Родной Ленин - Глава V ЛЮБИМАЯ ЖЕНЩИНА ВЛАДИМИРА ИЛЬИЧА

Глава V

ЛЮБИМАЯ ЖЕНЩИНА ВЛАДИМИРА ИЛЬИЧА

Высокая, тоненькая девушка с прекрасным лицом, стремительная, целеустремленная... Скульптор Е. Ф. Белашова, народный художник СССР, сумела изобразить Крупскую такой, какой она была в юности. И в этом — глубокий талант художника, сумевшего увидеть не только красивое лицо, но и понять ее внутренний мир по кратким штрихам рассказов-воспоминаний о ней.

Они всегда были рядом

Хороша она была удивительно. А не растрепанная и неряшливая, как походя мазнул ее черной краской писатель А. И. Солженицын. Памятник ей, стоящий на Сретенском бульваре, передает облик молодой Надежды Крупской.

Я знала ее милой и доброй тетей Надей, с тихим грудным голосом, внимательным взглядом темно-серых глаз, обаятельной улыбкой

Надежда Константиновна Крупская родилась 26 февраля 1869 года в Петербурге в небогатой семье военного. Отец ее был связан с революционерами. После его смерти юная Надя с четырнадцати лет стала давать уроки. Жить стало трудно.

Окончив гимназию с золотой медалью и получив специальную подготовку, Надя мечтала о том, чтобы стать учительницей в школе, но никак не могла найти место. Она начинает работать в гимназии в качестве домашней наставницы. Педагогический совет гимназии выдал ей любопытное удостоверение: «Домашняя наставница Надежда Крупская в течение двух лет занималась по вечерам с десятью ученицами... Успехи учениц свидетельствуют о выдающихся педагогических способностях ее, основательности познаний и крайне добросовестном отношении к делу».

В двадцать лет Крупская впервые узнала имена К. Маркса и Ф. Энгельса, начала изучать «Капитал» в марксистском студенческом кружке. «У меня открылись глаза, — писала она. — Я поняла, что изменить жизнь может только рабочее революционное движение; что для того, чтобы быть полезной, нужной, надо отдавать все свои силы рабочему делу».

В феврале 1894 года в жизни Надежды Крупской произошло событие, которое озарило всю ее жизнь: она познакомилась с молодым марксистом Владимиром Ульяновым. Общие интересы и стремления, революционная деятельность, любовь и дружба сыграли в жизни Надежды огромную роль. С этих пор они всегда вместе, всегда рядом. Оба — члены Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». В декабре 1895 года Владимир Ильич был арестован. Надежда Константиновна все время до своего ареста поддерживала с ним связь, познакомилась с его родными — матерью Марией Александровной, сестрами Аней и Маняшей, братом Митей.

Когда Надежда была арестована и находилась в тюрьме, она получила от Владимира письмо, в котором он признался в любви. Она была счастлива, но должна была скрывать свою радость, — ведь тюремщики могли отнять его письмо.

В другом письме он просил ее быть его женой. Она отвечала на все его письма — она тоже любит, она согласна... Но увы! — письма любимого нельзя было хранить: тюремщики просматривали все, искали, нет ли переписки с революционерами. Надя была вынуждена уничтожить дорогие ей письма.

В 1897 году Владимир Ильич был сослан в Сибирь, а Надежда Константиновна должна была отбывать ссылку в Уфе. Владимир Ильич посылает прошение в Департамент полиции, чтобы Крупской разрешили отбывать ссылку в Шушенском, так как они решили соединить свои судьбы. Надежда Константиновна тоже подает прошение. Разрешение было получено. В 1898 году Н. К. Крупская вместе с матерью приезжает в Шушенское. Наконец-то они снова встретились!

Еще до приезда Владимир написал матери: «Надежде Константиновне, как ты знаешь, поставили трагикомическое условие: если не вступит немедленно в брак, то назад в Уфу. Я вовсе не расположен допускать сие, и потому мы уже начинаем «хлопоты» (главным образом прошение о выдаче документов, без которых нельзя венчать), чтобы успеть обвенчаться до поста...»

Однако возникла проблема с обручальными кольцами: купить их можно было бы в Минусинске, но они стоили очень дорого. Выход подсказал один из ссыльных Оскар Энберг: он сделал из медной монеты два кольца. С ними Надя и Володя обвенчались 10 (22) июля 1898 года.

Позже Надежда Константиновна вспоминала: «Мы ведь молодожены были, и скрашивало это ссылку. То, что я не пишу об этом в воспоминаниях, вовсе не значит, что не было в нашей жизни ни поэзии, ни молодой страсти...»

