ЕРЕМЕНКО Владимир Иванович,
советник председателя Законодательного Собрания Санкт-Петербурга
ЛЕНИНСКАЯ ТЕОРИЯ ПАРТИИ И ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ФОРМИРОВАНИЯ МНОГОПАРТИЙНОЙ СИСТЕМЫ В РОССИИ ПОСЛЕ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Весной 1898 года создается Российская социал-демократическая рабочая партия. По своему характеру, социальной базе, целям и методам борьбы партия принципиально отличалась от всех партий, политических и общественных движений в России, существовавших на протяжении всего девятнадцатого века.
Теоретической основой партии стал марксизм, а также творческая адаптация марксистского учения о пролетарской партии к российским условиям, проделанная Лениным.
Исследуя особенности российского капитализма конца XIX века, Ленин приходит к выводу, что обобщение материального производства порождает новую самостоятельную социальную силу: класс фабрично-заводских рабочих, класс городского пролетариата. Этот класс наиболее подготовлен к своему освобождению, он устремлен в будущее, к социализму и готов за него бороться.
Естественно, что социал-демократы обратили все свое внимание и все надежды на этот класс, рассматривая его как главную социальную базу партии и движущую силу будущей коммунистической революции. Они свели свою партийную программу к развитию его классового самосознания, чтобы помочь рабочим подняться на прямую политическую борьбу против абсолютизма.
Главной задачей революционной социалистической партии провозглашается завоевание политической власти пролетариата и организация социалистического общества. Для этого партия должна наилучшим образом выразить требования рабочих, выбрать способ борьбы, помочь в создании рабочих организаций, способствовать осознанию конечных целей борьбы, придать рабочему движению политический характер.
В этот период в работах Ленина нет и намека на монопольное представительство рабочего движения со стороны РСДРП. Разумеется, партия борется «за право представлять интересы всего рабочего движения»1, но делает это в конкурентной борьбе с другими оппозиционными партиями.
Ленин неоднократно высказывает мысль о необходимости объединить все демократические силы страны для борьбы с царизмом. Он полагает, что социал-демократы должны использовать все проявления оппозиции, включая легальные, для своей революционной борьбы. Без революционной партии рабочих, говорит он, либеральные элементы «могут остаться в состоянии вяло бездействующей, дремлющей силы»2.
Кто может выступать союзником РСДРП, каковы пределы взаимодействия в сфере межпартийных отношений и в чем принципиальные различия между социал-демократами и их потенциальными союзниками?
Во-первых, «союзниками рабочего класса и социал-демократии, — говорит Ленин, — не могут быть все передовые слои общества, а только революционные партии»3. Таким образом, из числа союзников и партнеров исключаются буржуазные, реформистские партии, чуждые социализму и идеологически несовместимые с социалистической идеологией.
Во-вторых, среди политически организованных сил, в той или иной степени ориентированных на рабочий класс и крестьянство и с которыми социал-демократы могли бы создавать временные тактические союзы, Ленин выделяет эсеров, анархистов и либеральные движения.
По мнению Ленина, эсеры — это народовольцы, остановившиеся на полдороге. От старого («русского социализма») отстали, а к новому («социал-демократии») не пристали. Социальной базой эсеров в равной степени выступают интеллигенция, пролетариат и крестьянство. Классовая «размытость» базы поддержки, ориентация на разные социальные группы приводила к тому, что эсеры, в отличие от социал-демократов, практически не занимались массовой организационной работой, демонстрируя в вопросах рабочего движения дряблость, беспринципность и авантюризм. Упор делался на систематический террор, непригодность которого была доказана всем опытом русского революционного движения.
«Социалисты-революционеры, — пишет Ленин, — наивно не замечают того, что их склонность к террору связана самой тесной причинной связью с тем фактом, что они с самого начала стали и продолжают стоять в стороне от рабочего движения, не стремясь даже сделаться партией ведущего свою классовую борьбу революционного класса»4.
