Книги о Ленине

 

3. На пути к финалу. «Потерянный день»

Разболтанный механизм выборного производства еще скрипел, а день открытия Учредительного собрания (28 ноября), назначенный Временным правительством в августе, быстро приближался. ЦК РСДРП (б) и СНК продолжали занимать выжидательную позицию, так как все еще оставалось не вполне ясным, прибудет ли в Петроград к 28 ноября достаточное количество депутатов и какая партийная фракция Учредительного собрания окажется самой многочисленной. Исход голосования в Петрограде и первые вести об итогах выборов в других городах и в ближайших к столицам округах создавали, как мы уже знаем, впечатление о возможности решающего успеха большевистских списков кандидатур. В интервью корреспонденту агентства Ассошиэйтед Пресс Г. Ярросу (15 ноября) В. И. Ленин назвал итоги выборов в Петрограде «доказательством большой победы большевистской партии».²⁸¹ В оценках же исхода всероссийского голосования в Учредительное собрание Ленин был очень сдержан. Но отдельные работники партии в своих оценках были весьма оптимистичны. «Вообще выборы идут пока очень благоприятно для революционной демократии, — писал Н. Л. Мещеряков в «Известиях Московского Совета», — и есть большие основания думать, что в будущем Учредительном собрании большевикам в союзе с примыкающими к ним левыми эсерами и меньшевиками-интернационалистами удастся составить левое большинство».²⁸² В этом же духе высказывался и Л. В. Луначарский.²⁸³

Некоторое время выжидали и противники большевиков. Правда, 14 ноября подпольное Временное правительство, состоявшее из заместителей министров и из министров, которые избежали ареста в Зимнем дворце или вскоре после ареста были выпущены Советской властью на свободу, поручило председателю Всевыборы Н. Н. Авинову подготовить проект указа о созыве Учредительного собрания 28 ноября.²⁸⁴ Проект был написан, и 17 ноября буржуазные и некоторые эсеро-меньшевистские газеты уже опубликовали соответствующее «постановление» лишенных власти министров. Но в партийных верхах контрреволюционеров еще несколько дней с беспокойством следили за телеграфными сообщениями из избирательных округов. Когда на заседании Петроградской городской думы (16 ноября) кто-то из гласных поднял вопрос об организации «торжественной встречи» депутатов Учредительного собрания и о провозглашении 28 ноября днем «национального праздника», член эсеровского ЦК городской голова Г. И. Шрейдер свернул дальнейшее обсуждение, сославшись на отсутствие определенного мнения у членов управы.²⁸⁵ До 20 ноября городская дума к этому вопросу не возвращалась. Видимо, лишь 18—19 ноября в Петроград поступили сведения, позволявшие составить предварительное суждение об исходе голосования в 40 округах.

Мы не располагаем материалами, которые отразили бы непосредственно первую реакцию на упомянутые сведения со стороны буржуазных и мелкобуржуазных партийных центров. Но, судя по стенограммам заседания городской думы, куда очень быстро поступали сигналы «сверху», в эсеровском ЦК облегченно вздохнули и засучили рукава. Это сразу отразилось на тоне и содержании речей Г. И. Шрейдера и Я. Т. Дедусенко. 20 ноября на полулегальном заседании распущенной по декрету СНК контрреволюционной городской думы Шрейдер призвал «по возможности выше поднять в глазах населения предстоящее событие созыва Учредительного собрания», а Дедусенко, детализируя этот призыв, говорил о необходимости «создать такую помпу, такое торжество, чтобы это было величайшим праздником, которого не было в России сотни лет».²⁸⁶

По замыслу эсеровского руководства, это «торжество» с колокольным звоном, «который мы слышим на пасху»,²⁸⁷ не только подняло бы дух противников Октябрьской революции, но и связало бы руки Советской власти. Не все эсеровские деятели верили в возможность организации массовых торжеств. С. С. Раппопорт-Анский на том же заседании городской думы напомнил, что рабочие и солдаты «большевистски настроены» и что вследствие этого «великий праздник» превратится, пожалуй, в «нечто совсем другое». Но гласные, в том числе меньшевики и кадеты, не вняли предостережению и одобрили постановление объявить 28 ноября «днем национального всероссийского праздника», уведомив об этом по телеграфу все городские думы и земства.²⁸⁸

В связи с тем что Советская власть распустила заговорщицкий «Комитет спасения родины и революции» (9 ноября), было решено (22—23 ноября) создать новый объединяющий центр партийных комитетов эсеров, меньшевиков и энесов, эсеровской и меньшевистской фракций ЦИК Советов 1-го созыва и Петроградского Совета, «социалистических» фракций городской и районных дум, некоторых профсоюзов и кооперативов, а также делегатов отдельных заводов и воинских частей.²⁸⁹ На этом заседании тщательно подобранных делегатов был создан «Союз защиты Учредительного собрания», именовавший себя также «Объединенным комитетом социалистических партий и демократических организаций». «Союз защиты», председателем которого стал эсеровский военный работник В. Н. Филипповский, обратился к населению с крикливым призывом «не отдать Учредительное собрание на поругание», поддержать его «всей силой своей». Разгон же Учредительного собрания, провокационно заявляли авторы воззвания, «вызовет неизбежно гражданскую войну».²⁹⁰

Упоминание о гражданской войне не было случайно проскочившей словесной провокацией. «Союз защиты» намеревался приступить к поискам вооруженной опоры, о чем свидетельствовало постановление эсеро-меньшевистского бюро ЦИК Советов 1-го созыва от 23 ноября: «Бюро ЦИК, признавая желательным образование реальной силы для защиты Учредительного собрания, окончательное решение этого вопроса предоставляет самому Союзу».²⁹¹

Недаром о планах и деятельности «Союза защиты» на заседаниях городской думы старались говорить глухо. И все же кое-какая информация просочилась уже 24 ноября, когда один из думских гласных заявил, что если Учредительное собрание будет разогнано вскоре после созыва его 28 ноября, «то начнется анархия и начнется кровопролитие, и тут-то надо иметь такой центр, чтобы как можно скорее члены Учредительного собрания сгруппировались, сорганизовались и дело повели». Г. И. Шрейдер, являвшийся членом «Союза защиты», «успокоительно» ответил: «Этот аппарат уже организован, все закончено, и от нас зависит, когда пустить его в ход».²⁹² Итак, 28 ноября «национальный праздник», согласно планам контрреволюционеров, мог завершиться «анархией и кровопролитием», вооруженной борьбой против власти Советов.

Ведущая роль в разработке этих планов принадлежала правоцентристскому руководству партии эсеров. Кадеты в состав «Союза защиты» не вошли и вообще старались держаться несколько особняком. Они ведь и раньше не были поклонниками идеи Учредительного собрания, а тут еще окончательно выяснилось, что кадетская фракция Учредительного собрания окажется в слабом меньшинстве. Эсеровскому же большинству партия буржуазии доверяла мало. Эсеры, надеявшиеся на поддержку солдат хотя бы некоторых полков петроградского гарнизона, тоже не стремились к тесным контактам с кадетами — иначе надежды на обретение опоры среди солдат пришлось бы сразу похоронить. По всем этим причинам кадеты, не отказываясь использовать назревавшие события для попыток расшатывания революционной власти и призывая своих приверженцев «дружно сплотиться ради защиты Учредительного собрания»,²⁹³ основные расчеты связывали с организацией контрреволюционных движений по типу калединского мятежа на Дону. Отсюда понятно, почему кадетские «Русские ведомости» в день предполагавшегося «национального праздника» холодно заявили, что «созыв Учредительного собрания не будет моментом решительного перелома в истории России», а явится «лишь одним из этапов» на пути к «здоровому государственному строительству».²⁹⁴

Учтя все обстоятельства, Советская власть была вынуждена принять контрмеры. Прежде всего, требовалось решить вопрос о времени созыва Учредительного собрания. Назначать открытие его на 28 ноября не представлялось возможным не только потому, что это существенно облегчило бы проведение в жизнь замыслов сил контрреволюции, но и по той простой причине, что сведения из избирательных округов не давали оснований ожидать приезда в Петроград к концу ноября хотя бы 100 депутатов с оформленными мандатами. Не стоило ли назначить новую дату созыва Учредительного собрания, пойти на существенную отсрочку? Видимо, к этому клонилось предложение И. В. Сталина на заседании СНК 20 ноября о «частичной» отсрочке. Предложение было отклонено,²⁹⁵ так как декрет о такой отсрочке дал бы хорошую пищу контрреволюционным демагогам и породил бы всякого рода затруднения, связанные с длительным «нависанием» Учредительного собрания. Назначение новой неотдаленной даты созыва, например 10 декабря, тоже не стало бы удачным решением проблемы — и к 10 декабря в Петрограде могло не оказаться такого количества депутатов, которое позволило бы признать их заседание правомочным. Оставался единственно правильный выход из положения: определить кворум (Временное правительство это не сделало) и обусловить сбором его начало работы Учредительного собрания.

Советское правительство так и поступило. 26 ноября В. И. Ленин подписал декрет «К открытию Учредительного собрания», согласно которому первое заседание его могло состояться по прибытии более 400, т. е. примерно половины всех подлежавших избранию депутатов. «Заседание, — говорилось далее в декрете, — открывается лицом, уполномоченным на то Советом Народных Комиссаров, при наличности в зале заседания не менее четырехсот членов Учредительного собрания».²⁹⁶ Отсюда, помимо прочего, следовало, что 28 ноября Учредительное собрание заседать не будет и что Советская власть не допустит самочинного открытия его. 1 декабря декрет СНК был подтвержден резолюцией ВЦИК Советов.²⁹⁷

Но до издания этого декрета СНК предпринял ряд других важных действий. 20 ноября СНК, получив сведения о готовящемся контрреволюционном выступлении, обязал комиссара по морским делам П. Е. Дыбенко сосредоточить к 27 ноября в Петрограде до 10—12 тыс. вооруженных матросов,²⁹⁸ а Г. И. Петровскому и И. В. Сталину поручил «пригласить одного члена Военнореволюционного комитета и еще того, кого они найдут нужным, и взять в свои руки комиссию по Учредительному собранию с целью завладеть всеми документами по Учредительному собранию для ориентировки в положении вещей».²⁹⁹

Члены Всевыборы, отказавшиеся предоставить документы, 23 ноября были арестованы. В тот же день СНК назначил М. С. Урицкого комиссаром над Всероссийской по делам о выбоpax в Учредительное собрание комиссии с правом смещения и назначения новых членов комиссии и принятия необходимых мер по обеспечению правильности подготовительных работ по созыву Учредительного собрания. Впрочем, 27 ноября по предписанию В. И. Ленина арестованных членов Всевыборы освободили.³⁰⁰

Большое политическое значение имел «Декрет о праве отзыва делегатов», который был принят ВЦИК Советов в ночь на 22 ноября. В. И. Ленин, написавший проект декрета и обосновавший положения его в докладе на заседании ВЦИК, исходил из принципиального требования демократизма, что «какое бы то ни было выборное учреждение или собрание представителей может считаться истинно демократическим и действительно представляющим волю народа только при условии признания и применения права отзыва избирателями своих выборных».³⁰¹ Кроме того, Ленин обосновывал необходимость введения права отзыва фактом серьезного изменения соотношения сил классов и отношения классов к партиям в ноябре 1917 г. по сравнению с октябрем, когда составлялись списки кандидатур в Учредительное собрание. «Большим влиянием пользовалась партия социалистов- революционеров, — говорил Ленин на заседании ВЦИК 21 ноября. — Но после представления списков произошел раскол. Изменить списки нельзя, отсрочить Учредительное собрание — также. И народ фактически голосовал за партию, которая уже не существовала... Такое положение требует корректива».³⁰²

На заседании ВЦИК ленинский проект декрета не встретил принципиальных возражений, в том числе со стороны левых эсеров. Последние, однако, предложили поправки к той части документа, где определялись правила проведения перевыборов. Ленинский проект предусматривал, что право назначения перевыборов в том или ином округе должно принадлежать Советам. Самые перевыборы надлежало проводить «обычным порядком на строгих основаниях пропорциональной системы выборов».³⁰³ В. А. Карелин от имени левых эсеров добивался, чтобы ради обеспечения «нормального хода занятий» Учредительного собрания прежде избранные депутаты лишались мандатов только после завершения перевыборов и чтобы депутатские полномочия аннулировались и путем проведения референдумов в округах.³⁰⁴ Эти и некоторые другие поправки ВЦИК одобрил полностью или частично, и окончательно утвержденный порядок перевыборов и отзыва депутатов Учредительного собрания принял такой вид: съезд Советов рабочих и солдатских и Советов крестьянских депутатов, созванный на паритетных началах в каждом соответствующем округе, имеет право (а по требованию более половины избирателей округа — обязан) назначать перевыборы в Учредительное собрание на действующих основаниях пропорциональной системы выборов.³⁰⁵

Забегая вперед, отметим, что сложность организации нового всеобщего голосования не позволила провести перевыборы ни в одном из округов. Но агитационная работа, проведенная на основе декрета ВЦИК, способствовала разоблачению контрреволюционно настроенных эсеровских и кадетских депутатов, а тем самым и подрыву авторитета противопоставляемому Советской власти Учредительного собрания. Некоторые Советы и съезды Советов крестьянских депутатов, не назначая перевыборов, приняли резолюции об отзыве из состава Учредительного собрания Е. К. Брешко-Брешковской, Н. Д. Авксентьева, А. Р. Гоца и других эсеровских деятелей.³⁰⁶ II Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов и ВЦИК Советов рекомендовали подкреплять подобные резолюции ссылкой на участие Советов крестьянских депутатов в составлении списков кандидатур в Учредительное собрание.³⁰⁷ Однако упомянутые деятели формально продолжали числиться депутатами.

Но вернемся к событиям второй половины ноября 1917 г. Силы буржуазной и мелкобуржуазной контрреволюции вели подготовку к «национальному празднику» не только в Петрограде. В частности, отделения «Союза защиты Учредительного собрания» создавались и в некоторых других городах. Там тоже намечалось проведение «торжеств» в виде манифестаций и прочего. Но главные события, естественно, ожидались в месте созыва Учредительного собрания — в Петрограде.

Непосредственной подготовкой «торжеств», как и намечалось, ведала уже распущенная постановлением СНК, но продолжавшая собираться на заседания городская дума. Городской голова Г. И. Шрейдер где-то «добыл» не 100 тыс., а 1 млн рублей для финансирования «шума».³⁰⁸ Это приободрило думскую управу, и она обязала районные думы торопиться с подготовкой уличных шествий. Администрации петроградских театров управа предложила устроить 28 ноября спектакли и концерты (днем — бесплатные) для «народных масс», украсить помещения театров снаружи и внутри красными и белыми флагами, «символизирующими торжество революции и мира», а вечером иллюминировать помещения снаружи. Населению города тоже предлагалось украсить дома красными и белыми флагами, коврами, цветными материалами и «приспособлениями» в «форме звезды и букв У. С.».³⁰⁹

Гласные думы занялись и другими делами: совместно с представителями «Союза защиты» подыскивали помещения для депутатов Учредительного собрания (договорились с администрацией двух лазаретов), создавали комиссии для составления приветственного адреса, встречи депутатов, обеспечения работы технического персонала Таврического дворца — места заседаний Учредительного собрания. Обсуждался вопрос о приведении населения к присяге Учредительному собранию, причем имелось в виду, что «можно предложить» населению присягать в церквах. Для приведения к присяге солдат предлагалось созвать гарнизонное совещание, но предложение было отвергнуто — большинство гласных не верило в возможность повести совещание против власти Советов. Решили ограничиться опубликованием воззвания к солдатам.³¹⁰

Тем временем «Союз защиты», эсеровская Военная комиссия и думский Комитет общественной безопасности вели лихорадочную агитацию на заводах, в полках, учебных заведениях, профессиональных союзах служащих и интеллигенции. Очень скоро выяснилось, что среди рабоче-солдатской массы призывы «защищать» Учредительное собрание не встречают отклика. Это вело к усилению нервозности и разброда среди устроителей «национального праздника». Центральные комитеты враждебных социалистической революции партий, за исключением, пожалуй, кадетской, погрязли в бесконечных и большей частью бесплодных заседаниях, с трудом находили общий язык на межпартийных заседаниях. «Союз защиты» оказался не в состоянии сыграть роль действенного объединяющего центра. Почти вся буржуазная и мелкобуржуазная пресса неистово звала население на манифестацию; ораторы, выступавшие на митингах, доходили до призывов «не останавливаться даже перед пожертвованием жизнью»,³¹¹ но сами вдохновители пропагандистской кампании ни в чем небыли уверены. Крайне правые элементы и анархисты относились к созыву Учредительного собрания отрицательно. В частности, петроградский «Союз монархистов» распространял печатное заявление о том, что «все решения нынешнего Учредительного собрания он считает для русского народа необязательными и оставляет за собой полную свободу действий в целях восстановления монархии».³¹²

Поразительную картину являло заседание городской думы 27 ноября. Г. И. Шрейдер выступил на нем с истерическим заявлением: «Я должен сказать, что я нахожусь под страхом всеобщего разброда. В разных организациях все спрашивают, что нам делать. Никто не знает, будет ли Учредительное собрание завтра открываться или нет, будет ли завтра манифестация или нет, кто будет ими руководить и т. д. Словом, мы очутились перед задачей чрезвычайно важной, перед отсутствием организующего центра... Я вынес сегодня впечатление из всех фракций и ЦК, что оттуда ждать нечего. Пока не явится центр, ничего, кроме постыдного разброда, завтра не будет».³¹³

Казалось бы, заново рассматривать вопрос о целесообразности проведения манифестации было поздно. Созданные думой комиссии вроде бы приступили к делу, районные думы назначили сборные пункты манифестантов, по районам распределялась красная и белая материя для знамен и плакатов и т. д.³¹⁴ Но на заседании городской думы обнаружилось, что не только она, но и ЦК эсеров и меньшевиков, «Союз защиты», представители районных дум 27 ноября продолжали, исполненные нерешительности и колебаний, задаваться вопросом: быть манифестации или не быть? Выяснились и доводы противников выступления: отсутствие поддержки со стороны рабочих и солдат (на манифестацию явятся чиновники и интеллигенты, «но того, что нам надо, — силы общественной — этого не будет»), неявка в Петроград подавляющего большинства депутатов Учредительного собрания и «полнейший разброд» среди прибывших нескольких десятков и даже сомнения в готовности населения «устроить флаги и декорировать здания».³¹⁵ Было и еще одно немаловажное обстоятельство: «Наконец-то соберется истинный хозяин земли русской. Но всякому ясно, что мало, чтобы Учредительное собрание съехалось, нужно еще, чтобы оно имело возможность быстро и успешно работать. А для этого необходимо иметь материал, над которым можно и нужно было бы работать, иными словами, необходимы проекты целого ряда законов... Увы! До сих пор почти ничего не сделано».³¹⁶

Наиболее значительные колебания испытывал меньшевистский ЦК. В первой половине дня 27 ноября он незначительным большинством голосов высказался против проведения манифестации. М. И. Скобелев, выступая на заседании думы, дал в известной мере правильное объяснение политико-психологической подкладки такой позиции — извечная неспособность меньшевиков готовить и возглавлять массовое уличное движение, всегдашняя боязнь «стихии».³¹⁷ Впрочем, явившись затем на заседание «Союза защиты», представители ЦК меньшевиков поддались уговорам эсеро-энесовских деятелей и заверили, что «если выступление состоится и все организации примут участие в этом выступлении, этим самым и наш ЦК примет участие».³¹⁸

В конце концов, по заявлению В. Н. Филипповского, «Союз защиты» «почти единогласно» высказался за проведение манифестации, причем решающее значение имела новая информация, будто 28 ноября готовы выступить рабочие Обуховского, Орудийного, Путиловского, «Сименс-Шуккерта», Охтинского заводов, электростанции «Общества электрического освещения 1886 г.», а также Семеновский полк «в полном составе, с офицерами, знаменами, оркестром музыки».³¹⁹ Вероятно, играло роль и заявление Комитета общественной безопасности о том, что его представителям «совершенно официально» сказали в Смольном об отсутствии намерений препятствовать манифестации.³²⁰ Советская власть и в самом деле не намеревалась запрещать уличные шествия, при условии, разумеется, что организаторы их не планируют мятежа или каких-либо беспорядков.