«Так живо встает перед глазами то время первобытной целостности и радости существования. Все какое-то первобытное — природа, щавель, грибы, охота, коньки, — тесный, близкий круг товарищей совместные прогулки, пение, совместное какое-то наивное веселье...»

И невольно вспоминаются стихи Роберта Рождественского:

Все здесь простое,

все самое первое —

ровная медленная река,

тонкие-тонкие,

белые-белые,

длинные-длинные облака...

Здесь водопады литые, летящие,

мягкая, трепетная трава...

Только для любящих по-настоящему

эти великие острова...

В Шушенском Надежда Константиновна по совету Владимира Ильича написала первую свою брошюру «Женщина-работница».

Пролетели два года ссылки... Из Сибири Владимир Ильич возвращался вместе с Надеждой Константиновной и ее матерью. Они заехали в Уфу, так как срок ссылки Надежды Константиновны еще не окончился. Устроив ее, В. И. Ленин уехал в Москву, а вскоре за границу: у него давно уже созрел план создания русской революционной газеты «Искра».

В апреле 1901 года Н. К. Крупская приезжает в Мюнхен, где с нетерпением ждет ее Владимир Ильич. Да и партийная работа тоже ждет. Крупская становится секретарем редакции «Искры», ведет конспиративную переписку с революционными организациями России. «Искра» обеспокоила царскую полицию. На след типографии напали заграничные агенты, поэтому было решено перенести издание газеты в другую страну.

В 1902 году Владимир Ильич и Надежда Константиновна переезжают в Лондон. Оба они хорошо знали английский — переводили книги, но разговорной практики у них не было.

«Когда приехали в Лондон, — вспоминала Надежда Константиновна, — оказалось, ни мы ни черта не понимаем, ни нас никто не понимает. Попадали мы вначале в прекомичные положения. Владимира Ильича это забавляло, но в тоже время задевало за живое».

«Стали мы, — рассказывала Надежда Константиновна, — ходить по всяким собраниям, забираясь в первые ряды и внимательно глядя в рот оратору. Ходили мы вначале довольно часто в Гайд-парк. Там выступают ораторы перед прохожими — кто о чем говорит».

Во время таких прогулок супругов Ульяновых нередко сопровождала англичанка Зельда Коутс, тогда принимавшая активное участие в социал-демократическом движении Англии. Позднее она рассказывала, что Владимира Ильича в Гайд-парке интересовали не только и не столько ораторы, сколько рядовые англичане, наблюдал, как слушатели реагировали на те или иные высказывания оратора, и эти живые наблюдения стоили многих прочитанных книг.

И хотя живое общение с публикой значительно обогатило Владимира Ильича и Надежду Константиновну практическим владением английского языка, все же пришлось заняться им более серьезно. Не имея средств, чтобы брать уроки у англичан, Владимир Ильич решил выйти из затруднительного положения путем взаимного обмена уроками. 10 мая 1902 года в лондонском еженедельнике «Атенеум» появилось объявление:

«Русский доктор права и его жена хотели бы брать уроки английского языка у англичанина (или англичанки) в обмен на уроки русского языка. Письма направляйте г. Я. Рихтеру, 30, Холфорд-сквер. Центовилл».

После объявления у Ульяновых появилось три учителя и в то же время три ученика. В их скромную, бедно меблированную квартиру по улице Холфорд-сквер в определенные дни и часы приходили некий мистер Реймент, почтенный старик, внешним обликом напоминавший Дарвина, служащий известной издательской фирмы «Джорж Белл и сыновья»; другим был конторский служащий Вильямс; третьим — рабочий Йонг.

Надежда Константиновна вспоминала, что обменные уроки очень понравились Владимиру Ильичу. «Англичанин приходил минута в минуту, ни разу не опоздав и не пропустив урока. Он был таким же образованным языковедом, как и Ильич, и та пара часов, в течение которых шли занятия, были наглядным уроком того, как надо беречь свое и чужое время».

Метод обменных уроков Владимир Ильич использовал и ранее. До приезда в Лондон он жил в Германии, в Мюнхене, где обменивался уроками с одним немцем, совершенствуя познания в разговорном немецком языке.

После таких занятий английским языком Владимир Ильич, бывая на собраниях рабочих, смог выступать перед ними с докладами и рефератами на английском языке.

После Лондона — Женева, II съезд РСДРП, активной участницей которого была Надежда Константиновна.

Поздней осенью 1905 года Крупская возвращается в родной Петербург. В. И. Ленин вернулся раньше. И снова она загружена нелегальной партийной работой — стала секретарем ЦК РСДРП. И снова за ними слежка полиции: Ульяновым приходится жить раздельно, постоянно менять квартиры. Эта жизнь ужасно изматывала их. Все собрания, встречи, явки строго законспирированы.

