Книги о Ленине

 

ИСКУССТВО АРГУМЕНТАЦИИ В ПРОЦЕССЕ ПОЛЕМИКИ

Торжество реакции в России не могло продолжаться долго. Неизбежно было нарастание нового революционного кризиса. Объективность этого процесса по-своему учитывали участники споров о судьбах социализма в нашей стране. Актуальность революции — коренная ленинская идея, решающим образом связанная с марксизмом. С этим связано утверждение о том, что «ни Маркс, ни Ленин никогда не представляли себе актуальность пролетарской революции и ее конечные цели таким образом, будто теперь их можно произвольно осуществить в любой произвольно выбранный момент. С другой стороны, однако именно актуальность революции служила для них единственно надежным критерием правильности решения любого повседневного вопроса, Актуальность революции определяет основную тональность целой эпохи»¹. История требовала правильно сформулировать ответы на вопросы, поставленные перед пролетариатом объективной действительностью.

Наступление против царизма первым начал пролетариат. Летом 1910 года заметно активизировалось его движение. Осенью участились забастовки на фабриках и заводах Петербурга, Москвы и других промышленных центров страны. Г. В. Плеханов констатировал: «Есть некоторые серьезные основания думать, что наше общественное настроение, — а прежде всего настроение нашего пролетариата, наиболее интересное для нас, социал-демократов, - уже начинает изменяться к лучшему. Мы вряд ли ошибемся, если скажем, что мы уже миновали самую низшую точку того упадка, который нам суждено было пережить, и теперь опять, — правда, еще очень медленно, — поднимается вверх»². Были подтверждения из других источников. На монархическом съезде в мае 1912 года предсказывалось, что для России наступают тревожные дни, в частности, после Ленских событий.

 В тот период положение РСДРП было тяжелым. Шла ожесточенная идейная борьба между большевиками, с одной стороны, и ликвидаторами, троцкистами и примиренцами, с другой. Одна из активных форм такой борьбы — полемика. Давайте ее рассматривать как сопоставление на логической основе многообразных фактов и аргументов, приводимых спорящими в соответствии с содержанием обсуждаемой проблемы и с учетом конкретных исторических условий. Постараемся проследить, как участники полемики сосредоточивают внимание на принципиальных положениях, мнениях, как опираются на определяющие тезисы, когда доводы «за» и «против» образуют утвердительный и отрицательный планы доказательства. Будем помнить и предупреждение К. Маркса методического характера: «...даже и самый скудоумный довод претендует на важное значение, пока он не разбит наголову»³.

При выяснении истины В. И. Ленин, другие честные полемисты добивались, чтобы объективной была «оценка господствующих или наиболее распространенных или наиболее вредных для демократии и для социализма идейно-политических течений» (20,357).

Исследователей привлекают логические основания теории аргументации. Поучительно проследить, как при столкновении несходных мнений демонстрируется значение правил и схем логических умозаключений, умение приводить убедительные доводы в защиту своей точки зрения, как делаются обобщения из имеющихся фактов и свидетельств, как проявляется уровень логической культуры. Больше шансов, на победу имеет тот участник спора, который руководствуется научными положениями. К этому у последовательных революционеров прибавляется твердая уверенность в правоте общественного дела, неотделимая от целеустремленности.

Что означает логичность рассуждений? В нее включены ясность основных понятий и утверждений, отсутствие противоречий и несогласованностей, последовательность переходов от одной мысли к другой, доказательное изложение материала. В процессе развития мысли недопустимы изменение тезиса, неряшливость в рассуждении. Требуется бдительность, когда оппонент намеревается совершить «логическую диверсию» — из-за невозможности обосновать выдвинутое положение преднамеренно внимание переключает совсем на другое, переставляет логические акценты. В таких и подобных случаях для демонстрации несостоятельности доказательства требуется указать на «ложность аргументов и на нарушение норм логики. К сведению примем то, что опубликованный ЮНЕСКО «Кодекс добрых обычаев в научных публикациях» считает недопустимым основывать утверждения на непроверенных высказываниях.

Путь к верному выводу усложняет двусмысленность в толкованиях и. суждениях. Не утрачивает актуальности такое высказывание В. Н. Майкова: «Нет ошибки грубее двусмысленности и нет положения невыносимее положения того, кто уличен в этом нарушении здравого смысла!»⁴.

Теперь по возможности рассмотрим, какие полемические средства использовались в обстановке нового революционного подъема. К тому времени все в большей степени Л. Мартов проявлял себя лидером ликвидаторства. В. И. Ленин посчитал нужным сравнить его с Л. Д. Троцким. Первый из них был тем опаснее, чем искуснее стремился защищать ликвидаторов квазимарксистскими словами. Но свои взгляды, которые наложили отпечаток на целые течения в массовом пролетарском движении 1903 — 1910 годов, он излагал открыто. Правда, не всегда был последовательным. Иной была тактика другого оппонента. «Троцкий и подобные ему «троцкисты и соглашатели», — с возмущением писал В. И. Ленин, — вреднее всякого ликвидатора, ибо убежденные ликвидаторы прямо излагают свои взгляды, и рабочим легко разобрать их ошибочность, а гг. Троцкие обманывают рабочих, прикрывают зло, делают невозможным разоблачение его и излечение от него» (20, 320). Потребовалось сравнение и при ведении речи об общей атмосфере сочувствия рабочим в годы первой российской революции. Об этом много говорили либералы, к которым присоединился Л. Мартов. Но они игнорировали то обстоятельство, что определяющей была сила натиска рабочих. Разницу подходов В. И. Ленин показал в двух фразах: «Вы сильны, когда вам сочувствуют в обществе, говорят рабочим либералы. Вам сочувствуют в обществе, когда вы сильны, говорят рабочим марксисты» (19, 404). Так продемонстрирован противоположный подход к установлению причинно-исследовательских связей при анализе одних и тех же явлений, событий.

В рассматриваемый период вышел очередной номер «Голоса Социал-демократа». Материал «Две партии» сообщил о выпуске Большевистским центром объемистой книги под таким же названием. Ее авторам (опять же без обоснования, без подкрепления примерами) предъявлены обвинения типа: «Десятый и сотый раз авторы книги перетасовывают (и подтасовывают) все те же «цитаты», произвольно, без всякой связи с контекстом, выдранным из разных статей; десятый и сотый раз пережевывают ими же сочиненные «факты» о «заговорах против партии», о «пособниках» и «укрывателях» этих «заговоров», а пособниках пособников и укрывателях укрывателей»⁵. В таком же тоне «ленинский кружок» обвинили в бесчестном отношении к РСДРП и в беспринципности, назвали денежным мешком. Будет правильнее сказать, что авторы журнала так охарактеризовали собственные, а не ленинские приемы ведения полемики.

Появилась необходимость показать, в чем большевики расходились с Л. Мартовым и Л. Д. Троцким, которые преподносили немецким социал-демократам марксистски подкрашенные либеральные взгляды. Они не учитывали, что корни расхождения меньшевиков с большевиками крылись в экономическом содержании российской революции. Игнорируя это, оппоненты лишили себя возможности понять исторический смысл внутрипартийной борьбы в России.

 Употребив определения «любезный» и «любезнейший», В. И. Ленин обратился непосредственно к Л. Мартову, который всего лишь повторял либеральные речи. Его утверждение о том, что 17 октября 1905 года, будто бы открыло перспективу проведения выборов в Думу, созыва собраний, основания рабочих союзов, издания социал-демократических газет, опровергнуто с помощью доводов, которые полезно вспоминать при сегодняшних спорах: «Не «перспективы» мирной конституции «открыло» 17-ое октября, это либеральная сказка, а гражданскую войну. Эта война подготовлялась не субъективной волей партии или групп, а всем ходом событий с января 1905 года. Октябрьский манифест знаменовал не прекращение борьбы, а уравновешение сил борющихся: царизм уже не мог управлять, революция еще не могла свергнуть. Из этого положения с объективной неизбежностью вытекал решительный бой. Гражданская война и в октябре и в ноябре была фактом (а мирные «перспективы» либеральной ложью); выразилась эта война не только в погромах, но и в борьбе вооруженной силой против непокорных частей армии, против крестьян в трети России, против окраин» (19,367 — 368).

 Позиции Мартова и Троцкого в споре не могли укрепиться при смешивании ими в кучу разнородных исторических периодов, а также при противопоставлении России, совершавшей свою буржуазную революцию, Европе, в которой такие революции уже давно завершились. Продолжая полемику, В. И. Ленин привел конкретные примеры того, когда Л. Мартов не понимал значение революционной борьбы народных масс, а повторял высказывания либералов, которые распространяли конституционные иллюзии и названы политическими комедиантами, развращающими демократическое сознание борющихся масс. Затем противопоставил два вывода: «И если Мартов и его друзья, вслед за либералами, указывают на тяжелые поражения революции как на урок того, «чего не делать», то мы ответим им: единственная реальная победа, одержанная революцией, была победой пролетариата, который отбросил либеральные советы идти в булыгинскую Думу и повел за собой крестьянские массы на восстание. Это во-1-х. А во-2-х, своей геройской борьбой в течение трех лет (1905 — 1907) русский пролетариат завоевал себе и русскому народу то, на завоевание чего другие народы потратили десятилетия. Он завоевал освобождение рабочих масс из-под предательского и презренно-бессильного либерализма. Он завоевал себе роль гегемона в борьбе за свободу, за демократию, как условие для борьбы за социализм» (19, 371).

Как и в предыдущие годы, базой и главным содержанием работы большевиков оставалось развитие сознания масс. Небезразлично, как эти усилия воспринимались трудящимися. Тогда мерилом силы и влияния того ли иного течения в рабочих массах являлись рабочая пресса и рабочая курия Думы.

Социал-демократическая печать, в том числе и заграничная, на первый план выдвинули вопрос о кризисе в РСДРП. Это вызвало усиленные толки, недоумения и колебания в широких партийных кругах. Такие настроения усилила статья Л. Мартова «Куда пришли?», опубликованная в ноябре 1910 года в  № 23 «Голоса Социал-Демократа». Заседание редакции газеты «Социал-Демократ» поручило В. И. Ленину написать ответ. Владимир Ильич учел мнение других товарищей. Исходил из того, что за мартовской статьей скрывались определенные практические действия, направленные против партии.

Круг участников полемики и спорных проблем расширялся. В частности, Потресов заявил, будто марксистская мысль дурманит себя гашишем пустяков — борьбой с ликвидаторством и махизмом. Чтобы ответить оппоненту, В. И. Ленину потребовалось совершить небольшой исторический экскурс. Отметил, что в 1908 — 1910 годах явственно обрисовалась новая полоса в направлении к буржуазной монархии. Здесь полемист-диалектик предупредил: «Не решая старых проблем, не будучи в состоянии решить их, а следовательно, не устраняя их, эта новая полоса требует применения новых приемов подготовки к старому решению старых проблем. В этом — своеобразие этой невеселой, серой, тяжелой, но оказавшейся неизбежною, полосы» (20, 121).

