Самодельная подборка стихов о Ленине

Мы поставили на сайт уже несколько Самодельных подборок

http://leninism.su/posetiteli-sajta-o-lenine/4189-stixi-o-lenine.html

http://leninism.su/posetiteli-sajta-o-lenine/4254-samodelnaya-podborka-stikhov-o-lenine.html

http://leninism.su/posetiteli-sajta-o-lenine/4195-stixi-o-lenine53.html

http://leninism.su/posetiteli-sajta-o-lenine/4646-samodelnaya-podborka-stikhov-o-lenine-3.html

https://leninism.su/posetiteli-sajta-o-lenine/4795-samodelnaya-podborka-stikhov-o-lenine-4.html

http://leninism.su/posetiteli-sajta-o-lenine/4815-samodelnaya-podborka-stikhov-o-lenine-5.html

Посчитали, что в каждую подборку достаточно 30 стихов. Предлагаем присылать понравившиеся стихи

 

В.Николаева

ПРОСТИ, ИЛЬИЧ!..

Ильич! Прости, безумных нас,
Беспамятных, неблагодарных.
В чьих душах свет добра угас.
Прости нас глупых и бездарных.

За то, что слушаем жулье,
Молчим покорно перед мразью,
Что имя светлое твое
Позволили забрызгать грязью.…

Но грязь к тебе не пристает,
Да и вовеки не пристанет.
А имя светлое твое
Опять для нас надеждой станет.

Пока мы - море дураков -
На ложь и подлость поддаемся,
При виде собственных оков,
Как дети, радостно смеемся.

Мы верим в искренность писак,
В ворюгах видим благородство.
За чечевицу, как Исав
Продали наше первородство.

А с ним наследство и страну,
И наши бывшие победы,
И всех, погибших в ту войну,
Простите нас, отцы и деды.

Прости же нас, родной Ильич,
Что вновь у нас разлад и войны.
Трудов и подвигов твоих
Мы оказались недостойны.

Прости же нас и ты, Ильич,
За злобный лай буржуев новых,
За лишний рубль, за магарыч,
За капитал - на все готовых.

Вполне понятна эта злость,
Ее ничем нельзя ослабить.
Для них ты, как в их горле кость,
Мешаешь воровать и грабить.

Твой гений - им невыносим,
С ним рядом глупость их отвратна.
И хочется безумным им
Россию повернуть обратно.

Да только номер не пройдет,
Не будет им «добро» народа.
Тот в рабство снова не пойдет,
Кто знает, как звучит Свобода!

1992 г.

 

Юрий Дегтярёв

Все глуше стыд и боль все глуше...

Все глуше стыд и боль все глуше,
Но груз вины не сбросить с плеч:
Мы не смогли, развесив уши,
Наследье Ленина сберечь.

И оставляем внукам нашим, –
За что они нас проклянут, –
Взамен Руси Советской –
Рашу:
Царя,
попа
и рабский труд.

 

Смеляков Ярослав

Мне кажется, что я не в зале...

Мне кажется, что я не в зале,
а, годы и стены пройдя,
стою на Финляндском вокзале
и слушаю голос вождя.

Пространство и время нарушив,
мне голос тот в сердце проник,
и прямо на площадь, как в душу,
железный идет броневик.

Отважный, худой, бородатый —
гроза петербургских господ, —
я вместе с окопным солдатом
на Зимний тащу пулемет.

Земля, как осина, дрожала,
когда наш отряд штурмовал.
Нам совесть идти приказала,
нас Ленин на это послал.

Знамена великих сражений,
пожары гражданской войны…
Как смысл человечества, Ленин
стоит на трибуне страны.

Я в грозных рядах растворяюсь,
я ветром победы дышу
и, с митинга в бой отправляясь,
восторженно шапкой машу.

Не в траурном зале музея —
меж тихих московских домов
я руки озябшие грею
у красных январских костров.

Ослепли глаза от мороза,
ослабли от туч снеговых.
и ваши, товарищи, слезы
в глазах застывают моих…

1949

 

Николас Гельен

Ты знаешь ли, что мощная рука...

Ты знаешь ли, что мощная рука,
тирана с трона свергшая, была
как лепесток легка?
Та мощная рука
ты знаешь, чьей была?

Ты знаешь ли: тот голос камни плавил,
он обрекал на смерть твоих хозяев,
но жизнь твою он славил.
Тот голос камни плавил,
и потому ты сам теперь хозяин.

Ты знаешь ли, что ветер тех ночей,
быком ревевший над землею, был
нежней, чем вздох детей?
Но ветер тех ночей, —
ты знаешь, чьим он был?

И знал ли ты, что солнца алый плес,
неумолимых грозных стрел хозяин,
осушит море слез?
И что на этот плес
ты вступишь как хозяин?

Он, Ленин, — в бурю небо голубое;
и сеет он с тобою,
крестьянин, прежде пасмурный и дикий;
и он поет с тобою, —
о голос, над которым нет владыки, —
народ, завоевавший счастье с бою!

Везде, всегда с тобою —
в труде и отдыхе, простой, великий,
над полем, над фабричною трубою,
над общею и личною судьбою,
как сталь, мечта, природа, —
многоликий.

(Перевод с испанского О. Савича)

 

Иньяццо Буттитта

Товарищ Ленин!..

