Книги о Ленине

ГЛАВА III

КНИГА В. И. ЛЕНИНА «МАТЕРИАЛИЗМ И ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ», ЕЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ И СОВРЕМЕННОЕ ЗНАЧЕНИЕ

Чем больше проходит времени со дня появления в свет ленинской работы «Материализм и эмпириокритицизм», тем глубже и полнее развивающаяся наука и практика позволяют осознавать тот выдающийся вклад, который сделан В. И. Лениным данным трудом в разработку философских проблем марксизма, и оценивать его значение для борьбы против идеализма и религии. Мы попытаемся в этой связи рассмотреть лишь три вопроса.

1. Основной вопрос философии и его методологическое значение

Через всю книгу «Материализм и эмпириокритицизм» проходит мысль о том, что в условиях постоянной борьбы материализма и идеализма правильно осмыслить суть и характер развития науки можно только на основе сформулированного марксизмом основного вопроса философии.

В. И. Ленин убедительно доказывает, что коренными проблемами, на которые философы и ученые непременно (в одних случаях сознательно, а в других бессознательно) дают ответ, являются вопросы: 1) что принимается за первичное — материя или сознание; 2) признается ли возможность правильно познать окружающий человека мир. В научных обобщениях всегда сказывается мировоззрение исследователя. Оно накладывает так или иначе печать на научные выводы ученого. Только анализ их с позиций основного вопроса философии позволяет выяснить причины, заставившие его облечь ценнейшие научные результаты в ту или другую философскую оболочку. Именно потому, что основной вопрос философии имеет огромное мировоззренческое и методологическое значение, идеологические противники марксизма стремятся показать его несостоятельность.

Например, известный католический философ Г. Веттер затрачивает много усилий для доказательства того, что якобы марксисты все свои рассуждения относительно основного вопроса философии и его значения строят на «обмане». Суть рассуждений Веттера сводится к мысли, что будто бы Энгельс при формулировании основного вопроса философии неправомерно отождествил природу с бытием, а мышление с духом. Согласно Веттеру, этого делать нельзя по той причине, что отождествление природы с бытием ведет к признанию природы единственным видом бытия. В такой же мере отождествление духа с мышлением, по мнению Веттера, обедняет дух, ибо мышление лишь одно из свойств духа.

Вторая ошибка Энгельса, по мнению Веттера, состоит в том, что он незаконно приравнивает «эпистемологический реализм» к материализму. Ученый, пишет Веттер, может быть эпистемологическим реалистом, т. е. признавать существование природы независимо от мышления, но это совсем не означает принятия им материалистической точки зрения в том смысле, что материя является единственной реальностью, давшей начало духовному. Однако, отмечает Веттер, советские философы пользуются таким приравниванием для того, чтобы цитировать ученых для обоснования материалистического миропонимания и для вовлечения их в сети материализма. Таким образом, делает вывод Веттер, «из-за тактического отождествления бытия и природы вопрос о том, является ли первичной природа или дух, уже заранее решается в пользу природы; и путем приравнивания понятий «реализм» и «материализм» с помощью человеческих естественных реалистических предположений может быть легко приведен в действие убедительный дешевый обман, который используется для того, чтобы привлекать их на свои позиции»¹.

В действительности все обстоит иначе, чем это представил Веттер. В. И. Ленин глубоким исследованием происходившей на рубеже двух столетий философской борьбы показал, что основной вопрос философии действительно является основным и его формулировка Энгельсом есть результат обобщения многовековой борьбы между материализмом и идеализмом, которая происходила не изолированно от развития науки, от естествознания.

Всем анализом «новейших» философских направлений В. И. Ленин показал, что разобраться в сложных, порой весьма туманных рассуждениях философов, понять, что в действительности кроется за новыми вывесками той или другой философской школы, можно только посредством выяснения, как эти философы решают основной вопрос философии. Уже во введении к книге «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин отмечает, что сторонники епископа Беркли называют его философию «естественным реализмом». Эту же подделку, пишет Ленин, повторяют «позитивисты», «новейшие позитивисты». И Беркли, и «новейшие позитивисты» на словах не отрицают существования реальных вещей, не отрицают естествознания. Однако при постановке вопроса, что же для них является первичным — материя или дух, сразу выясняется, что внешний мир, природу они рассматривают как совокупность, комплекс, комбинацию ощущений. Следовательно, сквозь все их рассуждения явственно проступает идеализм.

С позиций основного вопроса философии В. И. Ленин ведет критику и всех тех, кто под видом усовершенствования марксизма стремится заменить его махизмом. На основе анализа работ Маха, Авенариуса и их последователей Ленин делает вывод о том, что «различие между материализмом и «махизмом» сводится... по данному вопросу к следующему. Материализм в полном согласии с естествознанием берет за первичное данное материю, считая вторичным сознание, мышление, ощущение, ибо в ясно выраженной форме ощущение связано только с высшими формами материи... Махизм стоит на противоположной, идеалистической, точке зрения и сразу приводит к бессмыслице, ибо, во-1-х, за первичное берется ощущение вопреки тому, что оно связано лишь с определенными процессами в определенным образом организованной материи; а, во-2-х, основная посылка, что тела суть комплексы ощущений, нарушается предположением о существовании других живых существ и вообще других «комплексов», кроме данного великого Я»².