Что касается ликвидаторства, Потресов назвал его фантомом в больном воображении. Объяснял это тем, что-де нельзя ликвидировать не подлежащее ликвидации, чего на самом деле уже нет как организованного целого. В. И. Ленин признался в невозможности полностью передать читателям свой взгляд на такое высказывание. Г. В. Плеханов же написал: «Один из людей, стремившихся ликвидировать свою собственную партию, позволил себе печатно заявить, что она не существует как организованное целое.

Делать перед лицом неприятеля подобное заявление о своей собственной партии — значит ли работать на ее пользу?»⁶.

Весной 1911 года на страницах «Социал-Демократа» В. И. Ленин писал о столкновении двух «тактик». Одна, которой руководствовались Мартов, Дан и компания, заключалась в том, чтобы изнутри разлагать РСДРП и держать ее в болезненном состоянии до тех пор, пока не укрепятся ликвидаторы. Сторонниками другой «тактики» были Потресов и Левицкий с компанией. Они полагали, что подсиживание старой партии изнутри не стоит, мол, свеч, а посему надо без промедления идти на открытый разрыв с РСДРП.

Внимание читателей В. И. Ленин привлек к тому, что господа Аксельрод, Дан, Мартов, Потресов и другие уподобились вольным стрелкам вольных групп пишущей братии. Они предпочитали похихикать в качестве людей, которые умеют ценить моду и дух времени либеральных салонов, но не искали ответы на проклятые вопросы. Последовало такое ленинское определение: «Ликвидаторство есть совокупность тенденций, свойственных всякому оппортунизму вообще и проявляющихся в определенных конкретных формах в один из периодов русской истории в одном из наших социально-политических направлений» (20, 190).

Большевики не могли быть бесстрастными свидетелями того, как поток либеральных и анархических нападок на РСДРП лился со страниц ежемесячного легального журнала меньшевиков-ликвидаторов «Наша Заря», который выходил в Петербурге с января 1910 по сентябрь 1914 года под руководством Потресова, при сотрудничестве Дана. Это издание В. И. Ленин назвал главным органом ликвидаторского течения. Посоветовав крикливым оппонентам не подражать Троцкому в надутых фразах, В. И. Ленин написал: «Все мы знаем прекрасно, что ни «широкой», ни «открытой» «мобилизации масс» выборы 1912 года (если не наступит условий в корне меняющих обстановку 1908 и 1911 годов) не дадут и дать не могут. Дадут скромную возможность не широкой и не очень открытой работы, и этой возможностью надо пользоваться...» (21, 74 — 75). А приведя очередную неудачную цитату оппонентов, Владимир Ильич в саркастической форме попросил пощады и спросил, как не тошнит людей от языкоблудия. Здесь же пояснил, что вычурными, вымученными, оглушающими и отупляющими рабочего фразами им оперировать приходится тогда, когда на простые, ясные, волнующие вопросы не имеют простого, прямого и ясного ответа.

Призвав читателей присмотреться к рассуждениям Л. Мартова, В. И. Ленин сделал вывод, что «высасывать» ответ на конкретные вопросы российской буржуазной революции первого десятилетия XX века из слишком общего понятия буржуазной революции, — опошлять марксизм до либерализма. Л. Мартов, как и все ликвидаторы, полагал, что решительное столкновение предстояло только между поместным дворянством и либеральной буржуазией. Излагая свое мнение, В. И. Ленин использовал прием высказывания серьезных положений как бы мимоходом, во вводном предложении: «Заметим в скобках, что если в проекте платформы «Нашей Зари» и «Дела Жизни» будет высказан прямо этот взгляд, то ликвидаторы окажут большую услугу рабочему движению, разъяснив рабочим, в чем тут дело; если же в платформе этих литературных органов не будет высказан прямо этот взгляд, то это будет означать, что платформа пишется для сокрытия взглядов, что платформа расходится с действительным идейным содержанием проповеди обоих журналов)» (21, 85 — 86).

Позицию Мартова помогает охарактеризовать немногословное сравнение, что этот деятель, как чумы, боялся левого блока.

Большевики полемизировали и с журналом меньшевиков-ликвидаторов «Возрождение». В числе его сотрудников были Мартов, Дан, Мартынов. Они утверждали, будто ликвидировать уже нечего, что вредной и реакционной утопией является мечта о восстановлении подпольной партии. Были ли другими лицами и направлениями, кроме нашего, оценены эти заявления, как разрыв ликвидаторов со старым, прежним политическим коллективом? Несомненно, да», — снова использовал В. И. Ленин форму вопрос — ответ (21, 164).

Были высказывания, свидетельствующие о недооценке трудностей идейной борьбы того периода. Например, И. В. Сталин из ссылки писал друзьям: «О заграничной «буре в стакане», конечно, слышали: блоки Ленина — Плеханова, с одной стороны, и Троцкого — Мартова — Богданова, с другой. Отношение рабочих к первому блоку, насколько я знаю, благоприятное. Но вообще на заграницу рабочие начинают смотреть пренебрежительно...»⁷.

В годы революционного подъема неодинаковой была позиция Г. В. Плеханова. В период «Звезды» плехановцы поддерживали мысль о необходимости сохранить подпольную РСДРП. Но опять же не всегда проявляли последовательность. Среди них были тяготеющие больше к ликвидаторам, нежели к большевикам. Проявилась и неуверенность в движущих силах революции. И все равно весной 1911 года в адресованном А. И. Рыкову письме В. И. Ленин выразил уверенность, что Г. В. Плеханов и его фракция будут вместе с последовательными революционерами.

Большевики, по ленинскому выражению, оказались бы изуверами фракционной буквы, если бы усомнились в своем долге, в долге всех традиций большевизма протянуть руку Г. В. Плеханову для совместных выступлений против ликвидаторов, выразить ему полное товарищеское сочувствие. При этом откровенно признавалось: «Нас разделяли и разделяют вопросы о том, как следовало тогда-то и тогда-то действовать «гегемонам», но мы — товарищи во время распада, в борьбе с людьми, для которых вопрос о гегемонии есть «пустяковейшее недоразумение» (20, 133). Находились критики, которым политика сближения с Плехановым казалась фракционной, очень узкой. Призывали, расширить ее до примирения с Потресовыми, Базаровыми и подобными им. В. И. Ленин пояснил, что подобное примиренчество — безнадежнейшая глупость или мизерное интриганство. Его тактика оказалась верной. Меньшевики-партийцы вместе с большевиками участвовали в деятельности местных комитетов, сотрудничали в «Рабочей Газете», «Звезде», «Социал-Демократе». Это помогло расширить влияние ленинцев в легальных рабочих организациях и вытеснить из них ликвидаторов. Лидер большевиков констатировал: «Если Троцкий и ему подобные адвокаты ликвидаторов и отзовистов объявляют это сближение «политически бессодержательным», то подобные речи только аттестуют всю беспринципность Троцкого, всю реальную враждебность его политики политике действительного (а не обещаниями только ограничивающегося) уничтожения фракций» (20, 33 — 34).

При совместных выступлениях против ликвидаторов у В. И. Ленина появилась необходимость поправлять Г. В. Плеханова при проявлении непоследовательности, побуждать его к выбору более решительной позиции. В таких случаях, разумеется, полемика велась иначе, в иной тональности, с учетом особенностей характера видного теоретика и пропагандиста марксизма и тех, кого он за собой вел. В конечном итоге выигрывали обе стороны.

Во всем этом немалую роль сыграла опора на достоверные факты, которые умело вводились в систему доказательства, убеждения или опровержения, из которых делались логично вытекающие выводы. Так, например, поступил В. И. Ленин, когда в статье «Исторические судьбы учения Карла Маркса» проследил за развитием революционного учения, используя метод «погружения» теории в исторический поток социальной жизни и анализа своей теории. При таком подходе нет места смещению акцентов, скатыванию к демагогии и псевдореволюционной фразеологии. В свете этого чрезвычайно актуально предупреждение Ф. Энгельса, который в ответе одному из лидеров «молодых» предостерегал, что «материалистический метод превращается в свою противоположность, когда им пользуются не как руководящей нитью при историческом исследовании, а как готовым шаблоном, по которому кроят и перекраивают исторические факты»⁸.

Для усиления собственной позиции, для предотвращения возможной ошибки, для получения неслучайного ввода необходимо изучать источники фактов. В частности, требуется серьезно исследовать меньшевистские источники. Они недостаточно полно представлены из-за того, что до недавнего времени члены этой фракции рассматривались в качестве главных врагов большевиков. Пора ученым преодолевать боязнь, что вдруг те или иные материалы, свидетельства окажутся не из «того» места хранения. Пора на деле проявлять то бесстрашие перед фактами, какое было у В. И. Ленина. Он, по воспоминаниям современников, подводил читателей и слушателей к самой главной дороге постижения истины, с дерзновением и бесстрашием предлагал взобраться на вершину и найти реальное, искомое там, где робкая мысль предпочитала прятаться за иллюзию. Здесь В. И. Ленин следовал примеру К. Маркса.

Рискуют ошибиться те участники полемики, которые игнорируют аксиоматическое положение: когда дело касается спора о судьбах социализма, тогда исследование нуждается в выяснении не просто логики определенного ряда или группы фактов, а объективной логики развития всего революционного процесса. Только в целостной системе противоречивые доводы и тенденции смогут найти рациональное объяснение и создадут основу для получения верных выводов.

Единичные или систематизированные факты тогда в руках полемиста превращаются в безусловное доказательство верности мысли и в надежное средство опровержения ложных тезисов, когда они проанализированы. Казалось бы, самоочевидное положение, но сколько спорщиков оказываются в незавидном, проигрышном положении из-за игнорирования его! Совсем иначе поступали великие деятели. В. И. Ленин отметил, что история всегда богаче содержанием, разностороннее, живее и «хитрее» воображений самых лучших партий наиболее передовых классов. Поэтому диалектическая логика предусматривает развитие принципа объективности, требование опоры на факты, политического анализа их в ходе рассуждения. При этом объективная политическая позиция тесно связана с реальным классовым интересом, а не определяется личными качествами участвующего в полемике. Субъективный момент значит подчас очень много, но не является определяющим. При научном подходе к рассмотрению конкретных проблем не будем забывать о том, что диалектика политики — это в первую очередь диалектика интересов. Именно поэтому научный подход основывается на диалектической обработке фактов. Опора на них гарантирует от ухудшения революционной теории при появлении новых фактов.

Одно из требований, соблюдение которого обязательно для каждого участника полемики, — не прибегать к одностороннему выхватыванию доводов, избегать односторонности в подходе, руководствоваться теоретическими положениями и принципами.

Доводы различаются своей весомостью. Например, о многом говорит то, что большевики предложили Г. В. Плеханову быть вторым представителем в Международном Социалистическом Бюро от РСДРП.

Фактом, подтвержденным жизнью, является то, что многие планы ликвидаторов при столкновении с действительностью оказались всего лишь мыльными пузырями, беспочвенной выдумкой.

Многочисленные факты свидетельствуют: неприемлемым было примиренчество Л. Д. Троцкого и его единомышленников. В полемике с ними В. И. Ленин против оппонентов обращал их же не всегда удачные выражения и отдельные слова. Вот примиренцы нарывными назвали антипартийные группки, которым сами поверили. Владимир Ильич это назвал ребячеством с точки зрения практической политики и безыдейностью, беспринципностью, интриганством с более глубокой точки зрения. Если бы кто был серьезно убежден в том, что ликвидаторство и отзовизм — нарывы, тот понял бы, что при назревании нарывы оттягивают из организма вредные элементы, должны выводить их из организма. В таких случаях здравомыслящий человек не стал бы помогать отравлению организма попытками загнать внутрь отравленные клетки.

