Книги о Ленине

 

Глава пятая

СТУДЕНЧЕСКАЯ СХОДКА

 

Летом 1887 года вся семья Ульяновых рано приехала в Кокушкино. Анна Ильинична... уже находилась там под надзором полиции.

Позже всех приехал в Кокушкино Володя.

С самого раннего детства каждое лето, из года в год, я виделся с Володей, и его физические и нравственные изменения были мало заметны. За истекшую же зиму Володя резко изменился: стал сдержанным, реже смеялся, поскупел на слова — вырос. Он сразу стал взрослым, серьезным человеком, но по наружности остался таким же, как и раньше.

Серьезность Володи была глубокая, внутренняя, совсем не напускная. В серьезности Володи не было никакой угрюмости или подавленности. У него появилась не наблюдавшаяся ранее сдержанность, я бы сказал — сознательная, волевая замкнутость. Особенно четко стала проступать черта тонкой иронии, выражавшаяся подчас только во взгляде сызбока, с прищуренным слегка глазом, и в оборотах речи: например, на пошлые или банальные слова собеседника он часто пускал в ход хорошо запомнившееся мне выражение:

«Правильное суждение вы в мыслях своих иметь изволите».

Эту фразу он употреблял, когда не хотел серьезно возражать, но считал нужным отметить недомыслие.

Володя решил поступить на юридический факультет Казанского университета. Доступ в столичные университеты ему был закрыт. Я был очень удивлен и разочарован тем, что он выбрал этот факультет: мне казалось, что юридические науки неизмеримо ниже естественных. Это мнение было тогда довольно распространенным. К тому же на юридический факультет часто шли юноши, не имевшие влечения ни к какой отрасли наук.

Помню, в это лето в Кокушкино приезжал читавший лекции по математической физике в Казанском университете Г. Н. Шебуев¹. Он долго, очень долго расхаживал с Володей по саду и беседовал. О чем у них шел разговор, не знаю, но слышал потом, как не однажды Шебуев с увлечением уверял, что Владимиру Ильичу непременно следует поступить на математический факультет, что у него «определенно математический склад ума»; между тем преподаватели русского и древних языков Симбирской гимназии считали, что Владимир Ильич обязательно должен поступить на филологический факультет. На мой же вопрос Володе, почему он выбирает юридический факультет, а не какой-нибудь другой, математический или естественный, он ответил:

«Теперь такое время, нужно изучать науки права и политическую экономию². Может быть, в другое время я избрал бы другие науки...»

Н. Веретенников, стр. 58 — 60.

¹ Георгий Николаевич Шебуев (1850 — 1900) окончил Нижегородский дворянский институт (в 1868 году) и Казанский университет (в 1873 году). С 1879 по 1893 год — приват-доцент математической физики Казанского университета, где он в течение ряда лет был также членом физико-математической испытательной комиссии.

² Впоследствии в работе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» В. И. Ленин писал: «Всякий согласится, что неразумно или даже преступно поведение той армии, которая не готовится овладеть всеми видами оружия, всеми средствами и приемами борьбы, которые есть или могут быть у неприятеля. Но к политике это еще более относится, чем к военному делу» (Сочинения, изд. 5, том 41, стр. 81). Мечтая о революционной политической борьбе с самодержавием, Владимир Ильич, естественно, решил овладеть правовыми и экономическими науками. Следует иметь в виду, что правовые и экономические науки изучались лишь на юридических факультетах.

 

Летом 1887 (года)... в Кокушкине Владимир Ильич почти все время сидел за книгами, как мне кажется, юридическими. Случайно я видел у него «Энциклопедию права», но сказать, какие именно у него были книги, я не могу, — заглядывание в книгу другого считалось... нескромностью.

Н. Веретенников. Владимир Ульянов. «Комсомольская правда», 1937, 26 августа.

В это последнее лето пребывания Володи в Кокушкине он изредка играл со мной на бильярде. Как-то предложил он мне пару задач до бильярдной игре. Не помню этих задач, но одна из них вначале меня затруднила. Обращаюсь к нему:

 — Вот что-то эта не выходит.

Володя ответил, что этих задач не решал, думать над ними не собирается и только для меня их выписал (из журнала или книги).

И всегда он ставил так вопрос: додумайся сам. Посидел я над этой задачей и додумался наконец до верного решения.

Н. И. Веретенников. Детские годы В. И. Ульянова (Ленина) в Кокушкине. «Красная новь», 1938, № 5, стр. 158.

К началу учебного года тетя Маша с семьей переехала из Кокушкина в Казань¹.

Н. Веретенников, стр. 60.

¹ Еще находясь в Кокушкине, 20 июля 1887 года, Мария Александровна в своем письме в департамент полиции напомнила, что ей «было обещано выдать... некоторые вещи сына моего, Александра Ульянова, главным образом портрет его отца, серебряные часы и плед...». 10 сентября департамент полиции отвечал Марии Александровне, жившей уже в Казани, что оставшиеся после казни Александра Ильича часы и плед проданы для покрытия судебных расходов. Фотография (по всей вероятности, Ильи Николаевича) ей была возвращена (см. «Комсомольская правда», 1961, 23 апреля).

 

По окончании гимназии Владимир Ильич подал прошение о приеме на юридический факультет Казанского университета... Директор гимназии, преподававший латынь и словесность, ввиду выдающихся успехов Владимира Ильича по этим предметам прочил его в филологический институт пли на историко-словесный факультет университета и был очень разочарован его выбором. Но Владимир Ильич тогда определенно уже интересовался юридическими и политико-экономическими науками, а кроме того, не был склонен к профессии педагога, да и знал, что она для него будет закрыта, и наметил себе более свободную — адвокатскую.

А. И. Ульянова-Елизарова. В. И. Ульянов (Н. Ленин), стр. 22.

Его Превосходительству господину Ректору
Императорского Казанского Университета
Окончившего курс в Симбирской гимназии,
 сына чиновника, Владимира Ильина Ульянова

ПРОШЕНИЕ

Желая для продолжения образования поступить в Казанский Университет, имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство сделать зависящее распоряжение о принятии меня на первый курс юридического факультета, на основании прилагаемых при сем документов, вместе с копиями с оных, а именно: а) аттестата зрелости, б) метрического свидетельства о времени рождения и крещения, в) формулярного списка о службе отца, г) свидетельства о приписке к призывному участку по отбыванию воинской повинности и д) двух фотографических карточек.

При сем на основании § 100 Высочайше утвержденного устава Императорских Российских Университетов обязуюсь во все время пребывания моего в Университете подчиняться правилам и постановлениям университетским.

Окончивший курс в Симбирской гимназии
Владимир Ульянов

Город Казань. Июля 29 дня 1887 года¹.

В. И. Ульянов. Прошение ректору Казанского университета о принятии на юридический факультет. В. И. Ленин. Сочинения, изд. 5, том 1, стр. 550.

¹ На прошении есть две резолюции, очевидно ректора университета. Первая: «Отсрочить до получения характеристики». После получения подписанной директором Симбирской гимназии Ф. М. Керенским характеристики В. И. Ульянова (см. ниже) на прошении появилась вторая резолюция: «Принять».

 

УЛЬЯНОВ ВЛАДИМИР

Весьма талантливый, постоянно усердный и аккуратный, Ульянов во всех классах был первым учеником и при окончании курса награжден золотой медалью, как самый достойнейший по успехам, развитию и поведению. Ни в гимназии, ни вне ее не было замечено за Ульяновым ни одного случая, когда бы он словом или делом вызвал в начальствующих и преподавателях гимназии непохвальное о себе мнение.

За обучением и нравственным развитием Ульянова всегда тщательно наблюдали родители, а с 1886 года, после смерти отца, одна мать, сосредоточившая все заботы и попечения свои на воспитании детей. В основе воспитания лежала религия и разумная дисциплина.

Добрые плоды домашнего воспитания были очевидны в отличном поведении Ульянова. Присматриваясь ближе к образу домашней жизни и к характеру Ульянова, я не мог не заметить в нем излишней замкнутости и чуждаемости от общения даже с знакомыми людьми, а вне гимназии и с товарищами, которые были красою школ, и вообще нелюдимости. Мать Ульянова не намерена оставлять сына без себя во все время обучения его в Университете,

Характеристика В. И. Ульянова. Дело канцелярии директора Симбирской гимназии о допущении к испытанию зрелости учеников VIII класса Симбирской гимназии и посторонних лиц.

«Молодая гвардия», 1924, № 1, стр. 89.

 

Естественно, что тучи от пронесшейся над семьей грозы сгустились и над головами остальных ее членов, что на следующего брата (то есть на Владимира Ильича. — А. И.) власти склонны были смотреть очень подозрительно, и можно было опасаться, что его ни в какой университет не пустят.

Тогдашний директор Симбирской гимназии, Ф. Керенский, очень ценил Владимира Ильича, относился очень хорошо к умершему за год перед тем отцу его, Илье Николаевичу, и желал помочь талантливому ученику обойти эти препятствия. Этим объясняется та в высшей степени «добронравная» характеристика его, которая была направлена Керенским в Казанский университет и подписана другими членами педагогического совета. Покойный Илья Николаевич был очень популярной, любимой и уважаемой личностью в Симбирске, и семья его пользовалась вследствие этого большой симпатией. Владимир Ильич был красой гимназии. В этом характеристика Керенского совершенно верна. Правильно также указывает он, что это происходило не только вследствие талантливости, но и вследствие усердия и аккуратности Владимира Ильича в исполнении требуемого, качеств, воспитанных той разумной дисциплиной, которая была положена в основу домашнего воспитания.

Керенский, конечно, с целью подчеркивает, что в основе воспитания лежала религия, так же, как старается подчеркнуть «излишнюю замкнутость», «нелюдимость» Владимира Ильича¹. Говоря, что «не было ни одного случая, когда Ульянов словом или делом вызвал бы непохвальное о себе мнение», Керенский даже грешит немного против истины. Всегда смелый и шаловливый, метко подмечавший смешные стороны в людях, брат часто подсмеивался и над товарищами и над некоторыми преподавателями...

Но разве не в таких же пустяках коренилось часто исключение и порча всего жизненного пути непокорному юноше?! Отношение к отцу и ко всей семье, а также исключительная талантливость Владимира Ильича избавили его от этого.

На тех же соображениях, что и характеристика Керенского, основывалось решение моей матери не отпускать Владимира Ильича в университет одного, а переехать в Казань всей семьей.

А. И. Ульянова-Елизарова (Воспоминания о В. И. Ленине, 1, стр. 16, 17).

¹ Больших приятелей у него в гимназические годы не было, но, конечно, нелюдимым его никак нельзя было назвать. — Примечание А. И. Ульяновой-Елизаровой.

 

...Поименованные ниже лица, кончившие курс в Симбирской гимназии с аттестатом зрелости, согласно их прошениям, мною приняты в число студентов Казанского университета на 1-й семестр юридического факультета: Андреев Владимир, Гнедков Константин, Забусов Михаил, Писарев Александр, Разумов Владимир и Ульянов Владимир¹.

И. д. ректора Казанского университета А. Я. Щербаков — декану юридического факультета, 13 августа 1887 года. См. «Новый мир», 1957, № 4, стр. 146.

¹ 14 августа 1887 года это решение ректора Казанского университета было зафиксировано в протоколе заседания совета юридического Факультета. Лекции на юридическом факультете начались 25 августа 1887 года.

 

Уехав из Симбирска, мы превратились в каких-то кочевников: нигде не найдем себе места, и все время проходит в том, что мы укладываемся и раскладываемся.

О. П. Ульянова (в письме к подруге). Архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.

В Казани была снята с конца августа 1887 года квартира в доме б. Ростовой на Первой горе¹, откуда Владимир Ильич переехал через месяц со всей семьей на Ново-Комиссариатскую, в дом Соловьевой ².

А. И. Ульянова-Елизарова (Воспоминания о В. И. Ленине, 1, стр. 17).

¹ Теперь улица Ленина, 24. Дмитрий Ильич в письме Н. Ф. Осколкову сообщал, что семья Ульяновых снимала квартиру «в нижнем этаже, во втором этаже того же дома жили Ардашевы» («Учительская газета», 1963, 14 февраля).

² Ныне улица Комлева, 15. По свидетельству Дмитрия Ильича, Ульяновы переехали в нижний этаж дома Соловьевой в конце октября 1887 года (см. «Учительская газета», 1963, 14 февраля).

 

Мы сняли квартиру в новом доме, где еще никто не жил. Здесь ужасно холодно, а хозяйка только сегодня дала вставлять зимние рамы, мы мерзнем¹.

О. И. Ульянова (в письме к подруге). Архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.

¹ Прекрасную летнюю погоду, которая была в Казани в первой половине сентября 1887 года, 18 — 19 сентября сменили стужа и ненастье. В ночь на 23 сентября выпал снег, покрывший землю на четверть аршина (см. «Волжский вестник», 1887, 24 сентября).

 

Как-то вечером Мария Александровна с младшими детьми Дмитрием и Манечкой пришли к Веретенниковым. Марию Александровну достаточно было увидеть однажды, чтобы черты ее лица запомнились на всю жизнь. Несколько выше своей сестры Анны Ал(ександровны), стройная, со строгими, правильными чертами моложавого лица без улыбки. Поседевшие волосы под черной кружевной наколкой — первое, что бросалось в глаза. Чуть заметно склоненная голова не уменьшала какого-то необычного выражения спокойной величавости всей ее фигуры. Одета она была всегда во все черное...

Из воспоминаний Я. Ф. Осколкова. «Учительская газета», 1963, 14 февраля.

В городе Казани существовало в... 1887-м году двадцать пять видов производства...

По поименованным двадцати пяти производствам работали семьдесят три фабрики и завода, выделавшие всех товаров на 7 405 697 рублей; в работе участвовали 31 паровая машина с 49-ю котлами, 17 водяных двигателей и 1 конный; число лошадиных сил, в них заключавшихся, составляло около 170.

Рабочих на фабриках в прошлом (то есть 1887-м. — А. И.) году было 4159 человек; в этом числе было 2977 мужчин, 1070 женщин, 72 мальчика и 40 девочек (до 15 лет)...

Самыми главными производствами в Казани являются стеарино-мыловаренное, водочное, кожевенное и льнопрядильное, вырабатывающие вместе на 5 294 475 р(ублей), что составляет 70% всей стоимости производства Казани; в частности, стеарино-мыловаренное производство определяется почти в четверть (23%) всей производительности Казани, водочное и кожевенное — по 17% и льнопрядильное — 13%.

Из этого видно, какой примитивный характер носит промышленность «столицы Поволжья»: стеариновые свечи, мыло, водка, кожа и льняная пряжа — самые грубые, элементарные продукты — вот все ее богатство...

Все стеарино-мыльное дело Казани — главнейшая отрасль ос производительности («казанское мыло») — монополизировано братьями Крестовниковыми; вся льнопрядильная производительность и почти вся кожевенная монополизированы Алафузовым.

Стоимость производства заводов этих двух лиц составляет уже половину (50,5%) всей ценности производительности казанских фабрик и заводов.

Затем водочное дело — почти все в руках Вараксина и К0. Наконец, мукомольное дело Казани — в руках двух фирм: Оконишникова и Шамова, с одной стороны, и «Н(иколая) Журавлева сыновья» — с другой...

Что касается положения рабочего класса в Казани, то нельзя не обратить внимания на крайне скудный размер заработной платы.

Например, мы видели случаи, что на кожевенных заводах за 16 часов работы в сутки платится от 5 до 6 руб(лей) в месяц. Если принять во внимание еще неукоснительные штрафы и вычеты, то просто удивительно — из-за чего работает несчастный рабочий,

Н. Никифоров. Фабрично-заводская промышленность города Казани в прошлом 1887-м году. «Волжский вестник» (Казань), 1888, 1 марта.

На днях рабочие Алафузовской фабрики прекратили работы ранее обычного времени окончания работ часа за полтора. Причиною прекращения работ служит предположенное фабричным управлением радикальное изменение условий расчета рабочих...

«Недоразумения на фабрике Алафузова». «Казанский биржевой листок», 1887, 3 сентября.

Отставая в экономическом развитии, Казань сохранила и повысила свое значение как административный и культурный центр. Она стала во главе не только губернии, но и округов, значительно превосходивших по размерам губернские границы: военного, учебного, почтово-телеграфного, судебного и округа водных путей сообщения.

В 1885 г. в Казани имелось 6 гимназий, в том числе 3 женских, реальное училище (с 1872 г.), учительский институт (с 1876 г.), учительская семинария для нерусских, крещено-татарская учительская школа, ремесленное училище и 16 начальных школ. В 1874 г. был открыт ветеринарный институт, а в 1876 г. — высшие женские курсы. Организуется несколько научных обществ...

В Казанском университете работали тогда многие замечательные, передовые ученые.

Н. Ф. Калинин. Казань. Исторический очерк. Изд. 2. Казань, 1955, стр. 119 — 120.

В те годы затишья и безвременья, когда «Народная воля» была уже разбита, социал-демократическая партия еще не зародилась в России и массы еще не выступали на арену борьбы, единственным слоем, в котором недовольство не спало, как в других слоях общества, а проявлялось отдельными вспышками, было студенчество. В нем всегда находились честные, горячие люди, открыто возмущавшиеся, пытавшиеся бороться. И его поэтому давила всего сильнее лапа правительства. Обыски, аресты, высылки — все это обрушивалось всего сильнее на студентов. В 1887 году гнет еще усилился вследствие попытки покушения на жизнь царя, произведенной весной этого года в Петербурге, участниками которой были почти одни студенты.

А. И. Ульянова-Елизарова (Воспоминания о В. И. Ленине, 1, стр. 17).

...В. И. Ульянов вступил в Казанский университет (по юридическому) фак(ультету)) в конце августа 1887 г.¹ — в годы безудержного разгула реакции, когда, после провалившейся Лорис-Меликовской конституции² и события 1 марта 1881 г., доминирующую позицию в политике правительства прочно и надолго занял знаменитый К. П. Победоносцев ³, — этот неизменный столп и опора им же выдвинутого лозунга «самодержавие, православие, народность», — трех китов, долженствовавших спасти Россию от революционных потрясений. Министры вн(утренних) дел — Толстой и нар (одного) прос(вещения) — Делянов дружно принялись за пресечение и искоренение крамолы в самом зародыше ее — в учебных заведениях.

В столичных и университетских губерниях введены были чрезвычайная и усиленная охраны, «пароду» дана была «близкая к нему и твердая власть» — земские начальники, в университеты введен институт «педелей»⁴ — постоянных соглядатаев, работавших в неизменном и дружном контакте с жандармской и общей полицией.

Помимо изъятия из обращения из библиотек целого ряда книг и журналов, даже за прошлые годы — они смастерили чисто казарменный «Универс(итетский) Устав» 1884 г...

Е. Фосс. Первая тюрьма В. И. Ленина. «Огонек», 1926, № 11, стр. 5.

¹ Как видно из сообщения исправляющего должность ректора Казанского университета А. Я. Щербакова декану юридического факультета (см. стр. 327 наст, издания), Владимир Ильич был принят в университет 13 августа 1887 года.

² В январе 1881 года министр внутренних дел граф М. Т. Лорис-Меликов (1825 — 1888) представил Александру II проект, по которому предлагалось учредить временные подготовительные комиссии с правом совещательного голоса, преобразовать губернские управления, дополнить «Положения 19 февраля», пересмотреть земские и городовые «положения» и т. п. Эта «конституция» отражала колебания правительства, напуганного революционной ситуацией в стране. Однако после убийства Александра II 1 марта 1881 года царское правительство, подавив революционное движение, покончило с политикой лавирования.

³ Константин Петрович Победоносцев (1827 — 1907) — реакционный государственный деятель царской России, обер-прокурор синода. Был решительным противником буржуазных реформ 60-х годов, сторонником неограниченного, опирающегося на церковь самодержавия, врагом науки и просвещения.

⁴ Педель — в старых немецких и русских университетах — надзиратель, следивший за поведением студентов.

 

С назначением 16 марта 1882 г. министром статс-секретаря И. Д. Делянова дело коренной реформы университетов вступило в новый фазис... Но, в ожидании окончательного разрешения вопроса о новом уставе, правительство продолжало изыскивать меры против повторявшихся время от времени студенческих беспорядков. В совещаниях министров, состоявшихся в 1882 и 1883 гг., и в особых комиссиях при Министерствах Народного Просвещения и Внутренних Дел был, между прочим, подвергнут подробному обсуждению вопрос об отдаче особенно виновных в беспорядках воспитанников высших учебных заведений в дисциплинарные батальоны и о принудительном отбывании воинской повинности уволенными за беспорядки из учебных заведений...

15 августа 1884 г. проекты нового устава и штатов удостоились высочайшего утверждения... и указом Сенату 25 августа повелено было привести их в действие с начала 1884 — 1885 учебного года в университетах: С.-Петербургском, Московском, Харьковском, Казанском, Св. Владимира и Новороссийском...

Устав 1884 г., полнее всех предшествовавших проводя начало подчинения университетов правительственному контролю и влиянию, предоставил министерству разработать все подробности учебного строя, администрации и хозяйства университетов...

Самый устав лишь в общих чертах наметил правила поведения студентов во время пребывания в университете. Подробно этот вопрос разработан был в «Правилах для студентов», утвержденных министром 16 мая 1885 г. Подчиняя студентов бдительному надзору университетского начальства  и подробно регламентируя их поведение, правила признают студентов отдельными посетителями университета и не допускают с их стороны никаких действий, носящих корпоративный характер, ни устройства каких-либо общественных учреждений, не имеющих научного характера. Вне зданий университета студенты подлежат ведению полиции на общем основании. Проступки же против устава и правил разбираются инспектором, ректором и правлением, налагающими на виновных взыскания разных степеней, от простого выговора и кратковременного ареста в карцере до исключения из университета.

С. В. Рождественский. Исторический обзор деятельности Министерства Народного Просвещения. 1802 — 1902. Спб., 1902, стр. 614, 615-616, 619-620.

В течение 80-х годов реакция усиливалась, особенно со введением Устава 1884 года (министерство Делянова). Выбранный при старом Уставе ректор (Н. Н. Булич) был устранен (вышел из ректоров после столкновения с администрацией округа); на его место назначен Н. А. Кремлев, человек, правда, умный и даже благожелательный (он ранее был и выборным ректором)¹, но он всецело был подчинен попечителю; а рядом с ним поставлен инспектор студентов, присланный из Петрограда (тогда еще Петербурга. — А. И.) П(отапов) (впоследствии попечитель), власть и значение которого в университете (в особенности в отношении студентов) были сильнее ректора. Репрессии усилились: за малейшую провинность (как, напр., курение в недозволенном месте) по доносу педелей (служителей инспекции) студенты штрафовались (карцер, лишение пособий и др.), даже иногда исключались из университета. Инспекция вмешивалась и в учебные дела: могла даже не зачитывать полугодие, хотя бы студент и получил зачет у профессора². Инспекция, в полном контакте с жандармерией, следила за студентами, привлекая к шпионажу и некоторых из них.

