И. СТЕРНИК

ЛЕНИНСКИЙ ОПЫТ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ПРАВА В ИНТЕРЕСАХ РЕВОЛЮЦИИ

(Отдельные стороны и аспекты)

 

В книге в исторической последовательности показано, как В. И. Ленин, опираясь на теоретическое наследие К. Маркса и Ф. Энгельса по вопросам государства и права, применял свои юридические знания, право и науку о праве в интересах революции, в интересах создания и укрепления социалистического государства.

Рассчитана на работников советского аппарата, правотворческих и правоохранительных органов, а также преподавателей и студентов юридических учебных заведений.

 

ВВЕДЕНИЕ

XXV съезд КПСС, новая Конституция СССР, каждый день нашего движения вперед по пути коммунистического строительства ярко и убедительно демонстрируют величие многогранной личности В. И. Ленина, силу воздействия его идей, его учения на теорию и практику революционного преобразования мира, на масштабы и темпы коммунистического строительства.

В свете этих глубоко знаменательных событий еще ярче видна их органическая связь с жизнью и деятельностью В. И. Ленина, еще рельефнее вырисовывается исключительная особенность личности Ильича — многогранность.

Творческое развитие В. И. Лениным теории научного коммунизма, знания в области философии, политической экономии, теории и истории государства и права позволили ему оказать решающее воздействие на характер и формы слома старой надстройки, на процесс становления нового, социалистического государства, нового госаппарата, новой системы права.

Поистине огромен вклад В. И. Ленина в советскую юридическую науку, однако он не ограничивается его теоретическими трудами. Выдающееся значение имеет практическая юридическая деятельность В. И. Ленина, нередко переплетавшаяся с его политической (революционной) работой и целиком служившая ей (до 1917 г.), и государственно-правовая деятельность в послеоктябрьские годы.

Марксист по мировоззрению, юрист по образованию В. И. Ленин дал замечательные образцы служения трудовому народу, использования как в условиях царизма, так и, особенно, в условиях диктатуры пролетариата, богатого арсенала правовых средств, науки о праве и самого права в интересах трудящихся. Таким образом, юридическое образование и некоторый опыт работы, несомненно, помогали В. И. Ленину — революционеру как в дооктябрьский, так и в советский периоды его жизни и деятельности.

Своими публицистическими произведениями, «ильичевскими приемами» использования царского законодательства, характером и формами юридической помощи социал-демократическим фракциям в Государственной думе Ленин вслед за Марксом и Энгельсом в новых исторических условиях доказал возможность и необходимость использования рабочими и коммунистическими партиями буржуазной законности против самой буржуазии, например, в деятельности их парламентских фракций.

Советские ученые-юристы проделали огромную работу по изучению, пропаганде и внедрению в практику теоретического наследия В. И. Ленина в области государства и права, по обобщению опыта борьбы ленинской партии за утверждение, развитие и укрепление социалистической законности, а также ленинского опыта использования законодательства в интересах революции.

В советской исторической и правовой литературе достаточно подробно освещена роль В. И. Ленина в становлении и развитии аппарата власти и права социалистического государства. Вместе с тем в ней еще не исследованы правовые аспекты его практической деятельности в руководимом им процессе создания и совершенствования государственного аппарата и законодательства страны Советов.

По справедливому замечанию Е. Д. Стасовой,¹ советские юристы все еще редко и мало пишут о Ленине-юристе, о различных формах и аспектах его правовой деятельности. Ту же мысль высказывает М. П. Ирошников, известный исследователь государственной деятельности В. И. Ленина. Он обоснованно упрекает историков и правоведов в том, что они «не раскрыли еще должным образом, как в ходе становления советского законодательства и нового пролетарского правопорядка проявилось то обстоятельство, что первый Председатель Совнаркома являлся широко эрудированным, имевшим юридическое образование, засвидетельствованное дипломом I степени Петербургского университета, и некоторый стаж работы по специальности в Самарской и Петербургской адвокатурах»².

Одним из доказательств справедливости приведенных слов является тот факт, что за годы Советской власти не появилось ни одной монографии по исследуемому вопросу. И объясняется это в какой-то мере силой традиционного мнения, что о В. И. Ленине можно и должно говорить лишь в аспекте его громадной революционной, партийной и государственной деятельности. Вероятно, по той же причине даже в учебниках для правовых вузов до недавних пор избегалось само сочетание слова «юрист» с именем Ленина...

Широкая возможность изучения материалов партийных и государственных архивов позволила разыскать новые документы, характеризующие практическую работу В. И. Ленина по использованию законодательства царской России и ее юридических учреждений в интересах РСДРП, раскрывающие характер и масштабы его адвокатской практики и расширяющие наши представления о непосредственном участии и руководящей роли В. И. Ленина в правотворчестве Советского государства.

Громадный интерес к рассматриваемой проблеме возник не только у советских, но и зарубежных историков и юристов³.

В 50-х и 60-х годах появились исследования, в которых анализируется большой фактический материал о юридической практике молодого Ленина⁴. И тем не менее, они не свободны, хотя и в разной степени, от пробелов и неточностей. Эти недочеты еще в большей мере характерны для более ранних исследований того же плана⁵.

Большой вклад в изучение проблемы «Ленин-юрист» внес В. Шалагинов. Глубокий анализ уголовных и гражданских дел, рассмотренных с участием «помощника присяжного поверенного В. И. Ульянова», позволил ему написать интересную книгу о Ленине-защитнике в Самаре⁶. Следует, однако, иметь в виду, что в ней освещена лишь часть юридической практики В. И. Ленина — его судебные выступления в Самаре. Обстоятельства же, приведшие Владимира Ильича в адвокатуру, и некоторые другие вопросы, связанные с его пребыванием в Петербургской адвокатуре, в книге подробно не рассматриваются.

С изданием известных партийных документов, посвященных перечисленным выше знаменательным датам, заметно оживилась работа ученых, историков и юристов по выявлению и исследованию новых фактов, новых крупиц из жизни и деятельности В. И. Ленина. Это понятно: ни одна из граней, ни одна из деталей широчайшей по своему диапазону деятельности вождя международного пролетариата не должна остаться упущенной, ибо, как подчеркивается в партийных документах, в биографии такого человека, как В. И. Ленин, решительно все значительно и важно.

В этом плане весьма ценной и интересной представляется его юридическая деятельность, которая на первый взгляд может показаться второстепенной и незначительной, при ближайшем же рассмотрении является содержательной, поучительной и значимой.

В ответ на призыв ЦК КПСС «Всесторонне отображать жизнь и многогранную революционную деятельность В. И. Ленина» советские ученые откликнулись множеством работ, характеризующих В. И. Ленина как философа, экономиста, историка, раскрывающих содержание его государственной, в том числе военной и дипломатической деятельности. 70-е годы отмечены появлением также и трудов о государственно-правовой деятельности В. И. Ленина.

В настоящей монографии мы считаем целесообразным сначала ознакомить читателя с составными частями, или со слагаемыми той деятельности В. И. Ленина, которую условно можно назвать юридической.

Эта деятельность (до 1917 г.) включала в себя, на наш взгляд:

адвокатскую практику в Самаре, Петербурге, Шушенском;

устные и письменные (в листовках, статьях, брошюрах) юридические консультации для рабочих по вопросам царского законодательства;

юридическую помощь РСДРП, ее фракциям в Государственной думе и отдельным деятелям партии;

публицистические работы, в которых анализировались государственно-правовые явления.

Если говорить точнее, то перечисленные слагаемые являлись правовыми аспектами его политической (революционной) деятельности, служили ей и подчинялись ей.

Что касается государственно-правовой деятельности В. И. Ленина, то ее содержание составляли разработанные и обоснованные им:

политико-правовые рекомендации по вопросам государственного строительства законодательным органам Советской республики;

предложения о правовой регламентации вопросов организации, структуры и полномочий органов управления и законопроекты по этим вопросам; предложения о необходимости и формах правового регулирования новых общественных отношений;

мероприятия по укреплению законности в республике;

рекомендации об использовании права для восстановления и развития народного хозяйства и для дальнейшего совершенствования работы советского (государственного и хозяйственного) аппарата;

руководство правотворческим процессом и непосредственное участие в нем путем написания и редактирования законопроектов, разработки принципов и форм кодификации советского права.

Без сомнения, названную область работы Владимира Ильича следует считать не менее важной, чем его военная и дипломатическая деятельность.

Таким образом, в данной работе исследуются разные по своему характеру, масштабам и значению, но тесно связанные, составные части — юридическая, и государственно-правовая деятельность В. И. Ленина, точнее, правовые аспекты его политической деятельности до и после Великого Октября.

В исторической последовательности мы стремились показать, как В. И. Ленин, опираясь на теоретическое наследие К. Маркса и Ф. Энгельса по вопросам государства и права, мастерски применял свои юридические знания, само право и науку о праве в интересах революции, в интересах создания и укрепления социалистического общества.

Ограниченные предметом и задачами исследования, мы не касаемся вопроса о В. И. Ленине как теоретике права: в книге лишь подчеркивается значение теоретической деятельности В. И. Ленина в этой области для его практической работы. Только в некоторых случаях автор более или менее подробно останавливается на отдельных трудах В. И. Ленина, позволяющих особенно выпукло показать органическую связь его практической и теоретической деятельности.

По той же причине о революционной, организаторской деятельности Ленина в Самаре, Петербурге, в период сибирской ссылки, в годы эмиграции сказано лишь в той мере, в какой это необходимо для характеристики его юридической и государственно-правовой деятельности.

Источниками данного исследования явились, прежде всего, труды В. И. Ленина, ленинские сборники, опубликованные партийные документы (решения съездов и пленумов ЦК КПСС), воспоминания его родных и соратников, архивные документы, наконец, нормативные акты, проекты которых были либо написаны, либо отредактированы В. И. Лениным. Некоторые факты удалось найти и в мемуарах Г. М. Кржижановского, М. А. Сильвина, М. И. Семенова (М. Блана), П. Н. Лепешинского, В. Князева, В. В. Адоратского, И. Арманд, А. В. Луначарского, В. Д. Бонч-Бруевича, Л. А. Фотиевой, П. И. Стучки, Н. В. Крыленко и др.⁷ Не переоценивая значения мемуарных свидетельств, автор в то же время считает, что лишь благодаря им можно полнее воссоздать картину прошлого, установить обстоятельства, связанные с интересующей нас областью деятельности В. И. Ленина.

В центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС (ЦПА ИМЛ) нами были изучены подлинные судебные дела, по которым выступал В. И. Ульянов⁸. В некоторых из них оказались чрезвычайно интересные записи об Ульянове-защитнике и, самое главное, — отдельные ленинские автографы⁹. Эти документы характеризуют не только позицию В. И. Ульянова как адвоката, но и позволяют судить о содержании и значении его защитительных речей. В том же архиве были изучены отдельные документы, относящиеся к государственно-правовой деятельности В. И. Ленина. Анализ материалов фондов СНК и СТО, ВЦИК и наркомата юстиции в сочетании с документами, опубликованными в Ленинских сборниках, позволил проследить историю разработки многих декретов, выяснить, какие из них были написаны или отредактированы В. И. Лениным и какие приняты по его инициативе. С интересующими нас материалами мы ознакомились в Государственных архивах Ленинграда, Москвы и Куйбышева. Некоторые данные были почерпнуты из писем, полученных нами от авторов воспоминаний, о В. И. Ленине — Г. М. Кржижановского, Е. Д. Стасовой, Ф. Ф. Вентцель, а также из личной беседы с В. М. Волькенштейном — сыном известного петербургского адвоката М. Ф. Волькенштейна, помощником у которого был В. И. Ульянов в 1893 — 1895 годах. Известную помощь в уточнении некоторых фактов, связанных с юридической практикой Ленина, оказали автору Дом-музей В. И. Ленина в Шушенском и квартира-музей В. И. Ленина в Париже.

В плане познания и оценки ленинского вклада в правотворческую деятельность советского государства, в проведении принципа законности в организации и деятельности советского аппарата, в частности, той помощи, которую оказал В. И. Ленин как правовед законодательным органам СССР, огромное значение имеет подготовленное Институтом марксизма-ленинизма многотомное издание «Декреты Советской власти»¹⁰, а также сборник «Ленинские декреты»¹¹.

Примечания:

¹ И. Стерник. В. И. Ленин-юрист. Ташкент, 1969, стр. 2.

² М. П. Ирошников. Председатель Совета Народных Комиссаров Вл. Ульянов (Ленин). Очерки государственной деятельности с 1917 — 1918 гг. Л., «Наука», 1974, стр. 242.

³ Имеются, в частности, в виду труд Йозефа Литвина „Lenin jako prawnik», опубликованный в 1960 г. в Польше, и монография японского профессора Цунео Инако «Юридическая деятельность В. И. Ленина после Октября», изданная в 1974 г. в Японии. (См. рецензию на эту книгу в журнале «Вопросы истории», 1975, № 5).

⁴ В. Волин. В. И. Ленин в Поволжье. М., 1956; А. Трайнин, М. Шифман. Страницы из биографии В. И. Ленина. — «Советское государство и право», 1956, N? 3; В. Чуев. В. И. Ленин в Самаре (1887 — 1893 гг.); И. Стерник. Из деятельности В. И. Ленина в качестве защитника. — «Советская юстиция», 1958, № 4; Е. Скрипилев. Из биографии В. И. Ленина. — «Известия высших учебных заведений», серия «Правоведение», 1961, № 3; И. Крылов, А. Бланк. Деятельность В. И. Ленина в адвокатуре. По документам и воспоминаниям современников. — «Советская юстиция», 1960, № 4; И. Б. Стерник. В. И. Ленин-юрист. Ташкент, 1969.

⁵ А. Аросев. Некоторые данные о деятельности Владимира Ильича, как помощника присяжного поверенного в Самаре. Ленинский сборник, т. 2, стр. 443 — 447; А. Киржниц. Ленин-адвокат. — «Красная летопись», 1924, № 1; Н. Самойлов. Некоторые указания для исследования биографии тов. Ленина в период бытности его помощником присяжного поверенного. «Пролетарский суд», М., 1925, № 1; И. Блюменталь. В. И. Ленин в Самаре. Самара, 1931; А. Шефер. Ленин в Самаре. — «Коммунист», Куйбышев, 1939, № 11

⁶ В. Шалагинов. Защита поручена Ульянову. Новосибирск, 1969.

⁷ Г. Кржижановский. Великий Ленин. М., 1956; Г. Кржижановский. Ленин и Маркс, 1959; М. Сильвин. Ленин в период зарождения партии, Л., 1959; М. Семенов (М. Блан). Революционная Самара 80 — 90-х годов (Воспоминания). Куйбышев, 1940; П. Лепешинский. На повороте. Л., 1925; В. Князев. Николай Петрович. Воспоминания о Владимире Ильиче. М., 1956; стр. 113 — 121; В. Адоратский. За восемнадцать лет. М., 1961; И. Арманд. Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. — «Вопросы истории КПСС», 1969, № 1; А. Луначарский. Ленин как ученый и публицист. М., 1924; В. Бонч-Бруевич. Воспоминания о Ленине М., 1969; Л. Фотиева. Из жизни Ленина. М., 1959; П. Стучка. Революционная роль советского права. М., 1932; Н. В. Крыленко. Ленин о суде и уголовной политике. М., 1935.

⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 461, on. 1, д. 25952 — 25963, 25978, 44172, 44180 — 44182, 44771.

⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 461, on. 1, д. 2578; ЦПА ИМЛ, ф. 461, on. 1, д. 44180; ЦПА ИМЛ, ф. 461, on. 1, д. 25956.

¹⁰ Декреты Советской власти, т. 1 (М., 1957); т. 2 (М., 1959); т. 3 (М., 1964); т. 4 (М., 1969); т. 5 (М., 1971); т. 6 (М., 1973).

¹¹ Ленинские декреты. 1917 — 1922. Библиография. М., 1974 г.

 

 

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ

ЮРИДИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. И. ЛЕНИНА

Глава I

АДВОКАТСКАЯ ПРАКТИКА В. И. УЛЬЯНОВА В САМАРЕ И ПЕТЕРБУРГЕ

1. Судебная практика В. И. Ульянова в Самаре

В. И. Ленин, заполняя 29 марта 1920 г. анкету делегата IX съезда РКП (б), в ответ на вопрос о «бывшей профессии» написал: «Бывш. пом. прис. повер.»¹ (помощник присяжного поверенного — И. С.). Аналогичный ответ дал он и в анкете для делегатов X Всероссийской партийной конференции 24 мая 1921 года².

Ленин — помощник присяжного поверенного... Ленин — помощник адвоката... Сначала в Самаре, потом в Петербурге. Но когда и при каких обстоятельствах он им стал? В каких целях и каким образом он использовал свое пребывание в адвокатуре?

Выбор высшей школы, а несколько позже и практической деятельности был глубоко продуман В. И. Лениным. Еще юношей он понял, что дело, которому он решил посвятить свою жизнь, требует изучения политэкономии и права. Тогда же он пришел к выводу, что только юридическая профессия, в частности адвокатура, позволит ему использовать науку о праве и само право и, в известной мере, суд, в интересах революции.

Так оно впоследствии и получилось. Окончив в порядке экстерната Петербургский университет, В. И. Ульянов занялся своим трудоустройством. Самое казалось бы простое решение вопроса — пойти служить по специальности в одно из казенных учреждений. Но об этом не могло быть и речи. В. И. Ульянова, поднадзорного за казанское прошлое (за активное участие в политической сходке студентов), родного брата «второпервомартовца» не допустили бы к этим учреждениям. Прежде всего этому помешал бы правительственный циркуляр от 19 августа 1888³.

Но В. И. Ульянов и не думал о подобной карьере. Она была несовместима с его идеалами. Владимир Ильич не мог служить самодержавию, непримиримым врагом которого он стал с юношеских лет. Ведь именно в эти годы он твердо решил посвятить все свои силы и знания борьбе с царизмом.

Он не мог, да и не хотел заняться и другой деятельностью. — научно-педагогической. Во-первых, потому, что твердо решил стать революционером, во-вторых, ему претила казенная наука с ее мертвыми канонами, «официально-профессорская юриспруденция», полная схоластики и знаний, «на девять десятых ненужных и на одну десятую искаженных»⁴. В-третьих, наконец, его глубоко возмущала существовавшая на юридических факультетах университетов система образования и воспитания, перед которой стояла задача подготовить подогнанных под один ранжир чиновников — покорных слуг правительства.

Наконец, если бы В. Ульянов и согласился преподавать в университете, его, «скомпрометированного в политическом отношении» кандидата прав, чиновники министерства народного просвещения или, как любил называть его Ленин, «министерство народного затемнения», не допустили бы на университетскую кафедру.

Таким образом, оставался один путь: в адвокатуру. «Свободная профессия» — так называли тогда работу адвокатов, артистов, художников — была для Ульянова, пожалуй, самой в то время подходящей. Она устраивала его по ряду причин: эта профессия оставалась для него единственно открытой и доступной. Находясь в адвокатуре, он мог свободно распоряжаться своим временем, определять объем своей нагрузки. Адвокатура давала ему возможность продолжать заниматься главным для него делом — изучением трудов Маркса, работ идеологов народничества, подготовкой новых рефератов для кружка и т. д. Работа в адвокатуре позволяла ему легально встречаться с представителями «низших сословий», преимущественно с крестьянами — клиентами по судебным делам. Рассматривая обстоятельства преступлений, в совершении которых они обвинялись, он мог выяснить не только то, что важно было для него как для защитника, но и то, что интересовало его как революционера-марксиста.

Он избрал своим поприщем адвокатуру и потому, что она позволяла использовать суд как учреждение, в котором объективно, против воли его деятелей вскрывались язвы буржуазно-помещичьего строя, публично освещались общественно-политические причины преступлений; суд как учреждение, способное дать ценный фактический (и, как правило, неопровержимый) материал для критики существующего режима.

И, надо сказать, Ленин использовал материалы своей практики не только в своих защитительных речах, но и, главным образом, в рефератах и листовках для критики ненавистных ему порядков, для политического просвещения студенческой и рабочей молодежи Самары, а позже и всей России.

Наконец, адвокатура нужна была В. И. Ульянову и как один из источников поддержания семьи, главой которой к этому времени он фактически стал.

Таким образом, три причины привели В. И. Ульянова в адвокатуру.: необходимость надежного прикрытия своей основной, то есть революционной деятельности; возможность использования судебной практики в интересах этой деятельности; материальное положение его семьи. Прав В. Шалагинов, утверждая: «Случай поставил это слово в билет (имеется в виду вопрос «Защита» на государственном экзамене. — И. С.), но не случай сделал судебную защиту родом деятельности молодого юриста»⁵.

Владимир Ильич вступил в адвокатуру в ту пору, когда в России царила реакция, когда особенно ярко проявился антагонизм между правом эксплуататоров и моралью трудящихся классов, между государством и обществом, государством и личностью. Основной заботой большинства защитников было добиваться в деле не подлинной, объективной, а формальной истины. Свою позицию они согласовывали обычно в процессе не с материалами дела, а с суммой полученного или обещанного клиентом вознаграждения, с интересами карьеры.

Адвокатская практика Ленина в Самаре постоянно сочеталась, а точнее, переплеталась с его революционной деятельностью. В этом ее характерная особенность. Но было бы неправильно утверждать, как это делают некоторые авторы, будто Ульянов лишь номинально числился в списках помощников присяжных поверенных и почти не выступал в суде. Архивные документы и воспоминания родных и друзей Ленина говорят о другом. В самарский период жизни, в частности в первом полугодии 1892 г., он имел некоторую и, надо сказать, немалую для своего возраста (ему тогда было 22 года) практику. По словам Анны Ильиничны Ульяновой-Елизаровой, в этот период Ленин «серьезно и с интересом относился к своей юридической деятельности»⁶.

Адвокатской практикой в Самаре Владимир Ильич занимался, хотя и не регулярно, в течение полутора лет. Однако нельзя сказать точно, сколько раз он выступал в судах или какое количество дел было рассмотрено с его участием, потому что архивы судебно-административных учреждений, в которых мог выступать тогда В. И. Ульянов, полностью не сохранились.

В литературе, освещающей самарский период жизни и деятельности Ленина, сообщаются различные данные о его работе в адвокатуре, в частности, о числе проведенных им защит. Так, в научной биографии В. И. Ленина говорится, что за все время его пребывания в самарской адвокатуре им проведено около 15 процессов7. И. Блюменталь⁸, А. Аросев⁹, И. Крылов и А. Бланк¹⁰ считают, что только в 1892 г. Владимир Ильич выступил в суде 10 раз; Б. Волин увеличивает эту цифру до 12.

Фактически, как это видно из подлинных дел, хранящихся в Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, личных воспоминаний Д. И. Ульянова, Владимир Ильич только в 1892 г. участвовал, по меньшей мере, в 14 судебных процессах. А всего за последние полтора года пребывания в Самаре он участвовал в суде не менее чем в 20 делах¹¹.

Дела, рассмотренные с участием В. И. Ульянова, можно классифицировать следующим образом: 16 уголовных и 4 гражданских. Среди уголовных дел 11 — о кражах, одно — о железнодорожном крушении, одно — о богохульстве, одно — о самоуправстве. Процессуальное положение В. Ульянова в перечисленных делах было неодинаковым: в 15 из них он выступал защитником, в одном (дело Арефьева) — в качестве частного обвинителя, в остальных — представителем ответчика.

Большой интерес представляет социальное положение клиентов В. И. Ульянова. Сведения об этом можно почерпнуть в протоколах допросов и в приговорах. Из них явствует, что абсолютное большинство его подзащитных — их было 24 — составляли крестьяне, пострадавшие от засухи, люди, искавшие места чернорабочих и мастеровых, вечно недоедавшие мелкие чиновники. Крайняя нужда, изнурительный труд, неустроенность быта и алкоголизм заставляли их нарушать закон.

По социальному положению подзащитные В. Ульянова подразделялись следующим образом: чиновники — 1, чернорабочие — 4, батраки — 3, мастеровые — 6, крестьяне-бедняки — 10. Их дела были как бы дополнением и подтверждением тех материалов, которые собирал В. И. Ленин для будущих теоретических исследований.

Бывали случаи, когда к Ульянову-защитнику обращались представители других социальных групп, включая крупных купцов. Но по моральным, принципиальным соображениям он обычно отказывался брать на себя защиту лиц, совершивших преступление из низменных побуждений. Уклонялся он и от ведения гражданских дел, если клиент был явно неправ, или будучи человеком состоятельным, нагло требовал во что бы то ни стало выиграть процесс.

Ярким примером может служить дело купца первой гильдии Ф. Ф. Красикова (март 1892 г.). Узнав, что Красиков — спекулянт и мошенник и что дело о нем возбуждено по жалобе ограбленных им крестьян, В. И. Ульянов наотрез отказался вести его тяжбу¹².

Из протоколов судебных заседаний видно, что В. И. Ульянов выступал в процессах в основном по назначению суда, в порядке так называемой казенной защиты, на которую многие адвокаты смотрели как на повинность. Приходилось вести защиту и по приглашению самих обвиняемых или их родственников. В числе подсудимых, которые предпочли иметь в качестве защитника В. И. Ульянова, были В. Красильников, В. Юдин, В. Крылов, В. Муленков, Е. Тишкин, И. Зорин. К. Зайцев, И. Уждин, В. Красноселов, А. Карташов, Ф. Лаптев, В. Алашеев, А. Перушкин, Н. Языков, М. Бамбуров, В. Садлох, М. Опарин, Т. Сахаров, И. Чинов, братья Ф. и Н. Куклевы, Н. Гусев, С. Репин, С. Лавров. Возраст большинства из них не превышал 18 — 23 лет.

Судя по результатам процессов, в которых участвовал Владимир Ильич, к защите как платной, так и бесплатной он готовился самым тщательным образом. Доказательством этого могут служить его досье по делам. Помимо изучения дела, он, как правило, беседовал с подзащитными, сопоставлял содеянное ими с фактами. Владимир Ильич вел всегда себя на процессе просто, но с достоинством, смело и принципиально. Его известность как адвоката непрерывно возрастала.

О характере, стиле ведения дел в суде Владимиром Ильичом, о его активности в судебных процессах, к сожалению, известно не много. Надо иметь в виду, что тогдашние журналы судебных заседаний не имели ничего общего с протоколами, которые ведутся в советском суде. Роль секретаря сводилась к тому, чтобы отметить краткие ответы на несколько десятков вопросов (пунктов), содержавшихся в журналах.

В большинстве случаев в протоколах не приводится аргументация, которой пользовался Ульянов, нет в них и изложения показаний свидетелей и подсудимых. Дело в том, что сам закон предписывал вести именно таким образом журналы судебных заседаний, проходивших с участием присяжных заседателей. Согласно ст. 832 Устава уголовного судопроизводства, «не прописываются показания и объяснения, относящиеся... к самому существу дела». Тем не менее материалы уголовных дел помогают воссоздать, хотя чаще всего и предположительно, содержание или, по крайней мере, направление ленинских защитительных речей.

Первым в адвокатской практике В. И. Ленина уголовным делом было дело В. Ф. Муленкова. Оно рассматривалось в Самарском окружном суде 5 марта 1892 г. Василий Федорович Муленков, портной по профессии, 34 лет, обвинялся в тяжком по тем временам преступлении — богохулении¹³. Подсудимому, как это видно из обвинительного акта, вменялось в вину то, что он 12 апреля 1891 г. в нетрезвом состоянии публично (в бакалейной лавке села Шиланский Ключ) «матерно обругал бога, пресвятую богородицу и пресвятую троицу». Затем, по словам свидетелей, он удостоил своим вниманием императора и его наследников, заключив, что «государь неправильно распоряжается...» Эти действия были квалифицированы по ст. 180 Уложения о наказаниях, согласно которой признавалось преступным произнесение в публичном месте слов, имеющих вид богохульства, или же поношениях святых господних, или порицание веры и церкви православной, учиненные без умысла оскорбить святыню, а по невежеству или пьянству. Та же хула, но «с умыслом совершенная», влекла за собой назначение виновному каторги сроком до 15 лет (ст. 176 Уложения).

Дело слушалось в Самарском окружном суде в коллегии из трех коронных членов присутствия без присяжных заседателей и, по предложению прокурора, при закрытых дверях. Просить суд оставить в зале заседания не более трех родственников (такое право предоставлялось подсудимому) Муленков отказался.

В журнале судебного заседания окружного суда по уголовному отделению «марта 5 дня» отмечено, что защитником подсудимого был помощник присяжного поверенного Ульянов, избранный самим подсудимым. Там же далее указано, что подсудимый отказался дать объяснения.

Каждый из свидетелей уличал подсудимого. Первым выступил с показаниями лавочник, который, якобы, сам слышал, как Муленков «выражался разными неприличными словами и обругал царя и бога скверно, матерно...» Сын лавочника уточнил обстоятельства, при которых он лично «все слышал». В это время, по его словам, он читал книжку про убийство Александра II. В ответ на его вопрос, узнает ли Муленков портрет царя, нарисованный на обложке книги, подсудимый стал ругать царскую фамилию.

Свидетели, подтвердив данные ранее показания, стали «уточнять» лишь одну деталь: степень опьянения Муленкова. Словно сговорившись, они убеждали суд в том, что «богохульственные слова» Муленков произносил, не будучи сильно пьяным. Они только теперь вспомнили, что тогда он «довольно твердо стоял на ногах»¹⁴. Такое «уточнение» было на руку и прокурору Радковскому, и полицейскому уряднику Ралдугину, производившему дознание. В оправке об окончании дознания Ралдугин в противоречие с показаниями свидетелей-очевидцев и объяснениями обвиняемого написал, что последний «во время богохуления был трезв». Разумеется, это обстоятельство было отнесено судом отнюдь не к числу смягчающих вину Муленкова. Аналогичные, но еще более отягчающие вину подсудимого показания, дал полицейский урядник II участка Самарского уезда.

Трудность защиты в этом деле обусловливалась не только характером и доказанностью обвинения, отсутствием присяжных заседателей. Она становилась, казалось, бесполезной, поскольку противником защиты, помимо прокурора, был сам царь, именем которого вершилось правосудие в тогдашней России. Не всякий адвокат согласился бы выступить в таком процессе. Ведь защита в царском суде человека, подобного Муленкову, могла серьезно отразиться на официальной репутации, а следовательно, — на карьере адвоката.

Какой же была защитительная речь по этому делу? Слышать ее довелось немногим: составу суда, прокурору, Муленкову, да конвоирам — процесс был негласным. И все же главное из этой речи дошло до нас через приговор суда.

Верно сказал о защите в деле Муленкова В. Шалагинов: «Слова этой защиты, надо думать, действительно потеряны и для истории, и для права. Но мысль? Разве мысль гения когда-нибудь уходила, ничего не оставив? Она, без сомнения, оставила себя и в этом суде, в этом деле. Но в чем же конкретно? Очевидно, прежде всего в результате»¹⁵.

Приговор по делу Муленкова оказался сравнительно мягким. Перед логикой В. Ульянова не смогли устоять чиновники, решавшие судьбу обвиняемого.

Об основных тезисах защитительной речи в этом процессе можно судить по обстоятельствам дела. Нетрудно понять душевное состояние и мысли виновного до и в момент совершения им «преступления».

Да, такие, как Муленков, могли сказать больше и резче о религии и ее союзнике — царском правительстве. Муленков, как выяснилось на процессе, был давно известен полиции. Еще до случая в лавке он находился под ее надзором. Трудная, полная мытарств жизнь, неурожай 1891 г. и связанные с ним последствия изменили его представления о боге и царе. Враждебное отношение к религии сочеталось у Муленкова с враждебным отношением к самодержавию и его представителям.

Потеряв веру в бога, Муленков и высказал то, что по его разумению — чистая правда. Поэтому ему было странно и непонятно, за что его взяли под стражу и отдали под суд.

Обо всем этом мог сказать (возможно, и пытался) смелый защитник Муленкова. Мог... Но в условиях царской юстиции адвокату ставили жесткие рамки и закон и суд. Разумеется, Владимир Ильич мог поспорить с законом, если бы сделать это не мешали судьи. Для него не составляло особого труда доказать, что не только ст. 180, но и все остальные 66 статей второго раздела Уложения «О преступлениях против веры и о нарушении ограждающих оную постановлений» совершенно несовместимы с принципом свободы совести, все нормы этого раздела демонстрируют «священный союз» буржуазного помещичьего государства с религией и дают понять, почему царское правительство защищала церковь, а церковь прославляла правительство. Анализируя действия Муленкова, защитник мог легко доказать их ненаказуемость, ибо они были совершены без умысла.

Несомненно, помощник присяжного поверенного отверг попытки прокурора доказать, будто, ругаясь, Муленков хотел осквернить святыню или поколебать веру в бога у свидетелей, находившихся в бакалейной лавке; защитник имел основание убеждать суд в том, что «непотребные слова» его подзащитный произнес исключительно под влиянием опьянения¹⁶ и нахлынувших на него воспоминаний о поведении служителей церкви, в которой Муленков был хористом.

Не мог защитник умолчать о тех листах дела, в которых говорилось об оскорблении царя и его семьи. С формально-юридической стороны защита могла об этом и не упоминать: данное обстоятельство не фигурировало в обвинительном акте. Но можно было предположить, что судьи, читавшие показания свидетелей обвинения, непременно обратят внимание на такой факт и учтут его в совещательной комнате в соответствии со своим верноподданническим, буржуазно-помещичьим правосознанием. Учитывая эти обстоятельства, защита, несомненно, должна была обратить внимание «высоких судей» на закон (ст. 752 Устава уголовного судопроизводства), который обязывал их при решении судьбы подсудимого не выходить за рамки первоначально предъявленного ему обвинения.

Благодаря активности В. И. Ульянова в судебном следствии, его искусству допрашивать, сводить на нет значение показаний свидетелей, стремящихся угодить властям, суд не рискнул выйти за рамки обвинительного акта и признал Муленкова виновным только в богохульстве. Это была серьезная победа защиты.

Оправдать подсудимого — значило бы осудить законодателя, создавшего эту нелепую норму. По понятным причинам, отважиться на это суд не мог. Приговор, вынесенный по делу, — заключение в тюрьму на один год — неопровержимо свидетельствует о том, что защитник сделал для Муленкова больше, чем можно было сделать в тех условиях.

В Куйбышевском государственном архиве хранятся еще несколько десятков дел о богохульстве. Читая обвинительные акты и приговоры, лишний раз убеждаешься в том, что в конце XIX в. и даже в начале XX в. в России судили и бросали в тюрьму людей за неверие в бога, непризнание евангелия, непочтительное отношение к особе «всевышнего» и окружающих его святых и ангелов.

Подобных дел в те годы было немало. Они возбуждались и решались на основании диких, архаических законов.

Не эти ли законы, не процессы ли Муленкова, Князева и других имел в виду Владимир Ильич, когда, спустя 13 лет, в статье «Социализм и религия» писал, что это были «средневековые, инквизиторские законы (по сю пору остающиеся в наших уголовных уложениях и уставах), преследование за веру или за неверие, насиловавшие совесть человека...»¹⁷

Туго приходилось в царском суде подсудимым и их защитникам и в тех случаях, когда объектом преступления была частная собственность, а потерпевшими — представители имущих классов. И по таким делам осуществлял защиту молодой адвокат В. И. Ульянов.

В одном из них обвинялись И. Уждин, К. Зайцев, И. Красильников в покушении на кражу хлеба из амбара кулака-хуторянина Ф. Кривякова. Защита была поручена В. И. Ульянову по просьбе подсудимых. Дело слушалось 16 апреля 1892 г. с участием присяжных.

Спорить против доказанности обвинения и правильности юридической квалификации было невозможно. Характер заявленного Ульяновым ходатайства о понижении наказания позволяет предполагать, что линией защиты по этому делу он избрал объяснение мотивов, толкнувших подсудимых на преступление, и указание на смягчающие их вину обстоятельства.

Вот что показали сами обвиняемые о причинах, толкнувших их на кражу. Чернорабочий Игнатий Красильников на допросе у следователя подробно и чистосердечно рассказал при каких обстоятельствах он стал вором. Будучи в Самаре, он зашел навестить знакомого крестьянина Кузьму Зайцева. В квартире последнего застал неизвестного ему человека по имени Илья (это был Уждин). Разговор у них зашел «про нужду и хлеб». Затем Красильников, которого дома дожидались голодные жена и двое детей, предложил забраться в дом Кривякова, где, как ему было известно, «много хлеба»¹⁸.

Кузьма Федорович Зайцев, тоже чернорабочий, обремененный детьми, дал аналогичные показания. Мысль о краже, сказал он, возникла в ходе печального разговора «о голоде, о том, что работы нет и хлеба достать негде».

В том же духе были и объяснения сапожника Ильи Уждина. На вопрос следователя он ответил коротко и ясно: «Положительно есть нечего и взять негде, а между тем — семья и кормить ее нужно». У него на иждивении, кроме больной жены, было трое детей.

В ночь на 28 сентября 1891 г. Уждин, Зайцев и Красильников пошли на хутор к Кривякову. Не успели они открыть амбар, как были схвачены.

Царский суд, страж «священной собственности», признал всех троих виновными. Каждого из них он приговорил к заключению в исправительно-арестантские отделения сроком на три года.

Немало хлопот доставило Владимиру Ильичу уголовное дело № 272 о «лишенном прав отставном рядовом» В. П. Красноселове. Это дело привлекло внимание судебного репортера. В № 255 «Самарской газеты» за 1893 г. он поместил заметку: «18 ноября в Самарском окружном суде слушалось дело по обвинению уже лишенного всех прав состояния отставного рядового из мещан г. Костромы... Василия Петровича Красноселова, 67 лет, в краже. Обвинял товарищ прокурора г. Прохоров, защищал Красноселова пом. присяжного поверенного г. Ульянов».

Подсудимый обвинялся в тайном похищении из незапертой квартиры торговца Сурошникова 113 рублей, то есть в преступлении, предусмотренном ч. 2 ст. 1655 Уложения.

Обвинительная власть и суд располагали весьма скудными доказательствами.

Первой важной уликой следственные и судебные органы считали донос свидетеля Вильгельма Минкеля¹⁹ городовому 2 полицейской части Арсентьеву о том, что у посетителя кухмистерской «голодранца Красноселова» появились «откуда-то деньги», каковых прежде у него не было; второй уликой, ставшей для обвинения опорной, явилось показание Арсентьева о том, что при обыске у доставленного в часть Красноселова «в сапоге за чулком» он обнаружил и изъял кредитный билет сторублевого достоинства. Значение улики власти придали также дерзкому, с их точки зрения, ответу задержанного («Тебе какое дело? Заря мне дала!») на вопрос любопытствующего ключника арестного помещения Антиохина. Таков характер свидетельских показаний по этому делу²⁰

Придерживаясь такой же логики, автор обвинительного акта, товарищ прокурора Мясников и составители приговора усмотрели серьезную улику в справке о нескольких прежних судимостях Красноселова за кражу. Не случайно как в обвинительном акте, так и в приговоре встречается фраза: Красноселов обвиняется (признан виновным), в том, что он «вновь похитил...».

Нельзя без улыбки читать описание следующей, также опорной для следствия и суда, улики: категорическое утверждение потерпевшего Сурошникова, что обвиняемый несколько раз покупал у него капусту, «так что больше сделать кражу некому». И еще: поскольку билет найден при Красноселове, то «нечего тут и думать, что деньги украл не он»²¹.

И, наконец, последняя «неотразимая» улика: ответ начальника городской тюрьмы на запрос следователя. Согласно этому ответу (от 31 июля 1892 г.) разъяснение, которое дал Красноселов относительно 100 руб., изъятых у него при обыске (по его словам, заработанных в тюрьме, откуда он вышел незадолго до возникновения данного дела), «е соответствует действительности. Оказывается, если верить тюремщику, арестант Красноселов, находясь в заключении, «никакими работами не занимался», при освобождении «ни копейки денег не имел» и вообще «все сказанное им — неправда».

Несмотря на очевидную тенденциозность этого документа, судьи приняли его как бесспорное доказательство вины подсудимого. Утруждать себя проверкой суд не стал. Вопрос — кому поверить: арестанту или тюремщику — служители Фемиды решили в пользу последнего. Каких-либо других доказательств ни следствие, ни суд не собрали. И тем не менее, игнорируя неоднократные объяснения обвиняемого о трудовом источнике приобретения обнаруженных у него денег, прокурор Мясников счел возможным 10 августа составить по делу обвинительный акт, который безоговорочно был утвержден уголовным департаментом Саратовской судебной палаты. В ее определении от 1 сентября, в противоречии с правдой, сказано, что по убеждению палаты предварительное следствие является «достаточно полным и произведенным без нарушения существенных форм и обрядов судопроизводства» и потому единогласно решила предать суду «лишенного всех особенных прав» Красноселова.

Дело было назначено к слушанию на 18 ноября. Немногим более месяца до процесса подсудимый просил назначить ему защитника «от суда». Затем в протоколе судебного заседания появляется запись: «Защитником подсудимого явился избранный им помощник присяжного поверенного Ульянов»²².

Об обстоятельствах, при которых В. И. Ульянов вступил в этот процесс, можно лишь догадываться²³. Во время судебного разбирательства перед судьями прошли уже известные нам свидетели — почти все полицейские, которых не раз «подкармливал» торговец, потерпевший по делу. Прокурор, связанный наказом начальства, добивался и добился осуждения подсудимого, невзирая на то, что ценность доказательств обвинения была более чем сомнительной. Речь прокурора могла состоять лишь из пересказа лаконичных и однотипных показаний полицейских и потерпевшего, а также из ссылок на прежние судимости Красноселова.

При ознакомлении с делом для защитника не могло не стать очевидным, что Красноселов привлечен к ответственности зря, без достаточных к тому оснований. Материалы дела давали большую возможность для критики действий и выводов обвинительной власти. Как можно (было приклеить пожилому человеку ярлык вора только на том основании, что он был постоянным покупателем в лавке «потерпевшего» и что, дескать, «больше сделать кражу некому»?

Важно отметить то обстоятельство, что никто из представителей власти (ни полиция, ни следователь) не удосужился выяснить, была ли вообще совершена кража денег у торговца капустой, имел ли он в тот день деньги в перечисленных им купюрах, почему он сообщил полиции о случившемся со значительным опозданием. Но все эти вопросы мало интересовали полицейских. Отмахнулись они и от версии, выдвинутой обвиняемым, согласно которой деньги, найденные у него, заработаны им честно, хотя и в тюрьме: здесь он лудил самовары, делал чайники, которые продавал арестантам, проходившим по этапу дальше.

Материалы дела, нарушения процессуального закона, допущенные следствием и судом, давали защите основание требовать направления дела на доследование. У нее были также серьезные основания просить суд об оправдании Красноселова за недоказанностью его вины.

Прежде всего, защите предстояло обратить внимание суда на явно незаконный отказ в ходатайстве, заявленном обвиняемым во время «приготовительных к суду распоряжений», о вызове новых свидетелей — служащих тюрьмы²⁴. Последние могли бы подтвердить его объяснение о происхождении отобранных у него денег и одновременно опровергнуть оправку начальника тюрьмы. Тем более, что ни один из этих свидетелей ранее, то есть до суда, не допрашивался, из-за чего следствие носило односторонний, обвинительный характер.

Защита не могла не реагировать на мотивировку судебного определения от 16 октября об отказе удовлетворить ходатайство, которое не только не основывалось на законе, но прямо противоречило ему. Ведь суд, отклоняя обоснованное ходатайство Красноселова, исходил из того, что обстоятельства, которые подсудимый желает выяснить через названных свидетелей, «не имеют существенного для дела значения», а, кроме того, «вполне опровергаются имеющимся в деле сообщением начальника тюрьмы». На такое обоснование отказа защита, бесспорно, должна была обрушиться. Считая справку тюремного начальства непогрешимой и не подлежащей критике, суд тем самым, не увидев и не допросив свидетелей защиты, априори признал, что последние не в состоянии будут установить новые или опровергнуть имеющиеся в деле данные, «полностью изобличающие» Красноселова.

Последовательно проанализировав и оценив аргументацию отказа, защитник, хорошо знавший Устав уголовного судопроизводства, назвал вещи своими именами. Он просил суд, рассматривающий дело по существу, иметь в виду, что определение распорядительного заседания от 16 октября явно противоречит не только точному смыслу, но и буквальному содержанию ст. 575 названного Устава. Затем, как имеются все основания предполагать, защитник настаивал на истребовании и приобщении к делу справки, а точнее — выписки из тюремной книги учета заработков заключенных. Ознакомившись с ней, суд мог бы выяснить, занимался ли Красноселов каким-либо ремеслом в период пребывания в тюрьме и сколько денег заработал²⁵.

Предметом внимания защитника не могли не стать и другие, бившие в глаза погрешности предварительного следствия, в том числе то, что не была проведена очная ставка между Красноселовым и Сурошниковым, хотя необходимость в ней диктовалась противоречивостью их показаний. Оказывается, потерпевший в разговоре с Красноселовым сообщил, что кража у него была давно и что в совершении ее он подозревает своего квартиранта; кроме того, при первом предъявлении ему сторублевки он за свою ее не признал. В деле имеются сведения, что то же самое он повторил в присутствии свидетелей Арсентьева и Александрова. Однако очная ставка между этими лицами и потерпевшим также не была проведена.

Важную часть защитительной речи, естественно, составляло обоснование правдоподобности версии, выдвинутой подсудимым, его слов о том, что найденные у него при обыске деньги есть лишь часть заработанных им за время четырехлетнего пребывания в Самарской тюрьме.

И еще. Защитник, бесспорно, обратился к присяжным с просьбой, чтобы они при решении вопроса о виновности не принимали во внимание оглашенные председательствующим справки о прежних судимостях Красноселова, так как никакой связи между ними и тем, за что ныне привлечен Красноселов, нет.

Несмотря на все это, присяжные, нарушив обещание, данное «всевышнему»²⁶, поступили, как велела им их цензовая совесть.

Отказом удовлетворить ходатайство подсудимого и нежеланием подвергнуть тщательному исследованию справку начальника тюрьмы суд продемонстрировал свою предубежденность, свою заведомую уверенность в виновности подсудимого. Предубежденными оказались и присяжные заседатели, близкие «потерпевшему» по социальному положению и психологии. Признав Красноселова виновным, они, как могли, защитили купца Сурошникова, заодно, на всякий случай, — и свою собственность.

Перед удалением коронного состава суда в совещательную комнату вторично с речами выступили стороны. Прокурор, вопреки своей совести (он не мог быть убежден в виновности Красноселова), потребовал отдать «вора-рецидивиста» в исправительно-арестантские отделения сроком на 3 года. Защитник же, связанный вынесенным присяжными обвинительным вердиктом, вынужден был ограничиться просьбой о смягчении наказания²⁷, требуемого прокурором. После процесса приговор суда, которым подзащитный Ульянова направлялся в исправительно-арестантские отделения на 2 года и 9 месяцев, никого уже не удивил.

Недоумевал, вероятно, лишь один Красноселов: его последняя надежда («суд разберется») рухнула. Вещественное доказательство по делу, сторублевый билет, изъятый у подсудимого, суд приказал вернуть «пострадавшему».

Побеседовав со своим подзащитным, В. И. Ульянов решил обжаловать приговор. Он предложил Красноселову получить копию приговора, которая и была вручена осужденному 27 ноября. Судя по тому, что 4 декабря прокурор препроводил жалобу в суд (после внесения защитой 15-рублевого кассационного залога), следует считать, что кассационная жалоба могла быть написана в последние дни ноября, либо в первые три дня декабря. Не ранее 21 декабря жалоба вместе с делом была направлена в сенат. Менее чем через месяц (24 января 1893 г.) жалобу рассмотрел уголовнокассационный департамент сената. Кто автор жалобы? Имеются достаточные основания считать, что она составлена В. И. Ульяновым, хотя и не подписана им²⁸.

В правильности такого вывода убеждает прежде всего ее содержание, обоснованность той критики приговора, перед которой не могли устоять даже сенаторы. Следует также учесть, что кроме защитника некому было позаботиться о судьбе невинно осужденного Красноселова, человека «безродного» и неграмотного. Логичность этого предположения подтверждается также и тем, что при первом и втором (после отмены приговора) рассмотрении дела защитником выступал Владимир Ильич Ульянов.

Кассационная жалоба, судя по ее результатам, произвела на сенаторов должное впечатление. Указом уголовно-кассационного департамента от 14 января 1893 г. приговор по делу был отменен²⁹. Особое место в определении сената заняла критика самарских судей за их ошибочное толкование понятия «существенности свидетельских показаний». В сенатском решении, приобщенном к делу осужденного, отмечалось, что состав суда, рассматривавший дело Красноселова, не уяснил понятия существенности свидетельских показаний. А это понятие, говорится в решении, «определяется важностью обстоятельств, подлежащих разъяснению, т. е. значением их как для установления отдельных признаков преступления и обстоятельств, особо увеличивающих или особо уменьшающих вину, так и для разрешения главного вопроса о виновности, и не имеет ничего общего с предположениями, хотя бы и весьма вероятными, о том, что указанные свидетели не в состоянии будут доказать новые или опровергнуть имеющиеся, хотя и существенные для дела данные, но уже установленные другими доказательствами».

Соглашаясь с доводами кассатора, сенат признал, что данное Самарским окружным судом толкование ст. 575 Устава уголовного судопроизводства³⁰ является в корне ошибочным. Оно, подчеркивается в решении, привело бы к совершенному отрицанию предоставленного этим законом подсудимому права представлять новые доказательства в целях опровержения собранных предварительным следствием изобличающих данных.

Отменив приговор, кассационный суд направил дело на новое рассмотрение. О дне повторного судебного разбирательства В. И. Ульянов был извещен 25 февраля.

12 марта 1893 г. суд, по настоянию защиты и во исполнение указаний сената, вызвал и допросил четырех служителей тюрьмы, которые полностью подтвердили объяснения подсудимого и тем самым опровергли справку своего начальника. Были осмотрены книги (записи) «тюремного эконома». Разумеется, самое активное участие в судебном следствии, как и в первый раз, принял защитник подсудимого В. И. Ульянов. Благодаря этому- обстоятельству обвинение на сей раз окончательно рухнуло. Суд вынужден был признать правду слов подсудимого и заведомую ложь в документах дознания и справке шефа тюремного замка.

Присяжные после короткого совещания объявили:. «Нет, не виновен». Казалось, говорить было больше не о чем. Но иначе считал защитник. Еще надо было выяснить судьбу вещественного доказательства, то есть незаконно отобранных у Красноселова денег. В совещательной комнате надлежало обсудить и этот вопрос. И не только обсудить, но и решить в пользу Красноселова. В конечном итоге, суд реабилитировал «безродного слесаря», возвратив ему вместе со злосчастным кредитным билетом и его доброе имя. Привычным канцелярским языком суд записал в приговоре: «Красноселова... признать по суду оправданным и по вступлении приговора в законную силу возвратить ему отобранный у него в качестве вещественного доказательства 100-рублевый кредитный билет». Оправдание Красноселова объективно прозвучало как осуждение произвола полицейских и прокурорских властей Самары.

Среди 16 уголовных дел, защитником в которых выступал В. Ульянов в Самаре, особое место занимает дело Н. Языкова. Процесс по нему состоялся 17 декабря! 1892 г.

Следует сказать, что тяжелые последствия преступления, в совершении которого обвинялся Языков, и полная доказанность виновности последнего делали защиту нелегкой. Протокольные записи по настоящему делу выгодно отличаются от записей по другим делам, связанным с именем полюбившегося Хардину помощника. Они настолько подробны, что дают возможность судить о позиции каждой из сторон, о доводах и силе логики в речах прокурора и защитника. Секретарь судебного заседания по этому делу Дивногорский, в отличие от своих коллег по службе, почти стенографически зафиксировал действия сторон, ходатайства, предложения и аргументацию защитника Ульянова.