Товарищ Ленин!
Когда над полями,
Воздух рубя,
В Москву нас доставила чудо-птица,
Мне показалось,
Я увидел тебя
За башнями краснозвездной столицы.

Я увидел тебя,
В солнечном свете,
В нарядных колоннах,
Шагающих гордо.
…Я видел тебя
В университете,
В фабричном дыму
На окраинах города.

В глазах детворы,
Что спешила на отдых
За город,
С песнями,
В светлых машинах.
Рядом с рабочими
Шел ты к заводам,
С колхозниками —
По полям Украины.
Ты не умирал никогда,
Ты всегда живой!
И днем и ночью —
В борьбе, в непогоду —
Ты всем улыбался,
Разговаривал со мной,
Я и сейчас еще слышу голос твой,
Слова,
Что правду несут народу.

 

Исаковский Михаил

Дума о Ленине

В Смоленской губернии, в хате холодной,
Зимою крестьянка меня родила.
И, как это в песне поется народной,
Ни счастья, ни доли мне дать не могла.

Одна была доля — бесплодное поле,
Бесплодное поле да тощая рожь.
Одно было счастье — по будням ненастье,
По будням ненастье, а в праздники — дождь.

Голодный ли вовсе, не очень ли сытый,
Я все-таки рос и годов с десяти
Постиг, что одна мне наука открыта —
Как лапти плести да скотину пасти.

И плел бы я лапти… И, может быть, скоро
Уже обогнал бы отца своего…
Но был на земле человек, о котором
В ту пору я вовсе не знал ничего.

Под красное знамя бойцов собирая,
Все тяготы жизни познавший вполне,
Он видел меня из далекого края,
Он видел и думал не раз обо мне.

Он думал о том о бесправном народе,
Кто поздно ложился и рано вставал,
Кто в тяжком труде изнывал на заводе,
Кто жалкую нивку слезой поливал;

Чьи в землю вросли захудалые хаты,
Чьи из году в год пустовали дворы;
О том, кто давно на своих супостатов
Точил топоры, но молчал до поры.

Он стал и надеждой и правдой России,
И славой ее и счастливой судьбой.
Он вырастил, поднял могучие силы
И сам их повел на решительный бой.

И мы, что родились в избе при лучине
И что умирали на грудах тряпья, —
От Ленина право на жизнь получили —
Все тысячи тысяч таких же, как я.

Он дал моей песне тот голос певучий,
Что вольно плывет по стране по родной.
Он дал моей ниве тот колос живучий,
Который не вянет ни в стужу, ни в зной.

И где бы я ни был, в какие бы дали
Ни шел я теперь по пути своему, —
и в дни торжества, и в минуты печали
Я сердцем своим обращаюсь к нему.

И в жизни другого мне счастья не надо, —
Я счастья хотел и хочу одного:
Служить до последнего вздоха и взгляда
Живому великому делу его.

 

Борис Слуцкий

Ленинские нормы демократии...

Ленинские нормы демократии —
это значит: встать и говорить
все по совести и все по правде и
лично эти нормы сотворить.

Это значит — на большом собрании
в зале тыщи на две человек
выйти, если надо, против всех,
все продумав, пережив заранее.

Это — подчиниться большинству,
но сначала доказать и высказать
все, чем существую и живу.
Страха перед большинством не выказать.

Это — в каждой
жизни
миг пронзительный,
если бьют, колотят и скоблят,
вспомнить ленинский,
вопросительный,
добрый, беспощадный взгляд.

 

Сергей Обрадович

Баллада о делегате

Нет родины там, где за труд земной —
По счету плетей позор,
Где солнце над изнуренной толпой,
Как ржавый и тяжкий топор.

И раб с плантации, с гор зверолов,
С Гонконга грузчик — гонцом.
Так труден путь и так суров,
Но песня — проводником.

От песни той полыхали глаза,
Темнели двери тюрьмы,
И вещее

Ленин

Таила гроза
В предместьях глухонемых…

Шагал из Англии рудокоп,
Из Франции металлист.
Как много беспечных дорог и троп!
Как путь этот тесен и мглист!

Великолепьем цвели вокруг
Дворцы и дни богачей.
На скудной земле у казарм и лачуг —
Лишь черные комья ночей.

Ни хлеба, ни сна — за убогий порог…
Но вот — кордон и река.
Толпились, как беженцы, волны у ног
Под злую усмешку штыка.

Закинут за плечи закат.
За рекой
Звезда за звездой — на ночлег.
И молвил один:
— Перед этой страной
Дороги сошлись у всех.

Кто с колыбели зачах в ночах;
Кто, корчась от язв и нош,
Берег для боя, рабство влача,
В лохмотьях песню и нож;

Кто в поисках истины, одинок,
Сгубил не одну весну;
Кто этой волне позавидовать мог:
Она — в иную страну…

И эхо в ответ:
— Хорошо волне!
Она иною страной,
Как всадник веселый на резвом коне,
Сквозь праздничный скачет строй.

Леса новостроек всюду растут
Над гулом тайги и прав.
В стране той
И человек,
И труд,
И замысел величав…

— Волна за волною!—
Вскричал молодой.
Чуть слышно вздохнула река,
И долго волна трепетала звездой,
Качая лохмотья слегка.

