Глава пятая
Зачаток пролетарской партии
От пропаганды к агитации
Так был создан «Союз борьбы»
Соединение социализма с рабочим движением
Грозная сила — листовки
Забастовка на фабрике Торнтона
У Лаферма и на Путиловском
Возможность писать для рабочих
Газета «Рабочее дело»
Обыски и аресты
«Вырваны из рук рабочих...»
От пропаганды к агитации
В. И Ленин:
Практическая деятельность социал-демократов ставит себе, как известно, задачей руководить классовой борьбой пролетариата и организовать эту борьбу в ее обоих проявлениях: социалистическом (борьба против класса капиталистов, стремящаяся к разрушению классового строя и организации социалистического общества) и демократическом (борьба против абсолютизма, стремящаяся к завоеванию в России политической свободы и демократизации политического и общественного строя России)... Социалистическая работа русских социал-демократов состоит в пропаганде учений научного социализма, в распространении среди рабочих правильного понятия о современном общественно-экономическом строе, его основаниях и его развитии, о различных классах русского общества, об их взаимоотношении, о борьбе этих классов между собой, о роли рабочего класса в этой борьбе, его отношении к падающим и развивающимся классам, к прошлому и будущему капитализма, об исторической задаче международной социал-демократии и русского рабочего класса. В неразрывной связи с пропагандой стоит агитация среди рабочих, выдвигаясь, естественно, на первый план при современных политических условиях России и при уровне развития рабочих масс. Агитация среди рабочих состоит в том, что социал-демократы принимают участие во всех стихийных проявлениях борьбы рабочего класса, во всех столкновениях рабочих с капиталистами из-за рабочего дня, рабочей платы, условий труда и проч. и проч. Наша задача — слить свою деятельность с практическими, бытовыми вопросами рабочей жизни, помогать рабочим разбираться в этих вопросах, обращать внимание рабочих на важнейшие злоупотребления, помогать им формулировать точнее и практичнее свои требования к хозяевам, развивать в рабочих сознание своей солидарности, сознание общих интересов и общего дела всех русских рабочих, как единого рабочего класса, составляющего часть всемирной армии пролетариата. Организация кружков среди рабочих, устройство правильных и конспиративных сношений между ними и центральной группой социал-демократов, издание и распространение рабочей литературы, организация корреспонденций из всех центров рабочего движения, издание агитационных листков и прокламаций и распространение их, подготовление контингента опытных агитаторов,— таковы в общих чертах проявления социалистической деятельности русской социал-демократии...
Наряду с пропагандой научного социализма русские социал-демократы ставят своей задачей пропаганду в рабочих массах и демократических идей, они стараются распространять понятие об абсолютизме во всех проявлениях его деятельности, о его классовом содержании, о необходимости свержения его, о невозможности успешной борьбы за рабочее дело без достижения политической свободы и демократизации политического и общественного строя России. Агитируя среди рабочих на почве ближайших экономических требований, социал-демократы неразрывно связывают с этим и агитацию на почве ближайших политических нужд, бедствий и требований рабочего класса... И экономическая и политическая агитация равно необходимы для развития классового самосознания пролетариата, и экономическая и политическая агитация равно необходимы как руководство классовой борьбой русских рабочих, ибо всякая классовая борьба есть борьба политическая.
П. Н. Лепешинский:
В 1895 году Ленин впервые на практике проверяет действенную силу марксистского подхода к организации массового рабочего движения в Петербурге как классового движения.
П. Ф. Куделли:
В этот период Владимир Ильич ставит своей целью развить и организовать рабочее движение в России, для того чтобы отдельные, разрозненные, стихийные забастовки обратить в сознательную, организованную борьбу всего рабочего класса против самодержавия и буржуазии, соединить «теорию революционного марксизма со стихийным рабочим движением» и положить тем самым начало созданию политической партии рабочего класса...
Г. М. Кржижановский:
Влияние Владимира Ильича сказалось в немедленном, решительном перевесе практики над теорией во всех тех случаях, где теория грозила односторонним, кабинетным уклоном. Борьба за возможно широкое вовлечение в работу пролетарских масс, а поэтому переход от пропаганды к агитации, организационная работа в целях постановки борьбы с полицейским механизмом и во имя преемственности в революционной работе, а поэтому конспиративная учеба, и, наконец, оттачивание острым оружием марксистской критики опорных теоретических высот в предстоящей длительной борьбе за правильное политическое воспитание рабочего класса — таковы три основных линии ленинизма, ярко сказавшиеся и в работе юноши Владимира Ильича.
3. П. Невзорова-Кржижановская:
...Тогда же, по-моему, выявились уже три основные линии его (Владимира Ильича) работы. Это, во-первых, борьба с враждебной идеологией, затемняющей сознание рабочего класса, борьба страстная, резкая, беспощадная. Во-вторых, создание крепко сколоченной организации, связанной единством теоретической и тактической линии. И в-третьих, установление самой широкой связи с рабочими массами, возможное сближение с ними путем изучения их жизни, запросов, интересов. Отсюда переход к новой тактике, к таким новым приемам революционной деятельности, как листки, газета, популярные брошюры.
М. А. Сильвин:
И он не только прокламирует эти основные линии, а с присущей ему бурной стремительностью проводит их на практике.
Как и все мы, Владимир Ильич тоже имел свои кружки рабочих, с которыми занимался, но для этого большого человека нужна была большая аудитория, широкая арена, и зоркий его взгляд уже проникал в будущее.
3. П. Невзорова-Кржижановская:
...В. И. Ульянов... резко поставил вопрос о расширении сферы влияния на массы, об изменении линии и темпа работы путем внесения в нее политического содержания и перехода от пропагандистских методов к агитационным... Работа велась еще кружковая, но связи с заводами расширялись, и мы быстро переходили к агитационным методам путем издания листовок на всякие злободневные темы. Были это линючие лиловые маленькие листочки, написанные от руки печатными буквами, но несли они новые смелые слова, простые и правдивые, близкие и понятные каждому. Листочки передавались из рук в руки, обсуждались, а мы радовались, когда удавалось просунуть на завод... 2— 5 таких листочков.
А. И. Ульянова- Елизарова:
То время было временем перехода от занятий в небольших кружках — пропаганды к работе в массах — агитации. И Владимир Ильич был одним из тех, кто стоял за такой переход. Разница между пропагандой и агитацией определялась, пожалуй, лучше всего словами Плеханова: «Пропаганда дает много идей небольшому кругу лиц, а агитация — одну идею массам».
Г. М. Фишер:
Агитатор — это спичка, которая может взорвать пороховой погреб; а пропагандист — это рука, производящая спичку. Пропагандист должен иметь целостное мировоззрение, точное понимание рабочего вопроса — одним словом, энциклопедист, готовый ответить на всякий вопрос; другой же должен бить на чувства, быть оратором, призывать толпу к действию и, если нужно, вести ее.
Н. К. Крупская:
Агитация — разновидность пропаганды, разновидность, в которой теория особо тесно увязывается с практикой. Как схватиться за то, что больше всего волнует в данный момент массы, как связать то или иное волнующее массы явление с основными вопросами теории, как увязать между собой явления — над этим много и неустанно работал Ильич. И потому так убеждали его речи и статьи. Как убеждать «показом», превращать факты в показ — этот вопрос разработан у Ильича детально.
М. А. Сильвин:
Владимир Ильич стал расспрашивать в своем кружке (и нам предложил сделать то же самое), бывают ли какие-нибудь широкие собрания рабочих, массовки, где обсуждались бы общие вопросы заводской жизни, потому что трудно думать, что массовое движение вроде семянниковской забастовки* возникает внезапно, без предварительных разговоров, без сходок и т. п. Тут мы впервые услышали о сектантском движении в рабочей среде Петербурга. Наши кружковцы говорили, что перед забастовкой сходки происходят внезапно, без всякой подготовки, что до того бывают только отдельные разговоры в «клубах» (уборных) или у станков, но что вообще большие рабочие собрания бывают и при мирном течении жизни... у пашковцев, приверженцев полурелигиозной секты, проповедовавшей мораль личной жизни, трудолюбие, трезвость и т. п., и что на эти собрания стекается по нескольку сот человек, что полиция иногда разгоняет их, но, в общем, смотрит на них, по-видимому, сквозь пальцы.
— Так вот сектанты могут же собирать сходки, а мы, оказывается, не в состоянии,— с горечью говорил Ильич и поставил перед нами вопрос о переходе от теоретической пропаганды марксизма к изучению условий рабочей жизни на каждом данном заводе, объяснению этих условий рабочим и постановке практических задач революционной борьбы. Всякий товарищ, ведущий кружок, должен был прежде всего уяснить себе конкретную обстановку данного завода или фабрики, где работали члены его кружка.
В. И. Ленин:
Развитие массового рабочего движения в России в связи с развитием социал-демократии характеризуется тремя замечательными переходами. Первый переход — от узких пропагандистских кружков к широкой экономической агитации в массе; второй — к политической агитации в крупных размерах и к открытым, уличным демонстрациям; третий — к настоящей гражданской войне, к непосредственной революционной борьбе, к вооруженному народному восстанию. Каждый из этих переходов подготовлялся, с одной стороны, работой социалистической мысли в одном преимущественно направлении, с другой стороны, глубокими изменениями в условиях жизни и во всем психическом укладе рабочего класса, пробуждением новых и новых слоев его к более сознательной и активной борьбе. Эти изменения происходили иногда бесшумно, накопление сил пролетариатом совершалось за сценой, незаметно, вызывая нередко разочарование интеллигентов в прочности и жизненности массового движения. Затем наступал перелом, и все революционное движение как бы сразу поднималось на новую, высшую ступень. Перед пролетариатом и его передовым отрядом, социал-демократией, вставали практически новые задачи, для разрешения этих задач словно из земли вырастали новые силы, которых никто не подозревал еще накануне перелома. Но происходило все это не сразу, не без колебаний, не без борьбы направлений в социал-демократии, не без возвратов к устарелым, давно, казалось бы, отжившим и похороненным воззрениям.
М. А. Сильвин:
Оппоненты против нового метода подпольной работы, главным образом С. И. Радченко и Г. Б. Красин... приводили то возражение, что мы размениваемся на мелочи, революционную работу сводим к борьбе за кипяток и вместе с тем проваливаем дело пропаганды, распространение идей социализма, потому что, конечно, с переходом к широкой агитации все наши кружковые рабочие очень быстро будут выхвачены жандармами и все дело приостановится.
И. В. Бабушкин:
Я был частично противником агитационной деятельности. Я опасался за уничтожение кружков, полагая, что агитационная деятельность их совершенно потопит, тогда как плодов этой деятельности я, да и другие не видели. Тем не менее кружки продолжали правильно функционировать, и меня просили создать еще новые кружки для занятий. Ожидался выпуск листков, которые уже готовились.
М. А. Сильвин:
Однако Бабушкин распространял наши первые листки, и он же первый из всех нас предложил внести в них политические мотивы и написал первый листок политического содержания, изданный по его предложению «Союзом борьбы».
Из брошюры А.И. Кремера «Об агитации»:
...Заданием социал-демократов является постоянная агитация среди фабричных рабочих на почве существующих мелких нужд и требований. Вызванная такой агитацией борьба приучит рабочего к отстаиванию своих интересов, поднимет его мужество, даст ему уверенность в своих силах, сознание необходимости единения и, в конце концов, поставит перед ним более важные вопросы, требующие разрешения. Подготовленный таким образом к более серьезной борьбе, рабочий класс приступит к решению этих насущных вопросов, и агитация на почве этих вопросов должна будет иметь целью выработку классового самосознания. Классовая борьба в этом более сознательном виде создает почву для политической агитации, целью которой будет изменение существующих политических условий в пользу рабочего класса.
М. А. Сильвин:
Я передал ее (брошюру «Об агитации») Владимиру Ильичу, от которого она затем обошла весь наш кружок, вызвав много разговоров. Брошюра эта, завезенная сюда из Вильно, однако, уже и раньше циркулировала в социал-демократических кругах столицы.
В брошюре указывалось, что подойти к массам, вовлечь их в движение, сделать активной, сознательной и организованной их стихийную до сих пор борьбу лучше всего можно на почве мелких повседневных нужд этих масс.
Фразеология брошюры носит явственные признаки влияния тех условий, в которых приходилось вести свою работу нашим виленским товарищам, имевшим дело главным образом с ремесленниками-одиночками, работавшими на дому от раздатчика, рабочими мелких мастерских. При всем том здесь было сказано много верного, но неправильны были некоторые выводы. Из этих выводов следовало, что на первых порах борьба рабочих должна быть экономической и только на последующих «стадиях» ей могли быть поставлены политические задачи.
Г. В. Плеханов:
Я знаю, что она (брошюра «Об агитации») принесла большую пользу нашему движению, нанеся сильный удар той «кружковщине», которая процветала у нас прежде и которая могла создавать очень образованных людей из отдельных рабочих, но решительно была неспособна повлиять на массу. Брошюра «Об агитации» дала нам многих агитаторов. Но автор ее боролся с кружковщиной такими доводами, которые скоро подали повод к печальным недоразумениям и к ошибочным «рассуждениям». В этом — слабая сторона брошюры, та самая сторона, благодаря которой она в течение некоторого времени была евангелием «чистых экономистов» и оказывала вредное влияние на дальнейшее развитие нашего движения.
М. Н. Лядов:
Вполне соглашаясь с критикой Плеханова, я как человек, работавший в то время, могу категорически заявить, что социал-демократы в момент выхода этой брошюры считали ее ценным вкладом в нашу работу не потому, что в ней заключались места (вроде теории «фазисов»), на основании которых строили свои выводы называвшие себя социал-демократами «экономисты», а вопреки им. Мы приветствовали брошюру «Об агитации» и ценили ее за те важные практические указания, которые она давала.
М. А. Сильвин:
Отодвижение в неопределенное будущее политических задач рабочего класса и всю эту теорию «стадий» всегда резко оспаривал Владимир Ильич.
В. И. Ленин:
...Первые социал-демократы этого периода, усердно занимаясь экономической агитацией — (и вполне считаясь в этом отношении с действительно полезными указаниями тогда еще рукописной брошюры «Об агитации») — не только не считали ее единственной своей задачей, а, напротив, с самого начала выдвигали и самые широкие исторические задачи русской социал-демократии вообще и задачу ниспровержения самодержавия в особенности.
Из статьи В. И. Ленина «Из прошлого рабочей печати в России»:
Замечательный факт, далеко еще недостаточно оцененный по сю пору: как только возникло массовое рабочее движение в России (1895—1896 гг.), так немедленно появляется разделение на марксистское и оппортунистическое направления,— разделение, которое меняет форму, обличив и т. д., но остается в сущности тем же самым с 1894 по 1914 год. Очевидно, есть: глубокие социальные, классовые корни именно такого, а не иного какого-либо разделения и внутренней борьбы между социал-демократами...
В спорах местных деятелей рабочего движения это направление обрисовалось уже в 1894—1895 годах...
«Экономисты» на словах защищали особенно энергично массовый характер рабочего движения и самодеятельность рабочих, настаивая на первостепенном значении «экономической» агитации и на умеренности или постепенности в переходе к политической агитации... На деле «экономисты», больше всего шумевшие о рабочей самодеятельности и о массовом движении, были оппортунистическим, мещански-интеллигентским крылом в рабочем движении.
А. И. Ульянова- Елизарова:
Кроме народников и «легальных марксистов», Владимиру Ильичу пришлось сражаться еще с так называемыми «экономистами». Это было направление, отрицавшее необходимость политической борьбы со стороны рабочих и агитацию за таковую в рабочих массах. Вытекало оно из здорового и естественного стремления подходить к рабочим, политически совершенно неразвитым, сохранившим еще в массе веру в царя, с точки, зрения их повседневных нужд и требований. Дело шло о первых шагах в этих массах, которые надо было пробудить, в которых надо было развить стремления к защите своего достоинства, сознание, что спасения можно искать только в объединении, в сплочении, и содействовать этому сплочению...
...Все социал-демократы, шедшие к рабочим массам, начинали агитацию с экономических нужд. И листовки Владимира Ильича указывали на самые насущные требования рабочих того или иного завода или фабрики, производя этим большое впечатление. В случае несогласия хозяев удовлетворить мирным путем требования рабочих рекомендовалось прибегнуть к стачке. Успех стачки в одном предприятии побуждал к этому методу борьбы а другие...
Но если первый подход к совершенно неразвитым рабочим должен был по необходимости идти от ближайших экономических- нужд, то никто не говорил с самого начала, определеннее Владимира Ильича, что это должно быть лишь начальной ступенью, что политическое сознание должно развиваться с первых же бесед и с первых листков. Помню разговор с ним об этом... когда я приехала опять к нему в Петербург.
- Как подходить с разговорами о политике к серым рабочим, для которых царь — второй бог, которые и листки с экономическими требованиями берут еще со страхом и оглядкой? Не оттолкнуть бы их только этим, - говорила я, имея в виду еще более серых московских рабочих.
