Из воспоминаний о В. И. Ленине

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О В. И. ЛЕНИНЕ (ДЕКАБРЬ 1922 г.— МАРТ 1923 г.)

Летом 1922 года В. И. Ленин тяжело заболел. Сказались последствия долгих лет эмиграции и тяжелого ранения 30 августа 1918 года, непрестанная, почти без отдыха, напряженная работа. Болезнь застала Владимира Ильича в Горках, где ему пришлось провести более четырех месяцев.

2 октября 1922 года В. И. Ленин возвратился в Москву и снова приступил к повседневному руководству работой Совнаркома, Совета Труда и Обороны и ЦК РКП (б).

К великой радости товарищей, заседания высших государственных и партийных органов по-прежнему проходили под председательством В. И. Ленина. Каждое такое заседание было великолепной школой большевистского руководства, образцом искреннего уважения к коллективу и партийной дисциплине.

Его мастерское руководство прениями; выступления, хотя бы и самые короткие, но всегда значительные по содержанию и блестящие по форме; великолепные, по краткости и точности выражения мысли, формулировки постановлений; меткие реплики; деловые записки присутствующим членам Совнаркома, всегда будившие творческую мысль и требовавшие немедленного ответа, и, наконец, его улыбки, жизнерадостный смех, все неотразимое обаяние личности Владимира Ильича делали каждое заседание под его председательством значительным событием, полным особого содержания и смысла.

С огромной радостью встретили трудящиеся нашей Родины возвращение В. И. Ленина к работе, со всех концов страны слали ему приветствия, памятные подарки.

Так, например, посылая Владимиру Ильичу к пятой годовщине Великой Октябрьской революции плед, изготовленный на одной из фабрик Петроградского текстильного треста, рабочие писали:

«Петротекстиль хочет, чтобы Вы, наш дорогой, ощутили от нашего скромного подарка, вместе с физическим теплом, и то рабочее сердечное тепло, которым Вас хочется окутать, а также обратили внимание на то, что в условиях крайней изношенности, разрухи, недохваток и кризисов мы работаем нисколько не хуже довоенного, а следовательно, можем достигать чего хотим.

Носи, наш дорогой, на доброе здоровье».

На другой же день, 3 ноября 1922 года, Владимир Ильич ответил на это письмо следующей запиской: «Дорогие товарищи! Сердечно благодарю за присланный плед, нахожу его превосходным»¹.

Бакинские рабочие 16 октября 1922 года прислали Владимиру Ильичу замечательный подарок: чернильный прибор в виде серебряной модели нефтяной вышки тончайшей работы с надписью: «Дорогому товарищу Ленину на память о нефтяной промышленности».

Рабочие Барановского завода Волынской области прислали Владимиру Ильичу именной фарфоровый сервиз, изготовленный рабочими завода.

Безгранично доверяя В. И. Ленину, трудящиеся города и деревни горячо желали, чтобы родной Ильич всегда был здоров и безотлучно находился у руля партии и страны.

Но здоровье Владимира Ильича было подорвано. Во второй половине ноября у него снова появились признаки большого переутомления — тяжелые головные боли, упорная бессонница. Однако, несмотря на протесты врачей, Владимир Ильич продолжал работать с прежним напряжением. Непреклонная воля и сознание огромной ответственности перед партией и народом помогали В. И. Ленину преодолевать страдания, вызванные болезнью.

Постоянно наблюдавший за здоровьем В. И. Ленина доктор А. М. Кожевников ² рассказывал, что регулировать работу Владимира Ильича было совершенно невозможно. Под предлогом допускавшихся врачами встреч с друзьями и знакомыми В. И. Ленин проводил длительные деловые разговоры с работниками различных партийных органов, советских учреждений, с представителями зарубежных братских партий.

* * *

25 ноября врачи предписали Владимиру Ильичу недельный отдых и настаивали, чтобы В. И. Ленин в течение этого времени абсолютно не работал. Владимир Ильич действительно стал реже приходить в кабинет, не всегда председательствовал на заседаниях Политбюро, СНК и СТО, зато больше просматривал книг. Но, разумеется, об абсолютном отдыхе, предписанном врачами, не было и речи.

25 ноября, например, Владимир Ильич после ухода врачей взял к себе на квартиру бумаги и продиктовал по телефону несколько записок. Вечером В. И. Ленин пришел в кабинет, как всегда, ровно в 6 часов и говорил по телефону. С 6 часов 30 минут до 7 часов 30 минут у него был заместитель Председателя Совнаркома и СТО А. Д. Цюрупа. Затем Владимир Ильич сделал несколько распоряжений секретарю и ушел домой. Дома снова говорил по телефону с 8 часов 30 минут до 8 часов 45 минут.

То же происходило и в последующие дни. В. И. Ленин вел деловую переписку, принимал посетителей.

Владимир Ильич продолжает работать над важнейшими проблемами строительства основ социализма, занимается вопросами создания СССР, укрепления монополии внешней торговли, дает поручение подобрать материалы для своего выступления на X съезде Советов РСФСР.

В секретарской записи поручений, которые давал Ленин в это время, упоминаются: концессия Уркарта, судоремонтная программа, Главрыба, электропромышленность, шпалопропиточные заводы, перепись советских служащих и множество других дел.

Не ослабляет Владимир Ильич своего внимания к международным проблемам. Он руководит подготовкой советских делегаций для участия в Лозаннской конференции по ближневосточным вопросам и в Международном конгрессе мира в Гааге, созванном в целях борьбы с опасностью новой войны. В. И. Ленин проводит ряд бесед с делегатами IV конгресса Коминтерна об организационном строении коммунистических партий, о методах и содержании их работы, пишет приветствие Третьему мировому конгрессу Коммунистического Интернационала Молодежи в Москве.

Владимир Ильич задумывает написать ряд работ. Это станет известным несколько позже, но уже в конце ноября В. И. Ленин подбирает необходимые материалы. Однажды, просматривая литературу, Владимир Ильич отложил «Политическое завещание» Фридриха Энгельса и попросил библиотекаря Ш. М. Манучарьянц не прятать, особо сохранить для него эту книгу. На обложке ее Владимир Ильич написал: «Сохранить на полке. 30/XI — 1922 г. Ленин».

Можно привести еще много и много примеров, показывающих, что Владимир Ильич работал, как всегда, совершенно не щадя своих сил. Иначе работать он не мог и не хотел. Мария Ильинична передавала слова профессора Ферстера, что все старания врачей убедить Владимира Ильича работать поменьше успеха не имели.

Документы и другие материалы о жизни и деятельности В. И. Ленина неопровержимо свидетельствуют о том, что даже в то время, когда тяжелая болезнь подорвала его силы, Владимир Ильич продолжал свою большую повседневную политическую деятельность, вел деловую переписку, беседовал с секретарями ЦК РКП (б), со своими заместителями по Совнаркому и СТО и другими руководящими работниками, давал указания и советы, оказывал решающее влияние на важнейшие политические постановления партии и советских органов.

 

¹ Ленинский сб. Т. 35. С. 356.

² А. М. Кожевников — врач-невропатолог. Вместе с профессором А. В. Крамером наблюдал за состоянием здоровья В. И. Ленина с 23 мая 1922 г. по 17 мая 1923 г. Ред.

ДЕКАБРЬ 1922 ГОДА

Память человеческая несовершенна. Поэтому лучше всего воспоминания писать, когда есть под рукой документы, по которым можно контролировать свою память.

Обратимся к некоторым документам конца 1922 — начала 1923 года, в частности к «Дневнику» секретарей Владимира Ильича. Страницы «Дневника» лишь частично и конспективно отражают незабываемый подвиг, совершенный В. И. Лениным в тот период во имя счастья трудящихся, во имя торжества социализма и коммунизма.

Но все же эти страницы в какой-то мере воссоздают картину многогранной деятельности Ильича.

2 декабря врачи предложили В. И. Ленину раз или два раза в месяц уезжать на несколько дней за город. После ухода врачей Владимир Ильич пришел в кабинет в 12 часов 30 минут, пробыл 10 минут. Поручил к 6 часам подобрать материал о Главрыбе для свидания с Книповичем ¹ которого пригласить на 7 часов вечера. Напомнил, чтобы по всем комендантским постам было сделано распоряжение о пропуске Книповича, так как у него нет постоянного пропуска.

Затем Владимир Ильич подписал и передал на голосование членам Политбюро проект постановления об усилении на Урале борьбы с незаконной скупкой платины. Вечером пришел в кабинет в 6 часов 30 минут. От 7 часов беседовал с Книповичем, а затем со своим заместителем по СТО. Написал на немецком языке письмо в секретариат Центрального комитета организации «Международная рабочая помощь Советской России». Владимир Ильич призывал трудящихся всего мира оказать хозяйственную помощь нашей стране. Это письмо ² В. И. Ленин поручил передать Мюнценбергу ³ через Н. П. Горбунова ⁴, предупредив, что начало письма написано неправильно по-немецки.

Н. П. Горбунов передал в секретариат две папки вырезок из газет как материал Владимиру Ильичу для подготовки к выступлению на X Всероссийском съезде Советов.

Владимир Ильич поручил навести справки, когда приедет Ф. Э. Дзержинский из Тифлиса. Сообщено, что Дзержинский выедет из Тифлиса 8 декабря и будет останавливаться по дороге. В Москву приедет 12 декабря.

3 декабря Владимир Ильич пришел в кабинет в 2 часа и пробыл всего несколько минут. *

Поручил Н. П. Горбунову запросить у П. А. Богданова ⁵ брошюру с отчетом о работе промышленности и план его речи на X Всероссийском съезде Советов.

Вечером Владимир Ильич работал в кабинете с 6 до 7 часов. Поручил утром сообщить Аванесову ⁶, что получил и прочел его письмо, но хотел бы поговорить с ним прежде всего по телефону.

4 декабря Владимир Ильич пришел в кабинет в 11 часов 05 минут и поручил вызвать Аванесова. Беседовал с ним с 11 часов 15 минут до 12 часов 10 минут по вопросу о внешней торговле.

Посте ухода Аванесова Владимир Ильич диктовал по телефону Володичевой письмо И. И. Ходоровскому ⁷, в котором просил его собрать письменные и печатные материалы о шефстве городских ячеек над сельскими. Этот материал нужен был В. И. Ленину для подготовлявшегося им выступления на X Всероссийском съезде Советов. Затем Владимир Ильич продиктовал письмо о распределении работы между заместителями Председателя Совнаркома и СТО. В 2 часа ушел домой.

Вечером Владимир Ильич пришел в кабинет в 5 часов 30 минут, прочитал записи, сделанные Володичевой утром, продиктовал письмо М. М. Литвинову ⁹ и приветствие Третьему мировому конгрессу коммунистической молодежи, проходившему в Москве.

В 5 часов 50 минут Владимир Ильич принял А. Л. Колегаева ¹⁰, беседовал с ним до 6 часов 10 минут о субсидиях государственным театрам: Большому и Мариинскому.

Затем пришли Жуков, Гольцман и Лаврентьев ¹¹, беседовали до 6 часов 50 минут об электропромышленности.

С 6 часов 50 минут до 7 часов 25 минут был Фрумкин ¹². Владимир Ильич беседовал с ним о внешней торговле. В секретарской записи о назначенных на этот день приемах Владимир Ильич отчеркивает двумя чертами фамилию Фрумкина и ставит около нее знак NB.

В 7 часов 30 минут Владимир Ильич ушел домой, но вернулся в 8 часов. Передал книгу, изданную на испанском языке, попросил перевести на русский язык надпись и дать краткое содержание книги ⁵.

Продиктовал «Заметки по вопросу о задачах нашей делегации в Гааге»¹³ и поручил один экземпляр послать комиссии Политбюро, заседавшей в тот вечер. Заметки послужили директивой нашей делегации в ее выступлениях на Международном конгрессе в Гааге 10—15 декабря 1922 года.

Владимир Ильич поручил управляющему делами запросить у соответствующих работников основные цифры финансирования металлургической промышленности Донбасса и Азнефти, а также предложить С. Г. Струмилину ¹⁴ ознакомиться с системой разработки материалов переписи и дать свое заключение. В 9 часов В. И. Ленин ушел домой.

5 декабря Владимир Ильич пришел в кабинет в 10 часов 45 минут, спросил, заседала ли комиссия по вопросу о Гааге, и получил утвердительный ответ. Ушел домой в 1 час 40 минут.

В 6 часов вечера Владимир Ильич принял нескольких товарищей из Чехословакии, которые передали ему приветствие от чехословацких рабочих. Беседовал с ними до 6 часов 45 минут. С 7 до 8 часов Владимир Ильич принял начальника Центрального статистического управления П. И. Попова и беседовал с ним о материалах переписи советских служащих. Поручил Н. П. Горбунову запросить Наркомзем, что сделано в помощь И. В. Мичурину для содержания его питомника. В этот же день Владимир Ильич пишет заместителю наркома РКИ А. И. Свидерскому, что получены тревожные сведения о преступных действиях и бесхозяйственности в Управлении островным хозяйством Северного Ледовитого океана и о хищническом вылове рыбы осетровых пород в Азовском море. Владимир Ильич пред-лагает провести расследование и краткой запиской сообщить ему результаты. «Следует не только припугнуть, но и как следует притянуть и почистить за эти безобразия»,— пишет Владимир Ильич.

С 8 часов 20 минут до 9 часов 25 минут Владимир Ильич беседовал с А. Д. Цюрупой, после чего ушел домой.

6 декабря В. И. Ленин пришел в кабинет в начале 12-го. Поручил написать от его имени несколько писем. Беседовал с И. В. Сталиным 1 час 40 минут. Вечером Владимир Ильич принял П. А. Богданова и В. С. Довгалевского ¹⁵. Затем продиктовал свои воспоминания о Н. Е. Федосееве ¹⁶ и поручил послать их Анне Ильиничне для ознакомления и передачи в Истпарт.

Ушел домой Владимир Ильич в начале 10-го.

6 (или 7) декабря Владимир Ильич пишет добавление к проекту постановления Политбюро по докладу комиссии Госснабжения о полном обеспечении потребности в хлебе всех школ и дает поручение своим заместителям и Наркомпроду рассчитать, какое количество хлеба должно быть для этого отпущено. «Добавить еще на расходы на школы 1 миллион рублей золотом»,—предлагает В. И. Ленин.

7 декабря Владимир Ильич пришел в кабинет в Щ часов 55 минут утра. В 11 часов началось заседание Политбюро, где Владимир Ильич присутствовал до 2 часов 20 минут, после чего ушел домой. Вечером пришел в кабинет в 5 часов 30 минут, говорил по телефону со Сталиным и дал ряд поручений секретарю. Внес поправки в проект постановления Политбюро о взаимоотношениях между наркомом просвещения А. В. Луначарским и его заместителями.

8 6 часов 15 минут Владимир Ильич ушел домой, а затем, уступая настояниям врачей, уехал в Горки, забрав с собой бумаги по текущим делам.

Из Горок в тот же вечер Владимир Ильич по телефону продиктовал письмо, адресованное секретарю и управделами СНК, в котором поручал все бумаги, присылаемые ему из ЦК, записывать в особой книге самым кратким образом. «Если будет какая-либо неясность или неточность в бумаге (по типу вопросов: чего хотят, сколько просят, на что жалуются, чего добиваются), то за таковую неточность отвечаете вы»¹⁷,— писал В. И. Ленин.

7 декабря Владимир Ильич сделал на английском языке надпис ь на своей фотографии для К. Штейнмеца¹⁸ приветствуя его как одного из немногих представителей науки и культуры, которые не противопоставляют себя пролетариату.

* * *

8 Горках Владимир Ильич пробыл до 12 декабря. В течение всех этих четырех дней, предназначенных врачами для отдыха, Ленин фактически не прекращал работы. Он писал и диктовал письма, давал различные поручения своим сотрудникам, вел деловые разговоры по телефону, запрашивал материалы и различную информацию о текущей работе ЦК, СНК.

8 декабря Владимир Ильич получил протокол заседания Политбюро от 7 декабря. Ознакомившись с протоколом, В. И. Ленин был крайне удивлен одним ненормальным в партийной жизни явлением. Оказалось, что после ухода Владимира Ильича с заседания Политбюро 7 декабря там был рассмотрен важный политический вопрос, не предусмотренный утвержденной повесткой дня заседания. Это было ходатайство Н. А. Рожкова, одного из видных и злостных лидеров меньшевистской партии, добивавшегося права проживания в Москве.

Вопрос о Рожкове обсуждался в Политбюро уже дважды — 20 октября и 16 ноября. Оба раза на заседаниях с участием В. И. Ленина были приняты решения, в которых отмечались враждебное отношение Рожкова к Советской власти и необходимость высылки его из Москвы.

Но 7 декабря, после ухода Владимира Ильича с заседания, Политбюро приняло решение высылку Рожкова отложить. Владимир Ильич был недоволен этим решением. Он считал его политически неправильным.

