Швейцарский период
Я лично хорошо знаю Ильича в швейцарский период. Надежда Константиновна написала в своей прекрасной статье, что большинство пишущих преувеличивает бедность их эмигрантской жизни. Я думаю, что Надежда Константиновна подошла тут к вопросу именно с этой ильичевской точки зрения и потому преуменьшила тогдашнюю нуждаемость. Владимир Ильич и Надежда Константиновна жили тогда в одной комнатушке, на расходы они вдвоем имели очень скромную сумму. И я лично думаю, что, кроме напряженного труда последних лет, также и этот образ эмигрантской жизни повлек за собою раннюю смерть Ильича.
Владимир Ильич вставал очень рано. С 9 часов он уже работал в библиотеке. Половина работы уходила на то, чтобы устроить обстановку этой работы. Партия не могла дать ему тех малых технических средств, которыми обладает теперь самый скромный ответственный работник. У Ильича не было возможности покупать книги. Я видел целые кипы тетрадей, в которые Владимир Ильич переписывал почти целиком книги, которые ему особенно были нужны. Он производил колоссальную чисто техническую работу. У меня большое чувство, внутреннего стыда: как мы его не берегли!
Он сознательно переносил полную нужду, потому что был абсолютно чист внутренне. Он очень хорошо относился к Горькому, излишне хорошо. Он ему все прощал и ждал возврата Горького. И однако, когда Горький предложил ему сотрудничество в «Летописи»1, Ильич, несмотря на свою нужду, отказался. Он не хотел попасть в политически смешанное общество.
Швейцария была идейной лабораторией во время войны. Ильич пытался сначала обратить так называемых левых вождей швейцарского рабочего движения. Они не были особенно радикальны. И вот он начал изучать аграрный вопрос в Швейцарии, изучать как следует, досконально, взялся за историю законодательства, историю земельных отношений и т. п. и вскоре был лучшим специалистом по швейцарским делам. Если мы сейчас имеем хотя бы слабую компартию в Швейцарии — это выходцы из ленинских кружков.
Швейцарская работа Ленина — это была громадная проверка. Он проверял, насколько линия его отвечает чистой совести простого рабочего. Это была суровая проверка того, как относится рабочий, что он чувствует, что думает о грядущей освободительной борьбе.
Ильич говорил, что все мы пишем пока что впустую, не знаем, что там, в массе, делается. Однажды я привел к нему немецкого рабочего и предупредил его, что он шейдемановского оттенка. Но Ильич буквально вцепился в этого рабочего, засыпал его вопросами, стал нащупывать, где есть рычаги, которыми можно поднять его революционную борьбу.
Первая годовщина.
1924 г.— 21 января — 1925 г. Ленин, о Ленине, о ленинизме. М., 1925. С. 107—108