Как говорится, от судьбы не уйдёшь: прочитал я книжку г-на Новоселова "Смерть Ленина. Медицинский детектив". Поскольку раньше этой темы уже касался, сразу начну разбор. Для тех, кому не захочется вникать в детали, в конце будет небольшой обобщающий текст, где я попробую кратко и по возможности цензурно пояснить, что не так с этой книгой.

Представляя читателю своё детище, автор на первых страницах пишет:

«Эта книга – скромная попытка разобраться в спорных взглядах медицинского сообщества России на конкретный клинический случай».

Книга Новоселова совсем не выглядит какой-то «скромной попыткой», наоборот, автор в абсолютно безапелляционной манере заявляет, что тему он закрыл, и выводы его – единственно верные. Да и в общем, как мне кажется, скромность не является самой сильной чертой новоселовского характера. Вот, например, очень показательное, на мой взгляд, высказывание:

«Люди, о которых я расскажу [врачи, лечившие Ленина], прошли свой путь с достоинством, и они заслуживают точной исторической оценки со стороны современного клинического сообщества. С этого момента фразы вроде: «врачи лечили пациента Ульянова, как бы, не от того» и «у великих людей все происходит не как у всех» должны быть забыты врачами на всем постсоветском пространстве».

Если кому-то это кажется недостаточно красноречивым (в конце концов, может быть Новоселову и в правду кто-то что-то должен), вот как автор заканчивает своё вступление:

«Аналогов этой книги нет и быть не может».

Ну что-ж, тогда и я, приступая к рецензии на столь уникальную книгу, тоже отрину ложную скромность и заявляю: читай, счастливчик, и пусть тебе завидуют нечитавшие! Аналогов этой рецензии нет и быть не может.

Книга состоит из двух частей: первая крутится вокруг «Дневника дежурных врачей», а во второй автор уже обобщает информацию, делает попутные экскурсы и глобальные выводы.

Начнём, как бы это странно кому-то не показалось, с части первой. Г-н Новоселов, обосновывая свои преимущества как исследователя данной темы, в первую очередь напирает на то, что он на сегодняшний день единственный, кто смог получить доступ к «Дневникам»:

«До сегодняшнего дня никто из моих коллег, обсуждавших его [диагноз Ленина], не видел оригинальных документов, написанных врачами пациента».

Что же касается их публикации в «Вопросах истории КПСС» и «Кентавре», то здесь, оказывается, есть нюанс:

«…комиссия ЦИК СССР по организации похорон В. И. Ульянова, подняла вопрос об издании информации о жизни и болезни вождя в 1922–1924 гг. 28 января 1924 г. Комиссия ЦИК приняла единогласное решение внести предложение по данному вопросу в ЦК РКП(б). 30 января Комиссия ЦИК поручила Н. И. Бухарину, В. М. Молотову и А. С. Енукидзе организовать указанные работы, для чего А. С. Енукидзе было предложено ознакомиться с историей болезни Ленина и сообщить свое мнение о возможности ее опубликования. Он высказался в принципе за напечатание такого документа, который бы давал полную картину болезни и состояния Ленина, предварительно удалив из записей специфические сведения лечебно-процедурного свойства. При этом Енукидзе отдавал предпочтение стилю записей доктора Кожевникова [одного из трёх врачей, ведших дневник], в которых преобладали наблюдения дневникового характера с описанием и анализом фактов и событий, свидетелем которых он являлся. А. М. Кожевников, по-видимому, в 1924 г. просмотрел напечатанный на машинке текст своих записей и внес небольшие коррективы (главным образом поправил некоторые неудачные фразы и в большинстве случаев заменил местоимения «я» и «мы» фамилиями врачей).

По экземпляру доктора А. М. Кожевникова в 1991–1992 гг. были подготовлены публикации в журналах «Вопросы истории КПСС» и «Кентавр». Детали сугубо процедурного характера, как предлагал А. С. Енукидзе, сняты. Данная публикация, подготовленная сотрудниками ЦПА, охватывала не весь период, а лишь с 3 октября 1922 г. по 10 марта 1923 года [весь Дневник – с 29 мая 1922 по 21 января 1924]. Именно тогда я узнал о существовании данного дневника, доступ к которому я получил только 25 лет спустя.

Оказалось, что при публикации 1991–1992 гг., снятие данных сугубо процедурного характера, привело к искажению клинически значимой информации. Это выяснилось при наложении данных публикаций на дневниковые данные. Кроме того, публикаторы охватили лишь небольшой и спокойный отрезок болезни Ленина, и прекратили публикацию на моментах, когда началось обострение типичной клинической картины».

Это серьёзное заявление! Если коммуняки действительно исказили важную информацию, то автор, рассматривая с профессиональной точки зрения такие разночтения, обязательно покажет читателю, что и как он там «наложил». Ведь так? Обязательно посмотрим, не забудем ~~не простим~~. Так же обязательно попробую разобраться с обострением «типичной» (имеется ввиду – сифилитической, конечно же) клинической картины, когда дойдём до соответствующих записей в «Дневнике».

Как я уже говорил ранее, меня интересовала сама причина, по которой г-н Новоселов взялся за эту тему. Выяснилось следующее:

«Я не выбирал эту тему, ее мне выдали в аспирантуре НИИ мозга ВНЦПЗ АМН СССР более четверти века назад».

Оказывается, сам г-н Новоселов здесь, по большому счёту и не при чём: сама судьба выбрала его орудием Правды! Но давайте забежим немного вперёд и почитаем, что он пишет в начале второй части книги:

«… На дворе осень 1989 года, в воздухе носится ощущение перемен, общественность бурлит. В прессе начинают всплывать вопросы из прошлого, которые раньше задавать было нельзя. Появляется все больше новой информации. В тот год я, молодой доктор, выпускник лечебного факультета 1 ММИ им. И. М. Сеченова, рьяно бросился в пучину изучения старения мозга, став аспирантом научного учреждения, в котором хранился мозг вождя мировой революции.

Мое поступление в аспирантуру совпало во времени с началом развала нашей страны. Символично – умирающее государство, в его столице находится институт, созданный по решению основателей этого государства, в котором лежит мозг самого главного первооснователя. Рожденный 30 декабря 1922 года, и проживший век, отведенный русскому человеку, СССР умирал на глазах, покрываясь политическими и социальными пролежнями. И граждане, жившие в стране, где все было связано с Лениным, уже не могли и не хотели больше жить с его именем и его лозунгами…»

Вы бы, г-н Новоселов, за себя говорили. Ну да не будем отвлекаться:

«…Уже через полгода работы по теме нейрофизиологии старения я понял, что мне предоставлена возможность изучить патогенез болезни В. И. Ульянова. Изучение сосудистого старения мозга как бы логично накладывалась на клиническую картину пациента, чей мозг был причиной создания именно этого научного учреждения. По открытым источникам в те годы было широко известно, что Ленину был поставлен патологоанатомический диагноз атеросклероза, но уж до такой степени необычного, что это был единственный в мире диагноз, который потом никогда и нигде не был более применен. Объяснение же этому было дано самое простое и на первый взгляд понятное – Ленин – великий человек. У великих людей все процессы протекают необычно, причем, настолько, что для изучения мозга Ленина и всего советского пантеона даже создан специальный институт.

Меня заинтересовало, насколько полученные данные будут применимы к клиническому оформлению болезни пациента и к патологоанатомическому заключению профессора А. И. Абрикосова. Директор института мой интерес одобрил. Тема моего исследования была хоть и старая, но, во время бушевавших социальных ярких перемен начала 90-х годов, приковывала к себе внимание».

И это теперь называется «мне выдали тему»?? Мне кажется, здесь явно читается другая информация: в те бурные годы неокрепший юный мозг, под влиянием публикаций «Огонька», просто заинтересовался «жареной» (или, как сейчас говорят – хайповой) темой.

Ещё про мотивацию:

«Многие врачи разных специальностей задавали мне один и тот же вопрос – зачем мне это надо? И только дописав эту книгу, я могу сказать – это надо не мне лично, это надо всем нам».

Лично мне эта книга нахер была не нужна, но допустим, допустим.

«Забытыми героями этой истории оказались наши коллеги, и они заслуживают, чтобы их роль была правильно оценена врачебным сообществом. Любой человек имеет право на память и эти люди не должны быть в той «непонятной» исторической позиции, в которой они остаются до настоящего времени – «лечили не так и не от того».

Вот здесь верю: корпоративная солидарность – штука серьёзная. Но не говорит ли это, что у автора уже есть некая заданность? Понятно, что г-н Новоселов прямо предупредил нас, что в первую очередь ориентирует свою книгу на коллег, но про интересы пациентов забывать тоже не стоит, ведь, от чего бы Владимир Ильич не умер, далее мы увидим, что лечение ему никак не помогло.

«Главный же вывод моей книги: врачи нашего цифрового века, как и наши коллеги из будущего, должны знать все стороны истории отечественной медицины, чтобы в будущем избежать повторения использования как нас самих, так и нашей профессии в угоду любому режиму. Всё это и заставило меня взяться за столь сложный труд и написать книгу, которая сейчас лежит перед вами».*

Раз уж этот вывод главный, я его сейчас помечу звёздочкой (*), а ниже мы проверим, применял ли автор к себе самому собственные нравоучения.

Со вступлением закончили, переходим непосредственно к части 1:

«Во время революционного периода Владимир Ильич работал, не щадя своих сил, в особенности в первое время, но и за последние два года он был занят не менее десяти часов в сутки, причем входил решительно во все мелочи жизни. Систематическим отдыхом в это время не пользовался. На этой почве развилось у Владимира Ильича довольно сильное мозговое переутомление, которое первоначально, т. е. два года тому назад сказалось прежде всего усилением присущих ему со времен перенесенной малярии головных болей и утомляемостью – ему было уже в это время по словам сестры Марии Ильиничны трудно провести подряд несколько заседаний, в особенности последние в очереди. Затем год тому назад явления психастении сделались у Владимира Ильича еще несколько глубже – так головные боли стали появляться все чаще и чаще, психическая утомляемость стала резче, а с осени 1921 года он почувствовал себя настолько нехорошо, что позволил себя уговорить оставить государственные дела».

Далее мы увидим единственные за всю книгу попытки г-на Новоселова поиграть в объективность, но выглядят они очень странно:

«Следует обратить внимание, что, без всякого сомнения, большинству людей было бы тяжело выполнять такой объем работы, который выполнял В. И. Ульянов в те годы».

Да-да: меньшинство-то без вопросов справилось бы легко.

«Более того, вероятно, что большинство людей в подобной ситуации получили бы начальные признаки нервного расстройства».

«Вероятно получили бы», а может и не получили бы... Начальные признаки… Сука, я не знаю даже как реагировать на это! У большинства людей просто лопнула бы голова от десятой доли проблем, с которыми Ленину пришлось разбираться в те бурные годы.

Далее уже начинаются первые подходы к снаряду. Автор привлекает на помощь признанных авторитетов и намекает нам, насколько симптомы болезни Ленина соответствуют сифилису мозга.

«А. Я. Кожевников в своих лекциях обращает внимание врачей: «При распознавании прежде всего нужно решить вопрос, находится ли данное органическое страдание мозга в зависимости от сифилиса или нет? Но здесь мы наталкиваемся на немалые трудности, так как прежде всего доказать присутствие сифилиса у данного лица представляется делом далеко не легким... Но у тех, где удалось доказать в анамнезе сифилис, нужно решить еще другой существенный вопрос о том, можно ли связать данное страдание мозга с тем заражением, которое было у него давно, быть может, 10–15 лет тому назад, и после которого он оставался, по-видимому, совершенно здоровым. Чаще всего сифилис мозга наблюдается в течение первых двух лет после инфекции. В исключительных случаях он может развиться через несколько недель, но также и через несколько десятков лет после заражения».

В более свежих (относительно книги) интервью г-н Новоселов предполагает, что заражение Ленина сифилисом «произошло в самарский период (1889-1893гг)». То есть, если ориентироваться на примеры Кожевникова, случай Ленина явно будет исключительным. Новоселов же потом неоднократно заявит, что в нём (случае) вообще нет ничего не то что загадочного, но даже просто неясного.

Теперь внимательней перечитаем первое предложение из цитаты, автора которой г-н Новоселов отрекомендовал нам следующим образом: «Кожевников Алексей Яковлевич (1836–1902) – профессор, основатель школы отечественной невропатологии, к которой можно уверенно отнести большую часть российских врачей неврологов, которые участвовали в лечении В. И. Ульянова».

Цитата:

«При распознавании прежде всего нужно решить вопрос, находится ли данное органическое страдание мозга в зависимости от сифилиса или нет?»

То есть, большинство лечивших Ленина неврологов знали как дважды два: при любом органическом страдании мозга неясной этиологии, в первую очередь определяйте, не сифилис ли это. Примерно то же самое писал в своей книге «Болезнь, смерть и бальзамирование Ленина» профессор Ю. Лопухин (на которого г-н Новоселов, кстати, регулярно ссылается) ещё в 1997 году:

«Одно из предположений, которое, естественно, составляло врачебную тайну, будучи только догадкой, сводилось к возможности сифилитического поражения головного мозга. Для врачей России, воспитанных на традициях С. П. Боткина, который говорил, что «в каждом из нас есть немного татарина и сифилиса», и что в сложных и непонятных случаях болезней следует непременно исключить специфическую (т. е. сифилитическую) этиологию заболевания, такая версия была вполне естественной. Тем более что в России сифилис в конце прошлого – начале текущего века в разных формах, включая наследственную и бытовую, был широко распространен».

Но это же очень важная информация для понимания и мышления врачей того времени, и причин принятия ими решений! Почему же г-н Новоселов молчит по этому поводу?

Да, цитата Кожевникова в книге есть, но она акцентирует внимание совсем на другом и за указанные слова ещё попробуй зацепись глазом. Зато, когда Новоселов действительно хочет в чём-то убедить читателя, то проявляет просто чрезвычайную настойчивость. Например, он раз пять-шесть объяснял читателям, насколько ничтожна Реакция Вассермана, причём не стесняясь дословно повторять привлекаемые в поддержку цитаты.

Вернёмся к цитируемым Новоселовым авторитетам:

«Фон Штрюмпель, врач-консультант В. И. Ульянова: «Прогрессивный паралич есть частая болезнь, поглощающая, по-видимому, больше жертв из лучших и более образованных классов, нежели из низших сословий. В среднем вывод можно принять, что около десятой части всех душевно-больных, помещаемых в лечебницы, суть паралитики. У большинства начало болезни приходится между 30 и 50 годами жизни. Наибольшее значение имеет бесспорно умственное переутомление, в особенности, если оно сопряжено с психическим возбуждением». Там же: «Рядом со всеми этими признаками начинающейся признаками умственной слабости, обнаруживаются часто, с другой стороны, ненормальная раздражительность. Больной впадает в возбуждение, в гнев и тому подобное».

Забегая вперёд, скажу, что доктор Новоселов вообще не заморачивался тем, чтобы обозначить, насколько «рядом» были признаки умственной слабости и ненормальной раздражительности в случае Ленина.

Какие конкретно «эти» признаки умственной слабости приводил Фон Штрюмпель? К какой стадии он их относил: неврастенической, или паралитической? Почему автор так странно скомпоновал цитату, ведь было бы интересно «примерить» их к случаю Ленина.

Ну и запишем характерные для сифилиса симптомы: умственная слабость, ненормальная раздражительность, гнев и т.п. Возможно, это нам потом пригодится для того, чтобы понять, насколько «легко» было врачам диагностировать сифилис.

«Ж. А. Фурнье довольно подробно описывал бессонницу при парасифилисе: «Симптоматическая бессонница составляет естественное последствие болевых ощущений, которые испытывают так часто больные в этом периоде диатеза, и которые имеют весьма различное происхождение, но все представляют то общее свойство, что склонны к ночным ожесточениям. Эта первая форма не заключает в себе ничего особенного и заслуживает одного лишь упоминания. Вторая форма, наоборот, представляет собой настоящую идиопатическую бессонницу, обуславливаемую исключительно и непосредственно влиянием самой инфекции. И действительно, при этой форме больной лишается сна, не имея ни малейшего повода к бессоннице. Спросите его, что он чувствует, и он вам скажет, что он «проводит ночи без сна, сам не зная почему».

Вообще не пойму, как это относится к Ленину! Это у Ленина-то не было причин для бессонницы?! Может автор по себе судит, когда ему с нихрена не спится, и он, ковыряясь в носу, пялится на потолок, сам не зная почему?

На всякий случай тоже запишем: частые ночные ожесточения головных болей (ни разу, насколько я знаю, не отмечавшиеся у Ленина) и беспричинная бессонница.

Здесь мы, увы, заканчиваем с записями, поскольку далее автор навалил симптомов от души. Отвлекусь на общее замечание. В книге Новоселова просто дикое количество повторов. Например, нижеследующая цитата встретится нам три раза, что, к сожалению, далеко не рекорд:

«Неврастеническая форма, подобно вообще всем формам мозгового сифилиса, характеризуется головными болями, преимущественно, усиливающимися по ночам [все выделения жирным шрифтом здесь и далее – новоселовские, подчёркивания - мои], при согревании головы подушкой; могут присоединяться боли в костях; в некоторых случаях головные боли достигают такой силы, что больные покушаются на свою жизнь; часто больные жалуются на тяжесть в голове, неясность и затруднение мышления, умственную и физическую утомляемость, что легко доказывается объективно; раздражительность, придирчивость, мнительность, подозрительность, тревожное и беспокойное состояние, бессонница, рассеянность и забывчивость; больные с трудом сосредоточиваются; нередко наблюдается необщительное мрачное настроение, отсутствие интереса к окружающему, к своим делам, ипохондрические мысли о своей неизлечимости, о нарыве или опухоли в мозгу, о предстоящем прогрессивном параличе. Дрожание век закрытых глаз, языка, пальцев рук, иногда фибриллярные подергивания в мимических мышцах лица; обычно бывают головокружения и, легкие, преходящие сумеречные состояния. состояния. Этими явлениями дело может ограничиться, и при правильном распознавании и своевременном лечении наступает выздоровление. В то же время приведенная клиническая картина может явиться в качестве продромального или начального периода более тяжелого сифилитического поражения мозга, так наз. псевдопаралича».

Что-то из перечисленного у Владимира Ильича было, чего-то нет (максимально мимо – «отсутствие интереса к делам», конечно), но главное не в этом. Если всерьёз рассматривать вариант заболевания сифилисом, то инсульт 25-28 мая ознаменовал собой переход от неврастенической стадии к паралитической. Соответственно, все перечисленные симптомы должны примеряться к периоду до инсульта и вроде бы сейчас самое время привести соответствующие примеры. Вместо этого автор хаотично набрызгал на текст выделениями. Возможно, он искренне считает, что указал на особо красноречивые симптомы, но где он взял сведения об усилении головных болей у Ленина именно по ночам? Кто, как и когда объективно доказал его лёгкую умственную и физическую утомляемость? На самом деле, из всего вышеперечисленного, конкретно для Ленина будут характерны только периодические головная боль и бессонница, но достаточно ли этого для постановки диагноза «сифилис»? Автор до пояснений не снизошёл, значит нам остаётся только надеяться, что хотя бы его коллегам всё это ясно и без лишних слов.

Про подчёркнутую фразу – чуть ниже.

Мнение ещё одного авторитета:

«Осипов В. П.: «Распознавание сифилиса мозга, в какой бы из описанных разновидностей он ни проявлялся, должно прежде всего основываться на клинической картине и наблюдении за течением болезни. Всегда следует оценить надлежащим образом те признаки, которые свойственны сифилитическим психозам и редко отсутствуют; значение их крайне важно, если даже они выражены слабо. Сюда относятся головные боли, головокружения и обмороки, не говоря уже о более грубых симптомах органического поражения, как эпилетоидные и апоплектоидные припадки; общее исследование иногда обнаружит периоститы, специфическое заболевание сердца, неравномерность зрачков, парезы глазных мышц».

Опять же: что, кроме головной боли, здесь относится к Ленину образца до 25 мая 1922 года?

Автор подбивает промежуточный итог на момент начала ведения Дневника:

«Клиническая картина пациента на 28 мая 1922 года говорит, что этап неврастенической стадии пройден и процесс перешел в псевдопаралитическую стадию».

Ну всё, расходимся! Поскольку псевдопаралич, это стадия прогрессивного паралича (что есть сифилис), «Медицинский детектив» закончился не начавшись. Может быть г-н Новоселов как врач и хорош, но как детективщик – полное говно. Вообще не умеет держать интригу!

Закончим с неврастенической стадией. Медицина не стоит на месте, и к мнению светил прошлого века мы можем добавить современную точку зрения на симптоматику этой стадии сифилиса. Итак, Новоселов утверждает, что она к 28 мая уже успешно пройдена, а значит все перечисленные ниже моменты (во всяком случае, их большинство) тоже должны были каким-то образом засветиться:

«Инициальная стадия, как и при сифилисе мозга, носит название неврастенической стадии, или стадии предвестников, и характеризуется появлением быстрой утомляемости и истощаемости, общей мышечной слабости, повышенной раздражительностью, сменяющейся апатией. Со временем более отчетливыми представляются изменения личности с утратой свойственных больному этических норм поведения, теряются такт, чувство стыдливости, снижается критика к своему поведению. К этому периоду относятся нарастание сонливости в дневное время и появление бессонницы ночью; больные утрачивают аппетит или у них появляется чрезмерная прожорливость. На фоне признаков неврастении обнаруживаются и наиболее типичные для прогрессивного паралича симптомы — утрата заботы о семье, исчезновение чуткости к близким, расточительность, неряшливость, потеря стыдливости, непроизвольное, неуместное употребление нецензурных, циничных, непристойных выражений с полной утратой критики. В последующем быстро присоединяются и нарастают вялость, безучастие к окружающему со слабодушием, сентиментальностью, пассивностью (существовала точка зрения, что все эти расстройства связаны с аффективными нарушениями). В дальнейшем нарастает падение трудоспособности: больные в привычной для них работе начинают совершать грубые ошибки, которые со временем перестают замечать из-за потери внимания и критичности.

В нейростатусе на этой стадии обнаруживаются преходящая неравномерность зрачков, парезы глазных мышц, тремор, неравномерность сухожильных рефлексов, дискоординация движений, неуверенность походки. Речь становится монотонной, заторможенной или, напротив, необоснованно торопливой.

В крови реакция Вассермана чаще слабоположительная или отрицательная. При исследовании СМЖ реакции Вассермана, Нонне-Апельта, Панди резкоположительны, выявляются цитоз (20 - 30 клеток), увеличение содержания белка. РИТ и РИФ во всех разведениях резко положительны».

Неслабо накидала симптомов «Википедия», правда? По идее автор должен был как-то аргументировать свои слова и пояснить, какие конкретно из них присутствовали в анамнезе Ленина до 28 мая. Он же врач, хоть и геронтолог. А здесь Новоселов, как лихой гусар, увильнул от аргументации, перепрыгнул через неврастеническую стадию и поскакал дальше.

Теперь по поводу прогрессивного паралича в принципе. Из приведённой выше информации такой диагноз ни разу не очевиден. 28 мая было высказано только мнение одного из врачей, причём в такой вот оригинальной форме:

«Мнение В. М. Крамера. Явление транскортикальной моторной афазии на почве (……..)».

Далее имеется пропуск на восемь букв. Г-н Новоселов многозначительно отмечает:

«Слово артериосклероз (атеросклероз тоже) в оставленный пробел не помещается, примечание важное на взгляд автора».

Автор как бы намекает нам, что слово «сифилиса» в дырочку входит ~~и выходит~~ замечательно. Так ведь и в словах «склероза», или «тромбоза», например, буковок ровно столько же. Возможно, врачи в такой форме написать не могли, но ведь и с «сифилисом» как-то простовато звучит. Обычно врачи любят формулировки позаковыристей, типа «на почве сифилитических изменений чего-то там и как-то там». Тем не менее, нет ничего удивительного в том, если Крамер именно сифилис и подразумевал, но об этом подробно поговорим ниже, а пока вернёмся к повествованию:

«И если Ульянов на неврастенической стадии редко попадал в поле зрения психиатров, поскольку большинство таких больных лечилось на дому, то развитие стадии параличей всегда приводило к отправке в лечебное учреждение».

Из слов г-на Новоселова получается, что до инсульта 25.05.1922 врачи-психиатры уже диагностировали у Ленина неврастеническую стадию прогрессивного паралича и пользовали пациента на дому. А почему не попробовать хоть как-то доказать это?

Отдельно остановлюсь на вот этом замечательном пассаже: «редко попадал в поле зрения психиатров». Насколько редко, хотелось бы знать? Мне кажется, что если бы в рюкзачке у Новоселова был хотя бы один такой случай, он непременно рассказал бы нам о нём.

Возьмём урок у маэстро: если ранее г-н Новоселов редко попадал в поле зрения наркологов и почти никогда не лежал подолгу под капельницей после запоев, то сейчас, после того, что понаписал в своей книге, становится ясно: с синькой ему надо завязывать.

В заключение сравним слова Новоселова с приведённой им же несколько выше цитатой из книги профессора Осипова: «Если сифилитическая неврастения не слишком часто наблюдается, в психиатрических лечебницах, так как большинство больных лечится при другой обстановке, то сифилитический псевдопаралич принадлежит к числу заболеваний, которые приводят к помещению в лечебницу почти всегда».

Это чтобы потом автор не отвертелся, что имел ввиду какую-то абстрактную неврастению и просто обычных психиатров.

«Итог, на основании клинической картины, ее закономерной и стадийной динамики у данного пациента, широкого распространения нейросифилиса у граждан как РСФСР, так и Европы, врачи диагностировали начало сифилитического психоза, который перешел 25 мая 1922 года от неврастенической формы (стадии) к паралитической. «Приведенная клиническая картина может явиться в качестве продромального или начального периода более тяжелого сифилитического поражения мозга, так называемого псевдопаралича» (В. П. Осипов)».

Даже по-Новоселову, начало сифилитического психоза (а, стало быть, и закономерность стадийной динамики тоже) врачи не диагностировали, а просрали. Клиническая картина однозначной не была, а широкое распространение болезни ещё ни о чём не говорит. Хронический алкоголизм в современной России распространён сильнее, чем сифилис до Революции, и я с не меньшими основаниями могу диагностировать его, например, у самого Новоселова.

И про цитату Осипова. Здесь её подали так, как будто она относится к клинической картине именно пациента В.И. Ленина, но это нечаянное или осознанное враньё, благо эта фраза нам уже попадалась чуть выше (я её там подчеркнул), правда без ссылки на Осипова. В реальности мы имеем только двусмысленные слова Кремера, которые интерпретировать как «диагноз» абсолютно невозможно.

Теперь настало время разобраться с Реакцией Вассермана (знаменитой RW).

«Если мы правильно понимаем клиническое мышление наших коллег, то должны увидеть, что врачи возьмут кровь и спинномозговую жидкость на RW. На данном этапе и в силу ограничений, наложенных на изложение дневника, перед нами может стоять только один вывод – врачи предполагают paralysis progressive alienorum или lues cerebri».

Забавная авторская фенечка: он зачем-то делает вид, что не знает, что будет дальше и только с помощью своего могучего врачебного интеллекта заглядывает в будущее. Да, г-н Новоселов, Вы абсолютно правы и скоро увидите, что анализы на RW таки возьмут.

Если говорить серьёзно, то поскольку кровь и спинномозговую жидкость взяли, теперь мы действительно видим, что из возможности сифилитического поражения мозга врачи явно исходили. Как уже говорилось, в сложившихся условиях врачи были просто обязаны считаться с ней, как бы маловероятна она не была, как например, в случае Дзержинского, которому тоже делали RW, хотя таких острых симптомов как у Ленина у него на тот момент и близко не было.

Возвращаемся к реакции Вассермана. Г-н Новоселов начинает с ней неравную борьбу. Чтобы было понятней кто кого одолеет, поясню: RW у Ленина делали четыре раза: 29.05.22 – результат не известен; 12.07.22 – результат не известен; 21.12.22 – реакция безусловно отрицательная; 16.02.23 – безусловно отрицательная.

«Итак, мы видим, больному проводят люмбальную пункцию, чтобы сделать реакцию Вассермана (далее RW) спинно-мозговой жидкости, которая могла бы подтвердить, либо опровергнуть предварительный диагноз нейролюэса. Но она, как мы все знаем, была низко специфичной. Профессор Лазарь Соломонович Минор в своем учебнике по нервным болезням пишет: «Отрицательное выпадение вассермановской реакции не может служить гарантией, так как она у многих сифилитиков то исчезает, то потом появляется».

Первая оценка Новоселовым RW: реакция в принципе работает, но не очень хорошо. Так себе: низко специфично. Новоселов в своём «Детективе» часто ссылается на книгу профессора Никольского «Сифилис и венерические болезни», издание второе 1928 г. Я смог достать только 3-е издание 1932 года. Там про RW сказано следующее:

«Реакция Вассермана может служить для диагноза, причём однако имеет значение положительный результат её. Отрицательный результат имеет значение лишь при повторных анализах» (стр. 34). То есть, при получении отрицательного результата, повторные анализы делались бы в любом случае. Кроме того, там же говорится, что врачи того времени считали, «что отрицательная [подразумевается: ошибочно отрицательная] реакция Вассермана у сифилитика может сделаться положительной после 1-2 провокационных вливания новосальварсана». У Ленина первый зафиксированный приём сальварсана – 1 июля 1922 г., как раз между первым и вторым анализом.

«Мнение профессора В. П. Осипова, в последующем лечащего врача пациента: «Необходимо во всех случаях исследование крови на RW, так как этим не только закрепляется правильность распознавания, но даются некоторые руководящие указания для лечения. При клинической обстановке, в каждом отдельном случае должны быть произведены все четыре реакции, если только нет противопоказаний, как двигательное возбуждение, гуммозные новообразования в области задней черепной ямки».

Непонятно, о каких четырёх реакциях идёт речь, а г-н Новоселов до объяснений профанам не опускается. Но вроде бы профессор утверждает, что RW – далеко не самая бесполезная штука.

«Мнение профессора П. В. Никольского о вопросе необходимости пункции: «При сифилитическом заболевании нервной системы реакция Вассермана в крови часто бывает отрицательной, а в спинномозговой жидкости положительной. Это заставляет исследовать последнюю».

Но ведь у Ленина именно спинномозговую жидкость и брали! Может это стоит как-то прокомментировать?

В книге 1932 года указанные слова изложены примерно так же: «Описанные реакции кроме крови производят в спинномозговой жидкости (ликвор), исследование которой важно потому, что в известных случаях, именно при заболеваниях нервной системы, в указанной жидкости реакция может быть положительной при отрицательной реакции в крови». В своей книге Никольский реакцию RW из спинномозговой жидкости, в отличие от крови, не подвергает сомнению ни единым словом.

«Обращает внимание, что в дневнике отсутствуют указания на какие-либо результаты этого [первого] конкретного анализа крови и пунктата спинномозговой жидкости. Этого быть не может, но это есть – результат не указан».

Почему «не может быть»? У Ленина началась череда приступов, у его постели толпится куча народа, постоянно вызывают ещё кого-то. Что с ним случилось – не понятно (что бы там не свистел г-н Новоселов). Кто, кому и когда должен диктовать льющуюся из разных источников информацию, ещё не определено. Кроме того, данный Дневник, который только-только завели, не являлся строго формализированным документом, что потом мы ясно увидим, особенно на поздних этапах, когда его вообще не заполняли по нескольку дней.

«Если мы рассматриваем медицинскую деонтологию как науку о должном, лечащие врачи не могли забыть вписать результаты реакции Вассермана в документ. Об этом можно было «забыть» только по особому указанию не вписывать полученные результаты».

Нахрена тогда вообще было Дневник заводить, если даже результат «низко специфичной реакции» туда нельзя занести? Особенно в таких условиях, когда (если верить Новоселову) врачи уже точно знали, что они лечат.

«Например, если мы возьмем медицинские документы Ф. Э. Дзержинского, то увидим, что 30 декабря 1924 года есть анализ № 13205, где написано, что RW дала отрицательный вариант. Это подтверждает, что ни один доктор, ни тогда, ни сегодня, если делается анализ на сифилис, не может забыть вписать его результаты».

Ни в далёком будущем, ни на одной планете… Да, щедр автор на широкие обобщения, причём с единичного примера. «Не может забыть записать» – куда? В Дневник? Потом сам Новоселов представит его, как «необычный для врачей документ, который никак нельзя отнести к стандартным медицинским документам, вроде «истории болезни». Поскольку документ необычный, значит туда можно записывать всё, что придёт в голову. Далее и мы это увидим, и Новоселов зафиксирует. Но это будет потом, а пока:

«Мы не знаем результаты реакции у пациента В. И. Ульянова, но возникает предположение, что она положительная, и именно это послужило основанием «не вписывать» ее в дневник».

Наверное, врачи даже вслух боялись произносить слово «сифилис», да, г-н Новоселов? Дневник просто переполнен свидетельствами того, от какой болезни лечили Ленина. Чем хуже был бы, например, какой-нибудь условный крестик на результате анализа?

«Принято обозначать полную положительную реакцию [RW] (полное нерастворение красных шариков) четырьмя крестами (++++), средне положительную – тремя (+++), слабо положительную – двумя (++) и следы – одним крестом (+)» (Никольский. стр. 34).

Кроме того, в Википедии пишут, что «Преимуществом реакции Вассермана является простота её выполнения, недостатком — низкая специфичность, приводящая к ложноположительным результатам». То есть чаще были ложные «положительные» срабатывания (хотя и ложные «отрицательные», конечно, тоже), так что всегда можно было впоследствии сослаться на ложность анализа. Или просто страничку из Дневника вырвать. Да, в конце концов, просто полностью его переписать под диктовку специально обученных товарищей. Что здесь запредельно невозможного-то?

И по поводу предполагаемой автором «положительности» результата. Попробуем хотя бы по-обывательски прикинуть, как это могло выглядеть в те времена, когда альтернативы Реакции Вассермана по большому счёту, не было. Оценим предлагаемый г-ном Новоселовым вариант.

Итак, 29 мая врачи получают положительный результат. Зная, что RW низко специфична, врачи через полтора месяца её повторяют. Тоже плюс! Врачи укрепляются в своём диагнозе и решительно лечат Ленина от нейросифилиса. Через пять с половиной месяцев, чтобы понять, куда движется лечение, врачи делают реакцию ещё раз: хлоп – резко отрицательная! Что это, ложное срабатывание, или первый знак того, что лечение приносит успех? Срочно нужно сделать повторный анализ! Да? Почти через два месяца!

А вот если представить себе, что все анализы были отрицательными, то такая нерегулярная частота забора анализов в принципе объяснима: брали больше для очистки совести, или когда у кого-то из врачей появлялись сомнения. А может быть принцип «четырёх реакций», о котором писал профессор Осипов выше, именно это и подразумевал? Мы – не знаем, доктору Новоселову – похер.

«Комментарий. RW не используется уже много лет, под этим названием сегодня подразумевают другие современные тесты».

Так её почти целый век использовали. Я, например, ещё в «святых» девяностых ежегодно сдавал её в рамках морской медкомиссии. Но г-н Новоселов настойчиво убеждает читателя, что даже в начале ХХ века это был всего лишь бесполезный, никому ни о чём не говорящий анахронизм.

«Дневник: 2 июня 1922. При обследовании Ферстера выявлено: нервы фациалис, гипоглоссус и глазные мышцы норма. Пареза правой руки нет, мелкие движения совершает нормально. Атаксии нет. На правой ноге грубая мышечная сила хорошая. Коленный рефлекс справа живее, чем слева. Бабинский, Россолимо и Мендель-Бехтерев отрицательные. Оппенгейм положителен с обоих сторон(?). Но не постоянен».

