Глава 5
СЕРДЦЕ РЕВОЛЮЦИИ БЬЕТСЯ РОВНО
...Выстрелы в Питере и в Москве с необычайной ясностью определили... пролетариату его неизбежную классовую задачу и, усилив сознание рабочего класса, должны породить в нем могучую волевую волну, могучий подъем...
«Правда», 1 сентября 1918 г,
Опасность миновала
«Известия ВЦИК», 31 августа 1918 г.
Весть о покушении на Председателя Совета Народных Комиссаров моментально облетела весь город.
Весть эта не вызвала никакого замешательства в рядах пролетариата. Наоборот, всюду слышались речи о необходимости теснее сплотиться вокруг вождей и усилить до крайней беспощадности борьбу с контрреволюцией.
Белогвардейцы притаились. Никаких выступлений не было.
В городе полное спокойствие.
«Правда», 31 августа 1918 г.:
Урицкий убит, Ленин ранен. Руками правых эсеров русские и союзные капиталисты хотят снять голову с рабочей революции.
Пролетариат ответит организованным массовым террором и удвоенными усилиями на фронте. Класс убийц — буржуазия — должен быть раздавлен!
Е. М. Ямпольская:
Утром 31 августа собрался актив московской партийной организации на Б. Дмитровке, 15, в нижнем зале (впоследствии туда переехал МК партии). В горьком молчании мы выслушали короткую информацию о состоянии Владимира Ильича и приняли такую же короткую резолюцию: на террор буржуазии ответить красным террором трудящихся масс.
«Правда», 31 августа 1918 г.:
Не на живот, а на смерть повели борьбу враги рабочей революции... На деньги союзного капитала работают правые эсеры и прочая черная сволочь, чтобы задушить рабочих костлявой рукой голода, расстроить фронт и тыл революционной армии, снять головы с лучших вождей рабочего класса...
Рабочие! Настало время, когда или вы должны уничтожить буржуазию, или она уничтожает вас... Стреляя в Ленина, эти негодяи стреляли в сердце пролетариата...
В. Д. Бонч-Бруевич:
...Удивительное дело — это чувство уверенности, что Владимир Ильич должен быть жив, что вражеские пули эсерки не должны его выхватить из рядов революционных борцов пролетариата, все более и более охватывало всех в эту же первую, самую тяжелую ночь за время нашей революции и наконец через несколько дней охватило весь пролетариат Москвы и России.
«Правда», 1 сентября 1918 г.:
...Рабочая Москва поздно легла спать в день покушения, но проснулась она на другой день с новым чувством и в новой обстановке. Все кругом ощущают это. И с твердой уверенностью можно сказать, что положение не хуже, а лучше прежнего. На какую-то новую ступень поднялась рабочая революция...
Никто не растерялся и не пал духом. Наоборот, у всех замечается подъем... Тот, кто пробует убивать лицо, очевидно не может убить дело... Пролитая кровь стучит в наше сердце и зовет... на... беспощадную борьбу!
Официальный бюллетень № 6
1 сентября 1918 г., 8 часов 30 минут утра
Пульс — 110, температура — 37,3, дыхание — 22. Общее состояние удовлетворительное; осложнений пока нет.
А. Н. Винокуров:
...Могучее сердце могучего борца... устояло в борьбе со смертельной опасностью, и уже к утру можно было сказать, что непосредственная опасность миновала, а вечером второго дня тов. Ленин уже шутил с лечащими его врачами.
Официальный бюллетень № 7
1 сентября 1918 г., 7 часов вечера
Пульс—125, полный; дыхание — 34, температура — 38. Больной более вял в зависимости от повышения температуры. Входные раны без признаков воспаления. Повышение температуры находится в зависимости от всасывания крови, налившейся в полость плевры и в область перелома плечевой кости. Общее состояние больного позволяет приступить сегодня вечером к исследованию рентгеновскими лучами доктором Будиновым.
В. Д. Бонч-Бруевич:
Решили сделать рентгеновский снимок грудной клетки. Для этой цели был привезен переносный рентгеновский аппарат. Машины были все крайне тяжелые. Мне пришлось обратиться к товарищам-красноармейцам, стоявшим в Кремле, и попросить их выбрать четверых самых сильных, дабы в очень тесное, маленькое помещение, где жил Владимир Ильич, бесшумно перенести эти тяжеленные сундуки и иные приспособления. Товарищи на цыпочках вошли в комнату Владимира Ильича, неся все эти принадлежности на руках, украдкой взглянули на него и бесшумно вышли в коридор, где безмолвно стояли, понурив головы, дожидаясь, пока доктор сделает снимки, дабы после так же спокойно вынести все эти тяжести.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 2
Данные рентгеновского исследования...
Вклиненный оскольчатый перелом левой плечевой кости на границе средней и верхней трети. Надлом части левой лопаточной кости.
Одна пуля находится в мягких частях левого надплечья, а другая — в мягких частях правой половины шеи, кровоизлияние в полость левой плевры.
Официальный бюллетень № 8
1 сентября 1918 г., 12 часов ночи
Температура — 38,2; пульс—115, хорошего наполнения. Дыхание — 34. С 10 час. спит спокойно.
В. Н. Розанов:
Опасность инфекции как будто миновала, и могучая натура Владимира Ильича стала быстро справляться с громадным кровоизлиянием в плевру... Сердце возвращалось к нормальному положению, дышать больному становилось все легче и легче, а нам, врачам, становилось все труднее и труднее? дело в том, что, как только Владимир Ильич стал чувствовать себя лучше, как только у него поокреп голос, заставить его быть спокойным, заставить его не шевелиться, не разговаривать, заставить его поверить нам, что опасность еще не миновала, представлялось совершенно невозможным: он хотел и работать, и быть в курсе всех дел. На наши приставания — всегда улыбка, всегда очень милая, но совершенно откровенная, т. е.: «я вам верю, верю, что вы говорите по совести, но...» Вот это-то «но» и заставляло нас быть благодарными переломанной руке. Рука была повешена на вытяжение и тем самым волей-неволей приковывала Владимира Ильича к постели.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 1
Я. М. Свердлов сообщает в 11 час. 45 мин. в Петроград, что состояние здоровья Ленина несколько улучшилось. «Больной шутит, заявляет врачам, что они ему надоели, не хочет подчиняться дисциплине, шутя подвергая врачей перекрестному допросу, вообще «бушует». Сегодня мы все окрылены надеждой.
Решающие дни по ходу болезни, однако, еще впереди».
Официальный бюллетень № 9
2 сентября 1918 г., 9 часов 30 минут утра
Пульс — 120, полный; температура — 37,8; дыхание— 24. Ночь спал сравнительно спокойно, кашля не было. Чувствует себя бодрее. Общее состояние менее вялое.
На левой половине грудной клетки сзади выстукивается притупление, начиная с середины лопатки, и соответственно этому притуплению, дыхание не выслушивается (кровоизлияние в плевру).
В поврежденной верхней доле левого легкого, спереди выслушиваются влажные хрипы средней звонкости и среднего калибра в небольшом количестве.
Границы сердца нормальные. Сердце не смещено. Тоны выслушиваются только у основания. По-прежнему несколько глуховаты.
Над правой ключицей кровоизлияние почти рассосалось. Глотание совершенно свободно и безболезненно.
Рука не беспокоит.
В. Д. Бонч-Бруевич:
В эти же дни после первого консилиума я обратился к доктору Мамонову.и просил сказать мне его откровенное мнение по поводу положения Владимира Ильича.
И. Ульянова-Елизарова:
Был новый врач по внутренним болезням, Мамонов. Состояние нашел удовлетворительным. Вчера больному разрешили употреблять в пищу за день 6 стаканов жидкости вместо прежних 2 1/2. Последний консилиум находит течение болезни в общем удовлетворительным. Если в ближайшие 2 дня не случится ничего неожиданного, то Владимир Ильич спасен. Разговаривать с больным не позволяют.
Н. Розанов:
Вечером снова консультация; и так каждый день, утром и вечером, пока дело не наладилось.
Т. Ф. Людвинская:
Нам, партийным работникам, всюду задавали один и тот же вопрос: «Как Ленин?» С особой силой в эти дни мы почувствовали, как велика любовь рабочего класса к своему вождю. В газетах печатали бюллетени о состоянии его здоровья, чтением очередного бюллетеня мы начинали каждый рабочий день.
