О Владимире Ильиче (Последние годы жизни) - Известия ЦК КПСС № 6 1991 г.

Известия ЦК КПСС № 6, 1991 г

25 ноября, когда Владимир Ильич шел по коридору своей квартиры, с ним случился сильный спазм, и он упал на пол. В это время мужчин в квартире не было, а нам было не под силу поднять его. Однако Владимир Ильич не хотел, чтобы кого-нибудь звали, и сказал, что встанет сам. Действительно, минуты через 1 ½ —2 он встал, дошел до своей комнаты и лег в постель²¹⁰. Приехавшие через два часа врачи не нашли и на этот раз, как и раньше, никаких отклонений от нормы со стороны нервной системы. Хотя сам Владимир Ильич говорил врачам, что он не особенно утомлялся за последнее время, они предложили ему все же «целую неделю отдыхать, не участвовать ни на одном заседании и не производить официального приема»²¹¹. В то же время Владимиру Ильичу было предписано принимать иодфортан, который он принимал и раньше в Горках. Владимир Ильич верил в действие иода и в начале декабря, когда спазмы бывали у него ежедневно, звонил Кожевникову и спрашивал, нельзя ли принимать иод в большей дозе, а несколько позднее, когда Владимир Ильич был уже прикован к постели, он сказал как-то Фотиевой с сожалением, что вот раньше (Ильич имел в виду время до первого припадка в мае 1922 года) иода ему почему-то не давали. «Иоду, надо больше иоду, если это иод помог»,— сказал он как-то в марте 1923 года, после спазма.

О том, как Владимир Ильич выполнил данное ему 25-[го] врачами предписание о полном отдыхе, видно из следующих слов Фотиевой: «С этого дня..., как видно из нашей краткой записи, нарушается регулярность работы Владимира Ильича. Он не всегда приходит в кабинет, не всегда председательствует на заседаниях, меньше принимает, но зато больше просматривает книги... разумеется, об абсолютном отдыхе нет и речи. В тот же день, 25 ноября, когда утром были врачи и предписали полный отдых, днем Владимир Ильич продиктовал по телефону несколько записок и взял к себе на квартиру бумаги. Мария Ильинична просила его ничем не беспокоить. Однако вечером Владимир Ильич пришел в кабинет ровно в 6 ч., как всегда, и говорил по телефону. С 6 1/2 — 7 1/2 ч. был Цюрупа, после чего Владимир Ильич сделал несколько распоряжений и ушел домой. Из дома снова говорил по телефону с 8 1/2 — 8 3/4 ч. То же было и в последующие дни»²¹².

26 ноября Владимир Ильич чувствовал себя неважно. Несколько раз в ноге у него были приступы мимолетной слабости. Немного болела голова. 27-[го] было два спазма, причем один из них имел уже более длительный характер — он продолжался 20 минут. Паралич был полный: и руки, и ноги, но речь затронута не была. Кроме того, Владимир Ильич чувствовал тяжесть в голове и говорил, что временами у него бывают стреляющие боли в левой половине лба.

При объективном исследовании нервной системы ничего патологического обнаружено не было. Но настроение у Владимира Ильича было подавленное, цвет лица бледный, даже землистый. Врачи увеличили дозу люминала (с 0,15 до 0,2) и предложили Владимиру Ильичу полежать и не выходить дня два²¹³.

Нехорошо чувствовал себя Владимир Ильич и в следующие дни: он легко утомлялся, был нервен, чувствовал тяжесть в голове, бывали и небольшие параличи. Но, несмотря на это, работу он не оставлял.

«Владимир Ильич продолжал работать над разнообразными вопросами,— пишет Фотиева,— В нашей записке за это время упоминается и концессия Уркарта²¹⁴, и судоремонтная программа²¹⁵, и Главрыба²¹⁶, и финансовая записка Михайловского²¹⁷, и доклады по электропромышленности²¹⁸, и перепись, и многое множество других дел, которыми занимался Владимир Ильич. В то же время он готовился к своему выступлению на съезде Советов²¹⁹ и дал поручение собрать материал».

Врачам с большим трудом удалось уговорить Владимира Ильича уехать на несколько дней в Горки. Ильич, наконец, согласился, хотя с большой неохотой. Мы уехали 7 декабря вечером и вернулись в Москву 12 утром²²⁰. Но даже уехав за город, Владимир Ильич «звонит по телефону, пишет письма, требует присылки протоколов и других материалов». В Горках параличи бывали у Владимира Ильича каждый день, и настроение его было очень подавленное. Закутавшись в шубу, он часами просиживал на террасе, грустный и молчаливый. Он ясно видел, что болезнь его прогрессирует, понимал, что скоро ему снова придется оставить работу. Так оно и случилось. 12 декабря по возвращении из Горок Владимир Ильич был в последний раз за работой в своем кабинете.

В записи его секретарей за этот день помечено: 12 декабря утром Владимир Ильич приехал из Горок и пришел к себе в кабинет в 11 ч. 15 м. Пробыл недолго и ушел домой. В 12 ч. вернулся и принимал Рыкова, Каменева, Цюрупу, которые были до 2 часов. Ушел из кабинета в 2 ч. дня, не дав никаких поручений на вечер. Вечером «Владимир Ильич в кабинете с 5 ч. 30 м. Говорил по телефону несколько минут. Дал отправить письмо итальянцу Лаццари²²¹ и просил особо проследить, кто повезет (чтоб повез верный товарищ)»²²². В 6 3/4 ч.* был Дзержинский. В 7 3/4 ч,— Стомоняков. Владимир Ильич ушел домой в 8 1/4 ч.

13 декабря у Владимира Ильича было с утра два паралича, причем второй захватил и руку и держался несколько минут. Во время исследования было установлено, что «мелкие движения правой рукой производятся неловко, справа рефлексы несколько живее, чем слева. Патологических рефлексов нет»²²³. Вид у Владимира Ильича был «неважный». Врачам стоило большого труда настоять, чтобы Владимир Ильич совсем отказался от работы и уехал за город. А пока Владимиру Ильичу предложили не гулять и возможно больше лежать. В конце концов Владимир Ильич согласился на отъезд и сказал, что «сегодня же начнет ликвидировать свои дела»²²⁴.

Помню, что Владимир Ильич сказал нам с болью, что он уже теперь один поедет за город, а чтобы мы оставались в Москве и продолжали работать. «Ну, нет,— возразила я,— Тебе теперь от нас не отделаться. Куда наше солнышко, туда и мы за ним». Поехать, однако, никуда не удалось.

С 13 декабря «Владимир Ильич начал ликвидировать свои дела перед длительным отдыхом и готовиться к отъезду, — пишет Фотиева,— В течение 2 — 3 дней он у себя на квартире диктовал письма, давал поручения и принял 2—3 товарищей (между прочим Сталина — М. У.). Озабоченный ликвидацией дел, он повторял несколько раз, что с этим нужно очень спешить, так как он может заболеть сразу и не успеть закончить дела, и это очень волновало его».

Ухудшение в состоянии здоровья очень расстроило Владимира Ильича. Особенно тяжело было ему отказаться от выступления на съезде Советов, хотя он, как видно из дальнейшего, не совсем еще потерял надежду на это.

