На сцене Георгий Акерман

Теперь мы приступаем к совершенно новой части нашего исследования. О том, о чем мы будем говорить в этой и ближайших главах, ничего не рассказывалось в американских публикациях. Лишь глухое упоминание в мемуарах Сиссона о том, что были еще какие-то документы, столь же глухое замечание в статье Дж. Кеннана об еще одной серии. А между тем все эти годы, и до работы Дж. Кеннана в архиве, и после него, там лежали прекрасные, свеженькие оригиналы таких же документов, какие с трудом получал в феврале 1918 г. Эдгар Сиссон, и то в виде фотокопий. Эти документы получили снос служебное название как серия Госдепартамента, хотя правильнее было бы их назвать по аналогии с «документами Сиссона» докуменами имени вице-консула Роберта Имбри, который купил их в апреле 1918 г. в Петрограде с разрешения находившегося со всем составом посольства США и Вологде посла Дэвида Фрэнсиса. Но расскажем обо всем по порядку.

4 марта Эдгар Сиссон выехал из Петрограда и Финляндию вместе со своим драгоценным приобретением. По его словам, он щедро расплатился с Семеновым и другими «участниками» добывания документов. Кроме того, по соглашению с Н. П. Семеновым (Коганом), он должен был уплатить ему еще деньги, когда Семенов через полгода обещал приехать в Англию. Явились ли деньги тому причиной или еще что-нибудь другое, только после отъезда Сиссона в отношениях Семенова и Оссендовского произошел кризис: они расстались, и Е. П. Семенов больше никогда с новыми документами о немецко-большевистском заговоре не появлялся. И тем не менее Эдгара Сиссона необходимо еще раз упомянуть в нашей истории, чтобы перебросить мостик между двумя сериями документов. Этим сам Сиссон безошибочно, но неведомо для самого себя указал на автора всех документов — А. М. Оссендовского.

Вот что писал в своем специальном меморандуме от 20 апреля 1918 г. на имя американского генерального консула в Москве Саммерса генеральный консул США в Петрограде Тредвелл: «Около 17 марта бывший американский гражданин м-р Акерман пришел ко мне с информацией о том, что он мог бы достать оригинальный документ, содержащий имена германских агентов в Сибири. Так как я был настроен в этом отношении скептически и одновременно боялся попасть в ловушку и стать владельцем выкраденного документа, я связался с м-ром Грэхэмом Тэйлором, и мы вдвоем попытались узнать, каким образом м-р Акерман вошел во владение этим документом и какую цель он преследовал, предлагая его для нас.

М-р Акерман заверил нас, что ею единственной целью было доказать свою лояльность Соединенным Штагам для того, чтобы он смог получить заново американский паспорт. Далее он объяснил, что он является преподавателем иностранных языков и что один из его учеников является русским офицером, который настроен просоюзнически и желал бы видеть большевиков свергнутыми. М-р Акерман утверждал, что этот офицер силой обстоятельств связан каким-то образом с большевистской организацией и мог бы достать копии документов, ценных для союзников.

М-р Тэйлор и я решили встретиться с м-ром Акерманом в старом помещении Общественного бюро во второй половине того же дня, где он мог бы показать документ нам. Нас сопровождала миссис Юнгер, заслуживающая доверия переводчица м-ра Тэйлора. После того как оригинал был переведен для нас, мы решили, что было бы целесообразно сделать его копии и вывезти оригинал из страны так быстро, как это только возможно. Никто из нас не хотел иметь этот документ при себе, так как могло так случиться, что нам нужно было бы покинуть Петроград через несколько дней. Так как м-р Тэйлор заверил меня, что м-р Сиссон имел определенное число подобных документов и что данный документ мог бы вполне подойти к ним, я решил послать его американскому посланнику в Христиании в конверте, адресованном м-ру Сиссону, а в случае, если бы он был не в состоянии его получить, то м-ру Фрэнку Полку в Госдепартамент»1.