В декабре 1911 года в № 25 «Социал-Демократа» была опубликована ленинская статья «О дипломатии Троцкого и об одной платформе партийцев». В ней прослежено, как процесс умирания заграничных группок, пытавшихся построить свое существование на дипломатической игре с ликвидаторами и отзовистами, проиллюстрировали материалы 22-го номера венской «Правды». Характеризуя ее издателя, Владимир Ильич в качестве вводного предложения использовал некрасовскую строчку «Как божиться-то не лень?», а затем напомнил о заверениях Л. Д. Троцкого, будто его издание не фракционное, а общепартийное. Присмотревшись к названному номеру, можно обнаружить нехитрую механику игры примиренца. Революционная фраза им использовалась для прикрытия и оправдания фальши ликвидаторства и засорения сознания рабочих. Обращено внимание и на корреспонденцию, подписанную инициалами С. В., в которой рекламировалась группа «Вперед» и содержался упрек в адрес Троцкого. Тот в оправдание сослался на бедность своей газеты и редкий ее выход. В. И. Ленин разгадал тактику: «Игра шита белыми нитками: мы вам — вы нам; мы (Троцкий) помолчим о борьбе партийцев с отзовистами и, обратно, мы (Троцкий) поможем рекламировать «Вперед», а вы (С. В.) уступите уж ликвидаторам «петиционную кампанию». Дипломатическая защита обеих непартийных фракций — разве же это не есть истинная партийность?» (21, 30).

В статье «Положение в РСДРП и ближайшие задачи партии» В. И. Ленин упомянул о беспринципных группках, которые стремились нажить политический капиталец маклерством, мелкой дипломатией, интригами — и все под видом «объединения» партии. В числе больших мастеров всего этого назван Троцкий.

Большие расхождения были при определении стратегических задач. Ликвидаторскую проповедь вела либеральная газета «Луч». Лучисты клялись, что они тоже социал-демократы, тоже за подполье, что их напрасно травят ленинцы и плехановцы. Но, как с иронией отметил В. И. Ленин в «Заметках публициста», божба и клятвы, брань и крики не устраняют того факта, что ликвидаторы находились вне партии.

При обосновании тезиса, что ликвидаторы — продолжатели ошибок «экономизма» и разрушители рабочей партии, В. И. Ленин в свидетели призвал Г. В. Плеханова. При этом привел серию фактов о том, как Георгий Валентинович занимал особую позицию, многократно отходя от меньшевизма: на II съезде РСДРП боролся с оппортунизмом меньшевиков, потом редактировал шесть направленных против меньшевиков номеров «Искры». В 1904 году так защищал аксельродовский план земской кампании, что обходил молчанием его главные ошибки. Весной 1905 года ушел от меньшевиков. После разгона I Думы занял совсем не меньшевистскую позицию. На V (Лондонском) съезде боролся с организационным анархизмом меньшевиков. В. И. Ленин полагал, что эти факты надо знать, чтобы понять, почему меньшевик Плеханов так долго и решительно боролся с ликвидаторством, разоблачал его.

На эту тему в мае 1914 года в пятом номере журнала «Просвещение» В. И. Ленин задал серию вопросов в наступательном тоне: «... 1) не заявлял ли меньшевик Плеханов в печати в 1909 — 1910 гг., что меньшевики набрали себе целый ряд оппортунистических элементов? 2) не доказывал ли тот же Плеханов оппортунистический характер ликвидаторского лозунга: «борьба за легальность»? 3) не доказывали ли несколько меньшевиков-антиликвидаторов связь ликвидаторства с «экономизмом»? 4) не является ли оппортунизмом отрицание Кольцовым «двух китов» (из трех) с точки зрения пригодности их для агитации?

Даже эти четыре факта — а их можно бы привести сорок четыре — говорят ясно о том, что «экономизм» 1895 — 1902 годов, «меньшевизм» 1903 — 1908 годов, ликвидаторство 1908 — 1914 годов есть не что иное, как русская форма или разновидность оппортунизма и ревизионизма» (25,182).

Сам за себя говорит тот факт, что В. И. Ленин пригласил Г.В. Плеханова читать лекции слушателям партийной школы в Поронино.

Был своего рода «единый фронт» обратной направленности. В него в числе других вошли Мартов и Дан, которые пытались противопоставить В. И. Ленину всю эмиграцию. Для этого использовали издававшуюся в Петербурге еженедельную легальную газету меньшевиков-ликвидаторов «Живое Дело». На ее страницах пропагандировали лозунги либеральной рабочей политики.

Л. Мартов утверждал, что среди землевладельцев и крупной городской буржуазии есть элементы, враждебные черносотенной, националистической реакции. Согласившийся с этим В. И. Ленин подтвердил, что кадеты — часть выборщиков от землевладельцев. Отсюда сделал вывод, что дальше помещичьей, «либеральной» оппозиции передвинуть большинство Думы в тех условиях было невозможно; все решали помещики. «Этот факт, — отметил Владимир Ильич, — который пытался обойти Мартов, остается фактом. Значит, переход помещика в оппозицию один только в состоянии дать перевес (помещичьей) «оппозиции» Но тут-то и заключается гвоздь вопроса: можно ли сказать, не превращаясь в либерала, что (помещичья) «либеральная оппозиция способна выбить реакцию из ее думских позиций»? (21, 158). В таких условиях задачу рабочей демократии В. И. Ленин пытался увидеть в том, чтобы использовать конфликты либералов с имевшимся большинством Думы для возможного усиления демократизма в выборном учреждении, а не поддерживать либеральные иллюзии.

Один из ленинских выводов в рассматриваемой статье сводится к тому, что Мартов марксизм признавал лишь постольку, поскольку он приемлем для всякого образованного либерала. Сделал Владимир Ильич и такой вывод: чтобы в царской России власть действительно передала из рук помещика в руки буржуа, не следовало фальшивыми лозунгами обманывать и обессиливать демократию, а рабочих в особенности.

В связи с актуальностью вопросов о тактике партий в избирательной Кампании в IV Государственную думу в марте 1912 года В. И. Ленин написал статью «Карты на стол», направленную пробив ликвидаторов. Вынесенный в заголовок призыв прежде всего адресовался сотрудникам «Живого Дела». У этого издания карты оказались под столом, поскольку любители «открытой рабочей партии» оказались любителями закрытой игры. В передовой восьмого номера они просвещали читателей, что путь борьбы за общее улучшение и коренное изменение условий труда и жизни лежит через отстаивание частичных прав. Софизмами худшего сорта явились рассуждения о том, что в ходе избирательной кампании создадутся элементы возрождения и создания партии. Об открытом выступлении упоминалось лишь для отвода глаз, а на деле получался худший вид закрытой диктатуры кружка.

В восьмом же номере «Живого Дела» Л. Мартов ответил на ленинскую статью «Орган либеральной рабочей политики».

Обойдя молчанием все доводы, автор решил поймать оппонента на одной фразе о том, что для пролетариата полезнее пять лишних демократов, чем 50 лишних либералов. Сразу, же бездоказательно попытался представить В. И. Ленина ....пособником черносотенцев. Но ни по одному из шести пунктов статьи об органе либеральной рабочей политики ничего не ответил. Были и другие элементы нечестной игры. Поэтому последовательный революционер получил моральное право ответ озаглавить «Плохая защита либеральной политики». Отметив непостоянство во взаимоотношениях между оппонентами, В. И. Ленин напомнил, что ликвидаторы четыре года ругали большевистское подполье, оправдывали бегство от него неустойчивых элементов, разглагольствовали об открытой партии. Пока они занимались этим, от них ушла рабочая курия. Признавая такое печальное для него обстоятельство, Л. Мартов взялся бранить и называть нулями плехановцев и впередовцев. А ведь сами ликвидаторы еще недавно изображали их центрами. Далее Мартов с горечью, злобой, с бездной ядовитых словечек признал, что большевики, которых он именовал ленинским сектантским кружком, устояли и даже перешли в наступление.

Возник вопрос о соотношении нового и старого. Вот ленинская позиция: «Чтобы вовремя использовать форму, чтобы уловить апрельский подъем, чтобы получить драгоценное для марксиста сочувствие рабочей курии, надо было не отрекаться от старого, не относиться к нему ренегатски, а отстаивать твердо его идеи, его традиции, его материальные субстраты. Именно эти идеи пропитывали собой апрельский подъем, именно они преобладали в рабочей курии 1912 года, и только те, кто был верен им на всех аренах и во всех формах, мог идти в уровень и с этим подъемом и с этой курией» (22, 344).

Иной была логика ликвидаторов. На это В. И. Ленин обратил внимание и в статье «Беседа о «кадетоедстве», впервые напечатанной в «Невской звезде» 26 августа 1912 года. Схема рассуждений такая: свобода коалиций есть конституционная реформа; к экономическим стачкам присоединяется политическое оживление; формулируется задача борьбы за открытое существование партии; власть в России объявляется уже буржуазной, а торгово-промышленная буржуазия — господствующим классом; рабочих уверяют, что достаточно уцепиться за противоречие абсолютизма и конституционализма. Все это в целом В. И. Ленин охарактеризовал как систему взглядов либеральной рабочей политики.

Выделяются ленинские статьи, в которых ведется полемика с серией мартовских выступлений в «Луче». Появился повод для написания небольшой ленинской статьи «Лучше поздно, чем никогда». Нельзя было безмолвствовать, когда одному из лидеров немецкой социал-демократии Г. Гаазе Мартовым приписаны слова, будто Ленин обманывал Интернационал. При этом размашистый оппонент сослался на № 225 «Газеты Горнорабочих». Чтобы отмести поклеп, Владимир Ильич начал отыскивать источник слов Мартова, послал письменный запрос Гаазе. Все расставляющий по местам ответ из Германии полностью приведен в ленинской статье. Так опровергнута инсинуация!

Своеобразно В. И. Ленин отозвался на выход сотни номеров газеты «Луч». В начале своей статьи «К социал-демократам» он полностью воспроизвел лучевскую передовую «Рабочие массы и подполье» из № 101. В ней признавалось, что под влиянием сильных гонений на легальные организации кое-где в рабочей среде крепнут симпатии к подполью. Это расценено как прискорбный факт. Комментируя передовую, В. И. Ленин заметил, что в ней увидел верный итог всей сотне номеров «Луча» и оценку пятилетней пропаганды ликвидаторов, Аксельрода, Мартова, Потресова и других. Написал, что для обстоятельного разбора передовой потребовалось бы написать целый том, повторяя сказанное против ликвидаторов марксистами всех течений в печати 1909 — 1912 годов.

