От автора: Текст, выделенный курсивом, а также эпиграфы и названия глав принадлежат А. Арутюнову. Текст - набранный нормальным шрифтом - комментарии автора.

 

 

 

Часть 2

ГЛАВА 8

ЗАГОВОРЩИКИ ГОТОВЯТСЯ К РЕВАНШУ

Отметив тот факт, что после корниловского мятежа большевики стали реальной силой, Арутюнов тут же спешит восстановить «историческую справедливость»:

Почему-то «вливание» больше похоже на «вЫливание». Насколько я понял, «одобренные лица» в Стокгольме получили деньги со счёта Ленина. Что это за «лица», кто такой Фарзер, выбравший их, и кто такой его Превосходительство Господин Посланник, эти «лица» одобривший – непонятно. Отмечу, что эта телеграмма является составной частью той самой Сводки российской контрразведки (РЦХИДНИ. Ф. 4. Оп. 3. Д. 52. Л. 4).

Далее следует обзор ленинских статей того периода. Общий акимовский вывод: «Внимательно прочитав статьи Ленина того периода, начинаешь понимать, почему члены ЦК и редакций большевистских газет не хотели публиковать эти бредовые мысли и “откровения”». Этим можно было бы, и ограничиться, но, для демонстрации мощного арутюновского интеллекта, не могу не привести одно высказывание. По Арутюнову, даже сам Ленин якобы признал «…неоспоримый факт принадлежности большинства населения России к мелкобуржуазному классу». Тут, как говорится, не прибавить. Желающие могут сами найти известное ленинское высказывание и решить самостоятельно, каким уровнем интеллекта должен обладать человек, чтобы сделать из этих слов настолько убогий вывод.

После этого наступает черёд ленинских писем к ЦК, в которых он выдвигал план немедленной подготовки к вооружённому восстанию с целью захвата власти. Общий арутюновский вывод: «…Думается, это хорошо понимали в Центральном Комитете и в редакциях большевистских газет, которые в ряде случаев принимали решение не публиковать его работы, написанные в сентябре-октябре, поскольку приведенные в них “факты” и советы были либо плодом его фантазии, либо весьма далеки от истины. Я уже не говорю о том, что он сознательно опускал реальные факты, которые дискредитировали большевиков».

В целом, Аким верен себе и большую часть главы успешно доказывает, что «большевики заметно потеряли влияние и авторитет в массах», кроме того, Ленина поддерживала только часть расколовшегося ЦК. Другими словами, на стороне Ленина была только часть Центрального Комитета потерявшей авторитет партии. Как я понимаю, такой пустяк, что и говорить не о чем!

Скорее всего, первоначальным вариантом у Акима было «Своими частыми, назойливыми, идиотскими и дебильными письмами…», но потом Арутюнов взял себя в руки. А вообще-то, неплохое решение: чтобы не надоедал письмами, - пригласили приехать.

После переезда в Петроград Ленин активизирует свою деятельность (назойливую?)…

Но, так или иначе, команда Ленина форсировала подготовку заговора против народа (глобально мыслит г-н Арутюнов. Хорошо хоть не «против мировой цивилизации»). Одним из таких шагов явился демарш большевиков на первом заседании Предпарламента вечером 7 октября. Явившись к концу заседания, Троцкий взял слово для политического заявления. Для начала он обрушился с оскорблениями в адрес Временного правительства и делегатов Предпарламента, назвав их “орудием контрреволюционной буржуазии”, чем вызвал у большинства присутствующих негодование.

Ну и в чём оно выразилось? Очевидно, даже в этот решительный момент - исключительно в сотрясании воздуха. Вот и получается, что большевики были людьми дела, а господа Временные – людьми слов.

А чего бы и не окрестить, если, по мнению Владимира Ильича, вышеназванный господин эти слова заслужил? «Меньшевик Суханов» и знать не знал, что у него на квартире плетутся нити «заговора против народа». А вот жена его (большевичка, кстати) была вполне себе в курсе.

А о чём же здесь идёт речь? Восстание вполне назрело, исходя из чего, и предлагалось решать все практические вопросы.

:) :) :)

Интересно было бы узнать, как, при таких раскладах, Аким представляет себе эту «грозу»? В образе десяти человек, попивавших чаёк на квартире Суханова? Или как сотню, собравшуюся днём позже? Дохлая какая-то гроза. Ведь основная-то масса по-Арутюнову «была не готова» и «идти не желала». Отмечу, однако, что не всё население Петрограда чувствовало приближение этой большевистской грозы. Было одно-единственное исключение: чуть ниже Аким расскажет, что госпожа Фофанова, на квартире которой проживал Владимир Ильич, в то время «бесспорно ни о чём не догадывалась».

Ну, и? Что помешало «вскрыть и удалить»? Поддержки, как пояснил Арутюнов, у Ленина практически нет, основная масса не готова и никуда идти не желает. Бери скальпель, и вперёд!

Надо же, и на дно набитого доверху солдатского сундука довелось взглянуть М.В.Фофановой. Либо он постоянно стоял посредине комнаты открытым (Аким указывал ранее, что Ленин был посредственным конспиратором), либо Фофанова (честнейшая большевичка) сама туда регулярно заглядывала. В принципе, нет ничего невероятного в существовании сундучка свеженарубленных десяток. Просто недоверчивый человек мог предположить, что Фофанова о "шведских кронах" ничего не говорила, и Аким добавил это от себя, для «обозначения маршрута». Я не пытаюсь обвинить Арутюнова во лжи. Как бы это объяснить… Играл я раньше в нарды с одним человеком (возможно он тоже был старым кочегаром, я точно не знаю), так вот, он в нужную дырочку попадал всегда, вне зависимости от выбрасываемого камня. И он не мухлевал, просто ему ОЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ попасть. Не знаю, получилось ли у меня объяснение, ну да ладно.

В качестве примера получения «жалованья» «от 500 рублей и выше» Арутюнов приводит только копию расписки Сталина в получении 250 рублей в счёт жалованья за август. Что касается шведских крон, написано было следующее: «1195 крон получил от т. Савельева в сентябре 1917 года. К.Сталин». О том, что это «зарплата» - ни слова.

К октябрю 1917 года рубль обесценился в 10 раз. К какому времени относятся данные о зарплатах поручика и городового, Аким не указал.

Вот так и пёр через шведскую границу «нарочный» Эйно Рахья сундук с новенькими десятирублёвыми купюрами «из немецких банков». Дело «ясное», вопросов нет.

Всё просто - ни верхов, которые не могут; ни низов, которые не хотят. Нажрались, да свергли, вот и весь сказ.

Тут может быть два объяснения: 1) Фофанова не умела читать, и 2) Была тупой от рождения. Ведь «всем было очевидно: большевики готовятся к захвату власти и хотят использовать съезд Советов Северной области для низложения правительства Керенского, об этом писали многие газеты…» кроме того «…о приготовлениях большевиков писали в те дни все петроградские газеты» и, наконец, «…газеты, которые, как всегда, аккуратно приносила Ленину М.В.Фофанова». Понятно же, что человек, пробудивший в Арутюнове интерес к биографии Ленина, принципиально не мог участвовать в «заговорах против народа».

Напомню и я, что на этом замечательном рассказе мы уже подробно останавливались в главе 5. Здесь же отмечу, что и у Ленина тоже не было никакой необходимости называть двух гостей «с усиками» по фамилиям. А из интригующего упоминания об «опасном путешествии из Цюриха в Петроград» особенно заметно торчат арутюновидные конечности. И ещё: снова отдаю должное феноменальной памяти г-жи Фофановой. Ведь фамилия «Рубаков» не очень привычна для русского уха, и человек с более заурядной памятью, наверняка бы переиначил её (за 54 года) в более привычное «Рудаков» , «Рыбаков» или «Рубашкин» какой-нибудь. А скорее всего, забыл бы всё, вместе с «усиками».

Странно, раньше алкоголики, по мнению Арутюнова, были основной опорой большевиков. Напомню: « Наемные “революционеры” — матросы, солдаты и красногвардейцы — напивались до потери рассудка и готовы были совершить любые действия против “эксплуататоров”, свергнуть Временное правительство». Похоже, последняя рюмка была лишней.

И т.д. и т.п. Такое ощущение, что Аким до сих пор не знает, чем кончилось дело в 1917 году.

Есть такое предложение: в принудительном порядке ознакомить Арутюнова с учебником по истории за 9 класс. Там ясно говорится, что большевистское вооружённое выступление таки состоялось, мало того, оно и Временное правительство низложило.

Трогательное недоумение. Аким похож на пытливого подростка, который, оторвав мухе крылья, недоумевает, - как же она теперь будет летать? Убедив самого себя, что Ленина НИКТО не поддерживал, Арутюнов удивляется, как это так у него получилось, что «узурпатор» с кучкой вечно пьяных «наёмных» матросов дал пинка под зад Временному правительству

 

 

ГЛАВА 9.

ОКТЯБРЬСКИЙ КОНТРРЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПЕРЕВОРОТ

Начало главы Арутюнов посвятил обстановке, складывающейся перед выступлением большевиков. Стиль высказываний прежний,– Ленина практически никто не поддерживает, поэтому вооружённое восстание невозможно.

После этого Фенигштейн, Володарский и Скалов присоединились к Каменеву, доказав Ильичу очевидное, - выступление невозможно, поскольку на стороне Временного правительства «вся масса», а на стороне большевиков только пьяные наркоманы. Другие выступления Арутюнов не приводит. Либо остальные присутствующие не выступали, либо «профессиональный историк» опустил их как «декларативные» и «фальсифицированные».

Эта белиберда путешествует из издания в издание (у меня 2-е, дополненное и уточнённое). Пытливые умы могут проанализировать такие пассажи: за проголосовали девятнадцать человек, первоначально было записано 16 человек, затем эту цифру исправили на 20 , и четверо воздержались, но число воздержавшихся изменили с 7 на 3 . Может более подготовленные люди и «увидят», что в обоих случаях разница составляет 4. Мне же математические упражнения Акима напомнили один сюжет из «Швейка». Там один сидевший в тюрьме мужик получал из дома богатые передачки и жрал их в гордом одиночестве. В итоге, как-то ночью всё это добро у него выкрали. На следующий день он искал пропажу и, ковыряясь под нарами, причитал: «Но крошки, крошечки-то должны были остаться!».

Какие умилительные подробности из разговора с Фофановой пронёс в своей памяти Арутюнов через десятки лет! Здесь и «встал», и «положил руку на бедро» (жаль, Аким не уточнил, на чьё именно бедро положил свою руку Владимир Ильич), и «слегка наклонившись, сказал»… И всё-таки, не могу не прервать воспоминания Маргариты Васильевны. Мне кажется, я проявил достаточно терпения и сдержанности, что, на мой взгляд, требует некоторого вознаграждения. Позволю себе несколько оживить описываемые события. Итак:

Квартира Фофановой. За столом пьют чай Ленин и Рахья. Невдалеке занимается глажкой М.В.Фофанова.

Рахья: «Владимир Ильич, не подавят нас присланные с фронта войска, как в июле?»

Ленин (встав, положив руку на бедро и наклонившись): «Немцы не позволят Керенскому снять с фронта ни одного солдата».

Рахья многозначительно указывает глазами на стул. Ленин выпрямляется, снимает руку с бедра и садится.

Рахья (понизив голос): «Ильич, ты меня конечно извини… Но что это за Клава с утюгом у меня за спиной?»

Ленин (инстинктивно понизив голос): «Эйно, да ты что! Какая Клава? Это же Фофанова, - честнейшая большевичка…»

Рахья: «Вот и я о том же. Тут все газеты пишут о наших шашнях с немцами, а ты такие тирады выдаёшь! Не боишься, что «честнейшая» Фофанова, узнав о том, что мы действительно немецкие шпионы, перестанет быть «большевичкой» и заложит нас со всеми потрохами?»

Ленин (после паузы): «Ладно. Я её бритвой по горлу и того… В колодце она будет лежать, потом посмотришь».

…

Отведя душу, вернусь к рассказу чудом выжившей «честнейшей большевички», которая в то время «бесспорно, ни о чём не догадывалась», но разговор запомнила дословно на всю оставшуюся жизнь:

Честно говоря, сначала я подумал, что Арутюнов шутит. Но, посмотрев на его фотографию, размещённую на обложке, убедился в полной абсурдности таких предположений. Человек с таким лицом… Ладно, не в этом дело. Собственно, получается такая картина: человек «с усиками как у актёра Кторова» (в звании МАЙОРА) сказал примерно следующее: «Да не волнуйся так, герр Ленин, мы ведь с самим Людендорфом на короткой ноге. Вот тебе карта и синий карандаш. Куда стрелки нарисуешь, туда немецкая армия и ударит». Короче говоря, по мнению Акима, два МАЙОРА германского генштаба «пообещали» Ленину «наступательные операции немецкой армии». Сдаётся мне, что г-н Арутюнов клинический …(вырезано цензурой)…

Извините – сорвался.

Прочитав арутюновский двухтомник, я не нашёл в нём сведений, исходя из которых, можно было бы предположить, что Аким разбирается в том как жила российская деревня. Похоже, что проблемы самого многочисленного класса населения не очень-то интересовали «профессионального историка». В связи с этим, все акимовские фразы о крестьянстве, я, в целях экономии места, опущу.

Что касается отношения самих земледельцев к частной собственности, то могу напомнить следующее: знаменитый Декрет о земле был практически полностью составлен из тезисов земельной программы общепризнанных (в то время) выразителей интересов крестьянства – эсеров. Эта программа, в свою очередь, была основана на изучении более чем двухсот сорока крестьянских наказов, присланных «с мест». Результат: в первых же строках и Декрета и эсеровской программы с предельной ясностью говорилось: «Частная собственность на землю отменяется навсегда».