Владимир Ильич указывал мне тогда, что все дело в подходе.
В. А. Шелгунов:
- Конечно, если сразу говорить против царя и существующего строя, то это только оттолкнет рабочих. Но ведь «политикой» переплетена вся повседневная жизнь. Грубость и самодурство урядников, пристава, жандарма и их вмешательство при всяком несогласии с хозяином обязательно в интересах последнего, отношение к стачкам всех власть имущих — все это быстро показывает, на чьей они стороне. Надо только всякий раз отмечать это в листках, в статьях, указывать на роль местного урядника или жандарма, а там уже постепенно направляемая в эту сторону мысль пойдет дальше. Важно только с самого начала подчеркивать это, не давать развиваться иллюзии, что одной борьбой с фабрикантами можно добиться чего-нибудь.
Когда перешли к агитации и со стороны некоторых рабочих поступали требования на листки, в которых освещались экономические нужды, Ильич все время говорил, что экономические вопросы ставить необходимо, но ставить их надо так, чтобы рабочему видно было, что без серьезных перемен политической жизни России экономическое положение рабочих не улучшится.
Н. К. Крупская:
На заре нашего российского рабочего движения в среде социалистов были такие, которые говорили: «Экономика имеет громадное значение, и ей должно быть уделено все внимание. Политическая борьба поэтому не нужна, правильное политическое устройство придет само собой». Социалистов, говоривших так, прозвали тогда «экономистами». Тогда и Плеханов и Владимир Ильич повели самую бешеную борьбу с «экономистами» и доказали всю необходимость борьбы с самодержавием и со всеми теми взглядами, со всей той идеологией, которая ведет к укреплению царского строя, к укреплению господства помещиков и капиталистов, ведет к порабощению рабочего класса.
М. А. Сильвин:
Идея брошюры («Об агитации») касалась самого острого вопроса в нашей деятельности: как перейти от кружковой работы к массовой, как вовлечь в движение эти массы...
Споры не прекращались, но так как большинство членов кружка явно склонялось к решению испробовать новую тактику на деле, вместо того чтобы топтаться на одном месте со старой пропагандой, было созвано собрание для оформления этого решения, а для придания ему большей авторитетности на собрание были приглашены представители от рабочих. Это знаменательное собрание состоялось в зиму 1894/95 года... у нас, на Троицком проспекте (ныне улица Москвиной), № 3, где мы жили с Ванеевым, занимая большую комнату в нижнем этаже окнами на улицу. Кроме нас двоих были: Владимир Ильич и Н. К. Крупская, Г. Б. Красин, Старков, Запорожец, Радченко, Якубова, Шелгунов, Бабушкин, Меркулов, Б. Зиновьев и несколько других кружковцев...
Какое-то нервное напряжение, непривычная взволнованность, тревожное ожидание чего-то нового, неизведанного овладели нами, и это было совершенно понятно, потому что ведь мы готовились сделать новый крупный, ответственный шаг в нашей работе.
В. А. Шелгунов:
...Некоторая часть интеллигенции высказалась за то, что к печатной агитации переходить еще рано. Приводился тот мотив, что если на каком-нибудь заводе будет выпущена прокламация, а у нас наших рабочих еще очень мало, то их переарестуют и работа остановится.
Владимир Ильич доказывал, что бояться этого не нужно, потому что прокламации сделают то, что вместо одного арестованного появятся десятки новых таких же и еще более сильных рабочих. Все присутствовавшие на собрании рабочие были за переход к печатной агитации.
М. А. Сильвин:
Владимир Ильич позаботился привлечь на это собрание больше рабочих. Все они энергично поддержали новую идею, и Владимир Ильич с чувством особенного удовлетворения отметил, что именно пропагандисты-рабочие отчетливо сознают необходимость перехода к новым методам работы.
Б. И. Зиновьев:
...Кружки не выражают всего рабочего движения, и полиции их легко обнаружить... напротив, надо направить все силы на агитацию всей массы рабочих...
М. А. Сильвин:
...Были еще раз выслушаны возражения староверов и аргументы в защиту нового метода и принято большинством голосов против Красина и Радченко решение перейти от кружковой пропаганды, не прекращая ее однако, к агитации в массах на почве их насущных требований. О каком-либо отступлении от политических задач движения, от старых принципов группы «Освобождение труда» не было речи. Предполагалось, что политическая сторона движения найдет себе выражение в кружковой пропаганде и в тех лозунгах, какие будут брошены в агитацию, когда вожаки движения, рабочие, найдут это подходящим.
3. П. Невзорова-Кржижановская:
Зима (1894/95 года)... прошла в жарких спорах об изменении тактики. Некоторые старые члены кружка вышли из него, не согласные с новой линией работы. Но таких были единицы. Вся же группа в целом встала на новые практические рельсы.
М. А. Сильвин:
В наших рабочих кружках вопрос об агитации также волновал всех. С переходом к ней часть прежних рабочих отошла от нас. Вместо них явились новые, более подвижные, более свежие силы. Они восприняли идею агитации с воодушевлением и рвались к ее осуществлению. В целях объединения отдельных рабочих групп и кружков и выработки общего плана действий ими было созвано в мае большое собрание представителей кружков в Удельнинском парке, где от нас был Ванеев и несколько других товарищей. В течение лета рабочие устроили еще ряд таких собраний...
К. М. Тахтарев:
Во главе движения шла наиболее значительная социал-демократическая группа так называемых... «литераторов», или «старых социал-демократов». Она называлась группою литераторов потому, что во главе ее стоял В. И. Ульянов, который был известен как литератор... Это была группа хорошо подготовленных социал-демократов, руководимая В. И. Ульяновым (Лениным)... Эта группа и была главной сторонницей новой тактики, настаивая на переходе от социал-демократической пропаганды среди тесного круга рабочих к агитации в широкой рабочей среде.
3. П. Невзорова-Кржижановская:
Он (Владимир Ильич) заводит связи и производит подбор единомышленников среди нарождающихся повсюду, хотя и очень малочисленных, социал-демократических группировок (Питер, Москва, Нижний, Самара).
П. И. Кулябко:
...От него (Владимира Ильича) часто получались (в Самаре) письма, всегда на нескольких листках, очень мелко исписанных и на три четверти заполненных трактованием теоретических вопросов. Это как бы составляло продолжение тех совместных занятий, какие установились между Лалаянцем, Скляренко и Владимиром Ильичей во время пребывания его в Самаре. Запомнился такой случай: как-то довольно поздно вечером ко мне пришел Лалаянц, весь сияющий, и показал телеграмму от Ильича в четыре слова: «Я на вашей стороне». Оказывается, что между Скляренко и Лалаянцем шел спор по какому-то важному вопросу и они запросили Ильича срочно, а он ответил телеграммой. Лалаянц старался мне внушить, как это ценно, что Ильич на его стороне:
- Ведь вы себе совсем не представляете, какой это человек.
М. А. Сильвин:
Однажды Владимир Ильич сказал мне перед одной из моих поездок в поисках связей или по делам укрепления уже завязавшихся сношений:
- Говорят, в Орле кто-то есть, заезжайте, поживите, познакомьтесь с поднадзорными, найдите своих...
Наши связи с другими городами, с провинцией в те времена были вообще довольно бедны. Москва, Нижний Новгород, Иваново и его район (через Багаева и Шестернина), Вильно (через группу Мартова) — это и было почти все. Через студентов мы знали о группировках социал-демократической интеллигенции в Киеве, Туле, Саратове, Иркутске, Воронеже, Екатеринославе, Полтаве, однако прямых связей с этими группировками не имели.
Наши связи с другими организациями были отрывочны и случайны. Поддерживались они главным образом личными сношениями с теми городами, откуда мы приехали в Петербург или где у нас случайно оказались друзья и знакомые. Связи рабочих, примыкавших к нашей организации, были несравненно многочисленнее, хотя, быть может, и менее прочные.
Рабочие, высланные после ареста и отсидки в провинцию, заводили на местах новые знакомства, организовывали кружки пропаганды и нередко поддерживали сношения перепиской со старыми петербургскими товарищами или изредка личными наездами в столицу, легальными и нелегальными. Так, у Шелгунова, Бабушкина, Норинского, Меркулова и других установились связи с Уралом, Харьковом, Николаевом, Ивановом, Тулой и другими промышленными городами...
У нас наиболее часты были, конечно, сношения с Москвой.
Владимир Ильич бывал там раза два-три в год и через Анну Ильиничну встречался с деятелями московской социал-демократической организации Спонти, Мицкевичем и другими. Он, однако, скупо сообщал нам об этих встречах, вероятно, по соображениям конспирации. С Иваново-Вознесенском мы были связаны через С. П. Невзорову, С. П. Шестернина, А. Н. Рябинина и М. А. Багаева, с Нижним — через меня, братьев Ванеевых, Невзоровых. Каждые каникулы я ездил в Нижний и жил там лето и рождество или, по крайней мере, всегда заезжал туда на некоторое время, останавливаясь по дороге и в Москве.
В первую же мою поездку Владимир Ильич дал мне рекомендательное письмо к Анне Ильиничне, которое и дало мне возможность познакомиться со всей семьей Ульяновых. С Мицкевичем С. И. я был знаком раньше, по Нижнему (мы были земляки) и, бывая в Москве, не пропускал его студенческой комнаты на Бронной. Иной раз я привозил ему кое-что из литературы, но чаще брал у него, главным образом для Нижнего. Памятно мне мое посещение его осенью 1894 года на пути в Петербург. Мицкевич пригласил двух товарищей, не помню, кого именно, для собеседования, и после моих сообщений о положении дел в Петербурге и Нижнем они рассказали мне о том новом, что происходило в их революционной работе,— о переходе от пропаганды к агитации путем распространения листовок...
Новая тактика вызвала колебания и раздумье среди старых кружковых пропагандистов и в других очагах движения, кроме Петербурга...
Между тем наше настроение получало все новые толчки от происходивших в стране событий. Разгоралось стихийное рабочее движение. Газеты очень редко и скупо сообщали о забастовках, но мы получали известия о них из Харькова, Ростова, Екатеринослава, Белостока, Тейкова, из Ярославля, где войска стреляли в рабочих, за что царь объявил благодарность «молодцам фанагорийцам»**. Замечалось оживление и в Петербурге.
Т. М. Копельзон:
...Было решено устроить нечто вроде совещания или конференции представителей нескольких городов по животрепещущему тогда вопросу об агитации и пропаганде. Пишу — представителей, но это были не
представители в формальном смысле слова, так как мандатов от местных организаций эти товарищи не имели. Мы созвали просто нескольких товарищей, случайно живших тогда в Питере.
Мне в высшей степени трудно восстановить в памяти подробности этого совещания. Припоминаю лишь, что из Москвы был вызван тов. Евгений Спонти, старый мой приятель по революционной работе в Вильно... Он был в то время членом московской социал-демократической организации.
Е. И. Спонти:
Первая моя встреча с Лениным была на совещании по вопросу об агитации и пропаганде в Петербурге... упоминаемом Т. Копельзоном.
Цель его — информировать Плеханова и его группу о положении революционной работы в России, установить более прочную связь с заграницей, а главное, выяснить ему настоятельнейшую необходимость заняться главным образом изданием популярной рабочей литературы.
В Петербург я приехал накануне состоявшегося совещания и часов около 7 вечера направился по данному мне в Вильне адресу. В небольшой комнате я застал группу в 4—5 человек, собиравшуюся куда-то уходить. Невольное внимание приковывал к себе казавшийся совершенно лысым молодой человек со спокойными, властными движениями. Так как группа совсем была готова к выходу — в пальто и с шапками в руках,— то мне предложено было пойти с ними на доклад в Вольно-экономическом обществе. Доклад, если не ошибаюсь, делал Штанге53 об организованной им в Павлове кустарной артели. Члены общества, в числе человек двадцати, и докладчик сидели за столом посередине небольшой комнаты, а так называемые «гости», тоже немногочисленные (не более 10), на стульях вдоль стен комнаты. Мне показалось, что группа Ленина была здесь известна, так как докладчик во время своего доклада и прений время от времени бросал взгляды в сторону группы. Но на этот раз ни Ленин, ни его товарищи участия в прениях не принимали...
Петербургское совещание происходило... 18 или 19 февраля 1895 года.
Т. М. Копельзон:
Кроме него (Е. И. Спонти) из иногородних принимали участие: мой школьный товарищ Яков Ляховский, студент Киевского университета, один из наиболее деятельных и образованнейших членов тогдашней киевской социал-демократической организации, и пишущий эти строки в качестве представителя виленской организации. Из петербуржцев принимали участие Владимир Ильич и Г. М. Кржижановский. Присутствовали ли другие товарищи, сейчас припомнить не могу. Совещание состоялось на квартире тов. Г. М. Кржижановского, кажется в районе Владимирского проспекта (Коломенская улица, дом № 9, кв. 47)...
Главным и почти исключительным предметом дискуссии был тот же злополучный вопрос об агитации и пропаганде, не сходивший тогда с порядка дня. Насколько мне припоминается, главными спорщиками были Владимир Ильич и Евгений Спонти. Не ручаюсь за точность, но, кажется, Спонти был защитником широкой агитации почти исключительно экономического характера, Владимир же Ильич горячо защищал необходимость введения в круг агитации кроме повседневных нужд и требований рабочих и вопросов политического характера.
М. К. Названов:
Трудность занятий (с рабочими) заключалась в отсутствии пособий. Литературы, кроме нескольких произведений Плеханова и малого количества брошюр группы «Освобождение труда» на русском языке, «Экономического учения Маркса» Каутского на немецком языке и несколько большего количества литературы на польском языке, не было... Но все эти книжки облегчали нашу работу по подготовке к занятиям, а самим рабочим на руки дать было нечего. Приходилось просто диктовать или передавать писаный экземпляр изложения вопроса.
М. А. Сильвин:
...Нужда в литературе, особенно в популярной литературе для рабочих, была очень острая. Имевшиеся в нашем распоряжении книжки зачитывались до дыр...
Выбор подходящей к нашим целям легальной литературы был очень невелик; в частности, почти не было книг по русской истории, и мы вынуждены были в ответ на запросы указывать иной раз такую ничтожную книжонку, как Петрушевского54. Рассказы Водовозовой 55 были также в большом ходу. Однако во всей этой литературе совсем не было того, что было особенно важно: книг на темы современной русской жизни, в особенности жизни рабочих, их движения, их борьбы, их насущных интересов и задач.
Н. К. Крупская:
Ленин проводил очень много времени в библиотеках... Когда приехал в Питер, целыми днями просиживал в Публичной библиотеке, он брал книжки и из библиотеки Вольно-экономического общества и из ряда других... Мог ли Ленин купить себе все эти книги? Многие из них не поступали даже в продажу, например особенно ценные для Ленина земские статистические сборники. Но, кроме того, Ленин жил тогда, как студент, в небольшой комнатушке, тратил на себя гроши. Не было у него возможности истратить столько денег — не меньше тысячи — на покупку этих книг, не было времени бегать по книжным лавкам, разыскивать эти книги, не осталось бы времени на чтение, без книжных библиотечных каталогов он даже не знал бы о существовании многих из этих книг. И наконец, негде ему было держать эти книги.
С. П. Невзорова-Шестернина:
...Я в эту осень (1894 года) главным образом работала в Публичной библиотеке... Очень часто видела я здесь Владимира Ильича, который, окружив себя целой горой книг, много и усердно читал и главным образом писал. Из-за груды книг, бывало, виднелась только его голова с большим прекрасным лбом. Иногда мы с ним вместе возвращались из библиотеки: нам было по пути, он жил в Казачьем переулке, недалеко от Измайловских рот.
М. А. Сильвин:
В это же время, весной 1895 года, была произведена реорганизация в нашей группе с более точным разделением функций и районов работы. Это разделение на районы никогда, однако, строго не соблюдалось...
...Предметом спора было введение в центральный кружок представителей от рабочих. Владимир Ильич заявлял, что рабочие, конечно, могут и должны входить в центр, но не как рабочие собственно, а как представители районов. Против введения рабочих в центр в нашей среде возражал особенно Радченко, говоря, что это приведет к провалу, что среди рабочих уже появились «кузюткины» (провокатор) и что узнать свойства этих представителей нам будет труднее, нежели интеллигентов, которых мы всегда сумеем надлежаще оценить и вовремя разгадать.
Весной 1895 года к агитации мы, строго говоря, еще не приступали, но работа тем не менее ширилась. Сеть кружков в районах разрослась, организация обнимала уже довольно обширный круг как рабочих, так и интеллигентов. Был поставлен вопрос о слиянии по возможности всех групп, работавших в том же направлении в Петербурге...
Так был создан «Союз борьбы»
В. И. Ленин:
Освободительное движение в России прошло три главные этапа, соответственно трем главным классам русского общества, налагавшим свою печать на движение: 1) период дворянский, примерно с 1825 по 1861 год; 2) разночинский или буржуазно-демократический, приблизительно с 1861 по 1895 год; 3) пролетарский, с 1895...