В письме Сталину 8 декабря Владимир Ильич опротестовал законность решения о Рожкове, принятого с нарушением партийных норм. Владимир Ильич писал: «Я оспариваю законность принятого вчера решения о Рожкове, ибо: во-первых, это решение, вопреки обычаю и уставу, не было занесено в повестку до 12 часов дня; во-вторых, документы не были предварительно сообщены членам ЦК; в-третьих, никаких оснований к спешности после двукратного обсуждения этого вопроса не было...»¹⁹

Владимир Ильич настаивал на вынесении этого вопроса на пленум ЦК РКП (б), до которого осталась неделя.

Для того чтобы застраховать работу Политбюро от произвольных действий отдельных его членов, В. И. Ленин разработал и 8 декабря передал по телефону из Горок предложение пленуму ЦК РКП (б), касающееся регламента Политбюро. В. И. Ленин рекомендовал установить следующий порядок:

 

«1. Политбюро заседает по четвергам от 11 -ти и никак не позже 2-х.

2. Если остаются нерассмотренные вопросы, то они переносятся либо на пятницу, либо на понедельник на те же часы.

3. Повестка дня Политбюро должна быть разослана не позже чем к 12-ти часам дня среды. К тому же сроку должны быть присланы материалы (в письменной форме) к повестке.

4. Дополнительные вопросы могут вноситься в день заседания лишь при следующих условиях:

а) в случае абсолютной неотложности (особенно вопросы дипломатические) ,

б) лишь в письменной форме,

в) лишь в тех случаях, если нет протеста со стороны хотя бы одного из членов Политбюро.

Последнее условие относительно неопротестования вносимых вне повестки вопросов может быть игнорируемо лишь только по отношению к вопросам дипломатическим, которые никакого отлагательства терпеть не могут. Ленин»²⁰.

8 тот же день, 8 декабря, Владимир Ильич проголосовал за четыре проекта постановлений, присланных ему из Политбюро: о составе комиссии для подготовки резолюции к X съезду Советов; о приветствии Всеу край не кому съезду Советов; о директиве нашей делегации на Лозаннской конференции, по телеграмме Воровского, Мдивани и Чичерина; об отсрочке созыва пленума ЦК РКП (б).

9 декабря Владимир Ильич продиктовал письмо Цюрупе, регламентирующее порядок работы заместителей Председателя СНК и СТО и Председателя СНК ²¹.

10 декабря Владимир Ильич продиктовал приветственную телеграмму Всеукраинскому съезду Советов, проходившему в Харькове. В. И. Ленин указывал, что один из самых важных вопросов, которые предстоит рассмотреть съезду,—это вопрос об объединении республик в Союз Советских Социалистических Республик.

Приветствие ²² В. И. Ленина было оглашено в тот же день, 10 декабря, при открытии съезда. Съезд избрал Владимира Ильича почетным членом Всеукраинского Центрального Исполнительного Комитета и прислал Ленину телеграмму, выражавшую горячую любовь к нему.

В 8 часов 45 минут Владимир Ильич распорядился послать Фрумкину письмо с просьбой дать отзыв на тезисы Аванесова о монополии внешней торговли.

11 декабря Н. С. Аллилуева записала в дневнике: «Никаких поручений не было. Владимир Ильич ни разу не звонил. Проверить, чтобы в кабинете было не меньше 14 градусов тепла». Наутро ожидался приезд Владимира Ильича в Москву.

Находясь в Горках, Владимир Ильич готовился к выступлению на X Всероссийском съезде Советов и написал конспект своей предполагаемой речи. Это была последняя рукопись В. И. Ленина, если не считать небольших записок, написанных им позже, до 16 декабря. В Сочинениях В. И. Ленина этот документ опубликован под названием «Конспект речи на X Всероссийском съезде Советов»²³.

Из конспекта видно, что Владимир Ильич предполагал в своем докладе на X Всероссийском съезде Советов коснуться тех вопросов, которые он в январе — феврале 1923 года развил в своих последних статьях.

* * *

12 декабря утром Владимир Ильич приехал из Горок в Москву и пришел в свой кабинет в 11 часов 15 минут. Пробыл недолго и ушел домой. В 12 часов снова пришел в кабинет и до 2 часов беседовал со своими заместителями по СНК и СТО. После этого ушел домой, не дав никаких поручений на вечер.

Вечером Владимир Ильич пришел в кабинет в 5 часов 30 минут, несколько минут говорил по телефону. Поручил отправить заготовленное ранее письмо на французском языке итальянскому социалисту К. Лаццари ²⁴ по поводу решения IV конгресса Коминтерна о прочном и искреннем объединении всех истинных революционеров в Италии. Владимир Ильич призывал Лаццари самым усердным образом содействовать этому.

В. И. Ленин поручил особо проследить, кто именно доставит это письмо по адресу. «Чтобы повез верный товарищ»,—сказал он.

От 6 часов до 6 часов 45 минут у Владимира Ильича был Ф. Э. Дзержинский, только что вернувшийся из Тифлиса. Владимир Ильич беседовал с ним по вопросу о конфликте в ЦК Грузинской компартии. Дзержинский возглавлял комиссию Политбюро по расследованию этого конфликта. Владимир Ильич с нетерпением ждал возвращения Дзержинского и еще 2 декабря поручил нам ежедневно справляться, когда он приедет. Беседа с Дзержинским сильно взволновала Владимира Ильича.

После беседы с Ф. Э. Дзержинским Владимир Ильич занимался вопросом о монополии внешней торговли, просмотрел материал о работе торгпредства в Берлине и его аппарате.

В 7 часов 45 минут В. И. Ленин принял нашего торгпреда в Берлине Б. С. Стомонякова и долго беседовал с ним.

Ушел домой Владимир Ильич в 8 часов 15 минут вечера.

Этот день прошел для нас как обычный рабочий день Владимира Ильича. Никто не думал, что 12 декабря 1922 года станет последним днем работы В. И. Ленина в его кабинете в Кремле.

 

---

 

¹ Н. М. Книпович — советский зоолог и общественный деятель, глава русской школы ихтиологов. Ред.

² См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 315—316.

³ В. Мюнценберг — член Компартии Германии, один из организаторов и секретарь «Международной рабочей помощи Советской России». Ред.

⁴ Н. П. Горбунов — управляющий делами Совнаркома. Ред.

⁵ П. А. Богданов — председатель ВСНХ РСФСР. Ред.

⁶ В. А. Аванесов — член коллегии НК РКИ. Ред.

⁷ И. И. Ходоровский — член коллегии НК труда. Ред.

⁸ М. М. Литвинов — заместитель наркоминдела. Ред.

⁹ А. Л. Колегаев — бывший член партии левых эсеров, порвавший с ними в 1918 г., после левоэсеровского мятежа. Ред.

¹⁰ И. П. Жуков — инженер-энергетик; А. 3. Гольцман — начальник Главэлектро; П. Ф. Лаврентьев — его заместитель. Ред.

¹¹ М. К. Фрумкин — заместитель наркомвнешторга. Ред.

¹² Рейс В. Новые и старые пути. Книга вышла в 1922 г. в Буэнос-Айресе. Ред.

¹³ См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 318—322. Ред.

¹⁴ С. Г. Струмилин — выдающийся советский ученый, в 1922 г.— член Госплана. Ред.

¹⁵ В. С. Довгалевский — народный комиссар почт и телеграфов. Ред.

¹⁶ См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 324—325. Ред.

¹⁷ Там же. Т. 54. С. 318.

¹⁸ К. Штейнмец — крупнейший американский ученый-электротехник, сочувствовавший Советской России. В письме В. И. Ленину, полученному 31 марта 1922 г., Штейнмец выражал готовность помочь Советской России своими советами. Ред.

¹⁹ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 54. С. 320.

²⁰ См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 327.

²¹ См. там же. С. 328—329. Ред.

²² См. там же. С. 330. Ред.

²³ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 440—441. Ред.

²⁴ К. Лаццари — один из основателей Итальянской социалистической партии. Был сторонником присоединения Итальянской социалистической партии к Коминтерну. Принимал участие в работе III конгресса Коминтерна. Ред.

 

«НАДО СПЕШИТЬ»

13 декабря у Владимира Ильича было два приступа болезни. Но, несмотря на это, врачам лишь с большим трудом удалось уговорить его на время совершенно отказаться от работы и уехать в Горки для длительного отдыха и лечения. В конце концов В. И. Ленин на это согласился и сказал, что сегодня же начнет ликвидировать свои дела, готовиться к отъезду.

В течение трех дней Владимир Ильич работал дома, по нескольку раз в день вызывал меня и давал различные поручения. В. И. Ленин стремился поскорее закончить начатые им дела, которым придавал особо важное значение.

Сознавая, что болезнь прогрессирует, Владимир Ильич говорил: «Надо спешить, чтобы болезнь не застала врасплох». И он спешил: диктовал письма, разговаривал по телефону, принимал у себя дома товарищей и готовился к выступлению на X съезде Советов.

13 декабря после ухода врачей, около 12 часов дня, Владимир Ильич вызвал меня на квартиру и продиктовал три письма: Сталину — «Для пленума ЦК»; Фрумкину и Стомонякову — о монополии внешней торговли; Цюрупе, Рыкову и Каменеву — о порядке работы заместителей Председателя СНК и СТО.

В первом письме Владимир Ильич просил пленум ЦК партии отменить решение Политбюро от 7 декабря относительно Рожкова. В связи с этим письмом вопрос о Рожкове вновь обсуждался на заседании Политбюро 14 декабря как часть общего вопроса о меньшевиках. На основании имевшихся материалов об активизации контрреволюционной деятельности меньшевиков Политбюро приняло решение об усилении борьбы с ними. Подтверждена была, в частности, необходимость высылки Рожкова из Москвы в Псков. Поэтому поставленный в письме вопрос на рассмотрение пленума не выносился.

В связи с письмом Фрумкину и Стомонякову вспомним кратко, какое исключительное значение придавал Владимир Ильич монополии внешней торговли. В. И. Ленин считал ее одной из командных высот диктатуры пролетариата в условиях капиталистического окружения. Только при монополии внешней торговли можно было путем планового регулирования государством ввоза и вывоза товаров оградить нашу слабую в то время промышленность, наш рынок от вторжения иностранного капитала, обеспечить восстановление и развитие отечественной промышленности и устранить опасность превращения страны в колонию капиталистических государств.

Владимир Ильич был убежден, что отказаться от монополии внешней торговли — значит стать на гибельный для Советской власти путь. Однако не все члены ЦК были согласны с этим. Особенно резко против монополии внешней торговли выступали Бухарин и Сокольников.

6 октября пленум ЦК РКП (б) принял компромиссное постановление о разрешении свободы и ввоза и вывоза по отдельным категориям товаров или в применении к отдельным границам.

Вопрос обсуждался на пленуме в отсутствие Владимира Ильича, который в тот день (6 октября) был болен. Владимир Ильич понимал, что проведение в жизнь этого постановления сорвет монополию внешней торговли, и предлагал пересмотреть решение на ближайшем, декабрьском пленуме ЦК. В связи с этим 12 октября Политбюро постановило:

а) поручить секретариату произвести опрос всех членов ЦК, находящихся в Москве, об отложении на 2 месяца проведения решения о режиме внешней торговли;

б) членам ЦК и тов. Красину представить в ЦК свои соображения по данному вопросу в 2-дневный срок...

в) если при опросе не окажется абсолютного большинства членов ЦК, перенести решение на Политбюро.

13 октября Владимир Ильич пишет Сталину, как секретарю ЦК, большое обстоятельное письмо ¹ на пяти с половиной страницах, исписанных мелким убористым почерком, с двумя постскриптумами. Владимир Ильич резко критикует принятое пленумом решение и разъясняет, что это решение, устанавливающее как будто частичную реформу, на деле ведет к срыву монополии.

Владимир Ильич говорит далее, что вопрос был внесен на пленум наспех, без серьезной дискуссии.

«Я крайне жалею,—писал В. И. Ленин,—что болезнь помешала мне быть в этот день на заседании и что я вынужден ходатайствовать теперь о некотором исключении из нормы.

Но я думаю, что надо вопрос взвесить и изучить, что торопиться вредно»².

Владимир Ильич подкрепляет свою просьбу также ходатайством других лиц. Во второй приписке он пишет: «Сейчас мне сообщают ( /2 2 часа), что ряд хозяйственников ходатайствует об отсрочке. Не читал еще этого ходатайства, но усиленно поддерживаю. Дело всего в 2-х месяцах»³.

По настоянию Владимира Ильича вопрос был внесен в повестку декабрьского пленума ЦК.

Готовясь к новому обсуждению вопроса на предстоявшем пленуме, Владимир Ильич проделал очень большую работу. Он собирал материалы, создал комиссию для их рассмотрения и выработки выводов, поручил обследовать заграничные представительства в части, касающейся организации внешней торговли, писал письма, беседовал с отдельными работниками, убеждал в правильности своей точки зрения.

В начале декабря Владимир Ильич поручил Фрумкину подготовить краткие материалы о положении внешней торговли, беседовал со многими работниками, знакомился с полученными 3 и 5 декабря от Аванесова выводами комиссии по обследованию заграничных представительств. Не удовлетворенный этими материалами, Владимир Ильич сделал на них пометки: «черновик» и «тоже черновик».

10 декабря в записке Фрумкину из Горок Владимир Ильич просит дать краткое заключение по последней редакции тезисов комиссии Аванесова.

13 декабря и в последующие два дня Владимир Ильич написал ряд писем и записок по вопросу о монополии внешней торговли Аванесову, Фрумкину и другим, посылал материалы и запрашивал отзывы, получал ответы, беседовал с Фрумкиным, Ярославским, Стомоняковым и продиктовал (о чем будет сказано ниже) новое большое письмо для пленума ЦК.

Третье письмо, продиктованное Владимиром Ильичем утром 13 декабря, «письмо замам», рассматривало также большой, общегосударственный вопрос. Надо сказать, что В. И. Ленин, выполняя огромнейшую работу по руководству Коммунистической партией, Советским государством, Коминтерном, до конца 1921 года фактически не имел заместителей.

31 декабря 1921 года в связи с крайним переутомлением Владимира Ильича ему был предоставлен шестинедельный отпуск, и по его предложению народный комиссар продовольствия А. Д. Цюрупа был назначен заместителем Председателя СНК и СТО с освобождением от наркомпрода. Назначенный еще летом 1921 года заместителем Председателя СТО А. И. Рыков активно включился в эту работу лишь в феврале 1922 года.

Надеясь на свое выздоровление и полное возвращение работоспособности, Владимир Ильич не был твердо уверен в этом и в письме А. Д. Цюрупе 28 ноября 1921 года по поводу его назначения заместителем Председателя СНК и СТО писал: «На сколько времени сии должности, «будем посмотреть»: может быть на 3—4 года, может быть на 30 лет»⁴.

Назначение заместителей несколько разгрузило Владимира Ильича от текущей работы в аппарате Совнаркома и Совета Труда и Обороны. Однако Владимир Ильич неуклонно требовал полной информации о принимаемых в его отсутствие решениях и постановлениях и сохранял за собой общее руководство деятельностью этих органов.

На протяжении всего 1922 года Владимир Ильич уделяет очень много внимания вопросу о содержании и порядке работы замов (так он сокращенно называл заместителей Председателя СНК и СТО). Обеспечение четкой работы замов Владимир Ильич теснейшим образом связывал с задачей переделки и улучшения советского аппарата, чему он, как известно, придавал первостепенное значение.

В письмах А. Д. Цюрупе, а несколько позже и А. И. Рыкову Владимир Ильич ставит как важнейшую задачу — обдумать систему работы СНК и СТО и «переделать ее радикально».

Особое внимание Ленин обращает на проверку исполнения. «Самый коренной недостаток СНКома и СТО — отсутствие проверки исполнения,—пишет он А. Д. Цюрупе. — Нас затягивает поганое бюрократическое болото и писание бумажек, говорение о декретах, писание декретов, и в этом бумажном море тонет живая работа»⁵. Владимир Ильич предлагает сосредоточить внимание на борьбе с бюрократизмом и волокитой. Центром тяжести работы замов сделать проверку исполнения решений и постановлений правительственных органов и подбор умелых работников.

В «Проекте директивы насчет работы СТО и СНК, а также Малого СНК» Владимир Ильич указывает, что главным недостатком работы этих учреждений является «отсутствие у ответственных работников сознания того, что на очередь дня встала теперь борьба с бумажным морем, недоверие к нему и к вечным «реорганизациям», что первоочередная задача момента не декреты, не реорганизации, а подбор людей; установление индивидуальной ответственности за делаемое; проверка фактической работы. Иначе из бюрократизма и волокиты, которые нас душат, не вылезть»⁶.

Продолжая развивать и дополнять свои соображения о содержании работы замов, Владимир Ильич в апреле 1922 года пишет развернутое постановление, в котором подробнейшим образом определяет круг их обязанностей. В. И. Ленин указывает:

«Основная работа замов, за которую они специально отвечают и которой должно быть подчинено все остальное, состоит в проверке фактического исполнения декретов, законов и постановлений; в сокращении штатов совучреждений, в надзоре за упорядочением и упрощением делопроизводства в них; в борьбе с бюрократизмом и волокитой.

Все дальнейшее является детализацией этого основного задания или частным дополнением к нему»⁷.