Возможно, прополов пару грядок, Аким и почувствовал себя агрономом. Но мне, почему-то, после прочтения его глубокомысленного «Ленин никак не мог понять, что крестьяне…», вспомнилось начало псевдонародной повести такого же «горе-почвенника»: «Инда взопрели озимые. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился». (Ильф и Петров).

Короче говоря, Аким всего лишь проецирует собственные мелкобуржуйские инстинкты на психологию тех людей, о жизни которых он не знает вообще ни-че-го. Сейчас хорошо издано и вполне доступно собрание крестьянских наказов Государственной думе начала ХХ века. Любой желающий может хотя бы начать их читать, и понять практически с первых страниц, чем была опасна для простого крестьянина частная собственность на землю.

Временное правительство осталось верным себе: как правило, так и погибло. «В прениях»…

Ничего «расплывчатого» в этой резолюции нет, достаточно сказать, какую позицию занимал Центробалт. В принципе, можно было бы ограничиться упоминанием того факта, что председателем Центробалта был небезызвестный товарищ Дыбенко. Но, для полноты картины, могу привести выдержки из «Наказа» данного делегатам Дыбенко, Малькову, Сутырину и Рямо (первые трое – большевики, четвёртый – сочувствующий) которые должны были представлять Центробалт на II-м Всероссийском съезде Советов:

«Центральный комитет Балтийского флота отправляет на Всероссийский съезд Советов своих делегатов и представителей флота, выражающих чаяния, дело и волю всего Балтийского флота…

Мы требуем немедленного уничтожения продажного правительства коалиции, которое, эвакуируя Балтийское побережье и Петроград, имеет главной задачей продать балтийские корабли и вместе с тем ликвидировать революцию. Мы поручаем вам, представители Балтики, совместно с представителями Чёрного моря и представителями трудового пролетариата, собравшимися на настоящем съезде, взять власть и передать её в руки Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов…

Да здравствует власть Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов!» («Хроники Красного октября» Н.Старилов).

Удивительные у Акима Арутюнова способности к выборочному чтению. Ясно ведь сказано, что поддерживать будут только то Временное правительство, которое будет опираться на Советы. Отсюда просто неразличимо близко до основного лозунга, под которым совершалась Октябрьская революция: «Вся власть Советам!». Могу привести и более ясные высказывания армейских представителей.

Резолюции с собрания представителей полковых и ротных комитетов частей Петроградского гарнизона, состоявшегося 20 октября 1917 года:

Представитель Егерского полка заявил, что они выступят лишь в том случае, если на это последует приказ Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, причём выступят организованно и потребуют немедленного свержения правительства и передачи власти Советам.

Представитель Московского полка: полк доверяет исключительно Петроградскому Совету.

Делегат резервного Волынского полка: солдаты не одобряют политики Временного правительства и никаких его приказаний выполнять не будут. Петроградский же Совет будут поддерживать всеми имеющимися в их распоряжении средствами, вплоть до организованного выступления по первому зову военного отдела.

Представитель Павловского полка: солдаты стоят на платформе Петроградского Совета и не признают ни Временного правительства, ни ВЦИКа.

Кексгольмский полк: недоверие Временному правительству и выражение желания немедленной передачи власти Советам.

Электротехнический батальон: выступит только по приказу Петросовета.

Семёновский полк: солдаты полка требуют немедленной передачи власти Советам.

То же самое говорили делегаты 3-го запасного полка и Гвардейского артиллейристского дивизиона. («Хроники Красного октября» Н.Старилов).

Это точно!

Гвардейский флотский экипаж: ждём приказов от Центрофлота, Временному правительству не доверяем.

2-й Балтийский экипаж: будем подчиняться приказам Петросовета, не доверяем ни Временному правительству, ни ЦИКу. (источник тот же).

Как говорится: всех покусал. Оставил только Фофанову.

Арутюнов часто пользуется словосочетанием «как видим», этим он как бы приобщает читателей к своим научным открытиям. Поскольку я примерно представляю себе вахтенный журнал, постольку вынужден отклонить эту высокую честь. Если мичман Петропавловский в вахтенном журнале ограничивался настолько «лаконичными» записями, он бы просто сгнил на «губе». Вахтенный журнал, это очень важный документ, в него вносятся координаты судна, скорость, состояние моря и многое другое. Такие записи вносятся в журнал РЕГУЛЯРНО. Даже сейчас, при наличии всяких плоттеров, локаторов и прочей электроники, штурмана это делают не реже, чем каждые 4 часа (при отсутствии каких либо изменений курса, обстановки и т.п.). А тут ещё сложный фарватер, минные поля… Так что заполнение вахтенного журнала - это вопрос безопасности, и какой бы расхлябанной не была дисциплина на Балтфлоте, никакой моряк пренебрегать бы этим не стал. Следующее предложение я постараюсь составить максимально корректно: поверить в то, что вахтенный штурман в вахтенном журнале может ограничиться записями «25-го вышел, 26-го пришёл», может только человек с очень оригинальным складом мышления.

Итак: 1) Из того, что Аким привёл две записи от 25-го 09:00 и 26-го 14:00, абсолютно не выходит то, что все эти 27 часов корабль находился в непрерывном движении.

2) Из того, что 26-го в 14:00 «Меткий» отшвартовался в Неве, абсолютно не следует то, что он не мог быть отшвартованным где-то рядом за 16 часов до этого. Перешвартовка – обычное дело на флоте. Или такой вариант: могли по приходу (25-го примерно в 22:00) встать на якорь, а уже 26-го в 14:00 отшвартоваться к эллингу Нового Адмиралтейства.

На всякий случай поясню: я не пытаюсь доказать что-то своё, я показываю цену арутюновских выводов: «Как видим, налицо явная фальсификация фактов» и т.п.

Попытаюсь опять оживить экспозицию.

…

Юный Аким Арутюнов сидит за столом. На столе груда из сочинений В.И.Ленина. Входит старый металлист Пудиков.

Пудиков: Ну, здравствуй Акимка, как дела?

Аким: Здравствуйте, дедушка Пудиков, у меня всё хорошо. (Аким, без сомнения, был вежливым подростком).

Пудиков: Ты чего это опять ленинскими книжками обложился?

Аким: Да вот… Выписываю из ПСС слова с приставкой «архи».

Пудиков: Господи прости… Зачем?!!! Это же… архиглупо, в конце концов.

Аким: Ничего Вы, дедушка, не понимаете… Щас я лысого ущучу!

Пудиков: Ты вот что. Отложи-ка свои книжки, давай я тебе лучше сказку расскажу.

Аким: Про Ленина?

Пудиков: Про Ленина, Акимка, про Ленина. Жил-был мой двоюродный брат, и ехал он как-то в полупустом трамвае… (дальше идёт беглое изложение истории о странных матросах) …вот. А на бескозырках у них, значица, было написано: «Вялый» и «Дряблый»…

Аким: Может, «Верный» и «Меткий»?

Пудиков: А ведь точно! Как же я мог забыть: «Меткий» и «Кислый».

Аким (записывает): Дедушка, а вот Вы говорили, что матросы молчали… Так может, с похмелья были матросики?

Пудиков: Да нет, как-то странно они молчали, не по-нашему.

Аким: По-немецки?

Пудиков: По-немецки, Акимка, по-немецки…

…

Возможно, у меня какая-то ущербная память, но вспомнить через сорок-пятьдесят лет написанное на бескозырках я смог бы только в одном случае: если бы на них, крупными, печатными буквами, было написано слово «ЖОПА».

Честно говоря, я не собирался писать никаких грубостей. Просто достал уже Аким Арутюнов: что ни человек у него, тот с уникальной памятью. Кроме того, ведь старый металлист не сам видел загадочных матросов. Все эти подробности он запомнил в ПЕРЕСКАЗЕ!

Ниже Аким называет эти два рассказа «свидетельствами» (!). Бог с ним, с Пудиковым, но ведь сын балтийца Павлова не рассказал вообще ничего существенного. Здесь даже не говорится о «странном акценте», с которым мичман, очень по-доброму, послал «балтийца». Даже если бы мичман настучал Василию Павлову по лицу, - это не делало бы его автоматически немецким шпионом.

Сборник “Немецко-Большевистская Конспирация” - это знаменитые «Документы Сиссона» о которых будет сказано отдельно. Здесь же я хочу оценить степень подтверждения документа №35: датируется он 9-м декабря 1917 года, рассказывает о событиях якобы произошедших на Дону и относящихся к 27 ноября.

Вот так запросто в шаловливых руках Арутюнова «разведгруппа майора германского Генштаба фон Бельке», якобы действовавшая в ноябре на Дону, трансформировалась в «формирования переодетых в форму русской армии и флота солдат и офицеров Германии» штурмующие Зимний месяцем ранее.

Уж и не знаю, как оценивать упоминание «учебного судна «Верный», в свете рассказа металлиста Пудикова. Точнее в свете комментария г-на Арутюнова: « Ясно одно: моряки, которых встретил в ночном трамвае М. Пудиков, не могли быть членами экипажей эсминцев “Меткий” и “Верный”, поскольку последние в это время еще находились в открытом море и прибыли в Петроград соответственно спустя 12 и 16 часов после взятия Зимнего». Скорее всего, в следующем (ещё более переработанном и дополненном) издании книжки Арутюнова, Пудиков вспомнит какое-то другое название эсминца, написанное на бескозырках немецко-балтийских моряков. Может, как раз что-то начинающееся с буквы «ж»?

Единственный «документальный материал», опровергающий Белышева, который Аким привёл в своём сочинении, это рассказ Петра Куркова С.Ф.Найде. С Найдой более-менее понятно (как-никак – профессор), но личность Петра Куркова неплохо было бы и осветить. Если он – старый металлист, то лично я готов верить ему безоговорочно.

Скорее всего, свой гнев Акиму следовало излить на математиков – уж они-то точно должны были заметить это возмутительное несоответствие.

Попробую заступиться за «яйцеголовых».

Итак. Представим себе некое общепринятое математическое выражение, к примеру: 4 – 2 = 2 (в Арутюновском случае: 19:40 минус 09:15 = 10:25, где: 19:40 - время прибытия в Кронштадт по телеграмме, отправленной командиром “Самсона” командиру “Авроры”; 09:15 – время отправления из Гельсингфорса (эсминец “Самсон” вышел в море в 9 час. 15 мин.); 10:25 – это, собственно, искомые Акимом 10 часов).

Теперь представим, что некий «известный учёный-математик» по каким-то своим соображениям меняет цифру 4 на, к примеру, 10. После чего возмущается тем, что остальные специалисты-математики не видят абсурдности выражения 10 – 2 = 2.

А если серьёзно, то 10 часов перехода всё таки не получаются никак. Ведь корабли потратили ещё около трёх часов на путь от Кронштадта до Петрограда. Но это объясняется просто: и фарватер был проложен не по-арутюновски (линейкой через две точки), и корабли по нему полным ходом не ходили.

Какое ещё, на хрен, «открытое море»? Снова из Акима лезут повадки старого игрока в покер. Не важно, что он опять разливается соловьём по теме, в которой не разбирается вообще. Главное – уверенно говорить. Но здесь можно попросить «профессионального шулера» показать карты. В смысле, спросить: а она вообще была, эта блокада, которую отряду из пяти кораблей Балтийского флота надо было бы прорывать на пути из Гельсингфорса в Петроград? Ответ простой: нет. Балтийский флот действительно был блокирован в Финском заливе. Но если бы Арутюнов потрудился открыть географический атлас, то увидел бы, что и Гельсингфорс (ныне Хельсинки) и Петроград находились в самом заливе. Под защитой береговых батарей, флота (в том числе и английских подводных лодок), кроме того, залив был прикрыт со стороны Балтики минным заграждением. Центральная минно-артиллерийская позиция и задумывалась с самого начала войны именно для того, чтобы предотвратить прорыв вражеского флота к столице Российской Империи.

Немцы, кстати, уже имели опыт прорыва через минные заграждения. 27 октября 1916 года 11 миноносцев попытались совершить нападение на порт Палдиски, расположенный на южном побережье устья Финского залива. Вернулись назад – четыре. Это, повторю, был простой набег миноносной эскадры. А для того, чтобы заблокировать такой порт как Гельсингфорс, необходима была серьёзная операция, которую надо было планировать, собрать силы, в том числе линкоры, без которых противостоять огню береговых батарей и бригады русских линкоров было невозможно. Ну а вложившейся ситуации, какой смысл был немцам лезть на верную гибель из-за того, что пять далеко не самых мощных вражеских кораблей отправились в обратную от театра военных действий сторону? Да, кстати! Это только в параллельной реальности Акима Арутюнова немецкое командование, затаив дыхание, ждало, когда на помощь их шпиону отправятся четыре эсминца и посыльное судно. На самом деле у немцев были другие заботы. Всего лишь за пять дней до этого закончилась масштабная операция по захвату Моонзундских островов. Сразу после её окончания, командование немецкого флота приняло решение как можно быстрее перебросить линейные корабли назад в Северное море.

Для того, чтобы можно было представить себе обстановку, сложившуюся у ворот Петрограда, сразу после окончания операции «Альбион» процитирую книгу фон Чишвица «Захват балтийских островов Германией в 1917 г.»:

«…Почти одновременно были получены донесения от подводных лодок о последовавшем днем уходе русских морских сил из Моон-Зунда.

Русским удалось вовремя проложить себе дорогу через минные заграждения, поставленные германскими подводными лодками. Они благополучно ушли в Финский залив. Что же касается германских подводных лодок, то возможности действия их против русских морских сил были крайне ограничены ввиду того, что они подвергались налетам русских самолетов. При своем отходе вечером 19 октября из Моон-Зунда русский флот успел запереть минными заграждениями пролив также и к западу от о. Вормс.

