БЕСПРЕДЕЛ БЕСТАКТНОСТИ
При фальсификации ленинского образа противники В.И. Ленина прибегают ко всякого рода натяжкам, передержкам, допускают необоснованные сближения, произвольно цитируют тексты, не скупятся на тенденциозные придирки и делают голословные выводы. Своего рода недоброй мерой стал беспредел бестактности. Порой создается впечатление, что у авторов нападок не осталось никаких сдерживающих нравственных начал. Совершаются несовместимые с понятием культуры, цивилизованности, элементарной порядочности акты вандализма, варварства по отношению к памятникам. В ходе кампании дискредитации В.И. Ленина используются любые, в том числе весьма сомнительные средства, вплоть до вымыслов и мистификаций. Немало их связано с утверждениями о якобы присущей В.И. Ленину жестокости. Проявляется умение иных авторов очень поспешно пересматривать свои взгляды, мировоззренческие установки. Например, в 1988 году Д. Волкогонов издал свою работу "По заветам Ленина". В 1991 году в книге о Сталине он дал Ленину высокую оценку, а в апреле следующего года уже настойчиво твердил о неизвестном Ленине. Споры о великом человеке перешли границы мыслимого и немыслимого. Профессор В. Резниченко в статье "Суд скорый и неправый" не согласился с В. Солоухиным, который с ловкостью профессионального фокусника переиначивает истинный смысл сказанного. То извратит смысл ленинского документа многоточием, то опустит скобки. Ученый пришел к выводу: "Правда Солоухина не интересует. Его цель — любыми средствами, включая прямой подлог, скомпрометировать В.И. Ленина, показать не только его "революционную жестокость", но и "личную агрессивность". Сделать такой вывод способен лишь человек, который явно не в ладах ни с логикой, ни с совестью". ("Красная звезда". 1991.12 марта).
Нетерпимость, злобность, ненависть зачастую лишают оппонентов здравомыслия и почти не стыкуются с истиной. Вероятно, этим в немалой степени объясняется пренебрежительное отношение некоторых авторов к историческим фактам, неприкрытая предвзятость в оценке В.И. Ленина, попытки его дешевого оглупления. Доходит даже до лихой бравады незнанием. "Давайте оглянемся вокруг, — призвал доктор исторических наук В. Мельниченко. — Сколько же нахалов-однодневок убеждают нас в том, что они мудрее истинного сына века — Ленина. Неужели поверим?". (Гласность". 1992. № 5. С. 3).
Показывать В.И. Ленина в неприглядном свете антиленинцы начинают издалека. В беседе с обозревателем "Московских новостей" Д. Давыдовой Д. Волкогонов обратился к самому началу трудовой деятельности Владимира Ильича. Мимоходом нанес черный мазок: "Все дела у адвоката Ульянова были о мелких кражах и все их проиграл". ("Московские новости" 1992.19 июля. С. 20). Видимо, даже не покраснел, сказав явную неправду. Обратимся к одному из воспоминаний, которое написала писательница Ф. Вентцель: "Первое же выступление Владимира Ильича в суде показало, как он относится к своему труду. Юридическая практика его была, в общем, невелика и велась по назначению. Таким первым назначением оказалась защита одного крестьянина, обвиненного в оскорблении царя. За "оскорбление Его Величества" подсудимому грозила тяжелая кара — многолетняя каторга или заключение на три года в крепость. Однако Ленин добился того, что виновному присудили всего лишь полтора года простого тюремного заключения. Такой исход дела, по мнению самарских адвокатов, равнялся чуть ли не оправданию подсудимого, а его защитнику создал репутацию первоклассного оратора". (Воспоминания писателей о В.И. Ленине. М., 1990. С. 49). Именно как к знающему юристу обратился к Владимиру Ильичу один из самых богатых купцов Самары. Он выстроил такую логическую цепочку: Ульянов оскорбившего царя за то выручил, что он мужик. Когда будут знать, что за дело купца взялся, значит, представитель торгового сословия не так уж и виноват перед мужиками. Предложил очень высокий гонорар, но получил отказ. Вот и пример, когда у задним числом провинившегося молодого юриста соединились профессионализм и высокие нравственные качества. Такого, к сожалению, с уверенностью нельзя сказать о Волкогонове и многих антиленинцах. Будь иначе, в первой книге двухтомника не появились бы фразы: "Молодому человеку скоро исполнится двадцать два года; в руках у него диплом первой степени юриста, и он зачислен помощником присяжного поверенного Самарского окружного суда. Здесь, правда, Ульянов не преуспеет, а быстро охладеет к хлопотному труду защитника в суде" (I, 68). Мазок дегтем сделан. Можно и дальше продолжать. Благо, что в теперешних волкогоновских кругах этические ценности не в прежней цене.
Даже сплетники бывают тактичнее, чем Волкогонов при отзывах о ленинском интеллекте, упоминая при этом о нравственности. "В нашем сознании, — рассуждает перевертыш, — давно сформирован стереотип гениального Ленина. Но сильный, находчивый и решительный ум — не есть синоним гениальности. Во все времена гениальность проявлялась не только в способности объяснить неведомое, сделать нечто неповторимо великое, нравственно высокое, но и в поразительном провидчестве". (I, 20). Таковы подступы к развенчанию ленинской гениальности. Далее без внимания не оставлены высота лба, величина лысины, олицетворяющие, мол, ум и обыкновенность. Повисает в воздухе опять же безосновательное утверждение: "Взор Ленина не был способен охватить дальние горизонты социального развития. Он чаще смотрел непосредственно под ноги" (I, 426).
Объективности ради надо заметить, что иногда Волкогонов добреет и не отказывает Владимиру Ильичу в уме: большевики "Шли к цели, ведомые; сильным, волевым, умным вождем" (I, 148). Но сразу же показное великодушие перечеркнул, обвинив лидера большевиков в стремлении к власти любым путем. Тот же мотив звучит при описании, как эмигранты возвращались в Россию: "Ленин с его сильным, проницательным умом чувствует, что всю прошлую жизнь он прожил только ради того, за чем он едет сейчас на родину" (I, 219). Мелкие уколы перемежаются демонстрацией объективности подхода: "Но ради справедливости надо сказать, что Ленин был слишком умен, чтобы нежиться в лучах культовой славы" (I, 394).
В преднамеренно уничижительном тоне отзываясь о крупнейшем философском труде, беспардонный автор использовал форму вопрос — ответ: "Каковы философские особенности интеллекта Ленина? Ведь все мы, и автор настоящей книги в том числе, в свое время утверждали в своей догматической слепоте, что автор "Материализма и эмпириокритицизма" — крупнейший философ XX века" (II, 244). Для развенчания, оказывается, достаточно преодоления Волкогоновым догматической слепоты. А не честнее ли сказать: требуется умение держать нос по ветру? Волкогоновским "открытием" является и то, будто догматическая узость Ленина проявилась наиболее ярко в "Государстве и революции". Полностью механически игнорировал мнение многих исследователей.
Не скупится на бестактности автор двухтомника, самозванно присвоивший себе писательское право судить об интеллекте Ленина. Вот один из обвинительных выводов: "Мощный ум был односторонен, узок и ничем не хотел обременять себя, кроме политики, марксизма, диктатуры пролетариата, классовой борьбы, революции, схваток с оппортунизмом, либерализмом, буржуазией..." (II, 250).
Волкогонов использует иезуитскую тактику: признает достоинства ленинского интеллекта только в тех пределах и только для того, чтобы великому революционеру предъявить очередное обвинение. Одно из них — не предусмотрел, чтобы хорошими оказались его последователи. Вот образчик: "Ленин был проницателен: обосновав историческую роль "профессиональных революционеров", он создал, таким образом, методологию доказательства необходимости профессиональных партийных работников. Сталин, Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев — все из этой плеяды" (II, 404).
Под третьим номером занесенный на доску позора газеты "Верность", ненавидящий Ленина, большевиков, комсомол, всю советскую историю руководитель театра имени Ленинского комсомола Марк Захаров заявил о намерении понять вождя революции как космическое явление мировой истории. Но для начала поставил себя в несколько неловкое положение утверждением, что Владимир Ильич окончил Казанский университет. Эту фразу напечатали в девятом номере журнала "Столица" за 1991 год. Просматривается у Захарова некая концепция ленинской неполноценности, недостаточности общего развития, которую в свой актив занес и Волкогонов. Опять же проявилось стремление принизить великого человека до своего уровня. Пойдет тут и утверждение режиссера о мотивировке ленинских поступков. Изъян — учился и воспитывался в обстановке российской периферии. Даже намека на такт нет в предположении: "Не исключаю, окажись Владимир Ильич в студенческом Санкт-Петербурге, могли бы найтись сильные натуры, способные умерить его супержесткость, духовную и эстетическую неразвитость, его безмерное и беспринципное властолюбие". ("Столица". 1991. № 31 — 32. С. 3). Здесь же Захаров скороговоркой приписал В.И. Ленину целый букет не лучших качеств. Сделал это с таким самоуверенным видом, будто отрицательные качества на самом деле были присущи всемирно известному человеку, чьим умом по сей день восхищаются во многих странах. Две журнальные страницы вместили просто декларируемое утверждение о том, будто по ряду признаков В.И. Ленин приближается к новозаветному тирану. В вину В.И. Ленину поставлено то, что он пытался уничтожить (не больше и не меньше!), деформировать русский язык, принудительно введя туда свистящие, цыкающие, икающие птичьи слова-обрубки типа "ЦИК", "ВЦИК". Нашлось место для обвинения В.И. Ленина в том, что он будто бы был подвержен хаосу необузданного кровопролития, и только его помощники пытались резать живых людей по прейскуранту. Приписана дьявольская договоренность с германским кайзером и в который уже раз повторена ложь про запломбированный вагон. И после этого печется о нравственной основе российской политики. Как видим, вызывающе эмоционально написан ответ читателю "Приношу извинения за Ленина". Но извиниться-то Марку Захарову следовало бы прежде всего за свой развязный тон. Общеизвестно правило, что должно продумывать свои слова и отвечать за них. Здесь ни того, ни другого не наблюдается. По какому праву театральный деятель безнаказанно и с легкомыслием необыкновенным позволяет приписывать Ленину злодейство, внесение денежных вкладов в пользу Германии, приближение к тиранству, приклеивать ярлык Антихриста? Или для "Столицы" такая легкомысленность в серьезных обвинениях и клеветнических утверждениях — норма? Или разнузданность должна быть элементом стиля журнала, претендующего быть одним из самых демократичных? В любом случае не повредило бы позаботиться об обосновании утверждений, обвинений. Тогда не будет голословных выводов, замешанных на клевете и на стремлении унизить достоинство человека, на которого рьяно нападают.
