5. «РУССКИЕ АДРЕСА».
ДАЛЬНЕЙШЕЕ УКРЕПЛЕНИЕ ПАРТИИ
За первые несколько месяцев пребывания Ленина в Кракове были налажены становившиеся все более прочными и постоянными связи с партийным подпольем в России. «У нас связи с каждым днем растут, — писала Н. К. Крупская в начале 1913 г. — В Питере теперь весьма серьезная организация, созданная низами... В Москве у нас хорошие связи, в области также, и теперь во Владимирской и Костромской губерниях. Связаны с харьковской организацией, Екатеринославом, Киевом, Нахичеванью, с рядом заводов, с Бакинским городским комитетом... Больше как-то чувствуешь, что имеешь дело с единомышленниками...»1
Единомышленники были всюду, по всей России. Для того чтобы направлять их усилия, организовывать и вдохновлять, помогать им в сложном деле революционного сплочения рабочих и всех трудящихся, надо было налаживать и укреплять с ними контакты. Многие годы сложную, требовавшую абсолютной точности и четкости работу по связи с нелегальными партийными организациями вела Н. К. Крупская. По приезде в Краков она покупает небольшую записную книжку местного производства — об этом говорят и латинский алфавит, расположенный по принятому в польском языке порядку, и штамп фирмы на обороте обложки. На ней появляется надпись, сделанная рукой Крупской: «Русские адреса»2.
Записи в книжке размещались по географическим пунктам, а не по фамилиям. Первым на букву «А» оказался адрес — «Астрахань, типография Апресяна, Степану Георгиевичу Шаумяну».
Один из членов Российской организационной комиссии по созыву VI партийной конференции, член партии с 1900 г., лично хорошо известный Ленину с 1903 г., С. Г. Шаумян был арестован незадолго до конференции и вскоре сослан в Астрахань. На Пражской конференции его заочно избрали кандидатом в члены ЦК партии. Вскоре проживавший в Берлине В. М. Каспаров, обратившийся к Ленину с просьбой просмотреть написанную им статью по национальному вопросу, сообщил также адреса Шаумяна и А. С. Енукидзе3. Видимо, тогда же Каспаров сообщил и Шаумяну адрес Ленина. Из места ссылки Шаумян установил связь с Лениным. Сохранилось, в частности, письмо, посланное ему Владимиром Ильичем в августе 1913 г., в котором Ленин просил прислать «побольше материалов о национальном вопросе на Кавказе» и ряд других нужных ему сведений4, и ответ Шаумяна от 7 (20) сентября. Он сообщал общие сведения о национальностях Кавказа, обещал выслать официальный статистический материал, послал перевод двух докладов об армянских делах5.
Вслед за Астраханью в записной книжке Н. К. Крупской было помечено село Александровское в Иркутской губернии. Там по соседству с центральной каторжной тюрьмой — печально знаменитым Александровским централом, где за революционную деятельность отбывал заключение И. А. Теодорович, добровольно проживала его жена, большевичка Г. И. Окулова-Теодорович, в дальнейшем активный участник борьбы за власть Советов в Сибири, член ВЦИК, начальник Политотдела Восточного фронта.