В конечном результате русский флот предпринял буквально все, что было в его силах, для того чтобы сделать Моон-Зунд непригодным для плавания германских судов».

Добавлю ещё слова одного из немецких подводников Эрнста Хасхагена: “ Ни один из командиров... не шел охотно в Финский залив. “Много врагов - много чести” - отличное изречение. Но вблизи русских с их минами честь была слишком велика. Германии, надо прямо сказать, делать там было нечего. Каждый из нас, если не был к тому принужден, старался избегать “русских дел”.

Теперь можно посмотреть, как страна и народ (на примере делегатов съезда) отреагировали на эту радиограмму:

Понятно, по ком звонил этот «колокол».

Здесь хочу обратить внимание: Арутюнов сдержался! Обычно он комментировал подобные высказывания совсем по-другому. Примеры:

Фофанова: «Ленин так разнервничался, что у него начался приступ, сопровождавшийся сильной головной болью…».

Арутюнов: «…как явствуют факты, психическое расстройство Ленина…».

Фофанова: «Ленин смял, швырнул ее (записку) на пол и сквозь зубы произнес…».

Арутюнов: «В то время, когда Ленин закатывал истерику на квартире Фофановой…».

Было бы логично, если бы на высказывания Подвойского: «Владимир Ильич ругался... кричал... он готов был нас расстрелять…», Аким отреагировал примерно так: «Пока «узурпатор» брызгая слюной, бился в конвульсиях…».

Снова Аким разоблачил большевистских лжецов, противопоставив эпическому киношному «взятию Зимнего», картину банальных алкогольных гуляний. Вот только этим «своим мнением» Аким отправляет в топку абсолютно все свои же стенания о неподготовленности и преждевременности выступления большевиков. Представьте: тот, кто по своей должности обязан был Временное правительство защищать, ЛИЧНО проводил пьяных матросов на свидание с руководством страны... Куда уж дальше?! Я, например, представив себе рассказ Куркова, тоже не могу понять: чего ждали эти «багдадские ослы»? Прав, получается, был Владимир Ильич: восстание назрело. Дальше деградировать господам Временным было просто некуда.

А вот Акиму Арутюнову, вместо того, чтобы пересказывать разные байки, надо было заклеймить очередную фирму кремлёвских фальсификаторов «Курков & Найда». Притупилась, похоже, у «профессионального историка» антибольшевистская бдительность.

Как известно, эсеры, меньшевики и пр., гневно заклеймив ленинцев (…После твердых и решительных выступлений делегатов, представляющих демократический фронт…), в знак протеста покинули съезд, фактически отдав власть большевикам и левым эсерам.

На уход части делегатов Троцкий отреагировал следующим образом (нетвёрдо и нерешительно): “Уход соглашателей не ослабляет Советы, а усиливает их, так как очищает от контрреволюционных примесей рабочую и крестьянскую революцию…» и “Заслушав заявление с.-р. и меньшевиков, Всероссийский Съезд продолжает свою работу, задача которой предопределена волей трудящегося народа и его восстания 24 и 25 октября”.

Видный меньшевик (известный экономист и публицист) Н.Суханов, по прошествии лет написал об этом так:

Арутюнову такая постановка вопроса не понравилась, и он поправляет неспособного заглянуть вглубь вещей политика:

Отдаю должное Акиму, упорно собирающему подобные слухи.

«Собиратель сплетен» - категория вневременная.

Джон Рид, который сам бегал по подвалам дворца вместе со штурмующими, утверждал, что юнкеров отпустили восвояси практически сразу после штурма. Что касается грабежей, то процитирую те же «10 дней, которые потрясли мир»:

«Красногвардейцы и солдаты набросились на них [заколоченные ящики] с яростью, разбивая их прикладами и вытаскивая наружу ковры, гардины, бельё, фарфоровую и стеклянную посуду. Кто-то взвалил на плечо бронзовые часы. Кто-то другой нашёл страусовое перо и воткнул его в шапку. Но как только начался грабёж, кто-то закричал: «Товарищи! Ничего не трогать! Не берите ничего! Это народное достояние!» Его сразу поддержало не меньше двадцати голосов: «Стой! Клади всё назад!..» Десятки рук протянулись к расхитителям… Вещи постепенно, кое-как сваливались обратно в ящики, у которых самочинно встали часовые. Всё это делалось совершенно стихийно…»

Вернуть всё, естественно, не получилось. Но основной урон (около 50 тысяч рублей) был нанесён всё-таки позже, когда в течение нескольких дней доступ во дворец был открыт всем желающим и по его коридорам в числе этих «желающих» ходили не только «большевистские ультра», но и профессиональные воры, например.

Джон Рид: «Около половины пропавших вещей удалось разыскать. Причём кое-что было обнаружено в багаже иностранцев, уезжающих из России».

Теперь, что касается женского батальона. Приведу воспоминания одной из ударниц – унтер-офицера этого батальона – Марии Бочарниковой:

«…Стрельба стихла. В дверях поручик [Сомов]. Лицо мрачно. «Дворец пал. Приказано сложить оружие». Похоронным звоном отозвались его слова в душе… И вдруг под напором громадная дверь с треском распахнулась и ворвалась толпа, впереди матросы с выставленными вперёд наганами, за ними солдаты. Видя, что мы не оказываем сопротивления, нас окружают и… ведут в Павловские казармы. По нашему адресу раздаются крики, брань, хохот, сальные прибаутки… В казарме нас заводят в комнату с нарами в два яруса. Дверь открыта, но на треть чем-то перегорожена. В один миг соседняя комната наполняется солдатами. Со смехом и прибаутками нас рассматривают, как зверей в клетке… В жизни я не ругалась и не выношу сквернословия. Но помню, какое было искушение – единственный раз в жизни, забыв девичий стыд, за их издевательства – пустить их «вниз по матушке по Волге», с упоминанием всех прародителей…

Настроение солдат постепенно менялось. Начались угрозы, брань… Мы затаились. Казалось, ещё момент, и мы очутимся во власти разъярённых самцов. «Товарищи! – вдруг раздался громкий голос; к двери, через толпу, протиснулись два солдата – члены полкового Комитета, с перевязкой на рукаве. – Товарищи, мы завтра разберём, как доброволицы попали во дворец. А сейчас прошу всех разойтись!» Появление комитетчиков подействовало на солдат отрезвляюще…По очистке от них комнаты, дверь была заперта». (цит. по В.Логинов «Неизвестный Ленин»).

Теперь, свидетельство с другой стороны. Из выступлений на совещании полковых представителей Петроградского гарнизона 29 октября 1917г. Делегат Павловского полка: «…Настроение у солдат спокойное. Меньшевиков и с.-р. за их клеветнические сообщения о насилии над женским батальоном клеймят клеветниками и провокаторами». («1917. Разложение армии»).

Не буду здесь ничего комментировать, а просто верну слово С.К.Бельгарду:

Снова погорячился С.К.Бельгард. Далеко не сразу большевики закрыли оппозиционные газеты. Достаточно долгое время после 25 октября выходили даже кадетские газеты, не говоря уже о социалистических. В книге Александра Майсуряна «Другой Ленин» есть фотография, где Владимир Ильич Ленин с улыбкой бодро шагает на заседание V съезда Советов, проходившее 5 июля 1918 года. На стене дома невооружённым взглядом видены рекламные плакаты оппозиционной газеты «Сын Отечества».

А раз уж речь шла об юнкерах, то процитирую письмо полкового комитета гвардии Гренадёрского полка в редакцию одной из тогдашних газет, посланное туда после подавления выступления юнкеров 28-29 октября 1917 года.

«М[илостивый] Г[осударь] господин редактор

Полковой комитет гвардии Гренадёрского резервного полка просит вас поместить в вашей газете следующее:

В №12 газеты «Народ» за 1 ноября было помещено гнусное клеветническое обвинение всего гвардии Гренадёрского резервного полка; гнусный клеветник пишет, что гренадёры при взятии Инженерного замка подобно извергам убивали безоружных юнкеров, несмотря на просьбы английских сестёр милосердия, а один, совершив преступное убийство, тут же окровавленными руками ел хлеб.

Полковой комитет считает такую клевету не только недопустимой, но и преступной и протестует против такого пошлого приёма натравливания на солдат вообще и на революционный Гренадёрский полк в частности…».

Опять верну слово г-ну Бельгарду:

Если кто-то не поленится и заглянет в акимовские примечания к воспоминаниям Бельгарда, то увидит, что ссылка 587 гласит: «Очевидно, был убит большевиками за распространение газеты». Хорошо хоть не «собственноручно Лениным»!

Здесь Арутюнов умело (как ему кажется) раскрывает суть «октябрьского переворота». Если не обращать, конечно, внимания на то, что эта глава посвящена непосредственно событиям «ночи с 25 на 26 октября». Как не крути, а рановато ещё немцам иметь разрешения большевистского правительства. Что касается личности самого С.К.Бельгарда, то это достойный единомышленник самого Арутюнова. «Восстание организовано немцами, при участии черносотенцев и с заправилами – жидами». Ничего не скажешь, - мощный мыслитель. Надо отметить, что в настоящее время у г-на Бельгарда полно собратьев по разуму. Как правило, они самозабвенно считают евреев в различных составах большевистских правительств. Правда, я очень сомневаюсь, что сам г-н Бельгард смог бы пройти «фэйс-контроль» и доказать своим нынешним последователям, что он не еврей. С такой-то фамилией.

А само описание ужасов «октябрьского переворота» очень напоминает события Февральской революции в воспоминаниях современников, которые я приводил в комментариях к 5-й главе. Интересно, воображал ли тогда г-н Бельгард «как радуются теперь немцы при прелестных известиях из России...»? Ведь очутиться в министерстве к октябрю 1917 года он мог только на волне «Февраля».

А мы сокращать цитату не будем: «Некоторые люди из числа всех вообще граждан, которым на протяжении нескольких дней по занятии дворца разрешалось беспрепятственно бродить по его комнатам, крали и уносили с собой столовое серебро, часы, постельные принадлежности, зеркала, фарфоровые вазы и камни средней ценности. Всего было расхищено, таким образом, на сумму около 50 тысяч рублей». После этого дворец закрыли, выставили охрану и преобразовали в «Народный музей».

Буквально несколькими строками выше Аким исступлённо убеждал, что Ленина никто не поддерживает, что большевики это кучка узурпаторов, за которыми следуют только пьяные матросы. А сейчас его нисколько не удивляют строки Горького о самоограблении Руси. Арутюнов немного уточняет: грабежи, организованы большевистским правительством (на немецкие деньги!), и всё становится простым и понятным.

А вот здесь внимательнее!

Здрасьте, приехали! Ведь абсолютно всё написанное до этих строк Арутюновым, говорило исключительно о том, что это именно Ленин, катаясь в истерике и брызгая слюной, гнал нерешительных большевиков на штурм Зимнего. По сравнению с опусом Арутюнова, «советская историография» тихо курит в сторонке. Я даже не буду приводить каких-либо примеров, проще было бы попросить перечитать акимовский труд сначала.

Человек, который найдёт где-нибудь ещё в арутюновских строках упоминание о могущественных «мятежных силах» «деморализовавших и изолировавших» Временное правительство, получит от меня в подарок двухтомник известного «учёного-историка» Акима Арутюнова с дарственной надписью.

После такого поворота, Аким «убедительно» (в трёх-четырёх абзацах) доказал, что истинным вождём большевиков был Троцкий.

На первый взгляд, документы выглядят убедительно. Правда, как всегда в подобных случаях, в документах фигурируют имена, которые ничего не говорят даже подготовленному читателю. Кто такие Рафаил Шолан, Антонов и Соня? А ведь, судя по тексту, это достаточно серьёзные персонажи. В примечании (75) Аким пишет, что Антонов, это возможно Антонов-Овсиенко. Может и так, но тогда неплохо было бы объяснить, как и зачем он оказался 2-го октября в Швеции. У Арутюнова говорилось, что в середине сентября Антонов-Овсиенко, вместе с многими другими большевиками был выпущен из тюрьмы, а 11-го октября он уже «подстрекательски» выступал на съезде Советов Северной области (от Хапаранды (Швеция) до Санкт-Петербурга примерно 400 км. по прямой).

Примечание (76) гласит: личность (Сони) не установлена. Как будто личность Антонова Арутюнов установил!

Если говорить о самих документах №14 и №15, то это старая – добрая Сводка Российской контрразведки (РЦХИДНИ. Ф. 4. Оп. 3. Д. 52: Л. 5., и там же. Л. 5-6.). Я очень хотел бы взглянуть на неё целиком. Учитывая, например, что в книге Генри Форда «Международное еврейство» есть такие строки: «В официальных печатных изданиях правительства Соединенных Штатов находится следующее письмо, в котором бросается в глаза время его написания, еврейский банкир и еврейские имена.

Стокгольм 21 сентября 1917 г.

Господину Рафаилу Шолан (или Шауманн).

Дорогой товарищ! Банкирский дом М. Варбург, согласно телеграмме председателя "Рейнско-Вестфальского синдиката", открывает счет для предприятия товарища Троцкого. Доверенный, по всей вероятности, господин Кестров, получил снаряжение и организовал транспорт такового вместе с деньгами... ему же вручена потребованная товарищем Троцким сумма.

С братским приветом Фюрстенберг.

Банкирский дом М. М. Варбург, конечно, оспаривает подлинность этого письма…».

