Степанов В.Н.

РУССКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ «ИСКРЫ»

1900-1903

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ

История ленинской «Искры» является одной из славных страниц истории Коммунистической партии и революционного движения в нашей стране. Созданная в условиях жесточайшего самодержавного режима и полицейских преследований, нелегальная марксистская газета стала действительно общероссийским органом; все содержание ее было подчинено одной цели — организации пролетарской партии в России. Вдохновителем и руководителем «Искры» был В. И. Ленин. Его слова: «Дайте нам организацию революционеров — и мы перевернем Россию!»¹—полностью характеризуют основное направление всеобъемлющей деятельности «Искры».

Ни перед одной газетой как в российском, так и в международном движении не стояло такой гигантской задачи. И в том, что она была блестяще осуществлена, заслуга прежде всего Владимира Ильича Ленина. Именно он определял направление «Искры», ему принадлежали статьи по важнейшим проблемам социал-демократического и рабочего движения в России.

В статьях В. И. Ленина получили всестороннее освещение основные идеологические, программные, тактические и организационные вопросы, поставленные жизнью в ходе борьбы за построение марксистской партии в России. Именно работы В. И. Ленина определяли политическое лицо «Искры».

Ленинская «Искра» адресовалась прежде всего к российскому пролетариату, так как «главным источником, питающим революционную социал-демократию, является именно тот дух протеста в рабочих массах, который при окружающем рабочих гнете и насилии не может не прорываться от времени до времени в отчаянных вспышках. Эти вспышки пробуждают к сознательной жизни самые широкие слон задавленных нуждою и темнотою рабочих, распространяют в них дух благородной ненависти к угнетателям и врагам свободы»².

Руководимая В. И. Лениным «Искра» последовательно проводила мысль, что насущнейшей задачей является создание единой социал-демократической рабочей партии в России, которая строила бы свою деятельность на творческом развитии и применении марксизма. Партия — политический вождь и передовой отряд рабочего класса, который только под ее руководством сможет освободить себя и весь народ от политического и экономического рабства. Именно поэтому В. И. Ленин и «Искра» призывали российскую социал-демократию отдать все свои силы и способности, чтобы «внедрить социалистические идеи и политическое самосознание в массу пролетариата и организовать революционную партию, неразрывно связанную с стихийным рабочим движением»³.

С первого же номера «Искра» постоянно воспитывала рабочих в духе этой основной идеи В. И. Ленина, поднимала их до уровня революционеров, а не опускалась непременно до «рядовой рабочей массы», как провозглашали и требовали «экономисты».

«Искра» развивала в своем читателе стремление понять окружающую его действительность, осмыслить законы, движущие обществом, найти своих союзников в предстоящих классовых боях. Об этом изумительно точно сказал один из корреспондентов, который подписался «Рабочий юга». ««Искра» первая указала нам, рабочим,— писал он,— что мы должны интересоваться не только одним рабочим движением, но и жизнью и движением всего народа и общества. «Искра» первая высказала вслух, что в революции в России примут участие кроме рабочих и крестьяне, и общество. Мы, рабочие, не можем не высказать редакции нашу сердечную благодарность за то, что она вывела из узкого круга мыслей и понятий нас... Этим указанием «Искра» ... ободрила рабочих, которые почувствовали себя и сильнее и не одинокими»⁴.

Революционные социал-демократы, кап и рабочие, горячо приветствовали деятельность «Искры». В докладе Организации «Искры» II съезду партии приводится письмо одного товарища, «воскресшего» после ссылки, который писал: «Вы хотите знать мое мнение об «Искре», вот оно. Я полностью принимаю ее программу и в восторге от общего ведения газеты.

Нечего и говорить, что я готов во всякое время способствовать успеху дела, поставленного себе редакцией «Искры»... Вполне разделяя, не говоря о теории, все взгляды «Искры» на практические задачи наши, на вопросы тактики и такта, т. е. отношения к другим оппозиционным группам, я всецело отдаю себя в распоряжение для осуществления организационного плана «Искры»...»⁵

Под руководством В. И. Ленина «Искра» проделала гигантскую работу по идейному и политическому воспитанию масс, по разгрому оппортунистов и созданию боевой пролетарской партии, по расширению и углублению революционной борьбы рабочего класса. ««Искра» воспитывала авангард рабочих, способный вести вперед массы»⁶,— писал В. И. Ленин, оценивая ее роль в развитии российского рабочего движения.

История ленинской «Искры» блестяще подтвердила гениальную идею В. И. Ленина о том, что газета «не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор»⁷. Разъясняя основное направление в деятельности «Искры», секретарь ее редакции Н. К. Крупская писала в Россию: ««Искра», ведь, не просто заграничная газета, центр тяжести у нее в России (курсив мой.— В. С.)»⁸ . Историческая значимость исследуемого периода необычайно велика. Изучение деятельности В. И. Ленина, руководимой им «Искры» и ее организации в России имеет громадное значение для понимания причин того, почему искровцам в необычайно короткий срок удалось покончить с разъедавшей социал-демократию кустарщиной, разгромить «экономистов» и, завоевав местные комитеты, созвать II съезд РСДРП, который фактически создал партию. Если у колыбели «Искры» стоял какой-нибудь десяток-другой единомышленников В. И. Ленина, то к лету 1903 г. людей, носивших гордое название «искровец», насчитывались тысячи. Вся сознательная часть российской социал-демократии, все лучшее, что в ней было, сплотилось вокруг Ленина и «Искры», образовав фундамент будущей большевистской партии. Знаменательную роль в этой поистине гигантской деятельности сыграла Русская организация «Искры», ставшая тем прочным ядром, вокруг которого сплотилось большинство социал-демократических комитетов. В ее рядах ленинская «Искра» воспитала и вырастила целое поколение большевиков, принявших самое активное участие в создании партии, в революционных битвах 1905—1907 и 1917 гг., в строительстве первого в мире социалистического государства.

Выдающаяся роль ленинской «Искры» в истории Коммунистической партии Советского Союза и революционного движения в нашей стране определила тот неослабеваемый интерес, который был проявлен к ее изучению многочисленными исследователями.

Первым историком «Искры» был ее основатель и фактический руководитель великий Ленин. Его работы дают удивительно четкую периодизацию объединительной деятельности «Искры», освещают историю ее организации в России. На протяжении своей жизни В. И. Ленин неоднократно возвращался к периоду «Искры», раскрывая и оценивая ее многостороннюю деятельность. Известно более 600 высказываний В. И. Ленина об «Искре» и ее периоде⁹, которые, будучи первыми исследованиями, являются в то же время богатейшей источниковедческой базой для любой работы на эту тему.

Великая Октябрьская социалистическая революция пробудила пристальный интерес к истории Коммунистической партии, которая привела народы России к победе над царизмом, к разгрому объединенных сил Антанты и контрреволюции на фронтах гражданской войны.

Уже в первые годы Советской власти появляются работы по истории партии как общего характера, так и по отдельным периодам и проблемам. В них затрагивались и вопросы, связанные с деятельностью ленинской «Искры». В последующее время количество работ по искровскому периоду неизмеримо возросло, но исследовалась в основном деятельность «Искры» как коллективного пропагандиста и агитатора, рассматривались вопросы разработки проекта программы партии и т. д. Проблемы организационной деятельности «Искры» находились на втором плане. Впервые эти вопросы получили освещение еще перед Великой Отечественной войной в работах Ю. Полевого. Однако недостаточная документальная база помешала автору всесторонне и глубоко осветить исследуемую тему.

В послевоенный период наблюдается возобновление интереса к изучению деятельности ленинской «Искры». Свидетельством тому являются работы Е. Фаерман, Н. Волянюка, А. Шнитмана, В. Королевой, Ю. Иванова, Н. Макеева, А. Аренштейн, Е. Налбандяп, А. Саркисова¹⁰ и др. Авторы анализируют как отдельные стороны искровской деятельности (транспорт и типографии), так и возникновение и работу Бюро общерусской организации «Искры»¹¹. В этом их ценность, но в то же время и недостаток. Обобщающего исследования организационной работы В. И. Ленина и руководимой им Организации «Искры» сделано не было. Только в недавно вышедших учебнике «История КПСС», первом томе многотомной «Истории Коммунистической партии Советского Союза» и в монографии М. Волина «Ленинская «Искра»» в специальных разделах определены общие направления организаторской деятельности Русской организации «Искры». В связи со специфическими задачами, преследуемыми в названных изданиях, работа самой Русской организации и вопросы ленинского руководства ею полного отражения в них не нашли. Вместе с тем вышедшие работы дают богатейший материал для дальнейших обобщений и по рассматриваемой теме.

Из всего вышесказанного видно, что отдельные работы, освещающие историю Русской организации «Искры», не затрагивают целого ряда важнейших вопросов деятельности В. И. Ленина и «Искры» и помимо этого страдают фактическими неточностями. Между тем анализ роли Русской организации «Искры» в строительстве партии заключается прежде всего в исследовании того, как через Русскую организацию «Искры» В. И. Ленин осуществлял руководство борьбой за идейное и организационное объединение российской социал-демократии, за подготовку и проведение II съезда РСДРП. Изучение деятельности В. И. Ленина по руководству Русской организацией «Искры» показывает, что содержание, формы и методы этого руководства вырабатывались постепенно и изменялись в зависимости от общих задач, встававших перед Русской организацией. В связи с этим изучение деятельности В. И. Ленина по созданию Русской организации «Искры» и руководству ею имеет особо важное значение не только для истории самой Русской организации, но и для истории всего периода ленинской «Искры», периода образования большевистской партии.

На основе анализа всей совокупности документальных материалов, воспоминаний искровцев и ранее вышедших работ была поставлена задача проследить организационную деятельность В. И. Ленина по созданию и руководству Русской организацией «Искры»¹². Насколько удалось это сделать, скажет читатель.

Примечания:

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6. стр. 127.

² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 5. стр. 15.

³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4. стр. 374.

⁴ «Искра» № 14, 1 января 1902 г.

⁵ «Второй съезд РСДРП. Протоколы». М., 1959, стр. 577—578.

⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 26, стр. 344.

⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 5. стр. 11.

⁸ Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС (далее — ЦПАИМЛ), ф 2. on. 1. ед. хр. 509, л. 48 об.

⁹ См. М. Волин. Ленинская «Искра». М., 1964. стр. 4.

¹⁰ Е. Фаерман. Транспортировка «Искры» из-за границы и распространение ее в России в 1901—1903 гг.— «Музей революции СССР. Первый сборник». М., 1947. стр. 54—92; Н. Волянюк. Ленинская «Искра» в Галиции. Львов. 1959 (на укр. яз.); В. В. Королева. Деятельность В. И. Ленина по организации доставки «Искры» в Россию (декабрь 1900 г.— ноябрь 1903 г.).— «Труды Казанского авиационного института», вып. 54, общественные науки, 1962, стр. 17—30; А. М. Шнитчан. Из истории болгарского пути транспортировки ленинской «Искры» в Россию.— «Научные доклады высшей школы. Исторические науки». М., 1959, Л» 4, стр. 173—188; Ю. Иванов. Деятельность типографии ленинской «Искры» в Кишиневе.— «Октябрь». Кишинев, 1955, № 1; «Типография ленинской «Искры» в Кишиневе».— «Коммунист Молдавия», 1956, № 3; «В. И. Ленин и типография «Искры» в Кишиневе».— «Днестр», 1960, № 4; «Подпольные типографии ленинской «Искры» в России». Кишинев, 1962; Н. Я. Макеев. Бакинская подпольная типография «Нина» (1901—1905).— «Труды Азербайджанского филиала ИМЛ при ЦК КПСС».-Баку, 1952, т. XVII, стр. 90— 109; А. Аренштейн. Типография ленинской «Искры» в Баку.—«Вопросы истории», 1956, № И, стр. 105— 112; Е. Н. Налбандян. Ленинская «Искра» и типография «Нина» в Баку.— «Труды Азербайджанского филиала ИМЛ при ЦК КПСС». Баку, 1960, т. XXIV, стр. 3—30; А. Саркисов. Бакинская типография ленинской «Искры». Баку, 1961.

¹¹ Г. Н. Рутберг. Бюро общерусской организации «Искры».— «Труды Куйбышевского медицинского института». Куйбышев, 1960, т. XI, стр. 13—24; Ф. Ф. Захаров. Русская организация «Искры» (январь 1902 г.— август 1903 г.).— «Ученые записки Куйбышевского государственного педагогического института имени В. В. Куйбышева». Куйбышев, 1958, вып. 20, ч. 1, общественно-политические науки, стр. 3—53.

¹² Следует отметить, что в настоящей работе не преследовалась задача проанализировать деятельность «Искры» и ее Русской организации по руководству массовым движением российского пролетариата (демонстрациями, стачками, моральной и материальной поддержкой забастовщиков и т. д.), так как эти вопросы освещены в нашей историко-партийной литературе и являются темой для самостоятельного исследования.

 

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В. И. ЛЕНИН И РУССКАЯ «СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ПОЧТА»

 

1. Создание и деятельность Литературной группы

В январе 1900 г.¹ закончилась ссылка В. И. Ленина. Три года пребывания В. И. Ленина в Шушенском были заполнены напряженной теоретической работой. Особое место в ней отводилось разоблачению российских «критиков» Маркса — «легальных марксистов» и последователей западноевропейского оппортуниста Э. Бернштейна — «экономистов». В связи с этим В. И. Ленин продолжал углубленно разрабатывать учение о партии и всесторонне обдумывал план создания идейного и организационного единства Российской социал-демократической рабочей партии, образованной на I съезде РСДРП. В своих наметках В. И. Ленин исходил из опыта работы Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» и из оценки реального состояния социал-демократических организаций России. А обстановка в них была крайне тяжелой. Вскоре после съезда Центральный Комитет и Центральный орган были разгромлены царской охранкой. Почти одновременно прокатившаяся волна арестов чуть ли не целиком смела крупнейшие социал-демократические организации, существовавшие в России.

Сохранившиеся комитеты и группы партии вели работу на ощупь. У них не было единой программы и устава, которые служили бы фундаментом для их идейного и организационного сплочения, отсутствовала общая всем тактическая линия. Наступил «период разброда, распадения, шатания»². Русская социал-демократия после I съезда, писал В. И. Ленин, как бы исчерпала на время свои силы и вернулась к прежней раздробленной работе отдельных местных организаций. Кустарщина разъедала российскую социал-демократию, эту, по меткому определению В. И. Ленина, рассыпанную храмину³. Налицо были признаки организационной отсталости и теоретической слабости групп и комитетов РСДРП. Не имея общего руководства и общего плана действий, они все более втягивались в местную деятельность, которая заслоняла от них тот факт, что сами-то они являются частью единого целого — Российской социал-демократической рабочей партии. Как рыба в сетях, бились пропагандисты и вся российская социал-демократия в тисках местной деятельности, лишенные перспективы общепартийной работы.

Положение усугублялось попытками некоторых социал-демократов не только оправдать эту слабость, но и возвести ее в принцип. В своих «учениях» «легальные марксисты» выхолащивали революционное содержание Марксова учения, ратовали за превращение социал-демократии из партии социальной революции в партию социальных реформ. На этих горе-марксистских теориях в российской социал-демократии взрастилось махровое оппортунистическое течение — «экономизм». Его последователи признавали борьбу пролетариата, но только за улучшение своего положения в рамках существующего строя, и как следствие этого не революционная политическая пролетарская партия, а общества взаимопомощи и стачечные кассы — вот организационный идеал российских последователей Бернштейна.

Глашатаями идей «экономистов» являлись журнал «Рабочее Дело» и газета «Рабочая Мысль» — орган Петербургского «Союза борьбы», в которой, как указывал В. И. Ленин, «экономизм» ясно вырисовывается как направление⁴.

Что касается местных изданий, то на них особенно отразились случайность и неподготовленность состава руководителей комитетов и групп. Не видя перспектив дальнейшей революционной работы, они не понимали того огромного вреда, который наносили «экономисты» социал-демократическому движению. Многие местные листки слепо шли за лидерами «экономистов», повторяя «зады» их «учения». Ярким примером тому служит «Profession de foi», выпущенный Киевским комитетом партии в 1899 г. Этот документ, указывал В. И. Ленин, свидетельствовал о двойственности и половинчатости Киевского комитета, который, с одной стороны, «хочет оставаться на почве издавна установленных основных принципов международной и русской социал-демократии, с другой — увлекается теми модными бернштенианскими словечками... из которых сплетаются такие модные произведения, как «Credo» и отдельное приложение к «Рабочей Мысли»»⁵. Узость взглядов Киевского комитета и их специфика полностью отразились на его организационных планах. Киевский комитет предлагал дождаться того счастливого времени, когда ««местные группы окрепнут, увеличатся численно, закрепят связи с рабочей средой»»⁶ , и только тогда строить партию.

«Экономизм» не был направлением, пассивно противостоящим революционной социал-демократии. Его последователи, используя разброд и шатания в РСДРП, проводили кампанию по идейному и организационному завоеванию комитетов партии. К концу 90-х годов они резко активизировали свою работу и усилили издательскую деятельность⁷, продукция которой всячески внедрялась в местные организации. Петербургский «Союз борьбы», Киевский, Екатеринославский, Одесский, а с весны 1900 г. и Московский комитеты находились в руках «экономистов». В Иваново-Вознесенске «Рабочая Мысль» и «Рабочее Дело» буквально заполонили организацию.

«Экономизм» стал основным препятствием на пути объединения РСДРП.

Было бы ошибкой считать, что возникновение и распространение «экономизма» в России ушло без противодействия со стороны революционной социал-демократии. В борьбе с нового, явленным течением самое активное участие принимал В. И. Ленин. В феврале 1897 г., когда еще рождался и складывался питерский «экономизм», В. И. Ленин и его соратники по Петербургскому «Союзу борьбы» в те несколько дней, которые получили перед отправкой в ссылку, участвовали в совещаниях с представителями нового состава «Союза борьбы». Здесь выявились серьезные разногласия по организационным и тактическим вопросам, и «старики» дали «молодым» первый бой. А. А. Якубова, входившая в 1893—1895 гг. в группу «стариков», отстаивала на совещании точку зрения «молодых», которые видели единственный выход в создании рабочих касс и усилении их деятельности. Б. И. Гольдман, в то время «молодой» член «Союза», поддерживал точку зрения В. И. Ленина и «стариков», настаивавших на укреплении «Союза борьбы», превращении его в организацию революционеров, которой должны быть соподчинены различные рабочие кассы, кружки для пропаганды среди учащейся молодежи и т. п.

«Мы протестовали лишь против образования рядом с комитетом и независимо от него отдельных «рабочих комитетов» и т. п. групп,— писал Б. И. Гольдман в 1903 г.,— а также против всякого представительства этих групп в комитете. Все подгруппы — агитационные, пропагандистские, технические и другие — должны организовываться комитетом и затем непосредственно зависеть от него»⁸. В. И. Ленин, редактировавший эту заметку, сделал вставку, в которой подчеркивал: «Всех рабочих, ставших сознательными социал-демократами, надо непременно вводить, и как можно в большем числе вводить, в эти подгруппы комитета и в самый комитет. Но отдельное представительство рабочих союзов как таковых (т. е. как профессиональных или чисто стачечных организаций) в комитете противоречит основным принципам революционной организации»⁹ . Тогда «старики» считали, что это расхождение временное, единичное, что оно исчезнет в процессе революционной работы. Однако развитие российского социал-демократического движения показало, что для ликвидации проявившихся разногласий нужна самая решительная и довольно длительная борьба.

Летом 1899 г. В. И. Ленин получил прямое подтверждение активизации «экономистов», выступивших уже со своей особой платформой, ревизующей основные положения марксизма. В одну из своих поездок в Петербург весной 1899 г. А. И. Елизарова-Ульянова через книгоиздательницу А. М. Калмыкову, тесно связанную с социал-демократическими кругами, получила копию документа, который содержал основные взгляды представителей «критического» направления в российской социал-демократии. Составленный людьми, не работавшими в социал-демократических организациях, но имевшими, по словам А. М. Калмыковой, влияние на «молодых» членов Петербургского «Союза», документ был переписан А. И. Елизаровой- Ульяновой химическим составом и послан В. И. Ленину.

Появление «Credo» подтвердило жизненную потребность защиты марксизма и жестокой борьбы с новым направлением в российской социал-демократии за чистоту и революционность ее рядов. Авторы «Credo» пытались подвести историческую и теоретическую базу под деятельность «экономистов», а в организационном вопросе отрицали необходимость самостоятельной пролетарской партии, считая ее продуктом переноса «чужих задач, чужих результатов на нашу почву»¹⁰

Принципиальная оценка документу «экономистов» была дана В. И. Лениным в написанной им резолюции, известной под названием «Протест российских социал-демократов», или «Протест 17-ти»¹¹. В ней В. И. Ленин подчеркнул, что осуществление программы «Credo» «было бы равносильно политическому самоубийству русской социал-демократии»¹² . Поэтому, призвав всю российскую социал-демократию объявить беспощадную борьбу кругу идей, нашедших свое выражение в манифесте «экономистов», В. И. Ленин выступил в защиту теории революционного марксизма, поскольку только она является знаменем классового движения рабочих.

Особым гневом проникнуты строки «Протеста», в которых критикуется отношение «экономистов» к партии. В противоположность авторам «Credo» В. И. Ленин призвал русскую социал-демократию сосредоточить все свои силы на разрешении основной задачи данного периода — «на организации партии, укреплении дисциплины внутри ее и развитии конспиративной техники»¹³ .

Ленинский протест против манифеста российских бернштейнианцев обсуждался и был принят на собрании ссыльных Минусинского округа¹⁴.

«Протест 17-ти» приглашал «все группы социал-демократов и все рабочие кружки в России обсудить вышеприведенное «credo» и нашу резолюцию и высказать определенно свое отношение к поднятому вопросу, чтобы устранить всякие разногласия и ускорить дело организации и укрепления Российской социал-демократической рабочей партии»¹⁵.

Вскоре копии «Протеста» и «Credo» были пересланы в Туруханск Л. Мартову (Ю. О. Цедербауму), где местная колония политических ссыльных полностью солидаризировалась с ленинскими идеями.

Против «Credo» выступили также ссыльные социал-демократы в г. Орлове Вятской губернии¹⁶. «Протест 17-ти» вышел за пределы ссылки и получил сравнительно широкое для того времени распространение среди российских социал-демократов¹⁷.

Обсуждение «Credo», письма с мест, приходившие в Сибирь к В. И. Ленину, говорили о том, что, несмотря на разброд и шатания, многочисленные аресты, в социал-демократических комитетах оставались и росли здоровые силы, на которые можно было опереться в борьбе с оппортунизмом «экономистов», в сплочении разрозненных социал-демократических кружков в единую партию. Путям объединения партии были посвящены статьи В. И. Ленина «Наша программа», «Наша ближайшая задача» и «Насущный вопрос»¹⁸.

В первой из них В. М. Ленин выразил прямой протест против бернштейниады и поворота к оппортунизму в легальной литературе и петербургской «Рабочей Мысли». Во второй он призвал русских марксистов к организации «правильно выходящего и тесно связанного со всеми местными группами органа партии»¹⁹ , показав, что только благодаря ему можно преодолеть пороки, порождаемые кустарничеством. И наконец, в третьей статье В. И. Ленин раскритиковал наиболее распространенное в социал-демократических кругах мнение, что восстановление единства партии следует начинать не с постановки партийного органа, а с развития деятельности местных групп. Он показал, что в период разброда и шатаний укрепление местных групп неминуемо повлечет за собой еще более грандиозные провалы, сметающие разрозненные организации порознь. Как выход из; казалось бы. заколдованного круга В. И. Ленин предлагает создание революционной организации, способной противостоять карательной машине царизма. Только организация профессиональных революционеров, указывал В. И. Ленин, сумеет поднять организацию, дисциплину и конспиративную технику до высшей степени совершенства²⁰, что явится ее важнейшим оружием и гарантией успешной революционной деятельности. Уже в этих статьях В. И. Ленин наметил основные положения своего плана объединения партии.

Проблемы выхода из создавшегося в российской социал-демократии тупика, которые волновали В. И. Ленина, как правило, обсуждались им совместно с товарищами по минусинской ссылке, а также в переписке с отбывавшими ссылку в Туруханском крае Ю. Цедербаумом и в Вятской губернии — А. Н. Потресовым. Вероятно, под влиянием этой переписки у него и возникла мысль о создании Литературной, или Инициативной, группы, которая провела бы в жизнь выношенные идеи.

Заручившись согласием А. Н. Потресова, В. И. Ленин в одном из писем Л. Мартову предложил заключить «тройственный союз» для борьбы с ревизионизмом и «экономизмом». При этом предполагалось войти в соглашение с группой «Освобождение труда», чтобы объединить свои силы на этом боевом поприще. Предложение В. И. Ленина было принято²¹. Программу Литературной группы²² неустанно пропагандировал В. И, Ленин между ссыльными Минусинского округа. «Бессонными ночами обдумывал он свой план во всех деталях, обсуждал его с Кржижановским, со мной, — вспоминала Н. К. Крупская,— списывался с Мартовым и Потресовым, сговаривался с ними о поездке за границу»²³.

В. И. Ленин буквально сгорал от нетерпения взяться за осуществление намеченных мероприятий. Страшно беспокоила его угроза продления срока ссылки, что часто случалось по «милости» «властей предержащих». Н. К. Крупская, описывая последние месяцы ссылки В. И. Ленина, показала и тревогу и неудержимое стремление Владимира Ильича к творческой деятельности. «Владимир Ильич перестал спать, страшно исхудал... Чем дальше, тем больше овладевало Владимиром Ильичем нетерпение, тем больше рвался он на работу»²⁴ .

Наконец 29 января 1900 г. В. И. Ленин и Н. К. Крупская выехали в Европейскую Россию. Проездом Владимир Ильич остановился в Уфе, где Н. К. Крупская должна была отбывать оставшийся срок ссылки. Здесь В. И. Ленин встречался с ссыльными социал-демократами А. Д. Цюрупой, А. И. Свидерским, В. Н. Крохмалем и др. Безусловно, во время бесед с ними он поделился планами строительства партии.

В середине февраля Владимир Ильич нелегально приехал в Москву и остановился у своих родных. Отсюда в конце февраля он выезжал в Петербург, чтобы вместе с В. И. Засулич обсудить возможность участия группы «Освобождение труда» в намечаемой газете. Из Петербурга В. И. Ленин направился в Псков, куда прибыл 26 февраля.

С нетерпением ожидал он встречи с остальными членами Литературной группы, чтобы окончательно уточнить детали организационного плана и выработать коллегиально отношение к ряду новых серьезных вопросов. Достаточно только вспомнить визит к В. И. Ленину члена Екатеринославского комитета И. X. Лалаянца, который рассказал ему о намерении созвать II съезд РСДРП и передал пожелание устроителей, чтобы Литературная группа приняла в нем участие и взяла бы на себя редактирование возобновляемой «Рабочей Газеты». В. И. Ленин ответил согласием, но, опасаясь, что по конспиративным условиям группа не сможет послать своего делегата, подготовил письменный доклад²⁵, в котором развил более подробно положения, рассматриваемые им в статьях 1899 г. Некоторые разделы доклада касались непосредственно Литературной группы. Так, предусматривалось, что она возьмет на себя редактирование Центрального органа партии только в том случае, если съезд примет революционный проект программы. В противном случае он должен был конституироваться в конференцию, которая предоставила бы Литературной группе право начать обсуждение насущных задач российского социал-демократического движения на страницах создаваемого органа — «Искры»²⁶.

Последовавшие в апреле 1900 г. повальный аресты на юге России (был арестован и И. X. Лалаянц) еще более убедили В. И. Ленина в нереальности создания партии посредством созыва II съезда РСДРП в России и выборов Центрального Комитета.

В конце марта — начале апреля 1900 г. В. И. Ленин написал проект заявления редакции о программе и задачах общерусской нелегальной политической газеты «Искра» и научно-политического журнала «Заря». В этом документе В. И. Ленин указывал, что создание и упрочение партии есть не что иное, как создание и упрочение объединения всех русских социал-демократов, которое не декретируется, а лишь вырабатывается.

«Необходимо выработать,— говорилось в проекте заявления,— во-первых, общую литературу партии... чтобы она объединяла все наличные литературные силы, чтобы она выражала все оттенки мнений и взглядов среди русских социал-демократов не как изолированных работников, а как товарищей, связанных общей программой и общей борьбой в рядах одной организации. Необходимо выработать, во-вторых, организацию, специально посвященную сношениям между всеми центрами движения, доставке полных и своевременных сведений о движении и правильному снабжению периодической прессой всех концов России. Только тогда, когда выработана будет такая организация, когда создана будет русская социалистическая почта, партия получит прочное существование, только тогда партия станет реальным фактом, а следовательно, и могущественной политической силой. Первой половине этой задачи, т. е. выработке общей литературы, мы и намерены посвятить свои силы, видя в этом насущную потребность современного движения и необходимый подготовительный шаг к возобновлению деятельности партии»²⁷

Итак, заявление от редакции, объявив о цели предпринимаемого издания, поставило точки над «i». Литературная группа признала постановку вопроса о немедленном созыве в России съезда партии как средстве восстановления партийного единства ошибочной.

В. И. Ленину и его сторонникам предстояло точно и определенно высказать отношение революционной российской социал-демократии к «легальным марксистам». Это было тем более необходимо, что «легальные марксисты» по-прежнему являлись весьма авторитетным центром широкого оппозиционно-демократического движения. Поскольку будущая газета мыслилась В. И. Лениным тесно связанной не только с массовым рабочим, но и с оппозиционно-демократическим движением, решено было пойти на временный союз с «легальными марксистами» и начать переговоры с их лидерами на основе принципов, изложенных в заявлении от редакции, где вполне определенно были сформулированы не только вопросы революционной борьбы с царизмом, но и вопросы борьбы теоретической с ревизионизмом и реформизмом.

Встреча членов Литературной группы с лидерами «легальных марксистов» состоялась в конце марта — начале апреля 1900 г. в Пскове на квартире Л. Н. Радченко²⁸. В этом совещании помимо В. И. Ленина, Л. Мартова, А. Н. Потресова и их товарища по Петербургскому «Союзу» С. И. Радченко приняли участие П. Б. Струве и М. И. Туган-Барановский. После того как Владимир Ильич зачитал заявление от редакции, прения в основном разгорелись по вопросу о роли «легальных марксистов» в социал-демократическом движении. Несмотря на довольно-таки резкую критику, представители «легальных марксистов» приняли предложение о сотрудничестве, и каждый из них даже внес материальную лепту в создаваемую газету: П. Б. Струве — 5 руб. ежемесячных взносов, а М. И. Туган-Барановский — 10 руб.

С отъездом П. Б. Струве и М. И. Туган-Барановского был намечен ближайший план деятельности Литературной группы. А. Н. Потресов должен был по возможности скорее отправиться за границу для непосредственных сношений с группой «Освобождение труда» и подготовки технической базы для издания газеты и научно-политического журнала; В. И. Ленин, получивший от группы «Освобождение труда» мандат на II съезд РСДРП, оставался в Пскове до его созыва, а затем также должен был перебраться за границу; Л. Мартов направлялся в Полтаву, чтобы завязать связи с южными социал-демократическими организациями, в том числе и с «Южным рабочим», а также организовать корреспондирование для первых номеров газеты.

До съезда В. И. Ленин продолжал работу по созданию опорных пунктов будущей газеты. 9 апреля он нелегально выезжает в Ригу и при помощи М. А. Сильвина, который отбывал там воинскую повинность, устанавливает связь с местными социал-демократами и договаривается с ними о содействии «Искре».

20 мая 1900 г. В. И. Ленин уже в Петербурге, где также встречается с местными социал-демократами и устанавливает с ними способы сношений из-за границы. Приезд В. И. Ленина в столицу Российской империи едва не кончился для него трагически. 21 мая жандармы арестовали В. И. Ленина, и, если бы они обратили внимание на багажную квитанцию, Владимир Ильич не попал бы за границу. На квитанции химическим составом были записаны конспиративные адреса группы «Освобождение труда». Но все окончилось благополучно, и поднадзорного Ульянова 31 мая в сопровождении полицейского чиновника отправили в Подольск, под Москву, где жили его родные.

Неделю прожил Владимир Ильич в Подольске. За это время у него побывали приглашенные П. Н. Лепешинский, С. П. и С. П. Шестернины, с которыми В. И. Ленин условился о содействии газете «Искра», об адресах и ключах для конспиративных сношений.

7 июня В. И. Ленин с Марией Александровной Ульяновой и Анной Ильиничной Елизаровой-Ульяновой выехали в Уфу, чтобы перед отъездом за границу навестить Надежду Константиновну Крупскую. По пути В. И. Ленин останавливался в Нижнем Новгороде, где договорился с А. И. Пискуновым о содействии «Искре».

По приезде в Уфу В. И. Ленин продолжал работу по установлению новых связей среди социал-демократов. «Владимир Ильич виделся с местными товарищами,— писала А. И. Елизарова-Ульянова,— помню из них Крохмаля, с которым он уславливался о шифре; знаю, что из некоторых уездов приезжали ссыльные повидаться с ним»²⁹.

Большую помощь В. И. Ленину в собирании сил первых искровцев оказала Н. К. Крупская. Она встретилась с возвращавшимися из ссылки Г. И. Окуловой и Н. Н. Паниным и привлекла их к работе над «Искрой» в России.

Здесь же Владимир Ильич вновь увиделся с А. И. и Е. И. Пискуновыми, приехавшими сюда на лето. Беседа с Владимиром Ильичей, вспоминал впоследствии А. И. Пискунов, закончила наше идейное обращение и сделала нас его верными последователями.

Из Ярославля «на кумыс» приезжал один из основателей Северного рабочего союза — В. А. Носков. В беседе с ним Владимир Ильич очень охотно выразил «готовность руководить деятельностью Северного Союза», от имени которого Носков заверил В. И. Ленина в полной поддержке начинавшейся «Искры»³⁰. Чтобы выяснить, чем могут быть полезны «Искре», приезжали в Уфу из Самары П. П. Румянцев, а из Астрахани — Л. М. Книпович.

На обратном пути в Подольск В. И. Ленин останавливался в Самаре, ездил в Сызрань — везде он вербовал сторонников и корреспондентов «Искры».

10 июля 1900 г. В. И. Ленин возвратился в Подольск и через несколько дней выехал в Смоленск для встречи с Иваном Васильевичем Бабушкиным. Владимир Ильич пробыл в Смоленске с 13 по 15 июля³¹ , но сумел сделать многое. Он и Иван Васильевич, вспоминала жена Бабушкина П. Н. Рыбась, «составляли «химические» письма, писали так, чтобы жандармы не прочитали, когда распечатают письмо на почте»³² .

Кроме того, В. И. Ленин виделся с В. Н. Розановым, находившимся в городе под гласным надзором полиции. Владимир Ильич, вспоминал впоследствии Розанов, «изложил программу издания «Искры», причем особенно подчеркивал необходимость создания централизованной, всеохватывающей организации профессиональных революционеров, которая положит конец всякому кустарничеству. Будущая организация должна привлечь в свои ряды все активные элементы, стоящие на точке зрения революционного марксизма. Организация нуждается в работниках всякого рода. Мне он предлагает оказать помощь в транспорте будущего издания из-за границы, причем транспорт через границу будет устроен без меня, на меня же возлагается обязанность получения, хранения литературы и доставки ее в другие города. Вместе с тем от меня он ожидает и других услуг: подыскания для аналогичных целей других людей в других городах, корреспонденций, нахождения адресов для рассылки газеты из- за границы, конечно в замаскированном виде. Все это Владимир Ильич говорит быстро, почти без знаков препинания, не давая мне времени для реплик. Окончив, он спрашивает: «Вы согласны?» Я ответил, что согласен»³³.

Каждый из социал-демократов, кто встречался в этот период с В. И. Лениным, получал от него конкретные указания о том, где лучше поселиться для дальнейшей работы, какие выполнять функции, по каким адресам писать за границу и т. д. Характерным в этом отношении был пример с товарищем В. И. Ленина по ссылке П. Н. Лепешинским, который намеревался остаться на житье в Омске. Но Старик, как ласково называли Владимира Ильича товарищи по Петербургскому «Союзу борьбы», настоял на его поездке в Псков. «Как вспомню я, что мог бы застрять в Омске,— писал Лепешинский 25 июня 1900 г. своей жене Ольге Борисовне,— в этом проклятом Омске, да спасибо Ильичу — выручил — так улыбка у меня расплывается на всей физиономии»³⁴.

В то время, когда В. И. Ленин подготавливал опорные пункты будущей газеты в Европейской России и в Поволжье, Л. Мартов, поселившись в Полтаве, основал там группу для содействия «Искре». Он вел переговоры с представителями Екатеринославского и Харьковского комитетов, которые одобрили шаги Литературной группы и обещали поддерживать газету всеми имеющимися у них силами и средствами. В сферу переговоров были вовлечены группа «Южный рабочий» и Бунд, которые также обещали поддержку Литературной группе, главным образом в доставке литературы в Россию. Поскольку эти организации имели быстро и надежно действовавшие транспортные пути для переброски нелегальной литературы через границу, вопрос о переправе будущей «Искры» в Россию на первое время можно было считать решенным.

Члены Литературной группы для установления контактов с отдельными социал-демократами и группами ездили также в Крым³⁵ .

Таким образом, к моменту отъезда В. И. Ленина за границу члены Литературной группы выработали проект своей политической и организационной платформы (написанный В. И. Лениным «Проект заявления редакции «Искры» и «Зари»»), заключили ряд соглашений: о сотрудничестве с «легальными марксистами», о переправе искровских изданий в Россию с Бундом и группой «Южный рабочий». Побывав в Пскове, Петербурге, Москве, Нижнем Новгороде, Уфе, Самаре, Сызрани, Казани, Полтаве, Вильно и в Крыму, они создали первые ячейки своих сторонников, из большинства которых впоследствии выросли группы содействия «Искре», оказавшие серьезную помощь редакции «Искры» в ее дальнейшей деятельности. При этом ряд крупнейших комитетов (Петербургский, Московский, Киевский, Харьковский, Екатеринославский, Северный союз и Бунд) приветствовали почин Литературной группы и обещали в той или иной степени поддержать «Искру»³⁶ .

После объезда городов и встреч с деятелями местных социал-демократических групп и комитетов В. И. Ленин 16 июля 1900 г. выехал за границу.

Начались годы первой эмиграции.

За границей В. И. Ленину предстояли переговоры с группой «Освобождение труда» о совместном редактировании газеты «Искра» и научного журнала «Заря». Отношение В. И. Ленина к плехановской группе с исключительной ясностью передает его сентябрьское 1900 г. письмо неустановленному адресату: «Мы представляем из себя самостоятельную литературную группу. Мы хотим остаться самостоятельными. Мы не считаем возможным вести дело без таких сил, как Плеханов и группа «Освобождение труда», но отсюда никто не вправе заключать, что мы теряем хоть частичку нашей самостоятельности»³⁷ . Вместе с тем В. И. Ленин всесторонне оценивал возможности группы «Освобождение труда». Прежде всего он считал, что в этом сотрудничестве редакторство создаваемых органов должна взять Литературная группа, так как «Освобождение труда» в силу своей оторванности от России не в состоянии будет объединить организации, а также и потому, что она не сможет «аккуратно вести черную и тяжелую редакторскую работу»³⁸. Такова была конкретная ленинская платформа, на которой должны были вестись переговоры с группой «Освобождение труда» и которые едва не кончились полным разрывом из-за позиции, занятой Г. В. Плехановым. По этому поводу В. И. Ленин писал: «Это была настоящая драма, целый разрыв с тем, с чем... неразрывно связывал всю свою жизненную работу... Это был самый резкий жизненный урок, обидно-резкий, обидно-грубый»³⁹ . В. И. Ленин тяжело переживал возможность краха задуманного дела. Благодаря его такту и выдержке все же удалось, хотя и с трудом, выработать соглашение с группой «Освобождение труда». 15 августа 1900 г. В. И. Ленин из Женевы выехал в Мюнхен, где обосновалась редакция «Искры» и «Зари».

С приездом В. И. Ленина в Мюнхен началась непосредственная подготовка первого номера «Искры». В конце сентября — начале октября отдельным листком был издан первый программный документ редакции «Искры» — «Заявление редакции «Искры»», написанное В. И. Лениным. В нем констатировалось, что российская социал-демократия переживает «критический момент» своего развития, и намечались пути выхода из создавшегося положения. В. И. Ленин писал, что единственный выход заключается в выработке прочного идейного объединения, исключающего дарящие в российской социал-демократии разноголосицу и путаницу. Он подчеркивал, что это объединение необходимо закрепить партийной программой. И наконец, в «Заявлении» подчеркивалась необходимость создания всеобъемлющей организации, которая способствовала бы расширению и укреплению связей редакции «Искры» с комитетами и группами в России, установлению межорганизационных связей, правильному распределению по всей России «Искры» и «Зари» и другой нелегальной литературы, доставке редакции полных и своевременных сведений и т. д. Эту организацию В. И. Ленин образно назвал «русской социалистической почтой».

Путь к идейному объединению русских социал-демократов лежит через «открытое и всестороннее обсуждение основных принципиальных и тактических вопросов, поднятых современными «экономистами», бернштейнианцами и «критиками»,— говорилось в «Заявлении».— Прежде, чем объединяться, и для того, чтобы объединиться, мы должны сначала решительно и определенно размежеваться»⁴⁰.

После выпуска «Заявления» В. И. Ленин и другие члены редакции форсированно готовили первый номер «Искры».

В начале декабря В. И. Ленин приехал из Мюнхена в Лейпциг, чтобы окончательно отредактировать первый номер газеты «Искра». Он вел оживленную переписку с П. Б. Аксельродом о ходе работы над номером, делился с ним мыслями о предстоящем тираже «Искры». 11 декабря В. И. Ленин сообщил Аксельроду, что «Искра» и «Заря» выйдут через 1—2 недели. «Дитц,— писал он,— нанял второго наборщика и гонит быстро, торопит нас»⁴¹ На другой день после возвращения в Мюнхен — 24 декабря — Владимир Ильич известил Аксельрода: «Сегодня газета должна быть готова»⁴².

Перед редакцией «Искры» теперь вставала задача доставить отпечатанный тираж газеты в Россию.

Примечания:

¹ Датировка событий и писем для России дается по старому стилю, для заграницы — по новому.

² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 181.

³ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 56.

⁴ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 55.

⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 313.

⁶ Там же, стр. 320.

⁷ Только за один 1899 г. тираж «Рабочей Мысли» вырос с 500 (№ 1 и 2) до 3000 экз. (№ 4 и 5) (ЦПА ИМЛ, ф. 283, ап. 2н, ед. хр. 29797, л. 9).

⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 461. on. 1, ед. хр. 20197, л. 1 об.

⁹ Там же, л. 2 об. 19

¹⁰ Цит. по: В. И- Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 168.

¹¹ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 105— 176.

¹² Там же, стр. 173.

¹³ Там же, стр. 176.

¹⁴ Сначала ленинская резолюция обсуждалась на предварительном совещании у Лепешинских в селе Ермаковском ж окончательно принята была на квартире больного А. А. Ванеева. Резолюцию надписали: В. И. Ленин, Н. К. Крупская, Е. В. Барамзин, Д. В. Ванеева, Г. М. и 3. П. Кржижановские, В. К. Курчатовский, Ф. В. Ленгник, О. В. и П. Н. Лепешинские, Н. Н. Панин, А. С. Шаповалов и О. А. Энгберг. Впоследствии к манифесту революционных социал-демократов присоединились еще четверо минусинских ссыльных, которые не присутствовали при его обсуждении (М. Д. Ефимов. И. Л. Проминский. А. Ковалевский и А. Чекальский).

¹⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 176.

¹⁶ Среди ссыльных города Орлова, подписавших протест против «Credo», были Н. 3, Бауман, В. В. Воровский. А. II. Потресов, Ф. И. Дан, К. И. Захарова, В. В. Кожевникова и др.

¹⁷ Известно, что «Протест» также был обсужден и принят в Астрахани, Саратове и Харькове (ЦПА ИМЛ, ф. 70, оп. 4, ед. хр. 130, л. 52); М. И. Куличенко. В. И. Ленин и Харьковская большевистская организация (1895—1917 гг.). Харьков, 1963, стр. 26—27.

¹⁸ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4.стр. 179— 198.

¹⁹ Там же, стр. 191.

²⁰ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 194.

²¹ Л. Мартов. Записки социал-демократа. М., 1924, стр. 411.

²² О времени создания Литературной группы есть только одно высказывание современника, а именно Л. Мартова, который относит ее возникновение к декабрю 1899 г. Подготовители 7-го тома Полного собрания сочинений В. И. Ленина (примечание 163, стр. 507—508) указывают, что Литературная группа образовалась «по инициативе В. И. Ленина после его возвращения из ссылки в начале 1900 года, с целью создания за границей общерусской нелегальной марксистской газеты». Однако ряд фактов свидетельствует, что она сложилась значительно раньше. Во-первых, письмо В. И. Ленина А. Н. Потресову (апрель 1899 г.) (см. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 22) показывает, что уже в это время В. И. Ленин стремился к установлению более тесного контакта с коллегами для обсуждения насущных вопросов социал-демократического движения. Иными словами, в этом письме можно увидеть предложение А. Н. Потресову более близко и активно включиться в совместную работу. Во-вторых, В. И. Ленин обсудил с А. Н. Потресовым и Ю. О. Цедербаумом будущее местожительство задолго до конца 1899 г. А. И. Елизарова-Ульянова в своих воспоминаниях писала: «Владимир Ильич выбрал еще в Сибири Псков, как более близкий к Петербургу, и согласился относительно этого местожительства с Цедербаумом и Потресовым...» («Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине», т. 1. М., 1956, стр. 48).

А. Н. Потресов в свою очередь свидетельствует, что вопрос о будущем местожительстве решался одновременно с вопросом «нашей будущей идеологической кампании». Он писал: «Срок моей ссылки кончался в половине января 1900 г., и с ним почти совпадал (разница была в каких-нибудь десять дней) и срок ссылки и Мартова, и Ленина. Естественно поэтому, что и в письмах это приближение конца находило свое отражение в планировании как общей линии нашей будущей идеологической кампании, так и нашего предварительного оговора. Нужно было наметить место и время встречи, где мы бы могли договориться, не стесняемые «недреманным оком» почтовой цензуры. Условлено было, что мы оба поселимся в Пскове... Сюда же в Псков ожидался в первую очередь приезд к нам Мартова» («Социал-демократическое движение в России. Материалы», т. 1. М.—Л., 1928, стр. 346—347).

Точно указать, когда был избран Псков и когда происходили предварительные переговоры, мы не имеем возможности, но приблизительно дату определить нетрудно. 27 июня 1899 г. В. И. Ленин писал А. Н. Потресову: «Мой срок кончается 29.1.1900. Только бы не прибавили срока — величайшее несчастье, постигающее нередко ссыльных в Восточной Сибири. Мечтаю о Панове. А Вы о чем?» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 32). Таким образом, к 20-м числам июня 1899 г. вопрос о местожительстве после ссылки был окончательно решен. И, судя по воспоминаниям А. И. Елизаровой-Ульяновой и А. Н. Потресова, он был решен с согласия А. Н. Потресова и Ю. О. Цедербаума. Что этот вопрос разрешался именно в это время, подтверждает также письмо Н. К. Крупской М. А. Ульяновой. 20 июня 1899 г. она писала: «Так как до отъезда осталось только 7 месяцев, то разговоры у нас часто вертятся на возвращении в Россию...» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 55, стр. 411).

Поэтому есть все основания утверждать, что Литературная группа, призванная возглавить эту идеологическую кампанию, возникла именно в то время, т. е. в середине 1899 г. И не случайно, что «Протест 17-ти», написанный В. И. Лениным, в первую очередь был послан Ю. О. Цедербауму и А. Н. Потресову — членам Литературной группы.

²³ Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине. М., 1957, стр. 36.

²⁴ Там же, стр. 35—36.

²⁵ К сожалению, по конспиративным условиям В. И. Ленин вынужден был уничтожить доклад. О его содержании мы узнаем из книги «Что делать?», в которой он останавливается на этом факте (см. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 159—160).

²⁶ См. Ленинский сборник IV, стр. 54—55

²⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 325-326.

²⁸ См. Ленинский сборник IV, стр. 58.

²⁹ «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине», т. 1, стр. 51.

³⁰ Позднее, а именно 8 августа 1902 г., вспоминая эту встречу, В. А. Носков писал В. И. Ленину: «Ваше согласие я передал сводим товарищам, и все мы с радостью приняли Ваш ответ и с тех пор считаем Вас нашим близким товарищем, членом Северного Союза» (ЦПА НМЛ, ф. 24, оп. 21н, ед. хр. 20995, л. 3).

³¹ См. «Наука и жизнь», 1967. № 5, стр. 3.

³² «Большевики Смоленщины до октября 1917 года». Сборник документов. Смоленск, 1961, стр. 51.

³³ В. Розанов. В Смоленске.— «Каторга и ссылка». 1929, № 52, стр. 160—161.

³⁴ ЦПА ИМЛ, кн. внутр. перемещений 4306.

³⁵ Следует оказать, что связи с социал-демократическими организациями устанавливались не только посредством личных контактов членов Литературной группы с местными работниками, но и с помощью конспиративной переписки. Об этом свидетельствует очень интересное письмо, перехваченное и перлюстрированное департаментом полиции. 28 ноября 1900 г. брат Ю. Цедербаума Сергей, живший вместе с ним в Полтаве, писал В. В. Давыдову в Казань: «Сообщите, слышали ли что-нибудь об имеющей издаваться нелегальной газете, если нет, сообщу в следующем подробнее. А пока скажу, что для нее желательно организовать доставку корреспонденций. Поэтому, во-1, если возможно, пришлите таковую из Казани (содержание ее может быть не только о стачках и вообще о рабочем: движении, но заключаться также в описании всех событий, имеющих общественный интерес, например по жизни земства, дум, студенчества, деяний администрации и проч.). Точно так же, если имеете связь с Тулой, Тверью, Ростовом, кап прежде, то дайте адрес... если это надобно, то сообщите, как приехать в эти города, отыскать людей, чтобы с ними столковаться по этому поводу» (Центральный государственный архив Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР (далее — ЦГАОР), МОО, 1901 г., д. 1253, л. 28 об.).

³⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 21, вд. хр. 43305, л. 2 об.

³⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 42.

³⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 342.

³⁹ Там же, стр. 345.

⁴⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 357-358

⁴¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 73.

⁴² Там же, стр. 74. Вопрос о времени выхода первого номера «Искры» в литературе освещается разноречиво и, по-видимому, нуждается в некотором уточнении. Так, например, в примечании к 36-му тому Сочинений В. И. Ленина (изд. 4, стр. 571) указывается: «Первый, номер «Искры», датированный «декабрем 1900 г.», был набран и сверстан 24 декабря (н. ст.) 1900 года... он задержался печатанием и потому вышел позже». В «Датах жизни и деятельности В. И. Ленина» (см. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 557) выход № 1 «Искры» отнесен к концу декабря 1900 г. В учебнике «История Коммунистической партии Советского Союза» (М., 1962, стр. 47) говорится: «11 декабря 1900 года за границей вышел первый номер «Искры»». Наконец, в книге «Владимир Ильич Ленин. Биография» (М., 1960, стр. 82) сообщается, что «первый номер газеты, датированный декабрем 1900 года, был набран и сверстан к И (24) декабря, но печатание его несколько задержалось, и он вышел в свет в январе 1901 года».

Документы, освещающие историю первого транспорта «Искры» (см. стр. 50—57), переправленного путем латышей, подтверждают, что № 1 «Искры» вышел 24 (И) декабря 1901 г.

 

 

2. «Гвоздь всего нашего дела - перевозка»

Создание и деятельность организации «социалистическая почта» преследовали цели обеспечить правильное ведение органа всей партии, призванного идейно завоевать и организационно сплотить местные группы и комитеты. Действительно, «Искра» без проникновения в российские социал-демократические организации осталась бы органом группы лиц и, естественно, не могла бы идейно и организационно объединить разрозненные группы и комитеты партии. Кроме того, не дойдя до пролетарских кругов, не завоевав их умы и сердца, «Искра» лишалась массы своих корреспондентов, без которых также немыслимо было правильное ведение газеты. И наконец, существование правильно выходящего и тесно связанного со всеми местными группами органа партии было необходимым условием создания первоначальных ячеек будущей единой организации. В. И. Ленин указывал, что обслуживание нелегального органа привело бы отдельных членов партии или группы членов партии к их специализации на различных сторонах партийной работы: одних — на воспроизведении литературы, других — на перевозке из-за границы, третьих — на развозке по России, четвертых — на разноске в городах, пятых — на устройстве конспиративных квартир, шестых — на сборе денег, седьмых — на организации доставки корреспонденций и всех сведений о движении, восьмых — на ведении сношений и т. д.¹ Такие специализированные ячейки, сложившиеся на обслуживании газеты и транспортном деле, явились бы связующими нитями для сторонников «Искры» в России. Именно поэтому В. И. Ленин и редакция «Искры» всемерно мобилизовывали средства и людские силы на организацию доставки «Искры» в Россию и устройство своих транспортных путей.

В первое время (до весны 1901 г.) редакция «Искры» не предпринимала за границей никаких особых шагов к постановке своих собственных путей² , откладывая разрешение этого немаловажного вопроса до лучших времен. Позиция В. И. Ленина была вполне объяснима: поскольку ЦК Бунда и группа «Южный рабочий» в августе 1900 г. гарантировали членам Литературной группы доставку газеты в Россию своими уже действовавшими путями, необходимо направить главные усилия на подготовку и выпуск № 1 «Искры». Вместе с тем В. И. Ленин не упускал ни малейшей возможности для заключения каких-либо новых соглашений в части переправы искровских изданий в Россию. Так было с польскими социал-демократами и латышскими революционерами.

Польские социал-демократы предлагают путь. В сентябре 1900 г. В. И. Ленин ведет довольно оживленную переписку с парижанами — Д. Б. Рязановым, Ю. М. Стендовым и В. Даневичем о перспективах их литературного сотрудничества с редакцией «Искры» и «Зари». Но совершенно неожиданно парижане затронули чрезвычайно важный для редакции вопрос перевозки изданий «Искры» в Россию. В. И. Ленин незамедлительно запросил Ю. М. Стеклова о сути предложений.

Выяснилось, что в Париже на Международном социалистическом конгрессе находился член Главного правления (ЦК) Социал-демократии Королевства Польского и Литвы (СДКП и Л) С. С. Трусевич (Залевский), оказавшийся к тому же еще и хорошим знакомым Ю. Стеклова. Последний от имени группы «Искры» и «Зари» поспешил установить с ним связь, которая, как он думал, весьма пригодится в будущем, когда наладится серьезное дело. Вместе с тем от С. С. Трусевича стало известно, что польские социал-демократы могут предоставить в распоряжение редакции «Искры» вполне проверенный путь с оплатой до 50 руб. (!) с пуда и доставкой до одного из приграничных городов. Вся сложность заключалась в том, что у поляков не было людей, которые организовали бы приемку транспортов литературы в России.

Информируя В. И. Ленина о переговорах с Трусевичем, Ю. Стеклов запрашивал Владимира Ильича, что имеется у редакции «Искры» в этом отношении, достаточно ли денежных средств для организации переброски газеты и журнала, «коим предстоит увидеть свет», и вообще нужны ли пути. Здесь небезынтересно отметить, что Ю. Стеклов, очевидно, знал общее положение транспортных дел редакции «Искры», поскольку он высказал свое мнение, что «в этом деле нужно обойтись без Бунда, чтобы иметь свободные руки»³.

Обрисовав положение дел, Ю. Стеклов предупредил В. И. Ленина, что более конкретные указания о транспорте он ждет от Трусевича уже с границы.

Эту информацию В. И. Ленин получил 10 октября 1900 г., и в этот же день (уж очень необходимое дело!) в ответном письме забросал Ю. Стеклова вопросами: где прием, когда берут тюк, где его сдавать, если у них склад? и т. д. Он известил Стеклова о том, что людей в России надеется найти, хотя и не в очень большой близости к границе, что сможет дать те или иные поручения в Россию в зависимости от степени налаженности дела у поляков. Наряду с этими вопросами конкретного и общего характера Владимир Ильич стремился выяснить и такие, которые могли бы поставить дело сразу на практическую почву. Он рекомендовал узнать у поляков, нельзя ли принимать транспорты в Риге или Пскове, и просил: «Пусть напишут определеннее, склад что ли им нужен?»⁴ Здесь же В. И. Ленин предупреждал, что следует хорошенько проверить С. С. Трусевича, прежде чем открывать ему все карты и поведать, от имени какой группы Стеклов ведет переговоры.

Ю. Стеклов успокоил В. И. Ленина, еще раз подтвердив, что С. Трусевича он знает лично, а что касается названия группы, то он их вел «от имени группы (Вашей, не называя ее, но говоря «российской»)». В этом ответном письме Ю. Стеклов еще раз подчеркнул, что переговоры касались всей совокупности вопросов революционной деятельности двух братских социал-демократических организаций: конспиративных сношений, нелегальных адресов для корреспондирования в газету по польским делам и, наконец, сферы транспортной работы. Отвечая на вопрос, особенно интересовавший В. И. Ленина, Стеклов писал: «Подробности насчет путей сообщу впоследствии. В общих же чертах, насколько я понял, нужно именно устроить склад в России. Берутся доставлять, например, в Каменец-Подольск, но, быть может, возможно будет прямо посылать по хорошим адресам. Количество, как он мне говорил, безразлично; путь сухопутный»⁵.

Словом, поляки на данном отрезке времени ничего конкретного, уже действующего редакции не предложили, ограничившись показом лишь общей перспективы сотрудничества и поручив Ю. Стеклову ведение переписки с ЦК СДКП и Л по всем затронутым вопросам.

Следующий этап польско-искровских переговоров начался в феврале — марте 1901 г. и проходил в Берлине. Как вспоминал руководитель Берлинской группы содействия «Искре» М. Г. Вечеслов (Юрьев), польскую сторону представлял все тот же С. С. Трусевич. О ходе переговоров М. Г. Вечеслов подробно информировал редакцию (к сожалению, эти письма сохранились не все), которая была очень заинтересована в положительном их исходе. В конце марта редакция была извещена о провале транспорта латышей с первым номером «Искры». Были отпечатаны тиражи второго и третьего номеров, а «пути», которым их можно было бы перебросить в Россию, не было. Поэтому, когда М. Г. Вечеслов написал о готовности С. С. Трусевича и его помощников организовать «прорыв» границы, В. И. Ленин и Н. К. Крупская немедленно ответили Юрьеву: «Что касается транспорта через члена С[оциал]-Д[емократии] Польской, то примите его предложение и сделайте все от Вас зависящее, чтобы как можно скорее дать ему пуд или два литер[ату]- ры для опыта переправы. Сколько у Вас найдется лит[ерату]ры для этого? Мы вышлем недостающее— Зари и (после IV) № 3 Искры»⁶.

М. Г. Вечеслов, заключив соглашение с С. С. Трусевичем, 25 апреля сообщает редакции адрес польского социал-демократа, которому российские сторонники «Искры» должны были посылать для редакции различные сведения и заявки на литературу. Следует полагать, что по этому же адресу находился и перевалочный склад для переправляемых транспортов литературы. Адрес был зашифрован М. Г. Вечесловым и до последнего времени оставался не- прочтенным. Автору удалось расшифровать его (Варшава, Пржемыслова улица, дом 27, Ян Кржиковский) и тем самым установить наличие непосредственной связи редакции «Искры» с польской столицей. Тем же письмом М. Г. Вечеслов сообщал редакции и адрес заграничного представителя СДКП и Л в Международном социалистическом бюро Ванды Цезарины Войнаровской (Paris, rue Bertholet, 20)⁷. Так в результате переговоров с С. С. Трусевичем редакция оказалась связанной с представителями польской социал-демократии за границей и действовавшими в Польше. Переписка с Яном Кржиковским велась «химией», а явный текст должен был касаться вопросов занятий на любом заводе. Условия конспиративных сношений с Кржиковским и его адрес Вечеслов просил незамедлительно довести до сведения российских организаций, чтобы тотчас же приступить к использованию польского пути.

Рекомендации М. Г. Вечеслова были выполнены, надо полагать, очень срочно, и уже в начале мая 1901 г. представитель «Искры» в Полтаве А. И. Штессель сообщал в редакцию, что посылку с литературой из Варшавы он получил. Связь с Яном Кржиковским имелась, по- видимому, и у виленского агента «Искры» С. О. Цедербаума, которого поставили в известность, что необходимые издания он может получить в Варшаве. С. Цедербаум, вне всякого сомнения, пользовался этим путем, так как в конце мая — начале июня 1901 г. редакция интересовалась, был ли он в Варшаве и получил ли там литературу. Итак, в Варшаве некоторое время действовал склад искровской литературы. Отсюда ее пересылали по почте или же переправляли в Россию с приезжавшими за ней нарочными.

Дело с переправой оказалось не столь радужным, как казалось на первый взгляд. То были лишь первые опыты, которые показали, что у поляков, «по-видимому, ничего положительного... нет, раз надо еще устраивать пути и заводить связи». Исходя из действительного положения дел, состояния своей кассы (постоянно желавшей быть лучше), Н. К. Крупская порекомендовала М. Г. Вечеслову денег «на опыты» С. С. Трусевичу не давать, так как «перспектив... подобного рода много и у нас»⁸. Когда эта позиция стала известна С. С. Трусевичу, он изъявил желание переговорить лично с членами редакции, жившими в Мюнхене. Редакция в свою очередь не возражала против свидания, но только в том случае, если «поляк может заехать без особых расходов с нашей стороны...»⁹ . Был ли Трусевич в Мюнхене, виделся ли он с членами редакции «Искры», определенно сказать нельзя. Можно лишь предположить, что это свидание могло состояться, так как уже летом 1901 г. С. С. Трусевич был на нелегальной работе в Польше. Не исключено, что одной из сторон его деятельности и была организация транспорта... Но так или иначе связь с С. С. Трусевичем прервалась, а с польским «Союзом рабочих социал-демократов за границей» (Заграничной организацией СДКП и JI) стала настолько прочной, что редакция «Искры» не исключала возможности вхождения ее членов в Организацию «Искры». «Если из конференции (объединительной конференции в Женеве, июль 1901г.—B.C.) ничего не выйдет,— писала Н. К. Крупская в польский «Союз рабочих» 28 мая 1901 г.,— что будет очень жаль, придется устраивать уже более тесную организацию «Искры», так как ведение и административной и литературной работы нашей группой при наличии наших сил невозможно. Надеюсь, что вы вступите в эту организацию»¹⁰.

Некоторое охлаждение к польским проектам могли вызвать новые попытки переправить «Искру» путем латышей и открывшимися перспективами организовать свой собственный путь через Австро-Венгрию. Создателем этого пути был И. Б. Басовский.

Попытки наладить прочное польско-искровское сотрудничество на транспортном поприще на этом не закончились. В конце 1902—начале 1903 г. И. Б. Басовский, передавая руководство австро-венгерским путем М. Г. Гурскому, намеревался выехать в Краков, с тем чтобы попытаться организовать транспортировку «Искры» с помощью польских социал-демократов. Однако и на этот раз создать что-то реальное ему не удалось.

Такова история одного из первых транспортных путей для доставки «Искры» в Россию.

«Поезжайте... к Николаю в Мемель». Вопрос о переправе тиража № 1 «Искры» должен был разрешиться еще во время пребывания В. И. Ленина в Лейпциге. Но совершенно неожиданно редакция «Искры» получила от ЦК Бунда уведомление, что он отказывается от данных ранее гарантий в части переправы в Россию ее изданий своими действующими путями¹¹.  Положение усугублялось тем, что все попытки установить связи с группой «Южный рабочий» оказывались безрезультатными, поэтому надеяться на ее транспортную организацию было также нельзя. Как мы уже видели, у польских социал-демократов ничего реального не было, да и к концу 1900 г. ни парижане, ни редакция «Искры» не имели никаких сношений с С. Трусевичем. Вся надежда была на цюрихских студентов-латышей Эрнеста Ролау и Эдуарда Скубика, которые, используя свои связи ни прусско-русской границе, занимались перевозкой запрещенных изданий на латышском языке. По их национальности путь и был назван путем латышей.

В нашей литературе, к сожалению, до сих пор не освещалось участие В. И. Ленина в организации этого пути, хотя к этому он имел самое непосредственное отношение. История пути латышей началась, очевидно, в конце октября — начале ноября 1900 г., поскольку уже 19 ноября в письме к П. Б. Аксельроду В. И. Ленин упоминает Э. Скубика, с которым он имел переписку относительно «чая» — транспорта «Искры»¹². Редакция списывается с одним из своих агентов в России о предстоящей переброске «Искры», сообщает ему условленное с Э. Ролау и Э. Скубиком место, адрес и явку, на которой следовало получить доставленную литературу.

К 20-м числам декабря российские искровцы были полностью отмобилизованы и приготовились к приемке первого транспорта «Искры». Именно поэтому В. И. Ленин 24 декабря просил П. Б. Аксельрода передать Э. Скубику, что «наш человек уже «там»»¹³ .

Как стало известно позднее, к встрече транспорта готовились не только искровцы. 26 декабря в департамент полиции была доставлена шифротелеграмма, в которой шеф заграничной агентуры Рачковский предупреждал: «Ролау должен на днях переправить через границу пять пудов революционных изданий. По ходу дела было бы желательно задержать только транспорт, давши возможность вернуться Ролау за границу»¹⁴ . Аппарат полиции пришел в движение, и уже 28 декабря заведующий особым отделом департамента Л. А. Ратаев доносил «специалисту по социал-демократии» С. В. Зубатову, что «находящийся ныне в пределах Германии крестьянин Газенпотского уезда Эрнест Христофоров Ролау... занимается водворением в Россию подпольной литературы в самых широких размерах, причем ближайшим помощником его состоит Газенпотский мещанин Эдуард Эмилий Петров Скубик... проживающий в Цюрихе, где до переезда в Германию жил и сам Ролау. Транспорты направляются в Россию... в тюках с другими контрабандными товарами следующим путем: Тильзит, Мемель, Поланген, Свент и Либава, а оттуда по железной дороге»¹⁵. Далее Ратаев извещал Зубатова, что соответствующие указания даны помощнику начальника Курляндского ГЖУ в Гробинском уезде и Лнбавском порту ротмистру Вонсяцкому.

Тем временем транспорт доставили в прусскую пограничную корчму Файнштейна. Агенты тотчас донесли Вонсяцкому, что пять пудов «политической контрабанды» были доставлены в корчму около 28 декабря прусским подданным А. Кугелем, которого сопровождал молодой человек, как полагал Вонсяцкий, Э. Ролау. Доставленную литературу брался перенести через границу литовец крестьянин Шешкус, известный и ранее как «контрабандир». Однако дело совершенно неожиданно получило такую широкую огласку, что стало известно и местной полиции, и пограничной страже. В связи с этим Воисяцкий опасался, что в случае «прорыва» контрабанды проследить ее до места назначения вряд ли удастся и, что особенно опасно, ее могут направить окольным путем¹⁶.

На всей границе усилили патрули, ввели в действие подвижные дозоры. Ждали.

Волновались и члены редакции. Всех беспокоила неопределенность. В. И. Ленин 3 января 1901 г. писал В. П. Ногину в Лондон: «Пути у нас теперь налаживаются и, по-видимому, наладятся, но не определилось еще, как будут они функционировать. По всей вероятности, недели через 2—3 максимум сможем дать Вам вполне определенный ответ»¹⁷. А пока... пока «Искра» не попала еще в Россию, В. И. Ленин вынужден сообщить Ногину, что первый номер будет готов на днях «и тогда я вышлю Вам его»¹⁸.

Первый номер газеты готовились встретить во многих городах. Секретный сотрудник Московского охранного отделения некто Виноградов доносил, что в Москве «в скором времени ожидают получения «Искры» из Петербурга»¹⁹. В связи с этим 25 января 1901 г. была организована вечеринка, где М. Т. Елизаров, П. В. Луначарский и другие (всего присутствовало 24 человека) решили создать кассу для поддержания социал-демократической и различной нелегальной литературы. Заканчивая донесение, агент предупреждал: «Транспорт «Искры» должен быть непременно. Деньги собираются усиленно»²⁰.

Не выдержав томительной неизвестности, Вонсяцкий инкогнито выехал в пограничную полосу, где пробыл два дня — 23 и 24 января 1901 г. За это время он виделся с нужными людьми и вошел в контакт с контрабандистом Я. Шлиперником, которого склонил к сотрудничеству. От него ротмистр узнал, что груз еще лежит на прусской стороне и переправляться не будет до тех пор, пока не сойдет снег или не начнется буря, так как по глубокому снегу останутся следы, которые и приведут пограничную стражу к месту доставки транспорта. Уговорились, что «контрабандир» известит «его высокоблагородие» о начале акции, чтобы можно было с поличным захватить транспорт и его получателей. Маршрут контрабандист не мог назвать, так как его передавали ему в виде схемы, начерченной на кальке, но конечный пункт был известен — усадьба Дегге крестьянина Якова Спруде. Здесь перевозчику должны были вручить подтверждение о получении транспорта, по которому Кугель обязан был ему заплатить в Мемеле 104 руб.

