Глава 6
«РАБОТЫ ТАК МНОГО...»
Этот перелом, который мы переживаем, был трудным, но теперь мы чувствуем, что дело налаживается, и мы от социализма неустроенного, декретированного, переходим к истинному социализму.
В. И. ЛЕНИН
В Горках
Н. К. Крупская:
Владимир Ильич, приступив к работе, окунулся сразу в самую гущу продовольственных вопросов, принял активное участие в выработке декрета об обложении сельских хозяев натуральным налогом, но сразу же почувствовал, что повседневная напряженная административная работа ему еще не по силам, и согласился поехать на пару недель отдохнуть за город.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 25 — октябрь, 14
Ленин живет в Горках; поддерживает регулярную связь с Кремлем, получает оперативные сводки Наркомвоена, телеграммы и другие материалы, а также информацию о текущих делах от Я. М. Свердлова и секретарей СНК; работает над книгой «Пролетарская революция и ренегат Каутский».
Ленин, вспоминая это время, в марте 1923 г. в беседе с М. И. Ульяновой, говорил: «В 1917 г. я отдохнул в шалаше у Сестрорецка благодаря белогвардейским прапорщикам; в 1918 г.— по милости выстрела Каплан. А вот потом — случая такого не было...»
В. Н. Розанов:
...Владимир Ильич по настоянию всех врачей уехал на несколько недель в деревню. Уехать было необходимо, так как здесь, в Кремле, Владимир Ильич все-таки занимался, а отдохнуть и набраться сил после тяжелейшего ранения было нужно. В конце сентября Владимир Ильич приехал показаться нам, лечащим врачам, то есть В. М. Минцу, Н. Н. Мамонову и мне. Владимир Ильич выглядел прекрасно: бодрый, свежий, со стороны легких и сердца — полная норма, рука срослась прекрасно, так что протез свободно можно было бросить; жалоба только одна: неприятные, порой болевые ощущения в большом и указательном пальцах больной руки — результат указанного выше ушиба лучевого нерва. На этой консультации было решено, что доктору Мамонову делать больше нечего, а мы, хирурги, увидимся еще раз недели через полторы-две. Владимир Ильич во время этой консультации долго беседовал с нами, расспрашивал меня про нашу больницу, обеспокоился тем, что у нас уже затруднения с отоплением корпусов, что-то записал себе на бумажке, при этом долго смеялся тому, что нигде у себя в комнате не мог найти какой-либо бумажки, говоря: «Вот что значит быть председателем». На мой вопрос: беспокоят ли его пули, из которых одна на шее прощупывалась очень легко и отчетливо, он ответил отрицательно и при этом, смеясь, сказал: «А вынимать мы с вами их будем в 1920 году, когда с Вильсоном справимся».
На последней консультации, когда мы распрощались с Владимиром Ильичем, произошел один маленький эпизод, который хорошо выявляет удивительную деликатность и чуткость Владимира Ильича. От ЦК ко мне несколько раз обращались с вопросом о гонораре за лечение Владимира Ильича. Говорил об этом и В. А. Обух, которого я очень просил, чтобы этот вопрос о деньгах не поднимался.
Я эти разговоры передал, конечно, коллегам, Минцу и Мамонову; нам казалось совершенно невозможным представлять какой-то счет Владимиру Ильичу, выздоровление которого мы буквально сами переболели.