Как видим, только постановка вопроса, что же в конечном итоге философ берет за первичное, дает возможность за всеми новыми терминами, наукообразными фразами увидеть его подлинное лицо, раскрыть философское существо его взглядов.

Если теперь вернуться к приведенным рассуждениям Веттера и проанализировать их, то не остается сомнений в том, что его борьба против основного вопроса философии является защитой идеализма. В самом деле, если, по его мнению, нельзя отождествлять природу с бытием, мышление с духом по той причине, что понятия «бытие» и «дух» шире, чем понятия «природа» и «мышление», то, спрашивается, что же входит в эти более широкие понятия и как они соотносятся между собой, что из них первично?

Веттер ясно отвечает на это. Он пишет, что можно принимать бытие внешнего мира, природы независимым от познающего сознания и в то же самое время настаивать на том, что природа не дала начало духу, а, наоборот, сама является творением какого-то идеального начала. «Следовало бы потребовать от критической философской мысли способности понимать, что из признания существования внешнего мира, независимого от человеческого сознания, определенно не следует, что материя представляет первоначальный порядок бытия vis-a-vis дух и что материальный мир не обязан своим началом никакому трансцендентному принципу»³.

В этом ответе ясно выражена точка зрения идеалиста. Веттер защищает не просто объективно идеалистическую философию, а позицию, согласно которой бог является началом всего. В его рассуждениях хорошо прослеживается стремление заменить диалектический материализм «реализмом», под который можно подвести идеализм и религию.

Эта уловка Веттера не является чем-то новым. В свое время Маркс, Энгельс, а затем Ленин разоблачали подобные приемы идеалистов. Как уже отмечалось выше, Ленин обратил внимание на то, что один из последователей епископа Беркли, английский философ Фрейзер, называл учение Беркли «естественным реализмом», хотя Беркли защищал идеализм и религию. Именно поэтому Маркс, Энгельс и Ленин предпочитали употреблять только термин «материализм», ибо слово «реализм» давно уже захватано идеалистами. В попытке Веттера «защитить» ученых от Энгельса, показать, что они, будучи «эпистемологическими реалистами», совсем не являются материалистами, хорошо видно страстное желание посредством употребления двусмысленных понятий, софистики создать у естественников впечатление о несостоятельности диалектического материализма.

Энгельс и Ленин, формулируя и анализируя основной вопрос философии, показывают, что он имеет две стороны, ибо в нем выясняется не только то, что берется за первичное, но и как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому миру. Ленин во второй главе «Материализма и эмпириокритицизма» прослеживает, как же решают эту другую сторону основного вопроса материалисты и идеалисты. Он убедительно доказывает, что и здесь выясняется, к какому философскому лагерю принадлежит тот или иной мыслитель, потому что в конечном итоге никто из них не может уклониться от решения вопроса о том, каков предмет его исследования.

Что же касается позиции естествоиспытателей, которые, принимая природу за предмет познания, не выясняют, является ли она единственным бытием, то это происходит либо потому, что они обычно стоят на позициях естественноисторического материализма, либо потому, что социально-политические условия не позволяют им высказать свои материалистические взгляды. Характерными в этом отношении являются рассуждения М. Борна. Во многих своих выступлениях он доказывает, что предмет познания макрофизики и микрофизики составляет природа, различные ее уровни и что принципиального различия в характере познания их нет. Однако он уходит от ответа на вопрос о том, является ли природа первичной. Причина этому — его боязнь быть причисленным к материализму или позитивизму. Логический позитивизм он считает несостоятельной философией, материализм — устаревшим в силу его механицизма, диалектический же материализм для него неприемлем по социальным причинам. И даже тогда, когда Борн рассматривает проблемы космологии, где решается вопрос о конечности или бесконечности вселенной, он пишет: «Что же было тогда до начала мира? Имеет ли вообще смысл этот вопрос? Вероятно, нет... Здесь мы наталкиваемся на границу нашей физической картины мира, которая настолько превосходит наше воображение, что нам лучше держаться от нее подальше»⁴.

Марксистская философия четким формулированием основного вопроса философии дает ученым возможность ясно видеть два борющихся лагеря, понимать, что их разделяет, и со знанием дела определять свое отношение к ним. Осознание естественниками сущности основного вопроса философии позволяет вести более глубокий научный анализ объективной реальности, указывает направление поисков объективной истины. Примечательным является то, что многие естествоиспытатели стихийно руководствуются основным вопросом философии в своих исследованиях, в анализе истории развития науки. Известно, например, что Луи де Бройль благодаря такому подходу в оценке роли А. Пуанкаре в подготовке и создании теории относительности сделал правильный вывод о том, что этот ученый, имея возможность сформулировать теорию относительности, из-за своих идеалистических взглядов упустил ее. «Если эта точка зрения верна,— пишет Луи де Бройль,— то именно эта философская склонность его ума к «номиналистскому удобству» помешала Пуанкаре понять значение идеи относительности во всей ее грандиозности!»⁵.