Что касается содержания транспорта, то Кугель объяснил «контрабандиру», что в двух тюках находится русская литература и что вслед за первым транспортом будет подготовлен и доставлен в самое скорое время и второй.

Поскольку транспорт все еще не мог быть переправлен, Вонсяцкий приказывает своему агенту досмотреть «для достоверности» тюки, а буде возможно, «самым осторожным образом добыть из тюков по одному экземпляру тех изданий, коие там заключены». Осмотрев транспорт, агент пришел к выводу, что он, по-видимому, состоит исключительно из русских изданий: № 1 «Искры» — органа Российской социал-демократической рабочей партии, брошюры Г. В. Плеханова «Vademecum», по одному экземпляру которых представил Вонсяцкому²¹.

Только 23 февраля стало известно, что транспорт близ Полангена был переброшен через границу и укрыт в укромном месте. Ночью 25 февраля подвода с драгоценным грузом выехала из Полангена по большой дороге. Через Руцаву доехала до корчмы Гетчен, затем свернула на проселочную дорогу на Обербартово, пересекла между станциями Плейке и Прекульн Либаво-Роменскую дорогу и благополучно добралась до усадьбы Дегге. После очень подробных расспросов о лицах, отправивших товар, и о маршруте, по которому его везли, транспорт принял Спруде с сыновьями. В знак получения груза старший Спруде вручил контрабандисту для передачи Кугелю клочок бумаги с какими-то цифрами. К этому времени усадьба была уже окружена жандармами. От возвращавшегося контрабандиста Вонсяцкий узнал, что старик Спруде чем-то весьма насторожен, а один из сыновей высказал пожелание немедленно переправить груз дальше. Все это торопило ротмистра, который вместе со своими людьми ворвался 27 февраля на рассвете в усадьбу и потребовал выдать транспорт. Спруде ответили, что не понимают, о чем идет речь. Начался повальный обыск, в результате которого в овине обнаружили семь тюков нелегальных изданий; в двух тюках была упакована 1 тыс. экз. № 1 газеты «Искра»²².

Так часть тиража ленинской «Искры» оказалась в руках жандармов. Но уже в начале февраля 1901 г. начальник Петербургского охранного отделения, основываясь на агентурных данных, отмечал в памятной записке, что в городе видели и читали № 1 «Искры»²³ .

А усадьба Дегге оставалась совершенно изолированной от внешнего мира поставленными кордонами и жандармской засадой. Департамент полиции стремился к тому, чтобы отправители транспорта как можно дольше не знали о его провале. Это было тем более необходимо, что агентура доносила ротмистру Вонсяцкому: задержанная 27 февраля политическая контрабанда только первая часть большого транспорта. Полученные сведения подтвердил и контрабандист, который 14 марта 1901 г. побывал в Мемеле, где встретился с Кугелем. Вручив бумажку с кабалистической записью, контрабандист получил от Кугеля причитающиеся ему деньги и вторую часть транспорта с поручением доставить все в ту же усадьбу Дегге. Провокатор продолжал плести сети. И вдруг все чуть ли не рухнуло. Жена Кугеля явилась к контрабандисту и взволнованно сообщила, что они получили сведения о провале в России первой половины транспорта. Поэтому она приказала ему воздержаться с переправой второй части и 26 марта явиться к ним за получением дальнейших указаний²⁴.

Вонсяцкий идет на рискованный шаг. Он рекомендует контрабандисту объяснить Кугелю, что указания запоздали и транспорт уже переправлен. И действительно, в ночь на 26 февраля транспортер перешел границу с моря близ деревни Свенты и «доставил» пять тюков (по 1 пуду каждый) в Поланген по адресу, указанному... Вонсяцким²⁵ .

Э. Ролау не оставляет мысль организовать надежную переправу «Искры» в Россию. Он просит редакцию «Искры» помочь ему деньгами для поездки на границу, чтобы лично попытаться перевезти литературу в Россию. Ему ответили, что на старый путь денег дать не могут, но, если он специально возьмется переправить пуд нелегальных изданий, может приехать для переговоров²⁶ . Документов, непосредственно касающихся приезда Э. Ролау в Мюнхен и переговоров с редакцией, у нас нет. Однако редакционная переписка позволяет судить, что встреча состоялась и закончилась заключением соглашения о доставке Э. Ролау литературы в Псков.

Вслед за этим Э. Ролау предпринял тщательные изыскания безопасных мест для перехода границы. Он приезжал в Имение отца, встречался с лицами, известными охранке своей неблагонадежностью, договаривался о поддержке. Сделано было все, чтобы гарантировать доставку «Искры» в Россию. Укрепил он и связи с агентами «Искры» в России. Известно, что в это время к нему за чемоданами с искровскими изданиями приезжал Н. Э. Бауман²⁷. В начале июня 1901 г. Э. Ролау со своим помощником И. Кляве доставили в корчму Файнштейна большой груз. И здесь на сцену вновь появляется ротмистр Вонсяцкий!. В доверие к транспортерам втерся контрабандист — агент жандармов, который предупредил своего шефа, что неизвестные намерены перейти с политической контрабандой границу и далее на лошадях двигаться к городу Газенпоту. Приезжие, отмечал предатель, вооружены и при попытке их задержать будут жестоко сопротивляться. Во время переговоров с контрабандистом Ролау потребовал, чтобы он доставил переправленный в марте груз, который они возьмут с собой. Пришлось ротмистру выделить из тщательно охраняемых тюков по одному экземпляру нелегальных изданий, которые контрабандист вручил Ролау, чем окончательно завоевал его доверие²⁸. Операция «транспорт» приближалась к завершению.

В. И. Ленин и Н. К. Крупская ожидали известий «с поля боя». Наконец 25 июня 1901 г. была получена телеграмма Э. Ролау, который извещал, что им перевезено и спрятано в надежном месте 4 с половиной пуда литературы²⁹ . В связи с этим В. И. Ленин для контроля за работой латышей и обеспечения полного успеха в дальнейшей транспортировке изданий решил подключить к этому делу Н. Э. Баумана, которому он рекомендовал съездить к Э. Ролау в Мемель, узнать от него подробности и получить литературу уже в России³⁰ . Но все мероприятия запоздали.

21 июня контрабандист провел Э. Ролау и И. Кляве через границу. Как было условлено раньше, они двинулись в направлении Газенпота. Войдя в лес, Ролау вдруг изменил план и приказал доставить транспорт в Либаву, где они получат его сами в указанном месте. Оставив контрабандиста с грузом, «водворители» пошли по дороге на Руцаву, где, как они говорили ранее, им никто не сможет угрожать, поскольку там много знакомых и единомышленников.

Предупрежденный агентом-контрабандистом, Вонсяцкий разослал по дорогам дозоры, одним из которых Э. Ролау и И. Кляве были неожиданно схвачены и разоружены. И второй транспорт попал в руки жандармов³¹ .

Таким образом, оба транспорта искровских изданий, которые редакция пыталась переправить путем латышей, не дошли до социал-демократических групп и комитетов.

«Наш насущный хлеб... одни чемоданы».

Несмотря на неудачи с транспортом латышей, «Искра» все же систематически попадала в Россию и получалась искровскими агентами, а затем комитетами и рабочими кружками, завоевывая все новых и новых сторонников. Почти весь 1901 год редакция «Искры» довольно успешно переправляла «Искру» в Россию в чемоданах с двойным дном и стенками. Именно так Н. Э. Бауман и И. С. Блюменфельд доставили в Россию первый номер «Искры» и извещение редакции о предстоящем выходе газеты. «Чемоданы» питали подпольную социал-демократическую Россию «Искрой» и «Зарей» и различными нелегальными изданиями. 24 мая 1901 г., говоря о транспортном деле, В. И. Ленин указывал Н. Э. Бауману: .«Наш насущный хлеб, с которого мы только едва и живы,— по-прежнему одни чемоданы»³².

Доставка литературы чемоданным способом определила и организационные формы транспортного дела, существовавшие весь первый период деятельности «Искры». Сложилось несколько звеньев, призванных обеспечить продуктивную переброску чемоданов в Россию и дальнейшее распространение литературы по организации.

В Берлине, где образовалась сильная и деятельная группа содействия «Искре», был создан центральный склад искровской литературы. Это первое звено. Второе звено — агенты «Искры» в России. Они принимали чемоданы и рассылали литературу по местным организациям. Особенно активными агентами были Пантелеймон Николаевич Лепешинский в Пскове и Любовь Николаевна Радченко в Полтаве (позднее в Харькове). И, что немаловажно, в то время, когда редакция испытывала серьезные финансовые затруднения, эти агенты были «сравнительно очень дешевые, не обременяющие кассу»³³.

Итак, свой путь чемоданы начинали из Берлина. Из Пскова и Полтавы, а позднее из Петербурга, Харькова и Вильно после предварительной переписки агентов с редакцией «Искры» приезжали посланцы, которые, как правило, останавливались в Бреславле, куда из Берлина им высылалось оговоренное число чемоданов (обычно от 1 до 3). Затем как личный багаж чемоданы привозили тому или иному агенту, который и распространял полученную литературу по другим городам. Посылка литературы в данном случае была целенаправленной, ее получение и распространение гарантировалось агентом полностью.

Также была гарантирована доставка чемоданов, когда их брали с собой профессиональные революционеры, направлявшиеся на партийную работу в Россию. В свое время роль «чемоданщиков» выполняли Н. Э. Бауман, К. И. Захарова, С. В. Андропов, В. П. Ногин, И. Г. Леман, И. С. Блюменфельд и др. Но и в этом случае поездка была разовая — груз нелегальщины привозили к месту своей будущей работы, он быстро расходился, и вновь редакцию «Искры» умоляли о присылке литературы.

Приходилось пользоваться так называемыми оказиями. Обычно эту роль брали на себя лица, сочувствовавшие социал-демократам или — чаще — согласившиеся исполнить просьбу привезти небольшую посылку, которую им передадут за границей. Такие «оказии» снабжались баулами, шляпными картонками, реже чемоданами, содержимое и внутреннее устройство которых было таинственным для непосвященных. После отъезда «оказии» в город, куда она направлялась (или в близлежащий город), посылалась телеграмма, извещавшая о дне прибытия.

По возвращении «оказии» домой к ней являлся посланец агента «Искры» (или он сам), получал привезенное, и через некоторое время в комитете и рабочем кружке читали свежую нелегальную литературу.

Кто только не использовался для посылки таких «оказий»! Болгарский офицер и жена Н. Э. Баумана Капитолина Медведева, финская певица и сын московского фабриканта, «благонамеренные отцы семейства» и их отпрыски и т. д. и т. п.³⁴ Но такой способ доставки литературы имел свои существенные недостатки. «Оказии» были от случая к случаю, их приходилось, по меткому выражению Н. К. Крупской, «ловить», поэтому надеяться с их помощью на быстрое и регулярное снабжение «Искрой» и нелегальными изданиями социал-демократической России было невозможно.

Помимо этого «оказии» иногда выделывали такое, что только удивляться приходилось. То, испугавшись мнимой опасности, они отделывались от неожиданной и потому невольно вызывающей настороженность «посылки»; то совершенно необъяснимо меняли свой маршрут и завозили нелегальщину в такие медвежьи углы, из которых ее зачастую почти что невозможно было и выручить. Такие случаи были нередки. Если ко всему этому принять во внимание, что «оказии» иногда нагружали чемоданами, стоимость пары которых доходила до 100 руб.³⁵ , а от пропажи они гарантированы не были, то станут ясными все недостатки такого способа доставки литературы³⁶ . И хотя агенты в Пскове и Полтаве, получая чемоданы, ценой неимоверных усилий сумели наладить снабжение «Искрой» социал-демократических организаций Петербурга, Москвы, Орехово-Зуева, Киева, Одессы и Николаева, возрастающая потребность в «Искре» и других нелегальных изданиях заставляла редакцию изыскивать новые, более продуктивные способы утоления литературного голода.

Транспортная деятельность редакции «Искры» охватывала огромную территорию — от южной до северо-западной границы Российской империи. В своих изысканиях редакция исходила из того, что каждый путь должен был обслуживать определенный район страны, а транспортные агенты — помогать друг другу в случае нехватки литературы.

Работа искровцев по созданию собственных путей шла в двух направлениях. Во-первых, по организации чемоданных путей и, во-вторых, по созданию транспортных каналов, работавших с помощью контрабандистов, которые одновременно могли переправлять через границу от 1 до 5 пудов литературы. Как и в первом, так и во втором случае в приграничных городах России оборудовались перевалочные склады³⁷ во главе с агентами («держателями границ»), которые получали литературу и заботились о дальнейшем ее распространении. Пути, функционировавшие с помощью контрабандистов, были довольно-таки скорыми и продуктивными.

Чемоданные пути. В течение первой половины 1901 г. редакция «Искры», используя уже наметившиеся связи на западной границе России, пыталась наладить регулярную доставку чемоданов в Ригу, но дело ограничивалось обещаниями исполнителей³⁸.

В марте 1901 г. редакция ведет переписку с Берлинской группой содействия «Искре» о транспортировке литературы через Финляндию³⁹ , пытаясь восстановить путь, которым еще в 90-х годах пользовался Петербургский «Союз борьбы». Путь должен был начать функционировать при содействии финских литераторов и участии студента социал-демократа В. М. Смирнова. Всю первую половину 1901 г. В. И. Ленин и Н. К. Крупская пристально следили за устройством финляндского пути, которым намечалось обслуживать Петербург. Они поддерживали связь с товарищем В. И. Ленина по Минусинской ссылке О. А. Энгбергом, жившим в Выборге, подробно обсуждали в конспиративной переписке с П. Н. Лепешинским возможность его участия в этом предприятии.

Но на первых порах произошел ряд проволочек, и реального воплощения в жизнь этот план не получил.

Так же неудачно закончилась попытка в начале 1901 г. устроить транспортировку «Искры» северным путем — через Варде (Норвегия). Не сбылись надежды редакции наладить присылку чемоданов в Херсон⁴⁰ .

В который уже раз, возвращаясь к наболевшему вопросу, В. И. Ленин и Н. К. Крупская мобилизовывали своих сторонников в России на организацию транспорта. Разъясняя принципы транспортного дела, В. И. Ленин 1 июня 1901 г. писал П. Н. Лепешинскому и предложившему свои услуги на этом поприще П. А. Красикову: «Нам важнее срочность доставки небольшого количества (хоть бы 1/2 пуда в месяц), чем доставка 10—20 пудов в 3—4 месяца, ибо ежемесячное издание и доставка «Искры» стоит для нас на первом плане»⁴¹. И далее он добавлял с горечью: «Пока мы живем почти одними чемоданами»⁴². В этом же письме он подчеркивал: «Вообще весь гвоздь нашего дела теперь — перевозка, перевозка и перевозка. Кто хочет нам помочь, пусть всецело наляжет на это»⁴³.

«Болгарину будем платить отсюда». Летом транспортные усилия редакции «Искры» переносятся на юг в связи с открывавшейся перспективой организовать переправу «Искры» в Россию через Болгарию. В этих планах главная роль отводилась К. И. Захаровой, только что вернувшейся из поездки по России⁴⁴. Ее беседы с агентами и деятелями местных организаций еще раз показали редакции «Искры» необходимость быстрого и регулярного снабжения России газетой. Поэтому редакция торопилась закончить разработку болгарского варианта транспортировки «Искры».

В начале июля 1901 г. Н. К. Крупская отправила К. И. Захаровой в Брюссель письмо, в котором говорилось: «Нам нужнее всего человек в Одессе, это очень важный пункт. В Одессе мы теперь сможем, вероятно, дать Вам кое- какие связи». Очень важно, указывала Надежда Константиновна, поехать в Одессу через Болгарию, так как «нам обещают устроить через нее доставку журналов (чемоданов.— В. С.), но надо повидаться, сговориться о способе сношений и т. п. Если согласны,— заканчивала письмо Крупская,— то поезжайте через Мюнхен, чтобы сговориться окончательно»⁴⁵.

Приняв предложение, К. И. Захарова выехала в Мюнхен, где «застала уже значительно увеличившуюся русскую группу... сюда уже наезжало довольно много товарищей из России»⁴⁶ . Перед отъездом в Болгарию она имела много бесед с членами редакции, в особенности с Владимиром Ильичем, относительно предстоящей ее работы. Впоследствии К. И. Захарова вспоминала, что ей рекомендовалось ограничиться организацией возможно более широкого распространения литературы среди рабочих, привлекая к этому делу местных работников.

Получив инструкции, Аполлинария (так стала называться теперь К. И. Захарова) в конце июля приехала в Варну и связалась с владельцем магазина партийной литературы Георгием Бакаловым, который к этому времени уже нашел товарища, согласившегося помогать русским социал-демократам.

Около двух недель прожила К. И. Захарова в Варне. Ход переговоров с Г. Бакаловым и со своим будущим помощником-транспортером молодым рабочим Иваном Загубанским Аполлинария подробно осветила в трех письмах, посланных из Варны в редакцию «Искры»⁴⁷ . Путь должен был действовать следующим образом: получаемая из Берлина и других немецких городов литература сосредоточивалась в «книжарнице» Бакалова, откуда Загубанский должен был доставлять ее в Одессу (морским путем или по железной дороге через Румынию). Предполагалось, что у Загубанского будут помощники, доставляющие литературу в Одессу поочередно, чтобы не вызывать подозрений частыми приездами в Россию одного и того же лица⁴⁸ .

Окончательно условившись о способах переписки, еще раз уточнив все перипетии сложного транспортного дела, К. И. Захарова возвратилась в Мюнхен. После информации редакции «Искры» 22 августа К. И. Захарова (теперь уже Тодорка) выехала в Одессу («Тодорск»), захватив с собой чемоданы с литературой⁴⁹ . Спустя несколько дней после ее приезда через Румынию, близ таможенного пункта Усть-Прут, с первым транспортом 10 сентября 1901 г. прибыл в Одессу Иван Загубанский. «Путь болгарина» (или «Тодоркин путь») начал действовать⁵⁰. К. И. Захарова получила значительное количество № 8 «Искры» и «много всякого добра», но распространение литературы создавало дополнительные трудности, так как комитет из-за отсутствия денег взял ее слишком мало, а с Полтавской группой связь все еще не была налажена. Встретили Захарову также не очень приветливо. Одесский комитет высказал ей претензии, что она, минуя его, стала заводить связи и получать за литературу деньги. «Они хотят, чтобы я все связи давала им, так как им необходимы тоже средства, и я якобы отбиваю возможность получать»⁵¹,— писала Тодорка редакции. Не оказали ей денежной помощи и акимовцы — работники нелегальной типографии «Искры» в Кишиневе, с которыми она установила связь, ответив, что окажут помощь, но не материальную. В связи с отсутствием средств Захарова просила редакцию поддержать ее деньгами или же задержать второй приезд Загубанского, тем более что даже для оплаты первого транспорта ей пришлось занимать необходимую сумму⁵² .

Перед вторым приездом Болгарина (27 сентября) положение К. И. Захаровой несколько улучшилось: установились связи с Полтавой, Елизаветградом, Москвой, Киевом, откуда приезжал для переговоров И. Б. Басовский. Из Полтавы и Херсона обещали оказать материальную поддержку. Тодорка готовила отсылку литературы в Москву (Н. Э. Бауману) и в Херсон, откуда просили прислать «Искру» для сельской интеллигенции и крестьян⁵³ . В это же время полученные от нее издания из Полтавы были разосланы по окружающим городам.

Но наряду с успехами появились и тревожные симптомы. «За мной очень следят»,—жаловалась 13 сентября 1901 г. К. И. Захарова Н. К. Крупской⁵⁴ .

6 октября на пароходе «Азов» И. Г. Загубанский в третий раз приехал в Одессу⁵⁵ . И как раз в это время пришла долгожданная помощь: К. И. Захарова получила от редакции 50 руб. и сообщение о предстоящей посылке из Берлина 30 руб., полученных от московского представителя — Н. Э. Баумана. С такими финансами Тодорка вполне смогла выполнить поручение редакции «Искры» о рассылке литературы⁵⁶ .

Предпоследний приезд в Одессу И. Г. Загубанский совершил 20 октября⁵⁷ . Встреча с К. И. Захаровой показала, что обстановка для  дальнейшей транспортировки литературы оставляет желать много лучшего. Уже в ближайшие дни из-за отсутствия явочной квартиры К. И. Захарова через редакцию «Искры» отменила очередной приезд Болгарина, хотя потребность в литературе возросла по сравнению с первоначальным периодом во много раз. Если раньше комитет ограничивался получением в лучшем случае десятка номеров «Искры», то теперь вопреки комитету «занимающиеся... с рабочими требуют не менее 40 экземпляров на каждого»⁵⁸.

Как быстро меняется обстановка! Изменилась она и в революционной Одессе. К. И. Захарова вошла в сношение с «Южной революционной группой социал-демократов», что, безусловно, облегчило работу Тодорки, и она успешно распространила полученный транспорт 4, 5, б и 7 номеров «Искры» и «Зарю», часть которого разошлась в Кишиневе, Херсоне, Полтаве, Николаеве и Екатеринославе⁵⁹.

Редакция «Искры» по мере возможности старалась облегчить деятельность своего агента и поэтому сама взялась оплачивать услуги И. Г. Загубанского. Теперь Захарова только сообщала редакции сумму, причитающуюся транспортеру, для перевода ее в Варну⁶⁰.

Положение в Одессе между тем становилось все тревожнее, и Тодорка вновь отложила приезд Болгарина на две недели, но своей деятельности она не приостановила. Помогли ей связи с кишиневской типографией «Искры», откуда она получила несколько десятков экземпляров оттиска статьи В. И. Ленина «С чего начать?», которые успешно распространила в Одессе и в других местах⁶¹ . Одновременно К. И. Захарова спешно подыскивала явку, куда бы с литературой мог приехать И. Г. Загубанский. «Здесь немыслимо прямо-таки достать [адрес] — все трусят смертельно»⁶² — возмущалась она.

Пока К. И. Захарова разрывалась в поисках столь необходимых адресов, одесская охранка подошла вплотную к установлению сути ее деятельности в Одессе. В конце октября были перехвачены два письма из Харькова, адресованные К. И. Захаровой, из которых стало совершенно очевидно, что она занималась распространением нелегальных изданий из Одессы в другие города. Жандармам оставалось выяснить источник, из которого она получала антиправительственные издания. Слежка за Захаровой и ее перепиской еще более усилилась. И наконец охранка получила столь интересовавшие ее сведения. Письмо Тодорки от 7 ноября 1901 г. в редакцию «Искры» было перехвачено, химический текст проявлен и дешифрован. Квартира, на которую И. Г. Загубанский должен был привезти пятый транспорт (Княжеская улица, дом 20, квартира 23, Гейман), попала под неослабное наблюдение царских ищеек⁶³ .

Пристальное «внимание», которое оказывали агенты охранки К. И. Захаровой, не осталось незамеченным ею. Она предупреждает редакцию, что будет реже писать, «так как есть предположение, что следят»⁶⁴ . Получив это письмо, Н. К. Крупская поспешила обрадовать Тодорку предстоящим приездом к ней помощника (С. О. Цедербаума). «Наш совет, — писала Н. К. Крупская, — уехать Вам в какое-либо другое место и только в крайнем случае дождаться Якова, который должен приехать к Вам в ближайшем будущем»⁶⁵ . Планам редакции не суждено было сбыться. 1 декабря 1901 г. И. Г. Загубанский прямо с парохода отправился по указанному Тодоркой адресу и попал в руки полиции. Через несколько часов была арестована К. И. Захарова, а затем и одесские социал-демократы, с которыми она была связана. В двух чемоданах, привезенных Загубанским, полиция обнаружила 1173 экз. искровских изданий⁶⁶ .

Болгарский путь транспортировки «Искры» перестал существовать. С сентября по 1 декабря 1901 г. И. Г. Загубанский совершил пять поездок в Одессу, и каждый раз, как свидетельствует Г. Бакалов, он привозил с собой по два чемодана⁶⁷ . Если судить по последнему транспорту, через Болгарию в Одессу было доставлено около 6 тыс. экз. искровских изданий, из которых более 4 тыс. получили в социал-демократических организациях Одессы, Киева, Харькова, Екатеринослава, Николаева, Херсона, Москвы и Орехово-Зуева. В докладе организации «Искры» II съезду РСДРП отмечалось, что с декабря 1900 по февраль 1902 г. редакция отправила в Россию около 60 чемоданов⁶⁸. Следовательно, шестая часть всего чемоданного транспорта прошла болгарским путем благодаря мужественной работе болгарского рабочего социал-демократа Ивана Загубанского.

Это был единственный действовавший чемоданный путь, поставленный редакцией «Искры». Перейдя на доставку литературы в Россию с помощью контрабандистов, редакция аналогичных путей больше не организовывала.

Анализируя причины, которые привели к провалу болгарского пути, Н. К. Крупская указывала, что «Тодоркин путь потому и провалился, что у нее не было ни явок, ни денег»⁶⁹. Отсутствие этих необходимых условий успешной конспиративной работы привело сначала к установлению круга корреспондентов К. И. Захаровой, перлюстрированию и дешифровке ее российской и заграничной переписки, а затем и к аресту⁷⁰.

Яссы, страда Куза Водэ. В апреле—мае 1901 г. редакция «Искры» переписывалась с М. Г. Вечесловым относительно пересылки литературы в Россию через Румынию. Этот путь был налажен, очевидно, к маю, так как уже позднее 10 числа редакция сообщала Юрьеву (Вечеслову), что посылку в Румынию пошлют из Мюнхена⁷¹. Затем переписка с Юрьевым по этому вопросу приобрела более оживленный характер. Очевидно, главную роль в транспортировке «Искры» через Румынию играла транспортная группа «Южного рабочего», выполнявшего свои обещания, данные членам Литературной группы. При этом следует иметь в виду, что распространение доставленной в Россию литературы находилось под контролем полтавского представителя «Искры» — сначала Л. Н. Радченко, а затем ее преемника А. И. Штесселя. Первый транспорт в I 1/2 пуда был перевезен в конце апреля⁷². Этот факт не укрылся от царской охранки, которая зафиксировала связи Кишинева с Полтавой. Жандармы проследили связь члена Полтавской группы содействия «Искре» С. А. Грюнера с проживавшим в Кишиневе Л. X. Брегманом (Эммануилом), который являлся одним из деятелей «существовавшей в этом городе подпольной организации «Искры»». С его помощью Грюнер получил значительное количество изданий «Искры», часть которых (около 350 экз.) переслал в апреле 1901 г. в Казань для дальнейшего их распространения⁷³.

Второй транспорт такого же веса редакция отправила через Кишинев 26 мая, и, надо полагать, он благополучно был получен, так как С. А. Грюнер вскоре переслал Л. X. Брегману 200 руб., которые тот передал в кассу «Искры»⁷⁴ . К концу лета обнаружилось, что «Южный рабочий» нарушает заключенные ранее соглашения. Вместо того чтобы передавать в Полтаву половину переправленных транспортов, как это было условлено, он брал себе все. Поэтому редакция порекомендовала искровцам порвать связи с транспортерами «Южного рабочего», тем более что в Кишиневе в августе 1901 г. образовалась группа для заведования перевозкой, которая изъявила желание войти в «Искру?». Новая группа связалась с Л. И. Гольдманом и искровским агентом в Одессе К. И. Захаровой. Приняв предложение Кишиневской группы о сотрудничестве, редакция намечала возложить на нее не только перевозку, но и распределение литературы, поскольку «Паша (А. И. Штессель.— В. С.) в этом отношении совершенно не проявил расторопности»⁷⁵.

В сентябре — октябре вопрос с Румынией был решен редакцией окончательно: этот путь использовать, но не через «Южный рабочий», а через Кишиневскую группу. Однако дальнейший ход событий выявил целый ряд недоработок. Техническая группа потребовала, чтобы редакция пересылала литературу прямо на одну из пограничных станций Румынии. Как показали переговоры редакции с опытными транспортерами, посылать литературу таким образом означало не что иное, как провал и людей и нелегальных изданий. Поэтому она предпринимает шаги, чтобы создать опорный пункт непосредственно в Румынии, «но так скоро этого не устроишь»⁷⁶, сообщала Н. К. Крупская технической группе 14 декабря 1901 г.

Для постановки румынского пути редакция привлекала и киевских искровцев, но добиться его правильного функционирования так и не удалось, тем более что в марте 1902 г. был арестован А. А. Квятковский, бывший душой технической группы. В конце 1902 г. редакция вновь возвратилась к плану устройства пути через Румынию. В это время она обсуждала кандидатуры И. Б. Басовского и Б. С. Мальцмана для посылки в Румынию. В конце концов эти кандидатуры отпали, и в начале января 1903 г. туда выехал П. Г. Смидович, который более двух недель проводил в различных городах (в том числе и Бухаресте) «специализированные» изыскания. Очевидно, они положительных результатов не дали, и попытки редакции «Искры» поставить путь через Румынию на этом закончились⁷⁷.

Таким образом, из общего количества литературы, прошедшей румынским путем, только I 1/2 пуда из апрельской и майской партий получили в Полтаве. Остальные транспорты, переправленные до августа 1901 г., были использованы исключительно группой «Южный рабочий»⁷⁸ .

Через прусскую границу. История нового пути⁷⁹ началась в апреле 1901 г., когда редакция «Искры» известила полтавского агента Л. Н. Радченко о возможности наладить транспорт в районе города Поланген и предложила выехать туда С. О. Цедербауму (Яков, Сергей) «месяца па два, посмотреть на месте, что и как»⁸⁰ . По планам редакции «Искры» путь должен был быть чемоданным, но в конце концов здесь стали доставлять литературу с помощью контрабандистов. В конце апреля — начале мая С. Цедербаум был уже в Вильно. Здесь он установил связь с товарищами по Петербургу Ароном Сольцем, Ольгой и Юлией Гольдман, которые изъявили свою готовность помочь ему в транспортировке «Искры». Вел он переговоры и с представителями Бунда, но дальше словесных обещаний дело не продвинулось. Через польских социал-демократов Яков установил связь с штабс-капитаном И. О. Клоповым и военным врачом А. В. Гусаровым, и они впоследствии очень помогли ему в доставке литературы в Вильно. Вскоре С. Цедербаум убедился, что работа транспортера невозможна без знаний местных условий и языка. Поэтому он приложил максимум усилий, чтобы найти подходящего помощника. Им оказался Иосиф Таршис (Пятницкий), который произвел на Цедербаума «прекрасное впечатление своей преданностью партийному делу... и страстным желанием хотя бы чем-нибудь быть полезным»⁸¹.

Тем временем редакция «Искры» восстановила связь с А. Кугелем и договорилась, что он будет доставлять получаемую в Кенигсберге, а позднее в Эйдкунене литературу до границы, где ее забирал бы литовец-контрабандист и, переправив через границу, привозил в Ковно или Двинск. По получении этого известия С. Цедербаум немедленно выехал в местечко неподалеку от города Юрбурга, нашел перевозчика-контрабандиста, условился с ним об оплате и, возвращаясь, захватил тюк литературы, который доставил в Ковно, откуда в Вильно его перевез А. В. Гусаров⁸². Так начал выполнять Яков свою непосредственную функцию приемки и развозки литературы.

«Если б можно было [перевозить или переносить] хоть по 20—30 фунтов в месяц, — указывала редакция, — то одно это поставило бы нас сразу на ноги»⁸³. При этом она настаивала, чтобы деньги шли исключительно на такие транспортные изыскания, которые могли дать положительные результаты немедленно, хотя прекрасно понимала и обратную сторону своей директивы. Характерным в этом отношении является письмо редакции (от 18 мая) В. Н. Крохмалю в Киев, в котором говорилось: «Скудость средств заставляет нас крайне сжиматься при новых затратах на попытки транспорта, так что возможно, что мы упускаем случаи, где неизбежный риск был бы не напрасным»⁸⁴ . Поэтому редакция настаивала, чтобы С.Цедербаум за количеством путей особенно не гнался, а ограничился уже имеющимися. Однако в середине июля редакция с возмущением известила С. Цедербаума, что человек, обязавшийся наладить заграничную часть пути, не сумел этого сделать и отказался. Пришлось налаживать все наново. Стараниями Якова и его помощников прусская часть пути к концу июля была восстановлена, и редакция посоветовала ему списаться с кенигсбергским агентом (И. Г. Леман) о получении чемодана с «Зарей», отосланного в Кенигсберг⁸⁵ . Снова Яков отправился в путь. С помощью двух рабочих-щетинщиков, имевших билеты для беспрепятственного перехода границы, он перешел в Пруссию близ Вержболова, получил из Кенигсберга обещанную литературу и благополучно доставил ее в Вильно⁸⁶ .

Несмотря на это, Н. К. Крупская не была уверена в прочности восстановленного пути и с тревогой допытывалась у Цедербаума: этот путь навсегда получен или на один раз?⁸⁷ Между тем редакция не теряет надежд на окончательную постановку пути «Виленца» и поэтому связывает с ним Н. Э. Баумана, которому советует найти человека для поездок в Вильно за доставляемой туда литературой⁸⁸ .

Итак, к августу 1901 г. путь Якова начал действовать, хотя регулярной переправы литературы в Вильно налажено не было. 7 сентября С. Цедербаум вновь выехал за границу и через неделю возвратился в Вильно с весьма значительным транспортом искровских изданий⁸⁹ . После этого в связи с усилившейся слежкой он нелегально перебрался в Петербург. Для дальнейшей приемки литературы Яков оставил заместителем И. Таршиса, которого обязал переслать часть доставленного транспорта в Псков, откуда ее должен был извлечь В. П. Ногин⁹⁰.

В Петербурге С. Цедербаум был выдан провокатором. За ним установили неослабную слежку, заметив которую он спешно покинул столицу, направившись в Вильно кружным путем. Сначала он побывал у П. Н. Лепешинского в Пскове, затем заехал в Двинск к своей сестре Л. О. Канцель, откуда уже возвратился в Вильно⁹¹ . Здесь его ждали новые указания редакции «Искры», которая настаивала, чтобы он и южные транспортеры (И. Б. Басовский и К. И. Захарова) приложили максимум усилий для правильного распределения получаемой литературы но всей России. Одновременно ему советовали во избежание ареста перебраться для работы в какой-нибудь южный город: Екатеринослав, Одессу пли Киев; лучше в Одессу— для помощи К. И. Захаровой⁹² , которая недавно обосновалась в городе.

Ознакомившись с указаниями редакции, С. Цедербаум решил в первую очередь отправить Петербургской искровской группе имевшуюся у него (около четырех пудов) литературу. Но получить ее искровцам не было суждено. 29 октября 1901 г. на Варшавском вокзале в Петербурге полиция вскрыла чемодан, посланный из Вильно, и, обнаружив нелегальные издания, оставила в багаже, с тем чтобы арестовать его получателя⁹³ .

Желая убедиться в надежности посылки литературы в Петербург багажом, С. Цедербаум 3 ноября вновь отправил очередной чемодан, который 5 ноября по указанию департамента полиции был вскрыт. На этот раз жандармы были удивлены: под соломой, прикрывавшей содержимое чемодана, они обнаружили три сосновых полена, старое одеяло, галоши, три поношенные мужские шляпы и истрепанные немецкие книжки⁹⁴ .

Конфуз был сглажен последовавшим успехом. В этот же день на Варшавский вокзал явился некто М. И. Топорнин и попросил выдать ему багаж по потерянным квитанциям, посланный из Вильно. Он назвал номера двух квитанций и описал внешний вид чемоданов. Топорнин был приглашен в кабинет начальника жандармского отделения на вокзале, где при нем прибывшие чемоданы вскрыли и обнаружили в них издания «Искры». В связи с этим получатель после обыска на его квартире был отправлен в дом предварительного заключения⁹⁵ .

Всего этого Яков не знал. Получив известие о переправленном через границу транспорте литературы, он выехал в Ковно, чтобы дождаться его там и привезти в Вильно. А между тем тучи сгущались над Петербургской искровской группой и над головой С. Цедербаума. 19 ноября исполняющий обязанности начальника Петербургского охранного отделения представил в департамент полиции список 22-х лиц, «выясненных агентурою и наблюдением по С.-Петербургской группе подпольного сообщества, подлежащих безусловному аресту и обыскам». На препроводительной записке к этому списку директор департамента полиции собственноручно начертал: «Препятствий не встречается при условии одновременного ареста и обыска Сергея Цедербаума и его сношений по Вильне и Ковне»⁹⁶. В ночь на 4 декабря в Ковно был арестован С. Цедербаум, а в Вильно вся его группа: А. А. Сольц, Ю. И. Гольдман, 3. Франфурт; И. С. Антокольский был схвачен в Двинске.

Из Виленской транспортной группы остались на свободе лишь И. О. Таршис, И. О. Клопов и А. В. Гусаров. Они-то и решили доставить переправленный через границу транспорт в Ковно. Для перевозчиков эта попытка окончилась трагически. 9 декабря в Вилькомире был задержан с грузом литературы контрабандист Ш. Шабас, который, как это стало ясно позднее, нарушил указание исправника, запрещавшее езду с бубенцами. Не зная истинной причины, рабочий-щетинщик Ш. Рогут, сопровождавший Шабаса, попытался подкупить стражника, чтобы тот освободил перевозчика, но был схвачен и зверски избит. Привезенный в ковенскую тюрьму, он не выдержал издевательств и вскоре покончил с собой⁹⁷.

Остатки группы действовали недолго. 14 марта 1902 г. был арестован И. Таршис⁹⁸, и путь на Вильно, так и не начав регулярно действовать, прекратил свое существование. При этом следует иметь в виду, что провалился путь только с русской стороны, а связи редакции с контрабандистами, которые перевозили литературу через границу в Россию, сохранились.

Итак, виленским путем в Россию доставили около восьми пудов искровских изданий, большая часть которых была захвачена жандармами в Петербурге, Ковно и Вилькомире.

Восстановление транспортного пути через северо-западную границу связано с именем одного из наиболее деятельных членов Русской организации «Искры» — И. И. Радченко. Летом 1902 г., используя связи, оставшиеся после С. О. Цедербаума и И. О. Таршиса (Пятницкого), а также путь через Либаву, устроенный автономной транспортной группой В. Ш. Гиршберга⁹⁹ (Лев Львович, Илья), он предпринимает энергичные меры для того, чтобы возобновить переправу искровской литературы в этом районе.

Уже 13 июня 1902 г. И. И. Радченко, извещая редакцию, что транспорт через западную границу, будет называться «кожа», просил Н. К. Крупскую связаться непосредственно с человеком (очевидно, Гиршбергом), занимающимся этим делом¹⁰⁰.

Предложение было принято редакцией «Искры» с энтузиазмом, поскольку она также работала над восстановлением пути через прусскую границу (около Кенигсберга). В связи с этим Н. К. Крупская предписала И. И. Радченко содействовать установлению сношений В. Гиршберга с членом Московской искровской группы Е. И. Поповой, которая временно проживала в Либаве и, имея связь с Кенигсбергом, могла помочь в устройстве нового пути¹⁰¹ .

Выполняя задание Н. К. Крупской, И. И. Радченко направил из Петербурга «к «коже» на старое пепелище (в Вильно.— В. С.)» В. И. Трелину, которая должна была поддерживать постоянную связь с Либавой. В течение июля— августа 1902 г. И. И. Радченко и В. И. Трелина работали над «выделыванием кожи», т. е. организацией пути. При этом особо подчеркивалось, что путь будет обслуживать главным образом Центральный район¹⁰² .

Усилия редакции и членов Русской организации дали свои плоды. В августе—сентябре департамент полиции отметил переправу через прусскую границу нескольких пудов искровской литературы. Выводы департамента действительно имели под собой почву.

В 20-х числах сентября В. Гиршберг просил редакцию «Искры» выслать в Байорен (Пруссия) для доставки в Россию пять полуторапудовых пакетов, а в октябре И. И. Радченко, посетивший Либаву, чтобы на месте ознакомиться с условиями и способом переправы транспортов, заказал редакции четыре тюка по полтора пуда каждый и просил немедленно отправить их в тот же Байорен¹⁰³.

О постановке пути беспокоились москвичи и харьковчане, действовавшие вместе с Ф. И. Щеколдиным. Окончательно путь с заграничной (прусской) стороны был устроен в ноябре 1902 г., когда Н. К. Крупская известила Е. Д. Стасову и Ф. В. Ленгника, что со стороны редакции отправка налажена до Ковно¹⁰⁴ .

К этому времени В. И. Трелина уже была непосредственно связана с редакцией «Искры», и, когда В. Гиршберг по поручению Северного союза (очевидно, Щеколдина и Носкова) получил для переправы в Россию 12 пудов литературы, она 12 декабря написала в редакцию, что «шуба на меху («Искра».— В. С.) будет готова в конце этой недоли или в начале будущей». Здесь же она сообщала о приезде в Вильно В. А. Носкова, который собирается в Лондон, «чтобы сговориться насчет того, что может Ваш завод (редакция «Искры».— В. С.) приготовить»¹⁰⁵.

Литература продолжала идти в Россию, несмотря на провал двух транспортов у Ковно и в Волковышском уезде (в марте и апреле). «Ни веры, ни энергии не теряем...— писали транспортеры в редакцию.— Здесь приготовляем пути для людей (делегатов II съезда.— В. С.)»¹⁰⁶.

Уверенность в успехе подкреплялась хорошей организацией транспортной группы. В Либаве получал литературу и переправлял ее в Россию В. Гиршберг. В Вильно ее принимала В. И. Трелина, которая работала по распространению искровских изданий в тесном контакте с созданным в ноябре 1902 г. Транспортным бюро организации «Искры», состоявшим из искушенных в нелегальной и транспортной деятельности лиц: В. А. Носкова, Ф. И. Щеколдина и Р. С. Гальберштадт.

Мы не имеем данных о количестве литературы, переправленной этим путем в Россию до апреля 1903 г., но финансовая помощь, которую оказывала Русская организация «Искры» западной транспортной группе, свидетельствует, что оно было немалым. Действительно, с 25 марта по 6 мая 1903 г. в распоряжение транспортеров от Бюро Русской организации, Организационного Комитета, из Петербурга, Москвы и Либавы поступила огромная по тем временам сумма — 2032 руб.¹⁰⁷

К этому времени группа работала во всю мощь. В апреле — мае в Россию переправили 15 с половиной пудов литературы, которую разослали в Ковно, Вильно, Петербург, Ригу, Ярославль, Самару и Киев, а к границе привезли еще 30 пудов нелегальных изданий. В связи с новым успехом В. Гиршберг выразил уверенность, что дело будет прочным и даже возможные частичные провалы не смогут привести к общему¹⁰⁸. И верно, несмотря на то что 19 июня пограничная стража близ деревни Пасвенты на прусской границе задержала два тюка литературы, на другой день редакцию известили о получении пяти пудов. И хотя вслед за тем провалился 14-пудовый транспорт, путь продолжал действовать. 14 июля редакцию известили о получении в течение недели 19 пудов литературы, часть которых сейчас же была послана в Петербург (3 пуда) и Северному союзу (2 пуда). К 20 июля Илья уже разослал 20 пудов (в Петербург —5, Бюро Организационного Комитета в Киев — 5, Северному союзу — 5, Бюро Русской организации в Самару и близлежащим городам — 5)¹⁰⁹ .

Получив известие об успешной рассылке литературы, Н. К. Крупская писала В. Гиршбергу: «Поздравляем с успехом, по правде сказать, мы его не ожидали»¹¹⁰ . Но транспортеров и редакцию «Искры» поджидали новые испытания. 1 июля 1903 г. были арестованы В. И. Трелина и два ее помощника, выехавшие в Поневеж для установления новых связей. «Я потерял трех хороших товарищей, — сообщал Гиршберг редакции «Искры». — Это сильно связывает свободу моих движений»¹¹¹.

Несмотря на очередной провал, В. Гиршберг в середине июля сумел получить еще 40 пудов литературы и начал их рассылку, по окончании которой намеревался приехать в редакцию «Искры». К сожалению, отсутствие документов не позволяет проследить дальнейшую историю этого пути, но, очевидно, он функционировал и позже, о чем говорилось на Кенигсбергском процессе (1904 г.) по делу немецких, социал-демократов, содействовавших транспортным предприятиям российских собратьев.

«Известите адресата в Таврисе». В апреле 1901 г. Н. К. Крупская дает указание Паше (Л. Н. Радченко) в Полтаву: «Обязательно достаньте адрес, по которому можно посылать постоянно литературу посылками или багажом с Кавказа»¹¹². С этого письма и можно считать начало известного пути искровской литературы через Вену — Тавриз (Персия) — Баку. Действительно, Надежда Константиновна могла написать это, лишь имея что-то реальное. Следовательно, предложение о постановке данного пути было получено ранее упомянутого письма, и редакция «Искры» уже предприняла определенные шаги для его осуществления. Что это именно так, свидетельствует письмо редакции «Искры» в Берлин М. Г. Вечеслову, посланное позднее 10 мая, из которого явствует, что путь начал действовать. Редакция обещала прислать с оказией для отправки в Персию 4 кг литературы и рекомендовала Вечеслову подготовить и послать «Искру», «Зарю», «Записку Витте» и сборную литературу, которую ему пришлют из Мюнхена¹¹³ .

Однако к 23 мая посланный транспорт еще не был получен в Баку, и один из организаторов пути, Л. Е. Гальперин, опасался, что первая попытка доставить искровские издания в Россию предложенным способом окончилась неудачей. Письмо Гальперина редакция получила 18 июня, и ей стали ясными все плюсы и минусы «пути лошадей»¹¹⁴. Как минимум провезти ежемесячно возможно было пять пудов, но все шло очень медленно из-за плохого состояния путей сообщения.

С помощью армянских социал-демократов, имевших свои комитеты и людей на русской и персидской границах, Л. Е. Гальперин обещал редакции «Искры» поставить окончательно путь месяца через два. Пока же он намеревался «использовать восточный берег Черного моря», где имелись связи и намечались перспективы доставки литературы на иностранных пароходах¹¹⁵ . Гальперин волновался зря, так как транспорт, состоявший из четырех посылок (№ 3 «Искры», «Заря», «Записка Витте», «Женщина-работница», «Майские дни в Харькове» с предисловием В. И. Ленина и др.), был подготовлен в Берлине лишь в 20-х числах мая, и только 28 мая Н. К. Крупская предупредила Л. М. Книпович, принимавшую самое деятельное участие в организации путей через Кавказ, что «теперь уже послано, верно, все». Поскольку это был первый транспорт, Н. К. Крупская волновалась. «Так-ли все сделано. Как скоро может быть доставлена литература?.. годен-ли этот путь для доставки №№ Искры или только для брошюр и т. п. Напиши, что знаешь»¹¹⁶ —просила она Л. М. Книпович. Здесь же Н. К. Крупская указала города, в которые целесообразнее всего направлять получаемую в Баку литературу: в Полтаву — для южных социал-демократических организаций, в Самару — для комитетов и групп центральных губерний, в Воронеж — для организаций Северного союза и в Уфу — для Урала.

В то же время редакция «Искры» старалась согласовывать действия своих сторонников в России с деятельностью Бакинской транспортной группы. Так, чтобы обеспечить регулярность и равномерность снабжения литературой местных организаций, в различных городах устраивались перевалочные склады. Чтобы облегчить эту работу, Н. К. Крупская запрашивала бакинцев, какие пункты они считают наиболее подходящими для устройства складов: «Не устроить ли склады: для Кавказа — в Баку, для юга — в Одессе, для Волги — в Саратове и для центрального района — в Москве. Во всех этих городах у нас есть люди»¹¹⁷.

Таким образом, с самого начала функционирования пути его руководители и организаторы обязывались заботиться о «насыщении» «Искрой» и ее изданиями не только Кавказа, но и многих городов в других районах страны.

Тщательно поставленный путь через Персию (за время его функционирования не было ни одного провала) позволял Бакинской группе неоднократно ставить перед редакцией «Искры» вопрос об увеличении количества посылаемой литературы. «Мы пошлем Вам по указанному адресу только 3 пуда,— писала Н. К. Крупская В. 3. Кецховели 18 августа 1901 г.— Будем посылать, начиная с 23 числа нового стиля (10-го ст. стиля) в продолжение 10 дней. Начинаем так поздно, чтобы в транспорт вошел 1 пуд 7-го номера, который еще не вышел»¹¹⁸ . В другом письме, отвечая на просьбу бакинцев, она сообщала: «Мы можем предложить сейчас пока пудов 5 в месяц: «Искры» (3 пуда)+сборная литература (2 пуда). В октябре выйдет «Заря», тогда можем послать несколько больших транспортов»¹¹⁹ .

Отправляя литературу в Баку, редакция «Искры» тщательно следила за ее распределением, требовала от бакинцев соответствующей отчетности. «Кому и за сколько продали Вы полученные посылки? — запрашивала Н. К. Крупская. — Мы не имеем ничего против того, чтобы наша литература попадала на К{авказ], но должны иметь отчет, куда она попадает»¹²⁰.

К сожалению, за неимением документов нельзя установить регулярность работы пути. Однако известно, что в августе редакция «Искры» отправила в Тавриз трехпудовый транспорт, в который вошло 150 экз. № 5 «Искры», 440 — № 6, 1000 — № 7, брошюры: «Самодержавие и земство» — 81 экз., «Женщина-работница» — 11 экз., «Манифест Коммунистической партии» — 23 экз. и другие издания¹²¹ . В сентябре готовился к отправке транспорт с № 8 «Искры».

Таким образом, «путь лошадей» действовал продуктивно, пополняя искровскими изданиями склады литературы в Баку. По свидетельству Л. Б. Красина, один из таких складов находился на Баиловской электростанции. «Наиболее ответственные потайные склады, — вспоминал он, — были устроены даже так, что в случае обыска можно было зажечь одну-две нефтяные форсунки — и соответственный тайник становился абсолютно недоступным»¹²² .

К концу 1901 г. связи бакинцев с иногородними организациями значительно расширились. Помимо Кавказа, Воронежа, Полтавы, Самары, Уфы и Астрахани транспортная группа вошла в сношения с Одессой, Киевом и Москвой. Получая литературу, местные организации через агентов «Искры» стимулировали деятельность Бакинской транспортной группы денежными отчислениями.

«Путем лошадей» прекратили пользоваться, очевидно, в конце 1901 г., когда выявились преимущества нового пути, установленного той же Бакинской искровской группой при активной поддержке батумских и тифлисских революционеров. Речь идет о доставке «Искры» из Марселя в Батум на пароходах французских акционерных обществ «Paquet et С⁰» («Пакэ и К°») и «Messagerie Maritimes» («Морской гонец»).

«Матрена старательно возится с упаковкой».

Как уже говорилось выше, Л. Е. Гальперин в письме от 23 мая. 1901 г. упомянул о новом варианте транспортировки «Искры» — в один из портов восточного берега Черного моря. Владимир Ильич Ленин подхватил мысль бакинцев и всецело одобрил ее. Отвечая Л. Гальперину, он писал: «Относительно восточного берега Черного моря ищите путей непременно. Особенно налегайте на французские пароходы— мы надеемся найти к ним ход отсюда»¹²³. Для работы по подысканию ходов на французские пароходы редакция наметила Петра Гермогеновича Смидовича. Но еще в августе 1901 г. дело с заграничной стороны не могло сдвинуться с мертвой точки. «С М[арселем] пока ничего не движется, ибо то лицо, у которого там есть связи, сейчас не может поехать»¹²⁴, — сообщала Надежда Константиновна бакинцам. П. Г. Смидович, известный по переписке редакции «Искры» с Россией как Матрена и «человек из Марселя», смог выехать в Марсель лишь в середине сентября 1901 г.

Больше месяца потребовалось П. Г. Смидовичу, чтобы подготовить все необходимое для отправки транспорта в Россию. Он установил связи с деятелями профсоюза моряков и владельцами небольших лавчонок, по рекомендации которых завел знакомство среди моряков и обслуживающего персонала французских пароходов. Одни из них согласились получать и передавать ему письма, присылаемые из России и из-за границы, другие получали пакеты с литературой и помогали в их переупаковке, третьи содействовали установлению контактов с моряками. «Вам известно, с каким пылом мы отдали себя в Ваше распоряжение», — писал один из них в редакцию «Искры».

В своей работе П. Г. Смидович пользовался в основном пароходами компании «Paquet et С°», так как они, совершая регулярные рейсы, оставались в русских водах значительно дольше, чем корабли другой компании — «Messagerie Maritimes» («Морской гонец»), Матрена имел связи с метрдотелями и буфетчиками шести кораблей: «Bithinie», «Anatolie», «Mingre- Не», «Circassie», «Ortegal» и «Bagdad». Каждый из них в один рейс брал от одного до трех пудов литературы. «Искра» и другие нелегальные издания спрессовывались и завертывались в бумагу пакетами весом каждый от двух до пяти килограммов. Формат пакета не должен был превышать четверти размера «Искры». Вместе с литературой рестораторам выдавался один или два каучуковых мешка, вмещавших до трех пудов литературы. Перед приходом в Батум перевозчики изымали из тайников пакеты и складывали их в каучуковые мешки, которые в назначенное время опускали за борт на веревке. По условленному сигналу кто-либо из членов Бакинской транспортной группы подъезжал к пароходу на лодке, обрезал веревку и, не втаскивая груз в лодку, буксировал его в назначенное место, откуда литература доставлялась на склад¹²⁴.

О новом успехе на транспортном поприще Н. К. Крупская не замедлила сообщить Н. Э. Бауману, который к осени 1901 г. завел обширные периферийные связи и испытывал постоянную нужду в литературе. «Можете ли Вы устроить у себя большой склад, — спрашивала Надежда Константиновна у Н. Э. Баумана, — тогда к Вам будет аккуратно приходить литература с Кавказа (там налажен новый, скорый путь...), народ очень надежный»¹²⁵ ,— с гордостью добавляла она.

Несмотря на уверенность в благополучном исходе дела, где-то все же таилось беспокойство о судьбе первого транспорта. Оно-то и заставило Н. К. Крупскую поинтересоваться у бакинцев, получен ли из Марселя груз и можно ли вообще пользоваться этим путем. Вопрос не был праздным, так как 20 ноября 1901 г. ресторатор Грим отплыл из Марселя со вторым транспортом нелегальных изданий¹²⁶ .

Итак, морской путь на Батум начал действовать в конце 1901 г., и уже первые перевозки показали его преимущество перед персидским путем — в Батум литература доставлялась быстрее и в большем количестве.

Полученная в Батуме литература переправлялась в организованные в Баку склады, откуда ее отправляли багажом или же, что было очень редко, развозили члены Бакинской группы в Астрахань, Самару, Полтаву, Киев и другие города, где были созданы соответствующие условия для приемки и дальнейшего распределения искровских изданий.

Однако нелегальные условия деятельности искровцев сказались и на работе марсельского пути. С начала 1902 г. Бакинская искровская группа в связи с провалом матриц и арестом Л. Е. Гальперина понемногу начала свертывать работу нелегальной типографии («Нина») и приемку транспортов в Батуме. Редакция «Искры» предпринимает определенные усилия для возобновления нормальной деятельности Бакинской группы, привлекая к этому же Бюро Русской организации «Искры», которое образовалось в январе 1902 г. в Самаре.

21 марта 1902 г. Н. К. Крупская, извещая Бюро Русской организации о путях доставки «Искры» в Россию, писала, что один из действовавших путей был «морем, через Батум. Он долго не мог наладиться с нашей стороны, Теперь дело, по-видимому, пошло бы, если бы не пропажа Лошади (Л. Е. Гальперина.— В. С.). Благодаря этой пропаже путь порвался. Впрочем, вероятно, удастся списаться, но придется и туда послать своего человека, который бы вел сношения, передавал деньги, принимал товар»¹²⁷

Пока ни редакция «Искры», ни Бюро Русской организации но имели ясного представления об истинном положении дел в Батуме. Поэтому Н. К. Крупская настоятельно просит Бакинскую группу передать связи с Батумом, как только они восстановятся, Бюро Русской организации и редакции¹²⁸ . Лишь только в апреле редакция «Искры», получив из Баку первые сведения о положении дел в Батуме, поспешила связать бакинцев с Г. М. Кржижановским, которому поручила заняться батумским транспортом¹²⁹ .

В течение мая — июня 1902 г. редакция «Искры» ведет оживленную переписку с Бюро Русской организации, с Л. М. Книпович, И. И. Радченко, А. И. Штесселем о необходимости оказывать всестороннюю помощь человеку, которого она посылает в Батум для возобновления приемки транспортов¹³⁰ . Редакция также была заинтересована, чтобы хранившиеся в Батуме около 10 пудов ранее доставленной литературы были немедленно развезены. Поэтому Л. Б. Красин и другие бакинские .искровцы откомандировывают в Батум на функцию приемщика и развозчика А. С. Енукидзе. Ознакомившись на месте с положением дел, он обратился 1 июля 1902 г. в редакцию «Искры» с просьбой срочно выслать трехпудовый транспорт II сообщить ему дату выхода парохода из Марселя.

«Лошади устроили приемку в Батуме, так что путь начинает работать, надеемся, теперь пойдет все хорошо»¹³¹ — писала Н. К. Крупская И. И. Радченко. К этому времени марсельский агент связался непосредственно с Л. Б. Красиным, а в Батум приехал Гриша (посланец редакции) , который вместе с А. С. Енукидзе и Бакинской группой должен был окончательно наладить дело.

Уже в конце июля 1902 г. в Батум посылается четырехпудовый транспорт¹³². Но все это было только первыми опытами, призванными доказать надежность восстановленного пути и проверить его организацию.

В начале и середине августа из Марселя отправили еще два транспорта — в 3 и 4 пуда, в связи с чем редакция «Искры» указывает «лошадям» и Бюро Русской организации на необходимость посылки литературы прежде всего в Одессу, Херсон, Харьков, Киев и Екатеринослав¹³³.

Между тем с представительством «Искры» в Батуме не все было гладко. Н. К. Крупская сетовала в письме к И. И. Радченко, что Гриша «не очень-то суразный человек, по-видимому. Из Батума он уезжает, ибо находит, что там ему делать нечего. Виделся с лошадьми, у которых все готово для получки транспорта, и обиделся, по-видимому, на них за недоверие к себе и за то, что у них дело наладилось без него»¹³⁴ . В связи с этим Гриша собирался 1 сентября уехать из Батума, чтобы заняться постановкой сухопутного транспорта.

Отъезд Гриши не отразился на пути. В конце августа в Батуме получили первый из августовских транспортов, а в начале сентября— второй. С большим трудом и опасностью (в городе начались аресты) бакинцы разослали литературу по местным организациям.

«Лиха беда начало», — писала Н. К. Крупская Г. М. Кржижановскому в Самару. И действительно, «лошади», получив первый транспорт, оживились и потребовали, чтобы им высылалось не менее 20 пудов в месяц¹³⁵ . В сентябре после получения очередного транспорта в Батуме скопилось около шести пудов литературы, но отсутствие людей, денег и прочных связей препятствовало ее рассылке. Лишь случайными оказиями и небольшими партиями удавалось бакинцам пересылать литературу в другие города.

С целью установления более прочного взаимодействия с транспортной группой и для передачи адресов и явок в искровские организации Самарское бюро командировало в Баку и Батум И. И. Радченко, которому, несмотря на старания, так и не удалось повидаться с представителями Батума.

Между тем транспортная группа, испытывая недостаток в денежных средствах, обращалась за помощью в Бюро Русской организации и даже к «Южному рабочему». «Из-за недостатка в презренном металле и подходящем человеке, писали бакинцы в редакцию «Искры», — пришлось... временно приостановить транспорт, что весьма и весьма жалко. Весьма желательно было бы, чтобы сюда кого-нибудь прислали для переговоров»¹³⁶. Они так и не дождались представителя от Русской организации: с 3 по 5 сентября в Баку прошли аресты, во время которых жандармам удалось схватить руководителей транспортной группы В. 3. Кецховелич и А. С. Енукидзе. В связи с этими арестамиН. К. Крупская писала членам Русской организации: «Батум также вконец испорчен, ибо наши люди там провалились и путь через Марсель пришлось бросить»¹³⁷ .

Вопрос о возобновлении пути Марсель -Батум возник вновь в январе 1903 г. в связи с сообщением Самарского бюро о существовании «собак» — наследников Бакинской транспортной группы. Но сразу поставить дело не удалось: представитель из Марселя уехал, да и в Батуме не оказалось человека, знающего французский язык. Помимо этого Бюро Русской организации, зная о возобновлении переправы литературы через Восточную Галицию, решило повременить с Батумом, «чтобы лучше централизовать усилия на имеющихся уже предприятиях»¹³⁸.

Провал дементьевского пути (март 1903 г.) вновь заставляет редакцию возвращаться к вопросу о Батуме. «В Батум посылайте человека, надо опять пускаться во все тяжкие»¹³⁹ , — писала Н. К. Крупская 22 февраля 1903 г. в Самару Кржижановским.

В феврале 1903 г. возобновилась переписка с Бакинской группой, и редакция узнала, на каких условиях она бралась за восстановление пути. «Взять на себя организацию транспорта можем только в том случае,- сообщали из Баку, — если пришлете товарища, знающего французский язык, и обеспечите расходы»¹⁴⁰ . Со своей стороны астраханские и бакинские искровцы направили в Батум своего человека для устройства склада и связи с контрабандистом, который взялся помогать ему восстанавливать дело приемки литературы¹⁴¹ .

Редакция приняла все условия бакинцев: в середине мая Н. К. Крупская известила Бакинскую группу, что командируются два человека: один — в Марсель и второй, знающий французский язык, — в Батум. Последний, указывала Н. К. Крупская, будет связан с Организационным Комитетом, которому и следует передавать литературу. Приехал ли человек в Батум, выяснить не удалось. Во всяком случае А. М. Рунина, в конце мая отчитываясь перед Бюро Русской организации о работе по восстановлению пути, сообщила, что Петр ждет в Батуме необходимого человека и денег, без чего он не может начать приемку¹⁴².

Нужно полагать, что редакции «Искры» и Бюро Русской организации удалось создать необходимые условия для возобновления деятельности батумского пути, так как в августе 1903 г. в Марселе готовили к отправке большой транспорт искровских изданий. Однако в самый последний момент, когда вечером 22 августа груз литературы весом около 19 пудов был погружен на пароход, он был обнаружен и снят шпионами компании «Messagerie Maritimes». Представитель «Искры» в Марселе, подписывавшийся Г. Какабадзе, сообщая о провале транспорта, просил приостановить посылку литературы впредь до особого извещения¹⁴³.

На этом, можно сказать, закончилась история марсельского, или батумского, пути, так как ни в документах, ни в воспоминаниях и исследованиях сведений о его функционировании в более позднее время не встречается.

Модрачек отправляет товар. История нового пути началась в июле 1901 г., когда редакция «Искры» получила известия из Киева о возможности организовать доставку «Искры» через австро-венгерскую границу и когда произошло «сближение с одним очень опытным в транспортном деле товарищем»¹⁴⁴. Это был И. Б. Басовский, фигурировавший в переписке редакции «Искры» как Дементьев. «После ряда бесед он берется устроить путь, для этого едет нелегально в Россию, подбирает помощников, прекрасно ставит дело приемки литературы в России—и путь начинает работать»¹⁴⁵ . Транспорты нелегальных изданий следовали по маршруту Берлин — Прага — Лемберг (Львов) — Теофиполь — Киев. Отправителем была Берлинская группа содействия «Искре» в лице М. Г. Вечеслова. В Праге перевалочным складом заведовал чешский социал-демократ Ф. Модрачек, который отсылал получаемую литературу в Лемберг. «Печатные издания, предназначенные для России, я отправлял через канцелярию комитета по печати социал-демократической партии, в которой работал, а также как редактор социалистического журнала «Академия»»¹⁴⁶ ,— вспоминал он впоследствии.

В Лемберге литература получалась доверенным лицом редакции «Искры», которое через контрабандистов доставляло искровские издания в Теофиполь, где она принималась Б. С. Мальцманом, действовавшим в тесном контакте с жившими в Киеве И. Б. Басовским и В. Н. Крохмалем. Последние являлись держателями центрального склада искровской литературы, рассылаемой отсюда в основном по южным городам: в Киев, Харьков, Полтаву, Екатеринослав и Одессу¹⁴⁷. Первый транспорт в три пуда этим путем был послан из Берлина 26 и 27 июля двумя посылками и благополучно прибыл в Киев, в связи с чем Н. К. Крупская 22 августа с удовлетворением писала Дементьеву: «Итак путь налажен. Шлем Вам большое спасибо»¹⁴⁸ . В том же месяце редакция «Искры» по согласованию с Басовским направила в Лемберг доверенного человека для заведования перевалочным складом. 23 августа, извещая Берлинскую группу о доставке транспорта в Киев австрийским (или дементьевским) путем, Надежда Константиновна сообщила о требовании Басовского подготовить к отправке три-четыре пуда литературы¹⁴⁹ . Как и первый транспорт, второй был послан в Прагу Ф. Модрачеку. Но здесь произошло недоразумение, поставившее путь под угрозу провала. Австрийская полиция проследила посылку вторых четырех пудов и явилась к Ф. Модрачеку конфисковать товар. Он ответил, что товар отправлен дальше, а куда — полиции нет дела. Полиция составила протокол¹⁵⁰ . Это был первый тревожный сигнал. Однако Ф. Модрачек допустил еще одну немыслимую в конспиративном отношении оплошность — на посылке, направленной в один из пограничных пунктов, он указал свой адрес, и редакция опасалась, что полиции удастся установить пункт назначения и перехватить литературу¹⁵¹ . И хотя жандармам не удалось этого сделать, редакция все же решила организовать добавочный перевалочный пункт в Вене. Возглавить этот пункт поручалось бывшему члену «Южно-русского рабочего союза» В. Д. Вегману, который должен был получать литературу из Берлина и пересылать ее дальше к русской границе¹⁵² .

Получив известия о благоприятном для «Искры» окончании инцидента, редакция развернула подготовку к отправке очередного, третьего транспорта. 13 сентября Н. К. Крупская, предупреждая Басовского о задержке литературы, указывала, что в транспорт войдет № 8 «Искры» и много других нелегальных изданий¹⁵³.

Учитывая, что у Дементьева транспортные дела шли удачно, Н. К. Крупская от имени редакции предложртла ему «взять на себя заведование всей транспортной частью, у Вас это дело ладится»¹⁵⁴ . В свете этого предложения В. И. Ленин сделал приписку, в которой напоминал: «Помните, ради бога, что вы должны заботиться о всей России»¹⁵⁵. Указание Владимира Ильича было более чем своевременно — в транспортных делах «все застопорило», северные организации умоляли редакцию о доставке «Искры» и «Зари», а полученные в Киеве дементьевским путем нелегальные издания расходились в основном по южным городам. В следующем письме (13 сентября) Н. К. Крупская вновь возвратилась к предложению редакции. «Мы очень просим Вас, — писала она Дементьеву,— все же сосредоточить свои силы исключительно на устройстве транспорта и развозке, нам чрезвычайно, чрезвычайно важно наладить именно эту сторону дела»¹⁵⁶.

Следует заметить, что на правильном функционировании пути Дементьева отрицательно сказывалось отсутствие денег, а также происходившие нарушения конспиративных условий работы. Характерен в этом отношении случай с 20-пудовым транспортом, посланным в конце 1901 г. Редакция «Искры» отдала распоряжение Ф. Модрачеку отправить литературу в Вену. Нам оттуда ответили, возмущенно писала И. К. Крупская Басовскому, что пошлют немедленно, а между тем послали только 7 января 1902 г. Литература продолжала поступать в Вену, Вегман отправлял ее дальше, и на двух пограничных складах у контрабандистов скопилось около 20 пудов нелегальной литературы. «Мы тут от досады прямо из себя выходим, но сделать ничего не могли»¹⁵⁷, — сетовала Надежда Константиновна. Для ликвидации этого «литературного затора» редакция направляет своего посланца.

Такие несогласованности нервировали искровских представителей, вызывали сомнения в необходимости их деятельности на порученном участке и порождали стремление подыскать себе более «подходящую» и «полезную» работу. Если не положить конец царящим в России сумбуру и бестолковщине, извещала Надежду Константиновну И. Г. Леман, «то публика может разбежаться. Этим грозит Аким (Л. И. Гольдман.— В. С.), этим грозит Дементьев»¹⁵⁸ . В связи с этим она просила редакцию «Искры» показать Басовскому перспективы его дальнейшей деятельности, позаботиться о том, чтобы он не сидел без работы, тем более что «Дементьев вполне и целиком безусловно наш. Не может быть никакого сомнения относительно твердости его симпатий»¹⁵⁹ .

