Книги о Ленине

ГЛАВА IX

РАЗВИТИЕ В. И. ЛЕНИНЫМ МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ДИАЛЕКТИКИ

Известные высказывания Ленина о диалектике, его глубокие оценки ее как «души» марксизма, как того решающего, что позволяет марксизму находиться в тесной связи с развивающейся практикой и творчески отвечать на изменяющиеся запросы времени, не оставляют никакого сомнения относительно той роли, которая, по его убеждению, принадлежит материалистической диалектике в системе марксистского учения. Это настолько очевидно, что даже враги ленинизма, пытающиеся по-своему попять, в чем была сила Ленина, каким оружием он действовал, возглавляя самую могущественную революционную партию современности, обращают внимание на то значение, какое он придавал диалектике, подчеркивают это как одну из отличительных особенностей его теоретических взглядов и практической деятельности.

Конечно, объяснение, которое они дают хотя и правильно указываемому, но эмпирически схватываемому факту, далеко от истины. Во-первых, то, что Ленин придавал огромное значение диалектике, не составляет какой-то особой отличительной черты только ленинизма. Ленин в этом, как и во всех других отношениях, продолжал и развивал учение марксизма, неразрывной составной частью которого является материалистическая диалектика. Дело заключается лишь в том, что новые исторические условия, назревшие революционные перемены потребовали от марксистов особенно пристального внимания к этой стороне их учения, дальнейшего ее развития. Иначе невозможно было с подлинно Марксистских позиций подойти к ответу на те вопросы, которые поставила наступившая эпоха. Во-вторых, в корне фальшиво представление о том, что «особое» отношение Ленина к диалектике вызвано тем, что он был прежде всего «практиком», «инженером» революции, революционного действия и диалектика была как бы специально изобретенным орудием, которое помогало ему осуществлять свои революционные планы. Согласно этому представлению, диалектика никак не связана с объективным миром и его законами, а, напротив, как бы насильственно навязывается действительности во имя достижения каких-то целей.

Не может быть ничего более нелепого, чем подобное «объяснение». Ленин потому и придавал такое важное значение материалистической диалектике как методу познания и революционного действия, что она наиболее полно и точно выражает собственные законы развития мира. Недаром в своем известном наброске «К вопросу о диалектике» он на первое место, характеризуя сущность диалектического подхода, ставит «объективность» рассмотрения вещей, определение предметов самих в себе («вещь сама в себе»), «собственное движение», «собственную жизнь» вещи, ее реальную объективную диалектику. Самой жизни, самим реальным процессам природы, общества присуща диалектика, и только поэтому диалектическое мышление способно быть формой отражения и воспроизведения в человеческих понятиях действительности и человеческой деятельности. В этом, а не в чем-либо ином состоит истинный «секрет» того внимания Ленина, которое он постоянно уделял диалектике (и требовал того же от других марксистов), ее дальнейшему развитию и конкретизации на новых данных науки и исторической практики.

С этой точки зрения понятно, почему Ленин в наступивший с первой мировой войны переломный момент в истории незадолго до Октябрьской революции снова и снова обращается к специальному изучению и исследованию диалектики. Нельзя не учитывать той внутренней связи, которая существует между ленинским исследованием диалектики и теоретическими открытиями, которые были сделаны Лениным в этот период, открытиями, обосновавшими и облегчившими путь к величайшим в истории общества революционным преобразованиям. Только благодаря диалектическому подходу к действительности можно было, вопреки господствовавшим в течение длительного периода представлениям, установить, что в условиях империализма социалистическая революция должна осуществиться и победить не одновременно во всех странах, а первоначально в одной, отдельно взятой стране.

Изумительная способность диалектически улавливать и осознавать всю сложность и противоречивость развития действительности позволила Ленину понять, что после Февральской революции 1917 г. наступила пора непосредственной подготовки к перерастанию ее в революцию социалистическую, и смело призвать массы к осуществлению этой революции,— и это тогда, когда так называемые авторитеты марксизма полагали, что в России наступил длительный период господства буржуазной демократии и что Россия «не созрела» еще для пролетарской революции.

Исследуя и углубляя на новейшем историческом опыте и развитии естествознания материалистическую диалектику, Ленин особенно много сделал для понимания того, что собой представляет диалектика как наука, каково ее содержание, ее предмет, каковы ее элементы, ее система и структура, установил ее коренное отличие от мнимых концепций развития, показал, что к самой диалектике как науке, к ее законам и категориям нужно подходить диалектически, видеть неизбежность их развития и конкретизации в различных исторических условиях. Мысли Ленина по этим вопросам имеют огромную ценность и требуют дальнейшего тщательного изучения. Ниже мы попытаемся в краткой конспективной форме изложить основные идеи Ленина по вопросу о диалектике как науке и ее революционно-практическом значении.

