В краковской эмиграции - 3. ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ ВБЛИЗИ РУССКОЙ ГРАНИЦЫ

3. ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ ВБЛИЗИ РУССКОЙ ГРАНИЦЫ

Подъем революционного движения способствовал установлению и расширению прочных контактов Ленина с партийными организациями в главных промышленных центрах страны. Работа Заграничного бюро ЦК большевистской партии была сосредоточена на квартире Ульяновых.

Переписка с Россией быстро росла. Незаменимым помощником Ленина, полностью поглощенного партийной работой, была Крупская. Как вспоминает Багоцкий, ведавшей перепиской Надежде Константиновне иногда приходилось засиживаться за письмами до позднего вечера.

Лишь незначительное количество корреспонденции из России поступало непосредственно по краковскому адресу Ульяновых. В целях конспирации большую ее часть направляли в разные страны, на адреса политически нейтральных лиц, часто иностранцев; затем эти письма пересылались в Краков. Одним из посредников в переписке Ленина с Россией являлся немецкий социал-демократ Херзинг, проживавший в Бейтене (Верхняя Силезия). Уже в первой половине июня он приехал в Краков по просьбе Владимира Ильича. Тогда и договорились об использовании адреса одного из друзей Херзинга, не связанного с какой-либо политической деятельностью, и о наблюдении Херзинга за всем движением переписки¹.  Херзинг, стоявший почти на оппортунистических позициях, однако, аккуратно выполнял взятые на себя обязанности. ЦК партии ценил услуги Херзинга и был ему весьма признателен за систематическую помощь.

Чтобы избежать цензуры, которой подвергались письма, поступавшие в Россию из-за границы, применяли и такой способ отправки корреспонденции: нашли с помощью краковских рабочих несколько надежных крестьян, регулярно приезжавших из-за русской границы на базар в Краков; за вознаграждение, а часто совершенно бесплатно они, возвращаясь домой, брали с собой письма, на которые наклеивались русские почтовые марки, и опускали их в почтовые ящики уже в России.

Позднее стали использоваться и адреса в Финляндии для последующей пересылки литературы и писем в Россию. Для этой цели Н. К. Крупская запрашивала проживавшего в Копенгагене большевика Кобецкого о возможности передачи литературы с матросами судов, идущих в финляндские порты, а также об адресах нескольких лиц, которые из Копенгагена или Стокгольма пересылали бы литературу.

Газеты и письма повседневно связывали Ленина с родиной, но ничто не могло заменить личных встреч с приезжавшими из России товарищами и теми, кто отправлялся туда на нелегальную работу. С тех пор как Ленин поселился в Кракове, к нему стали приезжать партийные работники. Они привозили вести о классовой борьбе в стране, отчеты о жизни революционного подполья, получали советы и указания руководителя партии. Товарищи, возвращавшиеся с Запада, заезжали к Ленину, чтобы условиться о партийной работе в России.

Нелегальный переход через границу не представлял большой трудности. Можно было пользоваться «пулпасками» — так назывались проходные свидетельства, по которым жители 30-километровой приграничной зоны пересекали границу и с русской и с австрийской стороны. «Пулпасек» выдавался без фотографии, достаточно было одолжить его у знакомого жителя пограничной полосы или купить у кого-либо, не нуждавшегося в этом документе, чтобы без особых трудностей добраться из пограничных районов России даже до Кракова. На границе свидетельство отбиралось для проверки. А так как по обе стороны границы жили преимущественно польские крестьяне, то при вызове владельца «пулпаска» надо было вовремя откликнуться, сказать «естем» («тут»). С помощью этих документов был быстро налажен переход через границу.

Важным пунктом нелегального перехода и проезда из России в Краков был расположенный недалеко от тогдашней границы губернский город Российской империи Люблин. В одной из гимназий Люблина преподавал русскую литературу и историю Н. В. Крыленко, вступивший в большевистскую партию в 1904 г., когда ему было 19 лет.