Это и был тот документ, который был послан из Петрограда дипломатической почтой вдогонку Эдгару Сиссону. Он действительно вполне подходил к тем документам, которые Сиссон получил от Семенова. Более того, он как бы завершал одну из линий, уже намеченных другими документам, линию, показывающую, что Германия собиралась якобы при помощи большевиков использовать Сибирь и русский Дальний Восток в качестве базы для антиамериканской подрывной работы. Вот что сам Сиссон писал в примечании к документу № 29 своей брошюры: «Это письмо было послано мне после того, как я уехал из Петрограда, и достигло меня 5 апреля. Оно важно не только своим содержанием, указывающим на имена и адреса агентов-диверсантов, которые предназначались для расширения деятельности против США и Японии и для того, чтобы сделать Тихий океан новой областью террора, но и тем, что показывает, что Германский Генеральный штаб и после Брест-Литовского "мира" продолжал активно работать с русским большевистским правительством»2. Сиссон поместил и факсимиле этого документа, датированного 9 марта 1918 г. Он напечатан на одной из тех же машинок, на том же знакомом бланке «Nachrichten Bureau G. G.-S.», с той же печатью и подписями, как и другие фотокопии и оригиналы, исходящие из этого «учреждения» и помещенные в брошюре Сиссона3.

Сейчас мы не будем подробно останавливаться на содержании этого документа. Отметим только, что хотя он исходил из того же источника, но был доставлен не Е. П. Семеновым, а другим посредником. Кто был этот офицер, ученик преподавателя иностранных языков, мы не знаем. Мы знаем только, что на одном конце цепочки был А. М. Оссендовский, а на другом — теперь Георгий Акерман. Существовали ли другие звенья, доказать сейчас практически невозможно. Быть может, этим офицером был сам переодетый Оссендовский, а может быть, они вместе с Акерманом выдумали эту историю специально для американцев.

Все это свидетельствует только о том, что, когда Сиссон уехал, Оссендовский захотел продолжить свою работу и стал искать новых контактов с американцами. Как показывает дальнейшее поведение Акермана, целью Оссендовского было теперь получение денег, так как он собирался уехать из Петрограда. Как Оссендовский узнал о затруднительном положении Георгия Акермана, желавшего возобновить свое американское гражданство и поскорей уехать из ставшей негостеприимной России, мы тоже пока не знаем и вряд ли узнаем. Будем отталкиваться от факта: Оссендовский нашел Акермана и прямо или через посредника направил его к остававшимся еще в Петрограде служащим консульства. Мистер Тэйлор, к которому обратился генеральный консул Тредвелл, был, всего вероятнее, американским разведчиком или контрразведчиком, использовавшим «крышу» консульства. Для нас важно отметить, что он был в курсе переговоров Сиссона и Семенова и видел полученные Сиссоном документы.

Вернемся, однако, к меморандуму Тредвелла. «После отъезда из Петрограда, — продолжал он, — мы узнали, что м-р Акерман очень хотел предоставить представителям американского правительства несколько новых документов. Я сообщил это в Военную миссию, и так как они не предприняли никаких активных действий, то я предложил полковнику Рагглсу, чтобы м-р Роджерс сопровождал м-ра Имбри, который должен был возвратиться в Петроград (из Вологды. — В. С.) с целью получения от м-ра Акермана тех документов, которые были в его распоряжении. Полковник Рагглс согласился, и три документа, которые я привез с собой в Москву (меморандум писался Тредвеллом в Москве во время кратковременной поездки туда из Вологды. —В. С.), были присланы мне м-ром Имбри вместе с четвертым документом, который, как я думаю, посольство уже перевело. Прошу, чтобы Генеральное консульство телеграфировало послу, что эти документы интересны, и запросило бы, чтоб и четвертый документ был переслан сюда как можно скорее»4. Таким образом, отношения продолжались, и Оссендовский изготовленными им вновь документами старался еще более завлечь американцев. Способ здесь был тот же, каким действовал он и через Семенова: сначала было предложено «письмо Иоффе», потом еще два-три документа, а потом уже несколькими партиями вся серия. Еще два слова о Роберте Имбри. Это тоже, как признался в своих мемуарах Э. Сиссон, был способный американский разведчик, числившийся вице-консулом в Генеральном консульстве в Петрограде, но выполнявший более специфическую миссию. Он погиб в 1924 г. в Тегеране во время уличной стычки. Там он тоже, надо полагать, оказался не случайно.