Наступили тяжелые годы столыпинской реакции, годы жесточайших репрессий, направленных против революционного движения, против рабочих и крестьян. Россияне — большевики, меньшевики, эсеры — вновь перебрались за границу.

Н. К. Крупская и В. И. Ленин тоже вынуждены уехать. Сначала Швейцария, затем Франция, Польша, снова Швейцария...

Школа в Лонжюмо

Здесь мне хотелось бы немного рассказать о жизни Ульяновых в Париже. Улица Мари Роз, 4. Маленькая квартирка с тремя небольшими комнатами и кухней. Надежда Константиновна рассказывала мне, что кухня была у них как бы «приемной»: к Ульяновым часто заходили знакомые, и все задушевные разговоры велись на кухне за чашкой чая.

К 120-летию со дня рождения Владимира Ильича я подарила музею самовар, принадлежавший семье Ульяновых. Им пользовались Ульяновы в Горках. Когда реставратор, который приводил самовар в порядок, узнал, что я повезу его в Париж, в музей Ленина, он с такой любовью начистил его, что самовар засверкал, как новый. Теперь он стоит на кухне в музее и придает особый домашний уют этой квартире.

Ветеран ФКП Жан Жером и хранитель музея Жан Клод Ла Мезек увлеченно рассказывали нам о жизни Ленина и его семьи в Париже. И то, что Коммунистическая партия Франции купила эту квартиру и создала в ней музей великого русского коммуниста — Ленина, ее огромная заслуга, которую трудно переоценить! В 90-х годах, к большому сожалению, ФКП эту квартиру пришлось продать.

Пока я находилась в музее, да и позже, уже дома, мысленно возвращалась к увиденной впервые квартире, и передо мной воскресали события 80-летней давности...

Ульяновы приехали в Париж в декабре 1908 года. Владимиру Ильичу в ту пору было 38 лет, его жене Надежде Константиновне — 39. Оба были в расцвете творческих сил, здоровья, полны энергии. Он — худощавый, крепкий, подтянутый, с каштанового цвета усами и волосами, уже сильно поредевшими и открывавшими его прекрасный лоб мыслителя, с живыми, проницательными карими глазами. Словом, такой, как на фотографии, сделанной в Париже в 1910 году. Она — тоненькая, стройная шатенка с нежным лицом и удивительно бархатистой кожей, пушистыми волосами, которые в юности заплетала в длинную косу, а теперь закалывала в пучок. И, как и Владимир Ильич, всегда подтянутая, аккуратная...

Я очень хорошо помню мою милую тетю Надю. Она и в преклонном возрасте была всегда аккуратно и скромно одета. У нее был тихий грудной голос, доброе лицо, седые, все такие же пушистые волосы. Часто непослушная прядка выбивалась из прически, ложилась на щеку. Было в ней какое-то особое обаяние. Ко мне, тогда девочке, она относилась с нежностью и любовью. Много рассказывала о Владимире Ильиче, об их нелегкой жизни до революции в России и в эмиграции.

И по-прежнему Владимир Ильич очень много работает. Ежедневно в 8 часов утра он уезжает на велосипеде в Национальную библиотеку и возвращается домой в 2 часа дня (в это время в библиотеке был перерыв на обед). Пообедав дома, он снова садится за книги. У него был жесткий режим и подлинно научная организация труда. В это время Ленин заканчивал работу над своим основным философским трудом «Материализм и эмпириокритицизм», который был издан в Москве в издательстве «Звено» в 1909 году.

Для того чтобы иметь представление о том, что означают слова «Ленин много работал», достаточно сказать, что за три с половиной года жизни в Париже им было написано свыше 500 книг, статей, рефератов, не считая его многочисленных выступлений с докладами во Франции и других странах, активного участия в работе ЦК РСДРП, различных международных конференциях, бюро, его огромной партийной переписки. А Надежда, помимо большой партийной работы, занималась изучением педагогики, написала много статей, которыми Владимир Ильич всегда интересовался и высоко оценивал их. Одна из ее интереснейших работ — «Народная школа и демократия» впервые была опубликована в 1917 году...

Пока мы ехали в пригород Парижа Лонжюмо, мне все время вспоминались слова Владимира Ильича, написанные им Дмитрию в 1910 году: «...Я здесь частенько думал об опасности аварии, когда на велосипеде ездил по центру Парижа, где движение дьявольское...» И в самом деле, движение в Париже дьявольское, посмотрел бы Владимир Ильич, каким оно стало теперь, через 80 лет!

Но однажды он все-таки попал в аварию, когда возвращался на велосипеде с аэродрома в Жювизи (городок под Парижем), куда ездил смотреть на полеты аэропланов.