Трагическое влияние на историю приписала Ленину С. Гамзаева в статье "Высокая болезнь. Попытка психологического анализа личности вождя". Опубликована она под рубрикой "Гипотеза" в "Независимой газете" 22 апреля 1992 года. Не в пример М. Захарову, автор пытается обосновать свои предположения и утверждения. Подход у нее своеобразный, близок к позициям субъективных идеалистов. Судите, читатели, сами. По мнению Гамзаевой, чтобы понять Ленина, необходимо вспомнить о существовании темных душевных чертогов, о бессознательном. Приписала Владимиру Ильичу тайный эгоцентризм, неприятие людей, независимых духом, с глубоким знанием о мире и тонким нравственным чувством. Далее Гамзаева повернула дело так, чтобы против В.И. Ленина обратить его искреннюю готовность отдать все свои собственные силы счастливому будущему человечества.
При чтении антиленинских материалов возникает вопрос о мотивах, которые побуждают пишущих взяться за перо и переиначивать общеизвестные факты. Можно предположить два мотива. Первый — автор просто-напросто фактов не знает. Второй — автор факты знает, но, как говорил в подобных случаях Сталин, тем хуже для фактов. Читатели вправе ожидать, что в тех случаях, когда рядом с подписью стоит профессорское звание, мы должны ждать знания фактов. Такое требование адресуется и доктору философских наук А.С.Ципко. Он тоже поусердствовал, чтобы в не очень выгодном свете представить ленинский образ. Ограничусь таким случаем. В книге "Насилие лжи, или Почему заблудился призрак" призвал попробовать разобраться, насколько подвижническая верность идее, в частности, идее мировой революции, готовность во имя этой идеи идти на все, является признаком высокой нравственности, духовной развитости. А как же поступил сам? Без какой-либо оговорки пересказал давний разговор Н. Валентинова и А. Луначарского о том, что читал В.И. Ленин. Написал, будто Владимир Ильич не читал Шекспира, Байрона, Мольера, Шиллера. Насколько верно такое высказывание? Ни в одном ленинском томе не упомянута ни одна байроновская строчка. А в отношении других авторов Ципко беззастенчиво дезинформировал читателей. В четвертом ленинском томе использован мольеровский "Лекарь поневоле", а в девятом томе помещена статья "Наши Тартюфы". В положении героя Мольера оказались меньшевики, с которыми велась полемика. Тот же персонаж использован при работе над статьей "Как Плеханов и К° защищают ревизионизм". В.И. Ленин читал и использовал произведения Шекспира, в том числе известного "Гамлета", когда в начале первой российской революции работал над статьей "О боевом соглашении для восставших". Обращение к "Гамлету" есть и в статье "Русский радикал задним умом крепок!". В плане статьи "Революционная демократическая диктатура пролетариата и крестьянства" по-английски написаны слова: "истинная любовь никогда не протекает гладко" из шекспировского произведения "Сон в летнюю ночь". В "Философских тетрадях", которые философ Ципко, вероятно, читал и конспектировал, творчество Шекспира тоже не обойдено стороной. Использован, в частности, "Конец — делу венец". Доктор философских наук, в частности, не прочитал такие строки: "Нотариус — это светский духовник. Он — пуританин по профессии, а "честность", говорит Шекспир, "не пуританка" (29,17). Не забыл В.И. Ленин и "Венецианского купца" в работе "Пролетарская революция и ренегат Каутский".
В указателе работ в 29-м томе названы "Философы" Шиллера. Знание творчества немецкого поэта продемонстрировано и в произведении эпистолярного жанра. 5 апреля 1910 года В.И. Ленин вместе с А. Варом, Г. Зиновьевым написал заявление в Заграничное бюро Центрального Комитета РСДРП. В нем по-немецки написана фраза, к которой в ленинском томе дано примечание редакции: "Ведь зло еще и тем ужасно, что неизменно порождает зло. (Шиллер. Трилогия "Валенштейн". "Пикколомини", действие V, явление первое" СТ. 47. С. 294). Таким образом, Ципко совершенно далек от истины, утверждая, будто В.И. Ленин не читал Шекспира, Мольера, Шиллера.
Не один раз необъективно о В.И. Ленине отзывался А. Авторханов. В статье "X съезд и осадное положение в партии" есть такое утверждение: "Заключительное слово Ленина было весьма агрессивно. Настолько агрессивно, что он угрожал "рабочей оппозиции" не только исключением из партии, но и винтовкой. Объяснить это можно было только одним: для Ленина был страшен не Кронштадт вне партии, а "рабочая оппозиция" внутри партии... Это выступление убедило всех, что отныне партия дошла до той грани, за которой Ленин намерен разговаривать со всяким единомыслящим в партии — винтовкой". ("Новый мир". 1990. № 3. С. 198). Легко заметить, что акценты расставлены не так. В стремлении показать ленинскую нетерпимость к инакомыслию, Авторханов "рабочую оппозицию" представил для В.И. Ленина более опасной, чем контрреволюционный мятеж в Кронштадте.
Скор на безосновательные заключения А. Авторханов и в статье "Ленин в судьбах России". Немало здесь преподносится так, будто существовало в реальности, подобно аксиоме должно приниматься на веру, без доказательства и обоснования. При этом Авторханов игнорирует все, не подходящее для него, ссылается на строки из писем, манипулирует цитатами. И опять утверждения не в пользу В.И. Ленина. "Государство и революция" названо классическим памфлетом с апологией диктатуры и анафемой демократии, к уничтожению которой в России якобы готовился руководитель большевиков. Неудачными примерами оппонент попытался подкрепить утверждение, будто Ленин отличался редким талантом вкладывать в уста своих учителей мысли, до которых они сами не доходили, но которые давали-де ему повод делать это самому от их имени. Заменив приставку, Авторханов "отвоевали" превратил в "завоевали", а Владимира Ильича представил оккупантом собственной страны, которому стали чуждыми высокие идеи: гуманистические, патриотические и даже социалистические .."Мы Россию завоевали, — повторял он, выражаясь языком оккупанта собственной страны, — теперь мы должны Россией управлять". Управление это началось с братоубийственной гражданской войны и ужасающего Красного террора — не во имя социализма, а во имя удержания власти любой ценой и с любым количеством жертв. В конечном счете выяснились, ,что для большевизма власть — все, а конечная цель — ничто..." ("Новый мир". 1991. № 1.С. 170). Оказывается, как мало надо для фокуснического извращения ленинской мысли. "От" заменил на "за", опустил слова, что Россию отвоевали у богатых для бедных, несколько перефразировал формулу Бернштейна, еще раз повторился о властолюбии большевиков — и недоброе дело сделано. Теперь остается сотрудников журнала убедить, что это новое слово о Ленине. Те принимают на веру и печатают, даже не сверив широко известные цитаты. Но возражения потом не публикуют. Так получается односторонний плюрализм. Большевиков обвиняют в нетерпимости к иному мнению, сами его до сведения читателей не доводят.
У фальсификаторов есть своего рода преемственность, налицо взаимодействие. Д. Волкогонов подхватил и в немалой степени повторил некоторые тезисы А. Авторханова, который не поскупился на словосочетания "террористическая диктатура", "ленинская концепция террора", "философия диктатуры". Он же подсказал Волкогонову, кого следует назвать зачинателем террора. Написал, что путь к завершению "тоталитарного государства оказался тяжким, продолжительным и кровавым. Начал его, вопреки утверждениям советских исследователей, не Сталин, а Ленин, у которого сам Сталин был "винтиком" в революции, "разъездным громилой" в гражданской войне и палачом на "стройках военного коммунизма", как надзиратель от ЦК над Чека". ("Новый мир". 1991. № 1. С. 171). В основном согласившись с Авторхановым, Г. Соломон при повторении основного обвинения делает смягчающий жест в сторону первого руководителя Советского государства, не столько категоричен в тоне, как другие: "Как оценит история основоположника античеловеческой тоталитарной системы Ленина, вопрос сложный, ибо хотя Ленин по жестокости из той же породы, что и Сталин, но Ленин не уголовник — он революционер, ослепленный утопией социализма". ("Новый мир". 1991. № 1. С. 79). Как говорится, и на том спасибо, что к уголовникам не приравнял.