Проф. В. Разумовский. Из воспоминаний. Студенческая сходка, на которой был Ленин. «Студенческая мысль» (Саратов), 1924, № 1 — 3, стр. 13.

¹ Николай Александрович Кремлев (род. в 1833 году) — юрист, профессор римского права. Окончив в 1855 г. Казанский университет, преподавал законоведение в казанских гимназиях. В 1867 году утвержден в звании доцента, а в 1868 году избран профессором Казанского университета по кафедре римского права. С 1872 по 1876 и с 1885 по 1889 годы был ректором Казанского университета. В 1890 году был назначен членом консультации министерства юстиции; читал лекции по римскому праву в Петербургском университете.

² На этой почве происходили коллизии инспекции с факультетами. Когда об этом доложено было министру Делянову, собравшему у себя профессоров во время посещения Казанск(ого) университета (1888 г.), он отделался шуткой: «Профессору трудно следить за посещением студентами лекций, профессор смотрит в тетрадку, а вы (обращаясь к инспектору) можете. Какая у вас там система: по шапкам иль по вешалкам?» — примечание В. Разумовского.

 

В Казани под ближайшим руководством и наблюдением попечителя округа П. Н. Масленникова... действовал инспектор студентов Н. Г. Потапов, бывший прежде преподавателем математики, инспектором 3-й С.-Петербургской гимназии, инспектором студентов С.-Петербургского университета в 1879 — 1880 гг. и директором Псковского реального училища. Инструкция для инспекции и правила для студентов далеко не были мертвою буквою в Казани: было установлено тщательное наблюдение за студентами, за посещением ими лекций, за исполнением ими всех их обязанностей; в конце каждого полугодия инспекция представляла деканам списки относительно исправного посещения студентами лекций, и как для них, так и для ректора и попечителя всегда была возможность справиться о поведении студентов в штрафной и кондуитной книгах; не бездействовал также и карцер.

А. Георгиевский. Краткий исторический очерк правительственных мер и предначертаний против студенческих беспорядков. Спб., 1890, стр. 176.

Признавая необходимым установить на будущее время точный порядок отдания чести студентами университета, министр просвещения просит меня предложить начальству университета объявить студентам, что они обязаны отдавать честь, прикладывая руку к козырьку фуражки: 1. Становясь во фронт: императору, императрице, наследнику, великим князьям, великим княгиням и великим княжнам. 2. Не становясь во фронт: министру просвещения, товарищу министра, попечителю, помощнику попечителя, генерал-губернатору, губернатору, градоначальнику, местному архиерею и всем своим прямым начальникам и профессорам.

Попечитель Казанского учебного округа — ректору университета, 15 января 1886 года. Цит. по книге М. К. Корбута «Казанский государственный университет имени В. И. Ульянова-Ленина за 125 лет», том 2. Казань, 1930, стр. 171.

Очень умный и образованный господин рассказывал мне следующее: «Многие родители, даже состоятельные, берут своих детей из гимназий, говоря, что теперь в университет сыновей нельзя пускать... доносы. Что такое? Да от педелей студентам житья нет. Для педелей только те студенты и хороши, которые им на водку дают. Такие студенты по целым месяцам могут не показываться в университете, — педеля помечают их постоянно посещающими университет... А кто не дает педелям на водку, на того они доносят инспектору, как на непосещающего университет, а кто сверх того им и руки не подает, того прямо представляют неблагонадежным. Педеля-де везде подслушивают, даже к дверям ватерклозета прикладывают ухо. А на их донесениях инспектор будто бы основывает свое мнение о студентах. Инспектор, говорят, устроил хор шпионов. Составлен им и небольшой оркестр... тоже из шпионов».

П. Д. Шестанов. Студенческие волнения в Казани в 1887 г. «Русская старина», 1892, № 6, стр. 493, 494.

Сыск и шпионство царили в университетах. В Казанском они проявлялись, кажется, в особо грубых формах. Это объяснялось местными условиями. Высшее управление по учебному ведомству не считалось с Казанью или, точнее, считалось, как с азиатским городом, с которым можно не церемониться, — и посылало сюда изумительных администраторов даже на взгляд тогдашнего российского обывателя. Так, вводить университетский устав 1884 года был назначен новый попечитель Учебного Округа из ретивых директоров гимназии некто Масленников, массивный господин с одутловатым бледным лицом без растительности, из тех лиц, которые в просторечии именуются «бабьими», господин, как говорили, сделавший свою учебную карьеру по протекции какой-то влиятельной монахини. Однако с первых административных шагов своих в Казани Масленников не обнаружил монашеского смирения. Напротив, по-видимому, он с самого начала посмотрел на себя как на карающую десницу от высшего правительства.

Изрыгая хулу, он с пеною у рта напустился на казанские учебные заведения. Университет, как главное место предполагаемой крамолы, был взят им под особо пристрастный надзор. Здесь Масленников начал поучать даже священника — профессора в церкви, найдя, что он неправильно ведет богослужение. Не удивительно, что независимое студенчество подверглось лютому гонению от этого администратора. Приступив к вылавливанию из студенческой среды крамольников, Масленников нашел себе хорошего помощника в лице одновременно вместе с ним назначенного — и тоже из гимназических директоров — инспектора студентов (в Казанский университет) Потапова, который почти каждого студента почитал личным своим врагом. Это тоже, как и его патрон, был плотный и высокий мужчина, но в отличие от него — с действительной физической силой и с окладистой седеющей бородой а 1а сам Александр III.

Сыск был поставлен инспектором Потаповым на такую высоту, на какой едва ли где в других университетах стоял он даже в ту исключительно шпионскую эпоху. Все низшие и средние служители инспекции должны были служить и под руководством своего шефа — инспектора служили делу сыска в Казанском университете. Жатва была обильна. От времени до времени составлялись проскрипционные списки¹ неблагонадежных студентов, представлявшиеся Потаповым попечителю Масленникову. В результате — увольнение заподозренных в крамоле из университета без объяснения причин и обыкновенно во время летних каникул, с высылкой документов уволенному на место его жительства чрез полицию.

Каждый студент, если он сам не служил так или иначе интересам полиции, ежеминутно мог ожидать, что будет выброшен из университета. Всевозможные, чуть ли не ежедневные, мелкие придирки инспектора, бестактные и неприличные, возбуждая студентов, делали положение их в университете окончательно невыносимым. Ненависть их к Потапову крепла. Отсюда понятно, что когда в университетах началась подготовка открытого выступления студенчества против ультрареакционного устава 1884 года, то в Казанском университете эта подготовка невольно окрашивалась в цвет жгучей ненависти к местной учебной администрации и ближайшим образом к инспектору Потапову.

Проф. П. П. Фирсов. Студенческое движение в Казанском университете в 1887 году (Личные воспоминания). Исторические характеристики и эскизы, том 3, выпуск 1. Казань, 1926, стр. 79 — 81.

¹ Проскрипционные списки (проскрипции) — в Древнем Риме — списки, в которые вносились лица, объявленные вне закона.

 

...В настоящее время (то есть в 1887/88 учебном году. — А. И.) в Казанском университете всех студентов числится 916 человек, распределяющихся по факультетам следующим образом: на медицинском — 457 чел(овек), на юридическом — 264 чел(овека), на физико-математическом — 138 чел(овек) (на разряде математических наук 82 и на разряде естественных наук 56), на историко-филологическом — 57 чел(овек)...

По месту получения аттестатов зрелости и соответствующих им свидетельств студенты распределяются следующим образом: 1-я Казанская гимназия — 113 чел(овек), 3-я Казанская гимназия — 108 чел(овек), 2-я Казанская гимназия — 93 чел(овека). Из других гимназий: Самарской — 68. Симбирской — 60...

По сословиям студенты распределяются следующим образом: детей чиновников и военнослужащих — 298 чел(овек), из мещан и цеховых — 189, из духовенства — 101, из дворян — 99, из купеческого звания и почетного гражданства — 92, из крестьян — 71, из казаков — 24, из солдатских детей — 16, иностранных подданных — 2; из разночинцев — 24 человека.

«Казанская университетская учащаяся молодежь». «Волжский вестник» (Казань), 1887, 25 ноября.

Что наша учащаяся университетская молодежь в материальном отношении плохо обеспечена и нуждается в посторонней помощи — это известно каждому¹.

 «Невозвращенные студенческие ссуды». «Казанский биржевой листок», 1887, 14 ноября.

¹ В казанских газетах то я дело появлялись объявления о том, что «студент желает получить урок, согласен за стол или квартиру». 3, 5 и 7 сентября 1887 года опубликовал такое объявление в «Волжском вестнике» студент ветеринарного института, товарищ Владимира Ильича по кружку, Константин Выгорницкий; 25, 26 и 27 октября — студент 2-го курса медицинского факультета, вместе с Ильичем исключенный из университета, Моисей Конников. В течение месяца, с 26 октября по 23 ноября, ежедневно через газету обращался с призывом предоставить «урок или какую-нибудь письменную работу» однокурсник Владимира Ульянова, студент-юрист И. П. Домрачев.

Крайняя материальная необеспеченность студентов побудила казанских филантропов создать специальное «Общество вспомоществования недостаточным студентам», организовывать благотворительные вечера, через прессу заклинать местных толстосумов раскошелиться, ибо «касса общества истощена и не в состоянии удовлетворить всем поступающим в нее со стороны недостаточной учащейся молодежи прошениям о ссудах и пособиях» («Волжский вестник», 1887, 5 ноября).

 

Казань рабочая и Казань интеллигентская, каждая жили своей собственной обособленной жизнью... Центром жизни Казани № 2 была студенческая жизнь — землячества, кружки самообразования и взаимопомощи, широкое объединение последних в «библиотечное» (заведовавшее нелегальной студенческой библиотекой. — А. И.) и «депутатское собрание», вечеринки и пр., — все это, конечно, подпольно...

А. М. Стопани. На заре социал-демократии в Казани (Из воспоминаний). «Пролетарская революция», 1923, № 2, стр. 579.

Центром студенческой жизни была тогда Старо-Горшечная улица, представлявшая собой нечто вроде Латинского квартала¹ в Казани, а дом Марусова на этой улице, в котором ютилось множество беднейшего студенчества, назывался «Вяземской лаврой». В этом доме жил и имел торговлю лавочник Андрей². Это был совершенно необычный лавочник. Постоянное общение со студенчеством расширяло его кругозор и сделало глубоко преданным сторонником революционного движения. Для учащейся молодежи он был поистине другом и всегда оказывал ей всяческую помощь. Сестру свою он отдал в гимназию, и она, будучи еще гимназисткой, была уже участницей революционных кружков. Квартира Андрея была своего рода клубом для радикальной молодежи. Сюда сходились, чтобы обменяться мыслями по вопросам момента, поделиться впечатлениями о прочитанных книгах, поговорить о последних новостях из общественной и учебной жизни, а иногда и по конспиративным делам. Заходили в лавку, а оттуда и в квартиру Андрея. Здесь гостеприимно принимали всех, не считаясь с тем, к какому революционному течению принадлежит данное лицо. Полиция и жандармы долго не подозревали, что Андрея связывали со студентами не только лавочные, торговые интересы.

М. П. Федотов в передаче Н. Я. Быховского³,  «Былое», 1925, № 4, стр. 210.

¹ Латинский квартал — название одного из старейших районов Парижа, в котором расположены многие школы и высшие учебные заведения, в частности парижский университет Сорбонна.

² Андрей Степанович Деренков; еще в 1915 году жил в Сибири, где-то около Томска. Это он указал мне работу в булочной В. С Семенова. Смотри рассказ «Хозяин». — Примечание А. М. Горького.

¹ Н. Я. Быховский познакомился с М. П. Федотовым (см. именной указатель цитируемых авторов) в Минусинске, будучи административно выслан в 1914 году в третий раз в Сибирь.

 

Деренков, сухорукий человечек, с добрым лицом в светлой бородке и умными глазами, обладал лучшей в городе библиотекой запрещенных и редких книг, ими пользовались студенты многочисленных учебных заведений Казани и различные революционно настроенные люди.

Лавка Деренкова помещалась в низенькой пристройке к дому скопца-менялы, дверь из лавки вела в большую комнату, ее слабо освещало окно во двор, за этой комнатой, продолжая ее, помещалась тесная кухня, за кухней, в темных сенях между пристройкой и домом, в углу прятался чулан, и в нем скрывалась злокозненная библиотека. Часть ее книг была переписана пером в толстые тетради, — таковы были «Исторические письма» Лаврова¹, «Что делать?» Чернышевского, некоторые статьи Писарева, «Царь-Голод»², «Хитрая механика», — все эти рукописи были очень зачитаны, измяты...

...Действительными хозяевами в квартире Деренковых были студенты университета, духовной академии, ветеринарного института, — шумное сборище людей, которые жили в настроении забот о русском народе, в непрерывной тревоге о будущем России. Всегда возбужденные статьями газет, выводами только что прочитанных книг, событиями в жизни города и университета, они по вечерам сбегались в лавочку Деренкова со всех улиц Казани для яростных споров и тихого шепота по углам.

М. Горький. Мои университеты. Собрание сочинений, том 13. М., 1951, стр. 532 — 533, 535.

¹ Петр Лаврович Лавров (1823 — 1900) — русский социолог и публицист, идеолог народничества, был членом общества «Земля и воля», затем партии «Народная воля». «Исторические письма» (1868 — 1869) Лаврова, написанные им под псевдонимом Миртов, оказали большое влияние на исторические и философские взгляды народников. До конца своей жизни Лавров был противником социал-демократического движения; упорно не хотел видеть в русском рабочем классе революционную силу, способную преобразовать общество.

² О создании брошюры «Царь-Голод» ее автор, Алексей Николаевич Бах (1857 — 1946), выдающийся советский ученый и общественный деятель, академик, основатель школы советских биохимиков, говорит следующее:

«Как я и предвидел, революционных элементов оказалось в Казани немало, но создать из них деятельную группу но удалось.

...Я обратился к более юной молодежи и нашел в ней более благоприятную почву. Один кружок, во главе которого стояли: Рыбин, Чарушников, Муратов, Геркен и еще два-три человека, заслуживал особенного внимания.

Когда я познакомился с ним, он самостоятельно успел завязать сношения с рабочими и вел среди них пропаганду, как мог. Запрос на руководство был у членов этого кружка огромный.

Первое, что они попросили у меня, это дать им какие-нибудь указания насчет того, как вести пропаганду среди рабочих. Я дал им короткую схему. Тогда они попросили развить эту схему более подробно, на что, конечно, я охотно согласился. Состоялся ряд бесед по политической экономии, на которых присутствовало много народа.

Я помню большую комнату, битком набитую живыми, молодыми лицами, внимательно следившими за моей речью...

Беседы, как оказалось, имели успех, и члены кружка потребовали от меня, чтобы я записал их, говоря, что они могут быть полезны не только для рабочих, но и для тех, кто занимается с рабочими. Так возникла брошюра «Царь-Голод»» («Записки народовольца». М. — Л., 1929, стр. 73-74).

 

Журналы и запрещенные правительством книги тогда можно было купить на «толчке» очень дешево. Нередко я их покупал по весу, как оберточную бумагу. Я достал «Челябинский, каталог»¹, руководствуясь которым делал отбор книг в свою библиотеку. Таким образом, скоро у меня составилась довольно солидная библиотека в несколько сот томов.

Здесь было все, начиная с Белинского и Герцена и кончая Плехановым и Михайловским². Была марксистская литература (произведения Энгельса, «Капитал» Карла Маркса, т. I, работы Плеханова), была революционно-демократическая: Чернышевский, Добролюбов, Писарев, Некрасов, Салтыков-Щедрин, была и народническая 70-х и 80-х годов и примыкавшая к ней литература, в том числе журнал «Русское богатство»³, и книги Глеба и Николая Успенских, Д. Н. Мамина-Сибиряка, Помяловского, Решетникова, Федорова-Омулевского, Златовратского, Гаршина и других.

Приходившая за покупками в лавочку учащаяся молодежь нелегально получала книги из моей библиотеки.

Осенью 1885 года студент-медик (Казанского университета. — А. И.) (П. Ф.) Кудрявцев привел ко мне Алексея Максимовича Пешкова. С виду он был парень грубоватый, но умный, простой в обхождении и совершенно трезвый: непьющий и некурящий.

Мы скоро с ним подружились. Он почти все время жил у меня, иногда помогал мне в работе и жадно читал книги.

Кажется, его смущало то, что он, живя у меня, как бы стеснял меня в средствах. (Своя семья у меня состояла из шести человек: взрослая сестра, гимназистка (Мария Степановна Деренкова. — А. И.), два младших брата и родители.)

Мы с Алексеем Максимовичем решили расширить наши доходы, чтобы можно было помогать нуждающимся революционерам и учащейся молодежи. Так как он никакой специальности не имел, то было решено, что он пойдет учиться пекарем к Семенову, у которого я брал булки для продажи, а когда подучится, мы откроем свою пекарню. Так мы и сделали...

Алексей Максимович проработал у Семенова около полугода. Работая у Семенова, он приходил ко мне, брал книги для чтения рабочим и для себя. Книги Решетникова и Костомарова, о которых Алексей Максимович говорит в рассказе «Коновалов», были из моей библиотеки...

Мы решили заарендовать второе, более удобное помещение на углу Бассейной и Театральной (теперь Пушкина) улиц. Возросшие наши доходы позволяли нам расширять наши дела.

Мы уже оказывали материальную помощь многим из беднейшей учащейся молодежи — студентам и гимназистам. Эта материальная помощь делалась конспиративно, тем более конспиративно, без всяких отчетов, тратились средства на революционные дела.

Помещение на углу Бассейной улицы было очень удобное и для торговли и для собраний молодежи.

Сюда на жительство с весны 1887 года переселился и Алексей Максимович в качестве как бы заведующего и пекарней и булочной...

Будучи таким «заведующим», Алексей Максимович по-прежнему ходил в разноску булок. Этим он занимался очень охотно, так Как это способствовало его общению с учащейся молодежью, рабочими и членами революционных кружков. Часто в корзину под булки он клал книги, брошюры и листовки, которые вручал, продавая булки, знакомым покупателям или заносил на квартиры, кому это следовало.

В этом помещении (на углу Бассейной) была комната, очень хорошо изолированная от лавочки; в нее из лавочки проходили те, для которых покупки в лавочке были только предлогом, чтобы заняться здесь другим делом. В этой комнате часто происходили собрания...

Мы с Алексеем Максимовичем часто по ночам вели разговоры о жизни, о назначении человека. Беседы наши были на различные темы — о героях, о влиянии личности на судьбы народа.

Говорили о Чернышевском, Добролюбове, Писареве, Шелгунове и других, говорили о французской революции, о Мюнцере⁴, Лассале⁵  и т. п. Если я говорил о таком писателе или герое, которого Алексей Максимович не знал еще, то он обязательно сейчас же отыскивал нужную книгу и спешил прочесть ее.

И мне кажется, что мою библиотеку Алексей Максимович назвал «злокозненной»⁶  главным образом потому, что ее книги поднимали в его голове многие очень серьезные вопросы, на которые он не находил ответов в действительной жизни,

А. С. Деренков. Из воспоминаний о великом писателе. «М. Горький в воспоминаниях современников». М., 1955, стр. 79 — 80, 81, 82, 83-84.

¹ О «Челябинском каталоге» («Систематический указатель лучших книг и журнальных статей 1856 — 1883 гг.») см. также на стр. 460 — 461 наст, издания.

² Николай Константинович Михайловский (1842 — 1904) — русский социолог, публицист и литературный критик, идеолог либерального народничества, один из редакторов журналов «Отечественные записки» и «Русское богатство». Проповедовал реакционную идеалистическую теорию «героев» и «толпы».

³ «Русское богатство» — ежемесячный литературный и научный журнал, издававшийся в Петербурге в 1880 — 1918 годах. С приходом в редакцию в 1892 году Н. К. Михайловского журнал стал органом либерального народничества, вел борьбу с марксизмом.

⁴ Томас Мюнцер (около 1490 — 1525) — немецкий революционер, вождь и идеолог крестьянско-плебейского лагеря во время Реформации и Крестьянской войны 1524—1525 годов в Германии.

⁵  Фердинанд Лассалъ (1825 — 1864) — немецкий мелкобуржуазный социалист; положил начало одной из разновидностей оппортунизма в рабочем движении Германии — лассальянству, противник марксизма.

⁶ См. стр. 339 наст, издания. В другом месте («Горьковская коммуна», 1945, 17 июня) А. С. Деренков вспоминал, что, выяснив любовь Горького к чтению, он поручил ему привести в порядок его домашнюю библиотеку.

 

Из имеющихся в министерстве народного просвещения сведений усматривается, что воспитанники разных учебных заведений весьма часто увлекаются политическими агитаторами к участию в преступных сообществах, причем потребные для преступных целей средства добываются чрез воспитанников учебных заведений путем образования сими последними различных, по-видимому, полезных или дозволенных законом обществ, денежные вклады которых служат нередко средствами для достижения противозаконных целей.

В видах предупреждения увлечения легкомысленной молодежи политическими агитаторами в преступные общества, гг. попечителям учебных округов поручается сделать распоряжения по всем состоящим в ведении их управления учебным заведениям об отобрании от всех учащихся и от вновь поступающих студентов и слушателей подписки о непринятии ими участия ни в каких сообществах, например землячествах и т. п., а равно и о невступлении даже в дозволенные законом общества без разрешения на то в каждом отдельном случае ближайшего начальства, с предуведомлением каждого учащегося, что в случае обнаружения участия их в каком-либо обществе они будут немедленно уволены из заведения.

Из циркуляра министра народного просвещения попечителям учебных округов. «Волжский вестник» (Казань), 1887, 8 августа.

При вступлении в университет отбиралась специальная подписка о неучастии в землячестве под страхом немедленного исключения и др(угих) административных мер.

Е. Фосс. Первая тюрьма В. И. Ленина. «Огонек», 1926, № 11, стр. 5.

Я, нижеподписавшийся, обязуюсь не состоять членом и не принимать участия в каких-либо обществах, как, например, землячествах и т. п., а равно не вступать членом даже в дозволенные законом общества без разрешения на то, в каждом отдельном случае, ближайшего начальства.

2 сентября 1887 года.

Студент Императорского Казанского университета
 юридического факультета 1-го семестра
 Владимир Ильич Ульянов.

Обязательство, подписанное В. И. Ульяновым после поступления в Казанский университет, 2 сентября 1887 года¹. Архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.