Комментарий Новоселова: Ферстер Отфрид, 1873–1941, немецкий невропатолог, нейрохирург, нейрофизиолог, профессор. С мая 1922 года, за исключением отпусков на родину находился при В. И. Ульянове до самой его смерти. Почему выбран именно доктор О. Ферстер для ведения пациента дан ответ книге П. В. Никольского «Сифилис и венерические болезни»: «клинические данные совершенно определенно установили зависимость спинной сухотки, а также и прогрессивного паралича, от сифилиса, что в последнее время блистательно подтвердилось наличностью положительной реакцией Вассермана в крови названных больных (при табесе до 70 %, при прогрессивном параличе почти до 100 %) и, наконец, находкой в мозгу больных бледной спирохеты (Ногуши, Томашевский, Ферстер)». Т. е. немецкий профессор один из известных специалистов Европы по диагностике и лечению нейролюэса».

Хорошо, про то, почему выбрали Фёрстера, Вы объяснили. Но что там про почти стопроцентную RW у больных прогрессивным параличом? А были ли впоследствии блистательно обнаружены в мозгу Ленина спирохеты? Доктор Новосе-е-елов, ау!

«Дневник: 5 июня 1922. Пациент спал очень хорошо, проснулся в десятом часу, пульс 62 в минуту, ровный, правильный, среднего наполнения и напряжения. Тоны сердца чистые. Кашля, хрипов нет. Язык обложен. Живот немного вздут, жалуется на металлический вкус во рту, ЙОД [слово написано прописью большими буквами]. Мышечная сила в руках хороша, одинаковая с обоих сторон…

Комментарий Новоселова: В дневнике не упомянуто само начало лечение препаратом йода, которые широко использовали в то время для лечения сифилиса, но его действие в виде металлического вкуса во рту, уже приводится. О начале лечения йодом говорит и подписанное рукой врача слово йод».

Получается, что отсутствие записей о начале приёма лекарств автора уже не удивляет? Или это в порядке вещей: не вписывать в медицинские документы названия принимаемых лекарств? Хотя, возможно, это опять было «особое указание», и только один, самый смелый врач сумел прорваться к Дневнику, успел написать крупными буквами слово «йод», после чего сразу же был расстрелян комиссарами в пыльных шлемах.

«Дневник: 8 июня 1922. На левой щеке у пациента, на голове и груди акне [акне - подписано рукой]…»

Ещё один смельчак приказал долго жить!

«Комментарий Новоселова: Акне или угри, это воспалительное заболевание кожи. В данном варианте, так как мы не видим подробного описания угрей, возможно, как сифилитическая природа, так и вульгарное акне, как вероятностное событие побочного действия препаратов йода».

А врачи описать снова забоялись. Да что в этот сраный дневник вообще можно было вносить?!

Ленин «болеет сифилисом» уже не один десяток лет, 25 мая у него уже начались паралитические процессы, и он находится под самым пристальным надзором врачей, которые ни слова не пишут о таком важном симптоме, как сифилитические угри (или как их там). Они начинают лечение йодосодержащими препаратами, одной из самый частых побочек к которым являются кожные воспаления. 5 июня от йода у Ленина появляется металлический привкус во рту. 8 июня первый раз фиксируется сыпь, причём на самых заметных местах. С чем бы это могло быть связано…

Как же смешон г-н Новоселов в своих попытках вписать каждое лыко в строку! Показательно, что в комментариях к записи от 2 октября 1922 года, где русским языком написано, что «ввиду многочисленных акне йод отменён» он спокойно пишет: «Врач указывает на то, что причина акне йодизм». Понятно, что к этому времени у Новоселова уже не было такой острой необходимости постоянно напоминать читателю про сифилис, можно и расслабиться.

«Дневник: 11 июня 1922. В этот день пациент почувствовал себя очень хорошо, он сам оценил свое состояние так – «было очень плохо, когда не мог читать, потекли все буквы, написать мог только букву «и», и никакой другой буквы не мог написать. Странная болезнь, что бы это могло быть. Хотелось бы об этом почитать». В 12–00 была консультация с профессором Клемперером. Результаты осмотра профессором: «сознание больного совершенно ясное, говорит отчетливо, но не так бегло, как раньше...

…Недоверчиво улыбался в ответ на заявление о полном выздоровлении, прибавлял «да, это было бы, конечно, очень хорошо». Согласился на переход в большой дом, когда мотивировали это удобством сообщения с террасой и возможностью пользоваться в ближайшие дни свежим воздухом. Немного устал, спал больше двух часов, между 15–00 и 18–00, проснулся в хорошем настроении, пил чай… Дальнейшая информация убрана [Новоселовым] по этическим соображениям.

Комментарий Новоселова: Недоверчивость пациента говорит о том, что он осведомлен о своем заболевании, которое имеет негативный прогноз [а в случае атеросклероза на аналогичной стадии прогноз был бы позитивным?]. П. В. Никольский пишет о прогнозе: «Начало болезни на 11–13 году сифилиса. Течение хроническое, исход летальный; бывают ремиссии».

Написано так, как будто Никольский пишет о конкретном прогнозе на болезнь Ленина. Нет, это просто нагло вырванная из контекста цитата из книги человека, который Владимира Ильича в глаза не видел.

«Дневник: 12 июня 1922. Был осмотр профессора Клемперера. Пациент сказал по отношению к профессору «пусть летит назад, это не его специальность, если нужно будет снова прилетит», хотел писать Сталину, чтобы тот отправил профессора домой. Когда узнал, что Клемперер будет две недели в Москве, пациент сказал «ну и пусть лечит там в Москве, там больше больных, а сюда ему незачем ездить, взялся не за свое дело».

Комментарий Новоселова: Доктор Клемперер – терапевт, а не специалист по нейросифилису. Именно об этом говорит В. И. Ульянов, когда говорит, что врач вызван не по специальности. Это указывает на то, что пациент прекрасно отдает себе отчет, чем болен».

Не «чем болен», а «от чего лечат», манипулятор хренов.

Владимир Ильич здесь, конечно же, погорячился. Профессор Клемперер – автор работ по клинической диагностике и очень авторитетный специалист в области внутренних болезней. В любом случае, в вопросе он разбирался не хуже какого-нибудь абстрактного геронтолога.

Далее просто интересная информация:

«Справка. Для примера частоты данной патологии: в 1867 году на 550 000 жителей столицы Российской империи Санкт-Петербурга таких больных было: женщин – 1039 лиц, мужчин – 5191 человек (включая 1686 гражданских лиц, 3475 – военных лиц, 30 – прочих). Заболевание было настолько частым в начале ХХ века, что практически в каждом печатном издании, будь то журнал или газета, была реклама услуг по лечению сифилиса».

Если рассчитывать на 10.000 населения Петербурга, то получится 113 больных. Раньше такие цифры мне не попадались, так что пусть останутся и здесь.

«Дневник: 14 июня 1922. Пациент спал с 23–00 до 8-00 часов, просыпался один раз. Настроение хорошее, голова не болит. Чувствует, что поправляется, что силы прибывают с каждым днем…

… К вечеру опять стала болеть голова, чем очень расстроился и огорчился. Был дан порошок «фенацетина». Через час, когда доктор А. М. Кожевников подошел к пациенту и спросил меньше ли болит голова, пациент ответил «да, меньше». При этом выражение лица было испуганное, производил движения левой ногой, притягивая ее и вновь вытягивал, правая при этом была спокойна, левой рукой сгибал правую руку в локте, притягивая ее на грудь, поворачивался на левый бок. Через 2–3 минуты стал двигать правой рукой, сжимать кулак и разжимать, стал часто притягивать и вытягивать правую ногу и говорил громко «вот история, так будет кондрашка». Долго повторно производил всякие движения правыми конечностями и, по-видимому, был очень расстроен. Голова болит меньше, просил дать ему запас порошков на ночь. Через некоторое время стал жаловаться на изжогу, ужинать отказался, дали соды и делали согревающий компресс на живот…

Комментарий Новоселова: Впервые, за две недели, упомянут лекарственный препарат, который далее будет постоянно использоваться при лечении головной боли у пациента. Это первый случай, когда в дневнике доктор точно указывает название готового лекарственного средства...»

Врачи впервые осмелились записать в Дневник название лекарства от головной боли… Как же они были запуганы!

«…В этот день у В. И. Ульянова произошел приступ транзиторной ишемической атаки, которые являются характерным признаком для менинговаскулярного сифилиса».

Читаем о причинах и симптомах транзиторной ишемической атаки и начинаем тихо охреневать от борзости доктора Новоселова. Предположу, что, именно благодаря такой вот… скажем так, – безоглядно-смелой – подаче информации, его книжка показалось убедительной кому-то из людей с ленивым мозгом.

«Пациент восстанавливается после каждого приступа довольно хорошо, учитывая относительно молодой возраст и относительно раннюю стадию заболевания. Таким образом, разнообразная, но характерная клиническая картина поражения нервной системы говорит о том, что у пациента прогрессирующий хронический сифилитический менингоэцефалит».

Этот клоун не привёл ни одного специфического симптома сифилиса. Ни одного! Но однозначный диагноз уже поставил. Молодец, что тут скажешь.

Кстати, г-н геронтолог, что значит «относительно молодой»? Относительно кого? В те годы моложе 52-летнего Ленина было 90% населения России. Это примерно то же самое, что назвать сейчас «относительно молодым» 70-летнего мужчину.

Ну и не «эцефалит», конечно, а «энцефалит», но это, скорее всего, опечатка.

«Дневник: 18 июня 1920. У пациента обложен язык, живот вздут, кишечник действовал плохо.

Комментарий Новоселова: Ниже по ходу повествования дневник много времени будет уделять действию кишечника пациента, что связано с тем, что при нейросифилисе это одно из важнейших «страданий» пациента, влиявшее на качество жизни таких больных».

И ни слова о том, что Владимир Ильич, задолго до самых смелых сифилитических датировок Новоселова, страдал хронической болезнью желудка. Например, находясь в 1897 году в тюрьме на Шпалерной, он просил передать ему в камеру минеральную воду из аптеки и клистирную трубку, о чём нам напомнил современный биограф Ленина Лев Данилкин.

Кстати, предупреждаю: все эти «вздутия», «клизмы», «мочеприёмники» и т.д. я из Дневников почти везде убрал. В конце концов, г-н Новоселов тоже убирает в тексте информацию по «этическим соображениям», у меня эти «соображения» вот такие.

«Дневник: 19 июня 1922. … На верхней десне справа под клыком появился небольшой волдырь…

Дневник: 20 июня 1922. Были профессора Клемперер и Крамер, пациент волновался, был с ними любезен. Умножил трехзначное на двузначное. Слева Оппенгейм, справа намек на Бабинского, двусторонний клонус. Нарывчики на ноге, слегка увеличились, около внутреннего края правой пятки тоже появилось несколько мелких нарывчиков. Когда шел по комнате резко ослабли правые конечности, на несколько секунд посидел, затем прилег, после чего все прошло.

Справка Новоселова: Волдырь на слизистой десны, нарывчики на ноге – это поражения кожи и слизистой сифилитической природы…»

Это не «мнение» и не «предположение», это, сука, «справка»!

Вот, например, 16 июня врачи впервые осмелились занести в Дневник приём ½ ложки натрия бромида (для снятия возбуждения). Практически наверняка Ленину его давали и раньше. Просто почитайте, что из себя представляет бромодерма, чтобы понять, что нарывчики на ноге г-н Новоселов может засунуть себе в попу.

На всякий случай: я не диагностирую у пациента, умершего сто лет назад, бромодерму. Я не ~~идиот~~ доктор Новоселов.

«…Появление нарывчиков на ноге и гнойного стоматита также говорило им о сифилисе. Гнойный стоматит часто возникал и при лечении пациентов с сифилисом ртутью, но она пока не была указана, поэтому его можно отнести и к основному заболеванию».

Так до последнего времени врачи не указывали вообще ничего! Но они же точно что-то Владимиру Ильичу давали. Любой желающий может взять пару-тройку вполне безобидных лекарств, и с большой вероятностью стоматит там в побочке найдёт. А у Новоселова только появился на десне небольшой волдырь (а все ли волдыри – гнойный стоматит?) и о-па – сифачок!

Кстати, а насколько характерны подобного рода волдыри для третичной стадии сифилиса? Ведь, насколько я понимаю, нейросифилис подразумевает именно её. Из того, что прочитал, получается, что абсолютно не характерны. Там даже со вторичной стадией под большим вопросом.

Теперь снова про йод. Как мы помним, его Ленину давали так, что уже 5 июня он почувствовал металлический привкус во рту. Мог ли прыщ на десне образоваться из-за этого? Нет ли у йодосодержащих препаратов побочки ещё и по слизистой? Я, на момент прочтения книги, не знал. А вот Новоселов знает прекрасно и в комментариях к 27 ноября, когда про прыщи и волдыри все забыли, приводит такую вот цитату:

«Монография «Сифилис нервной системы» от 1927 года под ред. А. И. Абрикосова с соавторами обращает внимание: «Противопоказанием к назначению йода являются рано развивающиеся и резкие явления йодтоксикоза в форме поражения слизистых и кожи; в некоторых случаях означенные явления вызываются уже небольшими дозами йода вследствие идиосинкразии».

Отправляем волдырь вслед за прыщами на ноге.

«Дневник: 9 июля 1922. Сегодня был приступ в кровати в 8-00 с полным параличом справа длительностью 30–40 секунд. Почерк по-прежнему мелкий и неровный микрография [это слово подписано рукой]. Нога совершенно зажила. Продолжительного приступа ни одного не было.

Комментарий Новоселова. Врачи того времени отмечали микрографию как патогномоничный симптом прогрессивного паралича.

Справка Новоселова к комментарию Новоселова: Патогномоничный – характерный только для этого процесса, патогномоничный симптом – тот, который позволяет однозначно утвердиться в диагнозе».

Помахал у читателя перед носом заковыристым термином и скромненько затих – авось не заметят. Врачи того времени может так и считали, а сейчас? Вы же, г-н Новоселов, при каждом упоминании Реакции Вассермана не забываете напомнить о том, какой это анахронизм, так может и про микрографию чего-нибудь свеженького накинете? Нет? Ну сам, так сам.

Тот, у кого есть глаза ~~и мозг~~ увидит, насколько этот симптом патогномоничен сифилису по современным понятиям.

Кстати, профессор Никольский (а он безусловно «врач того времени») о таком мега-важном (патогномоничном!) симптоме даже не упомянул, а среди соответствующих соматических расстройств для почерка выделил только «пропуск букв и слов» (см. стр. 102). Отмечу, что хитрец – Новоселов эту страничку читал абсолютно точно, судя по цитатам.

«Дневник: 12 июля 1922. В этот день сделано вливание брома и поясничная пункция. Давление ликвора небольшое, жидкость абсолютно прозрачная, после пункции голова не болела.

Комментарий Новоселова: На фоне лечения делается вторая люмбальная пункция, которая должна была исследована на RW (первая пункция для анализа на RW, результаты которого нам не известны, сделана 30 мая 1922). Вот что пишет о необходимости четырех реакций Вассермана один из консультантов Макс Нонне в своей монографии «Сифилис и нервная система», которая с 1901 года по момент болезни Ульянова выдержала уже 4 издания (и это не последнее, в 1924 сразу после смерти Ленина выйдет 5 издание): «Существенное расширение нашего понимания того, является ли органическое нервное расстройство сифилитической природой, обеспечивается применением «четырех реакций» для исследования крови и спинномозговой жидкости» (перевод с немецкого автора)».

Спасибо за перевод, г-н Новоселов, теперь мы понимаем, что Реакция Вассермана по мнению врачей того времени – не такая уж бесполезная штука. А что это за метод «четырёх реакций», не расскажете? Нет? Наверное, это вообще не интересно. Кроме того, почему Вы никак не комментируете небольшое давление ликвора? Это характерно для сифилиса?

Профессор Никольский: «Кроме указанных реакций в спинномозговой жидкости в случае сифилиса находят повышение давления (до 600 мм. водяного столба и более [норма 100-200]), увеличение белка до 1% и лимфоцитов» (стр. 35).

«Дневник: 29 июля 1922. У больного ощущение отлежания ноги в течении 30 минут, после этого клонические подергивания, а затем наступил полный паралич на несколько секунд. Замеренная температура составила 37,3 градуса. После обеда опять был паралич. Принял полтаблетки люминала и две таблетки сомнацетина».

Первое упоминание Люминала, который потом будет одним из основных лекарств почти на всём протяжении лечения. Г-н Новоселов никак это не комментирует, что странно, поскольку лекарство довольно мощное (возможно, кто-то его знает под другим названием – фенобарбитал). Только в начале августа он сопроводит второе упоминание люминала справкой:

«Справка Новоселова: Люминал – производное веронала, лекарственное средство компании «Bayer», выпускаемое с 1912. В 20-е годы рекомендовался при душевных болезнях, хорее, дрожательном параличе, эпилепсии, как средство, уменьшающее частоту и силу припадков. Использовался лечащими врачами пациента как седативное и снотворное средство».

И ни слова о том, как мог взаимодействовать люминал с другими лекарствами. Я уж молчу про длиннейший список побочных эффектов, среди которых есть и кожная сыпь, и транзисторная атаксия, и даже малые эпилептические припадки – т. н. «абсансы», и многое, многое другое.

«Дневник: 4 августа 1922 года. В 12–00 часов дня приехали профессора Ферстер и Крамер. Сделано вливание 0,3 ars, во время лежания после впрыскивания разговаривал, вдруг замолчал и стал как бы жевать и чмокать губами, правая рука и нога еще действовали, но вскоре после этого они перестали двигаться. Складки на лице справа глажены, лицо скошено влево, не говорит, глаза открыты, правая рука и нога неподвижны, левыми производит движения. Началось в 12–48… Через четверть часа отклонение языка вправо и продолжается парез правого фациалис. Появились небольшие дергания в руке. Через 20 минут первые движения в ноге… Через 20 минут все движения очень хорошие в ноге, симптома Бабинского нет, движения в руке атаксические… По истечении 2 часов 30 минут часов говорит хорошо и по-русски, и по-немецки, но подыскивает слова, есть элементы парафазии. В 6 часов Владимир Ильич рассказал, что с ним произошло. Он все время был в сознании и понимал, что с ним происходит.

Комментарий Новоселова: Несмотря на использование одной из самых, по мнению автора, щадящих схем на низких дозах арсенобензольного препарата с минимальным содержанием мышьяка, он, постепенно накапливаясь за последний месяц в организме больного, привел к яркому явлению паралича. Время появления данного конкретного паралича, точно совпадающее со временем введения препарата, как и постепенное исчезновение признаков поражения во времени после его введения, говорят о причинно-следственной связи этого паралича и введения препарата. Таким образом, в патогенезе болезни у пациента В. И. Ульянова начинает играть роль и токсическое действие арсенобензольного препарата. В целом, состояние больного значительно не меняется, продолжаются паралитические атаки, в основе которых лежит патофизиологический механизм циркуляционной гипоксии в сосудах левого полушария, причиной который является сифилитический васкулит».

Получается, в данном конкретном случае приступ паралича был из-за накопления в организме мышьяка, но паралитическая атака – из-за сифилитического васкулита. Хрен с Вами, г-н Новоселов, васкулит, так васкулит.

«Дневник: 8 августа 1922. Пациент читал два раза по 15 минут. Настроение ровное, спокойное. Голова не свежая, осложнений последнего припадка не боится, т. к. теперь видит, что идиотического состояния не будет.

Комментарий Новоселова: В связи с широтой распространения сифилиса в мире в начале ХХ века, все пациенты знали, что при переходе процесса на нервную систему возможно развитие слабоумия сифилитической природы, о чем В. И. Ульянов и говорит, упоминая «идиотическое состояние». На данном этапе болезни, у лечащих врачей есть основания предполагать, что заболевание, уже приведшее к относительно мягким когнитивным нарушениям, не зайдет далеко, т. е. до стадии деменции. Именно об этом говорит пациент».

Хорошо объяснил, чо. Владимир Ильич три дня назад перенёс сильнейший за последнее время «сифилитический» приступ, во время которого «боялся, что через три дня будет опять состояние сумасшествия». Ещё вчера у него тряслись руки (особенно правая), весь день была сонливость и болела голова (он даже сам попросил брома). Но сегодня вдруг, бац, бояться перестал. Теперь нам врач квалифицированно разложил по полочкам, почему так получилось.

«Дневник: 10 августа 1922. Пациент проснулся в удовлетворительном состоянии, без головной боли. Во время кофе несколько экзальтирован, эйфория, оживлен, смеется. Сказал «чувствую себя так хорошо, что съел бы сто человек». Говорит доктору А. М. Кожевникову, что чувствует себя здоровым, так как спал три ночи подряд по десять часов. При неврологическом обследовании выявлено, что правый коленный стал живее. Остальное в норме. Гулял два часа, не устал, проверял свой рассказ и нашел две ошибки. Почерк стал более мелкий.

Комментарий Новоселова: Для нейролюэса очень характерно изменения почерка, который по мере развития патологического процесса может стать совершенно непонятным…»

А в случае обострения, например, болезни Паркинсона он становится всё более разборчивым? Или при обострении последствий инсульта? Кстати, г-н Новоселов, может быть Вы соберётесь с духом и всё-таки уточните: современные врачи так и считают микрографию патогномоничным симптомом нейролюэса, или вообще о сифилисе в данном контексте не вспоминают?

«…Врачи здесь и далее делают акцент, есть либо нет усталости, так как «пренебрегши этим обстоятельством, мы можем нанести табетику неисправимый вред, и, чтоб этого избежать, приходится следить за его усталостью не путем распрашивания, а по пульсу» (профессор Л. С. Минор)».

Ничего не понял. Никаких упоминаний о замере пульса в Дневнике за последние дни не было, а усталость необходимо контролировать при всех болезнях. Неужели всё это связано только с желанием лишний раз назвать Ленина сифилитиком? Кстати, по поводу табеса. Кроме него Новоселов диагностировал у Владимира Ильича сифилитический васкулит, сифилис сосудов мозга, прогрессивный паралич, нейролюэс и прогрессирующий хронический сифилитический менингоэцефалит. Это всё синонимы? Я правда не в курсе. Или у Ленина весь этот букет был?

«Дневник: 13 августа 1922. В этот день пациент почувствовал в правой ноге внезапное похолодание, оперся рукой о стену, через 1–2 сек после этого были клинические судороги. Весь припадок длился несколько секунд, во время которого пациент оперся на стену и сел на подоконник. Рука была в порядке, речь не расстраивалась. Попросил вечером брома. Был озноб, температура 36,3. К 21–00 пациент успокоился, наложен компресс на голову, когда разошлись нервы. Ел на ужин только простоквашу.

Комментарий. Врач, ответственный за диктовку дневника, не всегда точно указывает последовательность событий. Например, указание на успокоение больного без указания начала и признаков возбуждения, как и его степени, говорит о том, что дневник диктуется через некоторое время после событий, скорее всего, на следующий день».

Этого не может быть, но это было! Ведь мы с Новоселовым договорились рассматривать медицинскую деонтологию как науку о должном, а стало быть, так врачей заставили делать проклятые коммуняки. Кроме того, я лично знаю одного человека, по которому врачи вели записи исключительно пунктуально, а это подтверждает, что ни один доктор, ни тогда, ни сегодня не может перепутать в записях последовательность событий.

«Дневник: 12 сентября 1922. Сегодня Владимир Ильич гулял по совету Ф. А. Гетье, который нашел его поправившимся вчера. Было свидание со Сталиным.

Комментарий Новоселова: Впервые отмечается избыточный вес пациента. Для пациентов с прогрессивным параличом был характерен набор веса, с последующим похуданием».

А кроме Гетье кто-нибудь это заметил? Или остальным лечащим Ленина от «сифилиса» врачам такой важный симптом был по барабану?

Как долго Гетье не видел своего пациента (предыдущее упоминание о Гетье в Дневнике – 4 июня)? После острого периода болезни, завершившегося приступом 4 августа, уже более месяца Ленин чувствовал себя относительно нормально и также относительно неплохо ел. При этом врачи всячески ограждали его от излишних нагрузок. Почему бы ему немного не поправиться, я не понимаю. Почему обязательно сифилис-то?

«Дневник: 3 октября 1922. Пациент написал под диктовку восемнадцать букв».

С этой записи начинается публикация Дневников в «Вопросах истории КПСС» и «Кентавре». Даже по её чрезвычайной краткости понятно, что она начата с середины относительно стабильного периода болезни Ленина.

«Дневник: 10 октября 1922. Были врачи Кожевников и Крамер. У пациента сильный флюс, почти не спал. Из-за боли разошлись нервы. Изредка болит голова, не утомляется. Предложен бром. Есть желание плакать, слезы готовы брызнуть из глаз, но не плакал ни разу сегодня. Председательствование было легче, ошибок не делал. Предложено принимать бром, пока не пройдут нервы. У пациента иногда изжога.

Комментарий Новоселова: Желание плакать – признак слабодушия у таких пациентов».

У каких – «таких»? Конкретно у сифилитиков? Да что Вы говорите, доктор Новоселов!

Сначала, что мы знаем о «слабодушии» из второй части книги:

«В продромальной стадии [т. е. между инкубационным периодом и собственно болезнью] субъект не производит впечатления психически больного в собственном смысле этого слова… однако при сколько-нибудь внимательном наблюдении очень скоро начинают выявляться изменения личности больного, который становится грубее, эгоистичнее, наблюдается слабодушие: пожилой мужчина плачет по ничтожному поводу» (здесь автор цитирует древний учебник М.О. Гуревича «Сифилис головного мозга»).

Тут речь не о том, что автор привычно натянул продромальную симптоматику на стадию параличей, и даже не о том, что у Ленина на тот момент была масса причин, чтобы всплакнуть. В Дневнике ведь русским языком написано, что Владимир Ильич сдержался! На стадии параличей!! Я бы сказал, что и этот пример не подтверждает, а скорее ставит под сомнение сифилитическую гипотезу г-на Новоселова.

Теперь современный взгляд на данный симптом: «Слабодушие: нерешительность, постоянное опасение «как бы чего не вышло». Неумение контролировать свои эмоциональные реакции (смех, плач). Особенно часто наблюдается у больных с атеросклеротической энцефалопатией, а также при выраженных астенических состояниях». Никифоров А.С. Неврология. Полный толковый словарь. 2010.

Получается, что упоминание о «слабодушии» в данном контексте является мелким жульничеством со стороны автора: этот симптом может говорить только о возможном поражении какого-то участка мозга, но никак не о его причине.

И ещё по поводу 10 октября. Как мы помним, говоря о публикации Дневников в «Вопросах истории КПСС», г-н Новоселов утверждал, что коммуняки там исказили клинически важную информацию. Так вот, именно в комментариях к 10 октября присутствует единственная на всю книгу попытка сравнения текстов. Чтобы было понятно, насколько важная информация была искажена, приведу соответствующий отрывок полностью:

«Справка Новоселова: А вот как описан этот день в публикации 1991 года в 9 номере журнала «Вопросы истории КПСС»: «Доктор Кожевников и профессор Крамер опять посетили Владимира Ильича после заседания. У Владимира Ильича был сильный флюс, который очень его беспокоил, и три ночи он почти совершенно не спал из-за боли. Теперь зуб почти прошел, но благодаря бывшей болезни нервы несколько разошлись, и временами появляется желание плакать, слезы готовы брызнуть из глаз, но Владимиру Ильичу все же удается это подавить, не плакал ни разу. Сегодня председательствовать ему было легче. Ошибок он не делал. Вообще работой себя не утомляет. Изредка немного болит голова, но быстро проходит. Иногда бывает изжога. Сон после того, как прошел зуб, снова хороший».

Уж исказили, так исказили! Я бы даже сказал: перевернули с ног на голову.

«Справка: За октябрь 1922 года в дневнике отсутствуют 1–2, 4–9, 11–14, 16–23, 25–30 октября, есть только на пять описанных дней 3, 10, 15, 25, 31 октября, что связано с тем, что В. И. Ульянов приступил к политической жизни…

Комментарий Новоселова: Возвращение к политической жизни явная ошибка – больным с прогрессивным параличом (как в прочем, и с табесом и люэсом мозга) не показаны никакие нагрузки [а людям, перенёсшим инсульт, наоборот, прописаны?], любое волнение или переутомление приводило к печальным результатам [а после инсульта – к радостным?]. Последствия такого решения, кто бы его не принимал, мы ожидаем увидеть уже в ноябре».

Подождите-подождите, я тут тоже карты Таро раскидаю… Та-а-ак… По всем раскладам я ожидаю, что приступы должны начаться где-то пятого ноября… Кажется утром… Точно – утром!

«Дневник: 5 ноября 1922. У пациента утром был приступ клонических судорог и паралича. Сел на одну минуту на кушетку, после этого было чувство похолодания в правой ноге. Тошнило, приступ паралича длился одну минуту. Предписано продолжать люминал».

Г-н Новоселов снова использует идиотский приём, прикидываясь, что он острым взглядом пронзает время и заглядывает в будущее, опираясь только на свой профессиональный анализ клинической картины.

«Дневник: 18 декабря 1922. У пациента черепные нервы в норме, патологических рефлексов нет. Рефлексы справа сильнее. Сила мышц хорошая, такое впечатление, что, когда вызывается сокращение какой-либо мышцы, антагонисты ее недостаточно расслабляют.

Комментарий Новоселова: Нарушение согласованности мышц-агонистов и мышц-антагонистов говорит об сенситивной атаксии, как следствие нарушения проведения афферентных сигналов, что характерно при поражении стволовых структур при табесе».

Почему атаксия сенситивная, а не корковая, или мозжечковая, например, как думаете? Ведь для их отличия приведённых в Дневнике данных никак не достаточно. Всё просто: именно у этой формы атаксии в качестве одной из предположительных причин указывается нейросифилис. Поэтому только сенситивность, только хардкор! Почитайте, не ленитесь:

https://nevrocel.ru/blog/ataksiya-v-nevrologii

Это даст вам возможность заглянуть в творческую кухню автора и понять, как он готовит свои «профессиональные» выводы.

«Дневник: 23 декабря 1922. В этот день у больного был паралич…

Получен анализ крови… Анализ на РВ – безусловно отрицательный».

Доктор Новоселов не забывает ещё раз нам напомнить:

«Минор Л. С. пишет в своей «Краткой терапии нервных болезней». «Отрицательное выпадение Wassermannd реакции тоже не может служить гарантией, так как она у многих сифилитиков то исчезает, то появляется». Действительно, все врачи того времени прекрасно понимали низкую диагностическую ценность данной реакции, которая могла быть положительной не только при других спирохетозах, но и при ряде других заболеваний. И наоборот, могла быть отрицательной при люэсе. Клиническая же картина, однозначно, ухудшается».

Паталогическая настырность – один из основных симптомов при люэсе.

Что касается утверждения, что все врачи того времени в грош не ставили RW, то, как мы уже видели, это просто враньё.

«Дневник: 29 декабря 1922. В этот день у пациента неприятное ощущение в зубах вроде зуда. Движения в руке медленнее, чем вчера. Точно локализовать раздражения не может. Не может определить выше голени, когда его трогали на правой или левой ноге. На бедре различает.

Комментарий. Здесь речь, также, как и 26 декабря, о нарушении сенсорной афферентации проприорецептивной чувствительности, что характерно для табеса».

Автор немного перестарался: не «проприорецептивная», «проприоцептивная», но это, скорее всего, опечатка. И даже не спрашивайте, почему описание симптомов болезни оказалось едва ли не короче её названия. Для настоящего виртуоза диагностики нет ничего невозможного.

Далее в течение более чем месяца большинство записей в Дневнике носят краткий и однообразный характер. Новоселов их почти не комментирует, но потом у него срабатывает рефлекс, и под абсолютно ничего не обещающей записью от 6 февраля 1923 года он выдаёт вот такую «справку»:

«Справка Новоселова: Продолжительность жизни больных с прогрессивным параличом, по данным того времени, составляла около 2 лет и пяти месяцев. К концу второго года заболевания умирало 45,7 % больных. Длительность течения прогрессивного паралича в значительной мере определялась, с одной стороны, наличием припадков, и с другой – наступлением ремиссии. Авторы учебника «Сифилис нервной системы», 1927 года пишут: «И в настоящее время в любой большой больнице в хронических отделениях можно видеть дементных хроников, у которых десятки лет назад был поставлен диагноз прогрессивного паралича. Конечно во всех этих случаях идет речь об ошибках диагноза; чаще всего это сифилис мозга, иногда алкогольные и шизофренические заболевания сифилитиков и т. п.». Это свидетельствует о том, что прогрессивный паралич быстро текущее заболевание, о чем свидетельствуют и данные, что к концу 4-го года заболевания остаются в живых лишь 13,7 % больных.

Комментарий Новоселова к справке Новоселова: Мнение врачей, что у пациента более вероятен васкулярный сифилис головного мозга, чем прогрессивный или табопаралич, что дает шанс на выздоровление пациента».

Откуда он всё это взял остаётся только догадываться. Но про сифилис напомнил, да.

«Дневник: 16 февраля 1923. Владимир Ильич спал с 24–00 до 6-00 после веронала. Проснулся с головной болью. Был дан фенацетин. В 8-00 Владимир Ильич снова заснул и спал до 12–00. Проснулся без головной боли. Владимир Ильич начал завтракать и во время завтрака снова разболелась голова, так что Владимир Ильич завтрак прекратил и принял фенацетин. Мы приехали в 13–12. Владимир Ильич жалуется на очень сильную головную боль. Лежит с пузырем на голове и с закрытыми глазами. Настроение очень скверное. Пульс 100 в 1 минуту, головная боль локализуется во лбу. На вопросы отвечает неохотно. Мы дали Владимиру Ильичу порошок фенацетина, 0,15 пирамидона, 0,1 кофеина, но и этот порошок не повлиял на головную боль. Поэтому, решено сделать люмбальную пункцию. Пункция сделана в 15–30 под хлорэтиловой анестезией. Давление 110–115, жидкость абсолютно прозрачная. Выпущено 12 куб. см. Через пятнадцать минут Владимир Ильич сказал, что голове стало легче. Саму пункцию Владимир Ильич перенес очень хорошо и сказал, что он не испытал никакой боли и даже высказал мнение, что мы его обманываем. В дальнейшем голова совсем не болела и очень свежая. Через час после пункции Владимир Ильич удовлетворительно пообедал. Немного подремал, а затем хотел читать, но ему посоветовали с чтением немного повременить. К вечеру появились мимолетные головные боли.

Комментарий Новоселова. Пациенту сделали лечебную пункцию, уменьшив давление ликвора».

Наверное, доктору Новоселову стоило бы упомянуть, что давление ликвора и так было близко к нижней границе нормы. Это у сифилитиков оно поднимается до 600 мм вод. ст. и выше.

«Дневник: 17 февраля 1923. Владимир Ильич бледен… сердце поднято к верху и лежит почти горизонтально. Пульс 106 ударов в минуту. Не находит многих слов, что усиливается последнее время. Недостаточно серьезно относится к своему положению. Память несомненно становится хуже.

Комментарий Новоселова: Врачи отмечают дальнейшее развитие процесса когнитивных нарушений, о чем они пишут, говоря о нарушениях памяти. Можно уже уверенно говорить о формировании когнитивных нарушений, в основе которых лежит механизм циркуляционной гипоксии, что также является результатом васкулярной формы сифилиса головного мозга или менинговаскулярной формы прогрессивного паралича».

Пишут – говоря… Пишут «память несомненно становится хуже», говоря «о нарушениях памяти», но при этом, каким-то загадочным образом, подразумевают либо васкулярную форму сифилиса головного мозга, либо, уж как минимум, менинговаскулярную форму прогрессивного паралича. Тут ведь и не поспоришь.

«Дневник: 21 февраля 1923. В 23–00 накануне Владимиру Ильичу дали 0,25 isopral. Не спит… Пациент бледен, нервничает, дрожит. Веществом не доволен, так как не помогает и имеет аромат. На ночь даны бром и веронал. Просит убрать медсестру Мар. Мак. Просит веронал, держит компресс со льдом на голове почти постоянно.

Комментарий Новоселова: Выяснение, кто эта медсестра, в задачу автора не входило».

А кто-то просил?

