Родной Ленин - Глава VII Сестры

Глава VII

Сестры

 

В этой главе я расскажу о трех сестрах Владимира Ильича — Марии, Анне и Ольге, которые близки по духу Владимиру Ильичу, и каждая из них оставила свой след в его жизни.

Милая мимоза

В то памятное утро я неожиданно проснулась очень рано: меня разбудили тихие голоса: мама с кем-то разговаривала, стоя в халатике у открытого окна. Меня поразило, что она плакала, всхлипывала. Запомнились ее слова, как будто слышу их сейчас:

«Когда же это случилось?»

Голос за окном что-то ответил, но я не расслышала спросонок и не знаю, кто с ней говорил.

Я тихо позвала ее. Она подошла ко мне, села на мой диван, обняла меня: «Лялечка, тетя Маня умерла».

Я тоже заплакала. Мы долго с ней говорили, снова плакали. Мама гладила меня по голове, целовала, приговаривала тихо: «Спи Лялечка, спи. Еще рано» (было около пяти часов утра). И я уснула в слезах.

Это было 12 июня 1937 года.

Отец собрал газеты с некрологами и фотографиями Марии Ильиничны Ульяновой. После его смерти я храню эти газеты, с сообщениями о смерти тети Нади, о нем, моем дорогом отце, и другие.

Сколько лет всем этим историческим газетам? О смерти тети Мани — больше 60-ти. На одной из фотографий — она и тетя Надя, веселые, улыбающиеся, идут на Красную площадь на парад 1 мая 1936 года.

Отец был всегда особенно дружен с Маняшей, — и по возрасту они были ближе друг к другу, и по своим интересам. Хотя все Ульяновы были близки между собой. Удивительная была семья. Редкая. Отец рассказывал, что У них в семье никогда не было раздоров, не было мелочной опеки старших над младшими. Была удивительная дружба, крепкая. Не было проблемы отцов и детей.

Были добрые ласковые отношения и между детьми, и между родителями и детьми. Никогда они не называли друг друга уменьшительными именами, например, Манька, Митька, и т. п.

Общность интересов, взглядов, стремлений сделала их отношения прочными. Семья Ульяновых представляется мне монолитом; такую семью ни разрушить, ни расколоть невозможно. Среди своих друзей и знакомых я, пожалуй, не смогу найти подобные монолиты.

Еще в годы Советской власти могла бы назвать одну — две семьи, а сейчас — нет. Не вижу такой предупредительности, мягкости; в людях стало много жесткости, зла, зависти. Зависть существовала и существует всегда, об этом писал еще великий Сервантес. Но в такой гипертрофированной степени, как сейчас, у нас ее не было никогда. А ведь зависть порождает все самые страшные пороки, какие только существуют в человеческом обществе. Зачастую в семьях не видишь общности взглядов и интересов. Конечно, в огромной степени на отношения людей влияют трудности жизни в общем, глобальном масштабе. В Советском Союзе мы этого не видели. Уверенность в завтрашнем дне делала людей спокойными.

Еще в детстве Маняша узнала, что такое «всевидящий глаз» и «всеслышащие уши» царской полиции: ей было всего 9 лет, а брату Мите —- 13, когда жандармерия стала интересоваться ими — детьми! Ведь они были братом и сестрой казненного по царскому указу Александра Ильича Ульянова!

Сначала Маняша училась в Симбирской, затем в Казанской и, наконец, в Московской гимназии. В 1895 году, после окончания гимназии, Маняша подала прошение на физико-химическое отделение математического факультета Высших (Бестужевских) женских курсов в Петербурге.

«Ты пишешь о Бестужевских курсах, что тебе очень хочется туда поступить, — ответил ей Дмитрий, — я думаю, что тебе виднее самой, что же касается московских курсов, то, конечно, это совсем не то».

Но на Бестужевские курсы Марию Ильиничну не приняли. И осенью 1896 года она поступает на двухгодичные курсы в Москве, на физико-химическое отделение. Учится на курсах и уже с восемнадцати лет примыкает к революционному движению.

«Во время ареста Владимира Ильича в 1895 — 1897 г. г. мне еще ближе пришлось столкнуться с революционными социал-демократами, познакомиться и с революционной нелегальной литературой», — писала позже Мария Ильинична в автобиографии. Вместе со старшей сестрой Анной она ходила в тюрьму на свидание к брату, помогала доставать для него литературу.

С 1898 года она — член РСДРП и с этих пор неустанно ведет самоотверженную борьбу за дело рабочего класса.

Владимир Ильич всегда с большой заботой относился к младшей сестре Маняше. Еще в годы ее учебы Владимир Ильич, заметив, что сестра перегружает себя занятиями, сказал ей об этом. Маняша ответила: «Уж если делать, то делать хорошо». Эти слова стали лейтмотивом ее жизни, яркой жизни человека, не жалеющего своих сил, здоровья во имя революции.

После окончания курсов Мария Ильинична получила диплом домашней учительницы. Однако, она чувствует, что знаний ей недостаточно, что нужно еще учиться. Посоветовавшись с родными и друзьями, она решает продолжить учебу в Брюсселе, в университете. В. И. Ленин поддержал ее: «План Маняши ехать в Брюссель, мне кажется очень хорошим. Вероятно, учиться там можно лучше, чем в Швейцарии. С французским языком она, вероятно, скоро справится. В климатическом отношении, говорят, там хорошо».

Марию Ильиничну приняли на химико-физический факультет Нового брюссельского университета. Учится она с большим интересом. Правда, первое время ей трудно понимать лекции.

«Очень рада, что тебе нравится там! Я вполне надеюсь, что чем дальше, тем более ты будешь привыкать и понимать лекции — упражняйся и говори больше, ведь только начало трудно», — советует Мария Александровна. Все родные стремятся помочь Маняше в ее учебе, поддержать ее.

Дмитрий Ильич спрашивает: «Теперь ты, наверное, перешла уже к качественному анализу или нет? Начала ли заниматься с микроскопом? Пиши мне, как и чем теперь занимаешься практически, что читаешь и какие лекции слушаешь; много ли понимаешь?

Если тебе нужно будет какую-нибудь русскую книгу по естественным наукам — пиши, я куплю и вышлю».

Вскоре Маняша получила от Дмитрия книгу «Новая химия» американского химика Д. П. Кука (М., Сытин, 1897).

