Ленинская школа в Лонжюмо
Находясь в эмиграции, В. И. Ленин заботился о подготовке и воспитании партийных кадров для революционной деятельности в России. Весной 1911 года он организовал в местечке Лонжюмо под Парижем партийную школу.
Если ехать к югу от Парижа по Тулузскому шоссе, то на 18-м километре, в глубокой котловине, встретится деревня Лонжюмо. В те далекие годы там проживало около двух тысяч человек. В Лонжюмо была одна главная улица — Гранд-рю, что означает Большая улица. По обе стороны расположены каменные домики, а позади них — огороды и сады. Воду для полива брали в небольшой речке Иветта.
Каждую ночь по шоссе в Париж грохотали телеги, возы с продуктами, с зеленью, овощами. В Лонжюмо, вспоминала Н. К Крупская, был небольшой кожевенный заводишко, а кругом тянулись поля и сады. Достопримечательностью здесь считается памятник на маленькой площади в честь композитора А. Адана, прославившегося оперой «Почтальон из Лонжюмо». Оперу забыли, а памятник стоит до сих пор.
На Гранд-рю, 17, на левой стороне, если ехать от Парижа, у Леона Дюшона сняли дом на имя Инессы Арманд, приехавшей с 12-летним сыном Андрюшей. В. И. Ленин сам принимал участие в выборе помещения. До наших дней сохранился старенький домик, где располагалась ленинская партийная школа. Место для нее выбирали тщательно. Ведь во Франции было немало шпионов и провокаторов. Близость к Парижу создавала удобства для приглашения лекторов, проживавших в столице.
«План поселения, — писала Н. К. Крупская, — был таков: ученики снимают комнаты, целый дом снимает Инесса. В этом доме устраивается для учеников столовая. В Лонжюмо поселяемся мы. ...Так и сделали. Хозяйство все взяла на себя Катя Мазанова, жена рабочего, бывшего в ссылке... Катя была хорошей хозяйкой и хорошим товарищем. Все шло как нельзя лучше. В доме, который сняла Инесса, поселились тогда наши вольнослушатели: Серго (Орджоникидзе), Семен (Шварц), Захар (Бреслав)... Мы жили на другом конце села и ходили обедать в общую столовую, где хорошо было поболтать с учениками, порасспросить их о разном, можно было регулярно обсуждать текущие дела»20.
В Лонжюмо на мемориальной доске дома 91 на Гранд-рю написано: «Здесь жил и работал в 1911 году В. И. Ленин, теоретик и вождь мирового коммунистического движения, основатель Советского государства».
Французский историк Жан Фревиль высказал предположение, что, по старой привычке подпольщика, В. И. Ленина привлекло то, что квартира была снята у рабочего-кожевника и имела два выхода — один на Гранд-рю, другой — в переулок. При доме не было никакого садика. В Лонжюмо меньше риска натолкнуться на шпика, сохранялась тайна пребывания учеников школы, так как им всем предстояло возвратиться в Россию. Поблизости находился костел, где пели монахини, звучала музыка.
Надежда Константиновна писала в Россию Марии Александровне, что за две маленькие комнаты платили 10 франков в месяц, питались в общей коммуне (стол домашний, русский) и обходилось по 1 франку 30 сантимов с человека21
Ленинская школа в Лонжюмо стала высшей школой революционного марксизма для рабочих, делегированных из России местными партийными организациями, а также для тех рабочих-революционеров, которые жили в эмиграции, и в частности в Париже. После окончания школы слушатели должны были сразу ехать на нелегальную работу в Россию.
Большую работу по организации школы провел Школьный комитет, созданный по решению январского (1910) пленума ЦК РСДРП. Комитет состоял из девяти человек1, два большевика, два меньшевика, два представителя группы «Вперед», один польский социал-демократ, один латышский социал-демократ и один бундовец. В состав комитета вошел большевик Н. А. Семашко, секретарь Школьного комитета. Позднее туда ввели шесть делегатов от слушателей.