Ленин в принципе не отрицал террор и насилие, но он видел всю бесперспективность и вредность этих специфических форм революционной борьбы, если они не рассчитаны на непосредственное участие масс и не обеспечивают это участие5. Ленин полагает, что социал-демократы должны объявить решительную и беспощадную войну социалистам-революционерам, поскольку они, во-первых, не понимают или не признают революционного принципа классовой борьбы и, во-вторых, проповедуют террор как средство политической борьбы, нанося тем самым серьезный вред рабочему движению в России.
Говоря об отношениях с русскими анархистами, Ленин подчеркивает, что социал-демократы готовы их поддерживать как последовательных демократов, «народоправцев», но не сливаясь с ними. Он рассматривает анархизм как переходное учение, отступающее от реакционных положений народничества, таких как акцент на экономические, а не политические преобразования. Ленин называет анархистов «демократами несоциалистами», опирающимися на мелкую буржуазию, мелких торговцев и ремесленников. Этим слоям социализм не нужен, но они все сильнее чувствуют гнет абсолютизма и необходимость политических свобод.
Ленин решительно расходится с анархистами в понимании роли государства после победоносного завершения социалистической революции. Он не приемлет анархистского требования немедленного слома государственности на следующий день после революции, полагая, что государство как политический инструмент защиты и социальных преобразований должно сохраниться до тех пор, пока не созреют все необходимые предпосылки его постепенного отмирания.
Либеральные оппозиционные движения Ленин относит к демократическим силам России. При этом он отмечает их ограниченность в вопросе завоевания власти организованным пролетариатом.
По его мнению, либеральная оппозиция занимается лишь организацией ходатайств к царскому правительству о привлечении народа к управлению в виде участия рабочих в третейских судах, в законодательных собраниях фабрикантов, присутствия в городском общественном самоуправлении. Все это весьма далеко отстоит от социализма.
Линия размежевания с либералами проходит и по вопросу соотношения экономической и политической борьбы. Российские либералы сосредоточены в основном на экономической борьбе, отодвигая политическую борьбу пролетариата в неопределенное будущее. Позиция Ленина принципиально иная: всякая экономическая борьба необходимо превращается в политическую; ведя одну экономическую борьбу, рабочий класс теряет свою политическую самостоятельность, становится хвостом других партий.
В итоге Ленин приходит к выводу, что либеральные партии не в состоянии возглавить рабочее движение и потеснить здесь социал-демократов. Либералы «могут и должны служить лишь одним из источников добавочных сил и средств для революционной рабочей партии»6.
Можно предположить, что на этапе становления РСДРП и подготовки программных документов партии Ленин не ставит задачу анализа перспектив развития многопартийной системы в России после революции и завоевания политической власти. Более актуальным выглядел вопрос о возможных союзниках социал-демократов, которых Ленин рассматривает в качестве «добавочных сил и средств для революционной рабочей партии». При этом Ленин не ставит под сомнение доминирующую роль РСДРП, которая, по его мнению, наиболее полно и адекватно выражает интересы и чаяния рабочего движения.
Борьба тенденций однопартийности и многопартийности обозначилась незадолго до Октябрьской революции и особенно остро после нее в период «военного коммунизма» и НЭПа. В свою очередь их развитие было непосредственно связано с борьбой демократических и авторитарных тенденций в предоктябрьский период.
После Февральской революции абсолютистский монархический режим стал постепенно заменяться буржуазной парламентской демократией. Видную роль стали играть либерально-демократические и умеренно социалистические партии. Они составляли политический центр и имели значительную поддержку как в городе, так и в деревне. Это обстоятельство открывало перспективу усиления демократических тенденций, постепенной эволюции политической системы в сторону демократии. Доминировала умеренная, центристская линия, которую наиболее последовательно отстаивали меньшевики и эсеры. И напротив, программы радикально революционных партий в этот период не пользовались широкой поддержкой.
К лету 1917 г. в условиях продолжающейся войны и обостряющихся экономических и политических противоречий стали набирать силу авторитарные тенденции. Инициатива в борьбе за влияние в массах стала переходить к радикальным силам как левого, так и правого толка.
