В.И. Ленин-юрист - Глава третья В. И. УЛЬЯНОВ — ЧЛЕН ПЕТЕРБУРГСКОЙ КОЛЛЕГИЙ АДВОКАТОВ

Глава третья

В. И. УЛЬЯНОВ — ЧЛЕН ПЕТЕРБУРГСКОЙ КОЛЛЕГИЙ АДВОКАТОВ

ПОСТУПЛЕНИЕ В СТОЛИЧНУЮ АДВОКАТУРУ

31 августа 1893 г. В. И. Ульянов (Ленин) приехал в Петербург. Он прибыл сюда отнюдь не для совершенствования или расширения своей адвокатской практики. В этот город привела его высокая цель, которую он поставил перед собой: создать организацию революционеров, боевую марксистскую партию, способную повести народ на штурм самодержавия и капитализма. Владимир Ильич понял, что именно здесь, а не в торговой Самаре, можно будет претворить в жизнь теорию Маркса, в полной мере использовать приобретенные на Волге организационно-революционные навыки, опыт подпольной работы.

В Петербурге начался новый этап кипучей деятельности В. И. Ленина, этап, совпавший с началом массового рабочего движения. С первых же дней пребывания в столице он начал глубоко изучать положение рабочих, их настроения, нужды и чаяния, распространять среди рабочих великое марксистское учение, связывая его с насущными вопросами борьбы пролетариата. Ленин не только учил рабочих, но и сам стал учиться у них, быстро завоевывая их уважение и любовь. В нем они увидели своего истинного друга и мудрого наставника.

С появлением энергичного и удивительно эрудированного волжанина работа в революционных кружках¹ заметно оживилась. Наряду с произведениями Маркса и Энгельса, в кружках стали изучать и работы Ленина, написанные в Самаре и — несколько позднее — в Петербурге. С исключительным интересом проходили занятия, на которых он читал свои рефераты или «скрещивал шпаги» с легальными марксистами и другими идейными противниками. Глубокий след в сознании кружковцев оставил, например, реферат, прочитанный Владимиром Ильичем осенью 1894 г., на тему «Отражение марксизма в буржуазной литературе».

В. И. Ленин первым подал идею об установлении тесной связи кружков с массовым рабочим движением, об организации злободневной политической агитации в массах. Важным средством проведения этой работы Владимир Ильич считал написание и распространение листовок и популярных брошюр. Не случайно автором многих из них был он сам.

В петербургский период В. И. Ленин ведет громадную теоретическую работу, теснее увязывая ее с практической революционной деятельностью. Одно из убедительных доказательств этого — его замечательная книга — «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?», ставшая подлинным манифестом русской революционной социал-демократии, гимном теории марксизма. В книге изложены научные и политические основы социал-демократического движения в России. Материал для этой и других своих работ Владимир Ильич черпал не только в трудах основоположников научного коммунизма, не только в критически использованных произведениях народников, но и в задушевных беседах с рабочими.

Чтобы лучше узнать жизнь простых людей труда, уровень их сознания, Ленин устанавливает с некоторыми из них личные контакты. Одной из форм связей с массами стала и его деятельность в качестве помощника присяжного поверенного. Встречи и беседы с рабочими, разговор с теми, кто нуждался в юридических советах, оказались весьма полезными и для Ленина. Все это помогло ему осмыслить ту великую истину, что рабочий класс — передовой отряд всех трудящихся и угнетенных. Непосредственное общение, с крестьянами (в Самаре) и с рабочими (в Петербурге), чему в немалой степени содействовала и адвокатская практика, лишний раз убеждало Ленина в том, что только с рабочим классом, с его революционной борьбой можно связать будущий социалистический переворот.

Таким образом, адвокатская деятельность служила в какой-то мере способом связи В. И. Ленина и руководимых им кружков с массами, одним из источников познания настроений трудящихся. Но не только в этом заключались ее значение и ценность. Работа в адвокатуре имела и другие положительные стороны и их надо было всячески использовать.

Мы уже знаем, чем руководствовался В. Ульянов, записываясь в помощники присяжного поверенного в Самаре. В сущности, те же соображения заставили его стать адвокатом и здесь, в Петербурге. Как и тогда, даже, пожалуй, с еще большей силой он сейчас ощущал необходимость иметь легальное прикрытие той деятельности, из-за которой Волгу сменил на Неву. Таким прикрытием, как учил самарский опыт, может и должна служить принадлежность к адвокатуре. Здесь, в Петербурге, Владимир Ильич еще больше, чем в Самаре, будет нуждаться в свободном времени. Оно потребуется ему для осуществления задуманных планов (идейный разгром народничества, создание марксистской рабочей партии).

Работа в адвокатуре позволяла присяжным поверенным и их помощникам распоряжаться временем по своему усмотрению. Совет коллегии редко взыскивал с адвокатов, месяцами не бывавших в судах. Помощники присяжных поверенных не были обязаны докладывать шефам о своем времяпровождении. И Владимира Ильича это вполне устраивало. Числясь адвокатом, он мог целые дни проводить там, где того требовали интересы дела, которому он верно служил.

Имея в виду все эти обстоятельства, В. И. Ульянов сразу же после приезда в Петербург занялся устройством в столичную коллегию адвокатов². Для него важно было, чтобы уже с первых дней и хозяева комнаты, которую он снимет, и полиция, которая информирована о его прибытии, видели в нем практикующего юриста и никого более.