Передав Акермана в руки Имбри и сотрудника Американской военной миссии Роджерса, генеральный консул Тредвелл тем не менее продолжал наблюдать за этим делом и сохранял заинтересованность в личности Акермана. Это видно из следующего места его меморандума: «При передаче этих документов м-р Имбри сообщил мне, что м-р Акерман желает получить временный паспорт как можно скорее. Он передал его заявление по официальной форме Госдепартамента. Он дальше заявил, что м-р Акерман желал бы получать по две тыс. руб. ежемесячно. М-р Имбри рекомендовал принять это и выдать ему паспорт, поскольку он склонен верить искренности м-ра Акермана»5. Тредвелл советовал послу Фрэнсису снестись по этому вопросу с Госдепартаментом и послать заявление Акермана со следующей почтой в Вашингтон, и как только подлинность документов будет доказана, то целесообразно будет тогда и выдать временный паспорт Акерману. Добавил генеральный консул Тредвелл и свою ложку дегтя в эти приятные сообщения. «Лично я, — писал он в конце своей записки, — был несколько удивлен, узнав о желании м-ра Акермана получить денежное вознаграждение за его работу, поскольку я не вижу, где он потратил бы какие-то средства для приобретения этих документов, особенно в свете того, что он постоянно повторяет, что его единственный интерес состоит в восстановлении его американского гражданства. Мои подозрения возросли после того, как он заявил м-ру Имбри, что документы, раскрывающие германскую шпионскую систему на Западном фронте, могут быть переданы за сумму 40 тыс. руб. М-р Имбри, однако, явно верит, что м-р Акерман искренен, а документы являются подлинными»6.

Теперь передадим слово Имбри. Надо вообще сказать, что к редкой удаче историка в фонде «документов Сиссона» в Национальном архиве США переписка о серии Госдепартамента представлена даже полнее, чем о самих приобретенных Сиссоном у Семенова документах. Можно было бы составить данную главу вообще только из одних документов, без всяких комментариев. Но это нарушило бы жанровую целостность книги. Тем не менее документы настолько колоритны и совершенно не известны не только русскому, но и американскому читателю, что большие цитаты из них привести необходимо. Итак, вот письмо Имбри от 9 апреля 1918 г. в Вологду Роджеру К. Тредвеллу, американскому консулу в Петрограде, на тот момент в Вологде.

 

«Сэр!

Имею честь сообщить, что, в соответствии с Вашими инструкциями, я связался с бывшим американским гражданином Георгом Акерманом. Он представил мне четыре документа, которые я вкладываю в настоящее письмо, и заявил, что он может получить и другие, даже более важные. По понятным причинам Акерман не раскрывает точный источник, откуда поступают эти документы, ограничиваясь лишь указанием на то, что они идут от представителя в Смольном. Он сообщил далее, что фуппа монархистов может доставить около 4(1 дополнительных документов относительно германской системы шпионажа на Западном фронте, но что за это надо заплатить 40 тыс. руб. Акерман заявил, что сам он ничего не получит из этих денег и что его личный мотив в доставании этих документов состоит в желании вернуть американское подданство и получить американский паспорт. Он произвел на меня впечатление человека, искреннего в своих заявлениях.

Так как в настоящее время он не имеет никакого паспорта, ибо его американский паспорт истек в связи с длительным пребыванием за границей, он очень просит сразу же дать ему временный паспорт. Я поддерживаю эту просьбу и почтительно прошу, чтобы это действие было произведено, так как, если дальнейшие события не оправдают выдачу такого паспорта, его действие может быть приостановлено, человек же этот может быть очень полезен для нас. В связи с этим я вкладываю его заявление, выполненное по форме, предложенной Государственным департаментом, поскольку мы не имеем бланков временных паспортов»7.