После обсуждения вопроса в «Союзе защиты» эсеровский ЦК, по словам Г. И. Шрейдера, окончательно решил участвовать в демонстрации, обеспечить явку депутатов Учредительного собрания в Таврический дворец, и, «если народу будет мало», намечать новую дату открытия заседаний.³²¹ К такому же мнению еще раньше пришли кадеты и энесы, раздраженные колебаниями меньшевиков и эсеров. Особенно энергичны были кадеты. Их представители прилагали усилия, чтобы и городская дума покончила с нерешительностью. Когда в думе провели баллотировку и назначение манифестации на 28 ноября одобрили 20 гласных против 17, кадет С. Д. Щупак-Владимирский, недовольный малым перевесом сторонников решительных действий, шумел: «Голосование неправильное, гласные отсутствовали».³²²

Кадеты, настроенные агрессивнее прочих, располагали и наиболее детализированным планом. Его обсуждение было завершено вечером 27 ноября после приезда из Москвы А. И. Шинга- рева и Н. И. Астрова. О заседании кадетского ЦК, состоявшемся в доме графини С. В. Паниной, рассказал в своем дневнике А. И. Шингарев. ЦК, свидетельствовал автор дневника, постановил, что открывать 28 ноября официальное заседание Учредительного собрания при столь небольшом количестве депутатов недопустимо. «Но недопустимо и подчинение указу Ленина. Решено предложить объявить совещание, избрать временного председателя, собираться каждый день, пока съедется достаточно народа и тогда, установив кворум, самостоятельно открыть Собрание. В манифестации участвовать хотели все. Обсуждали, кто, где и когда прочтет в Учредительном собрании заявление Временного правительства, как оставшегося на свободе, так и сидящего в крепости».³²³

Это был план отстранения СНК от руководства делом созыва Учредительного собрания, план лишения Советского правительства его прерогатив и власти. При таких намерениях контрреволюционеры и после пережитых многими из них колебаний не могли не учитывать вероятности вооруженных столкновений. А если бы в рядах манифестантов оказалось достаточное число солдат, то экстремистски настроенные заговорщики наверняка выступили бы инициаторами вооруженной борьбы. В связи с этим заслуживает внимания прозвучавшее на заседании городской думы заявление о том, что Комитетом общественной безопасности «уже предусмотрено» оказание медицинской помощи пострадавшим.³²⁴

Все это доказывает обоснованность мер предосторожности со стороны СНК, и в частности вызова в Петроград вооруженных матросов. В боевую готовность приводились и отряды Красной гвардии.³²⁵ Петроградский Совет обратился к рабочим и солдатам с воззванием, в котором предстоявшая манифестация называлась контрреволюционным выступлением, организованным «темными силами буржуазии под видом праздничного дня созыва Учредительного собрания». В воззвании приводилось следующее постановление Петроградского Совета: «Всем рабочим и солдатам воздержаться от участия в сегодняшних демонстрациях; потребовать от СНК принятия всех необходимых мер для охраны порядка в городе и беспощадного подавления всякого покушения на погромы, разгромы и захваты».³²⁶

Одной из мер для предотвращения мятежа и внесения дезорганизации в ряды заговорщиков был арест нескольких членов кадетского ЦК. Ранним утром 28 ноября в доме графини С. В. Паниной были арестованы Ф. Ф. Кокошкин, А. И. Шингарев, князь П. Д. Долгоруков и сама хозяйка дома.³²⁷ Судя по последующим событиям, эта Мера способствовала охлаждению пыла участников антисоветского выступления.

«Правда», разъясняя позицию большевиков и разоблачая замыслы контрреволюционеров, напоминала, что народ ждет такого Учредительного собрания, которое выражало бы его волю и укрепляло завоевания Октября. Кадеты же и их сторонники требуют перехода всей власти к Учредительному собранию только потому, указывала «Правда», что надеются на свое большинство в нем. Но напрасны их усилия, уверенно констатировал центральный орган партии большевиков и заявлял далее, что «народ, взявший власть, знает только один закон — служение его интересам. Пусть знают контрреволюционеры, что тот, кто не подчинится этому закону — чем бы он ни прикрывался — будет силой революционной власти приведен к подчинению».³²⁸

К чему же свелось «праздничное оформление» 28 ноября? В церквах отслужили благодарственные молебны, в Мариинском и Михайловском театрах состоялись бесплатные торжественные концерты. В центре города на некоторых домах, заселенных буржуазно-интеллигентской публикой, были развешаны флаги и полотна с надписями: «Да здравствует Учредительное собрание!». У арки Главного штаба через Морскую протянули огромный плакат с призывом передать всю власть Учредительному собранию, а рядом с плакатом укрепили флаги с лозунгом «Дорогу народным избранникам!». Такие же флаги виднелись на пересечении Невского и Литейного проспектов.³²⁹ Все это было гораздо беднее и бледнее тех замыслов, которые вынашивали контрреволюционные устроители «небывалого в России праздника».

Еще менее внушительной оказалась уличная манифестация. Участники ее около полудня собрались у здания городской думы. Явились активисты ряда буржуазных и мелкобуржуазных партий, часть гласных городской и районных дум, служащие бывшего министерства труда и банковских учреждений, часть студентов некоторых институтов. В толпе можно было заметить офицеров с белыми повязками на рукаве. Бросалось в глаза почти полное отсутствие рабочих и солдат. Как видно из сообщений газет, на манифестацию пришли лишь небольшие группы рабочих Обуховского завода, электротехнических мастерских и строительства Мурманской железной дороги.³³⁰ Общая численность всех явившихся вряд ли превышала 10 тыс. человек — разительный контраст с революционными демонстрациями 1917 г., в которых участвовали сотни тысяч рабочих и солдат. Невелика же была цена тем голосам, которые получили антисоветские партии на выборах в Учредительное собрание!

Провал столь громогласно и широко разрекламированного «национального праздника», провал, выявившийся уже утром 28 ноября, придал трагикомичный характер последующим действиям «учредиловцев». Смотр их сил превращался в публичную демонстрацию бессилия.

В первом часу дня колонна манифестантов с флагами и плакатами «Да здравствует Учредительное собрание!», «Добро пожаловать, народные избранники!» и т. п., предводительствуемая Г. И. Шрейдером, направилась к Таврическому дворцу. У решетки дворца колонну поджидали В. М. Чернов, М. И. Скобелев, Ф. И. Родичев, Л. Г. Дейч, Н. Н. Кутлер, Н. В. Чайковский и другие эсеро-меньшевистские, энесовские и кадетские деятели. Выслушав речи, содержавшие поджигательские призывы «защищать Учредительное собрание до последней капли крови», манифестанты протиснулись через ворота во двор Таврического дворца. Пока основная масса манифестантов толпилась у дворца, несколько десятков депутатов в сопровождении «делегации» от толпы прошли во дворец «открывать Учредительное собрание». Возглавлял всю эту группу кадет Ф. И. Родичев.

Предварительное совещание состоялось в комнате бывшей финансовой комиссии Государственной думы, где депутатам пришлось самим сдвигать столы, расстанавливать стулья и пр. Произвели подсчет явившихся и выяснили, что в наличии всего-навсего 46 депутатов, в том числе 37 эсеров (В. М. Чернов, В. М. Зензинов, В. В. Руднев, М. В. Вишняк, Н. И. Ракитников, Н. В. Святицкий, П. А. Сорокин, Я. Т. Дедусенко, Ф. М. Онипко, Н. П. Огановский и др.). Как и планировалось кадетами, было решено провозгласить «частное совещание» и в ожидании других депутатов собираться ежедневно до тех пор, пока Учредительное собрание не признает себя правомочным. Избрав В. М. Чернова временным председателем, участники совещания прошли в Белый зал и в течение часа заседали «официально». Здесь собралось уже около 60 депутатов. Они создали несколько комиссий (по редактированию текста постановления о задачах «частного совещания», по приемке здания Таврического дворца, устройству канцелярии и др.) и приняли резолюцию по поводу ареста членов кадетского ЦК, двое из которых (Ф. Ф. Кокошкин и А. И. Шингарев) являлись депутатами Учредительного собрания. При этом эсер П. А. Сорокин заявил, что не нужно протестовать против ареста, ибо «протестовать может только учреждение неполновластное, а Учредительное собрание является властелином земли русской». Под аплодисменты аудитории эсеровский социолог рекомендовал лишь констатировать факт ареста и... «признать арестованных представителей народа свободными».³³¹ «Бездейственные слова протеста, формула, гласящая, что мы — заключенные — свободны, звучит иронией... Тяжело читать газеты», — записал в своем дневнике А. И. Шингарев.³³²

В 6 часов вечера В. М. Чернов закрыл это странное заседание, и его участники, подбадривая себя возгласами «Да здравствует Учредительное собрание!», стали расходиться. Но тут произошел еще один эпизод, характерный для всей обстановки заседания. Престарелый Г. И. Шрейдер, вспомнив, что в кармане у него лежит еще не переписанный набело приветственный адрес Петроградской городской думы, зачитал этот документ перед В. М. Черновым и еще несколькими задержавшимися в зале депутатами.³³³

День 28 ноября не принес «ни светлых надежд, ни радостных ожиданий», подводила итоги контрреволюционной авантюры кадетская газета.³³⁴ «Надо сказать то, что есть, открыто и определенно: с этого дня образовалась пропасть между Учредительным собранием и рабочими Петрограда», — говорилось в письме из Петрограда, опубликованном московской меньшевистской газетой.³³⁵

Таковы же были и последствия чиновничье-интеллигентской манифестации в Москве, организованной 3 декабря московским «Союзом защиты». По признанию меньшевистской газеты «Вперед!», рабочие и солдаты отнеслись к манифестации с «недоверием»: «Из толпы зрителей, с трамваев демонстрантов осыпали бранью: „изменники народа!", „контрреволюционеры!“, „калединцы!" и пр.; из окон [здания] Совета солдаты им показывали кулаки и т. д., и т. д. У этой большевистски настроенной массы создалось настроение против Учредительного собрания».³³⁶

Во многих провинциальных городах и в уездах 28 ноября население еще не знало, что заседание Учредительного собрания не может состояться. Упомянутый выше декрет СНК от 26 ноября «К открытию Учредительного собрания» на местах публиковался с задержкой, чем пользовались отделения «Союза защиты», городские думы и земства. Тем не менее контрреволюционерам удалось организовать манифестации далеко не во всех городах и селах. Как правило, среди участников манифестаций было мало рабочих и солдат. В некоторых городах, например в Уфе, уличным шествиям не удалось придать антисоветской направленности, так как помимо лозунгов «Да здравствует Учредительное собрание!» в рядах манифестантов виднелись и лозунги «Да здравствует Совет Народных Комиссаров!».³³⁷ Там же, где в организации шествий активно участвовало духовенство, манифестации превращались в крестные ходы.³³⁸

Если бы в этих условиях Советская власть проявила нерешительность, действовала не в соответствии с неумолимыми законами гражданской войны, последствия могли быть весьма неблагоприятными для революции. Но решительность и твердость были продемонстрированы в те дни в полной мере. Усилив охрану Таврического дворца, СНК пресек дальнейшие «частные совещания» депутатов Учредительного собрания. Одновременно было объявлено, что депутатам предоставляется общежитие в гостинице «Астория» и что депутаты обязаны регистрироваться и получать временные удостоверения в канцелярии Таврического дворца у комиссара над Всероссийской по делам о выборах в Учредительное собрание комиссией или у его заместителя. Удостоверения, выданные старым составом Всевыборы, объявлялись недействительными,³³⁹ сами же члены Всевыборы, отказавшиеся сотрудничать с Советской властью, смещались со своих постов.³⁴⁰ «Нам предлагают, — говорил В. И. Ленин на заседании ВЦИК, — созвать Учредительное собрание так, как оно было задумано. Нет-с, извините! Его задумывали против народа. Мы делали переворот для того, чтобы иметь гарантии, что Учредительное собрание не будет использовано против народа, чтобы гарантии эти были в руках правительства».³⁴¹

Упомянутые меры, имевшие целью не допустить самочинного открытия Учредительного собрания, были приняты СНК в течение 29 ноября. А накануне вечером СНК одобрил предложенный В. И. Лениным декрет «Об аресте вождей гражданской войны против революции». В нем указывалось, что «члены руководящих учреждений партии кадетов, как партии врагов народа, подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов». На местные Советы возлагалась обязанность «особого надзора» за всей партией кадетов.³⁴² Это был прицельный залп по партии давних, наиболее непримиримых и решительно настроенных противников революции и Советов.

Е. Н. Городецкий правильно отметил в своей монографии, что декрет СНК не был простым ответом на манифестацию 28 ноября.³⁴³ Партия большевиков ответила на вызов контрреволюционных инициаторов гражданской войны, стремившихся к насильственной ликвидации завоеваний Октября, поддерживавших календинский и дутовский мятежи на Дону и Южном Урале, надеявшихся превратить, как отмечалось в постановлении СНК, Учредительное собрание в «законное» прикрытие контрреволюции.³⁴⁴ Отвергая протесты левых эсеров против декрета СНК, В. И. Ленин указывал на заседании ВЦИК 1 декабря, что «нельзя отделять классовую борьбу от политического противника. Когда говорят, что кадетская партия не сильная группа, — говорят неправду. Кадетский центральный комитет, это — политический штаб класса буржуазии».³⁴⁵ На этом же заседании ВЦИК одобрил декрет СНК, объявлявший кадетов партией врагов народа.³⁴⁶

Обострение борьбы в связи с проблемой созыва Учредительного собрания и вместе с тем очевидное одобрение действий Советского правительства значительным большинством рабочих, солдат и крестьян побуждали ЦК РСДРП (б) и органы Советской власти и в дальнейшем придерживаться осмотрительных, по жестких политических установок по отношению к Учредительному собранию. Правда, созыв его, как видно из текста правительственного сообщения, написанного В. И. Лениным и опубликованного 6 декабря, считался делом решенным.³⁴⁷ Но в связи с этим требовалось обеспечить полное единство взглядов членов партии и максимально быстрое изживание остатков конституционных иллюзий среди широких, в первую очередь мелкобуржуазных, масс.

ЦК разъяснял свою позицию в письмах на места и в статьях, опубликованных «Правдой». В разъяснениях подчеркивалось, что отношение к Учредительному собранию будет зависеть от признания им власти Советов и изданных ею декретов.³⁴⁸ Но могло ли Учредительное собрание и при признании им власти Советов быстро и успешно приступить к делу? «Правда» в статье «Учредительное собрание и гражданская война» указывала, что именно гражданская война, а не субъективные намерения большевиков мешает Учредительному собранию начать свою работу без промедления. «Трудно, невозможно, — предупреждал центральный орган партии большевиков, — заседать под одной крышей и мирно „законодательствовать» представителям разных классов, которые с оружием в руках решают вопрос о власти. „Конституция» России устанавливается и вырабатывается сейчас не в комиссиях и подкомиссиях, а определяется на улицах и площадях городов и деревень в открытой гражданской войне. Общественный строй России „учреждается» сейчас именно этим революционным образом, и по всей России в жестоких и острых формах проводится эта „учредительная" работа».³⁴⁹

Основная масса партийных работников правильно понимала суть обстановки и не поддавалась иллюзиям относительно роли Учредительного собрания. Однако в партии были и отдельные оппортунистически настроенные лица. Например, Н. И. Бухарин, утверждая, будто большевики и левые эсеры будут иметь в Учредительном собрании «колоссальное преобладание» (!), носился с капитулянтской идеей «революционного конвента», который следовало создать после изгнания из Учредительного собрания кадетов. Это капитулянтство поддерживал Л. Д. Троцкий.³⁵⁰ Члены временного бюро большевистской фракции Учредительного собрания (Л. Б. Каменев и его сторонники) усматривали в созыве Учредительного собрания завершающий этап революции и выступали за отказ от контроля за созывом и деятельностью его со стороны СНК,³⁵¹ что было, по определению В. И. Ленина, буржуазно-демократической точкой зрения на Учредительное собрание и игнорированием реальных условий гражданской войны.³⁵² Судя по протоколу ЦК РСДРП (б) от 11 декабря, эти члены бюро фракции добивались созыва партийного съезда или конференции для обсуждения вопроса об Учредительном собрании, выражали намерение разослать большевистским депутатам телеграммы с приглашением прибыть в Петроград без промедления.³⁵³ По существу это означало выражение недоверия политической линии ЦК, являлось попыткой отстранить его от руководства фракцией.

На заседании ЦК РСДРП (б) 11 декабря В. И. Ленин предложил переизбрать членов бюро фракции, напомнив им уставное положение о руководстве ЦК всеми организациями и учреждениями партии. Вторым основным требованием Ленина было составление тезисов ЦК об отношении к Учредительному собранию.³⁵⁴ Согласившись с Лениным, ЦК назначил на 12 декабря собрание большевистской фракции Учредительного собрания для обсуждения доклада и тезисов ЦК и перевыборов бюро фракции. Одновременно ЦК заявил, что им принято решение о вызове в Петроград всех большевистских депутатов.³⁵⁵

Собрание большевистской фракции, как и наметил ЦК, состоялось 12 декабря. На собрании было переизбрано бюро фракции и после острой дискуссии единогласно одобрены «Тезисы об Учредительном собрании».³⁵⁶ Их автором был В. И. Ленин.