15 декабря²²⁵ он писал в ЦК: «Я кончил теперь ликвидацию своих дел и могу уезжать спокойно... Осталось только одно обстоятельство, которое меня волнует в чрезвычайно сильной мере,— это невозможность выступить на съезде Советов. Во вторник (19-[го] — М. У.) у меня будут врачи, и мы обсудим, имеется ли хоть небольшой шанс на такое выступление. Отказ от него я считал бы для себя большим неудобством, чтобы не сказать сильнее. Конспект речи у меня был уже написан несколько дней назад²²⁶. Я предлагаю поэтому, не приостанавливая подготовки для выступления кого-либо другого вместо меня, сохранить до среды возможность того, что я выступаю сам, может быть, с речью, сильно сокращенною против обычного, например, с речью в три четверти часа. Такая речь нисколько не помешает речи моего заместителя (кого бы Вы ни уполномочили для этой цели), но, думаю, будет полезна и политически и в смысле личном, ибо устранит повод для большого волнения. Прошу иметь это в виду и, если открытие съезда еще затянется, известить меня заблаговременно через моего секретаря»²²⁷.

Дальнейшее ухудшение в состоянии здоровья (16 декабря²²⁸ наступил более стойкий паралич, и Владимир Ильич слег в постель) отняло у него и эту надежду, и он просил передать Сталину, что выступать на съезде не будет. Невозможность выступить на съезде очень тяжело повлияла на Владимира Ильича, и он, несмотря на свою исключительную выдержку, не мог сдержать горьких рыданий.

Ввиду тяжелого состояния Владимира Ильича не могло быть и речи и о переезде его за город, как предполагалось. Не мог он присутствовать и на пленуме ЦК, который открылся 18 декабря²²⁹.

Об ухудшении в состоянии здоровья Владимира Ильича, наступившем 16 декабря, Кожевников записал следующее: еще накануне «весь день было чувство тяжести в правых конечностях. Мелкие движения правой рукой Владимир Ильич почти не может совершать. Попробовал писать, но с очень большим трудом написал письмо, которое секретарша разобрать не могла, и Владимиру Ильичу пришлось его продиктовать. Вид у Владимира Ильича плохой, утомленный. Владимир Ильич сообщил, что ночью, около часа, у него случился паралич правых конечностей, который продолжался 35 минут. Речь не была затронута. Затем движения стали восстанавливаться.

При объективном исследовании: зрачки неравномерны, на свет реагируют удовлетворительно. Правый лицевой нерв несколько хуже, чем левый. Язык не отклоняется. В правых конечностях значительное ослабление силы и некоторое нарушение координации. Движения все возможны, но они совершаются медленно и неуклюже. Быстрые движения пальцев, быстрое сгибание и разгибание, приведение и отведение кисти, пронация и супинация** совершенно не удаются.

В этих движениях с одной стороны атактичность, с другой — значительный элемент апраксии. Попадать кончиком пальца на кончик носа не удается, причем палец всегда отклоняется влево от носа. «В ноге отмечаются все те же явления, что и в руке». Быстрое сгибание и разгибание стопы, приведение и отведение не удаются. Как в руке, так и в ноге в дистальных отделах расстройство сильнее, чем в проксимальных**. Писать Владимир Ильич может только крайне медленно, причем буквы очень мелкие, лезут одна на другую. Рефлексы справа значительно живее, чем слева, но никаких патологических рефлексов вызвать не удалось. Чувствительность, по-видимому, не нарушена, ни поверхностная, ни глубокая. Речь не расстроена. Счет производит быстро и без ошибок. Вообще все психические функции выполняются хорошо. Предложено лечь в постель. Более легкая диета. Иодфортан по 6 таблеток в день. «В 6 1/2 ч. сделано первое впрыскивание Serum Trunecek***. Компресс на голову, на ночь на живот».

В следующие дни врачи отмечали в общем те же явления. И если движение кисти и стопы становилось лучше, зато ухудшались движения в локте и плечевом суставе. В то же время был отмечен справа небольшой клонус чашки и стопы и ясный левосторонний Оппенгейм. 19 температура была несколько повышена (37,0), но внутренние органы Владимира Ильича Ф. А. Гетье нашел в порядке. Настроение у Владимира Ильича было очень подавленное и пессимистическое.

20 декабря прилетел из-за границы профессор Ферстер. Когда он пришел к нам, Владимир Ильич встретил его очень радушно и прежде всего спросил, как он доехал и не устал ли.

Объективное исследование дало следующее: «правый нижний facialis немного хуже левого. Язык не отклоняется и все его движения совершаются медленно и неуверенно», движение производится не по прямой линии «и имеет склонность отклоняться влево. Объем движений не совсем полный, поднятие руки до вертикального положения невозможно и сопровождается болезненностью в двуглавой мышце. Сгибание и разгибание в локте совершается медленно. Сгибание и разгибание кисти совершается медленно и не в полном объеме, но все же эти движения совершаются лучше боковых движений, а эти последние совершаются лучше пронации и супинации. При пронации и супинации Владимир Ильич поворачивается всем телом в правую сторону. Движения пальцев совершаются медленно, оппозиция большого пальца вполне удается только с указательным, с последующими хуже, а с мизинцем совсем не удается. В ноге движения совершаются лучше, чем в руке, но и они совершаются медленнее и менее уверенно, чем слева. Все же движения стали лучше, чем накануне. Сила всех активных движений, как верхних, так и нижних конечностей, в общем хорошая и дефект активных движений отнюдь не зависит от паретичности мышц, а как будто от апраксии (?) Как поверхностная, так и глубинная чувствительность резких расстройств не представляет. Рефлексы справа значительно сильнее, чем слева. Справа клонус коленной чашки и стопы, слева клонус стопы, но менее резкий, чем справа. Рефлекс Оппенгейма слева менее выражен, чем накануне. Справа он не вызывается. Других патологических рефлексов нет».

Так продолжалось в общем до 23 декабря. К возможности улучшения в состоянии своего здоровья Владимир Ильич относился в это время очень пессимистически. Однажды, например, когда у него были подергивания в ноге, после которых, по его мнению, нога приходила все в худшее положение, он говорил врачу, что в конце концов это должно привести к полному параличу. Еще более пессимистическое настроение выявилось у Владимира Ильича в его разговоре с Фотиевой, которую он вызвал к себе 22 декабря.

«22 декабря Владимир Ильич вызвал меня в б часов вечера,— пишет Фотиева в своих записях,— и продиктовал следующее: «Не забыть принять все меры достать и доставить... в случае, если паралич перейдет на речь, цианистый калий, как меру гуманности и как подражание Лафаргам...»²³⁰. Он прибавил при этом: «Эта записка вне дневника. Ведь Вы понимаете? Понимаете? И, я надеюсь, что Вы это исполните». Пропущенную фразу в начале не могла припомнить. В конце — я не разобрала, так как говорил очень тихо. Когда переспросила — не ответил. Велел хранить в абсолютной тайне».