В этом постановлении Владимир Ильич предлагает также конкретное распределение работы между Цюрупой и Рыковым и разделение между ними наркоматов для постоянного наблюдения за их работой.

Постановление было послано В. И. Лениным на отзыв членам Политбюро. Полученные замечания Рыкова, Томского и Троцкого Владимир Ильич опровергает как неопределенные или как в корне неправильные. Последнее относится главным образом к замечаниям Троцкого. «Замечания т. Троцкого,—пишет Владимир Ильич,— частью тоже неопределенны... и не требуют ответа, частью возобновляют старые наши разногласия с т. Троцким, многократно уже наблюдавшиеся в Политбюро»⁸.

Летом 1922 года Владимир Ильич, как известно, вынужден был четыре с лишним месяца (с 26 мая по 2 октября) провести в Горках для лечения и отдыха. В последних числах сентября Владимир Ильич был весьма озабочен в связи с болезнью А. Д. Цюрупы, который находился на лечении в Германии. В. И. Ленин поручает помощнику секретаря М. И. Гляссер узнать у Свидерского или у Сталина, когда должен приехать Цюрупа. «Мне нужно знать тонн о,— пишет Владимир Ильич,— пусть дадут выписку из письма Цюрупы, почему он не едет? насколько отложил?»⁹

Осенью 1922 года был назначен третий заместитель Председателя СНК и СТО — Л. Б. Каменев. Однако редко работали одновременно все три заместителя: то один, то другой, а то и двое сразу болели и отсутствовали.

В речи на пленуме Московского Совета 20 ноября 1922 года Владимир Ильич говорил: «Мне пришлось также очень значительную долю работы, которую я вначале, как вы помните, взвалил на тов. Цюрупу, а потом на тов. Рыкова, еще дополнительно взвалить на тов. Каменева. ...И я теперь с нетерпением жду времени, когда вернутся тт. Цюрупа и Рыков и мы разделим работу хоть немножко по справедливости»¹⁰.

При наличии трех замов, работающих на равных правах, вставал вопрос уже не только о четком разграничении обязанностей между ними, но и о единстве и согласованности их работы. 9 декабря (в день своего «отдыха») Владимир Ильич диктует по телефону из Горок большое письмо, адресуя его А. Д. Цюрупе: о порядке работы замов и Председателя СНК. В нем Владимир Ильич устанавливает регламент работы замов и меры для обеспечения единства и согласованности их работы.

Владимир Ильич считает необходимым полную осведомленность каждого из них о работе в целом и сохранении общего руководства работой замов со стороны Председателя СНК, для чего Владимир Ильич фиксирует дни и часы для совместной работы замов и Председателя СНК и особые заседания всех замов с Председателем СНК. Заканчивая это письмо, Владимир Ильич пишет: «Так как работа улучшения и исправления всего аппарата гораздо важнее той работы председательствования и калякания с замнаркомами и наркомами, коя до сих пор занимала замов целиком, то необходимо установить и строго проводить, чтобы не менее двух часов в неделю каждый зам «опускался на дно», посвящая личному изучению самые разнообразные, и верхние и нижние, части аппарата, самые неожиданные притом»¹¹.

Некоторые предложения Владимира Ильича, особенно касающиеся распределения наркоматов, встретили возражения со стороны замов.

13 декабря в письме Каменеву, Рыкову, Цюрупе Владимир Ильич пишет: «Ввиду повторения болезни я должен ликвидировать сейчас всякую политическую работу и возобновить свой отпуск. Поэтому наши разногласия с вами теряют практическое значение»¹². Владимир Ильич откладывал весь вопрос, и в частности вопрос о распределении работы между замами, до своего возвращения из отпуска. Но вместе с тем В. И. Ленин указывал на коренное несогласие с предложением Рыкова о том, чтобы личный прием Владимиром Ильичем посетителей происходил, как общее правило, после предварительного отбора их заместителями Председателя СНК и СТО или секретарем ЦК партии. Ленин выдвигает «прямо обратное» предложение — «о полной свободе, неограниченности и даже расширении приемов». Он выразил также несогласие в значительной степени с распределением наркоматов между замами, считая, что распределение надо теснее согласовать со способностью того или другого зама к чисто администраторской работе. «Функции председательствования и контроля за правильностью юридических формулировок как законодательных актов, так и постановлений Финкомитета и т. п.,— пишет В. И. Ленин,— должны бы быть гораздо строже отделены от функций проверки и улучшения административного аппарата» ¹³.

Подчиняясь неизбежной необходимости предстоящего длительного лечения, Владимир Ильич не терял надежды на выздоровление и возвращение к работе. В этом же письме от 13 декабря он писал: «Прошу только иметь в виду, что я даю свое согласие на предложенное вами распределение не на три месяца (в отличие от вашего предложения), а впредь до моего возвращения к работе, если оно состоится ранее чем через три месяца»¹⁴. Эти строки, продиктованные Владимиром Ильичем за три дня до нового, очень тяжелого приступа болезни, нельзя читать без волнения.

Насколько беспокоит Владимира Ильича вопрос о согласованности работы замов, видно уже из того, что 16 декабря, несмотря на тяжелое состояние, Владимир Ильич снова возвращается к нему. Но продолжим сообщение о работе В. И. Ленина 13 декабря.

В 12 часов 30 минут дня к Владимиру Ильичу пришел И. В. Сталин, с которым В. И. Ленин беседовал до 2 часов 35 минут.

В 5 часов 55 минут дня Владимир Ильич снова вызвал меня. Сообщила ему отзыв Фрумкина на тезисы комиссии Аванесова по обследованию заграничных торгпредств, запрошенный Владимиром Ильичем 10 декабря.

В. И. Ленин назначил на 12 часов 14 декабря свидание с Г. М. Кржижановским. Хотел видеться с Фрумкиным, но затем отменил распоряжение.

Вечером, от 7 часов 30 минут до 8 часов 25 минут, Владимир Ильич диктовал письмо Сталину о монополии внешней торговли. Письмо было разослано членам ЦК как материал к пленуму, назначенному на 18 декабря.

В этом письме¹⁵ Владимир Ильич подверг резкой критике позицию Бухарина, отстаивавшего замену монополии высокими таможенными пошлинами.

«Бухарин не видит,— это самая поразительная его ошибка, причем чисто теоретическая,— пишет В. И. Ленин,— что никакая таможенная политика не может быть действительной в эпоху империализма и чудовищной разницы между странами нищими и странами невероятно богатыми»¹⁶.

В. И. Ленин указывал, что на практике Бухарин становится на защиту спекулянтов, нэпманов, кулаков, «против промышленного пролетариата, который абсолютно не в состоянии воссоздать своей промышленности, сделать Россию промышленной страной без охраны ее никоим образом не таможенной политикой, а только исключительно монополией внешней торговли»¹⁷.

Одним из защитников ошибочного решения пленума от 6 октября о внешней торговле был Сталин. Выступая в принципе за монополию, он, однако, не разделял мнения В. И. Ленина о необходимости укрепления и неуклонного проведения ее в жизнь. В мае 1922 года В. И. Ленин в письме Сталину и Фрумкину писал: «Я считаю, что надо формально запретить все разговоры и переговоры и комиссии и т. п. об ослаблении монополии внешней торговли»¹⁸. Сталин ответил: «Против «формального запрещения» шагов в сторону ослабления монополии внешней торговли на данной стадии не возражаю. Думаю все же, что ослабление становится неизбежным».

Сталин не верил в прибыли и другие материальные выгоды от монополии внешней торговли. В письме всем членам ЦК 20 октября он пишет: «Письмо тов. Ленина (от 13 октября.—Л. Ф.) не разубедило меня в правильности решения пленума ЦК от 6 октября о внешней торговле. «Миллионы» Внешторга (их еще нужно установить и подсчитать) теряют свой вес, если принять во внимание то обстоятельство, что они в несколько раз перекрыты десятками миллионов золота, вывезенного Внешторгом из России. Тем не менее ввиду настоятельного предложения т. Ленина об отсрочке решения пленума ЦК исполнением, я голосую за отсрочку с тем, чтобы вопрос был поставлен на обсуждение следующего пленума с участием Ленина»¹⁹.

И лишь после письма В. И. Ленина от 13 декабря, за три дня до пленума, Сталин снял свои возражения против монополии внешней торговли. В последующие два дня, 14 и 15 декабря, Владимир Ильич продолжал интенсивно заниматься вопросом о внешней торговле.

14 декабря Владимир Ильич звонил по телефону в 11 часов утра, говорил со мной о вчерашнем письме Сталину для пленума ЦК относительно внешней торговли. Просил письмо пока не посылать, так как имеет дополнения... Справился, будет ли Кржижановский. В 1 час 10 минут поручил соединить с Ярославским, но так как он не был найден, то отложил разговор или свидание с ним на вечер.

В 2 часа 45 минут Владимир Ильич вызвал меня и передал следующую записку Аванесову для посылки ему вместе с письмом о внешней торговле: «Посылаю свое письмо. Верните к 7 часам. Обдумайте получше, что добавить, что убавить, как поставить борьбу»²⁰.

Распорядился по возвращении письма послать его Фрумкину, которого, вероятно, примет вечером.

Настроение Владимира Ильича в этот день по внешности было хорошее, шутил, смеялся. Остался очень доволен, узнав, что Политбюро изменило свое решение о Рожкове в соответствии с его предложением. Сказал, что это очень хорошая новость.

Вечером в тот же день, без четверти шесть, Владимир Ильич позвонил, спросил, получен ли протокол Политбюро, и сказал, что намерен диктовать. Попросил соединить его с Ем. Ярославским, который затем был у него. Беседовал по вопросу о внешней торговле.

Приходил Фрумкин, но с Владимиром Ильичем не виделся, так как в седьмом часу вечера пришел врач. В девятом часу Владимир Ильич попросил меня напомнить завтра, в 12 часов дня, о свидании с Фрумкиным, когда последний будет у Цюрупы.

Во изменение своего утреннего распоряжения Владимир Ильич поручил послать И. В. Сталину письмо о монополии внешней торговли, сказав, что добавление напишет отдельно.

Это дополнение Владимир Ильич предполагал продиктовать вечером. Но около 10 часов вечера позвонила Мария Ильинична и сообщила, что Владимир Ильич диктовать сегодня не будет.

14 декабря Владимир Ильич написал записку управделами СНК Н. П. Горбунову о квартире для глазного врача профессора Авербаха. Это еще раз показывает, как внимательно относился В. И. Ленин к людям. Даже в тяжелые дни своей болезни он продолжал проявлять необыкновенно трогательную заботливость о других. Мария Ильинична рассказывала, как В. И. Ленин тепло расспрашивал каждого приезжавшего товарища, интересовался его самочувствием и если замечал, что человек переутомился, то сейчас же посылал отдохнуть, полечиться.

Доктор Кожевников много раз отмечал внимание Владимира Ильича к лечащим врачам. Во время пребывания в Горках Владимир Ильич заботливо спрашивал посещавших его врачей, как они доехали, не устали ли, не озябли ли. Только после этого можно было задавать вопросы Владимиру Ильичу. Так же внимателен был В. И. Ленин к медицинским сестрам, санитарам, которые его обслуживали. Владимир Ильич всегда очень тяготился необходимостью прибегать к чужим услугам и, если предоставлялась возможность, избегал их.

15 декабря Владимир Ильич звонил в 11 часов 50 минут утра. Спросил копии вчерашних писем. Вызвал меня на квартиру и дал написанное им секретное письмо, поручив мне лично переписать его на машинке и отправить, копию же сохранить в запечатанном конверте в секретном архиве. Писать Владимиру Ильичу было очень трудно. Это отразилось на его почерке. Вероятно, поэтому Владимир Ильич велел уничтожить оригинал. Но рука не поднялась уничтожить рукопись В. И. Ленина, и оригинал был сохранен вместе с копией.

Владимир Ильич сделал распоряжение о книгах: отделить книги технические, медицинские и т. п., которые отправить обратно; сельскохозяйственные передать Марии Ильиничне; по производственной пропаганде, организации труда и педагогические — Надежде Константиновне; беллетристику держать до востребования; публицистику, политические мемуары, воспоминания оставить для него.

Кроме того, Владимир Ильич попросил, чтобы ему были даны все протоколы финансового комитета с запиской секретаря, «не слишком длинной, но и не слишком короткой», из которой он мог бы составить ясное представление о работах комитета.

Настроение неважное, сказал, что чувствует себя хуже, ночь не спал.

Начальник спецохраны Владимира Ильича рассказывал нам, что Владимиру Ильичу не хотелось ехать в Горки, что дорога на аэросанях очень утомительна, а на автомашине ехать нельзя из-за обилия снега. Он рассказал, что ежедневно в 9 часов 30 минут приводит к Владимиру Ильичу собаку Айду (щенок, ирландский сеттер), которую Владимир Ильич очень любит и играет с ней. Этот щенок был привезен Владимиру Ильичу еще в середине июля, когда он поправлялся после болезни и жил в Горках.

Владимир Ильич вторично позвонил в 8 часов 30 минут вечера и продиктовал письмо Сталину для членов Политбюро. Начал диктовать по телефону, но потом вызвал меня на квартиру.

В этом письме Владимир Ильич писал: «Я кончил теперь ликвидацию своих дел и могу уезжать спокойно... Осталось только одно обстоятельство, которое меня волнует в чрезвычайно сильной мере,— это невозможность выступить на съезде Советов. Во вторник у меня будут врачи, и мы обсудим, имеется ли хоть небольшой шанс на такое выступление. Отказ от него я считал бы для себя большим неудобством, чтобы не сказать сильнее. Конспект речи у меня был уже написан несколько дней назад. Я предлагаю поэтому, не приостанавливая подготовки для выступления кого-либо другого вместо меня, сохранить до среды возможность того, что я выступаю сам, может быть, с речью, сильно сокращенною против обычного, например, с речью в три четверти часа. Такая речь нисколько не помешает речи моего заместителя (кого бы Вы ни уполномочили для этой цели), но, думаю, будет полезна и политически и в смысле личном, ибо устранит повод для большого волнения. Прошу иметь это в виду и, если открытие съезда еще затянется, известить меня заблаговременно через моего секретаря. Ленин»¹.

Письмо Владимира Ильича показывает, как тяжело переживал он свой вынужденный отрыв от работы и невозможность непосредственного участия в решении важнейших вопросов. Об этом рассказывала нам и Мария Ильинична. Какое значение придавал Владимир Ильич участию в работе X Всероссийского съезда Советов, видно из того, что еще 13 ноября, после своего выступления на IV конгрессе Коминтерна, которое прошло очень удачно, он спросил доктора Кожевникова, можно ли будет выступить на съезде Советов с большой 2-часовой программной речью. Кожевников ответил утвердительно. К сожалению, выступить В. И. Ленину на этом съезде не удалось.

15 декабря Владимира Ильича по-прежнему тревожит вопрос о монополии внешней торговли. В. И. Ленин беспокоился, не будет ли этот вопрос снят с повестки дня предстоящего пленума ЦК. Закончив диктовать письмо Сталину относительно выступления на съезде Советов, Владимир Ильич тут же диктует ему записку, в которой категорически возражает против какой-либо оттяжки рассмотрения вопроса о монополии внешней торговли. Он подчеркивает, что колебание в этом деле приносит громадный вред Советской власти и делает совершенно неустойчивой ее политику по одному из коренных вопросов.

16 декабря состояние здоровья Владимира Ильича резко ухудшилось. В ночь на 16 декабря был новый приступ болезни, продолжавшийся 35 минут. Несмотря на это, утром, до прихода врача, Владимир Ильич кратко продиктовал Надежде Константиновне еще одно письмо о работе замов. Несколько позже Владимир Ильич продиктовал мне это письмо полностью. В нем говорилось о необходимости вести краткую стенографическую запись всех решений замов, чтобы обеспечить согласованность их работы и возможность позже продумать принятые на ходу решения. Организацию аппарата стенографических записей и надзор за его работой Владимир Ильич рекомендовал поручить Н. П. Горбунову.

С 11 до 11 часов 45 минут у Владимира Ильича были врачи (Крамер и Кожевников). Пришла телеграмма от профессора Ферстера, подтверждающая, что до выступления на съезде Владимир Ильич должен не менее семи дней полностью отдыхать.

16 декабря Владимир Ильич ни разу не звонил и никаких распоряжений не делал. Вечером позвонила Надежда Константиновна и просила сообщить И. В. Сталину от имени Владимира Ильича, что выступить на съезде Советов он не сможет. На мой вопрос, как чувствует себя Владимир Ильич, сказала: «Средне, по внешности ничего, а вообще сказать трудно». Просила также по его поручению позвонить Ем. Ярославскому, чтобы он при обсуждении на пленуме вопроса о монополии внешней торговли записывал речи противников монополии — Бухарина и Пятакова, а по возможности и других.

Вынужденный отказ от выступления на X Всероссийском съезде Советов сильно опечалил Владимира Ильича. Здоровье его резко ухудшилось.