«...Автомобиль раздавил мой велосипед (я успел соскочить), — писал он Маняше.— Публика помогла мне записать номер, дала свидетелей. Я узнал владельца автомобиля (виконт, черт его дери) и теперь сужусь с ним (через адвоката)...».

В Лонжюмо на доме № 91 по Гранд рю — мемориальная доска в память о том, что здесь бывал В. И. Ленин. Договорившись заранее с хозяйкой этого дома о приезде, мы вошли в подворотню и очутились в небольшом дворе.

Тотчас же откуда-то сверху, с лестницы, на нас с лаем бросился рыжий сеттер. Мы оторопело остановились. На громкий лай из дома вышла приветливая женщина — хозяйка дома. Поздоровавшись, она предложила нам осмотреть сарай с большими окнами. Тот самый сарай! «Здесь сейчас мастерская», — рассказывала она, ее свекор жил в этом доме и еще мальчиком видел Ленина.

Трудно было даже вообразить, что в этом сарае, вдали от всевидящих глаз царской полиции, более 80 лет тому назад, в 1911 году, Ленин организовал партийную школу для российских рабочих. Здесь для них читали лекции известные деятели российской социал-демократической партии — А. В. Луначарский, Н. А. Семашко, Н. К. Крупская, И. Ф. Арманд и др. Более трети всех лекций прочел В. И. Ленин; лекции по политэкономии, теории и практике социализма в России, философии, аграрному вопросу и другим. После окончания школы все слушатели вернулись в Россию, чтобы продолжать нелегальную партийную работу...

И радостно было видеть современную, прекрасно организованную партийную школу ФКП в Дравейле, прообразом которой была ленинская школа в Лонжюмо.

Вернувшись домой, я отправила в партийную школу Французской компартии в Дравейле ксерокопии нескольких работ Владимира Ильича...

Владимир Ильич умел не только работать, но и отдыхать. Тетя Надя рассказывала мне, как они ездили на велосипедах по лесам вблизи Лонжюмо. «Иногда в день проезжали по 70—75 километров. Володя страшно любил такие прогулки, чтобы уехать часов в 6—7 утра и вернуться поздно вечером. Зато благодаря этим прогулкам дела оставались не сделаны. Ну, да это не беда».

Так они отдыхали и во Франции, и в других странах, и им никогда не было скучно вдвоем: они были так близки, так понимали друг друга.

Интересны слова великого французского писателя Анри Барбюса о Ленине: «Любовь к спутнице его жизни, чувство, которое Ленин испытывал неизменно, — бесспорно редкое явление в биографиях «великих людей»... Какой это был пример прекрасного, почти совершенного союза мужчины с женщиной. Два существа, не только любящие друг друга, но и борющиеся рядом пусть разным оружием, но одинаково страстно, отдавали весь свой разум и сердце во имя осуществления общего великого идеала».

Надежда была секретарем заграничного Большевистского центра, восстанавливала связи Ленина с большевистскими организациями на родине.

В наши дни многие женщины с интересом читают «Работницу». Но все ли знают, что создателем этого журнала в 1914 году была Надежда Константиновна? Журнал издавался в России легально: в его редакцию входили известные коммунистки Н. К. Крупская (редактор), И. Ф. Арманд и Л. Н. Сталь — за границей, А. И. Ульянова-Елизарова, К. Н. Самойлова и другие — в России.

Н. К. Крупская проводила большую работу по сплочению женщин-работниц. В январе 1915 года Надежда Константиновна писала от имени заграничной части редакции «Работницы»: «В среде этой редакции некоторое время тому назад возникла мысль... созвать Международную конференцию женщин-социалисток для обсуждения ряда неотложных вопросов женского интернационального рабочего движения». Вместе с И. Арманд Крупская активно вела подготовку конференции, которая состоялась в Берне в начале 1915 года. В ней участвовали представительницы социал-демократических партий Европы.

Кроме партийной работы, Надежда Константиновна очень много времени уделяла педагогике и внесла заметный вклад в эту науку. Владимир Ильич писал сестре из Берна, что Надежда занимается в педагогической библиотеке, пишет большую книгу. План ее она обсуждала с В. И. Лениным. В 1915 году книга «Народное образование и демократия» была закончена.

Во время Первой мировой войны материальное положение Ульяновых ухудшилось. «У нас скоро прекращаются все старые источники существования, — писала Надежда в Москву Марии Ильиничне, — и вопрос о заработке встает довольно остро. Тут найти что-либо трудно. Обещали мне урок, но дело все как-то тянется, обещали переписку — тоже ни черта... Надо думать о литературном заработке. Не хочется мне, чтобы эта сторона дела падала целиком  на Володю. Он и так много работает. Вопрос же о заработке его порядком беспокоит.

