Сборник статей о юридической деятельности Ленина

 

 

И. Стерник

ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В. И. УЛЬЯНОВА В КАЧЕСТВЕ ЗАЩИТНИКА

Бессмертный образ Владимира Ильича Ленина дорог каждому советскому человеку. С именем Ильича у советских людей связано все самое лучшее, самое прекрасное, самое человечное. Каждая страница из жизни Владимира Ильича свидетельствует о его безграничном уважении к простым людям, о внимании к их нуждам и запросам, чаяниям и надеждам. Эти черты характеризуют и деятельность Владимира Ильича, относящуюся к тому непродолжительному периоду из его жизни, когда Он состоял помощником присяжного поверенного при Самарском окружном суде.

* * *

После сдачи экстерном экзаменов на юридическом факультете при С.-Петербургском Университете Владимир Ильич а 1892 году возвращается из Петербурга в Самару, а 30 января (11 февраля) этого же года зачисляется в списки помощников присяжных поверенных.

Адвокатской практикой в Самаре Владимир Ильич занимался в течение полутора лет, хотя и нерегулярно, так как большую часть времени, сил и энергии он отдавал работе в марксистских кружках. Сколько раз выступал он в судах, сколько всего уголовных и гражданских дел провел в этот период, пока еще точно не установлено. Достоверно известно только то, что в 1892 году он гораздо чаще, чем в 1893 году, участвовал в уголовных и гражданских процессах.

Точным перечнем дел, рассмотренных в этом году с его участием, мы, к сожалению, не располагаем. Одни авторы (например, А, Шерер, И. И. Блюменталь) полагают, что таких дел, было не более десяти , (И. И. Блюменталь, В. И. Ленин в Самаре, I 1925 г., стр. 12); другие ссылаясь на сообщения печати, доводят эту цифру до 29 (см. «Суд идет» 1924 г. № 1, стр. 4). Мы же считаем возможным говорить о 16 делах, которые нам довелось лично обозреть в архиве Института марксизма-ленинизма в Москве.  Три из них — дела гражданские, остальные — уголовные.

Кто же обращался к помощнику присяжного поверенного В. Ульянову? Из дел, с которыми мы ознакомились, видно, что его подзащитными были люди обездоленные. Среди них мы, как правило, встречаем бедных крестьян, чернорабочих, мастеровых, мелких чиновников. На совершение преступлений их толкали крайняя нужда, варварский быт и безысходность голодного существования.

Обращались к Владимиру Ильичу за юридической помощью и представители других социальных групп населения. Но Владимир Ильич был чрезвычайно разборчив. Он обычно уклонялся от защиты тех из них, кто был предан суду за мошенничество, самоуправство или за другие преступления, совершенные из низменных побуждений. Журналы (протоколы) судебных заседаний того времени указывают на то, что помощник присяжного поверенного В. Ульянов чаще всего выступал в процессе по назначению суда, в порядке так называемой «казенной защиты», т. е. бесплатно. Все это быстро создавало ему авторитет и популярность среди неимущей части населения Самары.

Бывали случаи, когда подсудимые, получившие адвоката с именем, решительно отказывались от него и требовали, чтобы их защищал «молодой помощник» и никто другой. Так было например, по делу семи крестьян — Уждина, Красильникова и др. Для защиты их в суде был назначен адвокат О. Г. Гиршфельд. Когда он явился 1на беседу к своим подзащитным, то трое из них заявили, что они хотят иметь другого защитника, а именно — Ульянова.

В. Ульянов охотно согласился принять на себя защиту группы крестьян, о чем свидетельствует сделанная им лично приписка на рапорте Гиршфельда: «Обязанность защиты подсудимых Тишкевича, Зорина, Уждина, Зайцева, Красильникова, Гайского, Муленкова принять на себя согласен. Пом. прис. пов. В. Ульянов» (см. фото).

Судебные процессы, в которых участвовал Владимир Ильич, свидетельствуют о том, что он всемерно стремился облегчить участь и страдания своих подзащитных, являвшихся, как отмечалось, в основном представителями трудящихся. И ему нередко удавалось этого добиться, правда, ценою немалых усилий и большого труда.

Так, в своем первом процессе, относящемся к 5 (18) марта 1892 г., Владимир Ильич защищал мастерового — портного по профессии — В. Ф. Муленкова, 34 лет, обвинявшегося в тяжком преступлении «богохульстве». Подсудимому, как это видно из обвинительного акта, вменялось в вину то, что, будучи в нетрезвом виде, в публичном месте (в бакалейной лавке) он «матерно обругал бога, богородицу и святую троицу». Затем, удостоив своим вниманием «государя императора и его наследника», заключил, что «государь неправильно распоряжается...».

В журнале судебного заседания окружного суда по уголовному отделению «марта 5 дня» отмечено, что «защитником подсудимого был помощник присяжного поверенного Ульянов, избранный самим подсудимым» (д. NS 68, п. д. 40).

Хотя действия Муленкова были квалифицированы по ст. 180 Уложения о наказаниях, а сам процесс проходил при закрытых дверях, защитнику удалось добиться относительно мягкого наказания — одного года тюрьмы (см. ф. 461, д. 25952).

Для получения полного представления об облике (социальном положении) подзащитных Владимира Ильича укажем на характер совершенных ими преступлений. Из нижеприведенных примеров видно, что почти все они, вследствие крайней бедности, совершили кражи или покушались на мелкое воровство.

Перед нами дело по обвинению чернорабочего М. С. Бамбурова. 5 (17) июня он судился в Самарском окружном суде за кражу различных носильных вещей. Соглашаясь с доводами защиты о том, что подсудимый действовал «под влиянием крайности и не имел средств к пропитанию», суд подверг его помещению в исправительно-арестантское отделение сроком на один год (см. ф. 461, д, 25960).

А за что сели на скамью подсудимых рабочий В. X. Садлох, неграмотный, «незаконнорожденный» и «солдатский сын», 13-летний С. Г. Репин? Оказывается за то, что они похитили у купца Коршунова разные вещи, стоимостью около 9 рублей... Согласившись с аргументами помощника присяжного поверенного, как говорится в журнале судебного заседания, суд постановил Репина оправдать (см. ф. 461, д. 25961).

За «кражу со взломом» были преданы суду крестьянин бедняк М. В. Опарин, «отставной рядовой» Т. П. Сахаров и др.

Им приписывалось похищение ношеного пиджака, одного пустого мешка и трех буханок хлеба.

Владимир Ильич и в гражданско-правовых спорах стремился оказать возможную помощь трудовому населению. Как свидетельствуют архивные материалы, и здесь к нему обращались простые люди: крестьяне, ремесленники, солдатки. Так, 24 — 25 августа 1892 г. в Самарском окружном суде слушалось дело № 239 по иску С, И. Мороченкова к Мелекесской посадской управе и имуществу умершей жены «запасного солдата» А. К. Головиной о признании за истцом права собственности на усадебную землю. Владимир Ильич представлял в нем интересы А, К. Палалеева, брата покойной солдатки Головиной. Не признавая иска, Владимир Ильич просил суд отказать в незаконных притязаниях истца. В деле имеется написанный рукой В. И. Ульянова подробный, мотивированный ответ — возражение на исковое заявление Мороченкова (л. д. 28—30). Сторону истца представлял адвокат-крючкотвор Лямин. Будучи не в состоянии опровергнуть пункты — доводы, изложенные поверенным ответчика, Лямин решил взять суд «измором». С этой целью он заявлял различные, не основанные на законе и противоречащие материалам дела ходатайства. Одно из таких ходатайств было возбуждено Ляминым в судебном заседании 18 мая 1893 г. Поверенный просил привлечь к делу в качестве третьего лица Палалеева.

Как видно из протокола судебного заседания, помощник присяжного поверенного Ульянов, возражая против этого ходатайства, указал, что «Палалеев есть его доверитель и участвует в настоящем деле как опекун, так что надобность в привлечении его к настоящему делу в качестве 3-го лица излишня» (л. д. Зб-об),

Суд отклонил ходатайство Лямина, а затем полностью отказал в иске (подробнее об этом деле см. в статье А. Н. Трайнина и М. Шифмана «Страница из биографии В. И. Ленина», «Советское государство и право», 1956 г. № 3).

* * *

Таковы некоторые факты — иллюстрации, которые также оттеняют присущие Владимиру Ильичу замечательные человеческие качества — всегда и во всем быть ближе к народу и делать все для счастья простых людей.

И. Стерник
Кандидат юридических наук г. Ташкент

 

Член-корреспондент АН СССР А. Н. ТРАЙНИН

Доктор юридических наук М. Л. ШИФМАН

СТРАНИЦЫ ИЗ БИОГРАФИИ В. И. ЛЕНИНА¹

Самарский период является важным этапом в жизни и деятельности В. И. Ленина. Живя в Самаре, В. И. Ленин проводил революционную работу: вел пропаганду марксизма в нелегальных кружках революционно настроенной учащейся молодежи, провел первые бои против народников, установил связи с марксистами в Нижнем Новгороде, Владимире, Петербурге, написал статью «Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни».

Значительное место в этот период деятельности В. И. Ленина занимала его работа в качестве помощника присяжного поверенного. В данной статье освещаются некоторые моменты, связанные с получением В. И. Лениным высшего юридического образования и его деятельностью в Самарском окружном суде.

Получение диплома. 5 декабря 1887 г. В. И. Ленин был исключен ив Казанского университета за участие в революционном движении.

Через полгода В. И. Ленин попытался вернуться в университет и 9 мая 1888 г. подал министру народного просвещения И. Д. Делянову заявление. 18 мая 1888 г. это заявление было препровождено на заключение попечителя Казанского учебного округа. Попечитель округа ответил подробным отношением, в котором описал участие В. И. Ленина в студенческой сходке 4 декабря 1887 г. Попечитель счел необходимым добавить, что «проситель — родной брат Ульянова, подвергнутого смертной казни за участие в политическом преступлении, и что при выдающихся способностях и весьма хороших сведениях, он ни в нравственном, ни в политическом отношении лицом благонадежным признан пока быть не может».

На заключении попечителя имеется резолюция министра народного просвещения: «Уж этот не брат ли того Ульянова. Ведь тоже из Симбирской гимназии. Да, это видно из конца бумаги. Отнюдь не следует принимать».

Получив отрицательный ответ на свое заявление, В. И. Ленин в сентябре 1888 г. пробил о разрешении выехать за границу для поступления там в один из университетов. Однако очень скоро— 16 сентября того же года — и в этой просьбе было отказано. При этом В. И. Ленин был аттестован как лицо «вредного направления в политическом отношении».

13 мая 1889 г. казанский губернатор представил министру внутренних дел вторичное заявление В. И. Ленина с просьбой о разрешении выехать за границу для лечения; к заявлению было приложено свидетельство о болезни.

Но и на этот раз вопрос был решен отрицательно, так как из Самары, где жил в это время В. И. Ленин, были получены сведения, что «он продолжает вращаться в среде лиц вредного в политическом отношении направления».

Убедившись в том, что университеты царской России для него навсегда закрыты, а выезд за границу невозможен, В. И. Ленин начал хлопотать о разрешении держать экзамен экстерном при каком-либо высшем учебном заведении. Однако получить это разрешение было очень трудно. В. И. Ленин 28 октября 1889 г. обратился с соответствующим заявлением к министру народного просвещения И. Д. Делянову, в котором писал, что в течение двух лет, прошедших по окончании курса гимназии, он имел полную возможность убедиться в громадной трудности, если не в невозможности, найти занятие человеку, не получившему специального образования. Крайне нуждаясь в каком-либо занятии, которое дало бы возможность поддержать своим трудом семью, состоящую из престарелой матери и малолетнего брата и сестры, В. И. Ленин просил разрешить ему держать экзамены по курсу юридического факультета экстерном при каком-либо высшем учебном заведении.

На заявлении И. Д. Делянов написал о необходимости спросить попечителя и департамент полиции, обосновав это тем, что «департамент полиции уже вероятно знает, что он делает на своей стороне».

На последовавшие 11 ноября 1889 г. запросы попечитель Казанского учебного округа (24 ноября 1889 г.) и департамент полиции (4 декабря 1889 г.) дали отрицательные ответы.

Департамент полиции писал: «Вследствие отношения от 11 минувшего ноября за № 18877, департамент полиции имеет честь уведомить департамент народного просвещения, что дворянин Владимир Ильин Ульянов, получив первоначальное образование в Симбирской гимназии, поступил в 1887 г. в Казанский университет, из коего за участие в студенческих беспорядках, происходивших в декабре того же года, был исключен. Во время жительства в Казани Ульянов замечался в сношениях с лицами политически неблагонадежными, из коих некоторые привлечены ныне к дознанию по обвинению в государственном преступлении».

На этом отношении имеется следующая пометка: «По докладу его сиятельству г. министру 13 декабря 1889 г. приказано ходатайство Ульянова отклонить».

Этот отказ не изменил решения В. И. Ленина. Начались новые хлопоты, и через 5 месяцев— 17 мая 1890 г.— было, наконец, получено разрешение допустить В. И. Ленина к сдаче экстерном экзаменов по курсу юридического факультета.

Однако и теперь вопрос полностью еще не был решен: предстояли хлопоты о разрешении сдавать экзамены при каком-либо определенном университете.

12 июня 1890 г. В. И. Ленин обратился к министру народного просвещения с просьбой разрешить сдавать экзамены в испытательной комиссии при Петербургском университете. На этом заявлении министр сначала написал: «Пусть лучше держит в Казани», и только после вторичного доклада 18 июля 1890 г. была сделана благоприятная отметка: «Приказано объявить просителю, что с настоящею просьбою должно обратиться к председателю испытательной комиссии».

Таким образом был, наконец, положительно решен вопрос о допуске В. И. Ленина к государственным экзаменам при Петербургском университете. Не прошло и года с момента получения разрешения, как В. И. Ленин был уже готов к сдаче экзаменов, хотя для этого нужно было усвоить большую основную и дополнительно рекомендованную литературу. Его блестящие способности, исключительное умение систематически работать по строго продуманному плану и большая эрудиция в области общественных наук сказались здесь в полной мере.

В марте 1891 г. В. И. Ленин приехал в Петербург и обратился к председателю испытательной юридической комиссии Петербургского университета с заявлением о допущении сто к испытанию в юридической комиссии.

В связи с хлопотами по получению разрешения на сдачу экзаменов экстерном, а также в связи с самими экзаменами В. И. Ленин три раза ездил из Самары в Петербург. Жандармское управление и полиция тщательно следили за переездами В. И. Ленина. 29 января 1892 г. начальник самарского жандармского губернского управления в секретном отношении на имя самарского полицмейстера за № 63 писал:

«С.-Петербургский градоначальник извещением от 18 сего января за № 631 уведомил меня, что состоящий под негласным надзором полиции сын действительного статского советника Владимир Ильин Ульянов в ноябре месяце приезжал в С.-Петербург и затем 11 ноября выбыл обратно из Петербурга в г. Самару, между тем об выезде из Самары в Петербург и о приезде обратно в Самару меня не уведомили. Вследствие чего прошу ваше высокоблагородие уведомить меня, прибыл ли и проживает ли в настоящее время в г. Самаре вышеозначенный Ульянов».

В 1891 г. экзамены в юридических испытательных комиссиях впервые проводились на основе специальных правил, составленных применительно к реакционному университетскому уставу 1884 г.²

В Петербургском университете экзамены в эту сессию принимала комиссия под председательством декана юридического факультета — одного из лучших знатоков истории русского права — проф. В. И. Сергеевича. В состав комиссии входили: И. Я. Фойницкий (уголовное право). Н. Л. Дювернуа (гражданское право), Ф. Ф. Мартене (международное право), В. В. Ефимов (римское право), В. А. Лебедев (финансовое право), М. И. Горчаков (церковное право); И. Я. Фойницкий, Н. Л. Дювернуа, Ф. Ф. Мартене являлись авторитетными учеными того времени и играли видную роль в мировой науке.

Первые два экзамена — по государственному праву и по истории русского права — происходили 4 и 5 апреля 1891 г. По государственному праву В. И. Ленину достался билет «Сословные учреждения», по истории русского права — «Несвободные».

На экзамене по политической экономии В. И. Ленин отвечал на вопрос о заработной плате, по статистике — о Кетле, по энциклопедии права и истории философии права — «Сочинение Платона ..Законы"». Экзамен по истории римского права В. И. Ленин сдавал 24 апреля и отвечал на билет «Edicta magistratuum» (распоряжения магистратов). На этом экзамены в весеннюю сессию были закончены. Остальные экзамены были отнесены к осени 1891 г.

Экзамены по уголовному праву и судопроизводству состоялись 16—21 сентября. В. И. Ленин отвечал на билет о защите и о краже документов; на экзаменах по римскому праву — «Дарение, недозволенные действия, время»; по гражданскому праву и судопроизводству — «Исполнение, купля-продажа, поставки»; по торговому праву — «Торговые книги»; по полицейскому праву — «Наука полиции и ее содержание»; по финансовому праву — «Бюджет»; по церковному праву В. И. Ленин отвечал на билет «История церковного законодательства»; по международному праву — «Право нейтралитета».

15 ноября 1891 г. юридическая испытательная комиссия присудила В. И. Ленину диплом первой степени следующего содержания:

«ДИПЛОМ

Предъявитель сего, Владимир Ильин Ульянов, вероисповедания православного, родившийся 10 апреля 1870 г., с разрешения г. министра народного просвещения, подвергался испытанию в юридической испытательной комиссии при императорском С.-Петербургском университете в апреле, мае, сентябре, октябре и ноябре месяцах 1891 г.

По представлении сочинения и после письменного ответа, признанных весьма удовлетворительными, оказал на устном испытании следующие успехи: по догме римского права, истории римского права, гражданскому праву и судопроизводству, торговому праву и судопроизводству, уголовному праву и судопроизводству, истории русского права, церковному праву, государственному праву, международному праву, полицейскому праву, политической экономии и статистике, финансовому праву, энциклопедии права и истории философии права — весьма удовлетворительные³.

Посему, на основании ст. 81 общего устава императорских российских университетов 23 августа 1884 г., Владимир Ульянов, в заседании юридической испытательной комиссии 15 ноября 1891 г., удостоен диплома первой степени, со всеми правами и преимуществами, поименованными в ст. 92 устава и в V п. высочайше утвержденного в 23 день августа 1884 г. мнения Государственного совета. В удостоверение сего и дан сей диплом Владимиру Ульянову, за надлежащею подписью и с приложением печати управления С.-Петербургского учебного округа. Город С.-Петербург, января 14 дня 1892 г.

Попечитель С.-Петербургского учебного округа — М. Капустин
Председатель Юридической испытательной комиссии — В. Сергеевич
Правитель канцелярии — С. Борейша

№ 334»

Несмотря на то, что к В. И. Ленину как к экстерну предъявлялись особо повышенные требования, он единственный из всех 33 державших государственные экзамены, в том числе и из 9 удостоенных диплома первой степени, получил отметки «весьма удовлетворительно» по всем без исключения дисциплинам.

Закончив экзамены, В. И. Ленин 12 ноября 1891 г. возвратился в Самару.

Вступление в адвокатуру. 4 января 1892 г. самарский присяжный поверенный А. Н. Хардин обратился в Самарский окружной суд с прошением, в котором ходатайствовал о зачислении к нему в качестве помощника присяжного поверенного окончившего юридический факультет Петербургского университета с дипломом первой степени В. И. Ульянова.

В 1892 г., когда В. И. Ленин вступил в помощники присяжного поверенного, при Саратовской судебной палате (в округ которой входила Самара) совет присяжных поверенных не был еще организован.

Самарский окружной суд, в силу ст. 354 Учреждения судебных установлений, «принял к сведению» заявление А. Н. Хардина, и с 30 января 1892 г. начинается пребывание В. И. Ленина в составе адвокатуры.

Будучи помощником присяжного поверенного, В. И. Ленин преимущественно выступал по уголовным делам. Защита по уголовным делам в этот период допускалась на двух основаниях: по соглашению защитника с клиентом и по назначению суда. Защита по назначению суда («казенные защиты») не привлекала к себе в то время, да и позднее, должного внимания присяжных поверенных и их помощников. Значительные слои сословной адвокатуры рассматривали этот род обязательной юридической помощи как повинность.

В. И. Ленин относился к казенным защитам по-иному. Ряд документов свидетельствует о том, что он чаще выступал именно по делам лиц, не имевших средств избирать защитника «по соглашению». В обстановке Самары 1892 г., обстановке холеры и голода, число таких лиц было, естественно, значительно. И в последующие годы В. И. Ленин выступал в защиту обездоленных и неимущих⁴.

Судебные дела, в которых принял участие В. И. Ленин. Материалом для изучения выступлений В. И. Ленина в судебных процессах являются хранящиеся в архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС подлинные дела Самарского окружного суда. Всех этих дел восемнадцать: 15 уголовных и 3 гражданских. Среди уголовных дел: 11—о краже, 1 — о железнодорожной аварии, 1 — о нанесении побоев отцу, 1 — об истязании жены, 1 —о богохульстве. Основными документами, отражающими судебное рассмотрение дела, являются протоколы судебных заседаний.

В советском социалистическом суде протокол — в полном смысле этого слова — зеркало процесса: он отражает все происходящее в суде (объяснения подсудимых, показания свидетелей, прения сторон).

Протокол судебного заседания дореволюционных судов по делам, которые слушались с участием присяжных заседателей,— документ, совершенно иного рода — документ своеобразный, отразивший в себе полностью бюрократически-канцелярский стиль эпохи.

Согласно ст. 838 Устава уголовного судопроизводства «по делам, рассматриваемым с участием присяжных заседателей, в протоколе судебного заседания не прописываются показания и объяснения, относящиеся не к порядку производства, а к самому существу дела». Таким образом, протоколы заседаний с участием присяжных заседателей по закону не могли содержать материалов, относящихся к существу дела.

Скудость протоколов судебных заседаний лишает возможности в полной мере изучить выступления В. И. Ленина, ибо он выступал преимущественно по делам, рассматривавшимся с участием присяжных заседателей. Однако и то немногое из его слов, что, пробив канцелярскую броню протокола, увидело свет, и то, что рассеяно по другим материалам, находящимся в судебных делах, представляет огромный интерес.

Рассмотрим большинство судебных дел, по которым В. И. Ленин выступал защитником.

Уголовные дела.

Дело о железнодорожной аварии. Среди уголовных дел, проведенных В. И. Лениным в Самарском окружном суде, одним из самых крупных было дело о железнодорожной аварии—дело Языкова и Кузнецова, в котором защитником Языкова выступил В. И. Ленин. Это дело заслуживает особого внимания, во-первых, потому, что трафаретный язык секретарских записей — «прокурор произносит обвинительную речь, защитник — защитительную» — уступает здесь место довольно отчетливому изложению защитительной речи В. И. Ленина на суде. Во-вторых, самое выступление В. И. Ленина по делу Языкова и Кузнецова представляет собой замечательный образец юридического анализа.

Обстоятельства дела Языкова и Кузнецова, согласно обвинительному акту, заключались в следующем: «В 4 ч. 30 мин. по петербургскому времени, 8 мая 1891 г., на станции „Безенчуг" Оренбургской железной дороги, в районе Самарского уезда, произошло столкновение 5 пустых вагонов, двигавшихся по рельсам вследствие поднявшегося ветра, с ручным вагончиком, на котором ремонтный рабочий Петр Наурское возил воду; при этом столкновении Наурсков получил легкие повреждения, бывший же при нем девятилетний мальчик Андрей Коротин получил безусловно смертельные повреждения, от которых тут же и умер».

На этом основании Языков и Кузнецов были преданы суду по обвинению в том, что, занимая должность: первый— начальника станции, а второй— стрелочника, «допустили в свое дежурство небрежное отношение к своим обязанностям, последствием чего было столкновение стоявших на запасном пути пустых вагонов, гонимых поднявшимся ветром, с ручным вагончиком, на котором ремонтный рабочий Петр Наурсков возил воду, причем Наурскову были произведены легкие повреждения, а бывшему с ним - девятилетнему мальчику Андрею Коротину — безусловно смертельные повреждения, от которых он тут же и умер».

Несчастье, по утверждению обвинительного акта, произошло по небрежности стрелочника Кузнецова и начальника станции Языкова, не принявших мер к тому, чтобы под колеса стоявших вагонов были подложены, как того требовали железнодорожные правила, брусья или иные подпоры.

Как было указано выше, Языков и Кузнецов допустили упущение по службе, выразившееся в том, что они, вопреки железнодорожным правилам, следовательно, вопреки требованиям службы, не закрепили колес товарных вагонов подпорками. Ст. 411 Уложения о наказаниях предусматривала нерадение и упущение в отправлении должности, повлекшие за собой вредные последствия, в данном случае — смерть мальчика. Однако Языков и Кузнецов были привлечены к ответственности не по ст. 411, предусматривающей должностное нерадение, а по общеуголовной ст. 1085 из главы «О нарушении правил, установленных для сохранения путей сообщения», предусматривающей более тяжкое наказание⁵.

В советской судебной практике неоднократно вставал вопрос о том, как следует квалифицировать действия должностных лиц, содержащих элементы состава общеуголовного преступления.

В связи с этим важно отметить, что В. И. Ленин, выступая защитником по делу Языкова, не ставил, как видно из протокола судебного заседания, вопроса о квалификации действий Языкова как нерадения по службе, предусмотренного ст: 411 Уложения о наказаниях. В. И. Ленин, напротив, находил правильным применение общеуголовной нормы — ст. 1085— и возражал лишь против применения к Языкову ч. 2 этой статьи.

Основной вопрос, ставший по делу Языкова предметом спора между прокурором и защитником, заключался в разграничении ч. 2 и ч. 3 ст. 1085.

Четкий юридический анализ ст. 1085 Уложения о наказаниях, данный В. И. Лениным, нашел отражение даже в скупой протокольной записи. Согласно протоколу, защитник подсудимого в своей речи доказывал, что деяние Языкова не может быть подведено под действие ч. 2 ст. 1085 Уложения, так как ч. 2 ст. 1085 предусматривает случаи неосторожности п небрежности лиц, не исполнивших прямых своих обязанностей; по настоящему же делу обязанность подложить брусья под пустые вагоны должен был исполнить Кузнецов, а никак не начальник станции, наблюдавший только за аккуратным исполнением обязанностей его подчиненными, почему деяние Языкова, по мнению защитника, должно быть подводимо под действие ч. 3 ст. 1085, т. е., что подсудимый Языков проявил недостаточный надзор за подчиненным ему стрелочником Кузнецовым. Затем защитник просил, в случае невозможности полного оправдания подсудимого Языкова, избрать для него наказание по ч. 3 ст. 1085,— не арест или тюремное заключение, а денежное взыскание ввиду доверчивости, проявленной Языковым к Кузнецову, оправдываемой долголетней службой Кузнецова на железной дороге и его опытностью.