В ночь на 23 декабря у Владимира Ильича была «змейка», после которой нога перестала действовать. Когда Владимир Ильич проснулся, у него не было ни в ноге, ни в руке абсолютно никаких движений. «В правой руке возможно только отведение большого пальца и сгибание указательного, все другие движения совершенно отсутствуют. В ноге возможно только сгибание бедра и его незначительное приведение и отведение. В коленном суставе, в стопе и пальцах нет решительно никаких движений. В четырехглавой мышце бедра и в косой мышце живота все время клонические подергивания ясно видимые, в то же время четырехглавая мышца резко напряжена, так же как и приводящее бедро, вследствие чего пассивно не удается ни сгибание колена, ни отведение бедра. Глубокая чувствительность резко понижена, направления пассивных движений Владимир Ильич совершенно не может определить. Владимир Ильич находит, что кожная чувствительность на животе хуже справа, чем слева. В остальных же местах этого нет. Рефлексы справа резко повышены. Клонус стопы справа сильнее, слева 4 — 5 сокращений. Патологических рефлексов нет ни с той, ни с другой стороны». Вот это зафиксировано в записях врачей.

Вечером в тот же день врачи констатировали «возможность движения в кисти всех пальцев. В ноге подергиваний нет, вполне возможны движения пальцев и стопы, а также сгибание колен. В остальном без перемен».

Произведенная реакция Вассермана дала безусловно отрицательные результаты. Не было и лейкоцитоза.

Несмотря на тяжелое состояние, Владимир Ильич не переставал думать о политике, стремился всеми силами влиять на нее своими письмами. дневниками и проч. И также, как в середине декабря, он торопился ликвидировать свои дела, чтобы успеть сделать все, что он хотел, так как знал, что ухудшение в здоровье может наступить внезапно, так и теперь он торопился делать свои записи, дать ряд указаний партии в связи с текущими делами не только потому, что хотел, чтобы они были закончены к съезду, но и потому, что предвидел дальнейшее ухудшение своего состояния, ухудшение, которое совсем лишит его возможности работать. Он торопился составить свое политическое завещание. О нем Владимир Ильич думал, очевидно, еще раньше, когда 30 ноября просил свою секретаршу отложить для него «Политическое завещание» Энгельса²³¹.

Уже 22 декабря Владимир Ильич вызывает, как мы указывали, Фотиеву для короткого разговора-диктовки. В ответ на протест врачей против того, что Владимир Ильич стремится заниматься делами, ведет переговоры со своим секретарем, он ставит вопрос ультимативно: или ему будет разрешено диктовать стенографистке, хотя бы в течение короткого времени ежедневно, или он совсем откажется лечиться. И в этом проявилась наиболее характерная черта Владимира Ильича — целеустремленность, столь свойственная ему во все поры его жизни. Вне революционной работы он не видел смысла жизни и теперь, прикованный к постели параличем, больной, страдающий нередко сильными головными болями и мучительными бессонницами, он с нечеловеческим упорством старается использовать каждую возможность работать для партии, для дела рабочего класса.

23 декабря Владимир Ильич попросил у врачей²³² разрешения вызвать стенографистку, чтобы продиктовать ей в течение 5 минут по одному вопросу, который его очень волновал, и он боялся, что не заснет. Получив разрешение, Владимир Ильич вызвал Володичеву и сказал ей: «Я хочу продиктовать Вам письмо к съезду». Диктовал в течение 4 минут²³³. Затем «спросил, какое число. Почему такая бледная, почему не на съезде, пожалел, что отнимает время, которое я могла бы провести там»²³⁴.

Для Владимира Ильича вообще очень характерно было простое, товарищеское отношение к работающему у него персоналу.

«Распоряжения свои, — вспоминает Фотиева,— он почти всегда сопровождал шутливыми замечаниями и улыбками. Поэтому было так радостно с ним работать, и самая большая требовательность, самая суровая дисциплина не воспринималась как гнет, а как нечто, чему подчинялись охотно».

Он срабатывался с людьми и очень не любил без крайней необходимости менять их. Эта черта была обща для Ильича и его отца Ильи Николаевича²³⁵. Не изменила она Владимиру Ильичу и во время его тяжелой болезни. К секретарям, которые приходили к нему для записей и проч., Владимир Ильич проявлял всегда очень много внимания и заботливости. Он спрашивал о их здоровье, советовал отдыхать, выражая сожаление, что вызывали их и по праздникам: «Ведь, захотите же и Вы. наконец, когда-нибудь отдохнуть»²³⁶,— говорил он. А если бывал в хорошем настроении, то и шутил. Когда у него, например, не клеилось однажды одно место его статьи, он сказал своей стенографистке: «Кажется, я окончательно увяз. Так и отметьте — завяз на эфтом самом месте!»²³⁷.

После того, как Владимиру Ильичу дали возможность продиктовать то, что он считал нужным, он несколько успокоился и на другой день говорил врачам, что и спал он, благодаря этому, лучше.

Ввиду этого, а также считаясь с поставленным Ильичем ультиматумом, врачи (Ферстер, Крамер, Кожевников) выработали 24 декабря на совещании со Сталиным, Каменевым и Бухариным следующее постановление:

«1. Владимиру Ильичу предоставляется право диктовать ежедневно — 10 минут, но это не должно носить характера переписки и на эти записки Владимир Ильич не должен ждать ответа. Свидания запрещаются.

2. Ни друзья, ни домашние не должны сообщать Владимиру Ильичу ничего из политической жизни, чтобы этим не давать материала для размышлений и волнений»²³⁸.

Время для диктовки стенографистке ограничено 5 — 10 минутами сначала один, а позже (с 29 декабря²³⁹) два раза в день (по 10 минут), но Владимир Ильич диктует в те дни, когда в состоянии делать эго, дольше. Бывали дни, когда Владимир Ильич диктовал более получаса и даже час, кроме чтения (он просматривал в это время и ряд книг, которые интересовали его и нужны были для его статей).

А в феврале, когда в здоровье Владимира Ильича наступило некоторое улучшение и Ферстер разрешил ему заниматься диктовкой более продолжительное время, занятия его длились иногда 2 — 2 1/2 часа в день. Так сказать, официальные, зарегистрированные занятия. Но в это время не включалось, конечно, обдумывание статей — они разрабатывались в голове Владимира Ильича в то время, когда он лежал, как могло показаться, в полном бездействии. Но работа мысли продолжалась и тогда. Время для диктовки было ограничено, надо было торопиться, чтобы и без того короткая возможность зафиксировать свои мысли на бумаге не пропала для Владимира Ильича понапрасну. И когда Владимир Ильич бывал в удовлетворительном состоянии, он диктовал быстро, не останавливаясь. Производило впечатление, что он не диктует, а говорит быстро, сопровождая свою речь жестикуляцией.