Так вот я хотела о чем попросить тебя. Я последнее время очень много занималась педагогикой вообще и историей педагогики в частности, так что подкована в этой области недурно. Написала даже целую брошюру «Народная школа и демократия». Первая ее часть уже готова, называется: «Роль производительного труда в деле народного образования». Листов 6 — 7. Кажется мне, вышло довольно интересно. Вот я и хотела попросить тебя поискать издателя. Рукопись могу прислать по первому требованию...»

А в феврале 1916 года Владимир Ильич обращается к А. М. Горькому: «Многоуважаемый Алексей Максимович! Посылаю Вам заказной бандеролью брошюру моей жены «Народное образование и демократия».

Автор занимается педагогикой давно, более 20 лет. И в брошюре собраны как личные наблюдения, так и материалы о новой школе Европы и Америки. Из оглавления Вы увидите, что дан также, в первой половине, очерк истории демократических взглядов. Это тоже очень важно, ибо обычно взгляды великих демократов прошлого излагают неверно или с неверной точки зрения...

Вы очень обяжете меня, если посодействуете — прямо или косвенно — изданию этой брошюры...».

Однако при всем старании Горького книга Крупской «Народное образование и демократия» вышла из печати только в 1917 году.

Вообще, за годы эмиграции ею было написано более 30 статей; они были опубликованы в нелегальной и легальной партийной и педагогической прессе в России и за рубежом.

В Россию

В начале марта 1917 года В. И. Ленин и Н. К. Крупская узнают из газет, что в России произошла бур

жуазно-демократическая революция. Надежда Константиновна пишет большевику В. М. Каспарову: «С трудом соображаю сегодня из-за телеграммы, взбудоражившей всех заграничных россиян: о победе революции в России...»

Но как вырваться из нейтральной Швейцарии, когда вокруг нее полыхает война? Как вернуться в Россию? Владимир Ильич обдумывал все варианты отъезда, даже спать стал плохо. Оказалось, что это совсем не просто: легальных путей нет. Можно ехать только нелегально. Он советовался с товарищами, писал А. Коллонтай, Я. Ганецкому.

Выход нашел один человек, и это был швейцарский социал-демократ (а впоследствии коммунист) Фриц Платтен, давний товарищ Ленина. Собственно, он сделал все; Ленин и другие эмигранты с ним согласились. Платтен заключил письменное соглашение с германским послом в Швейцарии. Условия были таковы: 1) едут все эмигранты-большевики и социал-демократы без различия взглядов на войну; 2) вагон должен быть только экстерриториальным, то есть без разрешения Платтена никто не имеет права входить и выходить из вагона, и 3) обмен эмигрантов на германских военнопленных.

Скольких сил и нервов стоило это Владимиру Ильичу! Надежда Константиновна говорила, что он просто извелся, опасаясь какой-либо неудачи с переездом. Но Фриц убеждал его, что все будет хорошо. И вот наконец 27 марта 1917 года большевики — примерно 30 человек — выехали поездом в Россию.

Поезд шел через Германию и Швецию. В Стокгольме Ленина уже встречали шведские социал-демократы и большевики-эмигранты; он участвовал в совещании левых социал-демократов, но задержался в Стокгольме всего на один день несмотря на уговоры шведов. Все его мысли были уже в России...

И снова стук колес, и вот уже Торнео — пограничный город. А отсюда два шага — Выборг и Петроград. (До Октябрьской революции Финляндия, как известно, входила в состав России.)

Временное правительство не пустило в Россию Фрица Платтена, он смог приехать только после революции. Платтен —- удивительный человек, он заслуживает того, чтобы о нем рассказать подробнее. Он был одним из организаторов Коммунистической партии Швейцарии. Позже принимал участие в создании Коммунистического Интернационала.

В январе 1918 года В. И. Ленин выступал в Петрограде на проводах первых отрядов Красной Армии. Когда Ленин возвращался с митинга домой, его автомобиль был обстрелян террористами-эсерами. В машине, кроме Владимира Ильича, ехали Мария Ильинична и Фриц Платтен. Услышав стрельбу, шофер погнал машину. Фриц, сидевший рядом с Лениным, руками прижал его голову вниз, и в этот момент пуля обожгла его руку. Пуля, предназначавшаяся Ленину... Платтен был легко ранен в руку. Это было первое покушение на Ленина. Второе, как известно, закончилось не так.

С 1923 года Платтен жил и работал в СССР, жена его была русская, и он жил здесь с семьей. Как могло получиться, что человек, дважды спасший В. И. Ленина, был в конце 30-х годов арестован и в 1942 году расстрелян? За что погиб швейцарский коммунист Фриц Платтен, один из преданнейших друзей В. И. Ленина?