Официальный бюллетень № 10
2 сентября 1918 г., 8 часов вечера
Пульс — 120, температура — 37,5, дыхание — 26. Самочувствие хорошее и общее состояние удовлетворительное. Со стороны левого легкого новых изменений не отмечено. Днем спал. Появился аппетит. В вечерней консультации участвовал доктор Мамонов.
Р. Б. Борисова:
2 сентября, почти перед самым началом боя, я привезла в штаб Чапаева весть, полученную по телеграфу, что Владимиру Ильичу стало чуть-чуть легче. На летучем митинге бойцов я передала им эту ободряющую весть. Сжимая винтовки, чапаевские бойцы клялись отомстить всем врагам революции за рану любимого Ленина. Свое слово они сдержали. В том бою чапаевцы дрались с невиданной силой. Они уничтожили отряды белых, во много раз превосходившие их численностью и вооружением.
Официальный бюллетень № 11
2 сентября 1918 г., 12 часов ночи
Самочувствие удовлетворительное. Температура — 38,2. Пульс — 110; дыхание — 24.
Официальный бюллетень № 12
3 сентября 1918 г., 9 часов утра
Пульс — 87, температура — 37,3, дыхание — 20. Общее состояние хорошее. Ночь спал удовлетворительно. Осложнений пока нет.
«Известия ВЦИК», 3 сентября 1918 г.:
Уже на пятый день болезни, вопреки строжайшему запрещению врачей, Владимир Ильич встал с постели и без посторонней помощи вышел. Товарищи врачи пришли в ужас и дали порядочный нагоняй дежурному фельдшеру. Последний оправдывался тем, что не решился приказывать не трогаться с постели вождю мирового пролетариата.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 3
Сообщение о состоянии здоровья Ленина передается в 21 час. по прямому проводу в Петроград: «Врачи убеждены в благополучном исходе. Сегодня они впервые вычеркнули слово «пока» и говорят смело «осложнений нет». Владимир Ильич уже заговаривает о том, когда ему, наконец, вновь удастся выступить на рабочих митингах».
Официальный бюллетень № 13
3 сентября 1918 г., 7 часов 30 минут вечера
Положение улучшается. Осложнений нет. Налицо признаки начинающегося уменьшения кровоизлияния в левую плевру. Самочувствие хорошее.
«Известия ВЦИК», 3 сентября 1918 г.:
Выздоровление Ленина шло изумительно быстро, что можно объяснить лишь исключительно крепким организмом Владимира Ильича.
- Не надо забывать,— сказал т. Обух,— что Владимир Ильич в молодости болел малярией, тифом, воспалением легких, и вот, несмотря на это, он скорее, чем мы ожидали, стал на ноги, к радости русского и международного пролетариата.
Официальный бюллетень № 14
3 сентября 1918 г., 12 часов ночи
Самочувствие хорошее. Сон спокойный. Боли не беспокоят.
«Правда», 4 сентября 1918 г.:
...Это мучительно гнусное покушение не только заставило всех говорить, но удивительно объединяюще на всех подействовало. И надо было случиться этому несчастью, чтобы увидеть, что таится в обычно замкнутом суровой жизнью сердце рабочего. Незаметно для него самого оно расширилось и обнаружило огромный запас нежности к своему великому товарищу...
Официальный бюллетень № 15
4 сентября 1918 г., 8 часов 30 минут утра
Самочувствие хорошее. Дышит свободно. Рука не беспокоит. Ночь провел спокойно.
Официальный бюллетень № 16
4 сентября 1918 г., 8 часов вечера
Кровоизлияние в плевру рассасывается. Осложнений нет. Самочувствие хорошее.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 4
От имени Ленина посылается радиограмма в Ташкент председателю СНК Туркестанской Республики и председателю ТуркЦИК с сообщением постановления СНК от 3 сентября 1918 г. о разрешении Народному банку в Ташкенте выпустить временные кредитные билеты на сумму не свыше 200 млн. руб.
Официальный бюллетень №17
4 сентября 1918 г., 12 часов ночи
Температура — 37,1; пульс — 98, дыхание — 26. Самочувствие хорошее.
Г. Я. Лозгачев-Елизаров:
Узнав, что Владимир Ильич лежит дома, я стал настойчиво упрашивать дать мне возможность увидеться с ним, обещая ничем не потревожить больного.
- Я только хочу его увидеть, и больше мне ничего не нужно! — с жаром убеждал я.
Анна Ильинична не могла устоять, и, когда вскоре пришел вернувшийся с работы Марк Тимофеевич, она обратилась к нему:
- Сходи с ним, Марк, к нашим. Ничего слышать не хочет, как я ни уговаривала. Объясни там Манечке сам.
Марк Тимофеевич собрался, и мы пошли. Нас встретила Мария Ильинична. Ревностно охраняя покой раненого, она и слышать не хотела о том, чтобы пустить меня к нему. Получилось так: разговаривая, мы стояли так близко от дверей спальни, что Владимир Ильич все слышал, как мы воюем, и встал на мою сторону. Марии Ильиничне пришлось уступить.
Я вошел в спальню один, напутствуемый твердым наказом: оставаться возле больного не больше двух минут и никоим образом не беспокоить его разговорами. На одной из кроватей, стоящей ближе к двери, лежал Владимир Ильич, слабый и бледный. Превозмогая боль, он приветливо улыбнулся.
- Здравствуй, здравствуй! — произнес он и протянул навстречу здоровую руку. Пожимая ее, я обратил внимание, что рука была заметно горячей.
Не выпуская его руки из своей, я уселся на стул возле Владимира Ильича и, волнуясь, рассказал, как мне случайно привелось услышать о происшедшем с ним несчастье и как я, встревоженный, прибежал пешком в Москву. На мой вопрос, как он себя чувствует и очень ли больно сейчас ему, Владимир Ильич, тронутый моим волнением, ответил с улыбкой:
- Да сейчас уже ничего, не то, что в первый день, но болеть-то болит, конечно: еще бы, ведь две пули во мне сидят. В общем, более или менее благополучно все обошлось. Как видишь, живой остался!
«Правда», 4 сентября 1918 г.:
И работа не спорилась, как только узнали из газет о покушении на тов. Ленина... Первый бюллетень мог посеять тревогу и ожидание осложнений в здоровье раненого, но, странное дело, такой тревоги не замечалось: в массах была полная уверенность в выздоровлении больного. Словно между ним и пролетарской массой образовались миллионы невидимых нитей, по которым масса ежесекундно бессознательно информировалась о состоянии его здоровья. Как будто она думала: «Как может перестать биться сердце, если организм жив; ведь он — это сердце угнетенных,— а ведь пролетариат еще жив».
М. И. Калинин:
У нас много вождей, и вождей в высшей степени уважаемых, которым пролетариат верит. Но среди пролетариев, среди рабочих масс, помимо уважения и преклонения перед талантами и гениальностью Ленина, есть особое чувство любви.
Н. Я. Иванов:
...Мы, старые рабочие-коммунисты, прошедшие бури трех революций... радостно говорим друг другу: «Ленин— в каждом из нас, в наших делах и свершениях во имя торжества коммунизма».
«Самые трудные дни позади»
«Известия ВЦИК», 1 сентября 1918 г.:
Врачи констатируют, что положение раненого улучшается и опасность, угрожавшая его жизни, уменьшается с каждым часом.
Лечат товарища Ленина врачи: проф. Минц, В. Розанов, Б. Вейсброд, Н. Семашко, М. Баранов, В. М. Бонч-Бруевич, А. Винокуров, В. Обух.
А. Ф. Крулев:
Утром 5 сентября, ко всеобщей радости, нам сообщили, что жизнь вождя спасена.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 5
Сообщение управделами СНК В. Д. Бонч-Бруевича о состоянии здоровья Ленина публикуется в № 192 «Петроградской правды»: «Самочувствие прекрасное. Сегодня утром Владимир Ильич попросил: «Давайте костюм, хочу вставать».
Я. М. Свердлов сообщает (в 11 час.) в Петроград о здоровье В. И. Ленина: «Ну, теперь совсем хорошо. Самые трудные дни позади. Вопрос решен. Жизнь Ильича спасена. Силы возвращаются очень быстро.