Как явствует из обвинительного акта, по вине начальника станции Безенчук Оренбургской железной дороги, отставного прапорщика Н. Н. Языкова и стрелочника той же станции И. Кузнецова 8 мая 1891 г. на рассвете (в 4 часа 30 минут «по петербургскому времени») на территории станции произошла железнодорожная авария, пять пустых вагонов, гонимые поднявшимся ветром, столкнулись с вагончиком, на котором ремонтный рабочий Наурсков вез бочку с водой. В результате столкновения Наурское получил легкое телесное повреждение, а бывший при нем девятилетний мальчик Андрей Коротин, — смертельное ранение.

Действия подсудимых были подведены под ч. 2 ст. 1085 Уложения о наказаниях, предусматривающую в качестве наказания тюремное заключение. Изучив обстоятельства дела и сопоставив ст. 1085 со ст. 411, содержащей норму о служебном нерадении, защитник пришел к обоснованному выводу, что правовая оценка действий его подзащитного неправильна.

Главным предметом спора между сторонами стал вопрос о юридической квалификации действий Языкова. Прокурор В. Богданович категорически настаивал на применении ч. 2 ст. 1085 Уложения. Защитник же решительно отвергал оценку, данную обвинителем, и просил суд квалифицировать поведение своего подзащитного по ч. 3 той же статьи.

Исходя из этого различия, защитник обосновывал предложение о подведении действий Языкова под ч. 3 ст. 1085.

Учитывая совокупность обстоятельств, Владимир Ильич просил об оправдании Языкова по статье, по которой последний был предан суду. Не будучи, однако, уверенным в полной с ним солидарности состава суда, он в просительной части своей речи выдвинул альтернативу: если суд не сочтет возможным согласиться с мнением защиты, то последняя просила бы избрать Языкову меру наказания, не связанную с лишением свободы.

Иное мнение о позиции В. Ульянова в деле Языкова высказал В. Шалагинов. С его точки зрения, защитник не выдвигал альтернативы; ее по ошибке приписал адвокату судебный секретарь³¹.

С огромным удовольствием читаются строки приговора, в которых формулируется согласие суда с защитой по обоим коренным вопросам дела: и о квалификации, и о мере наказания. Признав в действиях Языкова проявление недостаточного надзора за работой стрелочника, суд признал, что поведение Языкова заключает в в себе все признаки преступления, предусмотренного не 2, а 3 ч. ст. 1085 Уложения о наказаниях. Изменив квалификацию, суд решил взыскать с подзащитного Ульянова штраф в размере 100 руб., но сделал при этом характерную оговорку; в случае «несостоятельности подсудимого Языкова к платежу, его следует выдержать под арестом один месяц».

Может возникнуть вопрос, почему в приговоре ничего не сказано о гражданско-правовых последствиях преступления. Оказывается, потерпевшие: станционный сторож Коротки (отец погибшего мальчика) и ремонтный рабочий Наурсков отказались от своих прав на возмещение ущерба, причиненного им преступлением. Мотивы отказа становятся ясными при ознакомлении с протоколом допроса Наурскова. Он заявил: «С железной дороги ничего не ищу — люди мы неграмотные, ничего не знаем, боюсь, как бы меня не уволили...». Этим же, по-видимому, руководствовался и Коротин.

Имеются все основания сказать, что приведенные строки перекликаются с тем, о чем гневно писал В. И. Ленин спустя несколько лет в статье «Бей, но не до смерти». В ней, как известно, тоже идет речь о гражданском иске, который могла предъявить жена убитого в полиции Воздухова, но не предъявила. Она не сделала этого из-за полной неосведомленности в существовании так называемого права бедности. Судьи же, хотя и знали о нем, остались равнодушными к горю крестьянки. Они не разъяснили ей соответствующих статей закона, ничем не помогли. «Но где же было ей, простой бабе, — говорится в статье, — знать, что существует какой-то гражданский иск в уголовном суде? Да если бы она знала это, в состоянии ли была бы она нанять адвоката?»³².

Не знали всего этого и пострадавшие по делу Н. Языкова. Не под силу было Коротину, станционному сторожу, и Наурскову, ремонтному рабочему, пригласить адвоката. Да и вообще тягаться с управлением железной дороги они не решались: пугала перспектива остаться без работы, без куска хлеба.

Приговор по делу Н. Языкова — победа защиты над обвинением, победа, обусловленная активной, бескомпромиссной позицией адвоката, его тонким анализом фактической и юридической сторон дела.

2. Стиль ленинских судебных защит

Анализ уголовных дел, защиту в которых вел В. И. Ульянов, позволяет ответить на вопрос, как он защищал своих клиентов в царском суде?

Ясно, что ответить на этот вопрос было бы гораздо легче, будь в нашем распоряжении тексты его защитительных речей³³. И тем не менее можно утверждать, что нам известно, хотя бы приблизительно, о чем говорил или, точнее, мог говорить, выступая в суде, молодой Ленин. Представить характер его речей, мотивировку просьб об оправдании одних или смягчении участи других подсудимых можно, ознакомившись с подлинными судебными делами, в которых он участвовал.

Так, например, читая дела Красноселова, Языкова или газетные отчеты о них, ярко представляешь себе, что и как доказывал защитник в этих процессах, при этом почти слышатся его интонации, видятся жесты, которые он мог использовать, чувствуется степень эмоционального накала его выступления в судебных прениях.

Но более точное представление о содержании судебных речей помощника Хардина дают труды самого Ленина, его высказывания о причинах бедственного положения рабочих и крестьян при капитализме, особенно в конце XIX в., о реакционной роли буржуазного суда и буржуазно-помещичьего законодательства, об их отношении к частной собственности, религии, «бунтовщикам» — подпольщикам; необходимо также изучение мемуарной литературы — воспоминаний родных и близких Ленину в те годы людей.

Только на основании данных, полученных из всех доступных источников, проверенных и оцененных порознь и в совокупности, можно сказать «за кого, против кого и как возвышал свой голос адвокат Ульянов»³⁴. Что же касается слов, оборотов речи и ораторских приемов, использованных Лениным в суде, они точно не известны. Но известно другое: мысли, оценки и выводы, которые стремился донести Ульянов-защитник до судей и тех, кто был в зале судебного заседания. Изученные источники дают основание утверждать, что именно так или почти так должен был говорить в защиту своих клиентов помощник присяжного поверенного В. И. Ульянов.

Это были речи Ленина, и, естественно, в них нашли свое воплощение логика и черты его характера, мировоззрения, классовые симпатии и антипатии, правовая эрудиция. В них выражена ленинская нетерпимость к фактам нарушения законов и к подтасовке улик, что обнаруживалось почти в каждом деле. Ясно, что В. И. Ленин не мог пройти мимо выявленных им процессуальных нарушений, явно незаконных приемов судопроизводства, не использовать судебную трибуну в целях опровержения опорных для обвинения доказательств.

О чем же еще шла, во всяком случае, могла идти речь в судебных выступлениях Ленина? Несомненно, большое значение в его речах имело исследование мотивов, толкнувших его подзащитных на преступление (в основном это были кражи). Он не мог не говорить также об истинных подстрекателях, которыми, как видно из протоколов, были бедность, голод, долги, обременявшие подсудимых. Секретарские записи вполне раскрывают содержание «просительной» части судебных речей В. И. Ульянова.

Если иметь в виду, что большая часть дел касалась посягательства на «священную» частную собственность, что виновность подсудимых, как правило, не вызывала сомнений (лишь шестеро из них отрицали свою вину), что участь их определяли судьи, являвшиеся по своему социальному положению врагами трудящихся, то результаты процессов, с точки зрения защиты, следует признать вполне удовлетворительными.

Царские следователи и судьи, как правило, еще до вынесения приговора смотрели на подсудимых как на преступников. Защита же видела в них жертвы современной им действительности. Несмотря на резкое расхождение с позицией обвинения и суда, В. И. Ульянов сумел многое сделать для своих подзащитных. Для четырех из них ему удалось добиться изменения юридической квалификации их действий и применения более мягкого закона, для пятерых — сокращения объема первоначально предъявленного обвинения; для восьми — смягчения наказания и для пяти — оправдания. Дело Лаптева было прекращено производством в силу примирения сторон.

По справедливому замечанию В. Шалагинова, «почти по каждому уголовному делу В. И. Ульянов что-то «выигрывал»: либо у самого обвинения против обвинительного акта, либо у представителя обвинения — против его требований о размере наказания»³⁵.

Вердикты присяжных заседателей по делам, рассмотренным с участием В. И. Ленина, подобно лакмусовой бумаге обнаруживают классовую принадлежность так называемого народного элемента в царском суде. Не удивительно, что 17 подзащитных В. Ульянова были признаны виновными. В отношении 7 из них, осужденных за более или менее серьезные имущественные преступления, присяжные не сделали даже оговорки о возможном смягчении для них наказания. Только 5 из 24 подсудимых, которых защищал Владимир Ильич, суд полностью или частично оправдал.

И все же итоги свидетельствуют об успехе молодого адвоката. Добиться лучших результатов в условиях царской юстиции, к тому же по делам о посягательствах на частную собственность было невозможно.

Немалую роль в этом успехе сыграла тактика, которой придерживался Ульянов-защитник. Сущность ее изложена в известном письме к «Абсолюту» — Е. Д. Стасовой, в котором, как представляется, получили отражение судебные речи К. Маркса³⁶, личный судебный опыт В. И. Ульянова и приемы защиты Хардина и Волькенштейна — первых наставников молодого Ленина-юриста. Из письма следует, что выбор тактики защиты (не только в политических делах) должен обусловливаться особенностями каждого конкретного дела, в частности, степенью убедительности обвинения, количеством и качеством доказательств, лежащих в его основе, и, наконец, тем, насколько законными и нравственными были способы собирания и закрепления улик следственными органами³⁷.

Так, например, В. И. Ленин считал, что в процессах с явно фальсифицированным или необоснованным обвинением, с ущербными доказательствами адвокату непременно надо участвовать в судебном следствии. Долг защитника в таких делах — «исключительно критиковать и «ловить» свидетелей и прокурора на вопросе проверки фактов и подстроенности обвинения...»³⁸, разоблачать «шемякинскне» приемы следствия и суда. В случаях, когда подсудимые вполне изобличены, а обвинение опирается на подлинные документы и на правдивые свидетельские показания, адвокату, как правило, следует воздерживаться от участия в исследовании доказательств. В таких процессах ему лучше все внимание уделить защитительной речи.

Да, приговоры по большей части дел, рассмотренных с участием Ульянова — обвинительные, а некоторые чрезмерно суровые. Но при оценке их нельзя забывать, что на другие решения не было способно буржуазно-помещичье правосудие, вынужденное лишь в известной мере считаться с защитой. Кроме того, при оценке роли защитника В. И. Ульянова необходимо учесть и прямое давление Петербурга на окружные суды, в том числе и на Самарский, а также косвенное влияние на адвокатуру.

Так, в одном из разъяснений к ст. 745 Устава уголовного судопроизводства сенат дал понять, какие неприятности ждут адвоката, посмевшего в суде критиковать существующий государственный строй или действующие в империи законы. В другом своем решении уголовно-кассационный департамент сената обязывал суды принять решительные меры к ослаблению «вредных для правосудия» рассуждений адвоката.

Против дерзкого адвоката суд мог возбудить дисциплинарное преследование, им могло заинтересоваться губернское жандармское управление. Ведь это был период реакции, время, когда, по словам В. И. Ленина, в России за всякое открытое и честное слово могли «схватить человека по простому приказу полиции, бросить его, без суда и следствия, в тюрьму или сослать в Сибирь»³⁹.

Зная высокую принципиальность Владимира Ильича, невозможно представить, чтобы он придерживался рамок адвокатской присяги, требовавшей «не говорить на суде ничего, что могло бы клониться к ослаблению православной церкви, государства, общества.., и не нарушать уважения к судам и властям»⁴⁰. А, судя по характеру дел (например, процесс В. Муленкова или дело Красноселова), В. И. Ульянов не мог не касаться обстоятельств, которые присяга адвоката объявляла не подлежащими критике. Заботясь о справедливом приговоре, он должен был говорить о том, чего страшно боялись судьи и многие его коллеги — о причинах и условиях, заставивших его подзащитных поднять руку на «закон и порядок», о судьбе их детей и родителей.

В условиях тогдашней России В. И. Ульянову было невероятно трудно выполнять свои профессиональные обязанности еще и потому, что судьи смотрели на его подзащитных в большинстве случаев предвзято и что его клиентам и ему самому противостояла могущественная и злая сила в лице потерпевших — собственников (кулаки и купцы), преданных самодержавию судей, несправедливых законов.

Несомненно, адвокатская практика, неоднократное и активное участие в судебном следствии и в прениях сторон помогли Владимиру Ильичу выработать свое отношение к проблеме истины в правосудии. Свои выводы о том, как доискаться правды в условиях противоречащих друг другу мнений и утверждений (что характерно для судебного процесса), он теоретически сформулировал позднее в таких замечательных статьях, как «Спорные вопросы» и «Статистика и социология».

В свете сказанного можно попытаться выявить особенности ленинского стиля ведения защиты в суде: высокая принципиальность и в то же время гибкость; настойчивость в поисках объективной истины; смелость в критике «шемякинских сторон» судопроизводства; последовательность и железная логика; страстность и внутренняя убежденность, и, наконец, высокое ораторское мастерство.

Не будет преувеличением сказать, что успехи Ленина в его адвокатской деятельности не в малой степени обусловливались его удивительным даром воздействовать на судей и присяжных заседателей силой своей необыкновенно ясной мысли, живым словом, искусством аргументации.

Оценивая судебные выступления В. И. Ульянова, следует сказать, что они, с одной стороны, служили защите бедняков, а с другой — обвинению и осуждению царизма, капитализма — прямых виновников тех условий, которые приводили его подзащитных на скамью подсудимых. Судебные речи помощника Хардина объективно способствовали формированию у его подзащитных, а через них и у тысяч других таких же бедняков правильных выводов, ответов на злободневные вопросы жизни.

Самарский период жизни В. И. Ленина имел большое значение для его последующей деятельности. В этот период он приобрел глубокое знание жизни народа и опыт юриста-практика, оформились его марксистские убеждения. «Годы жизни в Самаре и еще ранее год в Казани, — подчеркивает А. И. Ульянова-Елизарова, — явились лишь подготовительными для его работы, разлившейся затем так широко»⁴¹.

 

3. Юридическая практика В. И. Ульянова в Петербурге

31 августа 1893 г. В. И. Ульянов приехал в Петербург. Он прибыл сюда отнюдь не для совершенствования или расширения своих адвокатских занятий. В этот город привела его цель, которую он поставил перед собой: создание организации революционеров, марксистской партии, способной повести народ на штурм самодержавия и капитализма. Именно здесь, а не в торговой Самаре, можно было в полной мере использовать приобретенные организационно-революционные навыки, опыт подпольной работы.

В петербургский период В. И. Ленин ведет громадную теоретическую работу, тесно увязывая ее с практической революционной деятельностью. Об этом свидетельствует, в частности, его замечательная книга «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?», ставшая подлинным манифестом русской революционной социал-демократии. В книге изложены научные и политические основы социал-демократического движения в России. Материал для своих работ Владимир Ильич черпал не только в трудах основоположников научного коммунизма, не только в критически использованных произведениях народников, но и в беседах с рабочими и крестьянами, часть из которых стали его подзащитными. С некоторыми из этих людей у него завязались прочные отношения. Одной из форм связи с массами стала и его деятельность в качестве помощника присяжного поверенного.

Адвокатская деятельность в столице, как и в Самаре, стала для него одним из источников познания жизни и настроений трудящихся. Но не только в этом заключались ее значение и ценность.

Принадлежность к адвокатскому сословию могла неплохо маскировать его основную революционную деятельность.

Имея в виду все эти обстоятельства, В. И. Ульянов сразу же после приезда в Петербург занялся устройством в столичную коллегию адвокатов. Для него важно было, чтобы уже с первых дней и хозяева комнаты, которую он снимал, и полиция, которая была информирована о его прибытии, видели в нем практикующего юриста и только. С той же целью он просил своих знакомых направлять письма на адрес Совета присяжных поверенных⁴².

О том, сколько раз и в каких судах выступал Ульянов-защитник в Петербурге, сказать точно нельзя ввиду отсутствия судебных архивов. По-видимому, они сгорели в здании окружного суда во время пожара в феврале 1917 г. Тем не менее удалось установить некоторые факты, подтверждающие адвокатскую деятельность В. И. Ленина в столичных судах.

Однако отдельные авторы, например А. Киржниц, категорически утверждают, будто в Петербурге Ленин адвокатской практикой не только не занимался, но даже не думал о ней⁴³. Легко доказать необоснованность этого утверждения. То, что в петербургский период жизни В. И. Ленин работал в адвокатуре, подтверждает прежде всего сам Владимир Ильич в ряде анкет, заполненных им в качестве делегата партийных съездов и конференций. О том же свидетельствует сестра Владимира Ильича Анна Ильинична. В Петербурге, вспоминает она, «несколько раз брат выступал (в процессах — И. С.), но, кажется, только по уголовным делам, по назначению суда, т. е. бесплатно»⁴⁴. Фактически, как будет отмечено ниже, вел он и дела гражданские.

Косвенно упоминается об этом в переписке В. И. Ленина с родными. Так, в письме к матери, датированном 5 октября 1893 г., Владимир Ильич сообщает, что он недавно произвел расходы по одному судебному делу, которое, может быть, будет вести⁴⁵. Что это за дело и кто фактически выступал в нем, Ульянов или другой адвокат, остается пока невыясненным.

В другом письме к матери (от 5 декабря 1895 г.) говорится, что нотариус А. А. Ардашев (двоюродный брат Владимира Ильича по матери) предложил ему (Ульянову) «взять дело об утверждении в правах наследства его родственника, но пока мы еще не вполне согласились»⁴⁶.

То, что с сентября 1893 г. по 1895 г. Владимир Ильич проводил юридические консультации и вел судебные дела, удостоверяет и член петербургского «Союза борьбы» М. Сильвин⁴⁷. Этот же факт подтверждается записью в «Биохронике» жизни и деятельности В. И. Ленина: в период с 3 сентября 1893 — 1894 гг. Ленин неоднократно посещает адвоката М. Ф. Волькенштейна, окружной суд, где «... проводит юридические консультации и ведет судебные дела»⁴⁸.

Наконец, сведения о том же содержатся в юридическом календаре М. Острогорского на 1894 — 1895 гг.⁴⁹, а также в отчетах петербургской комиссии помощников присяжных поверенных и Совета столичной адвокатуры за те же годы.

Клиентами его были фабричные рабочие, нуждавшиеся в юридической защите своих прав и человеческого достоинства, грубо попираемых хозяевами. Ради мастеровых, пострадавших от незаконных штрафов или от увечий, он шел в суд, чтобы там разоблачить всевозможные злоупотребления алчных фабрикантов и их адвокатов, доказать необъективность, а часто и необоснованность заключений подкупленных врачей-экспертов о тяжести и причинах увечья (на основании этих заключений, как правило, определялся размер компенсации пострадавшим рабочим). Прямое указание на этот счет содержится в воспоминаниях С. И. Иванова, бывшего секретаря петербургского Совета присяжных поверенных, лично знавшего В. И. Ульянова⁵⁰. Данное обстоятельство подтвердила и Елизавета Васильевна Крупская, мать Надежды Константиновны Крупской⁵¹. В Петербурге, как и в Самаре, Владимир Ильич защищал чернорабочих, мастеровых, получивших увечье.

Следует учесть, что по увечным делам рабочие не могли получить сколько-нибудь крупных адвокатов. Последние, по словам Ленина, требовали «себе громадные доли из присужденного вознаграждения. А если рабочий может получить по суду только небольшое вознаграждение, то он даже не найдет адвоката»⁵².

Помощник же Волькенштейна по делам названной категории выступал бесплатно, и, несомненно, смело, с глубоким знанием причин и последствий случившегося на фабрике. Всесторонняя осведомленность В. И. Ленина об особенностях «штрафных» и увечных дел, о махинациях предпринимателей и их адвокатов по этим тяжбам хорошо видна из его работы «Объяснение закона о штрафах, взимаемых с рабочих на фабриках и заводах».

Достоверно известны, в частности, обстоятельства оказания Лениным юридической помощи двум кружковцам, питерским рабочим, В. Князеву и И. Яковлеву.

Первый просил защитить его право наследования от неправомерных посягательств одного генерала⁵³. Второй же хотел выяснить последствия обжалования действий городового, который безосновательно арестовал его. Из-за этого ему пришлось пропустить занятия в кружке. Узнав причину прогула, Владимир Ильич упрекнул рабочего: «Как жаль, что Вы мне раньше об этом не сказали, я бы выступил в суде, и, конечно, Вас все равно бы посадили, но по крайней мере, можно было хоть душу отвести и попортить крови этим мерзавцам»⁵⁴.

По мере активизации революционной борьбы, руководителем которой стал В. И. Ленин, он, не порывая с адвокатурой, постепенно отходил от нее. Не профессия адвоката, а прежде всего революционная борьба, создание «Союза борьбы» — вот что главным образом влекло в ту пору Ленина.

Перерывы в его адвокатской практике, иногда короткие, иногда длительные вызывались потребностями его основной деятельности, скрытой от властей табличкой «Помощник присяжного поверенного».

Но в адвокатуре он продолжал состоять и даже практиковать вплоть до зимы 1895 г. Как видно из цитировавшегося выше письма к матери (от 5 декабря), Ленин собирался провести в суде еще одно гражданское дело.

Представление о характере и стиле судебных выступлений В. И. Ленина в Петербурге можно составить по воспоминаниям его соратников по «Союзу борьбы...»:

 А.И. Ульяновой, Н. К. Крупской, Г. М. Кржижановского, М. А. Сильвина и др.

Так, по словам Глеба Максимилиановича Кржижановского, эрудиция молодого защитника поражала всех, кому хоть раз посчастливилось слушать его речь в суде. «Несколько выступлений на юридическом поприще, которые пришлось сделать Владимиру Ильичу после окончания университета, сразу дали почувствовать свидетелям этих выступлений, что перед ними человек исключительных дарований»⁵⁵. Его ораторские способности были замечены и другими членами марксистских кружков, в частности Ольгой Борисовной Лепешинской. «Из уст в уста, — рассказывает она, — стало переходить имя нового оратора: «Это Ульянов, молодой адвокат»⁵⁶.

При всей ограниченности фактов, раскрывающих характер публичных (в том числе судебных) выступлений

В. И. Ленина, можно смело утверждать, что они отличались необычайной доказательностью и громадной силой воздействия на слушателя, включая судей. С доводами защитника Ульянова, как и аргументацией «Николая Петровича», нельзя было не соглашаться.

 

4. Использование В. И. Ульяновым юридических знаний для повышения политической активности рабочих

Всесторонне образованный юрист-марксист Ленин широко использовал свои правовые знания для разоблачения угнетательской сущности самодержавия, его законодательства и органов юстиции. В петербургский и последующие периоды он уделяет этому вопросу много внимания в своих теоретических трудах: популярных брошюрах, статьях, листовках, многие из которых носят характер законченных политико-правовых исследований.

В рассматриваемый период В. И. Ленин упорно работал над развертыванием классовой борьбы, используя в этих целях и действующее законодательство и практику разрешения хозяевами и судами таких наболевших вопросов, как длинный рабочий день, кабальные штрафы, вычеты из жалования и др. Пожалуй, подобного рода вопросы больше всего волновали тогда рабочих. Поэтому написание и распространение среди них доступной им литературы (листовок, брошюр) должно было, по мнению Ленина, служить расширению классовой борьбы, революционизированию трудящихся. Кроме того, такая литература, если даже в ней комментировались отдельные законы, являлась важным средством правового и политического просвещения масс. Она помогала использовать выгодные трудящимся нормы права и организовывать борьбу за отмену или изменение явно реакционных правовых актов, а главное — она ускоряла формирование у трудящихся пролетарского правосознания, укрепляла их классовое самосознание.

Считая эту работу чрезвычайно важной, Владимир Ильич тщательно изучил фабричные законы и практику их применения, а затем комментировал их в своих статьях и брошюрах.

Одно из первых печатных произведений В. И. Ульянова — брошюра «О штрафах», написанная осенью 1895 г., разъясняла рабочим истинный характер «Правил о надзоре за заведениями фабричной промышленности и взаимными отношениями фабрикантов и рабочих», утвержденных 4 июня 1886 г. В литературе эти «Правила» известны как закон о штрафах, взимаемых с рабочих на заводах и фабриках. Но разъяснение этого закона не являлось единственной и притом главной целью автора. Его брошюра должна была помочь рабочим правильно понять причины и методы борьбы с фабрикантами, с буржуазно-помещичьим строем. В брошюре убеждали не слова, а факты, примеры: «Они так говорящи, так убедительны, что рабочие, знакомясь с ними, сами делают выводы»⁵⁷, — писала о них позже Н. К. Крупская.

Прежде чем написать брошюру, Владимир Ильич тщательно изучил текст комментируемого закона, а также многостатейный «Устав о промышленности». Затем он проделал сравнительный анализ этих законоположений и аналогичных актов, ранее изданных в России, сопоставил их с фабричными законами стран Западной Европы. Он привлек относящуюся к теме литературу, в частности книгу А. Штадтгатена «Законодательство о труде» и монографию Б. Шенланка «Положение рабочего класса в Баварии», которые привез из Германии. Наконец, чтобы лучше изучить практику наложения штрафов, он беседовал с кадровыми рабочими, испытавшими на себе всю жестокость царского законодательства о штрафах.

Автор брошюры разъяснял рабочим, что представляют собой штрафы, каковы основания (случаи) оштрафования; размеры штрафов, порядок их наложения и обжалования, на какие категории рабочих распространяется закон о штрафах и, наконец, на какие цели расходуются «штрафные деньги».

Брошюра открывается характеристикой юридической природы штрафа. Зная, что многие рабочие смешивают штраф с вознаграждением за убыток, автор решил показать различие между штрафом и вознаграждением. При этом он подчеркнул два момента: если вознаграждение за убыток потерпевший может требовать от равного себе, то штраф налагается только на подчиненного; второе, если возмещение ущерба взыскивается, как правило, через суд, то штраф назначается и удерживается властью хозяина. Таким образом, читателю ясно, что штраф — это не возмещение за причиненный ущерб, а наказание, налагаемое по усмотрению предпринимателя, которому закон разрешает бить рублем тех, кто не согласен с подневольной дисциплиной. Очень подробно освещены в брошюре каждое из трех оснований наложения штрафа. Комментируя, например, второе из них (прогул), автор разъясняет, что с юридической точки зрения считается прогулом, и когда он по закону не влечет отрицательных правовых последствий.

В этой связи выявляется отношение законодателя к уважительным причинам неявки на работу. Разъясняющие их правила В. И. Ленин с полным основанием квалифицирует как чрезмерно суровые, казарменные, канцелярски придирчивые. И действительно, они словно предназначены для преступников. Владимир Ильич доказывает, что эти правила глубоко оскорбительны для рабочих, так как почти слово в слово списаны со ст. 388 Устава уголовного судопроизводства, трактующей о законных причинах неявки обвиняемого к следствию. Следовательно, подчеркивается в брошюре, закон о штрафах «относится к рабочим так же строго, как ко всяким мошенникам, ворам и т. п.»

Подобно названному Уставу, закон о штрафах не признавал уважительной причину прогула — смерть близкого родственника (например, сестры рабочего). Но процессуальный закон, поясняет Владимир Ильич, имеет для этого основание: интерес семьи должен уступить интересам общества, для которого необходимо преследование преступника. Закон о штрафах же исходит исключительно из интересов фабриканта. «И после этого, —  не без сарказма отмечается в брошюре, — чистые господа, составляющие, исполняющие и защищающие такие законы, смеют обвинять рабочих в том, что они не ценят семейной жизни!..»⁵⁸

Ленин-юрист проанализировал третье основание для наложения штрафа — «нарушения порядка». Среди предусмотренных законом восемь разновидностей этого основания (на практике их было гораздо больше), автор особо фиксирует внимание читателя на одной из них: «непослушание». При этом он подчеркивает, что ответственность в виде штрафа может наступить лишь в том случае, когда рабочий не исполнил законного требования администрации, основанного на договоре или правилах внутреннего распорядка. Попутно показано, чем отличаются эти правила от закона и как должны поступать рабочие, оштрафованные на основании явно противозаконных пунктов, включенных в эти правила. Ленин- юрист учит, что в подобных случаях следует жаловаться не на штраф, а на дикий параграф правил и требовать изменения самих правил внутреннего распорядка.

Большое внимание в ленинской работе уделено разоблачению возмутительной несправедливости закона, его классового характера. Кричаще несправедливыми были, в частности, правила, определявшие размер штрафа: он мог доходить до трети заработка рабочего. Штрафы были настолько высоки, что Ленин сравнивал их с ростовщическими процентами⁵⁹. Столь же несправедливыми были правила, регламентировавшие условия наложения штрафов. Например, если рабочий прекращал работу, то он не только терял жалованье, но и подвергался штрафу. Казалось бы, разъясняется в брошюре, в случае остановки производства предприниматель должен оплатить рабочему простой и внести штраф. Но ни того, ни другого закон не предусматривал, к рабочему и к заводчику предъявлялись разные требования.

Придавая важное значение процессуальным вопросам, регламентируемым в июньском законе, Владимир Ильич детально излагает порядок наложения штрафов и условия их обжалования. Предоставляя право управляющим фабриками налагать штрафы, закон 1886 г. по существу отводил капиталисту роль судьи в собственном деле.

Ленин-юрист разоблачает хитрость законодателя при решении вопроса об обжаловании штрафов. С одной стороны, закон не допускает их обжалования, с другой, — заигрывая с рабочими, дает им право заявлять фабричному инспектору о незаконности денежного взыскания. Цель этого кляузного и противоречивого постановления закона, разъясняемая в брошюре, состоит в том, чтобы «стеснить рабочего в праве жаловаться на фабрикантов»⁶⁰. И далее, имея в виду возможные случаи отказа в приеме жалобы по причине «жаловаться нельзя», Ленин не без иронии спрашивает: а многие ли из рабочих сумеют сказать, что они не жалуются, а всего лишь заявляют о незаконных действиях «господина директора»?

Каков же выход? Как должны рабочие поступать в подобных ситуациях на практике? Предвидя такие вопросы, В. И. Ленин отвечает: не оставлять без протеста и обжалования ни одного случая противозаконного наложения штрафа и добиваться через фабричного инспектора или суд возврата неправильно удержанных денег.

В то же время В. И. Ленин предостерегал рабочих от переоценки права жалобы. Следует иметь в виду, резюмировал он, что «...нельзя жалобами добиться никакого серьезного и общего улучшения положения рабочих. Для этого есть один только путь — чтобы рабочие соединились вместе для отстаивания своих прав...»⁶¹

Ленинская брошюра «О штрафах» сыграла огромную роль в политическом воспитании и сплочении рабочих в борьбе с общим и главным их врагом — самодержавием.

Следует отметить, что и в других ленинских работах, в которых шла речь о царском законодательстве, обнаруживаются широта познаний их автора в вопросах теории и догмы действующего права, умение анализировать их с марксистских позиций и разъяснять рабочим.

Анализ царского законодательства В. И. Ленин использовал для того, чтобы помочь читателю, особенно из рабочей среды, разобраться в ряде сложных и важных проблем — социальных и политических — и сделать правильные выводы относительно своего места и роли в борьбе, возглавляемой партией большевиков.

Глубокое знание действующего законодательства, в частности фабричного, ощущается и в тексте листовок, адресованных рабочим Семянниковского завода, рабочим и работницам фабрики Торнтона, а также в формулировках вопросов, содержавшихся в своего рода анкетах, подлежащих заполнению фабричными людьми. Например, в листовках, адресованных работникам фабрики Торнтона, В. И. Ленин обращает внимание мастеровых на незаконные вычеты из их жалования, на противозаконное понижение расценок; приводятся факты обхода законов о штрафах; разъясняется, что, согласно этому закону, штраф может налагаться лишь за порчу, происшедшую по небрежности рабочего, а штрафные суммы должны расходоваться на нужды рабочих. Автор призывает ткачей к изучению фабричного законодательства, чтобы впредь они могли воспрепятствовать господам торнтонам безнаказанно обходить и нарушать его⁶².

Как известно, при изучении условий труда и жизни петербургских рабочих марксисты придавали важное значение беседам кружковцев с рабочими, ответам последних на вопросы, содержащиеся в листовках. Характер и формулировки этих вопросов позволяли определить профессию их составителя. Не вызывало сомнений, что им мог быть только юрист, хорошо знакомый с теорией и практикой правовой регламентации наемного труда и взаимоотношений предпринимателей с рабочими России конца XIX в., юрист, чьи симпатии были целиком на стороне, эксплуатируемых. Так, п. 1 — не нарушает ли хозяин условий найма, например, расценку; п. 5 — сколько часов в сутки продолжается работа, можно ли отказаться от сверхурочной и праздничной работы; п. 8 — не бывает ли при выдаче зарплаты злоупотреблений (задержки, обсчитывания и т. д.); п. 10 — допускаются ли вычеты из заработной платы в рублях и копейках; п. 11 — нет ли злоупотреблений при штрафовании; п. 14 — «есть ли какой толк рабочим от фабричных законов»⁶³.

Автором рассмотренных выше листовок-«анкет» был помощник присяжного поверенного В. И. Ульянов.

Он же являлся автором специального вопросника для изучения условий труда и жизни рабочих, который распространялся зимой 1894 — 1895 гг. «Союзом борьбы»⁶⁴. Листовки и другие издания Союза, содержащие изложение как экономических, так и политических требований рабочих, В. И. Ленин называл «обличительной литературой»⁶⁵. Классическими образцами такой литературы была брошюра В. И. Ульянова «Объяснение закона о штрафах...» и его же прокламация «Царскому правительству».

Высокая эрудиция в вопросах материального и процессуального права, опыт, приобретенный за время адвокатской практики и делового общения с деятелями царской юстиции, чувствуется в каждой работе В. И. Ленина, где речь идет о буржуазном праве, буржуазной юстиции. Его эрудиция и опыт помогли дать яркую характеристику антинародным по природе, реакционным по своим целям суду и законодательству дореволюционной России, наглядно показать читателям сущность капитализма, причины и формы угнетения рабочего класса.

Ленинские брошюры и листовки служили рабочим идейным подспорьем в стремлении понять сложные политические вопросы, казуистические нормы царского законодательства.

О силе непосредственного воздействия первой ленинской брошюры на рабочих можно судить по отзыву о ней петербургского прокурора. По сведениям, которыми он располагал, многие рабочие фабрики Воронина зачитывались брошюрой, выражали желание посоветоваться с ее автором. Фабричный рабочий П. Спиридонов, например, закончив чтение брошюры, размышлял, как бы «познакомиться с лицом, которое могло бы ему разъяснить способы улучшения быта трудящегося класса»⁶⁶.

Не случайно работы В. И. Ленина, в которых разъяснялось фабричное законодательство, распространялись с необычайной быстротой.

Ленинские статьи, брошюры и листовки, разъяснявшие с партийных позиций царские законы, имели не только юридическое и познавательное значение. Они — и в этом состояла их главная роль — служили важным материалом для ведения агитационно-пропагандистской работы в рабочих массах как в 90-х годах, так и в начале нашего века. Благодаря им рабочие еще глубже усваивали ту истину, что законы, которые падают на них «каменным дождем сверху»⁶⁷, представляют собою кнут в руках хозяев, с помощью которого рабочих угнетают и подавляют; что нелепо ждать от кнута и дубинки, а также применяющих их судей, защиты трудящихся.

Разъяснение царских законов, которое давал Ленин в своих трудах, не имело ничего общего с официальным толкованием, в котором упражнялись правительствующий сенат и министры. Оно не было похоже и на доктринальное толкование, исходившее от ученых-правоведов императорских университетов.

Из-за нарочито туманного языка, которым были изложены царские законы, и не менее туманного истолкования их чиновниками, подчеркивал В. И. Ленин, рабочему человеку «никогда не прорваться через проволочные заграждения этих законов»⁶⁸.

В Петербурге В. И. Ленин широко и активно использовал свои знания в области права для просвещения трудящихся, для защиты их прав и интересов. Работая в адвокатуре, справедливо подчеркивается в литературе, разоблачая в печати (в основном, нелегальной) царское законодательство, Ленин тем самым попользовал буржуазно-помещичий суд и право в интересах трудящихся⁶⁹. И он делал это не только за столиком защиты в суде, но и главным образом в кружках, с трибуны, которую давала ему нелегальная или полулегальная революционная печать. Действуя разными методами, он преследовал при этом две цели: помочь рабочим и крестьянам овладеть некоторым минимумом правовых знаний, без которых они не могут успешно воевать за свои права, бить противника его же оружием; возбудить у рабочих ненависть к творцам законов, сознание необходимости вести не только экономическую, но и политическую борьбу.

Подчеркивая большое политическое значение работы социал-демократов по разъяснению фабричных и некоторых других царских законов, В. И. Ленин писал, что благодаря ей «самые неразвитые слои рабочих, самые серые и забитые крестьяне поймут, кому служит правительство и какое правительство нужно народу»⁷⁰.

Годы, проведенные В. И. Лениным в Петербурге (1893 — 1896), оставили неизгладимый след в истории Коммунистической партии. В этот период Владимир Ильич продолжал и успешно завершил начатую в Самаре исторически важную работу по идейному разгрому народников, по подготовке к созданию марксистской партии. В Петербурге еще шире, чем в Самаре, Ленин использовал свою адвокатскую практику, свои громадные знания в области права для борьбы с ненавистным ему строем.

Было бы, однако, ошибочным переоценивать роль адвокатской практики Ленина в Петербурге, как это делают отдельные авторы. М. Сапаргалиев, например, видит в ней средство, ускорившее объединение разрозненных марксистских кружков в Союз борьбы за освобождение рабочего класса⁷¹. Такое утверждение — явная, ничем не оправданная натяжка.

С арестом В. И. Ульянова прекратилась его адвокатская, но не революционная деятельность. Из адвокатуры, в которой он формально продолжал состоять, его отчислили только в 1899 г. по причине... «неизвестности местожительства» и «непредставления отчетов о работе».

17 февраля 1897 г. В. И. Ленин «по высочайшему повелению» царя был отправлен в сибирскую ссылку. Вернулся он в Петербург через несколько лет, чтобы возглавить созданную им большевистскую партию в ее борьбе за подготовку вооруженного восстания.

Примечания:

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, стр. 233 — 235.

² Ленинские страницы. Документы. Воспоминания. Очерки. М., I960, стр. 13.

³ Согласно циркуляру, в секретных книгах, имевшихся во всех государственных учреждениях, значились фамилии явно неблагонадежных лиц, которых запрещалось принимать на работу в эти учреждения. В них была внесена и фамилия Владимира Ильича.

⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, стр. 305.

⁵ В. Шалагинов. Помощник присяжного поверенного В. Ульянов. Самара. — «Сибирские огни», 1965, № 4, стр. 118.

⁶ А. Ульянова-Елизарова. Воспоминания об Ильиче. М., 1925, стр. 43.

⁷ Владимир Ильич Ленин. Биография. М., 1963, стр. 16. В четвертом же издании Биографии (М., 1970, стр. 19) названа цифра 20.

⁸ И. Блюменталь. В. И. Ленин в Самаре, стр. 31.

⁹ А. Аросев. Некоторые данные о деятельности Владимира Ильича как помощника присяжного поверенного в Самаре. Ленинский сборник, т. 2, стр. 447.

¹⁰ И. Крылов, А. Бланк. Деятельность В. И. Ленина в адвокатуре. По документам и воспоминаниям современников. — «Советская юстиция», 1960, № 4. стр. 41.

¹¹ Издававшийся в 20-х годах в Петрограде журнал «Суд идет» довел эту цифру до 29 («Суд идет», 1924, № 1, стр. 4). По словам бывшего сотрудника Самарского губернского архивного бюро М. Тарасова, дел, рассмотренных с участием В. И. Ленина в Самаре, было около 30 («Коммуна», 25 января 1928 г.). О том же сообщал корреспондент РОСТА в «Правде» 2 февраля 1928 г. Однако все эти сведения не получили подтверждения в Центральном партийном архиве.

¹² Ф. Вентцель. Таким я его помню. «Жизнь, не подвластная времени». J1., 1965, стр. 11 — 13. Много лет спустя сам Владимир Ильич рассказывал, что в Самаре «к нему за защитой обращались заведомые жулики-купчики и он не знал, как от них отделаться» (И. Арманд. Воспоминания о Владимире Ильиче. — «Вопросы истории КПСС», 1966, № 1, стр. 42). Среди них, по мнению куйбышевского историка В. Арнольда, был и купец-промышленник Л. Ясенко («Волга», 1965, № 4, стр. 43).

¹³ ЦПА НМЛ, ф. 461, on. 1, д. 25952.

¹⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 461, он. 1, д. 25957, л. 41.

¹⁵ В. Шалагинов. „Помощник присяжного поверенного Ульянов... Самара. — «Сибирские огни», 1965, № 4, стр. 114.

¹⁶ Бесспорно, фиксируя внимание суда на состоянии опьянения, в котором находился Муленков, защита не могла не добиваться придания этому факту значения смягчающего вину обстоятельства. Такой образ действий адвоката диктовался одним из разъяснений сената к ст. 106 Уложения о наказаниях.

¹⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 12, стр. 144.

¹⁸ ЦПА НМЛ, ф. 461, д. 25956, on. 1, л. 39 — 40.

¹⁹ В. Мникель — повар одной из дешевых кухмистерских в Самаре. Другие свидетели обвинения: С. В. Сурошников (потерпевший), В. Арсентьев (городовой), А. Антиохин (ключник арестного помещения 2 полицейской части). Только эти свидетели и допрашивались судом при первом рассмотрении дела 18 ноября 1892 г

²⁰ По удачному замечанию В. Шалагинова, свидетели в этом процессе своими показаниями не воссоздали картину преступления, а осуществили «разоблачение» мнимого преступника. Иначе говоря, они обрисовали «не порядок событий в доме Сурошникова в момент кражи, а порядок событий во 2 полицейской части после задержания отставного солдата» по доносу «своего» человека из кухмистерской Шустермана (В. Шалагинов. Защита поручена Ульянову, стр. 30 — 31).

²¹ ЦПА ИМЛ, ф. 461, on. 1, д. 44180, л. 14.

²² ЦПА НМЛ, ф. 461, on. 1, д. 44180, оп. 2, л. 37.

²³ Вероятно, как и в ряде других случаев назначения дел к рассмотрению с участием сторон, окружной суд и на этот раз обратился к А. Н. Хардину. Последний же, заботясь о «производственной практике» своего помощника, перепоручил защиту В. И. Ульянову.

²⁴ Красноселов просил, в частности, допросить старшего надзирателя С. Борисова, заведующего тюремной мастерской А. Иванова и стоящих у ворот Васильева и Егорова.

²⁵ Основанием для такого предположения служит факт появления соответствующей справки в деле (л. 80) незадолго до его вторичного судебного разбирательства.

²⁶ До вступления в процесс присяжные заседатели, согласно ст. 645 Устава уголовного судопроизводства, клялись перед «всемогущественным богом» приложить «всю силу разумения» в целях тщательного и объективного рассмотрения дела, не оправдывая виновного и не осуждая невиновного. В противном случае, говорилось в тексте присяги, «они будут держать ответ не только перед законом, но и перед богом на страшном суде...»

²⁷ Такой образ действий адвоката диктовался законом: ст. 820 Устава уголовного судопроизводства в этот момент процесса требовала от сторон представить заключение относительно наказания и других последствий виновности.

²⁸ Относительно причины отсутствия подписи Ульянова (фактически жалобу подписал осужденный), вероятно, прав в своем предположении В. Шалагинов. Действительно, если бы Владимир Ильич поставил свою фамилию, он объективно мог бы повредить своему подзащитному. Дело в том, что в сенате подвизался в качестве ответственного чиновника некий А. А. Ходнев, ранее бывший оберсекретарем в процессе Генералова, Андреюшкина, Ульянова. Вышло так, что дело Красноселова попало для изучения именно А. Ходневу. Таким образом, отсутствие на кассационной жалобе в защиту Красноселова подписи его защитника было, очевидно, продиктовано разумной предосторожностью ее автора (подробно об этом см. «Сибирские огни», 1965, № 4, стр. 136 — 138.

²⁹ Интересно, что из 31 жалобы и протеста, поступивших в 1893 г. на приговоры Самарского окружного суда в сенат, 29 были оставлены без последствий. Только по одному делу (Красноселова) приговор был отменен по жалобе защиты, по второму же делу отмена приговора была вызвана протестом прокурора (ЦГИАЛ, ф. 1363, оп. 8, д. 301).

³⁰ Эта статья предусматривала обязанность суда вызвать и допросить свидетелей, чьи показания имеют существенное для дела значение, и вынести обоснованное определение в случае отклонения ходатайства сторон.

³¹ Разбор точки зрения В. Шалагинова и критику его аргументации см. в кн: И. Стерник. Ленин-юрист, Ташкент, 1969, стр. 154 — 158.

³² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 409.

³³ По-видимому, их и не было. Даже свои политические речи В. И. Ленин никогда не писал. Исключение составляет его заключительное выступление на XI съезде РКП (б). «Это единственная речь, которую я предварительно написал», — говорится б письме В. И. Ленина к Е. С. Варге (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 54, стр. 245).

³⁴ В. Тельпугов. Ожившие документы. — «Литературная газета».

³⁵ В. Шалагинов. Помощник присяжного поверенного В. Ульянов. Самара. — «Сибирские огни», 1965, № 4, стр. 119.

³⁶ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 6, стр. 235 — 253.

³⁷ Хотя в упомянутом письме к Е. Д. Стасовой шла речь о судилищах над социал-демократами, большинство советов, изложенных в нем, приемлемы, думается, и для подсудимых и их защитников в обычных уголовных процессах. Можно предположить, что именно эти рекомендации Ульянов-защитник усвоил и умело реализовывал в делах, в которых выступал сам.

³⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 9, стр. 171, 172.

³⁹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 286.

⁴⁰ Ст. 381 Учреждения судебных Установлений.

⁴¹ А. И. Ульянова-Елизарова. Воспоминания о В. И. Ленине, т. 1, М., 1956, стр. 28.

⁴² См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 3, 7.

⁴³ А. Киржниц. Ленин-адвокат. — «Красная летопись», 1924, Л? 1, стр. 115.

⁴⁴ А. И. Ульянова-Елизарова. О Ленине. М., 1925, стр. 43.

⁴⁵ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 55, стр. 2.

⁴⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 55, стр. 14.

⁴⁷ М. Сильвин. Ленин в период зарождения партии. М., 1958, стр. 69.

⁴⁸ Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника, т. 1, Госполитиздат, М., 1970, стр. 78 — 79.

⁴⁹ «Юридический календарь» М. Острогорского на 1894 г., стр. 276. «Юридический календарь» М. Острогорского на 1895 г., стр. 282.

⁵⁰ «Отчет о деятельности президиума Ленинградской коллегии защитников», Л., 1925, стр. 3.

⁵¹ См.: П. Попов. Один день с Лениным. М., 1963, стр. 12.

⁵² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 43.

⁵³ См.: Воспоминания о В. И. Ленине, т. 1, М., 1956, стр. 118 — 121.

⁵⁴ «Исторический архив», 1969, № 6, стр. 102.

⁵⁵ Г. М. Кржижановский. Ленин и Маркс. М., 1958, стр. 7.

⁵⁶ О. Б. Лепешинская. Воспоминания о Ленине, т. 1, стр. 192.

⁵⁷ Н. К. Крупская. Ленин — редактор и организатор партийной печати. М., 1956, стр. 43.

⁵⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 30.

⁵⁹ Массовый, к тому же грабительский характер штрафов, бесконтрольность их наложения обратили на себя внимание даже некоторых буржуазных юристов. Так, профессор Г. Ф. Шершеневич вынужден был признать, что хозяева, то есть заводчики и фабриканты, путем штрафов нередко лишали рабочего всей его заработной платы (Г. Ф. Шершеневич. Курс торгового права, Казань, 1899, стр. 211).

⁶⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 38.

⁶¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 42.

⁶² «Листовки петербургского Союза борьбы за освобождение рабочего класса, 1895 — 1897 гг.», М., 1934, стр. 6 — 11. См. также В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 73.

⁶³ «Рабочее движение в России в XIX в.», т. 4, ч. 1, 18°5 — 1897 гг., М., 1961, стр. 1 — 2.

⁶⁴ М. Сильвин. Ленин в период зарождения партии, стр. 86 — 97; см. также: «Воспоминания о В. И. Ленине», т. 1, стр. 113 — 114.

⁶⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 54.

⁶⁶ «Исторический архив», 1960, № 5, стр. 187.

⁶⁷ М, Горький. Статьи и памфлеты. М., 1949, стр. 271.

⁶⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, стр. 265.

⁶⁹ См.: Д. И. Курский. Избранные статьи и речи. Госюриздат, М., 1958, стр. 157.

⁷⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 5, стр. 92.

⁷¹ М. Сапаргалиев. В. И. Ленин и царская юстиция. Известия АН КазССР. Серия общественная, 1, Алма-Ата 1970, стр. 13.

 

 

Глава II

ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В. И. ЛЕНИНА В ГОДЫ ССЫЛКИ И ЭМИГРАЦИИ

1. Политико-правовые консультации для рабочих

В сибирской ссылке В. И. Ленин не прекращал своих главных занятий — деятельности по подготовке революции. Здесь он изучил огромное количество литературы, собрал и проанализировал массу статистических данных, наладил встречи с местными крестьянами и административно ссыльными. Ленин в Шушенском подготовил к печати более 30 работ, в том числе «Новый фабричный закон», «Задачи русских социал-демократов», «От какого наследства мы отказываемся», «Проект программы нашей партии», «О промышленных судах».

Брошюра «Новый фабричный закон» — первое произведение, написанное в ссылке.

Работая над ней, Владимир Ильич обратился к литературе о русском и иностранном рабочем законодательстве, к нормативным актам, а также многочисленным статистическим сборникам и вестникам финансов, промышленности и торговли, а также «Обзору иностранных законодательств по регулированию времени и продолжительности работы в промышленных заведениях».

В брошюре дается блестящий политико-юридический анализ десяти положений, вытекающих из июньского закона. Прежде всего в ней раскрыта причина, побудившая царское правительство издать этот закон, — оживление «в опасной степени» рабочего движения, руководимого Союзом борьбы за освобождение рабочего класса. С позиций юриста-марксиста Ленин рассматривает данное в законе определение рабочего времени. При этом он обращает внимание на то, что продолжительность рабочего времени законодатель связывает с характером трудового договора. Установленный законом 11,5 часовой рабочий день касается лишь рабочих, с которыми заключен договор личного найма. Следовательно, на рабочих, которые выполняют работу по подряду, закон не распространяется и потому их можно заставить трудиться 12 и более часов¹.

Обстоятельному анализу и критике подверг Владимир Ильич ст. 8 и 9 закона. Первую — за то, что она фактически не ограничивает применение сверхурочных работ, вторую — за признание ею министров единственными и неопровержимыми толкователями рассматриваемого в брошюре фабричного закона².

 Показав, чем было вызвано издание закона, какие права он дает министрам и фабрикантам и чем обеспечивается его исполнение, Ленин подводит читателя к выводу об истинном значении рассматривамого в брошюре законоположения. Закон этот, в сущности, не уменьшил, а «только укрепил» произвол хозяев, подсказав им особо надежный способ притеснять рабочих»³.