И в самом деле, пустяковое дельце, - арестовали правительство страны, эка невидаль! Вот только непонятно, кто «полностью изолировал» Временное правительство и «обрёк его на поражение». Аким таким пустякам вообще не уделил внимания.

Кто же прав? (спрашивает беспристрастный арбитр :) ).

Подведя итог, Аким с законной гордостью может смотреть на творение своих рук, ведь картина, действительно, получилась впечатляющая! Борьба двух рахитиков: временное правительство (не находившее поддержки со стороны общественно-политических кругов страны), против большевиков (не поддержанных ни рабочими, ни солдатами, ни крестьянами).

Обычное арутюновское высказывание: «трудно не согласиться, хотя и сомнительно…».

Почему-то Арутюнов ничего не говорит о том, как восприняла армия падение самого Корнилова?

После прочтения этой фразы у меня появились серьёзные сомнения, что Аким понимает значение слова «фашизм».

Напомню, что главным вопросом, на который хотел ответить Аким, был: «почему все же Керенский не арестовал Ленина и почему он освободил из-под стражи организаторов и всех активных участников июльского вооруженного мятежа?». Теперь можно посмотреть на результат «перелопачивания вороха различных материалов» с помощью «метода сравнительного анализа». Как я понимаю, этот метод подразумевает наличие у сравниваемых сторон каких-то исключительных, присущих именно им характеристик.

Разве два года это мало? В таком случае, кадеты тоже большевикам близки: их учредительный съезд состоялся в 1905 году. Примерно тогда же возникли октябристы. Да всё это пустяки! Если уж говорить о «ровесниках», то по времени образования ближе меньшевиков к большевикам уж всяко никто не окажется. Так что Аким сходу попадает пальцем в небо.

1. Этим методом не пренебрегали и другие организации (партийные, национальные ит.д.). Подробнее на теме терроризма я останавливался в главе 3. Есть там и про «осуществление террора на протяжении всего периода существования партии большевиков». А точнее о кардинальном отличии в отношении к террору в программах большевиков и эсеров. Могу напомнить: Ленин считал такой метод борьбы несвоевременным и отвлекающим лучшие силы, а эсеры спокойно продолжали швырять бомбы. Так что, как «террористы» большевики с эсерами и рядом не стояли.

2. Если под «подрывной работой» Аким понимает события революции 1905 года, то я могу только повторить комментарий к п.1. Ну и напомню, что во главе крупнейшего из возникших в годы Революции 1905 года Советов (Петербуржском) ни большевиков, ни эсеров не было. Первым председателем был меньшевик Зборовский, его сменил беспартийный (позднее примкнувший к меньшевикам) Хрусталёв-Носарь. Затем – Троцкий, в то время не большевик и не эсер, разумеется. Если же говорить конкретно о подрывной работе в пользу Японии, то могу привести один любопытный пример. Есть такая книга: «Японские деньги и русская революция» Д.Павлов, С.Петров. В ней рассказывается о том, как партия кадетов сотрудничала с японцами. Приводились банковские переводы военного агента подполковника Акаши учредителям и организаторам кадетского съезда «Освобождение» (проходил 30 сентября – 4октября 1904 г. в Париже), перехваченная переписка японских военных миссий в Вене, Стокгольме и Антверпене и японских посольств в Гааге, Лондоне, Париже и т.п. Таким образом, «подрывной работой» во время Русско-Японской войны отметились даже кадеты, не говоря уже о прочих (даже без большевиков и эсеров) революционных партиях.

4. Этот пункт («находились на содержании…», «являлись агентами…» и т.д.) необходимо рассматривать в контексте убедительности всего творения А.Арутюнова. Если кому-то книга Акима показалась убедительной, то ему, безусловно, следует принять аргументы, изложенные в п.4. Напомню, только, арутюновское: «Позднее выяснилось, что немецкими подачками пользовались и анархисты…». О «сюжетах на документальной основе» разговор пойдёт отдельно (в 10-й и 11-й главах).

5. Вслед за «ленинским» поездом, тем же путём проследовали ещё два. Там были представители практически всех революционных партий. Кроме того, многие политические эмигранты (к примеру, Троцкий, Литвинов…) попадали в Россию не через Германию.

6. По свидетельству видного «историка» А.Арутюнова вопрос о мире рассматривало и Временное правительство: «Получив поддержку буквально во всех слоях населения и со стороны Советов, оно (Временное правительство), вплоть до созыва Учредительного собрания вело работу по организации переговоров о заключении мира». Отдам должное Арутюнову: стиль он держит. Снова из ниоткуда выплыли мутные фигуры каких-то Цивиных-Кесюколов. Кто они такие, и почему читатель должен верить, что именно через них велись суперсекретные переговоры – непонятно. И если госпожа Фофанова всё-таки авторитетно засвидетельствовала «факт» тайных переговоров большевиков с немцами (посредством майора с усиками), то в отношении эсеров Аким с доказательствами вообще не заморачивается. Сказано – через Цивина. значит - через Цивина! Короче говоря, очередная (шестая) попытка натянуть на глобус резинотехническое изделие. С предсказуемым результатом.

Я например, вижу на редкость убогий итог «перелопачивания вороха материалов» с использованием «метода сравнительного анализа». Стоит обратить внимание, что Аким ДАЖЕ НЕ УПОМЯНУЛ Корниловский мятеж, как причину (или, хотя бы, одну из причин) того, что большевиков стали выпускать из тюрем.

 

 

 

Глава 10.

ПЛАТА ЗА РОССИЙСКИЙ ПРЕСТОЛ

Снова хочу отметить, что Акима не волнует, насколько истощённой была Россия. А ведь, даже исключительно заинтересованный в продолжении Россией войны посол Великобритании Дж.Бьюккенен 27 ноября 1917 года телеграфировал в Foreign Office: «Моим единственным стремлением и целью всегда было удержать Россию в войне, но невозможно принудить истощенную нацию сражаться вопреки ее собственной воле... Для нас требовать своего фунта мяса и настаивать на том, чтобы Россия исполнила свои обязательства, вытекающие из соглашения 1914 г., значит играть на руку Германии...»

Ниже, Арутюнов описывает общеизвестные трудности, которые стояли перед Лениным на пути к заключению мира. У Акима это выглядит так: «Должен сказать, что по вопросу заключения сепаратного мира с Германией у Ленина и его единомышленников были большие сложности. Они не находили поддержки ни у членов правительства, ни у членов ЦК РСДРП(б), ни со стороны влиятельных партий, особенно эсеров». Уделив внутренним противоречиям несколько абзацев, Арутюнов отмечает: «Однако немцы, прочно удерживая в руках послушного российского премьера, предъявили российскому правительству новые, еще более тяжелые условия мира». Подкрепив впечатление цитатой из газеты «Русь», Аким следует далее:

Очень не советовал бы человеку, составившему себе мнение по истории России из книжек Арутюнова, спорить с подготовленным оппонентом.

Как удалось Ленину «протолкнуть» своё решение? Ведь он не был ещё всевластным диктатором.

Для арутюноидов наверняка будет сюрпризом, что Украина была независимым участником переговоров в Брест-Литовске. Пусть каждый сам представит себе, насколько это сокращало возможность для манёвра «узурпатору» Ленину.

«9 февраля (нов. ст.) представители Четверного союза объявили о подписании сепаратного договора с Украинской республикой, по которому Центральная Рада признавалась единственным законным правительством Украины, а Германия обязывалась оказать ей военную и политическую помощь. По секретному договору Украина была должна поставить остро нуждавшимся в продовольствии Германии и Австро-Венгрии до 1 млн. тонн зерна, 500 тыс. тонн мяса и другие продукты питания».

Для того, чтобы проиллюстрировать, насколько «безропотны» были большевики, исполняя волю Германского генштаба, приведу несколько достаточно широко известных примеров (цитирую по Л.Г.Соболев «Тайный союзник. Русская революция и Германия»):

9 февраля в Берлине было перехвачено воззвание, призывавшее немецких солдат «убить императора и генералов и побрататься с советскими войсками». Возмущенный Вильгельм направил Кюльману телеграмму-директиву, требовавшую завершить в 24 часа переговоры с большевиками. Он писал: «Сегодня большевистское правительство напрямую обратилось к моим войскам с открытым радиообращением, призывающим к восстанию и неповиновению своим высшим командирам. Ни я, ни фельдмаршал фон Гинденбург не можем терпеть такое положение вещей... Троцкий должен к завтрашнему вечеру подписать мир с отдачей Прибалтики до линии Нарва — Плескау — Динабург включительно, без самоопределения и с признанием компенсации всем затронутым сторонам. В случае отказа или при попытках затягивания переговоров и увертках переговоры будут разорваны в 8 часов вечера завтрашнего дня, а перемирие расторжено...».

10 февраля (нов. ст.) немецкая делегация снова потребовала «обсуждать только пункты, дающие возможность придти к определенным результатам», Троцкий сделал от имени советской делегации заявление, которого ни Кюльман (представитель Германии), ни другие участники переговоров не ожидали. «...Мы выходим из войны, — сказал Троцкий. — Мы извещаем об этом все народы и их правительства. Мы отдаем приказ о полной демобилизации наших армий, противостоящих ныне войскам Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии. Мы ждем и твердо верим, что другие народы скоро последуют нашему примеру. В то же время мы заявляем, что условия, предложенные нам правительствами Германии и Австро-Венгрии, в корне противоречат интересам всех народов... Мы отказываемся санкционировать те условия, которые германский и австро-венгерский империализм пишет мечом на теле живых народов. Мы не можем поставить подписи Русской Революции под условиями, которые несут гнет, горе и несчастье миллионам человеческих существ. Правительства Германии и Австро-Венгрии хотят владеть землями и народами по праву военного захвата. Пусть они свое дело творят открыто. Мы не можем освящать насилия. Мы выходим из войны, но мы вынуждены отказаться от подписания мирного договора». Яркая эмоциональная речь главы советской делегации вызвала, по выражению генерала Гофмана, «всеобщее смущение», а Кюльман, быстро придя в себя, мог лишь констатировать, что страны Четверного союза «находятся в настоящий момент в состоянии войны с Россией». На следующий день советская делегация покинула Брест-Литовск.

В оглашенной с советской стороны декларации (уже после заключения мира) отмечалось: «Этот мир продиктован с оружием в руках. Это — мир, который, стиснув зубы, вынуждена принять революционная Россия. Это — мир, который, под предлогом освобождения российских окраин, на деле превращает их в немецкие провинции...». Глава советской делегации Сокольников после подписания не удержался от пророчества: «Мы ни на минуту не сомневаемся, что это торжество империализма и милитаризма над международной пролетарской революцией окажется временным и преходящим». После этих слов генерал Гофман в возмущении воскликнул: «Опять те же бредни!».

После убийства Мирбаха, советско-германские отношения (и ранее не безоблачные) резко ухудшились. Завершилось всё разрывом дипломатических отношений. 5 ноября 1918 г. Германия потребовала высылки представительства Советской России из Берлина, обвинив советских дипломатов в революционной агитации, а Советское правительство — в нежелании наказать убийц германского посла в Москве. 13 ноября 1918 г. ВЦИК Советов, со своей стороны, принял постановление об аннулировании Брест-Литовского договора «в целом и во всех пунктах».

Учитель: Кто в первую очередь подавлял народное сопротивление октябрьским путчистам?

Ученик-арутюноид: Наёмные головорезы!

Учитель: Садись, пять!

…сговор с Вильгельмом II обошелся им (большевикам) действительно не дешево. Россия обязывалась произвести полную демобилизацию своей армии. Иными словами, она лишалась возможности защитить свой суверенитет. Военные суда России должны были перебазироваться в русские порты и немедленно разоружиться. От страны отходили Польша, Литва, Курляндия (Латвия), Эстляндия (Эстония). В руках немцев оставались все районы, которые были к моменту подписания договора заняты германскими войсками. На Кавказе Россия, в ущерб народам Армении и Грузии, уступала Турции Карс, Ардаган и Батум. Украина и Финляндия признавались самостоятельными государствами, причем Россия обязывалась заключить с Украинской Центральной Радой мирный договор, а также вывести свои войска из Финляндии и с Аландских островов. Правительство России обязывалось прекратить всякую агитацию против правительства суверенной Финляндии.

Сейчас многие авторы (в частности, некий Арутюнов А.), пишущие на исторические темы, любят давать оценки прошлому с сегодняшних позиций (права человека, суверенность государства, неприкосновенность границ и т.п.). С этой точки зрения любопытно посмотреть на приводимые Акимом пункты «сговора»: что в них плохого? Демилитаризация экономики, предоставление независимости угнетаемым народам, отказ от притязаний на спорные территории, вывод войск с территории независимых государств, запрет агитации против законных правительств. Из этого стройного ряда выбивается только нанесение «ущерба народам Армении и Грузии». Но ведь к тому времени эти две республики (вместе с Азербайджаном) свергли проклятое великорусское иго и стали «независимым» Закавказским комиссариатом. Вот, вроде бы, и все карты в руки (барабан на шею). Берите, и дружными усилиями устраняйте «ущерб»! А то интересно получается: отвоевала Россия у Турции тот же Карс, - принято как должное; уступила его, проиграв (фактически) войну, - нанесла ущерб гордым кавказским народам.

Сам Арутюнов, кстати, писал (подчёркивая связь большевиков именно с немцами), что перед Турцией у Ленина никаких обязательств не было.

Почему бы не объяснить, что это за договор, и кто, несмотря на «невыгодность», заключил его в 1904 году. Я, конечно, могу предположить, что и здесь не обошлось без большевиков, но хотелось бы узнать мнение «профессионального историка».

