В краковской эмиграции - 17. В ПОРОНИНЕ НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

 

17. В ПОРОНИНЕ НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

Именно в пору подъема революционного движения острее, чем раньше, Ленин чувствовал глубокую боль оттого, что приходилось быть вне России. «Каждый втайне мечтал о России, тянуло туда неудержимо, — писала Крупская. — Мне по ночам все снилась Невская застава¹. Говорить на эту тему мы избегали, а про себя каждый об этом думал»².

Зима 1914 г. заканчивалась трудно. Сырой климат плохо сказывался на здоровье Надежды Константиновны. Всегда избегавшая каких-либо жалоб, она с грустью признавалась, что ей «по нынешним временам ужасно трудно переписываться, прямо надо заставлять себя через силу каждое письмо писать... Я ухитрилась в третий раз за месяц слечь опять в постель, — писала Крупская 22 февраля (7 марта) 1914 г. Каспарову в Берлин, — проклятый бронхит и инфлюэнца. Ильич тоже с недельку провалялся, так что форменный у нас лазарет. Он, впрочем, поправился и уже уходит в библиотеку»³.

Несмотря на нездоровье, занятость партийными делами, хлопотами по хозяйству, Крупская находит время и силы для занятий педагогикой, интересуется имеющейся в Лондоне литературой о постановке обучения в английских и американских школах⁴. Обеспокоенный здоровьем Крупской, Ленин, как и годом раньше, просит Шкловского посоветоваться с доктором Кохером. В марте Шкловский ответил, что Кохер рекомендует опять приехать в Берн, не предрешая при этом вопроса о новой операции⁵.

В начале апреля Ленин опять приболел. «Я немножечко простудился последние дни (весной без этого нельзя!), но теперь поправился»⁶, — писал Владимир Ильич матери.

В начале марта в Краков пришла весна.

Договорились с Терезой Скупень, что лето проведут опять у лее. Хозяйка поронинской «виллы» охотно сдала ее приятным и спокойным прошлогодним «дачникам».

В Поронин или Закопане Ленин собирался пригласить тяжело болевшего депутата-большевика Самойлова⁷. Состояние здоровья товарища очень беспокоило Владимира Ильича. Он еще во второй половине января 1914 г. пригласил Самойлова в Краков и с помощью Багоцкого направил его на обследование к известному местному врачу — доктору Ландау. Врач рекомендовал лечение в Швейцарии. Ленин настоял на выполнении этого совета⁸. В частых письмах к Г. Л. Шкловскому Владимир Ильич спрашивал о состоянии больного, ходе его лечения, писал он и Самойлову.

Недели за две до переезда в Поронин Владимир Ильич, как бы оценивая все места своих скитаний, писал младшей сестре, находившейся в ссылке в Вологде: «В общем, как ни глух, как ни дик здешний наш город, а я все же больше доволен здесь, чем в Париже»⁹.

В Белый Дунаец Ульяновы переехали в конце апреля (начале мая) 1914 г. Места им были хорошо знакомы.

Надо было готовиться к проведению в Вене конгресса II Интернационала. Предстояла острая борьба против ревизионизма и социал-шовинизма, разъедавших большинство партий II Интернационала.

Следовало заранее сформировать деятельную и авторитетную делегацию, которая могла бы последовательно отстаивать позиции большевиков и вести за собой левых из других партий. «Русских» дел было так много, что Ленин не рассчитывал сам поехать в Вену. Предполагалось, что делегацию возглавит проживавший в Лондоне, участвовавший в работе МСБ М. М. Литвинов. Но находившийся в трудных материальных условиях Литвинов сообщил Ленину, что не имеет средств для поездки и что следовало бы назначить представителем в МСБ более компетентное лицо. «Из всех большевиков, — пишет он Ленину, — только Вы и могли бы пользоваться влиянием в Бюро»¹⁰. В конце апреля — начале мая Ленин направил из Поронина письмо Шкловскому в Берн с просьбой подготовить делегацию на конгресс от большевиков, живущих в Швейцарии. В ответном письме Шкловский выражал согласие поехать на Венский конгресс¹¹. Из Женевы от большевиков должен был поехать В. А. Карпинский, намечались и другие делегаты.

По обстоятельному плану, разработанному Владимиром Ильичем, готовился отчет-доклад Венскому конгрессу¹².

Тем временем в Европе назревал военный конфликт. Летом 1914 г. отношения между Тройственным союзом и Антантой были накалены до предела. Правительства государств обоих блоков открыто готовились к войне. Правящие круги, буржуазная печать раздували военную истерию. Обстановка была столь напряженной, что большевистская фракция Государственной думы сочла необходимым обратиться к социал-демократическим фракциям австрийского рейхсрата и германского рейхстага с призывом к совместной борьбе против нараставшей опасности войны. На это проникнутое духом интернационализма и антимилитаризма обращение последовал ответ от фракции в рейхсрате, выражавший солидарность с позицией большевистских парламентариев. Более сдержанный ответ прислала социал-демократическая фракция германского рейхстага¹³.

В Кракове о надвигавшейся войне писала буквально вся пресса. Правые социалисты с пилсудчиками стремились разжечь военный психоз. Они призывали польских рабочих, молодежь поддержать в будущей войне враждебные России державы, утверждая при этом, что, только сражаясь на стороне Австро-Венгрии и ее главного партнера — кайзеровской Германии, польский народ сможет добиться ликвидации царского ига и восстановления в том или ином виде национального государства — пусть даже и находящегося под покровительством Вены и Берлина. Эти планы не сулили Польше ни свободы, ни независимости. Они лишь облегчали главным державам политические спекуляции в польском вопросе, чему рьяно способствовали пилсудчики и другие правые социалисты, превратившиеся в прямое орудие австро-германской военной политики. Однако ненависть к царизму была столь велика, что немало краковской молодежи вступило в стрелецкие и другие добровольческие отряды, формировавшиеся в Галиции Пилсудским, Сосиковским и другими.

Большевики издавна и последовательно вели борьбу против опасности империалистической войны. Их позиция была отражена в резолюции Штутгартского конгресса II Интернационала. По настоянию Ленина и Люксембург в резолюцию были включены слова о том, что в случае войны рабочие должны «стремиться всеми средствами к тому, чтобы использовать вызванный войной экономический и политический кризис для возбуждения народных масс и ускорить падение капиталистического классового господства»¹⁴. Таким образом, благодаря солидарным усилиям российских и польских социал-демократов в Штутгарте был намечен путь революционного выхода из империалистической войны.