В. И. Ленин, таким образом, проводил принцип строгой индивидуализации ответственности. Но он проводил этот принцип, и это особенно важно отметить, не путем общего утверждения, что Языков и Кузнецов заслуживают разного наказания. Аргументация В. И. Ленина конкретна и последовательна. Ее конкретность выражается в том, что он расчленяет общее понятие должностной халатности («нерадение по службе» — по терминологии ст. 411 Уложения о наказаниях), которая в общей форме была допущена обоими — и Языковым, и Кузнецовым, и именно поэтому основанием для индивидуализации их вины и ответственности служить не могла. Для этой цели — индивидуализации ответственности В. И. Ленин на место единого и общего понятия «халатность» выдвигает конкретные действия (бездействия) Языкова н Кузнецова. Благодаря этой конструкции кажущееся тождество вины Языкова и Кузнецова (оба действовали «халатно») отпадает; упущение каждого приобретает различные материальные черты: Кузнецов не подложил брусьев под колеса, Языков не проверил действий Кузнецова. Следовательно, на стороне Кузнецова — дефект исполнения, на стороне Языкова — дефект контроля. Конечно, оба дефекта существенны, но они качественно различны. Из этого делается вывод, и в этом глубокая последовательность аргументации В. И. Ленина, что квалификация внешне, правда, сходной, но по существу различной «халатности», с одной стороны, Языкова, и, с другой стороны, Кузнецова не может быть одинаковой. Отсюда заключительное заявление о необходимости применения к Языкову не второй, как к Кузнецову, а третьей части ст. 1085, которая непосредственно предусматривает ответственность за недостаточный надзор за лицами, принадлежащими к составу эксплуатационной службы.

Прокурор тщетно пытался опровергнуть эту аргументацию. Самарский окружной суд согласился с аргументацией В. И. Ленина в результате чего Языков был приговорен лишь к уплате 100 р. штрафа.

Дела о кражах. Как было указано выше, В. И. Ленин выступал защитником по 11 делам о кражах, когда перед судом предстали бездомные и нищие; оказавшиеся за бортом капиталистического общества.

Вот дело Уждина, Зайцева и Красильникова. Красильников — чернорабочий, женат, имеет двоих детей — рассказал, что 27 ноября 1891 г. «он был в г. Самаре, где зашел в солдатскую слободку, на квартиру к своему знакомому крестьянину Кузьме Федорову Зайцеву и застал там еще совершенно незнакомого человека, которого Зайцев называл Ильей; стали разговаривать про нужду и хлеб, и он, Красильников, предложил Зайцеву и Илье совершить кражу хлеба из амбара крестьянина сельца Томашева Колка, где, как он знал хорошо, такового было много». Другой подзащитный по этому же делу Зайцев — чернорабочий, вдовец, имеет двоих детей — к сказанному другими добавил: «Преступление это. я совершил по уговору с Ильей Уждиным и с Игнатием Красильниковым. Вечером, накануне кражи, ко мне пришел Уждин и мы начали разговаривать о голоде, о том, что работы нет и хлеба достать негде».

Такими же были » другие подзащитные В. И. Ленина по делам о кражах. Садлох, например,— незаконнорожденный, неграмотный, — попав в г. Самару в тяжелый 1892 г. без всяких средств к жизни, договорился совершить преступление с одиноким тринадцатилетним «солдатским сыном» Степаном Репиным, который уже ранее судится за мелкие кражи.

Другой подзащитный Бамбуров — из крестьян, чернорабочий. На допросе он показал: «На месте родины, а равно и при себе никакого имущества не имею». «На кражу я решился по неимению средств к жизни, а на работы меня не принимали».

Еще один подзащитный Опарин — безработный.

Заслуживают внимания и «ценности», которые были похищены подсудимыми. Садлох и Репин были обвинены в том, что «из сундука выбрали разные вещи на сумму около 9 рублей». Бамбуров произвел «кражу со взломом», причем похитил форменный сюртук, пиджак, мешок и три горбушки хлеба.

Исход всех этих дел о кражах показывает, какой силой убеждения были проникнуты речи В. И. Ленина: одна часть подсудимых была полностью оправдана, а другая часть приговорена к наименьшим наказаниям, поскольку присяжные заседатели признали их «заслуживающими снисхождения».

Гражданские дела. В. И. Ленин выступал в Самарском окружном суде преимущественно по уголовным делам. Однако несколько раз ему пришлось вести и гражданские дела. Остановимся на двух из них.

Дело по иску Степана Мороченкова к Мелекесской посадской управе и имуществу Анастасии Мороченковой. 17 августа 1892 г. присяжный поверенный А. С. Лялин по доверенности С. И. Мороченкова обратился в Самарский окружной суд с прошением, в котором писал: 30 декабря 1882 г. Мелекесская посадская управа выдала П. И. Мороченкову удостоверение в том, что он внес всю выкупную сумму за состоящее в его пользовании городское усадебное место, почему место это перешло в полную его собственность. Между тем мелекесская посадская управа 17 июля 1890 г. совершила в конторе Мелекесского нотариуса Ищевского акт о продаже ею того же самого места А. К- Мороченковой.

Считая, что продажа, удостоверяемая этим актом, недействительна, истец полагал, что проданное управою по нему Мороченковой усадебное место должно быть возвращено настоящему его собственнику — П. И. Мороченкову, а за его смертью, его законным наследникам, т. е. его брату, так как А. К. Мороченкова и единственная дочь ее и П. И. Мороченкова — Анна — умерли.

После смерти А. К. Мороченковой (по фамилии второго мужа Головиной) спорный участок унаследовал ее брат — крестьянин А. ОК. Палалеев. В. И. Ленин, представлявший интересы А. К- Палалеева, направил в Самарский окружной суд возражения на иск присяжного поверенного А. С. Лялина — поверенного С. И. Мороченкова, причем эти возражения написаны собственноручно В. И. Лениным.

В содержательном исчерпывающем ответе В. И. Ленин доказывал неправильность мнения истца: «Покойный Павел Мороченков подал в Мелекесскую Посадскую Управу 23 декабря 1888 года заявление (засвидетельствованное нотариально) о перечислении числившегося за ним усадебного места по плану № 60 на имя жены его, Анастасии Кириловой Мороченковой. Управа перечислила усадьбу на имя Мороченковой и выдала ей 13 октября 1889 года за № 34 удостоверение об уплате выкупа за усадебное место.

Перечисление это совершенно законное, так как уплата выкупа Павлом Мороченковым сама по себе отнюдь не переносила права собственности на усадьбу от Управы на Павла Мороченкова (ибо по закону переход недвижимой собственности происходит лишь по крепостным документам — и притом с момента утверждения их старшим нотариусом), а только давала Павлу Мороченкову право требовать от Управы или выдачи ему крепостного документа на землю или возвращения уплаченных денег. Само собой разумеется, заявление Управы, что „право собственности с 30 декабря 1882 года переходит к нему, Мороченкову, — никакой силы не имеет, ибо домашними документами права собственности на недвижимость не переносятся.

До выдачи крепости — усадебное место было в собственности Управы.

Последняя, перечислив его, по просьбе Мороченкова, на нмя Мороченко-вой, совершила потом купчую крепость на продажу этого места Анастасии Кириловой Мороченковой (по второму мужу — Головиной).

Таким образом первое исковое требование истца — о признании этой купчей недействительной —отпадает, а вместе с ним и второе — о признании права собственности на усадебное место по плану № 60 за единственным наследником Павла Мороченкова — Степаном Ивановым Мороченковым.

Спорным усадебным местом совершенно законно владеет ныне крестьянин Антон Кирилов Палалеев, родной брат и единственный наследник Анастасии Кириловой Мороченковой (по второму мужу Головиной), скончавшейся 3-го февраля 1891 года.

На основании изложенного имеем честь просить Самарский окружной суд в иске, предъявленном крестьянином Степаном Мороченковым к Мелекесской управе и к имуществу умершей жены зап. солдата, Анастасии Головиной,— отказать, возложив «а истца судебные и за ведение дела издержки».⁶

Согласившись с точкой зрения В. И. Ленина, Самарский окружной суд 18 мая 1893 г. вынес решение: «Степану Ивановичу Мороченкову в иске, предъявленном им к Мелекесской посадской управе и к имуществу умершей жены запасного солдата Анастасии Кириловой Головиной, по первому мужу Мороченковой, отказать, с обращением на истца судебных по делу издержек».

Дело по иску Константинова к Шимковичу и Брнскеру. В том же 1892 г. купец Константинов предъявил иск к ответчикам Шимковичу и Брискеру на сумму 12 317 руб. При рассмотрении этого дела в суде 12— 13 января 1893 г. представителем интересов Брискера явился В. И.Ленин.

Соображения, высказанные В. И. Лениным по этому делу, нашли отражение в протоколе судебного заседания. В протоколе записано следующее: «Поверенные ответчиков Брискера — Ульянов и Шимковича — Клеменец, возражая против иска и объяснений Михайлова и нахбдя иск Константинова преждевременным, недоказанным и не подлежащим удовлетворению, объяснили, что из решения Палаты, положенного в основание иска, видно, что Константинов утверждал, что Брискер и Шимкович получили от него 62 000 руб. ⁷, что в 50 000 рублях они не должны давать отчета, а только в остальных 12 000 рублях. Следовательно, чтобы доказать иск, надо доказать получение 62 000 руб. Из решения Палаты видно, что она не только не признала доказанным получение этих денег, но отстранила от своего рассмотрения этот вопрос. На самом деле, Палата, не входя в рассмотрение количества полученных денег, считая доказанным получение лишь 12 000 руб., решала только вопрос о квалификации договора. Необходимость особого выделения этого вопроса и разрешения его отдельно от вопроса о количестве полученных денег вызывалось, во-первых, той постановкой, которую получило дело в первой инстанции, а во-вторых, невозможностью перейти к оценке доказательств ранее решения вопроса, приказчики ли или подрядчики были Брискер и Шимкович, так как законы о доказательствах различны для подряда и для найма».

Позиция, занятая по настоящему делу В. И. Лениным, безусловно имела твердую опору в законе. Действительно, согласно дореволюционным гражданским законам, приказчик действовал в порядке договора личного найма, который по разъяснению Сената мог быть заключен «на словах», а следовательно, «свидетелями можно доказывать как самое заключение договора, так и его условия»⁸. Подряд же, т. е. договор, в силу которого одна из сторон приняла на себя обязательство поставить известного рода веши (в данном случае шпалы), а другая — учинить за то денежный платеж, требовал обязательной письменной формы, и условия этого договора нельзя было доказывать свидетельскими показаниями⁹. Следовательно, в зависимости от признания той или иной юридической природы отношений, возникших между истцом Константиновым и ответчиками Шимковичем и Брискером (т. е. являлись ли последние приказчиками или подрядчиками Константинова), зависел характер доказательств, которые могли быть представлены для обоснования претензии; в одном случае достаточно было свидетельских показаний, в другом — требовался только письменный договор. До решения этого основного вопроса было неизвестно, какими видами доказательств можно оперировать и, следовательно, не было возможности правильно решить спор по существу.

Безупречная юридическая аргументация В. И. Ленина не была воспринята Самарским окружным судом, и иск Константинова был удовлетворен.

Однако по апелляционной жалобе ответчиков Саратовская судебная палата по гражданскому департаменту 19 мая 1893 г. определила: «В иске Константинову отказать, взыскав с него в пользу ответчиков Шимковича и Брискера судебные издержки и вознаграждение за ведение дела в обеих инстанциях в размере 732 р. 70 к. и решение Самарского окружного суда 12—13 января 1893 г. отменить».

Приезд в Петербург и арест. Юридическая деятельность не была главной для В. И. Ленина. В этот период его уже влекла широкая политическая работа в центре рабочего движения. Решив переехать в Петербург, он обратился к председателю Самарского окружного суда с просьбой выдать ему удостоверение в том, что он состоял помощником присяжного поверенного и что ему были выданы в 1892 и 1893 гг. свидетельства «на право хождения по чужим делам». Получив это удостоверение, В. И. Ленин в августе 1893 г. отправился через Нижний Новгород и Москву в Петербург.

Полиция и жандармерия продолжали следить за каждым шагом В. И. Ленина. Вслед за ним в Москву и Петербург были посланы донесения.

Самарский полицмейстер Агатицкий 27 августа 1893 г. в отношении за № 209 писал московскому оберполицмейстеру: «Состоящий под негласным надзором полиции бывший студент Владимир Ильин Ульянов выбыл из г. Самары в Москву. О чем имею честь донести вашему превосходительству и покорнейше просить распоряжения об учреждении за Ульяновым негласного надзора полиции»¹⁰. 1 сентября 1893 г. начальник самарского губернского жандармского управления об этом же писал в департамент полиции.

В Петербург В. И. Ленин приехал 31 августа 1893 г. и 3 сентября зачислился помощником присяжного поверенного к М. Ф. Волкенштейну, о чем ему было выдано следующее свидетельство:

«Свидетельство

Это свидетельство дано окончившему курс юридических наук Владимиру Ильичу Ульянову, православного вероисповедания, в том, что он с 3 сентября 1893 г. числится в списке помощников присяжных поверенных и ныне состоит помощником присяжного поверенного М. Ф. Волкенштейна.

Свидетельство это не должно служить видом на жительство.

Член совета В. Леонтьев»

Никаких судебных дел с участием В. И. Ленина по Петербургу в Институте марксизма-ленинизма не имеется.

В ночь с 8 на 9 декабря 1895 г. В. И. Ленин был арестован. Примерно через полгода после ареста —27 мая 1896 г.— председатель совета присяжных поверенных Петербургской судебной палаты В. О. Люстих обратился со следующим письмом на имя вице-директора департамента полиции С. Э. Зволянского:

«М. Г.

Сергей Эрастович.

Позвольте обратиться к Вашему доброму содействию по следующему поводу: помощник присяжного поверенного Вл. Ил. Ульянов довольно давно уже арестован по обвинению в государственном преступлении; мать и сестра его удостоверяют, что за это время здоровье его сильно расстроилось, и просят освободить его до решения дела на поручительство; присяжный поверенный Волкенштейн, при котором г. Ульянов состоит помощником, также об этом просит и готов принять сам поручительство. Зная Вас как человека, всегда готового оказать посильную помощь страдающим, если обстоятельства это позволяют, я и решился просить Вас не отказать в содействии и Ульянову к освобождению его, с поручительством матери или г. Волкенштейна.

Прошу принять уверение в совершенном моем уважении и преданности.

В. Люстих¹¹.

Однако заступничество В. О. Люстиха не помогло. 12 июня 1896 г. вице-директор департамента полиции С. Э. Зволянский ответил В. О. Люстиху, что «вопрос об освобождении из-под стражи привлеченного к дознанию по делу политического характера помощника присяжного поверенного Владимира Ульянова уже неоднократно был возбуждаем его матерью, тем не менее ни жандармское управление, ни прокурорский надзор не признали возможным, по обстоятельствам дела, сделать что-либо в этом отношении. В настоящее время дознание об Ульянове производством уже закончено и находится в рассмотрении министерства юстиции»¹².

Известно, что дело закончилось 29 января 1897 г. высылкой В. И. Ленина по «высочайшему повелению» в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции сроком на три года.

Еще долго после того, как с адвокатурой фактически было покончено, В. И. Ленин продолжал числиться помощником присяжного поверенного. В личных заявлениях на имя Енисейского губернатора В. И. Ленин подписывался помощником присяжного поверенного, в документах полиции он также именовался помощником присяжного поверенного.

* * *

Недолго работал В. И. Ленин в качестве защитника, но его могучий и обаятельный образ нашел свое выражение и в этой работе. Глубокое знание судопроизводства и практическая работа в суде помогли В. И. Ленину в дальнейшем дать в своих произведениях яркую характеристику классовой сущности царского суда и всестороннюю критику законодательства и всей судебной системы в царской России.

 

Примечания:

¹ Статья написана на основе архивных материалов Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Даты в статье даны по старому стилю.

² Правила опубликованы в «Журнале Министерства народного просвещения» за февраль 1891 г.

³ Оценка «весьма удовлетворительно» была самой высокой оценкой в университетах того времени.

⁴ См. .4. Шефер, Ленин в Самаре (журнал Куйбышевского обкома ВКП(б) «Коммунист», 1939, № 11).

⁵ Ст. 411 за нерадение и упущение по службе ограничивалась выговором, вычетом некоторого срока из времени службы или удалением от должности, в то время как ст. 1085 предусматривала арест, тюремное заключение, а в более серьезных случаях — даже каторжные работы от 8 до 12 лет.

⁶ Рукопись В. И. Ленина публикуется впервые.— Ред.

⁷ В подлиннике — «63 000 руб.».— Ред.

⁸ И. М. Тютрюмов Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената Спб., 1913, с. 1499.

⁹ См. И. М. Тютрюмов, Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената, с. 1316.

¹⁰ «Красный архив», 1934, т. 62, с. 73.

¹¹ «Красный архив», 1934, т. 62, с. 114—115.

¹² Там же, с. 115.

 

 

Л. АРОСЕВ.

НЕКОТОРЫЕ ДАННЫЕ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ВЛАДИМИРА ИЛЬИЧА КАК ПОМОЩНИКА ПРИСЯЖНОГО ПОВЕРЕННОГО В САМАРЕ.

В мае 1890 г. министр народного просвещения разрешил Владимиру Ильичу держать экстерном государственные испытания в юридической комиссии при Петербургском университете.

В 1891 году осенью, сдав государственный экзамен и получивши 22 ноября того же года свидетельство об этом, Владимир Ильич возвращается в Самару.

4 января 1892 г. присяжный поверенный округа Саратовской судебной палаты Андрей Николаевич Хардин, живший тогда в Самаре, подает просьбу в Самарский окружный суд о зачислении Владимира Ильича своим помощником. 30 января того же года Самарский окружный суд удовлетворил просьбу А. П. Хардина, и последний начинает давать Владимиру Ильичу вести различные дела. Однако право выступления Владимира Ильича в судебных заседаниях было — как тогда полагалось по закону— ограничено тремя гражданскими делами в год. Количество уголовных дел не подлежало органичению. Чтобы получить возможность выступать и по гражданским делам без ограничения, Владимир Ильич собственноручно пишет прошение в Самарский окр. суд 28 Февр. 1892 г., прилагая при нем соответственный взнос, полагавшийся за право выступать по гражданским делам в любом количестве. Это прошение Владимира Ильича не получило надлежащего движения под тем предлогом, что к прошению не было приложено свидетельство о политической благонадежности. Поэтому в дополнение к своему первому прошению Владимир Ильич пишет 11 июня 1892 г. второе, в котором говорит, что не мог из Петербургского университета взять свидетельства о благонадежности, так как там не обучался, а сдавал экзамен экстерном, и тут же предлагал Самарскому окружному суду обратиться самому с запросом в департамент полиции. 18 июня того же года Самарский окружный суд запрашивает департамент полиции о политической благонадежности Владимира Ильича Ленина. Департамент полиции 4 июля того же года отвечает Самарскому окружному суду о неимении препятствий к выступлениям Владимира Ильича как защитника на судебных заседаниях. 23 июля Самарский окружный суд постановляет дать удостоверение Владимиру Ильичу как поверенному, имеющему право защищать дела в судебных заседаниях, и через четыре дня, 27 июля, Владимир Ильич получает соответственное удостоверение, и имя его, как поверенного, публикуется в «Самарских Губернских Ведомостях». С этого дня Владимир Ильич начинает выступать в судебных заседаниях как защитник по различным делам без ограничения.

Всего за  1892  год Владимир Ильич выступил защитником 10 раз.

Первое выступление было 11 марта по делу крестьян Самарской губ. и уезда, Дубово-Уметской волости, села Березовый Гай Михаила Васильевича Опарина, 34 лет, и Тимофея Ивановича Сахарова, 43, обвинявшихся в краже у крестьянина того же села, Мурзина, из сундука около 300 рублей. Дело было, должно быть, весьма ординарно, и судебное разбирательство продолжалось весьма недолго: от 12 ч. 10 мин. дня до 1 ч. 25 мин. дня, т.-е. всего час с четвертью. Владимир Ильич произносил защитительную речь, текста и даже передачи которой в деле не имеется. Есть только указание на то, что после того, как присяжные заседатели вынесли свое «да, виновны»—Владимир Ильич ходатайствовал о применении к подсудимым не столь суровых статей. Суд согласился с этим.

Второй раз Владимир Ильич выступал 16 апреля. На этом заседании должен был выступать присяжный поверенный Гирш-Фельд по назначению суда, но по каким-то обстоятельствам не мог, и Владимир Ильич защищал вместо него. Дело шло так же, как и в первом случае, о бедняках крестьянах Илье Ионовиче Уждине, 34 л. (Самарской губ. Сызранского уезда, Никулинской волости, села Паники), Кузьме Федоровиче Зайцеве, 39 л. (Самарской губ., Николаевского уезда, Никольской волости, села Богородского) и Игнате Васильевиче Красильникове, 29 л. (Самарской губ. и уезда, Алексеевской волости, села Смышляевки). Все эти крестьяне были работниками в сельце Томашеваколке Самарской губ. и уезда. Они пытались украсть из амбара крестьянина  Копьякова хлеб, но были взяты на месте «преступления». Владимир Ильич произнес пеболыпую защитительную речь. Все заседание продолжалось не больше двух часов. Крестьяне были признаны виновными.

Третье выступление Владимира Ильича было в тот же день, вслед за предыдущим делом. Крестьянин Самарской губ. и уезда, Тростянской волости, села Шиланский Ключ, Василий Федорович Муленков, 34 лет, обвинялся в четырех разных мелких кражах. Положение этого крестьянина было настолько в материальном отношении безвыходно, что присяжные заседатели ко всем этим кражам, за исключением одной (кражи у бакалейного торговца), вынесли оправдательное решение. Следствие по этим делам Муленкова тянулось около 2-х лет, а само судебное разбирательство от 12 ч. 45 м. дня до 3 ч. 10 м. дня.

По аналогичному делу о крестьянине Самарской губ., Каменнобродной волости, села Вязовки, Максиме Степановиче Бамбурове, выступал Владимир Ильич 5 июня. Дело кончилось, как и предыдущее, осуждением крестьянина.

9 июня Владимир Ильич защищал делую группу крестьян: Петра Гавриловича Чинова, 48 лет (Самарской губ. и уезда, Б.-Каменской волости, села Раковки), Федора Ивановича Куклеева, 21 г. (той же деревни), подростка 13 лет Николая Ивановича Куклеева и Семена Егоровича Лаврова, 33 лет (той же деревни). Все эти крестьяне были работниками в селе Верхней Орлянке, Бугурусланского уезда, и, сломав замок в амбаре у Егора Николаевича Чибисова, похитили разные вещи на сумму 160 руб. «Преступление» было совершено 12 июня 1889 г. С того времени все тянулось следствие, крестьяне содержались в тюрьме. В результате все, за исключением тринадцатилетнего мальчика, были признаны виновными.

Здесь наступает перерыв в деятельности Владимира Ильича, как защитника, до половины сентября 1892 г. Надо полагать, что в это время, на лето, Владимир Ильич уехал на хутор Марка Тимофеевича Елизарова (50 верст от Самары, около дер. Алакаевки). В период своей самарской жизни (с лета 1889 г. по 1893 г.) каждое лето семья Владимира Ильича и он сам проживали под Алакаевкой. Дата последнего летнего выступления Владимира Ильича, 9 июня, и первого выступления осенью, 15 сентября, дает приблизительно пределы того периода, когда Владимир Ильич находился в этом году иа хуторе под Самарой.

15 сентября 1892 г. слушалось дело о самарском мещанине Гусеве, обвинявшемся в том, что бил свою жену кнутом. Обвинителем выступала жена подсудимого. После того как развернулось дело, Владимир Ильич отказался сделать заявление о смягчении наказания для подсудимого.

Второе выступление осенью того же года было 17 сентября, по делу о краже у купца Коршунова. Кражу совершили двое: рабочий, прусский подданный Вильгельм Христианович Садлох, и «солдатский сын», как именует его суд, мальчик 13 лет, Степан Спиридонович Репин. Они похитили разные вещи из сундука купца Коршунова па сумму около 100 рублей. Мальчик был оправдан, а Садлох осужден.

Насколько можно судить по материалам вышеприведенных дел, Владимир Ильич выступал в них, так сказать, «по наряду», в порядке обязанности, как помощник присяжного поверенного Хардина.

В трех нижеследующих делах Владимир Ильич выступал ио выбору подсудимых.

Так было 26 октября во время слушания дела мещан Алашеева 21 г., Карташева 22 л., Перушкина 18 л. и крестьян: Нижегородской губ., Лукояновского уезда, Крюковской волости, села Силина — Абрамова 31 г., Самарской губ., Ставропольского уезда, Суходольской волости, села Суходола — Червякова. Все они обвинялись в краже стальных рельс у купца Духимова и чугунного колеса у купчихи Бахаревой в Самаре.

Из всех подсудимых Владимир Ильич взялся защищать только первых трех: Алашеева, Карташева и Перушкина. Все были признаны виновными.

19 ноября того же года должно было слушаться дело крестьянина Самарской губ. и уезда, Петропавловской волости, деревни Светловки, Филиппа Лаптева, обвинявшегося в оскорблении своего отца и ослушании его. Но Владимир Ильич сделал заявление в суде о необходимости вызова дополнительных свидетелей со стороны обвиняемого, в чем однажды судом было уже отказано. Суд согласился, и дело отложили до следующего заседания. Однако после не пришлось разбирать этого дела, так как на другой же день отец с сыном помирились. (Отец потребовал от сына расписки в том, что он, сын, обязуется беспрекословно и во всем подчиняться отцу. Сын выдал Формальным путем такую расписку, и дело было исчерпано.)