В брошюре подчеркивается, что в законе отсутствуют нормы, предусматривающие наказание за неисполнение его требований хозяевами. Пробел этот, разъясняет автор, отнюдь не случайный: царское правительство рассчитывало таким образом превратить новый закон в пустую бумажку.

Владимир Ильич заостряет внимание и на таких, казалось бы, мелких вопросах, как стиль и язык закона. При рассмотрении его статей можно заметить, что они преднамеренно изложены туманно. Во многих статьях содержатся сложные термины, заканчиваются они не точкой, а бюрократическими словечками «и т. д.» или «и т. п.». Расчет законодателя, говорится в брошюре, ясен: облегчить фабрикантам возможность своекорыстно толковать и нарушать закон, а рабочим — затруднить защиту своих, предусмотренных в этом законе, убогих прав.

В заключение В. И. Ленин указывает и на положительное значение закона от 2 июня. При всей своей ограниченности и при всем пристрастии к «его величеству капиталу» этот закон неизбежно дал «новый толчок русскому рабочему движению»⁴.

В приложении к брошюре, написанном в конце 1897 г., разбираются правила и инструкция о применении данного закона, опубликованные почти через 4 месяца после его издания. Проанализировав оба документа, Владимир Ильич показывает, что смысл их в том, чтобы подсказать фабрикантам и чиновникам, как можно вполне «правомерно», с пользой для себя нарушать требования закона, не опасаясь какой бы то ни было ответственности.

В брошюре сделано принципиально важное обобщение особенностей царских законов, которые мог заметить лишь квалифицированный юрист и с учетом которых все действующее (в частности, фабричное) законодательство можно разделить на две группы.

В законах первой группы «самые мелкие права рабочих перечислены с полной точностью... и ни малейших отступлений не полагается под страхом самых свирепых кар».

В законах второй группы «всегда даются только общие запрещения без всякого точного перечисления, так что администрация может запретить все, что ей угодно; в этих законах всегда есть маленькие, но очень важные добавления: «и т. п.», «и пр.». Такие словечки наглядно показывают всевластие русских чиновников, полное бесправие народа перед ними...»⁵

Автор брошюры ставит и разъясняет читателям очень важный вопрос: как сделать, чтобы июньский закон не только гласил, но и действовал: «Только борьбой, сознательной и стойкой борьбой добились рабочие издания этого закона. Только борьбой могут они добиться того, чтобы этот закон действительно применялся и применялся в интересах рабочих»⁶. В противном случае этот закон останется пустой бумажкой.

Подробный постатейный разбор рассматриваемого закона позволил Владимиру Ильичу выявить его политическую направленность, а также классовую принадлежность его составителей. Ленин наглядно показал, чьи интересы выражали и кому служили царские законы.

Несколько лет спустя В. И. Ленин вновь возвращается к этим вопросам и отвечает на них еще более определенно⁷.

Брошюра «Новый фабричный закон» имела не только пропагандистское значение. Для рабочих она служила своего рода юридическим справочником, помогавшим отстаивать те мизерные права, которые давал им июньский закон. Она помогла рабочим яснее увидеть связь между их положением и общественным строем, понять, что такие законы помогают буржуазии сохранять свое господство.

В этой работе и в трудах, написанных в последующие годы, В. И. Ленин не ограничивался комментированием и критикой царского фабричного законодательства. Он разъяснял, за какое правовое регулирование труда должны бороться и РСДРП, и сами рабочие⁸.

Примечательно, что Ленин и в дальнейшем интересовался судьбой июньского закона и других актов о труде. Через 15 лет, имея в виду факты нарушения предпринимателями закона от 2 июня 1897 г., он с сожалением отмечал, что еще больше нарушений допускается в отношении «остальных постановлений нашего фабричного законодательства»⁹.

В статье «О промышленных судах» раскрыты положительные стороны этих судов, их преимущества перед чиновничьими судилищами и показаны основные пороки буржуазного правосудия: нежелание судей выяснять правду, доведенный до абсурда формализм, несправедливость и жестокость. Судьи-чиновники, говорится в статье, довольствуются обычно формальной, или судебной, истиной. Рассматривая споры, конфликты, они заботятся об одном: «чтобы дело было гладко по бумагам: только бы в бумагах было все в порядке, а больше ни до чего нет дела чиновнику...»¹⁰ В результате дело могло быть «выиграно», но правда — проиграна.

В статье остро критикуются буржуазные судьи, рассматривающие иски хозяев-предпринимателей к рабочим. «Правосудие» по этим делам сводится лишь к констатации формальных моментов. Оказывается, «судья-чиновник заглянул в рабочую книжку, прочитал правило, — и больше слушать ничего не хочет: нарушено, дескать, правило, так и отвечай»¹¹. А в результате судебное решение, порой формально правильное, по существу, было лишь издевательством над справедливостью, над рабочим человеком.

В. И. Ленин имел достаточные основания констатировать вопиющую несправедливость и классовое пристрастие буржуазных судей: ведь ему не раз приходилось встречаться с ними в Самаре и Петербурге. По рабочим делам, как правило, они выносили «самые жестокие и бессмысленно жестокие приговоры...», бывая наперед «предубеждены верить всему, что говорит фабрикант...»¹².

Столь правдивые и предельно ясные слова, естественно, горячо воспринимались читателями-рабочими, восстанавливали в их памяти десятки забытых или непонятых прежде случаев «законного произвола» и явного беззакония со стороны хозяев, вопиющего произвола судебных и полицейских чиновников, взыскивающих с рабочего человека за все что угодно, даже за юридическую неграмотность.

В статье объяснены причины того, почему рабочие плохо знают и всегда презирают царские законы и почему представители трудящихся не допускаются к выполнению судейских функций, даже в качестве присяжных заседателей. Владимир Ильич бичует фарисействующих юристов за их попытки оправдаться тем, что «все должны знать законы». В действительности же «такое предположение — буржуазная ложь, ложь, сочиненная людьми имущими и капиталистами против неимущих...»¹³, ибо оно игнорировало тот факт, что больше половины населения тогдашней России было неграмотным. Следовательно, рабочие, как правило, не могли энать законы, большая часть которых была составлена крючкотворски.

Ленинская статья привлекала внимание к промышленным судам, показывая их несомненные преимущества перед судами чиновников. В числе аргументов в пользу таких судов в России Владимир Ильич приводит их огромные воспитательные возможности. Суды эти, подчеркивает он, «подняли бы сознательность рабочих, повысили в них сознание своих прав, своего человеческого и гражданского достоинства, приучили их самостоятельно думать о государственных делах и об интересах всего рабочего класса...»¹⁴, помогли бы рабочим уяснить содержание законов, понять, кто и в чьих интересах составляет их, чью сторону поддерживают чиновники в процессе их применения. Именно по этим причинам царизм всячески противился идее создания промышленных судов, 35 лет продержав под сукном законопроект о них.

В то же время В. И. Ленин разъясняет бесполезность введения таких судов в условиях сохранения «теперешних политических порядков», то есть бесправия народа и дикого произвола.

Статья «О промышленных судах» интересна еще и тем, что в ней впервые в России с марксистских позиций дана трактовка суда как органа власти и деятельности суда как части, формы государственного управления обществом. В ней изложены и обоснованы подлинно демократические принципы организации суда, осуществимые лишь в условиях государства трудящихся. Чуждые буржуазной юстиции, они после победы Великого Октября стали руководящими для советского правосудия.

Отдельные теоретические вопросы, поставленные в рассматриваемой статье, получили дальнейшее развитие применительно к советской юстиции в речах В. И. Ленина на III Всероссийском съезде Советов и VII съезде РКП (б), а также в его работе «Очередные задачи Советской власти», в ряде писем в наркомат юстиции.

2. Юридическая практика В. И. Ленина в Шушенском

В научной биографии В. И. Ленина отмечается, что, находясь в ссылке, он глубоко и всесторонне изучал сибирскую деревню. В этом ему помогло общение с крестьянами села Шушенское, которым он давал юридические советы, помогал защищаться от произвола властей и местных богатеев¹⁵.

В широкой популярности Владимира Ильича как юриста большую роль сыграло дело одного рабочего, выгнанного с приисков. Хозяин не только уволил приискателя, но и не заплатил ему за работу. Убедившись в незаконности действий золотопромышленника, В. И. Ульянов составил мотивированную жалобу, которую суд вынужден был удовлетворить. «Весть об этом выигранном деле, — вспоминала потом Надежда Константиновна Крупская, — разнеслась среди крестьян»¹⁶.

О характере адвокатской практики В. И. Ленина в ссылке можно судить по рассказу местной крестьянки П. А. Мезиной, близкой знакомой Ульяновых в те годы. «Часто, — говорила она, — к Владимиру Ильичу приходили крестьяне с жалобами, с просьбами написать прошение. У кого какое горе, поделиться не с кем, посоветоваться — все шли к Владимиру Ильичу. Он давал людям советы, прошения составлял, письма писал, помогал, чем только мог, даже иной раз деньгами, хотя сам жил бедно»¹⁷.

Клиентуру Ленина в Шушенском можно условно разделить на три группы: местные крестьяне, рабочие с золотых приисков и политические ссыльные. Большинство посетителей составляли, конечно, крестьяне. Сначала это были шушенские бедняки, позднее, когда о «мужицком защитнике» заговорили в окрестных деревнях и на приисках, к нему потянулись ходоки со всего Минусинского округа.

Владимир Ильич не ограничивался разъяснением законов или нарушенных чиновниками прав жалобщиков. В необходимых случаях, не откладывая дела, он решительно говорил: «Что же, надо жаловаться!» или «Будем жаловаться, непременно будем!» И тут же доставал бумагу и чернила.

Соблюдая осторожность, Ленин сам, как правило, документов не составлял: опасался, что узнают его почерк. Поэтому заявления и другие судебные бумаги писали под его диктовку либо Н. К. Крупская, либо кто-нибудь другой, кому доверял Владимир Ильич. В одних случаях, это были гостившие у него «старики» — товарищи из «Союза борьбы», в других — мало-мальски умевшие писать крестьяне.

Известны факты оказания В. И. Лениным юридической помощи политическим ссыльным. Относительно недавно в Красноярском государственном архиве обнаружено подлинное прошение административно-ссыльного Я. Л. Проминокого на имя начальника Енисейской губернии. В прошении ставился вопрос о предоставлении Проминскому и членам его семьи возможности возвращения из ссылки на родину за казенный счет. Как теперь установлено, этот документ был написан 21 июля 1899 г. рукой В. И, Ленина¹⁸.

Группе ссыльных рабочих, которым в канун 1898 г. было уменьшено месячное пособие, он разъяснил, как избавиться от этого «новогоднего подарка».

Отбывавший ссылку в Шушенском рабочий Путиловского завода О. А. Энгберг обратился к В. И. Ленину с просьбой выхлопотать семье материальную помощь. Владимир Ильич охотно откликнулся на просьбу товарища и удивительно ясно и просто, рассказывает Оскар Александрович, «объяснил мне, как писать прошение, чтобы получить пособие». Заявление писал сам проситель под диктовку В. И. Ульянова. Пособие Энгбергу было назначено¹⁹.

Благодаря сонетам Ленина группе политических ссыльных (П. Лепешинскому, И. Сильвину, А. Ванееву, В. Курчатовскому) удалось выхлопотать право перевода из различных отдаленных пунктов Енисейской губернии в Минусинский округ, поближе к Шушенскому.

Владимир Ильич проконсультировал А. Ванеева по вопросу о том, как добиться освобождения жены из тюрьмы. Ленин-адвокат умел на редкость терпеливо объяснять, что следует предпринять, какие именно бумаги достать и куда, на что (или на кого) надо жаловаться, чего можно добиться в результате апелляции или кассации.

Ценнейшие сведения об адвокатской практике Владимира Ильича в Шушенском дают воспоминания Н. К. Крупской. «Много ходило к нему, как к юристу, крестьян советоваться по судебным делам, — сообщает она, — В. И. Ленин давал советы...»²⁰ Н. К. Крупская рассказывает, что «по воскресеньям он завел у себя юридическую консультацию. Он пользовался большой популярностью, как юрист... Приходили мужики и бабы и излагали свои беды. Владимир Ильич внимательно слушал и вникал во все, потом советовал...»²¹. Живя в Шуше, Ленин часто «с крестьянами толковал, дела их вел»²².

Причину популярности В. И. Ленина как юриста и глубокого уважения к нему со стороны людей, обращавшихся за помощью, называет в своих мемуарах Г. М. Кржижановский. Умение Ленина «ответить на всякий вопрос и дать вовремя юридический совет, — пишет он, — быстро создали ему репутацию необычайного человека»²³.

О своих адвокатских занятиях в Шушенском Владимир Ильич напоминал много лет спустя. Так, в Политическом отчете ЦК РКП (б) XI съезду партии (27 марте 1922 г.) он говорил: «...когда я был в Сибири в ссылке, мне приходилось быть адвокатом. Был адвокатом подпольным, потому что я был административноссыльным и это запрещалось, но так как других не было, то ко мне народ шел и рассказывал о некоторых делах»²⁴.

Таким образом, юридическое образование, опыт адвокатской работы, полученный в Самаре и Петербурге, пригодились В. И. Ленину и в глухой Шуше, а позже и в эмиграции. Везде, где бы ни находился Ленин, он щедро помогал всем, кто нуждался в совете, и делал это искренне, бескорыстно, квалифицированно.

Нелегальные юридические консультации и связанные с ними беседы с рабочими приисков, местными крестьянами, политическими ссыльными помогали В. И. Ленину изучать настроения трудового народа и уяснить психологию крестьянства. Эти знания пригодились Владимиру Ильичу в его последующей революционной деятельности, а затем в работе на посту руководителя созданного им рабоче-крестьянского государства (особенно в процессе составления и редактирования важнейших декретов).

О роли и значении деятельности B. И. Ленина в период 1892 — 1900 гг. можно сказать словами жителя села Березовый Гай Куйбышевской области И. Сахарова, земляков которого в 1892 г. защищал В. Ульянов в Самарском окружном суде: «...Владимир Ильич был защитником не только двух наших односельчан. Он весь народ защищал, поднял его на борьбу за свое законное право, за свое законное счастье»²⁵.

Вся жизнь В. И. Ленина свидетельствует о его безграничном уважении к простым людям, о внимании к их нуждам, запросам и надеждам, готовности защищать человека, с которым поступали несправедливо, не по закону. Эти черты характеризуют и деятельность. Владимира Ильича в 1892 — 1900 гг., когда он состоял помощником присяжного поверенного в Самаре и Петербурге, и когда был «подпольным адвокатом» в сибирской ссылке.

 

3. Юридическая помощь В. И. Ленина РСДРП, ее фракциям в Государственной думе и отдельным деятелям партии

По возвращении из ссылки В. И. Ленин не только не скрывал, но, напротив, в целях конспирации даже афишировал свою принадлежность к адвокатуре. Так, прибыв в Псков, Владимир Ильич объяснил любопытствующему жандарму: «Числится в звании помощника присяжного поверенного и вновь поступает в это звание». Эти слова и были занесены в протокол.

В тех же целях В. И. Ленин, находясь за границей, неоднократно использовал возможность именоваться доктором прав. Почти во всех заграничных городах, в которых ему довелось побывать после ссылки (Мюнхен, Женева, Лондон, Краков), его регистрируют в качестве ученого юриста-эмигранта. Так, например, в Мюнхенской полиции (осень 1900 г.) он отметился как «доктор юриспруденции Иордан Иорданов»²⁶.

Приехав в Лондон в апреле 1902 г., чтобы наладить издание «Искры», Ленин тоже отрекомендовался юристом. В объявлении, помещенном 10 мая в газете «Атенеум», говорилось, что «русский LLD²⁷ и его жена желали бы в обмен на уроки русского языка брать уроки английского...» Под текстом объявления был напечатан лондонский адрес мистера Я. Рихтера²⁸.

В регистрационном журнале библиотеки Британского музея сохранилась запись, свидетельствующая о том, что посетителем с читательским билетом № 2453 является Якоб Рихтер, доктор прав. На допросе, состоявшемся 15 июля 1914 г. в Кракове, Ленин счел нужным показать, что у него имеется «диплом доктора прав»²⁹. Этот диплом, как и адвокатское удостоверение, не раз выручали В. И. Ленина. «Доктор прав» ловко умел усыплять бдительность полиции, принимавшей его то за адвоката, когда он оказывал практическую юридическую помощь, то за странного книголюба, когда Ленин в публичных библиотеках готовил свои знаменитые политико-правовые исследования.

Как уже отмечалось, где бы ни находился В. И. Ленин, на свободе или в ссылке, на Родине или за ее рубежами, его главным занятием была революционная (теоретическая и организаторская) деятельность.

В то же время он занимался юридической практикой или штудировал новые труды по юриспруденции, законы, если этого требовали интересы его научной работы (например, подготавливаемые им к печати публицистические произведения), или интересы выполняемых партийных поручений.

Можно привести отдельные случаи юридической помощи, оказанной Лениным товарищам по партии, например, Н. А. Семашко и В. А. Карпинскому. После приезда в Швейцарию — в июле 1907 г. — их арестовали по обвинению в причастности к крупной экспроприации казенных денег в Тифлисе. Обоим угрожала выдача русским властям и жестокая расправа. Узнав о случившемся, Владимир Ильич тотчас же продумал план действий. Не имея права и чужой стране заниматься судебной практикой, он позаботился о приглашении видного швейцарского адвоката. Судя по тому, как оценивает роль Ленина в этом деле сам Семашко, можно предположить, что Владимир Ильич не ограничился приглашением юристов, а сам принял посильное участие в доказывании невиновности своих товарищей.³⁰ Через некоторое время судебные власти Женевы вынуждены были освободить арестованных. Прекратив дело за отсутствием улик, те же власти разъяснили русским эмигрантам, к их большому удивлению, право на предъявление правительству Российской империи иска о взыскании понесенных убытков...³¹

Знания в области права понадобились Владимиру Ильичу и в Париже (1910 — 1911 гг.). Именно в эти годы там были организованы для русских социал-демократов — эмигрантов — курсы социальных наук и школа в Лонжюмо. Перед слушателями этих партийных учебных заведений неоднократно выступал с лекциями В. И. Ленин. Его анализу и критике политики самодержавия и его законодательства, несомненно, помогла эрудиция лектора в вопросах права³².

Случай помочь товарищам предоставился В. И. Ленину и летом 1914 г., когда он жил в Польше, занимаясь литературной деятельностью. Как известно, 26 июля по сфабрикованному полицией делу о подозрении в шпионаже он был посажен в Новотаргскую тюрьму. В период почти двухнедельного пребывания в ней Владимир Ильич успел познакомиться со многими заключенными. Это были, в основном, местные галицкие крестьяне, которые попали сюда за различные провинности: неуплату налогов, просрочку документов, за неподчинение местным властям. Узнав, что арестованный русский эмигрант — адвокат, они стали обращаться к нему с просьбами. Одни из них интересовались, законно ли их наказали, другие обращались за советом, третьи просили написать куда следует жалобу.

В. И. Ульянов охотно выполнял их просьбы. Благодаря его юридическим консультациям, сообщает Н. К. Крупская, некоторым из крестьян удалось освободиться из тюрьмы³³.

Неоценимую услугу партии в рассматриваемый период оказал В. И. Ленин социал-демократическим фракциям в Государственной думе. В них он видел важный отряд организованного пролетариата во враждебном лагере, орудие партийного влияния на массы. Именно поэтому В. И. Ленин заботился об эффективности их работы, всемерно помогал им. «От Ильича, — вспоминает один из активных членов социал-демократической фракции IV Думы А. Бадаев, — мы получали помощь по всем основным серьезным вопросам думской и внедумской деятельности»³⁴.

Рабочие депутаты особенно нуждались в юридической помощи, так как у них не было опыта парламентской борьбы, не хватало знаний, в том числе правовых, которыми были вооружены их многочисленные классовые противники в Думе. Зная об этом, ЦК РСДРП и В. И. Ленин заботились о постоянном политическом руководстве и о правовой помощи думской фракции. Важную роль в достижении успехов в работе фракции сыграло ленинское определение задач и тактики поведения се членов в буржуазно-помещичьем парламенте. Разъясняя необходимость широкого использования Думы в интересах пролетариата и его партии, Владимир Ильич указал конкретные направления «эксплуатации» думской трибуны. С ее высокой кафедры, учил он, следует, хотя и не по-ноздревски, обличать и разоблачать самодержавие, его политику, его законодательство по рабочему, аграрному и национальному вопросам. С той же кафедры социал-демократы должны срывать с лица правых, то есть антинародных партий, маску лицемерия и прислужничества царизму. Наконец, думскую трибуну необходимо было использовать как инструмент разъяснения и отстаивания программных требований РСДРП.

Большое значение имела юридическая помощь, которую постоянно оказывал рабочим депутатам В. И. Ленин, фактически выполнявший роль главного юрисконсульта РСДРП.

Эта помощь носила разнообразный характер и выражалась в даче членам фракции политико-правовых советов; в подготовке доступных их пониманию юридических обоснований социал-демократических запросов, адресованных правительству или отдельным министрам; в составлении для них планов, набросков, тезисов, а иногда и полных текстов их будущих выступлений, особенно в тех случаях, когда нужно было провалить или дискредитировать проект закона, чуждый интересам эксплуатируемых классов; в разработке для внесения в Думу текстов социал-демократических законопроектов и правовой мотивировки к ним; в определении тактики поведения социал-демократов в случаях привлечения их к уголовной ответственности.

Одним из важных слагаемых в системе помощи, в том числе юридической, которую оказывал В. И. Ленин думским социал-демократическим фракциям, являются его советы. Они касались различных форм работы членов этих фракций и обеспечивали высокую результативность их усилий в Думе. Они давались как устно (при личных встречах)³⁵, так и в письменной форме (например, через легальные и нелегальные издания).

Совершенно очевидно, что чаще всего и больше всего Ленину приходилось консультировать тех депутатов, которые готовились к выступлению в Думе. Побеседовав с Ильичем, они уже твердо знали что и как говорить, как отпарировать оратору-представителю квазинародных фракций, какими фактическими и юридическими аргументами следует опорочить законопроекты или подранки к ним, вышедшие из недр этих фракций или царских министерств.

Так, члены социал-демократической фракции второй Думы, выполняя указания партии, советы Ленина, подвергли глубокой и хорошо обоснованной критике правительственные законопроекты, внесенные на обсуждение Думы³⁶. Такой же критике, по рекомендации В. И. Ленина, подвергся и правительственный законопроект о вознаграждении рабочих и служащих, получивших увечья, поскольку он, как заявил рабочий — депутат III Думы Егоров, наглядно демонстрирует, как «господствующие классы самым беззастенчивым образом игнорируют самые насущные интересы рабочего класса»³⁷.

В высшей степени полезным оказался совет Ленина по поводу того, как должны рабочие депутаты реагировать на окрики или реплики в их адрес господ, подобных Г. Родзянко, во время думских прений. В одном из заседаний Думы кадет Кутлер тоном, не терпящим возражений, изрек, будто по закону в Думе нельзя «увлекаться демократией» и вносить крамольные (читай прогрессивные — Я. С.) проекты земельных законов. По совету Ленина-юриста ответить этому господину следовало, что «... такого закона нет, который бы запрещал говорить в Думе о демократии и представлять действительно демократические аграрные законопроекты»³⁸.

Хотя В. И. Ленин прекрасно понимал, что народу ничего хорошего от Думы ждать не приходится, что «...никаких законов, облегчающих положение рабочих, черносотенная Дума никогда не примет»³⁹, он в то же время горячо советовал голосовать за те, пусть «чужие», проекты законоположений, в которых содержатся хотя бы незначительные уступки трудящимся, и безусловно вносить в Думу свои, рабочие законопроекты.

И еще один пример совета Ленина-юриста. Когда в ноябре 1911 г. были преданы гласности материалы противоправного осуждения социалистической фракции второй Думы, Владимир Ильич заявил, что известные теперь факты «с юридической точки зрения дают полное основание требовать пересмотра дела» по вновь открывшимся обстоятельствам (серия подлогов) и подсказал социалистам всех стран Европы формы борьбы за освобождение из каторги невинно осужденных русских товарищей⁴⁰.

Ленинские советы, адресованные рабочим депутатам, учили членов социал-демократических фракций Думы необходимости быть политически зрелыми, принципиальными, настойчивыми в своих требованиях, говорить убежденно, по возможности юридически грамотно.

В думской практике считалось обычным внесение различными фракциями запросов к правительству или к отдельным министерствам⁴¹. Поддерживала эту практику и социал-демократическая фракция. К запросам она прибегала в тех случаях, когда в стране происходили события большого общественного звучания, когда, по ее мнению, власть имущие обязаны были дать соответствующее разъяснение или принять в связи с запросом определенные меры.

Основаниями, побуждавшими социал-демократов прибегать к запросам, были обычно сообщения в печати о полицейской расправе с забастовщиками, об избиении заключенных в тюрьме, о взрыве на заводе и т. п. В частности, большевистская фракция IV Думы внесла запросы по поводу незаконного закрытия профсоюза металлистов, нарушения закона о депутатской неприкосновенности (в связи с арестом А. Бадаева) и по вопросу о ряде «диких статей» в царском законе от 23 июня 1912 г. о страховании рабочих.

Чтобы предупредить случаи отклонения запросов по причине их необоснованности или юридической неграмотности, ЦК РСДРП и В. И. Ленин приняли ряд необходимых мер. В числе их (на первых порах) — подключение в помощь фракциям сведущих в области права лиц — работников партии (например, В. Н. Крыленко)⁴² и, главным образом, непосредственная юридическая помощь В. И. Ленина. Смотря по обстоятельствам, Владимир Ильич просматривал и усиливал аргументацию запросов, отшлифовывал их язык, делал в них ссылки на законы, а порой и сенатские разъяснения, относившиеся к предмету запроса.

Еще более серьезные требования предъявлялись ЦК РСДРП к речам, публичным выступлениям членов социал-демократической фракции с думской трибуны. Такое отношение к ним диктовалось их ролью: они служили орудием утверждения, защиты и распространения взглядов и целей рабочего класса и его партии; инструментом познания и критики истинной сущности политики и законодательства самодержавия; наконец, речи рабочих депутатов являлись важным способом разъяснения и защиты принципиально нового типа, подлинно демократических по характеру законопроектов, разработанных и внесенных для обсуждения в Думу самой социал-демократической фракцией.

Юридическая помощь Ленина рабочим депутатам — будущим ораторам в Думе, давалась в разных формах. Для одних он полностью писал тексты речей, для других — редактировал представляемые ему для рецензии рукописи уже готовых речей, в отношении третьих, с учетом характера предстоящего выступления и времени, необходимого для оказания помощи, ограничивался дачей письменных или устных замечаний.

К числу подготовленных В. И. Лениным речей (или тезисов, набросков) для членов социал-демократических фракций относятся две речи по аграрному вопросу, которые соответственно были произнесены депутатом II Государственной Думы Г. Алексинским и депутатом III  Думы. Т. Белоусовым⁴³, речь под условным названием «К вопросу о политике министерства просвещения», с которой 4 (17) июня 1913 г. выступил в Думе А. Е. Бадаев; речь «К вопросу об аграрной политике (общей) современного правительства», которая была зачитана с трибуны в июне 1913 г. большевиком Н. Р. Шаговым; и, наконец, план бюджетной речи по вопросу о госбюджете на 1913 г.⁴⁴

Следует хотя бы вкратце остановиться на тексте речи «К вопросу о национальной политике», с которой, как предполагалось, выступит в Думе большевистский депутат Г. И. Петровский. В ней, наряду с другими принципиальными положениями, сформулированы два важных политических вывода. Первый: «Ничего похожего на законность в России нет и следа. Все позволено администрации и полиции...»⁴⁵ И второй: при существующей в стране политической атмосфере «...говорить или думать о праве, законности, конституции и подобных либеральных наивностях — просто смешно...»⁴⁶ В. И. Ленин подготовил также набросок речи социал-демократического представителя в Думе по вопросу о порядке введения — немедленном или постепенном — закона о восьмичасовом рабочем дне в случае его одобрения царским парламентом⁴⁷.

В ряде случаев юридическую консультацию, инструктаж правового характера, исходившие от В. И. Ленина, члены фракции получали в печати. Так, например, ленинская статья, опубликованная в № 13 газеты «Социал-демократ» от 26 апреля (9 мая) 1910 г., вооружила их знаниями элементарных приемов юридического толкования закона, которые и были использованы социал-демократами в Думе в конкретном случае. Речь идет о запросе относительно правомерности утвержденных П. А. Столыпиным 24 августа 1909 г. «Правил», которые изымали из ведения Государственной думы все вопросы, касавшиеся военного ведомства.

Руководствуясь юридическими советами, изложенными в названной выше ленинской статье, представитель фракции с трибуны Таврического дворца убедительно обосновал незаконность действий «главного министра» — царя, а точнее — допущенное им грубое нарушение ст. 96 Основных законов империи. (Эта статья запрещала правительству и тем более отдельным его представителям решать вопросы, которые могли решаться Думой или с ее лишь согласия). Тем самым, резюмировал оратор, «ст. 96 Основных законов оказалась сведенной на нет»⁴⁸.

Такова одна из важнейших форм ленинской помощи рабочим депутатам. Благодаря ей они шли на думскую трибуну смело и уверенно, их выступления вызывали огромный резонанс и поддержку в массах. Благодаря Ленину думские речи большевиков отличались воинствующей партийностью, железной логикой, удивительной простотой, и, в известных пределах, юридической грамотностью.

Претворяя в жизнь директивы ЦК РСДРП (б) и личные указания В. И. Ленина, социал-демократические фракции пытались участвовать и в законодательной деятельности Думы. Формы этого участия носили двоякий характер: с одной стороны, эта была критика антинародных законопроектов с целью воспрепятствования превращению их в законы и, с другой стороны, — разработка и внесение в Думу социал-демократических законопроектов.

Не всегда, однако, фракции проявляли должную активность в этой области работы, не всегда достигались цели, стоящие перед ними. Причиной тому было оппортунистическое поведение меньшевистской части фракций, которая прямо или косвенно мешала осуществлению намерений депутатов-большевиков⁴⁹.

Эффективность работы фракций в названной сфере снижалась из-за недостатка знаний, опыта, правовой культуры ее членов. Между тем рабочие депутаты не всегда могли грамотно прочитать, а значит, и правильно истолковать архиреакционный законопроект, включенный в повестку дня Думы, обосновать необходимость исключения из него или переделки «преподлых статей» и крючкотворски составленных к ним примечаний.

Без наличия известного минимума правовых знаний члены фракции не могли как следует составить и отстоять перед враждебным им думским большинством свои истинно демократические поправки и дополнения к обсуждавшемуся варианту законоположения, составить проект закона, неуязвимый в юридическом отношении. Учитывая трудности, испытываемые социал-демократической фракцией из-за недостаточной юридической осведомленности, Владимир Ильич стал ее советником и по вопросам законотворчества.

В начале нашего века Министерство финансов, выполняя волю своих хозяев — фабрикантов и заводчиков, разработало проект нового закона о стачках. Небезызвестный П. Струве поспешил всячески расхвалить проект и его составителей. В своем подобострастии он дошел до того, что квалифицировал проект, как выражение «государственного смысла», как живое доказательство признания государством (самодержавием!) «основных начал гражданского права...»

В. И. Ленин не мог пройти мимо такой, явно ошибочной, оценки. Высмеивая рассуждения «великого мастера ренегатства», он показал русским социал-демократам и идущим за ними рабочим, что в хваленом законопроекте содержится лишь пересмотр и некоторое смягчение старого, дикого закона о стачках, квалифицировавшего забастовки, по существу, как государственное преступление («нарушение общественного порядка и спокойствия») и угрожавшего их участникам тюрьмой и что такой пересмотр старого закона стал выгодным самим фабрикантам⁵⁰.

Нередко благодаря вмешательству Ленина рабочие депутаты уже до открытия дискуссии в Думе знали, по каким правовым и другим основаниям и в каких формах они будут критиковать чуждые им проекты законов. Так было, например, когда кадеты внесли проект закона о собраниях. Узнав об этом, Ленин срочно подготовил и опубликовал в «Правде» (27 марта 1913 г.) статью-консультацию. В ней даны ясный и острый анализ важнейших норм проекта (§ 3 — 7) и квалификация последних типично казенных, нелепых бюрократических правил. Сравнив проект с аналогичными по характеру законоположениями других стран, Ленин резюмировал, что кадетский юридический опус не отличается оригинальностью: он почти дословно списан «из европейских контрреволюционных законов...»⁵¹

Ознакомившись с ленинской консультацией, рабочие депутаты убежденно голосовали против предложения «конституционных демократов».

Роль юридической консультации выполнил и такой ленинский документ, как резолюция VI (Пражской) Всероссийской конференции РСДРП (1912 год). Она озаглавлена: «Об отношении к думскому законопроекту о государственном страховании рабочих»⁵². Наряду с уничтожающей критикой явно запланированных реакционных правил будущего закона (ничтожный охват пролетариев, оказание медицинской помощи за счет рабочих, умолчание о страховании на случай старости и безработицы и др.), в этом документе дана схема другой, подлинно справедливой системы страхования. За что именно и как именно критиковал правительственный законопроект В. И. Ленин?

Прежде всего, за ограниченность предусмотренных в нем видов страхования (от несчастного случая и болезни); за то, что он охватывал страхованием всего лишь 1/6 рабочих страны; за нищенские размеры вознаграждений, подлежащих застрахованным инвалидам; и, наконец, за то, что основное бремя расходов по страхованию проект возлагал не на государство и фабрикантов, а на самих рабочих.

В резолюции ставилась задача борьбы рабочего класса за установление принципиально иной, демократической по своему характеру системы страхования, которая могла бы обеспечить рабочих во всех случаях утраты ими трудоспособности; охватить страхованием всех лиц наемного труда и их семейств; гарантировать всем застрахованным вознаграждение по принципу возмещения полного заработка; возложить расходы по страхованию на предпринимателей и государство; обеспечить создание на началах полного самоуправления застрахованных единых страховых организаций⁵³.

Таким образом, с помощью В. И. Ленина члены социал-демократических фракций, а также все рабочие царской России и других капиталистических стран получили ясное представление о двух, по существу полярных, системах страхования, о недостатках первой и достоинствах второй и о том, как использовать в этом вопросе законодательные органы.

По совету В. И. Ленина и в духе его рекомендаций социал-демократическая фракция III Думы разработала и внесла на обсуждение в царский парламент проекты законов о 8-часовом рабочем дне, о свободе стачек и о свободе профсоюзов.

Судьба их общеизвестна: они были отвергнуты.

Серьезную юридическую помощь В. И. Ленин оказывал и в процессе подготовки от имени социал-демократической фракции нужных и полезных для трудящихся проектов законов и объяснительных записок к ним.

Считаясь с тем обстоятельством, что в составе думской фракции отсутствуют юристы, и стремясь в то же время обеспечить высокую юридическую грамотность и убедительность законопроектов, подготовленных фракцией, Ленин тщательно редактировал их, а в ряде случаев даже сам составлял их тексты. Например, в январе 1912 г., ознакомившись с законопроектом о страховании рабочих от безработицы, он внес в него ряд существенных замечаний.

В 1914 г. Ленин написал два знаменитых законопроекта по национальному вопросу: «Законопроект о национальном равноправии» и «Проект закона о равноправии наций и о защите прав национальных меньшинств», предназначавшихся для внесения в Думу⁵⁴.

Из 12 пунктов второго проекта наиболее интересными и принципиально важными представляются два: п. 6, провозглашающий безусловное равноправие всех наций в государстве и объявляющий какие бы то ни было привилегии по национальному признаку «недопустимыми и противоконституционными», и п. 7, устанавливающий право всякого национального меньшинства «требовать безусловной охраны прав своего языка» и «отмены по протесту, который может быть заявлен любым гражданином», мероприятий, нарушающих равноправие языков⁵⁵.

Незаурядный правовед, тонкий знаток трудового права видится в каждой строке «Объяснительной записки» к проекту главных оснований закона о 8-часовом рабочем дне⁵⁶. Автором ее был В. И. Ленин, состоявший в то время (1909 г.) членом Комиссии содействия социал-демократической фракции III Думы по подготовке законопроектов. В «Записке» подробно разъясняется, каким должен быть тип социал-демократических законопроектов, а также их основные черты и задачи. Имея в виду главные цели названных документов, автор «Записки» подчеркивает, что они должны состоять в пропаганде программы и тактики РСДРП.

Осуществление этих целей предполагает, по Ленину, соблюдение их составителями, по крайней мере, следующих пяти условий:

1. Четкое отражение в законопроектах программных требований социал-демократической партии.

2. Незагромождение их юридическими тонкостями.

3. Законопроекты должны давать рабочему классу отчетливое понимание необходимой связи обычных реформ с демократическими политическими преобразованиями.

4. Они должны составляться так, чтобы их могли прочесть и понять «рабочие с улицы» с пользой для развития их классового самосознания. «Дух классовой борьбы должен пропитывать все построение законопроекта»⁵⁷.

5. С учетом состояния социал-демократической прессы и свободы собраний они должны давать читателю конкретное и яркое представление о требуемых нашей партией преобразованиях, захватывать простых рабочих картиной этих преобразований.

После изложения «главных оснований» автор «Записки» приводит некоторые поправки, внесенные с его участием в рассматриваемый законопроект (о значительном расширении области его применения, о допустимости изъятий из законов только с согласия профсоюза рабочих, о постепенном — в течение двух лет — введении в жизнь данного закона и др.). Кроме этих, существенных, поправок подкомиссия, руководимая Лениным, внесла еще несколько изменений, касающихся частных деталей.

Интересно отметить, что В. И. Ленин, прежде чем сказать о данном законопроекте, что он «более соответствует русским условиям»⁵⁸, изучил аналогичные по характеру проекты законов, разработанные немецкими и французскими социалистами соответственно в 1890 и 1894 гг.

Помощь, в том числе юридическая, оказанная В. И. Лениным фракциям РСДРП в Государственной думе, сыграла большую роль: она содействовала повышению эффективности усилий их членов в многотрудной борьбе за разъяснение и отстаивание программных требований РСДРП, за счастье трудового народа. В наши дни эту помощь глубоко изучают и реализуют в своей деятельности фракции коммунистических и рабочих партий в парламентах буржуазных стран.

 

4. Использование В. И. Лениным буржуазного законодательства в годы эмиграции

Известно, какую огромную организаторскую и теоретическую революционную деятельность вел В. И. Ленин в годы эмиграции. Менее известно, что в те же годы ему приходилось в ряде случаев выполнять функции «главного юрисконсульта» партии.

В этой роли он выступил, в частности, в «юридической битве» за наследство московского фабриканта- революционера Н. П. Шмита. Напомним, что Николай Павлович Шмит за несколько дней до расправы с ним в Таганской тюрьме (1907 г.) завещал свое имущество (довольно большую сумму) большевикам. Однако реализация воли умершего неожиданно затормозилась. По делу возникли некоторые осложнения и связанные с ними казусные вопросы правового характера. В числе их вопросы о том, как сделать устное завещание Шмита юридически значимым; как обеспечить дееспособность незамужней сестры умершего Елизаветы, как уберечь от суда сестер Николая Павловича, отдавших свои доли наследства революционерам, то есть большевикам. Были и другие вопросы.

В решении этих вопросов в интересах партии деятельное участие принял В. И. Ленин-юрист. Какими правовыми средствами он пользовался, чтобы обеспечить перечисление наследства Н. П. Шмита в партийную кассу? Ответы на эти вопросы дают документы, впервые опубликованные в 1975 г. в XXXVIII Ленинском сборнике. Громадная ценность этих документов состоит в том, что они во многом уточняют и расширяют наше представление о Ленине-юристе вообще, о его роли, как юриста, в этой необычной тяжбе по сравнению с тем, которое сложилось у нас на основе других источников⁵⁹.

Эта тяжба тянулась в течение нескольких лет и в своем развитии прошла как бы два этапа. Содержание первого составляли руководимые и направляемые В. И. Лениным усилия по получению и перечислению в партийную кассу завещанного Шмитом капитала.

Второй этап связан с длительной и острой борьбой большевистской фракции с группой немецких социал-демократов (К. Каутский, Ф. Меринг и К. Цеткин), именуемых в партийной переписке «держателями», по вопросу о возврате незаконно удерживаемых сумм, принадлежавших большевикам.

Уже на первом этапе возникли определенные трудности, связанные, в частности, с тем, что завещание Шмита было устным и потому не имело юридической силы. Младшая из сестер-наследниц, Елизавета, не могла распорядиться своей долей капитала, как того хотел брат, ввиду того, что не была замужней. Но если бы она и состояла в браке, то и в этом случае, по царским законам распорядиться наследством мог лишь ее «законный супруг...»

Было еще одно обстоятельство, тормозившее выполнение волн покойного — неблаговидное поведение «г-на Андриканиса», мужа второй сестры Шмита, Екатерины Павловны.

По указанию Ленина к «делу» были привлечены юрист С. П. Шестернин и подпольщик А. М. Игнатьев.

В качестве главного юрисконсульта партии Владимир Ильич продумал и через названных двух социал-демократов осуществил меры по преодолению возникших осложнений. Елизавета и Игнатьев согласились вступить в фиктивный брак. Спустя некоторое время им была оказана правовая помощь в организации довольно сложного по царским законам бракоразводного процесса.

Решение судьбы второй половины наследства, которая причиталась Екатерине Павловне, также задержалось. По совету Ленина был образован третейский суд, который вынес решение в пользу большевиков. Наконец, к середине 1908 г. деньги, завещанные Шмитом, поступили во Французский национальноучетный банк на счет «г-на Ульянова» — лидера большевистской фракции в эмиграции.

Большие мытарства, огромные затруднения в ходе фактического использования на нужды партии денег Шмита начались после того, как январский Пленум ЦК РСДРП (1910 г.) решил передать их на хранение указанным выше трем «держателям». Последние, в качестве третейского суда, могли выдавать определенные суммы и меньшевикам, но при условии, что те прекратят свою раскольническую деятельность. Через некоторое время, убедившись в том, что меньшевики ведут себя по-прежнему,. а «держатели» тем не менее продолжают их финансировать, В. И. Ленин от имени большевистской фракции потребовал возврата «держательских денег». Но аргументы, приведенные ленинцами, третейские судьи отвергли. Ленину пришлось использовать юридические средства воздействия на упрямствующих держателей. Не исключалось обращение в гражданский суд, то есть в органы буржуазной государственной юстиции. С этой целью необходимо было выяснить и взять на вооружение все, что имелось в западноевропейской юридической литературе и в законодательстве Франции и Германии по вопросам «арбитражного процесса», то есть правового статуса третейских судов, прав иностранцев на обращение к такому суду и условий признания такого суда и его решений юридически ничтожным.

Не надеясь на свои знания вопросов третейского судопроизводства по русскому праву, В. И. Ленин обращается в Национальную библиотеку Парижа. Здесь он осенью 1911 г. скрупулезно проштудировал ряд научных монографий, в том числе рукопись одной диссертации, законспектировал параграфы гражданско-процессуальных кодексов Франции и Германии, относящиеся к предмету его интереса⁶⁰.

Относительно недавно вместе с другими материалами в Центральный партархив поступила часть выписок и заметок, сделанных рукой Ленина-юриста из указанных выше источников.

В одной из них, например, отмечается право иностранцев (какими считались тогда и русские эмигранты) пользоваться услугами третейского суда во Франции. В другой говорилось, что те же лица могут избираться третейскими судьями. Содержание третьей выписки подкрепляло мнение Ленина-юриста о правовых последствиях отказа хотя бы одного из третейских судей от выполнения своих функций или проявленной ими медлительности в их осуществлении: третейский договор и сам факт существования третейского суда теряют силу.

Проделав сравнительные исследования правового материала, а именно гражданско-процессуального кодекса Франции (ст. 429, 1003 — 1028) и одноименного кодекса Германии (ст. 1033), Ленин-юрист заключает, что «вопрос об отказе одного из третейских судей решается одинаково и французским и немецким правом»⁶¹.

Но Владимир Ильич не ограничился этим. Он заинтересовался судебной практикой по тому же вопросу. И, надо думать, с большим удовлетворением прочитал и сделал выписку из комментария к решению Высшего кассационного суда Франции от 7 марта 1888 г., в котором констатируются упомянутые выше юридические последствия в случае выбытия одного из членов третейского суда.

В письме к видному парижскому адвокату Жоржу Дюко де Ла-Ай, который в числе других приглашенных юристов-социалистов консультировал по рассматриваемому делу большевистскую фракцию, В. И. Ленин разъясняет правомерность своей и незаконность позиции «держателей» в затянувшемся конфликте о возвращении шмитовских денег. При этом он подчеркивает, как очевидное, и по здравому смыслу и по самому точному смыслу закона (ст. 1012 ГПК Франции и 1033 ГПК Германии) обоснованность требований большевиков. Далее автор письма доказывает, что его мнение о праве, о свободе сторон в споре создавать и аннулировать при определенных условиях третейский суд и об отсутствии у коронных судей права критики третейских решений признается законодательством многих государств. «Гражданский процессуальный кодекс всех цивилизованных стран, — читаем мы в этом письме, — охраняет свободу договора о третейском суде... охраняет законность всех решений третейского суда, безусловно правильных, не разрешая обыкновенным судьям обсуждать решений третейских судей»⁶².

В заключение Ленин просит убедить «держателей», а в случае передачи дела в государственный суд и последний, в следующем: «Ленину должны быть возвращены оспариваемые деньги, собственником которых он являлся до января 1910 г.»⁶³

Ряд документов, опубликованных в том же сборнике, содержит новые доказательства того, как проявил себя в этом деле Ленин-цивилист, Ленин-эрудит в вопросах гражданского и гражданско-процессуального права. Одним из таких документов является проект договора с французским адвокатом, составленный Владимиром Ильичем. Согласно договору, Дюко де Ла-Ай обязуется пригласить еще двух адвокатов⁶⁴, чтобы вместе с ними отредактировать и подписать мотивированное заключение, первый вариант которого составлен Лениным. Это заключение следовало вручить К. Цеткин. В нем содержался полный текст документов, необходимых для обоснования перед немецким судом в Штутгарте «иска г. Ульянова», а также глубокий и обстоятельный юридический анализ этих документов и позиции, отстаиваемой «держателями», в особенности К. Цеткин.

В проекте заключения, наконец, Ленин дал анализ юридических препятствий в этом деле и показал их фиктивный характер. Касаясь единственно возможного препятствия — факта неподписания третейского договора, Ленин-юрист разъясняет как нейтрализовать его. А сделать это легко, продолжает он, если сослаться на ряд писем «держателей», согласно которым одной из сторон в договоре является «г-н Ульянов» и, тем самым, признается существование третейского договора. Обратившись же к гражданскому праву, подчеркивает автор проекта заключения (В. И. Ленин), можно убедиться, что оно обеспечивает соблюдение формального обязательства: «г-н Ульянов выполнил свой долг, уплатив деньги третейским судьям», тогда как последние «не выполнили свой долг и должны вернуть деньги»⁶⁵.

Чтобы убедить своих коллег-юристов в полной обоснованности — фактической и юридической — заключении и, в частности, в том, что оно базируется на действующем в Германии и Франции законодательстве по вопросам арбитражного процесса, Ленин просит, кроме того, учесть, что он «... сам был адвокатом, изучал французское право и немецкое право, регулирующие отношения из третейского договора»⁶⁶.

И, как видно из других документов, относящихся к делу о «держательских суммах», ни один из соконсультантов-адвокатов, ни один из «держателей» не смогли поколебать требования большевистской фракции, сформулированные Лениным. Заключение, по мнению Владимира Ильича, следовало закончить предупреждением, что в случае отказа со стороны «гр-ки Цеткин вернуть деньги», Ульянов вынужден будет обратиться в обычный суд.

Почерк Ленина-юриста легко угадывается в документе с условным названием «Изложение дела. Происхождение спорных денег»⁶⁷. В нем дан подробный и убедительный разбор фактической и юридической сторон дела. Каждое утверждение, любое возражение, приведенное в этом документе, свидетельствует о высокой правовой культуре их автора. Они вполне убеждают в доказанности того, что «... Ленин юридически имеет право требовать, чтобы ему вернули деньги». Этот вывод бесспорен, резюмирует Владимир Ильич, «как с точки зрения юридической, так и с точки зрения моральной»⁶⁸.

В плане выявления «юридического» в руководстве деятельностью приглашенных юристов большой интерес представляет ленинское письмо адвокату А. Кану 26 мая 1913 г. из Поронино. В нем констатируется доказанность факта узурпации «держателями» функции третейских судей и обосновывается единственно допустимая в этом деле постановка вопроса «с точки зрения гражданского судопроизводства и гражданского права...»⁶⁹. Этой точки зрения, подчеркивается в письме, и должны придерживаться, отстаивать ее в судебном процессе против «держателей» К. Цеткин и К. Каутского,

Предложенная Лениным постановка вопроса сводится, в сущности, к следующему: во-первых, адвокатам надлежит убедить суд в том, что самым важным, если не важнейшим документом, «за» Ленина и «против» потенциальных ответчиков по делу является письмо группы К. Цеткин от 18 ноября 1911 г., в котором категорически признавалось наличие арбитражного договора и того факта, что «держатели» сложили с себя полномочия третейских судей, хотя фактически продолжали осуществлять их. Таким образом, опираясь на это письмо, адвокаты должны настаивать на принуждении «держателей» к возвращению денег большевикам и уплате судебных издержек.

Во-вторых, исходя из закона и обстоятельств настоящего дела, адвокаты должны склонить судей к тому, чтобы они не касались вопроса о содержании арбитражного договора. При этом адвокатам, разъясняет Ленин- юрист, следует исходить из того положения, что «гражданское право охраняет процедуру третейского суда только с чисто формальной стороны и гарантирует обязательное исполнение его формально правильных решений».

В-третьих, в обоснование законности требований истца, то есть большевистской фракции, поверенные должны представить суду оправку из Парижского национального учетного банка о том, что им 7 июля 1911 г. на основании письма г-на Ульянова переведены деньги«держателям». Эта справка, безусловно, доказывала, что Ульянов (Ленин) — законный собственник Шмитовских денег. Автор письма просит своих коллег, поверенных в процессе, который, возможно, состоится, не забывать, что доказать противное является обязанностью ответчика, который этого никогда не сможет сделать, поскольку партия и фракция не являются юридическими лицами⁷⁰.

В начале первой мировой войны переписка В. И. Ленина с «держателями» и приглашенными на стороне «истца» адвокатами прекратилась. Что касается оставшейся части опорных денег, хранившихся к этому времени в одном из немецких банков, то она, по-видимому, попала под общий государственный секвестр⁷¹.

 

5. Юридическое в публицистических произведениях В. И. Ленина

Чудесным сплавом мысли теоретика-марксиста и теоретика-юриста проникнуты многие публицистические произведения В. И. Ленина, написанные в рассматриваемый период.

Наряду с теоретическими положениями, они насыщены яркими и поучительными фактами, важными статистическими данными. Простой, лишенный %вычурности и книжности язык делал их вполне доступными для широкого круга читателей, несмотря на то, что в нем встречаются слова и выражения, заимствованные из «проклятого эзоповского языка», а также из лексикона юристов. Попутно заметим, что к правовой терминологии В. И. Ленин прибегал лишь в тех случаях, когда хотел одним-двумя словами выразить то, что по-русски можно было сказать лишь описательным путем⁷².Одной из первых работ этого плана была статья «Новое побоище», опубликованная в июне 1901 г. В ней дается глубокий политический и правовой анализ актов грубого произвола, допущенного петербургской полицией 7 мая 1901 г. в отношении рабочих Обуховского сталелитейного завода.

Пользуясь методом индукции, автор от конкретного случая поднимается до важных политических обобщений. Формулировке последних предшествует убедительная правовая аргументация оценок, которые даются в статье фактическим обстоятельствам избиения обуховцев.