Твердо и безоговорочно отстаивая революционный интернационалистский путь выхода из возможной империалистической войны, большевики непрестанно вели борьбу против самой угрозы вооруженного конфликта.

Чем реальнее становилась угроза империалистической войны, тем шире разворачивалось революционное движение в России.

Как ранее из Кракова, так и теперь из Поронина партийные организации, «Правда», большевистская думская фракция, «Просвещение», все звенья партии получают предельно точные рекомендации. Нисколько не сдерживая инициативы товарищей на местах, добиваясь лишь правильного и последовательного проведения общепартийной линии, Ленин неизменно помогал всем партийцам понять главное и основное в деятельности партии в данный момент и в данных условиях.

Первые из сохранившихся писем, отправленных Лениным из Поронина в мае 1914 г., говорят о подготовке к Венскому конгрессу, о необходимости искать заранее людей, годных быть делегатами и имеющих возможность поехать за свой счет (партия была крайне ограничена в денежных средствах). В письмах сообщается о скором выходе очередного номера ЦО и желательности получения для него статьи о латышском съезде, о книгах, в которых нуждается Владимир Ильич. Рассказывают эти письма и о людях, почти незнакомых Ленину, совершенно случайно оказавшихся рядом с ним, но нуждавшихся в помощи и поддержке и получавших эту помощь. В далекий Нью-Йорк пишет Ленин о Симе Диджюлене, молодой учительнице, эмигрировавшей из России из-за преследований царской полиции. Ленин с удовлетворением отмечает, что она нашла работу «в одной деревне между Краковом и Поронином; очень рада, что получила место»¹⁵. На другой день Ленин просит товарища, живущего в Женеве, сообщить, что сталось с молодым большевиком (речь шла об А. Ф. Ильине-Женевском¹⁶), с которым он встречался год назад у Карпинского и Равич.

С. Г. Шаумяну в Баку Владимир Ильич пишет о необходимости борьбы с глупостью «культурно-национальных автономистов», предлагает совместно выработать проект закона о равноправии наций и о защите прав национальных меньшинств. В письме излагается план образования автономных и самоуправляющихся единиц, границы которых, с учетом национального признака, должно наметить местное население, а утвердить — общегосударственный парламент. Тут же Ленин перечисляет объем и пределы местной автономии, определяет условия защиты интересов национальных меньшинств, словом, разрабатывает план демократического решения национального вопроса и государственного строительства. Так формировались положения, практически претворенные в жизнь позднее, после Великого Октября, в том созидательном национально-государственном развитии, которое началось с появлением Страны Советов.

В эту пору в очередных номерах «Просвещения» появляется печатавшаяся разделами работа Ленина «О праве наций на самоопределение». И этот труд, и лекции Ленина по национальному вопросу оказывают огромное воздействие на передовую общественную мысль России. Из Парижа Крупской приходит письмо о том, что в клубе российской революционной эмиграции состоялась дискуссия по национальному вопросу — «это продолжение реферата Ильича¹⁷; из Берлина ей же пишет А. Г. Шляпников: «Читаю «Просвещение». Журнал становится богатый... Очень хорошо написаны и продуманы статьи Ильича по национальному] вопросу»¹⁸.

В письме Шаумяну, определяя пути решения национального вопроса, Ленин указывает на необходимость практических действии, направленных на разъяснение большевистской программы решения национального вопроса. «Мне сдается, этим путем можно бы популярно разъяснить глупость культурно-национальной автономии и убить сторонников этой глупости окончательно.

Законопроект можно бы выработать марксистам всех, или очень многих, наций России.

Пишите тотчас, согласны ли помочь. Вообще пишите чаще, не реже раза в неделю. Непростительно подолгу не отвечать, имейте это в виду, особенно теперь!!»¹⁹

Но письмо, написанное 6 (19) мая, более двух недель, до 22 мая (4 июня), остается неотправленным. Как же так? Пояснение можно найти в краткой приписке к письму Н. К. Крупской: «Из-за «проекта закона» письмо пролежало...»

Видимо, написав письмо, Ленин решил не откладывать дела и сразу же стал составлять «Проект закона о равноправии наций и о защите прав национальных меньшинств»²⁰. Копии проекта закона, переписанные Крупской, были посланы Шаумяну, РСДР фракции и, вероятно, другим адресатам. От Шаумяна через некоторое время пришел ответ. Он высказывал несогласие с некоторыми положениями проекта закона. В ответном письме Ленин советует: «Надо понять программу и стоять за нее»²¹.

Депутаты-большевики с ленинским проектом закона согласились. В соответствии с пожеланиями, высказанными Лениным, Муранов весной 1914 г. совершил объезд ряда городов Украины, в том числе и Харькова, выступая с докладами и ведя беседы, в которых пропагандировал ленинские идеи по национальному вопросу. Как вспоминал он впоследствии, он сообщал рабочим и о ленинском проекте национального равноправия. Рабочие очень интересовались судьбой этого законопроекта, расспрашивали, когда он будет обсуждаться в Думе, и обещали поддержать его своими резолюциями и откликами. Но до ареста, последовавшего после начала мировой войны в августе 1914 г., внести законопроект в Государственную думу не удалось.

Социал-демократические депутаты и трудовики вернулись в Думу после их временного исключения 7 (20) мая. На следующий день неожиданно для них Малиновский сложил с себя депутатские полномочия и, не дав каких-либо объяснений, уехал за границу. Таким способом он пытался спастись от разоблачений как изменник и провокатор. Об уходе Малиновского из Думы приняли решение новые руководители охранки и председатель Государственной думы Родзянко, опасавшиеся, что назревавшее разоблачение провокатора приведет к громадному политическому скандалу²². Ни депутаты-большевики, ни партия в целом еще не знали подлинных причин бегства Малиновского.