— Ты с песней и вестью вернись, camarade!—
Откликнулись призраки вслед…
И вздрогнул вдруг у кордона солдат,
Почуяв шаги на земле.

Он вскинул винтовку,
Он взял на прицел
И тихо отбросил прочь.
На том берегу пограничник пел,
На этом — чернела ночь…

Но песне нет границ и преград:
Заря торопила тьму,
И вещее
Ленин
Таил солдат,
Под конвоем шагая в тюрьму.

1927

 

Степан Щипачев

Октябрь на Урале

Октябрь…
Двадцать шестое…
Зал аплодирует
стоя.

Полны все ярусы, все балконы.
Рабочие кепки…
Шинели фронтовиков…
В президиуме
всем знакомые
Малышев, Вайнер, Хохряков*.

Ложатся слова, как истории грани.
Оратор в тужурке, в пимах.
На улице
ранняя
поземкой метет зима.

Над городом
в звездах морозной ночи
склонилось небо широким плечом,
и Вайнер, трибун и любимец рабочих,
выйдет на улицу, разгорячен.

Поземке бежать с ним рядом.
Колючему ветру касаться щек…
Знамена красногвардейских отрядов
пулями не пробиты еще.

Еще не оплакивала верхисетцев
у братской могилы трубная медь,
и Вайнера жаркое сердце
по-прежнему хочет дерзать и сметь.

И Малышева у Златоуста
еще засада не подстерегла.
Он выйдет под звезды тусклые,
свернет на улицу от угла.

Ему шагать, не сутулиться.
Он эту улицу знает давно,
не знает только, что этой улице
будет имя его дано.

Еще колчаковцы с рук не сдирали
перчатки кровавые кожи живой,
и правда рабочая на Урале
ходит с поднятой головой.

Она сегодня за все в ответе,
Советской власти вручая права.
Гуляет по залу балтийский ветер.
Матрос Хохряков бросает слова:

«Восстание», «Ленин», «рабочий класс».
Он в черном бушлате, широкоплечий.
Зал снова поднялся.
Словам навстречу
сияют тысячи глаз.

 

Степан Щипачев

Это имя

На самый далекий остров,
на край любого материка —
сегодня дорога недалека.
О, если бы так же просто
слетать и в будущие века!
Туда, где мысль побывала,
туда, по ее следам,—
к неведомым перевалам.
Хоть раз побывать бы там:
в тех самых далеких, далеких
в самых туманных веках
с одним чемоданчиком легким
да с пылью на сапогах.
Я знаю, там все иное:
наверное, даже трава,
и светлое небо ночное,
пожалуй, узнал бы едва.
И, слушая возгласы, речи,
ни слова понять бы не смог
и молча, сутуля плечи,
ходил бы в толпе одинок.
Ходил бы, мрачнел от томленья
тем людям безвестный чудак.
И вдруг долетело бы: «Ленин!»
А это было бы так!
Я вздрогнул бы, это имя
услышав за далью веков,
и стало бы, как со своими,
мне с теми людьми легко.

 

Лэнгстон Хьюз

Ленин проходит по белому свету...

Ленин проходит по белому свету,
Проходит, не зная границ и преград,
Как будто казарм и полиции нету,
Колючей проволоки и баррикад.
Ленин проходит по белому свету,
Черным, и желтым, и белым — друг.
Язык — не помеха пройти планету,
В Ленина верят все люди вокруг!
Ленин проходит по белому свету…
Раной закат пламенеет всегда,
А в сумерках, ночью, ближе к рассвету.
Восходит красное пламя — звезда!

(Перевод с английского А. Мамонова)

 

Стихоплётов Михаил

В поэмах воспевал Вас Маяковский...

В поэмах воспевал Вас Маяковский,
Стихи Вам посвящал Сергей Есенин,
Так отчего же на земле Московской
Вам места нет теперь, товарищ Ленин?

Основанное Вами Государство
Разрушив, мы сумели осквернить…
Вам после смерти выпали мытарства
И всяк судачит, где Вас схоронить.

Мелькают даты, годы, юбилеи —
Неиссякаем дней круговорот
И не смолкает спор о Мавзолее,
В котором Вас похоронил Народ.

А в сорок первом шли от Мавзолея
Полки красноармейцев на врага…
Знамёна плыли, яростно алея,
А по стране мела свинцовая пурга.

У Мавзолея, у его подножья
Легли штандарты вражеского сброда —
Так в сорок пятом, в мае воля Божья
Соединилась с волею Народа!

Товарищ Ленин, злых наветов пелену
Отринет ход истории, поверьте!
В семнадцатом Вы создали страну —
Мы чтим Вас и столетье после смерти!

 

Иоганнес Бехер

Он мир пробудил от глубокого сна...

Он мир пробудил от глубокого сна
словами, что были как молнии.
Их передавала стране страна,
пока они мир не наполнили.

Они плыли водой, их несли поезда,
они реяли в небе знаменами,
становились то хлебом, то войском труда —
армиями миллионными.

Он мир от глубокого сна пробудил,
и слова его стали турбинами,
мощным трактором, что по полям проходил,
цепью ярких огней над плотинами.