Владимир Ильич все больше настаивает на том, чтобы ему докладывали дела».
В. Д. Бонч-Бруевич:
Я каждый день несколько раз навещал Владимира Ильича: неудержимо хотелось хоть только взглянуть на него. Говорить было нельзя: доктора строжайше запретили. И вот как-то на минуту войдя к нему, я вдруг заметил, что Владимир Ильич смотрит совсем не так, как эти последние дни: глаза его загорелись глубоким светом, а левый — всегда чуть-чуть прищуренный,— задорно, весело, пытливо сверкнул, и лицо его озарилось прекрасной мгновенной улыбкой. Это мгновение, когда вдруг почувствовалось, что к Владимиру Ильичу вернулись силы жизни, что он уже весь пронизан глубокой творческой мыслью, было так восхитительно прекрасно, что как будто бы весь мир озарился новым светом...
Радостный, как на крыльях, вышел я к товарищам и, как только мог, передал всю полноту моих чувств тем суровым, молчаливым, испытанным бойцам революции, которые во всей своей жизни не знали предела самопожертвованию ради успеха революционной борьбы и которые в эти печальные дни почти не выходили из Совнаркома. Это был первый день, когда мы действительно почувствовали, что Владимир Ильич вне опасности, что к нему возвращаются могучие силы его, что наконец он начинает по-старому проявлять себя. Весть о несомненном переломе в болезни Владимира Ильича быстро разнеслась повсюду...
Официальный бюллетень № 19
5 сентября 1918 г., 8 часов вечера
Осложнений нет. Самочувствие удовлетворительное.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 5
В 23 часа в Петроград передается сообщение о том, что Ленин «первый раз поднялся с постели. Воспользовавшись отсутствием врачей, он попросил дежурного санитара помочь ему встать. Владимир Ильич встал и прошелся по коридору. Температура от этого поднялась, но Владимир Ильич чувствует себя победителем».
В бюллетене № 20 о состоянии здоровья Ленина на 24 час. сообщается: «Самочувствие удовлетворительное».
В. Д. Бонч-Бруевич:
Вскоре Владимир Ильич потребовал газеты. Газет ему не дали, но Надежда Константиновна или Мария Ильинична прочитывали ему наиболее важное. С каждым днем он проявлял все больший и больший интерес и далее стал задавать вопросы по текущим делам. Но мы, помня советы докторов, деликатно уклонялись от этих деловых бесед, чтобы как-либо не взволновать Владимира Ильича.
М. И. Ульянова:
Улучшение идет медленно, постепенно. Первая опасность миновала. Но может быть еще заражение. Надо подождать четвертого, пятого дня. А потом, как трудно удержать Ильича в постели! Как он внушает в отсутствие врачей, что не надо уж очень-то слушать, что надо подобрать газеты за время его болезни. Все — чтобы ни одного номера не пропало. Дать их ему или прочесть вслух.
Б. С. Вейсброд:
Находясь у постели тяжело раненного Ильича после злодейского выстрела эсерки Каплан, когда лишь случайный и счастливый поворот головы спас его от смерти, мы, врачи, естественно, испытывали чувство волнения и острой тревоги за жизнь человека, ради которого каждый из трудящихся охотно пожертвовал бы своей жизнью.
Видя и чувствуя это, он старался приободрить нас, уверить, что ему лучше, что он не нуждается в чрезмерном внимании врачебного персонала.
- Что вы сидите около меня, разве у вас нет дела в больнице? — говорил Владимир Ильич.
М. И. Ульянова:
Первое время врачи, сестра и санитар дежурят круглые сутки. Но дело все больше идет «а улучшение. Ильичу позволяют садиться. Скоро он решает, что уже достаточно силен, и начинает понемногу ходить. И лишь тотчас приехавшие врачи, припугнувшие его, что с сердцем может быть плохо, несколько сдерживают его путешествия. Сдерживает несколько и сломанная рука. Наконец и ходить можно.
«Правда», 5 сентября 1918 г. Ильич почти здоров (Беседа с д-ром Обухом):
Я только что беседовал с тов. Обухом. Тов. Обух, со своей обычной экспансивностью, говорит: «Ильич почти здоров: температура, пульс, сон — все физиологические отправления совершенно нормальны». Я спросил: «Значит, через неделю, полторы встанет?»
- Если не раньше,— сказал тов. Обух.— Ильич и сейчас готов встать, все рвется к работе: дай ему газеты, подай ему тов. Мещерякова (что вернулся недавно из Англии), расскажи ему, что делается в ЦИК и в Совнаркоме, одним словом, проявляет живейший интерес к положению дел.
- А пули? А операция?
- Ну, что ж, их хоть и сейчас можно вынуть,— они лежат на самой поверхности. Во всяком случае, извлечение их никакой опасности не представляет, и Ильич будет через несколько дней совершенно здоров.
Несмотря на всю оптимистичность тов. Обула, надо думать, что он на этот раз близок к истине.
«Правда», 6 сентября 1918 г.:
В адрес Российского Телеграфного Агентства получено заявление следующего содержания:
Ввиду поступающих со стороны местных организаций запросов по поводу убийства тов. Урицкого в Петрограде и покушения на тов. Ленина в Москве Центральный Комитет партии социалистов-революционеров заявляет, что ни одна организация партии к этим актам отношений не имеет.
Центральный Комитет партии социалистов-революционеров.
В. Д. Бонч-Бруевич:
Предательская, гнусно-подлая партия так называемых социалистов-революционеров и здесь, конечно, еще и еще раз сподличала: она не нашла в себе мужества взять на свою ответственность то, чем руководила и что выполнила по ее непосредственному предписанию ее неврастенический агент Фанни Каплан. Нет, ЦК партии социалистов-революционеров от всякого участия в покушении на Владимира Ильича отказался, вопреки прямой очевидности и непререкаемости улик.
Из резолюции соединенного заседания Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов с делегатами рабочих, красноармейских, железнодорожных и судовых организаций
6 сентября 1918 г.
С невыразимой радостью Петроградский Совет Рабочих и Красноармейских депутатов узнал сегодня о том, что вождь мирового социалистического пролетариата тов. Ленин находится на пути к выздоровлению.
Буржуазные убийцы целили прямо в сердце международного пролетариата. Они прекрасно знали, что не может быть более сильного удара для рабочих-социалистов всех стран, как убрать с поля битвы пламенного борца, вождя поколений, величайшего из вождей рабочего класса после Карла Маркса...
Партия правых эсеров через своих вождей Керенского, Гоца, Чернова, Авксентьева, Савинкова, Руднева — давно уже продалась буржуазии. Савинков и Керенский участвовали в заговоре Корнилова. Гоц и Руднев организовали юнкеров для палаческой расправы с рабочими. Чернов и Авксентьев уговаривали крестьян не отбирать земли у помещиков.
Теперь партия правых эсеров действует вместе с монархистами и черносотенцами. Она является не чем иным, как шпионской и провокаторской агентурой англо-французских банкиров...
Английские и японские бандиты идут на нас войной. Правые эсеры, меньшевики, черносотенные офицеры, попы, кулаки подымают белогвардейские восстания в тылу и применяют белый террор.
В ответ на это мы заявляем: нашу рабоче-крестьянскую республику мы превращаем в военный лагерь. Военное положение объявляется повсюду...
Отдадим свои лучшие силы на дело построения Красной Армии. Будем мобилизовать год за годом. Будем ковать свою новую рабоче-крестьянскую армию.
К нашим братьям, стоящим на фронтах, мы взываем: забудьте слово «назад», знайте только слово «вперед». Вы боретесь за счастье и волю народа, за социализм, за Советскую власть.
Мы — с вами. Победить или умереть — вот наш лозунг. За вами стоит вся. рабочая и крестьянская Россия.
Да здравствует всемирная коммуна! Да здравствует ее великий вождь Владимир Ильич Ульянов- Ленин!
«Известия ВЦИК», 6 сентября 1918 г.:
Фабрика Богорова, Сокольнического района, где нет ни одного члена партии коммунистов, в ответ на покушение на тов. Ленина выделила добровольцев рабочих для отправки на фронт.