“Всего вывезено для всех государств, заключивших договор:

(Германия, Австро-Венгрия,— Болгария, Турция) 113 421 тонна

Из них для Австро-Венгрии — 57 382 тонны

Из них круп и муки — 46 225 тонн

	Всего	Из них Австро-Венгрии
Масло, жир, шпик	3 329 403 кг	2 170 437 кг
Растительное масло	1 802 847 кг1	977 105 кг
Сыр, творог	420 818 кг	325 103 кг
Рыба, мясные консервы, селедки	1 213 961 кг	473 561 кг
Рогатый скот	105542 шт. (46834834 кг)	55461 шт. (19505760 кг)
Лошади	95 976 шт. (31625175 кг)	40 027 шт. (13165725 кг)
Солонина	2 927 439 кг	1 571 569 кг
Яйца	75200 шт.	32433 шт.
Сахар	66 809 969 кг	24 973 443 кг
Разные продукты	27385095 кг	7836287 кг
ВСЕГО:	172349556 кг	61528220 кг
Яиц	75 200 ящ.	32 433 ящ.
ИТОГО:	30 757 ваг.	13 037 ваг.”

Повторю ещё раз: все претензии здесь следует обращать представителям «незалежной» Украины, а точнее к правительству Центральной Рады.

“Москва, 3 июня 1918...

Посланник — Министерству иностранных дел

Расшифровка № 233 на телеграмму № 161

При сильной конкуренции со стороны Антанты ежемесячно требуется 3 000 000 марок. В случае возможного в скором времени неизбежного изменения нашей политической линии следует считаться с увеличением потребности

Мирбах”.

Судя по приведённой выше телеграмме, материальная помощь Антанты большевистскому правительству тоже имела место. Иначе, о какой «сильной конкуренции» ведёт речь Мирбах? Возникают и другие вопросы: что имеет ввиду немецкий посол под «неизбежным изменением нашей политической линии»? На какие цели, при таком развитии событий, предполагалось тратить «увеличенную» материальную помощь? Для Акима эти вопросы интереса не представляют. Всё очевидно: прошла очередная проплата от немцев к большевистским наймитам. Даже абсолютно диссонирующую с его выводами фразу о «сильной конкуренции со стороны Антанты» Арутюнов не удосужился хоть как-то прокомментировать.

Сама телеграмма относится к послебрестскому периоду, когда Россия и Германия уже не находились в состоянии войны. Соответственно, финансовые взаимоотношения двух государств уже не выглядят компрометирующими. И всё-таки снова отмечу, что неясно, как собирался расходовать Мирбах 3 000 000 марок.

“...Берлин, 11 июня 1918

Дорогой Кульман!

В ответ на Ваше послание от 8 этого месяца, в котором Вы переслали мне записку A.S. 2562 относительно России, я готов одобрить представленное, без указания оснований, предложение об ассигновании 40 млн. марок для сомнительной цели” (выделено мной. — А.А.).

Больше полгода прошло после большевистского переворота! Если принять логику г-на Арутюнова, то совершенно не понятно, зачем немцам до сих пор снабжать Ленина. Ведь было понятно, что российская армия, как организованная сила, уже не существовала. Какие «сомнительные цели» преследовал, в таком случае, «официальный Берлин»? Отдаю должное Акиму, - он не спасовал перед этим вопросом и предпринял «большие усилия»:

Тужился человек, напрягался, предпринимал «большие усилия», а в результате только пукнул. Германия из последних сил сражается с Антантой, а их гениальный агент решает использовать дисциплинированных австро-венгерских и немецких военнопленных для своих нужд. Да ещё и денег на это дело у немцев оттяпал… Выходит, Ленин оказал существенную помощь странам Антанты, и внёс серьёзный вклад в разгром своих «работодателей».

«Приведённое выше» - это воспоминания старого металлиста Пудикова & Co. «Факты из 11-й главы» гласят примерно следующее: «в документе № 35 говорится, что члены разведгруппы майора германского Генштаба фон Бельке “были переодеты в русскую солдатскую и матросскую форму”». О «полках» и «дивизиях» немецких военнопленных Аким не распространяется. А ведь ниже Арутюнов пишет, что путём найма военнопленных, коварный вождь большевиков компенсировал миллионную (!) убыль в рядах своей армии.

В принципе, с Арутюновым можно согласиться: действительно, россияне не желали участвовать в братоубийственной войне. Поэтому дезертировали и от большевиков, и от Деникина, и от Колчака и от всех других.

Если верить Акиму, то примерно в это же время сотни тысяч хорошо обученных и дисциплинированных австро-венгерских и немецких военнопленных должны были получать от Ленина свою первую зарплату (за июль), из выданных немцами же для сомнительной цели 40 миллионов марок.

Из книги Джона Кигана «Первая Мировая война» приведу цитату, относящуюся к этому же самому времени: «Немецкое Главное командование вычислило, что для того чтобы просто возместить потери, уже понесённые в атаке, потребовалось бы делать 200 тысяч замен каждый месяц – но, даже добавив к следующему ежегодному призыву всех восемнадцатилетних юношей, удалось бы мобилизовать только 300 тысяч человек».

Люди изучающие историю не по истошным арутюновским опусам в курсе, что и сам Брестский договор был заключён с позиции силы. У молодой Республики просто не было сил, для отражения начавшегося немецкого наступления. По сути, советской делегацией был подписан ультиматум. К 27-му августа ситуация нисколько не улучшилась, а кое в чём стала намного хуже. Начнём с того, что 6-го июля 1918 года был убит посол Германии Мирбах...

Небольшое отступление: напомню, что на Украине, например, немцы почему-то не стали приводить к власти своих «платных агентов» - большевиков, предпочтя им сначала Центральную раду, а потом правительство гетмана Скоропадского. В Прибалтике, под прикрытием немцев, марионеточная (по-Арутюнову) Советская власть по каким-то причинам тоже не утвердилась. При этом, немцы оказывали существенную поддержку таким серьезнейшим врагам большевиков, как атаман Краснов, к примеру. Позже атаман, по его же образному выражению, «отмывал» в водах Дона получаемое от немцев «грязное» оружие и передавал их «непорочным» добровольцам. Больше того, не ограничиваясь поддержкой антибольшевистских сил, немцы сами начали формировать на подконтрольной себе территории антибольшевистские армии. А в Финляндии, только прямая военная помощь немцев помогла Маннергейму одолеть местных большевиков…

Можно попытаться посмотреть на всю ситуацию глобальнее. Возьмём «позорный» Брестский мир. Вот большевики начали переговоры с немцами. Все «здоровые национально-патриотические силы», в ответ, провозгласили верность союзникам и войну до победного конца. Простой вопрос: кто, помимо «немецких агентов» - большевиков, не на словах, а на деле воевал с немцами в то время, когда они, начиная с 18 февраля, начали наступление на Украине? Мне, например, кроме анархо-коммуниста Нестора Ивановича Махно, как-то в голову никто не приходит. Напротив, один из самых героических белых героев – Дроздовский, который в это время спешил на соединение с Корниловым, не стеснялся (а может и стеснялся, я, честно сказать, не в курсе) принимать посильную немецкую помощь. Они ему, то броневичок вытолкнут из грязи, то с фланга прикроют, когда он атакой на большевиков идёт. Кстати, сам Дроздовский, в отличие от современных горе-исследователей, своим врагам должное отдавал и в дневнике записал, что с немцами большевики воевали довольно храбро.

Ладно, вернёмся к «послеБресту». Итак, отношения между немцами и их «агентами» вследствие убийства Мирбаха ещё более ухудшились. Германское правительство потребовало введения «ограниченного контингента» своих войск, под предлогом охраны посольства в Москве. Ленин, в ответ, заявил, что на такую меру советское правительство ответит поголовной мобилизацией всего народа. Соответственно, новый посол Германии Гельферих попросил у своего правительства разрешения вступить в переговоры с контрреволюционными группировками и переехать из Москвы ближе к границе. Генерал фон-дер-Гольц, командовавший армией на советско-германской границе, одновременно вёл тайные переговоры о свержении советской власти и захвате Петрограда с бывшим председателем царского Совета министров А.Ф. Треповым, с великим князем Кириллом Владимировичем и другими монархистами. Штаб 8-й восточной немецкой армии разработал план занятия Петрограда совместно с немецким флотом. План был одобрен верховным командованием Германии. Посол Гельферих в своих воспоминаниях писал: «Лишь если бы удалось победить большевистское правительство в самой России, мы могли бы рассчитывать на более спокойное положение на востоке и на освобождение большей части разбросанных там дивизий». Не раз упоминаемый Акимом генерал Гофман в это же время начал поиск кандидата на место российского регента. Выбрали Великого Князя Павла и начали с ним переговоры. Людендорф писал об этом времени «упущенных возможностей» с нескрываемой досадой: «С военной точки зрения, мы были в силах произвести короткий удар на Петроград теми войсками, которые у нас имелись на востоке, и при помощи донских казаков развить наступление и на Москву. Мы могли устранить внутренне столь враждебное нам советское правительство и установить в России другую власть, которая бы не работала против нас и была бы согласна идти заодно с нами. В совокупности это имело бы большое значение для дальнейшего ведения войны. Если бы в России оказалось другое правительство, то можно было бы соответственно пересмотреть Брестский мир».

На других фронтах Советской республики обстановка тоже резко ухудшилась. На Севере и Дальнем Востоке высадились интервенты. Поднялся Дон, куда после этого вернулась из своего Ледяного похода Добровольческая армия. В мая начался мятеж чехословацкого корпуса, растянутого вдоль железной дороги от Пензы и до Владивостока. В июне 1918 года добровольцы, на этот раз уже с донскими казаками, начинают свой второй поход на Кубань. 21 июля они взяли Ставрополь. 17 августа - Екатеринодар…

В сложившейся ситуации немцы предпочли свержению большевиков, очередную попытку «выкручивания рук». Результатом и был тот самый дополнительный договор 27 августа 1918 года.

40 миллионов марок в одну сторону, 125 миллионов рублей в обратную… Чем-то похоже на пункт обмена валют.

Могу только повторить, что такие действия вытекали из Брестского мира. Ну и ещё раз обращу внимание на встречное движение финансовых потоков. Акиму пора бы определиться: Ленин по-прежнему «получал от своих хозяев материальную помощь в крупных размерах», или уже расплачиваться «оптом и в розницу» начал? Даты ведь одни и те же.

“Благодарю за пропуск 36 вагонов в Германию: это для наших бедствующих военнопленных (?). Прошу опровергать все гнусные клеветы и помнить, что мы должны помогать нашим военнопленным изо всех сил”.

Рискуя прослыть «наивным выксунцем», предположу: русский хлеб предназначался русским военнопленным. По крайней мере, в телеграмме ясно говорится именно об этом.

Трудно понять суть претензий Акима Арутюнова. Как (да и зачем?) мог воспрепятствовать Ленин возвращению домой немцев и австрийцев, после заключения мирного договора? У меня есть такое объяснение: написав, что Ленин потратил 40 миллионов марок для найма военнопленных, Аким обнаружил свидетельства того, что большевики отправляли немецких военнопленных домой именно в рассматриваемый период. Со стороны Ленина было подлостью и мерзостью, так нарушить стройный ход арутюновской мысли. Спасовать перед трудностями Акиму не позволило его профессионально-историческое кредо: «Если факты противоречат арутюновским выводам, значит фактам не повезло».

* * *

Эти «загадочные» явления имеют место после любого, сколько нибудь значительного переворота, тем более во время революций. Во время Февральской революции, кстати, был полностью уничтожен и разграблен архив Охранного отделения. И не он один, конечно.

Мне кажется, что любая власть будет ставить к архивам только надёжных и верных себе людей, но у «профессионального историка», судя по всему, иной взгляд на этот вопрос.

Любой, кто внимательно прочитает эти три небольших абзаца, легко поймёт, что торжествовать по ЭТОМУ поводу, и в ТАКОЙ ситуации, могли только люди примерно равные Арутюнову по интеллекту.

«Трудно не согласиться» с «профессиональным историком»: зря «торжествовал» Каменев со всеми членами совета института. И чиновники Временного правительства, бесспорно, не были такими уж глупыми людьми. А кто был – тот и остался.

Вот именно таким сухим, я бы даже сказал, суконным, профессионально-историческим языком и пишутся научные работы. Наверное.

 

 

 

Глава 11.

СЕКРЕТНЫЕ ДОКУМЕНТЫ ОБЛИЧАЮТ

В принципе, эту главу можно было бы и не комментировать. Практически вся она посвящена «документам Сиссона», и прочитать о них можно в книгах Г.Л. Соболева «Русская революция и «Немецкое золото», В.И.Старцева «Ненаписанный роман Фердинанда Осендовского» и многих других. Поэтому главу я сокращу до минимума (желающие насладиться полной версией книг Арутюнова, - добро пожаловать в бескрайний мир интернета. Этого добра там достаточно).

Сборник документов представляет собой серию материалов (около 70 единиц) о, якобы имевших место, письменных сношениях между германским правительством и большевиками, а также доклад Эдгара Сиссона, являвшегося представителем Правительственного Комитета общественного осведомления США в России зимой 1917—1918 годов. Аким Арутюнов представил читателям Сиссона, как «вдумчивого дипломата». Таковым, без сомнения, он и останется в истории.

Профессор В.Г.Сироткин в своей книге писал: «…Окончательный удар по фальшивке Оссендовского-Когана-Сиссона был нанесён 65 лет спустя, когда в 1982 году на ежегодном собрании Общества американских архивистов были оглашены письменные посмертные признания двух экспертов – организаторов архивного дела в США проф. Джеймсона и крупнейшего слависта тех времён проф. Харпера о том, что в 1918 году они дали заведомо ложное заключение на «документы Сиссона» по личной просьбе президента Вудро Вильсона».