С помощью Крыленко, с детства жившего в Люблине, свободно владевшего польским языком и располагавшего широкими связями в прогрессивных кругах города, были налажены явки для проезжающих через Люблин большевиков. В записной книжке Крупской появились один за другим люблинские адреса «для литературы и писем»². Среди них адрес Сергея Петриковского, ученика Крыленко, 17-летним юношей в 1911 г. вступившего в партию³.

Пожалуй, Крыленко был одним из первых «гостей», прибывших к Ленину из России. Во всяком случае, уже в июле 1912 г. Владимир Ильич писал в Париж о приезде Абрамчика — так по конспиративным соображениям называли Крыленко в переписке⁴. Но еще до него из Парижа к Ленину приехали И. Ф. Арманд и Г. И. Сафаров. Полная энергии, неутомимая Инесса Арманд два дня провела у Ульяновых, с которыми издавна была очень дружна. «...Сговорились с ней обо всем, — писала Крупская, — снабдили ее всякими адресами, связями, обсудили они с Ильичем весь план работы»⁵. Из Кракова Арманд уехала в Петербург с документами на имя крестьянки Францишки Янкевич⁶; эти документы, видимо, были получены при содействии польских социал-демократов. По просьбе Ленина Инесса Арманд по дороге заехала в Люблин, чтобы встретиться с Крыленко. Оттуда она направилась в Харьков⁷, где весьма активно действовала большевистская организация.

В июле — августе 1912 г. при самом энергичном участии вернувшейся в Петербург И. Арманд, действовавшей в соответствии с ленинскими указаниями, происходило воссоздание районных партийных комитетов; после ареста Арманд начатую ею работу продолжил новый представитель ЦК — А. А. Сольц, сумевший обеспечить выборы руководящего партийного органа — Петербургского комитета партии⁸. ЦК повел успешную борьбу за революционное единство снизу.

Еще 11 (24) июля после встречи с Арманд Крыленко приехал в Краков на свидание с Владимиром Ильичем. В течение нескольких дней Ленин обсуждал с ним ряд важных вопросов партийной жизни. Речь шла и об организации нелегального перехода границы большевиками, едущими из России в Краков или возвращающимися в Россию⁹.

Вернувшийся из Кракова Крыленко вскоре переехал из Люблина в город Сосновцы, расположенный у самой границы. Тут он налаживал транспортировку большевистской литературы и корреспонденции через границу, добывал «пулпаски». Летом 1912 г. Крыленко по заданию Ленина уехал в Петербург, чтобы, подобно Арманд и другим ближайшим соратникам Ильича, принять участие в избирательной кампании в IV Государственную думу и подготовить встречу членов редакции «Правды» с Лениным, с Заграничным бюро ЦК РСДРП¹⁰.

Как пишет Багоцкий, дни приезда товарищей из России были для Владимира Ильича «настоящими праздниками, он оживлялся, молодел, много шутил и смеялся... Он горел желанием приобщиться к непосредственной активной работе, и это хоть в виде суррогата ему давали приезды с мест товарищей, привозивших с собою воздух активной борьбы»¹¹.

Владимир Ильич очень беспокоился за безопасность приезжавших товарищей. Не все из них соблюдали необходимые меры предосторожности, и это иногда приводило к столкновениям с местной полицией.

О том, что за квартирой Ульяновых постоянно велось наблюдение, говорит следующий случай.

Краковская полиция как-то получила анонимное письмо, в котором сообщалось, что в квартире Ульянова проходят собрания русской молодежи. Автор письма обвинял Владимира Ильича «в действиях, направленных против Австро-Венгерской монархии». По этому доносу комиссар краковской полиции посетил Ульяновых. Владимир Ильич вынужден был обратиться за содействием к Зыгмунту Мареку, который убедил краковские власти в том, что проводимые у Ленина собрания и совещания не угрожают безопасности Австро-Венгрии¹².

