Глава 10.
ПЛАТА ЗА РОССИЙСКИЙ ПРЕСТОЛ
А.Д. Сахаров
Однако новоиспеченный премьер советского правительства ясно и ответственно понимал, что пора незамедлительно и исправно возвращать долги тем, кто помог ему взойти на российский престол. Ленину предстояло решить ряд сложнейших задач организационного, военного и дипломатического характера, среди которых подписание советским правительством мирного договора с Германией являлась первостепенной. По сути, эта задача занимала центральное место в общей цепи предательской деятельности вождя большевиков. Поэтому, захватив власть в Петрограде и прикрывшись пресловутым декретом о мире, принятым Вторым Всероссийским съездом советов Рабочих и Солдатских депутатов, Ленин теперь уже открыто и решительно стал претворять в жизнь задание германского правительства по скорейшему заключению сепаратного мира.
Доведенные до крайнего истощения, Германия и Австро-Венгрия давно уже жаждали избавиться от забот на Восточном фронте…Снова хочу отметить, что Акима не волнует, насколько истощённой была Россия. А ведь, даже исключительно заинтересованный в продолжении Россией войны посол Великобритании Дж.Бьюккенен 27 ноября 1917 года телеграфировал в Foreign Office: «Моим единственным стремлением и целью всегда было удержать Россию в войне, но невозможно принудить истощенную нацию сражаться вопреки ее собственной воле... Для нас требовать своего фунта мяса и настаивать на том, чтобы Россия исполнила свои обязательства, вытекающие из соглашения 1914 г., значит играть на руку Германии...»
Ниже, Арутюнов описывает общеизвестные трудности, которые стояли перед Лениным на пути к заключению мира. У Акима это выглядит так: «Должен сказать, что по вопросу заключения сепаратного мира с Германией у Ленина и его единомышленников были большие сложности. Они не находили поддержки ни у членов правительства, ни у членов ЦК РСДРП(б), ни со стороны влиятельных партий, особенно эсеров». Уделив внутренним противоречиям несколько абзацев, Арутюнов отмечает: «Однако немцы, прочно удерживая в руках послушного российского премьера, предъявили российскому правительству новые, еще более тяжелые условия мира». Подкрепив впечатление цитатой из газеты «Русь», Аким следует далее:
Очень не советовал бы человеку, составившему себе мнение по истории России из книжек Арутюнова, спорить с подготовленным оппонентом.
Как удалось Ленину «протолкнуть» своё решение? Ведь он не был ещё всевластным диктатором.
Для арутюноидов наверняка будет сюрпризом, что Украина была независимым участником переговоров в Брест-Литовске. Пусть каждый сам представит себе, насколько это сокращало возможность для манёвра «узурпатору» Ленину.
«9 февраля (нов. ст.) представители Четверного союза объявили о подписании сепаратного договора с Украинской республикой, по которому Центральная Рада признавалась единственным законным правительством Украины, а Германия обязывалась оказать ей военную и политическую помощь. По секретному договору Украина была должна поставить остро нуждавшимся в продовольствии Германии и Австро-Венгрии до 1 млн. тонн зерна, 500 тыс. тонн мяса и другие продукты питания».
Для того, чтобы проиллюстрировать, насколько «безропотны» были большевики, исполняя волю Германского генштаба, приведу несколько достаточно широко известных примеров (цитирую по Л.Г.Соболев «Тайный союзник. Русская революция и Германия»):
9 февраля в Берлине было перехвачено воззвание, призывавшее немецких солдат «убить императора и генералов и побрататься с советскими войсками». Возмущенный Вильгельм направил Кюльману телеграмму-директиву, требовавшую завершить в 24 часа переговоры с большевиками. Он писал: «Сегодня большевистское правительство напрямую обратилось к моим войскам с открытым радиообращением, призывающим к восстанию и неповиновению своим высшим командирам. Ни я, ни фельдмаршал фон Гинденбург не можем терпеть такое положение вещей... Троцкий должен к завтрашнему вечеру подписать мир с отдачей Прибалтики до линии Нарва — Плескау — Динабург включительно, без самоопределения и с признанием компенсации всем затронутым сторонам. В случае отказа или при попытках затягивания переговоров и увертках переговоры будут разорваны в 8 часов вечера завтрашнего дня, а перемирие расторжено...».