Надо принять еще во внимание, что Владимир Ильич «не умел», как он выражался, не привык диктовать свои статьи, почти не пользовался услугами стенографиста, когда был здоров. Он привык, чтобы рукопись была у него перед глазами, вследствие чего он мог остановиться, перечитывать написанное, обдумывать лучше ту часть статьи, которая у него не сразу клеилась, в которой он «увязал», как он выражался. В таких случаях Владимир Ильич ходил обычно по комнате, обдумывая статью, или уходил гулять. Помню, мы с Надеждой Константиновной еще за границей: узнавали по виду Владимира Ильича, что он обдумывает какую-нибудь работу, находится в «писучем» настроении. Он бывал в такие моменты погружен в себя, неразговорчив, имел какой-то отсутствующий вид. Даже когда мы собирались вместе за столом во время обеда или ужина, Владимир Ильич, любивший обычно поговорить и пошутить с нами в свободное время, едва-едва подавал реплики, когда находился в процессе творчества. А иногда даже бормотал себе что-то под нос или «шипел», как выражалась Надежда Константиновна.

Кажется, только один раз в жизни Владимир Ильич воспользовался услугами стенографиста для большой работы, а именно осенью 1918 года, когда он писал свою работу «Пролетарская революция и ренегат Каутский»²⁴⁰. Он решил попробовать этот способ под влиянием уговоров одного товарища, доказывавшего, что таким образом Владимир Ильич сэкономит время, и выражавшего уверенность, что, привыкнув, всегда потом будет диктовать, а не писать. Но опыт оказался неудачным. Владимир Ильич стеснялся задерживать стенографиста, останавливаться, чтобы обдумать то или иное место, в котором он «увязал», и «гнал» все дальше с «неимоверной» быстротой, В результате записанная стенографистом работа совершенно не удовлетворила Владимира Ильича, и он написал всю ее заново.

«Со времени своей болезни,— вспоминает Фотиева,— Владимиру Ильичу пришлось пользоваться диктантом. Живя за городом, он диктовал по телефону в Москву письма, причем часто записывал их предварительно сам. Чаще всего это были короткие письма, которые мы записывали сами, научившись очень быстро писать. В то время, когда ему уже трудно было писать самому, он стал диктовать длинные письма и статьи стенографистке Володичевой, но, сидя у себя в кабинете, диктовал ей по телефону через две комнаты. Он сказал однажды, что его крайне стесняло бы, если бы она сидела здесь же, так как он должен останавливаться, делать перерывы, и вид человека, ожидающего и тем самым как бы торопящего его, мешал бы ему»²⁴².

Старая привычка сказывалась и теперь, когда он был прикован к постели и стенографистке уже поневоле приходилось сидеть рядом с ним. И он говорил, что иногда ему хочется взять карандаш и писать, вместо диктовки, хочется самому делать и исправления в статье.

Непривычка диктовать требовала тем более предварительной подготовки в это время, когда Владимир Ильич был лишен возможности писать и поневоле должен был прибегать к помощи стенографистки. Но, по мнению Фотиевой, которая тоже записывала в это время за Владимиром Ильичем, «диктовка давалась ему все легче».

Владимир Ильич диктовал изо дня в день или просматривал свои статьи и вносил в них поправки и дополнения. Он делал это с большим упорством, несмотря на то, что настроение и общее состояние его, особенно в конце декабря, было очень плохое. Помимо указанных выше причин (того, что болезнь наступила в высшей степени в неблагоприятный момент — съезд РСФСР****  и съезд Советов, волнения по поводу различных политических дел, неверие в возможность поправиться и т. д.), оказывало влияние и физическое состояние его в это время: почти постоянные непорядки с желудком, головные боли, плохой сон, общая слабость. Пессимистическое настроение не могло не влиять, с своей стороны, и на физическое состояние Владимира Ильича. Но, тем не менее, желание поправиться было у него настолько сильно, что он выполнял все предписания врачей по части лекарств и режима. И лишь в смысле занятий выходил за грани дозволенного.

Владимир Ильич торопится, так как боится, что не успеет сделать все, что задумал. Он просит, чтобы его будили по утрам в 9 часов, чтобы иметь больше времени для работы, но врачи категорически высказываются против этого. Он старается наладить сон, чтобы утренние часы не пропадали для работы, и расстраивается каждый раз, когда, несмотря на разные снотворные, которые он принимал, ему не удается поспать хоть несколько часов спокойно в течение ночи и иметь наутро более свежую голову. Сплошь и рядом и повторные приемы сильных снотворных не дают ему сна — политические вопросы, которыми полна его голова, волнение по поводу них не в состоянии подавить и веронал. Но, если утро пропало, остается еще вечер. И Владимир Ильич просит не давать ему долго спать после обеда, чтобы, с одной стороны, наладить сон ночью, с другой — урвать время для занятий вечером.

Свои статьи после расшифровки их стенографисткой Владимир Ильич поручает читать ей или читал сам, внося поправки и дополнения, работая над ними до тех пор, пока они не начинали удовлетворять его. И в те дни, когда работа клеилась лучше и Владимир Ильич видел результаты ее,— он бывал в лучшем настроении, весело шутил и смеялся.

Но и в это время Владимир Ильич был занят, конечно, не только записями, на которые по формулировке врачей «не должен был ожидать ответа». Он был занят и текущими делами, старался влиять и на них. Права товарищ Фотиева, которая пишет: «Хитро обойдя установленные врачами нормы, он занимался делами до последних пределов человеческой возможности, до того времени, когда болезнь лишила его последнего способа общения с людьми — речи, т. е. до марта 1923 года»²⁴¹.

Я попытаюсь вкратце указать на те работы, которыми был занят Владимир Ильич, на тот круг вопросов, которые интересовали его в этот отрезок времени в 2 1/2 месяца, с 20-х чисел декабря 1922 года до начала марта 1923 года, поскольку я была осведомлена о них и поскольку об этом имеются записи его секретарей.

Владимир Ильич написал за это время свои известные статьи, опубликованные в XXVII томе Сочинений: «Странички из дневника» (продиктовано 2 января)²⁴², «О кооперации» (4 и 6 января)²⁴³, статью по поводу «Записок» Суханова, озаглавленную «Правдой»: «О нашей революции» (16 и 17 января)²⁴⁴, «Как нам реорганизовать Рабкрин» (два варианта - 19, 20, 22, 23 и 24 января)²⁴⁵, «Лучше меньше, да лучше» (1, 3, 5, 6, 7 и 9 февраля)²⁴⁶ и просмотрел в связи с этими темами ряд книг.

23 декабря 1922 г. Владимир Ильич продиктовал «Письмо к съезду», 24, 25 и 26 декабря об устойчивости ЦК, увеличении членов ЦК и характеристики некоторых его членов (так называемое «завещание»)²⁴⁷, 27-[го] — «О придании законодательных функций Госплану». По этому же вопросу Владимир Ильич диктовал 28 и 29 декабря²⁴⁸. 30 и 31 декабря он диктовал свою статью «К вопросу о национальностях или об «автономизации»»²⁴⁹, которая была прочитана на Сеньорен-конвенте XII партийного съезда250, но не была опубликована в печати. Это был один из вопросов, который наиболее волновал и заботил Владимира Ильича в этот период, наряду с вопросом об «устойчивости ЦК» и мерах, которые он предлагал партии принять во избежание раскола*****.

Примечания:

* В «Дневнике дежурных секретарей В. И. Ленина» записано: «Дзержинский — от 6 — 6 ч. 45 м.» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 470).