В небольшой заметке оценивая одну из публикаций «Луча»,  В. И. Ленин констатировал, что налицо была сплошная путаница и беспомощное ковыляние лучистов при бессильных потугах отмежеваться от ликвидаторов. О произведенном воздействии можно судить по тому, что на страницах «Луча» Л. Мартов опубликовал несколько статей, пообещав разобрать вопросы о тактической сути спора. Можно было бы приветствовать обмен мнениями. Но уже в первой мартовской публикации содержалась прямая неправда, ленинские слова о том, что с ликвидаторами спор идет вовсе не об организационном вопросе, оппонент назвал неожиданными, хотя знал, что это не так. Высказано ленинское предположение: «Очень плохи должны быть дела ликвидаторов, если Мартов, уклоняясь от разбора точных решений партии, рассказывает небылицы и печатает вопиющую неправду» (23, 279).

Порой В. И. Ленин считал рациональным выявить общее во многих статьях разных авторов и сразу ответить. Одна из проблем — раскол в РСДРП. В десятках статей в разных аспектах ее рассматривали Дан, Засулич, Левицкий, Мартов, Потресов и другие. Им Владимир Ильич дал одно разъяснение, что первым условием единства является категорическое осуждение теории широкого слоя вместо партии, осуждение многообразных выходок против подполья. РСДРП не могла быть единой, не борясь против оспаривающих необходимость ее существования.

Для наступательного прорыва иногда перечислялась целая группа журналистов иных направлений. Так, в статье «Как В. Засулич убивает ликвидаторство» В. И. Ленин упомянул корреспондентов «Киевской Мысли», «Нашей Зари», «Луча» и других изданий. С иронией писал, что получилась целая коллекция внепартийных и околопартийных социал-демократов. Одни мечтали об основании открытой партии, но боялись осрамиться при слишком поспешном осуществлении своего замысла. Другие не скупились на клятвенные заверения в том, что они ничего не ликвидируют и являются сторонниками единства.

Случалось, В, И. Ленин иронически переиначивал название печатного органа оппонентов. К примеру, в статье «Упорство в защите плохого дела» меньшевистскую «Новую Рабочую Газету» назвал «Новой Ликвидаторской Газетой».

Компания либеральных  авторов, в которой был Л. Мартов, боролась «за разрушение марксистской организации, сознательно не считаясь с резолюциями и 1908 и 1910 годов, стремясь обмануть несознательных рабочих. Дескать, найдутся еще темные люди, которые поверят посулам «открытой партии» и не поймут, что это — просто разновидность либеральной борьбы против существования действительной марксистской организации!» (24, 305).

Взыскательный В. И. Ленин был принципиальным и по отношению к родственникам. Например, в феврале 1914 года писал А. И. Ульяновой-Елизаровой: «Слышал, что вы там что-то противоликвидаторское вычеркнули из статьи о деле X и злился страшно за это неуместное и вредное примиренчество: помогаете только ликвидаторской гнусной клевете, задерживаете неизбежный процесс выкидывания мерзавцев а ля Галина, Мартов, Дан и К° из рабочего движения. Не задержите, а только себя осрамите»⁹.

Петербургские ликвидаторы говорили о движении к конечной цели через борьбу за реформы, но энергично защищались от обвинений в реформизме. Соответствовала ли их защита истине? Получить ответ помогают четко сформулированные и даже пронумерованные факты. Первый из них связан с тем, что ликвидатор Седов посчитал уместной для текущего момента только агитацию за восьмичасовой рабочий день.

Другой факт связан с тем, что ликвидаторы отодвинули подальше нереформистские требования, а не поставили их в центр агитации.

Третьим фактом было то, что при принижении и отрицаний опыта революционной борьбы ликвидаторы ограничивались лишь реформами.

Четвертый факт подтверждал, что экономическое движение рабочих вызвало гнев и нападки ликвидаторов, как только оно связывалось с лозунгами, выходившими за пределы реформизма.

После приведение логичных и четких доводов В. И. Ленин снова использовал нередко встречающуюся в его работах форму вопрос — ответ: «Что же мы получаем в итоге? На словах ликвидаторы отклоняют принципиальный реформизм, на деле — проводят его по всей линии. С одной стороны, нас уверяют, что реформы для них вовсе не есть все, — а с другой стороны, всякий выход на практике марксистов за пределы реформизма вызывает или нападки или пренебрежительное отношение ликвидаторов» (24, 3).

В условиях революционного подъема вновь возникал вопрос о том, обязательно ли следует отвечать на всякий выпад оппонентов. Определенно по этому поводу высказался В. И. Ленин: «На маленькую перебранку, поднятую ликвидаторами, мы отвечать не станем. Нам важна здесь только та сторона дела, которая имеет организационно-политическое значение» (25, 87). Затем В. И. Ленин отметил диалектику политического развития, начиная с 1904 года: «Теперешнее ликвидаторство, ушедшее с тех пор за версту вправо, ушедшее из партии и отряхнувшее свой прах от «подполья», сплотившееся в прочный антипартийный центр легальных журналистов либеральных и ликвидаторских газет, снятое с постов рабочими во всех и всякого рода рабочих организациях и обществах, — сравнивать это ликвидаторство с меньшевизмом 1903 — 1907 годов значит давать себя ослеплять и оглушать старыми кличками и именами, звоном старых слов, значит ровнехонько ничего не понимать в десятилетней эволюции классовых и партийных отношений России.

Теперешнее, 1914 года, ликвидаторство, это — то же, что группа газеты «Товарищ» 1907 года» (25, 124).

Какого накала достигали эмоции в ходе споров о судьбах социализма? Вспомним период, когда Мартов и Дан сотрудничали в журнале «Современник». В нем В. И. Ленин увидел сближение имен, призванное знаменовать соединение разных направлений: «Либерал Богучарский, народники Суханов, Ракитников, Б. Воронов, В. Чернов и др., ликвидаторы Дан, Мартов, Троцкий, Шер (Потресов был объявлен в № 66 «Северной Рабочей Газеты» рядом с Плехановым, но исчез... почему-то), махисты Базаров, Луначарский, наконец, главный герой «единства» и с маленькой и с большой буквы) Г. В. Плеханов — вот те демонстративные имена, которыми блещет список сотрудников «Современника». И в полном соответствии с этим, гвоздем направления журнала является проповедь (народниками) союза народников и «марксистов» (не шутите!)» (25, 324). При поддержке этого журнала на деле сложился союз буржуазной интеллигенции далеко не революционного направления.

Очень резок, может быть, порой чрезмерно резок был В. И. Ленин при характеристике кружковых деятелей: «Кумушки кружка Мартова неспособны к организованному действию: созвать ту или иную коллегию, собрать сведения, имеющие, политический интерес или значение, проверить, проанализировать, обдумать вместе, вынести формальное, ответственное, дающее указание пролетариату, решение. Кумушки на это неспособны.

Зато болтать и сплетничать, ходить к Мартову (или к подобным ему грязным клеветникам) или от Мартова и подогревать темные слухи, ловить и передавать дальше намеки, — о, интеллигентские кумушки такие мастера на это! Кто видел хоть раз в жизни эту среду сплетничающих интеллигентских кумушек, тот, наверное (если он сам не кумушка), сохранит на всю жизнь отвращение к этим мерзостным существам» (25, 342). Правда, здесь дано разъяснение, что всех ликвидаторов вообще большевики не имеют оснований публично клеймить за грязную клевету, а вот конкретные имена называют.

Требовалось, разумеется, выяснять истину и тогда, когда ошибались марксисты. Ведь всякую оплошность могли в своих целях использовать открытые и прикрытые лакеи царизма.

Четырехлетний период борьбы РСДРП с ликвидаторами завершился большевистской конференцией в Праге. На ней ликвидаторы были исключены из РСДРП. Реакция оппонентов была неоднозначной, но преимущественно негативной. Г. В. Плеханов, например, занял нейтральную позицию. 12 марта 1912 года резолюцию, направленную против VI Всероссийской конференции РСДРП, ее решений, на совещании в Париже приняли представители Заграничного комитета Бунда, группы «Вперед», «Голоса Социал-Демократа», венской «Правды», меньшевиков-партийцев, примиренцев. А через два дня в том же городе на собрании, устроенном комитетом Заграничной организации РСДРП, В. И. Ленин выступил с докладом о большевистской конференции. Как вспоминала И. Ф. Арманд, голосовцы и впередовцы вели себя недостойно. Всячески старались помешать говорить. Им докладчик указал на оторванность заграничных групп от России. А конференция в Праге вывела партию на дорогу ¹⁰.

"На Пражской конференции главой примиренцев, который под видом партийной нелегальной литературы втихую среди русских рабочих проводил ликвидаторство, назван Д. Д. Троцкий. Он был в числе тех, у кого решения большевиков вызвали дикую ненависть.

Какую позицию в годы нового революционного подъема занимала венская «Правда»? Сначала приведем фрагмент воспоминаний Н. В. Валентинова: «В 1910 году объединенный в то время Центральный Комитет партии, вопреки мнению Ленина, решил оказать «Правде» денежную помощь. В качестве представителя ЦК в газете Троцкого должен был принимать участие и Каменев. Между ним, сторонником и выразителем воли Ленина, и Троцким, надменно провозгласившим свою «независимость» и «нефракционность», происходили такие споры и едкие стычки, что наложили печать на все позднейшие их отношения»¹¹. Троцкий удалил представители ЦК. В декабре 1910 года В. И. Ленин получил основание в статье «О положении дел в партии» заявить, что его оппонент ведет антипартийную политику. Это вызвало протест со стороны Мартова и Дана, которые выпустили отдельный листок. Большинство редакции «Социал-Демократа» они обвинили в нарушении формальных прав двух соредакторов и даже в совершении полицейского доноса. Некорректный спор было решено перенести в Центральный Комитет.

Напоминали о себе революционные фразы Троцкого, предназначавшиеся для прикрытия платформы ликвидаторов. В то же время либералы и ликвидаторы в стачках видели лишь то, что им хотелось видеть, — борьбу за конституционные реформы, но не желали замечать революционный подъем масс. В неправде ликвидаторов выразилась правда их классовой позиции: за реформу бороться, за революцию — нет.

На прямую постановку вопроса о том, что ликвидаторы должны не выступать против подполья, а действовать в нем, ответом были пышные, но совершенно бессодержательные фразы Троцкого. Он совсем не пытался оперировать точными фактами и анализировать их. Отметив это, В. И. Ленин непосредственно обратился к оппонентам: «Не годится это, господа. Вы говорите «с рабочими», как с детьми, то стращая их ужасно грозными словами («кандалы кружковщины», «чудовищная политика», «феодально-крепостнический период нашей партийной истории») — то «уговаривая» их, как уговаривают, не убеждая и не разъясняя дела, малых ребят.

Ни запугать себя, ни уговорить, рабочие не дадут» (22, 361). В 25-м номере венская «Правда» опубликовала заметку «Мы ждем ответа», «В петербургской газете «Звезда», — извещалось в ней, — появилось объявление о предстоящем выводе в свет ежедневной «рабочей газеты «Правда». Читающие знают, что под таким именно названием — «рабочая газета «Правда» — выходит наше издание вот уже скоро четыре года.

Что же это значит? Спрашивала ли редакция новой газеты нашего согласия? Нет, не спрашивала. В каком отношении стоит петербургская газета к нашей? Ни в каком. По какому, же праву и кто именно пытается ввести свое предприятие в среду читателей-рабочих под флагом нашего издания? Такого права ни у кого нет и не может быть...»¹². В письме в редакцию большевистской «Правды» в июле 1912 года В. И. Ленин посоветовал так ответить в разделе «Почтовый ящик»: «Троцкому (Вена). Отвечать на склочные и кляузные письма не будем»¹³.