Содержание записной книжки Н. К. Крупской весьма точно отражало основные связи ЦК партии с российским большевистским подпольем. В этой книжке записаны адреса Ф. И. Махарадзе, Н. Л. Мещерякова, С. С. Спандаряна, А. В. Шотмана, Н. И. Подвойского, Н. В. Крыленко, Е. Ф. Розмирович, В. Н. Залежского, И. И. Скворцова-Степанова, П. Н. Мостовенко, А. С. Енукидзе, А. Е. Бадаева, Г. И. Петровского, Я. М. Свердлова, И. В. Джугашвили-Сталина, К. Т. Новгородцевой-Свердловой, Н. А. Скрыпника, Е. Д. Стасовой, И. И. Шварца, И. X. Лалаянца, П. А. Джапаридзе, О. А. Пятницкого и многих других партийных деятелей. 6 адресов вели в промышленный Баку, 7 — в Екатеринослав и губернию, 7 — в Харьков, 23 — в Москву, 40 — в Петербург; в книжку занесены Владивосток, Киев, Казань, Екатеринбург, Ташкент, Варшава, Пермь, Ростов-на-Дону, Сормово, Люблин, Юзовка, Чиатуры, Ярославль и десятки других городов. Тут и Александрия Херсонской губернии, Нижнеднепровск, Енакиево, Сартана, Луганск, Мариуполь Екатеринославской губернии, Кременчуг и поселок Крюково на Днепре — Полтавской губернии и др. Некоторые записи вели прямо на промышленные предприятия — Антрацитовый рудник Эрастовских каменноугольных копей, фабрику Морозова в Богородске Московской губернии, Биби-Эйбатский нефтяной промысел, Енакиевский чугунолитейный завод, Пороховые заводы в Петербурге, Верхне-Волжский вагоностроительный завод в Твери. Против отдельных адресов, служивших для явок, в книжке указаны пароли и приметы, отмечены шифры для конспиративной переписки и другие необходимые сведения.
Много писем шло по этим адресам. Не всегда они пересылались прямым путем, иногда их переправляли в другие города и даже в другие страны, а оттуда, уже в новых конвертах, они следовали по назначению. Условия переписки были таковы, что сохранялись лишь некоторые из копий, снятых самой Надеждой Константиновной, да те из писем Крупской, которые, несмотря на все меры предосторожности, попадали в руки охранки. Мастерам охранного отделения по перлюстрации и дешифровке нелегко было уяснить содержание писем секретаря ЦК партии большевиков — очень много в них было условных обозначений, причем многие из агентов ЦК имели известные только им шифры.
Сама же система шифровки была не очень сложной: необходимые буквы выбирались в тексте книги и обозначались дробью, в которой числитель соответствовал порядковому номеру строки, а знаменатель — порядковому номеру буквы в этой строке. Особо тщательно шифровалась страница — ее номер обычно составляли из суммы числителя и знаменателя третьей дроби, тогда как две первые дроби вообще никакого значения не имели. Получивший такое письмо — а цифры большей частью писались симпатическими чернилами, которые надо было правильно проявить, — адресат должен был взять именно ту книгу, которая была положена в основу шифра. Если каждому корреспонденту следовало хорошо помнить, какая книга используется ЦК как основа шифра для переписки с ним, то Надежде Константиновне приходилось зашифровывать содержание писем более чем по 30 книгам. Как правило, это были «Воздушный корабль» и «Измаил Бей» М. Ю. Лермонтова, сказки С. Лагерлеф, «Детские годы Багрова-внука» С. Т. Аксакова, басня «Ворона и Лисица» И. А. Крылова, а также определенные номера общественно-политических журналов и т. д.6
Надежда Константиновна не только была аккуратнейшим секретарем ЦК партии, но не оставляла и свои занятия педагогикой. Уже летом 1912 г. в «Правде» появилась ее статья «К обновлению народной школы», в которой она резко выступала против таких нововведений в сельской школе, которые вели бы к господству принципа: «ни капли общего развития». Крупская писала, что помещик желал бы, чтобы рабочий «был и культурен, и умен, и чтобы в то же время ни о чем, кроме ржи и сена, не думал». Но, указывала Крупская, народ не даром прожил последние годы; крестьянская масса «жадно ищет знания, широкого знания... Знания, знания и знания требует народ, сознающий уже, что знание — сила»7. Осенью 1912 г. в «Правде» была опубликована ее статья о тяжелом положении пролетарских детей, о необходимости их развития, знакомства с природой, с широким миром. «Ведь дети, — подчеркивала Крупская, — это наше будущее!
Они должны быть хорошо вооружены для борьбы за наши идеалы»8.