** Пронация — движение кисти руки и предплечья, когда рука из нормального положения поворачивается таким образом, чтобы ладонь становилась обращенной назад, а большой палец — внутрь.

Супинация — возвращение руки в нормальное положение после пронации.

Расстройства в дистальных и проксимальных отделах — нарушения в областях, расположенных дальше или ближе от середины тела

*** Сыворотка.

**** Так в документе.

***** На этом заканчивается рукопись воспоминаний М. И. Ульяновой.

²¹⁰ После приступа, случившегося в 10 час., В. И. Ленин уже в 11 час. был в своем кабинете и продиктовал по телефону письма И. В. Сталину и Л. Д. Троцкому (см. Ленин . . .. Полн. собр. соч., т. 45, с. 311- 312 и т. 54, с. 314). Затем, взяв с собой документы, подготовленные И. А. Теодоровичем, ушел домой и там продолжал работать. В 12 час. Продиктовал по телефону критический отзыв на проект резолюции IV конгресса Коминтерна «Набросок аграрной программы действия», подготовленный Е. С. Варгой посланный Л. Д. Троцкому, Г. Е. Зиновьеву, Н. И. Бухарину и К. Б. Радеку (см. там же, т. 54, с. 313).

²¹¹ Вопреки рекомендации врачей, В. И. Ленин 25 ноября 1922 г. в течение часа беседовал с А. Д. Цюрупой о его работе в комиссии Политбюро ЦК РКП (б) по подготовке проекта положения о трестах. Уходя домой, дал распоряжение Н. С. Аллилуевой все дела Каменева о трестах (две папки) переслать А. Д. Цюрупе, а о концессии Л. Уркарта — Г В Чичерину

²¹² Фотиева Л. Госаппарат и В. И. Ленин. Октябрь-- декабрь 1922 г.- «Правда» 21 января 1925 г.

²¹³ 27 ноября 1922 г. первый приступ случился у В. И. Ленина в 10 час., который продолжался полторы минуты и захватил только ногу. Около 12 час. В. И Ленин приходил в кабинет, но вскоре ушел. По просьбе Н. К. Крупской ему был переслан на квартиру весь материал о внешней торговле. В 12 час. начался второй приступ: сознание В. И. Ленина все время было ясное, речь не пострадала и он вполголоса произносил для проверки слова. В 17 час. 30 мин. В. И. Ленина посетили врачи..

²¹⁴ Английский финансист, промышленник, председатель Русско-Азиатского объединенного общества, бывший  владелец ряда компаний и крупных предприятий в России Л. Уркарт в 1921 —1922 гг. вел переговоры о получении в концессию своих бывших владений Советское правительство отклонило его предложения.

²¹⁵ На заседании Политбюро ЦК РКП(б) 23 Ноября 1922 г., проходившем с участием В. И. Ленина, обсуждался вопрос о судостроительной программе. 23 ноября, после того как Политбюро отложило обсуждение судостроительной программы, В. И. Ленин дал распоряжение секретарям: «На днях запишите напомнить мне поговорить о судостроительной программе с Пятаковым, с Склянским, с Сокольниковым и чекистами» (В. И. Ленин. Биографическая хроника, т. 12. М., 1982, с. 497). 24 ноября во время беседы (с 19 час. 30 мин. до 20 час. 30 мин.) с заместителем председателя Реввоенсовета Республики Э. М. Склянским Ленин заметил, что расход на эти цели «10 миллионов... безобразно велик». 25 ноября в письме И. В. Сталину В. И. Ленин предложил сократить расходы до 7 млн., «а из остального гораздо правильнее будет повысить расходы на школы» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т.45, стр. 311). Рекомендации В. И. Ленина были приняты во внимание, и 30 ноября Политбюро (В. И. Ленин на этом заседании не присутствовал) постановило сократить расходы на судоремонтную программу до 8 млн. руб.

²¹⁶ Имеется в виду письмо Н. М. Книповича о ходе работы Главрыбы, полученное секретариате В. И. Ленина 20 ноября 1922 г. В. И. Ленин 2 декабря поручил Л. А Фотиевой подобрать по этому вопросу материал к предстоящей беседе с Н. М. Книповичем которая состоялась в тот же день с 19 до 20 час. Н. М. Книпович просил В. И. Ленина посодействовать в получении Главрыбой парохода «Бесстрашный» для научно-промысловой экспедиции Азовского моря и подал об этом записку В, И. Ленину, который 3 декабря направил ее в Комиссию при СНК (Малый СНК) и рекомендовал: «Надо поддержать его ходатайство о пароходе для Азовморя (записку прилагаю). Ленин. З/ХП—22 г.» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 54, с. 315). 15 декабря Малый СЯК признал «принципиально необходимым бесплатно предоставить Главрыбе пароход «Бесстрашный» для научно-промысловой экспедиции Азовского моря» и поручил Бюджетной комиссии Наркомата финансов вторично рассмотреть вопрос об отпуске средств Главрыбе для этой цели.

²¹⁷ Имеются в виду «Заметки о финансовом и экономическом положении России» заведующего отделом ЦСУ А. Г. Михайловского, полученные в секретариате В, И. Ленина 2 декабря 1922 г.

²¹⁸ Речь идет, вероятно, о подготовке проекта постановления об электротехнической промышленности, который 4 декабря 1922 г. В. И. Ленин обсуждал с А. 3. Гольцманом, П. Ф. Лаврентьевым и И. П. Жуковым, и о составленной на следующий день Н. П. Горбуновым памятной записке в связи с этим для В. И. Ленина. 8 декабря В. И. Ленин поручил Н. П. Горбунову затребовать у П. А. Богданова проект постановления.

²¹⁹ Имеется в виду X Всероссийский съезд Советов, который состоялся в Москве 23 — 27 декабря 1922 г.

²²⁰ В Горки уехали 7 декабря 1922 г. в 18 час. 15 мин., вернулись в Москву 12 декабря в 11 час.

²²¹ Письмо К. Лаццари В. И. Ленин написал в Горках 11 декабря 1922 г. (см.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 54, с. 322—323). По распоряжению В. И. Ленина письмо 12 декабря было передано члену Французской компартии Б, Суварину в гостинице «Люкс» (ныне — «Центральная»), от него — сотруднику Секретариата Исполкома Коминтерна М. Хеймо. К. Лаццари получил письмо 31 декабря, ответил 2 января 1923 г.

²²² См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 470.

²²³ Исследование проводили А. М. Кожевников и В. В. Крамер, которые приехали в 11 час. В. И. Ленин был расстроен и озабочен ухудшением своего здоровья. Врачам с трудом удалось уговорить его не выступать ни на каких заседаниях и временно совершенно отказаться от работы.