Из резолюции общего собрания морского отряда при Народном комиссариате по морским делам
6 сентября 1918 г.
Товарищу Ленину!
Искренне желая здоровья своему дорогому учителю, мы, военные моряки, призванные на защиту Советской власти, заявляем всем изменникам пролетариата, что им не удастся разъединить нас с ...вождем народа, который будет жить еще долгие годы на радость всех трудящихся и угнетенных братьев.
Моряки! Все по боевым местам!
Да здравствует товарищ Ленин — неутомимый борец за счастье всемирной рабочей пролетарской революции!
Из письма красноармейцев 5-й роты 3-го Московского советского пехотного полка
Начало сентября 1918 г.
Дорогому товарищу Ленину.
Шлем привет тебе, добрый наш, славный вождь, дорогой наш товарищ Владимир Ильич...
Дорогой товарищ Владимир Ильич... Мы чувствуем твою физическую и душевную боль. Мы знаем, что раны твои лечат самые лучшие товарищи врачи-коммунисты, и желаем от души, чтобы они скорее зажили, а душу твою будем лечить мы, красноармейцы: мы знаем,, какие ей нужны лекарства. Первое лекарство — уничтожение буржуазии; второе лекарство — уничтожение белой гвардии, попов, правых эсеров, меньшевиков; третье лекарство — сокрушение всех банд, очищение Сибири от них для взятия хлеба оттуда, который нужен нам; четвертое лекарство — продолжать начатое дело до конца, до полного уничтожения своих врагов... Мы все стоим на своих постах, мы все преданы своему святому делу и все перечисленные наши лекарства начинаем пускать в употребление...
Желаем тебе всего лучшего и прекрасного...
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 6
В бюллетене № 21 о состоянии здоровья Ленина на 9 час. сообщается: «Ночь спал без перерыва. Самочувствие хорошее. Осложнений нет»...
В бюллетене № 22 о состоянии здоровья Ленина на 20 час. сообщается: «Общее состояние без изменений. Самочувствие хорошее»...
В бюллетене № 23 о состоянии здоровья Ленина на 24 час. сообщается: «Самочувствие хорошее».
«Голос трудового крестьянства»
6 сентября 1918 г.:
ВРАЧИ РАЗРЕШИЛИ ТОВ. ЛЕНИНУ ЧТЕНИЕ. Спешим поделиться с товарищами радостным известием: редакция получила письмо с просьбой выдать комплект газеты с 30-го августа для тов. Ленина.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
сентябрь, не ранее 6 — не позднее 10
Ленина, с разрешения врачей, посещает Н. Л. Мещеряков, вернувшийся из двухмесячной поездки в Англию через скандинавские страны с целью информировать рабочих Англии и других стран о положении дел в Советской России, задачах и ходе русской революции, а также для ознакомления с рабочим движением в этих странах. Ленин просит Мещерякова рассказать ему о результатах поездки; слушая Мещерякова, он несколько раз невольно вступает в разговор, несмотря на просьбу врачей к Мещерякову не позволять Ленину говорить.
В. Д. Бонч-Бруевич:
Спокойно и ровно более получаса вел наш старый товарищ беседу с Владимиром Ильичем, искусно обходя наиболее волнующие вопросы и события. Оживленно слушал все Владимир Ильич, задавая вопросы тихим, еще слабым голосом, и, как всегда, схватывал все самое важное, ответами своими освещая главнейшее.
Н. Л. Мещеряков:
Когда я приехал... Владимир Ильич был ранен. Кто- то ему в газетах обо мне прочитал, не знаю, но только он тогда потребовал, чтобы меня ему представили. Меня не пропускали. Наконец, он добился. Меня повели, доктора меня предупреждали: «Только не позволяйте ему говорить». Я пришел. «Рассказывайте». Начал рассказывать, но невольно Владимир Ильич впутывался в разговор. Мне пришлось его раза 3—4 одергивать, чтобы он не говорил, иначе я не буду рассказывать. Но удержать его было необычайно трудно... несмотря на то, что это было дней через 10 после его ранения.
В. Д. Бонч-Бруевич:
Когда Н. Л. Мещеряков дружески расстался с Владимиром Ильичем, он высказал изумление, как этот гениальный человек, возвращавшийся от смерти к жизни, перенесший такое потрясение, великолепно ориентируется и сейчас, лежа на одре тяжкой болезни, во всей сложной политической обстановке. Его вопросы были глубоки, задевали все самое важное, приковывали внимание к самому центру явлений...
«Известия ВЦИК», 6 сентября 1918 г.:
Семашко заметил, что есть все основания быть уверенными, что Ленин не только оправится, но оправится скорее, чем можно было предполагать по характеру ранения. Большую помощь в его выздоровлении оказывает мощный организм Ленина, его твердость духа, что, как всем известно, является основой благополучного исхода.
«Правда», 7 сентября 1918 г.:
Среди массы телеграмм получено следующее письмо и приветствие тов. Ленину:
«Товарищи! Я прошу вас напечатать мое письмо в вашей газете. Я очень люблю тов. Ленина и болею за него, а ему самому не могу сказать об этом. У меня нет папы, а есть только мама и Ленин!! Мама не знает, что я написала вам, она очень расстроена.
Наташа Вознесенская».
Вот письмо:
«Будь здоров, дорогой!! Я расту для твоей работы. Мама учит агитаторов на Сретенском бульваре. Я тоже буду учить, чтобы шли за тобой.
Любящая дочь Наташа».
«Красная газета», 7 сентября 1918 г.:
Вчера, в пятницу, в 1 час 10 мин. дня товарищ Ленин начал опять работать.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 7
В бюллетене № 24 о состоянии здоровья Ленина на 9 час. сообщается: «Ночь спал без перерывов. Самочувствие хорошее».
Ленин получает телеграмму от руководителей политотдела 5-й армии Восточного фронта И. Д. Чугурина и В. Н. Каюрова с пожеланием выздоровления; пишет им ответную телеграмму, благодарит за пожелание, выражает уверенность в том, что подавление выступлений белочехов, белогвардейцев и кулаков будет проводиться решительно.
Н. К. Крупская:
Надежды врагов Советской власти не оправдались. Ильич выжил. Заключения врачей каждый день становились все оптимистичнее. Они и все окружающие Ильича повеселели... Ему запрещали двигаться, а он втихомолку, когда никого не было в комнате, пробовал подниматься. Хотелось ему скорей вернуться к работе.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 7
Ленин дает распоряжение Управлению делами СНК о порядке работы команды самокатчиков...
Ленин телеграфирует в Свияжск, что... удивлен и встревожен замедлением операции по освобождению Казани; требует действовать решительно; на телеграмме делает пометки: «Секретно». «Шифром (оригинал мне вернуть)», «(Прислать мне копию шифра)».
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 9
Ленин поручает члену Реввоенсовета Восточного фронта П. А. Кобозеву, находящемуся в это время в Москве, запросить в штабе Восточного фронта последние сведения о положении под Казанью.
От Пермского губернского съезда трудовых коммун и комитетов бедноты
10 сентября 1918 г.:
Съезд уверен, что железная воля пролетариата исполнится и ты вновь встанешь во главе российской и международной социалистической революции.
Мы, твои ученики, клянемся бороться до последнего за великие идеи социализма и коммунизма, которым ты нас учил... Мы поднимем тебя, великий борец и вождь бедняков, скорее с постели. Железное желание бедняков всего мира вновь видеть своего Владимира Ильича в своих рядах.
Да здравствует III, пролетарский Интернационал!
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 10
В бюллетене № 34 о состоянии здоровья Ленина на 20 час. сообщается: «Состояние значительно лучше, больному разрешено садиться.
С завтрашнего дня бюллетени будут выходить 1 раз в день».
От Военно-революционного совета 5-й армии
10 сентября 1918 г.
Москва, Председателю Совнаркома товарищу Ленину:
Чехословацкие и белогвардейские банды наголову разбиты под Казанью, и она снова в руках Советской власти.
Военно-революционный совет душа в душу со всеми солдатами 5-й армии желает скорейшего выздоровления славному учителю мирового пролетариата и выражает твердую уверенность, что он вскоре снова будет в силах указывать ему путь к победе.