Основой любого демократического общества называют культуру. Помнят ли об этом нападающие на В.И. Ленина? Невольно этот вопрос возникает при чтении материалов "Столицы". Жаль, что его сотрудники не обратили внимания на такие слова В.М. Чернова из статьи "Ленин", перепечатанной в "Столице" № 21 за 1991 год: "Ленин — человек, безусловно, чистый, и все грязные намеки мещанской прессы на немецкие деньги, по случаю проезда его через Германию, надо раз и навсегда с отвращением отшвырнуть ногою с дороги". Находятся те, кто не внимают этому разумному совету. И снова подтверждают, что "исследования" злопыхателей о В.И. Ленине чаще всего вторичны, предвзяты, бесплодны, а выводы часто обращают на себя внимание невежественностью и смехотворностью. Вот "образец": Ленин и большевики захватили власть, опираясь на штыки, точнее, пользуясь безучастием пьяных солдат и матросов. Понятно, что для такого "открытия", сделанного в "Столице", вовсе не нужно знать историю, изучать богатейшие архивные документы, периодическую печать 1917 года, свидетельства участников, очевидцев и врагов социалистической революции, работы В.И. Ленина и его противников, научные труды советских и зарубежных историков. Для поиска злобных, недоброжелательных высказываний достаточно просмотреть несколько небольшевистских газет, выловить соответствующие замыслу автора публикации. Ни один отечественный или зарубежный серьезный исследователь не может позволить себе ничего подобного.
Большие надежды в пресечении беспредела бестактности читатели вправе ожидать от писателей. Еще 5 октября 1908 года А.М. Горький писал С.С. Кондурушкину: "Мне, видите ли, писатель, а особенно русский, — кажется всегда большим человеком. Это — мужественный свидетель, строгий судия — в нем". (Горький и русская журналистика начала ХХ века Неизданная переписка. М., 1988. С.961). Сам большой писатель был именно таким. Он не мог понимать свободу как безразличие, как право человека отрицать сегодня то, что он утверждал — да еще догматически — вчера. Алексей Максимович выступал за то, чтобы фактов было побольше, а субъективных мнений — поменьше, поскольку читатель ждет выводов, солидно построенных на выверенных фактах, а не на субъективных фантазиях. К такому призыву глухи фальсификаторы ленинского образа. Их стараниями "тот, кто отдал лучшие и нередко страдальческие стороны своей жизни служению обществу, а иногда и всему человечеству, обрекается на злорадное разглядывание интимнейших сторон его жизни с целью их оглашения" (Кони А.Ф. Воспоминания о писателях. М., 1989. С. 174).
Беспардонно гальванизируются старые фальшивки и порождаются новые. Предметом пересудов порой становятся нелепые выдумки то о втором браке, то о другом, вплоть до надуманных измышлений об "отречении" Владимира Ильича в последний год его жизни от идей социализма. Нападающие часто забывают слова о том, что категорическое суждение является бестактным, если оно не обосновано. Из-за них нередко нарушается этика спора. В связи с этим процитирую отрывок из горьковского письма, поскольку это очень здорово перекликается с происходящим в наши дни: "Из столкновения мнений разгорается истина", на мой взгляд, вовсе не обязательно, чтобы горение истины покрывало нас сажей и копотью ненависти и злобы друг к другу". (Горький и русская журналистика начала XX века. М., 1988. С. 718).
Много злобного и бестактного до непорядочности сумел вместить М.Вайскопф в статью "Большевистский Христос (Ленин как мифологический тип)". Какую-то мстительную радость ленинские страдания доставили автору, написавшему: "В восковую персону он превратился до смерти". ("Столица". 1991. № 29. С. 35). Многократно подтверждено изречение Вольтера о том, что злым все служит предлогом. Здесь поводом для недоброжелательного выпада стала казнь брата Александра. Под вопрос поставлена сила семейных привязанностей из-за того, что после получения столь печального сообщения гимназист Ульянов превосходно сдал выпускные экзамены. Развязность тона продемонстрирована при извещении о двух Лениных. Могильному истукану противопоставлен шустрый, развязный, говорливый щелкунчик, умиляющий либералов с приличным окладом. Должна же быть хотя бы элементарная воспитанность! Вряд ли ее наличие подтвердит создание такого вот "портрета": "Была, была в нем роковая анатомическая ущербность, ассиметрия: сморщенная половина мозга, чуть приметное косоглазие; по близорукости он постоянно щурил один глаз (мемуаристы уверяли, будто зоркость второго сверхъестественно возрастает, так что вождь начинал смахивать на циклопа). За год до смерти у него парализовало правую сторону тела, и Ильич сделался, выходит, олицетворением левизны" (Там же. С. 35). Не захотел Вайскопф заметить тот неброский юмор, которым в трудную пору Владимир Ильич в какой-то мере старался разрядить обстановку, проявляя заботу о других. Буквально понял сделанное А.Д. Цурюпе первое предостережение за неосторожное отношение к казенному имуществу: случилось два припадка. Всего этого мало показалось антиленинцу. Унижая руководителя страны, он одновременно стремился ком грязи бросить в его окружение. Не имея, видимо, представления о разнообразии кремлевской библиотеки, показал В.И. Ленина из новейших авторов признающим только Аверченко, "а насчет других писателей обращался за разъяснениями к Анатолию Васильевичу: В Совнаркоме Луначарский служил музой, пока Сталин не уволил его за глупость" (Там же. С. 36).
Дальше — больше. Развязный автор искреннее уважение людей к В.И. Ленину увязывает с традиционным почитанием юродивых на Руси, с нахальной бестактностью отзывается о внешности Н.К. Крупской. Заслуживает вызова на дуэль, если бы таковые практиковались. Когда на журнальной странице появилась дурацкая мимика, плешивость, ужимки подвыпившего телеграфиста, окончательно стало ясно, что озлобленность лишила Вайскопфа даже жалкого намека на такт, не говоря о способности аргументировать и логично рассуждать. Только с одним его высказыванием можно согласиться безоговорочно: "...я теряю чувство меры..." (Там же. С 36).
Наблюдается и проявление фамильярно-снисходительного взгляда на В.И. Ленина По мнению одного из авторитетных американских советологов Адама Бруно Улама, опасно и неверно снисходительно смотреть сверху вниз на идеи великих людей только потому, что со временем прояснилась их неполнота или частичная ошибочность.
Неуважительное отношение к В.И. Ленину переносится на созданную им большевистскую партию, на великую революцию. Снова используется метод бездоказательной скороговорки при глобальном размахе разухабистого обвинения. Для иллюстрации можно привести фразу из статьи С. Георгиева "Свастика на советских деньгах, или Каким богам поклонялся Ленин": "Некая "партия", насчитывавшая несколько десятков тысяч членов и "сочувствующих", захватывает власть в многомиллионной России и погружает огромную страну в бездну террора, который принято теперь называть "красным". ("Столица". 1991. № 31 — 32. С. 54).
Оппоненты не могут уяснить, почему и в какой мере В.И. Ленин отдавал дань идеологии "военного коммунизма", так как не учитывают того, что соответствующей была реальность. Требовалось осуществить комплекс чрезвычайных мер по предотвращению надвигавшейся на Россию национальной катастрофы, решить основную, как считал В.И. Ленин, задачу — сохранить человеческое общество.
Под воздействием жизни в чем-то корректируя прежние взгляды, глава Советского правительства занимал совершенно оригинальную позицию в споре между западниками и славянофилами об историческом пути нашей страны. Он предложил третий путь, обосновав его в статье "О нашей революции". Предложенное не уводило в сторону от общей мировой линии развития, а открывало возможность иного перехода к созданию основных посылок общечеловеческой цивилизации. Этот путь состоял в планировавшейся В.И. Лениным "всерьез и надолго" комбинации трех факторов прогресса: Советов в качестве самой демократической самоуправляющейся массовой организации трудящихся, государственного капитализма в городской промышленности и торговле в его наиболее передовых организационных формах и строя цивилизованных кооператоров на селе, возрождающего жизнеспособные общинные традиции российского крестьянства. Наша страна после смерти В.И. Ленина сошла с этого пути. В тяжелейших последствиях этого неправомерно обвиняют Владимира Ильича. Есть в чем не согласиться с бездоказательными нападающими, которые без своего вторжения не хотят оставить ни одну сторону ленинской жизни.
Добрались в своем бесцеремонном стиле до психологических и даже чисто физиологических факторов. Могу сослаться на статью Стефана Поссони "Психология разрушения, или Оценка личности В.И. Ленина с позиций фрейдизма". Не видят ничего запретного или сдерживающего в моральном плане при обсуждении гипотезы о бесплодии, при подсчете с ошибкой возраста родителей при зачатии сына. И опять как бы между делом летят комья грязи о сложном национальном происхождении, о якобы имевшихся профессиональных трудностях в адвокатской карьере, о недоступности высокого искусства и т.п. Без пауз и комментариев следуют утверждения обвинительного характера в том, будто В.И. Ленин всю _ жизнь апеллировал к самым низменным чувствам, но особенно к чувству мести, будто он был заинтересован только в насильственной революции, а общество будущего не особенно интересовало его, якобы главное внимание сосредоточивал на насилии и черной магии. Для искажения ленинского образа использован и такой отрывок, ничего общего не имеющий с тем, что было в действительности: "Интеллект Ленина мог бы позволить ему стать одним из величайших мыслителей человечества. Но он не был заинтересован ни в расширении границ человеческого познания, ни в открытии истины. Ленин рассматривал свой интеллект в качестве оружия, искусно используя его в политической борьбе. Исключительные полемические способности придавали этому оружию особую разрушительную силу". ("Народный депутат". 1991. № 16. С. 108). Так лихим росчерком перечеркнут ленинский вклад в развитие науки. Много усилий было потрачено именно на установление истины. Этому способствовала страстная полемика, сориентированная в первую очередь на созидание.
Очень щедр на обвинения и автор статьи "Диктатор" А. Матышев, поставивший целью (во всяком случае заявивший о таком намерении) расширить плацдарм свободной мысли, сделать еще один шаг в установлении причин бедствий, охвативших страну. Но благое намерение таковым и осталось.