¹ Это обязательство, введенное по указанию министра народного просвещения 21 января 1887 года, было заготовлено на стандартном печатном бланке. Владимиру Ильичу оставалось только проставить дату, название факультета и семестра, а также свою фамилию, имя и отчество. Подписывая это «обязательство», Владимир Ильич, как и другие революционно настроенные студенты, следовал решению депутатского собрания казанских землячеств, которое гласило: подписку можно давать, но не исполнять. 2 декабря 1887 года попечитель Казанского учебного округа доносил министру народного просвещения, что, несмотря на обязательства студентов не участвовать в землячествах, эти землячества продолжают функционировать.

 

Мои воспоминания о Владимире Ильиче относятся ко времени его пребывания в Казанском университете... Я был студентом 3-го курса факультета естественных наук, а Владимир Ильич в этом (то есть 1887-м. — А. И.) году прибыл из Симбирска и поступил на 1-й курс юридического факультета...

Нам очень часто приходилось встречаться в общей студенческой столовой за обеденным столом. Тогдашнее студенчество весьма интересовалось всякими событиями. При столовой у нас была читальня.

Всякий студент во время обеда читал свежие газеты, и мне иногда приходилось, читая газеты, сидеть рядом с Владимиром Ильичем. Студенчество обсуждало всякие малейшие политические события. Помню, тогда очень часто бывали беспорядки в Московском и Петроградском (тогда еще Петербургском. — А. И.) университетах.

Нередко мне приходилось обращаться к Владимиру Ильичу с вопросом, как он реагирует на эти события. Всегда я видел его читающим газеты, и, когда его приходилось отрывать, его ответы были кратки, но в то же время чувствовалась в этот момент какая-то оживленность на его лице.

 — Гм... гм... мда... это интересно. Надо и нам что-нибудь предпринять.

Он даже во время ответов не отрывался от газеты. Отвечал не сразу, вдумывался, не произносил лишних слов.

Приходилось встречать его на улице. Он всегда ходил с опущенной головой, все о чем-то думая.

Мне он казался робким молодым студентом (ему было 17 лет), но, насколько я о нем узнавал у его товарищей, симбирцев, Владимир Ильич в своем кружке симбирцев бывал всегда оживлен...

Неоднократно я пытался разговориться с ним, но все мои попытки были тщетны. На все мои вопросы он отвечал кратко. Такое явление я объяснял его молодостью.

Лично у меня сложилось о Владимире Ильиче мнение как о глубоко мыслящем и вдумчивом молодом студенте¹.

М. И. Лавров. Ленин-студент (воспоминания). «Советский Юг» (Ростов-на-Дону), 1924, 30 января.

¹ В этой же заметке М. И. Лавров отмечает, что ему особенно хорошо запомнился «глубоко вдумчивый взгляд Владимира Ильича».

 

«Наука» на юридическом факультете Казанского университета в год поступления В. И. Ленина, т. е. в 1887/88 уч(ебном) году, была представлена следующими 12 кафедрами, на которых работало 7 докторов, 2 магистра:

1. Кафедра римского права: 1) засл(уженный) ординарный) проф(ессор) Кремлев — ректор университета.

Система римского права в 3 и 4 полуг(одиях) 5 ч(асов) в неделю, в 5 полуг(одии) 4 ч(аса) в неделю, в 6 полугодии) 5 ч(асов) в неделю, в 7 полуг(одии) 1 ч(ас) в неделю.

2) Экстр(аординарный) проф(ессор) Дормидонтов¹.

История римского права в 1 полуг(одии) 5 ч(асов) в неделю, во 2 полуг(одии) 6 ч(асов) в неделю.

2. Кафедра гражданского права и гражданского судопроизводства:

1) орд(инарный) проф(ессор) Осипов, декан факультета² — в 5 и 6 полуг(одиях) 6 час(ов) в неделю;

2) приват-доц(ент) Нефедьев в 7 и 8 полуг(одиях) по 4 часа в неделю.

В этом же году по данной кафедре был оставлен при университете на два года, для подготовки к профессорской деятельности, Шершеневич — позднее известный профессор дореволюционного русского гражданского права.

3. Кафедра торгового права и торгового судопроизводства — вакантная.

4. Кафедра уголовного права и уголовного судопроизводства — приват-доцент Виноградский в 5 и 6 полуг(одиях) по 3 ч(аса) в неделю.

5. Кафедра истории русского права — орд(инарный) проф(ессор) Загоскин³ в 1 и 2 полуг(одиях) по 6 ч(асов) в неделю, в 3 и 4 полуг(одиях) по 2 ч(аса) в неделю.

6. Кафедра русского государственного права — ординарный) проф(ессор) Ивановский в 3 и 4 полуг(одиях) по 6 ч(асов) в неделю.

7. Кафедра международного права — вакантная.

10/Х 1887 г. назначен приват-доц(ент) Шмидт, начал лекции в янв(аре) 1888 г. в 8 полуг(одии) по 2 ч(аса) в неделю.

8. Кафедра полицейского права — орд(инарный) проф(ессор) Степанов. (По его инициативе на юридическом факультете была создана специальная библиотека, организации которой он отдавал большую часть своего времени. Благодаря ему факультет имея значительное число законодательных сборников различных государств.) В 7 полуг(одии) 5 час(ов) в неделю, в 8 полуг(одии) 6 час(ов) в неделю.

9. Кафедра финансового права — экстр(аординарный) проф(ессор) Львов в 5 и 6 полуг(одиях) по 6 ч(асов) в неделю.

10. Кафедра церковного права — орд(инарный) проф(ессор) Бердников⁴ в 7 и 8 полугодиях) по 6 ч(асов) в неделю.

11. Кафедра политической экономии и статистики — вакантная. С 21 окт(ября) 1887 г. назначен приват-доц(ент) Берман.

Статистика — орд(инарный) проф(ессор) Степанов в 3 и 5 полуг(одиях) по 4 ч(аса) в неделю.

12. Кафедра энциклопедии и истории философии права — орд(инарный)  проф(ессор)  Загоскин в  1 полуг(одии) по 2 ч(аса) в неделю, во 2 полуг(одии) по 2 ч(аса) в неделю и приват-доц(ент) Елизаров (назначен 14 декабря 1887 г.) в 4 и 6 полугодиях) по 2 ч(аса) в неделю.

13. В 1887/88 уч(ебном) году была введена в качестве необязательного курса судебная медицина — приват-доц(ент) Леонтьев в 5 полуг(одии) 2 ч(аса) в неделю, в 6 полуг(одии) 3 ч(аса) в неделю.

Как видно из этой сводной таблицы, большое место учебным планом отводилось изучению истории и системы римского права. В течение первого года студенты изучали историю римского права, а в течение последующих двух с половиной лет — систему римского права...

Необходимо отметить, что вообще учебным планом факультета больше уделялось внимания историческим наукам...

Характеризуя общее состояние наук и учебный план на 1887/88 г., нельзя также не отметить, что юриспруденция того времени, как и все официальные науки, находилась под сильным влиянием церкви. Это не могло не отразиться и на системе образования. Поэтому в учебных планах университета помимо юридических наук, насквозь пропитанных теократическим духом (то есть духом боговластия. — А. И.) были предусмотрены специальные «научные» дисциплины, посвященные вопросам богословия.

Так, в университете богословие считалось обязательным предметом на всех факультетах. Согласно § 24 правил о зачете полугодий, православные студенты, не сдавшие экзамен по богословию, не получали выпускного свидетельства. За слушание лекций по богословию — главному предмету религиозно-нравственного вероисповедания — даже не взималась плата с тем, чтобы привлечь как можно большее количество студентов к посещению этих лекций...

Богословие читалось 4 раза в неделю в 1 и 2 семестрах, церковное право читалось в 7 и 8 семестрах по 6 часов в неделю.

Интересно в этом отношении расписание занятий на 1 курсе 1887/88 уч(ебного) года, по которому занимался В. И. Ленин.

Понедельник:	с 9 — 10 —	история русского права — проф. Загоскин.
	10 — 11 —	богословие — протоиерей Миловидов5
	11 — 12 12 — 1 —	история римского права — проф. Дормидонтов.
Вторник:	9 — 10 —	история русского права — проф. Загоскин.
	10 — 11 —	богословие — протоиерей Миловидов.
Среда:	9 — 10 —	история русского права — проф. Загоскин.
	10 — 11 —	энциклопедия права — проф. Загоскин.
	11 — 12 12 — 1  —	история  римского права — проф. Дормидонтов.
Четверг:	9 — 10 —	история русского права — проф. Загоскин.
	10 — 11 —	богословие — протоиерей Миловидов.
Пятница:	9 — 10 —	история русского права — проф. Загоскин.
	10 — 11 —	богословие — протоиерей Миловидов.
Суббота:	9 — 10 —	история русского права — проф. Загоскин.
	10 — 11 —	богословие — протоиерей Миловидов.
	11 — 12 —	история  римского права — проф. Дормидонтов.

Помимо лекций по каждому предмету еженедельно практиковались совещательные часы. Практических занятий на первом курсе не было вовсе.

З. Д. Иванова. Юридический факультет Казанского университета в период пребывания на нем В. И. Ленина. «Ученые записки Казанского государственного университета имени В. И. Ульянова-Ленина», 1956, том 116, книга 13, стр. 6 — 8.

¹ Григорий Федорович Дормидонтов (род. в 1852 году) окончил Казанский университет в 1876 году. С 1883 года — доцент, а с 1884 года — профессор этого университета по кафедре римского права. С 1886 по 1896 год — секретарь юридического факультета; в 18% году назначен деканом факультета. В течение десяти лет был ректором Казанского университета.

² Адольф Михайлович Осипов (род. в 1842 г оду) был избран в Казанский университет доцентом (в 1869 году), а затем (в 1873 году) профессором по кафедре истории важнейших иностранных законодательств. В 1876 году перемещен на кафедру гражданского права и гражданского судопроизводства. С 1874 по 1883 год был редактором «Ученых записок» университета; с 1882 по 1902 год состоял казанским цензором; с 1886 по 1896 год был деканом юридического факультета.

³ Николай Павлович Загоскин (род. в 1851 году) — профессор Казанского университета (с 1879 года), талантливый популяризатор науки, автор многочисленных трудов по истории русского права («История права Московского государства», «Уставные грамоты XIV — XVI вв.», «Очерк истории смертной казни в России» и др.)» истории Казани и Казанского университета и т. п. В 1884 — 1890 годах был редактором-издателем казанской газеты «Волжский вестник», известной своим либеральным направлением.

⁴ И. С. Бердников одновременно был профессором духовной академии.

⁵ Николай Константинович Миловидов (ум. в 1896 году) окончил духовную академию (в 1870 году), затем был секретарем совета и правления академии. В 1880 году назначен настоятелем Богородицкого женского монастыря. С 1 мая 1887 года по 4 июня 1896 года — профессор богословия Казанского университета. Вступительная лекция Н. К. Миловидова состоялась 1 сентября 1887 года в актовом зале университета.

 

Господину инспектору студентов императорского
Казанского университета
Студента юридического факультета
Владимира Ульянова, 1 семестра

ЗАЯВЛЕНИЕ

Прилагая к сему квитанцию в уплате денег¹, имею честь заявить, что в предстоящее первое полугодие 1887/8 академического) года я записался на следующие курсы:

Фамилия преподавателя	Предмет чтения	Число лекции
Н. К. Миловидов	Богословие	4
Н. П. Загоскин	История русского права	6
Г. Ф. Дормидонтов	История римского права	5
Н. П. Загоскин	Энциклопедия права	2
	Итого	17
Декан    (А. Осипов)
С. П. Орлов2	Английский язык	2

Владимир Ульянов

Декан    (А. Осипов)

В. И. Ульянов. Заявление инспектору Казанского университета 8, 6 октября 1887 года. См. книгу Б. П. Рождественского «В. И. Ленин в Казанском университете». Казань, 1959, стр. 21.

¹ За право посещения лекций Владимир Ильич уплатил 16 рублей. За право обучения в университете студенты платили, кроме того, каждый семестр отдельно.

² Сергей Павлович Орлов (1857—1891) окончил историко-филологический факультет Казанского университета в 1881 году, один год преподавал древние языки в Оренбургской гимназии. С 1883 по 1891 год преподавал английский язык в Казанском университете.

³ Заявление это написано на стандартном печатном бланке. Владимир Ильич написал на нем названия факультета и семестра, свою фамилию, фамилии преподавателей, название предметов, число лекций, а также поставил свою подпись.

 

Перед началом лекции по истории русского права Владимир Ильич, обращаясь ко мне, сказал: «Ну, пошли, Левин, слушать лекцию о русском бесправии»¹.

Воспоминания И. А. Левина. Комната-музей В. И. Ленина в Казанском университете.

¹ В седьмой аудитории университета, где Владимир Ильич слушал лекции по истории русского права, с 1948 года открыта комната-музей В. И. Ленина.

В хранящемся в Центральном историческом архиве Татарской АССР списке студентов Казанского университета, редко посещавших лекции в первой половине 1887/88 учебного года, упоминается и Владимир Ильич: «Ульянов Владимир, в ноябре не исправно». Там же указаны дни, когда В. И. Ленин был в университете: «Ульянов — юр(идический) в ноябре не часто (3, 4, 10, 11, 18, 23, 25, 26)».

 

Во время разговора, узнав, что я окончил юридический факультет Казанского университета, Владимир Ильич стал расспрашивать о профессорах, читавших там еще в те времена, когда он в осенний семестр 1887 г. был в Казанском университете...

Помнится, он вспоминал Н. П. Загоскина (профессор истории русского права), а также Рейнгардта¹ — присяжного поверенного и редактора казанской газеты «Волжский вестник»².

В. В. Адоратский. За восемнадцать лет. Избранные произведения. М., 1961, стр. 584-585.

¹ Николай Викторович Рейнгардт (около 1842 — после 1905) три года находился в ссылке в Петрозаводске, затем переехал в Харьков, где окончил юридический факультет университета. Работал сотрудником, а затем стал редактором-издателем газеты «Волжский вестник». Впоследствии — приват-доцент Петербургского университета.

² «Волжский вестник» — одна из наиболее популярных приволжских газет либерально-народнического направления, издававшаяся в Казани в 1884 — 1906 годах. В ней систематически публиковались материалы о тяжелом экономическом положении крестьян, бездеятельности земств, выступлениях крестьян против помещиков и властей. В газете принимали участие Н. К. Михайловский, Д. Н. Мамин-Сибиряк, Г. И. Успенский, С. Н. Южаков, В. Г. Короленко, А. М. Горький.

 

Как ни утешительны были тишина и спокойствие, с которыми начались и происходили учебные занятия в Казанском университете в 1887/8 академическом году, но справедливость требует заметить, что увеличение платы за слушание лекций¹ — пункт весьма важный и существенный для большинства студентов, «беспричинные», как их называли, исключения, наводившие панику и заставлявшие каждого подумать: «пожалуй, и меня исключат», и распространившееся между студентами и укоренившееся... недовольство инспектором (Н. Г. Потаповым. — А. И.), — все это вместе могло возбуждать опасения за будущее спокойствие университета... Так как история университетов показывает, что демонстрации, особенно в последние годы, обыкновенно приурочивались ко дню акта, чтобы сделать демонстрацию публичнее и грандиознее, то естественно было ожидать чего-либо 5-го ноября². К этому дню, действительно, готовилась прежняя молчаливая, но красноречивая демонстрация со стороны студентов. В первых числах ноября между студентами ходила и передавалась на лекциях от студента к студенту такая записка: «Студенты, понимающие все деморализующее влияние настоящего управления и желающие быть последовательными (вспомните прошлогодний акт)³, приглашаются не являться на акт и в нынешнем году, желая показать свое презрение к этому торжеству. Большинство изъявило на это согласие».

П. Д. Шестаков. Студенческие волнения в Казани в 1887 г. «Русская старина», 1892, № 6, стр. 509.

¹ 26 июня 1887 года плата за обучение в университетах была вновь повышена. Всего она увеличилась с 10 до 50 рублей в год. Это был один из способов затруднить пути к высшему образованию представителям «неимущих классов».

² В этот день в Казанском университете ежегодно проходил торжественный акт с богослужением и речами по случаю подписания Александром I в 1804 году «Утвердительной грамоты» и «Устава», положивших начало существования университета в Казани.

³ 5 ноября 1886 года студенты Казанского университета бойкотировали торжественный акт. «Во время акта, — писал П. Д. Шестаков, — студенты толпами расхаживали по Воскресенской и другим улицам, а вечером собирались в портерных для празднования годовщины основания университета» (там же, стр. 504). Один из студентов вылез на крышу здания, в котором находилась редакция «Волжского вестника» и, размахивая красным шарфом, кричал: «Да здравствует демократия!»

 

Вчера, 5 ноября, Казанский университет праздновал 82-ю годовщину своего основания. На годичном акте проф. Берд-пиков прочел речь: «Форма заключения брака у европейских народов в ее историческом развитии». После речи были прочитаны сведения о состоянии Казанского университета за 1886 и 1887 (гражданские) годы.

«Годичный акт в императорском Казанском университете». «Волжский вестник» (Казань), 1887, 6 ноября.

 

5 ноября 1887 г. торжественный акт Казанского университета снова блистал отсутствием студентов. Вечером был бал в пользу недостаточных студентов в дворянском собрании... Университетское начальство, видно, опасалось чего-то: на акте и на балу не было ни попечителя, ни инспектора, а на бале и помощника попечителя не было. Около квартиры попечителя стояли пешие и конные полицейские. Все было начеку.

П. Д. Шестаков. Студенческие волнения в Казани в 1887 г. «Русская старина», 1892, № 6, стр. 510.

«Между студентами, — говорили мне, — сложилась довольно крепкая организация, в числе руководителей были исключенные прежде из университета, а потом вновь принятые, и посторонние лица. Студенты постепенно поделились на землячества, каждое землячество выбирает депутата, и эти депутаты считаются уполномоченными студенчества и управляют всеми студентами. Депутаты собираются вне университета, и что они постановят, то и делается».

П. Д. Шестаков. Студенческие волнения в Казани в 1887 г. «Русская старина», 1892, № 6, стр. 503-504.

...Относительно настроения умов и направления местной учащейся молодежи высших учебных заведений гор. Казани минувший (то есть 1887-й. — А. И.) год ознаменовался неблагоприятными проявлениями в среде студентов Императорского Казанского университета¹  и Казанского ветеринарного института, значительное число которых, несмотря на категорическое воспрещение со стороны учебного начальства, не вышло из состава так называемых студенческих землячеств, главный контингент которых, как и прежде, составляли студенты Казанского университета, причем землячества эти, организованные под видом доставления взаимопомощи нуждающимся товарищам, в действительности обратились в тесно связанные между собою тайные кружки, поставившие себе задачею не только систематическое противодействие мероприятиям учебного начальства, но и достижение прямо революционных целей преимущественно путем распространения гектографированных в этих же землячествах противоправительственных изданий среди прочих студентов, из которых некоторые, вследствие устрашения их со стороны членов землячества, а другие же по причине неправильно усвоенного понятия о товарищеских обязанностях, подчинялись стремлениям землячеств, действуя в одном с ними направлении.

На таковое вредное влияние упомянутых землячеств, предосудительную деятельность которых, тщательно замаскированную участниками оных, не представилось возможным разоблачить формальным порядком, было тем не менее обращено особое внимание; в мае месяце минувшего 1887 года подвергнуты были исключению известные из главных деятелей в землячествах студенты Императорского Казанского университета: Абрам Быховский, Николай Войцеховский, Александр Гайнобург, Дмитрий Гончаров², Константин Барсов, Иван Женжурист, Сергей Зимин, Василий Соколов, Константин Станкеев, Федор Шестаков и студент Казанского ветеринарного института Павел Лебедев, каковые лица, в особенности Барсов, Гайнобург, Гончаров, Лебедев и Станкеев, независимо от участия их в студенческих землячествах, представляли собою каждый в отдельности личностей безусловно противоправительственного направления, особенно вредных по своему влиянию на товарищей. Практическим результатом этой меры, кроме удаления более видных деятелей, было и уменьшение численного состава студенческих землячеств, некоторые члены коих, опасаясь исключения, поспешили оставить землячества, которые, однако, как оказалось впоследствии, не представилось возможности искоренить вышеозначенной мерой, а равно и последующими мероприятиями учебного начальства, и землячества, продолжая существовать, в полной мере содействовали подготовлению почвы, удобной для развития студенческих беспорядков, происшедших в гор. Казани 4-го декабря минувшего 1887 года.

Полковник Гангардт. Политический обзор казанской губернии за 1887 г. Цит. по статье М. К. Корбута «Казанское революционное подполье конца 80-х годов и Ленин». «Каторга и ссылка», 1931, № 8 — 9, стр. 7 — 8.

¹ Еще в начале 1887 года, 27 февраля, департамент полиции сообщил попечителю Казанского учебного округа о том, что «среди студентов Казанского университета существует 20 студенческих кружков, которые охватывают две трети общего числа учащихся и постепенно вовлекают остальных членов».

² Подробнее о Д. А. Гончарове см. на стр. 495 — 496 и 498 наст, издания.

 

Кроме Симбирского землячества, с которым слилось землячество Самарское¹, в Казани существовали еще землячества: Казанское, Уфимское, Екатеринбургское, Вятское и Сибирское. В каждом землячестве есть свой председатель и судьи. Председатели всех землячеств вместе составляют депутатское собрание («Союзный совет студенческих землячеств и групп». — А. И.), а выборные от каждого землячества члены — общий студенческий суд. Землячества эти поддерживаются и материальными средствами, и влиянием лиц посторонних. Главнейшим источником средств были вечера, устраиваемые или совершенно негласно, или с ведома, но без прямого разрешения полиции, или, наконец, легальным образом, под предлогом какой-либо благотворительной цели.

А. Георгиевский. Краткий исторический очерк правительственных мер и предначертаний против студенческих беспорядков. Спб., 1890, стр. 179.

¹ 30 ноября 1887 года попечитель Казанского учебного округа сообщал инспектору Н. Г. Потапову, что, по полученным им «из вполне достоверных источников» сведениям, «Симбирское землячество студентов, несмотря на принятые против таких землячеств меры, не только продолжает существовать, но в последнее время деятельность его заметно усилилась присоединением к нему студентов бывшего Самарского землячества» (Государственный архив Татарской АССР).

 

...Существовали нелегальные студенческие организации в виде так называемых землячеств по губерниям: организации эти до введения нов (ого) унив(ерситетского) устава в 1884 г. были легальны. В члены этих организаций (конспиративных) принимались надежные, более передовые, революционно настроенные студенты (В. И. Ульянов принадлежал к Симбирскому землячеству). Землячества эти, каждое в отдельности, имели свою административную верхушку (председатель, товарищ) председателя, секретарь и казначей) и собирались на заседания в частных квартирах, не подозреваемых полицией: на заседаниях решались вопросы студенческой жизни, или шли занятия кружков самообразования, велись дискуссии на общественные, политические темы, печатались прокламации — словом, велась нелегальная работа. В важных случаях собирались депутаты всех землячеств и решали общестуденческие вопросы, выносили постановления, которые были обязательны для всего прогрессивного студенчества. С начала октября 1887 г., когда получилась информация о готовящемся студенческом движении, заседания эти участились и продолжались до первых чисел декабря (последнее было 1 декабря).