Член Военревсовета Межлаук.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 11
Ленин пишет приветствие Красной Армии по поводу блестящей победы — взятия Казани.
В. И. Ленин. «Письмо красноармейцам, участвовавшим во взятии Казани»
Товарищи! Вам уже известно, какое великое значение приобрело для всей русской революции взятие Казани, ознаменовавшее перелом в настроении нашей армии, переход ее к твердым, решительным, победоносным действиям. Тяжелые жертвы, понесенные вами в боях, спасают республику Советов. От укрепления армии зависит прочность республики в борьбе с империалистами, зависит победа социализма в России и во всем мире. От всей души приветствую геройские советские войска, армию авангарда эксплуатируемых, борющихся за свержение эксплуатации, и желаю дальнейших успехов.
С товарищеским и коммунистическим приветом
В. Ульянов (Ленин).
«Красная газета», 12 сентября 1918 г.:
Здоровье товарища Ленина вполне удовлетворительно.
Товарищу Ленину разрешили сидеть и читать. Больной в курсе всех политических новостей... Он много шутит с окружающими и выражает уверенность, что в ближайшие дни встанет с постели.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, не позднее 12
Ленин беседует с приехавшим из Петрограда А. М. Горьким о классовой борьбе в стране, о роли крестьянства в революции и политике Советской власти по отношению к нему, об интеллигенции; говорит, как вспоминал позднее Горький: «...скажите интеллигенции, пусть она идет к нам. Ведь, по-вашему, она искренно служит интересам справедливости? В чем же дело? Пожалуйте к нам: это именно мы взяли на себя колоссальный труд поднять народ на ноги, сказать миру всю правду о жизни, мы указываем народам прямой путь к человеческой жизни, путь из рабства, нищеты, унижения»
М. Горький
До 18-го года, до пошлейшей и гнусной попытки убить Ленина, я не встречался с ним в России и даже издали не видел его. Я пришел к нему, когда он еще плохо владел рукой и едва двигал простреленной шеей. В ответ на мое возмущение он сказал неохотно, как говорят о том, что надоело:
- Драка. Что делать? Каждый действует, как умеет.
Мы встретились очень дружески, но, разумеется, пронзительные, всевидящие глазки милого Ильича смотрели на меня, «заблудившегося», с явным сожалением.
Через несколько минут Ленин азартно говорил:
- Кто не с нами, тот против нас. Люди, независимые от истории,— фантазия. Если допустить, что когда- то такие люди были, то сейчас их — нет, не может быть. Они никому не нужны. Все, до последнего человека, втянуты в круговорот действительности, запутанной, как она еще никогда не запутывалась. Вы говорите, что я слишком упрощаю жизнь? Что это упрощение грозит гибелью культуре, а?
Ироническое, характерное:
- Гм-гм...
Острый взгляд становится еще острее, и пониженным голосом Ленин продолжает:
- Ну, а, по-вашему, миллионы мужиков с винтовками в руках — не угроза культуре, нет? Вы думаете, Учредилка справилась бы с их анархизмом? Вы, который так много шумите об анархизме деревни, должны бы лучше других понять нашу работу.
В. Десницкий:
В моей памяти — одна из первых после 1917 г. встреча Горького с Лениным. Это было вскоре после покушения эсерки Каплан на жизнь Ленина. Владимир Ильич был оживлен, радостно потирал руки, улыбался Горькому, торопил его:
- Ну, ну! Рассказывайте, говорите, что вас огорчает...
Зашел посмотреть на «земляков» Яков Свердлов. Владимир Ильич спокойно рассказывал о покушении, с полным знанием дела излагал историю болезни...
- На войне, как на войне! Еще не скоро она кончится...
Настойчиво угощал нас:
- Ешьте сыр, хлеб свежий, мягкий. Вишни ешьте, только что куплены, вымыты...
Угощение было весьма скромное. Гостеприимный хозяин не знал, что у него не было чаю, и я потихоньку сходил в канцелярию, где у одной из служащих, старой моей приятельницы, нижегородки, добыл чаю на заварку для Председателя Совета Народных Комиссаров.
Горький сумрачно расспрашивал Ильича о здоровье, не отзовется ли на его работоспособности рана. Владимир Ильич осторожно, но свободно поднимал вверх руку, вытягивал ее, сгибал и выпрямлял. Горький бережно ощупывал шею, мускулы руки. Владимир Ильич прямо и строго смотрел на Алексея Максимовича. Казалось, что жесты Горького, жесты сомневающегося Фомы, говорили о чем-то большем, чем о простом желании убедиться в физической мощи друга. Горький как будто хотел еще и еще раз окончательно уверить себя в том, что именно в Ленине сконцентрирована сила и воля миллионов, что из него лучится яркий свет на завтрашний день и на весь доступный нашему зрению отрезок человеческой истории. И он убедился.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 12
Сообщение, переданное по прямому проводу из Москвы в Петроград о здоровье Ленина, публикуется в № 103 газеты «Северная коммуна»: «11 час. дня 12 сентября. Здоровье товарища Ленина с каждым днем улучшается...» Ленин приветствует войска Красной Армии со взятием Симбирска, указывает на необходимость напрячь все силы для ускорения освобождения Сибири, просит телеграфировать, сколько ценностей спасено в Казани; сообщает, что завтра начинает уже заниматься делами.
Дьюла Варга:
В это время мы в составе интернационального отряда Красной Армии сражались с белогвардейскими офицерскими бандами на Волге. Весть о злодейском покушении на Ленина взбудоражила нас. Будем бороться до последнего патрона, до последнего вздоха, решили мы, во что бы то ни стало уничтожим белые банды, свергнем эсеровское «правительство» Поволжья. С мыслью о тяжело раненном Ленине мы решили немедленно освободить его родной город Симбирск, недалеко от которого тогда находились. Через десять дней после покушения на Ленина мы наголову разгромили части генерала Каппеля, а 12 сентября после ожесточенного сражения взяли Симбирск. В тот же день мы отправили тов. Ленину следующую телеграмму: «Дорогой Владимир Ильич! Взятие Вашего родного города— это ответ на Вашу одну рану, а за вторую — будет Самара!»
«Красная армия», 14 сентября 1918 г.
Револьверные выстрелы в Красной Москве отозвались громом пушек на Красном фронте.
Враг разбит и отступает в беспорядке.
Кама в наших руках.
Волга, Урал и Сибирь тоже должны быть нашими.
Все должно быть нашим!
Такова воля пролетариата.
И. Ф. Тимаков:
Протягиваю телеграмму.
- О, совершенно замечательные вести! — восклицает Ильич.— Спасибо вам, товарищ...
И я машинально отвечаю:
- Не за что, Владимир Ильич...
- Как так не за что? — смеется он.— Да за такое сообщение можно и расцеловать...
«Красная Армия», 22 сентября 1918 г.:
Войска оказались на высоте своего призвания. Молодая армия блестяще сдала экзамен на боеспособность и обнаружила качества, которым может позавидовать любая вымуштрованная империалистская армия...
При вступлении в город наши войска освободили около 1000 рабочих из тюрем. Часть из них взяла оружие и пошла с Красной Армией.
Рабочее население встретило Красную Армию радостно, работницы патронного завода дарили красноармейцам цветы, целовали солдат.
Буржуазия в панике бежала.
Телеграмма В. И. Ленина Пензенскому губисполкому и Реввоенсовету I армии
Взятие Симбирска — моего родного города — есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы.
В. Н. Розанов:
Владимир Ильич нас, врачей, меня в частности, всегда встречал очень радушно и приветливо, хотя неоднократно высказывал свое неудовольствие, очень искренне и горячо, что нас заставляют навещать его 2 раза в день, отрывая от других больных. Я ему на это всегда отвечал: «Владимир Ильич, ведь вы тоже больной, и больной серьезный со всех сторон». Раз он мне на это «со всех сторон» и ответил довольно сердито: «А разве от «этих сторон» болезнь течет иначе? Все ведь это товарищи пристают». Я ему на это: «Обязательно, Владимир Ильич, иначе все равно как у врачей: до седьмого колена болезни текут всегда как-то шиворот- навыворот». Владимир Ильич рассмеялся и, сказав: «Вас не переспоришь», со смехом стал снимать сорочку, чтобы проделать скучную процедуру выстукивания и выслушивания легкого.