Школьный комитет начал работать в марте 1910 года. Позднее он изложил задачи будущей общепартийной школы и призвал оказывать ему посильную помощь, в том числе и материальную. Комитет разослал письма в местные партийные организации в Россию. Он направил также делегата С. М. Семкова в крупные пролетарские центры страны. В результате в школу приехали представители Петербурга — 3 человека, Москвы — 3, Иваново-Вознесенска, Николаева, заводского поселка Екатеринославской губернии, Сормова, Баку, Тифлиса, Домбровского района (Польша) — по 1. Было принято 5 вольнослушагелей-рабочих — Г. К. Орджоникидзе, И. И. Шварц (Семен), Б. А. Бреслав (Захар), С. М. Семков (Сема, Семен), В. Н. Манцев.
Делегированные в школу занимали руководящие посты в местных организациях и уже много лет работали в партии. Из 18 учеников 11 имели партийный стаж свыше шести лет. Но по возрасту это были молодые люди. Г, К. Орджоникидзе, например, тогда исполнилось 25 лет.
В Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС хранится отчет школы в Лонжюмо, написанный в сентябре 1911 года секретарем Школьного комитета Н. А. Семашко22.
Об общепартийном характере школы в Лонжюмо, отличающем ее от фракционных школ на Капри и в Болонье, в отчете говорится, что «слушатели принадлежали к разнообразным течениям в нашей партии:
5 из них причисляли себя к большевикам, 4 — к меньшевикам-партийцам, 1— к впередовцам, 1— ПСД, 2 — к нефракционным».
Большую роль в создании партийной школы сыграла Надежда Константиновна Крупская. У нее был огромный опыт партийной, конспиративной переписки. Деятельно помогал в организации школы Николай Александрович Семашко (Александров). Жил он с семьей в парижском предместье Фонтеней-о-Роз, был секретарем Заграничного бюро ЦК РСДРП, членом президиума Парижской группы большевиков. Н. А, Семашко занимался медицинской практикой, но у него было много забот о школе: финансирование, учебный процесс, вопросы конспирации и безопасности. Он читал лекции о рабочем законодательстве, о государственном страховании рабочих в европейских странах, о парламентах, Государственной думе в России.
Очень много сделала для школы Инесса Федоровна Арманд. Она переехала в Париж в 1910 году из Брюсселя, где окончила университет. В школе Лонжюмо вела семинарские занятия по политической экономии и читала лекции о социалистическом движении в Бельгии. Широта ее знаний поражала всех. Она в совершенстве владела несколькими языками. Надежда Константиновна вспоминала: «Светлело в доме, когда Инесса приходила». Инесса Арманд была отличным помощником В. И. Ленина и Н. К. Крупской в организации школы и ведении занятий.
Партийной школе в Лонжюмо были отданы талант и знания А. В. Луначарского. До этого он был впередовцем и его философские взгляды «богостроительства» резко критиковал Владимир Ильич. «К Луначарскому Ильич, — вспоминала Н. К. Крупская, — всегда относился с большим пристрастием — больно его уж подкупала талантливость Анатолия Васильевича».
Г. К. Орджоникидзе приехал в Париж задолго до начала занятий с путевкой Бакинской партийной организации. В документах царской охранки сохранилось письмо Г. К. Орджоникидзе, в котором он писал о сильном впечатлении от первой встречи с Владимиром Ильичем. Его подвезли на таксомоторе к квартире В. И. Ленина. «Вышла его жена, она, конечно, догадалась, что к ним босяк из России, и с довольно теплой душой приняла.
После нескольких минут пришел сам Ленин. Он с внешней стороны похож на типичного русского рабочего...
В разговоре он ничуть не дает чувствовать, что дело имеешь с человеком, стоящим в миллион раз выше тебя, напротив, с первой же встречи как будто обнимает тебя всей душой. Я оставался у него часа 3—4.
Беседовал обо всем, о Персии, о Баку, о Кавказе и др. После мне нашли комнату и поместили. Виделся с остальными нашими. Первое впечатление — самое блестящее»23.