«Дневник: 23 февраля 1923. Получен анализ спинномозговой жидкости В. И. Ульянова…Её удельный вес 1009, реакция щелочная, белок 0,06 %. Реакция Нонне-Апельта отрицательная, RW безусловно отрицательная, в осадке единичные лейкоциты и эритроциты.

Справка Новоселова: Реакция Нонне-Апельта – ориентировочный визуальный метод выявления глобулинов в цереброспинальной жидкости, основанный на ее помутнении при смешивании с насыщенным раствором сульфата аммония. Сильное помутнение говорит о воспалении, на сегодня обе эти реакции, и RW и Нонне-Апельта не имеют значимой диагностической ценности и остались только в истории медицины».

Повторение – мать учения! Как думаете, если бы RW в данных случаях давала безусловно положительный результат, автор так же настойчиво напоминал бы о её никчёмности?

Что касается реакции Нонне-Апельта, то профессор Никольский в своей книге её диагностическую ценность сомнению не подвергал. Ну и ещё раз напомню, что, по его мнению, «в спинномозговой жидкости в случае сифилиса находят… увеличение белка до 1%».

В завершение «вассермановской» темы хочу задать очень важный, как мне кажется, вопрос. Итак, допустим, мы приняли новоселовскую версию о двух первых «положительных» реакциях Вассермана. Здесь имеем уже две безусловно отрицательные RW из спинномозговой жидкости подряд; отрицательную реакцию Нонне-Апельта; нормальные (не сифилитические) давление ликвора и содержание в нём белка. Как мы уже знаем, советские врачи не подвергали эти данные особому сомнению не то, что в феврале 1923 года, но и десятилетие спустя. Вопрос: от чего лечили далее Ленина мышьяком, ртутью, висмутом и йодом?

В парадигме Новоселова этому объяснений нет, ведь лабораторный «успех» лечения очевиден, и осталось просто дождаться прекращения побочного действия мощнейших лекарств и последующего неизбежного улучшения общего самочувствия пациента, с помощью вливаний успокаивающих препаратов, или даже наркотиков. Зачем пихать в и без того ослабленный организм дополнительный яд, ведь так?

А вот если представить, что врачи с первой отрицательной RW сразу же приняли решение исходить из крайне маловероятной, но единственной дающей надежды на спасение гипотезы, что в случае Ленина они столкнулись с несрабатыванием этих реакций, то всё выглядит относительно логично: как лечили от «сифилиса», так и продолжали лечить, ориентируясь только на ухудшающееся самочувствие Владимира Ильича.

«Дневник: 24-28 февраля 1923. Состояние пациента в эти дни можно описать status idem. Была тошнота и озноб, есть парестезии по правой половине тела и сильное, изредка очень сильное, трясение в руке. Пациенту ставили клизму, делали электризацию. Принимал веронал, фенацетин, сомнацетин, настойку валерианы, на ночь бром.

Комментарий Новоселова: Когнитивные нарушения постепенно переходят в более выраженную стадию интеллектуально-мнестических нарушений».

Новоселову так много рассказали об этом клизма и озноб?

«Продолжение комментария: …Ухудшение деятельности кишечника, в основном толстого, нарастание выраженности головной боли идет параллельно с негативной и очень характерной динамикой заболевания. Пациент постоянно «находится» на обезболивающих препаратах, два из которых, фенацетин и сомнацетин (в состав которого входит фенацетин) по современным представлениям, ведут к образованию «фенацетиновой почки». Упоминание в различных источниках об отказе от медицинской помощи, от приема лекарственных средств и от консультаций врачей со стороны В. И. Ульянова не подтверждаются дневником: больной ежедневно получает терапию при ежедневном контроле со стороны врачей. Таким образом, гипотеза «силы воли», выдвигаемая рядом историков, согласно которой В. И. Ульянов хотел приблизить смерть или побороть болезнь, не подтверждается ежедневными записями в дневнике лечащего врача А. М. Кожевникова, а в последующем врачей В. В. Крамера и В. П. Осипова».

А слабо пару-тройку фамилий из этого ряда назвать? Фу таким быть, г-н Новоселов!

Этот перл стоит выделить отдельно:

«Гипотеза, согласно которой В.И. Ульянов хотел побороть болезнь, не подтверждается».

Наверное, этому слабодушному пациенту просто нравилось болеть люэсом и табесом.

«…Также видно, что несмотря на имеющийся негатив к группе врачей, особенно немецких специалистов, больной не отказался или не мог отказаться от их консультаций».

Создаётся впечатление, что некоторые места в книжке написаны с похмелья. Так «не отказался» или «не мог отказаться»? В контексте ниспровержения «Гипотезы ряда историков» это совсем не одно и то же.

Любопытно, что в Дневнике масса свидетельств того, что В.И. Ульянов отказывался от и приёма лекарств, и от процедур, и от услуг некоторых врачей.

Идём дальше.

«Дневник: 10 марта 1923 [там был утерян один лист, и скорее всего это совмещённые записи 10 и 11 марта]. После принятого веронала Владимир Ильич скоро заснул, ночью проснулся один раз, ненадолго и спал до 7-00 часов. Утром Владимир Ильич говорил плохо, часто подыскивал слова. Мы приехали к Владимиру Ильичу в 13–15. Говорил Владимир Ильич довольно плохо, многих слов не находил, и артикуляция была не важная. Пульс 108. В виду периодически нарушающих спазмов продолжающегося дефекта речи, и согласно решения, принятому совместно с Ферстером, мы сделали внутривенное вливание 0,15 арс... Вливание, однако, не предотвратило спазма и приблизительно через пятнадцать минут после него снова наступил спазм, повлекший за собой полную афазию и парез правого лицевого нерва… Начался спазм в 14–00. Мы провели весь день в квартире и, поочередно, с Василием Васильевичем входили к Владимиру Ильичу каждые четверть часа. Пульс все время 108. Парез правого лицевого нерва все время в одном положении. Язык не отклоняется. Говорит отдельные слова. По-видимому, не всегда те, которые хочет. Ни одной связанной, хотя бы короткой фразы, сказать не может. В 17–00 приехали Елистратов и Гетье. Ни тот, ни другой к Владимиру Ильичу не заходили. Мы долго совещались и пришли к выводу, что никаких экстренных мер принять нельзя, но решили поставить пиявки за уши. От пиявок никакого особого действия не ждем. Но ввиду полной безопасности данного мероприятия и горячего желания попробовать все, что только возможно, решили попробовать и эту меру».

Примерно на этой духоподъёмной ноте заканчивается публикация Дневников в «Кентавре». Мы же идём дальше. Напомню, что г-н Новоселов утверждал, что «публикаторы охватили лишь небольшой и спокойный отрезок болезни Ленина, и прекратили публикацию на моментах, когда началось обострение типичной [для сифилиса, разумеется] клинической картины». Сам он тоже подбивает итог периоду такой записью:

«Клиническая ситуация принимает худший вариант развития болезни, прогноз выздоровления и восстановления речи и интеллектуально-мнестических функций, на взгляд автора, неблагоприятный…»

А на мой взгляд, Владимир Ильич скоро полностью поправится и проживёт ещё лет пятьдесят. Спорим?

Ладно, шутки в сторону. После очень больших и подробных записей 10-11 марта (здесь я их сильно сократил), 12 марта текста где-то на 15 строчек. Вместо препарата с мышьяком (который и спровоцировал приступ 10 марта, об этом нам пишет сам Новоселов) начали давать некий йодфортан. Самочувствие Ленина, действительно, стало несколько хуже, но к вечеру чуть улучшилось. Врачи решили отменить йод.

13 марта. Восемь строк. Состояние то же, только пульс поднялся до 130. Вместо йода начали давать Висмут.

14 марта. Пять строк.

«…Апраксия меньше, парез правого фациалис также меньше. По неврологии, в целом, status idem…»

15 марта. Приведу весь текст:

«Приехал доктор Авербах, он не нашел в состоянии глаз пациента никаких перемен, зрачки реагируют хорошо. Глазное дно абсолютно нормально. Среды прозрачные. Сегодня температура 37,7, пульс 88. Второе впрыскивание 0,6 Bi в правую ягодицу. Парез правого фациалис снижается.

Комментарий Новоселова: Пометка Bi может обозначать только сокращенное указание на препарат висмута, который использовали для лечения люэса».

Только от люэса Висмутом лечили? Нет: лечили и желудочные заболевания, а все последние дни в Дневнике просто были переполнены вздутиями живота и клизмами. Но пусть будет от люэса.

Интересно, что автор ни словом не обмолвился о том, насколько характерным для паралитической стадии сифилиса (данный момент – примерно середина временного промежутка от первого приступа до смерти) является абсолютно нормальное глазное дно? Профессор Лопухин писал: «Глазное дно позволяет оценить состояние кровеносных сосудов мозга, так как глаз (точнее, его сетчатка) — это, по сути, выведенная наружу часть мозга».

Добавим Википедию: «Психические нарушения при прогрессивном параличе сопровождаются множественной неврологической симптоматикой. Одним из ранних признаков являются зрачковые симптомы: стойкая анизокория с миозом и деформацией зрачков в сочетании с симптомом Аргайла Робертсона — ослаблением или отсутствием фотореакции при сохранении реакции на аккомодацию и конвергенцию, патогномоничным для люэтического поражения ЦНС».

16-20 марта клиническая картина сифилиса «обострилась» настолько, что г-н Новоселов не комментировал её вообще.

«Дневник: 21 марта 1923. Опять было совещание, к которому присоединился Хеншен. Сначала вошли мы с Ферстером и предупредили, что приехали еще врачи и мы просим, чтобы Владимир Ильич разрешил им войти, но тот отрицательно качал головой. Тогда вошел Обух и категорически заявил, что врачи приехали и им надо посмотреть на пациента, тогда были приглашены Штрюмпель, Хеншен, Бумке, Нонне. Владимир Ильич со всеми ими поздоровался, но, по-видимому, был не доволен этим нашествием. Исследовал Штрюмпель. Когда ближе подошел Нонне, Владимир Ильич сделал жест рукой как бы отойти подальше. После этого было совещание на квартире В. И. Ульянова с Н. А. Семашко и В. А. Обухом. Потом опять поехали к О. Ферстеру и там имели двухчасовое совещание. Вечером к пациенту ездили Крамер и Ферстер. На сегодня ночное дежурство отменяется.

Комментарий Новоселова: Вот что сообщает биохроника за этот день: «У Ленина состоялся (в 14 час.) консилиум врачей с участием прибывших из-за границы профессоров С. Е. Хеншена, А. Штрюмпеля, О. Бумке и М. Нонне. После подробного обсуждения истории болезни и всестороннего обследования Ленина врачи дали заключение, что «болезнь Владимира Ильича… имеет в своей основе заболевание соответственных кровеносных сосудов. Признавая правильным применявшееся до сих пор лечение, консилиум находит, что болезнь эта, судя по течению и данным объективного обследования, принадлежит к числу тех, при которых возможно почти полное восстановление здоровья. В настоящее время проявления болезни постепенно уменьшаются…»

Чтобы дальше не отвлекаться, на этом месте, пожалуй, закончим с тем, что коммуняки якобы оборвали публикацию на моменте начала «обострения клинической картины» конкретно сифилиса, как нам сообщал г-н Новоселов в начале книги. Он просто врал. Сам пишет, что «курс, начатый 4 сентября прерван, так как появились предвестники токсического действия мышьяка на мозг пациента. 10 марта 1923 года введено 0,15 грамма препарата, и моментально наступает паралич с афазией. Курс сразу остановлен. Врачи вынуждены отказаться от арсеникума и попытаться применить другие препараты». То есть, это явно не обострение клинической картины сифилиса, а симптомы побочного действия принимаемых препаратов.

Продолжение комментария Новоселова:

«…Как видно из дневника, в этот день был консилиум иностранных врачей, которые, согласно «Биохронике», подтвердили, что лечение, которое проводилось до дня их консультации и состояло из введений арсенобензольного препарата, втираний мази ртути, инъекций висмута и приема препаратов йода, было клинически правильным. Тем самым зарубежные профессора подтверждают правильность диагноза клинически манифестной формы нейролюэса: менинго-васкулярную форму…»

Интересное отношение у автора к «Биохронике». Неоднократно он в довольно насмешливой форме сопровождал текст Дневника соответствующим текстом из неё, демонстрируя полную беспочвенность содержащихся там сведений. Учитывая, что данный отрывок из «Биохроники» является цитатой из «Бюллетеня о здоровье В.И. Ленина» из газеты «Известия», то не слишком ли смело основывать на нём диагнозы?

22 марта состояние Ленина снова ухудшилось. Висмут убрали, вместо него начали приём какого-то слабенького препарата на основе мышьяка и ртути.

23 марта. Состояние стабильно плохое.

24 марта. Состояние немного улучшается. Вот весь текст дневника за этот день:

«Сегодня пациент пытался говорить. Больному ввели 2 грамма NaBr, NaJ, дигипурат. Сегодня начал понимать все, что ему говорят, начал выполнять просьбы – показать язык, закрыть глаза следить за пальцем. Температура 37,6, пульс 100, фациалис сглаживается. Были Минковский, Обух, Крамер, Ферстер. В 20–00 была беседа всех указанных врачей с Троцким, Каменевым, Рыковым. Штрюмпель выступал с разъяснениями, также выступали Бумке, Геншен. На ночь остался Елистратов».

С 24 марта смесь мышьяка и ртути временно убрали и начали снова давать йод – NaJ.

«Дневник: 25 марта 1923. …Пациент возбужден, пытается встать, но уговорить лежать можно. Принял 1,5 NaJ, 1,5 брома. В13-45 пришли врачи Ферстер, Крамер, Кожевников, Миньковский. Все время пытается говорить. Сказал по-немецки «ман мусс», на что врач Минковский сказал «ман мусс айн консилиум», в ответ пациент отрицательно покачал головой и сделал отрицательный жест рукой. Похоже, ему все надоели с консультациями. Полная гемиплегия, тромб образовался полностью в следствии спазма сосудов артерии церебри антериор и артерии фиссура Сильвии. У больного парафазическая логорея, бессмыслица слов... Результат сегодняшнего исследования с несомненностью говорит, что третьего и четвертого дня снова были спазмы сосудов».

Нужно отметить, что начиная с записей от 10 марта г-н Новоселов чрезвычайно скуп на профессиональные комментарии. Например, здесь есть масса специфических терминов, которые неплохо было бы как-то интерпретировать, но автор довольствуется малым:

«Справка Новоселова: Парафазическая логорея – речевое возбуждение с ускорением бессмысленной речи, часто встречается при прогрессивном параличе».

Но даже здесь: насколько часто, на каких стадиях, только ли при прогрессивном параличе? Вообще не интересно? Тут, кстати, мы встречаем первый симптом, к которому и «Википедия» предполагает сифилис, как одну из главных причин:

«Логореея – симптом патологии речи; речевое возбуждение, многословие, безудержность речевой продукции и ускорение её темпа. Наблюдается при прогрессивном параличе, сенсорной афазии (в сочетании с парафазиями), маниакальных состояниях, шизофрении».

Но, как видите, конкретно парафазическая логорея (бессмысленное многословие) характерна для сенсорной афазии.

Википедия: «Афазия Вернике (сенсорная, акустико-гностическая, рецептивная, беглая афазия, глухота на слова) — афазия (нарушение речи) при поражении корковой части слухового анализатора, зоны Вернике…

При поражении области Вернике человек всё слышит, но содержания слов не понимает, они не вызывают у него ассоциаций; родной язык звучит для него, как иностранный. Из-за сенсорной афазии человек не может выделять и различать речевые звуки…

Очаг поражения обычно локализован в задних отделах речевой системы и хотя бы частично захватывает сенсорный центр речи. Самая частая причина — эмболия одной из нижних ветвей средней мозговой артерии, в частности эмболия задней височной артерии или эмболия артерии угловой извилины. Другие причины — внутримозговое кровоизлияние, инфаркт мозга, тяжелая черепно-мозговая травма и новообразования».

Зона Вернике у Владимира Ильича, действительно, была поражена, о чём нам сам Новоселов ниже расскажет, комментируя запись от 5 мая 1923 года.

В комментарии к 27 марта наконец-то более привычный нам текст:

«Дневник: 27 марта 1923. У пациента утром температура 38 и пульс 140. Днем температура 38,5, пульс 120, дыхание 40 в минуту. Пришел Крамер. Елистратов отметил увеличение сердца до 13,5 сантиметров, отмечен цианоз лица. Впрыснули 1 куб… [написано неразборчиво]. Доктор Миньковский ничего не нашел легких и считает температуру следствием стоматита, воспаления кишечника или чего-то еще.

Комментарий Новоселова: «…У пациента расширены размеры сердца выше верхней границы нормы, цианоз указывает на то, что сердечно-сосудистая система не справляется, возможен миокардит сифилитического генеза или миокардиопатия токсической природы».

Прочь сомнения! Конечно же природа исключительно сифилитическая.

Далее до 30 марта снова никаких комментариев.

«Дневник: 30 марта 1923. В 1-30 ночи пациенту дан аспирин 1,0 и сделана инъекция пантопона 0,02. Температура 36,7, пульс 108, небольшой кашель без мокроты, поставили грелку на живот. В 13–00 Владимир Ильич бледен, плохо выглядит, говорит шепотом и мало. Пульс 126 в минуту, температура тела 37, стонет, боли в боку. Сделано [неразборчиво] морфин 0,01 и 0,1… [нечеткая запись] 1 куб. [Здесь (Новоселовым) удалена важная информация по этическим аспектам]. Пациент возбужден, много говорит, преобладает жаргонофазия. Не ест, сжимает губы. Доктору Ферстеру удалось ввести немного зернистой икры в рот. Пульс 125–130. Сделана инъекция… [неразборчиво рукой], левый бок смазали… [неразборчиво]. Сегодня дежурит Крамер.

Комментарий Новоселова: Эмоциональный настрой самого врача А. М. Кожевникова оставляет желать лучшего. Он нервничает, почерк стал слаборазбираем».

Это стопудово сифилис!

Дальше опять текст Дневника практически без комментариев, но если кто-то думает, что «сифилитическая» составляющая там говорит сама за себя и в комментариях не нуждается, то нет: ясно только, что пациенту очень плохо. Примерно такое содержание:

«Дневник: 18 апреля 1923. … Осмотр врачей, сильное возбуждение в 14–00, грозит кулаком, сердится, ругается, слышно – шарлатан, проклятый. Дано 0,1 люминала. Решено – фрикции ртути и йод отменить, на легкие поставить банки, на ягодицу цинк, экзему обработать тальком. В 15–30 Владимира Ильича посадили на кровать, говорит «ай, ай-ай, боже мой», смотрит на ногу, у него умеренное беспокойство. Доктор Розанов думает, что он галлюцинирует. Говорит «я еще живу».

Автор в этом месте расщедрился на комментарий:

«Комментарий. Отмечено резкое негативное отношение со стороны пациента к врачам, и в особенности, к О. Ферстеру. Этого доктора он называет шарлатаном, фразу «ай надели» можно по данной ситуации трактовать «что вы наделали».

Следующий достойный внимания комментарий будет к записи от 21 апреля 1923. В этот день Ленин первый раз принял хинин.

«Справка Новоселова: Хинин – алкалоид коры хинного дерева. Активно влияет на плазмодии. В распоряжении врачей того времени было около десятка препаратов хины. Мог использоваться в лечении люэса вместе с сальварсаном в 20-е годы прошлого века. Механизм действия, который использовали врачи в данном случае: «Алкалоиды хинной корки и, главнейшим образом, хинин являются представителями той группы весьма немногочисленных веществ, которая включает в себя противопаразитарные средства при внутренних инфекциях; влияя, таким образом, на причину болезни, эти средства могут считаться специфическими, этиотропными» (Клиническая фармакология, 1929 год)»

Во-первых, его в лечении Ленина не применяли ни вместе с сальварсаном, ни с мышьяковыми препаратами вообще.

Во-вторых, какой конкретно механизм использовали врачи, мы можем посмотреть и без помощи г-на Новоселова (заодно и сравним): «При беспокойном состоянии давать бром, дигиталис, хинин, люминал» (запись от 5 мая 1923 г.). То есть, применяли как успокаивающее.

В-третьих, хинин для лечения непосредственно сифилиса был настолько «эффективен», что прочитать об этом в общедоступных источниках не так-то просто. Вот, например, что пишет «Википедия»:

«Биологические эффекты хинина.

Хинин оказывает сложное и многостороннее действие на организм человека и животных. Оказывает антиаритмическое действие, замедляет проводимость, снижает возбудимость и автоматизм сердечной мышцы и одновременно оказывает слабое атропиноподобное действие. Относится к антиаритмическим средствам Іа класса. По антиаритмической активности хинин, однако, уступает своему изомеру хинидину и даёт больше побочных эффектов. Поэтому в качестве антиаритмического средства хинин в настоящее время полностью вытеснен хинидином.

Хинин обладает чрезвычайно горьким вкусом и, как многие горечи (например, экстракты из полыни или кофеин, стрихнин), при приёме внутрь увеличивает секрецию желудочного сока и стимулирует аппетит. Понижает температуру тела, угнетая терморегулирующий центр гипоталамуса. Ранее его широко применяли как жаропонижающее и как стимулятор аппетита. В наше время, в связи с наличием эффективных жаропонижающих средств и мощных стимуляторов аппетита, хинин практически перестал употребляться в обоих качествах.

Хинин снижает возбудимость ЦНС и оказывает умеренное неспецифическое седативное (успокаивающее) действие, благодаря чему его в средние века и даже в начале XX века достаточно широко применяли в различных комбинациях с бромидами, успокаивающими травами типа валерианы, пустырника, боярышника при «нервном истощении».

Хинин оказывает неспецифическое анальгезирующее действие, особенно выраженное при головной боли, и потенцирует (усиливает) действие наркотических и ненаркотических анальгетиков. Благодаря этому он достаточно широко применялся ранее в составе некоторых готовых лекарственных комбинаций при головной боли — например, до сих пор выпускаются готовые таблетки «анальгин с хинином».

Аппетит у Ленина был плохой; часто он был сильно возбуждён; бром пил; были у него и головные боли, да и с сердцем проблемы начались, - об этом доктор Новоселов не вспоминает, ведь что это всё в сравнении с его величеством сифилисом! Во второй части одну из своих глав г-н Новоселов предварил знаменитой цитатой Оккама. Ему бы почаще к себе эту «бритву» применять.

«Комментарий Новоселова к справке Новоселова: В связи с тем, что пациент болел в молодости малярией, возможно, что врачи сделали анализ на малярийный плазмодий, который обнаруживается до настоящего времени в анализе, называемом толстой каплей…»

Хрен знает, как на эти слова реагировать: десятью строками выше в результатах анализа за то же 21-е число указано: «плазмодий не обнаружен».

«…Также не исключено, что больному с терапевтической целью лечения прогрессивного паралича привили малярию по методу Юлиуса Вагнера-Яурегга (за что ученому присудили Нобелевскую премию по физиологии и медицине в 1927 году). Несмотря на то, что мы точно не знаем, делали ли пациенту так называемую прививку (исходя из ограничений, наложенных на врачей в свободе точного клинического изложения) на малярию, это никак не влияет на установленный диагноз [кем установленный?]. Тот факт, что пациент не узнал личного врача своей семьи Федора Александровича Гетье указывает, что у него на грубые когнитивные нарушения».

Г-н Новоселов резко съехал с «малярийной» темы на когнитивные нарушения, даже не отделив текст красной строкой. Следы путает, засранец! Давайте всё же попытаемся немного разобраться с малярией.

Итак, не исключено, что ко всей загружаемой в организм Ленина таблице Менделеева, врачи решили добавить ещё и малярию. Чтоб уж наверняка вылечить.

Метод Вагнера-Яурегга существовал. Заключался он в том, что пациенту вводили культуру малярийного плазмодия, чтобы вызвать длительный приступ лихорадки. Сильно поднимающаяся температура тела губительно действовала на бледную трепонему. Была у Ленина в предыдущий период настолько высокая температура? Нет, последний раз он температурил (и то, так себе, максимум – 38,5) почти месяц назад, с конца марта по 4 апреля. При этом, обследовавший его лёгкие врач не нашёл в них ничего и считал «температуру следствием стоматита, воспаления кишечника или чего-то еще». Анализ крови на плазмодий – отрицательный. Ну и зачем Вы плодите сущности, доктор Новоселов? Кроме того, автор забыл нам сказать, что у данного метода был десятипроцентная смертность. В состоянии Владимира Ильича это уже было бы похоже на русскую рулетку.

«Дневник: 23 апреля 1923. У больного температура 37,6. Утром началось возбуждение, исследовать себя не позволил. В 10–00 принял хинин 0,3, впрыснуто 0,0001 Strich, 2 кубика камфоры 20 %».

Начали давать стрихнин.

«Справка Новоселова: Справка. Strich – это стрихнин (strychninum), один из алкалоидов семян чилибухи, прорастающей в Средней Азии, весьма токсичен, использовался как тонизирующее средство и как средство повышающее аппетит. Вводили подкожно».

Прямо удивительно, что при лечении люэсов и табесов не применяли.

«Дневник: 27 апреля 1923. Пациент возбужден, шепчет, сбрасывает одеяло. В 4-00 утра пульс 104–110, дыхание 26, сделана камфора и пантопон, после этого заснул до 13–30. Были врачи Вейсброд и Ферстер. Приехал Нонне, который не видел пациента четыре недели и его впечатление общее, что состояние питания несомненно хуже, а состояние рта слизистой и языка несомненно лучше, чем до инъекций, лучше произносит все согласные «с, ш, ч, к, г, х». Также были Ферстер и Гетье. В 20–00 дали хинин, сделали камфору и пантопон.

Комментарий Новоселова: В учебниках начала XX века указано, что больные с прогрессивным параличом на определенной стадии болезни теряют в весе, о чем и говорит Нонне».

Ни хрена он об этом не говорит! Он сказал, что больной стал хуже есть, что, разумеется, только при сифилисе происходит, ага.

«Дневник: 5 мая 1923. Больному дали хинин и люминал, в 11–30 началось сильнейшее возбуждение, дали брому. К Владимиру Ильичу в 15–00 вошли Бехтерев, Осипов и Гетье. Состояние спокойное, вид утомленный и плохой, зрачки реагируют вяло, язык умеренно обложен, отклонен вправо, очень значительная моторная и сенсорная афазия. Почти полный паралич правой руки и ноги. Рефлексы справа очень повышены, рефлекса Бабинского и других патологических рефлексов нет. О состоянии психики затрудняются высказываться, так как наличие сенсорной и моторной афазии не позволяет произвести необходимое исследование. После обсуждения, несмотря на настойчивое желание Бехтерева и отчасти Осипова никакой специфической терапии не проводить. Против возбуждения использовать ванны температурой 28–29, длительностью 10–15 минут. При беспокойном состоянии давать бром, дигиталис, хинин, люминал. Рекомендован легкий массаж, гимнастика, легкая электризация током. Вечером дали хинин и люминал, поставили клизму. Владимир Ильич объяснял, что врачей много, а толку мало, безнадежно махнул рукой. Сказал «шабаш»...

Комментарий Новоселова: Биохроника сообщает, что «В. И. Ленин приветливо встречает Бехтерева» и «у В. И. Ленина в этот день проводится консилиум, в котором участвует В. М. Бехтерев, В. В. Крамер, В. П. Осипов, М. Нонне, приват-доцент А. М. Кожевников, Ф. А. Гетье». Автор полагает, что здесь могло быть принято решение заменить А. М. Кожевникова на В. В. Крамера. Академик В. М. Бехтерев и профессор В. П. Осипов, на основании имеющегося анамнеза и данных, полученных ими от коллег и при клиническом осмотре Владимира Ильича Ульянова, настаивают на продолжении специфической терапии имеющегося у пациента прогрессивного паралича, под которой имеется в виду антилюэтическая терапия…»

Нормальный человек в такой ситуации написал бы «настаивают на продолжении специфической терапии прогрессивного паралича», но г-н Новоселов добавил «имеющегося у пациента». Он пытается подкрепить таким образом свою личную 100%-ую убеждённость в этом диагнозе якобы мнением профессоров и академиков. На мой взгляд, поскольку ничего хорошего «специфическая терапия» до сих пор не принесла, как минимум сомнения у многих были.

Да и вообще: что именно имеет ввиду автор под «специфической терапией прогрессивного паралича»? Она вообще существовала для такой стадии в те времена? В дореволюционной статье в «Брокгаузе и Ефроне» прогрессивный паралич без обиняков назван неизлечимым и смертельным. Кроме того, автор этой статьи доктор медицины П.Я. Розенбах писал, что «патологоанатомический процесс, лежащий в основе этой болезни, не имеет ничего общего с сифилисом мозга и противосифилитическое лечение не приносит пользы при ней». Примерно то же самое пишет и профессор Никольский в 1932 году. О симптоматическом лечении прогрессивного паралича он указывал следующее: «Лечение состоит в настойчивом, но осторожном лечении ртутью, сальварсаном, йодом и висмутом. В начальном периоде можно рассчитывать на задержку распространения процесса. В атактическом и тем более паралитическом периоде указанное лечение может ухудшать болезнь» (стр. 102).

«Дневник: 6 мая 1923. … Владимир Ильич совершенно спокоен, довольно приветливо принял врачей. Язык значительно сильнее обложен, чем вчера. Артерии периферические и сонные не склерозированны…

…О наличии апраксии Бехтерев с уверенностью высказаться не решается, но думает, что она есть. В руке и ноге полный паралич. Местной чувствительности черепа при постукивании по черепу по-видимому не так имеется. Приступы возбуждения надо отнести на счет наступающего нарушения кровообращения, в следствии очага размягчения к соседним отделам может быть усиленный приток крови, кроме того в них может играть роль и психологический фактор в виде сознания неизлечимости заболевания. Осипов считает, что если психика затронута, то не сильно. Картину психической недостаточности дает наличие моторной и сенсорной афазии.

Комментарий Новоселова: Врачи указывают, что артериосклероза, включая сонные артерии, не выявлено. Наряду с этим отмечается, что нарушение кровообращения мозга налицо. Впервые указано, что пациент осознает неизлечимость своей болезни, врачи, по мнению автора, после данной визитации находятся в такой же позиции».

Интересно, с врачебной точки зрения выражение «артериосклероз, включая сонные артерии, не выявлен» звучит корректно? Просто создаётся впечатление, что г-н Новоселов, на основании того, что врачи пощупали руки, ноги и шею Ленина, пытается уверить нас, что они таким образом полностью исключили для себя артериосклероз.

Заметьте, кстати, что сам Бехтерев, после личного осмотра пациента, не решается однозначно высказаться даже о скромной апраксии!

«Апраксия — расстройство способности выполнять последовательные действия при сохранении необходимого объёма сенсорных и двигательных функций. Возникает при поражении различных отделов коры, подкорковых узлов».

Куда Бехтереву до нашего смелого доктора!

Здесь ещё привлекает внимание дивное слово «визитация». Автор что, сподобился на иронию?

«Дневник: 7 мая 1923. … При выслушивании сердца нет признака Сиротинина. В крупных сосудах значительного артериосклероза нет. Процесс, по-видимому, не артериосклеротический».

По-видимому! Пациенту осталось жить меньше восьми месяцев, а врачи до сих пор сомневаются. Причём «нерешительного» Кожевникова с пути уже отодвинули. Эх, не было на них геронтолога Новоселова!

«Справка Новоселова: Признак Сиротинина – речь о тоне Сиротинина-Куверова. Это систолический шум, усиливающийся или появляющийся при поднятых руках. Может быть отмечен как при атеросклерозе, так и при люэсе».

Так его же не было. Может это стоит как-то прокомментировать? Нет? Ну и ладно.

«Дневник: 13 мая 1923. …Он отвлекается и быстро устает, у него выраженная афазия. Владимир Ильич сильно возбужден и кричит, даны NaBr и уротропин. Дергает сильно ручку двери, кричит «везивези». Когда все встали за спинкой его кресла, стал успокаиваться, возбуждение длилось более часа. Мнение В. В. Крамера – «транскортикальный характер афазии сильно выражен».

Комментарий Новоселова: Профессор Василий Васильевич Крамер опять ничего не пишет о причинах транскортикального поражения, которое привело к нарушению речи. Не вызывает сомнения, что в части точности клинического изложения есть жестко наложенные ограничения».

Может потому, что не знают точно? С другой стороны, если верить Новоселову, и диагноз был очевиден, то и писать лишний раз ни к чему: и так всё ясно.

Вернёмся немного назад. Комментарий Новоселова к записи 7 мая:

«С 7 мая дневник уже ведет профессор Василий Васильевич Крамер. Причина замены доктора А. М. Кожевникова (предположение автора) связана с мнением академика В. М. Бехтерева на необходимость изменения методики ведения больного, так как он сторонник более «интенсивного» лечения препаратами арсенобензольного ряда (высказанное 5 мая 1923 года). При Кожевникове лечение каждый раз прерывали при появлении токсического влияния препарата на мозг пациента. Смена врача предполагает, что Бехтерев считает, что прерываться не стоит. Далее по ходу дневника мы увидим, что это так».

Лечение таким опасным веществом, как мышьяк, штука серьёзная. Думаю, будет полезно попробовать разобраться в этом.

Итак, 15 мая врачи начинают курс «слабым» какодилом.

«Новоселов: «Сам препарат оценивался как слабо действующий препарат, так как слабо диссоциировал и деятельного мышьяка образовывалось не более 3 %. Производное какодила, или диметиларсина, каким и был сальварсан, широко применяли в то время для лечения сифилиса. Соединения какодила обладают местным и общетоксическим действием, вызывая у человека воспаление и некроз при попадании даже на кожу, воспаление дыхательных путей, понос при попадании в желудочно-кишечный тракт».

16 мая – нет записей в Дневнике. Возможно, в связи с переездом в Горки;

17 мая – какодил;

18 мая – на фоне возбуждения («Ночью пациент спал плохо, у него возбужденное состояние») впервые в этот период снова начали давать арсеникум (тоже препарат на основе мышьяка, только сильный);

19 мая – («Пациент проснулся ночью, он возбужден, в него сильные схватки в животе» в 12:15 ввели ars.;

20 мая («Был немного возбужден…») сделана инъекция ars.;

21 мая – возбуждения не было, в 13:30 дали ars.;

Начиная с 22 мая ars. не давали, возбуждение в этот день началось в 16:00.

Новоселов в конце первой части пишет:

«17-25 мая ежедневные инъекции арс.». Это ошибка, прекратили уже 22 мая;

26 мая – такой текст:

«На консилиуме Ферстером, Крамером, Елистратовым было решено в виду раздражения в последнее время ARSEN оставить [остановить т. е.] на несколько дней. У Владимира Ильича опять возбуждение.

Комментарий Новоселова: Опять врачи, несмотря на стандарты тех времен, отменяют использование препарата мышьяка, очевидно, связывая усиление возбуждений у пациента с введением данного препарата».

Г-н Новоселов в своей книжке пишет (во всяком случае, я его понял именно так), что считает в данном случае тактику врачей неправильной: нужно было давать мышьяк более настойчиво и не останавливаться перед побочными явлениями. Если же я ошибаюсь, и автор не является фанатом лошадиных доз сальварсана, арсеникума и прочих мышьяковых препаратов, то, забегая немного вперёд, хотелось бы увидеть, как он понимает, в данном контексте, клиническое мышление профессора Бехтерева. Но, забегая ещё чуть дальше, предупреждаю: ни хрена мы не увидим.

Что касается неких нарушаемых врачами «стандартах тех времён», то где конкретно можно с ними ознакомиться? Я могу привести только мнение профессора Никольского, который, в случае прогрессивного паралича, призывал применять все эти препараты с крайней осторожностью, принимая во внимание то, что они могут принести вред, вместо пользы.

Идём дальше.

С 26 мая через день да каждый день возбуждение, но 1 июня снова начинают давать мышьяк;

2 – 5 июня – мышьяк (иногда пишут – арсеникум/ars.)