«Пора на службу!»
М. В. Фофанова:
К раненому Ильичу не пускали никого, кроме самых близких. О состоянии его здоровья страна узнавала из бюллетеней, которые ежедневно печатались в «Правде». Я несколько раз говорила по телефону с Надеждой Константиновной и Марией Ильиничной. Голос у той и у другой становился с каждым разом бодрей: Ильич поправлялся. И вот наконец кто-то из них, я уж не помню, кто именно, говорит: «Приходи завтра к утреннему чаю». Сколько раз виделась я с Ильичем, беседовала с ним! И все же в то утро шла по кремлевскому двору, с трудом сдерживая волнение.
Дверь открыла медсестра. Когда я вошла в столовую, там были Надежда Константиновна и Мария Ильинична. А где же Ильич? Вот и он выходит из спальни. Лицо бледное, но глаза живые, веселые. Левая рука на перевязи. Ее, видно, нельзя разгибать, и на Ильиче вместо пиджака, в рукав которого она не пролезает, вязаный жилет. Тот, что мы купили в Петрограде... В здоровой руке Ильич держит «Правду». Увидел меня, поздоровался и сразу к Марии Ильиничне: «Маняша, с завтрашнего дня надо бы прекратить печатание бюллетеней. Хватит!» Сказал он это ей потому, что Мария Ильинична работала секретарем «Правды».
«Как вы себя чувствуете, Владимир Ильич?» — спросила я. «Самым наилучшим образом. Пора на службу!.. А вы еще не были в Мологе?» — «Еду послезавтра».— «Я навел кое-какие справки об этом поместье,— говорит Ильич.— Оно принадлежало Мусину-Пушкину, богачу, меценату. Там у него должна быть редчайшая коллекция картин. Так вы не утруждайте себя приемкой этих ценностей. Я уже созвонился с Луначарским. Он вышлет туда кого-нибудь из своих музейщиков. А вы займитесь чисто агрономической стороной дела... Ну, хватит о делах!»
Вернувшись из Мологи, я предстала перед Ильичем с докладом о поездке. Я старалась говорить обстоятельней, подробней, зная, что Ильича все интересует. И то, что на пристани в ожидании парохода стояли извозчики, и что в гостинице, принадлежащей уездному исполнительному комитету, было чисто, натоплено, можно было заказать в номере ужин, и что из города я могла позвонить в поместье по телефону, и за мной прислали лошадь, и ехали мы по хорошей, накатанной дороге... Все это радовало Ильича, которого раздражали наскоки зарубежной печати, утверждавшей, что в России все летит прахом, рушится и гибнет. А с каким одобрением кивал Ильич головой, когда я рассказывала о комбеде, во главе которого стоит бывший пастух. Дом со всеми его 100 комнатами, с картинной галереей, с ценнейшей мебелью сохранен таким, «каким был при барине». Ценности занесены в особую опись, которую комбед приготовил к приезду представителей Наркомпроса. На трех молочных фермах племенные коровы — симменталки, швицы, голландки — в чистоте и в холе. Урожай собран весь до зернышка и хранится в закромах. На складах точнейший учет. В саду и яблочко не пропало. А в роще, примыкающей к усадьбе, ни деревца не тронуто.
Не выдержал Ильич, воскликнул: «Браво комбеду!.. Пусть приезжают господа заграничные буржуи и дивятся на русского «дикого» мужика, который отлично справляется без бар и без мироедов...»
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 12
Ленин беседует (не ранее 12 час.) с делегацией 38-го пехотного Рогожско-Симоновского советского полка, которая передает ему резолюцию с просьбой отправить полк на фронт.
С. И. Моисеев:
В истории нашего полка было одно особенно памятное событие. Оно произошло вскоре после парада. К нам позвонила Надежда Константиновна и, к величайшей нашей радости, сообщила, что завтра Владимир Ильич хочет видеть у себя делегацию Рогожско-Симоновского полка...
Выбор пал на троих бойцов: на старика Гавриила Михайлова, вступившего в полк вместе с обоими своими сыновьями, на рабочего-добровольца Горохова и на молодого взводного командира 1-й роты Кузнецова, служившего до революции в гвардейской части.
Вечером мы объявили по ротам о предстоящем посещении товарища Ленина и назвали кандидатов в состав делегации.
Красноармейцы единодушно одобрили кандидатуры Михайлова, Горохова и Кузнецова и поручили им от всей души передать Владимиру Ильичу горячие приветы, сердечное пожелание скорей выздоравливать.
Особо наказали делегатам передать Ильичу о желании всех бойцов быстрее отправиться на фронт...
Много замечательных людей было в нашем полку рабочей Москвы... Одним из таких бойцов был коммунист Гавриил Михайлов.
Сорок с лишним лет проработал он на заводах в разных городах Российской империи. В конце 70-х или в начале 80-х годов был арестован за революционную деятельность и сослан. После освобождения ему удалось устроиться в Москве на заводе АМО Симоновского района. Здесь его и застал февраль 1917 года. Михайлов, несмотря на свой значительный возраст, принимал активное участие в Октябрьском вооруженном восстании. Он одним из первых добровольцем вступил и в 38-й Рогожско-Симоновский полк.
В полку Михайлов пользовался большим уважением и любовью красноармейцев и командиров. Его неизменно избирали во все комиссии, где нужен был председатель, пользующийся неограниченным доверием. Ему приходилось иногда разбирать те или иные проступки красноармейцев, при этом его решения никогда не вызывали среди бойцов возражений или недовольства.
Как и большинство старых членов партии, Михайлов свято верил в силу и победу пролетариата. Красноармейцы любили слушать его беседы и выступления, проникнутые твердой уверенностью в правоте рабочего дела...
Мы все с нетерпением ожидали возвращения своих делегатов. И вот около полудня они пришли ко мне в военный комиссариат.
Все трое выглядели нарядно и торжественно. Особенно мне запомнился старик Михайлов. Его выцветшая гимнастерка защитного цвета с короткими не по росту рукавами была чисто выстирана и отглажена. Из-под форменного воротника выглядывала белая рубашка. Худое желтоватое лицо с выдающимися скулами и редкой бородой словно просветлело.
Старик все еще находился под неизгладимым впечатлением от встречи с Лениным, и голос выдавал его сильное волнение. Да и заговорил он совсем необычно, начал свой рассказ со слов, которые даже тогда в нашей среде не употреблялись, а сейчас могут показаться и вовсе странными. Но в тот момент они не удивили меня, тем более что я слышал их из уст старого человека.
- Ну, товарищ комиссар, сподобились!..— проникновенно произнес он.— Повидали нашего Ильича, потолковали.
Он поправляет пояс, шарит большими натруженными руками по груди, словно ищет что-то, и снова повторяет:
- С самим Лениным!..
Голос у старика дрогнул, оборвался, он отвернулся к окну и вынул из кармана чистый платок.
Горохов старался казаться спокойным, но и его серые глаза начинают растерянно моргать, когда он видит, что Михайлов неловко, по-мужски, вытирает повлажневшие веки.
- Приходим мы, значит,— пытается рассказать Горохов.— Приходим и говорим, что, дескать, делегация от полка Рогожско-Симоновского... Пропустили... На квартире нас Надежда Константиновна встретила. Провела к Владимиру Ильичу...
Связного доклада у взволнованных делегатов не получилось. Мы просто поговорили, сидя за столом. Несколько успокоившись, Михайлов рассказал, что уход за Лениным хороший; самочувствие улучшается.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 12
В бюллетене № 36 о состоянии здоровья на 20 час. сообщается: «Кровоизлияние в плевру почти всосалось. Сегодня наложена на руку повязка с вытяжением. Самочувствие хорошее. Больному разрешено немного вставать с постели.
Регулярный выпуск бюллетеней прекращается».
С. И. Моисеев:
На мой вопрос, как реагировал Владимир Ильич на нашу резолюцию с требованием немедленно отправить нас на фронт, Михайлов ответил:
Владимир Ильич так и сказал: «Правильно,— говорит,— поступаете и дальше так же действуйте!»
- Владимир Ильич сказал нам,— подтвердил Горохов,— что рабочие войска дюже нужны...