²²⁴ 13 декабря 1922 г., едва за врачами закрылась дверь, В. И. Ленин около 12 час. вызвал Л. А. Фотиеву и продиктовал ей письма: в ЦК РКП(б) о Н. А. Рожкове (письмо не обнаружено), Л. Д. Троцкому (копии М. И. Фрумкину и Б. С. Стомонякову) о необходимости сохранения и укрепления монополии внешней торговли {см. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 54, с. 324), Л. Б. Каменеву, А. И. Рыкову и А. Д. Цюрупе о распределении работы между заместителями Председателя СНК и СТО (см там же, т. 45, с. 331 —332). В 12 час. 30 мин. пришел И. В. Сталин, беседовали до 14 час. 35 мин. После отдыха, вызванная в 17 час. 55 мин. Л. А. Фотиева сообщила В. И. Ленину ответы Л. Д. Троцкого и М. И. Фрумкина на его письмо. В. И. Ленин хотел было повидаться с последним, но передумал. С 19 час. 30 мин. начал диктовать Л. А. Фотиевой письмо «Товарищу Сталину для Пленума ЦК» (см. там же, т. 45, с. 333 — 337). Диктовать закончил в 20 час. 25 мин. Л. А. Фотиева в «Дневнике дежурных секретарей» заключила записи за этот день словами: «Настроение неплохое, шутил. Беспокоился только о ликвидации дел» (там же, т. 45, с. 471).

²²⁵ 15 декабря 1922 г. В. И. Ленин в 11 час. 30 мин. вызвал на квартиру Л. А. Фотиеву и попросил перепечатать на машинке написанное им письмо Л. Д. Троцкому и отослать адресату. Но поскольку движения правой рукой удавались В. И. Ленину с трудом, почерк был таким неразборчивым, что Л. А. Фотиева не смогла прочитать рукопись, и В. И. Ленину пришлось диктовать. Он распорядился немедленно отправить письмо адресату, копию запечатать в конверт и хранить в секретном архиве, а оригинал уничтожить. Вопреки этому указанию он был сохранен (см. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 54, с. 325 — 326).

Затем В. И. Ленин занялся библиотекой: технические и медицинские издания распорядился возвратить; сельскохозяйственные — передать М. И. Ульяновой; книги по педагогике, научной организации труда, производственной пропаганде — Н. К. Крупской; беллетристику и публицистику — держать до востребования, а для себя велел оставить публицистику, политические мемуары, воспоминания и т. п. Потом попросил секретарей дать ему все протоколы Финансового комитета с краткой пояснительной запиской, которая помогла бы понять суть работы комитета. «Настроение неважное, сказал, что чувствует себя хуже, ночь не спал»,— записала Л. А. Фотиева.

В 20 час. 30 мин. В. И. Ленин позвонил Л. А. Фотиевой. Сначала по телефону, затем на квартире диктовал письмо И. В. Сталину по поводу своего выступления на съезде Советов (см.’ там же, т. 45, с. 338—339) и Л. Д. Троцкому с просьбой поддержать его позицию на Пленуме ЦК РКП(б) по вопросу о монополии внешней торговли (см. там же, т. 54, с. 326).

²²⁶ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 440 — 441.

²²⁷. М. И. Ульянова цитирует письмо В. И. Ленина И. В. Сталину для членов Политбюро ЦК РКП(б) (см. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 338).

²²⁸ В ночь на 16 декабря 1922 г. (около часа) здоровье В. И. Левина резко ухудшилось — наступил полный паралич правой руки и правой ноги, никакого движения ими он сделать не мог. Речь не была затронута. Спустя 35 мин. движения стали восстанавливаться. Несмотря на такое состояние, В. И. Ленин продиктовал Н. К. Крупской гшсьмо заместителям Председателя СНК и СТО (см. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 54, с. 327), которое было передано дежурившей Л. А. Фотиевой.

В 11 час. утра В. В. Крамер и А. М. Кожевников исследовали. В. И. Ленина и посоветовали ему постельный режим, назначили курс лечения и более легкую диету. О. Ферстер телеграммой сообщил, что до выступления В. И. Ленина на съезде должен быть полный недельный отдых.

Днем П. П. Пакалн объявил, что В. И. Ленин ехать в Горки не желает, мотивируя это тем, что дорога в аэросанях утомительна, а на автомобиле ехать нельзя.

Вечером Н. К. Крупская позвонила Л. А. Фотиевой и просила сообщить И. В. Сталину от имени В. И. Ленина, что на съезде он выступать не будет. Одновременно передала ей поручение В. И. Ленина конспиративно позвонить Е. М. Ярославскому, чтобы он на Пленуме ЦК РКП(б) записывал речи по вопросу о монополии внешней торговли Н. И Бухарина,  Л. Пятакова и по возможности других.

На вопрос Л. А. Фотиевой о самочувствии В. И. Ленина Н. К. Крупская ответила: «... средне, по внешности ничего, а там сказать трудно».

²²⁹ Пленум ЦК РКП (б) работал один день; на утреннем заседании он поддержал предложение В. И. Ленина о незыблемости государственной монополии внешней торговли. Пленум решил по соглашению с врачами сообщить В. И. Ленину резолюцию Пленума.

²³⁰ Ленин имел в виду Деятеля французского и международного рабочего движения, друга К. Маркса Поля Лафарга и его жену, дочь К. Маркса Лауру Лафарг, которые находя, что в старости человек становится бесполезным для революционной борьбы, покончили с собой в 1911 г. В. И Ленин выступал на их похоронах; П. Лафарга он назвал одним из «самых талантливых и глубоких распространителей идей марксизма» (см. Ленин В И Поли собр. соч., т. 20, с. 387).

²³¹ Речь идет о книге Ф. Энгельса «Политическое завещание. (Из неопубликованных писем)». Перевод с немецкого под редакцией И. Шубина (Самарина). С предисловием Ф. Ротштеина. М, «Красная новь», 1922, V, 28 с. На обложке экземпляра В. И. Ленина имеется его надпись: «Сохранить на полке. 30.XI.1922. Ленин» («Правда», 21 января 1927 г) Сохранилось также немецкое издание этой книги (Берлин, 1920) с надписями и пометками В.И. Ленина на обложке и страницах книги (см. Ленинский сборник XL, с. 246 — 249).

²³² 23 декабря 1922 г. дежурил врач А. М. Кожевников.

²³³ В. И. Ленин продиктовал М. А. Володичевой первую часть «Письма к съезду» (о необходимости увеличения числа членов ЦК РКП(б)) (см. Ленин В. И. Полн. собр. соч. т. 45 С 343-344. «Продиктовал  быстро, - записала М. А. Володичева в «Дневнике дежурных секретарей»,— но болезненное состояние его чувствовалось... Никаких распоряжений я не получила больше» (там же, с. 474).

²³⁴ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 474.

²³⁵ Илья Николаевич Ульянов (1831-1886) - отец В. И. Ленина.

²³⁶ М И. Ульянова приводит слова В. И. Ленина, сказанные им М. А. Володичевой 4 февраля 1923 г. Вызвал он ее на квартиру в 18 час. и более получаса бодрым голосом диктовал продолжение статьи «Лучше меньше, да .лучше». Диктовку закончил словами: «Ну, довольно пока. Я немного устал». Попросил расшифровать запись и позвонить, так как, вероятно, диктовку еще продолжит. В 20 час. вновь вызвал М. А. Володичеву, просматривал рукопись и вносил дополнения. Закончив работу, сказал ей что прежде чем отдавать статью в печать, думает «показать ее Цюрупе и, может быть некоторым другим членам его коллегии [Наркомата РКИ. Ред.], что он думает еще кое- что добавить к этим своим мыслям». В дневнике М. А, Володичева, отметив компресс на голове В. А. Ленина, побледневшее лицо и медленнее обычного темп диктовки записала- «Видимо, устал».