В. В. Воровский:
Вторая половина 90-х годов в общественном развитии России характеризуется пробуждением широких слоев рабочего класса. Рабочее движение, ограничивавшееся в предыдущий период почти только пропагандистскими кружками, вышло на улицу.
В. И. Ленин:
Рабочие стачки в России... были самым распространенным средством борьбы пролетариата, этого передового класса, который один только является до конца революционным классом в современном обществе. Экономические и политические стачки, то чередуясь друг с другом, то переплетаясь в одно неразрывное целое, сплачивали массы рабочих против класса капиталистов и самодержавного правительства, вносили брожение во все общество, поднимали на борьбу крестьянство.
Когда в 1895 году начались непрерывные массовые стачки, это было началом полосы подготовки народной революции.
Из работы В. И. Ленина «Попятное направление в русской социал-демократии»:
...Рабочее движение 90-х годов получило широкое политическое значение. Произошло это оттого, что характер движению придали, как и везде, как и всегда, передовые рабочие, за которыми рабочая масса шла потому, что они доказали ей свою готовность и свое уменье служить рабочему делу, что они сумели приобрести ее полное доверие. А эти передовые рабочие были социал-демократами; многие из них даже лично принимали участие в тех спорах между народовольцами и социал-демократами***, которые характеризовали переход русского революционного движения от крестьянского и заговорщицкого социализма к социализму рабочему. Понятно поэтому, отчего эти передовые рабочие не отстранялись теперь от социалистов и революционеров в особые организации. Такое отстранение имело смысл и было необходимо тогда, когда социализм отстранялся от рабочего движения. Такое отстранение было бы невозможно и бессмысленно, раз передовые рабочие видели перед собой рабочий социализм и социал-демократические организации. Слияние передовых рабочих с социал-демократическими организациями было вполне естественно и неизбежно. Это было результатом того крупного исторического факта, что в 90-х годах встретились два глубокие общественные движения в России: одно стихийное, народное движение в рабочем классе, другое — движение общественной мысли к теории Маркса и Энгельса, к учению социал-демократии.
Н. К. Крупская:
...Целый десяток лет вел Ленин трудную работу по собиранию партии, по объединению отдельных кружков революционеров. Дело это было особенно трудное, потому что кружки должны были скрываться от полиции, кружки постоянно арестовывались и распадались. Все приходилось делать тайком, с большими предосторожностями. Казалось, дело это было безнадежно, но Ленин хорошо обдумал план объединения...
...Особо важна была работа Ильича по организации партийной работы в Питере, где до тех пор никакой планомерной социал-демократической организации не было. Тщательно и неустанно подбирал он группу единомышленников, вглядываясь в каждого человека. Идейной сплоченности придавал он громадное значение.
В. А. Шелгунов:
...Владимир Ильич поставил вопрос о том, что нужно создать организацию. «Группа социал-демократов» это ничего не говорит, заявлял он, рабочий должен знать, что есть определенная организация.
По поручению Владимира Ильича еще в августе 1895 года мною была создана конспиративная квартира, хозяином которой был один из семянниковских рабочих, по фамилии, кажется, Афанасьев. Эту квартиру посещали довольно часто Владимир Ильич, Ля- ховский, Тахтарев, Старков и другие. Я в то время был за Невской заставой чем-то вроде организатора, а потому тоже ходил довольно часто на эту квартиру. Здесь закладывались основы «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Владимир Ильич обращал наше взимание на то, что мы должны принять меры к тому, чтобы наша молодая организация не пошла по пути английских тред-юнионов. Здесь уже было видно, что Владимир Ильич особенно заботится о том, чтобы организация шла революционным путем. Хотя мы были вынуждены при подходе к рабочему говорить больше об экономике и сплачивать рабочих на почве насущных экономических интересов, но Владимир Ильич говорил, что политическую сторону дела никогда забывать не надо...
То, что Владимир Ильич с первых же шагов «Союза борьбы» направил его на рельсы революционного марксизма, сыграло в будущем большую организующую роль.
Из полицейского «Доклада по делу о возникших в С.-Петербурге в 1894 и 1895 годах преступных кружках лиц, именующих себя «социал-демократами»»:
Кроме сходок в кружках Порфирия Михайлова, Меркулова и Шелгунова... Кржижановский и Ульянов посещали тайные собрания, которые происходили в 7-й линии Васильевского острова, в доме № 86, в особой квартире, нанятой в августе 1895 года рабочим Иваном Федоровым.
...Работая в Главном Адмиралтействе, он (Федоров) познакомился там с крестьянином Василием Евграфовым Змиевым, который часто стал заходить к нему в означенную квартиру и в октябре 1895 года привел к нему Глеба Кржижановского, который назвался Григорием Ивановичем. Кржижановский после того многократно посещал Федорова, расспрашивал о притеснениях рабочих, о расценках и т. п. и назначал в квартире Федорова свидания с разными лицами, незнакомыми Федорову, которого во время этих свиданий высылали вон из комнаты... Кроме того, у Федорова иногда происходили сходки, на которых участвовало человек 6—8; из числа их Федоров признал... Ульянова, Бабушкина, Кузьму Царькова, Шелгунова, а также рабочего Николая Полетаева. О том, что в такой-то день в квартире Федорова предстоит свидание Кржижановского с кем-либо или сходка, Федоров получал заблаговременно извещение от одного интеллигента, которого он признал в личности инженера-технолога Михаила Названова. Последний говорил Федорову, чтобы тот уничтожал записки с упомянутыми извещениями, которые иногда оставлялись у Федорова, и дал ему список вопросов для собрания сведений о жизни рабочих.
...Изложенные указания Федорова в связи с данными наблюдения подтверждают, что соучастники социал-демократического сообщества старались сводить знакомство с рабочими разных фабрик и заводов, разузнавали от них о возникавших в том или другом месте столкновениях рабочих с их хозяевами и причинах таковых и пользовались этими сведениями для своей подпольной литературы и дальнейшей агитации. В тех же целях была составлена и программа вопросов о быте рабочих, данная Названовым Федорову и неоднократно встречающаяся в тождественных экземплярах у других лиц... Вместе с тем конспиративный характер свиданий, которые назначал Кржижановский с разными лицами в квартире Федорова, и происходивших там же сходок не оставляет сомнения, что эти свидания и сходки устраивались также в целях социал-демократической пропаганды и что Змиев и Названов являлись в этом случае пособниками Кржижановского и Ульянова...
М. А. Сильвин:
Идеей Владимира Ильича стало... полное объединение всех работавших в Петербурге социал-демократических групп.
...Кроме нашего кружка в Петербурге было еще несколько кружков, которые также вели социал-демократическую подпольную работу. С одним из них, лидером которого был Мартов, наш кружок осенью
1895 года совершенно объединился. Самое это объединение было делом главным образом Владимира Ильича: он вел все предварительные переговоры с Мартовым.
...(На собрании) был выбран центральный кружок (слово «комитет» тогда еще не было в употреблении) для объединения работы и руководства ею; в него вошли: Ленин, Мартов, Кржижановский, Старков и Ванеев... Заведующим техникой был избран студент- технолог Я. П. Пономарев, также присутствовавший на этом собрании; к тому времени он уже специализировался на издании листков, для чего у него была под рукой своя небольшая группа. Скоро к нему был присоединен Гольдман (Горев) из группы Мартова... Ванеев был избран для сношений с народовольческой типографией, которые он вел и прямо через Л. Книпович... и при содействии А. А. Якубовой.
Г. М. Кржижановский:
...Владимир Ильич сразу же поставил вопрос о районировании города, о прикреплении отдельных товарищей к району.
- Надо уметь работу налаживать и за нее отвечать. Надо знать своих людей в районе, настроение в районе. Без этого нет центра. Без этого центр не может руководить. К нему должны стекаться сведения из районов, и они должны быть точны. Каждый должен делать порученное ему дело, а не все дела — все.
Так складывалась организация.
- Надо поднимать массы на борьбу, кружковщина не разрешает вопроса,— говорил Ленин.
Об этом у нас речь шла и раньше. Но не было, я бы сказал, воли к этому, понимания важности решения этого вопроса. Это понимание внес Ленин. И хотя продолжались споры, их острота теперь выявляла различие понимания и сплачивала одних, отталкивала других... Все поняли, что организуется центр. Все основные вопросы, выдвинутые ходом исторического развития России, теперь получали ответ с точки зрения марксизма. Практика революционного движения переставала быть оторванной от социалистической теории.
Н. К. Крупская:
Когда группа достаточно спелась, узнала друг друга, Ильич поставил вопрос о распределении сил. Публика была распределена по районам. Каждый был прикреплен к определенному району, который он изучал, в котором вел кружки. Каждую неделю собирались и обменивались опытом. И Владимир Ильич допрашивал каждого с пристрастием о том, как он проводил беседу с рабочими, что говорили рабочие и прочее.
М. А. Сильвин:
Члены центральной группы — пропагандисты — были разбиты по районам соответственно их прежним связям. Ульянову, Мартову и Кржижановскому отводился район Невской заставы, или Шлиссельбургского тракта, как он иногда у нас назывался; Старкову, Ляховскому и Запорожцу — Нарвский район, главным образом, конечно, Путиловский завод; Гофману и Тренюхину — район Обводного канала; Сильвину, Ванееву, 3. Невзоровой, Якубовой — заречные части, Васильевский остров, Петербургская и Выборгская стороны. Это не значит, что весь район обслуживался только теми членами центральной группы, которым он был отведен; они были лишь, так сказать, ответственными организаторами района, должны были привлекать новых сотрудников (с ведома центральной пятерки), организовывать рабочие и студенческие кружки, упорядочить связи, собирать сведения о положении дел в районе, обеспечить снабжение литературой, листками и т. д.
Надо сказать, что строгое распределение районов фактически не соблюдалось. Владимир Ильич посещал рабочие кружки и в других районах города, кроме Невской заставы. В дальнейшем, однако, имелось в виду Ульянова совсем освободить от занятий в кружках, Ванееву сосредоточиться на обязанностях секретариата и связи, остальным уточнить и разукрупнить районы деятельности...
...(Н. К. Крупская) вела ответственную, очень важную для нас работу. Своим положением в вечерней школе за Невской заставой она пользовалась для привлечения новых рабочих в наши кружки, к ней стекались все особо важные или срочные сведения для нас от рабочих — членов кружков... Она поддерживала и возобновляла обрывавшиеся связи, она была, в сущности, главным стержнем всей нашей организации...
С. И. Радченко от пропагандистской работы... был освобожден. Он заведовал финансовой частью, планированием техники, подготовкой необходимых элементов для устройства собственной подпольной типографии и, так сказать, дипломатическими сношениями — с легальными марксистами, с другими социал-демократическими группировками в столице, с разными интеллигентскими организациями в кружках литераторов, студентов, культурных деятелей... Малченко был придан ему в помощники при выполнении всех этих многообразных обязанностей.
— Надо поднимать массы на борьбу, кружковщина не разрешает вопроса,— говорил Ленин. С рисунка художника Н. Жукова
Г. М. Кржижановский:
...Без преувеличения можно сказать, что эти зародыши организаций социал-демократических комитетов
закладывались творческой рукой самого Владимира Ильича. Энергия в нем била неиссякаемым ключом.
Интересный момент из воспоминаний 3. П. Невзоровой-Кржижановской приводит Н. К. Крупская:
Организация разрасталась, надо было ее оформить. Выбрали руководящую тройку (Ленина, Кржижановского, Старкова), которая должна была стать организационным и литературным центром****, перед которым каждый район должен был в определенный день каждую неделю подробно отчитываться в своей работе. Все районы вместе должны были собираться не чаще одного раза в месяц. Все приняли эту новую организацию, но Степан Иванович Радченко, крупный организатор студенческих кружков, привыкший к порядочному-таки «единоначалию», очутившись вне руководящей тройки, заволновался и стал доказывать «районной» публике, что при такой организации «районы» являются простыми исполнителями, а не товарищами по работе, что все они будут совершенно разобщены и лишены участия в общей работе, которая будет всецело в руках у тройки и прочее и прочее. «Районы» заволновались. Особенно оскорбительным показался переход из «товарищей» в «исполнители» — в этом усмотрели акт недоверия. Решено было опротестовать такое отношение тройки. Собрание состоялось у Степана Ивановича, протест был прочитан удивленной тройке. Ильич ответил горячей речью, в которой он доказывал невозможность при российских условиях «первобытного демократизма», говорил о необходимости организации, говорил о том, что такая организация вызывается потребностями дела, а вовсе не недоверием к кому-либо. Публика успокоилась. В тот вечер Ильич зашел ко мне рассказать об этом взволновавшем его инциденте, говорил, что возникшее недоразумение крайне характерно, и, очевидно, повторил мне только что сказанную им горячую речь. По правде сказать, я не придала тогда особого значения этому инциденту, а между тем он действительно очень характерен: в нем как в капле воды отражены те трудности, которые возникали в первые годы при организации руководящих организаций. Трудно было на первых шагах формирования партийных организаций преодолевать непривычку работать в организации под определенным руководством.
В. И. Ленин:
Нападки на «диктатуру вождей» в нашей партии были всегда: первый раз я вспоминаю такие нападки в 1895 году, когда формально еще не было партии, но центральная группа в Питере начала складываться и должна была брать на себя руководство районными группами.
Соединение социализма с рабочим движением
В. И. Ленин:
...Никогда русские социал-демократы не забывали о наших политических условиях, никогда не мечтали о возможности создать в России открыто рабочую партию, никогда не отделяли задачи борьбы за социализм от задачи борьбы за политическую свободу. Но они думали всегда и продолжают думать, что эту борьбу должны вести не заговорщики, а революционная партия, опирающаяся на рабочее движение. Они думают, что борьба против абсолютизма должна состоять не в устройстве заговоров, а в воспитании, дисциплинировании и организации пролетариата, в политической агитации среди рабочих, клеймящей всякое проявление абсолютизма, прибивающей к позорному столбу всех рыцарей полицейского правительства и вынуждающей у этого правительства уступки. Разве не такова именно деятельность с.-петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса»? Разве эта организация не представляет из себя именно зачатка революционной партии, которая опирается на рабочее движение, руководит классовой борьбой пролетариата, борьбой против капитала и против абсолютного правительства, не устраивая никаких заговоров и почерпая свои силы именно из соединения социалистической и демократической борьбы в одну нераздельную классовую борьбу петербургского пролетариата? Разве деятельность «Союза», при всей ее краткости, не доказала уже, что руководимый социал-демократией пролетариат представляет из себя крупную политическую силу, с которой вынуждено уже считаться правительство, которой оно спешит делать уступки? Закон 2-го июня 1897 г.56 как торопливостью его проведения, так и своим содержанием наглядно показывает свое значение как вынужденной уступки пролетариату, как отвоеванной позиции у врага русского народа. Эта уступка весьма миниатюрна, позиция очень незначительна, но ведь и та организация рабочего класса, которой удалось вынудить эту уступку, тоже не отличается ни широтой, ни прочностью, ни давностью, ни богатством опыта или средств: «Союз борьбы» основался, как известно, лишь в 1895/96 году, и его обращения к рабочим ограничивались лишь гектографированными и литографированными листками. Возможно ли отрицать, что подобная организация, объединяющая по крайней мере крупнейшие центры рабочего движения в России (округа С.-Петербургский, Московско-Владимирский, южный и важнейшие города, как Одесса, Киев, Саратов и т. д.), располагающая революционным органом и пользующаяся таким же авторитетом в среде русских рабочих, каким пользуется «Союз борьбы» среди с.-петербургских рабочих,— что подобная организация была бы крупнейшим политическим фактором в современной России,— фактором, с которым правительство не могло бы не считаться во всей своей внутренней и внешней политике? Руководя классовой борьбой пролетариата, развивая организацию и дисциплину среди рабочих, помогая им бороться за свои экономические нужды и отвоевывать у капитала одну позицию за другой, политически воспитывая рабочих и систематически, неуклонно преследуя абсолютизм, травя каждого царского башибузука, дающего почувствовать пролетариату тяжелую лапу полицейского правительства,— подобная организация была бы в одно и то же время и приспособленной к нашим условиям организацией рабочей партии и могучей революционной партией, направленной против абсолютизма...