10 февраля (нов. ст.) немецкая делегация снова потребовала «обсуждать только пункты, дающие возможность придти к определенным результатам», Троцкий сделал от имени советской делегации заявление, которого ни Кюльман (представитель Германии), ни другие участники переговоров не ожидали. «...Мы выходим из войны, — сказал Троцкий. — Мы извещаем об этом все народы и их правительства. Мы отдаем приказ о полной демобилизации наших армий, противостоящих ныне войскам Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии. Мы ждем и твердо верим, что другие народы скоро последуют нашему примеру. В то же время мы заявляем, что условия, предложенные нам правительствами Германии и Австро-Венгрии, в корне противоречат интересам всех народов... Мы отказываемся санкционировать те условия, которые германский и австро-венгерский империализм пишет мечом на теле живых народов. Мы не можем поставить подписи Русской Революции под условиями, которые несут гнет, горе и несчастье миллионам человеческих существ. Правительства Германии и Австро-Венгрии хотят владеть землями и народами по праву военного захвата. Пусть они свое дело творят открыто. Мы не можем освящать насилия. Мы выходим из войны, но мы вынуждены отказаться от подписания мирного договора». Яркая эмоциональная речь главы советской делегации вызвала, по выражению генерала Гофмана, «всеобщее смущение», а Кюльман, быстро придя в себя, мог лишь констатировать, что страны Четверного союза «находятся в настоящий момент в состоянии войны с Россией». На следующий день советская делегация покинула Брест-Литовск.
В оглашенной с советской стороны декларации (уже после заключения мира) отмечалось: «Этот мир продиктован с оружием в руках. Это — мир, который, стиснув зубы, вынуждена принять революционная Россия. Это — мир, который, под предлогом освобождения российских окраин, на деле превращает их в немецкие провинции...». Глава советской делегации Сокольников после подписания не удержался от пророчества: «Мы ни на минуту не сомневаемся, что это торжество империализма и милитаризма над международной пролетарской революцией окажется временным и преходящим». После этих слов генерал Гофман в возмущении воскликнул: «Опять те же бредни!».
После убийства Мирбаха, советско-германские отношения (и ранее не безоблачные) резко ухудшились. Завершилось всё разрывом дипломатических отношений. 5 ноября 1918 г. Германия потребовала высылки представительства Советской России из Берлина, обвинив советских дипломатов в революционной агитации, а Советское правительство — в нежелании наказать убийц германского посла в Москве. 13 ноября 1918 г. ВЦИК Советов, со своей стороны, принял постановление об аннулировании Брест-Литовского договора «в целом и во всех пунктах».
Учитель: Кто в первую очередь подавлял народное сопротивление октябрьским путчистам?
Ученик-арутюноид: Наёмные головорезы!
Учитель: Садись, пять!
…сговор с Вильгельмом II обошелся им (большевикам) действительно не дешево. Россия обязывалась произвести полную демобилизацию своей армии. Иными словами, она лишалась возможности защитить свой суверенитет. Военные суда России должны были перебазироваться в русские порты и немедленно разоружиться. От страны отходили Польша, Литва, Курляндия (Латвия), Эстляндия (Эстония). В руках немцев оставались все районы, которые были к моменту подписания договора заняты германскими войсками. На Кавказе Россия, в ущерб народам Армении и Грузии, уступала Турции Карс, Ардаган и Батум. Украина и Финляндия признавались самостоятельными государствами, причем Россия обязывалась заключить с Украинской Центральной Радой мирный договор, а также вывести свои войска из Финляндии и с Аландских островов. Правительство России обязывалось прекратить всякую агитацию против правительства суверенной Финляндии.