От Владимира Ильича из Шушенского пришло письмо:

«Получили мы, Маняша, твое письмо и были ему очень рады. Взялись сейчас за карты и начали разглядывать, где это — черт побери — находится Брюссель. Определили и стали размышлять: рукой подать и до Лондона, и до Парижа, и до Германии, в самом, почитай, центре Европы... Насчет газет и книжек, пожалуйста, добывай, что можно. Каталоги присылай всяческие и букинистов и книжных магазинов на всех языках. Хотел было даже сегодня дать тебе одно порученьице, да решил уже отложить пока до следующего раза. Напомню, что писал тебе или Анне прошлый год, именно, что из газет бывают часто особенно интересны официальные органы, содержащие стенографические отчеты о прениях парламентов. Если ты разузнаешь, где продают эти газеты (есть ли в Брюсселе только бельгийские или и французские и английские?), и будешь присылать интересные номера (ты ведь следишь за газетами, надеюсь?), то это будет очень хорошо. Советую тебе не ограничиваться бельгийскими газетами, а выписать еще какую-нибудь немецкую: и языка не забудешь, и материал для чтения получишь прекрасный; а цены на газеты не высокие. Поедешь ли на Рождество домой? Твой В. У.»

Конечно, материально Марии жить за границей трудно, но родные стараются ей помочь. «Я жалею, что не знала о расходе на книги Володе, а также о дополнительной плате за практические занятия по химии и прочим предметам, а то послала бы заодно уже больше, — пишет ей мать из Подольска. — Придется сделать это в январе, после того как ты напишешь, сколько именно следует за практические занятия».

Маняша успешно окончила 1-й курс и сдала экзамены. В апреле 1899 года она стала собираться на каникулы домой в Россию. Перед отъездом пришло письмо от Дмитрия; он уже считал дни, когда она вернется: «Сегодня (4 апреля 1899 г. — О. У.) ровно полгода, как ты уехала, так что срок твоего паспорта истекает.

Ты теперь, наверное, стала ученой — химичка, физичка! Прямо беда, всех за пояс заткнешь».

После возвращения Мария Ильинична сразу же включилась в революционную работу в Московской организации РСДРП, — она ведет пропаганду в рабочих кружках, встречается с товарищами, старается соблюдать конспирацию.

Охранка засылает в Московскую партийную организацию женщину-провокатора; в результате ее доносов в сентябре 1899 года начались обыски и аресты членов Московского комитета РСДРП. Была арестована и Мария. Это был ее первый арест. Через две недели ее выпускают под надзор полиции в Нижний Новгород. В Москву она вернулась в конце 1899 года.

Маняша снова устанавливает связи с товарищами из Московской организации РСДРП. Дмитрий и она переписывают для В. И. Ленина программу партии; пишут ее специальными чернилами между строк одного из номеров журнала «Научное обозрение»: Владимир Ильич уезжал за границу, а программу партии нельзя было вести легально. Кроме этого, Мария выполняет задание брата — достает ему нелегальную литературу, связывает его с марксистами, отправляет его письма.

Дмитрий всегда заботился о младшей сестре, беспокоился о ее здоровье. В одном из писем он дает Мане медицинские советы: «Ты говоришь, что у тебя плохо идут занятия дома по вечерам: ты устаешь, по всей вероятности, за статистикой, да и не мудрено устать, я знаю по себе. Вообще, механическая работа, требующая постоянно напряженного внимания, утомляет очень сильно. Нужно давать нервной системе вполне достаточный отдых: она не может вечно работать — это не машина. Я на днях тут все гнал одного товарища гулять — сидит человек с утра до вечера безвыходно дома и зубрит к экзамену, бледный стал страшно, прямо беда. Я здесь завел привычку по вечерам ходить гулять ежедневно на часок или, по меньшей мере, минут 40, ходишь бесцельно, не особенно спешишь, и прекрасно отдыхаю. Конечно, и прогулки могут утомлять, нужно в меру; сколько — нельзя сказать, это субъективно, кому как. Тебе, собственно, непременно нужна физическая работа, чтобы заставлять работать сердце, но не в коем случае не переутомлять его; в этом смысле, может быть, полезно, ходить по комнате из угла в угол при подходящей, конечно, работе — походишь минут 10—15, опять посидишь, потом снова ходить».

В феврале 1901 года к брату в город Юрьев приезжала Мария Ильинична. Приезд ее был тайным. И хотя оба они находились под негласным надзором полиции, ее пребывание в маленьком университетском городе осталось незамеченным. Сколько дней пробыла она в Юрьеве? Где останавливалась? Как удалось ей укрыться от «всевидящего глаза» охранки — неизвестно. Это говорит об удивительных конспиративных способностях Дмитрия. Помню, когда я рассказала об этом известному историку из ИМЛа, он был поражен: в ИМЛе никто об этом не знал...

В ночь на 1 марта 1901 года Маняша была арестована по делу Московского комитета РСДРП и заключена в одиночную камеру Таганской тюрьмы. Вместе с нею был арестован муж Анны Ильиничны — М. Т. Елизаров. Мария Александровна осталась одна. В. И. Ленин беспокоится о ней, посылает часто письма. Он старается ободрить и Маняшу: ведь ей всего 23 года и она впервые попала в такие тяжелые условия.

«Как ты поживаешь? — пишет он ей из Мюнхена.— Надеюсь, наладила уже более правильный режим, который так важен в одиночке? Я Марку писал сейчас письмо и с необычайной подробностью расписывал ему, как бы лучше всего «режим» установить: по части умственной работы особенно рекомендовал переводы и притом обратные, т. е. сначала с иностранного на русский письменно, а потом с русского перевода опять на иностранный. Я вынес из своего опыта, что это самый рациональный способ изучения языка. А по части физической усиленно рекомендовал ему, и повторяю то же тебе, гимнастику ежедневную и обтирания. В одиночке это прямо необходимо.

Из одного твоего письма, пересланного сюда мамой, я увидел, что тебе удалось уже наладить некоторые занятия. Надеюсь, что благодаря этому ты будешь хоть иногда забывать об обстановке и время (которое обыкновенно в тюрьмах летит быстро, если нет особо неблагоприятных условий) будет проходить еще незаметнее. Советую еще распределить правильно занятия по имеющимся книгам так, чтобы разнообразить их: я очень хорошо помню, что перемена чтения или работы — с перевода на чтение, с письма на гимнастику, с серьезного чтения на беллетристику — чрезвычайно много помогает. Иногда ухудшение настроения — довольно-таки изменчивого в тюрьме — зависит просто от утомления однообразными впечатлениями или однообразной работой, и достаточно бывает переменить ее, чтобы войти в норму и совладать с нервами. После обеда, вечерком, для отдыха я, помню, regelmassig брался за беллетристику и нигде не смаковал ее так, как в тюрьме. А главное — не забывай ежедневной, обязательной гимнастики, заставляй себя проделать по несколько десятков (без уступки!) всяких движений! Это очень важно. Ну, прощай пока. Крепко целую тебя и желаю бодрости и здоровья.

Твой Влад. Ульянов».

После семимесячного заключения Мария была выслана на два года в Самару. Вместе с ней поехала мать; а через некоторое время, окончив Юрьевский университет, к ним присоединился Дмитрий.