Идя навстречу пожеланиям И. Г. Леман и возвращаясь к своим прежним планам, редакция «Искры» через киевских искровцев (С. Н. Афанасьеву) вновь предлагает Басовскому заведование всей перевозочной частью. В связи с этим Н. К. Крупская интересовалась, не сможет ли он организовать отправку «Искры» по австрийскому способу через Германию, «т. е. чтобы контрабандист не знал, что перевозит»¹⁶⁰ . Такое решение было оправданно, так как на австрийском пути уже наблюдались промахи, после которых всегда могли выйти недоразумения.

Тем временем застрявший транспорт был получен в Киеве, и уже в 20-х числах января 1902 г. началась рассылка «Искры» и других изданий по социал-демократическим организациям.

В это же время Л. Н. Радченко, находившаяся в Петербурге, требовала от Басовского литературы «побольше, по крайней мере половину 20 пудов», указывая, что пять пудов он должен отправить в Псков (П. Н. Лепешинскому) и столько же в Питер¹⁶¹ .

Однако ни И. Б. Басовский, ни В. Н. Крохмаль письма Л. Н. Радченко получить уже не смогли. 2 февраля, во время демонстрации, организованной Киевским комитетом РСДРП, был арестован Басовский¹⁶² . Случайный и несколько преждевременный, по мнению жандармов, арест Дементьева повлек за собой срочные (чтобы не успели скрыться!) аресты лиц, находившихся под наблюдением в связи с деятельностью Киевского комитета и «водворением в пределы Российской империи преступных изданий»¹⁶³. 9 февраля полицией был схвачен В. Н. Крохмаль¹⁶⁴.

Обыски, произведенные у киевских представителей «Искры», дали дополнительные сведения о дементьевском пути и его продуктивности. Сохранившийся в квартире Басовского чемодан с наклеенными бумажными марками показал, что киевский искровский склад пополнялся не только австрийским путем, но и посредством чемоданов с двойным дном, которые шли по маршруту Шарлоттенбург—Берлин— Варшава — пограничная станция Александрово—Киев. О продуктивности пути свидетельствовали до 5 тыс. экз. искровских изданий, найденных у Басовского, и большое количество нелегальной литературы, обнаруженной в квартире Крохмаля¹⁶⁵ .

Арест ведущих работников искровской организации в Киеве и большого количества переправленной с таким трудом литературы, безусловно, был чувствительной потерей. Но еще более серьезные последствия вызвала обнаруженная при обыске у Крохмаля записная книжка с зашифрованными кишиневскими, полтавскими, харьковскими, екатеринославскими, московскими, николаевскими и петербургскими адресами. Охранке удалось их расшифровать и в течение февраля—марта 1902 г. произвести аресты всех лиц, упомянутых в этой записной книжке.

Провал пути Дементьева был тяжелым ударом для «Искры». Это был главный путь, подчеркивала Надежда Константиновна, «который мог провозить по 8—10 пудов в месяц и работал очень регулярно»¹⁶⁶. Но не все было потеряно— редакция «Искры» получила сообщение, что избежал ареста «наследник Дементьева» — Б. С. Мальцман и уцелел транспортер, связанный с контрабандистами. Поэтому редакция нацелила образовавшееся к тому времени Бюро Русской организации «Искры» на возобновление переправы «Искры» через австро-венгерскую границу.

21 марта Н. К. Крупская предложила Бюро восстановить последнее звено этого пути — приемку и развозку перевозимой литературы, рекомендовав поручить это дело Аркадию — Ивану Ивановичу Радченко. «Человек он опытный, очень преданный, толковый и ловкий,— писала Надежда Константиновна Г. М. Кржижановскому,— ему, мы думаем, надо предоставить главным образом заведование транспортами...»¹⁶⁷ При этом подчеркивалась принципиально новая постановка транспортного дела: «Необходимо, чтобы организовалась целая транспортная группа, которая заведовала бы всеми путями и распределяла литературу. Пока она не возьмет свое дело в руки, дело не пойдет»¹⁶⁸. Со своей стороны редакция «Искры» в целях восстановления пути Дементьева связала И. И. Радченко с жившим в Теофдполе Б. Мальцманом и одновременно привлекла к деятельности пути и полтавского представителя А. И. Штесселя.

Совместные усилия редакции «Искры» и ее российских сторонников по восстановлению пути привели к положительным результатам. 30 марта Н. К. Крупская делится радостной вестью с Бюро Русской организации «Искры»: «Наследник Дементьева цел и все устроил»¹⁶⁹ . Для того чтобы путь действовал более солидно, она предложила Г. М. и 3. П. Кржижановским «как можно скорее поселить нашего представителя в Киеве, хорошо было бы, если бы туда немедленно поехал Курц (Ф. В. Ленгник.— В. С,) ...там же собирается поселиться и Имярек (Ф. И. Дан.— В. С.)»¹⁷⁰ .

Киев был одним из важнейших транспортных пунктов «Искры», и, что особенно важно, он финансировался из России. Сюда с 31 декабря 1901 г. по 9 февраля 1902 г., т. е. за месяц с небольшим, было доставлено 23 пуда литературы, а с 15 января по 15 апреля — 33 пуда, на перевоз которых израсходовали 375 руб.¹⁷¹ Доставленная литература из Теофиполя забиралась киевлянами или же привозилась в Киев супругами Б. и Э. Мальцманами, бывавшими по транспортным делам в Полтаве и Харькове.

Скопившуюся в Киеве литературу некому было рассылать. Нужен был надежный представитель «Искры» в городе, способный с толком выполнить эту функцию. Поэтому-то редакция так старалась обеспечить Киев своей агентурой.

Восстановление пути Дементьева редакция возлагает на Бюро Русской организации «Искры» в лице его «летучих» агентов И. И. Радченко и М. А. Сильвина. С этой целью Н. К. Крупская связывает их с Б. С. Мальцманом, от которого они в марте 1902 г. забрали и развезли по комитетам шесть пудов литературы¹⁷².

И. И. Радченко и М. А. Сильвин вместе с Мальцманом обсудили и наметили дальнейшие меры по укреплению австро-венгерского пути и договорились о времени получения майских листовок «Искры». М. А. Сильвину поручили доставить их в Полтаву, откуда предполагалось разослать в Екатеринослав, Харьков, Кременчуг и Крым. Остальную часть он должен был развезти уже вместе с И. И. Радченко по центру и северу страны¹⁷³.

Приемка литературы в Теофиполе была обеспечена очень хорошо не только в смысле конспирации, но и в отношении финансового обеспечения. Только с 1 января по 15 апреля 1902 г. Б. Мальцману передали на транспортные нужды 602 руб.¹⁷⁴ Казалось бы, что путь будет действовать, так как распространение гарантировалось складом в Полтаве и помощью «летучих» агентов. Однако все сложилось иначе. Охранка из перехваченного письма узнала явку к Мальцману и 22 апреля совершила набег на Теофиполь. Супруги Мальцманы и М. А. Сильвин, приехавший за литературой, были арестованы и препровождены в Лукьяновскую тюрьму в Киеве¹⁷⁵ . Транспортировка «Искры» через австро-венгерскую границу прервалась на продолжительное время.

Перевозка «Искры» в этом районе стала вновь возможной лишь после блестяще организованного Бюро Русской организации в августе 1902 г. побега 10 искровцев из Лукьяновской тюрьмы¹⁷⁶ . И. Б. Басовский, бывший в их числе, при переходе австрийской границы сумел возобновить связи с контрабандистами, о чем сразу же известил редакцию «Искры».

«Дементьев, парень с руками,— восхищенно писала Н. К. Крупская 23 сентября в Самару,— по дороге наладил великолепно транспорт, дешевый и обильный, первая отправка уже сделана...»¹⁷⁷ . Чтобы окончательно восстановить дело, И. Б. Басовский и его помощники Р. С. Гальберштадт и Н. Н. Кудрин после кратковременного отдыха в Женеве выехали в Австро-Венгрию¹⁷⁸ .

Басовский обосновался в Лемберге, о чем 3 ноября 1902 г. Н. К. Крупская предупредила Ф. В. Ленгннка: «Дементьев теперь в Лемберге. Ему я тотчас же переслала Ваше письмо»¹⁷⁹ с требованием на литературу.

В Лемберге И. Б. Басовский и М. Г. Гурский жили по паспортам И. Иорданова и Ф. Щеколдина по Личаковской улице, в доме № 22, где был организован центральный склад для искровских изданий и база для переправы нелегальных в Россию. Второй склад располагался по улице Чарнецкого в доме № 26, в помещении Научного общества имени Т. Г, Шевченко¹⁸⁰.

В восстановлении пути, теперь уже в пограничных районах, соседних с Подольской губернией, Басовскому помогали с российской стороны Н. Н. Кудрин и Р. С. Гальберштадт, а с заграничной — М. Г. Гурский. Для принятия окончательных решений Басовский запланировал поездку вдоль австро-венгерско-русской границы, куда выслал полученные 12 пудов литературы и для получения которых в Гусятин и затем в Каменец-Подольск выехал М. Гурский. И. Б. Басовский извещал редакцию, что на этот раз литература направлена в одно место, а затем, «как только Мариан (Гурский) прибудет в Каменец, он разыщет Ник[олая] Николаевича] (Кудрина.— В. С.) и пришлет мне адрес для посылки литературы... вышлю в Окопы и Гусятин»¹⁸¹. Отсутствие денег помешало Басовскому сразу осуществить свои намерения, а в Каменец-Подольске по этой же причине не смогли подыскать соответствующего помещения для склада и отказались принимать литературу.

Для получения транспорта, доставленного к границе, Ф. В. Ленгник откомандировал М. Г. Козицкого, поручив ему переправить литературу в Россию. Последовавшие вскоре аресты Козицкого и двух эсеровских транспортов весом 15 пудов еще больше осложнили обстановку на границе¹⁸² .

Басовский смог выехать к границе только 13 ноября, известив предварительно редакцию о посылке Н. Н. Кудрина в Хотин для уточнения условий переправы литературы контрабандистом¹⁸³ . Во время поездки Басовский побывал в приграничных местечках Окопах, Шидловцах и Гусятине¹⁸⁴ , где, заручившись согласием контрабандистов, организовал три пути для переправы литературы в Россию.

Теперь все зависело от киевлян, на которых возлагалась задача наладить приемку литературы в Каменец-Подольске. По возвращении в Лемберг Басовский ожидал получение 10-пудового транспорта, отправленного М. М. Литвиновым из Берлина¹⁸⁵ . Вместе с М. Гурским он подготовил его к дальнейшей переправе, и 27 декабря редакция «Искры» получила от Р. С. Гальберштадт подтверждение о получении 11 пудов литературы в Каменец-Подольске, откуда ее должны были перевезти в Киев и разослать в Харьков, Одессу, Екатеринослав и в другие южные города.

Редакция «Искры» поздравила транспортеров с успехом. «Страшно рады, что Вам так хорошо удалось наладить дело,— писала Н. К. Крупская 9 января 1903 г. Ф. В. Ленгнику и Р. С. Гальберштадт,—теперь страшно важный момент и транспорт теперь самое важное дело»¹⁸⁶. В то же время она нацеливала искровцев, чтобы они заботились о снабжении литературой всех комитетов¹⁸⁷ .

Басовский и Гальберштадт довольно строго выполнили указание В. И. Ленина и Н. К. Крупской о равномерном распределении литературы между комитетами. Так, в отчете о распределении 32 пудов литературы, полученной к февралю 1903 г., Басовский указывал, что в Харьков и Ростов-на-Дону было отправлено 4,5 пуда, в Одессу — 2,5, в Москву — 3,5, Тулу и Нижний — 6,5, в Екатеринослав — 1,5, Союзу горнозаводских рабочих — 1, в Самарское бюро — 3 и в Киев, куда поступили заявки на литературу из окружающих городов,— 9,5 пуда¹⁸⁸ .

В январе 1903 г. положение транспортеров стало особенно сложным. В районе, где Басовский переправлял литературу, были арестованы два рабочедельческих транспорта, и туда же за получением 9 пудов груза поехал Н. Н. Кудрин¹⁸⁹ , для которого эта поездка окончилась трагически.

По возвращении в Каменец-Подольск Кудрин был арестован в ночь на 2 февраля 1903 г., но литературы у него нашли мало — около 50 брошюр¹⁹⁰ . Извещая редакцию об этом, Басовский писал: «Я просто в отчаянии. Работу приходится прекратить»¹⁹¹ . Было от чего приходить в уныние: в ночь на 3 февраля в Каменец-Подольске был захвачен новый транспорт, присланный из Австро-Венгрии, а 14 февраля у местечка Гусятин пограничная стража обнаружила четыре тюка литературы, оставленных контрабандистами¹⁹² .

На границе усилили дозоры, поставили новые секреты, чтобы совсем закрыть доступ нелегальщины в Россию. Напуганные арестами и оживлением пограничной стражи, контрабандисты отказывались помогать транспортерам. В это время Е. Гордзеевская, служащая почтового отделения в местечке Окопы, которая помогала в переброске «Искры» в Россию, писала И. Б. Басовскому: «Последний транспорт не пошел дальше, т. к. за повалевым следят, крестьяне напуганы и не хотят брать»¹⁹³.

Басовский с нетерпением ожидал приезда М. Гурского, которому должен был передать заведование транспортным путем. После того как все успокоится и уляжется слежка, предполагалось, что он попытается возобновить переправу литературы в Россию. Миссия Гурского окончилась неудачно — в марте 1903 г. он был арестован в Лемберге, причем у него обнаружили паспорта и адреса, которые австрийская полиция передала русским жандармам¹⁹⁴ . В связи с этим от пути Дементьева пришлось отказаться окончательно¹⁹⁵ .

Путь Басовского внес свою лепту как в дело упрочения Русской организации «Искры», так и в борьбу по завоеванию комитетов на сторону «Искры». С момента его восстановления (сентябрь 1902 г.) и до провала Гурского (март 1903 г.) транспортеры переправили в Россию и распространили по комитетам около 40 пудов литературы¹⁹⁶ .

Транспортная деятельность «Искры» не ускользнула от внимания местных властей. 10 февраля 1903 г. гусятинский староста доносил управлению львовской полиции о том, что из Львова в Гусятинский повит в конце 1902 — начале 1903 г. было отправлено пять транспортов «Искры» и других нелегальных изданий: два ящика весом 188 кг, один — 52, один — 159, один — 74 кг и посланный 12 декабря 1902 г. транспорт из трех ящиков¹⁹⁷ .

Эти данные подтверждаются отчетом Н. Н. Кудрина, в котором он указывал, что к 1 февраля в Россию было доставлено 22 645 экз. «Искры» (№ 16—30) и брошюры 36 названий, в том числе: «Что делать?» и «Задачи русских социал-демократов» В. И. Ленина, «Манифест Коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Энгельса и, кроме того, 3 тыс. экз. отдельного приложения к № 29 «Искры»¹⁹⁸ . Как видно из приведенного выше отчета, сообщенного Басовским в редакцию «Искры», переправленная литература рассылалась в Петербург, Москву, Одессу, Екатеринослав, Нижний Новгород, Самару, Северному и Горнозаводскому союзам.

«Пиво будет вариться». Учитывая огромное влияние ленинской «Искры» на местные социал-демократические организации и все возрастающий спрос на искровские издания, Бюро Русской организации не ограничилось только восстановлением старых путей доставки «Искры». Члены Русской организации «Искры» под руководством редакции и Бюро проделали кропотливую и самоотверженную работу по устройству новых транспортных путей, одним из которых был шведский, или финский, путь, шедший на Петербург через Стокгольм—Або—Выборг. Первые сведения о нем относятся к весне 1902 г., когда 29 марта И. И. Радченко (Аркадий) сообщил редакции о сделанном ему комитетом Петербургского «Союза борьбы» предложении использовать для переправы «Искры» в Россию путь через Финляндию¹⁹⁹. Переговоры И. И. Радченко с комитетом закончились обоюдным соглашением, и уже 30 апреля Аркадий просил редакцию «Искры» выслать в Стокгольм на первый раз 5 пудов литературы. При этом он докладывал, что пропускная способность пути может быть доведена до 25 пудов в месяц²⁰⁰. Редакция радостно встретила сообщение И. И. Радченко и 25 мая поставила его в известность о посылке в Стокгольм заявленного количества литературы²⁰¹. Однако транспорт смогли получить и распространить в Петербурге только в 20-х числах июня, так как сначала человек с русской стороны еще не «спелся как следует» с держателем стокгольмского склада, а потом последний отбывал воинcкую повинность²⁰². «Пиво» (так в конспиративной переписке называли путь через Швецию— Финляндию) «начало вариться».

И. И. Радченко предложил редакции «Искры» впредь высылать аккуратно каждые две недели такое же количество литературы. Тем не менее редакция решает послать в Швецию своего человека, чтобы быстрее продвигать транспорты, но затем эта надобность отпала, и 25 июля редакция отправляет в Стокгольм большой скоростью транспорт «Искры», «Зари» и брошюр.

К августу через Швецию можно было переправлять до 10 пудов литературы ежемесячно. Из Петербурга она расходилась так; Московскому комитету — 2 пуда, Тверскому—1 пуд, Северному союзу — 1 пуд, Самарскому бюро — 1 пуд, на Урал—1 пуд и в самом Питере оставалось 4 пуда. При этом имелось в виду, что с улучшением переправы через границу пропускная способность пути увеличится до 20 пудов в месяц²⁰³.

После отправки (10 сентября 1902 г.) очередного транспорта наступила заминка, и 9 октября Н. К. Крупская жаловалась Кржижановским, что с «пивом» плохо, и редакцию запрашивали, почему не берут груз. Н. К. Крупская настойчиво добивается от питерцев сведений о причине задержки получения транспортов. «Может быть, путь в руках «экономистов» и «Искру» не хотят возить?» — спрашивала она секретаря Петербургской искровской группы В. Н. Шапошникову²⁰⁴ . Вопрос не был случаен, так как в Стокгольм через каждые две недели посылались очередные 5 пудов литературы. Не желая ее губить, Н. К. Крупская советовалась с питерцами: вытребовать ли груз из Стокгольма или же ждать получения его россиянами²⁰⁵ .

В. Н. Шапошникова рассеяла беспокойство Н. К. Крупской, разъяснив, что груз не получали из-за болезни Н. Е. Буренина, организовывавшего перевозку. Действительно, как только он поправился, все транспорты между 12 и 16 октября были получены.

На будущее Е. Д. Стасова, ведавшая в Петербургском комитете делами транспорта, переслала Н. К. Крупской адрес Конни Зиллиакуса, прося немедленно выслать пятипудовый транспорт. Ее просьбу исполнили 6 ноября. И в этот момент, когда, казалось бы, все было налажено, Е. Д. Стасова попросила «погодить варить пиво». Оказалось, что Н. Е. Буренин получил предостережение о предстоящем досмотре его багажа, а «через служащих на железной дороге ввиду провала транспорта социалистов-революционеров некоторое время нельзя будет получать»²⁰⁶ . Только 29 декабря 1902 г., когда в Петербурге получили транспорт в 6,5 пуда, редакцию «Искры» предупредили, что «пиво будет вариться»²⁰⁷ .

Но путь действовал недолго. 31 января 1903 г. Е. Д. Стасова известила редакцию: «Опять придется налаживать наш путь, так как мать нашего транспортера (С. И. Буренина.— В. С.) продает свое имение, потому так легко и спокойно возить нельзя будет»²⁰⁸. Чтобы не потерять этот путь, питерские искровцы вступили в переговоры с контрабандистом, благодаря соглашению с которым стало возможным перевозить ежемесячно до 400 кг литературы²⁰⁹ .

Путь продолжал действовать, хотя и не так интенсивно, как раньше. В начале апреля были получены 35—36 номера «Искры» и брошюры, а 25 апреля в Стокгольм было послано 5 пудов²¹⁰ . Кроме того, через Стокгольм была налажена быстрая, еженедельная доставка всех новинок. В мае 1903 г. произошел провал трехпудового транспорта, после чего редакцию попросили «сократить посылки большими партиями». Позже литературу, очевидно, переправляли через Зиллиакуса или «скорым путем», но из-за малой оперативности шведских держателей склада последний действовал не лучшим образом и часть посылаемых грузов оставалась в Народном доме в Стокгольме.

«Человек с «Николая» должен сам зайти». В распоряжении Русской организации «Искры» находился еще один морской путь для транспортировки йскровских изданий в Россию. История его началась еще весной 1901 г. Тогда на предложение Л. Н. Радченко редакция ответила: «Если архангельский путь устроится, за нами дело не станет; никаких приготовлений делать не можем, пока не знаем, что от нас потребуется, т. е. что нам надо будет сделать. Следовало бы знать заранее»²¹¹. К сожалению, мы не знаем, что сообщила редакция JL Н. Радченко, и не можем сказать, предпринимались ли в то время конкретные меры для осуществления этого плана. Известно лишь, что план транспортировки «Искры» через Архангельск в сентябре 1901 г. выдвигал и В. П. Ногин. В связи с его арестом делу не был дан ход.

Идею Л Н. Радченко и В. П. Ногина подхватили И. И. Радченко и М. А. Сильвин, которые с помощью П. Н. Лепешинского начали прощупывать почву для ее осуществления. Они проинформировали редакцию «Искры», и в начале марта 1902 г. Н. К. Крупская сообщила в Бюро Русской организации о проекте Радченко и Сильвина использовать в транспортных целях Архангельск²¹². Через месяц решено было приступить к осуществлению этого проекта. В начале апреля П, Н. Лепешинский предложил редакции «Искры» организовать перевалочный склад литературы в норвежском городе Варде, откуда бы ее на пароходах Мурманского общества «Николай II» и «Святой Трифон» привозили в Архангельск, Для заведования складом он рекомендовал подобрать кого-нибудь из членов норвежской социал-демократической партии.

Идя навстречу этим планам, редакция обратилась к книготорговцу Бродкорбу, жившему в Варде, с просьбой разрешить посылать на его имя литературу. В связи с тем что ответ от Бродкарба задерживался, в конце апреле хотели обратиться с аналогичной просьбой норвежским социал-демократам. Человека из России поселять в Варде редакция не рекомендовала, так как это «будет стоить страшных денег»²¹³. Наконец в начале мая пришло согласие Бродкорба не только получать, не и доставлять литературу с необходимыми предосторожностями на корабли. В. И. Лениг и Н. К. Крупская спешат поделиться радостной вестью с П. Н. Лепешинским и И. И. Радченко. Причем В. И. Ленин, изъявляя желание узнать подробности о постановке пути обращает внимание организаторов на необходимость «пунктуально выполнять условия»²¹⁴ договора с Бродкорбом.

И. И. Радченко, чтобы убедиться, «будет ли дело», направил в Архангельск специальное человека и, только дождавшись от него исчерпывающей информации, сообщил в редакцию с готовности пути, который получил конспиративное название «рыба»²¹⁵ . Первый транспорт в полтора пуда был послан Бродкорбу в начале июля 1902 г.²¹⁶, а после подтверждения из Варде о его получении, в конце августа, отправили второй²¹⁷ .

При рассмотрении деятельности пути на Архангельск следует исходить из того, что и организаторами и редакцией «Искры» он рассматривался как запасной, которым можно было пользоваться только летом²¹⁸ .

Сведений о степени регулярности доставки литературы в Россию этим путем мы не имеем. Известно лишь, что 24 июня 1903 г. в Архангельске с прибывшего парохода «Николай II» был снят груз, состоящий из трех бочек с сельдями, в одной из которых обнаружили два тюка с нелегальными изданиями²¹⁹.

Таким образом, из известных трех транспортов литературы, посланных путем «рыбы», два все же были получены и, надо полагать, разошлись в Петербурге и Ярославле, а третий провалился.

Cabaret russe «Sebastopol». Как уже отмечалось раньше, редакция «Искры» в октябре-ноябре 1901 г. предпринимала определенные меры к устройству морского пути для транспортировки «Искры» через Херсон. В случае удачи намечалось в какой-то степени реорганизовать путь Тодорки. Не исключено, что И. Г. Загубанский должен был привозить литературу в Одессу и Херсон поочередно. Однако надежды редакции на организацию херсонского пути в 1901 г. не оправдались²²⁰ .

Путь начал действовать с весны 1902 г., когда Херсонская группа, дружественно настроенная к «Искре», закончила его устройство, оборудовав приемный пункт в Александрии (Египет), откуда литературу на пароходах русского общества привозили в Херсон.

Из Берлина и Лондона через итальянский портовый город Бриндизи искровская литература доставлялась по почте в Александрию, где посылки получал владелец кафе с громким названием «Севастополь», бывший русский подданный И. М. Юзефович.

Во второй половине марта 1902 г. в Херсоне были получены два полуторапудовых транспорта, один из которых полностью передали Одесскому комитету²²¹ . Получив известие о благоприятном исходе опытов, редакция «Искры» связывает с херсонцами Бюро Русских организации, Д. И. Ульянова, И. И. Радченко и М. А. Сильвина, рекомендуя последним повидаться с группой, сойтись поближе и постараться вовлечь ее в Русскую организацию.

Двумя транспортами херсонцы опробовали путь, определили его возможности и через Д. И. Ульянова сообщили редакции, что на будущее удобнее будет пересылать литературу партиями по три пуда. 23 марта, выполняя просьбу группы, редакция «Искры» отправила первый трехпудовый транспорт, а в конце апреля — второй. «Очень радует нас Ваша удача»²²² ,— писала 30 апреля 1902 г. в Херсон Н. К. Крупская. Херсонцы получили и первый трехпудовый транспорт, о чем можно судить по письму Н. К. Крупской от 2 мая, в котором она, напоминая Кржижановским о необходимости повидаться с группой, сообщала, что херсонцы «получают литературу, посылаемую нами, аккуратно»²²³ .

В середине мая начались осложнения. В связи с арестом на пароходе двух матросов редакцию предупредили, чтобы она повременила с дальнейшей присылкой литературы в Александрию, так как еще неясно, смогут ли вообще получить апрельский груз. Как оказалось, арест матросов не повлиял на путь, но вскоре один из матросов предал перевозчиков, и, чтобы не быть арестованными, они сожгли с большим трудом доставленную херсонцам литературу²²⁴ .

В это время редакция получает известие, что херсонцы думают усовершенствовать свой путь, организовав перевозку литературы через матроса парохода «Боржом» В. А. Верисоцкого, который в июне 1902 г. привлек к этой работе еще и кочегара парохода «Королева Ольга» Д. П. Третьякова. Они должны были получать литературу в Александрии и доставлять в Батум, откуда ее забирали бы представители Херсонской группы. При этом Верисоцкий просил редакцию установить «постоянный пароль и адрес и устроить так, чтобы получатель и перевозчики знали друг друга»²²⁵ . Таким образом, новый вариант херсонского пути становился как бы ответвлением марсельского.

Редакция «Искры» приняла предложение Верисоцкого. Отправив в Александрию полтора пуда литературы, она известила херсонцев об изменении маршрута транспорта. В связи с новыми указаниями группа старается подыскать человека, который бы устанавливал связи среди матросов и через них или же сам получал бы в Батуме литературу, доставляемую из Александрии²²⁶ .

Поскольку херсонцы вторгались в район деятельности Бакинской группы, Н. К. Крупская связывает их друг с другом для совместной работы. Этот шаг был своевременным, так как 11 августа 1902 г. Д. П. Третьяков с паспортом Верисоцкого на пароходе «Боржом» нефтепромышленного общества «Манташев и К⁰» отплыл в Александрию, куда редакция отправила три пуда литературы.

«Пока делаем первые опыты,— писала 3 сентября Н. К. Крупская в Херсон,— но если дело наладится, то ничего не будет стоить устроить приемку и с «Боржома»»²²⁷ . Нужно было спешить подготовиться к приемке литературы в Батуме, и Н. К. Крупская срочно пересылает Бакинской транспортной группе пароль и явку к Верисоцкому. Он должен был снять литературу на берег и передать ее представителю бакинцев. Сюда же, в Батум, по рекомендации редакции «Искры» Херсонская группа послала своего человека, чтобы договориться с представителем Бакинской группы и Верисоцким о дальнейшем сотрудничестве. Однако херсонец приехал в Батум уже после арестов руководителей Бакинской группы, и поэтому намечавшиеся встречи не состоялись.

Не все благополучно обстояло и в Александрии. 21 (8) сентября 1902 г. во время досмотра парохода «Боржом» в дымовой трубе обнаружили спрятанную контрабанду. Когда пакеты вскрыли, в них оказалась нелегальная литература²²⁸ . Здесь же обнаружили остатки пяти почтовых пакетов, посланных из Берлина в Александрию по одному и тому же адресу: улица Шамамибль, кабаре russe Sebastopol И. М. Юзефовичу, для Никифора Попко.

Владелец «политической контрабанды» Третьяков-Верисоцкий едва успел скрыться и вскоре перебрался в Геную, откуда еще некоторое время поддерживал связь с редакцией «Искры».

Несмотря на неудачу, редакция «Искры» .не оставила мысли использовать морские пути для переброски литературы в Россию. Верисоцкий, приехавший в марте 1903 г. в Женеву, рассказал о сильной слежке и шпионстве в Александрии, поэтому редакция вновь вступает в сношения с матросами, чтобы наладить отправку литературы, но уже через другие портовые города. Выяснить, чем окончились эти попытки редакции «Искры», мешает отсутствие документов.

Примечания:

¹ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 194— 195.

² ЦПА НМЛ, ф. 24, он. 8н, ед. хр. 18623, л. 2.

³ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 355, л. 1—1 об.

⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 49

⁵ ЦПА НМЛ, ф. 24, оп. 7у, ед. хр. 28133, л. 1

⁶ Ленинский сборник VIII, стр. 127.

⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 2, сот. 1, ед. хр. 434, л. 7 об,— 8

⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 2, ап. 1, ед. хр. 434, л. 10.

⁹ Ленинский сборник VIII, стр. 137.

¹⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. Зн, ед. хр. 1201, л. 7—7 об

¹¹ ЦПА НМЛ, ф. 24, оп. 8н, ед. хр. 18623, л. 1 об.; ед. хр. 18638, л. 1.

¹² См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 70.

¹³ Там же, стр. 75.

¹⁴ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 248, ч. 9, л. 1.

¹⁵ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 248, ч. 9, л. 2.

¹⁶ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 248, ч. 9, л. 5—5 об.

¹⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 76.

¹⁸ Там же.

¹⁹ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. .248, ч. 9, л. 9 об.

²⁰ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. .248, ч. 9, л. 9 об.

²¹ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 248, ч. 9, л. 16

²² ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 248, ч. 9, л. 23, 23 об., 25

²³ Там же, л. 20.

²⁴ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 248, ч. 9, л. 39 об.

²⁵ Там же, л. 41.

²⁶ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 100.

²⁷ Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 120

²⁸ ЦГОФ ф. 102, 00, 1898 г., д. 24.8, ч. 12, л. 12.

²⁹ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 119.

³⁰ См. там же. Н. Э. Бауман по конспиративным соображениям от участия в латышском транспорте отказался (ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8у, ед. хр. 28170, л. 1).

³¹ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 248, ч. 12, л. 1-6. Жандармы захватили 7 тюков, в которых находилось 5184 экз. нелегальных изданий, в том числе: № 2 «Искры» — 305 экз., №° 3 — 900 экз., Л» 4 — 875 экз.. № 1 «Зари» — 228 экз., брошюра Н. К. Крупской «Женщина-работница» — 595 экз. и др.

Одновременно вскрыли тюки второй части первого транспорта, в которых были упакованы 1950 экз. Л» 1 «Искры», 2335 экз. брошюры «Майские дни в Харькове», 700 экз. извещения о выходе «Искры» и другие нелегальные издания.

³² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 107.

³³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 107.

³⁴ См. С. Розеноер. Нелегальный транспорт. М., 1932, стр. 33.

³⁵ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., г. 46, стр. 107.

³⁶ В письме Н. Э. Бауману В. И. Ленин указывал: «Случайность посылаемых людей ведет к бездне проволочек, неаккуратностей, потерь и проч.» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 107).

³⁷ Для чемоданных путей — в Риге, Выборгё, Одессе и Пскове, а для второго вида — в Кишиневе, Вильно и позднее — в Теофиполе, Киеве, Батуме, Петербурге, Ковно и Архангельске.

³⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, од. 8н, ед. хр. 18628, л. 1 об.

³⁹ См. Ленинский сборник VIII, стр. 119.

⁴⁰ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901 г., д. 825, ч. 1, л. 32.

⁴¹ Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 115.

⁴² Там же. Стр. 115-116.

⁴³ Там же. Стр. 115.

⁴⁴ К. И. Захарова-Цедербаум и С. О. Цедербаум. Указ. соч., М., 1926, стр. 7-21.

⁴⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 509, л. 37.

⁴⁶ К. И. Захарова-Цедербаум и С. О. Цедербаум. Указ. соч., стр. 21.

⁴⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 12у, ед. хр. 28401, л. 1.

⁴⁸ Эту часть плана осуществить не удалось.

⁴⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, ап. 9н, ед. хр. 1689, л. 5 об.

⁵⁰ См. А. М. Шнитман, Указ. соч.— «Научные доклады высшей школы. Исторические науки», 1959, № 4, стр. 180.

⁵¹ ЦП А ИМЛ, ф, 24, оп. 12у, ед. хр. 28404, л. 1 об.

⁵² Там же, л. 2.

⁵³ ЦПА ИМЛ, ф. 24, он. 12у, ед. хр. 28395, л. 1.

⁵⁴ Там же, л. 1 об.

⁵⁵ См. А. М. Шнитман. Указ. соч.— «Научные доклады высшей школы. Исторические науки», 1959, № 4, стр. 180.

⁵⁶ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901 г., д. 825, ч. 1, л. 9, 50.

⁵⁷ См. Л. М. Шнитман. Указ. соч.— «Научные доклады высшей школы. Исторические наука», 1959, № 4, стр. 180.

⁵⁸ ЦПА НМЛ, ф. 24, ап. 12у, ед. хр. 28402. л. 1 об.

⁵⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, от, 12у, ед. хр. 28397, л. 1 об.

⁶⁰ См. Ленинский сборник VIII, стр. 206.

⁶¹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, ап. 12у, ед. хр. 28396, л. 1.

⁶² ЦПА ИМЛ, ф. 24. ол. 12у, ед. хр. 28403, л. 1 об.

⁶³ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901 г., д. 825, ч. 1, л. 50.

⁶⁴ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901 г., д. 825, ч. 1, л. 50.

⁶⁵ Там же, л. 93.

⁶⁶ См. А. М. Шнитман. Указ. соч.— «Научные доклады высшей школы. Исторические науки», 1959, № 4, стр. 180.

⁶⁷ См. «Пролетарская революция», 1929, № 8—9, стр. 77.

⁶⁸ См. «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 566.

⁶⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 884, л. 5 об.

⁷⁰ Говоря о причинах ареста К. Й. Захаровой и И. Г. Загубанского, А. М. Шнитман в своей статье «Из истории болгарского пути транспортировки ленинской «Искры» в Россию» указывает: «Царские жандармы раскрыли также переписку одесского агента «Искры» с проживавшим в Лондоне Николаем Эрнестовичем Бауманом» (см. Указ. соч.— «Научные доклады высшей школы. Исторические науки», 1959, № 4, стр. 182). Здесь он допускает ошибку, так как в это время (сентябрь — декабрь 1901 г.) Н. Э. Бауман находился уже в России, работая в качестве агента «Искры» в Москве. Что касается лондонской переписки К. И. Захаровой, то она действительно существовала, но не с Николаем Бауманом, а с Николаем Александровичем Алексеевым, который после ареста К. И. Захаровой принимал очень близкое участие в попытках организовать ее побег (ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 884, л. 9 об.).

⁷¹ См. Ленинский сборник VIII, стр. 136; транспорты на Кишинев шли сначала через Яссы (улица Куза Водэ. дом 20. М. Ейзикович), а затем через Львов.

⁷² ЦПА ИМЛ, ф. 24, он. 8н, ед. хр. 18599, л. 1; ед. хр. 18631, л. 1.

⁷³ См. И. Г. Будак. Общественно-политическое движение в Бессарабии в пореформенный период. Кишинев. 1959, стр. 309—310.

⁷⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8н, ад. хр. 18606, д. 2 об; И. Г. Будак. Указ. соч., стр. 310.

⁷⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 509, л. 53

⁷⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 24. оп. 4н, ед. хр. 1347, л. 1

⁷⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 24, он. 4н. ед. хр. 1356, л. 2 об.

⁷⁸ Подсчеты переправленной литературы весьма приблизительны, так как в нашем распоряжении имеются далеко не вое документы.

⁷⁹ В редакционной переписке путь назывался виленским, прусским или «кожей».

⁸⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24, он. 8н, ед. хр. 18609, л. 1 об.

⁸¹ См. К. И. Захарова-Цедербаум и С. О. Цедербаум. Указ. соч., стр. 59.

⁸² См. К. И. Захарова-Цедербаум и С. О. Цедербаум. Указ. соч., стр. 59.

⁸³ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8н, ед. хр. 18606, л. 1.

⁸⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8н, ед. хр. 19603, л. 1 об.

⁸⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 2, Ш'. 1, ед. хр. 509, д. 31.

⁸⁶ См. К. И. Захарова-Цедербаум и С. О. Цедербаум. Указ. соч., стр. 59—60.

⁸⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 509, л. 31.

⁸⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 5 н, ед. хр. 1709, л. I.

⁸⁹ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 5, ч. 6, лит. С, л. 83.

⁹⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8н, ед. хр. 18614, л. 1.

⁹¹ См. К. И. Захарова-Цедербаум и С. О. Цедербаум. Указ. соч., стр. 66.

⁹² ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8н, ед. хр. 18640, л. 1 об.

⁹³ В чемодане были обнаружены «Искра» № 7. «Записка Витте» и другие издания «Искры» (ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 5, ч. 6, лит. С, л. 257—258). Получать чемодан никто не пришел.

⁹⁴ ЦГАОР, ф. 102, 00, 18.98 г., д. 5, ч. 6, лит. С, л. 267—268.

⁹⁵ М. И. Топорнин оказался студентом П. II. Торсуевым.

⁹⁶ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г.. д. 5. ч. 6, лит. С, т. 2, л. 12—16.

⁹⁷ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 5, ч. 6, лит. С, т. 2 л. 86—87; С. Розеноер. Указ. соч., стр. 37.

⁹⁸ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901 г., д. 825, ч. 5, л. 35.

⁹⁹ См. «Био-библиографический словарь», т. V, ч. 2. М., 1963, стр. 1276.

¹⁰⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8н. ед. хр. 1668, л. 1.

¹⁰¹ ЦПА ИМЛ. ф. 2, on. 1, ед. хр. 782, л. 15.

¹⁰² Там же, л. 14 об., 23 об.

¹⁰³ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 895, л. 12; ед. хр. 903, л. 6 об.

¹⁰⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1428, л. 30.

¹⁰⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. Зн, ед. хр. 1290, л. 15.

¹⁰⁶ Там же, л. 1.

¹⁰⁷ Там же, л. 1 об.

¹⁰⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. Зн, ед. хр. 1290, л. 6.

¹⁰⁹ Там же, л. 9. 10 об.

¹¹⁰ Там же, л. 9 об.

¹¹¹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, он. Зн, ед. хр. 1290. л. 11 об.

¹¹² ЦПА ИМЛ, ф. 2, он. 1, ед. хр. 434, л. 3 об.

¹¹³ См. Ленинский сборник VIII, стр. 136.

¹¹⁴ См. там же, стр. 154. Путь стал так называться потому, что из Тавриза транспорты литературы доставлялись в Баку на лошадях.

¹¹⁵ См. там же, стр. 154.

¹¹⁶ Ленинский сборник VIII, стр. 145

¹¹⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 24, ап. 4н, ед. хр. 1693, л. 1 об.

¹¹⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 2, он 1, ед. хр. 509, л. 38.

¹¹⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, ол. 4н, ед. хр. 1693, л. 1 об.

¹²⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 2, он. 1, ед. хр. 509, л. 38 об.

¹²¹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4ц, ед. хр. 1694, л. 2.

¹²¹ «Леонид Борисович Красин». Сборник воспоминаний, статей и документов. М.— Л., 1928, стр. 42.

¹²² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 119

¹²³ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 5н, ед. хр. 1714, л. 1

¹²⁴ ЦПА ИМЛ, кн. внутр. перемещений, 2997, ед. хр. 36874, л. 1—2 об.

¹²⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 5н, ед. хр. 1719, л. 1 об.

¹²⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1690, л. 1

¹²⁷ «Пролетарская революция», 1928, №. 6—7, стр. 142.

¹²⁸ См. там же, стр. 148.

¹²⁹ См. Ленинский сборник VIII, стр. 233.

¹³⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 2, ап. 1, ед. хр. 766, л. 17; ед. хр. 782, л. 5.

¹³¹ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 782, л. 16.

¹³² ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 815, л. 10 об., 11 .об.; Ленинский .сборник VIII, стр. 259. Бакинцы и Бюро Русской организации настаивали на высылке каждый раз 3—5 пудов литературы (там же, ед. хр. 769, л 10 об.).

¹³³ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 840, л. 4; см. «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 155.

¹³⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1426, л. 10 об.

¹³⁵ См. Ленинский сборник VIII, стр. 279.

¹³⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 24, отт. Зн, ед. хр. 1344, л. 4 об.

¹³⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 884, л. 25.

¹³⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 2, ал. 1, ед. хр. 897, л. 23—23 об.

¹³⁹ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 172,

¹⁴⁰ ЦПА ИМЛ. ф. 24, оп. Зн, ед. хр. 1344, л. 5 об.

¹⁴¹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28263, л. 5; кто именно поселился в Батуме, установить не удалось; известно, что этот человек имел псевдоним Петр.

¹⁴² ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. Зн, ед. хр. 1344, л. 6 об.; ф. 2, on. 1, ед. хр. 985, л. 5 об.

¹⁴³ ЦПА ИМЛ, ф. 18, оп. 10, ед. хр. 36847, л. 5.

¹⁴⁴ «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 568.

¹⁴⁵ Там же.

¹⁴⁶ Ф. Модрачек. Воспоминания о моих связях С Лениным.— «Ленин в Праге». Прага, 1946, стр. 26 (на чешск, яз.).

¹⁴⁷ См. «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 568.

¹⁴⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 509, л. 39.

¹⁴⁹ Там же, л. 40

¹⁵⁰ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901 г.. д. 825. ч. 2, л. 15.

¹⁵¹ См. Ленинский сборник XIII, стр. 134.

¹⁵² ЦГАОР. ф. 102. 00. 1901 г., д. 825, ч. 2, л. 15.

¹⁵³ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 509, л. 46 об

¹⁵⁴ Ленинский сборник XIII, стр. 134.

¹⁵⁵ Ленинский сборник XIII, стр. 134.

¹⁵⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед, хр. 509, л. 46 об

¹⁵⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. Зн, ед. хр. 1201, л. 14.

¹⁵⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24. оп. 8у, ед. хр. 28195, л. 2 об.

¹⁵⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8у, ед. хр. 28192, л. 3 об.

¹⁶⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24 оп. Зн. ед. хр. 1201, л. 14.

¹⁶¹ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1.901 г., д. 825, ч. 3, л. 125.

¹⁶² См. «Обзор важнейших дознаний, производившихся в жандармских управлениях за 1902 год» (далее — «Обзор за 1902 г.»). Ростов-на-Дону, 1906, стр. 56.

¹⁶³ См. «Обзор за 1902 г.», стр. 57.

¹⁶⁴ ЦГАОР, ф. 102, 00, VII д-во, д. 128, т. 1, л. 171 об. — 172.

¹⁶⁵ См. «Обзор за 1902 г.», стр. 56—57.

¹⁶⁶ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 141.

¹⁶⁷ Там же.

¹⁶⁸ Там же.

¹⁶⁹ «(Красный архив», 1940, № 6, стр. 11.

¹⁷⁰ Там же.

¹⁷¹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 11у, ед. хр. 28362, л. 2 об.

¹⁷² ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 11у, ед. хр. 28362, л. 2 об.

¹⁷³ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 11 у, ед. хр. 28360, л. 4 об.

¹⁷⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 24, on. 11у, ед. хр. 28362, л. 2 об; из этой -суммы 375 руб. было уплачено за доставку 23 пудов литературы, а остальные — на поездки в Киев и Полтаву с нелегальными изданиями ж приобретение 20 паспортных книжек.

¹⁷⁵ ЦГАОР, ф. 102, VII, д-во, 1902, г., д. 128, т. 2, л. 20 об.—21, 42 об., 221—222 об.

¹⁷⁶ О подготовке побега искровцев из Лукьяновской тюрьмы рассказывается во второй главе.

¹⁷⁷ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 166,

¹⁷⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28(239, л. 1.

¹⁷⁹ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 112.

¹⁸⁰ И. Н. Мошинский. Побег одиннадцати искровцев. М., 1931, стр. 43—44; см. Н. Волянюк. Указ. соч., стр. 29—30.

¹⁸¹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28246. л. 1 об.

¹⁸² ЦПА ИМЛ, ф. 2, ед. хр. 895, л. 4; ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28240, л. 1 об. — 2.

¹⁸³ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28241. л. 1.

¹⁸⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. 28244, л. 1—3.

¹⁸⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28248, л. 1—1 об.

¹⁸⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 895; л. 19.

¹⁸⁷ Там же.

¹⁸⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28249, л. 1—1 об.

¹⁸⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28235, л. 2 об.

¹⁹⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28236, л. 1. Вместе с Н. Н. Кудриным были арестованы его помощники П. Я. Вайнштейн и Ц. И. Даргольц (ЦГАОР, ф. 102, 00, 1903 г., д. 227, л. 1, 2, 21, 24).

¹⁹¹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28286, л. 1.

¹⁹² См. «Красный архив», 1941, № 1, стр. 15—16.

¹⁹³ Цит. по: Н. Волянюк. Указ. соч., стр. 28.

¹⁹⁴ См. Ленинский сборник VIII, стр. 336.

¹⁹⁵ Дальнейшее использование этого пути, как правило, заканчивалось провалами транспортов литературы из-за особо усиленного пограничного надзора. Попытка члена Организационного Комитета Б. И. Гольдмана и делегата от Нижегородского комитета В. А. Десницкого переправиться этим путем в Австро-Венгрию, чтобы затем попасть на съезд, окончилась их арестом.

¹⁹⁶ См. «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 168.

¹⁹⁷ См. Н. Воляпюк. Указ. соч.. стр. 27.

¹⁹⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28251, л. 1 об.—2.

¹⁹⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 2, оп. 1, ед. хр. 782, л. 2.

²⁰⁰ Там же, л. 3.

²⁰¹ ЦПА ИМЛ, ф. 2, он. 1, ед. хр. 766, л. 17—17 об.; ед. хр. 782, л. 3 об. В посылках находилось 80 экз. «Что делать?», по 1—1,5 пуда № 19 и 20 «Искры» и много других брошюр (ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 782, л. 5).

²⁰² ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед, хр. 782, л. 12 об

²⁰³ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1426, л. 2

²⁰⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1426, л. 19 об.

²⁰⁵ Там же.

²⁰⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1428, л. 12.

²⁰⁷ Там же, л. 31.

²⁰⁸ ЦПА НМЛ, ф. 2. од. 1, ед. хр. 920, л. 14.

²⁰⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. Зн, ед. хр. 1343, л. 5 об.

²¹⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. Зн, ед. хр. 1286, л. 115: ЦГАОР, ф. 102, 00, д. 1000, т. 1, л. 45.

²¹¹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8н, ед. хр. 18603, л. 2 об.

²¹² См. «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 142.

²¹³ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 769, л. 1, 3—3 об.

²¹⁴ Ленинский сборник VIII, стр. 228.

²¹⁵ ЦПА ИМЛ, д. 24, оп. 8н, ед. хр. 1668. л 1

²¹⁶ См. Ленинский сборник VIII, стр. 259.

²¹⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 24, ол. 4н, ед. хр. 1426, л. 5 об.

²¹⁸ См. «Пролетарская революция», 1928, № б—7, стр. 142.

²¹⁹ Владелец груза бывший студент Московского университета К. В. Шиловский провозил около двух пудов литературы двухсот наименований, в том числе работы В. И. Ленина «К деревенской бедноте», «Задачи русских социал-демократов», «Революционный авантюризм» (см. «Красный архив», 1941, № 1, ст.р. 20).

²²⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24, ап. 12у, ед. хр. 28396, л. 1

²²¹ ЦПА ИМЛ, ф. 2, он. 1, ед. хр. 884, л. 2 об.

²²² ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 884, л. 15.

²²³ ЦПА ИМЛ, ф. 2, ап. 1, ед. хр. 766, л. 5.

²²⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 884, д. 16, 17.

²²⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 884, л. 19.

²²⁶ Там же, л. 18 об., 21

²²⁷ ЦПА ИМЛ, ф, 2, on. 1, ед. хр. 884, л. 22.

²²⁸ Всего было 1536 экз. 16 названий. В том числе брошюры: В. И. Ленина «Что делать?» —194 экз.; «В защиту иваново-вознесенских рабочих» — 44 экз., «Обуховская оборона» — 15 экз., журнал «Заря» № 2—3 — 23 экз.; газета «Искра» № 13 — 37 экз., № 14 — 37, № 15 — 46, № 17 — 184, № 18 — 194, № 19 — 426 и др. (ЦГАОР, МЮ, Вр. Канц., 1902 г., д. 16477, л. 3, 12, 18; см. «Красный архив», 1941, № 1, стр. 13).

 

 

3. «Шифруйте целыми фразами...»

В предыдущих разделах рассматривалась одна из важнейших сторон деятельности русской «социалистической почты» — транспортировка искровской литературы в Россию и распространение ее по социал-демократическим организациям¹. Другой, не менее важной задачей, которую редакция «Искры» разрешала с помощью «социалистической почты», было получение всеобъемлющей информации из России и обеспечение постоянного руководства деятельностью агентов и сторонников «Искры». Эти задачи и определили виды редакционной почты, из которой сложился архив редакции, состоящий как бы из двух частей: портфеля редакции и переписки по организационным вопросам.

В портфеле редакции наряду с корреспонденциями по самым различным вопросам отложились также копии секретных документов, имевших обращение в центральных и местных правительственных учреждениях, стихотворения, путевые заметки и т. д.

Вторая часть редакционного архива — переписка с агентами, транспортерами, типографщиками и деятелями местных социал-демократических групп и комитетов — раскрывает все многообразие вопросов их нелегальной работы, начиная от сбора средств на «Искру» и кончая освещением внутренней жизни организаций.

Как же в условиях жесточайших полицейских преследований редакция «Искры» и ее сторонники смогли обеспечить сравнительно регулярную и всестороннюю переписку? Поскольку редакция не могла вести ее непосредственно и открыто со своими корреспондентами, с возникновения Литературной группы, а затем редакции «Искры» стали вырабатываться определенные конспиративные навыки. Как за границей, так и в России для взаимных сношений были подобраны надежные передаточные адресаты, через которых и велась переписка. Достаточно сказать, что к концу 1903 г. только в Германии и Бельгии редакция «Искры» имела около 30 таких адресов, полученных через западноевропейских социал-демократов. Причем в Штутгарте, Нюрнберге и некоторых других городах действовало по нескольку адресов, каждый из которых служил для определенных целей: для присылки писем — одни, корреспонденций — другие, денег — третьи и т. д. Вся полученная в одном городе корреспонденция изымалась от адресатов доверенным лицом, так называемым сборщиком² , и затем уже доставлялась им (оговоренным способом — лично или почтой) в редакцию.

Передаточные заграничные адреса сначала пересылались в Россию полностью, а затем для лучшей их сохранности и удобства пользования они были пронумерованы, и впоследствии сообщался только номер адреса с указанием его изменения или же отмены.

Редакционные письма агентам «Искры» и ее сторонникам также не посылались прямым путем. Правда, в начальный период существования «Искры», когда ее агенты только начинали свою деятельность, редакции приходилось отправлять письма непосредственно агенту или же близкому ему лицу. Безусловно, такое положение не могло полностью гарантировать тайну переписки. Так было, например, в Киеве, где активно работала в местной социал-демократической организации Софья Николаевна Афанасьева. Она начала свою революционную деятельность в 90-е годы и уже в 1898 г. по делу Петербургского «Союза борьбы» была арестована и выслана пол особый надзор полиции в Харьков, а затем в имение своей матери — село Крутояровку Константииоградского уезда. В феврале 1901 г.

Софья Николаевна уехала за границу, где вошла в Берлинскую группу содействия «Искре». В августе того же года, захватив с собой транспорт искровских изданий, она выехала в Киев. Здесь С. Н. Афанасьева сразу же включилась в работу пропагандистской группы комитета, о деятельности которой извещала Берлинскую группу, получая от последней советы и указания по своему домашнему адресу: город Киев, Большая Житомирская улица, дом 22, квартира 2.

Появление в городе личности, известной департаменту полиции своей неблагонадежностью, не прошло мимо внимания охранки. Вскоре переписка С. Н. Афанасьевой стала перлюстрироваться, а установленная слежка выявила весь круг ее киевских знакомств. Когда в феврале 1902 г. в городе начались аресты, в числе первых в тюрьму попала Софья Николаевна. После двухгодичного заключения она была сослана в Сибирь. Бежав из ссылки за границу, Софья Николаевна примкнула к ленинцам, а с осени 1904 г., возвратившись в Россию, работала в Петербургской и Харьковской большевистских организациях. В 1905 г., получив в наследство около 3 тыс. руб. золотом, С. Н. Афанасьева передала их большевистской партии. В 1909 г. в связи с тяжелым нервным заболеванием Софья Николаев- па отошла от активной работы и до самой смерти (1933 г.) жила в селе Крутояровке, получая персональную пенсию.

С расширением деятельности искровцев и увеличением объема заграничной и внутри- российской переписки совершенствовались ее конспиративные начала. Так появляется и в России целевое разделение адресов. Лицо, ведавшее перепиской, обязывалось подыскать не менее двух-трех адресов для заграничных и внутрироссийских организационных сношений. Отдельно подбирались адреса для получения «Искры» в конвертах. Широко начала применяться переписка через официальные учреждения. Например, московские искровцы получали письма на придворную пекарню Д. И. Филиппова, а Бюро Русской организации в Самаре—на юридический отдел Самаро-Златоустовской железной дороги. В таких случаях адреса подчеркивались условленным образом или же имя и отчество адресата писались с заранее оговоренными сокращениями, с тем чтобы лицо, работавшее в этом учреждении, могло точно определить настоящего адресата заграничной корреспонденции и передать ее по назначению.

В большинстве же случаев переписка искровцев велась через лиц, не принимавших непосредственного участия в революционной работе, но сочувствовавших социал-демократам. Правда, некоторые из таких адресатов впоследствии становились членами партии и вели активную работу в ее рядах. Назовем, к примеру, Инессу Федоровну Арманд, московским адресом которой редакция пользовалась в марте — мае 1903 г., или ревельчанина Антона Антоновича Корсака (1879—1943). И. Ф. Арманд стала одним из крупнейших деятелей нашей партии и международного женского движения, а А. А. Корсак, на адрес которого редакция посылала письма Михаилу Ивановичу Калинину, в 1905 г. вступил в большевистскую партию, работал пропагандистом в петербургских нелегальных кружках. Как и многие партийцы, Антон Антонович арестовывался, высылался в места «не столь отдаленные». С победой Великого Октября А. А. Корсак находился па советской, партийной и профсоюзной работе в Ленинграде, был двадцатипятитысячником, а затем вновь возвратился в город Ленина, где умер во время блокады в годы Великой Отечественной войны.

Сохранившиеся документы редакции «Искры» позволяют судить, что в 1902—1903 гг. конспиративные условия для ведения бесперебойной переписки: становились все более отвечающими редакционным требованиям. Например, в Баку в 1902 г. использовалось 8 адресов для переписки с редакцией! «Искры», 2 — для внутрироссийской переписки и 2 — для присылки «Искры» в конвертах, в Москве письма редакции получались по 13 адресам, а периферийные — по 12; в Одессе — соответственно по 7 и 1³.

Широкое использование за границей и в России различных адресов обеспечивало возможную для того времени и нелегальных условий регулярность переписки. Многоступенчатость при получении писем гарантировала от провалов искровцев даже в том случае, когда жандармам становился известен тот или иной адрес, используемый для редакционной переписки. В этом случае характерны примеры с адресами, по которым редакция сносилась с Бюро Русской организации «Искры». В конце 1902 г, департаменту полиции удалось установить, что заграничный Центральный комитет «Искры» ведет переписку со своими единомышленниками в Самаре по адресам председателя охотничьей артели Александрова и молоканина Рябова. Тотчас самарскому розыскному отделению было дано указание провести «разработку» указанных адресатов, т. е. установить круг их связей. При всем старании чины самарской охранки не могли выявить ни одной подозрительной связи и вынуждены были донести, что интересующие департамент полиции персоны благонадежны и в никаких предосудительных связях не замечены.

Однако было бы неблагоразумно в конспиративных сношениях полагаться только на многоступенчатость переписки. Поэтому тайна содержания писем обеспечивалась «химической» и вдобавок еще шифрованной перепиской. Иными словами, конспиративное письмо писалось различными химическими составами, а наиболее секретные его части зашифровывались.

Конспиративное письмо по своему внешнему виду ничем не отличалось от обычного. Одно могло удивить неискушенного человека — оно, как правило, писалось не на глянцевой бумаге. Почему? Потому, что на ней оставались следы от пера, когда пользовались различными составами для тайнописи.

Составление конспиративного письма было трудным делом, требующим определенных навыков, большой аккуратности и терпения. Нередко Надежда Константиновна бранила агентов «Искры» за небрежность в переписке. Сама она делала это очень искусно. Сначала писался открытый текст, касающийся житейских дел и обращенный якобы к родственникам или знакомым. Конспиративный текст письма готовился особо, а наиболее важные сведения зашифровывались на отдельном листке. Затем оба текста объединялись, т. е. конспиративный текст вносился между строк обычного письма каким-нибудь «химическим» составом. Сначала это было молоко или сок лимона, но такие «химические» чернила зачастую самопроявлялись, и их заменили впоследствии различными свинцовыми составами. Высыхая, такие чернила на бумаге не оставляли никаких следов. Чтобы прочесть скрытый текст, следовало нагреть письмо над лампой, после чего между строк проступали коричневатые буквы и шифровка.

«Крупнейшим событием для нас были, конечно, «получения» из-за границы,— вспоминал Г. М. Кржижановский.— Архилегальный адрес препровождал нам архиневинное содержание письма, написанного обычными чернилами. Под спасательным нагревом лампы немедленно выявлялись строки и шифровка, написанные почерком неутомимой Надежды Константиновны, несущие такую боевую зарядку»⁴

Как правило, в качестве ключа для шифра употреблялись в основном стихотворении и реже — отдельные страницы из прозаических произведений. Так, Д. И. Ульянову ключом служило стихотворение С. Я. Надсона «Мгновение», И. И. Радченко — «Дума» М. Ю. Лермонтова, В. И. Трелиной — «Молитва» («В минуту жизни трудную»), Л. Б. Красину — «Песня Катерины» Н. А. Некрасова. У Северного союза ключом была книга В. И. Ленина «Развитие капитализма в России», у Л.М. Книпович и Харьковского комитета — «Биография Спинозы» издания Павленкова, а у Рижской группы РСДРП — рассказ Скитальца «Сквозь строй».

Реже употреблялся так называемый дипломатический ключ. В этом случае ключом служило одно или несколько слов. Например, Мелитопольская группа РСДРП шифровала по слову «дикарь».

Шифры искровцев в употреблении были очень просты, но в то же время чрезвычайно сложны для расшифровки. Достаточно было сохранить тайну ключа, т. е. название стихотворения, страницу книги, как шифр, даже без всяких усложнений, прочесть непосвященному лицу становилось невозможно. При правильной шифровке почти совершенно исключалась и логическая расшифровка криптограммы, так как цифровые выражения одной и той же буквы всегда были разными.

Каков же принцип ключа? Он очень прост: каждая строка стихотворения (или страница книги) нумеруется сверху вниз, а каждая буква строки — слева направо. В зашифрованном виде каждая буква текста получала дробное выражение, в котором числитель обозначал строку, а знаменатель— порядковый номер в данной строке. Обязательным требованием при шифровке было запрещение употреблять одни и те же цифровые (дробные) выражения для обозначения одной и той же буквы.

Для того чтобы в случае перехвата письма еще больше осложнить дешифровку текста, зачастую условливались пользоваться стихотворением не с первой, а с любой оговоренной строки.

Все эти требования предъявлялись и при ключе по прозаическим произведениям. При этом страница, по которой шифровался текст, не оговаривалась, а указывалась в первой дроби зашифрованного текста. Производное числителя на знаменатель или их сумма и означали страницу, служившую ключом.

«Прозаический» ключ также нередко осложнялся за счет того, что каждое слово или фраза шифровались по последующим страницам или же по определенному количеству строк с каждой страницы.

Таковы основные виды ключей, которыми пользовались искровцы в переписке с редакцией и между собой.

В 1902 г. стал широко применяться еще один способ конспиративных сношений, который практически почти полностью лишил цензуру и департамент полиции возможности перехватывать редакционную переписку. Тайнопись заносилась уже не между строк письма, а между строк различных периодических изданий, каталогов, отчетов заграничных и российских фирм. Технология «проявления» и дешифровки письма осталась прежней.

Послания российских искровцев в редакцию «Искры» содержали данные о всех сторонах их деятельности. Именно поэтому и В. И. Ленин и Н. К. Крупская постоянно подчеркивали необходимость установления регулярной переписки с агентами «Искры» и комитетами РСДРП. О значении переписки в организационной деятельности «Искры» дает представление следующее место из письма И. К. Крупской Г. М. Кржижановскому в Самару: «Надо бы, чтобы в каждом месте были 1—2 человека, которые бы брали на себя подробно сообщать все, что делается в их городе, сообщать, как ведется местная работа, что из себя представляет комитет, какого настроения, приводить характеристику людей и т. д. Такого рода письма нам пишет теперь только Аркадий (И. И. Радченко.— В. С.), и его письма дают страшно много, дают возможность ориентироваться и вносят порядок в дела»⁵ Что касается редакционных писем, то о них очень точно написал И. И. Радченко: «С Владимиром Ильичем я был знаком с 1900 г. в Пскове. При наших встречах он учил меня организационному искусству в применении к революционной работе. После его отъезда за границу, в годы 1900—1902 включительно, я продолжал получать от него указания уже в письменной форме. Он меня, тогдашнего организатора техники «Искры», учил, как контрабандой возить на себе литературу через финляндскую границу, как организовывать кружки рабочих, как проводить генеральную партийную линию того времени в борьбе с экономистами-рабочедельцами. Учил, наконец, как подготовить российские организации профессиональных революционеров социал-демократов ко II партийному съезду»⁶

Естественно, что даже простое получение писем такого содержания рассматривалось царскими властями как непосредственное участие в организации, деятельность которой направлена на «ниспровержение существующего порядка». В случае установления факта получения писем Центрального комитета «Искры», как иногда именовали редакцию жандармы, за лицами, которым они адресовались, устанавливалось негласное наблюдение, «разрабатывались» их связи и устанавливался круг знакомств, а затем следовали арест, тюрьма и ссылка.

В феврале — марте 1902 г., когда по многим городам Европейской России прокатилась волна арестов деятелей искровских организаций, у В. Н. Крохмаля в Киеве были изъяты незашифрованные адреса и различные конспиративные записи, касающиеся киевских, виленских, одесских, кишиневских, харьковских, петербургских, николаевских и московских связей. Среди адресатов В. Н. Крохмаля был брат агента «Искры» В. П. Ногина — Павел Павлович Ногин (1875—1936). Он был арестован и обвинен в том, что предоставлял свою квартиру для явки Н. Э. Бауману и перевозил из Москвы искровскую литературу в Орехово-Зуево, куда выезжал по делам фабрики С. Морозова.

Московский адрес П. П. Ногина Н. К. Крупская еще в ноябре 1901 г. переслала в Одессу К. И. Захаровой, указав, что он служит для явки к Грачу (Н. Э. Бауману). Она писала: «Посылаю его для явки мужчин: Варварка, Контора Викулы Морозова (большой красный дом), подняться во второй этаж, вызвать Павла Павловича Ногина. Наедине сказать ему: «Позвольте получить по счету Леопольда». В студенческой форме не приходить»⁷ .

С этой явкой произошел курьезный случай. В ноябре того же года Г. М. и 3. П. Кржижановские, возвращаясь из Мюнхена, где виделись с В. И. Лениным, остановились в Москве, и Зинаида Павловна, забыв, очевидно, указание, что явка только для мужчин, пришла к П. П. Ногину. Естественно, она не получила никаких указаний на то, как встретиться с Н. Э. Бауманом, и уехала, так и не передав ему очень важных сведений, полученных от В. И. Ленина, о создании искровского центра в России. В связи с этим случаем Н. Э. Бауман возмущенно писал в редакцию: «Адрес X только для мужчин, а между тем туда явилась женщина. Вышла неприятность. Пожалуйста, читайте внимательно мои письма и не забывайте выставленных мною условий. Некоторые неточности в исполнении могут роковым образом отозваться на нашем деле»⁸

Н. Э. Бауман сменил адрес основной явки, но и адрес П. П. Ногина продолжал действовать в исключительных случаях.

В связи с упоминанием адреса П. П. Ногина в записной книжке В. Н. Крохмаля по распоряжению департамента полиции Павел Павлович 15 февраля 1902 г. был арестован и находился под стражей до июля 1902 г., когда он был освобожден под залог в 1 тыс. руб. И после этого П. П. Ногин продолжал оказывать социал-демократам содействие различного рода. В марте 1903 г. при очередном обыске у него обнаружили «тенденциозные» издания, а в феврале 1904 г. выслали в Пермскую губернию, откуда он в 1905 г. бежал.

В годы Советской власти П. П. Ногин вступил в Коммунистическую партию, работал на хозяйственных должностях в различных учреждениях и торговых представительствах Союза ССР за границей.

Однако были и такие адресаты, которые, хотя и становились известными как получатели «Искры», все же оставались на свободе и продолжали выполнять роль передаточных пунктов. Одним из таких адресатов был инженер-путеец Александр Иванович Резнов, проживавший в Самаре по Саратовской улице в доме 108. Как-то цензура вскрыла адресованное ему письмо и обнаружила в конверте «Искру». Об этом факте тотчас известили департамент полиции, откуда в Самарское охранное отделение незамедлительно последовало указание самым тщательным образом провести «разработку» этого адреса. Как ни изощрялись шпики, им не удалось установить ни одной связи А. И. Резнова с неблагонадежными лицами. Его оставили в покое, как человека, ни в чем «предосудительном» не замеченного. Здесь-то царские слуги и сделали промашку. Александр Иванович продолжал получать ленинскую «Искру», а 16 августа 1903 г. Мария Ильинична Ульянова рекомендовала усиленно пользоваться адресом Резнова. Лишь в конце 1905 г. Александр Иванович был арестован в связи с забастовочным движением железнодорожников. В это время он, работая ревизором службы тяги Самаро-Златоустовской дороги, вошел в стачечный комитет и техническую комиссию Самарского Совета рабочих депутатов. 15 октября 1905 г.

А. И. Резнов возглавил поезд с забастовщиками, который вышел из Самары в Уфу. Они распространяли листовки и вели агитацию за присоединение железнодорожников к стачке. Через месяц Александра Ивановича арестовали и сослали под гласный надзор полиции на три года в Архангельскую губернию. Здесь он умер 8 апреля 1906 г.

Г. М. Кржижановский, близко знавший А. И. Резнова по подпольной работе, свидетельствовал, что Александр Иванович принимал участие в хранении и распространении искровских и большевистских изданий и выполнял рад серьезных поручений партии.

Благодаря шифрованной химической переписке редакция «Искры», лично В. И. Ленин всегда были в курсе дела, знали все о деятельности того или иного агента, той или иной организации или комитета и своевременно могли дать совет, как действовать дальше, чтобы разрешить возникший вопрос, наметить план последующих действий по идейному и организационному сплочению российской социал-демократии.

Впоследствии Н. К. Крупская писала: «Пятнадцатилетий опыт убедил нас, что только правильно поставленная химическая непосредственная переписка гарантирует правильность сношений. И товарищи рабочие в свое время широко пользовались этим способом. Питерский рабочий Бабушкин... ночи просиживал над химическими письмами, несмотря на свои больные глаза, и благодаря ему удалось тесно связать «Искру» не только с питерскими и московскими, но и иваново-вознесенскими, орехово-зуевскими и другими рабочими. Писали нам химией екатеринославские, николаевские, одесские, уральские рабочие... брались за дело сами, понимая, что это такая же обязанность революционера, как всякая другая»⁹.

Императорская российская почта позволила искровцам разрешить еще одну задачу — наладить регулярную и быструю доставку газеты в Россию в конвертах. Но ведь на какой бы тонкой бумаге ни печаталась «Искра», в конверте все равно было бы заметно вложение. Поэтому номера газеты складывались по размерам конверта и слегка смоченными клались под пресс, где и высыхали. Получаемые тонкие пластинки бумаги вкладывали в конверты и рассылали из разных западноевропейских городов по всем российским адресам, внесенным в список для присылки «Искры» в конвертах.