Без усиления и развития революционной дисциплины, организации и конспирации невозможна борьба с правительством. А конспирация прежде всего требует специализации отдельных кружков и лиц на отдельных функциях работы и предоставления объединяющей роли самому незначительному по числу членов центральному ядру «Союза борьбы». Отдельные функции революционной работы бесконечно разнообразны: нужны агитаторы легальные, умеющие говорить среди рабочих так, чтобы их нельзя было привлечь к суду за это, умеющие говорить только а, предоставляя другим сказать вис. Нужны распространители литературы, листков. Нужны организаторы рабочих кружков и групп. Нужны корреспонденты со всех фабрик и заводов, доставляющие сведения о всех происшествиях. Нужны люди, следящие за шпионами и провокаторами. Нужны устроители конспиративных квартир. Нужны люди для передачи литературы, для передачи поручений, для сношений всякого рода. Нужны сборщики денег. Нужны агенты в среде интеллигенции и чиновничества, соприкасающиеся с рабочими, с фабрично-заводским бытом, с администрацией (с полицией, фабричной инспекцией и т. д.). Нужны люди для сношений с различными городами России и других стран. Нужны люди для устройства разных способов механического воспроизведения всякой литературы. Нужны люди для хранения литературы и других вещей и т. д. и т. д. Чем дробнее, мельче будет то дело, которое возьмет на себя отдельное лицо или отдельная группа, тем больше шансов, что ему удастся обдуманно поставить это дело и наиболее гарантировать его от краха, обсудить все конспиративные частности, применив всевозможные способы обмануть бдительность жандармов и ввести их в заблуждение, тем надежнее успех дела, тем труднее для полиции и жандармов проследить революционера и связь его с организацией, тем легче будет для революционной партии заменять погибших агентов и членов другими без ущерба для всего дела. Мы знаем, что такая специализация — очень трудная вещь, трудная потому, что она требует наиболее выдержки и наиболее самоотвержения от человека, требует отдачи всех сил на невидную работу, однообразную, лишенную сношений с товарищами, подчиняющую всю жизнь революционера сухой и строгой регламентации. Но только при этих условиях удавалось корифеям революционной практики в России приводить в исполнение самые грандиозные предприятия, затрачивая годы на всестороннюю подготовку дела, и мы глубоко уверены, что у социал-демократов окажется не меньше самоотвержения, чем у революционеров предыдущих поколений. Мы знаем также, что по предлагаемой нами системе многим лицам, рвущимся приложить свои силы к революционной работе, будет очень тяжел тот подготовительный период, покуда «Союз борьбы» соберет надлежащие сведения о предлагающем свои услуги лице или группе и испытает его способность на отдельных поручениях. Но без такого предварительного искуса невозможна революционная деятельность в современной России.
Предлагая такую систему деятельности своим новым товарищам, мы высказываем положения, к которым привел нас продолжительный опыт, глубоко убежденные, что успешность революционной работы наиболее гарантирована при этой системе.
Аполлинария Александровна Якубова была активной участницей петербургского «Союза борьбы»...
П. И. Кулябко:
Осенью 1895 года, когда я и Лалаянц жили в Пензе, от Владимира Ильича получилось письмо, в котором он сообщал, что возвратился из дальней поездки (из-за границы). Тогда Лалаянц съездил в Москву, и в результате этой поездки по совету Владимира Ильича мы очень скоро выбрались из Пензы и поехали работать в Екатеринослав. Помню, что Лалаянц привез с собой в Пензу подарок от Владимира Ильича: штук десять новеньких брошюр заграничного издания (вероятно, из того знаменитого чемодана с двойным дном, в котором Владимир Ильич привез литературу) и один экземпляр сожженного цензурой сборника «Материалы к характеристике нашего хозяйственного развития», где была статья Владимира Ильича под псевдонимом Тулина.
С. П. Шестернин:
В октябре 1895 года вследствие снижения зарплаты началась дружная стачка 2000 ткачей на фабрике товарищества Иваново-Вознесенской ткацкой мануфактуры... и я тотчас же сообщил о стачке питерцам...
Помню, что по поручению петербургского кружка приезжал М. А. Сильвин... я сообщил ему дополнительные сведения о стачке. Позже я написал подробный отчет об этой стачке, который по просмотре его членами нашей организации был отправлен в Питер.
Н. К. Крупская:
В конце 1895 года Владимир Ильич написал для газеты «Самарский вестник»57 (помещена в № 254 от 25 ноября за подписью: К. Т — ин) статью «Гимназические хозяйства и исправительные гимназии», посвященную разбору статьи Южакова... Статья «Гимназические хозяйства» — лишь начало статьи, продолжение не появилось из-за ареста автора.
В. И. Ленин:
В майской книге «Русского Богатства» находим его (С. Н. Южакова) статью: «Просветительная утопия» с подзаголовком: «План всенародного обязательного среднего образования»...
Автор проектирует учреждение в каждой волости гимназии, включающей все население мужского и женского пола школьного возраста (8—20 лет, maximum и до 25 лет). Такие гимназии должны представлять собой производительные ассоциации, ведущие земледельческое и нравственное хозяйство, не только содержащие своим трудом население гимназий (составляющее, по г. Южакову, пятую часть всего населения), но дающие сверх того средства для содержания всего детского населения. Подробный расчет, сделанный автором для одной типичной гимназии-волости (она же — «гимназия-ферма», «гимназическое хозяйство» или «земледельческая гимназия»), показывает, что всего-навсего гимназия будет содержать свыше половины всего местного населения. Если мы примем во внимание, что каждая такая гимназия (всего их проектируется на Россию 20 000 двойных гимназий, т. е. 20 000 мужских и 20 000 женских) снабжается землей и средствами производства (имеется в виду выпустить земские с правительственной гарантией облигации с 4 1/2% платежа и 1/2% погашения),— то мы поймем, насколько в самом деле «план» г-на Южакова является «огромным». Производство обобществляется для целой половины населения. Сразу, значит, выбирается иной путь для отечества!
Номер «Самарского вестника» со статьей Ленина попал в Тифлис, и грузинские социал-демократы получили возможность познакомиться с этой работой Владимира Ильича.
М. Г. Цхакая:
О товарище Ленине я лично впервые услышал в глубоком подполье во время нелегальной революционной работы еще в первой половине 90-х годов прошлого столетия на Кавказе, где я тогда вел нелегальную работу по организации марксистских кружков и групп. В. И. Ленин также уже знал тогда о нашей деятельности.
...Мы пожелали Ленину еще больших успехов в революционной работе.
Грозная сила — листовки
Н. К. Крупская:
Организационная работа Ленина теснейшим образом переплеталась с изучением действительности, с пропагандистской и агитационной работой, но именно эта увязка придавала организационной работе Ленина особую силу, делала ее особо эффективной.
М. А. Сильвин:
...Агитационная кампания шла полным ходом. Зиновьев и Карамышев (Борис и Петяшка, как их называли) с группой подобранной ими молодежи агитировали открыто всюду, где возможно, разбрасывали листки прямо на улицах, в толпе рабочих при выходе с завода и в других местах. Листки... привлекали внимание, вызывали тОлки. Более отсталые среди рабочих, ткачи подходили к ним сначала с опаской.
— Видит листок, и хочется ему взять, а боится,— рассказывал нам Зиновьев.
Н. К. Крупская:
Ильич мобилизовал весь свой кружок на собирание материалов, а когда стали выходить на основе этих материалов написанные листки, Ильич учил распространять эти листки, собирать отзывы о них широких слоев рабочих.
Работа Ильича в кружках рабочих была показом для ряда товарищей.
В. И. Ленин:
Главным содержанием «листков» были обличения фабричных порядков, и среди рабочих скоро вспыхнула настоящая страсть к обличениям. Как только рабочие увидали, что кружки социал-демократов хотят и могут доставлять им нового рода листовки, говорящие всю правду о нищенской жизни, непомерно тяжелом труде и бесправном положении их, — они стали, можно сказать, засыпать корреспонденциями с фабрик и заводов. Эта «обличительная литература» производила громадную сенсацию не только на той фабрике, порядки которой бичевал данный листок, но и на всех фабриках, где что-нибудь слышали о разоблаченных фактах. А так как нужды и бедствия рабочих разных заведений и разных профессий имеют много общего, то «правда про рабочую жизнь» восхищала всех. Среди самых отсталых рабочих развилась настоящая страсть «печататься» — благородная страсть к этой зачаточной форме войны со всем современным общественным порядком, построенным на грабеже и угнетении. И «листки» в громадном большинстве случаев были действительно объявлением войны, потому что разоблачение оказывало страшно возбуждающее действие, вызывало со стороны рабочих общее требование устранить самые вопиющие безобразия и готовность поддержать эти требования стачками. Сами фабриканты в конце концов до такой степени должны были признать значение этих листков, как объявления войны, что сплошь да рядом не хотели и дожидаться самой войны. Обличения, как и всегда, сделались сильны одним уже фактом своего появления, приобрели значение могучего нравственного давления. Случалось не раз, что одного появления листка оказывалось достаточно для удовлетворения всех или части требований.
М. А. Сильвин:
Правительство скоро создало им (листовкам) популярность. Листок обычно касался какого-нибудь частного случая, злоупотреблений, нарушения закона, сбавки платы без предупреждения и т. п. Приезжал фабричный инспектор, начиналось расследование, полиция вела свое дознание. Все это было событием в однообразной заводской жизни, вызывало толки, будило интересы. Напряженно ждали, каков будет результат вызванной листком шумихи. Уже распубликование злоупотребления или случая произвола, казавшегося своим, домашним, внутренним делом, порождало само по себе возбуждение. «Ловко продернули!»— говорили в толпе, читая свежий, только что подобранный листок. Читали его теперь уже громко, то есть публично, чаще всего те же рабочие, которые дали для него материал, и распространяли его иной раз довольно своеобразно — через какую-нибудь духовую трубу, откуда листовки веером разлетались по мастерской.
Из отзывов рабочих о листовках:
С самого утра начинается необычное праздничное оживление. «Листки!» — слышится то шепотом, то вполголоса. Тут и там кучки, происходит чтение вслух. Кучки делаются все гуще и гуще. «Ловко!», «Так, так!», «Совершенно верно!» и другие возгласы прерывают чтение. «К директору! Послать к директору!» Но... посылать не приходится. Заводские ищейки уже все пронюхали и донесли, кому следует. Начинается переполох. Мастера, директора, хозяин — все приходит в движение. Посылаются гонцы во все стороны — к жандармам, в полицию, к фабричному инспектору...
На завод наезжали власти всех сортов. На глазах у рабочих фабричная инспекция и жандармский полковник производили исследования, пробовали тухлую некипяченую воду в баках, вешали гири, проверяли весы, меряли куски... Словом, эффект получался полный. Настроение у рабочих было самое радостное, особенно когда после всей этой встряски уничтожались уже очень очевидные злоупотребления.
Во время стачки обыкновенно рабочими посылался листок к директору через сторожа или какого-либо мелкого служителя. Рабочие воздерживались от единоличного разговора с заводскими или с полицейскими властями; и если их спрашивали, чего вам надо, то обыкновенно все кричали: «Все, что надо, прописано, читайте сами». Если же власти задавали вопросы, на которые приходилось отвечать, то у рабочих выработался обычай: отвечающего окружала густая толпа, чтобы не видно было его лица, чтобы не могли его рассчитать.
Г. В. Плеханов:
Периодическое массовое появление летучих листков было в Петербурге явлением давно не виданным и основательно позабытым даже русской полицией. Тем большее впечатление производили воззвания «Союза», с ноября месяца (1895 года) появляющиеся массами во всех концах Петербурга. Прокламации, разбросанные в тысячах экземпляров в рабочих кварталах на улицах, приклеенные в виде афиш на столбах, рассеянные в мастерских и на фабриках, производили удручающее впечатление как на господ фабрикантов, так и на местную администрацию, прилагавшую крайние усилия, дабы искоренить крамолу. Хватались представители так называемой «интеллигенции», высылались на родину десятками и сотнями заподозренные рабочие, но ничто не помогало. Листки появлялись немедленно вслед за арестами, как бы дразня своим появлением ретивых слуг царского правительства.
Отличительная черта этих воззваний «Союза» — их конкретный, практический характер. Каждое из этих воззваний имело дело с определенным злоупотреблением со стороны фабриканта, с определенным произволом администрации, каждое из них, опираясь на подробности данного случая, имело целью формулировать требования рабочих, развить в них классовое самосознание, показать противоположность их интересов интересам капиталистов, показать, наконец, что царское правительство являлось и является во всех случаях усердным слугою буржуазии, усердным гасителем всякого сознательного движения русского пролетариата.
Н. К. Крупская:
Метод агитации на почве повседневных нужд рабочих в нашей партийной работе пустил глубокие корни.
В. И. Ленин:
В этом начавшемся теперь повсюду в России переходе рабочих к неуклонной борьбе за свои насущные нужды, борьбе за уступки, за лучшие условия жизни, заработка и рабочего дня, заключается громадный шаг вперед, сделанный русскими рабочими, и на эту борьбу, на содействие ей должно быть обращено поэтому главное внимание с.-д. партии и всех сознательных рабочих. Помощь рабочим должна состоять в указании тех наиболее насущных нужд, на удовлетворение которых должна идти борьба, в разборе тех причин, которые особенно ухудшают положение тех или других рабочих, в разъяснении фабричных законов и правил, нарушение которых (и обманные уловки капиталистов) так часто подвергает рабочих двойному грабежу. Помощь должна состоять в том, чтобы точнее и определеннее выразить требования рабочих и публично выставить их, в том, чтобы выбрать наилучший момент для сопротивления, в том, чтобы выбрать способ борьбы, обсудить положение и силы обеих борющихся сторон, обсудить, нельзя ли избрать еще лучшего способа борьбы...
В. М. Карелина:
В конце 1895 года начались забастовки, главным образом текстильных фабрик. На одном из собраний уполномоченных от отдельных рабочих кружков я встретила... Владимира Ильича Ульянова. Это было где-то около резиновой мануфактуры на Обводном канале. Здесь были рабочие: Владимир Прошин с резиновой мануфактуры, оттуда же Сергей Маклаков и его жена, несколько человек текстильщиков и другие. Ульянов выяснял все те общие требования, какие необходимо предъявить администрации фабрик при возможной забастовке. Помню, что самым главным требованием было 11-часовой рабочий день. Рабочие относились к В. И. Ульянову по-приятельски, но и с большим уважением; сразу видно было, что он пользовался среди них большим влиянием и авторитетом.
Г. В. Плеханов:
Почва, которую приходилось культивировать петербургской социал-демократической организации, была полна жизненных соков; само уже появление «Союза» служило знаменательным симптомом пробуждения петербургского пролетариата; неудивительно, что результаты планомерной деятельности «Союза» не замедлили сказаться. Зима 1895/96 года в Петербурге была богата, как никогда, стачками и волнениями рабочих, полна той жизни, которая характеризует проснувшееся сознание рабочих масс.
Забастовка на фабрике Торнтона
В первых числах ноября 1895 года произошли волнения на суконной фабрике Торнтона.
Н. К. Крупская:
Большинство рабочих он (Торнтон) подбирал из определенных сел Смоленской губернии, смоленские рабочие особенно держались Торнтона, потому что там больше всего работало земляков. Торнтон даже разрешил им праздновать свои престольные праздники.
Чтобы удержать своих рабочих от участия в надвигавшемся рабочем движении, Торнтон устроил у себя на фабрике вечерне-воскресную школу и пригласил туда для преподавания студентов духовной академии. Те морочили им голову. Помню, однажды один из моих учеников прислал мне книжку, охарактеризовав ее как очень интересную и советуя ее прочесть, которую принес им студент: «Хождение богородицы по мукам». Книжка эта была насквозь проникнута антисемитизмом и диким изуверством. Рабочие же предпочитали смоленскую школу, а торнтоновская школа пустовала.
В 1894 году мы вдвоем с Аполлинарией Александровной Якубовой, переодевшись работницами, ходили смотреть общежитие Торнтона. Большой домина, построенный так, что во всех комнатах стоит страшный шум, комнаты, отгороженные от коридора не доверху, по две семьи в малюсенькой комнатешке, в верхнем этаже комнаты со стенами, зелеными от сырости, воздух такой, что даже лампа не горит — кислороду не хватает, общие спальные с развешанным бельем, духота неимоверная...
Каждая семья отдельно варила обед, надо было платить кухарке 2 рубля в месяц, чтобы ставила горшок со щами на огонь, кто платил больше, того горшок ставился ближе к огню. У кого горшок стоял с края — щи получались сырые. Плита была маленькая, и все горшки все равно не уставлялись на нее. Питались больше чаем с хлебом да с селедкой.
Рабочий день был неимоверно длинен. Когда мы были в казармах, пришли вскоре по окончании работы. В женском общежитии видела, как несколько работниц в изнеможении лежало на кровати, уткнувшись головой в подушку, одна лежала в ящике. Условия работы были непомерно трудны. Особенно про красильню рассказывали, как отравлялся там народ.
К. Г. Царьков:
Нас посещал Кржижановский и рабочие фабрики Торнтона... Кржижановский говорил, что ему нужно написать историю фабрики Торнтона, почему он и собирает о ней разные сведения, расспрашивая об этом посещавших нас... рабочих.
К. М. Тахтарев:
На фабрике Торнтона происходило в это время сильное брожение среди рабочих и была возможна забастовка. По этому поводу, а также для выяснения общего положения дел в различных районах было решено устроить общее собрание представителей социал-демократических групп, действовавших в различных районах. Оно было необходимо и для определения общего плана действий среди рабочих масс.
