Александр Исбах
Баллада о Ленине и Ли-Чане
В Пекине люди из разных стран,
В Пекине так много улиц,
По улицам долго бродил Ли-Чан,
Забитый китайский кули*.
Потом по полям. Надсмотрщик зол:
Что ни день больно бьет Ли-Чана;
С тех пор как Ли-Чан на поля пришёл,
Не спина у него, а рана.
На полях, где растёт ароматный чай,
Раз повеяло тёплым ветром,
Коренастый прохожий в полях невзначай
Потерял листок газеты.
И один из рабочих, избитый, больной
Прочёл про страну такую,
Где правят своею свободной страной
Не мандарины*, а кули.
И там, на смятом газетном листе,
Что лежал на дрожавших коленях,
Нарисован был старший свободных тех,
И имя стояло: «Ленин».
И бедные кули на чайных полях
С тех пор ежедневно, ночью,
Слагали десятки прекрасных саг,
Как Ленин сумеет помочь им,
О том, что должен пасть мандарин,
Что с полей и риса и чая
Ленин созовёт в мятежный Пекин
Кули всего Китая.
Днём – под солнцем, днём – под хлыстом,
Ночью – в кругу, на коленях
Мечтали долго, шептали о том,
Кто в России зовётся Ленин.
И глядели на старый, измятый лист,
На прищуренный глаз портрета.
Долго глядели, забывши хлыст,
На измятый лист газеты.
Выгнан Ли-Чан. Снова попал
В Пекин, неуютный город.
Много улиц. Течёт толпа.
Ли-Чана грызёт голод.
Вдруг слышит Ли-Чан газетчика крик
И в крике слышит волненье:
Умер самый большой большевик –
Умер в России Ленин.
Ли-Чан качнулся, Ли-Чан побледнел,
Потемнело в глазах Ли-Чана,
Ли-Чан на ступеньку дома присел,
Ли-Чана глаза в тумане.
Умер Ленин. Как же они?
Как же китайские кули?
Неужто всю жизнь влачить свои дни
Под хлыстом и угрозой пули?
Умер Ленин. Тот, что с листа
Подавал к восстанию знак им.
Никогда не плакал Ли-Чан от хлыста,
А теперь Ли-Чан заплакал.
*Кули - Носильщик, грузчик, чернорабочий (в Китае, Японии и в некоторых других странах Азии)
*Мандарин — данное португальцами название чиновников в имперском Китае