Кто же были те лица, которые получали «Искру» в конвертах? Об этом позволяет судить переписка редакции со своими единомышленниками в России. К сожалению, трудно подсчитать все адреса, используемые с этой целью, так как редакционная переписка сохранилась далеко не полностью. Но и то, что дошло до нас, показывает, что газету получали более чем в 50 городах и населенных пунктах России. Она попадала в такие отдаленные города, как Оханск Пермской губернии, Шостка Черниговской губернии, в местечко Свислочь Гродненской губернии, на железнодорожные станции Окуловка, Обь и др.

Среди лиц, получавших искровскую литературу, были представители самых различных профессий: врачи, преподаватели, инженеры, юристы, работники редакций, железных дорог и земских учреждений, студенты, рабочие и крестьяне. В сохранившейся переписке упоминается 11 адресов учителей, 9 —инженеров, 6 — железнодорожных служащих. В деревне Бичуги Тверской губернии «Искру» получал крестьянин Егоров. Но особенно много было адресов медиков. Их 72. Это врачи, сестры милосердия, акушерки, служащие аптек. Так, например, ленинская «Искра» регулярно посылалась в больницу на Балаханских нефтяных промыслах, в земские больницы Торжка и Кореиза, врачам Петербурга, Москвы, Харькова, Николаева и других городов. В одну только Ялту номера «Искры» с корреспонденцией о праздновании в городе Первого мая 1902 г. Берлинская группа послала по 13 адресам. Среди тех, кто получил этот номер, был лечащий врач Л. Н. Толстого и А. П. Чехова Сергей Яковлевич Елпатьевский (1854—1932). Он вошел в революционное движение еще в конце 70-х годов как народоволец. В 1880 г. по делу Веры Фигнер был сослан в Уфимскую, а затем Енисейскую губернию. В 1897 г. в связи с тяжелым заболеванием С. Я. Елпатьевскому разрешили поселиться в Ялте. Здесь, по свидетельству местных жандармов, вокруг него «группировались противоправительственные элементы местного общества».

С. Я. Елпатьевский остался верен своему народу и в мрачные годы реакции, и в суровые времена гражданской войны, после окончания которой он стал одним из зачинателей курортного дела в Крыму.

К сожалению, в конверте можно было послать только один номер газеты, а редакции нередко требовалось срочно отправить целую посылку. В таких случаях применялась особая техника: из номеров «Искры», «Зари», брошюр, издаваемых Заграничной лигой русской революционной социал-демократии, изготовлялся картон, а из него делали переплеты альбомов, каталогов, шляпные коробки, паспарту картин и т. д., которые пересылались по адресам, предназначенным специально для переплетов. Адресат, получив такую «посылку», предварительно размачивал переплет, а затем под струей горячей воды отделял листы друг от друга, осторожно протирал их сырой губкой и раскладывал для просушки. Номера газеты при этом не портились, а доходили до адресатов гораздо быстрее, чем транспортными путями. Получить такую посылку, свидетельствовал Г. М. Кржижановский, было весьма приятно.

После того как редакция разрешила проблему изготовления легких стереотипов, они, заделанные в шляпные картонки, переплеты альбомов и т. д., пересылались по специальным адресам для перепечатки «Искры» в ее нелегальных российских типографиях.

Таковы были основные направления и методы использования членами Организации «Искры» в своих целях императорской российской почты.

Примечания:

¹ Как мы видели, провалы «транспортников», «чемоданщиков», «оказий» и т. д. во многом препятствовали разрешению главной задачи «социалистической почты» — регулярному снабжению искровской литературой местных организаций. Восполнить потери призваны были подпольные типографии «Искры» в России. В условиях самодержавного режима и непрерывных полицейских преследований организация таких типографий; была поистине героическим подвигом русских революционеров. В летопись тайных типографий немало ярких и волнующих страниц вписали члены Русской организации «Искры», поставившие свои нелегальные печатни в Баку и Кишиневе, Умани (позднее в Конотопе) и Нижнем Новгороде. В них были переизданы отдельные номера «Искры», наиболее актуальные статьи, различные нелегальные брошюры. Продукция типографий по каналам «социалистической почты» распространялась по многим социал-демократическим организациям, вливаясь в общий поток литературы, переправляемой из-за границы в Россию. В настоящей работе не рассматривается устройство и работа искровских типографий, поскольку это особый, специфический аппарат Организации «Искры», который должен являться предметом специального изучения. Необходимо отметить, что в нашей литературе деятельность бакинской и кишиневской типографий освещена с достаточной полнотой. К сожалению, этого нельзя сказать о типографиях в Нижнем Новгороде и Умани, история которых еще ждет своего исследователя.

² В Штутгарте, например, сборщиком писем была Клара Цеткин — выдающийся деятель германской социал-демократии и международного коммунистического и рабочего движения; в Нюрнберге — член германской социал-демократической партии владелец табачного магазина Филипп Регнер, который и сам являлся передаточным адресатом, и т. д.

³ Количество адресов подсчитано по сохранившимся документам. Следует полагать, что их было значительно больше, так как Н. К. Крупская в копиях некоторых писем сообщенные редакции адреса не писала, а заносила их, очевидно, в отдельный реестр.

⁴ ЦПА ИМЛ, кн. пост. 2330; Г. М. Кржижановский. Подготовка II съезда РСДРП. (Воспоминания), (рукопись), л. 86.

⁵ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 157.

⁶ И. И. Радченко. Ленин — вождь на хозяйственном фронте. — «Ленин на хозяйственном фронте». Сборник воспоминаний. М., 1934, стр. 7.

⁷ ЦГАОР, ф. ДП, 00, 1901 г., д. 825, ч. I, л. 9 об

⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, опт. 8у, ед. хр. 28182, л. 1

⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 7, ед. хр. 18069, л. 2 об.—3

 

 

4. Думайте о всей России

Редакция «Искры» и лично В. И. Ленин наряду с постановкой «социалистической почты» и нелегальных типографий в России много внимания уделяли не только созданию путей транспортировки искровских изданий, но и поискам организационных форм «социалистической почты» в целом, которые бы позволили успешно выполнить задачу правильного и своевременного снабжения российских социал-демократических организаций нелегальной литературой.

Первая попытка придать какое-то единство всем транспортным предприятиям была сделана в июне 1901 г. и должна была привести к некоторым существенным изменениям в постановке всего дела. Суть этих изменений заключалась в создании двух взаимодействующих и дополняющих друг друга центров, так называемых отделов «Искры»: Северного — в Вильно и Южного — в Харькове, во главе которых стояли бы доверенные лица редакции — С. О. Цедербаум и Л. Н. Радченко¹ .

Таким образом, вместо нескольких транспортных центров (Псков, Полтава, Вильно, Киев, а несколько позднее Одесса и Баку) должны были начать функционировать лишь два отдела, бравших на себя как одну из функций получение и распространение литературы с российской стороны. Безусловно, создание двух отделов должно было сыграть положительную роль: ликвидировать излишнюю переписку и разъезды людей и, следовательно, сократить многие расходы. В свою очередь эти обстоятельства повысили бы конспиративность в делах и как следствие свели бы к минимуму провалы людей и литературы, что положительно должно было сказаться на снабжении социал-демократических групп и комитетов искровскими изданиями.

В связи с этими планами редакция предложила С. Цедербауму побывать в Смоленске, Москве, Воронеже, Туле, в городах Литвы, «где имеются небундистские сферы», и позондировать там почву для создания складов литературы, подотчетных Северному отделу² Из этого указания редакции «Искры» видно, что центральный склад Северного отдела «Искры» в Вильно должен был иметь разветвленную сеть своих филиальных складов, гарантировавших своевременное и регулярное распространение литературы.

Однако отъезд С. О. Цедербаума из Вильно помешал осуществлению плана редакции создать Северный отдел «Искры».

Новые обстоятельства потребовали и новых форм организации транспортного дела, которые начали осуществлять в сентябре 1901 г. Учитывая растущие связи своих транспортных агентов, редакция предпринимает меры к тому, чтобы они действовали сообща. Для этого она, во-первых, связывает центральный искровский склад в Киеве с агентами, руководившими отдельными транспортными путями, и, во-вторых, устанавливает взаимные контакты самих транспортных агентов. Уже в середине сентября 1901 г. с помощью редакции «Искры» руководители транспортных путей через Одессу, Кишинев и Баку оказались вовлеченными в общую работу, которую координировали с центральным складом в Киеве. Связанные личными контактами, руководители транспортных пунктов помогали друг другу недостающими изданиями, а излишки литературы, заранее договорившись, пересылали по социал-демократическим организациям, испытывавшим в ней недостачу.

Координировать деятельность транспортных агентов редакция поручила И. Б. Басовскому, который совершил несколько поездок, чтобы установить непосредственные контакты с транспортными агентами и ознакомиться с условиями и перспективами в доставке литературы в том или ином районе.

Однако уже к декабрю 1901 г. В. И. Ленин разработал более совершенные формы руководства транспортным делом в России. Все транспортные предприятия «Искры» должен был возглавить Распорядительный комитет, составленный из преданных и заслуженных людей. В ведение комитета поступали бакинская и кишиневская нелегальные типографии «Искры», центральный склад искровской литературы в Киеве, связанный, как говорилось выше, со всеми транспортными агентами в России. Комитет, опираясь на эти звенья, должен был, как полагал В. И. Ленин, проявить максимум заботы о всей России³. Осуществлению ленинского плана помешали февральско-мартовские (1902 г.) аресты видных искровских деятелей.

Создание в январе 1902 г. Русской организации «Искры» и ее центра в Самаре — Бюро не разрешило окончательно вопросов коренного улучшения руководства искровским транспортным делом за границей и в России. Наоборот, успешное восстановление и расширение организационно-технического аппарата «Искры» в России сразу же поставило на повестку дня необходимость создания органа, который бы координировал деятельность транспортных путей, складов искровских изданий и нелегальных типографий, ставших теперь органической, но в известной степени и самостоятельной частью Русской организации «Искры». Так, уже 8 апреля 1902 г. М. А. Сильвин писал в редакцию «Искры», что задачей момента является создание органа, «приказания которого исполнялись бы без разговоров. Это необходимо,— указывал он,— чтобы не было хаоса в действиях, чтобы действия стали общепартийны... Орган необходим также в целях объединения сумм, технических и личных средств»⁴ .

Расширение районов, все усложнявшиеся функции деятельности искровцев (транспорт, типографии, завоевание комитетов и т. д.) заставляли их задумываться над разработкой наиболее целесообразной структуры своей организации. Соображениями на этот счет поделился с редакцией второй «летучий» агент — И. И. Радченко. «Как вы смотрите на то, чтобы у нас были известные... центры тяготения местной деятельности...», чтобы не разбрасываться по всей России. «Это — идеал и его надо осуществлять по мере сил»⁵ ,— писал он в редакцию.

Но в данное время ни редакция «Искры», ни Бюро Русской организации не смогли создать ни требующегося транспортного органа, ни известных центров тяготения. Пока все ограничилось тем, что по инициативе редакции «Искры» у И. И. Радченко начали сосредоточиваться главные связи с основными транспортными путями и их руководителями. В этом смысле он явился наследником Басовского. Особенно эта тенденция проявилась в августе — сентябре 1902 г. «Все счета (транспорты,—Б. С.) вручаем ведению одного лица — Касьяну (И. И. Радченко.— В. С.),—сообщали Г. М. и 3. П. Кржижановские,— которому тоже будет гораздо удобнее сноситься с Олей (Организационным Комитетом.— В. С.)»⁶ . И. И. Радченко, извещая в свою очередь редакцию «Искры» о транспортных начинаниях неофициального ОК, писал: «Ольга решила вручить Касьяну все счета, а потому важно знать все имеющиеся у Вас на этот счет сведения»⁷ . В какой-то степени на первое время этот шаг оказался целесообразным. И все же один человек, даже такой энергичный и обладающий огромным опытом конспиративной работы, как И. И. Радченко, не в состоянии был оперативно руководить всеми транспортными предприятиями. Поэтому редакция «Искры» и лично В. И. Ленин занимаются дальнейшим усовершенствованием руководства транспортным делом.

Редакция отдавала себе отчет, что десяток- другой лиц не в состоянии обслужить всю Россию, что для этого нужна прекрасная организация. Когда же комитеты стали признавать «Искру» «своим делом» и начали оказывать ей различные услуги, появилась надежда, что наконец удастся поставить централизованно и дело доставки литературы в Россию. Пока же этому мешало стремление каждой «районной» организации, каждой группы наладить свой особый транспорт. «Все страшно мешают друг другу,— отмечала Н. К. Крупская,— силы тратятся зря, за транспорт хватается всякий совершенно неопытный человек. А людей, годных для постановки дела, совсем не так много»⁸

Для ликвидации недостатков, имевшихся в транспортном деле, и придания ему еще большей гибкости и оперативности В. И. Ленин разрабатывает соответствующий проект плана, который в конце сентября — начале октября 1902 г. посылается на рассмотрение И. Б. Басовскому (в Женеву), Ф. В. Ленгнику (в Киев), В. П. Краснухе (в Петербург) и в Бюро Русской организации⁹ .

В основу плана В. И. Ленина легла идея централизовать руководство транспортным делом. За границей оно возлагалось на Транспортную группу, а в России — на Транспортное бюро. Группа в своей деятельности должна была опираться на транспортеров, возглавлявших деятельность отдельных путей с заграничной стороны. Транспортное бюро обеспечивало приемку искровских изданий, переправляемых через границу, ведало распределением литературы по стране и пересылало в Транспортную группу заявки на нелегальные издания от местных организаций. «Заведовать этим бюро, естественно, будет Аркадий (И. И. Радченко.— В. С.)»¹⁰ ,— писала Н. К. Крупская.

Ленинский план, в части Транспортной группы, был обсужден представителями транспортного дела на совещании в Женеве, которое, всесторонне взвесив «за» и «против», пришло к выводу, что «вместо одного лица или группы лиц, уполномоченных руководить всеми транспортными предприятиями», вместо организации транспортного центра (по проекту В. И. Ленина) целесообразнее избрать секретаря транспортных групп, действующих на разных границах, у которого бы сосредоточивались все сведения, деньги и литература. Секретарем транспортных групп совещание избрало М. М. Литвинова. Совещание также постановило, что организация новых транспортных путей может осуществляться только представителями транспортных районов (например, прусский, австро-венгерский и т. д.) или даже всеми участниками транспортного дела¹¹. Редакция согласилась с такими решениями, но на будущее все же решила поручать заведование транспортом с заграничной стороны И. Б. Басовскому.

С планом создания в России Транспортного бюро И. И. Радченко ознакомился, будучи в Киеве у Ф. В. Ленгника. Согласившись заведовать этим органом, И. И. Радченко в первую очередь запросил у редакции все данные «по части счетов» (транспортов.— В. С.)¹² и уже с их учетом разрабатывает положение о Транспортном бюро, которое вобрало в себя все лучшее, весь накопленный опыт, приобретенный в процессе доставки и распространения «Искры» по России.

Транспортное бюро предполагали разместить в Пскове, а затем перебазироваться в Ковно (поближе к основным путям), где В. И. Трелина готовила для него базу. Опорой Транспортного бюро должны были стать его агенты в Ковно, Либаве, Двинске и Кишиневе, с которыми у И. И. Радченко были уже установлены прочные сношения.

В целях объединения всех транспортных путей И. И. Радченко просит редакцию «Искры» устроить ему свидание с И. Б. Басовским, чтобы условиться с ним о совместных и координированных действиях.

Редакция «Искры» сразу же извещает своих сторонников об образовании в России нового специализированного органа, подчеркивая, что теперь имеются все возможности доставлять литературу комитетам и агентам «Искры». Поэтому она рекомендует членам Русской организации «Искры» объединить все транспорты, передав их в ведение Транспортного бюро, и не предпринимать по этой части никаких изысканий, не получив его одобрения¹³.

С первых дней создания Транспортное бюро ждали серьезные испытания. И. И. Радченко, едва наладив связи и уговорившись с агентами о совместных действиях, в ночь на 4 ноября 1902 г. был арестован в Пскове. В связи с этим Транспортное бюро переносится в Вильно, а не в Ковно, и возглавили его сначала В. А. Носков, а затем Р. С. Гальберштадт. По поручению редакции она приехала в Вильно, чтобы условиться о взаимодействии с прусским путем и попутно выяснить причины сепаратистских транспортных устремлений Северного союза.

После переезда в Вильно Транспортное бюро¹⁴, получив связи с И. Б. Басовским и киевлянами, сосредоточило в своих руках все транспортное дело. Теперь редакция «Искры» и Транспортное бюро добились более регулярного и равномерного распределения искровских изданий в Петербурге и Одессе, в Киеве и Москве, на Волге и Урале.

Другая часть организационно-технического аппарата Русской организации «Искры»—нелегальные типографии также выполнили свою задачу, вливая по мере сил и возможностей свою продукцию в общий поток искровской литературы, доставляемой в местные комитеты. Как транспорт, так и типографии должны были сыграть и сыграли немаловажную роль в завоевании социал-демократических комитетов и групп на сторону «Искры». Продукция типографий и в этот период распространялась как в местах их деятельности, так и по определенным районам страны: нижегородской — по северному району, а бакинской — по югу и Волге.

Бюро Русской организации «Искры» в Самаре прилагало немало усилий, чтобы улучшить деятельность нелегальных типографий, ввести ее в строго организованное русло, и с этой целью высказало мысль о создании в России подредакционной группы. Эта идея была одобрена редакцией «Искры»¹⁵, но практическое воплощение получила несколько позже— во время деятельности Организационного Комитета.

Анализ сохранившихся документальных материалов позволяет с полным основанием сказать, что в истории организации «социалистическая почта» было два периода, первый из которых охватывает отрезок времени с декабря 1900 по февраль 1902 г. В это время редакция «Искры» с помощью единомышленников за границей и в России, а также отдельных западноевропейских социал-демократов поставила шесть путей для доставки своих изданий в Россию. Не все они функционировали одинаково продуктивно, не все они действовали длительное время. Но пути сыграли свою роль. Благодаря созданной «социалистической почте» в Россию было переправлено около 120 пудов искровских изданий. Наибольшее количество прошло путем Дементьева (около 47 пудов) и было доставлено в чемоданах (около 60 пудов).

Получение и распространение доставленных изданий вызвало к жизни целую сеть помощников транспортных агентов «Искры», которые содержали конспиративные квартиры в различных городах, завязывали связи с местными комитетами и группами для распространения и распределения подпольной литературы, для сбора денег на транспортные нужды, для пополнения портфеля редакции материалами из жизни всех слоев населения, изданиями местных социал-демократических организаций.

Распространение литературы по различным городам, естественно, приводило к установлению непосредственных связей между местными организациями и редакцией «Искры». И если к апрелю 1901 г. у редакции были установлены сравнительно оживленные сношения с группами содействия «Искре» на юге России, под Петербургом и на востоке страны, то к февралю 4902 г. она была связана уже с 27 городами: Астраханью, Баку, Барнаулом, Батумом, Вильно, Воронежем, Екатеринославом, Елизаветградом, Киевом, Кишиневом, Львовом, Мариуполем, Минском, Москвой, Нижним Новгородом, Николаевом, Орехово-Зуевом, Одессой, Пермью, Петербургом, Ригой, Самарой, Смоленском, Саратовом, Теофиполем, Харьковом и Херсоном.

Не во всех этих городах возникли и действовали группы содействия «Искре» и не со всеми перечисленными городами поддерживалась постоянная связь. Так, в сентябре 1901 г. прервались связи с елизаветградским и рижским адресатами, в октябре 1901 г.— с барнаульским и екатеринославским и в декабре того же года— мариупольским и пермским. В остальных названных городах сложились искровские группы, которые заняли свое место в довольно стройной транспортной системе, создаваемой В. И. Лениным Русской организации «Искры». В ней достаточно ясно выявились три звена, определившиеся родом деятельности искровских групп.

К первому звену следует отнести группы в Баку, Вильно, Киеве и Одессе, во главе которых стояли, как правило, «держатели границ»: В. 3. Кецховели, С. О. Цедербаум, И. Б. Басовский, К. И. Захарова. В названных городах искровские группы содержали основные склады, куда поступала доставляемая из-за границы литература. Отсюда она перевозилась или пересылалась по почте как в отдельные города, так и в промежуточные склады в Астрахани, Москве, Полтаве и Пскове, которые составляли второе звено. Во главе этих складов стояли Л. М. Книпович, Н. Э. Бауман, Л. Н. Радченко (а с июля 1901 г. А. И. Штессель) и П. Н. Лепешинский, которые снабжали полученными изданиями искровские группы остальных городов, являвшиеся третьим звеном.

Искровские группы в перечисленных городах явились теми звеньями, из которых под руководством В. И. Ленина в процессе обслуживания нелегальной марксистской газеты выковывалась Русская организация «Искры».

Параллельно наблюдалось и другое явление. На почве распространения литературы, корреспондирования в «Искру» закладывались основы связей между социал-демократическими организациями различных городов. Они еще не были прочными и зачастую шли не непосредственно друг к другу, а через искровских агентов. Тем не менее к концу 1901 г. свыше 20 социал-демократических групп и комитетов наладили между собой организационные связи.

Таким образом, создание редакцией «Искры» «социалистической почты» и ее деятельность способствовали, как и указывал В. И. Ленин, расширению и укреплению связей редакции с российскими организациями. В каждой новой связи В. И. Ленин видел опорную точку для строительства и всемерного развертывания деятельности Русской организации «Искры», над построением которой он настойчиво работал весь этот период. Особо следует подчеркнуть, что вплоть до января 1902 г. В. И. Ленин рассматривал русскую «социалистическую почту» как неоформленную Русскую организацию «Искры».

Второй период в истории русской «социалистической почты» начался с создания Русской организации «Искры» и ее Бюро в Самаре. Февральско-мартовские аресты (1902 г.) деятелей организационно-технического аппарата поставили перед российским искровским центром первостепенную задачу восстановления и расширения этого аппарата, составлявшего основу «социалистической почты». В течение весны-лета 1902 г. редакция «Искры» и ее Русская организация поставили новые пути транспортировки «Искры»: через Швецию — Финляндию на Петербург (путь «пиво»), через Норвегию (Варде) на Архангельск — Ярославль — Москву — Петербург (путь «рыба»), через Египет (Александрия) на Херсон и Батум (херсонский путь), через Кенигсберг — Либаву на Ковно — Вильно — Смоленск (путь «кожа»).

В это же время восстанавливаются прежние, испытанные уже многократными и успешными перевозками пути: Дементьева (И. Б. Басовского) и «марсельский». В 1902—1903 гг. по сравнению с 1901 г. широкое распространение получили морские пути: из 6 функционировавших в это время 4 были морскими.

Все это затрудняло борьбу охранки с проникновением искровских изданий в Россию. Несмотря на отдельные неудачи, а в конечном счете и провалы некоторых путей, они, можно сказать, великолепно сыграли свою роль. Судя по сохранившимся документам и воспоминаниям, в общей сложности с момента создания Русской организации «Искры» в Россию устроенными путями было перевезено около 131¹⁶ пуда литературы. В основном пути стали функционировать с лета 1902 г. На транспорте было занято большое количество людей, использовавших в своих целях сотни адресов, явок в населенных пунктах как приграничных, так и центральных губерний России. Все это составило гибкий, но все же требующий внимательного отношения и оперативного руководства организационно-технический аппарат.

Структура организации «социалистическая почта» по сравнению с дофевральским периодом в своей основе не изменилась, но правовое положение организации стало уже совершенно иным. Это нашло отражение прежде всего в ленинском плане централизации транспортного дела в России и за границей. С октября — ноября 1902 г., после реализации этого плана, транспортные пути, склады, нелегальные типографии стали составной частью Русской организации «Искры», имеющей свой практический центр — Транспортное бюро, который был подотчетен редакции «Искры» и Бюро Русской организации.

Выделение «социалистической почты» в структурную часть Русской организации «Искры» сделало работу всех видов организационно-технического аппарата более планомерной, что значительно улучшило снабжение местных социал-демократических комитетов и групп искровскими изданиями и, естественно, облегчило выполнение основной задачи Русской организации «Искры» — завоевания комитетов и созыва II съезда РСДРП.

Как и в первый период, процесс идейного и организационного объединения социал-демократических комитетов вокруг ленинской «Искры» сопровождался расширением и укреплением межкомитетских связей и Русской организации «Искры» в целом.

Примечания:

¹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, ап. 8н, ед. хр. 18626, л. 1 об. О структуре и функциях отделов «Искры» целесообразнее говорить в следующей главе, поскольку они являются одним из этапов создания Русской организации «Искры».

² ЦПА ИМЛ ф. 24, он. 8н, ед. хр. 18620, л. 1

³ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 167.

⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 2, он. 1, ед. хр. 822, л. 5 об.

⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1683, л. 1 об.

⁶ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 160.

⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 903, л. 3 об.

⁸ «Красный архив», 1933, № 4, стр. 40.

⁹ Ленинский проект организации транспортного дела, к сожалению, не обнаружен. О его основных направлениях можно судить по письмам И. Б. Басовского В. И. Ленину и Н. К. Крупской Ф. В. Ленгнику, В. П. Краснухе, Г. М. и 3. П. Кржижановским

¹⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 895, л. 4 об.

¹¹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8у, ед. хр. 28232, л. 1—1 об.

¹² ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 903, л. 6 об.

¹³ ЦПА ИМЛ, ф. 2, он. 1, ед. хр. 884, л. 10, 12 об.

¹⁴ В Транспортное бюро в это время входили: Ф. И. Щеколдин, В. И. Т,релина, Р. С. Гальберштадт, В. А. Носков и еще два лица, фамилии которых выяснить не удалось.

¹⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 840, л. 14

¹⁶ Количество переправленной литературы было, безусловно, больше, но установить истинную цифру невозможно, так как в нашем распоряжении имеются не все документы, освещающие этот вопрос.

 

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

СОЗДАНИЕ РУССКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ «ИСКРЫ»

 

1. «К «Искре» тянутся лучшие силы»

И читают, и понимают. Ко времени выхода первого номера «Искры» в России уже существовало несколько опорных пунктов в виде групп содействия «Искре». Наиболее существенную помощь редакции оказывали три группы. Первая под Петербургом — в Пскове во главе с П. Н. Лепешинским, доставляла различные корреспонденции и материалы для газеты; вторая на юге — в Полтаве, возглавляемая Л. Н. Радченко и позднее А. И. Штесселем, содействовала установлению связей с другими городами, участвовала в доставке и распространении литературы, в сборе денег и, наконец, третья — на востоке страны¹ оказывала денежную помощь. Всего в течение года редакция получила от этих групп около 2 тыс. руб.², что было по тому времени существенной поддержкой.

Аналогичные функции исполняли и агенты «Искры»: И. В. Бабушкин —в Покрове, Н. Э. Бауман — в Москве, В. Н. Крохмаль — в Киеве, С. О. Цедербаум —в Вильно, А. Д. Цюрупа — в Харькове и «почти что «агенты» в Питере»³: А. М. Калмыкова, В. Ф. Кожевникова и С. И. Радченко.

До февраля 1902 г. всю основную организационную работу в России проводили агенты «Искры» и группы содействия. Они доставляли и распространяли литературу, устанавливали и закрепляли связи с различными городами. Чем шире и прочнее были связи, тем успешнее шло распространение «Искры», а следовательно, росло ее идеологическое влияние. Успех деятельности агентов в значительной степени упирался в наличие связей. Следует иметь в виду, что в этот период агенты «Искры» исполняли только общепартийные функции — через социал-демократические комитеты и группы распространяли искровскую литературу, а в их внутреннюю жизнь не вмешивались⁴.

С первых же номеров «Искры», как только они попали в социал-демократические организации в России и в эмигрантские круги, получил подтверждение тезис В. И. Ленина, что газета является не только коллективным пропагандистом и агитатором, но и коллективным организатором. «Искра» сразу же стала притягательной силой для многих революционеров, и они предлагают редакции свою помощь. Так, 26 декабря 1900 г. С. В. Андропов, социал-демократ, ранее работавший в петербургской группе «Рабочее знамя», писал В. И. Ленину из Лондона: «От всей души приветствую Ваше начинание и буду рад, если смогу оказаться полезным для Вас по возвращении моем в Россию»⁵. Таких примеров было множество. Связываются с «Искрой» представители отдельных социал-демократических комитетов и групп. Сама редакция стремится возобновить контакты с социал-демократами, известными ей по прежней работе или по ссылке. В апреле 1901 г. Н. К. Крупская завязывает переписку с Л. М. Книпович, находившейся под надзором полиции в Астрахани, и рекомендует ей образовать в городе группу содействия «Искре». В середине мая Н. К. Крупская и Л. Мартов в письмах Н. О. Кранихфельд и К. К. Газенбушу настаивают на создании аналогичной группы, если ее нет, в Самаре. В этом же месяце Н. К. Крупская просит Г. И. Окулову, жившую в Киеве, передать в Екатеринослав Ф. В. Ленгнику адрес для переписки и т. д.

Вместе с тем редакцией «Искры» вырабатывается и тактика по отношению к другим социал-демократическим группам. Она вступает в сношения со всеми сочувствующими ей группами, получает от них корреспонденции, деньги, доставляет им литературу. Интенсивность сношений целиком зависела от групп. Если они корреспондировали в газету, информировали о своих делах, высказывались по поводу искровских изданий, предлагали те или иные услуги, давали адреса для явок, определяли величину спроса на «Искру» — вообще проявляли энергию в деле упрочения связи с «Искрой», они фактически пользовались ее полнейшей поддержкой⁶. Эти усилия приносят плоды: к июню 1901 г. «Искра» была уже связана с Астраханью, Баку, Вильно, Воронежем, Иваново- Вознесенском, Киевом, Кишиневом, Москвой, Одессой, Петербургом, Покровом, Полтавой, Псковом, Самарой, Саратовом, Смоленском, Харьковом и Уфой.

Постепенно из России стали поступать сведения о завоевании «Искрой» авторитета, что явилось для редакции важной нравственной поддержкой. Уже в апреле 1901 г. И. В. Бабушкин писал, что в Иваново-Вознесенске ««Искра» распространяется и нравится рабочим», которые решили из своей нелегальной кассы отчислять на «Искру» четверть всех доходов⁷ . В последующие месяцы количество писем, подтверждавших успех «Искры», продолжало возрастать. В июне 1901 г. смоленский корреспондент сообщал, что ««Искра» пользуется большим сочувствием и здесь», из Петербурга писали, что рабочие «и читают и понимают «Искру»», а киевляне извещали, что газете «дают чуть ли не восторженные отзывы: никогда ничего лучше не читали»⁸ . Многие рабочие просили выписывать «Искру» в их полную собственность, собирали специально на нее деньги⁹.

Как ни старались искровцы, но удовлетворить в полной мере растущие потребности комитетов в «Искре» не могли. Поэтому работники местных организаций перепечатывали наиболее интересные статьи из номеров «Искры» в своих нелегальных типографиях или воспроизводили на множительной технике подпольщиков —мимеографах и гектографах.

Называйте себя членами Русской организации. Учитывая растущее влияние газеты, В. И. Ленин и Н. К. Крупская, как секретарь редакции, стремятся наладить более тесные контакты между работавшими в России искровцами. Они связывают агентов друг с другом, ставят их в известность о прибывших в Россию сторонниках «Искры», о местах их деятельности. Все это преследовало одну цель — добиться более планомерной работы агентов и искровских групп, а следовательно, и более правильного распределения литературы.

Постепенно, с ростом авторитета и влияния «Искры», роль ее агентов начинает выходить за организационно-технические рамки. К лету 1901 г. российские социал-демократические организации обращаются к агентам «Искры» не только за получением литературы. В них видят людей, которые могут оказать помощь по многим вопросам революционного движения¹⁰.

Несмотря на успехи, достигнутые самоотверженной работой искровцев, все же чувствовалось отсутствие в России какого-то органа, который, выполняя организационно-технические задачи, оказывал бы вместе с тем «Искре» помощь и в ее общепартийной деятельности. Создание такого органа или организации объективно вызывалось и растущими связями «Искры» — надо было удовлетворить все группы и комитеты как литературой, так и советом, а наличных сил явно недоставало для выполнения этих задач. Именно поэтому стремление редакции «Искры» сплотить своих сторонников в России преследовало определенную цель — заложить основы для создания Русской организации «Искры», взявшей бы на себя эти функции.

В сохранившихся документах термин «русская организация «Искры»» впервые встречается в письме В. И. Ленина к П. Б. Аксельроду от 25 апреля 1901 г. В нем, говоря о плане объединения заграничных социал-демократических организаций, В. И. Ленин писал: «Формально можно объявить Лигу заграничным союзником с русской организацией «Искры», которую мы уже устраиваем»¹¹ . В другом письме (от 27 апреля 1901 г.), полтавскому представителю «Искры», В. И. Ленин, указывая на стремление редакции расширить границы деятельности этой организации, подчеркивал: «Мы стараемся, чтобы русская организация Искры охватывала как можно больше людей и мест, потому называйте себя членами этой организации»¹²

Таким образом, из этих двух писем следует, что имевшиеся в России к апрелю 1901 г. искровские группы и работавших на местах агентов В. И. Ленин определял как Русскую организацию «Искры», хотя еще окончательно не оформленную.

На Русскую организацию должна была лечь основная работа «Искры» в России: расширение и упрочение связей, устройство транспортных путей, распределение социал-демократических сил по районам, создание подпольных искровских типографий, равномерное снабжение районов литературой и т. д. и т. п. Вместе с тем Русская организация «Искры» должна была стать ядром для сплочения всех разрозненных социал-демократических сил, основой боевой пролетарской партии.

Стремление как-то объединиться, скоординировать свою работу, чтобы действовать сообща, в начале 1901 г. стихийно проявилось и в местных комитетах. В этом отношении характерной является попытка Петербургской, Екатеринославской и Киевской социал-демократических организаций по взаимному согласованию провести первомайскую демонстрацию 1901 г. одновременно 22 апреля. Лишь прошедшие предмайские «предупредительные аресты» помешали осуществить этот план¹³. В то же время комитетские работники остро чувствовали необходимость создания центра, который был бы способен объединять и координировать деятельность всех социал-демократических организаций. Об этом 26 июня 1901 г. писал член Харьковского комитета А. И. Петренко: «Если сейчас нельзя создать партию дела, то мне кажется, можно и должно создать такой центр, который бы взял на себя некоторые функции, выполняемые теперь каждым комитетом на свой страх, как, например, получение и распределение литературы и пр.»¹⁴ .

Искровские агенты по мере расширения их практической деятельности также все более сознавали необходимость хорошей технической организации, которая бы имела определенные права и обязанности: привлекала новых членов, устанавливала между ними разделение труда и т. д. Об этом настойчиво писал Л. И. Гольд- ман. Редакции пришлось терпеливо разъяснять и комитетчикам и своим агентам, что создание такой организации, «так сказать, наперед было немыслимо: только, когда дело в ходу, может выясниться, как должна сложиться организация»¹⁵ .

Нужно было работать и работать, чтобы на основе приобретенного опыта найти определенные структурные формы Русской организации «Искры». В эти месяцы (май — сентябрь) В. И. Ленин для ее укрепления посылает в Россию (в Петербург и Одессу) новых представителей «Искры».

Однако трудности создания Русской организации «Искры» и всей объединительной работы состояли не только в малочисленности первых искровцев и в полицейских преследованиях. Огромным тормозом в работе служило упорное нежелание значительной части социал-демократических комитетов включиться в общепартийную деятельность.

Удручающую картину недоверия и розни среди местных социал-демократических организаций нарисовала К. И. Захарова, совершившая по поручению редакции в апреле — мае 1901 г. объезд комитетов и групп Киева, Полтавы, Харькова, Саратова, Нижнего Новгорода и Москвы. «На юге не знают и не хотят знать, что на севере (не наше дело),— с горечью и возмущением писала она 20 августа И. Г. Леман,— на севере, хотя и хотят, но их желание не удовлетворяется»¹⁶.

В обстановке недоверия к новым людям, настороженного отношения к новому партийному органу приходилось разворачивать свою деятельность искровским агентам. Бесконечные разъезды по городам в целях распространения «Искры» и установления связей с местными организациями для будущей совместной работы — таковы были основные функции агентов ленинской «Искры» в этот период. Однако метод набегов, как охарактеризовал Н. Э. Бауман свою работу на данном этапе, «когда приходилось брать первого попавшегося человека, который... соглашается вести дело или даже приезжать за литературой», совершенно не оправдывал себя, так как «сегодня связан, а завтра лицо, с которым ведешь дело, свернется, уедет в другое место, и вот пропало, не то пишешь, пишешь, и ответа нет»¹⁷ Все приходилось начинать сызнова: совершать поездки, искать нужных людей и как лицу новому «наталкиваться на недоразумения, иногда даже печальные»¹⁸ . Да и вопрос материальный не был разрешен. Первое время приходилось жить на средства товарищей, а в связи с частыми разъездами выслушивать замечания на большие расходы. «Жить под открытым небом не станешь, без обеда — тоже не согласишься»,— говорил Н. Э. Бауман Захаровой. Несколько строк из ее письма восстанавливают картину трудовых и опасных будней агента. «Я не из прихотливых,— писала Захарова,— проживала 25 руб. с разъездами и билетами на дорогу, я не обедала и старалась не жить в номерах... это мелочь, хотя и характерная»¹⁹ .

Так, не имея порой верных явок, без средств на жизнь, первые искровские агенты устанавливали все новые и новые связи с социал-демократическими группами и комитетами, подготавливая почву для проникновения в их среду ленинских идей, для создания прочной партии российского пролетариата. Ради своего великого идеала — могучей марксистской партии агенты «Искры» вели свою незаметную на первый взгляд работу по обеспечению местных организаций «Искрой» для того, чтобы они «были крепко связаны между собою, чтобы прежде всего было «дело», а потом уже «наше» и «не наше»»²⁰.

Местные, кустарнические устремления захватили даже часть искровцев. Именно так В.П. Ногин, С. В. Андропов и С. О. Цедербаум, встретившись в Вильно, во второй половине июля 1901 г. выработали план создания в Петербурге районного органа Русской организации «Искры». О необходимости создания аналогичной газеты писали также из Нижнего Новгорода, а С. И. Радченко из Петербурга указывал на желательность организации «массовой» газеты, рассчитанной на среднего рабочего. Осуществление подобных планов означало дробление общего дела на районные дела и, следовательно, политическое принижение общепартийной деятельности.

Именно поэтому В. И. Ленин в своем письме С. О. Цедербауму, написанном в том же месяце, решительно потребовал отказаться от этих планов, по сути дела поощрявших кустарничество и местническую узость. В. И. Ленин писал: «Это что-то невероятное! После целого года отчаянных усилии удается только-только начать группировать для этой громадной и самой насущной задачи штаб руководителей и организаторов в России... и вдруг опять рассыпать храмину и возвращаться к старому кустарничеству! Более самоубийственной тактики для «Искры» я не могу себе и представить!»²¹

Так же решительно выступил В. И. Ленин и против создания «массового» органа. «Вы пишете: «массовый» орган. Мы совершенно отказываемся понять, что это за зверь... Неужели наша цель приближаться к «массе»,— писал он,— а не поднимать эту уже зашевелившуюся массу до степени организованного политического движения?»²²

В. И. Ленин потребовал сосредоточить все внимание российских искровцев на всемерном развитии Русской организации «Искры», т. е. на общепартийном деле. «Организация «Искры»,— указывал он,— существует для поддержки и развития последней и для объединения этим партии, а не для дробления сил, которого и без этой организации больше чем достаточно»²³ .

Данное письмо В. И. Ленина явилось на деле конкретным планом деятельности Русской организации «Искры».

Основные положения письма были развиты в целом ряде писем, направленных Н. К. Крупской по указанию В. И. Ленина агентам «Искры» и в местные искровские группы. 27 сентября 1901 г. в письме А. И. Пискунову в Нижний Новгород она разъясняла: «Сейчас нужна такая организация, которая бы объединила все районы, сплотила бы вокруг себя все революционные элементы, чтобы в критический момент можно было поднять на ноги всех... Сплотиться легче всего около какого-нибудь прочно стоящего революционного органа. Таким органом хочет стать «Искра».., Сейчас уже «Искра» начинает приобретать влияние. К ней обращаются со всякого рода вопросами, просьбами, советами и пр. Все новые и новые люди отдают себя в распоряжение «Искры»... Приходится бороться с непониманием публикой вреда районных органов, которые только мешают объединению, вызывают местнический патриотизм... невольно будут заслонять общие нужды и суживать движение»²⁴.

Аналогичная мысль высказывалась Н. К. Крупской в письме киевским искповцам. «...Цель Феклы (редакции «Искры».— В. С.),— писала она,— не только издавать газету, но при помощи этой газеты создать общерусскую организацию, которая имела бы в виду не интересы того или иного района, а интересы всей русской партии...»²⁵

Особенно важное значение для укрепления влияния «Искры» имел тезис В. И. Ленина о роли газеты в поднятии сознания пролетарских масс до степени организованного политического движения. Возвращаясь к этой замечательной мысли, Н. К. Крупская писала С. И. Радченко: «Мы вовсе не думаем, чтобы в «Искре» все было понятно среднему рабочему. Но многое будет понятно, а сознание того, что многое еще надо понять, будет заставлять человека учиться и идти вперед. Вы пишете, что у рабочих кругозор очень беден, его надо расширять. Этот кругозор всегда будет беден, если литература будет стараться спуститься до этого кругозора, а не будет расширять его... Но литература-то и должна будить людей, толкать их вперед, заставлять учиться»²⁶

В свете этих указаний В. И. Ленина и писем, написанных по его поручению Н. К. Крупской, агенты «Искры» и ее российские группы содействия строили свою деятельность, прилагая все усилия для создания в России своей центральной организации, которая взяла бы на себя выполнение общепартийных задач. Для оформления такой организации Л. И. Гольдман, Н. Э. Бауман и С. О. Цедербаум предлагали немедленно созвать съезд всех деятелей «Искры» и приглашали редакцию прислать своего представителя. Л. И. Гольдман писал в редакцию: «Раньше всего нам, желающим работать в пользу осуществления того направления, которое проводит «Искра», следует организоваться, а для этого необходимо устроить съезд...»²⁷

Редакция «Искры» сознавала, что требования ее сторонников оформиться организационно основательны, что сложившиеся отношения искровцев, которые определились их практической деятельностью, уже устарели и в известной степени отрицательно отражаются на всей работе. Действительно, мы видели, что агенты «Искры», опираясь на группы содействия, выступали как особая, самостоятельная организация— организация «Искры». Однако такая постановка дела была пригодна лишь в самом начале, пока круг лиц заключал «одних близких друзей, доверие которых» к редакции «опиралось на давнем знакомстве»²⁸ . Теперь же с притоком новых сил и расширением дела такой принцип не мог отвечать задачам, которые вставали перед «Искрой».

К июню 1901 г. В. И. Ленин на основе уже накопленного искровцами опыта наметил план Русской организации «Искры», который явился одной из главных составных частей плана построения революционной пролетарской партии, изложенного в статье «С чего начать?».

Процесс складывания Русской организации «Искры» рассматривался В. И. Лениным не в отрыве от организационно-технической стороны дела — постановки и деятельности «социалистической почты», а в связи с нею. Укрепление связей на почве распространения «Искры» закладывало основу общерусской организации. И в свою очередь сильная общерусская организация позволила бы резко улучшить распространение литературы по России, добиться регулярного и равномерного снабжения «Искрой» местных организаций и, следовательно, значительно расширить и закрепить те же связи. Это был взаимосвязанный и взаимообусловленный процесс.

Отклонив созыв предлагаемого съезда еще и потому, что он был сопряжен с большим риском и неимоверными затратами средств, редакция «Искры» переслала С. О. Цедербауму, Л. Н. Радченко и Л. И. Гольдману свой план упорядочения дела в России. Это была первая попытка ввести деятельность агентов и групп содействия «Искре» в какое-то организованное русло. По мнению редакции, в этот период целесообразно было создавать Русскую организацию из двух отделов «Искры» — Северного в Вильно и Южного в Харькове²⁹, возглавляемых доверенными лицами или районными агентами «Искры»³⁰ . Отдел представлял собой коллегию, составленную из представителей групп содействия «Искре», имевшихся в его районе. Члены коллегии назначались главой отдела или рекомендовались редакцией «Искры». При этом таким «старым» группам содействия, как, например, Полтавская, предоставлялось право избирать своих представителей. Отделы контактаровались в своей работе друг с другом, с группами содействия и агентами «Искры», хотя и работавшими в различных городах, но подчиненными каждому из отделов.

Поскольку в данный период основной задачей, над разрешением которой трудились все искровцы, являлась постановка «социалистической почты», отделы должны были уделять этому вопросу главное внимание. Именно поэтому отделы обязывались подготовить свои основные и периферийные склады литературы, которые бы позволили более рационально и быстро доставить ее «потребителям». Для успешной деятельности отделов редакция «Искры» намечала передать в полное ведение Северного отдела виленский транспортный путь, а Южного — путь через австро-венгерскую границу (путь Дементьева).

Большая роль в деятельности Русской организации отводилась кишиневской типографии «Искры», которая, согласно этому плану, должна была работать по заказам отделов, по с предварительной цензурой редакции «Искры».

Доверенное лицо или районный агент «Искры» получал от редакции все сведения о транспортах, доставленных или идущих в его район. Имея на руках все эти данные, он должен был организовать работу подчиненных ему агентов по получению и распределению литературы, не забывая при этом и нужд другого отдела.

Редакция «Искры» просила С. О. Цедербаума и Л. Н. Радченко связаться с агентами в Питере, Москве и в других городах, обсудить этот план и, если он понравится, обещала прислать на рассмотрение «проект устава, который может быть принят и без съезда»³¹.

Таким образом, структура Организации «Искры», по мысли редакции, должна была выглядеть так: за границей — редакция «Искры» и заграничные группы содействия; в России — агенты и группы содействия, образующие два отдела, которые составляют Русскую организацию «Искры».

Предложение редакции, очевидно, получило одобрение агентов, так как в августе 1901 г. Н. К. Крупская рассылает ленинский план³² создания Русской организации, определяющий задачи и обязанности как организации в целом, так и ее отдельных членов. Новый редакционный документ вместе с тем был уставом организации, который редакция обещала выслать на обсуждение российских практиков.

Согласно уставу, каждый член организации «Искры» должен корреспондировать в газету и доставлять местные издания, заботиться о сборе денег в пользу «Искры» и о более широком ее распространении. Для этого он обязан «озаботиться приисканием адресов для явки, для доставки литературы, выяснить местный спрос, найти человека, который мог бы поехать в указанное место за литературой и т. п.»³³.

Чтобы более правильно выполнять свои функции, член Русской организации «Искры» должен поддерживать постоянную и регулярную связь как с редакцией «Искры», так и с ее районным агентом. Перед редакцией «Искры» каждый член организации регулярно отчитывается о характере своей деятельности, а перед районным агентом — о распространении литературы и израсходовании средств организации, причем все собранные деньги, за вычетом затрат на получение и распространение литературы, передает тому же районному агенту.

В. И. Ленин подробнейшим образом рассмотрел структуру Русской организации «Искры», начиная с низовых ячеек — групп «Искры», которые объединяли членов организации, живших в одном городе. Каждый из ее членов выполнял определенные, только ему порученные функции, а группа целиком была опорным пунктом в работе районного агента, отвечавшего за постановку всего дела.

В. И. Ленин разработал также новое положение о руководящем центре Русской организации. Если в первоначальном варианте плана таким центром были два отдела, выполнявшие одинаковые функции, то теперь намечалось создание одной, общей для всех отделов, структурной части. В. И. Ленин предложил районным агентам избрать «лицо, или несколько лиц, живущих в одном пункте, которые бы получали сведения о том, что, куда и в каком количестве доставлено, и с другой стороны, куда и сколько чего требуется. Это лицо должно вести переписку со всеми агентами и заботиться о равномерном распределении по районам»³⁴ искровских изданий. Иными словами, избирался секретарь или секретариат отделов «Искры», в подчинении которого ленинский план предусматривал нескольких заведующих: 1) рассылкой литературы багажом, 2) развозкой литературы по районам и 3) доставкой транспортов в определенные пункты.

Таким образом, мы видим, что предлагаемая В. И. Лениным структура Русской организации «Искры» была подчинена главной задаче этого периода — обеспечению бесперебойной работы «социалистической почты».

Вместе с тем, строя Русскую организацию «Искры» по районному принципу, В. И. Ленин указывал, что редакция «Искры» относится «безусловно отрицательно к созданию особых «районных» органов и районных организаций». Тем самым Владимир Ильич подчеркивал, что каждый из отделов «Искры» является частью единой общерусской организации, которая действовала бы в интересах всей русской партии. «Эта организация,— указывалось в ленинском плане,— должна связывать и объединять работающие на месте организации, служить связующим звеном. Она должна таким путем создать возможность планомерного и единодушного образа действий местных организаций»³⁵ .

Однако ленинский план создания Русской организации «Искры» на данном отрезке времени осуществлен не был. С. О. Цедербаум, который должен был возглавить Северный отдел, выехал в Петербург. Не был устроен и Южный отдел. Работавшие на юге искровцы (И. Б. Басовский, В. Н. Крохмаль и Л. Н. Радченко), собравшись в Харькове на свой «первый съезд», обсудили ленинский план и отклонили его под формальным предлогом отсутствия людей, способных войти в данную организацию, возглавить ее структурные части и вынести на своих плечах всю огромную практическую работу. Что касается Л. Н. Радченко, то она, хотя и именовалась «Южным отделом», практических шагов к его созданию, руководствуясь решением «съезда», не сделала и, как уже говорилось, в декабре 1901 г. перебралась в Петербург.

Тем временем дело росло и ширилось. Были налажены пути транспортировки «Искры» через Болгарию, Австро-Венгрию, Пруссию и Кавказ, устроены нелегальные типографии в Баку и Кишиневе; в Киеве, Вильно, Одессе, Полтаве, Баку, Самаре, Москве и Астрахани созданы склады для литературы, закреплены связи со многими социал-демократическими организациями. Словом, была налажена организационная сторона дела. Но в то же время многие районы страны, оставаясь еще без литературы, засыпали редакцию жалобами на якобы «нерасторопность», «нерадивость» и т. д. ее представителей. Вновь все упиралось в создание практического центра организации, способного навести в делах определенный порядок. Об этом писали искровцы из Киева, Москвы и Пскова, а южане на своем «первом съезде» в Харькове даже приняли проект «Южной организации «Искры»». Суть проекта сводилась к тому, что Южная группа в ведении всех практических дел получала полную самостоятельность и сосредоточивала в своих руках все районные связи. ««Искра» печатается в России,— говорилось в проекте,— в типографию посылается готовый к печатанию номер «Искры», и он изготовляется в двух тысячах экземпляров, которые и распределяются группой на Юге; транспорт существует для перевозки «Зари» и брошюр; группа берет на себя сбор денег и материалов»³⁶. Иными словами, южане стремились к созданию организации действительно узкорайонного характера, совершенно изолированной от остальных комитетов и групп.

В. И. Ленин решительно выступил против этого проекта районной организации и предложил приехать двум-трем наиболее деятельным агентам за границу, чтобы обсудить с ними наилучшую форму организации искровцев в России³⁷. Приезд был необходим для того, чтобы непосредственно повлиять на южных работников и убедить их отказаться от своего плана. В связи с предстоящим отъездом в Россию И. Г. Леман (Димки) В. И. Ленин отменил вызов агентов и поручил ей защиту своего плана. Как видно из редакционной переписки, Димке поручался созыв совещания российских практиков, на котором должны были обсудить план В. И. Ленина и контрпредложения южан.

В конце ноября 1901 г. И. Г. Леман приехала в Киев и здесь узнала, что «у них (южан.— В. С.) уже решен на следующей неделе второй съезд... Ваше предложение относительно того же очень понравилось»³⁸ . Ей очень импонировало, что совещание будет общим и что главная его задача—«устранить внутренние неурядицы, ввести строгую организацию и разделение труда»³⁹ . Предполагаемый состав съезда и задачи, которые он должен был разрешить, казалось бы, свидетельствовали, что южане вняли советам В. И. Ленина и склонялись к принятию его предложений о создании общероссийской организации. Несмотря на это, редакция опасалась, что они возвратятся к проекту «Южной организации «Искры»» и, имея большинство на съезде, проведут его в жизнь. Но И. Г. Леман уверяла, что «бояться этого совершенно нечего, ибо интересы Феклы (редакции «Искры».— В. С.)... никак не могут пострадать»⁴⁰ .

Из Киева И. Г. Леман выехала в объезд местных искровских групп, повидалась с Л. И. Гольдманом и склонила его к поддержке организационного плана В. И. Ленина. В чем же заключался план, который должны были отстаивать Леман и Гольдман и к которому якобы склонялись южные практики?

В. И. Ленин предложил из дельных и вполне заслуживающих доверия людей составить с общего согласия Распорядительный комитет, который бы «непременно думал о всей России, отнюдь не об одном районе, ибо все будущее «Искры» зависит от того, сумеет ли она побороть местное кустарничество и районную обособленность и стать на деле общерусской газетой»⁴¹. В случае его создания В. И. Ленин обещал оказать все свое влияние, чтобы этот комитет слушались.

Мысль о создании Распорядительного комитета возникла у В. И. Ленина сразу же после того, как стало ясно, что августовский план Русской организации «Искры» воплотить в жизнь не удастся. Уже в октябре 1901 г. Н. К. Крупская извещала киевских искровцев, что редакция предложила «нескольким наиболее свободным товарищам (Г. М. и 3. П. Кржижановским.— В. С.) составить нечто вроде комитета, вступить между собою в самую тесную связь ж совместно обсуждать вопросы распределения»⁴² . Отсюда видно, что ленинский проект создания руководящего центра Русской организации «Искры» по сравнению с августовским претерпел лишь незначительные изменения. По своим функциям Распорядительный комитет напоминает августовский секретариат (или секретаря) с его заведующими доставкой литературы, но исчезли отделы «Искры» — промежуточная ступень между руководящим органом (Распорядительным комитетом) и первичными ячейками (агентами «Искры» и ее группами содействия), которые составляли опору комитета.

Ленинский план создания Распорядительного комитета предстояло проводить в жизнь в очень сложной обстановке. С одной стороны, влияние «Искры» как литературной силы росло не по дням, а по часам, и в этом отношении она не имела равных себе противников, «Газета и организация «Искры» стали уже для многих комитетов прямо необходимыми»⁴³ — сообщали редакции из России. Действительно, к концу 1901 г. были установлены непосредственные связи с Астраханью, Баку, Вильно, Воронежем, Киевом, Кишиневом, Москвой, Нижним Новгородом, Одессой, Орехово-Зуевом, Пермью, Полтавой, Псковом, Самарой, С.-Петербургом, Саратовом, Смоленском, Харьковом и группой «Южный рабочий». При этом Орехово-Зуевский комитет признал «Искру» руководящим органом, а Северный союз оказывал ей всемерное содействие.

В результате практической деятельности искровцев по распространению литературы сложилось три центра, из которых шла доставка «Искры» в комитеты и завязывались новые связи. Такими центрами стали Москва, Псков и Полтава, которая в августе 1901 г. в связи с постановкой транспорта через Австро-Венгрию и созданием центрального искровского склада уступила место Киеву.

С другой стороны, враждебные «Искре» элементы, и особенно «экономисты», старались, как сообщали из России, «противостоять ей как организованной силе», напрягая усилия, чтобы не дать ей главенства. «Всякую пядь земли придется брать с боя,— писала И. Г. Леман,— или, скорее, упорным, систематическим проведением своего плана, преодолевая все препятствия»⁴⁴ .

При таких обстоятельствах решающую роль должно было сыграть монолитное единство искровских практиков в России. В действительности его еще не было. Появление трех центров породило у некоторых представителей «Искры» уверенность в своих силах и стремление к созданию своих собственных местных организаций. Даже Н. Э. Бауман, один из наиболее «правоверных» агентов, в августе 1901 г. известил редакцию, что намерен приступить к восстановлению (!) Московской организации. Редакция вовремя поправила Николая Эрнестовича. «Вы взяли на себя слишком большую задачу— организовать заново дело в Москве...— писала ему 4 сентября Н. К. Крупская,— пока у «Искры» в распоряжении слишком еще мало людей, чтобы она могла ставить себе задачей создавать организации. Пока ее задача более скромная,— разъясняла она Н. Э. Бауману,— снабжать как можно правильнее и как можно в большем количестве организации уже существующие. Это для нас стоит на первом плане»⁴⁵ .

Что касается искровцев-южан, то, почувствовав силу, они выработали не только свой проект организации, но и своеобразную тактику по отношению к комитетам. Гордясь повсеместными успехами «Искры», они в то же время понимали ее значение как-то близоруко, потребительски. Попав под влияние комитетов, в большинстве еще не представлявших достаточно ясно общепартийных задач, а только требовавших литературу, агенты «Искры» (особенно южные) старались «не заставить все комитеты примкнуть к общеорганизационной работе, не слить все местные интересы в громадное общее русло революционного движения», а наоборот, сами были готовы «разбиться по мелочам местной жизни, подлаживаться и подделываться к вкусам и стремлениям местных деятелей, разменять на мелкую монету поток общерусского революционного движения, лишь бы только «завоевать» себе симпатии комитетов»⁴⁶. По сути дела южан интересовало не содержание, а форма их деятельности, т. е. они стремились лишь к установлению связей с комитетами, а не к их идейной и организационной сплоченности. Поэтому комитеты ограничивались только получением литературы, не давая взамен ничего, что выходило бы за рамки сложившихся отношений.

В такой обстановке созывалось совещание российских искровцев. Сначала оно было назначено на первые числа декабря 1901 г., а затем отложено, так как И. Б. Басовский, Л. Е. Гальперин, Л. И. Гольдман, С. О. Цедербаум, которые должны были принять в нем участие, не давали о себе никаких известий. Воспользовавшись моментом, И. Г. Леман предприняла объезд искровских групп Одессы, Кишинева, Харькова, Москвы, Петербурга, Пскова и Воронежа. В. И. Крохмаль в свою очередь покинул Киев, отправившись в Теофиполь за транспортом литературы. Затем он заехал в Москву, где виделся с Н. Э. Бауманом, и 3 января 1902 г. возвратился в Киев⁴⁷ Имела две беседы с Бауманом и Леман (около 26 декабря и в первых числах января 1902 г.), во время которых выяснилось, что из-за усилившейся слежки он в ближайшее время не сможет приехать на совещание. Безуспешно пыталась она встретиться с И. В. Бабушкиным, которого хотела вытащить в Киев на совещание. «Богдан, по-видимому, сгинул... уехал... и ни слуху, ни духу... потеряла всякую надежду его увидеть»⁴⁸ ,— сокрушалась она.

Общее совещание искровцев состоялось сразу же после возвращения в Киев И. Г. Леман, которая на другой день после его окончания (11 января 1902 г.) сообщала в редакцию, что И. Б. Басовский, Л. Е. Гальперин, Л. И. Гольдман и В. Н. Крохмаль еще до ее приезда предварительно обсудили внесенные проекты и остановились на плане «Южной организации «Искры»». «С болью приходится признаться,— писала И. Г. Леман в редакцию «Искры»,— что мой голос в этой компании все время оставался голосом вопиющего в пустыне... с их стороны я вижу полное непонимание общеорганизационных задач, как они ставятся в «Искре», и на этой почве растет и крепнет глубокая рознь между ними и Феклой (редакцией «Искры».— В. С.)»⁴⁹ Очевидно, ей все же удалось воспрепятствовать принятию южанами каких-либо определенных решений до приезда из Москвы Н. Э. Баумана (Грача), который, как это стало известно Димке при личной встрече, уже знал о приезде в Россию Кржижановских и о порученном им деле.

Устроители совещания, не дождавшись Грача, посылают ему 22 января вызов⁵⁰. И. Г. Леман вновь едет в Москву, где 23 числа информировала Н. Э. Баумана о позиции южан и, несмотря на то что он находился «все еще в карантине», обязала его присутствовать на заключительном совещании, созыв которого, очевидно, намечался на первые числа февраля⁵¹. Действительно, 28 января из новой поездки возвратился в Киев В. Н. Крохмаль, а 1 февраля — И. Г. Леман⁵².

Заключительного совещания, однако, не произошло. 2 февраля на демонстрации арестовали И. Б. Басовского, 5 числа уехала И. Г. Леман⁵³, а Н. Э. Бауман, приехавший в Киев 8 февраля, успел повидаться только с В. Н. Крохмалем и из-за слежки в этот же день покинул город⁵⁴. На другой день были арестованы Л. Е. Гальперин и В. Н. Крохмаль⁵⁵ . Таким образом, большинство участников предполагавшегося совещания попали в Лукьяновскую тюрьму. Уцелели только И. Г. Леман, успевшая скрыться за границу, и Л. И. Гольдман, который еще не выезжал из Кишинева.

Жандармы начали готовить громкий процесс «преступного сообщества «Искры»», но радовались они рано. Ленинские идеи захватывали все более широкие круги социал-демократов. На смену арестованным пришли новые люди, целиком отдавшие себя в распоряжение «Искры». Именно эти новые силы довели дело создания Русской организации «Искры», начатое первыми искровцами, до конца.

«Ура! Именно так! Шире забирайте!» Еще в октябре 1901 г. В. И. Ленин вел переговоры с Г. М. и 3. П. Кржижановскими, приезжавшими за границу для установления связей с редакцией «Искры». Н. К. Крупская писала об этом: «За время его (Г. М. Кржижановского.— В. С.) пребывания за границей с ним велось также много разговоров на тему о необходимости созвать в России «организацию «Искры»», в беседах с ним развивались организационные планы «Искры»⁵⁶ и обсуждались структура и функции Русской организации «Искры», во главе которой должен был стоять комитет, занимающийся главным образом распределением литературы⁵⁷ . В результате переговоров Г. М. Кржижановский согласился возглавить работу по устройству Распорядительного комитета и принял предложение В. И. Ленина по возвращении в Россию провести в Петербурге совещание с тамошними искровцами, чтобы информировать их о новой структуре организации. 4 октября 1901 г. Н. К. Крупская писала в Петербург В. П. Ногину: «Повидайтесь с генералом (С. И. Радченко.— B.C.) и сообщите ему, что 9-го (ст. ст.— В. С.) приедут товарищи, и устройте в этот день с ними очень конспиративное свидание генерала, Вас и Якова (С. О. Цедербаума.— В. С.), это чрезвычайно важно»⁵⁸ . Однако к приезду Кржижановских в Петербург двух из названных лиц там уже не было: 2 октября 1901 г. арестовали В. П. Ногина, а С. О. Цедербаум в конце сентября возвратился в Вильно. Казалось, что эта попытка передать ведущим российским практикам указания В. И. Ленина и привлечь их к работе по сформированию искровского центра в России не удалась и дело создания Русской организации «Искры» придется начинать сначала.

Южные искровцы продолжали разрабатывать различные планы организационного оформления и в январе 1902 г. из Киева выслали проект Центрального бюро организации. Положительной стороной этого проекта являлся отказ от создания районной организации. Проект Центрального бюро во многом походил на проект, предложенный В. И. Лениным в августе 1901 г. Особенно примечательно было то, что автор проекта возлагал функцию устройства бюро на редакцию «Искры». «Мне представляется чрезвычайно важным,— писал он,— образование Центрального бюро для скорейшего и успешнейшего сношения комитетов между собою и объединения их... чрезвычайно желательно, чтобы эту функцию взяла на себя редакция «Искры», симпатии к которой заметно растут»⁵⁹.

Таким образом, выдвигалась еще одна идея создания руководящего центра в России. В заключение выражалась надежда, что с созданием бюро произойдет объединение действующих революционных сил и более правильное их функционирование.

Отвечая автору проекта А. И. Петренко, Н. К. Крупская сообщала, что зачаток такого бюро уже существует и что его значение будет увеличиваться «по мере того, как будет расти число единомышленников, по мере того, как комитеты будут делаться своими и считать «Искру» своей газетой»⁶⁰ .

Действительно, к концу января 1902 г. в России было создано Бюро Русской организации «Искры». В это время в Самаре состоялось созванное Г. М. Кржижановским совещание сторонников «Искры», которое в решении важнейших организационных и тактических вопросов полностью солидаризировалось с В. И. Лениным⁶¹ .

На совещании впервые в истории Русской организации «Искры» был создан ее руководящий центр, названный Центральным комитетом «Искры», в состав которого вошли все участники совещания и в полном составе редакция «Искры»⁶². Члены ЦК, или Бюро Русской организации, «Искры» по роду своей деятельности и местожительству составили Заграничную (редакция «Искры») и Русскую части ЦК «Искры». Пополнение ЦК «Искры» могло производиться только с ведома и согласия всего Центрального комитета.

Практическим искровским органом (между пленарными заседаниями Бюро Русской организации) был секретариат в составе 3. П. Кржижановской — секретаря и М. И. Ульяновой — ее помощника. Г. М. Кржижановский осуществлял общее руководство.

С этого совещания и ведет В. И. Ленин начало Русской организации «Искры». «Январь 1902 г. (основание организации «Искры»)»,— отметил он в «Заметках к докладу на II съезде РСДРП о деятельности организации «Искры»»⁶³.

Совещание в Самаре определило районы будущей деятельности членов Бюро Русской организации. Ф. В. Ленгник и Д. И. Ульянов должны были работать на юге страны, П. Н. Лепешинский — на севере, Е. В. Барамзин и Г. И. Окулова, которую сначала намечали на роль «летучего» агента,— в средней полосе, В. П. Арцыбушев, Г. М. и 3. П. Кржижановские, М. И. Ульянова — на востоке, а И. И. Радченко и М. А. Сильвин становились разъездными агентами⁶⁴. Л. М. Книпович должна была курировать Бакинскую типографию, П. А. Красиков — работать по транспорту литературы, Газенбуши и Кранихфельды выполняли отдельные поручения Бюро. Часть членов Бюро приступила к исполнению своих обязанностей немедленно после окончания совещания, другие — несколько позднее. Для обеспечения преемственности в работе каждый член Бюро подбирал себе на случай провала кандидата.

Сношения между членами Бюро и его секретариатом велись письменно или с помощью «летучих» агентов. Каждый член Бюро отчитывался перед секретариатом в своей деятельности (о передвижениях, связях, денежных сборах и т. д.). В свою очередь секретариат должен был каждые две недели рассылать членам Бюро сведения об общем состоянии дел. Аналогичные данные посылались также в редакцию «Искры».

Собранные членами Бюро деньги частично отсылались в редакцию «Искры», а об оставшихся суммах и их расходовании уведомлялся секретарь Бюро, который, имея сведения о состоянии касс, мог в случае надобности оперировать всеми наличными деньгами.

Основная задача членов Бюро Русской организации заключалась в том, чтобы добиться присоединения местных комитетов к «Искре» и признания ими газеты руководящим органом. В решении совещания по этому вопросу подчеркивалось, что члены Бюро входят в местные организации автономно и лишь при враждебном отношении к ним со стороны комитетов образуют свои группы и свои комитеты. Тем самым еще раз подчеркивался общепартийный характер деятельности искровской организации⁶⁵

Помимо выборов руководящего ядра Русской организации «Искры» и распределения между его членами обязанностей и районов деятельности совещание приняло решения по важнейшим организационным вопросам: об отношении к местным комитетам и группам, к местным органам и съездам комитетов. По всем этим вопросам совещание полностью солидаризировалось с В. И. Лениным. В частности, в отношении местных печатных органов была принята резолюция, рекомендующая «каждому члену ЦК относиться отрицательно к существованию местных органов и стараться сосредоточить все силы для прочной постановки общепартийной группы, как единственного средства к практическому и теоретическому объединению действующих групп»⁶⁶ . Так же отрицательно высказалось совещание о съездах комитетов. «В виду того, что механическое соединение действующих групп, не гарантируя единство действий и направления, грозит остаться чисто фиктивным и может дискредитировать партию в глазах ее сторонников и противников полным отсутствием общепартийных действий, устройство съезда, с целью объединения, признается в настоящее время нежелательным»⁶⁷ гласила резолюция совещания.

Таким образом, из устава Русской организации «Искры», принятого самарским совещанием, видно, что ее функции по сравнению с задачами, которые возлагались В. И. Лениным на Распорядительный комитет, сразу же стали более всеобъемлющими. Если Распорядительный комитет должен был заниматься снабжением литературой всей России, то члены Бюро Русской организации в своей деятельности охватывали все стороны партийной жизни — от сбора средств на «Искру» до работы по присоединению комитетов к ее организации. Правда, в уставе ничего не было сказано о руководстве «социалистической почтой», хотя, как показала действительность, Бюро Русской организации с первых же дней существования пришлось вплотную заняться этим жизненным делом.

Значение самарского совещания было огромно. Оно заключалось не только в оформлении Русской организации «Искры» и ее практического центра. Важнейшим было то, что совещание по всем принципиальным вопросам социал-демократического движения пошло за В. И. Лениным, приняв его тактические и организационные установки как программу своей дальнейшей деятельности.

