Книги о Ленине

 

Глава 2

РОССИЙСКИЙ КАПИТАЛИЗМ И РЕВОЛЮЦИЯ

Задача буржуазного профессора состоит не в раскрытии всей механики, не в разоблачении всех проделок банковых монополистов, а в прикрашивании их.

В. И. Ленин «Империализм как высшая стадия капитализма»

На рубеже XIX-XX вв. 82% населения империи, огромное большинство которого составляло крестьянство, размещалось в губерниях Европейской России. Лишь 13,4 % из 125,7 млн. жителей страны были горожанами, для России был характерен высокий уровень рождаемости, около четверти населения составляли дети в возрасте до 9 лет. Несмотря на быстрое развитие капитализма и промышленности, аграрная перенаселенность в стране не сокращалась, хотя к 1914 г. доля городского населения значительно возросла¹. До сего времени историки спорят о том, каков был характер развития капитализма в огромной империи, раскинувшейся на территории размером в добрый континент и объединявшей около 140 народов, и насколько глубок был этот процесс. Быть может, нам удастся подойти ближе к пониманию этой проблемы, если мы рассмотрим наблюдавшиеся в то время идейные последствия экономического развития, без которых невозможен анализ российских революций.

Всем, кто интересуется данной тематикой, известно, что, начиная с последней трети XIX в., примерно со времени крестьянской реформы 1861 г., основополагающее направление российской общественной мысли все сильнее определялось дискуссиями о природе развернувшегося и поддерживаемого самодержавием капиталистического развития². Эмигрантские и отечественные (а отчасти и иностранные) авторы, от Герцена до Достоевского, от Ковалевского до Ключевского, от Маркса до молодого Ленина, ломали голову над особенностями новейшего развития России, каждый из них делал собственные политические выводы, соответствующие его убеждениям. С 1890-х гг. до первой российской революции главный вопрос состоял в том, каково содержание развернувшегося с помощью непосредственных иностранных капиталовложений капиталистического развития, включающего в себя и утверждение «аграрного капитализма». Приносивший крупные прибыли рост тяжелой промышленности, наблюдавшийся в основном в районах двух столиц и горнодобывающих областях, так или иначе заставил интеллигенцию задуматься о перспективах развития новой системы. Ведь ослабли все скрепы, связывавшие многонациональную империю; конечно, необходимую роль в этом процессе играли и пробуждавшиеся национальные движения. Материал для различных выводов давали и явления, которые были естественными спутниками развития: городская нищета, появление новой бедноты, медленная капиталистическая перестройка сельского хозяйства, экономическое и социальное расслоение деревни, рост безработицы, проституции, преступности. Обострение социальных противоречий ясно отразилось в первой российской революции с ее буржуазно-демократическими целями и половинчатыми результатами: появлением легальных политических партий, «царской конституцией», Государственной думой, жаждавшим земли крестьянством, а также дворянством и крупнопоместной аристократией, страшившимися потери своих позиций. Все это означало кризис самодержавия: с формированием класса буржуазии и складыванием революционного рабочего движения появилось множество новых проблем, требовавших своего решения. Первая российская революция «обобщила» важнейшие противоречия новейшего развития: провал империалистической политики, унизительное поражение в русско-японской войне (которое показало военную слабость империи) и обостряющиеся социальные проблемы, угрожавшие внутреннему единству государства. Уже в ходе первой революции наблюдалась определенная динамика событий: за голодными бунтами последовали традиционные формы сопротивления, захваты земель крестьянами и забастовки, однако наряду с этим возникли Советы и вспыхнуло вооруженное восстание (декабрь 1905 г.). С ослаблением самодержавия некоторые течения социал-демократии уже задумывалась над продолжением революции. Таким образом, уже в то время можно было наблюдать радикализацию революции по мере приближения перспективы преодоления капиталистической системы в целом.

После поражения революции основные противоречия в России сгруппировались вокруг трех главных вопросов: 1) сути и направления развития самодержавия; 2) столыпинских аграрных реформ и альтернатив экономического развития России; и, наконец, 3) возможностей политического разрешения противоречий (раздел земли или крупное землевладение, повторение рабоче-крестьянской революции или «органическое» капиталистическое развитие с восстановлением российской великодержавности). Последний комплекс проблем определил содержание внутренних конфликтов в революционном рабочем движении. Интеллектуальная и политическая борьба различных течений этого движения с необычайным многообразием отражала возникшие альтернативы. Хотя полное поражение революционных целей в 1907 г. сделало вероятным для «образованного общества» «конституционно-монархический» характер буржуазной эволюции, среди русской интеллигенции не было согласия относительно того, в какой форме можно представить подобное «сожительство». Интеллигенты, вернувшиеся в лоно самодержавия, в том числе «консервативные либералы», сплотившиеся вокруг сборника «Вехи» (Н. А. Бердяев, П. Б. Струве, С. Н. Булгаков, С. Л. Франк и другие), попытались под личиной религиозной философии примирить буржуазное развитие с «российской государственностью», великодержавностью, православием и монархией, в то время как либералы-западники из партии кадетов П. Н. Милюкова мечтали о конституционной монархии. Черносотенные крайние правые с взглядом, устремленным в прошлое, желали монархического «обновления» с опорой на террор и насилие (что означало мобилизацию масс с помощью ранее неизвестных средств, характерных для современных массовых движений, а также полное «искоренение» социал-демократии), в то время как т. н. октябристы, консервативные буржуазные крайние правые силы, выражая важнейшее своеобразие российской буржуазии, не собирались отказываться от тесного «союза» с царем и крупнопоместной аристократией. Крестьянская партия, эсеры, тоже содержала различные течения - от сторонников российского буржуазного развития до террористов-антимонархистов.

Все эти события, дискуссии и столкновения отразились и в спорах социал-демократов с различными политическими течениями, которые вели борьбу и друг с другом. Определяющую роль в этих спорах играл В. И. Ленин, теоретические изыскания которого, продолжавшиеся с начала 1890-х гг. до 1917 г., послужили основой для его практической политической деятельности. В центре этих теоретических поисков стоял основополагающий, постоянно уточнявшийся Лениным вывод о том, что Россия неизбежно и «закономерно» движется к революциям, которые окажут воздействие на всю всемирную историю.

Конечно, выполненный Лениным анализ состоял из многих элементов, однако его рассуждения, исторические изыскания, выступления в теоретических дискуссиях и другие работы, связанные с капитализмом, точнее, российским капитализмом, обладают внутренней методологической цельностью, даже несмотря на то, что процесс теоретического изучения был пронизан политическими соображениями и устремлениями. Непосредственные политические соображения иногда не снижают, а даже повышают уровень и плодотворность теоретического исследования. С точки зрения истории идей исследовательская работа Ленина и сегодня поражает своей теоретической и методологической последовательностью. Ленин еще не завершил университета, когда впервые познакомился с произведениями К. Маркса, и практически тогда же, в 1891-1892 гг., начал систематическое изучение победного шествия капиталистической системы в России.

Что есть капитал, в чем суть капиталистической системы, есть ли разумная альтернатива этой системе, существует ли какой-либо путь назад, в сторону реставрации традиционного общества? Эти и похожие вопросы приходилось ставить в то время в борьбе с народниками и другими оппозиционными течениями, которые видели в капитализме нечто чуждое русской народной душе, российским историческим условиям и чувствовали ностальгию по еще отнюдь не исчезнувшим реликвиям исторического прошлого. В это время в Россию проник марксизм, совершивший «Коперников переворот» в истории российской научной мысли, прежде всего, конечно, в мышлении молодой интеллигенции, поколения, взбунтовавшегося против самодержавия.

Политические, теоретические и организационные воззрения Ленина, касавшиеся революции, непосредственно и органически сложились в ходе исторического, экономического, теоретического и политического изучения капиталистической системы и, конкретно, российского капитализма. Из этого изучения выросло осознание значения нового массового движения пролетарского характера, постановка фундаментальных проблем будущей революции.

Но в чем же суть этой новой системы? В 90-е гг. XIX в. ответ на этот вопрос был еще далеко не очевиден. Как раз наоборот. На основании анализа системы был сделан вывод, что врагом является не царь и не отдельные капиталистические собственники, а именно царизм как система, капитализм с его «безличным» социальным устройством, различными, находящимися в сложном взаимодействии друг с другом социально-экономическими структурами, совокупностью разнообразных отношений³. Из этого был сделан практический вывод о важности рабочего движения и неприемлемости традиции терроризма.

В голове 20-летнего молодого человека уже возник вопрос: как же можно вести успешную борьбу с капиталистической системой, не раскрыв ее характерных черт, закономерностей, не поняв и не обсудив их публично. Ленин принял на вооружение мысль Гегеля о том, что рабы, осознав свое положение, уже, собственно говоря, перестают быть рабами.

 

Примечания:

¹ Сахаров А. Н. Введение. In: Россия в начале XX века. М., 2002. С. 20-22.

² Любой перечень литературы по этому вопросу был бы безнадежно неполным, поэтому я обращу внимание читателей лишь на некоторые работы, вызвавшие споры: Россия в начале XX века. Исследования. М., 2002; Дякин В. С. Был ли шанс у Столыпина? СПб., 2002; Аврех А. Я. Царизм накануне свержения. М., 1989; Островский И. В. Столыпин и его время. Новосибирск, 1992.

³ Спустя почти 20 лет, касаясь вопроса о военном насилии в своей известной брошюре об империализме, Ленин снова выдвинул на передний план эту «безличность» капиталистической системы: «Капиталисты делят мир не по своей особой злобности, а потому, что достигнутая ступень концентрации заставляет становиться на этот путь для получения прибыли...». Ленин В. И. ПСС. Т. 27. С. 372.

 

2.1 РАЗРЫВ С НАРОДНИЧЕСТВОМ

Ленину еще не было и 23 лет, когда он набросал свои первые мысли о развитии российского капитализма¹. Это были его самые ранние статьи, рецензии и лекции, в том числе напечатанная в 1894 г. известная брошюра «Что такое “друзья народа” и как они воюют против социал-демократов?», которая нанесла решающий удар по экономическим и политическим взглядам народников². Как заметил позже сам Ленин, эти первые работы были подготовкой к написанию его главного труда по экономической истории - «Развития капитализма в России», единственной исторической работы Ленина, написанной по всем правилам научного исследования³. Эта книга содержит важную информацию и для специалистов наших дней⁴. Научные исследования играли исключительно важную роль в складывании теоретических и политических взглядов Ленина, значение этого факта иногда не оценивается по достоинству. Вспомним, что написание упомянутой книги настолько занимало Ленина в тюрьме, что во время одиночного заключения ему виделись целые ее главы, а попав в ссылку, он первым делом просил родственников прислать ему необходимую специальную литературу⁵.

Хотя Владимир Ильич Ульянов получил диплом юриста, он «попутно» серьезно занимался аграрной историей и статистикой, а также приобрел основательные познания в области экономики и истории, а также методологии этих наук. Наряду с книгами по аграрной истории и статистике он критически использовал в ходе собственных изысканий новейшие результаты отечественных исследований по изучаемой тематике. В ходе исследовательской работы он сознательно сочетал научные методы и знания с экономическим и философским методом и теорией К. Маркса. Опираясь на теорию К. Маркса, В. И. Ульянов отошел от старого, позитивистского подхода к истории и науке вообще, от социологии и почувствовал, что находится на пороге совершенно нового научного периода. С этих позиций он критиковал ограниченность некоторых современных ему исследователей, а также те отличавшиеся узким горизонтом, отгородившиеся от других наук и от теории эмпирические научные подходы, которые не учитывали значение всей системы в целом, абсолютизируя «единичное» и «частное».

Марксистское мировоззрение проявилось уже в ранних заметках Ленина о книге В. Е. Постникова по аграрной истории России. Ленин почувствовал, что «искусственный» отрыв одного определенного вопроса, вопроса крестьянского, от совокупности многообразных отношений в целом приводит к тому, что «цельность представления теряется». Поэтому, признавая профессиональные заслуги Постникова и учась у него, Ленин «дополнил» его историко-экономическое исследование общетеоретическими соображениями политико-экономического характера, что позволяло поместить проблему природы и совокупности связей крестьянского хозяйствования в общие рамки разворачивающейся капиталистической системы и дать понятийную характеристику сущности капитализма⁶. Ленин сознательно стремился перенести исследуемые вопросы в их реальный исторический и социологический контекст. Раннее понятие капитализма, которым тогда пользовался Ленин, также исходило из определенных, исторических форм товарного производства и лежавшего в его основе своеобразно дифференцированного разделения труда. Ленин понимал капитализм как общественную систему, «общественное хозяйство», где господствуют капиталистические отношения, производство прибавочной стоимости, максимализация прибыли, накопление капиталов. Основополагающее своеобразие капитализма он видел в том, что рыночная конкуренция все превращает в обычный товар, в том числе и самого человека, а также его рабочую силу («наемный рабочий»). Он писал именно о конкретных исторических формах этой системы, которую уже в молодые годы считал мировой⁷.

В наследии К. Маркса Ленин обнаружил контуры общей социально-экономической теории, с помощью понятийного аппарата которой ему удалось интерпретировать основные факты современного буржуазного общества и тенденции его всемирного развития⁸. Эту теорию можно было целенаправленно использовать в борьбе с народническим мировоззрением, которое в течение долгих десятилетий господствовало в российском оппозиционном движении. Конечно, не только Ленин, но и многие другие революционные мыслители занимались этой проблемой. Характерно, что арестованный вместе с Лениным Мартов также приступил к систематической критике народничества в тюрьме в 1896 г. В следующем году он опубликовал свои критические замечания в первом легальном марксистском журнале «Новое слово»⁹. Позже Мартов видел важнейшее идеологическое различие между своим и ленинским подходом в том, что, в то время как Ленин противопоставил «упадочное народничество 90-х годов» революционному народничеству 70-х годов, сам Мартов «внимательно проследил всю эволюцию легального народничества» и рассмотрел «заключенные в нем с самого начала противоречия между его революционно-утопической враждой к всякой “буржуазности”, ко всему укладу капитализма, и реформистски-приспособленческим оппортунизмом, вытекающим из стремления обойти путь классовой борьбы»¹⁰. Однако тематическая разница между двумя авторами состояла скорее в том, что Ленина интересовали прежде всего экономические взгляды народников.

Книга «Что такое “друзья народа”?» вызвала множество откликов, и не только из-за своей политической пикантности. Споря с позитивистскими социологами, Ленин подчеркивал¹¹, что одно «накопление материалов», «простое описание явлений» относится к наихудшему наследию прежнего научного подхода (хотя сам Ленин был педантичным исследователем, умевшим анализировать источники). В понимании Ленина, для нового научного подхода центральным является вопрос о том, как развивается товарная организация общественного хозяйства, как она превращается в капиталистическую организацию и как подчиняется российское сельское хозяйство капиталистическому рынку.