Сейчас многие авторы (в частности, некий Арутюнов А.), пишущие на исторические темы, любят давать оценки прошлому с сегодняшних позиций (права человека, суверенность государства, неприкосновенность границ и т.п.). С этой точки зрения любопытно посмотреть на приводимые Акимом пункты «сговора»: что в них плохого? Демилитаризация экономики, предоставление независимости угнетаемым народам, отказ от притязаний на спорные территории, вывод войск с территории независимых государств, запрет агитации против законных правительств. Из этого стройного ряда выбивается только нанесение «ущерба народам Армении и Грузии». Но ведь к тому времени эти две республики (вместе с Азербайджаном) свергли проклятое великорусское иго и стали «независимым» Закавказским комиссариатом. Вот, вроде бы, и все карты в руки (барабан на шею). Берите, и дружными усилиями устраняйте «ущерб»! А то интересно получается: отвоевала Россия у Турции тот же Карс, - принято как должное; уступила его, проиграв (фактически) войну, - нанесла ущерб гордым кавказским народам.
Сам Арутюнов, кстати, писал (подчёркивая связь большевиков именно с немцами), что перед Турцией у Ленина никаких обязательств не было.
Почему бы не объяснить, что это за договор, и кто, несмотря на «невыгодность», заключил его в 1904 году. Я, конечно, могу предположить, что и здесь не обошлось без большевиков, но хотелось бы узнать мнение «профессионального историка».
“Всего вывезено для всех государств, заключивших договор:(Германия, Австро-Венгрия,— Болгария, Турция) 113 421 тонна
Из них для Австро-Венгрии — 57 382 тонны
Из них круп и муки — 46 225 тонн
Всего Из них Австро-Венгрии Масло, жир, шпик 3 329 403 кг 2 170 437 кг Растительное масло 1 802 847 кг1 977 105 кг Сыр, творог 420 818 кг 325 103 кг Рыба, мясные консервы, селедки 1 213 961 кг 473 561 кг Рогатый скот 105542 шт. (46834834 кг) 55461 шт. (19505760 кг) Лошади 95 976 шт. (31625175 кг) 40 027 шт. (13165725 кг) Солонина 2 927 439 кг 1 571 569 кг Яйца 75200 шт. 32433 шт. Сахар 66 809 969 кг 24 973 443 кг Разные продукты 27385095 кг 7836287 кг ВСЕГО: 172349556 кг 61528220 кг Яиц 75 200 ящ. 32 433 ящ. ИТОГО: 30 757 ваг. 13 037 ваг.”
Повторю ещё раз: все претензии здесь следует обращать представителям «незалежной» Украины, а точнее к правительству Центральной Рады.
…В сущности, в Берлине по каналам разведорганов, обосновавшихся в Петрограде и по всей России, были хорошо информированы о политической ситуации в Петрограде и вокруг него, и уже предпринимали шаги, чтобы, хотя бы на время, держать у власти вассальное большевистское правительство. Расчетливые германские политики и генералы хорошо понимали, что материальная помощь, которую они оказывали большевикам на протяжении четырех лет и которую собирались оказать им теперь, диктуется тем, чтобы воспользоваться плодами Брестского мирного договора. Материальная помощь большевикам была несравнима с теми огромными материальными затратами, которые несла Германия на Восточном фронте, не говоря уже о многочисленных людских потерях.
Судя по приведенной ниже телеграмме, материальная помощь Германии большевистскому правительству стала поступать в крупных суммах регулярно.“Москва, 3 июня 1918...Посланник — Министерству иностранных дел
Расшифровка № 233 на телеграмму № 161
При сильной конкуренции со стороны Антанты ежемесячно требуется 3 000 000 марок. В случае возможного в скором времени неизбежного изменения нашей политической линии следует считаться с увеличением потребности
Мирбах”.
