 апреля 1923. Пациент возбужден, шепчет, сбрасывает одеяло. В 4-00 утра пульс 104–110, дыхание 26, сделана камфора и пантопон, после этого заснул до 13–30. Были врачи Вейсброд и Ферстер. Приехал Нонне, который не видел пациента четыре недели и его впечатление общее, что состояние питания несомненно хуже, а состояние рта слизистой и языка несомненно лучше, чем до инъекций, лучше произносит все согласные «с, ш, ч, к, г, х». Также были Ферстер и Гетье. В 20–00 дали хинин, сделали камфору и пантопон.

Комментарий Новоселова: В учебниках начала XX века указано, что больные с прогрессивным параличом на определенной стадии болезни теряют в весе, о чем и говорит Нонне».

Ни хрена он об этом не говорит! Он сказал, что больной стал хуже есть, что, разумеется, только при сифилисе происходит, ага.

«Дневник: 5 мая 1923. Больному дали хинин и люминал, в 11–30 началось сильнейшее возбуждение, дали брому. К Владимиру Ильичу в 15–00 вошли Бехтерев, Осипов и Гетье. Состояние спокойное, вид утомленный и плохой, зрачки реагируют вяло, язык умеренно обложен, отклонен вправо, очень значительная моторная и сенсорная афазия. Почти полный паралич правой руки и ноги. Рефлексы справа очень повышены, рефлекса Бабинского и других патологических рефлексов нет. О состоянии психики затрудняются высказываться, так как наличие сенсорной и моторной афазии не позволяет произвести необходимое исследование. После обсуждения, несмотря на настойчивое желание Бехтерева и отчасти Осипова никакой специфической терапии не проводить. Против возбуждения использовать ванны температурой 28–29, длительностью 10–15 минут. При беспокойном состоянии давать бром, дигиталис, хинин, люминал. Рекомендован легкий массаж, гимнастика, легкая электризация током. Вечером дали хинин и люминал, поставили клизму. Владимир Ильич объяснял, что врачей много, а толку мало, безнадежно махнул рукой. Сказал «шабаш»...

Комментарий Новоселова: Биохроника сообщает, что «В. И. Ленин приветливо встречает Бехтерева» и «у В. И. Ленина в этот день проводится консилиум, в котором участвует В. М. Бехтерев, В. В. Крамер, В. П. Осипов, М. Нонне, приват-доцент А. М. Кожевников, Ф. А. Гетье». Автор полагает, что здесь могло быть принято решение заменить А. М. Кожевникова на В. В. Крамера. Академик В. М. Бехтерев и профессор В. П. Осипов, на основании имеющегося анамнеза и данных, полученных ими от коллег и при клиническом осмотре Владимира Ильича Ульянова, настаивают на продолжении специфической терапии имеющегося у пациента прогрессивного паралича, под которой имеется в виду антилюэтическая терапия…»

Да-да: «специфическая терапия прогрессивного паралича». Не буду уже повторяться, пусть Новоселов наслаждается нирваной параллельной реальности.

Давайте попробуем разобраться, что происходит. А происходит если не конфликт, то, как минимум, разногласия между врачами. В Дневнике написано, что предложение Бехтерева (и «отчасти Осипова») начать ещё один курс специфической терапии – не принято. Но на самом деле 15 мая его начнут. А вот Алексей Михайлович Кожевников с 7 мая со страниц Дневника бесследно пропадает. Понять можно обе стороны: противники специфического лечения своими глазами видели, что абсолютно никакой пользы оно не приносило, но и сторонники понимают, что хоть какая-то надежда на существенное улучшение здоровья пациента №1 лежала именно на этом пути. Сейчас мы знаем, что прав был доктор Кожевников, но в то время дилемма была очень непростая и неоднозначная.

«Дневник: 6 мая 1923. … Владимир Ильич совершенно спокоен, довольно приветливо принял врачей. Язык значительно сильнее обложен, чем вчера. Артерии периферические и сонные не склерозированны…

…О наличии апраксии Бехтерев с уверенностью высказаться не решается, но думает, что она есть. В руке и ноге полный паралич. Местной чувствительности черепа при постукивании по черепу по-видимому не так имеется. Приступы возбуждения надо отнести на счет наступающего нарушения кровообращения, в следствии очага размягчения к соседним отделам может быть усиленный приток крови, кроме того в них может играть роль и психологический фактор в виде сознания неизлечимости заболевания. Осипов считает, что если психика затронута, то не сильно. Картину психической недостаточности дает наличие моторной и сенсорной афазии.

Комментарий Новоселова: Врачи указывают, что артериосклероза, включая сонные артерии, не выявлено. Наряду с этим отмечается, что нарушение кровообращения мозга налицо. Впервые указано, что пациент осознает неизлечимость своей болезни, врачи, по мнению автора, после данной визитации находятся в такой же позиции».

Интересно, с врачебной точки зрения выражение «артериосклероз, включая сонные артерии, не выявлен» звучит корректно? Просто создаётся впечатление, что г-н Новоселов, на основании того, что врачи пощупали руки, ноги и шею Ленина, пытается уверить нас, что они таким образом полностью исключили для себя артериосклероз.

«Наиболее характерный признак [артериосклероза], а именно извилистость и большая плотность сосудистой стенки, совсем нередко не обнаруживается даже при тщательном обследовании всех доступных пальпации артерий, несмотря на то что артерии органов несомненно тяжело поражены» Бурвинкель «Артериосклероз и его лечение», стр. 20).

Заметьте, кстати, что сам Бехтерев, после личного осмотра пациента, не решается однозначно высказаться даже о скромной апраксии!

«Апраксия — расстройство способности выполнять последовательные действия при сохранении необходимого объёма сенсорных и двигательных функций. Возникает при поражении различных отделов коры, подкорковых узлов».

Куда Бехтереву до нашего смелого доктора!

«Дневник: 7 мая 1923. … При выслушивании сердца нет признака Сиротинина. В крупных сосудах значительного артериосклероза нет. Процесс, по-видимому, не артериосклеротический».

По-видимому! Пациенту осталось жить меньше восьми месяцев, а врачи до сих пор сомневаются. Причём «нерешительного» Кожевникова с пути уже отодвинули. Эх, не было на них геронтолога Новоселова! А на самом деле мы сейчас видим на страницах Дневника эхо тех самых разногласий и поиска путей правильного лечения.

«Справка Новоселова: Признак Сиротинина – речь о тоне Сиротинина-Куверова. Это систолический шум, усиливающийся или появляющийся при поднятых руках. Может быть отмечен как при атеросклерозе, так и при люэсе».

Так его же не было. Может это стоит как-то прокомментировать? Нет? Ну и ладно.

«Дневник: 13 мая 1923. …Он отвлекается и быстро устает, у него выраженная афазия. Владимир Ильич сильно возбужден и кричит, даны NaBr и уротропин. Дергает сильно ручку двери, кричит «везивези». Когда все встали за спинкой его кресла, стал успокаиваться, возбуждение длилось более часа. Мнение В. В. Крамера – «транскортикальный характер афазии сильно выражен».

Комментарий Новоселова: Профессор Василий Васильевич Крамер опять ничего не пишет о причинах транскортикального поражения, которое привело к нарушению речи. Не вызывает сомнения, что в части точности клинического изложения есть жестко наложенные ограничения».

Новоселов старательно на что-то намекает, но на что – не понятно. Речи Владимир Ильич лишился после приступа 10 марта, который сам автор напрямую связал с инъекцией мышьяка.

Вернёмся немного назад. Комментарий Новоселова к записи 7 мая:

«С 7 мая дневник уже ведет профессор Василий Васильевич Крамер. Причина замены доктора А. М. Кожевникова (предположение автора) связана с мнением академика В. М. Бехтерева на необходимость изменения методики ведения больного, так как он сторонник более «интенсивного» лечения препаратами арсенобензольного ряда (высказанное 5 мая 1923 года). При Кожевникове лечение каждый раз прерывали при появлении токсического влияния препарата на мозг пациента…»

Откровенное враньё! Первый курс длился более месяца! Куда дольше-то? Прерван был только второй курс. Третий (висмуто-мышьяковый, когда несколько раз меняли препарат) относительно плавно перешёл в ртутную терапию.

«…Смена врача предполагает, что Бехтерев считает, что прерываться не стоит. Далее по ходу дневника мы увидим, что это так».

Лечение таким опасным веществом, как мышьяк, штука серьёзная. Думаю, будет полезно попробовать разобраться в этом.

Итак, 15 мая 1923 г. врачи начинают четвёртый мышьяковый курс «слабым» какодилом.

«Новоселов: «Сам препарат оценивался как слабо действующий препарат, так как слабо диссоциировал и деятельного мышьяка образовывалось не более 3 %. Производное какодила, или диметиларсина, каким и был сальварсан, широко применяли в то время для лечения сифилиса. Соединения какодила обладают местным и общетоксическим действием, вызывая у человека воспаление и некроз при попадании даже на кожу, воспаление дыхательных путей, понос при попадании в желудочно-кишечный тракт».

16 мая – нет записей в Дневнике. Возможно, в связи с переездом в Горки;

17 мая – какодил;

18 мая – на фоне возбуждения («Ночью пациент спал плохо, у него возбужденное состояние») начали давать арсеникум (тоже что-то на основе мышьяка, но что конкретно – не ясно);

19 мая – («Пациент проснулся ночью, он возбужден, в него сильные схватки в животе» в 12:15 ввели ars.;

20 мая («Был немного возбужден…») сделана инъекция ars. Текст за это число просто выдающийся по объёму (почти пять страниц) и подробности медицинских данных. Вот если бы весь Дневник был таким! Состояние пациента, после переезда из Москвы, несколько улучшилось;

21 мая – возбуждения не было, в 13:30 дали ars. Доктор Новоселов совершенно забыл, что организм Ленина вообще не переносит мышьяк и ничего здесь не комментирует.

Но даже такое незначительное улучшение состояния пациента было очень недолгим и начиная с 22-го мая и по 25-е возбуждения пошли каждый день;

26 мая – такой текст:

«На консилиуме Ферстером, Крамером, Елистратовым было решено в виду раздражения в последнее время ARSEN оставить [остановить т. е.] на несколько дней. У Владимира Ильича опять возбуждение.

Комментарий Новоселова: Опять врачи, несмотря на стандарты тех времен, отменяют использование препарата мышьяка, очевидно, связывая усиление возбуждений у пациента с введением данного препарата».

Г-н Новоселов в своей книжке пишет (во всяком случае, я его понял именно так), что считает в данном случае тактику врачей неправильной: нужно было давать мышьяк более настойчиво и не останавливаться перед побочными явлениями. Если же я ошибаюсь, и автор не является фанатом лошадиных доз сальварсана и прочих мышьяковых препаратов, то, забегая немного вперёд, хотелось бы увидеть, как он понимает, в данном контексте, клиническое мышление профессора Бехтерева, который будет продвигать мышьяковую терапию до самой смерти пациента. Но, забегая ещё чуть дальше, предупреждаю: ни хрена мы не увидим.

Что касается неких «стандартов тех времён», то где конкретно написано, что лечение мышьяком необходимо продолжать даже не смотря на отсутствие каких либо результатов? На самом деле ситуация была крайне неоднозначная и всё зависело от тех аргументов, которые могли выдвинуть сторонники той или иной стратегии лечения. На данный момент Бехтерев коллег убедил, как мы чуть ниже увидим.

Кстати, в самом начале книги, в именном комментарии, Валерий Михайлович заявил, что Бехтерев «настаивал на продолжении лечения пациента от прогрессивного паралича препаратами арсенобензольной группы». Это абсурдное утверждение в сотый раз свидетельствует о том, что автор практически ничего не знает о том, что пишет. Настаивать на агрессивном лечении мышьяком Бехтерев мог только в том случае, если бы предполагал у пациента не прогрессивный паралич, а сифилис мозга.

Идём дальше.

С 26 мая через день да каждый день возбуждение, но 1 июня снова начинают давать мышьяк;

2 – 5 июня – мышьяк (иногда пишут – арсеникум/ars.)

6 июня – «в 13:00, несмотря на возбуждение, ему сделана инъекция ars»;

7 – 10 июня – мышьяк;

11 – 19 июня – перерыв. Последний день, на фоне предыдущих – относительно нормальный, Ленин даже пытался заниматься.

20 – 25 июня – мышьяк на фоне возбуждения;

26 – 27 июня – не делали. Возбуждение, причём 26 июня сильное;

28 июня – последний день мышьяка. Возбуждение.

29 июня – сильное возбуждение. Читать Дневник за этот период очень непросто, настолько всё выглядит плохо и безнадёжно. С этого дня малейшие намёки на специфическое лечение пропадают окончательно и бесповоротно. В рецептуре мы увидим хинин и бромид натрия (классическая комбинация для снижения возбудимости ЦНС), плюс разовые приёмы белладонны (снижение тонуса ЖКТ), пантопона (наркотик), Hedonal (снотворное), буровская жидкость (антисептик), опий, олеум рицини (слабительное) и хорошо уже знакомый сомнацетин (успокоительное).

30 июня 1923.

«Дневник 30 июня 1923: Владимир Ильич проснулся в половине первого ночи, стонет, кишечник вздут. В 1-30 началось сильное возбуждение, пациента начали возить, вывезли на террасу, где он заснул. В 4-30 перенесли его в спальню, где он заснул в 5-00 и проспал до 6-00. Снова беспокоен, как бы стонет от боли, все время показывает на область желудка, мышцы живота напряжены, живот вздут, пульс 88, на живот положен теплый мешок. От еды и питья отказывается».

1 июля начали давать хинин, который далее будет идти почти постоянно. Примерно через каждый день возбуждение и жалобы на боли в животе.

5 июля возбуждение, уже похожее на сумасшествие.

Получен анализ мочи.

«Моча вечерняя – щелочная, 1008, количество 280, белка 0,03 на 1000, уробилин, ясная реакция Эрлиха, отрицательная реакция на индол, аморфные фосфаты.

Справка Новоселова. Реакция Эрлиха – низко специфичная реакция, бывает при многих заболеваниях, протекающих с лихорадкой и приеме ряда препаратов, включая арсенобензольную группу. Исходя из того, что реакция не только дала окрашивание, но и образовалась пена, описана как ясно положительная».

Где там хоть слово про пену??

Из того, что я прочитал получается, что положительная реакция Эрлиха при отсутствии индола, говорит о том, что Владимир Ильич уже просто писает сальварсаном.

8 июля начали давать опий.

9 июля в анализах мочи и кала обнаружено большое содержание крови. Так же «много слизи, клетки кишечного эпителия в значительном количестве, гнойные тельца в слизи в большом количестве, эритроциты в небольшом кол-ве, масса разнообразных микробов».

Доктор Новоселов с олимпийским спокойствием оставляет этот факт без комментариев. А может как раз здесь стоило бы объяснить, насколько активней, по его мнению, нужно было давать Ленину мышьяк? Я могу многое понять, но для чего нужно продолжать лечение, которое ничего хорошего не приносит? На какой показатель ориентироваться врачу, чтобы заставить себя дальше истязать пациента ядом, одним из основных побочных действий которого являются «неврорецидивы»? То есть именно те явления, которые называются сейчас в Дневнике «возбуждениями»!

Выше я приводил мнение врачей того времени, которые предлагали не обращать на неврорецидивы внимания и продолжать лечение, но они-то объясняли их бурной реакцией спирохет, и результатом лечения для них было исчезновение «4-х реакций». А здесь чего ждать?

С 15 июля к хинину добавили йодид калия. По 24 августа в рецептуре мы будем видеть только эту пару.

Примерно с 16 июля начинается спокойный период течения болезни и 25 июля в Дневнике появляется запись:

«…В настоящее время идет улучшение здоровья, но каждая попытка [начала рефлекторно-речевых упражнений] приводит к негативным реакциям с последующим депрессивным, частично возбужденным настроением после попыток. Имея ввиду, что улучшение общего состояния здоровья Владимира Ильича является главнейшей базой для развития работы по излечению афатических (афазических, корректура автора) расстройств и воспитанию у него речевых рефлексов, а также и то, что при настоящем состоянии здоровья больного более длительный перерыв в упражнениях не может отразиться отрицательно на успехе дальнейшего лечения речи, когда такое лечение при соответствующем состоянии здоровья Владимиру Ильичу будет возобновлено, невольно возникает вопрос о своевременности прекращения попыток логопедической терапии в настоящее время из-за негатива на полтора месяца. Попытки к речевым упражнениям только повредят развитию речевой терапии. Далее еще два предложения на немецком, где указано, что упражнения невозможны из-за негативного отношения господина Президента и каждая попытка опасна, так как вызывает у него возбуждение. Немецкий доктор рекомендует прервать занятия на несколько недель, делая предположение, что возможно, после перерыва возобновленные занятия будут более успешными.

Слушали и обсуждали Гетье, Ферстер, Осипов».

Как мы помним, по мнению автора, врачи ещё после «визитации» 5 мая считали пациента безнадёжным. Может стоит сейчас объяснить, какой этап болезни наступил по мнению врачей? От Новоселова комментариев нет. Может устал? Но, как мы знаем, быстрая утомляемость – очень плохой симптом, прямо ведущий в кожвендиспансер.

«Дневник: 31 июля 1923. Владимир Ильич сегодня спал хорошо, проснулся в 6-00. У него прекрасное настроение, гулял до 12–00. Были врачи О. Ферстер и В. П. Осипов. Как только пациент увидел профессора О. Ферстера, сразу пришел в резко возбужденное состояние, грозил кулаком. У него гневная мимика, издавал нечленораздельные звуки, долго волновался после его ухода, дрожал, вздыхал. Заснул в 21–45. Суточное количество мочи 1550 мл.

Комментарий Новоселова: Пациент продолжает негативно относиться к доктору О. Ферстеру. Доктор Осипов не уделяет в дневнике внимания питанию пациента, очевидно, полагая, что перечисление блюд не несет большой смысловой нагрузки. Стиль ведения дневника стал более телеграфным: записи короче, больше сокращений. Ежедневные анализы мочи, начатые при В. В. Крамере, продолжаются. Особо следует отметить наличие йода в моче, что является прямым признаком йодизма. Тем не менее, препараты йода невозможно отменить, врачи лишь периодически сменяют один препарат на другой».

Хоть бы объяснил, почему было невозможно отменить. Как я уже писал, в его парадигме лабораторный успех лечения очевиден, химией травить уже незачем.

Далее ненадолго убирают почему-то хинин, а дозы йода (конкретно – того же самого KJ – йодида калия) увеличиваются и 4 августа 1923 следует такая запись:

«Дневник: Пациент сегодня принимал два раза по 0,5 KJ. Сон и аппетит у него удовлетворительный. Он сидел на балконе, когда начался ветер, его прикрыли. Анализы мочи за 4 августа утро и вечер хорошие».

Доктора Новоселова хорошая моча не интересует, он молчит, как рыба об лёд. Только 5 августа будет скудный комментарий ко всему периоду.

«Дневник: 5 августа 1923. Хорошо занимается с Надеждой Константиновной повторением слов, так сегодня повторил до сорока пяти все старые, прижимая палец к губам показывает, видимо, что об этом не следует говорить, это подтверждается тем, что за обедом не произносит слов. Газету, попавшую в руки, держит правильно. KJ принимает аккуратно.

Комментарий Новоселова: Это вся информация за весь день. Характерный пример смены стиля дневника – он становится менее содержательным и более кратким. Содержание данного периода дневника можно описать словами – «йод, стул, речь».

9 августа снова появился хинин.

«Дневник: 14 августа 1923. В.А. Обух предложил 13 августа 1923 обсудить поездку в Крым в сентябре. Гетье, Ферстер и Осипов пришли к выводам с особым мнением Ферстера. Несомненно, наступило улучшение в Горках несмотря на дождливое лето. Крым еще более укрепит, но надо учесть, что это не должно быть против его воли, нервная система весьма возбудима, дорога, южный климат сам по себе возбуждает нервные натуры, новая обстановка, негативное отношение к катанию в автомобиле, возвращение в Москву в холодный климат также опасен для пациента».

Как видим, у врачей появился сдержанный оптимизм.

«Дневник: 24 августа 1923. У Владимира Ильича сегодня изжога, прием йода временно решено прекратить. Суммарно принял около 50 грамм KJ. Сам произнес слова «йод» и «диета», понимание речи заметно увеличивается. Моча в норме».

Всё тот же йодид калия! Комментариев нет. Там, где нет свежего сифилиса, нет и Новоселова.

«Дневник: 26 августа 1923. Пациент много гулял, повторил слова «буржуй, товарищи, брошюра» и др. Сделана ручная ванна и массаж. Примерил ортопедическую обувь, сделаны перилла слева, почти сам смог подняться на второй этаж.

Комментарий Новоселова: В усадьбе Горки Ленинские и по сей день можно видеть двусторонние перила на лестнице на второй этаж».

Спасибо, Валерий Михайлович, когда в следующий раз буду в Горках, обязательно обращу внимание.

Кстати, очень рекомендую всем для посещения Горки! Место очень красивое.

«Дневник: 27 августа 1923. Владимир Ильич говорит «двенадцать, тринадцать», сам несколько раз поднялся наверх. Сделан массаж руки, принимает 0,45 хинина по два раза через день».

3 сентября упоминается йод – Владимир Ильич отказался его принимать. Очевидно, как уже не раз бывало в Дневнике, возобновление его приёма просто не указано. 5 сентября первое свидетельство того, что йодид калия заменён на другой «йодистый» препарат – йодфортан (тот же йодид калия, но в сочетании с мочевиной).

Уже на следующий день:

«Дневник: 6 сентября 1923. На этот день пациент суммарно повторил четыреста шестьдесят слов, сегодня сто слов, сделал только шесть ошибок. Принял йодфортан 0,5 х2 (йод 1,0). Анализы idеm. Врачи в этот день приняли решение: продолжить йодистое лечение и по возможности довести KJ до 50 грамм, затем устроить перерыв и затем провести лечение снова, хинин давать по надобности, речевые упражнения, массаж и гимнастику руки и ноги продолжить, следить за кишечником, продолжить ручные ванны и делать один раз в неделю общую ванну, рекомендуется делать упражнения в ходьбе, перейти к ходьбе с палкой. В остальном симптоматическое лечение».

Я подробно привёл здесь «йодистую» тему для того, чтобы продемонстрировать, что г-н Новоселов совсем потерял интерес к Дневникам. Никаких содержательных комментариев! Объяснил бы, что там с заменой препаратов йода, ведь вроде бы текст явно противоречит его утверждению о необходимости постоянной замены. Для каких конкретно «надобностей» давали хинин (мы-то уже знаем, что как успокоительное)? Почему такая разница по состоянию пациента между просто кошмарным «мышьяковым» периодом (лично мне читать эти записи было очень тяжело), и последующим «йодным»? Как понимать в такой ситуации решение продолжать йодистое лечение? О чём говорили результаты анализов мочи, которой в дневнике в этот период почему-то уделяется просто исключительное внимание? Неужели доктору Новоселову всё это вообще неинтересно? Хотя, сифилис уже доказан, можно и булки расслабить.

«Дневник: 11 сентября 1923. «Анализы 8 сентября, 9 сентября, 10 сентября idem. Отсутствие солей. Настроение удовлетворительное. Был один знакомый П, который минут 40 рассказывал о выставке. Владимир Ильич слушал с интересом. Много был на воздухе. Йодфортан 0,725x2 (Йод1,5)».

Комментарий Новоселова: Это весь объем дневника за этот день. Мнение автора – в выздоровление Владимира Ильича Ульянова никто из врачей не верит (тут нет понятия веры, это основано на множестве объективных критериев, учитываемых в клиническом мышлении врача). Кроме того, состояние больного такое, что писать особо и нечего, наиболее подходящее описание этого периода Status idem, заметной динамики нет».

Нет динамики?! Ленина привезли в Горки на полу машины, а сейчас он самостоятельно на второй этаж поднимается. Раньше он издавал истеричные, нечленораздельные звуки, а сейчас сотню слов точно повторяет. Г-н Новоселов, Вы точно доктор?

«Дневник: 16 сентября 1923. Владимир Ильич повторял очень сложные слова «стрельба, саботаж». Дали 2,0 грамма йода. Появилась привычка заниматься письмом по вечерам одному».

Надо знать, в каком ужасном состоянии был ещё недавно Владимир Ильич, чтобы понять, каким чудом сейчас выглядят эти занятия. И какой жирной точкой они являются в новоселовских инсинуациях о прогрессивном параличе.

«Дневник: 24 сентября 1923. Сегодня пациент катался в лес на автомобиле, упражнялся в хождении с палкой, сам сказал «устал». В присутствии Надежды Константиновны, доктора Ф.А. Гетье, В.П. Осипова, В.А. Обухом предполагалось поставить вопрос о поездке в Крым. Надежда Константиновна считает, так как Владимир Ильич хорошо себя чувствует, но поездка его может вывести из равновесия, то поездка не желательна. Совещание высказалось за нежелательность переезда в Москву и зима будет проведена в Горках. Йод 2,0».

Увы, в этот раз болезнь не отступила. 28 сентября снова начались параличи.

«Дневник: 28 сентября 1923. В четыре часа [не понятно утро или вечер, прим. авт.] пациент почувствовал парестезии в левой руке. На вопрос не чувствует ли мурашек, ответил «вот-вот», стал перебирать пальцами, лицо перекосилось влево, глаза установились прямо и потеряли обычное выражение. Припадок длился секунд тридцать, потом был грустен, на вопрос кружится ли у него голова, отвечал удовлетворительно. Наблюдал доктор Попов. Пациент получил два грамма препарата йода.

Комментарий Новоселова: В дневнике отражена гипоксическая атака (в основе механизм циркуляционной гипоксии, патофизиологическое описание того, что происходило в течении болезни пациента, поскольку, как бы это не называли врачи, паралич, псевдопаралич, ТИА, ПНМК, НМК, приступ, парез, транскортикальная афазия и т. д., т. к. в основе развития клинической симптоматики лежат конкретные механизмы».

Судя по сумбурности комментария, кто-то атакует и самого Новоселова. Даже если угадать, где должна была стоять закрывающая скобка, разобрать здесь что-то (хотя бы на уровне «подлежащее – сказуемое») крайне непросто. А того, кто осилит, ожидает не менее сложная задача: понять, нахрена это написано.

Но это ещё не всё, далее выживших добивает:

«Справка Новоселова к комментарию Новоселова: Несмотря на то, что патогенез инфарктов мозга связан не с атеросклерозом, а с воспалением артерий, механизмы формирования самих инфарктов тот же. «Развитие инфаркта головного мозга складывается из двух последовательных стадий – ишемической (донекротической) и некротической. Ишемическая стадия инфаркта мозга характеризуется прогрессирующими дистрофическими и некротическими изменениями нервной ткани, которые имеют ряд биохимических, гистохимических и электронно-микроскопических признаков. К ним относится уменьшение количества гликогена в нейронах, глиальных клетках, снижение уровня РНК и ДНК, нарушение ионного состава клеток (выход К+ и поступление Na+), повреждение ультраструктуры органелл в нейронах и в глиальных клетках (митохондрии теряют кристы, лизируются рибосомы и полисомы в цитоплазме ганглиозных клеток, исчезают фибриллы в фибриллообразующих астроцитах и т. д.) Происходит закисление среды и денатурация белков, которые приводят к гидратации нервной ткани». «Общая патология человека». Руководство для врачей под редакцией А. И. Струкова, В. В. Серова, Д. С. Саркисова, 1990)».

Зачем всё это нужно? Будь я хоть трижды врачом, как я смогу применить всё это к конкретному пациенту? Откуда мне знать, увеличивалось, или уменьшалось количество гликогена в нейронах у Ленина? Лизировались ли рибосомы с полисомами в цитоплазме его ганглиозных клеток? А если и лизировалось, то когда именно? Тот, кто попробует выудить эти сведения из скупых строк Дневника, закиснет очень быстро. А если рассматривать данную информацию, как абстрактную, то она вообще ни к чему: обычный человек один хрен ничего не поймёт, а коллеги доктора Новоселова в справочник Струкова-Серова-Саркисова могут заглянуть и без его помощи.

18-19 октября Владимир Ильич последний раз побывал в Москве. После Дневника строки из Биохроники, посвящённые этой поездке, читаются совсем по-другому:

«18 октября. Ленин выражает твердое намерение ехать в Москву. С ним едут Н. К. Крупская, М. И. Ульянова, проф. В. П. Осипов, начальник охраны в Горках П. П. Пакалн и др. По дороге к ним присоединяется проф. В. Н. Розанов, ехавший в Горки. При въезде в Москву (около 18 час.) Ленин снимает кепку и приветствует столицу. Приехав в Кремль, он поднимается в свою квартиру, отдыхает с дороги, сидя в кресле, затем осматривает всю квартиру, книжные шкафы.

19 октября. Ленин отбирает ряд книг в своей библиотеке в Кремле, среди них три тома сочинений Г. Гегеля, произведения Г. В. Плеханова, собственные работы; разбирает свои тетрадки. Затем Ленин идет в помещение Совнаркома, заходит в свой кабинет. После обеда (около 14 час.) вновь направляется в Совнарком, проходит в зал заседаний.

Ленин совершает прогулку во дворе Кремля, его приветствует отряд курсантов школы ВЦИК, занимающихся на площади. Около 15 час. Ленин выезжает на машине на прогулку по Москве в направлении Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки, однако подробно осмотреть выставку не удалось из-за дождя. Около 16 час. 30 мин. Ленин вновь приезжает в Кремль, а затем возвращается (в 19 час.) в Горки, очень довольный поездкой».

Когда представляешь, о чём думал и что переживал в это время Владимир Ильич – просто мороз по коже. Каким же несгибаемым человеком он был, если после пережитых страданий остался самим собой!

Далее четырёх-пяти строчные записи в Дневнике приобретают датировку типа «20-21-22 октября 1923». Или даже:

«Дневник: 23-24-25-26-27-28 октября 1923. В анализе мочи от вечера 21-го есть сахар 0,1 %. Занятия продолжаются. Вместе с хинином с 27.10 пациент получает 0,1 оксид цинка».

Очередной элемент из таблицы Менделеева, появившийся в рецептуре, доктору Новоселову абсолютно по барабану.

«Дневник: 29-30 октября 1923. Неразборчиво написано несколько слов».

Может просто ручку расписывали?

Г-н Новоселов стоически хранит молчание, ни словом не обмолвившись о нашем уговоре «рассматривать медицинскую деонтологию как науку о должном» (если кто забыл, речь шла о том, что лечащие врачи просто не могли забыть вписать результаты реакции Вассермана в этот замечательный Документ строгой отчётности).

«Дневник: 31 октября 1923. В анализах мочи с 23 по 31 четыре раза обнаружен сахар 0,1 %.

Комментарий Новоселова: Несколько дней октября 1923 года в дневнике нет записей. Много дней этого месяца, как и последующих, объединены одной короткой записью, так как писать особенно нечего».

Ага, сейчас с медицинскими документами именно так все и поступают. В Вашей клинике, г-н Новоселов, так принято?

«Дневник: 7–8–9 ноября 1923. Status idem. Пациент сам произнес несколько фраз «дай перо, я пишу, хочу читать», вечером получил новые сапоги и упражнялся в ходьбе».

«Дневник: 14–27 ноября 1923. 23.11 У пациента был легкий «петит маль» несколько секунд. 20.11 начались приемы йода и цинка, ходил без поддержки по комнате при помощи палки. Йод с 25.11 отказался принимать».

Ходьба без поддержки, после того, что перенёс Владимир Ильич, это настоящий подвиг. Каким же подлецом надо быть, чтобы представлять читателям клиническую картину так, как будто пациент остался в состоянии близком буйному помешательству, в котором он находился в период арсенобензольного лечения.

«Дневник: 28 ноября 1923. Владимир Ильич ходит при посторонней помощи. Был консилиум Бехтерева, Гетье, Ферстера, Осипова, Крамера и Обуха. Академик Бехтерев предложил лечение вливаниями неосальварсана, что было отвергнуто».

А что молчим, г-н Новоселов? Как считаете-то: стоило Ленина напоследок ещё мышьячком побаловать, или нет? Вы же вроде бы с Бехтеревым солидаризировались?

И, что характерно, как я уже предупреждал: ни малейшей попытки объяснить, что за форму сифилиса подразумевал Бехтерев и на какой результат рассчитывал. Очень, очень подозрительное молчание.

«С 29 ноября по 12 декабря 1923 [почти пол-месяца!] записей нет». Без комментариев.

«Дневник: 13 декабря 1923. Йодистое лечение ведется неаккуратно, так как Пациент далеко не всегда принимает капсулы».

«Дневник: 20 декабря 1923. Около 15-00 был легкий припадок, сопровождавшийся помутнением сознания и усилением контрактуры на правой руке. От КJ пришлось отказаться, так как пациента тошнит и даже были рвоты, хотя йод дают после еды».

«Дневник: 26 декабря 1923. Утром пациент принял две пилюли...

Справка Новоселова: Биохроника за этот день сообщает, что «Ленин обсуждает с проф. О. Ферстером дальнейший режим своего лечения».

Комментарий Новоселова к справке Новоселова: На основании клинической картины болезни, довольно подробно отраженной в дневнике, указанное событие, отмеченное в биохронике, невозможно, по мнению автора, в силу грубых интеллектуально-мнестических нарушений, стойкой сенсорной и моторной афазии у пациента. Официальная хроника вводит в заблуждение читателей в части состояния здоровья Ленина».

Г-н Новоселов, я вот честно не пойму: нахрена Вы «Биохронику» комментируете? Вам что, заняться больше нечем было? Вы, в своей книжке, искажаете картину в разы сильнее.

Сравним предложенный самим автором вариант:

«Вот пример сознательного искажения…

Запись в дневнике врачей: «Врачи пользующие Владимира Ильича не раз отмечали и считают необходимым указать, что в следствии отрицательного отношения больного к лечебным мероприятиям в следствии повышенной чувствительности его организма к ряду лекарств веществ и существующего у него отрицательного отношения к врачам вообще – не удастся использовать в надлежащей степени все лечебные мероприятия, которые врачи находят полезными и существенными, поэтому, они вынуждены ограничиться применением лишь некоторых средств в небольших дозах и профилактическими мерами». А вот что написано в биохронике: «Здоровье Ленина настолько улучшается, что врачи проф. О. Ферстер и С.М. Доброгаев выражают уверенность в постепенном восстановлении речи». Об этом же: «В связи с улучшением здоровья Ленина прекращаются дежурства медсестер».

