Заключение
Решаясь на войну сразу на двух фронтах, германское руководство рассчитывало прежде всего «молниеносно» разгромить Францию. Но еще на стадии планирования ударная мощь правого крыла германского фронта была ослаблена выделением из него четырех корпусов для защиты Эльзаса и Лотарингии1. В результате сил у немцев для стратегического окружения всей французской армии не хватало. Это повлекло незапланированные трудности, вызвавшие дальнейшие неудачные решения германского верховного командования, в своей совокупности приведшие к поражению на Марне в 1914 г.
Однако самым фатальным стратегическим просчетом германского руководства за всю войну явился Брестский мир. Да, он формально предоставил в руки Германии значительные средства для ведения войны. Но ведь эти средства надо было еще и обеспечить. Для этого пришлось выделить до 50 дивизий. Дивизии эти, близко соприкоснувшись с русской революцией, разложились первыми и стали рассадником «заразы большевизма» для германской и австрийской армий.
У Германии в этот период был выбор более оптимальных способов действия. Во время первого раунда брестских переговоров следовало ограничиться более скромными требованиями и попытаться получить ресурсы для продолжения войны на Западе путем экономических соглашений с Советской Россией. Мир был бы заключен раньше. У Германии оставалось бы больше времени на решение военных проблем на Западе. Если бы большевики в лице Троцкого и в этом случае не пошли бы на подписание мира, можно было, в конце концов, вообще воздержаться от наступления. Советы не нарушили бы перемирие в ближайшее время просто по причине отсутствия у них армии. Но коль скоро германское руководство решилось на силовое давление, наиболее рациональным способом в этом случае было идти до конца. Следовало поставить у власти в Москве или Петрограде марионеточное правительство, опиравшееся на прогерманские настроения значительной части российской буржуазии, и с ним заключать мир. Подобие «Скоропадии» возникло бы в масштабах всей европейской части России. Германия же остановилась на полпути, не развязав Брестским миром свои руки полностью для действий на Западе.
Впрочем, упорство Германии на брестских переговорах в стремлении урвать у России как можно больше, не считаясь с задачами скорейшего нанесения удара на Западе, только подтверждает, что главные захватнические цели Германии в Мировой войне 1914—1918 гг. лежали на Востоке. И германский удав подавился, пытаясь заглотнуть непомерно большую для себя добычу.
Если бы не Октябрьская революция в России и последующая оккупация немецкими войсками значительной части российской территории, то очевидно, что Германия могла дольше продержаться в войне. В 1919 г. истощившая свои людские ресурсы в еще большей степени, чем Германия, Франция могла пойти на сепаратный мир, опасаясь чрезмерного усиления после войны своих англосаксонских союзников. Этому помешала Ноябрьская революция в Германии, а она была эхом русской революции. И если кайзеровское правительство действительно финансировало большевиков до их прихода к власти, то исключительно себе же на погибель...
В апреле 1922 г. на Генуэзской международной конференции, куда была приглашена и делегация Советской России, большевики в одну ночь, неожиданно для западных дипломатов, подписали договор с Германией, урегулировавший все взаимные вопросы2 и заложивший основу для прочных и взаимовыгодных отношений, продолжавшихся до 1933 г., т.е. до прихода к власти Гитлера. Это было сделано в условиях, когда и Россия, и Германия находились фактически в состоянии международной изоляции и были противопоставлены всему окружающему миру. Этакий вариант «стран-изгоев» 20-х годов прошлого века.
Но если бы старая Россия нашла свой путь к победе в войне, Запад постарался бы максимально урезать ее плоды. На мирном конгрессе Россия столкнулась бы с противостоявшим ей фронтом бывших союзников, весьма не желавших ее усиления. И сближение с Германией должно было стать в такой обстановке тоже единственным логическим шагом.
Две крупнейшие нации Европы обречены жить рядом. Столетний период между Венским конгрессом и Первой мировой войной дал всему миру пример мирного и плодотворного соседства русских и немцев. В 1922—1933 гг. СССР и Веймарская республика, подобно Российской и Германской империям на протяжении долгих десятилетий, снова демонстрировали успех мирных отношений. Договор в Рапалло как бы зачеркивал войну 1914 г. и открывал историю этих отношений заново. Жить бы так всегда и дальше народам обеих великих стран... Но кое-кого на Западе это не устраивало.
С изгнанием из СССР в конце 1920-х гг. Троцкого и разгромом троцкистской оппозиции исчезала непосредственная угроза «экспорта коммунизма» из России. Теперь в СССР уже ничто не угрожало будущим советско-германским связям на благо обеих наций. Значит, надо было создать такую угрозу из Германии. Несмотря на кое-что уже написанное по этой теме3, историкам еще предстоит дать во всей полноте исчерпывающее объяснение, почему Гитлер сумел прийти к власти, когда и популярность его партии, и экономический кризис явно шли на убыль. Впрочем, это уже другая история... Но она является продолжением только что рассказанной, частью Великой Тридцатилетней войны 1914—1945 гг.
Примечания:
1 Зайончковский Л.М. Ук. соч. С. 73—74.
2 Документы внешней политики СССР. М., 1961. Т. 5. С. 223— 224.
3 См. напр.: Кремлев С. Россия и Германия: стравить! М., 2003.