Воспоминания Н. Алексеева. Дом-музей В. И. Ленина в Ульяновске.

Начало 1887 — 88 учебного года в Казани было совершенно спокойно и прошло в обычных для этого времени заботах о квартирах, обедах, книгах и т. п.

Только в Симбирском землячестве внимание его членов отвлечено было от текущих дел появлением среди них нового студента Владимира Ульянова.

Это был брат за год до того повешенного в Питере Ульянова, осужденного за организацию покушения на Александра III¹. И это событие, а равно и золотая медаль, полученная Владимиром Ульяновым по окончании курса Симбирской гимназии, окружили его атмосферой особенного внимания и товарищеской почтительности.

Всем было известно, как администрации нельзя было по политическим соображениям отмечать золотой медалью брата только что казненного цареубийцы.

Но исключительные способности и необыкновенная выдержка молодого юноши Ульянова победили все препятствия, поставленные ему на пути, и высшую награду, как первому ученику, вынуждены были ему дать...

По внешности он мало чем отличался от прочих своих товарищей-первокурсников: чистенький, в новой студенческой форме, скромный.

И только большая серьезность и внутреннее как бы самоуглубление резко отличали его от прочих земляков.

Такое выражение лица мне пришлось еще один раз видеть в жизни у некоего Федосеева², сидевшего вместе со мной в Казанской одиночке и затем погибшего в ссылке в далеком Якутске.

Когда в скором времени, в конце августа или начале сентября, открылась нелегальная земляческая столовая в одном из подвалов Собачьего переулка, то в ней появился и студент Ульянов.

Заведовали этой столовой мы, четверо, жившие в одной комнатке при том же помещении столовой.

Часто, пообедав, Ульянов заходил в нашу комнату «сражаться» с кем-нибудь в шахматы. Его знали как отличного шахматиста, и действительно, часами он углублялся в игру с своими партнерами, не обращая никакого внимания на окружающую его шумливую обстановку «свободолюбивых» обитателей комнаты.

Тут же была принята, и нередко с его участием, складчина на арбуз, по пятаку с персоны; покупать ходили по очереди.

Но недолго пришлось нам так пожить: столовую «по независящим обстоятельствам» закрыли...

Со слов В. О. Швера в статье В. Алексеева «Ленин в Поволжье» (Биографические наброски). «Ульяновский общественник», 1927, № 1, стр. 27-28

¹ Как известно, А. И. Ульянов был казнен 8 мая 1887 года, то есть месяца за четыре до описываемых здесь событий.

² О Н. Е. Федосееве см. стр. 402, 452 — 465 и 699 — 705 наст, издания.

 

Участие в студенческих движениях. (1887).

Анкета В. И. Ульянова (Ленина) для всероссийской переписи членов РКП (б). «Личное дело члена РКП (б) В. И. Ульянова (Ленина)». М. — Л., 1926, приложение 2.

Студент Ульянов был членом своего Симбирского землячества и к тому же «депутатом», несмотря на то, что он, разумеется, был у начальства на особом учете...¹

На земляческих («делегатских» — по объединении всех землячеств) собраниях по разным вопросам общестуденческой жизни приходилось мне встречаться и с В. И. Ульяновым. Это был совсем юный, на вид 17 — 18 л(ет), студент, пожалуй, ниже среднего роста, с нежным румянцем на чистом овале лица, с серьезными, вдумчивыми глазами... От всей фигуры его веяло чистотой и некоторой женственностью; говорил он немного, просто, без пафоса, столь присущего студенческой молодежи.

Е. Фосс. Первая тюрьма В. И. Ленина. «Огонек», 1926, № 11, стр. 5.

¹ Владимир Ильич был также членом библиотечной комиссии Симбирского землячества.

 

...Именно на земляческих собраниях был возбужден и решен вопрос о том, чтобы произвести в гор. Казани студенческие беспорядки но примеру беспорядков, происшедших в гор. Москве, как только сведения о последних, полученные Шаровским, сообщены были землячествам через посредство Вышенского, Ладыгина и Юловского¹; не менее рельефно выразилось направление землячеств в устройстве предшествовавших беспорядкам нелегальных благотворительных вечеринок, которые, привлекая значительное количество посетителей из числа учащейся молодежи, на самом деле служили лишь удобным местом для произнесения противоправительственных речей, как это делали известные помощник присяжного поверенного Иосиф Гиршфельд и бывший студент Михаил Мандельштам², или же для публичного чтения революционных стихотворений, как это совершено было состоявшим тогда студентом Казанского университета Евгением Чирнковым²...

В течение минувшего 1887 года возникавшими дознаниями в негласным наблюдением было выяснено в сильной степени способствовавшее развитию противоправительственных стремлений в среде студентов университета и отчасти ветеринарного института крайне вредное на них влияние со стороны проживавших в гор. Казани лиц, скомпрометированных в политическом отношении в других местностях и отправленных на жительство в г. Казань. Из числа таковых лиц наиболее видным деятелем безусловно был дворянин Николай Дмитриев Баранов, представляющий собою убежденного социалиста-революционера, вся жизнь коего, по его собственному сознанию, была посвящена противоправительственной деятельности, которую он не замедлил проявить почти тотчас же по прибытии в г. Казань, куда, по всем данным, его влекли только преступные цеди, прочем хотя дальнейшему развитию таковой деятельно сти Баранова воспрепятствовало обнаружение оной, повлекшее за собою заключение Баранова под стражу, но тем не менее преступная деятельность его, хотя и кратковременная, очевидно, не могла остаться бесследной, особенно ввиду энергии, с которою Баранов стремился к выполнению своих замыслов. Затем известные департаменту полиции акушерка Аделаида Пушнянская и высланные из С.-Петербурга девицы Анна Амбарова, Юлия Белова³, Феодосия Вандакурова, София Галкина, Людмила Малова и Людмила Баль, уступая до известной степени в революционной энергии Николаю Баранову, тем не менее деятельно стремились к достижению тождественных с ним целей, группируя вокруг себя учащуюся молодежь, которую и развивали в противоправительственном направлении различными способами, начиная с совместных чтений сначала тенденциозных, а затем и прямо революционных изданий. Причем Амбарова, Вандакурова, Белова и Баль для более удобного осуществления своих планов примкнули к землячествам, которые доставили им уже организованные кружки, вполне готовые к восприятию противоправительственных учений, чем и воспользовались означенные личности, деятельность которых, веденная ими с большою осторожностью, могла быть пресечена лишь удалением их из г. Казани, каковое и последовало в течение минувшего года.

Вышеизложенные обстоятельства, а равно и другие данные, выясненные возникавшими в минувшем году дознаниями и негласным наблюдением, могут служить убедительным доказательством, что большинство скомпрометированных лиц, по тем или другим причинам водворяемых на жительство в г. Казань, приносят исключительно вред пребыванием своим в среде местной учащейся молодежи, легко подпадающей под влияние таковых личностей, престиж которых в глазах неустановившихся молодых людей главным образом и основывается на их так называемом революционном прошлом.

Полковник Гангардт. Политический обзор Казанской губернии за 1887 г. Цит. по статье М. К. Корбута «Казанское революционное подполье конца 80-х годов и Ленин». «Каторга и ссылка», 1931, № 8 — 9, стр. 11, 13-14.

¹ Сын уездного исправника Николай Александрович Вышенский (род. в 1866 году) окончил Уфимскую гимназию и в 1886 году поступил на юридический факультет Казанского университета. Ту же гимназию окончил и в том же году поступил в университет (на медицинский факультет) сын уездного казначея Василий Демьянович Ладыгин (род. в 1865 году). В 1886 году на медицинский факультет после окончания Самарской гимназии был зачислен «сын мещанина» Александр Карлович Шаровский (род. в 1868 году). Все они вместе с В. И. Ульяновым названы Гангардтом «главными виновниками беспорядков» и исключены из Казанского университета сразу же после сходки (см. стр. 397 — 398 наст. издания).

² См. именной указатель цитируемых авторов.

³ Домашняя учительница Анна Амбарова и слушательница Высших женских курсов Юлия Михайловна Белова были членами одной из первых социал-демократических организаций в России — «Товарищества санкт-петербургских мастеровых», созданного осенью 1885 года профессиональным революционером, впоследствии коммунистом, Павлом Варфоломеевичем Точисским (1864 — 1918). Высланные из Петербурга в Казань за участие в добролюбовской демонстрации 17 ноября 1886 года на Волховом кладбище, Анна Амбарова и Юлия Белова приняли активное участие в работе Симбирско-Самарското землячества, где, безусловно, встречались с Владимиром Ильичем. Через них марксистские идеи, пропагандируемые «Товариществом санкт-петербургских мастеровых», проникали в среду казанских студентов и революционизировали их.

 

Два раза я встречался с Ильичем в университете. На ходу говорили о тяжелых условиях жизни студентов. Он крайне возмущался царской политикой и говорил, что надо бороться с самодержавием...

М. Кузнецов. Юношеские годы. «Водный транспорт», 1938, 22 января.

Будучи студентом, мне частенько приходилось слышать среди студентов имя Владимира Ильича, как рьяного работника в студенческих революционных кружках.

Василий Друри. Воспоминания о товарище Ленине. Дом-музей В. И. Ленина в Ульяновске.

В кратковременное пребывание свое в университете (В. И. Ульянов. — А. И.) обратил на себя внимание своею скрытностию, невнимательностью и даже невежливостью¹.

Попечитель Казанского учебного округа — в департамент народного просвещения, 14 июня 1888 года, № 329. «Красная летопись», 1924, № 1, стр. 55.

¹ Такая характеристика Владимира Ильича, данная попечителем Казанского учебного округа П. Н. Масленниковым, свидетельствует о том, что царские прислужники отчетливо видели в молодом Ленине своего злейшего врага.

 

Он (В. И. Ульянов. — А. И.) был ожесточенный, непримиримый враг царской власти и ее режима. Несколько раз я встречался с ним в кружках¹; он производил впечатление скромного юноши, никогда резко ни с кем не говорил, но только саркастические замечания его попадали не в бровь, а в глаз тому, по чьему адресу он бросал свое острое словцо. Помню его на студенческой нелегальной вечеринке в квартире студ(ента)-естест(венника) на Вознесенской улице, кажется, в д(оме) Комлева. Было это незадолго до беспорядков. В тесном кружке за стаканом чая шли споры. И вот тут Вл(адимир) Ильич скромно, но убедительно говорил об учении Маркса² и зачитывал отдельные места из ходовой тогда брошюры с девизом Некрасова: «В мире есть царь, этот царь беспощаден — голод названье ему» ³. Уже тогда Вл(адимир) Ильич был увлечен политической экономией и с увлечением реферировал эту брошюру. Между прочим, тут же он спросил, нет ли у кого гектографа, чтобы было можно размножить эту брошюру. Гектограф был у меня, и мы с Юловским дали обещание напечатать экз(емпляров) 20 — 25, из них должны были мы 15 дать Вл(адимиру) Ильичу, он хотел раздать их в рабочих кружках, кажется на заводе Крестовникова ⁴.

Воспоминания Н. Алексеева. Дом-музей В. И. Ленина в Ульяновске.

¹ Путем негласного наблюдения начальник казанского губернского жандармского управления полковник Гангардт установил, что Владимир Ильич «принимал... деятельное участие в организации революционных кружков казанской учащейся молодежи».

² В библиотеке Казанского университета с 1872 года находился первый том «Капитала» К. Маркса, изданный в Лейпциге в 1867 году. Сразу же по выходе в Гамбурге в 1885 году поступил в университетскую библиотеку второй том «Капитала». Первый том «Капитала» на русском языке находился в библиотеке с 1874 года; в 1885 году был приобретен еще один экземпляр этой книги, хранящийся сейчас в комнате-музее В. И. Ульянова-Ленина. Русское издание второго тома «Капитала» было куплено для библиотеки в 1886 году (см. работу Е. М. Ильенко «Книги-борцы», издательство Казанского университета, 1962, стр. 34 — 37). Все эти книги пользовались большим спросом у студентов университета. Вполне вероятно, что некоторые из них читал Владимир Ильич.

³ Речь идет о брошюре «Царь-Голод», написанной А. Н. Бахом.

⁴ А. М. Горький, проживавший в это время в Казани, пишет в «Моих университетах», что у него также «были знакомства с рабочими фабрик Крестовникова и Алафузова...» (Собрание сочинений, том 13. М., 1951, стр. 568).

 

...В конце минувшего (то есть 1887-го. — А. И.) года в г. Казани образовался кружок крайне вредного направления, к которому принадлежали брат Натана Богораза¹, исключенный из Таганрогской гимназии, Лазарь Богораз (по крещении Сергей Губкин)², брат казненного Александра Ульянова — студент Казанского университета Владимир Ульянов, студент Казанского ветеринарного института Константин Выгорницкий (близкий знакомый казненного Андреюшкина), Александр Скворцов, Иван Воскресенский и др.³ Кружок этот, при посредстве студента С.-Петербургского университета, уроженца г. Таганрога, Василия Зелененко поддерживал сношения с петербургскими кружками противоправительственного направления.

Отношение департамента полиции в донское областное жандармское управление, от 3 апреля 1888 года, № 942/274. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 65.

¹ Натан Богораз, он же Владимир Германович Богораз-Тан (1865 — 1936) — известный советский этнограф, лингвист, фольклорист и писатель. Был профессором Ленинградского университета, директором Музея истории религии Академии наук СССР.

² После исключения в феврале 1887 года из Таганрогской гимназии «за хранение книг, изъятых из обращения, и заметок подозрительного характера» Лазарь Максимилианович Богораз вместе со студентом ветеринарного института Александром Егоровичем Скворцовым приехал 31 августа в Казань, где находился до 16 декабря 1887 года.

³ В донесении казанского губернского жандармского управления в департамент полиции от 27 мая 1890 года за № 481 (см. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 70) указывалось, что Владимир Ильич также вел знакомство с известными департаменту полиции Дмитрием Матвеевым, Пантелеймоном Дахно и Сергеем Полянским. Сын крестьянина Дмитрий Наумович Матвеев (род. в 1866 году) учился в Царицынской гимназии и в 1885 году поступил на медицинский факультет Казанского университета, откуда исключен в 1887 году с 4-го семестра по одному списку с Владимиром Ильичом (см. стр. 397 наст, издания). В работе кружка принимал участие и студент ветеринарного института Николай Мотовилов, тесно связанный с Н. Б. Федосеевым и в свое время приобщивший его к марксизму.

 

...Департамент придает особое значение сношениям Богораза и Скворцова с Воскресенским, Константином Выгорницким и Владимиром Ульяновым, в особенности же с последними двумя, так как Выгорницкий был близок и состоял в сношениях с государственным преступником Андреюшкиным, казненным совместно с братом Владимира Ульянова по делу 1-го марта 1887 года.

Из изложенного явствует, что к кружку Богораза и Скворцова могли принадлежать по преимуществу близкие товарищи их обоих по месту родины и образования, т. е. по Таганрогу, равно и товарищи Выгорницкого, Воскресенского и Ульянова, а также лица, посещавшие во время пребывания в прошедшем (то есть 1887-м. — А. И.) году в Казани известную вам курсистку Софию Николаевну Галкину.

Директор департамента полиции — начальнику казанского губернского жандармского управления, 16 января 1888 года, № 171/531. «Каторга и ссылка», 1931, № 8 — 9, стр. 17.

...Департамент полиции имеет честь сообщить вашему превосходительству, что состоявший в сношениях с студентом Зелененко житель города Таганрога Лазарь Богораз, проживая в Казани, посещал часто главных руководителей беспорядков в ветеринарном институте: студентов Константина Выгорницкого, Ивана Воскресенского и Сергея Титова, а также... студента Казанского университета Владимира Ильича Ульянова.

Имея в виду, что первые указания на преступную деятельность казненного государственного преступника Андреюшкина были получены вследствие обнаруженных сношений его с Выгорницким (отношение департамента от 27 октября и 26 ноября 1886 года за №№ 2588/589 и 2840/589) и что Владимир Ильин Ульянов есть брат казненного по делу 1-го марта Ульянова, департамент не может не придавать серьезного значения кружку, сгруппировавшемуся около Зелененко¹.

Подкреплением к такому выводу служат также имеющиеся в департаменте совершенно достоверные агентурные указания о сношениях петербургского кружка с Казанью, из коих обращают на себя внимание следующие:

В сентябре месяце прошедшего (1887-го. — А. И.) года, т. е. тотчас же после каникул, прибывший в Петербург один из студентов, по всему вероятию Зелененко, характеризовал положение дел в следующих выражениях. «Говорю вам, разумеется, в пределах возможного. Жизнь наша пока не прерывалась в мирном течении, а будущее в руках божиих. Пока, впрочем, нет оснований, что кто-либо из нас может отправиться колонизировать отдаленные места. Относительно моих новых знакомств, круг которых довольно расширился, ничего не могу сказать. Планы широкие, но удастся ли их выполнить?»

Директор департамента полиции — петербургскому градоначальнику, 16 января 1888 года. «Каторга и ссылка», 1931, № 8 — 9, стр. 18.

¹ Настойчивое упоминание того, что Владимир Ильич — брат казненного по делу 1 марта А. И. Ульянова, а также того, что К. А. Выгорницкий в свое время «состоял в сношениях» с казненным по тому же делу П. И. Андреюшкиным, позволяет сделать вывод, что департамент полиции заподозрил существование некой преемственности между выступлением петербургских студентов 1 марта 1887 года и революционным студенческим движением в Казани и других городах России в ноябре — декабре того же года.

 

Владимир Ильич, всегда очень свободомыслящий, очень чутко подмечавший и сильно реагировавший на всякое оскорбление личного достоинства, очень критически настроенный к установленным порядкам, тогда, под впечатлением казни любимого брата, был настроен особенно антиправительственно. С другой стороны, хотя близких знакомств он завести в университете еще не мог, но к нему, как к брату казненного, отношение студенчества, главным образом более революционного, было иным, чем к другим первокурсникам. Всем этим объясняются донесения субинспекторов, что Владимира Ильича видели в компании студентов, бывших на подозрении, что он якобы шушукался с ними. С другой стороны, не надо упускать из виду, что полицейский надзор был, по известным причинам, более придирчив к Владимиру Ильичу, чем ко многим другим студентам.

А. И. Ульянова-Елизарова. В. И. Ульянов (Н. Ленин), стр. 22 — 23.

Волна так называемых «беспорядков» прошла с ноября (1887 года. — А. И.) по всем университетам¹.

А. И. Ульянова-Елизарова (Воспоминания о В. И. Ленине, 1, стр. 17).

¹ В ноябре — декабре 1887 года состоялись выступления студентов Московского, Петербургского, Казанского, Харьковского и Одесского университетов, Петербургского и Харьковского технологических институтов, Харьковского и Казанского ветеринарных институтов, Петербургского лесного института, Военно-медицинской и Петровско-Разумовской академий, Московского технического училища.

 

В воскресенье 22 с(его) м(есяца) (ноября 1887 г. — А. И.) в зале дворянского собрания (в Москве. — А. И.) был студенческий концерт. Во время антракта между первым и вторым отделением, в то время, когда публика начала возвращаться на места, студент 3 курса юридического факультета (Московского университета. — А. И.) Синявский приближается сзади к инспектору и окликает его по имени и отчеству. «Что вам угодно?» — оборачивается к нему инспектор. «Вот что мне угодно от лица всех студентов!» — отвечает студент, да влепил ему такую оплеуху, что тот еле на ногах удержался. Инспектора (Брызгалова), бледного как смерть, вывели из зала. На поднявшийся в зале гвалт Синявский бросившимся к нему совершенно спокойно сказал: «К чему этот шум, ведь я не удираю. Сидите и слушайте музыку, а я с полицейскими пойду себе, куда мне нужно»... Брызгалов — чрезвычайно серьезный, несимпатичный, между студентами и даже в обществе недолюбливаемый человек.

Для того, чтобы выразить сочувствие поступку Синявского, показать, что это было общее дело, а не индивидуальная, личная месть, студенты на следующий день затеяли сходку. Каким-то путем проведала об этом полиция и осадила ворота. Сходка была отложена на следующий день. Вчера (24 ноября. — А. И.) я в 12 час(ов) подхожу к университету (сходка была назначена в час на университетском дворе) и вижу такое зрелище: масса (до 2000) студентов стоит перед зданием и воротами и перебранивается с приставами и полицейскими, которые заперли ворота и стерегут находящихся за воротами во дворе человек 500 студентов. Через несколько минут приходят к тем (во дворе) педели и под предлогом, что ректор хочет с ними говорить, зовут их в актовую залу. Студенты пошли. Пришедши туда, они, однако, узнали, что это была хитрая заманка и больше ничего: ректор за ними присылать и не думал, их заманили, а затем заперли. Лишь только об этой проделке узнали на улице, волнение между студентами увеличилось еще более. Приезжает Юрковский (обер-полицмейстер, «сиятельство») и начинает убеждать студентов расходиться по домам. Ему отвечают, что это сделают не раньше, чем выпустят тех. Тут пошли перекоры да переговоры — вдруг донцы, доблестное воинство донских казаков, с 3-саженными пиками да с фунтовыми нагайками! Что дальше произошло, описать трудно. Солдаты, студенты, народ, полицейские — все это смешалось в один клубок. Били нас и казаки с нагайками, били и мясники с Охотного ряда — опора отечества и престола, прибежавшие на помощь казакам; били по голове, по лицу, словом — куда попало. Пытавшихся обороняться сажали на извозчиков и увозили. Я в это время стоял непосредственно возле Юрковского и таким образом остался цел. Из других, кто не успел вовремя убежать (студенты, впрочем, не бежали, бежала толпа), мало осталось, кто теперь не ходит с повязанной головой. Запертых в актовом зале под вечер выпустили, отобрав сначала у них билеты и арестовав тех, кого принимали за зачинщиков (говорят, до 100 чел(овек)), остальным запретили являться в университет «впредь до особого распоряжения». Сегодня повторилась вчерашняя история, в меньшем только виде. Собравшихся студентов было лишь около 500 — 600 человек. Когда появились казаки, они пошли к клинике на Рождественке, казаки за ними, они обратно в университет, казаки за ними, пока наконец не разогнали их. Завтра соберутся, вероятно, опять¹; собираются подписи на петиции удалить Брызгалова и судить снисходительно Синявского, поступок которого был выражением недовольства всех до последнего студентов.