Методологическая сущность основного вопроса философии видна и в том, что, только исходя из его правильного решения, можно дать научное определение материи. Как известно, имевшееся в домарксовском материализме понятие материи было узким, ограниченным, связанным только с понятием вещественности и давало повод противникам материализма широко использовать этот недостаток для критики материализма, для зачисления в свои ряды маститых ученых. В ленинском определении: «Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них»⁶,— глубоко выражено материалистическое решение основного вопроса философии. В нем нет попытки дать характеристику структуры конкретных видов материи, так как эту задачу должны решать ученые при всестороннем исследовании природы.

Ленин делает вывод о том, что данное понимание материи никогда не может устареть, как не может устареть борьба материализма и идеализма. Сформулированное Лениным определение материи позволило доказать полную несостоятельность идеалистических спекуляций на положении «материя исчезла», которое принималось некоторыми учеными. Ленин разъяснил, что ранее ученые все свои исследования природы сводили к трем понятиям: материя, электричество, эфир. При этом под материей они разумели вещество. Когда же был открыт электрон и была признана электронная структура вещества, то они сделали вывод о том, что материю можно свести к электричеству. Из новейших достижений естествознания того времени вытекал вывод о единстве материи, а не об исчезновении ее Утверждение, что материя исчезает, означает лишь, что наше знание идет глубже и ряд свойств материи, которые казались раньше абсолютными, обнаруживаются как относительные.

Ленинское определение материи и сделанные на его основе разъяснения относительно соотношения этого понятия с конкретными результатами научных исследований выбили из рук идеалистов их излюбленное оружие в борьбе против материализма — под видом критики устаревающих понятий о строении материи отрицать материалистическую философию.

В наше время, когда идеологическая борьба обострилась и усложнилась, когда форма преподнесения реакционных взглядов стала еще более наукообразной, а критики марксизма все чаще выступают под личиной друзей, советующих, как «улучшить» марксизм, очень важно и ценно использовать ленинский метод критического анализа философских теорий, в основе которого лежит решение основного вопроса философии.

В. И. Ленин неоднократно обращал внимание на то, что противопоставление материи и сознания весьма относительно, что оно имеет смысл только в пределах решения основного вопроса философии, когда требуется разграничить основные философские направления. В определении материи такое противопоставление неизбежно, потому что именно здесь показывается основное отличие материализма от идеализма. Отвечая на критику Богданова, Ленин писал, что такие предельно широкие понятия, как «материя», «дух», могут быть выражены только одно через другое, лишь указанием, какое из них является первичным и какое — вторичным. «Это — предельно широкие, самые широкие понятия, дальше которых по сути дела... не пошла до сих пор гносеология. Только шарлатанство или крайнее скудоумие может требовать такого «определения» этих двух «рядов» предельно широких понятий, которое бы не состояло в «простом повторении»: то или другое берется за первичное»⁷. Напоминая рассуждения Авенариуса, Маха, Пирсона, которые идут от психического, или «Я», к физическому, от ощущения к материи, Ленин спрашивает: могли ли они дать определение основных понятий как-то иначе, без указания направления их философской линии, и отвечает: «Достаточно ясно поставить вопрос, чтобы понять, какую величайшую бессмыслицу говорят махисты, когда они требуют от материалистов такого определения материи, которое бы не сводилось к повторению того, что материя, природа, бытие, физическое есть первичное, а дух, сознание, ощущение, психическое — вторичное» ⁸.

Примером того, как ошибочные методологические установки приводят к неправильным философским выводам, могут служить рассуждения югославского философа И. Супека, который пишет следующее: «По традиции материю ищут «вне» человека, как досягаемую его рукой и расширенную в бесконечность всем тем, что связывается с доступными предметами, во взаимодействии. Определенная таким образом материя представляет собой объективную сторону в труде или исследовании человека, противопоставленную субъективной стороне, то есть мышлению и ощущению, где эти понятия субъективного и объективного имеют свой смысл в противопоставлении (или диалектике, если мы хотим сохранить здесь этот термин). Таковы абстрагированные полюсы исконного единства. По традиции материализм со своей научной аргументацией утверждает, что материя первична, а жизнь или сознание появились позднее. Между тем путаница такой точки зрения заключается в том, что материю она видит прежде исследовательского действия и устанавливает физические модели, из которых должен был бы заговорить гомункулус»⁹.