Случались и другие посещения агентов полиции, допросы, но все-таки ни в Париже, ни в Швейцарии не было такого свободного и систематического сотрудничества с товарищами из России, как в Кракове. Ленину нравился город, хотя он и писал порой с иронией о «краковском муравейнике», «краковском горизонте», «краковской» «точке зрения», «краковской» узости»¹³.

Живая связь с вождем давала хорошие результаты. Приезжавшие к Ленину большевики выясняли волнующие их вопросы, договаривались о дальнейшей деятельности, возвращались к работе с новой энергией. Многие оставались в Кракове на одну-две недели, пополняли под руководством Ленина свои теоретические знания. «В области нелегальной работы, благодаря переезду сюда Бюро, сделано больше, чем прежде. Медленно, но движемся вперед. Издаем нелегально больше других», — писал Ленин в декабре 1912 г. Г. Л. Шкловскому в Берн¹⁴.

Исключительное внимание уделял Владимир Ильич работе редакций партийных газет. Он заботился о регулярном выходе центрального органа партии газеты «Социал-демократ», просматривал корректуры, которые пересылали ему из Парижа. Ленин беспокоился, как бы «Париж не захирел». «Не гоже дезорганизовать главный (до сих пор) центр», — писал он из Кракова¹⁵. В Париж для последнего номера «Рабочей газеты», который вышел в свет 30 июля (12 августа) 1912 г., Ленин направил три статьи: «Восстания в армии и во флоте», «Накануне выборов в IV Думу», «Может ли быть теперь основой рабочего движения лозунг «свободы коалиций»?». Во второй статье он писал о значении Пражской конференции РСДРП, давшей ответы на все насущные вопросы движения: «Лозунги партии — республика, 8-часовой рабочий день, конфискация помещичьей земли — обошли всю Россию и восприняты передовыми пролетариями». «Борьба пролетариата разлилась волной стачек по всей России... Это не простые стачки, это революционный подъем масс... везде накопляется революционное настроение в массах, даже у тех рабочих и крестьян, которые задавлены муштрой казармы»¹⁶, — отмечал Ленин в статье «Восстания в армии и во флоте».

Первые месяцы пребывания Ленина в Кракове совпали с избирательной кампанией в IV Государственную думу. Он с уверенностью ждал исхода выборов по рабочей курии — знал, что рабочий класс объединяется вокруг большевиков; ликвидаторы в открытой борьбе за ежедневную рабочую газету получили поддержку всего 15 рабочих групп, в то время как за большевистскую газету выступили 504 группы. «Ликвидаторы — труп, и никакие грозные (о, какие грозные!) заграничные «союзы групп, центров, фракций; течений, направлений» не оживят этого трупа...

Единство избирательной кампании с.-д. рабочих в России обеспечено»¹⁷ — таков был вывод, сделанный Лениным на основе тщательного анализа отношения рабочих к политике партии большевиков.

«А партия рабочего класса, РСДРП, за полгода после освобождения ее от пленения теми, кто ее ликвидировал, сделала — это видно из приведенных фактов — громадный шаг вперед»¹⁸.

Участию партии в выборах в Думу Ленин придавал большое значение. Наряду с газетой «Правда» социал-демократическая фракция Думы должна была стать основным легальным центром работы большевистской партии в массах. Выборы в Думу состоялись осенью 1912 г. Полиция бешено преследовала передовых рабочих, шла на фальсификацию результатов выборов. Черносотенцы и либералы часто объединялись против социал-демократических кандидатов. Меньшевики-ликвидаторы пытались внести раскол в ряды пролетариата. Несмотря на полицейские рогатки, партия развернула широкую политическую работу вокруг основных требований программы-минимум. Позиция большевиков была изложена в избирательной платформе, написанной Лениным.

Через галицийскую границу в Россию систематически направлялись из Кракова листовки, брошюры, указания Центрального Комитета по подготовке к выборам, по мобилизации масс на решительную борьбу против царского самодержавия.