Так, говоря о самовольном прекращении работ, вызвавшем побоище, Ленин-юрист разъясняет, что само по себе, по действующему законодательству, оно является лишь простым полицейским проступком, подсудным мировому судье.

Как же поступило правительство? Вместо наложения на виновных «законообразных наказаний» по суду оно отдало полиции приказ физически расправиться с забастовщиками. Причем, осуществляя «акцию восстановления порядка», жандармы грубо превысили пределы необходимой обороны, хотя знали, что рабочие находятся в состоянии крайней необходимости.

Почему же власти прибегли не к суду, а к прямой расправе на месте? Называя вещи своими именами, автор статьи разъясняет, что дело здесь не в юридических, а политических причинах. И таких причин, по крайней мере, две: первая — быстрый рост подобного рода забастовок, которые отнимают физическую и политическую возможность «устраивать в каждом таком случае судебное разбирательство...»⁷³ И вторая — боязнь правительства перспектив процесса, превращения суда над рабочими в суд над собой... И это несмотря на принятые властями меры по кастрации гласности и подтасовке состава суда.

Важнейший вывод, к которому подводит читателей автор статьи, сводится к тому, что такого рода побоища, являющиеся актами прямой политической борьбы, приводят в буржуазных странах к опасным последствиям: оттеснению на задний план уголовных законов и правосудия. В этих условиях, подчеркивает Ленин, «правосудие» сбрасывает с себя маску беспристрастия и возвышенности и обращается в бегство, предоставляя поле действия полиции...»⁷⁴. Что касается «успеха» правительства в его поединке с безоружным народом, то он является, по существу, «пирровой победой».

Значительный интерес в свете марксистской науки о государстве и праве представляет небольшая по объему статья В. И. Ленина «Объективная статистика», опубликованная в первом номере социал-демократического журнала «Заря» за 1901 год. Предметом ее исследования служила... статистика узаконений, изданных царским правительством на рубеже XX века. Иронизируя над необычным предметом своего изучения, Ленин отмечает, что до сих пор еще никто, «даже профессора русского государственного права»⁷⁵ не пытались возвести эту область знания в степень строгой науки.

Прежде чем написать эту статью, Владимир Ильич проделал очень интересный опыт по изучению примерно 100 нормативных актов, опубликованных в «Собрании узаконений и распоряжений правительства». В результате он пришел к абсолютно объективным и вполне обоснованным выводам относительно того, кто и в чьих интересах издает, изменяет и отменяет законы в России и во всех других странах, где правит капитал.

Анализ «будничного законодательства», изданного в течение одного года, привел автора статьи к любопытному открытию: две трети этого законодательства (60 узаконений из 91) «посвящены самому непосредственному удовлетворению различных практических нужд наших капиталистов и (отчасти) охране их от рабочих возмущений»⁷⁶.

Просто и понятно В. И. Ленин объясняет, что другого направления в работе такого законодателя и быть не может. Ведь им является правительство — верный слуга помещиков и капиталистов. Красноречиво говорят об этом цифры, комментируемые в данном исследовании. Надо подчеркнуть, что цель, которую ставил перед собой автор исследования, была достигнута.

В том же номере журнала «Заря» появилась и другая ленинская статья «Бей, но не до смерти». Статья эта широко известна, но мы вновь обращаемся к ней, чтобы полнее выявить и подчеркнуть особенности ленинских приемов изучения государственно-правовых явлений⁷⁷.

На первый взгляд может показаться, что названная статья сводится к описанию одного из судебных процессов, вызвавших сенсацию характером преступления и поведения в нем судебно-полицейских органов. В действительности же перед нами образец политико-правового исследования, выполненного ученым-марксистом и высококвалифицированным юристом. В этом исследовании на редкость умело использованы право и марксистское учение о праве для решения серьезных политических вопросов, для обоснования и усиления выводов, сделанных автором.

Главный из них сводится к констатации господства в России режима воинствующего беззакония и бесправия личности, всевластия полиции и беззащитности трудящихся. В числе других в ней содержится вывод о том, что Россия, как еще раз показало дело Воздухова, страна бессудная, ее Фемида — олицетворение кривосудия и вопиющей несправедливости.

Такому обобщению предшествует большая аналитическая работа, проделанная автором. Обладая острым умом и опытом юриста-аналитика, В. И. Ленин восстанавливает яркую картину кошмарного преступления, совершенного 20 апреля 1899 г. в «полицейской части» — убийство крестьянина Воздухова. В статье показана роль, которую сыграли в этом деле лакей-прокурор и лакеи-судьи. Это они, злоупотребив своим служебным положением в угоду начальству, сделали все, чтобы замять дело. Дознание, предварительное и судебное следствие были проведены наспех и тенденциозно, с грубым нарушением процессуальных форм.

Извратив понятие вины, хитро обойдя закон о смертной казни, которой вполне заслуживали убийцы, судьи вынесли им издевательски мягкий приговор, который, как справедливо отмечается в статье, достоин самого глубокого осуждения как с общечеловеческой, так и с юридической точек зрения. В свете первой из них приговор палаты «есть прямая насмешка над правосудием», в плане второй — это «образец той казуистики, на которую способны судьи-чиновники»⁷⁸.

Обобщение, сформулированное Лениным, сводится к тому, что суды с сословными представителями проявляют, как правило, непреклонную суровость к тем, кто выступает против полиции и всяческое снисхождение к преступникам в мундирах.

Личные наблюдения автора над тем, кто и как творит правосудие в Самаре и Петербурге, особенно, когда это делают одни чиновники, размышления над процессом и приговором по делу Воздухова позволили Ленину- юристу высказать ряд интереснейших мыслей по вопросам совершенствования правосудия.

Даже в условиях буржуазной действительности, отмечает Ленин, имеются возможности для устранения отдельных (некоренных, конечно), пороков судопроизводства.

В этой связи Ленин-юрист советует:

1. Не стеснять судей чрезмерно формальными определениями, предоставлять им известный простор, особенно при оценке доказательств.

2. Применение разумных постановлений (норм права) поручать лишь умным и, главное, объективным судьям, разделяющим принцип: «Суд дан не на осуд, а на рассуд».

3. Для полного достижения целей правосудия в его отправлении должны участвовать представители общества, «улицы».

Только значением, которое придавал Ленин «суду улицы», можно, думается, объяснить характер его аргументации в защиту этого суда. Благодаря участию общественности в осуществлении правосудия, разъясняет он, в рассмотрение дел вносится живая струя, изгоняющая из суда «дух канцелярского формализма», которым насквозь пронизана была царская Фемида; в отличие от судей-чиновников, продолжает автор исследования, представители народа в суде озабочены.

главным образом, тем, «чтобы до корня вскрыть и публично осветить нее общественно-политические нити преступления и его значение»⁷⁹, иначе говоря, они глубоко интересуются причинами и условиями, толкнувшими подсудимых на совершение преступления; благодаря участию в разбирательстве дел присяжных (происходящего при этом в условиях гласности) обеспечивается громадное воспитательное воздействие судебного процесса, превращение его в место формирования общественного мнения, школу, из которой выносятся уроки... «общественной морали и практической политики»; только таким образом построенный суд, подчеркивается в статье, сумеет вскрыть «язвы современного строя» и дать материал для его критики и исправления⁸⁰.

Ясно, почему царизм боялся и травил суд присяжных.

Размышления о том, что приговоры, подобные вынесенному по делу Воздухова, не способны пресечь преступное поведение полицейских, редко отвечавших за «простое избиение», позволили Ленину сформулировать положение огромной теоретической и практической важности — положение о неотвратимости ответственности: «Важно не то, — пишет Ленин, — чтобы за преступление было назначено тяжкое наказание, а то, чтобы ни один случай преступления не проходил нераскрытым»⁸¹.

Как мы знаем, упомянутые ленинские положения получили свое законодательное закрепление только после Великого Октября. Принципы гласности и участия трудящихся в деятельности суда стали руководящими в социалистическом правосудии. Требованием о неотвратимости ответственности руководствуются в своей деятельности органы, осуществляющие в нашей стране борьбу с преступностью.

В рассматриваемом исследовании ставится и разъясняется также вопрос о позиции царских прокуроров в процессах, в которых так или иначе замешаны представители власти. Вместо того, чтобы в строгом соответствии с собранными доказательствами настаивать на применении соответствующих законов, чтобы выяснить и осветить общественную сторону преступления, обвинители искажали судебную перспективу, выгораживая главных преступников.

В. И. Ленин едко высмеял «логику» и тактику государственного обвинителя в деле Воздухова, который с помощью незамысловатых юридических софизмов решил обелить держиморду Панова — главного виновника смерти потерпевшего.

Позиция прокурора в этом деле очень напоминает нам позицию обвинителя в судебных процессах по делам Красноселова, Тишкина и Зорина, защиту в которых осуществлял автор статьи «Бей, но не до смерти». В названных и во всех других подобных процессах царские «стражи закона» вели себя так потому, что, во-первых, повышение их по службе ставилось в зависимость не от числа предупрежденных судебных ошибок, а от процента выигранных ими дел⁸², и, во-вторых, потому, что они, прокуроры, имели ближайшее отношение к полиции, лакействовали перед ней. Ясно, резюмировал В. И. Ленин, что «не от прокурора же, в самом деле, ждать разоблачения безобразий нашего полицейского самовластья и борьбы с ним!»⁸³.

Нередко своими публицистическими выступлениями в печати Ленин откликался на важные, с его точки зрения, события, на факты издания драконовских законов. Взять, к примеру, его статью «Каторжные правила и каторжный приговор». Основной тезис, который доказывается в ней, на редкость точно и ярко выражен в ее названии.

В основу статьи и данных в ней теоретических обобщений положены, во-первых, «высочайше утвержденные» 15 сентября 1901 г. временные правила «Об участии населения пострадавших от неурожая местностей в работах...», и, во-вторых, приговор по делу рабочих-обуховцев, о котором шла речь в уже знакомой нам статье «Новое побоище».

При чтении «Каторжных правил...» нельзя не заметить того, что уже ранее подчеркивалось нами: в анализе и оценке названных двух документов Ленину-публицисту во многом помогли его знания в области права. Так, например, квалификацию «Временных правил» в качестве нового карательного закона, а приговор обуховцам как каторжного, автор исследования мог дать не иначе, как сравнив их с Уложением о наказаниях — уголовным кодексом самодержавной России.

Беспощадной критике в статье подверглась судебная комедия, устроенная над 37 забастовщиками, выхваченными из толпы и предварительно зверски избитыми полицией. Осуждение их по ст. 268 Уложения, подчеркивается в работе, является актом политической мести, результатом грубой подтасовки обвинения и выполнения судом приказа полиции разобрать лишь одну сторону дела. Это была расправа, учиненная правительством с помощью суда чиновников, с его политическими противниками, расправа, происходившая при закрытых дверях, немом молчании печати, подтасованных свидетелях.

Еще в большей степени, чем в рассмотренных работах, Ленин-юрист предстает перед читателем в своем замечательном труде «Закон о вознаграждении рабочих, потерпевших от несчастных случаев».

Структурной особенностью этого исследования является то, что оно не сразу начинается с анализа закона, обозначенного в заголовке. Ему предшествует характеристика двух ветвей российского рабочего законодательства, одну из которых образуют «боевые реакционные законы», процесс рождения которых — разработка, принятие и публикация — наименее безболезнен и происходит очень быстро. Их отличает также то, что они «особенно энергично применяются».

Что касается второй ветви, то она охватывает все остальные законы, которые, в свою очередь, по характеру, степени демократичности правил тоже можно разделить на две группы: первую из них составляют законы, которые «хоть на волос» расширяют права рабочих и обычно обращают на себя внимание длинными «хвостами» изъятий, оговорок, циркулярных разъяснений и ограничений. Законы второй группы, устанавливая для рабочих некоторые уступки экономического порядка, не влияют на политическую самодеятельность рабочих. Характерно, подчеркивается в статье, что с изданием нормативных актов этой группы царизм не торопится (например, проект закона о промышленных судах).

Можно смело утверждать, что, прежде чем дать приведенную классификацию и столь подробную характеристику фабричного законодательства, Ленин проделал огромную работу по изучению этой отрасли права. Сделанные им выводы еще больше укрепили уверенность рабочих в том, что фабричные законы далеко не друзья и защитники их, что они — суть выражение политики пряника и кнута и что только борьбой, организованной и целеустремленной, можно добиться некоторой их демократизации и уважительного отношения к ним предпринимателей.

Центральное место в рассматриваемом исследовании отведено тонкому юридическому анализу и политически острой и обоснованной критике статей закона о вознаграждении рабочих, ставших жертвами производственного травматизма. Чтобы быть более точным в выводах, Ленин сравнил закон с его проектом и с «рабочим отделом» проекта программы РСДРП.

Прежде всего Ленин обращает внимание читателей на ограниченность радиуса действия этого закона. Он, оказывается, не распространяется на целый ряд категорий рабочих, в том числе строительных, сельскохозяйственных и др. Ущербность и несправедливость анализируемого закона состояла в том, что он освобождал предпринимателей от обязанности вознаграждения тех рабочих, которые стали нетрудоспособными вследствие болезни или вредных условий производства. Оказывается, разъясняет Ленин, в основе такого правила лежит соображение грубой корысти, из которого исходил законодатель: несчастные случаи обойдутся фабрикантам дешевле.

Дав грамматическое и логическое толкование рецензируемому закону, Ленин-юрист обрушивается на одно из многочисленных «но», с помощью которых его составителям удалось парализовать или заметно снизить действенность некоторых других правил. Так, согласно одному из них с фабриканта (заводчика) снимается ответственность, если он докажет наличие «грубой неосторожности» в поведении пострадавшего. Имея в виду, что доказывать этот факт будут мастера, заводские врачи, находящиеся в зависимости от хозяина, нетрудно представить себе исход спора между последним и искалеченным рабочим.

С полным знанием вопроса, основанным на изучении цивилистической литературы и сенатских разъяснений, автор исследования отмечает, что формула «грубая неосторожность», ввиду ее неопределенности, всегда будет использоваться против рабочих, пострадавших на производстве.

Юридическому разбору и оценке подвергаются в статье и некоторые другие пункты закона, на примере которых легко показать его несправедливость. Внимание Ленина привлекли, в частности, те пункты, которые определяют размер вознаграждения пострадавших от травматизма рабочих и санкции за несоблюдение закона.

Касаясь, например, 31 пункта, предусматривающего право рабочих-инвалидов и членов их семей входить с предпринимателями в соглашение о виде и размере причитающегося им вознаграждения, он обоснованно называет его «одним из наиболее вредных и наиболее иезуитски составленных пунктов нового закона...»⁸⁴

Рассмотренные выше работы — еще одно доказательство того, как Ленин-марксист мастерски использовал знание права и само право царской России в политических целях, для разоблачения политики «кнута и пряника», которая в борьбе с рабочим классом проводилась царизмом, и для разъяснения и поддержки программы РСДРП.

Эти работы служили инструментом политического и правового просвещения трудящихся, усвоения ими содержания и значения программных требований РСДРП, содействовали пробуждению у них «тройной ненависти» к буржуазии, решимости вести отчаянную борьбу за права рабочего класса и всего русского народа»⁸⁵, используя в этой борьбе и такое оружие врага, как его законы, правовые институты и учреждения. Они, кроме того, способствовали критике и разоблачению господствующих в «профессорской юриспруденции» тех лет «теорий» и государственно-правовых институтов, с помощью которых царизм оправдывал угнетение трудящихся, режим воинствующего произвола и беззакония мод сенью 16 томов Свода законов Российской империи.

В выводах и обобщениях, сделанных в рассмотренных трудах В. И. Ленина, содержатся важные для марксистско-ленинской теории государства и права положения. Их следует, на наш взгляд, рассматривать, как неотъемлемую составную часть этой теории.

Важнейший из них можно выразить словами писателя-художника: «Правовые знания Ленина, его опыт в праве — на линии огня. На баррикадах. Это — оружие революции»⁸⁶.

Примечания:

¹ Такое толкование дало правительство в «Вестнике финансов, промышленности и торговли», № 26, 1897 г.

² Б. Казанцев. Об источниках брошюры В. И. Ленина «Новый фабричный закон» и ленинских приемах научного анализа. — «Вопросы истории», 1963, № 4, стр. 102 — 103.

³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 280.

⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 301.

⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 285.

⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 287-288.

⁷ См.: В. И. Ленин. Поли собр. соч., т. 4, стр. 424.

⁸ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 207 — 208.

⁹ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 22, стр. 35.

¹⁰ В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 275.

¹¹ В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 276

¹² В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 276

¹³ В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 278

¹⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 285.

¹⁵ См.: В. И. Ленин. Биография. М., 1972, стр. 50.

¹⁶ Н. К. Крупская. Воспоминания о В. И. Ленине. М., 1956, стр. 45.

¹⁷ Воспоминания П. А. Мезиной хранятся в Доме-музее В. И. Ленина в Шушенском.

¹⁸ С. Беляевский. В. И. Ленин в Шушенском. Красноярск, 1960, стр. 35.

¹⁹ «Ленинградская правда», 30 марта 1937 г.

²⁰ Н. Крупская. О Ленине. М., 1960, стр. 179.

²¹ «Воспоминания о В. И. Ленине», т. 1, стр. 84.

²² «Исторический архив», 1957, № 2, стр. 38.

²³ Г. Кржижановский. Великий Ленин. М., 1956, стр. 34.

²⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 102.

²⁵ «Правда», 6 января 1960 г.

²⁶ Н. К. Крупская. О Ленине, стр. 41 — 42.

²⁷ «LLD » — «доктор прав». И. Вольпер. Псевдонимы В. И. Ленина. Л., 1965, стр. 60. (Об этом же факте см.: Г. Поллит. В. И. Ленин и английское рабочее движение. «Рассказы о Ленине». М., 1964, стр. 181).

²⁸ Н. А. Алексеев. От минувших до наших дней. — «Неделя», 1967, № 37.

²⁹ В других случаях Ленин называл себя кандидатом прав. Так, в доверенности, выданной 15 апреля 1917 г. П. И. Стучке на право ведения всех дел издательского общества «Рабочая печать», рядом со своей фамилией Владимир Ильич пишет: «кандидат прав». Кандидатом прав или помощником присяжного поверенного называли Ленина судебные чиновники вплоть до Октябрьской социалистической революции. Так, в повестке петербургского мирового судьи, извещавшей Ленина о предстоящем в мае 1917 г. процессе о выселении большевиков из дворца Кшесинской, в графе «кому» стояло: «канд. прав В. И. Ульянову, соответчику по делу» (Юр. Юров. Путешествие по Ленинской адресной книжке. М., 1967, стр. 87, 88).

³⁰ Н. К. Крупская. Годы реакции. Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т. 1, М., 1969, стр. 321.

³¹ В. Понизовский. Дай руку, товарищ. Документальная повесть. М., 1972, стр. 79.

³² Р. Ю. Каганова. Ленин во Франции. М., «Мысль», 1972, стр. 148- 155.

³³ Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, М., 1957, стр. 225; см. также: В. Найдус. Ленин в Польше. М., 1957, стр. 152.

³⁴ А. Бадаев. Наш Ильич. — Сб. «Воспоминания о Ленине», М., Профиздат, 1969, стр. 38.

³⁵ Именно при таких обстоятельствах Ленин в декабре 1912 г. проконсультировал у себя на квартире в Кракове (улица Любомирского, 47) активистов фракции А. Бадаева и Г. Петровского (См. Л. Ключник, Б. Завьялов, Г. И. Петровский, М., Политиздат, 1970, стр. 39). 2 октября 1913 г. Г. Петровский советовался с Лениным по вопросу о том, как надо показать в Думе связи правительства с организаторами процесса по делу Бейлиса («О Владимире Ильиче Ленине». 1900 — 1922 гг. М., 1963, стр. 121).

³⁶ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 20, стр. 381.

³⁷ Государственная Дума III созыва. Стенографический отчет, 1908 г. Сессия 2, ч. 1, стр. 985.

³⁸ А. Бадаев. Ленин и большевистская фракция в Государственной думе. — В сб. «Воспоминания о Ленине», т. 2, М., 1969, стр. 339.

³⁹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 15, стр. 146.

⁴⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 20, стр. 385, 386.

⁴¹ Право обращения с запросами предусматривала ст. 33 Учреждения Государственной думы от 20 февраля 1906 г. Использование этого права партийными фракциями (особенно социал-демократической) доставляло правительству немало хлопот.

⁴² См.: Н. В. Крыленко. «Судебные речи». М., Госюриздат, 1964, стр. 7 — 8.

⁴³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 15, стр. 127, 432.

⁴⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 22, стр. 397 — 400. «План» лег в основу выступления представителя социал-демократической фракции на 45 заседании Думы (там же, стр. 490).

⁴⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 25, стр. 64.

⁴⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 25, стр. 65.

⁴⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 19, стр. 163.

⁴⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 19, стр. 227.

⁴⁹ С осени 1913 г. большевистская шестерка конституировалась внутри фракций в самостоятельную группу под названием «Российская социал-демократическая рабочая фракция» (РСДРФ).

⁵⁰ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 406.

⁵¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 23, стр. 36.

⁵² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 21, стр. 146-149.

⁵³ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 21, стр. 147.

⁵⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 25, стр. 16 — 18, 135 — 137.

⁵⁵ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 25, стр. 136.

⁵⁶ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 19. стр. 157 — 164.

⁵⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 19, стр. 159.

⁵⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 19, стр. 159.

⁵⁹ См.: Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине. М., 1957; С. Шестерин. О реализации наследства после Н. П. Шмита и мои встречи с Лениным В. И. — «Старый большевик», № 5, М., 1935; Е. Кравченко. Поручение Ильича. — В кн.: «Они встречались с Ильичем», М., 1966.

⁶⁰ См.: Ленинский сборник, т. XXXVIII, стр. 44 — 45.

⁶¹ Ленинский сборник, т. XXXVIII, стр. 58.

⁶² Ленинский сборник, т. XXXVIII, стр. 59.

⁶³ Там же.

⁶⁴ Фактически к участию в деле в качестве юрисконсультов и посредников в переговорах с «держателями» и членами Международного социалистического бюро были приглашены, помимо Дюко де Ла-Ай, адвокаты-социалисты из Бельгии (Эм. Винк), Швейцарии (Карл Цграген), Германии (Г. Гейнеман и А. Кан).

⁶⁵ Ленинский сборник, т. XXXVIII, стр. 64.

⁶⁶ Там же.

⁶⁷ Там же, стр. 66 — 71.

⁶⁸ Ленинский сборник, т. XXXVIII, стр. 71.

⁶⁹ Там же, стр. 96 — 97.

⁷⁰ Ленинский сборник, с. XXXVIII, стр. 97.

⁷¹ А. Соловьев. Новое пополнение Ленинианы. — «Коммунист», 1974, № 16, стр. 58.

⁷² Например, употребив в статье «Бей, но не до смерти» термин «обвинительный акт», Ленин тотчас же объясняет, что это документ, «воплощающий стремление обвинительной власти раскрыть все преступление» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 410). Или, высмеивая взгляды народников, отводивших закону роль защитника и даже оплота общины, Ленин не без иронии спрашивает: не закону ли типа римского гражданского права и X тома части первой Свода законов российской империи... (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 407).

⁷³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 5, стр. 17.

⁷⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 5, стр. 17.

⁷⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 427.

⁷⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 424

⁷⁷ О ленинском стиле исследования вопросов государства и права. См. одноименную статью Л. Ратнера. — «Советское государство и право», 1970, № 3.

⁷⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 404.

⁷⁹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 407.

⁸⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 408

⁸¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 412.

⁸² См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 398.

⁸³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 414.

⁸⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 7, стр. 332.

⁸⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 198. Тем же целям служили и некоторые другие публицистические статьи Ленина и, в частности, его статья «Крепостники за работой» (В. И. Ленин. Поли, собр. соч., т. 5, стр. 87 — 92).

⁸⁶ В. Шалагинов. Защита поручена Ульянова. стр. 223

 

 

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ

ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. И. ЛЕНИНА

 

Глава I

ЮРИДИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В. И. ЛЕНИНА ПО СОЗДАНИЮ И СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО АППАРАТА

1. В. И. Ленин и становление аппарата власти Советского государства

Роль В. И. Ленина в создании нового социалистического государственного аппарата достаточно хорошо освещена в литературе¹.Рассмотрим лишь правовые аспекты проблемы строительства новой, пролетарской государственности и, в частности, такого ее элемента, как государственный аппарат; как и в чем именно проявились юридические познания Ленина-политика при решении этой исторически важной задачи; как отразилось на темпах процесса конструирования аппарата власти социалистического государства то обстоятельство, что этим процессом руководил выдающийся государствовед — создатель подлинно научной теории социалистического государства и права В. И. Ленин.

Следует отметить, что большинство историков и даже юристов, исследующих данную проблему, слабо подчеркивают влияние огромной юридической культуры В. И. Ленина на характер, темпы и пути формирования советского государственного аппарата. Возможно по этой причине о данном обстоятельстве в их трудах упоминается лишь мельком².

Строительство нового, подлинно народного аппарата власти началось в ходе слома старой государственности. Возглавил эту сложную и важную работу В. И. Ленин. Им сформулированы не только задачи этого аппарата, но и принципы его организации и деятельности.

Новый, социалистический государственный аппарат, учил В. И. Ленин, нужен был прежде всего для защиты завоеваний Октября, для подавления всех форм сопротивления свергнутых классов. Он был необходим также и как орудие преобразования страны на социалистических началах для проведения в жизнь порожденной Октябрем законности. Партии, Ленину было абсолютно ясно, что «право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права»³.

Каким же должен быть этот аппарат? Какие именно органы Советской власти (политические, административные, хозяйственные, военные и др.) надлежит сконструировать? В каких правовых формах будут протекать их организация и деятельность? В этих и некоторых других вопросах, связанных с советским строительством, полной ясности тогда еще не было.

В этот трудный для молодой Советской республики период, зная государственный и организаторский гений В. И. Ленина, «первое советское законодательное собрание» — Второй Всероссийский съезд Советов — поставило его во главе первого в мире рабоче-крестьянского правительства. С этого момента под руководством и при непосредственном участии В. И. Ленина началось становление государственного аппарата обновленной России. Направляя этот процесс, В. И. Ленин исходил прежде всего из марксистской теории государства и права, из проанализированного Марксом и им самим опыта Парижской Коммуны.

В. И. Ленин формулирует единственно правильный вывод: новая Россия нуждается в новом аппарате управления страной. И такой аппарат должен быть создан как можно быстрее. Поэтому уже в день взятия власти народом (не позднее 26 октября) Ленин составляет по этому вопросу план-заметки. В них предусматривается создание в первую очередь двух комиссий: революционного порядка и законодательных предположений. Внизу пометка: «...немедленно создать... Комиссию Народных Комиссаров». И в скобках: «... (министры и товарищи министра)». Там же говорится об издании «Собрания узаконений, распоряжений и актов правительства»⁴.

Можно, таким образом, утверждать, что в названном документе Ленин впервые сделал свои черновые наметки по поводу новых (в данном случае центральных) органов управления.

Теоретическое наследие В. И. Ленина — убедительное доказательство того, что Владимир Ильич еще до и затем в ходе социалистической революции глубоко, в различных аспектах, в том числе правовом, продумал схему аппарата Советской власти сверху донизу, его составные части, функции, структуру, правовые основы взаимоотношений между отдельными его органами.

Строящемуся социалистическому государству нужны были следующие органы управления:

ВЦИК, Правительство (СНК), комиссариаты (в центре);

Советы (на местах) в качестве непосредственных органов государственной власти;

работающие под руководством Советов органы борьбы с контрреволюцией, а также подчиненные комиссариатам учреждении и предприятия. Владимир Ильич и им на себя непосредственное руководство созданием цен тральных органон управления и «защитных органов» пролетарского государства: армия, ВЧК, суды.

В этой связи остановимся прежде всего на постановлении Второго Всероссийского съезда Советов от 26 октября 1917 г. «Об образовании Рабочего и Крестьянского правительства», написанном В. И. Лениным. В каждом его предложении, слове видны плоды раздумий гениального политика, выдающегося государственника.

Постановление, как известно, состоит из трех частей-абзацев, в каждом из которых решается комплекс политико-правовых вопросов. В целом же в нем определен правовой статус штаба новой, Советской России.

В первом абзаце раскрываются задачи, название и структура создаваемого правительства. Задачи изложены предельно лаконично: организация управления страной; проведение в жизнь провозглашенной съездом программы. Название «Рабочее и Крестьянское правительство» сразу, непосредственно и конкретно указывало на его классовый характер, на то, что оно будет служить исключительно трудящимся.

В основу структуры Советского правительства лег функциональный принцип с учетом основных отраслей государственного управления, которыми оно должно руководить. Правительство Советской республики создавалось с учетом опыта Коммуны в составе 11 комиссий и одного комитета (по делам военным и морским), возглавляемых председателями (комиссарами). Помимо комиссий, в состав правительства на правах его члена вводился председатель по делам национальностей — фигура, которую не знали и не знают правительства самых демократических буржуазных республик.

Чем объяснить, что в рассматриваемом постановлении ничего не говорилось о ряде других важных комиссий и почему, в частности, не был сразу образован комиссариат здравоохранения?

По словам М. И. Барсукова, бывшего в то время руководителем медико-санитарного отдела Петроградского Военно-революционного комитета, на этот вопрос ответил В. И. Ленин. Смысл его разъяснения сводится к двум моментам: первый — организация других комиссариатов преждевременна; пусть сама жизнь подскажет подходящее время для их создания. «Нужно, — подчеркнул Владимир Ильич, — чтобы сам народ заговорил о необходимости создания такого высшего медицинского центра». Второе — необходимость учета поведения меньшевиков и эсеров, пользующихся пока известным авторитетом. Между тем именно они обвиняли большевиков в излишней централизации управления. Ленин советовал ограничиться пока созданием при Совдепах медико-санитарных отделов⁵.

В первом же абзаце конструировался Совет Народных Комиссаров, коллегия, объединявшая руководителей всех комиссий и комитетов. Этому органу и только ему, говорилось в законе, отныне принадлежит правительственная власть.

Эта часть постановления завершается указанием на важный принцип, которым должны руководствоваться в своей практической деятельности и комиссии, и сам СНК, — принцип, чуждый буржуазному государственному праву. Суть его сводится к тому, что правительство страны Советов должно работать «в тесном единении» с общественностью, то есть с массовыми организациями рабочих, работниц, матросов, солдат, крестьян и служащих. Этот принцип, как известно, стал руководящим для всех звеньев советского государственного аппарата.

Содержание второй части (абзаца) характеризуемого документа составляет изложение правовых основ взаимоотношений СНК с высшими представительными органами социалистического государства. Устанавливалась подотчетность и подконтрольность народных комиссаров Всероссийскому съезду Советов и ЦИКу (в период между съездами). В законе подчеркивается, что только названным органам принадлежит право смещения народных комиссаров — членов СНК.

Анализ рассмотренного нами постановления⁶ показывает, что в нем не только отражены, но и реализованы ленинские идеи об облике главного штаба управления страной Советов. Есть все основания считать, что данное постановление, как и другие акты, принятые тем же съездом Советов, «...заложили фундамент фактической и юридической Конституции нового государственного устройства»⁷.

Опираясь на эту Конституцию и руководствуясь директивами ЦК РСДРП (б) и указаниями В. И. Ленина, ВЦИК и СНК обеспечили создание системы органов для осуществления функций диктатуры пролетариата. С помощью этих органов Совнарком руководил завершением двуединого процесса «разбития» старого и формирования нового, советского аппарата государственной власти.

По понятным причинам Ленину больше, чем кому бы то ни было из его соратников, была ясна необходимость тщательной правовой регламентации этого процесса, закрепления в законодательстве особенностей возникновения и статуса механизма социалистического государства.

В отредактированных им законопроектах по вопросам организации и деятельности советского государственного аппарата виден почерк маститого государствоведа, знатока опыта Парижской Коммуны в интересующих нас вопросах.

Следует отметить огромную роль В. И. Ленина в революционном преобразовании «судебной части». Как известно, он знал ее исключительно хорошо и как юрист, и как революционер. Почти всем членам семьи Ульяновых пришлось близко столкнуться с царской юстицией и ее служителями. О том, что представляло собой буржуазно-помещичье правосудие, почему оно столь часто сбрасывало с себя маску беспристрастия и возвышенности, рассказывали Ленину подлинные судебные дела, газетные отчеты о процессах и сами очевидцы этих процессов.

Важным источником непосредственного познания Лениным дореволюционного суда, его шемякинских сторон являлась адвокатская практика. Как уже отмечалось, в течение почти четырех лет Владимир Ильич лицом к лицу встречался с деятелями царской Фемиды, прокурорами и судьями. Обвинительные речи первых, приговоры вторых подобно лакмусовой бумажке ясно показывали кому и почему они служат. Их поведение в процессах начисто опровергало легенду о пореформенном суде, как о суде «скором и правом».

Перечисленные и некоторые другие источники дали В. И. Ленину достаточные основания квалифицировать суд дореволюционной России (как и любого буржуазного государства) как аппарат угнетения и подавления трудящихся. Они помогли ему раскрыть истинный облик этого суда, который лишь «изображал собою защиту порядка, а на самом деле был слепым, тонким орудием беспощадного подавления эксплуатируемых, отстаивающим интересы денежного мешка»⁸.

Аналогичную оценку Ленина получила и дореволюционная прокуратура, чины которой прикрывали беззаконие, полицейские бесчинства и мракобесие. В свете этой характеристики логичной была постановка вопроса об упразднении без остатка таких органов буржуазного господства, как суд и прокуратура, Великий Октябрь претворил в жизнь этот марксистско-ленинский вывод. Сломав карательные органы и законность старой России, Советская власть тотчас же приступила к созидательной работе: созданию нового суда и революционной законности.

Воплощением марксистско-ленинской идеи о разрушении антинародной судебно-прокурорской машины и создании в ходе социалистической революции новых правовой и судебной систем явился декрет о суде, принятый СНК 22 ноября 1917 г.

Оценивая содержание и историческое значение первого советского закона о суде, Ленин на III Всероссийском съезде Советов сказал: «Советская власть поступила гак, как завещали поступать все пролетарские революции, она отдала его (суд — И. С.) сразу на слом...» И далее, как бы отвечая на вопрос, чего же достигли этой мерой большевики, Владимир Ильич констатировал: «Мы расчистили этим дорогу для настоящего народного суда...»⁹. Говоря о создании советской юстиции, следует подчеркнуть, что В. И. Ленин видел в этом мероприятии, как и в образовании социалистической армии, один из тех главных шагов, которые были подсказаны великими народными революциями. Он имел достаточные основания придавать суду не меньшее значение в деле защиты и упрочения завоеваний Октября, чем создаваемой Красной Армии.

Велика заслуга Ленина и в том, что он продумал ответы на злободневные в те годы вопросы: какими должны быть порядок формирования и формы работы суда в условиях диктатуры пролетариата, а также теоретически обосновал принципы, устои социалистического правосудия: выборность и подотчетность судей, участие народных заседателей, гласность, национальный язык судопроизводства, возможность обжалования действий и решений суда, законность. Вместе с тем Владимир Ильич показал значение этих принципов для успешного решения советским судом стоящей перед ним двуединой задачи.

С именем В. И. Ленина тесно связано возникновение советского прокурорского надзору. Уничтожив старую прокуратуру, Советское государство, как известно, не спешило заменить ее каким-либо другим учреждением. И на это были свои причины. Не поняв их, ряд буржуазных «советологов» свел их к... изменению взглядов Ленина, Советов на дальнейшее развитие революции, которое, якобы, несовместимо с требованием законности... Организация прокуратуры в 1922 г., по их мнению, была продиктована возникшей необходимостью защищать интересы... «новой, нэповской, буржуазии», призванной-де восстанавливать капитализм в России.

Распространение подобных вымыслов о прокурорском надзоре в СССР и условиях его образования имеет место и в настоящее время, особенно в США. Относительно недавно в этой стране издана книга профессора Г. Моргана «Советская законность в области государственного управления». Ее автор заявляет, что Ленин, настаивая на учреждении прокуратуры с функцией надзора за законностью в области государственного управления, тем самым, якобы, воскресил институт царского самодержавия. Морган утверждает далее, что этого требовала обстановка «распространившегося в Советской России бюрократизма» и что создание прокуратуры являлось одним из проявлений «отказа Советской власти от демократических форм и возврата к формам и методам самодержавного строя»¹⁰. Все это разумеется, грубое и преднамеренное извращение истории, являющееся результатом не столько невежества, сколько желания автора угодить своим хозяевам из штаба антикоммунизма.

Необходимость создания советской прокуратуры логически вытекала и обусловливалась отношением пролетарской революции и ее вождя В. И. Ленина к проблеме социалистической законности¹¹. Но тогда еще не было полной ясности в вопросе об облике этого учреждения, создаваемого в советских условиях. Даже у части работников высших органов власти было немало сомнений. Их рассеял Ленин-политик, использовавший для этого и свои знания в области юриспруденции. Понимая лучше других роль законности в социалистическом государстве и необходимость обеспечения ее единства, он глубоко продумал основные теоретические проблемы советского прокурорского надзора¹². В их числе предмет ведения (функции) прокуратуры; принципы ее организации; методы работы; взаимоотношения прокуратуры с исполкомами местных Советов и РКИ.

Очерчивая предмет ведения прокуратуры, Владимир Ильич указывал, что она не администрирует, ничего не решает, а лишь «...единую законность оберегает»¹³.

Что касается методов деятельности главного стража законности в республике Советов, то основным среди них является опротестование противоправных актов и действий органов управления и должностных лиц; метод, не известный ни одному из других органов, выполняющих контрольно-надзорные функции.

Нелегко было убедить большинство вциковцев в ошибочности их позиции относительно принципов организации прокуратуры. Однако безукоризненная с точки зрения логики и юриспруденции аргументация В. И. Ленина сделала свое дело: законодатель отверг предложение сторонников «двойного» подчинения прокуратуры и принял за основу ее организации ленинский принцип строгой централизации.

Организация в мае 1922 г. по инициативе и плану В. И. Ленина прокуратуры явилась внушительной победой ленинского учения о законности, поражением местничества, сторонников «калужской» и «казанской» законности. Ленинское письмо «О «двойном» подчинении и законности» и декрет ВЦИК от 26 мая 1922 г. стали основой всех последующих партийных решений и законодательных актов, направленных на укрепление социалистической законности и улучшение работы органов прокурорского надзора. Много лет спустя теоретические положения, изложенные в этом письме, были широко использованы законодательными органами других социалистических стран.

 

2. В. И. Ленин и совершенствование советского государственного аппарата

Человек громадной юридической культуры, В. И. Ленин придавал особенно большое значение правовой регламентации советского строительства. Он, как правильно отмечается в литературе, прекрасно понимал, что «без четкого правового регулирования общественных отношений в области управления... невозможно закрепить завоевания Октябрьской революции, удержать в руках рабочего класса государственную власть и построить фундамент социалистического общества»¹⁴.

В. И. Ленин был глубоко убежден в том, что без продуманной юридической регламентации функций, полномочий отдельных звеньев и должностных лиц аппарата, характера их взаимоотношений, порядка их комплектования трудно, а порой и невозможно, избежать в их работе путаницы, дублирования, волокиты, злоупотреблений и, как результата всех этих явлений, дискредитации Советской власти.

Идеи и пожелания Ленина получили воплощение в его трудах и написанных или тщательно отредактированных им законопроектах, в которых, по существу, изложены правовые основы управления в условиях диктатуры пролетариата.

К примеру, один из первых актов СНК РСФСР — проект постановления от 19 декабря 1917 г. о Комиссариате юстиции. В п. 1 идет речь о приведении в систему всех следственных комиссий, функционирующих в различных ведомствах под разными названиями. Наркому юстиции поручалось договориться с председателями этих комиссий об условиях объединения и разграничения компетенции. Ознакомившись с этим пунктом, В. И. Ленин изменил его таким образом, что не председатели комиссий, а наркомы, в ведении которых находятся следственные органы, должны договориться об их функциях и внести в СНК обоснованные предложения по этому вопросу.

Внимание Ленина привлекли также пункты 2, 3, 5, 6 и 8 проекта постановления СНК от 21 декабря 1917 г. — о взаимоотношениях Комиссариата юстиции и Следственной комиссии. Ленинские поправки и замечания к этим пунктам были продиктованы стремлением взять под дополнительный контроль и в случае необходимости нейтрализовать действия тогдашнего левоэсеровского руководства НКЮ. Так, к п. 3, ставившему работу ВЧК под «ближайшее наблюдение НКЮ», Ленин добавляет: «И (Комиссариата — И. С.) внутренних дел, а равно Петроградского Совета». Своей поправкой к п. 5 Ленин добился того, что инструкции для ВЧК впредь разрабатывались не одним НКЮ, а НКЮ совместно с Комиссариатом внутренних дел.

В противовес позиции автора проекта, левого эсера Штейнберга, настаивавшего на том, чтобы политические аресты производились ВЧК «лишь с ведома и одобрения» НКЮ, Ленин провел формулировку, которая не связывала рук Комиссии Дзержинского. В заново составленном им тексте п. 6 проекта указывалось, что такого рода аресты производятся ВЧК самостоятельно. Она обязана лишь извещать о них, но не только НКЮ, но и НКВД¹⁵. Нетрудно заметить, что ленинская правка проекта, отличавшаяся высокой юридической культурой, содействовала правильному решению немаловажного политического вопроса.

Много поработал В. И. Ленин над проектом постановления СНК от 31 января 1918 г., подсказав председателю Чрезвычайной следственной комиссии в каком направлении следует пересмотреть структуру руководимых им органов. По мнению В. И. Ленина, следовало бы юридически точно и определенно разграничить деятельность комиссии, создав в ней подотделы: уголовный, спекуляции и контрреволюции¹⁶. Проект постановления Совета Обороны от 1 марта 1919 г. об урегулировании взаимоотношений между ВЧК, Железнодорожной ЧК и НКПС также сохранил следы ленинской правки¹⁷.

Лениным сделаны поправки к циркуляру о взаимоотношениях наркоматов с ВСНХ, направленные на устранение параллелизма в работе различных ведомств и укрепление авторитета Высшего совета народного хозяйства. Так, согласно поправке к л. 2 циркуляра отдельным комиссариатам без ведома ВСНХ запрещалось издание каких бы то ни было общих постановлений, регламентирующих хозяйственную жизнь страны.

Доказательством того, что юридические знания помогли В. И. Ленину наилучшим образом решить вопросы организации и порядка деятельности различных органов управления, служат законопроекты, прошедшие ленинский фильтр. Например, проект постановления Советского правительства об учреждении Главного лесного комитета от 27 декабря 1918 г. В. И. Ленин в п. 1 включил правовое основание в виде ссылки на соответствующие нормативные акты: «На основании ст. 72 и в отмену ст. 118 Основного закона о лесах, — говорится в п. 1 в редакции Ленина, — и в отмену постановления о Лесной коллегии...»¹⁸ для управления всем лесным хозяйством Советской республики учреждается (при ВСНХ) Главный лесной комитет. Пункт 8 Ленин дополнил указанием, обязывающим вновь создаваемый Лесной комитет в недельный срок издать инструкцию о порядке введения в жизнь настоящего постановления.

Знаток государственного и административного права, В. И. Ленин легко выявил юридическую недоработанность проекта декрета о железнодорожном транспорте. В сделанных им 18 марта 1918 г. поправках указываются пути исправления недостатков этого проекта.

Как видно из протокола № 77 заседания СНК, первоначальный вариант декрета «О централизации управления, охраны дорог и повышении их провозоспособности» был возвращен на переработку, в основу которой легли указания, сформулированные Лениным.

Редактируя вновь представленный в СНК проект, Ленин обновляет текст п. 2, поскольку в прежней редакции этот пункт, по существу, выводил коллегию Комиссариата путей сообщения из подчинения СНК. В ленинской формулировке этот пункт устанавливал выборность состава коллегии и необходимость утверждения его ?????????????<-11 К- В том же пункте регулировались случаи расхождений между коллегией и Комиссаром путей сообщения. Арбитром между ними объявлялись СНК и ЦИК¹⁹.

Принципиальным юристом, зорко оберегающим законность, показал себя Ленин и при составлении текста п. 11 проекта декрета, предусматривающего организацию отрядов военной охраны железных дорог. Эти отряды, говорилось в ленинской редакции этого пункта, снабжаются правами, определенными в особой инструкции, и «не имеют права преступать эти полномочия»²⁰.

Укреплению начал законности в организации и деятельности государственного аппарата служат и следующие дополнения и поправки В. И. Ленина. Найдя, что в проекте декрета «Об организации и снабжении деревенской бедноты» не конкретизированы (да и пока, без учета опыта, не могли быть уточнены) взаимоотношения и компетенция комбедов и местных органов Советской власти, Ленин дополняет введение словами: «Подробные правила о соотношении комитетов бедноты и местных совдепов о распределении (функций) предметов ведения тех и других будут изданы особо»²¹.

Во избежание злоупотреблений и халатности работников центра, командированных на периферию, В. И. Ленин счел необходимым дополнить проект соответствующего декрета. Пункт 3 в ленинской редакции обязывал местные Советы оказывать всяческую поддержку лишь тем представителям наркоматов, которые снабжены «правильными полномочиями» и только «в пределах действия этих полномочий»²².

Число подобного рода примеров можно было бы увеличить. Но и приведенных, думается, достаточно, чтобы понять значение, которое имело для процесса формирования и качества работы советского государственного аппарата то обстоятельство, что этим процессом руководил В. И. Ленин — профессиональный государствовед. При ознакомлении с декретами, посвященными государственному управлению, возникают, по крайней мере, следующие два вопроса: когда В. И. Ленин успел, хотя бы «вчерне», продумать юридические моменты организации власти при диктатуре пролетариата и что дало ему возможность в столь короткий срок, то есть уже к концу 1918 г., обеспечить решение сложнейшей задачи — создания основ социалистического законодательства?

Разумеется, ответ на эти вопросы следует искать прежде всего в ленинских трудах. Главные проблемы демократических преобразований, неизбежных после пролетарской революции, а также правовые аспекты этих преобразований, касавшиеся, в частности, государственного аппарата, были обдуманы Лениным еще за несколько лет до Октябрьской революции. То, что общие контуры конституции и управления будущего государства трудящихся были намечены в трудах В. И. Ленина, написанных до Октября и особенно в 1917 г., подчеркивается видными советскими государствоведами²³ и выдающимися деятелями советского государства. По справедливому замечанию Н. В. Крыленко, «так далеко предвидеть мог действительно только гениальный ум Ленина...»²⁴.

Выдающийся марксист-государствовед В. И. Ленин разработал формы этой борьбы, теоретически обосновал условия и гарантии высокоэффективного функционирования аппарата управления в социалистическом государстве. Важнейшим из этих условий Ленин считал принципы построения и работы этого аппарата, обусловленные природой и целями Советской власти: демократический централизм, равноправие наций, выборность и сменяемость работников, участие в его работе трудящихся, ответственность определенных лиц за ведение определенной работы, свобода обжалования действий и актов любых органов и работников, неотвратимость их ответственности, проверка исполнения принятых решений, законность.

Эти и некоторые другие ленинские принципы были закреплены в решениях III — IX Всероссийских съездов Советов, в декретах Октября, в советских конституциях и, наконец, в нормативных актах.

Выяснение сущности, системы, значения демократических принципов советского аппарата и роль В. И. Ленина в их разработке и внедрении в жизнь рассматривались в литературе неоднократно²⁵. Поэтому мы считаем возможным ограничиться показом значения этих принципов, объяснением того, почему их должны глубоко знать и неуклонно соблюдать как советские, так и партийные работники.

Анализ ленинского наследия по этому вопросу позволяет характеризовать значение перечисленных принципов следующим образом. Точное и неуклонное соблюдение их обеспечивает: подчинение госаппарата политике партии «и правительства; повышение его роли в социалистическом (коммунистическом) строительстве; его глубокий демократизм; законность и справедливость в его работе. Только в условиях точного и полного применения этих принципов работники аппарата становятся достойными слугами Советской власти, советского народа²⁶.

Если говорить, в частности, о демократических основах правосудия, то они — ив этом их громадное значение — в решающей степени способствуют суду успешно решать возложенные на него задачи, устанавливать объективную истину по каждому делу. Эти принципы, говоря словами В. И. Ленина, служат гарантией того, что машина советской администрации будет работать с точностью часового механизма. Ленинские принципы, как отметил Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев, и сейчас лежат в основе всех практических мероприятий партии и (Правительства по совершенствованию государственного аппарата всей системы органов власти и управления²⁷.

ЦК КПСС во исполнение ленинских указаний неоднократно разъяснял и предупреждал, что малейшее отступление или нарушение демократических основ государственного управления может повлечь за собой срыв выполнения планов, волокиту, бюрократизм, взяточничество, подрыв авторитета данного звена государственного аппарата и Советской власти в целом. Так, в частности, нарушение хотя бы одной из демократических основ работы суда может привести к судебной ошибке, «двойной беде»: наказанию невиновного и уклонению от ответственности и совершению новых общественно опасных действий действительным преступником.

Имея в виду, что перечисленные принципы выражают и обеспечивают революционный порядок, твердую государственную дисциплину, В. И. Ленин указывал, что «малейшее нарушение советского порядка есть уже дыра, которую немедленно используют враги трудящихся...»²⁸. В наше время эту «дыру», беспорядок могут создать, вызвать факты нарушения отдельных из названных принципов, чем постараются воспользоваться различного рода антиобщественные элементы и прямые враги Советского государства. Не случайно на необходимость полного проведения в жизнь и всемерной защиты ленинских принципов работы государственного аппарата постоянно указывается в решениях партийных съездов и пленумов ЦК.

Среди форм и методов укрепления и совершенствования советского аппарата В. И. Ленин громадную роль отводил правовым. Он подчеркивал, что право может и должно служить регулятором государственного управления во всех его сферах и стадиях, важным фактором его улучшения. Ленин заботился о своевременном и глубоко продуманном юридическом урегулировании всех вопросов, связанных с организацией и деятельностью государственного аппарата, нередко сам определял направление, а порой и круг проблем, подлежащих правовой регламентации. Больше того, он подготавливал наброски отдельных проектов декретов или постановлений Совнаркома, давал «юридическую консультацию» по тем же вопросам руководящим работникам центральных звеньев советского аппарата, вносил в представленные в СНК проекты решений необходимые с его точки зрения поправки.

Начиная с января 1921 г. интерес В. И. Ленина к вопросам улучшения работы государственного аппарата и использования в этих целях права заметно усиливается. Об этом свидетельствуют количество и характер законопроектов, различных набросков и тезисов по этим вопросам, написанных В. И. Лениным или отредактированных им. Он все чаще составляет различные наброски законопроектов, связанных с управлением, встречается с крупными администраторами и юристами, обсуждая правовые аспекты назревающих реорганизаций отдельных ведомств и изменения правового статуса входящих в эти ведомства организаций, выясняет, насколько принятый недавно акт помогает данному звену аппарата в работе, вносит в повестку дня заседаний Совета Народных Комиссаров и Совета Труда и Обороны (СТО) вопросы совершенствования аппарата. Так, 4 января 1921 г. Владимир Ильич внес на обсуждение СТО вопрос о взаимоотношениях между СТО и Малым Совнаркомом; 29  и 31 января председательствует на заседаниях комиссии по реорганизации Наркомата просвещения, беседует и переписывается по этому вопросу с А. В. Луначарским; 30  января и 4 марта беседует с заместителем наркома земледелия о делах этого комиссариата и привлечении крестьян к работе в нем; 15 февраля редактирует проект постановления СНК об упрощении советского аппарата; спустя неделю, 22 февраля, работает над проектом постановления о наркомах, их заместителях, а 25 февраля в письме Г. М. Кржижановскому излагает свои предложения о структуре, составе и организации работы государственной общеплановой комиссии; 1 марта руководит обсуждением вопроса о реорганизации Наркомтруда и перестройке работы экономических наркоматов в соответствии с решением VIII Всероссийского съезда Советов; 22 марта знакомится с проектами положений о трех наркоматах: почты и телеграфа, внешней торговли и здравоохранения; 19 и 20 мая -составляет проект широко известного «Наказа от Совета Труда и Обороны местным советским учреждениям».