Из этих слов вытекает, что для Супека понятие материи имеет смысл только при рассмотрении исследовательской деятельности субъекта. Супеку хочется рассматривать материю только в связи с познающим действующим субъектом. Но это и есть идеалистическое понимание мира, которое у Супека проистекает из того, что он игнорирует ленинское определение материи, в котором, как выше было показано, имеются две стороны: признание материн за первичное, независимое от сознания, ощущений и указание на то, что субъект, человек может познавать материю потому, что она воздействует на его органы чувств. Супек же при рассмотрении понятия материи разделяет его на две совершенно обособленные части: когда ведет речь о традиционном, как он пишет, понимании материи материализмом, то берет только первую часть, а когда критикует его, то предлагает в качестве правильного понимания вторую часть. Вторая же часть без первой служит основой идеалистического истолкования мира, признания его существования только в связи с действующим субъектом.

Из рассмотренного видно, почему так актуален ленинский подход к основному вопросу философии как к важнейшей методологической предпосылке научного анализа и оценке тех или иных философских и естественнонаучных теорий.

2. Ленинская логика философского анализа естествознания

Работа В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» всегда будет иметь огромное значение и потому, что в ней он дал методологию анализа естествознания. Не будучи естествоиспытателем, он смог сделать научно обоснованные философские обобщения, которые позволили увидеть главную тенденцию развития физики, ее основные пути. Это понимают уже многие ученые мира. Например, известный английский физик Сесил Пауэлл совсем недавно говорил: «Как ученый, я хотел бы сказать несколько слов о Ленине. Его глубокое знание философии позволило ему в 1908 году в работе «Материализм и эмпириокритицизм» сделать прозорливое замечание о неисчерпаемости атома и электрона. И это было сказано в то время, когда все профессиональные физики считали электрон чем-то весьма таинственным, задолго до того, как теория неделимости атома была подорвана открытием явления радиоактивности. Тогда еще упорно придерживались мнения, что когда-нибудь найдут «конечные» частицы в природе. Но открытия последних лет снова подтверждают, что в ближайшее время мы сможем проникнуть в еще более глубокие таинства природы. Сейчас резонно предположить, что этому процессу нет конца, что он, как сказал Ленин, неисчерпаем»¹⁰.

Философские обобщения, которые прогнозируют развитие науки, В. И. Ленину удалось сделать прежде всего потому, что он сумел выделить проблемы, имеющие первостепенное значение для понимания и оценки начавшейся революции в науке. «Нас,— пишет он,— интересуют исключительно гносеологические выводы из некоторых определенных положений и общеизвестных открытий»¹¹. Эта особенность ленинского подхода к анализу естествознания имеет большое значение, ибо он обязывает при анализе достижений науки прежде всего видеть возникающие здесь философские проблемы. Но это не значит, что философ может решать эти философские вопросы без глубокого знания конкретных естественнонаучных теорий. Совсем наоборот.

Выделить главные философские проблемы Ленину удается потому, что к чтению огромной массы естественнонаучной литературы он подошел диалектически. Всесторонний анализ исследуемого материала позволил ему увидеть, над какими философскими вопросами думают сами естествоиспытатели, и понять, почему их внимание обращено именно на эти вопросы. Такими проблемами являются: философское понятие материи, взаимосвязь материи и движения, причинность, пространство и время, соотношение объективной, относительной, абсолютной истин в развивающейся науке, вопросы о достоверности получаемых знаний о мире, о сущности кризиса в физике и путях его преодоления и др.

Ленин подчеркивает, что сам объективный ход науки выдвинул эти вопросы на первый план. Поэтому физики не могут обойти их. Более того, «среди физиков имеются уже различные направления, складываются определенные школы на этой почве»¹².

Философский анализ происходящих в науке процессов дает возможность В. И. Ленину уловить главное, существенное и потому, что он самым тщательным образом изучает характерные черты естествознания предыдущих столетий и выясняет то особенное, что характеризует науку начала XX в. Такое сравнение позволяет Ленину сделать вывод о происходящей в физике революции и показать, раскрыть ее сущность. Познание более глубоких пластов природы, микромира обусловило пересмотр старых понятий, теорий, замену их новыми. Рассмотрение науки как единого целого, где объект исследования определяет способы исследований и выработку новых понятий и теорий, отражающих структурные свойства, законы качественно и количественно новых уровней материи, дало возможность Ленину сделать выводы о том, что «механика была снимком с медленных реальных движений, а новая физика есть снимок с гигантски быстрых реальных движений» ¹³.

Этот вывод Ленина очень точно выразил самое существенное отличие физики XX в. от предшествующей. В самом деле, все современное развитие физики связано с изучением микромира, в котором движение частиц происходит с громадными скоростями. Экспериментальные устройства, предназначенные для исследования этого особого мира, существенно отличаются от тех, с помощью которых изучался макромир. Способы теоретического познания его вызвали к жизни новый математический аппарат, появились и новые понятия, и новые теории, лишь как частный случай включающие классические теории, отражающие закономерности макромира.