В книге Ленина необыкновенно интересной была уже сама постановка вопроса: почему Маркс говорит о «современном (modern) обществе», когда все экономисты до него говорили об обществе вообще? В каком смысле он употреблял понятие «современный», по каким признакам выделяет это современное общество? Ленин перечислил основные понятия марксовой общественной теории (общественная формация, способ производства, производственные отношения и т. д.), подчеркивая экономическую обусловленность структуры общества¹². Наряду с общими особенностями капитализма Ленина интересовало и конкретно превращение традиционного общества в капиталистическое, а особенно - товарная организация российской капиталистической экономики. В противовес народникам Ульянов доказывал, что «Россия вступила на капиталистический путь»¹³, но практически одновременно открыл и «второй фронт» против тогда еще выступавшего в оболочке народничества либерального подхода (главным образом против Михайловского), представители которого провозглашали, что в России «нет пролетариата» и зарождается некий своеобразный строй¹⁴.

Важнейшую экономическую и социальную проблему Ленин видел в экономической и социальной дифференциации крестьянства, которая находилась в непосредственной связи с распространявшимся в деревне наемным трудом. Ленин обратил внимание на то, что русские крестьяне важных сельскохозяйственных районов очень часто не пользовались надельной землей («собственной землей», которой они владели в рамках общины), а за неимением средств отдавали ее в аренду или отчуждали в какой-либо иной форме. Причину сильной дифференциации крестьянства Ленин искал в капиталистической кредитной политике, конкуренции и распространении машин в крестьянских хозяйствах: «...появление массы бесхозяйных дворов и увеличение числа их определяется борьбою экономических интересов в крестьянстве». Главным средством в этой борьбе является уменьшение издержек производства, идущее вслед за увеличением размера хозяйства¹⁵. Исследуя причины дифференциации крестьянства, Ленин пришел к вопросу о рынке, рыночной экономике: «Основная причина возникновения в крестьянстве борьбы экономических интересов - существование таких порядков, при которых регулятором общественного производства является рынок»¹⁶. Он связал проблему дифференциации крестьян с возникновением рынка (рыночной экономики) в своей второй дошедшей до нас работе под названием «По поводу так называемого вопроса о рынках»¹⁷.

В ней Ленин, воспользовавшись диалектикой общего и особенного, впервые сформулировал основные признаки капитализма вообще и особенные признаки капитализма российского. Вопрос был поставлен им так: «может ли в России развиться капитализм»? За этим вопросом стояло убеждение Ленина, что народничество окончательно потеряло историческую почву под ногами, что народники неспособны понять, почему их предполагаемая социальная база, российское крестьянство, несмотря на свое бедственное положение, остается «немым» и не откликается на идеи «проповедников», взявших на себя миссию по спасению нации. С научной и политической точки зрения Ленин считал наиболее вредным и наивным предрассудком народников то, что они противопоставляли обеднение крестьянства способу функционирования капитализма¹⁸. Политическое значение этой научно-теоретической проблемы очевидно. Ведь если капитализм не имеет под собой почвы в царской империи, тогда работы Маркса, марксизм, социал-демократия неприменимы к России. Научная деятельность Ленина была направлена именно на опровержение этого тезиса. Народники смотрели на Россию так, как будто прежняя система натурального хозяйства еще была в ней реальной альтернативой капитализму. Ленин считал главной ошибкой народников и первых русских марксистов то, что они смотрели на капитализм и его сущностный аспект, обмен, как «на какую-то случайность, а не как на известную систему хозяйства»¹⁹.

Таким образом, по ленинским представлениям, бедность, которую народники считали подлежащей устранению «случайностью», не была устранимой аномалией системы. Рыночная экономика, накопления капитала, концентрация, всепроникающая рыночная конкуренция, техническое развитие и т. д. постоянно обновляют стареющую структуру капиталистического разделения труда. При этом и наряду с этим капиталистическая система, не в последнюю очередь с целью максимализации прибылей, время от времени подрывает (во время кризисов) жизненные условия миллионов людей, привязанных к преодоленной структуре разделения труда. Поэтому, переводя проблематику рынка в плоскость морали, народники отвлекают внимание от реальных вопросов капиталистической системы и перспектив на будущее. В противовес этому Ленин сосредоточил внимание на реструктуризации, на пролетаризации широких масс общества, социальной предпосылкой которой являлся распад единого класса крестьянства, распад общины.

В то же время уже в своих первых работах Ленин ощущал присутствие «чуждых» капитализму докапиталистических элементов хозяйствования, наслоение друг на друга разнообразных способов производства, многоукланость», которую он позже также будет считать основополагающей проблемой российской экономики. В книге «Что такое “друзья народа”?», написанной главным образом с политической целью, он уже явно стремился специфицировать исторические особенности российского капитализма. Позже, во втором пункте третьей главы «Развития капитализма в России», Ленин уже вполне зрело анализировал процесс соединения барщинной системы хозяйства с капиталистической после реформы 1861 г. В самом названии книги он указал на то, что с расширением внутреннего рынка промышленность уничтожит изоляцию русской докапиталистической провинции²⁰. Своеобразным элементом этого процесса было то, что крестьяне, практически оставшиеся без земли в результате реформы 1861 г., превратились в пролетариев, оставшись при этом в сельском хозяйстве²¹. Это действительно оказалось спецификой развития России, имевшей далеко идущие социальные и политические последствия. Однако уточнению позиции Ленина серьезно способствовала развернувшаяся полемика с либералами. Первые союзники либерализма, имевшего славянофильско-народнические или западнические истоки, появились в кругу «легальных марксистов».

 

Примечания:

¹ См.: Ленин В. И. ПСС. Т. 1. В этом томе опубликованы первые четыре работы Ленина. Первой из них была рецензия: «Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни. (По поводу книги В. Е. Постникова - “Южно-русское крестьянское хозяйство”)». Она была написана в 1893 г., а впервые напечатана в 1923 г.

² Ленин В. И. Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? (Ответ на статьи «Русского богатства» против марксистов). In: Ленин В. И. ПСС. Т. 1. С. 125— 346. Брошюра была написана весной-летом 1894 г. и в том же году была опубликована. Ленин начал работать над ней в 1892-1893 г. в Самаре, где читал рефераты по этому вопросу в местном марксистском кружке. Осенью 1894 г. Ленин читал свою работу в петербургском марксистском кружке. Дальнейшую информацию о судьбе книги, ее распространении книги см. там же, с. 575-577.

³ Эта книга Ленина была высоко оценена и таким замечательным экономистом и историком экономики, как Алек Ноув, который, правда, не считал Ленина экономистом, - но Ленин им и не был. А. Ноув указал на то, что интерес Ленина к экономике «был односторонним»: он прекрасно интерпретировал Маркса, хорошо знал произведения Адама Смита и классические экономические теории, однако совсем не занимался «микроэкономикой», поскольку, будучи политиком, не имел времени углубиться в эту проблематику. См.: Nove A. Lenin as Economist. In: Lenin: the Man, the Theorist, the Leader. (Ed.: Leonard Shapiro and Peter Reddaway), Praeger, N.Y., 1967. P. 187-210.

⁴ Серьезное теоретическое изучение интересующей нас проблемы имеет свою традицию, сошлюсь, например, на написанные до 1989 г. работы А. Ага, в которых автор именно в связи с «Развитием капитализма в России» попытался обрисовать теоретическое значение трудов Ленина. См.: Agh A.: A politika vilaga. Kossuth. Bp., 1984. P. 190 и далее.

⁵ В письме от 26 марта 1896 г., написанном матери из Красноярска, Ленин просил прислать литературу по истории экономики: «Ежегодник Министерства финансов». СПб., 1869. Выпуск I; «Статистический временник Российской империи»; «Материалы для статистики фабрично-заводской промышленности в Европейской России за 1868 год», обработанные И. Боком. СПб., 1872; и т. д. См.: Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 28.

⁶ Ленин В. И. ПСС. Т. 1. С. 4-5.

⁷ Там же. С. 86-87. Занимаясь этой тематикой, Ленин именно в то время, весной 1894 г., изучал книгу Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства».

В.И. Ленин. Биографическая хроника. Т 1. С. 87.

⁸ При этом Ленин не знал некоторых важных работ Маркса, например «Grundrisse» («Экономические рукописи 1857-1861 годов»), обнаруженную в 1923 г. Д. Б. Рязановым, который был тогда директором московского Института К. Маркса и Ф. Энгельса и работал над изданием первого собрания сочинений Маркса и Энгельса. Знаменитое «Введение» было найдено К. Каутским. Об этом см.: Musto М. Dissemination and Reception of the Grundrisse in the World. A Contribution to the History of Marxism. (Рукопись).

⁹ Мартов Ю. О. Общественные и умственные течения в России. «Книга». Л. - М., 1924. С. 1.

¹⁰ Там же.

¹¹ «Ясное дело, что основная идея Маркса о естественно-историческом процессе развития общественно-исторических формаций в корень подрывает эту ребячью мораль, претендующую на наименование социологии». Ленин В. И. ПСС. Т. 1. С. 134.

¹² «Анализ материальных общественных отношений (т. е. таких, которые складываются, не проходя через сознание людей: обмениваясь продуктами, люди вступают в производственные отношения, даже и не сознавая, что тут имеется общественное производственное отношение) - анализ материальных общественных отношений сразу дал возможность подметить повторяемость и правильность и обобщить порядки разных стран в одно основное понятие общественной формации». Там же. С. 137.

¹³ Там же. С. 198.

¹⁴ Иронизируя над Михайловским, который сомневался в существовании пролетариата, Ленин писал: «В России, в которой одной только можно найти такую безысходную нищету масс, такую наглую эксплуатацию трудящихся, - которую сравнивали (и законно) с Англией по положению ее бедноты, в которой голодание миллионов народа является постоянным явлением рядом, например, с все возрастающим вывозом хлеба, - в России нет пролетариата!!» Там же. С. 199.

¹⁵ Там же. С. 4 5 и далее, с. 59-60, 65.

¹⁶ Там же. С. 66.

¹⁷ Первоначально главные тезисы этой работы были изложены Лениным в марксистском кружке в споре с Г. Б. Красиным по поводу его реферата «Вопрос о рынках». Сама работа «По поводу так называемого вопроса о рынках» была написана осенью 1893 г. и впервые напечатана в 1937 г. См.: В. И. Ленин. Биографическая хроника. Т. 1. С. 80-81; Ленин В. И. ПСС. Т. 1. С.67-122.

¹⁸ «Ведь для развития капитализма необходим широкий внутренний рынок, а разорение крестьянства подрывает этот рынок, грозит совершенно закрыть его и сделать невозможной организацию капиталистических порядков. Говорят, правда, что, превращая натуральное хозяйство наших непосредственных производителей в товарное, капитализм тем самым создает себе рынок, но мыслимо ли допустить, чтобы за счет жалких остатков натурального хозяйства у полунищих крестьян могло развиться у нас то могучее капиталистическое производство, какое мы видим на Западе?» Ленин В. И. ПСС. Т. 1. С. 71.

¹⁹ Там же. С. 85.

²⁰ В то же время автор и в предисловии подчеркнул, что не будет рассматривать данные о внешнем рынке и внешней торговле. См.: Ленин В. И. Развитие капитализма в России. Процесс образования внутреннего рынка для крупной промышленности. // Ленин В. И. ПСС. Т. 3. с.  185-192.

²¹ «При всем бесконечном разнообразии форм, свойственном переходной эпохе, экономическая организация современного помещичьего хозяйства сводится к двум основным системам в самых различных сочетаниях, именно к системе отработочной и капиталистической. Первая... - прямое переживание барщинного хозяйства...» Там же. С. 186-187.

 

2.2 РАЗРЫВ С ЛИБЕРАЛАМИ

В биографической главе мы уже видели, что встреча В. И. Ульянова с П. Б. Струве, состоявшаяся в 1894 г., и полемика с ним положили начало спору Ленина с либералами, продолжавшемуся почти три десятилетия. Правда, либеральное направление тогда еще «созревало» в рамках «легального марксизма»¹, из которого отчасти и выросло позднее. В то время, однако, преобладало единомыслие в борьбе с народничеством. Основной теоретической и политической проблемой было отношение к новой, капиталистической системе и, отчасти, критическая оценка отношения народников к капитализму². В. Ульянов делал различия и между различными видами немарксистской критики капитализма, так, например, находясь в ссылке (в апреле 1899 г.), он написал одобрительную рецензию на книгу Гобсона «Эволюция современного капитализма», опубликованную в Санкт-Петербурге в 1898 г. (позже Гобсон окажет влияние на ленинскую теорию империализма). Ленин указал на ценность критического описания капитализма Гобсоном, особенно его статистических изысканий (например, он понял важное значение женского труда в современной промышленности и необходимость его изучения), однако, с сожалением писал Ленин, Гобсон слаб в общетеоретических вопросах и не разбирается в основных понятиях современного капитализма, например, не понимает, что такое «капитал» и какова роль «сбережения», поскольку не знает теории К. Маркса. В то же время Ленин надеялся на то, что эмпирические исследования Гобсона в итоге приведут его к Марксу³. Итак, если «реформизм» Гобсона Ленин оценивал как приближение к марксизму, то складывающееся «бернштейнианство» Струве он, наоборот, считал отдалением от марксизма. В то время бернштейнианство по существу означало отказ от революционного свержения капиталистической системы, разделение политической и экономической борьбы рабочего класса, сведение «классовой борьбы» к экономическим выступлениям.

Дружеские жесты в общем не влияли на высказывания Ленина по поводу взглядов Струве, хотя, конечно, Ленин не обострял споров и стремился не наносить обид своему оппоненту⁴. Правда и то, что он неоднократно писал о публицистическом таланте Струве. Их сотрудничество на короткое время распространялось и на период «Искры», оно продолжалось примерно до рубежа 1900-1901 г., когда Струве приступил к созданию либерального эмигрантского издания «Освобождение»⁵; в какой-то момент могло показаться, что их антимонархический союз может воплотиться в жизнь, однако в то время Ленин в частной переписке уже называл П. Б. Струве, отвернувшегося от социал-демократии, «предателем» и «Иудой»⁶.

Ленин и Струве долгое время были согласны в том, что капитализм прокладывает себе дорогу в любых условиях, однако чем меньше он сталкивается с сопротивлением старых форм, чем сильнее разрушает их, тем благоприятнее те условия, которые он создает для рабочего движения. Однако в этом пункте Ленин немедленно отверг такую постановку вопроса, которая исходит не из регионально-исторических предпосылок, а из неисторичного противопоставления «хорошего (западного) и плохого (восточного, российского) капитализма», потому что такая точка зрения открывает путь к морализирующему оправданию системы, противостоящему научному подходу. Ленин высмеивал выступавшего от имени российской буржуазии Струве за то, что он приписывал российской буржуазии миссию, наделял ее такими чертами, которых у нее нет.