«Из Кракова, где находился заграничный партийный центр, протягивались тысячи нитей, крепко увязывавших всю предвыборную работу наших организаций в единое целое»¹⁹, — писал в своих воспоминаниях депутат рабочего Петербурга А. Е. Бадаев.

Владимир Ильич работал с утра до позднего вечера. «Если раньше я знал Владимира Ильича как крупного теоретика, — отмечал С. Багоцкий, — то в этот период я понял, какими гениальными организаторскими способностями он обладал. Необыкновенно развитое чувство политической ситуации позволяло ему оценивать политическое положение и настроение масс по мелким, неуловимым для других фактам»²⁰.

Чем больше было работы, тем больший подъем и внутреннее удовлетворение испытывал Ленин. Рабочий день его был строго регламентирован. Вставал он около восьми часов и в любую погоду совершал небольшую прогулку. После завтрака садился за работу. К десяти-одиннадцати часам утра доставлялась первая почта, наиболее интересная, так как в ней находились газеты из России. Содержание их в значительной степени определяло работу на день: выявлялись наиболее злободневные темы для очередных статей в «Правду». К этому времени приходил кто-либо из проживавших в Кракове большевиков. Обычно Владимир Ильич обсуждал с ними различные вопросы, возникавшие из полученных писем, просил подготовить отдельные статьи. Затем он уединялся в своей комнате и в течение нескольких часов сосредоточенно работал, а Надежда Константиновна садилась за ответы на наиболее срочную корреспонденцию.

Только в тех случаях, когда приезжали товарищи из России, нарушался установленный порядок. Беседам с ними Владимир Ильич уделял много времени.

Обычно около двух часов дня семья Ульяновых собиралась на обед (хозяйством занималась Надежда Константиновна), а после обеда продолжалась работа. Часов около пяти Владимир Ильич делал перерыв для прогулки за город на велосипеде или пешком. Чаще всего вместе с Надеждой Константиновной он ходил на Блони, иногда и дальше, в направлении на Раковец и Ольшу. По состоянию здоровья Надежда Константиновна не всегда могла участвовать в этих прогулках, тогда спутником Ленина был Багоцкий. Прогулками Ленин так увлекался, что знакомые прозвали его и его обычных спутников «партией прогулистов», которой «противостояла» другая «партия» — любителей кино, «синемистов». Летом Владимир Ильич купался в Висле. Часто беседовал с молодежью, иногда играл с детьми. Зимой, в редкие для Кракова морозные дни, любил кататься на коньках. «У нас чудесная зимняя погода без снега, — писал он матери и старшей сестре. — Я купил коньки и катаюсь с большим увлечением: Симбирск вспоминаю и Сибирь. За границей никогда не катался»²¹.

Привлекали Ленина и исторические памятники Кракова и окрестностей. Он купил план города, изучал его достопримечательности. Часто Владимир Ильич ходил на курган Костюшко, находившийся недалеко от Звежинца.

Через несколько месяцев жизни в Кракове Ленин уже читал местные газеты и даже неплохо объяснялся по- польски.

Ганецкому, который удивлялся тому, как быстро Владимир Ильич ознакомился с окрестностями Кракова и жизнью местных крестьян, Ленин объяснял, что он пользовался польским словарем и много польских слов уже знал, если же их не хватало — восполнял немецкими: ведь немало крестьян служило в австрийской армии и научилось немецкому языку.

«Приходится в разговоре часто прибегать и к жестам... — говорил Ленин. — Одним словом, мы превосходно беседуем и друг друга понимаем... Интересный народ здешние крестьяне, неплохой материал. Жалко, что здешняя социал-демократическая партия не обращает на них внимания, не работает среди них. А без мужика нам нигде не обойтись...»²²

К приходу вечерней почты, в семь часов, Владимир Ильич возвращался домой и снова принимался за работу, а к одиннадцати часам, когда из Кракова отходил скорый поезд в Россию, он относил всю корреспонденцию на вокзал, чтобы она быстрее попала в Петербург, в редакцию «Правды».