18 декабря утром и вечером проходили заседания пленума ЦК РКП (б). На утреннем заседании слушался вопрос о монополии внешней торговли. Пленум постановил подтвердить безусловную необходимость сохранения и организационного укрепления монополии внешней торговли, отменил постановление предыдущего октябрьского пленума ЦК и предложил издать в партийном порядке строгую инструкцию, разъясняющую это постановление. Пленум осудил высказывания против монополии внешней торговли в переговорах с представителями иностранных капиталистов в России и за границей и указал на вред дискуссий по вопросу о монополии, которые вызывают в капиталистическом мире представление о нашей неустойчивости по этому вопросу.

Владимир Ильич считал необходимым закрепить положение о монополии внешней торговли решением партийного съезда. По предложению Владимира Ильича этот вопрос был внесен на рассмотрение XII съезда РКП (б). В резолюции по политическому отчету Центрального Комитета съезд подтвердил незыблемость монополии внешней торговли и недопустимость каких-либо колебаний при ее проведении.

Таким образом, это важнейшее, отстаиваемое В. И. Лениным решение было обеспечено. Мудрость, дальновидность и революционная настойчивость В. И. Ленина устранили политически ошибочное решение, принятое пленумом ЦК 6 октября 1922 года в отсутствие В. И. Ленина, решение, которое в случае проведения его в жизнь могло бы стать гибельным для Советского государства.

Вся история борьбы за монополию внешней торговли является одним из ярких примеров того, как настойчиво отстаивал Владимир Ильич решения, в правильности и политической необходимости которых он был глубоко убежден. В этих случаях В. И. Ленин выдвигал все новые и новые доводы, рассматривая вопрос со всех сторон, вовлекая в его обсуждение ряд работников, которых считал компетентными в данном деле, внимательно относился к их замечаниям и никогда не подавлял своим авторитетом. Рассмотрение вопроса о монополии внешней торговли может служить примером, характеризующим стиль работы Ленина, его дальновидность, непреклонную волю и строгое соблюдение норм партийной жизни, принципов коллективного руководства.

На вечернем заседании 18 декабря пленум обсудил вопрос об образовании Союза Советских Социалистических Республик.

Инициатором и создателем Союза Советских Социалистических Республик был В. И. Ленин. Идею объединения независимых национальных Советских республик Владимир Ильич развивал в ряде своих работ уже в 1918 году. К лету 1922 года практическое разрешение вопроса о взаимоотношениях РСФСР и независимых республик стало в хозяйственном и политическом отношении необходимым.

11 августа 1922 года во время пребывания Владимира Ильича на лечении в Горках Оргбюро ЦК РКП (б) создало комиссию в составе членов ЦК Сталина, Куйбышева, Орджоникидзе, Сокольникова и представителей от независимых национальных республик для разработки и подготовки проекта резолюции «О взаимоотношениях РСФСР с независимыми республиками». В основу работы комиссии были положены тезисы Сталина об «автономизации», которые предусматривали объединение независимых республик путем вхождения их в РСФСР на началах автономии и подчинении центральных государственных органов независимых республик центральным государственным органам Российской Федерации.

Тезисы обсуждались в руководящих партийных органах республик, а затем были рассмотрены и приняты на двух заседаниях комиссии Оргбюро — 23 и 24 сентября 1922 года. Резолюция комиссии Оргбюро была роздана членам и кандидатам ЦК РКП (б) как материал к предстоявшему октябрьскому пленуму Центрального Комитета.

В. И. Ленин узнал содержание резолюции комиссии Оргбюро из письма Сталина от 22 сентября, присланного в ответ на записку Владимира Ильича, и из беседы со Сталиным, состоявшейся 26 сентября. Владимир Ильич увидел в решении комиссии серьезнейшую политическую ошибку — ущемление интересов и прав независимых республик. Он был убежден, что единственно правильным решением вопроса является добровольное объединение равноправных республик в Союз Советских Социалистических Республик и образование наряду с ВЦИК РСФСР союзного ЦИК.

В последних числах сентября (с 26-го по 29-е), оставаясь еще в Горках, Владимир Ильич имел ряд свиданий и бесед с руководящими работниками: Сталиным, Орджоникидзе, Сокольниковым, с четырьмя представителями Компартии Грузии и представителем Компартии Армении. Особенно продолжительна была беседа со Сталиным. В результате Сталин согласился на предложение Ленина по основному, первому параграфу резолюции.

26 сентября В. И. Ленин в письме, адресованном Каменеву для членов Политбюро, пишет: «По-моему, вопрос архиважный. Сталин немного имеет устремление торопиться... Одну уступку Сталин уже согласился сделать. В § 1 сказать вместо «вступления» в РСФСР — «Формальное объединение вместе с РСФСР в союз советских республик Европы и Азии».

Дух этой уступки, надеюсь, понятен: мы признаем себя равноправными с Украинской ССР и др. и вместе и наравне с ними входим в новый союз, новую федерацию, «союз советских республик Европы и Азии»²¹.

Далее Владимир Ильич указывает на необходимость соответствующего изменения также и второго параграфа проекта резолюции, а именно: создание наряду с ВЦИК РСФСР ЦИК Союза Советских Республик — и делает несколько замечаний по другим параграфам резолюции.

Владимир Ильич с присущей ему скромностью называл это свое письмо предварительным проектом, который он будет добавлять и изменять на основании бесед с рядом товарищей. В действительности же В. И. Ленин изложил здесь научные, подлинно интернационалистические принципы образования СССР. Ленинская забота о том, чтобы не ущемлялись интересы и права малых наций, особенно ярко выражена в следующих словах письма: «Важно, чтобы мы не давали пищи «независимцам», не уничтожали их независимости. а создавали еще новый этаж, федерацию равноправных республик»².

В конце письма В. И. Ленин пишет, что Сталин согласился отложить внесение резолюции в Политбюро до 2 октября, то есть до возвращения В. И. Ленина в Москву. Владимир Ильич просит разослать копии его письма всем членам Политбюро ²².

Письмо Ленина имело большое политическое значение и вместе с его беседами с руководящими работниками оказало решающее влияние на исход дела. 27 сентября Сталин сообщил В. И. Ленину и членам Политбюро о своем согласии с предложением Владимира Ильича относительно первого параграфа, однако продолжает еще возражать против образования союзного ЦИК. Но 28 сентября Сталин уступает и в этом вопросе. В новом проекте резолюции, составленном Сталиным 28 сентября, первый и второй параграфы, имеющие принципиальное значение, были сформулированы в соответствии с замечаниями В. И. Ленина, сделанными в письме от 26 сентября и в беседах со Сталиным, Орджоникидзе и другими работниками.

Этот новый проект, подписанный Сталиным, Орджоникидзе, Мясниковым и Молотовым как председателем комиссии, был роздан всем членам и кандидатам ЦК РКП (б).

В вводной части к проекту отмечалось, что авторы его считают резолюцию комиссии ЦК по вопросу о взаимоотношениях между РСФСР и независимыми республиками в основе правильной и безусловно приемлемой. А затем было сказано, что резолюция нуждается лишь «в уточнении некоторых пунктов, касающихся главным образом строения общесоюзных центральных органов и отчасти их функций».

Таким образом, сделанные под влиянием и в соответствии с указаниями Ленина принципиальные, имеющие большое политическое значение коренные поправки в прежней резолюции комиссии Оргбюро квалифицируются здесь лишь как «уточнение некоторых пунктов». Это была, конечно, не случайная описка.

Следует отметить, что за несколько дней до октябрьского пленума у Владимира Ильича на приеме были Мдивани и другие члены ЦК КП Грузии. Осуждая допущенные ими националистические выходки, В. И. Ленин внимательно прислушивался к их критике «автономизации».

Владимир Ильич не мог участвовать в работе октябрьского пленума, так как у него сильно болели зубы. Беспокоясь за исход дела и скрывая под шуткой свою озабоченность, Владимир Ильич пишет записку в Политбюро:

«Великорусскому шовинизму объявляю бой не на жизнь, а на смерть. Как только избавлюсь от проклятого зуба, съем его всеми здоровыми зубами.

Надо абсолютно настоять, чтобы в союзном ЦИКе председательствовали по очереди

русский,

украинец,

грузин ит. д.

Абсолютно!»²³

Пленум ЦК РКП (б) 6 октября по докладу Сталина принял переработанную на основе замечаний Владимира Ильича резолюцию «О взаимоотношениях РСФСР с независимыми республиками». Пленум поручил новой широкой комиссии, включавшей представителей республик, выработать проект закона об образовании СССР и внести на рассмотрение очередного, декабрьского пленума ЦК РКП(б).

18 декабря 1922 года пленум ЦК принял проект закона об образовании СССР.

Таким образом, в вопросе об объединении Советских республик В. И. Ленин оказал решающее влияние на исход дела, нашел правильную форму подлинно братского союза народов, показал несостоятельность «автономизации», искажавшей национальную политику партии. Укоренившееся в связи с культом личности Сталина воззрение, что создателем Союза Советских Социалистических Республик является Сталин, не соответствует исторической правде.

В эти дни, когда происходили заседания Пленума ЦК и X Всероссийского съезда Советов, на повестке которых стояли вопросы, так сильно заботившие Владимира Ильича, в обсуждении которых он надеялся, страстно желал, но не смог участвовать, Владимир Ильич лежал тяжело больной в своей маленькой комнате в кремлевской квартире. Владимир Ильич никого не вызывал и никаких поручений не давал.

Члены ЦК партии были опечалены отсутствием на пленуме Владимира Ильича, очень беспокоились о его здоровье. 18 декабря пленум принял специальное решение, возлагавшее на И. В. Сталина наблюдение за тем, чтобы предписанный врачами режим лечения Владимира Ильича строго соблюдался.

20 декабря Мария Ильинична записала в своем дневнике: «Прилетел из-за границы профессор Ферстер. Владимир Ильич встретил его очень радушно и прежде всего спросил, как он доехал, не устал ли».

Позже Мария Ильинична вспоминала интересные высказывания профессора Ферстера о ходе болезни Владимира Ильича. Профессора часто спрашивали: «Не из-за того ли, что В. И. Ленин с начала октября до середины декабря снова был на работе, развитие болезни пошло ускоренным ходом?» Ферстер со всей решительностью отвергал это предположение.

«Болезнь Ленина,— говорил он,— была обусловлена в первую очередь внутренними причинами, она развивалась по внутренним законам независимо от внешних факторов, с беспощадной закономерностью... Если бы Ленина в октябре 1922 года и дальше оставляли бы в бездеятельном состоянии, он лишился бы последней большой радости, которую он получил в своей жизни. Дальнейшим полным устранением от всякой деятельности нельзя было бы задержать ход его болезни. Работа для Владимира Ильича была жизнью, бездеятельность означала смерть»²⁴.

21 и 22 декабря, несмотря на тяжелое состояние, Владимир Ильич продиктовал две короткие записки.

В ночь на 23 декабря болезнь обострилась. Когда Владимир Ильич проснулся, то оказалось, что ни правой ногой, ни правой рукой он не может двигать. Вскоре Мария Ильинична сообщила нам горькую весть: болезнь Владимира Ильича распространилась дальше. Правая рука и правая нога поражены параличом.

* * *

С этих пор Владимир Ильич больше не мог сам писать. Никто из должностных лиц, кроме М. А. Володичевой, меня, М. И. Гляссер ²⁵ и медицинского персонала, у Владимира Ильича с 23 декабря не бывал.

В те тяжелые дни с особой силой проявилось несравненное величие духа Ленина. Прикованный к постели, он отдавал последние силы тому великому делу, которому беззаветно служил всю свою жизнь. Преодолевая болезнь, при каждом проблеске улучшения здоровья Владимир Ильич диктовал письма, статьи, излагал свои гениальные планы дальнейшего развития Советского государства, мудрые заветы партии и советскому народу.

23 декабря Владимир Ильич попросил разрешения у врача продиктовать стенографистке в течение пяти минут. Владимир Ильич сказал, что его волнует один вопрос и он боится, что не уснет, если этот вопрос не запишет. Врач удовлетворил просьбу, и Ленин успокоился.

В тот же день утром, в начале девятого, В. И. Ленин вызывал на квартиру М. А. Володичеву и в продолжение четырех минут диктовал ей. Как записала М. А. Володичева, Владимир Ильич чувствовал себя плохо, были врачи. Перед тем как начать диктовать, он сказал ей: «Я хочу Вам продиктовать письмо к съезду. Запишите!» Продиктовал быстро, но болезненное состояние давало о себе знать.

Уже в этой, первой части письма Владимир Ильич четко сформулировал те основные положения, которые считал необходимым внести на обсуждение партийного съезда. Прежде всего В. И. Ленин предлагал увеличить состав ЦК РКП (б) до нескольких десятков или даже до сотни человек путем вовлечения в него рабочих.

В расширении состава ЦК Ленин видел средство «и для поднятия авторитета ЦК, и для серьезной работы по улучшению нашего аппарата, и для предотвращения того, чтобы конфликты небольших частей ЦК могли получить слишком непомерное значение для всех судеб партии»²⁶.

Вторым вопросом, который В. И. Ленин считал необходимым поставить перед съездом, был вопрос об увеличении компетенции Госплана.

Закончив диктовать, Владимир Ильич спросил у М. А. Володичевой, какое сегодня число, почему она такая бледная и почему не на съезде²⁷ . Пожалел, что отнимает время, которое она могла бы провести на съезде. Никаких распоряжений от Владимира Ильича Володичева не получила.

Простое, товарищеское отношение к работающему персоналу было вообще характерно для Владимира Ильича. Как говорила Мария Ильинична, «он срабатывался с людьми и очень не любил без крайней необходимости менять их».

24 декабря, в промежутке от 6 до 8 часов вечера, Владимир Ильич опять вызывал М. А. Володичеву и диктовал в течение 10 минут. Предупредил ее о том, что продиктованное вчера (23 декабря) и сегодня (24 декабря) является абсолютно секретным. Подчеркнул это не один раз. Потребовал все, что он диктует, хранить в особом месте.

В этот же день по просьбе Владимира Ильича ему были переданы книги Н. Суханова «Записки о революции», т. III и т. IV²⁸.

Мария Ильинична рассказывала, что в ответ на требования врачей прекратить переговоры Владимира Ильича со своим секретарем и стенографисткой он поставил вопрос ультимативно: или ему будет разрешено диктовать хотя бы в течение короткого времени ежедневно, или он вовсе откажется лечиться. В этом проявилась наиболее характерная черта Владимира Ильича: вне революционной работы он не видел смысла жизни. И теперь, прикованный к постели, больной, страдающий нередко сильными головными болями и мучительной бессонницей, Владимир Ильич с нечеловеческим упорством старался использовать каждую возможность работать для партии, для дела рабочего класса.

В. И. Ленин настойчиво добивался от врачей, чтобы ему разрешили диктовать свой «дневник». Владимир Ильич, вероятно, полагал, что такое невинное название его записок облегчит получение разрешения.

24 декабря на совещании врачей с членами Политбюро Сталиным, Бухариным и Каменевым было решено, что Владимиру Ильичу предоставляется право диктовать ежедневно 5—10 минут. Но это не должно носить характер переписки, и на эти записки Владимир Ильич не должен ожидать ответа. Свидания запрещались. Ни друзья, ни домашние не должны сообщать Владимиру Ильичу ничего из политической жизни, чтобы этим не давать материала для размышлений и волнений. Для записи диктуемого Владимиру Ильичу предоставили право вызывать из своего секретариата М. А. Володичеву и меня.

Пользуясь этим решением, В. И. Ленин в конце декабря 1922 года и в январе — феврале 1923 года продиктовал свои письма и статьи, имеющие неоценимое значение для нашей партии.

Постепенно время для диктовки Владимира Ильича было увеличено до 20 минут в день, а затем до 40 минут в два приема, утром и вечером.

Случалось, что Владимир Ильич переступал и эти границы, продолжая диктовать начатую статью. Фактически Владимир Ильич работал значительно больше положенного ему времени.

Во время диктовки он иногда прочитывал продиктованное им раньше и переписанное на машинке. В некоторые дни Владимир Ильич читал вечером, перед сном. Можно с уверенностью сказать, что многие часы днем и в бессонные ночи Владимир Ильич думал о том, что он считал необходимым безотлагательно сказать партии и что ему приходилось вмещать в тесные рамки времени, отведенного для диктовки врачами.

Необходимость диктовать, а не писать самому сильно затрудняла Владимира Ильича. Он и до болезни не любил диктовать. Владимир Ильич говорил, что привык видеть перед глазами написанный текст. Его стесняло, что в минуты, когда, продиктовав фразу, он останавливался, обдумывая дальнейшее, стенографистка бездействовала, ожидая продолжения.

Пытаясь приучить себя к диктовке, Владимир Ильич просил, чтобы стенографистка имела при себе какую-либо книгу для чтения в перерывах. Однако и это не помогло. Тогда стенографистку поместили в соседней комнате, дали ей наушники, и Владимир Ильич диктовал по телефону. Но к этому способу он прибегал редко и неохотно.

