Глава I
Правда о родословной
В последние годы все больший интерес проявляется к исторической науке — генеалогии, или родословию, то есть учению о роде, о предках.
Вопрос о родословном древе В. И. Ленина фигурирует в различных книгах и статьях. Это свидетельствует о том, что люди и в России и за рубежом хотят больше знать детальных фактов о Владимире Ильиче и его семье. Вместе с тем немало и всяких искажений и предположений. Я считала своим долгом составить генеалогическое древо Ульяновых. Более трех лет собирала материалы по различным источникам и предлагаю их вниманию моих читателей.
Три ветви: русская, немецкая, шведская
В роду Ульяновых переплелось несколько национальностей. Это и не удивительно — за тысячелетнюю историю России в ней сложилось немало этнических общностей, разных национальностей, народов. Ведь «Россия — не единая чистая раса, и в этом ее сила. Россия — это объединение народов, говорящих на 168 языках. Россия — союз народов, равных и дружественных, с великорусским народом в корне. Россия — есть страна братских народов, объединенных массовым братанием, незлобивой и непревосходительной связью одного народа с другим» (Всеволод Иванов).
Отцовская ветвь генеалогического древа Владимира Ильича берет свое начало в России, в Нижегородской губернии.
Сами Ульяновы — я имею в виду Владимира Ильича, его сестер и братьев — считали, что родители их отца — Ильи Николаевича — Николай Васильевич и Анна Алексеевна — из мещанского сословия города Астрахани.
Вспоминаю беседы моего отца с писательницей Мариэттой Шагинян в конце 30-х годов. Когда она писала свою первую книгу о семье Ульяновых «Билет по истории», то часто консультировалась с ним. Разговоры о калмыцких (или монгольских) предках Ленина пошли от нее. Отец считал, что Анна Алексеевна Смирнова (их бабушка) была русской.
В 60-х годах известный писатель-историк Александр Сергеевич Марков, автор целого ряда книг о выдающихся исторических деятелях России, сделал важное открытие: в Государственном архиве Астраханской области он обнаружил документ о родословии В. И. Ленина.
Оказалось, что отцовская ветвь генеалогического древа Ленина берет свое начало в Нижегородской губернии. Николай Васильевич Ульянов — дед В. И. Ленина — крепостной крестьянин помещика С. М. Брехова из села Андросово Сергачской округи Нижегородской губернии приехал в Астраханскую губернию на сезонную работу. Ему был тогда двадцать один год.
Документ вызвал огромный интерес у ученых, исследователей, общественности. Это было крупное открытие в родословии Владимира Ильича Ленина, благодаря которому удалось проследить пять поколений Ульяниных, Ульяниновых, Ульяновых (так менялась их фамилия с годами). Все они — Григорий Ульянин, Никита Григорьевич Ульянин (Ульянинов), Василий Никитич Ульянин, Николай Васильевич Ульянов — были крепостными. Последний был грамотным человеком, как и его братья.
Николаю Васильевичу Ульянову удалось вырваться из крепостной неволи. С 1808 году он стал государственным крестьянином, позднее — портным, и перешел в мещанское сословие. Его жена — Анна Алексеевна Смирнова — была дочерью астраханского мещанина.
В ревизских сказках даны приметы Н. В. Ульянова: «Ростом 2 аршина 5 вершков (то есть 164,5 см), волосы на голове, усы и борода светло-русые, лицом бел, чист, глаза карие». Типичный облик великорусского крестьянина. Далее написано, что Н. В. Ульянов и его дети — Василий и Илья — «коренного российского происхождения».
Материнская ветвь генеалогического древа В. И. Ленина берет свое начало в Швеции и в Германии. Эти предки — тоже трудовые люди: ремесленники, мастеровые; одни из них были мельниками, другие — шляпниками, перчаточниками и т. п.
Немецкая ветвь изучалась далеко вглубь столетий, но я ограничилась только шестью поколениями. Дед Марии Александровны Ульяновой (урожденной Бланк) — Иоган Готтлиб Гросшопф — выходец из северной Германии, город Любек, в конце XVIII века переехал в
С.-Петербург, стал купцом. Родители его жены — Анны Беаты Орстедт — тоже перебрались в С.-Петербург из шведского города Упсала. Так что и бабушка Анна Беата, и мать Марии Александровны — Анна Гросшопф были коренными петербурженками.