Владимир Ильич прекрасно понимал, что далеко не каждый столичный адвокат захочет % взять его, человека с одиозной (в полицейских кругах) фамилией в свою контору. Понимал это и Хардин. Поэтому, предвидя трудности, могущие возникнуть в Петербурге у его бывшего помощника, он снабдил Ульянова рекомендательным письмом к своему другу, известному петербургскому адвокату М. Ф. Волькенштейну. Поступок Хардина нельзя расценить иначе, как акт высокого гражданского мужества. Это письмо и открыло Ленину дверь в дом М. Ф. Волькенштейна, с которым Хардин познакомился в Самаре весной 1887 г.³ Факт наличия у Ленина рекомендательного письма подтвердил в беседе с нами в октябре 1967 г. сын Волькенштейна, доктор искусствоведческих наук Владимир Михайлович Волькенштейн. Вероятно, так оно и было. Иначе трудно объяснить, почему В. Ульянов так быстро — в течение каких-нибудь нескольких дней — был принят в столичную адвокатуру. Аналогичное мнение высказывает и Т. Н. Барковская⁴. Как и Хардин, Волькенштойн отличался радикальностью взглядов. Его знали как смелого защитника, участника многих крупных судебных процессов. В судах Волькенштейн вел себя достаточно энергично и независимо. То, что приехавший из Самары молодой человек выходец из «семьи Ульяновых», нисколько не смутило Волькенштейна. Не раздумывая, он сообщил в Совет присяжных поверенных, что согласен принять к себе в помощники В. И. Ульянова. Это было 3 сентября⁵.

И тотчас же в деле № 10070 Министерства юстиции Российской империи за 1893 г. появилась сухая регистрационная запись: «Ульянов, Владимир Ильич, ок. курс юрид. наук. Записан у М. Ф. Волькенштейна с 3 сентября 1893 года в СПБ»⁶.

А спустя четыре дня столичная охранка сообщила об этом в департамент полиции. С тех пор она лишилась покоя. Ей хорошо было известно, что Ульянов искусно владеет грозным оружием, выкованным гением Маркса. Выбить его из рук волжанина она не могла. В ее силах было лишь затруднить, временно локализовать его применение. Усилилось наблюдение и за патроном Ульянова.

Об облике М. Ф. Волькенштейна, об отношении его к своему помощнику говорит, в частности, его поведение во время ареста организаторов «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Узнав, что среди арестованных находится и Владимир Ильич, Волькенштейн немедленно принял посильные меры к облегчению его участи: он обратился к В. О. Люстиху, председателю Совета присяжных поверенных, с которым обычно считались в высших сферах. Мы не знаем содержания состоявшегося между ними разговора. Остается также неизвестным, кто оказал на Люстиха решающее влияние, но достоверным является то, что 27 мая 1896 г. глава столичной адвокатуры направил в департамент полиции письмо — ходатайство об изменении В. И. Ульянову меры пресечения.

Мотивируя причину своего вмешательства, автор письма прямо указывает, что к нему обратились, помимо матери и сестры арестованного, присяжный поверенный М. Ф. Волькенштейн. Все они, говорится в письме, указывают, что здоровье Ульянова в период его длительного нахождения в заключении сильно пошатнулось. Поэтому, ставя вопрос об освобождении арестованного до суда, Люстих просил учесть, что его готовы взять под поручительство не только мать, но и сам г-н Волькенштейн⁷.

Просьба Люстиха осталась, однако, без удовлетворения. В ответном письме (от 12 июня за № 1100) вицедиректор департамента полиции С. Зволянский разъяснил шефу столичной адвокатуры, что ни он, ни прокурорский надзор не признали возможным, «по обстоятельствам дела», удовлетворить просьбу лиц, ходатайствующих об освобождении Ульянова на поруки»⁸.

Зволянский, конечно, не счел нужным объяснить Люстиху, что основным препятствием к освобождению из-под стражи Ульянова послужили характер обвинении (противогосударственная (!) деятельность), недавнее прошлое подследственного, а также его «упорное запирательство» на допросах. Об этих истинных причинах отклонения просьб поручителей говорится в секретном мартовском донесении Петербургского жандармского управления.

Ровно через полтора месяца после прибытия в Петербург В. И. Ленин получил на руки свидетельство за № 2329, в котором говорилось: «Это свидетельство выдано окончившему курс юридических наук Владимиру Ильичу Ульянову, православного вероисповедания, в том, что он с 3 сентября 1893 г. числится в описке помощников присяжных поверенных и ныне состоит помощником присяжного поверенного М. Ф. Волькенштейна». Текст этого документа заканчивался фразой, предупреждающей, что данное свидетельство не может служить видом на жительство...

И тем не менее оно неоднократно выручало его владельца в этом качестве. Он предъявлял его сотрудникам петербургских и заграничных библиотек, записываясь читателем; домовладельцам и полиции, поселяясь по новому адресу (как известно, в первые два года проживания в Петербурге В. И. Ленин по разным причинам несколько раз сменил место своего жительства). По предъявлении этого документа суды допускали Ульянова к ознакомлению с делами, которые он вел, или по которым собирался выступить его шеф. Не расставался с ним Владимир Ильич и в ссылке и даже в последующие после ссылки годы⁹.

Но пользовался ли В. Ульянов свидетельством № 2329 как адвокат? Если пользовался, то сколько раз и в каких судах он выступал защитником? К сожалению, ответить точно на эти вопросы не представляется возможным: отсутствуют прямые доказательства — архивные судебные дела. Наши усилия отыскать их (или хотя бы следы о них) в архивах г. Ленинграда не увенчались успехом. По-видимому, они сгорели во время пожара в здании Окружного суда в феврале 1917 г.

АДВОКАТСКАЯ ПРАКТИКА В. И. УЛЬЯНОВА В ПЕТЕРБУРГЕ

Целый ряд материалов свидетельствует о том, что в петербургский период жизни В. И. Ленин безусловно занимался адвокатской деятельностью. Это, прежде всего, подтверждает он сам в ряде анкет, заполненных им в качестве делегата партийных съездов и конференций. О том же свидетельствует сестра Владимира Ильича — Анна Ильинична. В Петербурге, вспоминает она, «несколько раз брат выступал, но, кажется, только по уголовным долам, по назначению суда, т. е. бесплатно»¹⁰.

Косвенно упоминается об этом в переписке В. И. Ленина с родными. Так, в письме к матери, датированном 5 октября 1893 г., Владимир Ильич сообщает, что он недавно произвел расходы «по одному судебному делу, которое, может быть, будет вести»¹¹.

Что это за дело и кто фактически выступал в нем — Ульянов или другой адвокат — остается пока неизвестным. В другом письме к матери (от 5 декабря 1895 г.) указывается, что нотариус Л. А. Ардашев (двоюродный брат Владимира Ильича по матери) предложил ему (Ульянову) «взять дело об утверждении в правах наследства его родственника, но пока мы еще не вполне согласились»¹².