Судя по приведённой выше телеграмме, материальная помощь Антанты большевистскому правительству тоже имела место. Иначе, о какой «сильной конкуренции» ведёт речь Мирбах? Возникают и другие вопросы: что имеет ввиду немецкий посол под «неизбежным изменением нашей политической линии»? На какие цели, при таком развитии событий, предполагалось тратить «увеличенную» материальную помощь? Для Акима эти вопросы интереса не представляют. Всё очевидно: прошла очередная проплата от немцев к большевистским наймитам. Даже абсолютно диссонирующую с его выводами фразу о «сильной конкуренции со стороны Антанты» Арутюнов не удосужился хоть как-то прокомментировать.
Сама телеграмма относится к послебрестскому периоду, когда Россия и Германия уже не находились в состоянии войны. Соответственно, финансовые взаимоотношения двух государств уже не выглядят компрометирующими. И всё-таки снова отмечу, что неясно, как собирался расходовать Мирбах 3 000 000 марок.
“...Берлин, 11 июня 1918Дорогой Кульман!
В ответ на Ваше послание от 8 этого месяца, в котором Вы переслали мне записку A.S. 2562 относительно России, я готов одобрить представленное, без указания оснований, предложение об ассигновании 40 млн. марок для сомнительной цели” (выделено мной. — А.А.).
Больше полгода прошло после большевистского переворота! Если принять логику г-на Арутюнова, то совершенно не понятно, зачем немцам до сих пор снабжать Ленина. Ведь было понятно, что российская армия, как организованная сила, уже не существовала. Какие «сомнительные цели» преследовал, в таком случае, «официальный Берлин»? Отдаю должное Акиму, - он не спасовал перед этим вопросом и предпринял «большие усилия»:
Тужился человек, напрягался, предпринимал «большие усилия», а в результате только пукнул. Германия из последних сил сражается с Антантой, а их гениальный агент решает использовать дисциплинированных австро-венгерских и немецких военнопленных для своих нужд. Да ещё и денег на это дело у немцев оттяпал… Выходит, Ленин оказал существенную помощь странам Антанты, и внёс серьёзный вклад в разгром своих «работодателей».
«Приведённое выше» - это воспоминания старого металлиста Пудикова & Co. «Факты из 11-й главы» гласят примерно следующее: «в документе № 35 говорится, что члены разведгруппы майора германского Генштаба фон Бельке “были переодеты в русскую солдатскую и матросскую форму”». О «полках» и «дивизиях» немецких военнопленных Аким не распространяется. А ведь ниже Арутюнов пишет, что путём найма военнопленных, коварный вождь большевиков компенсировал миллионную (!) убыль в рядах своей армии.
В принципе, с Арутюновым можно согласиться: действительно, россияне не желали участвовать в братоубийственной войне. Поэтому дезертировали и от большевиков, и от Деникина, и от Колчака и от всех других.
Если верить Акиму, то примерно в это же время сотни тысяч хорошо обученных и дисциплинированных австро-венгерских и немецких военнопленных должны были получать от Ленина свою первую зарплату (за июль), из выданных немцами же для сомнительной цели 40 миллионов марок.
Из книги Джона Кигана «Первая Мировая война» приведу цитату, относящуюся к этому же самому времени: «Немецкое Главное командование вычислило, что для того чтобы просто возместить потери, уже понесённые в атаке, потребовалось бы делать 200 тысяч замен каждый месяц – но, даже добавив к следующему ежегодному призыву всех восемнадцатилетних юношей, удалось бы мобилизовать только 300 тысяч человек».
Люди изучающие историю не по истошным арутюновским опусам в курсе, что и сам Брестский договор был заключён с позиции силы. У молодой Республики просто не было сил, для отражения начавшегося немецкого наступления. По сути, советской делегацией был подписан ультиматум. К 27-му августа ситуация нисколько не улучшилась, а кое в чём стала намного хуже. Начнём с того, что 6-го июля 1918 года был убит посол Германии Мирбах...