Всестороннее рассмотрение Лениным различных точек зрения на новые открытия дает ему возможность увидеть и другую сторону происходящих в науке событий, а именно, что некоторые физики стали на позиции идеализма. Их высказывания широко используются философами-идеалистами для борьбы против материализма. Отсутствие единства в позиции физиков объясняется тем, что одна часть ученых оценивает события материалистически, т. е. видит в новых понятиях, теориях отражение свойств и закономерностей вновь открытых процессов природы, а другая рассматривает понятия, теории как символы, знаки, произвольно изобретаемые учеными и не отражающие никакой объективной реальности. Ленин, определяя суть употреблявшейся учеными фразы о «кризисе современного естествознания», указывает, что этот кризис состоит «в отбрасывании объективной реальности вне сознания, т. е. в замене материализма идеализмом и агностицизмом»¹⁴.

Диалектический метод исследования позволяет Ленину прийти к выводу, что революция в науке и «кризис» физики составляют две стороны единого процесса развития науки в определенных социальных условиях, в условиях капиталистического общества.

В силу диалектико-материалистического подхода к вставшим в связи с новыми открытиями философским проблемам их решение Лениным носит характер обобщений, которые содержат предвидение основного направления развития науки.

В ленинском выводе о том, что электрон так же неисчерпаем, как и атом, содержится указание не только на то, что структура материального мира бесконечно сложна, но и на многообразие свойств изучаемых наукой объектов. Это доказала вся последующая история развития науки. Исследования привели к открытию более двухсот микрочастиц, а изучение их свойств позволило перейти от очень грубых представлений об элементарных частицах к разработке теорий, согласно которым они являются сложными материальными образованиями, обладающими большим количеством свойств, что дало возможность сделать вывод о неточности названия «элементарная частица». Поэтому ученые упорно ведут речь о «кризисе концепции элементарности». Все чаще высказывается мысль, что фундаментальными «кирпичиками» ядерной материи являются интенсивно разыскиваемые кварки— гипотетические сущности, переносящие меньшее количество сохраняющихся величин, чем обычные мезоны, нуклоны, гипероны, которые, как предполагают, являются комбинацией кварков.

Более глубокое изучение микромира все больше подтверждает положение В. И. Ленина о том, что «естествознание ведет, следовательно, к «единству материи»» ¹⁵. В самом деле, исследования микромира дали возможность лучше познать свойства и закономерности небесных тел и тем самым подтвердили, что вселенная представляет собой единое целое. Это теперь признают все ученые. ««Микроскопическое» изучение структуры вещества,— пишет шведский физик и астрофизик Ханнес Альвен,— способствовало «макроскопическому» изучению структуры Вселенной. Раньше не было твердой уверенности в том, что такая связь существует...

Однако связь между микрокосмосом и макрокосмосом, предсказанная еще древними греческими философами, сейчас твердо установлена. В астрономии успешно применяются одна область физики за другой» ¹⁶.

В. И. Ленин не только указал на то, что математизация физики обусловила появление «физического» идеализма, что реакционные поползновения порождаются самым прогрессом науки, но и сделал вывод о тенденции развития физики, состоящей в том, что по мере открытия более однородных простых элементов материи создаются условия для все большей обработки их с помощью математики. Однако с точки зрения диалектического материализма этот процесс математизации физики не ведет к уничтожению объективного содержания научных теорий, ибо математика при этом рассматривается как наука, верно отражающая количественные свойства и пространственные формы материального мира.

В наше время математика стала одним из основных методов теоретического познания и дает возможность ученым получать результаты, которые определяют направление экспериментальных исследований. В свете этих достижений науки особенно становится понятным значение ленинского подхода к анализу естествознания.

В. И. Ленин не просто констатировал факт происходившей в начале XX в. ломки старых понятий и замены прежних теорий новыми, но и указал на их взаимосвязь, открыл причину преемственности между научными теориями. Марксистская теория истины, положенная Лениным в основу этого объяснения, позволила ему доказать, что каждая научная теория является относительной истиной, т. е. неполной, неокончательной, однако, будучи подтвержденной практикой, она имеет объективное содержание, а значит, включает зерно абсолютной истины. Ленин особо подчеркнул, что каждая ступень в развитии науки «прибавляет новые зерна в эту сумму абсолютной истины, но пределы истины каждого научного положения относительны, будучи то раздвигаемы, то суживаемы дальнейшим ростом знания»¹⁷. В этом выводе Ленина содержится та глубокая мысль, что получение новых знаний, благодаря объяснению ранее неизвестных процессов, не только расширяет, развивает уже имеющуюся теорию, но и позволяет уточнять пределы действия старой теории, ограничивая, уменьшая сферу объясняемых ею материальных процессов. Этот вывод был в то время особенно важным потому, что с помощью классической физики ученые стремились объяснить все процессы. Если последние не укладывались в ее рамки, то некоторые физики склонны были рассматривать ее как лишенную объективного содержания.