Диктуя свои последние письма и статьи, Владимир Ильич быстро, скороговоркой произносил сложившуюся в уме фразу и останавливался ненадолго, продумывая следующую. При этом Владимир Ильич никогда не повторял уже произнесенное предложение, и ни М. А. Володичева, ни я не осмеливались переспрашивать, боясь нарушить течение его мысли.

После окончания диктовки записи тотчас же расшифровывались, переписывались на машинке и передавались Владимиру Ильичу. По его указанию продиктованное перепечатывалось на машинке в пяти экземплярах: один — для него, три — для Надежды Константиновны, и один хранился в его секретариате.

Экземпляр записи, посылаемый в «Правду» со всеми поправками и изменениями, перепечатанный начисто, просматривался Владимиром Ильичем, после чего передавался Марии Ильиничне ²⁹. Исправлялись и остальные копии, а черновики сжигались.

Владимир Ильич сказал Володичевой, чтобы особо секретные записи хранились в конвертах под сургучной печатью. На конвертах по указанию Ленина делалась надпись, что вскрыть их может лишь В. И. Ленин. Владимир Ильич добавлял еще: «А после его смерти — Надежда Константиновна». Но эти слова на конвертах не писались, о них знали только Надежда Константиновна и Мария Ильинична. Было невыносимо больно поставить слово «смерть» рядом с именем Владимира Ильича.

Мария Ильинична и Надежда Константиновна нежно заботились о Владимире Ильиче. Вся хозяйственная и организаторская часть по уходу за ним лежала на Марии Ильиничне, которая почти никогда от него не отлучалась. Надежда Константиновна тоже неотлучно находилась около Владимира Ильича. Он горячо и искренне любил этих двух наиболее близких ему людей и всегда проявлял о них самую нежную заботу.

На кровати Владимира Ильича была сделана полочка вроде пюпитра для нот. Положив на нее свою статью, Владимир Ильич проверял запись, переворачивая страницы здоровой левой рукой, иногда вносил небольшие поправки. В те дни, когда состояние было лучше, В. И. Ленин шутил, улыбался, спрашивал, не очень ли мы устали. Но часто Владимир Ильич страдал головными болями, и тогда у него на голове лежал компресс.

Это были тяжелые и незабываемые дни. Казалось, вся наша жизнь сосредоточилась в тех немногих минутах, которые мы проводили у постели больного Владимира Ильича, стараясь не пропустить ни одного слова его, ни одного, хотя бы мимолетного оттенка в выражении его лица.

Сотрудники небольшого Секретариата СНК и СТО с огромным волнением ожидали каждый раз возвращения М. А. Володичевой или меня от Владимира Ильича. Каждому хотелось прежде всего узнать, как чувствует себя Владимир Ильич, как он выглядит. Иногда после нашего возвращения от Владимира Ильича в Секретариат приходила Надежда Константиновна или Мария Ильинична, чтобы прочесть то, что он продиктовал, и поделиться своими впечатлениями о его самочувствии.

25 и 26 декабря Владимир Ильич продолжал диктовать М. А. Володичевой «Письмо к съезду», начатое им 23 и 24 декабря.

В этом письме, продиктованном в пять приемов (23, 24, 25, 26 декабря 1922 года и 4 января 1923 года), Владимир Ильич предостерегал партию от возможности раскола. Предлагая увеличить число членов ЦК до 50—100 человек за счет рядовых рабочих, Ленин считал, что «устойчивость нашей партии благодаря такой мере выиграла бы в тысячу раз»³⁰.

Имея в виду, что раскол может быть вызван личными качествами отдельных членов ЦК и обостренными взаимоотношениями между ними, Владимир Ильич дает в этих записях характеристику отдельных членов ЦК.

Особенно подробно останавливается Владимир Ильич на характеристике Сталина и Троцкого, отношения между которыми, по его мнению, составляют больше половины опасности раскола. В. И. Ленин пишет: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.

Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно»³¹.

Говоря далее о других членах ЦК, В. И. Ленин напоминает, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева не являлся случайностью, но что он так же мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм — Троцкому.

Из молодых членов ЦК В. И. Ленин коротко останавливается на Бухарине и Пятакове.

В. И. Ленин отмечает, что Бухарин — «ценнейший и крупнейший теоретик партии... но его теоретические воззрения очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)»³².

25 декабря Владимир Ильич, заканчивая вторую часть письма, указывает, что «Пятаков — человек несомненно выдающейся воли и выдающихся способностей, но слишком увлекающийся администраторством и администраторской стороной дела, чтобы на него можно было положиться в серьезном политическом вопросе»³.

26 декабря Владимир Ильич продолжал диктовать «Письмо к съезду». В. И. Ленин указывает, что увеличение числа членов ЦК будет способствовать улучшению работы всего советского государственного аппарата.

Переделку и улучшение советского аппарата Ленин считал задачей первостепенной важности и на протяжении всей своей деятельности как глава правительства уделял ей много сил и времени. 26 декабря В. И. Ленин говорит, что этот аппарат, унаследованный нами, в сущности, от старого режима, из рук вон плох. Переделать его в пять лет, особенно в условиях, в которых проходила наша революция, было совершенно невозможно. Достаточно, что мы за пять лет создали новый тип государства, в котором рабочие идут впереди крестьян против буржуазии; и это при условии враждебной международной обстановки дело гигантское. Считая необходимым расширить ЦК за счет рядовых рабочих, не тех рабочих, которые уже выдвинулись в число советских служащих, а тех, которые ближе к числу рядовых рабочих и крестьян, В. И. Ленин писал:

«Я думаю, что такие рабочие, присутствуя на всех заседаниях ЦК, на всех заседаниях Политбюро, читая все документы ЦК, могут составить кадр преданных сторонников советского строя, способных, во-первых, придать устойчивость самому ЦК, во-вторых, способных действительно работать над обновлением и улучшением аппарата»³³.

27 декабря Владимир Ильич начал диктовать письмо «О придании законодательных функций Госплану». Госплан, отмечал В. И. Ленин, представляет собою совокупность сведущих людей, обладающих большими научными и техническими знаниями для правильного суждения о делах. Поэтому следует сделать шаг для увеличения компетенции Госплана, придания ему известной независимости и самостоятельности, для чего установить особый, отличный от обычного, более сложный порядок пересмотра или отмены решений Госплана.

Вместе с тем Ленин указывает, что здесь с принципиальными вопросами тесно переплетается вопрос личный, именно вопрос о руководстве Госплана. Владимир Ильич возвращается к высказанному им ранее (в 1921 году и в сентябре 1922 года) соображению, что научную работу Госплана надо подкрепить работой администраторской.

В этом отношении чрезвычайно важно следующее высказывание Ленина в продолжении письма от 28 декабря: «Руководитель государственного учреждения должен обладать в высшей степени способностью привлекать к себе людей и в достаточной степени солидными научными и техническими знаниями для проверки их работы. Это — как основное. Без него работа не может быть правильной. С другой стороны, очень важно, чтобы он умел администрировать и имел достойного помощника или помощников в этом деле. Соединение этих двух качеств в одном лице вряд ли будет встречаться и вряд ли будет необходимо»³⁴.

2 8 декабря Владимир Ильич около 20 минут продолжал диктовать письмо «О придании законодательных функций Госплану» и столько же времени читал.

29 декабря Владимир Ильич закончил диктовать письмо «О придании законодательных функций Госплану». Дальнейшая судьба письма такова: 2 июня 1923 года Н. К. Крупская передала письмо в Политбюро ЦК РКП (б). По поручению Сталина 3 июня 1923 года оно было разослано всем членам и кандидатам Политбюро и членам Президиума ЦКК. Впервые письмо опубликовано после XX съезда партии.

29 декабря Надежда Константиновна сообщила, что врачи разрешили Ильичу читать книги и он читает «Записки о революции» Суханова; просит составлять для него списки получаемых новых книг по отделам, кроме беллетристики, которая его сейчас не интересует.

В эти дни время диктовки было увеличено до двух раз в день по 10 минут. Владимир Ильич нередко работал больше. Как говорила Мария Ильинична, он, желая поправиться, выполнял все предписания врачей по приему лекарств, но в отношении работы выходил за рамки дозволенного.

Владимир Ильич в это время был занят не только записями, на которые, по формулировке врачей, «он не должен был ожидать ответа», но и текущими делами и старался влиять на них.

29 декабря, закончив письмо о Госплане, В. И. Ленин возвращается к вопросу об увеличении числа членов ЦК. Как всегда, рассматривая вопрос со всех сторон, он высказывает свои соображения о том, что новые члены ЦК, занимаясь главным образом проверкой и улучшением работы советского аппарата, должны будут пользоваться при этом услугами высококвалифицированных специалистов» которых им будет поставлять РКИ. Здесь Владимир Ильич подходит к своему плану соединения советского контрольного органа — Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции (Рабкрина) с партийным — Центральной контрольной комиссией (ЦКК). Несколько позже, в январе 1923 года, Владимир Ильич подробно изложил этот план в статье «Как нам реорганизовать Рабкрин».

Вопрос о составе и строении высших партийных органов занимал Владимира Ильича и раньше, до декабря 1922 года. В этом отношении интересна рассказанная Марией Ильиничной ее беседа с Владимиром Ильичем 2 сентября 1922 года. Речь между ними зашла о долговечности революционера. Стали вспоминать, кому из ближайших товарищей сколько лет, люди каких поколений входят в ЦК. Владимир Ильич начал развивать мысль о том, что в ЦК должны бы входить люди разных поколений: 50, 40, 30, 20 лет. Таким образом, молодежь втягивалась бы в работу ЦК, присматривалась, привыкла бы к ней. ЦК мог бы быть «вечным».

30 декабря собрался I съезд Советов СССР, который принял Декларацию об образовании Союза ССР и Союзный договор. Под бурные аплодисменты всех присутствующих и крики «ура» съезд постановил послать пламенный привет почетному председателю съезда, вождю мировой революции В. И. Ленину.

А Владимир Ильич в этот день диктовал М. А. Володичевой письмо «К вопросу о национальностях или об «автономизации». Диктовка проходила в два приема по 15 минут. Кроме того, Владимир Ильич читал два раза по 20 минут. Как рассказывал доктор Кожевников, первой диктовкой Владимир Ильич остался очень доволен, но вторая вначале не вполне клеилась, и это его расстроило.

31 декабря утром настроение у Владимира Ильича было очень плохое, как ни разу за время болезни. Вечером стало гораздо лучше.

В два приема вечером Владимир Ильич закончил диктовать письмо «К вопросу о национальностях или об «автономизации» и остался доволен своей работой.

Было ли случайным совпадением то, что это свое письмо

В. И. Ленин диктовал в дни работы съезда, окончательно закрепившего решение об образовании СССР? Скорее всего можно предполагать, что, зная об открытии съезда, Владимир Ильич с новой силой почувствовал тревогу за правильное решение национального вопроса, которая так ярко выражена в его письме.

Письмо В. И. Ленина «К вопросу о национальностях или об «автономизации» имеет огромное принципиальное значение. В. И. Ленин дал в нем глубокое разъяснение национальной политики Коммунистической партии и подлинно пролетарского интернационализма. Особенно заострял Владимир Ильич внимание на обеспечении чуткого отношения к национальным меньшинствам со стороны больших наций. В этой связи В. И. Ленин отводит большое место в своем письме конфликту между ЦК Компартии Грузии и Заккрайкомом РКП (б), возглавлявшимся Г. К. Орджоникидзе. Об этом конфликте, который его глубоко волновал, Владимир Ильич знал еще до своей болезни.

Политическая обстановка в Грузии, лишь в феврале 1921 года освободившейся от меньшевистского владычества, была очень сложной. На настроении масс сказывалось влияние мелкобуржуазных партий, особенно меньшевиков, еще недавно бывших хозяевами в Грузии. Националистические, антисоветские настроения подогревались агрессивной позицией английского империализма, стремившегося восстановить в Грузии старые порядки, закабалить ее.

Сложное внешнее и внутреннее положение республики требовало от Коммунистической партии Грузии особой гибкости. Еще 2 марта 1921 года В. И. Ленин, горячо приветствуя Советскую Грузию, в телеграмме Г. К. Орджоникидзе указывал на необходимость гибкой тактики, особой политики уступок по отношению к мелкой буржуазии, вплоть до заключения блока с меньшевиками. «...Гигантски важно,— писал В. И. Ленин,— искать приемлемого компромисса для блока с Жордания или подобными ему грузинскими меньшевиками, кои еще до восстания не были абсолютно враждебны к мысли о советском строе в Грузии на известных условиях.

Прошу помнить, что и внутренние и международные условия Грузии требуют от грузинских коммунистов не применения русского шаблона, а умелого и гибкого создания своеобразной тактики, основанной на большей уступчивости всяческим мелкобуржуазным элементам»³⁵.

В. И. Ленин указывал, что укрепление советского строя в Грузии и других Закавказских республиках имеет огромное международное значение. Особенно ярко выразил Владимир Ильич эту мысль в письме от 14 апреля 1921 года «Товарищам коммунистам Азербайджана, Грузии, Армении, Дагестана, Горской Республики».

В. И. Ленин писал: «...как ни важен национальный мир между рабочими и крестьянами национальностей Кавказа, а еще несравненно важнее удержать и развить Советскую власть, как переход к социализму. Задача трудная, но вполне исполнимая. Всего более важно для успешного ее решения, чтобы коммунисты Закавказья поняли своеобразие их положения, положения их республик, в отличие от положения и условий РСФСР, поняли необходимость не копировать нашу тактику, а обдуманно видоизменять ее применительно к различию конкретных условий...

Больше мягкости, осторожности, уступчивости по отношению к мелкой буржуазии, интеллигенции и особенно крестьянству...

Более медленный, более осторожный, более систематический переход к социализму — вот что возможно и необходимо для республик Кавказа в отличие от РСФСР. Вот что надо понять и уметь осуществить в отличие от нашей тактики»³⁶.

Такова была четкая и ясная ленинская линия.

Однако в первые дни существования Грузинской Советской Социалистической Республики там возникли резкие разногласия по тактическим вопросам между Центральным Комитетом Коммунистической партии (большевиков) Грузии (ЦК КП(б)Г) и Кав-бюро (позже Заккрайком) РКП (б).

Часть ответственных работников Грузии во главе с Мдивани, Махарадзе и другими, ссылаясь на знание местных условий и упрощенно толкуя советы В. И. Ленина, допускали серьезные националистические ошибки.

С другой стороны, Кавбюро (Заккрайком) во главе с Г. К. Орджоникидзе, правильно осуждая националистические ошибки большинства ЦК Компартии Грузии, действовало зачастую методами периода «военного коммунизма», увлекалось администрированием. Заккрайком обвинил Мдивани, Махарадзе и их сторонников в уклоне к социал-национализму и к меньшевизму.

Члены ЦК КП(б) Мдивани, Махарадзе и другие в свою очередь обвиняли Заккрайком и Орджоникидзе в великорусском шовинизме, в грубом, пренебрежительном отношении к членам ЦК КПГ. Заккрайком, утверждали они, непосредственно, через голову ЦК КП Грузии руководил организациями, находящимися в ведении ЦК КП Грузии.

Центральным вопросом, вокруг которого развертывался конфликт, был вопрос об образовании Закавказской Федерации. Группа Мдивани считала образование Федерации делом преждевременным и неподготовленным. Мдивани и его единомышленники настаивали на сохранении независимости Грузии и на непосредственном вхождении ее в СССР, подобно Украинской и Белорусской республикам. Они говорили, что Заккрайком проводит объединение в порядке партийной дисциплины, «одним махом», без предварительного обсуждения.

В. И. Ленин считал неправильной, глубоко ошибочной позицию Мдивани и других противников образования Закавказской Федерации. В наследство от буржуазно-помещичьего строя молодые Закавказские республики получили много спорных территориальных, хозяйственных, религиозных и других вопросов. Международная и внутренняя реакция всячески подогревала национальную вражду и недоверие между народами. А для того чтобы в кратчайшие сроки наладить нормальную хозяйственную, общественно-политическую и культурную жизнь каждой республики, необходимо было теснейшим образом объединить их силы. Единственно правильным путем для достижения этой цели было создание братского союза закавказских народов в виде Закавказской Федерации.

Состоявшийся в октябре 1922 года Пленум ЦК РКП (б) признал необходимым образование Закавказской Федерации. Мдивани участвовал в работе Пленума, в принципе согласился с этим решением. Но после Пленума группа Мдивани возобновила свою борьбу против создания федерации. Это обеспокоило В. И. Ленина. В телеграмме от 21 октября Владимир Ильич писал: «Я был убежден, что все разногласия исчерпаны решениями пленума ЦК при моем косвенном участии, при прямом участии Мдивани».

Стремясь поскорее «разрешить» противоречия в ЦК Компартии Грузии, Заккрайком решил «убрать» из Тифлиса ряд сторонников Мдивани, откомандировать их в распоряжение ЦК РКП (б). Эти и подобные действия Заккрайкома, а также непартийное поведение группы Мдивани привели к тому, что 22 октября на пленуме ЦК КП(б)Г подавляющее большинство членов этого состава ЦК (9 из 11) приняли постановление о сложении своих полномочий.

Отставка их была в тот же день принята Заккрайкомом и утверждена ЦК РКП (б).