Авторы венского издания были безусловно правы только в том, что ленинская «Правда» ни в каком отношении не находилась к их газете. Напрасно Л. Д. Троцкий усмотрел ущерб его литературному влиянию в России, протестовал, даже пожаловался во II Интернационал. Определенно надо сказать, что большевики все объяснили случаем. Ясность вносят воспоминания К.С Еремеева: «Сначала думали перекупить право издания у какого-либо неудачного издателя и делали в этом отношении разведки. Наконец решили искать по примеру «Звезды» среди «мертвых» изданий. И вот оказалось ежедневное издание «Правды», тоже не то духовно-нравственное, не то халтурное, которое потеряло право выходить в свет. Кажется, это было издание какого-то издательского авантюриста Подлигайлова, — мне что-то вспоминается эта фамилия в связи с нашими хлопотами»¹⁴. Так большевики получили право издавать свою новую газету под названием «Правда».

Полемика велась и в письмах, содержание которых широким читательским слоям стало известно намного позже. Хорошо передается характер взаимоотношений. Троцкий обвинил В. И. Ленина в захвате фирмы популярной газеты, будто он окрепшую петербургскую «Правду» сделал рычагом в борьбе за кружковые интересы. Не удержался и от немотивированных, бездоказательных нападок такого рода: «И каким-то бессмысленным наваждением кажется дрянная склока, которую систематически разжигает сих дел мастер Ленин, этот профессиональный эксплуататор всякой отсталости в русском движении» ¹⁵. При оценке немарксистского течения В. И. Ленин безошибочно прогнозировал его будущее и в то же время при определенных условиях готов был сотрудничать с ним. В подтверждение можно привести такой отрывок из ленинского письма: «Насчет Троцкого, к сожалению, дело не выходит. Мы ему предложили идеально выгодные условия, самым искренним образом желая блока с ним: содержание ему, покрытие дефицита «Правды», равенство в редакции, переезд сюда; он не соглашается, требуя большинства в редакции (два троцкиста и один большевик!). Понятно, что содержать не партийную, а троцкистскую газету, в другом городе мы не в состоянии. Троцкий хочет не партию строить вместе с большевиками, а создавать свою фракцию. Что ж, — пусть попробует! «Своей» фракцией он отобьет кое-кого у меньшевиков, немного у нас, а в конце концов неизбежно приведет рабочих к большевизму» (47, 208 — 209).

Непоследовательность, нескромность и неизбыточность принципиальности у Троцкого показаны с помощью небольшого экскурса в прошлое: «Он был в 1903 г. меньшевиком; отошел от меньшевизма в 1904 г., вернулся к меньшевикам в 1905 г., щеголяя лишь ультрареволюционной фразой; в 1906 г. опять отошел; в конце 1906 г. защищал избирательные соглашения с кадетами (т. е. фактически опять был с меньшевиками), а весной 1907 г. на Лондонском съезде говорил, что его различие от Розы Люксембург есть «скорее различие индивидуальных оттенков, чем политических направлении». Троцкий совершает плагиат сегодня из идейного багажа одной фракции, завтра — другой и поэтому объявляет себя стоящим выше обеих фракций» (19, 375).

А подлинная роль примиренца охарактеризована с помощью такой живописной картины: «Большевики с великим трудом двигают вверх по крутой горе наш партийный воз. Ликвидаторы-голосовцы изо всех сил тащат его назад, под гору. На возу сидит примиренец. Вид у него умильный, умильный; лицо — сладенькое, сладенькое, совсем как у Иисуса Христа. Вся фигура - воплощенная добродетель. И, скромно опустив очи долу, воздевая руки горе, примиренец восклицает: «благодарю тебя, господи, что я не похож на этих — кивок по адресу большевиков и меньшевиков — злокозненных фракционеров, мешающих всякому движению вперед» (20, 352).

В 1914 году Троцкий решил издавать журнал «Борьба». Всего вышли семь номеров издания, которое выдавало себя за нефракционное. Каков критерий оценки того, что Л. Д.Троцкий в своем журнале в напыщенных выражениях заявлял о «фракционном раскрепощении», что мелкобуржуазные тоже — социалисты из «Мысли Труда» уверяли, будто они за единство? Ответом могут служить ленинские слова: «…рабочие отвечают им: кто стоит за подлинное единство рабочего движения, тот должен подчиняться большинству сознательных рабочих, тот не смеет бороться против марксистской программы и марксистской тактики» (25, 143).

В. И. Ленин продемонстрировал очень важный способ проверки правильности, верности бросаемых Л. Д. Троцким обвинений большевиков в раскольничестве. Владимир Ильич вначале как бы согласился с тезисом оппонента, а затем на глазах у читателей ничего не оставил от него. Так усиливается доказательность. Приведем такой пример: «Вы находите, что именно «ленинцы» — раскольники? Хорошо. Допустим, что вы правы.

Но если вы правы, почему же все остальные фракции и группы не доказали без «ленинцев» и против «раскольников» возможности единства с ликвидаторами?.. Если мы - раскольники, почему же вы, объединители, не объединились между собой и с ликвидаторами? Ведь этим вы на деле показали бы рабочим возможность единства в пользу eго!..» (25, 195).

Вопросы и обращение используются и при восстановлении хронологии событий борьбы. В. И. Ленин вспомнил, как противники дружно, единодушно, согласно называли большевиков узурпаторами и мистификаторами. После этого он спросил оппонентов о том, что если разногласия только выдуманы или раздуты большевиками, а на деле возможно единство ликвидаторов, впередовцев, плехановцев, троцкистов, то почему они за два года не доказали этого примером. Есть ироническое обращение к одному из главных оппонентов: «Если вы — объединитель, любезный Троцкий, если вы объявляете возможным единство с ликвидаторами, если вы вместе с ними стоите на позиции «основных идей, формулированных в августе 1912 года» («Борьба» № 1, Стр. 6, «От редакции»), то отчего же вы сами не объединились с ликвидаторами в «Нашей Заре» и в «Луче»? (25,196).

 Большевики стремились, чтобы рабочие сами обдумывали факты. Ведь им предстояло выбрать не только с кем идти, но и куда идти. Они решали вопрос о своей определенной, ясной, самими продуманной линии. Масса рабочих, разделявших идей ленинской «Правды»; больше стала разбираться в разногласиях и уже определила свою линию в «раздорах».

 Отталкиваясь от одного из троцкистских утверждений, В. И. Ленин в очередной раз показал непоследовательность оппонента, который бросал только фразы. А большевики стремились, чтобы пролетарии в революционной борьбе участвовали сознательно, зная суть основных устремлений разных партий и общественных течений.

 В июне 1914 года в газете «Рабочий» В. И. Ленин попытался перечислить все многочисленные группки, заявившие о своей претензии быть особыми течениями. И пришел к выводу, что все они — сплошной авантюризм. Далее последовало: «Почему? Где доказательство? — спросит читатель.

 Доказательство — история последнего десятилетия (1904 — 1914), самого богатого событиями и самого знаменательного. Деятели всех названных группок обнаружили за эти 10 лет самые беспомощные, самые жалкие, самые смехотворные колебания по серьезным вопросам тактики и организации, обнаружив полную неспособность создать течения, имеющие корни в массах» (25, 222).

 Получилась перефразированная пословица «Услужливый Троцкий опаснее врага», когда он польских марксистов поставил в неловкое положение, представив их людьми без совести и чести, якобы не умеющими уважать убеждение и программу своей партии.

 В рассматриваемый период в России временами проявлялось влияние непоследовательного К. Каутского. В ленинской работе «Предисловие к брошюре Н. Бухарина «Мировое хозяйство и империализм» брошюра «Путь к власти» названа особым сочинением, в котором К. Каутский последний раз выступил с цельными выводами как марксист.

В то же время требуется разносторонний анализ переплетения сложнейших процессов для того, чтобы увидеть, прав ли был В. И. Ленин в прогнозе. Он писал, что через экономические, политические, национальные и другие противоречия, конфликты и потрясения развитие идет в направлении к одному, - единственному всемирному тресту. Полагал, что непременно раньше создания всемирного объединения национальных финансовых капиталов империализм неизбежно должен будет лопнуть, а капитализм превратится в свою противоположность.

Накануне, первой мировой войны активную деятельность продолжал Г. В. Плеханов, Он считал приемлемыми только две позиции — свою и ленинскую. В форме разговора Н. В. Валентинов передал рассуждения о том, что члены группы «Единство» занимали «ту политическую позицию, какую должен иметь в нынешних условиях настоящий марксист, человек, усвоивший взгляды научного социализма. Вот этим они отличаются от меньшевиков, идущих за Даном, Мартовым, Чхеидзе, Церетели. Позиция меньшевиков — вредная... По отношению к меньшевикам я оказался в печальном положении, которое, право, не заслужил — вроде курицы, которая вывела утят, поплывших от нее по болоту. Меньшевики от меня отметнулись в первую революцию, а теперь вторично меня предают»¹⁶.

В начале 1914 года Г. В. Плеханов решил издавать в Петербурге легальную газету «Единство» — орган меньшевиков-партийцев и большевиков-примиренцев. В мае — июне того же года вышли четыре номера. В первом признавалось, что между сотрудниками данного издания имеются разногласия по тактическим вопросам. Не исключалось, что могут появиться различные обвинения. В пространном письме «Что нужно для того, чтобы стало возможным объединение наших сил» Плеханов не удержался от обвинения в узурпаторстве боровшихся с ликвидаторами большевиков: «Ликвидация — преступное дело. Это необходимо признать. Но разве не преступна узурпация? Хороши обе фракций, обе враждующие между собой сестры!»¹⁷. Здесь же осуждались меньшевики, которые, претендуя быть практичными, становились оппортунистами.

Характеризуя признаки кружковой дипломатии, В. И. Ленин сделал сравнение: «Плехановская газета «Единство», как политический коллектив, вполне подходит под эти признаки (подобно «Борьбе» Троцкого: кстати, пусть подумают читатели о «причинах разъединения этих якобы «объединителей», «Борьбы» и «Единства»...)» (25, 338). Здесь же Владимир Ильич сослался на письмо московских рабочих в № 6 газеты «Рабочий» за 29 мая 1914 года, в котором вскрывалась фальшь плехановского «Единства».

В ленинской статье «Плеханов, не знающий чего он хочет» констатировалось, что за одиннадцать лет видный деятель неоднократно запутывался в вопросах тактики и организации. Напоминалось и о его большой заслуге в 1909 — 1911 годах. Тогда Георгий Валентинович воспевал революционное подполье и решительно поддерживал партийные решения о борьбе с ликвидаторством. Но вот произошел новый поворот. Потребовалось ленинское разъяснение, что ликвидаторская периодическая печать — совсем не рабочая печать, что она оказывала буржуазное влияние на пролетариат. Защита единства с ней практически означала отрицание боевого подполья. Далее на примере «Борьба» Троцкого и «Единства» Плеханова лидер большевиков показал «печальные и смешные колебания оторвавшихся от рабочего движения интеллигентских группок, которые колеблются и колеблются без конца, сегодня в одну, завтра в другую сторону, от интеллигентика Потресова к интеллигентику Гиммеру» (25, 170).