То, что с сентября 1893 г. по 1895 г. Владимир Ильич, живя в Петербурге, проводил юридические консультации и вел судебные дела, удостоверяет и член петербургского «Союза борьбы...» М. Сильвин¹³.

Наконец, сведения об этом мы находим в «Юридическом календаре» М. Острогорского за 1894 — 1895 гг.¹⁴, а также в отчетах Петербургской Комиссии помощников присяжных поверенных и Совета столичной адвокатуры за те же годы¹⁵. В названных документах не только значится фамилия «Ульянов», но и указывается, что он регулярно посещал адвокатские конференции¹⁶ и что его годовые отчеты признаны Советом правильными и утверждены.

Из тех же отчетов видно, что помимо уголовных дел В. И. Ульянов провел ряд трудовых, преимущественно увечных дел. На первых порах Владимир Ильич, как адвокат, проявляет некоторую активность. Ему хотелось, видимо, зарекомендовать себя перед своим шефом и заставить полицию поверить в то, что он только адвокат. С этой целью он регулярно посещает конференции молодых юристов, происходившие в канцелярии съезда мировых судей (ныне ул. Гражданская, 26). В этом же помещении в период с сентября 1893 г. до осени 1895 г. он проводит бесплатные юридические консультации¹⁷.

Клиентами его были рабочие, нуждавшиеся в юридической защите своих прав и человеческого достоинства, грубо попираемых хозяевами. Ради мастеровых, пострадавших от увечий, он смело шел в суд, чтобы разоблачать всевозможные злоупотребления алчных фабрикантов и их адвокатов, чтобы доказывать необъективность, а зачастую необоснованность заключений врачей-экспертов о тяжести и причинах увечья, имея в виду, что этими заключениями, как правило, определялся размер вознаграждения пострадавшим рабочим.

В Петербурге, как и в Самаре, Владимир Ильич защищал «униженных и оскорбленных»: чернорабочих, мастеровых, то есть в основном представителей «низших сословий». Одним из них он давал советы, другим — писал жалобы. Третьим — обещал выступить в суде. По увечным делам шел в суд. Прямое указание на этот счет содержится в воспоминаниях С. И. Иванова, бывшего секретаря Петербургского Совета присяжных поверенных, лично знавшего В. И. Ульянова¹⁸.

По свидетельству хозяйки комнаты, которую снимал Владимир Ильич в доме № 7 по Б. Казачьему переулку, к ее владельцу — адвокату ходил «всякий народ»: мужики, мастеровые, бедные женщины. Каждому из них он безвозмездно давал советы, писал жалобы.

Составитель полицейской ведомости № 177 о лицах, состоящих под негласным надзором, в графе четвертой ведомости отметил, что В. Ульянов проживает по указанному выше адресу, в квартире мещанина Фердинанда Боде. Занимаясь адвокатской практикой, он в то же время «у себя дома редко кого принимал»¹⁹. Этот небольшой документ показывает, как была поставлена полицейская слежка за недавно прибывшим в Петербург молодым революционером. Одновременно он говорит и о другом: не все удалось выследить ищейкам. Известно, что в доме № 7 по Б. Казачьему Владимир Ильич принимал, наряду с клиентами, нуждавшимися в юридической помощи, членов и руководителей марксистских кружков.

Защитником по уголовным делам Владимир Ильич, как уже отмечалось, выступал редко и преимущественно по назначению суда. Делами громкими, «хлебными», он и в Самаре не интересовался, а здесь тем более, ему, занятому написанием научных трудов и работой в рабочих кружках, было не до них.

Значительное время (с февраля 1894 по апрель 1895 г.) Владимир Ильич прожил в Большом Казачьем переулке (ныне переулок Ильича). Его небольшая, бедно обставленная комнатка в квартире № 13 обходилась ему в 10 рублей ежемесячно. Плохо отапливаемая и плохо освещенная, она служила ему и спальней, и столовой, и приемным кабинетом. Такие комнаты обычно снимали студенты.

Здесь Владимир Ильич проживал вполне легально, был прописан как практикующий адвокат. Именно с этой комнатой связана наиболее деятельная пора в жизни 24-летнего Ульянова. Здесь он не только давал консультации по правовым вопросам. Как уже отмечалось, сюда под видом клиентов, нуждающихся в юридической помощи, приходили посланцы рабочих окраин — будущие революционеры. В этой же комнате в дни, свободные от работы в кружках и в адвокатуре, Владимир Ильич создавал выдающееся произведение «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» и написал статью «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве».

О том, что представляла собой его «приемная» и кто был ее посетителями, рассказывают в своих воспоминаниях В. Л. Князев, один из организаторов марксистских кружков в Петербурге, и И.И. Яковлев, член центрального кружка «Союза борьбы за освобождение рабочего класса».

Однажды В. Князеву потребовалась помощь юриста. Надо было оформить документы на право наследования небольшого имущества, оставшегося от недавно умершей бабушки. По совету товарищей он отправился к незнакомому адвокату, проживавшему по известному нам адресу. Войдя в комнату и оглядев ее (Владимир Ильич в это время отсутствовал), Князев усомнился: вряд ли здесь мог жить юрист...