24 ноября Секретариат ЦК РКП (б) решил создать комиссию под председательством Ф. Э. Дзержинского для срочного рассмотрения заявления Ф. Махарадзе и других членов ЦК КП Грузии старого состава и разработки мер по установлению прочного мира в Компартии Грузии. Решение о назначении комиссии было поставлено на голосование членов Политбюро и утверждено 25 ноября. В. И. Ленин от голосования воздержался.

12 декабря, в последний день работы В. И. Ленина в своем кабинете в Кремле, Дзержинский, возвратясь из Тифлиса, подробно доложил Владимиру Ильичу о положении в Компартии Грузии и о выводах комиссии. Комиссия признала политическую линию Заккрайкома, в частности Орджоникидзе, и его борьбу против линии ЦК КП(б) Грузии старого состава вполне правильной. Одновременно комиссия признала необходимым отозвать из Грузии Махарадзе, Кавтарадзе, Мдивани и Цинцадзе.

Заключение комиссии было утверждено Оргбюро в Политбюро. Но Владимир Ильич остался недоволен работой комиссии. Он считал, что комиссия не проявила необходимого беспристрастия при расследовании грузинского конфликта. На Владимира Ильича это дело подействовало очень тяжело.

Владимир Ильич был хорошо и всесторонне осведомлен о положении в Грузии и о конфликте в ЦК КПГ. По этому вопросу он неоднократно беседовал с Орджоникидзе, Сталиным, Дзержинским и другими руководящими работниками. Разговаривал также с Мдивани, Махарадзе и другими членами ЦК КП Грузии. К тому же В. И. Ленин получал письма, записки, телеграммы по прямому проводу как от одной, так и от другой стороны с сообщением о каждом новом этапе или эпизоде борьбы. Следовательно, Владимир Ильич не мог не знать, например, о таких вредных мероприятиях, проводившихся в Грузии с санкции старого ЦК КП(б)Г, как учреждение кордонов на границах Грузии, взимание платы за разрешения, выдаваемые НКВД на право въезда и пребывания в Грузии, которые Владимир Ильич безусловно не одобрял.

Но Владимир Ильич не мог полностью одобрять также негибкую линию, которую проводил Орджоникидзе при поддержке Сталина и Дзержинского. В. И. Ленин с возмущением говорил об употреблении Сталиным и Орджоникидзе даже на открытых собраниях выражения «выжечь каленым железом националистические настроения» и пренебрежительного термина «уклонисты» в отношении большинства членов ЦК КП(б)Г. В этом Владимир Ильич видел одно из проявлений великорусского шовинизма, питающего и выращивающего местный национализм.

В своем письме «К вопросу о национальностях или об «автономизации», продиктованном 30 и 31 декабря 1922 года, В. И. Ленин наносит удар по великорусскому шовинизму, берет, как он выразился, под защиту тех, кто ущемлен великодержавными замашками, допущенными некоторыми видными деятелями партии.

Владимир Ильич подробно разъясняет, что необходимо отличать национализм большой нации и национализм нации маленькой.

Интернационализм со стороны так называемой «великой нации» должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетавшей, нации большой то неравенство, которое складывается в жизни фактически.

Владимир Ильич указывает, что «в данном случае, по отношению к грузинской нации, мы имеем типичный пример того, где сугубая осторожность, предупредительность и уступчивость требуются с нашей стороны поистине пролетарским отношением к делу», и что «в данном случае лучше пересолить в сторону уступчивости и мягкости к национальным меньшинствам, чем недосолить»³⁷.

Намечая, какие меры следует предпринять при создавшемся положении, Владимир Ильич прежде всего указывает, что «следует оставить и укрепить союз социалистических республик; об этой мере не может быть сомнения. Она нам нужна, как нужна всемирному коммунистическому пролетариату для борьбы с всемирной буржуазией...»³⁸.

Далее Владимир Ильич считает нужным примерно наказать Орджоникидзе за недостаточную выдержанность. «...Говорю это,— пишет Ленин,— с тем большим сожалением, что лично принадлежу к числу его друзей и работал с ним за границей в эмиграции...»³⁹

Будучи не согласен с выводами комиссии, Владимир Ильич предлагает «доследовать или расследовать вновь все материалы комиссии Дзержинского на предмет исправления той громадной массы неправильностей и пристрастных суждений, которые там несомненно имеются»⁴⁰.

Политически ответственными за всю эту поистине великорусско-националистическую кампанию, указывает В. И. Ленин, следует сделать Сталина и Дзержинского.

Владимир Ильич рассматривает вопросы национальной политики партии в связи с ее интернациональным долгом и в заключение письма подчеркивает, что даже малейшая несправедливость по отношению к нашим «малым» нациям может подорвать наш авторитет среди народов Востока, что было бы особенно непростительным в момент, когда сотни миллионов народов Азии начинают пробуждаться к борьбе за свое освобождение. В. И. Ленин заканчивает письмо пророческими словами:

«А завтрашний день во всемирной истории будет именно таким днем, когда окончательно проснутся пробужденные угнетенные империализмом народы и когда начнется решительный долгий и тяжелый бой за их освобождение»⁴¹.

Владимир Ильич предназначал это письмо для XII съезда партии. Оно было зачитано руководителям делегаций на XII съезде партии. В резолюции съезда по национальному вопросу были учтены указания В. И. Ленина. Этот выдающийся документ, представляющий собой один из основополагающих трудов В. И. Ленина по национальному вопросу, к сожалению, долгое время замалчивался. Он стал достоянием нашей партии и всего международного коммунистического движения лишь после исторического XX съезда КПСС.

---

 

¹ См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 220—223. Ред.

² Там же. С. 222.

³ Там же. С. 223.

⁴ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 254.

⁵ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 44. С. 364.

⁶ Там же. С. 369—370.

⁷ Там же. Т. 45. С. 152. ⁴ Там же. С. 180.

⁸ Ленинский сб. Т. 36. С. 499.

⁹ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 300.

¹⁰ Там же. С. 329.

¹¹ Там же. С. 331.

¹² Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 331.

¹³ Там же. С. 331—332.

¹⁴ См. там же. С. 333—337. Ред.

¹⁵ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 335.

¹⁶ Там же. С. 336.

¹⁷ Ленинский сб. Т. 36. С. 484.

¹⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 2. on. 1, д. 23348, л. 13.

¹⁹ Вопросы истории КПСС. 1957. № 4. С. 153. Ред.

²⁰ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 338.

²¹ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 211.

²² Там же. С. 212.

²³ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 212—213. Ред.

²⁴ Там же. С. 214.

²⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 16, оп. 3, д. 20.

²⁶ М. И. Гляссер в этот период была приглашена В. И. Лениным один раз — 6 февраля 1923 г. Ред.

²⁷ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 343.

²⁸ 23 декабря в Москве собрался X Всероссийский съезд Советов, который, как и предшествовавшие ему съезды Советов Украины, Белоруссии и ЗСФСР, принял решение о вхождении на основе добровольности и равноправия народов в Союз Советских Социалистических Республик. Ред.

²⁹ Книги «Записки о революции» меньшевика Суханова, вышедшие в издательстве 3. И. Гржебина в 1922 г., охватывали период с 3 апреля по 8 июля 1917 г. По поводу этих книг В. И. Ленин написал известную статью «О нашей революции» (см.: Поли. собр. соч. Т. 45. С. 378—382). Ред.

³⁰ М. И. Ульянова была в то время ответственным секретарем редакции «Правды».

³¹ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 344.

³² Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 345.

³³ Там же.

³⁴ Там же.

³⁵ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 348.

³⁶ Там же. С. 351.

³⁷ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 42. С. 367.

³⁸ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 198, 199.

³⁹ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. г 359—360.

⁴⁰ Там же. С. 360.

⁴¹ Там же. С. 361.

 

ПОСЛЕДНИЕ ТРУДЫ

В январе и феврале 1923 года В. И. Ленин продолжал напряженно работать, создал ряд произведений, в которых начертал план построения социализма в нашей стране.

2 января Владимир Ильич продиктовал статью, известную как «Странички из дневника». Она посвящена важнейшей проблеме строительства социализма — обеспечению резкого подъема культурного уровня трудящихся города и деревни и укреплению союза между ними. Владимир Ильич использовал в этой статье материалы переписи о грамотности населения, известные ему данные о работе Наркомпроса, о положении народных учителей, а также полученные в декабре от Ходоровского сведения о шефской работе городских партийных ячеек в деревне. «...Мы можем и должны,— писал В. И. Ленин,— употребить нашу власть на то, чтобы действительно сделать из городского рабочего проводника коммунистических идей в среду сельского пролетариата»¹. Статья была передана в «Правду» и опубликована в газете 4 января 1923 года.

Положение в ЦК партии продолжает беспокоить Владимира Ильича.

4 января он вызвал меня и продиктовал добавление к письму от 24 декабря, в котором дал резкую характеристику Сталину. В добавлении говорится: «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека»².

Владимир Ильич предлагает обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на пост генерального секретаря человека, «который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д.»³. Владимир Ильич предвидел, что эти недостатки характера Сталина в его роли генсека могут создать серьезную опасность для положения в партии.

Добавление, как и другие части «Письма к съезду», хранилось у Надежды Константиновны в запечатанном сургучом конверте с надписью, о которой было сказано выше. После смерти Владимира Ильича письмо было передано Н. К. Крупской в ЦК РКП (б) и оглашено на XIII съезде партии в мае 1924 года по делегациям. Ввиду того что письмо было адресовано съезду и не предназначалось для печати, XIII съезд РКП (б) решил его не публиковать. Впервые письмо было опубликовано в секретном бюллетене XV съезда и оставалось неизвестным широким кругам партии до XX съезда КПСС.

Сталин заверил делегатов XIII съезда РКП (б), что исправит свои недостатки, указанные в письме В. И. Ленина. Но, как показала впоследствии жизнь, Сталин не выполнил своих обещаний.

Продиктовав «Добавление к письму от 24 декабря 1922 г.», Владимир Ильич 4 января начал работу над статьей «О кооперации».

5 января Владимир Ильич никого не вызывал, но затребовал список новых книг, полученных для него начиная с 3 января, и книгу Б. Титлинова «Новая церковь».

6 января Владимир Ильич закончил диктовать статью «О кооперации».

Ленинская работа «О кооперации» явилась важнейшим вкладом в сокровищницу научного коммунизма. Владимир Ильич всесторонне доказал, что в условиях диктатуры пролетариата кооперация становится надежным и единственно правильным путем строительства социализма в деревне. Статья «О кооперации» была опубликована 26 и 27 мая 1923 года в «Правде». Она воодушевила партию, рабочий класс, всех трудящихся нашей страны на успешную борьбу за торжество социализма. Руководствуясь указаниями В. И. Ленина, Коммунистическая партия решила самую трудную после взятия власти задачу — помогла крестьянам перейти на рельсы социализма, что явилось выдающимся событием в социально-экономической истории человечества.

8 января В. И. Ленин два раза читал.

9 января Владимир Ильич начал диктовать статью «Что нам делать с Рабкрином?» (первый вариант статьи «Как нам реорганизовать Рабкрин»).

10 января Владимир Ильич чувствовал себя неважно. Утром после ухода врачей Мария Ильинична попросила еще раз зайти доктора Кожевникова и сказала, что Владимир Ильич настаивает на вызове секретаря не более чем на две минуты. Доктор пытался отговорить Владимира Ильича, но он был настолько расстроен, что пришлось дать разрешение. После этого Владимир Ильич вызвал меня и поручил запросить в ЦСУ материалы о переписи советских служащих.

13 января В. И. Ленин продолжал диктовать «Что нам делать с Рабкрином?».

16 января диктовал статью по поводу записок Н. Суханова.

17 января Владимир Ильич вызвал М. А. Володичеву на полчаса между 6 и 7 часами вечера. Читал продиктованное вчера и вносил поправки в статью по поводу записок Суханова. Затем в течение 10—15 минут диктовал продолжение статьи.

Остался доволен новой подставкой, облегчающей ему чтение книг и своих рукописей.

М. А. Володичева рассказывала, что в то время когда Владимир Ильич диктовал фразу: «Нашим Сухановым...» —- на словах «и не снится» остановился и, пока обдумывал продолжение, шутливо сказал: «Вот какая память! Совершенно забыл, что я хотел сказать! Черт возьми, беспамятность удивительная!»

Просил сейчас же переписать продиктованное и дать ему. Когда статья по поводу записок Суханова (заголовка она не имела) была закончена, Надежда Константиновна передала ее в «Правду». 30 мая 1923 года «Правда» опубликовала статью под названием «О нашей революции (По поводу записок Н. Суханова)».

В этой работе В. И. Ленин нанес сокрушительный удар по идеологам оппортунизма, утверждавшим, что в России нет объективных экономических предпосылок для социализма. «Они все называют себя марксистами,— писал Владимир Ильич,— но понимают марксизм до невозможной степени педантски. Решающего в марксизме они совершенно не поняли: именно, его революционной диалектики»⁴. В. И. Ленин подчеркивает, что закономерности развития во всей всемирной истории не исключают, а, наоборот, предполагают различные формы этого развития.

19 января Владимир Ильич два раза вызвал М. А. Володичеву — около 7 часов вечера и в начале 9-го часа. Диктовал приблизительно 30 минут свой второй вариант статьи («Как нам реорганизовать Рабкрин»). Затем Владимир Ильич сказал, что ему хочется скорее написать эту статью. Доктор Кожевников передавал, что Владимир Ильич остался доволен своей работой и не очень устал.

20 января В. И. Ленин вызывал Володичеву между 12 и 1 часом дня. Она была у него около 30 минут. Владимир Ильич читал свою статью «Как нам реорганизовать Рабкрин», вносил добавления и поправки. Сказал, что Надежда Константиновна даст ему справку, касающуюся одной части его статьи. Володичева передала мне поручение Владимира Ильича — узнать, какие и сколько у нас существует учреждений по научной организации труда, сколько было съездов по этому вопросу и какие группы в них принимали участие. Затем спросил, нет ли каких-либо об этом материалов в Питере. Владимир Ильич сказал, что М. И. Хлоплянкин прислал тот же самый материал, что был у Надежды Константиновны, лишь немного более подробный. Просил дать полный список книг, полученных для него.

22 января Владимир Ильич вызывал М. А. Володичеву на 25 минут (с 12 часов до 12 часов 24 минут). Вносил поправки во второй вариант статьи о Рабкрине, окончательно остановился на этом варианте. Владимир Ильич был ограничен временем и очень торопился. Просил М. А. Володичеву привести статью в порядок, перепечатать и дать ему к вечеру. Когда вечером пришла М. А. Володичева со статьей, Надежда Константиновна, впуская ее к Владимиру Ильичу, сказала, что он незаконно взял себе еще несколько минут для просмотра статьи. Надежда Константиновна сообщила, что дежурная медицинская сестра не хотела сегодня никого пускать к В. И. Ленину. Зайдя в секретариат, Надежда Константиновна передала просьбу Владимира Ильича — оставить пропуск в местах, которые М. А. Володичева не успела записать, если такие будут. Владимиру Ильичу казалось, что поскольку он очень торопился, то за ним было трудно поспевать. Владимир Ильич сказал доктору Кожевникову, что диктовка ему удалась и что он очень рад, что наконец развязался со статьей, которая у него не клеилась.

23 января Владимир Ильич вызывал М. А. Володичеву между 12 и I часом дня. Прочитал бегло еще раз статью «Как нам реорганизовать Рабкрин» и внес небольшие изменения. Просил внести эти изменения в его и в наш экземпляр и дать один из них Марии Ильиничне для «Правды». Статья была исправлена и передана Марии Ильиничне еще до 3 часов дня. Затем Владимир Ильич спросил М. А. Володичеву, вернулась ли я из Петрограда и кончились ли наши праздники. Диктовал и читал 45 минут. Статья «Как нам реорганизовать Рабкрин (Предложение XII съезду партии)» была опубликована 25 января 1923 года в «Правде».

Исходя из того, что Советское государство представляет собой орудие построения социализма, В. И. Ленин призывал партию уделить особое внимание улучшению работы советского аппарата. В качестве первого шага по этому пути Владимир Ильич предложил реорганизовать контрольный орган Советского государства — Рабоче-крестьянскую инспекцию (РКИ). В. И. Ленин считал необходимым поставить работу РКИ так, чтобы она служила образцом для всех советских учреждений, учила научной организации труда. В этой статье Владимир Ильич высказал свою замечательную идею создания единого партийного, государственного и общественного контроля, предложил слить РКИ с ЦКК. От этого слияния, указывал В. И. Ленин, выиграет и Центральный Комитет партии. Он будет лучше связан с массами, сможет правильнее решать вопросы, кроме того, в ЦК уменьшится влияние чисто личных и случайных обстоятельств и тем самым снизится опасность раскола.

«Наш ЦК,— писал Владимир Ильич,— сложился в группу строго централизованную и высоко авторитетную, но работа этой группы не поставлена в условия, соответствующие его авторитету»⁵. Предложенная В. И. Лениным реорганизация Рабкрина должна была уменьшить «влияние чисто личных и случайных обстоятельств», создать условия, при которых ничей авторитет не мог бы помешать «добиться безусловной о с вед о м л е н но с ти и строжайшей правильности дел».