К вопросам совершенствования управления В. И. Ленин многократно обращался осенью и зимой 1921 г. 25 октября он тщательно изучил положение о Народном комиссариате РКИ; 14 и 19 ноября добивается, чтобы Политбюро внесло изменения в циркуляр ЦК РКП (б) от 16 января 1921 г. о взаимоотношениях партийных и судебно-следственных учреждений. В своих записках в Политбюро он резко выступает против открывающейся (благодаря циркуляру) возможности подменить партийное руководство органами юстиции вмешательством в их оперативную деятельность, ратует за неуклонное соблюдение принципов независимости и подчинения этих органов только закону.

В связи с предстоящей реформой Комиссии Дзержинского В. И. Ленин 1 декабря составляет набросок постановления правительства о ВЧК. По подсчетам Э. Генкиной, за декабрь 1921 г. Владимир Ильич написал свыше 90 записок и писем, а в январе 1922 г. — около 100 документов об улучшении работы советских учреждений, главным образом СНК и СТО²⁹. О внимании В. И. Ленина к этой проблеме в последующее время свидетельствуют его высказывания, письма, знаменитые «ильичевские записки» и отредактированные им нормативные акты. Среди этих документов следует прежде всего назвать обстоятельную записку Д. И. Курскому о задачах органов Наркомата юстиции в условиях нэпа, подробные замечания на Положение о Народном комиссариате РКИ, проект директивы о работе СТО, Большого и Малого Совнаркома.

Глубокая озабоченность В. И. Ленина состоянием государственного аппарата, поиски путей улучшения его работы ярко отражены в беседах и в переписке Владимира Ильича со многими его соратниками. Так, в письме к А. Д. Цюрупе от 24 января 1922 г. («О новой постановке работы СНК и СТО») излагаются соображения о целесообразности узаконения мероприятий по совершенствованию высших органов управления. В числе их возложение на управделами и секретариаты СНК и СТО контроля за тем, чтобы вопросы, законопроекты до внесения их в правительство тщательно «процеживались и рафинировались»; разработка специального Положения о порядке внесения и прохождения дел в СНК и СТО; регулярная проверка фактического соблюдения этого Положения и его эффективности; реорганизация ВЭК (Высшая Экономическая Комиссия) в орган, занимающийся только согласованием (кодификацией) законодательства³⁰.

В другом письме к А. Д. Цюрупе, написанном через месяц, Ленин указывает на три главных условия, которые, по его убеждению, необходимо строго соблюдать, чтобы коренным образом улучшить работу советских учреждений: подбор кадров по деловым и морально-политическим качествам, установление индивидуальной ответственности работников, проверка фактически выполненной работы³¹.

Интерес В. И. Ленина к улучшению советского аппарата не ослабевал даже в дни обострения его болезни. Известно, что 7 и 17 декабря 1922 г. он продиктовал письма о работе заместителей председателя СНК и СТО, а 27 — 29 декабря — документ, получивший название «О придании законодательных функций Госплану».

Дело в том, что в первые годы своего существования Госплан был слаб организационно. «Никакими административными полномочиями, — свидетельствует С. Г. Струмилин, — это огромная ведомственная комиссия не пользовалась»³². Поэтому плановые задания и другие директивы, разрабатываемые Госпланом, могли быть, но выражению Владимира Ильича, легко «опрокинуты обычным советским порядком»³³. Назрел вопрос о расширении компетенции Госплана, о придании важнейшим его директивам нормативного характера. Мыслью об этом и проникнуто письмо В. И. Ленина «О придании законодательных функций Госплану». В нем показана необходимость включения в компетенцию этого органа ряда дополнительных функций и прав, дающих его решениям силу нормативных актов, отмена которых возможна лишь в особом порядке. Разъясняя причины и смысл такой постановки вопроса, В. И. Ленин указывал, что в настоящее время следует сделать шаг в сторону увеличения компетенции Госплана, с тем, чтобы его решения не могли игнорироваться, не выполняться, а требовали бы для своего перерешения особого порядка. И далее Ленин-юрист перечисляет следующие положения: право пересмотра, а следовательно, и отмены и изменения актов Госплана принадлежит исключительно ВЦИКу; перенесение в этот орган вопроса, ранее решенного Госпланом, регламентируется особой инструкцией; докладные записки по этому поводу составляются с соблюдением специальных правил; сам пересмотр ограничен определенными сроками³⁴.

Легко заметить, что выдвинутые В. И. Лениным положения носят по сути дела характер процессуальных гарантий незыблемости актов главного планирующего центра Советского государства.

Сравнение действующего ныне положения о Госплане СССР с первым, принятым в феврале 1921 г., показывает, что произошло значительное укрепление позиций Госплана, как того хотел В. И. Ленин, путем расширения его полномочий в области издания нормативных актов. Последние обязательны не только для нижестоящих планирующих органов, но и для всех министерств и ведомств. По существу акты Госплана приобрели силу закона. В результате их авторитет и эффективность неизмеримо возросли.

Как известно, в 1921 — 1922 гг. В. И. Ленин руководил разработкой новых положений о высших органах государственного управления, реформой судебных и некоторых других органов власти. Он заботился о том, чтобы изданные в тот период нормативные акты и основанные на них мероприятия содействовали наиболее полной и точной правовой регламентации вопросов управления. В этих актах Ленин видел основу и важную гарантию осуществления в работе государственного аппарата «большой революционной законности»³⁵.

Многие из законопроектов, которых коснулось перо Ленина, служат доказательством того, что Владимир Ильич, юрист по образованию, придавал исключительно важное значение нормативному урегулированию вопросов «анатомии и физиологии» государственного аппарата. Кроме того, они указывают и на то, что Ленин рассматривал правовое урегулирование как верное средство улучшения всего дела управления.

В. И. Ленину, как юристу, было очевидно, что нормальная работа любого советского учреждения предполагает точное определение круга прав и обязанностей его сотрудников и, прежде всего, его руководителя, что дли избежания путаницы и произвола эти вопросы следует закрепить в нормативном порядке. Уже в первом ленинском «Наброске правил об управлении советскими учреждениями», датированном 12 декабря 1918 г., говорится о необходимости каждому учреждению иметь свое Положение, в котором были бы точно очерчены характер и круг функций каждого отдела, сектора и даже каждого работника, определена ответственность этих работников за порученное дело и, главным образом, за действительное исполнение постановлений центральной власти³⁶.

Особое внимание Ленин уделял четкому разделению функций между заместителями и помощниками руководителя учреждения. Если один из них («первый зам.») должен заниматься только председательствованием на заседаниях и контролем за правильностью принимаемых решений, то обязанностью другого должна быть проверка исполнения постановлений как своих, так и вышестоящих инстанций, и забота о совершенствовании работы данного учреждения в целом. Имея в виду заместителей председателя СНК и СТО, Ленин разъяснял, что функции председательствования и контроля за правильностью юридических формулировок как законодательных актов, так и постановлений должны быть гораздо строже отделены от функций проверки и улучшения работы административного аппарата³⁷. Лиц, являющихся заместителями руководителей органов управления, надо, советовал Ленин, превратить в «практических инструкторов государственной работы», на них (или на некоторых из них) целесообразно возложить обязанности выявления и беспощадного изгнания лишних чиновников, особенно тех, которые не учатся делу управления всерьез³⁸.

Советский администратор, по Ленину, должен твердо знать свои функции и полномочия; он обязан знать, что отвечает не только за то, как он руководит, но и за то, что делают подчиненные ему по службе работники³⁹. Необходимо, также указывал Владимир Ильич, узаконить ответственность последних за неточное знание или незнание своих прав и обязанностей. Ленин советовал установить точную ответственность руководителей учреждений, отделов, секторов и рядовых сотрудников за допущенные ими по службе проступки, за неточное исполнение закона, то есть за нарушение его⁴⁰. В написанном Лениным постановлении «О работе замов» сформулировано принципиально важное общее положение, требующее узаконить обязанность «всех совработников» осуществлять ответственное управление, оставаясь в рамках «предоставленных им прав и лежащих на них обязанностей»⁴¹.

Ленин считал чрезвычайно важными вопросы правового режима, взаимоотношений различных органов и работников управления, а равно установления для них наиболее целесообразного порядка внешних связей. Такая оценка этих вопросов понятна, ибо от того, как они будут решены в законе, зависит эффективность деятельности должностных лиц и руководимых ими организаций, наличие или отсутствие в их работе нарушений законности, явлений дублирования, обезлички, волокиты. Владимир Ильич при каждом удобном случае (в выступлениях, в записках, письмах) подчеркивал это положение. Больше того, он практически показал, как надо решать указанные вопросы в нормативных актах, в которых он неуклонно проводил выдвинутый им же принцип строгого разграничения полномочий и персональной ответственности.

На одном из заседаний СНК, состоявшемся зимой 1918 г., обсуждался вопрос о порядке подчиненности флотов Балтийского и Черного морей. Поводом к обсуждению послужило примечание к § 51 «Положения о демократизации флота» от 8 (21) января 1918 г., в котором говорилось, что «все распоряжения центральных органов как морского ведомства, так и общегосударственных... подлежат исполнению во флоте или флотилиях только в случае подтверждения их комитетом моря...» Ознакомившись с текстом приведенного примечания, Ленин нашел, что «по буквальному смыслу текста получается отрицание верховенства общегосударственной Советской власти», то есть власти Советского правительства. Квалифицировав формулировку примечания к § 51 Положения как «неточную или покоящуюся на недоразумении», он внес предложение, чтобы Совнарком обратился к законодательному органу флота с просьбой «пересмотреть редакцию этого примечания»⁴².

Стремясь предупредить ошибки, недоразумения и другие неприятные явления в работе аппарата власти, В. И. Ленин следил за тем, чтобы в положениях о различных органах управления не были забыты или неправильно решены вопросы взаимосвязей с выше- и нижестоящими и другими органами, чтобы правила на этот счет были абсолютно четкими, юридически грамотными, не противоречили закону и прежде всего Конституции. В неясных или спорных случаях Ленин, глубоко сведущий в вопросах юриспруденции, не считал для себя зазорным проконсультироваться с видными специалистами-правоведами.

Например, в ходе обсуждения на заседании правительства проекта Положения об одном из центральных органов управления возник спор о характере и пределах полномочий этого органа. Не полагаясь на свою эрудицию в спорном вопросе, Ленин предложил навести справку в НКЮ о том, как «наша Конституция... регламентирует взаимоотношения между центральными и местными органами власти»⁴³.

8 ноября 1921 г. при рассмотрении в Совнаркоме протеста по делу следователя ВЧК Васильева, отстраненного решением Малого Совнаркома от дальнейшего ведения расследования, возник спор о законности упомянутого решения. Поскольку этот казус перерос в общий вопрос о пределах компетенции различных органов власти, в спор вступил В. И. Ленин. Опираясь на принципы советского конституционного (государственного) права, он разъяснил, что Малый СНК в силу своего правового положения полномочен изменять и даже отменять (с утверждением Большого Совнаркома) любые распоряжения любого наркомата и ведомства (в данном случае — ВЧК, поручившей Васильеву расследование по конкретному делу). Так как в ходе дальнейшего обсуждения выявилась путаница в вопросах о взаимоотношениях между следственными аппаратами НКЮ и ВЧК и регламентации надзора за этими органами, по предложению Ленина «дело Васильева» было оставлено открытым до получения от НКЮ точной справки о том: «1. Какие существуют нормы в советском законодательстве, регулирующие надзор как за следственным аппаратом в общих судах, так и за следственным аппаратом ВЧК, в частности о значении и юридическом положении вхождения в Президиум ВЧК представителей НКЮ; 2. Не нуждаются ли эти нормы в дополнениях и изменениях...»⁴⁴.

Учитывая важность и сложность подлежащих регламентации вопросов, Ленин в ряде случаев сам готовил текст проектов декретов или отдельных их параграфов, в которых определялись полномочия руководящих звеньев аппарата, характер их внешних связей. В числе таких документов — проект постановления Совета Труда и Обороны об урегулировании взаимоотношений между ВЧК, Железнодорожной ЧК и НКПС, а также проект Положения о Совете Труда и Обороны, определявший его компетенцию и характер отношений с другими центральными органами Советской власти⁴⁵.

Юридический подход чувствуется в ленинских набросках правового статуса ряда центральных органов управления, особенно в тех пунктах, в которых речь идет о компетенции этих органов. Так, в документе, известном под названием «О перестройке работы СНК, СТО и Малого СНК»⁴⁶, Ленин определил в качестве главной функции Малого Совнаркома надзор за соблюдением законов наркоматами, с тем, чтобы они не уклонялись от ответственности при решении «своих» вопросов и издавали только законные распоряжения. Как известно, эти по существу прокурорского характера функции Малый Совнарком выполнял вплоть до учреждения в 1922 г. прокуратуры.

Ленин не уставал напоминать нормотворческим органам и всем советским администраторам об их обязанности строгого соблюдения предусмотренного разграничения компетенции государственных органов. С таким призывом он обратился, в частности, и с трибуны IX съезда РКП (б).

С учетом ленинских указаний о значении строгой регламентации правового статуса каждого органа и каждого работника сферы управления XXIV съезд КПСС признал, что «на всех уровнях управления важно четко определить объем и соотношение прав и ответственности»⁴⁷. Широко известно ленинское положение о взаимозависимости и взаимообусловленности культуры и законности, о необходимости культурно бороться за законность. Конкретизируя этот тезис, Ленин указывал, что для установления и повышения культуры управленческого труда (элемент совершенствования), улучшения культуры обслуживания трудящихся государственными учреждениями следует использовать и право.

С помощью норм права, считал Владимир Ильич, можно закрепить обязательный для сотрудников твердый порядок (процедуру) их работы в советских учреждениях.

Но В. И. Ленин не только обосновал эту идею. Он использовал свои юридические познания для воплощения ее в им же написанных актах. В их числе: Инструкция о порядке внесения вопросов в повестку дня заседаний Совнаркома от 16 декабря 1917 г., проект постановления «Об открытии заседаний Совета (СНК — И. С.) в точно назначенные часы», «Набросок правил об управлении советскими учреждениями», датированный 12 декабря 1918 г., в котором говорилось, в частности, об обязанности руководителей широко оповещать население о днях и часах приема, завести книгу записи посетителей, их жалоб и предложений; общий регламент заседаний Совнаркома (протокол заседания СНК № 275 от 5 апреля 1919 г.); декрет СНК «О мерах воздействия за неаккуратное посещение заседаний и совещаний» от 26 апреля 1920 г.⁴⁸, декрет СНК «Об ответственности наркомов за своевременность ответов на запросы управлений делами СНК и СТО» от 26 декабря 1921 г.; проект постановления СНК о порядке внесения проектов (нормативных актов) в СНК не иначе как с заключением отдела законодательных предложений НКЮ от 25 октября 1921 г.⁴⁹; предложение о выработке Положения о прохождении дел в высших органах государственного управления⁵⁰.

В 1922 г. в целях дальнейшей рационализации работы правительства В. И. Ленин сам разработал новые регламенты заседаний Большого и Малого Совнаркома. Эти документы сыграли заметную роль в деле внедрения культуры и порядка в управленческий труд сначала центральных, а затем и нижестоящих органов управления.

К сожалению, подобные регламенты имелись не во всех руководящих учреждениях. Даже СТО в первый год своего существования «не имел в сущности никакой конституции»⁵¹. Да и в течение многих лет после смерти В. И. Ленина этим очень важным юридическим документам не придавалось должного значения. Жизнь подтвердила, что отсутствие или игнорирование регламентов отрицательно сказывалось на стиле и результатах работы соответствующих учреждений. Только в 50-х и особенно в 60-х годах было восстановлено ленинское отношение к «внутренним конституциям» различных звеньев аппарата. Началась разработка развернутых, основанных на изученном опыте и действующем законодательстве, регламентов работы законодательных органов и высших органов государственной власти и управления⁵².

Культуру и законность в работе советских учреждений В. И. Ленин неизменно связывал с тем, как относятся работники государственного аппарата к жалобам и предложениям трудящихся. Как известно, Ленин высоко ценил институт права обжалования действий и актов коллегиальных государственных органов и отдельных должностных лиц. В письмах и жалобах трудящихся он видел проявление политической зрелости и активности трудящихся масс, средство обеспечения законности актов и действий органов управления, способ выявления и устранения недостатков в работе. Поэтому перед работниками аппарата была поставлена задача: «обязательно приучить население к тому, что дельные жалобы имеют серьезное значение и приводят к серьезным результатам»⁵³.

В. И. Ленин требовал, по существу, узаконить обязанность тех же работников научить граждан «воевать за свое право по всем правилам законной в РСФСР войны за права»⁵⁴. По словам первою секретаря СНК Н. П. Горбунова, Ленин предложил издать специальный декрет, в котором, между прочим, разъяснялось бы как нужно жаловаться и какие составлять бумаги на противоправные действия властей⁵⁵. Он искренне желал, чтобы отношение к жалобе и у населения, и у советских работников как можно скорее изменилось.

Чтобы предотвратить или свести к минимуму факты черствого, бюрократического отношения к рассмотрению заявлений и просьб трудящихся, вселить в сознание последних непоколебимую веру в то, что их жалобы будут объективно, по закону рассмотрены и справедливо разрешены, В. И. Ленин позаботился об установлении юридических гарантий права жалобы в стране Советов. С этой целью он еще 2 ноября 1918 г. сформулировал набросок тезисов постановления о точном соблюдении законов⁵⁶. В трех из них излагаются юридические гарантии права жалобы «любого гражданина республики».

Право жалобы и порядок его реализации были, по инициативе Ленина, узаконены Чрезвычайным VI Всероссийским съездом Советов и первой Конституцией страны Советов. В первом из названных документов и в ряде изданных позднее декретов были конкретизированы и умножены гарантии свободы и результативности обжалования.

Ленин-юрист добился того, чтобы использование этого права сопровождалось выполнением советскими учреждениями и их работниками ряда «формальностей», в том числе: составлением протокола жалобы, вручением жалобщику копии этого протокола, направлением жалобы в короткие сроки в соответствующую инстанцию. Следует подчеркнуть, что отказ в выдаче копии Ленин считал «тяжким преступлением по должности»⁵⁷.

Для обеспечения оперативной и деловой реакции на каждое поступившее заявление или письмо Ленин предложил узаконить порядок учета и рассмотрения этих документов. В каком направлении надо это делать видно из его предписания от 18 января 1919 г., адресованного управляющему делами Совнаркома, в котором говорится, чтобы о всех жалобах на правительственные учреждения и лица немедленно докладывать ему, Ленину, чтобы был заведен специальный регистрационный журнал с графой: «На что жаловался, чего добивался»; наконец, чтобы на правителя канцелярии был возложен «тщательный надсмотр» за исполнением резолюций председателя Совнаркома по этим жалобам⁵⁸.

В другом ленинском документе, дополнившим предписание от 18 января 1919 г., предусматривалась строгая ответственность должностных лиц, повинных в даче или отправке по почте ответов-отписок⁵⁹.

Необходимо отметить, что ответы, которые давал Ленин, всегда отличались конкретностью, обоснованностью, а в случае невозможности удовлетворения просьбы (жалобы) содержали ссылки на соответствующие законы. Яркой иллюстрацией к сказанному может служить ответ Ленина делегации Даниловской мануфактуры, не раз уже приводившийся в литературе⁶⁰.

Коммунистическая партия Советского Союза и ее Центральный Комитет настойчиво и последовательно осуществляют заветы Ильича, решительно борются против все еще встречающихся фактов волокиты, чиновничье-бюрократического отношения к жалобам и заявлениям трудящихся. Убедительным тому доказательством являются принятое в августе 1967 г. постановление ЦК КПСС «Об улучшении работы по рассмотрению писем и организации приема трудящихся», а также Указ Президиума Верховного Совета СССР от 12 апреля 1968 г. «О порядке рассмотрения предложений, заявлений и жалоб граждан»⁶¹, в которых эти важные вопросы получили строгую законодательную регламентацию. Кроме того, в развитие названного Указа, Уголовные кодексы союзных республик были дополнены статьями об уголовной ответственности за бюрократизм и волокиту (см., например, ст. 1511 УК УзССР). Не подлежит сомнению, что приведенные директивы и нормативные акты имеют весьма актуальное значение для юридических учреждений, которые должны являть пример ленинского отношения к жалобам и письмам трудящихся.

В. И. Ленин придавал большое значение и такой, казалось бы, второстепенной стороне управленческого труда, как делопроизводство, особенно в административных и судебных органах. Культура работы этих органов, наличие или отсутствие в них элементов волокиты и бюрократизма и последствий этих явлений-жалоб в значительной мере обусловливаются постановкой делопроизводства, характером учета и контроля поступающей и отправляемой корреспонденции, степенью юридической грамотности работников и обоснованности нормативных и других актов, рождающихся в недрах таких учреждений. Не случайно Ленин требовал и от своих заместителей по СНК контроля за упорядочением и упрощением делопроизводства в советских учреждениях⁶².

Как правильно отмечает В. Копейчиков, В. И. Ленин важное значение придавал «юридической стороне дела», юридической грамотности, точности употребляемых (в актах управления — И. С.) формулировок, всей работе по правовому оформлению дела, его ведению в формах, точно очерченных в законе»⁶³.

Нарком иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерин свидетельствовал в этой связи, что Владимир Ильич всегда требовал выполнения даже таких мелочей, как регистрация и нумерация бумаг «исходящих» и «входящих», чтобы не только при издании, но и оформлении «казенных бумаг» «законные формы были соблюдены и на каждую подаваемую ему бумажку он прежде всего смотрел критическим взглядом и указывал на имеющиеся в ней формальные дефекты, являющиеся нарушением законных норм, то есть существующей системы»⁶⁴.Культура управленческого труда находит свое выражение и в характере деловой переписки, в степени ее. точности, лаконичности, обоснованности, в уровне ее языковой культуры.

Замечательные образцы деловитости и высокой культуры составляют распоряжения, телеграммы, заметки на полях, письма, записки В. И. Ленина. Например, 21 августа 1922 г. Владимир Ильич направил членам коллегии НК РКИ записку, в которой шла речь о совершенствовании работы государственного аппарата. В ней отмечалось: «...нет систематически выработанных норм работы, кои бы можно было прилагать к другим ведомствам; нет систематических измерений того, что могут сделать совработники в тех или других отраслях в неделю и т. п.»⁶⁵.

Эта записка отвечает самым строгим, в том числе юридическим, требованиям, предъявляемым к деловому документу. В ней и четкая целенаправленность, и глубина постановки вопроса, и конкретность предложения, не говоря уже о полной ясности, энергичности и лаконизме языка. Совершенно очевидно, что этим требованиям должна отвечать любая деловая бумага, изготовленная в советском учреждении.

Декабрьский (1969 г.) Пленум ЦК КПСС указал на необходимость повышения ответственности людей, занятых в сфере управления, улучшения работы государственного аппарата путем совершенствования его; структуры, повышения правовой культуры во всем, в том числе при конструировании и оформлении решений, и в организации делопроизводства, и так называемой служебной переписки.

Из указаний В. И. Ленина и решений декабрьского Пленума ЦК КПСС по этим вопросам следует и такой, в частности, вывод: основные принципы и формы современного делопроизводства должны получить закрепление в праве, их обязаны изучить не только работники канцелярий и приемных, но и руководители советских учреждений. Представляется правильным, чтобы основами этого важного элемента управленческого труда овладели и учащиеся юридических вузов — будущие работники административных и, судебно-прокурорских органов.

И еще одно предложение, вытекающее из рекомендаций Ленина-юриста об улучшении работы советского государственного аппарата.

Поскольку связь между эффективностью этой работы и решениями органов управления очевидна, важное значение приобретает правовая регламентация самого процесса подготовки, принятия и исполнения упомянутых решений, а также требований, которым они должны удовлетворять. Думается, что принятие этого предложения ускорит превращение решений (приказов) органов и агентов власти в инструмент обеспечения эффективности в деятельности всех подразделений советского аппарата.

Практика последних лет особенно наглядно подтвердила, что совершенствование работы государственного аппарата невозможно без проведения урегулированных правом мероприятий по поднятию общей правовой культуры управленческого труда и участвующих в нем работников.

Претворяя в жизнь указания В. И. Ленина и Программы Коммунистической партии по вопросам улучшения государственного аппарата и использования в этих целях права, ЦК КПСС и Совет Министров Союза ССР осуществили за последние годы немало мероприятий в целях полного восстановления ленинских принципов и ленинского стиля работы административных и судебнопрокурорских органов.

Эти мероприятия получили отражение в таких постановлениях ЦК КПСС и Совета Министров СССР, как «О серьезных недостатках в работе партийного и государственного аппарата» (1954 г.)⁶⁶, «О мерах по совершенствованию и удешевлению аппарата управления» (1969 г.)⁶⁷, «О мерах по улучшению работы судебных и прокурорских органов» (1970 г.)⁶⁸ и др.

Заботой о наиболее полном использовании права как важного фактора укрепления государственной дисциплины, мыслью о зависимости уровня управления от уровня правовой культуры его работников пронизаны также известные постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об улучшении правовой работы в народном хозяйстве» (декабрь 1970 г.)⁶⁹ и «О некоторых мероприятиях по дальнейшему совершенствованию управления промышленностью» (март 1973 г.)⁷⁰.

Можно было бы привести и другие документы того же плана. Все они — суть средства, инструменты претворения в жизнь ленинских взглядов на роль права в совершенствовании управления в социалистическом обществе.

В духе этих ленинских положений можно сделать вывод о необходимости разработки и узаконения тщательно продуманных регламентов, то есть процессуальной формы работы всех советских учреждений, которые явятся залогом их правильного функционирования, надлежащего осуществления должностными лицами их полномочий; принятия ими оптимальных решений. В конечном счете, эти регламенты сделаются надежной гарантией режима законности во всех стадиях деятельности органов управления.

Все изложенное выше показывает, какую большую роль может сыграть и фактически играет правовой рычаг в выполнении сформулированного В. И. Лениным наказа: «Машина советской администрации должна работать аккуратно, четко, быстро»⁷¹.

В. И. Ленин проявил особый интерес и внимание к изысканию путей совершенствования работы административных и судебно-прокурорских органов. Нет почти ни одной области их деятельности, которой бы не коснулись мысль и перо В. И. Ленина. Почерк Ленина-правоведа видится в каждом его выводе, в каждой рекомендации, адресованной органам МВД, юстиции, прокурорского надзора.

Это, прежде всего, те широко известные ленинские положения, в которых сформулированы задачи и принципы успешной борьбы с преступностью в социалистическом обществе: о неотвратимости ответственности за правонарушения; о предупредительном значении и воспитательных возможностях наказания; об исправлении исправимых; о квалификации полного и искреннего раскаяния как половины исправления; об индивидуализации наказания и определении ответственности «смотря по степени вины»⁷²; об изменении характера мер наказания в процессе укрепления социалистического строя, о более широком применении условного осуждения и замене лишения свободы «принудительным трудом» по месту жительства виновного; об установлении строгой ответственности за ложный донос и дачу заведомо ложных показаний; о признании справедливыми и даже обязательными, а потому и ненаказуемыми, действий, совершенных в состоянии необходимой обороны; о судебном преследовании за бюрократизм и волокиту; о том, что «преследование преступлений касается всего общества»⁷³ и потому обязательно привлечение к этому делу общественности, широких слоев трудящихся; о возможности установления субъективной стороны состава преступления (мотив, цель) на основе фактов, характеризующих объективную сторону.

Представляются весьма ценными идеи и рекомендации В. И. Ленина по вопросам судопроизводства. Мы имеем в виду ленинские положения «О двуединой задаче» советского правосудия; о значении неуклонного соблюдения демократических основ процесса, особенно таких принципов, как гласность и независимость судей; о правовом статусе советской прокуратуры; его указания о том, что при осуществлении государственного управления и, особенно, правосудия надо «абсолютно соблюдать закон»⁷⁴; о недопустимости стеснения судей чрезмерно формальными определениями; о значении уголовного процесса как одной из форм ограждения личности от необоснованного обвинения; о целесообразности допуска защиты на предварительном следствии; об опасности формального, несправедливого применения закона, последствием чего является «нечто формально правильное, а по сути издевательство»⁷⁵; о необходимости «...докопаться до полной правды» и соблюдении гарантий отыскания истины по делу; об обязанности следователя (суда) не «ограничиваться заявлениями спорящих, а самому проверять факты...», а также об обязанности тех же лиц руководствоваться требованием всесторонности и непосредственности в исследовании доказательств⁷⁶; о постановке обвинения «разумно, правильно, в меру»⁷⁷; о целесообразности практикования в борьбе с хищениями социалистической собственности внезапных обысков, внезапных проверок «по всем правилам уголовно-розыскного искусства...»⁷⁸; о необходимости такой организации работы органов дознания и предварительного следствия, чтобы «ни один случай преступления не проходил не раскрытым»⁷⁹, каждый преступник был накрыт и изобличен полностью, а вина обвиняемого доказана абсолютно; об оговорах добросовестных и «явно недобросовестных»⁸⁰; о максимально чутком и гуманном отношении к юным правонарушителям.

Ленин, как видно из его теоретических работ, писем и телеграмм, адресованных НКЮ, ВЧК, ГПУ, проявлял большой интерес и к вопросам научной организации расследования преступлений, дал работникам этих органов важные советы криминалистического и процессуального характера⁸¹.

Принципиальное значение имеют сформулированные В. И. Лениным положения относительно отдельных видов доказательств в советском уголовном судопроизводстве. В. И. Ленин требовал проверки каждого доказательства по существу, подчеркивал значение солидно поставленной технической экспертизы, необходимость установления ответственности свидетелей за ложные показания или уклонение от показаний как одной из гарантий истины, максимального усиления борьбы с ложными доносами, толкающими органы расследования на неправильный путь.

Приведенные ленинские положения свидетельствуют о глубине эрудиции В. И. Ленина в вопросах как материального, так и процессуального права⁸², о его неустанной заботе о совершенствовании системы советского правосудия, путях и формах искоренения преступности в условиях социалистического общества.

Эти положения и рекомендации получили свое отражение в Программе КПСС, в известном постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по усилению борьбы с преступностью»⁸³ и в ряде законодательных актов.

Ленинские идеи имеют непреходящее методологическое и практическое значение для всех советских юристов, теоретиков и практиков. Они характеризуют озабоченность Ленина — руководителя рабоче-крестьянского правительства, Ленина-юриста изысканием путей и новых возможностей повышения эффективности деятельности советских правоохранительных органов. Значение ленинских положений состоит и в том, что они продолжают оказывать благотворное воздействие на развитие советской правовой мысли, на характер и направление деятельности органов, осуществляющих борьбу за укрепление социалистической законности.

Современные условия и задачи, решаемые партией и советским народом, требуют максимального совершенствования самой системы управления, постоянного улучшения работы государственного аппарата, внесения существенных поправок в нормы права, касающихся структуры и правового режима органов управления. На это указал и XXV съезд КПСС.

В достижении этих целей решающая роль принадлежит неуклонному претворению в жизнь ленинских идей и советов по вопросам управления, изучению и использованию ленинского стиля в государственной работе.

О том, как влияют и все больше будут положительно сказываться на эффективности работы советского государственного аппарата законность, право, можно сказать словами видного деятеля нашего государства М. И. Калинина: «Управление на основе свода законов... должно дать наиболее благоприятные результаты»⁸⁴.

Именно о таких результатах мечтал, указывая на предпосылки их наступления, В. И. Ленин. Именно такие результаты характеризуют деятельность государственного аппарата нашей страны на современном этапе.

Примечания:

¹ Н. Адфельд. О ленинском наследии в области организации управления. «Вестник МГУ», серия VIII, экономика, философия, 1963, № 85; В. Власов. Советский государственный аппарат (Основные принципы организации и деятельности). Госюриздат, 1951; Е. Городецкий. Рождение Советского государства. 1917 — 1918 гг. М., «Наука», 1965; С. Гуревич. Создание советского госаппарата; ноябрь 1917 — январь 1918 г. — «Ученые записки Дальневосточного университета», вып. 2, 1958; История государства и права. Становление Советского государства и права (1917 — 1920), книга I, М., «Наука», 1968; В. Копейчиков. Механизм Советского государства. М., «Юридическая литература», 1968; А. Королев. В. И. Ленин и создание Советского государства. — «Советское государство и право», 1970, № 8; А. Косицын. Слом буржуазного государственного аппарата в ходе Октябрьской социалистической революции. — «Вопросы истории КПСС», 1967, № 1; «Ленин — вождь Октября», М., Политиздат, 1969; А. Лунев. Ленинские идеи о госаппарате и их значение для современности. — «Советское государство и право», 1969, № 10; М. Минц. История Великого Октября, т. 1, М., 1957; Б. Морозов. Создание и укрепление советского государственного аппарата (ноябрь 1917 — март 1919 г.). Госюриздат, 1957; Н. Петров. В. И. Ленин и создание советских государственных органов принуждения. Л., «Правоведение», 1964, № 4; В. Ундревич и М. Карева. Пролетарская революция и госаппарат (Очерк истории борьбы за госаппарат в 1917 — 1918 гг.). М., 1935; Ш. Уразаев. В. И. Ленин и строительство советской государственности в Туркестане. Ташкент, «Фан», 1967; М. Шафир. В. И. Ленин о вопросах организации государственного управления — «Советское государство и право», 1964, № 6; В. Шапко. Обоснование В. И. Лениным принципов государственного руководства. М., 1967.

² См., например, В. Власов. Советский государственный аппарат (Основные принципы организации и деятельности). М., Юриздат, 1951; «История государства и права СССР», часть II. М., 1965, гл. IV; «Теория государства и права», издательство МГУ. М., 1967.

Исключение составляет весьма содержательная работа В. И. Поповой «Ленинские принципы организации и деятельности государственного аппарата», опубликованная в монографии «Роль В. И. Ленина в становлении и развитии советского законодательства», Госюриздат, М., 1969 г.

³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 33, стр. 99.

⁴ Ленинский сборник, т. XXI, стр. 91 — 92.

⁵ Воспоминания о В. И. Ленине, т. 3, М., 1969, стр. 121 — 122. По данным автора, 20 ноября СНК обсудил, но не утвердил проект декрета об Особом Комиссариате по охране народного здравия. Только в июле 1918 г. состоялось решение об учреждении Наркомздрава — органа, подобного которому не было до этого ни в одном капиталистическом государстве.

⁶ Рассмотрению данного постановления и показу роли В. И. Ленина в создании центрального аппарата Советской власти посвящен ряд работ (см., например: В. Дурдоневский. Совет Народных Комиссаров. — «Советское право», М., 1922, № 1; М. Ирошников. Создание советского центрального государственного аппарата, октябрь 1917 — январь 1918 г., М., «Наука», 1966; С. Кравчук. Декрет об учреждении Совета Народных Комиссаров. «Вестник МГУ», серия XII, Право, М., 1967; В. Орлов. Ленин и создание первого в мире рабоче-крестьянскою правительства. — «Вопросы истории», 1963, № 4; С. Пионтковский. Ленин в Совнаркоме. — «Борьба классов», 1934, № 1 и др.

⁷ «Ленин — вождь Октября». М., Политиздат, 1969, стр. 158.

⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 270.

⁹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 270.

¹⁰ «Прокурорский надзор в СССР». Материалы совещания работников прокуратуры, научных сотрудников Всесоюзного института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности. М., 1966, стр. 3.

¹¹ Подробно о причинах и условиях создания советской прокуратуры см. в монографиях: В. Шапко. В. И. Ленин — создатель социалистической законности. М., Политиздат, 1965; В. Курицын. Переход к нэпу и революционная законность. М., «Наука», 1972; И. Стерник. Возникновение советской прокуратуры. М., 1941

¹² См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 427 — 428, 197 — 201.

¹³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 427.

¹⁴ В. И. Попова. В. И. Ленин о совершенствовании государственного аппарата. — «Советское государство и право», 1969, № 5, стр. 59.

¹⁵ Ленинский сборник, т. XXI, стр. 113 — 114.

¹⁶ Ленинский сборник, т. XXI, стр. 116.

¹⁷ Декреты Советской власти, т. 4, М., 1968, стр. 453 — 454.

¹⁸ Декреты Советской власти, т. 4, М., 1968, стр. 190 — 191.

¹⁹ Декреты Советской власти, т. 4, стр. 195.

²⁰ Декреты Советской власти, т. 4, стр 197.

²¹ Декреты Советской власти, т. 2, М., 1959, стр. 413.

²² Декреты Советской власти, т. 2, стр. 34.

²³ Роль В. И. Ленина в становлении и развитии советского законодательства. Под редакцией С. Н. Братуся и И. С. Самощенко. М., 1969, стр. 64 — 65.

²⁴ Н. В. Крыленко. Ленин о суде и уголовной политике. М., 1935, стр. 10. О том, что В. И. Ленин еще до Великой Октябрьской социалистической революции много думал о перестройке всего государственного аппарата, свидетельствует Н. К. Крупская. (Н. К. Крупская. Воспоминания о В. И. Ленине. М., Политиздат, 1968, стр. 319 — 320).

²⁵ В. Власов. Советский государственный аппарат (основные принципы организации и деятельности). М., 1951; М. Кириченко. Демократический централизм в советском государственном строительстве. М., 1960; С. Равин. Ленинские принципы работы государственного аппарата. Л., 1956; В. Лесной. Основные принципы работы советского государственного аппарата. М., 1955; Ю. М. Козлов. Совершенствование демократических принципов в советском государственном упправлении. М., 1966; В. Попова. Ленинские принципы организации и деятельности государственного аппарата (глава в коллективной монографии «Роль В. И. Ленина в становлении и развитии советского законодательства. — «Юридическая литература», 1969), а также множество статей, опубликованных за последние годы в юридических журналах.

²⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, стр. 450.

²⁷ См.: Л. И. Брежнев. Речь перед избирателями Бауманского избирательного округа г. Москвы 12 июня 1970 г. — «Известия», 13 июня 1970 г.

²⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, стр. 156.

²⁹ См.: Э. И. Генкина. Государственная деятельность В. И. Ленина 1921 — 1923 гг. М., «Наука», 1969, стр. 50.

³⁰ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 366.

³¹ См : В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 369 — 370.

³² Г. Струмилин. Избранные произведения, т. 5, М., 1965г,  стр. 61.

³³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 349 — 350.

³⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 350.

³⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 328 — 329.

³⁶ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, стр. 365 — 368.

³⁷ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 331.

³⁸ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 369 — 370

³⁹ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 218.

⁴⁰ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 52, стр. 195.

⁴¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 153.

⁴² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 54, стр. 386.

⁴³ Г. Леплевский. О работе В. И. Ленина в СНК в 1921 — 1922 годах. — Сб. «Вечно живой». М., 1965, стр. 321.

⁴⁴ Там же, стр. 315.

⁴⁵ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 54, с,тр. 411; Ленинский сборник, т. XXXV, стр. 184.

⁴⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 368.

⁴⁷ XXIV съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет, т. 1, М., 1971, стр. 93.

⁴⁸ За халатное и безответственное отношение должностных лиц к регламенту работы руководимых ими учреждений предусматривалось наложение следующих взысканий: выговор с занесением в протокол заседания за 10-минутное опоздание без уважительных причин; вычет дневного заработка как за прогул за такое же опоздание, допущенное вторично; выговор в печати за аналогичный проступок, допущенный в третий раз (СУ РСФСР, 1920 г., № 32, ст. 156). Применение подобных мер было бы, вероятно, полезным и в наши дни.

⁴⁹ СУ РСФСР, 1922, № 12, ст. 117.

⁵⁰ См. письмо В. И. Ленина от 24 января 1922 г. к А. Д. Цюрупе (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 365).

⁵¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, стр. 272.

⁵² Так, только в 1970 г. был утвержден регламент Верховного Совета УзССР. В нем в духе ленинских заветов определены четкие и ясные правила о порядке и формах работы Верховного Совета, об образовании и деятельности его органов, взаимоотношения с Президиумом Верховного Совета и Советом Министров республики и другими подотчетными органами, права и обязанности депутатов, а также вопросов, которыми занимается высший орган государственной власти республики.

⁵³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 50, стр. 224.

⁵⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 53, стр. 149.

⁵⁵ См.: Н. П. Горбунов. Как работал Ленин. М., 1968, стр. 6.

⁵⁶ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, стр. 130.

⁵⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, стр. 130.

⁵⁸ Ленинский сборник, т. XXXV, стр. 52.

⁵⁹ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, стр. 328.

⁶⁰ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 50, стр. 261.

⁶¹ Справочник партийного работника. Вып. 8, М., 1969, стр. 398.

⁶² См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 152.

⁶³ В. Копейчиков. Механизм советского государства. М., 1968, стр. 22 (Разрядка наша — И. С.).

⁶⁴ Г. В. Чичерин Молодежь должна учиться у Ленина. — «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине», т. 4, М., 1957, стр. 416

⁶⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 54, стр. 274.

⁶⁶ Справочник партийного работника. Вып. 10, М., Политиздат, 1970.

⁶⁷ Там же.

⁶⁸ «Социалистическая законность», 1970, № 10.

⁶⁹ Справочник партийного работника. Вып. 11, М., Политиздат, 1971.

⁷⁰ Справочник партийного работника. Вып. 13, М., Политиздат, 1973.

⁷¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 54, стр. 101.

⁷² B. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 157.

⁷³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 29.

⁷⁴ В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 198.

⁷⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, стр. 328.

⁷⁶ В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 23, стр. 67, а также т. 52, стр. 62.

⁷⁷ В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 54, стр. 88.

⁷⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 52, стр. 223.

⁷⁹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 412.

⁸⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 54, стр. 388.

⁸¹ Подробно см.: И. Ф. Крылов. Вопросы научного расследования преступлений в трудах В. И. Ленина. — «Исследование научных методов и технических средств в борьбе с преступностью». Минск, 1965; Н.С. Алексеев, В. 3. Лукашевич. Ленинские идеи в советском уголовном судопроизводстве. Л., 1970.

⁸² В свете этого общепризнанного факта выглядит неправдоподобным «свидетельство» С. Богунова. Зимой 1920 г. В. И. Ленин, возвращаясь с охоты, остановился в Подольске и случайно вошел в помещение, где местный ревтрибунал рассматривал дело группы антисоветски настроенных баптистов. Допрашивали главаря группы Глухова. Услышав, что последний говорит явную неправду, Ленин с места обратил на это внимание суда. Тогда председательствующий объявил, что придется допросить «неожиданного свидетеля».

Если верить автору статьи, Владимир Ильич отказался от дачи показаний, поскольку, «согласно процессуальным правилам, находящийся в зале суда свидетелем быть не может». Но сказать подобное правовед-теоретик и практик, каким был В. И. Ленин, не мог. Ему было хорошо известно, что свидетель в процессе незаменим и потому процессуальные законы — и старые, и новые, советские, — не содержат подобного запрета. Эти слова, несомненно, приписаны В. И. Ленину автором статьи (см. С. Богунов. Неожиданный свидетель. — «Советская юстиция», 1969, № 1, стр. 27).

⁸³ «Социалистическая законность», 1966, № 9.

⁸⁴ М. И. Калинин. Речь на III Всесоюзном съезде Советов 16 мая 1925 г. «Бюллетень», М., 1925, стр. 17.

 

 

Глава II

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. И. ЛЕНИНА ПО СОЗДАНИЮ И СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ СОВЕТСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

1. Основные направления работы В. И. Ленина в области законодательства

Еще до Великого Октября В. И. Ленин определил важнейшие задачи пролетарской революции и в качестве одной из них назвал слом машины эксплуататорского государства, уничтожение антинародных законов и создание нового, рабоче-крестьянского государства и права. При этом В. И. Ленин основывался на теоретических выводах Маркса, в том числе на выводе, сделанном им в защитительной речи в Кельнском суде присяжных 8 февраля 1849 г.

Как известно, в этой речи впервые говорилось о задаче революционного уничтожения старой правовой надстройки. Вслед за Марксом, Владимир Ильич отмечал, что в период величайших революционных битв будет разрушена вся буржуазная законность. Это положение он высказал в 1910 г. в статье «Два мира»¹.

Обосновывая и развивая этот же тезис, Ленин в работе «Государство и революция» обратил внимание на несерьезность предположения о том, что, «свергнув капитализм, люди сразу научаются работать на общество без всяких норм права»² и что без «своей» новой системы права пролетарское государство не сможет как следует выполнять свое социальное назначение: осуществлять контроль за мерой труда и потребления. В. И. Ленин не только наметил программу действий социалистической революции, но сразу после свершения ее принял самое активное участие в практическом осуществлении этой программы, которая предусматривала, наряду с отменой царских законов, формирование основ новой, революционной законности.

Лениным написаны законы мировой важности — декреты о мире, о земле, почти все декреты программно-политического характера, десятки проектов законодательных актов, принятых в период 1917 — 1922 гг.

В. И. Ленину принадлежит огромная заслуга в защите, развитии и конкретизации взглядов Маркса на право и на его роль в условиях диктатуры пролетариата. Для Ленина было бесспорным то, что все свои внутренние и внешние функции Советское государство должно и будет осуществлять с помощью права, посредством юридической регламентации планируемых мероприятий, праву будет отведена роль главного регулятора соотношения мер труда и потребления.

В социалистическом законодательстве Владимир Ильич видел средство защиты завоеваний Октября, инструмент проведения в жизнь политики рабоче-крестьянской власти, орудие построения и укрепления социалистического строя. Как при жизни Ленина, так и в последующие годы советское право успешно выполняло и выполняет свое революционное назначение, служило и служит целям преобразования общества на коммунистических началах.

Исходя из объективных законов развития общества, В. И. Ленин доказал, что необходимым условием построения социализма и коммунизма является проведение революционной властью неотложных мер: уничтожение старого, буржуазного и создание нового, пролетарского государственного аппарата, национализация земли, крупной промышленности и банков, введение учета и контроля в народном хозяйстве, утверждение социалистической дисциплины труда, подавление контрреволюционных сил. Это получило свое юридическое воплощение в декретах и постановлениях ВЦИК и СНК, составленных или отредактированных Лениным.

В. И. Ленин и Коммунистическая партия указывали на неизбежность явного и скрытого сопротивления свергнутых классов. Они предупреждали о возможных столкновениях Советской власти с элементами разложения старого общества, с проявлениями мелкобуржуазной стихии. Для преодоления реакционных сил нужны, учил Владимир Ильич, время и железная рука. Он призывал быть беспощадными с богатеями и их прихлебателями, жуликами, хулиганами, тунеядцами, лодырями и спекулянтами — врагами социализма, врагами трудящихся.

Указания вождя революции легли в основу законов, определивших роль и формы участия органов советской юстиции в борьбе с преступностью на всех этапах существования нашего государства.

В годы интервенции и гражданской войны, когда жизнь в стране была подчинена лозунгу «Все для фронта, все для победы!», партия наметила и осуществила систему мероприятий, известных под названием «военный коммунизм»: контроль над всеми видами промышленности, монополия хлебной торговли, продразверстка, всеобщая трудовая повинность и др.

Чрезвычайные по своему характеру, эти меры были тем не менее строго регламентированы в законах, разработанных в большинстве своем В. И. Лениным или под его контролем.

В. И. Ленин предвидел гигантское усиление роли революционной законности в период нэпа. Он считал, что в законах Советской власти должны получить закрепление и судебную защиту устои новой экономической политики, призванные обеспечить и укрепить смычку города с деревней, содействовать разрешению вопроса «кто кого» в пользу социализма.

Именно поэтому IX Всероссийский съезд Советов нацелил на твердое осуществление революционной законности³. Реализация этого требования предполагала пересмотр и обновление действующего законодательства, усиление надзора за его соблюдением.

В. И. Лениным разработаны важнейшие теоретические вопросы законности и кодификации законодательства.

При изучении государственно-правовой деятельности В. И. Ленина, то есть при выяснении его роли в становлении и совершенствовании революционной законности и органов, охраняющих ее, необходимо учитывать важное замечание Н. К. Крупской. Говоря о попытках отдельных авторов свести роль В. И. Ленина только к участию («грандиозному», «активному» и т. д.) в принятии определенных законов или в создании конкретных учреждений, Н. К. Крупская справедливо отмечала: «Нельзя сказать: Ленин «принимал участие» в издании ряда декретов. Декреты в то время принимались под руководством Ленина. Это были решающие декреты»⁴.

Материалы, опубликованные в 35 — 54 томах Полного собрания сочинений В. И. Ленина, в первых шести томах Декретов Советской власти⁵, протоколы заседаний СНК за 1917 — 1922 гг. неопровержимо свидетельствуют о том, что Владимир Ильич лично и непосредственно направлял всю правотворческую деятельность Советского государства с момента Великой Октябрьской социалистической революции до последних дней своей жизни. Из тех же материалов видно, что Ленин живо интересовался всеми вопросами, связанными с развитием советского законодательства, был автором основных декретов молодого Советского государства, организатором борьбы за их неуклонное исполнение.

Ленин ясно представлял себе всю грандиозность и трудность задачи создания новой, социалистической системы права. Ведь ни о какой сколько-нибудь существенной преемственности между старым, буржуазно-помещичьим правом и правом, создаваемым пролетарской революцией, не могло быть и речи. Старые законы, в том числе 16 томов Свода законов Российской империи, были брошены в костер революции⁶.

Перед диктатурой пролетариата встала задача: не реформировать, а уничтожить старое царское законодательство и законы Временного правительства, создать вместо них новую, революционную законность. Вот что говорил по поводу этой задачи один из первых наркомов юстиции РСФСР Д. И. Курский: «Советской власти предстояло не только отменить отдельные законы, проникнутые духом царской охранки и служившие верой и правдой феодальному дворянству, не провентилировать и освежить их сообразно нуждам и запросам буржуазной демократии; не кое-где и кое-как починить их, но разрушить все от века существующие основы буржуазного общества и на их развалинах создать новое право, пролетарское, коммунистическое право»⁷.

Вслед за декретами о мире, о земле стали появляться другие законодательные акты, вызванные к жизни потребностями социалистического строительства. О масштабах и темпах правотворческой деятельности рабоче-крестьянского правительства можно судить хотя бы по такому факту: только за первые 10 дней его функционирования (с 27 октября по 17 ноября 1917 г.) им было принято более 60 важных декретов и постановлений⁸. В частности, на заседании, проходившем 27 октября в комнате № 36 Смольного, Совнарком утвердил Декрет о печати.

На том же заседании обсуждался проект Положения о рабочем контроле, подготовленный В. И. Лениным, и представлявший собой, по словам С. А. Лозовского, «карандашом написанный набросок 8 пунктов декрета»⁹.

Многие законодательные акты, изданные по инициативе В. И. Ленина в первые же месяцы революции, красноречиво характеризуют социальную природу Советской власти, власти трудящихся. Это, в частности, декреты о 8-часовом рабочем дне, об увеличении пенсий рабочим, о страховании на случай безработицы, о ежегодных трудовых отпусках, а также те декреты (об отпусках по беременности, о расторжении брака, о гражданском браке и детях и др.), которые пришли на смену «подлым законам», ставившим женщину в унизительное, неравноправное с мужчиной положение.