²³⁷ M. И. Ульянова приводит слова В. И. Ленина, сказанные М. А. Володичевой 7 февраля 192о г. утром во время диктовки статьи «Лучше меньше, да лучше». Прервавшись, он несколько раз повторил: «и чем круче эта революция», попросил прочесть записанное выслушав ее, засмеялся и произнес эту фразу. С 20 час. диктовал 1 час. 30 мин. (с небольшими перерывами) продолжение статьи. М. А. Володичева записала в дневнике: «Была около 1/2 часа... Диктовал быстро и свободно, не затрудняясь, жестикулируя... Устал. Вечером узнала от Надежды Константиновны, что завтра Владимир Ильич не будет диктовать- собирается читать» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 483 —484).

²³⁸ В. И. Ленин. Биографическая хроника, т. 12, с. 547.

²³⁹ 29 декабря 1922 г. у В. И. Ленина состояние вялое, настроение плохое. Врачи разрешили чтение книг. В. И. Ленин через Н. К. Крупскую распорядился секретариату составлять списки книжных новинок. В течение дня дважды диктовал: первый раз - конец письма «О придании законодательных функций Госплану» (см. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45 С 11 второй раз - с 18 час. до 20 час. добавление к «Письму к съезду» (см. там же с. 354-355). В этот день прислали В. И. Ленину тома 3 и 4 книги Н. Суханова «Записки о революции» (Берлин - Пб,- М.., 1922). В. И. Ленин днем дважды принимался их читать.

²⁴⁰ Брошюра «Пролетарская революция и ренегат Каутский», написана В И Лениным в октябре - не позднее 10 ноября 1918 г. (см. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 237-338).

Известен еще один случай работы В. И. Ленина со стенографистом и тоже неудачный: между 23 и 28 марта 1918 г. В. И. Ленин диктовал стенографисту Наркомата по военным делам Д. В. Хлебникову первоначальный вариант статьи «Очередные задачи Советской власти» (см. там же, т. 36, с. 127 — 164).

²⁴¹ В связи с ухудшением здоровья В. И. Ленина И. В. Сталин 11 марта 1923 г разослал шифром следующую телеграмму:

«Только для президиумов губкомов, обкомов и национальных ЦК.

Политбюро считает необходимым поставить Вас в известность о наступившем серьезном ухудшении в состоянии Владимира Ильича. С декабря прошлого года т. Ленин потерял способность двигать правой рукой и правой ногой, вследствие чего т. Ленин, не имея возможности писать, вынужден был диктовать свои статьи стенографам. Так как такие явления наблюдались время от времени и ранее, в первый период болезни, и затем проходили, то врачи выражали твердую надежду, что и на этот раз Владимир Ильич справится с болезнью в более или менее короткий срок. И действительно, улучшение, хотя и медленное, в состоянии Владимира Ильича наблюдалось до последних дней. Твердо рассчитывая на это улучшение, последний пленум ЦК постановил даже не опубликовывать пока некоторых резолюций к съезду, надеясь, что можно будет через неделю-две посоветоваться относительно их с Владимиром Ильичем. Между тем десятого марта наступило резкое ухудшение. Т. Ленин почти утратил способность речи при сохранении ясного и отчетливого сознания. Врачи признают положение тяжелым, не отказываясь, однако, от надежды на улучшение. Ввиду глубокой серьезности положения с сегодняшнего дня начинается публикование врачебных бюллетеней.

В тревожные для партии и революции дни ЦК твердо рассчитывает на величайшую выдержку и сплоченность всех руководящих организаций партии. Более чем когда-либо губкомы должны быть в курсе настроений массы, чтобы не допустить никакого замешательства.

По поручению Политбюро секретарь ЦК И. Сталин» (ЦПА, ф.76, оп. 3, д. 287, л. 6; подлинник, подпись — факсимиле).

²⁴² См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 363 — 368; впервые была опубликована в «Правде», № 2, 4 января 1923 г.

В. И. Ленин диктовал статью 1 и 2 января 1923 г. Днем 2 января он прочитал продиктованную накануне и перепечатанную на машинке часть статьи и продолжил диктовку. Название статье было дано редакцией газеты. Датирована статья в газете — 2 января 1923 г.

²⁴³ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т, 45, с. 369 — 377; впервые была опубликована в «Правде», №№ 115 и 116, 26 и 27 мая 1923 г.

В. И. Ленин начал диктовать статью 4 января 1923 г. Л. А. Фотиевой, днем 6 января продиктовал М. А. Володичевой вторую часть, затем читал текст статьи после перепечатки.

²⁴⁴ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 378 — 382; впервые была опубликована в «Правде», .№ 117, 30 мая 1923 г.

16 января 1923 г. В. И. Ленин начал диктовать М. А. Володичевой статью (диктовал в течение 33 мин.), озаглавленную редакцией «Правды» «О нашей революции. (По поводу записок Н. Суханова)».

17 января между 18 час. и 19 час. В. И. Ленин вызвал М. А. Володичеву и читал в течение 30 мин. принесенную ею расшифровку продиктованного накануне, внес поправки. Затем в течение 10 — 15 мин. диктовал окончание статьи, попросил сейчас же расшифровать новую запись и показать ему. М. А. Володичева в этот день записала в дневнике: «Наблюдая его во время диктовки несколько дней подряд, заметила, что ему неприятно, если его прерывают на полуфразе, т. к. тогда он теряет нить мыслей».

²⁴⁵ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 383 — 388; впервые опубликована в «Правде», № 16, 25 января 1923 г.

М. И. Ульянова указывает дни, когда В. И. Ленин диктовал второй вариант статьи. Первый вариант он диктовал М. А. Володичевой и Л. А. Фотиевой 9 и 13 января (см. там же, с. 444 — 450), до этого был продиктован ее план (см. там же, с. 442 — 443). Настроение в эти дни у В. И. Ленина было плохое. Секретари в дневнике записей не делали.

января В, И. Ленин вызывал М. А. Володичеву дважды, около 19 час. и чуть позже 20 час., диктовал статью более часа, сказав, «что ему хочется скорее написать его» (второй вариант). 20 января М. А. Володичеву В. И. Ленин вызвал между 12 час. и 13 час. на полчаса, читал перепечатанную часть статьи, вносил в нее поправки и дополнения. Вечером полчаса диктовал продолжение статьи. 22 января В. И. Ленин вызвал М. А. Володичеву в 12 час., в течение 25 мин. диктовал поправки, потом просил стенографистку перепечатать статью и дать ему к вечеру. Вскоре Н. К. Крупская, зайдя в секретариат, передала просьбу В. И. Ленина: оставить пропуски в местах, которые М. А. Володичева не успела записать, так как ему казалось, что он очень торопился и трудно было за ним записывать. Вечером В. И. Ленин просмотрел перепечатанный экземпляр статьи. Утром 23 января В. И. Ленин в течение 45 мин. между 12 час. и 13 час. работал с М. А. Володичевой, еще раз прочитал статью, внес небольшие изменения, попросил их внести в секретарский и его личный экземпляры и затем послать М. И. Ульяновой в «Правду». До 15 час. это распоряжение было выполнено. Предполагается, что 24 января В. И. Ленин ознакомился с гранками статьи.