XII съезд партии одобрил предложение В. И. Ленина о едином партийном, государственном и общественном контроле.

24 января Владимир Ильич вызвал меня и поручил запросить у Ф, Э. Дзержинского или И. В. Сталина материалы комиссии по «грузинскому вопросу». Далее Владимир Ильич сказал, что поручает мне, М. И. Гляссер и Н. П. Горбунову детально изучить материалы комиссии и доложить ему. Владимир Ильич добавил, что это ему необходимо для партийного съезда. О том, что доклад комиссии по «грузинскому вопросу» стоял в Политбюро, он, по-видимому, не знал. Владимир Ильич сказал: «Накануне моей болезни Дзержинский говорил мне о работе комиссии и об «инциденте», и это на меня очень тяжело повлияло».

Поручение об изучении материалов комиссии показывает, что Владимир Ильич не отказался от мысли о необходимости вновь расследовать «грузинское дело», о чем он говорил в своем письме «К вопросу о национальностях или об «автономизации» 31 декабря.

2 5 января Владимир Ильич спросил, получены ли материалы комиссии. Я ответила, что Ф. Э. Дзержинский приедет из Тифлиса лишь в субботу, 27 января.

2 6 января Владимир Ильич поручил сказать А. Д. Цюрупе, А. И. Свидерскому и В. А. Аванесову, что если они согласны с его статьей о Рабкрине, то пусть соберут ряд совещаний и обсудят к съезду, не следует ли составить план, конспект учебников по нормализации труда. Владимир Ильич просил узнать, знают ли они книжки Керженцева и Ерманского по этому вопросу.

27 января я спросила у Ф. Э. Дзержинского материалы комиссии по «грузинскому вопросу», но он сказал, что они у И. В. Сталина. Послала письмо И. В. Сталину, но его не оказалось в Москве. 29 января И. В. Сталин по телефону сообщил, что материалы без Политбюро дать не может. Спрашивал, не говорю ли я Владимиру Ильичу чего-нибудь лишнего, откуда он в курсе текущих дел. Например, статья об РКИ указывает, что ему известны некоторые обстоятельства. Ответила, что не говорю и не имею оснований думать, что он в курсе дел.

30 января Владимир Ильич вызвал меня, спросил, что ответил Сталин, и сказал, что будет добиваться получения материалов. Затем Владимир Ильич спросил, каково мнение Цюрупы по поводу статьи о Рабкрине и согласны ли со статьей Свидерский, Аванесов, Реске и другие члены Коллегии. Помня запрещение говорить о делах с Владимиром Ильичем, я сказал, что это мне неизвестно. Владимир Ильич поинтересовался, не колеблется ли Цюрупа, не старается ли оттянуть, откровенно ли говорит со мной. Я ответила, что не имела пока возможности говорить с ним и лишь сообщила ему поручения, которые приняты им к исполнению. Так приходилось, скрепя сердце, лавировать между прямым запрещением вести деловые разговоры с Владимиром Ильичем и его настойчивыми конкретными вопросами делового характера.

Владимир Ильич сообщил, что вчера, то есть 29 января, на его вопрос, можно ли будет выступить на партсъезде 30 марта  доктор ответил отрицательно. Затем Владимир Ильич добавил, что, по уверению врача, он к этому сроку встанет, а через месяц получит разрешение читать газеты. Вернувшись к вопросу о грузинской комиссии, Владимир Ильич сказал, смеясь: «Это ведь не газеты, значит, я могу и сейчас читать».

Настроение у Владимира Ильича было хорошее.

* * *

1 февраля на заседании Политбюро было разрешено выдать нам материалы по «грузинскому вопросу». Вероятно, именно на этом заседании Политбюро произошел следующий обмен записками между Сталиным и Каменевым.

Каменев Сталину: «Думаю, раз Владимир Ильич настаивает, хуже будет сопротивляться».

Сталин Каменеву: «Не знаю. Пусть делает по своему усмотрению».

Сталин, видимо, был недоволен этим решением. Он предложил, чтобы Политбюро освободило его от обязанности наблюдения за исполнением режима, установленного врачами для Ленина. Эта обязанность, как упоминалось выше, была возложена на Сталина решением Пленума ЦК РКП (б) L8 декабря 1922 года.

Предложение Сталина Политбюро отклонило.

1 февраля Владимир Ильич вызвал меня в 6 часов 30 минут вечера. Сообщила ему о разрешении Политбюро выдать нам материалы грузинской комиссии. Владимир Ильич сказал, на что обратить внимание при разборе материалов и вообще как ими пользоваться, и затем добавил: «Если бы я был на свободе...», сначала, видимо, оговорился, а потом повторил, смеясь: «Если бы я был на свободе, то легко бы все это сделал сам».

По указанию Владимира Ильича мною был составлен следующий список вопросов, на которые следовало дать ответ при изучении материалов:

1. За что старый ЦК КП Грузии обвиняли в уклонизме?

2. Что им вменялось в вину как нарушение дисциплины?

3. За что обвиняют Заккрайком в подавлении ЦК КП Грузии?

4. Физические способы подавления.

5. Линия ЦК РКП (б) в отсутствие Владимира Ильича и при Владимире Ильиче.

6. Отношение комиссии. Рассматривала ли она только обвинения против ЦК КП Грузии или также против Заккрайкома?

7. Настоящее положение.

Затем Владимир Ильич снова спросил об отношении Цюрупы и других членов Коллегии НК РКИ к его статье. Ответила, согласно сообщениям А. Д. Цюрупы и А. И. Свидерского, что Свидерский одобряет вполне, а Цюрупа приветствует статью в части, касающейся привлечения членов ЦК, но сомневается относительно возможности выполнить все теперешние функции РКИ при сокращении аппарата до 300—400 человек. Точка зрения В. А. Аванесова мне не была известна. Завтра совещание всей Коллегии.

Владимир Ильич удовлетворился этими сообщениями и затем спросил, обсуждался ли вопрос о статье в ЦК. Ответила, что мне это не известно.

2 февраля Владимир Ильич вызывал М. А. Володичеву утром в 11 часов 45 минут. Диктовал статью «Лучше меньше, да лучше». Кончил в 12 часов 30 мин.

Просил М. А. Володичеву передать мне, чтобы я заходила к нему через день. На ее вопрос: «В котором часу?» — Владимир Ильич ответил, что ведь теперь он свободный человек. Вскользь бросил, что лишь от двух до пяти к нему нельзя, и, подумав, добавил, что можно бы в шесть или лучше сговариваться с Марией Ильиничной.

М. А. Володичева не видела Владимира Ильича с 23 января и по внешнему виду нашла значительную перемену к лучшему. Диктовал он превосходно, без остановки, очень редко затрудняясь в выражениях, вернее, не диктовал, а говорил, жестикулируя. Обычного компресса на голове не было.

3 февраля Владимир Ильич вызывал меня в 7 часов вечера на несколько минут. Спросил, просмотрели ли мы материалы грузинской комиссии. Я ответила, что просмотрели только с внешней стороны и что их оказалось не так много, как мы предполагали. Затем Владимир Ильич поинтересовался, был ли этот вопрос в Политбюро. Я сказала, что не имею права об этом говорить. Тогда Владимир Ильич спросил: «Вам запрещено говорить именно и специально об этом?»

Я ответила, что вообще не имею права говорить о текущих делах. «Значит, это текущее дело?» — спросил Владимир Ильич. Я поняла, что допустила оплошность. Владимир Ильич продолжал расспрашивать: «Я знаю об этом деле еще от Дзержинского, до моей болезни. Комиссия делала доклад в Политбюро?» Мне не оставалось ничего другого, как только сообщить, что комиссия сделала доклад в Политбюро и оно в общем утвердило ее решение. После этого Владимир Ильич сказал: «Ну, я думаю, что вы сделаете вашу реляцию недели через три, и тогда я обращусь с письмом».

Вскоре пришли врачи (только что приехавший профессор Ферстер, Кожевников и Крамер), и я ушла. В этот день вид у В. И. Ленина был веселый, бодрый. Он был несколько возбужден перед визитом Ферстера, которому верил и который его давно не видел.

4 февраля, в воскресенье, Владимир Ильич вызывал М. А. Володичеву около 6 часов вечера. Спросил, не имеет ли она возражений против того, что он вызывает ее и по праздникам. «Ведь захотите же и Вы наконец когда-нибудь отдохнуть!» — сказал Владимир Ильич.

Диктовал больше получаса продолжение статьи «Лучше меньше, да лучше». Вид у Владимира Ильича в этот день был свежий, голос бодрый. Кончил диктовку Владимир Ильич словами: «Ну, довольно пока. Я немного устал». Просил позвонить, когда будет расшифрована стенограмма, и сказал, что, вероятно, он еще продолжит статью сегодня. Затем добавил, что у него старая привычка писать, имея перед собой рукопись, без чего ему трудно обходиться.

Надежда Константиновна рассказала, что в этот день был профессор Ферстер, который наговорил Владимиру Ильичу много приятных вещей, разрешил гимнастику, прибавил время для диктовки статей. Всем этим В. И. Ленин был очень доволен.

В 8 часов вечера Владимир Ильич опять вызвал М. А. Володичеву. Но не диктовал, а просматривал написанное и вносил дополнения, сказал, что намерен, прежде чем дать статью в печать, показать ее А. Д. Цюрупе и, может быть, некоторым другим членам его Коллегии; думает еще кое-что добавить к этим своим мыслям.

5 февраля Владимир Ильич вызывал М. А. Володичеву в 12 часов. Находилась она у Ленина 45 минут. Темп диктовки был медленный. В одном месте, затрудняясь в выражении, Владимир Ильич сказал: «Что-то у меня сегодня негладко, небойко (сделал ударение на этом слове) идет». Попросил свою статью «Как нам реорганизовать Рабкрин». Читал минуты 3—4 молча. Затем немного продолжал диктовать и решил кончить, сказав, что позовет М. А. Володичеву сегодня в 4, в 5, а может быть, в 6 часов.

В этот же день вечером Владимир Ильич в 7 часов вызвал меня, но так как я была нездорова, он позвал М. И. Гляссер.

После своего посещения М. И. Гляссер составила запись беседы с Владимиром Ильичем. Привожу ее без изменений:

«Владимир Ильич спросил, приступили ли мы уже к разбору материалов грузинской комиссии и в какой срок мы предполагаем окончить эту работу. Я ответила, что мы материалы распределили и начали их читать, что же касается срока, то рассчитываем на тот срок, который он нам предоставил, то есть три недели. Тогда Владимир Ильич поинтересовался, как мы предполагаем их читать. Я сказала, что мы пришли к выводу о необходимости каждому из нас прочесть все.

«Это ваше единогласное решение?» — спросил Владимир Ильич. Я ответила утвердительно. Владимир Ильич стал рассчитывать, сколько осталось времени до съезда. Когда я ответила, что остался месяц и 25 дней, он сказал, что это срок, пожалуй, достаточный, но если понадобятся дополнительные сведения, то может оказаться малым, тем более если принять во внимание, что до Кавказа ехать еще больше. Владимир Ильич спросил, сколько каждый из нас работает, и сказал, что в случае нужды мы можем привлечь к работе Володичеву и Шушанику Манучарьянц.

Затем Владимир Ильич поинтересовался, формально ли это у нас решение — читать всем все? Я ответила, что это решение у нас нигде не записано, и спросила его, может быть, он имеет что-нибудь против этого. Владимир Ильич ответил, что он бы желал, конечно, чтобы мы все прочли, но задания нашей комиссии ведь весьма неопределенны. С одной стороны, ему бы не хотелось нас чрезмерно утруждать, но, с другой стороны, нужно рассчитывать на то, что в течение работы выяснится необходимость эти задания расширить. Может быть, придется получать дополнительные материалы.

Потом Владимир Ильич поинтересовался, где хранятся материалы, как мы ими пользуемся, составим ли мы краткий конспект всех материалов и перепишем ли его на машинке, не затруднит ли нас это. Наконец, Владимир Ильич сказал, что в течение ближайшей недели мы решим, сколько нам понадобится времени и в какой форме эти материалы будем разрабатывать, а при разработке должны будем руководствоваться необходимостью составить общий обзор всех данных по тем вопросам, которые наметила комиссия, а также и по тем вопросам, которые он будет в течение работы нам задавать.

Владимир Ильич поручил запросить П. И. Попова, в каком положении находится разработка материалов по переписи ЦСУ в Петрограде, Москве и Харькове (если в последнем перепись производилась), в какой срок он предполагает их разработать и будут ли они опубликованы. Владимир Ильич сказал, что хотел бы видеть данные материалы в печати до партсъезда и ввиду особенной важности этой переписи материалы должны быть опубликованы, несмотря на то, что данные предыдущих переписей не публиковались, а Попов присылал ему (Владимиру Ильичу) только таблицы. Следует поэтому особенно на Попова поднажать, послать ему официальный запрос об этом, предварительно поговорив устно».

М. И. Гляссер пробыла у Владимира Ильича 20 минут. Она видела Владимира Ильича первый раз за время его болезни и нашла, что он выглядит хорошо и бодро, только несколько бледнее, чем раньше. Говорит медленно, жестикулируя левой рукой и перебирая пальцы правой руки.

6 февраля вечером между 7 и 9 часами Владимир Ильич вызывал М. А. Володичеву. Она была у Владимира Ильича около полутора часов. Сначала Владимир Ильич читал свою статью «Лучше меньше, да лучше». В веселое настроение привели его поправки, внесенные красными чернилами (не самые поправки по существу, а способ их внесения). Статья по просьбе Ильича не переписывалась. Первоначально расшифрованный экземпляр дополнялся исправлениями, которые Владимир Ильич вносил при чтении. Но так как поправки вносились не корректорским, а обыкновенным, секретарским способом, то при вторичном чтении для Владимира Ильича это оказалось неудобным. На будущее время он просил переписывать все заново.

Пробегая статью, Владимир Ильич делал отступления, говорил о своей старой привычке писать, а не диктовать.

Владимир Ильич сказал, что теперь он понимает, почему его стенографисты не удовлетворяли. Он привык видеть свою рукопись перед глазами, останавливаться, обдумывать в затруднительных случаях то место, в котором он «увязал», ходить по комнате, даже просто убегать куда-нибудь гулять; ему и теперь часто хочется схватить карандаш и писать или внести самому исправления.

Владимир Ильич вспомнил о том, как пытался в 1918 году свою статью о Каутском диктовать стенографисту. В том случае, когда Владимиру Ильичу казалось, что «вязнет», он в смущении «гнал» все дальше и дальше с «неимоверной» быстротой. Это привело к тому, что весь застенографированный текст пришлось сжечь, после чего Ленин сел писать сам и заново написал «Ренегата Каутского».

Обо всем этом Владимир Ильич говорил очень весело, смеясь своим заразительным смехом. Такого веселого настроения, как рассказывала М. А. Володичева, она еще у В. И. Ленина не наблюдала. Затем Владимир Ильич продиктовал следующую часть статьи «Лучше меньше, да лучше». Диктовка длилась минут 15—20.

7 февраля утром Владимир Ильич вызвал меня. Говорил по трем вопросам:

1. О результатах переписи. Попросил корректуру сборника по переписи показать ему. Пришлось сказать, что для этого требуется разрешение Сталина.

2. О грузинской комиссии. Спрашивал, в каком положении работа, когда кончим читать, когда соберемся и т. п.

3. Об РКИ. Владимир Ильич спросил, предполагает ли Коллегия принять сейчас какое-либо решение, «сделать шаг государственной важности» или откладывает до съезда. Сказал, что пишет статью  но она не клеится, тем не менее думает ее еще доработать и, не сдавая в печать, дать прочесть А. Д. Цюрупе. Поручил спросить А. Д. Цюрупу, надо ли торопиться с этой статьей или нет.

8 этот день доктор Кожевников сказал, что в здоровье Владимира Ильича наблюдается улучшение: он уже двигает правой рукой и сам начинает верить, что будет владеть ею.

Позже (около 12 часов 30 минут) Владимир Ильич вызвал М. А. Володичеву и заявил, что будет диктовать на любые темы. Продиктовал на темы: 1) как можно соединить учреждения партийные и советские и 2) удобно ли соединять деятельность учебную с деятельностью должностной (3-й и 4-й разделы статьи «Лучше меньше, да лучше»).

На словах «и чем круче эта революция» Владимир Ильич остановился, несколько раз повторил их, попросил прочитать ему предыдущее, засмеялся и сказал: «Тут я, кажется, завяз окончательно, так и отметьте — завяз на этом самом месте!»

На замечание Володичевой, что диктовка стенографистке — это неизбежное зло на короткий период времени и что скоро он сам сможет писать, Владимир Ильич усталым голосом сказал: «Ну это когда еще будет!»