Похожая критика вырисовывается и в замечаниях Ленина на опубликованную в 1900 г. книгу С. Булгакова «Капитализм и земледелие», хотя Булгаков «грешен» скорее ошибками «народнического типа». Ленин главным образом критиковал иллюзии Булгакова, связанные с мелкими крестьянскими хозяйствами, поскольку Булгаков представлял дело так, будто бы развитие российского сельского хозяйства могло «миновать» капитализм, а переживавшие кризис мелкие крестьянские хозяйства могли быть «восстановлены»⁷. Однако важнейшей книгой, оказавшей серьезное влияние на интеллектуальное развитие Ленина, была работа К. Каутского «Аграрный вопрос»⁸, которую он изучал и конспектировал в феврале-марте в Шушенском. То время было не слишком богато марксистской литературой по аграрному вопросу, зато вызывали интерес научные изыскания «катедер-социалистов»⁹. В книге К. Каутского изучалось множество важных вопросов аграрного капитализма от земельной ренты до господства крупного землевладения над мелким. Однако, учитывая влияние этой книги на Ленина, интересно отметить существовавшие уже тогда расхождения в подходе к аграрному вопросу Каутского и Ленина. В отличие от Каутского у Ленина уже появилась мысль о вовлечении в борьбу против существующей системы жертв развития капитализма в деревне, крестьянской бедноты. Кроме этого, Ленин уже тогда имел другое мнение относительно возможностей национализации земли, поскольку не соглашался с тем, что государство будет менее эффективно пользоваться землей, чем частный капитал. Ленин не разделял мысли Каутского о том, что национализация невыгодна рабочему классу, поскольку она привела бы к укреплению буржуазного государства¹⁰. Далее, в отличие от Ленина, Каутский не намечал перспективы коммунистической революции и диктатуры пролетариата, хотя вполне приемлемо для Ленина показал характерные черты наемного труда в сельском хозяйстве, а также значение борьбы крестьянства и мелких собственников вообще за защиту своих интересов. При этом Каутский считал, что рабочий класс должен занять «нейтральную» позицию в крестьянском вопросе. Антиутопическая книга Каутского, замечательная как с профессионально-научной, так и с теоретической точек зрения, сильно помогла Ленину показать российские и восточноевропейские особенности распространения капитализма. В то же время она побудила Ленина выявить российские иллюзии, связанные с мелким крестьянским производством, а также обратить внимание на уязвимые места народничества и либерализма.

Ленин чувствовал, что по крайней мере в одном пункте аргументация народников и Струве совпадает: народник, г. В. В. (В. П. Воронцов), и «антинародник», Струве, сравнивали российские порядки «с какой-нибудь “английской формой” капитализма, а не с основными его чертами, изменяющими свою физиономию в каждой стране». У Струве российские особенности были показаны так, как будто они воплощаются в уклонении от капитализма или в его искажении. В противовес этому Ленин подчеркнул, что существует общетеоретическое понятие капитализма, которое отсутствует как во взглядах народников, так и во взглядах «либеральничающих» авторов. Струве также указывал лишь на «господство менового хозяйства», но не учитывал другого признака капитализма - присвоения прибавочной стоимости владельцем денег¹¹. Эта народническо-либеральная утопия имела для Ленина столь большое значение потому, что, по его мнению, Струве смотрел на российский капитализм «как на нечто будущее¹², а не настоящее, вполне уже и окончательно сложившееся», как будто «благосостояние является признаком капитализма; а между тем различным теоретическим подходам соответствуют различные политические импликации»¹³.

Таким образом, некоторые элементы романтического, ориентированного на прошлое взгляда народников на капиталистическую систему проявились и в другой ошибочной позиции, в «либеральном уклоне». Ленин обнаружил это в заявлениях Струве о государстве. По мнению Ленина, совершенно заблуждаются те, кто исходит из представления о государстве как «организации порядка», поскольку, как в свое время подчеркивал Ф. Энгельс, «существенный признак государства состоит в публичной власти, отделенной от массы народа», - власти, которая в конечном итоге стала средством поддержания капиталистической системы. «Итак, - конкретизирует Ленин, - признак государства - наличность особого класса лиц, в руках которого сосредоточивается власть». Ленин считал, что, по теории Маркса, современное государство воплощается в бюрократии: «Тот особый слой, в руках которого находится власть в современном обществе, это - бюрократия. Непосредственная и теснейшая связь этого органа с господствующим в современном обществе классом буржуазии явствует и из истории...»¹⁴ Ленин уже в конце 1903 г., критикуя аграрную программу либералов, видел одну из основных черт «оппозиционного» поведения российской буржуазии и ее идеологических и политических представителей в том, что национальная буржуазия стремилась продемонстрировать свою «смелость» и привязанность к «национальной почве» «дополнив» либерализм народничеством. «Русская буржуазия, - писал Ленин, - играет в народничество (и искренно иногда играет) именно потому, что она находится в оппозиции, а не стоит еще у кормила власти». «Бернштейнианское объединение» либерализма и социализма, как и основные течения народничества, Ленин оценивал как проявление политической «оппозиционности», как средство идеологического вытеснения революционной социал-демократии, оппозиции, выступающей против самой системы в целом¹⁵.

Настоящий и необратимый разрыв между марксизмом и либерализмом на практике (а не в деятельности Ленина) наступил во время революции 1905 г., которая поставила перед российским обществом следующие основополагающие вопросы: как должно произойти преобразование самодержавия, как может быть создана демократическая республика и каково должно быть ее содержание (демократические свободы, Учредительное собрание, 8-часовой рабочий день)? По мере радикализации революции появилась проблема перехода «от демократической революции к социалистической» (перманентная революция), и необходимо было найти решение таких тяжелых социально-политических вопросов, как земельный вопрос, конфискация и раздел помещичьих земель, социальное и правовое равенство. В то же время возникла и дилемма далекого будущего, которая формулировалась так: самоуправление или революционная диктатура?¹⁶

В свете этих проблем нужно изучать взаимоотношения политических сил, союзнические группировки, роль партий в революции, складывание социал-демократии и «левого блока» («союза рабочих и крестьян»). На политическом языке того времени вопрос о создании этого последнего союза формулировался так: с кем пойдет социал-демократия в борьбе против самодержавия - с буржуазией или с бедным крестьянством? Этот вопрос уже содержал в себе и раскол внутри социал-демократии. Таким образом, первый такой «раскол» произошел на рубеже веков между Лениным и Струве, то есть между марксистами и растворившимися в либерализме т. н. легальными марксистами¹⁷.

Примечания:

¹ В конце 1899 г. в своей явно антибернштейнианской рецензии на книгу К. Каутского «Bernstein und das Sozialdemokratische Program. Eine Antikritik» Ленин обрисовал либеральные, «бернштейнианские» тенденции «легального марксизма». Ленин В. И. ПСС. Т. 4. С. 199— 210.

² В этом отношении первым важным теоретическим документом была работа: Ленин В. И. Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве. (Отражение марксизма в буржуазной литературе). По поводу книги П. Струве «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России». СПб., 1894. // Ленин В. И. ПСС. Т. 1. С. 347-534. Эта работа была написана в конце 1894 - начале 1895 г. и впервые напечатана под псевдонимом К. Тулин в 1895 г. в сборнике «Материалы к характеристике нашего хозяйственного развития» (СПб.).

³ Ленин В. И. Рецензия на кн. Гобсон. «Эволюция современного капитализма». Пер. с английского. СПб., 1898. // Ленин В. И. ПСС. Т. 4. С. 153-156. Интерес Ленина к творчеству Гобсона проявлялся и позже. 28 августа 1904 г. в письме матери из Женевы в Саблино (под Петербургом) он писал: «Я получил теперь книгу Гобсона об империализме и начал переводить ее...». Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 237.

⁴ Даже в апреле 1900 г. Ленин в письме к матери (6 апреля) писал: «П. Струве отвечать не собираюсь (послал маленькую вставку против него к статье в ответ Скворцову). Там же. С.  183. Речь шла о статье Струве «Основная антиномия теории трудовой ценности». «Маленькая вставка» была помещена в конце статьи Ленина «Некритическая критика». Ленин В. И. ПСС. Т. 3. С. 636.

⁵ О деятельности этого кружка и роли в нем Струве см.: Menyh£rt L. Az orosz tarsadalini- politikai gondolkodas a szazadfordulon (1895-1906). Akademiai Kiado, Bp., 1985.

⁶ Ленин подозревал начавшееся сближение некоторых марксистов с либералами уже тогда, когда в июле 1899 г. получил «Credo» Екатерины Кусковой, которое в оболочке «либеральной социал-демократии» означало то же самое, что и идейная эволюция Струве, а именно - отказ от революции в пользу «преобразования общества в демократическом направлении». См.: Белов В. История одной дружбы. С. 73-75, 83-85. Даже еще в 1902 г. во втором издании брошюры «Задачи русских социал-демократов» (Женева, 1902 г.) Ленин относительно сдержанно критиковал Струве, «разоблачив» его лишь в одном отрывке пространного текста, в котором он поблагодарил либеральных помещиков, пытавшихся основать «земскую конституционную партию», за то, что «они убрали от русской социал-демократии г. Струве, окончательно превращая его из квазимарксиста в либерала, помогая нам на живом примере демонстрировать перед всеми и каждым настоящее значение бернштейнианства вообще и русского бернштейнианства в особенности». Ленин В. И. ПСС. Т. 2. С. 441.

⁷ Ленин В. И. Конспект и критические замечания на книгу С. Булгакова «Капитализм и земледелие» // Ленинский сборник. XIX. Партийное издательство. М., 1932. С. 114-128, прежде всего с. 119. Материалы книги дают множество доказательств прекрасного знания Лениным международной специальной литературы. В ходе изучения аграрного капитализма он проанализировал работы К. Каутского, Э. Давида, Ф. Герца, С. Булгакова и других, рассматривая аграрную проблематику в контексте всемирного развития капитализма.

⁸ Kautsky К. Die Agrarfrage. Eine Uebersicht uber die Tendenzen der modemen Landwirschaft und die Agrarpolitik der Sozialdemokraten. Suttgart, 1899. На основании этой книги Ленин составил, пожалуй, свой наиболее обширный конспект, написанный на 49 страницах формата ученической тетради («Конспект книги К. Каутского “Аграрный вопрос”») // Ленинский сборник. XIX. С. 27-83.

⁹ «Катедер-социалисты», например Л. Брентано, В. Зомбарт, вели свою деятельность в Германии второй половины XIX в., где с университетских кафедр излагали свои взгляды о «мирном перерастании» капитализма в социализм, вступив в спор с революционными течениями рабочего движения.

¹⁰ Об этом см. в кн.: Тютюкин С. В. Первая российская революция и Г. В. Плеханов. - М.: Наука, 1981. С. 134-136.

¹¹ Ленин В. И. ПСС. Т. 1. С. 519-521.

¹² Там же. С. 521.

¹³ Позже, после революции 1905 г., оглядываясь на пройденный путь и оценивая борьбу с народничеством и деятельность Струве, Булгакова, Туган-Барановского, Бердяева и других, Ленин писал: «Это были буржуазные демократы, для которых разрыв с народничеством означал переход от мещанского (или крестьянского) социализма не к пролетарскому социализму, как для нас, а к буржуазному либерализму». Ленин В. И. ПСС. Т. 16. С. 96.

¹⁴ В качестве примера он ссылается на французскую историю. Там же. Т. 1. С. 439.

¹⁵ Ленин В. И. Народничествующая буржуазия и растерянное народничество//Ленин В. И. ПСС. Т. 8. С. 77-80. Впервые напечатано в газете «Искра» 1 декабря 1903 г.

¹⁶ Последним вопросом мы займемся подробнее в III и VIII главах.

¹⁷ В 1907 г., оглядываясь на прошлое, Ленин в уже упомянутом предисловии к сборнику «За 12 лет» охарактеризовалу ставку политической борьбы середины 1890-х гг. следующим образом: Струве считал, что русский крестьянин страдает не от господства капитализма, а от «неудовлетворительной производительности собственного труда», то есть от неинтегрированности в капиталистическую систему, от неразвитости капитализма. «...Старая и во многих отношениях устарелая полемика со Струве имеет значение поучительного образчика. Образчик этот показывает практически-политическую ценность непримиримой теоретической полемики». Ленин В. И. ПСС. Т. 16. С. 86-97.

 

2.2.1. Российское своеобразие и мировая система

Ленин уже в книге «Развитие капитализма в России» раскрыл своеобразие российского развития, состоявшее в том, что интеграция России в мировую экономику, или, как сказали бы сегодня, ее «полупериферийная интеграция», протекала при сохранении островков докапиталистических форм, что усиливало подчиненность страны интересам западного капитала. Иначе говоря, капиталистическая форма в сельском хозяйстве, но и не только в нем, превратила докапиталистические формы в свои собственные функции. Ленин органически связал смешение, «соединение» докапиталистических и капиталистических форм с понятием «внутренней колонизации», с поглощением русским «центром» различных периферийных регионов, с формированием всероссийского рынка. Таким образом, в свете фактов «внутренней колонизации» (в пореформенный период степные окраины превратились в «колонии» центральных, давно заселенных территорий Европейской России) можно говорить о возникновении своеобразных отношений типа «центр-периферия»¹: эти колонии состояли в тесной экономической связи, «с одной стороны, с центральной Россией, с другой стороны - с европейскими странами, ввозящими зерно. Развитие промышленности в центральной России и развитие торгового земледелия на окраинах стоят в неразрывной связи, создают взаимно рынок одно для другого»². Таким образом, капитал скупил зерновой и молочный рынок, подчинив тем самым себе все российское сельское хозяйство, которое Ленин, несколько забежав вперед и преувеличивая развитость и степень распространения капитализма, отождествлял с Россией в целом. Завершился тот процесс или еще шел, но в конечном итоге традиционное общество капитулировало перед обществом современным: «Даже отработочная система, - которая прежде обеспечивала Обломову верный доход без всякого риска с его стороны, без всякой затраты капитала, без всяких изменений в исконной рутине производства, - оказалась теперь не в силах спасти его от конкуренции американского фермера»³.

Ленин очень рано показал, - и это позже станет одним из элементов его теории империализма, - что доходящая до насилия грызня, беспощадная борьба за внешние рынки, «которая ведется при поддержке государства и с применением государственного насилия, привела к наступлению эпохи империализма и является одной (хотя и не единственной) из характерных черт империализма»⁴. Вернувшись к этой теме в статье «Еще к вопросу о теории реализации», Ленин рассматривает проблему реализации рынка в качестве проблемы мировой экономики, мировой системы, призывая «не останавливаться, при разборе вопроса о капитализме, перед традиционным разделением внутреннего и внешнего рынков. Несостоятельное в строго теоретическом отношении, это разделение особенно мало пригодно для таких стран, как Россия»⁵.