В «Письме к сознательным рабочим» («Единство», № 4) Г.В. Плеханов обвинил В. И. Ленина в том, якобы тот все политические вопросы сводил на сугубо личную почву. Здесь же назвал его неисправимым сектантом до конца ногтей, не доросшим до точки зрения классового движения.

Непоследовательными были действия Плеханова в годы первой мировой войны. Тогда В. И. Ленин стремился предотвратить скатывание видного пропагандиста к национализму и шовинизму. Что же явилось причиной столь напряженной полемики? Господин Плеханов оказался в числе тех, кто играл роль марксистообразных лакеев или шутов при Пуришкевиче и Милюкове кто доказывал вину Германии в агрессивности и оборонительный характер войны со стороны России. Возможность подписания сепаратного мира, который назвал гнуснейшей подлостью и низостью, выводила из равновесия непоследовательного деятеля.

 Встречавшиеся в то время с Плехановым вспоминают, что он стал оборонцем, позволял ожесточенные и злобные выпады против большевиков. Например, 5 июля 1917 года, после разгона мирной демонстрации, опубликовал статью «Как же быть?». В ней, по сути дела, оправдал действия Временного правительства, на которое якобы напали, а оно не могло не защищаться, если верило в правоту своего дела.

В этой плехановской статье есть и рассуждение о том, что в нашей революционной демократии имелось меньшинство, которому присвоили название фракции большевиков. Такое название посчитал неправильным, поскольку, на его взгляд, далеко не все большевики одобряли ленинскую тактику. Меньшинство, мол, состояло из сторонников Ленина и поэтому ему больше подходило название ленинской фракции. Также утверждал, будто требуемая Лениным диктатура пролетариата и крестьянства была бы большим несчастьем для страны, так как при существующих условиях она породила бы анархию, за которой очень быстро последовала бы контрреволюция.

Вскоре развитие событий заставило Г. В. Плеханова отказаться от обвинения большевиков в стремлении начать гражданскую войну. Об этом свидетельствует его статья «Что делать?», опубликованная 29 августа 1917 года. В ней констатировалось, что гражданская война уже началась. Верховный главнокомандующий Корнилов, который прежде всего должен был подумать о затруднении продвижения неприятеля к Петрограду, сам предпринял вооруженное нападение на северную столицу. Он оказался в состоянии войны с Временным правительством. Что же делать? Такой вопрос, по мнению автора статьи, должен был поставить каждый революционер, потому что не имел ни малейшего права оставаться бездеятельным в переживаемый грозный исторический момент. Большевики на такой вопрос ответили практическими делами в борьбе против корниловского мятежа. Одну из задач социал-демократии В. И. Ленин видел в том, чтобы заклеймить шовинистические выступления Маслова, Плеханова и других. Нашлись защитники царизма под предлогом защиты Отечества. По-разному поступали оппоненты В. И. Ленина. К национализму скатились Плеханов и Алексинский. Мартов держался всех приличнее, но боялся объявить решительную войну международному оппортунизму.

Революционный пролетариат, для воспитания которого многое сделала «Правда», выступил как проповедник интернационализма трудящихся, один вел полупролетарские слои от социал-шовинизма кадетов, трудовиков, Плеханова, «Нашей Зари» в направлении социализма.

Требовалось объективно оценивать лозунги типа: «ни побед, ни поражений». «Прочтите письмо «бывшего революционера» г. Алексинского в № 143 «Речи» (от 27 мая 1915 года), — предложил В. И. Ленин, — об «обороне страны», как «задаче демократии», — и вы увидите, что этот ретивый паж теперешнего шовиниста Плеханова вполне помирится с лозунгом «ни побед, ни поражений». Это — именно общий лозунг Плеханова, «Нашего Дела», Аксельрода и Косовского, Мартова и Семковского, между которыми, конечно (о, конечно!), останутся «законные оттенки» и «частные разногласия». Вся эта братия удовлетворяется идейно, в главном и основном, признавая общую почву «ни побед, ни поражений» (заметим в скобках: чьих? ясно: теперешних правительств, теперешних господствующих классов!» (26, 293 — 294).

 В сложной ситуации В. И. Ленин призывал проявить побольше недоверия парадным выступлениям, с большим мужеством смотреть прямо в лицо серьезным политическим реальностям. Указав на боязнь оппонентов сказать всю правду, В. И. Ленин задал серию вопросов. Из них явствовало, что действительно бедой для социализма явилось повторение и поддержка лжи капиталистов не только буржуазной печатью, но и большей частью социалистической печати, что значительный кризис европейского социализма вызвала ложь Теда, Гайндмана, Плеханова, Каутского.

С осени 1915 года до марта 1917 года в Париже издавалась еженедельная газета меньшевиков и эсеров «Призыв». В ее третьем номере была напечатана статья Г. В. Плеханова «Две линии революции». На нее В. И. Ленин ответил публикацией с похожим заголовком — «О двух линиях революции» («Социал-Демократ», № 48). Взяв одну цитату из К. Маркса о том, что революция 1789 года во Франции шла по восходящей линии, а в 1848 году — по нисходящей, Г. В. Плеханов попытался поставить теоретический вопрос о грядущей революции в России. У него получилась подмена марксизма вульгарным идеализмом, когда сводил дело к «стратегическим понятиям», а не к соотношению классов.

Энергично протестовал В. И. Ленин, когда под конкретно-исторической оценкой войны разумели выхватывание отдельных фактов из дипломатических документов, из политических событий дня и т. п.

Из-за неверной логики толкования событий Г. В. Плеханов использовал софизмы. Его рассуждения в брошюре «О войне» В. И. Ленин расценил как сплошную замену диалектики софистикой, т. е. выхватыванием внешнего сходства случаев вне связи событий. При анализе якобы довода оппонента Владимир Ильич показал плехановское прикрытие шовинизма извращением цитаты из работы Ф. Энгельса. Возмущенный тем, что слова революционера стали прикрытием отречения от марксизма, В. И. Ленин сделал четкий вывод: «...чтобы быть марксистом, надо разоблачить «марксистское лицемерие» вождей Второго Интернационала, надо взглянуть безбоязненно на борьбу двух течений в социализме, додумать до конца вопросы этой борьбы» (26,272).

Летом 1915 года коллекцию софизмов и лжи социал-шовинистов, которые грабительскую и реакционнейшую войну царизма пытались выдать за справедливую и оборонительную, В. И. Ленин увидел в сборнике «Война». Его издали Плеханов, Алексинский и их единомышленники. Владимир Ильич порекомендовал этот позорный букет лакейства перед царизмом вниманию всех, кто стремился серьезно разобраться в причинах краха II Интернационала.

Есть и другие примеры, показывающие, как из революционного учения явными софизмами выхолащивали его революционную живую душу, а в марксизме признавали все, кроме революционных средств борьбы, проповеди и подготовки их, воспитания масс именно в таком направлении.

Фактически Г. В. Плеханов снимал проблему происхождения первой мировой войны. Одобрил он то, что восемьдесят русских социалистов записались волонтерами во французскую армию. В этом увидел проявление моральной дисциплины перед товарищами из союзной страны. А общение с аудиторией использовал для оправдания развернувшихся событий и для ведения шовинистической пропаганды. Вредной утопией объявил проповедь гражданской войны против буржуазии.

Непоследовательный марксист не проявил себя сильным логиком, когда в призыве большевиков о превращении империалистической войны в гражданскую увидел лишь то, будто война являлась, грабительской только со стороны России и ответственность падала только на нее. Вопреки развитию событий, из-за сильных оборонческих настроений, выдавая желаемое за действительное, редактор газеты «Единство» утверждал, будто масса русского народа желала продолжать войну во имя защиты своей страны.

Проблеме, которая волновала миллионы жителей России, Г. В. Плеханов посвятил серию статей. Они собраны в сборнике «От первого лица», изданном в Москве в 1992 году. В статье «О нашей тактике», в частности, писал о том, что сторонников группы «Единство» обвиняют в том, что в вопросе о войне они нарушили заветы Интернационала. Но на самом деле, мол, эти заветы нарушили оппоненты Плеханова, твердившие: «Да здравствует Третий Интернационал!».

Плехановская позиция порой перекликалась с точкой зрения князя Львова, которого на все лады расхваливали буржуазные газеты в Европе и Америке, чтобы сохранить в его лице сторонника союзнических обязательств. В мае в беседе с новыми министрами коалиционного правительства Львов, сетуя на установившееся на фронте перемирие, решительно заявил, что страна должна сказать свое властное слово и послать армию в новый бой. Вскоре после этого в статье «Революционная демократия и война» Плеханов писал, что вопрос о наступлении имеет и политическое значение, поскольку Россия воевала не одна, у нее были союзники, которых немало затрудняло бездействие российской армии. Через два месяца Плеханов сообщил о своем выводе, будто ведшаяся Россией война — оборонительная, а не завоевательная. Уверял, что участие в оборонительных войнах считалось обязательным для социалистов во время Первого и Второго Интернационалов. Призвал воевать со всей той энергией, на которую еще способна страна.

Все происходящее, в том числе высказывания оппонентов, их рекомендаций, В. И. Ленин оценивал с позиций революционного класса. Так было и тогда, когда на страницах «Социал-Демократа» отметил: «Практический, вопрос один: победа или поражение собственной страны», — писал слуга оппортунистов Каутский в унисон с Гедом, Плехановым и К°. Да, если забыть о социализме и классовой борьбе, это будет верно. Но если не забывать о социализме, это не верно: есть другой практический вопрос. Погибать ли в войне между рабовладельцами, оставаясь слепым и беспомощным рабом, или погибать за «попытки братанья» между рабами в целях свержения рабства?

Вот каков на деле «практический» вопрос» (26, 181).

Как и накануне империалистической войны, к сохранению единства оппортунистов стремились либеральные политики с их печатными органами. «Наша Заря» учила народ не противодействовать всемирной бойне. «Наше Дело» солидаризировалось со взглядами Потресова и Плеханова, без оговорок передавало мысли Аксельрода.

Наряду с другими средствами В. И. Ленин умело использовал метод сравнения. Это, например, проявилось в статье «Вильгельм Кольб и Георгий Плеханов» в феврале 1916 года. В. Кольб — откровенный немецкий оппортунист, автор брошюры «Социал-демократия на распутье». Всем, кто серьезно задумывался над причинами краха II Интернационала, Владимир Ильич порекомендовал сравнить позиции немецкого и российского деятелей. Оба они сошлись в отрицании и высмеивании идеи революционных действий в связи с войной. Оба обвиняли революционных социал-демократов в пораженчестве.

В статье «Что же делать? (О задачах рабочих партий по отношению к оппортунизму и социал-шовинизму)» тоже есть сравнение: Плеханов вел себя среди русских совершенно так же, как один из оппортунистических лидеров германской социал-демократии, ревизионист Зюдекум у немцев. Последний был ярым социал-шовинистом во время мировой войны. Проповедовал империалистические взгляды по колониальному вопросу, боролся против революционного движения рабочего класса. Против Зюдекума В. И. Ленин выступил в ряде работ. Ведь насущной стала задача по мере сил помогать разоблачению русских Зюдекумов, во главе которых окончательно: поставил себя Плеханов брошюрой «О войне. Ответ товарищу 3. П.», вышедшей в конце 1914 года. Ее автор шовинизм прикрывал извращением цитат.