Письмо студента Московского университета, перехваченное департаментом полиции, от 25 ноября 1887 года. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 59.

¹ Волнения студентов Московского университета продолжались 26, 27 и 28 ноября 1887 года. Столкновения с полицией и жандармами (особенно у Екатерининской больницы) носили ожесточенный характер и сопровождались кровопролитием. Было исключено из университета, арестовано и удалено из столицы большое количество студентов. По распоряжению министра народного просвещения 30 ноября Московский университет был закрыт «впредь до особого распоряжения».

 

При первом известии о жестокой расправе над московскими студентами движение охватило массу учащихся по всей России без всякого предварительного соглашения, а единственно в силу общности гнетущих условий, созданных правительством. Московская история была только толчком к назревшему уже везде движению.

Обращение казанских студентов «По поводу студенческого движения 1887 г.». Цит. но статье В. Смирновой «Студенческое движение в Казанском университете в 1887 году». «Вопросы истории», 1949, № 10, стр. 88.

Ввиду студенческих беспорядков в г. Москве я своевременно сделал должное распоряжение о принятии надлежащих мер к предотвращению противозаконных сборищ студентов Казанского университета в портерных, кухмистерских и других частных домах, где, по обыкновению, у них бывают предварительные суждения. Кроме сего, на всех пунктах, удобных для сборищ, был усилен полицейский пост, а командующему войсками Казанского военного округа было сообщено о сделании распоряжений, чтобы на всякий случай был в готовности один из расположенных в Казани батальонов; при этом учебное начальство обязалось при первых признаках намерения студентов совершить беспорядок в здании университета тотчас же дать знать полицмейстеру.

Из донесения казанского губернатора министру внутренних дел, от 6 декабря 1887 года, № 1014. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 57.

В случае беспорядков действовать без послабления.

Делянов.

Телеграмма министра народного просвещения И. Д. Делянова попечителю Казанского учебного округа, 27 ноября 1887 года. «Вопросы истории», 1949, № 10, стр. 90..

Инспекция, конечно, осведомленная чрез своих шпионов о готовящихся «беспорядках»¹, приняла свои «меры»: актовый зал (университета. — А. И.) был заперт, педелям было приказано быть настороже и бдительно следить за поведением студентов в университете, дабы прекратить студенческие сборища в самом начале. Но и студенты, изощрившиеся в повседневной борьбе с инспекцией, и со своей стороны приняли меры, дабы усыпить инспекционную бдительность, и это до известной степени сделать им удалось. Студенты почти совсем прекратили являться в университет, и здесь стало «все спокойно»... как на Шипке. Инспекция промахнулась, думая, что движение разыграется позднее...

Проф. П. И. Фирсов. Студенческое движение в Казанском университете в 1887 году (Личные воспоминания). Исторические характеристики и эскизы, том 3, выпуск 1. Казань, 1926, стр. 81.

¹ Утром 4 декабря инспектор Н. Г. Потапов передал ректору донос одного из таких шпионов — студента 7-го семестра юридического факультета Павла Ферлюдина. В доносе говорилось: «Желая предотвратить ало, могущее возникнуть от предполагаемого восстания студентов университета и ветеринарного института, я решился известить вас, что сегодня, или завтра, или вообще на этих днях студенты договорились устроить общую сходку в университете не очень миролюбивого характера... Будьте осторожны...» В списке студентов юридического факультета о Ферлюдине даются такие сведения: «236. Ферлюдин Павел Иванов. Стипендия) графа М. М. Сперанского с янв(аря) 87 г. Симб(ирской) гимн(азии), из крест(ьян), правосл(авный), род(ился) 13 дек(абря) 1863 г. в г. Пензе. Поступ(ил) 7 сент(ября) 84 г. Зачтено 6 пол (угодий)». Осенью 1887 года П. И. Ферлюдин был награжден золотой медалью за сочинение по полицейскому праву.

 

До настоящего времени каких-либо действий или поступков со стороны студентов в стенах университета, на основании которых можно бы было заключить о начинающихся беспорядках, замечено не было... На случай явных признаков начинающихся беспорядков будут привлечены для надзора за студентами Матвеев и Поморов, служащие у меня в канцелярии для переписки, как хорошо знающие студентов по фамилиям и в лицо¹.

Инспектор П. Г. Потапов — ректору университета, 3 декабря 1887 года. «Каторга и ссылка», 1929, № 7, стр. 12.

¹ К этому донесению был приложен список студентов (27 человек), которые, по мнению инспектора, «не внушают к себе доверия и могут сочувственно относиться к различного рода протестам и демонстрациям».

 

Инспекция принялась за чистку неблагонадежных студентов и периодически выключала по группам в 15 — 20 человек, преимущественно старых студентов, которым оставалось всего несколько месяцев до окончания курса. Исключению студентов способствовали не только наушничества педелей, но и провокаторов-студентов; особенно за последнее время усердствовал студент четвертого курса юридического факультета Константин Константинович Милонов, на которого наконец обратил внимание общестуденческий суд: помню торжественное заседание Казанского общестуденческого суда, под председательством студента Омской группы Томского землячества Сараханова (впоследствии сотрудника «Саратовского листка», умершего от сыпняка во время Октябрьской революции)¹. Он, Сараханов, громогласно заявил всему составу суда, что до тех пор не распустит нас, пока не будет постановлен приговор о Милонове, который в ту же ночь должен быть литографирован и на заре разбросан по казанским улицам.

Приговор был следующего содержания:

«Казанский общестуденческий суд 3 декабря 1887 г. слушал дело о студенте 4-го курса К. К. Милонове, а о том следуют пункты:

1. Студент 4-го курса юридического факультета К. К. Милонов донес инспектору студентов о существовании Симбирского землячества;

2. Он же, Милонов, донес инспектору студентов о существовании одного из представительных учреждений студенчества и

3. Он, Милонов, позорит в личной жизни казанское студенчество, а потому суд приговорил: студента 4-го курса К. К. Милонова объявить вне закона; в случае оскорблений, наносимых Милонову, суд отказывается его защищать. Казанский общестуденческий суд».

Наутро казанские граждане познакомились с этим приговором, а вечером этого дня в моей квартире (Большая Лядская ул., д. Денике) был произведен обыск и я был арестован, как и многие члены суда.

Появление этого приговора и аресты студентов-судей приблизили время сходки...

О. В. Португалов. Из воспоминаний о студенческих волнениях в Казанском университете в 1887 г. с участием Владимира Ильича Ленина. Центральный государственный архив литературы и искусства.

¹ Сын крестьянина Тобольской губернии Константин Константинович Сараханов (род. в 1864 году) окончил Омскую гимназию, в 1883 году был зачислен на медицинский факультет, а в 1884 году перевелся на юридический факультет Казанского университета. С осени 1887 года по май 1888 года он активно сотрудничал в «Казанском биржевом листке», выступая с «Литературными заметками», которые представляли собой обзоры выходящих толстых журналов. За деятельное участие в студенческой сходке Сараханов был исключен из университета по одному описку с Владимиром Ильичей (см. стр. 398 наст, издания).

 

Приготовлялись они (речь идет о студенческих волнениях. — А. И.), очевидно, вне университета в различных землячествах и их органах. Так, в ночь с 29-го на 30-е ноября было замечено полицией большое сборище студентов в доме на улице Георгиевской, но что там происходило, осталось невыясненным. К числу самых вредных членов Симбирско-Самарского землячества принадлежали студенты Португалов, сын ссыльного в Самаре врача, и Полянский¹, и оба были выбраны в судьи этого землячества. У первого из них по указанию попечителя был произведен в ночь со 2-го на 3-е декабря жандармский обыск и были найдены и гектограф, и набранные листы вышедшего гектографированного приговора (очевидно, по делу студента К. К. Милонова. — А. И.), и письмо его сестры с поздравлением по случаю выбора его в студенческие судьи, что при настоящих обстоятельствах, говорится в письме, представляет обширное поле для деятельности. Как несомненно уличенный в принадлежности к землячеству, Португалов тотчас же был удален (то есть исключен из Казанского университета. — А. И.), что, конечно, не помешало ему принимать деятельное участие в подготовке беспорядков. Из посторонних лиц, мутивших студентов в это время, были замечены особенно присяжный поверенный Гиршфельд и ученицы фельдшерских земских курсов дочь генерал-майора Баль и мещанка Амбарова. Попечитель округа телеграфировал в Петербург о необходимости немедленно их выслать из Казани, что и было исполнено по распоряжению министра внутренних дел.

Сигналом к взрыву и здесь послужило письмо из Москвы². Гектографированная копия с одного такого письма, полученного студентом из Москвы, о том, что там происходило, была найдена  помощником  инспектора  Виноградовым  в среду 2-го декабря, в 6 часов вечера, в одном из столов 12-й аудитории, где около 7 часов должны были собраться некоторые из студентов юридического факультета для практических занятий по гражданскому судопроизводству. Письмо это читалось 3-го декабря на так называемом общем студенческом суде, и там решено было произвести одновременно беспорядки 4-го декабря и в ветеринарном институте и в университете, и были установлены все подробности дела³.

Беспорядки были, таким образом, подготовлены в земляческих учреждениях, объединявших студентов и университета и ветеринарного института, и в обоих этих высших учебных заведениях были в точности выполнены решения «общего студенческого суда».

Л. Георгиевский. Краткий исторический очерк правительственных мер и предначертаний против студенческих беспорядков. Спб., 1890, стр. 202 — 203.

¹ Сергей Федорович Полянский (род. в 1864 году) и «сын мещанина» Алексей Семенович Тургеневский-Захаров (род. в 1862 году) учились в Симбирской гимназии. В 1884 году Полянский был зачислен на физико-математический факультет Казанского университета. В следующем, 1885 году Тургеневский-Захаров поступил на медицинский факультет. Оба они (особенно Полянский) явились активными участниками студенческой сходки и были исключены из университета, как и Владимир Ильич, сразу же после нее (см. стр. 398 наст, издания).

² Кроме письма, полученного казанскими студентами 28 ноября, москвичи послали в Казань своих представителей. 1 декабря в доме Воротникова на Нижне-Федоровской улице состоялось тайное совещание депутатов землячеств Казанского университета и ветеринарного института, в котором в качестве депутата Симбирского землячества принял участие Владимир Ильич. На этом совещании был принят текст петиции и листовки, а также назначен срок выступления студентов.

³ Арестованный после сходки 4 декабря студент Казанского университета К. А. Алексеев показал на допросе, «что полученное из Москвы письмо о тамошних беспорядках было толчком, побудившим устроить беспорядки в Казани, что мысль об этом была принята и развита в собрании университетских судей и что сходка для заявления протеста против нового университетского устава была назначена на 4 или 5 декабря» (Государственный архив Татарской АССР).

 

Еще дня за два до сходки (В. И. Ульянов. — А. И.) подал повод подозревать его в подготовлении чего-то нехорошего: проводил время в курильной комнате, беседуя с наиболее подозрительными студентами¹; уходил домой и снова возвращался, приносил что-то по просьбе других и вообще вел себя очень странно.

Попечитель Казанского учебного округа — в департамент народного просвещения, 14 июня 1888 года, № 329. «Красная летопись», 1924, № 1, стр. 55.

¹ Согласно другой характеристике Владимира Ильича («Студенты, исключенные из университета за участие в сходке 4 декабря»), во многом сходной с письмом П. Н. Масленникова, под «наиболее подозрительными студентами» подразумевались Зегржда и Ладыгин.

 

...Начавшиеся с Москвы студенческие беспорядки покатились волною по лицу родины и докатились до нашего провинциального университета. Вы поймете все рыцарство того далекого времени, если я вам скажу, что все студенчество взволновалось циркуляром какого-то попечителя, который имел смелость высказать, что гимназии существуют не для детей кухарок и прачек¹. В то время молодежь была настолько чутка к общественной несправедливости, что не могла пройти мимо этого слишком откровенного циркуляра. И вот покатился горячий поток возмущенности, и тысячи юношей сломали свое благополучие в защиту неведомых кухаркиных детей. В числе этих юношей был и я. Чтобы видно вам было, как ярко пылал тогда в нас огонь гражданского чувства, расскажу о своих переживаниях того времени. Жертва приносилась совершенно сознательно. Назавтра назначена общая студенческая сходка в актовом зале, а сегодня я ликвидирую свое относительное благополучие: я знаю, что дни мои сочтены, что с родным университетом будет покончено, что на днях придется или сесть в тюремное заведение, или выехать из города с почетным караулом и переселиться в какой-нибудь новый неизвестный еще пока город, — и вот, как больной перед смертью, я торопливо творю свою последнюю волю: продаю книги и лекции, которые больше не нужны, передаю уроки тем товарищам, которые решили уцелеть, укладываю в потертый чемоданчик несколько любимых книг, небольшой запас белья, восьмушку чаю и два фунта сахару, фотографические карточки писателей и родных...²

Евгений Чириков. Цветы воспоминаний. Собрание сочинений, том 12. М., 1915, стр. 44 — 45.

¹ Речь идет об изданном 18 июня 1887 года министром народного просвещения И. Д. Деляновым циркуляре попечителям учебных округов. «Озабочиваясь улучшением состава учеников гимназий и прогимназий, — говорилось в этом циркуляре, — я нахожу необходимым допускать в эти заведения только таких детей, которые находятся на попечении лиц, представляющих достаточное ручательство в правильном над ними домашнем надзоре и в предоставлении им необходимого для учебных занятий удобства. Таким образом, при неуклонном соблюдении этого правила, гимназии и прогимназии освободятся от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детей коих, за исключением разве одаренных необыкновенными способностями, вовсе не следует выводить из среды, к коей они принадлежат, и чрез то, как показывает многолетний опыт, приводит их к пренебрежению своих родителей, к недовольству своим бытом, к озлоблению против существующего и неизбежного, по самой природе вещей, неравенства имущественных положений» («Волжский вестник» (Казань), 1887, 30 июля).

² В студенческом движении в Казани принимали участие представители двух направлений: последовательные демократы, люди революционного действия и подпольной работы, посвятившие всю свою жизнь борьбе за благо народа, и люди, случайно примкнувшие к революционному движению молодежи, в последующем «добропорядочные» буржуа либерального толка. Так, вместе с В. И. Лениным в студенческой сходке участвовал и Е. Н. Чириков — впоследствии известный писатель, один из кумиров либеральной интеллигенции и белоэмигрант. Публикуемые воспоминания Чирикова интересны тем, что передают настроения и чувства, которые волновали в то время казанских студентов.

 

Когда, наконец, на земляческих — разумеется, конспиративных — собраниях решено было, с целью гласного протеста, устроить сходку в актовом зале университета, то возник вопрос, как отнестись к ненавистному инспектору Потапову, бить его или не бить? И этот вопрос был решен так: постановления о битье не выносить, но если кто-либо не удержится от битья (ибо де удержаться трудно), то и порицания посягнувшему на физиономию инспектора тоже не выносить.

Проф. Н. Н. Фирсов. Студенческое движение в Казанском университете в 1887 году (Личные воспоминания). Исторические характеристики и эскизы, том 3, выпуск 1. Казань, 1926, стр. 81.

4-го декабря в наших местных (то есть казанских. — А. И.) газетах появилась телеграмма (с некоторыми сокращениями воспроизводившая опубликованное в «Правительственном вестнике» 3 декабря 1887 года сообщение о событиях в Московском университете 22 — 28 ноября. — А. И.)...¹

В тот же день, в который в Казань пришла телеграмма, заключавшая выше прописанное правительственное сообщение, начались беспорядки и в Казанском университете и начались самым буйным, неистовым взрывом...

Сходка устроена казанскими студентами по воззванию, полученному от студентов московских, которые приглашали казанских присоединиться к их петиции и восстать за их убитых товарищей.

П. Д. Шестаков. Студенческие волнения в Казани в 1887 г. «Русская старина», 1892, № 6, стр. 511, 515, 517.

¹ 4 декабря «правительственное сообщение» было напечатано в «Волжском вестнике» и «Казанском биржевом листке», 5 декабря в «Казанских губернских ведомостях».

 

День (4 декабря 1887 года. — А. И.) был морозный, садовые деревья стояли в мохнатом инее, лошади бегали по улицам седые, с снежными бородами, дым из домовых труб поднимался над городом багровыми столбами. Солнце сверкало ярко, и снег горел бриллиантами. Со всех сторон к университету тянулись студенты-заговорщики. По плану выборного комитета было решено начать этот день обычным порядком: все должны быть на лекциях и ничем не выдавать своего тайного замысла. Ровно в двенадцать часов все лекции должны быть прерваны, и студенты должны двинуться в актовый зал.

Евгений Чириков. Цветы воспоминаний. Собрание сочинений, том 12. М., 1915, стр. 47-48.

4-го декабря 1887 года студенты Казанского университета, у которых была первая лекция (10-й час), мирно пришли в университет; все было тихо, как обыкновенно. Ничто не предвещало чего-либо особенного. Прослушав первую лекцию, некоторые, у которых 11-й и 12-й час лекций не было, сходили домой и около 12-ти часов совершенно спокойно шли на 4-ю лекцию (1-й час), но, к крайнему удивлению, подходя к университегу, увидели множество полицейских у парадного входа университета, толпу народа и услышали два многозначительных слова: «Там сходка».

Сходка образовалась нежданно-негаданно, но, очевидно, была подготовлена ранее. По рассказам очевидцев, около 11-ти часов пришла в парадные сени университета небольшая толпа студентов из курильной; толпа постепенно увеличивалась. Студент-еврей П(ортугалов) что-то говорил в кучке. Некоторые слышали слова: «Уже 150 человек исключено». Этот студент П(ортугалов) три раза ходил к инспектору спрашивать у него, за что его арестуют. Вышедши в третий раз от инспектора, он хлопнул рука об руку и крикнул: «Готово!» По этому возгласу толпа, как ошалевшая, с визгом, криком, гамом бросилась по нижнему коридору...¹ Инспектор, вышедший на этот шум, расставил руки, преграждая дорогу толпе, и сказал: «Куда, господа, куда? Не ходите». Его оттолкнули, по другим показаниям, даже ударили. Буйная толпа с дикими криками и взвизгиваниями пронеслась мимо него, взбежала но лестнице и помчалась по верхнему коридору к актовой зале. Инспектор следовал за толпою; к нему в верхнем коридоре присоединился помощник инспектора Войцехович.

П. Д. Шестаков. Студенческие волнения в Казани в 1887 т. «Русская старина», 1892, 6, стр. 515 — 596.

¹ Дополнительные сведения о начале сходки дал в своих показаниях на допросе студент К. А. Алексеев. Войдя в пол-одиннадцатого в курительную комнату, Алексеев «встретил там очень много студентов, которые о чем-то взволнованно рассуждали». «Я, — заявляет далее Алексеев, — присоединился к одной из групп и из их разговоров узнал, что они толковали о напечатанном в этот день в «Волжском вестнике» официальном известии о беспорядках в среде московских студентов, причем утверждали, что вое напечатанное — ложь и что правительство только маскирует дело. Затем появилось гектографированное воззвание к студентам, приглашающее их вступиться за свои права. За несколько минут до 12 часов раздался крик одного ив студентов: «Господа, в актовый зад на сходку», — и все бывшие в курительной комнате двинулись в актовый зал мимо канцелярии инспектора»... (Центральный государственный исторический архив). Как писал в цит. книге А. Георгиевский, «некоторые (студенты. — А. И.), отделяясь от толпы, забегали в аудитории, настежь растворял в них двери и, не стесняясь присутствием профессоров, кричали: «На сходку, на сходку!»

 

...Инспектор отметил Володю, как одного из активнейших участников сходки, которого он видел в первых рядах, очень возбужденного, чуть ли не со сжатыми кулаками.

A. И. Ульянова-Елизарова (Воспоминании о В. И. Ленине, 1, стр. 17-18).

4-го же декабря (В. И. Ульянов. — А. И.) бросился в актовый зал в первой партии и вместе с Полянским первыми неслись с криком по коридору 2-го этажа, махая руками, как бы желая этим воодушевить других...

Попечитель Казанского учебного округа — в департамент народного просвещении, 14 июня 1888 года, № 329. «Красная летопись», 1924, № 1, стр. 55.

...Коридоры университета огласились шумом толпы студентов, человек с 80, незаметно образовавшейся в курилке и отсюда бросившейся бегом, с криком¹ и свистом по направлению к актовому залу. В первом ряду толпы, как сообщала потом учебная администрация, бежал семнадцатилетний студент 1-го курса юридического факультета Владимир Ульянов. Инспекция следила за Ульяновым очень зорко, она заметила его возбужденность и выставила впоследствии его и еще студента Полянского, бежавшего рядом с ним, вожаками толпы.

Движение в актовый зал студенчества было преждевременным. Оно должно было начаться, когда другая толпа студентов, собиравшаяся в клинике (старой), двинется к главному подъезду университета. Товарищ, поставленный для того, чтобы немедленно сообщить об этом в курилку, слишком поторопился, и сравнительно небольшая студенческая толпа, подбежавшая к дверям актового зала, осталась без подкрепления. Однако двери были распахнуты дружным напором, и сходка волей-неволей открылась при сравнительно малом числе студентов.

Надо на минуту перенестись в 80-е годы 19 века, чтобы понять, что значила тогда захватным порядком устроенная студенческая сходка, да еще со взломом дверей. Это считалось тяжким преступлением, за которое участники навсегда могли проститься с высшим образованием, и карьера их навсегда могла быть разбитой. Поэтому в громадном пустом зале небольшая кучка протестантов почувствовала себя на первых порах совсем жутко; у многих мелькнула мысль, что дело проиграно.

Но смущение продолжалось один миг.

Проф. Н. Н. Фирсов. Студенческое движение в Казанском университете в 1887 году (Личные воспоминания). Исторические характеристики и эскизы, том 3, выпуск 1. Казань, 1926, стр. 81 — 82.

¹ В полицейских документах зафиксировано то, что кричали студенты. Один из них, «входя в университет перед началом сходки, довольно громко сказал: «Скоро будет страшная буря»; вместе с другими побежал в актовый зал на сходку, причем кричал: «В зал!», «Ура!», «Ректора!» и свистал». Другой по дороге в актовый зал выкрикивал: «Долой инспекцию!». Третий призывал: «Братцы, постоим за правое дело, за дело товарищества!» (см. «Вопросы истории», 1949, № 10, стр. 90).