Вот что рассказывает об этом сам Князев: «Комната имела два окна. Меблировка ее была очень скромная: железная кровать, письменный стол, три-четыре стула, комод. Осмотрев все, я задумался: «Что это за адвокат, и возьмется ли он за мое дело?.. Раздался звонок, и вскоре в комнату вошел мужчина. «А, вы уже ждете? — сказал он мне, при этом быстро скинул пальто и стал расправлять немного помятый фрак. — Ну-с, одну минуточку: я сейчас переоденусь, и мы с вами займемся». Посмотрев этому адвокату в лицо, я обомлел: да это же ведь Николай Петрович! (Под этим именем Владимир Ильич был известен как руководитель конспиративных рабочих кружков — И. С.). Пока я приходил в себя, передо мною появился переодетый в другую одежду Николай Петрович и, указывая на стул, обратился ко мне: «Вы расскажите мне все по порядку». Сев, я, как умел, начал рассказывать, а он, перебивая меня, требовал пояснений, как бы вытаскивая из меня один факт за другим. Узнав от меня, что бабушка моя умерла в услужении у одного генерала и что последний может присвоить наследство, хотя и имеет собственный каменный дом в три этажа, Николай Петрович потер руки и сказал с ударением на этих словах: «Ну, что же, отберем дом, если выиграем. Затруднение лишь в том, что очень трудно отыскать посемейный список, так как покойная из крепостных». Сказав это, он взял бумаги и стал писать прошение для получения ревизских сказок²⁰. Написав его, он указал мне, куда придется ходить, куда подать, и велел по получении того или иного сообщения по делу прийти к нему»²¹.

Долгое время не знал официального рода занятий Владимира Ильича и рабочий И. И. Яковлев. Как-то осенью 1894 г. ему пришлось отсидеть под арестом три дня за оскорбление городового. Из-за этого казуса он вынужден был пропустить занятие в кружке, которое проводил В. И. Ульянов. Узнав причину «прогула», Владимир Ильич с упреком сказал рабочему: «Как жаль, что Вы мне раньше об этом не сказали, я бы выступил в суде, и, конечно, Вас все равно бы посадили, но, по крайней мере, можно было хоть душу отвести и попортить крови этим мерзавцам»²².

Таким образом, тот факт, что В. И. Ленин имел в Петербурге определенную адвокатскую практику и не только по уголовным делам, не вызывает сомнений. Однако по мере активизации революционной борьбы, руководителем которой стал В. И. Ленин, он, не порывая полностью с адвокатурой, постепенно отходил от нее. Не профессия адвоката, а прежде всего революционная борьба — вот что главным образом влекло и занимало Ленина.

Перерывы в его адвокатской практике, иногда короткие, иногда длительные, вызывались потребностями его основной деятельности, скрытой от властей табличкой «Помощник присяжного поверенного». Ради этой деятельности, как известно, Владимир Ильич несколько раз отлучался из столицы. Так, почти весь январь, а затем июль и август 1894 г. он провел в Москве и других городах, почти пять месяцев (с апреля до сентября 1895 г.) находился за границей. Не один месяц заняло написание широко известных произведений: «По поводу так называемого вопроса о рынках» (осень 1893 г.), «Что такое «друзья народа»... (март — июнь 1894 г.), «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве» (конец 1894 г. и начало 1895 г.). Немало времени и энергии посвятил Владимир Ильич созданию осенью 1895 г. социал-демократической организации, получившей название «Союз борьбы за освобождение рабочего класса».

Но в адвокатуре он продолжал состоять и даже изредка практиковать вплоть до зимы 1895 г. Как видно из цитировавшегося выше письма к матери (от 5 декабря), Ленин собирался провести в суде еще какое-то гражданское дело.

Судя по полицейским документам, столичные власти зорко следили за Владимиром Ильичом. Они давно уже подозревали, что он меньше всего занимается юридической практикой. Так, например, в составленном 27 мая 1895 г. списке лиц, на коих падает подозрение в принадлежности «к революционному сообществу», отмечается* в частности, что помощник присяжного поверенного В. И. Ульянов известен жандармскому отделению с 1887 г. и что здесь, в Петербурге, он «стоит во главе кружка, занимающегося революционной пропагандой среди рабочих...»²³.

В приказах департамента полиции о производстве обыска в квартире Ульянова, а затем об его аресте, Владимир Ильич фигурирует не иначе, как помощник присяжного поверенного. В списке 57 лиц, членов социал-демократической группы, подлежавших аресту в ночь на 9 декабря 1895 г., первым значился «Ульянов В. И., помощник присяжного поверенного округа С.-Петербургской судебной палаты — Гороховая, 61».

На допросе 7 мая 1896 г. Владимир Ильич пытался убедить следователя, что перед ним сидит «помощник присяжного поверенного Ульянов», и что, находясь за границей (апрель — сентябрь 1895 г.), он был занят лишь тем, что занимался в библиотеках «по предметам своей (т. е. юридической — И. С.) специальности»²⁴. Если бы следователь захотел проверить правильность показаний обвиняемого, он мог бы прочесть на одной из страниц регистрационной книги читателей Королевской библиотеки в Берлине: «11. Владимир Ульянов, присяжный поверенный». Эту запись собственноручно оставил Владимир Ильич 14 августа 1895 г.

Во многих докладных — кондуитах В. И. Ульянов неизменно проходит как адвокат. Вот, к примеру, ведомость № 177 о лицах, состоящих под негласным надзором. Рядом с фамилией Владимира Ильича отмечено, что в период с 1 января по 1 июня 1894 г. «поднадзорный» проживал по Казачьему пер., д. № 7, практикуя в суде. В другом документе аналогичного содержания с грифом «совершенно секретно» сообщалось, что во второй половине того же 1894 г. Ульянов выполнял обязанности защитника и в его образе жизни «ничего предосудительного не замечалось». Помощником присяжного поверенного он значится и в донесении Турчанинова — заместителя Петербургского градоначальника. Донесение датировано 10 декабря 1895 г. и адресовано директору департамента полиции. Точно так же говорится о Владимире Ильиче в полицейской справке о поведении лиц, состоявших под секретным наблюдением в период с 1 июня 1895 г. по 1 января 1896 г.²⁵

Владимир Ильич удивительным образом умел оставлять с носом своих преследователей из политической полиции. Дабы ввести в заблуждение филеров, он одевал цилиндр и отцовский фрак даже в те дни, когда был занят отнюдь не судебными делами²⁶. Но чтобы создать видимость чрезмерной занятости делами своей профессии и заставить жандармских ищеек поверить в это, он должен был иногда проявлять показную активность, чаще, чем было нужно, посещать квартиру своего шефа, канцелярию съезда мировых судей, задерживаться у подъездов или в фойе зданий других судебных учреждений. Можно привести и другие факты, показывающие, как адвокатура ограждала его от назойливых агентов полиции и помогала благополучно выбраться из того или иного щекотливого положения. В числе этих фактов использование читальных залов московской и петербургской публичных библиотек для встреч с нужными ему людьми.