В январе 1902 года в Самаре состоялось совещание искровцев, на котором был избран Центральный комитет Русской организации «Искры». Его возглавил Г. М. Кржижановский, секретарями стали М. И. Ульянова и 3. П. Кржижановская. Д. И. Ульянов стал членом Центрального комитета, всего в комитет вошло 16 человек. Задачей комитета было налаживание связей с социал-демократическими комитетами разных городов России, объединение их и подготовка к съезду партии. Центральный комитет и составил Бюро Русской организации «Искры».

В. И. Ленин, узнав о совещании, шлет им радостное письмо: «Ваш почин нас страшно обрадовал. Ура! Именно так! Шире забирайте! И орудуйте самостоятельнее, инициативнее — вы первые начали так широко, значит, и продолжение будет успешно!»

Агенты «Искры», имевшие за своими плечами опыт нелегальной работы, были посланы в крупнейшие города страны. Мария Ильинична остается в Самаре, здесь у нее большая работа, партийная переписка с В. И. Лениным.

Русское бюро ЦК после II съезда РСДРП (1903 г.), по предложению В. И. Ленина, расположилось в Киеве.

Этот город был важным центром революционной борьбы пролетариата. Сюда переехали все Ульяновы: сначала Дмитрий Ильич, затем Мария Ильинична и Анна Ильинична вместе с матерью. Пребывание Ульяновых в Киеве, вблизи западной границы России, помогало Владимиру Ильичу, находившемуся в эмиграции в Швейцарии, налаживать связи с русскими социал-демократами. С приездом Ульяновых в Киев деятельность местного большевистского подполья активизировалась. Сестры и брат В. И. Ленина — опытные революционеры-профессионалы — стали активными сотрудниками Русского бюро ЦК РСДРП. Мария исполняла обязанности технического секретаря, вела обширную переписку с Заграничным центром большевиков: она расшифровывала полученную корреспонденцию и шифровала письма, идущие к В. И. Ленину. Местные комитеты поддерживали связь с Заграничным центром, непосредственно с В. И. Лениным через Марию Ильиничну.

Царская охранка вела постоянную слежку за киевскими большевиками. Приезд в Киев семьи известных революционеров насторожил полицию. Все передвижения Ульяновых по Киеву отмечались в специальных журналах. У дома, где жила Мария, постоянно дежурил агент охранки. Ни один шаг, ни одну встречу полиция не оставляла без внимания.

В конце декабря 1903 года Ульяновы готовились к встрече Нового года. Мария Ильинична послала В. И. Ленину в Женеву поздравление:

«Киев. 25/ХІІ 1903 г.

Дорогой Володя! Все наши и я шлем тебе поздравления с праздниками и Новым годом и пожелания всего хорошего. Маняша».

Но когда Владимир Ильич получил поздравление, обе его сестры и брат уже были арестованы. Киевская полиция в ночь с 1 на 2 января 1904 года начала массовые аресты и обыски. Всего было схвачено 167 человек. Мария Ильинична и Анна Ильинична были заключены в Лукьяновскую тюрьму, Дмитрий Ильич — в киевскую крепость «Косой капонир».

В крепости в годы Советской власти был создан музей. Я была в этом музее; крепость произвела на меня жуткое впечатление: мы вошли в нее, и шаги наши гулко зазвучали по металлическому полу. Казалось, что идут не пять человек, а по крайней мере пятьдесят. Думаю, что и кошка не смогла бы пройти бесшумно по этому полу. Директор музея показал нам одиночную камеру, в которой был заключен мой отец. Я расплакалась, — как он мог находиться здесь, в железной коробке! Холод, тьма, крошечное окошко с решеткой. К счастью, отец находился в «Косом капонире» всего месяц, потом его перевели в Лукьяновскую тюрьму. Думаю, если бы он пробыл там дольше, то не смог бы выжить...

В конце 1904 года Мария уехала в Женеву, к брату. Она помогает ему в подготовке III съезда партии и все время работает, работает, не оставляя себе ни минуты для отдыха.

Летом 1905 года Мария Ильинична снова в России, здесь ее ждала радость встречи с родными. Она так соскучилась по матери, брату, сестре. С Дмитрием ее связывала дружба, начавшаяся еще в ранние детские годы. Эта дружба продолжалась всю ее жизнь. Забота друг о друге, общность взглядов и интересов сквозит в письмах Марии Ильиничны и Дмитрия Ильича. Часто Дмитрий и Мария обсуждают новые книги по политэкономии, философии. Такие письма очень интересны, они раскрывают внутренний мир брата и сестры, показывают, сколь глубоко разбираются оба в философских вопросах.

Мария Ильинична ведет активную нелегальную партийную работу: она секретарь петербургского комитета, секретарь комитета на Васильевском острове. Несколько раз она тайно приезжает к Владимиру Ильичу в Финляндию в Куоккала, где он вынужден был скрываться от царских властей после подавления Декабрьского вооруженного восстания.

«Маняша погостила у нас и теперь еще здесь, — писал В. И. Ленин матери в октябре 1907 года,— но собирается сегодня уезжать по случаю наступления зимы: сегодня первый снег выпал, погода повернула на холод Маняша, кажется, здесь себя недурно чувствовала, работала много, переводила».

В 1908 года Мария тяжело заболела. Владимир Ильич беспокоится о ней. Приглашает после выздоровления приехать к нему в Швейцарию, чтобы немного подлечиться. Поправившись, она в том же году едет вновь в Женеву, а затем — вместе с Владимиром Ильичем и Надеждой — В Париж.

Зиму 1908—1909 годов Маняша живет в Париже, где учится в Сорбонне; сдала несколько экзаменов, в частности по истории социализма во Франции, по французскому языку, получила диплом учительницы французского языка. «...Заниматься приходилось много, — писала она Анне, — но когда получила диплом, чувство было очень приятное, что чего-нибудь добилась. С ним, вероятно, удастся получить место учительницы, только вот практика у меня для этого хромает, но я надеюсь подогнать ее за лето». Кроме французского, Мария Ильинична знала немецкий и английский языки.

Неожиданно в июне 1909 года у Марии произошел приступ аппендицита. Владимир Ильич взволнованно спрашивает у Дмитрия Ильича совета: «Дорогой Митя! Маняша уже писала тебе о своей болезни. Хочу посоветоваться и я. Доктора нашли у нее воспаление отростка слепой кишки (аппендицит, — кажись, так?). Спросил очень хорошего здешнего хирурга. Подтвердил: аппендицит. Советует операцию. Говорят все, что безопасно и излечивает радикально.

Этот хирург (Dr. Dubouchez) всеми восхваляется. Недавно сделал операцию (ту же) жене приятеля — превосходно; чайная ложка крови; через восемь дней вставать начала. Лечебница хорошая.