Спустя много лет Ленин снова обратился к этому вопросу. В 1913 г. в Поронино он крайне основательно законспектировал вышедшую в январе этого года книгу Розы Люксембург «Накопление капитала» и сделал к ней замечания⁶. В теории накопления Р. Люксембург была оригинально поставлена проблема реализации прибавочной стоимости на новом этапе развития капитализма, но Ленин уделил особое внимание вопросу капитализации реализованной прибавочной стоимости, поскольку этот вопрос глубоко связан «с центральной проблематикой международной эксплуатации в мировой империалистической системе»⁷. Поскольку при «чистом» капитализме произведенный товар всегда предназначен на мировой рынок, то есть процесс производства всегда скрывает в себе проблему рынка, накопление капитала, экспорт товаров и капитала представляет собой единый процесс, неотрывный от того, что привязывает т. н. отсталые страны к развитым капиталистическим государствам центра. В этом пункте Ленин и Люксембург уже одинаково видели, что индустриализация «отсталых стран и регионов» «посредством» роста долгов⁸ «подчиняет», «колонизирует» эти территории, хотя, как мы увидим ниже, из теоретических разногласий вытекают различные политические решения, так как Ленин не разделял «теории катастроф»⁹.

В конечном итоге Ленин очень рано связал разрушение российской и индийской формы традиционных сельских общин с мировым рынком, с тем, что мы сегодня назвали бы процессом глобализации. В качестве примера он сослался на Ф. Энгельса, писавшего о том, что североамериканские прерии и аргентинские степи завалили мировой рынок дешевым хлебом. Индийские и российские крестьяне оказались бессильными перед лицом этой конкуренции, таким образом, «фабричное производство хлеба» вытеснило патриархальное сельское хозяйство с новых значительных территорий¹⁰. Важнейший политический вывод из сделанного Лениным анализа состоял в том, что преодоление остатков патриархальных и рабовладельческих отношений уже само по себе «оправдывает» распространение капитализма; и хотя в истории действует «закономерность», делающая невозможным возвращение к какой-либо форме традиционного общества, устойчивые остатки отживших форм часто встраиваются в новую систему.

Осознание такого переплетения различных форм производства и исторических структур укрепило убеждение Ленина в том, что Россия является регионом «сверхдетерминированных противоречий», которые могут быть разрешены только революционным путем. В результате более чем десятилетних научных исследований и политической борьбы Ленин обнаружил ту сеть причинно-следственных связей, в которой местное своеобразие капитализма оказалось в соответствии со своеобразием условий возможного свержения царской монархии¹¹. Эти исследования привели позже к открытию, имевшему неоценимое практико-политическое значение и обобщенному в тезисе о России как «слабом звене империалистической цепи»¹².

Поначалу речь шла о вопросах, связанных с общиной и государством. Уже в «Друзьях народа» (1894) Ленин, вслед за Плехановым, писал о необратимости разложения общины и тем самым отказался от предположения Маркса, допускавшего, что в условиях европейской революции община может выполнить прогрессивную функцию как одна из структур коммунистического общества. С этой мыслью Маркса кокетничали и народники, приспособившие ее к своему мировоззрению. Однако на практике, во время хождения в народ, им «пришлось убедиться в наивности представления о коммунистических инстинктах мужика»¹³.

В связи с наслоением старых и новых форм эксплуатации Ленин писал о преимуществах буржуазного развития, которое предоставляет более благоприятные условия для политической борьбы социал-демократов, большую свободу организационной деятельности. Однако он уже тогда пришел к мысли, что в России нет сколько-нибудь значительной социальной базы для буржуазной демократии. Понимая важнейшие особенности российской социальной структуры, Ленин при определении перспектив революции исходил из будущей определяющей роли малочисленного рабочего класса, которая объяснялась уже упомянутым «нагромождением» различных форм экономического и политического развития в России, бунтарской, революционной психологией российских рабочих, полным отсутствием западной бюрократической организованности. С этой точки зрения важно и то, что, изучая историческое значение «мелкого капитализма», он сумел принять во внимание его воздействие на мышление угнетенных слоев общества, которое сыграло свою роль в формировании «рабочего социализма», пришедшего на смену народническому «крестьянскому социализму» в России начала XX в.:

«Разложение, раскрестьянивание наших крестьян и кустарей ... дает фактическое доказательство верности именно социал-демократического понимания русской действительности, по которому крестьянин и кустарь представляют из себя мелкого производителя в “категорическом” значении этого слова, т. е. мелкого буржуа. Это положение можно назвать центральным пунктом теории РАБОЧЕГО СОЦИАЛИЗМА по отношению к старому крестьянскому социализму, который не понимал ни той обстановки товарного хозяйства, в которой живет этот мелкий производитель, ни капиталистического разложения его на этой почве. ...

Эта масса мелких деревенских эксплуататоров (“торгашей” - Т. К.) представляет страшную силу, страшную особенно тем, что они давят на трудящегося враздробь, поодиночке, что они приковывают его к себе и отнимают всякую надежду на избавление, страшную тем, что эта эксплуатация при дикости деревни, порождаемой свойственными описываемой системе низкою производительностью труда и отсутствием сношений, представляет из себя не один грабеж труда, а еще и азиатское надругательство над личностью, которое постоянно встречается в деревне. Вот если вы станете сравнивать эту действительную деревню с нашим капитализмом, - вы поймете тогда, почему социал-демократы считают прогрессивной работу нашего капитализма, когда он стягивает эти мелкие раздробленные рынки в один всероссийский рынок, когда он создает на место бездны мелких благонамеренных живоглотов кучку крупных “столпов отечества”, когда он обобществляет труд и повышает его производительность, когда он разрывает это подчинение трудящегося местным кровопийцам и создает подчинение крупному капиталу. Это подчинение является прогрессивным по сравнению с тем - несмотря на все ужасы угнетения труда, вымирания, одичания, калечения женских и детских организмов и т. д. - потому, что оно БУДИТ МЫСЛЬ РАБОЧЕГО, превращает глухое и неясное недовольство в сознательный протест, превращает раздробленный, мелкий, бессмысленный бунт в организованную классовую борьбу за освобождение всего трудящегося люда, борьбу, которая черпает свою силу из самых условий существования этого крупного капитализма и потому может безусловно рассчитывать на ВЕРНЫЙ УСПЕХ»¹⁴.

Уже тогда Ленин связывал неизбежное утверждение «русского социализма» с Марксовым представлением о «мировой революции», изменив, однако, это представление и предположив, что возможная российская революция станет первотолчком международной революции¹⁵. С одной стороны, он теоретически, интеллектуально «подготовил» новою волну революций, поднявшуюся в 1905 г., а с другой стороны, как видится теперь, несомненно преувеличил всеобщий характер и глубину революционного движения, ранимость капитализма в странах центра и слабые стороны его интеграционного потенциала. Если учесть, что за полвека до этого Маркс совершил ту же «ошибку» также в чреватую революциями эпоху (названную Э. Хобсбаумом в книге «Эпоха революций» первой европейской революцией), то можно думать, что Маркс считал капиталистическую систему как таковую, с ее культурной и технической базой, пригодной для осуществления коллективистского общества. Эта «традиционная» установка побудила Ленина в «полупериферийной» России более конкретно рассмотреть те социально-политические силы и интересы, которые приводят к революционным и контрреволюционным толчкам в период революции.

В годы, последовавшие за поражением первой российской революции, Ленин еще сильнее подчеркивал своеобразие развития российского капитализма¹⁶. Поражение революции побудило его еще более основательно изучить изменение роли и характера (самодержавного) государства, его относительную самостоятельность, «бонапартистское» отделение от господствующих классов (что, по мнению Ленина, сделало невозможным для рабочего класса любое серьезное сотрудничество с буржуазией), сильную концентрацию промышленного капитализма, сопровождавшуюся концентрацией основных политических сил, а также возможные альтернативы аграрного развития. В 1909-1911 гг. Ленин и в споре со своими идейными единомышленниками подчеркивал, что царская монархия добилась определенной самостоятельности по отношению к господствующим классам, и хотя под влиянием событий 1905 г. царизм сделал шаг вперед в сторону превращения в буржуазную монархию, бюрократический аппарат сохранил собственную систему интересов, относительно независимую от интересов крупнопоместной аристократии и - в еще большей степени - буржуазии. В 1905 г. царизм, который в начале XX в. попытался продлить свое существование и сохранить конкурентоспособность на международной арене путем «заманивая» в страну иностранных капиталов, вынужден был принять во внимание тот факт, что он потерял свою социальную базу, крестьянство, и должен вести борьбу с порожденным российскими условиями бунтарским, не поддающимся интеграции промышленным и, главным образом, сельскохозяйственным пролетариатом, которому действительно «нечего терять, кроме своих цепей»¹⁷.

В мышлении Ленина понятие своеобразия было итогом сопоставления России не только с Востоком, но и с Западом. Теоретическое осмысление Лениным отношений между центром и периферией (между передовыми и отсталыми капиталистическими странами) имело свои предпосылки. Первый вариант такого осмысления был намечен в 1899 г. в предисловии к «Развитию капитализма в России», в котором подчеркивалась тождественность основных черт капиталистического развития в Западной Европе и в России, «несмотря на громадные особенности последней как в экономическом, так и во внеэкономическом отношении»¹⁸. Ленин ссылался здесь на распространение наемной работы в сельском хозяйстве и других областях экономики, на употребление машин и прогрессирующее разделение труда, что не противоречило упомянутому своеобразию российского развития, а лишь намечало мировую систему координат этого своеобразия. В то же время «разделение» экономического и социального развития в литературе того времени оказывало дезориентирующее влияние на выработку политической стратегии, достаточно вспомнить, насколько неверно понимали природу революционного процесса представители определенных течений меньшевизма и либералы, интерпретировавшие экономическое развитие России по западноевропейской схеме¹⁹.

Гораздо позже, в 1915-1916 гг., после начала Первой мировой войны, Ленин в своей знаменитой книге об империализме вернулся к систематическому исследованию мировой системы капитализма²⁰, о некоторых аспектах которого, несколько забегая вперед, здесь нужно кратко упомянуть. Ленин еще до войны обратил внимание на ряд впечатляющих моментов «нового капитализма», «империализма», о которых он обобщенно писал в статье «Система Тейлора - порабощение человека машиной»²¹.

Во время первой мировой войны, когда Ленин разработал свою теорию империализма²², он в некоторых аспектах предвосхитил сформулированные позже вопросы иерархизации мировой системы, поставив в центр своего исследования ее экономические и политические характеристики²³. В эпоху слияния банкового капитала с промышленным Ленин подчеркнул значение вывоза капитала в отличие от вывоза товаров, поскольку вывоз капитала именно в силу неравномерного развития сделал возможным накопление сверхприбыли в западных странах или, как мы сказали бы сегодня, в странах центра. Ленин указал на систему зависимости, опирающуюся на существование государств-должников, когда Великобританию, которая, например, «дает взаймы Египту, Японии, Китаю, Южной Америке», оберегает «от возмущения должников» ее военно-политическая мощь, больше того, «ее военный флот играет роль, в случае крайности, судебного пристава»²⁴. При этом он пришел к важной для его представлений о революции идее, что на новом уровне концентрации капитала всемирное распространение финансового капитала охватывает все экономические и политические институты современного буржуазного общества густой сетью отношений зависимости²⁵. Это явление выражалось и в монополизации колониальной политики²⁶. В конце концов особенности империализма как экономической и политической мировой системы однозначно проявились во всех отношениях во время Первой мировой войны. Основополагающее значение для оценки перспектив революции 1905 г. и революции вообще имело то, что Ленин осознал необычайно возросшую экономическую роль государства и значение его сращивания с частным, конкретнее, с финансовым капиталом, которое приобрело необычайную важность в процессе иерархизации мировой системы капитализма и глобальной борьбе за колониальную периферию²⁷. По его мнению, там, где усиливается финансовый капитал, усиливается и государство. Рассматривая количество ценных бумаг, которыми владели разные страны, Ленин увидел иерархию, породившую цепь взаимной зависимости: по сравнению с Англией, США, Францией и Германией (Ленин изучал данные за 1910 г.) «почти весь остальной мир, так или иначе, играет роль должника и данника... Особенно следует остановиться на той роли, которую играет в создании международной сети зависимостей и связей финансового капитала вывоз капитала»²⁸. В своей статье «Капитализм и иммиграция рабочих», опубликованной в октябре 1913 г., Ленин обратил внимание на явление эмиграции, глобального переселения рабочей силы, которое изображалось им в качестве новой формы эксплуатации. Опираясь прежде всего на американские источники, он обрисовал основные особенности растущей «эмиграции» или, как говорят ныне, международной миграции. В центре этого явления находилась Америка, куда в 1905-1909 гг. прибывало ежегодно более миллиона человек, но это пополнение рабочей силы поступало уже не из крупных европейских стран, а прежде всего из России. Российские иммигранты (немалую часть которых составляли евреи), «пережившие всякие стачки в России, внесли и в Америку дух более смелых, наступательных, массовых стачек». Ленин уже тогда по существу видел в этом процессе главное стремление капитала к снижению, минимализации стоимости рабочей силы в странах периферии и «перекачиванию» рабочей силы в центр: «Капитализм создал особый вид переселения народов. Быстро развивающиеся в промышленном отношении страны, вводя больше машин, вытесняя отсталые страны с мирового рынка, поднимают заработную плату выше среднего и привлекают наемных рабочих из отсталых стран». Тем самым обострялась конкуренция между наемными рабочими в различных регионах мировой системы («классические» проявления которой очень хорошо видны на нынешней степени глобализации). В то же время в этом процессе вынужденного оставления родной земли, сопровождавшимся страданиями миллионов людей, Ленин разглядел и нечто обнадеживающее, он придавал «новому переселению народов» определенное «прогрессивное значение»: «Избавления от гнета капитала нет и быть не может вне дальнейшего развития капитализма, вне классовой борьбы на почве его. А к этой борьбе именно и привлекает капитализм трудящиеся массы всего мира, ломая затхлость и заскорузлость местной жизни, разрушая национальные перегородки и предрассудки, соединяя вместе рабочих всех стран на крупнейших фабриках и рудниках Америки, Германии и т. д. Америка стоит во главе стран, ввозящих рабочих»²⁹.

Смотря на этот вопрос с сегодняшней точки зрения, можно сказать, что Ленин, несомненно, механически вывел из глобализации капитала международное объединение труда, однако уже в написанной в начале войны, в 1915 г., и опубликованной в 1917 г. брошюре «Новые данные о законах развития капитализма в земледелии» он с удивительной прозорливостью почувствовал, что мотором мирового развития и в XX в. могут стать Соединенные Штаты. К этому выводу он пришел не только посредством «имманентного» анализа, но и на основании исторического сопоставления развития США с развитием Европы и России: «Соединенные Штаты не имеют равного себе соперника ни по быстроте развития капитализма в конце XIX и начале XX века, ни по достигнутой уже ими наибольшей высоте его развития, ни по громадности площади, на которой применяется по последнему слову науки оборудованная техника, учитывающая замечательное разнообразие естественно-исторических условий, ни по политической свободе и культурному уровню массы населения. Эта страна - во многих отношениях образец и идеал нашей буржуазной цивилизации»³⁰.