Цитата из Дневника относится к 15 января 1924 года, когда жить пациенту осталось меньше недели. А текст из Биохроники относится к середине сентября 1923 года, когда в состоянии Ленина, действительно, была положительная динамика, и после полной потери речи в марте месяце, он начал повторять сотни слов и самостоятельно пользоваться короткими фразами.

21 января 1924 последняя запись в Дневнике.

Владимир Ильич Ленин умер…

Подведу краткий итог по Дневникам. По моему мнению, ни один нормальный врач не станет диагностировать по таким сумбурным данным ни одну серьёзную болезнь. Честно говоря, от их прочтения остаётся крайне странное ощущение: просто не верится, что документ о состоянии здоровья тяжело болеющего руководителя государства может вестись настолько по-распиздяйски. Нормальные, в медицинском плане, записи здесь можно пересчитать по пальцам (например, как уже говорилось, просто исключительный день 21.05.1923), а по большей части это обрывки информации, иногда напоминающие какие-то заметки на полях. Некоторые записи похожи на личный дневник с текстом от первого лица, другие – на телеграфный текст, а третьи – просто каракули. Самое же главное, абсолютно очевидно, что ведение Дневников, вопреки утверждениям Новоселова, не контролировались сверху никем, и врачи заносили туда то, что считали нужным в стиле – как Бог на душу положит.

И вот на основании такого документа г-н Новоселов, на протяжении всех своих комментариев, занимается дешёвой манипуляцией и передёргиванием. Он с лёгкостью, достойной лучшего применения, перемещает все симптомы «неврологической стадии сифилиса» на период после паралича. Абсолютно ни на чём не основываясь пишет, что врачи ещё до первого приступа диагностировали у Ленина сифилис (во второй части нас ждут ещё более однозначные высказывания по этому поводу, базирующиеся на таких мощных симптомах, как головная боль и бессонница). Кроме того, он уверенно ставит знак равенства между «лечили от болезни» и «болел этой болезнью», что совсем не одно и то же, хотя у неподготовленного читателя, усилиями доктора-манипулятора, создаётся именно такая, полностью однозначная картина. Но, как уже говорилось, общепринятой врачебной тактикой того времени было: «если есть сомнения – ищи сифилис». Да что там, даже в середине 30-х годов, в «Большой медицинской энциклопедии» указывалось: «Старинный метод распознавания висцерального сифилиса по результатам пробного специфического лечения допустим, но с существенными оговорками тщательного изучения больного во время лечения; нередко блестящие результаты лечения укрепляют распознавание висцерального [висцеральный – относящийся к внутренним органам, т.е. не кожный] сифилиса».

У кого-то может возникнуть вопрос: почему же врачи несколько раз упорно проводили курсы лечения именно от сифилиса? Вспомните хотя бы настойчивость профессора Бехтерева в данном вопросе. А в самом деле, почему: мало ли других болезней? Самое интересное, что ответ можно найти и в новоселовском опусе, только сделать это очень не просто, поскольку автор на этом вообще не акцентирует внимание.

Во-первых, в данном клиническом случае выбор у врачей был, по большому счёту, невелик: «говоря словами современного врача, в начале XX века наиболее частыми заболеваниями, приводящими к непроходимости кровотока в сосудах головного мозга и в результате к смерти пациентов были атеросклероз и нейросифилис». Ну и во-вторых, как уже говорилось, атеросклероз тогда считался болезнью неизлечимой. Вот, что сам Новоселов пишет где-то далеко-о-о в конце второй части своей книги:

«О том, что мы даже сегодня не можем лечить атеросклероз сосудов головного мозга, особенно на стадии множественных инсультов, всем прекрасно известно. Это говорит о том, что пациента лечили вовсе не от атеросклероза. Об этом же в своих книгах пишет и профессор Ю. М. Лопухин».

Да, профессор Лопухин о неизлечимости артериосклероза писал, но ты-то, хрен мутный, почему раньше ни словом не обмолвился?

Удивительно, кстати, но даже эту информацию г-н Новоселов, каким-то логически необъяснимым способом, ухитрился подшить к своему сифилитическому портфолио. Посмотрите, как эта фраза звучит в контексте:

«После подробного обсуждения истории болезни и всестороннего обследования Ленина врачи дали заключение, что «болезнь Владимира Ильича… имеет в своей основе заболевание соответственных кровеносных сосудов. Признавая правильным применявшееся до сих пор лечение, консилиум находит, что болезнь эта, судя по течению и данным объективного обследования, принадлежит к числу тех, при которых возможно почти полное восстановление здоровья. В настоящее время проявления болезни постепенно уменьшаются».

Если верить этому тексту, европейские специалисты, включая специалиста по нейросифилису Макса Нонне, утверждают, что терапия лечащего врача А. М. Кожевникова и профессора Отфрида Ферстера, проводимая пациенту с конца мая 1922 года по 21 марта 1923 года, т. е. на протяжении всех десяти месяцев болезни, правильная. Также указана сосудистая форма заболевания. О том, что мы даже сегодня не можем лечить атеросклероз сосудов головного мозга, особенно на стадии множественных инсультов, всем прекрасно известно. Это говорит о том, что пациента лечили вовсе не от атеросклероза. Об этом же в своих книгах пишет и профессор Ю. М. Лопухин».

То есть, что такое симптоматическое лечение, наш бравый доктор не знает. О том, что йод с хинином от сифилиса мозга не лекарства, – тоже не в курсе. На самом деле, как мы видели, Владимира Ильича от атеросклероза однозначно лечили (причём и тем же самым йодом). Собственно, главная интрига Дневников состояла в столкновении взглядов тех, кто смирился, и хотел просто облегчить страдания обречённого больного, с теми, кто несмотря ни на что пытался бороться, цепляясь за самую призрачную надежду.

Профессор Лопухин, которого Новоселов лицемерно привлекает в свою поддержку, по этому поводу писал, что «сифилитический» вариант был единственной надеждой на излечение.

Я опять не выдержал и прервал автора, поэтому прошу читателей восстановить новоселовские логические цепочки перед продолжением чтения.

Обратите внимание на виртуозный переход от "если верить этому тексту", к "итак, четыре ведущих врача Европы констатируют". Лёгкое, едва заметное замешательство здесь связано с тем, что "этот текст" является всё той же газетной публикацией для широких народных масс (см. комментарий к Дневникам от 21 марта 1923 г.).

Я стараюсь желать людям только добра, и мне кажется, будет какая-то высшая справедливость в том, что, если сам г-н Новоселов когда-нибудь заболеет чем-то серьёзным (не дай Бог, разумеется!), то ему, на основании таких же «однозначных» симптомов, поставит безоговорочный диагноз такой же бодрый коллега, как он сам, и будет лечить его, но с ещё большей настойчивостью и решительностью, чем мы наблюдали в случае Ленина.

И последнее: никаких особых преимуществ исследователю (а уж Новоселову и подавно) полный вариант Дневников, в сравнении с вариантом в «Вопросах истории КПСС», не даёт.

После окончания разбора Дневников автор занялся анализом «Акта патолого-анатомического вскрытия тела». Само-собой разумеется, г-н Новоселов изо всех сил пытается убедить нас, что диагноз там поставлен ложный, и причиной смерти был вовсе не атеросклероз.

Начал автор со сравнения документов, которые фиксировали смерть Ленина:

«Вашему [нашему т.е.] вниманию представлены два документа, созданные в один день, 22 января 1924 года. Несмотря на разные объемы документов, их структуру, задачи и адресное назначение, базовым отличием их является отсутствие подписи доктор Ф.А. Гетье на первом, где говорится о этиологии болезни пациента, и присутствие этой подписи на втором документе, где говорится о непосредственной причине смерти, но ничего не говорится об этиологии патологического процесса…»

Из этого скромного факта делается весьма странный вывод:

«Таким образом, есть все основания полагать, что лечащий доктор семьи Ульяновых Федор Александрович Гетье, был согласен со вторым документом, что подтверждается его подписью и не согласен с первым документом, о чем свидетельствует отсутствие такой подписи…»

Да мало ли о чём оно может свидетельствовать! Когда, при каких обстоятельствах подписывались эти документы – никто не знает. К чему здесь пустопорожние домыслы? В отличие от краткого бюллетеня («первого документа»), акт («второй документ») явно составлялся не один час, в силу объёма информации и важности того, насколько точны будут содержащиеся в нём формулировки. Поэтому даже не известно, где Гетье был в тот момент, когда Абрикосов закончил работу над Актом. Ведь Фёдор Александрович был врачом семьи Ульяновых, и вполне мог в описываемое время находиться рядом с Надеждой Константиновной, или Марией Ильиничной. Владимиру Ильичу помочь он уже не мог ничем. Да и с чего Новоселов взял, что его подпись под Актом была однозначно необходимой? Автор в своих фантазиях опирается на сравнение двух документов, но на самом деле их было три, и все они были опубликованы в сборнике «Умер Ленин», вышедшем сразу после смерти Ленина. Третий документ составили уже на следующий день, и называется он «Сообщение о болезни и кончине В.И. Ульянова-Ленина».

Приведу его заключительную часть:

«…Вскрытие тела покойного Владимира Ильича было произведено 22 января проф. Абрикосовым в присутствии проф. Фёрстера, проф. Осипова, проф. Дёшина, проф. Вейсброд, проф. Бунак, д-ра Гетье, д-ра Елистратова, д-ра Розанова., д-ра Обуха, наркомздрава Семашко. Вскрытие обнаружило резко выраженный общий склероз сосудов с особенно тяжелыми изменениями, до степени объизвествления мозговых артерий, множественные и обширные очаги размягчений на почве артериосклероза в левом и отчасти в правом полушариях головного мозга; свежее кровоизлияние в области четверохолмия.

Данные вскрытия, а также история болезни, устанавливают, что единственной основой болезни покойного Владимира Ильича является распространенный, резко выраженный, давний склероз сосудов мозга, явившийся последствием чрезмерной мозговой деятельности в связи с наследственным предрасположением к склерозу. Вследствие сужения просветов артерий мозга и нарушения его питания в зависимости от недостаточного притока крови, развились очаговые размягчения мозговой ткани, объясняющие все предшествующие симптомы болезни (параличи, расстройство речи). Непосредственной причиной смерти явилось усиление расстройства кровообращения в головном мозгу и кровоизлияние в область четверохолмия.

Таким образом, данные вскрытия выяснили, что у Владимира Ильича имелся неизлечимый болезненный процесс в сосудах, который, несмотря на все принятые меры, неминуемо должен был привести к роковому концу.

Проф. Фёрстер.

Проф. Осипов.

Проф. Абрикосов.

Проф. Фельдберг.

Проф. Вейсброд.

Проф. Дёшин.

Наркомздрав Н. Семашко.

Москва, 23 января 1924 г.» (полностью, и с документом, и со всем сборником можно ознакомиться на сайте https://leninism.su).

Как нетрудно заметить, в этом документе к «принципиальному» Гетье присоединились чуть менее принципиальные анатом Бунак, «коммунисты» Елистратов, Розанов и даже сам «нарком» Обух! Наверняка и у них в определённый момент засвербила где-то деонтология, и они отказались ещё раз ставить свои подписи под заявлением об артериосклерозе.

Если серьёзно, то стоит отметить, что в этом документе, среди лиц, присутствовавших при вскрытии, упомянут и Гетье. А зачем о нём вспоминать, если он накануне устроил демарш и отказался подписывать «политически правильный» диагноз?

Предлагаю всё-таки отключить конспирологию и зафиксировать факт того, что никакой обязательности в подписывании всеми врачами всех документов не было. Не оказалось человека под рукой – он и не подписал.

«В итоге нам остается несогласие первого главного врача Солдатенковской больницы с заключением, в котором говорится о несуществующем в истории медицины диагнозе атеросклероза от износа».

Утверждение, что подобные диагнозы не существовали в истории – простая и безоговорочная глупость.

Поскольку далее Новоселов ещё не раз будет, на основании данной истории, привлекать Гетье в свои сифилитические союзники, подробней поговорим обо всём этом ниже, а пока вернёмся разбору Новоселовым Акта. Вот, в качестве примера, цитата:

«Три великих патологоанатома описывают в своих учебниках вермишелеподобные шнуры, аневризмы и характерные изменения мозговых оболочек при васкулярной форме нейросифилиса. В приведенном описании атеросклероза Н. Н. Аничков показывает, как, в свою очередь, выглядит атеросклеротическое поражение, что не совпадает, конечно, с тем, что мы читаем в акте патологоанатомического заключения от 22 января 1924 года».

Я не буду вникать во все эти шнуры, жгуты и вермишели, пусть это делают специалисты. Для тех, кто хочет разобраться подробней, приведу немного дополнительной информации для размышлений:

«Наконец, имеет значение также и степень [артериосклеротического] поражения. Явления будут совершенно другими, когда имеется незначительное жировое изменение интимы, чем когда артерия превратилась в фиброзный жгут, и когда через находящийся внутри её узкий канал протекает так мало крови, что жизнеспособность тканей не может поддерживаться в достаточной степени». Бурвинкель «Артериосклероз и его лечение» (стр. 28).

«При дальнейших исследованиях пошатнулось и учение о специфичности сосудистых изменений при сифилисе…

Правда, Baumgarten некоторое время поддерживал взгляд о специфичности сифилитических изменений сосудистых стенок, но другие авторы высказались в ином смысле, отрицая специфичность гистологических изменений сосудистых стен при сифилисе, так как сходственные воспалительные процессы в интиме [внутренней поверхности сосуда] наблюдается и в других случаях, не имеющих ничего общего с сифилисом, как например, при перевязке сосудов, при хронических воспалительных процессах в них и пр.» (Бехтерев В.М. «Сифилис центральной нервной системы», стр. 7).

Меня же в первую очередь интересует сама методика доказательств г-на Новоселова. Вот, например, автор приводит цитату некого А.Л. Мясникова в доказательство того, что у Ленина никакого атеросклероза не было:

«Наиболее типичным выражением атеросклероза с патологоанатомической точки зрения служат [далее куча медицинских терминов]…»

«Лучше не скажешь», - торжествующе комментирует эти слова доктор Новоселов, намекая, что ничего этого в случае Ленина якобы не было.

А зачем нам «наиболее типичные» признаки? Давайте хотя бы просто «типичные», или даже «относительно редко встречающиеся». В конце концов, когда автор «диагностировал» сифилис, то валил в кучу абсолютно всё, что попадалось под руку.

«О кальцинозе, о котором часто говорят коллеги, упоминая данный клинический случай. Да, действительно, это частое явление на поздних стадиях развития атеросклероза, но он тоже должен сочетаться с липоидозом».

А насколько характерен кальциноз для сифилиса? Я-то, разумеется, раньше не знал, но почему доктор Новоселов молчит, как партизан? Профессор Никольский по этому поводу пишет: «Отличием [сифилиса] от артериосклероза служит: 1) отсутствие жирового перерождения и обызвествления, столь характерных для артериосклероза…»

Известь, если кто забыл, это оксид кальция.

Собственно, главной претензией к автору здесь будет следующее: рассказывая о тех признаках, которые были не характерны для атеросклероза, Новоселов ничего не говорит о том, было ли в клинической картине пациента Ленина что-то необычное для сифилиса. Разве не было, а, г-н Новоселов? Например, были ли обнаружены в мозге или где-то ещё гуммозные образования? Нет, их не обнаружили. Возможно, в рамках «сифилитической теории» этому могут быть какие-то объяснения, но в том-то и дело, что г-н Новоселов об этом даже не заикается.

При этом в конце книги он так вот отвечает на свой же вопрос по поводу самой козырной формы сифилиса:

«Что было известно врачам на тот момент о васкулярном нейросифилисе?

А. Я. Кожевников пишет: «Явление инсультов при нейросифилисе настолько обычно, что каждый раз, когда у молодого человека, у которого нет признаков органического страдания сердца, развивается инсульт, можно подозревать существование сифилитического страдания сосудов. Если в том или другом месте разовьется гумма, то мы будем иметь полную картину, свойственную опухоли мозга…»

Учитывая, что Владимир Ильич никоим образом молодым человеком не был, наличие гумм, в данном конкретном случае, приобретает ещё большее значение. Но автор молчит…

Вот по таким маркерам и видно, что перед нами не исследователь, пытающийся разобраться в вопросе, а манипулятор, который пытается расселить своих тараканов в чужие головы.

Завершает разгром официальной версии Новоселов так:

«Между липоидными инфильтратами и атеросклеротическими бляшками имеются всевозможные переходы (Н. Н. Аничков), обнаруживаются и картины образования из плоских липоидных пятен более возвышенных очагов, заполняющихся фиброзной тканью, оттесняющей липоидные массы в глубокие свои слои».

Таким образом, мне представляется абсолютно ненадежным шагом на пути понимания причин болезни В. И. Ульянова учитывать высказывания любых администраторов здравоохранения, включая наркомов, политических деятелей СССР, несомненно, поставленных в жесткие рамки ограничения свободы слова.

Один из самых известных и заслуженных неврологов современности академик Николай Николаевич Яхно, когда я его спросил, ну как же так получилось, что нашими выдающимися коллегами написан такой странный патологоанатомический диагноз, ответил мне: «Коллега, ну это же не мы с вами писали». Этот диагноз написан самим временем, по-другому, очевидно, уже было невозможно, уже сам режим жесточайшим образом начал писать новую историю новой страны. И эта история болезни, и этот диагноз, одни из шагов на этом пути «красного проекта».

Где-то в этом месте первый раз появилось такое лё-ёгкое, но явное амбре антисоветчины.

Теперь посмотрите, какая неожиданная помощь приходит здесь Новоселову (в тексте, между этими двумя абзацами, я ничего не убирал):

«Вот мнение выдающегося философа современности К.Р. Поппера, обосновывающую [так в тексте] возможную гносеологическую позицию по данному вопросу. «С той точки зрения, которую мы здесь выработали, мы должны отвергнуть как совершенно неосновательную любую субъективистскую эпистемологию, предлагающую выбирать в качестве исходного пункта то, что представляется ей не вызывающим никаких сомнений, а именно наши «прямые» или «непрямые» переживания. Конечно, эти переживания в общем хороши и успешны, но они не являются ни «прямыми», ни «непосредственными», ни «абсолютно надежными».

Чтение книг на медицинскую тематику – дело не простое, и я от души благодарен автору за вот такие нелепые, в стиле «не-пришей-рукав» попытки надувания щёк.

Завершают первую часть «Авторские выводы данного научного историко-медицинского исследования». Сначала: «Клиническая часть (как ее понимали лечащие врачи пациента)».

Я собирался пройтись по этим выводам выборочно, но, увы, не получилось. Автор не даёт расслабиться, поэтому ниже будут почти все.

«1. В рамках клинического мышления 20-х годов прошлого века лечащие врачи, неврологи, психиатры и специалисты по нейролюэсу, рассматривали манифестацию, клиническую картину, стадии и их временные рамки заболевания у пациента В. И. Ульянова как менинго-васкулярную форму сифилиса головного мозга».

Не «рассматривали», а предполагали. О стадиях и временных рамках речи вообще не было, это фантазии автора. По поводу конкретной формы – версия, которая принадлежит исключительно ему же.

«2. На тот временной период диагноз от разных врачей того времени мог звучать как: сифилоз коры головного мозга, lues cerebri, сифилитический псевдопаралич, ложная паралическая или псевдопаралическая форма сифилитического психоза, что не играло какой-либо значимой роли. Точка зрения В. П. Осипова о возможной форме болезни: «Приведенные разновидности имеют различные оттенки и часто дают смешанные картины, затрудняющие их обособление, что, впрочем, и не слишком важно, при условии распознавания основного заболевания».

Снова уже знакомый нам приём: цитата подаётся так, как будто Осипов писал о конкретном случае Ленина, что, разумеется, не правда.

Что касается предложенных (а частью просто выдуманных) доктором Новоселовым диагнозов, то предположу, что для профессиональных венерологов это текст будет покруче выступлений комиков из Камеди-клаба. Дело в том, что Валерий Михайлович, в тщетных попытках изобразить аутентичную медицинскую терминологию случайно попал в геологическую и у него получилась, грубо говоря, ложно-приморская форма сифилитического психоза.

«3. Мнение профессора В. В. Крамера в самом начале дневника: «Явление транскортикальной моторной афазии на почве…» с пропущенным местом, где стоит восемь точек (вместо 8 букв, которых нет) возможно, по мнению автора, дополнить словами «васкулярного сифилиса», «lues cerebri» или скорее всего просто «lues».

Заметили? «Точка зрения Осипова» и «мнение Крамера» идут у Новоселова цепочкой – одно за другим. Только профессор Крамер действительно писал о Ленине, а Осипов – нет.

А помните, как автор торжествующе демонстрировал читателям, что слово «артериосклероз» не помещалось в восьми-точечный пробел? Зато «васкулярный сифилис» заходит у Новоселова, как говорится, как слива в жопу.

И тут же:

«4. Отсутствующие 8 букв, это вероятнее всего, слово «сифилиса», слова артериосклероз и атеросклероз, физически невозможно уместить в данный промежуток между имеющимся текстом».

«Lues cerebri», если хорошо физически постараться, несомненно войдёт. Наиболее вероятный «lues» будет чуть-чуть болтаться, но это тоже не страшно.

Одна из главных проблем данной книги в том, что в ней о сложных медицинских вопросах нам рассказывает человек, который не помнит, о чём он писал тремя строками выше (несомненный «lues cerebri» в запущенной форме!).

История с восемью пропущенными буквами показалась Новоселову настолько важной и показательной, что он упомянул её в своей книге четыре раза (возможно, просто трижды запамятовал). Автор по какой-то причине уверен, что она чётко подтверждает его сифилитическую теорию. Но почему? В конце концов, Крамер не кроссворд заполнял и точки здесь означают лишь место для отложенной записи, букв могло быть и семь, и девять, и сто сорок восемь.

«5. Дифференциальный диагноз течения дисциркуляторной энцефалопатии атеросклеротической природы с развитием сосудистой деменции и менинго-васкулярного сифилиса не составлял особых трудностей для русских врачей школы А. Я. Кожевникова, участвующих в консультациях пациента В. И. Ульянова».

Да-да, в тогдашней России всё так и было.

Пациентъ, у Васъ болитъ голова и Вы плохо спите? Надо было гандончики надевать, милейший! Держите пакетикъ с мышьякомъ.

Хочу напомнить, что автор начинал свою книгу как раз с цитаты самого профессора А.Я. Кожевникова: «При распознавании прежде всего нужно решить вопрос, находится ли данное органическое страдание мозга в зависимости от сифилиса или нет? Но здесь мы наталкиваемся на немалые трудности, так как прежде всего доказать присутствие сифилиса у данного лица представляется делом далеко не легким».

А вот для врачей школы В.М. Новоселова диагностика приморского сифилиса, действительно, не составляет абсолютно никаких проблем. Даже по обрывочным данным вековой давности.

Насколько же эта позорная псевдомедицинская поделка отличается от настоящего исследования – книги Юрия Михайловича Лопухина!

«6. Диагноз пациенту поставлен В. В. Крамером 28 мая 1922 года, подтвержден Г. И. Россолимо 29 мая 1922 года… Несмотря на отсутствие диагноза в дневнике, который нельзя отнести к медицинским документам установленного образца, назначение пациенту врача, специалиста по нейросифилису, приват-доцента А. М. Кожевникова, проведение люмбальной пункции на РВ, прием препаратов йода, мази ртути и введение арсенобензольного препарата, как и сама характерная клиническая картина, указывают, что мнение врачей было единодушным – неврастеническая форма (стадия) болезни перешла в псевдопаралитическую».

Диагноз поставлен, несмотря на отсутствие диагноза! Ладно, не будем придираться к косноязычным оборотам. Но откуда Новоселов взял единодушность? Кожевников специалистом по нейросифилису не был; взятие ликвора на РВ ещё ни о чём не говорит; йод применяли и при других болезнях; мазь ртути применяли конкретно от прыщей; арсенобензольные препараты появились только через месяц; ничего особо характерного в клинической картине не было. А откуда автор снова вытащил формы и стадии? Кто и когда диагностировал у Ленина неврастеническую форму?

«7. Диагноз в данной форме подтвержден зарубежными коллегами, что видно при наложении клинической картины, отраженной в дневнике, на мнение иностранных врачей, отраженное в официальной биохронике В. И. Ульянова от 21 марта 1923 года, где консилиум в лице зарубежных специалистов Нонне, Бумке, Хеншена и фон Штрюмпеля признает, что лечение (использование препаратов арсенобензольного ряда, ртути и йода) с начала заболевания и до данного момента, которое проводили врачи Кожевников, Крамер и Ферстер было правильным, т. е. соответствует клинической картине. Также ими подтверждена менинго-васкулярная форма болезни: «болезнь Владимира Ильича… имеет в своей основе заболевание соответственных кровеносных сосудов. Признавая правильным применявшееся до сих пор лечение, консилиум находит, что болезнь эта, судя по течению и данным объективного обследования, принадлежит к числу тех, при которых возможно почти полное восстановление здоровья». Тем самым, одновременно, консилиум исключает атеросклероз, который имеет прогредиентное течение и исключает полное восстановление здоровья, и наоборот, при излечении указанного выше заболевания в редких случаях действительно возможно было почти полное восстановление. Одновременно врачи фиксируют свою точку зрения, что это вероятнее не прогрессивный паралич, о котором мы тоже могли бы думать по данной картине (при отсутствии точного анамнеза), так по мнению одного из основателей научной сифилидологии Жана Альфреда Фурнье «сифилитическое поражение головного мозга весьма близко напоминает прогрессивный паралич».

Последнее предложение явно не согласовано (или типографский косяк, или сам автор забыл, с чего его начинал), но что касается профессора Фурнье, то в своей книге, как я уже писал ранее, он выделил целую главу, в которой рассказывал об отличиях этих болезней. Добавлю оттуда же:

«…Прежде всего, скажем несколько слов о дрожании [выделен курсив автора]. Без сомнения, у сифилитиков иногда также наблюдаются явления дрожания, в особенности в руках, конечностях, иногда в языке. Но эти симптомы не часты и встречаются несравненно реже, чем при общем параличе помешанных. Так, при сифилисе очень редко наблюдается дрожание языка; дрожание же верхней губы (столь частый и характерный признак у помешанных паралитиков) почти всегда отсутствует; мне ни разу не случалось его наблюдать. Кроме того, мы находим значительное различие в интенсивности, продолжительности и общем характере симптомов. Дрожание, наблюдаемое у сифилитиков, например, тождественно с тем, какое наблюдается и во многих других мозговых поражениях иного происхождения. Дрожание это ничем особенным не отличается. Его никак нельзя сравнить с теми подёргиваниями, с теми в высшей степени характерными, фибриллярными, волнообразными сокращениями, которые так часто наблюдаются в губах и языке поражённых общим параличом» (Фурнье. «Сифилис мозга», стр. 209).

Ещё:

«Кроме того, мозговой сифилис обыкновенно сопровождается двигательными расстройствами – параличами. Расстройства эти выражаются настоящими параличами (гемиплегии, моноплегии, гемиплегии лица, глазные параличи и проч.), либо парезами, обуславливающим упадок мышечной силы. Как в одном, так и в другом случае замечается ясно выраженное ослабление в движениях.

Иначе выражаются расстройства двигательной сферы при общем параличе помешанных. Тут нет настоящих параличей [выделен курсив автора, и я к нему могу только присоединиться]. До поры, до времени больные ходят, бегают, одним словом, пользуются полной свободой движений. Если временами походка их бывает нетверда, иногда с пошатыванием, если они иногда падают, то это не потому, что больные были парализованы, а потому, что при полной сохранности сил, больные неправильно направляют деятельность своих мышц» (стр. 210).

Кроме того, Новоселов с каким-то странным пафосом пишет, про «мнение врачей, отражённое в официальной (!) биохронике (!!) Ульянова». Откуда и когда у автора появился такой пиетет по отношению к ней? Повторю в третий раз: в «Биохронике» приведена цитата из газетного бюллетеня! Автор то наотрез отказывается верить любым партийным деятелям, то безоговорочно верит не менее партийной газете. Но, разумеется, только тогда, когда это ему выгодно. Вот что он напишет в конце второй части:

«Отдельно о «правдивости» официально публикуемой информации – сам Ленин смеялся, когда узнал, что в первом бюллетене о его здоровье было сказано о желудочно-кишечном заболевании, сопровождавшимся нарушением кровообращения, и сказал, что лучшие дипломаты – это его врачи, составившие бюллетень. Следует отметить, что в обязанности врачей не входит публикация каких-либо ложных данных о течении болезни, поэтому у этого явления исключительно политические корни».

Или вот это:

«К сожалению, убежденность большей части нашего общества в причинах болезни В. И. Ульянова, в неправильности его лечения и механизмах смерти основателя СССР, основаны на представлениях, «жестко» заложенных политическим руководством страны. В их основе, на взгляд автора, лежит заведомо неверная информация, начиная с бюллетеней о болезни В. И. Ульянова, а потом и высказывания практически всех политических деятелей и чиновников от здравоохранения».

Обращаю внимание: речь идёт о тех же самых Бюллетенях!

Если кто-то думает, что я зря цепляюсь, и цитата из Бюллетеня в «Биохронике» не является важным звеном в цепи новоселовских доказательств, то вот вам четвёртое упоминание в книге:

«21.03 снова было совещание врачей, которые подтвердили, что лечение, которое проводилось до дня их консультации и состояло из введений арсенобензольного препарата, втираний мази ртути, инъекций висмута и приема препаратов йода, было клинически правильным. Тем самым зарубежные профессора [подтвердили?] правильность диагноза прогрессивного паралича, одной из форм позднего нейросифилиса».

Напоминаю, что абсолютно теми же строками Бюллетеня чуть ранее «врачи фиксировали свою точку зрения, что это вероятнее не прогрессивный паралич». Тараканы из новоселовской головы разбегаются в разные стороны.

А вот ещё контрольный выстрел где-то в конце его книжки:

«Итак, четыре ведущих врача Европы, включая специалиста Нонне, констатируют у пациента В. И. Ульянова сифилис сосудов головного мозга, что подтверждается не только тем, что они признают лечение пациента правильным на всех этапах болезни до момента консилиума, но всем последующим лечением, которое проводили пациенту. Клиническая картина на протяжении всего дневника не представляла особых трудностей для врачей того времени даже при отсутствии точного анамнеза заболевания».

При всей паталогической тяге г-на Новоселова к повторам, пять раз, — это выдающийся результат.

Возвращаемся к выводам:

«8. Согласно мнению Л. С. Минора поздняя диагностика заболевания сыграла значимую роль в быстром развитии болезни; «Крайне серьезное значение в смысле быстроты развития болезни может иметь несвоевременное распознавание пред-паралитической нейрастении».

Какая ещё поздняя диагностика? Вот это кто писал: «на основании клинической картины, ее закономерной и стадийной динамики у данного пациента врачи диагностировали начало сифилитического психоза, который перешел 25 мая 1922 года от неврастенической формы (стадии) к паралитической»?

С другой стороны, был и такой текст: «Таким образом, у данного клинического случая, который не был замечен на ранней, неврастенической стадии, и был диагностирован в стадии уже развертывания псевдопараличей, конечно, неблагоприятный прогноз в силу потери времени. Плохой гамбит, когда действия надо было предпринимать намного раньше, в 1920–1921 годах, был пропущен и самим пациентом, его родственниками, да и сотрудниками Лечсанупра Кремля».

Но мы парируем это следующей цитатой нашего Двуликого Януса: «В общем, larga manu [щегольнул латынью автор. В переводе – «щедро». К чему это – без понятия], у большого врачебного коллектива, у врачей, консультирующих пациента, не было ни малейших затруднений в диагностике заболевания у пациента Ульянова даже на начальной стадии болезни. Заболевание имело стандартную клиническую картину манифестации заболевания, а именно ее неврастеническую форму, которую уже нельзя было ни с чем спутать при переходе к псевдопаралитической стадии заболевания, а тем более при хорошо прогнозируемой характерной стадийности последующего клинического оформления болезни у данного пациента».

А по поводу якобы изначально неблагоприятного прогноза вот тоже новоселовские слова: «Пациент восстанавливается после каждого приступа довольно хорошо, учитывая относительно молодой возраст и относительно раннюю стадию заболевания».

Какой же многогранный талант, не перестаю восхищаться!

Если вернуться к цитате профессора Минора (а я советую вернуться), то она снова подана в фирменном новоселовском стиле, но мы-то уже знаем, что конкретно к нашему случаю эти слова не относятся никак: Лазарь Соломонович Минор пациента Ленина не видел и ничего о нём не писал.

«9. Атеросклероз у данного пациента соответствовал возрасту, врачи на протяжении дневника, несколько раз отмечают, что у пациента нет ни повышенного давления, ни атеросклероза».

«Несколько раз отмечают», это единственное упоминание 23 мая 1923 года того, что у пациента «не склерозированны» некоторые артерии, что, как уже говорилось, никак не отрицает атеросклероз в принципе. Что же касается артериального давления, то в Дневниках есть всего два замера: 150 мм рт. ст. (11.06.1922) и 125 мм рт. ст. (24.01.1923).

«…Однако нужно сказать, что повышение кровяного давления не должно безоговорочно считаться признаком артериосклероза. Большей частью оно бывает незначительным, достигая всё же 130-150 mm Hg. Многие смотрят на повышение кровяного давления, как на частый, или даже постоянный симптом артериосклероза. Однако, имеется множество наблюдений, показывающих, что даже в тяжёлых случаях артериосклероза, не сопровождающихся слабостью сердца, кровяное давление часто бывает совершенно нормальным». (Бурвинкель «Артериосклероз и его лечение», 1927 г., стр. 20).

Статья «Артериосклероз» в первом издании «Большой медицинской энциклопедии» (1928-1936 гг.):

«Понятие об артериосклерозе связывается обычно с представлением о повышении артериального давления. Первоначально полагали, что эти два явления причинно неразрывно связаны, причём первичным является артериосклероз. В наст, время можно считать установленным 1) что артериосклероз далеко не всегда сопровождается гипертонией (по Romberg-Sawada даже только в 12,3% случаев), 2) что очень часто встречаются случаи гипертонии, где артериосклероз выражен слабо или даже отсутствует».

«10. Никогда и нигде в дневнике не звучат слова артериосклероз и атеросклероз, на который указывали и указывают ряд историков, не имеющие медицинского образования. Например, в начале дневника 28 мая 1922 года. «Мнение В. В. Крамера. Явление транскортикальной моторной афазии на почве…»., т. е. доктор оставил место, там пробел и нет слов «артериосклероза», «атеросклероза» или «атероматоза».