Из книги Г.Л.Соболева: «…Мой опыт с документами Сиссона, — писал Харпер, — ясно показал то давление, которому подвергаются профессора во время войны... для профессора невозможно было не внести свой вклад в развитие военного духа, даже если это было сопряжено с необходимостью заявлений определенно пристрастного характера».

«Документы Сиссона» довольно долго числились в списке пропавших, пока в 1952 году они не были найдены в одном из «тайных сейфов Белого дома».

Г.Л.Соболев пишет, что Керенский сказал Кеннану следующее: «…он ответил, что эти документы смесь правды и лжи и совершенно очевидно являются подделкой».

О, этот знаменитый источниковедческий анализ! Эта супер-отмычка, безотказно вскрывающая секреты подлых кремлёвских фальсификаторов. Эта, не побоюсь такого слова, кувалда исторической правды, безжалостно сокрушающая головы идеологических противников Арутюнова. Отдавая должное универсальности акимовского чудо-оружия, не могу не отметить, что дело здесь, в первую очередь, не в инструменте, а в чутких руках мастера, который этим инструментом орудует. Вряд ли Кеннан, при всём старании, смог бы достичь столь же феерических результатов.

Приятель «Евгений Петрович» это Е.П.Семёнов (он же – С.М.Коган) – петроградский журналист, который, собственно, и продал г-ну Сиссону ставшие впоследствии знаменитыми документы. В прошлом, кстати, эсер.

Вынужден прервать Акима Арутюнова. Насколько я в курсе, Кеннан имел в виду именно то, что автором рассматриваемых документов был Оссендовский. Во всяком случае, такой вывод абсурдным ему не казался.

Доказательства же отнюдь не сводятся к «сходству трёх букв». Желающие могут почитать дополнительную литературу и самостоятельно прийти к выводу о степени абсурдности выводов Кеннана. Приведу только один отрывок из книги Г.Л.Соболева: «…Но самое главное открытие Кеннана состояло в том, что все документы основной части сиссоновской публикации были напечатаны на пяти различных машинках одной серии. «Внимательное изучение образцов машинописи основной части официальной брошюры (все напечатаны на машинке!) — писал он, — показывает совершенно определенно, что в подготовке этих документов использовались пять различных пишущих машин. В изготовлении 18 документов «Разведывательного бюро» использовались машинки №№ 1, 2, 3 и 4. Машинка № 1 использовалась особенно часто. Документы «Русского отделения Большого Генерального штаба» были отпечатаны на машинках № 1 и № 2. Два документа «Генерального штаба открытого моря» были напечатаны на машинке № 1. Все эти документы поэтому совершенно точно исходят из одного центра. С другой стороны, три документа от загадочного чиновника «Рейхбанка» напечатаны на машинке № 5, и они единственные во всей серии напечатаны на этой машинке». Все документы, исходившие из советских официальных учреждений и лиц, включая такие различные, как Народный комиссариат иностранных дел, «Комиссар по борьбе с контрреволюцией и погромами», «Контрразведка при Ставке» были напечатаны на двух машинках — № 1 и № 2. «Таким образом, — писал Кеннан, — документы якобы из русских источников были реально изготовлены в том же самом месте, где и документы, претендующие на то, что они исходят от германских учреждений — это явный признак обмана». Особенно убедительно он это показал на документах «Контрразведки при Ставке», которая должна была бы располагаться в Могилеве, а ее документы были почему-то написаны на тех машинках, что и «документы» «Комиссара по борьбе с контрреволюцией и погромами» и «Разведывательного бюро Большого Генерального штаба», находившиеся в Петрограде, Кеннан также обратил внимание на такую странность, как отсутствие печатей на некоторых документах «немецкого происхождения».

«Документы Сиссона» фигурируют в воспоминаниях многих исторических деятелей того времени. В частности Аким приводит отрывок из книги Брюса Локкарта (Генеральный консул Великобритании в России в 1915 – 1917 г.г., а с января по сентябрь 1918г. – глава британской миссии при правительстве Советской республики).

Схватив со стола пачку бумаг, он (Троцкий) сунул их мне в руки. Это были подделанные оригиналы документов, копии с которых я уже видел. На них стояла печать германского Генерального штаба, имелись подписи немецких офицеров. Адресованы они были Троцкому и содержали различные инструкции, которые он как “немецкий шпион” должен был выполнять. В одной бумаге даже давался приказ “способствовать перевозке двух немецких подводных лодок по железной дороге из Берлина во Владивосток!”.

Теперь посмотрим, как комментирует этот текст г-н Арутюнов.

Разгадать суть этого хитроумного плана было по силам только Акиму. Ну а поскольку он его таки разгадал, то непонятно, почему Аким окрестил «претенциозным» заключение Кеннона о том, что «существует сильная вероятность» подложности «документов Сиссона»? Ведь «действительно подложные документы» с таким же успехом могли оказаться и у г-на Сиссона, поскольку ничего конкретного об их происхождении он не знал.

Арутюнов, кстати, применил не менее «блестящий» приём для доказательства подлинности «документов Сиссона». Он просто, но элегантно прошёл мимо того факта, что многие из них были отпечатаны на одной и той же машинке, вне зависимости от исходящего адреса.

Соглашусь с «историком», - Локкарт и в подмётки не годится старому металлисту Пудикову и честнейшей большевичке Фофановой. Человек не смог через несколько лет, по памяти дословно воспроизвести документ, который он видел несколько раз. Слабак!

Документ 5

“Гр. Генерал-Стаб.

Сентрал Абтайлунг, Секцион М.
Берлин.
Октября, 1917г.

Правительству Народных Комиссаров:

Согласно происшедших в Кронштадте в июле текущего года соглашений между чинами нашего генерального Штаба и вождями русской революционной армии и демократии г.г. Лениным, Троцким, Раскольниковым, Дыбенко, действовавшее в Финляндии русское Отделение нашего Генерального Штаба командирует в Петроград офицеров для учреждения Разведочного Отделения Штаба. Во главе Петроградского Отделения будут находиться следующие офицеры, в совершенстве владеющие русским языком и знакомые с русскими условиями:

Майор Любертц, шифрованная подпись Агасфер.
Майор фон-Бельке, шифрованная подпись Шотт.
Майор Байермейстер, шифрованная подпись Бэр.
Лейтенант Гартвиг, шифрованная подпись Генрих.

Разведочное Отделение, согласно договора с г.г. Лениным, Троцким и Зиновьевым, будет иметь наблюдение за иностранными миссиями и военными делегациями и за контр-революционным движением, а также будет выполнять разведочную и контр-разведочную работу на внутренних фронтах, для чего в различные города будут командированы агенты.

Одновременно сообщается, что в распоряжение Правительства Народных Комиссаров командируются консультанты по Министерству Иностранных Дел — г. Фон-Шенеман, по Министерству финансов — г. ФонТоль.

Начальник Русского Отдела Германского Генерального штаба:
О. Рауш. Адъютант Ю.Вольф.

И в компьютерном варианте книги, и в издании, которое я приобрёл за 200 рублей в местном книжном магазине (т.е. – в источниках, прошедших через шаловливые акимовские руки), документ датируется Арутюновым именно так: «Октября, 1917г.». Приведу ещё одну цитату из книги Г.Л.Соболева: «Пожалуй, самым ярким по своей нелепости, которая у нас стала исторической правдой, является «документ», направленный 25 октября 1917 г. из Германского генерального штаба «Правительству Народных Комиссаров». Ссылаясь на заключенное еще в июле 1917 г. соглашение с «вождями русской революционной армии и демократии» Германский генеральный штаб уведомлял «Правительство Народных Комиссаров» о том, что направляет в Петроград своих офицеров для организации «Разведочного отделения штаба.» «Разведочное отделение, — говорилось далее, — согласно договору с гг. Лениным, Троцким и Зиновьевым, будет иметь наблюдение за иностранными миссиями и военными делегациями и за контрреволюционным движением, а также будет выполнять разведывательную и контрразведывательную работу на внутренних фронтах, для чего в различные города будут командированы агенты». Вот из какого источника появились германские офицеры в Смольном, став там полными хозяевами положения! Оставляя в стороне вопрос о том, почему Германский генеральный штаб пользуется в своем делопроизводстве старым стилем, нельзя не обратить внимания на другой, более существенный «прокол»: 25 октября 1917 г. «Правительства Народных Комиссаров» еще не существовало, а Ленин с Троцким, в ожидании взятия Зимнего дворца и ареста Временного правительства вечером 25 октября, лежа на газетах в одной из комнат Смольного, еще обсуждали, как назвать новую власть. А в Берлине, оказывается, уже знали, а может быть даже и подсказали, как отличить от Временного правительства будущее Временное рабоче-крестьянское правительство, созданное в ночь на 26 октября на Втором Всероссийском съезде Советов».

Если кто-то ещё не понял: оцените оригинальность исследовательского стиля «профессионального историка»: Вызывает сомнение какая-то дата? Лёгким движением руки она исчезает без следа!

Замечу, что, людей с повадками Акима Арутюнова, просто опасно пускать в какие бы то ни было архивы. Ну и в любом случае: на входе – отбирать ножницы, на выходе – проверять карманы.

В Комиссариат по Иностранным делам:

Указанные в настоящей бумаге офицеры были в Революционном Комитете и условились с Муравьевым, Бойс и Данишевским о совместных действиях. Все они поступили в распоряжение Комитета. Консультанты явятся по назначению.

Председатель Военно-Революционного Комитета Совета Раб. и Солд. Депутатов:
А. Иоффе Секретарь: П. Крушавич. 27-го Октября 1917 года 698.

Неплохой источниковедческий вариант: доказывать подлинность одного «документа Сиссона» - другим. Кроме того, сам Арутюнов упомянул документ №5 как один из немногих, которые известный американский историк, лингвист и дипломат (бесспорно авторитетный ученый) Джордж Кеннан…подверг экспертизе относительно полно. Абсолютно такая же история происходит с документами №7, №19 и №37-А, которые Аким приводит на страницах своей книги. Напомню: Кеннан считал эти документы подделкой. Получается, что недостаточно полно подверг экспертизе указанные документы Кеннан, раз Арутюнов даже не упомянул о доводах «бесспорно авторитетного учённого» в своих комментариях.

О том, что «явствует» из документа №5 см. выше.

Документ 1

“Народный Комиссар

по Иностранным Делам.
(Весьма секретно.)
Петроград, 16 ноября, 1917 г.
Председателю Совета Народных Комиссаров:

Согласно постановления, вынесенного совещанием Народных Комиссаров тт. Ленина, Троцкого, Подвойского, Дыбенко и Володарского, нами исполнено следующее:

1. В Архиве Комис. Юстиции из дела об “измене” т.т. Ленина, Зиновьева, Козловского, Коллонтай и др. изъять приказ Германского Императорского Банка за № 7433 от 2-го марта 1917 года об отпуске денег т.т. Ленину, Зиновьеву, Каменеву, Троцкому, Суменсон, Козловскому и др., за пропаганду мира в России.

2. Проверены все книги Хиа-Банка в Стокгольме, заключающие счета т.т. Ленина, Троцкого, Зиновьева и др., открытые по ордеру Германского Императорского Банка за № 2754. Книги эти переданы тов. Мюллеру, командированному из Берлина.

Уполномоченные Народного Комиссара по Иностранным Делам.

Е. Поливанов

Г. Залкинд

Интересно, как Уполномоченные Народного Комиссара по Иностранным Делам Е. Поливанов и Г. Залкинд ухитрились «исполнить» проверку всех книг Хиа-Банка в Сткгольме? Да ещё и передать их потом тов. Мюллеру, командированному из Берлина. Насколько я в курсе, и Поливанов и Залкинд в описываемое время находились на территории России.

Аким снова намекает на безотказный «источниковедческий анализ». Но здесь можно обойтись и без него. Ведь что тут, собственно, анализировать? Достаточно внимательно посмотреть на список лиц, которые должны были «требовать» деньги, и можно сразу отправлять в помойку этот «весьма серьёзный документ».

Ленин и «иудушка» Троцкий. Кто мог в марте 1917 года знать, что они будут союзниками, а не противниками? Если по поводу Ленина «историк» всё же «бесспорно доказал», что немцы его «повязали на волыне» сразу после начала войны и завербовали в агенты, то с Троцким-то как? В марте он находился в Америке, а в Россию попал только в мае. Любопытно, что 25 марта 1917 года в великобританском консульстве в Нью-Йорке (где Лев Давыдович заполнял вопросные бланки, необходимые для проезда в Россию), ему со стороны английских властей было заявлено, что никаких препятствий к проезду не будет. Но откуда 2-го марта (!) у немцев (!) могла быть уверенность в том, что Троцкий вообще доберётся до России, а не будет посажен в тюрьму? Его, кстати, англичане всё-таки арестовали в Канаде ненадолго, но отпустили, после возмущённых требований Временного правительства (в книге Троцкого глава, посвящённая этим событиям, носит небезынтересное название «В концентрационном лагере»).

Ну а где гарантии того, что Лев Давидович потратит деньги именно на нужные немцам цели? Когда они успели его-то завербовать?

Про Суменсон – вообще жесть. Кто она такая, чтобы вообще что-то требовать? В письме «Заграничному бюро ЦК» от 17 (30) августа 1917 года суперагент Ленин писал о ней так: «Что сие за особа? Первый раз услыхал!». Ответил Владимиру Ильичу, напомню, Ганецкий: «Она типичная буржуйка, абсолютно никакого отношения ни к какой политической партии никогда не имела. Как поверенная своей фирмы она честно исполняла свои обязанности и стала невинной жертвой во всей этой клевете». И даже если вслед за г-ном Арутюновым поверить, что здесь «немецкие шпионы» сговорились и нагоняют туману, то всё равно: попасть в суровый список революционных деятелей на почётное четвёртое место (сразу после «Демона Революции»!) г-жа Суменсон могла только ПОСЛЕ июльских событий, когда её имя в газетах плотно связали с именем Ленина.