Без преувеличения можно сказать, что в Петербурге в большей степени, чем в Самаре, Владимир Ильич зарекомендовал себя удивительно смелым, принципиальным и настойчивым защитником. Своей эрудицией, глубоким знанием права и умением анализировать обстоятельства Дела он поражал не только слушателей, но и своих коллег по защите и судей. Все эти качества проявлялись, безусловно, в его судебных речах.

И хотя, к величайшему сожалению, речи Владимира Ильича, произнесенные в судебных учреждениях столицы, не дошли до нас, наша оценка их не является голословной. Даваемая нами характеристика ленинских судебных выступлений в Петербурге базируется на всем том, что нам известно об Ульянове-защитнике в Самаре, а также на воспоминаниях его друга и соратника по «Союзу борьбы...» — Г. М. Кржижановского и старой большевички О. Б. Лепешинской.

Эрудиция молодого защитника, свидетельствует Глеб Максимилианович, поражала всех, кому хоть раз посчастливилось слушать его речь в суде. «Несколько выступлений на юридическом поприще, которые пришлось сделать Владимиру Ильичу после окончания университета, сразу дали почувствовать свидетелям этих выступлений, что перед нами человек исключительных дарований»²⁷.

Большие ораторские способности молодого защитника были замечены и другими членами марксистских кружков. По словам Ольги Борисовны Лепешинской, «из уст в уста стало переходить имя нового оратора: «Это Ульянов, молодой адвокат»²⁸.

В. И. УЛЬЯНОВ ИСПОЛЬЗУЕТ ЮРИДИЧЕСКИЕ ЗНАНИЯ ДЛЯ ПРОСВЕЩЕНИЯ РАБОЧИХ

Всесторонне образованный юрист-марксист, Ленин широко использовал свои знания в области права для разоблачения угнетательской сущности самодержавия, его законодательства и органов юстиции. В петербургский и последующие периоды он уделяет этому вопросу много внимания, отводя ему достаточное место в своих крупных теоретических исследованиях, популярных брошюрах и статьях.

Проанализировав содержание и направленность фабричного, аграрного, уголовного и гражданского законодательства царской России и соседних с ней капиталистических стран, Владимир Ильич формулирует ряд принципиальных выводов.

В первом из них раскрывается классово-политическая сущность закона: закон — это мера политическая, проявление самой политики. Он — ничто иное, как «Выражение воли классов, которые одержали победу и держат в своих руках государственную власть»²⁹.

Второй важный вывод, сформулированный Лениным относительно царского (буржуазного) законодательства, сводится к тому, что оно носит явно антинародный, угнетательский, драконовский характер. Оно — очевидное доказательство того, что «правительство — верный слуга капиталистов...»³⁰.

В третьем ленинском выводе подчеркивается прислужническая, гнусная роль русских либералов и продавшихся капиталу юристов. Это они, гневно подчеркивает Владимир Ильич, «написали десятки и сотни томов законов и разъяснений законов, притесняющих рабочего, связывающих по рукам и ногам бедняка, ставящих тысячу придирок и препон любому простому трудящемуся человеку из народа...» Это они вместе с армией чиновников и крючкотворов-адвокатов стараются «истолковать законы так, что рабочему и среднему крестьянину никогда не прорваться через проволочные заграждения этих законов»³¹.

Четвертый вывод Ленина сводится к тому, что трудящиеся при капитализме, «будучи равноправны по закону, на деле тысячами приемов и уловок отстранялись от участия в политической жизни и от пользования демократическими правами и свободами...»³².

И последний вывод: в защите своих прав, в борьбе за правду, с произволом власть имущих, трудящимся нечего надеяться на «законников» — судей и прокуроров. «Не от прокуроров же в самом деле,—говорит Ленин,— ждать разоблачения безобразий нашего полицейского самовластья и борьбы с ним»³³. Наоборот, эти чиновники нередко сами преследуют рабочих, пострадавших от беззакония. Вот что писал в этой связи Владимир Ильич в 1896 г. в прокламации Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса»: «На мирных рабочих, восставших за свои права, защищавших себя от произвола фабрикантов, обрушилась вся сила государственной власти, с полицией и войском, жандармами и прокурорами...».

В характеризуемый нами период В. И. Ленин упорно работал над тем, как надо развертывать классовую борьбу, как использовать в этих целях действующее законодательство, вокруг каких вопросов эту борьбу организовать.

Такими вопросами, считал Владимир Ильич, являются вопросы длинного рабочего дня, кабальных штрафов и вычетов из жалования. Пожалуй, эти вопросы больше всего волновали тогда рабочую массу. Поэтому написание и распространение среди рабочих доступной литературы (листовок, брошюр) и будет служить делу развертывания классовой борьбы, делу революционизирования фабричных людей. Кроме того, такая литература, если даже предметом ее будет комментирование отдельных законов, явится важным средством правого и политического просвещения масс. Она поможет им использовать мало-мальски выгодные трудящимся нормы права и организовать борьбу за отмену или изменение явно реакционных, грабительских правовых актов. Она — и это главное — ускорит формирование у трудящихся пролетарского правосознания, укрепит их классовое самосознание.

Считая эту работу чрезвычайно важной, Владимир Ильич тщательно изучает фабричные законы и практику их применения, а затем комментирует их в своих статьях и брошюрах. Зная, что волнует и что может интересовать рабочих и желая облегчить им усвоение прочитанного, он подает материал в форме беседы, насыщенной вопросами и примерами.

Перед нами одно из первых печатных произведений молодого 13. Л. Ульянова — брошюра «О штрафах», написанная осенью 1895 г. Она имела своей целью объяснить закон от 3 июня 1886 г. о штрафах, взимаемых с рабочих на заводах и фабриках. Но это не единственная и не главная цель, которую ставил перед собой ее автор. Он хотел, чтобы его брошюра убедила рабочих, почему нужно и как нужно бороться с фабрикантами, с буржуазно-помещичьим строем в целом. Достижение этой цели облегчалось тем, что в ней убеждали не слова, а дела, факты. «Они (факты — И. С.) так говорящи, так убедительны, что рабочие, знакомясь с ними, сами делают выводы»³⁴.