 

...Толпа полилась в высокий пустынный зал, сразу оживший и потерявший всю свою научную серьезность. На подоконниках, на кафедре, на столах и стульях уже появились новорожденные демагоги¹: они махали руками, требовали внимания, желали говорить, но попытки их были напрасными и тонули в общем шуме и криках. До сих пор не могу забыть пережитых ощущений. Вся душа трепетала под наплывом особого гражданского чувства и пылала жаждой гражданского подвига. Войди в зал солдаты и потребуй, под угрозами пуль, оставить зал, — мы не моргнули бы глазом и остались! Пропала логика разума, осталась только логика сердца. В каком-то экстазе я вскарабкался на кафедру и закричал, потрясая кулаками:

 — Товарищи! Поклянемся, что мы все, как один человек, будем отстаивать наши требования, не предадим друг друга и, если будет нужно, принесем себя в жертву царящему произволу!

Дружный взрыв криков: «клянемся!», поднятые к небу руки, какой-то вопль жаждущей подвига молодости. Затем выборы председателя сходки и торжественная тишина открывшегося заседания. Прочитаны и единогласно одобрены: обращения «к правительству», «к обществу», двенадцать пунктов «наших требований», в которых упоминались и кухаркины дети, а затем — речи с разных пунктов огромного зала: с кафедры, со стульев, с подоконников.

Евгений Чириков. Цветы воспоминаний. Собрание сочинений, том 12. М., 1915, стр. 48-49.

¹ Демагог — первоначальное название главы народной партии в демократических государствах Древней Греции. Демагогами назывались, например, выдающиеся политические деятели Афин V века до нашей эры — Фемистокл, Аристид, Перикл и другие. Позднее слово «демагог» получило иной смысл и стало обозначать политикана, старающегося создать себе популярность с помощью обмана, лживых обещаний, лести и т. п.

 

Войдя в залу, инспектор (Н. Г. Потапов. — А. И.) прошел в средину толпы и обратился к ним (то есть студентам. — А. И.) с словами: «Господа, именем закона приглашаю вас разойтись». На это ему закричали: «Вон, вон!» Инспектор еще раз предложил разойтись. Раздались дикие вопли: «Бей его, бей!» И произошла такая сумятица, что, по рассказам, позеленело в глазах у всех: и у действовавших, и у терпевших, и у свидетелей. Что произошло — порядком никто рассказать не в состоянии. Один бесспорный факт констатирован самим пострадавшим инспектором студентов: студент Константин Алексеев ударил его сзади кулаком по лицу около глаза; инспектор схватил ударившего за рукав и, оборотившись, сказал: «Вы за это ответите»¹. Затем была, говорят, чистая свалка: несколько человек бросилось на инспектора, ему нанесено несколько ударов, но кто бил — этого ни инспектор, ни свидетели не знают. Помощник инспектора Войцехович, у которого, как и у других, позеленело в глазах, только одно заметил — летящее тяжелое кресло, которое он успел подхватить рукою, рука была разрезана. Он не заметил даже, что он сам чуть не упал, вероятно, от удара или толчка, — это ему после сказали служители, поддержавшие его. Педелям и служителям тоже порядком досталось. Инспектор, благодаря своей крепкой натуре, успел выбраться. Студенты рассказывают, будто он пробивался кулаками, щедро расточая удары... Толпа, влетевшая в залу, была раздражена и разъярена до крайности.., служители боялись, как бы не убили инспектора, потому что на него поднято было несколько стульев и кресел. Из какого числа состояла сходка в этот бурный период — никто определенно сказать мне не мог. Одни говорят 50, другие — 100, третьи — от 150 до 200.

П. Д. Шестаков. Студенческие волнения в Казани в 1887 г. «Русская старина», 1892, № 6, стр. 516-517.

¹ Согласно донесению начальника казанского губернского жандармского управления в департамент полиции 4 декабря 1887 года, столкновение студентов с инспектором произошло не в актовом зале, а в его канцелярии, куда Н. Г. Потапов, «отступая перед напором студентов, выражавших ему различные порицания, вошел» и «куда за ним проникли и студенты, из которых бывший.впереди студент 1-го курса юридического факультета Константин Александров Алексеев, сын обер-офицера, уроженец Уфимской губернии, нанес г. Потапову без всякого повода оскорбление действием, ударяв его по лицу, а затем кто-то из толпы, но, кто именно, осталось пока невыясненным, покушался нанести г. Потапову удар стулом, причем помощник инспектора г. Войцехович, отклонивший удар, получил ушиб руки» (Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 56).

 

Сего 4 декабря, в 12 часов дня, студенты Казанского ветеринарного института: 1 курса Константин Антонов Выгорницкий, 2 курса Александр Егоров Скворцов, 3 курса Николай Александров Мотовилов и того же курса Иван Иванов Воскресенский, находясь во главе толпы своих товарищей, подали г. директору института петицию по предметам, не относящимся собственно до этого учебного заведения, но в которой требовались отмена существующего университетского устава, признание за студентами права устраивать свои вспомогательные кассы, студенческие кухмистерские и т. п., затем, не производя беспорядков в здании ветеринарного института, участвовавшие в подаче петиции и все бывшие при этом студенты, с Выгорницким во главе, направились к императорскому Казанскому университету¹, где тем временем студенты оного в количестве 150 — 200 человек, собравшись толпой, окружили с угрозами инспектора студентов г. Потапова... ²

Из донесения начальника казанского губернского жандармского управления в департамент полиция, от 4 декабря 1887 года, № 1441. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 56.

¹ «Очевидец этого движения, — пишет в цит. статье IL Д. Шестаков, — довольно картинно рассказывал, как до 80 студентов-ветеринаров массою двигались с Грузинской улицы к Воскресенской, как у входа в университет им заградила дорогу полиция, но «они разметали полицию и прорвались.»» (там же, стр. 518).

² П. Д. Шестаков утверждает, что студенты-ветеринары вбежали в актовый зал университета несколько позже, уже во время беседы участников сходки с ректором Н. А. Кремлевым; «вошедшие были встречены рукоплесканиями, а по другим рассказам — даже братскими объятиями и поцелуями студентов сходки» (стр. 521).

 

В это время в зал с противоположной стороны в другие запертые двери ломилась другая толпа студентов, явившаяся, наконец, из клиники. Эта толпа не стала выламывать двери, но вернулась назад и вошла в ту дверь, в которую вломилась первая толпа, совершившая избиение инспектора. Сходка становилась большой, ибо после присоединения к ней клинического отряда в зал входили все новые и новые кучки студентов.

Проф. Н. П. Фирсов. Студенческое движение в Казанском университете в 1887 году (Личные воспоминания). Исторические характеристики и эскизы, том 3, выпуск 1. Казань, 1926, стр. 83.

Оскорбленный действием инспектор лично донес ректору о случившемся¹. Ректор тотчас же пришел в университет. Когда он поднимался по лестнице, до него доносился страшный шум и гам. Помощник инспектора и служители инспекции говорили ему: «Не ходите, ваше превосходительство». Служители прибавляли: «Там нехорошо, нас избили». «Ваше превосходительство, — шепчет один служитель в растерянности и в избытке усердия осмеливаясь коснуться до превосходительного рукава, — не ходите туда... там страшно... убить могут...» Конечно, ректору было жутко на первых порах, этого он и сам не скрывает, но долг призывал его идти туда, где «страшно». Когда он вошел в залу, шум был страшный. Возвысивши голос, насколько позволяла его слабая грудь, он сказал: «Я пришел пригласить вас разойтись, иначе я вынужден буду прибегнуть к горькой мере призвать полицию и войско». Этих слов, сказанных ректором, по-видимому, студенты сходки не слыхали, потому что бывшие на сходке, передавая разговор ректора со студентами, этих слов не передают... Некоторые студенты подошли к ректору и заявили, что студенты желают поговорить с ним. Он отвечал: «Я не прочь поговорить с вами, но я могу говорить только тогда, когда установится тишина: при шуме говорить невозможно». Тогда они сами стали устанавливать порядок. Сначала отозваны были студенты, взобравшиеся на кафедру, потом стали кричать: «Тише, тише!» Мало-помалу порядок и тишина установились. Около кафедры, на которую взошел ректор, образовался полукруг. Тогда к ректору обратился один студент со словами: «Просим нас выслушать и принять петицию». «Я заранее знаю, — сказал им ректор, — чего студенты желают. Вы желаете, конечно, права сходок, студенческого суда, студенческих кассы, библиотеки, кухмистерской и проч.». «Нет, в нашей петиции есть и другое кое-что, взгляните».

П. Д. Шестаков. Студенческие волнения и Казани в 1887 г. «Русская старина», 1892, № 6, стр. 519-520.

¹ Выбравшись из актового зала, инспектор Потапов первым делом вызвал полицию.

 

Собрало нас сюда не что иное, как сознание невозможности всех условий, в которые поставлена русская жизнь вообще и студенческая в частности¹, а также желание обратить внимание общества на эти условия и представить правительству нижеследующие требования. Мы пришли к заключению, что реформы наивозможно ближайшего будущего по отношению к университетам должны быть следующие:

а) Для всех российских университетов устав должен быть один и тот же.

b) Университетом должна заведовать коллегия профессоров совершенно самостоятельно.

c) Никакого контроля со стороны университета над частною жизнью студентов не должно быть.

d) Студентам должно быть предоставлено право сходок для обсуждения дел, касающихся студенчества, а также право коллективной подачи петиций.

e) Право иметь свои библиотеки, читальни, кассы взаимопомощи, кухмистерские и управлять ими через своих выборных.

f) Должен быть гласный студенческий суд, решения которого профессорская коллегия не может игнорировать.

g) Студенты получают право распределять стипендии и пособия по усмотрению выборных от студентов лиц.

II. Уничтожение сословности и всякого рода препятствий, затрудняющих доступ в учебные заведения (например, высокая плата, форма и т. п.).

III. Справедливость требует, чтобы все наши товарищи — всех университетов, исключенные за студенческие волнения, были приняты вновь.

IV. Для удовлетворения возмущенного нашего и общественного мнения, необходимо, чтобы были наказаны те лица, по приказанию или недосмотру которых были совершены в 20-х числах прошедшего месяца зверские насилия над нашими товарищами, московскими студентами, и даже убийства, официально скрываемые².

Казанские студенты.

Петиция, поданная казанскими студентами ректору университета 4 декабря 1887 года. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 60.

¹ Начало петиции показывает, что участники сходки рассматривали свое выступление не только как чисто студенческое дело, а как протест против всей царской действительности. Это подтверждается также и их письмом «Русским студентам и студенткам Парижского университета». В ответ на обращение, принятое на митинге русских студентов, занимающихся за границей, казанские студенты писали 1 января 1888 года:

«Товарищи! Мы получили мотивированное постановление вашего митинга и решили ответить вам. Нас обрадовал ваш смелый голос в защиту попранных прав университета и свободы. Из дошедших до нас сочувственных отзывов по поводу попытки освободиться от невыносимого гнета зазнавшегося деспотизма ваш голос является одним из смелых по языку и мысли. Нечего и говорить, что вы верно поняли сущность нашего движения...

Охватившее все высшие учебные заведения движение 1887 года отличается от прежних движений своим более общим, не чисто студенческим характером, что отразилось и на наших петициях, указывающих на общественные тенденции...

Мы уверены, что следующий наш протест — ждать его недолго — поставит себе еще более широкие задачи и, таким образом, требования студентов сольются с общими русскими требованиями. Русское общество и студенчество настолько созрели, что с негодованием смотрят на разнузданные, бесчестные выходки деспотического, силой подкупа и клевет держащегося правительства.

Искренне благодарны вам, дорогие товарищи, за ваше сочувствие и надеемся встретить вас в освобожденной России» (Государственный архив Татарской АССР).

¹ Здесь имеется в виду то место «правительственного сообщения», где говорится, что студенческую сходку у Екатерининской больницы в Москве 26 ноября «ввиду упорства собравшихся пришлось рассеять движением жандармов и полиции, причем, как оказалось по собранным совершенно точным сведениям, никому не было нанесено увечий или тяжких повреждений». Вместе с тем в «сообщении» всячески опровергались «слухи» о «смерти двух студентов, будто бы пострадавших при рассеянии сходки у Екатерининской больницы» («Правительственный вестник», 1887, 3 декабря).

 

Ректор развернул петицию и, прочитав первые слова ее: «Собрала нас сюда невозможность русской жизни вообще и студенческой в частности», обратился к студентам «с целою лекциею о правах и обязанностях граждан»; объяснив им, что граждане имеют установленные законом права и обязанности, что каждый может по закону просить за себя лично, а за других лишь по уполномочию, он спросил: «Кто же уполномочивал вас заявлять и входить с ходатайством о невозможности русской жизни вообще?»

В продолжение длинной речи ректора случались перерывы, по временам слышались отдельные голоса, возражения. Ректор при этом останавливался и заявлял, что он может говорить только при полной тишине, и тишина снова восстановлялась. Один перерыв обратил особенное внимание студентов и рассказывался ими с нескрываемым удовольствием. Когда ректор говорил о необходимости для каждого гражданского общества порядка и законности, медик 5-го курса Ш. сделал ему такой вопрос: «А вот, ваше превосходительство, летом исключены у нас 15 человек, позвольте же спросить — за что?» Ректор отвечал, что причина исключения ему неизвестна. «В порядке ли это, — продолжал студент Ш., — что начальнику университета, ректору, неизвестно за что исключают студентов?»

П. Д. Шестаков. Студенческие волнения в Казанском университете в 1887 г. «Русская старина», 1892, № 6, стр. 520 — 521.

Не желая, как он потом говорил своим друзьям, допустить ввода в университет полиции и солдат, ректор обратился к сходке с увещательным словом, указывая, что насильственными способами студенты ничего хорошего не добьются. Студенты наперерыв возражали, говоря, что, например, Болгария открытой борьбой добилась освобождения от турецкого ига и конституционной формы правления.

Долго увещевал сходку «достопочтенный ректор», как титуловали его в ответных речах, но увещевал, разумеется, безрезультатно. Однако сходка, понимая, что всеми своими советами и указаниями ректор стремится главным образом к тому, чтобы провести время и предотвратить избиение студентов полицией, только что пред тем происшедшее в Московском университете, была благодарна Кремлеву и по временам на его слова отвечала рукоплесканиями.

Проф. П. П. Фирсов. Студенческое движение в Казанском университете в 1887 году (Личные воспоминания). Исторические характеристики и эскизы, том 3, выпуск 1.

Казань, 1926, стр. 83.

...Увещания ректора продолжались около 3 часов, причем студенты, с своей стороны, требовали удаления инспектора г. Потапова¹, отмены университетского устава, разрешения устраивать вспомогательные кассы и кухмистерские, возвращения исключенных за последние годы студентов и привлечения к ответственности должностных лиц, содействовавших этому исключению, и, наконец, чтобы настоящий их поступок остался безнаказанным.

Из донесения начальника казанского губернского жандармского управления в департамент полиции, от 4 декабря 1887 года, № 1441. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 56.

¹ Требование студентов удалить инспектора Потапова не только не было выполнено, но и сыграло роль своеобразной рекомендации этому университетскому держиморде. Пощечина, полученная Потаповым, помогла ему сделать карьеру: в мае 1888 года он стал помощником попечителя, а спустя два года занял пост попечителя Казанского учебного округа.

 

Студенты заявили ректору желание говорить с профессорами¹. Ректор на это их желание заметил, что, во-первых, он не видит в этом необходимости, во-вторых, всех профессоров до 60-ти, — когда же можно их собрать, если даже ректор и согласится послать к ним повестки. «Мы подождем хоть до вечера», — ответили на это студенты.

Во время этих переговоров вошло в залу несколько профессоров, которые и пожелали вступить в беседу со студентами.

П. Д. Шестаков. Студенческие волнения в Казани в 1887 г. «Русская старина», 1892, № 6, стр. 521.

¹ Требуя в своей петиции широкой автономии профессорской коллегии, студенты рассчитывали на поддержку их выступления со стороны профессоров. «Потому-то, — говорит П. Д. Шестаков, — студенты сходки так и добивались беседы с профессорами: они мечтали, может быть, что профессора, прочитав их петицию, тотчас соединятся с ними, пойдут рука об руку, так что студенческая сходка и петиция обратятся в сходку и петицию студенческо-профессорскую» (там же, стр. 528).

 

...Группа (человек 5 — 6) профессоров (в числе которых был и я) отправились на сходку в актовый зал. Цель наша была — воздействовать на студентов, чтобы они разошлись, так как, мы знали, обязательно последуют сильнейшие репрессии, до введения войск в университет включительно (ректору после и были поставлены в вину непринятие строгих мер и объяснения со студентами). Мы застали на кафедре бледного, измученного ректора, который тщетно умолял студентов разойтись. С увещеванием обратились и некоторые профессора¹. Я не помню тех речей и реплик, которые подавались профессорами и студентами; помню только — пререкались два брата (студент и профессор В.) ².

Проф. В. Разумовский. Из воспоминаний. Студенческая сходка, на которой был Ленин. «Студенческая мысль» (Саратов), 1924, № 1-3, стр. 14.

¹ На сходке с речами выступили декан медицинского  факультета А.Я. Щербаков, профессора чистой математики А. В. Васильев и В.В. Преображенский, профессор технологии и технологической химии И. И. Канонников, профессор всеобщей истории И. Н. Смирнов, профессор патологической анатомии Н. М. Любимов.

² Речь идет о профессоре чистой математики Александре Васильевиче Васильеве, сыне известного русского синолога профессора В. П. Васильева, преподававшего в Петербургском университете. А. В. Васильев был председателем секции физико-математических наук Общества естествоиспытателей, участником ряда международных конгрессов по математике и философии, много времени отдавал общественной деятельности. Это обстоятельство, а также позиция, занятая Васильевым во время студенческих волнений в 1887 году, вызвали нападки на него со стороны попечителя Казанского учебного округа П. Н. Масленникова.

 

После прихода профессоров, а по некоторым (сведениям. — А. И.) — до прихода их, студенты сказали ректору, что следовало бы пригласить в залу и тех студентов, которые внизу устроили сходку. Ректор был так внимателен, что сам лично сходил вниз¹ и пригласил в актовую залу как студентов нижней сходки, так и других студентов, находившихся внизу. Таким образом, беседа профессоров происходила с собранием студентов гораздо более многочисленным, чем была первая набуянившая и прибившая инспектора сходка. И началась «задушевная» («gemuthliche») беседа. Некоторые профессора обращались с речами к студентам, один даже от лица всех профессоров. Понятно, что эти речи выслушивались тоже не без перерывов, столь естественных при возбужденном состоянии студентов и при содержании речей, в которых профессора старались успокоить, призвать к порядку студентов. Так, когда один студент сказал, что все университеты закрыты, профессор В(асильев) возразил: «Я считаю долгом заявить, что Петербургский университет не закрыт. Мой отец, профессор и декан Петербургского университета, писал мне, что там студенческих беспорядков не было». Вышел родной брат профессора студент В(асилье)в и заявляет: «Брат говорит неправду. Профессор умалчивает о столкновении профессоров Петербургского университета с ректором». На это профессор В(асилье)в ответил: «Я говорил о студенческих беспорядках, которых в Петербургском университете не было, а то, о чем брат говорит, к делу не относится». Другой более резкий перерыв произведен ветеринаром С-м (по всей вероятности, Александром Скворцовым. — А. И.). Этот оратор, вожак студентов-ветеринаров, по поводу речи одного профессора громко заметил: «У нас, в ветеринарном институте, профессора заодно с инспекциею», на что профессор -в (очевидно, профессор физиологической химии А. Я. Щербаков, принимавший участие в беседе со студентами. — А. И.) возразил ему: «Профессоров не нужно смешивать с инспекциею, с которою они не имеют ничего общего...»

Не могу при этом не прибавить, что во время последних студенческих беспорядков кидалась всем в глаза рознь между ректором и большинством профессоров, с одной стороны, и попечителем, инспектором студентов и меньшинством профессоров, с другой.

П. Д. Шестаков. Студенческие волнения в Казани в 1887 г. «Русская старина», 1892, № 6, стр. 521-522, 523.

³ Лично ему приходилось идти за студентами потому, что ни членов, ни служителей инспекции не было тут: инспекция вся удалилась сверху» одни, говорят, по собственному желанию, другие — по приказанию ректора, основанному будто бы на заявлении студентов, которые требовали удалить инспекцию. — Примечание П. Д. Шестакова.

 

...Г. попечитель учебного округа (П. Н. Масленников. — А. И.) своими решительными распоряжениями возбудил к себе неприязненные отношения многих влиятельных лиц в губернии и в особенности ректора Казанского университета г. Кремлева, на стороне которого стоит большинство профессоров; из них, как на наиболее выдающихся по своим крайне либеральным убеждениям, я могу указать на Щербакова¹, Васильева, Штукенберга² и Преображенского³. Эти лица, кроме Штукенберга, 4 декабря на сходке, по удалении ректором инспекции, обращались к студентам с речами, но содержание этих речей осталось неизвестным...

Профессор Штукенберг, заведующий естественным факультетом, давшим наибольший процент участников беспорядков, еще раньше навлекал на себя подозрения в сомнительной политической благонадежности, выразившейся в деле о студенческой библиотеке Рейнгардта, закрытой по высочайшему повелению в 1883 г...

Профессор же Васильев, как мне известно негласным путем, находится в сношениях с эмигрантами в Лондоне и состоит в дружеских сношениях с крайне подозрительным в политическом отношении г. Анненским, заведовавшим казанским земским статистическим бюро, а ныне занимающим такую же должность в Нижнем Новгороде, причем, по моим сведениям, возле названного Анненского группируются все неблагонадежные элементы, удаленные из Казани.

Начальник казанского губернского жандармского управления — в департамент полиции, от 29 декабря 1887 года, № 1650. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 61 — 62.

¹ См. именной указатель цитируемых авторов.

² Александр Антонович Штукенберг (1844 — 1905) — известный геолог и палеонтолог. В 1867 году окончил Петербургский университет, в 1873 году стал доцентом, а в 1875 году — профессором Казанского университета. Его главные работы посвящены изучению геологического строения Урала и Поволжья.

³ Владимир Васильевич Преображенский (род. в 1846 г оду) — воспитанник Симбирской гимназии (1859 — 1864 годы), Петербургского (1864 — 1866 годы) и Московского (1866 — 1868 годы) университетов. Преподавал математику в Московском техническом училище, Московской 6-й гимназии, Новороссийском университете. В 1883 году избран экстраординарным профессором Казанского университета по кафедре практической механики. Уволен «по прошению» 1 декабря 1887 года.

 

Утомленный ректор на минуту вышел из зала. В дверях он столкнулся с профессором чистой математики Преображенским, как ураган, влетевшим в зал прямо в студенческую толпу.