Если честно, то Стёпин, как «первый человек у Ленина» вызывает у меня серьёзные сомнения. Ситуацию не спасает даже то, что он занимался продажей швейных машин компании «Зингер». В.Л.Бурцев, кстати, в подлинность «документов Сиссона» не верил. Судя по всему, даже пойманный на удочку Стёпин вызывал у него доверия больше.

Зачем тогда вообще подписываться?

На месте г-на Никитина я бы всё-таки обратился к помощи графологов. Странно получается, Ленин, не таясь, пишет собственным почерком, а вместо подписи ставит такую закорючку, которую даже адресат вряд ли поймёт. Чем хуже были бы «В.У.» или «Н.Л.» (Николай Ленин)?

«Плод многолетних поисков» это старая знакомая - «Сводка Российской контрразведки» (РЦХИДНИ. Ф. 4. Оп. 3. Д. 52. Л. 6).

Теперь о тексте: 1)Кто есть такой г-н Нир в Стокгольме, получивший через И.Рухзергена деньги на агитацию?

2)О чём писал Стеклов Парвусу? (Вариант: «Поздравляю тебя, Парвус, ты балбес!»)

3)На чём основывается уверенность Акима Арутюнова в том, что именно вышеприведенный документ, очевидно, давал правоохранительным органам Временного правительства право на арест Нахамкеса (Стеклова)?

4)Насколько существенно то, что Нахамкес (Стеклов), большевиком в то время не являлся?

Нет уж, извините! Я просто не могу оставить незамеченным этот титанический труд.

Итак, что мы имеем. Есть три письма предположительно написанные Лениным Парвусу. Никитин в авторстве Владимира Ильича не сомневался, мотивируя это очевидным сходством почерка. Кажется, можно смело довериться в этом вопросе автору? Но нет, не таков Аким Арутюнов! Широко известный своей объективностью и непредвзятостью учёный-историк просто физически не может оставить даже малейший повод для сомнений в своём монументальном исследовании.

Никитин утверждает, что почерки идентичны? Да откуда ему, жалкому начальнику Петроградской контрразведки об этом знать?! Пишет, что мог положить рядом с письмами рукопись Ленина? Да ладно! У него и ленинских образцов почерка-то, наверное, не было, ведь Ленин находился «в бегах», а на бегу, как известно, писать затруднительно. А то, что Никитин даже в эмиграцию ухитрился вывезти личный архив по рассматриваемой теме, так это вообще не в счёт.

Ну, что ж, в утверждениях г-на Никитина есть-таки слабое звено. Не беда! Чип и Дейл, в лице Арутюнова, спешат на помощь! Раскрыв твёрдой рукою первый попавшийся под руку том ПСС, Аким начинает тщательно выписывать в блокнот слова с приставкой «архи». Одна книжка отлетела в сторону, вторая, третья… Воспалённые глаза лихорадочно бегают по страницам в поисках нужных слов. “Архитрудно”, “архимандрит”, “архитектура”, “ахинея”… Четвёртая книга, пятая… Усталые веки тяжелеют и начинают слипаться. Но ответственность перед Историей пересиливает изнеможение, и сверхчеловеческим усилием воли Аким Арутюнов раскрывает ещё одну книгу. Сжав губы и скрипя зубами, он записывает в истерзанный блокнотик очередные драгоценные находки: “архиглупость”, “архипелаг”, “архив”, “Архангельск”… Дрожащие пальцы с трудом выводят кривые буквы. И тут… БИНГО!!! Есть почти полное совпадение! Миссия выполнена, и Бэтмен исторических наук может немного отдохнуть, перед очередным подвигом.

Может мне кто-нибудь объяснить, зачем нужны были все эти чудовищные мазохистские самоистязания? Неужели не нашлось доброго человека, который бы объяснил Акиму простую вещь: Никитин не утверждал, что цитирует письма дословно. Он писал, что в письмах приводились общие фразы, «вроде» (!) той, которую мы рассматриваем. А не «например» или «такие, как». Если бы у него были копии этих писем, он бы их просто процитировал полностью, ввиду того, что все три письма были «очень короткими», да ещё и «лаконичными». Сомневающиеся пусть вернутся к главе №6 и перечитают старательно переписанные бывшим начальником контрразведки (вплоть до адресов!) телеграммы г-жи Суменсон, копии которых действительно сохранились в его архиве. Так что «цитировал» письма Никитин по памяти и спустя много лет. Что касается точности попадания, то она может объясняться как простым совпадением (мало ли что он читал накануне?), так и тем, что письмо, с таким трудом найденное Арутюновым в 49-м томе ПСС, г-н Никитин наверняка в своё время читал. Обратите внимание на дату: 12 апреля 1917 года. Письмо Ганецкому и Радеку было одним из первых, которые Владимир Ильич написал, оказавшись в Петрограде (т.е. – на подведомственной Петроградской контрразведке территории), и отправил в Стокгольм. Такое вот совпадение. Начальнику контрразведки по должности надо было быть в курсе того, о чём пишет сообщникам только что приехавший глава партии, провозгласившей лозунг желательности поражения своего правительства в империалистической войне. Да и «Апрельские тезисы» («Никакой поддержки Временному правительству» и пр.) уже были озвучены. Возможно, всё-таки запала г-ну Никитину в мозг звучная комбинация слов из перехваченного послания. Тем более что даже в этом (небольшом!) тексте, слова с замечательной приставкой «архи» вождь большевиков употребляет раз пять-шесть. А может быть, копия как раз этого письма в никитинском архиве сохранилась?

Короче говоря, я уверен, что здесь злую шутку с Акимом Арутюновым сыграло знакомство с такими феноменальными людьми, как г-жа Фофанова и г-н Пудиков? Ну не все люди могут пронести через года в своей памяти текст каждого прочитанного письма, чтобы потом воспроизвести его дословно. А свои «Роковые годы» г-н Никитин издал в Париже в 1937-ом, как-никак, году.

Ладно, оставим на время в покое Акима и посмотрим теперь внимательно на сами «свидетельства» бывшего начальника Петроградской контрразведки. Я надеюсь, читатель не забыл ещё про июльскую кампанию по дискредитации большевиков? Министр юстиции Временного правительства Переверзев тогда совсем не в двусмысленных выражениях предлагал г-ну Никитину сделать всё возможное для достижения цели: «Положение правительства отчаянное; оно спрашивает, когда же ты будешь в состоянии обличить большевиков в государственной измене?!». И далее: «Докажите, что большевики изменники, - вот единственное, что нам осталось». А теперь ещё раз перечитаем, что пишет в своих мемуарах глава этого весёлого ведомства. Вот мне, например, не понятно, зачем надо было контрразведчикам вытаскивать на сцену откровенного клоуна – прапорщика Ермоленко, когда у них на удочке болтался, заглотив наживку, сам Стёпин? «Первый (не второй!) человек у Ленина», как никак.

А телеграммы Суменсон? Зачем было пытаться что-то выжать из этого набора слов («откажите платить моему тестю 200 рублей» и пр.), когда уже в середине июня на руках у Никитина были написанные собственноручно Лениным и адресованные непосредственно Парвусу письма? Что-то здесь не сходится. К тому же, напомню: по утверждению Г.Л.Соболева в воспоминаниях бывшего начальника контрразведки встречаются прямые искажения фактов. Он, к примеру, «существенно исказил» показания Суменсон, чем «серьёзно подвёл многих историков». Я, хоть и не историк, но верить г-ну Никитину на слово воздержусь. Тем более, что свой долг начальник контрразведки в итоге выполнить не смог и «дуэль» Ленину проиграл. А признаваться в собственной профессиональной несостоятельности сложно всегда.

Взяли бы, да установили. Тогда бы уж совсем несложно было доказать, что все эти 10 писем «различного характера» точно такая же лажа, как и указанный док. №5 (см. выше), с которого рассмотрение «документов Сиссона» Арутюнов и начал. Тут, собственно, важен сам принцип. Имеются т.н. «документы Сиссона». Некоторые исследователи (Кеннан, Старцев, Соболев, к примеру) считают их фальшивкой и даже называют автора всей серии. Аким Арутюнов пытается доказать обратное. Аргумент: подписи под документами идентичны. Так ведь Старцев и Соболев утверждают то же самое! Все эти документы были исполнены Фердинандом Оссендовским.

Ну конечно! Где же ещё было совещаться на эту скользкую тему, как не в Стокгольме? Романтической ночи (с 28-го на 29 декабря 1916г.) в немецком посольстве в Швейцарии, так красочно описанной Арутюновым в гл.4, всяко не хватило.

И ещё интересно: о каком Русском Правительстве могли говорить немцы с Лениным на совещании при проезде через Стокгольм в апреле 1917 года? О Временном? Или немцы в будущее так лихо заглянули? Мол, мы верим в вас, большевики! Как приедете в Россию, сразу захватывайте власть, потом организуйте своё Русское Правительство, потом выбирайте себе из пленных любых понравившихся немецких офицеров и распоряжайтесь ими как хотите.

М-да…

Это – марка, спору нет.

Арутюнов скромно умолчал о своём вкладе. Но мы-то знаем, что три этих персонажа вместе составляют такую гремучую смесь, которая круче напалма выжигает все сомнения.

Как?! Опять???

Получается, что большевики ещё и не всех желающих немецких военнопленных к себе принимали, а устраивали претендентам отбор: Высок? Строен? Белокур? – Годен!

Остаётся только закрепить успех и, воспользовавшись логикой Арутюнова, доказать, что большевики были и австрийскими, и венгерскими, и турецкими шпионами. И китайскими тоже. Ведь:

Можно не останавливаться и заклеймить большевиков ещё и как чешских наймитов. Ведь на их стороне воевал Ярослав Гашек, например. Был комендантом города Бугульмы. Если ещё вспоминать про чехов, то даже у нас на Камчатке, где Гражданская война не имела особенно ожесточённого характера, и число погибших с обеих сторон шло на десятки, одна из улиц областного центр названа в честь погибшего в бою красного партизана Войцешека. Когда, после его гибели (и ещё трёх партизан: Иосифа Бохняка, Бориса Давыдова и Леонида Тушканова) стали выяснять кто он такой, то кроме фамилии и национальности ничего установить не удалось. Даже имени его никто не знал: «чех Войцешек». И скромная характеристика: «отличался выносливостью, сметкой, храбростью».

Ладно, идём дальше:

Документ 35

“Г.Г. С., Нахрихтен Бюро, Секцион Р, № 181.

В. Срочно
9 декабря, 1917 г.
Г. Народному Комиссару по Иностранным Делам:

Согласно Вашему поручению. Разведочным Отделением 29 Ноября был командирован в Ростов майор Фон-Бельке, установивший там разведку за силами Донского Войскового Правительства. Майором был организован также отряд из военнопленных, которые и принимали участие в боях. В этом случае военнопленные, согласно указаниям, сделанным июльским совещанием в Кронштадте с участием: г.г. Ленина, Зиновьева, Каменева, Раскольникова, Дыбенко, Шишко, Антонова, Крыленко, Володарского и Подвойского, были переодеты в русскую солдатскую и матросскую форму. Майор Ф. Бельке принял участие в командировании, но сбивчивые распоряжения официального командующего Арнаутова и бездарная деятельность разведчика Туллака парализовали план нашего офицера. Посланные по приказу из Петербурга агенты убить ген. Каледина, Алексеева и Богаевского оказались трусливыми и не предприимчивыми людьми. К Караулову проехали агенты. Сношения ген. Каледина с англичанами и американцами несомненны, но они ограничиваются денежной помощью. Майор Ф. Бельке с паспортом финна Уно Муури возвратился в Петербург и выступит сегодня с докладом в кабинете Председателя Совета в 10 час. вечера.

За Начальника Отделения:

Р. Бауер.

Адъютант: М. К. (?)

Не знаю, с чем соглашается г-н Арутюнов, а я предлагаю согласиться с таким фактом: исходя из текста, можно с уверенностью сказать, что майор Ф.Бельке русским языком владел весьма посредственно. Иначе г-н майор возвращался бы из Ростова в Петербург не с паспортом финна Уно Муури, а с удостоверением на имя Василия Пупкина. Согласившись с этим фактом, остаётся только удивляться, зачем посылать (тайно!) устанавливать разведку на Дону такого, мягко говоря, заметного человека. Ведь в распоряжении большевиков были, как минимум, ещё два майора (с усиками) Эрих и Андерс (они же Рубаков и Егоров). Исходя из фамилий, эти ребята русским языком владели в совершенстве.

Ещё замечание: в документе речь идёт о многих событиях, здесь и участие в боях, и покушение на убийство… Вот только солидная часть отчёта посвящена полугодичной давности совещанию в Кронштадте. Неужели обстановка в России не поменялась с июля месяца? Неужели с июля по декабрь не произошло ничего более существенного, чем этот стародавний договор? Зачем вообще о нём было вспоминать, да ещё так пространно? Ленин что, наругал бы немцев, если бы узнал, что они переодевались без спроса? Ну, одели русскую форму, и одели. О чём, собственно, говорить? Тут Каледина с Алексеевым надо было мочить! Неужели немецкие диверсанты так бы в своих касках с шишаками и ходили? На Дону?