Припадок сейчас не сильный. Повышения температуры нет. Боли не очень сильные. Прошу тебя немедленно мне ответить: я склоняюсь к операции, но без твоего совета боюсь решить. Отвечай немедленно.

Что операцию сделают здесь хорошо, это несомненно. Ехать куда-либо до операции доктор не советует.

Маме не пишу, ибо боюсь испугать зря. Опасности никакой, — Маняша даже не лежит все время. — Анюте тоже не пишу, ибо мама может прочесть.

Напиши, пожалуйста, Марку и — через него (если можно так, чтобы не пугать маму) — Анюте. Но лучше, пожалуй, в Крым не писать вовсе, ибо они перепугаются.

Итак, жду ответа: советую ускорить операцию здесь. Советуешь ли и ты?

Жму руку. Твой В. Ульянов.»

Адрес: Mr. Wl. Oulianoff. 24. Rue Beaunier. 24. Франция. Paris (XIV).

Дмитрий Ильич сразу же пишет ему, рекомендует сделать операцию. Мария тоже не хочет волновать мать и сестру — она просит Марка Тимофеевича Елизарова: «Ни маме, ни Ане, вообще никому, пока на то не будет моего разрешения, чтобы не разошлось, ты пока ни слова не говори о моей болезни». Операция прошла благополучно, и Мария Ильинична вскоре выздоровела.

На чужбине Мария очень тоскует по родине: «...Теперь можно и за работу, только бы добраться до России, очень уж мне заграница очертенела. Больше всего с Володей жаль расставаться. Всегда я его любила, но теперь как-то особенно сжились. Возился он со мной невероятно за время болезни — я даже себе представить никогда не могла, что он способен на это, да и теперь еще возится. Больно славный братик».

Вернувшись в Россию, Мария Ильинична сразу включается в революционную работу; как и прежде, помогает Владимиру Ильичу в его литературных трудах.

На родине снова — гласный надзор полиции, и снова за каждым ее шагом следят шпики. Мария пытается найти работу, ведь материальная жизнь очень трудна — только пенсия матери. Наконец ей удалось найти место домашней учительницы по французскому языку, и в конце апреля 1910 года она уехала в Финляндию, в небольшое местечко около города Териоки (там же она работала и летом следующего года).

Начиная с 1911 года, с помощью Анны Ильиничны, ее мужа М. Т. Елизарова и других большевиков, оставшихся после разгрома Саратовской партийной организации, Мария Ильинична создает заново большевистскую группу в Саратове.

Однако в мае 1912 года полиция произвела в Саратове массовые аресты. Были арестованы сестры Ульяновы — Марию Ильиничну опять заключили в одиночную камеру, грязную и душную. Но она старалась не падать духом, хотя физически чувствовала себя слабой и больной, а ведь было ей всего 34 года...

Позже выяснилось, что в организацию РСДРП был заслан провокатор, который выдал всех большевиков полиции.

После Октябрьской революции этот предатель долго скрывался, сменил фамилию; в 20-х годах устроился на работу в бухгалтерию какого-то учреждения. Однако в начале 30-х он был разоблачен и понес заслуженную кару.

Местная жандармерия доносила начальству: «Центральной фигурой саратовской группы являлась Мария Ильинична Ульянова, сестра известного Владимира Ульянова, ее сестра Анна Ильинична Елизарова, муж последней Марк Тимофеевич Елизаров являвшийся ближайшем помощниками Марии Ульяновой в стремлении последней воссоздать в Саратове прочную нелегальную организацию РСДРП».

После освобождения из тюрьмы Мария Ильинична была сослана в Вологодскую губернию на три года. Здесь, в ссылке, она встретила Станислава Крыжановского, который занял в ее жизни особое место. Они стали большими друзьями. Ей было строго запрещено общаться с политическими ссыльными, даже угрожали высылкой в отдаленный район. Но ничто не могло сломить бесстрашную Маняшу: через некоторое время она устанавливает связь вологодских революционеров с В. И. Лениным, с петербургскими и московскими большевиками.

Вернувшись осенью 1914 года в Москву, Мария вновь в гуще революционной работы, распространяет отпечатанные ею на машинке статьи Владимира Ильича, ведет постоянную переписку с ним. В одном из донесений московской охранки отмечалось, что «сестра известного Ленина» при встречах с социал-демократами знакомила их с ленинскими тезисами «Задачи революционной социал-демократии в европейской войне».

Во время Первой мировой войны, в январе 1915 года, Маняша поступила на курсы сестер милосердия при Морозовском институте в Москве, чтобы после их окончания поехать на фронт для революционной работы. В свидетельстве, полученном ею, говорилось, что она «успешно выдержала теоретические испытания и исполнила все практические занятия по программе Красного Креста».

Во Львове Мария Ильинична подала заявление уполномоченному Всероссийского земского союза: «Имею честь просить зачислить меня сестрой милосердия на Юго-западный фронт. При сем прилагаю свидетельство об окончании курсов для сестер милосердия при Морозовском институте в Москве». Она была включена в состав врачебно-питательного отряда Общества русских врачей имени Н. И. Пирогова. Находилась на фронте в районе городов Львов, Тисменицы, Сокаль, Тернополь и др.

Мария встретилась на фронте со Станиславом. Позже видела его несколько раз. После Октябрьской революции, — не знаю, что случилось, не слышала ни от кого из родных, — они расстались... Мария так и не вышла замуж. Мне очень грустно об этом писать. Очень больно за нее, что так и не сложилась ее жизнь с любимым человеком.

После Февральской революции В. И. Ленин сразу же поставил вопрос о восстановлении в России органа большевиков газеты «Правда».

«Два года существовала старая «Правда», поддерживаемая рабочими грошами. Ее гнали, запрещали, отбирали в типографии, арестовывали и ссылали ее редакторов и сотрудников, но она снова и снова возрождалась под другими заголовками и все с той же волей и решимостью к победе, — писала Мария Ильинична. — И только черный вихрь реакции, налетевший вместе с началом империалистической бойни, смел, убил, заставил умолкнуть громкий бесстрашный голос любимицы рабочих масс — «Правды».

Она молчала два с лишним года. Но не молчали те воспитанные, организованные ею в большевистские колонны рабочие-передовики, которые продолжали, теперь уже подпольно, подрывать основание старой, подгнившей машины царского самодержавия.

И через два с половиной года после закрытия «Правды» она воскресла вновь. «Правда» зародилась заново 5(18) марта 1917 года, и с этого дня Мария Ильинична становится секретарем газеты, а затем и членом редколлегии на долгие годы.

У Марии Ильиничны был огромный опыт партийной работы, талант публициста; она писала статьи, правила рукописи, встречалась с корреспондентами. Но со здоровьем у нее было по-прежнему нехорошо, — ведь она так измучена постоянными арестами, ссылками, тяжелыми тюремными условиями, постоянной слежкой полиции...