Возникла парадоксальная ситуация, когда в условиях несомненного расширения свободы и демократии за короткое время сменилось четыре состава правительства, возникали периоды, когда правительство в стране фактически отсутствовало. Нестабильность политической системы привела к появлению двух центров власти: Временного правительства и Советов. Антагонизм между ними должен был разрешиться установлением единовластия: либо Временного правительства, либо Советов.
Возможен был и третий путь — передача всей власти военным и установление военной диктатуры. Взять власть был готов генерал Л.Г. Корнилов, пользовавшийся значительной поддержкой в кругах военных, а также правительственных чиновников. Корниловская диктатура могла военным путем реализовать авторитарную линию развития политической системы России.
Большевики, опираясь на свое растущее влияние в массах, сыграли решающую роль в устранении Корнилова и дальнейшем ослаблении правительства Керенского. Эсеры и меньшевики действовали в этой ситуации крайне нерешительно, в их лагере господствовали растерянность и обреченность. В самый ответственный момент сказалось отсутствие элементарной дисциплины и организованности. Стал сбываться прогноз Ленина о том, что развитие войны с Корниловым «может нас привести к власти, ... и тогда мы ее не выпустим»7.
Накануне Октябрьской революции все общественные противоречия обострились до крайности. Полным ходом шла революция снизу, ее лозунги были радикальны и направлены против существующего политического режима. В изменившихся условиях умеренный, либерально-демократический режим социалистического или иного характера не имел шансов удержаться. Партии, придерживавшиеся подобного курса, в частности, эсеры и меньшевики, должны были учесть новые моменты в настроениях низов, пойти дальше требования мира, земли, собственности, отказаться от собственных ортодоксальных представлений о содержании и этапах буржуазно-демократической революции, внести соответствующие изменения в тактику борьбы. Эти условия для эсеров и меньшевиков были, скорее всего, невыполнимыми.
Стихийное народное движение, направленное на радикальное изменение экономического и политического строя, могла возглавить только революционная партия, способная в борьбе за власть на крайние меры, не отступающая перед перспективами гражданской войны и многочисленных жертв. Партии реформы, закона и порядка в широком общественном контексте лишились массовой поддержки и оказались невостребованными. Перспективы формирования многопартийной системы оказались серьезно подорванными, но они не исчезли окончательно.
После Октябрьской революции, в первые месяцы существования Советской власти в России стали создаваться институты народовластия: съезды депутатов, фабрично-заводские комитеты, которые взяли на себя функции рабочего контроля и непосредственного участия трудящихся в управлении производством. В новый государственный аппарат удалось привлечь из рядов буржуазной интеллигенции опытных специалистов, которым были близки интересы народа. Можно утверждать, что в этот период объективно сохранялись благоприятные возможности для развития в последующем многопартийной политической системы.
Отношение Ленина к союзу социалистических партий, стоящих на позициях Советской власти, не выходило за рамки сложившихся в марксизме представлений о многопартийности, характеризуясь прагматизмом, помноженным на соображения тактической борьбы.
Предполагалось, что коалиция социалистических партий способна обеспечить мирный характер революции и предотвратить гражданскую войну. После победы революции Советы сохранят многопартийную основу, борьба партий за лидерство внутри них сможет идти мирно. Испытание практикой программ различных партий позволит обеспечить «мирный переход власти из одной партии в руки другой»8.
Не только Ленин, но и Сталин, на определенных этапах своей деятельности относился достаточно лояльно к другим политическим партиям. В июне 1917 г. он писал: «Мы против анархистов принципиально, но, поскольку за анархистами стоит хотя и небольшая часть рабочих, они имеют такое же право на существование, как, скажем, меньшевики и эсеры»9. Ранее Сталин вошел в состав комиссии, созданной на Всероссийском совещании партийных работников, для переговоров с меньшевиками о принципиальных условиях объединения.
Перспективы многопартийности определялись близостью или совпадением многих программных положений партий левосоциалистической ориентации. Существовала определенная общность социальной базы партий. Ленин отмечал, что эсеровские и меньшевистские «низы» проявляют симпатию к большевистским лозунгам.