Последний раз Владимир Ильич выступал в судебном заседании 17 декабря. Дело шло об отставном прапорщике Языкове, служившем начальником станции «Безенчук», Оренбургской железной дороги, и «отставном рядовом» Кузнецове, служившем на той же станции стрелочником. Оба обвинялись в небрежном отношении к своим обязанностям, результатом чего на запасных путях столкнулись пустые товарные вагоны. На долю Владимира Ильича выпала защита Языкова.

Следует заметить, что во всех предыдущих делах были только указания о речах, произнесенных Владимиром Ильичем. Во всех протоколах мы находим весьма незатейливое сообщение: «Затем товарищ прокурора произнес обвинительную речь, а защитник Ульянов — защитительную». В этом же последнем деле дается краткое изложение того, что выдвинул Владимир Ильич в своей речи. Речь эта была, видимо, небольшая и касалась только того, что подсудимый Языков если и может быть обвинен, то не по той статье, которую выдвигает суд, а по другой. И это последнее дело Владимиру Ильичу так же не удалось «выиграть», как и предыдущие: оба подсудимых были признаны виновными.

Ведение этих дел, надо полагать, создавало для Владимира Ильича возможность некоторого официального существования в Самаре. Эту позицию Владимир Ильич стремится за собой закрепить, и на следующий год, 5 января, снова пишет прошение в Самарский окружный суд о выдаче ему, Владимиру Ильичу, свидетельства на право ведения дел как поверенному, и в наступившем 1893 г. Самарский окружный суд на сей раз провел это уже без такой волокиты, как первое разрешение. 7 января ои выносит положительное для Владимира Ильича решение но этому вопросу, а на другой день, 8 января, Владимир Ильич получает требуемое свидетельство.

Однако, в 1893 году Владимир Ильич не выступает в судебных заседаниях. А 16 августа подает просьбу в Самарский окружной суд выдать ему свидетельство, удостоверяющее, что Владимир Ильич действительно вел дела в 1892 г. и в 1893 при Самарском окружном суде, как поваренный.

Через два дня, 18 августа, Владимир Ильич получает просимое удостоверение и в сентябре уезжает в Петербург.

 

 

А. Киржниц

ЛЕНИН-АДВОКАТ¹.

Интересный эпизод из жизни Ленина рассказал мне в дни траура старый петербургский присяжный поверенный А. Шапиро.

После окончания экстерном юридического Факультета Петербургского университета товарищ Ленин подал заявление в совет присяжных поверенных о приеме его в адвокатское сословие. После выполнения необходимых Формальностей он был приписан помощником знаменитого тогда присяжного поверенного Волькенштейна². Но товарищ Ленин тогда уже был «под подозрением», и департамент полиции был очень недоволен «его адвокатской карьерой». Непосредственно помешать ему в этом было неудобно. Адвокатское сословие имело известные автономные права, и департамент полиции не мог поэтому грубо и явно вмешиваться в дела сословия.

Все же департамент полиции не мог примириться с принадлежностью к адвокатскому сословию такой опасной и «преступной» личности, каковым считался тов. Ленин, и потому обратился за помощью в министерство юстиции, в непосредственном подчинении которого находилось адвокатское сословие. Но и министерство юстиции не решилось просто приказать исключить из сословия тов. Ленина. Петербургские адвокаты, ревностно охранявшие свои автономные права, наверно подняли бы скандал на всю Европу.

Долгое время и департамент полиции и министерство юстиции решали, как обставить это деликатное дельце и, наконец, догадались: министерство юстиции  прислало в совет присяжных поверенных следующее отношение:

«Нам известно, что в сословие присяжных принят Владимир Ильич Ульянов — лицо политически «подозрительное». Министерство считает своей обязанностью поставить вас об этом в известность и выражает уверенность, что вы не потерпите такой личности в своих рядах».

Коротко и ясно! Мы не вмешиваемся в ваши дела. Мы вам ничего не приказываем, мы только информируем и выражаем надежду! Обыкновенно такого обращения бывало достаточно для царской России, и надежда или пожелание министра понимались, как приказ, который надо исполнить хочешь ли того или нет.

Но либеральная русская адвокатура, которая гордилась тогда своей автономией, решительно отбросила «дружеский совет» министра юстиции. На этом заявлении была наложена резолюция председателя совета присяжных, присяжного поверенного Турцевича³ такого содержания: «Оставить без последствий». Таким образом департаменту полиции не помогли его потуги, и Ленин остался в сословии. Самого же тов. Ленина вся эта история практически не интересовала. Он не занимался адвокатской практикой и даже не думал о ней. Тогда уже он весь ушел в подпольную революционную работу.

Из сословия присяжных Ленин вышел автоматически — после того как он в течение положенного времени не выполнил обязанностей адвоката: не представил в совет отчета о своей адвокатской практике, не выступил на обязательных процессах, не уплатил членского взноса и т. п.

В архиве петербургского адвокатского сословия была папка с документами об «адвокате В. И. Ульянове», включавшая и приведенное выше отношение министерства юстиции. Но в первые дни революции 1917 г., во время пожара  окружного суда,  сгорел архив адвокатского сословия, в том числе и упомянутое дело⁴.

 

Примечания:

¹ Перевод с еврейского. Взято из № 37 от 15 Февраля 1924 г. газеты «Эмес» («Правда»), органа Центр. Бюро Еврейских секций при Ц.К.Р.К.Ц. (6.).

² В деле мин-ва юстиции за № 10070 —1893 г. «списки пом. прис. повер. за 1893 г.» имеется след. строка: «Ульянов, Владимир Ильич, ок. к. юрид. наук., [записан] у М. Ф. Волькенштейна с 3 сент. 1893 г., в С.-Птр.

³ Не верно. Не Турцевич, а повидимому Турчанинов, бывший тогда товарищем председателя совета присяжных.

⁴ В деле № 6, часть 980, особого отдела департамента полиции за 1898 год,— «о розыске лиц по делам политического характера, подлежащих обыску и безусловному аресту, — потомственного дворянина Владимира Ильича Ульянова», имеется документ, указывающий, что В. И. Ульянов еще в 1892 году в Самаре хлопотал о допущении его к адвокатской практике: 

«Его Превосходительству Господину
Директору Департамента Полиции

Помощника присяжного поверенного
при Самарском   Окружном   Суде
Владимира Ильича Ульянова.

Прошение.

Будучи зачислен определением Общего Собрания Самарского Окружного Суда, состоявшимся 30 января 1892 года, в число помощников присяжного поверенного, я подал затем в Суд прошение о выдаче мне свидетельства на право быть поверенным. Так как Самарский Окружный Суд затрудняется дать определенный ответ на мое прошение по отсутствию у него сведений о моей личности, то я имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство поставить в известность господина председателя Самарского Окружного Суда о неимении со стороны Департамента Полиции препятствий к выдаче мне свидетельства на право быть поверенным.

Помощник присяжного поверенного Самара, июня 1 дня 1892 года.

Владимир Ульянов.

Угол Почтовой и Сокольничьей

улиц, дом Рытикова.

Резолюция: «III. Объявить, что соотв. отзыв будет дан по запрос. надлеж. Судеб. Начальства, 5/VI».

 Это прошение написано рукою самого В. И. Ульянова.

Само собою разумеется, что стремление В. И. Ульянова получить право быть присяжным поверенным было не самоцелью. Нужно было официальное прикрытие для нелегальной революционной работы.

Далее в том же деле № 6, ч. 950, имеется сообщение директора департамента полиции П. Дурново от 4 июля 1892 г. за № 3371 председателю Самарского окружного суда о том, «что к выдаче дворянину Владимиру Ильичу Ульянову свидетельства на право ходатайства по делам препятствий со стороны департамента не встречается».

Редакция.

 

 

И. Крылов, кандидат юридических наук, Ленинград.

А. Бланк, кандидат исторических наук, г. Черновск.

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. И. УЛЬЯНОВА В АДВОКАТУРЕ

По документам и воспоминаниям современников

В 1891 году Владимир Ильич Ульянов экстерном держал экзамен за курс юридического факультета перед испытательной юридической комиссией С.-Петербургского университета в составе профессоров В. И. Сергиевича, И. Я. Фойницкого, Н, Л. Дювернуа и др.

Экзаменационные билеты содержали сложные вопросы, требовавшие солидных и всесторонних знаний. Так, по государственному праву Владимир Ильич отвечал на вопрос о сословных учреждениях, куда входили данные по истории дворянских установлений, губернских и уездных собраний дворянства, о предводителе дворянства, о дворянском депутатском собрании, о сельском «самоуправлении», об уездных и губернских присутствиях по крестьянским делам. По истории русского права ему попался вопрос о положении «несвободных», в котором следовало осветить различные формы и степени зависимости холопов в феодальных княжествах древней Руси.

На экзамене по политической экономии и статистике Владимир Ильич отвечал на вопрос о заработной плате и ее различных формах, о германском статистике и социологе XVII века Конринге. В билете по энциклопедии и истории философии права Владимиру Ильичу достался вопрос о сочинениях Платона о законам, а по истории римского права — о законах, издававшихся выборными властями в период Республики и Империи. Кроме истории римского права, необходимо было сдать еще экзамен по так называемой «догме» римского права, где требовалось знание не только общих принципов римского права и отдельных институтов вещного, обязательственного, семейного и наследственного права, но и знакомство с подлинниками юридических документов древнего Рима; в частности с дигестами Юстиниана, Сложные вопросы выпали на долю молодого экстерна и по таким дисциплинам, как уголовное право и судопроизводство («Защита в уголовном процессе» и «Кража документов»), по гражданскому праву и судопроизводству («Исполнение, купля-продажа и поставка — различные виды передаточных договоров»), по международному праву («Право нейтралитета»). Особую сложность представлял экзамен по церковному праву, который считался у студентов и наименее интересным, и наиболее трудным в силу личных качеств экзаменатора, редко ставившего высшую оценку¹. Несмотря на известное недоверие и некоторую предубежденность к экстернам, комиссия признала знания Владимира Ильича по всем предметам университетского курса «весьма удовлетворительными», т. е. дала высшую оценку. Более того, В. И. Ульянов кончил первым в выпуске, насчитывавшем 134 человека, и 15 ноября 1981 г. ему был присужден, а 14 января 1892 г. вручен диплом первой степени. «Тогда многие удивлялись,— рассказывает А. И. Ульянова-Елизарова в своих воспоминаниях, что, будучи исключенным из Университета, он в какой-нибудь год, без всякой посторонней помощи, не сдавая никаких курсовых и полукурсовых испытаний, подготовился так хорошо, что сдал вместе со своим курсом. Кроме прекрасных способностей, Владимиру Ильичу помогла в этом большая трудоспособность».

Ко времени приезда в Петербург на экзамены В, И. Ульянов был уже широко образованным марксистом. Он осуществил перевод «Манифеста Коммунистической партии» на русский язык, вел пропаганду марксизма среди самарской молодежи и выступал с рядом рефератов, направленных против народничества. Один из членов руководимого им марксистского кружка в Самаре А. А, Беляков вспоминает, как в начале марта 1891 года Владимир Ильич буквально разгромил приехавшего в Самаpy народника Россиневича. «Это был первый триумф Владимира Ильича на большом собрании с участием широких кругов радикальной интеллигенции и учащейся молодежи, который разнес славу его как блестяще образованного экономиста и большого мастера-полемиста»².

Приезжая в Петербург на сессии весной и осенью 1891 года, В. И. Ульянов встречается с некоторыми петербургскими марксистами, а у преподавателя Технологического института Явейна получает для чтения марксистскую литературу, часть которой привозит затем с собой в Самару.

В январе 1892 года Владимир Ильич становится помощником самарского присяжного поверенного Н. А. Хардина. Выбор руководителя («патрона») не являлся случайным. Хардин был хороню известен как умный и всесторонне образованный представитель либерального самарского общества. До вступления в адвокатуру он много лет состоял председателем Самарской губернской земской управы, но от этой должности был отстранен по «высочайшему повелению» за «неблагонадежность». В. И. Ульянов познакомился с Хардиным заочно, еще во время проживания с семьей в Казани. Он переписывался с ним и заочно играл в шахматы (Хардин был известным в Поволжье шахматистом).

Н. А. Хардин с большим вниманием и интересом относился к своим помощникам. Он предоставлял им широкие возможности для проявления своей инициативы по делам и не стеснял их повседневной опекой. Особенно любил он дискуссии по вопросам теории права, которые охотно вел со своими молодыми помощниками.

«...Его дискуссии с В. И. Лениным в этой области были весьма интересны,— вспоминает Н. Самойлов,— потому что достаточно лет спустя — уже в начале девятисотых годов — мне приходилось слышать от Хардина сожаление, что Ленин не пошел по пути цивилиста»³.

В 1892 году Владимир Ильич выступал в суде в качестве адвоката 12 раз (первый раз — 5 марта, последний раз—17 декабря). Несколько дел в Самарском суде вел он и в январе—апреле 1893 года⁴. Всего, таким образом, деятельность Владимира Ильича в самарской адвокатуре продолжалась менее двух лет. О характере ее говорят хранящиеся в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС подлинные судебные дела, по которым Владимир Ильич бы ступал защитником. Хотя семья Ульяновых жила в Самаре в весьма стесненных материальных условиях, основная адвокатская практика Владимира Ильича состояла из так называемых «казенных защит», не приносивших гонораров. Невзирая на это Владимир Ильич делал все, что мог сделать защитник в царском суде. Большинство его подзащитных являлись людьми, которых толкнули на преступление тяжелые условия жизни.

В 1892 году в Самаре свирепствовали два народных бедствия: голод и холера. Нужда давила трудящихся особенно жестоко.

Говоря о причинах, заставивших его пойти на кражу, подзащитный Владимира Ильича — безработный Бамбуров, объяснял в суде: «На кражу я решился по неимению средств к жизни, а на работы меня не принимали». Другой подзащитный — Зайцев говорил о том же: «работы нет и хлеба достать негде». Бамбуров обвинялся в краже трех горбушек хлеба и нескольких носильных вещей, а Зайцев — в краже хлеба.

Выступив в суде по одиннадцати делам о кражах, Владимир Ильич почти во всех случаях мог быть доволен результатами защиты. Одни его подзащитные были оправданы, а другие приговорены к минимальному наказанию.

Впрочем не ко всем подзащитным Владимир Ильич относился одинаково. Выступая по делу «симбирского мещанина Гусева», обвинявшегося в истязании своей жены, Владимир Ильич не нашел оснований добиваться снисхождения к истязателю.

Выступать Владимиру Ильичу приходилось чаще всего перед судом, рассматривавшим дела с участием присяжных заседателей, уже тогда его речи отличались железной логикой и огромной силой убеждения. Приезжавший в Самару вождь либеральных народников Михайловский после диспута с Владимиром Ильичом вынужден был признать, что речь его противника обладает простотой изложения, чеканной отчетливостью мысли и силой логики. В судебных речах В. И. Ульянова сила логики соединялась с блестящим анализом юридической стороны каждого дела. Некоторое представление об этом дают скупые строчки записи судебной речи Владимира Ильича по делу о железнодорожной аварии на станции Безенчуг Оренбургской железной дороги. Сущность дела сводилась к следующему. Стоявшие на станции порожние вагоны покатились по рельсам, гонимые сильными порывами ветра. Двигаясь, они столкнулись с ручным вагончиком, на котором возили воду. В результате столкновения ремонтный рабочий Наурское получил легкие телесные повреждения, а находившийся здесь же девятилетний мальчик Коротин был тяжело ранен и от полученных повреждений тут же скончался. По обвинению в неисполнении своих прямых обязанностей были преданы суду начальник станции Языков и стрелочник Кузнецов.

Защиту Языкова принял на себя Владимир Ильич. Он построил ее на требовании индивидуализации вины и наказания. Вина Кузнецова, говорил в своей речи Владимир Ильич, заключается в том, что он не подложил брусья под порожние вагоны, у е. допустил дефект исполнения. Языков не проверил действий Кузнецова и тем самым допустил дефект контроля. Проявленная ими халатность качественно различна, а между тем оба они преданы по ч. 2 ст. 1085 Уложения о наказаниях (Статья предусматривала наказания за неправильные при эксплуатации железных дорог действия или бездействия, допущенные по неосторожности или небрежности, в результате чего наступили несчастные последствия).

Владимир Ильич доказывал, что к Языкову данную статью применить нельзя, что он виновен лишь в недостаточном надзоре за действиями Кузнецова. Однако проявленная Языковым доверчивость объяснялась долголетней службой Кузнецова на железной дороге и его опытностью.

Исходя из приведенной аргументации, Владимир Ильич просил, в случае невозможности полного оправдания Языкова, применить к нему ч 3 ст, 1085, предусматривавшую ответственность за недостаточный надзор за лицами, принадлежащими к составу эксплуатационной службы. В качестве меры наказания в этом случае он просил избрать не арест или тюремное заключение, а денежное взыскание.

Весьма интересно отметить, что В. И. Ульянов применил в просительном пункте альтернативу, которая почему-то многими признается в современной практике недопустимой.

Хотя прокурор и возражал против изменения квалификации, суд согласился с аргументацией Владимира Ильича и применил к Языкову ч. 3 ст. 1085 Уложения о наказаниях, приговорив его к денежному взысканию в сумме ста рублей.

Нельзя не остановиться на той принципиальности и поразительной настойчивости, какие присущи были В. И. Ульянову при ведении уголовных дел. Широко известен в ленинской литературе случай с сызранским купцом Арефьевым, привлеченным Владимиром Ильичом к уголовной ответственности за самоуправство. Арефьев имел в Сызрани пароход с баржей, на которых монопольно перевозил через Волгу пассажиров и лошадей с повозками. Всякого лодочника, пытавшегося нарушить его «монополию», Арефьев возвращал на берег силой. Так случилось и с лодочником, перевозившим через Волгу Владимира Ильича и М. Т. Елизарова. Жалоба, поданная Владимиром Ильичом на Арефьева, разбиралась трижды. Первые два раза земскому начальнику, покровительствовавшему Арефьеву, удалось под разными предлогами отложить слушание дела. На третий разбор дела Владимир Ильич получил повестку уже зимой, в конце 1892 года. Он стал собираться в путь. Поезд из Самары отходил что-то рано утром или даже ночью; предстояла бессонная ночь, скучнейшие ожидания в камере земского начальника, на вокзалах и т. д. Мать Владимира Ильича всячески отговаривала его от поездки, но он заявил ей: «нет, раз я уж начал дело, должен довести его до конца». На этот раз не удалось уже больше оттянуть дело. Арефьев был приговорен к месяцу тюрьмы.

«Года два спустя,— рассказывает в своих воспоминаниях Д. И. Ульянов,— после описанной истории я, проезжая в поезде близко от Сызрани, случайно встретил в вагоне одного из сызранских знакомых Марка Елизарова. В разговоре он расспрашивал про него и его семью и чрезвычайно интересовался Владимиром Ильичем.

— А ведь Арефьев-то просидел тогда месяц в арестном доме. Как не крутился, а не ушел. Позор для него, весь город знал, а на пристани-то сколько разговора было. До сих пор не можем забыть»⁵.

Владимир Ильич успешно вел не только уголовные, но и гражданские дела, В судебных архивах сохранились составленные им судебные бумаги и несколько подлинных гражданских дел, разбиравшихся с его участием. По одному из дел (по иску Мороченкова к Мелекесской посадской управе и имуществу Мороченковой) позицию Владимира Ильича разделил суд первой инстанции, а по другому делу (по иску Константинова к Шимковичу и Брискеру) его точку зрения признал суд второй инстанции.

Присяжный поверенный Н. А. Хардин был вполне доволен своим помощником, По воспоминаниям родных Владимира Ильича он высоко ценил его широкий кругозор, находчивость и диалектику. Однако уже в самарский период деятельности Владимир Ильич главную цель видел не в занятиях адвокатурой.

В Самаре Владимир Ильич продолжает глубокое изучение произведений Маркса и Энгельса. Знакомя с марксизмом самарскую молодежь, он часто выступает в кружках с рефератами, переводит на русский язык главы из книги Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства».

Именно в Самаре Владимир Ильич готовил материал для книги «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?», выход которой нанес сокрушительный удар народничеству.

И все же Владимир Ильич стремится в Петербург, где возможности для революционной работы были совсем иными.

Осенью 1893 года В. И. Ульянов переехал в Петербург и поступил помощником к присяжному поверенному М. Ф. Волькенштейну, о чем 3 сентября 1893 г. ему было выдано «свидетельство», Михаил Федорович Волькенштейн в Петербургскую адвокатуру вступил в 1884 году и после прохождения стажа в качестве помощника присяжного поверенного имел довольно обширную практику. Но адвокатская практика занимает в жизни В. И. Ульянова все меньшее место.

Он знакомится с петербургскими социал-демократами, входит в состав марксистского кружка технологов, так называемую группу «стариков», устанавливает связи с передовыми рабочими, а через них с рабочими кружками, в которых затем ведет пропагандистскую работу. Вскоре Владимир Ильич становится признанным руководителем петербургских марксистов, перед которыми он выдвигает задачу создать самостоятельную марксистскую рабочую партию,

К сожалению, данных о работе Владимира Ильича У Волькенштейна не сохранилось. Однако имеющиеся сведения говорят о том, что в Петербурге Владимир Ильич занимался адвокатской деятельностью. Некоторое время он посещал юридические консультации на окраинах города и конференции помощников присяжных поверенных, происходившие при канцелярии съезда мировых судей. В помещении этой канцелярии В. И. Ульянов проводил бесплатные юридические консультации для рабочих и вел ряд их судебных дел.

В письме к М. И. Ульяновой от 5 октября 1893 г. Владимир Ильич сообщает о произведенных им расходах по одному судебному делу (около 10 рублей), которое, может быть, будет вести. (См. Соч., т. 37, стр. 2).

В отчете Петербургского совета присяжных поверенных за 1894—1895 гг. имеются сведения о поступлении отчета от помощника присяжного поверенного В. И. Ульянова о имевшихся в его производстве делах.

Наконец, есть и прямые свидетели адвокатской деятельности Владимира Ильича в Петербурге. Мы имеем в виду воспоминания участника нелегальных рабочих кружков В. А. Князева. Вот что писал он в своих воспоминаниях: «В 1893 году умерла моя бабушка, и мне предстояло получить наследство. Зная, что я всегда могу получить совет со стороны товарищей, как мне поступить с тем, чтобы это наследство попало мне в руки, я обратился к ним. Они меня отправили к помощнику присяжного поверенного В. И. Ульянову, предупредив меня при этом, чтобы я адреса его не записывал, а запомнил бы, а если придется записать, то условно, прибавив к числам № дома и № квартиры число 9...

На звонок дверь мне открыла квартирная хозяйка, заявив, что Ульянова дома нет, но он скоро будет, и разрешила мне обождать его в его комнате. Комната имела два окна. Меблировка ее была очень скромная: железная кровать, письменный стол, три-четыре стула, комод. Осмотрев все, я задумался: «Что это за адвокат, и возьмется ли он за мое дело...». Раздался звонок, и вскоре в комнату вошел мужчина. «А, вы уже ждете?— сказал он мне, при этом быстро, скинул пальто и стал расправлять немного помятый фрак,— «Ну-с, одну минуточку: я сейчас переоденусь, и мы с вами займемся».

Посмотрев этому адвокату в лицо, я обомлел: да это же ведь Николай Петрович! (Под этим именем Владимир Ильич руководил конспиративными рабочими кружками.— Авторы). Пока я приходил в себя, передо мною появился переодетый в другую одежду Николай Петрович и, указывая на стул, обратился ко мне: «Вы расскажите мне все по порядку». Сев, я, как умел, начал рассказывать, а он, перебивая меня, требовал пояснений, как бы вытаскивал из меня один факт за другим. Узнав от меня, что бабушка моя умерла в услужении у одного генерала и что последний может присвоить наследство, хотя и имеет собственный каменный дом в три этажа, Николай Петрович потер руки и сказал с ударением на этих словах: «Ну, что же, отберем дом, если выиграем. Затруднение лишь в том, что очень трудно отыскать посемейный список, так как покойная из крепостных.

Сказав это, он взял бумагу и стал писать прошение для получения ревизских сказок. Написав его, он указал мне, куда придется ходить, куда подавать, и велел по получении того или иного сообщения по делу прийти к нему»⁶.

В рассказах о своих встречах с В, И. Лениным в период зарождения партии М, А. Сильвин приводит очень интересные факты, касающиеся его юридической практики. Когда он однажды спросил у Владимира Ильича, как идет его юридическая работа, то получил ответ, что работы в сущности никакой нет, что за год, если не считать обязательных выступлений в суде, он не заработал даже столько, сколько стоит помощнику присяжного поверенного выборка документов на ведение дел. Однако, по свидетельству того же М. А. Сильвина, Владимир Ильич посещал консультации на окраинах города.

К сожалению, ни подлинные судебные дела, которые вел в Петербурге Владимир Ильич, ни его личное дело в Совете присяжных поверенных не сохранились. Все это погибло, очевидно, при пожаре здания Петербургского окружного суда в первые дни февральской революции.

Деятельность Владимира Ильича в Петербургской адвокатуре продолжалась еще меньше, чем в Самаре. В ночь с 8 на 9 декабря 1895 года он был арестован.

Однако и за это короткое время Владимир Ильич сумел завоевать уважение не только со стороны своего «патрона», но и более широкого круга адвокатов. Сохранился один документ, ярко свидетельствующий об этом.

Примерно через полгода после ареста председатель Петербургского совета присяжных поверенных В. О. Люстих обратился со следующим письмом на имя вице-директора департамента полиции Зволянского»⁷:

«М. г.

Сергей Эрастович.

Позвольте обратиться к вашему доброму содействию по следующему поводу: помощник присяжного поверенного Вл. Ил. Ульянов довольно давно уже арестован по обвинению в государственном преступлении; мать и сестра его удостоверяют, что за это время здоровье его сильно расстроилось, и просят освободить его до решения дела на поручительство; присяжный поверенный Вояькенштейн, При котором г. Ульянов состоит помощником, также об этом просит и готов принять сам поручительство. Зная вас как человека, всегда готового оказать посильную помощь страдающим, если обстоятельства это позволяют, я и решился просить вас не отказать в содействии Ульянову к освобождению его, с поручительством матери или г. Волькенштейна.