Владимира Ильича очень тревожит ее состояние:

«Хочу дать тебе совет — пишет он ей из Финляндии, где ему приходилось скрываться от Временного правительства, надо тебе непременно поехать полечиться. Как раз теперешнее время, сравнительно пустое, и в то же время беспокойное, надо использовать, чтобы полечить ногу и нервы. Очень и очень тебя прошу: поезжай непременно и немедленно. Можно взять с собой перевод или беллетристики, чтобы выдержать лучше скуку, до известной степени необходимую при лечении. Но поехать обязательно надо. Пожалуйста, исполни эту мою просьбу и напиши мне в ответ что-нибудь. Крепко обнимаю. Твой Ульянов».

А немного позже вновь повторяет:

«Дорогая, милая Мимоза! Очень прошу поехать лечиться, не откладывая, нельзя пропускать времени». Но Мария Ильинична не могла выполнить его просьбу — работы в редакции «Правда» страшно много. Оставить газету она не могла. И, кроме того, ждет весточки от Станислава...

В дни Великой Октябрьской социалистической революции редакция «Правды» размещалась в Смольном, Мария Ильинична все время находилась там: готовила газету к печати, напряженно работала с утра до глубокой ночи, не зная отдыха.

После переезда Советского правительства из Петрограда в Москву, в марте 1918 года, Мария живет вместе с Владимиром Ильичем и Надеждой в Кремле. Как и прежде, все дни проводит в редакции «Правды». Только болезнь В. И. Ленина отрывает ее от любимой работы в газете. Около полутора лет (с конца 1922 по январь 1924 г.) Мария Ильинична почти все время находится в Горках рядом с Владимиром Ильичем и Надеждой Константиновной. Здесь часто бывают Анна Ильинична и Дмитрий Ильич.

В день кончины В. И. Ленина — 21 января 1924 года — рядом с Владимиром Ильичем находились Н. К. Крупская, Анна Ильинична, Мария Ильинична и Дмитрий Ильич Ульяновы.

Теперь Надежда и Маняша остались вдвоем в небольшой квартирке Владимира Ильича. Их, как и всю жизнь, связывали духовная близость и сердечная дружба.

После смерти Владимир Ильича Ленина в газетах и журналах стали появляться воспоминания о нем. Относившаяся с большой ответственностью к показу правдивого образа Ленина, Мария Ильинична и от других требовала того же. 8 июня 1924 года в «Правде» была опубликована ее статья «О некоторых воспоминаниях об Ильиче». В ней, в частности, говорилось:

«Воспоминания о Ленине нужно писать. Каждый факт, каждый штрих из его жизни, описанный его современниками, будет иметь значение для будущего биографа Ленина. Но только факты строго проверенные».

Обладая большой наблюдательностью и незаурядным литературным талантом, Мария Ильинична написала воспоминания о Владимире Ильиче, о своих родителях, о старшем брате Александре и о сестре Ольге. Вместе со старшей сестрой Анной Мария подготовила к печати письма В. И. Ленина к родным, дав к ним обстоятельные комментарии; работала и над составлением Ленинского сборника. Всем этим она занималась помимо своей основной работы, которая была поистине огромной.

Раньше и Владимир Ильич, а теперь только Дмитрий, постоянно говорил ей, чтобы она пощадила свое здоровье, больше бы отдыхала. Как-то осенью 1930 года он предложил поехать с ним в Кисловодск, чтобы немного подлечиться.

«Дорогой Митюша! — отвечает она ему в Кисловодск. — Спасибо тебе за твое ласковое письмо, которое получила сегодня. Твои проекты, конечно, очень заманчивы, но, увы, не для меня. Мне надо устраиваться с работой и прочими делами — все еще темна вода во облаках — а без этого и отдых на ум не идет. А Наде, конечно, и заикаться нечего о поездке — бесполезно! Она влезла в работу вовсю, удивляюсь, как ее хватает на работу целыми днями, с утра до вечера. Кроме того, у меня все еще не кончены мои работы по институту: не закончены письма и работы для Ленинского сборника. Надо писать предисловие, держать корректуру. Куда же тут поедешь?..

Крепко тебя целую. Твоя М. У.»

31 октября 1930 года.

 

Мне хорошо запомнилось, как мой отец вместе с Марией Ильиничной работали над воспоминаниями о Ленине. Обычно, после работы, по вечерам, они встречались на квартире Марии Ильиничны или, чаще, у Дмитрия Ильича.

Подолгу они сидели в кабинете отца, обсуждая отдельные факты и эпизоды из жизни Владимира Ильича. На некоторых рукописях Марии Ильиничны сохранилась правка, сделанная рукой Дмитрия Ильича.

После окончания их работы все мы обычно пили чай с вареньем и печеньем; мама хорошо готовила и к приходу тети Мани всегда старалась испечь что-нибудь вкусное. «Какая вы мастерица, Шурочка», — не раз говорила тетя Маня. Присутствие ее всегда вносило оживленность — шутки, смех. Мария Ильинична смялась очень заразительно, как и Владимир Ильич, до слез. Помню, она, бывало, расскажет что-либо смешное для взрослых, все смеются, а я больше всех.

В январе 1931 года Мария Ильинична с группой товарищей поехала в командировку в город Махачкалу. Там во время работы она почувствовала легкий озноб, но не обратила на это взимания. К вечеру комсомольцы Дагестана пригласили ее в свой клуб. Она беседовала с ними, отвечала на их вопросы, рассказывала о Владимире Ильиче, но все время чувствовала, что ее знобит. Все время чувствовала усиливающийся холод. Вернувшись в гостиницу, выпила горячего чая, но никак не могла согреться. На следующий день у Маняши поднялась температура, начался сильный кашель. Она уже не могла подняться с постели. Вызвали врача, он нашел у нее воспаление легких, дал ей лекарства. Но милой Маняше становилось все хуже и хуже. Лечение не помогало.

Из Москвы срочно приехали Дмитрий Ильич и лечащий врач Ф. А. Гетье. Они нашли у Маняши крупозное воспаление легких. Папа все время был рядом с сестрой. Ее состояние было крайне тяжелым. Помню, что

папа звонил маме; тете Наде и тете Ане. Все были обеспокоены болезнью тети Мани. Когда пришло подробное письмо от папы, мама сказала мне, чтобы я написала ему несколько слов:

«Дорогой папочка! Скорее приезжай домой. Как здоровье тети Мани? Пиши мне чаще. 18-го получила твою открытку. Целую тебя и тетю Маню. Твоя Ляля».

Только в конце января папа с доктором Гетье смогли перевезти тетю Маню в Москву и сразу же поместили ее в Кремлевскую больницу на улице Грановского, где ей продолжили начатое в Махачкале лечение. Здесь она пробыла довольно долго.

К слову сказать, удивительно четко тогда работала почта, не то что теперь: письма из Махачкалы в Москву приходили на третий день. Но и Москва тогда не была мегаполисом...