В 1820 году Анна Гросшопф вышла замуж за Александра Дмитриевича Бланка, по профессии врача-физиотерапевта.
Он происходил из православного купеческого рода. Начавший государственную службу в 1824 году, он дослужился в 40-е годы до чина надворного советника со старшинством (подполковник). Это дало ему право на потомственное дворянство.
В этом смысле его биография очень совпадает с биографией Ильи Николаевича Ульянова. Это были люди из одной среды, которым условия XIX века дали возможность быстро продвинуться по служебной лестнице и оставить своим детям право считаться дворянами. Выйдя в отставку, Бланк приобрел село Кокушкино Казанской губернии, куда впоследствии Мария Александровна Ульянова частенько привозила его внуков.
Интересны воспоминания Марии Ильиничны и Дмитрия Ильича Ульяновых об А. Д. Бланке: дед был «человек передовой, идейный, сильный и самостоятельный, чуждый всякого карьеризма и прислужничества».
Он был очень образованным врачом и пионером в области физиотерапии, в частности бальнеологии, последователем видных немецких профессоров, применявших водолечение при многих болезнях, в частности даже при брюшном тифе.
Бланк был известен далеко за пределами Кокушкино своими новыми методами лечения, и к нему приезжали из других мест.
Хочу привести слова Мариэтты Шагинян: «Ленин русский. Русский по культуре, русский по языку, русский по воспитанию, потомственный русский дворянин по происхождению».
Сочинение студента Ильи Ульянова
Мой отец — Дмитрий Ильич — часто вспоминал новые, неизвестные факты из жизни Ильи Николаевича и его супруги Марии Александровны. Он говорил мне о методах преподавания физики и астрономии своего отца.
Это был удивительно талантливый человек, вышедший из крепостных. Благодаря своим способностям закончил гимназию, а затем университет, в который невероятно трудно было попасть человеку из низшего сословия.
В XIX веке в Казанском университете существовал такой порядок: отлично успевающим студентам давались темы сочинений, написав и защитив которые, они становились кандидатами наук. У Ильи Николаевича была тема по астрономии: «Способ Оль- берса и его применение к определению орбиты кометы Клинкерфюса 1853 года».
Такая тема была предложена не случайно: в июне 1853 года сотрудники Гёттингенской обсерватории (Германия) обнаружили новую комету. Она была видна и в Казани. Прочитав работу Ильи Николаевича, главный астроном университета профессор Ковальский дал такой отзыв:
«Сочинение студента 4-го курса г-на Ульянова представляет полное изложение способа Ольберса для вычисления параболической орбиты кометы с дополнениями Энке и Гаусса. Применения этого способа к вычислению элементов кометы, виденной простым глазом в прошлом году, и согласие результатов г-на Ульянова с результатами, опубликованными в «Астрономише Нахрихтен», показывает, что г-н Ульянов постиг сущность астрономических вычислений, которые, как известно, весьма часто требуют особых соображений и приемов.
Это сочинение я считаю вполне соответствующим степени кандидата математических наук».
После окончания университета И. Н. Ульянов по рекомендации великого русского математика Н. И. Лобачевского был назначен старшим преподавателем физики и математики в Пензенский дворянский институт.
Об этом мой отец рассказал мне кратко. Значительно позже, и более подробно, я узнала это в Ульяновске (в середине 80-х годов). Там, в музее Ленина, хранятся ксерокопии расчетов, сделанных в Германии через сто лет, в наше время, не вручную, а не компьютерах.
Самое удивительное, что расчеты Ильи Николаевича совпадают с результатами расчетов на компьютере с точностью до 0,01!
Это — редчайший случай в XIX веке, чтобы сын крепостного крестьянина блестяще окончил университет, защитил диссертацию и получил такую высокую оценку ректора Казанского университета Н. И. Лобачевского.
Новые письма матери Владимира Ильича
Мария Александровна была удивительной женщиной, воспитавшей шестерых детей, из которых пять стали революционерами.
Образ Марии Александровны глубоко симпатичен редким сочетанием прекрасных человеческих свойств:
благородства, силы воли, мягкости, чуткости к окружающим ее людям.
Дмитрий Ильич вспоминал, что мать рассказывала детям о жизни дедушки. Отец мой пошел по его стопам: окончил Тартуский университет (тогда Юрьевский), стал врачом.