Прежде чем приняться за написание брошюры, Владимир Ильич тщательно изучил текст комментируемого закона, а также многостатейный «Устав о промышленности». Затем он проделал сравнительный анализ этих законоположений и аналогичных актов, ранее изданных в России, сопоставил их о фабричными законами стран Западной Европы. Владимир Ильич привлек также относящуюся к теме литературу, в частности, курс «Трудового права» А. Штадтгенена, привезенный им из Германии. Наконец, он пригласил для беседы кадровых рабочих, испытавших на себе всю жестокость царских законов о штрафах. «Я, — рассказывает об одной из таких бесед сам автор брошюры, — возился много недель, допрашивал «с пристрастием» одного ходившего ко мне рабочего о всех и всяческих порядках на громадном заводе, где он работал»³⁵.

В числе тех, кто подвергался такому «допросу», был рабочий судостроительного завода «Новое адмиралтейство» А. П. Ильин. Вот что он сообщает в своих воспоминаниях о встрече и разговоре с Владимиром Ильичем. «Сказав, что он работает над какой-то книгой, товарищ Ульянов попросил меня сообщить ему самым точным образом все то, что он будет меня спрашивать. Много фактов сообщил я в вечера наших свиданий Владимиру Ильичу о штрафах, которые форменным образом съедали весь заработок рабочего»³⁶.

Результатом всей этой многогранной и кропотливой работы и была брошюра «О штрафах». В ней поставлены и разъяснены вопросы, горячо интересовавшие рабочих.

Не все из товарищей Владимира Ильича по кружкам одобряли практику комментирования единичных событий на фабриках или отдельных законов. Вместо составления листовок и написания брошюр они предлагали перейти к прямым призывам о свержении царя и существующего строя. Возражая этим товарищам, Ленин разъяснял, что политическое сознание рабочего класса надо развивать и направлять постепенно и осторожно, используя для этого и листовки, и популярные статьи, и брошюры.

В. И. Ленину приходилось доказывать отдельным социал-демократам необходимость откликаться устным или печатным словом на все сколько-нибудь важные для интересов трудящихся события в стране. В одном случае это может быть публикация нового закона, в другом — сообщение о начавшемся или закончившемся судебном процессе над полицейскими или чиновниками, в третьем — проникшее в печать известие об очередном зловещем намерении правительства.

Так, например, учил Владимир Ильич, если вышел новый закон о рабочих — его следует разъяснить, показать, что и как предусмотрено в нем для рабочих и что и как — для фабрикантов. И далее, имея в виду секретное письмо министра внутренний дел П. Дурново от 18 марта 1895 г., в котором ставился вопрос о полицейском разгроме комитетов грамотности и воскресных школ, Ленин подчеркивает, что социал-демократы не вправе не заметить такое письмо, они должны выступить с разоблачением его в печати³⁷.

Как известно, Владимир Ильич  немедленно откликнулся на это письмо статьей под названием «О чем думают наши министры». Эта статья, по замыслу ее автора, ясно «показывает рабочим, что такое наше законодательство, чьи интересы оно защищает»³⁸.

Надо сказать, что и другие ленинские работы характеризуемого и последующих периодов, в которых идет речь о царском законодательстве обнаруживают у их автора громадные знаний в вопросах теории и догмы  действующего права, исключительное умение анализировать их с марксистских позиций.

Глубокое знание действующего законодательства, в частности, фабричного, ощущается в тексте листовок, адресованных рабочим Семяниковского завода и к рабочим и работницам фабрики Торнтона, а также в содержании анкет-вопросников.

Так, например, во второй листовке, между прочим, обращается внимание рабочих на незаконные вычеты из жалования, на противозаконное понижение расценок; приводятся факты обхода закона о штафах; разъясняется, что согласно этому закону штраф может налагаться лишь за порчу, происшедшую из-за небрежности рабочего, а штрафные суммы должны расходоваться на нужды рабочих. Автор листовки призывает бороться за то, чтобы и для ткачей соблюдался закон, по которому рабочему перед началом работы должен объявляться заработок, который он получит, и т. д.³⁹

Как известно, условия труда и жизни петербургских рабочих марксисты изучали разными способами. Среди них важное значение придавалось беседам кружковцев с рабочими, ответам последних на вопросы тщательно разработанной анкеты. Характер вопросов, содержащихся в ней, позволял определить профессию ее составителя. Сформулировать вопросы так, как это сделано в анкете-вопроснике, мог только юрист, и притом знающий юрист, человек хорошо знакомый с правовой регламентацией наемного труда и взаимоотношений предпринимателей с рабочими в условиях России конца XIX века.

Автором рассмотренных выше листовок и анкет мог быть — и фактически был — помощник присяжного поверенного В. Ульянов⁴⁰. Листовки и другие издания «Союза борьбы», содержавшие изложение как экономических, так и политических требований рабочих, В. И. Ленин называл «обличительной литературой»⁴¹. Классическими образцами такой литературы были брошюра В. И. Ульянова «Объяснение закона о штрафах...» и его же прокламации «Царскому правительству».

Высокая эрудиция в вопросах материального и процессуального права, опыт, приобретенный в процессе адвокатской практики и делового общения с деятелями царской юстиции, чувствуются в каждой из работ В. И. Ленина, где идет речь о буржуазном праве, буржуазной юстиции. Они помогли дать яркую характеристику антинародных по природе, реакционных по целям суда и законодательства дореволюционной России, наглядно представить перед читателями всю правду о язвах капитализма, о причинах и формах угнетения рабочего класса.