Надежда Константиновна прошла вместе с Владимиром Ильичом весь путь — Октябрьская революция, Гражданская война, становление Советской власти.

Вскоре после смерти Владимира Ильича Н. К. Крупская начала написать о нем воспоминания. Они охватывают 25-летний период жизни Ленина — с 1893 по 1919 год. Отдельно она рассказала о жизни В. И. Ленина в 1923 году, о последних днях его жизни. Нужно подчеркнуть, что книга Крупской — это наиболее полная биография Ленина, биография без прикрас, честная и правдивая. Слова Д. Волкогонова о том, что правдивых книг о Ленине якобы нет, — ложь, основанная на его чрезмерной самоуверенности.

Надежда Константиновна часто посещала Мавзолей. Она ходила одна, чтобы никто не мешал ее печали, ее думам. Находясь в Мавзолее, она вспоминала свою жизнь с Владимиром Ильичом, и именно здесь, около него, ей хотелось многое обдумать. «При Ильиче я жила, что называется, за чужим «загадом», — вспоминала она, — обо всем важном, волнующем можно было с ним в любую минуту потолковать, обсудить. Теперь пришлось очень много решать самостоятельно. Жизнь бешено мчится вперед, развиваясь в сложнейших противоречиях. Нельзя оставаться настоящим партийцем, не учась все время, не вдумываясь во все, что кругом делается. Мне пришлось здорово учиться» (выделено мною. — О. У.).

С 1929 года и до конца дней своих Надежда Константиновна работала заместителем наркома просвещения РСФСР. Будучи государственным деятелем, она написала статьи, имеющие значение и в наши дни. В частности, большой интерес представляет работа Крупской «Количественный и качественный учет», увидавшая свет только в 1988 году. Статья удивительно актуальна: кажется, будто она говорит не из далекого 1926 года, а сейчас, в наше сложное время. Странно одно — где находилась эта статья в течение шестидесяти двух лег? Кто ее прятал от народа?

Велико педагогическое наследие Надежды Константиновны. Академия наук СССР избрала ее почетным академиком.

Летом 1937 года Надежду Константиновну постигло неожиданное горе — умерла Мария Ильинична Ульянова, Маняша, самый близкий ее друг. Познакомились они еще в Петербурге — тогда юные девушки. И пронесли свою дружбу через всю жизнь.

Они очень заботились друг о друге. Мария Ильинична старалась убедить Надежду Константиновну хоть понемногу отдыхать. Изредка они вдвоем ездили в Крым, в Мухалатку, но Надежда Константиновна не любила подолгу отдыхать. Она решалась на такие поездки ради Марии Ильиничны. Иногда они ездили в Дом отдыха старых большевиков Архангельское, но чаще — в Горки.

Тетя Надя любила Горки — там все было связано с Владимиром Ильичем. Сколько я помню Горки, комната Владимира Ильича всегда была заперта на ключ, в ней все осталось так, как было в горестный день 21 января. Заходили туда сестры и брат В. И. Ленина, и всегда — Надежда Константиновна. Иногда бывала там и я. Иногда бывали близкие друзья Надежды Константиновны.

Когда бы мне ни приходилось заглянуть в комнату к тете Наде, она всегда сидела за письменным столом, погруженная в свои дела. Мне она всегда радовалась, усаживала рядом с собой, угощала конфетами. Мы с ней иногда подолгу разговаривали: она советовала, что лучше прочитать из книг, интересовалась моими делами. Так же бывало и в Москве, тетя Надя расспрашивала меня о школе: «Ну, как там твоя школа поживает?»

Надежда Константиновна вставала обычно очень рано, часов в 5 утра. Ходила тихо, чтобы не разбудить Марию Ильиничну. Когда я спросила, почему она встает так рано, тетя Надя ответила, что утром ей легко работать, никто не мешает, и она успевает за 2—3 часа многое сделать. Надежда Константиновна старалась и вечером, после работы, присесть хоть ненадолго за письменный стол.

По-прежнему, когда у тети Нади выдавались редкие минуты отдыха, она ездила в Горки. Иногда беседует с моим отцом где-нибудь в парке, в тенистом месте. Иногда зовет меня к себе в свою комнату. Ее комната была самой любимой моей комнатой Большого дома.

Доверительный разговор

Хочу рассказать об одном доверительном разговоре с тетей Надей, доверительном, интимном... Здесь хотела бы сделать одно отступление. После появления в книге А. И. Солженицына «Ленин в Цюрихе» (1975 г.) домыслов об отношении Владимира Ильича к Инессе Арманд, клеветники Ленина приписали ему роман с нею. Это была выдумка, желание очернить Ленина! Отношения В. И. Ленина к И. Ф. Арманд были дружеские. Известно, что Владимир Ильич Ленин был однолюб. Для него существовала одна единственная женщина, его жена Надежда Крупская...