Ну вот, например, запись от 7 мая 1923: «В крупных сосудах значительного артериосклероза нет. Процесс, по-видимому, не артериосклеротический». Напоминаю, что по-Новоселову врачи уже давно лечат чётко диагностированный сифилис, но вдруг, через год без малого, пишут: смотрите, вроде бы это не атеросклероз. Г-н Новоселов, кстати, слово «по-видимому» никак не комментирует. Может быть, со зрением что-то случилось? Надо бы проверить, одинаковые ли у него зрачки, а то, знаете ли, всякое бывает.

Так же здесь мы видим третье напоминание читателям о загадочных «восьми точках».

«11. Диагноз наследственного (врожденный) люэса у пациента В. И. Ульянова его лечащие врачи, по мнению автора, не рассматривали, так как данное заболевание нарушало развитие центральной нервной системы ребенка, что сказывалось на его обучении. Такие дети, даже если рождались на вид здоровыми, затем резко отставали в своем умственном развитии. Признаков врожденного сифилиса не видно ни в анамнезе пациента, как в детстве, так и в последующей его взрослой жизни, так и ни у кого из его сибсов».

Забавно, что человек, который безо всяких причин использует такой вот убогий англицизм (сибсы – калька с английского «sibs»: родные братья и сестры) потом будет нас учить, что не нужно преклоняться перед всем иностранным.

«12. Темы роли ранения пациента, как и отравления пули «дум-дум» любым ядом этиологически, патогенетически не состоятельны согласно клинической картины, отраженной в записях лечащих врачей».

Вот про ранение и пули мы потом обязательно поговорим.

«13. Лечение данного пациента соответствовало стандартам лечения нейролюэса в 1920-х годах, принятым как в СССР, так и странах Западной Европы, и включало применение препаратов арсенобензольного ряда, препаратов ртути, висмута, йода»

…пиявок.

Кстати, если говорить серьёзно, давайте вспомним про единственную попытку лечения пиявками. 10-го марта 1923 года в Дневнике было написано: «Мы долго совещались и пришли к выводу, что никаких экстренных мер принять нельзя, но решили поставить пиявки за уши. От пиявок никакого особого действия не ждем. Но ввиду полной безопасности данного мероприятия и горячего желания попробовать все, что только возможно, решили попробовать и эту меру».

Про лечение сифилиса пиявками нам даже Новоселов не решился затирать, а вот использовались ли они при атеросклерозе? Откроем книгу В.А. Гиляровского «Психиатрия», а конкретно главу «Психические расстройства на почве церебрального артериосклероза». Заканчивается она методами лечения самой тяжёлой из рассматриваемых форм:

«В случае инсульта – венесекция или пиявки за сосцевидным отростком [за уши т.е.], лёд на голову, клизмы. После – препараты йода, стрихнина».

В клиническом случае Ленина мы видели всё вышеперечисленное, включая стрихнин. Что же касается пиявочной терапии, то она закончилась на первом применении: «В 19-00 мы поставили по две пиявки за каждое ухо. Но по отношению к пиявкам Владимир Ильич оказался очень нетерпеливым и их пришлось скоро снять».

«14. За время ведения дневника отмечено около тридцати различных по тяжести апоплектоидных приступов, зачастую с симптомами раздражения мозговых оболочек, что характерно для менинго-васкулярной формы нейролюэса».

Читаем ниже:

«15. Однотипная реакция в виде транзиторных ишемических атак с ухудшением клинической картины у пациента на введение препарата арсенобензольного ряда позволяет автору использовать термин «арсеникоз»».

Да ладно! А это кто раньше писал: «В этот день у В. И. Ульянова произошел приступ транзиторной ишемической атаки, которые являются характерным признаком для менинговаскулярного сифилиса»?

Апоплектоидный приступ и транзиторная ишемическая атака – это синонимы? Если нет, то с получающейся здесь кашей пусть разбираются более подготовленные люди. А если это одно и то же, то автору нужно отделить мух от котлет: какие из тридцати «сифилитических» приступов были всё-таки вызваны мышьяком?

А термин используйте, проблем нет.

«16. Дифференциальный диагноз с болезнью Альцгеймера не проводился в силу ясности картины».

Может хотя бы пару слов? Ну, на нет, и суда нет.

«17. О CADASIL, CARASIL синдромах врачи того времени не знали».

А раз не знали, то никто этой хренью и не болел. Широко шагаем дальше. Главное – не задумываться.

«18. О возможности облитерирующего эндартериита Хойбнера без сифилиса впервые коротко упоминается патологоанатомом И. В. Давыдовским в 1956 году: «Следует, впрочем, иметь в виду также возможность возникновения гейбнеровских картин эндартериита в результате организации тромба без всякого сифилиса». Встречаемость сифилиса в популяции в те годы было никак не менее 5 %, встречаемость OADASIL сегодня около 1–2 случая на 100.000 населения [классическое сравнение жопы с пальцем]. Вероятность данного диагноза также ничтожно мала в силу несколько другой клиники у данного заболевания».

Несколько другая клиника у доктора Новоселова обеспечивает ничтожно малую вероятность. Наверное, так у врачей и бывает: симптомы немного не совпадают – сразу забываем.

«19. Макс Нонне пишет в своей монографии 1924 года выпуска: «…наблюдая за 223 пациентами, обнаружил у них начало сосудистого сифилиса мозга в первый год 25 случаях, на втором году болезни у 26 пациентов, на третьем году 39 раз; первые 3–5 лет были максимальными. Перевод автора)». При этом Нонне рядом описывает клинический случай васкулярного нейросифилиса, который возник через 64 года после заражения».

Макс Нонне там даже не намекнул, в какой вероятностный диапазон попадали люди с 30-летней давностью? Очень жаль. Если примерно прикинуть, то вроде бы получается крайне низкая вероятность. Напомню: г-н Новоселов сам так оценил наиболее вероятные сроки заражения Ленина.

Ближе к концу книги автор выкладывает на выбор и другие цифры:

«По современным данным, сосудистый нейросифилис возникает чаще на 7 году заболевания сифилисом, мужчины поражаются в три раза чаще, чем женщины. По данным авторов начала ХХ века, инкубационный период прогрессивного паралича продолжается от 2 до 30 лет (по Крепелину), от 3 до 35 лет (по Юниусу и Арндту), от 2 до 40 лет (по Визелю). Но большинство авторов сходилось во мнении, что наиболее часто прогрессивный паралич появлялся в период через 10–15 лет после заражения сифилисом».

Как мы видели, главное европейское светило – Макс Нонне считал наиболее вероятными первые пять лет. Но и по абсолютно всем предлагаемым здесь раскладам 30 лет, это крайне низкая вероятность.

«При разности этиологии и патогенеза атеросклероза сосудов и васкулярной формы нейросифилиса, патоморфоз инфарктов имеет один и тот же механизм циркуляционной гипоксии. При всем разнообразии проявлений сифилиса головного мозга в доантибиотиковую эру, тем не менее, он был хорошо узнаваем».

Понятно, что для Новоселова диагностика сифилиса проблем не представляет, но менее матёрые профессионалы считают, что всё не так просто. Конечно, если для кого-то что табес, что люэс мозга, что прогрессивный паралич – всё один хер, то картина серьёзно упрощается.

«…На основании отсутствия данных о первичном заражении и отсутствии анамнеза в части данного заболевания не представляется возможным точно установить полную историю болезни, что никак не отражается на выводах автора о том, что и как лечили лечащие врачи пациента Ульянова».

Я не сомневаюсь, что выводы автора не способно поколебать ничто, но он хотя бы намекнул: по какой конкретно части заболевания отсутствовал, по его мнению, анамнез, а по какой его стало столько, что у врачей уже не было никаких проблем с диагностикой?

Идущие следом новоселовские «Патологоанатомические и судебно[???]-медицинские итоги» – просто клондайк алогичного, бессмысленного бреда.

1) «Причина смерти пациента — кровоизлияние в четверохолмие, что типично для менинго-васкулярной формы заболевания…»

А также для любой другой болезни, которая может привести к нарушению кровоснабжения соответствующего отдела мозга. Для сифилиса мозга как раз таки не очень характерны кровоизлияния. В книге Абрикосова «Сифилис нервной системы», например, написано так: «Всё же при сифилисе редко, но случаются кровоизлияния в мозг» (стр. 136).

2) «А.И. Абрикосов: «Другая форма сифилиса артерий, обозначаемая как сифилитический облитерирующий артериит (Heubner), отличается более распространенным поражением артериальной сети органа, чаще всего мозга. Основой этого типа поражения артерий является разрастание внутренней оболочки сосудов, причем никаких специфических для сифилиса [изменений?] в сосудах может не наблюдаться…». В данном случае Гейбнеровский (Хойбнеровский) сифилитический артериит наиболее вероятная патоморфологическая форма болезни пациента».

Как второе следует из первого, или хотя бы связано с ним? Если ничего специфичного для сифилиса нет, из чего вылупилась наибольшая вероятность?

3) [Здесь приведена цитата на немецком от ведущего специалиста Европы по нейросифилису Макса Нонне, сопровождаемая корявым переводом Новоселова] «Лишь в 1919 году было выяснено, что эндартериит мелких сосудов центральной нервной системы можно вызвать мышьяком путем субдурального введения обезьянам неосальварсана. Краткий перевод автора».

И что, г-н Новоселов? Каким образом Вы собираетесь использовать эту информацию?

4) «Со времени опубликования в 1874 году работы Хойбнера «Die luetische Erkrankung der Hirnarterien» (Люэс сосудов мозга) врачам стало известно, что сифилис нервной системы сопровождается поражением сосудов и отличие васкулярного сифилиса мозга от атеросклероза заключается в его более локальном характере в сравнении более общей распространенностью артериосклероза».

То же самое: что дальше-то? Как это всё Вы привязываете к клиническому случаю Ленина? У него был более, или менее локальный характер поражения, как думаете? Акт внимательно читали?

5) «При дифференциальной диагностике сифилиса сосудов от атеросклероза при первом страдании «отмечается тенденция к облитерации и фиброзному превращению (в шнуры, ремарка автора) при отсутствии склонности атероматозному распаду и петрификации». (Глава Васкулярный сифилис центральной нервной системы. Доктор В.Т. Талалаев (ассистент профессора А.И. Абрикосова, ремарка автора). Монография «Сифилис головного мозга» под редакцией А.И. Абрикосова, 1927 год)».

Вообще не понял, причём здесь «первое страдание», в книге об этом ничего не сказано. Зато в самом начале этой главы написано:

«В настоящей главе мы коснёмся ещё одной формы сифилиса центральной нервной системы, при которой наблюдаются первичные поражения артерий и вен без какого-либо страдания оболочек, с вытекающими отсюда неспецифическими поражениями нервной ткани, зависящими исключительно от нарушения кровообращения. В таких случаях принято говорить о васкулярной [сосудистой т.е.] форме сифилиса центральной нервной системы, причём эта форма сифилиса мозга есть явление довольно частое. Само поражение сосудов с морфологической точки зрения не всегда содержит в себе сколько-нибудь явных специфических гистологических признаков. В сосудах, вне всякой связи с поражением оболочек мозга у сифилитиков, иногда разрастается внутренняя оболочка их, что может происходить при небольших изменениях в адвентициальной ткани, или даже при отсутствии последних» (стр. 22-23).

6) «Использованный в патологоанатомическом акте термин «артериосклероз» соответствует современному пониманию понятия «атеросклероз». Современный термин был введен Маршан(д)ом в 1904 году, но еще долгое время, практически до середины ХХ века термин артериосклероз имел хождение в клинической среде при обозначении атеросклероза».

7) «Атеросклероз у В.И. Ульянова соответствовал возрасту умершего».

Соответствовал возрасту?? У Владимира Ильича абсолютно все артерии, питающие мозг, были изменены (уплотнены и утолщены), а это, собственного говоря, и называется атеросклерозом. Но даже если не брать в расчёт мозг и оставить его на растерзание Новоселову, в остальном: в области правого желудочка сердца – «порядочное скопление жиру. Полулунные заслонки аорты несколько утолщены у их основания. Со стороны двустворчатого клапана замечается некоторое утолщение по краю его замыкания и белесоватые непрозрачные бляшки на передней заслонке. На внутренней поверхности восходящей аорты небольшое количество выбухающих желтоватых бляшек. Стенки венечных артерий сильно уплотнены и утолщены, просвет ясно сужен. На внутренней поверхности нисходящей аорты, а также и на внутренней поверхности, вообще, более крупных артерий брюшной полости замечаются многочисленные, сильно выбухающие желтоватые бляшки, часть которых находится в состоянии изъязвления и петрификации».

«Четкий и яркий стиль писания А.И. Абрикосова, который он использовал при секции тела Ф.Э. Дзержинского, показывает, что он красочно описывал характерные атеросклеротические поражения сосудов, если они были. Но у пациента В.И. Ульянова они отсутствуют – нет описанных характерных ограниченных и имеющих края бляшек с жировыми отложениями и петрификацией».

Уплотнение, это и есть, грубо говоря, начало петрификации. В некоторых местах артерии ленинского мозга были уплотнены настолько, что по ним можно было стучать пинцетом, как по кости (по воспоминаниям Семашко). По поводу отсутствия явных жировых отложений есть версия профессора Лопухина, с которой все желающие могут ознакомиться самостоятельно.

8) «Использованный термин «склероз износа» подчеркивает лишь его несостоятельность. Теория износа (ангиомаляции) Тома, как причина атеросклероза, была отклонена учеными еще в 1904 году».

Теория износа в 1904 году была не отклонена, а оспорена, причём совсем не в такой форме, которую подразумевает Акт. Но об этом поговорим ниже.

9) «Использование термина «склероз от износа», на фоне того, что теории износа (как Тома, так и Вирхова) сосудов при атеросклерозе на данный исторический момент были признаны несостоятельными и отклонены врачебным сообществом, о чем знали все клинические врачи и патологоанатомы, подчеркивает абсурдность или эвристичность (что намного менее вероятно) данной ситуации».

Подчёркивает эвристичность данной ситуации… Эвристичность ситуации…

Ладно, хер с ней, с эвристичностью, поговорим о более прозаических вещах.

Никакой «теории износа Вирхова» не существовало. Одной из первых научно обоснованных теорий возникновения атеросклероза была воспалительно-дегенеративная от немецкого патологоанатома, гистолога и физиолога Рудольфа Вирхова. В противовес ей, свою – компенсаторно-механическую – теорию выдвинул его коллега и земляк Рихард Тома (R. Thoma, 1847—1923). Вот её и называют «теорией изнашивания» - ангиомаляции. Как первопричину атеросклероза её, действительно, достаточно быстро и аргументированно поставили под сомнение, но в чисто механическом плане понятие об изнашивании артерий было вполне в ходу даже к середине 30-х.

И такое вот замечание: повадки шулера очень часто проявляются на широких обобщениях, типа «отклонены всем врачебным сообществом» или «знали все клинические врачи и патологоанатомы». Классический пример ложной аргументации: апелляция к большинству. Кстати сказать, новоселовскую книжку можно использовать, как пособие, для демонстрации логических ошибок. Вспомнилась, к слову, замечательная статья профессора Р.Л. Лившица «Оптимальный тупик». Тем, кто не читал, – рекомендую.

10) «Кальциноз, атеросклероз и эндартериит Хойбнера только начали патоморфологически разделять и вполне возможно, что в заключительной части акта «сифилитический артериосклероз» просто заменен на «склероз износа».

А ещё вполне возможно, что имя на обложке «Медицинского детектива» тоже заменено, и раньше там было «Отбалдыев В.М»; или «Потолков В.М»; или «Фонаревич В.М.». Почему бы и нет?

11) «Акт, не вызывает никаких сомнений, написан самим профессором А.И. Абрикосовым, заключительная же часть написана так, что это мог быть не сам патологоанатом или даже далеко не патологоанатом».

Далеко не патологоанатом… Акушер что ли? Или имеется ввиду вообще наш гость из иной цивилизации?

«Написана так», это как? В чём конкретно претензия-то? В «Abnutzungssclerose»?? Ничего исключительного в таком диагнозе, для тех времён, не было. Что ещё?

12) «Лечение пациента В.И. Ульянова проходило во времена не до конца ясного понимания патогенеза нейросифилиса, как и нейротоксического действия тяжелых металлов, которые входили в состав препаратов, которыми его лечили».

Херово, что после прочтения Вашей, Валерий Михайлович, книги, к пониманию нейротоксического действия тяжёлых металлов не добавилось ни грамма. Вот как, например, выглядели поражения сосудов в этом случае? В «Дефективе» об этом ни слова!

Далее идут «Методологические, деонтологические и историко-медицинские итоги (по мнению автора)». Тут тоже всё очень нажористо.

«1. Рассматривать клиническое мышление лечащих врачей пациента В. И. Ульянова можно только с позиций уровня медицинских знаний того же времени».

Какой же это итог, это – вводная.

«2. Анализ клинической ситуации можно проводить только с предварительным изучением монографий по специальности нервные болезни конца XIX – начала XX веков (в основном с 1874, с работы Хойбнера – 1924, по пятое издание монографии Нонне, с обязательным привлечением руководства для врачей «Сифилис нервной системы» под редакцией Абрикосова, Ганнушкина, Маргулиса)».

Первые два пустяковых пункта я оставил здесь только для того, чтобы не начинать с третьего (это выглядело странно), но раз уж появилась такая возможность, приведу общее замечание: со знаками препинания у Новоселова прям беда. Прям хуже, чем у меня. Местами создаётся впечатление, что он раскидывал запятые по тексту жестами сеятеля.

«3. По мнению автора, врачи-консультанты и лечащие врачи получили указание ничего не писать в дневнике о диагнозе пациента В. И. Ульянова и вести дневник таким образом, чтобы исследователь без медицинского образования не мог сделать правильные выводы».

А всех остальных обладателей медицинских дипломов, в рамках этого замечательного плана, планировали убить. Чтобы никто не догадался!

…

«5. Лечение пациентов с прогрессивным параличом, табесом и васкулярным сифилисом головного мозга, ставших в «антибиотиковую» эру довольно редкими, сегодня не составило бы значимых проблем, тогда как сбор анамнеза составляет такую же сложность, как и век назад».

Составлял сложность?? Без сбора анамнеза невозможно поставить правильный диагноз, ведь так? А вот это кто писал: «Дифференциальный диагноз течения дисциркуляторной энцефалопатии атеросклеротической природы с развитием сосудистой деменции и менинго-васкулярного сифилиса не составлял особых трудностей для русских врачей школы А. Я. Кожевникова, участвующих в консультациях пациента В. И. Ульянова»? Неужели автор не видит здесь противоречий? Тогда ему нужно срочно показаться врачу: неврастеническая форма пройдёт – не заметишь. Диагноз-то уже очевиден.

«6. Лечение пациента В. И. Ульянова не требовало участия такого большого количества врачей».

Исходя из чего сделан такой вывод? Ниже он сам искренне удивлялся: «Странно, ведущие неврологи Москвы и РСФСР, а их трое: Л. С. Минор, Г. И. Россолимо, Л. О. Даркшевич, не были привлечены к ведению пациента, руководителя государства, герра президента». Последнее – это что-то типа подъёбки: «герром президентом» Ленина называл профессор Фёрстер.

Замечаете, как оригинально автор решает логические задачки? Сам он уверен в сифилитическом диагнозе и щедро делится этой уверенностью с лечащими Ленина врачами. Правда, теперь становится непонятно: зачем у постели больного, с настолько очевидным диагнозом, столпилось большое количество врачей? К чему все эти консилиумы, с приглашением зарубежных (никак не поддающихся партийному контролю) специалистов? Новоселов не видит здесь особых проблем и просто заявляет, что такое количество врачей было не нужно. Ему, очевидно, похер на то, что они там фактически были. В данном случае мы наблюдаем отрицание объективной реальности – психическое отклонение, весьма характерное для прогрессивного паралича.

Ларчик открывается ~~шизофренически~~ по-новоселовски просто. Дело в том, что не нужны были не врачи в принципе, а конкретно иностранные врачи:

«Если учесть, что клиническая ситуация, вокруг которой строится наш рассказ, была совершенно стандартной, немецкие врачи были избыточны».

А вот русских врачей Новоселову хотелось бы побольше, но увы:

«Профессор Минор или сам устранился от ведения больного или его не допустили, это неизвестно…

…Сам ли Григорий Иванович [Россолимо] устранился под каким-либо предлогом или его не допустили до ведения пациента дальше, не ясно. Профессор Ливерий Осипович Даркшевич, выдающийся отечественный невролог, осмотрел председателя Совнаркома ранее, и почему он не был привлечен к дальнейшему ведению, также неизвестно…

…Принципиальность и невозможность полного подчинения руководству партии большевиков, одна из возможных причин того, что среди лечащих врачей мы не видим знаковых лиц неврологии того времени».

Новоселов не унывает только потому, что:

«Группа российских врачей нашего пациента вообще состояла из настоящих суперзвезд».

Суперзвёзды? Правда?

«Основными» русскими врачами, лечащими Ленина, по утверждению Новоселова были А.М. Кожевников, В.В. Крамер и В.П. Осипов. О первой «суперзвезде» автор написал так:

«Вести дневник болезни пациента В.И. Ульянова был назначен неизвестный нам доктор».

Крамер, в описываемое время, был ассистентом Л.С. Минора на кафедре неврологии Московских высших женских курсов и звездой являлся весьма относительной. Профессор Осипов, возможно, имел чуть больше поводов к такому статусу, но вот появился он у постели больного спустя десять месяцев после начала острой фазы болезни.

«7. У пациента была идиосинкразия на препараты мышьяка, что неоднократно приводило к ухудшению клинической картины. В такой ситуации возможно использование термина «арсеникоз», так как врачами неоднократно отмечены явления токсического действия производных арсенола на сосуды головного мозга пациента».

Но Бехтерев (который настаивал на продолжении и усилении мышьяковой терапии) всё равно молодец! Или автор имел ввиду конкретно его, когда писал о лишних врачах в предыдущем пункте?

Неплохо было бы, конечно, объяснить, куда делась идиосинкразия с 1 по 10 июня 1923 года, когда Владимиру Ильичу провели курс из десяти ежедневных инъекций мышьяка, без каких-либо намёков на возбуждение. А 6 июня была даже такая запись: «В 13-00, несмотря на возбуждение, ему [Ленину] сделана инъекция ars, после чего немного успокоился». Да, потом инъекции шли уже на фоне сильных возбуждений, но даже в этот период, а точнее 24 июня «в 10-45 сделали инъекцию мышьяка, потом проспал с 11-00 до 13-00 и до 14-00 просидел спокойно. В 14-00 к пациенту пришли Ферстер и Доброгаев — Владимир Ильич пришел в страшное возбуждение неизвестно от чего». То есть даже в этот период врачи не всегда связывали напрямую ухудшение состояния с принятием препаратов мышьяка.

…

«10. В термине ятрогения есть значительная доля наблюдений немецким профессором психиатром Освальдом Бумке, создателем данного термина, за данным клиническим случаем».

Этот замечательный термин Новоселов ещё упомянет не раз и даже посвятит ему целую главу. Вот ни разу не удивлюсь, если по нахрен никому здесь не нужной ятрогении автор защитил какую-нибудь диссертацию.

«11. Точную оценку ятрогенного компонента в данном клиническом случае автор отдает на суд историков медицины».

Скоро, скоро набегут на сладенькое. В очередь, сукины дети!

Не могу не отметить здесь ещё один момент. В главе, посвящённой Бумке, Новоселов пишет:

«Изучив дневник А.М. Кожевникова, я сделал вывод, что профессор Бумке был очень наблюдательным врачом и глубоким ученым, он имел системное мышление, обладал даром ставить правильные вопросы, что очень важно как для врача, так и для исследователя».

Юмор ситуации передать будет непросто. Дело в том, что почти все записи Дневника, касающиеся Бумке, имеют примерно такой вид:

20 марта 1923. «С 17-00 до 18-00 было совещание с Бумке, Штрюмпелем, Нонне».

21 марта. «…вошел Обух и категорически заявил, что врачи приехали и им надо посмотреть на пациента, тогда были приглашены Штрюмпель, Хеншен, Бумке».

22 марта. «К нему зашел профессор Бумке, потом зашел товарищ Осипов, но его Владимир Ильич даже не заметил».

23 марта. «Через тридцать минут я вошел к Владимиру Ильичу с Бумке. Владимир Ильич совершенно дезориентирован, хотя с Бумке и поздоровался, но, по-видимому, автоматически».

26 марта. «Сегодня были врачи Бумке, Ферстер и Крамер – состояние то же самое».

31 марта. «Из врачей были Ферстер, Крамер, Кожевников и Бумке».

4 апреля. «Были Обух, Розанов, Ферстер, Бумке, на которых пациент произвел лучшее впечатление».

7 апреля. «Минковский, Ферстер, Крамер, Елистратов, Бумке в 12-15 начали промывание кишечника».

10 апреля. «После Минковски и Ферстера, к Владимиру Ильичу зашли Ферстер и Бумке, у Владимира Ильича вид утомленный».

11 апреля. «В 19-15 были врачи, профессора Ферстер, Бумке и доктор А.М. Кожевников».

12 апреля. «Вечером были врачи Ферстер, Бумке и Кожевников».

14 апреля. «В 12-00 пришли Ферстер, Бумке и Крамер».

21 апреля. «Вечером были врачи Бумке и Ферстер».

22 апреля. «Сегодня больного посетили врачи Ферстер, Бумке и Елистратов, пациент рассердился и не стал делать гимнастику».

Вы просто представьте, насколько проницателен доктор Новоселов, если на основании этих скупых строк, смог так глубоко (я бы сказал, по самый аппендикс) заглянуть в душу Бумке!

Дневник содержит только две относительно развёрнутые записи, посвящённые немецкому профессору.

6 апреля. «Сегодня Владимир Ильич очень слаб, настроение у него очень скверное. По-видимому, у него депрессивное состояние и полная безнадежность Этим состоянием надо объяснить, по-видимому, и упорный отказ от пищи, так по крайней мере объясняем этот отказ мы, невропатологи Ферстер, Бумке, Крамер и я [А.М. Кожевников]».

17 апреля. «Сделана четвертая фрикция ртути в левую голень. Когда доктор Ферстер стал делать фрикцию мази ртути, пациент спросил «вас их хабе», то Бумке сказал: «Дер президент шприхт дейтче ворте».

Вечером этого же дня у пациента начался сильнейший приступ возбуждения:

«…Пульс не сосчитать, у больного сильный холодный пот. Ферстер и Бумке объяснили, что давление на аорте со стороны диафрагмы, стенокардические явления привели к мозговому возбуждению».

Тут можно отметить два момента. Первое: насколько я знаю, стенокардия прекраснейшим образом сочетается именно с атеросклерозом. Второе (и главное): благодаря доктору Новоселову, мы уже точно знаем, что немецкие профессора, со своим диагнозом, были очень сильно далеки от истины.

Очень рекомендую сейчас вернуться и, для поднятия настроения, перечитать новоселовскую характеристику Бумке.

…

«14. Излечить данного конкретного пациента в доантибиотиковую эру при данном варианте течения болезни на фоне «повышенной чувствительности организма пациента к используемым препаратам» (мнение врачей Ф. А. Гетье, В. П. Осипова, О. Ферстера, Д. В. Фельдберга, В. А. Обуха и В. В. Крамера от 15 января 1923 года) было невозможно».

Пациент прямо сразу после перехода от «неврастенической» формы с «псевдопаралитической» стал безнадёжен? Я уж молчу, что по-Новоселову сифилис ещё на «неврастенической» стадии был диагностирован.

На какие ещё препараты, кроме мышьяка, у Ленина была повышенная чувствительность и когда? А может врачи с мышьяком по дозировке перестарались? Или с чем-то не подходящим его намешали? Нет? Не может быть?

Интересно так же, что г-н Новоселов слегка (совсем чуть-чуть) ошибся в датировке: врачи выступили с этим заявлением 15 января не 1923, а 1924 года, то есть буквально накануне смерти Владимира Ильича. Плюс, несмотря на то что автор старательно закавычил текст, говорилось в нём не о «повышенной чувствительности организма пациента к используемым препаратам» (Новоселов намекает, что ко всем), а о «повышенной чувствительности его организма к ряду лекарственных веществ и существующего у него отрицательного отношения к врачам вообще».

«15. Гипотезы, высказанные ранее рядом историков об отказе В. И. Ульяновым от лечения с целью ускорения его смерти несостоятельны. Также гипотеза «силы воли», согласно которой пациент, отказываясь от лечения, хотел либо приблизить смерть, либо побороть болезнь, не подтверждается данными дневника, а именно, пациент В. И. Ульянов находился под постоянным и ежедневным врачебным контролем».

Честно говоря, когда я в первый раз писал про эту дебильную гипотезу (см. всё то же самое в его комментарии к Дневнику за 24-28 февраля 1923), то действительно думал, что автор с похмелья глупость ляпнул, но он настойчивый. Походу, вообще не просыхает.

«16. Дневники лечащих врачей показали, что лечение пациента соответствовало самым высоким стандартам того времени».

Да что там, – наивысочайшим! Врачи диагностировали «сифилис» ещё на неврастенической стадии, чётко проследили стадийный переход болезни и с чувством выполненного долга зафиксировали смерть от неё же. Спрашивается: что может быть лучше?

Это не случайная оговорка автора, ниже он ещё раз, по своей доброй традиции, напоминает:

«Для нас же важно: врачи лечили своего именитого пациента на основе высших стандартов того времени, соответственно клинической картине заболевания, с учетом этиологии и патогенеза болезни».

Идём дальше.

«17. Ни один врач пациента В. И. Ульянова не пострадал непосредственно сразу после смерти пациента, так как лечение было правильным, и наказывать их властям было не за что».

Или так: лечили от того, от чего могли лечить.

Так же из текста мы видим, что настойчивое вливание в организм Ленина мышьяка доктор Новоселов, действительно, считает правильным.

«18. До конца своей жизни врачи, как и участники патологоанатомического исследования, подписавшие заключение, которое носило, по мнению автора, «согласованный характер», молчали о реальной картине событий с мая 1922 года по 22 января 1924 года».

Как и написано в подзаголовке: это всего лишь мнение автора. Подробней мы поговорим об этом во второй части книги.

«19. Первый главный врач Солдатенковской больницы (им. С. П. Боткина) Федор Александрович Гетье был абсолютно прав, не подписав акт исследования тела В. И. Ульянова. Данное право ему было дано самой его профессией, в основе которой лежат деонтологические принципы, если их понимать, как выполнение «должного».

Бесполезно спрашивать, откуда г-н Новоселов взял, что подписи Гетье там не оказалось из-за его несогласия с выводами Акта. Потом мы увидим, как версия Новоселова (а это, увы, всего лишь ни на чём не основанная версия) трансформируется в непреложную истину.

«20. Гражданское общество начали вводить в заблуждение о болезни В. И. Ульянова еще при жизни пациента».

В наше время, конечно же, всё не так; и исчерпывающую, правдивую информацию о состоянии здоровья первых лиц государства каждый желающий получит легко.

Кстати, вернусь здесь к главному авторскому выводу, который я выше отметил звёздочкой (*). Напомню:

Речь идёт о том, что врачи сознательно фальсифицировали медицинские данные о состоянии здоровья Ленина и причинах его болезни. На морализаторство автор горазд, но мне интересно, в конце 90-х он возвысил свой профессионально-геронтологический голос, когда Борис Николаевич Ельцин «работал с документами» и радовал окружающих "крепкими рукопожатиями"? Ведь умственное и физическое состояние действующего президента, это вам не столетней давности история о вожде уже не существующего государства. Здесь на твоих глазах строится будущее, на которое ты действительно можешь повлиять. Не посредством дурацкой книги, которую ни один адекватный человек не будет считать руководством к действию, а реальным, личным поступком. В конце концов, ниже нам расскажут историю времён ужасного, тоталитарного СССР, о том, с каким мужеством наш – тогда ещё совсем молоденький – автор противостоял дряхлой тени «отца всех народов». Так может он и здесь не ударил в грязь лицом и высоко поднял знамя Правды?

«21. Никаких политических выводов на основании данной книги сделано быть не может».

Не обманывайте, Валерий Михайлович! Вы их легко и непринуждённо делаете сами.

…

«24. Этап истории медицины советского периода логически завершается этой книгой, история медицины отечества, наоборот, продолжается».

Продолжаем изучать алфавит по Новоселову: «С» – скромность.

Завершая первую часть, автор попытался заманить читателя во вторую такой вот наживкой:

«Какие вопросы остались без ответа после изучения дневника врачей:

1. Пытались ли лечить пациента В. И. Ульянова по методу Вагнера-Яурегга (т. е. пытались ли ему привить малярию), одному из самых эффективных и современных методов лечения сифилиса в истории медицины, в период, который можно было бы назвать «доантибиотиковой эрой»?»

Некоторые обороты речи у Новоселова просто завораживают: «самый современный в истории медицины доантибиотиковой эры метод».

А ответ, насколько я понимаю, как раз на основании Дневников будет отрицательным: плазмодии обнаружены не были, сильно высокой температуры не было, но хинин, да, применяли подолгу. Очевидно, по каким-то другим причинам. Например, как успокаивающее.

«2. Какой была точная суммарная дозировка тяжелых металлов (мышьяка, ртути и висмута), которую получил пациент при лечении, так как дозировка и точное название лекарственного средства чаще не указывалась (в стороннем документе (РГАСПИ, ф. 16, оп. 2, д. 42, л. 12–15.), указано, что был использован Несальварсан суммарная дозировка 3,2 грамма)?»

Никто не знает, и увы, доктор Новоселов нам тоже ничего конкретного об этом не расскажет.

«3. Какова была выраженность когнитивных нарушений у пациента на разных стадиях болезни, так как современные методы оценки их несколько другие?»

Автор вроде бы планировал смотреть на процесс лечения Ленина глазами тогдашних врачей, зачем ему современные методы оценки? А в принципе, пофиг, если честно.

«4. Каковыми были точные причины отстранения приват-доцента А. М. Кожевникова от ведения пациента в мае 1923 года, и было ли это врачебным решением или инициировано политическим руководством страны?»