Ленинские «Тезисы об Учредительном собрании» много раз и подробно анализировались в нашей литературе.³⁵⁷ В настоящей работе мы уже обращались к тем тезисам, в которых давалась оценка итогов выборов в Учредительное собрание. Поэтому здесь мы остановимся лишь на определении Лениным отношения партии к Учредительному собранию накануне созыва его.

В своих тезисах В. И. Ленин отметил, что на этапе борьбы за победу буржуазно-демократической революции, а также в период между Февралем и Октябрем партия большевиков закономерно требовала созыва Учредительного собрания, так как последнее является высшей формой демократизма в буржуазной республике и так как — Лешин написал это в предварительном плане тезисов — «республика с Учредительным собранием выше республики с предпарламентом».³⁵⁸ Однако, напоминал Ленин, «революционная социал-демократия с самого начала революции 1917 года неоднократно подчеркивала, что республика Советов является более высокой формой демократизма, чем обычная буржуазная республика с Учредительным собранием». Мало того, республика Советов стала единственной формой демократизма, «способной обеспечить наиболее безболезненный переход к социализму».³⁵⁹

Указав далее на несоответствие состава Учредительного собрания воле революционных народных масс, В. И. Ленин обратил особое внимание на то, что начатая кадетско-калединскими элементами гражданская война «отняла всякую возможность путем формально-демократическим решить самые острые вопросы, поставленные историей перед народами России и в первую голову перед ее рабочим классом и крестьянством».³⁶⁰ К тому же в ходе событий лозунг «Вся власть Учредительному собранию!» превратился в лозунг буржуазной контрреволюции и ее пособников. Отсюда следовали заключения о недопустимости формально-юридического подхода к вопросу об Учредительном собрании, о необходимости рассматривать его в связи с общеполитической обстановкой и ходом гражданской войны, об обязательности для большевиков ставить интересы революции выше формальных нрав Учредительного собрания.³⁶¹

Эти выводы означали, что тот временный «комбинированный тип» республики, о котором В. И. Ленин писал в начале октября, практически уже не мог осуществиться. Однако Ленин, учитывая сохранение в сознании отсталых слоев народа конституционных иллюзий и стремясь к наиболее безболезненному разрешению проблемы Учредительного собрания, оставлял ему «единственный шанс». Этим шансом являлось «возможно более широкое и быстрое осуществление народом права перевыбора членов Учредительного собрания, присоединение самого Учредительного собрания к закону ЦИК об этих перевыборах и безоговорочное заявление Учредительного собрания о признании Советской власти, советской революции, ее политики в вопросе о мире, о земле и о рабочем контроле, решительное присоединение Учредительного собрания к стану противников кадетски-калединской контрреволюции».³⁶²

«Тезисы об Учредительном собрании», опубликованные «Правдой» 13 декабря, были изложением принципиальных основ большевистской тактики. Конкретные действия (как долго позволять Учредительному собранию функционировать и пр.) в тезисах, естественно, не планировались. Главное было в том, чтобы вся партия уяснила неизбежность наиболее, как указывалось в заключительном, девятнадцатом тезисе, энергичных, быстрых, твердых и решительных мер со стороны Советской власти против контрреволюции, «какими бы лозунгами и учреждениями (хотя бы и членством в Учредительном собрании) эта контрреволюция ни прикрывалась».³⁶³ М. С. Урицкий, выступавший с докладом на заседании ПК РСДРП (б) тотчас после обсуждения тезисов во фракции и находившийся под свежим впечатлением от ленинских слов, подчеркивал: наши конкретные меры будут намечены и приняты в зависимости от действий врагов.³⁶⁴

Можно было надеяться, что врагами не станут левые эсеры. Переговоры с ними о заключении правительственного блока во второй половине ноября сдвинулись с мертвой точки. Впрочем, и вхождение левых эсеров в состав СНК не стало бы гарантией прекращения колебаний среди попутчиков революции. Пожалуй, именно в вопросе об Учредительном собрании они проявляли наибольшую неустойчивость. Тональность и содержание их заявлений во второй половине ноября изменились. Они уже не угрожали, что «те, кто против Учредительного собрания, будут сметены». Но на 1 съезде левых эсеров (съезд состоялся 19—28 ноября) осторожно проводилась мысль, что Учредительное собрание должно стать законодательным учреждением, а Советы — органами, реализующими законы Учредительного собрания.³⁶⁵ Резолюция, принятая съездом, была двусмысленной. С одной стороны, она как будто «защищала» Советы, так как Учредительному собранию вменялось проводить в жизнь «основные положения» и съезда Советов и Чрезвычайного съезда Советов крестьянских депутатов. Сверх того, Учредительному собранию грозили «решительным противодействием», если бы оно вступило в борьбу с Советами как «органами власти». С другой стороны, в резолюции выражалась надежда на превращение Учредительного собрания в орган, решающий вопросы о мире, земле и рабочем контроле и «конституирующий» «власть рабочих и крестьян».³⁶⁶ Левоэсеровский съезд отнюдь не случайно высказался за то, чтобы вопрос о «конституировании» власти был поставлен во вторую очередь — это была тактика «бережения» Учредительного собрания, сходная с той, которой придерживались эсеры-центристы. Ведь именно вопрос о власти являлся самым острым, и постановка его в Учредительном собрании предвещала немедленную развязку. Один из делегатов съезда, видимо, недовольный тактикой «бережения», не без ехидства заметил, что предложенный делегатам документ — «не резолюция об Учредительном собрании, а программа деятельности Учредительного собрания».³⁶⁷

Заключив правительственный блок с большевиками, левые эсеры свели на нет связь с меньшевиками-интернационалистами — своими недавними соавторами идеи правительства из представителей всех социалистических партий. Сторонникам Ю. О. Мартова оставалось тешить себя иллюзиями относительно возможности образования такого правительства Учредительным собранием. При этом «мартовцы», признавая, что большевиков и Советы поддерживают народные массы, по-прежнему считали невозможным, губительным «для всей демократии и революции» развязывание гражданской войны, а также отстранение большевиков от участия в правительстве. Ставка делалась на раскол среди большевиков и постепенный отход от них народных масс.³⁶⁸ В связи с этим Мартов призывал придерживаться тактики собирания сил, не пытаться форсировать события.³⁶⁹ Подобная тактика намечалась и в вопросе о созыве Учредительного собрания, ибо «рискованные акты протеста и борьбы» создают политическую атмосферу, в которой «разгон Учредительного собрания большевиками, в руках которых как вооруженная сила, так и несомненно доверие масс, неизбежен».³⁷⁰

Выжидательная тактика левых меньшевиков встретила поддержку у многих центристов. А что оставалось делать руководству партии, утратившей всякую поддержку со стороны народа? Чрезвычайный съезд меньшевиков (30 ноября—7 декабря) одобрил проект резолюции Ю. О. Мартова, важнейшими пунктами которой было осуждение «бланкистских» методов борьбы, требование полновластного Учредительного собрания и «однородного социалистического правительства» от энесов до большевиков.³⁷¹ Руководствуясь смыслом этой резолюции, новый меньшевистский ЦК 12 декабря отозвал своих представителей из «Союза защиты Учредительного собрания», предоставив, впрочем, «отдельным членам партии участвовать в Союзе за своей личной ответственностью, руководствуясь общепартийными решениями».³⁷² Еще раньше такое решение принял московский комитет меньшевиков, поддержанный городской конференцией. «Одобряя, — говорилось в резолюции конференции, — отказ комитета войти в Союз защиты Учредительного собрания, как учреждения, стоящего на почве гражданской войны, и считая необходимым самостоятельную борьбу в защиту Учредительного собрания, московская организация будет координировать свои действия со всеми социалистическими и демократическими организациями, которые в своей тактике не будут прибегать к методам физического подавления большевистского восстания».³⁷³

Вскоре после этого (18 декабря) ЦК меньшевиков предложил местным организациям взять на себя инициативу «энергичной борьбы за Учредительное собрание» путем создания на «беспартийных рабочих конференциях» рабочих союзов по защите Учредительного собрания, действующих «в тесном контакте с организациями других демократических слоев».³⁷⁴ Но это решение осталось на бумаге, равно, впрочем, как и решение о выходе из «Союза защиты». «Отдельные члены партии», оставшиеся в нем, фактически продолжали являться официальными представителями меньшевиков. Что же касается так называемых «рабочих конференций», то подобие их было организовано в Петрограде 18, 20, 23 и 29 декабря.³⁷⁵ Меньшевики приняли участие в этих «конференциях», что и послужило одной из главных причин примирения с «Союзом защиты».

Продолжали смещаться вправо энесы. Их лидер А. В. Пешехонов 6 декабря на собрании петроградской организации партии ратовал за объединение всех антибольшевистских сил, в том числе элементов, «стоящих правее нашей партии», т. е. кадетов. Он заявил, что Учредительное собрание «представляется еще вопросительным знаком», ибо, во-первых, «неизвестно еще, удастся ли ему собраться», а во-вторых, неясно, подготовлены ли эсеры к «руководящей роли». Поэтому, говорил Пешехонов, следует иметь в виду «местные демократические организации» и «краевые силы»,³⁷⁶ явно не исключая соглашения с калединцами. В «Союзе защиты Учредительного собрания» энесы по-прежнему занимали правоэкстремистские позиции.

Декрет СНК от 28 ноября «Об аресте вождей гражданской войны против революции», заклеймивший кадетов как врагов парода, еще более охладил интерес партии буржуазии к Учредительному собранию. Представители правого крыла партии целиком переориентировались на калединско-дутовские методы борьбы. Их позицию выразила 1 декабря на заседании Петроградской городской думы А. В. Тыркова, которая призвала перестать «играть в прятки», признать, что «Петроград политически проигран», оставить всякие надежды на Учредительное собрание, «тем более на Учредительное собрание, заседающее в Петрограде».³⁷⁷ Несколько позднее ряд кадетских деятелей занялись усиленной печатной пропагандой этой точки зрения, доказывая, что вооруженные мятежи на окраинах страны и создание там «автономных территориальных единиц» не противоречат кадетским программным установкам на «целостность» России. Наоборот, горячились авторы подобных призывов, эти «единицы» станут «зародышем будущих Соединенных Штатов России».³⁷⁸

Правокадетские деятели шли в ногу с частью непосредственных представителей торгово-промышленной буржуазии. Один из ее печатных органов с удовлетворением писал о «постепенном накапливании здоровых сил» на окраинах страны, отмечал, ни словом не упоминая об Учредительном собрании, что «процесс возрождения и оздоровления» протекает «через кровавую борьбу».³⁷⁹ Впрочем, не отбрасывались надежды на возникновение подобного «процесса» и в центральных районах страны, в связи с чем газета приветствовала создание в Москве «Великорусского союза»,³⁸⁰ имевшего очевидные приметы неочерносотенного влияния. Союз, объявляя Учредительное собрание неспособным и некомпетентным решать «наши местные, великорусские дела», намеревался созвать в Москве «съезд великороссов», который назначил бы выборы в Великорусское народное собрание и образовал бы «Краевое великорусское правительство». Эта химерическая затея прикрывалась ссылками на «пример других национальностей» (украинская Центральная рада и др.) и даже на готовность предоставить Советам право избрания на съезд представителей «рабочих-великороссов».³⁸¹ Все это, конечно, было частью замыслов свержения Советского правительства. Но в то же время это было отражением недоверия буржуазно-помещичьей контрреволюции к Учредительному собранию.

Руководящее большинство партии кадетов мало в чем расходилось с крайне правыми деятелями. Почтение к Учредительному собранию выказывалось только «на людях». На закрытых же партийных форумах обычно говорилось так: «В настоящее время, на основании объективного анализа данных, мало надежды, что Учредительное собрание может выполнить задачу спасения родины».³⁸² Это — заявление П. И. Новгородцева, выступавшего 17 декабря с докладом о текущем моменте на III Московской областной конференции кадетов. Докладчик сослался на одну из причин такого пессимизма: неверие в способность эсеров создать «сильную власть» для борьбы против революции.³⁸³ Тем не менее и докладчик, и выступавшие в прениях не считали правильным поставить крест на планах использования Учредительного собрания в интересах буржуазной контрреволюции. Кадетам хотелось верить в поправение всех эсеров, в рост влияния «воленародовцев» и возможность тесного союза с ними. В связи с этим П. И. Новгородцев предлагал вступать в «Союз защиты Учредительного собрания» «там, где нас приглашают».³⁸⁴ По-видимому, в декабре кадеты были «приглашены» и вступили в ряд городских отделов «Союза защиты».

О линии, которой придерживались кадеты при контактах с эсерами, дают представление статьи, опубликованные в прессе. Вот как поучали эсеров «Русские ведомости»: «Разногласия внутри эсеровской партии касаются очень многих вопросов, но в первый день своего открытия Учредительному собранию придется посвятить все свое главное внимание борьбе с большевистским захватом власти, и по этому пункту большинство партии, надо надеяться, займет достаточно твердую и определенную позицию... Тут недопустимы никакие компромиссы, никакое соглашательство, никакая половинчатость в решениях. Большевики должны не просто сойти со сцены, а понести ответственность за все содеянное ими».³⁸⁵ Еще агрессивнее высказывался «Наш век» (бывшая «Речь») в статье «Экзамен». Отметив, что «волею исторических судеб и в силу особенностей нашего избирательного закона» эсеры располагают большинством депутатских мандатов и что время «трусливых половинчатых решений» миновало, кадетский рупор ставил перед эсерами вопрос ребром: «Да или нет. Или берите в свои руки управление государством, и тогда на вашей стороне и право, и сила... Или исчезайте скорей, как освистанные актеры, молите бога, чтобы поскорее забыты были ваши имена, покрытые позором и бесславием. Этот экзамен вы должны выдержать».³⁸⁶

Кадеты опубликовали свои наставления в дни работы IV съезда партии эсеров (26 ноября—5 декабря). Но съезд показал, что эсеры не готовы «выдержать экзамен», что время «трусливых половинчатых решений» для них не миновало. Такова уж классовая природа мелкобуржуазных деятелей, не способных возглавить ни революцию, ни контрреволюцию, метавшихся между тактикой парламентского кретинизма и беспочвенного экстремизма, пасовавших в момент решающей схватки и в конце концов с «позором и бесславием» водворяемых в мусорную яму истории.

В резолюции съезда о текущем моменте провозглашался лозунг «Вся власть Учредительному собранию!» и в то же время выдвигалась задача укрепления Советов как «могучих классовых организаций трудящихся» и «выпрямления» политической линии их в соответствии с целями эсеров. Съезд обязал партию «в случае надобности принять бой с преступным посягательством на верховную власть народа» в лице Учредительного собрания, но не уточнил способы «боя». Мало того, в резолюции съезда говорилось, что в борьбе за Учредительное собрание «надо выдвигать на первый план не формальные элементы власти, а положительные элементы социально-революционного творчества. С этой точки зрения приобретают особое значение первые шаги Учредительного собрания. Они должны с полной яркостью выявить перед всем народом истинное лицо Учредительного собрания, программу его ближайшей деятельности. В то же время это должны быть не декларации, а практические шаги». В связи с этим эсеровская фракция Учредительного собрания нацеливалась на «тактику активного и глубокого законодательства», на постановку в первую очередь вопросов о мире, земле, контроле над производством.³⁸⁷

Итак, «активное и глубокое законодательство» при отодвигании на второй план «формальных элементов власти», т. е. элементов, придающих законодательству реальную силу, превращающих «декларации» в «практические шаги». Эта политически и тактически нелепая установка, превращавшая лозунг «Вся власть Учредительному собранию!» в погремушку, была принята, согласно пояснениям одного из делегатов съезда, потому, что эсеры-центристы боялись гражданской войны, желали выиграть время и по возможности отодвинуть момент решающего столкновения с большевиками, затушевывая ради этого вопрос о власти и намекая на желательность взаимных уступок.³⁸⁸ Напомним, что здесь у эсеров-центристов были точки соприкосновения с левыми эсерами.

Следует, однако, иметь в виду, что правоцентристские делегаты съезда хотя и проголосовали за резолюцию о текущем моменте, но остались при мнении о необходимости совместно с силами буржуазной контрреволюции «вырвать власть у большевиков», «возможно скорее и возможно острее поставить этот вопрос как в Учредительном собрании, так и вне его, сосредоточить на этой борьбе за власть все силы и все средства, последовательно и резко противопоставляя свою „платформу" политике большевиков, не только идя на неизбежный конфликт, но сознательно вызывая его, углубляя и обостряя».³⁸⁹ Сторонников такой тактики было много в военной секции съезда, где намечались планы привлечения солдат петроградского гарнизона к «активной поддержке власти Учредительного собрания» и установления «живой связи» с фронтом.390 А на пленарных заседаниях съезда некоторые делегаты даже предлагали применить к большевикам тактику террора.³⁹¹ В течение декабря эсеровские планы шлифовались и корректировались ЦК и партийной фракцией Учредительного собрания. Особенно значительная роль принадлежала фракции, разместившейся в пустовавшем помещении лазарета Земгора на Большой Болотной, 2. Здесь в грязных, пропитанных запахом лекарств и махорки помещениях лазарета фракция — ее сразу же окрестили «болотной группой» — заседала сначала через 1—2 дня, а во второй половине декабря — почти ежедневно. Количество заседавших возрастало по мере прибытия в Петроград депутатов. Если на первых собраниях, состоявшихся 27 и 28 ноября, присутствовало 30—40 человек, то в конце декабря — до 250.³⁹² Работой фракции руководило ее бюро. Состав его трижды пополнялся и обновлялся, но председателем неизменно оставался В. В. Руднев — недавний московский городской голова, эсеровский деятель правоцентристского толка. Поскольку бюро оказалось громоздким (19—30 человек), избрали президиум его из пяти членов(В. В. Руднев, М. Я. Гендельман, И. Н. Коварский, С. С. Маслов, А. Н. Слетова).³⁹³ Постоянными и активными членами бюро были А. А. Аргунов, К. С. Буревой, М. В. Вишняк, А. Р. Гоц, Я. Т. Дедусенко, В. М. Зензинов, В. А. Колеров (секретарь фракции), Ф. М. Онипко, Н. В. Святицкий, Г. И. Шрейдер, А. Б. Эльяшевич. По решению ЦК, члены его обязывались присутствовать на всех заседаниях фракции, если они «в это время не заняты какой-либо неотложной партийной работой».³⁹⁴ Впрочем, как утверждал М. В. Вишняк, бюро фракции «по условиям момента» пользовалось большим влиянием, чем ЦК.³⁹⁵ Это обстоятельство тем более заслуживает упоминания, что бюро по своему составу было правее ЦК.