В духе законодательства, принятого центральными органами республики, местные Советы издавали свои декреты и постановления. По образному выражению М. А. Аржанова, «такого мощного правотворческого «половодья» не знали и не могли знать никакая революция и никакое государство в прошлом»¹⁰. Важно подчеркнуть, что этот мощный правотворческий поток двигался по руслу, указанному Лениным, и служил интересам революции.

Говоря о роли В. И. Ленина в создании основ советского права, следует иметь в виду, что с его именем связаны прежде всего декреты Октября, разработка и окончательная редакция первой Советской Конституции, первых советских кодексов, большого числа декретов и постановлений принципиального характера. Эти акты полно и ярко раскрывают сущность и цели Великой Октябрьской социалистической революции. Коренным образом переделал Ленин проекты декретов о суде. В его редакции они принципиально по-новому определяли задачи и роль органов юстиции в условиях диктатуры пролетариата. Владимиру Ильичу принадлежат и важнейшие законопроекты, связанные с осуществлением новой экономической политики.

Разумеется, руководить правотворческой деятельностью молодого Советского государства и эффективно участвовать в ней В. И. Ленину во многом помогала его высокая, поистине безупречная правовая культура. Однако было бы неправильно переоценивать значение этого фактора, как это делает, например, И. Ерканов. По его мнению, «юридические познания... позволили В. И. Ленину... заложить основы советского законодательства»¹¹.

Декреты, изданные в период 1917 — 1922 гг., ярко характеризуют деятельность В. И. Ленина, Коммунистической партии и Советского правительства по созданию и упрочению социалистических производственных отношений. Эти правовые акты обеспечили становление, развитие и укрепление экономической и политической основ нового строя.

 

2. В. И. Ленин — создатель декретов Октября

Среди законодательных актов первого пятилетия Советской власти особое место занимают декреты Октября. До сих пор в юридической и историко-партийной литературе отсутствует единое мнение об этих декретах. Одни авторы толкуют их весьма узко, ограничивая лишь тремя известными историческими актами II Всероссийского съезда Советов¹². Другие, наоборот, без достаточных оснований чрезмерно расширяют их объем. Так, М. П. Ирошников считает, видимо, правильным называть декретами Октября не только исторические документы, принятые 26 и 27 октября 1917 г., и важнейшие постановления, изданные СНК и ВЦИК в первые месяцы Советской власти, но также и опубликованные наркоматами различные нормативные акты, в том числе постановления, воззвания и обращения, декларации и манифесты, предписания и распоряжения, резолюции, наказы, инструкции¹³. Наконец, третья группа исследователей полагает, что при определении понятия «декреты Октября» следует учитывать характер, содержание и важность декретов, а также орган и время их издания¹⁴.

Представляется, что при толковании данного понятия следует исходить из определений, данных В. И. Лениным и его соратниками. Так, Владимир Ильич, имея в виду акты II Всероссийского съезда Советов, называл их законами «мировой важности»¹⁵. Н. К. Крупская писала, что декреты Октября — это «решающие декреты»¹⁶.

А. В. Луначарский, непосредственно участвовавший в подготовке и обосновании ряда первых законопроектов, видел в декретах Октября «знаменательнейшие страницы истории нашего века»¹⁷.

Следовательно, к декретам Октября относятся лишь те акты, которые провозглашали и узаконивали экономические и политические начала (принципы) и задачи нового, социалистического общественного и государственного строя, характер и формы революционных преобразований общества. Это все те декреты и постановления советских законодательных органов, которые юридически закрепили победу диктатуры пролетариата, основные принципы внешней и внутренней политики Советского государства (политики мира, национализации, слома старой и становления новой государственности, ленинской национальной политики).

Декреты Октября — это основные, решающие декреты, принятые по инициативе ЦК нашей партии под руководством и при участии В. И. Ленина, II и III Всероссийскими съездами Советов, а между съездами — ВЦИК и СНК в рамках общей программы, намеченной первым из этих съездов. О декретах Октября можно сказать, что это те акты Советской власти, в которых получили зримое воплощение результаты тех незабываемых дней, «которые потрясли мир». Декреты Октября это первые акты Советской власти, в которых наглядно раскрылась глубоко революционная, демократическая сущность нового, социалистического государства.

Говорить о декретах Октября иначе, причислять к ним и другие нормативные акты — значит объективно умалять и принижать значение основополагающих законов, рожденных Октябрем для провозглашения и защиты его великих завоеваний. В самом деле, правильно ли называть декретами Октября любые нормативные акты только потому, что они были изданы СНК и ВЦИК в первые месяцы после революции? Думается, что нет¹⁸.

Содержание и значение декретов Октября обусловливает необходимость их глубокого научного исследования.

К изучению этих декретов обращаются многие советские историки и юристы. Широко известны монографии и статьи по вопросам истории возникновения и анализа первых ленинских декретов¹⁹. Однако в этих и в других работах декреты изучаются в плане выяснения их значения, условий и причин издания, определения роли Ленина в их принятии. Что же касается роли Ленина- юриста в их разработке, то этот вопрос исследован недостаточно.

Заслуживает большого внимания колоссальный труд по собиранию, изучению и систематизации законодательства первых лет революции, а также по выявлению автографов В. И. Ленина, относящихся к законопроектам тех же лет, проделанный группой ученых Института истории АН СССР и Центрального партийного архива ИМЛ при ЦК КПСС. Опубликованные сборники декретов первых лет Октября служат серьезным подспорьем для исследователей.

Особое место среди рассматриваемых актов занимают декреты, созданные, говоря словами В. И. Ленина, победившим пролетариатом — Вторым Всероссийским съездом Советов — и названными Лениным «законами мировой важности»²⁰.

Архивные материалы, а также воспоминания соратников и помощников Ленина по работе в Смольном позволяют, хотя и неполно, восстановить обстоятельства создания и утверждения важнейших декретов Октября. Те же источники в совокупности с трудами В. И. Ленина дают основание утверждать, что содержание этих правовых актов было обдумано Лениным «еще в канун Октябрьской революции»²¹.

Первый декрет Советской власти — Декрет о мире — был написан Лениным в Смольном утром 26 октября. Его проект первоначально был озаглавлен «Декларация о предложении демократического мира». Предполагалось, что под этим названием декларацию издаст в качестве своего первого акта Совнарком. Но впоследствии, с учетом особенностей момента, характера декларации и значения Второго съезда Советов, было решено, что закон о мире примет съезд.

Центральный Комитет РСДРП (б), большевистская фракция на съезде и президиум съезда поручили В. И. Ленину огласить декларацию. Владимир Ильич прежде всего подчеркнул, что «... Вопрос о мире есть жгучий вопрос, больной вопрос современности»²². Затем огласил текст декрета.

Доклад и особенно проект декрета о мире делегаты съезда встретили с необыкновенной радостью. Ведь это был особого рода закон, который, по удачному выражению одного из историков, писался «под диктовку миллионов простых людей, возненавидевших кровавую бойню, стосковавшихся по мирной жизни»²³.

После небольших прений, в которых выступили Ф. Э. Дзержинский (от польской социал-демократической рабочей партии), П. И. Стучка (от латышской СДРП) и другие, съезд поздно вечером 26 октября единогласно утвердил ленинский декрет. 27 октября 1917 г. петроградцы, а в последующие дни и жители других городов и сел России узнали о принятии этого декрета.

Декрет объявлял, что рабоче-крестьянское правительство предлагает всем вовлеченным в войну народам и их правительствам немедленно начать переговоры о мире — справедливом и демократическом. С целью избежания кривотолков и сомнений декрет разъяснял, что речь идет о немедленном мире без аннексий и контрибуций.

Предложение заключить справедливый, демократический мир отвергало традиционные представления о «праве» победителя на ограбление и унижение побежденной страны.

В декрете содержалось новое, чуждое буржуазной юриспруденции, подлинно марксистское определение аннексии. Под аннексией, или захватом чужих земель, говорилось в декрете, следует понимать «всякое присоединение к большому или сильному государству малой или слабой народности без точно, ясно и добровольно выраженного согласия и желания этой народности, независимо от того, когда это насильственное присоединение совершено, независимо также от того, насколько развитой или отсталой является насильственно присоединяемая или насильственно удерживаемая в границах данного государства нация»²⁴.

Приведенное определение коренным образом отличалось от того, которое давалось дооктябрьской наукой международного права и которое было выгодно и угодно империалистам, поскольку оно освящало практику порабощения народов.

В духе ленинской политики мира Декрет проводил принцип мирного разрешения международных споров. Империалистическая война квалифицировалась им как «величайшее преступление против человечества».

Декрет объявлял об отказе Советского правительства от тайной дипломатии, о его намерении вести открытые переговоры и отменить «безусловно и немедленно» тайные захватнические договоры, заключенные прежними буржуазно-помещичьими правительствами России. Таким образом, впервые в истории человечества были закреплены в законодательном порядке новые, прогрессивные принципы внешней политики и международного права, отныне регулирующего отношения между государствами противоположных социальных систем. Вторым законом мировой важности был Декрет о земле, по словам Ленина, «первый в мире закон об отмене всякой собственности на землю»²⁵, закон, который помог укрепить союз рабочего класса и крестьянства, привлечь трудящихся крестьян на сторону рабочего класса, на сторону революции.

В. И. Ленин еще за два дня до решения этого вопроса съездом Советов в докладе Петроградскому Совету подчеркивал, что Декретом о земле «мы приобретаем доверие со стороны крестьян»²⁶.

Приступая к его разработке, Владимир Ильич учитывал, что вопрос о земле Советская власть должна решить в первую очередь. И такое решение созрело у него еще задолго до революции, о чем свидетельствуют его работы по аграрному вопросу. Из тех же работ видно, что Ленин хорошо знал земельные отношения в условиях буржуазного строя, аграрное законодательство капиталистических стран, в том числе и царской России. Поэтому для него не составляло большого труда раскритиковать законопроект эсеровского министра земледелия Маслова, опубликованный в газете «Дело народа» 18 и 19 октября 1917 г.

Сделав вывод о явно антинародном характере законопроекта Маслова (этот проект сохранял крупнопомещичье землевладение и вообще был написан для соглашения с помещиками, для спасения их)²⁷, Ленин признал его абсолютно неприемлемым, даже в качестве основы, для решения аграрной проблемы в условиях диктатуры пролетариата.

Основой для выработки проекта Декрета о земле послужил «Примерный крестьянский наказ» — сводка 242 наказов, доставленных в Петроград местными депутатами на I Всероссийский крестьянский съезд. Наказ состоял из двух частей: в первой были изложены политические требования, во второй — требования по земельному вопросу.

С Наказом Ленин ознакомился в Гельсингфорсе вечером 20 августа 1917 г., то есть на следующий день после его опубликования в «Известиях Всероссийского

Совета крестьянских депутатов». Вскоре Владимир Ильич выступил со статьей «Из дневника публициста», в которой дал подробный анализ Наказа.

Спустя два месяца, когда созрели условия для вооруженного восстания, В. И. Ленин тщательно обдумывает решение земельного вопроса и вновь обращается к теоретическим положениям, сформулированным в аграрной программе РСДРП, в резолюции по аграрному вопросу, принятой VII (апрельской) партийной конференцией, и в ряде других партийных документов. В эти дни он перечитывает Наказ, чтобы потом твердо сказать: «Мы положим его в основу закона о земле»²⁸.

Составлением проекта Декрета о земле В. И. Ленин впервые занялся 24 — 25 октября в своем последнем конспиративном убежище — улица Сердобольская, №92/1 (ныне — 1/106). В квартире, занимаемой в то время большевичкой М. Фофановой, Ленин провел всю подготовительную работу, необходимую для составления земельного закона.

Перед написанием рабочего варианта проекта Владимир Ильич, по словам хозяйки квартиры, в течение всего дня «штудировал» Крестьянский наказ, а когда закончил работу над ним, воскликнул: «Нет, вы только посмотрите, чего хотят мужички — конфискации всей помещичьей земли с живым и мертвым инвентарем без выкупа». Затем, обратив внимание собеседницы на 3 и 4 пункты «Примерного крестьянского наказа», предусматривавшие переход высококультурных хозяйств и племенных заводов в исключительное пользование государства, Ленин резюмировал: «Сколько тут народной мудрости! Вот основа для декрета о земле». Высказав свои мысли о Наказе и будущем декрете, Ленин сел за стол и начал писать²⁹. Проект был окончательно отшлифован в ночь с 25 на 26 октября на квартире В. Д. Бонч-Бруевича (Херсонская улица, д. 5/7, кв. 9), куда после бурного заседания Петроградского Совета явился на ночлег Ленин. В ту ночь Владимир Ильич почти не спал. Большую часть ее провел он за письменным столом в раздумьях о земельном законе. На рассвете декрет был готов.

Вот что рассказывает по этому поводу В. Д. Бонч-Бруевич: «Когда утром 26 октября все собрались к чаю, Владимир Ильич вынул из кармана чистенько переписанные листки и прочел нам знаменитый «Декрет о земле». Окончив чтение, он взволнованным голосом сказал, что на основе этого закона «аграрная революция будет совершена и закреплена...»³⁰

Ленинский проект земельного закона был не единственным. В 1922 г. из воспоминаний В. Милютина, первого наркома земледелия советской России, стало известно, что в ЦК обсуждался еще один законопроект. Его авторами являлись В. Милютин и Ю. Ларин. Видимо, в тот момент они еще не знали о существовании проекта, разработанного В. И. Лениным. Иначе автор воспоминаний не стал бы утверждать, а это было еще при жизни Владимира Ильича, что «первый проект Декрета о земле» был набросан им вместе с Лариным³¹.

Сведения о судьбе данного проекта ни в протоколах ЦК РСДРП (б), ни в архивах Наркомзема не обнаружены. Можно лишь предположить, что ЦК отклонил его. На очередном заседании, состоявшемся 26 октября, Центральный Комитет одобрил ленинский проект Декрета. Поскольку на этом заседании рассматривался вопрос о мире и о составе Советского правительства, следует заключить, что предметом его обсуждения могли быть и проекты других исторических актов, выносившихся на II Всероссийский съезд Советов.

Исходя из значения, которое должен был иметь разработанный большевиками земельный декрет, и предвидя отклик на него трудящихся всего мира, В. И. Ленин до обсуждения проекта декрета на съезде передал его членам большевистской фракции съезда для ознакомления. О живом интересе, проявленном фракцией к проекту, говорят замечания и предложения, внесенные во время его обсуждения.

До нас дошли поправки, предложенные делегатом от Ржевского Совдепа И. Бодяшкиным: внесение в п. 5 оговорки, гласящей, что конфискации не подлежат земли лишь рядовых крестьян и рядовых казаков. Согласно второй поправке следовало исключить из проекта пункт, предусматривающий лишение дезертиров из армии земельных наделов. Наконец, третья поправка предлагала вычеркнуть из ленинского проекта тот пункт, в котором речь шла об отдаче под суд лиц, виновных в растаскивании помещичьего имущества³².

По словам автора поправок, Владимир Ильич ни против одной из поправок не возражал. Все они были приняты³³.

Сопоставив текст принятого Декрета о земле с приведенными поправками, можно убедиться, что автор воспоминаний допускает неточность. В действительности только первая поправка была одобрена и учтена В. И. Лениным³⁴. Вторая же была отвергнута по той причине, что она не вытекала из текста обсуждавшегося фракцией проекта Декрета о земле. Ни в одной из его статей, равно как и в тексте принятого крестьянского наказа, не говорилось о каком-либо ущемлении прав лиц, самовольно ушедших из царской армии. Не могла быть учтена и третья поправка Бодяшкина, поскольку она противоречила абсолютно правильному положению ст. 3 проекта, предусматривающей уголовную ответственность лишь за порчу конфискуемого имущества.

Как бы то ни было, но описанный факт весьма примечателен; только Великий Октябрь мог позволить представителю мордовского народа И. Бодяшкину, поддержанному В. И. Лениным, внести свою лепту в рождение одного из первых декретов Советской власти.

Участники заседания большевистской фракции съезда свидетельствуют, что Ленин дал обстоятельный разбор не только приведенных выше поправок; в своем заключительном выступлении он подверг всестороннему анализу и оценке остальные критические замечания, высказанные в адрес его проекта.

О том, как протекало обсуждение законопроекта и как его защитил Владимир Ильич, лаконично рассказывает участник заседания Д. М. Соловей: «Ленин огласил проект Декрета о земле и, когда завязались оживленные прения, слушал своих оппонентов с легкой усмешкой, а выступив в защиту проекта, убедительно доказал несостоятельность всех возражений»³⁵.

Интересно, что уже после голосования и, следовательно, после утверждения Декрета о земле съездом, обсуждение декрета было продолжено. В нем, в частности, принял участие и Бодяшкин, который, видимо, не вполне был согласен с решением фракции³⁶. Отдельные делегаты настаивали на исключении из проекта п. 7 Крестьянского наказа, провозглашавшего уравнительное землепользование. Объясняя причину сохранения в декрете и этого пункта, Ленин говорил съезду о Наказе: «... как демократическое правительство, мы не можем обойти постановление народных низов... В огне жизни, применяя его на практике, проводя его на местах, крестьяне сами поймут, где правда»³⁷.

О том, как приняли делегаты съезда выступление Владимира Ильича и его проект декрета, рассказывает в своих воспоминаниях Н. К. Крупская: «Аудитория напряженно слушала. Во время чтения Декрета о земле мне бросилось в глаза выражение лица одного из делегатов, сидевшего неподалеку от меня. Это был не молодой уже, крестьянского вида человек. Его лицо от волнения стало каким-то прозрачным, точно восковым, глаза светились каким-то особенным блеском»³⁸.

Не сказкой, а былью звучали слова Владимира Ильича о том, что по декрету:

1) помещичья собственность на землю отменяется немедленно и навсегда;

2) помещичьи имения, все земли, принадлежавшие до революции монастырям, церквам, царской фамилии, переходят в распоряжение земельных комитетов и местных Советов крестьянских депутатов;

3) земли рядовых крестьян и рядовых казаков конфискации не подлежат.

Проект состоял всего из пяти пунктов, самым большим из них был пункт четвертый. Он начинался словами Ленина о том, что «для руководства по осуществлению великих земельных преобразований впредь до окончательного их решения Учредительным собранием должен повсюду служить следующий Крестьянский наказ...»

Дополнение п. 4 декрета составило вторую часть «Примерного наказа», озаглавленную «Крестьянский наказ о земле». Именно под таким заголовком фигурирует дополнение к указанному пункту в тексте декрета, опубликованного в «Газете Временного Рабочего и Крестьянского правительства» и «Собрании узаконений» за 1917 г. Иначе озаглавлено дополнение в газетах «Известия ЦИК» — «II. О земле», и в «Правде» так же, но без цифры II.

После текста Наказа следовала оговорка Ленина, разъяснявшая юридическую силу Наказа: «Все содержащееся в этом Наказе объявляется временным законом». Пункт 5 декрета предусматривал запрет конфискации земли у крестьян и казаков³⁹.

К часу ночи 27 октября проект Декрета о земле стал законом. В субботу (28 октября) декрет был напечатан во всех центральных газетах и передан по телеграфу.

Вслед за оценкой, которую дал В. И. Ленин декрету в статье «Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата»⁴⁰, он вновь обращается к этому документу в речи на IV сессии ВЦИК (октябрь 1922 г.). В ней подчеркивается, что названный декрет можно упрекнуть в техническом, а может быть и в юридическом несовершенстве текста, но нельзя забывать того, что он дал крестьянину все существенное, «...что обеспечивало ему союз с рабочими»⁴¹. В. Д. Бонч-Бруевич свидетельствует, что Ленин видел в Декрете о земле «один из самых основных законов нашего нового, социалистического законодательства, которому Владимир Ильич придавал такое огромное значение и отдал так много сил и энергии»⁴².

Декрет о земле служил ярким и неповторимым примером привлечения народа к законодательной деятельности государства: если его первую часть написал Ленин, то вторую (Наказ) — крестьяне.

Значение декретов Октября огромно. Оно состоит, в частности, в том, что эти декреты заложили фундамент новой конституции Советской России и стали незыблемой основой революционной законности страны Советов. Декреты Октября продолжают жить в каждом советском законе, кодексе.

Государственный гений В. И. Ленина проявился с необыкновенной ясностью и в других документах, например, в Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа и Конституции РСФСР 1918 г.

Декларация написана Лениным в начале 1918 г. Есть основания считать, что она была задумана как краткая конституция молодого пролетарского государства. Не случайно проект ее назывался «Основным законом». О том же говорит ее содержание: в ней рассматривались важнейшие конституционные вопросы⁴³. В Декларации торжественно были провозглашены принципы и задачи только что родившейся Советской республики. Россия объявлялась республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов; закреплялось положение о том, что отныне вся власть в центре и на местах принадлежит Советам; объявлялось, что Российская республика есть федерация (союз) свободных и равноправных советских национальных республик.

Во второй части Декларации были намечены основные задачи Советской республики, подтверждалась справедливость осуществленных ею политико-экономических мероприятий (национализация, рабочий контроль, образование Красной Армии и т. д.). В ее третьей части были изложены руководящие принципы миролюбивой внешней политики молодого советского государства. В заключительном разделе анализируемого документа подчеркивалось, что задачи Учредительного собрания «исчерпываются установлением коренных оснований социалистического переустройства общества и основных начал Советской федерации»⁴⁴.

12 января 1918 г. Декларация была утверждена III Всероссийским съездом Советов, а в июле того же года она вошла в первую Советскую Конституцию в качестве важнейшей ее части.

 Владимиру Ильичу принадлежит решающая роль в создании Конституции РСФСР 1918 г. В этом первом Основном законе Российской Федерации законодательно закреплены факт установления диктатуры пролетариата и основные принципы и цели Советской власти.

В чем же выразилось участие В. И. Ленина в создании первой Советской Конституции?⁴⁵.

Во-первых, в том, что он лично осуществлял общее идейное и политическое руководство комиссиями ВЦИК и ЦК РКП (б), созданными 28 июня 1918 г. для завершения работы над проектом Конституции. Обе комиссии в своей деятельности руководствовались идеями, воплощенными в произведениях и декретах В. И. Ленина.

Во-вторых, Владимир Ильич своим авторитетом обеспечил принятие за основу будущей конституции большевистского проекта и отклонение — полностью или частично — проектов, представленных левыми эсерами из НКЮ, максималистами и левыми коммунистами. Проект большевистской фракции ВЦИК формулировал основные ленинские положения о диктатуре пролетариата, демократическом централизме и пролетарском интернационализме.

В-третьих, благодаря комиссии ЦК РКП (б), возглавляемой Лениным, в окончательный вариант проекта Конституции были включены: Декларация прав трудящихся и эксплуатируемого народа, раздел о правах и свободах трудящихся граждан РСФСР. По указанию комиссии были внесены поправки в главы, трактующие о советской избирательной системе, о компетенции местных органов власти; изменена редакция и составлены новые тексты ряда статей.

Владимир Ильич лично ознакомился как с проектом Конституции, разработанным НКЮ, так и с проектом комиссии ВЦИКа. Сохранились доказательства работы В. И. Ленина над каждым из этих проектов. Так, на полях против ст. 1 гл. 1 «Общие начала» Ленин поставил знак «плюс», выражавший, по-видимому, его согласие с содержанием статьи, в которой утверждалось, что «вся власть в пределах РСФСР» принадлежит всему рабочему населению, объединенному в Советы.

В проекте НКЮ его насторожила редакция ст. 8, 12 и 14. В них следовало внести некоторые поправки. Согласно ст. 8 той же гл. I, РСФСР со временем, по мере установления Советской власти в других республиках, объединится с ними в единый Союз Социалистических республик. Слева от текста статьи Ленин формулирует положение, по которому следовало изменить концовку этой статьи: «советской или иной пролетарской» власти, подчеркивая этим возможность установления в других странах какой-либо иной государственной формы диктатуры пролетариата, а не обязательно советской.

В. И. Ленин внес поправку и в ст. 12 гл. II наркомюстовского проекта Конституции. Согласно этой статье, на местные Советы и их съезды возлагалась обязанность правового обеспечения сохранения национальной культуры рабочего населения, проживающего в пределах территории, подведомственной данному Совету.

Ознакомившись с названной статьей, Ленин делает на полях замечание, по которому местные Советы обязаны также гарантировать равноправие и права нацменьшинств⁴⁶.

По поводу ст. 14 гл. II проекта Ленин пишет, что надо усилить ответственность местных Советов в случае грубого нарушения советского избирательного права. В соответствии с этой статьей Советы, допустившие к участию в выборах лишенцев или нарушившие нормы представительства, теряли право участия в съездах Советов. «Это мало, — замечает Ленин на полях проекта, — их надо распускать»⁴⁷ (т. е. такие Советы — И. С.).

В. И. Ленин не ограничился приведенными замечаниями и поправками. В ряде случаев, признав необходимым расширение той или иной статьи, главы проекта, он сам составлял текст соответствующих дополнений, в частности, в п. 11 раздела «Общие положения» Конституции РСФСР, проект которой составила комиссия ВЦИКа. В п. 11 говорилось о правах иностранцев. Заново составленный Лениным п. 11 гласил: «РСФСР признает полное гражданское и политическое равноправие иностранцев трудящихся, занимающихся производительным трудом на территории Республики, с российскими гражданами»⁴⁸. Как известно, ленинский набросок лег в основу ст. 20 окончательного текста Конституции. Как утверждают П. Стучка⁴⁹ и Д. Чугаев⁵⁰, В. И. Ленин, кроме того, отредактировал статьи, предусматривающие права и обязанности граждан.

Проект Конституции после ленинских исправлений был опубликован 5 июля в «Известиях», а спустя пять дней стал Основным законом РСФСР.

Характеризуя особенности первой Советской Конституции, В. И. Ленин на Чрезвычайном VI Всероссийском съезде Советов сказал, что она «...не выдумана какой-нибудь комиссией, не сочинена юристами, не списана с других конституций. В мире не было таких конституций, как наша». И далее, как бы отвечая на вопрос, что же составляет ее главную особенность, Владимир Ильич подчеркивает: «В ней записан опыт борьбы и организации пролетарских масс против эксплуататоров и внутри страны, и во всем мире»⁵¹.

Считая необходимым популярно разъяснить содержание первого Основного закона «красной» России, Ленин призвал Наркомпрос и Наркомюст подготовить соответствующие брошюры и статьи. В числе других на этот призыв откликнулись Н. К. Крупская и П. И. Стучка.

При ознакомлении с брошюрой Н. К. Крупской легко заметить, что в ее подготовке участвовал и В. И. Ленин. Об этом можно судить по содержанию и формулировкам ряда страниц брошюры. Например, на стр. 14 с правовых позиций разъясняется отрицательное отношение Советской власти и ее Конституции к известной теории Монтескье: «Государственное право буржуазных государств строго разделяло власти законодательную и исполнительную. Советская конституция не знает этого разделения. Тот, кто издает законы, лучше всего понимает их дух и поэтому лучше сумеет провести их в жизнь. С другой стороны, — жизнь лучше всего покажет законодателю дефекты закона, если таковые есть, укажет направление, в каком исправить и пополнить закон»⁵².

Из числа других важных законов, проекты которых составил В. И. Ленин, следует отметить декрет ВЦИК от 14 декабря 1917 г. о национализации банков. В основу этого декрета, направленного на устранение гнета капитала, был положен проект Владимира Ильича⁵³. В проекте содержались конкретные и ясные указания на меры, связанные с национализацией «бастионов буржуазии»: объявление собственностью государства всех акционерных предприятий, аннулирование государственных займов, введение всеобщей трудовой повинности, предъявление лицами из богатых классов в местные Советы своих бюджетно-рабочих книжек для отметки о выполнении каждым из них взятой на себя работы; конфискация имущества у виновных в обмане государства и народа или конфискация имущества и заключение в тюрьму, отправка на фронт и на принудительные работы «всех ослушников настоящего закона, саботажников, бастующих чиновников, а равно спекулянтов»; «привлечение к революционным судам виновных в нарушении или обходе закона»⁵⁴.

Для осуществления той или иной меры в политической или хозяйственной области В. И. Ленин обращался в соответствующие органы с предложением узаконить данную меру⁵⁵. При этом он предлагал свой вариант проекта будущего декрета или высказывал пожелание о составлении такового заинтересованным комиссариатам. Иногда свой проект он излагал в виде тезисов. Например, тезисы по продовольственному вопросу. В них намечены меры преодоления продовольственных трудностей в стране, указывается на необходимость часть мер предусмотреть в декретах СНК, а часть — в ведомственных директивах.

В тезисе 5 рекомендуется внести в соответствующий декрет популярное объяснение причин повышения государственных цен на хлеб. Тезис 7 ориентировал законодателя на целесообразность подтверждения (или более точной формулировки) правил о конфискации имущества и ответственности за несдачу государству избытков хлеба и других продуктов.

В целях предупреждения возможных со стороны работников продовольственных органов злоупотреблений Владимир Ильич предлагает (в тех же тезисах) предусмотреть в декрете норму об ответственности (вплоть до расстрела) за реквизицию без выдачи квитанции, а также «за всякие явно несправедливые к трудящемуся населению или нарушающие правила и законы, способные вызвать возмущение населения, действия...»⁵⁶

Аналогичные тезисы Ленин написал 8 мая 1918 г. в связи с разработкой Комиссариатом продовольствия декрета о чрезвычайных полномочиях комиссара по продовольствию⁵⁷.

Внимание и интерес В. И. Ленина к декретам определялись его взглядами на их роль в революции. Так, в первых декретах он видел средство распространения коммунистических идей и представлений⁵⁸, своего рода инструкции, звавших народ к массовому практическому делу, декларацию-программу, дающую рабочим и крестьянам ясное представление о том, что и как хотят строить большевики, каковы планы Советской власти.

«Простому рабочему и крестьянину, — указывал В. И. Ленин с трибуны XI съезда партии, — мы свои представления о политике сразу давали в форме декретов. В результате было завоевание того громадного доверия, которое мы имели и имеем в народных массах»⁵⁹. Ленинские декреты обрели огромное значение как пропагандистское, так и организующее.

Подчеркивая значение ленинских декретов, Центральный Комитет партии 6 декабря 1917 г. в письме к местным партийным органам указывал, что декреты определяют линию поведения партии, каждого коммуниста и каждого советского работника. В другом письме, датированном 7 декабря того же года, ЦК РСДРП (б) требовал от всех коммунистов неуклонного соблюдения декретов Советской власти, так как «они проводят в жизнь программные вопросы нашей партии»⁶⁰.

Исходя из организующей роли советского права, В. И. Ленин с первых дней революции, и притом неоднократно, призывал партийных и советских работников, всех граждан республики соблюдать строжайший революционный порядок, выполнять свято законы и предписания Советской власти, следить за их исполнением.

В. И. Ленин, видя в праве, законности великую преобразующую силу, позаботился о формировании высокоавторитетных законодательных учреждений.

Не случайно в первый же день победы Великой Октябрьской революции Ленин в число неотложных вопросов включил создание Комиссии законодательных предположений и издание «Собрания узаконений, распоряжений и актов Советского правительства»⁶¹. Он внимательно следил за работой отдела, созданного для выполнения этого задания в составе НКЮ.

Число принятых нормативных актов и вопросов, урегулированных этими актами вскоре после установления власти Советов, говорит о том, что законодательная деятельность СНК и ВЦИКа в первые месяцы и даже в первые дни революции отличались высокой интенсивностью и напряженностью. Подсчет, произведенный нами по материалам первых двух томов Декретов Советской власти, показывает, что в первые три послереволюционные месяца было принято 234 декрета и других законодательных актов, а до 16 марта 1918 г., то есть до IV Всероссийского съезда Советов, — 387. Интересно, что из этого числа актов только 162, или 43%, именовались декретами. Из 680 актов, изданных в период с 25 октября 1917 г. до принятия первой Советской Конституции (10 июля 1918 г.), декретами были названы 263, или 38%.

Автором текста многих из них являлся Владимир Ильич. В их числе: декреты о мире, земле, об образовании рабоче-крестьянского правительства; о ВЧК; о национализации банков и о необходимых в связи с этим мерах; декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа; Декрет о роспуске Учредительного собрания; воззвание «Социалистическое отечество в опасности», Декрет о праве отзыва делегатов и др. Им же исправлен двадцать один проект декретов. Всего за первые восемь месяцев Советской власти, то есть до V Всероссийского съезда Советов, было опубликовано 680 различных законоположений, 68 из них написаны или отредактированы Лениным.

На основании материалов 35 — 45 томов Полного собрания сочинений В. И. Ленина можно определить общее число законодательных актов, к которым имел отношение — прямое или косвенное — Владимир Ильич.

По подсчетам видного советского историка, большого знатока государственно-правовой деятельности В. И. Ленина Э. Б. Генкиной в период 1917 — 1921 гг. из общего числа опубликованных декретов и постановлений СНК, СО и СТО, 429 были написаны или отредактированы Лениным. В том числе: в ноябре-декабре 1917 г. — 42, в 1918 — 172, в 1919 — 117, в 1920 — 77 и в 1921 г. — 21⁶².

Из тех же источников следует, что в начальный период Советской власти вся тяжесть законотворчества легла на Совнарком. Об этом можно судить по числу декретов, изданных им в течение первого года революции.

Так, если ВЦИК за это время издал всего 68 декретов и других нормативных актов, то СHK — в семь раз больше — 480⁶³.

Приведенные данные как нельзя лучше подтверждают тот факт, что В. И. Ленин уделял огромное внимание созданию советской правовой системы.

Ленин прекрасно понимал важность упорядочения самого процесса подготовки, принятия и обнародования революционных законов. Регламентации этих этапов правотворчества были посвящены, по крайней мере, три декрета, издание которых горячо одобрил В. И. Ленин: «О порядке утверждения и опубликования законов» (29 октября 1917 г.); «О времени вступления в силу узаконений и распоряжений правительства» (17 ноября 1917 г.); «О редактировании и печатании законодательных и правительственных актов» (29 января 1918 г.). Все они были подписаны Лениным.

Важнейшим итогом руководимого Лениным правотворческого процесса было создание к концу 1918 г. основ советского законодательства.

Достижение такого результата в течение одного года существования Советской власти можно объяснить тем, что основные теоретические вопросы права нового типа были разработаны Лениным еще до Великого Октября, а также тем значением, которое придавали В. И. Ленин и созданная им партия большевиков революционной законности; и, наконец, тем, что законодательной деятельностью молодого социалистического государства руководил мудрый политик и блестящий юрист — Владимир Ильич Ленин.

 

3. Забота В. И. Ленина о советском судебном законодательстве

С именем Владимира Ильича Ленина связано возникновение, развитие и совершенствование всех основных отраслей советского права. Судебное законодательство молодой советской республики также формировалось под его руководством и при его непосредственном участии. Одним из подтверждений этого служат обстоятельства создания первого закона Советской власти о суде. До принятия его были составлены и обсуждены три проекта. Первый, как установлено, написал по поручению В. И. Ленина руководитель Наркомюста П. И. Стучка. Ознакомившись с проектом, Владимир Ильич горячо одобрил его, а затем, по словам Стучки, лично поработал над ним. Он, в частности, написал текст примечания к ст. 9 проекта, в котором разъяснялось, какие законы революцией отменяются⁶⁴.

10 ноября 1917 г. проект по докладу П. И. Стучки обсуждался на заседании президиума ВЦИК. Вопросом о суде занимался и СНК, который обсуждал его на четырех своих заседаниях: 15, 16, 19 и 22 ноября. В частности, в повестке дня второго из этих заседаний интересующий нас вопрос был сформулирован так: «О революционном суде и Министерстве юстиции».

Предвидя затяжку в рассмотрении проекта ВЦИКом (21 ноября было вновь отложено принятие решения) и учитывая необходимость немедленного учреждения новых судов, СНК «дерзнул» сам узаконить проект. Вот что говорится по этому вопросу в резолюции Совнаркома, принятой 22 ноября на заседании под председательством В. И. Ленина:

«Принимая во внимание, что отсутствие революционного суда создает для Советского Правительства совершенно безвыходное положение, делая правительство беспомощным против преступного контрреволюционного саботажа… Совнарком видит себя вынужденным принять в сегодняшнем заседании закон о революционном суде и немедленно ввести его в действие». К сожалению, проект декрета с пометками и вставками Ленина пока не найден.

О содержании и значении этого декрета можно судить по тому, что писалось о нем в газете «Правда» в дни первой годовщины Октября. Этим законом, говорится в газете, «... Развенчана Фемида. Низложена и объявлена вне пролетарского закона эта продажная богиня буржуазного правосудия. Из ее рук пролетариатом вырван жестокий меч, и ее фальшивые весы сданы в музей революции. А на костре горят ее законы и сенатские разъяснения.»⁶⁵ Таково было краткое содержание коротенького декрета № 1.

Примечательно, что среди различных законодательных актов, рожденных в Смольном, Декрет о суде № 1 был в числе тех, которые получили восторженную оценку Ленина. В значительной мере из-за этого декрета Комиссариат юстиции удостоился тогда высокой ленинской похвалы: Владимир Ильич, как вспоминал П. И. Стучка, назвал его самым боевым, самым революционным наркоматом⁶⁶.

К сожалению, вопрос о законах, которыми должны руководствоваться только что созданные революционные суды, решался в проекте не совсем правильно. Проект, по существу, исключал возможность применения новыми судами любых дореволюционных законов, что противоречило марксистскому положению о допустимости, при известных условиях, использования пролетариатом некоторых старых юридических форм, о праве пролетариата подчинить себе все формы — и новые и старые.

Ошибка, в основном, была исправлена, однако и в новой редакции ст. 9 проекта, определявшей условия применения норм дореволюционного права, вызвала сомнения. «Местные суды, — говорилось в ней, — решают дела именем Российской Республики и руководятся в своих решениях и приговорах законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию».

Считая, что вопрос об отмененных революцией законах может вызвать на практике разноречивое, а порой и ошибочное толкование, Владимир Ильич, по словам П. И. Стучки, снабдил ст. 9 примечанием, в котором разъяснялось, что отмененными признаются те законы, которые противоречат декретам ЦИК Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и Рабочего и Крестьянского Правительства, а также программам-минимумам РСДР партии и партии эсеров.

Следует отметить, что в литературе до сих пор нет единого мнения о том, при каких обстоятельствах и кем написано это примечание. Утверждается, например, что оно было внесено по указанию или по предложению В. И. Ленина⁶⁷, или по его инициативе⁶⁸. Во многих работах, анализирующих первые декреты о суде, вообще не упоминается о причастности Ленина к выработке текста данного примечания.

Между тем имеется «показание» вполне заслуживающего доверия свидетеля, согласно которому автором спорного текста является В. И. Ленин и никто другой. Мы имеем в виду П. И. Стучку, фактического руководителя НКЮ, написавшего, как известно, полный текст проекта первого декрета о суде. В своих воспоминаниях, хранящихся в Центральном партархиве, он без каких-либо оговорок указывает, что Владимир Ильич «лично поработал над проектом и прибавил свое знаменитое примечание к статье IX»⁶⁹.

Важно отметить, что ни один из исследователей истории советского государства и права, в том числе вопросов судоустройства, не опроверг и даже не высказал сомнения по поводу упомянутых воспоминаний Стучки.

Но как понимать слова из последней строки этого примечания?

Думается, что правильнее всего их трактует сам Стучка, по мнению которого В. И. Ленин хотел подчеркнуть ту мысль, что в начальный период революции суды обязаны применять вместо отмененных революцией законов свергнутых правительств статьи программы партии «как положительное право»⁷⁰.

В дальнейшем, по мере укрепления Советской власти и увеличения числа изданных ею декретов, Ленин в черновом наброске проекта Программы РКП(б) поставил вопрос о запрещении ссылок на старые законы⁷¹.

Большой интерес проявил В. И. Ленин-юрист к проектам второго судебного декрета — Декрета о суде № 2.

Сохранились бесспорные доказательства того, что Ленин по крайней мере дважды (15 (28) января и 30 января (12 февраля) 1918 г.) редактировал, исправлял и дополнял проекты названного декрета⁷².

Сравнив их, можно легко заметить, что над ними серьезно потрудился В. И. Ленин⁷³. В нервом из них имеется ряд исправлений и дополнений, сделанных рукой В. И. Ленина. Характер их говорит о том, что Владимир Ильич реагировал на все без исключения недостатки проекта, в том числе и опечатки.

При чтении ст. 5, определявшей основания отмены решений в кассационном порядке, Ленин заметил ляпсус, допущенный, видимо, машинисткой: вместо «существенными» нарушениями было напечатано «существующими». Ленин зачеркивает в этом слове последние шесть букв, а над ними пишет: «енными»⁷⁴.

Результатом его ознакомления со ст. 9, дававшей перечень дел так называемого охранительного судопроизводства, рассматриваемых местным судом, было дополнение перечня указанием на «дела, оценке не подлежащие».

Заботой о лаконичности и точности языка закона продиктовано исправление, внесенное В. И. Лениным в ст. 11 проекта. В этой статье речь шла о порядке реализации надписей, имеющих силу судебного решения. Проект вводил «принудительное исполнение» таких надписей. Считая более правильным говорить о «понудительном исполнении», Ленин в спорном слове зачеркивает вторую и третью буквы, заменяя их одной буквой «о». Заботой о том же можно объяснить и замену слов в ст. 14. Во второй части этой статьи объявлялось об отмене тайны торговых книг и о праве суда требовать их в отдельных случаях для обозрения. Вместо употребленных в проекте слов «по заявлениям», Ленин вставил более удачное, с его точки зрения, слово — «предъявление»⁷⁵.

Существенная по значению вставка сделана В. И. Лениным в текст ст. 34 проекта. Статьей предусматривалось право сторон требовать пересмотра дел в суде той же инстанции, при условии, что решения или приговоры по этим делам были вынесены старыми судами после 25 октября 1917 г. Считая, что в этом вопросе должна быть полная определенность и ясность, Ленин дополняет статью указанием на то, что такое право принадлежит сторонам лишь до дня «введения в жизнь настоящего декрета»⁷⁶.

Очень серьезные замечания сделал Ленин и по второму проекту того же Декрета, который был утвержден Совнаркомом 30 января (12 февраля) 1918 г. Внимание Ленина привлекли главным образом ст. 4, 6, 8, 24, 25.

В первой из них имелось примечание, провозглашавшее право отзыва членов областных народных судов. Почему только этих судов? Считая правильным распространить эту норму и на высшую судебную инстанцию, Ленин после знака вставки между словами «суда» и «могут» в первой строке пишет: «равно и Верховного судебного контроля»⁷⁷.

В ст. 6 проекта, в которой речь шла о создании в Петрограде высшего в республике судебного органа в лице Верховного судебного контроля, Владимир Ильич заметил два серьезных пробела: в статье не разъяснялось, кто вправе отзывать членов этой высокой инстанции и подлежат ли (и кем именно) отмене ее решения. В дополнениях, внесенных в ст. 6, Ленин ответил на оба вопроса. С его точки зрения, право отзыва членов Верховного судебного контроля должно принадлежать и нижестоящим (то есть окружным) судам и, что особенно важно, — Советам.

С учетом этого, он после слова «отзыва» в последней строке первой части статьи пишет: «как со стороны о. с., так и со стор. Сов.» (о. с. — окружных судов, Сов. — Советов — И. С.).

Как известно, в соответствии со ст. 6 ч. 2 проекта Верховный судебный контроль был уполномочен выносить обязательные для нижестоящих судов «принципиальные решения», разъясняющие ошибки в толковании законов различными кассационными инстанциями.

Учитывая значение этих решений и необходимость обеспечения стабильности и авторитета органа, выносящего их, В. И. Ленин дополнил статью новой, третьей частью. В ней содержалась норма о том, что «...отменять решения Верховного судебного контроля могут только законодательные органы Советской власти». Эти слова написаны Лениным внизу третьей страницы проекта со знаком вставки.

Не менее существенной была поправка к статье S проекта, в которой устанавливались условия применения судебных уставов 1864 г. По смыслу данной статьи действующими признавались те правила уставов, которые не были отменены декретами Советской власти или не противоречили революционному правосознанию. Такими являлось большинство процессуальных норм⁷⁸.

Выражение «революционное правосознание», как весьма неопределенное и расплывчатое, Владимир Ильич забраковал. На полях, слева от текста ст. 8, он пишет: «Правосознание трудящихся классов, свергающих эксплуататоров». При повторном чтении своей вставки последние два слова в ней В. И. Ленин нашел нужным зачеркнуть.

Во избежание не оправданного игнорирования судопроизводственных норм только из-за того, что они старые и «буржуазные», проект оговаривал условия неприменения их Советским судом. По проекту суд, признавая данный закон противоречащим правосознанию трудящихся классов, должен, однако, мотивировать, почему он отклонился «от существующих законов». Последние слова, как неточно отражающие мысль законодателя и потому требующие комментирования (в самом деле, какие законы охватываются понятием «существующих»?), Ленин заменил другими. В ленинской редакции заключительная часть ст. 8 гласила, что в соответствующих случаях в решении приводятся мотивы «отмены судом устарелых или буржуазных узаконений»⁷⁹.

Тщательной редактуре В. И. Ленина подвергся ряд статей части седьмой проекта, в которой регламентировалась организация обвинения и защиты в уголовном процессе.

24 статья проекта провозглашала принцип так называемого гражданского обвинения и защиты, согласно которому к участию в деле в качестве обвинителей и защитников допускались, «по выбору сторон», все граждане, пользующиеся политическими правами. Всю эту статью, как совершенно неудачную, Ленин перечеркнул. Но и следующая статья не совсем понравилась ему. Он изменяет и содержание ее, и нумерацию. Теперь, в ленинской редакции она значится как ст. 24. В ней предусматривается учреждение коллегий правозаступников при судах.

Как Советская власть сможет контролировать эти коллегии, осуществлять государственное руководство их деятельностью? Ответа на этот важный вопрос проект не давал.

В целях обеспечения такого надзора и контроля Ленин вносит лишь одну маленькую, но весьма существенную поправку. Зачеркнув слова «при судах», он над первой строкой ст. 24 проекта отмечает: при «Советах рабочих, солдатских и крестьянских депутатов» учреждается коллегия лиц, посвящающих себя правозаступничеству.

Неудовлетворительной признал Ленин ст. 25 проекта (в прежней редакции — ст. 26), поскольку предусмотренный в ней порядок формирования коллегий правозаступников («путем записи всех лиц, желающих оказать помощь правосудию...») мог сделать эти организации прибежищем враждебных революции элементов.

Не видя возможности переделать статью, Ленин решает составить текст заново. С этой целью на отдельной узкой полоске бумаги, озаглавленной: «К декрету о суде (поправка)», он формулирует два варианта ст. 25.

В первом из них говорилось: «В эти коллегии в качестве профессиональных правозаступников, т. е. берущих на себя за плату обвинение и защиту на суде (а равно выступающих по назначению суда), могут входить только лица по выбору Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов».

Но и этот текст Владимир Ильич признал не вполне удачным. Перечеркнув его, он на той же полоске бумаги, но несколько ниже излагает второй вариант статьи: «В эти коллегии вступают лица, выбранные Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Только эти лица имеют право выступать на суде как профессиональные правозаступники и взимать плату за свою деятельность с частных лиц»⁸⁰.

Легко заметить преимущества второго варианта, из содержания которого явствует, что комплектование коллегий правозаступников производится путем избрания лиц, желающих работать в них, местными Советами и что только частные лица, а не организации трудящихся, оплачивают юридическую помощь.

В заключение отметим, что пункт о допуске защитника на предварительное следствие как в проекте первого декрета о суде, так и второго, был включен по инициативе В. И. Ленина⁸¹.

Следы почерка Ленина-юриста часто встречаются в проектах декретов, предусматривающих уголовную ответственность. В них он обращает внимание как законодателя, так и органов правосудия на обстоятельства, гарантирующие вынесение справедливых решений. В числе их — вина. Во многих случаях она квалифицируется как основание и главное условие судебной ответственности. Этим самым как бы разъяснялось, что в условиях пролетарского государства не может быть места принципу объективного вменения, характерного для права и практики органов юстиции буржуазных стран.

При определении меры наказания, учит Ленин, суд должен исходить не только из факта установленной по делу вины субъекта преступления. Он обязан учесть также форму и степень ее, а также личность обвиняемого. Так, в § 3 проекта декрета «О борьбе с контрреволюционерами и саботажниками», составленного Владимиром Ильичем, сказано: «Лица, виновные в неисполнении настоящего закона... наказываются... смотря по степени вины»⁸².

В. И. Ленин требовал от нормотворческих органов, чтобы законы, устанавливающие уголовную ответственность, содержали четкое описание состава преступления, дабы всем, а не только юристам, было ясно, что считается преступлением после октября 1917 года. В ряде высказываний и замечаний по проектам декретов Владимир Ильич раскрывает свое понимание преступления в условиях диктатуры пролетариата. Им он считает действие или бездействие, опасное для установленного революцией советского строя, причиняющее вред интересам трудящихся. Примером ленинской трактовки преступления в условиях диктатуры пролетариата может служить формулировка п. 3 Декрета о земле. Какая бы то ни была порча конфискованного имущества, принадлежащего отныне всему народу, говорится в этом пункте, объявляется тяжким преступлением, караемым революционным судом.

Юридические познания особенно пригодились В. И. Ленину в тот период (1917 — 1918 гг.), когда еще не было кодексов, а органы, осуществлявшие борьбу с преступностью, остро нуждались в единых правовых характеристиках и оценках опасных для советского строя действий. Зная об этом, Ленин взял на себя труд по конструированию составов таких весьма опасных преступлений, как контрреволюция, саботаж, взяточничество, хищение, спекуляция, присвоение власти, вредительство, ложный донос, или по определению одного из элементов составов (например, объективной стороны) или пределов уголовной ответственности за некоторые общественно опасные деяния.

В дни подготовки проекта первого Уголовного кодекса РСФСР (февраль 1922 г.) Владимир Ильич составил два варианта понятия контрреволюционного преступления. Первый из них лег в основу ст. 57 Кодекса⁸³.

Тексты всех ленинских проектов поправок и дополнений к декретам отличаются четкостью и ясностью, свидетельствуют о совершенном знании и соблюдении автором требований законодательной техники.

Например, объективная сторона вредительства определялась им как действие или бездействие должностного или частного лица, выразившиеся в саботаже (торможение, подрыв) производства; в сокрытии или задержании запасов (или грузов) хлеба и продуктов; в порче или расстройстве железнодорожной, телеграфной и телефонной связи; в сопротивлении делу мира, передаче земли крестьянам и организации рабочего контроля⁸⁴.

В «Наброске правил для служащих», написанных Лениным в конце октября 1917 г., раскрывается понятие саботажа в форме нерадивости и самовольного ухода с работы. Оставление служащим государственного учреждения или предприятий своей должности без особого разрешения компетентных органов, — читаем мы в «Наброске», — а равно «всякая нерадивость в сдаче дел и отчетности правительству и органам власти или в обслуживании публики и народного хозяйства, карается...»⁸⁵.

Перо Ленина-юриста легко угадывается при чтении той части постановления ВЦИК от 3 января 1918 г., где речь идет об ответственности за присвоение власти: «...всякая попытка со стороны кого бы то ни было или какого бы то ни было учреждения присвоить себе те или иные функции государственной власти будет рассматриваема, как контрреволюционное действие»⁸⁶.

Спекуляция определялась Лениным как «перевозка и купля-продажа продуктов без удостоверения от комитетов снабжения»⁸⁷ в целях обогащения. Им же были сформулированы основания и рамки ответственности периодической печати за «связи с капиталом»⁸⁸. Распространенные в то время случаи совершения групповых преступлений и известные Ленину факты разнобоя в разрешении дел о таких преступлениях побудили его сформулировать понятие уголовно-наказуемого соучастия⁸⁹.