 

Кто же такой Георгий, Джордж или Жорж Акерман? Он родился 9 сентября 1890 г. в Париже. Отец его был американским гражданином, а мать — француженка. Сам Акерман никогда в Соединенных Штатах не жил и не был там. В Париже он прожил до шестнадцати лет, а затем оставил Францию и жил в Италии, Бельгии, Англии и Германии. Имея способности к языкам, он быстро выучил в дополнение к своему родному французскому языку еще немецкий и английский и стал зарабатывать себе на жизнь в качестве учителя иностранных языков. Отец его умер, а мать оставила себе американское гражданство. В сентябре 1913 г. в американском посольстве в Лондоне он получил временный американский паспорт, так как заявил, что в течение двух лет собирается переехать в США на постоянное жительство. Однако после Англии он поехал в Австро-Венгрию, где жил в Кракове. 2 июля 1914 г. он получил постоянный американский паспорт. С ним в декабре 1914 г. он оказался в Петрограде и стал работать в частной гимназии Берлина преподавателем иностранных языков. Акерман был женат на бельгийской гражданке. Летом 1917 г. он обратился в американское посольство в Петрограде с просьбой продлить ему паспорт. Но поскольку он так и не жил в США, Госдепартамент после переписки отказал ему и объявил его старый паспорт недействительным с декабря 1917 г. Теперь Акерман был страшно обеспокоен отсутствием паспорта и желанием поскорее уехать из России.

В письме Имбри от 8 мая 1918 г. на имя посла Фрэнсиса мы находим еще ряд подробностей об Акермане. «Он пяти футов восьми дюймов роста, высокий, имеет черные волосы, глаза и смуглый цвет лица, бритый, лицо семитского типа. Я не думаю, однако, что он еврей. Он заявляет, что его единственный интерес в получении документов — это помочь союзникам и дать доказательства своего стремления репатриироваться. В то время как относительно последнего нет вопроса, я сомневаюсь в том, является ли его участие в деле с документами свободным от корыстного интереса»8. Далее Имбри писал, что Акерман объясняет происхождение документов так: они были выкрадены из одного из комиссариатов, находящихся сейчас в Москве, с тем чтобы продать их подороже. Они попали к нему через посредство одного офицера, монархиста, ученика Акермана. «История имеет элементы истины, хотя я и не принимаю ее целиком», — заключал в этом письме Имбри9.

Таким образом, новый посредник Оссендовского резко отличался от Е. П. Семенова. Последний был политиком, общественным деятелем. Акерман же являлся человеком обыкновенным, аполитичным европейцем, которого поиски обеспеченной жизни привели в Россию и завели в некий тупик. Тут-то и подобрал его Оссендовский, скорее всего назвавшись вымышленным именем. История, рассказанная Акерманом, напоминает аналогичные истории из уст Семенова и самого Оссендовского об «офицерских организациях» в Смольном и за его пределами. Только на этот раз организация ограничилась одним «офицером», за которым стояли мифические монархисты из Смольного и переехавших в Москву советских наркоматов. Вместе с тем Г. Акерман был не прочь подзаработать по мелочи на этой операции. Мы не знаем, сколько ему было обещано Оссендовским, но сам Акерман тут же запросил с Имбри по 2 тыс. рублей в месяц, хотя и не уставал твердить о своем бескорыстии.

Первый документ (опубликованный затем Сиссоном под № 29 в брошюре «Германо-большевистский заговор») Акерман отдал генеральному консулу Тредвеллу бесплатно. Точно так же бесплатно были переданы еще четыре документа, теперь уже вице-консулу Имбри. Но за всю партию около 40 документов (точнее, их оказалось 32) Акерман запросил 40 тыс. рублей для передачи «монархистам». Имбри стал торговаться и предложил только 20 тыс. Акерман думал-думал и согласился. Тогда Имбри под свою гарантию получил деньги в петроградском отделении «Нэшнл Сити Бэнк», а послу Фрэнсису послал соответствующее сообщение. Да, нужно сказать, что и сама покупка состоялась после получения от Фрэнсиса письменного разрешения. Фрэнсис одобрил покупку и принял расходы па себя, о чем и был оповещен банк. При вручении денег Имбри смог сбавить цену до 17 тыс. рублей, о чем с гордостью и поведал послу Фрэнсису.