При фракции в декабре было создано 14 или 15 комиссий (земельная, социально-экономическая, государственно-правовая, законодательных предположений, агитационно-пропагандистская и др.), на заседания которых приглашались представители энесов и меньшевиков.³⁹⁶ Эти комиссии, выполняя установку IV съезда партии эсеров, занялись разработкой различных законопроектов. «Над составлением документов потрудились достаточно, — не без иронии вспоминал эсеровский деятель Н. П. Огановский, — написаны они отчетливо и даже величественно, с подчеркиванием всей высоты авторитета созданного „волей народов Российской республики" Учредительного собрания. Но все знают теперь цену высоким словам».³⁹⁷ Левоэсеровская фракция, прослышавшая о лихорадочном «законотворчестве» «болотной группы», было всполошилась («а мы на положении безработных»), но тут же успокоилась, ибо бюро их фракции разъяснило, что «работа правых эсеров может пойти и насмарку, работать же впустую не имеет смысла».³⁹⁸

«Болотная группа» и сама подозревала, что ее «законодательные бомбы» окажутся мыльными пузырями, что Учредительное собрание, пожалуй, но протянет и суток. Правда, на заседаниях фракции поговаривали об открытии Учредительного собрания или продолжении работы его в каком-либо ином городе и даже создали «на случай необходимости» комиссию «для разработки технической подготовки переезда Учредительного собрания».³⁹⁹ Но в конце концов решили «пока» оставаться в Петрограде. Поэтому едва ли не самое большое внимание уделялось работе «комиссии 1-го дня». «Надо было, чтобы уже первое задание чем-нибудь непременно закончилось, что-нибудь после себя оставило, — писал в своих воспоминаниях М. В. Вишняк. — Мы но столько поэтому задумывались о последующем ходе работ Учредительного собрания, сколько о его первом, может быть, единственном и решающем заседании».⁴⁰⁰ «Комиссия 1-го дня», в состав которой вошли члены эсеровского ЦК А. Б. Эльяшевич (председатель комиссии), А. Р. Гоц, М. А. Лихач (он же возглавлял военную комиссию ЦК), а также М. В. Вишняк, была обязана, согласно решению бюро фракции, «выработать точно порядок дня первого [заседания] Учредительного собрания, вплоть до намечения ораторов».⁴⁰¹ Комиссия, заседавшая почти непрерывно, разрабатывала «диспозицию» первого дня до мельчайших деталей. Обсуждались не только повестка дня и порядок выдвижения законопроектов, не только кандидатуры основных и запасных докладчиков, ораторов, но и порядок размещения в зале заседаний, система «немых знаков», кандидатуры «махальных» и т. д. и т. п.⁴⁰²

Судя по протоколам заседаний фракции, ее бюро и ЦК партии, эсеровские деятели в целом придерживались установок своего IV съезда: не форсировать событий, избегать резких столкновений с Советской властью до открытия Учредительного собрания или попыток его разгона.⁴⁰³ Большая часть партийного руководства полагала, что если Учредительное собрание в первый же день его работы издаст манифесты о мире, земле и рабочем контроле, то оно обретет достаточную опору. «Мы имеем поддержку в массах вне Петрограда и его гарнизона, — говорил А. А. Аргунов. — Население ждет голоса Учредительного собрания... Поэтому с этого момента, т. е. тогда, когда мы подадим свой голос, в стране в защиту Учредительного собрания создадутся реальные силы». «Если первое заседание будет „с пулеметами», — поддерживал эту мысль П. А. Сорокин, — обратимся об этом с воззванием к стране и отдадим себя под защиту всего народа».⁴⁰⁴ И хотя некоторые члены фракции призывали не тешиться надеждами («иллюзия, что деревня организована исключительно за нас»), многие не могли освободиться от гипноза итогов выборов в Учредительное собрание на периферии и довольно многочисленных приветствий в адрес Учредительного собрания и его эсеровской фракции, инспирированных эсерами и представителями других «учредиловских» партий на местах.⁴⁰⁵

Ради обеспечения «всенародной защиты» велась соответствующая агитация. Эсеровская фракция, по уши увязшая в заседательской суете, сделала для агитации немного. Были написаны и опубликованы 3—4 воззвания, организованы выступления нескольких депутатов на митингах в Петрограде. Однако холодный, а подчас и враждебный прием со стороны рабочих и солдат быстро отбил желание появляться перед массами. В связи с этим агитационно-пропагандистская комиссия забила тревогу и даже предложила фракции ввести принудительную разнарядку, но члены «болотной группы» дружно «защищали» себя.⁴⁰⁶ Один из самых деятельных работников военной комиссии эсеровского ЦК Б. Ф. Соколов очень резко отзывался об обитателях бывшего лазарета на Болотной, оставивших у него «впечатление серости, скуки и неопределенности».⁴⁰⁷ По части агитации куда более поворотливым был «Союз защиты Учредительного собрания», регулярно устраивавший митинги в Петрограде и провинции, наладивший выпуск листовок и доставку газет на фронт.⁴⁰⁸ По-прежнему била в колокола, клевеща на большевиков и Советское правительство, требуя перехода всей власти к Учредительному собранию, мелкобуржуазная и буржуазная пресса.

Одной из трудных проблем для эсеровского ЦК и «болотной группы» было определение отношения к постановлению СНК от 26 ноября относительно времени и порядка открытия Учредительного собрания. Сначала эсеровское руководство и думать не хотело о признании установленного СНК кворума (не менее 400 членов Учредительного собрания) и регистрации депутатов в «большевистской» канцелярии Таврического дворца у комиссара М. С. Урицкого. 6 декабря «комиссия 1-го дня» предложила признать присутствие 73 депутатов всех депутатов достаточным для кворума, но с оговоркой: «в зависимости от общей политической обстановки».⁴⁰⁹ В последующие несколько дней эсеровская фракция и ЦК, подбадривая себя резолюциями о «принятии мер к скорейшему открытию Учредительного собрания»,⁴¹⁰ родили идею передать дело созыва его «межфракционному органу» с участием большевистских депутатов. Состоялись беседы и обмен письмами с левыми эсерами, согласившимися на созыв «межфракционного совещания социалистических фракций» для решения «технических вопросов».⁴¹¹ 20 и 21 декабря эти совещания (большевики на них не присутствовали) имели место в «Астории», но практически никакого результата не дали.⁴¹² СНК пресек «гостиничные» сделки тем, что 20 декабря принял постановление об открытии Учредительного собрания 5 января «при наличии установленного кворума из 400 человек».⁴¹³ 21 декабря эсеры, покидая межфракционное совещание, демонстративно хлопнули дверью, обвинив левых эсеров в двуличии и оставив за собой «полную свободу действий, как в вопросе о сроке созыва Учредительного собрания, так и в вопросе о регистрации членов его».⁴¹⁴ Но уже 22 декабря эсеровский ЦК решил: «Согласиться на открытие Учредительного собрания 5 января».⁴¹⁵ В тот же день 81 голосом против 27 аналогичное решение приняла и эсеровская фракция.⁴¹⁶

«Союз защиты Учредительного собрания» еще 14 декабря решил организовать в день появления «хозяина земли русской» новую манифестацию.⁴¹⁷ Это решение поддержала эсеровская фракция, создавшая особую «комиссию по наружному церемониалу» и предложившая депутатам направлять в нее «все пожелания о подготовке демонстрации в день открытия Учредительного собрания».⁴¹⁸ Много ли «пожеланий» поступило в комиссию — неизвестно. Среди материалов эсеровской фракции сохранилась лишь любопытная «секретная» записка депутата от Могилевского округа Л. А. Хрисаненкова, озаглавленная так: «Схематический план борьбы за Учредительное собрание».⁴¹⁹ Прожекты боевитого провинциального депутата фракция не приняла к руководству, но записка Хрисаненкова, датированная 25 декабря, является одним из признаков того, что в «болотной группе» и после решения согласиться на созыв Учредительного собрания 5 января экстремисты, очевидно, ставили вопрос о самочинном открытии Учредительного собрания ранее объявленного СНК срока, о возможно более скорой организации массовых уличных выступлений. В «Союзе защиты» таких нетерпеливых было еще больше. Недаром представитель его 20 декабря на заседании Петроградской городской думы старого состава закатил истерику по поводу того, что Учредительное собрание «гниет на корню», что сторонники его попадают в «ужаснейшие условия» и что при дальнейших отсрочках «поддержка Учредительного собрания путем массового выступления будет совершенно невозможна».⁴²⁰

Впрочем, правоэсеровские деятели не только писали записки и произносили громкие речи на закрытых совещаниях. В конце ноября—начале декабря военная комиссия эсеровского ЦК, реорганизованная и пополненная депутатами от фронтовых округов, вплотную приступила к практической подготовке вооруженного мятежа против власти Советов.⁴²¹ Комиссия ЦК, самыми инициативными членами которой стали Б. Ф. Соколов, Д. П. Сургучев, М. А. Лихач, С. С. Маслов, В. Л. Утгоф, действовала в контакте с военным отделом «Союза защиты», где выделялся активностью член бюро эсеровской фракции Ф. М. Онипко. Свои основные надежды путчисты возлагали на Семеновский и Преображенский гвардейские полки, на 5-й броневой дивизион, прибывший в Петроград в июльские дни 1917 г. в составе сводного карательного отряда, а также на Лужский гарнизон. На стороне заговорщиков были многие офицеры и некоторые члены полковых комитетов этих частей, что позволяло контрреволюционерам добиваться желательных для себя изменений в личном составе полков. Например, в Семеновском и Преображенском полках на место уволенных в отпуск или демобилизованных революционных солдат зачислялись солдаты, отобранные фронтовыми эсеровскими организациями. Намечалось также создание «рабочих» и «национальных» дружин. По замыслам заговорщиков в день открытия Учредительного собрания к Таврическому дворцу направились бы колонны демонстрантов, возглавленные несколькими тысячами вооруженных солдат. Они-то и должны были «защитить» Учредительное собрание и свергнуть Советское правительство. Убеждение, что для борьбы с Советской властью «все позволено», толкало заговорщиков на использование самых грязных методов. Так, под главенством Ф. М. Онипко возникла террористическая группа, имевшая задачей организацию покушений на В. И. Ленина и других руководителей партии большевиков.

Формально все эти действия не соответствовали установке IV съезда партии эсеров, тактической линии ЦК и «болотной группы». Б. Ф. Соколов в своих воспоминаниях порицал партийную верхушку, которая, утратив «революционную психологию» и утвердившись на позиции «чистого парламентаризма», чинила-де препятствия работе «боевиков». Больше всего упреков адресовалось лично В. М. Чернову. Но Соколов и другие заговорщики, позднее выступавшие с подобными заявлениями, были пристрастны и, возможно, недостаточно информированы. Большинство членов ЦК действительно проявляло нерешительность, не верило в успех мятежа, пряталось за спины Соколовых. Однако руки у заговорщиков связаны не были. ЦК хотя и постановил, что «такие средства борьбы с большевизмом, как террор, в настоящий момент полностью недопустимы», но мер для роспуска группы Онипко не принял.⁴²² Тот же ЦК, предостерегавший против действий, которые привели бы к обострению борьбы, 19 декабря решил: «Разгон Учредительного собрания делает неизбежной гражданскую войну за Учредительное собрание. Партия эту войну принимает».⁴²³

Столь же двусмысленным было поведение эсеровской фракции и ее бюро. Выше мы цитировали отзыв Н. П. Огановского о «законотворческой» работе на Большой Болотной. Далее в дневнике Огановского записано, что члены фракции предпочитали, чтобы «за Учредительное собрание, кроме „воли народа", стояла здесь пара хороших полков и десяток броневиков. Говорят, такие полки есть — семеновцы и преображенцы. Готовы будто бы к выступлению и броневики».⁴²⁴ Следовательно, на Большой Болотной знали о деятельности «боевиков», но не желали отвечать за нее. Н. В. Святицкий вспоминал позднее, что, когда на одном из заседаний он заговорил о вооруженном перевороте, в аудитории «зашикали». «Постановлено, что фракция большинства Учредительного собрания не может устраивать вооруженного восстания даже для самозащиты. Мы, дескать, только депутаты, представители народа. Защищать нас может только сам народ. От этих положений веет всей рутинерской и догматической пылью либерального государствоведения. И какое лицемерие: фракция не может организовывать вооруженное восстание, но отдельные члены ее могут. Всем ведомо, что вот даже сейчас, в третьей комнате направо, сидит „военная комиссия" во главе с депутатами Онипко, Соколовым, Утгофом и другими, занятая подготовкой переворота. Уходя с собрания, я вижу в соседней комнате группу военных, говорящих о чем-то вполголоса. На лестнице я вижу каких-то посторонних и тоже военных, снующих вверх и вниз. Готовятся, значит... Посмотрим».⁴²⁵

Между тем в Петрограде созрел еще один, параллельный контрреволюционный заговор. Его участники — монархически настроенные офицеры, некоторые правые кадеты и такие порвавшие с партией эсеров прожженные авантюристы, как М. М. Филоненко, — действовали самостоятельно. Они вовсе не желали торжества эсеровского большинства Учредительного собрания. Целью крайне правых было установление военной диктатуры, а назревавшее столкновение Советской власти с Учредительным собранием представлялось им лишь удобным моментом для вмешательства в события.⁴²⁶ Эти заговорщики плели свои сети и в других городах страны, устанавливали связь с генералом М. В. Алексеевым и бароном К. Г. Маннергеймом, с военными атташе иностранных посольств и «банковскими кругами», обещавшими денежные субсидии.⁴²⁷ Но крайне правые совершенно не имели массовой опоры в Петрограде. Поэтому едва ли не главные надежды их были связаны с подкупами и спаиванием солдат, засыланием в казармы проституток.⁴²⁸ Две волны ноябрьско-декабрьских винных погромов в Петрограде, для ликвидации которых Советской власти пришлось принимать чрезвычайные меры,⁴²⁹ очевидно, принимались в расчет при разработке плана контрреволюционного переворота.

Контакты контрреволюционных заговорщиков с военными атташе посольств империалистических государств не были случайным эпизодом. Дипломатические миссии стран Антанты и США все время внимательно следили за ходом борьбы вокруг Учредительного собрания и проявляли заинтересованность в успехе контрреволюционных замыслов.⁴³⁰

Советская власть знала о многих сторонах деятельности контрреволюционеров накануне созыва Учредительного собрания, но безбоязненно шла навстречу борьбе. После постановления СНК о назначении срока открытия Учредительного собрания на 5 января «Правда» опубликовала ряд статей, в которых разъяснялась позиция большевиков, давались предостережения врагам, развенчивались иллюзии мелкобуржуазно-интеллигентской массы.⁴³¹ «Правда» указывала, что обыватели все еще не понимают контрреволюционности лозунга «Вся власть Учредительному собранию!», видят в нем спасение от гражданской войны и «анархии», тогда как на самом деле этот лозунг — призыв к гражданской войне контрреволюционеров против Советов. Мало того, подчеркивала «Правда», в случае успеха борьбы против Советов власть перешла бы не к Учредительному собранию и его эсеровскому большинству, а к силам буржуазной контрреволюции. «Все попытки черновых удержать движение в желательных для них пределах приведут к жалкому фиаско, и они также будут отброшены от власти напором справа, как были отброшены напором слева в Октябрьские дни».⁴³² В противоположность анархистам, вопившим, что «5 января на шею революции будет накинута петля»,⁴³³ «Правда» от имени партии большевиков уверенно предсказывала очередную победу революции, вселяла оптимизм в народные массы. «Пролетариат, — заявляла газета, — вынужден разрубить ту петлю, которую хотят накинуть на его шею враги. И чем труднее будет положение, чем наглее, бессовестнее, подлее будет буржуазия и ее слуги, тем беспощаднее должны быть рабочий класс, солдаты, крестьяне-бедняки. Тем тверже должны проводить они политику революционного насилия над своими врагами. Этого прямо требует от них революционный долг».⁴³⁴

Особенно серьезным предостережением контрреволюционерам была статья В. И. Ленина «Плеханов о терроре», опубликованная в том же номере «Правды», в котором появилось постановление СНК о созыве Учредительного собрания 5 января. Ленин, обосновывая необходимость решительных мер против врагов революции, напомнил, что в протоколах II съезда РСДРП сохранилась «глубоко поучительная страница, как бы написанная специально для нынешнего дня».⁴³⁵ На этой странице было запротоколировано выступление на съезде Посадовского (В. Е. Мандельберга), который говорил о необходимости подчинения демократических принципов целям революции, и речь Г. В. Плеханова, заявившего, в частности: «Каждый данный демократический принцип должен быть рассматриваем не сам по себе в своей отвлеченности, а в его отношении к тому принципу, который может быть назван основным принципом демократии, именно к принципу, гласящему, что salus populi suprema lex (благо народа — высший закон, — Ред.). В переводе на язык революционера это значит, что успех революции — высший закон. И если бы ради успеха революции потребовалось временно ограничить действие того или другого демократического принципа, то перед таким ограничением преступно было бы останавливаться. Как личное свое мнение, я скажу, что даже на принцип всеобщего избирательного права надо смотреть с точки зрения указанного мною основного принципа демократии... И на эту же точку зрения мы должны были бы стать и в вопросе о продолжительности парламентов.