Борьбе за эти идеалы был отдан каждый час жизни Крупской. Тогда, когда позволяло время, она направляла И. И. Горбунову-Посадову статьи о воспитании детей, переводы и пересказы педагогических сочинений и художественных произведений для детей. Ее работы охотно публиковались9. Многообразна и широка была переписка Крупской.
«Русских адресов» в книжке Надежды Константиновны становилось все больше и больше. Их сообщали члены Русского бюро ЦК, агенты и доверенные лица ЦК. Рядом с явками деятелей подполья указывалось местопребывание тех партийцев, которых охранке удалось заточить в тюрьмы, отправить на каторгу или в ссылку. На место выбывших приходили новые борцы. Зачастую молодые революционеры, полные отваги и самоотверженности, не владели навыками конспирации, пренебрегали ею. «Конспирации надо опять учиться, — писал ЦК местным организациям партии в марте 1913 г., — учиться сначала, учиться серьезно и добросовестно»10.
Как ни интенсивна была переписка, но В. И. Ленин никогда не упускал случая лично встретиться со своими почтовыми корреспондентами. Он обсуждал с ними насущные вопросы движения, общую линию и конкретные действия партийных организаций. Зарубежный центр партии направлял для работы в Россию многих «заграничников». Помимо Арманд и Сафарова приезжали в Краков к Ленину В. Н. Яковлева и Н. Н. Яковлев. Последний был в марте 1913 г. послан в Москву для помощи в организации легальной большевистской газеты «Наш путь».
Вопрос об издании партийной газеты в Москве возник вскоре после начала издания «Правды». Эту идею поддержал московский пролетариат. Так, группа рабочих писала в «Правду»: «Мы думаем, что Москве, как крупному промышленному центру с многотысячным рабочим населением, необходима своя популярная рабочая газета. «Правда» не может в такой же мере удовлетворить потребности московских рабочих в печатном слове, как местная газета»11. К письму прилагались деньги, собранные в фонд московской рабочей газеты. Печатный орган удалось поставить лишь в августе 1913 г. 17 (30) сентября 1913 г. Ленин в письме к А. М. Горькому с радостью писал: «А видали «Наш путь»? Каков успех-то? Уже вторая газета. Поставим и третью...»12
Еще во время подготовки к выборам в IV Государственную думу участились поездки большевиков из России в Краков. Так, по поручению московской партийной организации к Ленину отправился рабочий, старый революционер В. Г. Шумкин. Еще весной 1912 г., вскоре после Пражской конференции, Ленин поручил ему восстановление партийных организаций в Центрально-промышленной области, особенно в Московском округе13. В августе 1912 г. Шумкина избрали в Московский городской партийный комитет и его исполнительную комиссию. В октябре он приехал в Краков, чтобы рассказать Ленину о работе московской партийной организации, посоветоваться по вопросам избирательной кампании.
Шумкин, с дружеской иронией пишет Надежда Константиновна, которой приходилось встречаться с ним и впоследствии в Горках, «был большой конспиратор». Он ходил по улице, «нахлобучив фуражку на глаза», чем, естественно, привлекал повышенное внимание. «Мы пошли на митинг, — продолжает Крупская, рассказывая о приезде Шумкина в Краков, — повели и его с собой. Но он не пошел с нами, находя, что это неконспиративно, а пошел следом на известном расстоянии. Своим конспиративным видом он обратил на себя внимание краковской полиции»14.
Речь, видимо, шла о состоявшемся 21 октября 1912 г. митинге протеста против угрозы войны. Такие митинги проводились по призыву МСБ во многих странах. Особенностью же митинга в Кракове было то, что тон на нем задавали социал-националисты, пилсудчики. В Кракове, пишет Крупская, митинг «был довольно своеобразным. Он гораздо больше был митингом, организующим ненависть масс к России, чем митингом протеста против войны»15.