Прошу принять уверение в совершенном моем уважении и преданности.

В. Люстих».

Письмо не возымело никакого действия. Владимир Ильич оставался в тюрьме до высылки его в начале 1897 года по «высочайшему повелению» в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции сроком на три года.

Не оставил адвокатскую деятельность Владимир Ильич и в сибирской ссылке⁸.

Н. К. Крупская в своих воспоминаниях о В. И. Ленине рассказывает: «По воскресеньям он завел у себя юридическую консультацию. Он пользовался большой популярностью как юрист, так как помог одному рабочему, выгнанному с приисков, выиграть дело против золотопромышленника. Весть об этом выигранном деле быстро разнеслась среди крестьян. Приходили мужики и бабы и излагали свои беды. Владимир Ильич внимательно слушал и вникал во все, потом советовал»⁹,

Об одном конкретном случае юридической помощи, оказанной Владимиром Ильичем, говорит в своих воспоминаниях колхозник из сельскохозяйственной артели имени Крупской в селе Шушенском, А, П. Родин. «В селе нашем проживал в то время богатый купец Симон Ермолаев; хозяйство у него было большое. Одного рогатого скота имел больше ста голов. Пастух свой был. И прорвись как-то ермолаевское стадо через поскотину бедняка Проникова на полосу крепкого мужика Зацепина. А там хлеб стоял в суслонах. Ну и, ясное дело, с кого-то надо было Зацепину получить за потраву. А поскотину-то коровы разломали как раз в том месте, где мой тесть городил. Раньше такой порядок был: выгона от скота отгораживались от лугов и пашен поскотиной, и каждому хозяину приходилось загораживать определенный участок.

Ну что же, богатый с богатым судиться не будет; скот ихний, хлеб — тоже, все, почитай, было ихним. Кого винить? Зацепин подает в суд на моего тестя Проникова. Суд присудил взыскать с моего тестя в пользу истца что-то рублей 50 Деньгами, да сколько-то хлебом.

Обидно стало старику. Пошел к Строганову (он возил ему товары с Минусинской пристани) и высказал свою обиду; Тот выслушал, подумал-подумал и сказал: — Погоди, я у Владимира Ильича спрошу. Он тебе бумагу напишет...

Через день-другой Строганов говорит тестю:

— Иди к Ульянову. Он пообещал написать прошение в суд.

Тесть пошел. Владимир Ильич выслушал его, попросил подыскать грамотного человека и с ним прийти к нему. Сказал, что самому ему писать нельзя, только продиктовать может, чтобы в суде не узнали, кто составлял прошение.

Пошли мы двое к Владимиру Ильичу. Провел он нас в комнату, усадил, дал мне бумагу, карандаш, и начали мы писать. Он ходит взад и вперед по комнате и диктует, а я пишу. Записал я все, что он говорил, он бумагу перечитал, почеркал-почеркал, поправил и сказал:

— Теперь перепишите все это начисто, да так, чтобы дома вам никто не помешал, и подавайте в суд.

Показал как озаглавить прошение, растолковал, куда и к кому обращаться, и мы вышли.

Подал мой тесть прошение на пересуд, и остался Зацепим непричем...»¹⁰

О своей подпольной адвокатской деятельности Владимир Ильич вспоминал позднее в речи на XI съезде РКП(б): «...25 лет тому назад, когда я был в Сибири в ссылке, мне приходилось быть адвокатом. Был адвокатом подпольным, потому что я был административно-ссыльным и это запрещалось, но так как других не было, то ко мне народ шел и рассказывал о некоторых делах. Но самое трудное было понять, в чем дело. Придет баба, начинает, конечно, с родственников, и неимоверно трудно было добиться, в чем дело, Я говорю: «Принеси копию». Она рассказывает о белой корове. Ей говоришь: «Принеси копию», тогда она уходит и говорит «Не хочет слушать без копии о белой корове». Так мы и смеялись в своей колонии над этой копией. Но маленький прогресс мне удалось осуществить: приходя ко мне, тащили копию, и можно было разобраться, в чем дело, почему жалуются и что болит» (Соч., т, 33, стр. 264—265).

Ценное свидетельство о ленинской тактике защиты оставил в своих воспоминаниях П. Н. Лепешинский, находившийся вместе с Владимиром Ильичом в сибирской ссылке.

В начале 1898 года социал-демократ С. Г. Райчин при помощи своих товарищей и с их ведома совершил удачный побег из ссылки. В связи с этим власти предприняли репрессии по отношению к политическим ссыльным. Побег Райчина вызвал резкий протест со стороны ссыльных народников, которые обвиняли социал-демократов в нарушении «ссыльной этики», выразившейся в том, что их мол, на предупредили о готовящемся побеге и не дали возможности приготовиться к репрессиям и обыскам. Народники потребовали специального товарищеского суда над В. В. Старковым и Г. М. Кржижановским, принимавшими участие в подготовке побега Райчина. «Приехал из «Шуши» Владимир Ильич и взял на себя представительство интересов обвиняемой стороны (Старкова и Кржижановского) — пишет П. П. Лепешинский.— Он великолепно повел тактику формально-юридического процесса... Не давая воли своим субъективным реакциям на политические выпады противников, он с карандашом и бумажкою в руках записывал их ответы на предлагаемые им вопросы. На чем основано такое-то утверждение или такая-то квалификация? Где факты? Какие документальные доказательства? Какие улики? Имеются ли свидетельские показания? И т. д, и т. д.»¹¹

Адвокатской деятельностью пришлось Владимиру Ильичу заниматься и в более поздние годы, хотя и в совершенно необычных для этого условиях.

В августе 1914 года австрийские власти арестовали В. И. Ульянова и заключили в тюрьму в местечке Новый Тарг. По материалам польских исследователей Владимир Ильич быстро завоевал уважение своих товарищей по заключению, преимущественно крестьян. Он писал для них прошения, давал юридические советы,., Дела были обычные: неуплата налогов, просроченные документы, пользование чужим полупаском при переходе границы, неподчинение местным властям и т. п.¹².

Документы и воспоминания современников об адвокатской деятельности В. И. Ульянова, хотя их сохранилось весьма мало, все же позволяют сделать вывод о его исключительном внимании к нуждам трудящихся, о постоянной готовности прийти к ним на помощь своими юридическими знаниями. Таким был адвокат Владимир Ильич Ульянов в глазах современников, таким навсегда он останется и в памяти трудящихся.

Примечания:

¹ М. Цвибак, Владимир Ильич Ульянов на государственном экзамене, «Красная летопись» 1925 г, № 1, стр. 139—144,

² А. Беляков, Юность вождя, Воспоминания   современника В.И.  Ленина, М., 1958, стр. 69.

³ «Пролетарский суд» № 3, 1925, стр. 12.

⁴ См. И. Стерник. Из деятельности В. И. Ульянова в качестве защитника, «Советская юстиции» 1958, № 4.

⁵ «Воспоминания о В. И. Ленине» т, 1, стр. 68.

⁶  «Воспоминания  о В.  И. Ленине», т. 1, М. 1956, стр. 120.

⁷ «Красный Архив», стр. 114—115.

⁸ См. В. Шахматов, Из жизни Ильича в селе Шушенском, «Советская юстиция», 1959 г. № 4.

⁹ «Воспоминания о В. И. Ленине», т. I, стр. 84.

¹⁰ М. Москалев, В. И. Ленин в Сибири, М.г 1957, стр. 102.

¹¹ П. Н. Лепешинский, На повороте, М. 1955, стр. 97.

¹² См. В. Найдус, Ленин в Польше, М. 1957, стр. 152.

  

 

СТЕРНИК И. Б.

Роль В. И. Ульянова (Ленина) в тяжбе о судьбе «шмитовского капитала»

В. И. Ленин в годы эмиграции вел огромную организаторскую и теоретическую революционную деятельность. В те же годы ему приходилось в ряде случаев выполнять и функции «главного юрисконсульта» партии. В качестве такового он многократно консультировал ЦК РСДРП и членов социал-демократической фракции в Государственной думе по юридическим вопросам. В этой же роли он участвовал в довольно сложной «юридической битве» за наследство московского фабриканта-революционера Николая Павловича Шмита. Напомним, что Н. П. Шмит за несколько дней до расправы с ним в Таганской тюрьме (1907 г.) завещал свое имущество (на довольно большую сумму) большевикам. Однако реализация воли умершего неожиданно затормозилась. По делу возникли некоторые осложнения и связанные с ними казусные вопросы юридического характера, в частности как сделать устное завещание Шмита юридически значимым: обеспечить дееспособность незамужней сестры умершего — Елизаветы, уберечь от суда других сестер Н. П. Шмита, отдавших свои доли наследства большевикам. Были и другие вопросы.

В решении их в интересах партии деятельное участие принял В. И. Ленин. Документы, впервые опубликованные в XXXVIII Ленинском сборнике, во многом уточняют и расширяют наше представление о Ленине-юристе вообще, о его роли как правоведа в этом необычном споре. Эти документы являют нам картину острой политической борьбы В. И. Ленина с меньшевиками вокруг этого спора.

 Битва за получение шмитовских денег, длилась в течение нескольких лет и в своем развитии прошла два этапа. Содержание первого составляли руководимые В. И. Лениным действия по получению и перечислению в партийную кассу завещанного Шмитом капитала. Второй этап связан с длительной и острой борьбой большевистской фракции с группой немецких социал-демократов (К. Каутский, Ф. Меринг, К. Цеткин), именуемых в партийной переписке «держателями», о возврате незаконно удерживаемых ими сумм. Уже на первом этапе возникли определенные трудности, связанные, в частности, с тем, что завещание Шмита было устным и потому не имело юридической силы. Младшая из сестер-наследниц, Елизавета, не могла распорядиться своей долей наследства, как того хотел брат, поскольку не была замужней. Но если бы она и состояла в браке, то и в этом случае, по царским законам, распорядиться наследством мог лишь ее законный супруг.

В. И. Ленин через социал-демократов С. Шестернина и А. И. Игнатьева осуществил меры по преодолению возникших осложнений. Елизавета согласилась вступить в фиктивный брак с А. И. Игнатьевым. Спустя некоторое время «супругам» была оказана правовая помощь в организации довольно сложного по тем временам бракоразводного процесса.

Для решения судьбы второй половины наследства, которая причиталась Екатерине Павловне, по совету Ленина, был образован третейский суд, вынесший решение в пользу большевиков. Наконец, только к середине 1908 г. деньги, завещанные Шмитом, поступили в Национальный учетный банк в Париже на счет «г. Ульянова» — лидера большевистской фракции в эмиграции.

Большие мытарства, огромные затруднения в ходе фактического использования денег Шмита на нужды партии начались после того, как январский пленум ЦК РСДРП (1910 г.) решил передать их на хранение трем «держателям» — К. Каутскому, Ф. Мерингу, К. Цеткин. Последние уполномочивались выдавать определенные суммы меньшевикам при условии, однако, что те прекратят свою раскольническую деятельность. Через некоторое время, убедившись в том, что меньшевики ведут себя по-прежнему, а «держатели» тем не менее, продолжают их финансировать, В. И. Ленин от имени большевистской фракции потребовал полного возврата «держательских» денег. Но аргументы, приведенные ленинцами, третейские суды отвергли. В. И. Ленину пришлось использовать юридические средства воздействия на упрямствующих немецких социал-демократов. Не исключалась необходимость обращения в гражданский суд, т. е. в органы буржуазной юстиции. С этой целью необходимо было выяснить и взять на вооружение все, что имелось в западноевропейской литературе и в законодательстве Франции и Германии по вопросам «арбитражного процесса», т. е. статуса третейских судов, прав иностранцев на обращение к такому Суду и условий признания такого суда и его решений юридически ничтожными.

В целях углубления своих знаний о третейском судопроизводстве по русскому праву В. И. Ленин обращается в Национальную библиотеку в Париже. Здесь он осенью 1911 г. скрупулезно проштудировал ряд научных монографий, законспектировал интересующие его параграфы гражданско-процессуальных кодексов Франции и Германии¹. В Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС хранятся выписки и замечания, сделанные рукой Ленина-юриста из указанных выше источников в ходе конспектирования. В одной из них, например, отмечается право иностранцев (каковыми считались и русские эмигранты) пользоваться услугами третейского суда во Франции. В другой разъясняется, что те же лица Могут избираться третейскими судьями, Содержание третьей выписки подкрепляло мнение Ленина-юриста о правовых последствиях отказа хотя бы одного из третейских судей от выполнения своих функций или проявленной ими медлительности в их осуществлений: третейский договор и сам факт осуществления третейского Суда теряют в таких случаях силу.

Проделав сравнительные исследования правового материала, а именно гражданско-процессуального, кодекса Фракции (ст. 429, 1003—1028) и одноименного кодекса Германии (§ 1033), Ленин-юрист заключает, что вопрос об отказе одного из третейских судей решается одинаково и французским и немецким Правом².

Не ограничившись этим, заинтересовавшись судебной практикой по данному вопросу, В. Й. Ленин, надо думать, с большим удовлетворением Прочитал и сделал выписки из комментария к решению кассационного суда Франции от 7 марта 1888 г., в котором констатировались упомянутые выше юридические последствия в случае выбытия одного из членов третейского суда.

В письме к видному парижскому адвокату Жоржу Дюко де ла Ай, который в числе других приглашенных юристов-социалистов консультировал по рассматриваемому делу большевистскую фракцию, В. И. Ленин разъясняет правомерность своей и незаконность позиции «держателей» в затянувшемся конфликте, подчеркивая, как очевидное и по здравому смыслу, и по самому точному смыслу закона (упомянутые выше ст. ГПК Франции и Германии), обоснованность требований большевиков. Далее В. И, Ленин доказывает, что его мнение о праве, о свободе сторон в споре создавать и аннулировать при определенных условиях третейский Суд и Об отсутствии у коронных судей права критики третейских решений опирается на законодательство многих государств. «Гражданский процессуальный кодекс всех цивилизованных стран, — читаем в этом письме, — охраняет свободу договора о третейском суде, охраняет законность всех решений третейского суда, безусловно правильных, не разрешая обыкновенным судьям обсуждать решения третейских судей». В заключение Ленин просит убедить «Держателей» (а в случае передачи дела в государственный суд— и последний) в следующем: «Ленину должны быть возвращены оспариваемые деньги, собственником которых Он являлся до января 1910»³.

Анализ ряда документов, опубликованных в том же сборнике, убедительно показывает, как проявил себя Ленин-юрист в вопросах иностранного гражданско-процессуального права. Одним из таких документов является составленный им Проект договора с французским адвокатом. Согласно договору Дюко де ла Ай обязуется пригласить еще двух адвокатов, чтобы вместе с ними отредактировать и подписать мотивированное заключение, первый вариант которого составлен Лениным. В этом заключений, подлежавшем вручению К. Цеткин, излагался полный текст документов, Необходимых Для обоснования «иска г. Ульянова», а также давался глубокий юридический анализ позиции, отстаиваемой «держателями», в особенности К. Цеткин.

Наконец, в проекте заключения В. И. Ленин проанализировал юридические препятствия в данном деле и показал их фиктивный характер. Касаясь единственно возможного препятствия — факта неподписания третейского договора, В. И. Ленин-юрист разъясняет, как нейтрализовать его. Сделать это легко, продолжает он, если сослаться на ряд писем «держателей», согласно которым одной из сторон в договоре является «г. Ульянов», тем самым признается существование третейского договора. Обратившись же к гражданскому праву, подчеркивает автор проекта заключения (В. И. Ленин), можно убедиться, что оно обеспечивает соблюдение формального обязательства: «г. Ульянов выполнил свой долг, уплатив деньги третейским судьям», тогда как последние «не выполнили свой долг и должны вернуть деньги»⁴.

Чтобы убедить своих коллег-юристов в полной обоснованности — и фактически и юридически — заключения, в том, что оно базируется на действующем в Германии и Франции законодательстве об арбитражном процессе, Ленин просит иметь в виду, что он не дилетант, а юрист, сведущий в вопросах французского и немецкого права, регулирующего отношения, вытекающие из третейского договора⁵.

И, как видно из других документов, относящихся к тяжбе, ни один из соконсультантов-адвокатов, ни один из «держателей» не смог поколебать требования большевистской фракции, сформулированные Лениным. Заключение, по мнению Ленина, следовало закончить предупреждением, что в случае отказа со стороны «г-жи Цеткин» вернуть деньги Ульянов вынужден будет обратиться в суд.

Почерк Ленина-юриста легко угадывался в документе с условным названием «Изложение дела. Происхождение спорных денег»⁶. В нем дан подробный и убедительный разбор фактической и юридической сторон дела. Каждое утверждение, любое возражение, приведенные в этом документе, свидетельствуют о высокой правовой культуре их автора, вполне убеждают в доказанности того, что «Ленин юридически имеет право требовать, чтобы ему вернули деньги»⁷, — вывод, бесспорный как с точки зрения юридической, так и моральной.

В плане выявления «юридического» в руководстве деятельностью приглашенных юристов большой интерес представляет ленинское письмо из Поронина немецкому адвокату А. Кану от 26 мая 1913 г. В нем констатируется доказанность факта узурпации «держателями» функции третейских судей и обосновывается единственно допустимая в этом деле постановка вопроса «с точка зрения гражданского судопроизводства и гражданского права...»⁸, каковой, Подчеркивается в письме, и должны придерживаться в судебном процессе против К. Цеткин адвокаты истцовой стороны.

Предложенная Лениным постановка вопроса сводится к следующему: во-первых, надлежит убедить суд в том, что самым важным, есйй не важнейшим, документом «за» Ленина и «против» потенциальных ответчиков по делу является письмо группы К. Цеткин от 18 ноября 1911 г., в котором категорически признавалось наличие арбитражного договора и того факта, что члены этой группы сложили с себя полномочия третейских судей, хотя фактически продолжали осуществлять их. Таким образом, опираясь на это письмо, адвокаты должны настаивать на присуждении «держателей» к возвращению денег большевикам и уплате судебных издержек.

Во-вторых, исходя из закона и обстоятельств настоящего дела, поверенные истца должны склонить судей к тому, чтобы они не касались вопроса о содержании арбитражного договора. При этом поверенным, разъясняет В. Й. Ленин, следует исходить из следующего положения: «Гражданское право охраняет процедуру третейского суда только с чисто формальной стороны и гарантирует обязательное исполнение его формально Правильных решений»⁹.

В-третьих, в обоснование законности требований истца, т. е. большевистской фракций, поверенные должны представить суду справку из Национального учетного байка в Париже о том, что им 7 июля 1911 г. на основании письма «г. Ульянова» переведены деньги «держателям». Эта справка, безусловно, доказывала, что «г. Ульянов» (Ленин) — большевистская фракция — законный собственник шмитовских денег. Автор письма просит своих коллег по делу не забывать, что доказать противное является обязанностью ответчика, который этого никогда не сможет сделать, поскольку партии и фракции не являются юридическими лицами¹⁰.

В начале первой Мировой войны переписка В. И. Ленина с «держателями» и приглашенными на стороне истца адвокатами прекратилась. Что касается оставшейся части спорных денег, хранившейся к этому времени в одном из немецких банков, то она, по-видимому, попала под общий государственный секвестр¹¹.

Так вследствие форсмажорного обстоятельства, каким явилась война, конфликт по поводу «Шмитовского капитала», завещанного большевикам, не был окончательно разрешен.

Изучение материалов этой тяжбы, а также анализ юридической помощи, которую неоднократно оказывал В. И. Ленин членам социал-демократической фракции в Думе, говорят о полезности изучения коммунистами капиталистических стран буржуазного права и использования отдельных его норм в интересах рабочего класса и его партии.

 

Примечания:

1 См.: Ленинский сборник, т. XXXVIII, М., 1975, с. 44—45.

2 См.: Ленинский сборник, т. XXXVIII, с. 44-45, 58.

3 Ленинский сборник, т. XXXVIII» с, 58-59

4 Ленинский сборник, т. XXXVIII, с 63-64.

5 См.: Ленинский сборник, т. XXXVIII, с. 64.

6 См.: Ленинский сборник, т. XXXVIII, с. 66-71.

7 Ленинский сборник, т. XXXVIII, с. 69.

8 Ленинский сборник, т. XXXVIII, с. 96

9 Ленинский сборник, т. XXXVIII, с. 96.

10 См.: Ленинский сборник, т. XXXVIII, с. 97.

11 См.: Соловьев А. Новые пополнения Ленинианы,— Коммунист, 1974, № 16, с. 58.

 

 

 

Н. Самойлов.

Некоторые указания для исследователя биографии тов. Ленина в период бытности его пом. присяжного поверенного.

(Заметки для биографии).

В биографии В. И. Ленина имеется одна весьма скудно обследованная страница: деятельность его в качестве помощника присяжного поверенного при Самарском Окружном Суде в начале 90-х годов прошлого столетия.

Правда, Ленин никогда не готовился быть адвокатам всерьез: иные горизонты были раскрыты перед ним с самых молодых его лет. Но по мере того, как образ Ленина растет, уходя в историю, каждая деталь в его биографии становится значительной.

Не важны, конечно, внешние события в деятельности Ленина, как адвоката, подбор дел, по которым ему приходилось выступать, и конечные результаты этих выступлений. Но самый подход к делу, в котором Ленин принимал участие, трактовка им возникавших по делу вопросов, исходные моменты его юридического анализа и выводы, к которым он приходил, должны подвергнуться самому внимательному изучению, так как в них не могли не отразиться первоклассные качества его интеллекта.

А как будто на эту сторону биографами Ленина не обращено было доселе должного внимания, быть может, за скудостью материала и полным отсутствием путеводных нитей в указанном направлении.

Дать некоторые указания в этой области, быть может, будет не бесполезным для тех знатоков биографии Ленина, которым каждый незначительный штрих в истории Ленина — адвоката скажет то, что он действительно значит в связи с гораздо более определенными и значительными чертами Ленина—мыслителя и Ленина—политика.

Помнится, весной 1889 или 1890 года В. И. Ульянов после административной ссылки, как последствия тех студенческих волнений, которые стоили ему исключения из Казанского университета, приехал в Самару, где тогда жила его семья, и вскоре познакомился с А. Н. Хардиным, присяжным поверенным, находившимся тогда в расцвете своих выдающихся цивилистических дарований.

Знакомство и последовавшая затем связь молодого В. И. Ульянова с Хардиным были да еко не случайны, так как Хардин был весьма незаурядной, величиной и в общественном смысле: в его лице и в кружке, близ него группировавшемся, поляризовалась часть интеллигенции, отмежевывавшаяся от начинавшего давать свои результаты -.буржуазного окружения», центром которого бил также адвокат и городской воротила К. К. Позерн.

Связи Ленина с Хардиным, начавшиеся, кажется, за шахматной доской, не прерывались и далее, и по получении университетского диплома В. И. Ульянов в помощники присяжного поверенного записался к Хардину.

В газетах промелькнуло известие, что в архиве Самарского Окружного Суда было найдено «Дело о помощнике присяжного поверенного В. И. Ульянова», где имеются некоторые любопытные детали о тех «скорпионах», которые встретились перед ним при вступлении в адвокатуру. Можно с уверенностью утверждать, что преодоление их оказалось возможным лишь при содействии его патрона — А. Н. Хардина, который, хотя и «красный» по единогласному убеждению губернского Олимпа, тем не менее пользовался в глазах последнего большим авторитетом и весом.

А. Н. Хардин не стеснял своих помощников в их занятиях и не был сторонником «натаскивания» их по делам; этому последнему он предпочитал самую широкую самодеятельность молодняка адвокатуры.

Зато, с какою громадною любовью он трактовал со своими начинающими помощниками вопросы, которые останавливали на себе их внимание, самым тщательным образом анализируя каждую, казавшуюся ему оригинальной, конструкцию, которую они предлагали его обсуждению.

Очевидно, его дискуссии с В. И. Лениным в этой области были весьма интересны, потому что достаточно лет спустя — уже в начале девятисотых годов — мне приходилось слышать от Хардина сожаление, что Ленин не пошел по пути цивилиста.

Этот отзыв, — отзыв юриста перворазрядного и очень разборчивого знатока цивилистических построений, который не бросал па ветер своих оценок, — должен обратить внимание биографов Ленина на область выступлений его в сфере гражданского процесса, до сих пор совершенно не обследованную.

Заведывавший самарскими архивами С. А. Хованский, неутомимый их исследователь, сообщал мне, что в архиве уголовного отделения Самарского Окружного Суда сохранилось около десятка дел, по которым В. И. Ленин выступал в качестве защитника: случаи были все самые заурядные — больше из области имущественных правонарушений, — и так как по делам с присяжными заседателями протоколы не отмечали содержания прений сторон, ограничиваясь сухим трафаретом: «прокурор поддерживал обвинение, защитник просил об оправдании (или снисхождения)», то следов, аргументации Ленина,— что теперь было бы наиболее интересным, -- в делах не сохранилось.

Однако, и здесь можно было бы извлечь кое-что не безинтересное, сопоставив судебные производства, по которым выступал В. И. Ленин, с газетными отчетами в местной прессе («Самарская Газета» и, кажется, «Самарский Вестник»), которая тогда уделяла достаточно внимания судебной хронике.

Но уже гораздо более материала должны, дать архивы гражданского отделения Самарского Окружного Суда и, главным образом, Самарского Уездного съезда.

Не думается, чтобы можно было насчитать много выступлений В. И. Ленина в гражданских процессах, разбиравшихся в Окружном Суде, где практика сосредоточивалась, главным образом, у адвокатов с именем. Но в Уездном С'езде, где решения, также, как и в гражданских отделениях Окружных Судов, выносились мотивированные, где велись довольно подробные протоколы заседаний и наличествовала достаточная письменная подготовка, — надо думать выступления В. И. Ленина были далеко не единичными, тем более, что Хардин этих дел, за редкими исключениями, — не вел сам, а передавал их своим помощникам. А единственный, кому он мог эти дела передавать, был в начале 90-х годов — В. И. Ленин, так как другой помощник Хардина — О. Г. Горшфельд к этому времени выплывал уже на большую воду крупных уголовных процессов, как яркий по темпераменту оратор-криминалист.

Что нужно обследовать в делах, по которым участие В. И. Левина будет установлено?