Мы приведи лишь отдельные факты, штрихи из деятельности В. И. Ленина по созданию и совершенствованию советского судебного законодательства. В замечаниях, поправках, дополнениях, сделанных им на полях и в тексте многих законопроектов, легко угадывается почерк выдающегося марксиста-политика, человека безупречной правовой культуры. Ленинская правка способствовала изданию эффективных законов, а последние, в свою очередь, обеспечили активное участие органов новой юстиции в решении насущных задач социалистического строительства, в укреплении революционной законности, в надежной охране завоеваний Октября, прав и законных интересов рабочих и крестьян.

 

4. Стиль работы В. И. Ленина над проектами декретов и других законодательных актов Советской власти

Ленинское законодательное искусство начало формироваться еще до Октября 1917 года.

В. И. Ленину принадлежит определение основных принципов и стадий законодательного процесса, требований, предъявляемых структуре, форме и языку нормативных актов.

Самое активное участие в редактировании «Положения о социалистическом землеустройстве и мерах перехода к социалистическому земледелию» также принял В. И. Ленин. «Больше всех внес уточнений и поправок, — по словам члена редакционной комиссии А. Гойхбарга, — сам Владимир Ильич».⁹⁰

Огромную, поистине титаническую работу проделал В. И. Ленин по созданию и развитию основ советского права. Как свидетельствуют протоколы заседаний Совнаркома и воспоминания соратников Ильича по работе в Смольном и Кремле, Ленин причастен к рождению или совершенствованию законоположений, число которых даже трудно определить⁹¹. Речь идет, в частности, о тех, мысль об издании или улучшении которых возникла у Ленина во время заседаний Совнаркома, в ходе прений по тому или иному вопросу или в процессе обсуждения законопроектов. В подобных случаях Владимир Ильич, с согласия членов правительства, диктовал секретарю текст соответствующего постановления или важные, с его точки зрения, поправки и дополнения. К сожалению, секретари далеко не всегда отмечали, кто был автором принятого решения, окончательной формулировки отдельных его частей или пунктов.

Одним из таких постановлений, созданных на заседании Совнаркома 17 августа 1920 г., было, по словам М. Семенова, присутствовавшего на заседании, постановление об имущественном страховании⁹².

Многие участники заседаний Совета Народных Комиссаров (И. Уншлихт, С. Пестковский, Г. Леплевский) отмечали, что они не раз поражались виртуозности, с какой Владимир Ильич направлял и обобщал прения по обсуждавшимся законопроектам, причем свои предложения и поправки он всегда излагал в безукоризненно отточенных формулировках⁹³.

Работа Владимира Ильича над декретами показывает, как он относился к решениям, принимаемым от имени и в интересах Советской власти. Умело используя свои философские и юридические знания, а также свой опыт юриста-практика, он добивался филигранной отделки почти каждого декрета. Сформулированное им правило «законодательствовать с тройной оглядкой» неуклонно соблюдалось самим. В. И. Ленин обязывал руководствоваться этим правилом органы, издававшие нормативные акты или готовившие проекты этих актов для рассмотрения их в СНК или ВЦИК.

В адрес этих органов В. И. Ленин высказал в высшей степени важные и принципиальные по своему характеру пожелания, которыми и сегодня, на наш взгляд, должны руководствоваться все без исключения органы и должностные лица, участвующие в нормотворческой деятельности.

Во-первых, Ленин советовал при разработке и утверждении любого закона, любого сколько-нибудь серьезного решения помнить о его высоком назначении, о его творческой роли, о его задаче «научить практическим шагам те сотни, тысячи и миллионы людей, которые прислушиваются к голосу Советской власти»⁹⁴. Нельзя забывать, учил Ленин, что по нашим законам люди будут судить о принципах, целях и задачах Советского государства, о том, кому и как оно служит.

Во-вторых, готовясь к изданию сколько-нибудь важного декрета или решая вопрос о целесообразности изменения действующего закона, «надо посоветоваться с Марксом»⁹⁵.

Применительно к современности этот вывод звучит так: в спорных или сомнительных случаях, в частности, когда не вполне ясно, нуждается ли данный вопрос в правовом регулировании и какие юридические санкции следует использовать для достижения определенных общественно полезных целей, не надо спешить с принятием или отклонением обсуждаемого проекта. В таких случаях нужно непременно «посоветоваться с Ильичем», чтобы представить себе, как бы он, Ленин, поступил в данной ситуации.

В-третьих, в законодательной деятельности очень важно знать и учитывать мнение масс, опыт работников местных партийных и советских органов. Интересоваться этим следует, учил Ленин, не только до и после принятия закона, но и в ходе его исполнения. Этим будет обеспечена более оперативная и более гибкая реакция законодателя. Иначе говоря, учет мнений, критика закона снизу поможет избежать или до минимума свести число неудач и ошибок «в нашей декретной работе»⁹⁶.

Исходя из значения вопроса, подлежащего регламентации, и в целях поднятия качества и авторитета будущего закона важно порой, советовал Владимир Ильич, выяснить, что думают о данном законопроекте сами рабочие и крестьяне. Такая практика является претворением в жизнь принципа, согласно которому при Советской власти каждый гражданин должен быть поставлен в такие условия, чтобы он мог участвовать в обсуждении законов государства. Известно, что по личному указанию Ленина при выработке проекта первого Кодекса законов о труде были учтены резолюции съездов профсоюзов, постановления фабрично-заводских местных комитетов и других организаций.

Способами получения такого рода информации в наше время могли бы служить обращения комиссий законодательных предположений, министерств юстиции, исполкомов местных Советов через печать, радио, телевидение к рабочим, колхозникам, интеллигенции; опросы (путем анкетирования) участников съездов, конференций, активов партийных, профсоюзных и комсомольских организаций, сессий местных и Верховных Советов с целью выяснения, какой закон (или другой нормативный акт) желательно принять в ближайшее время, какой закон (или подзаконный акт) и почему именно целесообразно изменить или отменить и т. д.

Для выяснения общественного мнения о желательности или нежелательности такого-то закона или достоинств и недостатков законопроекта Ленин советовал широко использовать печать. Как свидетельствует видный партийный публицист В. А. Карпинский, при жизни В. И. Ленина почти все важные проекты законов, (касавшиеся, например, крестьян) ставились на предварительное обсуждение в газетах⁹⁷.

Как известно, новая Программа КПСС, реализуя этот завет Ленина, указывает на необходимость вынесения на всенародное обсуждение проектов наиболее важных для общества законов.

Так, например, учитывая значение Основ законодательства Союза ССР и союзных республик (о браке и семье, земельного законодательства, о народном образовании и др.), Президиум Верховного Совета СССР опубликовал проекты этих законов в «Известиях» и в республиканских газетах на национальных языках для широкого обсуждения. Такая практика ценна и тем, что она укрепляет у трудящихся сознание единства интересов Советского государства и их собственных.

Несомненно, что и исполкомы местных Советов могли бы использовать районные, городские и областные газеты для вовлечения населения в обсуждение проектов своих наиболее серьезных по значению решений нормативного характера.

Из анализируемого ленинского положения следует, что Советский парламент, а также местные Советы должны знать, изучать и живо реагировать на голос масс, на предложения, исходящие от самих трудящихся или их коллективов, по вопросам улучшения действующих или об издании новых нормативных актов.

О том, как сам Ленин относился к этому правилу, видно из многих примеров. Например, в 1918 г. одна работница направила в Совнарком заявление, в котором содержалось пожелание узаконить предоставление отпусков беременным женщинам. Буквально в тот же день на заявлении появилась резолюция Ленина: «Наркомтруд, по принадлежности». Вскоре в газетах был опубликован закон об отпусках по беременности.

Столь же оперативно реагировал руководитель рабоче-крестьянского правительства на предложение питерского рабочего об усилении охраны труда на фабриках и заводах. Признав это предложение важным, В. И. Ленин потребовал от того же наркомата «представить в трехдневный срок проект декрета об охране труда»⁹⁸.

В начале 1921 г. в Москву, в СНК приехал сибирский крестьянин Олег Чернов. Выслушав через него «все крестьянство» и признав его доводы в пользу замены продразверстки продналогом вполне логичными и совпадающими, в сущности, с точкой зрения ЦК РКП (б) по этому вопросу, Владимир Ильич принял необходимые меры к реализации этого предложения в законодательном порядке. Можно привести и другие примеры подобного рода⁹⁹.

Весьма важно ленинское предостережение о недопустимости и вредности стиля «молниеносной стряпни» в законотворчестве, практики «наскоро напеченных декретов»¹⁰⁰. В этой особого рода области государственной деятельности следует проявлять максимум внимания и осмотрительности, свято соблюдать правило: «...законодательствовать надо с тройной оглядкой. Семь раз примерь!¹⁰¹

Поэтому никого не удивляло, когда Ленин на полях некоторых проектов декретов, возвращаемых их составителям, оставлял резолюцию: «Обдумать, нужен ли этот закон?»¹⁰².

Но при определенных условиях, учил Ленин, нельзя медлить с узаконением решительных мер против того или  иного общественного зла, вредность которого очевидна. Так, узнав о фактах взяточничества, безусловно дискредитирующих Советскую власть и разлагающих ее аппарат, Владимир Ильич предложил Наркомюсту «тотчас, с демонстративной быстротой, внести законопроект, что наказания за взятку (лихоимство, подкуп, сводка для взятки и пр. и т. п.) должны быть не ниже десяти лет тюрьмы, и, сверх того, десяти лет принудительных работ»¹⁰³. Прошло всего несколько дней, и 8 мая 1918 г. написанный по предложению Ленина и в духе его указаний декрет «О взяточничестве» был принят.

Придя к выводу о необходимости повысить роль рабоче-крестьянской инспекции в борьбе со «злоупотреблениями нэпа», Ленин в письме к Д. И. Курскому предложил «спешно выработать ясный и точный закон о ревизии Рабкрином всех учреждений и предприятий»¹⁰⁴.

Советские правовые акты должны быть результатом коллективного труда депутатов, сопоставления самых различных, подчас противоречивых точек зрения, анализа писем и предложений трудящихся, учета мнений избирателей, общественных и государственных организаций.

Уже в процессе разработки (и тем более тогда, когда решается вопрос — утвердить или отклонить данный законопроект), советовал Ильич, надо исходить из того, насколько точно и полно в нем отражен пульс общественной жизни, в какой мере обсуждаемый декрет будет способствовать успешному решению задач социалистического строительства.

Поэтому принятию решения об издании нормативного акта должно предшествовав более или менее длительное и всестороннее изучение жизни, особенностей определенных отраслей народного хозяйства, практики социалистического строительства, ростков нового, прогрессивного. Такое изучение подскажет законодателю, что именно, какие общественные отношения нуждаются в правовой регламентации, а также, какими должны быть характер и содержание самой регламентации.

Весной 1921 г. В. И. Ленину сообщили о возникших в селах Мценского уезда Орловской губернии комитетах крестьянской взаимопомощи. Чтобы убедиться в их пользе и обоснованно решить вопрос, следует ли узаконить их, Владимир Ильич поручил Н. А. Милютину, заместителю наркома социального обеспечения, направить группу товарищей для выяснения мнения самих крестьян Мценского уезда о названных комитетах и практике их работы.

Изучив представленные материалы, В. И. Ленин не только одобрил почин мценцев, но и признал целесообразным организовать такие комитеты по всей республике. Вскоре (14 мая 1921 г.) появился соответствующий декрет.

Законы советского государства, учил В. И. Ленин, должны быть ясными и в юридическом отношении безупречными во избежание произвольного их толкования и, следовательно, неправильного применения. В этой связи вполне понятны те указания, которые он давал отделу законодательных предложений Совнаркома и руководителям наркоматов. От первого он требовал более придирчивой проверки соблюдения авторами проектов правил законодательной техники, чтобы они представлялись в СНК и ВЦИК «в более проработанном и согласованном виде»¹⁰⁵. От вторых — тщательного сравнения законопроектов, вышедших из руководимых ими комиссариатов, с действующими нормативными актами во избежание нетерпимых в законодательстве повторений и противоречий.

К сожалению, не все проекты декретов составлялись с учетом предостережений Ленина. Но тогда они безжалостно браковались и возвращались на переделку. Так, прочитав проект Декрета о государственной монополии на соль и найдя в нем несколько пунктов, давно уже предусмотренных в законе, Владимир Ильич пишет в адрес составителей: «По-моему, проект нуждается в точном сличении с действующими законами Наркомюста и переработке»¹⁰⁶.

Утверждению законов, разъяснял Ленин, должна предшествовать тщательная подготовка их текстов, шлифовка каждой формулировки. Требование «юридически точнее формулировать»¹⁰⁷ Ленин предъявлял прежде всего к составителям тех проектов нормативных актов, в которых устанавливались чьи-либо права или обязанности. Как юрист, Ленин прекрасно понимал, какие последствия могут повлечь туманные или неряшливые формулировки. Ведь от степени их точности и определенности, предупреждал он, зависят правильное или ошибочное восприятие содержания и целей правовых норм, законность или незаконность действий, поведения должностных лиц и граждан.

И потому, чем важнее по значению подготавливаемый к утверждению декрет, тем точнее, совершеннее должны быть, по Ленину, формулировки его статей и даже примечаний.

Такой мыслью пронизано, в частности, письмо В. И. Ленина к наркому юстиции Д. И. Курскому по вопросу о Гражданском кодексе. В этом письме (28 февраля 1922 г.) обращается внимание на необходимость такой формулировки устоев нэпа в законах, которая обеспечила бы полную гарантию прав советского государства, права вмешательства последнего «в частно-правовые отношения», в гражданские дела¹⁰⁸.

Заботой о высоком качестве и эффективности будущих декретов можно объяснить, почему Ленин столь придирчиво относился к юридическим формулировкам. Требуя от составителей законов точного изложения мысли законодателя, Ленин в то же время сам, по словам его соратников по Совнаркому Г. Леплевского и А. Луначарского, показывал образцы филигранной отделки спорного пункта или параграфа проекта закона.

«Юрист по образованию, он сохранил глубочайший интерес к поразительной точности формулировок.., — свидетельствует А. В. Луначарский, не раз привлекавшийся Лениным к работе над проектами отдельных декретов. — У него было пристрастие к формулировкам юридического типа, и Владимир Ильич был мастером их». К удачной правовой формуле, к ясной и лаконичной норме в рассматриваемом законопроекте В. И. Ленин относился «как к настоящей научной ценности, как к большому приобретению ума»¹⁰⁹.

Законы пролетарского государства, учил Ленин, должны быть понятными и доходчивыми. А достижение этого качества зависит от языка и стиля изложения текста декретов. Ленин лучше других понимал и ценил значение слова, языка в работе нормотворческих органов. Его возмущали декреты, содержавшие малограмотные или громоздкие фразы. Он всячески исправлял их, а когда это не удавалось — браковал их, особенно те, которые изобиловали двусмысленными, каучуковыми формулировками, оставлявшими лазейки для будущих нарушителей закона. Естественным поэтому представляется его наказ «строже требовать от составителей законов...»¹¹⁰. Он учил видеть в слове своего рода стройматериал, необходимый для формирования фраз, текста закона, а в языке — способ выражения мысли законодателя, средство достижения простоты, ясности правовых норм. Из ленинских предостережений явствует, что в правотворческой сфере государственной деятельности неправильно употребленное слово, неграмотно или неряшливо составленная фраза могут повлечь за собой весьма тяжелые — и для государства, и для граждан — последствия: неправильное истолкование воли законодателя, а следовательно, ошибочное применение данной нормы. Учитывая это обстоятельство, В. И. Ленин добивался такого уровня языковой культуры, при котором каждый рабочий и крестьянин, прочтя декрет, мог сказать, что это его закон, что этот декрет — воплощение его чаяний и надежд, что он издан Советской властью.

Ленин внимательно следил за тем, чтобы каждый принимаемый Совнаркомом декрет «был ясен и недвумыслен даже для малограмотного читателя», свидетельствует С. Пестковский, бывший член коллегии Наркомата национальностей, часто присутствовавший на заседаниях Совнаркома¹¹¹. О том же сообщает и В. Бонч-Бруевич: «Когда Владимиру Ильичу приходилось работать над какими-нибудь сочинениями, декретами и заявлениями, которые должны быть обращены к широким массам, то он всегда помнил сам и требовал такой же памяти от других, что все это идет в массы... Если он видел, что изложение страдает отсутствием популярности, то всегда спрашивал: «Неужели по-русски Вы не можете изложить свои мысли так, чтобы они действительно доступны были всем...»¹¹².

Владимир Ильич предостерегал также против загромождения законов «юридическими тонкостями»¹¹³, затрудняющими постижение смысла нормативного акта; нельзя, повторял он, забывать, что с народом надо разговаривать «без латинских слов, просто, понятно»¹¹⁴, нужно помнить, что от того, каким будет «государственный законодательный язык», в большой степени зависит судьба данного закона, авторитет Советской власти, издавшей закон.

Пожалуй, самым главным требованием, которое Ленин-юрист предъявлял к нормотворческим органам, было требование обеспечения законности подзаконных актов, то есть того, чтобы ни одно решение органов власти и управления не расходилось с законом. Прямое указание на это содержится в известном ленинском письме «О «двойном» подчинении и законности». Из приведенного ленинского требования явствует, что правомерность подзаконных актов предполагает издание их в предусмотренном порядке компетентными органами на основании и в рамках действующего закона или постановления правительства; чтобы эти органы не превысили своих полномочий при определении в изданных ими нормативных актах вида и размера санкций за нарушение этих актов; чтобы те же органы соблюдали порядок утверждения и опубликования принятых ими актов.

Число протестов и представлений, приносимых прокуратурой в общенародном порядке в наши дни, говорит о том, что еще отдельные органы управления в силу низкой юридической культуры (а порой и безнаказанности) их работников принимают противоречащие советскому законодательству решения.

Известное ленинское указание в адрес НКЮ о необходимости безоговорочно «считаться не только с буквой, но и с духом нашего коммунистического законодательства, не допускать ни тени отступления от наших законов...»¹¹⁵ имеет прямое отношение и к деятельности нормотворческих органов.

Ленин советовал практиковать открытые поощряемые конкурсы на разработку проектов важных законов или подзаконных актов.

Когда в 1921 г. возник вопрос о переводе некоторой категории служащих на так называемые тантьемы (вознаграждение, которое выплачивается из прибылей предприятия), Ленин предложил объявить конкурс на лучший законопроект по этому вопросу.

В нем должны были, по его мнению, участвовать все наркоматы, а также Московский и Петроградский Советы. Премия в 100 тыс. рублей назначалась тому, чей законопроект будет признан лучшим. Однако эта премия, делает оговорку Владимир Ильич, должна выплачиваться лишь «после годичного испытания успехов сего постановления, притом в проценте успеха (100% успеха = 100% премии, 1% успеха = 1% премии»)¹¹⁶.

В нашей стране почти ежегодно проводятся самые различные конкурсы, но только не по вопросам улучшения законодательства. Совершенно не пользуются ими местные Советы для реального улучшения своей правотворческой деятельности, для поднятия эффективности принимаемых ими решений.

Почему бы, например, министерствам или исполкомам местных Советов народных депутатов крупных городов не объявить конкурс на составление инструкции (или правил) наиболее рациональной организации управленческого труда, работы транспорта, предприятий торговли, бытового обслуживания, или решений, которые обеспечили бы усиление борьбы с отрицательными явлениями нашей жизни (бюрократизмом, пьянством, мелким хулиганством, детской безнадзорностью) и т. д. В этих конкурсах могли б участвовать, наряду с организациями и должностными лицами, рабочие, служащие, колхозники, юристы, ученые и практики.

Хорошо знакомый с западноевропейским правом В. И. Ленин рекомендовал правотворческим органам изучать и в определенных случаях заимствовать, «взять непременно» и критически использовать то, пусть немногое, что имеется в литературе буржуазных стран в защиту трудящихся. Представляется, это ленинское указание¹¹⁷ имеет значение не только для гражданского законодательства, хотя оно было адресовано составителям первого Гражданского кодекса, но и для всех других отраслей советского права.

Как правильно отмечается в правовой литературе¹¹⁸, это указание В. И. Ленина нельзя забывать и в наши дни, в период продолжающейся кодификации. Важно лишь, чтобы в процессе заимствования всего лучшего, прогрессивного, что имеется в правовых системах Запада, в советскую правовую науку и в само наше законодательство не проникли элементы буржуазной правовой идеологии.

Несколько слов о требованиях, которые предъявлял В. И. Ленин к кандидатурам, выдвигаемым для работы в правотворческие органы. Учитывая характер и значение государственно-правовой деятельности и в особенности такой ее важной части, как законодательная, В. И. Ленин советовал привлекать к ней юридически грамотных, хорошо подкованных «марксистов.

Не случайно, как свидетельствуют историки, хорошо изучившие кадровую политику партии в период формирования СНК и наркоматов, при выдвижении на руководящие должности преимущество, при прочих равных условиях, отдавалось кандидатам с юридическим образованием. Думается, что именно из этого принципа исходил В. И. Ленин, приглашая или рекомендуя на должности наркомов или другие руководящие посты большевиков-юристов: П. И. Стучку, Д. И. Курского, Н. В. Крыленко, В. Р. Менжинского, П. А. Красикова, Ю. М. Козловского, А. Г. Гойхбарга и др.¹¹⁹ Ленин следил также за тем, чтобы к разработке и обсуждению важных законопроектов, договоров (концессионных, например) непременно привлекались опытные юристы-цивилисты. Лениниское указание на сей счет получило отражение в специальном постановлении СНК от 20 июня 1918 г.¹²⁰

И еще два совета В. И. Ленина, касающиеся законодательства.

Первый: не фетишизировать законы, своевременно реагировать на факты вступления их в противоречие с жизнью, с задачами социалистического строительства. Признав, что «закон препятствует развитию революции», иди не отвечает новым задачам, полномочные на то органы должны отменить или исправить его.¹²¹

И второй: периодически, в целях дальнейшего совершенствования действующего законодательства, проводить его кодификацию как в рамках отдельных республик, так и в масштабах Союза ССР. В переработанные или вновь созданные кодексы необходимо включать действующие нормы данной отрасли права, ранее находившиеся вне единой системы (причем лишь те из них, которые прошли проверку времени), а также новые нормы, вызванные к жизни потребностями социалистического строительства.

Поскольку накопилось огромное количество общесоюзных нормативных актов, их надо в целях, указанных выше, кодифицировать, «...настало время, — сказал тов. Л. И. Брежнев на XXV съезде КПСС, — издать свод законов Советского государства. Это будет способствовать повышению стабильности всего нашего правопорядка. Это сделает наши законы более доступными для всех советских граждан»¹²².

Несомненно, издание такого Свода, притом на языках всех союзных республик, послужит делу дальнейшего укрепления социалистической законности и правопорядка, будет способствовать повышению юридической культуры работников государственного аппарата и правосознания населения.

Рассмотренные здесь идеи и советы В. И. Ленина по вопросам законодательствования следует считать органической частью ленинского учения о законности, о стиле работы правотворческих органов; несомненно, что эти советы в наши дни столь же актуальны и полезны, как и тогда, когда они были впервые сформулированы Лениным. Поэтому советский законодатель, все правотворческие органы социалистического государства в своей практической деятельности должны постоянно советоваться с Лениным, обращаться к его опыту, твердо следовать его курсу, курсу нашей партии.

Значение ленинских рекомендаций громадно. Соблюдение их в нормотворческой деятельности обеспечивает широкое и реальное участие в этой деятельности масс, гарантирует издание по-настоящему хороших, эффективных правовых актов, содействует повышению творческой роли законности, обеспечивает заслуженно высокий авторитет законов и подзаконных актов у трудящихся и тем самым все более сознательное, добровольное и точное их исполнение.

Последовательное проведение в жизнь ленинских идей, касающихся законодательной деятельности государства, дальнейшее развитие их в ходе современной нормотворческой практики служит и все более будет служить успешному решению задач коммунистического строительства.

Ленинские советы по вопросам правотворчества должны стать предметом специального серьезного изучения советскими работниками, депутатами, а также студентами юридических вузов, подготавливаемых для работы в исполкомах, их отделах и управлениях, в юридической службе министерств, предприятий, совхозов и колхозов.

Несомненно, историки, юристы и работники правотворческих органов с большой пользой для советского законодательства и юридической науки продолжат изучение стиля работы Совнаркома в годы, когда им руководил В. И. Ленин, имея в виду, что заседания СНК были и остаются «настоящей школой партийного и государственного руководства»¹²³, замечательным примером того, как надо готовить, обсуждать и утверждать советские законы и любые другие нормативные акты.

Приведенные указания В. И. Ленина и сами декреты, вышедшие из-под его пера, дают представление о характере государственно-правовой деятельности, являющейся органической частью многогранной работы Ленина на посту председателя Совнаркома.

Главным в этой деятельности было определение В. И. Лениным основ и направления правотворческой работы СНК и ВЦИКа. Кроме того, государственно-правовая деятельность включала в себя и его непосредственное, практическое участие в законодательной работе. Формы этого участия самые различные. В их числе, как мы видели, и написание важнейших законопроектов, и редактирование проектов декретов, разработанных заинтересованными ведомствами, и отзывы на проекты законоположений, подлежащие принятию ВЦИКом, и, наконец, помощь авторам законопроектов, возвращенных на доработку, в форме замечаний и советов.

Из всех перечисленных форм государственно-правовой деятельности В. И. Ленина большой интерес для настоящего исследования представляет не только составление, но и редактирование им законопроектов. В этой работе также ярко представлен Ленин-юрист, его приемы использования юридической науки в интересах законодательствования, в целях предотвращения ошибок «в нашей декретной работе».

Редактирование В. И. Лениным выражалось в замечаниях, поправках и дополнениях в тексты законопроектов, переданных ему для ознакомления. В его дополнениях формулировались новые идеи или новые, весьма ценные, правила¹²⁴.

Ленинские поправки¹²⁵ улучшали политическую, правовую и стилистическую стороны будущего декрета. При этом все поправки и дополнения были выполнены по всем правилам законодательной техники. Как юрист, теоретик и практик, В. И. Ленин хорошо понимал ее значение. Ему было очевидно, что только точное соблюдение правил законодательной техники может обеспечить ясность правовых норм, их согласованность между собой, четкую обрисовку каждого материально-правового и процессуального института, правильное толкование и, следовательно, правильное применение образующих его норм. Ярким примером знания законодательной техники и высокой юридической культуры является написанная Лениным Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа и Конституция РСФСР 1918года, разработанная под его руководством. Что касается замечаний, то в ник обычно высказывались сомнения, либо делались упреки по поводу формулировок отдельных пунктов проекта или давались советы, которые следовало учесть при доработке прочитанного Лениным проекта нормативного акта¹²⁶.

Знакомясь с нормативными актами, подготовленными тем или иным комиссариатом, Владимир Ильич тщательно вникал в их содержание, выяснял их дели и давал им оценку, прежде всего, с точки зрения полезности, то есть способности вызывать к жизни, развивать и укреплять отношения и порядки, выгодные трудящимся, и устранять явления, вредные и опасные для социалистического общества. Характер ленинских оценок определялся иногда и языком проекта. Порой эти оценки были весьма резкими, но всегда справедливыми.

Так, по поводу проекта декрета «О централизации библиотечного дела в республике» Владимир Ильич в записке, адресованной Малому Совнаркому, 15 июля 1920 г. указывал: «Я отказался подписать, ибо размашисто и неясно»¹²⁷.

Ленин подверг резкой критике «Положение об управлении домами», поскольку «...этот закон ни к дьяволу не годен. Надо в 10 раз точнее и полнее указать ответственных лиц (и не одного, а многих в порядке очереди) и сажать в тюрьму беспощадно»¹²⁸.

В процессе редактирования В. И. Ленин заботился только о том, чтобы каждый параграф, каждая мысль, выраженная в законе, активно защищала завоевания революции, интересы трудящихся, чтобы они правильно и с достаточной полнотой отражали политику партии и волю трудового народа. Редактируя тот пли иной проект декрета, переданный на рассмотрение Совнаркома, Ленин стремился к тому, чтобы каждая внесенная им поправка как можно глубже и полнее раскрывала сущность Советской власти, усиливала политическую значимость тех ее мероприятий, которые предусматривались декретом, делала бы данный декрет эффективным средством достижения указанных в нем целей.

Соратники В. И. Ленина часто изумлялись манере Ильича «диагностировать» проекты нормативных актов, внесенных на утверждение правительства, замечать вкравшиеся в них ляпсусы.

При ознакомлении с проектом декрета от его «всевидящих глаз» (слова Г. М. Кржижановского) ничего не ускользало.

А. Гойхбарг, возглавлявший в начале 20-х годов Малый Совнарком, вспоминал как проявил себя Ленин- юрист при обсуждении проекта Декрета об отмене наследования. Из всех участвовавших в заседании Совнаркома товарищей он один заметил юридическую несогласованность между двумя параграфами проекта, которая тут же была устранена. Кроме того, никто из читавших законопроект не обнаружил, что в ряде его статей Наркомат государственного призрения именуется Наркоматом соцобеспечения, хотя ко дню обсуждения проекта формального акта о переименовании названного комиссариата еще не было. В. И. Ленин заметил это «беззаконие» и пожурил его виновников¹²⁹.

Ленин владел абсолютным революционным чутьем, которое подсказывало ему единственно правильные решения. Этим своего рода компасом В. И. Ленин руководствовался в трудные и сложные моменты работы на посту председателя Совнаркома, в частности, в правотворческой деятельности. Это же чутье помогало ему своевременно и правильно, в соответствии с этапом и задачами социалистического строительства, определять характер законов, необходимых для данного этапа, пределы изменений и дополнений, в которых нуждаются действующие нормативные акты.

В постановке правильного политического и юридического «диагноза» законоположений, обсуждавшихся в Совнаркоме, Ленину помогали, народу с присущим ему тонким чутьем политического вождя, его обширные знания в области марксистской теории нрава. И то, и другое служило порукой тому, что сырье, случайные проекты нормативных актов не станут законами, что все полезное в них для Советского государства, пролетариата будет учтено законодателем, получит «путевку в жизнь».

Благодаря своим знаниям, опыту и политическому чутью В. И. Ленин всегда точно определял тот пункт, который был центральным в данном законопроекте, и пункты, наиболее слабые или в политическом отношении неправильные и потому подлежащие исключению.

О серьезности и тщательности отработки законопроектов, побывавших в руках Ильича, красноречиво говорят заметки, оставленные им на полях и в тексте редактируемых документов.

Приводимые ниже конкретные примеры работы Ленина над проектами декретов раскрывают ленинский стиль шлифовки государственно-правовых актов, характер его редакционных поправок. В них угадывается опытная и твердая рука редактора, вооруженного знанием и марксизма, и юриспруденции¹³⁰.

Ленин-редактор свое отношение к законопроекту нередко выражал в замечаниях и предложениях, которые фиксировались им тут же, на полях. При этом отдельные слова и даже целые фразы в них он давал курсивом или в разрядку, чтобы оттенить важность, принципиальное значение данного слова, оборота, вывода.

В мае 1918 г. В. И. Ленину передали на отзыв проект Декрета о продовольственной диктатуре. Обнаружив в нем ряд недостатков, Владимир Ильич направил его для доработки. При этом он обратил внимание авторов проекта на необходимость изложить все его пункты предельно ясно и четко и, во всяком случае, политически выдержанно. Он предложил, в частности, в и. 5 «юридически точнее формулировать новые права комиссара продовольствия», а в п. 7 — «точно определить, что владельцы хлеба, имеющие излишки хлеба и не вывозящие их на станции и в места сбора и ссыпки, объявляются врагами народа и подвергаются заключению в тюрьме на срок не ниже 10 лет, конфискации всего имущества и изгнанию навсегда из его общины»¹³¹.

За плохой язык, за размашистость, абстрактность отдельных правил он резко критиковал проект Положения о премировании рабочих и служащих.

Примерно такие же недостатки имелись и в проекте Положения о Малом Совнаркоме. Прочитав его, Владимир Ильич обратил внимание на наличие в п. 10 малопонятных, затемняющих его смысл, выражений: «решительные постановления», постановления «инцидентального характера». На полях документа он замечает: «нельзя по-русски сказать». Не ограничиваясь этим, Владимир Ильич здесь же рекомендует назвать эти акты иначе, например, постановлениями делопроизводственными или имеющими отношение к делопроизводству¹³². Аналогичный упрек («это не по-русски») он сделал и в адрес авторов проекта постановления Совнаркома о втузах за туманность стиля п. 3 проекта, в котором говорилось: «В результате указанных в настоящем постановлении мероприятий и целесообразной концентрации преподавания в высших технических учебных заведениях установил, в них трехлетий курс»¹³³.

Весьма ценными замечаниями снабдил Владимир- Ильич законопроект о реквизициях и конфискациях. Возражения вызвала у него редакция пунктов 9 — 11, 13 — 15 и 18 проекта. Так, прочитав в п. 11, что реквизиции не подлежат предметы широкого потребления. Ленин на полях пишет: «Не то слово».

Не получила его одобрения та часть рассматриваемого пункта, в которой устанавливался минимум вещей, оставляемых членам тех семей, в которых производится реквизиция. «Значит, — читаем мы на полях, — лишние штаны у обывателя можно отнять? Это чересчур. Тут что-то выражено неправильно, чересчур обще... Надо как-то иначе сказать».

Рядом с п. 18, запрещавшим, отбирать у крестьян единственную лошадь и корову, Владимир Ильич пишет: нота бене (заметь хорошо — И. С.), стремясь этим подчеркнуть важность данного правила. И тут же поставил два вопроса: «А 2-я лошадь? 2-я корова?»

Несколько ниже Ленин, не без раздражения, оставляет следующую запись, касающуюся п. 18: «Так нельзя. Это пункт, в коем нужно быть гораздо осторожнее. Это, пожалуй, самый важный и самый опасный пункт»¹³⁴. Проект был возвращен для коренной переделки.

В материалах Декретов Советской власти, в протоколах заседаний СНК за 1917 — 1922 гг. имеется немало доказательств заботы В. И. Ленина об усилении классовой направленности декретов, которые он редактировал.

Однажды его ознакомили с проектом Декрета о введении всеобщей трудовой повинности по очистке снега в Петрограде. Проект был составлен в основном неплохо. Недостатком являлось, пожалуй, то, что всех петроградцев он «стриг под одну гребенку», ставил в одинаковое положение и рабочих, и тунеядцев из буржуазии. В целях устранения этого недостатка Ленин дополнил проект следующим абзацем: «В первую голову привлекаются к всеобщей трудовой повинности лица, не занятые производительным трудом»¹³⁵.

Еще более убедительной иллюстрацией заботы В. И. Ленина о классовом характере декретов может служить его работа над проектом Декрета об организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Его замечания имеются во всех трех частях проекта.

Коснулось его перо и преамбулы, в которой объясняется необходимость создания новой армии. Она начиналась характеристикой старой армии, которая «до сих пор служила орудием классовой борьбы в руках буржуазии». Считая слова, взятые в кавычки, недостаточно ясными, Ленин решает заменить их другими. В новой редакции этой фразы подчеркивается, что царская армия была инструментом «классового угнетения трудящихся буржуазией». Существенную поправку внес Владимир Ильич в формулировку принципов организации Красной Армии, о которых шла речь в части первой проекта. Одним из них объявлялась добровольность вступления в ряды Красной Армии. Поэтому в проекте и говорилось, что армия создается «из добровольцев». Стремясь подчеркнуть, что армия, рожденная революцией, должна состоять из идейных, глубоко преданных Советской власти людей труда, В. И. Ленин зачеркивает «из добровольцев», заменяя словами: «из наиболее сознательных и организованных элементов трудящихся масс»¹³⁶.

Участник заседания Совнаркома, на котором обсуждался проект Декрета об организации Красной Армии, П. П. Затонский вспоминает, что Владимир Ильич, не совсем довольный проектом, «вооружился пером и начал тут же выправлять декрет, вычеркивать целые параграфы, изменяя редакцию, внося существенные изменения»¹³⁷.

Большой и кропотливой правке подверглись также многие другие проекты нормативных актов, и в частности, проекты «Закона о социализации земли», Положение «О социалистическом землеустройстве и о мерах перехода к социалистическому землевладению», «Об организации советских хозяйств», «О потребительских коммунах», «О реквизиции теплых вещей для солдат на фронте», «Основные положения по тарифному вопросу» и другие, и в каждом из них виден почерк Ленина-юриста.

Некоторые поправки и дополнения, внесенные В. И. Лениным в редактируемые им законопроекты, имели своей целью усилить роль и поднять авторитет местных Советов рабочих и крестьянских депутатов. Обычная формулировка этих поправок: только при наличии «заключения местных Советов», «согласно» постановлениям местных органов Советской власти, только по «выбору Советов».

Законопроекты, проекты международных и концессионных договоров, различных регламентов, положений, пройдя через фильтр Ленина-юриста, обретали большую определенность и значимость.

Благодаря вниманию, которое уделял В. И. Ленин содержанию, форме, стилю и языку советских законов, авторитет и влияние их росли удивительно быстро.

К сожалению, В. И. Ленин по разным причинам не коснулся всех декретов, изданных при его жизни. Поэтому, наряду с отшлифованными, силу закона получали порой и во многом сырые законопроекты. Объясняется это, во-первых, вынужденными условиями, в которых находилась республика, спешкой в проведении правовой регламентации. Это был период, говорил В. И. Ленин на VIII съезде партии, когда «в Смольном мы проводили зараз по 10 и 12 декретов»¹³⁸. Во-вторых, причиной тому следует считать недостаточность в то время «красных сперанских» — коммунистов-юристов, имевших сколько-нибудь серьезный опыт правотворческой работы. Были и другие причины, которые уже упоминались в литературе¹³⁹.

Работа Ленина-редактора над правовыми актами молодой Советской республики положила начало тому процессу, который продолжается и в наши дни, — процессу формирования советского законодательного стиля.

Декреты и другие нормативные акты, написанные или отредактированные В. И. Лениным, были правовым выражением политики нашей партии, олицетворением юридических воззрений самого Ленина.

В наши дни они являются не только средством познания облика и курса Советской власти первых лет ее существования, но и источником выявления личного вклада В. И. Ленина в правотворчество пролетарского государства.

 

5. В. И. Ленин и кодификация советского права

Государственно-правовая деятельность В. И. Ленина в области правотворчества развернулась особенно интенсивно в период первых кодификаций. Кодификации, как способу систематизации и улучшения действующего законодательства, Владимир Ильич придавал важное значение. В ней он видел средство усиления революционной законности в социалистическом строительстве, метод устранения отрицательных явлений в законодательстве: всевозможных противоречий, несогласованностей в декретах и ведомственных постановлениях, в отдельных отраслях трав. Именно по этой причине Ленин отдавал предпочтение кодификации перед другой формой систематизации законов — инкорпорацией.

Отмеченные выше (а также некоторые другие) отрицательные явления обусловливались и тем, что в первые годы революции законодательствовал не один, а несколько органов. Наряду с ВЦИК и СНК декреты иногда издавались и наркоматами, и даже местными Советами. Составлением их занимались порой работники, слабо подготовленные политически и юридически. К тому же многочисленность законодательных актов по одним и тем же вопросам подчас затрудняла их практическое использование. Нелегко было, например, быстро получить справку о времени прекращения действия нормативного акта, характере и дате изменения, внесенного в ту или иную норму.

Все это, конечно, усложняло работу советских и хозяйственных учреждений, судебных органов, некоторые работники которых обходили и нарушали законы, злоупотребляли служебным положением, насаждали волокиту. Поэтому устранение подобных явлений, укрепление законности и правопорядка в республике являлось важнейшей задачей, средством решения которой могла быть также кодификация.

Потребность в кодификации обусловливалась и новыми проблемами, встававшими перед советским государством на том или другом этапе его развития. Благодаря кодификации целые отрасли прав приспосабливались к изменяющимся условиям, повышался коэффициент полезного действия этих отраслей.

Вот почему В. И Ленин неоднократно вносил предложения, направленные на упорядочение и совершенствование советского законодательства. Так, весной 1918 г., желая узнать позицию по этому вопросу ответственных работников НКЮ, он пригласил их к себе для беседы, в которой, как видно из его письма от 15 апреля, собирался выяснить:

«1) что именно сделано для издания Собрания Узаконений и Распоряжений;

2) — для кодификации...»¹⁴⁰

Уже к середине, а тем более к концу первого года Советской власти сложилась база для (проведения первой кодификации. Такой базой были Конституция РСФСР, принятая 10 июля 1918 г., и постановление Чрезвычайного VI Всероссийского съезда Советов, признавшего факт сформирования основ законов Российской Федерации¹⁴¹.

К сожалению, практически кодификационная работа завершилась тогда принятием только двух кодексов: Кодекса законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве (16 сентября) и Кодекса законов о труде (10 декабря).

Названные законы явились громадным завоеванием Советской власти; они прочно устанавливали основы семейно-брачного и рабочего законодательства страны Советов. Гражданская война, поход Антанты и некоторые другие обстоятельства прервали эту работу. В декабре 1919 г. удалось частично кодифицировать уголовное законодательство: были разработаны «Руководящие начала уголовного права».

В. И. Ленин постоянно интересовался деятельностью НКЮ в этой области, давал ценные практические советы кодификаторам, но из-за болезни не мог активно участвовать в этой работе. Ближайшими помощниками Владимира Ильича в совершенствовании законодательства, укреплении законности и органов юстиции в те годы были многие «маршалы Ильича», в том числе и такие видные деятели партии и государства¹⁴², как П. И. Стучка, Д. И. Курский, Н. В. Крыленко, П. А. Красиков, В. П. Антонов-Саратовский и другие.

Выработка и последующая кодификация первых декретов и постановлений Советского правительства и отдельных наркоматов означали формирование совершенно новой советской правовой системы.

Работа по кодификации, проходившая в период между IX и X Всероссийскими съездами Советов, получила огромный размах в конце 1921 г. и весной 1922 г., то есть по окончании гражданской войны и иностранной интервенции, когда для этого сложились вполне благоприятные условия. Кодификация диктовалась очередными задачами социалистического строительства, проведением в жизнь новой экономической политики, усилением потока нормативных актов¹⁴³, часть которых страдала серьезными недостатками и не учитывала ранее изданные законодательные акты.

Владимир Ильич, начиная с осени 1920 г., настойчиво рекомендует приступить к подготовке кодификации. 5 октября он выступает в Совнаркоме с докладом об организации кодификационных работ¹⁴⁴. 6 декабря 1921 г. для кодификации хозяйственного права правительство Российской Федерации образовало высшую экономическую комиссию в целях «объединения и ускорения работ по систематизации экономического законодательства». 1 ноября на заседании Совнаркома Ленин вне предложение, обязывающее НКЮ найти лицо, которое бы специально проверяло вносимые в СНК законопроекты с кодификационной точки зрения. И Владимир Ильич настоял на учреждении при правительстве особой должности «живого кодификатора». Последний почти всегда присутствовал на заседаниях Совнаркома, давая в ходе их нужные оправки правого характера¹⁴⁵. В письме в НКЮ (от 15 февраля 1922 г.) Ленин спрашивает: «Что же делается для кодификации? — для устранения противоречий»¹⁴⁶. Выдвигая и обосновывая идею кодификации, Ленин подчеркивал, что чем совершеннее будет советское право, тем эффективнее оно будет содействовать проведению нэпа, тем заметнее будет результат его воздействия на масштабы и темпы социалистического строительства, на ход и исход борьбы «кто-кого».

Непосредственным толчком и политической базой для развертывания второй в истории РСФСР кодификации явились резолюции XI Всероссийской конференции РКП (б), IX Всероссийского съезда Советов (декабрь 1921 г.) и доклад на этом съезде В. И. Ленина.

Одной из неотложных задач партии и государства в период восстановления народного хозяйства было водворение во все области жизни строгих начал революционной законности. Такую задачу поставил В. И. Ленин перед Советами и всеми трудящимися на IX Всероссийском съезде Советов. В докладе съезду он говорил: «Перед нами сейчас задача развития гражданского оборота, — этого требует новая экономическая политика, — а это требует большей революционной законности. Понятно, что в обстановке военного наступления, когда хватали за горло Советскую власть, если бы мы тогда эту задачу себе поставили во главу, мы были бы педантами, мы играли бы в революцию, но революции не делали бы. Чем больше мы входим в условия, которые являются условиями прочной и твердой власти, чем дальше идет развитие гражданского оборота, тем настоятельнее необходимо выдвинуть твердый лозунг осуществления большей революционной законности, и тем уже становится сфера учреждения, которое ответным ударом отвечает на всякий удар заговорщиков»¹⁴⁷.

В резолюции XI партконференции подчеркивалось, что строгая ответственность органов и агентов власти и граждан за нарушение созданных советской властью законов и защищаемого ею порядка должны идти рядом с усилением гарантии охраны прав личности и имущества граждан¹⁴⁸. Эти установки партии определяли направление кодификационной работы. Она только начиналась, а у Ленина уже созрела мысль о необходимости установления организационно-правовых гарантий законности, идея создания органа надзора за точным и неуклонным проведением в жизнь кодифицированного законодательства — прокуратуры.

В. И. Ленин специально интересовался вопросами кодифицирования судебного и уголовного права. От кодификации он ждал создания такого Свода уголовных законов, который бы еще эффективнее, чем декреты предыдущих лет, ограждал завоевания Октября от посягательств эксплуататорских классов, от проявлений мелкобуржуазной стихии в форме хулиганства, хищений социалистической собственности, бюрократизма и нарушений прав и законных интересов рабочих и крестьян.

Работа по кодификации уголовно-правовых норм РСФСР впервые началась в 1919 г. и завершилась выходом в том же году «Руководящих начал по уголовному праву». Осенью 1920 г., как видно из архивных материалов, НКЮ разработал проект первого в истории РСФСР Уголовного кодекса под названием «Кодекс уголовных законов»¹⁴⁹.

Из-за чрезмерной перегруженности Центрального Комитета партии и правительства, а также вследствие плохого состояния здоровья В. И. Ленину удалось познакомиться только с проектом Вводного закона и ст. 59 — 69 нового проекта. Внимательно изучив их, Владимир Ильич нашел, что некоторые из норм Вводного закона и главы о контрреволюционных преступлениях страдают неточностью или неполнотой формулировок, что ведет к ослаблению их политической значимости. Озабоченный этим обстоятельством, он делится с кодификаторами своими впечатлениями и советами. Так, в письме к Д. И. Курскому от 15 мая 1922 г. В. И. Ленин высказывает замечания к п. 5 проекта вводного закона, предоставлявшему революционным трибуналам «впредь до установления условий, гарантирующих Советскую власть от контрреволюционных посягательств на нее», право применения расстрела лишь за преступления, предусмотренные в семи статьях Уголовного кодекса.

Убежденный в необходимости расширения права трибуналов применять высшую меру наказания и за ряд других контрреволюционных преступлений и назначать виновным иные меры наказания, Владимир Ильич сделал три дополнения. Первое из них предусматривает возможность применения названной в п. 5 меры наказания еще по пяти статьям (65 — 69) первой главы Особенной части Уголовного кодекса; второе закрепляет за Президиумом ВЦИК право заменять высшую меру наказания высылкой за границу на срок или бессрочно; наконец, согласно третьему дополнению, такой же высылкой карается неразрешенное возвращение из-за границы на территорию РСФСР. Там же изложено ленинское отношение к высшей мере наказания в условиях острой классовой борьбы в республике. «По-моему», — пишет Ленин, — надо расширить применение расстрела (с заменой высылкой за границу). См. с. 1 внизу ко всем видам деятельности меньшевиков, с-р. и т. п...». Далее Владимир Ильич предлагает «найти формулировку, ставящую эти деяния в связь с международной буржуазией и ее борьбой с нами (подкупом печати и агентов, подготовкой войны и т. п.)»¹⁵⁰.

Вскоре В. И. Ленин специально беседует с Д. И. Курским о проекте Уголовного кодекса и, в частности, по вопросам, изложенным в записке от 15 мая¹⁵¹. Предметом их разговора был, по-видимому, и вопрос о необходимости широкого и в то же время абсолютно четкого определения понятия контрреволюционного преступления. Это предположение косвенно подтверждается вторым письмом Владимира Ильича в НКЮ от 17 мая. В нем говорится: «т. Курский! В дополнение к нашей беседе посылаю Вам набросок дополнительного параграфа Уголовного кодекса...»; в этом наброске и объясняется, что надо считать контрреволюционным преступлением. К письму приложены два варианта дополнительного параграфа.

В первом из них говорится: «Пропаганда, или агитация, или участие в организации, или содействие организациям, действующие (пропаганда и агитация) в направлении помощи той части международной буржуазии, которая не признает равноправия приходящей на смену капитализма коммунистической системы собственности и стремится к насильственному ее свержению, путем ли интервенции, или блокады, или шпионажа, или финансирования прессы и т. под. средствами, карается высшей мерой наказания, с заменой, в случае смягчающих вину обстоятельств, лишением свободы или высылкой за границу»¹⁵².

Текст второго варианта состоит из двух частей: в первой (пункт «а») контрреволюционным (преступлением объявляется «Пропаганда или агитация, объективно содействующие той части международной буржуазии, которая и т. д. до конца». Во избежание повторений, Владимир Ильич опустил здесь уже известные нам слова из первого варианта.

Во второй части (пункт «б») контрреволюционным преступлением признается участие «в организациях или в содействии организациям или лицам, ведущим деятельность, имеющую вышеуказанный характер (деятельность коих имеет вышеуказанный характер)».

Перечитав еще раз вариант «26» и признав нужным улучшить его редакцию, Ленин в правом нижнем углу листка после знака разъясняет, какие организации имеются в виду: «содействующие или способные содействовать»¹⁵³ лицам, упомянутым в тексте второго варианта.

В письме, присланном вместе с набросками, Ленин со свойственной ему скромностью считает необходимым предупредить, что его набросок носит черновой характер и потому нуждается в отделке и переделке. Далее он просит Д. И. Курского и других товарищей из НКЮ, которым придется работать над проектом кодекса, глубоко уяснить основную мысль, выраженную в набросках. Суть ее в том, что надо «открыто выставить принципиальное и политически правдивое (а не только юридически-узкое) положение, мотивирующее суть и оправдание террора, его необходимость, его пределы». И в заключение: «Формулировать надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и революционная совесть поставят условия применения на деле, более или менее широкого»¹⁵⁴.

При сравнении первоначальной формулировки ст. 57 УК РСФСР с окончательной, в которой учтены указания Ленина, бросается в глаза ограниченность первой. В ней контрреволюционное преступление определялось слишком узко. Контрреволюционным ст. 57 в первой редакции признавала лишь такое действие, которое непосредственно направлялось на свержение Советской власти. Ленинская же формулировка охватывала и другие формы борьбы классово враждебных элементов с диктатурой пролетариата. Предложения В. И. Ленина были реализованы в ст. 58, 594, 61 и 70 УК РСФСР, утвержденного ВЦИК на третьей сессии в мае 1922 г. В частности, большая часть варианта № 1, разработанного Владимиром Ильичем, получила воплощение в ст. 57, начиная со слов: «а также действия в направлении помощи той части международной буржуазии...» и т. д.

При разработке и обсуждении проекта Уголовного кодекса было учтено ленинское положение о необходимости усиления борьбы с такими опасными преступлениями, как хищения и спекуляция. «Надо, — писал Владимир Ильич, — пересмотреть и переработать все законы о спекуляции, объявив наказуемым (и преследуя фактически с тройной против прежнего строгостью) всякое хищение и всякое уклонение, прямое или косвенное, открытое или прикрытое от государственного контроля, надзора, учета»¹⁵⁵.

Проект Уголовного кодекса стал законом 24 мая 1922 г. О внимании, с которым отнесся к нему законодатель, говорит тот факт, что на обсуждение и постатейное чтение его ушло полных три дня: 15, 16 и 23 мая.

Абсолютное большинство участников сессии ВЦИК полностью одобрило содержание и структуру кодекса.