Если бы в порыве революционного энтузиазма народ выбрал очень хороший парламент — своего рода chambre introuvable (бесподобная палата, — Ред.), то нам следовало бы стараться сделать его долгим парламентом, а если бы выборы оказались неудачными, то нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а если можно, то через две недели».⁴³⁶

Эти слова Г. В. Плеханова, по свидетельству Н. К. Крупской, Ленин одобрил еще в 1903 г.⁴³⁷ В декабре 1917 г. Ленин, включив в свою статью текст «глубоко поучительной страницы» из протоколов II съезда РСДРП, заметил: «Врагов социализма можно лишить на время не только неприкосновенности личности, не только свободы печати, но и всеобщего избирательного права. Плохой парламент надо стараться „разогнать» в две недели. Польза революции, польза рабочего класса»— вот высший закон. Так рассуждал Плеханов, когда он был социалистом. Так рассуждало тогда вместе с Плехановым громадное большинство нынешних меньшевиков, кричащих теперь о „большевистском терроре»».⁴³⁸

К тому времени, когда СНК назначил день созыва «плохого парламента», Советы — истинные выразители воли революционных масс, высший тип пролетарской демократии — значительно упрочили свое положение и в центре, и на местах. Советы представляли собой совершенно новый государственный аппарат, идеально приспособленный для решения задач социалистического строительства и подавления сопротивления эксплуататорских классов. Этот аппарат, органически связанный с народом, обладавший стройной, законченной структурой, централизованный и в то же время демократичный, сосредоточивший в своих руках законодательную и исполнительную власть, не мог, не имел права позволять контрреволюционному Учредительному собранию законодательствовать и превращаться в «долгий парламент». Поэтому решение ВЦИК Советов созвать 8 января III Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов и 15 января III Всероссийский съезд крестьянских депутатов было вполне логично. В резолюции ВЦИК, принятой 22 декабря, указывалось, что съезды Советов созываются для того, чтобы дать отпор попыткам открытых и замаскированных контрреволюционеров превратить Учредительное собрание в оплот борьбы против Советской власти и чтобы «всей организованной силой Советов поддержать левую половину Учредительного собрания против его правой, буржуазной и соглашательской половины».⁴³⁹

Между тем контрреволюционеры продолжали лихорадочную подготовку к антисоветскому выступлению в день открытия Учредительного собрания. Шли нескончаемые заседания центральных, городских и районных партийных комитетов, фракций Учреди тельного собрания, комиссий, союзов. «Легальные» агитаторы и заговорщики рыскали по заводам и казармам, скликая «защитников» Учредительного собрания. А от верхов поступали все новые распоряжения и инструкции. «Одновременно Учредительное собрание и народные комиссары существовать не могут, — возглашал председатель «Союза защиты» В. Н. Филипповский на очередном заседании «рабочей конференции». — Необходимо, чтобы массы вышли под лозунгом „Вся власть Учредительному собранию и только ему одному". Массы должны поддержать Учредительное собрание своим весом».⁴⁴⁰

Для разработки плана действий особое значение имели заседания ЦК партии эсеров 26 и 27 декабря. Как видно из протоколов ЦК,⁴⁴¹ были приняты следующие решения: развернуть самую широкую, устную и печатную, агитацию в «защиту» Учредительного собрания накануне открытия его; обязать местные партийные организации 5 января «всюду устраивать митинги и демонстрации»; приступить к созданию на местах «крестьянского ополчения» и разработать устав «крестьянских боевых дружин»; условиться с ЦК партии украинских эсеров и Генеральным секретариатом Центральной рады «об организации переговоров с вновь образовавшимися краевыми правительствами о воссоздании центральной правительственной власти и о создании благоприятной обстановки для работы Всероссийского Учредительного собрания»; образовать комиссию для сношений с «областными правительствами», причем этой же комиссии поручалось «организовать надлежащую информацию о всем происходящем в области Войска Донского»; принять участие в III Всероссийском съезде Советов и одновременно созвать параллельный съезд Советов, «стоящих на платформе защиты Учредительного собрания».

Краткие протокольные записи, возможно, выправленные перед опубликованием в январском номере «Партийных известий», показывают, что эсеровское руководство всерьез готовилось к захвату власти путем не только «конституционной», но и вооруженной борьбы. Следовательно, установки IV съезда партии эсеров ЦК сместил вправо, да настолько, что перед ним вырисовывалась перспектива прямой связи с калединскими мятежниками.

Самым острым и вызывавшим наибольшие разногласия вопросом был характер уличных выступлений в Петрограде. В опубликованном протоколе заседания ЦК 24 декабря решение сформулировано так: «5 января, в день открытия Учредительного собрания, организовать мирную демонстрацию».⁴⁴² Но в подлиннике протокола постановление, вероятно, было сформулировано по- иному, так как, по воспоминаниям Б. Ф. Соколова и Г. Семенова, «боевики» получили указание об отмене вооруженного мятежа не ранее 3 января.⁴⁴³ Косвенным подтверждением отсутствия у эсеровского ЦК твердого решения относительно организации мятежа является тот факт, что 31 декабря на совместном заседании ЦК, бюро эсеровской фракции и «комиссии 1-го дня» заслушивалась информация военного отдела «Союза защиты», причем итоги обсуждения, вопреки обыкновению, не были записаны в протокол.⁴⁴⁴ А днем позже бюро фракции приняло решение заслушать «окончательный» доклад «комиссии по внешнему церемониалу» 3 января.⁴⁴⁵

Трудноразрешимым оказался и вопрос о регистрации депутатов у комиссара Всевыборы М. С. Урицкого. Эсеры долго отказывались являться к комиссару, ссылаясь на то, что явка к нему для регистрации и получения пропусков в Таврический дворец стала бы фактическим признанием власти СНК и его права держать в своих руках дело созыва Учредительного собрания. Поэтому к 30 декабря в книге регистрации значились всего 126 фамилий депутатов — большевиков, левых эсеров и украинских эсеров.⁴⁴⁶ Но ведь, согласно постановлению СНК, открытие Учредительного собрания могло состояться только после явки на заседание не менее 400 депутатов, предварительно зарегистрировавшихся у М. С. Урицкого. Основательно перессорившись, члены эсеровской фракции решили вопрос путем голосования записками. «Референдум», состоявший 3 января, дал отрицательный ответ — 83 записки за регистрацию, 87 — против.⁴⁴⁷ В конце концов дело уладилось на компромиссной основе. «Мы — писал в своем дневнике Н. П. Огановский, — послали в Таврический дворец полный список своих депутатов, а Урицкий прислал без всяких ограничений соответствующий комплект именных красных пропусков».⁴⁴⁸ Это произошло 4 января, когда пришлось согласиться на регистрацию и представителям некоторых других фракций, в частности меньшевикам и энесам. Поэтому 4 января в книге регистрации были записаны уже 402 фамилии.⁴⁴⁹ Много спорили о кандидатуре председателя Учредительного собрания, так как о конфузном «частном совещании», избравшем 28 ноября В. М. Чернова временным председателем, все и вспоминать не хотели. В дальнейшем чаще всего назывались фамилии Н. Д. Авксентьева и все того же Чернова. Кандидатура Авксентьева, как деятеля слишком правого и не гибкого, вскоре отпала. Чернов, напротив, считался слишком левым и недостаточно твердым. В эсеровской фракции Учредительного собрания он не пользовался авторитетом. 9 декабря, когда проводились очередные перевыборы бюро, Чернов был забаллотирован.⁴⁵⁰ Но позднее, прослышав о популярности имени Чернова среди части левоэсеровских депутатов, фракция сменила гнев на милость. 18 декабря кандидатура Чернова на пост председателя Учредительного собрания 11 голосами против 6 одобрило бюро, а 3 января — общее собрание фракции (при трех воздержавшихся).⁴⁵¹

Итак, 3 января эсеровское руководство приняло несколько ответственных постановлений. Самое важное из них имело отношение к характеру «внешнего церемониала» в Петрограде 5 января. Но для понимания причин эволюции эсеровской тактики необходимо обратиться к событиям, определявшим политическое положение в центре и на местах.

Народные массы, в том числе крестьянство, все решительнее и убежденнее поддерживали большевиков и Советскую власть. Идея Учредительного собрания действительно «гнила на корню». Газета харьковских меньшевиков горестно сообщала, что «народная масса, по-видимому, не расположена активно поддерживать Учредительное собрание. Вокруг него как будто создается атмосфера усталого равнодушия и безнадежности».⁴⁵² В этой атмосфере «усталого равнодушия», обволакивавшей как раз те слои населения, на поддержку которых рассчитывали эсеры, вязли все призывы к «защите» Учредительного собрания. О претворении в жизнь постановления относительно «крестьянских боевых дружин» не могло быть и речи. «Учредительное собрание, знамо дело, затирать грех, открыть немедленно, а только пускай оно наших Советов не трогает, потому Советы есть власть народная, наша, мужицкая», — говорилось в одном из крестьянских писем.⁴⁵³ «Заслушав телеграмму Союза защиты Учредительного собрания, мы единогласно, как имеющие 1247 голосов, постановляем — командировать двоих на защиту Учредительного собрания, в чем и подписуемся: грамотных 51 человек, неграмотных 1196 человек. За неграмотных, по их личной просьбе, подписался сельский Совет», — гласила телеграмма из Ливенского уезда.⁴⁵⁴ Такой ли «защиты» ожидали эсеры? По признанию В. М. Вишняка, «кончились неудачей» и попытки поднять некоторые воинские части, расположенные вне Петрограда.⁴⁵⁵

Далеко не лучшим образом шли дела эсеров и в Петрограде. Их надежды на вовлечение в мятеж семеновцев, преображенцев и солдат некоторых других частей быстро угасали. «Рабочие» и «национальные» дружины оказались чистейшей фикцией. Рабочие и солдаты в своей массе не проявляли никакого желания участвовать в манифестации под лозунгом «Вся власть Учредительному собранию!». А покушение на жизнь В. И. Ленина, произведенное эсеровской террористической группой 1 января, глубоко возмутило рабочих и солдат, настроило их на решительную борьбу с заговорщиками, о чем свидетельствовали резолюции многочисленных митингов.⁴⁵⁶

Выступая на заседании Петроградского Совета 3 января, В. Д. Бонч-Бруевич заявил от имени СНК: «Мы подходим к 5 января, и я хочу предупредить вас, что мы должны встретить этот день с полной серьезностью... Все заводы и воинские части должны быть на полной изготовке. Лучше преувеличить, чем преуменьшить опасность... Нами будет все сделано, чтобы избежать кровопролития, но пусть с нами будет уверенность, что мы готовы отразить и подавить, если нужно, беспощадно каждый направленный удар».⁴⁵⁷

Отражение «направленного удара» контрреволюции тщательно готовилось с конца декабря.⁴⁵⁸ Еще 23 декабря, в связи с попытками крайне правых элементов организовать погромы винных складов и погребов, Петроградский Совет объявил о введении в городе осадного положения.⁴⁵⁹ В дальнейшем непосредственное руководство борьбой с контрреволюционерами перешло к Чрезвычайному военному штабу (он стал преемником Чрезвычайной комиссии по охране Петрограда), в состав которого вошли Н. И. Подвойский, К. С. Еремеев, К. А. Мехоношин и К. К. Юренев. В тесном контакте со штабом находились В. Д. Бонч-Бруевич, отвечавший за охрану Смольного, М. С. Урицкий, обеспечивавший практическую работу по созыву Учредительного собрания, а также такие видные военные работники, как Н. В. Крыленко, П. Е. Дыбенко, Г. И. Благонравов. Деятельностью штаба живо интересовался В. И. Ленин.

Конкретно подготовка к пресечению возможного мятежа заключалась в следующем. Главный штаб Красной гвардии, выполняя задание Чрезвычайного военного штаба, распорядился мобилизовать все наличные силы и резервы красногвардейцев. В боевую готовность приводились революционные полки гарнизона (Литовский, Волынский, Гренадерский, Егерский, Финляндский и др.). В Петроград прибыл сводный отряд моряков Балтийского флота. Учитывая, что важнейшей целью контрреволюционеров был захват Таврического дворца и Смольного, Чрезвычайный военный штаб расставил на подходах к дворцам заградительные отряды, усилил охрану ряда учреждений и организовал патрулирование улиц. На наиболее ответственных участках находились матросы и красногвардейцы, многим из которых уже доводилось бороться против контрреволюционных выступлений и провокаций на улицах Петрограда в 1917 г. Начальники отрядов получили инструкцию, точно определявшую способ действий при появлении толп манифестантов в районе Таврического дворца: «Безоружных возвращать обратно словом убеждения. Вооруженных людей, проявляющих враждебные намерения, не подпускать близко, убеждать разойтись и не препятствовать караулу выполнять данный приказ. В случае неисполнения приказа обезоруживать и арестовывать. На вооруженное сопротивление отвечать беспощадным вооруженным отпором».⁴⁶⁰

3 и 4 января на всех заводах и в полках были организованы митинги, на которых большевистские ораторы разоблачали замыслы контрреволюционеров, призывали массы давать отпор провокационным подстрекательствам к «мирным» демонстрациям и забастовкам, говорили о твердой решимости ЦК партии и Совнаркома отстоять завоевания революции. В «Правде» и «Известиях ВЦИК» были опубликованы обращения к рабочим и солдатам от имени Петроградского Совета, Чрезвычайного воинского штаба, общегородского собрания представителей фабзавкомов, правлений ряда профсоюзов. Кроме того, были выпущены листовки. «Только безумцы могут рассчитывать, — говорилось в одной из них, — что рабочие пойдут против своего правительства. Мы убеждены, что если бы такая агитация имела бы хоть самый малый успех, то сознательные кадры рабочих не допустили бы ни в коем случае, чтобы из их среды могли выйти пособники контрреволюции».⁴⁶¹

3 января ВЦИК Советов одобрил два документа, касавшиеся деятельности Учредительного собрания. Один из них хорошо известей — «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Этот исторический акт, написанный В. И. Лениным, провозглашал Россию республикой Советов, подтверждал все ее важнейшие завоевания: переход земли в общенародное достояние, установление рабочего контроля над производством, переход всех банков в собственность государства, введение всеобщей трудовой повинности, разрыв Российской республики с империалистической политикой, опубликование тайных договоров, аннулирование займов царского и Временного правительств и др.⁴⁶² Имелось в виду, что Декларация будет представлена Учредительному собранию на одобрение сразу после открытия его. Одобрив Декларацию и тем самым признав власть Советов и ее декреты, санкционировав введение основ Советской Конституции, Учредительное собрание могло считать свои функции исчерпанными. В первоначальном ленинском проекте так и говорилось: Учредительное собрание поддерживает Советскую власть, провозглашает Декларацию, содержащую основы социалистического переустройства общества и объявляет себя распущенным.⁴⁶³ Впрочем, в тексте Декларации, утвержденном ВЦИК, говорилось о предоставлении Учредительному собранию возможности самому заняться «общей разработкой коренных оснований социалистического преобразования общества» и «установлением коренных начал федерации советских республик России».⁴⁶⁴ Как известно, III Всероссийский съезд Советов решил эти задачи путем принятия несколько пере- редактированного текста Декларации и постановления «О федеральных учреждениях Российской республики.

Не приходилось сомневаться в том, что эсеровское Учредительное собрание постарается уклониться от принятия Декларации и попытаться провозгласить себя «хозяином земли русской». Для пресечения этого ВЦИК 3 января принял еще одно постановление, текст которого гласил: «На основании всех завоеваний Октябрьской революции и согласно принятой на заседании ЦИК 3 января с. г. „Декларации трудового и эксплуатируемого народа", вся власть в Российской республике принадлежит Советам и советским учреждениям. Поэтому всякая попытка со стороны какого бы то ни было учреждения присвоить себе те или иные функции государственной власти будет рассматриваема как контрреволюционное действие. Всякая такая попытка будет подавляться всеми имеющимися в распоряжении Советской власти средствами, вплоть до применения вооруженной силы».⁴⁶⁵

Все это — настроение рабоче-солдатских масс, действия Советской власти — вынудило эсеровских руководителей изменить свои планы относительно «внешнего церемониала» в Петрограде. На каком именно заседании 3 января скрипнули тормоза — определить трудно. Возможно, это произошло на совместном совещании ЦК партии эсеров, бюро ее фракции в Учредительном собрании и представителей «Союза защиты». Правда, из очень краткой протокольной записи этого совещания, на котором присутствовала почти вся эсеровская верхушка (В. М. Чернов, В. М. Зензинов, В. В. Руднев, М. Я. Гендельман и др.), явствует только то, что собравшиеся заслушали представителей «Союза защиты» о подготовке манифестации 5 января, выразили пожелание, чтобы «манифестация была длительна», избрали «комиссию контакта» в составе М. А. Лихача, Б. Н. Моисеенко, Н. П. Пумпянского, Я. Т. Дедусенко и поручили этой новой комиссии «разработать все детали предстоящей манифестации».⁴⁶⁶ Не исключено, что комиссия взялась за «детализацию» здесь же принятого решения, суть которого Г. Семенов изложил так: «В случае активного массового выступления, когда войска станут на сторону восставших, когда движение выльется в стихийные вооруженные столкновения с большевиками, — взять на себя руководство движением, регулировать его».⁴⁶⁷ Б. Ф. Соколов привел в своих воспоминаниях иную версию — ЦК не условно, а «категорически» запретил вооруженное выступление как «несвоевременное и ненадежное».⁴⁶⁸ Однако свидетельство Г. Семенова, по нашему мнению, заслуживает большего доверия.

Меньшевики, практически уже не влиявшие на ход событий в Петрограде, видимо, передоверили эсерам решение вопроса о характере «внешнего и внутреннего церемониала». Единственное расхождение между лидерами двух мелкобуржуазных партий заключалось в том, что меньшевики считали правильным поставить вопрос о власти в первый же день работы Учредительного собрания,⁴⁶⁹ а эсеры хотели в первый день ограничиться решением вопросов о мире и земле и «выбросить из программы весь балласт, вроде законов о низложении Романовых (!), иммунитета депутатов, продовольственного вопроса, манифеста».⁴⁷⁰

Мнение меньшевиков с готовностью разделяли кадеты, призывавшие эсеров «или пасть в борьбе, или в ней возмужать и окрепнуть».⁴⁷¹ Однако, подстрекая эсеров на бескомпромиссную схватку, сами кадеты по-прежнему не проявляли никакого желания «пасть» или «окрепнуть» в борьбе за Учредительное собрание. Кадетский ЦК, по воспоминаниям Л. А. Кроля, единодушно придерживался мнения: «Учредительное собрание, председателем которого может быть, на выбор, Спиридонова или, в лучшем случае, Чернов, — не Учредительное собрание».⁴⁷² Поэтому кадеты хотя и призывали своих приверженцев принять участие в манифестации, но без особого энтузиазма, даже со скептическими нотками, которые стали особенно заметны 4 января, т. е. после решения эсеров отказаться от вооруженного мятежа. В передовой статье «Нашего века» говорилось об отсутствии «атмосферы радости и светлых надежд», выражалось сомнение в возможности открыть Учредительное собрание, бросались ядовитые упреки «талантливым вождям» эсеров и меньшевиков, сумевшим «подорвать и истрепать» идею Учредительного собрания до воплощения ее в жизнь.⁴⁷³ В заседаниях Учредительного собрания кадеты не намеревались участвовать — никто из их депутатов так и не явился на регистрацию.