Ленинские брошюры и листовки служили для рабочих идейным подспорьем в их попытках понять сложные политические вопросы, казуистические нормы царского законодательства. Даже отсталым, неразвитым рабочим и крестьянам они помогали понять истинную сущность самодержавия, причину того, почему царское правительство защищает помещиков и фабрикантов, а последние, в свою очередь, всячески поддерживают правительство. Брошюры и листовки, написанные Владимиром Ильичем, облегчали пролетариям России, и прежде всего Петербурга, ознакомление с современными им законами и государственными учреждениями; они учили своих читателей из рабочей массы, как надо, вооружившись знанием фабричных законов, давать отпор эксплуататорам, добиваться осуществления своих прав.

О силе непосредственного воздействия первой ленинской брошюры можно судить по отзыву о ней... петербургского прокурора. По сведениям, которыми он располагал, многие рабочие фабрики Воронина, зачитываясь брошюрой, выражали вслух желание посоветоваться с ее автором. Так, например, фабричный П. Спиридонов, закончив чтение брошюры, размышлял, как бы «познакомиться с лицом, которое могло бы ему разъяснить способы улучшения быта трудящегося класса»⁴². Не случайно брошюры В. И. Ленина, посвященные разъяснению фабричного законодательства, распространялись необыкновенно широко и быстро. Они служили важным агитационно-пропагандистским материалом в рабочих массах. Эту роль они продолжали играть и в начале нашего века.

Ленинские листовки и брошюры раскрывали глаза рабочим Питера, а затем и всей России на законы, которые, по выражению М. Горького, падали на них «каменным дождем сверху»⁴³, учили трудящихся бить противника его же оружием, использовать буржуазную законность для отстаивания своих интересов. Они убеждали трудящихся в том, что нелепо ждать справедливости от буржуазно-помещичьего законодательства и суда, особенно по делам «политическим» или по делам, в которых замешана полиция.

Описанию одного из таких дел В. И. Ленин посвятил специальную статью «Бей, но не до смерти». Дело, о котором идет речь в статье, рассматривалось особым присутствием Московской судебной палаты в конце января 1901 г. в Нижнем Новгороде. На скамье подсудимых в числе других чиновников находился и околоточный надзиратель Панов. Полицейские обвинялись в зверском избиении ни в чем не повинного крестьянина Воздухова, который умер на второй день после избиения (21 апреля 1899 г.). Вынужденный, скрепя сердце, обвинять убийц, прокурор в то же время умудрился отказаться от обвинения Панова в истязаниях и жестокостях. Фактам вопреки, он внушал суду мысль, что в действиях околоточного имеется только «причинение пострадавшему обиды».

Потрясая заключением судебно-медицинской экспертизы, выгодным для подсудимых, прокурор настаивал на оправдании Панова. Свою позицию он свел к следующим положениям: 1) Панов бил меньше остальных, следовательно, можно заключить, что его побои не были особо мучительны; 2) если отш не были особо мучительны, то стало быть, их нельзя отнести к категории тех, которые закон именует «истязанием и жестокостью»; 3) ежели по своему характеру их нельзя считать истязанием, то в них следует видеть не больше и не меньше как простое «оскорбление действием». Жонглируя перед судом приведенными софизмами, прокурор всячески старался выгородить Панова.

В. И. Ленин в своей статье едко высмеял «логику» государственного обвинителя. Обращаясь к читателям, он резюмирует: «Юридический софизм, как видите, не отличается особой замысловатостью...».

Суд, однако, пошел за прокурором и, несмотря на очевидность вины полицейского Панова, приговорил его к смехотворно мягкому наказанию — аресту сроком на один месяц⁴⁴.

Своими статьями и устными советами В. И. Ленин помог овладеть тактикой поведения на суде тем революционным рабочим, тем социал-демократам, против которых власти возбудили или могли возбудить уголовное преследование.

Оказавшись на скамье подсудимых, большевики, говорится в ленинском письме «Е. Д. Стасовой и товарищам в Московской тюрьме» от 19 января 1905 г., должны судом пользоваться как агитационным средством и для этого в ряде случаев принимать участие в судебном следствии. На занятиях в кружках Владимир Ильич, по словам В. Щелгунова, учил рабочих многому и, в частности, тому, «как надо держаться в случае ареста на допросах и на суде, как помогать арестованным и ссыльным товарищам...»⁴⁵.

Из сказанного видно, В. И. Ульянов, живя в Петербурге, использовал свои обширнейшие знания в области права и для того, чтобы научить рабочих и крестьян (и прежде всего, обращавшихся к нему за помощью) «воевать за свое право», бороться со своими классовыми врагами, помочь им увидеть прямую связь царизма с капиталистами, понять необходимость борьбы не только против хозяев, но и против самодержавия.

* * *

Годы, проведенные В. И. Лениным в Петербурге (1893 — 1896), оставили неизгладимый след в его жизни, в истории Коммунистической партии. В этот период Владимир Ильич продолжал и успешно завершил начатую в Самаре исторически важную работу по идейному разгрому народников, по подготовке к созданию марксистской партии.

С арестом В. И. Ульянова прекратилась его адвокатская, но не революционная деятельность. Из адвокатуры, в которой он формально продолжал состоять, его отчислили только в 1899 г. по причине... «неизвестности местожительства» и «непредставления отчетов о работе».

17 февраля 1897 г. В. И. Ленин «по высочайшему повелению» царя отправился в сибирскую ссылку. Он вернулся в Петербург через несколько лет, чтобы возглавить созданную им большевистскую партию и подготовку вооруженного восстания.

Примечания:

¹ Произошло это, в частности, и в марксистском кружке при Технологическом институте, куда через М. Сильвина, студента— юриста, вошел В. И. Ленин по приезде в Петербург.

² Петербургская коллегия адвокатов 90-х годов была самой крупной в стране. На 1 января 1894 года, когда в ней уже состоял Владимир Ильич, в ее рядах числилось 302 адвоката и 175 помощников присяжных поверенных. Всеми делами коллегии (прием, наложение дисциплинарных взысканий, утверждение отчетов помощников присяжных поверенных, организация конференция и т- Д-) руководил Совет присяжных поверенных. В годы пребывания в коллегии Ленина Советом ее руководил В. О. Люстих.