Существенное значение для понимания функционирования мировой системы капитализма имело и то, что Ленин верно заметил: интеграция колоний в мировую политику изменит характер самой мировой системы. В современную эпоху в глубине этого процесса всегда действует всеобщий механизм капиталистического производства, который неизбежно «интегрирует» покоренные народы. Несколько забегая вперед, укажем, что Ленин, быть может, первым из марксистов теоретически ясно показал, что в эпоху традиционного капитализма, основанного на свободной конкуренции, колонии «втягивались в обмен товаров, но еще не в капиталистическое производство. Империализм это изменил. Империализм есть, между прочим, вывоз капитала. Капиталистическое производство все более и более ускоренно пересаживается в колонии. Вырвать их из зависимости от европейского финансового капитала нельзя. С военной точки зрения, как и с точки зрения экспансии (расширения), отделение колонии осуществимо, по общему правилу, лишь с социализмом, а при капитализме или в виде исключения, или ценой ряда революций и восстаний как в колонии, так и в метрополии»³¹.

В другом месте мы коснемся и ленинской мысли о том, что «жертвы» колонизации создали самостоятельные национальные движения, занявшие место рядом с рабочим движением, тем самым национальный вопрос получил всемирное значение, далеко выходящее за пределы Европы (отметим, что Россия и в этом отношении находилась в «промежуточном» историческом состоянии). Но, придавая большое значение иерархическому строению мировой системы в объединении рабочих всего мира капиталом, Ленин, тем не менее, недооценил силу розни, культурные и языковые препятствия, психологические и политические преграды, стоявшие на пути этого объединения, недооценил, как я уже подчеркивал, экономический и социальный потенциал и перспективы капитализма стран центра.

 

Примечания:

¹ См. об этом уже упомянутую работу А. Ага.

² Ленин В. И. ПСС. Т. 3. С.253.

³ Там же. С. 310-311. В связи с этим Ленин по существу утверждал, что, вопреки мнению народников, община отнюдь не препятствует, а только осложняет распространение капитализма. По этому поводу он цитировал Маркса, который писал: «Та форма, в которой находит поземельную собственность зарождающийся капиталистический способ производства, не соответствует этому способу. Соответствующая ему форма впервые создается им самим посредством подчинения земледелия капиталу; таким образом и феодальная поземельная собственность, и клановая собственность, и мелкая крестьянская собственность с поземельной общиной ... превращаются в экономическую форму, соответствующую этому способу производства, как бы ни были различны их юридические формы». Там же. С. 321.

⁴ Guncol Gy. Rosa Luxemburg helye a marxizmus fejlodestorteneteben. // Luxemburg R. A tokefelhalmozas. Kossuth. Budapest, 1979. P. 510-511.

⁵ Там же. См еще: Ленин В. И. ПСС. Т. 4. С. 85. Гёнцёл верно интерпретирует взгляды Ленина и тогда, когда обращает внимание на то, что в уже цитированной ранее статье о «проблеме рынка» Ленин еще разделял положение Адама Смита о причинной и линейной связи между разделением труда и рынком и по существу объяснял тенденцию капитализма к расширению лишь техническим прогрессом, в то время как в статье «Еще к вопросу о теории реализации» он писал о расширении капитализма «вглубь» и «вширь», о всемирном и местном аспекте этого процесса, о стремлении капитализма «образовать колонии, втянуть дикие племена в водоворот мирового капитализма». Там же. С. 86.

⁶ Ленинский сборник. XXII. М., 1933. С. 343-390. Из этих замечаний выясняется, что Ленин сомневался в том, правильно ли интерпретировала Роза Люксембург теорию К. Маркса, отражавшую процессы воспроизводства капитала. Основную проблему теории накопления Р. Люксембург он видел в том, что она, как известно, не считала обязательным для накопления капитала и реализации наличие некапиталистических «секторов» и регионов

⁷ Goncol Gy. Rosa Luxemburg... P. 513.

⁸ Темпы роста долгов «на отсталых территориях с математической закономерностью превышают темпы экономического роста». Там же.

⁹ Вскоре после смерти Ленина, в феврале 1924 г., Дёрдь Лукач стал первым, кто во всей полноте поставил указанную проблему в написанной в Вене и уже цитированной работе о Ленине (р. 15-17). Лукач, в то время не слишком хорошо разбиравшийся в экономических вопросах, считал, что экономическая сторона позднейших исследований Ленина, его теории империализма, была не так глубока, как у Р. Люксембург (накопление капитала, колониальные рынки, истоки войн и т. д.), но все же видел «теоретическое превосходство» Ленина в одном решающем моменте, «в оценке процесса в целом», то есть в отношении конкретной оценки конкретной мировой ситуации, в том, что Ленин сумел принять во внимание моменты, опосредующие переход от теоретического анализа к практике. См.: Лукач Д. Ленин. С. 63-66. (В другой связи мы еще вернемся к спорам вокруг накопления капитала).

¹⁰ Ленин В. И. ПСС. Т. 3. С. 326-327.

¹¹ Подробнее об истории этих научно-теоретических споров и политической борьбы см.: Krausz Т. Partvitak es tortenettudomany. К важнейшим аспектам этих споров мы вернемся ниже.

¹² Об историческом фоне этого явления см.: Krausz Т. A Szovjetunio tortenete. Kossuth, Budapest. 2008. Глава I: А “gyenge lancszem ”.

¹³ Ленин В. И. ПСС. Т. 1. С. 240-241, 284 286.

¹⁴ Там же. С. 238, 240-241.

¹⁵ Когда передовые представители рабочего класса «усвоят идеи научного социализма, идею об исторической роли русского рабочего, когда эти идеи получат широкое распространение и среди рабочих создадутся прочные организации, преобразующие теперешнюю разрозненную экономическую войну рабочих в сознательную классовую борьбу, - тогда русский РАБОЧИЙ, поднявшись во главе всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведет РУССКИЙ ПРОЛЕТАРИАТ (рядом с пролетариатом ВСЕХ СТРАН) прямой дорогой открытой политической борьбы к ПОБЕДОНОСНОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ». Там же. С. 311-312.

¹⁶ В предисловии ко второму изданию, датированном июлем 1907 г., Ленин ясно указал на то, что пока еще нельзя подвести окончательных итогов революции, поэтому «не настало еще время ... для полной переработки настоящего сочинения», хотя при этом он сослался и на то, что у него и не было досуга для этого из-за «непосредственных партийных обязанностей». Там же. Т. 3. С. 16-17.

¹⁷ См.: Krausz Т. Partvitak es tortenettudomany. Особенно: p. 60-62.

¹⁸ Ленин В. И. ПСС. Т. 3. С. 7.

¹⁹ Авторы, представляющие магистральное направление в современной исторической (историко-экономической) литературе, также не пришли к принципиально иной, отличающейся от ленинской, точке зрения на фундаментальную структуру российского капитализма, зато вооруженное восстание рассматривается ими уже не с классовой позиции, они говорят не о «противостоянии общества и власти», а о столкновении «власти и левоэкстремистских общественных течений». См. Сахаров А. Н. Введение. // Россия в начале XX века. С. 52-53. Изменяется и историко-экономическая точка зрения, в упомянутой книге Ю. А. Петров подводит итоги экономического развития России в десятилетие, предшествовавшее первой мировой войне, таким образом: «Россия в начале XX в., по меркам развитых стран, оставалась страной с отсталой экономикой, но она вышла на траекторию здорового экономического роста в рамках рыночной модели». Там же. С. 219.

²⁰ В исторической литературе часто не учитывается, что в ходе написания той книги Ленин использовал огромное количество научных работ и статистических материалов. Одни конспекты и исследовательские заметки наполнили два тома общим печатным объемом примерно в 900 страниц (см.: Ленинский сборник. XXII (1933) и XXVII (1934)). В указателе имен одного XXVII тома фигурирует более 470 имен, большей частью это имена экономистов, историков, философов, социологов, статистиков и, конечно, политиков. Здесь перечислены законспектированные произведения множества авторов - от Э. Карнеги до В. Зомбарта, от Р. Хёнигера до Э. Терн, от Ж. Лескюра до японца Хишиды, от Ж. Патуйе до Я. Риссера, а также данные и замечания, касающиеся этих произведений.

²¹ Ленин В. И. ПСС. Т. 24. С. 369-371. Первоначально эта статья была напечатана в газете «Путь Правды» 13 марта 1914 г. Рукопись статьи была конфискована Департаментом полиции как доказательство антиправительственной деятельности газеты «Правда» и в течение десятилетий лежала в архивах.

²² Как известно, на ленинскую теорию империализма наряду с Гобсоном оказал влияние главным образом Гильфердинг, однако было бы ошибкой преувеличивать их роль. А. Ноув, первый серьезный западный исследователь этой работы Ленина, даже с чисто экономической точки зрения не подверг сомнению значение этого произведения, хотя по многим пунктам критиковал ее положения. См.: Nove A. Lenin as Economist. P. 198-203. Ленин в определенном смысле недооценил способность капиталистической системы к техническому обновлению и следствия этого в сфере манипуляции сознанием в странах центра. Но и при этом очевидно, что империализм не означал «умирания» капитализма. Другой вопрос, которого не коснулся Ноув, - во что обошлась человечеству «жизнеспособность» капитализма. Ленин со своей политической точки зрения дал убедительный ответ на этот вопрос.

²³ В наши дни даже в профессионально зрелых работах можно встретиться с грубыми упрощениями в связи с ленинской теорией империализма - впечатление такое, будто воскресли упрощения сталинской эпохи, только вывернутые наизнанку. См.: Драма российской истории. С.154-159.

²⁴ Ленин В. И. Империализм, как высшая стадия капитализма. // Ленин В. И. ПСС. Т. 27. С.398-399.

²⁵ «Частная собственность, основанная на труде мелкого хозяина, свободная конкуренция, демократия, - все эти лозунги, которыми обманывают рабочих и крестьян капиталисты и их пресса, остались далеко позади. Капитализм перерос во всемирную систему колониального угнетения и финансового удушения горстью “передовых” стран гигантского большинства населения земли. И дележ этой “добычи” происходит между 2-3 всемирно могущественными, вооруженными с ног до головы хищниками (Америка, Англия, Япония), которые втягивают в свою войну из-за дележа своей добычи всю землю». Там же. С. 305.

²⁶ «Но когда 9/10 Африки оказались захваченными (к 1900 году), когда весь мир оказался поделенным, - наступила неизбежная эра монопольного обладания колониями, а следовательно, и особенно обостренной борьбы за раздел и за передел мира». Там же. С. 422. Ленин здесь не касался того, что, как мы ныне уже знаем, этот «раздел» может носить перманентный характер.

²⁷ В полемике с «государственными социалистами», «влюбленными» в монополистическую организованность, Ленин цитировал берлинский журнал «Банк»: «“Пора бы нашим государственным социалистам, дающим себя ослепить красивым принципом, понять, наконец, что в Германии монополии никогда не преследовали такой цели и не вели к такому результату, чтобы приносить выгоды потребителям или хотя бы предоставлять государству часть предпринимательской прибыли, а служили только тому, чтобы оздоровлять на государственный счет частную промышленность, дошедшую почти до банкротства”.... Мы видим здесь наглядно, как частные и государственные монополии переплетаются воедино в эпоху финансового капитала, как и те и другие на деле являются лишь отдельными звеньями империалистической борьбы между крупнейшими монополиями за дележ мира». Там же. С. 370. На недостатки ленинской теории указал Петер Сигети: Szigeti P. Vilagrendszemezoben. Globalis “szabad verseny” - a vilagkapitalizmus jelenlegi stadiuma. Napvil£g. Budapest, 2005. P. 37. Несомненно, Ленин не предвидел возможности возникновения капиталистического «общества всеобщего благоденствия» (а также и еще более поздней фазы капитализма), однако этого теоретически не предсказывал и ни один из его современников. Пожалуй, лишь Бернштейн размышлял о возможности «хорошего капитализма», но и он не предвидел его конкретных форм. В этой связи Ленин рассматривал теоретические поиски Бернштейна как выражение идеологии рабочей аристократии. Пожалуй, только Кейнс, исходя именно из непосредственного опыта Октябрьской революции, подчеркивал, что капиталистический мир может и должен дать адекватный ответ на социальный и экономический вызов, брошенный ему большевизмом («Экономические последствия мира», 1919 г.).

²⁸ Ленин В. И. ПСС. Т. 27. С. 358.

²⁹ Там же. Т. 24. С. 89-90. Изучая явление эмиграции в свете очень подробных данных, Ленин отмечал, что «передовые нации захватывают себе, так сказать, лучшие виды заработков, оставляя полудиким странам худшие виды заработков», в то время как «буржуазия натравливает рабочих одной нации на рабочих другой». Именно этот факт мог бы заставить его глубже задуматься над тем выводом статьи, согласно которому «рабочие России ... всего теснее сплачиваются в одну всемирно-освободительную силу с рабочими всех стран». Там же. С. 91, 92.

³⁰ Там же. Т. 27. С. 133.

³¹ Там же. Т. 30. С. 35.

 

2.2.2. Политические условия российского капитализма - 1905 г.

Ленин с 1901 г. понимал или, по крайней мере, предчувствовал, что «руководящим классом» российской буржуазно-демократической революции станет пролетариат¹. Причина этого состояла прежде всего в политической незначительности буржуазии, ее зависимости от царизма («несамостоятельности как по отношению к царизму, так и по отношению к иностранному капиталу), в результате чего союзниками рабочего класса - именно в противовес буржуазии (и крупным землевладельцам) - стали те слои крестьянства, которые в результате развития капитализма потеряли экономическую основу своего существования (политика «левого блока»)². Эта была оригинальная мысль, соответствовавшая российским условиям, хотя многие, даже в среде западных марксистов, видели в ней своего рода «ленинскую ересь», как будто крестьянство составляло в России «реакционную массу». С этим связано и то, что Ленин считал интересы крестьян, наделение крестьян землей одновременно политическим и экономическим вопросом. Он отверг предложение меньшевиков о возможности решения земельного вопроса путем «муниципализации», то есть передачи земли в собственность органов местного самоуправления, в то время как Ленин и большевики выдвигали перспективу национализации крупного землевладения, поскольку, по их мнению, она являлась наилучшим средством конфискации крупного землевладения и свержения монархии³. Непосредственное политическое содержание этого спора состояло в том, кто получит земельную ренту: органы дворянского самоуправления или государство. После поражения революции 1905 г. Ленин прямо писал в связи с аграрной программой, что «теоретически национализация представляет из себя “идеальное” чистое развитие капитализма в земледелии. Другое дело - вопрос о том, часто ли осуществимы в истории такие сочетания условий и такое соотношение сил, которые допускают национализацию в капиталистическом обществе»⁴.