Больше скажу: автор не знает даже, отстраняли ли Кожевникова в принципе. Кожевников мог уйти сам. Не согласившись с принятой программой лечения, например. Или осознав безнадёжность ситуации. Мог просто не выдержать нагрузку чисто психологически. Лично мне кажется самым правдоподобным, что в этот период исчезла необходимость в его услугах, но подробней об этом поговорим ниже.

Как-то пока у автора с интригой всё очень вяленько. Но наберись терпения, читатель, сейчас начнётся:

«5. Есть ли причинно-следственная связь гибели академика В. М. Бехтерева с его дважды отмеченным в дневниках личным мнением?

6. Была ли связана гибель нескольких участников этих событий (Н. С. Попова, Л. Г. Левина, Ф. А. Гетье и П. П. Пакална), упомянутых в дневниках, с данной историей?

7. Каковы причины, того, что врачи, граждане СССР, участвовавшие в консультациях и лечении данного пациента, прожили в среднем на 11,5 лет меньше, чем их «западные» коллеги?»

Да, во второй части нас ждёт настоящая жара!

ЧАСТЬ 2

Вторая часть книги у Новоселова получилась более свободной и насыщенной яркими художественными образами. Я бы даже сказал – какой-то расслабленной что ли. Чувствуется, что автор уже сбросил с себя бремя доказательства своей теории и готов пожинать заслуженные лавры.

«Как родилась идея написать именно эту книгу?

Осень 2016 года, теплый европейский октябрь, солнечно. Я сижу в кафе в самом центре Будапешта на берегу неспешного Дуная. Неожиданно получаю сообщение, что только что ушел из жизни профессор Юрий Михайлович Лопухин, единственный исследователь болезни пациента Владимира Ильича Ульянова. Профессор был именно тем единственным врачом, который попытался разобраться в довольно странном давнем клиническом случае.

Лопухин Юрий Михайлович, 1924–2016, доктор медицинских наук, профессор, академик РАН, директор НИИ физико-химической медицины. Ректор 2 Московского медицинского института (2-го МОЛГМИ) им. Н. И. Пирогова с 1965 по 1984 год. Автор книг «Болезнь, смерть и бальзамирование В. И. Ленина. Правда и мифы», 1997 и «Как умер Ленин. Откровения смотрителя мавзолея», 2014, в которых затронута тема болезни нашего пациента.

Профессор был первым, кто поставил вопрос об этиологии и патогенезе болезни Ленина не на уровне слухов, а с учетом довольно сложной клинической картины. Конечно, его книги увидели свет только в постсоветское время, да и тема болезни занимает лишь небольшой их объем. Больше внимания в них уделено процессу бальзамирования тела вождя и связанным с этим событиям. Это и не удивительно, поскольку Юрий Михайлович с 1951 участвовал в поддержании «тела» Ленина на «должном» уровне.

Прочитав в 1997 году первую книгу Ю. М. Лопухина, я решил при жизни профессора ничего не писать о болезни и смерти В. И. Ульянова, но почти через 20 лет настало время сделать свой шаг. Пружина, которая была сжата многие годы, распрямилась, запустив процесс формирования рассказа о лечении пациента Ульянова. Буквально за пару недель я написал план и три статьи, которые легли в основу этой книги».

Стоп, стоп, стоп! Попридержите пружину, доктор! Мне одному это кажется крайне странным? Ведь автор сам учил нас, что «с вершины прожитых лет я могу посоветовать молодым коллегам: не надо бояться высказывать свое мнение, нигде и никогда». А тут притаился на берегу неспешного Дуная, сидел, ждал чего-то. Точнее, чего так терпеливо ждал – понятно: когда умрёт Лопухин. Но почему? Казалось бы, судьба подарила тебе уникальную возможность: во всём мире есть всего два человека, которые хорошо знают вопрос. Вы же, Валерий Михайлович, сами пишите, что «глубоко понять тему болезни Ленина попытался только один человек – профессор Ю. М. Лопухин». Почему не попробовать в нормальной научной манере уточнить с ним какие-то моменты, поделиться знаниями? Пусть даже не лично, а на страницах медицинских журналов, например. Но Новоселов почему-то где-то сидит и из последних сил сжимает пружину.

Понятно, что сейчас, если задать ему такой вопрос, он скорее всего будет свистеть о том, что безмерно уважал Юрия Михайловича; что не хотел расстраивать старика, выложив перед его лицом неопровержимые факты и прочее, и прочее. Но в книге-то об этом нет ни слова!

О том, насколько этот типок уважал Лопухина, я ещё расскажу, а на счёт того, как г-н Новоселов боялся расстраивать пожилых людей, у нас есть вот такая прекрасная история из розовой юности автора:

«Можно ли было применить к данному [Ленинскому, разумеется] клиническому случаю патологоанатомический диагноз «склероз от изнашивания»? Какими были механизмы формирования когнитивных расстройств? Об этом было интересно узнать и мне и самому директору НИИ мозга. Ближе к окончанию моей работы состоялся первый ученый совет, на котором были приоткрыты некоторые данные болезни В. И. Ульянова, и на котором я попытался высказаться, что при столь массированном поражении коры мозга множественными инфарктами, пациент, на определенной стадии болезни, уже не мог не иметь нарушения интеллектуально-мнестических функций.

И тут на сцену вышла тень отца всех народов. На том давнем ученом совете присутствовал единственный выживший из сотрудников О. Фогта [кто это? В книге о нём нет больше ни слова], человек очень преклонных лет, восседавший за столом рядом с директором НИИ мозга. Его вид отражал процесс, происходивший в Стране Советов: увядание во всей красе. Я начал рассказывать свое представление о патофизиологии процесса у конкретного пациента: почему у него не было резко выраженного атеросклероза при массированных инфарктах коры мозга. В чертах старца внезапно проявилась жизнь [тебе бы порадоваться, геронтолог], щеки покрылись краской, руки мелко задвигались. Он неожиданно и резко вскочил и без всякого вступления и приглашения выдал речь, смысл которой воспроизвожу по памяти: «… да как вы смеете так о вожде мирового пролетариата! Да тебя сейчас в черный воронок! Не сметь, не сметь!»

Вот вам и ответ на вопрос, почему во время существования Союза никто не поднимал тему болезни Ленина. На дворе 90-е, но один древний старик мог в этот момент заменить взвод спецназа. Он готов был пойти в бой, отдать остатки своей жизни, но показать всем аспирантам и ученым на территории бывшего СССР, что они не смеют, даже думать или что-либо обсуждать по этой теме.

Очевидно, на моем лице читалось удивление, типа: демократия же на дворе…»

Справка: «Слово «типа» – это очень неформальный сленг, употребляется в молодёжных неформальных группах или среди людей низкого культурного уровня. Заменяет выражения "как бы", "как будто", "будто бы", "вроде", "вроде бы". Примеры: Он не придёт, потому что он типа заболел».

«…журнал «Вопросы истории» даже печатает подробные публикации о болезни Ленина на основании дневников дежурных врачей и санитаров. В этот момент директор института решил вмешаться и, придав ладони горизонтальное положение, начал махать мне: быстро садись. Накал страстей, не соответствующий научному собранию, говорил только о том, что я случайно задел в душе старика какие-то религиозные струны. Да, тогда время явно еще не пришло…»

Такая вот история. Ничего особенного в ней, конечно же нет, но даже по снисходительному тону видно, что к чужим сединам автор относится очень спокойно. Стало быть, причины временной немоты автора перед профессором Лопухиным были какими-то иными. Если бы я так не уважал г-на Новоселова (а я его и не уважаю), то мог бы подумать, что он, так же, как и много лет назад, просто зассал отстаивать свою точку зрения. Может быть понимал, что его разделают под орех, я не знаю. Пусть это будет моя, ни на чём не основанная, версия.

Историю про нелепого старикашку завершает уже хорошо нам знакомое:

«…С вершины прожитых лет я могу посоветовать молодым коллегам: не надо бояться высказывать свое мнение, нигде и никогда».

Как видите, Новоселов считает, что он – один из тех немногих, кто ухитрился дожить до пятидесяти лет (к 2017 году) и сидит такой один на вершине половозрастной пирамиды, озирается… Нет никого… Ладошки рупором сложил и вниз: «Лю-ю-юди, запомните: не надо бояться!..» «М» - мудрость.

Хочу здесь вернуться к научной работе, с которой выступал наш герой перед учёным советом. Автор подробно о ней не рассказывает, так что давайте попробуем понять из контекста, из-за чего там мог рассвирепеть нелепый старикашка.

«О том, что у пациента Ульянова были множественные инсульты в обоих полушариях, все, кто интересовался вопросом, хорошо знают из заключения о смерти. Внезапное начало, временная связь начала болезни, ее обострений с острыми нарушениями кровообращения мозга говорило населению о том, что врачи имели дело с сосудистым заболеванием мозга, для которого характерно волнообразное течение с определенными улучшениями и ухудшениями. Это подтверждалось высказыванием ряда министров и наркомов здравоохранения СССР».

Слог Новоселова непрост для восприятия. Вот, например, причём здесь население?

«Сегодня в нашей стране каждый год регистрируется до 400 000 случаев инсультов, при этом часто возникает синдром деменции. Ее удельный вес оценивается разными авторами от 15 до 20% среди всех случаев синдрома слабоумия. И хотя большинство людей, сидящих в очереди к невропатологу, сегодня с диагнозом энцефалопатия, скорее все-таки имеют болезнь Альцгеймера, значимость сосудистых поражений мозга весьма велика».

А здесь – просто натуральная пытка запятыми! Попробуйте перечитать последнее предложение строго руководствуясь новоселовскими знаками препинания.

«Исторически сосудистым слабоумием в Москве занимались клиника нервных болезней им А.Я. Кожевникова и НИИ неврологии. Но, похоже, НИИ мозга, тоже решился включиться в исследования нейрофизиологии данной патологии. Именно моя работа и была таким научным исследованием».

Сосудистое слабоумие, значит, исследовал. У пациента с полуразрушенным мозгом. Эх, жаль, что не втащил дедушка докладчику.

«Итак, изучение механизмов мультиинфарктной деменции логично и закономерно привело меня к изучению болезни В.И. Ульянова».

Никакой логики или закономерности здесь и не ночевало.

Ещё один пассаж на ту же тематику:

«Также было известно, что у пациента довольно странный патологоанатомический диагноз и (конечно, со слов сотрудников института) что пациента профилактически лечили сальварсаном. Тут тоже странность, но не в факте применения сальварсана, а в словосочетании «профилактическое лечение». Какая-то загадка, которая пространно объяснялась тем, что у великих людей, даже болезни развиваются не так как у простых обывателей».

Кто пространно объяснял таким образом Новоселову «профилактическую» загадку? Сотрудники института? В постперестроечные времена?? Эти слова, сжато и конкретно, написал в своих воспоминаниях В.В. Крамер, но совершенно по другому поводу. А загадка это только для тех, кто не в теме: профилактическое в данном случае явно подразумевает пробное.

Идём далее по авторскому вступлению к второй части:

«…Мое повествование во многом будет вестись языком тех лет. Нам важно знать как понимали процесс лечащие врачи, чем лечили, каков был прогноз, знал ли больной, чем он болен и как в результате вышло, что главного пациента Страны Советов лечили от одного, а на вскрытии все профессора выдали дружно, как на экзамене, совсем другой ответ и «почему же все-таки произошло именно так, как произошло».

Да, в Вашей книге, доктор, это выглядит странно. А вот Лопухин – объяснил. Во всяком случае, выдал вполне логичную версию, которая может служить основой для научной дискуссии.

О том, в каких муках рождалась книга:

«…Может быть, это началось холодной весной 1983, когда меня посадили в ту же камеру, где когда-то, согласно слухам, сидела Крупская? В Алешинских казармах располагалась гауптвахта московского гарнизона, а раньше – тюрьма, в которой содержали политических заключенных. В ней была специальная 13-я камера, только для сержантов. Вот туда-то меня, гвардии младшего сержанта, очевидно, за слишком свободный нрав, и отправил мой командир капитан Валерий Николаевич Марковский…»

Кому очевидно? Мне – нет. Может Вы, например, после себя туалетный ёршик не использовали, откуда читателю знать?

Что касается расположенных в Москве Алёшинских казарм, то сидевшая в Питере Крупская не имела к ним никакого отношения. Понятно, что речь идёт о слухах, но вроде бы XXI век на дворе, интернеты там всякие, гуглы с яндексами. Хотя, так даже лучше! Начало получилось символичным: вторая часть книги как началась откровенной хернёй, так и продолжилась.

«…Тема моего исследования была хоть и старая, но, во время бушевавших социальных ярких перемен начала 90-х годов, приковывала к себе внимание. В тот момент стало возможным обсуждать то, о чем раньше даже думать запрещалось».

Вам запрещали думать?! В позднем Советском Союзе?!

Вот ещё про то, как страшно было автору:

«Во время существования СССР обсуждать вопросы дифференциального диагноза и лечения болезни В. И. Ульянова не мог никто, поскольку эта тема была закрыта не только для историков, но даже для медицинского сообщества, включая ученых историков медицины. В советские годы за слишком большое любопытство, энтузиасты могли быть, без всякого сомнения, привлечены не только к административной, но и к уголовной ответственности».

А может стоило попробовать полюбопытствовать? Может быть, Вам просто не выдали бы запрашиваемые материалы? Мне кажется, если бы г-н (тогда ещё товарищ) Новоселов вёл себя адекватно и не размахивал бы люэсами, сифилисами и табесами, то до расстрела дело бы, скорее всего, не дошло. Подошёл бы, объяснил: мол, хочу подробней разобраться с течением болезни величайшего человека. Думаю, самое страшное, что с ним могло приключиться, это его бы мягко вывели за дверь, объяснили, что не надо совать туда нос и отвесили на прощание дружеский подсрачник.

Что касается отсутствия возможности научного обсуждения, то явно не г-ну Новоселову лить слёзы об этом. Он сам, безо всякого СССР, лишил себя возможности общения с тем же Лопухиным. Валерий Михайлович, иногда полезно смотреть на себя в зеркало.

Но плач Ярославны продолжается, и г-н Новоселов жалуется нам, как ему было непросто и в постсоветские времена:

«…Конечно, было бы очень хорошо ознакомиться с медицинской документацией пациента, тем более, что доступ к ряду медицинских и архивных документов прочих научно-медицинских учреждений мне подписывал ученый секретарь, и я успешно с ними работал. Но в случае с Лениным никакого доступа мне не предоставили».

Как странно…

Вы сейчас не пробовали зайти, например, в соответствующий архив и историю болезни Ельцина почитать. Ну там, где написано: что с похмелья кричал, чем покакал, сколько миллилитров мочи выдавил ~~на колесо самолёта~~.

Далее автор довольно пространно объясняет, кто, по его мнению, имеет право на свою точку зрения по данному вопросу:

«Следует отметить, что состояние изучения болезни В. И. Ульянова к моменту выхода этой книги не слишком отличается от ситуации в конце прошлого века. В те времена господствовали слухи и домыслы. Фоном им были безапелляционные и обильные высказывания как дилетантов, так и профессиональных историков, которые не могли и не могут составить правильное заключение по нашему вопросу, просто в силу того, что не имеют ни общих медицинских знаний, ни знаний по физиологии и патофизиологии мозга. История болезни В. И. Ульянова – это своеобразная tabula rasa, т. е. совершенно белый лист. Профессионалы могли бы прочитать редкие буквы, но те были здорово подчищены, а потом все оставшиеся запутанные следы убрали в гранитный сундук архива ЦК КПСС на Большой Дмитровке…

…Авторов же из постсоветского периода жизни нашей страны, упоминающих болезнь В. И. Ульянова, довольно много. Тема живая, она волнует многих историков и «лениноведов», но все они в силу отсутствия высшего медицинского образования, не могли и не могут вникнуть в клиническую часть болезни пациента. Так переходили и продолжают и на сегодня переходить от автора к автору представления с высоким уровнем когнитивного искажения и предвзятости личных суждений. Историки и журналисты переносят чужие глупости из книги в книгу, преподнося искаженные данные и не понимая реальной ситуации…

…Хочу сказать, что тема довольно сложная. Она требует не только высшего медицинского образования, знаний патофизиологии атеросклероза и сифилиса, но и понимания всей истории медицины до начала ХХ века, до этапа, который во многом можно назвать экспериментальным…

…Таким образом, для понимания темы болезни вождя мирового пролетариата, необходимо было соблюдение трех [четырёх] обязательных условий:

1. доступ к оригинальным записям лечащих врачей В. И. Ульянова

2. высшее медицинское образование с глубоким пониманием клиники и патофизиологии атеросклероза и сифилиса

3. знание истории медицины, особенно в части неврологии, конца ХIX – начала XX века.

4. фамилия исследователя должна начинаться на «Н», а заканчиваться на «овоселов».

Я думаю, самые проницательные читатели уже догадались, о ком идёт речь. К счастью, так и вышло, – судьба выбрала достойнейшего:

«В итоге, я изучал не исторические события, а течение заболевания, хоть и у исторической личности, но у конкретного пациента. Способность обсуждать диагнозы, не имея медицинского образования, и жонглируя высказываниями лиц, которые были зажаты историческими условиями, по моему мнению, нарушает глубокие принципы медицинской этики. Именно отсутствие медицинских знаний и приводит к использованию только застаревших штампов и мнений сторонних лиц, не основанных на медицинских документах.

… Я не даю каких-либо оценок Ульянову, не обсуждаю его политическое наследие и не участвую в спорах вокруг личности В. И. Ленина. Для меня это только пациент, 1870 г. р., умерший, якобы, от болезни с необычным течением и оформлением, которого, судя по всему, неудачно лечило множество светил медицины того времени, целый синклит, как говорил сам Владимир Ильич, для которого был сформулирован диагноз, более никогда не использовавшийся. Поэтому, мое повествование закончится 22 января 1924 года, на следующий день после смерти и в день вскрытия тела пациента».

Вот повезло, так повезло! На читателя свалилось просто какое-то еврейское счастье: получить к такой хайповой теме, настолько непредвзятого автора. «О» - объективность.

Снова про диагноз:

«Действительно, комиссией был использован термин «абнутцунгссклерозе», что в переводе с немецкого обозначает склероз от износа. Термин до того времени никогда ранее не использовался, да и позднее нигде и никем не был применен. Такого диагноза просто не существует».

Просто Новоселов ничего об этом не знает.

Далее опять идут рассуждения о необходимости/ненужности приглашения иностранных врачей.

Как я уже говорил, одной из характерных черт авторского стиля Новоселова являются постоянные повторения. Здесь это выглядит особенно странно:

«Для ведения и консультаций пациента Политбюро вызывает группу немецких и шведских врачей, необходимости в которых, как убежден автор, совершенно не было. Вот как об этом пишет Д. А. Волкогонов: «Ленин опасно болен. Политбюро вызывает врачей из-за рубежа. Сталин дает инструкции Крестинскому в Берлин: Всеми средствами воздействовать на Германское правительство с тем, чтобы врачи Ферстер и Клемперер были отпущены в Москву на лето… Выдать Ферстеру (Клемпереру выдадут в Москве) пятьдесят тысяч золотых рублей. Могут привезти семьи, условия в Москве будут созданы наилучшие».

Через пару десятков страниц:

«Если учесть, что клиническая ситуация, вокруг которой строится наш рассказ, была совершенно стандартной, немецкие врачи были избыточны. Можно предположить, что политическое руководство страны осуществляло подбор команды иностранных врачей-консультантов для вождя партии из презумпции, что на Западе все лучше. Вот, что пишет Д. А. Волкогонов: «Ленин опасно болен. Политбюро вызывает врачей из-за рубежа. Сталин дает инструкции Крестинскому в Берлин: Всеми средствами воздействовать на Германское правительство с тем, чтобы врачи Ферстер и Клемперер были отпущены в Москву на лето… Выдать Ферстеру (Клемпереру выдадут в Москве) пятьдесят тысяч золотых рублей. Могут привезти семьи, условия в Москве будут созданы наилучшие». Золотой червонец состоял та тот момент из золота 900 пробы весом 8.6 грамма».

Другой пример:

«В РГАСПИ хранится письмо Сталина И. В. Крестинскому Н. Н. «о поручении Политбюро ЦК РКП(б) договориться с правительством Германии о вызове в Москву для лечения Ленина В. И. профессоров Ферстера О. и Клемперера Г.». Этот момент также хорошо описан в книге «Ленин. Политический портрет» Д. А. Волкогонова: «Традиция политического, партийного лечения уже существует. Одних врачей отводят, других предлагают, не торгуются по поводу гонораров. Н. Крестинский (полпред в Германии) сообщает шифром из Берлина, что приедут профессора Минковски, Штрюмпель, Бумке, Нонне. С другими «идет работа». Выясняются вопросы, как платить врачам: фунтами, долларами или марками. Но этих специалистов мало. Сталин телеграфом поручает А. Симановскому в Швеции командировать известного специалиста Хеншена. Тот требует 25.000 шведских крон, Москва тотчас же соглашается».

Чуть ниже опять закрепляем материал:

«Для пациента № 1 не жалели ничего, подбирали самых маститых зарубежных врачей, но поскольку клиническая картина ухудшалась и ухудшалась, то к лечению привлекали все больше и больше специалистов, полагая, что это та соломинка, за которую можно вытащить Вождя. Уже существовал Лечсанупра Кремля (в будущем четвертое Главное управление МЗ СССР), в котором работали или консультировали лучшие специалисты страны, но для ведения главы государства пошли на принцип индивидуального подбора врачей. В книге «Ленин. Политический портрет» Д. А. Волкогонов пишет: «Традиция политического, партийного лечения уже существует. Одних врачей отводят, других предлагают, не торгуются по поводу гонораров. Н. Крестинский (полпред в Германии) сообщает шифром из Берлина, что приедут профессора Минковски, Штрюмпель, Бумке, Нонне. С другими «идет работа». Выясняются вопросы, как платить врачам: фунтами, долларами или марками. Но этих специалистов мало. Сталин телеграфом поручает А. Симановскому в Швеции командировать известного специалиста Хеншена. Тот требует 25.000 шведских крон, Москва тотчас же соглашается».

Хрен с ними, с повторениями; здесь удивительно то, что г-н Новоселов в 2017 году ссылается, как на непревзойдённого авторитета, на мудака Волкогонова. Ладно, когда в перестроечном «Огоньке» такое в уши заливали, но сейчас! «Традиция политического лечения», блядь. Кого можно сейчас такой хернёй шокировать? Ну нет, должны были, для лечения первого лица в государстве, пригласить первого встречного сельского коновала. А сейчас, наверняка, вся государственная верхушка к районным поликлиникам приписана. Любопытно, кстати, сам генерал-перевёртыш в спецклиники вообще не заглядывал?

Какую же мутную, вонючую пену в те года вынесло на поверхность…

Далее по тексту – лёгкое лирическое отступление:

«Странно – ругаем иностранцев и стараемся лечиться у них при первой возможности, больше доверяем иностранным врачам, чем своим специалистам. И даже, если за рубежом вас будет лечить бывший соотечественник, то ему доверия больше. Но медицина, в которой в нашей стране все разбираются, причем от мала до велика, даже зарубежная, это не панацея, и врачи, даже иностранные, это не господь Бог, как тогда, в доантибиотиковую эру, так и сегодня».

Напомню, что автор этого замечательного нравоучения работал в одинцовской клинике Autonomous Non-Profit Organization "Medical Research and Gerontology Center"/ Autonome gemeinnützige Organisation "Wissenschaftlich-medizinische gerontogische Zentrum". Правда, сейчас я на их сайт зайти уже не могу, может прогорела контора? Попробовал на Яндекс-картах мимо дома №33 по ул. Кутузовской прогуляться – даже вывески нет.

Возвращаемся к теме. Автор продолжает размышлять о том, зачем коммуняки приглашали зарубежных врачей:

«Гипотеза автора: группу хорошо оплаченных зарубежных специалистов пригласили как свидетелей которые должны были правильно изложить, и донести до мирового сообщества идею, что у великого человека все, даже болезни происходят, необычно настолько, насколько велики его деяния».

Какая ~~идиотская~~ исключительно оригинальная гипотеза! Казалось бы, напрашивается вопрос: а как вы планируете контролировать за границей, что именно напишут эти специалисты?

При этом сам автор (правда по другому поводу) пишет вполне разумные вещи:

«Почему ответственным за диктовку дневника не был назначен немецкий врач Отфрид Ферстер? Ведь именно он провел больше всего времени с больным. Очевидно, потому, что ведение каких-либо дневников не входит в прямые обязанности врачей, и профессор Ферстер мог просто не согласиться, получив такое предложение. Кроме того, иностранного врача тяжелее контролировать, когда он уедет за границу, особенно, в его разговорах в ближнем кругу, поэтому дневник вели только врачи, граждане РСФСР».

Таки да: не то, что «тяжелее», а просто невозможно. Но далее у него в голове снова что-то переворачивается:

«…Из открытых источников известно, что бюллетеней о здоровье советского пациента № 1 было опубликовано 35 и большая часть из них подписана иностранными специалистами. Не для того ли вызвали немцев, чтобы они начали уже тогда писать истории, как болезни, так и страны, в нужном ключе? [Как, блядь, как это работает?!]. Историю пишет победитель, а хорошая история, описанная «как надо», уже половина выигранного сражения. Посему почти всех «немцев», хорошо оплаченных консультантов, мы исключаем [из числа тех, кто определял стратегию лечения], ибо, скорее всего [прочь сомнения! Вы же их один хер уже исключили], их функцией была трансляция событий в Горках для внешнего мира. Слухов ходило много и мнение консультантов, зажатых рамками деонтологии, могло помочь бороться с ними».

Хоть какое-то пояснение: оказывается, Новоселов скрутил яйца врачам деонтологией!

Медицинская деонтология, как нам подсказывает словарь, — это совокупность этических норм выполнения медицинскими работниками своих профессиональных обязанностей.

Тем не менее, врачи почему-то оказались очень удивлены:

«Не вызывает сомнения, что, когда Макс Нонне после смерти пациента В. И. Ульянова прочитал в официальных источниках, что «Основой болезни умершего является распространенный артериосклероз сосудов на почве преждевременного их изнашивания (Abnutzungssklerose) вследствие сужения просветов артерий мозга и нарушения его питания от недостаточного потока крови наступали очаговые размягчения ткани мозга, объясняющие все предшествовавшие симптомы болезни (параличи, расстройства речи)», это его удивило. Несомненно, удивило это и прочих участников консилиума от 21 марта 1923 года».

Да, в парадигме Новоселова удивление врачей, на первый взгляд, выглядит вполне закономерно. Но тогда какие этические нормы могли заставить их подтвердить чужое «враньё»?

Желающие могут проверить, удивлялся Нонне, или нет:

Это Письмо Макса Нонне Ральфу Майору от 27.03.1938, взятое из статьи о Нонне в Википедии. Я читал через Гугл-переводчик, все желающие могут проделать то же самое.

Возвращаемся к нашим баранам. Говоря о держащих себя в моральных тисках врачах, Новоселов буквально двумя строками ниже прямо намекает нам об их проплаченности. Тут, либо штаны, либо крестик. Но на этом автор не успокаивается:

«Первоначальное молчание в силу принципов врачебной деонтологии в дальнейшем стало принципом самосохранения, а позже, даже если кто-то из престарелых участников что-то и мог сказать, то ему бы уже никто не поверил. Нонне ушел из жизни в возрасте почти ста лет в 1959 году, когда почти все участники лечения Ленина умерли, и унес тайну в могилу».

До 1945 года Макс Нонне спокойно жил в Фашистской Германии, а после – в ФРГ, но так боялся, так боялся! А как дрожал от страха напрямую сотрудничавший с нацистами Освальд Бумке! Даже главный лечащий врач Ленина – Отфрид Фёрстер умер в Бреслау, всего лишь неделю не дожив до начала Великой Отечественной войны. Георг Клемперер, которого Владимир Ильич в своё время не очень вежливо выпроваживал из Советской России, в 1937 году уехал из Третьего Рейха в США и умер в 1946 году в Бостоне.

«На момент его [Сталина] смерти из русских участников тех событий жив был только Николай Николаевич Приоров, который в 1923 году несколько раз приезжал к пациенту подбирать ортопедические сапоги. Он умрет в 1961 году, а из иностранцев жив был только младший Хеншен, но и он молчал, как все».

Младший Хеншен в 1942 году вступил в родной Швеции в пронацистскую Шведско-Германскую конфедерацию, открыто поддерживал Гитлера и носил свастику на лацкане пиджака.

Но не надо задумываться: это всё был заговор молчания – истину говорю!

Чуть позже в голове Новоселова снова заработал органчик:

«…Присутствие большой группы зарубежных врачей – это верификация именно официального сценария болезни, который был предложен гражданам государства, возникшего на территориях бывшей Российской империи. Иностранное участие требовалось, как «знак качества проведенного лечения», дополнительное подтверждение того, что у великих людей все течет необычно, даже болезни»

Как видите, автор настойчив, очень настойчив в своём помешательстве. Позже мы увидим ещё более яркие симптомы диссоциативного расстройства идентичности у г-на Новоселова.

«Не только Бумке, но и ни один «немец» из команды лечащих врачей не оставил записей медицинского формата о болезни В. И. Ульянова. Очевидно, врачам, которым заплатили огромные деньги, пришлось давать гарантии молчания. И они эти условия точно соблюдали на протяжении всей оставшейся жизни».

А я тоже так умею!

Вася Пупкин (который, допустим, живёт рядом с Новоселовым), не смотря на очевиднейшее умопомешательство соседа, ни разу никому об этом не заявил. Очевидно, ему пришлось дать гарантии молчания, которые он строго исполнял, исполняет и будет исполнять всю жизнь.

Вместо Васи можете вставить любого новоселовского знакомого, родственника, или коллегу. Метод работает – 100%!

Далее автор, разбрасывая в разные стороны запятые, пустился во все тяжкие:

«В отборе специалистов, участвовали первые лица наркомздрава, которые, это не вызывает никакого сомнения, в силу имеющегося у них медицинского образования, и опыта работы в практическом здравоохранении, были хорошо осведомлены, что имеют дело с лучшими неврологами бывшей Российской империи, и, конечно же, донесли информацию о них до руководства страны. Это, разумеется, предположение, но оно основано исключительно на рациональном и клиническом мышлении [Ещё одна грань фирменного авторского стиля г-на Новоселова – с неподражаемым пафосом нести банальнейшую хуйню]. И только Политбюро могло решить – не привлекать каких-то конкретных врачей для ведения пациента Ульянова. Принципиальность и невозможность полного подчинения руководству партии большевиков, одна из возможных причин того, что среди лечащих врачей мы не видим знаковых лиц неврологии того времени».

Как это всё может укладываться в голове психически нормального человека? У этих «знаковых лиц» что, иммунитет на деонтологию? Или инстинкт самосохранения атрофирован?

Теперь настала пора рассуждений о причинах молчания тех врачей, которых угораздило родиться в России:

«…Напомню, сам Ф. А. Гетье акт так и не подписал, поскольку видел клиническую картину и однозначное расхождение патологоанатомического описания с результативной частью [напомню и я: о причинах отсутствия его подписи Новоселов не имеет ни малейшего понятия], за что, я уверен, поплатился своим единственным сыном.

Александр Федорович Гетье, альпинист и тренер по боксу, был включен в сталинский список на расстрел 3 января 1938 года. Судебное слушание по таким спискам производилось без участия сторон, без вызова свидетелей, кассационные жалобы и ходатайства о помиловании не допускались. Рассмотрение дел по спискам требовало обязательной предварительной санкции Политбюро ЦК ВКП(б), оформленной специальным решением. 8 января Александра расстреляли. Федор Гетье, которому было уже 75 лет не переживет этого и умрет 16 апреля 1938 года. Он много сделал для отечества, для больных, но режиму он больше не был нужен. А сколько еще судеб в истории нашей страны, когда за, вроде бы, естественной смертью стоит огромное человеческое горе…»

Честно говоря, я сначала просто потерял дар речи (и письма), когда осознал всю гениальность задумки. Представляете: Фёдор Гетье после смерти Ленина был лечащим врачом Троцкого и его семьи; участвовал в лечении Дзержинского и Бухарина; до 1925 года работал заведующим правительственного санатория, а с 1926-го – заведующим терапевтического отделения Боткинской больницы. Фёдор Александрович уже 14 лет хранит молчание по поводу «фальсификации» истории болезни Ленина. И вот, в самый разгар репрессий, кому-то в голову приходит мысль, что молчит он как-то неубедительно. Учитывая, что Гетье – мужик принципиальный (как нам «объяснил» автор, он, со своей подписью, пошёл один против всех), надо что-то делать… А давайте у него сына убьём! А давай!

Но не буду надолго прерывать мысль автора:

«…Могила мецената Солдатенкова, который распорядился в своём завещании выделить средства на постройку в Москве бесплатной больницы «для всех бедных без различия званий, сословий и религий», включавшей в себя по плану 18 корпусов, находилась на Рогожском кладбище и была уничтожена в годы Советской власти. Но память в истории отечественной медицины о русских людях Федоре Гетье и о Козьме Солдатенкове, которую надо передать по эстафете будущим поколениям врачей, осталась».

Да, усыпальницу Солдатёнковых в 30-е годы, действительно, снесли. Но для Козьмы Терентьевича, как для русского купца (в лучшем смысле этого слова) и старообрядца, наверное, важнее было бы то, что для потомков останутся его дела и замыслы.

Больницу, о которой нам рассказывает Новоселов, большевики сохранили и превратили в одно из лучших медицинских заведений СССР – это та самая Боткинская больница (ныне ГКБ им. С.П. Боткина).

Теперь про главное дело Козьмы Солдатёнкова, благодаря которому он так стремительно разбогател. В 1857 году Солдатёнков, вместе с ещё двумя промышленниками, основал «Товарищество Кренгольмской мануфактуры», которое к началу ХХ века превратилось в самое мощное предприятие хлопковой промышленности (хлопок поставляли из Америки) в Российской империи. К концу жизни Козьмы Солдатёнкова на нём работало около 10.000 человек. После революции предприятие оказалось на территории независимой Эстонии и закрылось. В 1944 году оно перешло во владение Советского Союза в полностью разрушенном состоянии. Тем не менее, уже к 1978 году объём продукции предприятия составлял 31.650 тонн хлопчатобумажной пряжи, 148 млн. метров х/б суровья (не имею понятия, что это такое) 202,4 млн. метров тканей и 892 т. ваты. Численность работников по состоянию на 1 января 1979 года составляла 11 381 человек. На комбинате насчитывалось 311 024 веретена и 3989 ткацких станков, из них 3684 — автоматические. В 1994 году ставшие снова оч-чень независимыми эстонцы предприятие приватизировали, и к 2010 году таки доконали – оно было признано банкротом, а львиная доля станочного парка была вывезена в страны среднеазиатского региона. В 2021 году под выкупленной торговой маркой «Кренгольмская мануфактура» функционировало предприятие с численностью работников 33 человека.