Он мир пробудил от глубокого сна,
и слова его стали бессмертными —
они, словно огненные письмена,
в каждом сердце сегодня начертаны!

(Перевод с немецкого Т. Сикорской)

 

Сосюра Владимир

Пусть годы идут бесконечно...

Пусть годы идут бесконечно
и песня напористо бьет, —
у каждого в сердце навечно
орлиное имя твое.
Мы стены разрушили тюрем
в бессмертных Октябрьских огнях.
Ты к счастью повел нас сквозь бури
и вывел на солнечный шлях.
Года без тебя миновали —
их много в сраженьях прошло.
Пред нами — открытые дали,
и каждого счастье нашло.
Цветут горизонты садами,
плывут по морям корабли,
и гордо горит наше знамя
над частью шестою земли.
Во гневе, в любви ли — мы вместе,
сплоченные все, как один.
Над нами звучат в поднебесье
напевы чудесных машин.
Как солнце, что всходит над нами,
лучи золотые струя,
повсюду растет городами,
цветет, молодеет земля.
Лети, моя песня, высоко,
как нашего счастья зенит!
На страже границ, огнеока,
с оружием юность стоит.
А грянет труба — в наступленье
за край наш пойдем против тьмы.
Вот вечный твой памятник, Ленин, —
та жизнь, что построили мы.

 

Эдуард Багрицкий

Ленин с нами

По степям, где снега осели,
В черных дебрях,
В тяжелом шуме,
Провода над страной звенели:
«Нету Ленина,
Ленин умер».
Над землей,
В снеговом тумане,
Весть неслась,
Как весною воды;
До гранитного основания
Задрожали в тот день заводы.
Но рабочей стране неведом
Скудный отдых
И лень глухая,
Труден путь.
Но идет к победам
Крепь, веселая, молодая…
Вольный труд закипает снова:
Тот кует,
Этот землю пашет;
Каждой мыслью
И каждым словом
Ленин врезался в сердце наше.
Неизбывен и вдохновенен
Дух приволья,
Труда и силы;
Сердце в лад повторяет: «Ленин».
Сердце кровь прогоняет в жилы.
И по жилам бежит волнами
Эта кровь и поет, играя:
«Братья, слушайте,
Ленин с нами.
Стройся, армия трудовая!»
И гудит, как весною воды,
Гул, вскипающий неустанно…
«Ленин с нами»,-
Поют заводы,
В скрипе балок,
Трансмиссий,
Кранов…
И летит,
И поет в тумане
Этот голос
От края к краю.
«Ленин с нами»,-
Твердят крестьяне,
Землю тракторами взрывая…
Над полями и городами
Гул идет,
В темноту стекая:
«Братья, слушайте:
Ленин с нами!
Стройся, армия трудовая!»

 

Витезслав Незвал

Мы были очевидцами...

Мы были очевидцами великой
эпохи вымирания династий,
когда шуршали ночи у подножья
имперского глухого саркофага.

Война дарила нам букеты взрывов
и магию прожекторных лучей,
когда обманчивая синева
над нами, синеглазыми, висела.

И, кесарево кесарю воздав,
мы гибли на неведомых голгофах,
мы обвивались вкруг своих распятий,
как гроздья винограда вкруг подпорок.

Тогда-то и решились мы зажечь
шрапнельный фейерверк в алмазных фондах
и яростно прервали череду
миропомазании и коронаций.

Тогда среди аллей для моциона
заполыхали флаги баррикад, —
тогда вознесся новый Дионис
над жестким пурпуром московских кровель.

Мы были очевидцами паденья
династии сановных вырожденцев:
под ними, как в последний день Помпеи,
разверзлась огнедышащая бездна.

Нам эти годы памятны, как ясность
неотвратимых войн и революций,
как проясненье самых темных строф
в нагроможденьях лирики вселенской.

Читайте правду ленинских декретов,
И восхищайтесь Лениным.
И скорбно
оплакивайте день его кончины
в извечной смене календарных дат!

Поднимутся обугленные травы,
и города наполнятся народом,
и загудят ликующим органом
стволы грядущих летоисчислений.

Мы были Революцией полны,
что вторгнется и в наших внуков лепет:
пусть к ним домчится
сквозь престолов трепет
дыханье нашей радиоволны.

(Перевод с чешского А. Голембы)

 

Александр Яшин

Напутствие сыну

Сегодня праздник у тебя с утра,
И дома — всем понятное волненье.
Вот и тебе начать пришла пора
Свое второе летоисчисленье.

Не на готовое идешь, мой сын:
Иные дни — иные и заботы.
Всем честным людям хватит до седин
И радостей, и горя, и работы.

И кто в каком ни возмужал году,
Мы, получая партбилеты, знали,
Что нам покой не писан на роду,
Ни льгот, ни выгод никаких не ждали.

Да, нам всегда была близка мечта,
И не корысть кидала нас в сраженье.
В нас жили смелость, самоотреченье
И ленинского сердца чистота.

А повстречаешь, сын мой, на пути
Стяжателей, каких и мы встречали,
Знай — это просто накипь на металле,
Окалина. Ее должны смести.

Для коммуниста легкой жизни нет.
Готовься не к парадам, а к походам
И помни, что от самого народа
Ты получаешь этот партбилет.

1956

 

Васильев Павел

Если все обжорство волков...