Владимир Ильич решил этот вопрос сам деликатно и великолепно. На последней консультации были только я и В. М. Минц. Осмотрели, побеседовали немного, попросили его некоторое время массировать руку, указывали ему на необходимость беречься и позаботиться о том, чтобы в квартире было потеплее. Здесь Владимир Ильич нас насмешил и сам посмеялся: «Вы говорите — потеплее, велел себе электрическую печку поставить — поставили, а оказывается, это против декрета; вот как быть? — придется все-таки оставить... по предписанию врачей». Хотим проститься (я не помню, кто с нами здесь еще был,— кажется, Мария Ильинична), Владимир Ильич встает как-то немного смущенный и говорит: «на минутку», зовет в спальню. Протягивает одной рукой конверт В. М. Минцу, а другой — мне. И, буквально конфузясь, говорит: «Это — за лечение, я глубоко вам благодарен, вы так много на меня тратили времени». Мы с Минцем оба смешались на несколько секунд и держались за конверты, которые оставались в руках у Владимира Ильича. Выйдя из этого замешательства, я наконец сказал: «Владимир Ильич, может быть, можно без этого— поверьте, мы рады, что вы выздоровели, искренне рады и благодарны за то, что вы выздоровели». Минц, тоже волнуясь, сказал что-то в этом роде. Владимир Ильич немного прищурился, на меня поглядел как-то пристально, бросил конверты, кажется, на постель, подошел почти вплотную, крепко-крепко пожал руку, взял меня рукой за плечо и, волнуясь очень заметно, произнес: «Бросим это... спасибо, еще раз благодарю». Сказал он это так хорошо и искренне, что мне тоже хорошо стало. Он проводил нас до двери, еще раз пожал мне не руку, а плечо... Приехав домой, я сейчас же позвонил В. А. Обуху о том, что у меня гора с плеч свалилась, рассказал ему всю сценку и сказал, что теперь вопрос о гонораре, мне кажется, ликвидирован окончательно. Больше никакого разговора ни с кем о гонораре не было.
Г. Я. Лозгачев-Елизаров:
Горки!
Расположенное километрах в 25—30 к югу от Москвы, в направлении Каширы, в нескольких километрах от железнодорожной линии Москва — Саратов, имение «Горки» было в свое время собственностью известного фабриканта Морозова, впоследствии, в качестве приданого его дочери, оно перешло в руки московского градоначальника А. А. Рейнбота, который и был его последним хозяином.
Все внутреннее убранство и обстановка большого барского дома были сохранены в абсолютной неприкосновенности— вся эта старинная с бронзовыми украшениями вычурная мебель, обитая дорогим шелком, тяжелые гобеленовые занавеси, зеркала, часы с бронзовыми скульптурными украшениями на мраморных каминах, портреты неведомых морозовских предков, картины и гравюры времен 1812 года, античные статуэтки и статуи из белоснежного мрамора, большая библиотека...
Естественно, что привыкшему к простоте в быту Владимиру Ильичу не очень-то по душе была вся эта барская обстановка: для себя он облюбовал самую меньшую по размерам комнату. Видимо, желая особо подчеркнуть, что Горки для него являются не более как временным пристанищем, что богатый дом и его мебель не принадлежат ему ни в какой мере и чужды ему по духу, Владимир Ильич наказал всем домашним: ни одного предмета в доме не переносить из комнаты в комнату и, по возможности, не менять его постоянного местоположения. Этот наказ аккуратно выполнялся, насколько мне известно.
Владимир Ильич был в восхищении от прекрасного тенистого парка с окружающими его рощами и лугами. Устраивала вполне близость живописной реки Пахры, пейзажи которой удивительно напоминали картины Левитана. Устраивала, наконец, и возможность за 35— 40 минут домчаться в автомобиле до Кремля при необходимости. Это, пожалуй, было наиболее важным для Владимира Ильича.
Отдыхая в Горках, Владимир Ильич много... работал, писал. Раны заживали, и нетерпеливый пациент, следуя советам врачей, упражнял больную руку, развивая ее в плече.
JI. А. Фотиева:
Отойдя на время от сутолоки повседневной оперативной работы, Владимир Ильич в Горках писал свой бессмертный труд «Пролетарская революция и ренегат Каутский», работу, которая вошла в золотой фонд марксизма-ленинизма...
Ленин считал необходимым как можно скорее разоблачить искажение и опошление марксизма Каутским и, работая над книгой, написал статью на ту же тему. Одновременно с опубликованием статьи в «Правде» Владимир Ильич распорядился немедленно послать ее в Германию для перевода и издания.
И сегодня, в условиях сложной и напряженной международной обстановки, заветы Владимира Ильича Ленина о сохранении единства, дисциплины, сплоченности и идейной оснащенности Коммунистической партии, ее руководящей роли в социалистическом государстве, о нерушимом единстве мирового коммунистического движения приобретают еще большее значение.
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, сентябрь, 26
Сообщение о том, что Ленин принимает участие в редактировании подготовляемой издательством ВЦИК популярной брошюры с отчетом о деятельности народных комиссаров за истекший год...
Не ранее 29 сентября:
Ленин получает срочную телеграмму из Ташкента от СНК Туркестанской республики, в которой сообщалось о принятии мер для установления дипломатических отношений с Ираном; пишет на ней: «Сообщить Чичерину с запросом, что сделано им».