1. Диалектика как учение о развитии

Продолжая и обогащая идеи Маркса и Энгельса, Ленин определяет материалистическую диалектику как теорию развития, как учение о развитии. Но Ленин всегда конкретизирует это определение, подчеркивая, как нужно понимать это развитие. В статье «Карл Маркс», указывая, что Маркс и Энгельс переработали гегелевскую диалектику «как самое всестороннее, богатое содержанием и глубокое учение о развитии»¹, Ленин пишет, что всякая иная формулировка есть односторонняя, бедная содержанием, уродующая и калечащая действительный ход развития. Под последним он понимает такой процесс, который включает в себя как закономерные и совершенно неизбежные моменты: коренное качественное изменение существующего, развитие «революционное», со скачками, с перерывами количественной постепенности, с противоречиями как источником, внутренним импульсом к развитию и т. д.

Иначе говоря, диалектическая теория развития не мирится и не должна, по Ленину, мириться с каким бы то ни было консерватизмом в подходе к действительности. Где бы и когда бы Ленин ни рассуждал о диалектической теории развития, он требует учитывать именно такое, подтверждаемое наукой и исторической практикой, а не иное понимание эволюции в природе, обществе, мышлении. На этом ленинском понимании явственно ощущается отблеск революционной эпохи, когда открыто столкнулись силы революционные и силы реакционные и когда попытка последних задержать неотвратимый и закономерный ход общественного развития находит свое отражение во всевозможных философских теориях, которые в прямой или замаскированной форме, под видом «признания» развития обосновывают застой, неподвижность, неизменность существующего.

Именно этим объясняется, почему Ленин с такой настойчивостью отграничивает научное, революционное воззрение на развитие и антидиалектические, метафизические концепции, удушающие истину о развитии. В наиболее обобщенной и концентрированной форме свою постановку вопроса о двух противоположных концепциях развития Ленин выразил в фрагменте «К вопросу о диалектике», написанном в период первой мировой войны, т. е. в годы, подготовившие великий революционный взрыв в России. Ленин исходил из того, что в новое время, благодаря науке и опыту исторического развития общества, трудно и даже невозможно отрицать открыто принцип развития, поэтому все дело в том, какое содержание вкладывать в него. В своем фрагменте он показывает, где пролегает водораздел между научной и мнимыми, ненаучными, «новометафизическими» концепциями развития. Этим водоразделом служит признание или непризнание развития как исчезновения, уничтожения старого, отжившего и возникновения нового, прогрессивного. Ленин особенно подчеркивает два момента в диалектической концепции развития: это, во-первых, момент скачкообразности перехода от старого к новому, и, во-вторых, противоречия как двигательную силу этого перехода.

Прозорливость Ленина в постановке вопроса о двух противоположных концепциях развития совершенно очевидна в наше время. Какие только ухищрения не предпринимаются современными идеологами капиталистического строя для того, чтобы как-то подкрасить, «освежить» старое, отжившее буржуазное общество, доказать, что процессы, совершающиеся в нем, не связаны с коренными, качественными изменениями и не поколеблют его устоев! Новейшим образцом стирания противоположности между научной и мнимыми теориями развития могут служить «модные» буржуазные и ревизионистские теории единого «индустриального общества», «конвергенции», сближения капиталистической и социалистической системы и т. п.

Один из современных философов, претендующих на роль «властителя дум», Г. Маркузе, рисует идиллическую картину государственно-монополистического капитализма, в котором, собственно, исчезают всякие внутренние стимулы к развитию — развитию, требующему коренных качественных изменений, революционного преодоления противоречий и т. п. Он определяет современное капиталистическое общество как «тоталитарное» в том смысле, «что в нем исчезает реальная оппозиция» или, во всяком случае, «эффективная оппозиция». Различные радикальные и авангардистские течения, по его мнению, очень легко включаются, интегрируются в существующее, лишь видоизменяя его. Рабочий класс потерял всякую способность к революционному отрицанию капитализма, заявляет он. «Социальная интеграция» идет по пути устранения противоположностей внутри этого общества. Вывод, к которому приходит Маркузе, гласит: «Результатом такого развития является статическое общество, существующее вопреки динамике развития, которое хотя и растет постоянно вместе с ростом все расширяющегося производства, но всегда производит одно и то же, без какой бы то ни было качественной разницы, без какой бы то ни было тенденции к качественному изменению». А так как автор этого удивительного анализа современного капитализма выдает себя за марксиста, но марксиста «критически мыслящего», то он все же свое отрицание социалистической революции прикрывает парадоксальной постановкой вопроса о том, «может ли быть задумана революция там, где жизненной потребности в ней больше нет?»².

Иначе говоря, Маркузе не отрицает желательности преобразования капиталистического общества, ибо оно, на его взгляд, плохо влияет на человека, делает его «одномерным» и т. п. Но так как он не видит ни внутренних, присущих самому развитию капитализма, объективных противоречий, которые вызывают необходимость замены его социалистическим обществом, ни тех субъективных сил, которые способны осуществить эту необходимость, то отсюда и возникает странная постановка вопроса о том, как возможна революция, в коей нет никакой потребности. Неудивительно, что выход из этого тупика он ищет на путях всевозможных утопических прожектов, в анархическом бунтарстве молодежи, в которой он видит главную силу современного общества, и т. п. Реальное развитие капиталистического общества и борьба рабочего класса опровергают такого рода теории, основанные на недиалектическом подходе к действительности.

Подобные взгляды могут служить ярким примером новейших разновидностей метафизической концепции развития, против которой боролся Ленин и которой он противопоставлял диалектическую концепцию, как единственно научную и соответствующую как прошлому, так и современному историческому опыту общественного развития.