В Париж приехали питерцы: два рабочих-металлиста, токарь-путиловец Белостоцкий Иван Степанович (Владимир), Клоков Михаил (Георгий) и работница фабрики «Треугольник» галошница Анна Ивановна (Вера).
Н. К. Крупская писала, что публика приехала развитая, передовая. В первый вечер Владимир Ильич повел их ужинать куда-то в кафе. Горячо проговорил он с ними весь вечер, расспрашивая о Питере, об их работе, о подъеме рабочего движения.
До открытия школы приехавшие остановились в Фонтеней-о-Роз, недалеко от дома, где жил Н. А. Семашко.
Потом в Париже появились москвичи — рабочий-кожевник с Пресли Иван Присягин (Степан) и Александр (поэт), фамилия которого не установлена.
Из Сормова в Париж, на улицу Мари-Роз, 4, приехал рабочий-кровельщик Иван Дмитриевич Чугурин (Петр), из Тифлиса — Г. И. Уротадзе (Вано), из Николаева — рабочий-металлист Андреев (Иван), из Баку — бывший ссыльный, рабочий-металлист Догадов Александр Иванович (Павел), из Екатеринославской губернии — плехановец, рабочий-кожевник Зевин Яков Давидович (Савва).
По рекомендации Ф. Э. Дзержинского из Домбровского района Польши прибыл рабочий-электромонтер Эдуард Прухняк (Олег).
Большинство слушателей были активными участниками революции 1905—1907 годов, имели опыт подпольной работы и прошли царские тюрьмы и ссылки.
Когда приехала А. И. Иванова, Владимир Ильич обрадовался, что в школе будет хоть одна женщина-работница. Она ожидала ребенка и это усилило заботы о ней В. И, Ленина и Н. К. Крупской.
«Владимир Ильич усадил меня, — вспоминала А. И. Иванова, — пить кофе и стал расспрашивать о делах в Петербурге.
— Ну вот что, Анна Ивановна,— сказал Владимир Ильич,— прежде всего возьмите себе кличку. Здесь много шпиков. Итак, как вас теперь будут звать?
— Я думаю, Верой, в честь Веры Засулич.
— Ну вот и превосходно, товарищ Вера! А сейчас отдыхайте. Послезавтра начнутся занятия»24.
И. Д. Чугурин так вспоминал о своем появлении на квартире Владимира Ильича: «С понятным волнением переступил я ее порог. Встретила нас Надежда Константиновна. Ильич только что встал и умывался. Он попросил нас немного подождать. Я стал осматривать квартиру: маленькая кухня с газовой плитой, скромная столовая, где стояли четыре стула, а на столе лежали французские, английские и немецкие газеты, шкаф с книгами и небольшая этажерка... Скромность обстановки понравилась мне.
Ленин, выйдя с полотенцем на шее, пожал мне руку.
Я убедился, что Ильич умеет расположить к себе простотой, сердечным тоном. Пригласив к столу и подвигая ко мне чай, хлеб и сахар, он расспрашивал меня, когда я вступил в партию, сколько просидел в тюрьмах. Завязался оживленный, дружеский разговор. Незаметно для себя, отвечая на вопросы Ильича, я рассказал ему все, что хотел сообщить о жизни в России, о рабочем движении»25.
После завтрака Владимир Ильич сказал И. Д. Чугурину, что сегодня в два часа дня он приедет в общежитие и проведет предварительное занятие. Это были занятия, которые он организовал задолго до официального открытия школы, специально для учеников, прибывших раньше,
В. И. Ленин начал вести занятия по «Манифесту Коммунистической партии» К. Mаркса и Ф. Энгельса.. «Мы быстро все уселись вокруг него,— вспоминает о первом занятии И. Д. Чугурин. — Он стал читать и, прочтя несколько строк, задавал вопросы. По ответу одного спрашивал другого, верно ли ответил товарищ, и внося те или другие поправки, продолжал занятия дальше»26
Надежда Константиновна Крупская также проводила занятия. Она учила писать статьи и корреспонденции в газеты, технике конспиративной переписки.