Имбри решил отослать оригиналы, которые он приобрел у Акермана, со специальным курьером в Вологду. Однако перед этим он сделал две «факсимильные», как он выражался, копии. Я видел их. Это были не фотографии или фотостаты, а копии, выполненные от руки. У Имбри не было, естественно, бланков ни «Разведывательного бюро Большого Генерального штаба», ни «Контрразведки при Ставке», а именно из документов этих «учреждений» состояла по большей части купленная серия. Поэтому он копировал угловые штампы бланков на пишущей машинке. Но вот расположение текста соответствовало оригиналам. Были срисованы все пометы и подписи. И можно сказать, что специалист, которым располагал Имбри, работал не хуже обер-фальсификатора Оссендовского. Он так хорошо скопировал десятки подписей несуществующего начальника «Разведывательного бюро» Р. Бауэра, что Оссендовский мог бы просто позавидовать. Один комплект из этих копий Имбри просил разрешения передать своему английскому коллеге, работавшему под крышей консульства Великобритании, второй же обещал уничтожить, как только получит известие о благополучном прибытии оригиналов в Вологду.

Документы прибыли, и вскоре Имбри получил благодарственное письмо от посла Дэвида Фрэнсиса, отправленное из Вологды 13 мая 1918 г. В нем говорилось: «Мой дорогой м-р Имбри! Я собирался написать Вам раньше по поводу 32 документов, которые Вы достали и переслали в посольство, но в связи с печальной кончиной м-ра Саммерса, вызвавшей меня внезапно в Москву, этот ответ по необходимости запоздал. Во-первых, разрешите мне поздравить Вас с умелым ведением всего этого дела. Документы были доставлены мне Вашим специальным курьером, и я прочитал их все с интересом. Они имеют, но моему мнению, большую ценность не только в связи с вопросами, которым они посвящены, но также показывая систему, по которой немцы обделывают свои дела. По одной этой последней причине они будут иметь большую ценность для Государственного департамента, куда я отошлю их, как только появится конфиденциальный курьер. В то же время генеральное консульство попытается проверить факты. которые могут быть установлены в Москве, и я попрошу все консульства в Сибири проверить факты, содержащиеся в различных документах и касающиеся районов их пребывания»10.

Но, наряду с похвалой, был и маленький упрек: «Когда лейтенант Бойс из британской разведывательной службы был в Вологде, он позвонил мне, и мы обсуждали вопрос об этих документах, особенно об их аутентичности. Он, оказывается, был знаком с документами, которые, как он заявлял, он осматривал вместе с Вами, и высказал свое мнение, что в то время как большинство их несомненно подлинные, определенная "слива" (вероятно, американский эквивалент "клюквы". — В. С.) была, может быть, в них введена, чтобы обеспечить им большую привлекательность на рынке. Тем не менее, я лично убежден, что, приобретя их, мы не сделали ошибки»11. Таким образом, как и в случае с «документами Сиссона», Бойс был не только в курсе рискованных покупок своих американских коллег, но и сам лично знакомился с «документами Имбри» и высказался в пользу их подлинности.

И все же Фрэнсис насторожился: то ли Бойс его все-таки смутил своей «сливой», то ли он сам почувствовал что-то неладное. Но когда Имбри сообщил, что вдохновленный Акерман принес еще целый список на тридцать с лишним новых документов из того же источника, которые можно купить за приличные деньги, Фрэнсис твердо отказал в этом. И мы, историки, поэтому лишились еще одной, уже четвертой серии фальшивых документов, изготовленных А. М. Оссендовским. А жаль.

Остался только сам список, сохранившийся в бумагах Госдепартамента. Но к его содержанию мы вернемся несколько позднее.