Если все обжорство волков
Соединить,
Если всю хитрость лисиц
Соединить,
Если всю злобу змей
Соединить, —
Все же не получится
Обжорства,
Хитрости не получится,
Злобы не получится,
Какими обладают
Баи и муллы.
Баи ели жирных овец,
А нам — кости!
Баи пили айран и кумыс,
Нам — опивки!
Муллы грязными ладонями
Закрывали нам глаза.
Мешали нам увидеть
Правду муллы.
Если всю горечь степей
Соединить,
Если всю озерную соль
Соединить,
То и всё же не получится
Горечи,
Которую испытали
Батраки.
Но пришел
К казахскому народу
Ленин,
Отец наш и учитель
Ленин.
Он сказал:
«Все работающие — братья,
Их враги — только баи и муллы».
И мы увидели солнце!
Если всю мудрость
Мудрейших соединить
И на число звезд это умножить,
То и всё же
Не получится мудрости
Великого Ленина!
Он сказал слова
Простые, как солнце,
Сияющее в небе.
Лучше б отняли
У каждого
Правую руку,
Лучше б у каждой
Матери
Умер первый сын,
Лучше б вовсе он не родился,
Чем услышать
Такую страшную весть!
Лучше б все песни
Вдруг замолчали
И больше никогда
Не начинались,
Лучше б чума пришла,
Чем узнать,
Что умер великий Ленин!
Нет, этого быть не может.
Это просто выдумки
Лживых баев и мулл —
Не может умереть
Наш Ленин.
Разве он решился бы
Уйти и оставить
Одинокими народы?..
Нет, жив Ленин,
И еще бессчетное
Множество раз — жив!
А если даже
И правда,
Что опустили его
В каменную могилу,
Всё равно
Хорошо нам
Слышно отсюда,
Как бьется его
Большое сердце.
Мы сплетем
Наши руки тружеников,
Мы сплетем
Наши пастушеские руки
И пронесем
Бессмертного Ленина
Туда, где
Не оскудевает свет…

 

Михаил Дудин

Считайте меня коммунистом

Январский мороз разгорался лютей.
Стекались бессчетные толпы людей.
Всю ночь до рассвета, тревожно-остры,
На площади Красной горели костры.
Над ленинским гробом под медленный гул
Рабочий с винтовкой вставал в караул.
И твердо стоял. И летели к нему
Слова, согревавшие колкую тьму:
«Считайте
меня
коммунистом!»

В неравном бою у Валдайских высот
Смертельно подбитый дымил самолет.
Под ним каруселью крутилась земля.
Вцепился в штурвал командир корабля.
Машину, подвластную крепкой руке,
Он бросил на танки фашистов в пике.
В дыму задыхаясь, кричал командир
В оглохший от гулких разрывов эфир:
«Считайте
меня
коммунистом!»

Хозяин земли, трудовой человек —
Французский горняк, героический грек,
И негр из Техаса, и рурский шахтер,
За правду смертельный ведущие спор,
Всё чаще и чаще врагам говорят —
Слова эти громче разрывов гремят,
Сквозь дробь пулеметов и пенье свинца,
К великой борьбе окрыляя сердца:
«Считайте
меня
коммунистом!»

Мне в жизни даны золотые права
На самые светлые в мире слова.
Я песней народу обязан служить!
Веселые песни о счастье сложить!
Я лучшие чувства словам передам,
Чтоб птицей летели слова по рядам,
Чтоб в сердце входила, чиста и строга,
На радость друзей, боевая строка,
Чтоб честные люди на светлой земле
Считали
меня
коммунистом!

1949

 

Хоанг Ксуан Хюэ

Почему мне дорог Ленин?

I

Почему я хочу говорить о Ленине?
Его имя для меня священно.
Могу ли сказать главное?
На заре человечества
Улыбка была еще редким гостем.
Бесконечные войны
Опустошали города и целые государства.
Короли и вельможи богатели,
А народ страдал от непосильного гнета.
Особенно тяжело приходилось бедняку зимой,
Когда холодный северный ветер
Выдувал последнее тепло из его жилища.
Но вот появляется Ленин!
В его сердце — огонь,
А взгляд — далеко видит!
Это он вселил в людей надежду.
Черные тучи стали расходиться —
Показалось чистое голубое небо.

II

Почему мне дорог Ленин?
Потому что народы колоний
Поднялись по его призыву.
И с ними Ленин!
Под чужеземным игом
Они забыли свою славную многовековую историю.
Но уже бурлит Восток!
Уже мир знает имена его героев!
Я ценю имя Ленина во имя этих очистительных гроз,
Во имя песен борьбы,
Которые мы распеваем все громче и громче.

III

Мне дорог Ленин,
Потому что над зелеными
Рисовыми полями моей Родины
Парят белокрылые аисты.
Потому что сети рыбаков полны,
А сады тяжелы от плодов.
Как бы восхищался Ленин
Закатом солнца в заливе Ха-Лонг,
Когда его розовые волны чуть-чуть колышутся.
Увы, в течение восьмидесяти лет
Мою прекрасную Родину — Вьетнам —
Картографы закрашивали как территорию Франции.
О моей стране Ленин, быть может, никогда не говорил,
Но он знал про угнетенные народы Востока,
Которым надо помочь обрести Свободу.