6 июня – «в 13:00, несмотря на возбуждение, ему сделана инъекция ars»;

7 – 10 июня – мышьяк;

11 – 19 июня – перерыв. Последний день, на фоне предыдущих – относительно нормальный, Ленин даже пытался заниматься.

20 – 25 июня – мышьяк на фоне возбуждения;

26 – 27 июня – не делали. Возбуждение, причём 26 июня сильное;

28 июня – последний день мышьяка. Возбуждение.

29 июня – сильное возбуждение. Читать Дневник за эти дни очень непросто, настолько всё выглядит плохо и безнадёжно.

30 июня 1923.

«Дневник: Владимир Ильич проснулся в половине первого ночи, стонет, кишечник вздут. В 1-30 началось сильное возбуждение, пациента начали возить, вывезли на террасу, где он заснул. В 4-30 перенесли его в спальню, где он заснул в 5-00 и проспал до 6-00. Снова беспокоен, как бы стонет от боли, все время показывает на область желудка, мышцы живота напряжены, живот вздут, пульс 88, на живот положен теплый мешок. От еды и питья отказывается»

1 июля начали давать хинин, который далее будет идти ежедневно. Примерно через каждый день возбуждение и жалобы на боли в животе.

8 июля начали давать опий.

9 июля в анализах мочи и кала обнаружено большое содержание крови. Так же «много слизи, клетки кишечного эпителия в значительном количестве, гнойные тельца в слизи в большом количестве, эритроциты в небольшом кол-ве, масса разнообразных микробов».

Доктор Новоселов с олимпийским спокойствием оставляет этот факт без комментариев. А может как раз здесь стоило бы объяснить, насколько активней, по его мнению, нужно было давать Ленину мышьяк?

С 15 июля к хинину добавили по 5 капель настойки йода – тоже на постоянной основе.

Примерно с 16 июля начинается спокойный период течения болезни и 25 июля в Дневнике появляется запись:

«…В настоящее время идет улучшение здоровья, но каждая попытка [начала рефлекторно-речевых упражнений] приводит к негативным реакциям с последующим депрессивным, частично возбужденным настроением после попыток. Имея ввиду, что улучшение общего состояния здоровья Владимира Ильича является главнейшей базой для развития работы по излечению афатических (афазических, корректура автора) расстройств и воспитанию у него речевых рефлексов, а также и то, что при настоящем состоянии здоровья больного более длительный перерыв в упражнениях не может отразиться отрицательно на успехе дальнейшего лечения речи, когда такое лечение при соответствующем состоянии здоровья Владимиру Ильичу будет возобновлено, невольно возникает вопрос о своевременности прекращения попыток логопедической терапии в настоящее время из-за негатива на полтора месяца. Попытки к речевым упражнениям только повредят развитию речевой терапии. Далее еще два предложения на немецком, где указано, что упражнения невозможны из-за негативного отношения господина Президента и каждая попытка опасна, так как вызывает у него возбуждение. Немецкий доктор рекомендует прервать занятия на несколько недель, делая предположение, что возможно, после перерыва возобновленные занятия будут более успешными.

Слушали и обсуждали Гетье, Ферстер, Осипов.».

Как мы помним, по мнению автора, врачи ещё после «визитации» 5 мая считали пациента безнадёжным. Может стоит сейчас объяснить, какой этап болезни наступил по мнению врачей. От Новоселова комментариев нет. Может устал? Но, как мы знаем, быстрая утомляемость – очень плохой симптом, прямо ведущий в кожвендиспансер.

«Дневник: 31 июля 1923. Владимир Ильич сегодня спал хорошо, проснулся в 6-00. У него прекрасное настроение, гулял до 12–00. Были врачи О. Ферстер и В. П. Осипов. Как только пациент увидел профессора О. Ферстера, сразу пришел в резко возбужденное состояние, грозил кулаком. У него гневная мимика, издавал нечленораздельные звуки, долго волновался после его ухода, дрожал, вздыхал. Заснул в 21–45. Суточное количество мочи 1550 мл.

Комментарий Новоселова: Пациент продолжает негативно относиться к доктору О. Ферстеру. Доктор Осипов не уделяет в дневнике внимания питанию пациента, очевидно, полагая, что перечисление блюд не несет большой смысловой нагрузки. Стиль ведения дневника стал более телеграфным: записи короче, больше сокращений. Ежедневные анализы мочи, начатые при В. В. Крамере, продолжаются. Особо следует отметить наличие йода в моче, что является прямым признаком йодизма. Тем не менее, препараты йода невозможно отменить, врачи лишь периодически сменяют один препарат на другой».

Хоть бы объяснил, почему было невозможно отменить. Как я уже писал, в его парадигме лабораторный успех лечения очевиден, химией травить уже незачем.

Далее убирают почему-то хинин, а дозы йода (конкретно – того же самого KJ – йодида калия) увеличиваются и 4 августа 1923 следует такая запись:

«Дневник: Пациент сегодня принимал два раза по 0,5 KJ. Сон и аппетит у него удовлетворительный. Он сидел на балконе, когда начался ветер, его прикрыли. Пациент все сбросил и кричал. Анализы мочи за 4 августа утро и вечер хорошие».

Доктора Новоселова хорошая моча не интересует, он молчит, как рыба об лёд. Только 5 августа будет скудный комментарий ко всему периоду.

«Дневник: 5 августа 1923. Хорошо занимается с Надеждой Константиновной повторением слов, так сегодня повторил до сорока пяти все старые, прижимая палец к губам показывает, видимо, что об этом не следует говорить, это подтверждается тем, что за обедом не произносит слов. Газету, попавшую в руки, держит правильно. KJ принимает аккуратно.

Комментарий Новоселова: Это вся информация за весь день. Характерный пример смены стиля дневника – он становится менее содержательным и более кратким. Содержание данного периода дневника можно описать словами – «йод, стул, речь».

9 августа снова появился хинин.

«Дневник: 24 августа 1923. У Владимира Ильича сегодня изжога, прием йода временно решено прекратить. Суммарно принял около 50 грамм KJ. Сам произнес слова «йод» и «диета», понимание речи заметно увеличивается. Моча в норме».

Всё тот же йодид калия, как мы видим. Комментариев нет. Там, где нет свежего сифилиса, нет и Новоселова.

«Дневник: 26 августа 1923. Пациент много гулял, повторил слова «буржуй, товарищи, брошюра» и др. Сделана ручная ванна и массаж. Примерил ортопедическую обувь, сделаны перилла слева, почти сам смог подняться на второй этаж.

Комментарий Новоселова: В усадьбе Горки Ленинские и по сей день можно видеть двусторонние перила на лестнице на второй этаж».

Спасибо, Валерий Михайлович, когда в следующий раз буду в Горках, обязательно обращу внимание.

Кстати, очень рекомендую всем для посещения Горки! Место очень красивое.

«Дневник: 27 августа 1923. Владимир Ильич говорит «двенадцать, тринадцать», сам несколько раз поднялся наверх. Сделан массаж руки, принимает 0,45 хинина по два раза через день».

5 сентября первое свидетельство того, что йодид калия заменён на другой «йодистый» препарат – йодфортан.

Уже на следующий день:

«Дневник: 6 сентября 1923. На этот день пациент суммарно повторил четыреста шестьдесят слов, сегодня сто слов, сделал только шесть ошибок. Принял йодфортан 0,5 х2 (йод 1,0). Анализы idеm. Врачи в этот день приняли решение:

продолжить йодистое лечение и по возможности довести KJ до 50 грамм, затем устроить перерыв и затем провести лечение снова,

хинин давать по надобности,

речевые упражнения, массаж и гимнастику руки и ноги продолжить,

следить за кишечником,

продолжить ручные ванны и делать один раз в неделю общую ванну,

рекомендуется делать упражнения в ходьбе, перейти к ходьбе с палкой.

В остальном симптоматическое лечение».

Я привёл здесь эту «йодистую» тему только для того, чтобы продемонстрировать, что г-н Новоселов совсем потерял интерес к Дневникам. Никаких содержательных комментариев! Объяснил бы, что там с заменой «йодистых» препаратов, ведь вроде бы текст явно противоречит его утверждению. Для каких конкретно «надобностей» давали хинин? Почему такая разница по состоянию пациента между просто кошмарным «мышьяковым» периодом (лично мне читать эти записи было очень тяжело), и последующим «йодным»? Особенно учитывая, что йод давали и раньше, а реакция на него иногда бывала не лучше, чем на мышьяк. Неужели доктору Новоселову всё это вообще неинтересно? Хотя, сифилис уже доказан, можно и булки расслабить.

«Дневник: 11 сентября 1923. «Анализы 8 сентября, 9 сентября, 10 сентября idem. Отсутствие солей. Настроение удовлетворительное. Был один знакомый П, который минут 40 рассказывал о выставке. Владимир Ильич слушал с интересом. Много был на воздухе. Йодфортан 0,725x2 (Йод1,5)».

Комментарий Новоселова: Это весь объем дневника за этот день. Мнение автора – в выздоровление Владимира Ильича Ульянова никто из врачей не верит (тут нет понятия веры, это основано на множестве объективных критериев, учитываемых в клиническом мышлении врача). Кроме того, состояние больного такое, что писать особо и нечего, наиболее подходящее описание этого периода Status idem, заметной динамики нет».

Нет динамики?! Ленина привезли в Горки на полу машины, а сейчас он самостоятельно на второй этаж поднимается. Раньше он издавал истеричные, нечленораздельные звуки, а сейчас сотню слов точно повторяет. Г-н Новоселов, Вы точно доктор?

И ещё любопытно, какое конкретно «множество объективных критериев» можно оценить, учитывая настоящую «содержательность» Дневника?

28 сентября снова начались параличи.

«Дневник: 28 сентября 1923. В четыре часа [не понятно утро или вечер, прим. авт.] пациент почувствовал парестезии в левой руке. На вопрос не чувствует ли мурашек, ответил «вот-вот», стал перебирать пальцами, лицо перекосилось влево, глаза установились прямо и потеряли обычное выражение. Припадок длился секунд тридцать, потом был грустен, на вопрос кружится ли у него голова, отвечал удовлетворительно. Наблюдал доктор Попов. Пациент получил два грамма препарата йода.

Комментарий Новоселова: В дневнике отражена гипоксическая атака (в основе механизм циркуляционной гипоксии, патофизиологическое описание того, что происходило в течении болезни пациента, поскольку, как бы это не называли врачи, паралич, псевдопаралич, ТИА, ПНМК, НМК, приступ, парез, транскортикальная афазия и т. д., т. к. в основе развития клинической симптоматики лежат конкретные механизмы».

Судя по сумбурности комментария, кто-то атакует и самого Новоселова. Даже если угадать, где должна была стоять закрывающая скобка, разобрать здесь что-то (хотя бы на уровне «подлежащее – сказуемое») крайне непросто. А того, кто осилит, ожидает не менее сложная задача: понять, нахрена это написано.

Но это ещё не всё, далее выживших добивает:

«Справка Новоселова к комментарию Новоселова: Несмотря на то, что патогенез инфарктов мозга связан не с атеросклерозом, а с воспалением артерий, механизмы формирования самих инфарктов тот же. «Развитие инфаркта головного мозга складывается из двух последовательных стадий – ишемической (донекротической) и некротической. Ишемическая стадия инфаркта мозга характеризуется прогрессирующими дистрофическими и некротическими изменениями нервной ткани, которые имеют ряд биохимических, гистохимических и электронно-микроскопических признаков. К ним относится уменьшение количества гликогена в нейронах, глиальных клетках, снижение уровня РНК и ДНК, нарушение ионного состава клеток (выход К+ и поступление Na+), повреждение ультраструктуры органелл в нейронах и в глиальных клетках (митохондрии теряют кристы, лизируются рибосомы и полисомы в цитоплазме ганглиозных клеток, исчезают фибриллы в фибриллообразующих астроцитах и т. д.) Происходит закисление среды и денатурация белков, которые приводят к гидратации нервной ткани». «Общая патология человека». Руководство для врачей под редакцией А. И. Струкова, В. В. Серова, Д. С. Саркисова, 1990)».

Зачем всё это нужно? Будь я хоть трижды врачом, как я смогу применить всё это к конкретному пациенту? Откуда мне знать, увеличивалось, или уменьшалось количество гликогена в нейронах у Ленина? Лизировались ли рибосомы с полисомами в цитоплазме его ганглиозных клеток? А если и лизировалось, то когда именно? Тот, кто попробует выудить эти сведения из скупых строк Дневника, закиснет очень быстро. А если рассматривать данную информацию, как абстрактную, то она вообще ни к чему: обычный человек один хрен ничего не поймёт, а коллеги г-на Новоселова в справочник Струкова-Серова-Саркисова могут заглянуть и без его помощи.

19 октября Владимир Ильич последний раз приехал в Москву.

«Дневник: 19 октября 1923. Владимир Ильич вышел во двор Кремля, ездил мимо выставки, показал, что хочет вернуться в Горки и в 19–00 вернулись назад».

Далее четырёх-пяти строчные записи в Дневнике приобретают датировку типа «20-21-22 октября 1923». Или даже:

«Дневник: 23-24-25-26-27-28 октября 1923. В анализе мочи от вечера 21-го есть сахар 0,1 %. Занятия продолжаются. Вместе с хинином с 27.10 пациент получает 0,1 оксид цинка».

Очередной элемент из таблицы Менделеева, появившийся в рецептуре, доктору Новоселову абсолютно по барабану.

«Дневник: 29-30 октября 1923. Неразборчиво написано несколько слов».

Может просто ручку расписывали?

Г-н Новоселов стоически хранит молчание, ни словом не обмолвившись о нашем уговоре «рассматривать медицинскую деонтологию как науку о должном» (если кто забыл, речь шла о том, что лечащие врачи просто не могли забыть вписать результаты реакции Вассермана в этот замечательный Документ).

«Дневник: 31 октября 1923. В анализах мочи с 23 по 31 четыре раза обнаружен сахар 0,1 %.

Комментарий Новоселова: Несколько дней октября 1923 года в дневнике нет записей. Много дней этого месяца, как и последующих, объединены одной короткой записью, так как писать особенно нечего».

Ага, сейчас с медицинскими документами именно так все и поступают. В Вашей клинике, г-н Новоселов, так принято?

«Дневник: 28 ноября 1923. Владимир Ильич ходит при посторонней помощи. Был консилиум Бехтерева, Гетье, Ферстера, Осипова, Крамера и Обуха. Академик Бехтерев предложил лечение вливаниями неосальварсана, что было отвергнуто».

А что молчим, г-н Новоселов? Как считаете-то: стоило Ленина напоследок ещё мышьячком побаловать, или нет? Вы же вроде бы с Бехтеревым солидаризировались?

И, что характерно, как я уже предупреждал: ни малейшей попытки объяснить, что за форму сифилиса подразумевал Бехтерев и на какой результат рассчитывал. Очень, очень подозрительное молчание.

«Дневник: 26 декабря 1923. Утром пациент принял две пилюли...

Справка Новоселова: Биохроника за этот день сообщает, что «Ленин обсуждает с проф. О. Ферстером дальнейший режим своего лечения».

Комментарий Новоселова к справке Новоселова: На основании клинической картины болезни, довольно подробно отраженной в дневнике, указанное событие, отмеченное в биохронике, невозможно, по мнению автора, в силу грубых интеллектуально-мнестических нарушений, стойкой сенсорной и моторной афазии у пациента. Официальная хроника вводит в заблуждение читателей в части состояния здоровья Ленина».

Г-н Новоселов, я вот честно не пойму: нахрена Вы «Биохронику» комментируете? Вам что, заняться больше нечем было?

21 января 1924 Владимир Ильич Ленин умер.

Подведу краткий итог по Дневникам. По моему мнению, ни один нормальный врач не станет «диагностировать» по таким сумбурным данным ни одну серьёзную болезнь. Г-н Новоселов, на протяжении всех своих комментариев, занимается дешёвой манипуляцией и передёргиванием. Он с лёгкостью, достойной лучшего применения, перемещает все симптомы «неврологической стадии сифилиса» на период после паралича. Абсолютно ни на чём не основываясь пишет, что врачи ещё до первого приступа диагностировали у Ленина сифилис (во второй части нас ждут ещё более однозначные высказывания по этому поводу, базирующиеся на таких мощных симптомах, как головная боль и бессонница). Кроме того, он уверенно ставит знак равенства между «лечили от болезни» и «болел этой болезнью», что совсем не одно и то же, хотя у неподготовленного читателя, усилиями доктора-манипулятора, создаётся именно такая, полностью однозначная картина. Но, как уже говорилось, общепринятой врачебной тактикой того времени было: «если есть сомнения – ищи сифилис».

У кого-то может возникнуть вопрос: почему же лечили только от сифилиса? А в самом деле, почему? Самое интересное, что ответ можно найти и в новоселовском опусе, только сделать это очень не просто, поскольку автор на этом вообще не акцентирует внимание.

Во-первых, выбор у врачей был, по большому счёту, невелик: «говоря словами современного врача, в начале XX века наиболее частыми заболеваниями, приводящими к непроходимости кровотока в сосудах головного мозга и в результате к смерти пациентов были атеросклероз и нейросифилис». А во-вторых, атеросклероз на подобной стадии тогда не лечили. Вот, что сам Новоселов пишет где-то в конце второй части своей книги:

«О том, что мы даже сегодня не можем лечить атеросклероз сосудов головного мозга, особенно на стадии множественных инсультов, всем прекрасно известно. Это говорит о том, что пациента лечили вовсе не от атеросклероза. Об этом же в своих книгах пишет и профессор Ю. М. Лопухин».

Да, профессор Лопухин об этом писал, но ты-то, хрен мутный, почему раньше ни словом не обмолвился?

Удивительно, кстати, но даже эту информацию г-н Новоселов, каким-то логически необъяснимым способом, ухитрился подшить к своему сифилитическому портфолио. Посмотрите, как эта фраза звучит в контексте:

«После подробного обсуждения истории болезни и всестороннего обследования Ленина врачи дали заключение, что «болезнь Владимира Ильича… имеет в своей основе заболевание соответственных кровеносных сосудов. Признавая правильным применявшееся до сих пор лечение, консилиум находит, что болезнь эта, судя по течению и данным объективного обследования, принадлежит к числу тех, при которых возможно почти полное восстановление здоровья. В настоящее время проявления болезни постепенно уменьшаются».

Если верить этому тексту, европейские специалисты, включая специалиста по нейросифилису Макса Нонне, утверждают, что терапия лечащего врача А. М. Кожевникова и профессора Отфрида Ферстера, проводимая пациенту с конца мая 1922 года по 21 марта 1923 года, т. е. на протяжении всех десяти месяцев болезни, правильная. Также указана сосудистая форма заболевания. О том, что мы даже сегодня не можем лечить атеросклероз сосудов головного мозга, особенно на стадии множественных инсультов, всем прекрасно известно. Это говорит о том, что пациента лечили вовсе не от атеросклероза. Об этом же в своих книгах пишет и профессор Ю. М. Лопухин.

Итак, четыре ведущих врача Европы, включая специалиста Нонне, констатируют у пациента В. И. Ульянова сифилис сосудов головного мозга, что подтверждается не только тем, что они признают лечение пациента правильным на всех этапах болезни до момента консилиума, но всем последующим лечением, которое проводили пациенту».

То есть, раз от неизлечимой болезни не лечили, то значит это не она. «Л» - логика.

Профессор Лопухин, которого Новоселов лицемерно "привлекает" в свою поддержку, по этому поводу писал, что «сифилитический» вариант был в этой ситуации единственной надеждой на излечение.

Ещё обратите внимание на виртуозный переход от "если верить этому тексту", к "итак, четыре ведущих врача Европы констатируют". Лёгкое, едва заметное замешательство здесь связано с тем, что "этот текст" является всё той же газетной публикацией для широких народных масс (см. комментарий к Дневникам от 21 марта 1923 г.).

Я стараюсь желать людям только добра, и мне кажется, будет какая-то высшая справедливость в том, что, если сам г-н Новоселов когда-нибудь заболеет чем-то серьёзным (не дай Бог, разумеется!), то ему, на основании таких же «однозначных» симптомов, поставит безоговорочный диагноз такой же бодрый коллега, как он сам, и будет лечить его, но с ещё большей настойчивостью и решительностью, чем мы наблюдали в случае Ленина.

И последнее: никаких особых преимуществ исследователю (а уж Новоселову и подавно) полный вариант Дневников, в сравнении с вариантом в «Вопросах истории КПСС», не даёт.

После окончания публикации Дневников автор занялся анализом «Акта патолого-анатомического вскрытия тела». Само-собой разумеется, г-н Новоселов изо всех сил пытается убедить нас, что диагноз там поставлен ложный, и причиной смерти был вовсе не атеросклероз.

Вот, в качестве примера, цитата:

«Три великих патологоанатома описывают в своих учебниках вермишелеподобные шнуры, аневризмы и характерные изменения мозговых оболочек при васкулярной форме нейросифилиса. В приведенном описании атеросклероза Н. Н. Аничков показывает, как, в свою очередь, выглядит атеросклеротическое поражение, что не совпадает, конечно, с тем, что мы читаем в акте патологоанатомического заключения от 22 января 1924 года».

Я не буду вникать во все эти шнуры и вермишели, пусть это делают специалисты. Меня здесь интересует сама методика доказательств г-на Новоселова. Вот, например, автор приводит цитату некого А.Л. Мясникова в доказательство того, что у Ленина никакого атеросклероза не было:

«Наиболее типичным выражением атеросклероза с патологоанатомической точки зрения служат [далее куча медицинских терминов]…»

«Лучше не скажешь», - торжествующе комментирует эти слова доктор Новоселов, намекая, что ничего этого в случае Ленина не было.

А зачем нам «наиболее типичные» признаки? Давайте хотя бы просто «типичные», или даже «относительно редко встречающиеся». В конце концов, когда автор «диагностировал» сифилис, то валил в кучу абсолютно всё, что попадалось под руку.

«О кальцинозе, о котором часто говорят коллеги, упоминая данный клинический случай. Да, действительно, это частое явление на поздних стадиях развития атеросклероза, но он тоже должен сочетаться с липоидозом».

А насколько характерен кальциноз для сифилиса? Я-то, разумеется, не знаю, но почему доктор Новоселов молчит, как партизан? Профессор Никольский по этому поводу писал: «Отличием [сифилиса] от артериосклероза служит: 1) отсутствие жирового перерождения и обызвествления, столь характерных для артериосклероза…»

Известь, если кто забыл, это оксид кальция.

Собственно, главной претензией к автору здесь будет следующее: рассказывая о тех признаках, которые были не характерны для атеросклероза, Новоселов ничего не говорит о том, было ли в клинической картине пациента Ленина что-то необычное для сифилиса. Разве не было, а, г-н Новоселов? Например, были ли обнаружены в мозге или где-то ещё гуммозные образования? Нет, их не обнаружили. Возможно, в рамках «сифилитической теории» этому могут быть какие-то объяснения, но в том-то и дело, что г-н Новоселов об этом даже не заикается.

При этом в конце книги он так вот отвечает на свой же вопрос по поводу самой козырной формы сифилиса:

«Что было известно врачам на тот момент о васкулярном нейросифилисе?

А. Я. Кожевников пишет: «Явление инсультов при нейросифилисе настолько обычно, что каждый раз, когда у молодого человека, у которого нет признаков органического страдания сердца, развивается инсульт, можно подозревать существование сифилитического страдания сосудов. Если в том или другом месте разовьется гумма, то мы будем иметь полную картину, свойственную опухоли мозга…»

Учитывая, что Владимир Ильич никоим образом молодым человеком не был, наличие гумм, в данном конкретном случае, приобретает ещё большее значение. Но автор молчит…

Вот по таким маркерам и видно, что перед нами не исследователь, пытающийся разобраться в вопросе, а манипулятор, который пытается расселить своих тараканов в чужие головы.

Завершает разгром официальной версии Новоселов так:

«Между липоидными инфильтратами и атеросклеротическими бляшками имеются всевозможные переходы (Н. Н. Аничков), обнаруживаются и картины образования из плоских липоидных пятен более возвышенных очагов, заполняющихся фиброзной тканью, оттесняющей липоидные массы в глубокие свои слои».

Таким образом, мне представляется абсолютно ненадежным шагом на пути понимания причин болезни В. И. Ульянова учитывать высказывания любых администраторов здравоохранения, включая наркомов, политических деятелей СССР, несомненно, поставленных в жесткие рамки ограничения свободы слова.

Один из самых известных и заслуженных неврологов современности академик Николай Николаевич Яхно, когда я его спросил, ну как же так получилось, что нашими выдающимися коллегами написан такой странный патологоанатомический диагноз, ответил мне: «Коллега, ну это же не мы с вами писали». Этот диагноз написан самим временем, по-другому, очевидно, уже было невозможно, уже сам режим жесточайшим образом начал писать новую историю новой страны. И эта история болезни, и этот диагноз, одни из шагов на этом пути «красного проекта».

Где-то в этом месте первый раз появилось такое лё-ёгкое, но явное амбре антисоветчины.

Завершают первую часть «Авторские выводы данного научного историко-медицинского исследования». Сначала: «Клиническая часть (как ее понимали лечащие врачи пациента)».

Я собирался пройтись по этим выводам выборочно, но, увы, не получилось. Автор не даёт расслабиться, поэтому ниже будут почти все.

«1. В рамках клинического мышления 20-х годов прошлого века лечащие врачи, неврологи, психиатры и специалисты по нейролюэсу, рассматривали манифестацию, клиническую картину, стадии и их временные рамки заболевания у пациента В. И. Ульянова как менинго-васкулярную форму сифилиса головного мозга».

Не «рассматривали», а предполагали. О стадиях и временных рамках речи вообще не было, это фантазии автора. По поводу конкретной формы – версия, которая принадлежит исключительно ему же.

«2. На тот временной период диагноз от разных врачей того времени мог звучать как: сифилоз коры головного мозга, lues cerebri, сифилитический псевдопаралич, ложная паралическая или псевдопаралическая форма сифилитического психоза, что не играло какой-либо значимой роли. Точка зрения В. П. Осипова о возможной форме болезни: «Приведенные разновидности имеют различные оттенки и часто дают смешанные картины, затрудняющие их обособление, что, впрочем, и не слишком важно, при условии распознавания основного заболевания».

Снова уже знакомый нам приём: написано так, как будто Осипов это писал о конкретном случае Ленина, что, разумеется, не так.

«3. Мнение профессора В. В. Крамера в самом начале дневника: «Явление транскортикальной моторной афазии на почве…» с пропущенным местом, где стоит восемь точек (вместо 8 букв, которых нет) возможно, по мнению автора, дополнить словами «васкулярного сифилиса», «lues cerebri» или скорее всего просто «lues».

Заметили? «Точка зрения Осипова» и «мнение Крамера» идут у Новоселова цепочкой – одно за другим. Только профессор Крамер действительно писал о Ленине, а Осипов – нет.

А помните, как автор торжествующе демонстрировал читателям, что слово «артериосклероз» не помещалось в восьми-точечный пробел? Зато «васкулярный сифилис» заходит у Новоселова, как говорится, как слива в жопу.

И тут же:

«4. Отсутствующие 8 букв, это вероятнее всего, слово «сифилиса», слова артериосклероз и атеросклероз, физически невозможно уместить в данный промежуток между имеющимся текстом».

«Lues cerebri», если хорошо физически постараться, несомненно войдёт. Наиболее вероятный «lues» будет чуть-чуть болтаться, но это тоже не страшно.

Одна из главных проблем данной книги в том, что в ней о сложных медицинских вопросах нам рассказывает человек, который не помнит, о чём он писал тремя строками выше (Несомненный «lues cerebri» в запущенной форме!).

История с восемью пропущенными буквами показалась Новоселову настолько важной и показательной, что он упомянул её в своей книге четыре раза (возможно, просто трижды запамятовал). Автор по какой-то причине уверен, что она чётко подтверждает его сифилитическую теорию. Но почему? В конце концов, Кремер не кроссворд заполнял и точки здесь означают лишь место для отложенной записи, их могло быть и семь, и девять, и сто сорок восемь. Само пропущенное место можно трактовать как страх врачей перед злобными коммуняками, и с таким же успехом, как просто сомнение в диагнозе.

«5. Дифференциальный диагноз течения дисциркуляторной энцефалопатии атеросклеротической природы с развитием сосудистой деменции и менинго-васкулярного сифилиса не составлял особых трудностей для русских врачей школы А. Я. Кожевникова, участвующих в консультациях пациента В. И. Ульянова».

Да-да, в тогдашней России всё так и было.

Пациентъ, у Васъ болитъ голова и Вы плохо спите? Надо было гандончики надевать, милейший! Держите пакетикъ с мышьякомъ.

Насколько же эта позорная псевдомедицинская поделка отличается от настоящего исследования – книги Юрия Михайловича Лопухина!

«6. Диагноз пациенту поставлен В. В. Крамером 28 мая 1922 года, подтвержден Г. И. Россолимо 29 мая 1922 года… Несмотря на отсутствие диагноза в дневнике, который нельзя отнести к медицинским документам установленного образца, назначение пациенту врача, специалиста по нейросифилису, приват-доцента А. М. Кожевникова, проведение люмбальной пункции на РВ, прием препаратов йода, мази ртути и введение арсенобензольного препарата, как и сама характерная клиническая картина, указывают, что мнение врачей было единодушным – неврастеническая форма (стадия) болезни перешла в псевдопаралитическую».

Диагноз поставлен, несмотря на отсутствие диагноза! Ладно, не будем придираться к косноязычным оборотам. Но откуда Новоселов взял единодушность? Откуда снова вытащил формы и стадии? Кто и когда диагностировал у Ленина неврастеническую форму?

«7. Диагноз в данной форме подтвержден зарубежными коллегами, что видно при наложении клинической картины, отраженной в дневнике, на мнение иностранных врачей, отраженное в официальной биохронике В. И. Ульянова от 21 марта 1923 года, где консилиум в лице зарубежных специалистов Нонне, Бумке, Хеншена и фон Штрюмпеля признает, что лечение (использование препаратов арсенобензольного ряда, ртути и йода) с начала заболевания и до данного момента, которое проводили врачи Кожевников, Крамер и Ферстер было правильным, т. е. соответствует клинической картине. Также ими подтверждена менинго-васкулярная форма болезни: «болезнь Владимира Ильича… имеет в своей основе заболевание соответственных кровеносных сосудов. Признавая правильным применявшееся до сих пор лечение, консилиум находит, что болезнь эта, судя по течению и данным объективного обследования, принадлежит к числу тех, при которых возможно почти полное восстановление здоровья». Тем самым, одновременно, консилиум исключает атеросклероз, который имеет прогредиентное течение и исключает полное восстановление здоровья, и наоборот, при излечении указанного выше заболевания в редких случаях действительно возможно было почти полное восстановление. Одновременно врачи фиксируют свою точку зрения, что это вероятнее не прогрессивный паралич, о котором мы тоже могли бы думать по данной картине (при отсутствии точного анамнеза), так по мнению одного из основателей научной сифилидологии Жана Альфреда Фурнье «сифилитическое поражение головного мозга весьма близко напоминает прогрессивный паралич».

Последнее предложение явно не согласовано (или типографский косяк, или сам автор забыл, с чего его начинал), но это не мешает задать вопрос: откуда он всё это взял? Где и как зафиксирована эта «точка зрения»? Получается, Новоселов выдавил её из слов «болезнь имеет в своей основе заболевание соответственных кровеносных сосудов»? Серьёзно?

Новоселов с каким-то странным пафосом пишет, что это «мнение врачей, отражённое в официальной (!) биохронике (!!) Ульянова». Откуда и когда у автора появился такой пиетет по отношению к ней? Повторю в третий раз: в «Биохронике» приведена цитата из газетного бюллетеня! Автор то наотрез отказывается верить любым партийным деятелям, то безоговорочно верит не менее партийной газете. Но, разумеется, только тогда, когда это ему выгодно. Вот что он напишет в конце второй части:

«Отдельно о «правдивости» официально публикуемой информации – сам Ленин смеялся, когда узнал, что в первом бюллетене о его здоровье было сказано о желудочно-кишечном заболевании, сопровождавшимся нарушением кровообращения, и сказал, что лучшие дипломаты – это его врачи, составившие бюллетень. Следует отметить, что в обязанности врачей не входит публикация каких-либо ложных данных о течении болезни, поэтому у этого явления исключительно политические корни».

Или вот это:

«К сожалению, убежденность большей части нашего общества в причинах болезни В. И. Ульянова, в неправильности его лечения и механизмах смерти основателя СССР, основаны на представлениях, «жестко» заложенных политическим руководством страны. В их основе, на взгляд автора, лежит заведомо неверная информация, начиная с бюллетеней о болезни В. И. Ульянова, а потом и высказывания практически всех политических деятелей и чиновников от здравоохранения».

Обращаю внимание: речь идёт о тех же самых Бюллетенях!

Если кто-то думает, что цитата из Бюллетеня в «Биохронике» не является важным звеном в цепи новоселовских доказательств, то вот вам четвёртое упоминание в книге:

«21.03 снова было совещание врачей, которые подтвердили, что лечение, которое проводилось до дня их консультации и состояло из введений арсенобензольного препарата, втираний мази ртути, инъекций висмута и приема препаратов йода, было клинически правильным. Тем самым зарубежные профессора [подтвердили?] правильность диагноза прогрессивного паралича, одной из форм позднего нейросифилиса».

Напоминаю, что абсолютно теми же строками Бюллетеня чуть ранее «врачи фиксировали свою точку зрения, что это вероятнее не прогрессивный паралич». Тараканы из новоселовской головы разбегаются в разные стороны.

А вот ещё контрольный выстрел где-то в конце его книжки:

«Итак, четыре ведущих врача Европы, включая специалиста Нонне, констатируют у пациента В. И. Ульянова сифилис сосудов головного мозга, что подтверждается не только тем, что они признают лечение пациента правильным на всех этапах болезни до момента консилиума, но всем последующим лечением, которое проводили пациенту. Клиническая картина на протяжении всего дневника не представляла особых трудностей для врачей того времени даже при отсутствии точного анамнеза заболевания».

При всей паталогической тяге г-на Новоселова к повторам, пять раз, — это выдающийся результат.

Возвращаемся к выводам:

«8. Согласно мнению Л. С. Минора поздняя диагностика заболевания сыграла значимую роль в быстром развитии болезни; «Крайне серьезное значение в смысле быстроты развития болезни может иметь несвоевременное распознавание пред-паралитической нейрастении».

Какая ещё поздняя диагностика? Вот это кто писал: «на основании клинической картины, ее закономерной и стадийной динамики у данного пациента врачи диагностировали начало сифилитического психоза, который перешел 25 мая 1922 года от неврастенической формы (стадии) к паралитической»?

С другой стороны, был и такой текст: «Таким образом, у данного клинического случая, который не был замечен на ранней, неврастенической стадии, и был диагностирован в стадии уже развертывания псевдопараличей, конечно, неблагоприятный прогноз в силу потери времени. Плохой гамбит, когда действия надо было предпринимать намного раньше, в 1920–1921 годах, был пропущен и самим пациентом, его родственниками, да и сотрудниками Лечсанупра Кремля».

Но мы парируем это следующей цитатой нашего Двуликого Януса: «В общем, larga manu [щегольнул латынью автор. В переводе – «щедро». К чему это – без понятия], у большого врачебного коллектива, у врачей, консультирующих пациента, не было ни малейших затруднений в диагностике заболевания у пациента Ульянова даже на начальной стадии болезни. Заболевание имело стандартную клиническую картину манифестации заболевания, а именно ее неврастеническую форму, которую уже нельзя было ни с чем спутать при переходе к псевдопаралитической стадии заболевания, а тем более при хорошо прогнозируемой характерной стадийности последующего клинического оформления болезни у данного пациента».

А по поводу якобы изначально неблагоприятного прогноза вот тоже новоселовские слова: «Пациент восстанавливается после каждого приступа довольно хорошо, учитывая относительно молодой возраст и относительно раннюю стадию заболевания».

Какой же многогранный талант, не перестаю восхищаться!