Получив известие о совещании искровцев в Самаре и его решениях, В. И. Ленин направил им ободряющее письмо. «Ваш почин нас страшно обрадовал,— писал он.— Ура! Именно так! Шире забирайте! И орудуйте самостоятельнее, инициативнее — вы первые начали так широко, значит и продолжение будет успешно!»⁶⁸

«Надо быть... гением конспирации». Бюро Русской организации «Искры» начало функционировать в чрезвычайно сложной обстановке. Организация, создаваемая с огромным трудом редакцией «Искры», понесла, казалось бы, непоправимый урон.

В октябре 1901 г. была арестована Петербургская искровская группа вместе с агентом В. П. Ногиным, в ноябре — Виленская транспортная группа и С. О. Цедербаум, в декабре — Орехово-Богородская организация, первая признавшая редакцию «Искры» своим руководящим органом, и ее руководитель И. В. Бабушкин, С. И. Радченко — в Петербурге, в Одессе — И. Г. Загубанский, К. И. Захарова и связанные с нею лица. В начале 1902 г. в связи с провалом матриц начала свертывать работу бакинская типография. В феврале 1902 г. в Киеве жандармы схватили И. Б. Басовского, Л. Е. Гальперина и В. Н. Крохмаля, нарушив тем самым деятельность центрального склада искровской литературы. В течение февраля — марта по адресам, изъятым у В. Н. Крохмаля, прокатывается волна арестов в Москве, Кишиневе, Николаеве и Харькове. После ареста Н. Э. Баумана осталась без агента «Искры» Москва. В марте 1902 г. были разгромлены Воронежская искровская группа и Северный союз, который «из всех комитетов партии... сразу встал к «Искре» в дружественные отношения»⁶⁹, в Кишиневе арестованы Л. И. Гольдман и его помощники, захвачена отпечатанная в типографии продукция. Все, что с неимоверными трудностями создавалось в течение года, было разрушено. «У нас арестованы чуть не все прежние люди: Грач, Лейбович, Красавец, Лошадь, Дементьев (Н. Э. Бауман, С. И. Радченко, В. Н. Крохмаль, Л. Е. Гальперин, И. Б. Басовский.— В. С.), и потому все функции в расстройстве»⁷⁰ ,— сокрушалась Н. К. Крупская в письме к Г. М. Кржижановскому, которому и нужно было возглавить работу по восстановлению «всех функций».

В начале деятельности Бюро Русской организации основную тяжесть по возобновлению связей и снабжению комитетов литературой вынесли на своих плечах «летучие» агенты — И. И. Радченко и М. А. Сильвин. Первоначально предполагалось, что после распространения литературы, оставшейся на складах, они займутся восстановлением и постановкой новых транспортных путей и помогут работе кишиневской типографии. Ф. И. Дан, приехавший в Россию по заданию редакции, возвратившись из Ярославля и Москвы, займется бакинской типографией и транспортной группой, после чего отправится в объезд местных социал-демократических организаций. Арест Дана нарушил эти планы. И. И. Радченко и М. А. Сильвину пришлось выполнять намеченные мероприятия самим. Они дни и ночи проводят «в вагоне, стараясь восстановить все, что можно, чтобы иметь возможность встретить май»⁷¹.

Благодаря деятельности «летучих» агентов Бюро Русской организации, а через него и редакция «Искры» в марте — апреле 1902 г. восстанавливает связи с Баку, Вильно, Петербургом, Москвой, Ярославлем, Теофиполем, Киевом, Кременчугом, Полтавой и Харьковом, завязывает новые в Казани, Кореизе, Риге, Екатеринославе и Херсоне, укрепляет прежние в Вологде, Астрахани, Орле, Нижнем Новгороде, Смоленске, Сызрани и Саратове.

И. И. Радченко и М. А. Сильвин провели в эти месяцы огромную работу по снабжению социал-демократических комитетов и групп искровской литературой. В течение полутора месяцев (март — середина апреля) они распространили 14 и 15 номера «Искры», № 2—3 «Зари», брошюру В. И. Ленина «Что делать?» и много других изданий Заграничной лиги русской революционной социал-демократии. О размахе этой деятельности дает представление апрельский отчет М. А. Сильвина, в котором указывалось, что с И. И. Радченко они распространили по комитетам литературы более чем на 1900 руб., в том числе: Северному союзу —на 301 р. 10 к., в Москву —на 381 р. 95 к., Бюро Русской организации (для распространения по Волге и Уралу)—на 791 р. 15 к., в Петербург — на 332 р. 40 к. и «птицам» — на 115 р. 95 к.⁷²

Комитеты, получая литературу и связываясь через «летучих» агентов с Бюро Русской организации и редакцией «Искры», проникались уважением к жизненности организации «Искры», которая, несмотря на огромный провал, вновь возродилась и развернула еще более интенсивную деятельность. По мере сил они старались облегчить ее работу, оплачивая доставляемую литературу, предоставляя в распоряжение «летучих» агентов явки, адреса для привоза литературы, для заграничной и внутрироссийской переписки. Все это позволяло Г. М. Кржижановскому с гордостью известить редакцию «Искры»: «Связи наши растут»⁷³ . В сущности это стало возможным потому, что «и объединение, и транспорт, и функцию складов, и даже функцию Дементия (И. Б. Басовского.— В. С.): поездки на .границу, развоз»⁷⁴ нелегальных изданий — все взяли па себя «летучие» агенты. Их энергией и настойчивостью по России было распространено около 17 пудов литературы, уцелевшей на складах в Теофиполе, Смоленске, Пскове и Полтаве.

В свою очередь редакция «Искры» передает Бюро Русской организации все свои связи и старается помочь ему во всем. П. К. Крупская связывает Кржижановских с Нижним Новгородом, информирует о положении в бакинской и кишиневской типографиях, о функционировании транспортных путей. Одновременно редакция «Искры» указывает комитетским деятелям на необходимость установления прочных сношений с Бюро. «Необходимо,— писала 30 апреля 1902 г. Надежда Константиновна,— чтобы люди, держащиеся одного направления, спелись между собой и работали сообща»⁷⁵ .

Немаловажное значение для развертывания деятельности Русской организации имел вопрос кадров, который также разрешался непосредственно с помощью редакции «Искры». Она направляет для пополнения рядов Русской организации А. П. Доливо-Добровольского и Л О. Канцель, советует А. П. Паромовой переехать из Саратова в Харьков. Кроме того, редакция старалась снять с плеч Бюро Русской организации бремя заботы о пополнении редакционной кассы, рекомендуя использовать имеющиеся средства непосредственно на нужды Русской организации⁷⁶ .

Между тем работать становилось все труднее. «За нами за всеми отчаянно следят... — сообщал 12 апреля 1902 г. Г. М. Кржижановский,— чтобы что-нибудь сделать под нашей фирмой, надо быть прямо гением конспирации»⁷⁷. Накопленный опыт нелегальной работы позволил Бюро с успехом продолжить начатое дело. В апреле и в последующие месяцы Бюро Русской организации направляет для работы на местах своих агентов: в Одессу—Д. И. Ульянова, в Ярославль — Г. И. Окулову, в Киев — Ф. В. Ленгника, в Екатеринослав — О. К. Калманович, в Западный край — М. А. Лурье, посылается также человек в Баку для установления связи с тамошней типографской и транспортной группой. Деятельность членов Русской организации стала давать положительные результаты. Комитеты уже сами стараются вступить в непосредственные сношения с Бюро и просят редакцию сообщить «адрес Российского центра «Искры»»⁷⁸ .

Однако восстановление связей было лишь начальной стадией возобновления всеобъемлющей общепартийной деятельности искровцев, объединенных теперь уже в организацию общероссийского масштаба. Эти связи, как и с момента возникновения «Искры», должны были стать теми каналами, по которым ленинская газета доходила бы до читателей. Но в этом отношении все тормозилось плачевным состоянием организационно-технического аппарата, разрушенного февральско-мартовскими арестами 1902 г. Именно поэтому, глубоко понимая важность «социалистической почты» для строительства партии, руководители Бюро Русской организации «Искры» Г. М. и 3. П. Кржижановские и М. И. Ульянова с самого начала основные усилия организации направили также на восстановление, расширение и укрепление транспортных путей, складов литературы и нелегальных типографий. Благодаря всемерной мобилизации людских сил и финансов Бюро Русской организации под руководством и с помощью редакции «Искры», блестяще справившись с этим труднейшим делом, обеспечило планомерную работу «социалистической почты», ставшей органической частью Русской организации «Искры». «Работа искровцев в России приобретает в этот период иной характер,— отмечала Н. К. Крупская,— они не только печатают, доставляют, развозят «Искру», снабжают ею комитеты, но они борются за влияние на комитеты. Число сторонников «Искры» значительно расширяется, это уже не сравнительно узкий кружок хорошо известных друг другу лиц: вырастает гораздо более широкая организация»⁷⁹.

Возобновление связей и деятельности всего организационно-технического аппарата искровцев создало прочную основу для выполнения поставленной В. И. Лениным задачи окончательного завоевания комитетов на сторону «Искры» и подготовки II съезда РСДРП.

Крайне нужно «Что делать?» Одновременно с созданием и руководством деятельностью организационно-технического аппарата «Искра» и ее Русская организация в сравнительно короткий срок провели работу по завоеванию местных комитетов на сторону «Искры». Решающее значение в успехе этой кампании имело повседневное руководство В. И. Лениным и Н. К. Крупской деятельностью Русской организации «Искры» и широкое распространение на местах гениальной работы В. И. Ленина «Что делать?».

О ходе работы над брошюрой, «в которой будет всесторонне развита точка зрения «Искры» на организационные вопросы и попутно разъяснено в достаточной мере, почему «Искра» не могла соединиться с «Рабочим делом»»⁸⁰ , И. К. Крупская, можно сказать, регулярно информировала своих российских сторонников. «Мейер (В. И. Ленин.— В. С.) накатал уже три печатных листа,— писала она в Киев,—но дошел лишь до половины»⁸¹ . В разное время о предстоящем выходе «Что делать?» Н. К. Крупская сообщала К. И. Захаровой в Одессу, И. Г. Леман и В. В. Вакару в Киев, Л. А. Фотиевой в Пермь, Южной революционной группе социал-демократов в Одессу, Бюро Русской организации «Искры» в Самару и т. д.

В середине декабря 1901 г. В. И. Ленин в письме искровским организациям в России, как и в статье «Беседа с защитниками экономизма», опубликованной в № 12 «Искры», обещал, Что «Искра» выпустит брошюру «месяца через полтора»⁸² .

Зная примерное содержание ленинской работы, искровцы с нетерпением ожидали ее выхода. Атмосферу нетерпеливого ожидания очень хорошо передала И. Г. Леман из Киева. «Надо признаться, что в России никто себе ясно не представляет организационных планов «Искры». С массой народа я об этом говорила и в лучшем случае встречала откровенные признания, что для нас этот вопрос не ясен. Так сказал, например, Семен Семенович (Северный союз.— В. С.),— сообщала Димка в редакцию «Искры».— Принципиальная солидарность с «Искрой» (в устах людей) еще не значит солидарность с ней по организационным вопросам. Теперь только поняла я принципиальную важность предполагавшейся книжечки. Если она действительно откроет глаза на этот вопрос людям, то она сделает великое дело. Люди, настроенные доброжелательно к «Искре», ждут эту вещь с страшным нетерпением»⁸³ .

В. И. Ленин всячески форсировал работу над «Что делать?». Если 1 декабря 1901 г. в письме Г. В. Плеханову он жаловался, что из-за нездоровья брошюра против «Рабочего Дела» «подвигается чуть ли не по-рачьи»⁸⁴ , то 20 января 1902 г. Н. К. Крупская удовлетворенно сообщала в Киев, что брошюра по организационным вопросам хотя и вышла большая, но «большая часть ее уже напечатана»⁸⁵ .

В начале марта 1902 г. только что вышедшую работу В. И. Ленина «Что делать?» редакция «Искры» отправляет в Россию. И. Блюменфельд, направлявшийся для искровской работы в Киев, захватил с собой 42 экз. «Что делать?», но провезти не смог: 5 марта на станции Радзивилов он был арестован. 7 марта на пограничной станции Граница вновь был задержан транспорт с брошюрой В. И. Ленина «Что делать?»⁸⁶ . Первые попытки провезти ленинскую работу в Россию окончились неудачей.

Однако уже в 20-х числах марта «летучие» агенты И. И. Радченко и М. А. Сильвин известили редакцию «Искры», что они начали распространение «Что делать?», привезенной в Россию Ф. И. Даном. Впоследствии М. А. Сильвин вспоминал: «Нашей (М. А. Сильвина и И. И. Радченко.— В. С.) задачей было развезти эту книгу как можно скорее по комитетам, так как она исчерпывающим образом излагала принципиальные программные вопросы и те организационные задачи, которые стояли... перед партией. Она являла собой вадемекум для всех работников по подготовке съезда и для всех его будущих участников»⁸⁷ . «Что делать?», указывал М. А. Сильвин в письме от 21 марта, была доставлена в Псков и Петербург (4 экз.), Северному союзу (3 экз.), в Орел (1 экз.) и в Полтаву (1 экз.). Остальные экземпляры захватил с собой Ф. И. Дан, чтобы распространить в Ярославле, Москве и через Бюро Русской организации — по Волге и Уралу⁸⁸

Как видно, «Что делать?» на первых порах была распространена в основном в Центральном промышленном районе и на востоке страны. Такое положение не могло не беспокоить искровцев. Книга имела огромный успех, а юг оставался обделенным. М. А. Сильвин писал, что ленинскую брошюру он и И. И. Радченко оставляли «всюду, где только побывали, в особенности хорошо снабдив ею север: Псков, Смоленск, Петербург, Москву, Орел, Иваново-Вознесенск; некоторое количество экземпляров «Что делать?» мы переслали в Самару для распространения в Поволжье, затем уже я один распространил книжку в Киеве, Харькове, Полтаве. Интерес к ней всюду был огромный, и мы не могли удовлетворить предъявляющегося на нее спроса»⁸⁹ .

К концу марта 1902 г. о книге «Что делать?» знали уже многие комитеты, которые обращались в редакцию с просьбой ускорить ее присылку. Так, несмотря на то что в Харьков брошюра была завезена «летучими» агентами, местные искровцы 29 марта просят редакцию еще выслать в их адрес работу В. И. Ленина⁹⁰ . В другие южные социал-демократические комитеты «Что делать?» попала во второй половине апреля 1902 г. М. А. Сильвин 8 апреля сообщал в редакцию: ««Что делать?» на юге нет... через недельку привезу с севера», а 14 апреля из Смоленска извещал: «На юг сейчас посылаем 12 штук — этого мало, пришлите еще, если есть»⁹¹.

В Нижнем Новгороде брошюру В. И. Ленина получили в конце апреля. 29 апреля А. И. Пискунов писал в редакцию «Искры»: «Получен № 17 «Искры» и «Что делать?»»⁹² . «Что делать?» проникла даже в далекую сибирскую ссылку, откуда ссыльные социал-демократы в своем письме признали, что в книге В. И. Ленина «Что делать?» наиболее верно и решительно развиты тактические задачи российской социал-демократии.

Со всех мест в редакцию шли восторженные отзывы о «Что делать?». «Замечательно громадную эволюцию производит эта брошюра,— радовался И. И. Радченко.— Мне лично приходилось наблюдать, как во многих утихло землетрясение в умах, исчезла институтская обидчивость и провозглашалось полнейшее признание своих заблуждений и брожения впотьмах»⁹³ .

«О «Что делать?»... слышим пока только хвалебные отзывы, но вызывает оно массу мыслей, вопросов и запросов»⁹⁴ ,— говорилось в письме Бюро Русской организации.

Л. М. Книпович из Астрахани также отмечала: ««Что делать?» пока еще мало проникло в публику. Надо постараться поскорее насытить публику им, ибо даже враги признают за этой вещью громадные достоинства»⁹⁵ .

Действительно, враги спасовали перед жизнеутверждающей программой ленинской работы «Что делать?». Впоследствии один из лидеров экономизма, А. Мартынов, с горечью и в то же время с восхищением вспоминал: «Особенно сокрушительный удар нанесла нам брошюра Ленина «Что делать?»... Автор брошюры пленил меня своим революционным... размахом, до такой степени пленил, что я, несмотря на настойчивые требования рабочедельцев, упорно отказывался отвечать на «Что делать?», покуда я не сведу концы с концами в новых вопросах, выдвинутых Лениным»⁹⁶. Так и не свел Мартынов концы с концами, а ленинская работа пленяла ясностью и принципиальностью поставленных задач все новые организации.

«Нам крайне нужны последние номера [«Искры»] и «Что делать?»»,—писал из Петербурга И. И. Радченко, указывая при этом, что «брошюру старались давать только нуждающимся, действующим лицам и в широкую сторону для чтения не хватило и нужда в ней велика»⁹⁷ .

Учитывая громадный интерес к «Что Делать?», редакция «Искры» в каждый транспорт литературы обязательно включала ленинскую работу. Много экземпляров «Что делать?» попало в руки жандармов при провалах транспортов, а еще больше доходило до социал-демократических комитетов.

В условиях полицейских преследований «Что делать?» не удалось довести до каждого рабочего социал-демократа, а именно эта книга, как никогда, требовалась в рабочих кружках. Притягательная сила ее заключалась в том, что она с огромной ясностью раскрыла чаяния и устремления передовых рабочих. «Что делать?» говорило о тех задачах, о которых думали, но не могли так четко сформулировать местные работники.

Характерной является в этом отношении беседа И. И. Радченко в рабочем кружке, о которой он писал В. И. Ленину 6 июня 1902 г. «В этом разговоре,— сообщал он,— мне пришлось слышать если не буквальные, то в духе цитаты из «Что делать?»... Я был поражен. Передо мной сидели типы Ленина, люди, жаждущие профессии революционера. Я был счастлив за Ленина, который за тридевять земель, забаррикадированный штыками, пушками, границами, таможнями и прочими атрибутами самодержавия, видит, кто у нас в мастерских работает, чего им нужно и что с ними будет. Верьте, дорогие, вот-вот мы увидим своих Бебелей, действительных токарей революции. Передо мной сидели люди, жаждущие взяться за дело... так, как берутся за зубило, молот, пилу, взяться двумя руками, не выпуская из пальцев, пока не покончат начатого, делая все для дела с глубокой верой: «Я сделаю это». Повторяю еще раз, что таких счастливых минут в жизни у меня не было еще»⁹⁸ .

Глубокой уверенностью в торжестве общего дела заканчивается это письмо И. И. Радченко: «Люди есть и будут, надо уметь пристроить их к делу, сплошь и рядом встречаются ой какие силы... Я думаю, что мы переживаем самое интересное время. Не за горами тот час, когда дело рабочих будет делом самих рабочих. Возьмутся двумя руками. А потому — не авось будет на нашей улице праздник, а наверно... Пробьет час, и русская действительность раздует «Искру» и та, быть может, упорная борьба увенчается успехом»⁹⁹ .

Конец марта — май 1902 г.— период триумфального шествия «Что делать?». Из многих комитетов получала редакция «Искры» благодарственные письма В. И. Ленину за его книгу. 18 июля из Москвы писали: «Комитет выражает товарищу Ленину горячую благодарность за «Что делать?»»¹⁰⁰ , а в августе в присланном орловскими социал-демократами письме указывалось: «Пользуемся случаем выразить нашу глубокую признательность автору брошюры «Что делать?»»¹⁰¹ . Отмечая успех «Что делать?», Н. К. Крупская 2 июня 1902 г. писала А. Н. Потресову: «Брошюра Ленина попала в настроение, и люди, колебавшиеся, все переходят к нам»¹⁰²

Повсюду чувствовался возрастающий интерес к общепартийным делам, началась перестройка местной работы, еще больше вырос и укрепился престиж «Искры». Все это не замедлило отразиться на переписке редакции «Искры» с комитетами. Если в течение марта в редакцию поступило только 15 писем, то в апреле их число возросло до 31, в мае — июне ежемесячно получалось до 30 писем, а в июле — 42.

Примечания:

¹ См. «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 565. В историко-партийной литературе указывается, что группа содействия «Искре» на востоке страны находилась в Самаре. Однако данное суждение не кажется достаточно аргументированным. Документы ЦПА ИМЛ содержат некоторые сведения по этому вопросу. Так, Л. Мартов в письме от 19 мая 1901 г. к своей сестре Н. О. Кранихфельд (Цедербаум) и Н. К. Крупская в письме от того же числа к К. К. Газенбушу просили сообщить, образовалась ли группа содействия «Искре» в Самаре, и рекомендовали в противном случае создать ее по возможности скорее (ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8я, ед. хр. 18604, л. 1 об.; ф. 2, on. 1, ед. хр. 509, л. 15 об. — 16, 28—28 об.). Следовательно, к середине мая 1901 г. редакция «Искры» не имела точных сведений о наличии группы содействия в Самаре. Тогда возникает вопрос: откуда получала редакция денежную .помощь, о которой говорится в докладе II съезду Организации «Искры»? Вопрос небезоснователен, поскольку изучение документов В. И. Ленина и ленинской «Искры» не дало никаких сведений о присылке денег из Самары. В то же время в записи доходов и расходов редакции «Искры» с 11 апреля по 19 мая 1901 г. В. И. Ленин в разделе поступлений отметил: «427|[руб.] 88[коп.] из России (из Уфы)» (ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 489, л. 1). Может быть, это единичное поступление? Нет. Июльское письмо (1901 г.) Н. К. Крупской одному из бывших членов Уфимской социал-демократической группы, А. И. Петренко, утверждает обратное. «Уезжая,— писала Н. К. Крупская,—«я устроила так: кассу передала У, но сборы должен был делать X... Был разговор о том, что, пока на местные дела не требуется так много денет, касса может уделять «Искре» .рублей 50 в месяц, это кроме того, что дает другая касса» (курсив мой.—В. С.) (ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 509, л. 28.). Следовательно, в Уфе существовала касса, задачей которой был сбор денет на «Искру».

Сопоставляя все эти факты, можно предположить, что под группой содействия на востоке страны, оказывавшей редакции «Искры» денежную помощь, имелась в виду не Самарская, а та группа, которая сложилась вокруг П. К. Крупской в бытность ее в Уфе.

² См. «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 565.

³ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 7, стр. 391.

⁴ В докладе II съезду Организации «Искры» по этому поводу творится: «Искряки-практики этого периода на первый план выдвигали... свою практическую работу и ей придавали особенное значение, иногда даже преувеличивали ее» («Второй съезд; Протоколы», стр. 574)

⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8н, ед. хр. 20983, л. 1

⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 2, оп. 1, ед. хр. 509, л. 19—19 об.

⁷ См. «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 569

⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 2. on. 1, ед. хр. 514, л. 5; ед. хр. 509, л. 9 об.

⁹ Об этом в декабре 1901 г. писали нижегородские искровцы (ом, «Второй съезд РСДРП, Протоколы», стр. 573).

¹⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 2, сш. 1, ед. хр. 514, л. 4 об.

¹¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 99.

¹² Ленинский сборник VIII, стр. 133

¹³ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 11н, ед. хр. 37720, л. 54, об.—55.

¹⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 514, л. 13—13 об.

¹⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 137.

¹⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9н, ед. хр. 1689, л. 4

¹⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9н, ед. хр. 1689, л. 2 об.

¹⁸ Н. Э. Баумана в одну из его поездок приняли за провокатора.

¹⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9н, ед. хр. 1689, л. 3—3 об.

²⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9н, ед. хр. 1689, л. 5

²¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 138.

²² Там же, стр. 139.

²³ Там же, стр. 140.

²⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1. ед, хр. 509, л. 49—50 об.

²⁵ Ленинский сборник VIII, стр. 203—204.

²⁶ ИМЛ при ЦК КПСС. «Научно-информационный бюллетень Центрального партийного архива». М., 1959, № 1, стр. 6.

²⁷ «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 574.

²⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 5я, ед. хр. 1762, л. 1

²⁹ Структура Русской организации «Искры» в ее первоначальном варианте была определена в общих чертах к июню 1901 г., когда в № 5 «Искры» впервые появился термин «Южный отдел организации «Искры»». С декабря 1901 г. это название больше не встречается в «Искре» по той простой причине, что Л. Н. Радченко, возглавлявшая еще официально не утвержденный Южный отдел, выехала из Харькова в Петербург.

³⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8н, ед. хр. 18626, л. 1—2; оп. 5н, ед. хр. 1762, л. 1—1 об.

³¹ ЦПЛ ИМЛ, ф. 24, оп. 8н, ед. хр. 18626, л. 2 об.

³²См. Ленинский сборник VIII, стр. 190—197.i

³³Там же, стр. 197.

³⁴ Ленинский сборник VIII, стр. 197.

³⁵ Там же, стр. 196.

³⁶«Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 574,

³⁷См. там же, стр. 575.

³⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, от. 8у, ед. хр. 28192, л. 3. Слова, данные курсивом в тексте письма, зашифрованы; расшифрованы АШОЙ. — В. С.

³⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8у, ед. хр. 28195, л. 3 об.

⁴⁰ Там же, л. 3.

⁴¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 167.

⁴² Ленинский сборник VIII, стр. 204.

⁴³ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 11у, ед. хр. 28386, л.

⁴⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп, 8у, ед. хр. 28189, л. 4.

⁴⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 5н, ед. хр. 1716, л. 2—2 об.

⁴⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8у, ед. хр. 28189, л. 2

⁴⁷ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901 г., д. 825, ч. 3, л. 4-4 об.

⁴⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8у, ед. хр. 28198, л. 1; И. Г. Леман еще не знала, что Бабушкин в ночь на 6 января 1902 г. (24 декабря 1901 г.) был арестован

⁴⁹ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8у, ед. хр. 28189, л. 1 об.

⁵⁰ См. «Николай Эрнестович Бауман». Сборник статей, воспоминаний и документов. М., 1937, стр. 43.

⁵¹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, он. 8у, ед. хр. 28190, л. 1 об.

⁵² ЦПА ИМЛ, ф. 24, он. 11у, ед. хр. 28388, л. 1; ЦГАОР, ф. 102, VII д-во, 1902 г., д. 128, т. 2, л. 22 об.

⁵³ ЦГАОР, ф. 102, VII д во, 1902 г., д. 128, т. 2, л. 22 об., 26 об.

⁵⁴ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901 г., д. 825, ч. 3. л. 109 — 109 об.; И. Э. Бауман все же был задержан в селе Хлебное Острогожского уезда, где он пытался укрыться у врача Вележева, который его предал.

⁵⁵ ЦГАОР. ф. 102, VII д-во, 1902 г., д. 128, т. 2, л. 31, 39—39 об.

⁵⁶ «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 576.

⁵⁷ См. Ленинский сборник VIII, стр. 204.

⁵⁸ См. там же, стр. 199. Вопрос о конспиративном свидании Кржижановских с питерскими искровцами до настоящего времени считается открытым. Подготовители VIII Ленинского сборника указывают, что им не удалось установить, «были ли в Петербурге Кржижановские и видались ли они с оставшимся на свободе С. И. Радченко или с кем-либо другим из искровцев» (Ленинский сборник VIII, стр. 200). Некоторый свет на этот вопрос проливает письмо П. Э. Баумана от 25 октября 1901 г. Упрекая редакцию в том, что юна не убеждает своих единомышленников устраивать с ним более солидные свидания, Н. Э. Бауман писал: «Я знаю, что эта madame и ее супруг (3. П. и Г. М. Кржижановские. — В. С.) были недалеко от меня, рассказывали о Ваших делах, о превосходной постановке путей (курсив мой.—В. С.)» (ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8у, ед. хр. 28182, л. 1). Отсюда видно, что Кржижановским все же удалось устроить свидание до приезда в Москву. Однако установить, с кем именно, а следовательно, и где происходила эта встреча, не удалось. Можно лишь предполагать, что она все же состоялась в Петербурге с С. И. Радченко. Тем не менее следует считать, что этим свиданием Кржижановские начали кампанию по созданию руководящего центра искровцев в России.

⁵⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 2у, ед. хр. 28206, л. 3 об.

⁶⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 5н. ед. хр. 1710, л. 1 об.—2.

⁶¹ В работе совещания приняли участие В. П. Арцыбушев, К. К. Газенбуш, Г. М. и 3. П. Кржижановские, Ф. В. Ленгник, Г. И. Окулова, М. А. Сильвин, Д. И. и М. И. Ульяновы и другие искровцы, которые обсудили следующие вопросы: 1) выборы членов Центрального комитета «Искры»; 2) распределение обязанностей; 3) сношения; 4) касса; 5) отношение к местным комитетам и группам; 6) отношение к местным органам и 7) отношение к съездам комитетов (см. Ленинский сборник VIII, стр. 222).

⁶² См. М. А. Сильвин. В. И. Ленин в период зарождения партии. Л., 1959, стр. 242—243.

⁶³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 7, стр. 391.

⁶⁴ Российские искровцы внесли в ленинский проект Русской организации свою творческую мысль, подсказанную практической деятельностью. Речь идет о разъездных, или «летучих», агентах «Искры». Еще в сентябре 1901 г. В. А. Носкоов в одном из писем в редакцию «Искры» высказал мысль о необходимости создания «летучих отрядов», к которой редакция отнеслась очень сочувственно (ЦПА ЙМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 509, л. 51 об.).

⁶⁵ См. Ленинский сборник VIII, стр, 223.

⁶⁶ Там же.

⁶⁷ См. Ленинский сборник VIII, стр, 223.

⁶⁸ См. Ленинский сборник VIII, стр, 223.

⁶⁹ «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 569.

⁷⁰ См. «Пролетарская революция», 1.988, № 6—7, стр. 140.

⁷¹ «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 578.

⁷² ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 822, л. 4 об. Сумма исчислялась из расчета за номер «Зари» — 5 руб., «Искры» — 25 кол., брошюры — по стоимости (см. там же); кто «птицы»—не установлено.

⁷³ См. «Пролетарская революция», 1928, № б—7, стр. 144.

⁷⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 822, л. 3.

⁷⁵ ЦПА ИМЛ. ф. 2. on. 1. ед. хр. 884, л. 15 об.

⁷⁶ ЦГАОР, ф. 102. 00, д. 825, 1901 г., ч. 8, л. 3 об.

⁷⁷ «Пролетарская революция», 1928. № 6—7, стр. 146.

⁷⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 815, л. 2.

⁷⁹ См. Ленинский сборник VIII, стр, 100.

⁸⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24. отт. 5н. ед. хр 1713. л. 2.

⁸¹ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901 г.. д. 825, ч. 2, л. 35 об.

⁸² См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч.. т. 46, стр. 162.

⁸³ ЦПА НМЛ, ф. 2-1, оп. 8у, ел. хр. 28189. л. 2-2 об.

⁸⁴ См. В. И. Ленин Полн. собр. соч., т. 46, стр. 100

⁸⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 5н, ед. хр. 1710, л. 2,

⁸⁶ См. «Красный архив», 1941, № 1, стр. 11.

⁸⁷ М. Л. Сильвин. Указ. соч., стр. 257.

⁸⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 2. on. 1, ед. хр. 822. л. 2.

⁸⁹ М. Л. Сильвин. Указ. соч., стр. 259.

⁹⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24, on. 9v, ед. хр. 28260, л. 2.

⁹¹ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 882, л. 6.

⁹² ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28261. л. 1 об.

⁹³ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1684 л. 1 об.

⁹⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 12у-, ед. хр. 28455, л. 7

⁹⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. Зн, ед. хр. 1341, л. 3 об.

⁹⁶ «Пролетарская революция», 1325, № 11, стр. 274— 275. Силу ленинской работы почувствовали и «экономисты» — руководители Петербургского «Союза борьбы», которые, имея в своем распоряжении 75 экз. «Что делать?», ни одного экземпляра не дали в рабочие кружки.

⁹⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1684, л. 1 об.

⁹⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 19я, ед. хр. 21043, л. 11 об. — 12.

⁹⁹ Там же, л. 13 об. —14.

¹⁰⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1431, л. 18.

¹⁰¹ «Вопросы истории КПСС», 1960, № 6, стр. 19.

¹⁰² «Социал-демократическое движение в России». Материалы, т. I. М.—Л., 1928, стр. 97.

 

 

2. «Твердой пятой встать во всех главных комитетах»

Так начался второй период деятельности «Искры» в России — период окончательного идейного и организационного завоевания «Искрои» местных социал-демократических организации, предшествовавший созыву II съезда РСДРП. Деятельность «Искры» и ее редакции развивалась в это время по двум направлениям: во-первых, непосредственного завоевания комитетов и, во-вторых, создания и развертывания работы Организационного Комитета по созыву II съезда партии.

Впервые эти взаимосвязанные задачи были поставлены В, И. Лениным перед Русской организацией «Искры» в мае 1902 г. в письме Г. М. Кржижановскому. Вся деятельность Русской организации, подчеркивал В. И. Ленин, должна быть подчинена основной задаче — подготовке партийного съезда. В связи с этим решающее значение приобретала работа искровцев непосредственно в местных комитетах и группах. «Теперь наша главная задача,— писал В. И. Ленин Г. М. Кржижановскому,— подготовить это, т. е. чтобы вполне свои люди проникли в возможно большее число комитетов...»¹

На пути к достижению завоевания комитетов В. И. Ленин указал на два главных препятствия: созданный группой «Южный рабочий» ЦК южных комитетов и организаций — орган районной организации, старавшейся проводить свою «самостоятельную», по сути дела антиискровскую политику, и Петербургский «Союз борьбы», который продолжал следовать «экономистским» традициям. Эту преграду В. И. Ленин призывал сокрушить активной работой искровцев в комитетах. Для практического осуществления своего плана он рекомендовал членам Русской организации «Искры» Ф. В. Ленгнику, Е. В. Барамзину, Г. М. Кржижановскому и М. А. Сильвину тотчас войти в комитеты и развернуть всестороннюю работу по их завоеванию. «Обдумайте атаку на центр, Иваново и др., Урал и Юг»²,— указывал Владимир Ильич.

В период с апреля по ноябрь 1902 г. (до момента образования Организационного Комитета) члены Русской организации «Искры» Е. В. Барамзин, Р. С. Землячка, Л. М. Книпович, П. А. Красиков, Г. М. и 3. П. Кржижановские, П. Н. Лепешинский, Г. И. Окулова, В. В. Кожевникова, И. И. Радченко, А. М. Рунина, Д. И. Ульянов, М. И. Ульянова, А. И. и Е. И. Пискуновы, А. П. Паромова, А. И. Петренко, Е. Д. Стасова, А. М. Стопани и другие, а также новые силы, примкнувшие к искровцам,— В. В. Вакар, В. П. Краснуха, В. Н. Шапошникова, А. А. Шнеерсон, А. И. Гусев, К. О. Левицкий, И. Ф. Дубровинский и многие другие ведут работу по созданию искровского большинства в комитетах, по их завоеванию на сторону «Искры»³. Непоколебимые основы для этой деятельности были заложены в местных комитетах выдающейся ленинской работой «Что делать?».

Атака с помощью ильичевских бомб-писем.

Особенно длительной и ожесточенной была борьба искровцев по завоеванию комитета Петербургского «Союза борьбы»⁴ . Первая попытка искровцев укрепиться в цитадели «экономизма» связана с В. П. Ногиным, прибывшим в Россию в качестве агента «Искры» летом 1901 г.

В Петербург В. П. Ногин приехал 2 сентября из Москвы, где он вместе с Н. Э. Бауманом создавал Московский отдел «Искры». Этому шагу Ногина предшествовала переписка с редакцией «Искры». «Питер для нас очень важен, и у нас там совсем нет своих людей»⁵ — писала Н. К. Крупская 23 августа В. П. Ногину, извещая, что редакция не возражает против поездки его и С. В. Андропова в Петербург.

Яблочкову (под этой фамилией фигурировал В. П. Ногин в редакционной переписке) пришлось начинать работу на пустом месте. Апрельские «предупредительные» аресты 1901 г. смели почти под корень петербургскую социал-демократическую организацию. «Во всех садах и парках масса жандармов, полицейские посты усилены,— писал Ногин об обстановке в Петербурге,— страху нагнали на всех порядочно. Всякие «вольные мысли» летят в сторону, и, уподобившись пескарям, публика сидит и дрожит»⁶. Несмотря на сложную обстановку в городе, отсутствие верных явок, Ногину удается связаться с представителями «Союза борьбы» и начать переговоры о признании им руководящей роли «Искры». На этом этапе переговоры не дали положительных результатов, и В. П. Ногин, установив связь с двумя преданными «Искре» людьми, организует вместе с ними местную организацию «Искры» — Петербургский отдел «Искры», от имени которого сначала один, а затем вместе с приехавшим С. О. Цедербаумом и продолжил переговоры с «Союзом». Результатом их явилось соглашение, «для нас очень выгодное, — писал 16 сентября В. П. Ногин в редакцию «Искры»,— позволяющее нам делать все, что касается искусства («Искры».— В. С.), и в то же время мы получаем все права членов Союза»⁷. Одно только огорчало В. П. Ногина — финансовый вопрос и предчувствие, что проект соглашения не будет принят в первоначальном варианте и придется сделать союзовцам кое-какие уступки. К этому времени В. П. Ногин связался с С. И. Радченко, а во второй половине сентября численность Петербургского отдела «Искры» увеличилась за счет присоединившихся к нему избежавших ареста членов социал-демократической группы «Социалист».

Принципиальные разногласия между искровцами и союзовцами заключались в том, что первые хотели войти в «Союз борьбы» в качестве автономной организации — Петербургского отдела «Искры», а союзовцы требовали ликвидации искровской организации в Петербурге и принятия ее членов в «Союз» на общих основаниях. Переговоры сторон закончились 30 сентября подписанием окончательного соглашения.

Новый документ свидетельствовал, что искровцы пошли на ряд уступок: Петербургский отдел «Искры» прекращал свое существование как местная организация, его члены принимались в «Союз» на общих основаниях, но вместе с тем сохраняли свою принадлежность к организации «Искры» и право исполнять возложенные ею функции: сношение с редакцией «Искры», ее местными группами и с провинцией, сбор средств, корреспонденций и др. Однако распространение изданий «Искры» могло осуществляться ими только с одобрения и ведома «Союза борьбы».

Согласно соглашению, «Союз борьбы» мог сноситься с редакцией «Искры» только через членов бывшего Петербургского отдела «Искры» и лишь в исключительных случаях минуя их. «Союз» отчислял из своих доходов в пользу «Искры» 7,5%. Таковы были основные пункты соглашения, но и око не было прочным. «Мне все думается только, что наше соглашение долго не протянется,— писал Ногин в редакцию.— Дело в том, что «мелкие чины» Союза настроены очень враждебно к нам, недовольны пунктами соглашения. Будь нас немного побольше, мы бы быстро стали господами положения»⁸. Несмотря на это, редакция «Искры» в общем была согласна с текстом соглашения, так как оно предоставляло искровцам возможность официально проводить свою линию.

После провалов «Комитета русских социал-демократов» (бывшая группа «Рабочее знамя») оставшиеся ее члены (около 30 человек) также намеревались войти в «Союз». Таким образом, после соглашения с искровцами вся социал-демократическая работа в Петербурге сконцентрировалась в рамках Петербургского «Союза борьбы».

Имело ли соглашение искровцев с «Союзом борьбы» положительное значение на данном этапе? Безусловно, да, и прежде всего для проникновения «Искры» в рабочие кружки «Союза». Уже в процессе переговоров с В. П. Ногиным «Союз» делает «Искре» заказ на ее литературу⁹ . Петербургское охранное отделение в конце октября отмечало, что в рабочие кружки начиная с октября стало проникать все больше искровских изданий. Так, в рабочих кружках на Шлиссельбургском тракте и в Гавани за двадцать дней октября получили № 1—8 «Искры», брошюру Г. В. Плеханова «Что же дальше?» и другие нелегальные издания «Искры»¹⁰ .

Оживление искровской деятельности в связи с приездом В. П. Ногина и С. О. Цедербаума не ускользнуло от внимания охранки. Но на их след она напала только в конце сентября, и то благодаря провокатору М. Гуровичу. 2 октября 1901 г. был арестован В. П. Ногин, а С. О. Цедербауму, несмотря на слежку, 30 сентября все же удалось скрыться из города.

После ареста В. П. Ногина и отъезда С. О. Цедербаума опасения первого, что соглашение долго не продержится, оправдалось. Отношения между искровцами и союзовцами обострились до предела. «Союз» отказывается от распространения искровских изданий, мотивируя свое решение их малой популярностью, не попробовав даже ни разу дать прочесть «Искру» ни одному рабочему¹¹ . Руководители «Союза» пошли даже на такой шаг, как требование при приеме в члены «Союза» безусловного выхода из искровской организации.

Полный разрыв был налицо. 19 (6) ноября некто Н. Н. Медведков писал в Мюнхен: «Тут две организации — «Искры» и «Союза». У искровцев нет практической деятельности,., теперь искровцы создают свою организацию»¹² . Письмо точно отражало действительное положение вещей.

Оставшиеся искровцы твердо стояли на своих позициях. «В Питере хаос, девицы хотя гнут свою линию, но боюсь, что скоро они втянутся в местные дела»¹³ .— сообщала Н. К. Крупская в Киев. Принципиальность питерских искровцев встретила полную поддержку «Искры».

Решительное размежевание искровцев с экономистским «Союзом» послужило как бы своеобразным сигналом для их ареста. В связи с тем что объединение «Искры» с «Союзом» расстроилось, дальнейшее наблюдение за членами организации «Искры» (Р. Рубинчик, А. Минской, Е. Мандельштам и др.) в Петербурге «едва ли представляется целесообразным,— отмечал начальник Особого отдела Л. Ратаев,— так как затяжка едва ли выяснит что-нибудь новое, а скорее предоставит им возможность сорганизоваться вновь и наводнить Петербург транспортами «Искры»»¹⁴ . По приказанию департамента полиции 4 декабря были подвергнуты обыску 25 человек, отнесенных полицией к организации «Искры», из которых 10 арестовали¹⁵.

О питерском провале редакция «Искры» извещает многих своих сторонников, мобилизуя их на восстановление искровской организации в Петербурге.

Возобновление деятельности «Искры» в Петербурге связано в первую очередь с именами И. И. Радченко и Л. II. Радченко (брата и жены арестованного С. И. Радченко). Л. Н. Радченко прибыла в Петербург 13 декабря, и приблизительно в это же время из Киева выехал в столицу И. И. Радченко, о котором И. Г. Леман писала: «Он практик, очень ловок во всех практических делах, энергичен и страшно предан делу»¹⁶. 21 декабря из Киева в Петербург с чемоданом литературы отправилась И. Г. Леман, чтобы вручить ее питерским искровцам. Л. Н. Радченко также выезжала в Москву, Киев и Харьков, откуда с корзиной литературы возвратилась в Питер. Таким образом, «наследники Ногина» имели в своем распоряжении порядочное количество искровской литературы. Несмотря на свою малочисленность (группа «Искры» после провала состояла только из трех человек), искровцы сумели быстро установить связи с рабочими кружками и интеллигенцией и распространить полученные издания¹⁷. К концу января 1902 г. И. И. Радченко обратился в редакцию «Искры» с просьбой выслать литературу, так как рабочие очень охотно читают «Искру»¹⁸.

Все же шире развернуть свою деятельность искровцы в начале 1902 г. не сумели. После ареста 9 февраля в Киеве В. Н. Крохмаля полиция по отобранным у него адресам провела в Петербурге новые аресты среди искровцев. В руки жандармов попали Л Н. Радченко, Н. Н. и Н. Н. Рашевские, Ю. М. Сокольский, А. П. и II. П. Невзоровы, А. И. Кузнецова и др. Причем полиция захватила склад нелегальных изданий, среди которых было более 2 тыс. воззваний от имени «местной организации «Искры»»¹⁹. Из руководителей питерских искровцев избежал ареста только И. И. Радченко.

Редакция «Искры» после провалов начала 1902 г. концентрирует свои силы на главном направлении—восстановлении нарушенных связей и транспортных путей и отряжает для этой работы, чтобы успеть завершить ее в кратчайшие сроки — к Первомаю, свои лучшие силы. 12 марта, указывая И. И. Радченко на необходимость «переселиться на юг и взять в свои руки заведование транспортом»²⁰, Н. К. Крупская пересылает ему связи с Л. И. Гольдманом (кишиневская типография), Б. С. Мальцманом («наследник Дементьева» в Теофиполе), А. И. Петренко и В. М. Сапежко (в Киеве), чтобы через них восстановить связи В. Н. Крохмаля. С отъездом И. И. Радченко переписка редакции с Петербургом велась, очевидно, через остатки искровской группы.

В такой тяжкий момент для Русской организации Петербургский «Союз» наносит искровцам еще один, казалось бы непоправимый, удар — совместно с Бундом он выступает инициатором созыва партийного съезда²¹. И, однако, живые ростки появились даже в таком затхлом болоте экономизма, как Петербургский «Союз борьбы». Об этом свидетельствуют специальные денежные ассигнования на «Искру» и закупка «Союзом» в течение апреля — мая 1902 г. искровской литературы на сумму более 300 руб.²² Некоторое изменение в позиции «Союза» обусловливалось активизацией его левого крыла (Е. Д. Стасова, Н. Н. Штремер, В. П. Краснуха и др.). Именно эти деятели идут на приобретение искровской литературы и вступают в переговоры с П. Н. Лепешинским об использовании для ее получения транспортного пути через Швецию — Финляндию.

В связи с этим предложением И. И. Радченко в апреле 1902 г. возвращается в Питер. «В данное время,— писал он в редакцию,— за это (переезд в Петербург.— В. С.) многое говорит и С.-Петербургский комитет, из которого несколько и ценных человек порывают все дела с комитетом и переходят к нам. (Это следствие «Что делать?».) Уверен, что за лето, когда «господа на даче», мы многое успели бы»²³ . Редакция одобрительно отозвалась о намерениях И. И. Радченко. «Конечно, сейчас надо приняться, главным образом, за подготовительную работу: проникать в комитеты и завоевывать их,— писала Н. К. Крупская.— Ведь до сих пор, собственно говоря, не было ни одного комитета целиком своего»²⁴.

С возвращением в Петербург И. И. Радченко развернул особенно активную деятельность. Он вновь контактируется с левым крылом комитета Петербургского «Союза» и через его представителей находит пути в рабочие кружки. На одном из собраний кружка в беседе с рабочими И. И. Радченко почувствовал их неподдельный интерес к общепартийным делам, к необходимости выработки преемственности в революционной работе, к объединению, а не к разделению всех сил для достижения успеха в борьбе.

В письме В. И. Ленину от 6 июня 1902 г. он так описывал одну из бесед с рабочими: «И тут же из уст каждого посыпалось недовольство тем типом организаций, какие существуют теперь, все подтверждали фактами и теми, в которых или сами принимали участие, или же были свидетелями».

Один из рабочих выступил против халатности в подготовке демонстраций: «На демонстрациях мы друг друга не знаем, заранее не подготовляемся... Несколько наших попалось полиции — невтерпеж, не выдержит — и пошел с красным флатом или закричит. Уж больно удерживали некоторых — жалко было, чтобы люди такие отдавались полиции, мало сделав, тем более ребята очень ценные. Неужели нельзя организовать?»

Другой заявляет: «Да и листки не вовремя доходят — на десятый день после заказанного числа; наши корреспонденции сплошь и рядом не печатаются, я вот передал статью и не знаю, что с ней. А посмотришь в «Рабочей Мысли», так и в ней мало корреспонденции, а все свои местные; хотелось бы знать о Николаеве, Киеве, Екатеринославе, Харькове и т. д., что там делается. Вот в «Искре» такие помещаются корреспонденции, нельзя ли будет посылать ей, это очень важно, чтобы знать, что делается по всей России».

Третий настаивает: «Как бы установить прочную связь, чтобы на случай провала можно было бы легче, быстрее, доверчивее связаться с оставшимися. Ведь, помилуйте, по целому году наши ищут связей».

Четвертый заявляет: «Да, вообще людей из нашего брата очень много теряется. Вот недавно один уехал на юг, а у него-то знакомых «своих» там никого нет, ну, когда-то он их там раздобудет, а скорее — влетит»²⁵.

В этой беседе очень резко проявилось недовольство рабочих недостачей литературы и, что особенно характерно, недовольство «экономистской» литературой. «Нам нужна литература,— говорили рабочие И. И. Радченко,— до сих пор мы имели очень мало и неаккуратно. Вот «Искры» бывает в нашем районе по два, по три экземпляра, читали только до 14 номера. А «Рабочая Мысль» хотя и есть, так что ж она-то, поди, мало кого теперь интересует...

...Мы понимаем друг друга, мы были давно знакомые якобы, мы были родные, свои по всему сходящиеся, вооруженные от пяток до головы одним и тем же оружием»²⁶ — так закончил свои впечатления от этой беседы с рабочими И. И. Радченко, постаравшийся самым тщательным образом донести до В. И. Ленина не только общее ее содержание, но и колорит выступлений рабочих социал-демократов.

Столь же успешно развивались и взаимоотношения искровцев с комитетом Петербургского «Союза». И. И. Радченко, познакомившись с некоторыми членами комитета, снабдил их ленинской работой «Что делать?» и добился того, что комитет заявил: «Мы не видим никаких препятствий для совместной деятельности, между нами принципиальных разногласий нет. Ту организационную программу, которую рекомендует Ленин... вполне признаем и решили при том нашем пресловутом демократизме²⁷ , связывающим нас по рукам и ногам, не останавливаться ни минуты, а приступить к переформированию всего комитета»²⁸, чтобы к съезду партии прочно встать на ноги.

В начале июля 1902 г. комитет избрал комиссию по переформированию и предложил искровцам войти в ее состав. В состав комиссии вошел И. И. Радченко, который настоял, чтобы ей были предоставлены самые широкие полномочия, а разработанный ею проект организации — принят без изменений.

В это же время произошло второе совещание представителей «Союза борьбы» с участием И. И. Радченко, П. А. Красикова и П. Н. Лепешинского. Здесь было постановлено откомандировать в редакцию «Искры» доверенного делегата «Союза», который бы окончательно обсудил вопрос о слиянии «Союза» с организацией «Искры». В свете этого совещание решило, что комитет выпустит заявление, в котором объявит себя сторонником «Искры».

Чтобы успешнее провести работу в комиссии по реорганизации комитета Петербургского «Союза», И. И. Радченко, как всегда в трудные минуты, обращается за помощью к В. И. Ленину. Он просит Владимира Ильича оказать «помощь в виде конкретного наброска местной работы в связи с общей российской»²⁹ .

С удовлетворением встретила редакция «Искры» сообщение И. И. Радченко об успехе искровцев в Петербурге. «Ваше письмо о Коле (комитете Петербургского «Союза».— В. С.) страшно нас обрадовало, очень уж хорошо будет, если Коля станет относиться к нам доброжелательно»³⁰ . В свою очередь В. И. Ленин также поздравил питерских искровцев. «Дорогой друг! Прежде всего от всей души поздравлю Вас (и Ваших друзей),— писал он И. И. Радченко,— с громадным успехом: приступом к реорганизации местного комитета»³¹ .

Выполняя просьбу И. И. Радченко. В. И. Ленин в своем письме дает совет, «какие практические шаги должны быть немедленно и прежде всего сделаны Ваней (Петербургским «Союзом».— В. С.), раз он стал новым Ваней или хочет de facto стать таковым»³² . В свете этого он одобрил намерение комитета послать представителя в редакцию «Искры» и открыто заявить о солидарности с «Искрой». «Это заявление.—указывал В. И. Ленин,—будет иметь громадное значение и для Вани и для всей России, оно будет уже само по себе крупным делом»³³. Касаясь заявления комитета, В. И. Ленин подчеркнул, что в нем прежде всего следует отметить отказ комитета Петербургского «Союза борьбы» от старых воззрений и признание теоретических, тактических и организационных принципов «Искры». В заявлении должна быть обязательно подчеркнута необходимость «восстановления фактического единой общерусской социал-демократической рабочей партии при помощи совместной работы, которая должна начаться с группировки вокруг «Искры»»³⁴ . Наконец, заявление должно было особо подчеркнуть как наиболее действенную меру для достижения поставленной цели необходимость «теснее сблизиться и слиться с русской организацией «Искры»»³⁵ . Для выполнения этих задач комитет обязывался изменить конституцию Петербургского «Союза борьбы».

Особо остановился В. И. Ленин на перспективах сближения Петербургского комитета с «Искрой». Для осуществления немедленного слияния с «Искрой» и объединения партии он рекомендовал, как это и было намечено питерскими искряками, направить одного или нескольких человек (от Петербургского комитета и Рабочей организации) в редакцию «Искры», где на совместном совещании с делегатами Русской организации «Искры» и редакцией «выработается уже настоящий конкретный план не только переделки питерской работы, но и прямого объединения партии, конституирования Организационного комитета по подготовке 2-го партийного съезда...»³⁶. Таков был конкретный план деятельности питерских искровцев, намеченный В. И. Лениным.

И. И. Радченко тем временем проводит ряд совещаний с представителями комитета «Союза», на которых вырабатывается текст заявления и решается вопрос о посылке в редакцию «Искры» В. П. Краснухи, рекомендованного комиссией по реорганизации комитета. Главная задача, которая возлагалась на В. П. Краснуху, заключалась, как сообщал И. И. Радченко, в том, чтобы совместно с редакцией «Искры» выработать план общероссийской централизованной организации, в которую Петербургский комитет войдет уже без дальнейших переговоров³⁷ .

Текст заявления о солидарности с «Искрой» был принят на совещании 14 июля с участием И. И. Радченко, Е. Д. Стасовой, В, П. Краснухи и Н. П. Штремера. Петербургский комитет и Рабочая организация поручили В. II. Краснухе опубликовать заявление в «Искре»³⁸ . Ленинский план был осуществлен.

В 20-х числах июля на одной из встреч с руководителями организации ремесленников И. И. Радченко попал в поле зрения охранки. С этого времени за Шуваловским (такую кличку дали филеры И. И. Радченко) было установлено так называемое наружное наблюдение. Словно чувствуя сжимающиеся вокруг него щупальца охранки, И. И. Радченко связывает редакцию со своим заместителем Е. Д. Стасовой и членами пропагандистской группы Петербургского комитета В. Н. Шапошниковой (Цапля) и А. А. Шнеерсоном (Ерема, Конрад)³⁹.

Редакция «Искры» советует И. И. Радченко переменить местожительство, но он отвечает отказом, обещая работать более осмотрительно и уехать после возвращения В. П. Краснухи с лондонского совещания с редакцией⁴⁰. С этим его решением редакция «Искры» вынуждена была согласиться, поскольку получила сведения, что «Роберт («Рабочее Дело».— В. С.) хвалится, что получил письмо от знакомых Николая Петровича (Петербургского комитета. В. С.), утверждающих, что те шаги, которые делает Николай Петрович по отношению к Фекле (редакции «Искры».— В, С.), делаются вопреки их желанию, и что осенью они приедут и вышибут сделавших эти шаги. Это показывает,— писала Н. К. Крупская,— что надо ковать железо, пока горячо, и торопиться с официальным заявлением и закреплением сделанного»⁴¹ .

Выполняя указание редакции, И. И. Радченко вместе с И. Г. Леман, приехавшей в Петербург, проводит 28 и 29 июля в Териоках новое совещание с Е. Д. Стасовой и Н. Н. Штремером, на котором окончательно был согласован текст заявления, изданного в виде обращения Петербургского комитета (так стали называться объединившиеся комитет Петербургского «Союза борьбы» и группа «Искры») «Ко всем российским социал-демократическим организациям». Комитет призвал все местные организации «закончить, выражаясь словами автора «Что делать?», ликвидацию периода кустарничества, периода местной разобщенности, организационного хаоса и программной разноголосицы»⁴².

Принятием заявления не окончились распри внутри питерской социал-демократической организации. Прежде всего комиссия по реорганизации комитета действовала с прохладцей, так как в нее попали не самые лучшие, по выражению И. И. Радченко, члены Рабочей организации. Возможно, что медлительность в работе комиссии объяснялась и некоторым недовольством Рабочей организации заключенным с комитетом «Союза борьбы» соглашением. «Зачем вам понадобилось это объединение,—спрашивали И. И. Радченко члены Рабочей организации,— и без него прекрасно мы бы действовали, имея за собой все, а так ручаетесь ли вы, что Ваня (комитет Петербургского «Союза».— В. С.), какой бы он ни был новый, не внесет опять ереси по привычке. За этим надо следить»⁴³. И. И. Радченко убеждал их, что возврата к старому нет, так как теперь имеется верный страж завоеванного — газета «Искра».

Реорганизация Петербургского «Союза борьбы» — оплота «экономистов» — имела огромное значение в партийной жизни. «Это дело,— писал В. И. Ленин в июле 1902 г. И. И. Радченко,— может стать поворотным пунктом во всем нашем движении, и поэтому довести эту реорганизацию до конца — самая важная и самая настоятельная задача»⁴⁴ . Для активизации работы комиссии по реорганизации В. И. Ленин предлагает И. И. Радченко кооптировать в нее, как это он намечал ранее, новых членов Рабочей организации и вместе с ними довести дело до логического конца — окончательной перестройки работы Петербургской организации в духе «Что делать?». Возлагая эту ответственную задачу на И. И. Радченко, В. И. Ленин в то же время потребовал от него: «Аркадия Вы должны сберечь: Вы нам за него отвечаете, и мы Вас отдадим под суд, если Вы его не выгоните из Питера до ареста. Пусть не увлекается живой работой и не забывает, что жандармы тоже живы»⁴⁵ .

Успокаивая редакцию, И. И. Радченко сообщал, что работа идет по намеченному плану. Особенно активизировалась Рабочая организация, которая, «питая к Николаю Петровичу самое неприятное чувство, настаивает поскорее сказать одно: или он сторонник Феклы, или нет»⁴⁶. Опираясь на членов Рабочей организации, И. И. Радченко начинает создавать группу пропагандистов, в которую вошли наиболее передовые представители как Петербургского комитета, так и Рабочей организации. С помощью этой группы Аркадий надеялся централизовать всю работу в рабочих кружках и тем самым еще больше укрепить позиции искровцев. «Пока все говорит в пользу успеха этого,— писал он 2 августа в редакцию «Искры»,— а потому железо будет горячо не только до осени, когда приедет Вышибайло (А. С. Токарев.— В. С.), а и после зимних морозов»⁴⁷ .

Группа пропагандистов призвана была также выполнить очень важную задачу, поставленную В. И. Лениным: «в случае хотя бы самомалейшей ненадежности или уклончивости Вани» начать подготовку войны питерских искряков против остатков «экономизма» на два фланга. Ввиду этого В. И. Ленин советовал И. И. Радченко укреплять и расширять связи «в интеллигентской половине Вани... подготовлять отпадение искряков от людей половинчатых»⁴⁸ . Особенно подчеркивалась В. И. Лениным важность работы на другом фланге — среди рабочих. «Ваш кружок,— писал он И. И. Радченко,— превосходная почва, и Вы должны прежде всего добиться того, чтобы этот кружок развил, осознал и оформил свою вражду к Ване»⁴⁹ .

Для этого В. И. Ленин советовал И. И. Радченко давать в кружок «Что делать?», работу, направленную «именно и главным образом против «питерского» типа людей»⁵⁰. Когда кружок станет «сознательно и вполне искренским, сознательно и безусловно враждебным всей старой «питерщине», и «Рабочей Мысли» и «Рабочему Делу» и всякой половинчатости»⁵¹ , тогда он «поднимет «знамя восстания» против экономистов Вани и объявит прямой поход с целью завоевать на свою сторону всю Маню» (Рабочую организацию.— В. С.)⁵².

И. И. Радченко не смог в полной мере выполнить указания В. И. Ленина, так как 30 августа, спасаясь от неизбежного ареста, вынужден был срочно уехать из Петербурга⁵³ . Искровскую тактику и связь с редакцией поддерживали после отъезда Аркадия В. П. Краснуха, Е. Д. Стасова («друг Феклы, но увлекающийся местной работой»⁵⁴ ), В. Н. Шапошникова и А. А. Шнеерсон — от Петербургского комитета и И. И. Егоров (Нил)—от Рабочей организации. На их плечи и легла борьба с вышибаловцами — проводниками и защитниками гибнущего «экономизма» в Петербургской организации.

В конце августа в Петербургском комитете появились признаки надвигающегося раскола. На собрании представителей Петербургского комитета и комитета Рабочей организации А. С. Токарев (Вышибало) поднял знамя борьбы против объединения с искровцами и признания «Искры» руководящим органом. Демагогическими приемами ему удалось привлечь на свою сторону некоторых представителей кружков. Произошел раскол, который был закреплен принятым 8 сентября и впоследствии опубликованным отдельным листком протестом Рабочей организации против соглашения «Искры» с комитетом Петербургского «Союза»⁵⁵.

О питерском расколе редакция «Искры» сейчас же извещает Бюро Русской организации и отдельных агентов, с тем чтобы они оказали посильную и срочную помощь искровцам в Петербурге и не упустили из рук близкой победы. От Е. Д. Стасовой и В. П. Краснухи В. И. Ленин потребовал ответить на демарш Вышибалы и его сторонников «самой решительной и отчаянной войной», не боясь ни угроз, ни огласки, ни даже раскола «Союза»⁵⁶.

К концу сентября 1902 г. искровцы имели опору только в трех районах (из восьми), а остальные занимали колеблющуюся позицию или солидаризировались с вышибаловцами. В разгаре борьбы редакция доставляет в Петербург напечатанное заявление Петербургского комитета о солидарности с «Искрой», распространение которого, конечно, сыграло определенную роль в поляризации сил борющихся сторон.

А. Токарев и его последователи в своем стремлении очернить деятельность «Искры» и ее сторонников опускались до самых низкопробных приемов бульварной печати. Выступления вышибаловцев вызвали в Рабочем комитете двоякое отношение: с одной стороны, сомнения и колебания в правильности занятой пм позиции и, с другой — желание ознакомиться подробнее с программой «Искры» и ближайшими задачами организации в свете общепартийной работы. По взаимному соглашению (Петербургского и Рабочего комитетов) проводится ряд сходок, но конфликт уладить не удалось, и в октябре Рабочая организация окончательно порывает связь с искровцами, приняв решение, по которому члены Петербургского «Союза», признавшие организационные взгляды «Искры» и «Зари», а их — руководящими органами, исключались из «Союза» и с ними прекращались всякие организационные отношения⁵⁷

Ноябрьские аресты, ослабившие в равной степени «воюющие державы», привели к какой- то стабилизации положения в Питере. Искровцы из-за нехватки кадров не смогли активно продолжать борьбу против вышибаловцев, которые по той же причине не только не закрепили своего успеха, а, наоборот, стали подумывать о соглашении с искровцами⁵⁸ .

Редакция «Искры» в этот тяжелый для своих сторонников момент посылает в Петербург лучших своих людей: И. В. Бабушкина, А. П. Доливо-Добровольского, М. М. Эссен, а Бюро Русской организации — Г. И. Окулову⁵⁹ . Совместными усилиями готовилась Организация «Искры» к решающему этапу борьбы за Питер.

Прибывший в Петербург И. В. Бабушкин с присущей ему энергией принялся за работу.

3 января 1903 г., сообщая о положении в организации, он писал, что, очевидно, все держалось на И. И. Радченко⁶⁰ . Иными словами, Новицкая — так стал именоваться И. В. Бабушкин — укоряла остальных искровцев в недостаточно энергичной деятельности. К началу января И. В. Бабушкин вошел в районный комитет и в Центральный комитет Петербургского «Союза». Своей ближайшей задачей он поставил, передачу в его руки всей корреспондентской части «Союза», что дало бы ему возможность быть в курсе всех дел организации. Причину временного успеха вышибаловцев И. В. Бабушкин объяснял «только слабой энергией комитета», разбросанного по всему Питеру и редко обсуждавшего положение дел сообща. Продуктивной работе помимо всего очень мешала плохо поставленная конспирация. «Этот несчастный экономизм,— писал И. В. Бабушкин в редакцию,— расшатал все так, что все устои качнулись, и, черт бы его побрал, потому приходится азы зубрить»⁶¹ .

Казалось бы, что с приездом И. В. Бабушкина искровские дела в Петербурге поправятся, тем более что вышибаловцы обратились к Петербургскому комитету с заявлением о признании программы «Искры» и «Зари» и объявили о желании объединить свои силы для общей работы. Искровцы пошли им навстречу, выделив для переговоров трех человек и поручив комитетской редакции составить соответствующий листок⁶²

В. И. Ленин, анализируя историю борьбы в Петербургской организации, своевременно предупредил искровцев, что выжидательная позиция, которую они заняли в отношении вышибаловцев, абсолютно порочна. «Вышибаловцы,— указывал он,— неуклонно оттесняют вас, обманывают и не сегодня-завтра «вышибут» действительно и окончательно»⁶³ .

После ознакомления с материалами оппозиции В. И. Ленин в середине января вновь предостерегал питерских искровцев, что вышибаловцы надувают их «и водят за нос, уверяя в согласии с «Зарей» и «Искрой»»⁶⁴ . Единственный выход из создавшегося положения В. И. Ленин видел в развертывании самой решительной борьбы с оппортунистами: «Всякая проволочка и всякое примирительство с вышибаловцами было бы теперь не только архиглупо, но и прямо позорно»⁶⁵ ,— писал он 16 января 1903 г. Е. Д. Стасовой. Владимир Ильич советовал немедленно выпустить от имени Петербургского комитета листок, в котором предложил отвергнуть всякие примирительные заигрывания и подходы вышибаловцев и начать с ними решительную, беспощадную войну, «обличая их в переходе от социал-демократии к «революционно-социалистической» «Свободе»»⁶⁶ . Приветствуя энергичное и бескомпромиссное поведение И. В. Бабушкина, В. И. Ленин указывал: «Война вышибаловцам и к черту всех примирителей, людей с «неуловимыми взглядами» и мямлей!! Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан. Лучше 2—3 энергичных и вполне преданных человека, чем десяток рохлей»⁶⁷.

Несмотря на неоднократные требования В. И. Ленина приступить к решительным антивышибаловским действиям, петербургские искряки продолжали с ними контактоваться.

Е. Д. Стасова в письме от 22 (9) января 1903 г. разъясняла редакции, что переговоры с вышибаловцами хотя и не активно, но продолжаются, что это «делается отчасти из дипломатии, чтобы не дать литераторам соединиться с вышибаловцами»⁶⁸ .

Что же это за литераторы, угроза объединения которых с оппортунистами так тревожила искровцев? Дело в том, что еще в декабре 1902 г. внутри искровского комитета наметился новый раскол, предопределенный позицией редактора листков М. Я. Лукомского и всей литературной группы комитета. По сути дела их позиция по отношению к вышибаловцам была соглашательской, и, когда комитет захотел сменить редактора как человека «неуловимых взглядов», они выступили против этого решения. Чтобы не оказаться между молотом и наковальней, искровцы порой вынуждены были идти даже на переговоры с оппортунистами.

Положение усугублялось арестами искровцев — членов комитета И. В. Бабушкина и Ф. П. Шипулинского, и, хотя вместо них кооптировали А. П. Доливо-Добровольского и М. М. Эссен, на совместном заседании представителей рабочих кружков и комитета, которое решало вопрос о литературной группе, сторонники Лукомского неожиданно получили вотум доверия и объявили прежний состав искровского комитета неправомочным⁶⁹. Однако раскола еще не произошло — он только наметился. Пока же «между двумя половинами комитета произошло соглашение,— сообщала Е. Д. Стасова,— и будет идти совместная работа», чтобы «энергично, сообща действовать для поддержания начавшихся стачек»⁷⁰ .

Соглашение оказалось временным. Борьба против искровцев велась с прежним ожесточением, несмотря на то что два человека из группы Лукомского, отказавшись от проведения в жизнь программы пресловутого «демократизма», перешли к искровцам. В результате этой беспринципной борьбы и личных нападок со стороны литераторов, еще считавшихся и называвших себя искровцами, А. П. Доливо-Добровольский и М. М. Эссен вынуждены были выйти из комитета.

Для обсуждения создавшегося положения во второй половине февраля 1903 г. созывается общее собрание организаторов Петербургского комитета. Здесь-то и произошел окончательный разрыв с группой Лукомского, которая также стала именовать себя Петербургским комитетом РСДРП. Объявив себя последовательным и решительным сторонником «Искры», новый комитет под флагом защиты искровства, используя имеющиеся, хотя и незначительные, связи с рабочими, повел антиискровскую пропаганду, восстанавливая рабочих против прежнего Петербургского комитета. Н. К. Крупская, получив известие о новом расколе в Петербурге, писала 22 февраля 1903 г. Е. Д. Стасовой: «Ну и неразбериха же у вас в Питере! У нас все же нет ясного представления о положении дел. Как-то очень уж все случайно, настроение не улавливается»⁷¹.