Конечно, жизнь опрокидывает произвольные конструкции развития, подобные той, которые создают Маркузе и другие антимарксисты. Но тем не менее было бы ошибкой недооценивать их влияния на некоторые умы и не вести против них борьбы. Иначе говоря, ленинская постановка вопроса о борьбе двух концепций развития сохраняет в полной мере свое животрепещущее значение и для современности.

2. Разработка диалектики как логики и теории познания

Выше было уже отмечено, что сила диалектического способа мышления, по Ленину, заключается именно в том, что этот способ представляет собой идеальную модель реальных процессов. Поэтому наиболее общие законы развития объективного мира и законы познания, мышления — одни и те же. Данную сторону материалистической диалектики как науки Ленин выразил в известном положении о том, что диалектика, логика и теория познания — это одно и то же.

Трудно переоценить это положение, представляющее собой дальнейшее развитие Марксом и Энгельсом на материалистической основе ценного содержания гегелевской диалектики. Ленин видел огромную заслугу Гегеля и его учения о логике в том, что он поставил вопрос об истинности форм мышления. Формы диалектического мышления не оторваны от содержания, они не внешние по отношению к содержанию, т. е. реальному миру, формы, а формы самого этого содержания. Это, как говорит Ленин, «содержательные формы», формы «живого реального содержания». Любой закон или категория диалектики не навязаны объективной реальности извне, со стороны человеческого ума, а являются обобщенной, идеальной формой самой реальной действительности, жизни, слепок с объективного содержания предметов и процессов. Поэтому диалектика не только и не просто пособие познания, а выражение объективных законов мира и его развития.

Самая глубокая основа этого единства законов действительности и законов познания состоит в единстве мира и человека как порождения этого мира, в практике человека, в практическом преобразовании мира. Научная философия давно отбросила утверждение, что указанное единство мира и человека, человека и природы, следовательно, и вытекающее отсюда единство законов бытия и законов познания принижает человека, умаляет его преобразующую деятельность, «ущемляет» полет его мысли и т. п.

В последнее время даже со стороны некоторых марксистов раздаются голоса, направленные против понимания познания и форм человеческого мышления как отражения объективного мира. Основной аргумент этой критики сводится к тому, что такое понимание якобы связывает человека по рукам и ногам, заставляет его приспосабливаться к действительности, примиряться с ней, вместо того чтобы ее переделывать, и т. п.

Нетрудно, однако, видеть шаткость и необоснованность подобной аргументации. Отражая правильно окружающий его мир (причем это отражение есть сложный, противоречивый процесс, ничего общего не имеющий с простым фотографированием действительности), человек развязывает свои силы и возможности, свои способности преобразовать действительность соответственно своим интересам и целям. Такое верное или приблизительное, все более прогрессирующее отражение, мысленное воспроизведение объективных законов мира стимулирует человеческую активность и лишь на этом пути обеспечивает покорение человеком стихийных, слепых сил природы и общества.

Вследствие единства объективного мира и человека, законов природы и законов познания, объекта и субъекта диалектика как наука о развитии воплощает в себе единство учения о бытии и учения о познании. Ленину принадлежит заслуга постановки этого вопроса в новое время применительно к изменившимся условиям развития науки и исторической практики человечества. Ленин решил этот вопрос гениально просто и ясно. Диалектика есть учение о развитии — развитии объективного мира, природы и общества. Она раскрывает наиболее общие законы, которым подчиняется это развитие. Относится ли это развитие и его законы также к познанию, к самым общим понятиям, категориям, формам суждения и умозаключения, которыми оперирует мышление? Если не относится, указывает Ленин, то мышление не связано с бытием. Но в этом случае невозможно понять, что такое мышление и каковы его законы. Тогда открывается путь для всевозможных спекуляций относительно природы познания и его законов, по какому пути и идет современная идеалистическая философия, для которой разрыв бытия и сознания выступает в качестве самого важного принципа.

Напротив, если законы диалектического развития относятся к понятиям и вообще ко всему познанию, то, согласно Ленину, это значит, что «есть диалектика понятий и диалектика познания, имеющая объективное значение»³. Последние, выделенные нами, слова особенно значительны. Теория познания и логика научны лишь тогда, когда они имеют объективное значение, т. е. подчиняются объективным законам, а не произвольны. Но в чем же ином может состоять это объективное значение, если не в том, что диалектика понятий, диалектика познания воспроизводят в процессе практического преобразования действительности диалектику развития объективного мира.

Таким образом, Ленин показал многосторонность диалектики как науки, раскрыл ее богатое содержание. Известное определение диалектики, данное Энгельсом, как науки о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления было конкретизировано, засверкало новыми гранями. Это тем более важно подчеркнуть, что после Энгельса марксисты, и даже лучшие среди них, такие, как Плеханов, недостаточно рассматривали диалектику в этой ее многосторонности и многоплановости, ограничиваясь преимущественно иллюстрацией законов диалектики примерами из области природы и общества. Основной недостаток их взглядов на диалектику заключался, как указывает сам Ленин, в непонимании того, что диалектика есть не только учение о бытии, но и логика, теория познания. Эта слабость обусловливала ряд крупных пробелов в изучении и исследовании марксистской философии. С одной стороны, обеднялась диалектика, сводившаяся «к сумме примеров»; она не исследовалась как логика и теория познания. С другой стороны, обеднялась материалистическая теория познания, которая больше рассматривалась в «фейербаховском» духе, в духе защиты тезиса о первичности материи и вторичности сознания, и в то же время игнорировалась в значительной степени вся богатейшая проблематика, связанная с применением диалектики к теории познания и логике, к разработке логики диалектического материализма.