Согласно извещению комиссара Всевыборы М. С. Урицкого, открытие Учредительного собрания намечалось на 12 часов дня 5 января.⁴⁷⁴ Примерно к этому времени в Таврический дворец, полностью подготовленный для приема депутатов и тщательно охраняемый караулами матросов, красногвардейцев и солдат, прибыли члены нескольких фракций. Сколько депутатов явилось во дворец и присутствовало 5 января? В литературе иногда упоминается цифра 402, но ее нельзя признать точной, ибо, как уже отмечалось, 402 — это последний номер в книге регистрации депутатов, проставленный 4 января. Регистрация велась с 28 ноября, а с того дня до января кое-кто из депутатов выехал из Петрограда или заболел. Цифра 402 неточна и потому, что регистрация продолжалась 5-го и, вероятно, 6 января — всего в книге значится 463 фамилии.⁴⁷⁵ По нашим подсчетам, основанным на данных стенографического отчета о заседании Учредительного собрания, 5 января в Белом зале Таврического дворца заседало не менее 410 депутатов.⁴⁷⁶ Всего же, по неполным подсчетам, проведенным советскими историками в конце 20-х годов, в Учредительное собрание было избрано 715 депутатов.⁴⁷⁷

Не менее трудно определить численность партийных фракций, заседавших 5—6 января. Согласно тем же подсчетам конца 20-х годов, в Учредительное собрание было избрано 370 эсеров, 175 большевиков, 40 левых эсеров, 16 меньшевиков, 86 представителей национальных партий и организаций, 17 кадетов, 2 энеса, 1 неизвестной партийной принадлежности.⁴⁷⁸ Из них в книге регистрации значатся 259 эсеров, 136 большевиков, 40 левых эсеров, 13 украинских эсеров, 5 меньшевиков, 5 мусульманских социалистов, 3 энеса (в том числе 2 от эстонских трудовиков), 1 представитель Объединенной еврейской социалистической партии и 1 — Латвийского временного национального совета.⁴⁷⁹ Можно с уверенностью предположить, что из числа этих депутатов присутствовали на заседании Учредительного собрания все или почти все меньшевики, энесы, мусульманские социалисты, оба представителя еврейской партии и латвийского национального совета, фамилии которых были внесены в регистрационную книгу 4 января. В Таврический дворец явились, очевидно, все 13 украинских эсеров, прибывших в Петроград в середине декабря. Надо полагать, что среди заседавших в Белом зале присутствовало не менее 237 эсеров, зарегистрированных 4 января. О приблизительном количестве большевистских и левоэсеровских депутатов можно судить по результату выборов председателя Учредительного собрания. И. И. Скворцов-Степанов от имени большевистской и левоэсеровской фракций предложил на заседании 5 января кандидатуру М. А. Спиридоновой, за которую проголосовали 153 депутата.⁴⁸⁰ По-видимому, среди этих депутатов было 110— 120 большевиков, 30—35 левых эсеров и несколько мусульманских социалистов.

По прибытии в Таврический дворец фракции провели совещания. На совещании большевистской фракции, проходившем под руководством В. И. Ленина, было решено не откладывать роспуск Учредительного собрания до начала работы III Всероссийского съезда Советов.⁴⁸¹ Открыть Учредительное собрание и предложить ему принять «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа» поручалось председателю ВЦИК Я. М. Свердлову. Все это было решено менее чем за час.⁴⁸² Левые эсеры под председательством В. А. Карелина в это время обсуждали вопрос «о некоторых изменениях в имеющей быть прочитанной декларации Советской власти».⁴⁸³ Попутчики революции хотели добиться «смягчения» некоторых формулировок, на что большевики уже не могли соглашаться — декларация была утверждена ВЦИК. Заседала и «болотная группа», пригласившая к себе И. Г. Церетели. Эсеры постановили «не создавать конфликта» по поводу процедуры открытия Учредительного собрания и согласиться, чтобы Я. М. Свердлов «произнес первую речь».⁴⁸⁴

Открытие Учредительного собрания пришлось перенести с 12 часов на 16. Однако главной причиной этого были не заседания фракций, а манифестация «защитников» Учредительного собрания на улицах Петрограда. Подождать до выяснения характера манифестации и исхода ее в конце концов желали все фракции.

Манифестанты стали скапливаться на девяти сборных пунктах, намеченных «Союзом защиты», еще утром.⁴⁸⁵ Ядро манифестантов составляли члены эсеровских, меньшевистских, энесовских и кадетских организаций, а основную массу — чиновники различных учреждений, буржуазные и мелкобуржуазные интеллигенты, студенты-«белоподкладочники», гимназисты из богатых семей. Рабочих и солдат, обманутых эсеро-меньшевистской агитацией, было ничтожное количество. В целом на сборные пункты явилось значительно меньше манифестантов, чем рассчитывали контрреволюционеры. В настроении явившихся не было признаков тяготения к «стихийному» мятежу. «Собирались вяло. Немного робко. Без энтузиазма сколько-нибудь заметного... Недовольство было пассивное и злое»,⁴⁸⁶ — признавал в своих воспоминаниях Б. Ф. Соколов. Свою оценку манифестации 5 января дали рабочее-солдатские массы. «Буржуи проклятые, куда собрались идти?!», «Контрреволюционеры! Прислужники Антанты!» — такие восклицания слышали «учредиловцы» на улицах города.

Маршрут движения манифестантов, разработанный «Союзом защиты» и одобренный эсеровским ЦК, предусматривал слияние колонн на Марсовом поле, с тем чтобы прорываться к Таврическому дворцу со стороны Литейного проспекта. Поскольку «стихийный» мятеж не получался, заговорщики прибегли к мерам провокационного характера. В полковой комитет Преображенского полка несколько раз звонили неизвестные лица и уверяли, что семеновцы якобы покинули казармы и уже «ведут бой» с латышскими стрелками. А комитет Семеновского полка в свою очередь получал «информацию», что казармы преображенцев будто бы окружены латышами и что солдаты Литовского полка вступили в перестрелку с красногвардейцами.⁴⁸⁷ Провокаторы не унимались. Они подстрекали манифестантов не слушаться многократных предупреждений начальников застав, охранявших подступы к Таврическому дворцу, и двигаться напролом. В результате произошло несколько столкновений и были жертвы, к счастью, немногочисленные. Уже к середине дня последние группы манифестантов были рассеяны. У некоторых арестованных были обнаружены револьверы и ручные гранаты.

Около 16 часов открылись двери Белого зала Таврического дворца, и депутаты, извещенные электрическим звонком, заняли отведенные им места.⁴⁸⁸ Левый сектор заняла фракция большевиков, рядом с ними поместились левые эсеры, а большая часть центра и правый сектор — там, где на заседаниях Государственной думы сидели октябристы и черносотенцы, — досталась «болотной группе» и представителям других фракций. Справа от председательской трибуны в ложе заняли места В. И. Ленин,⁴⁸⁹ М. Т. Елизаров, П. А. Красиков, А. В. Луначарский и другие члены СНК. Верхний ярус зала до отказа заполнили представители общественности, получившие около 400 входных билетов.⁴⁹⁰ Подавляющее большинство их получили делегаты революционных рабочих и солдатских организаций Петрограда, но среди гостей было и некоторое число эсеровских сторонников.⁴⁹¹

Присутствовавших в зале разделяли не просто политические разногласия. Здесь собрались представители двух лагерей, вступивших в борьбу не на жизнь, а на смерть. «Между нами все покончено. Вы в одном мире — с кадетами и буржуазией; мы в другом мире — с крестьянами и рабочими»,⁴⁹² — заявил, обращаясь к эсерам и их сторонникам, большевик И. И. Скворцов- Степанов. Психология и логика непримиримой борьбы предопределяла ход и исход заседания, которое продолжалось под почти непрекращавшийся аккомпанемент одобрительных или негодующих выкриков, свиста, топота, стука крышек пюпитров, шума аплодисментов. Всероссийское Учредительное собрание, его идея еще до 5 января приняли политическую смерть.

«„Я потерял понапрасну день, мои друзья", — писал В. И. Ленин 6 января 1918 г. — Так гласит одно старое латинское изречение. Невольно вспоминаешь его, когда думаешь о потере дня 5-го января.

После живой, настоящей, советской работы, среди рабочих и крестьян, которые заняты делом, рубкой леса и корчеванием пней помещичьей и капиталистической эксплуатации, — вдруг пришлось перенестись в „чужой мир“, к каким-то пришельцам с того света, из лагеря буржуазии и ее вольных и невольных, сознательных и бессознательных поборников, прихлебателей, слуг и защитников. Из мира борьбы трудящихся масс, и их советской организации, против эксплуататоров — в мир сладеньких фраз, прилизанных, пустейших декламаций, посулов и посулов, основанных по-прежнему на соглашательстве с капиталистами.

Точно история нечаянно или по ошибке повернула часы свои назад, и перед нами вместо января 1918 года на день оказался май или июнь 1917 года!».⁴⁹³

Воспользовавшись опозданием Я. М. Свердлова, эсеры, несмотря на принятое ими решение, все-таки попытались открыть Учредительное собрание самочинно. Эта попытка была пресечена, и Я. М. Свердлов, зачитав «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», по поручению ВЦИК объявил Учредительное собрание открытым и предложил избрать председателя. Им стал В. М. Чернов, получивший при голосовании 244 белых шара и 151 черный.⁴⁹⁴

Выйдя на трибуну, В. М. Чернов произнес пространную и маловразумительную речь, в которой панегирик Учредительному собранию и приветствия мятежникам с «вольного Дона» перемежались реверансами в адрес Советов и громкими словами «о красных знаменах революции». «Тронная» речь председателя вызвала негодующие выкрики из левого сектора и яруса («Вам не верят!», «Поздно!», «Не вы ли расстреливали крестьян?»), но в то же время не удовлетворила правый сектор. «Она (речь Чернова, — О. 3.) была выдержана, — писал М. В. Вишняк, — в интернационалистических и социалистических тонах, порой до нетерпимости демагогических. Точно оратор умышленно искал общего языка с большевиками, в чем-то хотел их заверить или переубедить, а не возможно резче отмежеваться и противопоставить им себя, как символ всероссийского народовластия. Это было не то».⁴⁹⁵ Уточним, что, по мнению многих эсеровских деятелей, «не то» в речи Чернова заключалось в фактическом признании им притягательности большевистских лозунгов для масс, неспособности выдвинуть альтернативную программу. «Правда», не преминувшая обратить внимание читателей на это фактическое признание, саркастически заметила: «То, что лепетал Чернов — ведь это были сплошные (словесные, правда) уступки советской платформе: тут был и мир, и земля, и рабочий контроль и даже — боже! — Циммервальд».⁴⁹⁶ Как бы в ответ на эту заметку Н. П. Огановский записал в своем дневнике, что «председатель своей речью посадил нас в такие глубокие калоши, из которых, пожалуй, уже никогда не выбраться».⁴⁹⁷

Помочь эсерам «выбираться из калош» взялся И. Г. Церетели. Как оратор он был в ударе. Но речь меньшевистского лидера, содержавшая резкие клеветнические выпады против политики Советской власти, построенная на противопоставлении ее Учредительному собранию, лишь помогала эсерам перебираться из одних калош в другие — она не оставила у присутствующих в зале рабочих и солдат никаких сомнений в том, что «учредиловцы» были врагами Советов и социалистической революции.

В дальнейшем Учредительное собрание приступило к выработке повестки дня. Определение ее, как мы уже знаем, сразу давало бы ясный ответ на вопрос: объявляет ли Учредительное собрание войну Советской власти? Большевики, не очень решительно поддержанные левыми эсерами, требовали, чтобы Учредительное собрание прежде всего обсудило «Декларацию прав». Эсеры, следуя ранее намеченному плану борьбы, добивались первоочередного обсуждения вопросов о мире и о земле. От обсуждения Декларации они уклонялись, предлагая следующую формулировку третьего пункта повестки дня: «Провозглашение форм государственного устройства России».⁴⁹⁸ После жаркой полемики провели голосование и повестка дня, предложенная эсерами, была утверждена 237 голосами против 146.⁴⁹⁹ Большевики и левые эсеры потребовали перерыва для проведения фракционных совещаний. Перерыв был объявлен в двенадцатом часу ночи.

На совещании большевистской фракции было решено огласить с трибуны Учредительного собрания заключительную декларацию, написанную В. И. Лениным. В ней отмечалось, что контрреволюционное большинство Учредительного собрания, не признав завоевания Октябрьской революции, декреты Советов, бросило вызов трудящимся классам России. «Не желая ни минуты прикрывать преступления врагов народа, — указывалось в декларации, — мы заявляем, что покидаем Учредительное собрание с тем, чтобы передать Советской власти окончательное решение вопроса об отношении к контрреволюционной части Учредительного собрания».⁵⁰⁰

В Белый зал вернулись лишь два члена большевистской фракции, один из которых зачитал декларацию с трибуны Учредительного собрания. Так было решено по инициативе В. И. Ленина, который считал, что фракции не следует входить в зал в полном составе только для того, чтобы демонстративно удалиться после оглашения декларации.

— Да разве вы не понимаете, — говорил Ленин большевикам, державшимся иного мнения, — что наша резолюция об уходе, сопровождаемая уходом всех нас, так подействует на держащих караул солдат и матросов, что они тут же перестреляют всех оставшихся эсеров и меньшевиков.⁵⁰¹

Узнав, что П. Е. Дыбенко приказал начальнику караула матросу А. Г. Железнякову разогнать Учредительное собрание, как только из дворца уедут члены СНК, В. И. Ленин написал следующее распоряжение: «Предписывается товарищам солдатам и матросам, несущим караульную службу в стенах Таврического дворца, не допускать никаких насилий по отношению к контрреволюционной части Учредительного собрания и, свободно выпуская всех из Таврического дворца, никого не впускать в него без особых приказов. Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин)».⁵⁰²

После оглашения на заседании Учредительного собрания декларации большевистской фракции и по существу и формально все было кончено. Учредительное собрание теперь не имело даже кворума, который был необходим для признания его правомочности. Но прения продолжались. По предложению В. М. Чернова решено было не расходиться до тех пор, пока не будет завершено обсуждение подготовленных эсеровской фракцией законов о мире и о земле. Колебания левых эсеров были той соломинкой, за которую судорожно хваталось контрреволюционное большинство. Но вот в пятом часу утра заявили об уходе из Учредительного собрания и левые эсеры. В зале осталось 200 с небольшим депутатов, сгрудившихся на правом секторе.

Нетерпение матросского караула и еще остававшихся на верхнем ярусе представителей рабочих и солдат достигло предела. Железняков, встретив Дыбенко при выходе из дворца, спросил: «Что мне будет, если я не выполню приказание товарища Ленина?». «Учредилку разгоните, а завтра разберемся», — последовал ответ.⁵⁰³ Железняков тотчас вернулся в зал, подошел к трибуне, с которой Чернов зачитывал проект закона о земле, немного подождал, а затем тронул председателя Учредительного собрания за плечо. Обратимся к стенографическим записям заседания.

«Гражданин матрос. Я получил инструкцию, чтобы довести до вашего сведения, чтобы все присутствующие покинули зал заседания, потому что караул устал. (Голоса: «Нам не нужно караула»).

Председатель. Какую инструкцию? От кого?

Гражданин матрос. Я являюсь начальником охраны Таврического дворца, имею инструкцию от комиссара.

Председатель. Все члены Учредительного собрания тоже очень устали, но никакая усталость не может прервать оглашения того земельного закона, которого ждет Россия. (Страшный шум. Крики: «Довольно, довольно!»). Учредительное собрание может разойтись лишь в том случае, если будет употреблена сила! (Шум. Голоса: «Долой Чернова!»).

Начальник охраны... (Не слышно). Я прошу покинуть зал заседания».⁵⁰⁴

Эсеровским депутатам все же удалось задержаться в зале еще минут на 10—15. По свидетельству левого эсера С. Д. Мстиславского, находившегося в это время на верхнем ярусе, среди матросов, солдат и красногвардейцев возникло веселое оживление после того, как Чернов проговорил с трибуны, что «внесено предложение» закончить заседание принятием законов без прений. «Как, как он сказал, шут нестриженный... Внесено предложение? ... Ах, язви-тя!», — смеялись на ярусе.⁵⁰⁵ Пользуясь короткой разрядкой, Чернов «на курьерских» дочитал 10 вводных пунктов эсеровского «закона о земле» (переход земли в «народное достояние» и распоряжение землей центральными правительственными органами и органами местного самоуправления «на основаниях, установленных настоящим законом»), обращение к «союзным державам» (призыв «приступить к совместному определению точных условий демократического мира»), пункт третий постановления, провозглашавшего Россию «демократической федеративной республикой».⁵⁰⁶ Все это могло вызвать благоприятный отклик у масс в марте—мае 1917 г., но теперь, в январе 1918 г., закономерно воспринималось как стремление повернуть революцию вспять, перечеркнуть завоевания Великого Октября. И снова на ярусах закипал гнев. Ощущая его, Чернов в 4 часа 40 минут утра объявил заседание Учредительного собрания закрытым, и эсеровская фракция «овечьей толпой» устремилась к дверям.

«Но почему они испугались матроса Железнякова, почему не поставили его перед необходимостью насильственного разгона, арестов, расстрела высокого собрания? Политически это был бы серьезный шаг. Надо было объявить заседание непрерывным и бороться с мужеством отчаяния»,⁵⁰⁷ — рассуждал позднее историк-меньшевик Н. А. Рожков. Но у эсеровской фракции не могло быть «мужества отчаяния». Слишком очевидное и впечатляющее политическое банкротство неизбежно сопровождалось моральной опустошенностью. «Партия наша пропала»,⁵⁰⁸ — сумрачно констатировал Н. П. Огановский.

Вопрос о роспуске Учредительного собрания СНК предварительно обсудил еще в стенах Таврического дворца в ночь на 6 января. В. И. Ленин, по-видимому, тогда же написал первоначальный проект тезисов декрета. Но, поскольку состав СНК в тот момент был неполным, потребовалось новое заседание, состоявшееся днем 6 января. На нем ленинские тезисы декрета были обсуждены и приняты с небольшой поправкой.⁵⁰⁹ СНК решил также предложить ВЦИК привлечь в свой состав с правом решающего голоса фракции Учредительного собрания, «желающие работать с Советами».⁵¹⁰ Вслед за тем В. И. Ленин написал проект декрета о роспуске Учредительного собрания и поздним вечером 6 января представил его на рассмотрение ВЦИК Советов. «Народ, — говорил на заседании ВЦИК вождь партии большевиков, — хотел созвать Учредительное собрание — и мы созвали его. Но он сейчас же почувствовал, что из себя представляет это пресловутое Учредительное собрание. И теперь мы исполнили волю народа, волю, которая гласит: вся власть Советам».⁵¹¹

ВЦИК обсудил проект декрета и после незначительной редакционной доработки принял его в ночь на 7 января. В декрете отмечалось, что Учредительное собрание, выражавшее дооктябрьское соотношение политических сил, обнаружившее обманчивость старого буржуазного парламентаризма, отказалось признать Октябрьскую революцию и Советскую власть.

«Ясно, — говорилось далее в декрете, — что оставшаяся часть Учредительного собрания может в силу этого играть роль только прикрытия борьбы буржуазной контрреволюции за свержение власти Советов.

Поэтому Центральный Исполнительный Комитет постановляет: Учредительное собрание распускается».⁵¹²

 

Примечания:

¹ Декреты Советской власти. Т. I. М.а 1957, стр. 8.

² Там же, стр. 5, 8.

³ Там же, стр. 25—26.

⁴ Там же, стр. 17, 19, 20. Текст декрета о мире не содержит упоминаний об Учредительном собрании. Но В. И. Ленин в докладе о мире особо оговорил, что все предложения, касающиеся мирного договора, будут переданы на обсуждение Учредительного собрания, «которое уже будет властно решить, что можно и чего нельзя уступить» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 17).

⁵ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 34, стр. 375.

⁶ «Правда», 1917, 29 октября, № 172; «Известия ВРК при Московском Совете р. и с. д.», 1917, 4 ноября, № 4.