Позже Г. В. Плеханов активно участвовал в так называемом «Государственном совещании», которое в августе 1917 года было собрано из купцов и промышленников, помещиков, и банкиров, бывших членов Думы, меньшевиков и эсеров, чтобы прикрыть готовившийся контрреволюционный переворот. На нем произнес позорную для марксиста речь, призвав к отказу от революции.

Что в годы первой мировой войны характеризовало полемику В. И. Ленина с другими оппонентами? К осени 1914 года наметилось некоторое полевение Л. Мартова. Это В. И. Ленин отметил так: «Чем чаще и сильнее я расходился с Мартовым, тем определеннее я должен сказать, что этот писатель делает теперь именно то, что должен делать социал-демократ. Он критикует свое правительство, он разоблачает свою буржуазию, он ругает своих министров» (26, 31). Одновременно проявлялась и непоследовательность. Для показа этого В. И. Ленин привел фразу Мартова: «Само собой разумеется, что если б нынешний кризис привел к победе демократической революции, к республике, характер войны коренным образом изменился бы». Сразу же последовало энергичное и аргументированное возражение: «Это сплошная и вопиющая неправда. Мартов не мог не знать, что демократическая революция и республика суть буржуазно-демократические революция и республика. Характер войны между буржуазными и империалистическими великими державами ни на йоту не изменился бы, если бы в одной из этих держав быстро был сметен империализм военно-абсолютистски-феодальный, ибо от этого не исчез, а только усилился бы империализм чисто буржуазный» (27, 90). Такое предположение было опубликовано в «Социал-Демократе» 21 декабря 1915 года. Его верность подтвердилась почти через два года.

Многое помогают понять письма Л. Мартова его другу Н. С. Кристи, написанные с конца 1915 года до кануна Октябрьской революции. Многие из них процитированы в сборнике «Россия на рубеже веков: исторические портреты».

Польский социал-демократ П. Лапинский сделал такое сравнение: «Ленин видит слабые стороны своих противников и нещадно бьет в эти слабые точки. Мартов видит сильные стороны своих противников, и, когда он вырабатывает свою тактическую линию, он учитывает все мыслимые, даже воображаемые возражения»¹⁸.

В военную пору Л. Мартов и Л. Д. Троцкий предпочитали обходить молчанием вопрос о каутскианстве. Снова проявлялась непоследовательность Троцкого. В октябре 1914 года он опубликовал резолюцию, которая основной задачей назвала борьбу за прекращение войны. Были выдвинуты лозунги: «...никаких насильственных аннексий! Никаких контрибуций! Право национального самоопределения, как основа всех государственных перегруппировок. Соединенные Штаты Европы - без мощи и тайной дипломатии, без феодальных каст и постоянных армий»¹⁹. Но в то же время оставался оппортунистом, что определило содержание его брошюры «Война и Интернационал».

По одному из важнейших вопросов позиция Л. Д. Троцкого показана в ленинской статье «О поражений своего правительства в империалистической войне», написанной летом 1915 года. В ней приведено такое троцкистское высказывание: «Желание поражения России есть ничем не вызываемая и ничем не оправдываемая уступка политической методологии социал-патриотизма, который революционную борьбу против войны и условий, ее породивших, подменяет крайне произвольной в данных условиях ориентацией по линии наименьшего зла»²⁰. Это Владимир Ильич назвал образцом надутых фраз, какими Троцкий оправдывал оппортунизм. Ему казалось, что желание поражения России было равнозначно пожеланию победы Германии. Он стал отстаивать лозунг: ни победы, ни поражения! Потребовалось ленинское разъяснение, что признавать такой призыв — значит на деле отречься от самостоятельной пролетарской политики, подчинить трудящихся всех воюющих стран решению чисто буржуазной политики.

В своих суждениях Л. Д. Троцкий был не всегда оригинален. В ноябре 1915 года В. И. Ленин констатировал: теория оппонента «берет у большевиков призыв к решительной революционной борьбе пролетариата и к завоеванию им политической власти, а у меньшевиков — отрицание» роли крестьянства» (27, 80).

При конспектировании брошюры К. Каутского «Патриотизм, война и социал-демократия» В. И. Ленин написал слова о том, что пролетариат во всех капиталистических государствах силен, уже настолько что всякая, связанная с большими потерями, безрезультатная война должна стать исходным пунктом для революции, которая установит пролетарский режим. Это довольно близко к позже сделанному выводу о превращении войны империалистической в войну гражданскую. В брошюре выделено высказывание о том, что защита Отечества может быть обязанностью социал-демократа не при всяких обстоятельствах, а лишь в том случае, когда патриотический интерес совпадает с пролетарскими интересами всего общественного развития.

Своеобразно написана В. И. Лениным статья «Один немецкий голос о войне», впервые опубликованная в «Социал-Демократе» 5 декабря 1914 года. Публикация начинается довольно большой цитатой без указания источника, откуда она взята. В частности, констатируется, что даже великий интернациональный рабочий класс избивает друг друга на полях битв, что человечество переживает явную империалистическую борьбу за гегемонию на земле. Выражена надежда, что, может быть, воюющие обратят оружие против тех, кто втравливает трудящихся в войну, что народы объединятся. Сразу за выпиской поставлены вопросы с последующим эмоционально окрашенным ответом: «Чей это голос? Может, быть, немецкого социал-демократа?

Куда им! Они стали теперь, с Каутским во главе, «жалкими контрреволюционными болтунами..:» (26, 94). После всего этого поясняется, что отрывок взят из журнала христианских демократов, издававшегося священнослужителями в Цюрихе. Они договорились до того, что неплохо было бы обратить оружие против инициаторов мировой бойни.

Предугадывая возможный ход переговоров о «постоянном мире», В. И. Ленин нарисовал сатирическую картину для характеристики оппонентов: «Вандервельде, Плеханов и Каутский побегут петушком устраивать конгресс «социалистов» в том же городе, где будет заседать конгресс мира; добреньких пожеланий, сладеньких фраз, уверений в необходимости «защищать отечество» будет наговорено без конца на всех языках. Обстановочка будет недурная — для прикрытия перехода от империалистического союза англо-русского против Германии к такому союзу германо-русскому против Англии!» (30, 191).

У В. И. Ленина появилась необходимость поправлять оппонента незадолго до революции, когда К. Каутский в выводах ленинской книги «Империализм, как высшая стадия капитализма» увидел призыв к немедленному введению социализма. Потребовалось разъяснение, что из необходимости империализма революционные марксисты требуют не немедленного практического осуществления социализма, а необходимости революционных действий, направленных на коренные преобразования. Выделим момент, о котором предпочитают сегодня не вспоминать многие оппоненты В. И. Ленина: призвание готовности империализма для перехода к другой социальной организации не означало, будто он считал, что империализм — это кратковременная и быстро проходящая стадия капиталистического строя. «Сколько времени эта эпоха будет продолжаться, — отметил В. И. Ленин, — мы не можем сказать» (26, 30).

Победила Февральская буржуазно-демократическая революция. ««Историческая музыка эпохи», — вспоминал о той поре В. М. Чернов, — открытая февральскими днями, в наивной вере, в неомраченной еще цельности настроения, в дружеском едином порыве, праздничном и светлом. Много было в февральской революции яркого. Но вряд ли можно найти в ней что-нибудь более трогательное, чем эта, переливающаяся через край переполненной радостью души народной струя почти религиозной веры в пришедшее обновление всей жизни»²¹.

После крушения царского самодержавия принципиальные споры велись в совершенно иных условиях. Но раскол между двумя направлениями российской социал-демократии не был преодолен.

Оживленная, временами доходящая до неумеренной резкости полемика продолжалась на страницах газеты «Единство», которая вновь издавалась, с 29 марта (11 апреля) 1917 года до декабря того же года. Под названием «Наше Единство», выходила до января 1918 года. На тон материалов уже первых послефевральских номеров обратили внимание даже противники большевиков. В статье «Союз лжи» В. И. Ленин привел цитату из эсеровской газеты «Дело Народа»: «...такие слова, такой метод борьбы мы обыкли видеть на страницах «Русской Воли». И видеть их в статьях социалистов, по чистой совести, тяжело и больно» (3.1, 219). Так печатный орган, в котором участвовал министр Керенский, отвернулся от бешено-шовинистических, клеветнически грязных и пахнущих погромом плехановских приемов. А что из себя представляла «Русская Воля»? Это была ежедневная буржуазная газета, основанная царским министром внутренних дел Протопоповым и существовавшая на средства крупных банков. После Февральской революции вела клеветническую кампанию против большинства большевиков.

 Шумная, временами вновь реанимируемая кампания была связана с возвращением В. И. Ленина и других революционеров из эмиграции через Германию.

Плехановское издание В. И. Ленин, в частности, вспомнил в небольшой статье «Неудачные попытки г-на Плеханова вывернуться». Она написана в связи с тем что в пятнадцатом номере «Единства» оппонент с обилием брани набросился на «Правду», стремясь замять бесспорные факты.

Как в ту пору Плеханов относился к большевикам? Ответ получить помогает его большая статья в «Единстве», написанная после обнародования Апрельских тезисов и озаглавленная довольно длинно и непривычно — «О тезисах Ленина и о том, почему бред бывает подчас весьма интересен». Судя по утверждению, автор публикации не хотел, чтобы полемика выродилась в петушиный бой. Пояснил, что ленинскую речь бредовой назвал репортер «Единства», который, разумеется, мог ошибиться в оценке. Здесь же не приминул неуважительно отозваться о читателях «Правды», которых поименовал простодушными и туго соображающими. Нет такта в рассуждениях о поучительности бреда в психиатрическом или в политическом отношении. Тут же упомянуты чеховская «Палата № 6» и гоголевские «Записки титулярного советника Авксентия Ивановича Поприщина». Это без намека на такт сделано при сравнении Апрельских тезисов с речами ненормальных героев великих писателей. Здесь уж на репортера никак не сошлешься.

Плеханов утверждал, будто масса русского народа желала продолжать войну во имя защиты своей страны. Голословно заявил о правоте собственной точки зрения, а не ленинской. Закономерен вопрос: где же доказательства? Их нет. Выходит, читатели должны были все принять на веру, как аксиому. Есть еще один момент. Снова проявился стариннейший прием сваливания с больной головы на здоровую; В большевистском тезисе об участии народа в защите Отечества Плеханов не обнаружил марксизма. Дескать, им вообще не пахнет в суждениях людей, не считающихся с условиями места и времени. Сам же их часто игнорировал.