Неприятие мелкой частной собственности мотивировалось не неким социал-демократическим доктринерством, а историческим аргументом, свидетельствовавшим о том, что прусский путь развития сельского хозяйства вследствие своих особенностей не дает простора для мелкой собственности. (Другой вопрос, что социал-демократы выступали за кооперативное сельское хозяйство и добровольную кооперацию, рассматриваемые в качестве единственной альтернативы капиталистическому аграрному развитию.) Однако опыт 1905 г. усложнил картину, поскольку выяснилось, что крестьянство стояло на позициях раздела земли. Под влиянием крестьянских восстаний 1902-1903 г. и революционных аграрных выступлений 1905-1907 гг. царские правительства (от Витте до Столыпина) стремились ускорить распад общин, создав на почве частной собственности на землю слой богатого крестьянства. По инициативе Столыпина царь уже 9 ноября 1906 г. издал указ о том, что каждый домохозяин, владеющий надельной землей на общинном праве, мог получить причитающуюся ему землю в личную собственность с правом свободного выхода из общины.

Позже, уже после поражения революции, Ленин подготовил пространную работу «Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции 1905-1907 годов», в которой в качестве прекрасного знатока аграрных отношений высказал свое мнение по основным политическим вопросам⁵.

В ней он пришел к важным выводам с точки зрения будущего. Опять-таки интересно, какую проблему Ленин считал основополагающей, служащей исходной точкой для анализа других вопросов. Таким «важнейшим звеном» было явление, определявшее жизнь русской деревни, - борьба крестьян за землю: «У десяти миллионов крестьянских дворов 73 млн. дес. земли. У двадцати восьми тысяч благородных и чумазых лендлордов - 62 млн. десятин. Таков основной фон того поля, на котором развертывается крестьянская борьба за землю. На этом основном фоне неизбежна поразительная отсталость техники, заброшенное состояние земледелия, придавленность и забитость крестьянской массы, бесконечно разнообразные формы крепостнической, барщинной эксплуатации. ... Размеры земельных владений, очерченные нами, ни в каком случае не соответствуют размерам хозяйств. Крупное капиталистическое земледелие стоит в чисто русских губерниях безусловно на заднем плане. Преобладает мелкая культура на крупных латифундиях... Задавленная крепостнической эксплуатацией крестьянская масса разоряется и частью сама сдает в аренду свои наделы “исправным” хозяевам»⁶.

Исходя из этого «средневекового» состояния сельских условий, Ленин, в отличие от всех остальных политических направлений, утверждал, что в российской деревне основное противоречие пролегает между большими массами крестьянства и поддерживаемыми царизмом крупными землевладельцами и что это противоречие будет разрешено лишь тогда, когда крестьянство наконец отберет помещичьи земли (конфискация помещичьих земель). Ленина обвиняли в том, что он выступает за раздел земли, на что он отвечал своим критикам: «В моей картине... условия перехода земли к крестьянам совершенно не затронуты... У меня взят только переход земли вообще к мелкому крестьянству, - а в такой тенденции нашей аграрной борьбы сомневаться непозволительно»⁷. В другом месте, именно в споре со своими товарищами, выступавшими за раздел земли, Ленин доказывал, что в данный момент раздел земли не стоит на повестке дня исторического развития, выдвижение этого требования было бы ошибочным, поскольку в глазах бедного крестьянства оно может выглядеть как защита интересов богатеев, капиталистов; иначе говоря, еще не сложились политические и классовые отношения, необходимые для столь конкретной постановки этого вопроса⁸. Далее Ленин подробно писал о том, при каких условиях национализация может привести к разделу земли и в какой степени она может «разжечь аппетит» «к социализации всего общественного производства»⁹.

Таким образом, Ленин уже тогда писал о том, что в будущем раздел земли неизбежен, хотя и не как «раздел в собственность», а как «раздел в хозяйственное пользование»¹⁰. А это уже предвещало декрет о земле октября 1917 г., содержание которого было, собственно говоря, заимствовано у эсеров и который осуществил раздел земли посредством ее национализации.

Ленин учитывал две возможности буржуазного развития: капиталистическое преобразование помещичьих хозяйств, «постепенно заменяющих крепостнические приемы эксплуатации буржуазными», или более радикальное, действительно революционное преобразование, которое, открывая путь мелким крестьянским хозяйствам, приведет к свободному развитию «по пути капиталистического фермерства» без крепостнических латифундий¹¹. В последнем случае «патриархальный крестьянин» перерастает «в капиталистического фермера», что не вытекало из реформы 1861 г., но не было исключено в случае революционной перестройки сельского хозяйства, предусматривавшего «конфискацию и раздробление феодального поместья». С точки зрения освобождения от оков феодализма и развития капитализма Ленин считал «прогрессивными» даже аграрные реформы Столыпина, но, в отличие от Плеханова и меньшевиков, отвергал всякую поддержку этих реформ, всякую возможность сотрудничества с буржуазией, не говоря уже о том, что, по его мнению, которое оказалось правильным, кровавый Столыпин был не противником, а всего лишь «модернизатором» самодержавия, его защитником, стоявшим на позиции «рыночной экономики».

Дискуссию с меньшевиками по этим вопросам политики, тактики и стратегии Ленин вел еще раньше, в период нарастания революции, в работе «Две тактики социал-демократии в демократической революции», напечатанной летом 1905 г. в Женеве. Большевики подчеркивали рабочий характер буржуазно-демократической по своим целям революции и целесообразность участия социал-демократов во временном правительстве, в то время как меньшевики предназначали рабочему классу роль «крайней оппозиции». Ленин считал, что победоносная революция создаст режим «демократической диктатуры пролетариата и крестьянства». Это была бы «диктатура», которая при благоприятных внутренних и внешних условиях могла бы перевести революцию на новую, «социалистическую стадию», подавляя силы, желающие реставрации самодержавия¹². Ленин поставил вопрос так: «Ведь мы же все противополагаем буржуазную революцию и социалистическую, мы все безусловно настаиваем на необходимости строжайшего различения их, а разве можно отрицать, что в истории отдельные, частные элементы того и другого переворота переплетаются?»¹³

Однако русская буржуазия не была заинтересована в радикализации, продолжении революции, а скорее надеялась на ее усмирение. Не случайно, что во время революции 1905 г. и особенно после ее усмирения Ленин бичевал либералов, «предавших» важнейшие цели революции: «После октября 1905 года либералы только и делали, что позорно предавали дело народной свободы. ... Революция замечательно быстро разоблачила либерализм и показала на деле его контрреволюционную природу.... Упования насчет того, что можно соединить самодержавие с действительным представительством сколько-нибудь широких масс народа, были не только у темных и забитых обитателей разных захолустий. Этим упованиям не чужды были и правящие сферы самодержавия »¹⁴.

Позже, в январе 1917 г., вспоминая о 1905 годе в канун новой революции, Ленин объяснил швейцарской рабочей молодежи политическую незначительность русской буржуазии, ее зависимость от царя и, в значительной степени, от европейской буржуазии. Он считал, что западноевропейское «образованное общество» мыслит, используя неверные параллели. На этот раз он вступил в спор о характере революции с Максом Вебером: «Буржуазия, даже самых свободных, даже республиканских стран Западной Европы, умеет великолепно сочетать свои лицемерные фразы о “русских зверствах” с самыми бесстыдными денежными сделками¹⁵, особенно с финансовой поддержкой царизма и империалистической эксплуатацией России посредством экспорта капитала и т. п.... Буржуазия любит называть московское восстание чем-то искусственным и насмехаться над ним. Напр., в немецкой так называемой “научной” литературе господин профессор Макс Вебер в своей большой работе о политическом развитии России назвал московское восстание “путчем”. “Ленинская группа, - пишет этот “высокоученый” господин профессор, - и часть эсеров давно уже подготовляла это бессмысленное восстание”. ... В действительности все развитие русской революции с неизбежностью толкало к вооруженному решающему бою...»¹⁶

В то же время Ленин полемизировал и с товарищами по партии, многие из которых, имея в виду борьбу против существующей системы, считали бессмысленным само выдвижение буржуазно-демократических требований, поскольку их все равно нельзя реализовать в условиях капитализма. Однако Ленин настаивал на важности выдвижения буржуазно-демократических требований именно в условиях российского капитализма. Не потому, что они могут быть осуществлены на «периферии» капиталистической системы, а именно потому, что они разрушают рамки этой системы. Сам он ясно понимал и подчеркивал, что демократическая республика «по логике» противоречит капитализму, поскольку «официально» ставит на один уровень богатых и бедных, причем равноправие только скрывает существующие в действительности антагонистические экономические противоречия. (Ленин потому и считал важным лозунг создания буржуазной республики в социал-демократической пропаганде, что понятие равенства можно расширить и в социальном направлении.) Это противоречие между экономическим порядком и политической надстройкой в эпоху империализма, когда на смену свободной конкуренции пришло господство монополий, еще более затрудняет реализацию всех демократических свобод. «Как же совмещается капитализм с демократией? Посредством косвенного проведения в жизнь всевластия капитала! Экономических средств для этого два: 1) подкуп прямой; 2) союз правительства с биржей. (В наших тезисах это выражено словами, что финансовый капитал “свободно купит и подкупит любое правительство и чиновников” при буржуазном строе.)»¹⁷.

Хотя Ленин считал, что «богатство» посредством подкупа и биржи может осуществить «господство над любой демократической республикой», в том числе и над политически независимой республикой, он не делал отсюда вывода о том, что, ссылаясь на социализм, нужно отказаться от борьбы за демократию. В политическом мышлении Ленина необходимой предпосылкой любого успешного наступления на капитал выступало создание максимально широкой массовой базы (уже упомянутого «левого блока», то есть «союза рабочего класса и безземельного бедного крестьянства»). Ленин на многих страницах доказывал важность борьбы за демократию, эта мысль еще сильнее укрепилась в нем под влиянием опыта 1905 года. Казалась возможной и рабочая революция как предпосылка социалистического строя в одной стране, однако, по мнению Ленина, социалистический строй не мог возникнуть исключительно «на русской почве». Его дискуссия с Парвусом и Троцким о перманентной революции в значительной степени затрагивала и эту проблему, поскольку спорящие стороны по-разному оценивали вопрос «перехода» между двумя революциями¹⁸.

В то же время Ленин фактами доказал, что революция 1905 г. имела всемирно-историческое значение¹⁹. Наряду с Розой Люксембург он первым понял, что в 1905 г. произошла невиданная ранее революция нового типа, «пролетарская по своему характеру и средствам борьбы» (массовая политическая стачка, вооруженное восстание) и буржуазно-демократическая по своим целям, но одновременно «открытая» по отношению к пролетарской революции. Ленин ясно видел и ограниченность революции, которая наиболее очевидно проявилась именно в «слабости» ее социальных «носителей»: в «Кровавое воскресенье» «тысячи... верующих, верноподданных людей стекались под предводительством священника Гапона» к царю. Правда, наивные, неграмотные российские массы крайне быстро извлекали опыт из происходивших событий, «необразованные русские рабочие дореволюционной России доказали делом, что они - прямые люди, впервые пробудившиеся к политическому сознанию»²⁰. Однако радикальной политической революционности «обреченного» на революцию российского крестьянства и рабочего класса оказалось недостаточно для сохранения самоуправленческих структур (стачечных комитетов, советов, рабочих комитетов и т. д.). Вместе с тем 1905 год, год революции «нового типа», окончательно вывел Россию на сцену «современной» истории; по словам Ленина, «дремлющая Россия превратилась в Россию революционного пролетариата и революционного народа». В этой революции в определенной степени переплелись захват земли крестьянами, бунтовавшими против патриархальных отношений, революционное движение рабочего класса и национально-освободительные движения угнетенных народов России, которые развернулись во всей полноте лишь в 1917 г., вследствие чего у революционеров еще не было соответствующего опыта, связанного с глубиной противоречий, таившихся в этих движениях. В то же время очевидно, что Ленин смог сформулировать тезис об актуальности революции для Западной Европы лишь в виде логической гипотезы, не обоснованной таким глубоким анализом, который был осуществлен им в связи с перспективами развития России.

 

Примечания:

¹ Не случайно, что когда он после ссылки встретился с Плехановым, первое разногласие между ними, пока еще в форме по-разному расставленных акцентов, а не политико-стратегического несогласия, было связано с отношением к русской буржуазии. (Взвешенный анализ знакомства и первых контактов Ленина с Плехановым см. в цитированной работе В. Логинова, с. 356-428.)

² Дискуссия по этим политическим вопросам состоялась на партийном съезде в Лондоне в 1907 г., где произошел окончательный разрыв между большевиками и меньшевиками относительно перспектив российской революции. Меньшевики по-прежнему видели будущее революционное развитие в союзе с буржуазией, а большевики - в союзе с крестьянством. Подробнее об этом см.: Krausz Т. Pаrtvitаk es tortenettudomany. P. 30-37,49-51; Krausz T. Az elso orosz forradalom es az oroszorszagi szocialdemokracia “masodik” szakadasa. In: Szazadok, 1983, № 4. P. 840-870.

³ В начале 1903 г, готовясь к парижским лекциям («Марксистские взгляды на аграрный вопрос в Европе и России», Париж, 23-26 февраля 1903 г.), Ленин составил несколько конспектов, являющихся важным источником по данному вопросу. См.: Ленинский сборник. XIX. С.225-295.

⁴ Ленин В. И. ПСС. Т. 16. С. 298. Об эволюции взглядов Ленина и о спорах по аграрному вопросу см.: Varga L. Az Oroszorszagi Szocialdemokrata Munkaspart elso, 1903-as agrarprogramja. In: Pаrttorteneti Kozlemenyek 1978, № 3.

⁵ Эта работа была напечатана в 1908 г. в Петербурге отдельной книгой издательством «Зерно», но конфискована. По собственному замечанию Ленина, уцелел всего один экземпляр, поэтому работа снова была издана в 1917 г. См.: Ленин В. И. ПСС. Т. 16. С. 193-413.

⁶ Там же. С. 201.

⁷ Там же. С. 205-206.

⁸ См. спор Ленина с М. Шаниным: там же, с. 264-271. Здесь Ленин самокритично отметил, что в программе II съезда РСДРП была преувеличена степень развития капитализма в российском сельском хозяйстве, и тем самым практически подверг критике свою собственную работу («Развитие капитализма в России»), хотя он был прав в том, что это преувеличение совпало с главной тенденцией развития

⁹ Там же. С. 302-304.

¹⁰ Там же. С. 214.

¹¹ Там же. С. 215-219.

¹² Объективное исследование этой проблематики на венгерском языке появилось много лет назад. См.: Kirschner В. Lenin a demokratikus es a szocialista forradalomrol. Kossuth Kiado. Budapest, 1971.

¹³ Ленин В. И. ПСС. Т. 11. С. 74.

¹⁴ Ленин В. И. Революция и контрреволюция // Там же. Т. 16. С. 121-122. (Статья впервые появилась в «Пролетарии» от 20 октября 1907 г.). См. еще: Там же. Т. 11. С. 109-111.

¹⁵ См. заметку Ленина по этому вопросу времен революции 1905 г. «Финансы России», написанную после 1 (14) октября 1905 г. и впервые напечатанную в 1931 г. в «Ленинском сборнике» XVI. Ленин В. И. ПСС. Т. И. С. 334-335.

¹⁶ Ленин В. И. Доклад о революции 1905 года // Ленин В. И. ПСС. Т. 30. С. 324-325.