Зачастую по вечерам в квартире Ульяновых собиралась небольшая группа товарищей. За чаем в кухне велись оживленные беседы. Владимир Ильич обладал замечательной способностью направлять разговор так, что собеседникам казалось, будто они самостоятельно пришли к тому или другому заключению, хотя до этого иной раз думали иначе. Простота, с которой держался Владимир Ильич, скромность, доброжелательность создавали атмосферу непринужденности и непосредственности. Ленин никогда не давал собеседникам почувствовать свое интеллектуальное превосходство.

«Мы живем здесь лучше, чем в Париже, — пишет он Анне Ильиничне, — отдыхают нервы, больше работы литературной, — меньше склоки»²³.

Говорили о художественной литературе. «Без чего мы прямо тут голодаем — это без беллетристики, — писала Надежда Константиновна матери Владимира Ильича. — Володя чуть не наизусть выучил Надсона и Некрасова, разрозненный томик «Анны Карениной» перечитывается в сотый раз. Мы беллетристику нашу (ничтожную часть того, что было в Питере) оставили в Париже, а тут негде достать русской книжки. Иногда с завистью читаем объявления букинистов о 28 томах Успенского, 10 томах Пушкина и пр. и пр.

Володя что-то стал, как нарочно, большим «беллетристом»²⁴.

Изредка Ленин заходил в кафе «Яма Михаликова» на Флорианской улице, «Новорольского» — в Сукенницах, «Яниковского» — на бульваре Плянты, где назначались встречи с товарищами²⁵. Редко посещал Владимир Ильич краковские кинотеатры, так как шедшие в то время фильмы его мало привлекали.

Близость и недоступность родины обострили его интерес к русской живописи. Он подобрал у знакомых выброшенный ими каталог Третьяковской галереи «и погружался в него неоднократно»²⁶.

Жили Ульяновы в Кракове очень скромно. У жены С. Ю. Багоцкого — Натальи Гочалковской, тогда студентки естественно-математического факультета Ягеллонского университета, была возможность близко и регулярно видеться с Ульяновыми, она хорошо знала уклад их жизни. «Глубокое взаимное понимание, привязанность и взаимное уважение отличали их совместную жизнь»²⁷, — писала она. Литературная работа была главным источником существования Ульяновых.

Гонорары за изданные в России труды поступали Ленину нерегулярно. Однако от помощи, которую предлагала ему мать, получавшая пенсию за мужа, Владимир Ильич отказывался. Он возражал и против продуктовых посылок, которые время от времени присылали родные, и обыкновенно уверял их, что «теперь нужды нет».

Огромная теоретическая, литературная и организационная работа органически дополнялась заботой Ленина о товарищах, томившихся в русских тюрьмах и ссылке. При всем обилии и разнообразии дел Владимир Ильич и Надежда Константиновна всеми возможными путями старались узнать о материальном положении и состоянии здоровья ссыльных и заключенных большевиков, стремились оказать посильную помощь им и их семьям.

В декабре 1912 г. Ленин вступил в члены Краковского союза помощи политическим заключенным²⁸. Активным членом Союза стала Н. К. Крупская. Союз, как отмечалось выше, ставил своей целью помощь узникам царизма без различия партийности и национальности. (Хотя была попытка лидера галицийских социал-демократов И. Дашиньского ограничить деятельность Союза помощью только узникам-полякам. Правление Союза на это не согласилось, Дашиньский вышел из Союза, и организация сохранила свой интернациональный характер.) Когда в Союзе обсуждались вопросы о материальной помощи узникам — членам большевистской фракции, Ульяновы, вспоминал Багоцкий, в отличие от многих других товарищей, всегда обнаруживали чрезвычайную деликатность. Они никогда не претендовали на какие-либо привилегии в оказании материальной помощи большевикам, находившимся в царских застенках, и учитывали нужды деятелей других партий и группировок²⁹.