Это собрание было решено устроить за Невской заставой, насколько помню, в самых первых числах ноября. Оно было довольно многочисленное. В качестве представителей от Невской заставы на нем были В. А. Шелгунов, И. В. Бабушкин, кажется, Меркулов и я. От Нарвского района были рабочий Зиновьев, работавший на Путиловском заводе, и Карамышев, рабочий того же завода. Были, кажется, представители и других районов. Были два ткача от фабрики Торнтона. Были представители от группы «старых социал-демократов», и в их числе Владимир Ильич Ульянов, с которым я впервые увиделся на этом собрании... Владимир Ильич сразу же обратил на себя мое внимание как своим видом, так и своим мастерским умением вести дело. Взглянув на него, я сразу же догадался, что это был именно тот... про которого давно говорил мне Бабушкин. Собрание началось с выяснения положения дел в различных районах и на отдельных заводах и фабриках. Были опрошены и присутствовавшие на этом собрании два ткача с фабрики Торнтона, которая в этот момент привлекала собой особое внимание собравшихся, так как на ней предвиделась стачка. Опросом ткачей Торнтона руководил Владимир Ильич, который скоро оказался в роли главного руководителя собрания. Опрос торнтоновских рабочих он действительно вел мастерски, ставя вопросы очень умело и получая необходимые ему сведения, которые он немедленно же записывал карандашом на лежавшем перед ним на столе листочке бумаги. Он, очевидно, собирал материал, который должен был послу
жить для соответствующего воззвания к рабочим фабрики Торнтона.
Л. И. Ульянова-Елизарова:
...Владимир Ильич на первом же собрании, на котором встретил его Тахтарев, решительно отстаивал объединенную вокруг социал-демократического кружка кассу.
М. А. Сильвин:
На одном из собраний у кого-то из рабочих Владимиру Ильичу пришлось поспорить с Тахтаревым, который уже тогда носился с идеей «вспомогательных» рабочих касс в целях объединения рабочих по профессиям. Владимир Ильич настаивал на общей социал-демократической кассе, которая объединяла бы всех входящих в организацию рабочих.
К. М. Тахтарев:
Владимир Ильич был несомненно прирожденным вождем и вдохновителем людей, его окружавших, и таковым он встает передо мной в моих самых ранних воспоминаниях о нем. Таким показался он мне и при первой моей встрече с ним... на одном рабочем собрании.
Я встретил его в кругу... близких... ему... рабочих. То были В. А. Шелгунов, И. В. Бабушкин, Никита Меркулов и некоторые другие... Он скоро приобрел среди них большое влияние своею в высшей степени умелою, напряженною, самоотверженною и выдающейся деятельностью...
...Он... становился руководителем своих товарищей и окружавших его не потому, что непременно хотел быть среди них первым, а потому, что он шел всегда впереди них, показывая им дорогу своим личным примером и невольно ведя их за собой.
И. В. Бабушкин:
Тогда же начались разные недоразумения на суконной фабрике Торнтона, вызываемые главным образом понижением расценок. Было желательно в предполагаемых листках выразить то, что больше всего интересует самих рабочих, и, так сказать, оттенить по возможности ярче те требования, которые являлись бы требованиями большинства выбранных руководителей, к организации (социалистической) не причастных. Для этого через одного рабочего их собирали на конспиративной квартире, куда являлся один интеллигент поговорить с ними и узнать точно их настроение. Переговоры не удались, так как торнтоновцы не хотели говорить с человеком, им не известным, подозревая какую-то ловушку для себя, и никакие уверения ни к чему не приводили, они просили только составить хорошее прошение к градоначальнику, к которому намеревались пойти. Но писать слезное прошение было не в интересах партии, да и было совершенно напрасно ожидать какой-либо пользы от такого прошения.
В. И. Ленин в рабочем кружке. Художник В. Малагис
После рабочего кружка Художник Н. Жуков
Бунт рабочих на Семянниковском заводе. Художник О. Верейский
Первая листовка. Художник Ф. Голубков
Выступление В. И. Ленина против народника В. П. Воронцова
Художник А. Моравов
В. И. Ленин и Г. В. Плеханов
Художник А. Яр-Кравченко
В. И. Ленин в Петербурге. 1895 год
Художник А. Эберлинг
Владимир Ильич на квартире рабочего Б. Зиновьева
Художник В. Серов
В. И. Ленин среди руководителей петербургского «Союза борьбы».
Слева направо сидят:
В. В. Старков, Г. М. Кржижановский, В. И. Ленин, Ю. О. Мартов; стоят: А. Л. Малченко, П. К. Запорожец, А. А. Ванеев
Февраль 1897 года
В. И. Ленин
Февраль 1897 года
Н. К. Крупская:
Помню, как собирался, например, материал о фабрике Торнтона. Решено было, что я вызову к себе своего ученика, браковщика фабрики Торнтона, Кроликова, уже высылавшегося раньше из Петербурга, и соберу у него по плану, намеченному Владимиром Ильичем, все сведения. Кроликов пришел в какой-то занятой у кого-то шикарной шубе, принес целую тетрадь сведений, которые были им еще устно дополнены. Сведения были очень ценные. Владимир Ильич на них так и накинулся.
В. И. Ленин:
Я возился много недель, допрашивая «с пристрастием» одного ходившего ко мне рабочего о всех и всяческих порядках на громадном заводе, где он работал. Правда, описание (одного только завода!) я, хотя и с громадным трудом, все же кое-как составил, но зато рабочий, бывало, вытирая пот, говорил под конец занятий с улыбкой: «мне легче экстру проработать, чем вам на вопросы отвечать!»
Н. К. Крупская:
Собранный через Кроликова материал Владимир Ильич положил в основу своего листка к торнтоновским рабочим и работницам (написан листок был в ноябре 1895 года).
Из секретного донесения старшего фабричного инспектора Петербургской губернии Г. И. Рыковского от 8 ноября 1895 года, направленного в департамент торговли и мануфактур:
...Средний заработок ткачей мануфактуры Торнтона за 1892 год равнялся 19 рублям, за 5 первых месяцев этого (то есть 1895-го) года он был 15 рублей 80 копеек, а за 5 последних месяцев понизился до 14 рублей 40 копеек. Если принять во внимание, что плата за квартиру в первые 5 месяцев этого года была на 1 рубль, а за последние 5 месяцев на 50 копеек в месяц более, чем в 1892 году, оказывается, что ткачи зарабатывали в этом году за первые 5 месяцев на 22,1 процента менее, а за последние 5 месяцев — на 26,8 процента менее, чем в 1892 году.
...Ко мне и фабричному инспектору Шевелеву поступали с начала этого года неоднократно жалобы ткачей Торнтона на то, что в этой мануфактуре нет надлежащей расценки задельной платы с указанием всех работающихся товаров и цен за работу, что им часто платят менее следуемой по расценке платы за порчу товара, причем эти «сбавки» с заработной платы не называются администрацией фабрики штрафами, а потому и не записываются в расчетные книжки и не поступают в штрафной капитал мануфактуры; что заработки ткачей понизились сильно за этот год и дошли до такого размера, при котором ткачам не на что жить.
...В июле месяце этого (1895-го) года на имя г-на с.-петербургского градоначальника был прислан анонимный донос, в котором какой-то рабочий фабрики Торнтона просил его превосходительство обратить внимание на эту фабрику, так как там «английская администрация творит над рабочими самосуд».
...Ткачи сильно жаловались на производимые с них сбавки с задельной платы за порчу товара и на сильное понижение их заработка за последний год. Ввиду того, что сделанные в мае месяце фабричным инспектором Шевелевым предложения относительно выработки более подробной расценки задельной платы и относительно прекращения производства в пользу фабрики произвольных сбавок с задельной платы ткачей за недоброкачественную работу не были исполнены директорами фабрики Торнтона, я сделал им строгое внушение и заявил, что если они не прекратят немедленно взыскания штрафов с ткачей в свою пользу, фабричный инспектор Шевелев принужден будет составить протокол для привлечения их к законной ответственности.
...В половине августа ко мне явился удаленный с фабрики Торнтона ткач, который заявил мне, что произвольные сбавки с заработной платы за порчи товаров продолжаются у Торнтона и что в силу этого среди ткачей данной мануфактуры существует сильное неудовольствие на администрацию фабрики. Ввиду этого заявления и ввиду того, что из заявления фабричного инспектора Шевелева я узнал, что администрация мануфактуры Торнтона не представила еще ему подробной расценки задельной платы и табели штрафов за порчу товаров, я счел нужным 29 августа... предложить Д. Д. Торнтону прекратить немедленно производство произвольных сбавок с задельной платы ткачей и представить на утверждение фабричному инспектору Шевелеву расценки задельной платы и табель штрафов.
...7 ноября в 5 часов утра забастовавшие ткачи шерстяной мануфактуры т-ва Торнтон на работу не вышли и, собравшись толпой возле жилых домов, требовали повышения задельной платы...
Прибыв в 8 часов утра на фабрику Торнтона, я и фабричный инспектор Шевелев начали уговаривать рабочих в присутствии местного пристава и присланного с.-петербургским градоначальником для производства арестов зачинщиков стачки чиновника охранного отделения (им было арестовано в ночь на 7 ноября по указанию администрации фабрики 13 ткачей) приступить к работе... На эти заявления рабочие ответили нам следующее:
1) Месяц тому назад они просили директоров мануфактуры увеличить задельную плату, так как от сокращения рабочего дня... от частых прогулов по неимению основы и от большой траты времени на заправку коротких основ (ранее основа выдавалась на 6 штук, а теперь на 2—3) их заработок упал до 3—7 рублей в две недели, то есть сократился почти в два раза, и директора обещали исполнить эту просьбу.
2) Ткачи ожидали новых, повышенных расценок, а им вывесили старые расценки, только подробно разработанные и даже с понижением цен на некоторые товары.
3) 2 года тому назад, то есть до пожара фабрики, они зарабатывали гораздо более, так как на заправку основ тратили меньше времени, ожидания основ были менее продолжительны и за квартиру платили в фабричных домах по 1 рублю в месяц с человека, а после пожара, когда заработок их упал сильно, с них начали брать за квартиру по 2 рубля с человека.
4) За последний год, особенно начиная с мая месяца, ткачи дошли до такого положения, что их заработка не хватает на уплату долгов по забору в фабричной лавке...
В 1 час пополудни 7 ноября ткачи вместе с другими рабочими сделали перерыв на обед, а в 2 часа приступили к работе и работали надлежащим образом до конца дня. Сегодня (8 ноября) они приступили к работе в 5 часов утра и продолжают работать как следует, а потому забастовку эту можно считать оконченной...
Из рассмотрения вышеизложенных данных нельзя, не прийти к выводу, что забастовка ткачей Торнтона могла произойти главным образом от следующих причин:
1) от сильного... понижения за последние 5 месяцев.. заработка ткачей;
2.) от …повышения после пожара платы за квартиры... в то время как заработок их понизился;
3) от неправильного применения к ткачам бывшей расценки задельной платы с допущением произвольных сбавок за неудовлетворительную работу, подорвавшего... доверие ткачей к администрации;
и 4) вероятно, от неисполнения данного ткачам директорами мануфактуры месяц тому назад обещания об увеличении задельной платы.
Из воззвания к рабочим и работницам фабрики Торнтона, написанного В. И. Лениным:
Рабочие и работницы фабрики Торнтона!
6-ое и 7-ое ноября должны быть для всех нас памятными днями... Ткачи своим дружным отпором хозяйской прижимке доказали, что в нашей среде в трудную минуту еще находятся люди, умеющие постоять за наши общие рабочие интересы, что еще не удалось нашим добродетельным хозяевам превратить нас окончательно в жалких рабов их бездонного кошелька. Будемте же, товарищи, стойко и неуклонно вести нашу линию до конца, будем помнить, что улучшить свое положение мы можем только общими дружными усилиями. Прежде всего, товарищи, не попадайтесь в ловушку, которую так хитро подстроили гг. Торнтоны. Они рассуждают таким образом: «теперь время заминки в сбыте товаров, так что при прежних условиях работы на фабрике не получить нам нашего прежнего барыша... А на меньший мы не согласны... Стало быть, надо будет поналечь на рабочую братию, пусть-ка они своими боками поотдуваются за плохие цены на рынке... Только дельце это надо обстроить не кое-как, а с уменьем, чтобы рабочий по своей простоте и не понял, какую закуску мы ему подготовляем... Затронь всех сразу,-—сразу все и поднимутся, ничего с ними не поделаешь, а вот мы сначала объегорим бедняков-ткачишек, тогда и прочие не увернутся... Стесняться с этими людишками мы не привыкли, да и к чему? У нае новые метлы чище метут...» Итак, заботливые о благах рабочего хозяева потихоньку да полегоньку хотят подготовить для рабочих всех отделений фабрики такое же будущее, которое они осуществили уже для ткачей... Поэтому, если мы все останемся безучастны к судьбе ткацкого отделения, то мы выроем своими руками яму, в которую в скором времени вышвырнут и нас...
Защищая эти требования, товарищи, мы вовсе не бунтуем, мы только требуем, чтобы нам дали то, чем пользуются уже все рабочие других фабрик по закону, что отняли у нас, надеясь лишь на наше неумение отстоять свои собственные права. Докажем же на этот раз, что наши «благодетели» ошиблись.
Н. К. Крупская:
Посмотрите его (Владимира Ильича) листок к рабочим и работницам фабрики Торнтона. Какое детальное знание дела в нем видно! И какая это школа была для всех работавших тогда товарищей! Вот уж когда учились «вниманию к мелочам». И как глубоко врезывались в сознание эти мелочи.
Из сообщения директора департамента полиции начальнику Петербургского губернского жандармского управления:
Члены петербургского социал-демократического кружка принимали непосредственное участие в издании и распространении воззваний на фабрике Торнтона во время бывших там беспорядков. Так, 7 ноября сего года Ульянов и Старков зашли вечером к рабочему Александровского сталелитейного завода Никите Меркулову, которому и передали 40 рублей в пользу семейств рабочих, задержанных за беспорядки на означенной фабрике. При этом они поручили ему убеждать рабочих держаться стойко, не опасаясь за будущее и обещая обеспечить им денежную помощь. В последующие затем дни названные агитаторы постоянно приходили к Меркулову и 12 ноября доставили последнему большое количество тех именно воззваний...
Из «Доклада по делу о возникших в С.-Петербурге в 1894 и 1895 годах преступных кружках лиц, именующих себя «социал-демократами»»:
В этом воззвании заключается призыв ткачей к продолжению возникшей на названной фабрике стачки, для того чтобы принудить хозяев фабрики исполнить требования рабочих относительно условий работы и платы за эту работу и за квартиры в фабричных зданиях...
Эти воззвания были разбросаны на фабрике Торнтона, куда их принесли от Меркулова рабочие Василий Андреев Шелгунов и Василий Михайлов Волынкин.
К. М Тахтарев:
Листки с изложением положения рабочих на фабрике Торнтона, заключавшие в себе и определенные требования рабочих, были изданы группой Владимира Ильича. Разбросанные по различным фабричным корпусам, мастерским и казармам при посредстве знакомых рабочих, эти листки произвели на массу торнтоновских рабочих необыкновенное, в высшей степени сильное впечатление...
Из листовки «Ко всем петербургским рабочим», выпущенной в декабре 1895 года «Союзом борьбы»:
В последние же дни гг. Торнтоны, испугавшись продолжающегося волнения рабочих и особенно того, что рабочие с радостью встретили листки, призывавшие их на новую борьбу, стали «добровольно» отдавать рабочим то, чего требовали эти листки. Так, уже объявлено, что плата за квартиру будет понижена с 2 рублей до 1 рубля в месяц, как требовалось в листках. Но и листки не помогли бы, если бы на стачке 6 ноября хозяева не убедились, что ткачи не дадут себя в обиду. Чего не смогли сделать долгие просьбы, то, смотришь, сразу достигнуто одним решительным шагом, когда рабочие смело заявляют свои требования. Нас боятся, товарищи. Боятся настолько, что когда торнтоновские рабочие потребовали освобождения арестованных, то полиция поспешила сделать это. Наши враги и грабители чувствуют, что против нашей силы у них нет средств, что приходится уступать.
У Лаферма и на Путиловском
Из листовки «Ко всем петербургским рабочим»:
Почти в то же время произошли беспорядки на табачной фабрике Лаферма. Тут точно так же долго испытывали терпение работниц, пуская в ход самые мошеннические приемы, чтобы урвать несколько грошей из их голодной платы. Завели новые машины, благодаря которым в товаре стало попадаться много неудачных папирос; за несколько плохих штук браковали всю тысячу, лишая за нее платы мастерицу, и тут же, на глазах у ограбленной работницы, запечатывали эту тысячу и отправляли в магазин. Наконец, пошел слух, что понизят плату, введут еще много новых машин и выгонят на улицу самых старых работниц. Терпению настал конец, и работницы задали-таки страху товариществу «Лаферм»...