Ошибочность такого подхода к пониманию диалектики и материалистической теории познания обнаружилась с полной силой в начале нашего столетия, когда революция в естествознании и особенно в физике породила шатания во взглядах естествоиспытателей в сторону идеализма. Обобщить с философских позиций новейшие достижения естествознания и вести борьбу за преодоление идеализма в мышлении его творцов можно было лишь с помощью глубокого понимания диалектики как единства учения о бытии и познании. Благодаря исследованию, проделанному Лениным в «Материализме и эмпириокритицизме», а также в «Философских тетрадях», материалистическая диалектика поднялась на новую, высшую ступень. Ленин буквально раздвинул горизонты диалектической науки, ее предмета, открыв новую область исследования — область, которую сам он лапидарно обозначил несколькими словами: «Диалектика и есть теория познания...»⁴

Следует отметить, что, подчеркивая единство законов бытия и законов познания, говоря, что каждый закон диалектики и каждая ее категория выступают одновременно и как отражение каких-то сторон объективного мира и как узловой, опорный пункт познания, Ленин не абсолютизировал это единство, не считал его мертвым тождеством. Он следовал здесь за Энгельсом, который говорил о тождестве законов природы и законов познания лишь по содержанию, но не по форме. Он всячески доказывал, что диалектика как логика и теория познания есть относительно самостоятельный аспект диалектической теории, который нужно специально исследовать.

В чем же это различие заключается, в чем, по Ленину, специфическая задача исследования диалектики как логики и теории познания? Ленин дает ясный ответ на этот вопрос. Диалектика есть учение о развитии, ибо движение, развитие — закон всего существующего. Вне принципа развития ничего нельзя понять в действительности. Здесь мы видим, как в исходном моменте анализа рассматриваемого вопроса законы действительности и законы познания совпадают, тождественны в самой основе: и те и другие суть законы движения, развития, т. е. диалектические законы. Но как ни важно установить это, вопрос далеко еще не решен. Остается ответить, как в форме мыслительных понятий, категорий, суждений, с помощью каких логических приемов и т. д. можно в мысли воспроизвести развитие, движение вещей. Ленин сформулировал это в следующих словах: «...вопрос не о том, есть ли движение, а о том, как его выразить в логике понятий»⁵.

Было бы грубейшей ошибкой думать, что ответ на этот вопрос, составляющий главную специфическую задачу диалектики как логики и теории познания, можно дать, отвлекаясь от действительности, замыкаясь в сферу «чистого мышления». Нет, только исследуя реальные законы и процессы вещей, проникая во все оттенки движения и развития реальной действительности, можно раскрыть данную проблему. Если сам Ленин внес огромный вклад в диалектическую логику и теорию познания, то это объясняется его великолепным чутьем действительности, его умением не отрываться от жизни, от практики и рассматривать любой вопрос в неразрывной связи с естественным ритмом движения вещей. Вот почему, определяя диалектическую логику, ее задачи, Ленин говорил, что логика есть учение о законах развития всего конкретного содержания мира и познания его. Здесь воедино связываются законы действительности и законы познания. И вместе с тем решение проблемы, как выразить движение вещей в логике понятий, поднимает множество специальных вопросов, касающихся мышления, специфического ритма его движения, природы понятий и других форм познания, связи и взаимоотношения понятий, соотношения логического и исторического, абстрактного и конкретного, анализа и синтеза и т. д. и т. п.— вопросов, составляющих относительно самостоятельную область исследования.

Уместно в связи с этим вспомнить то значение, какое Ленин придавал «Капиталу» Маркса, в котором он видел богатейший арсенал диалектической логики. Если Маркс сумел создать политическую экономию капитализма и дать научную систему понятий о буржуазном способе производства, то это объясняется помимо прочего тем, что в «Капитале» разработана и применена к изучению капитализма диалектика как логика и теория познания. Без разработки, например, такого коренного и специфического принципа движения и построения системы понятия, как восхождение от абстрактного к конкретному, Маркс но мог бы ни открыть, ни доказать истинность «краеугольного камня» своей политической экономии — теории прибавочной стоимости.

Исследовав на материале конкретной науки принципы восхождения от абстрактного к конкретному, Маркс раскрыл одну из важных закономерностей всякого познания. Ленин продолжал работу Маркса и в этом направлении. В исследовании путей познания конкретного, соотношения абстрактного и конкретного, закона и форм его проявления, общей теории и ее применения он справедливо видел одну из главных задач диалектики как логики и теории познания. Самое богатое, говорил Ленин,—это конкретное. Поэтому наука логики должна быть устремлена на познание путей и способов раскрытия этого самого богатого. Сам Ленин был искуснейшим мастером такого конкретного мышления, и источник этого «мастерства» он видел в диалектике, в диалектическом способе мышления.