Конечно, прежде всего состязательные бумаги им самим подписанные, как несомненно аутентичный материал. Затем — все протоколы заседаний, в которых следы выступлении Ленина имеются. И, наконец, отражение (и степени его) взглядов Ленина в решениях судебных мест.

В списываемое время существовала традиция, что в апелляционную инстанцию по делам помощника подписывал жалобу или об'яснение на нее — его патрон, хотя, конечно, самая жалоба или об'яснение составлялись помощником. Отсюда, кажется, совершенно логичным по делам Самарского Окружного Суда, где выступал В. И. Ленин, обследовать и апелляционные производства в архивах Саратовской Судебной Палаты к округу, которой принадлежал Самарский Окружной Суд: ибо состязательные бумаги апелляционного производства дадут наиболее ценный материал для характеристики методов цивилистического мышления их автора и трактовок им спорных вопросов права и факта. А здесь исследователь будет уже наверное иметь дело с подлинным юридическим творчеством Ленина.

Может быть, и часть жалоб Хардина в Палату, составлена, как ото обычно у него практиковалось, В. И. Лениным, в качестве его помощника; по эти жалобы должны всегда носить в себе следы обработки их самим Хардиным. Все они должны быть написаны (машинок тогда еще не было) рукой его секретаря И. С. Швобе. Но знаток стиля В. И. Ленина, конечно, и среди них отличит те, авторство которых принадлежит не Хардину, а ему.

Архивы гражданского отделения Самарского Суда как будто в порядке и доселе. Вероятно, в порядке же и архивы Саратовской Судебной Палаты по гражданскому департаменту. Судя по отзывам С. А. Хованского,— нельзя того же сказать про архивы Самарского Уездного С'езда.

Но для заботливого исследователя -- это не препятствие. Если в жизни творца новой эры страны интересна каждая крупица работы его интеллекта,— то самые кропотливые изыскания в этой области, не будут непроизводительными. Задачей настоящей статьи является — дать к этому посильные указания.

Н. Самойлов.

 

 

Е. А. СКРИПИЛЕВ, кандидат юридических наук

ИЗ БИОГРАФИИ В. И. ЛЕНИНА

7 марта 1921 г. В. И. Ленин, заполняя анкету делегата X съезда РКП, в графе «Образование» написал: «В 1891 году кончил (сдал экзамен экстерном) Петрогр[адский] Университет] по юр[идическому] фак[ультету]».¹

24 мая 1921 г. при заполнении анкеты делегата X Всероссийской конференции РКП (б) Ленин снова указал: «Юридический факультет Петроградского университета, кончил 1891», а в графе «Бывшая профессия»— «Помощник присяжного поверенного 1891 —1895, журналист 1893—1917»².

Мысль о поступлении на юридический факультет возникла у Владимира Ульянова в старших классах гимназии. Во время сдачи экзаменов на аттестат зрелости он заявил: «Желаю поступить в Казанский университет на юридический факультет».³ Г. Н. Шебуев, читавший в Казанском университете лекции по математической физике, не однажды с увлечением уверял, что Владимиру Ульянову «непременно следует поступить на математический факультет, что у него „определенно математический склад ума"».⁴ Преподаватели русского и древних языков Симбирской гимназии считали, что талантливый гимназист, ввиду выдающихся успехов по этим предметам, обязательно должен поступить на историко-филологический факультет.⁵ Поэтому они были разочарованы его выбором.

На вопрос Н. И. Веретенникова Владимиру Ульянову, почему он выбирает юридический факультет, а не физико-математический, он ответил: «Теперь такое время, нужно изучать науки права и политическую экономию. Может быть, в другое время я изучал бы другие науки. . .».⁶ М. А. Ульянова-Елизарова отмечает, что в те времена Владимир Ильич определенно уже интересовался юридическими и политико-экономическими науками, а кроме того, не был склонен к профессии педагога, да и знал, что она будет для него закрыта, и наметил себе более свободную — адвокатскую. Следует учесть, что экономические и правовые науки изучались только на юридических факультетах. 29 июля (10 августа) Владимир Ильич подал прошение ректору Казанского университета о зачислении его на первый курс юридического факультета. На прошении была наложена резолюция: «Отсрочить до получения характеристики». 13 (25) августа 1887 г., по получении весьма лестной характеристики гимназического начальства, Владимир Ульянов был принят в университет. В октябре он записался на слушание лекций по предметам: история русского права, история римского права, энциклопедия права, богословие,⁷ английский язык.⁸

По воспоминаниям В. В. Адоратского, окончившего юридический факультет в Казани, Ленин в 1905 г. расспрашивал о профессорах, читавших еще осенью 1887 г. Некоторые из них читали лекции и в начале 900-х годов. Владимир Ильич вспоминал, в частности, профессора энциклопедии права и истории русского права Н. П. Загоскина.⁹ Это был образованный профессор-юрист и интересный лектор, являвшийся украшением университета. Основное свое внимание он уделял древнерусскому праву. Однако новую историю русского законодательства он не излагал, останавливаясь на Уложении царя Алексея Михайловича. Римское право, которое Ленин в шутку называл «римско-уголовно-гражданской канителью», удовлетворительно читал Г. Ф. Дормидонтов.¹⁰ На богословие Ленин записался только потому, что это был обязательный предмет. Несколько лет спустя Владимир Ильич в беседе с М. А. Сильвиным так отозвался о юридическом факультете Петербургского университета:¹¹ «У вас там масса схоластики, совершенно не нужной». Эта оценка, по-видимому, справедлива и для юридического факультета Казанского университета.

Владимир Ильич не часто посещал университет. В одном документе значится: «Ульянов Владимир, в ноябре не исправно». На другом листке уточняются дни, когда он посетил занятия: «Ульянов — юр. в ноябре нечасто (3, 4, 10, 11, 18, 23, 25, 26)».¹² Причина пропусков — посещение Лениным рабочих Алафузовских фабрик.¹³

В 80-х годах в университетах царила удушливая полицейская атмосфера, следствием которой были так называемые «студенческие беспорядки». Не стояло в стороне и казанское студенчество. 4 (16) декабря 1887 г. в Казанском университете происходила бурная студенческая сходка, в которой активное участие принял Владимир Ульянов, В ночь с 4 на 5 декабря 39 студентов, в том числе Ульянов, были арестованы. В знак протеста против жандармской расправы над участниками сходки, Ульянов 5 декабря подал прошение ректору университета:

«Не признавая возможным продолжать мое образование в Университете при настоящих условиях университетской жизни, имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство сделать надлежащее распоряжение об изъятии меня из числа студентов Императорского Казанского Университета.

Студент 1-го семестра юридического факультета

Владимир Ульянов».¹⁴

Но днем раньше, т. е. 4 декабря, по доносу инспектора Потапова, В. Ульянов был исключен из университета, а 7 декабря его выслали из Казани в деревню Кукушкино Казанской губернии под негласный надзор полиции.¹⁵

В мае 1888 г. Ленин подал прошение министру народного просвещения об обратном приеме в Казанский университет.¹⁶ В июне попечитель Казанского учебного округа донес в департамент народного просвещения, что В. Ульянов «еще дня за два до сходки подал повод подозревать его в подготовлении чего-то нехорошего: проводил время в курильной комнате, беседуя с наиболее подозрительными студентами: уходил домой и снова возвращался, приносил что-то по просьбе других и вообще вел себя очень странно. 4-го же декабря бросился в актовый зал в первой партии и вместе с Полянским первыми неслись с криком по коридору 2-го этажа, махая руками, как бы желая этим воодушевить других, уходя же со сходки, отдал свой входной билет. Ввиду исключительных обстоятельств, в которых находится семья Ульяновых, такое отношение Ульянова к сходке дало повод инспекции считать его способным к различного рода противозаконным и преступным демонстрациям. Вполне присоединяясь к мнению.. . Потапова о крайней нежелательности обратного приема Владимира Ульянова в Казанский университет, считаю нелишним присовокупить, что проситель родной брат Ульянова, подвергнутого смертной казни за участие в политическом преступлении, и что при выдающихся способностях и весьма хороших сведениях, он ни в нравственном, ни в политическом отношении лицом благонадежным признан пока быть не может».¹⁷ На полях донесения помечено: «Уж этот не брат ли того Ульянова. Ведь тоже из Симбирской гимназии? Да, это видно из конца бумаги. Отнюдь не следует принимать».¹⁸ 31 августа 1888 г. Мария Александровна Ульянова послала министру прошение о приеме сына в Казанский или другой университет.¹⁹ Прошение было отклонено.

В сентябре 1888 г. В. И. Ленин подал прошение министру внутренних дел, чтобы ему разрешили отъезд за границу для поступления в университет. Просьба мотивировалась необходимостью получить высшее образование для добывания средств к существованию и для поддержки своей семьи. Ленин писал, что получить высшее образование в России он не имеет возможности.²⁰ И эту просьбу отклонили. В мае 1889 г. Ленин просил разрешения на выезд за границу для лечения.²¹ Департамент полиции снова отказал в выдаче заграничного паспорта. В октябре 1889 г. Ленин подал прошение на имя министра народного просвещения, в котором просил разрешить ему держать экстерном экзамен на кандидата юридических наук²² при каком-либо высшем учебном заведении. Он писал, что крайне нуждается в каком-либо занятии, которое дало бы ему возможность поддерживать своим трудом семью, состоящую из престарелой матери и малолетних брата и сестры.²³ Министр наложил резолюциях «Спросить об нем попечителя и департамент полиции, он скверный человек. Департамент полиции уже, вероятно, знает, что он делает на своей стороне». 4 декабря 1889 г. департамент полиции ответил министру: «Во время жительства в Казани Ульянов замечался в сношениях с лицами политически неблагонадежными, из коих некоторые привлечены к дознанию по обвинению в государственном преступлении». Ходатайство было отклонено.

В мае 1890 г. Мария Александровна обратилась в департамент полиции с просьбой разрешить сыну поступить в один из университетов или держать экстерном государственные экзамены. Аналогичное прошение она послала на имя министра народного просвещения²⁴. На этот раз просимое разрешение было дано. Владимиру Ильичу разрешалось держать экзамен экстерном по предметам юридического факультета в испытательной комиссии при одном из университетов, управляемых уставом 1884 г. По ходатайству Ленина²⁵, чиновники министерства, после некоторого колебания, разрешили сдавать экзамен в Петербурге²⁶.

Получив разрешение держать экзамены за университетский курс экстерном, В. И. Ленин стал энергично готовиться к ним. А. А. Беляков вспоминает, что в декабре 1890 или в январе 1891 г. он посетил квартиру Владимира Ильича в Самаре. В комнате главная масса книг с правой стороны состояла из учебников, пособий, лекций, которые Владимир Ильич «прошибал», как выражался Скляренко, готовясь к экзамену²⁷. В марте 1891 г. Ленин приехал в Петербург для сдачи экзаменов. 26 марта (7 апреля) он подал прошение на имя председателя испытательной юридической комиссии о допущении его к сдаче экзаменов, приложив требуемые документы и сочинение по уголовному праву²⁸.

Председателем комиссии был декан юридического факультета, профессор истории русского права В. И. Сергеевич, членами — профессора университета: Н. Л. Дювернуа (гражданское право); И. Я. Фойницкий (уголовное право); Ф. Ф. Мартене (международное право); В. В. Ефимов (римское право); В. А. Лебедев (финансовое право). Все они были крупными учеными, авторами капитальных и широко известных трудов. Шестым членом комиссии был М. И. Горчаков (церковное право)²⁹.

Помимо членов комиссии, к проведению экзаменов привлекались специалисты из числа профессоров и приват-доцентов университета — (Коркунов, Ведров, Адамович, Гольмстен, Бершадский, Георгиевский, Янсон). Члены комиссии вместе с экзаменаторами делились на испытательные комитеты (весной 9, а осенью — 5).

4 и 5 апреля комитет в составе Сергеевича, Мартенса и Коркунова принимал экзамен по двум предметам: 1) истории русского права: 2) государственному праву. По первому Ленин отвечал на вопрос «Несвободные»— о положении холопов «Русской Правды» и холопов полных, закладных и кабальных московского времени. По второму — на вопрос о сословных учреждениях. На экзамене по политической экономии а статистике он отвечал на вопросы: 1) заработная плата; 2) о Конринге, германском статистике и государствоведе XVII в. На экзамене по энциклопедии и истории философии права Ленин отвечал на вопрос: сочинение Платона «О законах». По истории римского права ему достался.

вопрос: «edicta magistratuum* (эдикты магистратов). Это был последний экзамен (24 апреля) весенней сессии. В первой половине сентября Ленин приехал в Петербург для сдачи остальных экзаменов. Сперва он сдал письменный экзамен по уголовному праву. Затем сдавал устные. По уголовному праву и судопроизводству В. И. Ленин отвечал на вопросы: 1) защита в уголовном процессе; 2) кража документов. По римскому праву (догме римского права) он отвечал -на вопрос о дарении. По гражданскому праву и судопроизводству ему выпал билет об исполнении, купле-продаже и поставке. По торговому праву и судопроизводству — о торговых книгах. По полицейскому, т. е. административному, праву он отвечал по билету «Наука полиции и ее содержание»; по финансовому праву—по билету «Бюджет»; по церковному праву — «История церковного законодательства»; по международному праву — «Право нейтралитета». Всего Ленин сдал один письменный и 13 устных экзаменов по 18 предметам. Он был единственным, кто из всех 33 экзаменовавшихся по всем предметам получил высшую оценку — «весьма удовлетворительно». В ноябре испытательная комиссия присудила ему диплом I степени, который он получил 14 января 1892 г.³⁰

Таким образом, за каких-нибудь полтора года Владимир Ильич самостоятельно изучил весь четырехлетний университетский курс. По воспоминаниям сестры Ленина, в то время многие удивлялись, что он так быстро и хорошо, без всякой посторонней помощи, не сдавая никаких курсовых и полукурсовых испытаний, подготовился к экзаменам и еда.» их одновременно со своим курсом. «Кроме прекрасных способностей Владимиру Ильичу помогла в этом большая трудоспособность»³¹. К этому Б. Волин справедливо добавил указание еще на один момент, который оказал решающее влияние на результат экзаменов, а именно: к весне 1891 г. Владимир Ильич уже глубоко усвоил основные произведения основоположников марксизма, прекрасно знал историю, экономику и литературу России, вобрал в себя и критически переработал многое и:-: культурного наследства прошлого³².

4 января 1892 г. присяжный поверенный А. Н. Хардин, видный представитель либерального общества в Самаре, по отзывам современников, «юрист перворазрядный», «выдающийся цивилист»³³, уважаемый В. И. Лениным³⁴, обратился в Самарский окружной суд с прошением о зачислении к нему в качестве помощника В. И. Ульянова. Прошение было удовлетворено 30 января (11 февраля). Зачисление помощником присяжного поверенного давало Ленину право выступать перед судом по уголовным делам без ограничения. Для получения такого права по делам гражданским требовалось особое постановление Самарского окружного суда. Соответствующее прошение В. И. Ленин подал 28 февраля (11 марта).

В связи с тем, что у председателя суда возникло сомнение насчет «благонадежности» Владимира Ильича, началась переписка с департаментом полиции. Только в июле 1892 г. просимое свидетельство на право ведения судебных дел была дано.

Нет точных сведений о том, сколько именно судебных дел с участием Ленина было рассмотрено в Самарском окружном суде. Одни биографы насчитывали 10 дел³⁵, другие 16³⁶, третьи 18³⁷, четвертые 29³⁸. В настоящее время в архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС хранится 16 дел. В 1892 г. В. И. Ленин выступил в Самарском окружном суде 12 раз. Первый раз 5 марта, последний — 12 декабря. Большинство дел было уголовных. Владимир Ильич выступал преимущественно по делам, разбиравшимся с участием присяжных заседателей. К сожалению, протоколы судебных заседаний написаны крайне лаконично и не дают возможности проследить интересную и безупречную юридическую аргументацию Ленина. Как правило, протоколы гласят: «Затем товарищ прокурора произнес обвинительную речь, а защитник Ульянов — защитительную».

Подзащитными Ленина были люди обездоленные, неимущие (чернорабочие или безработные), которых нужда и голод принудили украсть что-нибудь у кулаков или купцов. Один из обвиняемых, К. Зайцев, показывал: «Вечером, накануне кражи ко мне пришел Уждин, мы начали разговаривать о голоде, о том, что работы нет и хлеба достать негде». Уждин показал: «положительно есть нечего, а между тем — семья и кормить ее нужно». Обвиняемый Бамбуров показал: «на кражу я решился по неимению средств к жизни, а на работы меня не принимали».

Владимир Ильич в большинстве случаев выступал адвокатом по назначению суда, т. е. бесплатно защищал лиц, которые в силу своей бедности не имели возможности избрать защитника «по соглашению». Некоторых из подзащитных Ленина суд оправдал, а другим снизил меру наказания.

Интересно дело по обвинению Языкова и Кузнецова в железнодорожной аварии. Заметим, что некоторые авторы, не будучи юристами по специальности, неправильно оценивали это дело. Так, А. Шефер писал, что Владимир Ильич просил квалифицировать преступление по другой статье, но суд якобы не согласился с его доводами³⁹. На самом же деле Ленин не просил суд о применении другой статьи. Он считал правильной квалификацию преступления по. ст. 1085 Уложения о наказаниях. Он просил лишь о применении части 3-й, а не 2-й указанной статьи, с чем суд, вопреки мнению Шефера, согласился⁴⁰.

А. Аросев писал, будто Владимиру Ильичу не удалось «выиграть» дело Языкова и Кузнецова: оба подсудимых были признаны виновными⁴¹. Но Ленин защищал не Языкова и Кузнецова, а только Языкова. Кроме того, замена одной части статьи Уложения другой ее частью, предусматривающей более мягкое наказание, была произведена все-таки судом по ходатайству Владимира Ильича. В результате Языков был присужден не к тюрьме, а к штрафу. А это и означает, говоря словами Аросева, «выиграть», а не «проиграть дело».

Примечательно дело о богохульстве. Крестьянин, портной по профессии В. Ф. Муленков, 34 лет, как гласят материалы дела, в публичном месте (в бакалейной лавке) «ругал поматерно бога, богородицу, святую троицу, затем государя императора и его наследника, говоря, что государь неправильно распоряжается». Муленков обвинялся по ст. 180 Уложения о наказаниях. В протоколе судебного разбирательства записано: «защитником подсудимого был помощник присяжного поверенного Ульянов, избранный самим подсудимым». Содержание речи Ленина не воспроизводится. Дело слушалось при закрытых дверях. Судя по тому, что Муленкова приговорили только к одному году тюрьмы за весьма серьезное по тем временам преступление, можно заключить, что речь Ленина произвела надлежащее впечатление на присяжных и состав суда.

В биографической литературе иногда высказывалась мысль будто Владимир Ильич не интересовался своей работой в суде. А. Шефер отметил неправильность этого взгляда⁴². Владимир Ильич серьезно и с интересом относился к своей юридической деятельности. Его выступления по гражданским делам характеризуют его как тонкого цивилиста43. По словам Н. Самойлова, в начале 900-х годов ему приходилось слышать от Хардина сожаления, что Ленин не пошел по пути цивилиста⁴⁴. По воспоминаниям родных Ильича, Хардин ценил в своем юном помощнике широкий кругозор, находчивость, диалектику, проникновение в тонкости юриспруденции⁴⁵.

В августе 1893 г. Ленин переехал в Петербург. Чтобы замаскировать перед правительством свою революционную деятельность, он решил про должать юридическую практику. Уже 3 (15) сентября он был зачислен помощником присяжного поверенного к адвокату М. Ф. Волкенштейну⁴⁶. Нет сведений о конкретных делах, проведенных Лениным, так как здание Петербургского окружного суда, в котором находились и архивы Совета присяжных поверенных, сгорело во время февральской революции. Но было бы неправильным утверждать, что никаких следов адвокатской деятельности Ленина в Петербурге не сохранилось, или предполагать, что, может быть, Ленин, занятый революционной работой, и не занимался вовсе адвокатурой, автоматически выйдя из сословия присяжных⁴⁷.

5 декабря 1893 г. Ленин писал родным, что ему обещали место в одном юрисконсульстве⁴⁸. Но, как видно, обещание не было исполнено.

Из письма В. И. Ленина от 5 октября 1895 г. видно, что он израсходовал из своего скромного бюджета около 10 рублей по одному судебному делу, которое, как он писал, ему, возможно, предстояло вести.⁴⁹ В письме к матери от 5 декабря 1895 г. он сообщал, что его двоюродный брат по матери Д. А. Ардашев ему «предлагает взять дело об утверждении в правах наследства его родственника, но пока мы еще не вполне согласились»⁵⁰. В одной из анкет Ленин прямо указывает, что он работал адвокатом до декабря 1895 г.⁵¹ В полицейском документе, датированном 1894 г., написано, что в этом году В. И. Ленин «занимался адвокатурой»⁵². Имя В. И. Ульянова упомянуто в «Юридическом календаре» в списке помощников присяжных поверенных за 1894, 1895 и даже за 1897 гг. (в последнем случае без указания адреса).

По заявлению Черноморского, который просматривал сохранившиеся отчеты Совета и Комиссии помощников присяжных поверенных, в отчете Совета за время с 1 марта 1894 г. по 1 марта 1895 г. В. И. Ульянов на зван в качестве лица, чей отчет за 1893 г. правилен и утвержден. В отчете Комиссии за 1894 г. в алфавитном списке помощников присяжных поверенных, числящихся к 1 января 1895 г., значится В. И. Ульянов⁵³. На отчет Совета присяжных поверенных за 1894—95 гг. ссылается и М. А. Сильвин⁵⁴. Больше того, последний вспоминает, что он как-то специально беседовал с Владимиром Ильичей о ходе его юридической работы⁵⁵. Какие же дела вел В. И. Ленин в Петербурге? Все, что мы знаем об адвокатской работе Владимира Ильича в Самаре, позволяет вывести, что это были главным образом, если не исключительно, дела неимущих, рабочих, т. е. дела, в которых Ленин выступал по назначению суда. Естественно, что ему менее всего приходилось рассчитывать на какой-то «солидный» заработок или «гонорар». Очень ценное указание о характере дел, по которым выступал В. И. Ленин, равным образом и о его «доходах» находим у Сильвина: «... Когда я как-то спросил его (В. И. Ленина, — Е. С), как идет его юридическая работа, он сказал, что работы в сущности никакой нет, что за год, если не считать обязательных выступлений в суде, он не заработал даже столько, сколько стоит помощнику присяжного поверенного выборка документов на ведение дел»⁵⁶. Наконец, Черноморский, беседовавший с бывшими присяжными поверенными округа Петербургской судебной палаты, определенно говорит, что В. И. Ленин «вел исключительно дела рабочих увечных». 27 мая 1896 г., т. е. полгода спустя после ареста В. И. Ленина, как руководителя «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», председатель Совета присяжных поверенных В. О. Люстих обратился с просьбой в департамент полиции освободить «а поручительство помощника присяжного поверенного Вл. Ил. Ульянова⁵⁷, на что последовал отказ⁵⁸. Возможно, что если бы Ленин не работал адвокатом, то такое ходатайство не возникло бы. Еще долгое время после фактического окончания юридической работы В. И. Ленин в разных документах продолжал именоваться помощником присяжного поверенного.

Следовательно, «е подлежит сомнению, что и в Петербурге 8. И. Ленин занимался юридической практикой. Он посещал конференции помощников присяжных поверенных, происходившие при канцелярии Съезда мировых судей по бывшей Мещанской улице, д. 26. Здесь же он давал бесплатную юридическую консультацию и вел судебные дела рабочих⁵⁹. Он посещал также Совет присяжных поверенных⁶⁰.

Занятия юриспруденцией, выступления в суде давали возможность Ленину глубже изучить угнетательскую сущность царского законодательства и «правосудия» и на этой основе разоблачать их, объяснять рабочим, как это законодательство выражает интересы помещиков и капиталистов.

У Владимира Ильича была постоянная готовность помочь трудящимся и товарищам по борьбе своими познаниями в области юриспруденции Рабочий В. А. Князев вспоминает, как он получил от Ленина консультацию по вопросу наследственного права. Ленин написал ему прошение, указал, куда обратиться и что сделать⁶¹.

В сибирской ссылке Ленин интересовался жизнью крестьян, часто беседовал с ними. Н. К. Крупская писала: «И еще был у Ильича способ изучать деревню. По воскресеньям он завел у себя юридическую консультацию. Он пользовался большой популярностью как юрист, так как помог одному рабочему, выгнанному с приисков, выиграть дело против золотопромышленника. Весть об этом выигранном деле быстро разнеслась среди крестьян. Приходили мужики и бабы и излагали свои беды. Владимир Ильич внимательно слушал и вникал во все, потом советовал»⁶².

Ленин давал юридические консультации нелегально. В противном случае усугубилось бы его положение ссыльного, да и нельзя было бы ожидать благоприятного исхода дела, по которому он советовал. Поэтому он лично не писал юридических бумаг, а диктовал их грамотным и надежным крестьянам. Если он сам составлял документ, то давал затем переписать его. В силу неграмотности крестьян, трудно было понять, в чем суть дела и чего они добиваются. Ленин требовал, чтобы ему приносили документы.

На XI съезде РКП (б) В. И. Ленин вспоминал: «... 25 лёт тому на зад, когда я был в Сибири в ссылке, мне приходилось быть адвокатом Был адвокатом подпольным, потому что я был административно-ссыльным н это запрещалось, но так как других не было, то ко мне народ шел и рассказывал о некоторых делах. Но самое трудное было понять, в чем дело. Придет баба, начинает, конечно, с родственников, и неимоверно трудно было добиться, в чем дело. Я говорю: „Принеси копию". Она рассказывает о белой корове. Ей говоришь: „Принеси копию", тогда она уходит и говорит: „Не хочет слушать без копии о белой корове". Так мы и смеялись в своей колонии над этой копией. Но маленький прогресс мне удалось осуществить: приходя ко мне, тащили копию, и можно было разобраться, в чем дело, почему жалуются и что болит»⁶³.