Если вернуться к цитате профессора Минора (а я советую вернуться), то она снова подана в фирменном новоселовском стиле, но мы-то уже знаем, что конкретно к нашему случаю эти слова не относятся никак: Лазарь Соломонович Минор пациента Ленина не видел и ничего о нём не писал.

«9. Никогда и нигде в дневнике не звучат слова артериосклероз и атеросклероз, на который указывали и указывают ряд историков, не имеющие медицинского образования. Например, в начале дневника 28 мая 1922 года. «Мнение В. В. Крамера. Явление транскортикальной моторной афазии на почве…»., т. е. доктор оставил место, там пробел и нет слов «артериосклероза», «атеросклероза» или «атероматоза».

Ну вот, например, запись от 7 мая 1923: «В крупных сосудах значительного артериосклероза нет. Процесс, по-видимому, не артериосклеротический». Напоминаю, что по-Новоселову врачи уже давно лечат чётко диагностированный сифилис, но вдруг, через год без малого, пишут: смотрите, вроде бы это не атеросклероз. Г-н Новоселов, кстати, слово «по-видимому» никак не комментирует. Может быть, со зрением что-то случилось? Надо бы проверить, одинаковые ли у него зрачки, а то, знаете ли, всякое бывает.

Так же здесь мы видим третье напоминание читателям о загадочных «восьми точках».

«10. Диагноз наследственного (врожденный) люэса у пациента В. И. Ульянова его лечащие врачи, по мнению автора, не рассматривали, так как данное заболевание нарушало развитие центральной нервной системы ребенка, что сказывалось на его обучении. Такие дети, даже если рождались на вид здоровыми, затем резко отставали в своем умственном развитии. Признаков врожденного сифилиса не видно ни в анамнезе пациента, как в детстве, так и в последующей его взрослой жизни, так и ни у кого из его сибсов».

Забавно, что человек, который безо всяких причин использует такой вот убогий англицизм (сибсы – калька с английского «sibs»: родные братья и сестры) потом будет нас учить, что не нужно преклоняться перед всем иностранным.

«11. Темы роли ранения пациента, как и отравления пули «дум-дум» любым ядом этиологически, патогенетически не состоятельны согласно клинической картины, отраженной в записях лечащих врачей».

Вот про ранение и пули мы потом обязательно поговорим.

«12. Лечение данного пациента соответствовало стандартам лечения нейролюэса в 1920-х годах, принятым как в СССР, так и странах Западной Европы, и включало применение препаратов арсенобензольного ряда, препаратов ртути, висмута, йода»

…пиявок.

«13. За время ведения дневника отмечено около тридцати различных по тяжести апоплектоидных приступов, зачастую с симптомами раздражения мозговых оболочек, что характерно для менинго-васкулярной формы нейролюэса».

Читаем ниже:

«14. Однотипная реакция в виде транзиторных ишемических атак с ухудшением клинической картины у пациента на введение препарата арсенобензольного ряда позволяет автору использовать термин «арсеникоз»».

Да ладно! А это кто раньше писал: «В этот день у В. И. Ульянова произошел приступ транзиторной ишемической атаки, которые являются характерным признаком для менинговаскулярного сифилиса»?

Апоплектоидный приступ и транзиторная ишемическая атака – это синонимы? Если нет, то с получающейся здесь кашей пусть разбираются более подготовленные люди. А если это одно и то же, то автору нужно отделить мух от котлет: какие из тридцати «сифилитических» приступов были всё-таки вызваны мышьяком?

А термин используйте, проблем нет.

«15. Дифференциальный диагноз с болезнью Альцгеймера не проводился в силу ясности картины».

Может хотя бы пару слов? Ну, на нет, и суда нет.

«16. О CADASIL, CARASIL синдромах врачи того времени не знали».

А раз не знали, то никто этой хренью и не болел. Широко шагаем дальше. Главное – не задумываться.

«17. О возможности облитерирующего эндартериита Хойбнера без сифилиса впервые коротко упоминается патологоанатомом И. В. Давыдовским в 1956 году: «Следует, впрочем, иметь в виду также возможность возникновения гейбнеровских картин эндартериита в результате организации тромба без всякого сифилиса». Встречаемость сифилиса в популяции в те годы было никак не менее 5 %, встречаемость OADASIL сегодня около 1–2 случая на 100.000 населения. Вероятность данного диагноза также ничтожно мала в силу несколько другой клиники у данного заболевания».

Несколько другая клиника у доктора Новоселова обеспечивает ничтожно малую вероятность. Наверное, так у врачей и бывает: симптомы немного не совпадают – сразу забываем.

«18. Макс Нонне пишет в своей монографии 1924 года выпуска: «…наблюдая за 223 пациентами, обнаружил у них начало сосудистого сифилиса мозга в первый год 25 случаях, на втором году болезни у 26 пациентов, на третьем году 39 раз; первые 3–5 лет были максимальными. Перевод автора)». При этом Нонне рядом описывает клинический случай васкулярного нейросифилиса, который возник через 64 года после заражения».

Макс Нонне там даже не намекнул, в какой вероятностный диапазон попадали люди с 30-летней давностью? Очень жаль. Если примерно прикинуть, то вроде бы получается крайне низкая вероятность. Напомню: г-н Новоселов сам так оценил наиболее вероятные сроки заражения Ленина.

Ближе к концу книги автор выкладывает на выбор и другие цифры:

«По современным данным, сосудистый нейросифилис возникает чаще на 7 году заболевания сифилисом, мужчины поражаются в три раза чаще, чем женщины. По данным авторов начала ХХ века, инкубационный период прогрессивного паралича продолжается от 2 до 30 лет (по Крепелину), от 3 до 35 лет (по Юниусу и Арндту), от 2 до 40 лет (по Визелю). Но большинство авторов сходилось во мнении, что наиболее часто прогрессивный паралич появлялся в период через 10–15 лет после заражения сифилисом».

Как мы видели, главное европейское светило – Макс Нонне считал наиболее вероятными первые пять лет. Но и по абсолютно всем предлагаемым здесь раскладам 30 лет, это крайне низкая вероятность.

«При разности этиологии и патогенеза атеросклероза сосудов и васкулярной формы нейросифилиса, патоморфоз инфарктов имеет один и тот же механизм циркуляционной гипоксии. При всем разнообразии проявлений сифилиса головного мозга в доантибиотиковую эру, тем не менее, он был хорошо узнаваем».

Понятно, что для Новоселова диагностика сифилиса проблем не представляет, но менее матёрые профессионалы считают, что всё не так просто: «Сифилис часто называют «великим имитатором», поскольку он имеет множество проявлений и его сложно отличить от других болезней». Желающие могут просто забить в поисковую строку слова: «Сифилис – великий имитатор».

«…На основании отсутствия данных о первичном заражении и отсутствии анамнеза в части данного заболевания не представляется возможным точно установить полную историю болезни, что никак не отражается на выводах автора о том, что и как лечили лечащие врачи пациента Ульянова».

Я не сомневаюсь, что выводы автора не способно поколебать ничто, но хотя бы намекнул: по какой конкретно части заболевания отсутствовал, по его мнению, анамнез, а по какой его стало столько, что у врачей уже не было никаких проблем с диагностикой.

Далее идут «Методологические, деонтологические и историко-медицинские итоги (по мнению автора)». Тут тоже всё очень нажористо.

«1. Рассматривать клиническое мышление лечащих врачей пациента В. И. Ульянова можно только с позиций уровня медицинских знаний того же времени».

Какой же это итог, это – вводная.

«2. Анализ клинической ситуации можно проводить только с предварительным изучением монографий по специальности нервные болезни конца XIX – начала XX веков (в основном с 1874, с работы Хойбнера – 1924, по пятое издание монографии Нонне, с обязательным привлечением руководства для врачей «Сифилис нервной системы» под редакцией Абрикосова, Ганнушкина, Маргулиса)».

Первые два пустяковых пункта я оставил здесь только для того, чтобы не начинать с третьего (это выглядело странно), но раз уж появилась такая возможность, приведу общее замечание: со знаками препинания у Новоселова прям беда. Прям хуже, чем у меня. Местами создаётся впечатление, что он раскидывал запятые по тексту жестами сеятеля.

«3. По мнению автора, врачи-консультанты и лечащие врачи получили указание ничего не писать в дневнике о диагнозе пациента В. И. Ульянова и вести дневник таким образом, чтобы исследователь без медицинского образования не мог сделать правильные выводы».

А всех остальных обладателей медицинских дипломов, в рамках этого замечательного плана, планировали убить. Чтобы никто не догадался!

…

«5. Лечение пациентов с прогрессивным параличом, табесом и васкулярным сифилисом головного мозга, ставших в «антибиотиковую» эру довольно редкими, сегодня не составило бы значимых проблем, тогда как сбор анамнеза составляет такую же сложность, как и век назад».

Составлял сложность?? Без сбора анамнеза невозможно поставить правильный диагноз, ведь так? А вот это кто писал: «Дифференциальный диагноз течения дисциркуляторной энцефалопатии атеросклеротической природы с развитием сосудистой деменции и менинго-васкулярного сифилиса не составлял особых трудностей для русских врачей школы А. Я. Кожевникова, участвующих в консультациях пациента В. И. Ульянова»? Неужели автор не видит здесь противоречий? Тогда ему нужно срочно показаться врачу: неврастеническая форма пройдёт – не заметишь. Диагноз-то уже очевиден.

«6. Лечение пациента В. И. Ульянова не требовало участия такого большого количества врачей».

Исходя из чего сделан такой вывод? Ниже он сам искренне удивлялся: «Странно, ведущие неврологи Москвы и РСФСР, а их трое: Л. С. Минор, Г. И. Россолимо, Л. О. Даркшевич, не были привлечены к ведению пациента, руководителя государства, герра президента».

«7. У пациента была идиосинкразия на препараты мышьяка, что неоднократно приводило к ухудшению клинической картины. В такой ситуации возможно использование термина «арсеникоз», так как врачами неоднократно отмечены явления токсического действия производных арсенола на сосуды головного мозга пациента».

Но Бехтерев (который настаивал на продолжении и усилении мышьяковой терапии) всё равно молодец! Или автор имел ввиду конкретно его, когда писал о лишних врачах в предыдущем пункте?

…

«10. В термине ятрогения есть значительная доля наблюдений немецким профессором психиатром Освальдом Бумке, создателем данного термина, за данным клиническим случаем».

Этот замечательный термин Новоселов ещё упомянет не раз и даже посвятит ему целую главу. Вот ни разу не удивлюсь, если по нахрен никому здесь не нужной ятрогении автор защитил какую-нибудь диссертацию.

«11. Точную оценку ятрогенного компонента в данном клиническом случае автор отдает на суд историков медицины».

Скоро, скоро набегут на сладенькое. В очередь, сукины дети!

…

«14. Излечить данного конкретного пациента в доантибиотиковую эру при данном варианте течения болезни на фоне «повышенной чувствительности организма пациента к используемым препаратам» (мнение врачей Ф. А. Гетье, В. П. Осипова, О. Ферстера, Д. В. Фельдберга, В. А. Обуха и В. В. Крамера от 15 января 1923 года) было невозможно».

Пациент прямо сразу после перехода от «неврастенической» формы с «псевдопаралитической» стал безнадёжен? Я уж молчу, что по-Новоселову сифилис ещё на «неврастенической» стадии был диагностирован.

На какие ещё препараты, кроме мышьяка, у Ленина была «повышенная чувствительность»? А может и с мышьяком врачи по дозировке перестарались? Или с чем-то не подходящим его намешали? Нет? Не может быть?

Интересно так же, что г-н Новоселов слегка (совсем чуть-чуть) ошибся в датировке: врачи выступили с этим заявлением 15 января не 1923, а 1924 года, то есть буквально накануне смерти Владимира Ильича. Плюс, несмотря на то что автор старательно закавычил текст, говорилось в нём не о «повышенной чувствительности организма пациента к используемым препаратам» (Новоселов намекает, что ко всем), а о «повышенной чувствительности его организма к ряду лекарственных веществ и существующего у него отрицательного отношения к врачам вообще».

«15. Гипотезы, высказанные ранее рядом историков об отказе В. И. Ульяновым от лечения с целью ускорения его смерти несостоятельны. Также гипотеза «силы воли», согласно которой пациент, отказываясь от лечения, хотел либо приблизить смерть, либо побороть болезнь, не подтверждается данными дневника, а именно, пациент В. И. Ульянов находился под постоянным и ежедневным врачебным контролем».

Честно говоря, когда я в первый раз писал про эту дебильную гипотезу (см. всё то же самое в его комментарии к Дневнику за 24-28 февраля 1923), то действительно думал, что автор с похмелья глупость ляпнул, но он настойчивый. Походу, вообще не просыхает.

«16. Дневники лечащих врачей показали, что лечение пациента соответствовало самым высоким стандартам того времени».

Да что там, – наивысочайшим! Врачи диагностировали «сифилис» ещё на неврастенической стадии, чётко проследили стадийный переход болезни и с чувством выполненного долга зафиксировали смерть от неё же. Спрашивается: что может быть лучше?

Это не случайная оговорка автора, ниже он ещё раз, по своей доброй традиции, напоминает:

«Для нас же важно: врачи лечили своего именитого пациента на основе высших стандартов того времени, соответственно клинической картине заболевания, с учетом этиологии и патогенеза болезни».

Идём дальше.

«17. Ни один врач пациента В. И. Ульянова не пострадал непосредственно сразу после смерти пациента, так как лечение было правильным, и наказывать их властям было не за что».

Или так: лечили от того, от чего могли лечить.

Так же из текста мы видим, что настойчивое вливание в организм Ленина мышьяка доктор Новоселов, действительно, считает правильным.

«18. До конца своей жизни врачи, как и участники патологоанатомического исследования, подписавшие заключение, которое носило, по мнению автора, «согласованный характер», молчали о реальной картине событий с мая 1922 года по 22 января 1924 года».

Как и написано в подзаголовке: это всего лишь мнение автора. Подробней мы поговорим об этом во второй части книги.

«19. Первый главный врач Солдатенковской больницы (им. С. П. Боткина) Федор Александрович Гетье был абсолютно прав, не подписав акт исследования тела В. И. Ульянова. Данное право ему было дано самой его профессией, в основе которой лежат деонтологические принципы, если их понимать, как выполнение «должного».

Бесполезно спрашивать, откуда г-н Новоселов взял, что подписи Гетье там не оказалось из-за его несогласия с выводами Акта. Потом мы увидим, как версия Новоселова (а это, увы, всего лишь ни на чём не основанная версия) трансформируется в непреложную истину.

«20. Гражданское общество начали вводить в заблуждение о болезни В. И. Ульянова еще при жизни пациента».

В наше время, конечно же, всё не так; и исчерпывающую, правдивую информацию о состоянии здоровья первых лиц государства каждый желающий получит легко.

Кстати, вернусь здесь к главному авторскому выводу, который я выше отметил звёздочкой (*). Напомню:

Речь идёт о том, что врачи сознательно фальсифицировали медицинские данные о состоянии здоровья Ленина и причинах его болезни. На морализаторство автор горазд, но мне интересно, в конце 90-х он возвысил свой профессионально-геронтологический голос, когда Борис Николаевич Ельцин «работал с документами» и радовал окружающих "крепкими рукопожатиями"? Ведь умственное и физическое состояние действующего президента, это вам не столетней давности история о вожде уже не существующего государства. Здесь на твоих глазах строится будущее, на которое ты действительно можешь повлиять. Не посредством дурацкой книги, которую ни один адекватный человек не будет считать руководством к действию, а реальным, личным поступком. В конце концов, ниже мы увидим, с каким мужеством наш, тогда ещё совсем молоденький, автор противостоял дряхлой тени «отца всех народов», так может он и здесь не ударил в грязь лицом и высоко поднял знамя Правды?

«21. Никаких политических выводов на основании данной книги сделано быть не может».

Не обманывайте, Валерий Михайлович! Вы их легко и непринуждённо делаете сами.

…

«24. Этап истории медицины советского периода логически завершается этой книгой, история медицины отечества, наоборот, продолжается».

Продолжаем изучать алфавит по Новоселову: «С» – скромность.

Завершая первую часть, автор попытался заманить читателя во вторую такой вот наживкой:

«Какие вопросы остались без ответа после изучения дневника врачей:

1. Пытались ли лечить пациента В. И. Ульянова по методу Вагнера-Яурегга (т. е. пытались ли ему привить малярию), одному из самых эффективных и современных методов лечения сифилиса в истории медицины, в период, который можно было бы назвать «доантибиотиковой эрой»?»

Некоторые обороты речи у Новоселова просто завораживают: «самый современный в истории медицины доантибиотиковой эры метод».

А ответ, насколько я понимаю, как раз на основании Дневников будет отрицательным: плазмодии обнаружены не были, сильно высокой температуры не было, но хинин, да, применяли подолгу. Очевидно, по каким-то другим причинам. Например, как успокаивающее.

«2. Какой была точная суммарная дозировка тяжелых металлов (мышьяка, ртути и висмута), которую получил пациент при лечении, так как дозировка и точное название лекарственного средства чаще не указывалась (в стороннем документе (РГАСПИ, ф. 16, оп. 2, д. 42, л. 12–15.), указано, что был использован Несальварсан суммарная дозировка 3,2 грамма)?»

Никто не знает, и увы, доктор Новоселов нам тоже ничего конкретного об этом не расскажет.

«3. Какова была выраженность когнитивных нарушений у пациента на разных стадиях болезни, так как современные методы оценки их несколько другие?»

Автор вроде бы планировал смотреть на процесс лечения Ленина глазами тогдашних врачей, зачем ему современные методы оценки? А в принципе, пофиг, если честно.

«4. Каковыми были точные причины отстранения приват-доцента А. М. Кожевникова от ведения пациента в мае 1923 года, и было ли это врачебным решением или инициировано политическим руководством страны?»

Больше скажу: автор не знает даже, отстраняли ли Кожевникова в принципе. Кожевников мог уйти сам. Не согласившись с принятой программой лечения, например. Или осознав безнадёжность ситуации. Мог просто не выдержать нагрузку чисто психологически.

Как-то пока у автора с интригой всё очень вяленько. Но наберись терпения, читатель, сейчас начнётся:

«5. Есть ли причинно-следственная связь гибели академика В. М. Бехтерева с его дважды отмеченным в дневниках личным мнением?

6. Была ли связана гибель нескольких участников этих событий (Н. С. Попова, Л. Г. Левина, Ф. А. Гетье и П. П. Пакална), упомянутых в дневниках, с данной историей?

7. Каковы причины, того, что врачи, граждане СССР, участвовавшие в консультациях и лечении данного пациента, прожили в среднем на 11,5 лет меньше, чем их «западные» коллеги?»

Да, во второй части нас ждёт настоящая жара!

ЧАСТЬ 2

Вторая часть книги у Новоселова получилась более свободной и насыщенной яркими художественными образами. Я бы даже сказал – какой-то расслабленной что ли. Чувствуется, что автор уже сбросил с себя бремя доказательства своей теории и готов пожинать заслуженные лавры.

«Как родилась идея написать именно эту книгу?

Осень 2016 года, теплый европейский октябрь, солнечно. Я сижу в кафе в самом центре Будапешта на берегу неспешного Дуная. Неожиданно получаю сообщение, что только что ушел из жизни профессор Юрий Михайлович Лопухин, единственный исследователь болезни пациента Владимира Ильича Ульянова. Профессор был именно тем единственным врачом, который попытался разобраться в довольно странном давнем клиническом случае.

Лопухин Юрий Михайлович, 1924–2016, доктор медицинских наук, профессор, академик РАН, директор НИИ физико-химической медицины. Ректор 2 Московского медицинского института (2-го МОЛГМИ) им. Н. И. Пирогова с 1965 по 1984 год. Автор книг «Болезнь, смерть и бальзамирование В. И. Ленина. Правда и мифы», 1997 и «Как умер Ленин. Откровения смотрителя мавзолея», 2014, в которых затронута тема болезни нашего пациента.

Профессор был первым, кто поставил вопрос об этиологии и патогенезе болезни Ленина не на уровне слухов, а с учетом довольно сложной клинической картины. Конечно, его книги увидели свет только в постсоветское время, да и тема болезни занимает лишь небольшой их объем. Больше внимания в них уделено процессу бальзамирования тела вождя и связанным с этим событиям. Это и не удивительно, поскольку Юрий Михайлович с 1951 участвовал в поддержании «тела» Ленина на «должном» уровне.

Прочитав в 1997 году первую книгу Ю. М. Лопухина, я решил при жизни профессора ничего не писать о болезни и смерти В. И. Ульянова, но почти через 20 лет настало время сделать свой шаг. Пружина, которая была сжата многие годы, распрямилась, запустив процесс формирования рассказа о лечении пациента Ульянова. Буквально за пару недель я написал план и три статьи, которые легли в основу этой книги».

Стоп, стоп, стоп! Попридержите пружину, доктор! Мне одному это кажется крайне странным? Ведь автор сам учил нас, что «с вершины прожитых лет я могу посоветовать молодым коллегам: не надо бояться высказывать свое мнение, нигде и никогда». А тут притаился на берегу неспешного Дуная, сидел, ждал чего-то. Точнее, чего так терпеливо ждал – понятно: когда умрёт Лопухин. Но почему? Казалось бы, судьба подарила тебе уникальную возможность: во всём мире есть всего два человека, которые хорошо знают вопрос. Вы же сами пишите, что «глубоко понять тему болезни Ленина попытался только один человек – профессор Ю. М. Лопухин». Почему не попробовать в нормальной научной манере уточнить с ним какие-то моменты, поделиться знаниями? Пусть даже не лично, а на страницах медицинских журналов, например. Но Новоселов почему-то где-то сидит и из последних сил сжимает пружину.

Понятно, что сейчас, если задать ему такой вопрос, он скорее всего будет свистеть о том, что безмерно уважал Юрия Михайловича; что не хотел расстраивать старика, выложив перед его лицом неопровержимые факты и прочее, и прочее. Но в книге-то об этом нет ни слова!

О том, насколько этот типок уважал Лопухина, я ещё расскажу, а на счёт того, как г-н Новоселов боялся расстраивать пожилых людей, у нас есть вот такая прекрасная история из розовой юности автора:

«Можно ли было применить к данному [Ленинскому, разумеется] клиническому случаю патологоанатомический диагноз «склероз от изнашивания»? Какими были механизмы формирования когнитивных расстройств? Об этом было интересно узнать и мне и самому директору НИИ мозга. Ближе к окончанию моей работы состоялся первый ученый совет, на котором были приоткрыты некоторые данные болезни В. И. Ульянова, и на котором я попытался высказаться, что при столь массированном поражении коры мозга множественными инфарктами, пациент, на определенной стадии болезни, уже не мог не иметь нарушения интеллектуально-мнестических функций.

И тут на сцену вышла тень отца всех народов. На том давнем ученом совете присутствовал единственный выживший из сотрудников О. Фогта [кто это? В книге о нём нет больше ни слова], человек очень преклонных лет, восседавший за столом рядом с директором НИИ мозга. Его вид отражал процесс, происходивший в Стране Советов: увядание во всей красе. Я начал рассказывать свое представление о патофизиологии процесса у конкретного пациента: почему у него не было резко выраженного атеросклероза при массированных инфарктах коры мозга. В чертах старца внезапно проявилась жизнь [тебе бы порадоваться, геронтолог], щеки покрылись краской, руки мелко задвигались. Он неожиданно и резко вскочил и без всякого вступления и приглашения выдал речь, смысл которой воспроизвожу по памяти: «… да как вы смеете так о вожде мирового пролетариата! Да тебя сейчас в черный воронок! Не сметь, не сметь!»

Вот вам и ответ на вопрос, почему во время существования Союза никто не поднимал тему болезни Ленина. На дворе 90-е, но один древний старик мог в этот момент заменить взвод спецназа. Он готов был пойти в бой, отдать остатки своей жизни, но показать всем аспирантам и ученым на территории бывшего СССР, что они не смеют, даже думать или что-либо обсуждать по этой теме.

Очевидно, на моем лице читалось удивление, типа: демократия же на дворе…»

Справка: «Слово «типа» – это очень неформальный сленг, употребляется в молодёжных неформальных группах или среди людей низкого культурного уровня. Заменяет выражения "как бы", "как будто", "будто бы", "вроде", "вроде бы". Примеры: Он не придёт, потому что он типа заболел».

«…журнал «Вопросы истории» даже печатает подробные публикации о болезни Ленина на основании дневников дежурных врачей и санитаров. В этот момент директор института решил вмешаться и, придав ладони горизонтальное положение, начал махать мне: быстро садись. Накал страстей, не соответствующий научному собранию, говорил только о том, что я случайно задел в душе старика какие-то религиозные струны. Да, тогда время явно еще не пришло…»

Такая вот история. Ничего особенного в ней, конечно же нет, но даже по снисходительному тону видно, что к чужим сединам автор относится очень спокойно. Стало быть, причины временной немоты автора перед профессором Лопухиным были какими-то иными. Если бы я так не уважал г-на Новоселова (а я его и не уважаю), то мог бы подумать, что он, так же, как и много лет назад, просто зассал отстаивать свою точку зрения. Может быть понимал, что его разделают под орех, я не знаю. Пусть это будет моя, ни на чём не основанная, версия.

Историю про нелепого старикашку завершает уже хорошо нам знакомое:

«…С вершины прожитых лет я могу посоветовать молодым коллегам: не надо бояться высказывать свое мнение, нигде и никогда».

Как видите, Новоселов считает, что он – один из тех немногих, кто ухитрился дожить до 48 лет (к 2017 году) и сидит такой один на вершине половозрастной пирамиды, озирается… Нет никого… Ладошки рупором сложил и вниз: «Лю-ю-юди, запомните: не надо бояться!..» «М» - мудрость.

Идём далее по авторскому вступлению к второй части:

«…Мое повествование во многом будет вестись языком тех лет. Нам важно знать как понимали процесс лечащие врачи, чем лечили, каков был прогноз, знал ли больной, чем он болен и как в результате вышло, что главного пациента Страны Советов лечили от одного, а на вскрытии все профессора выдали дружно, как на экзамене, совсем другой ответ и «почему же все-таки произошло именно так, как произошло».

Да, в Вашей книге, доктор, это выглядит странно. А вот Лопухин – объяснил. Во всяком случае, выдал вполне логичную версию, которая может служить основой для научной дискуссии.

О том, в каких муках рождалась книга:

«…Может быть, это началось холодной весной 1983, когда меня посадили в ту же камеру, где когда-то, согласно слухам, сидела Крупская? В Алешинских казармах располагалась гауптвахта московского гарнизона, а раньше – тюрьма, в которой содержали политических заключенных. В ней была специальная 13-я камера, только для сержантов. Вот туда-то меня, гвардии младшего сержанта, очевидно, за слишком свободный нрав, и отправил мой командир капитан Валерий Николаевич Марковский…»

Кому очевидно? Мне – нет. Может Вы, например, после себя туалетный ёршик не использовали, откуда читателю знать?

Что касается расположенных в Москве Алёшинских казарм, то сидевшая в Питере Крупская не имела к ним никакого отношения. Понятно, что речь идёт о слухах, но вроде бы XXI век на дворе, интернеты там всякие, гуглы с яндексами. Хотя, так даже лучше! Начало получилось символичным: книга как началась откровенной хернёй, так и продолжилась.

«…Тема моего исследования была хоть и старая, но, во время бушевавших социальных ярких перемен начала 90-х годов, приковывала к себе внимание. В тот момент стало возможным обсуждать то, о чем раньше даже думать запрещалось».

Вам запрещали думать?! В позднем Советском Союзе?!

Вот ещё про то, как страшно было автору:

«Во время существования СССР обсуждать вопросы дифференциального диагноза и лечения болезни В. И. Ульянова не мог никто, поскольку эта тема была закрыта не только для историков, но даже для медицинского сообщества, включая ученых историков медицины. В советские годы за слишком большое любопытство, энтузиасты могли быть, без всякого сомнения, привлечены не только к административной, но и к уголовной ответственности».

А может стоило попробовать полюбопытствовать? Может быть, Вам просто не выдали бы запрашиваемые материалы? Мне кажется, если бы г-н (тогда ещё товарищ) Новоселов вёл себя адекватно и не размахивал бы люэсами, сифилисами и табесами, то до расстрела дело бы, скорее всего, не дошло. Подошёл бы, объяснил: мол, хочу подробней разобраться с течением болезни величайшего человека. Думаю, самое страшное, что с ним бы могло приключиться, это его бы мягко вывели за дверь, объяснили, что не надо совать туда нос и отвесили бы на прощание дружеский подсрачник.

Что касается отсутствия возможности научного обсуждения, то явно не г-ну Новоселову лить слёзы об этом. Он сам, безо всякого СССР, лишил себя возможности общения с тем же Лопухиным. Валерий Михайлович, иногда полезно смотреть на себя в зеркало.

Но плач Ярославны продолжается, и г-н Новоселов жалуется нам, как ему было непросто и в постсоветские времена:

«…Конечно, было бы очень хорошо ознакомиться с медицинской документацией пациента, тем более, что доступ к ряду медицинских и архивных документов прочих научно-медицинских учреждений мне подписывал ученый секретарь, и я успешно с ними работал. Но в случае с Лениным никакого доступа мне не предоставили».

Как странно…

Вы сейчас не пробовали зайти, например, историю болезни Ельцина почитать. Ну там, где написано: что с похмелья кричал, чем покакал, сколько миллилитров мочи выдавил ~~на колесо самолёта~~.

Далее автор довольно пространно объясняет, кто, по его мнению, имеет право на свою точку зрения по данному вопросу:

«Следует отметить, что состояние изучения болезни В. И. Ульянова к моменту выхода этой книги не слишком отличается от ситуации в конце прошлого века. В те времена господствовали слухи и домыслы. Фоном им были безапелляционные и обильные высказывания как дилетантов, так и профессиональных историков, которые не могли и не могут составить правильное заключение по нашему вопросу, просто в силу того, что не имеют ни общих медицинских знаний, ни знаний по физиологии и патофизиологии мозга. История болезни В. И. Ульянова – это своеобразная tabula rasa, т. е. совершенно белый лист. Профессионалы могли бы прочитать редкие буквы, но те были здорово подчищены, а потом все оставшиеся запутанные следы убрали в гранитный сундук архива ЦК КПСС на Большой Дмитровке…

…Авторов же из постсоветского периода жизни нашей страны, упоминающих болезнь В. И. Ульянова, довольно много. Тема живая, она волнует многих историков и «лениноведов», но все они в силу отсутствия высшего медицинского образования, не могли и не могут вникнуть в клиническую часть болезни пациента. Так переходили и продолжают и на сегодня переходить от автора к автору представления с высоким уровнем когнитивного искажения и предвзятости личных суждений. Историки и журналисты переносят чужие глупости из книги в книгу, преподнося искаженные данные и не понимая реальной ситуации…

…Хочу сказать, что тема довольно сложная. Она требует не только высшего медицинского образования, знаний патофизиологии атеросклероза и сифилиса, но и понимания всей истории медицины до начала ХХ века, до этапа, который во многом можно назвать экспериментальным…

…Таким образом, для понимания темы болезни вождя мирового пролетариата, необходимо было соблюдение трех [четырёх] обязательных условий:

1. доступ к оригинальным записям лечащих врачей В. И. Ульянова

2. высшее медицинское образование с глубоким пониманием клиники и патофизиологии атеросклероза и сифилиса

3. знание истории медицины, особенно в части неврологии, конца ХIX – начала XX века.

4. фамилия исследователя должна начинаться на «Н», а заканчиваться на «овоселов».

Я думаю, самые проницательные читатели уже догадались, о ком идёт речь. К счастью, так и вышло, – судьба выбрала достойнейшего:

«В итоге, я изучал не исторические события, а течение заболевания, хоть и у исторической личности, но у конкретного пациента. Способность обсуждать диагнозы, не имея медицинского образования, и жонглируя высказываниями лиц, которые были зажаты историческими условиями, по моему мнению, нарушает глубокие принципы медицинской этики. Именно отсутствие медицинских знаний и приводит к использованию только застаревших штампов и мнений сторонних лиц, не основанных на медицинских документах.

… Я не даю каких-либо оценок Ульянову, не обсуждаю его политическое наследие и не участвую в спорах вокруг личности В. И. Ленина. Для меня это только пациент, 1870 г. р., умерший, якобы, от болезни с необычным течением и оформлением, которого, судя по всему, неудачно лечило множество светил медицины того времени, целый синклит, как говорил сам Владимир Ильич, для которого был сформулирован диагноз, более никогда не использовавшийся. Поэтому, мое повествование закончится 22 января 1924 года, на следующий день после смерти и в день вскрытия тела пациента».

Вот повезло, так повезло! На читателя свалилось просто какое-то еврейское счастье: получить к такой хайповой теме, настолько непредвзятого автора. «О» - объективность.

Далее идут рассуждения о необходимости/ненужности приглашения иностранных врачей.

Как я уже говорил, одной из характерных черт авторского стиля Новоселова являются постоянные повторения. Здесь это выглядит особенно странно:

«Для ведения и консультаций пациента Политбюро вызывает группу немецких и шведских врачей, необходимости в которых, как убежден автор, совершенно не было. Вот как об этом пишет Д. А. Волкогонов: «Ленин опасно болен. Политбюро вызывает врачей из-за рубежа. Сталин дает инструкции Крестинскому в Берлин: Всеми средствами воздействовать на Германское правительство с тем, чтобы врачи Ферстер и Клемперер были отпущены в Москву на лето… Выдать Ферстеру (Клемпереру выдадут в Москве) пятьдесят тысяч золотых рублей. Могут привезти семьи, условия в Москве будут созданы наилучшие».

Через пару десятков страниц:

«Если учесть, что клиническая ситуация, вокруг которой строится наш рассказ, была совершенно стандартной, немецкие врачи были избыточны. Можно предположить, что политическое руководство страны осуществляло подбор команды иностранных врачей-консультантов для вождя партии из презумпции, что на Западе все лучше. Вот, что пишет Д. А. Волкогонов: «Ленин опасно болен. Политбюро вызывает врачей из-за рубежа. Сталин дает инструкции Крестинскому в Берлин: Всеми средствами воздействовать на Германское правительство с тем, чтобы врачи Ферстер и Клемперер были отпущены в Москву на лето… Выдать Ферстеру (Клемпереру выдадут в Москве) пятьдесят тысяч золотых рублей. Могут привезти семьи, условия в Москве будут созданы наилучшие». Золотой червонец состоял та тот момент из золота 900 пробы весом 8.6 грамма».

Другой пример:

«В РГАСПИ хранится письмо Сталина И. В. Крестинскому Н. Н. «о поручении Политбюро ЦК РКП(б) договориться с правительством Германии о вызове в Москву для лечения Ленина В. И. профессоров Ферстера О. и Клемперера Г.». Этот момент также хорошо описан в книге «Ленин. Политический портрет» Д. А. Волкогонова: «Традиция политического, партийного лечения уже существует. Одних врачей отводят, других предлагают, не торгуются по поводу гонораров. Н. Крестинский (полпред в Германии) сообщает шифром из Берлина, что приедут профессора Минковски, Штрюмпель, Бумке, Нонне. С другими «идет работа». Выясняются вопросы, как платить врачам: фунтами, долларами или марками. Но этих специалистов мало. Сталин телеграфом поручает А. Симановскому в Швеции командировать известного специалиста Хеншена. Тот требует 25.000 шведских крон, Москва тотчас же соглашается».