⁷ «Известия ЦИК и Петроградского Совета р. и с. д.» (в дальнейшем: «Известия ЦИК»), 1917, 9 ноября, № 220.

⁸ Там же.

⁹ Н. Рубинштейн. К истории Учредительного собрания. М— Л., 1931, стр. 63.

¹⁰ См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 11, 17, 20, 24, 27.

¹¹ Стенографические отчеты заседаний Петроградской городской думы 20 августа 1917 г. (Гос. публ. библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Рукописный отдел). Т. I, л. 448.

¹² «Архив русской революции», т. I. Берлин, 1922, стр. 89.

¹³ «Известия Всероссийской по делам о выборах в Учредительное собрание комиссии» (в дальнейшем: «Известия Всевыборы»), 1917, № 10— 17, стлб. 6.

¹⁴ Стенографические отчеты заседаний Петроградской городской думы..., т. II, лл. 31—32, 34, 42.

¹⁵ Там же, лл. 38—39.

¹⁶ Там же, л. 43.

¹⁷ Там же, лл. 55—56.

¹⁸ Там же, л. 56.

¹⁹ О планах и действиях кадетов и других противников пролетарской диктатуры в конце октября—начале ноября (создание «Комитета спасения родины и революции», поход Керенского—Краснова, юнкерский мятеж, маневры Викжеля и пр.) подробно см.: И. С. Лутовинов. Ликвидация мятежа Керенского—Краснова. М., 1965; Октябрьское вооруженное восстание. Семнадцатый год в Петрограде. Кн. 2. Л., 1967; Н. В. Рубан. Октябрьская революция и крах меньшевизма. М., 1968; К. В. Гусев, X. А. Ерицян. От соглашательства к контрреволюции. М., 1968; А. Л. Фрайман. Форпост социалистической революции. Л., 1969; И. И. Минц. История Великого Октября. Т. 3. М., 1972, и др.

²⁰ «Дело народа», 1917, 28 октября, № 192.

²¹ В ходе переговоров о создании «однородного социалистического правительства» эсеровский ЦК по тактическим соображениям 31 октября - 1 ноября не возражал против вхождения в это правительство отдельных представителей большевиков, причем, как видно из статьи в «Деле народа», эсеры-центристы были против «воинственных вожаков», ориентируясь на немногочисленных сторонников Л. Б. Каменева и Г. Е. Зиновьева. Но уже 2 ноября ЦК партии эсеров заявил о невозможности соглашения с большевиками («Дело народа», 1917, 2, 3 ноября, №№ 197, 198).

²² «Друг народа», 1917, 5 ноября, № 2.

²³ Там же, 4, 5 ноября, №№ 1, 2.

²⁴ «Рабочая газета», 1917, 27 октября, № 197.

²⁵ Там же, 29 октября, № 199.

²⁶ Там же; Октябрьский переворот. Факты и документы. Пг., 1918, стр. 326—329, 336.

²⁷ См.: «Знамя труда», 1917, 29, 31 октября, 3, 4 ноября, №№ 57, 58, 61, 62 и др.; «Новая жизнь», 1917, 26, 27 октября, №№ 163, 164 и др.; «Искра», 1917, 5 ноября, № 7.

²⁸ Стенографические отчеты заседаний Петроградской городской думы..., т. II, лл. 33—34.

²⁹ Там же, л. 526.

³⁰ Там же, лл. 32, 33.

³¹ Там же, л. 43.

³² Там же, лл. 36, 39—40, 45—46.

³³ Там же, лл. 53—55.

³⁴ Там же, л. 56.

³⁵ Там же, л. 524.

³⁶ А. Л. Фрайман. Ук. соч., стр. 127.

³⁷ «Вестник городского самоуправления», 1917, 3 ноября, № 109.

³⁸ «День», 1917, 10, 11 ноября, №№ 204, 205; «Утро», 1917, 12 ноября, № 1; Октябрьский переворот, стр. 351—352.

³⁹ «Дело народа», 1917, 5 ноября, № 200.

⁴⁰ «День», 1917, 7, 10 ноября, №№ 201, 204.

⁴¹ ЦГАОР, ф. 13 (Всероссийская по делам о выборах в Учредительное собрание комиссия), on. 1, д. 2, л. 70.

⁴² Стенографические отчеты заседаний Петроградской городской думы..., т. II, л. 192.

⁴³ Всероссийское Учредительное собрание. М.—Л., 1930, стр. 151.

⁴⁴ «Партийные известия», 1918, № 8, стлб. 18.

⁴⁵ См.: «Русские ведомости», 1917, 8 ноября, № 245.

⁴⁶ А. Л. Фрайман. Ук. соч., стр. 114; «Сигнал», 1917, 8 ноября, № 4; «Буревестник», 1917, 12 ноября, № 2.

⁴⁷ «Знамя труда», 1917, 7 ноября, № 65; «Искра», 1917, 12 ноября, № 8

⁴⁸ «Известия Всевыборы», 1917, № 16—17, стлб. 7—8,

⁴⁹ К. В. Гусев, X. А. Ерицян. Ук. соч., стр. 177.

⁵⁰ «Знамя труда», 1917, 5, 6 ноября, № 63, 64.

⁵¹ Протоколы заседаний ВЦИК Советов II созыва. М., 1918, стр. 35.

⁵² «Знамя труда», 1917, 7 ноября, № 65.

⁵³ Там же, 8 ноября, № 66.

⁵⁴ Протоколы заседаний ВЦИК Советов II созыва, стр. 45.

⁵⁵ «Известия ЦИК», 1917, 9 ноября, № 220.

⁵⁶ «Правда», 1917, 10 ноября, № 185.

⁵⁷ Первый легальный Петербургский комитет большевиков в 1917 г. М.-Л., 1927, стр. 350.

⁵⁸ «Правда», 1917, 9 ноября, № 184.

⁵⁹ А. Л. Фрайман. Ук. соч., стр. 115—116.

⁶⁰ «Известия ЦИК», 1917, 11 ноября, № 222.

⁶¹ «Правда», 1917, 12 ноября, № 187.

⁶² Там же, 10 ноября, № 185.

⁶³ Районные Советы Петрограда в 1917 г. Т. I. М.—Л., 1964, стр. 53, 300.

⁶⁴ Петроградский Военно-революционный комитет. Документы и материалы. Т. 2. М., 1966, стр. 390, 403.

⁶⁵ Там же, стр. 421; ЛГАОРСС, ф. 9618 (Редакция истории Ленсовета), он. 1, д. 239, л. 51.

⁶⁶ «Известия ЦИК», 1917, 11 ноября, № 222.

⁶⁷ Там же, 1 ноября, № 213.

⁶⁸ Подробно о борьбе против контрреволюционной прессы см.: А. Л. Фрайман. Ук. соч., стр. 166—174.

⁶⁹ Декреты Советской власти, т. I, стр. 52.

⁷⁰ «Архив русской революции», т. I, стр. 89.

⁷¹ «Известия ВРК при московских Советах рабочих и солдатских депутатов», 1917, 7 ноября, № 4.

⁷² «Известия Московского Совета рабочих депутатов» (в дальнейшем: «Известия Московского совета», 1917, 12 ноября, № 203.

⁷³ Борьба за власть Советов в Томской губернии. 1917—1919 гг. Сборник документов. Томск, 1957, стр. 167.

⁷⁴ С. П. Зубарев. За республику Советов. Ижевск, 1970, стр. 64.

⁷⁵ Установление Советской власти в Ярославской губернии. Сборник документов и материалов. Ярославль, 1957, стр. 302.

⁷⁶ «Знамя труда», 1917, 9 ноября, № 67.

⁷⁷ Там же, 6, 9, 12 ноября, №№ 64, 67, 70.

⁷⁸ Там же, 9, 12 ноября, №№ 67, 70.

⁷⁹ Там же, 6 ноября, № 64.

⁸⁰ Там же, 6, 7, 11 ноября, №№ 64, 65, 69.

⁸¹ Там же, 12 ноября, № 70.

⁸² Там же, 6, 12 ноября, №№ 64, 70.

⁸³ «Известия ЦИК», 1917, 12 ноября, № 223.

⁸⁴ «Знамя труда», 1917, 9, 11 ноября, №№ 67, 69.

⁸⁵ Там же, 9 ноября, № 67.

⁸⁶ «Дело народа», 1917, 5, 9 ноября, №№ 200, 204.

⁸⁷ «Труд», 1917, 12 ноября, № 189.

⁸⁸ «День», 1917, 14 ноября, № 207.

⁸⁹ Текст см. в кн.: Всероссийское Учредительное собрание, стр. 165—168.

⁹⁰ Октябрь в Туле. Сборник документов и материалов. Тула, 1957, стр. 293—294.

⁹¹ «Дело народа», 1917, 8 ноября, № 203.

⁹² Там же, 9 ноября, № 204.

⁹³ «Воля народа», 1917, 10 ноября, № 168.

⁹⁴ «Дело народа», 1917, 11 ноября, № 206.

⁹⁵ «Новая жизнь», 1917, 12 ноября, № 179.

⁹⁶ Протоколы заседания ЦИК и бюро ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов 1-го созыва после Октября. — «Красный архив», 1925, т. 3 (10), стр. 103, 104.

⁹⁷ «Единство», 1917, 9 ноября, № 183.

⁹⁸ «День», 1917, 9 ноября, № 203.

⁹⁹ «Искра», 1917, 27 октября, 12 ноября, №№ 6, 8; «Новая жизнь», 1917, 10, 14 ноября, №№ 177, 180.

¹⁰⁰ См.: «Вперед!», 1917, 14, 15, 16 ноября, №№ 208, 209, 210.

¹⁰¹ «Партийные известия», 1918, № 8, стлб. 22.

¹⁰² Текст ее см. в кн «Всероссийское Учредительное собрание, стр. 157—164.

¹⁰³ «Вперед!», 1917, 21 ноября, № 214.

¹⁰⁴ «Партийные известия», 1918, № 8, стлб. 22—23.

¹⁰⁵ «Единство», 1917, 12 ноября, № 185.

¹⁰⁶ См.: «Воля народа», 1917, 10 ноября, № 168; «Народное слово», 1917, 9 ноября, № 129; «Трудовое слово», 1917, 12 ноября, № 1.

¹⁰⁷ «Вестник городского самоуправления», 1917, 31 октября, № 106.

¹⁰⁸ «Рабочая газета», 1917, 10 ноября, № 209.

¹⁰⁹ «День», 1917, 12 ноября, № 206.

¹¹⁰ «Утро», 1917, 12 ноября, № 1; «Русские ведомости», 1917, 17 ноября, № 252.

¹¹¹ «Вестник партии народной свободы», 1918, № 4, стлб. 109.

¹¹² «День», 1917, 14 ноября, № 207; «Вестник городского самоуправления», 1917, 13 ноября, № 119.

¹¹³ «Народ», 1917, 14 ноября, № 20.

¹¹⁴ «День», 1917, 12 ноября, № 206.

¹¹⁵ «Борьба», 1917, 12 ноября, № 3; «Утро», 1917, 12 ноября, № 1; «Русские ведомости», 1917, 10, 19 ноября, №№ 247, 254.

¹¹⁶ «Русские ведомости», 1917, 19 ноября, № 254. 17

¹¹⁷ «Известия Всевыборы», 1917, № 18—19, стлб. 15. Ст. 88 (разд. I, гл. VI) Положения о выборах гласила, что если на участках, количество избирателей в которых не превышает 7ю общей численности избирателей данного округа, выборы не состоялись, то окружная комиссия «немедленно распоряжается о производстве в этих участках вторичных выборов». Неудача повторной попытки давала избирательной комиссии право при общем подсчете голосов не принимать во внимание упомянутые участки.

¹¹⁸ ЦГАОР, ф. 13, on. 1, д. 71, лл. 6, 7; д. 107, л. 12.

¹¹⁹ Там же, д. 71, лл. 8—10.

¹²⁰ Н. В. Святицкий. Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание. М., 1918, стр. 6, 7.

Инструкция, ранее разработанная Всевыборой, обязывала местные избирательные комиссии присылать статистические отчеты о ходе и итогах голосования. В связи с этим на места разослали образцы отчетных ведомостей—формы №№ 1—8 (состав избирательных комиссий, сведения о ходе подготовительных работ, данные о численности избирателей и численности принявших участие в голосовании, ведомости подсчета итогов выборов и др.). («Известия Всевыборы», 1917, № 18—19, стлб. 8—13).

¹²¹ См.: ЦГАОР, ф. 13, on. 1, д. 123, л. 32; д. 146, лл. 66-81; д. 153, лл. 5—32; д. 155, лл. 3 об., 96 об., 137; д. 242, л. 60 об.; д. 280, лл. 151, 168 об., 173 об.; д. 367, лл. 2—27 об. и др.

¹²² Там же, д. 52, лл. 3—4.

¹²³ Н. В. Святицкий. Ук. соч., стр. 46. Вероятно, это были сведения, переправленные по партийным каналам эсеровскими членами избирательных комиссий упомянутых округов.

¹²⁴ Е. Н. Городецкий. Рождение Советского государства. М., 1965, стр. 436—437.

¹²⁵ Л. М. Спирин. Классы и партии в гражданской войне в России. М, 1968, стр. 416-418.

¹²⁶ Приходится выразить сожаление по поводу неопределенности помет. Может быть, Л. М. Спирин хотел указать на отсутствие у него итоговых цифровых данных, имея в виду, однако, что выборы в упомянутых округах все же состоялись?

¹²⁷ Следует оговориться, что в Бессарабском, Подольском, Терско-Дагестанском и Якутском округах выборы удалось провести, по-видимому, не во всех уездах.

¹²⁸ ЦГАОР, ф. 13, on. 1, д. 32, лл. 12, 69; д. 78, л. 5 об.; д. 79, л. 2 об.; д. 153, лл. 5, 12-32; д. 332, л. 177; д. 366, л. 14 об.; д. 367, л. 28 об.; д. 408, лл. 65, 71; д. 418, лл. 73, 81, 87. См. также: «Русские ведомости», 1917, 21 декабря, № 272.

¹²⁹ ЦГАОР, ф. 13, on. 1, д. 52, лл. 3, 4.

¹³⁰ В. И. Ленин. Поля. собр. соч., т. 40, стр. 6—7.

¹³¹ «Новая жизпь», 1917, 14 ноября, № 180; «Наша речь», 1917, 16 ноября, № 1.

¹³² «Дело народа», 1917, 13 ноября, № 208; «Рабочая газета», 1917, 14 ноября, № 212.

¹³³ «День», 1917, 14 ноября, № 207.

¹³⁴ «Новая жизнь», 1917, 14 ноября, № 180.

¹³⁵ Здесь учтено и количество бюллетеней, признанных недействительными (см.: ЦГАОР, ф. 13, он. 1, д. 327, лл. 15-30).

¹³⁶ «Трудовое слово», 1917, 15 ноября, № 4.

¹³⁷ «Вперед!», 1917, 21 ноября, № 214.

¹³⁸ «Русские ведомости», 1917, 21 ноября, № 255.

¹³⁹ «Известия Московского Совета рабочих и солдатских депутатов», 1917, 24 ноября, № 213.

¹⁴⁰ «День», 1917, 8 октября, № 184.

¹⁴¹ Л. В. Музылева. Новые данные о выборах в районные думы Москвы в 1917 г.— «Вопросы истории КПСС», 1971, № 8, стр. 114.

¹⁴² М. В. Вишняк. Всероссийское Учредительное собрание. Париж, 1932, стр. 93.

¹⁴³ «Известия Всероссийского Совета крестьянских депутатов», 1917, 25 ноября, № 170.

¹⁴⁴ ЦГАОР, ф. 13, on. 1, д. 12, л. 63.

¹⁴⁵ «Вестник партии народной свободы», 1918, № 1, стлб. 33.

¹⁴⁶ З. М. Коренькова. Большевистская партия на выборах в Учредительное собрание. — Уч. зап. МГПИ им. В. И. Ленина, т. 79. М., 1957, стр. 84—89; И. И. Кузнецов. Тактика партии большевиков по отношению к Учредительному собранию. — В кн.: Коммунистическая партия в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1958, стр. 349; Ф. Г. Партолин. Тактика большевистской партии по отношению к Учредительному собранию. — В кн.: Коммунистическая партия — вдохновитель и организатор победы Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1957, стр. 294—295; А. С. Динес. Некоторые итоги выборов в Учредительное собрание. — Уч. зап. Саратовск. ун-та, 1958, т. 59, стр. 257—258, и др.

¹⁴⁷ Победа Великой Октябрьской социалистической революции в Казахстане. Сборник документов. Алма-Ата, 1957, стр. 165.

148 См.: «Русские ведомости», 1917. 22 декабря, № 273; «Вестник партии народной свободы», 1918, № 1, стлб. 27; «Русское богатство», 1918, № 1—3, стр. 321.

¹⁴⁹ ЦГАОР, ф. 13, on. 1, д. 127, лл. 77-82, 99—107, 113-114.

¹⁵⁰ См.: «Деревенская беднота», 1917, 18 ноября, 21 декабря, №№ 32, 59; «Деревенская правда», 1917, 16, 17 ноября. №№ 21, 22.

¹⁵¹ «Деревенская правда», 1917, 18 ноября, № 32.

¹⁵² См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 136, 137.

¹⁵³ Там же, стр. 110—111, 140, 153, 163.

¹⁵⁴ Там же, стр. 163.

¹⁵⁵ Там же, т. 37, стр. 281.

¹⁵⁶ Там же.

¹⁵⁷ Там же, т. 35, стр. 154.

¹⁵⁸ Там же, стр. 427.

¹⁵⁹ Там же, т. 40, стр. 19.

¹⁶⁰ Там же, стр. 18.

¹⁶¹ Там же, стр. 16. Соответствие между итогами голосования и всем ходом борьбы сил революции и контрреволюции обнаруживался не только в масштабе страны. Например, в Тамбовской губернии размах крестьянского движения и последовательность установления Советской власти в уездных городах не противоречили статистическим показателям выборов: процент голосов, поданных за большевиков, как правило, выше был там, где наблюдалась особенно активная борьба крестьян и где впоследствии быстрее устанавливалась Советская власть (Л. Г. Протасов. Материалы Тамбовской окружной комиссии по выборам в Учредительное собрание как исторический источник. — В кп.: Под знаменем Октября. Воронеж, 1966, стр. 84, 85).

¹⁶² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, стр. 15.

¹⁶³ Там же, стр. 15—16.

¹⁶⁴ Там же, стр. 23.

¹⁶⁵ Там же, стр. 19.

¹⁶⁶ Там же, стр. 1.

¹⁶⁷ Там же, стр. 3.

¹⁶⁸ Здесь и далее цифры округлены до 1 тыс.