Сейчас для всех стало ясным, что классическая физика имеет более узкую сферу применения. Теория относительности и квантовая теория являются более широкими сферами и включают в себя механику Ньютона. Смена научных теорий происходит согласно принципу соответствия Н. Бора, между старыми и новыми научными теориями существует преемственность. Знания постепенно приобретают более глубокий характер и охватывают своим объяснением все большее число явлений. Такое понимание развития науки является признанием, что научные теории развиваются через получение относительных истин, содержащих зерна абсолютных истин. Все это свидетельствует о том, что ученые пришли к тому же выводу, который сделал В. И. Ленин гораздо раньше на основе диалектико-материалистического подхода к анализу истории развития науки.

В. И. Ленин не только раскрыл сущность кризиса физики, его причины, но и сделал вывод о том, что «материалистический основной дух физики, как и всего современного естествознания, победит все и всяческие кризисы, но только с непременной заменой материализма метафизического материализмом диалектическим» ¹⁸.

Одним из примечательных фактов, свидетельствующих о силе ленинского предвидения, а следовательно, о научности его методологии, является признание всеми учеными существования в природе объективной симметрии. После предсказания П. Дираком существования и затем открытия античастиц — позитрона (античастица электрона), антинейтрона, антипротона и др.— ученые заговорили о существовании в природе антиатома, антивещества, антимира, разумея под этим их структурную организацию, противоположную известной науке в земных условиях. Эти факты говорят о том, что ученые под воздействием экспериментальных данных действительно начинают мыслить диалектически, на основе раскрытой закономерности строят гипотезы, отражающие диалектику природы.

Сейчас, например, известны космологические гипотезы, авторы которых (советские и зарубежные) стремятся построить модель вселенной как бесконечно изменяющейся, развивающейся. И в этой модели главную роль играет представление науки о частицах и античастицах. Например, космологическую теорию Клейна упомянутый шведский ученый Альвен характеризует следующим образом: «В теории, которую развил Клейн, основным является утверждение, что должна быть полная симметрия между частицами и античастицами не только в физике элементарных частиц, но также и во Вселенной. Другой важной чертой теории является то, что в нее не вводятся никакие новые физические законы... Из этого следует, что теория Клейна не имеет ничего общего с теорией непрерывного создания, которая вводит новый физический закон — создание только вещества, но не антивещества, для чего нет никаких экспериментальных оснований. Это же относится и к теории первого толчка, возникновения Вселенной из «первичного атома», который, по предположению, состоял из вещества»¹⁹.

Из этого вывода хорошо видно, как диалектическое понимание природы невольно приводит естествоиспытателя к борьбе против тех, кто пытается утверждать сотворимость материи, начало мира и т. д. и т. п.

Другим естественнонаучным материалом, заставившим ученых мыслить диалектически, является открытие в природе единства прерывного и непрерывного. Факты существования единства корпускулярных и волновых свойств у электромагнитных процессов и вещества, обнаружения взаимопревращаемости вещества и поля являются столь достоверными, что только откровенные идеалисты пытаются использовать некоторые особенности этих явлений в целях отрицания объективности мира. Все это послужило основой для поисков учеными и других противоречивых свойств материи, в частности прерывных свойств пространства на уровне микромира.

Само противоречивое развитие науки оказывает большое влияние на мышление ученых, делая его все более диалектическим. С одной стороны, в естествознании, особенно в физике, значительное развитие получают теоретические методы исследования, которые приносят огромные успехи, ибо позволяют предсказывать еще неизвестные частицы, свойства, законы материи. С другой стороны, быстро растет техническая, энергетическая мощь экспериментальных установок, так как только в установках высоких энергий могут . быть проверены все предсказания теоретиков. Именно поэтому ученые всего мира постоянно проявляют заботу о строительстве мощных ускорителей.

Следовательно, естествоиспытатели на самом развитии науки постоянно убеждаются в том, что не только обособление теоретической и экспериментальной физики дает эффективные результаты, но что без их взаимопроникновения невозможно дальнейшее развитие науки. И здесь опять можно видеть, как много потребовалось времени, чтобы ученые на опыте противоречивого развития науки смогли понять диалектическое единство теории и практики и, желая того или нет, тем самым согласились с одним из основных положений диалектического материализма.

Исследователи учатся диалектически мыслить и на происходящем перед их глазами интенсивном процессе дифференциации и интеграции наук. Начавшись очень давно, этот процесс в наше время стал весьма значительным, и наибольшие научные достижения получены в тех областях природы, которые расположены на стыках наук.

Таким образом, открытая В. И. Лениным тенденция проникновения диалектического метода исследования в естествознание в настоящее время получила полное свое развитие и оказывает огромное влияние на ученых.