Когда большинство слушателей собралось в Париже, занятия перенесли в Лонжюмо. Это было в мае 1911 года (нет сведений, в какой день официально открылась школа). Известна дата закрытия — 30 августа, после трех с половиной месяцев работы.
Об общепартийном характере школы в Лонжюмо говорит не только состав слушателей, но и состав лекторов. Среди них было 8 большевиков, 1 меньшевик-партиец, 1 польский с.-д., 2 впередовца, 2 нефракционных с.-д. и 1 бундовец. Приняли участие в чтении лекций и практических занятиях: В. И. Ленин, Н. К. Крупская, Н. А. Семашко, И. Ф. Арманд, А. В. Луначарский, М. К. Владимиров, В, Л. Ледер, Шарль Раппопорт, Ю. М. Стеклов, Браун (Янсон Я. Д.)» Ст. Вольский (А. В. Соколов) и другие.
Школа испытывала материальные затруднения. По предложению большевиков Заграничное бюро ЦК ассигновало Школьному комитету 10 тысяч франков. Но этой суммы было мало и пришлось сжать учебную программу. Школьный комитет, располагая более чем ограниченными средствами, разумеется, не мог взять на себя покрытие расходов, связанных с переездом всех лекторов в Лонжюмо. Из лекторов, не живущих в Париже, Школьный комитет обратился лишь к Г. В. Плеханову, А. М. Горькому и Р. Люксембург. Г. В. Плеханов обещал прочесть курс о материалистическом объяснении истории, но к концу занятий в школе прислал письмо с отказом.
Роза Люксембург ответила письмом, которое В. И. Ленин прочитал слушателям: «Благодарю Вас за приглашение преподавать в вашей партийной школе. С большим удовольствием я бы последовала этому приглашению, но, к сожалению, здешняя партийная работа не позволяет мне решительно удалиться на несколько недель из Германии. Выборная кампания началась уже со стороны нашей партии со всей энергией, и мне приходится каждый месяц уделять пару недель на разъезды по агитации, не говоря уже о письменной работе на месте. Ввиду этого приходится leider27 отказаться.
Желаю вашему предприятию искренно успеха, с товарищеским приветом Роза Люксембург».
A. М. Горький прислал из Италии следующее письмо:
«Дорогие товарищи!
Приехать в школу я не могу, не имея для этого ни здоровья, ни, главное, времени.
Все лето мне придется безвыездно сидеть на Капри в ожидании приезда разных людей из России, а так как народ это все занятой, является на сутки, на двое, то мне приходится смотреть в оба, чтоб не расстроить свидания. Вот какие дела.
А кроме того,— писать надо.
Будьте здоровы, желаю успеха в деле.
Приветствую А. Пешков»28
Главным лектором и воспитателем слушателей был В. И. Ленин. Это определило идейное направление партийной школы. 56 лекций прочитал Владимир Ильич. Если приплюсовать сюда предварительные занятия по «Коммунистическому манифесту», а также лекции о текущем моменте и положении дел в партии, беседы по вопросам практики профессионального движения, то окажется, что более 40 процентов учебного времени слушатели занимались у В. И. Ленина. Все его лекции, выступления, рефераты, беседы были тесно связаны с практикой революционной борьбы в России. Они давали ответы на вопросы текущей партийной жизни.
B. И. Ленин прочитал в партийной школе курс политической экономии— 29 лекций и по аграрному вопросу— 12 лекций. Он изложил марксистскую теорию аграрного вопроса, дал анализ аграрных отношений в России, вскрыл буржуазно-помещичью сущность столыпинской аграрной политики. Характеристику столыпинской земельной реформы дал в духе своей статьи «Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции 1905—1907 годов».