Депутаты-большевики расценили поступок Малиновского как дезертирство и измену²³. И мая в телеграмме Я. Ганецкому Ленин просит собрать все сведения о Малиновском и телеграфировать подробно, что пишут газеты²⁴. В экстренном номере газеты «Путь правды» в таком же духе давалась оценка произошедшего²⁵. Ленин требовал проверки всех слухов о возможном провокаторстве Малиновского. «Wiring does hot cease between Poronin, СПБ. et Paris» («Обмен телеграммами между Поронином, СПБ. и Парижем не прекращается»), — писал он 25 мая И. Ф. Арманд.

Буржуазная печать, а особенно ликвидаторы открыли форменный поход против большевистской фракции, пытаясь дискредитировать ее в глазах рабочих. «You сап easily imagine how much Г am worried» («Ты можешь легко себе представить, как я обеспокоен»), — заключал Ленин²⁶. Депутатам-большевикам, испытывавшим некоторую растерянность, он старался внушить твердость и веру в свои силы. «Не нервничайте, — писал Ленин Г. И. Петровскому. — Выступления прекрасны. Смело вперед... Наше дело — работа»²⁷. Телеграммой на имя А. Е. Бадаева Ленин указывает фракции на необходимость избрать нового председателя²⁸. Им стал Г. И. Петровский.

В тесном единстве, смело и последовательно думская большевистская фракция продолжала свою работу. Ленин неустанно направлял каждый ее шаг. 16 (29) мая Бадаев выступил в Думе с речью по смете министерства народного просвещения. Это министерство, возглавляемое Кассо, в отличие от других правительственных ведомств, не только не добивалось увеличения ассигнований на свои нужды, но и не полностью использовало отпускаемые средства. Оно вело столь упорную борьбу против развития народного образования, что только крайне правая часть Думы не осуждала его деятельность.

Депутаты-большевики, легальная большевистская печать постоянно изобличали махровую реакционность этого министерства. Отметив, что политика Кассо диктуется злобой, ненавистью, боязнью света и знаний, убеждением, что наука бесполезна, напрасна и вредна, Бадаев с гордостью заявил, что в 1905 г. рабочие и крестьяне показали свое намерение овладеть во что бы то ни стало знаниями. Приведя ряд потрясающих примеров произвола со стороны министерства, травли учеников и учителей, Бадаев затем огласил некоторые решения, принятые в 1913 г. съездом по народному образованию. В них выдвигались требования преподавания в народных школах на родном языке, введения всеобщего обязательного и бесплатного обучения, передачи управления делами школы в руки демократических органов местного самоуправления и др.

Словом, это была целая программа демократизации народного образования, поддержанная партией большевиков. Обнародовав эту программу через Думу, большевики разъясняли, что не рассчитывают на ее принятие, что не верят даже в присущее думскому большинству «своекорыстное чувство практического расчета. Мы верим, — подчеркивал в заключение речи Бадаев, — в неиссякаемую силу и мощь растущего рабочего движения, которое может вас всех победить»²⁹.

Эта речь Бадаева, как пишет он в своих воспоминаниях, была составлена в значительной мере по проекту, присланному из Кракова³⁰.

Большевики-депутаты все чаще поднимались на думскую трибуну. Накопив знания и опыт, вооруженные партийными документами, советами Ленина, они не упускали возможности противопоставить реакционным, либеральным и ликвидаторским элементам подлинно народную, рабоче-крестьянскую позицию по всем обсуждавшимся в Думе вопросам.

Конечно, зачастую и речи не могло быть о том, чтобы сразу же посоветоваться с Лениным, так как обстоятельства требовали немедленной реакции и действий. Так, на заседании 28 мая (10 июня) Петровский трижды брал слово. Последнее из его выступлений в этот день было посвящено смете расходов департамента государственных земельных имуществ. Перед тем как депутат-большевик поднялся на трибуну, под нажимом председательствующего и правых, добивавшихся «затыкания рта» большевикам и другим демократам, время выступления ораторов было сокращено с 30 до 10 минут. Поэтому Петровский не смог полностью воспользоваться проектом речи, присланным из Поронина Лениным. Ему пришлось ограничиться пересказом главных мыслей, сводившихся к тому, что в русской деревне продолжают господствовать элементы крепостнических отношений, поскольку земля продолжает являться собственностью помещиков³¹.

Тем временем в Петербург пожаловал председатель МСБ II Интернационала Э. Вандервельде. Его приезд был связан с предстоявшим обсуждением вопроса о русском рабочем движении на особом совещании и на конгрессе Интернационала в Вене. После встречи с депутатом-прогрессистом М. А. Стаховичем Вандервельде вел переговоры с меньшевиками-ликвидаторами. Не было никаких сомнений, что его симпатии всецело на их стороне. Предвзято-враждебное отношение Вандервельде к большевикам с особой силой проявилось еще во время его встречи с Лениным в Брюсселе в январе 1914 г. Тогда Ленин сказал, что ликвидаторы, не оспаривая преобладания большевиков в подполье, хвалятся тем, что они преобладают в легальных организациях. Достаточно побывать в Петербурге, чтобы увидеть факты такими, как  они есть, а не как их изображают фракционные нашептыватели³².

Официальная цель приезда Вандервельде состояла в ознакомлении с легальными рабочими организациями в России. Во время его пребывания в Петербурге Петровский пригласил гостя в редакцию «Правды» (тогда «Трудовой правды»). Председатель МСБ принял приглашение и 31 мая (13 июня) побывал в редакции газеты. Там он встретился с депутатами-большевиками, сотрудниками редакции, рабочим активом и представителями профсоюзов. Собеседники единодушно говорили Вандервельде о поддержке «правдистской» линии большинством сознательных рабочих страны, о том, что объединение российского рабочего движения возхможно только на антиликвидаторской платформе.

Как писал из Петербурга Ленину и Крупской А. Г. Шляпников, депутаты социал-демократы устроили банкет в честь Вандервельде. На банкет явился и весь «цвет доморощенного реформизма» — Мартов, Потресов, Дан и другие. Вандервельде заявил, что «для них, даже членов Интернационального Бюро, существует много «неуловимого», непонятного в наших разногласиях, но, однако, он находит их гораздо менее глубокими, чем в Англии или во Франции». Выступившие вслед за тем Петровский и Шляпников пытались доказать Вандервельде, что разногласия между большевиками и ликвидаторами глубже, чем разногласия в западноевропейском социал-демократическом движении, что эти разногласия нужно изучать не по нашептываниям, а по ходу событий, которые свидетельствуют о том, что рабочий класс России — за большевиков³³.