Главным оратором на митинге был лидер польской Социально-демократической партии И. Дашиньский, личный друг и почитатель Ю. Пилсудского. Причины осложнений в международной обстановке выступающий свел лишь к проискам русского царизма. В принятой участниками митинга резолюции говорилось, что Галиция наводнена русскими шпионами и агентами, особенно широко действующими на востоке Галиции, то есть на Западной Украине. В случае если вспыхнет война против России, говорилось в резолюции, польский пролетариат не должен оставаться в стороне от борьбы — целью его «может быть только борьба против захватнического царизма»16.
Ход митинга и принятая им шовинистическая милитаристская резолюция неоспоримо подтверждают оценку митинга, данную Крупской.
Но вернемся к Шумкину. Его австрийская полиция заметила еще при переезде границы. На железнодорожной станции в Шакаве у него 20 октября были взяты показания о цели поездки; полиция установила за ним наблюдение. На следующий день после его приезда в Краков полицейский инспектор посетил квартиру Ульяновых, где застал нескольких посторонних мужчин, и расспрашивал Владимира Ильича о Шумкине.
Конечно, происшествия с Шумкиным встревожили Ленина и Крупскую. Опасались, что он будет задержан на обратном пути в Россию. Но ему удалось благополучно возвратиться в Москву и даже доставить взятую в ЦК литературу.
Эпизод с Шумкиным оказался важным в нескольких отношениях. Он свидетельствовал о внимании краковской полиции ко всему, что сколько-нибудь выходило за рамки обычного уклада городской жизни; в то же время благополучный исход поездки Шумкина подтверждал, что австрийская полиция не особенно усердствовала в отношении русских революционеров и не оказывала систематической помощи царской полиции. Наконец, благодаря запомнившемуся Крупской происшествию с Шумкиным стало известно, что Ленин уже осенью 1912 г., вскоре после переезда в Краков, присутствовал на одном из местных митингов.
Всеми мыслями Владимира Ильича, естественно, владела Россия, где в это время в ожесточенной схватке с царизмом, с либеральной буржуазией, с ликвидаторами и троцкистами большевики сплачивали вокруг себя пролетариат. Наибольшее внимание Ленина привлекали те шесть губерний, где царизму пришлось пойти на создание особых рабочих курий. Кому же отдадут голоса рабочие, за кого проголосуют избранные ими выборщики? Призыв харьковских большевиков к рабочим сплотиться для выборов «истинных представителей своих интересов» «Правда» отметила «как образец для всех рабочих России»17.
При помощи листовок и устной агитации большевики провели труднейшую работу в ходе избирательной кампании. Ее результаты оказались блестящи: по рабочей курии повсеместно в Думу были избраны только большевики. Победа большевиков на выборах была крупнейшим событием всей избирательной кампании 1912 г. В шести промышленных губерниях, пославших в Думу большевиков, насчитывалось свыше 1 миллиона рабочих — они-то и оказали поддержку большевистским кандидатам.
Предполагалось, что сразу по окончании выборов депутаты-большевики встретятся с В. И. Лениным. Из агентурной записки Московского охранного отделения, составленной 17(30) ноября, известно, что Ленин ждал вновь избранных депутатов-большевиков, чтобы договориться относительно их поведения и работы во фракции, помочь им выработать план действий в Думе18. Однако сразу после выборов в Краков приехал лишь М. К. Муранов, избранный по рабочей курии Харьковской губернии. Он пришел от границы в Краков под вечер и, уже когда совсем стемнело, добрался до квартиры Ульяновых.
Муранов рассказал Владимиру Ильичу, что приехал на пограничную станцию, не выработав определенного плана действий. Примкнув к группе людей, шедших к пропускному пункту, он решил посмотреть процедуру перехода через границу. Все его случайные попутчики предъявляли сначала русскому, затем австрийскому жандарму небольшие листки со множеством печатей, причем все это проделывалось в считанные секунды. Тогда и Муранов, вытащив из кармана почтовый конверт, испещренный штемпелями, быстро сунул его под нос одному и другому жандармам и так прошел через границу.