Конец сентября:
Ленин приезжает из Горок, чтобы показаться лечащим врачам В. М. Минцу, В. Н. Розанову и Н. Н. Мамонову...
Октябрь, 1:
Ленин, получив известие о смерти В. М. Величкиной (Бонч-Бруевич), пишет В. Д. Бонч-Бруевичу письмо с выражением глубочайшего соболезнования.
В. Д. Бонч-Бруевичу 1/Х. 1918.
Дорогой Владимир Дмитриевич! Только сегодня утром мне передали ужасную весть. Я не могу поехать в Москву, но хотя бы в письме хочется пожать Вам крепко, крепко руку, чтобы выразить любовь мою и всех нас к Вере Михайловне и поддержать Вас хоть немного, поскольку это может сделать человек, в Вашем ужасном горе. Заботьтесь хорошенько о здоровье дочки. Еще раз крепко, крепко жму руку.
Ваш В. Ленин
Не ранее 1 октября:
Ленин пишет записку наркому продовольствия А. Д. Цюрупе, в которой предлагает ему, ввиду плохого состояния здоровья, уйти в двухмесячный отпуск.
А. Д. Цюрупе
Тов. Цюрупа! Вид больной. Не теряя времени,— на двухмесячный отдых. Если не обещаете точно, буду жаловаться в ЦК.
Октябрь, не ранее 6 — не позднее 15:
Ленин беседует с секретарем Международной социалистической комиссии А. И. Балабановой, приехавшей из Стокгольма, по вопросам международного рабочего движения.
Не ранее 7 октября — не позднее 6 ноября:
Ленин беседует с политкомиссаром 4-й армии Г. Д. Линдовым. После рассказа Линдова об освобождении Самары и о том, как быстро и энергично самарскиекоммунисты приступили к налаживанию советской работы, Ленин говорит... что видит «в этом еще раз подтверждение той мысли, что Советская власть пустила слишком глубоко корни в самые недра рабочего, городского и сельского классов, чтобы какая-нибудь сила в состоянии была бы вырвать эти корни».
10 октября:
Ленин беседует с Я. М. Свердловым, говорит, что на днях приступит к работе.
Ранее 12 октября:
Ленин дает распоряжение отправить Костромскому губпродкому два вагона хлеба.
Н. К. Крупская:
Маловато сил было после ранения у Ильича, понадобилось порядочно времени, пока он смог выходить за границы парка. Настроение у него было бодрое — настроение выздоравливающего человека, а кроме того, начался перелом во всей окружающей обстановке. Стало меняться положение на фронте. Красная Армия побеждала. 3 сентября в Казани восстали рабочие против захвативших власть чехословаков и правых эсеров, 7-го советские войска заняли Казань, 12-го — Вольск и Симбирск, 17-го — Хвалынск, 20-го — Чистополь, 7 октября — Самару. 9 сентября советские войска заняли Грозный и Уральск. Поворот был несомненный.
С. И. Гопнер:
Летом усилилась партизанская борьба на Украине, а II съезд КП(б)У в октябре 1918 года подготовлялся под знаком близкого всеукраинского вооруженного восстания и освобождения Украины. В связи с ранением Ленина 30 августа, о котором мы с ужасом узнали в Орле, непосредственные сношения ЦК КП(б)У с Лениным были прерваны на все время его болезни. Когда перед открытием II съезда в Москву съехались члены ЦК КП(б)У, вопрос о свидании с Лениным волновал всех: получить советы Ленина по некоторым спорным вопросам тактики на Украине было совершенно необходимо.
Днем 16 октября членам ЦК КП(б) Украины, к нашей величайшей радости, было сообщено, что Ленин может принять 10— 12 человек в тот же вечер...
Ленин вышел к нам с перекинутой через плечо черной повязкой, на которой лежала больная рука. Мы устремились к нему навстречу. После того как мы поздоровались и Владимир Ильич ответил на наш вопрос о его самочувствии, мы спросили, сколько времени он может уделить беседе с нами. Мы очень хотели, чтобы беседа была обстоятельной, но боялись его утомить.