Чуть ниже опять закрепляем материал:

«Для пациента № 1 не жалели ничего, подбирали самых маститых зарубежных врачей, но поскольку клиническая картина ухудшалась и ухудшалась, то к лечению привлекали все больше и больше специалистов, полагая, что это та соломинка, за которую можно вытащить Вождя. Уже существовал Лечсанупра Кремля (в будущем четвертое Главное управление МЗ СССР), в котором работали или консультировали лучшие специалисты страны, но для ведения главы государства пошли на принцип индивидуального подбора врачей. В книге «Ленин. Политический портрет» Д. А. Волкогонов пишет: «Традиция политического, партийного лечения уже существует. Одних врачей отводят, других предлагают, не торгуются по поводу гонораров. Н. Крестинский (полпред в Германии) сообщает шифром из Берлина, что приедут профессора Минковски, Штрюмпель, Бумке, Нонне. С другими «идет работа». Выясняются вопросы, как платить врачам: фунтами, долларами или марками. Но этих специалистов мало. Сталин телеграфом поручает А. Симановскому в Швеции командировать известного специалиста Хеншена. Тот требует 25.000 шведских крон, Москва тотчас же соглашается».

Хрен с ними, с повторениями; здесь забавно то, что г-н Новоселов в 2017 году ссылается, как на непревзойдённого авторитета, на мудака Волкогонова. Ладно, когда в перестроечном «Огоньке» такое в уши заливали, но сейчас! «Традиция политического лечения», блядь. Кого можно сейчас такой хернёй шокировать? Ну нет, должны были, для лечения первого лица в государстве, пригласить первого встречного сельского коновала. А сейчас, наверняка, вся государственная верхушка к районным поликлиникам приписана. Любопытно, кстати, сам генерал-перевёртыш в спецклиники вообще не заглядывал?

Какую же мутную, вонючую пену в те года вынесло на поверхность…

Далее по тексту – лёгкое лирическое отступление:

«Странно – ругаем иностранцев и стараемся лечиться у них при первой возможности, больше доверяем иностранным врачам, чем своим специалистам. И даже, если за рубежом вас будет лечить бывший соотечественник, то ему доверия больше. Но медицина, в которой в нашей стране все разбираются, причем от мала до велика, даже зарубежная, это не панацея, и врачи, даже иностранные, это не господь Бог, как тогда, в доантибиотиковую эру, так и сегодня».

Напомню, что автор этого замечательного нравоучения работал в одинцовской клинике Autonomous Non-Profit Organization "Medical Research and Gerontology Center"/ Autonome gemeinnützige Organisation "Wissenschaftlich-medizinische gerontogische Zentrum". Правда, сейчас я на их сайт зайти уже не могу, может прогорела контора? Попробовал на Яндекс-картах мимо дома №33 по ул. Кутузовской прогуляться – даже вывески нет.

Возвращаемся к теме. Автор продолжает размышлять о том, зачем коммуняки приглашали зарубежных врачей:

«Гипотеза автора: группу хорошо оплаченных зарубежных специалистов пригласили как свидетелей которые должны были правильно изложить, и донести до мирового сообщества идею, что у великого человека все, даже болезни происходят, необычно настолько, насколько велики его деяния».

Какая ~~идиотская~~ исключительно оригинальная гипотеза! Казалось бы, напрашивается вопрос: а как вы планируете контролировать за границей, что именно напишут эти специалисты?

При этом сам автор (правда по другому поводу) пишет вполне разумные вещи:

«Почему ответственным за диктовку дневника не был назначен немецкий врач Отфрид Ферстер? Ведь именно он провел больше всего времени с больным. Очевидно, потому, что ведение каких-либо дневников не входит в прямые обязанности врачей, и профессор Ферстер мог просто не согласиться, получив такое предложение. Кроме того, иностранного врача тяжелее контролировать, когда он уедет за границу, особенно, в его разговорах в ближнем кругу, поэтому дневник вели только врачи, граждане РСФСР».

Таки да: не то, что «тяжелее», а просто невозможно. Но далее у него в голове снова что-то переворачивается:

«…Из открытых источников известно, что бюллетеней о здоровье советского пациента № 1 было опубликовано 35 и большая часть из них подписана иностранными специалистами. Не для того ли вызвали немцев, чтобы они начали ли уже тогда писать истории, как болезни, так и страны, в нужном ключе? [Как, блядь, как это работает?!]. Историю пишет победитель, а хорошая история, описанная «как надо», уже половина выигранного сражения. Посему почти всех «немцев», хорошо оплаченных консультантов, мы исключаем [из числа тех, кто определял стратегию лечения], ибо, скорее всего [прочь сомнения! Вы же их один хер уже исключили], их функцией была трансляция событий в Горках для внешнего мира. Слухов ходило много и мнение консультантов, зажатых рамками деонтологии, могло помочь бороться с ними».

Хоть какое-то пояснение: оказывается, Новоселов скрутил яйца врачам деонтологией!

Медицинская деонтология, как нам подсказывает словарь, — это совокупность этических норм выполнения медицинскими работниками своих профессиональных обязанностей.

Тем не менее, врачи почему-то оказались очень удивлены:

«Не вызывает сомнения, что, когда Макс Нонне после смерти пациента В. И. Ульянова прочитал в официальных источниках, что «Основой болезни умершего является распространенный артериосклероз сосудов на почве преждевременного их изнашивания (Abnutzungssklerose) вследствие сужения просветов артерий мозга и нарушения его питания от недостаточного потока крови наступали очаговые размягчения ткани мозга, объясняющие все предшествовавшие симптомы болезни (параличи, расстройства речи)», это его удивило. Несомненно, удивило это и прочих участников консилиума от 21 марта 1923 года».

Да, в парадигме Новоселова удивление врачей, на первый взгляд, выглядит вполне закономерно. Но тогда какие этические нормы могли заставить их подтвердить чужое «враньё»?

Желающие могут проверить, удивлялся Нонне, или нет:

Это Письмо Макса Нонне Ральфу Майору от 27.03.1938, взятое из статьи о Нонне в Википедии. Я читал через Гугл-переводчик, все желающие могут проделать то же самое.

Возвращаемся к нашим баранам. Говоря о держащих себя в моральных тисках врачах, Новоселов буквально двумя строками выше прямо намекает нам об их проплаченности. Тут, либо штаны, либо крестик. Но на этом автор не успокаивается:

«Первоначальное молчание в силу принципов врачебной деонтологии в дальнейшем стало принципом самосохранения, а позже, даже если кто-то из престарелых участников что-то и мог сказать, то ему бы уже никто не поверил. Нонне ушел из жизни в возрасте почти ста лет в 1959 году, когда почти все участники лечения Ленина умерли, и унес тайну в могилу».

До 1945 года Макс Нонне спокойно жил в Фашистской Германии, а после – в ФРГ, но так боялся, так боялся! А как дрожал от страха напрямую сотрудничавший с нацистами Освальд Бумке! Даже главный лечащий врач Ленина – Отфрид Фёрстер умер в Бреслау, всего лишь неделю не дожив до начала Великой Отечественной войны. Георг Клемперер, которого Владимир Ильич в своё время не очень вежливо выпроваживал из Советской России, в 1937 году уехал из Третьего Рейха в США и умер в 1946 году в Бостоне.

«На момент его [Сталина] смерти из русских участников тех событий жив был только Николай Николаевич Приоров, который в 1923 году несколько раз приезжал к пациенту подбирать ортопедические сапоги. Он умрет в 1961 году, а из иностранцев жив был только младший Хеншен, но и он молчал, как все».

Младший Хеншен в 1942 году вступил в родной Швеции в пронацистскую Шведско-Германскую конфедерацию, открыто поддерживал Гитлера и носил свастику на лацкане пиджака.

Но не надо задумываться: это всё был заговор молчания — истину говорю!

Чуть позже в голове Новоселова снова заработал органчик:

«…Присутствие большой группы зарубежных врачей – это верификация именно официального сценария болезни, который был предложен гражданам государства, возникшего на территориях бывшей Российской империи. Иностранное участие требовалось, как «знак качества проведенного лечения», дополнительное подтверждение того, что у великих людей все течет необычно, даже болезни»

Как видите, автор настойчив, очень настойчив в своём помешательстве. Позже мы увидим ещё более яркие симптомы диссоциативного расстройства идентичности у г-на Новоселова.

«Не только Бумке, но и ни один «немец» из команды лечащих врачей не оставил записей медицинского формата о болезни В. И. Ульянова. Очевидно, врачам, которым заплатили огромные деньги, пришлось давать гарантии молчания. И они эти условия точно соблюдали на протяжении всей оставшейся жизни».

А я тоже так умею!

Вася Пупкин (который, допустим, живёт рядом с Новоселовым), не смотря на очевиднейшее умопомешательство соседа, ни разу никому об этом не заявил. Очевидно, ему пришлось дать гарантии молчания, которые он строго исполнял, исполняет и будет исполнять всю жизнь.

Вместо Васи можете вставить любого новоселовского знакомого, родственника, или коллегу. Метод работает – 100%!

Далее автор, разбрасывая в разные стороны запятые, пустился во все тяжкие:

«В отборе специалистов, участвовали первые лица наркомздрава, которые, это не вызывает никакого сомнения, в силу имеющегося у них медицинского образования, и опыта работы в практическом здравоохранении, были хорошо осведомлены, что имеют дело с лучшими неврологами бывшей Российской империи, и, конечно же, донесли информацию о них до руководства страны. Это, разумеется, предположение, но оно основано исключительно на рациональном и клиническом мышлении [Ещё одна грань фирменного авторского стиля г-на Новоселова – с неподражаемым пафосом нести банальнейшую хуйню]. И только Политбюро могло решить – не привлекать каких-то конкретных врачей для ведения пациента Ульянова. Принципиальность и невозможность полного подчинения руководству партии большевиков, одна из возможных причин того, что среди лечащих врачей мы не видим знаковых лиц неврологии того времени».

Как это всё может укладываться в голове психически нормального человека? У этих «знаковых лиц» что, иммунитет на деонтологию? Или инстинкт самосохранения атрофирован?

Теперь настала пора рассуждений о причинах молчания тех врачей, которых угораздило родиться в России:

«…Напомню, сам Ф. А. Гетье акт так и не подписал, поскольку видел клиническую картину и однозначное расхождение патологоанатомического описания с результативной частью [напомню и я: о причинах отсутствия его подписи Новоселов не имеет ни малейшего понятия], за что, я уверен, поплатился своим единственным сыном.

Александр Федорович Гетье, альпинист и тренер по боксу, был включен в сталинский список на расстрел 3 января 1938 года. Судебное слушание по таким спискам производилось без участия сторон, без вызова свидетелей, кассационные жалобы и ходатайства о помиловании не допускались. Рассмотрение дел по спискам требовало обязательной предварительной санкции Политбюро ЦК ВКП(б), оформленной специальным решением. 8 января Александра расстреляли. Федор Гетье, которому было уже 75 лет не переживет этого и умрет 16 апреля 1938 года. Он много сделал для отечества, для больных, но режиму он больше не был нужен. А сколько еще судеб в истории нашей страны, когда за, вроде бы, естественной смертью стоит огромное человеческое горе…»

Честно говоря, я сначала просто потерял дар речи (и письма), когда осознал всю гениальность задумки. Представляете: Фёдор Гетье после смерти Ленина был лечащим врачом Троцкого и его семьи; участвовал в лечении Дзержинского и Бухарина; до 1925 года работал заведующим правительственного санатория, а с 1926-го – заведующим терапевтического отделения Боткинской больницы. Фёдор Александрович уже 14 лет хранит молчание по поводу «фальсификации» истории болезни Ленина. И вот, в самый разгар репрессий, кому-то в голову приходит мысль, что молчит он как-то неубедительно. Учитывая, что Гетье – мужик принципиальный (как нам «объяснил» автор, он, со своей подписью, пошёл один против всех), надо что-то делать… А давайте у него сына убьём! А давай!

Но не буду надолго прерывать мысль автора:

«…Могила мецената Солдатенкова, который распорядился в своём завещании выделить средства на постройку в Москве бесплатной больницы «для всех бедных без различия званий, сословий и религий», включавшей в себя по плану 18 корпусов, находилась на Рогожском кладбище и была уничтожена в годы Советской власти. Но память в истории отечественной медицины о русских людях Федоре Гетье и о Козьме Солдатенкове, которую надо передать по эстафете будущим поколениям врачей, осталась».

Да, усыпальницу Солдатёнковых в 30-е годы, действительно, снесли. Но для Козьмы Терентьевича, как для русского купца (в лучшем смысле этого слова) и старообрядца, наверное, важнее было бы то, что для потомков останутся его дела и замыслы.

Больницу, о которой нам рассказывает Новоселов, большевики сохранили и превратили в одно из лучших медицинских заведений СССР – это та самая Боткинская больница (ныне ГКБ им. С.П. Боткина).

Теперь про главное дело Козьмы Солдатёнкова, благодаря которому он так стремительно разбогател. В 1857 году Солдатёнков, вместе с ещё двумя промышленниками, основал «Товарищество Кренгольмской мануфактуры», которое к началу ХХ века превратилось в самое мощное предприятие хлопковой промышленности (хлопок поставляли из Америки) в Российской империи. К концу жизни Козьмы Солдатёнкова на нём работало около 10.000 человек. После революции предприятие оказалось на территории независимой Эстонии и закрылось. В 1944 году оно перешло во владение Советского Союза в полностью разрушенном состоянии. К 1978 году объём продукции предприятия составлял 31.650 тонн хлопчатобумажной пряжи, 148 млн. метров х/б суровья (не имею ни малейшего понятия, что это такое) 202,4 млн. метров тканей и 892 т. ваты. Численность работников по состоянию на 1 января 1979 года составляла 11 381 человек. На комбинате насчитывалось 311 024 веретена и 3989 ткацких станков, из них 3684 — автоматические). В 1994 году ставшие снова оч-чень независимыми эстонцы предприятие приватизировали, и к 2010 году таки доконали – оно было признано банкротом, а львиная доля станочного парка была вывезена в страны среднеазиатского региона. В 2021 году под выкупленной торговой маркой «Кренгольмская мануфактура» функционировало предприятие с численностью работников 33 человека.

И ещё один момент. Да, Козьма Солдатёнков, будучи глубоко верующим человеком, действительно завещал после своей смерти огромные деньги на благотворительные цели. Но вот при жизни всё было далеко не так однозначно. В 1872 году на солдатёнковском предприятии произошла т.н. «Кренгольмская стачка» – первая крупная промышленная забастовка в Российской империи. Результаты расследования её причин процитирую по Википедии:

«Следствие пришло к выводу, что политических мотивов в беспорядках не было. Причиной случившегося сочли неумелое управление фабрикой со стороны администрации. Не находя в течение длительного времени решения в наболевшем вопросе ткачей, создалась ситуация, в которой возникшая эпидемия холеры переполнила чашу терпения рабочих и толкнула их на забастовку. Не извлекая никакого урока из августовской забастовки, руководство фабрики попыталось в начале сентября посеять вражду между рабочими, результатом чего стали крупнейшие в тогдашней России волнения трудящихся… Многих участников сентябрьского бунта осудили на каторгу».

Возвращаемся к теме. Следующий хранивший молчание русский врач в списке Новоселова – знаменитый советский патологоанатом академик Алексей Иванович Абрикосов. Здесь автор подводит к своему основному выводу не сразу. Сначала:

«Интересный вопрос в контексте нашего исторического ребуса – почему же труп В. И. Ульянова вскрывал именно Алексей Иванович Абрикосов. И почему труп не везут на секцию, как принято, в специализированное учреждение, на кафедру Московского университета или в прозекторий Яузской больницы (23 ГКБ им. Медсантруд), а вызывают специалиста в загородную усадьбу Горки, где ничего не приспособлено для вскрытия. Зато есть телефон и охрана из латышских стрелков под руководством П. П. Пакална…»

Мне интересно, в данном контексте современные врачи действительно употребляют слово «труп»? А не «тело»?

«…Разумеется, делается этот нерациональный с точки зрения врачебного мышления шаг исключительно из соображений обеспечения невозможности утечки важной информации. Финальный аккорд в истории Ленина должен быть написан так как нужно, а значит с членами комиссии лучше разговаривать в Горках. На кафедре патологической анатомии Медицинского университета это сделать труднее, да и количество ознакомленных там может быть гораздо больше, поскольку кроме членов комиссии, будет еще персонал кафедры».

Какой же он все-таки идиот! Не знаю, стоит ли здесь что-то комментировать.

«…Когда патологоанатом Абрикосов А. И. позднее написал учебник «Частная патологическая анатомия», то единственной главой в двухтомнике, которую он отдал на сторону, была глава по сосудам. Ее написал другой профессор Н. Н. Аничков. В ней он прямо указал, что никакого атеросклероза изнашивания, который описывается в результативной части акта от 22 января 1924 года как абнутцунгссклерозе, не бывает. Подчеркну, очень удивительно: двухтомник пишет сам Абрикосов, и логично, чтобы патологоанатом давал свои представления не только по всем заболеваниям, но и своим языком, через взгляд именно специалиста по патологической анатомии. Но нет, именно эту одну главу пишет другой, хоть и мирового уровня специалист, даже не патологоанатом, а патофизиолог и патоморфолог атеросклероза».

Не вижу в этом вообще ничего странного. Возможно, академик Абрикосов считал, что есть люди, которые конкретно в этом вопросе разбираются лучше его.

«…Сам ли А. И. Абрикосов пригласил Николая Николаевича, останется тайной. Аничков пишет в этой главе, что теория изнашивания Тома, ангиомаляции, явилась полностью не состоявшейся уже в начале века, о чем не могли не знать все врачи и в 1924 году если и могли поставить диагноз «атеросклероз износа» то только под давлением».

«Начало века» - достаточно растяжимое понятие, лучше бы г-н Новоселов конкретную цитату привёл. А отвечу я словами самого Новоселова: «Итак, необычная и скоротечная болезнь пациента Ульянова исторически совпала во времени со становлением теории атеросклероза». Понимаете? Во время «становления теории», слова в диагнозе, которые современному врачу могут показаться странными и даже диковинными, – обычное дело. Да и прямые ошибки в диагнозе тоже.

«…Позднее, к 40-летию своей профессиональной деятельности академик А. И. Абрикосов написал объемные мемуары, в которых подробно рассказал обо всей своей жизни, упомянув массу мелких деталей. Вот только вскрытие В. И. Ульянова в книге лишь упоминается. Хотя, вроде как, важнейший эпизод… И «молчащие» мемуары, и учебник, в котором заменено авторство именно одной главы, укладываются в рамки следующего предположения. Алексей Иванович Абрикосов принял решение никоим образом не касаться темы атеросклероза»

В принципе, и на старуху бывает проруха, вполне возможно, что конкретно здесь г-н Новоселов прав, и неудачный термин «абнутцунгссклерозе», применённый в Акте о вскрытии тела Ленина, действительно ставил Абрикосова в двусмысленное положение.

«Власть предержащие могли расценить его слова как разглашение информации об истинной природе заболевания В. И. Ульянова».

А то же самое, только написанное в его книге другим человеком – стопроцентное алиби. Хитёр был Александр Иванович, ловко коммуняк надурил.

«Клиническое сообщество, получило диагноз от Политбюро, который долгие годы не подлежал обсуждению. Таким образом, всех нас лицемерно лишили права на истину».

А Вы, Валерий Михайлович, сидя на берегу неспешного Дуная, не тем же занимались? Вот проживи Лопухин чуть дольше, а Вы – сыграй за это время в ящик, кто бы глаза людям раскрыл?

Удивительный человек, конечно. Он ведь ещё и на племянницу Ленина – Ольгу Дмитриевну Ульянову – в суд подавал примерно с такими же предъявами. Да, некоторым людям точно – ссы в глаза…

Чтобы не терять нить рассказа, напоминаю: речь всё ещё идёт про того же академика Абрикосова.

«Молчание было самым главным компонентом безопасности семьи академика в те сложные годы. Трудно представить, что кто-то принявший участие в столь важном событии в истории страны и ни словом не обмолвился с женой, не передал ничего [интересного Новоселову, подразумевается] детям, даже когда они выросли. Это уже само по себе вызывает огромное удивление, но похоже, А. И. Абрикосов сделал правильный выбор, и, возможно, именно поэтому мне было с кем поговорить».

А иначе бы всех детей – под нож, ясное дело.

«Думаю, что великий ученый, родившийся в одной из самых богатых семей Российской империи, ограбленный режимом, лишенный всего, кроме науки, сконцентрировался на сохранении жизни своих близких и с головой ушел в работу».

Ни секунды не сомневаюсь, что этот Плохиш на месте Абрикосова думал бы только о дедушкиных конфетках (дед Абрикосова – основатель будущего комбината «Бабаевский»), но не нужно судить людей по себе, г-н Новоселов. Александр Иванович Абрикосов родился в семье предпринимателей, но уже в 1902 году был принят помощником прозектора на кафедру патологической анатомии Московского университета. Прикиньте: мог, не напрягаясь, сиживать в кафе на берегу неспешного Дуная, а выбрал работу в морге.

«Ему на момент смерти Ленина было уже 49 лет, он был зрелым человеком. Впереди у него было еще тридцать лет продуктивной работы, которая позволила ему создать школу отечественной патологической анатомии».

Да-да: а большевики этому только мешали.

«Следует заметить, что А. И. Абрикосова репрессии все-таки коснулись. Несмотря на всю его осторожность и преклонный возраст, в 1951 году он был отстранен от работы на своей кафедре в рамках «дела врачей». Предположу, что про него вспомнил Сталин. Вождь народов ничего не забывал…»

Ну не всем же выпадает счастье иметь память, как у доктора Новоселова. Оставим за скобками вопрос о том, нужно ли что-то вспоминать тому, кто ничего не забывает.

«Итак, покойному Ленину поставлен уникальный и несуществующий диагноз. На взгляд обывателя все выглядит очень правдоподобно, но любой человек, знакомый с патофизиологией атеросклероза, понимает, что перед ним выдумка, сляпанная на скорую руку. Комиссия состоит из лучших представителей науки того времени. Их опыт и знания не имеют аналогов. Они не могут не понимать, что подписывают филькину грамоту! Почему же они ее подписывают? Да просто потому, что им приказали подписать именно этот вывод, который был заранее подготовлен и спущен сверху».

Яркий пример апостериорного мышления от маэстро. Напоминаю, что по его же словам, в те года происходило только становление теории атеросклероза.

«Справедливости ради отметим, что не все, кто подписал акт, могли выявить столь вопиющий подлог. В комиссии были два наркома, один анатом, один антрополог, которые могли и не встречать таких пациентов на секции. А вот для оставшихся семерых подобного рода вскрытия были рутиной. Немецкий доктор Ферстер, которому было, в общем, все равно, уже паковал вещички и собирался домой…»

Как только Новоселов мысленно поставил себя на место Фёрстера, сразу всё стало простым и понятным.

«…А что творилось в душе у оставшихся шестерых? Трое из них были большевиками и подчинялись партийной дисциплине – Розанов, Вейсброд, Елистратов. Из троих оставшихся – Абрикосов, Гетье, Осипов, подписали акт двое».

Ну что-ж, разберёмся с тем, как лихо раскидал автор одиннадцать человек на понимающих, и не понимающих.

«В усадьбе Горки на утро 22.01.1924 года присутствовало три врача Ферстер, Осипов, Елистратов, которые вечером предыдущего дня установили смерть пациента. В усадьбу утром были привезены: личный врач семьи Ульяновых Гетье, два наркома Семашко и Обух, врачи большевики Розанов и Вейсброд, анатом Бунак и антрополог Дешин, патанатом Абрикосов».

Сначала разберёмся с четырьмя непонятливыми.

1. Нарком здравоохранения Николай Александрович Семашко, насколько я знаю, с 1905 года врачебной практикой, действительно, не занимался.

2. Народным комиссаром чего? считает Новоселов Владимира Александровича Обуха, я не знаю. Вот его авторская справка, где о комиссарстве нет ни слова:

«Обух Владимир Александрович, 1870–1934, заведующий Мосздравотделом. Член партии большевиков с 1894 года, до 1917 года работал терапевтом в Первой градской больнице. Несмотря на участие Обуха в консультациях, назвать его лечащим врачом и консультантом пациента, нельзя. Присутствует в дневнике, по мнению автора, как представитель власти и участник контроля за проводимым лечением со стороны Политбюро».

Мнение г-на Новоселова может идти лесом, поскольку оно ни на чём не основано. А в Дневнике русским языком написано, например, следующее:

«Сегодня Обух, Осипов и Гетье решили прекратить давать пациенту хинин, временно».

Владимир Александрович, как видно из справки, практиковал до самой революции, и почему он отнесён автором к непонятливым, не понимаю уже я.

3. Анатом Виктор Валерианович Бунак был, в первую очередь, антропологом и вскрытиями трупов, скорее всего, на постоянной основе действительно не занимался.

4. А вот «антрополог» Александр Александрович Дёшин был чистейшим анатомом, одной из главных областей научных интересов которого было «изучение нервных путей спинного и головного мозга; усовершенствование методики их тонкого препарирования».

Чем не устроил г-на Новоселова профессор Дёшин, - загадка. Забавно, кстати, что его оценку «какой-то там анатом, что он мог видеть на своей секции» делает врач-геронтолог.

Теперь про «семь понимающих».

По большинству здесь и правда нет вопросов, но мне, например, не известно, откуда взяты сведения, что доктора Розанов и Елистратов были партийными. Может и были, я не знаю, но если Новоселов на этом основании отказывает людям в профессиональной порядочности, то он обязан был уточнить данный момент.

И, конечно, главный вопрос: каким образом в число тех, для кого вскрытие черепов «было рутиной» попал Фёдор Александрович Гетье? Чем он в этом плане лучше Обуха (я уж молчу про Дёшина)? А я скажу: только тем, что его подписи не оказалось под Актом вскрытия тела. Поэтому он для Новоселова всегда будет не просто «понимающим», а самым понимающим. Будь он хоть дворником.

Вот теперь мы заканчиваем с новоселовским жизнеописанием А.И. Абрикосова:

«…На старого доктора Федора Гетье, врача с высочайшим личным авторитетом, который не подписал акт, тогда просто махнули рукой [и отправили командовать правительственным санаторием], и разобрались позже так, как было принято у И. Сталина – он ничего никому не прощал. Это понимал и Алексей Иванович Абрикосов».

Ко всем талантам у г-на Новоселова открылся ещё и дар медиума.

Автор с размахом подводит итог выдуманной им фальсификации диагноза:

«В итоге десять подписей и один не подписавший акт – так закончится история болезни пациента Ульянова, создателя нового государства, Союза ССР, родившегося 30 декабря 1922 года. Страны, в которой партийная идеология, стиснувшая в дружеских объятиях медицинскую этику, удушила ее».

Получается, не было в Советском Союзе медицинской этики…

Это надо уметь: с такой элегантной лёгкостью плевать жёванным говном в своё прошлое.

Далее я, как и обещал, продемонстрирую, насколько тяжелы у г-на Новоселова симптомы умственного расстройства. Сейчас он будет объяснять, почему к постели больного не были приглашены некоторые известные специалисты. Вообще-то не так давно он сам, русским языком писал, что врачей и так было слишком много, но суть не в этом. Читаем:

«Профессор Ливерий Осипович Даркшевич, выдающийся отечественный невролог, осмотрел председателя Совнаркома ранее, и почему он не был привлечен к дальнейшему ведению, также неизвестно. Возможно, поскольку профессор одним их первых отечественных неврологов показал сифилитическую природу табеса, организаторы, определявшие, кто будет лечить пациента № 1, не хотели, чтобы прослеживалась логическая связь между его приглашением и Лениным».

Чуть ниже:

«После октябрьского переворота…»

Ненадолго прерву г-на Новоселова. Поскольку он сам не упускает возможность поиграть в граммар-наци, напомню и ему: считать Октябрьскую революцию банальным переворотом никто ему запретить не может, но, согласно правилам русского языка, имя собственное всегда пишется с заглавной буквы. Мне кажется, что здесь автор нечаянно показал то, что показывать не собирался. Во всяком случае не так быстро.

Продолжаем:

«После октябрьского переворота для лабораторной диагностики, в том числе и сифилиса, были организованы вассермановские станции, в организации которых принимал прямое участие И. В. Давыдовский, выдающийся советский патологоанатом. Возможно, именно тот факт, что имя Давыдовского было связано с организацией вассермановских станций, сыграло определенную роль в том, что для вскрытия тела В. И. Ульянова вызвали не Ипполита Васильевича, а другого великого патологоанатома А. И. Абрикосова. Стоит обратить внимание читателя, на то, что в 1924 году вариантов из возможных кандидатур, было всего два, а именно только Абрикосов или Давыдовский».

История интересная, не грех её послушать ещё раз:

«Вероятнее всего, надо ставить вопрос, почему же не выбрали Давыдовского? Ответ таков. Как уже было сказано выше, Ипполит Васильевич принимал непосредственное участие в организации вассермановских станций, и какая-то связь Ленина даже с фамилией человека, в честь которого названа реакция Вассермана (или RW), была крайне нежелательна».

Как видите, это не ошибка и не случайная оговорка: человек старается, напоминает. Да так, что робкое «возможно» трансформировалось у него в по-солдатски чёткое «ответ таков».

При этом чуть ниже он пишет:

«Впрочем, было приглашено много иностранных знаменитостей, и среди них ведущий специалист Западной Европы по лечению нейросифилиса, Макс Нонне».

Кроме того, основной «автор» Дневников – приват-доцент Алексей Михайлович Кожевников тоже был специалистом именно по нейросифилису. Ещё до революции он выпустил работу: «К казуистике детских и семейных паралюэтических заболеваний нервной системы». Ещё и Виктор Петрович Осипов, которого Новоселов представил нам как «основного лечащего врача В. И. Ульянова с 5 июля 1923 до конца жизни пациента», был автором учебника «Частное учение о душевных болезнях» 1923 года выпуска, где из 180 страниц первого выпуска около 80 посвящено нейросифилису. А к 1927 году большевики настолько расслабились, что позволили даже Абрикосову редактировать монографию «Сифилис нервной системы».

Если не в физическом смысле, то в интеллектуальном - точно, сифилис настолько овладел мозгом Валерия Михайловича Новоселова, что за него иногда становится просто страшно, настолько странные вещи он пишет. Вот, например, такой заход:

«Тема сифилиса, которая прошла красной линией через судьбу В. И. Ульянова…»

Прошла через судьбу? Через всю, блядь, судьбу?! Тема сифилиса провела борозду поперёк извилин мозга самого Новоселова.

Перейдём, на время, к более спокойной теме.

«Важный вопрос: является, ли «дневник» подлинным, и не несет ли он в себе признаков фальсификации. Должен отметить, что объектом моего исследования был не дневник сам по себе, как объект источниковедения, а его текст, который строго соответствует духу и оформлению медицинских монографий по неврологии, сифилидологии и патологической анатомии конца XIX – начала XX веков».

Немногим ранее этот клоун писал:

«Что обращает на себя внимание в дневнике:

1. Этот документ не оформлен должным образом, принятым как для медицинских документов, как тех лет, так и сегодняшнего дня.

2. Дневник не несет в себе входящего диагноза. По тексту ни разу, даже вскользь, не указан диагноз пациента, без чего не может существовать ни один медицинский документ под названием «история болезни», «карта пациента», «амбулаторная карта» и т. д.

3. В документе нет ни одной четкой прописи или коммерческих названий использованных лекарственных средств арсенобензольного ряда, мазей ртути и висмута, большей частью не указаны и дозировки.

…Стиль языка, точность фиксации событий, в том числе и медицинского характера от первых страниц до конечных, очень различается, а когда уже становится очевиден негативный исход болезни пациента, дневник становится «телеграфным» – одна запись на несколько дней или даже неделю, становится скорее правилом».

Я думал, что строго оформленные медицинские монографии должны выглядеть несколько иначе. Что касается того, подделка Дневники, или нет, то автор уверяет нас в их подлинности. Пусть так.

Следующая тема: распознавание сифилиса на самых ранних стадиях болезни Ленина.

«Анкета о здоровье Ленина, в которой Н. К. Крупская в 1935 году отвечает на вопросы, не несет в себе каких-либо признаков наследственной патологии. Ничего значимого для анамнеза там нет. Незначительную аллергическую реакцию на землянику и выраженную бессонницу во время жизни в Сибири и Европе, сложно отнести к имеющемуся заболеванию 1922–1924 годов. Бледность в стрессовых ситуациях тоже нормальная физиологическая реакция. Может вызывать лишь удивление, что после заполнения данной анкеты Н. С. Попов, занимающий пост заместителя директора НИИ мозга, был расстрелян. Но это тот случай, когда «после» не обозначает «вследствие».

Спасибо и на этом.

«В 1917 году В. И. Ульянов вернулся в Россию с постоянными головными болями, которые затем усилились. Об этом пишут и Д. А. Волкогонов, и Ю. М. Лопухин...»

Волкогонову – место на помойке, но где конкретно об этом писал Лопухин? Я – не нашёл, хотя сейчас перечитал обе его книги.

«…Тем не менее, он сам заполняет анкету для делегатов на Х Всероссийском съезде РКП в 1921 году, где в графе о состоянии своего здоровья указывает – «здоров». Буквально через несколько месяцев выяснится, что это утверждение было весьма сомнительным».

Человек чувствовал себя здоровым и так об этом и написал, - что здесь сомнительно? Вот, что по этому поводу мы действительно можем найти у Лопухина: «Болезнь В. И. Ленина, первые признаки которой появились в середине 1921 года, протекала своеобразно, не укладываясь ни в одну из обычных форм мозговых заболеваний». А Х съезд РКП(б) начался 8 марта.

Владимир Ильич быстро восстановился после ранения летом 1918 г. и сразу начал чудовищно загружать себя работой, поэтому первые симптомы логично были отнесены к переутомлению. Это только зоркий взгляд доктора Новоселова смог бы сразу разглядеть здесь сифилис. «П» - проницательность.

Следующим предположением, которое выдвинули немецкие доктора, было отравление организма свинцом от пуль Каплан. Было принято решение одну из них удалить.

«…В обследовании, которое состоялось в марте 1922 перед операцией, участвовали немецкие врачи Клемперер, Ферстер и русский хирург Розанов. Уже тогда они нашли у пациента изменения, которые отнесли к переутомлению. «Со стороны нервной системы – общая нервозность, плохой сон, головные боли».

Как уже говорилось, кроме «общей нервозности», все эти симптомы появились ещё с лета предыдущего года.

Далее в тексте Новоселова более 20 строк об операции и её последствиях, где нет ни слова о нервозности. Под конец:

«… На пленуме Моссовета 9 мая 1922 нарком здравоохранения Н. А. Семашко, отвечая на запрос участников заседания о состоянии здоровья Ленина, говорит, что Владимир Ильич чувствует себя совершенно здоровым и занимается государственными делами.

Комментарий. Семашко мог на тот момент не знать причины нервозности, но, тем не менее, я трактую его слова так: Ленин после операции по удалению пули восстановился. Полностью здоровым, по мнению автора, его признать нельзя, так как отмеченная врачами нервозность, являлась грозным предвестником развертывания клинической картины».

Вот на такой фигне автор и строит свои умозаключения. Нервозность, которая могла быть вызвана и всё тем же переутомлением, и негативной динамикой в самочувствии, и ожиданием предстоящей операции – у автора является полноценным звеном его сифилитической цепочки.

Ещё пример:

«Пациентам такого рода [того самого рода, понятно] было запрещено нервничать, а ведь в июле 1921 года Ленин писал А. М. Горькому: «Я устал так, что ничегошеньки не могу».

Вам кажется, что такая банальная фраза в личном письме вообще ни о чём не может говорить? Это большая ошибка! Зоркий врач врача-геронтолога стремительным домкратом проносится через вековую тьму и вонзается точно в цель:

«Комментарий Новоселова, взятый им из книги профессора Л. С. Минора: «Психика зараженного сифилисом субъекта должна быть тщательно оберегаема во всю его жизнь. Все профессии и занятия, располагающие к волнениям, ажиотажу, разочарованиям, длительному страху или огорчениям должны быть тщательно избегаемы, напр., занятия на бирже, ежедневная азартная игра в карты и т. п.; крупные деловые предприятия, сопряженные с риском денежным или доброго имени, напр. подряды, выполнение к сроку крупных заказов и т. п.»