Или взять такой кардинальный, можно сказать, центральный вопрос диалектической логики и теории познания, как вопрос о применении закона единства противоположностей к процессу познания. Ленин уделял этому вопросу исключительное внимание. Ему принадлежит заслуга определения учения о единстве и борьбе противоположностей как «ядре» диалектики. Противоречия — источник развития, поэтому глубокое исследование того, как и в чем проявляется и действует этот источник в самой объективной действительности, изучение многообразных противоречий объективного мира есть дело неоценимого значения. Но Ленин требовал видеть и чисто логический, познавательный аспект этого закона, который составляет специальную сторону исследования. Речь идет о том, посредством каких форм мышления, какими логическими средствами выразить противоречия действительности. Речь идет также о том, что само познание, его собственное развитие подчинено данному закону диалектики и полно своих специфических противоречий. Без тщательного анализа всего этого невозможно понять ни природу познания, ни то, как оно совершается.

Закон единства противоположностей как закон диалектической логики имеет много аспектов, важнейшие из которых указаны Лениным, оценившим все то великое, что было в этом отношении у Гегеля. Это прежде всего вопрос о диалектической природе понятия, посредством которого мышление отражает и воспроизводит сущность явлений. Понятие — одна из основных форм мышления. Чтобы выразить диалектическую противоречивость предметов и процессов, понятия должны в концентрированном виде содержать в себе какие-то наиболее общие типы противоречий, такие, как противоречия общего и единичного, содержания и формы, необходимости и случайности и т. д. Они должны быть гибкими и пластичными, способными переходить в свою противоположность, ибо в самой реальности грани между такими противоположностями, как необходимое и случайное, общее и единичное и др., условны, относительны. Вопрос о гибкости, подвижности, взаимосвязи понятий, о гибкости, доходящей до тождества противоположностей, согласно Ленину, есть центральный вопрос диалектики как логики. В то же время гибкость, подвижность понятий ничего общего, по Ленину, не имеет с неопределенностью, расплывчатостью, аморфностью, которые сродни софистике, субъективизму. Напротив, эта диалектичность понятий равнозначна определенности, конкретности мышления. Для Ленина такая определенность и конкретность — непременное условие антисубъективизма в политике и всякой иной практической деятельности.

Важным аспектом проявления закона единства противоположностей в познании Ленин считал диалектичность самого процесса познания как в историческом, так и в логическом разрезах — процесса, сотканного из таких противоположностей, как объективное и субъективное, чувственное и рациональное, сущность и явление, синтез и анализ, индукция и дедукция и многие другие. В то время как антидиалектическое мышление констатирует эти противоположности и застревает на них, не видя путей и способов их разрешения, диалектика как наука о познании указывает единственно верный путь, заключающийся в диалектическом соединении этих противоположностей, их взаимопроникновении и взаимопереходах.

В современной научной практике все больше на передний план выдвигаются проблемы методологии познания, что объясняется усложнением процесса познания. И не будет ошибкой сказать, что центральное место среди этих проблем занимает вопрос о диалектически противоречивом характере познания, о том, как уловить и выразить с помощью понятия все глубже раскрываемые противоречия материальных объектов, как сочетать зерна абсолютного в знании с относительным, объективное — с субъективным, модели вещей, их образы — с самими вещами и т. д. Достаточно в этой связи указать на трудности, с которыми сталкивается квантовая физика, раскрывающая в микрообъектах такие противоположные свойства, как корпускулярные и волновые и др.

Именно поэтому без преувеличения можно сказать, что рассматриваемый аспект диалектики как логики и теории познания, аспект, как бы заново открытый и развитый Лениным, является одним из самых важных и актуальных для дальнейшей философской разработки.

Этот аспект тем более важен, что неопозитивистская философия, претендовавшая на приоритет в разработке логики современного знания, потерпела полное фиаско. За исключением ряда специальных вопросов, связанных с исследованием проблем формализации знания, знаковых систем, математической логики, она оказалась бессильной там, где нужно было дать законы стратегии познания, т. е. раскрыть закономерности развития познания, противоречия, в которых и посредством которых оно развивается, способы воспроизведения в мыслительных фирмах все более углубляющегося познания сущности природы и т. д. и т. п. Это может дать и может сделать только диалектическая логика. Вот почему Ленин так прозорливо требовал от марксистов разработки этой логики, которая не только была бы обобщением истории мысли, науки, техники, исторической практики человечества, но и впитала бы в философски переработанном виде достижения современной науки, дала бы ответы на гносеологические и логические вопросы современного развития науки и исторической практики, стала бы своеобразным «органоном», наукой логики современности.

3. Диалектика и политика, революционная практика

Величайшая особенность Ленина как революционного вождя и мыслителя — органическое слияние теории и практики, диалектики мышления с ее конкретным практическим воплощением в действиях. И поэтому огромное значение для творческого развития материалистической диалектики имеют не только его специальные философские труды, но и выступления по самым разнообразным вопросам — экономическим, историческим, политическим, тактическим и т. д. В них великое диалектическое мастерство Ленина реализовано в плоти и крови конкретного анализа действительности.