Прежде чем ответить нам на этот вопрос, Владимир Ильич указал здоровой рукой на стену, где... висел на гвозде белый плакат с известным американским изречением: «Если вы пришли к занятому человеку, то скорее кончайте свое дело и уходите», и сказал:
- Вот наши враги — американцы написали умную вещь.
После этого Ленин спросил, хватит ли нам для беседы двух часов. Мы были радостно удивлены, так как не ожидали, что при его состоянии он сможет провести с нами такую длительную беседу. Мы знали, что прием 16 октября был первым приемом Ленина после болезни, и еще раз убедились в том, какое громадное значение Ленин придавал событиям и задачам коммунистов на Украине.
П. Д. Мальков:
После ранения В. И. Ленина 30 августа 1918 года в ЦК был поставлен вопрос о том, чтобы при выезде из Кремля Ленина сопровождал не один, а два бойца из охраны. Но Ленин решительно отклонил это. Вскоре это предложение было все же принято в отсутствие Ленина. После этого было дано соответствующее указание начальнику караула.
Владимир Ильич еще не знал о принятом решении, в воскресенье поехал в сопровождении одного бойца. Часовой задержал его машину. Ленин подъезжает к комендатуре, спрашивает, почему его не выпускают из Кремля. Когда ему доложили, что выезжать с одним бойцом— значит нарушить решение ЦК, Владимир Ильич беспрекословно подчинился.
Ленин любил дисциплину, считал, что ей должны подчиняться все одинаково: и рядовые работники, и руководящие, никаких исключений быть не может...
Когда Ленин выздоравливал после ранения, Мария Ильинична рассказала мне, как она упрашивала Владимира Ильича отдохнуть. Несмотря на подорванное здоровье, Ленин отклонил ее советы. Ленин ответил, что об этом сейчас не может быть и речи. Работы так много, что он не может пожертвовать лично для себя ни одной минуты...
Когда Владимир Ильич выехал в Горки, Яков Михайлович распорядился, чтобы в его кремлевской квартире был произведен ремонт. Дело в том, что Ленин жил в комнатах, которые вообще не были приспособлены для жилья,— это было старое служебное помещение со сводами.
Прошло немного времени, и здоровье Владимира Ильича значительно улучшилось. Он рвался к напряженной работе, в Кремль. Не раз он говорил мне, что собирается возвратиться туда, но по совету Якова Михайловича я всегда отвечал ему, что еще не закончен ремонт квартиры. Ленин стал подозревать, что ему говорят неправду. И вот как-то он задает мне вопрос, почему так долго ремонтируется его квартира (на самом деле она была уже отремонтирована). Выслушав «объяснение», Владимир Ильич усомнился в нем. После этого трудно было убеждать Ильича в затяжке ремонта. Удержать его в Горках на более длительный срок не удалось — он возвратился в Кремль.
Снова Москва
Из протокола объединенного заседания ВЦИК, Московского Совета и рабочих организаций 22 октября 1918 г.
22-го октября состоялось чрезвычайное объединенное заседание высших органов центральной и московской Советской власти совместно с представителями рабочих организаций для обсуждения международного положения и в связи с этим положения Советской Республики.
Впервые после своего выздоровления в заседании принимает участие В. И. Ленин.
Когда председатель Свердлов огласил порядок дня и сообщил, что с докладом о международном положении выступит Владимир Ильич,— зал огласился бурными рукоплесканиями. На трибуну поднимается тов. Ленин. Он почти не изменился после болезни, но только немного похудел. Заметно, что тов. Ленин еще не вполне свободно владеет левой рукой. Но речь его так же проста и ясна, так же остроумны и ярки его сравнения, так же глубоко убедительны его слова.
Словом, это прежний Владимир Ильич, которого так любит и так ценит трудовой народ, друг и вождь мирового пролетариата.
При появлении тов. Ленина на трибуне все представители рабочей Москвы поднимаются со своих мест и приветствуют его долго не смолкающими восторженными криками. Летят кверху шапки, рукоплескания и восторженные возгласы, едва стихнув, начинаются снова с возрастающей силой. Бурная овация длится несколько минут.