Крестьянин Зырянов был неосновательно привлечен к судебной ответственности акцизным чиновником. Ленин, выслушав Зырянова и других крестьян, составил в суд прошение с ходатайством допросить дополнительных свидетелей. В результате была установлена невиновность Зырянова. Скот богатея С. Ермолаева, сломав ограду бедняка Проникова, прорвался на участок «крепкого мужика», т. е. кулака Зацепина и причинил некоторый ущерб хозяйству последнего. Зацепин подал в суд на Проникова. Суд постановил взыскать с Проникова значительную сумму денег и часть хлеба. Ленин составил мотивированную жалобу на несправедливое решение. В итоге Проников был освобожден от ответственности⁶⁴.

Крестьяне хлопотали о лесе, которым пользовалась вся община и который власти стали отбирать. Чиновники тянули дело, вымогая взятки, за самые пустяковые справки. Изучив дело, Ленин убедился в его бесперспективности для крестьян, так как лес оказался казенным. Он посоветовал прекратить хлопоты. Община оставила тяжбу, избежав бесполезных расходов.

Однажды крестьянин-бедняк Ермолаев возбудил судебный процесс о незаконных поборах чиновников. При удачном исходе дела возникло бы много подобных дел бедняков. Поэтому суд во что бы то ни стало старался отказать Ермолаеву в его требовании. Судебные чиновники предложили Ермолаеву представить многочисленные документы, составление которых было под силу только знающему юристу. Уже перед окончанием дела нужно было подать последнее прошение. Владимир Ильич составил его, и Ермолаев отправился в Минусинск. Чиновники, догадываясь, что дело ведет какой-то опытный юрист, не раз спрашивали Ермолаева, кто ему пишет прошения. Последний, памятуя наказ Ленина, отвечал, что пишет сам, советуясь с писарем. Но тут он забылся и на вопрос об авторе бумаги ответил: «Да это писал наш Владимир Ильич Ульянов». Чиновник закричал: «Я тебя под суд отдам! Ведь это политический ссыльный, не имеющий права заниматься судебной практикой!», Испуганный Ермолаев схватил прошение, убежал и в суд больше не явился, чтобы не подводить Ленина. По дороге он порвал прошение в клочки. Когда Владимир Ильич узнал о случившемся, он сперва рассердился, но потом стал смеяться, слушая подробности бегства Ермолаева из суда.⁶⁵

В начале мировой войны В. И. Ленин был заключен в тюрьму в деревне Новый Тарг (Галиция) по нелепому обвинению в шпионаже И здесь Владимиру Ильичу пригодились его юридические знания и сибирская практика. Своим товарищам по заключению, крестьянам он оказывал юридическую помощь: разъяснял местные законы, писал прошения, давал советы по таким делам, как неуплата налогов, просроченные документы, неподчинение местным властям и т. п.⁶⁶ Помогал он и товарищам по ссылке. В письме от 12 октября 1897 г. он писал: «В Минусинске я пробыл только два дня, все время прошло в беготне по лавкам, в хлопотах по делу Базиля (написали мы с ним жалобу на приговор мирового судьи, и сам сей судья признал, что его приговор слишком суров. Посмотрим, чем решит 2-ая инстанция)…»⁶⁷

В 1907 г. швейцарская полиция арестовала Н. А. Семашко, проживавшего в Женеве в качестве политического эмигранта. Его заключили в камеру уголовников по обвинению в причастности к экспроприации, казенных денег в Тифлисе. Никакого отношения к этому он не имел. Но царское правительство решило использовать удобный повод, чтобы потребовать выдачи Семашко и расправиться с ним за руководство Нижегородским и Сормовским восстаниями 1905 г. и за другие революционные дела. Семашко грозила выдача и смертная казнь.

Приехавший в Женеву В. И. Ленин энергично взялся за это дело, пригласил видного адвоката, кандидатура которого выдвигалась в президенты республики, добился допроса Семашко. Вскоре его освободили. «Так товарищ Ленин спас мне жизнь»,⁶⁸ — писал Семашко.

В связи с арестами революционных рабочих, членов социал-демократической партии, приобретало важное значение умение вести себя в тюрьме, на допросах, во время суда. В. И. Ленин учил рабочих и членов, партии, какой линии они должны придерживаться, когда им придется предстать перед судом. Образцом правильного и мужественного поведения он считал поведение рабочего Петра Алексеева.

Во время беседы с петербургским рабочим В. А. Князевым, занимавшимся революционной пропагандой, В. И. Ленин спросил: «А что?! Если бы вас арестовали, вы знаете, как держатся на допросе, на суде?». Князев ответил утвердительно. Рецепт состоял в том, чтобы «а допросе не давать никаких показаний. Ленин сказал: «Ну, так вот, если знаете, то объясните и всем товарищам...»⁶⁹

Очевидец Октябрьской революции американский художник Роберт Майнор, ставший затем одним из руководителей американской компартии, вспоминает, что в беседе с ним Ленин интересовался его родителями Узнав, что отец и мать Майнора, его деды с обеих сторон родились в Америке и что во время американской революции его предки участвовали в ней, Ленин произнес: «Ага! Это сможет вам когда-нибудь пригодиться на процессе!»⁷⁰.

В 1904 г. была арестована группа большевиков по делу Северного Бюро ЦК- По новому уголовному уложению (1903 г.) это дело должно было рассматриваться не в административном порядке — жандармерией, как прежде, а в судебной палате в открытом заседании. В связи с этим возник вопрос: как вести себя на суде, какой держаться тактики?

В письме Е. Д. Стасовой и товарищам в Московской тюрьме от 19 января 1905 г. Ленин дал следующий совет.

В том случае, если подсудимые изобличены вполне, свидетели говорят правду, вся суть обвинения в несомненных документах, тогда, быть может, не к чему и участвовать в судебном следствии, а все внимание обратить на принципиальную речь. Заявив об отказе от участия в судебном следствии, все свое внимание отдать изложению profession de foi партии, ее принципам, программе, тактике, рабочему движению и социалистическим целям, о восстании. По мнению Ленина, организационные отношения надо прямо отвести в речи, т. е. не говорить, принадлежал ли к организации и какой именно. Умолчав об этом, оратор обязан говорить о партии, о ее взглядах, проводимых в партийной литературе. Такая речь сыграет агитационную роль и пойдет на пользу партии.

Если факты, на которые ссылается обвинение, шатки, агентурные свидетели врут, то полезно принять участие в судебном следствии для ловли свидетелей и агитации против суда, для изобличения его подстроенности.

Решение вопроса о том, участвовать или не участвовать в судебном следствии, зависит также и от подсудимых: «если они очень утомлены, больны, устали, нет привычных к „судоговорению" и к словесным схваткам цепких людей, тогда будет может быть рациональнее отказаться от участия в судебном следствии, заявить это и все внимание отдать принципиальной речи, которую желательно подготовить заранее»⁷¹.

Далее Ленин касается вопроса об адвокате и какого именно адвоката следует приглашать. Приглашать адвоката — значит участвовать в судебном следствии.

«Адвокатов надо брать в ежовые рукавицы и ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает. Заранее им объявлять: если ты, сукин сын, позволишь себе хоть самомалейшее неприличие или политический оппортунизм (говорить о неразвитости, о неверности социализма, об увлечении, об отрицании социал-демократами насилия, о мирном характере их учения и движения и т. д. или хоть что-либо подобное), то я, подсудимый, тебя оборву тут же публично, назову подлецом, заявлю, что отказываюсь от такой защиты и т. д. И приводить эти угрозы в исполнение. Брать адвокатов только умных, других не надо. Заранее объявлять им: исключительно критиковать и „ловить" свидетелей и прокурора на вопросе проверки фактов и подстроенности обвинения, исключительно дискредитировать шемякинокие стороны суда. Даже умный либеральный адвокат архисклонен сказать или намекнуть на мирный характер социал-демократического движения, на признание его культурной роли даже людьми вроде Ад. Вагнеров etc. Все подобные поползновения надо пресечь в корне. Юристы самые реакционные люди, как говорил, кажется, Бебель. Знай сверчок свой шесток. Будь только юристом, высмеивай свидетелей обвинения и прокурора, самое большее противопоставляй этакий суд и суд присяжных в свободной стране, но убеждений подсудимого не касайся, об оценке тобой его убеждений и его действий не смей и заикаться. Ибо ты, либералишко, до того этих убеждений не понимаешь, что даже хваля их не сумеешь обойтись без пошлостей. Конечно, все это можно изложить адвокату не по-собакевичевски, а мягко, уступчиво, гибко и осмотрительно. Но все же лучше адвокатов бояться и не верить им, особенно если они скажут, что они социал-демократы и члены партии (по нашему § I!!)»⁷².

На январском «объединительном» Пленуме ЦК РСДРП в 1910 г., когда стоял вопрос о сближении большевиков с меньшевиками-плехановцами на почве борьбы на два фронта — с ликвидаторами опраьа и слева, большевистская фракция самораспустилась и передала принадлежавшие ей суммы денег и другое имущество трем известным деятелям международной социал-демократии, «держателям» (К. Каутскому, Ф. Мерингу и К. Цеткин). Но условия договора, заключенного большевиками с ЦК, оказались не выполненными меньшевиками (впередовцами и голосовцами). Поэтому большевики, наряду с другими мерами, 5 декабря 1910 г. подали в ЦК заявление о возврате денег и имущества. Ленин поручил Адоратскому взять это дело на себя и добиться, чтобы Каутский возвратил деньги. Но беседы с Каутским не дали результата. Ленин сам приехал в Берлин и встретился с Бебелем и Каутским. Уехав из Берлина, Ленин решил предъявить Каутскому иск и взыскать с него деньги судом. Адоратский писал: «Владимир Ильич письмом просил меня отыскать хорошего адвоката в Штутгарте — место издания журнала «Die Neue Zeit», редактировавшегося Каутским. У меня в Берлине никого знакомых из немцев не было, кроме самого Каутского. Тогда Владимир Ильич рекомендовал мне такой способ: подписаться на «Vos-sische Zeitung»—буржуазную газету, вроде старых «Русских Ведомостей». У этой газеты есть, конечно, свой юрисконсульт из числа видных адвокатов; как подписчик газеты я получу право пойти к нему за советом, он отнесется ко мне не как к первому встречному с улицы и даст адрес хорошего адвоката в Штутгарте. Я все это проделал, был у юрисконсульта «Фоссовой Газеты» и действительно после разговора с ним получил от него требующийся адрес, который немедленно н был мною сообщен Владимиру Ильичу. Воспользовался ли Владимир Ильич штутгартским адвокатом, я не помню. Помню только, что нм была выпущена статья на немецком языке, напечатанная отдельной листовкой, где излагались подробно все обстоятельства этого спора о деньгах»⁷³.

Николай Шмит, погибший в 1905 г., завещал партии значительную сумму денег, которая оказалась, однако, в обороте одного из миллионеров Морозовых. Благодаря остроумному плану, предложенному Лениным, эти деньги удалось получить и обратить на партийные нужды. Одним из тех, кто проводил план в жизнь, был большевик С. Шестернин, юрист по образованию⁷⁴.

Ленин изучил обширную правовую литературу и законодательные источники. Летом 1887 г. Веретенников видел у него «Энциклопедию права»⁷⁵. Так как Ленин сдавал экзамены в Петербурге, то он, естественно, прочитал книги петербургских профессоров. Правда, о круге такого чтения в ряде случаев можно судить лишь предположительно. В распоряжении у студентов, державших государственные экзамены в 1891 г., имелись: по истории русского права «Лекции и исследования» и «Русские юридические древности» В. И. Сергеевича; по энциклопедии права и истории философии права «История политических учений» Б. Чичерина, «Лекции по общей теории права» Н. Коркунова и лекции Бершадского; по гражданскому праву книга Н. Л. Дювернуа «Из курса лекций по гражданскому праву»; по гражданскому судопроизводству учебник Гольмстена и «Пособие к лекциям» В. Адамовича; по уголовному праву «Элементарный учебник общего уголовного права» А. Ф. Кистяковского и «Русское уголовное право» В. И. Сергеевича (реже употреблялись пространные лекции Н. С. Таганцева); по уголовному судопроизводству читали курс И. Я. Фойницкого; по торговому праву литографированные лекции В. И. Адамовича, «Курс торгового права» Г. Ф. Шершеневича и «Очерк основных понятий торгового права» П. П. Цитовича; по догме (системе) римского права литографированные лекции Л. Б. Дорна; по полицейскому праву курс И. Е. Андреевского; по финансовому праву выпуски В. А. Лебедева; по церковному праву книгу Н. С. Суворова; по международному праву двухтомное произведение Ф. Ф. Мартенса «Современное международное право цивилизованных народов». По государственному праву Ленин прочитал трехтомный труд А. Д. Градовского «Начала русского государственного права» В одном из «реестриков» литературы, составленном по просьбе Ленина его сестрой О. И. Ульяновой, помимо книги Н. Коркунова «Лекции по общей теории права», указан «Обзор истории русского права», М. Ф. Владимирского-Буданова⁷⁶. В абонементе А. И. Ульяновой, состоявшей читательницей Самарской библиотеки в 1893 г., записано несколько книг по праву, в том числе: И. И. Дитятин. Городское самоуправление; Андреев. Представитель власти в России н др. Эти книги читал Владимир Ильич⁷⁷.

По воспоминаниям М. А. Сильвина, интересовавшегося одно время вопросами истории русского права, возникновением русской общины и происхождением крепостничества, Ленин рекомендовал ему обширную литературу, особенно работы А. Я. Ефименко. От него впервые Сильвин услышал о знаменитом споре И. Д. Беляева и Б. Н. Чичерина; «последнего Владимир Ильич высоко ценил, как реалиста, чуждого всякой ро мантики в вопросах научного исследования»⁷⁸.

Из протокола допроса В. И. Ленина, произведенного в жандармерии 21 декабря 1895 г., видно, что при поездке за границу он приобрел, в частности, немецкую книгу А. Штадтгагена «Рабочее право. Права и обязанности рабочих в Германии по трудовому договору в области страхования на случай увечья, болезни, инвалидности, и старости», 1895 г.⁷⁹

Как явствует из письма Ленина от 16 января 1896 г.⁸⁰, им были прочитаны книги: А. Кобеляцкий. Справочная книга для чинов фабричной инспекции, фабрикантов и заводчиков. Полный сборник узаконений Изд. III, доп. СПб., 1895; А. В. Погожев. Фабричный быт Германии и России. М., 1882; Сборник обязательных постановлений для города С.-Петербурга. СПб., 1883. В письме от 10 декабря 1897 г. из Шушенского Ленин подтверждал получение книг: 1) Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. (изд. 8, СПб., 1895); 2) Устав о на казаниях, налагаемых мировыми судьями (изд. 1885)⁸¹. Он писал 21 декабря 1897 г., что ему хотелось бы иметь по-французски книгу К. Маркса «Критика философии права Гегеля».

В письме к родным от 24 января 1898 г. он благодарил за журнал Московского юридического общества «Юридический Вестник» и другие книги⁸². Ленин просил о доставке названного журнала в письме от 7 февраля 1898 г.⁸³ В своих работах он не раз использовал данные из «Юридического Вестника»⁸⁴. Точности ради надо оговориться, что журнал этот он читал не столько ради правовых вопросов, сколько ради экономических, в нем освещаемых. 14 июня 1898 г. он просил прислать ему книги: А. Боровиковский. Законы гражданские. (Свод законов, т. 10, ч. I, изд. 8-е, СПб., 1895); «Устав гражданского судопроизводства» (с объяснениями по решениям гражданского кассационного деп. правительств. сената, изд. 2-е, СПб., 1889)⁸⁵.

В свое время на Западе и в России нашумела книга Р. Штаммлера «Хозяйство и право с точки зрения материалистического понимания истории»⁸⁶. В. И. Ленин в письме к А. Н. Потресову от 27 июня 1899 г. писал, что он отказывается видеть у автора хоть намек на что-либо свежее, содержательное: «Глупые „определения" самого дюжинного юриста, в самом худом смысле этого последнего слова, и из них не менее глупые „выводы"»⁸⁷. В письме к родным от 7 августа 1899 г. он писал: «...ученый вздор и бесплоднейшая схоластика... Штаммлер.. .— превосходный довод против неокантианства. Пытаться воевать с марксизмом, имея в багаже одни сочиненные глупейшим образом дефиниции, как воюет Штаммлер (писавший раньше только учебники для студентов по римскому праву...) — слишком уже забавное предприятие»⁸⁸. Учитывая, что книга Штаммлера подверглась критике со стороны Г. В. Плеханова⁸⁹ и Г. Кунова⁹⁰, В. И. Ленин не стал подробно разбирать ее «построения», а ограничился краткой и в то же время исчерпывающей оценкой. Ленин полностью поддержал в этом вопросе Плеханова. В.И.Ленин прочитал за несколько лет (1897—1900) немецкий журнал «Архив социального законодательства и статистики», издаваемый в Берлине под редакцией д-ра Г. Брауна⁹¹. Итогом изучения «Собрания узаконений и распоряжений правительства», издаваемого при правительствующем сенате, за время с конца декабря 1900 г. до половины января 1901 г., явилась замечательная ленинская статья «Объективная статистика»⁹². В 1908 г. в письмах к родным из Женевы (от 14 января, 14 февраля, 17 февраля) Ленин просит организовать ему правильную доставку протоколов III Думы и притом вместе с запросами и законопроектами, вносимыми в Думу⁹³. В письме к сестре от 11 февраля 1914 г. из Кракова он благодарил за «Журнал министерства юстиции» и просил прислать ему свод статистических сведений по делам уголовным за 1905 — 1908 гг.⁹⁴

В 1924 г. Д. И. Курский, один из соратников В. И. Ленина, сказал, что Владимир Ильич, будучи юристом по образованию, даже пробовал то жалкое оружие, которое давала царская юстиция, применять в интересах трудящихся.⁹⁵

Но юридическая деятельность В. И. Ленина была лишь эпизодом, страницей в его жизни, наполненной страстной революционной борьбой за счастье человечества. Ныне потомки тех крестьян и рабочих, которых когда-то довелось защищать Ленину перед царским судом, живут счастливо и строят коммунизм.

Иван Осипович Сахаров, старый колхозник села Березовый Гай, того самого села, двух крестьян которого (М. В. Опарина и Т. И. Сахарова) защищал Ленин в Самарском суде, сказал: «...Владимир Ильич Ленин был защитником не только двух наших односельчан. Он весь народ защитил, поднял его на борьбу за свое законное право, за свое законное счастье»⁹⁶.

 

Примечания:

¹ Ленинский сборник, XX, стр. 50.

² Ленинский сборник, XXXVI, стр. 244.

³ В. Д. Бонч-Бруевич. Документы о юношеских годах В. И. Ульянова (Ленина). «Молодая гвардия», 1924, № 1, стр. 89.

⁴ Н. И. Веретенников. Володя Ульянов. Воспоминания о детских и юношеских годах В. И. Ульянова в Кокушкине. Изд. 8-е. М., Детгиз, 1955, стр. 59—60.

⁵ Там же; А. И. Ульянова-Елизарова. В. И. Ульянов (Ленин). Краткий очерк жизни и деятельности. Партиздат, 1934, стр. 22.

⁶ Н. И. Веретенников, ук. соч., стр. 60.

⁷ Этот предмет был обязательным.

⁸ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., изд. 5, т. 1, стр. 647. В кн. Б. Волина «В. И. Ленин в Поволжье» (М., Госполитиздат, 1955, стр. 36) ошибочно названы «теория русского права» и «теория римского права». Таких предметов не было.

⁹ Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т 1. М„ Госполитиздат, 1956, стр. 267.

¹⁰ Н. Нечволодова, Л. Резниченко. Юность Ленина. Изд. «Молодая гвардия», 1959, стр. 292, 293.

¹¹ М. А, Сильвин. В И. Ленин в эпоху зарождения партии. «Каторга и ссылка», 1934, № 1 (110), стр. 82.

¹² «Новый мир», 1957, № 4, стр. 146.

¹³ Там же, стр. 147.

¹⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 1, стр. 551.

¹⁵ «Красная летопись», 1922, № 2—3, стр. 306.

¹⁶ И. С. Зильберштейн. Ленин-студент, «Красное студенчество», 1929, № 4, стр. 22.

¹⁷ «Комсомольская правда», 26 августа 1937 г. Другой вариант данного документа см. Ленинский сборник, II, стр. 441—442.

¹⁸ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 1, стр, 599 -600.

¹⁹ «Новый мир», 1957, № 4, стр: 149.

²⁰ Молодые годы В. И. Ленина. Сост. А. И. Иванский. М., Изд. «Молодая гвардия», 1957, стр. 237.

²¹ «Красная летопись», 1922, № 2—3, стр. 306.

²² Так именовались по университетскому уставу 1863 г. лица, окончившие Университет по юридическому факультету.

²³ См. В. И. Ленин Полн. собр. соч., т. 1, стр. 554.

²⁴ Молодые годы В. И. Ленина. Сост. А. И. Иванский. М., 1957, стр. 303.

²⁵ «Красная летопись», 1924, № 2, стр. 36.

²⁶ Там же, стр. 38.

²⁷ Молодые годы В. И. Ленина, стр. 306.

²⁸ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. I, стр. 556.

²⁹ Ход экзаменов излагается по статье Михаила Цвибака, Владимир Ильич Ульянов на государственном экзамене. «Красная летопись», 1925, № I, стр. 135—144.

³⁰ Впервые диплом воспроизведен в «Красной летописи», 1924, № 1, стр. 56; см. также: Молодые годы В. И. Ленина, стр. 321—322.

³¹ Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т, 1, стр. 21.

³² Б. Волин. Ленин в Самаре (экстернат и адвокатура). «Исторический журнал». 1943, № 1, стр. 53.

³³ Н. Самойлов. Некоторые указания для исследователя биографии тов. Ленина в период бытности его пом. присяжного поверенного. «Пролетарский суд». 1925, № 3 (8), стр. 12.

³⁴ Л. И. Ульянова - Елизарова. В. И. Ульянов (Ленин). Партиздат, 103-1. стр, 28,

³⁵ А. Шефер. Ленин в Самаре. «Коммунист» (Самара), 1939, № 11, стр. 73.

³⁶ И. Стерник. Из деятельности В. И. Ульянова в качестве защитника. «Советская юстиция», 1958, № 4, стр. 28.

³⁷ А. Н. Трайнин и М. Л. Шифман. Страницы из биографии В. И. Ленина. Советское государство и право», 1956, № 3, стр. 65.

³⁸ «Суд идет», 1924, № 1, стр. 4.

³⁹ А. Шефер. Ленин в Самаре. «Коммунист» (Самара), 1939, № 11, стр. 73.

⁴⁰ А. Н. Трайнин и М. Л. Шифман, ук .статья.

⁴¹ А. Аросев. Некоторые данные о деятельности Владимира Ильича как помощника присяжного поверенного в Самаре. Ленинский сборник, 11, стр. 447.

⁴² А. Шефер. Ленин в Самаре. «Коммунист» (Самара), 1939, № 11, стр. 73.

⁴³ См. о выступлениях Ленина по делам: а) по иску Степана Мороченкова к Meлекесской посадской управе; б) по иску Константинова к Шимковичу и Брискеру — в статье Трайнина и Шифмана.

⁴⁴ «Пролетарский суд», 1925, № 3 (8), стр. 12.

⁴⁵ Б. Волин. В. И. Ленин в Самаре (экстернат и адвокатура). «Исторический журнал», 1943, № 1, стр. 58.

⁴⁶ «Красная летопись», 1924, № 1, стр. 12, прим. 2.

⁴⁷ А. Киржниц. Ленин-адвокат. «Красная летопись», 1924, № 1, стр. 13.

⁴⁸ См. В. И. Ленин. Соч., т. 37, стр. I.

⁴⁹ Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т. I, стр. 203.

⁵⁰ В. И. Ленин. Соч., т. 37, стр. 17.

⁵¹ См. Ленинский сборник, XXXVI, стр. 244.

⁵² «Красный архив», 1934, т. 62, стр. 75.

⁵³ Черноморский. Ленин-защитник. «Суд идет», 1924, № 1.

⁵⁴ М. А. Сильвин. В. И. Ленин в эпоху зарождения партии. «Каторга и ссылка», 1934, № 1 (110), стр. 87—88.

⁵⁵ Там же. Следует учесть также свидетельство Анны Ильиничны Елизаровой (на это обратил внимание еще Б. Волин), что Владимир Ильич несколько раз выступал в Петербурге защитником по назначению.

⁵⁶ М. А. Сильвин, ук. статья.

⁵⁷ «Красный архив», 1934, т. 62, стр. 114—115.

⁵⁸ Там же, стр. 115.

⁵⁹ Имеется и такое косвенное свидетельство. Рабочий И. И. Яковлев вспоминает, что в 1894 году он отсидел три дня под арестом за оскорбление городового. Когда Ленин узнал об этом, то сказал: «Как жаль, что вы мне раньше об этом не сказали, я бы выступил в суде, и, конечно, вас все равно бы посадили, но, по крайней мере, можно хоть душу отвести и попортить крови этим мерзавцам». «Исторический архив», 1955, № 6, стр. 102.

⁶⁰ К. Шариков и Г. Шидловский Ленин в Петербурге. Л., 1940, стр. 30—31

⁶¹ Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т. 1, стр. 120.

⁶² Там же, стр. 84.

⁶³ В. И. Ленин. Соч., т. 33, стр. 264—265.

⁶⁴ М. Москлалев. В. И. Ленин в Сибири. М., Госполитиздат, 1957, стр. 103

⁶⁵ В. Шахматов. Из жизни Ильича в селе Шушенском. «Советская юстиция», 1959, № 4, стр. 38. Факт сообщен А. Киржницем в статье «В. И. Ленин в Сибири». «Сибирские огни», 1924, № 1, стр. 88—89.

⁶⁶ Валентина Найдус. Ленин в Польше. М., ИЛ, 1957, стр. 152; Я. Макаренко. Ленин в Польше. М., Госполитиздат, 1957, стр. 142.

⁶⁷ В. И. Ленин. Соч., т. 37, стр. 64.

⁶⁸ Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т. I, стр. 395.

⁶⁹ Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т, I, стр. 121.

⁷⁰ Там же, т. 2, 1957, стр. 332.

⁷¹ В. И. Ленин. Соч., т. 8, стр. 52.

⁷² В. И. Ленин. Соч., т. 8, стр. 50—51

⁷³ Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т  1, стр. 272

⁷⁴ К К. Кравченко Необычное поручение. «Вечерняя Москва», 23 января, 1960 г.

⁷⁵ Н. Веретенников. Владимир Ульянов. «Комсомольская правда», 26 августа 1937 г.