Сейчас среди ревизионистов модным мотивом стало отрицание связи философии с политикой. Такая связь называется «догмой», которую-де нужно преодолеть. Как заявляет югославский философ Г. Петрович, философия «является своим собственным судьей». Конечно, было бы упрощением понимать эту связь механистически, связывать непосредственно всякий философский вывод с тем пли иным политическим тезисом. Но в то же время еще большим отступлением от истины следует считать отрицание внутренней связи между философией как определенным мировоззрением и жгучими социально-политическими проблемами современности. Философия, считающая себя «собственным судьей» и не видящая тысяч нитей, связывающих ее с классовой борьбой, отворачивающаяся от политических и других социальных проблем эпохи, замыкающаяся в себе,— такая философия достойна презрения. Подобное понимание философии и ее роли совершенно чуждо революционному марксизму. Один из важных аспектов развития Лениным марксистской философии, диалектики состоит как раз в том, что он, как никто до него, раскрывал огромную социально-политическую роль философии.

С большой силой Ленин выразил неразрывную связь между диалектикой и революционной практикой рабочего класса и его партии. В статье «Карл Маркс» он в немногих строках изложил диалектическую сущность политики и тактики революционного движения. «Основную задачу тактики пролетариата,— писал он,— Маркс определял в строгом соответствии со всеми посылками своего материалистически-диалектического миросозерцания. Лишь объективный учет всей совокупности взаимоотношений всех без исключения классов данного общества, а следовательно, и учет объективной ступени развития этого общества и учет взаимоотношений между ним и другими обществами может служить опорой правильной тактики передового класса. При этом все классы и все страны рассматриваются не в статическом, а в динамическом виде, т. е. не в неподвижном состоянии, а в движении (законы которого вытекают из экономических условий существования каждого класса). Движение в свою очередь рассматривается не только с точки зрения прошлого, но и с точки зрения будущего и притом не в пошлом понимании «эволюционистов», видящих лишь медленные изменения, а диалектически... На каждой ступени развития, в каждый момент тактика пролетариата должна учитывать эту объективно неизбежную диалектику человеческой истории, с одной стороны, используя для развития сознания... передового класса эпохи политического застоя или черепашьего, так называемого «мирного», развития, а с другой стороны, ведя всю работу этого использования в направлении «конечной цели» движения данного класса и создания в нем способности к практическому решению великих задач в великие дни, «концентрирующие в себе по 20 лет»» ⁶.

В этих словах с классической ясностью и точностью вскрыта внутренняя связь между диалектикой и политикой, тактикой революционной партии. Они опровергают домыслы противников ленинизма, утверждающих, будто Ленин как «инженер революционных действий» был нетерпелив и, не считаясь с объективными процессами, навязывал произвольно свою волю и стремления. Напротив, его выводы и лозунги, политическая тактика всегда находились в полном соответствии с объективно необходимой диалектикой развития, которую он с поистине гениальным чувством жизни улавливал. В этом отношении он непримиримо относился ко всякому политическому прожектерству и фанфаронству, не считавшемуся с объективной логикой развития действительности. Как никто, он клеймил мелкобуржуазное вспышкопускательство, игнорировавшее различие между периодами медленного, «черепашьего», количественного движения, когда нужно только собирать и готовить силы для быстрого скачка вперед, и периодами, когда один великий день равен 20 и больше годам, т. е. революционным временем, периодами крутых исторических переломов.

Эти ленинские указания относительно диалектической сущности политики и тактики пролетарской партии имеют животрепещущее значение и сегодня, когда в процесс ломки старого, отжившего буржуазного общества и строительства нового, социалистического строя втянуты самые разнообразные классовые силы и прослойки с их социальными предрассудками и традициями, далекими от научного диалектически-материалистического миропонимания. Отсюда проистекает их тяготение к односторонне-метафизическому выбору форм борьбы, пренебрежение к всестороннему учету объективного соотношения классовых сил, динамики их развития, желание заменить упорную и трудную работу по подготовке сил к решающим революционным действиям авантюристическими сверхъестественными «прыжками», анархистским бунтарством и т. п. Ярким примером в этом отношении может служить политика «левых» ревизионистов как в вопросах современного мирового развития, так и в вопросах внутренней жизни (политика беспрерывных «скачков», перепрыгивания через неизжитые стадии объективно диалектического развития и т. п.).

С особенной силой диалектический гений Ленина проявился в конкретном приложении учения о противоречивом характере развития к решению задач революционного преобразования общества. У Ленина положение о том, что развитие есть «борьба» противоположностей, никогда не оставалось фразой, не имеющей непосредственного отношения к действительности и практической деятельности, как это имело место у многих марксистских «авторитетов». Он всегда настойчиво подчеркивал, что жизнь и развитие общества полны противоречий и что только их строгий и точный учет, анализ их объективного развития позволяют строить политику на подлинно научных основах. С какой беспощадностью он бичевал Каутского, Вандервельде и других вождей социал-демократии за игнорирование факта обострения всех противоречий буржуазного общества на империалистической стадии капитализма! Ленинский подход к этому вопросу и сегодня служит хорошим противоядием против тех вольных или невольных «иллюзионистов», которые убеждают, что исследование глубоких противоречий государственно-монополистического капитализма сейчас уже несущественно. Труды Ленина — подлинная и незаменимая в истинном смысле слова «высшая школа», дающая понимание этого важнейшего аспекта социального развития.

