От авторов сайта: по нашему мнению это самая интересные воспоминания, объясняющие происходящее в эмиграции между II и III съездами РСДРП, раздел на большевиков и меньшевиков и непреодолимость этого раздела. Главное, взаимоотношения Ленина и тогдашней верхушки эмиграции. Кстати эти воспоминания впервые были изданы при жизни Ленина в 1921 году.
П. Н. ЛЕПЕШИНСКИЙ
НА ПОВОРОТЕ
(от конца 80-х годов к 1905 г.)
1925
Моему неизменному другу и товарищу,
терпеливой и великодушной спутнице моей тревожной жизни,
Ольге Борисовне Лепешинской этот очерк посвящаю.
П. Лепешинский.
7 июня 1921 года
ПРЕДИСЛОВИЕ КО 2-му ИЗДАНИЮ.
Не без смущения — и скажу даже более того — не без страха я отдавал три года тому назад свои воспоминания на суд читателей. Был даже момент, когда мне почудилось не обещающее добра пророчество вещей феи у колыбели моего литературного детища, и предо мною даже маячила соблазнительная мысль удушить «под вечер осенью ненастной» своего злополучного «уродца». И только истпартовское властное «Пусть живет!» спасло его от участи «ангельчиков».
Оказалось, однако, что моя книга нашла своего «друга-читателя». Появление ряда лестных для меня отзывов о ней (в «Печати и Революции», в «Красной Летописи», в украинском партийном журнале «Знамя Коммунизма» и т. д.), а также факт перепечатки в многочисленных сборниках некоторых глав и страниц из моих воспоминаний (главным образом о Владимире Ильиче) — все это позволило мне думать, что моя мемуарная лепта в сокровищницу историко-революционной литературы приемлется благосклонно нашей товарищеской средой. Но особенно меня радовали частенько доходившие до меня добрые вести о хорошем, теплом приеме, который встречала моя книга в среде читателей из рабочей молодежи. Не могу отказать себе в удовольствии привести здесь полученное мною недавно письмо, которое, на мой взгляд, является наилучшим паспортом для «фартового» «На повороте», — надежнейшим оправдательным документом, подтверждающим право на литературное бытие моей книжки. Вот это письмо:
Тов. Лепешинский!
Школа фабзавуча при заводе им. Карла Маркса в Ленинграде благодарит (подчеркнуто в подлиннике. П. Л.) вас за книгу «На повороте», помогшую нам пройти с большим интересом историю партии. Она ознакомила нас с жизнью старых партийцев, как работали они здесь и за границей, она познакомила и очень подробно о жизни политических в тюрьмах и ссылке, с работой В. И. Ленина за границей, об организации и распространении газеты «Искры». Просим вас раскачать старую гвардию партии написать свои воспоминания о своей жизни во время самодержавия, о работе в подполье и т. д.
Староста школы от имени 100 учеников»
Вот почему, когда нашлось такое партийное издательство, которое любезно предложило мне переиздать «На повороте», у меня, признаться сказать, не хватило достаточно скромности,, чтобы отказаться от этой приятной перспективы.
Тем не менее, не могу умолчать и о том, что еще в рукописи, да и потом, после выхода в свет, мои воспоминания вызвали (в порядке дружественной, интимной критики) ряд указаний со стороны товарищей на усмотренные ими дефекты в книге. Не всегда эти указания производили на меня впечатление заслуженных мною упреков, и на один из таких упреков я даже решил реагировать достаточно обстоятельным об‘яснением (см. в конце книги приложение: «Действительно ли неправдоподобно?»), но некоторые из них я принял к сведению при подготовке 2-го издания и кое-что исправил или снабдил примечаниями.
Что же касается нападок некоторых товарищей на шутливофривольный и «непочтительный» тон в манере моего письма при зарисовке профилей и анфасов крупных исторических персонажей (в том числе и самого Георгия Валентиновича Плеханова), то это об‘ясняется не злой волей автора, не недостатком в нем скромности, не нигилистическим отсутствием должного уважения к общепризнанным авторитетам, а исключительна лишь органическими дефектами его литературной индивидуальности. Тут уже ничего не поделаешь. Должно быть все это оттого, что его «в детстве мамка ушибла». Хочется лишь сказать по этому поводу: полюби нас, читатель, черненькими — с этим самым нашим «подлым штилем», а беленького, с приличной, причесаной, гладко выбритой и вспрыснутой духами литературной физиономией, нас всякий полюбит...
П. Лепешинский.