В курсе «Теория и практика социализма в России»—12 лекций — Владимир Ильич проанализировал теорию научного социализма К. Маркса и Ф. Энгельса. Он указал на решающее значение классовой борьбы как движущей силы развития человеческого общества, историческую роль пролетариата, призванного свергнуть капиталистическое рабство. В. И. Ленин раскрыл роль рабочего класса России, выдвинутого историей в авангард мирового революционного движения. Имея опыт революции 1905—1907 годов, российский пролетариат оказался более подготовленным к грядущим событиям.
Глубокая убежденность В. И. Ленина в близости революции впечатляла слушателей. Он показал всю беспочвенность идей ликвидаторов и укреплял веру в победу рабочего класса над самодержавием и капитализмом. Владимир Ильич сделал разбор основных тактических течений в РСДРП, а также главнейших партийных решений.
Лекциям Владимира Ильича, как самым основным и серьезным, были уделены утренние часы. Как свидетельствуют ученики, эти лекции отличались ясностью и доходчивостью. Вот что писал Б. А. Бреслав в своих воспоминаниях: «Как лектор, Владимир Ильич был единственный в своем роде, отличавшийся краткостью, простотой и чрезвычайной ясностью изложения предмета. Зная хорошо, что рабочему трудно мыслить абстрактно, что его уму трудно оторваться от реальных и конкретных вещей и явлений, связанных с его жизнью, как пролетария и его положением, как представителя эксплуатируемого класса в капиталистическом обществе, Владимир Ильич с особым мастерством излагал нам самые абстрактные понятия политической экономии и философии в доступных нашему пониманию формах. Он всегда находил такие примеры из окружающей нас действительности, что мы легко усваивали такие понятия, как «развитие производительных сил общества». И, как это ни странно, этим самым методом изложения, который исходил всегда из конкретных примеров и реальных фактов, он незаметно для нас, без особого напряжения нашего ума, приучал нас к абстрактному мышлению; он незаметно переводил наш ум от понимания и оценки известных и понятных нам фактов и явлений к пониманию обобщений этих фактов и явлений.
С каждой его лекцией мы чувствовали, что будто мы подымаемся на аэроплане все выше и выше над землей, откуда можно одним взглядом охватить все большее и большее пространство этой земли. Наш умственный горизонт осязательно быстро расширялся... Владимир Ильич учил нас не только усваивать основные понятия марксизма и марксистский метод подхода к оценке социальных явлений, он учил нас самих работать над собой, над пополнением собственными силами нашего умственного багажа, он приучал нас самостоятельно мыслить, заниматься усиленным и упорным умственным трудом, что особенно нелегко дается пролетарию, привыкшему к труду физическому.
После каждой беседы-лекции Владимир Ильич задавал нам от 10 до 20 вопросов, связанных с предметом законченной беседы, на которые мы должны к следующей беседе написать ответы. Тут же указывалась литература по этим вопросам. Нам приходилось основательно работать. Как- то стыдно было «оскандалиться» перед Ильичем.
Каждый из учеников этой школы, прослушавший полностью или частично цикл лекций Владимира Ильича, на всю жизнь остался не просто марксистом, но и марксистом-революционером, марксистом-практиком в революции, марксистом-ленинцем»29
Перед нами и другие свидетельства учеников. В. И, Ленин стремился связывать вопросы теории с жизнью, с практикой революционной борьбы. Его лекции звали к действию. «От его лекций веяло дыханием революции»,— вспоминала А. И. Иванова.
В. И. Ленин хорошо знал своих учеников и, по словам И. Д. Чугурина, «знал, у кого из нас какие имеются знания в учебе, и знал, как мы усваиваем излагаемые темы».
«Ленинская школа в Лонжюмо! — восклицает И. С. Белостоцкий.— Мы, ученики, обогатились там не только политическими знаниями, ознакомились с достижениями культуры, но научились ленинской непримиримости к врагам, беспощадной борьбе с ними на нашем трудном революционном пути...»30
Занимались много и усердно. «Ильич был очень доволен работой школы»,— вспоминала Н. К. Крупская.
Кроме лекций В. И. Ленина в партийной школе были прочитаны и другие курсы лекций. Подавляющее большинство — 98 лекций — прочли лекторы-большевики.