Ленин требовал видеть и учитывать в практической деятельности противоположности и противоречия не только для того, чтобы не стирать и не затушевывать различия между классами, партиями, между передовыми и реакционными силами и тем самым не утрачивать классовой революционной позиции. Великолепно понимая, что развитие неизбежно и объективно протекает в форме противоречивых тенденций и сил, он учил также смело сочетать воедино, когда это необходимо, противоположности в интересах революционного развития. Бессмертным образцом такого диалектического сочетания служит ленинская новая экономическая политика (нэп), основанная на трезвом, реалистическом учете объективно противоречивого развития советского общества в начале 20-х годов и требовавшая соединения таких противоположностей, как коммунизм и торговля, плановое начало и стихийные рыночные отношения, социалистические и частнособственнические отношения и пр. Но при этом Ленин всегда призывал видеть и учитывать ведущую силу в этом сочетании, с тем чтобы использовать все возможное в пользу и в интересах этой ведущей силы — в данном случае силы социалистического развития. Ленин прекрасно понимал, что в сочетании противоположных тенденций решающую роль играет мера этого сочетания, т. е. такое их соединение, которое обеспечивает победу исторически назревших и прогрессивных форм развития. Причем саму эту меру он рассматривал всегда диалектически, в динамике, на разных ступенях и стадиях развития.

Так, говоря о необходимости сочетать в тактике борьбы различные противоположные формы (мирные и немирные, законные и «незаконные», парламентские и непарламентские, легальные и нелегальные), он видел залог успеха именно в правильной, диалектической мере их сочетания в зависимости от исторических условий, места, времени и т. д.

Трудно переоценить эту грань диалектики, диалектического подхода к действительности в современных исторических условиях, когда, например, соединение таких противоположностей, как общее и особенное, в строительстве социализма в разных странах и разнообразных условиях приобретает первостепенное значение. Развитие везде и всегда происходит в форме взаимопроникновения общего и отдельного, или особенного. Ленин указывал, что общее так или иначе связано с отдельным, существует в отдельном и через отдельное, а это последнее есть проявление и выражение общего. Данная сторона диалектического развития затрагивает важнейший и трудный вопрос об общих закономерностях и их конкретных проявлениях. Невозможно успешное практическое осуществление задач социалистического преобразования в каждой отдельной стране, если игнорировать эту диалектику общего и особенного, закона и его конкретного выражения.

Здесь одинаково опасны двоякого рода ошибки: как абсолютизация общего при недооценке особенных, конкретных форм его реализации, вытекающих из условий, традиций страны, строящей социализм, так и, напротив, преувеличение, раздувание отдельного, особенного при игнорировании того, что оно связано с общим, с законом и является его выражением. Не случайно Ленин уже в первые годы Советской власти со всей присущей ему прозорливостью поставил вопрос об общем и особенном в социалистической революции и опыте строительства социалистического государства в России, акцентируя на некоторых коренных общих чертах, в которых проявились объективно необходимые закономерности всякой социалистической революции. Он тем самым не только показал необходимость диалектического сочетания противоположностей общего и особенного в каждой социалистической революции, но и делал ударение па главной, ведущей стороне в этом сочетании — па общем, т. е. на том, без чего немыслимо никакое подлинно социалистическое преобразование.

Известно, что в практике строительства социализма в некоторых странах имеют место указанные выше односторонности обоего порядка. Большую опасность представляет преувеличение, раздувание особенного, отличительных признаков, ибо это ведет к нарушению коренных принципов социалистического переустройства общества, т. е. сущности самого процесса.

Для Ленина проблема диалектики и политики, диалектика и революционной практики никогда не сводилась к простому применению каких-то раз навсегда данных философских положений к человеческой деятельности. Диалектика для него служила средством, орудием поисков новых вопросов, новых ситуаций, вследствие чего сама диалектика претерпевала у него развитие, уточнение, конкретизацию. Недаром он говорил о том, что диалектике присуща «бездна оттенков» подхода к действительности, но эта бездна оттенков возникала не из головы, не из саморазвития разума, а от соприкосновения с растущей и изменяющейся действительностью. Такое обновление и новый творческий взлет ленинская диалектика получила тогда, когда она соприкоснулась с практикой строительства социализма в нашей стране. Ленин в свое время указал, что диалектика «Капитала», которую он так высоко оценил, есть лишь частный случай диалектики вообще. Это в полную меру подтвердилось, когда социалистические преобразования потребовали новых, диалектических подходов к развитию, соответствующих совершенно иным по сравнению с капитализмом условиям жизни общества. И хотя Ленину пришлось анализировать лишь первые шаги строительства социалистического общества, его труды этого периода представляют собой незаменимую и драгоценную сокровищницу новых оттенков и граней диалектики, в которых с огромной теоретической силой схвачена новая действительность. Это относится и к вопросу о своеобразии противоречий развития социалистического общества, и к процессам эволюций, качественных преобразований, происходящих в нем, и к диалектике объективного и субъективного, видоизменения которой обусловлены тем, что впервые на историческую арену вышло новое действующее лицо — сознательная творческая деятельность трудящихся масс, и ко многим другим вопросам.