Как уже указывалось, В. И. Ленин, по существу, руководил ходом систематизации почти всех отраслей советского права. Но, пожалуй, особый интерес и пристрастие он проявлял к праву гражданскому. И это не случайно. В нем он видел важный фактор урегулирования общественных отношений в переходный от капитализма к социализму период, важное орудие становления и укрепления социалистического строя.

Иное мнение, сводящее роль Ленина лишь к тому, что он «интересовался кодификационной работой»» участвовал в ней, высказано А. Н. Иодковским¹⁵⁶.

Мы считаем это мнение по меньшей мере неточным. В действительности В. И. Ленин руководил, направлял работу НКЮ, фактически готовившего и проводившего кодификацию, давал советы, вносил поправки и дополнения к проектам кодексов (уголовного, гражданского, земельного и др.).

Многоукладный характер экономики нашей страны в первые годы революции не мог не отразиться на содержании правовых норм. Задача заключалась в том, чтобы приспособить систему советского законодательства, особенно гражданского, к условиям мирного строительства, сложившимся к 1921 г., направить это законодательство целиком и полностью на решение задач нэпа. Для того, чтобы гражданско-правовые нормы могли выполнить свою историческую миссию — содействовать победе социализма, следовало, разъяснял Ленин, в корне их обновить и систематизировать.

Но прежде чем приступить к кодификации, учил В. И. Ленин, в высшей степени полезно осуществить комплекс исследований, в том числе статистических, демографических, экономических. Их результаты, советовал он, должны быть тщательно и объективно проанализированы, чтобы можно было не только выявить, но и правильно решить вопросы, требующие правового урегулирования или перерешения в законодательном порядке, а также, чтобы обнаружить законы отжившие, «гласящие, но не действующие» или нуждающиеся в: неотложном «ремонте» (изменении, дополнении, устранении противоречий).

Когда в ходе работы X Всероссийской партконференции были сделаны критические замечания в отношении некоторых законов, В. И. Ленин, изучив их, предложил делегатам приобщиться к законодательной деятельности. Каким образом? Очень просто, разъяснял Владимир Ильич: по возвращении на места им следует глубоко заинтересоваться эффективностью и правильностью правовых актов, регламентирующих «продовольственную диктатуру». Он просил делегатов учесть, что без их помощи, без критики и обоснованных сигналов снизу, без своего рода социологических исследований будет трудно или даже невозможно уменьшить количество неудач и ошибок в законодательной работе.

Для проведения кодификационных работ, связанных с подготовкой гражданского кодекса, было решено образовать специальную комиссию. Ее функции и задачи были обсуждены на заседании СТО 25 октября 1921 г. Через неделю Совнарком вынес постановление о создании под председательством Д. И. Курского комиссии для пересмотра, систематизации и развития законодательства по новой экономической политике, то есть той части правовых актов, которая должна была войти в будущий Гражданский кодекс в качестве его сердцевины.

Заботясь об усилении руководства кодификационной работой, Ленин предложил распределить между всеми членами коллегии НКЮ ответственность за разделы в новом Гражданском кодексе и создать в этом Наркомате особый отдел гражданского права. О значении, которое придавал Ленин руководству таким отделом, можно судить по его предложению Д. И. Курскому проверить «лично дважды и трижды и многажды кандидатуру на пост заведующего этим отделом»¹⁵⁷.

В основу работы кодификационной комиссии легли два программных документа: резолюция XI Всероссийской партийной конференции и письмо В. И. Ленина к Д. И. Курскому «О задачах Наркомюста в условиях новой экономической политики». Большое значение для успеха работы комиссии имели, кроме того, письма Ленина к Д. И. Курскому. В резолюции партконференции говорилось о том, что новые формы отношений, созданные в процессе революции и на почве проводимой властью экономической политики, «должны получить свое выражение в законе и защиту в судебном порядке»¹⁵⁸.

Судя по содержанию письма от 17 января 1922 г. В. И. Ленин к этому времени глубоко продумал задачи и принципы разрабатываемого Гражданского кодекса РСФСР. Лейтмотив всех ленинских указаний по кодификации советского гражданского права составляет требование: главным в создаваемом первом советском Гражданском кодексе должно быть узаконение ничем не ограниченного государственного контроля над гражданским оборотом, над хозяйственной деятельностью нэпманов. Из письма В. И. Ленина от 15 февраля 1922 г. видно, что оно — ответ на просьбу НКЮ о том, чтобы Владимир Ильич отозвался о присланном ему для ознакомления проекте Кодекса гражданских законов РСФСР. Лишенный возможности выполнить эту просьбу, Владимир Ильич в ответном письме ограничивается изложением одного лишь пожелания: Гражданский кодекс страны Советов должен обеспечить полную гарантию права Советского государства не только на ревизию и контроль, но и на расторжение договоров, если имеются к тому серьезные основания.

Придавая данному вопросу важное значение, Ленин в том же письме просит т. Курского прислать ему «выписки тех статей кодекса, которые предусматривают названную гарантию, давая тем самым понять, что хочет лично изучить содержание этих статей¹⁵⁹.

В письме к Д. И. Курскому от 20 февраля 1922 г. в числе других задач В. И. Ленин ставит перед НКЮ задачу добиться уяснения всеми работниками Комиссариата и судов сущности нэпа и так называемого государственного капитализма, необходимости ограничить, обуздать, контролировать, ловить на месте преступления, внушительно карать всякий капитализм, выходящий за рамки государственного «капитализма, всех тех, кто не хочет считаться с буквой и духом «нашего коммунистического законодательства»¹⁶⁰. Приведенными установками вождя и руководствовалась комиссия по составлению первого в истории Советского государства Гражданского кодекса.

В. И. Ленин не только был в курсе того, как идет работа по составлению проекта кодекса, но и давал комиссии советы: на каких вопросах следует акцентировать внимание, как надо сформулировать важнейшие гражданско-правовые нормы и т. д. Например, в письме кнаркому юстиции, датированном 20 февраля, Владимир Ильич обращает внимание работников, участвующих в подготовке нового гражданского законодательства, на существующую опасность слепого подражания Западу, некритического заимствования догм буржуазного цивильного права. В связи с этим Ленин предупреждает о недопустимости перенимать «старое, буржуазное понятие о гражданском праве» и настаивает на необходимости «вырабатывать новое гражданское право»¹⁶¹.

В. И. Ленин добивался, чтобы важнейшие правовые институты, основные юридические понятия получили в кодексе трактовку с позиций социалистического права и правосудия, «которые творят рабочие и крестьяне», свидетельствует Д. И. Курский.

Считая важным разъяснить, из чего должна исходить кодификационная комиссия при определении основания и пределов вторжения Советского государства в область гражданско-правовых отношений, Владимир Ильич в том же письме указывает, что «... мы ничего «частного» не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное. Мы допускаем капитализм только государственный, а государство, это — мы, как сказано выше. Отсюда — расширить применение «государственного вмешательства в «частноправовые» отношения; расширить право государства отменять «частные» договоры; применять не Corpus juris romani к «гражданским правоотношениям», а наше революционное правосознание»¹⁶².

В целях усиления гарантий охраны имущественных интересов пролетарского государства Ленин считал необходимым предоставление законодателю права заступаться за эти интересы, если последние окажутся не защищенными или слабо защищенными судом.

Такую точку зрения Владимир Ильич высказал после ознакомления с заключением Д. С. Постоловского о «Положении об обязательствах, вытекающих из договоров». Согласно этому заключению, «в законе следовало бы оговорить «право признания договора недействительным только судом. На полях заключения Ленин 27 февраля делает пометку: «Не только судом, но и ВЦИК»¹⁶³.

В духе ленинских указаний были пересмотрены и пересоставлены все принципиально важные статьи проекта. Так, в новом варианте ст. 30 предусматривала возможность признания недействительным любого договора, заключенного в ущерб государству.

Насколько важную роль сыграла эта норма на практике, видно из решений Верховного суда РСФСР за 1923 — 1926 гг. Подчеркивая политическую значимость ст. 30, ставшей одним из самых боевых правил, Верховный суд Российской федерации в одном из своих определений констатировал, что она, то есть ст. 30, «знаменовала собой с самого начала введения в действие ГК беспощадную борьбу со всякого рода спекулятивными сделками и стремлениями восстановить или укрепить в Республике Советов отношения, которые бы основывались на гражданско-правовых нормах дореволюционного времени»¹⁶⁴.

21 февраля 1922 г. Совнарком приступил к обсуждению проекта Гражданского кодекса. Группа видных юристов, воспользовавшись отсутствием на заседании В. И. Ленина (он в это время болел), сумела, видимо, обосновать «вредность» ст. 30, поскольку она-де может ослабить развитие гражданского оборота. По их настоянию данная статья была исключена из проекта. Кроме того, на том же заседании не были учтены полностью предостережения, сделанные Лениным в письме о задачах НКЮ в условиях нэпа.

Узнав об этом, Ленин глубоко возмутился. Убежденный в том, что на заседании правительства 21 февраля «совершенно изгадили кодекс», он 22 февраля обратился в Политбюро ЦК РКП (б) с письмом, в котором просил до внесения проекта в Президиум ВЦИК обсудить поставленный им вопрос в Политбюро. Из письма видно, что Ленин собирался лично ознакомиться с проектом и дать на него заключение. В последней части письма Ленин настаивал на образовании новой комиссии из трех проверенных юристов, способных сформулировать необходимые поправки и дополнения к Кодексу.

Главной задачей новой комиссии, по определению Ленина, было «полностью обеспечить (в нормах Кодекса — И. С.) интересы пролетарского государства с точки зрения возможности контролировать (последующий контроль) все без изъятия частные предприятия и отменять все договоры и частные сделки, противоречащие как букве закона, так и интересам трудящейся рабочей и крестьянской массы. Не рабское подражание буржуазному гражданскому праву, а ряд ограничений его в духе наших законов, без стеснения хозяйственной или торговой работы»¹⁶⁵.

27 февраля В. И. Ленин ознакомился с переработанным вариантом проекта Кодекса. Однако и на сей раз проект не совсем удовлетворил его, что видно из сделанных им замечаний в письме к А. Д. Цюрупе от 1 марта. Надо, пишет он, «кодекс подработать детальнее»¹⁶⁶.

На доработку окончательного варианта проекта Гражданского кодекса ушло еще несколько месяцев. Работа над ним была закончена только к осени. Дважды — 10 и 24 октября 1922 г. — он подробно, постатейно обсуждался в Совнаркоме с участием Владимира Ильича¹⁶⁷. Одобренный правительством, проект кодекса был внесен на утверждение ВЦИК. 31 октября 1922 г. он стал законом. Знакомясь с содержанием кодекса, можно легко заметить, что в ряде его статей (5, 16 — 18, 21, 22, 53 и др.) отражены ленинские идеи о социалистическом гражданском праве.

Важно напомнить, что В. И. Ленин не только определил задачи и принципы будущего Свода законов социалистического гражданского права. Он позаботился и о наиболее удачном названии его. На первом этапе работы над проектом Свода последний именовался «Кодексом законов об обязательствах, возникающих из договоров». Позднее в решении Политбюро ЦК РКП (б) от 22 марта 1922 г. ему было дано название «Гражданское уложение». В материалах Коллегии НКЮ он значится как «Кодекс гражданских законов РСФСР». В большинстве же ленинских документов, относящихся к вопросу кодификации гражданского права (см. письма В. И. Ленина в НКЮ, Политбюро), речь идет только о Гражданском кодексе¹⁶⁸.

Как известно, законодатель (ВЦИК) воспринял как наиболее удачное и наиболее точное название, предложенное Владимиром Ильичом¹⁶⁹.

Радуясь успехам в работе по кодификации отдельных отраслей советского права, Ленин поставил в то же время задачу подготовки к 5 годовщине Октября Свода всех изданных в 1917 — 1922 гг. законов.

25 сентября 1922 г. в письме к Н. В. Крыленко, тогдашнему заместителю наркома юстиции, он спрашивает: «Что у Вас делается для выпуска свода законов Советской власти? Спит отдел кодификации или готовит нечто к 5-летнему юбилею?»¹⁷⁰.

На следующий день Н. В. Крыленко подробно информировал Ленина о всех интересовавших его мероприятиях НКЮ. Он, в частности, сообщил, что в основном уже завершена систематизация норм судебного и гражданского права. Своды этих законов (в виде Положения о судоустройстве РСФСР и Гражданского кодекса) вносятся на рассмотрение очередной, октябрьской, сессии ВЦИК. Кроме того, подготовлены и другие кодексы законов: о земле, о труде, которые также передаются на рассмотрение законодательных органов. Однако завершить кодификацию всех законов, изданных в республике в 1917 — 1922 гг., подчеркивает т. Крыленко, невозможно¹⁷¹. Хотя в справке НКЮ ничего не сказано о причинах, но они были понятны Ильичу: законодательных актов, подлежащих пересмотру и систематизации, было очень много (около 400), а времени до юбилея республики оставалось мало.

Как видно из справки Н. В. Крыленко, параллельно с кодификацией гражданского законодательства НКЮ занимался также и систематизацией законов земельных.

17 октября на заседании Совнаркома, которым руководил Ленин, обсуждался доклад комиссии по разработке Земельного кодекса. О том, что с проектом лично ознакомился Владимир Ильич, свидетельствуют его пометки на 5, 9 и 13 страницах¹⁷². Проект подвергся всестороннему рассмотрению. Владимир Ильич проверил, учтена ли его просьба, адресованная кодификаторам, глубоко вникнуть в вопрос об аренде и концессии в земледелии. Тогда, в процессе разработки проекта этого кодекса, Ленин разъяснял его составителям (в письме в НКЮ от 25 октября) принципиальное недопущение аренды. «Кто обрабатывает, тот владеет и тут. Государство — собственник, арендатор совхоза обрабатывает. Это, собственно, не арендатор, и это не аренда в собственном смысле. Это, скорее, — передача управления.

Надо в это вникнуть подетальнее и обстоятельнее»¹⁷³.

Как известно, сформулированные в этом письме положения получили отражение в Законе о трудовом землепользовании, утвержденном 22 мая 1922 г., а следовательно, в Земельном кодексе, куда вошел и названный закон. Кодекс допустил лишь кратковременную аренду земель ослабленных трудовых хозяйств.

Осенью 1922 г. состоялась IV сессия ВЦИК IX созыва. Информированный о ее повестке дня (принятие ряда кодексов) В. И. Ленин, несмотря на состояние своего здоровья, решает принять в ней участие. В речи, произнесенной им на заключительном заседании ВЦИК, В. И. Ленин указал на значение каждого из утвержденных кодексов.

Так, касаясь Кодекса законов о труде, назвал его «громадным завоеванием Советской власти» и указал на то, что этот кодекс «прочно устанавливает основы рабочего законодательства»¹⁷⁴. Обратившись затем к принципиальным особенностям только что утвержденного Гражданского кодекса, Ленин подчеркнул: «... мы и здесь старались соблюсти грань между тем, что является законным удовлетворением любого гражданина, связанным с современным экономическим оборотом, и тем, что представляют собой злоупотребления нэпом, которые во всех государствах легальны и которые мы легализовать не хотим»¹⁷⁵.

Как и в докладе на V Всероссийском съезде Советов, так и в речи на октябрьской сессии ВЦИК В. И. Ленин подчеркнул одну чрезвычайно важную мысль: в условиях быстро развертывающегося социалистического строительства не может быть и речи о фетишизации закона или кодекса. В том случае, когда жизнь, интересы народа потребуют внесения в законы изменений и дополнений или даже их отмены, Советская власть безусловно сделает это.

Закончившаяся в основном в 1922 г. кодификация большинства отраслей права подняла советское законодательство на более высокую ступень, сделала его более совершенным и авторитетным. Но если в процессе применения его, учил Ленин, окажется, что отдельные его нормы плохи, они будут заменены другими, лучшими. Указав на замечательную особенность советского законодателя, состоящую в том, что он необыкновенно чуток к голосу жизни, требованиям масс об улучшении декретов, Владимир Ильич заверил участников сессии, весь советский народ, что наш законодатель и впредь будет таким. Имея в виду возможные злоупотребления нэпом, Ленин сказал: «Если текущая жизнь обнаружит злоупотребления, которых мы не досмотрели раньше, мы сейчас же внесем нужные исправления». И еще раз подчеркнул связь законодателя с жизнью, оперативность его реагирования на новые запросы времени: «...всякое предложение, касающееся изменения старых законов, встретит у нас всегда не тормоз, а поддержку и самое благожелательное отношение в высшем законодательном нашем учреждении»¹⁷⁶.

1922 год вошел в историю Советского государства как год важных кодифицированных работ, осуществленных по инициативе и под руководством В. И. Ленина. Принятые в том году пять кодексов и ряд положений (о прокуратуре, адвокатуре, о судоустройстве) вместе с тысячами других законов, изданных до 1924 г., — убедительное подтверждение того, что «законодательные и процессуальные нормы в первый пёриод Советской власти, при жизни Ленина и нескольких лет после его смерти, быстрее развивались»¹⁷⁷, чем в последующие годы (в 30 — 40-е).

В. И. Ленин заботился о высокой культуре и совершенствовании стиля работы законодательных органов. С трибуны XI съезда РКП (б) он призывал работников, участвующих в правотворчестве, работать лучше, квалифицированнее, добиваться, чтобы ВЦИК работал более энергично. ВЦИК, указывал Владимир Ильич, не должен допускать случаев внесения в СНК законопроектов, относящихся к его (ВЦИК) ведению¹⁷⁸.

История разработки и издания многих законодательных актов, о которых шла речь -выше (Конституция 1918 года, проекты кодексов, Положение о прокурорском надзоре и др.). показывает глубоко уважительное отношение Ленина к законодателю, его безоговорочное подчинение решениям партии, Центрального Комитета. Такое же отношение он воспитывал своим личным примером у рабочих и крестьян¹⁷⁹.

Когда в СНК или ВЦИК возникали споры по принципиальным вопросам, связанным с обсуждением того или иного законопроекта, Владимир Ильич никогда не апеллировал к авторитету представляемой им власти, не навязывал во что бы то ни стало свое предложение, свою формулировку. В такого рода ситуациях он рекомендовал своим оппонентам выслушать и подчиниться мнению (директиве) самого авторитетного судьи — ЦК РКП (б) или его Политбюро.

В конце 1922 г. успешно закончилась вторая кодификация советского права, успешно потому, что задачи и основы ее сформулировал В. И. Ленин и что он лично руководил ее ходом.

Кодификация законодательства, завершенная в РСФСР, имела большое значение для братских союзных республик. Она во многом облегчила труд законодателя в этих республиках, разработку и принятие ими собственных одноименных кодексов: трудового, земельного, гражданского, уголовного и других.

С образованием Союза ССР стала необходимой кодификация общесоюзных законоположений. Предвидя необходимость осуществления такой работы, В. И. Ленин уже в 1923 г. вносит предложение о создании при Совнаркоме СССР комиссии законодательных предположений, призванной заниматься систематизацией и совершенствованием обширного, бурно развивающегося общесоюзного законодательства¹⁸⁰.

Проводя кодификации и в 1922 г. и в наши дни, Советское государство исходило и исходит из ленинских идей о роли социалистического права, из разработанных В. И. Лениным теоретических основ правотворческой деятельности государства рабочих и крестьян, а также из обоснованных им принципов и форм совершенствования действующего законодательства и, наконец, из предельно ясных и убедительных рекомендаций о языке закона и законодательной технике, сформулированных Лениным-Фористом.

Ленинские указания по вопросам кодификации были учтены и реализованы в 1958 — 1960 гг. при разработке и обсуждении проектов общесоюзных Основ законодательства по различным отраслям права. Ими руководствуются все союзные республики в процессе осуществляемой в них кодификации.

Примечания:

¹ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 20, стр. 16.

² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 33, стр. 95.

³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 329.

⁴ «Исторический архив», 1957, № 2, стр. 34.

⁵ Декреты Советской власти. М., т. 1, 1957; т. 2, 1959; т. 3, 1964; т. 4, 1969; т. 5, 1971.

⁶ См.: П. И. Стучка. Годовщина первого декрета. — «Правда», 7 декабря 1918 г.

⁷ Д. И. Курский. Избранные статьи и речи. М., 1948, стр. 56.

⁸ Е. Н. Городецкий. Рождение советского государства. 1917 — 1918 гг. М., 1965, стр. 153.

⁹ С. А. Лозовский. Великий стратег классовой борьбы. М., 1924, стр. 108.

¹⁰ М. А. Аржанов. Государство и право в их соотношении. М., 1960, стр. 241.

¹¹ И. Ерканов. Близкое и дорогое. Куйбышев, 1969, стр. 172.

¹² С. С. Кравчук. Декрет об учреждении Совета Народных Комиссаров. «Вестник МГУ», серия XII, «Право», 1967, вып. 5, стр. 30: Б. М. Волин. Декреты Октября. М., 1922, стр. 36.

¹³ М. П. Ирошников. Декреты Великого Октября. М., 1967, стр. 8.

¹⁴ М. М. Строгович. Социалистическая законность, правопорядок и применение норм советского права. М., 1966, стр. 6. В. Петров, Б. Шейндлин. — Сб.: «Сорок лет советского права». Л., 1957, стр. 44; М. Г. Кириченко. В. И. Ленин об основах советского конституционного законодательства. — «Роль В. И. Ленина в становлении и развитии советского законодательства». М., 1969, стр. 66.

¹⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 56.

¹⁶ «Исторический архив», 1957, № 2, стр. 34.

¹⁷ Л. В. Луначарский. Ленин в 1917 г. Воспоминания. М., 1967, стр. 223.

¹⁸ См., например, декрет СНК от 13 ноября 1917 г., содержащий единственное распоряжение комиссару Госбанка В. Оболенскому о выдаче Совнаркому краткосрочного аванса. Одним из декретов, изданных несколько позднее, извещалось об упразднении должности комиссара Всероссийской по делам о выборах в Учредительное собрание комиссии. Другим декретом узаконивалась передача ВЦИКу трех домов по Шпалерной. Совершенно очевидно, что относить приведенные акты к декретам Октября, исходя только из их названия, было бы неправильно.

¹⁹ С. Н. Валк. О тексте декретов Октябрьской социалистической революции и необходимости научного их издания. — «Архивное дело», 1939, № 3; С. Ю. Выгодский. Ленинский декрет о мире. Л., 1958; Б. М. Волин. Декреты Октября, М. П. Ирошников. Декреты Великого Октября. М., 1967; О тексте ленинского декрета о земле. — «Исследования по отечественному источниковедению». М., 1964, стр. 90 — 99; Создание советского центрального государственного аппарата. Совет Народных Комиссаров и народные комиссариаты. Октябрь 1917 г. — январь 1918 г. М. — Л., 1966, стр. 114 — 148; Е. А. Луцкий. Подготовка проекта декрета о земле. — «Октябрь и гражданская война в СССР», М., 1966, стр. 233 — 248; С. С. Кравчук. Декрет об учреждении Совета Народных Комиссаров. «Ленинский декрет «О земле» и современность», М., 1970.

²⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 56.

²¹ Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине. М., 1957, стр. 318.

²² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 13.

²³ П. Березов. Революция совершилась. Очерки о Великом Октябре в Петрограде. М., 1966, стр. 206.

²⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 14.

²⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 330.

²⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 3.

²⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 34, стр. 432.

²⁸ Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, стр. 316.

²⁹ М. Фофанова. Штрихи великого портрета. Воспоминания о В. И. Ленине, стр. 22; Как рождался Декрет о земле. — «Новый мир», 1960, № 4, стр. 143.

³⁰ В. Д. Бонч-Бруевич. Воспоминания о Ленине. М., 1965, стр. 113. В монографии «Советы в первый год пролетарской диктатуры» утверждается, что В. И. Ленин готовил Декрет о мире тогда же и там же, где и Декрет о земле, то есть в ночь на 26 октября на квартире В. Д. Бонч-Бруевича («Советы в первый год пролетарской диктатуры», М., 1957, стр. 37). В обоснование своего утверждения они ссылаются на книгу «Ленин в 1917 году. Даты жизни и деятельности. Март — октябрь» (М., 1957). Но в названной книге (стр. 111) говорится лишь в общей форме о том, что 26 октября 1917 г. «...Ленин пишет проекты декретов о мире, о земле...», но где именно, не сказано. По словам же В. Д. Бонч-Бруевича, Ленин в ту памятную ночь написал проект лишь одного декрета — Декрета о земле.

³¹ В. Милютин. Первые шаги. — «Сельскохозяйственная жизнь», 1922, № 7 (93), стр. 29.

³² И. Бодяшкин. На II Всероссийском съезде Советов. — «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине», т. 3, М., 1969.

³³ Авторы монографии по истории советского государства и права считают возможным отрицать это, подчеркивая, что «ни одной поправки в ленинский проект (Декрета о земле — И. С.) внесено не было» — «История советского государства и права» (1917 — 1920), кн. 1, М., 1968, стр. 99. Аналогичную ошибку допускает и Г. Мельников. (См. «Ленин в 1917 г. Воспоминания». М., 1967, стр. 240).

³⁴ Д. М. Соловей. «Выясните, как на местах относятся к лозунгам большевиков». — «О Владимире Ильиче Ленине. Воспоминания. 1900 — 1922 гг.» М., 1963, стр. 270.

³⁵ Д. М. Соловей. «О Владимире Ильиче Ленине. Воспоминания. 1900 — 1922 гг.», стр. 271.

³⁶ Как видно из стенографического отчета, Бодяшкин и на съезде продолжал настаивать на том, чтобы вычеркнуть из принятого закона пункт о дезертирах («Второй Всероссийский съезд Советов С. и С. Д.». М., 1928, стр. 77 — 78).

Другие подробности, связанные с поправками И. Бодяшкина, были освещены в газете «Ржевская коммуна», 7 ноября 1918 г.

³⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 27.

³⁸ Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, стр. 319.

³⁹ В первоначальном варианте этот пункт стоял в конце ленинского проекта декрета. С принятием поправки И. Бодяшкина различные газеты, опубликовавшие Декрет о земле, поместили его по-разному: одни — в середине, другие — в конце текста декрета. Например, «Голос» и «Правда» поставили его перед Наказом, в качестве пункта 5 декрета. Иначе и более правильно поступили «Известия ЦИК». В номере от 28 октября фраза «Земли рядовых крестьян и рядовых казаков не конфискуются» дана после Наказа и образует последнюю, заключительную часть декрета.

⁴⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, стр. 1.

⁴¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 247.

⁴² В. Д. Бонч-Бруевич. Воспоминания о Ленине, стр. 114.

⁴³ См.: М. Г. Кириченко. В. И. Ленин об основах советского конституционного права. Роль В. И. Ленина в становлении и развитии советского законодательства. М., «Юридическая литература», 1969, стр. 93.

⁴⁴ Ленинский сборник, т. XXI, стр. 267; подробную характеристику декларации см.: Е. Городецкий. Рождение Советского государства. М., 1966, стр. 450, 488 — 492.

⁴⁵ О роли В. И. Ленина в создании Конституции 1918 г. см.:. Н. К. Крупская. Конституция РСФСР. М., 1918; Г. Гуревич. История Советской Конституции. М., 1923, стр. 90 и др.; В. Курицын, С. Ро- нин. В. И. Ленин и первая Советская Конституция. — «Вопросы истории КПСС», 1963, № 7, стр. 61 — 74; Р. Савицкая. Очерки государственной деятельности В. И. Ленина. М., 1969, стр. 404 и др.; П. И. Стучка. Ленинизм и государство. М., 1924, стр. 56 — 57; Д. Чу- гаев. Первая Конституция Советского государства (1918). М., 1949, стр. 149; В. Шапко. В. М. Ленин — создатель социалистической законности. М., 1965, стр. 31 — 33; Декреты Советской власти, т. 2, стр. 546 — 549.

О роли В. И. Ленина в создании и развитии Конституции Туркестанской АССР см.: Ш. Уразаев. В. И. Ленин и строительство советской государственности в Туркестане. Ташкент, 1967, стр. 422 — 455.

⁴⁶ Декреты Советской власти, т. 2, стр. 546.

⁴⁷ Там же, стр. 549.

⁴⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, стр. 520.

⁴⁹ П. И. Стучка. Ленинизм и государство, стр. 56 — 57.

⁵⁰ Д. Чугаев. Первая Конституция Советского государства (1918), стр. 149.

⁵¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, стр. 147.

⁵² Н. К. Крупская. Конституция РСФСР. М., 1918, стр. 14.

⁵³ Полный текст проекта Декрета о проведении в жизнь национализации банков и о необходимых в связи с этим мерах приведен в сборнике «Декреты Советской власти», т. 1, стр. 227 — 229.

⁵⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 176 — 177.

⁵⁵ По предложению В. И. Ленина были разработаны и приняты десятки законоположений, в том числе: о ВЦИКе; о революционных трибуналах; о комбедах; о реорганизации ВЧК; об усилении ответственности за взяточничество, спекуляцию, ложный донос; об устранении волокиты, о дисциплинарных (товарищеских) судах; об установлении «декретных» отпусков; в привлечении трудящихся (особенно женщин) к участию в государственном контроле; о комитетах крестьянской взаимопомощи и др. По его инициативе были подготовлены и приняты в 1918 г. первые советские кодексы: о труде и брачносемейный. В. И. Ленин был инициатором издания декрета о контроле за правильным ведением гражданских дел за границей (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 54, стр. 162), о переходе курортов Крыма в распоряжение трудящихся (см.: Я. А. Семашко. «Ленин и здравоохранение», «Воспоминания о В. И. Ленине», т. 2, М., 1957, стр. 648).

⁵⁶ Декреты Советской власти, т. 3, стр. 567.

⁵⁷ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, стр. 316 — 317.

⁵⁸ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, стр. 382.

⁵⁹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 111.

⁶⁰ ЦПА НМЛ, ф. 17, on. 1, д. 82, л. 119, 125.

⁶¹ Ленинский сборник, т. XXI, стр. 91 — 92.

⁶² См.: «История СССР».1973. № 4 стр. 71

⁶³ С. Гуревич. Создание советского государственного аппарата. Ноябрь 1917 — январь 1918 г. — «Ученые записки Дальневосточного государственного университета», 1958, вып. 2, стр. 105.

⁶⁴ ЦП А НМЛ, ф. 153, on. 1, д. 429, л. 5. 11-56

⁶⁵ П. И. Стучка. Годовщина первого декрета с суде. — «Правда», 7 декабря, 1918 г.

⁶⁶ См.: П. И. Стучка. Революционная роль Советского права. М., 1932 г., стр. 109.

⁶⁷ Роль В. И. Ленина в становлении и развитии советского законодательства. М., Юриздат, 1969, стр. 407; История государства и права СССР. М., 1966, стр. 60.

⁶⁸ Уголовный процесс. Коллектив авторов ЛГУ. М., «Юридическая литература», 1972, стр. 49.

⁶⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 153, on. 1, д. 42, л. 5.

⁷⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 153, on. 1, д. 42, л. 3.

Интересно отметить, что в отдельных районах Российской Федерации судам разрешалось руководствоваться и другими источниками. Так, НКЮ Турк АССР своим циркуляром от 2 августа 1919 г. (№ 97) разъяснил судам, что они, в случае неполноты декретов, могут в своих решениях ссылаться, как на «несомненные источники права и справедливости», на труды К. Маркса и В. И. Ленина (ЦГАОР УзССР, ф. 17, on. 1, д. 1036, л. 161).

⁷¹ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 38, стр. 115.

⁷² См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 573, 578.

⁷³ Между тем в учебниках для юрвузов и даже в курсах по уголовному судопроизводству вклад В. И. Ленина в совершенствование проекта Декрета о суде № 2 освещен весьма бегло.

⁷⁴ Декреты Советской власти, т. 1, М., 1957, стр. 463.

⁷⁵ Декреты Советской власти, т. 1, стр. 464

⁷⁶ Декреты Советской власти, т. 1, стр. 464

⁷⁷ Декреты Советской власти, т. 1, стр. 465

⁷⁸ Согласно Положению от 4 марта 1918 г. Верховной морской следственной комиссии разрешалось руководствоваться ст. 8, 264 — 477, а при прекращении дела, кроме того, ст. 512, 515 и 516 дореволюционного устава уголовного судопроизводства.

⁷⁹ Декреты Советской власти, стр. 465.

⁸⁰ Декреты Советской власти, стр. 466.

⁸¹ Об этом сообщил П. И. Стучка в одном из заседаний секции государства и права Коммунистической академии в конце 1927 г. (См. «Еженедельник советской юстиции», 1928, № 2, стр. 46; № 3, стр. 115).

⁸² В. И. Ленин. Полн. собр. соч.. т. 35, стр. 157.

⁸³ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 190 — 191.

⁸⁴ См.: Декреты Советской власти, т. 1, стр. 49 — 50.

⁸⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 42.

⁸⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 226.

⁸⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 209.

⁸⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 51.

⁸⁹ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 38, стр. 341 — 342; т. 40, стр. 291 и др.

⁹⁰ А. Гойхбарг. В. И. Ленин и советское право. — «Советское право», 1924, № 2, стр. 4.

⁹¹ Ценные сведения и интересные обобщения по вопросу о роли В. И. Ленина в правотворческой деятельности Совнаркома содержатся в работах: А. С. Гойхбарг. «Ленин и советское право». — «Советское право», 1924, № 2; Я. И. Стучка. Ленин и революционный декрет. — В кн.: «Революционная роль советского права», 1934; А. В. Луначарский. Ленин — ученый и публицист. М., 1924; А. В. Мицкевич. Роль В. И. Ленина в создании советского права. — «Советское государство и право», 1969, № 3; М. С. Васикова, А. Н. Иодковский. Создатель советского законодательства. Ташкент, 1971; М. П. Ирошников. Председатель Совета народных комиссаров Вл. Ульянов (Ленин). Очерки государственной деятельности в 1917 — 1918 гг. М., «Наука», 1974, стр. 241 — 262.

⁹² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, стр. 478.

⁹³ См.: Г. Леплевский. О работе В. И. Ленина в Совнаркоме в 1921 — 1922 гг. — «Вечно живой. Воспоминания современников о Владимире Ильиче Ленине». М., 1965.

⁹⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 38, стр. 199.

⁹⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 15, стр. 261. См. также: Н. К. Крупская. О Ленине. Сборник статей. М., 1960, стр. 309; Т. Кривов. В Ленинском строю. — «Рабочие и крестьяне о Ленине. Воспоминания». М., 1958, стр. 268; A. Л. Логинов. Вечный пример. М., 1963, стр. 51.

⁹⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, стр. 329. Изучение результатов применения декретов от 21/1-1919 г. (о заготовках ненормированных продуктов) и от 25/IV того же года (о мерах содействия кустарной промышленности) было специально предусмотрено в п. 10 и 11 постановления СНК РСФСР от 28/Х-1919 г. (о мерах борьбы со спекуляцией).

⁹⁷ См.: «Беднота». 31 января 1931 года. № 2

⁹⁸ И. Д. Духвинский-0сипов. Встречи с Лениным. — «Нева», 1957, № 1, стр. 149.

⁹⁹ В известной брошюре А. Тодорского «Год с винтовкой и плугом», изданной в ноябре 1918 г., между прочим, сообщалось о привлечении в г. Весъегонске Тверской губернии «нескольких буржуев» к оборудованию заводов. Прочитав брошюру, Ленин одобрил почин весъегонцев. Спустя некоторое время Совнарком издал декрет «О порядке найма и увольнения лиц с техническим или агрономическим образованием» и тем самым претворил в жизнь идею использования буржуазных специалистов в социалистическом строительстве.

¹⁰⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч. т. 44, стр. 365.

¹⁰¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 54, стр. 191.

¹⁰² Ленинский сборник, т. XXXV, стр. 271. Такая резолюция имелась, например, на проекте Положения об управлении домами, утвержденном Малым Совнаркомом 8 августа 1921 г.

¹⁰³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 50, стр. 70.

¹⁰⁴ Ленинский сборник, т. XXX, стр. 325.

¹⁰⁵ Н. Горбунов. Как работал Ленин. М. 1968. стр. 6

¹⁰⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 53, стр. 125.

¹⁰⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, стр. 316.

¹⁰⁸ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 411 — 412.

¹⁰⁹ А. В. Луначарский. Ленин как ученый и публицист. М., 1925, стр. 17 — 18.

Вразрез с общепризнанным мнением по этому вопросу, проф. М. Рейснер, тогдашний работник НКЮ, в своих воспоминаниях заявляет, будто Ленин «был вообще противником правовых определений» («Неделя», 29 ноября — 5 декабря 1964 г., стр. 3). Факты опровергают утверждение Рейснера.

¹¹⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 115.

¹¹¹ С. Пестковский. Из воспоминаний о Ленине. — «Молодая гвардия», 1924, № 2 — 3; стр. 101 — 102.

¹¹² В. Бонч-Бруевич. Как работал Владимир Ильич. — «Читатель и писатель», 1925, № 2

¹¹³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 19, стр. 158.

¹¹⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 31, стр. 107.

¹¹⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 399 — 400.

¹¹⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 425 — 426.

¹¹⁷ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 412.

¹¹⁸ См.: М. С. Строгович. Курс советского уголовного процесса, т. 1, М., 1968, стр. 77.

¹¹⁹ В этой связи небезынтересно привести выдержку из письма В. И. Ленина от 13 февраля 1922 г. к тов. А. С. Енукидзе. Узнав о направлении Ю. Ларина на работу в законодательный орган (по образованию он не юрист), Ленин пишет, что этим самым «мы портим, губим и его, и работу». (Полн. собр. соч., т. 54, стр. 161).

¹²⁰ М. П. Ирошников. Председатель Совета народных комиссаров Вл. Ульянов (Ленин), стр. 259

¹²¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, стр. 504.

Непреклонный поборник нерушимости законов, В. И. Ленин в то же время не скрывал, что у него нет «ни малейшей влюбленности в декреты» — разумеется, в декреты скороспелые, плохие или вступившие в конфликт с жизнью (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 213).

¹²² Материалы XXV съезда КПСС. М. Политиздат. 1976. стр. 82

¹²³ «Владимир Ильич Ленин». Научная биография. М., 1963, стр. 569.

¹²⁴ См.: Например, дополнение, сделанное В. И. Лениным к проекту декрета «О наказаниях за ложные доносы», содержало предложение усилить ответственность («не менее стольких-то лет») за письменное заведомо ложное показание, ответ или уклонение от вопроса при известных условиях (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 244). Примечание к ст. 3 Декрета о свободе совести преследовало цель устранить из официальных документов указание на религиозную принадлежность граждан. Дополнение Ленина к проекту закона о социализации земли включено в закон в качестве ст. 26 (см. Ленинский сборник, т. XXI, стр. 144).

¹²⁵ Яркое представление о характере ленинских поправок дает проект Декрета о взяточничестве. Считая необходимым повысить ответственность за это преступление, он в одной из поправок отмечает: «Усиливающими меру наказания за взятку обстоятельствами являются: а) особые полномочия служащего; б) нарушение служащим своих обязанностей и в) вымогательство взятки» (Ленинский сборник, т. XXI, стр. 224).

¹²⁶ Например, по поводу проекта Декрета о суде над несовершеннолетними В. И. Ленин 4 марта 1920 г. высказал такие замечания: «1) Теория разграничения негодна; 2) Суды и тюрьмы портят; 3) Психологию детей кто знает? Судьи или экспертиза?» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, стр. 194). Ряд замечаний сделан им в адрес проекта закона о реквизициях и конфискациях (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, стр. 337 — 339), а также проекта Положения об общественной обработке Земли от 13 февраля 1919 г. Они коснулись, в частности, статей 2, 4, 7, 10, 16, 20, 22, 30 и 40 гл. VIII проекта (ЦПА, ф. 2, on. 1, д. 8531).

¹²⁷ Ленинский сборник, т. XXXV, стр. 137.

¹²⁸ Ленинский сборник, т. XXXV, стр. 271.

¹²⁹ А. Гойхбарг. В. И. Ленин и советское право. — «Советское праве», 1924, № 2 (8), стр. 3 — 4.

¹³⁰ См.: например, ленинское определение аннексии в Декрете о мире или новый текст § 1 декрета «О свободе совести, церковных и религиозных обществах»: «Церковь отделяется от государства», которым Ленин заменил расплывчатую формулу «Религия есть частное дело каждого гражданина Российской республики» (Декреты Советской власти, т. 1, М., 1957, стр. 371).

¹³¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, стр. 316.

¹³² Ленинский сборник, т. XXXV, стр. 330.

¹³³ Ленинский сборник, т. XXXV, стр. 330.

¹³⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, стр. 337 — 339.

¹³⁵ Декреты Советской власти, т. 1, стр. 281.

¹³⁶ Декреты Советской власти, т. 1, стр. 352.

¹³⁷ Гражданская война 1918 — 1920 гг., т. 1, М., 1928, стр. 41.

¹³⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 38, стр. 141.

¹³⁹ См.: Д. А. Керимов. Законодательная деятельность Советского государства. М., 1955; А. А. Ушаков. Очерки советской законодательной стилистики. Пермь, 1967. стр. 126 — 131.

¹⁴⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 50, стр. 59. Работа же НКЮ по составлению полного «Свода законов Российской революции», о чем сообщалось в № 42 «Газеты Временного рабочего и крестьянского правительства» за 1917 г., не могла удовлетворить Ленина, поскольку она велась в принципе неправильно: вместо выработки проектов новых советских законов и их кодификаций, она свелась в основном к «ремонту» старых.

¹⁴¹ СУ РСФСР, 1918, № 90, ст. 908.

¹⁴² К сожалению, личные архивы названных товарищей еще не полностью изучены. Работа тов. Антонова-Саратовского «В. И. Ленин в редактировании советского законодательства» осталась не завершенной («Социалистическая законность», 1964, № 4, стр. 29).

¹⁴³ Только за подписью В. И. Ленина в 1921 г., то есть в период перехода к нэпу, было опубликовано 467 декретов и постановлений (Э. Генкина. Государственная деятельность В. И. Ленина. 1921 — 1923 гг., стр. 10).

¹⁴⁴ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, стр. 674.

¹⁴⁵ Энциклопедия государства и права, т. II., М., 1925 — 1926, стр. 439 — 440.

¹⁴⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 54, стр. 166

¹⁴⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 328 — 329.

¹⁴⁸ См.: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК, ч. 1, М., 1954, стр. 593.

¹⁴⁹ ЦГАОР, ф. 353, оп. 4, д. 317, л. 1. Решение коллегии НКЮ от 2 ноября 1920 г.

¹⁵⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 189.

¹⁵¹ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 679.

¹⁵² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 190 — 191.

¹⁵³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 190 — 191.

¹⁵⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 190.

¹⁵⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, стр. 237.

¹⁵⁶ История советского государства и права в период строительства социализма (1921 — 1935 гг.), т. 2, «Наука», 1968, стр. 451.

¹⁵⁷ Ленинский сборник, т. XXXV, стр. 327.

¹⁵⁸ КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК, ч. 1, стр. 593.

¹⁵⁹ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 54, стр. 169, 614.

¹⁶⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 399.

¹⁶¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 398.

¹⁶² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 398. Величие В. II. Ленина как политического деятеля и юриста можно было бы также показать на примере его участия в разработке основ советского концессионного законодательства.

¹⁶³ Ленинский сборник, т. XXXVII, стр. 351.

¹⁶⁴ Сборник определений Верховного суда РСФСР, М., 1926, № 24.

¹⁶⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 401.

¹⁶⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 424.

¹⁶⁷ ЦПА. ИМЛ, ф. 19, протоколы № 520, 526.

¹⁶⁸ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 401, 411, 424.

¹⁶⁹ Подробно см.: А. Маковский. Роль В. И. Ленина в кодификации гражданского законодательства. — «Советская юстиция», 1967, № 8.

¹⁷⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 54, стр. 289.

¹⁷¹ Подлинный текст письма Н. В. Крыленко хранится в ЦПА ИМЛ (ф. 461, on. 1, д. 9904, л. 197).

¹⁷² ЦПА НМЛ, ф. 2, on. 1, д. 23406, лл. 1, 7, 9.

¹⁷³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 53, стр. 304.

¹⁷⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 246.

¹⁷⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 248.

¹⁷⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 248.

¹⁷⁷ XX съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет, т. 1, М., 1956, стр. 326 — 327.

¹⁷⁸ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 115.

¹⁷⁹ В феврале 1919 г. Ленина посетила делегация Даниловской (ныне им. М. И. Калинина) суконной фабрики. Выяснив, что представители ее недовольны отказом ВЦИК установить даниловцам мануфактурный паек и просят руководителя правительства «вмешаться», Владимир Ильич мягко, но категорически отклонил просьбу делегации. Дело в том, разъяснил он, что «этот вопрос решен Президиумом ЦИК, который по Конституции выше Совета Народных Комиссаров, ни я, как Председатель СНК, ни Совет Народных Комиссаров изменить решение не вправе». (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 50, стр. 261).

Еще пример. Когда летом 1922 г. в Политбюро ЦК РКП (б) возник вопрос об отношении Турккомиссии к актам законодательных органов ТуркАССР и РСФСР, В. И. Ленин высказался против предоставления этой комиссии права «изменять декреты без запроса ТуркЦИКа и ТуркСНК и запроса центра» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, стр. 153).

180 В. А. Антонов-Саратовский. В. И. Ленин в редактировании советского законодательства. — «Социалистическая законность», 1964, № 4.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование ленинского опыта использования права, его юридической и государственно-правовой деятельности позволяет сделать ряд принципиальных выводов и предложений.

Юридическая деятельность — одна из важных сторон, форм многогранной работы В. И. Ленина. В ряде случаев она являлась необходимым условием и средством осуществления его главной, то есть революционной (в самом широком смысле этого слова) деятельности. Последняя, базируясь на теоретических положениях марксизма, обогащалась и облегчалась благодаря использованию материалов и выводов из юридической практики В. И. Ленина и его будущих соратников по борьбе (П. И. Стучка, Д. И. Курский, П. А. Красиков и др.).

Государственно-правовая деятельность В. И. Ленина — это громадная по масштабам и значению, многоплановая по структуре область его политической деятельности (1917 — 1922 гг.). Она включала в себя руководство и непосредственное участие в правотворческом процессе и процессе становления и совершенствования аппарата власти социалистического государства.

Свои знания в области юриспруденции В. И. Ленин активно и весьма эффективно использовал не только и не столько в своей юридической деятельности, сколько для решения сложных теоретических задач, возникавших перед КПСС и Советским государством на различных этапах их развития.

Выступления В. П. Ленина и качестве защитника в Самаре, его устные и письменные («в листовках и брошюрах) консультации по вопросам права в Петербурге, его публицистические произведения, написанные в годы ссылки и эмиграции, служили делу политического и правового просвещения трудящихся, воспитания у них пролетарского правосознания; являлись способом вовлечения их в политическую борьбу с самодержавием, средством вооружения социал-демократических фракций в их многотрудной борьбе в царской Думе.

Ленинский опыт использования враждебных трудящимся, но в интересах последних, законодательства, судов, Государственной думы в дореволюционной России изучается и успешно претворяется в жизнь деятелями и парламентскими фракциями коммунистических и рабочих партий в современных капиталистических странах.

То обстоятельство, что у истоков правовой деятельности Советского государства, создания его аппарата, законодательства, Советской юридической науки стоял

В. И. Ленин, общепризнанный марксист, выдающийся политик и юрист, не могло не сказаться самым положительным образом на содержании, характере и темпах социалистических преобразований в нашей стране. С именем В. И. Ленина связаны рождение и совершенствование социалистического государственного аппарата, всех отраслей советского права. Им лично или под его руководством были разработаны основы советского законодательства: декреты Октября, первая Советская Конституция, первые советские кодексы. Ленинское руководство этим процессом позволило с наибольшей полнотой воплотить в деятельности государственного аппарата и законодательстве страны Советов принципы марксизма-ленинизма, идеи советской государственно-правовой доктрины.

Декреты и другие правовые акты Советской власти, подготовленные по инициативе или при участии В. И. Ленина в 1917 — 1922 гг., стали ядром, сердцевиной социалистического законодательства, всех его отраслей. Они являются ценнейшим источником познания и оценки деятельности первого председателя СНК в области законодательства и выработанных под его руководством основных организационных форм и особенностей правотворческой работы СНК и ВЦИК. Многогранная работа Ленина в области правотворчества и сейчас служит вдохновляющим примером для тех, кто призван разрабатывать и принимать законы Советского государства.

Успешное осуществление грандиозных задач, поставленных XXV съездом КПСС, немыслимо без овладения работниками госаппарата высокой социалистической культурой, в особенности, культурой правовой, без глубокого изучения и внедрения ленинского опыта использования этой культуры в государственной деятельности.

Вслед за Лениным работники государственного аппарата должны видеть в ней важное условие эффективности осуществляемой ими нормотворческой и правоприменительной деятельности, фактор укрепления законности как в их работе, так и в их отношениях с гражданами.

Доказательством овладения работниками аппарата (особенно деятелями юстиции и прокуратуры) социалистической правовой культурой следует считать: глубокое знание действующего законодательства, особенностей условий и порядка нормотворческой деятельности; уважительное отношение к советскому закону, личности и правам граждан; нетерпимость к малейшим нарушениям законности.

Из того, какое место Ленин отводил правовой культуре в работе государственного аппарата, следует, что те из его работников, которые непосредственно заняты в нормотворческой и правоприменительной деятельности, должны быть в достаточной степени сведущими в вопросах права¹.

Воплощение в жизнь идей В. И. Ленина о роли права, законности в работе государственного аппарата обязывает советских юристов разработать предложения по правовому регулированию управленческого труда министерств и исполкомов местных Советов; по разработке и закреплению в праве (например, в регламентах) процедуры подготовки и принятия решений (приказов и т. д.) в различных подразделениях названных выше органов; по регламентации в законе порядка контроля и проверки исполнения решений.

В целях обеспечения принятия местными Советами и их исполнительными комитетами юридически грамотных актов, а также в целях более широкого привлечения населения к участию в разработке и последующем исполнении таких актов целесообразно узаконить предложенную Лениным практику объявления открытых поощряемых конкурсов на составление безупречных во всех отношениях проектов хотя бы наиболее важных нормативных актов; заблаговременной публикации для обсуждения в местной печати и на различных собраниях проектов тех же актов; практику обращения исполкомов местных Советов к населению города, района с запросами (через печать, радио, телевидение) для выяснения, какие из действующих решений и почему именно следует изменить или отменить и по каким вопросам, до сих пор нерегламентированным, желательно принять решения.

Из ленинского указания об обязанности работников государственного аппарата изучить науку управления и сдать экзамен по этой науке следует, что эти работники обязаны усвоить основы советского права, основы законодательной техники и современного делопроизводства.

В духе ленинских положений о роли права в управлении следует вывод о необходимости разработки и узаконения регламента, тщательно продуманной процессуальной формы работы советских учреждений, формы, призванной способствовать наиболее правильному осуществлению должностными лицами своих полномочий; принятию ими оптимальных решений, а главное — созданию режима законности во всех сферах и стадиях деятельности органов управления.

Сравнительный анализ советского конституционного законодательства, первых советских кодексов с новой Конституцией СССР и новыми, действующими кодексами союзных республик свидетельствует о глубокой преемственности ленинских идей и ленинского законодательного опыта.

О том же свидетельствует аналогичное по характеру исследование основных законов и большинства других нормативных актов, принятых в социалистических странах Европы и Азии.

Несомненно, что правовая система всех стран социалистического лагеря и впредь будет развиваться и совершенствоваться в духе идей и заветов Ильича.

Несомненно и то, что ленинский опыт использования права в интересах революции, в интересах коммунистического строительства будет и впредь глубоко изучаться и с учетом конкретных условий применяться во всех странах и, прежде всего, в социалистических.

 

Примечания:

¹ Ленинский сборник, т. XXXVII, стр. 351.