IV

Еще мне дорог Ленин
За ту маленькую песенку,
Которую он со слов горничной выучил в Париже.
Вдали от Родины, как он радовался, когда видел березку,
Словно получал привет из России.
Часами он мог смотреть на Женевские горы,
Когда утренний туман, рассеиваясь,
Приоткрывает одну вершину за другой.
Он мне дорог за свою совестливость:
Он считал, что не имеет права заменить свои стоптанные сапоги,
Потому что у многих в то время не было даже таких — стоптанных.

V

Я ценю имя Ленина — во имя всех, во имя каждого.
Во имя влюбленных, которые никак не могут расстаться,
Хотя ночь уже прошла, а их волосы стали мокрыми от росы.
Я ценю имя Ленина,
Потому что груженные доверху повозки
Пахнут свежим хлебом.
Потому что в мягких люльках
Спят теперь дети вьетнамских крестьян.
Мне дорог Ленин,
Потому что Гагарин первым проник в космос!
Я ценю имя Ленина
За новые больницы, сияющие белизной,
За широкие окна школ,
Где в светлых классах в красных галстуках
Учатся наши дети — наши быстроногие кузнечики.
Мне дорог Ленин
За наступивший день,
За день, который наступит,
За зеленые почки весны,
За все, что цветет,
За все, что улыбается,
Потому что в свете каждой улыбки
Светится
Имя Ленина!

(Перевод М. Аксенова)

 

Владимир Карпеченко 

Россия гибнет только потому ...

Россия гибнет только потому, 
Что мы уроки Гения забыли, 
В далёком девятнадцатом году, 
То, что случится с нами, он предвидел. 

Ещё тогда, в те страшные года, 
Когда рабы пытались сбросить иго, 
Он их в письме своём предупреждал, 
Что капитал способен на интриги. 

Он затаится, но когда настанет час, 
И наш народ забудется в экстазе, 
Вновь капитал покажет свою власть, 
Мы подчиняться будем вновь заразе. 

Всё так и вышло, как он предсказал, 
Во власть прокрались хищные гиены, 
Союз Советских республик, растерзав, 
Теперь рулят Россией без замены. 

И прикрываясь пышными словами, 
О демократии и о свободах прочих, 
Руководят они, как стадом, нами, 
И говорят, будто болеют за рабочих. 

Но ты не верь трудящийся обычный, 
Что у волков об овцах лишь забота. 
Важней всего им капитал их личный, 
Да и твоя, на них, бесплатная работа.

 

Мищик Сергей

Я пришёл на свидание к Ленину...

Я пришёл на свидание к Ленину —
Седьмое число и снова ноябрь!
В парке дождь, холодно, ветрено,
На душе ожиданье и светлая явь!

Здравствуйте, Ленин, Владимир Ильич!
Сколько лет я по жизни Вас знаю?
Светлый образ хочу безграничный постичь,
Вашу мудрость и жизнь всю без края!

Вы впитали в себя всех народов мечту
О свободе без всякого рабства!
Вы в России открыли мир, красоту,
Человеческой жизни богатство!

Вы на практике дали делу простор,
Показав философии братство!
И субъект всех трудов выше ленинских гор
Создал новый тип государства!

И взлетали в космос, и улыбки цвели!
Социализм — был народным царством!
Серп и молот — союз, цвет рубина звезды
Звал весь мир в коммунизм лучезарства!

Коммунизм по Ленину — советская власть
Плюс — электрификация государства!
На железных дорогах жизни страсть —
Прусская точность и без коварства!

И Америку здесь в коммунизм возвели —
Всю её без конца деловитость!
Создадут коммунизм — свет великой звезды,
Вифлием и всеобщую сытость!

Вот и праздник настал, и Октябрь и Апрель!
И цветы снова Ленину будут!
И года пусть летят — верны Вам и теперь!
Честь и мысли от Вас — не забудут!

 

Н. Незлобин

"Шу-шу"

 (отрывок из поэмы)

И утро вновь. И вновь работа –
Купанье, отдых в свой черёд.
А ближе к осени – охота
В кустах полесий и болот.

Из борового полумрака
Он шёл по кочкам на затон,
А рядом – Женька шла, собака,
Чистопородная, гордон.

Вот с треском тетерев взлетает.
Грохочет выстрел. Вьётся дым.
И Женька с птицей выступает,
Гордясь хозяином своим.

Охотник местный, Сосипатыч,
Стал поселенцу первый друг.
Мужик говаривал: - Ты хватыч,
Всё исподлобья, как бирюк…

Однако добрый… мне сдаётся,
За доброту и царь простит… -
А ссыльный вдруг как засмеётся,
Как расхохочется навзрыд!..

 

Александр Яшин

Пуговка

В доме окраинном, при свече,
У самоварной трубы,
                   Вздыхая,
Бабушка ласковая, седая
Детям рассказывает об Ильиче,
Всякую мелочь припоминая.

Видела, милые вы мои,
Видела!
              Руку ему пожала.
Тут вот, к примеру, Ильич стоит,
Рядышком – этак вот – я стояла.

Он обещал приехать к семи,
Ждать на заводе с полудня стали.
Мне поручили:
              "Пальто прими!.."
Нашего люду полнёхонько в зале.