Короче говоря, получается следующая картина: большевистские «узурпаторы», практически растёртые в порошок после июльского мятежа, собрали совещание со своими немецкими «кураторами» в г. Кронштадте. Говорить было особенно не о чем, поэтому, для разнообразия, решили в случае чего одевать немецких военнопленных в русскую форму. Прошли четыре бурных, революционных месяца. В октябре ленинцы каким-то чудом всё-таки дорвались до власти. В ноябре они решили поручить немецким контрразведчикам организацию убийства своих политических противников. В декабре получили примерно такой отчёт:

«С убийством Каледина и Алексеева ничего не вышло. Всё испортили ваши трусливые и непредприимчивые бездари. Наши храбрые и предприимчивые люди, напротив, делали всё правильно (а одеты были в русскую солдатскую и матросскую форму, в соответствии с июльским совещанием в городе Кронштадте. Там, если помните, ещё Ленин, Зиновьев, Каменев, Раскольников, Дыбенко, Шишко, Антонов, Крыленко, Володарский и Подвойский были. Кажется, Троцкий ещё на пару минут забегал, но это не точно). А про покушение вам сегодня всё расскажут подробно, ждите».

На мой взгляд, из всех «документов Сиссона», этот – самый топорный.

Как умилительно выглядит это «почему-то». Нечасто выпадает возможность простому человеку, оказать существенную помощь растерявшемуся историку. Спешу прийти на помощь! Итак, имеется подпись «Готовый к услугам: Ф. Залкинд». Выше, документы №1 и №3 подписаны «Уполномоченный Совета Народных Комиссаров. Г.Залкинд». Тут поневоле задумаешься, особенно если учесть, что Залкинда звали Иван Абрамович. И всё-таки у меня есть объяснение. Ведь это же очевидно! Просто Залкинд забыл, с какой буквы начинается его имя. С кем не бывает! В самом деле: я, например, не удивлюсь, если среди бесчисленных арутюновских «(выделено мной. — А.А.)» попадётся «(выделено мной, Ха-Ха)».

Документ я приводить не буду, оставлю только комментарий Арутюнова: Документ № 11 весьма серьезный во всех отношениях. Но по объективным причинам Сиссон не мог дать развернутого комментария. В качестве же замечания должен сказать, что он обязан был заметить дезинформационную запись, сделанную на документе Я. Раскиным. Дело в том, что Менжинский не был Председателем ЦИК...

«Дезинформационная запись» гласит: “Председатель Центрального Исполнительного Комитета Комиссар М. Меньшинский просит принять к сведению эту резолюцию и подготовить почву в Сов. Раб. и Солдат. Деп. на случай, если Совет Народного Хозяйства не примет этих желаний. Секретарь Я. Раскин”. Что я могу сказать… Хитроумный человек был секретарь Я.Раскин!

Документ 31

“В. Секретно.

Г. Председателю Совета Народных Комиссаров.
27 февраля 1918г.

Настоящим, не получив точного ответа на мой вопрос от 25 февраля, имею честь вторично просить в срочном порядке сообщить мне количество и качество сил, направляемых к Пскову и Нарве.

Одновременно, по поручению Представителя нашего Генерального Штаба, еще раз напоминаю о желательности назначения ген. П.. .[ 112 ] на пост Верховного Командующего русскими вооруженными силами, вместо ген. Бонч-Бруевича, деятельность которого не встречает сочувствия Германского Верховного Командования. Теперь же, после покушений на жизнь и имущество немецких землевладельцев в Эстляндии и Лифляндии, что, по нашим сведениям, произошло с ведома ген. Бонч-Бруевича и националистической деятельности его в Орле, пребывание генерала на его посту нежелательно.

Начальник Отделения
Адъютант”.

На «Хроносе» (не знаю, насколько авторитетен это источник), нашёл такую информацию: «Бонч-Бруевич, был назначен 20 ноября начальником штаба Главковерха…»; «…с начала 1918 года систематически докладывал СНК о нарастающей небоеспособности армии, укрепляя решимость правительства к ускорению подписания мира с Германией…»; «После разрыва мирных переговоров в Брест-Литовске и перехода германских войск в наступление получил 19 февраля телеграмму В.И.Ленина с требованием "немедленно, с наличным составом Ставки прибыть в Петроград" (Бонч-Бруевич М.Д., Вся власть Советам, с. 244). Выехав 20 февраля из Могилёва, прибыл в столицу вечером 22 февраля и тут же включился в организацию отпора наступающему врагу»; «9 сентября заменен на посту главкома (Сев. фронта) генералом ВА Черемисовым и назначен в распоряжение Главковерха». Пост Верховного Командующего русскими вооруженными силами, насколько я знаю, Бонч-Бруевич не занимал вообще. Главковерхом в то время (с 9 ноября 1917г. и до ликвидации этой должности 5 марта 1918г.) был Н.В.Крыленко. После подписания Брестского мира, Бонч-Бруевич вошёл 4 марта 1918 в качестве военрука в состав Высшего Военного Совета. С этого же поста, подав в отставку, был освобождён 27 августа 1918 года.

В документе говорится о том, что немцы «желали» вместо Бонч-Бруевича, видеть на посту Верховного Командующего русскими вооруженными силами ген. П... [ 112 ] . Сноска 112 гласит: «Фамилию генерала невозможно прочитать». Полностью согласен. Тем не менее, можно с уверенность сказать, что эта фамилия не «Черемисов». На ксерокопии ясно видно, что фамилия «желательного» генерала начинается с буквы «П» и состоит не более чем из пяти букв. Так что большевики, мягко говоря, наплевали на «пожелания» Германского Генерального штаба.

Документ 8

“Рейхсбанк, № 2, Берлин,

(Весьма секретно)
8-го Января 1918 года.
Народному Комиссару по Иностранным Делам:

Сегодня мною получено сообщение из Стокгольма, что в распоряжение наших агентов переведено 50 миллионов рублей золотом для вручения их представителям Народных Комиссаров. Кредит этот предоставлен Правительству России на уплату содержания Красной Гвардии и агитаторам в стране. Имперское Правительство считает своевременным напомнить Совету Народных Комиссаров необходимость усиления пропаганды в России, так как враждебное к существующей в России Власти отношение Юга России и Сибири очень озабочевает Германское Правительство. Необходимо послать повсюду опытных людей для установления однообразной Власти.

Представитель Имперского Банка.
Фон Шанц.

 

Снова возникает тот же вопрос: если уж немцы не жалели миллионы рублей (золотом!) на установление «однообразной» большевистской власти, то почему они не озаботились её созданием на подконтрольных себе территориях? Напротив, такое ощущение, что немцы были готовы согласиться хоть на чёрта лысого, только не на своих платных агентов. Да и навязчивая адресность финансовой поддержки усиливает сомнения в подлинности этого «документа».

В принципе, понятно, зачем его создатели притянули сюда Красную гвардию. Если бы документ мог датироваться позднее, то на месте красногвардейцев однозначно бы оказались злобные чекисты. Но, по срокам не лезет, увы. Так что пришлось довольствоваться тем, что было. А я напомню, что отряды Красной гвардии, на заре своей деятельности получали деньги из касс тех предприятий, при которых были созданы. Позднее, они финансировались Советами. Причём, далеко не всегда пробольшевистскими. Небольшая цитата из книги Яна Пече «Красная гвардия в Москве в боях за Октябрь»:

«…секретарь Моссовета, меньшевик-интернационалист, пытался не допустить отряд Красной гвардии для охраны ВРК в здание Моссовета, заявив, что оно является местом ... экстерриториальным. Казначей Моссовета (также интернационалист) сначала отказывал в выдаче денег для продснабжения отрядов Красной гвардии, а затем пытался ограничить размеры этих выдач».

В январе 1918 года меньшевиков в столичных Советах практически не осталось, на вот левые эсеры вполне себе с большевиками сотрудничали. Так что адресовалось это письмо (как и многие другие «документы Сиссона») отнюдь не только большевикам.

А самое непонятное: зачем там вообще были нужны «золотые» немецкие рубли? Золото к январю 1918 года из обращения исчезло полностью, и своё денежное содержание красногвардейцы получали БУМАЖКАМИ. Так что их «зарплата» ограничивалась только производительностью печатных станков Экспедиции Заготовления Государственных Бумаг. «Экспедиция», кстати, была, наверное, единственным царским предприятием, которое функционировало на полную мощность и при Временном правительстве, и при большевиках. Например, дневная (!) производительность ЭЗГБ (правда, во второй половине 1918 года) составляла более 120 миллионов рублей разными кредитными билетами: «царскими», «думками», «керенками»... Можно, к слову, вспомнить, что численность Красной гвардии на ноябрь 1917 года по разным оценкам составляла до 200 тысяч человек. Если сопоставить эти цифры (ниже Сиссон оценивает среднее суточное жалование красногвардейцев в 14 руб.), пусть даже разнящиеся по датам, то будет видно, что дневную зарплату всех красногвардейцев «Экспедиция» отщёлкала бы примерно за полчаса, при круглосуточном режиме работы. И от того, что в сейфах большевиков появились «золотые немецкие рубли» ничего измениться не могло.

Далее в дело снова вступает Арутюнов:

Так ведь, «документы Сиссона» практически все исчирканы разными пометками. «Кремлёвские фальсификаторы» утверждают, что экспертиза их подлинность не подтвердила.

Тут соглашусь: если бы г-н Сиссон пояснил, что именно он имел под «разрушением банков», то можно было бы, либо что-то возразить ему, либо восхитится вместе с ним красоте «классической» комбинации. А в данном случае, это всё равно, что разговаривать с человеком, который оперирует тезисами а-ля «большевики всё испортили» и пр.

Могу только сделать пару замечаний: Менжинский, строго говоря, на 8 января «министром» (наркомом) финансов не являлся, а был заместителем И.М. Скворцова-Степанова. Другое дело, что Скворцов-Степанов приступить к своим обязанностям не смог, и Вячеслав Рудольфович на самом деле его «замещал». Официально же наркомом Менжинский стал только в феврале.

Теперь по суммам. Сиссон предлагает нам поразиться, как жировали красногвардейцы, в сравнении с солдатами. Говорю сразу: делать этого не стоит. Дело в том, что солдаты находились на полном государственном обеспечении, и на продукты, например, им, в отличие от красногвардейцев, тратиться не приходилось.

Если быть точным, то в реальных условиях солдатам всё-таки приходилось пищу докупать. Но это уже совсем другие деньги. Процитирую «Телеграмму особого делопроизводства при главном полевом интендантстве» от 20 марта 1917г., которую Верховный главнокомандующий генерал Алексеев направил по всем фронтам:

«…Всякая невыдача натурой каких-либо продуктов против установленных мною приказом моим 1916 года, номер 446, нормальных дач должна заменяться всякими подсобными припасами из местных средств, или выдаваться на руки деньгами по установленной расценке соответственно приказа Наштаверха от 1916 года номер 1804…

…Приварочные оклады, в которые входило по приказу 446 – 20 золотников крупы или заменяющих её продуктов, должны по-прежнему исчисляться со включением в них стоимости 20 золотников крупы, риса или других подобных продуктов с тем, чтобы за неотпуском войскам соответствующих продуктов натурой таковые заменялись картофелем, овощами и вообще всем, что возможно приобрести на местах, или выдавались деньгами на руки, как указано в приказе 1804». («1917. Разложение армии»).

Жалование же красногвардейцев предлагаю сравнить не с солдатским, а со среднемесячным заработком рабочих-металлистов (в январе 1918г. – 410 руб.), кожевников (393 руб.), или химиков (436 руб.). А тем, кто всерьёз думает, что солдат в январе 1918 года мог прожить на сумму в 12-16 копеек в день, могу предложить такие воспоминания современника событий (Москва, начало 1918г.): «Свободно можно купить белый хлеб у Сухарёвки по 3 руб. и постный сухарь по 8руб. за фунт, охотно заплатишь 6 руб. за французскую булку на Тверской и, с удовольствием, 80 коп. и 1 руб. за пирожное или пирожок с мясом в кафе». Это в относительно благополучной тогда Москве. В Питере обстановка с продовольствием была похуже и цены, соответственно, ещё выше.

Не хочется возражать А.Г. Мискину. Для себя я уверен, - такие случаи, безусловно, могли иметь место. Просто фигура тифлисского рабочего, заглядывающего через плечи большевистских комиссаров в момент составления фиктивных списков, выглядит немного неправдоподобно. Более того, старина Мискин «лично видел» и момент получения денег. Может, сам и получал?

Остаток главы «профессиональный учёный» посвятил затоплению кораблей Черноморского флота в июне 1918 года.

Я поверю.

«Целых три года» мужество и отвагу проявляли и другие воинские соединения, а к концу 1917 года Российская армия развалилась. Если говорить конкретно о Черноморском флоте, то могу привести «басню» командующего этим флотом адмирала Колчака: «…И вот, в конце концов, я решил просить освободить меня от командования по следующим мотивам: общее положение, полное бессилие что-нибудь сделать и совершенная моя бесполезность в той роли, в которой я нахожусь. Управлять флотом так, как я понимал, я считал невозможным и считал нелепым занимать место. Поэтому я обратился к Керенскому с просьбой освободить меня от командования. На это Керенский мне ответил, что он считает это нежелательным и просит меня подождать его приезда в Севастополь, и надеется, что ему удастся устранить и уладить те трения, которые возникли в последнее время. Я согласился и второй раз уже не настаивал. В сущности говоря, в мае месяце (1917г.) быстро произошёл общий и внутренний развал во флоте». (Ю.Кларов «Арестант пятой камеры»).

И если даже принять доводы Арутюнова (отклонив доводы Колчака, как «тенденциозные») и согласиться, что в ситуации всеобщего коллапса, Черноморский флот сохранил свою боеспособность, сути дела это не меняет: флот был обречён.