А что же сам Акерман? Сбылась ли его мечта и попал ли он в Америку? На этот вопрос можно ответить положительно. Основанием служит конфиденциальный меморандум о документах, полученных через Джорджа Акермана, составленный сотрудником Отделения русских дел Государственного департамента США (его имя скрыто в подписи исполнителя AJC-HPG-SS) от 24 мая 1921 г.12 Описывая создаваемое служебное дело по данному вопросу, он указывал: «Включена копия заявления м-ра Акермана о паспорте от Департамента, в котором он излагает историю своей жизни, включен также доклад об интервью Харпера с Акерманом в Чикаго в июне 1919 г., в котором Акерман настаивал, что он знает слишком мало, если не ничего, о деталях и способах, какими документы были получены». Харпер — это историк Сэмьюэл Н. Харпер, который был привлечен ранее председателем американского Комитета общественной информации Джорджем Крилем вместе с Дж. Фрэнклином Джемисоном для написания положительного заключения о подлинности «документов Сиссона». Так как «документы Имбри» являлись естественным продолжением сиссоновских, то естественно, что Харпер был командирован, чтобы получить дополнительную информацию от Акермана. Но черноглазый смуглый брюнет держался стойко, прекрасно понимая, что его спокойствие зависит от его молчания. Да и сказать-то действительно ему было нечего. Если бы он знал подлинное имя своего ученика-офицера, он назвал бы его. Во всяком случае, имя Оссендовского никогда не называлось в связи с «документами Имбри», хотя подлинным их изготовителем был опять же именно он. Впрочем, мы не узнаем, что же говорилось в этом докладе Харпера о его беседе с Акерманом. Это место в подлиннике меморандума подчеркнуто, и в скобках написано: «destroyed» — уничтожен! Остается надеяться, что, поскольку, как это принято в американской практике, редкий документ изготавливается только в одном экземпляре и хранится в одном месте, может быть, найдется когда-нибудь и еще одна копия этого доклада.

Вообще же судьба документов, проданных Акерманом, была более сложной, чем «документов Сиссона». Краткая история их изложена в меморандуме от 24 мая 1921 г. и представляет интерес. Там говорится: «В марте 1918 г. после отъезда Сиссона из Петрограда Акерман передал консулу Роджеру Тредвеллу один документ, который был переслан Сиссону, опубликовавшему его под № 29 в своей серии. Когда Тредвелл уехал из Петрограда, он поручил вице-консулу Имбри поддерживать контакт с Акерманом. 9 апреля 1918 г. Имбри послал Тредвеллу в Вологду четыре дополнительных документа, полученных от Акермана. Они были посланы в Стокгольм и, вместо того чтобы быть отправленными в Госдепартамент, были переданы военному атташе, который послал их в Отделение военной разведки Военного министерства сюда, в Вашингтон, где они оставались вплоть до 1920 г., когда перешли во владение Госдепартамента, были переведены и включены как часть серии Госдепартамента»13.

С одной стороны, на примере этого документа видно, что с годами подробности теряются, а вместо них появляются неточности. В приведенных в начале этой главы документах, современных событиям весны 1918 г., вся эта история выглядит более адекватно. С другой стороны, злоключения четырех документов, отправленных к Стокгольм, типичны для любой бюрократии.

«27 апреля 1918 г., — читаем мы дальше меморандум, — после переписки с послом Фрэнсисом Имбри купил 32 дополнительных документа с тремя вложениями, что доводит общее число документов, полученных от Акермана, до 35. (Из другою, более раннего конфиденциального меморандума о документах Акермана от 4 июня 1919 г. мы узнаем, что документы эти покрывали собою время от 3 марта до 10 апреля 1918 г.14 — В. С.) Они были отправлены в Вологду, оттуда в Архангельск и весной 1919 г. — в Вашингтон. (Теперь ясно, почему они не могли быть использованы Сиссоном, так как его брошюра "Германо-большевистский заговор" вышла в свет уже в октябре 1918 г., а потом — "поезд ушел". — В. С.). 35 плюс 4 вышеупомянутых, которые были посланы через Стокгольм, составили серию Госдепартамента в количестве 39 документов. 28 апреля Имбри переслал список дополнительных 36 документов, которые Акерман предложил купить за 25 тыс. рублей. Эти документы никогда не были получены, и все, что мы знаем о них, — это аннотации, содержащиеся в списке, хотя все они или некоторые, возможно, были показаны м-ру Имбри».