Из доклада В. И. Ленина
Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться, но не сразу революция научается защищаться. Революция была пробуждением к новой жизни миллионов. В феврале и марте эти миллионы не знали, за что идут продолжать ту бойню, в которую их погнали цари и Керенские и цель которой была разоблачена лишь в декабре большевистским правительством. Они ясно понимали, что это была не их война, и нужно было около полугода, чтобы наступил перелом. Этот перелом наступил; он изменяет силу революции. Массы, истомленные, истерзанные четырехлетней войной, в феврале и марте бросали все и говорили, чтобы наступил мир и была прекращена война. Они не в состоянии были поставить вопроса, из-за чего война. Если эти массы теперь создали новую дисциплину в Красной Армии, не дисциплину палки и помещичью, а дисциплину Советов рабочих и крестьянских депутатов... если среди них сложилась новая сплоченность, то это потому, что в первый раз в сознании и на опыте десятков миллионов рождается и родилась новая, социалистическая дисциплина, родилась Красная Армия. Она родилась только тогда, когда эти десятки миллионов людей на собственном опыте увидели... что строится новая жизнь, что они начали ее сами строить и что они эту жизнь построят, если не помешает иностранное нашествие.
Когда крестьяне увидели своего главного врага и начали борьбу с деревенскими кулаками, когда рабочие скинули фабриканта и начали строить заводы по пролетарскому принципу народного хозяйства, они увидели всю трудность перестройки, но они с ней справились; нужны были месяцы, чтобы наладить работу. Эти месяцы прошли, и перелом наступил; прошел тот период, когда мы были бессильны, и мы пошли вперед гигантскими шагами; прошел период, когда у нас не было армии, когда не было дисциплины; создалась новая дисциплина, и в армию пошли новые люди, которые тысячами отдают жизнь.
Это значит, что новая дисциплина, товарищеский союз перевоспитали нас в борьбе на фронте и в деревенской борьбе против кулака. Этот перелом, который мы переживаем, был трудным, но теперь мы чувствуем, что дело налаживается, и мы от социализма неустроенного, декретированного, переходим к истинному социализму. Перед нами главная задача — борьба с империализмом, и в этой борьбе мы должны победить. Мы указываем на всю трудность и опасность этой борьбы. Мы знаем, что перелом в сознании Красной Армии наступил, она начала побеждать, она выдвигает из своей среды тысячи офицеров, которые прошли курс в новых пролетарских военных школах, и тысячи других офицеров, которые никаких курсов не проходили, кроме жестокого курса войны. Поэтому мы нисколько не преувеличиваем, сознавая опасность, но теперь мы говорим, что армия у нас есть; и эта армия создала дисциплину, стала боеспособной. Южный наш фронт не есть фронт единичный,— это фронт против всего англо-французского империализма, против самого могущественного врага в мире, но мы его не боимся, так как знаем, что ему самому не удастся справиться со своим внутренним врагом.
Три месяца тому назад смеялись, когда мы говорили, что в Германии может быть революция, нам говорили, что только полусумасшедшие большевики могут верить в немецкую революцию. Называли не только вся буржуазия, но и меньшевики и левые эсеры большевиков изменниками патриотизму и говорили, что в Германии революции не может быть. Но мы знали, что там нужна наша помощь, и для этой помощи мы должны были жертвовать всем, вплоть до тяжелых условий мира. Несколько месяцев назад говорили нам и доказывали это, но Германия в несколько месяцев превратилась из могущественной империи в гнилое дерево. Эта сила, которая ее разрушила, действует и в Америке и в Англии, она сегодня слаба, но с каждым шагом, который попробуют сделать англо-французы в России, попробуют оккупировать Украину, как это сделали немцы,— с каждым шагом эта сила будет всплывать все больше и будет более страшной даже, чем испанская болезнь.
Вот, товарищи, почему главной задачей, повторяю, каждого сознательного рабочего является теперь ничего не скрывать от широких масс, которые могут не знать всей остроты положения, а, наоборот, раскрывать всю правду. Рабочие созрели, чтобы знать эту правду. Мы должны победить не только белогвардейцев, но и всемирный империализм. Мы должны победить и победим не только этого, но и более страшного врага. Для этого Красная Армия нужна более всего. Пусть каждая организация Советской России не перестает ставить на первом месте вопрос об армии. В настоящее время, когда все утвердилось, на первом плане вопрос о войне, об укреплении армии. У нас есть полная уверенность, что мы с контрреволюцией сладим. Мы знаем, что у нас есть силы, но мы также знаем, что англо-французский империализм сильнее нас, и хотим, чтобы это отчетливо сознавали рабочие массы. Мы говорим: надо усиливать армию в десять раз и более, говорить о том, чтобы более укреплялась дисциплина и чтобы сознательные, просвещенные, сорганизованные настоящие вожди в десять раз
более уделяли внимания и заботы этому, и тогда рост международной революции, рост этот не ограничится теми странами, которые потерпели уже поражение. Теперь революция начинается уже и в тех странах, которые оказались победителями. Силы наши должны расти с каждым днем, и этот непрерывный рост является для нас по-прежнему главной и полной гарантией того, что международный социализм победит!