Однако Вандервельде не захотел понять подлинного положения в российском рабочем движении. По возвращении в Западную Европу он не нашел ничего иного, как заявить, подобно Каутскому, что на практике различие между ликвидаторами и партийцами — это различие «довольно ребяческое».

Приезд Вандервельде несколько задержал Петровского в Петербурге — он уже давно должен был выехать в Поронин, где предстояло очередное заседание ЦК.

Начало лета выпало в Поронине более дождливое, чем обычно. Несмотря на непогоду, Владимир Ильич совершал обычные рейсы на почту, посещал товарищей и знакомых, забирался и в предгорья. На вершинах гор и на многих склонах в июне еще лежал снег. Как-то во время одной из прогулок к вершине горы Заврат в конце мая Ленин и его спутник попали на обледенелый скат, свалились в небольшую, еще наполненную снегом пропасть, в которую к тому же стекала вода от таящих снегов. Выбраться из беды помогли им участники случайно оказавшейся вблизи экскурсии³⁴.

Как и раньше, чаще всего спутниками Ленина были Вигилев и Багоцкий. Владимир Ильич охотно посещал домик Вигилева в Закопане, туда же приходили и многие известные польские писатели, художники. Как-то, вероятно в поисках Вигилева, Ленин зашел в кафе В. Плонки «Морске око» — излюбленное место встреч польской интеллигенции. Там были С. Жеромский, В. Реймонт, Я. Розвадовский и другие. Профессор-аграрник М. Ковалевский, член Краковской академии знаний, приветствовал Ленина, и они сели за свободный столик. К ним присоединился Жеромский. Известный польский писатель встретился с Лениным как с давнишним знакомым³⁵.

Вскоре супруги Ковалевские встретили Ленина и Вигилева во время одного из горных походов и провели вместе с ними немало времени.

Деловые контакты имели место в то лето между Лениным и видной деятельницей ППС-левицы Марией Кошутской (Верой Костшевой). Она поселилась в деревушке, расположенной в горах выше Закопане, где готовила работу по аграрному вопросу. По ее просьбе Ю. Цишевский и А. Квятковская возвратили Ленину книги, взятые у него Кошутской.

Интенсивнее, чем в Кракове, работала Н. К. Крупская. Поронинский климат улучшал ее самочувствие. Базедова болезнь, писала она 27 мая (8 июня) 1914 г. М. А. Ульяновой, «вообще не очень дает себя знать в этом году»³⁶. О добром самочувствии сообщала она и находившемуся еще в Кракове С. Багоцкому, с которым переписывалась как с секретарем Краковского союза помощи политическим заключенным. Сообщая о получении двух писем Надежды Константиновны и о том, что содержащиеся в них просьбы будут выполнены, Багоцкий прибавлял: «Весьма утешительно, что на Вас Поронин благотворно подействовал»³⁷.

Летом 1914 г. в Белом Дунайце и его окрестностях можно было встретить известных в то время деятелей революционного движения. Отдыхал там бежавший из сибирской ссылки старый партийный деятель В. А. Тихомирнов, приезжал видный руководитель литовской социал-демократии В. С. Мицкявичюс-Капсукас.

С поселившимся в 1914 г. в Кракове Капсукасом, бежавшим в конце 1913 г. из ссылки, и с некоторыми другими литовскими социал-демократами Ленин еще до отъезда в Поронин провел совещание по национальному вопросу и взаимоотношениях литовской партии и РСДРП; от него же в ответ на свой запрос получил в Белом Дунайце письма с характеристикой литовской газеты «Vilnis»³⁸. Недалеко от Ульяновых сняли дачи С. Багоцкий, Я. Ганецкий, приехала в Поронин и Е. Розмирович, которой удалось вырваться из тюрьмы.

«В Поронин к Владимиру Ильичу приезжало довольно много товарищей из России, — пишет о лете 1914 г.

С. 10. Багоцкий. — Оживленный и жизнерадостный, он подолгу бродил с ними по окрестностям Поронина, давая в это время директивы и получая сведения о положении дел на местах»³⁹. Среди приезжих был член СДКПиЛ с 1905 г. Леонард Вежбицкий. Весной 1914 г. он бежал из сибирской ссылки; московские товарищи, узнав, что он пробирается в Краков, просили передать Ленину некоторые материалы. Когда Вежбицкий добрался до Поронина, Ленин долго расспрашивал его о ссылке, о подполье.

В ту пору продолжалась энергичная подготовка к партийному съезду, к международному конгрессу II Интернационала и женскому социалистическому конгрессу. Чтобы помочь местным организациям правильно оформить документы для делегатов на Венский конгресс, ЦК направил в мае 1914 г. из Поронина образцы примерного текста мандатов, которые должны были выдаваться организованными легальными обществами, нелегальными коллективами и т. д.⁴⁰ Все более активной становилась переписка с Россией. Корреспонденция посылалась через Брюссель, где находился представитель ЦК при МСБ И. Ф. Попов, через Бреслау (Вроцлав), Вену, Финляндию, другие города и страны. Из Поронина уходили директивы, рекомендации, партийные решения в Екатеринбург — Уральскому комитету РСДРП, в Пермь — пермской организации, Московскому областному бюро РСДРП и т. д. В письмах содержались советы о подготовке к съезду, о борьбе с ликвидаторами, об укреплении связей партии и ее росте.

В Белый Дунаец поступала ответная корреспонденция. По дошедшим до нас материалам можно судить, что перепиской Владимир Ильич был связан с Самарой и Римом, Горным Зерентуем и Лондоном, Женевой и Нахичеванью, Лейпцигом и Миняром, Берлином, Парижем, Цюрихом, Уфой, Берном, Брюсселем, Нанси...

Дружеские связи поддерживались с Заграничным бюро Социал-демократической партии Литвы, которое тоже обосновалось в Кракове.

Для подробного обсуждения порядка избрания делегатов на партийный съезд и конгресс Интернационала, для определения состава делегаций, проверки условий переправы через границу Ленин, Заграничное бюро ЦК пригласили из России в Поронин Н. П. Глебова-Авилова, А. Н. Никифорову, А. С. Киселева. Еще в апреле на заседании ЦК им была поручена часть организационной работы по подготовке съезда.