Атлетического роста и сложения, с бакунинской громадной головой и шевелюрой, кумир студентов, Преображенский прокричал задыхающимся голосом: «Некоторое время тому назад я представил начальству свое прошение об отставке. Могу сообщить вам радостную для меня весть: сегодня, наконец, отставка моя получена». На это заявление последовал взрыв бурных и долго не прекращавшихся аплодисментов. Заявление любимого профессора как нельзя лучше отвечало настроению сходки. Она вырабатывала именно такую форму протеста — добровольный выход из университета — и стремилась убедить большинство присоединиться к этому постановлению, предварительно состоявшемуся в земляческих собраниях. Это постановление было актом отчаяния и походило на духовное харакири (то есть самоубийство. — А. И.): если невозможно без постоянной помехи учиться в университете, то надо всею массою оставить его и тем обратить внимание сонного косного общества на положение науки, просвещения и студенчества в России. В этом смысле и состоялась резолюция сходки, которая продолжалась дальше при участии некоторых, пришедших на помощь ректору, наиболее терпимых студенчеством, профессоров...

Проф. И. Н. Фирсов. Студенческое движение в Казанском университете в 1887 году (Личные воспоминания). Исторические характеристики и эскизы, том 3, выпуск 1. Казань, 1926, стр. 83 — 84

Выслушав речи профессоров, студенты объявили: «Так как ни ректор, ни профессора не дают нам надежды, что наши требования будут исполнены, то мы оставляем университет», и стали класть свои билеты (так называемые «входные». — А. И.) на стол и на кафедру¹.

П. Д. Шестаков. Студенческие волнения в Казани в 1887 г. «Русская старина», 1892, № 6, стр. 522.

¹ Входные билеты студенты стали возвращать по решению избранного еще в начале сходки «комитета» (президиума сходки). Среди возвративших свои входные билеты были знакомые А. М. Горькому студенты Николай Евреинов, Андрей Комлев, Гурий Плетнев и другие.

 

Началась тяжелая сцена... Десятки рук (я видел и дрожащие руки) потянулись к кафедре ректора, который принимал билеты: помню — нам было жутко... Мы знали, что печальная судьба ожидает этих смелых протестантов.

Проф. В. Разумовский. Из воспоминаний. Студенческая сходка, на которой был Ленин. «Студенческая мысль» (Саратов), 1924, № 1-3, стр. 14.

...Уходя же со сходки (В. И. Ульянов. — Л. И.), отдал свой входной билет.

Ввиду исключительных обстоятельств, в которых находится семья Ульяновых, такое отношение Ульянова к сходке дало повод инспекции считать его вполне способным к различного рода противозаконным и преступным демонстрациям.

Попечитель Казанского учебного округа — в департамент народного просвещения, 14 июня 1888 года, № 329. «Комсомольская правда», 1937, 26 августа.

...Из числа производивших беспорядки студентов университета 90 человек тут же представили ректору, свои входные билеты¹, заявив о нежелании оставаться долее в университете, прочие же участники беспорядка, присоединившись к этому заявлению, объяснили, что входные билеты их будут также представлены ими.

Начальник казанского губернского жандармского управления — в департамент полиции, от 4 декабря 1887 года, № 1441. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 56.

¹ В телеграмме в департамент полиции 4 декабря и в донесении министру внутренних дел 6 декабря 1887 года казанский губернатор сообщал, что входные билеты возвратили 99 студентов.

 

Было уже около 4-х часов. Ректор снова напомнил, что пора разойтись¹. «Мы разойдемся сейчас, только нас, пожалуй, перехватают, когда мы будем уходить». Ректор успокоил их: «Не перехватывают. Я сейчас сам сделаю распоряжение. Я пойду, а вы сохраняйте порядок». Ректор пошел вниз и сказал находившимся там полицеймейстеру и инспектору, что сейчас студенты будут выходить через парадный вход, так чтобы не мешать им выходить и не задерживать их. Инспектор на это сказал, что студенты первой сходки у него все замечены². Возвратившись в залу, ректор объявил студентам, что они могут уходить. Сходка разошлась почти в 4 часа пополудни, следовательно, беседа ректора и профессоров со студентами продолжалась более 372 часов.

П. Д. Шестаков. Студенческие волнения в Казани в 1887 г. «Русская старина», 1892, № 6. стр. 522-523.

¹ К этому времени ректор получил формальный приказ попечителя учебного округа «на основании ст(атьи) 8-й устава, немедленно покинуть зал и очистить его от студентов с помощью полиции, а если нужно, то и войска, которого целый батальон и с боевыми патронами уже наготове» (см. «Исторический журнал», 1940, № 4 — 5, стр. 26).

² Принимавшие участие в сходке студенты брались инспектором на учет «по указанию педелей, наблюдавших, говорят, за сходкой в щели с закрытых хор и из разных дверей и закоулков в тот момент, когда сходка, начавшаяся так бурно, спокойно расходилась» (Н. И. Фарсов, цит. статья, стр. 84).

 

...К 4 часам пополудни, не производя иных насильственных действий и особых беспорядков, студенты разошлись, так что не представилось необходимости прибегать к содействию воинской команды, которая в составе одного батальона 7 пехотного Ревельского полка находилась в готовности во дворе соседнего с университетом здания казанского городского полицейского управления... Равным образом, без особых понудительных: мер, разошлись к тому же времени и пришедшие к университету студенты Казанского ветеринарного института... В самом же ветеринарном институте не произошло иного беспорядка, кроме подачи вышеупомянутой петиции, подписавшие которую и вообще обратившие на себя внимание своим поведением 17 студентов ветеринарного института, в представляемом списке поименованные, по постановлению совета института, сего же числа (то есть 4 декабря. — А. И.) ив оного исключены, причем Выгорницкий, Скворцов и Мотовилов будут, по распоряжению г. казанского губернатора, арестованы впредь до отправления их на родину; остальным же, равным образом, предложено будет выехать из г. Казани так же, как и студентам университета, которые будут подвергнуты исключению, каковую меру т. попечитель Казанского учебного округа предполагает применить к большинству участников произведенного беспорядка, не которых против вышеупомянутого студента Константина Алексеева возбуждено судебное преследование¹. По распоряжению г. попечителя учебного округа Казанский университет временно закрыт ² до окончательного водворения спокойствия среди студентов...

Донося об изложенном, долгом считаю присовокупить, что во время вышеописанного беспорядка в Казанском университете среди студентов циркулировало составленное и отгектографированное неизвестными лицами воззвание³, экземпляр которого при сем представляется.

Из донесения начальника казанского губернского жандармского управления в департамент полиции, от 4 декабря 1887 года, № 1441. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 56 — 57.

¹ К. А. Алексеев был арестован и содержался при 4-й полицейской части г. Казани, П. Д. Шестаков пишет: «4-го декабря, после нанесения Алексеевым удара инспектору, студенты хотели, говорят, его скрыть, но он сам явился к полицеймейстеру, со слезами раскаивался в своем проступке и просил прощения, являлся также и к начальнику жандармского управления, писал письмо к инспектору. На допросе он, по слухам, дал обстоятельное показание. В этом показании он подробно, на трех листах, с обозначением фамилий, рассказал о предварительных сходках и собраниях землячеств, кто был председателем сходок, землячеств, студенческого суда и т. п.» (цит. статья, стр. 525).

² Казанский университет был закрыт до 5 февраля 1888 года.

³ По воспоминаниям А. С. Деренкова и студентки Надежды Щербатовой, воззвание казанских студентов, брошюру «Царь-Голод», как и другие запрещенные брошюры и прокламации, гектографировал корректор «Волжского вестника» Гурий Плетнев при активном участии А. М. Горького (см. «Литературный Татарстан», 1952, книга V, стр. 243). Несколько экземпляров этого воззвания полиция отобрала у студентов, выходивших после сходки из здания университета.

 

ТОВАРИЩИ!

Тяжким бременем лег новый университетский устав. Вас, питомцев дорогой «alma mater»¹, вас, представителей молодой интеллигентной мысли, он отдал во власть шпионствующей инспекции, он сузил и низвел на «нет» значение профессорской коллегии, сделал из них учителей-чиновников, он ограничил доступ в университеты сыновьям бедных отцов, увеличив взнос за право слушания лекций, установив тяжелые условия при получении стипендий и т. д. Но это еще не все: циркуляр министерства народного просвещения от 18 июня 1887 г. лишил ваших юных братьев возможности получать даже гимназическое образование. Наконец, в событиях московских 23, 24, 25 ноября текущего года, когда лилась кровь наших товарищей (2 студента было убито), когда нагайки свистали над головами их, в этих событиях нанесено было позорное оскорбление всей русской интеллигентной молодежи. Казанские студенты! Неужели мы не встанем на защиту попранных прав наших университетов, неужели мы не выразим нашего протеста пред разыгравшейся во всю ширь реакцией? Мы верим в казанское студенчество, и мы зовем его на открытый протест в стенах университета.

Листовка казанских студентов. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 58 — 59.

¹ Alma mater (латинск.) — «мать-кормилица». Так студенты обычно называли свой университет.

 

Дело и здесь (то есть в Казани. — Л. П.), как в Москве, окончилось полным торжеством взбунтовавшихся студентов и поражением университетской инспекции и вообще правительственной власти...

Бурное брожение между студентами, доносил попечитель округа г. министру, продолжалось как в этот, так и в последующие дни: студенты толпами ходили по городу и по Воскресенской улице, в особенности, где здание университета и 1-я полицейская часть.

А. Георгиевский. Краткий исторический очерк правительственных мер и предначертаний против студенческих беспорядков. Спб., 1890, стр. 214.

Сходки продолжаются и теперь, но уже на вольном воздухе — на Арском поле и в Подлужной. Университет и квартира попечителя охраняются солдатами, так что мы на военном положении.

Проф. С. В. Левашов — проф. В. М. Флоринскому, 8 декабря 1887 года. Казань. Государственный музей Татарской АССР.

...На дворе полиции был наготове батальон солдат с заряженными ружьями; в пустом доме против квартиры попечителя учебного округа, начиная с 4-го декабря, долгое время стоял тоже батальон, а самая квартира день и ночь охранялась полицейскими, пешими и конными...

4 декабря вечером у входа в университет стояла большая толпа студентов, ожидая конца заседания университетского совета, происходившего в тот день.

П. Д. Шестаков. Студенческие волнения в Казани в 1887 г. «Русская старина», 1892, № 6, стр. 525, 528.

Весь этот день (4 декабря. — А. И.) прошел в беготне по городу: необходимо было спаять полуразрушенную организацию, подсчитать уцелевшие силы, собрать наиболее смелых и деятельных и выставить новое ополчение. Делать это приходилось с большой осторожностью, потому что легко было нарваться на засаду: по городу шли обыски и аресты среди студентов и частенько уже но направлению к тюрьме мчались пролетки с парочками в виде студента, любовно поддерживаемого за талию усатым жандармом.

Евгений Чириков. Цветы воспоминании Собрание сочинений, том 12. М., 1915. стр. 51.

Сего числа (то есть 4 декабря. — А. И.) некоторые студенты Каз(анского) университета, придя в здание унив(ерситета), дозволили себе самовольно собраться в университетском зале. Несмотря на сделанное им указание и предостережение, студенты эти, образовав шумную сходку, упорно отказались оставить зал и во время сходки позволили себе заявлять университетскому начальству свои требования не только от имени студентов, но и от лица образованного общества¹. Предполагая дальнейшим расследованием выяснить дело и всех виновных в беспорядках студентов со всеми подробностями, я признаю теперь же необходимым, для поддержания между студентами уважения к законности, подвергнуть взысканию тех из означенных студентов, виновность которых не подлежит сомнению. Посему и руководствуясь 8 ст(атьей) Университетского устава, имею честь просить Ваше Превосходительство завтра же утром предложить правлению университета исключить из числа студентов нижепоименованных лиц (далее идет перечисление в алфавитном порядке сорока фамилий, в том числе «Ульянова Владимира Ильича — юридич(еский) фак(ультет)». — А. И.)... Документы этих лиц, по исключении их, прошу Ваше Превосходительство препроводить в распоряжение казанского полицеймейстера.

Попечитель Казанского учебного округа — ректору университета, от 4 декабря 1887 года, № 5564 «Беднота», 1920, 23 апреля.

¹ Вечером 4 декабря инспектор Н. Г. Потапов представил попечителю Казанского учебного округа П. Н. Масленникову список студентов, принимавших участив в сходке. В нем было 153 фамилии. Студенты, против фамилий которых в списке стояли два и три креста, исключались из университета. Под № 139 в списке значилось: «Ульянов, Владимир Ильич, юридич.+++ — исключен 4 декабря». Среди исключенных Владимир Ильич по возрасту был самым молодым; остальные были старше его, вплоть до 1859 года рождения. По данным полицмейстера, всего было исключено из университета 46 студентов, из которых только трое (в том числе и Владимир Ильич) — первокурсники. Большинство исключенных — студенты старших курсов.

 

...Согласно полученным от Вашего превосходительства по телеграфу указаниям я счел обязанным принять против массы виновных студентов не только решительные, но и возможно скорые меры взыскания, так что вечером того же дня (то есть 4 декабря 1887 года, — А. И.) было дано правлению Университета предложение об исключении наиболее виновных студентов, которые в силу особых распоряжений Министерства Внутренних дел были вместе с тем переданы в ведение городской полиции...

Из донесения попечителя Казанского учебного округа министру народного просвещения, от 30 апреля 1888 года. Государственный архив Татарской АССР.

Несколько десятков и в том числе студент 1 курса юридич(еского) факультета Владимир Ульянов были исключены из университета сразу, без разбирательства происшествия, будучи, очевидно, намечены предшествовавшим сыском...¹

Проф. Н. Н. Фарсов. Студенческое движение в Казанском университете в 1887 году (Личные воспоминания). Исторические характеристики и эскизы, том 3, выпуск 1. Казань, 1926, стр. 84.

¹ В присланном 9 декабря на юридический факультет отношении правление университета сообщало, что за участие в сходке исключены шесть студентов этого факультета: «Вышенский Николай Алекс(андрович), Киреев Дмитрий Кузьм(ич), Осинин Константин Николаев(ич), Сараханов Константин Константинов(ич), Ульянов Владимир Ильин и Алексеев Константин Александров(ич), последний, кроме того, за оскорбление действием инспектора студентов».

 

За участие в студенческих беспорядках, происходивших в декабре 1887 года, (В. И. Ульянов) исключен на университета с воспрещением жительства в Казани и с учреждением негласного надзора полиции.

Справка департамента полиции о В. И. Ленине. «Красная летопись», 1922, № 2 — 3, стр. 306.

Благоволите исключенных студентов немедленно выслать из города.

За министра
 Шебеко.

Телеграмма товарища министра внутренних дел Шебеко казанскому губернатору, 4 декабря 1887 года, № 81936. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 60.

Для спасения благомыслящих не щадите негодяев.

Делянев¹.

Телеграмма министра народного просвещения И. Д. Делянова попечителю Казанского учебного округа, 5 декабря 1887 года. «Пути революции», 1922, № 1, стр. 89.

¹ Во время своего посещения Казанского университета в 1888 году министр народного просвещения И. Д. Делянов сказал профессорам: «В казанских студентах играет пугачевская кровь».

 

Хотя и городе спокойно, но беспорядки, надо полагать, еще не прекратились¹. Приглашенные вчера (то есть 4 декабря. — А. И.) на всякий случай войска в составе батальона с боевыми патронами занимают постоянные караулы в разных частях города. В случае повторения сходок и других беспорядков будут приняты энергичные меры.

Попечитель Казанского учебного округа — министру народного просвещения, от 5 декабря 1887 года. Государственный архив Татарской АССР.

¹ Попечитель Казанского учебного округа отменил назначенный на 8 декабря в городском театре спектакль «Уриэль Акоста» К. Гуцкова «ввиду далеко не успокоившегося еще брожения умов между студентами и очевидной для них возможности воспользоваться вечером в театре для какой-нибудь грубой манифестации» (см. «Вопросы истории», 1949, № 10, стр. 92).

 

Ныне попечитель учебного округа отношением за № 617 уведомил, что из лиц, участвовавших в беспорядках, исключено из университета пока 39 человек, а директор ветеринарного института сообщил, что из института исключено 17 студентов. Исключенным присланы списки, и о высылке их из Казани сделано уже надлежащее распоряжение.

Доводя о сем до сведения вашего сиятельства, долгом считаю почтительнейше доложить, что с сего числа чтение лекций в университете временно приостановлено, в институте же эти лекции были прекращены ранее ввиду производимых поверочных экзаменов; мера надзора за студентами мною усилена, и через полицейских чинов охраняются входы в здание университета и института, причем имеется наблюдение, дабы не было сделано каких-либо неблаговидных поступков противу попечителя, к которому студенты относятся недружелюбно.

Донесение казанского губернатора министру внутренних дел, от 6 декабря 1887 года, № 1014. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 58.

СПИСОК

39 исключенных студентов Казанского университета¹

 

Фамилия студента	Время рождения	Время поступления в университет	Количество зачетов в полугодие
1. Аккер М. И.	1869 г.	17 авг(уста)  1887 г(ода)	—
2. Алабышев В. Я.	1865 г.	11    »    1886  »	2
3. Алексеев Н. Н.	1866 г.	7   »    1886  »	2
4. Альмендингер И. И.	1865 г.	7 авг(уста) 1886г(ода)	2
5. Аргентовский В. П.	1864 г.	2 сент(ября) 1883 »	6
6. Вышенский Н. А.	1866 г.	7 авг(уста) 1886 »	2
7. Гудков В. В.	1864 г.	23 » 1884 »	3
8. Дударь М. С.	1865 г.	25» 1885 »	2
9. Зегржда И. С.	1866 г.	20 » 1885 »	3
10. Зегржда Н. С.	1864 г.	1 сент(ября) 1884 »	4
11. Ионов К. П.	1867 г.	7 авг(уста) 1886 »	2
12. Каменский И. П.	1863 г.	11 сент(ября) 1883 »	6
13. Киреев Д. К.	1864 г.	11 авг(уста) 1883 »	6
23. Подбельский Н. П.	1863 г.	18 авг(уста) 1884 г(ода)	6
24. Покровский А.Г.	1865 г.	2 сент(ября) 1884	5
25. Полянский С. Ф.	1864 г.	26 авг(уста) 1884	6
26. Пчелин Павел	1867 г.	19 » 1885 »	4
27. Пчелин Петр	1866 г.	11 » 1887 »	—
28. Рассказов И. А.	1865 г.	7 февраля) 1887 »	2
29. Савицкий В. В.	1868 г.	7 авг(уста) 1886 »	2
30. Сараханов К. К.	1864 г.	18 » 1883 »	3
31. Танаевский Г. Г.	1866 г.	11 » 1886 »	2
32. Троицкий Л. М.	1866 г.	1 сент(ября) 1884 »	3
33. Туманов Л. А.	1862 г.	7 » 1885 »	3
34. Тургеневский- Захаров А, С.	1862 г.	13 » 1885 »	4
35. Ульянов В. И.	1870 г.	13 » 1887 »2	—
36. Фосс Е. Н.	1867 г.	7 » 1886 »	2
37. Шаровский А. К.	1868 г.	7 » 1886 »	2
38. Фадеев К. И.	1865 г.	4 » 1886 »	4
39. Чириков Е. Н.	1864 г.	13 авг(уста) 1883 »	6

 

Студенты не ограничились возвращением билетов на сходке, многие стали подавать прошения об увольнении из университета.

П. Д. Шестаков. Студенческие волнения в Казани в 1887 г. «Русская старина», 1892, № 6, стр. 523.

¹ Разбивка этих первых 39 исключенных студентов по возрастным группам дает такую картину: 1870 года рождения — 1 (В. И. Ульянов), 1869-го — 1, 1868-го —3, 1867-го - 3, 1866-го - 9, 1865-го-8, 1864-го - 7, 1863-го — 3, 1862-го — 3, 1859-го — 1. Оказывается, что основная масса наиболее активных участников сходки была в возрасте старшего брата Ленина — Александра Ильича, родившегося, как известно, в 1866 году. Именно поколение Александра Ильича задавало тон в революционном движении студенчества. Характерно, что наиболее «подозрительными» студентами, с которыми общался Владимир Ильич, полицейские власти считали одного из братьев Зегржда и В. Д. Ладыгина (см. стр. 406, наст, издания). Одному из братьев Зегржда был 21 год, другому — 23 года, В. Д. Ладыгину — 22 года. С. Ф. Полянскому, с которым 17-летний Ульянов был в первых рядах сходки (см. стр. 376 наст, издания), было 23 года. Все это подтверждает, что первокурсник Владимир Ульянов во время студенческой сходки примыкал к более революционной группе старшего поколения, поколения Александра Ильича (см. Ленинский сборник, том II, стр. 441).

² Как известно (см. стр. 327 наст, издания), Владимир Ильич поступил в Казанский университет 13 августа 1887 года.

 

Его Превосходительству господину Ректору
 Императорского Казанского Университета
 Студента 1-го семестра юридического факультета
 Владимира Ульянова

ПРОШЕНИЕ

Не признавая возможным продолжать мое образование в Университете при настоящих условиях университетской жизни, имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство сделать надлежащее распоряжение об изъятии меня из числа студентов Императорского Казанского Университета.

Студент 1-го семестра юридического факультета
Владимир Ульянов

Казань. 5 декабря 1887 года¹.

В. И. Ульянов. Заявление ректору Казанского университета о выходе из университета. В. И. Ленин. Сочинения, изд. 5, том 1, стр. 551.

¹ Это заявление Владимир Ильич написал ночью после студенческой сходки или на следующий день. Он подал его одним из первых — в знак протеста против жандармской расправы над участниками студенческой сходки в Казанском университете 4 декабря 1887 года и преследований царизмом революционного студенчества.

 

...Многим пришлось проститься с университетом. Одних исключенных, говорят, более 70-ти человек, да сколько еще подали прошения об увольнении и выдали свои билеты, не желая оставаться в университете. О замеченных в беспорядках студентах инспектор представлял попечителю с подробным обозначением их вины, и на основании этого донесения попечитель назначал им взыскания. По словам одного профессора, замеченные студенты разделены были на 4 категории: одни исключены, другие удалены, третьи уволены с предварительным выговором, четвертые наказаны карцером или выговором¹. По его словам, из Казанского университета исключено более, чем из какого-либо другого². В обществе недовольны способом исключения: «Исключает попечитель по представлению инспектора, стало быть, исключает инспектор, т. е. наказывает студентов лицо, потерпевшее от них и, следовательно, естественно раздраженное». Возмущались еще тем, что будто исключено несколько таких студентов, которые не были на сходке и могут доказать свое alibi³, а некоторые даже и представили доказательства.

П. Д. Шестаков. Студенческие волнения в Казани в 1887 г. «Русская старина», 1892, № 6, стр. 529.

¹ Всего за участие в сходке 4 декабря было подвергнуто различным наказаниям 248 студентов Казанского университета.

² Почти в одно время с казанскими студентами выступили с революционными требованиями студенты Новороссийского, Одесского университетов и Харьковского технологического института. Все эти учебные заведения были временно закрыты.

³ Alibi (латинск.) — в другом месте. Юридический термин, обозначающий доказательство своей непричастности, невиновности в чем-либо.