Это был единственный разговор в моей, тогда шестнадцатилетней жизни. Мы были с ней одни, и нам никто не мешал. Это удивительно, что всегда кто-нибудь был рядом: в особенности часто была рядом ее секретарь В. С. Дридзо (мой «цербер», как назвала ее тетя Надя в одном из своих писем). Она старалась не оставлять тетю Надю одну (как это некоторые люди не понимают, что их постоянное присутствие давит на человека). Ко мне она относилась с явной неприязнью, — я это чувствовала, как обычно все дети чувствуют отношение к ним взрослых; когда бы я ни вошла в комнату тети Нади, она говорила: — Ляля, ты мешаешь тете Наде работать.

Надежда Константиновна обычно протестовала, но тон Дридзо, ее холодный властный голос подавляли меня, и я старалась поскорее уйти. Зато с мужчинами она была особенно любезна и кокетлива.

Случай, о котором хочу рассказать, произошел в ясный теплый день. Была ранняя осень. Я была дома одна и делала уроки. Неожиданно раздался звонок в дверь. Я пошла открывать. В коридоре стоял шофер, возивший Надежду Константиновну, Ф. И. Бричкин.

- Ляля, выйди к Надежде Константиновне, она в машине.

Я выбежала к ней. Мы поцеловались, и она, улыбаясь, спросила:

- Лялечка, поедешь со мной в Горки на часок- другой?

- А ты одна? — спросила я, посмотрев по сторонам, хотя и так было видно, что одна. Она засмеялась и внимательно посмотрела на меня.

И вот мы с ней мчимся по Москве, по такой с детства знакомой дороге в Горки. Она обняла меня за плечи, прижала к себе. Мы о чем-то говорили — но радость неожиданной встречи... — и я не запомнила ее слов. Проехав через Красный мост машина поднялась в гору и подъехала к большим деревянным воротам Горок. Никакой охраны у ворот тогда не было. Шофер вышел из машины и отодвинул бревно, служившее затором. Мы подъехали к Большому дому, поздоровались с Карлом Стаклисом — комендантом Горок — и пошли погулять по парку.

- Как хорошо, что мы с тобой приехали сюда. Погуляем, поговорим. Хочешь, я расскажу тебе о дяде Володе?

- Конечно, тетя Надя, — проговорила я. — Ведь ты редко говоришь о нем!

- Да потому, что мы с тобой почти и не бываем вдвоем, всегда кто-нибудь мешает.

- Тетя Надя, расскажи, как вы познакомились с дядей Володей, я ничего не знаю о твоей молодости.

- Ты теперь уже большая, Ляля. Ты многое поймешь. Он меня называл Надюша, Надюшка, — сказала она. Ее лицо похорошело, порозовело, она улыбалась, и ее глаза сияли.

Мы с ней забрались в самый дальний уголок парка на косую аллею. Сели на скамеечку под дубом. Она говорила радостно, и я с трудом узнавала в ней ту тетю Надю, какой она была обычно, — сдержанную, спокойную. А сейчас она стала раскованной, счастливой, помолодевшей. Она рассказывала, а я представляла ее себе такой, как на фотографии 1894 года — хорошенькой большеглазой девушкой с пухлыми губками, а дядю Володю — совсем молодым, с маленькой бородкой, умными карими глазами («как у твоего папы», — сказала она) и с ямочками на щеках.

- Как мы любили друг друга, всю жизнь любили! А в его биографиях пишут — соратница, друг. Да кроме того, что соратники и друзья, счастье было, любовь. Любил он меня, и я любила... И сейчас люблю, — добавила она с грустью.

- Его уже нет, а я все люблю. Как увижу его в Мавзолее, расстраиваюсь очень. Ведь он там как живой. — На ее глаза навернулись слезы. Боже мой, тетя Надя плачет! Я стала целовать ее, успокаивать, сама заплакала. Но она уже успокоилась.

- Вот видишь, Лялечка, говорю о нем и плачу. Такой внимательный был, занимаюсь или отдыхаю — он на цыпочках ходит...

Мы еще долго сидели с тетей Надей в парке, говорили и не могли наговориться...

Наша поездка еще более сблизила нас. Я замечала это по ее ласковым, внимательным взглядам, по тому, как она меня обнимала, по отдельным, только нам с ней понятным фразам. Как-то улучив момент, когда близко никого не было, я шепнула ей на ухо:

- Тетя Надя, поедем еще как-нибудь в Горки?