⁷⁶ «Новый мир», 1957, № 4, стр. 149.

⁷⁷ А. Кухарский. В. И. Ленин — читатель Самарской центральной библиотеки «Книгоноша», 1924, № 13/44.

⁷⁸ М, А. Сильвин, ук. соч., стр. 83; см. также воспоминания М. И Семенова (Блана) в кн. «Ленин в Самаре». М., Партиздат. 1933. стр. 51.

⁷⁹ Записки Института Ленина, 1927, стр. 129, прим. 1.

⁸⁰ См. В. И. Ленин. Соч., т. 37, стр. 25.

⁸¹ См. там же, стр. 69.

⁸² См. там же, стр. 79.

⁸³ См. там же, стр. 85.

⁸⁴ См. В. И. Ленин. Соч., т. 4, стр. 11, прим. 1.

⁸⁵ См. В. И. Ленин. Соч., т. 37, стр. 108.

⁸⁶ R. Stammler. Wirtschaft und Recht nach der materialistischen Geschichb-fassung, Lpz., 1896, VIII, S. 668.

⁸⁷ В. И. Ленин. Соч., т. 34, стр. 20.

⁸⁸ В. И. Ленин. Соч., т. 37, стр. 199—200.

⁸⁹ Г. В. Плеханов. Избранные философские произведения, т I, стр 490—491. т. II, стр. 514—515; т. III, стр. 193. М, 1956—1957.

⁹⁰ Н. Сunow. Socialphilosophiesche Irrgange, I Professor Stammler. «Die Neuc-Zeit», 1897—1898, Bd. 2, N 35, S. 257—268.

⁹¹ Archiv fur sociale Gesetzgebung und Statistik, Ursovon Dr. H, Braun, Berlin.

⁹² См. В. И. Лeнин. Соч., т. 4, стр. 382—387. ,

⁹³ См. В. И. Ленин. Соч., т. 37, стр 294, 301, 302.

⁹⁴ См. там же, стр, 425.

⁹⁵ Д. И. Курский. Избранные статьи и речи. М., Госюриздат, 1958, стр. 157—158.

⁹⁶ «Правда», 6 января 1960 г.

Рекомендована кафедрой военно-юридических дисциплин Военно-политической академии

 

 

 

Материалы из Ленинского сборника XXXVIII

1900-март 1917

(о судьбе «наследства Шмита»)

25960

ПИСЬМО НЕУСТАНОВЛЕННОМУ АДРЕСАТУ ¹

Париж, 26. II. 1912

Копия*

Уважаемый товарищ,

искренне благодарен Вам за Ваш ответ. Я рад, что мы согласны друг с другом в отношении важнейшего, а именно, что арбитражный договор уже не имеет силы ². Итак, остаются только два следующих пункта:

Во-первых, Вы пишете: «В случае, если вопрос будет рассматриваться с точки зрения граждански-правового арбитражного договора...». Я считаю, что иначе, как с этой точки зрения, вопрос не может рассматриваться. В официально опубликованном тексте договора коротко и ясно говорится, что я (как представитель большевиков) обязуюсь выплатить деньги определенным трем товарищам и, с другой стороны, что эти три товарища обязуются окончательно решить вопрос, «должны ли деньги быть возвращены обратно и кому (Центральному Комитету или большевикам)». В этом и состоит арбитражный договор. Мое обязательство выплатить деньги не существует вне обязательства посредников.

Во-вторых, Вы находите очень сомнительным, «могу ли я рассматриваться как правомочное лицо для приема (денег)». Мое убеждение, что я полностью и исключительно правомочен сделать это, опирается на следующие соображения:

1. Если две партии заключают арбитражный договор и этот арбитражный договор теряет силу, тогда спорные деньги должны быть выплачены посредниками той партии, которая до заключения договора владела деньгами.

2. В период третейского суда (июль — октябрь 1911) я все время письменно признавался посредниками как сторона.

3. Абсолютно точно и может быть легко доказано (с помощью законных документов), что я до заключения договора (то есть до января 1910) владел деньгами.

4. Каутский, по-видимому, сказал, что он получил деньги не от меня, а от Центрального Комитета. Это ошибка или недоразумение: (в июле 1911 я выплатил деньги Цеткин³. С января 1910 до июля 1911 я держал деньги не как представитель большевиков, а как член Центрального Комитета. Ио потеря арбитражным договором его силы восстановила status quo ante, т. е. «status» до заключения договора, до января 1910). Деньги в июле 1911 принадлежали большевикам, я обязался в январе 1910 выплатить их Каутскому, и я писал ему в феврале 1911, что я готов немедленно выслать деньги по адресу, который он укажет. У меня есть письменные доказательства, что Каутский до июля 1911 отклонял это мое неоднократно повторявшееся предложение ⁴.

5. Далее, как аргумент против меня выдвигается утверждение, будто бы мое владение деньгами и до января 1910 не было неоспоримым.

Но это не имеет абсолютно никакого значения: каждый имеет право оспаривать, а я имею право владеть*.

6. Раньше деньги были собственностью большевика, который умер в тюрьме. Его последней волей было отдать деньги большевикам⁵. Его сестра выдала деньги мне.

После 1 ноября 1911, когда товарищ Цеткин уже не была посредником, она написала сестре покойного, что та должна выдать еще не выданные деньги не мне (чего я требовал после 1. XI. 1911), а товарищ Цеткин. Сестра покойного ответила, что деньги принадлежат большевикам и обязательство большевиков по отношению к партии (ее не касаются), они являются делом большевиков ⁶. Деньги были выданы мне. Эта сестра покойного находится сейчас за границей.

7. Конечно, выглядит странно, что в нашей партии существуют фракции и фракционные кассы и возможны договоры между фракцией и партией. Чтобы немного объяснить Вам это странное положение, нужно указать на то, что в официальном протоколе Лондонского съезда нашей партии (май 1907), стр. 441, ясно говорилось, что Ленин получил 60 000 рублей и выдавал их различным большевистским организациям. Назначенная съездом «Ревизионная комиссия» единогласно решила признать эти расходы правильными⁷.

8. Как противная сторона во время третейского суда (июль — октябрь 1911) все время письменно признавалось так называемое Заграничное бюро Центрального Комитета (поскольку сам Центральный Комитет не существовал). Это Заграничное бюро теперь совершенно распалось и официально заявило, что оно больше не существует⁸. Таким образом, я сотни раз был правомочен для получения денег.

9. Партийная конференция, состоявшаяся в январе 1912, прямо конституировалась как высшая инстанция партии и избрала Центральный Комитет. Резолюции этой конференции (особенно резолюция о конституировании) теперь вышли из печати⁹, и товарищ Слуцкая¹⁰, Halensee близ Берлина, переведет Вам ее.

Итак, политическую сторону вовсе нельзя отделять от граждански-правовой. И, конечно, невозможно, после нашего печального опыта, организовывать новые третейские суды.

Я должен, однако, подчеркнуть, чтобы избежать недоразумений, что мы не имеем ничего против Каутского и Цеткин, что мы чрезвычайно высоко ценим и уважаем их. Мы знаем, что они неосмотрительно положились на Тышку (польский социал-демократ по партии Розы Люксембург) ¹¹ и письменно с ним солидаризировались. Но этого Тышку теперь в наших органах печати обоих направлений, как в нашем¹², так и в газете ликвидаторов («Голос»), справедливо считают интриганом. И в случае необходимости я докажу это мое утверждение опубликованием письменных документов.

Только этим несчастным влиянием и объясняется письмо Каутского и Цеткин от 18. XI. 1911 — это письмо настолько противозаконно, политически абсурдно, как только возможно!¹³ ***

В заключение благодарю Вас, дорогой товарищ, особенно за Ваше любезное обещание «в ближайшее время предпринять попытку выйти из этой дилеммы». Пожалуйста, сообщите мне как можно скорее — через одну, самое позднее через две недели — о результатах Вашей попытки: нам предстоят выборы в 4-ю Думу¹⁴. Расходы огромны, конференция стоила также ужасно дорого, денежный вопрос совершенно нельзя откладывать.

Прошу извинить за мой плохой немецкий язык.

С партийным товарищеским приветом

Ваш Н. Ленин

P. S. Не забудьте, пожалуйста, прислать мне обратно немецкий перевод договора (который я дал Вам), если он Вам больше не нужен.

Мой адрес:

VI. Oulianoff, 4 Rue Marie Rose. 4. Paris. XIV.

Печатается no рукописи, сверенной с текстом книги «Lenin. Unbehonnte

Briefе. 1912—1914». Zurich — Кuln, 1967, S. 35—39

Перевод с немецкого

 

* Это слово написано В. И. Лениным по-русски.

** Пункт 5 в рукописи зачеркнут.

*** Последние два абзаца в рукописи зачеркнуты.

 

¹ Письмо было направлено, по-видимому, Карлу Цграгену для информации.

Карл Цграген — член Социал-демократической партии Швейцарии; по профессии адвокат, жил в Берне.

² Имеется в виду постановление Январского пленума ЦК РСДРП 1910 года «О фракционных центрах» (см. «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», 1970, т. 1, стр. 296—298).

³ См. настоящий сборник, стр. 43, примечание 1.

⁴ На предложение В. И. Ленина передать «держателям» деньги К. Каутский в письме от 8 июня (н. ст.) 1911 года сообщал, что они «не видят в этом необходимости», а в письме от 27 июня (н. ст.) 1911 года «держатели» уведомляли В. И. Ленина, что еще не могут принять решение «по спорному вопросу о деньгах».

⁵ Речь идет о Н. П. Шмите — см. настоящий сборник, стр. 36, примечание 7.

⁶ Имеется в виду письмо К. Цеткин В. К. Таратуте от 16 ноября (н. ст.) 1911 года с требованием передать в фонд «держателей» еще 33 тыс. франков, которые, как ей стало известно, не были выплачены В. И. Ленину. Она предупреждала Таратуту, что из этой суммы он не может выдать ни одного сантима какому-нибудь лицу или группе.

В ответ на это письмо Ел. П. Шмит 23 ноября (н. ст.) 1911 года разъясняла К. Цеткин, что 33 тыс. франков, которые оставались в России, включают в себя 22 тыс. франков — ее личный взнос группе большевиков во главе с В. И. Лениным и часть капитала, полученную, согласно завещанию, после реализации имущества в России. Она сообщала, что выплачивает эти деньги В. И. Ленину на основании письменного и устного обязательства и другой группе они переданы быть не могут. Деньги в сумме 34 558 фр. 65 сантимов были переданы большевикам.

⁷ См. Пятый (Лондонский) съезд РСДРП. Апрель — май 1907 года. Протоколы, 1963, стр. 604.

⁸ Заграничное бюро Центрального Комитета (ЗБЦК) — было учреждено пленумом ЦК РСДРП в августе 1908 года в качестве общепартийного представительства за границей (в составе трех человек), подчиненного Русскому бюро ЦК. На Январском пленуме ЦК 1910 года оно было реорганизовано. Была ограничена роль ЗБЦК в руководстве общими делами партии, расширен его состав до пяти человек. Сложившееся в ЗБЦК ликвидаторское большинство после перевыборов пыталось дезорганизовать работу центральных учреждений партии, систематически срывало созыв пленума ЦК, которого настойчиво доживались большевики. Созванное в июне 1911 года в Париже совещание членов ЦК РСДРП осудило политическую линию ЗБЦК и передало вопрос о дальнейшем его существовании на разрешение ближайшего пленума ЦК РСДРП. В январе 1912 года ЗБЦК самоликвидировалось.

⁹ Резолюции VI (Пражской) Всероссийской конференции РСДРП были напечатаны в феврале 1912 года в брошюре «Всероссийская конференция Рос. Соц.-Дем. Раб. Партии», изданной в Париже ЦК РСДРП (см. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., том 21, стр. 132—156).

¹⁰ В. Б. Слуцкая — член РСДРП с 1902 года. В 1909—1912 годах была в эмиграции в Германии и Швейцарии.

¹¹ Ян Тышка (Лео Иогихес) — видный деятель польского и немецкого рабочего движения; был членом СДКПнЛ, РСДРП, одним из организаторов «Союза Спартака». Вел борьбу с ревизионизмом в международном рабочем движении, выступал против национализма, отстаивая необходимость совместной борьбы польского и русского пролетариата. В годы реакции Тышка, осуждая ликвидаторов, занимал, однако, в ряде случаев по отношению к ним примиренческую позицию. Пользуясь своей близостью к «держателям» — К. Цеткин, К. Каутскому и Ф. Мерингу — и сочувствуя примиренцам, всячески препятствовал возвращению денег большевикам. В. И. Ленин резко критиковал деятельность Тышки в этот период.

Роза Люксембург — выдающийся деятель международного рабочего движения, один из лидеров левого крыла II Интернационала. Была в числе основателей и руководителей социал-демократической партии Польши. С 1897 года принимала активное участие в германском социал-демократическом движении. Р. Люксембург была участницей первой русской революции (в Варшаве). В годы реакции и нового революционного подъема примиренчески относилась к ликвидаторам. Пользуясь своей близостью к «держателям» и сочувствуя примиренцам, всячески препятствовала возвращению денег большевикам.

Ленин, высоко ценивший Р. Люксембург, выступал неоднократно с критикой ее ошибок, помогая ей тем самым занять правильную позицию.

¹² Имеется в виду газета «Социал-демократ» — Центральный Орган РСДРП.

¹³ См. настоящий сборник, стр. 50, примечание 5.

¹⁴ Выборы в IV Государственную думу проходили осенью 1912 года. Дума начала свою работу 15 (28) ноября 1912 года.

 

20198

ПИСЬМО АДВОКАТУ Ж. ДЮКО ДЕ ЛА АЙ С ПРИПИСКОЙ НЕУСТАНОВЛЕННОМУ АДРЕСАТУ

[1912, май, ранее 20]

Исправьте с французом и перепишите, бога для, чисто, чтобы Дюк¹ мог сразу прочесть в 10 минут!!*

 

Вышеприведенные документы — и, в частности, чрезвычайно важный документ: письмо Каутского и Цеткин от 18. XI. 1911 — доказывают самым убедительным образом следующее².

В январе 1910 в Париже был заключен договор между двумя договаривающимися сторонами. Пленум Центрального Комитета представлял одну сторону; «Ленинская фракция» (Ульянова) — другую ³. И гг. Каутский и Цеткин, авторы письма от 18. XI. 1911, сами безоговорочно признают этот факт. Они признают: (1°) существование договора; они признают (2°), что одной из договаривающихся сторон являлась Ленинская фракция, другой — пленум Центрального Комитета.

Каково было содержание договора?

Вышеприведенные документы устанавливают это очень точно. Содержание договора заключалось в следующем: гг. Меринг, Каутский и Цеткин обязались «решить окончательно» (смотри 3 страницу уведомления), должны ли деньги, о которых идет спор, быть возвращены и кому. С другой стороны, Ленин обязался («его обещание» — по выражению гг. Меринга, Каутского и Цеткин в письме от 30. VI. 1911, смотри ниже) передать вышеупомянутым лицам деньги, собственником которых он был.

Итак, не может быть никакого сомнения в том, что Меринг, Каутский и Цеткин являлись третейскими судьями. Договор, о котором они сами говорят в своем письме от 18. XI. 1911, был соглашением о третейском суде.

Из писем Каутского и Цеткин от 2. X. 1911, от 16. XI. 1911 и от 18. XI. 1911 отчетливо видно, что все трое третейских судей — первый Меринг (в августе 1911), за ним Каутский (2. X. 1911) и, наконец, Цеткин (16. XI. 1911) — сложили с себя полномочия третейских судей и «держателей» спорных денег ⁴.

Все трое третейских судей сложили с себя свою должность.

Теперь вопрос в следующем: каково положение дел после отказа (самоотвода) третейских судей?

По здравому смыслу и по самому точному закону — статья французского гражданского процессуального кодекса; статья 1033 немецкого гражданского процессуального кодекса

— третейский суд перестает действовать в случае самоотвода третейских судей и даже в случае самоотвода одного из них⁵.

Итак, не существует абсолютно никакого сомнения, что договор, заключенный в январе 1910, перестает действовать, что он больше не существует и что он не связывает теперь «Ленинскую фракцию» с другими фракциями (пленума Центрального Комитета), так же как Ленинскую фракцию с тремя бывшими третейскими судьями — Мерингом, Каутским и Цеткин.

Договор о третейском суде перестал существовать из-за отказа третейских судей; никакого договора больше нет.

Сейчас важна материальная сторона договора, — имеет ли он полную юридическую силу или нет — являются ли договаривающиеся стороны юридическим лицом и т. д. и т. д. — этот вопрос не имеет абсолютно никакого значения. Гражданский процессуальный кодекс всех цивилизованных стран охраняет свободу договора о третейском суде, охраняет законность всех решений третейского суда, безусловно правильных, не разрешая обыкновенным судьям обсуждать решения третейских судей.

Если третейского суда больше нет, остается только один единственный вопрос: что должны делать бывшие третейские судьи с деньгами, находившимися у них на хранении?

Нет сомнения, что после расторжения договора о третейском суде, заключенного в январе 1910, должны вернуться к положению дел, существовавшему до заключения договора, т. е. до января 1910. Ленину должны быть возвращены оспариваемые деньги, собственником которых он являлся до января 1910.

Г-жа Цеткин должна вернуть деньги Ленину, от которого она их получила, — Ленину, которого все трое третейских судей неоднократно признавали представителем одной из договаривающихся сторон и, в частности, представителем стороны, которая обязалась внести деньги третейским судьям.

Гражданский кодекс всех цивилизованных стран в соответствии с правовыми нормами современного общества, — решает этот вопрос вполне определенно:

— или третейские судьи, названные договаривающимися сторонами, выносят решение третейского суда правильно составленное; и тогда согласно государственному закону это решение будет выполнено силой (принудительным образом?);

— или третейские судьи не выполняют своего долга; — и тогда они обязаны немедленно вернуть деньги, хранящиеся у них, тому, кто им внес эти деньги.

Г-жа Цеткин обязана вернуть деньги, «держателем» которых она была, Ленину; и в том не приходится сомневаться.

Необходимо добавить, что просьба Ленина о возврате денег получила моральную поддержку в письме г-жи Елизаветы Павловны Игнатьевой. Г-жа Игнатьева исполнила последнюю волю покойного собственника этих денег. И она же удостоверяет самым убедительным образом, что волей собственника (ее брат умер в русской тюрьме) являлась передача денег политической фракции, представленной Лениным.

________________________________

Относительно отказа (самоотвода) Третейских судей и письма от 18. XI. 1911, подписанного двумя третейскими судьями, следует констатировать следующее:

Закон явно запрещает третейским судьям, после того как они приступили к исполнению своих обязанностей, складывать свои полномочия — (в данном случае это гг. Меринг, Каутский и Цеткин!).

Гг. Меринг, Каутский и Цеткин нарушили этот закон.

Они дезертировали.

По закону они ответственны перед судом, так как не выполнили своего долга, — они ответственны также за убытки, которые они причинили своим поступком Ленину, передавшему им деньги с единственной целью: для того, чтобы они выносили решения третейского суда.

Письмо гг. Каутского и Цеткин от 18. XI. 1911 является сплошным нарушением закона, нарушением самым вопиющим: лица, которые — в нарушение закона — сложили полномочия третейских судей, все же хотят остаться третейскими судьями и «держателями»! Нарушив первый договор (который их обязывал выносить третейское решение), они требуют (!), чтобы две договаривавшиеся стороны заключили новое соглашение!!

Перечислить все бессмыслицы и нарушения закона, содержавшиеся в письме от 18. XI. 1911, — невозможно и не нужно. Достаточно сказать, что любой суд, имея перед собой это единственное письмо, безусловно осудит гг. Цеткин и Каутского.

Вывод: Ленин должен последний раз попытаться полюбовно добиться признания своего неоспоримого права на получение денег. Если г-жа Цеткин отказывается, Ленин должен обратиться в суд.

Новый третейский суд невозможен — третейский суд с бывшим третейским судьей...

 

Перевод с французского

 

* Эта фраза написана по-русски.

 

¹ Жорж Дюко де ла Ай — французский адвокат, социалист. Привлекался В. И. Лениным для консультаций в деле получения партийных денег, отданных на хранение «держателям».

² См. настоящий сборник, стр. 50, примечание 5.

³ Имеется в виду резолюция Январского пленума ЦК РСДРП

года «О фракционных центрах» (см. «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», 1970, т. 1, Стр. 296—298).

⁴ В документе допущена фактическая неточность.

В письме В. И. Ленину от 2 октября (н. ст.) 1911 года К. Каутский сообщал об отказе Ф. Меринга от обязанностей «держателя» из-за болезни. 18 октября от обязанностей «держателя» отказался К. Каутский и 16 ноября

года К. Цеткин.

⁵ См. настоящий сборник, стр. 44— 45.

 

26196

ЗАПИСКА НЕУСТАНОВЛЕННОМУ АДРЕСАТУ

[1912, май, позднее 20]

Письмо г-жи Цеткин (и г. Каутского), датированное 18. XI. 11

(отказ от возмещения денег и подтверждение отставки всех трех арбитров). Французский перевод был передан мною г-ну Дюко де ла Ай 20 мая 1912.

Перевод с французского

 

26033

ПИСЬМО АДВОКАТУ Ж. ДЮКО ДЕ ЛА АЙ

Париж, 1 июня 1912

Дорогой товарищ,

При сем прилагаю еще один документ, который может Вас интересовать.

Вы весьма обяжете меня, если соблаговолите подтвердить получение этого документа, а также тех документов, которые были посланы Вам моей женой 23 мая ¹, и назначить мне свидание*.

Примите, дорогой товарищ, мой братский привет.

В. Ульянов

Перевод с французского

 

* На конверте В. И. Ленин написал: «М. Ducos de la Haille. 58. Avenue de Clichy. 58. Paris».

 

¹ О каком документе идет речь, установить не удалось. В своем письме Ж. Дюко де ла Ай Н. К. Крупская писала:

«23/V 1912

Милостивый государь!

Мой муж, господин Ульянов, уехал на несколько дней; он просил меня передать Вам для ознакомления следующие документы:

1) «Социал-демократ» — Центральный Орган Российской социал-демократической рабочей партии № 11, вышедший 26 февраля 1910 г.

Французский перевод был передан Вам 20 мая 1912 г.

2) Письмо трех «держателей», датированное 30 июня 1911 г. Оригинал и перевод.

3) Извещение директора агентства национального учетного банка в Париже от 7 июля 1911, сообщающее о посылке г-же Цеткин чека на 24.445.30 марок и 30 шведских облигаций.

4) Письмо г-на Каутского от 2 октября 1911, сообщающее отказ г-на Меринга. Оригинал и перевод.

5) Письмо г-на Каутского от 18 октября 1911, сообщающее его отказ. Оригинал и перевод.

6) Письмо г-жи Цеткин (и Каутского) от 18. XI. 1911. Оригинал. Перевод был передан Вам 20 мая 1912.

7) Письмо г-жи Цеткин от 16 ноября 1911, сообщающее ее отказ. Оригинал и перевод.

8) Резолюция конференции Российской социал-демократической рабочей партии (которая проходила в январе 1912) по поводу той суммы, которая находилась в руках у г-жи Цеткин.

Примите, сударь, мои наилучшие уверения.

Н. Ульянова

Adresse: Мг Oulianoff. 4. Кие Marie Kose. Paris. XIV» (ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС).

В своем ответе от 3 июня (н. ст.) 1912 года Ж. Дюко де ла Ай подтвердил получение документов, посланных Н. К. Крупской, и письма В. И, Ленина, обещал назначить свидание.

Н. К. Крупская — член РСДРП с 1898 года, соратник и жена В. И. Ленина.

После II съезда РСДРП — секретарь редакции большевистских газет «Вперед» и «Пролетарий». Работая за границей, вела обширную переписку с партийными организациями в России. В годы мировой империалистической войны принимала активное участие в деятельности заграничных большевистских секций, была секретарем их Комитета (КЗО).

 

26036

ПИСЬМО АДВОКАТУ Ж. ДЮКО ДЕ ЛА АЙ

Париж, 10.VI. [19112

Дорогой товарищ,

15 июня я буду вынужден уехать из Парижа.

В связи с этим совершенно необходимо, чтобы наш договор был окончательно отредактирован и подписан самое позднее в пятницу, 14 июня.

Вот почему я посылаю Вам текст договора, предлагаемый мною, и прошу Вас соблаговолить назначить мне как можно скорее свидание*.

Примите, дорогой товарищ, мой братский привет

Вл. Ульянов

 

* На конверте этого письма В. И. Ленин написал: «Recours. М. Ducos de la Haille. Avocata la Cour d'Appel. 58. Avenue de Clichy. 58. Paris. 18е».

 

ПРОЕКТ ДОГОВОРА С АДВОКАТОМ Ж. ДЮКО ДЕ ЛА АЙ

Г-н Дюко де ла Ай обязуется организовать коллегию адвокатов, т. е. пригласить еще двух адвокатов, из коих один должен быть членом социалистической партии.

Эта коллегия адвокатов должна отредактировать и подписать мотивированное заключение, содержащее в себе:

1°. Полный текст основных и решающих документов (т. е. документов, которые необходимы и достаточны, чтобы обосновать перед судом иск г. Ульянова).

2°. Глубокий и обстоятельный анализ этих документов, доказывающий, что гражданка Цеткин не права, что она должна немедленно вернуть спорные деньги г. Ульянову и что она совершит злоупотребление доверием, если откажется сделать это.

3°. Анализ юридических препятствий в этом деле, если таковые в нем имеются, и доказательство того, что эти препятствия являются фиктивными и что г. Ульянов может и должен вызвать гражданку Цеткин в суд в Штутгарте.

Г-н Ульянов обязуется уплатить г-ну Дюко де ла Ай сумму в пять тысяч франков, если, благодаря этому заключению коллегии адвокатов и другим мерам, которые г-н Дюко де ла Ай сочтет полезными, гражданка Цеткин вернет деньги г. Ульянову до 1 августа 1912 года.