После лечения в больнице тетя Маня сразу же начала работать, хотя папа и другие врачи советовали ей долечиться в санатории. Только тете Наде удалось убедить ее поехать на юг; летом они вдвоем уехали в Мухалатку. Конечно, тюрьмы и ссылки очень сильно подорвали ее здоровье, а после революции — огромная работа, постоянное недосыпание, постоянная перегрузка...

Когда из печати вышла небольшая книга Д. И. и М. И. Ульяновых «О Ленине», Мария Ильинична, получив ее, вся светилась от счастья.

В «Правде» Мария Ильинична работала до весны 1929 года. Бесценен ее вклад в становление и развитие партийной печати. С именем М. И. Ульяновой навсегда связаны понятия «рабкор», «селькор»: она была активнейшим организатором рабселькоровского движения, которое называли «железным фундаментом» «Правды». Ее работа была большой помощью социалистическому строительству. «Сил своих она не жалела, — писала о ней Н. К. Крупская, — работала с утра до 3 — 4 часов ночи, без отдыха, без перерыва».

Поистине велика заслуга Марии Ильиничной перед советским народом и в том, что она вместе с сестрой Анной подготовила и издала в 1930 году письма Владимира Ильича к родным, снабдив их ценными научными комментариями.

М. И. Ульянова участвовала в работе многих партийных съездов. На XIV, XV, XVI съездах партии Марию Ильиничну избирали членом ЦКК ВКП(б); в 1934 году на XVII съезде партии — член Комиссии советского контроля. Огромный партийный опыт, живая связь с трудящимися помогли ей успешно вести эту ответственную работу: вскоре она становится членом Бюро Комиссии советского контроля, заведующей бюро жалоб.

В 1933 году за работу в области коммунистического воспитания и просвещения работниц и крестьянок Мария была награждена орденом Ленина. В 1935 году М. И. Ульянова и Н. К. Крупская были делегатами VII конгресса Коминтерна. Мария Ильинична встречалась с коммунистами других стран; она была связана со многими советскими писателями — Максимом Горьким, А. Н. Толстым, Н. Ф. Погодиным, Николаем Островским и многими другими. Хорошо знала Анри Барбюса, Ромена Роллана.

Сохранилось одно из последних писем Маняши к Дмитрию от октября 1936 года:

«Дорогой Митюша! Сейчас получила твое и Шурино письма от 15-го и спешу ответить. Ляля здорова, чувствует себя, по-моему, хорошо, весела. Вчера была с Леной на «Синей птице». Ей понравилось. Дневник ее подписываю. Менее всего в дружбе она живет с физикой: «Вот уж физика — наука непонятная для нас, а учитель — злая щука иль ободранный карась. Не знаю, какой вид имеет учительница физики, но что она не в авантаже у Ляли обретается — это факт...

Спасибо Шуре за письмо. Ляля мне не мешает, она девочка милая и послушная.

Шлем приветы и целую. М. Ульянова».

 

Мария была человеком удивительных душевных качеств. Чуткая, отзывчивая, добрая, всегда и во всем справедливая. И внешне она была красива — густые седые волосы обрамляли ее овальное лицо, умные, живые карие глаза искрились. Я вспоминаю рассказы, Марии Ильиничны об их семье, теплые, живые рассказы. Мне они запомнились на всю жизнь.

Родители часто оставляли меня, девочку, на попечении тети Мани. Мария Ильинична с нежной заботливостью относилась ко мне. Несмотря на большую загруженность по работе, она находила время проверить, как я сделала уроки, выучила ли задание по математике, немецкому, музыке. Ведь у нее было столько дел, гораздо более важных...

7 июня 1937 года до 8 часов вечера Мария Ильинична была на Московской областной партконференции. Оттуда она сразу поехала на работу. Здесь ей внезапно стало плохо. Врачи решили, что перевозить Марию Ильиничну в больницу нельзя, — слишком тяжелым было ее состояние. В консилиуме врачей участвовал Дмитрий Ильич. Отец, как врач, понял, что состояние сестры критическое. 12 июня Марии Ильиничны не стало.

«Мария Ильинична была обязательным человеком, в котором изумительно сочетались большевистская принципиальность, несгибаемость, умение ставить интересы партии выше всего с мягкостью и особой ильичевской заботой и людях, — писали в некрологе в «Правде» Д. И. Ульянов, Н. К. Крупская, Г. М. и 3. П. Кржижановские, Е. Д. Стасова и др. старые большевики. —- Она умерла на боевом посту, прослужив партии, рабочему классу больше 40 лет своей сознательной жизни».

В Колонном зале Дома Союзов отец находился почти все время; его грустное лицо навсегда сохранилось в моей памяти. На его венке — надпись: «Сестре — другу. Дм. Ульянов». Да, он потерял самого большого друга, друга с самого раннего детства и до последнего ее дыхания.

Близкий друг моего отца, хорошо знавший также Марию Ильиничну и всех Ульяновых, Алексей Иванович Яковлев, узнав о ее смерти, писал Дмитрию Ильичу:

«Кончина Марии Ильиничны подкралась с такой молниеносной быстротой, что сразу не соберешься с мыслями. Передо мной развертывается вся перспектива прожитых пятидесяти с лишним лет: Ваш дом и сад на Московской ул., и лаборатория Александра Ильича, и страшный удар 1887 г.; потом Собачья площадка, Смоленский рынок, Бахметьевская, Carouge в Женеве, Кремль... Удар жесток, но силы Вашей Ульяновской породы велики. Крепко тебя обнимаю и желаю тебе бодрости и твердости духа перенести ужасное несчастье... Да послужит Вам утешением то, что образ Марии Ильиничны неизгладимо врезан в летопись мировой революции возле имени ее великого брата.

Крепко тебя обнимаю твой Ал. Яковлев».

 

Старшая сестра

Анна Ильинична, так же, как ее братья и сестры, встала на путь профессиональной деятельности революционерки. Их объединяли не только родственные связи, но и духовная близость, общие интересы.

Даже сторонники царского режима признавали единодушие взглядов семьи Ульяновых. В конце XIX века, начальник Московской охранки С. Зубатов писал: «Мария Ульянова, несомненно, поддерживает революционные традиции своей семьи, все члены коей отличаются крайне вредным направлением. Так, брат ее, Александр, казнен в 1887 году за участие в террористическом заговоре, Владимир сослан в Сибирь за государственное преступление, и Дмитрий недавно подчинен гласному надзору полиции за пропаганду социал-демократических идей, а сестра Анна, состоящая, как и ее муж Марк Тимофеевич Елизаров под гласным надзором полиции, ведет постоянные сношения в заграничными деятелями».

Будучи студенткой Бестужевских курсов в Петербурге, Анна принимает участие в студенческом революционном движении.