Из донесения старшего фабричного инспектора Г. И. Рыковского в департамент торговли и мануфактур:
...9 ноября в 2 часа пополудни на с.-петербургской табачной фабрике Лаферма 1300 папиросниц произвели беспорядок, сопровождавшийся поломкой одной из машин для вставления мундштуков в папиросы, разбитием стекол в папиросных отделениях и выбрасыванием на улицу через разбитые окна ящиков с папиросными гильзами и табаком. В 3 часа пополудни на фабрику Лаферма явились местный пристав и его помощник, которые, видя сильное возбуждение папиросниц, уговорили директоров убрать папиросные машинки и дать обещание папиросницам, что на другой день их жалобы будут выслушаны в присутствии фабричной инспекции и полиции...
Затем по требованию папиросниц был приглашен приставом г-н градоначальник, к прибытию которого прибыли на фабрику около 100 городовых и две пожарные части. Прибывший на фабрику в 5 часов пополудни г-н градоначальник приказал городовым вытеснить на двор из папиросных отделений всех оставшихся там папиросниц и, сделав им заявление о том, что машинки будут введены во что бы то ни стало, приказал закрыть на несколько дней папиросные отделения фабрики Лаферма и отвести всех папиросниц (около 800) в участок для выяснения фамилий зачинщиц беспорядка.
Из листовки «Союза борьбы»
«Чего требовать работницам фабрики «Лаферм»?»:
Требуйте освобождения всех арестованных, так как никаких зачинщиков не было и беспорядки были вызваны наглостью хозяев.
Требуйте повышения расценки до 40 копеек с тысячи при машине.
Требуйте, чтобы не было притеснений на фабрике, чтобы не смели браковать товар, идущий в продажу.
Требуйте уничтожения незаконного сбора в 10 копеек в месяц (за хранение платья, кипяток и прочее).
Н. К. Крупская:
...На Васильевском острове был составлен листок к работницам табачной фабрики «Лаферм». А. А. Якубова и 3. П. Невзорова (Кржижановская) прибегли к такому способу распространения: свернув листки в трубочки так, чтобы их можно было удобно брать поодиночке, и пристроив соответственным образом передники, они, как только раздался гудок, пошли быстрым шагом навстречу работницам, валившим гурьбой из ворот, фабрики, и почти пробежали мимо, рассовывая недоумевающим работницам в руки листки. Листок имел успех.
И. Д. Чеботарев:
В конце 1895 года в Петербурге на фабриках были экономические забастовки. Все это время Владимир Ильич являлся к нам к обеду совершенно измученным и крайне возбужденным, часто и совсем пропускал обеды, часто же после обеда спешил уйти, к великому огорчению моей дочери. Рассказывая о ходе забастовок, он сообщал об отношениях к нему работниц с табачной фабрики «Лаферм», где Владимир Ильич принимал непосредственное участие в руководстве забастовкой.
Из циркуляра петербургской фабричной инспекции:
Нельзя произвольно браковать товар. Если хозяин признает товар негодным, то он не имеет права из-за нескольких испорченных папирос браковать всю сотню. Такая браковка совершенно произвольна. Только за испорченные папиросы (от небрежной или неумелой работы) хозяин может налагать штраф по табели, порчу же материалов взыскивать только по суду, самый штраф следует записывать в расчетную и особую шнуровую книжку с изложением каждый раз повода штрафа. Все штрафные деньги образуют особый капитал, который расходуется исключительно на нужды рабочих.
...Жалобы работниц верны, а положение их очень бедственно.
Из «Доклада по делу о возникших в С.-Петербурге в 1894 и 1895 годах преступных кружках лиц, именующих себя «социал-демократами»»:
...Члены названного (социал-демократического) сообщества, а именно Запорожец, Старков, Ульянов, Кржижановский, а также бывший студент университета Юлий Цедербаум (Л. Мартов), занимались агитациею среди рабочих Путиловского завода за Нарвской заставой, где они встретили деятельных сотрудников в рабочих Борисе Зиновьеве и Петре Карамышеве.
Из листовки «К рабочим Путиловского завода»:
Товарищи! Нынче рабочие рамовой и заготовочной партий прекратили работу, требуя отмены сбавки, а рабочие медницкой мастерской заявили несогласие работать по новым расценкам. Товарищи! Мы создаем своим трудом все, и это все берут у нас богачи, отдавая лишь жалкие гроши для поддержания нашей рабочей силы, нужной им для новой наживы. Товарищи! Прекратим работу и не будем работать, пока не согласятся ввести старые расценки, которые должны вывесить в мастерской на основании закона.
Товарищи! Не уступайте новой прижимке!
Возможность писать для рабочих
В. А. Шелгунов:
Во время моих встреч с Владимиром Ильичем он все время обращал внимание на то, чтобы нам завести связь с возможно большим количеством заводов.
...В 1894 году уже среди нас, рабочих, ставился вопрос о наиболее целесообразном распределении сил по заводам, то есть если на каком-нибудь заводе не было нашего человека, а завод был крупный, то мы старались туда определить кого-нибудь из наших товарищей, чтобы на всех крупных заводах было хотя бы по одному нашему человеку.
И. В. Бабушкин:
Она (организация, возглавляемая Лениным) руководила агитацией, то есть доставляла листки, брошюры и знала, где они будут распространены. На местах делом руководили рабочие, которые передавали литературу во все заводы и фабрики для распространения. На каждой фабрике, на каждом заводе действовал только один такой рабочий. Он знал, сколько, куда нужно дать, он же знал день, в который листки будут распространены, и т. д.
В. И. Ленин:
Десятки и сотни рабочих (подобных... Бабушкину в Петербурге) не только слушали лекции в кружках, но сами вели агитацию уже в 1894—1895 годах...
Г. М. Кржижановский:
...Он (Владимир Ильич)... продолжал лихорадочно набрасывать и листовки, и целые брошюры, по которым уже и тогда было видно, что мы имеем в его лице писателя, трибуна и организатора — революционера первого ранга.
Н. К. Крупская:
У кого учился Ленин говорить и писать популярно? Учился у Писарева, которого в свое время много читал, учился у Чернышевского, но больше всего учился у рабочих, с которыми он часами говорил, расспрашивая их о всех мелочах их жизни на заводе, внимательно прислушиваясь к их случайно бросаемым замечаниям, к постановке ими вопросов, приглядываясь к уровню их знаний, к тому, что и почему они не понимают в том или ином вопросе. Об этих беседах рассказывают в своих воспоминаниях о Ленине рабочие.
Но, много работая над тем, чтобы яснее, лучше передать свои мысли рабочему, Ильич в то же время возмущался всякой вульгаризацией, стремлением сузить перед рабочим вопрос, упростить его...
Ильич с негодованием относится ко всякому сюсюканью с рабочими, к замене серьезного обсуждения вопроса «прибаутками или фразами».
В речах и статьях Ильича рабочие всегда видели, что Ильич, как выразился один рабочий, говорит с ними «всерьез»...
Ленин придавал громадное значение умению говорить и писать популярно. Это необходимо, чтобы сделать доступным, понятным массе коммунизм, как свое собственное дело. Популярная речь, популярная брошюра должна иметь конкретную цель, которая побуждает к известному действию. Политическая мысль, развиваемая в популярной речи, должна быть четка, ясна, значительна. Недопустимы никакая вульгаризация, упрощенчество, отступление от объективности. Изложение должно быть четко по своему плану, помогать слушателю или читателю самому делать выводы и лишь подытоживать, формулировать эти уже осознанные слушателем или читателем выводы.
Надо исходить не из отвлеченных рассуждений, а из близких слушателю или читателю, волнующих его фактов и постепенно разъяснять звено за звеном связь этих фактов с важнейшими вопросами классовой борьбы...
...Если мы посмотрим на брошюру «Объяснение закона о штрафах», то увидим, что брошюра эта написана очень простым языком, но вместе с тем мы увидим, что она очень далека от поверхностных агиток,
которые в таком изобилии выпускаются и по сие время. В брошюре нет совсем агитационных фраз, призывов. Но самый выбор темы очень характерен. Эта тема, которая очень волновала в то время рабочих, была близка рабочим. Брошюра исходит из конкретных, хорошо знакомых рабочему фактов и вся основана на фактах, заботливо собранных по массе источников, ясно изложенных. В брошюре говорят, убеждают не слова, а дела, факты. Они так говорящи, так убедительны, что рабочие, знакомясь с ними, сами делают выводы. План брошюры также тщательно продуман, он всесторонне охватывает вопрос; план этот сводится к следующему: 1. Что такое штрафы? 2. Как прежде налагались штрафы и чем были вызваны новые законы о штрафах? 3. По каким поводам фабрикант может налагать штрафы? 4. Как велики могут быть штрафы? 5. Каков порядок наложения штрафов? 6. Куда должны идти, по закону, штрафные деньги? 7. На всех ли рабочих распространяются законы о штрафах? 8. Заключение.
Заключение кратко формулирует те выводы, которые сделал уже сам рабочий из фактов, приведенных в предыдущих главах, и помогает лишь обобщить и формулировать окончательно эти выводы. Выводы эти просты, но громадной значимости для рабочего движения.
В заключении брошюры «Объяснение закона о штрафах» В. И. Ленин писал:
Мы познакомились теперь с нашими законами и правилами о штрафах, со всей этой чрезвычайно сложной системой, которая отпугивает рабочего своею сухостью и неприветным канцелярским языком.
Мы можем теперь опять обратиться к вопросу, поставленному в начале — о том, что штрафы порождены капитализмом, т. е. таким общественным устройством, когда народ разделяется на два класса, на собственников земли, машин, фабрик и заводов, материалов и припасов — и на людей, которые не имеют никакой собственности, которые должны поэтому продаваться капиталистам и работать на них...
Правительство думало, что, издавая законы и правила о штрафах, вводя пособия из штрафных денег, оно сразу удовлетворит рабочих и заставит их забыть о своем общем рабочем деле, о своей борьбе против фабрикантов.
Но такие надежды правительства, выставляющего себя защитником рабочих, не оправдаются. Мы видели, как несправедлив к рабочим новый закон, как малы уступки рабочим сравнительно хотя бы с теми требованиями, которые были выставлены морозовскими стачечниками; мы видели, как оставлены были повсюду лазейки фабрикантам, желающим нарушить закон, как в их интересах составлены правила о пособиях, присоединяющие к произволу хозяев произвол чиновников.
Когда такой закон, такие правила будут применяться, когда рабочие ознакомятся с ними и начнут узнавать из своих столкновений с начальством о том, как притесняет их закон,— тогда они начнут понемножку сознавать свое подневольное положение. Они поймут, что только нищета заставила их работать на богатых и довольствоваться грошами за свой тяжкий труд. Они поймут, что правительство и его чиновники держат сторону фабрикантов, а законы составляются так, чтобы хозяину было легче прижимать рабочего.
И рабочие узнают, наконец, что закон ничего не делает, чтобы улучшить их положение, покуда будет существовать зависимость рабочих от капиталистов, потому что закон всегда будет пристрастен к капиталистам-фабрикантам, потому что фабриканты всегда сумеют найти уловки для обхода закона.
Понявши это, рабочие увидят, что им остается только одно средство для своей защиты — соединиться вместе для борьбы с фабрикантами и с теми несправедливыми порядками, которые установлены законом.
Н. К. Крупская:
В этой брошюре Владимир Ильич дал блестящий образец того, как надо было подходить к рабочему- середняку того времени и, исходя из его нужд, шаг за шагом подводить его к вопросу о необходимости политической борьбы. Многим интеллигентам эта брошюра показалась скучной, растянутой, но рабочие зачитывались ею: она была им понятна и близка...
П. Ф. Куделли:
Группа народовольцев сплотилась и сорганизовалась на своем главном предприятии — подпольной типографии, получившей название Лахтинской. Под этим именем следует подразумевать хотя одну и ту же типографию, но работавшую в двух разных местах. Сначала она помещалась на Крюковом канале, дом № 23, кв. 13, и работала с февраля 1895 года по 20 мая 1896 года, когда из конспиративных соображений была перевезена на Лахту (дачный поселок под Петербургом). Здесь она просуществовала всего около месяца, но название Лахтинская типография укрепилось за ней потому, что на Лахте она была арестована...
Г. М. Кржижановский:
Методы агитации... требовали от нас широкой практики революционных листовок, что, в свою очередь, ставило перед нами задачи техники печатания и способов распространения.
П. Н. Лепешинский:
Я знал, что даже очень нужные прокламации, призывающие, например, к срочной забастовке, очень часто пишутся от руки и распространяются среди рабочих в количестве, не превышающем десятка экземпляров. Чем особенно страдала и группа В. И. Ульянова, так это отсутствием печатной техники.
М. А. Сильвин:
Владимир Ильич решил поэтому или наладить типографию или найти ее. В этих целях он сближается с группой народовольцев, имевших тогда нелегальную типографию...
А. И. Ульянова-Елизарова:
Кое-кто из молодых народовольцев, не признававших значения нашей общины... стали подходить ближе к социал-демократам, убеждаясь, что они не только не против политической борьбы, а выставляют ее на своем знамени. Так, народовольцы, имевшие свою типографию в Петербурге (Лахтинская типография), сами предложили социал-демократам печатать их листовки и брошюры, считая, что разница между двумя направлениями лишь в том, что социал-демократы обращаются к рабочим, а не к другим классам общества, но что направление их также революционное.
А. А. Ергин:
Хотя мы называли себя народовольцами, но наша программа во многом приближалась к воззрениям социал-демократических кружков, так как существенною частью этой программы была социалистическая пропаганда среди рабочих... Ввиду этого у нас являлось желание завязать с ними сношения и привлечь их к нашей группе... по изданию как рабочей газеты, так и вообще рабочей литературы. С этой целью мы все старались сблизиться с социал-демократами...
Из заключения прокурора Петербургской судебной палаты о дознании по делу «Союза борьбы»:
Екатерина Прейс и Александр Ергин, бывшие главными деятелями группы народовольцев, при дознании об этой группе, между прочим, объяснили, что еще с конца 1895 года возникал вопрос о слиянии их группы с социал-демократами, которые в широких размерах пользовались для пропаганды среди рабочих литературою группы народовольцев.
Н. К. Крупская:
Группа (народовольцев)... идейно близко стояла уже к социал-демократам. Незадолго до своего провала она выпустила так называемый 4-й листок, где излагала свои взгляды, почти совершенно совпадавшие со взглядами социал-демократии. Некоторые члены этой группы (Ергины, Шаповалов, Катанская) потом официально примкнули к нашей партии.
Вообще в половине 90-х годов начал довольно часто наблюдаться переход народовольцев в ряды социал-демократии. Николай Леонидович Мещеряков, бывший тогда еще народовольцем, энергично распространял заграничные издания группы «Освобождение труда». Перешли к социал-демократии Куделли, Лидия Михайловна Книпович и некоторые другие. Среди рабочих социал-демократов было немало посещавших раньше кружки народовольцев.
Наша группа через посредство Лидии Михайловны Книпович, сохранявшей еще обширные связи с народовольцами, вступила в сношения с группой Ергина.
П. Ф. Куделли:
Социал-демократы со своей стороны охотно шли на сближение (с группой молодых народовольцев). Что руководило ими? Уклон народовольцев к социал-демократам не мог не навести последних на предположение, не пойдут ли народовольцы еще дальше и больше по этому пути. С другой стороны, возможность использовать народовольческую типографию в своих целях была также очень соблазнительна, тем более что литературных сил у социал-демократов в то время было достаточно... Результат более близких взаимоотношений «Союза борьбы» и группы (народовольцев) выразился прежде всего в том, что группа согласилась напечатать брошюру «Объяснение закона о штрафах», принадлежащую, как известно, перу Владимира Ильича Ульянова (Ленина).
Из письма В. И. Ленина П. Б. Аксельроду в Цюрих в ноябре 1895 года:
У нас завязаны сношения с народовольческой типографией, выпустившей уже 3 вещи (не наши) и берущей одну нашу.
«Наша» — это брошюра «Объяснение закона о штрафах, взимаемых с рабочих на фабриках и заводах».
П. Ф. Куделли:
А. Ергин... получил ее от социал-демократа Ванеева. Брошюра была зачитана в группе и одобрена к печати, но, по заявлению Прейс (на допросе у жандармов), она все же внесла в нее некоторые исправления. На единственном общем собрании группы от 11 ноября 1895 года было решено печатать в своей типографии главным образом литературу для рабочих. Оригинал брошюры «Объяснение закона о штрафах», по показанию Григория Тулупова, был частью напечатан на пишущей машинке, частью от руки и после набора был сожжен, как вообще сжигались все использованные оригиналы. Брошюру начали печатать в типографии на Крюковом канале 3 декабря 1895 года. Была она напечатана в количестве 3000 экземпляров, и затем Василий Приютов передал ее Евгению Ростковскому58 для «Союза борьбы».