В этот же день, 7 февраля, вечером между 7 и 9 часами, Владимир Ильич снова вызвал М. А. Володичеву, которая пробыла у него около полутора часов. Прежде всего Владимир Ильич закончил фразу, на которой остановился днем, и сказал: «Я теперь попробую развить следующую тему». Затем спросил о темах, уже намеченных им раньше, и, когда названия их были прочитаны, Владимир Ильич отметил, что об одной из тем он забыл, а именно о соотношении Главпрофобра с общепросветительной работой в деревне.

Владимиром Ильичем были намечены следующие темы:

1) о Центросоюзе и его значении с точки зрения нэпа;

2) о соотношении Главпрофобра с общепросветительной работой в деревне;

3) о национальном вопросе и об интернационализме (в связи с последним конфликтом в КП Грузии);

4) о новой книге «Статистика народного образования», вышедшей в 1922 г.

Эти темы рассматривались В. И. Лениным в продиктованных им письмах и статьях в конце декабря 1922 года и в январе-феврале 1923 года.

О книге «Статистика народного образования», как и о Главпрофобре, Владимир Ильич говорит лишь мельком в статье «Странички из дневника». Кроме того, эти темы Владимир Ильич включает в список 7 февраля, как ранее пропущенные им, тогда как статья «Странички из дневника» была продиктована 2 января.

Тема «Центросоюз и его значение с точки зрения нэпа» была записана Владимиром Ильичем в несколько другой формулировке (Центросоюз, его особое значение) в «Конспекте непроизнесенной речи на X Всероссийском съезде Советов». Отсюда видно, что Владимир Ильич собирался развить данную тему в речи на съезде. Исчерпана ли тема статьей В. И. Ленина о кооперации? Скорее всего нет.

Тему о национальном вопросе и об интернационализме Владимир Ильич развивает в своем письме «К вопросу о национальностях или об «автономизации». Однако в последней телеграмме к Мдивани, Махарадзе и другим (6 марта 1923 года) Владимир Ильич сообщает, что готовит для них записку и речь.

Восстановив в своей памяти намеченные темы, Владимир Ильич продиктовал общую часть статьи «Лучше меньше, да лучше». Диктовал быстро и свободно, не затрудняясь, жестикулируя.

Кончив, Владимир Ильич сказал, что потом он попробует связать эту часть со всей статьей в целом. Позже М. А. Володичева узнала от Надежды Константиновны, что 8 февраля Владимир Ильич не будет диктовать: собирается читать.

9 февраля В. И. Ленин утром вызвал меня. Сказал, что вопрос об РКИ он внесет на съезд.

Владимир Ильич беспокоился, будут ли таблицы переписи напечатаны в таком виде, как это нужно. Согласился с моим предложением поручить Кржижановскому и Свидерскому проверить через Каменева или Цюрупу, как осуществляется это издание.

Настроение и вид у Владимира Ильича были прекрасны. Он сказал, что Ферстер склоняется к тому, чтобы разрешить ему сперва свидания, а потом газеты. На мое замечание, что это с врачебной точки зрения, кажется, действительно было бы лучше, Владимир Ильич задумался, а потом ответил, что, по его мнению, как раз с врачебной точки зрения это было бы хуже, так как печатный материал прочел и кончено, а свидание вызывает обмен мнениями.

В 1-м часу дня Владимир Ильич вызывал М. А. Володичеву и сообщил ей, что переписанное заново его удовлетворило больше. Читал часть статьи, продиктованную накануне, почти никаких поправок не внес. Когда Владимир Ильич закончил читать, то сказал: «Это у меня вышло, кажется, довольно толково». Владимир Ильич был очень доволен этой частью статьи и продиктовал ее конец. Работал около часа.

Вечером Надежда Константиновна попросила дать общую часть статьи, сказав, что Владимир Ильич поручил ей прочитать ее.

10 февраля В. И. Ленин вызывал меня в 7-м часу вечера и поручил статью «Лучше меньше, да лучше» передать А. Д. Цюрупе, чтобы он прочитал ее по возможности в двухдневный срок. Затем Владимир Ильич попросил дать ему по списку ряд книг, среди которых были: В. Рожицын «Новая наука и марксизм», «Основные проблемы теории денег» — сборник статей, С. Фалькнер «Перелом в развитии мирового промышленного кризиса», А. Древе «Миф о Христе», П. Курлов «Конец русского царизма», И. Модзалевский «Пролетарское мифотворчество (Об идеологических уклонах современной пролетарской поэзии)» и т. д.

Вид у Владимира Ильича был усталый, говорил он с большим затруднением.

12 февраля Владимиру Ильичу стало хуже, у него начались сильные головные боли. Вызвал меня на несколько минут. По словам Марии Ильиничны, его сильно расстроили врачи. Ферстер накануне сказал, что ему категорически запрещены газеты, свидания и политическая информация. Владимир Ильич говорил со мной все о тех же темах (о переписи, грузинской комиссии и Рабкрине), жаловался на головные боли.

14 февраля Владимир Ильич вызвал меня в 1 -м часу дня.

Сказал, что голова не болит, чувствует себя бодро, что болезнь его нервная, иногда он бывает совершенно здоров, то есть голова ясная, но иногда ему бывает хуже. Поэтому с его поручениями мы должны торопиться, так как он хочет непременно провести кое-что к съезду и надеется, что сможет это сделать. Если же мы затянем и тем загубим дело, то он будет очень и очень недоволен. Пришли врачи, и разговор наш прервался.

Вечером Владимир Ильич вызвал меня снова. Затруднялся речью, видимо, устал. Говорил опять по трем пунктам своих поручений. Особенно подробно по тому, который его волновал больше всех, то есть по «грузинскому вопросу». Просил поторопиться. Дал указание в беседе с членом Президиума ЦКК Сольцем сказать об отношении Владимира Ильича к этому делу.

Сохранилась следующая запись указаний В. И. Ленина, данных мне 14 февраля 1923 года: намекнуть Сольцу, что Владимир Ильич на стороне обиженных. Дать понять кому-либо из обиженных, что он на их стороне. 3 момента: 1) нельзя драться; 2) нужны уступки; 3) нельзя сравнивать большие государства с маленькими. Далее Владимир Ильич интересуется, знал ли Сталин, почему не реагировал? Владимир Ильич делает вывод: название «уклонисты» и «уклон к шовинизму и меньшевизму» доказывает этот самый уклон (к шовинизму.— Л. Ф.) у великодержавников.

Сольц, будучи членом Президиума ЦКК, рассматривал заявление, поступившее от сторонников ЦК КП Грузии старого состава на чинимые против них притеснения. 16 февраля в связи с поручением Владимира Ильича я послала записку Сольцу с просьбой выдать мне все материалы, касающиеся грузинского конфликта. Сохранилась следующая моя запись: «Вчера т. Сольц сказал мне, что товарищ из ЦК КП Грузии привез ему материалы о всяких притеснениях в отношении грузин (сторонников старого ЦК КПГ). Что касается «инцидента» (имеется в виду оскорбление, нанесенное товарищем Орджоникидзе Кабахидзе), то в ЦКК было заявление потерпевшего, но оно пропало. На мой вопрос: «Как пропало?» — Сольц ответил: «Да так пропало». Но это все равно, так как в ЦКК имеется объективное изложение инцидента Рыковым, который при этом присутствовал».

Во второй половине февраля В. И. Ленин чувствовал себя плохо. Никого не вызывал. Хотел читать, но врачи отсоветовали.

Однако, несмотря на болезненное состояние, как рассказывал доктор Кожевников, Владимир Ильич старался использовать хотя бы редкие минуты улучшения для работы.

20 февраля вечером он просил отчет о X съезде Советов РСФСР. Надежда Константиновна обещала принести, но Мария Ильинична посоветовала не давать, поскольку чтение отчета отрицательно скажется на состоянии здоровья Владимира Ильича.

Очень огорчившись этим, Владимир Ильич стал уверять, что отчет он уже читал и нуждается в нем лишь для одного вопроса. Все же отчета Владимиру Ильичу не дали, и это его расстроило. .

В последующие дни Владимир Ильич читал. Просил дать ему VII том «Записок о революции» Суханова. Немного говорил о делах.

2 марта Владимир Ильич последний раз просмотрел свою статью «Лучше меньше, да лучше» и отправил в печать. Она была опубликована в «Правде» 4 марта 1923 года. Эта статья является логическим продолжением статьи «Как нам реорганизовать Рабкрин» и составляет как бы одно целое с ней.

Подводя первые итоги социалистического строительства и рассматривая перспективы его дальнейшего развития с точки зрения расстановки классовых сил внутри страны и на международной арене, Владимир Ильич пророчески писал:

«Исход борьбы зависит, в конечном счете, от того, что Россия, Индия, Китай и т. п. составляют гигантское большинство населения. А именно это большинство населения и втягивается с необычайной быстротой в последние годы в борьбу за свое освобождение, так что в этом смысле не может быть ни тени сомнения в том, каково будет окончательное решение мировой борьбы. В этом смысле окончательная победа социализма вполне и безусловно обеспечена»⁶.

3 марта я передала Владимиру Ильичу нашу докладную записку и заключение о материалах комиссии Ф. Э. Дзержинского по «грузинскому вопросу».

5 марта Владимир Ильич около 12 часов дня вызвал Володичеву и продиктовал ей два письма. Одно из них было адресовано Сталину. Владимир Ильич просил это письмо пока отложить, сказав, что сегодня у него что-то плохо выходит. Чувствовал себя Владимир Ильич нехорошо. Володичева была у него 15—20 минут.

В разговоре с доктором Кожевниковым Владимир Ильич не хотел признаться, как он был взволнован, и сказал, что письма, продиктованные им, были чисто деловые.

Вскоре у Владимира Ильича появилось чувство озноба.

Позже Владимир Ильич вызвал меня и дал некоторые поручения.

6 марта утром Владимир Ильич вызвал М. А. Володичеву. Прочитал свое письмо Сталину, продиктованное накануне, и поручил ей передать письмо лично из рук в руки Сталину и получить ответ.

Затем Владимир Ильич продиктовал телеграмму: «Мдивани, Махарадзе и другим.

Дорогие товарищи... Готовлю для вас записку и речь. Ваш Ленин».

На этих строчках оборвалась деятельность В. И. Ленина.

С 6 марта началось резкое ухудшение здоровья Владимира Ильича. Он уже не мог больше работать.

10 марта было введено круглосуточное дежурство врачей. До 15 мая Владимир Ильич оставался в своей квартире в Кремле под наблюдением лучших советских и заграничных врачей, окруженный заботами своей семьи и ЦК партии.

12 марта было опубликовано правительственное сообщение о состоянии здоровья В. И. Ленина. С этого времени начинается регулярная публикация бюллетеней о здоровье Владимира Ильича, которых с тревогой ожидала вся страна.

* * *

Предложения В. И. Ленина были внесены на XII съезд партии.

В течение марта — апреля 1923 года статьи В. И. Ленина «Как нам реорганизовать Рабкрин» и «Лучше меньше, да лучше» были обсуждены в партийной среде и в печати. В «Предсъездовском дискуссионном листке», выходившем как приложение к газете «Правда», было опубликовано более 20 статей, посвященных обсуждению поставленных В. И. Лениным задач.

XII съезд РКП (б), проходивший 17—25 апреля 1923 года, был первым съездом после Октябрьской революции, на котором В. И. Ленин не мог присутствовать.

Съезд проходил без Ленина, но как бы под знаком невидимого его присутствия. Все выступавшие с любовью говорили о Владимире Ильиче.

В своих решениях съезд учел указания В. И. Ленина, данные им в последних письмах и статьях.

Съезд послал приветствие Владимиру Ильичу, в котором говорилось:

«От глубины сердца партии, пролетариата, всех трудящихся съезд посылает своему вождю, гению пролетарской мысли и революционного действия, привет и слова горячей любви Ильичу, который и в эти дни тяжелой болезни и длительного отсутствия не менее, чем всегда, сплачивает съезд и всю партию своей личностью.

Более чем когда-либо партия сознает свою ответственность перед пролетариатом и историей. Более чем когда-либо она хочет быть и будет достойной своего знамени и своего вождя. Она твердо верит, что недалек день, когда кормчий вернется к кормилу.

Съезд посылает свое товарищеское и братское сочувствие Надежде Константиновне, жене-соратнице, и Марии Ильиничне, сестре-другу Ильича, и просит их помнить, что все тяжкие тревоги переживаются вместе с ними изо дня в день той великой семьей, которая называется РКП».

Во всех многочисленных приветствиях XII съезду партии от рабочих и работниц, крестьян, беспартийных, служащих трудящиеся неизменно обращались мыслью к Ленину. Они выражали сожаление об отсутствии В. И. Ленина и надежду на его скорое выздоровление.

С установлением теплых дней по предложению врачей Владимир Ильич переехал в Горки.

Со всей силой своей железной воли В. И. Ленин боролся с болезнью. В июле в здоровье Владимира Ильича наступило некоторое улучшение. Он уже начал ходить без посторонней помощи, опираясь на палку. Врачи говорили, что появилась надежда на выздоровление.

19 октября Владимир Ильич последний раз приезжал в Москву.

2 ноября состоялась встреча В. И. Ленина с рабочими «Глуховской мануфактуры». Они вручили Ильичу адрес и передали 18 вишневых деревьев для посадки в оранжерее в Горках. Вот что рассказывает об этом работница Холодова: «Предупредив, чтобы мы были с ним недолго, нас ввели в приемную. Через две минуты за дверью мы услышали голос Марии Ильиничны: «Володя, к тебе гости». Дверь открылась, и к нам вышел улыбающийся Ильич. Подойдя к нам, Ильич снял левой рукой свою кепку, переложил ее в правую и поздоровался с нами левой рукой. Мы растерялись от радости и разревелись, как дети. Мы передали Ильичу адрес рабочих и заводоуправления и сказали несколько приветственных слов от местных организаций. Побыв с Ильичем 15 минут, мы попрощались, все расцеловались с ним. Последним прощался товарищ Кузнецов, 60-летний рабочий. Две минуты они стояли, обняв друг друга. А старик Кузнецов сквозь слезы все твердил: «Я рабочий-кузнец, Владимир Ильич. Я кузнец. Мы скуем все намеченное тобою...»

Ленину эта встреча с рабочими доставила огромную радость. Мария Ильинична рассказывала, что он потом много раз читал и перечитывал адрес рабочих.

Это была последняя встреча Ленина с рабочими. В их лице он как бы прощался с представителями того класса, делу которого отдал всю жизнь.

Крепко, неразрывно был связан Ленин с народными массами. Даже в дни тяжелой болезни все его мысли были с трудящимися. Ни на один день, ни на одно мгновение не порывалась эта связь. Со всех концов нашей многонациональной Родины поступали сотни и тысячи писем, телеграмм с выражением приветствия и пожеланием выздоровления Ленину. «Наши мысли, наши чувства, наши сердца — с ним, у его постели»,— писала газета «Правда», выражая чувства широких народных масс.

В 1923 году беспартийные рабочие и служащие Московского депо Рязано-Уральской железной дороги накануне 6-летнего юбилея ячейки РКП (б) железнодорожной станции Москва в неурочное время отремонтировали паровоз серии У № 127. На передней части прикрепили надпись: «Беспартийные — коммунистам».

Паровоз передали Владимиру Ильичу со следующим письмом: «20-го мая, собравшись на празднование юбилея, рабочие и служащие депо Москва, передавая паровоз № 127 ячейке, единогласно постановили избрать тебя, дорогой Владимир Ильич, почетным машинистом. Вручая тебе паровоз, рабочие и служащие не сомневаются, что ты, Владимир Ильич, как опытный машинист, привезешь нас в светлое будущее.

Со дня избрания тебя, дорогой товарищ Владимир Ильич, почетным машинистом зачисляем тебя по штату машинистов по 14-му разряду 24-й разрядной тарифной сетки,— в связи с чем при сем прилагаем расчетную рабочую книжку»¹¹.

Этот самый паровоз повез траурный поезд, в котором был гроб с телом Владимира Ильича, из Горок в Москву. Сейчас паровоз стоит в светлом здании павильона возле Павелецкого вокзала.

Не было в мире другого вождя, который пользовался бы таким доверием й такой любовью широчайших народных масс, как Ленин.

Фотиева Л. А. Из жизни В. И. Ленина. М., 1967. С. 237—319

---

 

¹ Ленин В. И. Полн. собр. . Т 45. С. 361.

² Там же. С. 362.

³ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 366.

⁴ Там же. С. 346.

⁵ Там же.

⁶Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 378.

⁷ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 387.

⁸ Открытие XII съезда партии предполагалось 30 марта. Его отложили, надеясь на улучшение здоровья Владимира Ильича. Ред.

⁹ Имеется в виду статья «Лучше меньше, да лучше». Ред.

¹⁰ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 404.

¹¹ Встречи с Лениным. Воспоминания железнодорожников. М., 1958. С. 221 — 222. Ред.

 

ФОТИЕВА ЛИДИЯ АЛЕКСАНДРОВНА (1881—1975) — член партии с 1904 г. С 1918 г.— секретарь Совнаркома и СТО и одновременно секретарь В. И. Ленина. В 1933—1935 гг. работала в системе Главэнерго Наркомтяжпрома. С 1936 по 1958 г.— научный сотрудник Центрального музея В. И. Ленина.