Глебов-Авилов и Киселев отправились из Петербурга в Поронин вместе. С необходимыми предосторожностями они добрались до селения, расположенного в 5 — 6 километрах от границы. Затем местные жители доставили их в пограничную деревню, а ночью переправили через границу. Далее поездом они доехали до Кракова и Поронина, отыскали дом Терезы Скупень и представились открывшей им двери Елизавете Васильевне. Следом за ней в прихожей появилась Надежда Константиновна.

Услышав незнакомые голоса, «вышел мужчина в потертом черном пиджаке, среднего роста, довольно крепкий, с приветливой улыбкой на лице, — пишет Киселев. — Это был Владимир Ильич... Мы едва-едва поспевали отвечать на задаваемые В. И. вопросы о рабочем движении в Питере. Нам сообщили, что через короткое время должны приехать депутаты Государственной думы и что когда они приедут, то откроется совещание, а пока до их приезда придется нам здесь подождать»⁴¹.

До приезда А. С. Киселева и Н. П. Глебова-Авилова в Поронин прибыла А. Н. Никифорова. Она поселилась у Ульяновых. Им же нашли жилье по соседству. Питались они у Ульяновых. Свободного времени у приезжих было много, и с согласия Владимира Ильича они засели за партийные издания, различные книги и журналы. Возникавшие при чтении литературы вопросы обычно служили темой бесед, когда все собирались за столом. Часто бывали и сложные вопросы. В таких случаях Ленин охотно отрывался от текущих дел, отправлялся с товарищами на соседний холм и там вел длительные беседы о положении и задачах партии, о западноевропейском рабочем движении и на другие темы, волновавшие его собеседников. За две с лишним недели, проведенные в ожидании совещания, приезжие смогли обсудить с Лениным десятки вопросов.

У Никифоровой, которая ранее была экспедитором и техническим секретарем «Звезды», Ленин расспрашивал о помощи рабочих газете. «Он очень внимательно слушал меня, — пишет Никифорова, — интересовался деталями, просил назвать активистов проводимых сборов и от души был рад, что большевистская газета «отбила охоту» на рабочие деньги у ликвидаторов»⁴².

Видя Ульяновых постоянно за работой — даже Елизавета Васильевна помогала снятию копий с писем и статей Ленина, — Никифорова тоже хотела помочь, попросила поручить и ей переписку некоторых бумаг. При проверке переписанного ею письма обнаружилось, что она допустила ошибку, а исправления не допускались. «Во всей этой работе, — вспоминала Никифорова, — чувствовалась тщательность ленинской требовательности. Все копии Владимир Ильич прочитывал лично и подписывал. О моей помощи сказал, смеясь, что она только прибавит работы, а времени мало»⁴³.

Еще до того как съехались участники заседания ЦК, в середине июня (начале июля), Ленин получил известие, что Исполнительный комитет МСБ назначил на 16 — 18 июля 1914 г. в Брюсселе «объединительную» конференцию (совещание), предусмотренную декабрьским решением Международного социалистического бюро. В тот же день Ленин по поручению ЦК обратился к И. Ф. Арманд с просьбой согласиться войти в делегацию большевиков. Он писал ей в Ловран, под Триестом, что состав делегации определяется, а подробнейшая тактика вырабатывается. Указав, что сам он ехать не хочет, Ленин предупреждал: «Видимо, немцы (озлобленный Каутский и К°) хотят нам досадить... А ты теперь осмелела, читала рефераты и отлично бы провела! Если дорогие товарищи хотят единства, вот условия большинства сознательных рабочих России. Не хотят, как угодно!!»⁴⁴

В. И. Ленин считал, что лучше было бы вовсе отказаться от участия в Брюссельском совещании, но рабочие не поняли бы этого, а враги большевиков использовали бы отказ от попытки «примирения» для различных инсинуаций.

По поручению ЦК Ленин направил письма И. Ф. Попову, М. Ф. Владимирскому и А. А. Бекзадяну с предложением войти в состав делегации ЦК РСДРП на Брюссельское совещание⁴⁵.

Тогда же выяснилось, что организаторы Брюссельского совещания пригласили многие социал-демократические группы и в то же время обошли «розламовцев». Встревоженный этим, Ганецкий уже 4 июля вечером совещался с Лениным. Договорились, что ЦК РСДРП ультимативно потребует приглашения на совещание «розламовцев». При этом большевики надеялись, как писал 5 июля Ганецкий товарищам в варшавское подполье, что мы им «не подложим свинью».

«Розламовцы» и большевики достаточно дружно сотрудничали во всех областях партийной работы.

Расхождение в ряде вопросов теории и тактики не оказывало существенного влияния на совместную практическую деятельность обеих организаций. Примером такого сотрудничества может служить основание в Петербурге еженедельной легальной газеты «Нова трыбуна», которая, по существу, являлась легальным органом польских социал-демократов «розламовского» направления. Ее издателем был зарегистрирован в правительственных учреждениях издавна хорошо известный Ленину М. Козловский, а редактировал ее в основном правдист З. Фаберкевич. «Нова трыбуна» с первого же своего номера (начала выходить 2(15) апреля 1914 г.) носила боевой, правдистский характер. Газета «Путь правды» и журнал «Просвещение» приветствовали появление польского собрата и его последовательно марксистское направление. Ленин не только знал о подготовке к изданию «Новой трыбуны», но был хорошо осведомлен о ее содержании и общественно-политической направленности. Об этом свидетельствует сообщение, появившееся в четвертом номере польского еженедельника: «Тов. В. Ильин передал нам выражение полной солидарности с идейным направлением «Новой трыбуны»...»⁴⁶ О том, кто такой товарищ В. Ильин, польские рабочие-читатели знали великолепно.

Поддерживая «розламовцев», Ленин по поручению ЦК РСДРП сообщил в МСБ, что ЦК большевиков «признал совершенно невозможным для себя участие в Брюссельской конференции 16 — 18 июля, если не будет приглашена, на равных правах с остальными участниками совещания, польская оппозиция»⁴⁷. По поручению ЦК партии такого же рода требование направил в МСБ представитель ЦК в этом бюро Литвинов. От имени МСБ К. Гюисманс ответил Ленину письмом, в котором выразил недовольство предъявленными ультиматумами, но сообщил о приглашении Краевого правления СДКПиЛ на Брюссельскую конференцию⁴⁸.