Чтобы делегаты смогли лучше и подробнее рассказать красноармейцам о посещении В. И. Ленина, было решено не ставить доклад делегации на общем собрании полка, как это предполагалось раньше, а провести беседы по ротам и командам.
Три дня Михайлов, Горохов и Кузнецов обходили подразделения.
Я присутствовал на беседе Михайлова в одной из рот. Красноармейцы сразу обступили делегата, как только он появился в помещении.
- Так вот, товарищи,— начал, не торопясь, Михайлов.— Повидали мы Владимира Ильича, поговорили с ним. Поправляется он, выздоравливает... Теперь хорошо, а то плохо было.
Михайлов обстоятельно рассказывает, о чем расспрашивал их Владимир Ильич и что они ему отвечали...
Простыми и понятными словами передавал старый рабочий красноармейцам беседу с Ильичем.
- Вот товарищ Ленин сказал еще и такое. Много, говорит, тягости рабочие вынесут, трудно им неописуемо будет... И голода отведают, и крови своей много прольют, но против всего этого рабочий класс выстоит... Владимир Ильич так и сказал: рабочий класс — крепкий, он выдержит... Слышите, товарищи!
Михайлов задумался, вспоминая сказанное Владимиром Ильичем, и продолжал:
- Да, а еще вот что товарищ Ленин сказал. Не было, говорит, раньше рабочей власти, которая удержалась бы, но наш российский пролетариат имеет крепкую партию, он создаст свою Красную Армию и отстоит от врагов власть...
В рассказе Михайлова подчас трудно было понять, где он передает сказанное Владимиром Ильичем, а где переходит к собственным мыслям. Рассказывает он негромко, как будто боится спугнуть наступившую тишину.
Я всматриваюсь в лица красноармейцев, наблюдаю, какое впечатление производит на них рассказ Михайлова. Все слушают с глубоким вниманием, затаив дыхание, чтобы не пропустить ни одного слова рассказчика.
Заканчивая, Михайлов обвел всех присутствующих значительным, почти строгим взглядом и, подняв тяжелую руку, медленно произнес:
- Помните, товарищи, Владимир Ильич нам прямо так и сказал: правильно поступаете и дальше так же действуйте! И мы ему тоже ответили, что будьте, мол, спокойны, Владимир Ильич, все как надо сделаем и свой пролетарский долг выполним.
И в каждой роте в заключение своей беседы глава нашей делегации к Ленину непременно произносил одну и ту же фразу: «Лежит Владимир Ильич во всем чистеньком, кроватка у него беленькая, и Надежда Константиновна около сидит».
Этими словами Михайлов как бы успокаивал слушателей и заверял их, что с Владимиром Ильичем все в порядке, уход за ним хороший.
Все эти дни жизнь в полку проходила как-то иначе, чем всегда. В казарменных помещениях было тихо, даже военные команды отдавались приглушенным голосом, но выполняли их более старательно. Исчезли резкие выражения в очередях за супом и кипятком при ротных кухнях. Днем в свободное время бойцы собирались группами и вполголоса толковали между собой о рассказах делегатов, побывавших у Ленина. А по вечерам уходили к семьям, к знакомым, к товарищам и там пересказывали все слышанное об Ильиче.
Общение красноармейцев с рабочим населением района взаимно поддерживало, питало и углубляло революционные чувства тех и других.
- Вот он, Ильич, в постели, а принял делегацию нашего тридцать восьмого, сам вызвал,— с гордостью и восхищением говорили рабочие.
Впоследствии Надежда Константиновна вспоминала, что представители 38-го полка были первой делегацией, пришедшей к Владимиру Ильичу после его ранения. Но относилось ли это вообще к делегациям или только к красноармейцам, я сказать не могу.
Результаты посещения Владимира Ильича нашей делегацией для полка были огромны. Те препятствия, которые то и дело возникали раньше... сразу исчезли. Сам комиссар Московского военного округа заявил, что первым поручением, которое дал ему товарищ Ленин после выздоровления, было: позаботиться о вооружении и снабжении Рогожско-Симоновского полка.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 13
На митинге трудящихся Басманного района Москвы Я. М. Свердлов приветствует участников собрания от имени раненого товарища Ленина.
Сентябрь, 14:
Ленин беседует с комендантом Кремля П. Д. Мальковым, который предлагает перевести Совнарком из здания судебных установлений в Большой Кремлевский дворец и передает Ленину план комнат для размещения там СНК.
Середина сентября:
Ленин беседует с управделами СНК В. Д. Бонч-Бруевичем, высказывает отрицательное отношение к восхвалению его личности, нашедшее отражение в многочисленных письмах и телеграммах, присылаемых в Совнарком, а также в материалах, публикуемых в прессе; поручает Бонч-Бруевичу довести до сведения редакций газет и журналов о его желании прекратить публикацию подобных материалов.
В. Д. Бонч-Бруевич:
Когда Владимир Ильич начал поправляться после ранения и стал уже выходить в свой кабинет в Совнаркоме, какие-то враждебные силы стали распространять ложные слухи по Москве о том, что Владимир Ильич умер. В Управление делами Совета Народных Комиссаров, можно сказать, беспрерывно звонили с разных сторон с одним и тем же вопросом: как здоровье Владимира Ильича? Не ухудшилось ли его состояние? А некоторые прямо спрашивали: да жив ли он?..
Я решил обдумать, как сделать, чтобы народ мог увидеть Владимира Ильича. Спросив у врачей, когда можно будет Владимиру Ильичу выступить на каком-либо митинге, я получил строгий ответ, что не раньше как через три месяца. Следовательно, надо было снять Владимира Ильича в кино...
Условились сделать это очень важное дело поскорей, чтобы потом составить и размножить ленту для кино во многих экземплярах и таким образом показать повсюду рабочим Владимира Ильича на прогулке в Кремле.
С. К. Гиль:
Ответственные сотрудники Совета Народных Комиссаров решили тайком от Ленина заснять его на кинопленку. Ильич только что оправился после ранения, и было важно показать народу, что Владимир Ильич здоров и бодр.
Съемки были поручены опытному кинооператору. Ему предложили заснять Владимира Ильича так, чтобы он этого не заметил. Все знали, что иначе из всей затеи ничего не получится. Ильич ни за что не согласится сниматься для кино.
Был солнечный день, когда было решено осуществить «операцию». Главный кинооператор и его помощники разместились в разных уголках Кремля по маршруту асфальтовой дорожки, а также у Царь-пушки и у здания арсенала. Здесь намечалась прогулка Владимира Ильича.
Сопровождал Ленина В. Д. Бонч-Бруевич, управляющий делами Совнаркома и старый друг Ильича. Бонч-Бруевич старался увлечь Владимира Ильича разговором, дабы тот не заметил наведенных на него аппаратов.
В. Д. Бонч-Бруевич:
Мы бодро шли, и я старался... отвлечь его внимание от окружающей обстановки, так как я знал, что в это время со всех сторон из-за углов кинооператоры стараются уловить каждый шаг, каждое движение Владимира Ильича.
С. К. Гиль:
Когда съемки были наполовину сделаны, Ленин круто повернулся, чтобы вернуться в свой кабинет, и вдруг заметил кинооператоров с их треножниками.
- Что это? — недоуменно спросил Владимир Ильич.— Куда они бегут? И что это у них за плечами? Погодите, да ведь это киношники!
Бонч-Бруевич не мог отпираться и подтвердил, что это действительно «киношники».
- Так это меня снимать вздумали? Вот еще что! Кто им разрешил? И почему меня не предупредили?
- Очень просто, Владимир Ильич,— вы не согласились бы сниматься, а это совершенно необходимо.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 16
Ленин получает письмо, написанное Г. Наумовичем 26 августа 1918 г. от имени группы учащихся, с просьбой прислать пару слов и автограф. «...Помните, что мы любим Вас, надеемся следовать Вашим идеям»,— говорилось в письме.
Ленин пишет ответное письмо «Григорию Наумовичу, для группы учащихся, интересующихся коммунизмом», в котором желает им «быстрейших успехов в деле изучения коммунизма, усвоения его и перехода к практической работе в рядах Российской Коммунистической партии».