Неудовольствие автора статьи вызвало то, что В.И. Ленин самостоятельно раскрыл смысл термина "диктатура пролетариата", обогащая тем самым марксизм. Тенденциозно настроенный человек не желает вспоминать, что при В.И. Ленине осуществлялось коллективное руководство. Ведь это не увязывается с обвинением в властолюбии. Поэтому появилось утверждение, будто пока Владимир Ильич был здоров, "он лично почти моментально направлял деятельность своих товарищей, сосредоточив в своих руках колоссальную власть главы правительства, не связанного законами, и главы правящей партии. Что это не противоречило его теоретическим взглядам, свидетельствует «Речь памяти Я.М. Свердлова на экстренном заседании ВЦИК18 марта 1919 г". ("Нева". 1991. № 3. С. 138). Эту речь окрестил неприкрытой проповедью авторитаризма. Трудно уяснить, что, цитируя значительную часть речи, не принял в ленинском понимании авторитета. В числе того, что поставлено в вину В.И. Ленину, — порвал с общечеловеческой моралью. Опять голословность. Активное несогласие вызывает вывод, будто намечающийся поворот общественного сознания к общечеловеческим ценностям есть открытый разрыв с ленинизмом. Нет, без обращения к подлинному Ленину, неискаженному гению с высокой моралью общечеловеческие ценности утвердить слишком сложно.
Замечу, что стремление принизить В.И. Ленина проявляется не впервые. Об этом напомнил рассказ Г.Е. Зиновьева 24 ноября 1924 года на торжественном собрании московского актива комсомола: "Было время, когда наши противники, с которыми мы спорили еще в подпольные дни, утверждали: "Что же ваш Ленин! Ни одно из его произведений не годится, чтобы быть переведенным на иностранные языки". Так говорил и т. Троцкий. Все, — говорили тогда антиленинцы, — написано у Ленина специально для полемики, все написано дубоватым языком и т.п. Это никогда не станет достоянием кого бы то ни было, кроме узкой секты большевиков". (Цитируется по: Крученых А. Приемы ленинской речи. М., 1928. С. 4). История рассудила, кто оказался прав. Сегодня В.И. Ленин — один из наиболее читаемых авторов на планете. Сколько-нибудь существенно изменить положение не смогут никакие потуги фальсификаторов. К старым бестактностям прибавляются новые. Свою лепту вносит уже упоминавшийся бывший видный политпросвещенец А. Латышев. Многое из написанного другими в недобром духе он повторил в статье "Беда завтрашнего дня. О "секретном" и открытом фондах Ленина". Посчитал, что нельзя ограничиваться постулатом, что Ленин был просто очень жестоким человеком и политиком. Ссылаясь на неназванные документы из секретного фонда, ни словом не обмолвившись об их содержании, Латышев натолкнул себя на мысль, будто ленинская жестокость порой переходила определенную границу и принимала патологический характер. Доказательством считает "бешенство" по отношению к Авенариусу, к российской буржуазии, меры по борьбе с тунеядством послеоктябрьской революции. Чувствуется явная натяжка. Не обошлось у Латышева без сомнительного подтверждения сомнительных утверждений типа: "На мой взгляд, следует признать, что, будучи талантливейшим политиком, исключительно одаренным человеком, Ленин время от времени приходил в состояние невменяемости. Например, о многочасовом хохоте Ленина после разгона Учредительного собрания свидетельствовала Крупская ..." (Российская газета" 1992.19 мая). Прочитав это, я очень внимательно просмотрел воспоминания Надежды Константиновны об этом периоде, но никаких упоминаний о нездоровом и продолжительном смехе не нашел. Если каким-то чудом это удалось бойкому обвинителю, почему он не указал источник? Ведь это такое элементарное требование.
В одном из писем в сентябре 1908 года AM. Горький написал: "Наш враг - пошлость, в которой вязнут наши ноги по колена и которую так усердно и умно разводят в жизни те, кому пошлость необходима, как грязный ров, преграждающий доступ в крепость их". (Горький и русская журналистика начала XX века. Неизданная переписка. М., 1988. С. 1001). Об этом письме вспоминаю при чтении иных "откровений" нынешних антиленинцев. Они не остаются в стороне от разведения пошлости. К сожалению, недобрый пример есть брать с кого. В частности, Н. Валентинов в книге "Малознакомый Ленин" горьковский очерк о В.И. Ленине назвал некрологом, фальшивым до непереносимости. Как заведено у подобных авторов, разъяснений и обоснований не последовало.
Неверно оценен большой период ленинской деятельности. В той же книге Валентинов написал: "За исключением первой половины 1908 года, когда Ленин в рекордное по скорости время сфабриковал философскую книгу, в течение последующих семи лет он не написал ни одного большого (хотя бы по объему) произведения. Его энергия целиком уходит на склоку, на распрю со сбежавшими за границу другими руководителями разбитой революции". ("Волга". 1992. № 2. С. 93). Созданное В.И. Лениным — у всех перед глазами. На совести автора книги пусть останется тон о создании "Материализма и эмпириокритицизма". Считаю уместным привести слова Н.И. Бухарина: "...быть может, причиной ильичевой скромности была его огромная культурность. Ведь это только шавки всесветного мещанства до сих пор не могут понять, почему Ильич мог сделать так много. А он мог сделать так много потому, что выжал все ценное, что давал капиталистический мир, и, мобилизовав эти знания, оплодотворив их учением Маркса, развив это учение дальше, все это поставил на службу пролетарской революции. Он знал колоссально много. Но именно поэтому он понимал, как это еще мало, если мерить другими масштабами: а ведь Ильич считал миллионами и десятилетиями". (Воспоминания писателей о В.И. Ленине. М, 1990. С. 516).
То, что Валентинов отнес к одному периоду ленинской деятельности, В. Бондарев в статье "Комиссары перестройки" в определенной степени очень вольно распространил на всю творческую жизнь, всуе упомянув К. Маркса: за высказыванием,- что А.Н. Яковлев был более ленинцем, чем марксистом, последовало: «Еще совсем недавно он говорил, что относится к Ленину "сверххорошо". А между Марксом-теоретиком и Лениным-теоретиком — дистанция огромного масштаба. Ведь у Ленина практически нет ни одной работы, которую, строго говоря, можно всерьез назвать теоретической". ("Родина". 1992. № 1. С. 12). Вот так буквально одной фразой В.И. Ленину отказано в праве быть теоретиком. Где сыскать подобную лихость? В прошлые времена даже оголтелые антикоммунисты не позволяли себе такой прыти, окончательно не перечеркивали Ленина-теоретика. Тут мы столкнулись с очередным фактом, когда публицист совсем не хочет подумать над своими словами. Он не одинок.
Исказители ленинского образа силятся представить Владимира Ильича двоедушным человеком.
Верят ли фальсификаторы в то, что утверждают сами? Неужели они не знали и не знают, как много сделал В.И. Ленин для претворения задуманного в жизнь? Тем не менее продолжают твердить, будто не было гармонии слова и дела. В свое время толчок этому дал Валентинов. Он в книге "Встречи с Лениным" вспомнил, как со временем понял, "сколь неверно и сколь поверхностно было мое женевское представление о нем. Той, в моем понимании, "гармонии слова и дела", приписываемой Ленину, у него как раз и не было". ("Волга". 1990. № 10. С, 101). Попытался обосновать свой тезис. Исходил из предположения, что, призывая других идти на смертный бой, сам Ленин на этот бой, на баррикаду, с ружьем в руках, никогда бы не пошел. А вот не подумал о том, где больше пользы для дела миллионов угнетенных принес бы последовательный революционер.
А надо ли было что-то организовывать, осуществлять? Такой несуразный вопрос возник после прочтения статьи В.Г. Морозова "Личность" в коммерческой газете "Начало". Он в двух небольших абзацах сразу лишил В.И. Ленина способности предвидеть и гениальности. Для этого сверхрадикальному автору пришлось обратиться к сверхъестественной силе. Благодаря этому выяснилось, что Владимир Ильич "не знал, что Господь Бог уже написал сценарий эволюции человеческой цивилизации с действующими лицами и статистами. Но текст драмы до каждого конкретного исполнителя Всевышний доводить и не собирался". ("Начало". 1992. № 20). Выходит, сиди и жди того, что уже высочайшей рукой начертано в сценарии. При таком положении нужна ли гениальность революционеров? Без нее можно обойтись. И очень быстро Морозов отказывает в ней автору капитального труда "Империализм, как высшая стадия капитализма". Не утруждая себя анализом, подбором документов и аргументов. Поверьте, мол, читатели, на слово, что все пять признаков империализма уже были формализованы Гобсоном, Тардье, Каутским. Спрашивается, дескать, в чем проявилась гениальность Ленина, добросовестно переписавшего теоретические положения и для большей убедительности дополнившего тезисы высказываниями и фактическим материалом Роберта Лифмана, Якоба Риссера, Рудольфа Гильфердинга, Эдуарда Грея, Отто Эйдельса, Джона Пеиша и Герхарда Шульце-Геверница? С умыслом вопрос сформулирован так, что для ответа на него читателю потребуется самостоятельно основательно изучить ленинскую работу, сопоставить ее положения и выводы с главными мыслями работ перечисленных экономистов. Дело чрезмерно трудоемкое и не каждому по плечу. А тем временем Морозов продолжает принижать историческую личность высказываниями, будто в "Империализме, как высшей стадии капитализма" свежих идей нет, и она не повлияла на социалистическую революцию. Очень уж хочется развязному автору, чтобы в свое время Владимир Ильич занялся только адвокатской практикой и жил, как все люди.
Есть множество обстоятельных работ о "Материализме и эмпириокритицизме", "Философских тетрадях". Но доморощенные критики отказывают автору этих трудов в праве быть философом. Пойдя дальше, Валентинов высказался сверхкатегорично: "...философской, гносеологической базы у марксизма совсем нет". ("Волга". 1990. № 11. С. 125).