В. И. Ленин расценивал эту конференцию как еще одну попытку правых дать «бой» большевикам, под видом «единства» ликвидировать партию. В этом направлении вместе с ликвидаторами действовал и Г. В. Плеханов. После ряда колебаний он приступил в мае 1914 г. к изданию легальной газеты «Единство». «Они» хотят дать нам «бой» (генеральный) в Вене. Пустая угроза!! Они ничего не могут сделать!!»⁴⁹ — констатировал Ленин.

Продолжая держать И. Ф. Арманд в курсе всех дел по Брюссельской конференции, Ленин с 6 по 13 июля подготовил к ней обширный доклад ЦК и разработал точные инструкции для делегации. В основу доклада был положен написанный еще в апреле — мае конспективный набросок отчета ЦК РСДРП Венскому конгрессу II Интернационала. В документе излагалась сущность главных разногласий в российской социал-демократии, приводились данные о массовом рабочем движении в России, его опыте, деятельности партии, которая, исключив в январе 1912 г. ликвидаторов, опиралась на поддержку сознательного большинства рабочих. «Мы имеем поэтому все основания еще тверже, чем прежде, быть убежденными в правильности нашей линии и мы не отступим от нее»⁵⁰ — писал Ленин в заключительной части доклада.

Кроме доклада и инструкций Ленин снабдил делегацию многочисленными документами, свидетельствующими о полной поддержке большевиков сознательными рабочими. Эти материалы, в том числе данные о различных социал-демократических изданиях, об их тиражах, о числе рабочих групп, поддерживающих их своими взносами, Ленин тщательно собирал в связи с подготовкой и к партийному съезду, и к Венскому конгрессу. «Для Вены нужны факты, а не фразы», — писал он Шаумяну.

«Все подсчитать и подытожить»⁵¹, — просил он А. С. Енукидзе. О посылке в Брюссель различных материалов, в том числе листов только что отпечатанной, но еще не вышедшей книги «Марксизм и ликвидаторство» (часть вторая), Ленин просил книгоиздательство «Прибой»⁵².

Большую оперативность в сборе нужных ЦК, Ленину материалов проявили большевики — депутаты Думы. В партийной газете была опубликована специальная анкета, обращенная к легальным рабочим организациям. В нее включили и вопрос о том, сочувствуют ли эти организации направлению марксистов (то есть партии большевиков), ликвидаторам, левонародникам (то есть социалистам-революционерам) или другим течениям⁵³. Эта анкета должна была облегчить рабочим организациям составление отчетов к Венскому конгрессу. Со всеми собранными фракцией и редакцией сведениями и материалами в Поронин выехал Петровский. Самойлов все еще лечился в Швейцарии. Три других депутата должны были продолжать на местах подготовку к партийному съезду Петровский подробно информировал Ленина о беседах с Вандервельде, о положении в партийных организациях, деятельности думской фракции, резком росте политической активности рабочих масс. В связи со всеобщей стачкой в Баку развернулось движение солидарности, охватившее большинство промышленных центров России. В Петербурге 3(16) июля на Путиловском заводе и 4(17) июля на фабрике «Скороход» полицией были обстреляны митинги рабочих. 8 — 11 (21 — 24) июля в столице бастовало ежедневно по 150 тысяч рабочих. Впервые с 1905 г. на улицах Петербурга возводились баррикады, в отдельных местах завязывались вооруженные столкновения рабочих с полицией и войсками.

Начались перебои с доставкой в Поронин газет. Ленин попытался обеспечить их получение из Берлина с помощью Каспарова. Обстановка в России становилась столь напряженной, что Владимир Ильич просил посылать телеграммы «об особо, исключительно важных событиях, если будут таковые, вроде восстания в войске и т. п.»⁵⁴.

Ганецкий уговаривал Ленина принять участие в Брюссельском совещании, повлиять на его ход своим личным авторитетом. Но Ленин смеялся над наивностью Ганецкого, полагавшего, что от меньшевиков можно ждать изменения тактики. «Если бы меньшевики решились пойти за нами, — говорил Ленин Ганецкому, — то нечего им созывать конференцию (то есть совещание. — Авт.), Они желают лишь ругать меня перед Интернационалом. Уж этого удовольствия я им не доставлю. Да и времени жалко, лучше заниматься делом, нежели болтовней...»⁵⁵

В становившейся все более напряженной внутриполитической обстановке в России и при резком обострении международного положения, наступившем после убийства в Сараево 28 июня 1914 г. австро-венгерского престолонаследника, важно было оставаться там, где сложился центр, штаб российского рабочего движения. Поэтому не пришлось Ленину поехать в июле во Францию на предстоявший экстренный съезд Французской социалистической партии; да и ранее, весной, не смог он принять приглашение участвовать в съезде итальянских социалистов. И уж совсем немыслимой оказалась поездка в Америку, приглашение в которую Ленин получил в середине июля 1914 г.

Дело в том, что после состоявшейся в Берне в августе 1913 г. с участием В. И. Ленина 2-й конференции заграничных секций РСДРП было создано особое бюро по связям с группами русских революционеров, проживавших в Америке. Возглавлял это бюро А. В. Попов (Бриттман). Ему удалось установить прочные контакты с большевиками и близкими им лицами, проживавшими в Нью-Йорке, Чикаго, Филадельфии, Детройте и ряде других городов США, а также Канады. Об установившихся связях Попов систематически уведомлял В. И. Ленина и Н. К. Крупскую⁵⁶.

В июне Попов из Парижа писал Ленину в Поронин, что из Америки приходят хорошие вести, что туда зовут Ленина читать рефераты⁵⁷; 13 июля он вновь писал Ленину: «Готовьтесь, Ильич, ехать в Америку. Публика наша расшевелилась вовсю... Из Нью-Йорка пишут, что все активные работники — большевики... Выбрали специальный организационный комитет для подготовки Вашего реферата... сулят колоссальный успех. Зовут на конец сентября — октября. Освобождайтесь!»⁵⁸

Тем временем 16 — 18 июля 1914 г. в Брюсселе проходило совещание, созванное Исполнительным комитетом МСБ.