Начиная с 1895 года, Анна вместе с Дмитрием и сестрой Маняшей оказывали Владимиру Ильичу большую помощь в переводах нужных ему книг и статей. Прекрасно владея несколькими европейскими языками, Анна Ильинична, будучи за границей, ведет переписку с заграничным бюро ЦК РСДРП, подбирает нужную иностранную литературу, анализирует ее, дает переводы. Словом, выступает в роли ближайшей помощницы.

Последний раз она была арестована в начале 1917 года. «На улицах Питера было уже тревожно, уже начинала бушевать революция... Я имела счастье быть освобожденной революционным народом.» Анна Ильинична стала первым биографом В. И. Ленина — она была старше его почти на шесть лет и могла наблюдать, как он рос, каким он был в раннем детстве и в юности. Очерк о жизни и деятельности В. И. Ленина, хотя и краткий, представляет большую ценность, так как это личные воспоминания сестры и одного из ближайших его помощников по революционной работе.

Анной Ильиничной были написаны рецензии на произведения о В. И. Ленине, критические статьи. В них она резко критикует писателей, искажающих образ В. И. Ленина: «Ведь недостаточно иметь бойкое перо досужего беллетриста, чтобы рисовать всякие образы, ибо следует быть до большей степени в уровень с образами, которые рисуешь, понимать стремление, быть в курсе тех общественных идей, на основе которых развертывались происшествия, развивались характеры, которые берешься изображать» (подчеркнуто мною. — О. У.) Сказано метко! Хотелось бы посоветовать современным авторам, пишущим о Владимире Ильиче, артистам, изображающим его в кинофильмах, спектаклях, следовать этим словам Анны Ильиничны. Самое главное — придерживаться исторической правды, так как всякое искажение истории губительно для общества.

В начале 1933 года Анна Ильинична тяжело заболела, и Мария Ильинична перевезла ее с Манежной, где она жила, к себе на квартиру в Кремль, там ей было удобнее ухаживать за старшей сестрой.

Когда наступало теплое время года, Анну Ильиничну перевозили в Горки под Москвой.

Не могу не рассказать о литературных занятиях Анны Ильиничны. Она в совершенстве владела не только иностранными языками, но и обладала писательским даром.

В 1930 году Анна Ильинична подарила мне книгу «Юные герои». Я была тогда маленькой девочкой, но до сих пор помню, как она интересовалась, прочла ли я ее и что мне более всего понравилось в ней. В книге пять рассказов. «Карузо» написан Анной Ильиничной, остальные переведены ею с итальянского языка. Их авторы популярные итальянские писатели Эдмондо Де Амичис (1846—1908) и Корделия — псевдоним Виргинии Траве (1855—1916).

Анна Ильинична, как и все в семье Ульяновых, уделяла большое внимание воспитанию детей. Она считала очень важным моментом правильный подбор книг для чтения, которые более всего подходили бы для того или иного возраста. Читать не все, что под рукой попадается, не ради того, чтобы прочесть больше, чем другие, а читать то, что для данного возраста наиболее подходящее, что будет лучше всего понято школьником и что ближе его сердцу.

В 1967 году мне удалось переиздать эту книгу. Занималась редактурой с огромным интересом, помни

ла, что тетя Анна очень любила эти рассказы и хотела, чтобы ребята и их родители, прочитавши их, могли бы учиться на замечательных примерах мужества и героизма.

И еще один весьма примечательный факт. В августе 1924 года папе — Дмитрию Ильичу исполнилось пятьдесят лет. В семейном архиве я обнаружила стихи тети Анны, посвященные юбиляру. Они трогательны и раскрывают насколько теплыми и сердечными были отношения в нашей семье. Привожу стихи по первоисточнику.

4(16) августа 1924 года;

Нашей тесной дружбе

 

Уж полсотни лет:

Ведь она родилась

с появлением в свет

мальчугана Мити

с ласковым лицом,

с милою улыбкой,

с бойким язычком.

Так похож на маму

был ты, так был мил,

что мое ты сердце

вмиг заполонил.

И твое сердечко

билось в такт с моим,

ты любил не меньше,

чем был мной любим.

Помнишь, как меня ты

всем предпочитал?

Помнишь, как за мною

всюду ты бежал?

Рассердясь на шалость,

раз сказала я,

что отныне больше

не люблю тебя;

но, как услыхала

реплику твою:

«Анечка, тебя я

все-таки люблю»,

тотчас устыдилась.

И сказала мать:

«Вот пример хороший

может крошка дать!»

Помнишь, как играли,

вместе в пароход?

Иль на настоящем

мы по лону вод

Волги тихоструйной

двигались с тобой?

И ты плакал: «Жалко

мне наш дом родной

и собачку Ботку,

да и няню тож...»

Помнишь, на Свиягу

с удочкой уйдешь,

а меня охватит

целый рой тревог:

не могу придумать,

где ты деться мог.

И бегу навстречу,

и так рада я,

как увижу только

издали тебя,

с виноватым видом

ты ко мне спешишь,

про лещей, сентявок

что-то говоришь.

 

Помнишь, как под вечер

перед тем, как спать,

звал меня с собою

в садик погулять?

До «осинки нашей»

ты пройтись любил

и все время с жаром

что-то говорил.

Помню, как студентом

песни распевал,

всякую кручину

смехом разгонял.

Шли другие годы.

Много, много лет,

И несли невзгоды,

тюрем тяжкий след

После бури, грозы,

и восстанья шли,

многое с собою

в вечность унесли.

Только нашей дружбы

не задеть им, нет!

Лишь она нам светит

чрез десятки лет.

И теперь под горку

жизни мы с тобой

держимся все так же

за руки, родной.

И хочу лишь с тем я

жизни, света, сил,

чтоб здоров и счастлив

милый Митя был.

Альбом Ольги

Ольга была моложе Владимира Ильича всего на полтора года (она родилась в ноябре 1871 года). Кроме занятий в гимназии, Оля училась в музыкальной школе (в Казани) по классу рояля и теории музыки. Она хорошо знала несколько языков — немецкий, английский, французский. После окончания гимназии Оля хотела продолжить учебу и готовилась к поступлению в высшее медицинское учебное заведение в Финляндии. Для этого изучила шведский язык, так как преподавание там велось на шведском. Но, к великому сожалению, ее мечте не удалось сбыться. Осенью 1890 года она уехала в Петербург и поступила на Высшие женские курсы. Там же, в Петербурге, она заболела брюшным тифом и в мае 1891 года умерла.

Ольга была очень одаренной натурой. Она прекрасно играла на рояле, хорошо знала и глубоко чувствовала музыку. Да и вообще, почти все дети в семье Ульяновых были очень музыкальны и обладали прекрасным слухом. Владимир Ильич в детские годы тоже учился играть на рояле.