И ещё один момент. Да, Козьма Солдатёнков, будучи глубоко верующим человеком, действительно завещал после своей смерти огромные деньги на благотворительные цели. Но вот при жизни всё было далеко не так однозначно. В 1872 году на солдатёнковском предприятии произошла т.н. «Кренгольмская стачка» – первая крупная промышленная забастовка в Российской империи. Результаты расследования её причин процитирую по Википедии:

«Следствие пришло к выводу, что политических мотивов в беспорядках не было. Причиной случившегося сочли неумелое управление фабрикой со стороны администрации. Не находя в течение длительного времени решения в наболевшем вопросе ткачей, создалась ситуация, в которой возникшая эпидемия холеры переполнила чашу терпения рабочих и толкнула их на забастовку. Не извлекая никакого урока из августовской забастовки, руководство фабрики попыталось в начале сентября посеять вражду между рабочими, результатом чего стали крупнейшие в тогдашней России волнения трудящихся… Многих участников сентябрьского бунта осудили на каторгу».

Возвращаемся к теме. Следующий хранивший молчание русский врач в списке Новоселова – знаменитый советский патологоанатом академик Алексей Иванович Абрикосов. Здесь автор подводит к своему основному выводу не сразу. Сначала:

«Интересный вопрос в контексте нашего исторического ребуса – почему же труп В. И. Ульянова вскрывал именно Алексей Иванович Абрикосов. И почему труп не везут на секцию, как принято, в специализированное учреждение, на кафедру Московского университета или в прозекторий Яузской больницы (23 ГКБ им. Медсантруд), а вызывают специалиста в загородную усадьбу Горки, где ничего не приспособлено для вскрытия. Зато есть телефон и охрана из латышских стрелков под руководством П. П. Пакална…»

Мне интересно, в данном контексте современные врачи действительно употребляют слово «труп»? А не «тело»?

«…Разумеется, делается этот нерациональный с точки зрения врачебного мышления шаг исключительно из соображений обеспечения невозможности утечки важной информации. Финальный аккорд в истории Ленина должен быть написан так как нужно, а значит с членами комиссии лучше разговаривать в Горках. На кафедре патологической анатомии Медицинского университета это сделать труднее, да и количество ознакомленных там может быть гораздо больше, поскольку кроме членов комиссии, будет еще персонал кафедры».

Какой же он все-таки идиот! Не знаю, стоит ли здесь что-то комментировать.

«…Когда патологоанатом Абрикосов А. И. позднее написал учебник «Частная патологическая анатомия», то единственной главой в двухтомнике, которую он отдал на сторону, была глава по сосудам. Ее написал другой профессор Н. Н. Аничков. В ней он прямо указал, что никакого атеросклероза изнашивания, который описывается в результативной части акта от 22 января 1924 года как абнутцунгссклерозе, не бывает. Подчеркну, очень удивительно: двухтомник пишет сам Абрикосов, и логично, чтобы патологоанатом давал свои представления не только по всем заболеваниям, но и своим языком, через взгляд именно специалиста по патологической анатомии. Но нет, именно эту одну главу пишет другой, хоть и мирового уровня специалист, даже не патологоанатом, а патофизиолог и патоморфолог атеросклероза».

Не вижу в этом вообще ничего странного. Возможно, академик Абрикосов считал, что есть человек, который конкретно в этом вопросе разбирается лучше его. К тому же, человек, которого он прекрасно знал. Нельзя объять необъятное, ведь Александр Иванович не написал (как свистит Новоселов), а только задумал и начал выпускать многотомник на эту тему. При его жизни вышло три тома, а ещё девять – с 1956 по 1964 гг.

«…Сам ли А. И. Абрикосов пригласил Николая Николаевича, останется тайной».

На какой хер здесь Новоселов нагнетает – не понятно. Аничкова и Абрикосова связывали тесные деловые и дружеские отношения. Например, когда в конце 1934 г. торжественно отмечался юбилей 25-летия врачебно-научной деятельности Аничкова, в его честь был выпущен сборник научных работ, в том числе и со статьёй А.И. Абрикосова.

Кстати, за выпуск в конце 1940 г. второго тома «Частной паталогической анатомии» они оба 10 апреля 1942 года получили Сталинскую премию I степени.

«Аничков пишет в этой главе, что теория изнашивания Тома, ангиомаляции, явилась полностью не состоявшейся уже в начале века, о чем не могли не знать все врачи и в 1924 году если и могли поставить диагноз «атеросклероз износа» то только под давлением».

«Начало века» - достаточно растяжимое понятие, лучше бы г-н Новоселов конкретную цитату привёл. А отвечу я словами самого Новоселова: «Итак, необычная и скоротечная болезнь пациента Ульянова исторически совпала во времени со становлением теории атеросклероза». Понимаете? Во время становления теории, слова в диагнозе, которые современному врачу могут показаться странными и даже диковинными, – обычное дело. Да и прямые ошибки в диагнозе тоже.

Но давайте всё-таки заглянем в начало века.

«В смысле возраста, артериосклероз так же не признаёт различий. Не так ещё давно его считали старческим явлением, физиологическим состоянием, которое бывает обусловлено наступающей в этом возрасте вялостью, переутомлённостью (инволюцией) тканей организма. В настоящее же время установлено, что артериосклероз является болезненным состоянием. Происхождение этого недуга кроется в поражении кровеносной системы, в усиленной её утилизации, в непомерной перегрузке сосудистых стенок. По существу своему, артериосклероз — «болезнь от изнашивания». (Переводная книжка немецкого профессора П.Мюнца, вышедшая вторым изданием в Москве в 1914 г., стр. 12).

Другой автор:

«Hichard называет артериосклероз «болезнью врачей»; Klemperer [тот самый, который не очень удачно приезжал в Москву к пациенту Ленину] также находит у врачей часто эту «болезнь усталости». Для больших городов это может быть и верно; что же касается сельских врачей, то, по моим наблюдениям, среди них это заболевание это не часто и встречается только у лиц, которые в полном смысле слова переутомлены, не имеют покоя ни днём, ни ночью, не имеют свободного воскресного дня, не говоря уже о регулярном отдыхе». (Бурвинкель «Артериосклероз и его лечение», тоже перевод с немецкого 4-го издания, которое было издано на русском языке в 1927 году, стр. 14).

БМЭ, 1 издание, статья «Артериосклероз»:

«Что касается других этиологических факторов и влияний, определяющих развитие артериосклероза, то их можно разделить на механические и физико-химические. Механические факторы можно себе представить в виде чрезмерной пассивной и активной работы сосудов: …активной—под влиянием чрезмерно учащенных и усиленных сокращений и расслаблений артерий, вызываемых часто и резко меняющимся кровоснабжением соответствующих органов при чрезмерной, слишком часто и резко меняющейся и колеблющейся их работе.

… Производит впечатление, что у лиц, жизнь которых беспокойна в силу их профессии, характера или неблагоприятных внешних условий, а также у тех, кто страдает повышенной возбудимостью нервной системы и различными психоневрозами, артериосклероз развивается раньше и сильнее».

А теперь посмотрим, что писал по этому поводу сам Абрикосов. Дело в том, что он в 1946 году выпустил однотомник с похожим названием: «Основы частной паталогической анатомии», где и про сосуды, и про атеросклероз писал уже без посторонней помощи:

«Из других теорий происхождения атеросклероза можно упомянуть о воспалительной теории, которая предполагала, что в основе атеросклероза лежит воспаление стенки артерии; этот взгляд давно отвергнут. Различные механические теории выдвигают первенствующее значение механических факторов; некоторые из них проводят мысль о первоначальном расслаблении от изнашивания, дегенерации средней оболочки сосуда (ангиомаляция) и последующем разрастании соединительной ткани внутренней оболочки (ангиосклероз); другие центр тяжести переносят на дезорганизацию от изнашивания эластической ткани внутренней оболочки с последующим разрастанием соединительной ткани. Отложение холестерина трактуется как изменение последовательное и необязательное. Механические теории точно так же утратили в настоящее время свое значение; как указывалось выше, функционально механические факторы играют важную роль в местной реализации атеросклероза, но придавать им значение главного, ведущего фактора в происхождении атеросклероза нет оснований» (стр. 61).

Как видим, теория изнашивания, действительно, критикуется, но совсем не так, как нам втирает г-н Новоселов, поскольку в Акте о вскрытии как раз о местной реализации процесса речь и идёт.

Современная наука на этот счёт тоже избегает однозначности. Вот что написано, например, в статье «Откуда берётся атеросклероз» доктором биологических наук Ю. Петренко в журнале «Наука и жизнь» в 2000 году:

«Сегодня можно выделить как минимум восемь [в дополнение к липидной и паразитарной] основных научных теорий атерогенеза, ни одна из которых не была ни строго доказана, ни опровергнута. Среди наиболее важных теорий можно упомянуть нервно-метаболическую, рассматривающую атеросклероз как следствие нарушения нервно-эндокринного контроля состояния кровеносных сосудов. Ее разновидностью является эмоционально-стрессовая, по которой причина таких нарушений заключается в стрессорных воздействиях…

Существует также так называемая тромбогенная теория. Она рассматривает в качестве причины атерогенеза локальное нарушение свертываемости крови, вызывающее местный тромбоз с последующим формированием атеросклеротической бляшки. С ней связана теория "response-to-injury" ("ответ на повреждение"), созданная в 1970-х годах. Согласно этой теории, атеросклероз возникает вследствие локальных повреждений клеток внутренней поверхности сосуда, причина которых неизвестна. К поврежденной сосудистой стенке начинают прилипать тромбоциты. Это, в свою очередь, может вызывать местный тромбоз. Кроме того, при формировании тромба тромбоциты выбрасывают в плазму крови вещества, вызывающие развитие всего комплекса изменений стенки сосуда, характерных для атеросклероза…

Тромбогенный механизм возникновения атеросклероза также может включать окислительную модификацию ЛП. Показано, что появление окисленных ЛП в тканях сосудистой стенки увеличивает прилипание к ней тромбоцитов, что и может стать первой стадией образования тромбов. Следовательно, окислительная модификация ЛП может приводить к локальному тромбозу, а это, в свою очередь, - к развитию атеросклероза. Но все это - лишь косвенные доказательства, основанные на литературных данных. А вот для эмоциональ но-стрессовой теории нами были получены некоторые прямые экспериментальные подтверждения.

Известно, что атеросклероз наиболее часто развивается у людей, подвергающихся большим психоэмоциональным нагрузкам. Основной посредник стресса в организме человека - адреналин. В экстремальных ситуациях в кровь выбрасывается огромное количество этого вещества - "кровь кипит". Нами было показано, что адреналин обладает очень опасным свойством для организма - он генерирует активные формы кислорода. Именно активные формы кислорода и окисляют липопротеи новые шарики, повреждая их и делая клейкими. Такие поврежденные ЛП слипаются, образуя крупные частицы, которые могут прилипать к стенкам сосудов и закупоривать их. По нашим данным, адреналин окислял ЛП в тех концентрациях, которые имеются в крови при сильном стрессе. А это уже доказательство того, что одной из причин атеросклероза может быть стресс».

На всякий случай уточню, что этим примером я не пытаюсь ставить какой бы то ни было диагноз, а только призываю к осторожности тех читателей, которые бездумно торопятся встать рядом с Новоселовым под трепонемно-спирохетный флаг.

«…Позднее, к 40-летию своей профессиональной деятельности академик А. И. Абрикосов написал объемные мемуары, в которых подробно рассказал обо всей своей жизни, упомянув массу мелких деталей. Вот только вскрытие В. И. Ульянова в книге лишь упоминается. Хотя, вроде как, важнейший эпизод… И «молчащие» мемуары, и учебник, в котором заменено авторство именно одной главы, укладываются в рамки следующего предположения. Алексей Иванович Абрикосов принял решение никоим образом не касаться темы атеросклероза»

В книге «Основы частной паталогической анатомии» 1946-го года выпуска, написанной, как уже говорилось, Абрикосовым от начала и до конца, в главе «Болезни сердца и сосудов» есть конкретный подзаголовок: «Артериосклероз» – страницы с 56 по 71. Но, в принципе, и на старуху бывает проруха, вполне возможно, что конкретно здесь г-н Новоселов в чём-то прав, и немодный уже в 40-х годах термин «абнутцунгссклерозе», применённый в Акте о вскрытии тела Ленина, действительно ставил Абрикосова в несколько двусмысленное положение.

«Власть предержащие могли расценить его слова как разглашение информации об истинной природе заболевания В. И. Ульянова».

А то же самое, только написанное в его книге другим человеком – стопроцентное алиби. Хитёр был Александр Иванович, ловко коммуняк надурил.

«Клиническое сообщество, получило диагноз от Политбюро, который долгие годы не подлежал обсуждению. Таким образом, всех нас лицемерно лишили права на истину».

А Вы, Валерий Михайлович, сидя на берегу неспешного Дуная, не тем же занимались? Вот проживи Лопухин чуть дольше, а Вы – сыграй за это время в ящик, кто бы глаза людям раскрыл?

Удивительный человек, конечно. Он ведь ещё и на племянницу Ленина – Ольгу Дмитриевну Ульянову – в суд подавал примерно с такими же предъявами. Да, некоторым людям точно – ссы в глаза…

Чтобы не терять нить рассказа, напоминаю: речь всё ещё идёт про академика Абрикосова.

«Молчание было самым главным компонентом безопасности семьи академика в те сложные годы. Трудно представить, что кто-то принявший участие в столь важном событии в истории страны и ни словом не обмолвился с женой, не передал ничего [интересного Новоселову, подразумевается] детям, даже когда они выросли. Это уже само по себе вызывает огромное удивление, но похоже, А. И. Абрикосов сделал правильный выбор, и, возможно, именно поэтому мне было с кем поговорить».

А иначе бы всех детей – под нож, ясное дело.

«Думаю, что великий ученый, родившийся в одной из самых богатых семей Российской империи, ограбленный режимом, лишенный всего, кроме науки, сконцентрировался на сохранении жизни своих близких и с головой ушел в работу».

Ни секунды не сомневаюсь, что этот Плохиш на месте Абрикосова думал бы только о дедушкиных конфетках (дед Абрикосова – основатель будущего комбината «Бабаевский»), но не нужно судить людей по себе, г-н Новоселов. Александр Иванович Абрикосов родился в семье предпринимателей, но уже в 1902 году был принят помощником прозектора на кафедру патологической анатомии Московского университета. Прикиньте: мог, не напрягаясь, сиживать в кафе на берегу неспешного Дуная, а выбрал работу в морге.

«Ему на момент смерти Ленина было уже 49 лет, он был зрелым человеком. Впереди у него было еще тридцать лет продуктивной работы, которая позволила ему создать школу отечественной патологической анатомии».

Да-да: а большевики этому только мешали.

«Следует заметить, что А. И. Абрикосова репрессии все-таки коснулись. Несмотря на всю его осторожность и преклонный возраст, в 1951 году он был отстранен от работы на своей кафедре в рамках «дела врачей». Предположу, что про него вспомнил Сталин. Вождь народов ничего не забывал…»

Ну не всем же выпадает счастье иметь память, как у доктора Новоселова.

Оставим за скобками вопрос о том, нужно ли что-то вспоминать тому, кто ничего не забывает.

«Итак, покойному Ленину поставлен уникальный и несуществующий диагноз [враньё!]. На взгляд обывателя все выглядит очень правдоподобно, но любой человек, знакомый с патофизиологией атеросклероза, понимает, что перед ним выдумка, сляпанная на скорую руку. Комиссия состоит из лучших представителей науки того времени. Их опыт и знания не имеют аналогов».

Автору здесь очевидно отказывает чувство меры, но что не сделаешь для того, чтобы следующий ниже вывод смотрелся внушительней:

«Они не могут не понимать, что подписывают филькину грамоту!»

Яркий пример апостериорного мышления от маэстро. Напоминаю, что по его же словам, в те года происходило только становление теории атеросклероза.

«Почему же они ее подписывают? Да просто потому, что им приказали подписать именно этот вывод, который был заранее подготовлен и спущен сверху».

Интересно, а кто там мог командовать, например, профессором Фёрстером?

«Справедливости ради отметим, что не все, кто подписал акт, могли выявить столь вопиющий подлог. В комиссии были два наркома, один анатом, один антрополог, которые могли и не встречать таких пациентов на секции. А вот для оставшихся семерых подобного рода вскрытия были рутиной. Немецкий доктор Ферстер, которому было, в общем, все равно, уже паковал вещички и собирался домой…»

Как только Новоселов мысленно поставил себя на место Фёрстера, сразу всё стало простым и понятным. Валерий Михайлович не понимает, что высказывания, отпускаемые им в адрес людей, о которых он не знает практически ничего, объективно свидетельствуют исключительно о нём самом, о его понятии врачебного долга, о его шкале моральных ценностей. Подумайте, на основании чего он пишет такие вот слова о том же Фёрстере:

«Именно профессор Ферстер, единственный представитель зарубежных врачей, присутствовал на вскрытии тела и подписал акт патологоанатомического исследования. Ему пора домой в Германию, длительная командировка, длящаяся с перерывами почти два года, закончилась, его работа очень хорошо оплачена. У него впереди 17 лет жизни и плодотворной работы. В газетах от 22 января 1924 года, лозунги Московского комитета – «Ленин – солнце будущего», «Дело Ленина переживет столетия», «Могила Ленина –колыбель свободы всего человечества». Быстрее подписать бумаги и уехать из революционной страны — вот его главное желание».

Новоселов что, читал мемуары Фёрстера, где он писал о чём-то подобном? С чего автор взял, что Фёрстеру было настолько плевать на свою репутацию, что он с лёгкостью поставил свою подпись под «абсолютно левым» диагнозом (который любой геронтолог без труда разобьёт в пух и прах) и сидел, посвистывая, на чемоданах с золотом, в ожидании экспресса на Берлин?

А вот этот пассаж о немецких врачах вообще:

«Немецкие врачи, жившие в условиях галопирующей инфляции и ежедневно прыгающего курса рейхсмарки, были прагматиками. Они не отказались поехать на заработки в революционную страну, где им очень хорошо заплатили в твердой валюте».

Подобную уверенность в суждениях можно объяснить только тем, что сам Новоселов принципиально (возможно – генетически) не может понять, что ещё могло заинтересовать иностранного врача в данном случае, кроме денег. Но, отдам должное, с мотивацией отечественных специалистов он всё же был не так однозначен:

«…А что творилось в душе у оставшихся шестерых? Трое из них были большевиками и подчинялись партийной дисциплине – Розанов, Вейсброд, Елистратов. Из троих оставшихся – Абрикосов, Гетье, Осипов, подписали акт двое».

Ну что-ж, разберёмся с тем, как лихо раскидал автор одиннадцать человек на понимающих, и не понимающих.

«В усадьбе Горки на утро 22.01.1924 года присутствовало три врача Ферстер, Осипов, Елистратов, которые вечером предыдущего дня установили смерть пациента. В усадьбу утром были привезены: личный врач семьи Ульяновых Гетье, два наркома Семашко и Обух, врачи большевики Розанов и Вейсброд, анатом Бунак и антрополог Дешин, патанатом Абрикосов».

Сначала разберёмся с четырьмя непонятливыми.

1. Нарком здравоохранения Николай Александрович Семашко, насколько я знаю, с 1905 года врачебной практикой, действительно, не занимался.

2. Народным комиссаром чего? считает Новоселов Владимира Александровича Обуха, я не знаю. Вот его авторская справка, где о комиссарстве нет ни слова:

«Обух Владимир Александрович, 1870–1934, заведующий Мосздравотделом. Член партии большевиков с 1894 года, до 1917 года работал терапевтом в Первой градской больнице. Несмотря на участие Обуха в консультациях, назвать его лечащим врачом и консультантом пациента, нельзя. Присутствует в дневнике, по мнению автора, как представитель власти и участник контроля за проводимым лечением со стороны Политбюро».

Мнение г-на Новоселова может идти лесом, поскольку оно ни на чём не основано. А в Дневнике русским языком написано, например, следующее:

«Сегодня Обух, Осипов и Гетье решили прекратить давать пациенту хинин, временно».

Владимир Александрович, как видно из справки, практиковал до самой революции, и почему он отнесён автором к непонятливым, не понимаю уже я.

3. Анатом Виктор Валерианович Бунак был, в первую очередь, антропологом и вскрытиями трупов, скорее всего, на постоянной основе действительно не занимался.

4. А вот «антрополог» Александр Александрович Дёшин был чистейшим анатомом, одной из главных областей научных интересов которого было «изучение нервных путей спинного и головного мозга; усовершенствование методики их тонкого препарирования».

Чем не устроил г-на Новоселова профессор Дёшин, - загадка. Интересно, кстати, что его оценку «какой-то там анатом, что он мог видеть на своей секции» делает врач-геронтолог.

Теперь про «семь понимающих».

По большинству здесь и правда нет вопросов, но мне, например, не известно, откуда взяты сведения, что доктора Розанов и Елистратов были партийными. Может и были, я не знаю, но если Новоселов на этом основании отказывает людям в профессиональной порядочности, то он обязан был уточнить данный момент.

И, конечно, главный вопрос: каким образом в число тех, для кого вскрытие черепов «было рутиной» попал Фёдор Александрович Гетье? Чем он в этом плане лучше Обуха (я уж молчу про Дёшина)? А я скажу: только тем, что его подписи не оказалось под Актом вскрытия тела. Поэтому он для Новоселова всегда будет не просто «понимающим», а самым понимающим. Будь он хоть дворником.

Вот теперь мы заканчиваем с новоселовским жизнеописанием А.И. Абрикосова:

«…На старого доктора Федора Гетье, врача с высочайшим личным авторитетом, который не подписал акт, тогда просто махнули рукой [и отправили командовать правительственным санаторием], и разобрались позже так, как было принято у И. Сталина – он ничего никому не прощал. Это понимал и Алексей Иванович Абрикосов».

Ко всем талантам у г-на Новоселова открылся ещё и дар медиума.

Далее Валерий Михайлович рассказывает читателям о своей встрече с внучкой Абрикосова:

«Внучка великого ученого подарила мне журнал, в котором к 40-летию профессиональной деятельности сам Алексей Иванович лично дает описание своей жизни. Вот что Алексей Иванович пишет: «1924 год был для меня знаменательным. Кроме того, что я был избран деканом медфака, весной того же года я был избран депутатом в Московский совет РК и КД». Не вызывает сомнения, что, если А.И. Абрикосов ничего не пишет о вскрытии Ленина, это подтверждает, что он решил никоим образом не подымать этот пласт своей памяти, не касается того дня в Горках, опасаясь, что власть может хоть в какой-то мере оценить это как нарушение договора».

А про чьё вскрытие Абрикосов там написал? Про Ногина? Фрунзе? Дзержинского? Бехтерева? Профессия патологоанатома очень специфическая, и я, честно сказать, затрудняюсь предположить, в каком контексте можно было изложить в юбилейной статье эти события.

«Когда в конце встречи с Н.Ю. Абрикосовой в моих руках появилась старая книга под редакцией ее деда, с соавторами «Сифилис головного мозга», изданная в 1927 году, в которой патоморфологию сифилиса мозга описал сам Алексей Иванович, она очень удивилась, поскольку о существовании данного труда в семье академика ничего не знали.

Печатные труды родного деда, на мой скромный взгляд [взгляд не скромный – автор откровенно лезет в чужие трусы], если их не забывают специально, обычно знают все потомки, собирающие материалы, посвященные истории семьи. Издание за госсчет такой книги в годы, когда ходило огромное количество слухов о специфичной, как тогда говорили, болезни вождя, можно объяснить только тем, что времена были «беззубые».

Неплохо было бы тогда объяснить: если сифилитический диагноз был абсолютно однозначен и очевиден, как минимум, с мая 1922 года, то как удалось беззубыми методами заткнуть рот всем информированным людям, начиная от «синклита» врачей, заканчивая обслуживающим персоналом в Кремле и Горках?

«Итак, книги Абрикосова и Осипова были изданы, но по взаимному согласию клинического сообщества, самих авторов и власть предержащих, благополучно забыты на долгие годы. Возможно, потому они и уцелели».

Книга Абрикосова уцелела потому, что Научно-педагогической секцией Государственного Учёного Совета СССР была допущена в качестве пособия для высшей медицинской школы. А забыта она была из-за того, что после начала применения пенициллина для лечения сифилиса, в соответствующих разделах резко и бесповоротно устарела.

«В них [книгах Абрикосова и Осипова] описывается не только клиническая картина, которая соответствовала менинго-васкулярному сифилису, указываются методы, которыми лечили таких пациентов, но и самое главное, практически как под кальку описана морфология сосудов мозга пациента Ульянова».

Книгу Осипова я не читал, но что касается сборника под редакцией Абрикосова, Ганнушкина и Маргулиса, то сказанное Новоселовым – наглый пиздёж, основанный только на уверенности Валерия Михайловича в том, что в эту книгу никто не заглянет.

Автор с размахом подводит итог выдуманной им фальсификации диагноза:

«В итоге десять подписей и один не подписавший акт – так закончится история болезни пациента Ульянова, создателя нового государства, Союза ССР, родившегося 30 декабря 1922 года. Страны, в которой партийная идеология, стиснувшая в дружеских объятиях медицинскую этику, удушила ее».

Получается, не было в Советском Союзе медицинской этики…

Это надо уметь: с такой элегантной лёгкостью плевать жёванным говном в своё прошлое.

Далее я, как и обещал, продемонстрирую, насколько тяжелы у г-на Новоселова симптомы умственного расстройства. Сейчас он будет объяснять, почему к постели больного не были приглашены некоторые известные специалисты. Вообще-то, как мы помним, не так давно он сам, русским языком писал, что врачей и так было слишком много, но суть не в этом. Читаем:

«Профессор Ливерий Осипович Даркшевич, выдающийся отечественный невролог, осмотрел председателя Совнаркома ранее, и почему он не был привлечен к дальнейшему ведению, также неизвестно. Возможно, поскольку профессор одним их первых отечественных неврологов показал сифилитическую природу табеса, организаторы, определявшие, кто будет лечить пациента № 1, не хотели, чтобы прослеживалась логическая связь между его приглашением и Лениным».

Чуть ниже:

«После октябрьского переворота…»

Ненадолго прерву г-на Новоселова. Поскольку он сам не упускает возможность поиграть в граммар-наци, напомню и ему: считать Октябрьскую революцию банальным переворотом никто ему запретить не может, но, согласно правилам русского языка, имя собственное всегда пишется с заглавной буквы. Мне кажется, что здесь автор нечаянно показал то, что показывать не собирался. Во всяком случае не так быстро.

Продолжаем:

«После октябрьского переворота для лабораторной диагностики, в том числе и сифилиса, были организованы вассермановские станции, в организации которых принимал прямое участие И. В. Давыдовский, выдающийся советский патологоанатом. Возможно, именно тот факт, что имя Давыдовского было связано с организацией вассермановских станций, сыграло определенную роль в том, что для вскрытия тела В. И. Ульянова вызвали не Ипполита Васильевича, а другого великого патологоанатома А. И. Абрикосова. Стоит обратить внимание читателя, на то, что в 1924 году вариантов из возможных кандидатур, было всего два, а именно только Абрикосов или Давыдовский».

История интересная, не грех её послушать ещё раз:

«Вероятнее всего, надо ставить вопрос, почему же не выбрали Давыдовского? Ответ таков. Как уже было сказано выше, Ипполит Васильевич принимал непосредственное участие в организации вассермановских станций, и какая-то связь Ленина даже с фамилией человека, в честь которого названа реакция Вассермана (или RW), была крайне нежелательна».

Как видите, это не ошибка и не случайная оговорка: человек старается, напоминает. Да так, что робкое «возможно» трансформировалось у него в по-солдатски чёткое «ответ таков».

При этом чуть ниже он пишет:

«Впрочем, было приглашено много иностранных знаменитостей, и среди них ведущий специалист Западной Европы по лечению нейросифилиса, Макс Нонне».

Кроме того, основной «автор» Дневников – приват-доцент Алексей Михайлович Кожевников, как нас уверяет автор, тоже был специалистом именно по нейросифилису, поскольку ещё до революции выпустил работу: «К казуистике детских и семейных паралюэтических заболеваний нервной системы». Ещё и Виктор Петрович Осипов, которого Новоселов представил нам как «основного лечащего врача В. И. Ульянова с 5 июля 1923 до конца жизни пациента», был автором учебника «Частное учение о душевных болезнях» 1923 года выпуска, где из 180 страниц первого выпуска около 80 посвящено нейросифилису. А к 1927 году большевики настолько расслабились, что позволили даже Абрикосову редактировать монографию «Сифилис нервной системы».

Если не в физическом смысле, то в интеллектуальном – абсолютно точно, сифилис настолько овладел мозгом Валерия Михайловича Новоселова, что за него иногда становится просто страшно, настолько странные вещи он пишет. Вот, например, такой заход:

«Тема сифилиса, которая прошла красной линией через судьбу В. И. Ульянова…»

Прошла через судьбу? Через всю, блядь, судьбу?! Тема сифилиса провела борозду поперёк извилин мозга самого Новоселова.

Воспользуюсь удобным случаем и предлагаю именно сейчас поговорить-таки о специализации А.М. Кожевникова.

Давайте посмотрим, что нам рассказывает г-н Новоселов об одном из главных героев своего произведения:

1. «Именной комментарий», сопровождающий первое появление Кожевникова на страницах Дневника: «Кожевников Алексей Михайлович, 1882–1935, невропатолог, специалист по нейросифилису, приват-доцент, один из основных лечащих докторов пациента В.И. Ульянова» (стр. 34).

2. Комментарий к записи от 31 мая 1922 года: «…Назначен лечащий врач, невропатолог, специалист по нейросифилису Алексей Михайлович Кожевников» (стр. 40).

3. «Авторские выводы» в конце первой части: «Несмотря на отсутствие диагноза в дневнике, который нельзя отнести к медицинским документам установленного образца, назначение пациенту врача, специалиста по нейросифилису, приват-доцента А.М. Кожевникова… указывают, что мнение врачей было единодушным» (стр. 294).

4. «Хронология значимых событий»: «31.05.22 пациент интересуется специальностью у назначенного ему доктора А.М. Кожевникова (специализация врача нейролюэс — сифилис мозга, прогрессивный паралич и табес)» (стр. 307).

5. «Список упомянутых в книге лиц»: «1. Кожевников Алексей Михайлович, 1882–1935, невропатолог, специалист по нейросифилису, приват-доцент» (стр. 315).

6. Глава «Слухи»: «Лечащий доктор Ленина Алексей Михайлович Кожевников невропатолог, специалист по нейросифилису, писал, что пациент Ульянов тяготится присутствием немецких врачей… так как в Москве очень много сплетен о его здоровье и присутствие немцев усугубляет их» (стр. 382).

7. «Список тех, кто мог играть и играл значимую роль в определении методологии ведения пациента»: «… №2. А.М. Кожевников — невропатолог, приват-доцент, специалист по нейросифилису» (стр. 400).

Есть!!! Есть рекорд! Оставлена далеко за флагом пятикратно упомянутая цитата из газеты «Известия». Семь раз нам указали, какая именно специализация была у Кожевникова! Тут захочешь – не забудешь. Самое абсурдное здесь то, что, прочитав далее специально отведённую доктору главу, единственное, что вы сможете с уверенностью сказать в ответ на поставленный в заглавие вопрос «кто Вы, доктор Кожевников?», это, блядь: «был приват-доцентом и специалистом по нейросифилису». Я не шучу!

8. Глава «Кто Вы, доктор Кожевников?». «…Именно приват-доцент, невролог и специалист по нейросифилису Алексей Михайлович Кожевников начинает дневник с самого начала и ведет его почти целый год до 7 мая 1923 года» (стр. 409).

9. Там же: «В 1922 году доктору Алексею Михайловичу Кожевникову ровно сорок лет, он специалист по нейролюэсу. Поле деятельности для такого специалиста огромное» (та же страница).

И вот такой контрольный выстрел №10: «…доктор Ф.А. Гетье знал доктора А.М. Кожевникова, как минимум, с 1914 года. Как семейный врач Ленина, он мог прекрасно понять характер заболевания вождя. Врач не моралист, его задача лечить или передать пациента профильному специалисту» (стр. 410). C десятого раза можно уже и догадаться, что это за профиль.

Такая настойчивость, которой позавидовал бы даже дятел, имеет очень простое объяснение: автору, для придания вящей достоверности сифилитической версии, был жизненно необходим постоянно находящийся рядом с больным специалист по нейролюэсу.

Новоселов уверяет читателей, что во время написания второй части своей книги он уже настолько сроднился с действующими лицами, что буквально чувствовал, как у профессора Крамера прихватывает сердце; живо представлял как трясутся руки у приват-доцента Кожевникова и т. д., и т. д. Он торжественно обещал смыть пятно непрофессионализма с репутации врачей, лечивших Ленина и вернуть им историческую память. Тем удивительней то, что глава, посвящённая Кожевникову – и так микроскопическая по размерам – оказалась ничтожной и по сути.

В 1-й части книги, комментируя дневниковую запись от 7 мая 1923 г., автор писал:

«Доктор А. М. Кожевников не только отстранен от ведения дневника, но и более не участвовал в консультациях пациента. Более в тексте дневника не упоминается и дальнейший его жизненный путь не известен. Умрет он в 1935 году, в том же возрасте, как и его пациент, на 53 году жизни».

Сравните с тем, как заканчивается спецглава посвящённая ему же:

«1923 года в составе академика В. М. Бехтерева, профессора В. В. Крамера, профессора В. П. Осипова, профессора М. Нонне, доктора Ф. А. Гетье, приват-доцента А. М. Кожевникова, в результате которого последнего отстранили от ведения пациента. Автор не обнаружил каких-либо данных о научной и клинической деятельности А. М. Кожевникова на протяжении всего последующего периода его жизни (после отстранения)…»

Но не таков наш бравый геронтолог, чтобы унывать из-за подобных пустяков:

«…Мне кажется, научная история медицины не должна избегать художественных гипотез и образов. Их цель наполнить историю эмоциональной составляющей, вдохнуть жизнь в строгое документальное повествование. Эта часть книги писалась на одном дыхании, поскольку за четверть века все образы уже прописались в моем восприятии. За эти годы я сжился с врачами пациента Ульянова. Я почти физически стал чувствовать их: как схватывает сердце у профессора Крамера, как по мере развития болезни пациента Ульянова трясутся руки у его врача Кожевникова, как негодует академик Бехтерев, из-за того, что его мнение отвергнуто коллегами, и как жизнь профессора Абрикосова разделяется на две части: до вскрытия тела вождя в Горках и после него. Моим гипотезам нет и не может быть явных подтверждений. Это именно тот пласт истории нашей медицины, который в силу закрытости темы практически не сопровождается документальными материалами.