Итак, со второй половины февраля 1903 г. в Петербурге действовали три (!) комитета: Петербургский комитет РСДРП (искровский), Петербургский комитет РСДРП (группа Лукомского и иже с ними) и «Комитет рабочей организации», иногда называвший себя Петербургским «Союзом борьбы».

Ни в одном из других городов борьба искровцев по завоеванию комитета не была столь длительной и ожесточенной, как в Петербурге. Основной причиной этого можно считать не только бешеное сопротивление «экономистов», но и невыполнение искровцами требования В. И. Ленина о более широком, и непременно с участием рабочих, обсуждении интриг как открытых оппортунистов — вышибаловцев, так и лукомцев — скрытых их последователей. Именно об этом свидетельствует письмо Е. Д. Стасовой, полученное редакцией 10 марта 1903 г. «Напрасно Вы думаете,— писала она,— что рабочие вооружены против комитета. Рабочих берегли от этой полемики, и они ничего не знают»⁷² (курсив мой.— В. С,).

Так через колебания, мучительные сомнения, разрывы с сегодняшними друзьями, а завтрашними врагами шло завоевание «Искрой» Петербургского «Союза борьбы». И если искровцы выстояли и даже укрепили свои позиции, то в этом несомненная заслуга В. И. Ленина, который повседневно руководил их борьбой, указывал новые пути, поправлял неверные шаги, вселял твердую уверенность в победу «Искры» и в Петербурге. Именно поэтому, когда были достигнуты первые успехи, питерские искровцы взволнованные слова привета и благодарности адресовали своему учителю В. И. Ленину. «Дорогой друг и высокочтимый товарищ! — писал ему И. И. Радченко.— Прежде всего от себя и своих друзей шлю Вам благодарность за поздравление с успехом, которым обязан Вам. Мы идем за Вами и от всей души желаем процветания Ваших сил для всего нашего движения»⁷³.

«Завоевание крепости зубатовщины». Завоевание Московского комитета — героическая страница в истории «Искры». Если в Петербурге главное свое внимание искровцы направляли на борьбу с «экономизмом», то в Москве им пришлось действовать на несколько фронтов сразу. Вся сложность работы в Москве заключалась в наличии зубатовских обществ.

«Зубатовщина,— отмечала А. И. Елизарова (Ульянова),—повлияла на распыление движения в Москве, создав кустарничество. Боязнь провокаторов заставляла часто обособляться, и стремление к объединению натыкалось на кружки, которые, как кроты, залезали в землю, отказывались упорно от идеи объединения.

О многих кружках мы узнали только после их провалов, некоторые маячили где-то неподалеку, но не поддавались выяснению и сближению»⁷⁴ .

Стремлению охранки оторвать рабочих от социал-демократического движения, объединить их вокруг умеренно-буржуазной интеллигенции во многом способствовали публичные выступления на зубатовских рабочих собраниях таких либеральных московских профессоров, как Озеров, Езерский и др. На первых порах все это, вместе взятое, принесло определенный успех, благодаря которому был создан так называемый «Рабочий совет», о котором С. В. Зубатов доносил в департамент полиции: «Мы организовали «Рабочий совет» из 17 человек, проведя туда всю агентуру. Обладая Советом, мы располагаем фокусом от всей рабочей массы и, благодаря этому рычагу, можем вертеть всею громадою»⁷⁵

Зубатовские общества внедрились в московское рабочее движение, установили связи со всеми районами, а на некоторых заводах и фабриках даже образовали свои отделения. Сторонники «полицейского социализма» растлевали сознание рабочих, отвлекали их от революционной борьбы. Помимо этого охранке удалось создать в Москве весьма активную агентуру, которая доставляла почти исчерпывающую информацию о социал-демократическом подполье. И наконец, московским искровцам пришлось также вести борьбу с «экономистами». И если борьба с «экономистами» в Московской организации увенчалась успехом, то борьба на фронте зубатовщины и провокатуры таких положительных результатов не дала вплоть до II съезда партии⁷⁶ .

Связи В. И. Ленина с московскими социал- демократами были заложены еще во время его пребывания в Москве, на пути из ссылки в Псков. Приезд В. И. Ленина в Москву обеспокоил Зубатова, который в срочной депеше в департамент полиции сообщал, что «известный в литературе (под псевдонимом Ильин) представитель марксизма Владимир Ульянов, только что отбывший срок ссылки в Сибири... поселился нелегально в квартире сестры своей Анны Ильиной Елизаровой, проживающей по Бахметьевской улице вместе с мужем своим Марком Тимофеевичем Елизаровым и сестрой Марией Ульяновой (все трое состоят под надзором полиции)»⁷⁷. Опасения Зубатова не были беспочвенны.

За несколько дней пребывания в Москве В. И. Ленин встретился с руководящими деятелями не только Московской, но и иногородних организаций, положив начало их связям с редакцией будущей «Искры». Однако эти связи не были долговременными. В ночь на 1 марта 1901 г. полиция арестовала членов МК, и в том числе М. И. Ульянову⁷⁸ и М. Т. Елизарова. После этого связи редакции «Искры» с Московским комитетом прервались и были восстановлены лишь зимой 1901 г.

В конце марта — начале апреля 1901 г. в Москве обосновался агент «Искры» Н. Э. Бауман, который еще в декабре 1900 г. был послан редакцией для работы в России по транспорту литературы. В конце концов он решил поселиться в Москве, чтобы восстановить прерванные связи с комитетом и наладить регулярное снабжение организации газетой «Искра». Сразу войти в контакт с комитетом Н. Э. Бауману не удалось. «Всякие следы социал-демократов исчезли на несколько месяцев», поэтому, когда в апреле были доставлены первые номера «Искры» и ее первомайская прокламация, их пришлось распространять, «хотя бы только среди интеллигенции при помощи —о, позор! — социалистов-революционеров...»⁷⁹

Весну и лето 1901 г. Н. Э. Бауман тщетно пытался связаться с Московским комитетом и с рабочими кружками. Потерпев неудачу, он из сторонников «Искры» создает небольшую организацию, которая главным образом занималась распространением искровской литературы. На заводы и фабрики она поступала случайно и в ограниченном количестве. В июне 1901 г. Н. Э. Бауман известил редакцию, что он создает в Москве центр искровской деятельности, который будет «через посредство местных связей расширять свои отношения от центра к периферии»⁸⁰ . Проводя в жизнь свой план, он связывает непосредственно с редакцией все пункты, с которыми установил сношения, а редакция «Искры» передает ему в свою очередь связи, имеющиеся в Центральном районе.

С приездом в Москву в конце июля — начале августа 1901 г. В. П. Ногина план Н. Э. Баумана принял определенные организационные формы. Они создают Московский отдел «Искры», который и должен был проводить искровскую линию. К августу Москва благодаря деятельности Н. Э. Баумана стала центром по распространению искровской литературы, которая доставлялась в Орехово-Зуево, Саратов, Самару, Казань, Астрахань, Нижний Новгород, Вятку, Тверь, Малмыж, Елабугу и в другие провинциальные организации⁸¹ . Поскольку доставка и распространение «Искры», по словам В. И. Ленина, были гвоздем нашего дела, редакция «Искры» предложила заикнувшемуся было о намерении восстановить местную организацию Н. Э. Бауману направить усилия именно на эту сторону, предоставив ведение местных дел Московскому комитету, тем более что Н. Э. Бауман был связан с основными путями транспортировки «Искры»: с болгарским, виленским, батумским и позднее дементьевским.

Н. Э. Бауман выполнил указания редакции «Искры» и в начале октября 1901 г. сообщил в редакцию: «Если у меня будет в достаточном количестве товара, то я могу удобно доставлять (без значительных проволочек) в Нижний, Казань, Самару, Саратов, Астрахань, Вятскую губернию, Тамбов, Центральный район, Ярославль, Кострому, Воронеж, Тверь, Орел. Со всеми этими пунктами установлены способы доставки... Постепенно я надеюсь поставить на должную высоту корреспондентскую часть в упомянутых городах, включая сюда еще Тулу, Калугу и другие города этого района»⁸². Учитывая свои растущие связи, Н. Э. Бауман просит редакцию «Искры» употребить «все усилия, чтобы доставить... как можно больше товара»⁸³ .

Выполнение Н. Э. Бауманом общепартийных функций значительно облегчилось к этому времени, так как в августе он связался с членом Московского комитета, избежавшим ареста⁸⁴ . Последний осенью ожидал включения в работу еще нескольких человек. Член комитета принял предложение Н. Э. Баумана работать сообща. Однако окончательного соглашения не произошло, так как Н. Э. Бауман, заметив за собой слежку, выехал из Москвы⁸⁵ , а 27 сентября вновь сформированный Московский комитет (Л. Л. Никифоров, В. Л. Шанцер, И. И. Скворцов-Степанов и др.) был арестован.

Вскоре после этого провала руководство в МК РСДРП захватили сторонники «экономизма»: С. И. Апенченко, Б. Б. Веселовский и А. И. Унксов.

Возвратившись в Москву, Н. Э. Бауман встречается с Л. М. Хинчуком, который впоследствии вспоминал: «Приблизительно в конце 1901 г. я был в Туле. У нас была группа, состоявшая из следующих лиц: А. Д. Цюрупа, я, Александр Григорьевич Шлихтер, Софья Николаевна Луначарская... Платон Васильевич Луначарский — врач. Мы тогда были группой искровцев в Туле... с Москвой связи не было, и мы командировали Цюрупу в Москву... выяснилось, что в Москве существует рабочедельческий комитет, и решено было, что надо туда поехать на постоянную работу; в качестве нелегального работника и я поехал. Приезжаю в Москву, застаю в комитете только троих — Апенченко С. П., Веселовского Б. Б. и Унксова А. И.

...В Москве в это время был еще старик Никифоров Л. Л., через него я и связался с Апенченко... а на другой день его арестовали, и я остался один со связями. Вскоре мы организовали комитет искровцев... из трех лиц: «Вайнштейн, Теодорович и я. Затем пришлось восстанавливать все связи»⁸⁶, которых на деле оказалось совсем немало: 50—60 рабочих и плюс еще комитетская касса. С этим-то комитетом (в лице Л. М. Хинчука) Н. Э. Бауман и установил связь, рассчитывая с его помощью и при поддержке рабочих кружков создать в Москве крупный центр искровской деятельности⁸⁷.

Осуществить свой план Н. Э. Бауману не удалось. Появившийся в Москве представитель Заграничного союза русских социал-демократов М. Коган выступил с антиискровской платформой, агитируя одновременно за быстрейший созыв II съезда. И в этот момент в городе появляется еще два (!) комитета. Вот что писал по этому поводу Н. Э. Бауман в редакцию «Искры»: «Недели три тому назад я вступил в соглашение с одной местной группой, имеющей порядочные связи с рабочими... Проектировали организовать комитет. Но вот недели I 1/2 тому назад приезжает союзник с документами о расколе с «Искрой» и т. п. Надо сказать, что до появления союзника здесь при самых тщательных изысканиях ничего нельзя было найти, кроме упомянутой группы. Союзник кликнул клич, и вдруг на собрании оказалось два «комитета». Комитеты эти ничем себя не проявили. На собрании союзник при помощи резолюции и отчетов последнего съезда⁸⁸ внушал неприязнь и требовал прекращения сношений с «Искрой». Буквально группе, которая согласилась работать со мной, грозили бойкотом, раз она будет иметь сношения с «Искрой». Союзник говорил, что они не имеют права бросить «Рабочее Дело»... грозил, что, соединяясь с «Искрой», москвичи будут оторваны от всех комитетов, так как все комитеты признают только «Рабочее Дело». Новоявленные 2 комитета вполне сочувственно отнеслись к речам союзника и уже объявили в опале группу, союзную с нами. Никто из наших по конспиративным соображениям не был на этом собрании. На днях я буду иметь переговоры с 2 комитетами. Посмотрим, что это за птицы»⁸⁹ . Намеченная встреча не состоялась— Н. Э. Баумана известили, что комитеты «в отъезде».

Используя оставшиеся у дружественной группы связи, Н. Э. Бауман и его сподвижники вступили в непосредственные контакты с рабочими кружками. Наличие у искровцев литературы, снабжение ею кружков, острая постановка вопросов партийной жизни и улучшение конспиративных навыков в работе — все это способствовало укреплению их авторитета среди рабочих. Такой оборот дела явно не устраивал последователей «экономизма», которые были и в этой, так называемой дружественной группе. Они стали игнорировать искровцев в решениях вопросов партийной деятельности, стараясь оттеснить их от рабочих кружков⁹⁰

Сообщая о событиях в Москве, о стремлении «экономистов» изолировать искровцев и создать комитет рабочедельческого толка, Н. Э. Бауман писал в редакцию «Искры»: «Они («экономисты».— В. С.) стараются извести нас обструкцией. Конечно, такая тактика тормозит дело, но в конце концов они ничего не достигнут, так как мы имеем теперь адреса рабочих, которым страшно нравится «Искра». Они говорят, что это единственный орган не сухой»⁹¹ .

Деятельность Н. Э. Баумана получила довольно высокую оценку со стороны И. Г. Леман, которая писала 12 декабря 1901 г. в редакцию «Искры»: «Из всех мест, где я была, по-моему, лучше всего, разумнее всего и основательнее всего дело ведется и поставлено у Грача (Н. Э. Баумана.— В. С.). Гораздо более правильное понимание общих организационных задач... и действительно поставлено более менее солидно; так что можно рассчитывать на будущее. Одним словом, все идет к тому, что мы здесь будем господами положения»⁹².

Опираясь на рабочие кружки, искровцы во главе с Н. Э. Бауманом добились от Московского комитета заявления, что в созываемом рабочедельцами съезде обязательно должна принимать участие и «Искра»⁹³ . «Экономизм» в Москве стал сдавать свои позиции, а «Искра» — укреплять. Это не замедлило сказаться на денежных сборах Н. Э. Баумана, который в декабре 1901 г. выручил в Москве за искровскую литературу 146 р. 35 к.⁹⁴ , а потребность Московской организации в «Искре» возросла до 2 тыс. экз. каждого номера⁹⁵ .

После ареста Б. Б. Веселовского (22 января 1902 г.) и С. И. Апенченко (7 февраля 1902 г.) все связи сосредоточились в руках Л. М. Хинчука, который вместе с С. Л Вайнштейном и И. А. Теодоровичем организовал уже чисто искровский комитет. Н. Э. Бауман в его состав не входил⁹⁶ . Однако и этот комитет проявил некоторые колебания по отношению к антиискровским группам, изъявив согласие приобрести литературу «Рабочего Дела» и группы «Свобода». 27 января 1902 г. И. Г. Леман после свидания с членами Московского комитета возмущенно писала по этому поводу: «Коля выкинул невероятную глупость... Сегодня Коля согласился исправить свой промах»⁹⁷.

Несмотря на эти колебания, Московский комитет в начале 1902 г. еще раз подтвердил свои симпатии к «Искре», безоговорочно поддержав ее инициативу по изданию первомайской прокламации. Принимая во внимание это обстоятельство и широкие периферийные связи Н. Э. Баумана, Н. К. Крупская поручила ему добиться до 1 марта принятия проекта первомайского листка в Москве, Нижнем Новгороде, Туле, Твери, Тамбове и Воронеже⁹⁸ . Арест помешал Н. Э. Бауману выполнить поручение редакции, а в апреле по адресам, взятым в Киеве при аресте В. Н. Крохмаля, жандармы «ликвидировали» основные московские связи Н. Э. Баумана, схватив Ю. А. Рукипу, М. М. Меерсона, П. П. Ногина и др. Правда, жандармский погром не коснулся Московского комитета, и в первой половине марта редакция переслала комитетскую явку Л. О. Канцель для работы в Москве.

Благодаря содействию И. И. Радченко, который в феврале 1902 г. побывал в Москве, редакция установила переписку с Л М. Хинчуком. Поскольку МК РСДРП по сути дела был искровским, ему не стоило большого труда провести постановление «ежемесячно отчислять 50 рублей в пользу «Искры»»⁹⁹ Совместными усилиями Л. М. Хинчук и Л. О. Канцель продолжили работу в комитете. «Здесь дела хороши,— сообщала Л. О. Канцель в редакцию,— после провала постепенно завязываются все связи. Комитет вполне сочувствует Фекле (редакции «Искры».— В. С.). Майских просят 10 000»¹⁰⁰ .

Московский комитет прочно стоит на искровской позиции, хотя у него и проскальзывает недовольство изданиями «Искры». 17 апреля 1902 г. Л. М. Хинчук писал в редакцию «Искры»: «Прокламация майская написана хорошо, чрезвычайно выдержана со стороны направления, но мало популярна»¹⁰¹ . Однако все это не отражалось на местной работе, и М. А. Сильвин, посетивший Москву, сообщая редакции, что дело там поставлено хорошо, просил передать представительство в этом городе Л. Хинчуку¹⁰² . Решающую роль в ликвидации некоторых колебаний комитета сыграла работа В. И. Ленина «Что делать?», доставленная в Москву М. А. Сильвиным¹⁰³ .

Комитет восстановил связи с фабриками и заводами, и число членов организации, по свидетельству И. А. Теодоровича и Л. М. Хинчука, в апреле 1902 г. достигало 40 человек, составлявших семь кружков¹⁰⁴. Московский комитет начал подготовительную работу к проведению первомайского праздника, но все было прервано последовавшими один за другим провалами. В ночь на 21 апреля были проведены первые аресты членов Московской организации, в том числе и Л. М. Хинчука, а в иочь на 1 мая вторая волна арестов окончательно обессилила организацию¹⁰⁵ . «Здесь гигантский провал,— сообщала Л. О. Канцель.— Провалился, между прочим, и Федоров (Хинчук.— В. С.)... Собственно, все осталось на мне. Не могу решить, что делать — складывать ли все здание по кирпичу или бросить все. Это очень жалко»¹⁰⁶. В ответ Н. К. Крупская просила Л. О. Канцель: если есть «хоть какая возможность — оставайтесь в Москве, нам важно иметь там хоть одного человека»¹⁰⁷ . Л. О. Канцель не смогла уже выполнить поручение редакции «Искры» — 5 мая она была арестована¹⁰⁸ .

Редакция «Искры» предпринимает меры, чтобы поскорее поправить свое положение в Москве. Не зная еще об аресте Л. О. Канцель, Н. К. Крупская дает указание Ф. В. Ленгнику, И. И. Радченко и Бюро Русской организации об оказании ей всемерной помощи.

Арест Л. О. Канцель не прервал связи редакции «Искры» с Москвой. Уже 24 мая редакция получила письмо от «наследника Федорова» — Е. И. Поповой (Радченко), которая сообщала о московских делах¹⁰⁹. Н. К. Крупская с радостью ухватилась за представившуюся возможность возобновить связи с Москвой. Она просила Попову впредь писать обстоятельнее и аккуратнее. Последовавший провал не был полным крахом организации. Избежали ареста члены комитета И. А. Теодорович, С. Вайнштейн, с которыми, безусловно, находилась в контакте Е. И. Попова. Она была также связана с Тамбовом, Нижним Новгородом, Петербургом и Либавой. Сохранились конспиративные связи и в самой Москве. Благодаря им удалось заполучить записку Витте о фабричном законодательстве, которую редакция «Искры» просила переслать как можно скорее¹¹⁰. Способствовал укреплению налаживающихся связей редакции с Московским комитетом вездесущий И. И. Радченко.

Мы не знаем всего состава Московского комитета после апрельско-майских провалов, но письма Е. И. Поповой позволяют судить, что он действовал, расширял свои городские и иногородние связи.

18 июля Е. И. Попова просила редакцию напечатать в «Искре», «что Московский комитет постановил отчислять в кассу «Искры» 20% со всех доходов» и выразил «товарищу Ленину горячую благодарность за «Что делать?»»¹¹¹ .

«Ваше сообщение... очень обрадовало нас»,— отвечала Н. К. Крупская и просила Е. И. Попову подробнее информировать о Московском комитете, его организации, о связях с рабочими и их отношении к «Искре» и «Что делать?». Здесь же она посоветовала опровергнуть заявление «Рабочего Дела» и Бунда о том, что все комитеты относятся отрицательно к брошюре В. И. Ленина и к организационным планам «Искры». «Если Московский комитет, как мы имеем основание думать, судя по выраженной им благодарности Ленину, относится к нам дружественно,—писала Н. К. Крупская,—хорошо было бы, чтобы он как-нибудь печатно заявил это. Это имело бы большое значение в настоящее время»¹¹² .

В. И. Ленин в свою очередь поблагодарил москвичей «за выражение сочувствия и солидарности», а также пожелал, чтобы комитет публично заявил о солидарности с идеями «Что делать?» и призвал все комитеты руководствоваться этой работой. В. И. Ленин писал Московскому комитету: «Было бы весьма желательно, чтобы свою солидарность с моей книгой Московский комитет облек в форму заявления, которое бы и появилось в «Искре» немедленно... Ваше выражение благодарности за «Что делать?» мы поняли и могли, разумеется, понять только в том смысле, что в этой книге вы нашли ответы на ваши собственные вопросы, что вы сами из непосредственного знакомства с движением вынесли то убеждение в необходимости более смелой, более крупной, более объединенной, более централизованной, более сплоченной вокруг одного газетного центра работы,— которое формулировано и в этой книге. А раз это так, раз вы действительно пришли к такому убеждению,— желательно, чтобы комитет открыто и громко заявил это, приглашая и другие комитеты работать вместе с ним в том же направлении, держась за ту же «ниточку», ставя себе те же ближайшие организационнопартийные цели»¹¹³.

После опубликования в № 22 «Искры» заявления Московского комитета об отчислении 20% доходов в пользу «Искры» редакция связывает Бюро Русской организации со своими московскими корреспондентами.

Для укрепления своих рядов редакция «Искры» посылает в Москву В. В. Кожевникову (Наташу). Собирался обосноваться там же и В. А. Носков. Учитывая начавшуюся за И. И. Радченко слежку, редакция «Искры» предложила ему выехать из Петербурга в Москву¹¹⁴ .

2 сентября В. В. Кожевникова известила редакцию о благополучном приезде в Москву, где «натолкнулась на очень хорошую «нашу» публику, которая обещала мне дать точные указания»¹¹⁵ . Не сразу Наташе удалось связаться с членами комитета, но она не теряла времени и уже 6 сентября сообщила редакции, что теперь может принимать, хранить и распространять литературу¹¹⁶ .

Выступая впоследствии на совещании в ист- парте МК ВКП(б), В. В. Кожевникова говорила: «В Москве работа велась на принципах децентрализации; каждый член комитета и каждый агент «Искры» должны были иметь свою периферию, и работники периферии не должны были встречаться друг с другом из опасения провокации. С. Вайнштейн и И. Теодорович должны были вести сношения с рабочими. У меня была связь с заграницей и другими городами и снабжение литературой»¹¹⁷ .

Не осталось безучастным к Москве и Бюро Русской организации, которое в первой половине сентября направило «для подкрепления тамошних сил» Г. И. Окулову¹¹⁸ . «Вначале наши отношения с Наташей не совсем ладились, так как пославшие нас организации недостаточно разграничили наши функции, — вспоминала Г. И. Окулова.— Позднее это уладилось»¹¹⁹ .

До 10 сентября В. В. Кожевникова дважды встречалась с членами комитета, которые произвели на нее довольно хорошее впечатление. «Они вполне наши,—писала она.—Об этом можно сказать и из того, что, когда я им выяснила важность для «Искры» в настоящее время, чтобы хоть несколько групп высказались прямо и открыто в печати, что они разделяют взгляды «Искры» и считают ее своим органом, они согласились довольно скоро и на днях дадут мне на просмотр это заявление»¹²⁰ . Комитет пошел еще дальше по пути вхождения в общероссийскую работу, изъявив готовность выделить человека, который отошел бы от местных дел «и посвятил себя общероссийской, для организации «Искры», работе»¹²¹ .

Таким образом, Московский комитет по двум важнейшим вопросам партийной жизни полностью солидаризировался с «Искрой», проявив последовательность и во взаимоотношениях с ее агентом, предоставив ему право сноситься от имени комитета с редакцией «Искры», периферией и Бюро Русской организации, хотя официально В. В. Кожевникова еще не входила в комитет.

Московский комитет сдержал свое обещание. Он выработал заявление о признании «Искры» руководящим органом, которое 13 сентября было послано в редакцию для опубликования в «Искре»¹²² . Социал-демократическая организация второй столицы окончательно стала искровской, преодолев имевшиеся в ней на определенном этапе «экономистские» устремления. «Рабочедельцев, как я ни спрашивала, нигде решительно нет,— радовалась В. В. Кожевникова,— их просто с огнем не найдешь... о «Рабочем Деле» забыли окончательно, даже спрашивают, существует ли оно теперь. Ваши дела куда лучше, чем думаете вы сами, везде относятся с большим интересом, ждут с громадным интересом вашей литературы, ждут, как вы отнесетесь к такому-то и такому-то факту. Только вашей литературы и ждут, только ее и читают, только на нее и смотрят, как на руководство. Я думаю, что ваше влияние настолько уже широко и велико, что ваш успех зимний окончательно обеспечен, за здешнюю публику можно ручаться»¹²³

Редакция «Искры» с удовлетворением встретила заявление Московского комитета. «Заявление пришлось очень ко времени»¹²⁴ ,— писала Н. К. Крупская В. В. Кожевниковой. Тем временем В. В. Кожевникова и Г. И. Окулова все более входили в курс дела, убеждаясь, к сожалению, что в комитете не все благополучно, хотя он это от них и скрывал тщательно. Очень остро чувствовался недостаток в опытных организаторах, что можно было преодолеть, введя в состав комитета двух искровских агентов. Но комитет по-прежнему воздерживался от их кооптации. На помощь Наташе и Зайчику редакция срочно посылает В. Л. Коппа и Н. Л. Мещерякова (Лэди), дает указание в Петербург и Киев, чтобы они помогли москвичам литературой.

После приезда в Москву Н. Л. Мещерякова В. В. Кожевникова 5 ноября встретилась с ним и наметила план кампании по вхождению в комитет, поскольку «вследствие преград, которыми обставляет себя Старуха (в данном случае Московский комитет.— В. С.), мы еще не можем быть настолько полезными, насколько могли бы»¹²⁵. Намерения искровцев были подсказаны жизнью, так как при сложившихся отношениях они не могли в полной мере влиять на ход работы Московского комитета и даже, не зная истинного положения дел в организации, поведать о ее жизни и нуждах в корреспонденциях для редакции «Искры». Поэтому они решили предъявить ультиматум комитету, и, если он откажется их кооптировать, «ссылаясь опять- таки на то, что «у нас все благополучно», мы тогда заявим, что мы оба лишние, что если у них так много народу, то пусть выделят людей своих для общерусских наших дел, мы передадим им все, что у нас есть, а сами поедем туда, где дело обстоит не так благополучно, как у них»¹²⁶.

Редакция «Искры», используя свой авторитет, в письме Московскому комитету от 6 ноября рекомендует принять в состав комитета В. В. Кожевникову, Н. Л. Мещерякова и Г. И. Окулову. Под давлением редакции и ее московских представителей комитет кооптировал Н. Л. Мещерякова, а В. В. Кожевниковой и Г. И. Окуловой предоставил самые широкие полномочия по делам Организации «Искры» и Организационного Комитета¹²⁷ .

Успех был полный, но недолгий. С помощью провокаторов Серебряковой, Глебова и Гузеева Московское охранное отделение шаг за шагом раскрывало связи Московского комитета и в ночь на 28 ноября нанесло удар по организации. На явочной квартире были арестованы С. Л. Вайнштейн, В. В. Кожевникова, Н.Л. Мещеряков, И. А. Теодорович. В это же время были схвачены еще 13 наиболее активных членов организации. На свободе осталась Г. И. Окулова, но, не имея никаких связей, она не могла скрыться и 9 декабря также была арестована¹²⁸ .

Вновь решающую роль сыграла Е. И. Попова, возобновившая через Е. Д. Стасову переписку с редакцией «Искры». Стараниями Е. И. Поповой и Л. С. Цейтлина комитет был восстановлен и обратился в редакцию «Искры» с просьбой прислать организаторов и адреса для переписки. Редакция немедленно направляет в Москву А. Г. Орлова (Рузова), который по приезде сразу же вошел в состав комитета.

В это время Московский комитет получил и «литературное» подкрепление в виде 3 с половиной пудов искровских изданий, посланных из Киева.

В течение двух месяцев после ноябрьского провала комитет восстановил свои связи с Петербургом, Тулой, Нижним Новгородом, Киевом, Бюро Русской организации и ОК и даже создал организацию по доставке литературы в другие города. Вместе с тем следует отметить, что в этот период Московский комитет имел слабые связи с рабочими кружками. Состоял он из трех человек: А. Г. Орлова, Л. С. Цейтлина и В. И. Батырева¹²⁹. Комитет еще раз во всеуслышание подтвердил свою приверженность к «Искре», признав Организационный Комитет и одобрив возлагавшиеся на него функции.

Так, преодолевая сопротивление «экономистов», разоблачая зубатовские общества, неся из-за провокаторов и провалов огромные людские и материальные потери, организация «Искры» одержала еще одну победу, завоевав на свою сторону комитет второй столицы.

Примечания:

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч.. т. 46, стр. 185.

² Там же.

³ История становления комитетов на искровские позиции — это поучительные страницы борьбы с оппортунизмом и проявлением кустарничества в российской социал-демократии. Борьба за искровское влияние в Петербургском «Союзе» отличается по своему накалу и некоторым специфическим особенностям от борьбы в Одесском или, скажем, в Киевском комитетах партий. В силу задач, поставленных перед настоящим исследованием, мы не можем рассказать о работе искровцев во всех местных организациях и поэтому ограничимся социал-демократическими организациями двух столиц: Петербурга и Москвы.

⁴ Данному вопросу специально посвящен ряд статей. Назовем хотя бы работы А. Ильина-Женевского  «Как «Искра» завоевала Петербург» («Красная летопись», 1925, № 4) и «Второй съезд партии и Петербургская социал-демократическая организация» («Красная летопись», 1928, № 2), а также статью Н. В. Юхневой «Первые искровцы в Петербурге» («Вестник Ленинградского университета», 1961, № 8, вып. серия истории, языка и литературы). Некоторые сведения общего характера имеются в брошюре Ю. 3. Полевого «Ленинская «Искра» и искровские организации в России» (М., 1941), статьях В. В. Королевой «Деятельность В. И. Ленина по установлению связей редакции «Искры» с Россией (февраль 1900 — февраль 1902)» («Труды Казанского авиационного института», 1962, вып. 69, общественные науки) и Ф. Ф. Захарова «Русская организация «Искры» (январь 1902 — август 1903 г.)» («Ученые записки Куйбышевского государственного университета им. В. В. Куйбышева», 1958, вып. 20, ч. 1, общественно- политические науки), а также в «Очерках истории Ленинградской организации КПСС» (Л., 1961).

⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 2, он. 1, ед. хр. 509, л. 40 об.

⁶ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 5. ч. 6, лит. С, л. 68.

⁷Там же, л. 78—78 об.

⁸ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 5, ч. 6, лит. С, л. 149—149 об.

⁹ Н. К. Крупская советует В. И. Ногину литературу «Союзу» продавать, а не давать даром. Она просила его запросить «Союз», нужна ли ему литература еще, и если да, то сколько (ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1694, д. 1 об.).

¹⁰ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 5, ч. 6, лит. Ф, л. 38—39, 41—41 об., 57 об. — 59 об.

¹¹ ЦПА ИМЛ, ф. 2, он. 1, ед. хр. 509, л. 50

¹² ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 5, ч. -6, лит. С, л. 293—293 об.

¹³ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901 г., д. 825, ч. 2. л. 16.

¹⁴ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 5, ч. 6, лит. С, л. 293 об. — 294 об.

¹⁵ Были арестованы: Степан Радченко, Лилия Бархатова, Ревекка Рубинчик, Августа Минская, Елизавета Мандельштам, Александр Малченко и др. (ЦГАОР, ф. 102, 00, д. 5, ч. 13, лит. С, т. 2, л. 54—50).

¹⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8у. ед. хр. 28197, л. 3

¹⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8у, ед. хр. 28190, л. 2

¹⁸ ЦГАОР. ф. 102, 00, 1901 г., д. 825, ч. 3, л. 149

¹⁹ ЦГАОР, ф. 102, VII д-во. 1902 г., д. 128, т. 2, л. 16 об. — 17.

²⁰ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901 г., д. 825, ч. 5, л. 1

²¹ Съезд состоялся в Белостоке и конституировался в конференцию.

²² ЦПА ИМЛ, ф. 2, oп 1. ед. хр. 822, л. 4 об.- 5.

²³ ЦПА ИМЛ, ф. 24, он. 4н, ед. хр. 1683, л. 4.

²⁴ ЦПА НМЛ, ф. 2, on. J, сд. хр. 782, л. 6

²⁵ «Неделя» № 47, 15—21 ноября 1964 г.

²⁶ «Неделя» № 47, 15—21 ноября 1964 г.

²⁷ «Демократические» принципы построения социал-демократических организаций, которые отстаивали «экономисты», предопределяли при сформировании комитетов, во-первых, так называемое выборное начало снизу доверху и, во-вторых, отводили комитетам роль исполнительных органов всех организаций. Как правило, до лета 1902 г. местные организации строились по этому принципу. Наиболее яркое выражение «демократизм», или «выборное начало», получил в Петербургском «Союзе борьбы». 25 сентября 1902 г., излагая организационные взгляды лидера питерских «экономистов» А. С. Токарева, А. А. Шнеерсон сообщал в редакцию: «...выступал Вышибало (А. С. Токарев. — В. С.). Он говорил в течение I 1/2 часа... Вот тип местной организации, который он предложил на собрании. На каждом заводе нужно создать центральный заводской кружок, который будет руководить борьбой этого завода, представляя из себя заводской комитет... Этот центральный заводской кружок избирает одного представителя, который присутствует на сходке всех заводов района. Эта районная сходка выбирает одного представителя, и, таким образом, вместе с другими выборными района они составляют районный комитет... Эти районные комитеты выбирают из себя Центральный Комитет... Самый важный принцип предлагаемой организации таков. Инициатива принадлежит всем членам организации. ЦК может точно так же выступать как инициатор, но ни одно решение не может быть проведено в жизнь без согласия ²/₃ всей организаций. Поэтому ЦК является только исполнительным органом решений всей организации» (ЦПА ИМЛ. ф. 24, оп. 19н, ед. хр. 21043, л. 14 об. —15).

²⁸ ЦПА ИМЛ. ф. 24, оп. 8н, ед. хр. 1668, л. 2.

²⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1. ел. хр. 782, л. 14.

³⁰ Там же, л. 10 об.

³¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 192.

³² Там же, стр. 193.

³³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 193—194.

³⁴ Там же, стр. 194—195.

³⁵ Там же, стр. 195.

³⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 195.

³⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 2, он. 1, ед. хр. 782, л. 20.

³⁸ Там же, л 38.

³⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 782, л. 20, 39.

⁴⁰ Там же, л. 39 об.

⁴¹ Там же, л. 23.

⁴² «Искра» № 26, 15 октября 1902 г

⁴³ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 782, л. 31.

⁴⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 192

⁴⁵ Там же, стр. 219.

⁴⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед, хр. 782, л. 34 об.

⁴⁷ Там же, л. 35.

⁴⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч. т. 46, стр. 204.

⁴⁹ Там же.

⁵⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 204—205.

⁵¹ Там же, стр. 205.

⁵² Там же.

⁵³ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1426, л. 14—14 об.

⁵⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 903, л. 1 об.

⁵⁵ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901 г., д. 825, ч. 10. л. 146.

⁵⁶ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 227,

⁵⁷ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 5, ч. 6, лит. Ф, л. 107.

⁵⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 871, л. 18 об.

⁵⁹ Г. И. Окулова 29 декабря 1902 г. была арестована в Москве и приехать в Питер не смогла (ЦГАОР, ф. 102, VII д-во, 1902 г., д. 128, т. 1, л. 10 об.).

⁶⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 2, оп 1, ед. хр. 906, л. 2 об.

⁶¹ Там же, л, 3. 4.

⁶² ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1417, л. 13 об.

⁶³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 254.

⁶⁴ Там же, стр. 255.

⁶⁵ Там же, стр. 255—256.

⁶⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 256.

⁶⁷ Там же.

⁶⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр, 1417, л. 16.

⁶⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 920, л. 15.

⁷⁰ Там же, л. 18 об — 19.

⁷¹ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед хр. 920, л. 20 об.—21

⁷² ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 920, л. 24 об

⁷³ «Вопросы истории КПСС», 1960, № 6, стр. 119.

⁷⁴ Цит. по кн.: «Из истории Московской организации ВКП(б) (1894—1904)». М., 1947, стр. 71—72.

⁷⁵ «Каторга и ссылка», 1925, № 1, стр. 11.

⁷⁶ «Завоевание крепости зубатовщины есть вопрос долга ж чести обновленной партии»,— подчеркивалось в «Докладе о Московском социал-демократическом движении на II съезде РСДРП» (см, «Второй съезд РСДРП, Протоколы», стр. 639).

⁷⁷ «Красный архив», 1933, т. 7, стр. 131.

⁷⁸ Арест М. И. Ульяновой был большим уроном для организации еще и потому, что на ее адрес доставлялись чемоданы с литературой (ЦПА ИМЛ, ф. 2 on. 1, ед. хр. 434, л. 21).

⁷⁹ «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 632

⁸⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 514, л. 9 об

⁸¹ См. «Пролетарская революция». 1939, № 1, стр. 225

⁸² «Из истории Московской организации ВКП(б)», стр. 81.

⁸³ «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 566.

⁸⁴ Единственным членом МК, который избежал ареста, был JI. JI. Никифоров. Очевидно, Н. Э. Бауман установил контакты именно с ним.

⁸⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8у, ед. хр. 28183, л. 1

⁸⁶ «Искровский период в Москве». М., 1928, стр. 75—76.

⁸⁷ ЦГАОР, ф. 102, 00, д. 825, 190J г., ч. 2, л. 15 об.

⁸⁸ Н. Э. Бауман имеет в виду «объединительный» съезд заграничных организаций РСДРП, который происходил в Цюрихе 4—5 октября 1901 г.

⁸⁹ «Историк-марксист», 1941, № 1, стр. 82—83.

⁹⁰ См. «Искровский период в Москве», стр. 76.

⁹¹ «Пролетарская революция», 1939, № 1, стр. 227.

⁹² «Искровский период в Москве», стр. 75.

⁹³ См. «Из истории Московской организации ВКП(б)», стр. 85.

⁹⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8у, ед. хр. 28186, л. 1.

⁹⁵ См. Ленинский сборник VIII, стр. 217.

⁹⁶ Л. М. Хинчук вспоминал: «Я имел свидание с Бауманом, когда был в комитете, но постоянного контакта мы не устанавливали» («Искровский период в Москве», стр. 76).

⁹⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8у, ед. хр. 28190, л 2.

⁹⁸ ЦГАОР, ф. 102, 00, д. 825, 1901 г., ч. 3. л. 150 об

⁹⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 7у, ед. хр. 28165, л. 1.

¹⁰⁰ «Искровский период в Москве», стр. 78.

¹⁰¹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 7у, ед. хр. 28165, л. 1.

¹⁰² ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. х,р. 822, л. 5.

¹⁰³ М. А. Сильвин доставил в Москву литературы на 381 р. 95 к.

¹⁰⁴ См. «Искровский период в Москве», стр. 80.

¹⁰⁵ См. «Искра» № 21, 1 июня 1902 г.

¹⁰⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 24, осп. 4н, ед. хр. 1431, л. 3 об.; ЦГАОР, ф. 102, 00, д. 825, 1901 г., ч. 7, л. 101.

¹⁰⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1431, л. 3 об.

¹⁰⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8н, ед. хр. 1668, л. 1 об.

¹⁰⁹ ЦПА ИМЛ. ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1431 л. 15 об

¹¹⁰ Там же, л. 17

¹¹¹ ЦПА ИМЛ, ф. 24. оп. 4н, ед. хр. 1431, л. 18; ф. 2. on. 1, ед. хр. 782, л. 19.

¹¹² ЦПА ИМЛ, ф- 24, оп. 4н, ед. хр. 1431, л. 19.

¹¹³ В. И. Ленин. Полн, собр. соч., г. 46, стр. 222—223.

¹¹⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 24. оп. 4н, ед, хp. 1426. л. 6.

¹¹⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр, 28264, 2 об.

¹¹⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28264. л. 4 об.— 5.

¹¹⁷ «Искровский период в Москве», стр. 87.

¹¹⁸ См. «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 159.

¹¹⁹ «Искровский период в Москве», стр. 107

¹²⁰ «Искровский период в Москве», стр. 102.

¹²¹ Там же.

¹²² ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28264, л. 8—8 об. Заявление Московского комитета было опубликовано в № 26 «Искры» 15 октября 1902 г.

¹²³ «Искровский период в Москве», стр. 98—99.

¹²⁴ ЦПА ИМЛ, ф. .24, оп. 9у, ед. хр. 28264, л. 9.

¹²⁵ ЦПА НМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28264, л. 29 об.

¹²⁶ Там же, л. 22 об.

¹²⁷ Там же, л. 25 об.— 26, 36.

¹²⁸ ЦГАОР, ф. 102, 00, д. 825, 1901 г., ч. 10, л. 298; ч. 10, лит. А, л. 122

¹²⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, он. 4н, ед. хр. 1423, л. 3.

 

 

3. Ближе к центрам движения!

Решающее значение в деле завоевания местных комитетов сыграло непосредственное руководство В. И. Лениным деятельностью Русской организации «Искры». Впоследствии, вспоминая период завоевания Петербургского комитета, И. И. Радченко писал Е. Д. Стасовой: «Свою атаку мы вели при помощи ильичевских бомб- писем... и вам служили столь же крепкой поддержкой, как и мне, письма-бомбы Ильича, который, где распекая, где одобряя и воодушевляя, всегда вселял мужество и желание бороться, даже издалека всегда верно схватывая ситуацию, помогал конкретными советами и вхождением в самую суть дела»¹ .

Русская организация «Искры», руководимая В. И. Лениным, завоевав комитеты, сделала первый шаг по пути подготовки партийного съезда. Известие о становлении на искровские позиции Петербургского, Московского, Киевского и других комитетов произвело на социал-демократическую Россию огромное впечатление. «Когда мы узнали, что Петербургский, Московский, Киевский комитеты... решили признать «Искру» руководящим партийным органом, мы возликовали,— говорилось в одном из писем в редакцию,—потому, что это для нас (после ленинской брошюры «Что делать?») было тождественно с осуществлением в самом близком будущем мечты о соорганизовании, наконец, действительной социал-демократической партии в России во главе с Центральным Комитетом»². И это не было беспочвенной мечтой. Местные комитеты были настолько сильно захвачены идеями В. И. Ленина, что пошли до конца за автором «Что делать?», не только объявив о своей солидарности с «Искрой», но и начав реорганизацию своей структуры и деятельности.

Под влиянием «Искры», «Что делать?» социал-демократические комитеты расширяли, разнообразили свою деятельность. От кружковой работы и экономической агитации они переходят к политической агитации в массах, к проведению уличных демонстраций. Старые организационные формы явно не соответствовали новому содержанию партийной работы комитетов.

После появления «Что делать?» в местных комитетах начали разрабатываться новые планы их организации и деятельности, которые пересылаются на рассмотрение в редакцию «Искры». «Что касается плана деятельности в местных комитетах,— сообщала об этом новом явлении Н. К. Крупская калужским искровцам,— то это действительно теперь один из злободневных вопросов. Питер прислал свой проект по этому поводу, Москва тоже послала подобный же проект, о реорганизации местной работы писал Харьков и т. д. Ленин написал питерцу (А. А. Шнеерсону.— В. С.) письмо о том, как, по его мнению, должна вестись местная работа³ — письмо разрослось мало не в брошюру»⁴.

Ленинское письмо к питерцу получило широкое распространение в местных организациях. Оно, как и «Что делать?», явилось руководством к действию. Тверской комитет, сообщая о начатой реорганизации, писал: «В настоящее время комитет работает над созданием организации, придерживаясь в общем взглядов, развитых т. Лениным в брошюре «Что делать?» и письме петербургским товарищам»⁵ .

В процессе этой перестройки ликвидируются последние остатки кустарщины и кружковщины, прекращается существование в одном городе нескольких организаций. Так, например, в Харькове происходит объединение местного комитета с существовавшим здесь Харьковским «Союзом борьбы». Приблизительно в это же время (в июне 1902 г.) прекращает самостоятельное существование Саратовский социал-демократический ремесленный союз, и все его члены вошли в состав Саратовской организации, руководимой комитетом⁶. Редакция «Искры» оценивала это новое явление в жизни местных организаций как «шаг к объединению всех работающих социал-демократических групп к тому фактическому объединению, которое быстро продвигается вперед»⁷ .

Объединительные тенденции, проявившиеся в местных организациях, породили и другое явление: реорганизация местных комитетов сопровождалась активным самоопределением искровцев. В этот период начинают распадаться объединенные организации социал-демократов ж социалистов-революционеров. В сентябре 1902 г. из объединенной группы социал-демократов и эсеров в Саратове выделились социал-демократы и вошли в местный комитет⁸ . В январе 1903 г. Уфимский комитет официально вышел из Уральского союза социал-демократов и эсеров и в феврале 1903 г., после переговоров с Самарским комитетом и Бюро Русской организации, присоединился к РСДРП и признал «Искру» и «Зарю» руководящими органами российской социал-демократии⁹.

Усиление искровского влияния, перестройка местных организаций в духе ленинских работ «Что делать?» и «Письмо к товарищу...» встретили ожесточенное сопротивление «экономистов». Пользуясь нерешительностью некоторой части искровцев, провалами, выхватывавшими из организаций наиболее активных работников, а такими были именно искровцы, «экономисты» решили дать им последний бой. Обвиняя «Искру» в «самодержавии», натравливая рабочих на интеллигенцию, используя различные демагогические приемы, они добились раскола в ряде комитетов: Петербургском, Киевском, Екатеринославском, Донском (Ростов-на-Дону) и др. В Одессе антиискровскую кампанию начал блок «борьбистов» и «экономистов».

«Питерский раскол послужил сигналом к ряду скандалов,— писала о положении на местах и новой тактике «экономистов» Н. К. Крупская в Бюро Русской организации.— Везде рабочедельцы поднимают голову и натравливают рабочих на интеллигенцию. В искровские комитеты они посылают специальных людей и хотят придать делу такой вид, что повсюду рабочие восстают против соединения с Искрой»¹⁰ .

Южные «экономисты» предприняли даже определенные организационные шаги, чтобы выступить против «Искры» сплоченными рядами. Рабочедельческая оппозиция в Екатеринославе разослала своих эмиссаров в Николаев, Херсон, Харьков, Воронеж и в Союз горнозаводских рабочих юга России, чтобы объединить все недовольные элементы на антиискровской платформе¹¹ .

Не отставали от «экономистов» и эсеры, обрушившиеся на «Искру» за якобы недостойные социал-демократов приемы в полемике.

Но ничто не могло остановить победоносного шествия «Искры». Ведущие социал-демократические организации, встав на позиции «Искры», выразили солидарность с политическими, тактическими и организационными взглядами «Искры»¹² . «Теперь повсюду в комитетах идет дифференцирование, сплачиваются единомыслящие, яснее формулируют свои программы, и благодаря этому все ненадежные элементы отпадают, часто происходит раскол, как, например, в Питере, Киеве, но это не такая еще беда, перемелется — мука будет, а нет ничего хуже неопределенности, расплывчатости. В общем можно теперь уже, кажется, считать несомненной победу искровского направления, по крайней мере мы насчитали более 15 искровских комитетов¹³, остальные искровские наполовину, относительно некоторых у нас просто нет сведений. Итак, идейное объединение русской социал-демократии уже не за горами. Конечно, пока это объединение чересчур примитивное, грубое. Но начало положено — остальное доделает съезд»¹⁴ ,— писала Н. К. Крупская Е. В.Карамзину 2 декабря 1902 г.

Расширение районов деятельности Русской организации «Искры», работа в самых различных областях партийной жизни (завоевание комитетов, связи, транспорт, финансы и т. д.) не смогли не сказаться на ее организационных формах. Еще в начале мая 1902 г. И. И. Радченко, будучи в Самаре, обсудил с Г. М. и 3. П. Кржижановскими, М. И. Ульяновой и Ф. В. Ленгником наметки новой структуры Русской организации «Искры». Суть перестройки заключалась в том, что помимо Бюро должны были создаться «известные центры тяготения местной деятельности... [чтобы не] разбрасываться по всей России. Это — идеал,— писал И. И. Радченко в редакцию «Искры»,—и его надо осуществлять по мере сил»¹⁵ .

Судя по письму И. И. Радченко, Бюро Русской организации фактически возвращается к той организационной структуре, которая была разработана В. И. Лениным еще в августе 1901 г. Действительно, внешнее сходство двух проектов налицо. Ленинский проект предусматривал создание двух отделов «Искры», руководимых одним лицом или же коллегией. Теперь предлагалось образовать «известные центры тяготения», находящиеся, очевидно, в подчинении Бюро Русской организации. На этом кончается сходство двух проектов. Функции структурных частей организации, их опора на местах уже абсолютно различны. Если раньше руководящий орган двух отделов «Искры», опиравшихся в своей работе на агентов и группы содействия «Искре», призван был заниматься главным образом вопросами снабжения литературой местных организаций и корреспондирования в газету, то по новому проекту, когда искровское влияние уже возросло в значительной степени и существование агентов, стоящих вне комитетов, как писала Н. К. Крупская, утратило свое значение¹⁶, опорой «центров тяготения» должны были стать члены Русской организации «Искры», работавшие в комитетах, или же в лучшем случае комитеты, принявшие искровские взгляды. По сравнению с отделами значительно расширялись функции «центров тяготения», которые завоеванием комитетов должны были готовить созыв II съезда партии и в то же время не забывать выполнение организационно-технических функций: транспорта, типографий, финансов, распределения кадров, ведения конспиративной переписки и т. д. И хотя редакция «Искры» одобрила наметки Бюро, они в это время осуществлены не были, поскольку ни в одном городе, кроме Самары, у искровцев еще не было прочной базы.

План перестройки Русской организации окончательно должны были обсудить и принять на совещании в Петербурге, которое намечалось на 20 июля¹⁷. После этого решено было откомандировать в Лондон нескольких членов Русской организации для утверждения и дополнения плана редакцией «Искры».

З.П. Кржижановская приезжала к назначенному сроку в Петербург, но намеченной встречи не состоялось, так как П. А. Красиков уже уехал за границу. Ей удалось лишь, встретившись с И. И. Радченко, договориться о созыве после возвращения П. А. Красикова и В. П. Краснухи из Лондона совещания искровцев¹⁸, которое И. И. Радченко намечал на октябрь, полагая, что именно к этому времени они успеют «твердой пятой встать во всех главных комитетах»¹⁹ .

На лондонском совещании 15 августа 1902 г. В. И. Ленина с представителями Северного союза (В. А. Носков), Петербургского комитета (В. П. Краснуха) и Русской организации «Искры» (П. А. Красиков), очевидно, обсуждался и вопрос о новой структуре Русской организации «Искры», окончательное принятие которой возлагалось на Бюро. Об этом свидетельствуют следующие факты: во-первых, В. П. Краснуха, возвратившись в Петербург, знакомит 24 августа П. Н. Лепешинского и И. И. Радченко с решениями совещания в Лондоне²⁰ ; во-вторых, П. Н. Лепешинский сообщал в редакцию «Искры», что в свете этих решений «мы... составили план общих действий, распределили роли», т. е. наметили функции «центров тяготения», и, наконец, в-третьих, этот план «еще должен быть одобрен Соней (Бюро Русской организации.— В. С.), и тогда начнется кампания»²¹.

И. И. Радченко во избежание ареста 30 августа срочно покинул Петербург и прежде всего направился в Самару, где ознакомил Бюро Русской организации с решениями лондонского совещания, в том числе и по организационным вопросам. За время его пребывания в Самаре Бюро детально рассмотрело намеченный «план общих действий» и «распределение ролей» и почти целиком их одобрило.

Суть реорганизации заключалась в том, что, исходя из все возрастающей сложности функций самого Бюро Русской организации, необходимости введения широкого разделения труда, географического распределения сил, детализации работы по местным условиям, согласно некоторой специализации районов, и упорядочения финансовой части, было решено впредь до официального образования Организационного Комитета разделить Русскую организацию «Искры» на три равноправных бюро²² .

Города, в которых должны были расположиться три бюро, определялись отношением местных социал-демократических организаций к «Искре». Поэтому одно из них, которое ведало бы делами всего Центрального района, предполагалось создать в Петербурге, второе (для юга страны) — в Киеве и, наконец, третье — в Самаре (для юго-востока и Урала).

Три бюро объединялись в своей деятельности регулярной и оживленной перепиской, разъездными агентами и сношениями с редакцией «Искры». Финансирование транспортных предприятий «Искры», возглавляемых И. И. Радченко, осуществлялось всеми бюро. Петербургское и Киевское ежемесячно должны были отчислять на транспорт и нужды редакции «Искры» по 800 руб., а Самарское — 400, поскольку оно призвано было курировать работу бакинской и нижегородской нелегальных типографий²³

В Самаре, учитывая необходимость выпуска общепартийных листков, Бюро Русской организации предложило образовать еще одну структурную часть — подредакционную группу²⁴, которая работала бы по заданиям трех бюро, но под контролем редакции «Искры».

Такова была в общих чертах новая структура организации «Искры» и ее руководящих органов в России. Лишь один пункт, а именно о переводе архива организации в Петербург, не получил одобрения Бюро. В принципе оно не возражало против передачи архива В. П. Краснухе, но ввиду большой сложности дела рекомендовало редакции осуществить ее не сразу, а постепенно и последовательно, чтобы не нарушать уже сложившиеся связи и ориентацию в делах местных социал-демократических организаций.

Вся эта перестройка преследовала цель приблизить руководящие органы Русской организации «Искры» к действительным центрам революционного движения, а разделением труда между тремя бюро — «гарантировать успешность центростремительной работы, избежать волокиты людей и писем и каждому центру более детализировать свои функции»²⁵.

Проведение в жизнь этого плана, безусловно, повысило бы оперативность и увеличило продуктивность работы искровцев, руководимых районными бюро, и — что немаловажно — активизировало бы деятельность Бюро Русской организации в Самаре. Дело в том, что болезнь Г. М. Кржижановского, отъезд Ф. В. Ленгника в Киев несколько расстроили работу Бюро. М. И. Ульянова, на плечи которой фактически легло все оперативное руководство, физически не могла осуществлять его в необходимой степени, что нашло свое отражение в ослаблении переписки с редакцией «Искры» и местными организациями. Летом 1902 г. образовалась даже некоторая изоляция Бюро Русской организации. Проделав титаническую работу по восстановлению бакинской и постановке нижегородской типографии, по координации транспортного дела, Бюро не смогло поставить переписку на должную высоту. В нелегальных условиях переписка была тем пульсом, по которому редакция «Искры» и Бюро могли судить о состоянии партийной работы, о деятельности всей Русской организации «Искры». Именно поэтому редакция так настойчиво требовала от Бюро и своих сторонников обеспечения регулярной связи. Именно поэтому И. И. Радченко с горечью писал в редакцию: «Я в Соню (Бюро. — В. С.) влюблен, и мне обидно за нее — год она проворонила, продремлет и еще один»²⁶ Чтобы Соня не продремала еще один год, и был разработан план «центров тяготения».

Становление комитетов на искровские позиции, тенденция внутренней их реорганизации, рост рабочего движения в стране, выступления «экономистов» — все это толкало искровцев на еще большую активизацию своей деятельности. «Вокруг такая действительность, такое время, что даже горсть разбросанных лиц, но понимающих друг друга, могла бы массу и массу сделать, — писал И. И. Радченко 8 августа 1902 г. в редакцию «Искры». — Надо одинаково вооружиться. Тогда не будем сидеть по 3 месяца, не зная друг о друге из-за того только, что нет путевых адресов и пр. Раз человек здоров, он должен браться за дело, отбросив всякую утопию обеления, страх перед отсутствием бюджета, как первое, так и второе — недостижимо. Когда касса сходит до 3-х рублей, она снова пополняется из совершенно неожиданных источников. Это факт. Разумеется, лучше бы иметь больше и определеннее, но на что горностаевый мех («Искра».— В. С.)? Будет он, будут и деньги. Чего другого нет — сапог или носового платка (паспортов.— В. С.), опять-таки возьмись решительней и, наверно, добудешь»²⁷

«Раз человек здоров, он должен браться за дело», —писал И. И. Радченко. Так оно и случилось. После выздоровления Г. М. Кржижановского Бюро Русской организации активизирует свою деятельность. 3. П. Кржижановская, совершая объезд местных организаций, посетила Псков, Петербург, Тверь, Нижний Новгород. Становится более регулярной и оживляется переписка с местами и редакцией «Искры».

«Очень рады,— писала Н. К. Крупская,— что дела у Вас кипят»²⁸ . Действительно, члены Бюро Русской организации, как бы наверстывая упущенное, с головой окунулись в водоворот партийной жизни. Именно в это время они начали подготовку операции, счастливое завершение которой восхитило всех социал-демократов и привело в бешенство царских башибузуков. Речь идет о подготовке грандиозного побега искровцев из Лукьяновской тюрьмы в Киеве.

В конце июня—начале июля 1902 г. М. А. Сильвин тайно переслал из тюрьмы в Самару письмо, в котором поведал Бюро о благоприятных условиях для побега и о своем плане его осуществления. Бюро Русской организации сразу же развернуло кампанию по осуществлению плана Сильвина. Главное, что могло привести к успешному завершению дела, — это деньги, паспорта и превосходные конспиративные связи в Киеве. Первое было легко осуществить, так как в распоряжении Бюро в это время имелось 1935 руб.²⁹ Предстояло разрешить вопрос с паспортами и явками, где можно было бы укрыться беглецам. С этой целью Бюро посылает в Киев специального человека, передав ему 800 руб. на устройство побега. Эмиссар Бюро Русской организации, войдя в контакты с Киевским комитетом, блестяще справился с порученным делом. Комитет подыскал явки, которые сообщили в тюрьму участникам побега, отчислил определенную сумму, также использованную для этой цели.

Все это делалось в условиях строжайшей конспирации, поскольку охранка особенно старательно преследовала искровцев в связи с подготовкой громкого процесса над участниками противоправительственного сообщества «Искры». «Травля за нашими ведется артистически, — предупреждала редакция «Искры» своих сторонников, — и нужна прямо чертовская осторожность, чтобы не прогореть»³⁰ .

Русская организация «Искры» довела дело до благополучного окончания. 18 августа 1902 г. 10 искровцев и присоединившийся к ним в последний момент эсер совершили побег из Лукьяновской тюрьмы³¹.

Лето 1902 г. для Русской организации «Искры» было знаменательным: помимо побега из Лукьяновской тюрьмы из Екатеринославской, перепилив решетки в камере, бежал агент «Искры» И. В. Бабушкин³². Позднее, 13 января 1903 г., из Киевского губернского жандармского управления, проявив изумительное хладнокровие, скрылась И. Г. Леман³³ .

Созданная В. И. Лениным Русская организация «Искры», освободив первых искровских агентов и возвратив их к практической деятельности, нанесла карательным органам царизма чувствительный удар. Успехи эти вызвали живой отклик в местных комитетах, которые были покорены великолепной практической деятельностью искровской организации. Чтобы выразить свое восхищение и признательность, киевский нелегальный Красный Крест постановил возвратить «Искре» деньги, истраченные ею на организацию лукьяновского побега³⁴ .

«Искра», завоевав к зиме 1902 г. крупнейшие социал-демократические организации России, стала постепенно вовлекать их в общепартийную работу. Изменения отношений комитетов к «Искре» позволили В. И. Ленину и Русской организации «Искры» развернуть непосредственную подготовку созыва II съезда РСДРП. На местах, как сообщали из России, также уже поняли, что, «если комитеты признают «Искру» руководящим и партийным органом, она может созвать Всероссийский съезд партии, на котором... выработают план организации партии, составят Центральный Комитет и т. д.»³⁵.

Восстановив связи и свою техническую часть, Русская организация «Искры», руководствуясь указаниями В. И. Ленина, с мая 1902 г. начала кампанию по завоеванию комитетов РСДРП в Петербурге, Москве, Одессе, Киеве, Харькове, Саратове, Екатеринославе и других промышленных центрах России. Первым шагом в этом направлении было распределение районов деятельности между членами искровской организации. О проделанной работе они регулярно отчитывались не только перед редакцией, но и перед Бюро в Самаре. Так, например, Д. И. Ульянов, информируя редакцию о положении в Одессе, сообщал, что сегодня же напишет аналогичное письмо «нашим друзьям» — Г. М. и 3. П. Кржижановским. Сравнительно оживленную для нелегальных условий переписку с Бюро вели Л. М. Книпович (Астрахань), И. И. Радченко и Е. Д. Стасова (Петербург), Г. И. Окулова и В. В. Кожевникова (Москва), Е. В. Барамзин (Саратов), А. П. Паромова (Харьков), А. И. и Е. И. Пискуновы и О. И. Чачина (Нижний Новгород), Л. Б. Красин и В. 3. Кецховели (Баку), А. И. Елизарова (Ульянова) (Томск, Порт-Артур) и многие другие члены Русской искровской организации. Все это позволяло Бюро быть в курсе событий и оказывать в случае надобности своевременную помощь³⁶ .

Кампания искровцев по завоеванию комитетов открывала дорогу к непосредственной подготовке съезда партии, который должен был закрепить принятием устава и программы партии политические, организационные и тактические взгляды, проводимые «Искрой». И хотя не все комитеты безоговорочно признали «Искру» руководящим партийным органом, победа искризма была уже очевидной.

Примечания:

¹ «Интернациональный маяк», 1933, № 19, стр. 8.

² ЦПА ИМЛ. ф. 24, оп. !8н, ед. хр. 1364, л. 1

³ Имеется в виду работа В. И. Ленина «Письмо к товарищу о наших организационных задачах» (см. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 7, стр. 1—32).

⁴ «Вопросы истории КПСС», 1960, № 6, стр. 118.

⁵ «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 612.

⁶ ЦПА ИМЛ. ф. 2. оп. 1. ел. хр. 921, л. 5; «Искра» N° 24, 1 сентября 1902 г.; № 31. 1 января 1903 г.

⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 2. on. 1. ед. хр. 921, л. 9 об.

⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 11 у, ед. хр. 28366, л. 8-8 об.

⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, он. 4н, ед. хр. 1424, л. 2—2 об.

¹⁰ Ленинский сборник VIII, стр. 308.

¹¹ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 5, ч. 8, лит. И, л. 100, 106.

¹² В результате деятельности ленинской «Искры» и ее Русской организации появились заявления о солидарности с «Искрой» «в вопросах программных, тактических и организационных» следующих комитетов: Тверского («Искра» № 24, 1 сентября 1902 г.), Петербургского и Московского («Искра», № 26, 15 октября 1902 г.), группы «Южный рабочий» («Искра» № 27, 1 ноября 1902 г.), Харьковского («Искра» № 28, 15 ноября 1902 г.), Нижегородского («Искра» № 30, 15 декабря 1902 г.), Саратовского («Искра» № 31, 1 января 1903 г.), Уфимского и Иркутского («Искра» № 35, 1 марта 1903 г.), Сибирского союза и Одесского комитета («Искра» № 38, 15 апреля 1903 г.), Горнозаводского союза («Искра» № 40, 15 мая 1903 г.).

¹³ В это число входили: Петербургский, Московский, Тверской, Кишский, Харьковский, Бакинский, Тифлисский, Рижский, Полтавский, Нижегородский, Саратовский, Казанский, Херсонский, Северный союз (Иваново-Вознесенский, Владимирский и Костромской комитеты) и группа «Южный рабочий».

¹⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 11у, ед. хр. 28366, л. 10 об. — 11.

¹⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4тт, ед. хр. 1683. л. 1 об.

¹⁶ См. «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 116. Российские практики и Бюро Русской организации «Искры» на этот счет были иного мнения. «Я полагаю, что Соек (Бюро Русской организации.— В. С.). держась взгляда противоположного Вам по вопросу о представителях, права,— писала 8 декабря 1902 г. Л. М. Книпович.— Представители, и вполне надежные, не только нужны еще, но в настоящее время более необходимы, чем были до сих пор иди когда- либо» (ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. Зн, ед. хр. 1341, л. 15). Это был верный взгляд, так как в период обострявшейся борьбы с «экономизмом» и подготовки съезда на местах и в комитетах нужно было иметь твердых и последовательных людей, на которых могли бы опереться и вокруг которых можно было сжлотиться силам, тяготеющим к «Искре». История искровской организации даже при наличии ее руководящего центра, а затем и ОК показала, что редакция «Искры» могла опереться и поддерживала связь с Россией только через своих агентов и лишь как редкое исключение через работников комитетов, но опять-таки рекомендованных ей представителями. Иными словами, агентура «Искры», как таковая, сохранила свое значение вплоть до II съезда РСДРП.

¹⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 766, л. 21.

¹⁸ См. «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 151.

¹⁹ Там же, стр. 154.

²⁰ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901 г., д. 825, ч. 10, л. 90.

²¹ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 769, л. 5 об.

²² См. «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 160.

²³ См. «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 160.

²⁴ См. там же, стр. 159

²⁵ См. «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 160.

²⁶ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 101.

²⁷ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 101.

²⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 840, л. 16.

²⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 766, л. 21 об.

³⁰ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901 г, д. 825, ч. 7, л. 111 об.

³¹ Все 10 бежавших искровцев (Н. Э. Бауман, В. С. Бобровский, Л. Е. Гальперин, И. С. Блюменфельд, В. Н. Крохмаль, М. М. Литвинов, О. И. Таршис (Пятницкий), М. Г. Гурский, И. Б. Басовский, Б. С. Мальцман) благополучно прибыли за границу, а такая «боевая» организация, как эсеры, не сумела обеспечить надежным убежищем своего члена Б. Плесского, и он вскоре был арестован.

³² См. «Искра» № 24, 1 сентября и № 25, 15 сентября 1902 г.

³³ См. «Искра» № 33, 1 февраля 1903 г. и № 35, 1 марта 1903 г.

³⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8у, ед. хр. 28201, л. 2 об.

³⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 18н, ед. хр. 1364, л. 1

³⁶ К сожалению, российская переписка Бюро не сохранилась, и поэтому о деятельности этого искровского органа можно судить лишь по его переписке с редакцией «Искры» и ее переписке со своими агентами.

 

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В БОРЬБЕ ЗА СОЗЫВ II СЪЕЗДА ПАРТИИ

 

1. Готовить благоприятную почву для съезда

Отложить minimum до весны. Съезд партии—это крупное событие в ее жизни, и его созыв требовал громадной подготовительной работы, особенно в период идейного шатания и организационного разброда российской социал-демократии. Редакция «Искры» еще в своем «Заявлении» указывала, что собирать съезд надо лишь при прочном идейном и организационном единстве социал-демократии. В. И. Ленин считал съезд завершением той огромной работы, которую проводила «Искра». Именно поэтому он столь решительно высказывался и боролся против попыток его немедленного созыва.

В первой главе уже рассматривалась неудачная попытка созвать очередной съезд партии в 1900 г.

В апреле 1901 г. в редакцию «Искры» поступили сведения, что «экономисты» начали новую подготовку второго съезда партии. 27 апреля Н. К. Крупская по поручению В. И. Ленина писала искровским агентам в России, что «съезд русской соц.-д. партии, который затевает «Рабочее Дело» помимо нас»¹ , нежелателен, и потребовала от них наиподробнейшим образом информировать редакцию обо всем, что касается съезда. Точных сведений о шагах рабочедельцев редакция «Искры» не имела до конца 1901 г., когда из Нижнего Новгорода ее известили, что инициатор съезда Петербургский «Союз» намерен пригласить не только социал-демократов, но также и социалистов-революционеров и что съезд созывается «для обсуждения программы и modus’a vivendi»².

Редакция «Искры» считала, что отсутствие серьезной подготовительной работы и недавние погромы социал-демократических организаций, которые к тому же ничего не знали о готовившемся съезде, заранее предопределят случайный состав его участников. Поэтому она точно  сформулировала свое отношение к созываемому съезду. В данный момент он не имеет никакого значения, писала Н. К. Крупская 5 июля В 1901 г. А. И. Пискунову. Однако редакция «Искры» в случае, если съезд все же будет созван, не могла отказаться от участия в таком общепартийном мероприятии, и поэтому Н. К. Крупская потребовала, чтобы искровцы  настаивали на обязательном приглашении на съезд представителя «Искры»³ .

В июле в редакцию «Искры» поступили сведения, что толки о съезде усилились, а «в одном городе даже приглашение получено»⁴. Затем эти слухи утихли и вспыхнули с новой силой в конце 1901 г. в связи с провалом объединения заграничных социал-демократических организаций на цюрихском съезде 4—5 октября 1901 г. Внесенные на этом съезде документы «Союза русских социал-демократов за границей» показали, что после формального принятия антиоппортунистических резолюций «Союз» вновь повернул к «экономизму». Поэтому В. И. Ленин, представители «Искры» и революционной организации «Социал-демократ» покинули съезд, предварительно огласив декларацию, в которой отметили оппортунизм «Рабочего Дела» и невозможность объединения революционных марксистов с организацией, совершенно неспособной обеспечить политическую устойчивость своего органа.