Мария Александровна была интеллигентной в самом высоком значении этого слова. Она была настоящим другом своим детям и когда они были еще маленькими, и тогда, когда они стали взрослыми. Она всегда находила пути к сердцам своих детей, вдохновляя их в самые трудные моменты жизни. Мария Александровна относилась с большим сочувствием к их революционной деятельности и всегда была рядом с теми из них, кто более всего нуждался в ее помощи.
Жизнь Марии Александровны и всей семьи Ульяновых была полна тяжелых потрясений: внезапная смерть Ильи Николаевича (1886 год), казнь старшего сына Александра Ильича (1887 год), смерть совсем юной Ольги Ильиничны (1891 год), бесчисленные аресты и ссылки Владимира Ильича, Дмитрия, Анны, Марии. Но ничто не сломило мужественную женщину, она осталась полной духовных сил.
В 1904 году в Киеве Мария Александровна осталась совсем одна, когда были арестованы Дмитрий, Анна и Мария. Она часто носила им передачи в тюрьму, старалась приободрить их, вселить в них мужество и веру в скорое освобождение из-под ареста.
В 1910 году Мария Александровна, ей было тогда уже 75 лет, вместе с младшей дочерью Маней отправилась в Стокгольм повидать Владимира Ильича, куда он должен был приехать после Копенгагенского конгресса II Интернационала.
Их поездка была нелегкой. Мария Александровна и Мария Ильинична приплыли на пароходе из порта Або (Турку), до которого добирались поездом. В Стокгольм они должны были прибыть рано утром, но пароход опоздал и подошел к Стокгольму в начале десятого. «Мы стояли с Маней у самого барьера и вскоре увидели Володю. Я не узнала бы его, если б Маруся не указала. Она вскрикнула от радости, когда увидела его. Я нашла его очень похудевшим и изменившимся, но он уверяет, что чувствует себя очень хорошо...» — сообщала Мария Александровна в письме.
В Стокгольме Владимир Ильич выступал на собрании большевистской группы, и Мария Александровна впервые слышала речь сына; она слушала его с большим вниманием и волнением, а после сказала Маняше: «Он хорошо говорил, так сильно и красноречиво, только зачем он так сильно напрягается, так громко говорит — это ведь так вредно. Не бережет он себя!»
В конце сентября Владимир Ильич проводил мать и сестру домой, в Россию. Мария Александровна долго не могла оторвать взгляд от Владимира Ильича, стоявшего на пристани, слезы застилали ей глаза. Фигура сына медленно расплывалась в легкой дымке, и уже нельзя было различить ее в толпе провожающих. Вскоре все слилось в темную, постепенно удаляющуюся полосу... Это была их последняя встреча.
С конца 1914 по 1916 год Мария Александровна жила вместе с Анной Ильиничной и ее мужем Марком Тимофеевичем Елизаровым в Петрограде. Владимир Ильич жил в эмиграции. Дмитрию Ильичу изредка, а Марии Ильиничне чаще удавалось навещать мать.
В июле 1915 года Мария Александровна внезапно заболела. Анна Ильинична вызвала брата телеграммой. В августе, добившись небольшого отпуска, Дмитрий Ильич приехал к матери в Лыкошино, где она в то время жила на даче. Он нашел, что Мария Александровна сильно постарела за последние два-три года.
Мне удалось разыскать некоторые письма Марии Александровны детям.
25 декабря 1915 года она пишет Дмитрию Ильичу письмо: «Дорогой Митя, поздравляю тебя еще раз с праздником; не знаю, дошла ли до тебя моя разукрашенная открытка, посланная в эти дни? Не могу не повторить душевное желание мое и всей семьи нашей повидать тебя здесь у нас. Мне не позволяют выходить на воздух по плохому здоровью моему; как счастлива была бы я повидать тебя и посоветоваться с тобой. Марк чувствует себя также плохо и все больше лежит. Похлопочи об отпуске, чтобы повидаться с нами, хотя на несколько дней. Кроме радости свидания, ты будешь полезен нам как доктор, к которому я отношусь с особенным доверием, так как ты излечивал меня уже не раз».
Через месяц — 25 января 1916 года — Анна Ильинична пишет Дмитрию Ильичу: «...Вот если бы тебе удалось этим летом получить более долгий отпуск и приехать пожить с нами— очень бы это было хорошо! Я очень мечтаю об этом. Маня тоже, надеюсь, будет с нами — съехались бы после долгих таких лет!»