3. Принцип партийности и его значение для философского анализа естествознания

Принцип партийности философии составляет одну из основных черт ленинской методологии анализа философских вопросов естествознания. В. И. Ленин при разборе происходившей вокруг новейших открытий физики идеологической борьбы обращает внимание на то, что философские воззрения естествоиспытателя имеют большое значение при оценке им результатов научных исследований. На большом числе примеров он показывает, что некоторые ученые могут давать самые ценные открытия и вместе с тем, когда речь заходит о философских выводах, обобщениях, делать реакционные выводы, широко используемые идеалистами, теологами. Именно на этом основании Ленин пишет: «Ни единому из этих профессоров, способных давать самые ценные работы в специальных областях химии, истории, физики, нельзя верить ни в едином слове, раз речь заходит о философии. Почему? По той же причине, по которой ни единому профессору политической экономии, способному давать самые ценные работы в области фактических, специальных исследований, нельзя верить ни в одном слове, раз речь заходит об общей теории политической экономии. Ибо эта последняя — такая же партийная наука в современном обществе, как и гносеология. В общем и целом профессора-экономисты не что иное, как ученые приказчики класса капиталистов, и профессора философии — ученые приказчики теологов»²⁰.

Из приведенных слов ясно, что В. И. Ленин пишет о партийности гносеологии, о партийности теоретико-познавательных, философских обобщений, которые делаются учеными, ибо в этих обобщениях всегда так или иначе проявляется их мировоззрение. В условиях господства в обществе идеалистических взглядов ученый либо уходит от подобных выводов, либо вынужден делать идеалистические выводы, иначе он подвергается нападкам, гонениям со стороны реакционных кругов общества. В. И. Ленин хорошо показал это на примере с Э. Геккелем, написавшим книгу «Мировые загадки». «Популярная книжечка,— отмечает Ленин,— сделалась орудием классовой борьбы. Профессора философии и теологии всех стран света принялись на тысячи ладов разносить и уничтожать Геккеля»²¹. И все это было вызвано тем, что книга пропитана духом естественноисторического материализма, непримиримостью ко всей казенной профессорской философии и теологии.

Подобная обстановка наблюдается и в современном капиталистическом обществе, и с ней ученым приходится считаться, что очень хорошо выразил известный немецкий физик В. Гейзенберг. «Ученый,— говорил он,— должен быть готов к тому, что благодаря новым экспериментальным данным могут быть изменены и самые основы его знания. Но это требование по двум соображениям снова представляло бы собой слишком большое упрощение нашего положения в жизни.

Первое соображение состоит в том, что весь образ нашего мышления формируется в нашей юности, благодаря тем идеям, с которыми мы в это время сталкиваемся, или благодаря тому, что мы вступаем в контакт с выдающимися личностями, у которых мы учимся. Этот образ мышления будет оказывать решающее влияние на всю нашу последующую работу, и вследствие этого вполне возможны затруднения в процессе приспособления к совершенно другим идеям и системам мышления. Второе соображение состоит в том, что мы входим в состав общества или коллектива. Это общество связывают воедино общие идеи, общий критерий моральных ценностей или общий язык, на котором говорят о всеобщих проблемах жизни. Эти общие идеи могут поддерживаться авторитетом церкви, партии или государства, и даже если это не будет иметь место, все равно очень трудно отойти от общепринятых идей, не противопоставляя себя обществу. Но результаты научных размышлений могут противоречить некоторым из общепринятых идей. Без сомнения, было бы неразумно требовать, чтобы ученый вообще не был лояльным членом общества, чтобы он принципиально отказался от всех благ, которые можно получить, принадлежа коллективу...»²² Исходя из этого, Гейзенберг предлагает обратиться «к старой проблеме двойственности истины»: в науке проявлять интеллектуальную честность, а философские обобщения делать в соответствии с тем, что требует общество.

Когда В. И. Ленин писал о необходимости внимательного анализа всего, что создано ученым, с тем чтобы взять самое ценное и отсечь реакционное, он как раз имел в виду именно такое положение естествоиспытателя, которое так хорошо охарактеризовано Гейзенбергом.

Сам Ленин блестяще использовал принцип партийности в философском анализе и обобщении естествознания. В «Материализме и эмпириокритицизме» он приводит много высказываний физиков и тщательно их анализирует. И очень часто выражает сожаление, когда ученый, давший анализ фактических данных науки, не сумел сделать из них правильных философских выводов. Например, при рассмотрении речи английского физика А. У. Риккера на съезде естествоиспытателей Ленин указывает на правильность основных его суждений и в то же время пишет о том, что этому физику недостает «только знания диалектического материализма (если не считать, конечно, тех очень важных житейских соображений, которые заставляют английских профессоров называть себя «агностиками»)»²³, ибо имеющиеся в речи Риккера неточности происходят от непонимания соотношения абсолютной и относительной истины.