Перечислим курсы лекций, которые читались в школе: «Профессиональное движение в России и на Западе»; «Рабочее законодательство»; «Парламентаризм и думская социал-демократическая фракция»; «История социалистического движения на Западе (во Франции, Германии и Бельгии)»; «История РСДРП»; «Политическиепартии в России»; «Кооперативное движение в России и на Западе»; «Государственное право; политические партии в Польше и польский социализм»; «Латышская социал-демократия»; «Национальный вопрос в программе РСДРП»; «История литературы и искусства».
A. В. Луначарский организовывал знакомство с художественными и историческими музеями. По воскресным дням слушатели посещали Лувр, Люксембургский музей, собор Парижской богоматери, знакомились с памятниками французской революции, побывали в парламенте.
B. И. Ленин познакомил учеников с докладом о положении дел в партии. подготовленным к совещанию членов ЦК в Париже. Этот доклад, направленный против меньшевиков-ликвидаторов, был обсужден слушателями31.
Владимир Ильич и в Лонжюмо, несмотря на занятость работой в школе, продолжал писать на темы, актуальные для партии. Он написал здесь статью «Положение дел в партии» и другие работы.
Лето 1911 года выдалось невероятно жарким. Русские «сельские учителя» ходили иногда босиком, что крайне удивляло местных жителей. Иногда слушателям удавалось выкроить время для отдыха. Ездили купаться. «Парижский вестник» 29 июля 1911 года сообщал, что в понедельник 24 июля было 37° в тени и свыше 50° — на солнце.
Надежда Константиновна вспоминала, что в свободное время они с Владимиром Ильичем ездили на велосипедах, поднимались на гору и ехали километров за пятнадцать к аэродрому. Часто они были там единственными зрителями, и Владимир Ильич мог вволю любоваться маневрами аэропланов.
Один день, это было 20 августа, В. И. Ленин и Н. К. Крупская провели в Фонтенбло (департамент Сены и Марны). Отсюда Владимир Ильич послал письма матери в Бердянск и сестре Марии Ильиничне в Териоки. Из Лонжюмо он написал (не позднее 21 сентября) сестре Анне Ильиничне Ульяновой-Елизаровой в Германию. 21 сентября семья В. И. Ленина выехала из Лонжюмо в Париж.
Важное событие в партийной жизни — окончание школы, выпуск профессиональных революционеров-большевиков был отмечен устройством прощального товарищеского вечера. На нем выступил Владимир Ильич Ленин. Он призвал беречь друг друга, помнить о партийном товариществе, а главное — смелее опираться на рабочий класс, ибо в нем — сила и будущее партии и революции.
Надежда Константиновна вспоминала: «Ильич жил уже целиком русской работой, был захвачен нарастающим подъемом...»32 Шла напряженная подготовка к созыву партийной конференции в Праге. Работа ленинской школы в Лонжюмо вызвала большой интерес в местных партийных организациях России. В ряде организаций принимались резолюции, и вопрос о партийной школе выдвигался в порядок дня будущего съезда. Высказывалось пожелание, чтобы партийная школа существовала и впредь как постоянное учреждение при ЦК РСДРП для регулярной подготовки кадров партии. По этому поводу была принята резолюция и опубликована в газете «Социал-демократ». Начавшаяся вскоре империалистическая война помешала ее реализации.
После возвращения на родину ученики В. И. Ленина сыграли видную роль в работе местных парторганизаций России. Так, И. Д. Чугурин после ссылки работал на Выборгской стороне в Петрограде. Г. К. Орджоникидзе, И. И. Шварц и Б. А. Бреслав еще до окончания школы выехали на Кавказ и Урал для подготовки VI (Пражской) Всероссийской конференции РСДРП- Г. К. Орджоникидзе на Пражской конференции был избран в Центральный Комитет партии.
Ленинская школа в Лонжюмо явилась предшественницей большевистских партийных школ и коммунистических университетов.