Ответом на несколько плехановских выпадов явилась ленинская статья «По стопам «Русской Воли», опубликованная в «Правде» 13 апреля 1917 года. Оценено наигранное призвание Плеханова, который в первом Апрельском тезисе взял для цитирования слова о том, что война со стороны России остается грабительской, империалистической. Затем е невинным видом поинтересовался, а как обстоят дела со стороны Германии. Утверждал, будто у Ленина об этом ничего не сказано. Последовала такая ленинская реакция: «Бесстыдство г-на Плеханова переходит все пределы. Он прекрасно знает литературу большевиков, изданную за границей. Он прекрасна знает, что бесчисленное количество раз все большевики без исключения — в речах, статьях, резолюциях — заявляли: война со стороны Германии является столь же грабительскою, империалистскою, как и со стороны всех остальных воюющих «великих» держав» (31, 214). Зная об этом, располагая другими фактами, Плеханов тем не менее опустился до изображения правдистов германофилами. Опять же нулевое обоснование!

 Совершенно загадочным Г. В. Плеханов объявил окончание первого ленинского тезиса, состоявшего из единственного слова: братание. И снова занята поза наивного человека, в беспомощности вопрошающего: с кем братание? По какому случаю братание? Внести ясность помогла ленинская статья «Значение братанья», опубликованная в «Правде» 11 мая (28 апреля) 1917 года. В ней братание расценено как путь к миру, как революционная инициатива масс, как пробуждение совести, ума, смелости угнетенных классов, как одного из звеньев в цепи шагов к социалистической революции. Совсем иное понимание В. И. Ленин отметил у видного оппонента: «Жалко смотреть, до чего опустился этот бывший социалист! Он сопоставляет братанье с «изменой»!! Он рассуждает: разве не поведет братанье, при его удаче, к сепаратному миру?» (31,461).

На Апрельские тезисы также отозвалась газета Л. Мартова «Вперед!». В ней статья «Опасные иллюзии» была выдержана в духе недобрых традиций новой «Искры». Неужели ее автор не видел того, что контрреволюционные силы готовили решительные выступления? Возьмем отрывок из воспоминаний А. И. Деникина: «Общее политическое положение Корнилов определял так же, как и Крымов: отсутствие власти у правительства и неизбежность жестокой расчистки Петрограда. В одном они расходились: Корнилов упрямо надеялся еще, что ему удастся подчинить своему влиянию большую часть петроградского гарнизона, — надежда, как известно, не сбывшаяся»²².

В последние годы у нас в дискуссиях часто цитируют, комментируют рассуждение Г. В. Плеханова о том, что Россия страдала не столько от того, что в ней был капитализм, но также и от того, что в ней был недостаточно развит капиталистический способ производства. Исходя из такого тезиса, Плеханов, как вспоминает Н. В. Валентинов, «о возможности, по Ленину, перехода, скачка России в социализм» говорил с презрением.

 — Нам после десятилетий пропаганды, просвещения голов научным социализмом, марксизмом предлагают вернуться к ткачевско-бакунинской, невежественной демагогии. Почему тогда не заменить электричество лучиной, а паровой локомотив — конной тягой?»²³. Георгий Валентинович полагал, что при таких обстоятельствах о социалистическом перевороте не могли говорить люди, хотя бы немного усвоившие учение Маркса. Горячие споры о готовности или неготовности России к одному из крупнейших событий XX века не утихают до сих пор.

В первомайское письме артели социалистического студенчества, которое напечатали «Единство», «Речь» и «Дело Народа», Плеханов договорился до призыва дружно поддерживать Временное правительство, о котором даже кадет князь С. П. Мансырев писал: «Было бы тяжело, да, пожалуй, и бесполезно перечислять теперь все роковые ошибки, сделанные Временным правительством в течение первого же месяца его существования и, на мой взгляд, систематически шедшее навстречу социалистическо-интернациональной идеологии, неминуемо приведший к большевизму»²⁴. Сам А. Ф. Керенский признавался, что Временное правительство не решало многие важные проблемы²⁵.

В статье «Один из коренных вопросов (Как рассуждают социалисты, перешедшие на сторону буржуазии)» В. И. Ленин показал, как Плеханов запутался самым смешным образом: «Спрашивается: если мелкие хозяйчики составляют большинство населения и если объективных условий для социализма нет, то как может большинство населения высказаться за социализм?! кто может говорить и кто говорит о введении социализма против воли большинства?!» (31, 301).

Активное несогласие вызывали плехановские бездоказательные утверждения. Возьмем опубликованную в «Единстве» 27 июня 1917 года статью Г. В. Плеханова «Что собственно дал съезд?». Ее автор у Ленина и его единомышленников обнаружил элемент варварской грубости. Явно недостаточно такта и в многословном предположении о том, что если бы ленинцы вдруг стали цивилизованными людьми, то и тогда им нельзя было бы столковаться с большинством съезда Советов, которое, мол, не разделило мнение о готовности России к социалистическому перевороту. Ленинская тактика названа псевдореволюциониой. Слово коммунизм взято в кавычки. Плеханов поддержал совсем не обоснованное замечание Церетели, будто летом 1917 года контрреволюция проникла преимущественно через ленинские ворота. Обратила на себя внимание напечатанная в середине июля статья «Соглашение нужно и возможно». Ее Плеханов завершил нелогичным выводом о необходимости борьбы с австро-венгерскими завоевателями, следовательно, вновь ратовал за продолжение надоевшей народу войны.

Между Февралем и Октябрем 1917 года неоднозначной была деятельность Л. Мартова, что сказалось на характере полемики с ним. Вспомним, что именно он после свержения царизма предложил план проезда политических эмигрантов: через Германию в обмен на интернированных в России германских и австрийских подданных, Л. Мартов выразил глубокое возмущение клеветнической кампанией, которая большевистское течение в русской социал-демократии стремилась представить агентурой германского правительства. Эти облыжные утверждения вновь повторяются в последние годы.

Автора корреспонденции «Провокация слов» в двенадцатом номере газеты «Вперед!» встревожило то, что на больших митингах, прикрываясь лозунгом «Долой войну!», предлагают прекратить военные действия.

Стоявший на позициях оборончества Г. В. Плеханов оказался близок к позиции эсеров. Обратимся к мнению их лидера В. М. Чернова: «Все мы сейчас охотно предаемся мечтаниям о том, что России суждено сказать новое слово в деле решения мировой социальной проблемы грядущего; но мы забываем, что эта наша миссия висит на тоненькой ниточке: остатки обороноспособности армии, защищающей границы нашей родины, а родина — это есть в то же время родина Революции...»²⁶.

Осенью 1917 года в Петрограде Л. Мартов редактировал газету меньшевиков-«интернационалистов» «Искра». Таким образом он начал публицистическую деятельность как один из редакторов ленинской «Искры» и вот после свержения царизма стал выпускать одноименный орган совсем иного направления и характера, повторяя речи хищников империализма.

Постепенно между Февралем и Октябрем под влиянием ленинской платформы к последовательным революционерам потянулись радикальные представители российской социал-демократии. Ранее часть из них входила в другие фракции и даже боролась против ленинцев. В их числе был и Л. Д. Троцкий, который из эмиграции в Петроград прибыл 5 мая 1917 года и первое время присматривался. Стала расти его популярность в руководящем ядре межрайонной организации РСДРП.

По некоторым свидетельствам, на одном из заседаний Центрального Комитета в мае В. И. Ленин высказался за приглашение Л. Д. Троцкого в редакцию «Правды». Но предложение отвергли другие члены ЦК.

Оба революционных деятеля признавали, что отныне российская революция могла развиваться только как социалистическая. Но оба в то же время исходили из ошибочного прогноза, что в случае ее свержения в России она обязательно перерастет в мировую революцию.

После трагических событии 3 июля Л. Д. Троцкий так критиковал позицию эсеро-меньшевистских соглашателей: «...эсеро-меньшевистское «большинство» только закрепляет вчерашнюю беспомощность и отсталость масс. И сегодня уже этого одного закрепления недостаточно: на помощь ему идет самая разнузданная репрессия. Эти люди борются против внутренней логики с ее классовыми врагами. Именно поэтому мы обязаны подрывать доверие к ним — во имя доверия к завтрашнему дню революции»²⁷.

В брошюре «Программа мира», выпущенной летом 1917 года, Л. Д. Троцкий спасение российской революции видел в перенесении ее на всю Европу, был « в полной уверенности, что наша инициатива даст толчок борьбе в других странах; а если бы этого не произошло, то безнадежно думать — так свидетельствуют и опыт истории, и теоретические соображения, — что, например, революционная Россия могла бы устоять перед лицом консервативной Европы...»²⁸, Тяжелейший опыт ближайших лет показал неверность мнения Троцкого и истинность ленинского вывода о возможности победы социалистической революции первоначально в одной, отдельно взятой стране.

Бесспорно, что Л, Д. Троцкий внес немалый вклад в подготовку и осуществление Октябрьского вооруженного восстания. Правда, не обошлось без элементов возвышения самого себя. Об этом, наряду с другим, свидетельствует запись в дневнике за 25 марта 1935 года: «Если бы в Петербурге не было ни Ленина, ни меня, не было бы и Октябрьской революции, руководство большевистской партии помешало бы ей свершиться»²⁹. «Особая» позиция Троцкого проявилась в том, что 24 октября 1917 года он предложил отложить решение вопроса о власти до съезда Советов. Начиналась невиданная страница в истории России.

Примечания:

¹ Лукач Д. Ленин. Исследовательский очерк о взаимосвязи его идей. М., 1990. С. 56.

² Цит. по: Возвращенная публицистика. Книга L.M., 1991. С. 55.

³ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. I. С. 35.

⁴ Майков В. Н. Литературная критика. Л., 1985. С. 39.

⁵ Голос Социал-Демократа. 1911, декабрь. 82

⁶ Плеханов Г. В. Соч. Т. 19. С. 484.

⁷ Цит. по: Троцкий Л. Д. Сталинская школа фальсификаций. М.,1990. С. 183.

⁸ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 22. С. 86.

⁹ Ленинский сборник XXV. С. 349.

¹⁰ См.: Вопросы истории НПСС. 1960. № 6. С. 176.

¹¹Валентинов Н. В. Наследники Ленина. М., 1991. С. 12.

¹² Правда (венская). 1912. 23 апреля (6 мая).

¹³ Ленинский сборник XXV. С. 328.

¹⁴ Еремеев К. С Нарицание имен «Звезды» и, «Правды». — В книге: Большевик-правдист. М:. 1965. С. 192.

¹⁵ Троцкий Л. Д. К истории русской революции. М., 1990, С 116.

 ¹⁶ Валентинов Н. В. Наследники Ленина; М., 1991. С. 185.

¹⁷ Единство. 1914, 18 мая.

¹⁸ Мартов и его близкие. Нью-Йорк. 1959. С. 107.

¹⁹ Ленинский сборник XIV. С. 151.

²⁰ Наше Слово. 1915. №105.

²¹ Страна гибнет сегодня. М., 1991. С. 338.

²³ Валентинов Н. В. Наследники Ленина. М., 1991. С. 189.

²⁴ Страна гибнет сегодня. М., 1991. С. 113.

²⁵ См.: Свободная мысль. 1992. № 3. С. 76.

²⁶ Страна гибнет сегодня. М., 1991. С. 340.

²⁷ Троцкий Л. Д. Соч. Т. 3. Ч. I. С 240-241.

²⁸ Троцкий Л. Д. К истории русской революции, М., 1990. С. 142.

²⁹ Троцкий Л. Дневники и письма. Нью-Йорк, 1986, С. 84.