М. А. Сильвин:
...Не было того, что было особенно важно: книг на темы современной русской жизни, в особенности жизни рабочих, их движения, их борьбы, их насущных интересов и задач. Первой книжкой этого рода была брошюра Владимира Ильича «О штрафах», пользовавшаяся в рабочей среде громадным спросом.
...Получили сообщение, что работа Ильича «Объяснение закона о штрафах» напечатана и мы должны быть готовы к ее принятию и распространению. Через Надежду Константиновну, с которой держала постоянную связь Анна Ильинична... запросили Ильича, нет ли с его стороны возражений, так как при аресте могли быть найдены у него рукописи или другие доказательства его прикосновенности к этой работе. Ответ Ильича был благоприятный. Брошюру... получили и стали усиленно распространять в конце января (1896 года).
Из полицейского «Доклада» по делу о социал-демократических кружках:
...Относительно найденных у Щеглова брошюр он показал, что получил их на хранение от одного лица, которое он отказался указать. Но значительное количество оказавшихся у Щеглова брошюр указывает на него не как на простого их хранителя, а как на пособника лиц, имевших в виду распространить эти подпольные издания.
Из сообщения германской социал-демократической газеты «Форвертс» об издании брошюры «Объяснение закона о штрафах»:
Подобные брошюры... имеют огромное значение для укрепления социал-демократического сознания в широких кругах рабочих. Можно с полным основанием надеяться, что подобная рабочая литература разовьется в значительный фактор политического пробуждения русского пролетариата.
Из письма В. И. Ленина П. Б. Аксельроду 16 августа 1897 года:
Я ничего так не желал бы, ни о чем так много не мечтал, как о возможности писать для рабочих.
Газета «Рабочее дело»
Н. К. Крупская:
Став марксистом, найдя правильный путь революционной борьбы, Ленин ни о чем так не мечтал, как о том, чтобы открыто обратиться к массам, сказать им правду.
Г. М. Кржижановский:
Летучие митинги, регулярные маевки, наконец, создание постоянного литературного органа — вот что должно было с естественностью возникнуть из тех заданий, к которым приводил лозунг агитации.
М. А. Сильвин:
К ноябрю 1895 года стадия кружковой пропаганды... стала уже достоянием прошлого. Некоторое время еще продолжались теоретические занятия с рабочими, но главной целью образования кружков стало теперь расширение связей, собирание сведений о положении дел на заводах и фабриках, дотоле нам известных только понаслышке, и распространение листков на них. Приходя в кружок, пропагандист теперь не выискивал наиболее интеллигентных рабочих, способных усвоить теорию прибавочной стоимости. Он искал живых, деятельных, развитых товарищей, которые способны были бы стать агитаторами, улавливать настроения, подмечать важные факты...
Агитация как прием борьбы, как метод революционной социал-демократической работы получила вскоре широкое применение во всей стране... Теперь сосредоточили все... внимание на одной всепоглощающей цели: вызвать массовое движение. Это... понимание агитации и ее значения превосходно сформулировал Владимир Ильич в своем проекте и объяснении программы социал-демократической партии, написанной им в тюрьме в 1895—1896 годах.
В. И. Ленин:
Эта борьба ставит (выводит) рабочее движение на прямую дорогу и служит верным залогом его дальнейшего успеха. На этой борьбе массы рабочего люда учатся, во-1-х, распознавать и разбирать один за другим приемы капиталистической эксплуатации, соображать их и с законом, и с своими жизненными условиями, и с интересами класса капиталистов. Разбирая отдельные формы и случаи эксплуатации, рабочие научаются понимать значение и сущность эксплуатации в ее целом, научаются понимать тот общественный строй, который основан на эксплуатации труда капиталом. Во-2-х, на этой борьбе рабочие пробуют свои силы, учатся объединению, учатся понимать необходимость и значение его. Расширение этой борьбы и учащение столкновений ведет неизбежно к расширению борьбы, к развитию чувства единства, чувства своей солидарности сначала среди рабочих данной местности, затем среди рабочих всей страны, среди всего рабочего класса. В-3-х, эта борьба развивает политическое сознание рабочих. Масса рабочего люда поставлена условиями самой жизни в такое положение, что они (не могут) не имеют ни досуга, ни возможности раздумывать о каких-нибудь государственных вопросах. Но борьба рабочих с фабрикантами за их повседневные нужды сама собой и неизбежно наталкивает рабочих на вопросы государственные, политические, на вопросы о том, как управляется русское государство, как издаются законы и правила и чьим интересам они служат. Каждое фабричное столкновение необходимо приводит рабочих к столкновению с законами и представителями государственной власти.
Г. М. Кржижановский:
Как литератор Владимир Ильич и в то время был чрезвычайно плодовит и быстро покрывал своим бисерным мелким почерком толстенные тетради, в которых в особенности доставалось печальным «героям» тогдашнего народничества. Наши агитационные листки также предъявляли нам немалый спрос, да к тому же обеспечивалась возможность литературного сотрудничества с группой «Освобождение труда». Таким путем мы, естественно, пришли к мысли об издании специальной рабочей газеты.
М. А. Сильвин:
...Когда первый его опыт издания брошюры «О штрафах» удался — издание вышло довольно приличным и имело большой успех среди рабочих,— Владимир Ильич решил издавать газету для рабочих...
Из письма В. И. Ленина П. Б. Аксельроду в Цюрих (ноябрь 1895 года):
Предполагаем издавать газету, куда и пойдет материал. Окончательно выяснится это примерно через 1 1/2—2 месяца.
Н. К. Крупская:
Тщательно готовил Владимир Ильич к нему (к первому номеру газеты «Рабочее дело») материал.
Каждая строчка проходила через его руки. Помню одно собрание у меня на квартире, когда Запорожец с необычайным увлечением рассказывал о материале, который ему удалось собрать на сапожной фабрике за Московской заставой.
- За все штраф,— рассказывал он,— каблук на сторону посадишь — сейчас штраф.
Владимир Ильич рассмеялся:
- Ну, если каблук на сторону посадил, так штраф, пожалуй, и за дело.
Материал собирал и проверял Владимир Ильич тщательно.
...Тогда рабочее движение только-только еще начиналось. Многие рабочие еще не сознавали совсем,
почему им плохо живется, не понимали, что им надо бороться с капиталистами, не понимали, что им надо бороться с царской властью. И вот газета «Рабочее дело» должна была осветить рабочему его жизнь, осмыслить все то, что он переживал, что кругом себя видел. Ильич заделался форменным рабочим корреспондентом. Он ходил к рабочим и подробно расспрашивал их обо всем...
И не только сам Ильич обратился в рабочего корреспондента, он всех товарищей втянул в это дело. Часами толковали о полученных сведениях. Ильич всех увлекал этой работой, требовал от каждого точности в передаче фактов, проверки их. Приходилось не раз ходить за добавочными сведениями. Получилась своеобразная рабкоровская школа. И каждый из нас чувствовал, как под влиянием Ильича он рос на этой работе, научался точнее, внимательнее наблюдать.
Все основные статьи для первого номера газеты «Рабочее дело» написал Владимир Ильич.
В. .И Ленин
Передовая статья59 этой газеты (которую, может быть, лет через 30 извлечет какая-нибудь «Русская Старина» из архивов департамента полиции) обрисовывала исторические задачи рабочего класса в России и во главе этих задач ставила завоевание политической свободы.
Из «Доклада по делу о возникших в С.-Петербурге в 1894 и 1895 годах преступных кружках лиц, именующих себя «социал-демократами»»:
Вступительная статья газеты «К русским рабочим», в которой излагается, что богатство капиталистов создается рабочими, на долю которых достается лишь каторжный труд и бедность. Для того чтобы изменить такое положение, рабочие должны соединиться и начать соединенною силою борьбу с капиталистами и с правительством, которое всегда является врагом рабочих,— правительство в борьбе рабочего с фабрикантом поступает с рабочим как с преступником, натравляет на него войско и полицию, сажает в тюрьму за стачки, лишает его права собраний и сходок для обсуждения своих нужд и преследует даже за знакомство с образованными людьми и чтение книжек. Статья кончается воззванием к рабочим: «Итак, борьба с фабрикантом за человеческие условия жизни, борьба с произволом и всевластием правительства; рабочие, соединяйтесь и боритесь дружно и стойко за великое дело...»
В. И. Ленин:
Затем была статья «О чем думают наши министры?», посвященная полицейскому разгрому Комитетов грамотности...
Н. К. Крупская:
Статья «О чем думают наши министры?» говорит о деятельности воскресных школ. О деятельности этих школ хорошо знал Владимир Ильич... Несколько моих учеников по воскресной школе входили в кружок, который вел Владимир Ильич, они рассказывали ему о школе. Владимир Ильич был в курсе нашей работы, в курсе наших попыток вести через школу пропаганду учения Маркса.
...В небольшой статейке «О чем думают наши министры?» Ленин держится такого же подхода к читателю, как и в «Объяснении закона о штрафах». Он берет письмо министра внутренних дел Дурново к обер-прокурору святейшего синода Победоносцеву, разбирает его и подводит рабочих к выводу:
«Рабочие! Вы видите, как смертельно боятся наши министры соединения знания с рабочим людом! Покажите же всем, что никакая сила не сможет отнять у рабочих сознания! Без знания рабочие — беззащитны, со знанием они — сила!»
Из «Доклада по делу о возникших в С.-Петербурге в 1894 и 1895 годах преступных кружках лиц, именующих себя «социал-демократами»»:
Рукопись под заглавием «Фридрих Энгельс»; в ней по поводу смерти Энгельса говорится, что он был великим учителем социалистов и стоял, между прочим, за интересы русских рабочих, которые приглашаются почтить его память, откликнувшись на его призыв: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь»...
Рукопись, озаглавленная «Ярославская стачка 1895 года»; в этой статье говорится, что она написана рабочим и что стачка была прекращена силою оружия, причем в статье тенденциозно приведена одобрительная резолюция государя императора на докладе о действиях войск60 и основанная на ней благодарность командующего войсками за умелое и своевременное употребление оружия.
С. П. Шестернин:
Когда стачка закончилась, я составил довольно подробное описание ее и через С. П. Невзорову отправил в «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Руководители «Союза борьбы», в частности Владимир Ильич, относились к присылаемым им материалам исключительно внимательно: отчет о стачке, основательно переработанный Владимиром Ильичем, был отправлен за границу и напечатан в № 1—2 нелегального журнала «Работник» за 1896 год. Этот же отчет о стачке было решено включить в № 1 социал- демократического журнала «Рабочее дело»...
Г. М. Кржижановский:
...Третий случай был на фабрике товарищества механического производства обуви. Это богатейшее товарищество, не довольствуясь законным грабежом и притеснениями, не стесняется донимать рабочих самыми противозаконными средствами: из заработка рабочих вычитают за материал и орудия, что прямо запрещено законом (статья 102 Устава о промышленности). 40 рабочих в отдельной мастерской устроили стачку, требуя отмены строгой браковки, и так как они, бросив работу, вызвали остановку всей фабрики, то хозяева уступили после трехдневной стачки.
При обыске у Владимира Ильича была изъята рукопись, которую полиция в своем «Докладе» озаглавила:
«Мастерская приготовления механической обуви».
По словам полицейского документа, автор этой рукописи,
описывая в самом мрачном виде порядки в этой мастерской и. указывая, что законы о рабочих — одна сплошная несправедливость, убеждает рабочих дружно взяться за святое дело; в заключение он говорит: «Проснемся же и будем готовиться к великой борьбе с нашими угнетателями»...
Владимиру Ильичу принадлежит также оглавление газеты «Рабочее дело». Судя по «Докладу», оно представляло собой
листок бумаги, на котором изложено содержание первого нумера газеты «Рабочее дело», с обозначением всех последующих рукописей и с объявлением, что «Рабочее дело» будет выходить в неопределенные сроки, по мере накопления материала...
М. А. Сильвин:
...Хорошо помню торжественное собрание всего... кружка на квартире Степана Ивановича Радченко (на Выборгской стороне) 6 декабря 1895 года, где читался первый номер «Рабочего дела»...
Владимир Ильич в качестве редактора «Рабочего дела» читал... все статьи, предназначенные для первого номера...
За несколько дней до того Запорожец убедил Владимира Ильича не отдавать в типографию статей, написанных его характерным почерком, и переписал их...
Н. К. Крупская:
8 декабря было у меня на квартире заседание, где окончательно зачитывался уже готовый к печати номер. Он был в двух экземплярах. Один экземпляр взял Ванеев для окончательного просмотра, другой остался у меня.
В. И. Ленин:
...Той группой петербургских социал-демократов, которая основала «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», был составлен еще в конце 1895 года первый номер газеты под названием «Рабочее Дело»... Этот, если не ошибаемся, «первый опыт» русских социал-демократов 90-х годов представлял из себя газету не узко местного, тем более не «экономического» характера, стремившуюся соединить стачечную борьбу с революционным движением против самодержавия и привлечь к поддержке социал-демократии всех угнетенных политикой реакционного мракобесия. И никто, хоть сколько-нибудь знакомый с состоянием движения в то время, не усомнится, что подобная газета встретила бы полное сочувствие и рабочих столицы и революционной интеллигенции и получила бы самое широкое распространение.
Г. М. Кржижановский:
...Этот номер намечал совершенно правильно линию социал-демократической работы на целое десятилетие. На конкретном материале той информации, которая шла к нам с фабрик и заводов Петербурга, мы старались поднять самосознание петербургского пролетариата до того пункта, на котором необходимость революционной политической рабочей партии становится самоочевидной, и делали это, как мне кажется и теперь, в достаточно умелой форме.
Обыски и аресты
Из письма В. И. Ленина матери 5 декабря 1895 года:
Получил вчера письмо от Анюты, дорогая мамочка, сообщающее, что ты думаешь ехать с Ардашевыми61 в Казань,— и спешу написать тебе.
Ардашевы собирались ехать сегодня. Д. А. мне предлагает взять дело об утверждении в правах наследства его родственника, но пока мы еще не вполне согласились.
Живу я по-прежнему. Комнатой не очень доволен — во-первых, из-за придирчивости хозяйки; во-вторых, оказалось, что соседняя комната отделяется тоненькой перегородкой, так что все слышно и приходится иногда убегать от балалайки, которой над ухом забавляется сосед. К счастью, это бывало до сих пор не часто. Большей частью его не бывает дома, и тогда в квартире очень тихо.
Останусь ли я тут еще на месяц или нет,— пока не знаю. Посмотрю. Во всяком случае на рождество, когда кончается срок моей комнаты, не трудно будет найти другую.
Погода стоит теперь здесь очень хорошая, и мое новое пальто оказывается как раз по сезону.
И. Н. Чеботарев:
По желанию его матери Владимир Ильич в целях нормальности своего питания стал с поздней осени (1895 года) столоваться у меня (в доме № 12 на Верейской улице), приходя для этого часам к 4-м, и проводил у нас некоторое время. После обеда он часто играл на кушетке и на полу с моей 5-летней дочерью, которая очень к нему привязалась. Помню, как они, обнявшись, напевая: «Поворотишься, на пол скотишься», катились с кушетки по ковру на пол.
В это время (осень и зима 1895 года) происходили шумные собрания в Вольном экономическом обществе, где шли... прения по вопросу о путях экономического развития России. Владимир Ильич не посещал этих заседаний... считая споры там слишком поверхностными и не желая терять время. Но в часы послеобеденного отдыха он часто расспрашивал меня о том, что делается в Экономическом обществе.
Б. И. Горев:
6 декабря на традиционном студенческом балу (в зале «Дворянского собрания» — ныне Ленинградская филармония) собралась «повеселиться» и «отвести душу» вся группа «стариков» с Лениным во главе. Кроме Мартова и моего земляка доктора Ляховского я был знаком с Сильвиным и с С. А. Гофманом... Мартов должен был познакомить меня со «стариками». Но тут, часа в два ночи, появились подозрительные признаки в виде шпиков... И публика разошлась.
А. И. Ульянова-Елизарова:
Но если при ловкости и удавалось уходить иногда от преследований, то все же полиция, дворники (которые были тогда домовой полицией) и стаи шпионов были сильнее. И они выследили наконец Владимира Ильича и его товарищей, которым приходилось маленькой кучкой исполнять множество различных неразрешенных дел: встречаться на конспиративных собраниях, куда очень мудрено было не привести никому шпика, посещать рабочие квартиры, которые были приметны и за которыми следили, добывать и передавать нелегальную литературу, писать, перепечатывать и раздавать листки и т. п. Разделения труда было мало, ибо и работников было мало, и каждый поэтому быстро привлекал внимание полиции. А затем кроме уличных ищеек были еще провокаторы, втиравшиеся под видом «своих» в кружки; таков был в то время зубной врач Михайлов, входивший хотя не в тот кружок, где работал Владимир Ильич, но имевший сведения и о других кружках. Насаждались такие провокаторы и в рабочих кружках, а кроме того, тогдашние рабочие были наивны и легко попадались на удочку. При нелегальной работе люди «жили» в то время недолго: лишь с осени 1895 года стала она развертываться, а 9 декабря Владимир Ильич и большая часть его товарищей были «изъяты».