Далее в меморандуме говорится, что в дело включаются копии переписки между послом Фрэнсисом и м-ром Мейлзом о причинах отказа в покупке документов последней серии. Это действительно было бы интересно узнать, но этих копий я не нашел.

А в меморандуме от 4 июня, как раз составленном для м-ра Майлза, говорилось только: «Было бы интересно узнать, почему посольство не согласилось с предложением м-ра Имбри получить этот последний комплект документов от Акермана?»15 После этого и состоялась вышеуказанная переписка. Но мы и так знаем доводы Фрэнсиса: он засомневался в подлинности некоторых документов.

Вопрос об их подлинности задавали и сотрудники Русского отдела Государственного департамента, получив «документы Имбри — Акермана». Автор меморандума от 4 июня 1919 г. (его служебный шифр — AJC/BNB, AJC) писал, сравнивая серии Сиссона и Акермана: «Обе группы документов в отношении их аутентичности зависят от тех же самых исторических проверок. Если один комплект подлинный, то и другой такой же, и наоборот»16. Заканчивая рассмотрение вопроса о появлении на сцене нашего исследования Георгия Акермана в качестве продавца очередной партии документов, изготовленных А. М. Оссендовским, необходимо сказать, что Эдгар Сиссон тоже был весьма заинтригован, узнав об их существовании. 26 марта 1920 г. он направил в Госдепартамент для AJC письмо со своими подробными комментариями по поводу «документов Акермана», подобно тому как он писал их в связи с обнаружением «документов Никифоровой» и публикацией четырех документов в советских «Известиях» в декабре 1918 г.17

Сиссон нисколько не сомневался в подлинности этой новой серии и свою задачу видел в том, чтобы показать тематические и персональные связи между содержанием документов из брошюры «Германо-большевистский заговор» и «документами Акермана». Его комментарии интересны отдельными замечаниями автобиографического характера и показаниями очевидца жизни в Петрограде в первые месяцы Советской власти. Однако в основе всех суждений Сиссона была твердая вера в подлинность всех документов, что, как мы знаем, было заблуждением, отразившимся и на его общем взгляде на значение всех известных ему теперь документов. Некоторые из этих комментариев Сиссона будут использованы нами в следующей главе.

 

Примечания:

1 The National Archive of The USA (NA). RG-59. Sisson Documents (SD). Box 1. File V. Это подлинник с подписью Р. Тредвелла. В архиве имеется также копия этого меморандума. Подлинник был получен в Отделе военной разведки Военного министерства США, судя по входящему штампу, 10 февраля 1919 г. он сопровождал четыре документа, посланных по ошибке американским военным атташе в свое ведомство в Вашингтон.

2 The German-Bolshevic Conspiracy. Issued by The Committee on Public Information. 1918. P. 15.

3 Ibid. P. 14.

4 NA. RG-59. SD. Box 1. File V.

5 Ibid.

6 Ibid.

7 NA. RG-59. SD. Box 3. File IV (Original lmbrie - Tredwell letters and telegrams). В том же файле сохранилась копия заявления Акермана 1914 г. с просьбой о выдаче паспорта ему и его жене Марте-Юлии, а также словесный портрет, выполненный вторым секретарем американского посольства в Вене Томасом Хинкли 16 июня 1914 г.: «Возраст 23 года, рост 5 футов, 6 дюймов, лоб широкий, глаза карие, нос правильный, рот средний, усы, волосы темно-коричневые, цвет лица смуглый, лицо овальное».

8 NA. RG-59. SD. Box 3. File IV.

9 Ibid.

10 NA. RG-59. SD. Box 2. File on Sisson - lmbrie Documents.

11 Ibid.

12 NA. RG-59. SD. Box 3. File IV.

11 Ibid.

14 Ibid. В тексте меморандума день апреля не указан. Он вставлен нами по тексту меморандума от 4 июня 1919г.

15 NA. RG-59. SD. Box 3. File on Documents now open to research.

16 Ibid.

17 NA. RG-59. SD. Box 2; Box 3. File on NikiforolT Documents; Box 1. File V.

 

Joomla templates by a4joomla