В противном случае г. Ульянов обязуется уплатить г. Дюко де ла Ай сумму — ? — я должен повторить то, что уже сказал Вам, — мы можем уплатить лишь очень и очень умеренную сумму, и именно по этой причине мы обусловливаем уплату очень высокого гонорара в случае успеха. Весьма вероятно, что это дело при его умелом ведении приведет к полному успеху без всякого процесса. Ни один серьезный юрист не сможет отрицать следующий принцип:

«Если две стороны заключат третейский договор и одна сторона передаст спорные деньги на держание трем назначенным третейским судьям, — то отставка хотя бы одного из третейских судей достаточна для того, чтобы действие третейского договора было прекращено, а «держатели» были обязаны вернуть деньги тому, кто их им уплатил».

Единственное препятствие, которое могло бы возникнуть, состоит в том, что третейский договор не подписан. Но это препятствие является мнимым, потому что письмом, подписанным всеми тремя третейскими судьями, доказано, что г. Ульянов обещал уплатить им деньги. Следовательно, главный факт — существование третейского договора — доказан, а гражданское право, которое совершенно не вмешивается в содержание третейского договора, в сущность вопроса, в мотивы (моральные, политические и т. д.), которыми должны были руководствоваться третейские судьи, — гражданское право обеспечивает соблюдение формального обязательства: г. Ульянов выполнил свой долг, уплатив деньги третейским судьям, тогда как третейские судьи, в частности, бывший третейский судья Цеткин, не выполнили свой долг и должны вернуть деньги.

Если коллегия адвокатов сообщит свое заключение: 1) г-же Цеткин; 2) г. Бебелю, председателю правления германской партии¹; 3) правлению вюртембергской социалистической партии, — то в высшей степени вероятно, что гражданка Цеткин признает, что она не права, и вернет деньги.

Софизм моей противницы — я ознакомился с ним частным путем — заслуживает рассмотрения особо. Этот софизм состоит в следующем: предположим, что мы обязаны вернуть деньги. Но кому? Разве доказано, что именно г. Ульянов был их собственником? Разве он не действовал от имени той или иной группы, Центрального Комитета и т. д.?

Защита гражданки Цеткин должна быть очень слабой, если она может прибегать к подобному софизму. Ведь задача третейских судей и состояла именно в том, чтобы решить, кому принадлежали, принадлежат и должны принадлежать деньги. Если третейские судьи подали в отставку, то они больше не имеют права поднимать вопрос о собственности, об отношении между различными группами и т. д., а должны только вернуть деньги тому, кто их им уплатил* (и кто признавался во всех письмах третейских судей в качестве стороны или же одной из договаривающихся сторон).

Я сам был адвокатом, изучал французское право и немецкое право, регулирующие отношения из третейского договора. У меня нет сомнения в том, что г-жа Цеткин совершенно неправа. Если трудно найти французских адвокатов, знающих немецкий язык**, я смог бы Вам перевести соответствующие статьи немецкого граждански-процессуального кодекса*** и комментарий наиболее известных немецких авторов: Гауппа и Штейна.

P. S. Надо доказать еще, — а это совсем не трудно, — что декларация, опубликованная в Центральном Органе «Социал-демократ», составляет именно третейский договор и что «держатели» являются третейскими судьями ².

Перевод с французского

 

* Здесь В. И. Ленин сделал вставку: «и кто был владельцем, «держателем» этих денег до заключения третейского договора».

** Французское право: Code de procedure civile, art. 1012 (Гражданский процессуальный кодекс, ст. 1012).

*** Немецкое право: «CivilproceBordnung» § 1033. Cf. Recueil рё-riodique Dalloz, armeo 1889, 1 partie, page 32 («Гражданское процессуальное право» § 1033. См. Периодический сборник Даллоза, год 1889, 1 часть, страница 32): «Третейский договор прекращает свое действие и его исполнение становится невозможным, если один из третейских судей уходит в отставку и заявляет, что он намерен отказаться от исполнения своих обязанностей» (определение отделения кассационного суда).

Fuzier-Hermann: «Repertoire general”, t. IV, § 532 (Фюзъе-Эрман: «Общий справочник», том IV, § 532): «Уход в отставку одного из третейских судей достаточен для того, чтобы аннулировать третейский договор».

 

¹ Август Бебель — один из виднейших деятелей германской социал-демократии и международного рабочего движения.

² «Декларация большевиков» Январскому пленуму ЦК РСДРП 1910 года была опубликована в № 11 газеты «Социал-демократ» 26 (13) февраля 1910 года (см. также «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», 1970, т. 1, стр. 296—298).

«Социал-демократ» — Центральный Орган РСДРП, нелегальная газета; издавалась с февраля 1908 по январь 1917 года под руководством В. И. Ленина.

 

26037

ПИСЬМО АДВОКАТУ Ж. ДЮКО ДЕ ЛА АЙ

(15 июня 1912)

Дорогой товарищ,

При сем прилагаю перевод того письма, копию русского текста которого, опубликованного в одном обращении, я Вам уже передал.

Прошу Вас, дорогой товарищ, назначить мне свидание в понедельник утром: вечером в понедельник я уеду.

Благоволите ответить мне по пневматической почте, не смогу ли я переговорить с Вами в понедельник в 9 или в 10 часов утра*.

Братский привет

В. Ульянов

V. Oulianoff.

4. Rue Marie Rose.

Paris. XIV.

Перевод с французского

 

* На конверте этого письма В. И. Ленин написал: «Рnеumatiguе. М. Ducos de la Haille. 58. Avenue de Clicbty. 58. Paris).

 

26035

ИЗЛОЖЕНИЕ ДЕЛА. ПРОИСХОЖДЕНИЕ СПОРНЫХ ДЕНЕГ

[Ранее 23 июля 1912]

Московский социал-демократ Шмидт*, довольно богатый человек, был арестован во время революции и умер в одной из тюрем Москвы. Умирая, он завещал свое состояние большевикам. Само собой разумеется, это завещание, сделанное устно, не имело никакой юридической силы. Тем не менее сестры Шмидт, которые получили его наследство, хотели распорядиться им согласно воле своего брата и передали деньги большевикам. Передача денег может быть установлена на основании следующих фактов. Одна из сестер, Екатерина Шмидт (замужем за господином Андриканисом), оспорила деньги у большевиков. Возникший из-за этого конфликт был урегулирован третейским решением, которое было вынесено в Париже в 1908 г.¹ при участии членов партии социалистов-революционеров. Рубенович, являющийся представителем этой партии в Международном социалистическом бюро ², знает, что это решение состоялось (знает об этом также Натансон, один из весьма видных членов той же самой партии). Этим решением было постановлено передать деньги Шмидта большевикам. Другая сестра Шмидта, Елизавета Шмидт (замужем за господином Игнатьевым), передала деньги большевикам без третейского суда. В письме, адресованном Цеткин, она точно определила свои отношения с большевиками ³. Это письмо было передано г-ну Дюко де ла Ай. Елизавета Шмидт проживает за границей и, вероятно, не откажется подтвердить все факты, изложенные здесь. Однако не следует ни на минуту забывать, что имена обеих сестер ни в коем случае не должны быть преданы огласке, ибо за то, что они передали деньги революционерам, они могут жестоко пострадать и подвергнуться ссылке в Сибирь или даже осуждению на каторжные работы. Таким образом, лишь при условии, что будет обеспечена самая полная секретность, Елизавета Шмидт сможет согласиться написать письмо адвокату-социалисту.

На каком основании Цеткин и Каутский в своем письме от 18. XI. 11 г. ⁴ заявляют, что вопрос о собственности на эти деньги продолжает оставаться спорным?

Эти деньги принадлежали фракции большевиков, которая составляла часть РСДРП. Другая фракция (меньшевики), враждебная большевикам, обвиняла их в том, что они использовали эти деньги в интересах своей фракции, а не в интересах партии. На это обвинение большевики отвечали, что меньшевики поступали так же и что лишь при условии, если между обеими сторонами будет достигнуто соглашение о ликвидации фракций, аннулировании фракционных касс и закрытии фракционных газет, большевики смогут согласиться передать партии в лице ее Центрального Комитета деньги своей фракции.

В январе 1910 г. было созвано пленарное собрание Центрального Комитета партии. Именно на этом собрании была предпринята попытка ликвидировать фракции посредством принятия взаимного обязательства.

Большевики заявили, что они передадут свои деньги в кассу Центрального Комитета лишь при том непременном условии, что все фракции будут сообразовываться с этим обязательством, причем для контроля и для принятия решения, в случае отступления некоторых фракций от принятого обязательства, будут назначены три «держателя», или три третейских судьи, что сводится к одному и тому же. Эта декларация большевиков составляет третейский договор, который вступил в силу с того момента, когда три лица, названные в предварительном соглашении сторон «держателями» — Меринг, Каутский и Цеткин — согласились взять на себя эти обязанности ⁵.

В случае возникновения конфликта три «держателя» должны были (см. текст декларации большевиков или третейского договора) решить окончательно, надлежит ли вернуть деньги большевикам или Центральному Комитету, то есть всей партии в целом. Следовательно, вопрос продолжает оставаться спорным в результате ухода в отставку или скорее дезертирства «держателей», в результате их отказа выполнять те обязательства, которые они ваяли на себя. После того, как они сами же нарушили свои обязательства, злоупотребили доверием и нарушили закон (французский закон категорически запрещает третейским судьям отказываться от исполнения своих обязанностей, после того как они приняли их на себя), они пытались свалить свою вину на других.

Что за документы, устанавливающие тот факт, что третейский договор существовал, и кто такие договаривающиеся стороны?

Декларация большевиков, опубликованная в Центральном Органе партии «Социал-демократ», не подписана и «держатели» в ней не названы, но письма «держателей», адресованные Ленину, полностью доказывают тот факт, что третейский договор имел место. Наиболее важным из этих писем является письмо от 18 ноября 1911 г. (перевод и оригинал которого Вам переданы). В этом письме, подписанном Цеткин и Каутским, сказано определенно, что третейский договор был заключен на пленарном собрании (то есть обсуждался на пленарном, собрании 1910 года, ибо другого такого собрания не было).

Кто были договаривающиеся стороны?

Это также весьма ясно высказано в следующей фразе: «Группа Ленина, с одной стороны, и все другие группы, представленные на пленуме или в Заграничном бюро Центрального Комитета, с другой стороны».

В письме от 18 ноября 1911 г. два бывших «держателя» трижды повторяют, что договаривающиеся стороны именно таковы. Это признание (письменное) двух «держателей» представляет собой, вне всякого возможного сомнения, юридическое доказательство того, в чем состояли обязанности тех, между которыми в данный момент существует конфликт.

1) Обязательство «группы Ленина» состояло в том, чтобы передать [деньги]** «держателям» (это обязательство было выполнено, и имеются документы, которые доказывают это).

2) Обязательство «держателей» состояло в том, чтобы вынести окончательное третейское решение.

Письма «держателей», в которых они извещают меня о том, что уходят в отставку, а также их письмо от 18 ноября 1911 г. представляют собой документы, которые доказывают, что это второе обязательство не было выполнено, а сторона, которая потерпела от этого ущерб, имеет право преследовать в судебном порядке тех, кто не выполнил своих обязательств.

Могут ли бывшие «держатели» или точнее Цеткин, которая получила деньги, защищаться, ссылаясь на то, что она не знала тех лиц, из которых состоит «группа Ленина»?

1) С точки зрения, политической, этот способ защиты (который был бы софизмом) стал невозможным в силу одного того факта, что именно сам Ленин принимает все меры к тому, чтобы добиться возвращения денег «группе Ленина».

Часть большевиков, которая в январе 1910 г. входила во фракцию большевиков, вышла из последней и образовала свою отдельную небольшую группу ⁶. Эта группа в июне и июле 1911 г. опубликовала пункты своих расхождений с Лениным. Тем не менее 18 ноября 1911 г. «держатели» продолжали говорить только о «группе Ленина» и не сказали ни слова о других большевиках, которые претендовали на то, что они имеют право на спорные деньги.

2) С точки зрения юридической, обстоятельства были таковы, что все сношения с большевиками осуществлялись через посредничество Ленина (Ульянова). Именно к нему обратились «держатели», чтобы потребовать передачи денег (это письмо передано г-ну Дюко де ла Ай) «согласно его обещанию» (как дословно сказано в письме).

Именно Ленина «держатели» уведомляли о своем уходе в отставку и обо всех своих решениях.

Таким образом, юридически подтверждено: 1) что именно Ленин передал деньги, 2) что сначала (перед тем как было заключено соглашение) он был их «держателем», 3) что третейские судьи требовали от него, чтобы он выполнил свое обещание, 4) что именно ему [они] представляли отчет о всех своих шагах.

Отсюда следует, что Ленин юридически имеет право требовать, чтобы ему вернули деньги. Следовательно, если бы «держатели» сослались на то, что они не знают, из кого состоит «группа Ленина» (если бы «держатели» сделали это в своем письме от 18 ноября 1911 г., — а они этого не сделали), то они прибегли бы к средствам мошенничества и обмана, ибо «держатели» взяли на себя обязанности третейских судей по требованию Ленина, поддерживали сношения только с ним и в период трех или четырех месяцев, в течение которых они исполняли свои обязанности третейских судей, они ни разу не поднимали вопроса о том, из кого состоит «группа Ленина».

Можно ли теперь допустить оценку этого конфликта с точки зрения политической, а не юридической?

Поскольку имелись всеми признанные третейские судьи, оценка этого конфликта с политической точки зрения была не только возможна, но даже обязательна. В это время долгом третейских судей было рассматривать все политические вопросы, и именно это они делали в период с июня по октябрь 1911 года.

Теперь, то есть после своего ухода в отставку, третейские судьи не могут больше рассматривать и оценивать этот конфликт с политической точки зрения, ибо нет такого института, который обладал бы необходимой компетенцией для рассмотрения политических вопросов. Нет такого политического института, который обладал бы необходимой компетенцией для рассмотрения дела по существу.

Теперь юридическая точка зрения состоит единственно в следующем: исполнили ли третейские судьи, да или нет, свои обязанности по отношению к тому, кто передал им деньги?

А теперь я обвиняю третейских судей в том, что они не исполнили своих обязанностей, и только в этом состоит конфликт. Всякая политическая точка зрения полностью исчезла из этого конфликта.

Всякий буржуазный суд не сможет не признать, что третейские судьи не выполнили свой долг, что они нарушили свое обещание, что они совершили злоупотребление доверием и что они покинули свой пост. Вмешательство адвокатов-социалистов является единственным средством не допустить, чтобы бывший «держатель» Цеткин была осуждена буржуазными судами.

Возможно ли попытаться урегулировать этот конфликт, прибегнув к новому третейскому суду?

Теперь, когда ничто больше не гарантирует нам, что третейские судьи снова не покинут свой пост, невозможно больше никакое третейское разбирательство, а следовательно, я не смог бы согласиться на какое-либо третейское разбирательство между мною и Цеткин, чего, впрочем, до настоящего времени никто даже и не предлагал.

Вмешательство Международного социалистического бюро в этом случае невозможно, ибо Бюро является политическим институтом особого рода. Мои денежные претензии к одному из членов одной из партий никоим образом не могут подлежать рассмотрению со стороны МСБ.

Каково значение письма Цеткин и Каутского от 18 ноября?

Это письмо является важнейшим по своему значению документом, который неоспоримо доказывает виновность Цеткин и всех бывших «держателей». Анализ этого письма имеет кардинальное значение для всего дела. Это письмо констатирует, что третейский договор существовал. С самого момента такой констатации оказывается, что третейский договор нарушен, ибо уход «держателей» в отставку (констатированный в этом письме) аннулирует третейский договор не только с точки зрения законов всего мира, но также и с точки зрения здравого Смысла.

В этом письме «держатели» требуют от сторон, чтобы они заключили новое соглашение!!

Бывшие «держатели» хотят обязать стороны «прийти к соглашению»!! И они этого требуют после того, как единственно возможное соглашение — то, на основании которого стороны соглашались подчиниться третейскому решению Каутского, Цеткин и Меринга, — было аннулировано самими же третейскими судьями. Ибо положение здесь таково, что не договаривающиеся стороны отказались подчиниться третейскому решению, а третейские судьи отказались вынести такое решение (после того как они начали разбирательство дела). Одного этого письма было бы достаточно, чтобы возбудить два судебных процесса: против Цеткин (по делу о возврате денег) и против трех третейских судей (по делу об убытках, причиненных нарушением обязательства).

Законы всех цивилизованных стран охраняют святость, нерушимость и независимость всякого третейского суда и запрещают всякое вмешательство в мотивы, которыми руководствуются третейские судьи, в их соображения политического порядка, в их свободные убеждения и т. д. Но именно потому, что закон охраняет третейских судей, он равным образом требует выполнения третейскими судьями их долга, то есть вынесения ими третейского решения. А в том случае, если третейские судьи совершенно не исполняют эту свою обязанность, они несут за это ответственность.

Признав, что соглашение существовало, признав, что они подали в отставку, признав, наконец, что одной из договаривающихся сторон была и продолжала оставаться «группа Ленина», — авторы письма от 18 ноября 1911 г. полностью доказали, что они должны вернуть деньги тому же Ленину, который их им доверил. Бесспорно, как с точки зрения юридической, так и с точки зрения моральной, что после своего ухода в отставку третейские судьи должны вернуть деньги той из сторон, которая их им передала. И равным образом бесспорно, что именно третейские судьи не выполнили своих обязательств, они несут ответственность за это, а также за причиненные этим убытки.

 Н. Ленин

Перевод с французского

Печатается по тексту, написанному рукой И. Ф. Арманд

 

* В. И, Ленин пишет везде фамилию Н. П. Шмита через букву «д», в то время как по личным прижизненным документам Николая Павловича установлено, что его фамилия была Н. П. Шмит.

** Слова, взятые в квадратные скобки, восстановлены по смыслу.

 

¹ См. настоящий сборник, стр. 36, примечание 9.

² Международное социалистическое бюро (МСБ) — постоянный исполнительно-информационный орган II, Интернационала.

И. А. Рубенович — один из лидеров партии эсеров. Член Международного социалистического бюро. Во время мировой империалистической войны — социал-шовинист. После Октябрьской социалистической революции — противник Советской власти.

³ Речь, по-видимому, идет о письме Ел. П. Шмит К. Цеткин от 23 ноября (н. ст.) 1911 года (см. настоящий сборник, стр. 56, примечание 6).

⁴ См. настоящий сборник, стр. 50, примечание 5.

⁵ Речь идет о «Декларации большевиков», вошедшей в резолюцию Январского плепума ЦК РСДРП 1910 года «О фракционных центрах» (см. «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», 1970, т. 1, стр. 296—298).

⁶ Речь, по-видимому, идет о группе большевиков-примиренцев (см. В. И. Ленин. «О новой фракции примиренцев или добродетельных». Полн. собр. соч., том 20, стр. 334—354).

 

26202

ПИСЬМО АДВОКАТУ А. КАНУ¹

Послано 26. V. 13

и заказной бандеролью Gutachten*

Поронин (Галиция), 26. V. 1913

Милостивый государь!

Посылаю Вам в приложении немецкий перевод заключения французских адвокатов. Я думаю — а я раньше тоже был адвокатом — что дело вполне ясно и подготовлено. Узурпация функции третейских судей (а это — суть всего дела) доказана.

С точки зрения гражданского судопроизводства и гражданского права допустима, по моему мнению, только следующая постановка вопроса.

___________

Самым важнейшим — если не единственно важным документом — является письмо Цеткин и Каутского от 18. XI. 1911 ². В этом письме мои противники сами признают, что существовал арбитражный договор, что они были третейскими судьями и что они сложили с себя эти обязанности. Так как это письмо и формально, и по существу представляет собой подлинное решение третейского суда, то таким образом полностью доказана узурпация обязанностей третейских судей.

Люди, которые, не имея на это полномочий, выступают в качестве третейских судей и пытаются распоряжаться чужими деньгами, непременно будут осуждены судом и присуждены к возвращению денег, а также к уплате судебных издержек.

Вопроса о содержании арбитражного договора и т. д. суд вовсе не имеет права касаться. Гражданское право охраняет процедуру третейского суда только с чисто формальной стороны и гарантирует обязательное исполнение его формально правильных решений. Подобно тому, как формально правильное решение третейского суда является для гражданского суда священным и неприкосновенным, так и формально неправильное решение третейского суда является недействительным.

Поэтому суду нет никакого дела до того, какие моральные обязательства (по. отношению к партии, фракции и т. д.) имел «держатель» денег. Решение гражданского суда, которое ссылалось бы на подобные обязательства или обещания или частные группировки и т. д., несомненно, было бы незаконным и было бы отменено любым кассационным судом.

Справка, выданная банком (от 30. VI. 1911)³ безусловно доказывает, что я был «держателем» денег. В отношении движимости дело идет об обладании ею как собственностью. Доказать, что я не был владельцем, должна противная сторона, а это она никогда не сможет сделать (партии и фракции и так далее — не юридические лица).

Следовательно, прежний (до заключения арбитражного договора и до начала работы третейского суда) «держатель», несомненно, имеет по закону право требовать деньги от бывших третейских судей. Гражданский суд должен обязательно восстановить этого «держателя» в его праве на владение.

То, что Цеткин и Каутский нарушили договор и не выполнили своего обязательства, что они должны быть присуждены к возвращению мне денег, это доказано, следовательно, уже двумя упомянутыми документами.

______________

Я не признаю другой постановки вопроса, и если Вы разделяете мою точку зрения, я предлагаю Вам следующий план. Вы пришлете мне по возможности короткое и убедительное заявление (первым проектом которого, собственно говоря, является первая часть этого письма). Я передам его (вместе с заключением французских адвокатов) одному влиятельному лицу и т. д. Если затем через два месяца я получу обратно деньги без судебного процесса, то я обязуюсь выплатить Вам определенный гонорар.

Прошу немедленно вернуть заключение и ответить, согласны ли Вы с этим планом действия.

Перевод с немецкого

 

* — заключение.

 

¹ Настоящее письмо является ответом на письмо адвоката А. Кана от 20 мая (в. ст.) 1913 года, в котором он сообщает о посылке документов и просит дальнейших указаний по вопросу о ведении процесса против «держателей» — К. Цеткин и К. Каутского. В письме он просит также переслать заключение французских адвокатов.

² См. настоящий сборник, стр. 50, примечание 5.

³ 30 июня (н. ст.) 1911 года В. И. Лениным было получено письмо «держателей» с предложением передать в их распоряжение доверяемую им сумму денег, а 7 июля Национальный учетный банк в Париже перевел, на основании письма В. И. Ленина, деньги «держателям» и сообщил об этом Владимиру Ильичу.

 

24683

СПИСОК КНИГ ИЗ НАЦИОНАЛЬНОЙ БИБЛИОТЕКИ В ПАРИЖЕ, ЗАМЕТКИ И ВЫПИСКИ ПО ВОПРОСУ ПОЛНОМОЧИЙ ТРЕТЕЙСКИХ СУДОВ

[1911, октябрь, позднее 18]

Национальная библиотека:

NB ||| х П. Роше. «О третейских судах по гражданским делам» (Диссертация). Париж, 1907 (259 стр.). 8°. F. 17.877.

х Анри Равон. Трактат о третейском суде. Париж, 1898. 8°. F. 9.795. (Неважная вещь.)

 А. Шармуэн*. Бесплатный суд ... путем третейских судов. Париж, 1898. 8°. R. 10.829.

х Альтенрат. Основы и действие решения третейского суда. Берлин, 1907. 8°. F. 18.745.

NB ||| Л. Beиль. Решения третейских судов в частном международном праве. Париж, 1906. 8°. F. 17.340, стр. 244 (§ 202). «Могут ли иностранцы прибегать во Франции к третейскому суду?» Да.

К. Пауль. Соглашение в гражданском процессе. Апрель 1898. 8°. F. 11.168.

_________________________________________________________________________________

Шкаф № 4

Фюзье-Эрман. Общий алфавитный справочник по французскому праву. Париж, 1888. Т. IV, стр. 719, § 521: «Отказ одного из третейских судей от участия в третейском суде имеет своим последствием недействительность третейского договора, даже без уведомления заинтересованных сторон».

Законодательство (о третейских судах): Гражданский процессуальный кодекс, статья 429, с 1003 по 1028.

((В словарях: Третейский суд. Третейский договор.))

§ 522: «Под «Deport» подразумевается выход третейского судьи из состава суда после дачи согласия на участие в нем». § 532: «Выбытие одного из третейских судей достаточно для недействительности третейского договора».

Вопрос об отказе одного из третейских судей решается одинаково и французским и немецким правом.

Французский процессуальный кодекс, статья 1012: «Третейский договор теряет силу, 1° в случае кончины, отказа от участия в деле или выбытия из третейского суда одного из третейских судей, или невозможности для него присутствовать на заседаниях суда, — если только нет специальной оговорки в договоре на этот счет или если выбор нового третейского судьи возлагается на тяжущиеся стороны или на оставшегося или оставшихся судей.

Германский процессуальный кодекс: § 1033: «Третейский договор теряет силу, если только соответствующий случай не предусмотрен в соглашении сторон при следующих обстоятельствах: 1. Если в договоре указаны в качестве третейских судей определенные лица и один судья умирает или выбывает в силу каких-либо других причин, или отказывается дать согласие на участие в деле, или выходит из состава суда, или слишком медлит с выполнением своих функций».

Рудорф, стр. 1154, 8°. F. 12.515

... 2. Если третейские судьи извещают тяжущиеся стороны, что их голоса разделились поровну».

Ср. Малая коллекция Даллоза, стр. 278, комментарий (8°. F. 21.451) к статье 1012: «Третейский договор теряет силу, и выполнение его постановлений делается невозможным, если один из третейских судей выбывает и заявляет, что он намеревается сложить с себя свои обязанности». Решение кассационного суда от 7 марта 1888 г. Частное право 89. 1. 32.

[ Решение = постановление Комиссии по прошениям кассационного суда.

Частное право = периодический сборник Даллоза (год 1889, 1-я часть, страница 32):

П. Роше. Третейский суд и т. д., стр. 86-88. 8°. F. 17.877.

Равон. О третейском суде и т. д., стр. 28 (§ 38). 8°. F. 9.795. Может ли иностранец быть третейским судьей? Да (стр. 25; § 31).

____________________________________________________________________________

Лабори и т. д. «Алфавитный справочник по французскому праву», т. I. «Третейский суд».

Шкаф Д. 42.

 

Перевод с французского и немецкого

 

* Так в документе. По-видимому, следует читать А. Шармолю.