Ленин в озябшие руки подул,
Мокрою кепкой хлестнул по колену,
Скинул пальто и повесил на стул.
Я подхватила – и марш за сцену.

Полы раскинула на столе:
Вычищу, мол, пока выступает…
Чищу и вижу:
                         На левой поле
Средней пуговицы не хватает.

Перепугалась я: пуговки нет!..
И отпороть от жакетки решила
Да толстой ниткой - на много лет –
На Ильичёво пальто пришила.

Свою пришила. От всех тайком.
А пуговки были разного сорта:
Моя – не гладкая, с ободком,
И потемнее – меньше потёрта.

За полночь все распрощались с ним.
Пуговки Ленин моей не заметил,
А мне приятно:
                 Даже родным
Не говорю о своём секрете.

Много ли, мало ли дней прошло,
Топаю раз за Неву на рынок
И замечаю:
                     Во всё стекло
С облика Ленина новый снимок.

В длинном, приметном своём пальто…
Я пригляделась:
                 Скажи на милость!
Вижу: потёртое… самое то…
Чёрное…
             Сердце моё забилось,

Остановилась, сама не своя,
В стёкла дышу, припала к витрине:
Пуговка – самая та, моя,
С левого бока посередине…

Дали такой же снимок и мне.
Рамочку я резную достала,
Дома повесила на стене,
И до того хорошо мне стало!

Гляну тихонько на Ильича –
Он улыбается: что, мол, хитрить-то!..
Вижу, вся тайна моя открыта:
Значит, заметил, только смолчал,
Что пуговка-то моя пришита.

1939 г.

 

Яшин Александр

С Лениным

Стали мы внимательней и строже
Жизнь сверять с безмерностью мечты.
Все ясней с годами, все дороже
Ленинского облика черты.

Из всего, что ныне вспоминаем,
Возникает, как родник, чиста,
Не парадная, не напускная,
Человеческая простота.

Негасимый огонек во взоре,
Вдохновенный труд и страсть в борьбе,
И отзывчивость к чужому горю,
И суровость к самому себе…

На миру, с народом повседневно,
Он и спорить и шутить любил,
Был с людьми не просто задушевным –
Сердцем до любого доходил.

Мог неслышно появиться в зале,
Где-то в крайнем посидеть ряду.
Ходоки его одолевали –
Всяк свою выкладывал беду.

Ненавидя ханжество от роду,
Он имел и смелость и права
В дни лишений говорить народу
Самые суровые слова.

Для людей важна не только вечность,
И дороже, может быть, всего
В нем была его чистосердечность,
Эта доверительность его.

Мы, на все глядя его глазами,
Правду нашу в мире утвердив,
Повторяем клятву:
                    - Ленин с нами! –
Нас ничто не сломит.
                            - Ленин жив!

 

Василий Казин

Великий почин

 (отрывок из поэмы)

Рванулась в радости земля.
Все города её, поля
Взгляд устремили в Кремль:
              Работник,
Хоть он и в древности Кремля,
До новизны большой охотник,
С народом труд всегда деля,
И Ленин вышел на субботник.

Страны главнейшее лицо,
Вождь пролетарской диктатуры,
Он вышел из дому,
                Крыльцо,
Весь Кремль, его стены кольцо
Обдав свежей, чем деревцо,
Всей бодростью своей натуры.

Направился он, шагом скор,
В ту сторону, где разговор
И где от "Варшавянки" дико
Успенский съёжился собор, -
Как все, кремлёвцы с ранних пор
Шагали с песнями на сбор.
И все – от мала до велика –
В порядке. Лишь один припёр,
Так праздник встретивший, что в хор
Не рвался, - не вязал он лыка.

И Ленина, из-за него
В досаде, из-за одного.
Вдруг покоробило всего.
Но грянули тут музыканты.
Под гром их труб, под торжество
Пошел он, скор и без того,
Живее марша самого
Туда, где строились курсанты.

И к ни спеша, наискосок
Почти весь двор он пересёк.
Пред командиром, невысок,
Великий,
            Взял под козырёк:
- Товарищ командир!
             К вам в роту,
К вам на субботник, на работу
В установленный я прибыл срок.
В строй разрешите встать. –
               Но строг
Устав. И в сильное смущенье
Впал командир:
                Как в подчиненье
Вождя поставить?
              Высший ранг,
Да штатский.
            Думал. И мгновенье
Ползло, тяжёлое как танк.
Но счастья вырвалось волненье:
- Товарищ Ленин!
                 В подкрепленье
Вы встаньте к нам
                 На левый фланг.

- Что ж!
          И при царском строе правым
Не числился я. –
           И, лукавым
Заискрившийся огоньком,
В строй звездочек предсовнарком,
В строй гимнастёрок, целиком
Поладив с воинским уставом,
Встал в кепке молодцом-бойцом,
Как врос, родной, рабочим, старым,
Своим гражданским пиджаком.