Молчание на протяжении всей оставшейся короткой жизни доктора Кожевникова, как научное, так и клиническое, после отстранения его от ведения пациента В. И. Ульянова, можно объяснить только тем, что фактически этот медицинский случай поставил крест на его карьере. Кроме того, ему, весьма вероятно, порекомендовали не публиковаться даже на профессиональные темы. Любая статья дежурного врача Ленина подтверждала бы слухи, о том, что его пациент страдал от сифилитического поражения мозга.

Умер доктор рано, в 53 года, в 1935 году, не оставив после себя ничего, кроме памятника на забытой могиле. Из истории медицины известно, что врачам часто приходилось платить за участие в лечении первых лиц государства высокую цену, теряя здоровье и даже жизнь. Это и известное «дело врачей», и печальная судьба доктора царской семьи Е. С. Боткина, и, что вероятно, часть врачей, участвовавших в лечении пациента В. И. Ульянова…»

Короче говоря, г-н Новоселов ничего о жизни Кожевникова после 1924 года не знал, искать было лень, поэтому проще было удариться в фантазии.

Вот подумайте, на чём базируется цепь этих замечательных умозаключений: крест на карьере => запрет на научную деятельность => молчание до конца жизни => смерть самого доктора => смерть части («части», блядь!) его коллег => печальная (хорошо, что не написал «невесёлая») судьба Боткина => «Дело врачей» => всемирный врачебный апокалипсис.

В основе…точнее, я бы сказал, – шампуром всего этого абсурда является НЕЗНАНИЕ автора. Он не знает ни-че-го о Кожевникове, но это никак не мешает «художественным гипотезам и образам» бурлить под черепной крышкой и выплёскиваться на беззащитного читателя.

Возьмём, например, «крест на карьере». Кружащемуся в вихре художественных образов Новоселову было до такой степени похер на всё остальное, что он даже не вспомнил, как ещё в первой части книги писал про памятник на могиле Кожевникова, где русским языком было написано, что он профессор.

Напомню, что на момент смерти Владимира Ильича (и, как минимум, до 1927 года) он был приват-доцентом.

Кстати, как мне кажется, это добавляет ещё и некоторые штрихи к портрету Алексея Михайловича Кожевникова. Дело в том, что Декретом от 1 октября 1918 г. звание приват-доцентов было упразднено. Те из них, кто пробыли в этой должности не менее трёх лет, переводились в состав профессуры (стало быть, Кожевников получил её не ранее октября 1915 г. и был, так сказать, «приват-доцентом военного времени»), а остальные получали звание преподавателей. Тем не менее, в практическом употреблении термин «приват-доцент» фигурировал вплоть до конца 20-х годов. Возможно, со стороны демонстративно именующих себя устаревшим званием людей, это было либо неким фрондёрством, поскольку приват-доценты до Революции были как бы полу-профессорами, и по оплате труда, и по положению в научном обществе; либо наоборот, желанием выделиться среди заурядных «преподавателей». Подробней можно почитать об этом здесь. Можно ещё вспомнить, что Алексей Михайлович воевал. В дневниковой записи от 10.06.22 говорится о том, что Ленин интересовался «фронтовым периодом жизни лечащего доктора А.М. Кожевникова». В специально посвящённой Кожевникову главе «Медицинского детектива» об этом вспоминать не нужно, важнее было через временной портал за его трясущимися руками наблюдать.

Теперь, что касается «научного молчания» Кожевникова. Как мы видели, Новоселов объясняет запрет на научную деятельность тем, что «любая статья дежурного врача Ленина подтверждала бы слухи, о том, что его пациент страдал от сифилитического поражения мозга». Ну и какие слухи подтвердила, например, статья А.М. Кожевникова «К вопросу о молниеносных формах менингита», опубликованная в юбилейном сборнике, посвящённом деятельности профессора М.С. Маргулиса, выпущенном издательством Мосздрава в 1929 году? Что говорят об этом художественные образы, г-н Новоселов?

Ну и, наконец, о молчании клиническом. Сначала разберёмся, откуда Новоселов вообще взял информацию о том, что Кожевников имел какое-то особое отношение к сифилитической тематике. Дёрнул он её, разумеется, из всё той же книги Ю.М. Лопухина:

«29 мая на консультацию был приглашен профессор А. М. Кожевников — невропатолог, специально исследовавший сифилитические поражения мозга (еще в 1913 году он опубликовал статью «К казуистике детских и семейных паралюэтических заболеваний нервной системы» в журнале «Невропатология и психиатрия им. С. С. Корсакова», кн. III–IV, 1913). Он взял кровь из вены и спинномозговую жидкость из позвоночного канала для исследования на реакцию Вассермана и изучения клеточного состава полученного материала».

Обратите внимание, что речь здесь идёт не о специальности врача, а о том, что практикующий невролог исследовал сифилитические поражения мозга у детей и опубликовал на эту тему (за десять лет до описываемых событий!) научную работу, только и всего. Это абсолютно никак не говорит о том, что Кожевников не интересовался и не исследовал другие болезни мозга и нервной системы. Кстати, а почему, основываясь на названии той же статьи, не сказать, что Кожевников был детским неврологом, например?

Теперь посмотрим, чем Алексей Михайлович действительно занимался после 1924 года. На сайте РГБ в открытом доступе лежит книга профессора М.С. Маргулиса «Органические заболевания нервной системы у детей» 1931 года выпуска. Каждую главу книги автор иллюстрирует клиническими примерами, связанными сквозной нумерацией.

Поскольку читать о страданиях детей человеку, не связанному с медициной, очень тяжело, я приведу полностью только один пример, а остальные, касающиеся нашей темы, будут максимально сокращены. Итак, заглянем в главу 9: «Травматические поражения нервной системы» и в главу 12: «Отдельные формы детских pезидуальных энцефалопатий».

«Случай 26-й: Алексей В., 11 мес. Консультация 03.03.1927 г. На третий день от рождения у ребенка начались судороги, которые продолжались сутки, в возрасте 3 г. и 3 г. 6 мес. судороги повторились, длились также одни сутки. Головку стал держать недавно, не спит, едва захватывает в ручки; мать не узнает. Отцу 45 лет, чернорабочий, много пьет, тяжёлый характер. Мать 38 лет, здоровая, спокойная, замуж вышла 28 лет, имела 4 беременности: первые роды— мертворожденный, вторая беременность – двойня, третий ребенок здоров, ему 3 года; 4-й ребенок – наш больной, родился в срок; беременность была нормальна, роды под наркозом с наложением щипцов. Мать перенесла в детство коклюш, а в более позднем возрасти болела 4 раза воспалением легких. St. praes.: череп со скошенным затылком, выпуклый в височных и лобных частях, форма черепа несколько напоминает башенную голову; зрачки реагируют на свет живо; черепномозговые нервы в порядке; коленные рефлексы повышены, с. Бабинского получается с обоих сторон, цианоз; красный дермографизм; сухая кожа; рефлексы с biceps и triceps повышенные; RW и S-G в крови отрицательны.

Энцефалография 29.03.1927 г. (А. М. Кожевников). Хлороформен. наркоз. Выпущено 45 куб. см жидкости [т. е. в начале операции произведена люмбальная пункция], введено 40 куб. см воздуха. Воздух идет обратно. Операция продолжалась 5 мин.

I. Фронто-окципитальный снимок. Боковые желудочки выполнены воздухом, они немного увеличены, деформированы. 3-й желудочек резко увеличен, имеет вид широкой щели. Субарахноидально слева воздуха почти нет. Справа субарахноидально воздуха очень много, в особенности вдоль внутреннего края полушария, вблизи большого серповидного отростка и книзу от него.

II. Боковой снимок. Видны несколько увеличенные боковые желудочки: ясно видны сильвиев водопровод и IV желудочек. Субарахноидально очень большое скопление воздуха в лобном отделе, вследствие чего резко выступают извилины. В месте перехода теменной области в затылочную—умеренное скопление воздуха. В других местах субарахноидально воздуха нет, в цистернах основания воздуха очень мало. Sella turсica—нормальна. Костных изменений нет. Клинический диагноз: олигофрения, травма черепа при наложении щипцов. Кровоизлияние в мозг. Рентгенологический диагноз: атрофия правой лобной доли.

Мы познакомились с Алексеем Михайловичем Кожевниковым 29 мая 1922 г., когда он приехал к Ленину, чтобы взять на анализ спинномозговую жидкость, и сейчас видим, что спустя четыре года он всё так же прокалывает людям позвоночники.

Случай 27-й: К. И., 5 мес. 1. дн. Консультация 19.11.1925 г.

Энцефалография 31.11.1926 г. (А. М. Кожевников). Хлороформ. Давление высокое, жидкость все время идет струей. Выпущено 100 куб. см. Введено 95 к. см воздуха. Операция 6 мин.

Клинический диагноз: олигофрения, кровоизлияние в мозг при родах. Рентгенол. диагноз.: атрофия дойных, отчасти теменных долей особенно слева.

Случай 28-й: Женя Р., 5 лет, русская, консульт. 29.09.1926 г.

Энцефалография 19.10.1926 г. (А. М. Кожевников), хлорофориенный наркоз. Давление высокое, выпущено 48 куб. см жидкости, введено 45 куб. см воздуха. Операция 6 минут.

Клинич. диагноз: эпилепсия (джаксоновская). Энцефалография: residua post meningitidem

Случай 29-й: Нина Ф., 4 лет.

Энцефалография 4.02.1927 г. (прив.-доц. А. М. Кожевников), наркоз. Выпущено 65 куб. см жидкости и введено 60 куб. см воздуха. Воздух идет обратно (5 минут).

Клиническая диагностика epilepsia; энцефалография-—arachnitis.

Случай 30-й: Роза Бабк., 2,5 лет, консульт. 16.04.1926 г.

Энцефалография 22.04.1926 г. (А. М. Кожевников). Выпущено - 55 куб. см жидкости, введено 51 куб. см воздуха, воздух идёт обратно. Операция под хлороформом 5 минут.

Клинич. диагноз: эпилепсия; энцефалография— arachnitis, atrophia I. frontal

Случай 32-й: Вячеслав В., 9 лет, консульт. 29.02.1926 г.

Энцефалография (А. М. Кожевников). Давление высокое. Жидкость все время идет струей. Выпущено 95 куб. см жидкости и введено 85 куб. см воздуха. Операция продолжалась 4,5 минут.

Клинический диагноз— эпилепсия. Рентгенол.: arachnitis atrophia I. frontal.

Случай 33-й: Володя С., 1 год 2 месяца. Консульт. 13.05.1926 г.

Энцефалография 28.05.1928 r. (А. М. Кожевников). Выпущено 52 куб. см. жидкости, введено 50 куб. см воздуха. Давление первоначально очень высокое, потом жидкость потекла реже.

Диагн.: Atrophia loborum frontalium. Клинический диагноз: олигофрения, микроцефалия

Случай 35-й: Зина E., 2 лет. Консульт. 27.02.1927 г.

Энцефалография (А. М. Кожевников), хлороформ, наркоз. Выпущено 60 куб. см жидкости и введено 65 куб. см воздуха. Операция продолжалась 8 минут.

Диагн.: Mikrocephali», atrophia cerebri. Клинический диагноз; микроцефалия, олигофрения.

Случай 36-й: Зина В., 7 месяцев 7 дней. Консульт. 15.04.1926 г.

Энцефалография 14.06.1926 г. (А. М. Кожевников), хлороформенный наркоз. Выпущено 40 куб. см жидкости, введено 30 куб. см воздуха. Давление высокое. К концу операции в жидкости кровь. Операция— 5 минут.

Диагноз: hydrocephalus int. communicans (post meningitidem). Клинический диагноз: микроцефалия, олигофрения».

Получается, Алексей Михайлович Кожевников не просто не молчал в научно-клиническом отношении, а находился на самом острие научного прогресса в медицине! Дело в том, что пневмоэнцефалография (а речь здесь именно о ней) для описываемого времени была очень передовым методом. Впервые она была проведена в 1919 году американским нейрохирургом Уолтером Дэнди, а в Советской России в клиническую практику её начали внедрять в 1925 году, благодаря исследованиям А.Н. Бакулева.

Ссылаться в своей книге на приведённые выше данные Кожевникова профессор Маргулис мог только в том случае, если они уже были опубликованы. Ну или сам Алексей Михайлович предоставил их профессору для публикации. Ещё раз обращаясь к книге М.С. Маргулиса отмечу, что в главе 6 «Хронические инфекционные заболевания нервной системы» (там в т. ч. и «сифилис мозга») он к авторитету «специалиста по нейролюэсу» Кожевникова не апеллирует ни разу.

Подводя итог, попробую ответить на вопрос, который Новоселов оставил без ответа. В начале главы от пишет: «очень странный факт: пациент, глава государства, известен всему миру, а врача выбирают ему настолько неизвестного, что никто ничего о нем не знает и сегодня». Никаких объяснений этому автор нам не даёт, ведь не считать же за аргумент то, что Кожевников в далёком 1913 году издал 30-страничную статью о детском и семейном паралюэсе. Даже если принять версию Новоселова о том, что все были уверены в сифилитической природе болезни Ленина, то кто такой приват-доцент Кожевников в сравнении, например, с профессором Никольским, который издал о сифилисе целый курс лекций?

Подождите, но может быть статья Кожевникова была настолько мощной, что всё врачебное сообщество просто было потрясено до основания революционностью содержащихся в ней выводов? Так ведь нет! Это всего лишь описание одного интересного семейного клинического случая, с которым Кожевников столкнулся в своей врачебной практике. Отец семейства, штабс-капитан Константин К. 38-ми лет ещё в начале семейной жизни заразил, судя по всему, недолеченным сифилисом свою супругу (Евдокию Сергеевну К. 33-х лет), от которой врождённый сифилис получили, как минимум, двое из трёх их детей. Что интересно, сам штабс-капитан, на момент описываемых событий был вполне здоров, весел и беспечен. А вот его супруга в это же время быстро и безнадёжно сходила с ума. Старший сын, который первым попал в поле зрения врача детской больницы имени М.М. Хлудова Алексея Кожевникова, сначала рос нормальным, но после 10 лет его психическое (и неврологическое, если можно так сказать) здоровье стало резко ухудшаться, и к моменту выхода статьи в печать он умер. Средняя сестра с рождения была умственно отсталой и по достижению примерно того же возраста у неё начали появляться те же тревожные симптомы, что и у старшего брата. Младший брат (9 лет) никаких патологий на то время не имел. На страницах приводятся достаточно качественные фотографии младших членов этого несчастного семейства и у всех них очень приятные черты лица, что только добавляет трагичности данной истории.

Короче говоря, статья представляет собой подробнейший рассказ о семейной трагедии, начиная с показаний свекрови и няни, заканчивая лабораторными анализами (в том числе есть и кровь на РВ, которую Кожевников, кстати сказать, не ставит под сомнение ни в отрицательном, ни в положительном варианте срабатывания) и тестами (подробный пересказ врачам «комиксов», складывание «паззлов» и т.д.).

Заканчивается статья так:

«Резюмируя все наши данные, мы видим, что имеем перед собой семью, где из пяти членов больных трое. Мать – страдающая прогрессивным параличом на почве приобретённого сифилиса; старший сын, который страдает парасифилитическим заболеванием, развившимся на почве врождённого сифилиса. Заболевание весьма близкое к прогрессивному параличу; и наконец у дочери, бывшей всегда слабоумной, последнее время начало развиваться нечто похожее на болезнь брата, и только отец и младший сын пока здоровы, но и здесь, к сожалению, нельзя быть уверенным в том, что они гарантированы от каких-либо болезненных проявлений на почве того же люэса».

Вот на основании такого произведения г-н Новоселов и представил читателям детского невролога А.М. Кожевникова, как профильного специалиста по нейросифилису. Статья-то полезная, вопросов нет, но вы можете себе представить, чтобы после её прочтения кто-то бросился приглашать автора к постели тяжело заболевшего «нейросифилисом» главы государства? Ну и заметьте, кстати, насколько осторожен Алексей Михайлович в диагнозах: конкретную форму болезни он называет только в одном случае, хотя перед ним был не странный, обрывочный документ (я намекаю на Дневник в руках Новоселова, разумеется), а полная возможность обследовать больных лично.

Итак, вопрос остался: почему же настолько неименитый врач оказался в числе лечащих Ленина специалистов? А давайте вспомним первое появление Алексея Михайловича и предположим, что его изначально вызвали именно как врача, который умеет квалифицированно делать люмбальную пункцию. Причём делал он её даже маленьким детям, что, очевидно, ещё сложнее. Ведь не самая простая процедура, даже по современным меркам.

Теперь посмотрим, насколько востребована была люмбальная пункция в лечении подобных заболеваний, для чего заглянем в книгу профессора Минора Л.С. «Краткая терапия нервных болезней» (1910 г.). В главе 12 «Болезни головного мозга. Meningitis cerebralis serosa (acuta et chonica)» буквально с самого начала даются такие вот общие рекомендации для всей группы болезней:

«Втирания ртути. Горячие закутывания. Лумбальная пункция дала в этих случаях особенно ободряющие результаты. Пункция наиболее показана при опасности развития слепоты. В последних случаях приходится (Oppenheim) иногда сразу спустить много жидкости, между тем как обычно делают частые пункции, но выпускают мало жидкости». (стр. 110-111).

То есть, такой врач, как Кожевников, более-менее постоянно находящийся у постели больного, был очень кстати при любой болезни мозга, поскольку при воспалительных процессах увеличивается количество ликвора, и, соответственно, вырастает давление, что может приводить к ухудшению самочувствия пациента. Я уверен, что врачебные таланты Алексея Михайловича на взятии пункции не исчерпывались, но факт остаётся фактом: первый раз к Ленину он приехал именно для этой процедуры.

Кроме всего прочего, после прочтения Дневников, лично для меня вообще не очевидно, что Кожевников был основным лечащим врачом. На мой взгляд, он скорее выполнял функции близкие дежурному врачу, а стратегию лечения определяли Крамер, Фёрстер и некоторые заезжие светила. Ещё мне показалось, что Алексей Михайлович с Владимиром Ильичом определённо ладили. Набравшись наглости, предположу, что здесь можно говорить о чём-то похожем на дружбу между ними. На такие мысли наталкивает, например, текст Дневника от 13 ноября 1922:

«Владимир Ильич выступал на пленуме Конгресса Коминтерна и сказал на немецком языке часовую речь. Говорил свободно, без запинок, не сбивался. Речь имела огромный успех. Во время речи, Владимир Ильич мне сказал, что в одном месте он забыл, что он уже говорил, что ему еще нужно сказать и спросил меня, заметил ли я это. Я совершенно искренне ответил, что я этого не заметил. Затем Владимир Ильич сообщил, что у него одиннадцатого ноября был опять коротенький паралич в правой ноге. Настроение в общем хорошее, спрашивал мое мнение, сможет ли он выступить на съезде Советов с большой двухчасовой программной речью. Я ответил утвердительно».

Даже если на счёт дружбы я погорячился, всё равно видно, что для Кожевникова Ленин был не просто пациентом, и дело здесь не в том, что Владимир Ильич был главой государства. Посмотрите, какие строки вырвались из-под пера Алексея Михайловича 11 марта 1923 года:

«Владимир Ильич всё время пытается что-то сказать, но это ему не удаётся, понять его почти невозможно. Это волнует и огорчает Владимира Ильича, он расстраивается этим. Бесконечно грустно смотреть на его беспомощность. Выражение глаз при этом такое грустное, что смотреть на него невозможно».

Этот крик души говорит о Кожевникове, как о человеке, лучше всяких характеристик. Напоследок приведу здесь крохотную статью Алексея Михайловича из сборника «Умер Ленин» (Москва, 26 января 1924 г.):

«Д-р Кожевников

ЛЕНИН, КАК ПАЦИЕНТ.

«Первый раз я посетил Владимира Ильича в мае месяце 1922 года и тут же переехал к нему в Горки и прожил у него июнь, июль, август и сентябрь. Всё время находясь возле Владимира Ильича, я был поражён исключительностью внимания по отношению к врачам, с одной стороны, с другой, наоборот, он относился с небрежностью к самому себе, стараясь чтобы ему как можно меньше уделяли внимания и боялся причинить слишком много хлопот тем врачам, которые за ним ухаживали.

Как только после первой болезни ему стало лучше (конец июня – июль 1922 года), Владимир Ильич считал, что ему слишком много уделяют внимания. Это его тяготило, и он заявил, что постоянный медицинский надзор ему совершенно излишен, и что незачем отвлекать из-за него от более важных, с его точки зрения, работ медицинского персонала.

В дальнейшем, когда Владимир Ильич уже занимался работой, когда я посещал его, он извинялся перед врачами, что причиняет им слишком много хлопот, отрывает их от дела.

С начала 1923 года, когда его здоровье вновь ухудшилось, я с этого момента, вплоть до мая месяца, вновь посещаю ежедневно Владимира Ильича. В мае же месяце, со вторичным переездом Владимира Ильича в Горки, моим посещениям наступил конец.

В заключение ещё раз скажу, что Владимир Ильич и как пациент был совершенно исключительным, по тому вниманию, которое он уделял врачам». (стр. 51).

Теперь, с чистой совестью, возвращаюсь к разбору новоселовской книжки:

«Важный вопрос: является, ли «дневник» подлинным, и не несет ли он в себе признаков фальсификации. Должен отметить, что объектом моего исследования был не дневник сам по себе, как объект источниковедения, а его текст, который строго соответствует духу и оформлению медицинских монографий по неврологии, сифилидологии и патологической анатомии конца XIX – начала XX веков».

Немногим ранее этот клоун писал:

«Что обращает на себя внимание в дневнике:

1. Этот документ не оформлен должным образом, принятым как для медицинских документов, как тех лет, так и сегодняшнего дня.

2. Дневник не несет в себе входящего диагноза. По тексту ни разу, даже вскользь, не указан диагноз пациента, без чего не может существовать ни один медицинский документ под названием «история болезни», «карта пациента», «амбулаторная карта» и т. д.

3. В документе нет ни одной четкой прописи или коммерческих названий использованных лекарственных средств арсенобензольного ряда, мазей ртути и висмута, большей частью не указаны и дозировки.

…Стиль языка, точность фиксации событий, в том числе и медицинского характера от первых страниц до конечных, очень различается, а когда уже становится очевиден негативный исход болезни пациента, дневник становится «телеграфным» – одна запись на несколько дней или даже неделю, становится скорее правилом».

Я думал, что строго оформленные медицинские монографии должны выглядеть несколько иначе. Что касается того, подделка Дневники, или нет, то автор уверяет нас в их подлинности. Пусть так.

Следующая тема: распознавание сифилиса на самых ранних стадиях болезни Ленина.

«Анкета о здоровье Ленина, в которой Н. К. Крупская в 1935 году отвечает на вопросы, не несет в себе каких-либо признаков наследственной патологии. Ничего значимого для анамнеза там нет. Незначительную аллергическую реакцию на землянику и выраженную бессонницу во время жизни в Сибири и Европе, сложно отнести к имеющемуся заболеванию 1922–1924 годов. Бледность в стрессовых ситуациях тоже нормальная физиологическая реакция. Может вызывать лишь удивление, что после заполнения данной анкеты Н. С. Попов, занимающий пост заместителя директора НИИ мозга, был расстрелян. Но это тот случай, когда «после» не обозначает «вследствие».

Спасибо и на этом.

«В 1917 году В. И. Ульянов вернулся в Россию с постоянными головными болями, которые затем усилились. Об этом пишут и Д. А. Волкогонов, и Ю. М. Лопухин...»

Волкогонову – место на помойке, но где конкретно об этом писал Лопухин? Я – не нашёл, хотя сейчас перечитал обе его книги.

«…Тем не менее, он сам заполняет анкету для делегатов на Х Всероссийском съезде РКП в 1921 году, где в графе о состоянии своего здоровья указывает – «здоров». Буквально через несколько месяцев выяснится, что это утверждение было весьма сомнительным».

Человек чувствовал себя здоровым и так об этом и написал, - что здесь сомнительно? Вот, что по этому поводу мы действительно можем найти у Лопухина: «Болезнь В. И. Ленина, первые признаки которой появились в середине 1921 года, протекала своеобразно, не укладываясь ни в одну из обычных форм мозговых заболеваний». А Х съезд РКП(б) начался 8 марта.

Владимир Ильич быстро восстановился после ранения летом 1918 г. и сразу начал чудовищно загружать себя работой, поэтому первые симптомы логично были отнесены к переутомлению. Это только зоркий взгляд доктора Новоселова смог бы сразу разглядеть здесь сифилис. «П» - проницательность.

Следующим предположением, которое выдвинули немецкие доктора, было отравление организма свинцом от пуль Каплан. Было принято решение одну из них удалить.

«…В обследовании, которое состоялось в марте 1922 перед операцией, участвовали немецкие врачи Клемперер, Ферстер и русский хирург Розанов. Уже тогда они нашли у пациента изменения, которые отнесли к переутомлению. «Со стороны нервной системы – общая нервозность, плохой сон, головные боли».

Как уже говорилось, кроме «общей нервозности», все эти симптомы появились ещё с лета предыдущего года.

Далее в тексте Новоселова более 20 строк об операции и её последствиях, где нет ни слова о нервозности. Под конец:

«… На пленуме Моссовета 9 мая 1922 нарком здравоохранения Н. А. Семашко, отвечая на запрос участников заседания о состоянии здоровья Ленина, говорит, что Владимир Ильич чувствует себя совершенно здоровым и занимается государственными делами.

Комментарий. Семашко мог на тот момент не знать причины нервозности, но, тем не менее, я трактую его слова так: Ленин после операции по удалению пули восстановился. Полностью здоровым, по мнению автора, его признать нельзя, так как отмеченная врачами нервозность, являлась грозным предвестником развертывания клинической картины».

Вот на такой фигне автор и строит свои умозаключения. Нервозность, которая могла быть вызвана и всё тем же переутомлением, и негативной динамикой в самочувствии, и ожиданием предстоящей операции – у автора является полноценным звеном его сифилитической цепочки.

Ещё пример:

«Пациентам такого рода [того самого рода, понятно] было запрещено нервничать, а ведь в июле 1921 года Ленин писал А. М. Горькому: «Я устал так, что ничегошеньки не могу».

Вам кажется, что такая банальная фраза в личном письме вообще ни о чём не может говорить? Это большая ошибка! Зоркий врач врача-геронтолога стремительным домкратом проносится через вековую тьму и вонзается точно в цель:

«Комментарий Новоселова, взятый им из книги профессора Л. С. Минора: «Психика зараженного сифилисом субъекта должна быть тщательно оберегаема во всю его жизнь. Все профессии и занятия, располагающие к волнениям, ажиотажу, разочарованиям, длительному страху или огорчениям должны быть тщательно избегаемы, напр., занятия на бирже, ежедневная азартная игра в карты и т. п.; крупные деловые предприятия, сопряженные с риском денежным или доброго имени, напр. подряды, выполнение к сроку крупных заказов и т. п.»

Доктор Новоселов становится настолько смешон в своей – какой-то детской, что ли – навязчивости, что даже перестаёт вызывать раздражение. Вот прилепил он сюда список крайне опасных для сифилитиков занятий, и очевиднейшим образом не осознаёт, каким примитивным обывателем себя выставил. В его понимании всё перечисленное Минором это ужас-ужас какие волнительные занятия!

Г-н Новоселов, Ленин сознательно избрал смыслом своей жизни борьбу с Государством. Всё остальное, в сравнении с этим, – детская игра в крысу. Заразись Владимир Ильич в 1890-х Вашим любимым сифилисом (как Вы свистите в своих интервью), Революцию 1905-го года он бы просто не пережил, в полном соответствии с предостережениями профессора Минора.

Далее Новоселов опять торопится подкрепить свои слова мнением авторитетов.

«В учебниках тех лет так описываются стандартные проявления болезни на начальном этапе; слово профессору В. П. Осипову, лечащему врачу пациента: «Неврастеническая форма, подобно вообще всем формам мозгового сифилиса характеризуется головными болями, преимущественно, усиливающимися по ночам. […] Этими явлениями дело может ограничиться, и при правильном распознавании и своевременном лечении наступает выздоровление. В то же время приведенная клиническая картина может явиться в качестве продромального или начального периода более тяжелого сифилитического поражения».

Эти слова мы читаем в книге второй, а частично даже в третий раз. Повторно их комментировать смысла не вижу.

«Фон Штрюмпель Адольф, врач-консультант пациента: «Рядом со всеми этими признаками начинающейся признаками умственной слабости, обнаруживаются часто, с другой стороны, ненормальная раздражительность. Больной впадает в возбуждение, в гнев и т. под. Обыкновенно, впрочем, это настроение быстро проходит, не оставляя прочного следа. Легко понять, какой страх и опасения эти перемены всей личности больного внушают окружающим, тем более, что вначале они совершенно не могут понять, почему больной «совсем не тот, что был раньше».

Фон Штрюмпель с этим же текстом выступил на бис дважды.

«Профессор П. В. Никольский, сифилидолог [тоже – трёхкратный лауреат премии Новоселова]: «… как показывает практика, не особенно редки случаи, когда больной не знает о бывшей у него болезни и потому, при опросе, отрицает сифилис». Там же: «Ограниченная внутренняя головная боль, продолжающаяся недели, прогрессивно усиливающаяся, с ночными ожесточениями, не уступающая никаким противонервным средствам, при отсутствии других вызывающих других причин, дает огромное подозрение на сифилис».

И только профессор Гуревич порадовал читателей премьерой:

«Проф. Гуревич М. О. Учебник «Сифилис головного мозга», под редакцией А. И. Абрикосова и др: «В продромальной стадии субъект не производит впечатления психически больного в собственном смысле этого слова и трактуется окружающими как переутомившийся неврастеник и т. п. Сам он жалуется на усталость, головные боли, расстройства сна и пр. Однако при сколько-нибудь внимательном наблюдении очень скоро начинают выявляться изменения личности больного, который становится грубее, эгоистичнее, наблюдается слабодушие (пожилой мужчина плачет по ничтожному поводу), понижении умственных и эстетических интересов, прожорливость, наклонность к грубым удовольствиям, не тактичность…»

Продромальный, – это период заболевания, который протекает между инкубационным периодом и болезнью. То есть, как я понимаю, «при сколько-нибудь внимательном наблюдении» все перечисленные признаки должны были стать очевидными ещё до начала неврастенической стадии болезни. Будь автор нормальным исследователем, он бы приведённую цитату подкрепил соответствующими примерами. Хрен с ним, можно даже облегчить ему задачу: пусть бы он привёл примеры «слабодушия и понижения умственных и эстетических интересов» – хотя бы до начала параличей, а «эгоистичность, прожорливость и наклонность к грубым удовольствиям» - в принципе.

«Профессор Лопухин Ю. М. пишет в своей книге: «Парадоксально, но никто из приглашенных врачей: ни многоопытный профессор Гетье, ни лечивший его постоянно доктор Левин не заподозрили мозговое заболевание, а полагали, что все это следствие гастрита, тем более что и у матери Ленина подобное случалось. По совету Гетье Ленин принял слабительное (английскую соль), и ему был предписан покой. Поздно вечером в субботу, 27 мая, появилась головная боль, полная потеря речи и слабость правых конечностей. Утром 28 мая приехал профессор Крамер, который впервые пришел к выводу, что у Ленина мозговое заболевание, характер которого ему был не совсем ясен. Диагноз его был такой: «явление транскортикальной моторной афазии на почве тромбоза». Иными словами – утрата речи из-за поражения моторно-речевой зоны головного мозга на почве закупорки (тромбоза) сосудов. Какова природа тромбоза – оставалось неясно. Крамер полагал: в основе лежит атеросклероз, однако то обстоятельство, что явление паралича конечностей и расстройство речи быстро прошли, Крамер объяснял поражением не магистральных (как это чаще бывает при атеросклерозе), а мелких сосудов головного мозга».

Комментарий Новоселов. Вот, что на самом деле написано в «дневнике» дословно. Профессор Василий Васильевич Крамер: «Явление транскортикальной моторной афазии на почве……..». Внимательный читатель заметит, что, несмотря на то, что Лопухин пишет об атеросклерозе, профессор Крамер, осмотревший пациента, не упоминает о том, что считает причиной афазии, т. е. нарушения речи. Вместо диагноза пробел на восемь знаков (подсчитано автором [какой молодец!]), но в которые, что очень важно, не умещается ни слово артериосклероз, ни даже атеросклероз».

Четвёртое упоминание загадочных знаков мы оставим без комментариев, а вот по поводу претензий к Лопухину хотелось бы уточнить один момент. Сам автор совершенно спокойно диагностирует за тогдашних врачей менинго-васкулярную форму сифилиса, хотя таких слов читатель не найдёт в Дневниках даже с поисковым прожектором. Очевидно, доктор Новоселов считает, что имеет на это право на основании каких-то данных. Ну так может, и Лопухин считал так же?

Теперь, как говорится, внимание, вопрос: кто мешал самому Новоселову уточнить этот момент? Почему он сжимал пружину на берегах неспешного Дуная вместо того, чтобы задать Лопухину вопрос лично?

Сам я, как внимательный читатель, могу предположить, что в данном случае профессор Лопухин цитировал воспоминания Марии Ильиничны Ульяновой (где указанные слова приведены именно в такой форме), а уж она-то имела полную возможность уточнить у профессора Крамера, какое конкретно слово таилось за пресловутыми знаками:

«Диагноз Крамера гласил: «Явление транскортикальной моторной афазии на почве тромбоза». Ставя такой диагноз, «я подчеркнул,— пишет в своих воспоминаниях профессор Крамер,— что... лично считаю все заболевание Владимира Ильича за артериосклеротическое страдание головного мозга. Однако, как известно, явления паралича правых конечностей, а также и явления транскортикальной моторной афазии вскоре... прошли без следа, оставив после себя ряд симптомов, которые указывали, как мы пришли к заключению в результате нескольких совещаний, на генерализированное страдание мелких сосудов головного мозга. К этим симптомам относились: 1) повторяющиеся время от времени параличи то правой руки или правой ноги, то той и другой вместе; 2) периодически наступающие головные боли с чувством давления в разных частях головы; оставшаяся после паралича правых конечностей микрография и 4) и это главное — невозможность выполнения самых простых арифметических задач и утрата способности запоминания, хотя бы нескольких коротких фраз, при полной сохранности интеллекта». (Ульянова М.И. «О Владимире Ильиче (Последние годы жизни)»).