Небольшое отступление: напомню, что на Украине, например, немцы почему-то не стали приводить к власти своих «платных агентов» - большевиков, предпочтя им сначала Центральную раду, а потом правительство гетмана Скоропадского. В Прибалтике, под прикрытием немцев, марионеточная (по-Арутюнову) Советская власть по каким-то причинам тоже не утвердилась. При этом, немцы оказывали существенную поддержку таким серьезнейшим врагам большевиков, как атаман Краснов, к примеру. Позже атаман, по его же образному выражению, «отмывал» в водах Дона получаемое от немцев «грязное» оружие и передавал их «непорочным» добровольцам. Больше того, не ограничиваясь поддержкой антибольшевистских сил, немцы сами начали формировать на подконтрольной себе территории антибольшевистские армии. А в Финляндии, только прямая военная помощь немцев помогла Маннергейму одолеть местных большевиков…
Можно попытаться посмотреть на всю ситуацию глобальнее. Возьмём «позорный» Брестский мир. Вот большевики начали переговоры с немцами. Все «здоровые национально-патриотические силы», в ответ, провозгласили верность союзникам и войну до победного конца. Простой вопрос: кто, помимо «немецких агентов» - большевиков, не на словах, а на деле воевал с немцами в то время, когда они, начиная с 18 февраля, начали наступление на Украине? Мне, например, кроме анархо-коммуниста Нестора Ивановича Махно, как-то в голову никто не приходит. Напротив, один из самых героических белых героев – Дроздовский, который в это время спешил на соединение с Корниловым, не стеснялся (а может и стеснялся, я, честно сказать, не в курсе) принимать посильную немецкую помощь. Они ему, то броневичок вытолкнут из грязи, то с фланга прикроют, когда он атакой на большевиков идёт. Кстати, сам Дроздовский, в отличие от современных горе-исследователей, своим врагам должное отдавал и в дневнике записал, что с немцами большевики воевали довольно храбро.
Ладно, вернёмся к «послеБресту». Итак, отношения между немцами и их «агентами» вследствие убийства Мирбаха ещё более ухудшились. Германское правительство потребовало введения «ограниченного контингента» своих войск, под предлогом охраны посольства в Москве. Ленин, в ответ, заявил, что на такую меру советское правительство ответит поголовной мобилизацией всего народа. Соответственно, новый посол Германии Гельферих попросил у своего правительства разрешения вступить в переговоры с контрреволюционными группировками и переехать из Москвы ближе к границе. Генерал фон-дер-Гольц, командовавший армией на советско-германской границе, одновременно вёл тайные переговоры о свержении советской власти и захвате Петрограда с бывшим председателем царского Совета министров А.Ф. Треповым, с великим князем Кириллом Владимировичем и другими монархистами. Штаб 8-й восточной немецкой армии разработал план занятия Петрограда совместно с немецким флотом. План был одобрен верховным командованием Германии. Посол Гельферих в своих воспоминаниях писал: «Лишь если бы удалось победить большевистское правительство в самой России, мы могли бы рассчитывать на более спокойное положение на востоке и на освобождение большей части разбросанных там дивизий». Не раз упоминаемый Акимом генерал Гофман в это же время начал поиск кандидата на место российского регента. Выбрали Великого Князя Павла и начали с ним переговоры. Людендорф писал об этом времени «упущенных возможностей» с нескрываемой досадой: «С военной точки зрения, мы были в силах произвести короткий удар на Петроград теми войсками, которые у нас имелись на востоке, и при помощи донских казаков развить наступление и на Москву. Мы могли устранить внутренне столь враждебное нам советское правительство и установить в России другую власть, которая бы не работала против нас и была бы согласна идти заодно с нами. В совокупности это имело бы большое значение для дальнейшего ведения войны. Если бы в России оказалось другое правительство, то можно было бы соответственно пересмотреть Брестский мир».