Из биографической хроники В. И. Ленина,
1918, ноябрь, 6
Ленин участвует (с 15 час.) в первом заседании VI Всероссийского Чрезвычайного съезда Советов (Театральная пл., Большой театр); по предложению фракции коммунистов избирается почетным председателем съезда; выступает с речью о годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.
П. И. Замойский:
Объявив VI Всероссийский Чрезвычайный съезд Советов открытым, Свердлов говорит:
- Теперь мы можем сказать с полной уверенностью, что по всему лицу земли России Советская власть стоит твердо и незыблемо.
Мы жадно смотрели на сцену, рассматривали каждого, кто был в президиуме: мы искали Ленина, но его не было.
Свердлов говорил недолго. Вот он, оторвав руки от стола, ярко блеснув стеклами пенсне, высоко поднял голову и сказал четко и раздельно:
- Позвольте, товарищи, еще раз объявить VI съезд открытым.
Почтив память погибших в борьбе за социалистическую революцию, приняв регламент и порядок дня, съезд приступает к работе. Яков Михайлович, быстро оглянувшись, громко объявил:
- Слово предоставляется... Владимиру Ильичу... Ленину!
Напряженная секунда тишины... И вдруг весь зал, все ярусы от пола и до потолка, все ложи огласились таким грохотом, что казалось, рухнут и потолок, и стены театра.
Я не уловил, откуда вышел Ленин, ибо этот бурный взрыв радости наполнил зал не только голосами, восклицаниями, слившимися в один могучий громоподобный раскат, но казалось, что зал наполнился ливнем. В глазах моих стоял туман.
И вот я вижу его. Вижу, как он торопливо перебирает бумажки, и кажется, что никак не может найти нужную, что он весь занят поисками... Нет, он ждет. Ждет, когда смолкнет ликование... А оно только началось.
Зал могуче потрясают голоса солдат-фронтовиков, голоса рабочих, людей земли, женские голоса. Все встали. И сквозь непрерывный гул то в одном, то в другом конце раздаются восклицания:
- Товарищу Ленину — у-у-ура-ра-а! — И снова и снова грохот рукоплесканий.
Н. Я. Иванов:
Рабочие наши после ранения Ленина каждый день приходили в заводской комитет и спрашивали, как здоровье Ильича. Заботились михельсоновцы об Ильиче, но и он их не забывал...
За несколько дней до Октябрьских торжеств вечером было у нас собрание. В тот же вечер на месте покушения мы построили деревянную пирамиду, метра в четыре высотой, а наверху поставили глобус, обитый красной материей, и над ним водрузили пятиконечную металлическую звезду. Было около восьми часов вечера. Помню, работали при факелах. Я стоял наверху пирамиды на стремянке и обивал материей глобус.
Вдруг неожиданно въезжает во двор машина и останавливается возле нас. Вижу, выходит из машины Владимир Ильич вместе с товарищем Ярославским. Я быстро стал спускаться со стремянки. Посмотрев на памятник и на меня, Владимир Ильич сказал:
- Не делом вы занимаетесь.— И направился в корпус, где выступал 30 августа. Когда я спустился вниз, Ильич был на трибуне и говорил. Улыбается, будто с ним ничего не случалось. Выступил он с небольшой речью. Говорил о предстоящем празднике.
Рабочие, перебивая друг друга, задавали вопросы:
- Как вы себя чувствуете, Владимир Ильич? Почему не бережете себя, почему ездите без охраны?
- Я чувствую себя очень хорошо,— отвечал Ленин.— И охрана мне не нужна. Я куда еду? К рабочим, на рабочее собрание. Зачем же охрана? Бойцы на фронте нужны.