После ухода с «объединительного» съезда представителей «Искры» и организации «Социал-демократ» члены «Союза русских социал-демократов» — сторонники «экономического» направления — форсируют объединение антиискровских сил за границей и в России, чтобы единым фронтом выступить против «Искры». Конкретно это проявилось в попытке созвать за спиной «Искры» конференцию важнейших российских комитетов и заграничных организаций. Осуществление этого плана рабочедельцев грозило серьезными последствиями для Российской социал-демократической рабочей партии прежде всего потому, что, приняв организационные принципы и тактические взгляды «экономистов», созываемая конференция могла бы сделать их обязательными для всех комитетов и групп и тем самым надолго закрепить кустарничество и организационную разобщенность в рядах РСДРП.

Именно поэтому против немедленного созыва конференции решительно выступил В. И. Ленин. В данной обстановке необходимо было выиграть время для идеологической и организационной подготовки конференции. На это нацеливал в десятых числах декабря 1901 г. В. И. Ленин агентов и сторонников «Искры» в Вильно, Москве, Петербурге, Нижнем Новгороде и Твери⁵ . Прежде всего им было предложено добиться от большинства комитетов и групп решения об обязательной отсрочке конференции «minimum до весны...» ⁶ . В. И. Ленин глубоко аргументировал это требование. Он разъяснял, что немедленный созыв конференции приведет к засилью на ней «экономистов», так как делегаты «Искры» и Заграничной лиги, не зная конспиративной стороны конференции (дата, место, явки, пароли и т. д.), практически не смогут участвовать в ее работе и тем самым противодействовать их устремлениям.

И наконец, социал-демократическая Россия не знала еще подробно обо всех перипетиях борьбы направлений на «объединительном» съезде. Следовало ознакомить местные комитеты со всеми материалами и точками зрения сторон, что можно было сделать, только распространив соответствующие издания как «Искры», так и «Рабочего Дела».

Первые шаги к этому уже предпринимались. В. И. Ленин упорно работал над брошюрой «Что делать?», призванной показать «всю зловредность направления «Рабочего Дела»», вскрыть «всю их позорную шаткость и беспомощность пред бернштейнианством и экономизмом»⁷. «Союзники» также готовили к выпуску брошюру с изложением своих взглядов и сути разногласий.

В. И. Ленин считал, что только при ознакомлении с названными изданиями комитеты могут сделать для себя определенные выводы и высказать на конференции обоснованную точку зрения. Без этого «конференция, — указывал В. И. Ленин, — не может судить с знанием дела, и потому ее совещания висели бы в воздухе». Созывать конференцию, не подготовив ее всесторонне, означает «даром бросать деньги и приносить жертвы»⁸ , подчеркивал В. И. Ленин.

Таким образом, отсрочка созыва конференции была одной из ближайших задач, поставленных В. И. Лениным перед искровцами в декабре 1901 г.

Однако такое решение отнюдь не предусматривало категорического отказа «Искры» и Заграничной лиги от участия в конференции, если инициаторы пойдут на все и созовут ее вопреки «Искре». Б. И. Ленин предупреждал своих единомышленников: «Мы пошлем на конференцию, если она состоится, специального представителя» — и потребовал в связи с этим, чтобы они под угрозой объявления конференции незаконной обязательно добились от комитетов и групп ясного ответа: «(1) назначена ли конференция; (2) где; (3) когда и (4) пароль и явку на конференцию»⁹ — и немедленно переслали редакции полученные сведения.

Возможность немедленного созыва конференции заставляет В. И. Ленина предусмотреть все шаги, которые могут предпринять рабочедельцы для изоляции «Искры», и наметить ответные меры. Поскольку на конференции решающее слово должны были сказать делегаты, В. И. Ленин уделил их выборам самое пристальное внимание. Это было тем более необходимо, что к концу 1901 г. многие российские социал-демократические комитеты и группы относились к «Искре» еще настороженно, и не исключалась возможность, что они пошлют на конференцию представителей, ориентировавшихся на «Рабочее Дело». При таком положении В. И. Ленин рекомендовал «немедленно и формально протестовать против этого и требовать представителей и из сторонников «Рабочего Дела» и от сторонников «Искры» (respective¹⁰ : от большинства и от меньшинства)»¹¹ . Могло случиться и так, что, используя колебания представителей комитетов, рабочедельцы протащили бы резолюции, осуждавшие «Искру» и ее действия. В этом случае, указывал В. И. Ленин, искровцы должны приложить максимум усилий, чтобы добиться от комитетов и групп осуждения решений конференции. Если же они откажутся от публичного протеста, то следовало немедленно выйти из этих организаций «и тотчас опубликовать в «Искре» об этом выходе и о мотивах»¹² .

Конечно, такая мера значительно осложнила бы последующую работу «Искры». Ведь порвав с местными организациями, она фактически перекрывала те каналы, по которым искровские издания поступали к рабочим. А раз так, то, естественно, уменьшалось ее идейное и организационное воздействие и, наоборот, увеличивалось влияние «экономистов». Чтобы ликвидировать такое положение, искровцам пришлось бы сначала устанавливать в рабочей среде свои связи, затем строить свои организации и через них вновь начинать длительную борьбу за отрыв рабочих кружков от рабочедельческих комитетов. Тем не менее угроза изоляции «Искры» от социал-демократического и рабочего движения в России заставляла В. И. Ленина решиться даже на такой серьезный шаг.

Залогом, обеспечивающим выполнение своего плана, В. И. Ленин считал единодушие и наитеснейшую связь сторонников «Искры» в России и своевременную информацию редакции о результатах проделанной работы и планах.

Таким образом, в письме искровцам В. И. Ленин наметил основные направления в их деятельности как в отношении созыва конференции, так и по защите интересов «Искры» от выпадов рабочедельцев на случай, если конференция все же состоится. Указания В. И. Ленина были посланы Н. К. Крупской в Россию многим искровским деятелям, которые получили их вовремя.

«Союзники», их опора в России Петербургский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» и привлеченный ими для борьбы с «Искрой» Бунд предприняли практические шаги по созыву конференции. После совещания представителей этих организаций, распределившего обязанности каждой из них, член «Союза русских социал-демократов» М. Г. Коган-Гриневич начал объезд российских комитетов и групп с целью агитации за немедленный созыв конференции. С конца октября по 20 ноября 1901 г. он побывал в Москве, Киеве, Одессе и в других городах, имел беседы с членами комитетов и везде обвинял «Искру» в происшедшем расколе, в стремлении захватить главенство в социал-демократическом движении, разглагольствовал о ее непопулярности и т. д., желая во что бы то ни стало опорочить «Искру» в глазах местных комитетов, изолировать ее от них, а затем и не пригласить на конференцию.

Однако М. Коган повсюду встречал противодействие искровцев, вооруженных указаниями В. И. Ленина. К тому же члены комитетов, не будучи уверены в успехе конференции, отнеслись к идее ее созыва весьма настороженно.

В Киеве М. Когану ответили, «что нет никаких гарантий, что съехавшиеся будут говорить на одном языке и будут понимать друг друга, что все данные за то, что люди разъедутся, ни до чего не договорившись»¹³ . В Одессе М. Коган получил более благоприятный ответ, хотя «непременным условием было поставлено ему \ участие всех заграничных групп»¹⁴ . В Тифлисе на заседании комитета 12 января 1902 г. решили представителя на конференцию не посылать, а только просить ее «прислать кого-либо для ознакомления с местными условиями и указаниями выработанных в различных случаях приемов более старыми и опытными российскими организациями»¹⁵.

Лишь в Москве, как было уже сказано, М. Коган встретил благосклонный прием сразу двух (!) объявившихся комитетов. Но и здесь против созыва конференции выступила, несмотря на угрозу бойкота, группа, возглавляемая Н. Э. Бауманом.

Убедившись в невозможности изолировать «Искру» от социал-демократических комитетов, организаторы конференции решили пойти по другому пути. Они рассчитывали, что если «Искру» известить о времени созыва конференции в самый последний момент, то ее представитель, безусловно, не успеет приехать к сроку и помешать осуществлению их планов. Так «устроители» и действовали.

Первые официальные известия о конференции были получены 3 марта 1902 г., когда «Союз русских социал-демократов» переслал редакции письмо Петербургского «Союза борьбы» от 13 февраля 1902 г.¹⁶ , в котором содержались чрезвычайно важные известия: один из инициаторов (Петербургский «Союз борьбы») приглашал редакцию «Искры» принять участие в «партийном съезде», созываемом на 21 марта¹⁷ !

Итак, устраивалась уже не конференция для разрешения заграничного конфликта, а съезд, призванный решать общепартийные вопросы.

Предположения редакции о том, что дату конференции сообщат в самый последний момент, оказались верными. Редакция «Искры» была поставлена, казалось бы, перед неразрешимой задачей: за 48 дней подыскать подходящую кандидатуру на съезд, узнать его место, явку и пароль, создать условия для надежного переезда делегата в Россию, списаться с Бюро о делегате от Русской организации «Искры» и обсудить намеченную кандидатуру.

Эту огромную работу нужно было проделать в период, когда в результате январско-февральских погромов искровских организаций в России были арестованы почти все первые агенты «Искры», остановились транспортные пути, прервались более или менее надежные связи, когда финансы были на исходе, а созданный общеискровский центр — Бюро Русской организации — только начинал свою деятельность. «Момент выбран крайне неудобный во всех отношениях, — писала Н. К. Крупская, — после разгрома, когда еще не вышла брошюра («Что делать?». — В. С.) ...Момент крайне неудобный, но и Николай Петрович (Петербургский «Союз борьбы». —В. С.) и Боря (Бунд. — В. С.) это прекрасно понимают, но они понимают точно так же и то, что, чем дальше, тем невыгоднее будет становиться их позиция и выгоднее наша»¹⁸.

Редакция «Искры» делает все, чтобы провести организационную работу к указанному сроку. Прежде всего следовало известить о создавшемся положении Бюро Русской организации, и уже 4 марта Г. М. Кржижановскому отправляется очень важное письмо¹⁹ , которое, очевидно, и содержало конкретные указания о созываемом съезде.

21 марта Н. К. Крупская вновь сообщала Г. М. Кржижановскому, что инициаторы съезда настроены «к нам очень враждебно, вы не знаете всех их козней», что «знакомый Роберта» (Заграничного союза) М. Коган «настроил комитеты против нас, специально предпринимал для этого объезд»²⁰ . Поскольку съезд созывался в такой сложной обстановке, не исключалась возможность раскола в организациях, и Н. К. Крупская, как и В. И. Ленин в декабрьском письме, потребовала, «чтобы свои люди как можно лучше столковались между собой», и, в частности, предложила Г. М. Кржижановскому переговорить с представителями Северного союза, который, хотя и являлся сторонником «Искры», к решительным действиям не был еще готов. Предупредив Бюро Русской организации «Искры» о поездке Ф. Дана в качестве делегата от Заграничной лиги, Н. К. Крупская озабоченно спрашивала, кто же будет представлять Русскую организацию «Искры»: Бродяга (М. А. Сильвин), Грызунов (Г. М. Кржижановский) или Курц (Ф. В. Ленгник)?²¹

Таким образом, на съезде должны были быть самостоятельно представлены заграничная и российская части Организации «Искры».

Положение, однако, оставалось весьма неопределенным. Еще 30 марта редакция не получила ни адреса, ни пароля на съезд, Н. К. Крупская возмущенно писала «Союзу русских социал-демократов»: «До съезда осталось 4 дня, а мы до сих пор еще не знаем ни места, ни пароля. Вы прекрасно знаете, что для того, чтобы переслать эти сведения конспиративным путем в Россию, нужно не 4 дня, а гораздо больше... Мы энергично протестуем против такого образа действий Петербургского Союза, который ставит нас в невозможность прислать на съезд. Представитель от Лиги поехал в Россию, мандат зашифрован вашим ключом»²² . Об этой организационной небрежности, если не сказать больше, Н. К. Крупская известила Бюро Русской организации, предупредив его, что Николаю Петровичу (Петербургскому «Союзу») послали «ругательное письмо».

Представитель Лиги Ф. Дан выехал, собственно говоря, в неизвестность, так как ему, как и редакции «Искры», конспиративные условия съезда не были сообщены. Перед отъездом было решено, что Ф. Дан встретится в Смоленске с М. А. Сильвиным, от которого, возможно, разузнает подробности о съезде и попутно передаст ему, как разъездному агенту, имевшиеся в редакции связи. М. А. Сильвин никаких конкретных сведений не сообщил Дану, поскольку он знал лишь, что съезд будет.

В Смоленске И. И. Радченко, М. А. Сильвин и Ф. Дан наметили план послесъездовской работы. Ф. Дан поедет в Ярославль к деятелям Северного союза, затем они втроем встречаются в Киеве, после чего «Виктора (Ф. Дана) отправим в объезд для разговоров, — писал М. А. Сильвин, — он мастер, а сами займемся развозкой майских листков и организацией счетоводства»²³ (транспорта литературы. — В. С.).

Однако в России «вышла какая-то грандиозная путаница», так как Ф. Дан ни в Пскове у П. Н. Лепешинского, ни у деятелей Северного союза также не получил никаких сведений о съезде и вынужден был приехать в Самару. Узнав здесь адрес и пароль на съезд, он немедленно выехал в Белосток, так как «Саша (съезд.—В. С.), оказывается, была именинница не в то число, которое было сообщено нам... Одна надежда только на то,— заканчивал безрадостное известие Г. М. Кржижановский, — что Саша отложит свое празднество, иначе дело швах»²⁴.

Не был уверен в успехе миссии Ф. Дана и М. А. Сильвин, который писал в редакцию: «Свидание с Сашей, по-видимому, не состоялось»²⁵ .

Именинница Саша. Ф. Дан все же попал на съезд, хотя и с некоторым опозданием — вместо 21 марта он прибыл 25. За эти четыре дня семь представителей инициаторов съезда ²⁶ «для облегчения занятий» уже сговорились между собой и даже поручили О. А. Ерманскому выработать проект общепартийного майского листка²⁷ . Из семи человек только один — В. П. Краснуха являлся сторонником «Искры», да и то далеко не явным. Что же касается делегатов остальных комитетов и организаций, то большинство из них из-за тактики рабочедельцев и происшедших арестов на съезд не попали.

Представитель Бюро Русской организации Ф. В. Ленгник (Фриц) явно не был допущен на съезд. Он приехал в Белосток 24 марта, трижды приходил по данному ему адресу и каждый раз попадал на пустую квартиру. Его или просто не приняли, или же дали ложный адрес, так как «опустеть» квартира не могла, потому что прибывший 25 марта Ф. Дан принял в съезде самое живое участие.

Московский комитет к вопросу о поездке на конференцию отнесся очень настороженно, подозревая какую-то провокацию. Несколько позже, 20 июля 1902 г., говоря об аресте участников Белостокской конференции, И. И. Радченко писал в редакцию: «Федоров (Л. Хинчук. — В. С.) соглашался ехать только тогда, когда падет на него жребий»²⁸ .

Не были представлены, как предполагал В. И. Ленин, и две «местные типографские группы» в Баку и Кишиневе, возникшие при содействии «Искры»²⁹. Нам неизвестны причины, побудившие Северный союз и Урал отказаться от участия в съезде, хотя, как это видно из писем Н. К. Крупской, они также получили приглашение.

Таким образом, обстоятельства сложились так, что Ф. Дан должен был представлять обе части Организации «Искры» (заграничную и русскую).

Правда, к началу работы съезда приехал представитель Нижегородского комитета А. И. Пискунов, но он 24 марта уехал, так как «не мог больше ждать»³⁰ . В действительности все было несколько иначе. В письме к В. И. Ленину от 29 апреля А. И. Пискунов подробно воссоздал настроение делегатов и обстановку начала работы съезда. С 21, сообщал он, начались предварительные совещания, а с 24 — съезд. 23 марта приехал представитель «Союза русских социал-демократов», который привез «Ваше письмо, в котором Вы протестуете против небрежности в важном деле»³¹. Письмо «вызвало большую суматоху», тем более что настроение у собравшихся «в общем было вялое, потому что как-то никто не думал, чтобы приехал еще кто-нибудь»³² .

24 марта по решению собравшихся делегатов А. И. Пискунов выехал в Петербург, чтобы попросить кого-нибудь из искровцев принять участие в съезде. В Петербурге он никого не нашел и поручил одному из местных работников съездить в Псков, где надеялся встретить кого- либо из искровцев. Посланец, оказавшийся рабочедельцем, при свидании с П. Н. Лепешинским объяснил, что «визитеры Саши» (делегаты съезда. — В. С.) очень обеспокоены отсутствием искровца и не начинают заседаний. К этому времени Дан уже уехал в Самару, и Лепешинский ответил, «что лицо, которому порекомендовано лично познакомиться с Сашей, отсутствует и где находится», он не знает³³.

Таким образом, единственный комитетский делегат уехал со съезда, так и не добившись посылки представителя от петербургских искровцев.

Растерянность, в которой оставил рабочедельческих делегатов А. И. Пискунов, еще более усилилась с приездом Ф. Дана, ознакомившего собравшихся с «Докладом редакции «Искры» совещанию (конференции) комитетов РСДРП», написанным В. И. Лениным 5 марта. Само название этого документа говорит о цели В. И. Ленина: не съезд, а совещание (конференция) комитетов РСДРП!

В «Докладе» В. И. Ленин подверг уничтожающей критике как способ приглашения, продемонстрированный инициаторами, так и порядок дня будущего съезда. Он возмущенно отмечал, что порядок дня, представленный инициаторами съезда, «своей архитектурой и редакцией отдельных вопросов неотразимо производит впечатление «экономизма»»³⁴ , что он имеет непростительный пробел, так как «совершенно обойдена молчанием принципиальная позиция современной русской революционной социал-демократии и ее партийная программа»³⁵.

«В такой момент, когда весь мир кричит о «кризисе марксизма», а вся русская либеральная публицистика даже о распадении и исчезновении его...— писал В. И. Ленин, — обходить молчанием названные вопросы совершенно невозможно». В. И. Ленин указал, что ряд вопросов порядка дня (отношение к оппозиционным и другим революционным направлениям) следует выдвигать не за несколько дней до съезда, а «только при полной подготовке их, при возможности принять действительно определенные, действительно понятные решения, — иначе лучше вовсе не обсуждать их пока»³⁶ .

Все эти недостатки порядка дня, подчеркивал В. И. Ленин, «убедительно доказывают, по нашему мнению, нерациональность плана превратить созванную уже конференцию в съезд»³⁷ .

Не менее решительно В. И. Ленин протестовал против совершенно неожиданного сообщения о плане проведения съезда, а не конференции, «против таких быстрых перерешений необыкновенно сложных и важных в партийном отношении шагов» и еще раз настойчиво советовал «возвратиться к первоначальному плану устройства конференции»³⁸ .

В. И. Ленин предложил конференции следующий порядок дня: 1) принципиальная резолюция; 2) второй очередной съезд РСДРП; 3) выбор Организационного Комитета; 4) выбор комиссии для выработки проекта партийной программы; 5) центральный орган; 6) подготовка списка вопросов для партийного съезда и докладов по ним; 7) текущие практические вопросы движения.

В прилагаемом к «Докладу» «Черняке резолюции» В. И. Ленин включает в качестве первого пункта «принципиальную резолюцию» и именем конференции «отвергает все и всяческие попытки внесения оппортунизма в революционное классовое движение пролетариата — попытки, выразившиеся в так называемой «критике марксизма», бернштейнианстве и экономизме». Далее от ее имени В. И. Ленин провозглашает солидарность с манифестом РСДРП и подтверждает, «что ближайшей политической задачей партии она считает низвержение самодержавия»³⁹ .

Итак, большинство вопросов, выдвинутых В. И. Лениным на рассмотрение конференции, сводилось к проведению подготовительных мероприятий для созыва такого очередного II съезда РСДРП, решения которого были бы «на высоте всех революционных задач современности»⁴⁰ . В связи с этим конференции предлагалось обсудить и наметить ряд организационных мероприятий: определить, хотя бы предварительно, время и место съезда, учитывая конспиративные условия работы, его финансовое обеспечение (каков будет расход вообще, какие организации и сколько ассигнуют на созыв съезда). ««Искра», с своей стороны, — писал В. И, Ленин, — готова была бы сейчас же ассигновать на эту цель 500 р. из одного специального, полученного ею, пожертвования»⁴¹ .

Наконец, предупреждал он, следовало обсудить принципы представительства на будущий съезд. В. И. Ленин требовал не только наметить определенные комитеты и «известные группы, может быть, и кружки русских социал-демократов», но и установить порядок приглашения на съезд организаций, возникших между конференцией и съездом⁴².

Этот далеко не полный перечень необходимых мероприятий, подлежащих обсуждению на конференции, показывает, с какой тщательностью в очень короткий срок подготовил В. И. Ленин «Доклад», как постепенно и твердо подводил ее делегатов к созданию общепартийного учреждения, призванного проделать огромную работу по созыву съезда. Такое учреждение—Организационный Комитет (ОК) — должно было прежде всего провести в жизнь решения конференции, связанные с созывом съезда. Редакция «Искры» намеревалась предоставить в распоряжение ОК имеющиеся в ее распоряжении две нелегальные типографии (в Баку и Кишиневе), которые, как считал В. И. Ленин, «окажут всякое содействие осуществлению общепартийных задач»⁴³.

В. И. Ленин определил конкретные направления в работе ОК. Конференция, а затем ОК должны были разработать и окончательно утвердить список вопросов для партийного съезда и «непременно назначить (resp. подыскать) докладчиков по каждому вопросу»⁴⁴. Некоторые доклады В. И. Ленин рекомендовал целиком или частично опубликовать заранее для широкого обсуждения в социал-демократических организациях. Такой шаг, безусловно, предопределил бы всестороннее обсуждение докладов и соответственно верные решения съезда.

Поскольку ближайшей политической задачей партии являлось низвержение самодержавия, на ОК возлагалась постепенная подготовка «и умов членов партии и сил и средств партии к всенародному восстанию»⁴⁵ . Помимо этой величайшей задачи ОК призван был всемерно содействовать организации и проведению массовых антиправительственных выступлений пролетариата (бойкотов, демонстраций и т. д.).

Сложность и разносторонность задач, выдвинутых перед ОК, определила его количественный состав, структуру и методы работы. В данном вопросе В. И. Ленин исходил из накопившегося уже опыта работы Бюро Русской организации. В состав ОК, по его мнению, должны были войти 5—7 человек. Для повседневной работы члены ОК избирают бюро — исполнительный орган между обязательными пленарными заседаниями всех членов комитета. Члены ОК распределяют между собой отдельные функции: транспортные, литературные, финансовые и т. д.

По мнению В. И. Ленина, ОК, получив поддержку всех социал-демократических организаций, сможет за три-четыре месяца «подготовить почву для образования настоящего ЦК, способного de facto руководить всей политической борьбой нашей партии»⁴⁶. Таким образом, В. И. Ленин видел в ОК с его широкими полномочиями и разнообразными функциями общепартийного характера предшественника ЦК, призванного своей деятельностью накопить практический опыт по руководству партией.

Суровая критика В. И. Лениным как со стороны принципиальной, так и с формальной планов устроителей съезда еще больше усугубила их растерянность, но в то же время заставляла искать какой-то выход из создавшегося положения. При обсуждении выдвинутых В. И. Лениным вопросов порядка дня Ерманский и другие делегаты пытались все свести к «мелочам», «техническим удобствам и т. д.» и тем самым отклонить их. Представитель «Искры» Ф. Дан нашел выход — он требовал от Ерманского, задававшего тон делегатам, «точного выражения... мысли, противопоставляя ему наши (искровские. — В. С.) понимания». Этот диспут привел к тому, что Ерманский обнаруживал «совершенно очевидно и для других, свое узкое, рабочедельческое понимание вопросов» и «выкладывал-таки не раз такие мнения, что и его бывшие сторонники только ахали»⁴⁷. Это привело к тому, что делегаты стали больше прислушиваться к мнению представителя «Искры» и возложили на него всю редакционную работу, формулировку поправок, даже предложенных представителями других организаций. Поэтому внесенная Ф. Даном резолюция, объяснявшая, почему нужно объявить себя конференцией, собрала половину голосов, что знаменовало начало поражения рабочедельцев.

При формулировке принципиальной резолюции Ф. Дан «решил воспользоваться брошюрой «Что делать?»... и упомянул о всех пунктах, затронутых там»⁴⁸ . Вследствие этого его резолюция была связана с вопросом о роли общепартийной газеты. Здесь-то рабочедельцы показали свое истинное лицо. Они решительно высказались против резолюции Дана, и особенно той ее части, где говорилось об общепартийном органе. В конце концов за основу для окончательного редактирования был принят проект резолюции, предложенный представителем ЦК Бунда, за который голосовал и Дан. Однако при принятии резолюции в целом он проголосовал против, так как внесенные в проект поправки были отчасти принципиально неверные, а отчасти и двусмысленные.

При обсуждении проекта майского листка, выработанного Ерманским, Ф. Дан подверг его уничтожающей критике за «экономизм» во вступлении и в формулировке политических задач. После длительных прений конференция приняла за основу проект листка, представленный «Искрой», в который внесли лишь незначительные поправки редакционного характера.

Все организации, участвовавшие в конференции, обязывались издать этот листок с с указанием, в какой типографии он напечатан. На «Искру» возлагалось издание 5000 экз. Распространение майских листков по предложению Дана поручалось Русской организации «Искры».

Окончание собрания знаменовалось победой «Искры»: съезд конституировался в конференцию, которая приняла за основу майский листок «Искры», решила праздновать 1 мая по новому стилю, создала по предложению В. И. Ленина ОК, поручив ему подготовить II очередной съезд РСДРП.

В состав ОК конференция ввела Ф. Дана, О. Ерманского и К. Портного. Она узаконила ленинские положения об этом органе и внесла в них ряд дополнений, определивших принципы преемственности при восстановлении ОК и правила замены членов комитета на случай их ареста. К сожалению, резолюции конференции об ОК в нашем распоряжении не имеется, но хранящиеся в ЦПА ИМЛ и ЦГАОР СССР документы позволяют в какой-то степени восстановить если не текст резолюции, то хотя бы ее основные положения: 1) ОК должен был подготовить съезд по истечении пяти месяцев, т. e. к августу 1902 г.⁴⁹; 2) в случае провала ОК право восстановления принадлежало организациям, его образовавшим; 3) к каждому члену ОК на случай провала соответствующая организация намечала кандидата, который утверждался ОК и имел право присутствовать на его пленарных заседаниях⁵⁰ .

Итак, несмотря на то что Ф. Дан «был один во вражеском лагере», «конференция при данных условиях сошла очень сносно»⁵¹ . Значение конференции состояло в том, что вопрос о созыве II съезда РСДРП из области разговоров был перенесен на практическую почву, что «удалось расстроить козни врагов и тем перенести все важные вопросы до съезда»⁵² .

О состоявшейся конференции редакция «Искры» известила Бюро Русской организации и своих агентов в Полтаве, Пскове, Саратове, Киеве и Москве. В каждом письме сообщалось, что на конференцию «поспели лишь друзья Роберта («Рабочего Дела».—В. С.) ...другие или не были приглашены, или не добились толку»⁵³ . Говоря о результатах конференции, Н. К. Крупская предупреждала, что на ней «ни до чего нужного съехавшиеся не договорились»⁵⁴ И знакомство с Сашей остается шапошным.

Местные комитеты и агенты «Искры» весьма настороженно отнеслись к созыву конференции и к принятым ею решениям. Некоторые из них, опасаясь, что конференция прошла под антиискровским лозунгом, выразили протест по поводу ее решений. Так, 6 апреля Л. Хинчук писал в редакцию «Искры», что «Московский комитет негодует по поводу состоявшейся конференции и заявит об этом на страницах «Искры» свой протест»⁵⁵ .

Опасения местных организаций были напрасными. Конференция, как сообщал Дан, прошла «весьма сносно», а образованный ею ОК должен был приступить к исполнению своих функций. Члены ОК разъехались по районам для информации социал-демократических организаций о проделанной работе: Ф. Дан — в Ярославль для встречи с членами Северного союза, О. Ерманский — на юг. Их поездка окончилась печально. 4 апреля Ф. Дан был арестован в Москве на Ярославском вокзале. При обыске) у него изъяли письмо к В. И. Ленину о конференции и другие конспиративные материалы. Такая же участь постигла О. Ерманского 6 апреля в Елизаветграде⁵⁶ .

«Мудры, аки змеи, и кротки...— аки голуби». Сведения об аресте Ф. Дана и О. Ерманского были получены в Лондоне уже в середине апреля. Редакция «Искры» поручает восстановление Организационного Комитета Бюро Русской организации. 6 мая 1902 г. В. И. Ленин писал Г. М. Кржижановскому: «...нам с Клэром или Бродягиным надо поскорее повидаться или списаться сугубо подробно, если есть прекрасные адреса (?) для посылки Вам всех подробностей о Саше (конференции.— В. С.)»⁵⁷. О новых задачах, возложенных на Бюро Русской организации «Искры», писала и Н. К. Крупская. 25 мая, извещая полтавского представителя об избрании комитета по подготовке съезда и аресте его членов, она сообщала, что «теперь эта роль падает главным образом на Соню»⁵⁸ . При этом В. И. Ленин и Н. К. Крупская указывали, что для сохранения принципа преемственности, провозглашенного конференцией, работу следовало вести в контакте с оставшимся на свободе членом ОК от Бунда. 23 мая Н. К. Крупская предупредила Ф. В. Ленгника, что «его (бундиста.— В. С.) мы направим к Вам (в Бюро.— В. С.)»⁵⁹ . В. И. Ленин в приписке к этому письму напомнил: «Ваша задача теперь создать из себя комитет по подготовке съезда, принять в этот комитет бундовца (оценив оного со всех сторон — это NB!)»⁶⁰ .

Непосредственную работу по воссозданию ОК редакция возложила на И. И. Радченко. В. И. Ленин потребовал, чтобы он наметил «наиболее выгодный для нас» состав русского комитета по подготовке съезда и взял «на себя непременно секретарство в этом комитете». В. И. Ленин писал И. И. Радченко: «Возьмите на себя побольше районов, в коих Вы беретесь подготовить съезд...» При этом он советовал организовать работу так, «чтобы все дело было вполне в Ваших руках». И снова В. И. Ленин предупреждает И. И. Радченко о необходимости привлечь к этой деятельности члена ОК от Бунда. «Сейчас (22 июня. — В. С.) дали бундисту явку к Вам... — писал В. И. Ленин. — Вы с ним ( + бюро или еще кто) должны образовать русский комитет для подготовки съезда». Но в то же время В. И. Ленин рекомендовал держаться с Бундом «внушительнее и с осторожностью» и по возможности ограничить район его деятельности («Бунд же пускай Бундом пока и ограничится»)⁶¹.

В связи с задачей подготовки съезда изменяется и тактика Русской организации «Искры». Основной упор она должна была сделать на завоевание комитетов. «Теперь наша главная задача,— указывал В. И. Ленин Бюро Русской организации, — подготовить это, т. е. чтобы вполне свои люди проникли в возможно большее число комитетов...» Поэтому ведущим деятелям Русской организации «Искры» Ф. В. Ленгнику, Е. В. Барамзину, Г. М. Кржижановскому и М. А. Сильвину предлагалось незамедлительно вступить в комитеты и наметить конкретные меры по завоеванию социал-демократических организаций основных пролетарских центров страны. «Обдумайте атаку на центр, Иваново и др., Урал и Юг»⁶²,—писал Владимир Ильич.

Итак, Бюро Русской организации «Искры» должно было подготовить созыв съезда завоеванием комитетов. «Это — главная задача, — предупреждал В. И. Ленин, — ибо иначе нас неизбежно оттеснят: подчините все остальное этой задаче, помните о важнейшем значении Второго съезда!»⁶³

Об изменении тактики Русской организации редакция «Искры» известила своих представителей в различных городах. О необходимости «проникать в комитеты и подготовлять почву для того, чтобы быть выбранными в делегаты на съезд», Н. К. Крупская писала в Полтаву, Одессу и в другие города.

Указания редакции «Искры» попали на благоприятную почву. Под влиянием ленинской брошюры «Что делать?» многие комитеты начали становиться на искровские позиции. Даже такая державшаяся в оппозиции к «Искре» организация, как Петербургская, к середине июня заявила: «Вполне признаем программу Ленина желательной. Желательно провести ее в жизнь, не откладывая на дальнейшее, предлагаем товарищам принять участие в переформировке комитета, дабы Саше (съезду. — В. С.) подготовить все необходимое»⁶⁴ .

После обнадеживающих известий из Петербурга работа по подготовке II съезда партии развернулась особенно интенсивно. Она шла по двум основным направлениям: во-первых, по линии завоевания комитетов, т. е. по линии признания ими «необходимости теснее сблизиться и слиться с русской организацией «Искры»»⁶⁵, и, во вторых, в направлений восстановления ОК, который должен был провести всю организационную подготовку съезда. В этом ленинском плане важнейшим звеном должно было явиться совещание представителей крупнейших комитетов и Русской организации с редакцией «Искры» за границей. Задача совещания заключалась в том, указывал В. И. Ленин, чтобы выработать настоящий конкретный план не только переделки работы местных организаций (в частности, Петербургской), «но и прямого объединения партии, конституирования Организационного комитета по подготовке 2-го партийного съезда и т. п. и т. д. и т. д.»⁶⁶ .

Придавая огромное значение предполагавшемуся совещанию, Бюро Русской организации решило командировать в Лондон компетентного человека — И. И. Радченко и в помощь ему кого-нибудь из ведущих российских практиков⁶⁷ .

Тем временем события в Петербургской организации продолжали развиваться в выгодном для «Искры» направлении. Комиссия, созданная для реорганизации Петербургского комитета, «избрала представителя (В. П. Краснуху.— В. С.) и поручила просить Феклу (редакцию «Искры».— В. С.) совместно выработать план общ[е] Российской] Центральной] Организации]», в которую комитет войдет без дальнейших переговоров⁶⁸. С таким наказом В. П. Краснуха выехал за границу. С его приездом в Лондон начались предварительные, но весьма обнадеживающие переговоры. «С Ваней (В. П. Краснухой.— В. С.) у нас полное единодушие,— писали В. И. Ленин и Н. К. Крупская 12 августа И. И. Радченко.— Развертываются всякие блестящие перспективы»⁶⁹ .

15 августа — переломный момент в истории ОК. В этот день В. И. Ленин провел совещание представителей Русской организации «Искры» (П. А. Красиков), Петербургского комитета (В. П. Краснуха) и Северного союза (В. А. Носков), на котором перечисленные организации фактически объединились, а Петербургский комитет и Северный союз изъявили готовность выпустить заявления о своей солидарности с «Искрой».

Основным решением совещания следует считать создание из представителей организаций-участниц («исключительно из своих людей») Организационного Комитета по созыву II съезда РСДРП. Для того чтобы дать возможность ОК окрепнуть, войти в курс дела, приобрести первоначальный опыт, совещание решило считать его неофициальным и не афишировать нового учреждения («никто, кроме своих, о нем не знает»)⁷⁰ .

Вместе с тем было подтверждено решение Белостокской конференции о том, что Бунд и южные организации должны также участвовать в деятельности ОК. Однако вхождение представителей этих организаций в ОК должно было произойти при определенных условиях. Сначала намечалось принять представителя юга, но только при условии, когда он будет «вполне свой человек»⁷¹, и лишь после этого ОК конституируется и введет в свой состав бундовца.

Лондонское совещание утвердило функции, структуру и права ОК. «Организационный Комитет берет на себя функции Ц. К. и старается подготовить фактическое объединение,— сообщала Н. К. Крупская И. И. Радченко на другой день после окончания совещания.— Он заботится о доставке и распределении литературы, а, главное, о посылке своих людей в комитеты и завоевании их»⁷² (курсив мой.— В. С.). Таким образом, фактическое объединение социал-демократических организаций, по мысли В. И. Ленина, должно было идти по линии завоевания комитетов.

Основные задачи ОК предопределили и другие его функции (распределение людей и литературы, руководство транспортными путями и типографиями, обеспечение финансовой базы для всей этой работы), которые должны были исполнять специально назначенные агенты ОК. Введение в структуру ОК новой единицы — агента, по сравнению с решениями Белостокской конференции было, безусловно, шагом вперед.

Во время обсуждения правового положения, структуры л функций ОК В. И. Ленин вел «для себя» конспект⁷³.

В. И. Ленин и Н. К. Крупская потребовали от И. И. Радченко, чтобы результаты совещания были немедленно доведены до сведения агентов «Искры» и Бюро Русской организации. Со своей стороны Н. К. Крупская коротко известила российских искровцев о важнейших решениях совещания, подчеркнув, что подробности по возвращении сообщит В. П. Краснуха.

Тем временем в России в свете поставленных В. И. Лениным задач намечались ближайшие планы работы как Бюро, так и отдельных членов Русской организации. При этом следует иметь в виду, что подготовительная работа проводилась только организацией «Искры». ЦК Бунда, несмотря на то, что явка к И. И. Радченко ему была сообщена еще 22 июня, своего представителя до середины августа ни в Бюро, ни к И. И. Радченко не прислал. Не явился к И. И. Радченко и представитель Северного союза.

И. И. Радченко прежде всего условился с Кржижановским, что по возвращении В. П. Краснухи, получив от него подробную информацию, он заедет в Бюро Русской организации, а затем они предпримут перемещение членов Русской организации: Ф. В. Ленгника — в Киев и П. А. Красикова — на роль разъездного агитатора⁷⁴ .

В августе (до 12 числа) И. И. Радченко окончательно договорился с приезжавшей в Петербург 3. П. Кржижановской, «что по приезде Вани (В. П. Краснухи.— В. С.) Аркадий (И. И. Радченко.— В. С.) поедет к Соне, а то Курц (Ф. В. Ленгник) и Клэр (Г. М. Кржижановский) — в Орел — поближе»⁷⁵ , чтобы вырешить сообща все намечаемые мероприятия.

Конспиративные условия работы искровцев давали себя знать — то и дело рвалась переписка между членами Бюро. Учитывая это обстоятельство, редакция «Искры» настойчиво предупреждала, что образование ОК требует от всех членов Русской организации и особенно от Бюро установления наиболее прочных и регулярных связей с И. И. Радченко и В. П. Краснухой.

24 августа И. И. Радченко и П. Н. Лепешинский встретились с возвратившимся В. П. Краснухой и в свете лондонских решений наметили общие направления в предстоящей работе по официальному конституированию ОК и обсудили принципиальные вопросы будущих взаимоотношений Организационного Комитета и Бюро Русской организации «Искры»⁷⁶ .

Фактически не конституировавшийся ОК уже принял ряд решений, имевших общепартийное значение. Так, 14 октября редакция «Искры» была извещена, что ОК возложил заведование всем транспортным делом в России на И. И. Радченко, в связи с чем просил редакцию выслать ему «все имеющиеся... на этот счет у вас сведения»⁷⁷. В начале октября в редакцию послали петербургский адрес для переписки с «Ольгой» — Организационным Комитетом и В. П. Краснухой⁷⁸ как его членом.

Местные организации в свою очередь отнеслись к ОК как к фактически действующему органу, стремились установить с ним связи, выделить специальных людей, которые бы сносились с ОК от их имени. «Очень важно Ольге познакомиться заранее с тем, с кем придется иметь дело зимой»,—писали 10 сентября 1902 г. из Москвы в редакцию «Искры» и предлагали организовать личную встречу представителя МК РСДРП с членами ОК⁷⁹.

К октябрю 1902 г., несмотря на раскол в Петербургской организации, обстановка для воссоздания ОК стала более благоприятной. Определенное значение в этом сыграло изменение позиции группы «Южный рабочий», которая, установив контакты с редакцией «Искры» и Бюро в Самаре, начала переговоры о совместной деятельности по строительству партии. И. И. Радченко и Ф. В. Ленгник, принимавшие в них участие, вынесли впечатление, что «Южный рабочий», «по всей вероятности... снимет у Оли комнату», т. е. согласится войти в ОК⁸⁰.

В то же время стало совершенно очевидным стремление южнорабоченцев не только господствовать на юге, но и «во что бы то ни стало... властвовать в ОК»⁸¹ . Помимо властолюбивых устремлений группа «Южный рабочий» имела и другие разногласия с редакцией «Искры», но, несмотря на это, В. И. Ленин и Н. К. Крупская торопили искровцев с воссозданием ОК, считая жизненно необходимым «как можно скорее завести в России «начальство», а то слишком много неурядицы»⁸² .

В свете указаний редакции члены неофициального ОК решили форсировать его конституирование и назначили пленарное заседание на 28 октября, пригласив «Южный рабочий» принять в нем участие⁸³ . Бунду решено было послать через редакцию «Искры» специальное обращение. На этом совещании предполагали конституировать ОК, кооптировать в его состав П. А. Красикова от редакции «Искры» («или еще от кого-нибудь»), Ф. В. Ленгника и Г. М. Кржижановского — от Волги (от Бюро Русской организации).

Свидание у Оли. Из приглашенных лиц на совещание в Псков приехали: П. А. Красиков, В. П. Краснуха (участники лондонского совещания), И. И. Радченко, Е. Я. Левин и П. Н. Лепешинский⁸⁴ . По неизвестным причинам не прибыли представители Бунда и Северного союза (Ф. И. Щеколдин). Г. М. Кржижановский получил приглашение, когда совещание уже начало свою работу, и поэтому в Псков не выехал. А. А. Шнеерсон был арестован в Киеве.

Псковское совещание 2—3 ноября 1902 г. конституировало ОК, кооптировало в его состав намеченных лиц и назначило двух кандидатов в члены ОК. Официальное извещение об образовании ОК постановили выпустить после ответа Бунда на письмо ОК о совещании и его решениях.

После кооптации состав ОК выглядел следующим образом: В. П. Краснуха (от Петербургского комитета), И. И. Радченко (от редакции «Искры»), П. А. Красиков, Ф. В. Ленгник, П. Н. Лепешинский, Г. М. Кржижановский (от Русской организации «Искры») и А. М. Стопани (от Северного союза) — все искровцы; Е. Я. Левин — от группы «Южный рабочий». Кандидатами в члены ОК на первое время утвердили только двух человек — Г. И. Окулову и А. А. Шнеерсона, в связи с арестом которого «в курс наследства» впоследствии ввели, т. е. утвердили кандидатом, В. Н. Розанова⁸⁵.

Совещание составило заявление о создании ОК и распределило обязанности между его членами. Бюро ОК должно было находиться в Петербурге и возглавляться В. П. Краснухой. Руководство Транспортным бюро возлагалось на И. И. Радченко, который разработал положение об этом учреждении и уже имел опыт по руководству транспортной деятельностью Русской организации «Искры». Литературно-издательская деятельность передавалась в ведение группы «Южный рабочий»⁸⁶ и тех членов ОК, которые «по условиям места и времени могут к ним примкнуть». Таким образом, совещание выполнило указание В. И. Ленина — состав ОК в подавляющем большинстве был искровским, основные части ОК и руководство им в целом также находилось в их руках.

Как видно, псковское совещание разрешило лишь организационные вопросы деятельности ОК, «что касается существенных вопросов (критериум для определения права участвовать в съезде, выработка вопросов будущего съезда, которые должны быть предложены комитетам), то они были только намечены, так как до выяснения отношения Бориса (Бунда.— В. С.) к Ольге (ОК.— В. С.) ничего нельзя решить»⁸⁷ .

Отобранные у П. Н. Лепешинского письма позволяют несколько конкретизировать, что же обсуждали члены ОК. Оказывается, они в какой-то степени рассмотрели следующие вопросы, связанные с подготовкой и порядком дня II съезда:

«1. Вопрос о санкции комитетов.

2. Из кого состоит съезд: привести в известность наличность.

3. Порядок дня:

1) Состав партии.

2) Программа.

3) Вопросы тактики.

4. Организация:

а) принципы организации (ЦК)

б) партийная печать

в) отношение между частями партийной организации.

5. Выборы организации.

6. Выборы администрации партии»⁸⁸.

В. И. Ленин приветствовал решительные действия искровцев по воссозданию ОК, хотя и был удивлен, что провели кооптацию «до формального конституирования, до призыва Бунда»⁸⁹ . Опасаясь возникновения различных трений с Бундом, он потребовал, чтобы ему сообщали «точно-преточно о всяком и каждом официальном шаге» ОК, и еще, в который уже раз, настойчиво предупреждал, что созыв съезда — это всецело дело россиян⁹⁰ . «Не передавайте этого дела никому»,— писал он П. А. Красикову, одновременно настаивая на сведении функций «заграницы до такого минимума, который не может ни в коем случае получить значение», тем более что «заграничная публика в конспирации швах»⁹¹ . В. И. Ленин рекомендовал членам ОК — искровцам технику съезда поручить своим особым делегатам или агентам, порядок дня наметить «лишь вообще» и попросить редакцию, чтобы она прислала свой порядок дня, сообщила фамилии докладчиков и предполагаемое количество делегатов от редакции. «Спешите со съездом всеми силами»,— заканчивал он письмо П. А. Красикову.

Однако в связи с арестами И. И. Радченко и П. Н. Лепешинского указания В. И. Ленина и решения псковского совещания Организационного Комитета пришлось проводить в жизнь не последовательным искровцам, а членам группы «Южный рабочий», только что признавшей, хотя и с оговорками, руководящую роль «Искры».

Примечания:

¹ Ленинский сборник VIII. стр. 133.

² Образа жизни (лат.); ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 514, л. 10.

³ См. Ленинский сборник VIII, стр. 135.

⁴ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 120, 123.

⁵ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 161— 163.

⁶ Там же, стр. 161.

⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 162.

⁸ Там же.

⁹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 162.

¹⁰ — соответственно.

¹¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 162.

¹² Там же, стр. 162—163.

¹³ ЦПА ИМЛ, ф. 24, он. 8у, ед. хр. 28193, л. 1.

¹⁴ ЦПА ИМЛ. ф. 24. оп. 8v, ед. хр. 28195, л. 1 об.

¹⁵ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 5. ч. 52, л. А, т. 2, л. 34.

¹⁶ См. Ленинский сборник VIII, стр. 226—227.

¹⁷ См. там же, стр. 226.

¹⁸ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 141.

¹⁹ Там же, стр. 140. Письмо редакции от 4 марта 1902 г. Г. М. Кржижановскому не разыскано.

²⁰ Там же, стр. 141.

²¹ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 140-141.

²² «Пролетарская революция», 1930, № 6, стр. 134— 135.

²³ ЦПА ИМЛ, ф. 2, он. 1, ед. хр. 822, л. 1 об.

²⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 2, оп. 1. ед. хр. 766, л. 2.

²⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1. ед. хр. 822, л. 5 об.

²⁶ П. Розенталь и К. Портной — от ЦК Бунда; A. Кремер —от Заграничного комитета Бунда; О. Ерманский (Геноссе) —от Союза южных комитетов и организаций; М. Коган-Гриневич («товарищ прокурора») — от «Союза русских социал-демократов»; B. П. Краснуха и А. Зельдов — от Петербургского «Союза борьбы».

²⁷ См. «Пролетарская революция», 1930, № 6. стр. 139.

²⁸ ЦПА ИМЛ. ф. 2, on. 1, ед. хр. 782, л. 24.

²⁹ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 298.

³⁰ «Материалы по истории революционного движения», т. IV. Нижний Новгород, 1922, стр. 18—19.

³¹ Очевидно, имеется в виду письмо Н. К. Крупской 30 марта 1902 г. Союзу русских социал-демократов (см. стр. 305).

³² ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28261, л. 1.

³³ ЦПА ИМЛ. ф. 2, on. 1, ед. хр. 769, л. 1 об.

³⁴ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 293.

³⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 294.

³⁶ Там же, стр. 294—295.

³⁷ Там же, стр. 295.

³⁸ Там же, стр. 292.

³⁹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 300, 301.

⁴⁰ Там же, стр. 295.

⁴¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 297.

⁴²См. там же.

⁴³ Там же, стр. 298.

⁴⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 299.

⁴⁵ Там же, стр. 300.

⁴⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 298.

⁴⁷ «Пролетарская революция», 1930, № 6, стр. 139.

⁴⁸ Там же, стр. 140.

⁴⁹ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 185.

⁵⁰ «Исторический архив», 1962, № 1, стр. 189.

⁵¹ «Пролетарская революция», 1930. № 6, стр. 141.

⁵² ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901, д. 825, ч. 7, л. 111.

⁵³ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 147.

⁵⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 24, on. 11 у, ед. хр. 28366, л. 6.

⁵⁵ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901 г.. д. 825, ч. 7, л. 40,

⁵⁶ См. Ленинский сборник VIII, стр. 235, 238.

⁵⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 185—186.

⁵⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, од. 11у, ад хр. 28360, л. 7.

⁵⁹ Ленинский сборник VIII, стр. 238.

⁶⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 187.

⁶¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч. т. 46, стр. 188.

⁶²Там же, стр. 185.

⁶³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 185.

⁶⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 2, оп. 1, ед. хр. 782, л. 9 об.— 10

⁶⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 195.

⁶⁶ Там же.

⁶⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 782, л. 11—11 об., 16 об.; опасение попасть под слежку во время переезда границы заставило И. И. Радченко отказаться от заманчивого предложения «побывать в Академии, освежиться и вооружиться». Поэтому он передал свои полномочия П. А. Красикову — второму делегату от Русской организации (ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 782, л. 16 об., 18, 20).

⁶⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 782, л. 20.

⁶⁹ Ленинский сборник VIII, стр. 271.

⁷⁰ Там же, стр. 272.

⁷¹ Ленинский сборник VIII, стр. 273.

⁷² Там же, стр. 272—273.

⁷³ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 232. К сожалению, этот документ до сих пор не разыскан.

⁷⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 782, л. 36 об.

⁷⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1426, л. 2 об. — 3.

⁷⁶ Там же, л. 12; ф. 2, on. 1, ед. хр. 769, л. 5 об.

⁷⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 2, ой. 1, ед. хр. 903, л. 3 об.

⁷⁸ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 14)28. л. 7.

⁷⁹ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28264, л. 7—7 об.

⁸⁰«Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 106.

⁸¹ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 114.

⁸² Там же, стр. 116.

⁸³ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 895, л. 7 об.; ед. хр. 903, л. 6.

⁸⁴ П. Н. Лепешинский и П. А. Красиков имели совещательный голос.

⁸⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 769, л. 7

⁸⁶ См. Ленинский сборник VIII, стр. 296.

⁸⁷ Там же.

⁸⁸ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1901 г., д. 825, ч. 10, лит. А, л. 20.

⁸⁹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46. стр. 232,

⁹⁰ См. там же, стр. 233.

⁹¹ Там же, стр. 232—233.

 

 

2. Комитеты признают ОК

Главная задача — восстановить ОК. Ноябрьские аресты членов ОК резко изменили планы, принятые в Пскове. Поскольку полиция из захваченных документов уже узнала об образовании ОК, извещение о его создании решили опубликовать немедленно¹. Два кандидата — В. Н. Розанов и Г. И. Окулова — были утверждены в качестве полноправных членов ОК. В. Н. Розанов вошел в Бюро ОК, а на Г. И. Окулову возложили заведование финансовой частью. Поэтому Бюро ОК рекомендовало всем организациям и редакции «Искры» обращаться по денежным вопросам к своему представителю в Москве, уполномоченному от ОК и «Искры»². В связи с арестами В. П. Краснухи и И. И. Радченко Бюро ОК перенесли из Петербурга в Харьков, где в него вошли только южнорабоченцы, а Транспортное бюро передислоцировали из Пскова в Вильно и поручили ведению В. А. Носкова.

Началом деятельности Организационного Комитета был объезд комитетов, предпринятый П. А. Красиковым с целью информировать их об образовании ОК и добиться признания нового партийного учреждения. Однако он не выполнил намеченного плана и, побывав лишь в Центральном районе, где собрал деньги на организационные нужды «Искры», в конце ноября 1902 г. уехал за границу. П. А. Красиков не посетил даже Москву, где обещали солидную материальную помощь, и не дождался указаний Н. К. Крупской.

Дальнейшую организационную работу вести фактически было некому, и Бюро ОК обращается к редакции «Искры» с просьбой прислать нужных людей, «так как для удовлетворительной постановки дела» их явно недостаточно³.

Поездка П. А. Красикова показала, что не все комитеты отнеслись к ОК одинаково. Например, «Южный союз» в Одессе, считавший себя искровским, заявил, что признает ОК лишь при условии предоставления ему равноправия с «Искрой» и другими организациями и принятия в ОК своего представителя⁴ . Николаевский и Одесский комитеты, признав за ОК право созыва съезда, отрицательно отнеслись к выполнению им общепартийных функций, и только один комитет — Воронежский — высказался против образования ОК. В связи с поступлением в редакцию «Искры» сведений о различном отношении местных комитетов к ОК В. И. Ленин просил Бюро написать «подробнее о том, как в разных местах (комитетах) отнеслись к Организационному комитету»⁵.

Нужно было всемерно активизировать деятельность Организационного Комитета, и уже во второй половине ноября 1902 г. Бюро списывается с оставшимися на свободе членами и кандидатами в ОК, чтобы съехаться и договориться о распределении функций и дальнейшей работе. Именно в этих целях в редакцию посылается просьба о высылке ее проекта «вопросов съезда, чтобы Ольга (ОК.— В. С.) могла руководствоваться им при выработке своего проекта»⁶ .

В. И. Ленин выразил свое удовлетворение успехами и энергией ОК и потребовал от него «приложить немедленно все усилия, чтобы довести дело до конца и возможно быстрее». Для узаконения с формальной стороны существования ОК он советовал ускорить издание в России принятого в Пскове извещения. «Хоть гектографируйте, да издайте»,— писал он Бюро ОК⁷ .

Намечая ближайшую задачу Организационного Комитета — добиться «от каждого комитета (и группы) официального и письменного ответа, признают ли они Организационный комитет»⁸, В. И. Ленин для быстрейшего претворения ее в жизнь рекомендовал назначить «тотчас членов ОК в главных центрах (Киев, Москва, СПБ.)», дать «особые явки к этим членам, чтобы мы могли посылать всех едущих не иначе, как в полное распоряжение Организационного комитета. Это очень и очень важно»,—предупреждал он. Поскольку Петербургский комитет после ареста В. П. Краснухи не был представлен в ОК, В. И. Ленин предложил Бюро ОК «скорее заменить члена от Питера (хорошо бы Игнатом)...»⁹ .

Для оказания действенной помощи ОК редакция «Искры» стремится пополнить его состав работоспособными людьми и поэтому в первую очередь начинает подыскивать соответствующие кандидатуры для направления их в Россию. В конце ноября — начале декабря 1902 г. к отъезду усиленно готовили Е. М. Александрову (Жак, «НН»). Она должна была обосноваться в Москве, снестись с Ф. В. Ленгником, Бюро Русской организации и вместе с ними укрепить, а затем возглавить ОК. Чтобы Александрова как можно быстрее и успешнее включилась в непосредственную работу, ей передали все имеющиеся явки в Петербургский и Московский комитеты, в Бюро Русской организации и в Киеве к Ф. В. Ленгнику. При этом предполагалось, что Бюро Русской организации переместится ближе к промышленным центрам.

Готовился к поездке в Россию Б. И. Гольдман (Адель), которого редакция рекомендовала ввести в состав ОК.

Одновременно люди для ОК подыскивались и из числа работавших в России. Так, для того чтобы усилить искровское крыло в ОК, Н. К. Крупская рекомендовала Л. М. Книпович оставить Астрахань и перебраться куда-нибудь поближе к ОК, например в Полтаву. Предупреждая Бюро ОК о предстоящем приезде Л. М. Книпович и Б. И. Гольдмана, Н. К. Крупская просила к ним «отнестись с полным доверием»¹⁰ .

Стремление В. И. Ленина и Н. К. Крупской как можно быстрее пополнить ОК своими последователями диктовалось не только его общепартийными задачами, но и чисто практическими целями. Они надеялись, что возрожденный ОК, обладающий властью и опирающийся на авторитет «Искры», сможет «внести порядок в русских делах» и поставить столь сложное дело, как транспорт, без которого невозможно было вести планомерную и продуктивную работу. ОК в свою очередь предпринимал кое-какие шаги в этом направлении. Для работы по транспорту были привлечены 3. И. Трелина (Груня) в Вильно и Р. С. Гальберштадт (Костя) в Киеве¹¹ .

В. И. Ленин всячески старался облегчить деятельность ОК. Выполняя просьбу Бюро ОК, он переслал ему приблизительный (по очереди обсуждения) порядок дня съезда, предупредив, что совместно редакция обсудила только первые пять пунктов, а общередакционный проект и список референтов (докладчиков) он вышлет, как только они будут одобрены всеми членами редакции¹²

В процессе подготовки вопросов дня съезда возникли расхождения с Л. Мартовым, который предлагал рассмотреть вопрос об органе партии после обсуждения вопросов тактики, т. е. поставить его в порядок дня шестым пунктом. В. И. Ленин настаивал на обсуждении вопроса третьим по порядку, «чтобы сразу дать баталию всем противникам по основному и широкому вопросу и выяснить себе всю картину съезда (respective¹³ : разойтись по серьезному поводу)»¹⁴ .

Ставя в известность Бюро ОК об этой позиции Л. Мартова, В. И. Ленин обещал выслать общередакционный проект порядка дня съезда список референтов (докладчиков) сразу же после урегулирования всех этих вопросов со своими коллегами по редакции.

Это не было единственным расхождением Л. Мартова с В. И. Лениным в период подготовки и съезда партии. Сразу же после получения известий о провале членов ОК, созданного в Пскове, Л. Мартов предложил В. И. Ленину свой план организационного объединения партии, суть которого заключалась в замене общепартийного съезда съездом искровских комитетов, который бы и избрал руководящие органы¹⁵.

В. И. Ленин решительно выступил против такого решения насущнейшего вопроса дня, так как оно означало отказ от организационного плана, провозглашенного и проводимого в жизнь «Искрой». Осуществление предложений Мартова показало бы, что «Искра» не уверена в жизненности своего плана построения партии и, боясь, что комитеты не примут его, создает партию из своих комитетов, избирает свои ЦК и ЦО, тем самым дезавуируя провозглашенные ею же принципы.

Поэтому, чтобы обеспечить представительство на съезде всех комитетов, которые по уставу, выработанному ОК, могли быть представлены на съезде, В. И. Ленин потребовал, чтобы П. А. Красиков выехал в редакцию лишь после того, как он объедет «всех и вся», когда ОК будет официально признан всеми комитетами и официально известит «Рабочее Дело» о том, «что у них будет полномочный член Организационного комитета»¹⁶ .

Чтобы иметь полную картину отношения комитетов к съезду и ОК, знать, каков будет состав съезда, и окончательно показать дезорганизаторскую работу рабочедельцев, В. И. Ленин предложил «на почве признания (respective непризнания) ОК... везде и повсюду дать тотчас же генеральное сражение» рабочедельческим элементам в местных комитетах. «Надо их поймать во что бы то ни стало,— советовал он Ф. В. Ленгнику в письме от 27 декабря,— на том, что они против ОК, а вы — за»¹⁷ .

Однако деятельность ОК в значительной степени была осложнена отсутствием в Бюро ОК последовательных искровцев. Сторонники В. И. Ленина, члены Организационного Комитета А. М. Стопани и Г. М. Кржижановский совершенно не были осведомлены о планах и действиях как Бюро ОК, так и П. А. Красикова и Ф. В. Ленгника. П. А. Красиков, принимавший самое непосредственное участие в работе ОК, не мог один выполнить столь сложную функцию, как завоевание комитетов, и поэтому редакция настойчиво требовала, чтобы Бюро Русской организации наконец-то выбралось «из своего Пошехонья» и взяло на себя по ОК как можно больше функций.

В. И. Ленин в связи с создавшимся положением рассматривал укрепление ОК как главную задачу искровцев. Поэтому он указывал Бюро Русской организации, что необходимо сделать все возможное для ее правильного усвоения и энергичного осуществления. Имея в виду активное включение Г. М. Кржижановского в работу ОК, В. И. Ленин писал: «Пора бы Бруту двинуться на сцену!»¹⁸

Пожелание В. И. Ленина было тем более обоснованно, что большинство искровцев, работавших в России, считало, что в заведовании Бюро ОК Кржижановского заменить никто не сможет. Идя навстречу этому мнению, редакция обещала Г. М. Кржижановскому, «если он переберется в какое-нибудь более бойкое место», самую существенную поддержку, чтобы передать Бюро ОК в его руки.

«Мы изозлились до неврастении из-за полного безлюдья для ОК»¹⁹ ,— сетовал В. И. Ленин. Действительно, в ОК очень остро чувствовалось отсутствие подвижных, свободных и нелегальных людей, без которых, как считал В. И. Ленин, ОК есть ровно нуль.

Все же редакция постепенно передает в ведение ОК, но пока еще под контролем Бюро Русской организации руководство всей практической деятельностью искровцев в России. Она настаивает, чтобы Бюро ОК решало сейчас и в будущем те или иные вопросы совместно с Бюро Русской организации, которое уже накопило опыт по руководству движением. Так, например, когда работники бакинской типографии и транспортной группы в Батуме обратились в редакцию за помощью людьми и деньгами, последняя рекомендовала им обращаться по всем вопросам к Александру (Бюро ОК.— В. С.), поскольку он ведает российскими делами. В то же время Н. К. Крупская писала в Бюро ОК, чтобы оно по вопросу о «Нине» и «собаках», т. е. бакинской типографии и транспортной группе, обязательно посоветовалось с Бюро Русской организации²⁰.

Для укрепления авторитета Бюро ОК как общепартийного центра редакция «Искры» предлагала всем членам Русской организации и (работникам местных комитетов устанавливать межорганизационные связи только через Бюро ОК, что позволило бы ему быть в курсе всех событий. А поскольку ОК вел все русские дела, редакция для постоянного руководства и получения своевременной информации о движении стремилась поддерживать с ним как можно более быструю и прочную связь. Она регулярно извещала Бюро ОК о наиболее надежных и скорых адресах для переписки, тотчас же пересылала новые заграничные и российские адреса.

Позиция же, занятая Бюро ОК по отношению к редакции, повергала ее прямо в отчаяние. «С ОК мы страшно срамимся,— жаловалась Н. К. Крупская 8 февраля 1903 г. Бюро Русской организации,— он бездействует... От Юрия не было ни одного обстоятельного письма... мы не получили ни одной связи, он совершенно ни о чем не пишет и ставит нас в самое нелепое положение»²¹

В таком же неведении о делах ОК находилось и Бюро Русской организации, которое вполне закономерно обратилось в редакцию с запросом о перспективах своего дальнейшего существования. Вопрос не был лишним, так как, не имея связи с ОК, Бюро Русской организации не могло разграничить сферы влияния и выполняло прежние функции по руководству искровцами, в том числе и по завоеванию комитетов. Это обстоятельство порождало известный параллелизм, который не был необходим и зачастую только мешал работе и ОК и Бюро Русской организации. Во главу угла ставился вопрос об упорядочении деятельности этих общероссийских органов. Однако в обстановке молчания Бюро ОК редакция не могла оказать действенной помощи по ликвидации этой неурядицы.

Для восстановления связей и оживления деятельности ОК редакция направила в Россию Б. И. Гольдмана (Адель). Н. К. Крупская указывала Бюро ОК, что его необходимо кооптировать в ОК и поручить ему функцию разъездного агента²². Редакция «Искры» переслала с Б. И. Гольдманом в Бюро ОК проект первомайской листовки, предназначенной для отпечатания в России, и передала сведения о последних шагах «Союза русских социал-демократов за границей».

Рабочедельцы, чувствуя, что теряют влияние в российских организациях, решили включиться в подготовку II съезда и тем самым попытаться восстановить свой пошатнувшийся авторитет. Формально руководствуясь решениями Белостокской конференции, они потребовали от редакции «Искры» образовать Заграничный отдел ОК, надеясь занять в нем руководящее положение и его именем как-то воздействовать на российский ОК. Эти соображения, скрывающиеся за требованием заграничного «Союза», были разгаданы редакцией «Искры».

Сообщая в ОК о предложении союзников, Н. К. Крупская предупреждала Бюро, что они, по-видимому, хотят заграничный отдел сделать равноправным с русским, и подчеркивала, что редакция на это не пойдет, а будет настаивать на его подчиненности русскому ОК²³.

Между тем положение ОК оставалось незавидным. Решающую роль здесь сыграли условия, в которых он начал свою деятельность. Немногие людские силы, которыми он располагал, были разбросаны по всей России и, как уже говорилось выше, ничего не знали друг о друге или же находились в «безвестной отлучке». Наличных сил не хватало даже для такой, казалось бы, простой работы, как установление прочных связей с комитетами. Недостаток кадров вынудил Бюро исполнять функции всего ОК: организационные, финансовые, литературно-издательские и транспортные.

К началу февраля 1903 г. Бюро ОК не удалось установить более или менее прочных связей не только между местными комитетами, но и даже между немногими членами Организационного Комитета. Положение усугублялось еще позицией Бунда, который, как сообщала Н. К. Крупская Бюро Русской организации, «подставляет ножки... Видимо, гнет дело к федерации»²⁴.

Бундовцы выступили с нападками на «Искру» и ОК, обвиняя их в игнорировании его права участвовать в воссоздании Организационного Комитета. Особенно обострились взаимоотношения после получения Бундом «Извещения об образовании ОК». Бунд увидел в этом ущемление своих прав и нарушение соглашения, достигнутого во время переговоров с П. А. Красиковым, обещавшим прислать проект «Извещения» до его публикации. В действительности Бюро ОК выполнило условия соглашения. Дважды—18 и 31 декабря 1902 г.—Бунду посылался для редактирования подготовленный проект «Извещения». Однако Бунд этих писем не получил «и, боясь быть обойденным, выпустил заявление с протестом»²⁵ . Выступление бундовцев против ОК, безусловно, подрывало авторитет нового партийного органа.

Объединительные стремления, охватившие местные социал-демократические организации, позволили ОК на первом этапе его деятельности преодолеть и недостаток кадров, и отсутствие прочных связей с редакцией «Искры» и местными организациями, и дезорганизаторские выступления Бунда.

К 1 февраля 1903 г. Организационный Комитет признали Донской, Екатеринославский, Киевский, Московский, Николаевский, Одесский, Харьковский комитеты. Если учесть, что ОК был образован «Искрой», Петербургским комитетом, группой «Южный рабочий» и Северным союзом, то станет очевидным, что важнейшие социал-демократические организации признали этот партийный орган, обещая ему всемерную поддержку. Правда, некоторые комитеты (Николаевский и Одесский), отдавая дань отживающему кустарничеству, выступили против предоставления ОК временно, до образования ЦК партии, общепартийных функций²⁶ .

В исполнении общепартийных функций не все шло успешно. ОК не удалось широко развернуть издательскую деятельность, так как для продуктивной работы требовалось несколько хороших местных типографий, которых в распоряжении ОК не было. Поэтому в феврале 1903 г. ОК в типографии «Южного рабочего» удалось отпечатать лишь «Извещение об образовании ОК» и листки: о ростовских событиях, ко дню «освобождения» крестьян и речь на суде сормовского рабочего П. Заломова.

Снабжение комитетов литературой хотя и улучшилось, но все еще не отвечало задачам дня, так как не были еще достаточно прочно поставлены транспортные пути. В то время, когда вышел № 32 «Искры», ОК распространял в России только № 28²⁷.

Все это заставляло Бюро ОК спешить с созывом очередного пленарного заседания, чтобы усилить свой состав новыми членами, разделить между ними функции и тем самым обеспечить систематическую и плодотворную работу²⁸ . Совещание намечали провести между 1 и 5 февраля 1903 г. Для более успешного его проведения Бюро ОК обращается в редакцию «Искры» с просьбой направить с соответствующими указаниями в Россию П. А. Красикова и прислать через него порядок дня съезда, чтобы ознакомиться с ним на этом заседании и затем разослать по комитетам, настаивавшим на его предварительном обсуждении. В целях выработки определенной тактической линии, которой должны были бы придерживаться при подготовке и во время съезда комитеты и их делегаты, Бюро ОК попросило также осветить позицию редакции «Искры» по отношению к Бунду и другим национальным организациям. Естественно, что точка зрения «Искры» должна была найти свое отражение и в подготовляемом Бюро ОК общепартийном документе — проекте устава съезда.