Сентябрь, 17:
Ленин впервые после ранения председательствует (с 20 час.) на заседании СНК... Во время заседания Ленин обменивается записками с наркомом финансов Н. Н. Крестинским по вопросу о ходе работ комиссии по выработке проекта декрета о натуральном налоге, созданной постановлением СНК 4 сентября 1918 г.; спрашивает, когда он сможет получить проект декрета и каковы его основные положения.
«Известия ВЦИК17 сентября 1918 г.:
Нам сообщают, что здоровье тов. Ленина настолько поправилось, что вчера, 16-го сентября, Владимир Ильич впервые принял участие в очередном заседании Центрального Комитета Российской Коммунистической Партии.
Члены Центрального Комитета, для которых появление Ильича было неожиданным приятным сюрпризом, горячо приветствовали своего вождя и учителя, возвращающегося к любимой работе после вынужденного перерыва.
Из биографической хроники В. И. Ленина.
1918, сентябрь, 18
В бюллетене о состоянии здоровья Ленина на 20 час. сообщается: «Температура нормальная. Пульс хороший. От кровоизлияния в левую плевру остались небольшие следы. Со стороны перелома осложнений нет. Повязка переносится хорошо. Положение пуль под кожей и полное отсутствие воспалительных реакций позволяют отложить удаление их до снятия повязки. Владимиру Ильичу разрешено заниматься делами».
Ленин к бюллетеню делает приписку: «На основании этого бюллетеня и моего хорошего самочувствия, покорнейшая моя личная просьба не беспокоить врачей звонками и вопросами. 18-го сентября 1918 г. В. Ульянов (Ленин)»
Сентябрь, 18:
Ленин пишет телеграмму в Петроград, в которой приветствует рабочих, оканчивающих курсы командного состава Красной Армии, подчеркивает, что «успех российской и мировой социалистической революции зависит от того, с какой энергией рабочие будут браться за управление государством и за командование армией трудящихся и эксплуатируемых, воюющих за свержение ига капитала»; выражает уверенность в том, что их примеру последуют еще тысячи и тысячи рабочих...
Ленин говорит по телефону с Я. М. Свердловым, который сообщает, что приехал председатель Сергачского уездного комитета РКП (б) (Нижегородская губ.) и член уездного Совета М. И. Санаев и... просит принять его.
М. И. Санаев:
- Яков Михайлович позвонил по телефону.
- Владимир Ильич? Приехал товарищ из самой гущи деревенской работы. Рассказывает очень много важного. Можете принять?
Потом мне:
- Пойдемте, зовет.
Мы пошли по внутренним переходам. Яков Михайлович отпирал ключом попадавшиеся двери.
Перед кабинетом Владимира Ильича сидел красноармеец. Мы вошли в кабинет. Я не видел до того Владимира Ильича. Представлял его по портретам того времени: монгольский тип, с остро напряженными глазами. А тут ходит по кабинету среднего роста человек, крепкий, пропорциональный. Лицо симпатичное, благодушное. Глаза смотрят спокойно, и никакого напряжения во взгляде, как изображалось на портретах. Одет в костюм синевато-черного цвета... Право, простой человек.
Все это мелькнуло у меня мгновенно. И все-таки я волновался.
Рукопожатие Владимира Ильича — крепкое, спокойное, рука — мягко-упругая, теплая. Левая рука забинтована, согнута в повязке.
Владимир Ильич пригласил нас сесть. Я сел. Яков Михайлович ушел, пригласив меня потом зайти к нему.
Владимир Ильич продолжал ходить по кабинету...
- Как вы себя чувствуете, Владимир Ильич? — начал я.
- Теперь ничего. Скоро повязку с руки снимут. Только вот пуля внутри сидит, но врачи говорят, что со временем вынут.
Дальше я хотел сказать, какое впечатление на нас произвело покушение на Владимира Ильича, какие чувства мы к нему испытываем, но он осторожно отвел меня от этой темы, начав прямо расспрашивать, что делается в деревне.
Я понял, что Владимир Ильич не хочет выслушивать излияния чувств к нему. Приступил к деловому докладу. Владимир Ильич, ходя по кабинету, задавал мне вопросы: «Как организуется деревенская беднота? Как борется с кулачеством? Не проникают ли кулаки в комбеды? На основании чего мы устанавливаем разделение крестьян на кулаков, середняков и бедняков?»
...Выслушав ответы, Владимир Ильич сказал:
- Тяжела борьба с кулаками, а надо довести ее до конца... Зимой нас беспокоить особенно не будут, а с весны капиталисты и белогвардейцы двинутся со всех сторон. Они нас в кольцо возьмут, вот так.
И Владимир Ильич на карте начал показывать линии предполагаемого окружения Советской России. И знаменательно, что эти линии почти совпали с теми путями, по которым белогвардейские полчища действительно двинулись весной 1919 года...
Владимир Ильич отошел от карты и снова зашагал по кабинету. Я уже давно оправился от первоначального волнения. Любовно смотрел на двигавшуюся передо мной фигуру вождя. Так хорошо быть в комнате с Лениным, смотреть на него, говорить с ним, да так просто, как с близким, дорогим человеком. За все время в комнату никто не входил, не раздавалось и телефонного звонка. Видимо, оберегали Ильича, только что второй день вышедшего на занятия. Сколько времени я был у Ленина? Долго. Не меньше двух часов.
- Надо, чтобы ваш доклад был напечатан. Идите в «Правду» и там расскажите все, я сейчас дам вам записку.
Владимир Ильич сел к столу, пододвинул к себе бланк «Российская Федеративная Советская Республика— Председатель Совета Народных Комиссаров», положил забинтованную руку на стол, взял другой ручку и приготовился писать. В этот момент взгляд его изменился; спокойный до этого, взор его получил ту напряженность, что изображалась на портретах того времени.
Перо быстро забегало по бумаге.
- Как ваше имя и отчество?
Я сказал. Владимир Ильич не расслышал отчества, я увидел, что он писал «Николаевич» вместо «Иванович», но разве это имеет значение? Потому я ничего и не сказал Владимиру Ильичу по этому вопросу.
- Вот,— подал мне Владимир Ильич исписанный лист бумаги размером с пол-листа писчей.
Разгонистым почерком, с сокращениями слов, с подчеркиванием отдельных слов, с вбиранием в скобки, по старой орфографии, на одной странице было написано:
«В редакцию «Правды»
18. IX. 1918 г.
Податель тов. Михаил Николаевич Санаев, председатель Сергачского уездного комитета партии (и член исполкома), рассказывает очень интересный материал о классовой борьбе в деревне и комитетах бедноты.
Крайне важно, чтобы именно такой фактический материал с мест появился в газете (а то чересчур много «общих» рассуждений). Очень прошу записать со слов товарища и напечатать.
С товарищеским приветом Ленин».
Я попрощался с Владимиром Ильичем, пожелав ему скорейшего выздоровления...
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 18 или 19
Ленин пишет статью «О характере наших газет», в которой предлагает широко пропагандировать в печати опыт передовых коллективов, показывать, как достигнуты их успехи и каким образом сделать эти успехи достоянием других коллективов, выдвигает в качестве главной задачи прессы в переходный период от капитализма к социализму— воспитание масс на живых, конкретных примерах и образцах работы по-новому. Ленин требует уделять больше внимания практике ежедневной, будничной работы, призывает к общественной критике недостатков в работе предприятий и учреждений, выявлению плохих руководителей, разоблачению лодырей, нарушителей трудовой дисциплины. «Поменьше политической трескотни,— пишет Ленин.— Поменьше интеллигентских рассуждений. Поближе к жизни. Побольше внимания к тому, как рабочая и крестьянская масса на деле строит нечто новое в своей будничной работе. Побольше проверки того, насколько коммунистично это новое».
Сентябрь, ранее 19:
Ленин беседует с секретарем ЦК РКП (б) Е. Д. Стасовой, расспрашивает ее о работе в Петрограде. Стасова передает Ленину от Петроградского исполкома Советов портрет К. Маркса, выполненный художником-самоучкой, рабочим завода «Старый Лесснер» П. Г. Лоторевым. «Товарищ Ленин,— сообщалось в газете «Северная коммуна»,— был чрезвычайно растроган вниманием, оказанным ему Петроградом, и просил передать Петроградскому Совдепу его горячую благодарность».