Союз сотрудничал с рядом близких ему по задачам организаций в различных странах, имел довольно широкую сеть секций и групп, собиравших средства для оказания помощи заключенным и ссыльным.

Вскоре после вступления Ленина и Крупской в Краковский союз помощи политическим заключенным состоялось отчетно-выборное собрание Союза и был избран новый состав его правления³⁰. 3. Марек остался председателем Союза, С. Багоцкий — секретарем.

В сентябре 1912 г. в Краков прибыла бежавшая из сибирской ссылки Софья Дзержинская, жена Феликса Эдмундовича, арестованного царской полицией в Варшаве и находившегося в заключении вплоть до свержения самодержавия. На январском 1913 г. съезде Союза помощи С. Дзержинская была избрана одним из членов правления организации. Кроме того, по предложению С. Багоцкого она выполняла в ней платную работу вплоть до начала империалистической войны³¹.

В. И. Ленин направлял в орган Союза — журнал «Вензень политычны» поступившие в ЦК партии письма и материалы о положении политических заключенных в царских казематах, на сибирской каторге. Редактором журнала был 3. Марек, но практическую повседневную работу вел С. Багоцкий. Ленин неоднократно обсуждал с ним вопросы, связанные с содержанием журнала, подготовкой его очередных номеров, использованием писем заключенных и ссыльных и т. п. В редакции он не бывал. По свидетельству сотрудника журнала польского революционного деятеля Францишка Ленчицкого, связи с редакцией поддерживала Крупская.

Месяца через полтора после приезда в беседе с Ганецким Владимир Ильич заговорил о крестьянах ближайших деревень, рассказал об их жалобах на чрезмерные налоги, на дороговизну. Ганецкого поразила исключительная точность ленинской характеристики местного крестьянства.

Угнетенность крестьян и бедного люда в Кракове, писала в своих воспоминаниях Н. К. Крупская, проглядывала во всех мелочах и была в то время даже еще больше, чем в России. Владимир Ильич хорошо знал и высоко ценил революционный дух польского народа. Он был убежден, что только в тесном союзе с русским рабочим классом польский пролетариат сможет добиться свободы.

В Кракове Ленин познакомился со многими польскими революционными деятелями. Кроме Ганецкого он встречался с Владиславом Штейном-Краевским, Юлианом Лещиньским-Ленским, Юзефом Уншлихтом, Генриком Штейном-Каменьским и другими деятелями польской социал-демократии, с членами «Спуйни» — Витольдом Томоровичем, Эугеннушем Эйбишем. Приходилось ему встречаться и с деятелями реформистской и националистической ППС-«фракции» — В. Иодко-Наркевичем, Л. Василевским. Слушал он выступления И. Дашиньского, поддерживал знакомство с 3. Мареком, в адвокатской конторе которого был несколько раз³², с журналистом К. Чапиньским и другими. Неоднократно он встречался с рабочим Юлианом Хростком, членом ППС, жившим по соседству на улице Любомирского³³.

На страницах польской социал-демократической печати В. И. Ленин освещал состояние русского революционного движения. В русской социал-демократической прессе он писал о революционном движении в Польше, разоблачал ревизионизм и национализм, помогал укреплению и развитию русско-польского революционного союза. Но мысли Ленина были поглощены Россией, где пролетариат под руководством большевистской партии вновь активно поднимался на революционную борьбу.

«Бывали моменты, — вспоминал Багоцкий, — когда обычно жизнерадостный Владимир Ильич становился задумчивым. Он молча ходил по комнате, иногда останавливался у окна и долго смотрел на поля, за которыми шла российская граница. Казалось, мысли его стремились... на родину, в то время для него недоступную»³⁴.

С переездом в Краков Ленин достиг цели, к которой стремился, — была установлена прочная связь с революционным движением в России. Поэтому с полным основанием в январе 1913 г. он писал Максиму Горькому: «Краковская база оказалась полезной: вполне «окупился» (с точки зрения дела) наш переезд в Краков»³⁵.