Не случайно Ленин в различных своих выступлениях этого периода по самым разнообразным вопросам делает специальные философские экскурсы в диалектику, формулирует основные принципы диалектической логики (в связи с дискуссией о профсоюзах), показывает различие между диалектикой и эклектикой, ведет беспрестанную борьбу против абстрактного, формально-логического подхода к серьезным и сложным политическим вопросам, развенчивает субъективизм и волюнтаризм в политике и т. д. и т. п. В этих выступлениях диалектика и диалектическая логика содержится не только, так сказать, в скрытом виде в самой ткани рассуждений, но и выступает обнаженно как способ ленинского анализа.

Однако при всем своем отношении к диалектике как «душе марксизма» Ленин всегда предупреждал, что она может выродиться в пустую формальную схему, если не служит орудием конкретного анализа, т. е. если не выступает как средство самого тщательного и строго научного изучения конкретных данных, реальной действительности, реальной человеческой практики. Ее мощь и сила, по Ленину, сказывается именно при данном условии. Он видел в ней тот могущественный инструмент, который связывает человеческую мысль с практикой, позволяет Постоянно оплодотворять теорию вечно изменяющейся практикой. В своей работе по вопросам дискуссии о профсоюзах, написанной в 1921 г., излагая основные черты диалектической логики, он в качестве одной из них назвал связь логических представлений с практикой. «...Вся человеческая практика,— писал он,— должна войти в полное «определение» предмета и как критерий истины и как практический определитель связи предмета с тем, что нужно человеку»⁷.

Эти слова показывают нам характернейшую сторону ленинского понимания диалектики. Диалектика, по Ленину, означает самую строжайшую объективность в рассмотрении предмета. Но эта объективность не равна бесстрастности, незаинтересованности, изоляции предмета от человека. Предмет лишь тогда становится объектом анализа, когда он вовлекается в сферу интересов человеческих, становится объектом практики и вне последней не может рассматриваться. Этим и объясняется, что практика выступает как «определитель» связи предмета с тем, что нужно человеку. Вот почему диалектика и диалектическая логика, не включающая практику в свои определения, теряет силу, собственно, перестает быть самой собой, утрачивает свое существеннейшее качество. Этой своей постановкой вопроса о связи объекта, предмета и человека Ленин опровергает вздорную легенду, распространяемую современными антимарксистами, будто диалектический материализм «забывает» человека, человеческую практику как решающий фактор развития.

Подчеркивая, однако, эту сторону ленинского понимания диалектики, нужно противопоставить его трактовке понятия практики в марксистской философии, которую дают некоторые современные ревизионисты. Толкуя вкривь и вкось известные марксистские положения о практике, они субъективируют ее, используют это понятие для отрицания объективного характера диалектических законов развития. Так, югославский философ М. Животич пишет, что «законы диалектического мышления рассматриваются не как законы движения самих фактов, не зависящих от человека, но как принципы разумной практики». Такое противопоставление «движения самих фактов, не зависящих от человека» и принципов практики обнаруживает, в лучшем случае, плохое знание марксизма в этом коренном вопросе, или, в худшем случае, сознательное стремление смешать его с экзистенциализмом или каким-нибудь другим идеалистическим «измом».

В действительности практика потому включается Лениным (вслед за Марксом и Энгельсом) в диалектику и диалектическую логику, что она не разгораживает человека и объективный мир, а связывает их, дает возможность полностью проверить истинность понимания объективных, существующих независимо от человека, диалектических форм движения «самих фактов». Практика — тот узловой пункт, который объединяет человека и человеческую деятельность, с одной стороны, и предметы внешнего мира — с другой. Если законы диалектического мышления рассматривать как принципы «разумной практики» вне объективных законов развития, то отпадает всякий критерий того, какую практику считать «разумной». Буржуазия считает свою практику единственно разумной, но мы знаем, что для этого нет никаких оснований, так как ее практика противоречит объективным законам развития. Следовательно, малейший разрыв практики и объективных законов самой действительности, субъективизация диалектики под видом защиты ее в качестве воплощения принципов «разумной практики» есть фальшь, грубая подделка под марксизм. От ленинского понимания диалектики и места практики в ней этот взгляд далек как небо от земли.

* * *

Мы рассмотрели лишь некоторые вопросы, связанные с развитием Лениным диалектики. Эта тема еще далеко не изучена, но совершенно ясно одно: ленинское отношение к диалектике, его понимание ее как могущественнейшего инструмента революционной теории и практики, его несравненные труды, в которых исследована сущность материалистической диалектики и в которых она воплощена в плоти конкретного анализа, еще долго будут служить источником и стимулом творческого полета человеческой мысли и ее воплощения в великих революционных дерзаниях.

Примечания:

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 26, стр. 53.

² См. его статью «Перспективы социализма в индустриально развитом обществе в сб. «Smisao i perspektive socializma», Zagreb, 1965.

³ В. П. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 229.

⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 321.

⁵ В. И: Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 230.

⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 26, стр. 77—78.

⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 290.