В архиве моего отца я обнаружила нотный альбом, принадлежавший его сестре Ольге. Альбом относился к концу восьмидесятых годов прошлого столетия. Ноты и тексты песен, романсов и арий из опер записаны в альбом Ольгой. Здесь много музыкальных произведений, которые любил Владимир Ильич. Но самое интересное — ноты «Интернационала» и его текст на французском языке, написанные также рукой Ольги. В этих нотах мелодия и фортепианное сопровождение во многом повторяют авторскую запись Пьера Дегейтера, факсимиле которой было опубликовано в 1952 году чехословацким журналистом Франтишеком Гелем.

В своих воспоминаниях Дмитрий Ильич писал: «Летом 1889 или 1890 года я в первый раз услыхал «Интернационал», тот «Интернационал», который теперь знают все, который тогда в России, можно сказать, не знал никто. Было это на хуторе около деревни Алакаевки Самарской губернии. Ольга Ильинична играла на рояле и закончила свою музыку «Марсельезой». Я подбежал к роялю и просил ее повторить. Вдруг, неожиданно, так как это было утром, когда Владимир Ильич не отрывался обычно от книг, он подошел к нам и сказал, что надо петь «Интернационал». Они вместе стали подбирать на рояле новую для меня песню, а затем тихо петь по-французски... На мою просьбу перевести Владимир Ильич спел: «Вставайте, каторжники мира» Владимир Ильич перевел брату и припев «Это — борьба последняя». И они с Ольгой продолжали петь.

И сама песня, и то, с каким чувством пел Владимир Ильич «Интернационал», запомнилось Дмитрию Ильичу — 15 — 16-летнему юноше на всю жизнь.

Очерк «Любовь к музыке» (или, как первоначально назвал его Дмитрий Ильич, «Владимир Ильич в музыке») Д. И. Ульянов написал после смерти В. И. Ленина. Он собирался опубликовать эти воспоминания и послал их в Институт Маркса-Энгельса-Ленина. Однако, тогдашний директор института Л. Б. Каменев запретил публиковать этот очерк.

Прошло много лет И вот лишь в 1940 году руководство института предложило Дмитрию Ильичу опубликовать его материал. Дмитрий Ильич ответил, что «очерк «Владимир Ильич в музыке» никогда напечатан не был, так как в свое время я узнал, что Л. Б. Каменеву он не понравился почему-то. Почему «не понравился» я не знаю и не понимаю. Мне будет очень приятно видеть его в печати».

И только 21 января 1941 года очерк был впервые опубликован в газете «Правда».

Владимир Ильич высоко ценил революционное творчество Эжена Потье. «Потье умер в нищете, — писал Владимир Ильич. — Но он оставил по себе поистине нерукотворный памятник. Он был одним из самых великих пропагандистов посредством песни. Когда он сочинял свою первую песнь, число социалистов рабочих измерялось, самое большое десятками. Историческую песнь Евгения Потье знают теперь десятки миллионов пролетариев».

Рассказывая о своей семье, я все чаще и чаще задумываюсь над тем, поймут ли нынешние читатели, почему Ульяновы столь настойчиво и последовательно боролись с царизмом, с гнетом и несправедливостью? Каковы побудительные причины?

Некоторые могут подумать, что это своеобразная «семейная месть». Казнь брата Саши произвела на нее тяжелое впечатление. Семья глубоко переживала его казнь. Гибель Александра от рук царских палачей была потрясающей несправедливостью.

Но не следует забывать, что Ульяновы всегда были людьми прогрессивных взглядов, высокой культуры и нравственности, столь свойственных традициям передовой российской интеллигенции. Дети в их семье воспитывались на лучших образцах передовой мысли.

Отец рассказывал мне, что когда они были детьми, старший брат научил их играть в бумажных солдатиков. Их вырезали из бумаги и держали на подставках в вертикальном положении. Дети обычно играли в столовой (в доме на Московской улице), солдатики выставлялись по 10—15 фигурок в ряд на полу и поочередно сбивались маленьким резиновым мячиком.

У Владимира была американская армия Авраама Линкольна. Владимир, будучи мальчиком, очень интересовался гражданской войной в США, с 1861 по 1865 год, так как она была освободительная: велась за освобождение негров от рабства. Он много читал об этой войне в журнале «Детское чтение», который пользовался в семье Ульяновых большой любовью. Журнал оказывал большое влияние на развитие детей. В нем печатались исторические повести и романы, детские рассказы, биографии великих людей, например: знаменитого швейцарского педагога Песталоцци, ученого Франклина и др. В «Детском чтении» Владимир прочел прекрасную повесть о жизни президента США — Авраама Линкольна.

Гражданская война в Соединенных Штатах Америки велась между капиталистическим Севером и рабовладельческим Югом. Уничтожение рабства было жизненной необходимостью для Севера, так как там развивался капитализм в сельском хозяйстве и шло бурное развитие промышленности. Подъем же Юга сковывало рабство.

Положение негров-рабов и «белых бедняков» было невыносимо тяжелым. В конце 1860 года на президентских выборах победила республиканская партия, и президентом США был избран ее представитель Авраам Линкольн — сын простого фермера. Узнав об этом, рабовладельцы подняли мятеж. Против южан выступили армии революционных генералов Шермана и Гранта. Сначала война шла с переменным успехом. В апреле 1865 года войска генерала Гранта взяли столицу Юга, армия южан сдалась в плен, и северяне победили. Рабство было уничтожено.

На Владимира освободительная война в США производила сильное впечатление. Он возмущался бесправным положением негров и идеализировал революционных героев, таких, как А. Линкольн.

У Александра была армия Джузеппе Гарибальди — итальянского революционера-демократа, организатора добровольческих отрядов, борющихся за независимость Италии от иноземного ига (Австрия).

У Дмитрия была русская армия, у Анны и Ольги — швейцарские и испанские стрелки, — свободолюбивые поселяне, борющиеся за свою независимость.

В связи с этой игрой дети очень интересовались историей, много читали об освобождении негров от рабства, об испанских стрелках, боровшихся против Наполеона, о партизанских отрядах Гарибальди, защищавших свою свободу и независимость.

И еще об одном. Сегодня стало «модным» выстраивать различные домыслы о доходах Ульяновых. На какие средства они жили, где брали деньги. Напомню: сестра Мария была учительницей французского языка, Дмитрий работал врачом, Надежда давала уроки, делала переводы и писала книги по педагогике. Анна, прекрасно зная несколько языков, переводила книги детских писателей, великих Г. Гейне и И. Гете. А о Владимире Ильиче советую клеветникам взять полное собрание сочинений (5-е) и подсчитать на компьютере, сколько работ написал Ленин и сколько получил за каждую работу. Это будет лучше, чем сочинять небылицы.

Что же касается карманов, то, думаю, порядочнее будет смотреть в свой карман и подсчитывать свой заработок, если он честный.