На других фронтах Советской республики обстановка тоже резко ухудшилась. На Севере и Дальнем Востоке высадились интервенты. Поднялся Дон, куда после этого вернулась из своего Ледяного похода Добровольческая армия. В мая начался мятеж чехословацкого корпуса, растянутого вдоль железной дороги от Пензы и до Владивостока. В июне 1918 года добровольцы, на этот раз уже с донскими казаками, начинают свой второй поход на Кубань. 21 июля они взяли Ставрополь. 17 августа - Екатеринодар…
В сложившейся ситуации немцы предпочли свержению большевиков, очередную попытку «выкручивания рук». Результатом и был тот самый дополнительный договор 27 августа 1918 года.
40 миллионов марок в одну сторону, 125 миллионов рублей в обратную… Чем-то похоже на пункт обмена валют.
Могу только повторить, что такие действия вытекали из Брестского мира. Ну и ещё раз обращу внимание на встречное движение финансовых потоков. Акиму пора бы определиться: Ленин по-прежнему «получал от своих хозяев материальную помощь в крупных размерах», или уже расплачиваться «оптом и в розницу» начал? Даты ведь одни и те же.
Наивные выксунцы и не подозревали, ради кого они силой отбирают хлеб у своих соотечественников-хлеборобов.
Между тем телеграмма Ленина комиссару железнодорожной станции Орша Д.Е. Иващенко от 4 июля 1918 года проливает свет на эту подлую и мерзкую историю с хлебом. Она ясно показывает, кому предназначался русский хлеб:“Благодарю за пропуск 36 вагонов в Германию: это для наших бедствующих военнопленных (?). Прошу опровергать все гнусные клеветы и помнить, что мы должны помогать нашим военнопленным изо всех сил”.
Рискуя прослыть «наивным выксунцем», предположу: русский хлеб предназначался русским военнопленным. По крайней мере, в телеграмме ясно говорится именно об этом.
Трудно понять суть претензий Акима Арутюнова. Как (да и зачем?) мог воспрепятствовать Ленин возвращению домой немцев и австрийцев, после заключения мирного договора? У меня есть такое объяснение: написав, что Ленин потратил 40 миллионов марок для найма военнопленных, Аким обнаружил свидетельства того, что большевики отправляли немецких военнопленных домой именно в рассматриваемый период. Со стороны Ленина было подлостью и мерзостью, так нарушить стройный ход арутюновской мысли. Спасовать перед трудностями Акиму не позволило его профессионально-историческое кредо: «Если факты противоречат арутюновским выводам, значит фактам не повезло».
* * *
Эти «загадочные» явления имеют место после любого, сколько нибудь значительного переворота, тем более во время революций. Во время Февральской революции, кстати, был полностью уничтожен и разграблен архив Охранного отделения. И не он один, конечно.
Мне кажется, что любая власть будет ставить к архивам только надёжных и верных себе людей, но у «профессионального историка», судя по всему, иной взгляд на этот вопрос.
Для их поиска и покупки начиная с 1923 года в заграничные командировки были направлены опытные агенты Политбюро, Коминтерна и Института партии ЦК РКП(б). Среди них: Н.С. Ангарский (Клестов), В.А. Бухгольц, Я.С. Ганецкий (Фюрстенберг), Миллер Р. и другие…
…Поздно осенью архив Бунда транзитом через Берлин был отправлен в Москву. В Институте Ленина торжествовали. Каменеву и всем членам совета института казалось, что все документы и материалы, прямо или косвенно связанные с Лениным, у них в руках.Любой, кто внимательно прочитает эти три небольших абзаца, легко поймёт, что торжествовать по ЭТОМУ поводу, и в ТАКОЙ ситуации, могли только люди примерно равные Арутюнову по интеллекту.
«Трудно не согласиться» с «профессиональным историком»: зря «торжествовал» Каменев со всеми членами совета института. И чиновники Временного правительства, бесспорно, не были такими уж глупыми людьми. А кто был – тот и остался.
Вот именно таким сухим, я бы даже сказал, суконным, профессионально-историческим языком и пишутся научные работы. Наверное.