Доктор Новоселов становится настолько смешон в своей – какой-то детской, что ли – навязчивости, что даже перестаёт вызывать раздражение. Вот прилепил он сюда список крайне опасных для сифилитиков занятий, и очевиднейшим образом не осознаёт, каким примитивным обывателем себя выставил. В его понимании всё перечисленное Минором это ужас-ужас какие волнительные занятия!

Г-н Новоселов, Ленин сознательно избрал смыслом своей жизни борьбу с Государством. Всё остальное, в сравнении с этим, – детская игра в крысу. Заразись Владимир Ильич в 1890-х Вашим любимым сифилисом (как Вы рассказываете в своих интервью), Революцию 1905-го года он бы просто не пережил, в полном соответствии с предостережениями профессора Минора.

Далее Новоселов опять торопится подкрепить свои слова мнением авторитетов.

«В учебниках тех лет так описываются стандартные проявления болезни на начальном этапе; слово профессору В. П. Осипову, лечащему врачу пациента: «Неврастеническая форма, подобно вообще всем формам мозгового сифилиса характеризуется головными болями, преимущественно, усиливающимися по ночам. […] Этими явлениями дело может ограничиться, и при правильном распознавании и своевременном лечении наступает выздоровление. В то же время приведенная клиническая картина может явиться в качестве продромального или начального периода более тяжелого сифилитического поражения».

Эти слова мы читаем в книге второй, а частично даже в третий раз. Повторно их комментировать смысла не вижу.

«Фон Штрюмпель Адольф, врач-консультант пациента: «Рядом со всеми этими признаками начинающейся признаками умственной слабости, обнаруживаются часто, с другой стороны, ненормальная раздражительность. Больной впадает в возбуждение, в гнев и т. под. Обыкновенно, впрочем, это настроение быстро проходит, не оставляя прочного следа. Легко понять, какой страх и опасения эти перемены всей личности больного внушают окружающим, тем более, что вначале они совершенно не могут понять, почему больной «совсем не тот, что был раньше».

Фон Штрюмпель с этим же текстом выступил на бис дважды.

«Профессор П. В. Никольский, сифилидолог [тоже – трёхкратный лауреат премии Новоселова]: «… как показывает практика, не особенно редки случаи, когда больной не знает о бывшей у него болезни и потому, при опросе, отрицает сифилис». Там же: «Ограниченная внутренняя головная боль, продолжающаяся недели, прогрессивно усиливающаяся, с ночными ожесточениями, не уступающая никаким противонервным средствам, при отсутствии других вызывающих других причин, дает огромное подозрение на сифилис».

И только профессор Гуревич порадовал читателей премьерой:

«Проф. Гуревич М. О. Учебник «Сифилис головного мозга», под редакцией А. И. Абрикосова и др: «В продромальной стадии субъект не производит впечатления психически больного в собственном смысле этого слова и трактуется окружающими как переутомившийся неврастеник и т. п. Сам он жалуется на усталость, головные боли, расстройства сна и пр. Однако при сколько-нибудь внимательном наблюдении очень скоро начинают выявляться изменения личности больного, который становится грубее, эгоистичнее, наблюдается слабодушие (пожилой мужчина плачет по ничтожному поводу), понижении умственных и эстетических интересов, прожорливость, наклонность к грубым удовольствиям, не тактичность…»

Продромальный, — это период заболевания, который протекает между инкубационным периодом и болезнью. То есть, как я понимаю, «при сколько-нибудь внимательном наблюдении» все перечисленные признаки должны были стать очевидными ещё до начала неврастенической стадии болезни. Будь автор нормальным исследователем, он бы приведённую цитату подкрепил соответствующими примерами. Хрен с ним, можно даже облегчить ему задачу: пусть бы он привёл примеры «слабодушия и понижения умственных и эстетических интересов» – хотя бы до начала параличей, а «эгоистичность, прожорливость и наклонность к грубым удовольствиям» - в принципе.

«Профессор Лопухин Ю. М. пишет в своей книге: «Парадоксально, но никто из приглашенных врачей: ни многоопытный профессор Гетье, ни лечивший его постоянно доктор Левин не заподозрили мозговое заболевание, а полагали, что все это следствие гастрита, тем более что и у матери Ленина подобное случалось. По совету Гетье Ленин принял слабительное (английскую соль), и ему был предписан покой. Поздно вечером в субботу, 27 мая, появилась головная боль, полная потеря речи и слабость правых конечностей. Утром 28 мая приехал профессор Крамер, который впервые пришел к выводу, что у Ленина мозговое заболевание, характер которого ему был не совсем ясен. Диагноз его был такой: «явление транскортикальной моторной афазии на почве тромбоза». Иными словами – утрата речи из-за поражения моторно-речевой зоны головного мозга на почве закупорки (тромбоза) сосудов. Какова природа тромбоза – оставалось неясно. Крамер полагал: в основе лежит атеросклероз, однако то обстоятельство, что явление паралича конечностей и расстройство речи быстро прошли, Крамер объяснял поражением не магистральных (как это чаще бывает при атеросклерозе), а мелких сосудов головного мозга».

Комментарий Новоселов. Вот, что на самом деле написано в «дневнике» дословно. Профессор Василий Васильевич Крамер: «Явление транскортикальной моторной афазии на почве_ ». Внимательный читатель заметит, что, несмотря на то, что Лопухин пишет об атеросклерозе, профессор Крамер, осмотревший пациента, не упоминает о том, что считает причиной афазии, т. е. нарушения речи. Вместо диагноза пробел на восемь знаков (подсчитано автором [какой молодец!]), но в которые, что очень важно, не умещается ни слово артериосклероз, ни даже атеросклероз».

Четвёртое упоминание загадочных знаков мы оставим без комментариев, а вот по поводу претензий к Лопухину хотелось бы уточнить один момент. Сам автор совершенно спокойно диагностирует за тогдашних врачей менинго-васкулярную форму сифилиса, хотя таких слов читатель не найдёт в Дневниках даже с прожектором. Очевидно, доктор Новоселов считает, что имеет на это право на основании каких-то данных. Ну так может, и Лопухин считал так же?

Теперь, как говорится, внимание, вопрос: кто мешал самому Новоселову уточнить этот момент? Почему он сжимал пружину на берегах неспешного Дуная вместо того, чтобы задать Лопухину вопрос лично?

Далее мы начинаем понимать, зачем в конце второй части автор снова взялся за начальный период болезни Ленина.

«Клинический случай, который мы описываем, не является чем-то необычным или выходящим за известные рамки. Для нас интересно лишь то, что, судя по описаниям у пациента Ульянова в течение нескольких лет, как минимум в 1921–1922 годы, отмечены изменения личности и поведения. Если бы пациент был простым человеком или даже писателем Ги де Мопассаном, его повышенные раздражительность, расторможенность, импульсивность, конфликтность с окружающими, агрессивность, отсутствие критического отношения к своим поступкам, двигательное возбуждение не имели бы принципиального значения. Но речь идет о первом лице государства, отклонения в поведении которого могли повлиять и на принятие политических решений, и на обстановку внутри правящей верхушки. Возможно, влияли.

Там, где обычный, заурядный исследователь скучно и банально шёл бы от симптомов к диагнозу, наш новатор от-медицины сначала ставит диагноз, а потом вываливает симптоматику из книги Адольфа Фон Штрюмпеля. Зато теперь ему не нужно приводить примеры, начиная от «повышенной раздражительности» Ленина и заканчивая его «двигательным возбуждением» (оно-то чем Новоселову помешало?). Это, действительно, очень удобно.

…Насколько могла неврастеническая стадия до ее перехода в паралитическую, когда становится ясно, что болезнь требует госпитализации и медицинского ухода, оказать влияние на политическое противостояние в СССР, – это вопрос для будущих исследователей. Возможно, потребуется более тщательное изучение ленинских документов с привлечением клинических психологов».

Как видите, автор перестал стесняться, и решительно стянул с себя кожицу объективности.

Люди, которым эта книга по каким-то загадочным причинам показалась не антисоветской, должны понимать, что написана она именно для этого вывода: политику Советской России в первые годы главным образом определял больной психо-сифилитик.

Ниже приведу ещё одну тему, где у автора получилось знатно расчехлиться. Речь пойдёт о том, как большевики загубили земскую медицину.

«Сегодня, когда на наших глазах умирает советское здравоохранение, созданное под руководством Н. А. Семашко, можно оглянуться в прошлое и узнать, как заканчивала жизнь земская и страховая медицина и как создавалась новая система общественного здравоохранения в СССР…

…Молодая власть была быстра на решения. Вот ответ Ленина о директиве Политбюро в связи с Всероссийским съездом врачей от 22.05.1922, т. е. уже на следующий день по получению письма: «Поручить т. Дзержинскому (ГПУ) при помощи т. Семашко выработать план мер и доложить Политбюро в недельный срок».

Уже через пару дней у В. И. Ульянова случится переход из неврастенической стадии к паралитической стадии нейролюэса. К этому моменту у больных проявлялась яркая картина сифилитического психоза. Таких пациентов обычно изолировали, просили завершить работу, уехать в деревню, не вести финансовых дел. Начиналась стадия множественных псевдопараличей.

…Так трагедия и драма шли в ногу с великими делами в становлении нашей советской медицины и, одновременно, с уничтожением нашей же земской медицины. При опубликовании исторического документа об истории нашей медицины периода 20-х годов очень интересно смотреть на реакцию современных врачей. Тут только мастерство доктора Булгакова могло бы описать все многообразие красок в комментариях, которые я видел и слышал. Грустно, но становится понятным, на что опирались большевики, трансформирующие медицину под свои задачи – на глупость, ханжество и чванство отдельных наших коллег. У деструктивных сил всегда есть определенное количество волонтеров, готовых маршировать под мелодии фанатиков.

Но, это тоже история медицины нашей страны, которая требует серьезного спокойного и взвешенного анализа, чтобы внимательно оглянувшись в прошлое, мы сказали, как не надо делать».

Такие дистиллированные антисоветские помои комментировать – только портить.

Вот ещё из той же серии. Зашёл Новоселов, надо сказать, издалека:

«Мне было интересно сравнить продолжительность жизни врачей консультантов В. И. Ульянова, граждан СССР, и группы зарубежных врачей. Группа первых состояла из 21 человека (сюда же я отнес и двух наркомов здравоохранения), вторая группа включала 9 специалистов. Проделав нехитрые математические действия с днями рождения и смерти, я получил следующие результаты – у россиян средняя продолжительность жизни была 68,64 года, тогда как у группы «немцев» (в нее кроме граждан Германии, я включил и двух шведов) результат 80,33 года. При этом группы имели приблизительно один возраст, один уровень образования, ученые степени, и даже одного и того же общего пациента. Если исключить расстрелянного в 1938 году доктора Л. Г. Левина в первой группе, то продолжительность жизни врачей-россиян практически не изменится и будет равна 68,86 лет. Доктор Н. С. Попов, также расстрелянный в 1938 году, не был мною включен в список врачей, поскольку фактически выполнял функции санитара. Итак, в итоге получилось 11,5 лет разницы между двумя группами врачей, и это не просто календарное время, а потерянное время профессиональной работы во славу отечества, во благо здоровья пациентов. Ведь именно врачи относятся к той категории, которая, как правило, работает на протяжении всей своей жизни.

…Главный фактор, который определяет, по моему мнению, как клинического геронтолога, низкую продолжительность жизни и врачей пациента Ульянова и живущих сегодня в России мужчин это то, что население страны находится в состоянии стресса на протяжении уже почти ста лет. А в стрессе, как известно, долго не живут даже модельные животные с большей пластичностью мозга, чем у человека. Например, если перед клеткой с мышками посадить кошку, то они быстро умрут от стресса, а что уж говорить о человеке…»

А вот до Революции население России проживало в райском саду, в окружении розовых единорогов. Создаётся впечатление, что г-на Новоселова когда-то оглушили пыльной подшивкой перестроечного «Огонька».

Ещё одну дозу антисоветчины автор расположил довольно оригинально. Дело в том, что каждую главу второй части своей книги Новоселов сопровождает какой-нибудь мудрой цитатой. Например, начинается она вот так:

«От автора. «Не судите, да не судимы будете»

Евангелие от Матфея. VII»

За авторским введением следует глава:

«Начало длиной в четверть века. «В том, что известно, пользы нет,

Одно неведомое нужно»

«Фауст», Гете»

Ну так далее.

Так вот, главу «История французской болезни в России: от Ивана Грозного до Владимира Ленина» автор предварил цитатой Зинаиды Гиппиус:

«Тысячи безпризорных обезьянят ютятся по городам СССР-ии, только, вот, не в шерсти ещё, и ещё болтают они с прохожими членораздельно: «дай копейку, не то укушу, а я венерик!» И кусают. З. Гиппиус, «Заметки о Человечестве», 1927 г.

К огромному, четырёхвековому периоду истории России автор посчитал самым иллюстративным – желчный высер злобной антисоветчицы, направленный в адрес государства, которое начало с эпидемиологическими заболеваниями бескомпромиссную войну.

Мало того, сама цитата просто выбивается из ряда по своей стилистике. Если к остальным главам подобраны абстрактные высказывания разной степени мудрости, то здесь – просто бытовая зарисовка. Вот, сравните… Да, чуть не забыл про один забавный момент. Читаю я, значит, книгу и на все эти цитаты, по большому счёту, не обращаю внимания. И тут, краем глаза, цепляюсь за знакомое имя. Сначала подумал, что показалось. Потом – что однофамилец какой. Потом присмотрелся: косноязычная хрень… бессмысленная и беспощадная война с запятыми… Нет, ошибки быть не может!

«Выражение «лечить не болезнь, а больного» несет в себе признаки какой-то сложно объяснимой чертовщины, которая в сочетании с оперированием достижений высокой науки несет в себе определенную привлекательность».

Доктор В. М. Новоселов

Да, читатель, ты всё понял правильно: это наш скромный герой!

Заметьте, это не цитаты из какой-то научной работы автора. Просто г-н Новоселов бывает настолько поражён величием посещающих его голову мыслей, что не может не отдать им должное. Давайте мы тоже оценим, как смотрится в ряду знаменитостей человек, с которым нам посчастливилось жить в одно время. Тот, кто соединил в себе мудрость Платона и знания Гиппократа. Этот, не побоюсь такого слова, Парацельс современности:

«Не судите, да не судимы будете». Евангелие от Матфея. VII

«В том, что известно, пользы нет, Одно неведомое нужно». «Фауст» Гете

«Пишущему лучше не договорить, чем сказать лишнее». А. Камю

«Болезнь В. И. Ульянова – это своеобразная tabula rasa в истории медицины».

Доктор В. М. Новоселов

«Человек часто делает ошибки. Более того, он всю жизнь только и занимается тем, что делает ошибки». Ги де Мопассан

«Я большой приверженец здравого смысла, я верю в него. Но здравый смысл иногда вводит нас в серьезные заблуждения». К. Р. Поппер

«Лжет только тот, кто боится». Г. Сенкевич

«Мыслитель движется вперед, если он не спешит с выводами, пусть даже они кажутся ему очевидными». А. Камю

«Я отказываю в сочувствии ранам, выставленным на показ». Антуан де Сент-Экзюпери

«Не следует привлекать новые сущности без крайней на то необходимости». Оккам

«И успех, и неуспех в лечении болезни нужно возлагать как на долю врача, так и на долю пациента». Гиппократ

«В того невольно верят все, кто больше всех самонадеян». «Фауст», Гёте

«В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного». Гиппократ

«Мы дети страшных лет России, Забыть не в силах ничего». А. Блок

«Нестабильное состояние равно трудно и больному человеку, и человеку в больном обществе». Н. П. Бехтерева

«Блистательнейшие пьяницы и вы, изысканнейшие венерики (ибо вам, а не кому другому посвящаются мои писания)…» Доктор Франсуа Рабле, 1534.

Цитату к главе «Нарком Семашко» выделю особо: «Он доктор? Он мой раб». Ф. [Фёдор??] Гете

«Мы склонны ошибаться не только во всем, что нам кажется, мы знаем, но даже в нашей критике». К. Поппер

«Тысячи безпризорных обезьянят ютятся по городам СССР-ии, только, вот, не в шерсти ещё, и ещё болтают они с прохожими членораздельно: «дай копейку, не то укушу, а я венерик!» И кусают». Гиппиус, «Заметки о Человечестве», 1927 г.

«Все есть яд и все есть лекарство, тем или иным его делает только доза». Парацельс

«Великий вопрос жизни – как жить среди людей». А. Камю

«Клиническое мышление – это творчество, обладающее признаками яркого индивидуализма, но стандартизированное постоянным, на протяжении всей жизни врача, обучением». В. М. Новоселов

Г-н Новоселов достиг такой стадии просветления, что уже убрал уточнение, что он доктор. А и правда: зачем, если он просто мудр.

Последнюю жемчужину выдавил, разумеется, он же:

«Доказать можно все, что наиболее отчетливо видно на примере акта патологоанатомического заключения В. И. Ульянова». В. М. Новоселов

Нетрудно заметить, что хоть какую-то конкуренцию доктору Новоселову смог составить только французский философ Альбер Камю: 4:3 (четыре упоминания, против трёх). Остальных же Валерий Михайлович просто вынес в одну калитку.

Если же говорить серьёзно, то подобное самоцитирование выглядит какой-то особо извращённой формой интеллектуального онанизма.

Далее автор снисходительно прошёлся по альтернативным (его любимому сифилису) версиям болезни.

«…Откуда же берутся утверждения в разных вариантах звучания, но с одним смыслом, что если «отец пациента Илья Николаевич скончался в 55 лет от кровоизлияния в мозг, то это говорит о большем генетическом родстве Владимира Ильича к отцу, нежели к матери…

…Фраза безграмотная, но смысл совершенно ясен на бытовом уровне».

Я довольно много прочитал литературы посвящённой Ленину, но нигде не встречал этой версии. Вполне возможно, что кто-то такую идею и озвучил, но, чтобы прям «разные варианты звучания», — это ~~наглый пиздёж~~ вряд ли. В любом случае это какая-то маргинальная версия, которая выеденного яйца не стоит. Но автор не оставляет скептикам – антисифилитикам даже этой малюсенькой надежды и долго, и подробно объясняет, что-как происходит по генетическим линиям.

«…Мой вывод. На фоне низкой продолжительности жизни мужчин, как сейчас в РФ, так и в конце XIX – начале XX веков, разных условий жизни отца и сына Ульяновых, более высокой продолжительности жизни сибсов В. И. Ульянова, чем в среднем по РСФСР, отсутствия генетических исследований тканей самого пациента, так и его родственников, нельзя говорить о каком-либо генетическим компоненте, который мог сказаться на якобы ранней смерти В. И. Ульянова».

Хотя вывод изложен крайне коряво и безграмотно, смысл его совершенно ясен на бытовом уровне: версию вычёркиваем и идём дальше.

«Токсоплазмоз мозга, болезнь Альцгеймера, болезнь Пика, рассеянный склероз, хорею Гентингтона, CADASIL – синдром и даже прогерию Вернера и прочие экзотически версии я не буду разбирать [но кто, если не Вы, доктор?!], чтобы не утяжелять и без того объемное повествование...»

Почему бы и не утяжелить, чтобы все сомнения развеять? А если уж надумали что-то сокращать, то дурацкую «генетическую» версию первой под нож можно было отправить. Или всю главу, посвящённую ятрогении. Или максимально урезать осетра в безразмерной главе о Бехтереве, непосредственное участие которого в лечении заключалось в двух консультациях 5-7 мая 1923 года и 28 ноября того же года, где он рекомендовал давать пациенту побольше мышьяка. На мой взгляд, рассмотреть возможные альтернативы сифилису – намного важнее.

«Наиболее близок к нашему клиническому случаю, конечно, очень редкий синдром церебральной аутосомно-доминантной субкортикальной артериопатии с субкортикальными инфарктами и лейкоэнцефалопатией…»

Ну ладно, давайте хотя бы её.

«…Наименее похож синдром прогерии, поскольку кроме партийной клички Ленина «старик» ничто не указывает на это заболевание».

Подождите, а что там с артериопатией и лейкоэнцефалопатией?? Они же очень похожи! А я бы, честно говоря, и про прогерию послушал. Вам, г-н Новоселов, если решили на тексте экономить, лучше было бы постоянные самоповторы проредить, — наверное, процентов 10 текста освободилось бы.

«Кроме того, ночное время головных болей и яркая клиническая картина у пациента не позволяют нам думать об очень редком CADASIL, тогда как больными с сифилисом мозга, прогрессивным параличом и табесом были в те годы наполнены все психиатрические отделения как Западной Европы, так и РСФСР».

Где написано, что у Владимира Ильича были именно ночные головные боли, насколько они были постоянными и на какой стадии появились? Может всё-таки скажете что-то про очень редкий CADASIL? Нет? Ну и ладно.

Зато автор зацепил вот такое:

«Подробное описание клинической картины и патоморфологии у таких пациентов как Ленин разрушает постулат некоторых историков, которые утверждают, что у особенных людей и болезни особенные. Не станем их переубеждать. Пусть доживают свою жизнь с такими убеждениями».

Эти слова принадлежат неоднократно здесь упомянутому профессору В.В. Крамеру:

«В марте 1924 года в статье «Мои воспоминания о В. И. Ульянове-Ленине» он пишет:

«Чем же объясняется своеобразие, несвойственное обычной картине общего мозгового атеросклероза, течение болезни Владимира Ильича? Ответ может быть только один – у выдающихся людей, как гласит внедрившееся в сознание врачей убеждение, все необычно: как жизнь, так и болезнь течет у них всегда не так, как у других смертных».

В наше время их привёл в своей книге Ю.М. Лопухин. Оба они уже дожили свои жизни.

Теперь настало время версий, связанных с ранением Ленина. Их д-р Новоселов, почему-то разбирает всей кучей:

«Так или иначе, на версии, связанных с ранением отравленной пулей, пулей, застрявшей в теле Ленина и постепенно перекрывающей кровоток мозга, или пулей «дум-дум», отравляющей организм свинцом, как, впрочем, и на массе других несостоятельных вариантах исторических фантазеров не стоит обращать внимания. Почему? А просто потому, что у пациента Ульянова наблюдалась характерная клиническая картина заболевания, имеющего стандартное стадийное течение».

Именно сейчас мы можем точно определить, как автор относится к профессору Лопухину. Дело в том, что версия о пуле, застрявшей в теле Ленина и постепенно перекрывающей кровоток мозга, принадлежит именно ему. То есть, г-н Новоселов терпеливо ждал смерти Лопухина только для того, чтобы потом назвать его «историческим фантазёром», на бредни которого даже не стоит обращать внимания.

Когда я в первый раз пошевелил палкой новоселовский креатив, то сгоряча назвал его автора «пидорком». Признаюсь, был не прав: это настоящий, матёрый ….. (пропуск на 5 букв).

Оцените ещё, как элегантно и по-научному Новоселов опровергает чужую версию: почему Лопухин не прав? А потому! В чём конкретно не прав? А во всём!

Развенчав все ошибочные версии, г-н Новоселов снова пропел свою победную песнь:

«…Но сегодня, когда большинству молодых людей малоинтересен вопрос «отчего умер вождь революции В. И. Ленин», можно с уверенностью сказать: он умер от того отчего его лечили профессор Макс Нонне, академик В. М. Бехтерев, профессор В. В. Крамер, профессор В. П. Осипов, приват-доцент А. М. Кожевников и прочие доктора. Это сифилис сосудов головного мозга, обычное и частое заболевание начала ХХ века. Лечения какой-либо другой болезни просто не велось».

Причём здесь интерес молодых людей? Если бы они заинтересовались темой, Новоселов без уверенности говорил бы?

Что касается последнего пассажа, то я уже писал: лечили ту болезнь, победить которую хотя бы был шанс.

Напоследок автор разбирает уже свою ошибочную версию, которую он якобы всерьёз рассматривал в начале 90-х:

«В начале 1990-х годов я полагал, что Ленину препаратами мышьяка ускорили течение именно этой болезни [атеросклероза]. Тогда мне казалось, что для исследователя механизмов атеросклероза сосудов головного мозга история пациента Ульянова – это настоящий завершенный эксперимент по ускорению атеросклероза препаратами арсенобензольного ряда. Надо сказать, что за время изучения данного клинического случая, я отказался от принципа патофизиологического монизма атеросклероза (инфильтрационной теории Н. Н. Аничкова), несомненно, сцепленного с самими механизмами старения человека, но без явной причинно-следственной связи. А если артеросклероз можно ускорить у человека, вводя мышьяк в организм, то нельзя ли его и замедлить антидотами арсенола?

Впрочем, судя по записям врачей, они полагали, нет, они были уверены [одёргивает себя Новоселов], что перед ними не атеросклероз, а нейролюэс, причем в одном из типичных вариантов течения и, соответственно, проводили лечение данной болезни согласно принятым в то времени стандартам. На основании синдромального и нозологического мышления, изучения множества материалов начала ХХ века по атеросклерозу и сифилису, у меня в результате выработалось четкое понимание, что врачи лечили пациента В. И. Ульянова исключительно от нейросифилиса…»

Об этом уже давно написал (причём хорошим, русским языком) профессор Лопухин. Чтобы сейчас разгадывать этот секрет Полишинеля, напрягать синдромальное и нозологическое мышление уже не нужно.

«…Последний манифестировал у него в неврастенической форме сифилитического психоза, в терминологии лечащего врача, профессора В. П. Осипова…»

Только вот к своему пациенту он эту терминологию не применял.

«…На течение заболевания у пациента также оказало влияние токсическое действие препаратов арсенобензольного ряда [т. е. на основе мышьяка] и, весьма вероятно, и ртути».

Попробую, в меру своего непрофессионализма, немного разобраться в теме. Сам автор пишет:

«При лечении сальварсаном (мышьяка 31 %), менее – неосальварсаном (мышьяка 21 %) может наблюдаться целый ряд осложнений: уже при самом внутривенном вливании может получиться так называемый ангионевротический симптомокомплекс, проще – коллапс, но с цианозом, упадок пульса обморок и т. д. Здесь неизбежно прекращать вливание и быстро ввести в вену 1 см адреналина 1:1 000. Кроме того, могут быть желудочно-кишечные расстройства, с рвотой и поносом, температурная реакция, поражение почек, психическое возбуждение, кожные сыпи, судороги, поздний коллапс и т. д. Неоднократно наблюдались здесь смертельные исходы, особенно в начале применения. Весьма тяжелыми являются осложнения со стороны центральной нервной системы, с самыми разнообразными явлениями: головными болями, параличами, расстройствами функции черепно-мозговых нервов (слухового, зрительного, лицевого); описаны эпилептоидные судороги и явления апоплексии и т. д.»

Вы просто представьте себе такой расклад: в полном соответствии с версией Новоселова врачи «диагностировали» у Ленина сифилис на самой ранней стадии и стали тогда же пичкать его мышьяком. Допустим (г-н Новоселов, не волнуйтесь, - только допустим!), что с диагнозом они ошиблись. Перечитайте описание побочки и подумайте: что останется в таком случае от всего «сифилитического» анамнеза, бережно собранного г-ном Новоселовым?

К слову, сейчас появилась мысль по поводу всех нестыковок в Акте вскрытия, о которых нам так настойчиво рассказывал автор. Опять же: представьте себе, что после того, как врачи вскрыли тело Ленина, они не увидели того, что ожидали увидеть. Допустим, с одной стороны – нет сифилитических гумм, а с другой – нет атеросклеротических бляшек (или их мало, или они не там, или они не такие). И вот медицинские светила (в том числе – с мировыми именами) стоят и лихорадочно пытаются понять: от чего же они лечили Ленина? При этом очевидно, что логичную версию они обязаны выдать прямо здесь и сейчас, иначе тот же самый вопрос им будут задавать уже другие люди.

Точнее, здесь возможны два варианта: а) врачи столкнулись с чем-то вообще не знакомым и не понятным (в этой связи было бы особенно важно рассмотреть все выявленные современной медициной «экзотические» заболевания, которые доктор Новоселов в своей «уникальной» книге замёл под плинтус); и б) врачи поняли, что ошиблись, и своими действиями только ускорили смерть пациента №1 (здесь уже по-другому смотрится отсутствие подписи личного врача Ленина – Ф.А. Гетье).

Мне кажется, в такой ситуации, достаточно запутанный, но вместе с тем максимально близкий к правде (в тогдашнем понимании) диагноз «абнутцунгссклерозе», выглядит достаточно логично.

Вернёмся к теме и рассмотрим ещё немного информации о лекарстве, которым врачи пытались спасти Ленина:

«При легких заболеваниях (простуда, ангина, заболевание желудка) впрыскивание сальварсана производится с очень большой осторожностью, при более же тяжелых расстройствах здоровья лучше всего совсем не применять препаратов сальварсана; равным образом нельзя впрыскивать сальварсан лицам, плохо перенесшим последние впрыскивания. Не рекомендуется производить впрыскивание сальварсана натощак и при переполненном желудке…

…Больные должны быть осведомлены, что после впрыскивания могут появиться: головная боль, тошнота, головокружение, рвота, лихорадка, обморок, бессонница, покраснение лица, кровотечения, сыпи и скудное мочеотделение. Если эти осложнения приобретают серьезный характер, необходимо прекратить лечение…

… Особенно важно не проглядеть легкие скоропреходящие сыпи. При первых признаках таких высыпаний нужно прекратить лечение. Даже при легких сыпях требуется прекратить лечение, по крайней мере, на 14 дней…

…Побочных действий, в основе которых, как мы сегодня понимаем, лежит токсическое действие мышьяка, было очень много – лихорадка, дерматиты, желтуха, тошнота, рвота, гастроэнтериты и т. д. Наиболее опасной формой, которую мы наблюдаем у пациента Ульянова, была «апоплексия». «Осложнение это дает до 70 % смертности и возникает то внезапно без всяких предвестников то предшествуемое головной болью, тошнотой, рвотой, неопределенным общим недомоганием которые становятся все чаще и чаще и ведут к глубокому коматозному состоянию с тургором затылочных мышц, с приступами контрактуры или тризма, с симптомами Кернига при затрудненном дыхании Чайн-Стокса, малом и частом пульсе...»

Такие дела. Думаю, тем, кто внимательно читал записи Дневника и новоселовские комментарии, здесь есть над чем поразмышлять.

Напомню вкратце цепь событий. 25 мая 1922 года у Ленина началась «стадия параличей». Очевидно, что врачи начали его чем-то лечить несмотря на то, что записей в Дневнике нет. Первое сведение о «специфическом средстве» мы встречаем 5 июня, и это йод. Мышьяк первый раз засветился только 1 июля. Просто подумайте, если за словами г-на Новоселова о быстром распознавании сифилиса на невротической стадии есть хоть что-то, какова вероятность того, что больному сразу не дадут более современный, по сравнению с йодистыми препаратами, неосальварсан?

И ещё про йод. В имеющейся у меня книге профессора Никольского о нём говорится так:

«В йоде мы имеем средство, действующее, подобно ртути, на всасывание сифилитических инфильтратов. Лечебное действие его значительно слабее ртути, так как 1) йод слабо действует на инфильтраты вторичного периода сифилиса; лучше он действует на инфильтраты гуммозного периода; 2) он не предохраняет от быстрого наступления возвратов и тем более не обеспечивает излечения.

Но и при этих свойствах йод служит могущественным вспомогательным средством. Мы используем его в следующих случаях: 1) при идиосинкразии к ртути; 2) когда необходимо как можно быстрее добиться всасывания сифилитических инфильтратов, как например при параличах, когда мы употребляем и большие количества ртути, и одновременно большие количества йода; 3) в промежутках между курсами ртутного лечения, когда мы не хотим обременять организм ртутью, особенно, когда имеем перед собой значительную наклонность болезни к возвратам; 4) пользуясь также свойством йода усиливать выделение ртути из организма, мы употребляем его в случаях отравления ртутью; 5) в злокачественной форме сифилиса йод оказывает большее влияние, чем ртуть» (стр. 160).

В общем, в книге Никольского, лечению сифилиса йодом уделено две страницы, лечению мышьяком – 12, а ртутью – 50. Если врачи, как нас уверяет Новоселов, диагностировали у Ленина сифилис, то вероятность того, что его начали лечить только йодом, близка к нулю. На мой взгляд, до йода (или, как минимум, параллельно с ним) пациент должен был принимать либо ртуть, либо (что вероятнее) мышьяк, а конкретно – неосальварсан.

С мышьяка мы плавно переходим на главного сторонника лечения этими препаратами – академика В.М. Бехтерева. По какой-то непонятной причине ему в книге выделена целая глава. Кроме того, список тех, кто, по словам Новоселова, «мог играть и играл значимую роль в определении методологии ведения пациента», хоть и по алфавитному принципу, но возглавил он же:

«1. В. М. Бехтерев – академик, невролог

2. А. М. Кожевников – невропатолог, приват-доцент, специалист по нейросифилису

3. В. В. Крамер – профессор, профессор, ассистент Минора Л. С.

4. М. Нонне – специалист по нейросифилису, профессор, гражданин Германии

5. В. П. Осипов – психиатр, профессор, помощник академика В. М. Бехтерева [в то время – уже и близко не помощник]

6. О. Ферстер – невролог, профессор, гражданин Германии».

Но почему Владимир Михайлович вообще здесь оказался? Ведь он видел пациента Ленина всего два раза, причём на том периоде, когда он, по словам самого Новоселова, уже был безнадёжен: 5-7 мая и 28 ноября 1923 года. Единственным вкладом Бехтерева было то, что он продавил среди коллег усиленное лечение Ленина сальварсаном (мышьяком), что ни к чему хорошему не привело и лишь добавило Владимиру Ильичу страданий. Последующий кратковременный период улучшения состояния пациента был связан с применением комбинации йодистого препарата и хинина. Когда Бехтерев второй раз предложил мышьяк – коллеги ему отказали. Вот, собственно, и весь вклад.

Невооружённым взглядом видно, что г-н Новоселов испытывает к Бехтереву огромное уважение, если не сказать – благоговение. Тем непонятней то, что он вообще не пытается пояснить суть бехтеревского клинического мышления. Особенно необъяснимо это выглядит во время последнего посещения (28 ноября), когда уже находящемуся на краю могилы больному, Бехтерев снова рекомендует вливания сальварсана. Почему автор не объясняет читателю, на что (по его мнению, разумеется) рассчитывал его кумир в данном случае? Он же сам писал, что абсолютно все уже поняли, что пациент безнадёжен, неужели только Бехтерев это не понимал?

Раз уж глава про Бехтерева есть, заглянем и в неё. Понятно, что главной темой у Новоселова здесь будет трагическая гибель Владимира Михайловича:

«22 декабря Бехтерев был избран почетным председателем съезда и прочитал свой доклад. 23 декабря он руководил съездом, который проходил на Кудринской улице в здании Института психопрофилактики Наркомздрава. Никаких указаний на возможное начало болезни в этот день нет, наоборот, все указывает на благополучие. Он осмотрел лаборатории и посетил в этот же день вечером Большой театр, где давали «Лебединое озеро».

Той же ночью у него появились боли в животе. 24 декабря 1927 года состоялся консилиум профессоров Шервинского и Бурмина, доктора Константиновского. Проводимые ими лечебные мероприятия не дали желаемого эффекта. Появились признаки ослабления сердечной деятельности. Заболевание протекало, если так можно говорить о настолько стремительном процессе, с симптомами, которые можно отнести к токсикоинфекции или холере. Одновременно нарастали признаки общей интоксикации, нарушения сердечной деятельности, дыхания и в 23–45 В. М. Бехтерев скончался.

Но это же симптомы отравления арсенолом (мышьяком)!»

Мы же только недавно читали обширный список осложнений от мышьяковых препаратов, там ещё куча всего. Почему сразу мышьяк-то?

«Довольно простая проба Марша (проба на мышьяк) позволяла сделать токсикологическую экспертизу даже в те годы, тем более, в РСФСР, где отравления мышьяком и тяжелыми металлами, которые были доступны для населения, встречались довольно часто. Уже на тот момент пробу Марша около века широко использовали именно для обнаружения следов мышьяка в теле умерших. Отсутствие политической воли выяснить причину смерти академика (скорее всего, было дано устное указание ничего не выяснять и закрыть глаза на подозрительность смерти) и объясняет, почему такую пробу не сделали, а тело спешно кремировали и намекает нам на реальность версии отравления, как причины внезапной смерти академика».