Из письма директора департамента полиции Н. Сабурова петербургскому градоначальнику фон Валю 17 октября 1895 года:
Считаю долгом уведомить ваше превосходительство, что поступательное движение социал-демократической пропаганды в империи вообще и проявление активной деятельности петербургского кружка в частности, выразившееся в переиздании ручными способами последних брошюр народовольческой типографии, приводит к мысли о настоятельной необходимости прекратить в ближайшем будущем вредную агитацию этого кружка и не допустить возникновения стачек рабочих, подобно вызванным в начале 1895 года на Невском механическом заводе московского товарищества и среди портовых рабочих. Определить заранее день для ликвидации кружка представляется, конечно, затруднительным, так как желательно, чтобы обыски дали возможно более фактических доказательств виновности подлежащих привлечению к дознанию лиц, но, с другой стороны, дальнейшая отсрочка ареста, способствуя внедрению пропаганды интеллигентов в рабочую среду, укореняет в ней опасную уверенность в бессилии полиции обнаружить тайные происки революционеров. Признавая вследствие сего своевременным не позднее начала декабря 1895 года произвести обыски и аресты интеллигентных руководителей рабочего движения в г. Петербурге, а также привлечь к делу тех из рабочих, которые, увлекаясь пропагандой социалистических учений, вредно влияют на своих и т. п., я имею честь просить ваше превосходительство предложить охранному отделению усилить ныне агентурное наблюдение за всеми активными членами кружка и по получении от секретной агентуры сведений о производстве интеллигентными членами кружка чтений в среде рабочих или о появлении и распространении между упомянутыми лицами новых революционных изданий произвести у всех руководителей движения одновременные обыски с заключением их, до ближайшего ознакомления с вещественными доказательствами, под стражу. Одновременно могут быть произведены обыски и у тех рабочих, которых ваше превосходительство признает наиболее опасными в политическом отношении, с тем, однако, чтобы общее число обысков не достигло значительных размеров, могущих подать повод к тревожным и преувеличенным толкам в обществе.
Из сообщения директора департамента полиции И. Сабурова помощнику петербургского градоначальника И. Турчанинову 8 декабря 1895 года:
...Вследствие переписки, происходившей между департаментом полиции и петербургским градоначальником о привлечении к ответственности лиц, занимающихся преступной пропагандой среди петербургских заводских и фабричных рабочих, сего числа в департаменте полиции состоялось частное совещание при участии прокурора судебной палаты для установления... списка лиц, подлежащих обыску и аресту по сему делу...
...Сделать распоряжение о производстве сегодня ночью у означенных в списке лиц, в порядке положения об охране, обысков и подвергнуть содержанию под стражей тех из лиц, которые подлежат аресту.
Из донесения помощника петербургского градоначальника И. Турчанинова директору департамента полиции Н. Сабурову 10 декабря 1895 года:
Вследствие письма вашего превосходительства от 8 сего декабря... в ночь на 9-е число сего же месяца были произведены обыски у лиц, поименованных в списке, представленном вашему превосходительству начальником охранного отделения полковником Секеринским.
Из полицейского «Доклада»:
...У Ванеева оказалось собрание рукописей, предназначенных для первого нумера предположенной преступным сообществом к изданию подпольной газеты «Рабочее дело». Эти рукописи следующие: 1) Листок бумаги, на котором изложено содержание первого нумера газеты «Рабочее дело».., эта рукопись написана Ульяновым. 2) Вступительная статья газеты «К русским рабочим»... эта статья, как установлено экспертизою, написана Петром Запорожцем. 3) Рукопись под заглавием «Фридрих Энгельс»... 4) Рукопись под заглавием «О чем думают наши министры»... Эта рукопись, а равно и предшествующая написаны также Петром Запорожцем. 5) Две рукописи о стачках папиросниц на фабрике «Лаферм» и рабочих на фабрике Торнтона, бывших в Петербурге в 1895 году; в этих статьях описывается ход стачек, притеснение и насилие, которым будто бы подвергались при этом рабочие. Почерк этих рукописей не представилось возможным определить. 6) Рукопись, озаглавленная «Ярославская стачка 1895 года»... 7) Две рукописи — о стачке ткачей, бывшей 6 октября 1895 года в Иваново-Вознесенске, и стачке в С.-Петербургской мастерской механической обуви 8 ноября того же года. Обе статьи, как признано экспертизою, написаны рукою Ульянова, и 8) статья, написанная Запорожцем, в виде корреспонденции из С.-Петербурга, Вильно и Минска также о стачках рабочих.
Все означенные рукописи, по-видимому, были заготовлены для печатания, так как текст их написан на одной стороне каждого листа. Содержание указанных статей убеждает, что социал-демократическое сообщество, задумавшее издавать газету «Рабочее дело», в своей пропаганде среди рабочих следовало программе действий... направленной как к своей конечной цели к ниспровержению существующего в России государственного строя...
По обыску у Ульянова оказались: 1) гектографированное воззвание к прядильщикам фабрики Кенига, тожественное с отобранным у Анатолия Ванеева, 2) разорванная рукопись, озаглавленная «Мастерская приготовления механической обуви» и написанная, как признано экспертизою, Петром Запорожцем... и 3) написанная самим Ульяновым статья «Ярославская стачка 1895 года», тожественная по содержанию с рукописью под тем же заглавием, найденною у Анатолия Ванеева в числе статей, заготовленных для газеты «Рабочее дело». Кроме сего, у Ульянова была найдена вырезка из «Московских ведомостей» о стачке рабочих на еврейской фабрике Эдельштейна в Вильно; в этой заметке упоминается, что местный еврейский проповедник (магид) взял на себя роль примирителя евреев рабочих с их хозяином.
И. Турчанинов доносил Н. Сабурову:
Ввиду сего и согласно распоряжению вашего превосходительства подвергнуты личному задержанию в С.-Петербургском доме предварительного заключения: 1) Владимир Ульянов, 2) Глеб Кржижановский, Василий Старков, 4) Анатолий Ванеев, 5) Стефан Быковский, 6) Александр Нагоров, 7) Александр Ергин, 8) Пантелеймон Лепешинский, 9) Александр Малченко, 10) Петр Запорожец, 11) Павел Романенко, 12) Марк Шат, 13) Вера Сибилева, 14) Елена Сибирская, 15) Елизавета Агринска.я, 16) Иван Яковлев, 17) Василий Антушевский, 18) Василий Шелгунов, 19) Николай Полетаев, 20) Борис Зиновьев, 21) Петр Карамышев, 22) Петр Акимов, 23) Никита Меркулов, 24) Николай Рядов, 25) Анна Катаурова, 26) Степан Гуляницкий и 27) Наталия Кейзер, рожденная Степанова.
Независимо от сего арестованы Василий Ванеев и Иван Кейзер по требованию начальника С.-Петербургского губернского жандармского управления...
Сообщая об изложенном вашему превосходительству с препровождением, описи всего обнаруженного по обыскам 9 сего декабря, имею честь присовокупить, что арестованные и все вещественные доказательства вместе с сим передаются в С.-Петербургскоё губернское жандармское управление для возбуждения дознания.
Из доклада министра внутренних дел Александру III 11 декабря 1895 года:
Принимая во внимание, что за последние месяцы кружок стал проявлять особо энергическую деятельность, приобретать материалы и инструменты для печатания и воспроизведения преступных изданий, а равно принял деятельное участие в происходивших в ноябре и декабре месяцах рабочих волнениях на Путиловском и Торнтоновском заводах,— признано было своевременным приступить к обыскам и арестам участников названного кружка. Обыски эти произведены в ночь на 9 сего декабря и вполне подтвердили имеющиеся указания на преступную деятельность заподозренных лиц.
Из числа лиц, у коих произведены обыски, подвергнуты аресту 29 и оставлены на свободе 17; в числе арестованных: 1 помощник присяжного поверенного, 3 инженера-технолога, 1 кандидат университета, 1 врач, 4 студента технологического института, 1 студент университета, 2 слушательницы Высших женских курсов, 5 человек разного звания и 11 рабочих.
«Вырваны из рук рабочих...»
Н. К. Крупская:
Наутро (9 декабря 1895 года) я пошла к Ванееву за исправленным экземпляром (рукописей газеты «Рабочее дело»), но прислуга мне сказала, что он накануне съехал с квартиры. Раньше мы условились с Владимиром Ильичем, что я в случае сомнений буду наводить справки у его знакомого — моего сослуживца по Главному управлению железных дорог, где я тогда служила, — Чеботарева. Владимир Ильич там обедал и бывал каждый день. Чеботарева на службе не было. Я зашла к ним. Владимир Ильич на обед не приходил: ясно было, что он арестован. К вечеру выяснилось, что арестованы очень многие из нашей группы. Хранившийся у меня экземпляр «Рабочего дела» я отнесла на хранение к Нине Александровне Герд — моей подруге по гимназии, будущей жене Струве. Чтобы не всадить еще больше арестованных, было решено пока «Рабочее дело» не печатать.
М. А. Сильвин:
В первый же вечер, установив, кто арестован и что у них могло быть найдено... ближайшие товарищи... решили, что издание «Рабочего дела» придется отложить надолго, а в первую очередь заняться усиленным выпуском листков и как можно скорее созвать расширенное собрание организации, чтобы подсчитать силы, заново распределить обязанности и наметить более детально программу действий.
Собрание состоялось 15 декабря па Аптекарском острове в квартире дьякона. И. А. Шестопалову удалось достать эту квартиру, очень удобную для многолюдного и весьма конспиративного собрания... Здесь были из старых С. И. и Л. Н. Радченко, Мартов, Крупская, 3. П. Невзорова, Якубова, Ляховский, Сильвин, Пономарев и, наряду с ними, новые товарищи, которыми мы теперь решили немедленно пополнить центральный кружок... Председатель собрания формально не избирался... По выяснении того, кто арестован и кто уцелел, какими силами располагает организация, какие связи остались в рабочей среде, каковы наши денежные средства, нелегальный библиотечный фонд и техника, было прежде всего решено, единогласно и без прений, продолжать агитационную деятельность главным образом путем выпуска листовок - соответственно притоку информации с фабрик и заводов, тут же было прочитано и одобрено к выпуску воззвание ко всем петербургским рабочим, написанное еще до арестов, кажется, Кржижановским... Был выбран новый организационный центр... которому поручались сношения с другими организациями, изыскание денежных и технических средств, привлечение новых членов, редактирование листков, распределение районов между пропагандистами и всякого рода общие вопросы организации.
Из листовки «От «Союза борьбы за освобождение рабочего класса»»:
Верные своему долгу — оберегать интересы богачей, — власти горячо взялись за дело, чтобы на будущее время избавить господ Торнтонов от неприятных уступок ненавистным рабочим. Как же сделать, чтобы впредь не было таких стачек? По мнению жандармов, стачки и беспорядки вызываются не нищетой и страданиями тех, чьим трудом живет все общество, по их мнению, все это — дело «подстрекателей», беспокойных людей. Еще бы! Кто как не подстрекатели распространяют при каждой новой прижимке те воззвания, от одного вида которых у капиталистов дыбом встают волосы. И вот, чтобы разом вырвать с корнем зло, в ночь с 8 на 9 декабря по всем концам города жандармы произвели набеги: десятки подозреваемых людей брошены в тюрьму, фабрики наводнены шпионами. «Порядок водворен, стачек более не будет, листки исчезнут» — так думают капиталисты, в то время как их полицейские друзья облизываются при мысли о предстоящей праздничной награде за дикое усердие. Сейчас же после арестов господа Торнтоны выбрасывают перед праздниками на улицу несколько десятков ткачей из числа стачечников, вымещая на них свою вынужденную уступчивость. Новый градоначальник (Н. В. Клейгельс) любезно предлагает им единственную помощь — даровой билет на родину, в голодающую деревню... Денежный кошель и полицейский мундир не знают жалости. Тем не менее стачки не прекращаются. Поговаривают о новых волнениях на фабрике «Лаферм», о стачке на лесопилке Лебедева и на Сампсониевской мануфактуре. А листки появляются по-прежнему, читаются и встречают повсюду сочувствие, а «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», который их распространяет, остается невредим и будет продолжать свое дело. Полиция ошиблась в адресе. Арестами и высылками не подавят рабочего движения: стачки и борьба не прекратятся до тех пор, пока не будет достигнуто полное освобождение рабочего класса из-под гнета капитализма. ТОВАРИЩИ, БУДЕМ ПО-ПРЕЖНЕМУ ДРУЖНО ЗАЩИЩАТЬ СВОИ ИНТЕРЕСЫ.
В. И. Ленин:
...Руководители (т. е. социал-демократы, организаторы «Союза борьбы») были вырваны полицией из рук, можно сказать, рабочих...
...Что это сравнение правильно, можно видеть из следующего характерного факта. Когда после ареста «декабристов»***** среди рабочих Шлиссельбургского тракта распространилось известие, что провалу посодействовал близкий к одной из соприкасавшихся с «декабристами» групп провокатор Н. Н. Михайлов (зубной врач), то эти рабочие были так возмущены, что решили убить Михайлова.
И. В. Бабушкин:
Ареста ожидали, но не так скоро и не в таком широком размере. Конечно, это произвело очень сильное впечатление на меня, но не такое сильное, как если бы это случилось раньше; я уже привык к арестам и переносил их довольно спокойно. В школе на лицах учительниц можно было видеть почти слезы и страх, страх скорее за дело, чем за себя. Общее впечатление, конечно, было очень тяжелое; прекратилась работа в смысле доставки литературы и листков, местами на целые районы приходилось смотреть как на прекратившие всякое существование в смысле революционной деятельности; нужно было вновь завоевать эти места, но сил не было, местами прекратились занятия в кружках, это же частью происходило и у нас. У нас было взято трое рабочих, особенно чувствовалось отсутствие Н. (В. А. Шелгунова). И все же наш край мог продолжать деятельность, не чувствуя особого ущерба в работниках по заводам и фабрикам; недостаток являлся со стороны интеллигенции, которая не могла так скоро оправиться, но все же через неделю уже начались правильные собрания и наладилась связь.
Н. К. Крупская:
Когда я пришла в первый раз после ареста нашей публики в школу, Бабушкин отозвал меня в угол под лестницу и там передал мне написанный рабочими листок по поводу ареста. Листок носил чисто политический характер. Бабушкин просил передать листок в технику и доставить им для распространения. До тех пор у нас с ним никогда не было прямой речи о том, что я связана с организацией. Я передала листок нашим. Помню это собрание — было оно на квартире Степана Ивановича Радченко. Собрались все остатки группы. Прочитав листок, Ляховский воскликнул:
— Разве можно печатать этот листок,— он ведь написан на чисто политическую тему.
Однако так как листок был, несомненно, написан рабочими, по собственной инициативе, так как рабочие просили его непременно напечатать, решено было листок печатать. Так и сделали.
Из листовки «Что такое социалист и политический преступник?», написанной И. В. Бабушкиным:
Вы сами, товарищи, знаете, что нас грабит хозяин — фабрикант или заводчик, сторону которого держит правительство. Социалисты — это те люди, которые стремятся к освобождению угнетенного рабочего народа из-под ярма капиталистов хозяев. Называют же их политическими или государственными преступниками потому, что они идут против целей нашего варварского правительства, которое защищает интересы фабрикантов и заводчиков и желает удержать бедняка рабочего в своих руках, чтобы спокойно отымать от него на роскошь и животные прихоти чиновников последние кровные гроши...
Силы наши велики, ничто не устоит перед нами, если мы будем идти рука об руку все вместе.
Ваш товарищ рабочий
А. И. Ульянова-Елизарова:
...Первый период деятельности Владимира Ильича закончился дверями тюрьмы. Но за эти 2 1/2 года был пройден большой этап как им лично, так и нашим социал-демократическим движением. Владимир Ильич за эти годы провел решающие бои с народниками, он выявил вполне определенно свою революционную марксистскую сущность, отмежевавшись от разных уклонений, он завязал связь с заграничной группой основоположников марксизма. Но что еще важнее, он начал практическую работу, он завязал связь с рабочими, он выступил в качестве вождя и организатора партии в те годы, когда считалась еще сомнительной возможность зарождения ее в условиях тогдашней России.
* Об этой забастовке см. на стр. 115—116 наст, издания.
** См. об этом на стр. 292 и 389 наст, издания.
*** См. воспоминания В. А. Шелгунова на стр. 79—80 наст, издания.
**** Позднее в него вошли Мартов и Ванеев (см. стр. 257 наст, издания).
***** Так называли арестованных в декабре 1895 года.