Неукоснительно следуя указаниям, полученным от Ленина, делегация ЦК РСДРП занимала на этом совещании наступательную позицию, решительно боролась против российских и международных оппортунистов. В центре внимания собравшихся оказался ленинский доклад⁵⁹, оглашенный на французском языке И. Ф. Арманд. Представители «розламовцев» и латышских социал-демократов, писал Ленину из Брюсселя И. Ф. Попов, входивший в большевистскую делегацию, «выступили хорошо. Но, вообще говоря, держались они очень неактивно...». «Розламовцы» настояли на том, чтобы не оглашать подготовленного с их участием заявления.

Ликвидаторы и вожди II Интернационала пытались оказать нажим на большевистскую делегацию. Был пущен провокационный слух, что в Брюсселе находится Ленин и из какого-то кафе руководит большевистской делегацией, а на совещание прийти не решается. Делегация ЦК немедленно сообщила об этом вымысле в Поронин. Тогда Ленин отправил на имя Вандервельде часть материалов, связанных с его поездкой в Петербург, которые привез ему Петровский. Телеграмму о высылке этих материалов подписали Ленин и Петровский, копия телеграммы была послана большевистской делегации.

От имени МСБ Каутский предложил совещанию принять резолюцию, в которой утверждалось, что в российской социал-демократии нет никаких существенных разногласий, мешающих ее единству. Помимо того, что это утверждение, направленное на ликвидацию большевистской партии, полностью противоречило действительности, но к тому же выходило за рамки полномочий совещания.

Большевики, а также представители Социал-демократии Латышского края вообще отказались участвовать в голосовании резолюции. Р. Люксембург, все еще ставившая вопросы единства со всеми течениями, кроме ликвидаторского, выше вопросов борьбы за дальнейшее развитие партии нового типа, поддержала предложенный проект резолюции. Представители Краевого правления СДКПиЛ А. Малецкий и Я. Ганецкий, поддавшись давлению со стороны лидеров II Интернационала и обнаружив свою политическую неустойчивость, неожиданно для большевиков также проголосовали за резолюцию Каутского. Правда, они отказались от участия в новом совещании различных ликвидаторских групп и течений, проходившем уже без участия представителей МСБ. Неустойчивость, проявленная «розламовцами» во время Брюссельского совещания, была резко осуждена Лениным⁶⁰. Польская оппозиция, писала 9(22) июля Н. К. Крупская Русскому бюро ЦК, «сначала держалась с делегацией ЦК, потом, испугавшись угроз, голосовала с ликвидаторами...»⁶¹.

Хотя на Брюссельском совещании В. С. Мицкявичюс-Капсукас, по существу, выступал с большевистских позиций, он от имени Социал-демократической партии Литвы также голосовал за резолюцию Каутского, якобы провозглашавшую единство партии ее высшей целью.

На заседании ЦК 6(19) июля было отменено постановление о публикации заявления «розламовцев», поступившего от них после Поронинского совещания.

В то же время Ленин был очень доволен поведением делегации ЦК РСДРП. «Extremely thankful a greeting you» («Чрезвычайно благодарен и приветствую тебя»)⁶², — писал он Инессе Арманд. ЦК РСДРП выразил благодарность делегации «за умелое и энергичное отстаивание партийной линии»⁶³.

То, что Н. К. Крупская весьма удачно назвала «брюссельской объединительной канителью»⁶⁴, еще не было концом бессмысленных прений о единстве с российскими и международными противниками единства. На предстоящем конгрессе в Вене вновь собирались рассматривать «русские дела».

В те же дни, когда проходило Брюссельское совещание, состоялось заседание ЦК. Главной темой обсуждения была подготовка к партийному съезду. Его созыв намечался на первую половину августа. Ленин предложил особую систему уведомления, при помощи которой местные организации будут сообщать ЦК о выезде делегатов. Крупская подробно писала в Петербург о порядке отправки делегатов на съезд, о том, что необходимо достать побольше легальных паспортов, использовать помощь финских товарищей, создать предварительные, промежуточные явки и т. д.⁶⁵ Ею же записаны решения, принятые ЦК РСДРП 6 (19) июля 19)4 г. как в связи с партийным съездом, так и по итогам Брюссельского совещания. «Наш съезд состоится здесь около 20 — 25 августа по новому стилю»⁶⁶, — сообщал Ленин из Поронина 6 июля.

Ленин в беседе с Петровским перед его отъездом указал на усиливающуюся угрозу империалистической войны. После убийства в Сараеве австро-венгерского престолонаследника Франца Фердинанда центральные державы открыто повели политику прямого развязывания военного конфликта.

«Конечно, — говорил Ленин Петровскому, — если возникнет война, а она при создавшейся ситуации неизбежна, мы обязаны возглавить борьбу против нее и требовать, чтобы партии каждой страны боролись против своего правительства. И самый первый сокрушительный удар должен быть нанесен правительству русской монархии»⁶⁷.

В этих словах была выражена последовательная интернационалистская и революционная позиция, которую неизменно отстаивали Ленин, большевики.

6 (19) июля Петровский выехал из Поронина в Петербург. «Выражая надежду на близкую победу революции, В. И. Ленин предложил мне, — писал Петровский, — быстрее заканчивать работу за границей и возвращаться в Россию, ибо, как сказал Владимир Ильич, «депутат-большевик должен быть на своем посту»⁶⁸.

9 (22) июля Н. К. Крупская направила в Петербург, в Русское бюро ЦК РСДРП, подробное сообщение о ходе и результатах Брюссельского совещания и о борьбе, предстоявшей на конгрессе в Вене⁶⁹.

Между тем международная обстановка становилась все более напряженной. В письме к Арманд Ленин пишет о приближающейся революции в России и о возможной войне.

Оставалось еще несколько дней мирной жизни. Реакция усиливала наступление. Стало известно, что8(21) июля царская охранка разгромила редакцию «Трудовой правды». Одновременно были закрыты и все другие легальные издания, которые удалось наладить большевикам, а также польский еженедельник «Нова трыбуна».

23 — 24 июля в Поронине, у Ленина, был Э. Звирбулис — в прошлом рижский рабочий, член партии с 1903 г., большевик, один из организаторов в 1912 г. большевистского центра СДЛК в Латвии. На IV съезде своей партии он был избран в члены ЦК. Ленин писал о нем: «Недавно я видел одного очень уважаемого и ценного с.-д. латыша...»⁷⁰ Звирбулис оказался последним приезжим из России, побывавшим у Ленина до начала войны.