Совсем иного мнения придерживаются исследователи, избегающие односторонности в оценке и не делающие поспешных выводов. В числе тех, кто особенно высоко ценил В.И. Ленина, был А. Эйнштейн. Как отметил B.C. Готт, начиная с 1918 года, Эйнштейн всегда видел в Ленине выдающегося мыслителя. Создателя теории относительности потрясла сила ленинского диалектического мышления, умение увидеть главное и решающее в научной теории. В 1908 году, когда большинство физиков еще не поняло существа теории относительности, В.И. Ленин сумел по достоинству оценить ее замысел и значение. Можно согласиться с выводом: "Необходим вообще объективный и серьезный историко-критический анализ философских и социологических трудов Ленина, ведь продолжавшиеся так много лет безудержные, бездумные и некомпетентные словословия в его адрес, как мыслителя, существенно девальвировали истинное значение ленинских работ. Хорошо известно, что Ленин, когда мог, стремился систематически работать над своим философским образованием". ("Философские науки". 1991. № 11. С. 102).
Фальсификаторам напомню слова русского философа Н.А. Бердяева: "Роль Ленина есть замечательная демонстрация роли личности в исторических событиях". (Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 95).
Стремление любыми путями принизить великого человека отмечается у мелких, злобных людишек. "Разве доступен гений Ленина этим вандалам, одичавшим и отупевшим от злобы? — возмутился слесарь А. Крыленко из Тольятти, — Разве могут они всерьез поспорить и что-то противопоставить его могучим идеям? Нет у них ни мыслей, ни гордости за нашу историю, ни гражданской совести. Одно лишь это воровское глумление". ("Правда". 1991.17 октября).
Сильный ленинский ум отметили многие мемуаристы.
Продолжают В.И. Ленину предъявлять другие претензии, сопровождая это нахально непродуманными и бездоказательными выводами. Например, Л. Широкоград обвинил В.И. Ленина в формировании основ командно-административной системы. Он утверждает: "Если бы работы Ленина, написанные в последние годы жизни, и сейчас были взяты на вооружение, как уже неоднократно было в прошлом, если бы они продолжали использоваться для выработки основ современной экономической политики, то это могло бы только нанести вред решению актуальных задач перехода к рыночной экономике". ("Вопросы экономики". 1991. № 12. С. 113). Чрезвычайно поспешный вывод! Остается предположить, что Л. Широкоград не читал ленинские работы по проблемам экономики, особенно помещенные в сорок пятом томе. Или же, если читал, поспешно переориентировался в сторону новых веяний. Или же не может и сегодня актуальные ленинские положения увязать с задачами и проблемами нынешнего дня.
Как и для чего читать В.И. Ленина? Такой вопрос 22 апреля 1991 года поставили "Известия", ровно за год до публикации статьи Д. Волкогонова, вызывающей активное несогласие. Тогда газета правильно отметила, что нашей общественно-политической мысли не может быть безразличным такое яркое явление русской и мировой истории, такой крутой поворот на такое долгое время и с такими последствиями. Здесь же высказана мысль, будто его авторитет побеждал даже тогда, когда глава государства оставался в меньшинстве, а то и совсем один. Есть здесь из-за чего поспорить. Обладая громадным авторитетом, Владимир Ильич им никогда не давил, а стремился своих соратников убедить, доказать им, что так поступить будет правильнее, больше принесет пользы общему делу.
Подчас с нескрываемым злорадством оппоненты ставят в вину В.И. Ленину то, что сбылись не все его предсказания, не все выводы оказались бесспорно верными. С вершины сегодняшнего исторического опыта стало очевидным, что ряд марксистско-ленинских идей и прогнозов не подтвердила общественная практика. Так, в нынешних условиях едва ли можно признать верным ленинское положение об империализме как кануне социалистической революции или его представление о социалистическом обществе, в котором действуют только интегральные процессы, однонаправленно ведущие к социальной однородности. В наши дни при современном состоянии научно-технического прогресса устаревшими выглядят ленинские представления об индустриальном обществе. За прошедшие десятилетия изменилось очень многое. Например, развитие групповых, профессиональных, региональных, функциональных интересов в современном мире делают невозможным применение классового подхода ко многим явлениям международных отношений, национальных проблем, культуры и нравственности. Более основательного анализа требуют взаимоотношения В.И. Ленина с социал-демократами. Нуждаются в уточнении, современном осмыслении и некоторые другие ленинские положения. Ведь все находится в диалектическом развитии. Но это совсем не означает, что нужно перечеркнуть ленинизм, обливать помоями великого революционера.
Неосуществленные ленинские планы и замыслы — тема не новая. После завершения великого и трагического социалистического эксперимента она обрела второе дыхание. Через семь десятилетий после написания у нас издана книга А. Терне "В царстве Ленина (Очерки современной жизни в РСФСР)". Автор не скрыл тенденциозности, односторонности подхода. Желающих обязательно видеть какие-нибудь хорошие стороны советской действительности 1921 года отсылал к тому материалу, который большевики сообщали сами о себе. В живых очерках книги Терне преобладали негативные моменты, хотя автор специально оговорился, что написанное основано на достоверных данных, что в совокупности дается достаточный материал для составления верного представления о России начала нэпа и для суждения о различных сторонах производимого над ней социального опыта.
Категоричен и голословен вывод Н. Валентинова в "Малознакомом Ленине": "В конце концов, все его усилия привели к отрицанию всего того, чего он хотел и о чем возвещал с убежденностью пророка". ("Волга" 1992. № 1. С. 86). Ту же мысль повторил Д. Волкогонов.
Совсем другое дело, когда в спокойном тоне, с желанием разобраться указывают на то, что считают ошибкой у руководителя Страны Советов. Так, например, поступил автор статьи "Ленинизм и цивилизация" Клаус Зендер: "Ленин не рассмотрел тех возможностей, при которых крестьянство на основе передовых для своего времени производительных сил, противодействуя царизму и военной бюрократии страны, поднимется на новую, более высокую ступень демократического движения, благодаря все еще живому духу солидарности крестьянства, укоренившемуся в общине тысячу лет, и в союзе с рабочим движением встанет на путь социализма. Возможность использовать социалистические потенции крестьянства Ленин не увидел, и только потом, в практической деятельности, приблизился к их признанию, и все же не изменил усвоенных до этого теоретических взглядов". ("Диалоге 1992. № 4 — 5. С. 48). Здесь есть по поводу чего обменяться мнениями.
Выяснение истины тогда бывает корректным, содержательным и более результативным, когда участники полемики опираются на факты. Такое положение не по душе фальсификаторам. Содержательному обмену мнениями они предпочитают тенденциозные придирки, голословные выводы, брань. Все это на себе испытал В.И. Ленин, однажды написавший: "А я к этому привык: меня уже четвертый раз ругают" (Т. 19. С18). Большевики в своей практической деятельности показывали, как следует поступать при работе с трудящимися массами, как без особой нужды не обращать внимание на брань немарксистских газет: "Сколько ни ругай нас "Невский Голос", мы будем спокойно указывать рабочим неопровержимые факты" (Т. 22. С. 60). С помощью тщательно выверенных, существенных фактов опровергалась гнусная клевета буржуазной прессы. Накопленный тогда большевиками опыт практически значим сейчас, когда часто извращаются даже достоверные исторические свидетельства, сведения. Порой любители "острого" готовы пренебречь обязательными для всех нравственными нормами, глубоко огорчают людей. Несколько родственников Ульяновых вынуждены были в "Советской России" 14 октября 1990 года опубликовать письмо "Оскорбление подозрительностью", основанное на фактах. Поводом для обращения в редакцию явилось то, что они с чувством большого недоумения и горечи прочитали статью "Дети Ильича", опубликованную в "Собеседнике" № 30. Автор публикации М. Мулина рассказывала о якобы неблаговидном поведении дальних и близких родственников великого человека. Затем родственники Ульяновых показали, что в действительности все выглядит не так. Привели несколько убедительных примеров общественной, трудовой и научной деятельности близких Владимиру Ильичу людей. Подчеркнули, что с документами в руках могут рассказать о многих, в том числе родившихся в годы революции, заслуживших своим трудом высокие награды, ученые звания. Отметено утверждение Мулиной о привилегиях, которые якобы дальним родственникам В.И. Ленина предоставлялись за счет государственного бюджета. Это не соответствует действительности, что подтверждают документы. Государственные награды, персональные пенсии, звания, а также квартиры получены благодаря многолетнему, честному труду. Понятно возмущение статьей "Дети Ильича", в которой автор с натяжками и недомолвками попыталась не только очернить родственников великого человека, но также дискредитировать имя В.И. Ленина.
Немало примеров можно привести, когда оппоненты "изобретают" факты. К примеру, С. Куняев в журнале "Наш современник" № 6 за 1989 год обнародовал такой "факт", якобы В.И. Ленин изучал пресловутые "Протоколы сионских мудрецов", эту фальшивку царской охранки, осваивая-де по ним методы диктаторов и их обращения с массами.
Исследователи могут впасть в ошибку, если упустят из виду, что В.И. Ленин испытывал на себе влияние аргументов и позиций своих единомышленников и противников, что он мог ошибиться.
Никакого примирения не может быть с распространителями лжи. В.И. Ленин принципиально осуждал уголовные приемы обмана. Кто не хочет вольно или невольно впасть в него, пусть в первую очередь читают подлинники произведений В.И. Ленина, опираются на проверенные аргументы. С призывом "Читайте подлинники!" обратился К. Чубков: "...нужно побольше читать самого Ленина, а также подлинные документы той эпохи, в которую ему выпала судьба жить. Тогда все в исторических оценках станет непременно на свои места". ("Гласность". 1992. № 16. С. 6.).