Однако первые попытки создания коалиционного правительства не дали результата. «Левые» эсеры отказались войти в правительство. Меньшевики официально сняли с себя ответственность за то, что они называли «трагическими последствиями осуществляемого заговора». К ним присоединились правые эсеры и «бундовцы».
В конце ноября 1917 «левые» эсеры все-таки дали согласие войти в состав Советского правительства. В СНК «левые» эсеры возглавили пять министерств из четырнадцати существовавших в то время, среди них такие важные, как министерства юстиции и земледелия.
Движение в сторону углубления демократического процесса и образования многопартийных органов было прервано переходом к политике «военного коммунизма». Сам «военный коммунизм» оказался вынужденной реакцией правящей партии на развал экономики, надвигавшуюся внутреннюю анархию, внутрипартийные противоречия. Июльский мятеж «левых» эсеров и убийство Мирбаха спровоцировали кампанию по изгнанию из Советов депутатов-эсеров, а заодно и «левых» меньшевиков, которые никакого отношения к мятежу не имели. 2 сентября 1918 г. ВЦИК принимает постановление о превращении Советской республики в военный лагерь, что означало «замораживание» на неопределенное время всех демократических процессов, подчинение экономической и политической жизни военным задачам.
Гражданская война и «военный коммунизм» глубоко видоизменили как партию большевиков, так и складывающуюся политическую систему. Нормы партийной демократии 1917 г. и начала 1918 г. уступили место жесткой авторитарности и «милитаризации» во всех сферах жизни. В жертву необходимости сохранения власти была принесена не только внутрипартийная демократия, но и децентрализованные формы рабочего контроля на предприятиях. Существенно ограничивалась демократия для непролетарских классов и слоев общества.
Практика «военного коммунизма» показала, что сложившаяся форма власти не способна вывести страну из экономического кризиса, обеспечить «гражданский мир» между городом и деревней. Новый поворот в политике, провозглашенный на Х съезде партии, получил название «новая экономическая политика» (НЭП).
НЭП давал неплохой шанс на установление экономически обоснованных отношений между городом и деревней, между рабочим классом и крестьянством, он мог послужить средством расширения социальной базы демократии за счет вовлечения в политическую жизнь крестьянства в разных формах, включая союзы и партии.
В соответствии с господствовавшими в то время представлениями крестьянство могло играть определенную политическую роль только в том случае, если оно было способно создать свою революционную партию. Однако считалось, что экономическая и политическая несамостоятельность мелкой буржуазии создает непреодолимое препятствие на пути создания крестьянской партии. Круг замыкался.
Даже Н. Бухарин, наиболее лояльно относившийся к крестьянству, заявлял о том, что нельзя говорить о диктатуре двух классов, ибо «в самой государственной власти крестьянства как соучастника этой власти нет»10. Крестьянству было отказано в праве делить власть с пролетариатом.
Что касается создания крестьянской партии, то точка зрения Н. Бухарина на это счет отражала официальную позицию: «Ясное дело, мы должны быть против особой крестьянской партии, потому что организация особой крестьянской партии неизбежно выросла бы в организацию, направленную против нас как партии пролетариата, которая обострила бы отношения между нами, как партией рабочего класса, и всем крестьянством»11.
Июльский (1926 г.) Пленум ЦК стал рубежным. Его решения положили конец попыткам демократизации страны. Все колебания и споры по поводу НЭПа были пресечены во имя сохранения партийного единства. Окончательно победила точка зрения: НЭП представляет временную уступку капитализму; надо во что бы то ни стало сохранить главное — диктатуру пролетариата; вопрос о власти важнее вопроса об условиях производства.
В октябре-ноябре 1926 г. на ХV партийной конференции был окончательно разгромлен так называемый «социал-демократический уклон», который был по сути последним шансом для возникновения многопартийности.
Примечания:
1 В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, с. 102.
2 В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, с. 259.
3 В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, с. 258.
4 В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, с. 380.
5 Там же, с. 386.
6 В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, с. 258.
7 В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 34, с. 121.
8 В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 34, с. 237.
9 Сталин И. Соч., т. 3, с. 88.
10 Н. Бухарин. Избр. произв., с. 201.
11 Там же, с. 269.