Откинувшись на стуле, Ленин долго и весело смеялся19.
Затем, сразу посерьезнев, отчитал несколько сконфуженного Муранова:
- Вот был бы скандал, если бы провалились! Вы депутат, обладаете неприкосновенностью, ничто не могло бы вам повредить, если бы вы приехали легально. А так мог бы произойти скандал20.
Муранов рассказал много интересного о партийной работе, о выборах. Разговор неоднократно касался вопросов предстоявшей деятельности большевиков — депутатов Государственной думы.
— Никаких законов, — говорил Ленин, — облегчающих положение рабочих, черносотенная Дума никогда не примет. Задача рабочего депутата изо дня в день напоминать с думской трибуны черносотенцам, что рабочий класс силен и могуч, что недалек тот день, когда вновь поднимется революция. Надо клеймить царский строй.
Вот это будет действительно то, что рабочие должны слышать от своего депутата21.
Уезжая из Кракова, Муранов уже неплохо понимал свои задачи депутата-большевика, работающего в реакционной Думе.
В ноябре к Ленину приезжал из Петербурга И. В. Сталин, бежавший в сентябре из нарымской ссылки. С ним обсуждались важнейшие вопросы партийной жизни, положение в «Правде», задачи думской деятельности депутатов-большевиков. Особые трудности могли возникнуть в связи с тем, что, опираясь на мелкобуржуазные элементы, входившие в состав избирателей по 2-й городской курии, меньшевики сумели провести в Думу семь своих депутатов от непромышленных губерний. Первоначально сформировалась единая социал-демократическая фракция в Думе. Меньшевистские лидеры Н. С. Чхеидзе и М. Я. Скобелев, избранные соответственно от Тифлисской губернии и русского населения Закавказья, побывали даже в редакции большевистской «Правды»22. Меньшевики, в результате уродства избирательной системы располагавшие на один мандат больше, чем большевики, попытались использовать это преимущество, для того чтобы подчинить своему влиянию депутатов-большевиков, представлявших большинство рабочего класса. Так как схватки с депутатами-меньшевиками начались еще до открытия Думы и по времени совпали с рядом забастовочных выступлений питерских рабочих, депутаты-большевики решили остаться в Петербурге, отложив поездку к Ленину.
Примечания:
1 Пролетарская революция, 1925, № 8(43), с. 125.
2 См.: Исторический архив, 1959, № 1, с. 11 — 35.
3 ЦПА ИМЛ, ф. 17, on. 1, д. 1315, л. 2.
4 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 208.
5 См.: Шаумян С. Г. Избранные произведения. М., 1978, т. 1, с. 404 — 405.
6 См.: Исторический архив, 1959, № 1, с. 26.
7 Крупская Н. К. Педагогические сочинения. М., 1957, т. 1, с. 180.
8 Там же, с. 182.
9 См,: Свободное воспитание, 1912 — 1913, № 5, 7 и др.
10 Пролетарская революция, 1923, № 2, с. 448.
11 Правда, 1913, 24 ноября (7 декабря).
12 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 211.
13 См.: Ленин и московские большевики, М., 1969, с, 158.
14 Крупская И. К. Воспоминания о Ленине, с. 204 — 205.
15 Там же, с. 210.
16 Naprzod, 1912, 23.Х.
17 Правда, 1912, 7(20) сентября.
18 См.: Красный архив, 1934, т. 1 (62), с. 236.
19 См.: Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. М., 1961, т, 3, с. 111 — 112.
20 См.: Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине, с. 209.
21 См.: Дроздова М. Матвей Константинович Муранов. Харьков, 1958, с. 45.
22 См.: Бадаев А. Большевики в Государственной думе. Воспоминания, с, 48 — 49.