Замечено, что во многих сегодняшних антиленинских публикациях содержится либо прямая ложь, либо незаметная подтасовочка, которая настойчиво подталкивает читателя именно туда, куда нападающим желательно. Для иллюстрации можно взять публикацию А. Латышева и О. Мариничевой "Морали в политике нет" в "Комсомольской правде" за 12 февраля 1992 года Авторы старались документально доказать, будто В.И. Ленин не признавал морали в политике, приказывал сжечь мирный Баку и делал другие заявления, ознакомление с которыми вызывает у каждого жителя СНГ чувство протеста. С этой целью процитирована ленинская телеграмма: "...передать Терру, чтобы он все подготовил для сожжения Баку, в случае нашествия..." На страницах молодежной газеты рисуется ужасная картина, как горел бы большой город, как его жители остались бы без крова. Авторы публикации не захотели понять, что речь в телеграмме шла о бакинских нефтяных промыслах, о нефтевышках. Таков конкретный пример подтасовочки, создатели которой проигнорировали такую мысль Д.И. Писарева: "Мы не требуем оптических обманов, мы не боимся тяжелого впечатления, не отвертываемся от нравственного зла, но настоятельно требуем, чтобы это зло было нам объяснено, чтоб наше обличение не было клеветой на действительность". (Писарев Д.И. Полное собрание сочинений в шести томах. Т. 1. С. 233).
Фальсификаторы понимают, что лучше всего ложные сведения и сообщения в людскую память западают через сенсацию. И таковые выдумываются, подчас круто замешиваясь на незнании элементарного из жизни и деятельности В.И. Ленина. Но все пойдет, лишь бы было необычно, лишь бы показывало борца за справедливость и счастье людей в невыгодном свете. Для пущей убедительности ссылаются на ученые имена. Газета "Хозяин", к примеру, упомянула известного в свое время историка Григория Бостунича (Шварца). Назван и некий Сергей Жариков, который, пытаясь внести свой посильный вклад в общенародное демократическое дело на поприще нового летописания, через "Хозяина" предложил малоизвестную информацию. Печатая последние слова, газета явно поскромничала. Информация Жарикова фантастически небывалая. Даже удалось обратить время вспять. Привнесено немало и от сценического искусства. Так уж постарался печатный орган деловых людей разнообразить подачу нового летописания. Приготовьтесь, читатели, воспринять такую информацию, о существовании которой вы даже не подозревали. Смысл первого ошарашивающего известия сводится к тому, что Володя Ульянов вообще не родился. Не верьте никаким официальным документам, не вспоминайте портрет четырехлетнего кудрявого мальчика. Ничего этого не было. Поверьте "Хозяину", доверившемуся Жарикову. Имя Владимир дали сыну умершего в Симбирске каторжанина Хаима Гольдмана. Приемный сын Ульяновых, как в захватывающем детективном романе, в 1900 году стал тайным агентом охранного отделения, а в 1912 году умер в Берлине. Его заменили Циберлейном, поступившим на службу в прусский генеральный штаб. 30 августа 1918 года (обратите, пожалуйста, внимание на дату) Каплан стреляла в Циберлейна. Он умер от ран. Очередного кандидата на почетное место подыскивали в шалаше летом 1917 года. Вот когда повернулось время вспять! Удивляет не это, а то, что есть читатели, которые верят такой "сенсации", напоминающей бред.
Есть ложь с теоретической подкладкой. Вступая в противоречие с совестью (наличие ее у иных проблематично) и с фактами истории, иные авторы пишут, будто В.И. Ленин был настолько ограниченным теоретиком, так сильно "жаждал власти", что совершенно не посчитала с отсталостью России и в Октябре 1917 года вверг ее в ужасы преждевременной социалистической революции со всеми ее катастрофическими последствиями для нашей сегодняшней жизни. Не позитивное решение насущных проблем, а нагромождение полуправды и лжи о взглядах К. Маркса и В.И. Ленина, об Октябре и о нашей недавней истории явилось главным пьедесталом самоутверждения отдельных авторов. Они не задумываются о том, что придет срок и за обман народа придется платить.
Пусть наши читатели не принимают это на свой личный счет. Приходится горько сожалеть, что сенсационная, шумливая критика и "разоблачение" Ленина, для чего не требуется большого ума, привлекают немало читателей. Они упиваются тем, что преподносится в виде сенсации, и не подозревают, что из-за собственного невежества их обманывает другое, более изощренное невежество. Как отметил доктор философских наук А. Бутенко в статье "Был ли неизбежен Октябрь?", "есть невежество и корыстная ложь. Я не уважаю людей, облеченных степенями и званиями, но пишущими сериалы своих статей о нашей стране вопреки фактам истории, тех, кто в угоду своим амбициям или ради дешевого митингового авторитета готов надругаться над истиной, кто учит тому, в чем сам ничего не смыслит, для кого следование конъюнктуре — путь "в люди", а приспособление и ложь — пропуск в номенклатурную науку. Еще не перейдя к рынку, такие стали торговать совестью". ("Правда". 1990., 25 октября). Опять же приходится констатировать, что это явление совсем не первой свежести.
В разные периоды ленинской деятельности встречались такие оппоненты, которые в целях политической и нравственной дискредитации Ленина не брезговали фальсификацией документов, приписывая Владимиру Ильичу письма, статьи, которые никогда не существовали в природе.
Одной из таких фальсификаций является напечатанное в некоторых европейских газетах в конце августа 1921 года так называемое "Письмо Ленина". Этот материал занимал пять страниц и походил на "отречение" В.И. Ленина от тех главных идей, которые он усиленно развивал и пропагандировал после Октябрьской революции, в том числе в докладах, выступлениях, статьях первой половины 1921 года после поворота к новой экономической политике.
Далее в материале говорилось об ошибочности марксовой теории классовой борьбы, о неверии в возможности рабочего класса и партии успешно завершить процесс, начатый Октябрьской революцией.
Прочитав все это, В.И. Ленин на последней странице написал Г.В. Чичерину следующую записку: "Т. Чичерин! Это — подлог. Кто присылает? Что предпринять? Верните с отзывом. 27:VII. Ленин".
Вскоре Чичерин возвратил Ленину фальсифицированное письмо с такой запиской: "29 июля 1921 г.
Многоуважаемый Владимир Ильич!
Возвращаю вам "подлог". Этот материал получается через Стокгольм. Не ручаюсь. Что осведомитель сам не выдумал. Это подложный документ, никогда и ни где не был опубликован, так что нечего его опровергать. Мы несчетное число раз заявляли, что теперь находится в обращении масса приписываемых нашим деятелям подложных документов. Если этот подлог где-нибудь попадет в печать, тогда займемся опровержением, но не за вашей подписью, а просто от РОСТА".
Подлог все-таки появился в печати: 25 августа 1921 года в одной из бельгийских газет на французском языке и 30 августа в "Рижском курьере" — по-русски. Было ли официальное опровержение, не выяснено.
Требуется учитывать и такое обстоятельство. Стремясь отыскать виновных в сегодняшней сложной ситуации, все чаще волна псевдодоказательной критики докатывается до В.И. Ленина. Но виноват ли Владимир Ильич в том, что сделали с его мыслями, делами и словами те, кто продолжил начатое им? Не Ленин виноват в том, что сделали потомки. Но чаще и чаще фигуру всемирно-исторического масштаба, человека, идеи которого повлияли на разворот всех ключевых событий XX века, уже не враги, а бывшие правоверные ленинцы пытаются опорочить, представить его политическим лидером, чья деятельность будто бы целиком соткана из провалов и просчетов. Понимая, что ленинская личность обладает колоссальным авторитетом, новоявленные дельцы и их духовные помощники задались целью опорочить имя и дело В.И. Ленина, подорвать доверие к нему, сделать его ответственным за том, в чем повинны сами. Это, разумеется, вызывает обоснованный протест.
Многим трудно сегодня осознать, что преграда между нами и изначальными ленинскими мыслями во многом в нас самих. Только полномасштабное использование диалектики как метода анализа ленинского наследия может обеспечить становление ленинизма как источника идеологии обновления. Упрощенное же восприятие и толкование логики ленинской мысли может подтолкнуть к повторению старых ошибок.
Нынешние "исследователи" не останавливаются перед извращением того, что связано с взаимоотношениями Владимира Ильича и близких ему людей. Вот что, например, в интервью сказал, а потом снова повторил о В.И. Ленине Волкогонов: "Любил он в своей жизни, пожалуй, двух человек: свою мать и Инессу Арманд. Крупская же была для него просто удобна". «Аргументы и факты". 1991. № 41). Вот какое мнение на этот счет высказал писатель В.П. Лепилов: "Делая такое ответственное заявление, Волкогонов не приводит для подтверждения своей мысли никаких документов и свидетельств, что очень странно для человека, который считает себя ученым. Да и нет таких документов! Просто Волкогонов повторил устную сплетню, которую уже давно распускали определенные круги, когда было выгодно примазаться к имени Ленина.
Какие же документы послужили основой для данной сплетни? Это, прежде всего, письмо Арманд Ленину, написанное в декабре 1913 года и посланное из Парижа в Краков, где В.И. Ленин жил с Н.К. Крупской. С сентября по декабрь 1913 года в Кракове жила и сама И. Арманд, мать пятерых детей, разведенная с мужем в 1908 году. Из письма можно понять, что Арманд влюблена в Ленина и сетует на то, что он отправил ее из Кракова в Париж с партийным поручением, предполагает, что Ленин сделал это "не ради себя".
Существует также письмо Арманд одной из своих дочерей, написанное в начале 1919 года из Петрограда, по пути за границу. В нем она посылает запечатанное письмо на имя Ленина и просит свою дочь передать письмо лично Владимиру Ильичу только в том случае, если за границей с ней что-нибудь случится. "Когда мы вернемся, я его разорву", — добавляет автор письма. Арманд вернулась в Россию благополучно и, очевидно, письмо уничтожила.