¹⁷ Ленин В. И. О карикатуре на марксизм и об «империалистическом экономизме» // Ленин В. И. ПСС. Т. 30. С. 98.

¹⁸ По этой теме существует обширная литература, поэтому нет необходимости вдаваться в подробности. В своей книге «Partvitak 6s tortenettudomany» я тоже занимался историографией данной темы. См. еще упомянутую работа Белы Киршнера, а также: Knei Paz В. The Social and Political Thought of Leon Trotsky. Charendon Press, Oxford, 1978.

¹⁹ Ленин писал: «Русская революция вызвала движение во всей Азии». Он ссылался на революции в Турции, Персии, Китае и продолжал: «Не следует забывать, что, как только 30 октября 1905 года в Вену прибыла телеграмма о конституционном манифесте царя, это известие сыграло решающую роль в окончательной победе всеобщего избирательного права в Австрии». (В Вене начались многолюдные уличные демонстрации.) Ленин В. И. ПСС. Т. 30. С. 326.

²⁰ Там же. С. 309-310.

 

2.3. ИСТОРИЧЕСКИЙ СПОР: ПРИРОДА САМОДЕРЖАВНОГО ГОСУДАРСТВА

Ко времени революции 1905 г. российская социал-демократия уже имела за плечами опыт кажущихся сегодня особенно глубокими теоретических и научных дискуссий, в ходе которых были осознаны важнейшие особенности исторического развития России, обусловившие не только многие моменты, возможности и рамки политической классовой борьбы того времени, но и основные тенденции развития революции. Дискуссия о самодержавии прошла несколько этапов. Ее истоки можно обнаружить в рассуждениях славянофилов первой половины XIX века о «русской исключительности», о «негосударственности» русского народа или именно о «всемогуществе государства» и «хранящей традиционные ценности русской общине»¹. Выступившие против них «западники» вскоре стали рассматривать «русское своеобразие» проявлением отсталости от Запада. Этот спор вступил в новую стадию лишь в конце XIX в., в конечном итоге превратившись, подобно другим историческим разногласиям, в полемику между либералами и марксистами, больше того, в начале XX в., после первой российской революции, острая борьба развернулась и между различными течениями социал-демократии, по-разному смотревшими на самодержавие. Политическая ставка исторической оценки самодержавной власти была столь велика, что и в среде большевиков вспыхнул нарушавший их единство спор о характере самодержавного государства и вытекающих из него теоретических и политических следствиях.

К тому времени, когда Ленин включился в этот спор, Плеханов - на основе работ Гегеля, Маркса и Энгельса², а также русских историков М. М. Ковалевского и В. О. Ключевского - уже сформулировал марксистскую точку зрения по вопросам самодержавного государства и общины, полемизировавшую с историческим подходом либералов, прежде всего Милюкова, находившегося в основном под влиянием Конта и Спенсера и т. н. государственной школы³. Эта проблематика стала предметом серьезных дискуссий среди социал-демократов в период первой русской революции, когда перед ними встала необходимость определить свое отношение к либеральной буржуазии и крестьянству. Большевики выработали свою позицию по этим вопросам на III съезде в апреле 1905 г., а меньшевики - на женевской конференции, после чего и те и другие совместно обсудили свои взгляды на IV, а затем на V, лондонском, съезде партии 1907 г. За это время было написано множество исторических работ по данной теме.

В ходе дискуссии по аграрному вопросу Плеханов, полемизируя с Лениным, снова подчеркнул, что, по его мнению, в развитии русского крестьянства определяющую роль играл «азиатский застой», «китайщина». Он утверждал, что Ленин не понимал сущности этой исторической аналогии, сравнения России XX века с Китаем XVI века, того, что «аграрная история России более похожа на историю Индии, Египта, Китая и других восточных деспотий, чем на историю Западной Европы»⁴. В определенной степени Плеханов сделал шаг назад по сравнению со своей собственной, сформулированной в работе «Наши разногласия» (1884) позицией, согласно которой вопрос общины должен изучаться не только в рамках сопоставления России и Востока. Тогда Плеханов видел основную характерную черту своеобразного развития России в его «колебаниях» между Западом и Востоком и подчеркивал разрушительное влияние западного развития на русское крепостничество⁵. На съезде Ленин напомнил Плеханову о том, что поскольку в Московской Руси была национализация земли, то в ее экономических отношениях преобладал азиатский способ производства, а между тем в отношении России XX века, когда доминирующим стал капиталистический способ производства, от доводов Плеханова практически ничего не остается. Плеханов смешал два вида национализации, что Ленин не без основания назвал «анекдотической» ошибкой⁶; он смотрел на «азиатский момент» как подчиненный элемент капиталистического способа производства. Не нужно и говорить, что политической ставкой этой дискуссии, связанной с формационной теорией, был выбор между большевистской концепцией национализации земли и меньшевистской концепцией «муниципализации». Историческая оценка российского государства складывалась в рамках политических споров, возникших в связи с революцией и ее поражением.

Столыпинские аграрные реформы, стимулировавшие распространение капиталистической частной собственности в деревне, указывали на изменение в политике, больше того, в самой природе самодержавия. Пользуясь словами Ленина, можно сказать, что самодержавие сделало решительные шаги «по пути превращения в буржуазную монархию». В этой связи возникло три спорных вопроса. Первый из них был представлен неославянофильскими и этатистскими идеями авторов сборника «Вехи», которые в религиозно-философском обличье служили делу защиты самодержавия. Идеологической задачей сборника было «спасение российского государства» от революции, от «вероотступничества интеллигенции»⁷. Сформулированный Струве новый государственный национализм одновременно оправдывал внешнеполитические устремления самодержавия и патриотическую мобилизацию интеллигенции на защиту российского государства⁸, став тем самым предвестником концепции, обязывавшей интеллигенцию поддерживать участие России в мировой войне. Милюковское направление либерализма в научном отношении противодействовало религиозно-философской экспансии вехизма, однако при этом не принимало революционных выводов, не разделяло требование свержения самодержавия. Российские марксисты видели в вехизме усиление «русского Бисмарка»9⁸, а в милюковщине - своего рода западническую эволюцию самодержавия. Взгляды российских марксистов отличали от позиции либералов прежде всего два основных момента. Первым из них было, конечно, распространение теории классовой борьбы на историческое изучение российского государства. Марксисты говорили не о российском государстве вообще, а исследовали изменение его исторических форм и классовый характер. Во-вторых, они связали развитие российского государства с экономическими факторами, прежде всего с особенностями распространения капитализма в России. Как большевики, так и меньшевики сознательно стремились к самостоятельному анализу исторического развития России, соответствующему их собственным политическим концепциям¹⁰.

Троцкий пришел к выводу, что в России, в отличие от Запада, где сложилось равновесие экономически господствующих классов, именно «их социальная слабость и политическое ничтожество создали из бюрократического самодержавия самодовлеющую организацию». В этом смысле Троцкий после 1907 г. определил место царизма между европейским абсолютизмом и азиатским деспотизмом. Тем самым он получил и ключ к пониманию эволюции царского самодержавного государства, подчеркнув его роль демиурга в экономике (и одновременно «предсказал» колоссальную роль государственной власти и в случае социалистического политического переворота)¹¹. Ведущий экономист меньшевиков П. П. Маслов, собственно говоря, как и Ленин, видел главное препятствие «модернизации» в том, что крупно-землевладельческая аристократия препятствует реформам Столыпина, и к тому же значительная часть иностранных капиталов, поступивших в форме государственных займов, была употреблена не на модернизацию производства, поскольку капитал не был заинтересован в развитии отраслей, работающих на массовое потребление¹².

В среде меньшевиков не хватало понимания того, что в России экономическая роль государства начала расти тогда, когда началось стремительное развитие капитализма. Это своеобразное противоречие нашло буквально парадигматическое отражение в самодержавной форме государства. Коллизия архаичного и современного выразилась в значительной самостоятельности государства, а также в политической слабости и неоформленности стоящих за ним общественных сил. В 1910 г. получивший известность после революции историк-большевик М. С. Ольминский (М. Александров)¹³, близкий соратник Ленина по работе в «Правде» и других большевистских изданиях, вместе с самым знаменитым большевистским историком М. Н. Покровским, опираясь на вульгаризованную интерпретацию марксизма, «перенесли» анализ исторической роли и функций российского государства в контекст теории классовой борьбы¹⁴. Для Ольминского-Александрова главным противником было либеральное понимание государства. В борьбе с ним он пытался доказать, что российское государство, российский абсолютизм означает политическую власть дворянства, и это самодержавное государство непосредственно служит экономическим интересам дворян-помещиков. Поэтому все взгляды, касающиеся противоречий между государством и дворянством, историк считал простыми предрассудками, проявлением либерально-милюковской доктрины надклассового государства¹⁵. В связи с этим он выступал даже против работы К. Каутского «Движущие силы и перспективы русской революции», прежде всего потому, что, как он считал, Каутский «недооценил силу народных масс» и понимал историю как историю правителей, а не народов¹⁶. Ольминский поставил на один уровень такие исторические формы государства, как абсолютизм, конституционную монархию и демократическую республику, поскольку все они были «политическими организациями какого-либо класса или классов». Важнейший недостаток этого сильно вульгаризованного понимания государства и классовой борьбы состоял не в его упрощенности и ненаучности, а в том, что на нем нельзя было построить сколько-нибудь стройной революционной политики. Ленину пришлось выступить с критикой этой точки зрения и вытекающими из нее политическими выводами, хотя он сделал это неохотно, поскольку в организационном плане Ольминский принадлежал к большевикам.

Для понимания исторических обстоятельств необходимо знать, что полемика с либеральными концепциями истории велась некоторыми историками, пытавшимися любой ценой доказать, что капитализм в России уже в течение столетий развивается по западной схеме, с таким пылом, что и сам Маркс был «уличен» ими в «либеральном уклоне». В конце 1908 г. Д. Рязанов опубликовал сокращенный перевод знаменитой (и долго замалчивавшейся) работы Маркса «История тайной дипломатии XVIII века» и своего рода критический разбор взглядов Маркса на немецком (а в 1918 г. - и на русском) языке. Рязанову не понравилось, что Маркс искал «колыбель Московии» в «кровавом болоте монгольского рабства», потому что это противоречило тезису о капиталистическом прошлом России, и, по предположению Рязанова, этим можно было доказать представление либералов о российском государстве как «демиурге» российской истории¹⁷. Конечно, изображение Маркса «наивным демократом или либералом» не могло вызвать согласия Ленина.

За теоретическими и историческими ошибками некоторых большевистских идеологов и историков Ленин обнаружил «левацкий» отзовизм, возникший в его собственной партийной фракции и недооценивавший значение думской социал-демократической пропаганды, больше того, выступавший за отзыв депутатов из Думы. Позиция Ольминского, со всей ее теоретической и методологической слабостью, делала невозможной выработку в сфере политики промежуточных требований, переходных этапов, ведущих к конечной революционной цели. Эта позиция поставила под сомнение весь смысл политической борьбы за республику и демократические свободы. По сходным причинам Ленин полемизировал в то время и с появившейся в «Правде» Троцкого платформой, которая противостояла декабрьскому постановлению РСДРП 1908 г. В первом тезисе этой платформы, в согласии с позицией Ольминского, о повороте 1907 года говорилось следующее: «...3-июньский режим есть “фактическое неограниченное господство дворян-помещиков феодального типа,” причем дальше указывается, что они “прикрывают самодержавно-бюрократический характер своего господства лжеконституционной маской фактически бесправной Гос. думы”. Если помещичья Дума “фактически бесправна” - а это справедливо - то как же может быть “неограниченным” господство помещиков? Авторы забывают, что классовый характер царской монархии нисколько не устраняет громадной независимости и самостоятельности царской власти и “бюрократии”, от Николая II до любого урядника. Эту ошибку - забвение самодержавия и монархии, сведение ее непосредственно к “чистому” господству верхних классов - делали отзовисты в 1908-1909 году, ... делал Ларин в 1910 году, делают некоторые отдельные писатели (например, М. Александров), делает ушедший к ликвидаторам Н. Р-ков (Н. Рожков, историк. - Т. /С.)»¹⁸.

Сам Ленин уже в декабре 1908 г. в заметке «Проект резолюции о современном моменте и задачах партии» определил третьеиюньский режим как изменение характера самодержавия в интересах сплотившихся вокруг него, но ведущих между собой борьбу господствующих групп. Этот вывод по существу остается верным и ныне: «Открыто закреплен и признан государственным переворотом 3-го июня и учреждением III Думы союз царизма с черносотенными помещиками и верхами торгово-промышленной буржуазии. Став по необходимости окончательно на путь капиталистического развития России и стремясь отстоять именно такой путь, который сохранил бы за крепостниками-землевладельцами их власть и их доходы, самодержавие лавирует между этим классом и представителями капитала. Их мелкие раздоры используются для поддержания абсолютизма...»¹⁹

Осознав «относительную самостоятельность» государственной власти, самодержавия, Ленин уже в начале ноября 1908 г. указал на бонапартистские черты «нового» режима, на «аграрный бонапартизм» Столыпина. В статье «Об оценке текущего момента» он предсказал неизбежность аграрной революции, «конфискации всех помещичьих земель» в том случае, если сложившийся режим и реформы Столыпина, нацеленные на передачу общинных земель в частную собственность, столкнутся с сопротивлением антагонистических групп. Ни крестьянство, ни помещичья аристократия не были удовлетворены этими реформами, и интересы последней обусловили покушение, оборвавшее в 1911 г. жизнь Столыпина. Все эти социальные и политические конфликты послужили опорой для бонапартистского механизма власти²⁰. Ленин удачно предсказывал, что «успехи» Столыпина в лучшем случае могут привести «к выделению слоя сознательно контрреволюционных, октябристских крестьян», в то время как основные массы крестьянства останутся в «лагере революции». Это соотношение сил не могло проявиться в Думе, однако «подделанное большинство черносотенцов плюс октябристов», обусловленное избирательным законом, на котором видны черты бонапартизма, не могло прикрыть все более очевидное «противоречие между фактически всецело господствующим черносотенным самодержавием и показной внешностью буржуазной “конституции”»²¹.

В споре со своими оппонентами Ленин уточнил свою позицию в двух отношениях: с одной стороны, по вопросу бонапартизма и изменения социального характера монархии, а с другой стороны, в связи с определением направлений аграрного развития России. В одной из своих статей, опубликованной в конце 1911 г., он охарактеризовал социально-политический строй, сложившийся после революции, и осветил соотношение «старых и новых» моментов развития. Он указал на роль столыпинских реформ в эволюции монархии и подчеркнул важность связи государственной бюрократии с торгово-промышленной буржуазией: «...отрицать буржуазный характер современной аграрной политики, отрицать вообще “шаг по пути превращения в буржуазную монархию” могут только люди, совершенно не вдумывающиеся в то новое, что принесено первым десятилетием XX века, совершенно не понимающие взаимозависимости экономических и политических отношений в России и значения III Думы. ... “Почерпая силы” от поддержки верхов буржуазии, бюрократия рекрутируется не из них, а из старого, совсем старого ... поместного и служилого дворянства»²².