Ильич сел в машину и уехал, провожаемый толпами рабочих. По рассказам, Владимир Ильич приехал на наш завод вот как. Врачи запрещали ему выступать. За ним смотрел Ярославский, чтобы он не принимался за работу, пока не выздоровеет. Поехал Владимир Ильич с Ярославским на прогулку. Он знал по газетам, что в этот день должно быть собрание у нас, и говорит шоферу:
- Сегодня собрание на заводе Михельсона. Поворачивайте, Гиль, к михельсоновцам...
Л. А. Фотиева:
Живя за городом, в Болшеве, в Корзинкине и позже в Горках, Владимир Ильич много раз приезжал в Москву и выступал с большими политическими докладами, провел огромную подготовительную работу к XI съезду партии. Он руководил съездом, выступал на нем пять раз, в том числе с большим докладом — политическим отчетом ЦК РКП (б), активно участвовал в обсуждении решений съезда, вносил свои предложения.
Из речи В. И. Ленина при закрытии XI съезда РКП(б)
Никакая сила в мире, сколько бы зла, бедствий и мучений она ни могла принести еще миллионам и сотням миллионов людей, основных завоеваний нашей революции не возьмет назад, ибо это уже теперь не «наши», а всемирно-исторические завоевания...
Весь гвоздь в том, чтобы двигаться теперь вперед несравненно более широкой и мощной массой, не иначе как вместе с крестьянством, доказывая ему делом, практикой, опытом, что мы учимся и научимся ему помогать, его вести вперед. Такую задачу при данном международном положении, при данном состоянии производительных сил России можно решить, лишь решая ее очень медленно, осторожно, деловито, тысячу раз проверяя практически каждый свой шаг.
Из речи В. И. Ленина о годовщине революции 6 ноября
В тот день, когда мы чествуем годовщину революции, следует бросить взгляд на тот путь, который прошла она. Нам пришлось начинать нашу революцию в условиях необыкновенно трудных, в которых не будет находиться ни одна из дальнейших рабочих революций мира, и поэтому особенно важно, чтобы мы попытались осветить в целом пройденный нами путь, посмотреть, что за это время достигнуто и насколько мы подготовились за этот год к нашей главной, настоящей, к нашей решающей, основной задаче... Мы всегда отдавали себе отчет в том, что если нам пришлось начать революцию, нарастающую из всемирной борьбы, то вовсе не в силу каких- либо заслуг русского пролетариата, или в силу того, что он был впереди других, напротив, только особенная слабость, отсталость капитализма и особенно стеснительные военно-стратегические обстоятельства создали то, что нам пришлось ходом событий занять место впереди других отрядов, не дожидаясь, пока эти отряды подойдут, поднимутся. Мы теперь даем себе отчет, чтобы узнать, насколько мы подготовились, чтобы подойти к тем битвам, которые теперь предстоят в нашей грядущей революции.
И вот, товарищи, задавая себе вопрос, что мы сделали в крупном масштабе за этот год, мы должны сказать, что сделано следующее: от рабочего контроля, этих начальных шагов рабочего класса, от хозяйничанья всеми средствами страны мы подошли вплотную к созданию рабочего управления промышленностью; от общекрестьянской борьбы за землю, от борьбы крестьян с помещиками, от борьбы, которая носила общенациональный характер, буржуазно-демократический характер, мы пришли к тому, что в деревне выделились пролетарские и полупролетарские элементы, выделились те, которые особенно трудятся, те, которых эксплуатируют, поднялись на строительство новой жизни; наиболее угнетенная часть деревни вступила в борьбу до конца с буржуазией, в том числе со своей деревенской кулацкой буржуазией.
Дальше, от первых шагов советской организации мы пришли к тому, как справедливо заметил открывавший съезд товарищ Свердлов, что нет в России такого захолустья, где бы советская организация не упрочилась, не составляла бы цельной части Советской конституции, выработанной на основе долгого опыта борьбы всех трудящихся и угнетенных.
От нашей полной беззащитности, от последней четырехлетней войны, которая оставила в массах не только ненависть угнетенных людей, но и отвращение, и страшную усталость, и измученность, которая осудила революцию на самый трудный, тяжелый период, когда мы были беззащитны перед ударами германского и австрийского империализма,— от этой беззащитности мы пришли к могучей Красной Армии.