После приезда Ленина Краков стал центром по руководству рабочим движением в России. Интенсивно работал партийный штаб. Отсюда в промышленные города России шли указания, инструкции, посылались статьи для газет. Здесь шла подготовка важнейших выступлений большевиков — депутатов Государственной думы. Каждая статья Ленина в «Правде», каждая речь рабочего депутата в Думе поднимали народные массы на борьбу с самодержавием.

Рабочие массы все теснее сплачивались вокруг большевистского знамени, все больше ощущали свою силу. Выступая организованно, сплоченным фронтом под руководством большевиков, они в повседневной борьбе со своими противниками, в многочисленных стачках одерживали частичные победы и готовились к решающим битвам. Никакие репрессии, никакие ухищрения царской власти не могли удержать нараставшей революционной волны в России.

Примечания:

¹ См : Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника, т. 3, с. 9; Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 88 — 89.

² См.: Исторический архив, 1959, № 1, с. 19.

³ В апреле 1914 г. Петриковский по заданию Русского бюро ЦК и Петербургского комитета большевиков ездил в Краков к Ленину для налаживания транспортировки большевистских изданий в Россию, в 1915 — 1916 гг. был в ссылке; мобилизованный в 1916 г. в армию, оказался в Петрограде; 3(16) апреля 1917 г. на Финляндском вокзале Петриковский от имени солдат Петроградского гарнизона приветствовал вернувшегося из эмиграции В. И. Ленина; был делегатом VII (Апрельской) конференции РСДРП (б), участвовал в гражданской и Великой Отечественной войнах, стал генералом Советской Армии, одним из организаторов советского самолетостроения. — См.: Герои Октября. Л., 1967, т. 2, с. 243 — 244.

⁴ См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 72.

⁵ Крупская И. К. Воспоминания о Ленине, с. 207.

⁶ См.: Подляшук П. Товарищ Инесса. М., 1985, с. 116,

⁷ См.: Летопись революции, 1924, № 1 (6), с. 167.

⁸ См.: Очерки истории Ленинградской организации КПСС. 1883 — 1917. Л., 1980, т. 1, с. 232 — 234.

⁹ См.: Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника, т. 3, с. 17 — 18.

¹⁰ См.: Симонян М. И. Его профессия — революция. М., 1985, с. 32 — 34.

¹¹ Пролетарская революция, 1931, № 1, с, 109 — 110,

¹² См.: Серадский Ю. Польские годы Ленина, с. 15.

¹³ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 25, с. 290, 294, 317, 318.

¹⁴ Там же, т. 48, с. 133.

¹⁵ Там же, с. 65.

¹⁶ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 22, с. 5, 3.

¹⁷ Там же, с. 8 — 9.

¹⁸ Там же, с. 9.

¹⁹ Бадаев А. Е. Большевики в Государственной думе. Воспоминания. М., 1954, с. 96.

²⁰ Багоцкий С. О встречах с Лениным в Польше и Швейцарии. М., 1971, с. 14.

²¹ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 55, с. 335.

²² Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т. 2, с. 331.

²³ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 55, с. 329.

²⁴ Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине, с. 230.

²⁵ См.: Адамчевский Я. Польские дни Ленина, с. 56

²⁶ Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине, с. 230

²⁷ Polacy о Leninie. Wspomnicnia. Warszawa, 1970, s. 141.

²⁸ Sieradzki J. Szkice i materialy historyczne XIX i XX w. Warszawa, 1956, s. 23.

²⁹ См.: Пролетарская революция, 1931, № 1 (108), с. ПО.

³⁰ Naprzod, 1913, 29.1.

³¹ См.: Дзержинская С. В годы великих боев. М., 1964, с. 210

³² Polacy о Leninie, s. 201.

³³ Ibid., s. 136 — 138.

³⁴ Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т. 2, с. 318.

³⁵ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 140.