Ленин подчеркивал и особенности буржуазной деятельности царской бюрократии, которая придавала этой деятельности исключительно крепостнический характер: «Ибо, если есть разница между буржуазностью прусского юнкера и американского фермера (хотя оба они, несомненно, буржуа), то не менее очевидна и не менее велика разница между буржуазностью прусского юнкера и “буржуазностью” Маркова и Пуришкевича. По сравнению с этими последними прусский юнкер прямо-таки “европеец”!»²³

Взвешенные взгляды Ленина на эволюцию российской монархии могут вызвать удивление прежде всего у тех, кто склонен придавать второстепенное значение историческим аргументам, историческому обоснованию политических работ Ленина и, тем самым, сознательно или несознательно не учитывает связи между ленинскими политическими оценками и историко-теоретическими высказываниями. Между тем Ленин еще в 1902 г. отмечал, что за своеобразным развитием самодержавия как «до некоторой степени самостоятельно организованной политической силы» стоят особые интересы «могущественных чиновников», и как тогда, так и позже указывал на многовековые корни этого явления, к которым, наряду с восточным деспотизмом, принадлежали в начале XX в. и определенные черты новейшей европейской цивилизации. Размышляя о развитии российского капитализма, Ленин, наряду с многоукладностью, то есть сосуществованием различных общественно-производственных форм, писал о «восточной», торгово-ростовщической эксплуатации, о значительной роли «черносотенно-октябристского» капитализма²⁴. В «смешанном развитии» видел Ленин и своеобразие аграрных отношений, для которых было характерно, с одной стороны, появление элементов «американского пути», а с другой стороны, даже после реформ Столыпина, сохранение «азиатских», «турецких» черт. В целом Ленин считал современный русский капитализм «средневековой» «военно-бюрократической» формой империализма, включающей в себя основное противоречие между «прогрессивным промышленным и финансовым капитализмом», с одной стороны, и «самой дикой» деревней - с другой²⁵.

В этот период времени Ленин подверг критике и исторические воззрения одного из меньшевистских течений, т. н. ликвидаторства (выступавшего за ликвидацию нелегальных партийных структур и создание легальной партии). Несколько упрощая, можно сказать, что ликвидаторы были «заинтересованы» в преувеличении «европейских» черт российского развития, поскольку рассчитывали на то, что западная схема развития «с опозданием» повторится и в России. (Сегодня мы сказали бы, что речь шла о появлении в российской социал-демократии более или менее продуманной «модернизационной парадигмы»). Ведущий идеолог меньшевиков Г. В. Плеханов, отвергая «ликвидаторство» и вступив в борьбу против либерального понимания истории, тем не менее, в основном заимствовал историческую концепцию русского государственного развития П. Н. Милюкова. Плеханов был вынужден приспосабливать свою историческую аргументацию к убеждению меньшевиков, что российский капитализм способен следовать «европейскому образцу», однако этому противоречили утверждения Плеханова о присутствии в России азиатского способа производствах которые означали, что Плеханов, именно в отличие от Ленина, сильно преувеличил роль «некапиталистических» форм в развитии России²⁶. Уже во время дискуссии о первой программе партии (1902 г.) Ленин указал на это вопиющее противоречие, содержавшееся и в плехановском проекте программы: «Плеханов говорил о капитализме вообще» и затемнил вопрос о «специально-русском капитализме», а между тем программа партии «должна дать свод и руководство для агитации против русского капитализма», необходимо выступить «с прямым объявлением войны именно русскому капитализму», соединив таким образом теорию с практикой²⁷. Как мы видели, ранние методологические и теоретические разногласия между Плехановым и Лениным отражались в оценке проблемы азиатского способа производства. Плеханов и позже не отказался от своей ранней концепции борьбы «азиатского» и «европейского» в российской истории, в этой схеме он рассматривал и события февраля и октября 1917 г. Такая интерпретация имеет приверженцев и сегодня. В отличие от Ленина или Троцкого, Плеханов исходил не из своеобразной комбинации, совмещения двух тенденций развития, а жестко противопоставлял исторические категории, абсолютизируя их в их чистых формах. Собственно говоря, именно от Плеханова исходит та снова «вошедшая в моду» после распада СССР мысль, что февральская революция укладывалась в процесс политической «европеизации» России, в то время как октябрьская, наоборот, привела к восстановлению «российского своеобразия», «восточных», «азиатских» черт развития²⁸. На основании своих ранних занятий историей Ленин понял, что не следует недооценивать противоречивые интересы и политические противоречия внутри господствующих классов и группировок, поскольку, как показали события 1905 г. (и с еще большей очевидностью - 1917 г.), отчасти именно этими противоречиями был вымощен путь к революции. Ленин выделял внутри «помещичьего лагеря» два течения, которые позже были определены в исторической науке как «бонапартистское» и «легитимистское»²⁹. «Бонапартистское течение» учло некоторые результаты революции, в том числе реформы Столыпина, а также склонялось к уступкам консервативной буржуазии и развивающемуся капитализму. Для помещичьего «легитимизма» была характерна приверженность старой монархии и защита самодержавия даже от самой монархии, как это выражалось в деятельности черносотенца Пуришкевича или Маркова. Ленин не считал направленным против существующего строя присоединение либералов к «либеральной» экономической политике Столыпина, то есть к попытке дальнейшего распространения капитализма в деревне. Ссылаясь на опыт, извлеченный Марксом и Энгельсом из истории французского бонапартизма, он высказал мнение, что защита собственнических классов от пролетариата не сходит с повестки дня и тогда, когда буржуазия оказывает давление на дворянство. Абсолютная монархия перерастает в буржуазную монархию, что является последней стадией буржуазной революции. Для защиты своих экономических интересов буржуазия отказывается от значительной части политической власти в пользу крупнопоместной аристократии, царской бюрократии и т. д. В конце 1911 - начале 1912 г. Ленин писал в журнале «Просвещение», что либералы охотнее поделятся властью с черносотенцами, чем пойдут на сотрудничество с демократическими силами. «Буржуазия Вехов, Струве и Милюкова» выберет Пуришкевича в противовес массовым демократическим движениям: «Задача либерала - “попугать” Пуришкевича так, чтобы он “потеснился”, побольше места уступил либерализму, но так, чтобы отнюдь не могли при этом вовсе устранить с лица земли все экономические и политические основы пуришкевичевщины»³⁰.

Суть бисмарковско-столыпинского бонапартизма состояла не просто в лавировании между буржуазией и помещиками, а в том, что монархия принимает буржуазные черты, приспосабливается к требованиям капиталистического развития³¹. В то же время Ленин ясно видел, что российское самодержавие, царизм, который, в отличие от бисмарковского режима, «оставался бессильным на почве мировой конкуренции современных капиталистических государств и был оттесняем все более на задний план в Европе», вступил в союз с самыми реакционными политическими силами и «в союзе с черносотенным дворянством и крепнущей промышленной буржуазией пытается ныне удовлетворить свои хищнические интересы путем грубо-“националистической” политики, направленной против окраин, против всех угнетенных национальностей, ... в частности и путем колониальных захватов, направленных против ведущих революционную борьбу за свободу народов Азии (Персия, Китай)»³².

Таким образом, осуществленный Лениным анализ российского капитализма сочетался с изучением структуры мировой системы капитализма и определением места российского капитализма в этой системе (к этому вопросу нам еще придется вернуться позже). В конечном итоге этот анализ очертил интеллектуальные рамки политической деятельности Ленина и по существу обусловил другие аспекты его теоретической деятельности.

 

Примечания:

¹ Об этом см.: Niederhauser Е. A szlavofilek tortenetszemleletehez// Acta Universitatis Debreceniensis de L.K. nominatae. Series Historica, Debrecen, 1966. Прежде всего с. 27-41.

² Гегель, Маркс и Энгельс неоднократно писали о своеобразии исторического развития России, см., напр.: Hegel G.W.F. Eloadasok a vilagtortenet filozofiajarol. Budapest, 1966. P. 189— 190; Marx K. Die Geschichte der Geheimdiplomatie des 18 Jahrhunderts. Verlag Olle und Wolter, Westberlin, 1977; Энгельс Ф. Цикл «Эмигрантская литература»// Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 18. С. 501-548.

³ О предыстории и последствиях этого многостороннего спора см.: Krausz Т. Partvitak es tortenettudomany

⁴ Четвертый (Объединительный) съезд. Протоколы. М., 1959. С. 58-59, а также: Плеханов Г. В. К аграрному вопросу в России // Дневник социал-демократа, № 5, март 1906 г.

⁵ Plehanov G.V. Nezeteltereseink. In: Plehanov valogatottfilozofiai l'rasai. (Szerk.: Sziklai Lasz- 16) Bp., 1972. P. 110.

⁶ Ленин В. И. ПСС. Т. 13. С. 14-15.

⁷ Об этом см.: Краус Т. Советский термидор. С. 81-89.

⁸ См. еще многократно цитированную статью П. Струве «Великая Россия» // Patriotica. Политика, культура, религия, социализм. Сборник статей за пять лет (1905-1910). СПб., 1911. С. 78 и далее.

⁹ В этой связи интересна статья Л. Б. Каменева: Вехисты. О тени Бисмарка // Каменев Л. Б. Между двумя революциями. Сборник статей. Изд. 2-е. М., 1923. С. 291-316.

¹⁰ Подробнее об этом см.: Krausz Т. Partvitak es tortenettudomany. P. 40-57.

¹¹ Троцкий Л. 1905. М., 1922. С. 15, 19-22. Особенно см. главу «Социальное развитие России и царизм».

¹² Меньшевики собрали свои работы в отдельных томах, см. прежде всего сборник: Общественное движение в начале XX века. Т. 1. СПб., 1909. См. статью П. П. Маслова в этом сборнике: Развитие народного хозяйства и его влияние на борьбу классов в XIX веке. С. 643-662. Особенно см. с. 654, 649-657.

¹³ Обзор биографии Ольминского см.: Лежава О., Нелидов Н. М. С. Ольминский. Жизнь и деятельность. Политиздат. М., 1973. М. Ольминский уже в 1904 г. принадлежал к тесному окружению Ленина и в конце июля - начале августа 1904 г. принял участие в совещании 22 большевиков неподалеку от Женевы. На этом совещании было принято решение о создании периодического партийного печатного органа - получившей позже известность газеты «Вперед», первый номер которой вышел 22 декабря. Там же. С. 90 и далее.

¹⁴ Александров М. Абсолютизм, государство и бюрократия. М., 1910.

¹⁵ П. Н. Милюков, известный историк, один из основателей и руководителей либеральной партии кадетов, позже министр иностранных дел Временного правительства, уже на рубеже веков указал на выполняемую государством роль «демиурга» российской истории, хотя и, несомненно, преувеличил при этом «независимость» государственного бюрократического аппарата от господствующих классов. В целом Милюков сформулировал важные для своего времени вопросы относительно развития государства, а также, идя по следам В. О. Ключевского, подчеркнул проблему западного влияния на российскую историю. См.: Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. Т. 1. Париж, 1937. Милюков выработал свои взгляды на историю под влиянием позитивистской философии Конта и «синтетической» философии Спенсера. Теория «социологических рядов» послужила основой для его «органического» и «стадиального» понимания исторических «культур». С этой позиции он боролся против «упрощений» марксизма.

¹⁶ Александров М. Абсолютизм, государство и бюрократия. С. 65-67.

¹⁷ Рязанов Д. Англо-русские отношения в оценке Маркса. (Историко-критический этюд). Изд. Петроградского Совета Рабочих и Крестьянских Депутатов, 1918. С. 36, 47-48 и далее. Более подробное исследование данной проблематики см.: Krausz Т. Partvitak es tortenettudomany. P. 52-59.

¹⁸ Ленин В. И. ПСС. Т. 21. С. 31-32.

¹⁹ Там же. Т. 17. С. 325.

²⁰ Там же. С. 273-275.

²¹ Там же. С. 276.

²² Там же. Т. 21. С. 57-58.

²³ Там же. С. 58.

²⁴ Соответствующие взгляды Ленина см.: Ленин В. И. ПСС. Т. 6. С. 352-353,401,403-404. Т. 48. С. 12-13.

²⁵ Там же. Т. 23. С. 274-276. Т. 47. С. 226-227. Т. 26. С. 250-252. Т. 27. С. 86, 204 и далее, 255 и далее.

²⁶ Г. В. Плеханов изложил свои историко-философские взгляды, касающиеся «колебаний» России между западным и азиатским путями развития, в знаменитом «Введении»: см.: Плеханов Г. В. Сочинения в 24-х томах. Т. XX. М., 1925. С. 11-12 и далее.

²⁷ Об этом см. исследование одного из выдающихся представителей первого поколения партийных историков 20-х гг.: Бубнов А. Развитие роли Ленина в истории русского марксизма // Бубнов А. Основные вопросы истории РКП. Сборник статей. ГИЗ. М., 1925. С. 113-133.

²⁸ См.: Krausz Т. Partvitak es tortenettudomany. Р. 76-77. В советский период сравнительный анализ ленинской и плехановской концепции революции осуществил С. В. Тютюкин, естественно, рассматривавший события глазами Ленина, но, как правило, сохранявший объективность. См.: Тютюкин С.В. Первая русская революция и Г.В. Плеханов. М., 1981.

²⁹ Начиная с 60-х гг. в российской исторической науке идет продолжающаяся и ныне дискуссия по этой тематике, см., например, многолетнюю полемику между В. С. Дякиным и А. Я. Аврехом: Дякин В. С. Был ли шанс у Столыпина? (СПб., 2002) (Книга вышла уже после смерти автора). Особенно см. статью «Проект ответа В. С. Дякина на критические замечания А. Я. Авреха». С. 352-357, а также: Аврех А. Я. Царизм накануне свержения. М., 1991

³⁰ Ленин В. И. ПСС. Т. 21. С. 81.

³¹ Современная историческая наука предоставляет особенно много данных, свидетельствующих о такой «буржуазной перестройке», происходившей и в сфере общества и культуры. См.: Миронов Б. Н. Социальная история России. Т. 2. Правда, Б. Н. Миронов способен на такие восторженные утверждения о царской монархии, от которых не только у Ленина, но и у любого эсера или меньшевика волосы на голове встали бы дыбом, например: «В течение XVIII - начала XX в. российское самодержавие являлось лидером модернизации, проводником экономического, культурного и социального прогресса в стране» (с. 227). В другом месте автор не в шутку пишет о «правовом государстве» в России после 1906 г., о «конституционной монархии», в которой у Думы не было законодательных прав, причем «эталоном» всякого прогресса считаются страны центра. К счастью, в книге можно найти множество ценных данных, которые опровергают ее идеологию, то есть утопию и, к сожалению, неприкрытую апологию «хорошего самодержавия».

³² Ленин В. И. ПСС. Т. 21. С. 136.