Далее мы начинаем понимать, зачем в конце второй части автор снова взялся за начальный период болезни Ленина.

«Клинический случай, который мы описываем, не является чем-то необычным или выходящим за известные рамки. Для нас интересно лишь то, что, судя по описаниям у пациента Ульянова в течение нескольких лет, как минимум в 1921–1922 годы, отмечены изменения личности и поведения. Если бы пациент был простым человеком или даже писателем Ги де Мопассаном, его повышенные раздражительность, расторможенность, импульсивность, конфликтность с окружающими, агрессивность, отсутствие критического отношения к своим поступкам, двигательное возбуждение не имели бы принципиального значения. Но речь идет о первом лице государства, отклонения в поведении которого могли повлиять и на принятие политических решений, и на обстановку внутри правящей верхушки. Возможно, влияли».

Там, где обычный, заурядный исследователь скучно и банально шёл бы от симптомов к диагнозу, наш новатор от медицины сначала ставит диагноз, а потом вываливает симптоматику, причём не из анамнеза больного, а из книги Адольфа Фон Штрюмпеля. Зато теперь ему не нужно приводить примеры, начиная от «повышенной раздражительности» Ленина и заканчивая его «двигательным возбуждением» (оно-то чем Новоселову помешало?). Это, действительно, очень удобно.

«…Насколько могла неврастеническая стадия до ее перехода в паралитическую, когда становится ясно, что болезнь требует госпитализации и медицинского ухода, оказать влияние на политическое противостояние в СССР, – это вопрос для будущих исследователей. Возможно, потребуется более тщательное изучение ленинских документов с привлечением клинических психологов».

Как видите, автор перестал стесняться, и решительно стянул с себя кожицу объективности.

Люди, которым эта книга по каким-то загадочным причинам показалась не антисоветской, должны понимать, что написана она именно для этого вывода: политику Советской России в первые годы главным образом определял больной психо-сифилитик.

Ниже приведу ещё одну тему, где у автора получилось знатно расчехлиться. Речь пойдёт о том, как большевики загубили земскую медицину.

«Сегодня, когда на наших глазах умирает советское здравоохранение, созданное под руководством Н. А. Семашко, можно оглянуться в прошлое и узнать, как заканчивала жизнь земская и страховая медицина и как создавалась новая система общественного здравоохранения в СССР…

…Молодая власть была быстра на решения. Вот ответ Ленина о директиве Политбюро в связи с Всероссийским съездом врачей от 22.05.1922, т. е. уже на следующий день по получению письма: «Поручить т. Дзержинскому (ГПУ) при помощи т. Семашко выработать план мер и доложить Политбюро в недельный срок».

Уже через пару дней у В. И. Ульянова случится переход из неврастенической стадии к паралитической стадии нейролюэса. К этому моменту у больных проявлялась яркая картина сифилитического психоза. Таких пациентов обычно изолировали, просили завершить работу, уехать в деревню, не вести финансовых дел. Начиналась стадия множественных псевдопараличей.

Напомню в сто первый раз: Валерий Михайлович вообще не понимает, что означает термин «псевдопаралич».

…Так трагедия и драма шли в ногу с великими делами в становлении нашей советской медицины и, одновременно, с уничтожением нашей же земской медицины. При опубликовании исторического документа об истории нашей медицины периода 20-х годов очень интересно смотреть на реакцию современных врачей. Тут только мастерство доктора Булгакова могло бы описать все многообразие красок в комментариях, которые я видел и слышал. Грустно, но становится понятным, на что опирались большевики, трансформирующие медицину под свои задачи – на глупость, ханжество и чванство отдельных наших коллег. У деструктивных сил всегда есть определенное количество волонтеров, готовых маршировать под мелодии фанатиков.

Но, это тоже история медицины нашей страны, которая требует серьезного спокойного и взвешенного анализа, чтобы внимательно оглянувшись в прошлое, мы сказали, как не надо делать».

Такие дистиллированные антисоветские помои комментировать – только портить.

Вот ещё из той же серии. Зашёл Новоселов, надо сказать, издалека:

«Мне было интересно сравнить продолжительность жизни врачей консультантов В. И. Ульянова, граждан СССР, и группы зарубежных врачей. Группа первых состояла из 21 человека (сюда же я отнес и двух наркомов здравоохранения), вторая группа включала 9 специалистов. Проделав нехитрые математические действия с днями рождения и смерти, я получил следующие результаты – у россиян средняя продолжительность жизни была 68,64 года, тогда как у группы «немцев» (в нее кроме граждан Германии, я включил и двух шведов) результат 80,33 года. При этом группы имели приблизительно один возраст, один уровень образования, ученые степени, и даже одного и того же общего пациента. Если исключить расстрелянного в 1938 году доктора Л. Г. Левина в первой группе, то продолжительность жизни врачей-россиян практически не изменится и будет равна 68,86 лет. Доктор Н. С. Попов, также расстрелянный в 1938 году, не был мною включен в список врачей, поскольку фактически выполнял функции санитара. Итак, в итоге получилось 11,5 лет разницы между двумя группами врачей, и это не просто календарное время, а потерянное время профессиональной работы во славу отечества, во благо здоровья пациентов. Ведь именно врачи относятся к той категории, которая, как правило, работает на протяжении всей своей жизни.

…Главный фактор, который определяет, по моему мнению, как клинического геронтолога, низкую продолжительность жизни и врачей пациента Ульянова и живущих сегодня в России мужчин это то, что население страны находится в состоянии стресса на протяжении уже почти ста лет. А в стрессе, как известно, долго не живут даже модельные животные с большей пластичностью мозга, чем у человека. Например, если перед клеткой с мышками посадить кошку, то они быстро умрут от стресса, а что уж говорить о человеке…»

А вот до Революции население России проживало в райском саду, в окружении розовых единорогов. Создаётся впечатление, что г-на Новоселова когда-то оглушили пыльной подшивкой перестроечного «Огонька».

Ещё одну дозу антисоветчины автор расположил довольно оригинально. Дело в том, что каждую главу второй части своей книги Новоселов сопровождает какой-нибудь мудрой цитатой. Например, начинается она вот так:

«От автора. «Не судите, да не судимы будете»

Евангелие от Матфея. VII»

За авторским введением следует глава:

«Начало длиной в четверть века. «В том, что известно, пользы нет,

Одно неведомое нужно»

«Фауст», Гете»

Ну и так далее.

Так вот, главу «История французской болезни в России: от Ивана Грозного до Владимира Ленина» автор предварил цитатой Зинаиды Гиппиус:

«Тысячи безпризорных обезьянят ютятся по городам СССР-ии, только, вот, не в шерсти ещё, и ещё болтают они с прохожими членораздельно: «дай копейку, не то укушу, а я венерик!» И кусают. З. Гиппиус, «Заметки о Человечестве», 1927 г.

К огромному, четырёхвековому периоду истории России автор посчитал самым иллюстративным – желчный высер злобной антисоветчицы, направленный в адрес государства, которое начало с эпидемиологическими заболеваниями бескомпромиссную войну.

Мало того, сама цитата просто выбивается из ряда по своей стилистике. Если к остальным главам подобраны абстрактные высказывания разной степени мудрости, то здесь – просто бытовая зарисовка. Вот, сравните… Да, чуть не забыл про один забавный момент. Читаю я, значит, книгу и на все эти цитаты, по большому счёту, не обращаю внимания. И тут, краем глаза, цепляюсь за знакомое имя. Сначала подумал, что показалось. Потом – что однофамилец какой. Потом присмотрелся: косноязычная хрень… бессмысленная и беспощадная война с запятыми… Нет, ошибки быть не может!

«Выражение «лечить не болезнь, а больного» несет в себе признаки какой-то сложно объяснимой чертовщины, которая в сочетании с оперированием достижений высокой науки несет в себе определенную привлекательность».

Доктор В. М. Новоселов

Да, читатель, ты всё понял правильно: это наш скромный герой!

Заметьте, это не цитаты из какой-то научной работы автора. Просто г-н Новоселов бывает настолько поражён величием посещающих его голову мыслей, что не может не отдать им должное. Давайте мы тоже оценим, как смотрится в ряду знаменитостей человек, с которым нам посчастливилось жить в одно время. Тот, кто соединил в себе мудрость Платона и знания Гиппократа. Этот, не побоюсь такого слова, Парацельс современности:

«Не судите, да не судимы будете». Евангелие от Матфея. VII

«В том, что известно, пользы нет, Одно неведомое нужно». «Фауст» Гете

«Пишущему лучше не договорить, чем сказать лишнее». А. Камю

«Болезнь В. И. Ульянова – это своеобразная tabula rasa в истории медицины».

Доктор В. М. Новоселов

«Человек часто делает ошибки. Более того, он всю жизнь только и занимается тем, что делает ошибки».
Ги де Мопассан

«Я большой приверженец здравого смысла, я верю в него. Но здравый смысл иногда вводит нас в серьезные заблуждения».
К. Р. Поппер

«Лжет только тот, кто боится». Г. Сенкевич

«Мыслитель движется вперед, если он не спешит с выводами, пусть даже они кажутся ему очевидными».
А. Камю

«Я отказываю в сочувствии ранам, выставленным на показ». Антуан де Сент-Экзюпери

«Не следует привлекать новые сущности без крайней на то необходимости». Оккам

«И успех, и неуспех в лечении болезни нужно возлагать как на долю врача, так и на долю пациента».
Гиппократ

«В того невольно верят все, кто больше всех самонадеян». «Фауст», Гёте

«В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного». Гиппократ

«Мы дети страшных лет России, Забыть не в силах ничего». А. Блок

«Нестабильное состояние равно трудно и больному человеку, и человеку в больном обществе».
Н. П. Бехтерева

«Блистательнейшие пьяницы и вы, изысканнейшие венерики (ибо вам, а не кому другому посвящаются мои писания)…»
Доктор Франсуа Рабле, 1534.

Цитату к главе «Нарком Семашко» выделю особо: «Он доктор? Он мой раб». Ф. [Фёдор??] Гёте

«Мы склонны ошибаться не только во всем, что нам кажется, мы знаем, но даже в нашей критике».
К. Поппер

«Тысячи безпризорных обезьянят ютятся по городам СССР-ии, только, вот, не в шерсти ещё, и ещё болтают они с прохожими членораздельно: «дай копейку, не то укушу, а я венерик!» И кусают». Гиппиус, «Заметки о Человечестве», 1927 г.

«Все есть яд и все есть лекарство, тем или иным его делает только доза». Парацельс

«Великий вопрос жизни – как жить среди людей». А. Камю

«Клиническое мышление – это творчество, обладающее признаками яркого индивидуализма, но стандартизированное постоянным, на протяжении всей жизни врача, обучением». В. М. Новоселов

Г-н Новоселов достиг такой стадии просветления, что уже убрал уточнение, что он доктор. А и правда: зачем, если он просто мудр.

Последнюю жемчужину выдавил, разумеется, он же:

«Доказать можно все, что наиболее отчетливо видно на примере акта патологоанатомического заключения В. И. Ульянова».
В. М. Новоселов

Нетрудно заметить, что хоть какую-то конкуренцию доктору Новоселову смог составить только французский философ Альбер Камю: 4:3 (четыре упоминания, против трёх). Остальных же Валерий Михайлович просто вынес в одну калитку.

Если же говорить серьёзно, то подобное самоцитирование выглядит какой-то особо извращённой формой интеллектуального онанизма. По ходу рецензии я несколько раз «диагностировал» у Новоселова разные болезни, но здесь, безо всяких шуток, есть симптоматика прогрессивного паралича.

Далее автор снисходительно прошёлся по альтернативным (его любимому сифилису) версиям болезни.

«…Откуда же берутся утверждения в разных вариантах звучания, но с одним смыслом, что если «отец пациента Илья Николаевич скончался в 55 лет от кровоизлияния в мозг, то это говорит о большем генетическом родстве Владимира Ильича к отцу, нежели к матери…

…Фраза безграмотная, но смысл совершенно ясен на бытовом уровне».

Я довольно много прочитал литературы, посвящённой Ленину, но нигде не встречал этой версии. Вполне возможно, что кто-то такую идею и озвучил, но, чтобы прям «разные варианты звучания», — это ~~наглый пиздёж~~ вряд ли. В любом случае это какая-то маргинальная версия, которая выеденного яйца не стоит. Но автор не оставляет скептикам – антисифилитикам даже этой малюсенькой надежды и долго, и подробно объясняет, что-как происходит по генетическим линиям.

«…Мой вывод. На фоне низкой продолжительности жизни мужчин, как сейчас в РФ, так и в конце XIX – начале XX веков, разных условий жизни отца и сына Ульяновых, более высокой продолжительности жизни сибсов В. И. Ульянова, чем в среднем по РСФСР, отсутствия генетических исследований тканей самого пациента, так и его родственников, нельзя говорить о каком-либо генетическим компоненте, который мог сказаться на якобы ранней смерти В. И. Ульянова».

Хотя вывод изложен крайне коряво и безграмотно, смысл его совершенно ясен на бытовом уровне: версию вычёркиваем и идём дальше.

«Токсоплазмоз мозга, болезнь Альцгеймера, болезнь Пика, рассеянный склероз, хорею Гентингтона, CADASIL – синдром и даже прогерию Вернера и прочие экзотически версии я не буду разбирать [но кто, если не Вы, доктор?!], чтобы не утяжелять и без того объемное повествование...»

Почему бы и не утяжелить, чтобы все сомнения развеять? А если уж надумали что-то сокращать, то дурацкую «генетическую» версию первой под нож можно было отправить. Или всю главу, посвящённую ятрогении. Или максимально урезать осетра в безразмерной главе о Бехтереве, непосредственное участие которого в лечении заключалось в двух консультациях 5-7 мая 1923 года и 28 ноября того же года, где он рекомендовал давать пациенту побольше мышьяка. На мой взгляд, рассмотреть возможные альтернативы сифилису – намного важнее.

«Наиболее близок к нашему клиническому случаю, конечно, очень редкий синдром церебральной аутосомно-доминантной субкортикальной артериопатии с субкортикальными инфарктами и лейкоэнцефалопатией…»

Ну ладно, давайте хотя бы её.

«…Наименее похож синдром прогерии, поскольку кроме партийной клички Ленина «старик» ничто не указывает на это заболевание».

Подождите, а что там с артериопатией и лейкоэнцефалопатией?? Они же очень похожи! А я бы, честно говоря, и про прогерию послушал. Вам, г-н Новоселов, если решили на тексте экономить, лучше было бы постоянные самоповторы проредить, — наверное, процентов 10 текста освободилось бы.

«Кроме того, ночное время головных болей и яркая клиническая картина у пациента не позволяют нам думать об очень редком CADASIL, тогда как больными с сифилисом мозга, прогрессивным параличом и табесом были в те годы наполнены все психиатрические отделения как Западной Европы, так и РСФСР».

Где написано, что у Владимира Ильича были именно ночные головные боли, насколько они были постоянными и на какой стадии появились? Может всё-таки скажете что-то про очень редкий CADASIL? Нет? Ну и ладно.

Зато автор зацепил вот такое:

«Подробное описание клинической картины и патоморфологии у таких пациентов как Ленин разрушает постулат некоторых историков, которые утверждают, что у особенных людей и болезни особенные. Не станем их переубеждать. Пусть доживают свою жизнь с такими убеждениями».

Эти слова, как уже говорилось, принадлежат неоднократно здесь упомянутому профессору В.В. Крамеру:

«В марте 1924 года в статье «Мои воспоминания о В. И. Ульянове-Ленине» он пишет:

«Чем же объясняется своеобразие, несвойственное обычной картине общего мозгового атеросклероза, течение болезни Владимира Ильича? Ответ может быть только один – у выдающихся людей, как гласит внедрившееся в сознание врачей убеждение, все необычно: как жизнь, так и болезнь течет у них всегда не так, как у других смертных».

В наше время их привёл в своей книге Ю.М. Лопухин. Оба они уже дожили свои жизни.

Теперь настало время версий, связанных с ранением Ленина. Их д-р Новоселов, почему-то разбирает всей кучей:

«Так или иначе, на версии, связанных с ранением отравленной пулей, пулей, застрявшей в теле Ленина и постепенно перекрывающей кровоток мозга, или пулей «дум-дум», отравляющей организм свинцом, как, впрочем, и на массе других несостоятельных вариантах исторических фантазеров не стоит обращать внимания. Почему? А просто потому, что у пациента Ульянова наблюдалась характерная клиническая картина заболевания, имеющего стандартное стадийное течение».

Именно сейчас мы можем точно определить, как автор относится к профессору Лопухину. Дело в том, что версия о пуле, застрявшей в теле Ленина и постепенно перекрывающей кровоток мозга, принадлежит именно ему. То есть, г-н Новоселов терпеливо ждал смерти Лопухина только для того, чтобы потом назвать его «историческим фантазёром», на бредни которого даже не стоит обращать внимания.

Когда я в первый раз пошевелил палкой новоселовский креатив, то сгоряча назвал его автора «пидорком». Признаюсь, был не прав: это настоящий, матёрый ….. (пропуск на 5 букв).

Оцените ещё, как элегантно и по-научному Новоселов опровергает чужую версию: почему Лопухин не прав? А потому! В чём конкретно не прав? А во всём!

Развенчав все ошибочные версии, г-н Новоселов снова пропел свою победную песнь:

«…Но сегодня, когда большинству молодых людей малоинтересен вопрос «отчего умер вождь революции В. И. Ленин», можно с уверенностью сказать: он умер от того отчего его лечили профессор Макс Нонне, академик В. М. Бехтерев, профессор В. В. Крамер, профессор В. П. Осипов, приват-доцент А. М. Кожевников и прочие доктора. Это сифилис сосудов головного мозга, обычное и частое заболевание начала ХХ века. Лечения какой-либо другой болезни просто не велось».

Причём здесь интерес молодых людей? Если бы они заинтересовались темой, Новоселов без уверенности говорил бы?

Что касается последнего пассажа, то даже если бы это было правдой, в данном случае лечение сифилиса, это лечение той болезни, победить которую хотя бы был шанс.

Напоследок автор разбирает уже свою ошибочную версию, которую он якобы всерьёз рассматривал в начале 90-х:

«В начале 1990-х годов я полагал, что Ленину препаратами мышьяка ускорили течение именно этой болезни [атеросклероза]. Тогда мне казалось, что для исследователя механизмов атеросклероза сосудов головного мозга история пациента Ульянова – это настоящий завершенный эксперимент по ускорению атеросклероза препаратами арсенобензольного ряда».

Как думаете, если бы это всё было правдой, неужели автор не рассказал бы о том, как, в таком случае, выглядят патологоанатомические изменения сосудов мозга? Появляются ли, например, на них атеросклеротические бляшки?

«Надо сказать, что за время изучения данного клинического случая, я отказался от принципа патофизиологического монизма атеросклероза (инфильтрационной теории Н. Н. Аничкова), несомненно, сцепленного с самими механизмами старения человека, но без явной причинно-следственной связи. А если артеросклероз можно ускорить у человека, вводя мышьяк в организм, то нельзя ли его и замедлить антидотами арсенола?

Впрочем, судя по записям врачей, они полагали, нет, они были уверены [одёргивает себя Новоселов], что перед ними не атеросклероз, а нейролюэс, причем в одном из типичных вариантов течения и, соответственно, проводили лечение данной болезни согласно принятым в то времени стандартам. На основании синдромального и нозологического мышления, изучения множества материалов начала ХХ века по атеросклерозу и сифилису, у меня в результате выработалось четкое понимание, что врачи лечили пациента В. И. Ульянова исключительно от нейросифилиса…»

Автор вынуждает повторять снова и снова: это враньё. А что касается специфического лечения, то об этом уже давно написал (причём хорошим, русским языком) профессор Лопухин. Чтобы сейчас разгадывать этот секрет Полишинеля, напрягать синдромальное и нозологическое мышление уже не нужно.

«…Последний манифестировал у него в неврастенической форме сифилитического психоза, в терминологии лечащего врача, профессора В. П. Осипова…»

Только вот к своему пациенту он эту терминологию не применял.

«…На течение заболевания у пациента также оказало влияние токсическое действие препаратов арсенобензольного ряда [т. е. на основе мышьяка] и, весьма вероятно, и ртути».

Попробую, в меру своего непрофессионализма, немного разобраться в теме. Сам автор пишет:

«При лечении сальварсаном (мышьяка 31 %), менее – неосальварсаном (мышьяка 21 %) может наблюдаться целый ряд осложнений: уже при самом внутривенном вливании может получиться так называемый ангионевротический симптомокомплекс, проще – коллапс, но с цианозом, упадок пульса обморок и т. д. Здесь неизбежно прекращать вливание и быстро ввести в вену 1 см адреналина 1:1 000. Кроме того, могут быть желудочно-кишечные расстройства, с рвотой и поносом, температурная реакция, поражение почек, психическое возбуждение, кожные сыпи, судороги, поздний коллапс и т. д. Неоднократно наблюдались здесь смертельные исходы, особенно в начале применения. Весьма тяжелыми являются осложнения со стороны центральной нервной системы, с самыми разнообразными явлениями: головными болями, параличами, расстройствами функции черепно-мозговых нервов (слухового, зрительного, лицевого); описаны эпилептоидные судороги и явления апоплексии и т. д.»

Вы просто представьте себе такой расклад: в полном соответствии с версией Новоселова врачи «диагностировали» у Ленина сифилис на самой ранней стадии и стали тогда же пичкать его мышьяком. Допустим (г-н Новоселов, не волнуйтесь, - только допустим!), что с диагнозом они ошиблись. Перечитайте описание побочки и подумайте: что останется в таком случае от всего «сифилитического» анамнеза, бережно собранного г-ном Новоселовым?

К слову, сейчас появилась мысль по поводу всех нестыковок в Акте вскрытия, о которых нам так настойчиво рассказывал автор. Опять же: представьте себе, что после того, как врачи вскрыли тело Ленина, они не увидели того, что ожидали увидеть. Допустим, с одной стороны – нет сифилитических гумм, а с другой – нет атеросклеротических бляшек (или их мало, или они не там, или они не такие). И вот медицинские светила (в том числе – с мировыми именами) стоят и лихорадочно пытаются понять: от чего же они лечили Ленина? При этом очевидно, что логичную версию они обязаны выдать прямо здесь и сейчас, иначе тот же самый вопрос им будут задавать уже другие люди.

Точнее, здесь возможны два варианта: а) врачи столкнулись с чем-то вообще не знакомым и не понятным (в этой связи было бы особенно важно рассмотреть все выявленные современной медициной «экзотические» заболевания, которые доктор Новоселов в своей «уникальной» книге замёл под плинтус); и б) врачи поняли, что ошиблись, и своими действиями только ускорили смерть пациента №1 (здесь уже по-другому смотрятся и отсутствие подписи личного врача Ленина – Ф.А. Гетье, и слова Крамера об «особенной» болезни Владимира Ильича).

Мне кажется, в такой ситуации, несколько странноватый, но вместе с тем максимально близкий к правде (в тогдашнем понимании) диагноз «абнутцунгссклерозе», выглядит достаточно логично.

Вернёмся к теме и рассмотрим ещё немного информации о лекарстве, которым врачи пытались спасти Ленина:

«При легких заболеваниях (простуда, ангина, заболевание желудка) впрыскивание сальварсана производится с очень большой осторожностью, при более же тяжелых расстройствах здоровья лучше всего совсем не применять препаратов сальварсана; равным образом нельзя впрыскивать сальварсан лицам, плохо перенесшим последние впрыскивания. Не рекомендуется производить впрыскивание сальварсана натощак и при переполненном желудке…

…Больные должны быть осведомлены, что после впрыскивания могут появиться: головная боль, тошнота, головокружение, рвота, лихорадка, обморок, бессонница, покраснение лица, кровотечения, сыпи и скудное мочеотделение. Если эти осложнения приобретают серьезный характер, необходимо прекратить лечение…

… Особенно важно не проглядеть легкие скоропреходящие сыпи. При первых признаках таких высыпаний нужно прекратить лечение. Даже при легких сыпях требуется прекратить лечение, по крайней мере, на 14 дней…

…Побочных действий, в основе которых, как мы сегодня понимаем, лежит токсическое действие мышьяка, было очень много – лихорадка, дерматиты, желтуха, тошнота, рвота, гастроэнтериты и т. д. Наиболее опасной формой, которую мы наблюдаем у пациента Ульянова, была «апоплексия». «Осложнение это дает до 70 % смертности и возникает то внезапно без всяких предвестников то предшествуемое головной болью, тошнотой, рвотой, неопределенным общим недомоганием которые становятся все чаще и чаще и ведут к глубокому коматозному состоянию с тургором затылочных мышц, с приступами контрактуры или тризма, с симптомами Кернига при затрудненном дыхании Чайн-Стокса, малом и частом пульсе...»

Думаю, тем, кто внимательно читал записи Дневника и новоселовские комментарии, здесь есть над чем поразмышлять.

Напомню вкратце цепь событий. 25 мая 1922 года у Ленина началась «стадия параличей». Очевидно, что врачи начали его чем-то лечить несмотря на то, что записей в Дневнике нет. Первое сведение о «специфическом средстве» мы встречаем 5 июня, и это йод. Мышьяк первый раз засветился только 1 июля. Просто подумайте, если за словами Новоселова о быстром распознавании сифилиса на невротической стадии есть хоть что-то, какова вероятность того, что больному сразу не дадут более современный, по сравнению с йодистыми препаратами, неосальварсан? Со всеми вытекающими из этого побочными эффектами.

Для сомневающихся: в книге профессора Никольского «Сифилис и венерические болезни» лечению сифилиса йодом уделено две страницы, лечению мышьяком – 12, а ртутью – 50.

С мышьяка мы плавно переходим на главного сторонника лечения этими препаратами – академика В.М. Бехтерева. По какой-то непонятной причине ему в книге выделена целая глава. Кроме того, список тех, кто, по словам Новоселова, «мог играть и играл значимую роль в определении методологии ведения пациента», хоть и по алфавитному принципу, но возглавил он же:

«1. В. М. Бехтерев – академик, невролог

2. А. М. Кожевников – невропатолог, приват-доцент, специалист по нейросифилису

3. В. В. Крамер – профессор, профессор, ассистент Минора Л. С.

4. М. Нонне – специалист по нейросифилису, профессор, гражданин Германии

5. В. П. Осипов – психиатр, профессор, помощник академика В. М. Бехтерева [в то время – уже и близко не помощник]

6. О. Ферстер – невролог, профессор, гражданин Германии».

Но почему Владимир Михайлович вообще здесь оказался? Ведь он видел пациента Ленина всего два раза, причём на том периоде, когда он, по словам самого Новоселова, уже был безнадёжен: 5-7 мая и 28 ноября 1923 года. Единственным вкладом Бехтерева было то, что он продавил среди коллег усиленное лечение Ленина сальварсаном (мышьяком), что ни к чему хорошему не привело и лишь добавило Владимиру Ильичу страданий. Последующий кратковременный период улучшения состояния пациента был связан с применением комбинации йодистого препарата и хинина. Когда Бехтерев второй раз предложил мышьяк – коллеги ему отказали. Вот, собственно, и весь вклад.

Невооружённым взглядом видно, что г-н Новоселов испытывает к Бехтереву огромное уважение, если не сказать – благоговение. Тем непонятней то, что он вообще не пытается пояснить суть бехтеревского клинического мышления. Особенно необъяснимо это выглядит во время последнего посещения (28 ноября), когда уже находящемуся на краю могилы больному, Бехтерев снова рекомендует вливания сальварсана. Почему автор не объясняет читателю, на что (по его мнению, разумеется) рассчитывал его кумир в данном случае? Он же сам писал, что абсолютно все уже поняли, что пациент безнадёжен, неужели только Бехтерев это не понимал?

Раз уж глава про Бехтерева есть, заглянем и в неё. Понятно, что главной темой у Новоселова здесь будет трагическая гибель Владимира Михайловича:

«22 декабря Бехтерев был избран почетным председателем съезда и прочитал свой доклад. 23 декабря он руководил съездом, который проходил на Кудринской улице в здании Института психопрофилактики Наркомздрава. Никаких указаний на возможное начало болезни в этот день нет, наоборот, все указывает на благополучие. Он осмотрел лаборатории и посетил в этот же день вечером Большой театр, где давали «Лебединое озеро».

Той же ночью у него появились боли в животе. 24 декабря 1927 года состоялся консилиум профессоров Шервинского и Бурмина, доктора Константиновского. Проводимые ими лечебные мероприятия не дали желаемого эффекта. Появились признаки ослабления сердечной деятельности. Заболевание протекало, если так можно говорить о настолько стремительном процессе, с симптомами, которые можно отнести к токсикоинфекции или холере. Одновременно нарастали признаки общей интоксикации, нарушения сердечной деятельности, дыхания и в 23–45 В. М. Бехтерев скончался.

Но это же симптомы отравления арсенолом (мышьяком)!»

Мы же только недавно читали обширный список осложнений от мышьяковых препаратов, там ещё куча всего. Почему сразу мышьяк-то?

«Довольно простая проба Марша (проба на мышьяк) позволяла сделать токсикологическую экспертизу даже в те годы, тем более, в РСФСР, где отравления мышьяком и тяжелыми металлами, которые были доступны для населения, встречались довольно часто. Уже на тот момент пробу Марша около века широко использовали именно для обнаружения следов мышьяка в теле умерших. Отсутствие политической воли выяснить причину смерти академика (скорее всего, было дано устное указание ничего не выяснять и закрыть глаза на подозрительность смерти) и объясняет, почему такую пробу не сделали, а тело спешно кремировали и намекает нам на реальность версии отравления, как причины внезапной смерти академика».

Что мешало коммунякам написать, что проба Марша – отрицательная? В случае Ленина Новоселов раскрыл целый врачебный заговор, а тут всего-то и надо было: одного врача припугнуть. Но отдадим в данном случае должное и самому Новоселову: он пишет, что это всего лишь версия. Что же её подтверждает?

«На здоровье указывает и чудовищная работоспособность академика. Вот какая характеристика дана в книге цикла ЖЗЛ «Бехтерев»: [далее обычные биографические славословия]…»

И этот человек не верит «Биохронике»!

«Что еще подкрепит версию отравления? Академик был, несмотря на свои 70 лет, очень здоровым человеком крепкого телосложения. В течение всей жизни у него было отменное здоровье. Об этом, кроме многочисленных сведений современников, говорят его фотографии. Незадолго до смерти Бехтерев женился на сорокапятилетней женщине».

Честно говоря, это звучит как начало какого-то пошлого анекдота, но смотрите, что происходит после такой чудесной аргументации с некогда скромной «версией»:

«Именно характер, кипучая энергия и пассионарность нейрофизиолога привели его к смерти 24 декабря 1927 года от рук людей, одурманенных идеями мировой революции, имевших когнитивное предубеждение, что сначала надо разрушить все то, что веками строилось нашими предками».

Как видите, она уже подаётся, как факт. Чуть ниже:

«И вот итог – отравление мышьяком, самым распространенным веществом, который использовали в те годы. Версия бытового отравления, которая, как известно, тоже существует, скорее, является прикрытием: если кто-то и будет что-то подозревать, то пусть уж лучше думает о семейной драме».

Теперь научный анализ причин «убийства»:

«При строительстве нового часто уничтожают старое и, явно, академик мешал в строительстве нового типа человека другой формации. Это главная предполагаемая мною лично причина, которая позволяет закрепить идею политического заказа на отравление академика».

Явно мешал… Для кого это «явно»? Почему мешал? Новоселову похер.

«В. М. Бехтерев, организовал Государственный НИИ мозга (НИИ по изучению мозга и психической деятельности). Теоретически, именно ему, как первому лицу в мировой науке о мозге, должны были бы отдать мозг пациента Ульянова. Но этого не произошло. При жизни Бехтерева научная общественность явно задавалась вопросом, почему мозг Ленина не отдают ведущему мировому специалисту. Сложилась довольно странная ситуация: институт Бехтерева, изучающий мозг находится в Ленинграде, главный специалист страны там же, а главный мозг страны решают изучать в Москве во вновь созданной лаборатории».

Вообще ничего удивительного здесь не вижу. Москва – столица нашей Родины, так-то.

А лаборатория, в отличие от института, была создана под конкретную цель: изучение мозга Ленина.

«Большевистское руководство поддерживало работу Бехтерева, но относилось к нему с недоверием. Мозг Ленина ему так и не отдали: слишком прям был Владимир Михайлович. Он вполне мог высказаться о болезни вождя научным языком так, что все бы в мире поняли, чем страдал его пациент…

…«Официальная» история мозга Ленина и его странным несуществующим диагнозом должна была быть не только красиво написана. Изложить ее для общественности предстояло весьма авторитетным лицам. А все, кто теоретически мог каким-то образом подорвать их авторитет или высказать свое высокопрофессиональное мнение, подрывающее легенду, должны были замолчать. А уж если это могло быть мнение первого лица в науке о мозге, то есть, Бехтерева, то смерть его становилась неизбежной.…».

Так он же высказался! В статье «Человек железной воли», опубликованной в газете «Петроградская правда» (26 января 1924 г., № 21):

«Со смертью Ленина сошел со сцены человек не только выдающихся способностей, но и человек железной воли. В Ленине именно было сочетание того и другого. Развить почти одному гигантскую пропаганду своих идей среди разброда мыслей в период первой революции, создать партию большевиков железной дисциплины, осуществить с горстью людей Октябрьский переворот, настоять на необходимости «передышки» во время войны, когда неприятель готов был наступить на горло, и когда, казалось всем, что необходимо вести войну до конца, настоять и провести к жизни новую экономическую политику… смело заявить план электрификации России и приступить к его осуществлению мог… человек только железной воли…»

Была у него и ещё одна публикация на эту тему, под названием «Встречи с Лениным», но она вышла в печать в 1928 году, уже после смерти Владимира Михайловича.