В марте 1916 года Мария Александровна заболела бронхитом и воспалением легких. Анна Ильинична подробно рассказывала Дмитрию Ильичу в своих письмах
о болезни матери, советовалась с ним насчет различных лекарств, просила приехать к ней в Петроград.
«Дорогой Митя! — писала Мария Александровна 17 февраля 1916 года. — Давно собиралась писать тебе, но по нездоровью все откладывала. Аня писала тебе, кажется, про болезнь мою и как определил ее доктор; пролежала я долго и немало лекарств проглотила, пришлось опять обратиться к доктору, прописал уже другое лекарство. Как счастлива была бы я, если бы могла обратиться к твоей помощи...»
После болезни состояние здоровья Марии Александровны ухудшилось: у нее появились частые приступы одышки, которые раньше были весьма редкими. Дмитрий Ильич, приехавший к ней весной 1916 года, писал позднее Анне Ильиничне: «...Когда я видел ее в последний раз весной этого года, мне было ясно, что в сердце ее произошли такие серьезные старческие изменения, что всякая пустячная болезнь легко может привести к печальному концу...»
Анна Ильинична надеялась, что пребывание за городом на свежем воздухе улучшит состояние матери, поэтому она перевезла ее из Петрограда на дачу в деревню Юкки. Мария Александровна радовалась тому, что они наконец перебрались на дачу, но на воздух выходила редко из-за неустойчивой погоды.
«Дорогой Митя! — писала Мария Александровна 29 мая 1916 года в своем последнем письме к Дмитрию Ильичу. — Пишу тебе на даче. Марк снял прелестную дачу, и мы наслаждаемся здесь природой... Жалею, что тебя нет с нами. Адрес дачи: по Финляндской дороге, станция Левашово, деревня Юкки, дача Шитова. Наши шлют привет тебе и лучшие пожелания. Крепко целую тебя, дорогой мой, ждем вести от тебя. Твоя мама, М. А. Ульянова».
В последних числах мая установилась ясная, теплая погода, и Мария Александровна стала понемногу выходить. Однако такие прогулки не были частыми, Мария Александровна была очень слаба и быстро уставала.
В конце июня 1916 года здоровье Марии Александровны начало резко ухудшаться. Врач Штремер, лечивший ее, нашел сильное расширение и слабость сердечной мышцы. В начале июля состояние ее стало еще хуже, и 5 июля Анна Ильинична послала Дмитрию Ильичу в Севастополь срочную телеграмму: «Мама больна, без сознания. Приезжай. Елизарова». Однако Дмитрий Ильич не получил эту телеграмму 5 июля. Он был на фронте. Не получил он ее и в ближайшие дни... Срочная телеграмма была задержана военной цензурой. Дмитрию Ильичу ее вручили... 25 июля. Через три недели!
Дмитрий Ильич очень тревожился долгим отсутствием вестей от родных. Зная о болезни матери, он посылает 13 июля письмо Марку Тимофеевичу, в котором спрашивает его о состоянии здоровья Марии Александровны. В ответ на свое письмо он получил телеграмму, в которой было всего два слова: «Мама скончалась».
Уже позднее, 30 июля 1916, года Дмитрий Ильич просил Анну Ильиничну написать ему подробное письмо о последних днях жизни Марии Александровны. «...Мне рассказывала В., что мамочка была почти все время болезни без сознания. А от тебя я, кроме открытки, ничего не получал. Пожалуйста, напиши... На днях слушал на Приморском бульваре попурри из «Травиаты». Эта музыка мне так напомнила маму, что я все время о ней думал и вспоминал, как она играла эту оперу на рояле...»
21 августа Анна Ильинична написала Дмитрию Ильичу подробное письмо о болезни матери. Она в это время находилась в заключении (ее арестовали 21 июля) и потому получила его письмо с большой задержкой.
До конца дней своих Мария Александровна жила интересами детей. И понятно, что, вернувшись в Россию в ночь с 3 на 4 апреля 1917 года, Владимир Ильич Ленин утром следующего дня направился на Волково кладбище и долго стоял у могилы матери...
В этой главе правомерно рассказать и о происхождении псевдонима «Ленин». «Я имею основание предполагать, — писал мой отец, — что этот псевдоним происходит от названия реки Лена, так прекрасно описанной Короленко. Владимир Ильич не взял псевдоним Волгин, так как он достаточно был истрепан, в частности, его использовал, как известно, Плеханов, а также другие авторы, например, небезызвестный богоискатель Глинка и пр.».