И только встал, как в девять ровно
Команда. И туда, к местам,
Где шпалы с досками, где бревна
Уродовали Кремль, как шрам,
Строй с песней тронулся, и сам,
Сам командир запел, но словно
Он скоро звонким голосам
Обрезал песню, вскрикнул там:
- Стой! Вольно! –
И, как с немцем в Ковно,

Пошел в Кремле с разрухой бой.
И Ленин, как мастеровой,
Смешавшись с массою людской,
Бревно вдруг ухватил рукой –
Той самой – ленинской, какой
Писал декреты нам о мире
И о земле. И – ой! –
Все грянули, дивясь, и шире
Царь-колокол разинул рот:
Бревно,
             Бревно берёт,
Взял на плечо, взвалил он – тот,

Кто тяжестей-то нёс уж гору,
Кто землю, двинув, как Аврору,
Повёл в иной круговорот,
Кто вот уже не первый год
Груз государства, груз работ
И груз огромнейших забот
Нёс на себе, сплотив в опору
Партию, народ.

Царь ссылкой проморил, кутузкой.
В побоищах с такой нагрузкой
И вовсе б не легко
Весть в коммунизм, так далеко,
Да закалил в них, как никто,
Ту стойкость, что в народ наш русский
Века вковали глубоко.

При сокрушительном разгроме
Врагов, при смертном их конце,
При братском чувстве к чукчам, к коми,
Всем гениям, во всём объёме
Россия в Ленине, в борце,
В учителе, в предсовнаркоме,
В характере его, в лице
Горела на крутом подъёме,
Как вдохновение в творце.

Но, русский с головы до ног,
Он, Ленин, был, как мир, широк.
У Маркса взяв борьбы урок,
Он, как орёл высокогорный,
Провидел то сквозь даль дорог,
Что даже и с трубой подзорной
Наш глаз увидеть бы не мог.

Как солнышка восход высотник
Скорее, чем другой работник,
Увидеть может, так с вершин
Марксистской мысли он один,
Лишь первый прогремел субботник,
Великий усмотрел почин.

Статью, где каждая страница,
Где каждая её крупица
Бьёт высшей мудрости ключом,
Ещё, ещё раз перечтём, -
И нет, нельзя не подивиться
Всей прозорливости провидца,
Кого, счастливы с ним сродниться,
Мы звали нашим Ильичом.

Ну не на диво ль до сих пор нам?
Предвидел, как к моторам, к горнам,
Как двинется народ в забой,
Как установленным всем нормам
Он даст такой
Воистину разгромный бой,
Что в век новатором бесспорным
Он вторгнется.
        О век ты мой,
Как видел вождь!
          Я ни бельмеса
Не смыслил, полон интереса:
Что на коптилку, злее беса
Мне чадом лезшую в нутро,
Смотрел он с фото так хитро?
Сквозь чад коптилок всех остро
Он видел зори ГОЭЛРО,
Он видел солнце Днепрогэса,
Кремля созвездье, блеск метро.
И сам он свет такого рода
Зажёг в огромности народа,
Которым и теперь народ,
Как прежде, как живой, ведёт
Он в коммунизм,
               Где жизнь, свобода…

В том совершенстве трудовом
И в том богатстве всенародном,
Что с ним, вождем,
В труде своем
Зачали тем субботним днем,
Тем незабвенным
Днем голодным.

1955

 

Василий Казин

Снимок

На нём – ни одной из любимых,
Не встретишь ни мать, ни родню.
Но есть он, чуть выцветший снимок,
Который я свято храню.

Взгляну ль на него ненароком,
Иль брошу сознательно взгляд,
Вскипая в волненье глубоком,
По-детски и горд я и рад.

Взволнуюсь я чуда явленьем –
И взгляд мой затеплит слеза:
Мелькнёт и засветится Ленин,
Как счастье, ворвавшись в глаза.

Он вспыхнет, подпёртый толпою,
Такой весь до кепки родной,
С такою фигурой простою
Под древней кремлёвской стеной.

Стоит он, мудрец-покоритель
Врага, закрывавшего свет,
Великий наш первоучитель,
Провидец всех наших побед.

И, глаз проницательный щуря,
Следит он, как в зорях знамён
Шагает прекрасная буря,
Шумит непреклонность колонн.

И вздрогну я с чувством священным,
Как гляну в удачу свою,
Что с ним, с дорогим, с незабвенным,
Я рядом, мальчишка, стою.

1938 г.

 

СТИХИ ДЛЯ ДЕТЕЙ

Тиличеева Е.

Когда был Ленин маленький...

Когда был Ленин маленький,
Похож он был на нас.
Зимой носил он валенки,
И шарф носил, и варежки,
И падал в снег не раз.

Любил играть в лошадки,
И бегать, и скакать,
Разгадывать загадки,
И в прятки поиграть.

Когда был Ленин маленький,
Такой, как мы с тобой,
Любил он у проталинки
По лужице по маленькой
Пускать кораблик свой.

Как мы, шалить умел он,
Как мы, он петь любил,
Правдивым был и смелым —
Таким наш Ленин был.

 

Ленин родился в апреле...

Ленин родился в апреле,
Когда расцветает Земля,
Когда позабыты метели
И в рощах цветут тополя
Птицы над школой летают
Ласточки вьются над ней
О Ленине дети читают
За школьною партой своей.
Ленин был добрый и смелый
Учил не бояться труда
И самое малое дело
По-честному делать всегда
Дышит весна золотая
За школьным широким окном
О Ленине дети читают,
Поют они песни о нём!

(Автор неизвестен)