В. И. Ленин затрачивает много усилий на защиту естествоиспытателей от махистов, отстаивает честь ученых. Ярким примером является его защита знаменитого немецкого физика Генриха Герца, которого идеалисты Г. Коген, Г. Клейнпетер зачисляли в свои союзники. «На самом деле,— отмечает Ленин,— философское введение Г. Герца к его «Механике» показывает обычную точку зрения естествоиспытателя, напуганного профессорским воем против «метафизики» материализма, но никак не могущего преодолеть стихийного убеждения в реальности внешнего мира» ²⁴.

Все это свидетельствует о том, что принцип партийности является научным по своей сущности и его последовательное применение при философском анализе естествознания оберегает науку от извращенного истолкования получаемых ею данных, а ученых — от необоснованного зачисления их в лагерь идеалистов. Только упрощенное понимание сущности этого принципа некоторыми учеными обусловило появление в нашей литературе неправильной оценки теории относительности, квантовой физики, кибернетики. На эти факты обычно ссылаются наши идеологические противники как на доказательство того, что принцип партийности якобы разрушает науку. На самом же деле не принцип партийности, а его нарушение, упрощение, вульгаризация привели отдельных представителей науки к неправильной оценке теорий. Вместо того чтобы, например, теорию относительности отделить от имевшихся в книге Эйнштейна махистских трактовок пространства, времени, а также разоблачить стремления идеалистов использовать эту научную теорию в своих реакционных целях, некоторые исследователи объявили ее идеалистическим вымыслом. Это же можно сказать и о квантовой теории, и о кибернетике. При этом было нарушено основное положение принципа партийности — необходимость отсечь все реакционные философские выводы при сохранении и положительной оценке научного содержания самих теорий и концепций. Столь же ошибочной была тенденция некоторых естествоиспытателей принять указанные теории с имевшимися идеалистическими их истолкованиями, что приводило к проникновению в советскую естественнонаучную литературу позитивистских взглядов.

Ленинское учение о партийности приобретает в наше время особое значение, так как идеологи империализма усиливают натиск на сознание людей социалистических стран. Они стремятся разложить социалистический лагерь изнутри, путем идеологической диверсии. Для этого многие буржуазные философы в форме «добрых советов» стараются очернить диалектический материализм. Например, неотомист из США Блекли в недавно вышедшей в свет книге «Советская теория познания» сначала, пытаясь сыграть на честолюбии советских философов, стремится столкнуть их друг с другом и породить сомнение в возможности единым фронтом защищать и развивать марксистскую философию, а затем под видом анализа существа происходящих в нашей стране дискуссий по проблемам логики подсказывает вывод о том, что якобы никакой диалектической логики нет. После этого он перечисляет подлежащие исключению из диалектического материализма проблемы, как якобы бессмысленные. К ним он относит марксистское учение об относительной и абсолютной истине, принцип причинности, материалистическую диалектику, принцип партийности. Иными словами, он советует отказаться от марксистской философии и развивать нечто другое. Для этого он с таким же видом «друга» рекомендует не пользоваться работами Энгельса по той причине, что они якобы являются позитивистскими, а также не обращаться к Ленину, потому что он, по его мнению, неогегельянец. Блекли старательно внушает мысли о том, что принцип партийности якобы уничтожает науку, а борьба против проникновения в науку, философию религии является бессмысленной.

Этот пример, как и ранее приведенные, свидетельствует о том, что марксистское учение о партийности философии было и остается орудием борьбы против врагов науки и научного мировоззрения.

Все вышесказанное показывает, что книга «Материализм и эмпириокритицизм» В. И. Ленина имеет не только огромное теоретическое значение как одна из важных вех в развитии марксистской философии, но и бесценное методологическое значение для анализа философских вопросов и проблем развития современного естествознания.

Примечания:

¹ G. A. Wetter. Soviet Ideology Today. London, 1966, p. 31.

² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 39—40.

³ G. A. Wetter. Soviet Ideology Today, p. 31.

⁴ М. Борн. Физика в жизни моего поколения. М., 1963, стр. 422.

⁵ Луи де Бройль. По тропам науки. М., 1962, стр. 307.

⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 131.

⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 149.

⁸ Там же, стр. 150.

⁹ И. Супек. Гуманистическая универсальность и естественнонаучное познание. В сб. «Материалы к симпозиуму «Диалектика и современное естествознание»», вып. 4. М., 1966, стр. 84.

¹⁰ «Известия», 13 сентября 1967 г.

¹¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 266.

¹² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 266.

¹³ Там же, стр. 280—281.

¹⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 272—273.

¹⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 275.

¹⁶ «Будущее пауки». Международный ежегодник, вып. второй. М., 1968, стр. 97—98.

¹⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 137.

¹⁸ Там же, стр. 324.

¹⁹ «Будущее науки». Международный ежегодник, вып. второй, стр. 101-102.

²⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 363—364.

²¹ Там же, стр. 370.

²² В. Гейзенберг. Физика и философия. М., 1963, стр. 113.

²³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 293.

²⁴ Там же, стр. 301.