 

Студент юридического факультета первого семестра Казанского университета Константин Алексеев за нанесение оскорбления действием инспектору студентов Казанского университета отдан в дисциплинарный батальон военного ведомства сроком на три года¹.

«Сообщение из С.-Петербурга». «Волжский вестник» (Казань), 1887, 8 декабря.

¹ Мера наказания К. Алексееву была определена лично царем 5 декабря 1887 года. Такому же наказанию был подвергнут и студент Московского университета Александр Синявский, ударивший инспектора Врызгалова (см. «Правительственный вестник», 1887, 4 декабря).

 

Вообще, нельзя не сознаться, что казанское общество отнеслось сочувственно к студентам, благодаря слухам, распускаемым многими лицами, о несоответствующих будто бы здравомыслящему человеку действиях г. попечителя учебного округа и бестактности и недобросовестности студенческой инспекции, которая, по словам этих лиц, явилась главною виновницею беспорядков 4 декабря...¹

5 декабря в совете университета г. Щербаков, не будучи никем уполномоченным, обратился с благодарственною за прекращение сходки речью к ректору Кремлеву, на что последний ответил: «К сожалению, мой образ действий не одобряется начальством».

В настоящее время г. попечитель предоставил правлению университета наложить, по усмотрению, дисциплинарные взыскания на менее виновных студентов, вследствие чего члены правления гг. Кремлев, Щербаков и Васильев настаивали на том, чтобы каждый студент обвинялся в присутствии правления и виновного самим инспектором. Таким образом последний ставился бы в самое неудобное положение, находясь вынужденным входить в пререкания с обвиняемыми, чем последние еще более озлоблялись бы против инспекции. Признавая подобный образ действий правления несоответствующим, г. попечитель приостановил деятельность по изложенному вопросу правления университета и просил г. министра народного просвещения отстранить от должностей г. Кремлева и декана медицинского факультета г. Щербакова².

Ко всему вышесказанному считаю необходимым присовокупить, что в настоящее время многие исключенные студенты, — судя по слухам, побуждаемые г. Щербаковым, — представляют удостоверения разных лиц, а в том числе и квартирных хозяек, о том, что эти студенты не были на сходке 4 декабря, а потому они не подлежат никакому наказанию; подобные удостоверения носятся исключенными из дома в дом как доказательства несправедливости действий инспекции и высшего учебного начальства вообще, ввиду чего казанское общество все более и более проникается сочувствием к студентам, как к лицам, невинно пострадавшим лишь благодаря жестокости и лицемерию инспекции университета...³

Из донесения начальника казанского губернского жандармского управления в департамент полиции, от 29 декабря 1887 года, № 1650. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 61, 62.

¹ К революционному выступлению студентов сочувственно отнеслась наиболее передовая часть казанского общества. Так называемое «высшее» общество, а также различные черносотенные элементы видели в студентах бунтовщиков. А. М. Горький вспоминал в «Моих университетах»: «Зайдя в крендельную Семенова, я узнал, что крендельщики собираются идти к университету избивать студентов:

— Гирями будем бить! — говорили они с веселой злобой...

Помню, я ушел из подвала, как изувеченный, с какой-то необоримой, насмерть уничтожающей тоскою в сердце...

В декабре я решил убить себя» (Собрание сочинений, том 13. М., 1951, стр. 584, 585).

Как известно, 12 декабря 1887 года на высоком обрыве у реки Казанки А. М. Горький выстрелил из револьвера себе в грудь, пытаясь кончить жизнь самоубийством.

² Министерство народного просвещения не простило Н. А. Кремлеву его «неправильного» поведения во время студенческих волнений, и в 1889 году он был отстранен от должности ректора Казанского университета. Вскоре после него, в январе 1890 года, был уволен и А. Я. Щербаков.

³ П. Д. Шестаков писал: «...сочувствие... открыто заявляется многими профессорами к пострадавшим студентам, т. е. к исключенным, — сочувствие, выражающееся, между прочим, в отзыве профессоров, что исключены-де из университета самые лучшие, даровитые головы» (цит. статья, стр. 523).

 

Люди, которых я всей душой любил, взбунтовались. Потому что в университете учиться нельзя, что там мерзко, гадко ¹.

Н. Е. Федосеев — Н. Л. Сергиевскому (Федосеев Николай Евграфович, стр. 167).

¹ За связи со студентами, принимавшими активное участие в сходке, Федосеев был исключен из 1-й Казанской гимназии без права поступления в другое учебное заведение. О Н. Б. Федосееве см. также стр. 452 — 465  69» — 705 наст. издания.

 

Федосеев явно заявлял о своем сочувствии студентам, исключенным и уволенным из (Казанского) университета за беспорядки, продал даже будто бы свою библиотеку, чтобы вырученные деньги передать студентам.

Помощник попечителя Казанского учебного округа — попечителю Казанского учебного округа, от 6 сентября 1889 года. «Вопросы истории», 1949, № 10, стр. 94.

В декабре 1887 г. я был первый раз арестован и исключен из Казанского университета за студенческие волнения; затем выслан из Казани.

В. И. Ленин. Незаконченная автобиография. Ленинский сборник, том XXI, стр. 57.

Владимир Ильич был арестован на квартире с 4 на 5 декабря и просидел несколько дней с другими арестованными при участке (всего 40 человек).

А. И. Ульянова-Елизарова (Воспоминания о В. И. Ленине, 1, стр. 18).

Владимир Ильич вспомнил... один случай в связи со студенческими беспорядками, происходившими в конце 1887 года. Он помнил один разговор с арестовавшим его приставом, который вез его на извозчике...¹ Видимо, приставу, судившему по наружности молодого студента, которому было тогда всего 17 лет, показалось, что этот молодой человек попал в исторшо случайно, благодаря «дурным» влияниям товарищей. Пристав заговорил: «Ну что вы бунтуете, молодой человек, — ведь стена!». Ответ, однако, получился совершенно неожиданный: «Стена, да гнилая — ткни, и развалится!» — отвечал Владимир Ильич.

В. В. Адоратский. За восемнадцать лет. Избранные произведения. М., 1961, стр. 585.

¹ Уже в молодые годы Владимир Ильич был хорошим конспиратором, и родные ничего не знали об его участии в подготовке студенческой сходки в университете. К тому же, как сообщала Мария Александровна в одном из «прошений» на имя министра народного просвещения,  она «вследствие болезни старшей дочери (Анны Ильиничны. — А. И.), осужденной жить в деревне (Кокушкино. — А. И.), пробыла у нее всю осень и часть зимы». Поэтому арест Владимира Ильича явился для семьи неожиданностью.

Когда Владимир Ильич уже сидел в тюрьме, Мария Александровна ходила хлопотать о том, чтобы его выслали не в какой-нибудь незнакомый город, а в Кокушкино. В разговоре она высказала предположение, что к ее сыну относятся особенно строго из-за его старшего брата Александра. На это ей ответили: «Нет, ваш сын был сам очень активен: инспектор Потапов видел его в передовых рядах, очень возбужденного, чуть ли не с сжатыми кулаками» (Архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС). Косвенный ответ на интересующий нас вопрос мы находим и в письме О. И. Ульяновой своей подруге А. Ф. Щербо: «...признаться, в начале декабря мне было и не до писем: ты, верно, слышала, что здесь были беспорядки в университете...» («Пионер», 1961, № 4, стр. 19).

 

В ночь с 4 на 5 декабря среди казанских студентов арестовано было более 100 чел(овек) (из 800), среди них, конечно, и студент Ульянов — «за участие в сходке». Сначала некоторых из нас рассадили по одиночкам, затем, перед сортировкой и высылкой, — в общую камеру пересыльной тюрьмы, именовавшейся тогда «крепостью» и расположенной возле башни Сумбеки, копия которой красуется в Москве у Моск(овско)-Казанского) вокзала. Здесь же вместе с нами оказался и В(ладимир) И(льич).

Е. Фосс. Первая тюрьма В. И. Ленина. «Огонек», 1926, №11, стр. 5.

...Несколько человек было помещено сначала в 1-й полицейской части на Воскр(есенской) улице, а большая часть заключена в пересыльный каземат под крепостью; в это число попали В. И. Ульянов, Сиязов, Гудков, Юловский, Конников, Альмендингер, Лангор, Танаевский, Нешкодный, я и многие другие¹. Сначала мы были в одиночных камерах. На всех нас надели арестантские халаты, а затем нас перевели в общую. Здесь поднялся протест против халатов, которые были сняты по приказанию губернатора, которому доложил об этом чиновник особых поручений Конисский, посетивший в это время пересыльную тюрьму.

Воспоминания Н. Алексеева. Дом-музей В. И. Ленина в Ульяновске.

¹ Из перечисленных здесь студентов по одному списку с Владимиром Ильичем были исключены из университета Гудков, Конников, Альмендингер, Лангор, Танаевский и Алексеев (см. стр. 396 — 398 наст, издания). Вот краткие сведения о них. Василий Васильевич Гудков — сын инженера-технолога — родился в Златоусте, учился в Уфимской и Троицкой гимназиях, в 1884 году зачислен на медицинский факультет Казанского университета. Сын еврейского мещанина Моисей Рувимович Конников обучался в Усть-Медведицкой и Царицынской гимназиях, в 1886 году поступил на медицинский факультет. На тот же факультет поступил сын землевладельца-иностранца Иван Иванович Альмендингер, окончивший Самарскую гимназию. На медицинском факультете занимался и сын еврейского мещанина Иосель Мордхович Лангор. Он родился в Нарве и окончил Оренбургскую гимназию. Сын священника Гавриил Гаврилович Танаевский обучался в Вятской духовной семинарии, один год служил в казанском губернском правлении «без чина», а затем поступил на физико-математический факультет. Об Н. Н. Алексееве см. именной указатель цитируемых авторов.

 

После беспорядков 4 декабря, согласно отношению г. попечителя учебного округа, по распоряжению г. казанского губернатора были заключены под стражу, впредь до отправления на родину, исключенные из университета студенты, причем они продовольствовались на счет казанского полицмейстера, и кроме того, родные, знакомые и товарищи, приходя на свидания с арестованными или для переговоров об отъезде последних, приносили в полицейское управление в значительном количестве съестные припасы, теплые вещи и деньги.

Из донесения начальника казанского губернского жандармского управления в департамент полиции, от 29 декабря 1887 года, № 1650. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 61.

Когда меня привезли в пересыльный замок и вели по коридорам, я все громче и яснее различал шум молодых голосов, веселый смех и крики. Казалось, что меня снова вели на тайную сходку студентов.

— Что такое?..

— Ваши безобразничают.

— Меня куда же?

— Да к ним! Всех в одну кучу. Потом рассортируем.

Отперли дверь и всунули. Огромная общая камера была битком набита студентами. Сидели на нарах, словно в аудитории на лекциях, в несколько рядов, сидели на полу, на лавках. Один высокий с длинными волнистыми русыми волосами, стоя в углу на «парашке», говорил или декламировал. Когда я появился, несколько голосов радостно прокричали мою фамилию, и дружный взрыв аплодисментов оборвал литературно-вокальное утро.

— Брраво! Урра!.. Давно ждем!..

Меня стали хватать в объятия, целовать, рвать на куски, и не успел я опомниться, как стал летать в воздухе.

 — Эх, ребята, а я и не думал, что тут у вас так весело!..

— Мы никаких уступок начальству: поем, пляшем, говорим речи, покупаем с воли все, что угодно...

— Устал я, ребятушки... Спать хочу... Сил нет.

— Валяй повыше!..

В полутемном углу, на верхних нарах, где неряшливой грудою было брошено верхнее платье, я нашел себе мягкое пристанище и скоро, под неумолчный говор и смех товарищей, заснул крепким и сладким сном. Проснулся бодрый и легко слился с общим настроением веселья и бесшабашности. Пели хором запрещенные песни, декламировали запрещенные стихи, говорили грозные речи и сами себе хлопали. Едва ли когда-нибудь и где-нибудь тюрьма скрывала в себе столько веселья, смеха и радости, как это было в нашем пересыльном замке! Два дня продолжалось это противузаконное сборище, ежечасно пополнявшееся все новыми и новыми членами.

Евгений Чириков. Цветы воспоминаний. Собрание сочинений, том 12. М., 1915, стр. 58 — 59.

Несмотря на арестантские халаты, в которые нас нарядили, на то, что большинство более суток ничего не ело (только поздно вечером арестанты внесли в камеру на сахарной бумаге нарезанные куски вареного мяса), на массу паразитов в нарах, — среди молодежи царило радостно-веселое возбуждение: сочиняли прозой и стихами воззвания «на волю», пели революционные и просто студенческие песни, рассказывали о различных эпизодах последних дней и пр., и пр. В(ладимир) И(льич) вел себя все время молча, сосредоточенный в самом себе, и не принимал никакого участия в общем оживлении.

Кому-то пришло в голову произвести «анкетный» опрос товарищей по заключению, кто что думает предпринять по освобождении и (подразумевалось) выдворении из Казани. Большинство, видимо, оказалось застигнутым врасплох, давались неуверенные, а подчас и не совсем искренние ответы, прикрытые иногда деланной бесшабашностью... Когда очередь дошла до студ(ента) Ульянова и ему был задан в полушутливом тоне вопрос: «Ну, а ты, Ульянов, что думаешь делать потом?» — он после некоторой паузы, как бы очнувшись от задумчивости, слегка улыбнувшись, произнес: «Мне что ж думать... Мне дорожка проторена старшим братом»... И сразу в камере стихли шум и смех, — вспомнили, что всего ведь полгода назад старший Ульянов погиб на виселице за покушение на Александра III... И жутко, и неловко стало всем от этого простого, без всякой аффектации, ответа...

Е. Фосс. Первая тюрьма В. И. Ленина. «Огонек», 1926, № 11, стр. 5.

Ульянов Владимир. Скрытный, невнимательный и даже невежливый, что очень поражало ввиду того, что он при окончании курса в гимназии получил золотую медаль. Еще дня за два до сходки подал повод подозревать его в подготовлении чего-то нехорошего: проводил время в курильной, беседуя с Зегрждой¹, Ладыгиным и другими, уходил домой и снова возвращался, принося по просьбе других что-то с собой и вообще о чем-то шушукаясь; 4-го же декабря бросился в актовый зал в первой партии, и вместе с Полянским первыми неслись по коридору 2-го этажа. Ввиду исключительных обстоятельств, в которых находится семья Ульянова, такое отношение его на сходке дало повод инспекции считать его вполне способным к различного рода противозаконным и даже преступным демонстрациям.

Характеристика В. И. Ульянова из «Списка студентов, исключенных из Казанского университета за участие в сходке 4 декабря 1887 г. Ленинский сборник, том II, стр. 441 — 442.

¹ В студенческой сходке принимали активное участие два брата Зергжда — Николай Станиславович и Иосиф Станиславович. Они сыновья старшего помощника надзирателя акцизного управления, оба обучались в Пензенской гимназии, затем поступили на физико-математический факультет Казанского университета. И Николай и Иосиф Зегржда были исключены из университета одновременно с Владимиром Ильичам (см. стр. 397 наст, издания).

 

Предъявитель сего, Владимир Ильич Ульянов, сын действительного статского советника, вероисповедания православного, родился 10 апреля 1870 года. По окончании курса наук в Симбирской гимназии с аттестатом зрелости от 10 июня 1887 г. за № 468, с награждением золотой медалью, он, Ульянов, 13 августа сего же 1887 г. поступил в число студентов юридического факультета Императорского Казанского Университета и слушал лекции в этом факультете по 4 декабря осеннего полугодия сего 1887 — 88 года.

В счет прохождения полного университетского курса он, Ульянов, ни зачтенных, ни незачтенных полугодий не имеет.

По постановлению Правления Университета от 5 декабря сего 1887 г. он, Ульянов, из числа студентов Императорского Казанского Университета исключен на основании предложения г. Попечителя Казанского Учебного Округа от 4 декабря за № 5564. А так как он, Ульянов, полного курса в Университете не окончил, то и не может пользоваться правами, Высочайше дарованными окончившим полный курс университетского образования.

По отбыванию воинской повинности он, как родившийся в 1870 году, обязан взять жребий в призыве 1891 года.

В удостоверение чего и дано ему, Ульянову, Правлением Императорского Казанского Университета это свидетельство за надлежащим подписом и с приложением университетской печати.

 Ректор Университета Н. Кремлев.

Секретарь по студенческим делам А. Файницкий.

Свидетельство¹, выданное В. И. Ульянову правлением Казанского университета, от 7 декабря 1887 года, № 1610. «Красная летопись», 1924, № 2, стр. 37 — 38.

¹ Такие «свидетельства» были выданы многим студентам сразу же после исключения их из университета. Что же касается Владимира Ильича, то, как доносил ректор университета в департамент полиции, его свидетельство «было временно задержано согласно указанию казанского губернатора».

 

На третий день нас (то есть арестованных студентов. — А. И.) стали поодиночке вызывать в контору замка и спрашивать:

 — Вы куда желаете ехать на жительство? Назовите город, только не столичный и не университетский. Большинство ехало на родину...

Евгений Чириков. Цветы воспоминаний. Собрание сочинений, том 12. М., 1915, стр. 59.

Масса исключенных весьма затрудняла отсылку их. «Просто почти голые, только пледы у них, — как их отправлять в таком виде?» Пришлось доставать полушубки, добиваться уменьшенной платы за провоз. Открыли подписку «в пользу пострадавших», — студенты ходили по домам с подписными листами.

Сцены прощания с отъезжающими имели различный характер. Отдельные отправки происходили тихо и грустно. Мне рассказывали, напр(имер), такую сцену. Идут два студента по Николаевской площади, мимо них проезжает три тройки с вывозимыми из города студентами, исключенными из университета. «Прощайте, товарищи, не унывайте», — кричат отъезжающие. Оставшиеся продолжали свой путь, грустно опустив головы... Зато прощание отъезжающих массою было иного рода. По словам весьма почтенного лица, бывшего очевидцем, — «два дня на Воскресенской улице против полиции... студенты господствовали. Толпы человек в 200 — 300 толпились около полиции, встречая и провожая отъезжавших студентов аплодисментами и криками «ура»; сидело на санях по нескольку человек, и все... пели песни, бросали какие-то листы; а далее у магазина Ипатова действовали дамы-благотворительницы под предводительством супруги очень видного лица: они закупали у Ипатова водки, вина и закуски и бросали кульки в сани отъезжающих студентов. Словом, это было что-то вроде триумфа исключенных».

П. Д. Шестаков. Студенческие волнения в Казани в 1887 г. «Русская старина», 1892, № 6, стр. 529-530.

Общество отнеслось к студентам (исключенным из университета и ветеринарного института. — А. И.) сочувственно: им прислали 300 руб(лей) в первые же дни арестов и высылки из Казани, также шубы и шарфы, потому что многим студентам не в чем ехать. Казанские дамы прислали им табаку и папирос; а гимназисты, особенно 1-й гимназии, отдавали все свои деньги, у кого были — часы, некоторые — даже свои шубы. Гимназистки Мариинской гимназии (6-й класс) тоже жертвовали, но об этом узнала начальница и прочитала им строгую нотацию.

О. И. Ульянова — А. Ф. Щербо, декабрь 1887 года. Архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.

Затем, снабженные всем необходимым, (высылаемые из города студенты. — А. И.) отправлялись в путь, сопровождаемые до черты города одним полицейским чиновником; при этом случалось, что отъезжавших провожали товарищи студенты, размещенные в нескольких экипажах, и один раз, действительно, подобный поезд следовал по главной улице г. Казани (Воскресенской), обращая на себя внимание, в особенности учащейся молодежи, имеющей обыкновение по праздничным дням разгуливать по упомянутой выше улице; общее внимание было возбуждено еще более эксцентричным поступком двух принадлежащих к лучшему казанскому обществу дам — вдовы богатого землевладельца Софьи Михайловны Чемезовой и дворянки Софьи Николаевны Глушиной, которые, накупив целый куль разных закусок и вин, бросили его в сани проезжавших студентов, которые затем раскланивались со всеми гуляющими, благодаря за сочувствие, а некоторые даже бросали гектографированные листки, начинающиеся «Прощай, Казань, прощай, университет», а гулявшие на улице учащиеся аплодировали отъезжавшим.

Из донесения начальника казанского губернского жандармского управления в департамент полиции, от 29 декабря 1887 года, № 1650. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 61.

Прощай, Казань!.. Прощай, университет!.. Недалеко еще то время, когда мы въезжали сюда, полные веры и любви к университету и его жизни, мы думали, что здесь, в храме науки, мы найдем те знания, опираясь на которые мы могли бы войти в жизнь борцами за счастье и благо нашей измученной родины! Мы страстно искали этих знаний!.. Но с чем же столкнулись мы здесь?.. Навстречу нам шла та «наука для науки», которую так яростно защищали некоторые из господ профессоров на сходке 4 декабря, та наука, благодаря которой, говорили они, мы, студенты, могли бы спокойно и бесстрастно смотреть на гнет и страдание дорогой родины... Вместе с тем нас охватило и деморализующее влияние инспекции и клики ее шпионов, клевретов... Жутко и холодно стало нам... Мы не пошли за нашими учителями... Наша молодая кровь, наше молодое сердце заставило искать выхода... Мы сгруппировались в землячества, твердо веруя, что здесь, в товарищеском кругу, мы поддержим друг друга, здесь мы найдем также и выход нашим страстным стремлениям к развитию в нас убеждений и взглядов, твердых и честных, читая и беседуя друг с другом... Но и этого нам не дали!.. Нам запретили организоваться в землячества, грозя исключением!.. С каждым днем гнет нового устава чувствовался все жестче и жестче... Начались исключения из университета. На весь этот гнет мы сдержанно отвечали мирными протестами в дни нашего университетского акта; кроме того, мы письменно обращались ко всем профессорам, приглашая прийти к нам на помощь в борьбе с гнетом нового университетского устава... В ответ — ни слова! Наконец, вышли в свет известные циркуляры, закрывшие доступ в гимназии, а тем самым и в университет неимущей молодежи, детям тружеников, бедняков, детям крестьян, мещан и т. д. Все это страшно возмутило нас... Наступившие ноябрьские события в Москве, факты нахальной и зверской расправы с нашими товарищами, студентами Московского университета, нанесли нам, как студентам, кровное оскорбление... Мы должны были протестовать, и наш протест вылился в активную форму — сходку... За наш протест нас исключают из университета и изгоняют из Казани!!!

Мы уезжаем из Казани с глубокой верой в правду нашего дела!..

Жмем руки тем, кто любит нас!!!

Искреннее спасибо за сочувствие и материальную поддержку многих членов казанского общества!!!

Листовка исключенных казанских студентов. Архивные документы к биографии В. И. Ленина, стр. 63 — 64.