Об истории опубликования статьи В. И. Ленина «Как нам реорганизовать Рабкрин. (Предложение XII съезду партии)» см. документальную публикацию в журнале «Известия ЦК КПСС», 1989, № 11, с. 179-192.

²⁴⁶ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 389—406; впервые опубликована в «Правде», № 49, 4 марта 1923 г.; в газете статья датирована 2 марта 1923 г.

По-видимому, М. И. Ульянова ошиблась, указывая 1 февраля 1923 г. первым днем работы В, И. Ленина над статьей. В дневнике дежурных секретарей записано, что в этот день у В. И. Ленина вечером была только Л. А. Фотиева, которая ничего не пишет о диктовке статьи. Зато 2 февраля М. А. Володичева записала в дневнике: «Владимир Ильич вызвал в 11 3/4 ч. Диктовал статью «Лучше меньше, да лучше». Кончил в 12 1/2... свежий, бодрый вид. Диктует, как всегда, превосходно: без остановки, очень редко затрудняясь в выражениях, вернее, не диктует, а говорит, жестикулируя» (там же, с. 478).

В имеющихся документах нет сведений о продолжении диктовки статьи 3 февраля, но 4 февраля В. И. Ленин в 18 час. диктовал, а в 20 час. просматривал написанное и вносил добавление (см. также примечание 236). 5 февраля В. И. Ленин вызвал М. А. Володичеву в 12 час. и диктовал 45 мин. М. А. Володичева в дневнике записала: «Темп диктовки медленный. В одном месте, затрудняясь в выражении, сказал: «Что-то у меня сегодня не гладко, не бойко (сделал ударение на этом слове) идет» (там же, с. 480). 6 февраля вызвал М. А. Володичеву между 20 час. и 21 час., пробыла у него около получаса, вначале читал расшифрованный текст статьи с поправками красными чернилами, попросил впредь все перепечатывать Потом диктовал продолжение статьи 15-20 мин. 7 февраля В. И. Ленин вызвал М. А. Володичеву в 12 час. 30 мин., диктовал третий и четвертый разделы статьи. «Диктовал быстро и свободно, не затрудняясь,  жестикулируя»,- записала М. А. Володичева в дневнике (там же, с. 484). Позднее Н. К. Крупская сообщила секретарям, что 8 февраля В. И. Ленин диктовать не будет, собирается читать. 9 февраля в первом часу В. И. Ленин вызвал М. А Володичеву, отметил, что переписанная заново статья его больше удовлетворяет, затем читал продиктованное 7 февраля, почти никаких поправок не внес; в конце сказал: «Это у меня вышло, кажется, довольно толково» (там же, с. 484) - и продиктовал конец статьи. Вечером Крупская запросила у Л. А. Фотиевой общую часть статьи, так как В. И. Ленин попросил, чтобы она ее прочитала. 10 февраля он поручил Л. А. Фотиевой передать статью на два дня А. Д. Цюрупе для прочтения. По-видимому, 2 марта 1923 г. статья была передана в «Правду» для публикации.

²⁴⁷ См. В.И. Ленин Полн. собр. Соч. Т. 45 С. 343 -348; впервые опубликовано в журнале «Коммунист», 1956, № 9.

В. И. Ленин диктовал «Письмо к съезду» 23-26 декабря 1922 г., 29 декабря сделал добавление к письму от 23 декабря, а 4 января 1923 г.- добавление к письму от 24 декабря 1922 г. М. И. Ульянова довольно-таки подробно описала первый день диктовки — 23 декабря (примечание 233). 24 декабря вечером (от 18 час. до 19 час ) В. И. Ленин, продиктовав М. А. Володичевой вторую часть письма, предупредил, что записи 23 декабря и сегодняшние являются абсолютно секретными, повторив это несколько раз. «Потребовал все, что он диктует, хранить в особом месте под особой ответственностью и считать категорически секретным» (там же ,474). 25 декабря днем в течение 10 мин, В. И. Ленин диктовал М. А. Володичевой добавление во вторую часть письма, 26 декабря — Л. А. Фотиевой — его окончание, а 4 января 1923 г.— ей же — добавление к письму от 24 декабря 1922 г.

30 января 1924  г. Комиссия ЦИК СССР по организации похорон В. И. Ульянова (Ленина)   в составе Дзержинского (председатель), А. С. Енукидзе, К. Е. Ворошилова, Муралова, В. М. Молотова, В. А. Аванесова, В. Д. Бонч-Бруевича, Л, Б. Красина М.М. Лашевича в присутствии А. Я. Беленького, К. М. Цинцивадзе и Р. А. Петерсона обсудили вопрос «О запрещении  т. Дзержинским распространения издания «Завещание Ленина»» и постановила: «Запрещение подтвердить» (ЦПА, ф. 16, оп. 2, д. 48, л. 41).

См. также документальную публикацию «Вокруг ленинского «Письма к съезду»» в журнале «Известия ЦК КПСС», 1990, № 1, с. 157 — 159.

²⁴⁸ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 349-353; впервые опубликованы в журнале «Коммунист», 1956, № 9.

Записки Ленина «О придании законодательных функций Госплану», продиктованные 27-29 декабря 1922 г., являются IV-VI частями «Письма к съезду». 27 декабря у В. И. Ленина настроение было удовлетворительное. Вызвав М. А. Володичеву, он диктовал ей немного более 15 мин. письмо. Однако, когда стенографистка прочла записанное. В. И. Ленин «остался неудовлетворенным содержанием прочитанного». 28 декабря он диктовал 20 мин. Л. А. Фотиевой продолжение письма и 20 мин. читал перепечатанную часть письма, продиктованную накануне - 29 декабря В. И. Ленин дважды по 10 мин. диктовал первый раз окончание письма, второй раз - дополнение «К отделу об увеличении числа членов ЦК» (см. там жѳ, с. 354-355)

²⁴⁹ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 356-362; впервые опубликованы в журнале «Коммунист», 1956, № 9.

Письмо В. И. Ленин диктовал 30 и 31 декабря 1922 г. М. А. Володичевой. 30 декабря он диктовал два раза по 15 минут начало письма; первой диктовкой он остался очень доволен, но вторая диктовка «не клеилась, и это расстроило Владимира Ильича». 31 декабря дважды по 15 мин. диктовал продолжение письма, потом читал перепечатанный текст. Своей работой остался доволен. .

О дальнейшей судьбе статьи см. журнал «Известия ЦК КПСС», 1990, № 9, с. 147-164.

²⁵⁰. Решение об оглашении письма В. И. Ленина на совещании Сеньорен-конвента (совещание представителей делегаций) было принято на заседании Президиума XII съезда РКП(б) 18 апреля 1923 Г. (СМ. Двенадцатый съезд РКП(б). Стенографический отчет М 1968 с. 821) и журнал «Известия ЦК КПСС», 1990, № 9, с. 162).