³ Михаил Филиппович Волькенштейн — земляк и приятель А. П. Чехова по таганрогской гимназии. В гимназические и студенческие годы участвовал в революционном движении. Работал в петербургском комитете грамотности, в связи с чем неоднократно подвергался полицейским репрессиям. 10 марта 1884 г. принят в столичную адвокатуру. Популярный защитник по уголовным делам Волькенштейн в то же время являлся поверенным Ф. И. Шаляпина, юрисконсультом журнала «Русское богатство».

Весной 1887 г. Волькенштейн приезжал в Самару, намереваясь остаться в местной адвокатуре. К своему прошению на имя окружного суда о выдаче свидетельства на право «хождения по чужим делам». Михаил Филиппович приложил положительный отзыв за подписью Д. В. Стасова — отца известной деятельницы КПСС Елены Стасовой, замещавшего тогда председателя Петербургского Совета присяжных поверенных. В Самаре Волькенштейн подружился с А. Н. Хардиным. Вскоре, однако, он решил вернуться в Петербург.

⁴ Т. Н. Барковская. Цит. раб., стр. 278..

⁵ Следует признать ошибочным указание М. Сильвина о том, что будто по приезде в столицу В. Ульянов записался в помощники к адвокату Герарду (см. журн. «Пролетарская революция». 1924, № 7, стр. 68).

⁶ Встречающееся в литературе указание на то, будто министр юстиции обратился в Совет присяжных поверенных с письмом о нежелательности оставления В. Ульянова в рядах столичной адвокатуры, М. Сильвин квалифицирует как «совершеннейший вздор» (М. Сильвин. В. И. Ленин в эпоху зарождения партии. «Каторга и ссылка», М., 1934. кг, I (110), стр. 76).

⁷ «Красный архив», 1934, т. 1 (62), стр. 114—115.

⁸ Из письма А. И. Ульяновой от 15 марта 1896 г., перехваченного и скопированного полицией, видно, что М. Ф. Волькенштейн настойчиво хлопотал об освобождении своего помощника из «предварилки», но к сожалению, безрезультатно, (ЦГАОР, ф. 102. ДП. 3 делопр. ед. хр. д. 44, л, 56),

⁹ По словам П. И. Стучки, соратника Ленина, первого руководителя Наркомата юстиции РСФСР, адвокатское свидетельство сохранилось у В. И, Ленина до 1917 г. и пригодилось ему при оформлении у нотариуса документов на приобретение типографии для газеты «Правда» (см. Революционная роль советского права. «Советское законодательство», 1932, стр. 108).

¹⁰ А. И. Ульянова-Елизарова. О Ленине. М. 1925, стр. 13.

¹¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 55, стр. 2.

¹² См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 55, стр. 2.

¹³ См. М. Сильвин. Ленин в период зарождения партии. М.. 1958, стр. 69.

¹⁴ Юридический календарь М. Острогорского на 1894 г., стр. 282; и на 1895 г., стр. 276.

¹⁵ Комиссия помощников присяжных поверенных — выборный орган сословного управления младшей части адвокатской корпорации. См. Отчет Совета присяжных поверенных при С. Петерб. судебной палате с 1 марта 1894 г. по 1 марта 1895 г. СПб, 1895. стр. 15.

¹⁶ Конференции (семинары) для начинающих адвокатов организовывал Совет присяжных поверенных. Среди почетных руководителей конференций можно было встретить Д. В. Стасова, Л. Ф. Кони и некоторых других крупных юристов, известных своими прогрессивными взглядами.

¹⁷ Ленин в Петербурге. Лениздат, 1957, стр. 19, 219.

¹⁸ См. Отчет о деятельности Президиума Ленинградской губернской коллегии защитников... Л., 1925, стр. 3.

¹⁹ «Красный архив», 1934, 1(62), стр. 76.

²⁰ «Ревизские сказки» — списки лиц, подлежащих обложению подушной податью в эпоху крепостного права.

²¹ Воспоминания о В. И. Ленине, I, М., 1956, стр. 118 — 121.

²² «Исторический архив», 1959, №6, стр. 102.

²³ «Красный архив», 1934 1(62), стр. 79.

²⁴ Там же, стр. 111.

²⁵ «Красный архив», 1934, 1(62), стр. 112

²⁶ Идя в суд, сообщает Анна Ильинична, Ленин «облекался во фрак покойного отца» (А. И. Ульянова-Елизарова. В. И. Ленин в тюрьме. «Пролетарская революция», 1924, №3, стр. 107).

²⁸ Воспоминания о В. И. Ленине, ч. I, М., 1956, стр. 192.

²⁹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 16. стр. 306. См. также т. 32, стр. 340.

³⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 425.

³¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, стр. 285.

³² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, стр. 500.

³³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 414. Большинство царских прокуроров, писал Ленин, стремилось не к отысканию истины, а обвинению во что бы то ни стало. К такому поведению их толкало в частности то обстоятельство, что повышение их по службе ставилось в зависимость от процента выигранных ими дел. (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 398).

³⁴ Н. К. Крупская. Ленин — редактор и организатор партийной печати. М., 1956, стр. 43.

³⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 152.

³⁶ А. П. Ильин, В. Ульянов в рабочих кружках Петербурга. «Бакинский рабочий», 1926, 24 января.

³⁷ В письме к оберпрокурору «святейшего» синода Победоносцеву Дурново квалифицировал воскресные школы как легальное средство борьбы с существующим строем. Содержание письма свидетельствует о том, что царские министры смертельно боялись «...соединения знания с рабочим людом» (В. М. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 80).

³⁸ Воспоминания родных о В. И. Ленине. Госполитиздат, 1955, стр. 46

³⁹ «Листовки Петербургского Союза борьбы за освобождение рабочего класса, 1895 — 1897 гг.». М., 1934, стр. 6 — 11.

⁴⁰ М. Сильвин. Ленин в период зарождения партии. Л., 1958, стр. 86 — 87.

⁴¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 54.

⁴² «Исторический архив», 1960, № 5, стр. 187.

⁴³ М. Горький. Статьи и памфлеты. М., 1949, стр. 271.

⁴⁴ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 401 — 416.

⁴⁵ Владимир Ильич Ленин. Биография, изд. 2, 1963, стр. 26.