Что мешало коммунякам написать, что проба Марша – отрицательная? В случае Ленина Новоселов раскрыл целый врачебный заговор, а тут всего-то и надо было: одного врача припугнуть. Но отдадим в данном случае должное и самому Новоселову: он пишет, что это всего лишь версия. Что же её подтверждает?

«На здоровье указывает и чудовищная работоспособность академика. Вот какая характеристика дана в книге цикла ЖЗЛ «Бехтерев»: [далее обычные биографические славословия]…»

И этот человек не верит «Биохронике»!

«Что еще подкрепит версию отравления? Академик был, несмотря на свои 70 лет, очень здоровым человеком крепкого телосложения. В течение всей жизни у него было отменное здоровье. Об этом, кроме многочисленных сведений современников, говорят его фотографии. Незадолго до смерти Бехтерев женился на сорокапятилетней женщине».

Честно говоря, это звучит как начало какого-то пошлого анекдота, но смотрите, что происходит после такой чудесной аргументации с некогда скромной «версией»:

«Именно характер, кипучая энергия и пассионарность нейрофизиолога привели его к смерти 24 декабря 1927 года от рук людей, одурманенных идеями мировой революции, имевших когнитивное предубеждение, что сначала надо разрушить все то, что веками строилось нашими предками».

Как видите, она уже подаётся, как факт. Чуть ниже:

«И вот итог – отравление мышьяком, самым распространенным веществом, который использовали в те годы. Версия бытового отравления, которая, как известно, тоже существует, скорее, является прикрытием: если кто-то и будет что-то подозревать, то пусть уж лучше думает о семейной драме».

Теперь научный анализ причин «убийства»:

«При строительстве нового часто уничтожают старое и, явно, академик мешал в строительстве нового типа человека другой формации. Это главная предполагаемая мною лично причина, которая позволяет закрепить идею политического заказа на отравление академика».

Явно мешал… Для кого это «явно»? Почему мешал? Новоселову похер.

«В. М. Бехтерев, организовал Государственный НИИ мозга (НИИ по изучению мозга и психической деятельности). Теоретически, именно ему, как первому лицу в мировой науке о мозге, должны были бы отдать мозг пациента Ульянова. Но этого не произошло. При жизни Бехтерева научная общественность явно задавалась вопросом, почему мозг Ленина не отдают ведущему мировому специалисту. Сложилась довольно странная ситуация: институт Бехтерева, изучающий мозг находится в Ленинграде, главный специалист страны там же, а главный мозг страны решают изучать в Москве во вновь созданной лаборатории».

Вообще ничего удивительного здесь не вижу. Москва – столица нашей Родины, так-то.

А лаборатория, в отличие от института, была создана под конкретную цель: изучение мозга Ленина.

«Большевистское руководство поддерживало работу Бехтерева, но относилось к нему с недоверием. Мозг Ленина ему так и не отдали: слишком прям был Владимир Михайлович. Он вполне мог высказаться о болезни вождя научным языком так, что все бы в мире поняли, чем страдал его пациент…

…«Официальная» история мозга Ленина и его странным несуществующим диагнозом должна была быть не только красиво написана. Изложить ее для общественности предстояло весьма авторитетным лицам. А все, кто теоретически мог каким-то образом подорвать их авторитет или высказать свое высокопрофессиональное мнение, подрывающее легенду, должны были замолчать. А уж если это могло быть мнение первого лица в науке о мозге, то есть, Бехтерева, то смерть его становилась неизбежной.…».

Так он же высказался! В статье «Человек железной воли», опубликованной в газете «Петроградская правда» (26 января 1924 г., № 21):

«Со смертью Ленина сошел со сцены человек не только выдающихся способностей, но и человек железной воли. В Ленине именно было сочетание того и другого. Развить почти одному гигантскую пропаганду своих идей среди разброда мыслей в период первой революции, создать партию большевиков железной дисциплины, осуществить с горстью людей Октябрьский переворот, настоять на необходимости «передышки» во время войны, когда неприятель готов был наступить на горло, и когда, казалось всем, что необходимо вести войну до конца, настоять и провести к жизни новую экономическую политику… смело заявить план электрификации России и приступить к его осуществлению мог… человек только железной воли…»

Была у него и ещё одна публикация на эту тему, под названием «Встречи с Лениным», но она вышла в печать в 1928 году, уже после смерти Владимира Михайловича.

Возвращаем слово Новоселову:

«Вот мнение правнука В. М. Бехтерева, директора Института мозга человека, С. В. Медведева, «То, что его убили, вещь очевидная. А история связана с Лениным, что Бехтерев поставил ему диагноз сифилис мозга (он как раз собирался ехать на международный конгресс, где мог рассказать, и, скорее всего, это и послужило)… доказать ничего нельзя: если система хочет убрать доказательства, она делает это хорошо». Если у гражданского общества и клинического сообщества ранее не было письменных свидетельств такого диагноза, то теперь у нас есть дважды высказанное мнение самого академика, зафиксированное в дневнике пациента».

Похоже, в данном случае природа конкретно отдохнула на правнуке, отыгравшись за всех предков. Честно говоря, становится страшно, когда начинаешь понимать, кто командует у нас в стране такими важными медицинскими учреждениями. Непотизм до добра не доводит!

Г-н Новоселов мог бы подсказать Бехтереву-младшему, что сифилитический «диагноз» был поставлен задолго до первого посещения Бехтеревым-старшим пациента №1. Да и за границей, на «международном конгрессе», Владимиру Михайловичу вполне могли встретится люди, которые клиническую картину болезни Ленина знали на порядок лучше его.

Ещё немножко раритетной антисоветчины «Огонёк-style»:

«Мой неутешительный вывод: В. М. Бехтерев, с его жестким характером и профессиональными принципами, если бы не погиб в 1927 году, то сгорел бы в политической мясорубке 1930-х одним из первых – режим «подравнивал» всех, кто отличался от общей массы строителей красного проекта...

…Большевики ломали об колено само время, переселяли целые народы, создавали человека совершенно нового типа, и никакой академик не мог стать значимым препятствием у них на пути – его раздавили одним из первых, а потом стерли в порошок сотни других ученых.

Институт мозга, где должен был храниться и изучаться мозг В. И. Ульянова, это не только история самого вождя, как иконы красного проекта, это идеология формирования человека нового типа…

Революции всегда будут приводить к последствиям, с плохо просчитываемым результатом, часто непрогнозируемым, но поднимающим наверх людей, которые мало того заслуживают. Но в нашей истории время расставило все по своим местам – в честь Владимира Михайловича Бехтерева в нашей стране названы улицы, больницы, НИИ, научное общество, журнал. Академик Бехтерев оставил стране семьдесят профессоров, его дети и внуки также достойно пронесли его фамилию по жизни, став известными учеными».

Новоселов и не вспоминает, что именно Октябрьская революция помогла ему подняться на самый верх:

«После Октябрьской революции ученый получает всемерную поддержку властей. В 1918 г. его назначают директором Института по изучению мозга и психической деятельности (впоследствии – Институт мозга), который размещался рядом с домиком Петра I в роскошном дворце дяди царя Николая II – великого князя Николая Николаевича.

В том же году выходит в свет его обобщающая книга «Общие основы рефлексологии» (1-е издание). В 1921 г. создается Психоневрологическая академия, и В.М. Бехтерев становится ее президентом. Выражением большого общественного признания ученого становится его избрание депутатом Петроградского совета (1920). В 1925 г. было торжественно отмечено 40-летие его профессорской деятельности, в 1927 г. ему присвоили звание заслуженного деятеля науки».

https://cyberleninka.ru/article/n/v-m-behterev-i-xxi-vek-k-150-letiyu-so-dnya-rozhdeniya-uchenogo?ysclid=lswzrhcrhq519628814

Финиш «бехтеревской» главы:

«Вот какую оценку дает своему деду Н. П. Бехтерева: «Среди имен, отличивших русский народ, в страшный день 7 ноября 1941 года нечистая совесть не помешала Сталину назвать имя В. М. Бехтерева. Среди тех, кто был примером современникам. Среди тех, перед памятью которых не должны были дрогнуть тогдашние защитники Родины».

Это никаким местом не оценка деда внучкой, это скорее оценка Сталина антисоветчицей.

Разбор книги Новоселова подходит к концу, и, чтобы определить, насколько убедительны его выводы, я предлагаю поразмышлять о том, насколько же автор хорош, как врач. Понятно, что он не является ни практикующим неврологом, ни венерологом, но, обладая базовыми знаниями, кое-что почитал дополнительно из профильной литературы и, наверное, действительно имеет право на свою точку зрения. Но каков он, как геронтолог?

К счастью, автор выбрал удобный момент и оседлал-таки профессионального конька:

«Труп пожилого мужчины правильного телосложения» – это первые слова, которые читаешь в акте патологоанатомического исследования тела В. И. Ульянова. Напомню, что на момент смерти возраст пациента был лишь 53 года 9 месяцев. Кому в наши дни придет в голову назвать человека в этом возрасте пожилым? Соответствует ли такое определение современным понятиям о «пожилом возрасте»? Есть ли основания предполагать, что у пациента было ускоренное старение, связанные с износом организма, как следствие повышенных нагрузок, ведь поставлен же ему диагноз: «артериосклероз от износа»…

…В наше время, когда человек в развитых странах, живет намного дольше, чем сто лет назад, критерии начала пожилого возраста и даже старости быстро изменяются. Качество жизни, уровень активности также изменились по сравнению с тем, что было сто лет назад. Возможно ли современного человека «третьего возраста» со смартфоном в руке, быстро перемещающего в пространстве на самолетах и ежедневно выкладывающего фото и видео в фейсбук и инстаграмм, сравнить с человеком, родившимся в конце XIX века? Конечно, нет. Население мира не только быстро стареет, но и понятие начала старости, зрелости и т. д. смещаются. Я уверен, это смещение продолжится и далее. Начало пожилого возраста и старости будет смещаться и далее на более позднее число лет. А что нам это принесет, покажет только будущее.

…Очевидно, постарение популяции на планете привело к смещению понятия старости, поэтому мы и смотрим на заключение, в котором написано «пожилой человек», с большим удивлением».

Господи, насколько же он ошеломляюще банален! А каким назидательным тоном всё это преподнесено… Подумайте только: тривиальнейшая мысль о старении популяции вызывает у геронтолога большое удивление! Да что он вообще тогда знает о старении?!

В общем, по «Медицинскому детективу» осталась только всякая мелочёвка. Например, автор, размашисто шагая по причинно-следственной лесенке своих умозаключений, походя разгадал ещё одну историческую загадку. При этом, зоркий взгляд доктора Новоселова пробил ещё несколько веков и попал точно в Ивана Грозного. Как известно, в его останках было обнаружено высокое содержание ртути, что, понятное дело, сразу потянуло за собой сифилитические версии, так как ртуть тогда для лечения сифилиса уже применяли. Тем не менее, это всего лишь версия, поскольку ртутью лечили и от других болезней. Но безжалостный новоселовский скальпель одним ловким движением вскрывает все тайны, тем более что обычного сифилиса, почуявшему аромат бледных трепонем доктору, уже недостаточно:

«Но, это не просто сифилис. Описания последних лет жизни Ивана IV очень похожи на парасифилис головного мозга или говоря современным языком на прогрессивный паралич. Поздний сифилитический паралич, неуклонно переходящий из неврастенической формы к следующим: псевдопаралитической, маниакальной, паранойяльной, мог быть причиной жестокого поведения царя и его решений, в том числе и появления опричнины».

Скоро на прилавках! Новый бестселлер доктора Новоселова: «Смерть Ивана Грозного. Доисторический дефектив».

В самом конце книги автор нанёс упреждающий удар по возможным оппонентам, и сделал это, как всегда, легко и элегантно:

«Слишком высокая эмоциональная составляющая информации, подаваемой частью историков СССР, как, впрочем, и современными «лениноведами», требующая дополнительного обеспечения участия как структур лимбико-ретикулярной системы, симпатической системы вегетативного обеспечения, говорит, что они не верны. Для подачи обычно верной информации, совершенно не нужно использовать слишком энергозатратные физиологические механизмы, и только ложь требует сверхэмоционального стиля подачи информации. Вспомним поговорку «Юпитер, ты сердишься – значит, ты не прав». В ней присутствует глубокий физиологический смысл».

Заканчивается книга так:

«Клиническое мышление – это высоконаучное и творческое мышление, с одной стороны обладающее признаками яркого индивидуализма, с другой стороны стандартизированное длительным и постоянным, как правило, на протяжении всей жизни врача, обучением. Широта познаний врачей, как правило, приводит к тому, что они хорошо разбираются в различных областях философии, связанных с познанием человека. Хороший врач – всегда философ, что не означает, что философ – хороший врач. Выражение «лечить не болезнь, а больного» несет в себе признаки какой-то сложно объяснимой чертовщины, и людям без профильного образования даже не нужно пытаться понимать и вносить дополнительную путаницу, не имея на то оснований в данную историю».

Но ведь начинался-то «Детектив» совсем по-другому: «Эта книга адресована прежде всего врачам – неврологам, психиатрам, токсикологам, патологоанатомам, судебным экспертам, патофизиологам, специалистам по истории медицины, но я постарался сделать так, чтобы ее мог понимать и неподготовленный читатель».

Допустим, обычный человек робко подступился к насыщенной медицинской терминологией книге и находится во вполне обоснованных сомнениях: сможет ли он хоть что-то в ней понять? Но автор, первой же строкой своего произведения, по-доброму так, поощряет его на погружение в тему, обещая аккуратно и профессионально провести между Сциллой медицины и Харибдой философии. Наивный простак поверил, и дня три терпеливо разбирался в хитросплетениях «Медицинского детектива». И вот, уже в самом конце, автор выпускает в лицо читателю особенно густое облачко медицинско-философской мудрости, и говорит, что тот старался зря, и единственное, что ему доступно, это покорно принять авторские выводы…

Вот это называется, жестоко наебать!

ВЫВОДЫ

Теперь обещанные в самом начале выводы.

Претензий к доктору ~~Зло~~ Новоселову такая куча, что не знаешь, за что хвататься.

Например, ни на чём не основанные умозаключения (пусть это будет претензия №1). Напомню, что он несколько раз приводил в качестве очень характерного именно для сифилиса симптома – усиление головных болей по ночам. Но откуда он это взял? Про бессонницу в разных источниках говорилось, про головную боль тоже. Но ключевого момента – про усиление боли, при согревании головы подушкой – нет нигде. А ведь это именно то, на основании чего Новоселов исключает из возможных вариантов даже целые болезни:

«Кроме того, ночное время головных болей и яркая клиническая картина у пациента не позволяют нам думать об очень редком CADASIL».

При этом Дневники просто переполнены упоминаниями дневных приступов головной боли.

2. Доктор Новоселов приступает к комментариям Дневников так, как будто до начала их ведения врачи не предпринимали вообще ничего, и все появляющиеся у Ленина симптомы сразу же натягивает на сифилис. Но ведь пациента уже наверняка начали чем-то лечить, а у каждого лекарства есть побочные эффекты. Когда начали лечить? Чем? Никто не знает, и Дневники на это ответа не дают.

3. Слова специалистов-сифилидологов, взятые из каких-то учебников, автор постоянно подаёт так, что у читателя невольно создаётся впечатление, что они относятся к конкретному пациенту.

4. Новоселов регулярно навязывает читателю мысль, что, если уж врачи лечили пациента от сифилиса, значит они: а) были уверены в диагнозе и б) это именно сифилис и был.

По поводу «уверенности» врачей в Дневниках есть такая цитата от 7 мая 1923 г. (то есть, спустя год, после начала их ведения):

«…В крупных сосудах значительного артериосклероза нет. Процесс, по-видимому, не артериосклеротический».

Что касается пункта «б», то здесь ещё раз приведу цитату из книги Ю.М. Лопухина:

«Одно из предположений, которое, естественно, составляло врачебную тайну, будучи только догадкой, сводилось к возможности сифилитического поражения головного мозга.

Для врачей России, воспитанных на традициях С. П. Боткина, который говорил, что «в каждом из нас есть немного татарина и сифилиса», и что в сложных и непонятных случаях болезней следует непременно исключить специфическую (т. е. сифилитическую) этиологию заболевания, такая версия была вполне естественной. Тем более что в России сифилис в конце прошлого – начале текущего века в разных формах, включая наследственную и бытовую, был широко распространен.

Это предположение было мало и даже ничтожно маловероятным хотя бы потому, что Ленин отличался в вопросах семьи и брака абсолютным пуританством, хорошо известным всем, кто его окружал. Однако консилиум врачей решил тщательно проверить и эту версию. Профессор Россолимо в разговоре с сестрой Ленина Анной Ильиничной Ульяновой 30 мая 1922 года сказал: «…Положение крайне серьезно, и надежда на выздоровление явилась бы лишь в том случае, если в основе мозгового процесса оказались бы сифилитические изменения сосудов».

Напомню, что атеросклероз на таких стадиях плохо излечим даже сейчас, а в те годы он вообще не оставлял надежды, о чём и говорил профессор Россолимо.

Что касается неизвестных тогда науке заболеваний (CADASIL, CARASIL синдромов и ещё чего-то), то доктор Новоселов отвергает их с лёгкостью, которая может вызвать только недоумение. Уж лучше бы тогда вообще не вспоминал.

5. Одним из ключевых элементов в сифилитической системе г-на Новоселова являются строчки газетного бюллетеня о состоянии Ленина от 21 марта 1923 года: он приводит их в доказательном ключе 5 (пять!) раз:

«…болезнь Владимира Ильича… имеет в своей основе заболевание соответственных кровеносных сосудов. Признавая правильным применявшееся до сих пор лечение, консилиум находит, что болезнь эта, судя по течению и данным объективного обследования, принадлежит к числу тех, при которых возможно почти полное восстановление здоровья. В настоящее время проявления болезни постепенно уменьшаются…»

В этой записи для доктора Новоселова бесценно каждое предложение: слова о «возможности почти полного выздоровления» доказывают, что у пациента сифилис, а не атеросклероз; то, что в основе болезни лежит «заболевание соответственных кровеносных сосудов», указывают автору на конкретную форму сифилиса – менинго-васкулярную, а утверждение, что «правильное» лечение приводит к «уменьшению проявлений болезни», неопровержимо свидетельствует о точности диагноза.

При этом, в других местах он те же самые бюллетени высмеивает за то, что они публиковали всякую оптимистическую чушь. Комментарий к записи от 11 апреля 1923 г.:

«В этот день публикуется бюллетень о состоянии здоровья пациента, где сообщается, что наблюдавшиеся осложнения можно считать в данное время почти устраненными. Это совершенно не соответствует клинической картине имеющегося заболевания и её негативной динамике. Прогноз также негативный исходя из повышенной чувствительности пациента к специфической терапии и низкой статистики выздоровления таких больных в начале ХХ века».

Можно ещё сравнить слова бюллетеня от 21 марта с ближайшими к этой дате высказываниями о самочувствии больного от самого Новоселова:

«12 марта: Клиническая ситуация принимает худший вариант развития болезни, прогноз выздоровления и восстановления речи и интеллектуально-мнестических функций, на взгляд автора, неблагоприятный…

21 марта, как мы помним, в Бюллетене в газете «Известия» было заявлено, что: «в настоящее время проявления болезни постепенно уменьшаются».

…6 апреля: С сегодняшней даты врачи приняли решение использовать лекарственные препараты наркотического ряда, что, несомненно, оправданно с учетом ухудшения клинической картины пациента».

Как видим, там, где ему это не выгодно, Новоселов под сомнения слова об «возможности выздоровления» и «уменьшении проявлений болезни» не ставит. Другими словами, автор широко применяет в своём произведении классический приём: здесь – читаем, здесь – не читаем, а здесь – селёдку заворачивали.

6. Просто поразительная лёгкость диагностирования. Конечно, я не могу здесь судить однозначно, поскольку к медицине никакого отношения не имею, но пару красноречивых, на мой взгляд, примеров, приведу:

Дневник: «19 июня 1922. На верхней десне справа под клыком появился небольшой волдырь… 20 июня 1922. Нарывчики на ноге, слегка увеличились, около внутреннего края правой пятки тоже появилось несколько мелких нарывчиков.

Диагноз Новоселова: «Волдырь на слизистой десны, нарывчики на ноге – это поражения кожи и слизистой сифилитической природы».

Дневник: «26 декабря 1922 г. У Владимира Ильича в правой ноге, если ее открыть, начинаются подергивания, она более холодная (по сравнению с левой). Глубокая чувствительность справа значительно хуже… 29 декабря 1922. В этот день у пациента неприятное ощущение в зубах вроде зуда. Движения в руке медленнее, чем вчера. Точно локализовать раздражения не может. Не может определить выше голени, когда его трогали на правой или левой ноге. На бедре различает.

Диагноз Новоселова: «Здесь речь, также, как и 26 декабря, о нарушении сенсорной афферентации проприорецептивной чувствительности, что характерно для табеса».

Дневник: «6 февраля 1923. Заснул Владимир Ильич после веронала в первом часу. Проснулся в 6-55. После этого Владимир Ильич заснул только в 10–30 и спал до 13–30. При объективном исследовании движения в руке еще лучше. Ладонь может положить на голову почти без помощи и потом может сам спустить руку. Движения кисти и пальцев тоже лучше, но сегодня сильнее дрожание кисти. В итоге особенных перемен нет. Настроение у Владимира Ильича нервное, беспокойное, гвоздит мысль, что опять он со сном выбит из колеи и не сможет заниматься и сон разладится. Днем Владимир Ильич не спал. Вечером больше двух часов читал и диктовал. Голова все время свежая, нисколько не устала и не болела».

Диагноз Новоселова: «Мнение врачей [мнение лечащих врачей здесь абсолютно не при чём], что у пациента более вероятен васкулярный сифилис головного мозга, чем прогрессивный или табопаралич, что дает шанс на выздоровление пациента».

Дневник: «17 февраля 1923. Больной… не находит многих слов, что усиливается последнее время. Не достаточно серьезно относится к своему положению. Память несомненно становится хуже..

Диагноз Новоселова: «Можно уже уверенно говорить о формировании когнитивных нарушений, в основе которых лежит механизм циркуляционной гипоксии, что также является результатом васкулярной формы сифилиса головного мозга или менинговаскулярной формы прогрессивного паралича».

И так далее, в том же духе.

Претензия №7.

Г-н Новоселов практически никак не реагирует на версию Ю.М. Лопухина. Для тех, кто не в курсе, напомню:

«Ранение Ленина случилось на заводе Михельсона 30 августа 1918 года. Фанни Каплан стреляла в Ленина с расстояния не более трех метров из пистолета системы браунинг пулями среднего калибра. Судя по воспроизведенной картине следственного эксперимента, проведенного Кингисеппом, в момент выстрелов Ленин разговаривал с Поповой, повернувшись к убийце левым боком. Одна из пуль попала в верхнюю треть левого плеча и, разрушив плечевую кость, застряла в мягких тканях надплечья. Другая же, войдя в левое надплечье, зацепила ость лопатки и, пронизав шею насквозь, вышла с противоположной правой стороны под кожу вблизи соединения ключицы с грудной костью. На рентгенограмме, сделанной Д. Т. Будиновым (ординатором Екатерининской больницы) 1 сентября 1918 года, хорошо видно положение обеих пуль.

Каков же был разрушительный ход пули от входного отверстия на задней поверхности надплечья до края правой грудинно-ключично-сосковой мышцы? Пройдя через слой мягких тканей, пуля с уже расщепившейся от удара в ость лопатки зазубренной головкой прошла через верхушку левого легкого, выступающую на 3-4 см выше ключицы, разорвав покрывающую ее плевру и повредив легочную ткань на глубину около 2 см. В этом участке шеи (так называемом лестнично-позвоночном треугольнике) расположена густая сеть кровеносных сосудов (щитовидно-шейный ствол, глубокая артерия шеи, позвоночные артерии, венозное сплетение), но что самое важное – здесь проходит главная артерия, питающая мозг; общая сонная артерия вместе с толстой яремной веной, блуждающим и симпатическим нервами.

Пуля не могла не разрушить густую сеть артерий и вен в этой области и так или иначе не повредить или ушибить (контузить) стенку сонной артерии. Из раны на спине сразу после ранения наружу обильно вытекала кровь, которая в глубине раны поступала также и в плевральную полость, вскоре полностью ее заполнив. «Громадное кровоизлияние в левую плевральную полость, которое сместило так далеко сердце вправо», – вспоминал в 1924 году В. Н. Розанов. Далее пуля проскользнула позади глотки и, столкнувшись с позвоночником, изменила свое направление, проникнув на правую сторону шеи в область внутреннего конца ключицы. Здесь образовалась подкожная гематома (скопление крови в жировой клетчатке).

Несмотря на тяжесть ранения, Ленин довольно быстро поправился и после кратковременного отдыха приступил к активной деятельности. Однако уже через полтора года появились явления, связанные с недостаточностью кровоснабжения мозга: головные боли, бессонница, частичная потеря работоспособности. Удаление пули из шеи 23 апреля 1922 года не принесло облегчения. Подчеркнем, что, по наблюдению В. Н. Розанова, участвовавшего в операции, у Ленина никаких признаков атеросклероза в то время не было. «Я не помню, чтобы тогда мы отмечали что-либо особенное в смысле склероза, склероз был соответственно возрасту», – вспоминал Розанов.

Все дальнейшие события четко укладываются в картину постепенного сужения левой сонной артерии, что связано с рассасыванием и рубцеванием тканей вокруг нее. Наряду с этим очевидно, что в левой сонной артерии, травмированной пулей, начался и процесс формирования внутрисосудистого тромба, прочно спаянного с внутренней оболочкой в зоне первичного ушиба артериальной стенки. Постепенное увеличение размеров тромба может протекать бессимптомно до того момента, пока он не перекроет просвет сосуда на 80 процентов, что, по всей видимости, и произошло к началу 1921 года.

Дальнейший ход болезни с периодами улучшений и ухудшений типичен для такого рода осложнений. Можно полагать, что атеросклероз, который несомненно был к этому времени у Ленина, более всего поразил locus minoris resistentia, то есть наиболее уязвимое место – травмированную левую сонную артерию. С изложенной концепцией согласуется точка зрения одного из известных отечественных невропатологов – З. Л. Лурье.

«Ни клинические исследования, – пишет он в статье “Болезнь Ленина в свете современного учения о патологии мозгового кровообращения”, – ни аутопсия существенных признаков атеросклероза или каких-либо других патологий со стороны внутренних органов не обнаружили». Поэтому Лурье полагает, что у Ленина «была сужена левая сонная артерия не вследствие атеросклероза, а из-за стягивающих ее рубцов, оставленных пулей, прошедшей через ткани шеи вблизи сонной артерии при покушении на его жизнь в 1918 году».

Так пуля, направленная убийцей Каплан в Ленина, в конце концов достигла своей цели».

Такая вот версия. Поскольку медицинского образования у меня нет, то, разумеется, я не знаю, насколько она корректна, но на обывательском уровне, вроде бы выглядит вполне убедительно. К счастью, я знаю одного высококлассного профессионала, который сейчас нам объяснит, что с ней не так. Не зря же Новоселов (по его же словам) так долго и терпеливо ждал смерти Лопухина, прежде чем обнародовать своё видение событий.

Первая попытка:

«Темы роли ранения пациента, как и отравления пули «дум-дум» любым ядом этиологически, патогенетически не состоятельны согласно клинической картины, отраженной в записях лечащих врачей».

Это всё?? Может хотя бы что-то конкретное?

Попытка вторая:

«Версии же отравленных пуль, как и пули, постепенно перекрывавшей кровоток, и этиологически и патофизиологически не состоятельны, поскольку мы не видим каких-либо упомянутых следов отравления, да и сам яд не мог при той температуре, которая создается газами в стволе огнестрельного оружия, не потерять свои нативные свойства».

Странно: упоминаются две версии, а опровергается только та, что с ядом.

Попытка третья и последняя:

Вот так: почему? а потому! Неужели это и есть научная дискуссия? Таким манером можно опровергнуть всё, что угодно.

Претензия №8. Попытки объяснения автором причин молчания иностранных докторов об «истинной» болезни Ленина не выдерживают никакой критики. Это очень мягко говоря.

Претензия №9. Огромное количество самоповторов.

Далее всё это можно продолжать бесконечно, но тогда и мне пришлось бы по второму кругу (но уже литературным языком) писать одно и то же. Поэтому я решил облегчить себе задачу. В конце концов, я-то пишу не для врачей (они разберутся и без моей помощи), а для обычного потребителя новоселовского товара. Поэтому попробую решить вопрос доверия к выводам «Медицинского детектива» принципиально.

Поскольку нам, не имеющим профильного образования читателям, почти всегда приходится верить доктору Новоселову на слово, давайте посмотрим, насколько честен с нами автор, а руководствоваться будем следующими мудрыми высказываниями:

«Лжет только тот, кто боится». Г. Сенкевич

Стало быть, наберёмся спокойствия, и начнём.

Валерий Михайлович подаёт себя в книге, как объективного, не ангажированного и заинтересованного в точной и научной информации автора.

Чтобы развеять все сомнения, предлагаю запастись терпением и преодолеть нижеприведённые завалы личных и притяжательных местоимений:

«Я оцениваю масштабность данной личности и признаю ее историческую значимость, но в тексте этой книги действуют только врачи и их пациент, а не историческая персона…

… чтобы избежать влияния субъективных мнений любых «лениноведов», осознанно или несознательно вводящих в заблуждение мировое сообщество, мною использованы лишь документальные источники…

…Использование только оригинальных документов и медицинской литературы начала прошлого века позволило сделать научную часть данной книги лишенной любого оценочного мнения непрофессионалов и избежать когнитивного искажения представленной информации…

«…Я не даю каких-либо оценок Ульянову, не обсуждаю его политическое наследие и не участвую в спорах вокруг личности В. И. Ленина. Для меня это только пациент, 1870 г. р., умерший, якобы, от болезни с необычным течением и оформлением… Поэтому, мое повествование закончится 22 января 1924 года, на следующий день после смерти и в день вскрытия тела пациента.

В итоге, я изучал не исторические события, а течение заболевания, хоть и у исторической личности, но у конкретного пациента. Способность обсуждать диагнозы, не имея медицинского образования, и жонглируя высказываниями лиц, которые были зажаты историческими условиями, по моему мнению, нарушает глубокие принципы медицинской этики. Именно отсутствие медицинских знаний и приводит к использованию только застаревших штампов и мнений сторонних лиц, не основанных на медицинских документах.».

«…Так переходили и продолжают и на сегодня переходить от автора к автору представления с высоким уровнем когнитивного искажения и предвзятости личных суждений. Историки и журналисты переносят чужие глупости из книги в книгу, преподнося искаженные данные и не понимая реальной ситуации».

«…Я тоже долго сомневался писать ли эту книгу, тем более, что в ней затрагиваются вопросы жизни и смерти конкретного человека. Но поскольку жизнь, болезнь и последующая смерть В. И. Ульянова оставила неизгладимый след в семье каждого человека на территории СССР, я сказал себе – да, такая книга нужна. Именно поэтому я не даю никаких политических оценок деятельности В. И. Ульянова, и какая бы картина не вырисовывалась бы к концу исследования, клиническому сообществу нужно и важно знать, как это было, что же произошло не только с пациентом В. И. Ульяновым, но и с его врачами».

«…Любую информацию, не подтвержденную документально, я решил относить к слухам и не использовать…

…Таким образом, для анализа используется только медицинская литература, в основном, начала ХХ века, и в первую очередь авторства врачей пациента В. И. Ульянова.

…Только такой подход, очищенный от слухов и высказываний любых лиц, зажатых в исторические рамки, дает врачебному сообществу результат без минимального когнитивного искажения».

На мой взгляд, приведённой информации достаточно, чтобы сделать однозначный вывод: объективность и правдивость автора могут сравниться только с его же профессионализмом. Вооружившись такой вводной, подойдём к вот этой, казалось бы, ни к чему не обязывающей, цитате из главы «История французской болезни в России: от Ивана Грозного до Владимира Ленина»:

«После октябрьского переворота… Поголовные осмотры показали, что в отдельных селах процент больных доходил до 16 % от общего количества населения. Среди киргизского населения Астраханской губернии распространение заболевания доходило до 17,6 %, в отдельных местностях достигало 43,8 %.

В среднем больных сифилисом в РСФСР было 66 человек на 10 000 жителей. При этом были заметны значительнее колебания по местностям, вот самые неблагополучные губернии (данные П. В. Никольского на 1928 год): Ульяновская – 293 (на 10 000 населения), Саратовская – 285, Пензенская – 276, Тамбовская – 264, Воронежская – 226, Смоленская – 224».

Как мы помним, в середине XIX века в столице Российской империи на 10.000 человек приходилось 113 сифилитиков, и это с учётом того, что львиная их доля приходилась на военных, которых в городе было полно. Без учёта военных, на те же 10.000 пришлось бы не более 50-60 больных. А тут, советская власть, за 10 лет своей «борьбы» чего добилась? Особенно показательно, что в государстве, которое основал «сифилитик», самая заражённая этой болезнью область носила его имя! Как же это символично, правда?

Правда?

Сначала в этом, действительно, можно увидеть какой-то перст судьбы что ли. Но потом лично мне показалось странным, что в книге Никольского от 1928 года, на которую ссылается Новоселов, приведены данные на 1928 же год. Обычно такого не бывает.

Короче говоря, решил я проверить. Найти книгу у меня сначала не получилось, но зато я довольно быстро обнаружил такую вот информацию в статье Коляденко В.Г. и Степаненко В.И. «Сифилис. История происхождения и распространения в Европе и Российской империи. Заболеваемость и борьба с сифилисом в Советском Союзе и Украине».

«Профессор П. В. Никольский [14] указывал, что согласно собранным статистическим данным, средняя цифра количества сифилитиков в России в 1911 г. составляла 711 000 (65 сифилитиков на 10 000 жителей). При этом отмечались значительные колебания уровня заболеваемости по местностям. В частности, самыми неблагополучными губерниями были: Саратовская — 285 на 10 000, Пензенская — 276 на 10 000, Тамбовская — 264 на 10 000, Воронежская — 226 на 10 000, Смоленская — 224 на 10 000. Автор также отмечает, что в отдельных уездах губерний эти цифры значительно увеличивались; в частности, при поголовных осмотрах в отдельных селах процент выявленных сифилитиков доходил до 16 %, а среди киргизского населения Астраханской губернии достигал 43,8 %».

При этом, украинские авторы в качестве источника указывают ту же самую книгу Никольского 1928 года.

Ну как? Ничего не напоминает?

Вот только где в тексте 1928-й год, где РСФСР и где Ульяновская губерния?

Чтобы не было сомнений, приведу скан из честно купленной на Литрес книги (да, я всё же занёс копеечку в козлячью кассу):

Книгу Никольского 1928 года я не нашёл, а в новом издании 1932 года он данную информацию сильно сократил. Тем не менее, здесь всё понятно:

Предлагаю всем желающим поразмышлять о том, зачем г-н Новоселов это сделал. Конечно, когда его начнут тыкать носом в это дерьмо, он будет рассказывать, что что-то там перепутал, или даже просто пошутил, но адекватному человеку одного этого примера хватит, чтобы поставить на Новоселове, как на исследователе, жирный крест.

Из

https://kytx.livejournal.com/19241.html

https://kytx.livejournal.com/19564.html

https://kytx.livejournal.com/19736.html

https://kytx.livejournal.com/20088.html

https://kytx.livejournal.com/20288.html

https://kytx.livejournal.com/20681.html

https://kytx.livejournal.com/20904.html

https://kytx.livejournal.com/21089.html

https://kytx.livejournal.com/21256.html

https://kytx.livejournal.com/21600.html

https://kytx.livejournal.com/21912.html