Никаких документов и свидетельств, содержащих хотя бы намек на любовь Ленина к Арманд или об их интимных отношениях, не существует. Можно только предположить, что, почувствовав особое отношение к себе со стороны Арманд, он постарался отдалить ее от себя во избежание осложнений.
И совершенно правильно сделал журнал "Свободная мысль", опубликовав в третьем номере за 1992 год (чтобы покончить с различными кривотолками) все документы, имеющие отношение к данной сплетне.
Отношения Крупской и Арманд всегда оставались дружескими (со стороны Арманд было даже обожание личности Крупской). После смерти Арманд в 1920 году Крупская заботилась о ее младших, но уже взрослых детях, как любящая мать. Трудно предположить, что такие отношения сохранились бы, если бы Арманд была любовницей Ленина.
Клевета же Волкогонова по отношению к Н.К. Крупской пусть останется на его совести. Есть воспоминания многих людей разных классов и социальных слоев и относящихся к различным политическим группам, в которых зафиксировано трогательное и нежное отношение Ленина к своей жене. Именно Крупская, как никто, знала своего мужа. И когда Ленин потерял дар речи, только она одна по выражению его глаз и лица понимала, чего он хочет и о чем хочет спросить.
Плохи, видимо, дела противников социализма, если они в своем безудержном стремлении во что бы то ни стало опорочить В.И. Ленина начинают прибегать к домыслам и сплетням".
Без своего внимания фальсификаторы не оставили и все связанное с покушением на жизнь В.И. Ленина. О глупой версии газеты "Хозяин" я уже упомянул. Есть и другие. Об их качестве лучше судить самим читателям.
В 1990 году в Лондоне вышла книга Григория Нилова (Александра Кравцова), главы из которой в 1991 году начал печатать журнал "Столица". Это же издание оповестило о выводе автора: убийство М.С. Урицкого и покушение на жизнь В.И. Ленина 30 августа 1918 года, положившие начало красному террору, на самом деле, мол, были организованы самой ВЧК. Обстоятельства покушения на В. Володарского и ленинское письмо Г. Зиновьеву по только ему ведомой логике Нилов истолковал так, что заключил: "... убийство было организовано ВЧК по заданию Ленина". ("Столица". 1991. №34. С. 35). Никакого обоснования, как это принято у нападающих, нет. По извращенной логике Нилова, необходимый Советской власти красный террор не удался (а зачем он ей был нужен?). Не удалось, дескать, начать его в ответ на первое покушение в июне, зато удалось после выстрелов 30 августа. Такое течение мысли подсказано довольно назойливым мотивом: сам Ленин, большевики только мечтали об ужесточении террора, считали его самоцелью. Что на самом деле было не так, признавать им совсем не выгодно. Тогда из колоды обвинений вывалится крупный козырь, хотя и изрядно крепленный. Далее развитие "оригинальной" мысли пошло в следующем направлении: Урицкого убрали потому, что был мягкотелым, а Володарский был принесен в жертву ради сплочения партии. Ленин же пулями террористки был приведен к послушанию (Кем и кому?). А верх "изобретательности" антиленинцев проявился в предположении: "Возможно также, что Ленин дал согласие лишь имитировать покушение на особу..." (Там же. С. 37).
Фальсификаторы подбрасывают другие версии, связанные с разными моментами покушения. Так, "Собеседник" дал диалог своего корреспондента с профессором Алексеем Литвиным под заголовком "Дело 2162 и другие дела". Есть подзаголовок "Что скрывается за официальной версией о причастности Фаины Каплан к покушению на вождя мирового пролетариата".
Литвин рассказывал молодым читателям, что Каплан была расстреляна третьего сентября по устному распоряжению председателя ВЦИК Я. Свердлова и секретаря ВЦИК В. Аванесова в тупике кремлевского двора, где находился автомобильный отряд. При расстреле присутствовал Д. Бедный. Он и Мальков налили в железную бочку бензин. Потом туда опустили труп и подожгли. Сам же Мальков писал, что расстреливал Каплан он один, и никто при расстреле не присутствовал.
Затем Литвин взялся ревизовать материалы следствия. Не нашел категорического утверждения о том, кто стрелял во Владимира Ильича.
Ставит под сомнение показания помощника комиссара пехотной дивизии С. Батулина. Усомнился в принадлежности Каплан к партии правых эсеров. Основание: это отрицали на суде в 1922 году члены ЦК правоэсеровской партии Д. Донской, А. Гоц и другие.
Ни корреспондент "Собеседника", ни А. Литвин даже не упомянули книгу "Выстрел в сердце революции", изданную в 1986 году. В предисловии к ней отмечено:"... красный террор по своим масштабам не идет ни в какое сравнение с белым террором революции. Белогвардейцы только за последние 7 месяцев 1918 г. и только на территории 13 губерний расстреляли 22780 человек. В то же время с июня 1918 до февраля 1919 года в 23 губерниях по приговорам ЧК было расстреляно в 4 раза меньше контрреволюционеров и уголовников". (Выстрел в сердце революции. М., 1986. С 9).
В книге можно найти ответы на многие вопросы, в том числе о принадлежности Каплан к партии эсеров. Член коллегии и заместитель председателя ВЧК, председатель Ревтрибунала Я.Х. Петерс дал такое пояснение: "Долгое время история покушения на В.И. Ленина была довольно темной: известно было только, что стреляла в него Каплан, сознавшаяся на допросе в принадлежности к партии эсеров черновского толка, но категорически отрицавшая связь с какой-либо организацией означенной партии. Появившееся заявление Центрального Комитета партии с-р. о непричастности к покушению как будто бы подтверждало ее слова, что акт был чисто индивидуальным, по личной инициативе Фанни Каплан, за ее страх и совесть.
И только в феврале 1922 г., вышедшая за границей брошюра Г. Семенова (Васильева), бывшего начальника Центрального летучего боевого отряда партии эсеров и руководителя террористической группы, организовавшей целый ряд покушений на ответственных руководителей Российской Коммунистической партии и Советской власти... окончательно развернула перед нами дотоле закрытую страничку не только истории покушения на Владимира Ильича и других вождей, но и целого ряда экспроприации, грабежей, восстаний и пр..., направленных к свержению Советской власти и диктатуры трудящихся" (Там же. С. 211).
В книге "Выстрел в сердце революции" приведены отрывки из брошюры Г. Семенова (Васильева) "Военная и боевая работа партии социалистов-революционеров за 1917-1918 гг.". Написал, что покушение на Ленина расценивал как крупный политический акт. Узнал от Дашевского, руководившего военной работой в Москве, что здесь есть группа эсеров, ставящая ту же цель. Руководительницей этой группы оказалась Каплан. При первой же встрече на автора брошюры она произвела очень сильное впечатление как террористка.
Решили убить Ленина выстрелом из револьвера. Исполнителями наметили Каплан, Коноплеву, Федорова и Усова. Было создано Московское бюро ЦК эсеров, которым руководил вызванный для этого из Саратова Донской. Он на свидании с Каплан говорил, что ЦК эсеров не откажется от признания акта делом партии. Потом слова не сдержал.
Вот как Семенов (Васильев) описал покушение: "Ленин приехал на завод Михельсона. Окончив говорить, Ленин направился к выходу. Каплан и Новиков пошли следом. Каплан вышла вместе с Лениным и несколькими сопровождающими его рабочими. Новиков нарочно споткнулся и застрял в выходной двери, задерживая несколько выходящую публику. На минуту между выходной дверью и автомобилем, к которому направился Ленин, образовалось пустое пространство. Каплан вынула из сумочки револьвер; выстрелив три раза, тяжело ранила Ленина. Бросилась бежать. Через несколько минут она остановилась и, обернувшись лицом к бегущим за ней, ждала, пока ее арестуют (думаю, что Каплан остановилась, вспомнив свое решение не бежать и овладев собою). Каплан была арестована" (Там же. С. 214-215). Вот ответ утверждающим, что Каплан в двух шагах ничего не видела, да и едва ли могла держать оружие и т. п.
Приведу еще отрывок из обвинительного заключения: "Параллельно с работой в Петрограде велась работа в Москве оставленным там специально для этой цели Гвоздом и посланным ему помощь Усовым и Зеленковым. Эта посылка была сделана с ведома Гоца и Донского, причем Гоц был связан с членами ЦК в Москве... Связь ЦК эсеров с покушением на Ленина установлена точно и бесповоротно... О готовившемся покушении знали члены ЦК Гоц и Донской, санкция была дана ими от имени ЦК. Гоц дал, кроме того, честное слово, что акт будет признан, то же заверение дал Донской Каплан, все боевики были убеждены, что действуют согласно санкции ЦК (Там же. С. 218).
Беспредел бестактности фальсификаторов особенно болезненно воспринимается честными людьми, когда речь ведется о причинах болезни и кончины В.И. Ленина. Так, в седьмом номере "Огонька" за 1992 год Владимир Ильич объявлен неврастеником. Слово было предоставлено Роману Гулю — автору трехтомных мемуаров "Я унес Россию". В одной из глав второго тома дана запись рассказа Нагловского — сына царского генерала. Перед революцией 1905 года, вспоминает Нагловский, казанская организация большевиков послала меня в Женеву к Ленину, уже в то время пользовавшемуся громадным авторитетом в партии. Вот как отозвался о здоровье 35-летнего Владимира Ильича: "...уже тогда Ленин был крайне нервен, непоседлив, взвинчен. Это был, конечно, явный неврастеник, а вовсе не мудрец "божественного спокойствия". ("Огонек". 1992. № 7. С. 10).