Возвращаем слово Новоселову:

«Вот мнение правнука В. М. Бехтерева, директора Института мозга человека, С. В. Медведева, «То, что его убили, вещь очевидная. А история связана с Лениным, что Бехтерев поставил ему диагноз сифилис мозга (он как раз собирался ехать на международный конгресс, где мог рассказать, и, скорее всего, это и послужило)… доказать ничего нельзя: если система хочет убрать доказательства, она делает это хорошо». Если у гражданского общества и клинического сообщества ранее не было письменных свидетельств такого диагноза, то теперь у нас есть дважды высказанное мнение самого академика, зафиксированное в дневнике пациента».

Похоже, в данном случае природа конкретно отдохнула на правнуке, отыгравшись за всех предков. Честно говоря, становится страшно, когда начинаешь понимать, кто командует у нас в стране такими важными медицинскими учреждениями. Непотизм до добра не доводит!

Г-н Новоселов мог бы подсказать Бехтереву-младшему, что сифилитический «диагноз» был поставлен задолго до первого посещения Бехтеревым-старшим пациента №1. Да и за границей, на «международном конгрессе», Владимиру Михайловичу вполне могли встретится люди, которые клиническую картину болезни Ленина знали на порядок лучше его.

Ещё немножко раритетной антисоветчины «Огонёк-style»:

«Мой неутешительный вывод: В. М. Бехтерев, с его жестким характером и профессиональными принципами, если бы не погиб в 1927 году, то сгорел бы в политической мясорубке 1930-х одним из первых – режим «подравнивал» всех, кто отличался от общей массы строителей красного проекта...

…Большевики ломали об колено само время, переселяли целые народы, создавали человека совершенно нового типа, и никакой академик не мог стать значимым препятствием у них на пути – его раздавили одним из первых, а потом стерли в порошок сотни других ученых.

Институт мозга, где должен был храниться и изучаться мозг В. И. Ульянова, это не только история самого вождя, как иконы красного проекта, это идеология формирования человека нового типа…

Революции всегда будут приводить к последствиям, с плохо просчитываемым результатом, часто непрогнозируемым, но поднимающим наверх людей, которые мало того заслуживают. Но в нашей истории время расставило все по своим местам – в честь Владимира Михайловича Бехтерева в нашей стране названы улицы, больницы, НИИ, научное общество, журнал. Академик Бехтерев оставил стране семьдесят профессоров, его дети и внуки также достойно пронесли его фамилию по жизни, став известными учеными».

Новоселов и не вспоминает, что именно Октябрьская революция помогла ему подняться на самый верх:

«После Октябрьской революции ученый получает всемерную поддержку властей. В 1918 г. его назначают директором Института по изучению мозга и психической деятельности (впоследствии – Институт мозга), который размещался рядом с домиком Петра I в роскошном дворце дяди царя Николая II – великого князя Николая Николаевича.

В том же году выходит в свет его обобщающая книга «Общие основы рефлексологии» (1-е издание). В 1921 г. создается Психоневрологическая академия, и В.М. Бехтерев становится ее президентом. Выражением большого общественного признания ученого становится его избрание депутатом Петроградского совета (1920). В 1925 г. было торжественно отмечено 40-летие его профессорской деятельности, в 1927 г. ему присвоили звание заслуженного деятеля науки».

https://cyberleninka.ru/article/n/v-m-behterev-i-xxi-vek-k-150-letiyu-so-dnya-rozhdeniya-uchenogo?ysclid=lswzrhcrhq519628814

Финиш «бехтеревской» главы:

«Вот какую оценку дает своему деду Н. П. Бехтерева: «Среди имен, отличивших русский народ, в страшный день 7 ноября 1941 года нечистая совесть не помешала Сталину назвать имя В. М. Бехтерева. Среди тех, кто был примером современникам. Среди тех, перед памятью которых не должны были дрогнуть тогдашние защитники Родины».

Это никаким местом не оценка деда внучкой, это скорее оценка Сталина антисоветчицей.

Разбор книги Новоселова подходит к концу, и, чтобы определить, насколько убедительны его выводы, я предлагаю поразмышлять о том, насколько же автор хорош, как врач. Понятно, что он не является ни практикующим неврологом, ни венерологом, но, обладая базовыми знаниями, кое-что почитал дополнительно из профильной литературы и, наверное, действительно имеет право на свою точку зрения. Но каков он, как геронтолог?

К счастью, автор выбрал удобный момент и оседлал-таки профессионального конька:

«Труп пожилого мужчины правильного телосложения» – это первые слова, которые читаешь в акте патологоанатомического исследования тела В. И. Ульянова. Напомню, что на момент смерти возраст пациента был лишь 53 года 9 месяцев. Кому в наши дни придет в голову назвать человека в этом возрасте пожилым? Соответствует ли такое определение современным понятиям о «пожилом возрасте»? Есть ли основания предполагать, что у пациента было ускоренное старение, связанные с износом организма, как следствие повышенных нагрузок, ведь поставлен же ему диагноз: «артериосклероз от износа»…

…В наше время, когда человек в развитых странах, живет намного дольше, чем сто лет назад, критерии начала пожилого возраста и даже старости быстро изменяются. Качество жизни, уровень активности также изменились по сравнению с тем, что было сто лет назад. Возможно ли современного человека «третьего возраста» со смартфоном в руке, быстро перемещающего в пространстве на самолетах и ежедневно выкладывающего фото и видео в фейсбук и инстаграмм, сравнить с человеком, родившимся в конце XIX века? Конечно, нет. Население мира не только быстро стареет, но и понятие начала старости, зрелости и т. д. смещаются. Я уверен, это смещение продолжится и далее. Начало пожилого возраста и старости будет смещаться и далее на более позднее число лет. А что нам это принесет, покажет только будущее.

…Очевидно, постарение популяции на планете привело к смещению понятия старости, поэтому мы и смотрим на заключение, в котором написано «пожилой человек», с большим удивлением».

Господи, насколько же он ошеломляюще банален! А каким назидательным тоном всё это преподнесено… Подумайте только: тривиальнейшая мысль о старении популяции вызывает у геронтолога большое удивление! Да что он вообще тогда знает о старении?!

В общем, по «Медицинскому детективу» осталась только всякая мелочёвка. Например, автор, размашисто шагая по причинно-следственной лесенке своих умозаключений, походя разгадал ещё одну историческую загадку. При этом, зоркий взгляд доктора Новоселова пробил ещё несколько веков и попал точно в Ивана Грозного. Как известно, в его останках было обнаружено высокое содержание ртути, что, понятное дело, сразу потянуло за собой сифилитические версии, так как ртуть тогда для лечения сифилиса уже применяли. Тем не менее, это всего лишь версия, поскольку ртутью лечили и от других болезней. Но безжалостный новоселовский скальпель одним ловким движением вскрывает все тайны, тем более что обычного сифилиса, почуявшему аромат бледных трепонем доктору, уже недостаточно:

«Но, это не просто сифилис. Описания последних лет жизни Ивана IV очень похожи на парасифилис головного мозга или говоря современным языком на прогрессивный паралич. Поздний сифилитический паралич, неуклонно переходящий из неврастенической формы к следующим: псевдопаралитической, маниакальной, паранойяльной, мог быть причиной жестокого поведения царя и его решений, в том числе и появления опричнины».

Скоро на прилавках! Новый бестселлер доктора Новоселова: «Смерть Ивана Грозного. Доисторический дефектив».

В самом конце книги автор нанёс упреждающий удар по возможным оппонентам, и сделал это, как всегда, легко и элегантно:

«Слишком высокая эмоциональная составляющая информации, подаваемой частью историков СССР, как, впрочем, и современными «лениноведами», требующая дополнительного обеспечения участия как структур лимбико-ретикулярной системы, симпатической системы вегетативного обеспечения, говорит, что они не верны. Для подачи обычно верной информации, совершенно не нужно использовать слишком энергозатратные физиологические механизмы, и только ложь требует сверхэмоционального стиля подачи информации. Вспомним поговорку «Юпитер, ты сердишься – значит, ты не прав». В ней присутствует глубокий физиологический смысл».

Заканчивается книга так:

«Клиническое мышление – это высоконаучное и творческое мышление, с одной стороны обладающее признаками яркого индивидуализма, с другой стороны стандартизированное длительным и постоянным, как правило, на протяжении всей жизни врача, обучением. Широта познаний врачей, как правило, приводит к тому, что они хорошо разбираются в различных областях философии, связанных с познанием человека. Хороший врач – всегда философ, что не означает, что философ – хороший врач. Выражение «лечить не болезнь, а больного» несет в себе признаки какой-то сложно объяснимой чертовщины, и людям без профильного образования даже не нужно пытаться понимать и вносить дополнительную путаницу, не имея на то оснований в данную историю».

Но ведь начинался-то «Детектив» совсем по-другому: «Эта книга адресована прежде всего врачам – неврологам, психиатрам, токсикологам, патологоанатомам, судебным экспертам, патофизиологам, специалистам по истории медицины, но я постарался сделать так, чтобы ее мог понимать и неподготовленный читатель».

Допустим, обычный человек робко подступился к насыщенной медицинской терминологией книге и находится во вполне обоснованных сомнениях: сможет ли он хоть что-то в ней понять? Но автор, первой же строкой своего произведения, по-доброму так, поощряет его на погружение в тему, обещая аккуратно и профессионально провести между Сциллой медицины и Харибдой философии. Наивный простак поверил, и дня три терпеливо разбирался в хитросплетениях «Медицинского детектива». И вот, уже в самом конце, автор выпускает в лицо читателю особенно густое облачко медицинско-философской мудрости, и говорит, что тот старался зря, и единственное, что ему доступно, это покорно принять авторские выводы…

Вот это называется, жестоко наебать!

ВЫВОДЫ

Теперь обещанные в самом начале выводы.

Претензий к доктору ~~Зло~~ Новоселову такая куча, что не знаешь, за что хвататься.

Например, ни на чём не основанные умозаключения (пусть это будет претензия №1). Напомню, что он несколько раз приводил в качестве очень характерного именно для сифилиса симптома – усиление головных болей по ночам. Но откуда он это взял? Про бессонницу в разных источниках говорилось, про головную боль тоже. Но ключевого момента – про усиление боли при согревании головы подушкой – нет нигде. А ведь это именно то, на основании чего Новоселов исключает из возможных вариантов даже целые болезни:

«Кроме того, ночное время головных болей и яркая клиническая картина у пациента не позволяют нам думать об очень редком CADASIL».

При этом в Дневнике полно упоминаний дневных приступов головной боли.

2. Доктор Новоселов приступает к комментариям Дневников так, как будто до начала их ведения врачи не предпринимали вообще ничего, и все появляющиеся у Ленина симптомы сразу же натягивает на сифилис. Но ведь пациента уже наверняка начали чем-то лечить, а у каждого лекарства есть побочные эффекты. Когда начали лечить? Чем? Никто не знает, и Дневники на это ответа не дают.

3. Новоселов утверждает, что Владимира Ильича лечили только от сифилиса. Это не правда: проводилось и лечение от атеросклероза.

4. Слова специалистов-сифилидологов, взятые из каких-то учебников, автор постоянно подаёт так, что у читателя невольно создаётся впечатление, что они относятся к конкретному пациенту.

5. Новоселов регулярно навязывает читателю мысль, что, если уж врачи лечили пациента от сифилиса, значит они: а) были уверены в диагнозе и б) это именно сифилис и был.

По поводу «уверенности» врачей в Дневниках есть такая цитата от 7 мая 1923 г. (то есть, спустя год, после начала их ведения):

«…В крупных сосудах значительного артериосклероза нет. Процесс, по-видимому, не артериосклеротический».

Что касается пункта «б», то здесь ещё раз приведу цитату из книги Ю.М. Лопухина:

«Одно из предположений, которое, естественно, составляло врачебную тайну, будучи только догадкой, сводилось к возможности сифилитического поражения головного мозга.

Для врачей России, воспитанных на традициях С. П. Боткина, который говорил, что «в каждом из нас есть немного татарина и сифилиса», и что в сложных и непонятных случаях болезней следует непременно исключить специфическую (т. е. сифилитическую) этиологию заболевания, такая версия была вполне естественной. Тем более что в России сифилис в конце прошлого – начале текущего века в разных формах, включая наследственную и бытовую, был широко распространен.

Это предположение было мало и даже ничтожно маловероятным хотя бы потому, что Ленин отличался в вопросах семьи и брака абсолютным пуританством, хорошо известным всем, кто его окружал. Однако консилиум врачей решил тщательно проверить и эту версию. Профессор Россолимо в разговоре с сестрой Ленина Анной Ильиничной Ульяновой 30 мая 1922 года сказал: «…Положение крайне серьезно, и надежда на выздоровление явилась бы лишь в том случае, если в основе мозгового процесса оказались бы сифилитические изменения сосудов».

Напомню, что атеросклероз на таких стадиях плохо излечим даже сейчас, а в те годы он вообще не оставлял надежды, о чём и говорил профессор Россолимо.

Что касается неизвестных тогда науке заболеваний (CADASIL, CARASIL синдромов и ещё чего-то), то доктор Новоселов отвергает их с лёгкостью, которая может вызвать только недоумение. Уж лучше бы тогда вообще не вспоминал.

Претензия №6. Одним из ключевых элементов в сифилитической системе г-на Новоселова являются строчки газетного бюллетеня о состоянии Ленина от 21 марта 1923 года: он приводит их в доказательном ключе 5 (пять!) раз:

«…болезнь Владимира Ильича… имеет в своей основе заболевание соответственных кровеносных сосудов. Признавая правильным применявшееся до сих пор лечение, консилиум находит, что болезнь эта, судя по течению и данным объективного обследования, принадлежит к числу тех, при которых возможно почти полное восстановление здоровья. В настоящее время проявления болезни постепенно уменьшаются…»

В этой записи для доктора Новоселова бесценно каждое предложение: слова о «возможности почти полного выздоровления» доказывают, что у пациента сифилис, а не атеросклероз; то, что в основе болезни лежит «заболевание соответственных кровеносных сосудов», указывают автору на конкретную форму сифилиса – менинго-васкулярную, а утверждение, что «правильное» лечение приводит к «уменьшению проявлений болезни», неопровержимо свидетельствует о точности диагноза.

При этом, в других местах он те же самые бюллетени высмеивает за то, что они публиковали всякую оптимистическую чушь. Комментарий к записи от 11 апреля 1923 г.:

«В этот день публикуется бюллетень о состоянии здоровья пациента, где сообщается, что наблюдавшиеся осложнения можно считать в данное время почти устраненными. Это совершенно не соответствует клинической картине имеющегося заболевания и её негативной динамике. Прогноз также негативный исходя из повышенной чувствительности пациента к специфической терапии и низкой статистики выздоровления таких больных в начале ХХ века».

Можно ещё сравнить слова бюллетеня от 21 марта с ближайшими к этой дате высказываниями о самочувствии больного от самого Новоселова:

«12 марта: Клиническая ситуация принимает худший вариант развития болезни, прогноз выздоровления и восстановления речи и интеллектуально-мнестических функций, на взгляд автора, неблагоприятный…

21 марта, как мы помним, в Бюллетене в газете «Известия» было заявлено, что: «в настоящее время проявления болезни постепенно уменьшаются».

…6 апреля: С сегодняшней даты врачи приняли решение использовать лекарственные препараты наркотического ряда, что, несомненно, оправданно с учетом ухудшения клинической картины пациента».

Как видим, там, где ему это не выгодно, Новоселов под сомнения слова об «возможности выздоровления» и «уменьшении проявлений болезни» не ставит. Другими словами, автор широко применяет в своём произведении классический приём: здесь – читаем, здесь – не читаем, а здесь – селёдку заворачивали.

Претензия №7. Просто поразительная лёгкость диагностирования. Конечно, я не могу здесь судить однозначно, поскольку к медицине никакого отношения не имею, но пару красноречивых, на мой взгляд, примеров, приведу:

Дневник: «11 июня 1922. Язык очень обложен, живот несколько вздут».

Диагноз Новоселова: «…проблемы с кишечником, это характерная черта нейросифилиса».

Дневник: «19 июня 1922. На верхней десне справа под клыком появился небольшой волдырь… 20 июня 1922. Нарывчики на ноге, слегка увеличились, около внутреннего края правой пятки тоже появилось несколько мелких нарывчиков.

Диагноз Новоселова: «Волдырь на слизистой десны, нарывчики на ноге – это поражения кожи и слизистой сифилитической природы».

Дневник: «26 декабря 1922 г. У Владимира Ильича в правой ноге, если ее открыть, начинаются подергивания, она более холодная (по сравнению с левой). Глубокая чувствительность справа значительно хуже… 29 декабря 1922. В этот день у пациента неприятное ощущение в зубах вроде зуда. Движения в руке медленнее, чем вчера. Точно локализовать раздражения не может. Не может определить выше голени, когда его трогали на правой или левой ноге. На бедре различает.

Диагноз Новоселова: «Здесь речь, также, как и 26 декабря, о нарушении сенсорной афферентации проприорецептивной чувствительности, что характерно для табеса».

Дневник: «6 февраля 1923. Заснул Владимир Ильич после веронала в первом часу. Проснулся в 6-55. После этого Владимир Ильич заснул только в 10–30 и спал до 13–30. При объективном исследовании движения в руке еще лучше. Ладонь может положить на голову почти без помощи и потом может сам спустить руку. Движения кисти и пальцев тоже лучше, но сегодня сильнее дрожание кисти. В итоге особенных перемен нет. Настроение у Владимира Ильича нервное, беспокойное, гвоздит мысль, что опять он со сном выбит из колеи и не сможет заниматься и сон разладится. Днем Владимир Ильич не спал. Вечером больше двух часов читал и диктовал. Голова все время свежая, нисколько не устала и не болела».

Диагноз Новоселова: «Мнение врачей [мнение лечащих врачей здесь абсолютно не при чём], что у пациента более вероятен васкулярный сифилис головного мозга, чем прогрессивный или табопаралич, что дает шанс на выздоровление пациента».

Дневник: «17 февраля 1923. Больной… не находит многих слов, что усиливается последнее время. Не достаточно серьезно относится к своему положению. Память несомненно становится хуже..

Диагноз Новоселова: «Можно уже уверенно говорить о формировании когнитивных нарушений, в основе которых лежит механизм циркуляционной гипоксии, что также является результатом васкулярной формы сифилиса головного мозга или менинговаскулярной формы прогрессивного паралича».

И так далее, в том же духе.

Претензия №8.

Г-н Новоселов практически никак не реагирует на версию Ю.М. Лопухина. Для тех, кто не в курсе, напомню:

«Ранение Ленина случилось на заводе Михельсона 30 августа 1918 года. Фанни Каплан стреляла в Ленина с расстояния не более трех метров из пистолета системы браунинг пулями среднего калибра. Судя по воспроизведенной картине следственного эксперимента, проведенного Кингисеппом, в момент выстрелов Ленин разговаривал с Поповой, повернувшись к убийце левым боком. Одна из пуль попала в верхнюю треть левого плеча и, разрушив плечевую кость, застряла в мягких тканях надплечья. Другая же, войдя в левое надплечье, зацепила ость лопатки и, пронизав шею насквозь, вышла с противоположной правой стороны под кожу вблизи соединения ключицы с грудной костью. На рентгенограмме, сделанной Д. Т. Будиновым (ординатором Екатерининской больницы) 1 сентября 1918 года, хорошо видно положение обеих пуль.

Каков же был разрушительный ход пули от входного отверстия на задней поверхности надплечья до края правой грудинно-ключично-сосковой мышцы? Пройдя через слой мягких тканей, пуля с уже расщепившейся от удара в ость лопатки зазубренной головкой прошла через верхушку левого легкого, выступающую на 3-4 см выше ключицы, разорвав покрывающую ее плевру и повредив легочную ткань на глубину около 2 см. В этом участке шеи (так называемом лестнично-позвоночном треугольнике) расположена густая сеть кровеносных сосудов (щитовидно-шейный ствол, глубокая артерия шеи, позвоночные артерии, венозное сплетение), но что самое важное – здесь проходит главная артерия, питающая мозг; общая сонная артерия вместе с толстой яремной веной, блуждающим и симпатическим нервами.

Пуля не могла не разрушить густую сеть артерий и вен в этой области и так или иначе не повредить или ушибить (контузить) стенку сонной артерии. Из раны на спине сразу после ранения наружу обильно вытекала кровь, которая в глубине раны поступала также и в плевральную полость, вскоре полностью ее заполнив. «Громадное кровоизлияние в левую плевральную полость, которое сместило так далеко сердце вправо», – вспоминал в 1924 году В. Н. Розанов. Далее пуля проскользнула позади глотки и, столкнувшись с позвоночником, изменила свое направление, проникнув на правую сторону шеи в область внутреннего конца ключицы. Здесь образовалась подкожная гематома (скопление крови в жировой клетчатке).

Несмотря на тяжесть ранения, Ленин довольно быстро поправился и после кратковременного отдыха приступил к активной деятельности. Однако уже через полтора года появились явления, связанные с недостаточностью кровоснабжения мозга: головные боли, бессонница, частичная потеря работоспособности. Удаление пули из шеи 23 апреля 1922 года не принесло облегчения. Подчеркнем, что, по наблюдению В. Н. Розанова, участвовавшего в операции, у Ленина никаких признаков атеросклероза в то время не было. «Я не помню, чтобы тогда мы отмечали что-либо особенное в смысле склероза, склероз был соответственно возрасту», – вспоминал Розанов.

Все дальнейшие события четко укладываются в картину постепенного сужения левой сонной артерии, что связано с рассасыванием и рубцеванием тканей вокруг нее. Наряду с этим очевидно, что в левой сонной артерии, травмированной пулей, начался и процесс формирования внутрисосудистого тромба, прочно спаянного с внутренней оболочкой в зоне первичного ушиба артериальной стенки. Постепенное увеличение размеров тромба может протекать бессимптомно до того момента, пока он не перекроет просвет сосуда на 80 процентов, что, по всей видимости, и произошло к началу 1921 года.

Дальнейший ход болезни с периодами улучшений и ухудшений типичен для такого рода осложнений. Можно полагать, что атеросклероз, который несомненно был к этому времени у Ленина, более всего поразил locus minoris resistentia, то есть наиболее уязвимое место – травмированную левую сонную артерию. С изложенной концепцией согласуется точка зрения одного из известных отечественных невропатологов – З. Л. Лурье.

«Ни клинические исследования, – пишет он в статье “Болезнь Ленина в свете современного учения о патологии мозгового кровообращения”, – ни аутопсия существенных признаков атеросклероза или каких-либо других патологий со стороны внутренних органов не обнаружили». Поэтому Лурье полагает, что у Ленина «была сужена левая сонная артерия не вследствие атеросклероза, а из-за стягивающих ее рубцов, оставленных пулей, прошедшей через ткани шеи вблизи сонной артерии при покушении на его жизнь в 1918 году».

Так пуля, направленная убийцей Каплан в Ленина, в конце концов достигла своей цели».

Такая вот версия. Поскольку медицинского образования у меня нет, то, разумеется, я не знаю, насколько она корректна, но на обывательском уровне, вроде бы выглядит вполне убедительно. К счастью, я знаю одного высококлассного профессионала, который сейчас нам объяснит, что с ней не так. Не зря же Новоселов (по его же словам) так долго и терпеливо ждал смерти Лопухина, прежде чем обнародовать своё видение событий.

Первая попытка:

«Темы роли ранения пациента, как и отравления пули «дум-дум» любым ядом этиологически, патогенетически не состоятельны согласно клинической картины, отраженной в записях лечащих врачей».

Это всё?? Может хотя бы что-то конкретное?

Попытка вторая:

«Версии же отравленных пуль, как и пули, постепенно перекрывавшей кровоток, и этиологически и патофизиологически не состоятельны, поскольку мы не видим каких-либо упомянутых следов отравления, да и сам яд не мог при той температуре, которая создается газами в стволе огнестрельного оружия, не потерять свои нативные свойства».

Странно: упоминаются две версии, а опровергается только та, что с ядом.

Попытка третья и последняя:

Вот так: почему? а потому! Неужели это и есть научная дискуссия? Таким манером можно опровергнуть всё, что угодно.

Поскольку здесь подробно рассказано о версии Ю.М. Лопухина, вернёмся, как я обещал в самом начале разбора, к первой записи Дневника. Напомню, что 29 мая 1922 года, при взятии крови на RW врачи отметили, что кровь в игле быстро свернулась. Практически во всех статьях, которые я прочитал о тромбофилии (склонности к повышенной свертываемости крови и формированию тромбов) указывается, что одной из основных причин этого заболевания являются хирургические вмешательства, которые проводились в области крупных сосудов. В случае Ленина таким, если можно так сказать, «хирургом» скорее всего и оказалась Каплан.

Я не предлагаю делать из этого каких-то однозначных диагностических выводов, но то, что дипломированный медик в своей «закрывающей все вопросы» и «не имеющей аналогов» книге не проронил об этом вообще ни слова, – факт очень показательный.

Претензия №9. Попытки объяснения автором причин молчания иностранных докторов об «истинной» болезни Ленина не выдерживают никакой критики. Это очень мягко говоря.

Претензия №10. Автор абсолютно произвольно жонглирует тремя разными формами сифилитического поражения мозга: прогрессивный паралич, табес (он же – спинная сухотка), и собственно сифилис мозга. Употребление этих названий по отношению к конкретному клиническому случаю В.И. Ленина не поддаётся никакому логическому объяснению и очевидно имеет случайный характер. Сначала мне казалось, что здесь имеет место какой-то хитрый замысел, но потом стало ясно, что г-н Новоселов просто почти ничего не знает о нейросифилисе. Я предвижу скептическую улыбку того читателя, который не стал тратить время на полный разбор «Детектива» и сразу перешёл к выводам. В это действительно трудно поверить, но за всей наукообразной вязью употребляемых автором медицинских терминов скрывается скромный, лысый нолик.

Например, автор пишет: «пациент передан в руки врачей уже на смене стадий болезни, когда появились псевдопараличи», или: «начиналась стадия множественных псевдопараличей», самое показательное вот это: «для этого заболевания, как мы потом увидим, параличи или псевдопараличи, с их летучестью и их множественностью, являются одним из основных и характерных проявлений».

Упоминание в таком контексте «псевдопараличей» выдаёт полную и дремучую темноту доктора Новоселова, потому что это всё равно, что написать: «у пациента начались атеросклерозы», или «сифилисы», например. Дело в том, что псевдопаралич, это вариант заболевания сифилисом мозга, при котором появляются психические симптомы, похожие на прогрессивный (т.е. настоящий, а не «псевдо») паралич. И эта форма вообще никак не подразумевает двигательные параличи, которые в то время наблюдались у Ленина.

Претензия №11. Автор, с видом знатока, пишет о классических схемах лечения прогрессивного паралича препаратами ртути, мышьяка и йода. Это тоже чушь.

Претензия №12. Огромное количество самоповторов.

Далее всё это можно продолжать бесконечно, но тогда и мне пришлось бы по второму кругу (но уже литературным языком) писать одно и то же. Поэтому я решил облегчить себе задачу. В конце концов, я-то пишу не для врачей (они разберутся и без моей помощи), а для обычного потребителя новоселовского товара. Поэтому попробую решить вопрос доверия к выводам «Медицинского детектива» принципиально.

Поскольку нам, не имеющим профильного образования читателям, почти всегда приходится верить доктору Новоселову на слово, давайте посмотрим, насколько честен с нами автор, а руководствоваться будем следующими мудрыми высказываниями:

«Лжет только тот, кто боится». Г. Сенкевич

Стало быть, наберёмся спокойствия, и начнём.

Валерий Михайлович подаёт себя в книге, как объективного, не ангажированного и заинтересованного в точной и научной информации автора.

Чтобы развеять все сомнения, предлагаю запастись терпением и преодолеть нижеприведённые завалы личных и притяжательных местоимений:

«Я оцениваю масштабность данной личности и признаю ее историческую значимость, но в тексте этой книги действуют только врачи и их пациент, а не историческая персона…

… чтобы избежать влияния субъективных мнений любых «лениноведов», осознанно или несознательно вводящих в заблуждение мировое сообщество, мною использованы лишь документальные источники…

…Использование только оригинальных документов и медицинской литературы начала прошлого века позволило сделать научную часть данной книги лишенной любого оценочного мнения непрофессионалов и избежать когнитивного искажения представленной информации…

«…Я не даю каких-либо оценок Ульянову, не обсуждаю его политическое наследие и не участвую в спорах вокруг личности В. И. Ленина. Для меня это только пациент, 1870 г. р., умерший, якобы, от болезни с необычным течением и оформлением… Поэтому, мое повествование закончится 22 января 1924 года, на следующий день после смерти и в день вскрытия тела пациента.

В итоге, я изучал не исторические события, а течение заболевания, хоть и у исторической личности, но у конкретного пациента. Способность обсуждать диагнозы, не имея медицинского образования, и жонглируя высказываниями лиц, которые были зажаты историческими условиями, по моему мнению, нарушает глубокие принципы медицинской этики. Именно отсутствие медицинских знаний и приводит к использованию только застаревших штампов и мнений сторонних лиц, не основанных на медицинских документах.».

«…Так переходили и продолжают и на сегодня переходить от автора к автору представления с высоким уровнем когнитивного искажения и предвзятости личных суждений. Историки и журналисты переносят чужие глупости из книги в книгу, преподнося искаженные данные и не понимая реальной ситуации».

«…Я тоже долго сомневался писать ли эту книгу, тем более, что в ней затрагиваются вопросы жизни и смерти конкретного человека. Но поскольку жизнь, болезнь и последующая смерть В. И. Ульянова оставила неизгладимый след в семье каждого человека на территории СССР, я сказал себе – да, такая книга нужна. Именно поэтому я не даю никаких политических оценок деятельности В. И. Ульянова, и какая бы картина не вырисовывалась бы к концу исследования, клиническому сообществу нужно и важно знать, как это было, что же произошло не только с пациентом В. И. Ульяновым, но и с его врачами».

«…Любую информацию, не подтвержденную документально, я решил относить к слухам и не использовать…

…Таким образом, для анализа используется только медицинская литература, в основном, начала ХХ века, и в первую очередь авторства врачей пациента В. И. Ульянова.

…Только такой подход, очищенный от слухов и высказываний любых лиц, зажатых в исторические рамки, дает врачебному сообществу результат без минимального когнитивного искажения».

На мой взгляд, приведённой информации достаточно, чтобы сделать однозначный вывод: объективность и правдивость автора могут сравниться только с его же профессионализмом. Вооружившись такой вводной, подойдём к вот этой, казалось бы, ни к чему не обязывающей, цитате из главы «История французской болезни в России: от Ивана Грозного до Владимира Ленина»:

«После октябрьского переворота… Поголовные осмотры показали, что в отдельных селах процент больных доходил до 16 % от общего количества населения. Среди киргизского населения Астраханской губернии распространение заболевания доходило до 17,6 %, в отдельных местностях достигало 43,8 %.

В среднем больных сифилисом в РСФСР было 66 человек на 10 000 жителей. При этом были заметны значительнее колебания по местностям, вот самые неблагополучные губернии (данные П. В. Никольского на 1928 год): Ульяновская – 293 (на 10 000 населения), Саратовская – 285, Пензенская – 276, Тамбовская – 264, Воронежская – 226, Смоленская – 224».

Как мы помним, в середине XIX века в столице Российской империи на 10.000 человек приходилось 113 сифилитиков, и это с учётом того, что львиная их доля приходилась на военных, которых в городе было полно. Без учёта военных, на те же 10.000 пришлось бы не более 50-60 больных. А тут, советская власть, за 10 лет своей «борьбы» чего добилась? Особенно показательно, что в государстве, которое основал «сифилитик», самая заражённая этой болезнью область носила его имя! Как же это символично, правда?

Правда?

Сначала в этом, действительно, можно увидеть какой-то перст судьбы что ли. Но потом лично мне показалось странным, что в книге Никольского от 1928 года, на которую ссылается Новоселов, приведены данные на 1928 же год. Обычно такого не бывает.

Короче говоря, решил я проверить. Найти книгу у меня сначала не получилось, но зато я довольно быстро обнаружил такую вот информацию в статье Коляденко В.Г. и Степаненко В.И. «Сифилис. История происхождения и распространения в Европе и Российской империи. Заболеваемость и борьба с сифилисом в Советском Союзе и Украине».

«Профессор П. В. Никольский [14] указывал, что согласно собранным статистическим данным, средняя цифра количества сифилитиков в России в 1911 г. составляла 711 000 (65 сифилитиков на 10 000 жителей). При этом отмечались значительные колебания уровня заболеваемости по местностям. В частности, самыми неблагополучными губерниями были: Саратовская — 285 на 10 000, Пензенская — 276 на 10 000, Тамбовская — 264 на 10 000, Воронежская — 226 на 10 000, Смоленская — 224 на 10 000. Автор также отмечает, что в отдельных уездах губерний эти цифры значительно увеличивались; в частности, при поголовных осмотрах в отдельных селах процент выявленных сифилитиков доходил до 16 %, а среди киргизского населения Астраханской губернии достигал 43,8 %».

При этом, украинские авторы в качестве источника указывают ту же самую книгу Никольского 1928 года.

Ну как? Ничего не напоминает?

Вот только где в тексте 1928-й год, где РСФСР и где Ульяновская губерния?

Чтобы не было сомнений, приведу скан из честно купленной на Литрес книги Новоселова (да, я всё же занёс копеечку в козлячью кассу):

Книгу Никольского 1928 года я не нашёл, а в новом издании 1932 года он данную информацию сильно сократил. Тем не менее, здесь всё понятно:

Предлагаю всем желающим поразмышлять о том, зачем г-н Новоселов это сделал. Конечно, когда его начнут тыкать носом в это дерьмо, он будет рассказывать, что что-то там перепутал, или даже просто пошутил, но адекватному человеку одного этого примера хватит, чтобы поставить на Новоселове, как на исследователе, жирный крест.

Я не медик, и не могу сказать точно, от какой именно болезни умер Владимир Ильич Ленин, хотя версия профессора Лопухина лично мне и кажется убедительной. Так же допускаю, что в каких-то своих выводах (может быть, даже важных) могу серьёзно ошибаться. Но в одном я уверен на 100% – книга Новоселова не доказывает абсолютно ничего и является абсурдной и уродливой карикатурой на медицинское исследование.

Ленин: революционер, мыслитель, человек

Сайт о жизни и деятельности В. И. Ленина

Сифилитическая поэма доктора Новоселова 2

Краткое предисловие ко второй попытке