- Конечно, Ляля, — ответила она.

Могла ли я тогда думать, что ни поездки вдвоем, ни такого откровенного разговора у нас с ней уже никогда не будет? Никогда... Могла ли знать, что жить ей оставалось всего полгода?

26 февраля 1939 года тете Наде исполнялось 70 лет. А вечером 23 февраля она поехала в дом отдыха «Архангельское» на воскресенье. На следующий день туда приехали Г. М. и 3. П. Кржижановские — оба давние друзья Надежды Константиновны и Владимира Ильича еще по сибирской ссылке. Глеб Максимилианович был крупнейшим ученым в области энергетики, академик. Приехали также мой отец, Феликс Кон, Л. Р. Менжинская. Там же была и секретарь Крупской — Дридзо. Надежда Константиновна радовалась, что собрались старые друзья, все хорошо знавшие Ленина. Все были веселы, вспоминали о минувших днях, говорили о ее предстоящем юбилее...

Вдруг к вечеру Надежда Константиновна почувствовала себя очень плохо. Срочно вызвали врача, он осмотрел ее и увез в Кремлевскую больницу. 25-го она часто находилась в бессознательном состоянии, пришла в себя только к вечеру. Дмитрий Ильич был у нее в больнице, хотя сам в это время был болен. Он сказал маме и мне, чтобы мы пошли проститься с ней. Это было, помнится, 26-го февраля. Некоторое время мы ждали у ее палаты, здесь же в коридоре была Дридзо. Наконец из палаты вышел врач и сказал нам:

- Зайдите к ней. Надежда Константиновна хочет вас видеть. — Мама и я подошли к дверям, но Дридзо не допустила нас проститься с тетей Надей.

- Не пущу, — сказала она, неожиданно встав у дверей. Мама страшно разволновалась:

- Как же так? Ведь врач сказал зайти.

- Не пущу, — грубо повторила она, раскинув руки в стороны и загораживая собою дверь. Мама позвала врача. Тот стал говорить ей, что Надежда Константиновна ждет Александру Федоровну и Лялю. Но вновь резко и грубо она повторила: — Не пущу!

Не помню, как мы с мамой добрались до дома. Рассказывая об этом папе, мы обе плакали. Он был расстроен не меньше нас.

- А как же там, в палате, тетя Надя? Она, конечно, слышала сквозь дверь крики: «Не пущу!» Господи! Как же горько и больно ей должно было быть! Она, бедняжка, наверно, металась перед смертью, звала свою Лялю, Александру Федоровну. Ведь душевная боль несравненно тяжелее боли физической. Какой жестокой была эта женщина, не выполнившая последнюю волю умирающей!

26 февраля во всех газетах были опубликованы поздравления тети Нади с днем рождения, а через день — ее фотографии в траурных рамках. В день ее похорон на Красной площади было зябко, холодно... Она покоится теперь в нескольких десятках метров от Владимира Ильича: опять они рядом, теперь — навсегда...

Отец ничего не говорил мне о смерти тети Нади, хотя я и пыталась спрашивать его; когда я стала очень добиваться, он ответил:

- Не нужно говорить о тете Наде, Лялюся.

Позже, обдумывая эти грустные события, анализируя их, я поняла, что он знал причину неожиданной смерти тети Нади, но мне не хотел говорить.

После смерти последнего из Ульяновых — моего отца — Дридзо уже некого стало бояться: подготовку к изданию книги о Надежде Константиновне она взяла в свои руки. Она выступала с докладами о Крупской, оттеснив меня совершенно.

Обычно в центральной печати публиковались статьи к юбилеям выдающихся революционных деятелей, деятелей Коммунистической партии и Советского государства. С конца 70-х годов газета

«Правда» стала заказывать мне статьи о моих родных: об отце (к его 110-летию), об Анне Ильиничне (к ее 120-летию), о Марии Ильиничне (к 110-летию) и в 1989 году — о Н. К. Крупской (к ее 120-летию). В ней я в первый раз за 50 лет написала о тайне, которая окутала день 26 февраля 1939 года. Получила много откликов на статью, в основном очень хороших, но несколько — весьма злобных, вроде: как Ольга Ульянова посмела написать ложь про Дридзо? Пусть Дридзо ответит О. Д. Ульяновой. Но Дридзо не ответила. Она молчала. Да и что она могла мне ответить? Но при встречах смотрела сквозь меня, не здороваясь, не замечая...

Обдумывая жизнь тети Нади, мне все больше раскрывается глубина и неординарность ее натуры, широкий диапазон ее знаний. Ее ум, такт, проницательность, юмор, сила воли и в то же время мягкость и чуткость, — все это привлекало к ней людей.