Члены ОК — искровцы также возлагали большие надежды на предстоящее совещание. Они полагали, что совместное обсуждение поможет ликвидировать параллелизм в работе и в конце концов упорядочить дело ОК. Выявившаяся у группы «Южный рабочий» тенденция именем общепартийного органа усилить свои позиции в местных комитетах заставляла искровцев вновь возвратиться к плану передачи Бюро ОК в руки Г. М. Кржижановского. Пока же, до совещания ОК, Бюро Русской организации «Искры» решили оставить в Самаре, так как сразу ломать уже установившиеся организационные связи было нельзя. Сначала следовало определить новое местонахождение, подготовить конспиративные условия для продолжения работы Бюро Русской организации (адреса для переписки, явок и т. д.) и затем уже оповестить всех о его переезде. И наконец, главное — нужна была полная уверенность, что Бюро ОЦ после предстоящего совещания перейдет в ведение Г. М. Кржижановского. В случае осуществления этого плана предполагалось, исходя из опыта Бюро Русской организации, вести всю предсъездовскую работу, опираясь на трех-четырех «летучих» агентов, которые бы находились в самой тесной и непосредственной связи с Бюро ОК и действовали бы с ним по одному общему плану²⁹

Итак, подготовка к совещанию шла полным ходом не только в смысле будущего завоевания искровцами твердого большинства в ОК, но и конкретной разработки дальнейших организационных форм, которые гарантировали бы успешную деятельность ОК. Бюро Организационного Комитета, не получив от В. И. Ленина в силу недоразумения запрошенный устав съезда³⁰, самостоятельно разрабатывает этот важнейший партийный документ и намечает его обсуждение на предстоящем пленарном заседании ОК.

Тем временем в России уже находилась Е. М. Александрова, которая временно обосновалась в Екатеринославе, со дня на день ожидался приезд П. А. Красикова и Б. И. Гольдмана с последними указаниями редакции о дальнейшей работе ОК, его желательном составе и т. д. Л. М. Книпович, выполняя предписание В. И. Ленина и Н. К. Крупской, объехала Полтаву, Киев, Харьков и Петербург. В результате ее переговоров с местными деятелями было принято решение издавать листки ОК помимо группы «Южный рабочий», которая в нарушение соглашения и в ущерб общепартийному делу продолжала издание своей газеты. В Петербурге Л. М. Книпович, согласно указанию В. И. Ленина, предложила послать на созываемое совещание в качестве члена ОК И. В. Бабушкина. В связи с его арестом в Бюро ОК был послан А. П. Доливо-Добровольский с просьбой отложить на время совещание, с тем чтобы можно было подыскать подходящую кандидатуру в ОК от этой крупнейшей организации³¹ .

Бюро ОК известило также Бунд о созыве пленарного заседания и ждало результатов приглашения.

Каролина принимает гостей. В историко-партийной литературе существует мнение, что совещание ОК (1—3 февраля 1903 г.) проходило в Орле. Что же послужило основанием для такого утверждения? На первый взгляд свидетельство в пользу Орла более чем основательно, так как исходит от двух участников этого пленарного заседания. Еще в 1913 г. В. Н. Розанов в своих воспоминаниях писал: «Второе собрание Организационного Комитета происходило, насколько мне помнится (курсив мой.— В. С.), в феврале месяце в Орле»³² . Б. И. Гольдман, посланный в январе 1903 г. редакцией «Искры» для работы в Россию, в 1924 г. сообщал: «Первое заседание ОК, на которое я не попал, происходило, кажется (курсив мой.— В. С.), в Орле, в весьма конспиративной обстановке»³³ . Как видно, ни В. Розанов, ни Б. Гольдман не утверждали категорически, что совещание происходило именно в Орле. Документального подтверждения эти предположения не получили. Правда, имеется письмо Н. К. Крупской Ф. В. Ленгнику от 25 марта 1903 г., в котором она пишет: «От вас получили только коротенькую записочку из О.»³⁴ Подготовители переписки «Искры» с представителями ОК расшифровывают сокращенное слово как 0[рел]. В правильности расшифровки нет сомнений, а между тем совещание проводили совершенно в другом городе. Ответ на это несоответствие довольно-таки прост, и дает его сам Ленгник. На интересующем нас заседании он объяснил, что приехавшая с ним Р. С. Гальберштадт представляется им «Организационному Комитету как его преемница, так как в силу разных обстоятельств [он] вынужден немедленно сдать дела»³⁵.

«Сдав дела», Ф. В. Ленгник в Киев уже не возвратился, вызвав своим поступком недоумение редакции. «Зачем поехал Зарин к черту в зубы, на кого оставлена Курцевка (Киев.— В. С.)?»³⁶ — спрашивала Н. К. Крупская 3 апреля 1903 г. Г. М. Кржижановского. И только по получении письма из Самары о том, что Ленгник, проделав за это время большую работу, извелся изрядно и уехал в Сибирь, В. И. Ленин и Н. К. Крупская успокоились. «Недавно узнал о его здоровье и убедился в неосновательности моего недовольства им (передай ему это...)»³⁷,—просил В. И. Ленин Г. М. Кржижановского. Следовательно, «разными обстоятельствами» было состояние здоровья Ф. В. Ленгника, который, как указывают подготовители VIII Ленинского сборника, уехал на лечение в Сибирь³⁸ Так получил объяснение и тот факт, что, присутствуя на совещании в Харькове, Ленгник послал письмо о нем из Орла.

Наконец, окончательно опровергает версию о совещании ОК в Орле хранящаяся в ЦПА ИМЛ копия с информационного письма Г. М. Кржижановского, снятая Н. К. Крупской в 1903 г., в которой совершенно точно называется место проведения третьего заседания ОК. На первой странице отчета имеется фраза:

«К его прибытию у Каролины в указанном месте [собрались] 2 представителя от «Южного рабочего» и один от Бунда». В этой фразе слово «у Каролины» написано над зачеркнутым местом. Как известно, в переписке редакции «Искры» с агентами и группами в России слово «Каролина» обозначало Харьков. При тщательном изучении зачеркнутого места удалось разобрать слово: «в Харькове»³⁹ .

Харьковское совещание ОК в противоположность двум предыдущим — в Белостоке и Пскове — окончилось благополучно для всех его участников. К приезду Г. М. Кржижановского в условленном месте уже находились представители «Южного рабочего» — Е. Я. Левин и В. Н. Розанов и Бунда — К. Портной. «Приватные разговоры» между ними начались выступлениями К. Портного, пытавшегося поставить под сомнение существование и деятельность Русской организации «Искры»⁴⁰ . В этом он нашел поддержку у южнорабоченцев, которые настолько вошли в роль «вершителей судеб», что стали отрицать наличие Русской организации искровцев. Г. М. Кржижановскому пришлось приложить немало усилий, чтобы доказать этим явным и замаскированным антиискровцам обратное. Обстановка стала проясняться — налицо была складывающаяся бундистско-южнорабоченская группировка. С прибытием Ф. В. Ленгника и Р. С. Гальберштадт (сторонников «Искры») пленарное заседание ОК начало свою работу. Из членов ОК ввиду арестов не был представлен Петербург и по неизвестным причинам не явился представитель от Северного союза.

На повестке дня стояло три основных вопроса. Существует ли РСДРП — этот вопрос был выдвинут представителем Бунда.

Следующие два вопроса касались непосредственно деятельности ОК (о составе и занятиях ОК) и подготовки II съезда партии (об уставе съезда)⁴¹ .

При обсуждении первого вопроса бундист поставил под сомнение существование РСДРП и внес предложение провозгласить готовящийся съезд учредительным. Казалось бы, у бундистов аргументация была основательной: сейчас, мол, появились многие национальные социал-демократические организации, участие которых придаст больший вес съезду, а провозглашение его учредительным было бы шагом навстречу к сближению с сильными и полезными союзниками. Но это была лишь внешняя сторона, маскировавшая действительные причины постановки этого вопроса. Вспомним выступления В. И. Ленина против устремлений Бунда войти в РСДРП на федеративных началах и предупреждения Н. К. Крупской, что Бунд, видимо, «гнет дело к федерации» и тогда все встанет на свои места. Если съезд будет учредительный, рассчитывали бундовцы, то можно попытаться обойти решение I съезда РСДРП, предоставлявшее Бунду автономию «лишь в вопросах, касающихся специально еврейского пролетариата»⁴², и войти в РСДРП уже на федеративных началах.

Проявившаяся националистическая тенденция и попытка «умалить заслуги русских товарищей» вызвали серьезный отпор со стороны искровцев. Зная об отрицательном отношении редакции «Искры» к требованию Бунда о вхождении в РСДРП на федеративных началах, Г. М. Кржижановский отверг бундовскую формулировку задач съезда и под угрозой ухода с совещания заставил К. Портного извиниться перед остальными участниками и снять с повестки дня этот вопрос.

Ожесточенную борьбу пришлось выдержать искровцам и при кооптации новых членов в ОК. Искровцы очень тонко, но сокрушительно разбили притязания группы «Южный рабочий» на привилегированное положение при кооптации в члены ОК. Стараясь провести двух своих представителей, южнорабоченцы мотивировали свою позицию серьезностью функций, которые выполняли выдвигаемые кандидаты. И здесь произошел очень интересный и весьма поучительный диалог.

- А если он (кандидат.—С.) будет забракован,— спросил Г. М. Кржижановский,— перестанет ли он исполнять свои функции?

- Возможно, что это ослабит его энергию,— ответили южнорабоченцы.

- В таком случае,— заявил Г. М. Кржижановский,— я протестую: лицо, которое без надежды на генеральский чин не может как следует служить революции, не представляет из себя ценности⁴³.

После этого южнорабоченцам нечего было сказать, и они «сложили оружие».

Совещание, имея в виду дальнейшую работу Организационного Комитета, наметило основные положения о кооптации в члены ОК. Каждый из действительных членов ОК подбирал себе кандидата и сообщал его фамилию и адрес, чтобы на случай провала было гарантировано представительство организации, пославшей его в ОК. Если же член ОК не подготовил себе кандидата или же последний был арестован, ОК обязан был для пополнения состава обращаться к той организации, к которой принадлежали выбывшие член и кандидат в ОК. Организация назначала в таком случае своего представителя в ОК, вопрос об окончательном принятии которого решался наличными членами Организационного Комитета. При этом предлагаемого кандидата должны были рекомендовать по крайней мере два члена ОК и принимался один лишь при единогласном решении⁴⁴.

Руководствуясь разработанным положением, совещание пополнило состав ОК и наметило кандидатов. В состав ОК вошло шесть искровцев: Г. М. Кржижановский, П. А. Красиков, Ф. В. Ленгник, А. М. Стопани, Р. С. Гальберштадт, Е. М. Александрова, два южнорабоченца: Е. Я. Левин и В. Н. Розанов и от Бунда — К. Портной. Кандидатами было намечено трое искровцев: Б. И. Гольдман, А. П. Доливо-Добровольский, Р. С. Землячка и представитель Бунда И. Л. Айзенштадт⁴⁵ . Подавляющее большинство в новом ОК принадлежало искровцам: шесть голосов против трех от «Южного рабочего» и Бунда.

Новый состав ОК утвердил положение о своем исполнительном органе — Бюро ОК. Бюро составлялось из членов ОК, живущих вместе или же неподалеку друг от друга. Члены Бюро или не менее трех членов ОК имели право в случае необходимости передавать функции ОК и нечленам Организационного Комитета.

Обсуждение функций ОК прошло при противодействии бундовца предоставлению ОК функций, не касающихся непосредственно созыва II съезда. К. Портной мотивировал свои требования тем, что литературно-издательская деятельность, руководство транспортным делом и т. д. осложнит функции ОК и тем самым в какой-то степени ослабит конспиративные условия его деятельности. Подавляющим большинством голосов за ОК были оставлены функции временного ЦК, так как только таким путем он мог завоевать у комитетов и авторитет и влияние⁴⁶.

Еще одну стычку с бундовцем выдержали искровцы при решении вопроса о представительстве на съезд. К. Портной потребовал предоставления каждому бундовскому комитету права послать своих делегатов на съезд, что открывало бы Бунду прямую дорогу к неограниченному увеличению количества своих делегатов и, как следствие этого, проведение на съезде идеи о федерации. Поэтому искровцы отклонили притязания бундовца и ограничили представительство «русского Бунда» на съезде тремя делегатами.

Харьковское совещание постановило созвать съезд за границей, возложив на заграничные организации выбор места и обеспечение съезда с технической стороны (финансы, паспорта и т. д.). В связи с этим ОК выработал обращение к «Искре», «Рабочему Делу» и группе «Освобождение труда» с предложением образовать Заграничный отдел Организационного Комитета для содействия созыву съезда⁴⁷.

Организационный Комитет принял также важнейший документ, который стал основой всей предсъездовской деятельности,— устав съезда и объяснительную записку к нему. ОК решил, что представительство на съезде получат лишь организации, которые объявят себя частью РСДРП. Поэтому он временно воздержался от приглашения на съезд Сибирского союза и Социал-демократии королевства Польского и Литвы, поскольку не была известна их позиция ни в отношении РСДРП, ни в отношении ОК. Из заграничных организаций ОК вполне определенно заявил об обязательном представительстве на съезде группы «Освобождение труда». Здесь же была решена судьба группы «Борьба», за которой ОК по предложению Бунда не признал права участвовать в съезде.

Однако обсуждение устава съезда не прошло гладко. Б. И. Гольдман и П. А. Красиков, которым В. И. Ленин дал указания о задачах совещания, не смогли вовремя приехать в Харьков, и искровцы выступили против включения в проект устава съезда § 19. Суть этого параграфа сводилась к тому, что проект устава должен был рассылаться по местным организациям для обсуждения и выработки поправок и замечаний, которые после рассмотрения намечалось окончательно утвердить в ОК. Г. М. Кржижановский и Ф. В. Ленгник увидели в этом параграфе дань «демократизму», против которого «Искра» вела столь настойчивую борьбу, и решительно выступили против включения его в документ⁴⁸. Однако большинством голосов члены ОК оставили § 19 в проекте устава, известив редакцию о выявившихся разногласиях.

В. И. Ленин в письме ОК признал § 19 рациональным и лишь во избежание волокиты предложил назначить комитетам определенный срок для присылки замечаний, по истечении которого комитеты автоматически считались принявшими проект устава съезда. Он убедительно просил ОК «пустить в ход все наличные силы, чтобы не больше как в месяц закончить и рассылку и сообщение проекта (на основании § 19), и «сессию» третейских судов, и определение состава депутатов». Для обсуждения проекта устава В. И. Ленин счел возможным установить комитетам срок не более одной недели, в течение которой «комитеты и организации обязаны выработать и прислать свои изменения к проекту устава». Здесь же он «неформально» советовал ОК рекомендовать всем полноправным организациям «назначать по мере возможности» одного из двух делегатов из известных по своей прошлой революционной работе товарищей, находящихся за границей, что, безусловно, сохранит делегатский состав от провалов, возможных при переправе через границу, и значительно сократит расходы. В. И. Ленин советовал также дополнить устав съезда «насчет кандидатов к делегатам на случай ареста делегатов до съезда»⁴⁹.

Нельзя обойти молчанием организационные мероприятия, намеченные на совещании, которые были направлены на активизацию деятельности ОК на заключительном этапе. ОК разбил всю Россию на три района, поручив в них ведение своих дел (исключая транспорт) особо доверенным лицам: в Северном и Центральном промышленном районах — Б. И. Гольдману, в Восточном (Волга и Урал) — Г. М. Кржижановскому и в Южном — Е. М. Александровой⁵⁰ . П. А. Красиков по-прежнему исполнял функцию разъездного агента ОК. На них возлагалась задача добиться от комитетов принятия проекта устава съезда, получить в строго назначенные сроки замечания и дополнения к нему, рассмотреть правомочность отдельных комитетов на участие в съезде, провести в случае необходимости сессии третейских судов, оказать содействие в выборе делегатов на съезд.

И наконец, на Харьковском совещании ОК было достигнуто примирение с Бундом, что имело немаловажное значение для укрепления авторитета ОК. В связи с этим Б. И. Гольдман 6 февраля писал В. И. Ленину, что войну с Бундом «нужно прекратить. Громовую статью задержите, если можно»⁵¹ . Письмо Адели запоздало, и «громовая статья» появилась в «Искре», что вызвало новую волну нападок Бунда (особенно его Заграничного комитета) на ОК.

Примечания:

¹ Ленинский сборник VIII, стр. 297.

² ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1415, л. 4 об.— 5

³ Ленинский сборник VIII, стр. 297.

⁴ ЦПА ИМЛ_, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28252, л. 2—2 об.

⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 235.

⁶ Ленинский сборник VIII, стр. 297.

⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 235, 236.

⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 236.

⁹ Там же, стр. 235, 237.

¹⁰ См. «Пролетарская революция», 1926, № 1, стр. 68—69.

¹¹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1415, л. 4 об.; ед. хр. 1428, л. 31 об. Несколько позднее Р. С. Гальберштадт также обосновалась в Вильно.

¹² 1) Отношение к Бунду; 2) программа; 3) орган партии; 4) организация партии; 5) разные вопросы тактики; 6) отношение к другим партиям; 7) отчеты делегатов; 8) заграничные группы организации; 9) 1 мая; 10) конгресс 1903 г. в Амстердаме; 11) внутренние организационные вопросы. Каждый из вопросов порядка дня всесторонне рассматривался В. И. Лениным, комментировались отдельные положения, чтобы дать возможность Бюро ОК проследить его основную мысль, доказать необходимость принятия именно этого порядка дня ж в предлагаемой последовательности (см. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 235—236).

¹³ — соответственно.

¹⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 236.

¹⁵ Ленинский сборник IV, стр. 177-178.

¹⁶ В. И. Ленин. Поля. собр. соч., т, 46, стр. 237.

¹⁷ Там же, стр. 247.

¹⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 247

¹⁹ Там же, стр. 259.

²⁰ См. Ленинский сборник VIII. стр. 324.

²¹ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 168.

²² «Пролетарская революция», 1928,  № 6—7, стр. 168; № 8 стр. 56

²³ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 169.

²⁴ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 169.

²⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 2, од. 1, ед. хр. 871, л. 17.

²⁶ См. «Искра» № 34, 15 февраля 1903 г. 346

²⁷ См. «Пролетарская революция», 1926, № 1, стр. 73—74.

²⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 2, од. 1, ед. хр. 871, л. 11.

²⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 2, од. 1, ед. хр. 897, л. 23.

³⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 2, он. 1, ед. хр. 871, л. 17 об. В. И. Ленин в соответствии с просьбой ОК подготовил и переслал в Харьков порядок дня съезда. Однако, как показала последующая переписка, Бюро ОК под порядком дня съезда имело в виду устав съезда. Неточная формулировка привела к недоразумению, о котором В. И. Ленин в марте 1903 г. писал ОК: «Мы Вас не поняли и отвечали об ordre du jour (порядке дня. — В. С.), когда Вы спрашивали об уставе съезда» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 280).

³¹ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 920, л. 20.

³² В. Розанов. Из партийного прошлого. — «Наша Заря». СПб., 1913, № 6, стр. 37.

³³ Б. И. Горев. Из партийного прошлого. Воспоминания (1895—1905). Л., 1924, стр. 62.

³⁴ «Пролетарская революция», 1928, N° 6—7, стр. 131.

³⁵ «Исторический архив», 1962, № 1, стр. 180.

³⁶ Ленинский сборник VIII, стр. 341.

³⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 290.

³⁸ См. Ленинский сборник VIII, стр. 342.

³⁹ Кроме этого прямого указания имеется еще ряд косвенных доказательств, которые приведены во вводной статье к публикации упоминаемого информационного письма Г. М. Кржижановского (см. «О харьковском совещании Организационного Комитета по созыву II съезда РСДРП». — «Исторический архив», 1962, № 1, стр. 186—191).

⁴⁰ См. «Исторический архив». 1962, № 1, стр. 188.

⁴¹ См. там же, стр. 189.

⁴²«КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций л пленумов ЦК» (далее — «КПСС в резолюциях и решениях...»). М., 1954, ч. I, стр. 14.

⁴³ См. «Исторический архив», 1962, № 1, стр. 190.

⁴⁴ См. «Исторический архив», 1962, № 1, стр. 189.

⁴⁵ См. «Пролетарская революция», 1928, N° 6—7, сир. 127—128; № 8, стр. 59. Сведений об остальных четырех кандидатах в члены ОК (двух — от искровцев и двух — от южнорабоченцев) в нашем распоряжении не имеется.

⁴⁶ См. «Исторический архив», 1962, № 1, стр. 190.

⁴⁷ См. «Пролетарская революция», 1928, N° 8, стр. 56.

⁴⁸ См. «Исторический архив», 1962, № 1, стр. 190.

⁴⁹ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 281.

⁵⁰ См. «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 134.

⁵¹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1427, л. 2.

 

 

3. «Спешите со съездом всеми силами»

Начало положено—остальное доделает съезд. Закончив обсуждение важнейших вопросов, члены ОК разъехались на места. Редакция «Искры» всемерно поддерживает ОК, помогает воплотить в жизнь намеченные мероприятия, продолжает содействовать установлению контактов с комитетами, нелегальными типографиями и «путями». Особенно она акцентировала внимание на выяснении отношения комитетов к ОК. 6 марта 1903 г. Н. К. Крупская укоризненно писала в Бюро Русской организации, что редакция удивлена, почему не запросили Нижегородский и Саратовский комитеты об отношении к ОК и не информировали их о важнейшем событии партийной жизни¹ .

Требования редакции были вполне уместными, так как местные организации сами изыскивали различные пути для установления связи с ОК и оказания ему посильной помощи в общепартийной работе. Характерным в этом отношении была попытка Тверского комитета поставить у себя производство паспортов, с тем чтобы в случае удачи передать все дело в ведение ОК² .

Стремление местных социал-демократических организаций оказать помощь ОК выразилось прежде всего в его признании все новыми и новыми комитетами. 19 февраля редакция «Искры» была извещена о признании ОК Иркутским комитетом, 26 февраля — Томским³

Наличие общепартийного органа заставляло комитеты обращаться к нему как к практическому центру по вопросам снабжения нелегальной литературой, общепартийными листками и т. д. Однако, несмотря на то что ОК, базируясь на типографию группы «Южный рабочий» и пущенную в ход нелегальную типографию «Искры» в Нижнем Новгороде, развернул свою издательскую деятельность, она не удовлетворяла потребности местных организаций, так как литературная группа ОК, возглавляемая Е. С. Левиной, была очень слаба⁴ . Кроме того, большая часть времени у нее, очевидно, уходила на издание своей газеты, на укрепление южнорабоченцами своих связей.

Объезды комитетов, проделанные Б. И. Гольдманом и П. А. Красиковым, показали, что Бюро ОК, составленное по-прежнему из южнорабоченцев, использовало полученную власть для укрепления именем партийного органа своего влияния. «Питается нашими же соками»⁵ ,— писал Кржижановский. Эта позиция, занятая членами Бюро ОК, даже среди группы «Южный рабочий» вызвала недовольство. Одни из них предложили выполнить пункт соглашения с редакцией «Искры» о полном слиянии с ней и прекращении издания «Южного рабочего». Другие, возглавляемые Мартыном (В. Н. Розановым), настаивали на самостоятельности и готовы были пойти на все, даже на открытый разрыв, чтобы сохранить газету.

Положение с Бюро ОК вызывало особое беспокойство искровцев, которые все настойчивее требовали от редакции перенести его в другое место, поближе к искровским центрам, чтобы наконец взять руководство исполнительным органом Организационного Комитета в свои руки. В связи с этим они просили редакцию «Искры» передавать «солидные связи» только «своим людям»⁶. Эта же причина заставляла «своих людей» теснее сплачиваться вокруг Бюро Русской организации, что, безусловно, как-то отразилось на их взаимоотношениях с Бюро ОК.

Однако среди искровцев, вошедших в ОК, не было полного единодушия в оценке деятельности Бюро Организационного Комитета. Некоторые из них (Б. И. Гольдман, Е. М. Александрова) увидели в сплочении искровцев вокруг Бюро Русской организации какое-то преднамеренное игнорирование и открытый бойкот Бюро ОК⁷ .

Между тем для таких выводов не было никаких оснований. Все зло заключалось прежде всего в позиции самого Бюро ОК, которое основное внимание уделяло закреплению традиционных связей с южными организациями, а также в отсутствии прочных и быстрых связей с «Искрой», Бюро Русской организации и местными комитетами, что приводило к оторванности их друг от друга, к пропаже писем, содержащих важнейшие указания редакции «Искры». 7 марта 1903 г. Н. К. Крупская в письме к Л. М. Книпович жаловалась на пропажу шести писем, направленных в Бюро ОК⁸.

Придерживаясь своей политики поддержки Организационного Комитета, редакция «Искры» сразу же после Харьковского совещания известила комитеты о своем положительном отношении к выработанному проекту устава съезда и рекомендовала его принимать целиком⁹ . Затем, получив из Бюро постановление о создании Заграничного отдела ОК, адресованное Заграничной лиге, «Союзу русских социал-демократов» и Заграничному комитету Бунда, она немедленно приступила к его осуществлению¹⁰ . Уже эти мероприятия редакции говорили об ошибочном мнении Е. М. Александровой и Б. И. Гольдмана.

12 марта редакция «Искры» по просьбе ОК переслала проект устава съезда «Союзу русских социал-демократов» и сообщила постановление ОК об образовании Лигой, Союзом и Заграничным комитетом Бунда комитета, призванного обеспечить конспиративную часть съезда¹¹ .

Основные положения о Заграничном отделе Организационного Комитета В. И. Ленин разрабатывал еще в феврале 1903 г., когда «Союз русских социал-демократов» обратился к редакции «Искры» с предложением образовать этот орган. Однако в то время В. И. Ленин находил немедленное конституирование Заграничного отдела нерациональным «и даже не вполне правомерным», поскольку со стороны ОК еще не было официального предложения о его создании. Отвечая Союзу, Владимир Ильич подчеркивал, что вопрос образования Заграничного отдела находится всецело в компетенции русского ОК, который редакция обязуется поставить в известность об инициативе Союза. Вместе с тем, чтобы выяснить точки зрения Союза и Бунда, В. И. Ленин не возражал еще до получения ответа русского ОК устроить частное совещание представителей названных организаций (если, конечно, они посчитают его полезным!) и на нем обсудить принципы образования отдела ОК за границей¹² .

Положение о Заграничном отделе ОК, разработанное В. И. Лениным, пронизывала основная мысль — этот орган может быть только отделом русского ОК, который «заведует всем и никто в партии не может делать ничего общепартийного, ничего общеобязательного иначе как по поручению русского Организационного комитета». Функции Заграничного отдела сводились к минимуму. Он «только «ведает» (в смысле подготовки объединения) заграничные дела и помогает русскому»¹³. Все другие вопросы, выходящие за указанные пределы, Заграничный отдел мог решать лишь с санкции русского ОК.

Именно поэтому В. И. Ленин настаивал, чтобы инициатива создания Заграничного отдела исходила непосредственно из ОК. Необходимо, указывал В. И. Ленин, «чтобы русский ОК как можно скорее написал письмо Союзу, Лиге и Бунду с предложением образовать свой отдел для ведения функций таких-то». По мысли В. И. Ленина, функции Заграничного отдела определялись «тремя и только тремя, строго ограниченными, пунктами»¹⁴ . Прежде всего ему следовало разработать вопрос о представительстве заграничных организаций на съезде и свои выводы представить на утверждение ОК, а потом съезду. Затем Заграничный отдел обязан был содействовать из-за границы устройству съезда, и, наконец, на него возлагалась обязанность подготовить объединение заграничных социал-демократических организаций.

Положение о Заграничном отделе ОК, разработанное В. И. Лениным, легло в основу его конституирования и деятельности. В состав Заграничного отдела вошли: секретарь — Л. Г. Дейч (по предложению В. И. Ленина), члены: А. Крекер — от Бунда и Н. Лохов — от Заграничного союза.

Как видно, в Заграничном отделе ОК искровцы были в меньшинстве. Очевидно, это обстоятельство повлияло на его первые шаги, относительно которых В. И. Ленин нашел необходимым дать русскому ОК вполне определенные указания. Из письма Владимира Ильича от 6 апреля 1903 г. Организационному Комитету видно, что Заграничный отдел поставил себе целью наладить свою переписку с российскими организациями, что в конечном итоге, хотел ли этого отдел или не хотел, привело бы к путанице и волоките. Поскольку данный шаг еще и выходил за пределы функций, которые отводились Заграничному отделу, В. И. Ленин рекомендовал ОК отклонить выявившиеся притязания на известную самостоятельность в российских делах и ограничить сношения Заграничного отдела с русским ОК уже установившимися рамками, т. е. через Л. Г. Дейча — секретаря, утвержденного Организационным Комитетом. Иными словами, вся переписка ОК с Заграничным отделом должна была вестись между сторонниками «Искры», что, безусловно, способствовало ограничению функций Заграничного отдела только теми, которые были определены В. И. Лениным и утверждены русским ОК¹⁵ .

Определив место Заграничного отдела ОК в системе партийных учреждений, занятых непосредственной подготовкой созыва II съезда партии, редакция «Искры» и ОК сосредоточили свое внимание, на ускорении обсуждения комитетами проекта устава съезда. Эта кампания, по сообщению Г. М. Кржижановского, проходила «довольно форсированно». «В скором времени,— писал он в редакцию «Искры»,— можно ждать отзывов»¹⁶. Действительно, к 7 марта 1903 г. проект устава был принят Екатеринославским, Киевским, Николаевским, Одесским, Петербургским, Ростовским (Донским) и Харьковским комитетами и в это же. время обсуждался в Нижегородском, Самарском, Саратовском, Уфимском, кавказских и сибирских комитетах, а также в Северном союзе¹⁷ .

В подавляющем большинстве комитетов устав съезда встретил положительное отношение. Отдельные комитеты, как, например, Смоленский, внесли только редакционные поправки, не менявшие сути документа. При сведении замечаний и поправок воедино оказалось, что они не собрали и одной трети голосов, в связи с чем Организационный Комитет счел проект устава съезда принятым комитетами целиком.

Параллельно с проектом устава съезда Бюро ОК в порядке облегчения работы комитетов рассылало изданный вопросник В. И. Ленина для составления отчетов к съезду¹⁸ .

Деятельность ОК этого периода получила высокую оценку редакции «Искры». «ОК все же молодец,— писала Н. К. Крупская Р. С. Землячке,— жаль только, с перепиской плохо»¹⁹ . Переписка по-прежнему была больным местом в нелегальной работе.

Однако в редакцию «Искры» в это время стали доходить известия о возросшей опасности провала группы «Южный рабочий», составлявшей, как и раньше, Бюро ОК. Поэтому Н. К. Крупская советовала «не из недоверия, а ввиду возможного краха» не сосредоточивать все связи у Жени («Южного рабочего», в данном случае Бюро ОК.— В. С.), а «устроить другой центр на севере, например у Маши (в Москве.— В. С.)»²⁰ . В связи с этим планом она рекомендовала Б. И. Гольдману припасать побольше адресов и, поскольку редакция решила концентрировать связи у него, просила, елико возможно, себя беречь. Очевидно, в планах редакции переместить Бюро ОК немалое место сыграло и то сохранившееся недоверие искровцев к южнорабоченцам, о котором говорилось выше.

25 марта Е. Я. Левин сообщил в редакцию «Искры» о перенесении Бюро ОК в Киев, где руководство им было возложено на Е. М. Александрову. Чтобы не прервалась налаженная с большим трудом переписка с редакцией, Е. Я. Левин просил в случае отсутствия связи с Киевом писать пока по старому адресу, откуда все письма немедленно пересылались бы в новое Бюро. Тем самым ликвидировалась бы в переписке халатность, которая, по меткому выражению Н. К. Крупской, «парализует все»²¹. Наконец стремление искровцев получить в свои руки Бюро ОК сбылось. «Я блюду,— сообщал по этому поводу П. А. Красиков,— чтобы все важное стояло так, чтобы смотрело из рук и было непосредственно со мною связано»²² .

К этому времени был составлен предварительный список комитетов, намеченных к приглашению на съезд. В него вошли: Бакинский, Батумский, Екатеринославский, Киевский, Кишиневский, Московский, Нижегородский, Николаевский, Одесский, Петербургский, Саратовский, Тифлисский, Харьковский комитеты и союзы: Северный, Сибирский и Горнозаводских рабочих юга. Под вопросом был включен Тверской комитет²³ .

Редакция «Искры» принимала самое деятельное участие в подготовке списка полноправных комитетов, высказывала свою точку зрения на включение в этот список того или иного комитета, исправляла ошибки, допущенные ОК. Еще 25 февраля 1903 г. Н. К. Крупская, обращая внимание Бюро ОК на Херсонскую группу, писала, что она «искровская и очень хотела бы иметь голос на съезде»²⁴ Получив список намеченных к приглашению на съезд комитетов, редакция «Искры» тщательно изучила его, сопоставила с имеющимися у нее в архиве данными о работе организации в том или ином районе и только после этого высказала свои замечания. Так, по приведенному выше списку комитетов Н. К. Крупская посоветовала ОК исправить такое положение, когда крупнейший промышленный район России — Урал оказался совершенно не представленным на съезде, и одновременно рекомендовала включить Тверь. Отметив, что в списке отсутствует Донской комитет, проведший знаменитую ноябрьскую стачку 1902 г., Н. К. Крупская, тактично поправляя Бюро ОК, заметила, что «это, конечно, описка». Увидев в списке полноправных организаций Батумский комитет, она выразила удивление, так как «никогда не было слышно о тамошнем комитете»²⁵ .

Как видно, работа по определению состава будущего съезда под руководством редакции «Искры» развертывалась все шире и шире. Но состояние местных организаций оставляло желать много лучшего, так как февральские аресты 1903 г. затронули многие комитеты. «Каролина (Харьков.—В. С.) очищена совершенно, то же и Ростов, — сообщало Бюро ОК в редакцию «Искры». — В Нижнем дела также неважны». Обстановка в некоторых организациях сложилась до того плачевно, что «ко времени съезда некому ехать будет»²⁶ - опасались члены ОК.

Кроме того, в ряде организаций вновь выступили рабочедельцы, которые добились раскола в комитетах и претендовали в связи с этим на право участвовать в работе съезда. Организационному Комитету пришлось урегулировать эти конфликты, решать вопросы о правомочности тех или иных организаций.

К началу марта Екатеринославский комитет резко выступил против демократической системы и распустил так называемый «Рабочий центр», который, однако, не подчинился этому решению. По просьбе Р. С. Землячки Бюро ОК прислало своих представителей для урегулирования конфликта между искровской и рабочедельской частями организации. После безрезультатных переговоров с руководителями рабочедельцев представители ОК вынесли решение, доведенное до членов организации в виде «Заявления Организационного Комитета», в котором говорилось о признании прав комитета за группой, распространившей майские прокламации ОК, т. е. за искровским комитетом²⁷ .

Аналогичное положение сложилось и в Петербургской организации, где из местного комитета вышла группа неустойчивых членов и вместе с «экономистской» Рабочей организацией фактически выступила против ОК, претендуя в то же время на право участвовать в работе съезда в качестве Петербургского комитета РСДРП. Оппозиция провозгласила ОК «чуть ли не узурпатором», объявила его ставленником «Искры», которым «практически сделано все, чтобы они (комитеты. — В. С.) не могли быть на съезде»²⁸ В пылу полемики рабочедельцы из Питера договорились даже до того, что заявили: «Бунду нарочно не было сообщено адреса (Псковского совещания. — В. С.), чтобы не мог явиться и чтобы «Искра» исключительно господствовала на съезде ОК»²⁹.

Редакция «Искры» приняла самое непосредственное участие в урегулировании питерского конфликта. Она провела переговоры с представителем отколовшейся части Петербургского комитета, которому дала единственно правильный совет: если только ОК устанавливает право той или иной организации участвовать в работе съезда, то «во избежание партийного скандала» туда и следует обратиться с письмом и просить прислать своего представителя для определения на месте правых и неправых. Одновременно редакция, пересылая Е. Д. Стасовой письмо делегата отколовшейся части комитета в ОК, советовала, основываясь на этом письме, заявить «оппозиции», «что до решения ОК они никакого права называть себя комитетом не имеют»³⁰ . Н. К. Крупская указывала питерским искровцам, что только рабочие могут окончательно решить дело, что от них нужно добиться категорического высказывания за ОК и «Искру».

Таким образом, ликвидация питерского конфликта шла по двум линиям: редакции «Искры» и непосредственно ОК, который вынужден был созвать третейский суд для официального разрешения этого спора. Третейский суд в составе представителей ОК (Б. И. Гольдман), Московского (Л. С. Цейтлин) и Тверского (Л. М. Книпович) комитетов отнял один голос у Петербургского комитета и передал его существовавшему там «Комитету рабочей организации», называвшему себя также С.-Петербургским «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса», мотивируя свое решение необходимостью предоставить место на съезде представителям «того направления, которое господствовало в С.-Петербургском комитете в течение последних лет до принятия комитетом программы, тактики и организационного плана «Искры»». Что же касается отколовшейся части Петербургского искровского комитета, то ей было предоставлено право ходатайствовать перед съездом о своем представительстве, но она, понимая безрассудность такой попытки, отказалась от этого предложения³¹.

В результате проведения третейских судов получили право представительства на съезде Уфимский комитет, Горнозаводской и Крымский союзы, Тульский комитет, куда ездил представитель ОК, убедившийся в том, что комитет соответствует всем условиям полноправной организации. Третейские суды отказали в праве представительства Кишиневскому комитету и одесской организации «Рабочая воля».

Организационный Комитет сообщил Воронежскому комитету и организациям Брянска³², Елизаветграда, Казани, Кременчуга, Полтавы, Самары и Смоленска, что они не внесены в список полноправных организаций³³ .

Таким образом, в окончательный список организаций, имевших право послать своих делегатов на съезд, вошли: Бакинский, Батумский, Донской, Екатеринославский , Киевский, Московский, Нижегородский, Николаевский, Одесский, Петербургский (1 мандат), Саратовский, Тифлисский, Тульский, Уфимский и Харьковский комитеты, Петербургская рабочая организация (1 мандат), Горнозаводской, Крымский, Северный и Сибирский союзы, Русская организация «Искры», Заграничная лига русской революционной социал-демократии, группа «Освобождение труда», группа «Южный рабочий», «Союз русских социал-демократов за границей», Бунд и Заграничный комитет Бунда — всего 21 местная организация (включая Бунд)³⁴. К началу апреля 1903 г. все полноправные комитеты приняли устав съезда, в связи с чем Бюро ОК выразило надежду, «что съезд состоится в назначенный срок»³⁵ .

Вместе с тем Организационный Комитет продолжал деятельность по выработке организационного единства местных комитетов, способствуя самоопределению искровских организаций. Так, ОК сыграл свою решающую роль в роспуске Уральского союза социал-демократов и эсеров, вместо которого с ведома и согласия и при поддержке Организационного Комитета в районе Среднего Урала образовался Среднеуральский комитет, который объявил о своей солидарности с «Зарей» и «Искрой»³⁶ .

Одновременно с окончательным определением организаций — участниц съезда ОК провел большую предмайскую работу. Решив накануне и в майские; дни сосредоточить главное внимание на обеспечении проведения пролетарского праздника и подведении итогов во всероссийском масштабе, Бюро ОК разработало специальный вопросник, который был разослан по местным организациям и в Бюро Русской организации — для дальнейшего распространения по Уралу и Сибири. Вопросник состоял из 24 пунктов, охватывавших все стороны организаторской работы комитетов по подготовке и проведению праздника³⁷ . Полученные ответы Бюро предполагало обработать и издать отдельной) брошюрой, обобщающей опыт первомайских выступлений российского пролетариата в 1903 г.³⁸

В это же время Бюро ОК, выполняя возложенные на него функции, не получив от редакции «Искры» проекта майской листовки, подготовило свою и разослало для размножения в нижегородскую типографию «Искры», Петербургский, Одесский и другие комитеты.

Редакция «Искры» разработала свою первомайскую листовку, текст которой переслала по двум адресам: в Бюро ОК — для издания в типографии «Южного рабочего» и в Тверской комитет — для передачи Л. М. Книпович, с тем, чтобы она доставила его для напечатания в нижегородской типографии «Искры». Немного позднее нижегородцы известили редакцию, что они также получили текст листовки от Бюро ОК, но все же решили печатать тот, который привезла Л М. Книпович³⁹ . Это было тем более характерно, что листовка ОК не понравилась некоторым комитетам «своим бунтарским тоном» и призывом всех без исключения комитетов к проведению первомайских демонстраций, что после февральских арестов грозило многим организациям окончательным разгромом.

В предмайские дни комитеты распространяли две прокламации: одну — составленную ОК и им же подписанную и вторую—редакции «Искры», которую Б. И. Гольдман на свой страх и риск снабдил двумя подписями: Организации «Искры» и Организационного Комитета РСДРП. При этом листовка, отпечатанная в нижегородской типографии, разошлась в основном по северу и востоку страны, а отпечатанная «Южным рабочим» — по югу. Эту опасную и кропотливую работу проделали районные агенты ОК. 29 апреля Б. И. Гольдман сообщил в редакцию, что «свои прежние общие дела я все окончил, вплоть до распределения во всем моем районе майских прокламаций»⁴⁰.

Одновременно Бюро ОК развернуло работу по обеспечению перехода делегатов съезда через границу. Чтобы обезопасить их от возможных провалов, решено было произвести переправу заранее. К лету 1903 г. в ведении Транспортного бюро находился один из наиболее продуктивных транспортных путей — через прусскую границу. Только в течение апреля — июля 1903 г. здесь было переправлено в Россию 35 с половиной пудов нелегальной литературы. Агент в Либаве В. Ш. Гиршберг был тесно связан как с редакцией «Искры», так и с Бюро Организационного Комитета, которое финансировало его деятельность. Так, с 25 марта по 6 мая 1903 г. Северо-Западной транспортной группе ОК передал 700 руб., часть из которых, безусловно, пошла и на организацию переправы людей, так как основная масса делегатов II съезда перешла границу именно в этом районе. Предварительная же работа — извещение делегатов о времени и месте сборов для переброски через границу — была проделана районными агентами ОК.

25 июня В. Ш. Гиршберг известил редакцию о выезде делегатов от Северного союза и Николаевского комитета⁴¹. 20 июля он получил подтверждение редакции о благополучном приезде В. Н. Розанова и делегата от Харьковского комитета, а 12 июля Н. К. Крупская послала ему коротенькое сообщение: «Люди приехали»⁴² , вслед за которым последовало подтверждение прибытия всех делегатов, за исключением П. А. Красикова, который, очевидно, поехал другой дорогой.

Переправа через границу не для всех делегатов прошла гладко. В июне Е. Д. Стасова сообщила редакции «Искры», что Б. И. Гольдман уже выехал⁴³, но на съезд он не попал, так как, решив воспользоваться старым путем у Каменец-Подольска, был задержан вместе с делегатом Нижегородского комитета В. А. Десницким в местечке Жванцы. Весь заключительный и очень ответственный этап работы ОК проделал под руководством Бюро, составленного из искровцев. Казалось бы, все должно было идти гладко, так как В. Н. Розанов опасаясь ареста, почти прекратил работу и ни в какие споры не вмешивался. Но на самом деле обстановка в Бюро была напряженной. Е. М. Александрова обвиняла остальных членов Бюро—искровцев в том, что они позволили «Южному рабочему» стать из «полуумирающего бодрым», что они совершенно не влияют на издательскую деятельность ОК и т. д. и т. п.⁴⁴

Особенно осложняло работу Бюро ОК непонимание Е. М. Александровой важности повседневной работы по завоеванию комитетов, упрочению и расширению связей ОК. «Я не могу считать за работу собирание денег, — писала она в письме на имя В. И. Ленина и Мартова, полученном редакцией в начале мая, — и мелочную всепоглощающую возню с каким-нибудь одним комитетом»⁴⁵ .

И все же, несмотря на эти разногласия, «теоретические ереси» Александровой и ее замашки к «самодержавию», Бюро ОК и ОК в целом оправдали доверие редакции «Искры» и комитетов, выработав организационное единство местных организаций и тем самым подготовив почву для созыва II съезда партии. ОК закончил свою деятельность в России блестяще осуществленной переправой делегатов за границу.

История Организационного Комитета — это история становления и самоутверждения Организации «Искры» в комитетах, а следовательно, и история окончательной победы искровского направления и краха оппортунизма в рядах российской социал-демократии и вместе с тем это непосредственная история выковывания определенных форм и методов работы центрального партийного учреждения, которое явилось прообразом Центрального Комитета РСДРП. Именно поэтому и в связи с этим в становлении и деятельности ОК было несколько периодов, отличающихся друг от друга как содержанием работы, так и составом самого ОК.

В первый период (март—ноябрь 1902 г.) на первый план выступает работа Русской организации «Искры». Под руководством В. И. Ленина она начала непосредственную подготовку съезда. Одним из направлений этой деятельности было восстановление ОК, которое произошло на базе становления комитетов на искровские позиции. Можно сказать, что ОК был одним из результатов успешного проведения «Искрой» этой кампании.

Второй период (ноябрь 1902 — февраль 1903 г.) характеризуется главенством в ОК представителей группы «Южный рабочий». Однако вся практическая деятельность проводилась искровцами. Русская организация продолжала кампанию по завоеванию местных комитетов РСДРП, восстанавливала старый и налаживала новый технический аппарат (транспортные пути, нелегальные искровские типографии, финансовую базу и т. д.). Успешность работы Организационного Комитета зиждилась на организационно-техническом аппарате Русской организации и огромном идейном авторитете «Искры».

В этот период обнаружилось, что совместная практическая деятельность не устранила, как рассчитывала редакция «Искры», разногласия с группой «Южный рабочий», а только временно отодвинула их на второй план. В организационном же отношении южнорабоченцы, прикрываясь именем общепартийного органа, старались укрепить свои связи и усилить свое влияние на близлежащие организации. Устремления южнорабоченцев искровцы парализовали солидарностью местных комитетов, признавших «Искру» своим руководящим органом.

Обнаружилось также, что «рабочедельцы всюду входят в комитеты, признают программу «Искры» и сосредоточивают свои усилия на пропаганде и проведении в дело организационного демократизма. По-видимому, стараются пробраться в друзья Саши (съезда.—В. С.)»⁴⁶ . Но главная опасность заключалась в том, что разгромленные «экономисты» стремились к объединению с «Южным рабочим». Особенно это проявилось в начале 1903 г. Характерным в этом отношении было сообщение М. Н. Лемана из Казани, который, отмечая эту тенденцию, писал в редакцию: «Этот процесс уже здесь замечен. Комитет принял Аносова (одного из лидеров экономистской Петербургской рабочей организации. — В. С.); у него связи с Юрием («Южным рабочим».—В. С.), будет корреспондировать ему»⁴⁷ .

И наконец, третий период (март—июль 1903 г.) характеризуется преобладанием искровцев в Бюро ОК. Именно в это время была проведена основная работа ОК. Получив большинство в Бюро ОК, искровцы через районных агентов ОК успешно проводят кампанию по утверждению проекта устава съезда и списка полноправных комитетов, проводят сессии третейских судов, выборы делегатов на съезд и их переправу за границу.

В эти месяцы Бюро ОК особенно продуктивно использует технический аппарат (пути, типографии и т. д.), созданный и затем переданный в его ведение редакцией «Искры» и ее Русской организацией. Надо полагать, что и в издательской деятельности ОК решающее слово сказали члены Русской организации «Искры». Выполняя общепартийные функции, ОК издал десять листков, касающихся наиболее важных событий политической, общественной и революционной жизни России. Переиздается речь Петра Заломова, которую он произнес на суде по делу нижегородской первомайской демонстрации 1 и 5 мая 1902 г., выпускаются листовки о знаменитой ноябрьской стачке 1902 г. в Ростове-на-Дону, февральская листовка, посвященная «освобождению» крестьян, выходит листок по поводу манифеста Николая II о земском самоуправлении и крестьянах, о кишиневском погроме, прокламация в связи с убийством губернатора Богдановича, расстрелявшего Златоустовских рабочих, и, наконец, майский листок 1903 г.

Таким образом, успешная деятельность Организационного Комитета гарантировалась и зижделась на той огромной идейной и организационной работе, которая была проделана ленинской «Искрой» и ее Русской организацией. Движущей силой, обеспечившей выполнение Организационным Комитетом возложенных на него задач, были искровцы, прошедшие школу Русской организации. Впоследствии, говоря об Организационном Комитете, В. И. Ленин писал: «ОК был главным образом комиссией по созыву съезда, комиссией, составленной нарочно из представителей разных оттенков вплотьдо бундовского; действительную же работу создания организационного единства партии всецело вынесла на своих плечах организация «Искры»»⁴⁸.

Только благодаря титанической работе В. И. Ленина, его повседневному руководству Организационный Комитет сумел справиться со своей задачей и довести порученное дело до конца. «Вся работа по сношениям с О. К. и подготовке съезда фактически легла на Владимира Ильича»⁴⁹, — вспоминала впоследствии Н. К. Крупская.

II съезд высоко оценил деятельность Организационного Комитета «по восстановлению организационного единства партии», выразив ему в специальной резолюции «глубокую благодарность партии за умелое и тактичное выполнение задачи, взятой им на себя в силу решения мартовской конференции 1902 года»⁵⁰ . Эту благодарность с полным основанием и прежде всего следует отнести к редакции «Искры» и ее Русской организации, созданным и руководимым В. И. Лениным.

«Tertium non datur»⁵¹ . Ленинская «Искра» и ее Организация выполнили историческую задачу: идейно и организационно сплотили социал-демократические организации России и созвали II съезд партии.

Из членов Организации «Искры» на съезде в качестве делегатов присутствовали: В. И. Ленин, Н. К. Крупская, Г. В. Плеханов, В. И. Засулич, П. Б. Аксельрод, Л. Мартов, А. Н. Потресов, Л. Д. Троцкий, Л. Г. Дейч, Н. Э. Бауман, П. А. Красиков, Р. С. Землячка, В. Н. Крохмаль, Л. М. Книпович, В. А. Носков и Д. И. Ульянов⁵² . Всего — 16 человек.

В начале съезда состоялось «тайное и неформальное» заседание Организации «Искры» по вопросу о ее мандатах на съезде. Оно продемонстрировало дружную работу искряков и их желание сомнительные и спорные вопросы выносить на решение всех членов искровской организации, которые присутствовали на съезде⁵³ .

Организация «Искры», несмотря на свое идейное и организационное единство, была продуктом своего времени. Она складывалась и крепла в период разброда и шатаний в российской социал-демократии. Естественно, что это обстоятельство не могло не отразиться на ее прочности и единомыслии. Достаточно вспомнить разногласия, проявившиеся в 1901 г. между В. И. Лениным и российскими практиками и в 1902 г. между Владимиром Ильичем и Л. Мартовым по организационным вопросам, как станет ясным наличие в самой Организации «Искры» различных течений. Это явление особенно резко проявилось во время конституирования съезда, когда произошел известный инцидент с ОК, который закончился лишением ОК права в качестве коллегии «влиять на состав съезда»⁵⁴ и заявлением Е. Александровой о своем выходе из Организации «Искры».

Инцидент с ОК вскрыл наличие многих искровцев, стыдящихся быть искровцами.

Дело Александровой переходит на суд Организации «Искры», которая по этому вопросу имела четыре заседания. Особенно важным для Организации «Искры» было четвертое⁵⁵ , происходившее при участии всех искровцев.

Предшествовавшая четвертому заседанию работа съезда окончательно прояснила обстановку: Бунд и «Рабочее Дело», поддерживая меньшинство искровцев против большинства, в состоянии решить судьбу любого вопроса.

На 22-м заседании съезда во время обсуждения устава партии развернулась серьезная полемика вокруг формулировки параграфа о членстве в партии. Ленинская формулировка § 1 устава гласила: «Членом партии считается всякий, признающий ее программу и поддерживающий партию как материальными средствами, так и личным участием в одной из партийных организаций»⁵⁶ . Мартовская же формулировка гласила, что членом партии «считается всякий, принимающий ее программу, поддерживающий партию материальными средствами и оказывающий ей регулярное личное содействие под руководством одной из ее организаций»⁵⁷ . Это не был схоластический спор — чья формулировка лучше. Вопрос стоял так: быть ли монолитной партии пролетариата или же создавать нечто аморфное, расплывчатое, весьма напоминающее совсем недавние времена кружковщины.

Глубину, высокую принципиальность и партийность ленинской формулировки отмечал Г. В. Плеханов. «Проект Ленина, — говорил он, — может служить оплотом против их (оппортунистов. — В. С.) вторжений в партию, и уже по одному этому за него должны голосовать все противники оппортунизма»⁵⁸ .

Оппортунисты и искровское меньшинство объединенными усилиями — 28 голосами при 22 против и одном воздержавшемся — провели мартовскую формулировку § 1 устава РСДРП.

В не менее острой обстановке съезд обсуждал роль партийных центров. Через весь устав, внесенный В. И. Лениным, красной нитью проходили две основные идеи, которые «Искра» стремилась положить в основу партийной организации. Первая — централизма, принципиально определявшая способ решения всей массы организационных вопросов, и вторая — особая роль идейного руководящего органа — газеты. Эти положения были продиктованы объективными условиями, в которых работала партия и в которых ей предстояло действовать. Идея централизма пронизывала весь устав партии, вторая «выражалась в кажущемся отступлении от централизма, в создании двух центров, ЦО и ЦК»⁵⁹ . Беспрерывные полицейские преследования диктовали создание редакции ЦО (заграницей) — идейного руководителя партии и ЦК РСДРП (в России) — руководителя всей практической работой партии. Жизненность и историческая целесообразность построения руководящих органов партии, предложенная В. И. Лениным, была проверена и подтверждена деятельностью редакции «Искры», ее Русской организации и Бюро в Самаре. Наличие двух центров в свою очередь предопределяло существование третьего центра — Совета партии, который бы объединял и согласовывал работу первых двух и представлял интересы РСДРП в сношениях с другими партиями. «Обе эти основные идеи искровской организации партии,— указывал В. И. Ленин, — были развиты мной и в редакционной статье «Искры» (№ 4) «С чего начать?» и в «Что делать?» и, наконец, подробно разъяснены¹ в виде почти что устава в «Письме к товарищу»»⁶⁰ .

Несмотря на всевозможные ухищрения оппортунистов ущемить, сузить права и функции ЦК РСДРП, искровцы отстояли ленинскую идею централизма, руководящей роли Центрального Комитета, что и нашло свое прямое отражение в уставе партии. Именно поэтому победа оппортунистов по первому параграфу устава отнюдь не означала их полную победу. В предисловии к переизданной брошюре «Письмо к товарищу» В. И. Ленин указывал: «...достаточно простого сличения устава партии с этой брошюрой для установления полного тожества организационных идей там и здесь»⁶¹. Этот устав лишь в частностях, подчеркивал он, «ухудшили антиискровцы, при участии меньшинства искровцев»⁶² .

С принятием устава РСДРП существовавшие ранее различные социал-демократические группы и организации оказались вне утвержденного уже устава организации партии. Поэтому, подавая пример, Организация «Искры» и группа «Освобождение труда» объявили о прекращении своей деятельности как самостоятельных организаций. Лишь группа «Южный рабочий» попыталась отстоять свою обособленность, но... безрезультатно. Большинством голосов съезд принял решение о ее роспуске.

В такой чреватой взрывом обстановке начинались выборы центральных органов партии. Окончательный раскол среди искровцев произошел по вопросу личного состава Центрального Комитета. Одни твердо стояли за искровский состав ЦК, который ввиду самоликвидации Организации «Искры» и группы «Освобождение труда» смог бы завершить дело, начатое «Искрой». Другие стремились протащить в ЦК южнорабоченцев и искровцев «зигзаговой линии». Часть искряков настаивала на кандидатуре Александровой, остальные решительно им возражали. Для выработки единой линии и было собрано это заседание 16-ти членов организации «Искры». Кандидатура Александровой была отвергнута девятью голосами против четырех и трех воздержавшихся. Затем большинство выдвинуло примирительный список, который фактически провалил один Мартов. Дальнейшие попытки добиться соглашения путем двух «боевых» списков, выставляемых противными сторонами, также не дали никаких положительных результатов⁶³.

«После собрания 16-ти, когда искровцы окончательно разошлись и война между ними была объявлена, — писал В. И. Ленин, — начинаются собрания двух партий, на которые раскололся съезд, т. е. частные, неофициальные свидания всех единомыслящих»⁶⁴ .

Поведение мартовцев и большая разъяснительная работа В. И. Ленина привели к легкому и быстрому сплочению искровцев «на последовательной искровской тактике, на списке в ЦК, на выборе тройки в редакцию» ЦО.

Сначала последовательных искровцев было 9 из 16, потом 15 и, наконец, 24, «считая решающие голоса, а не лиц»⁶⁵.

После ухода делегатов Бунда и рабочедельцев (7 решающих голосов) — союзников мартовцев последние остались в меньшинстве: 20 голосов против 24 голосов последовательных искряков. Им предстояло подчиниться большинству, как оно подчинялось, «когда их бил и разбил Мартов коалицией с Бундом»⁶⁶. Но меньшинство, возбудив вопрос о выборах старой редакции, пошло на скандал и раскол партии. Съезд не последовал за мартовцами и после жесточайших дебатов решил старую редакцию не утверждать. Редакцию ЦО избрали в составе Ленина, Плеханова и Мартова. В связи с отказом последнего (и Кольцова, получившего три голоса) войти в редакцию съезд поручил Ленину и Плеханову подыскать подходящего кандидата и кооптировать его в редакцию.

После этого тайным голосованием выбрали ЦК РСДРП, в который вошли Г. М. Кржижановский, Ф. В. Ленгник и В. А. Носков — ведущие российские практики, члены Организации «Искры». Председателем Совета партии избрали Г. В. Плеханова.

Выборы руководящих центров ознаменовали окончательную победу ленинских принципов построения партии, торжество искровских идей и поражение мартовцев. Победа твердых искровцев была предрешена всей деятельностью «Искры» и ее Организации, руководимых В. И. Лениным.

«Впервые удалось нам освободиться,— писал В. И. Ленин,— от традиций кружковой распущенности и революционной обывательщины, собрать вместе десятки самых различных групп, зачастую отчаянно враждовавших друг с другом... пожертвовать всей и всяческой групповой особностью и групповой самостоятельностью в пользу великого, впервые на деле создаваемого нами, целого: партии»⁶⁷ .

Величайшее значение II съезда РСДРП состоит в том, что он создал в России боевую марксистскую партию на тех идейных и организационных началах, которые были разработаны В. И. Лениным и проводились в жизнь «Искрой» и ее Организацией. «Большевизм, — указывал В. И. Ленин, — существует, как течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 года»⁶⁸ . II съезд — поворотный пункт не только в российском, но и в международном рабочем движении — он указал путь к созданию марксистских партий нового типа во всем мире.

Примечания:

¹ См. «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 176.

² ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 11у, ед. хр. 28372, л. 4 об.

³ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1667, л. 1; ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г., д. 5, ч. 70, л. 74.

⁴ См. «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 130.

⁵ Там же, стр. 171.

⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1415, л. 6.

⁷ См. Ленинский сборник VIII, стр. 346—347.

⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н. ед. хр. 1421, л. 4.

⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у. ед. хр. 28252. л. 17.

¹⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 4н, ед. хр. 1427, л. 3

¹¹ ЦПА ИМЛ. ф. 24, оп. Ин, ед. хр. 27173, л. 1.

¹² См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 264.

¹³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, стр. 265.

¹⁴ Там же, стр. 265—266.

¹⁵ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 46. стр. 285— 286.

¹⁶ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 173.

¹⁷ См. «Пролетарская революция», 1928, № 8, стр. 60.

¹⁸ См. «Красный архив», 1933, N° 4, стр. 49. Здесь имеется в виду работа В. И. Ленина «К вопросу о докладах комитетов и групп РСДРП общепартийному съезду» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 7, стр. 72— 82). Анализ докладов, предоставленных на съезде, показывает, что члены комитетов, готовившие эти важнейшие документы, руководствовались вопросником В. И. Ленина.

¹⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 9у, ед. хр. 28252, л. 17.

²⁰ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 132.

²¹ См. «Пролетарская революция», 1928, № 8, стр. 64; № 6—7, стр. 177.

²² После перевода Бюро ОК в Киев в него входили Е. М. Александрова, П. А. Красиков и В. Н. Розанов. «Юрий (группа «Южный рабочий». — В. С.), — писал П. А. Красиков в редакцию, — ни во что не вмешивается» («Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 134).

²³ «Пролетарская революция», 1928, № 8, стр. 62.

²⁴ См. «Пролетарская революция», 1928, N° 8, стр. 57.

²⁵ Там же, стр. 63.

²⁶ «Пролетарская революция», 1928, № 8. стр. 61.

²⁷ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1898 г.. д. 5, ч. 8, лит. И, л. 63, 64, 84, 90 об. — 92.

²⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. Зн, ед. хр. 1286, л. 13

²⁹ Там же.

³⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. Зн, ед. хр. 1343, л. 7.

³¹ См. «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 12, 742-743. г

³² Нам неизвестны причины, побудившие Бюро ОК отказать Брянскому комитету в представительстве на съезде, так как кандидат в члены ОК Б. И. Гольдман, обследовавший Брянский комитет, нашел его соответствующим § 2 проекта устава съезда «по всем статьям» (ЦГАОР, ф. 102, 00, 1903 г., д.. 1000, т. 1, л. 31).

³³ См. «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 11.

³⁴ См. «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 12—13.

³⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 2, on. 1, ед. хр. 984, л. 13 об.

³⁶ См. «Искра». Л., 1928, вып. 6, стр. 26.

³⁷ См. «Красный архив», 1933, № 4, стр. 56—57.

³⁸ К сожалению, по неизвестным причинам Бюро ОК не сделало обобщения сведений о проведении 1 мая на местах.

³⁹ ЦГАОР, ф. 102, 00, 1903 г., д. 1000, т. 1, л. 66.

⁴⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. 8н, ед. хр. 1670, л. 1 об

⁴¹ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. Зн, ед. хр. 1290, л. 7 об.

⁴² Там же, л. 11.

⁴³ ЦПА ИМЛ, ф. 24, оп. Зн, ед. хр. 1286, л. 22 об.

⁴⁴ См. Ленинский сборник VIII, стр. 3(47.

⁴⁵ Там же.

⁴⁶ «Пролетарская революция», 1928, № 6—7, стр. 130-131.

⁴⁷ Там же, стр. 131.

⁴⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 8, стр. 264.

⁴⁹ Ленинский сборник IV, стр. 91.

⁵⁰ «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 437.

⁵¹ Третьего не дано (лат.).

⁵² См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 8, стр. 474.

⁵³ См. там же, стр. 7.

⁵⁴ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 8, стр. 9.

⁵⁵ О первых трех заседаниях см.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 8, стр. 11.

⁵⁶ «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 717.

⁵⁷ «КПСС в резолюциях и решениях...», ч. 1, стр. 43, 45.

⁵⁸ «Второй съезд РСДРП. Протоколы», стр. 272.

⁵⁹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 8, стр. 225—226.

⁶⁰ Там же, стр. 226.

⁶¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 8, стр. 226.

⁶² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 9, стр. 233.

⁶³ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 8, стр. 14.

⁶⁴ Там же, стр. 15.

⁶⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 8, стр. 15.

⁶⁶Там же, стр. 16.

⁶⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 8, стр. 401.

⁶⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, стр. 6.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мы проследили за возникновением, развитием и деятельностью Организации «Искры» от первых наметок, сделанных В. И. Лениным еще в конце прошлого столетия, и до ее роли на I съезде РСДРП. Деятельность Организации «Искры» и ее российской части является ярким свидетельством того, как последовательно претворялся в жизнь ленинский план образования в России революционной партии нового типа, как вокруг «Искры» и ее Русской организации идейно сплачивалась и организационно оформлялась российская социал-демократия. Создание Русской организации «Искры» в значительной степени явилось результатом той подготовительной организационной работы, которую проделали В. И. Ленин и Литературная группа в целом.

После окончания переговоров с группой «Освобождение труда» деятельность В. И. Ленина по созданию Русской организации «Искры» принимает развернутый характер.

Анализ переписки В. И. Ленина и Н. К. Крупской с российскими искровцами позволяет сделать вывод, что до февральско-мартовских арестов 1902 г. Русская организация «Искры» создавалась и была создана как организация «социалистической почты», главным направлением в деятельности которой являлось бесперебойное снабжение местных организаций искровскими изданиями, а редакции «Искры» — материалами, необходимыми для правильного ведения периодического органа.

С расширением и укреплением организационно-технического аппарата, составлявшего основу «социалистической почты», возникла потребность образования руководящего искровского центра в России. Решающее слово и здесь ; принадлежало В. И. Ленину. Выявление новых документов, дешифровка зашифрованных писем, сопоставление жандармских материалов с сохранившимися партийными документами позволили уточнить этапы разработки В. И. Лениным плана создания Русской организации «Искры», его главное содержание, структуру и функции строящейся организации.

Централизм Русской организации «Искры» несомненен. Но в то же время нельзя не отметить, что он был пределом возможного в нелегальных условиях демократизма, проявившегося с самого возникновения «Искры». Редакция «Искры» осуществляла общее руководство, что же касается практической деятельности, то здесь все предоставлялось инициативе и энергии искровцев.

Идейным вождем и практическим руководителем Русской организации «Искры» был В. И. Ленин. Свидетельством этому являются около 80¹ его писем, написанных агентам й сторонникам «Искры» в России и за границей по всем вопросам основания и деятельности общероссийской искровской организации.

Исследование более чем двухлетней истории Русской организации «Искры» показывает, что все наиболее важные моменты в ее возникновении и деятельности, будь то разработка плана построения и определение функций будущей организации или тактической линии по отношению к другим организациям и группам,— все связано с теми или иными советами и рекомендациями В. И. Ленина.

Сохранившиеся документы свидетельствуют о том, что руководство В. И. Лениным Русской организацией «Искры» отнюдь не ограничивалось только указаниями и принятием им соответствующих решений. В. И. Ленин чутко прислушивался к предложениям членов Русской организации и Бюро по улучшению работы организации, изменению ее структурных частей, внимательно рассматривал разработанные основополагающие документы, служившие руководством к действию для всех искровцев.

Указанные данные позволяют сделать вывод, что всю основную работу по созданию и руководству Русской организацией «Искры» фактически проделал Б. И. Ленин.

Члены Русской организации «Искры» в значительной степени способствовали выработке общей тактики, расширению деятельности и укреплению авторитета организации среди местных комитетов. Необходимо подчеркнуть при этом, что и их работа на Организацию «Искры» также целиком направлялась В. И. Лениным и Н. К. Крупской. Можно без преувеличения сказать, что плодотворная деятельность Русской организации «Искры» и ее отдельных членов стала возможной лишь благодаря повседневному руководству со стороны В. И. Ленина и Н. К. Крупской² . Это руководство создало органическую связь газеты «Искра» с Русской организацией, определило характер и содержание ее работы, превратило Русскую организацию в своеобразный и единственный центр по сплочению социал-демократических комитетов вокруг «Искры».

В Русской организации «Искры» нашли свое воплощение разработанные В. И. Лениным основные принципы строительства партии — верность учению Маркса и Энгельса, неразрывная связь с рабочим классом, строгая централизованность, высокая конспиративность, обеспечившие преемственность движения в нелегальных условиях.

Русская организация «Искры» создавалась В. И. Лениным в борьбе и для борьбы с оппортунизмом «экономистов», национализмом Бунда, терроризмом эсеров, околокустарническими колебаниями ряда искровцев и с местническими устремлениями южнорабоченцев. В ходе этой борьбы она развивалась и крепла.

Русская организация «Искры» явилась орудием подготовки II съезда РСДРП, она под руководством В. И. Ленина разрешила сложнейшие задачи завоевания комитетов и восстановления Организационного Комитета, с помощью которого В. И. Ленин и «Искра» созвали II съезд партии.

Благодаря ленинской «Искре» и ее организации за границей и в России было воспитано целое поколение революционеров, принявших активное участие в революционных битвах 1905— 1907 и 1917 гг., в строительстве первого в мире социалистического государства. Эти люди стали гордостью нашей партии и нашего народа.

Говоря о значении «Искры», В. И. Ленин писал: ««Искра» создала Российскую] с[оциал]-д[емократическую] рабочую партию»³. В этих словах дана необычайно высокая оценка деятельности «Искры», которую в полной мере следует отнести и к ее Русской организации.

Все это и определило их важное место и огромное значение в истории Коммунистической партии, в истории российского и международного революционного движения.

Примечания:

¹ В это число не вошли письма В. И. Ленина соредакторам, членам заграничной части организации «Искры» (Лиги русской революционной социал-демократии), не выезжавшим в Россию, и в другие организации российской социал-демократической эмиграции. Однако есть серьезные основания полагать, что эта цифра не исчерпывает всего количества ленинских писем по интересующему нас вопросу,

² Так, например, в августе 1902 г. питерским искровцам всего было направлено 16 писем, в сентябре— 11, в октябре — 6, в ноябре — 10 и в декабре — 7.

³ Н. К. Крупская. Странички из истории партии.— «Прометей. Историко-биографический альманах», т 4. М., 1967, стр. 10