Прямая почтовая связь с Россией нарушилась.

Ленин написал Кобецкому в Копенгаген, прося его завязать тесные связи со Стокгольмом и информировать о положении вещей⁷¹. В поисках связи с Россией, которая «обычным путем (через Варшаву) стала теперь невозможна», Ленин 25 июля сам обратился к двум проживавшим в Стокгольме немецким социал-демократам с просьбой подыскать один или несколько конспиративных адресов. Адресаты должны были пересылать поступающую им от Ленина корреспонденцию в Петербург и в Финляндию⁷².

Несмотря на сложность обстановки, продолжались обычные текущие дела: в тот же день Крупская направила очередное письмо в Краковский союз помощи политическим заключенным с просьбой оказать помощь ссыльнопоселенке А. В. Трубиной, старому члену партии, матери троих детей. Одновременно она запрашивала: «Как обстоит дело с деньгами на побег Шотману?»⁷³

Ответа на свои письма Ульяновы уже не получили: через три дня, 28 июля 1914 г., Австро-Венгрия объявила войну Сербии.

Примечания:

¹ За Невской заставой начиналась революционная деятельность Н. К. Крупской.

² Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине, с. 232.

³ ЦПА НМЛ, ф. 17, on. 1, д. 1404, л. 1.

⁴ ЦПА НМЛ, ф. 2. оп. 5, д. 341, л. 1.

⁵ ЦПА НМЛ, ф, 2, оп. 5, д. 337, л. 1.

⁶ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 55, с. 353.

⁷ См. там же, т. 48, с. 283 — 284.

⁸ См.: Самойлов Ф. Н. По следам минувшего. М., 1954, с. 261.

⁹ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 55, с. 354.

¹⁰ Новая и новейшая история, 1966, № 4, с. 125 — 126.

¹¹ См.: Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника, т. 3, с. 218 и 219.

¹² См.: Исторический архив, 1959, № 4, с. 4 — 6.

¹³ См,: Путь правды, 1914, 5 (18) марта и 9 (22) марта.

¹⁴ Пролетарий, 1907, 20 октября.

¹⁵ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 287.

¹⁶ См. там же, с. 288.

¹⁷ ЦПА НМЛ, ф. 17, on. 1, д. 1399, л. 1,

¹⁸ ЦПА НМЛ, ф. 17, on. 1, д. 1398, л. 3.

¹⁹ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 291.

²⁰ См. там же, т. 25, с. 135 — 137.

²¹ Там же, т. 48, с. 302.

²² См.: Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине, с. 236.

²³ См.: Бадаев А. Е. Большевики в Государственной думе, с. 275.

²⁴ См.: Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника, т. 3, с. 227.

²⁵ См.: Путь правды, 1914, 12(25) мая.

²⁶ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 293.

²⁷ Там же, с. 294.

²⁸ См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 25, с. 630.

²⁹ Государственная дума. Четвертый созыв. Стенографические отчеты. 1914 г. Сессия II, ч. 4, столб. 784 — 790.

³⁰ См.: Бадаев Л. Е. Большевики в Государственной думе, с, 258,

³¹ См.: Государственная дума. Четвертый созыв. Стенографические отчеты. 1914 г. Сессия II, ч. 4, столб. 1883 — 1886; Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 25, с. 171 — 176.

³² См.: Октябрь, 1959, № 3, с. 159 — 161.

³³ ЦПА НМЛ, ф. 2, оп. 5, д. 378, л. 2 — 3.

³⁴ Wilinski f. Wycieczka w Tatry (czerwiec 1914 r.). Polacy о Leninie, s. 221 — 229.

³⁵ Kowalewska — Lypacewiczowa /. Lenin na Hali Ggsienicowej. Polacy о Leninie, s. 217.

³⁶ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 55, с. 450.

³⁷ ЦПА НМЛ, ф. 17, on. 1, д. 1500, л. 1.

³⁸ См.: Прибалтийцы о В. И. Ленине. Рига, 1970, с. 38, 41; Исторический архив, 1957, № 1, с. 40 — 41.

³⁹ Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т. 2, с. 325

⁴⁰ См.: Исторический архив, 1958, № 6, с. 14 — 15.

⁴¹ Пролетарская революция, 1924, № 17 (30), с. 39.

⁴² Ленин в «Правде». М., 1970, с. 134,

⁴³ Там же.

⁴⁴ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 298.

⁴⁵ См.: Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника, т. 3, с. 242.

⁴⁶ Nowa Trybuna, 1914, 3(16). V.

⁴⁷ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 298 — 299.

⁴⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 17, on. 1, д. 1625, л. 5.

⁴⁹ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 298.

⁵⁰ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 25, с. 396.

⁵¹ Там же, т. 48, с. 303.

⁵² См. там же, с. 312 — 313.

⁵³ См.: Трудовая правда, 1914, 25 июня (8 июля).

⁵⁴ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 322.

⁵⁵ Ганецкий Я. О Ленине. М., 1933, с. 11.

⁵⁶ См.: Якушина А.П. Заграничные организации РСДРП (1905 — 1907 гг.). М., 1967, с. 70 — 71.

⁵⁷ ЦПА НМЛ, ф. 2, оп. 5, д. 393, л. 1.

⁵⁸ ЦПА НМЛ, ф. 2, оп. 5, д. 441, л. 3.

⁵⁹ См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 25, с. 361 — 396.

⁶⁰ См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 25, с. 429 — 430,

⁶¹ Исторический архив, 1958, № 6, с. 28.

⁶² Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 323.

⁶³ Там же, т. 25, с. 427.

⁶⁴ Крупская И. К. Воспоминания о Ленине, с. 236.

⁶⁵ См.: Исторический архив, 1958, № 6, с. 27, 86.

⁶⁶ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 324,

⁶⁷ Петровский Г. И. Великое начало, с. 6.

⁶⁸ Петровський Г. I. 3 революцiного минулого, с. 11.

⁶⁹ См.: Исторический архив, 1958, № 6, с. 27 — 28.

⁷⁰ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 328.

⁷¹ См.: Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине, с. 238 — 239.

⁷² См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 327

⁷³ ЦПА НМЛ, ф. 17, on. 1, д. 1541, л. 1.