За этим последовал букет бездоказательных, безосновательных и бестактных высказываний. Ненавидевший Ленина рассказчик назвал вождя бойцом, исполненным абсолютного циничного презрения ко всему, кроме себя. Обвинил в навязывании своей воли целой партии. Поразительной назвал ленинскую неталантливость в подборе людей. Выступил против зачисления Ленина в государственные люди: "Обычно Ленин все же признается "государственным человеком". Встречаясь с Лениным на государственной работе, делая ли ему доклады, получая ли от него распоряжения, этого впечатления у меня никогда не создавалось. Напротив, все говорило о противоположном" (Там же. С. 11). Желчь разливается по страницам. Запись из воспоминаний профессора В Д. Розанова, хранящаяся в Рижском музее истории медицины имени П. Страдыня, я бы особенно посоветовал запомнить тем, кто без намека на элементарную порядочность и совесть распространяет грязные сплетни про причины смерти В.И. Ленина: Тяжелое, даже для врачей, вскрытие. Колоссальный склероз мозговых сосудов, и только склероз.
Приходилось дивиться не тому, что мысль у него работала в таком измененном склерозом мозгу, а тому, что он так долго мог жить с таким мозгом". (Горизонт". 1990. № 6. С. 30).
Запомнить тем более необходимо, что клеветники не унимаются. И даже страдания больного намерены показать на киноэкране. Об этом в корреспонденции "Маразм сочинителей крепчал" поведал Н. Кривомазов. Оказывается, Б. Равдин и А. Ханютин написали сценарий художественного фильма "Горки ленинские" о последних десяти месяцах жизни Владимира Ильича. Явили пример вопиющей бесцеремонности, беспринципности, если принципы у них имелись. Вознамерившись показать страдания больного, они решили увеличить замочную скважину до размеров киноэкрана. Негодующий автор спросил: "Почему же они готовы нести запредельную дрянь, сюжет для спецдокументального фильма, который можно показывать только узкому кругу лиц? Зачем они несут это в массы?" ("Правда". 1993.1 июля).
В третьем номере журнала "Столица" за 1992 год опубликована статья И. Быстрова "Последний заговор братьев Ульяновых". На нее в "Правде" под заголовком "Последние дни Ильича" ответила Ольга Дмитриевна Ульянова. Она решительно заявила, что никаких заговоров братьев Ульяновых вообще, и в частности перед смертью Ленина, не было. Ложь Быстрова разоблачает его утверждение, будто Владимир Ильич (к тому времени он потерял речь) договорился (!) с братом о яде. Якобы Дмитрий Ильич специально для этого приезжал в Горки.
Автор кичащейся своим демократизмом "Столицы" пишет, что у В.И. Ленина был прогрессивный паралич. Снова налицо повторение фальшивки, разоблаченной еще в двадцатые годы врачами, которые лечили Владимира Ильича. Об этом рассказал академик Е.П. Чазов в книге "Здоровье и власть", изданной в 1992 году. Приводится еще авторитетное мнение. "Не могу понять, — заметил академик Б. Петровский, — как можно печатать эти домыслы, когда сама история болезни В.И. Ленина, подлинные протоколы вскрытия его тела и микроскопических исследований абсолютно точно определяют диагноз заболевания — атеросклероз левой сонной артерии с резко выраженным поражением артерий головного мозга и, как кульминационный момент, — кровоизлияние в зоне жизненно важных центров мозга. Все клинические симптомы этой трагедии, наблюдаемые советскими и зарубежными учеными-медиками у постели больного, это подтверждают. Ни о каком отравлении не может быть и речи". Такой диагноз был поставлен в январе 1924 года академиком АЛ. Абрикосовым и другими. Подписались десять ученых. В 1970 году крупнейшие ученые медицины академики Б.В. Шмидт, Е.П. Чазов, А.П. Струков, С. Саркисов подтвердили диагноз, поставленный в 1924 году.
Свою публикацию в "Правде" О. Д. Ульянова закончила в наступательном тоне, который был характерен для многих полемических выступлений ее великого дяди: "Обвинять Дмитрия Ильича в злом умысле, в том, что он якобы согласился дать яд В.И. Ленину, — это ложь. Такое обвинение чудовищно, оно оскорбляет его честь, его чистое имя.
Я требую восстановления чести моего отца — Д.И. Ульянова. Я настаиваю на том, чтобы автор гнуснейшего пасквиля И. Быстров и главный редактор журнала "Столица" А. Малыгин принесли публичное извинение светлой памяти Дмитрия Ильича Ульянова". ("Правда". 1992.6 августа).
За чистоту доброго имени приходится бороться и за рубежом. Об этом, в частности, свидетельствует глава из книги шведского патологоанатома, члена многих ученых обществ и академий Фольке Хеншена, озаглавленная "К больному Ленину". В ней рассказано о ходе болезни В.И. Ленина. Есть и определенно сформулированные выводы, помогающие полемизировать с фальсификаторами ленинского имени: "Вскрытие показало множественные старые и свежие размягчения участков мозга различной величины главным образом в левом полушарии, но и в правом тоже. Отмечено также свежее кровоизлияние в области четверохолмия.
Артерии мозга показали наличие атеросклероза в очень высокой степени. Мозг был законсервирован в формалине, микроскопическое исследование было доверено профессору Оскару Фогту. Тогда он находился в Берлине. Поскольку мозг Ленина рассматривался как очень дорогое сокровище и его нельзя было вывозить за пределы России, в Москве создали Ленинский институт мозга. В него Фогт направил своего лучшего препаратора-лаборанта. Сам Фогт неоднократно посещал Москву, занимаясь исследованием готовых серий срезов тканей.
Таким образом, отрицательные серологические реакции и исследование мозга совершенно четко показали, что болезнь Ленина не имела сифилитического характера, о чем с большой уверенностью многие утверждали. Домыслы, имеющиеся в статье "Русская революция — детище дома сумасшедших", опубликованной в одной шведской газете, не имеют, следовательно, под собой никаких оснований, так же как и фантазия одного американского писателя, идущая в этом направлении". ("Международная жизнь". 1991. № 9. С 133).
Недостойную возню фальсификаторы затеяли вокруг Мавзолея В.И. Ленина. В стремлении с глаз честных людей убрать тело великого человека не очень-то разборчивы в средствах, ибо совесть молчит. Вот по-своему выразительный пример. Воистину благородная внешность не помешала Ю. Карякину в угоду политической конъюнктуре сфантазировать "последнюю волю Ленина" — будто Владимир Ильич завещал похоронить себя на Волковом кладбище в Петрограде. Когда же его поймали на неправде, он даже не извинился за широко распространившийся обман. Не обходится без зубоскальства самого низкого пошиба, когда не ценят светлые, высокие чувства людей. А. Фролов из Хабаровска попросил опубликовать ленинскую фотографию. В ходовом еженедельнике последовало разъяснение, что согласно медицинскому режиму хранения тела В.И. Ленина всякие фото- и видеосъемки запрещены, а портретных фотографий усопшего нет. Решить вопрос о фотографировании может только президент. Вопрос, казалось бы, исчерпан. Но в редакции не удержались от продолжения: "Конечно, досадно, что мы сейчас не можем удовлетворить интерес наших читателей. Но обнадеживает тот факт, что нас не отослали за разрешением к самому товарищу В. Ульянову". ("Аргументы и факты". 1991. № 37).
Астраханец А. Волынкин задал вопрос: "Говорят, что тело В.И. Ленина давно истлело и вместо него в Мавзолее лежит восковая фигура. Так ли это?". На этот вопрос через газету ответил комендант Мавзолея В. Каменных: "Подобные разговоры рассчитаны на людей, незнакомых с достижениями русской школы анатомов. Мало кто знает, например, о забальзамированном еще в 1881 г. доктором Д.И. Выводцевым теле великого русского хирурга Н.И. Пирогова, прекрасно сохраняющемся до сего времени под Винницей, в селе Вишня, в его бывшей усадьбе, где сейчас музей.
Способы захоронения Пирогова и Ленина принципиально одинаковы. Однако метод, по которому забальзамировано тело В.И. Ленина, изобретенный в 1924 г. профессорами В. Воробьевым и Б. Збарским, был более совершенным и оригинальным. По оценке экспертов, имеется полная уверенность в возможности сохранения тела В.И. Ленина на весьма длительный срок". ("Аргументы и факты". 1991. № 38).
Вызывающе некорректным считаю вопрос о том, во сколько обходится содержание и охрана тела В.И. Ленина. Неужели кому-то придет в голову дикая мысль отказаться от захоронения матери только из-за дороговизны похорон и последующего содержания могилы? Не будем забывать, что В.И. Ленин нашему государству дал многие миллионы. У нас вышли пять собраний сочинений. Во всех концах планеты ленинские книги издаются колоссальными тиражами. Ни В.И. Ленин, ни Н.К. Крупская, ни их родственники, насколько мне известно, гонорар не получали и не получают. Не знаю, искренни ли антиленинцы, когда нахождение тела Владимира Ильича в Мавзолее приравнивают к кощунству. Считают более гуманным, человечным предать тело земле. Особенно здесь усердствует Собчак. Ленин, вопреки его утверждению, покоится согласно русскому православному обряду. Ведь для таких личностей, как он, христианская традиция не предписывает обязательного захоронения в земле. Особенно шумно ратующие за захоронение на Волковом кладбище должны знать: в Успенском соборе Московского Кремля стоят четыре саркофага с телами трех митрополитов и патриарха. Никому же не приходит в голову мысль потребовать их погребения, никто не объявляет это кощунством. Нет таких утверждений и в связи с христианской традицией мощи святых выставлять для всеобщего поклонения. Ни Сергий Радонежский, ни Серафим Саровский, ни Иоасаф Белгородский не преданы земле.
Собчак, если его так тянет к погребальным делам, мог бы похлопотать, чтобы через полвека после гибели были наконец-то преданы земле тысячи до сих пор не захороненных защитников города-героя Ленинграда. Их надо захоронить в соответствии с национальными обычаями и подобающими почестями.