¹⁶⁹ Нам удалось уточнить сведения об исходе голосования в Петроградском и Московском столичных округах, на Северном фронте и обнаружить неполные данные об итогах выборов в Бессарабском, Могилевском, Подольском и Самаркандском округах (ЦГАОР, ф. 13, он. 1, д. 153, лл. 5, 11—32; д. 275, лл. 101 об.—102; д. 327, л. 30; д. 332, л. 177; д. 366, л. 14 об.; д. 367, л. 28 об.; д. 487, лл. 151—153; «Вперед!», 1917, 24 ноября, № 216). Более точные по сравнению с подсчетами, сделанными в 1940—1941 гг., сведения о результатах голосования в Балтийском флотском и Тамбовском округах заимствованы из работ В. В. Петраша (Выборы в Учредительное собрание по Балтийскому избирательному округу. В кн.: Город Ленина в дни Октября и Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. М.—Л., 1964, стр. 79) и Л. Г. Протасова (ук. соч., стр. 80).

Спорным является вопрос о целесообразности использования результатов косвенного определения количества голосов, полученных большевиками и эсерами в Могилевском округе. Н. В. Святицкий выполнил подсчеты, оперируя сведениями о количестве избранных в округе депутатов (11 эсеров и 1 большевик) и о приблизительной величине так называемого среднего квотиэнта, или «избирательного метра» (количества голосов избирателей, дающего право на одно депутатское место). Полученные этим путем две цифры (660 тыс. голосов, поданных за эсеров и 60 тыс. — за большевиков) мы решили не учитывать при подведении общероссийского итога. Ведь не исключено, что эсеры собрали количество голосов, очень близкое к 11 «избирательным метрам», а большевики не дотянули до второго «метра» совсем немного, собрав, допустим, 110 тыс. голосов. Кроме того, в итоговую цифру здесь не попадает количество голосов, поданных в округе за остальные 9 списков. По этим же причинам мы отбрасываем две цифры из итогов выборов на Кавказском фронте (360 тыс. голосов, поданных за эсеров, и 60 тыс. — за большевиков). По нашему мнению, составители таблицы итогов выборов по округам (см.: Л. М. Спирин. Ук. соч., стр. 416—418) поступили нелогично, когда они, указав без каких-либо пояснений, что по Могилевскому округу «данных нет», вписали в таблицу данные по Кавказскому фронту.

Возникает вопрос: как отразится на общих цифровых итогах голосования обнаружение полных данных о выборах в тех округах, о которых в настоящее время мы имеем лишь частичные и косвенные сведения или вовсе ими не располагаем. Если учесть, что речь идет о Бессарабском, Подольском, Могилевском округах, Кавказском фронте и ряде округов отдельных национальных окраин, то следует предвидеть увеличение цифровых показателей прежде всего в пользу эсеров и националистических партий.

¹⁷⁰ Проценты округлены до 1. Напомним, что В. И. Ленин, основываясь на материалах работы Н. В. Святицкого, и авторы подсчетов 1940—1941 гг. определили процентное соотношение голосов между тремя основными группами партий соответственно так: 25, 62 и 13% (В. И. Ленин. Поли, собр. соч., т. 40, стр. 2) 24, 59.6 и 16.4% (Л. М. Спирин. Ук. соч„ стр. 59).

¹⁷¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, стр. 281.

¹⁷² Там же, т. 34, стр. 40.

¹⁷³ Там же, т. 40, стр. 5.

¹⁷⁴ Л. М. Спирин. Ук. соч., стр. 422.

¹⁷⁵ Н. В. Святицкий. Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание, стр. 76, 77.

¹⁷⁶ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, стр. 6—7.

¹⁷⁷ Подсчеты произведены на основе таблицы «Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание по округам» (Л. М. Спирин. Ук. соч., стр. 416—419). Данные об итогах выборов в Петрограде, Москве, на Северном фронте и Балтийском флоте уточнены по указанным выше (стр. 270, прим. 169) источникам.

В Северо-Западный район вошли 10 округов: Петроградский губернский, Новгородский, Псковский, Лифляндский, Эстляндский, Витебский, Минский и округа Балтийского флота, Северного и Западного фронтов. 10 округов вошли и в Центрально-Промышленный район: Владимирский, Калужский, Костромской, Московский губернский, Нижегородский, Рязанский, Смоленский, Тверской, Тульский, Ярославский. Данные по Петроградскому и Московскому столичным округам в таблице учтены отдельно.

¹⁷⁸ П. Голуб. Партия, армия и революция. М., 1967.

¹⁷⁹ Составляя приводимую здесь таблицу, мы пользовались сведениями из работ П. А. Голуба (у. соч., стр. 206), Л. М. Спирина (ук. соч., стр. 418— 419), В. В. Петраша (ук соч., стр. 79). Данные о выборах на Северном фронте уточнены по архивным материалам (ЦГАОР, ф. 13, on. 1, д. 487, лл. 151-153).

¹⁸⁰ П. Голуб. Ук. соч., стр. 204. Сохранив данные, приведенные П. А. Голубом, мы несколько перестроили составленную им таблицу.

¹⁸¹ П. Голуб. Ук. соч., стр. 202, 203.

¹⁸² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, стр. 9, 10.

¹⁸³ Там же, стр. 7.

¹⁸⁴ Там же.

¹⁸⁵ Там же.

¹⁸⁶ ЦГАОР, ф. 13, он. 1, д. 333, л. 28.

¹⁸⁷ Н. В. Святицкий. Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание. Предисловие, стр. 107.

¹⁸⁸ «Утро», 1917, 12 ноября, № 4.

¹⁸⁹ «Утренние ведомости», 1917, 16 ноября, № 1.

¹⁹⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, стр. 3.

¹⁹¹ И. К. Рыбалка. Рабочий класс Украины на выборах во Всероссийское и Всеукраинское учредительные собрания. — «История СССР», 1965, № 1, стр. 118, 119.

¹⁹² Г. В. Васильев. Тактика большевистской партии по отношению к Учредительному собранию после победы Великой Октябрьской социалистической революции. — В кн.: Партийные организации Сибири в период строительства социализма и коммунизма. Кемерово, 1968, стр. 118.

¹⁹³ См.: Приложение, табл. 1.

¹⁹⁴ Подсчитано по ведомости окружной избирательной комиссий (ЦГАОР, ф. 13, on. 1, д. 327, лл. 14 об.-15, 17, 22 об., 23, 24, 26—28).

¹⁹⁵ «Вперед!», 1917, 23 ноября, № 215.

¹⁹⁶ И. К. Рыбалка. Ук. соч., стр. 119—120.

¹⁹⁷ А. С. Динес. Некоторые итоги выборов в Учредительное собрание, стр. 249—250.

¹⁹⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, стр. 8.

¹⁹⁹ Б. М. Кочаков. Социальный состав солдат царской армии в период империализма. — В кн.: Из истории империализма в России. М.—Л., 1959, стр. 360—361.

²⁰⁰ ЦГАОР, ф. 13, on. 1, д. 155, лл. 47—49, 196 об.

²⁰¹ Н. Рубинштейн. К истории Учредительного собрания, стр. 82.

²⁰² Л. С. Гапоненко. Рабочий класс России в 1917 г. М., 1970, стр. 66.

²⁰³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, стр. 3.

²⁰⁴ Там же.

²⁰⁵ Учтены итоги голосования в следующих округах: Воронежском, Курском, Орловском и Тамбовском (Центрально-Черноземный район); Алтайском, Енисейском Забайкальском, Иркутском, Приамурском, Тобольском и Томском (Сибирь); Архангельском, Вологодском и Олонецком (Северный район); Вятском, Казанском, Пензенском, Самарском, Саратовском и Симбирском (Средневолжский район). Подсчеты производились по данным таблицы итогов выборов по округам (см.: Л. М. Спирин. Ук. соч., стр. 416—419). В Олонецком округе эсеры блокировались с меньшевиками, но несомненно, что последние могли записать на свой «счет лишь 2—3% голосов, поданных за этот объединенный список.

²⁰⁶ И. К. Рыбалка. Ук. соч., стр. 118.

²⁰⁷ Н. В. Святицкий. Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание. Предисловие, стр. 112.

²⁰⁸ П. Голуб. Ук. соч., стр. 204.

²⁰⁹ Н. В. Святицкий. Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание, стр. 80.

²¹⁰ См.: Л. М. Спирин. Ук. соч., стр. 416, 418, 420, 422.

²¹¹ I съезд партии левых эсеров открылся 20 ноября, а затем на местах началось не очень торопливое оформление левоэсеровских организаций (К. В. Гусев, X. А. Ерицян. Ук. соч., стр. 177—178).

²¹² В нашей статье «В. И. Ленин об итогах выборов в Учредительное собрание» ошибочно сказано, что «воленародовцы» выдвинули самостоятельные списки в большем количестве округов, чем левые эсеры (История и историки. 1970, М., 1972, стр. 415).

²¹³ Протоколы I съезда партии левых эсеров. [М.], 1918, стр. 107.

²¹⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 153.

²¹⁵ В Пермском округе правые эсеры выступали в блоке с энесами и кооператорами. Этот список поддержало около 29 тыс. избирателей (Н. В. Святицкий. Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание. Предисловие, стр. 114).

²¹⁶ В. В. Петраш. Ук. соч., стр. 79.

²¹⁷ См., например, монографию К. В. Гусева и X. А. Ерицяна (ук. соч., стр. 200).

²¹⁸ Протоколы I съезда партии левых эсеров, стр. 81.

²¹⁹ См.: Н. В. Святицкий. Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание. Предисловие, стр. 114.

²²⁰ См.: К. В. Гусев, X. А. Ерицян. Ук. соч., стр. 436.

²²¹ С. С. Хесин. Флот голосует за политику Ленина. — «История СССР», № 1, стр. 119.

²²² Правда, из данных по Симбирскому округу в таблице учтены только данные по симбирскому гарнизону.

²²³ При рассмотрении итогов голосования в Казанском и Петроградском столичном округах так же поступают Е. Н. Городецкий (ук. соч., стр. 441) и Л. М. Спирин (ук. соч., стр. 416—417).

²²⁴ А. С. Динес. Ук. соч., стр. 254.

²²⁵ «Знамя труда», 1917, 26 ноября, № 82.

²²⁶ Там же, 26, 28 ноября, №№ 82, 83.

²²⁷ Там же, 2 декабря, № 86.

²²⁸ Ноябрьские выборы в городскую думу бойкотировали эсеры-центристы, «воленародовцы», меньшевики, кадеты и другие мелкобуржуазные и буржуазные партии.

²²⁹ «Партийные известия», 1917, № 4, стлб. 44.

²³⁰ Цифровые показатели взяты из таблицы итогов выборов по округам (Л. М. Спирин. Ук. соч., стр. 416—418), а сведения о наличии в эсеровских списках кандидатур левых — из данных Комиссии по Учредительному собранию эсеровского ЦК («Партийные известия», 1917, № 4, стлб. 32—49; 1918, № 5, стлб. 33—36).

²³¹ Даже к июню 1918 г. численность левых эсеров, видимо, не превышала 80 тыс. (Л. М. Спирин. Ук. соч., стр. 165), а в конце 1917- начале 1918 гг. численность партии несомненно была и того меньше.

²³² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, стр. 114.

^232а Е. Н. Городецкий (ук. соч., стр. 441), приводя эти данные, не указал, однако, что в Тобольском округе отсутствовал большевистский список кандидатур.

²³³ Там же.

²³⁴ См.: Приложение, табл. 2, 3.

²³⁵ «Голос социал-демократа», 1917, № 3—4, стр. 3.

²³⁶ «Искра», 1917, 27 ноября, № 11.

²³⁷ Помимо КВЖД и Закавказского, это были округа: Архангельский, Иркутский, Костромской, Лифляндский, Московский губернский, Московский столичный, Петроградский столичный, Приамурский, Таврический, Ярославский.

²³⁸ Данные по округам взяты из кн.: Л. М. Спирин. Ук. соч., стр. 416—418.

²³⁹ Там же, стр. 420—422.

²⁴⁰ Н. В. Святидкий. Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание, стр. 78.

²⁴¹ См.: П. Голуб. Ук. соч., стр. 202—204, 239, 243, 245.

²⁴² Н. В. Святидкий. Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание. Предисловие, стр. 117.

²⁴³ ЦГАОР, ф. 13, он. 1, д. 495, л. 12.

²⁴⁴ Н. В. Святицкий. Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание, стр. 49.

²⁴⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, стр. 35.

²⁴⁶ «Русские ведомости», 1917, 17 ноября, № 252.

²⁴⁷ Н. В. Святицкий. Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание, стр. 78.

²⁴⁸ Подсчитано по таблице «Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание по губернским городам» (см.: Л. М. Спирин. Ук. соч., стр. 420-423).

²⁴⁹ Таблица «Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание по округам» (Л. М. Спирин. Ук. соч., стр. 416—418).

²⁵⁰ См.: «Утро России», 1917, 17, 19 ноября, №№ 264, 266; «Русское слово», 1917, 12, 15, 18 ноября, №№ 248, 250, 253; «Время», 1917, 15 ноября, № 1083.

²⁵¹ См.: Приложение, табл. 2.

²⁵² Н. В. Святицкий. Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание. Предисловие, стр. 118.

²⁵³ Там же.

²⁵⁴ ЦГАОР, ф. 13, on. 1, д. 99, л. 32.

²⁵⁵ О политических настроениях интеллигенции сразу после победы Октября см.: С. А. Федюкин. Великий Октябрь и интеллигенция. М., 1972, стр. 32-42.

²⁵⁶ Здесь и далее данные о количестве голосов на выборах в городскую думу взяты из газеты «Новая жизнь» (1917, 24 августа, № 109). Итоги выборов в Учредительное собрание по Петрограду см. в Приложении к настоящей работе (табл. 1). Проценты округлены до 1.

²⁵⁷ «Известия ЦИК», 1917, 17 ноября, № 228.

²⁵⁸ «Известия Московского Совета рабочих и солдатских депутатов», 1917, 18 ноября, № 209.

²⁵⁹ Проценты округлены до 1.

²⁶⁰ Данные об итогах выборов в городскую думу взяты из московской «Земли и воли» (1917, 28 июня, № 80). Итоги выборов в Учредительное собрание по Москве см. в Приложении к настоящей работе (табл. 2). Проценты округлены до 1.

²⁶¹ Н. В. Святицкий. Итоги выборов во Всероссийское Учредительное собрание, стр. 80.

²⁶² Е. Н. Городецкий. Ук. соч., стр. 437.

²⁶³ Л. М. Спирин. Ук. соч., стр. 58.

²⁶⁴ М. В. Вишняк. Задачи Учредительного собрания. — «Народовластие», 1918, № 2, стр. 8.

²⁶⁵ Н. Рубинштейн. Ук. соч., стр. 79, 80.

²⁶⁶ См.: Приложение, табл. 1, 2.

²⁶⁷ Е. Н. Городецкий. Ук. соч., стр. 439.

²⁶⁸ «Русские ведомости», 1917, 1 декабря, № 263.

²⁶⁹ ЦГАОР, ф. 13, on. 1, д. 127, л. 127; д. 470, л. 24 об.; д. 332, л. 177; д. 54, л. 88; д. 305, л. 218; д. 367, л. 28 об.

²⁷⁰ Там же, д. 146, лл. 66—81; д. 329, лл. 1—3; д. 470, лл. 20 об.—22 об.

²⁷¹ Там же, д. 151, лл. 11—32.

²⁷² Л. Г. Протасов. Ук. соч., стр. 80.

²⁷³ «Русские ведомости», 1917, 22 декабря, № 273.

²⁷⁴ Е. Н. Городецкий. Ук. соч., стр. 439.

²⁷⁵ См.: Приложение, табл. 3.

²⁷⁶ ЦГАОР, ф. 13, on. 1, д. 486, л. 2.

²⁷⁷ См.: П. Голуб. Ук. соч., стр. 193.

²⁷⁸ Н. Рубинштейн. Ук. соч., стр. 80.

²⁷⁹ «Правда», 1917, 12 ноября, № 187.

²⁸⁰ «Каспий», 1917, 1 декабря, № 263.

²⁸¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 54, стр. 381.

²⁸² «Известия Московского Совета рабочих и солдатских депутатов», 1917, 18 ноября, № 209.

²⁸³ См.: «Правда», 1917, 19 ноября, № 194.

²⁸⁴ И. И. Минц. Ук. соч., стр. 930.

²⁸⁵ Стенографические отчеты заседаний Петроградской городской думы..., т. II, лл. 527—529.

²⁸⁶ Там же, т. III, лл. 166—167.

²⁸⁷ Там же, л. 167.

²⁸⁸ Там же, лл. 168, 172.

²⁸⁹ «Клич», 1917, 23 ноября, № 1; «Пламя», .1917, 24 ноября, № 1.

²⁹⁰ «Факел», 1917, 25 ноября, № 1.

²⁹¹ Протоколы заседаний ЦИК и Бюро ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов 1-го созыва после Октября, стр. 112.

²⁹² Стенографические отчеты заседаний Петроградской городской думы. т. III, л. 253.

²⁹³ «Век», 1917, 24 ноября, № 2.

²⁹⁴ «Русские ведомости», 1917, 28 ноября, № 260.

²⁹⁵ Е. Н. Городецкий. Ук. соч., стр. 442.

²⁹⁶ Декреты Советской власти, т. I, стр. 159.

²⁹⁷ Там же, стр. 171.

²⁹⁸ А. Л. Фрайман. Ук. соч., стр. 163.

²⁹⁹ Декреты Советской власти, т. I, стр. 167—168.

³⁰⁰ Там же, стр. 168, 584.

³⁰¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 106.

³⁰² Там же, стр. 110—111.

³⁰³ Там же, стр. 107.

³⁰⁴ Протоколы заседаний ВЦИК Советов II созыва, стр. 73, 74.

³⁰⁵ Декреты Советской власти, т. I, стр. 119.

³⁰⁶ Там же, стр. 303; И. И. Минц. Ук. соч., стр. 932.

³⁰⁷ Триумфальное шествие Советской власти. Документы и материалы, ч. I. М., 1963, стр. 127; Декреты Советской власти, т. I, стр. 303.

³⁰⁸ Стенографические отчеты заседаний Петроградской городской думы..., т. III, л. 234.

³⁰⁹ «В глухую ночь», 1917, 26 ноября, № 2.

³¹⁰ Стенографические отчеты заседаний Петроградской городской думы..., т. III, лл. 242, 253, 257—260.

³¹¹ «Неумолчное слово», 1917, 29 ноября, № 1.

³¹² «Русские ведомости», 1917, 30 ноября, № 262.

³¹³ Стенографические отчеты заседаний Петроградской городской думы..., т. III, л. 315.

³¹⁴ Там же, л. 318.

³¹⁵ Там же, лл. 319, 323, 327, 328.

³¹⁶ «Вперед!», 1917, 25 ноября, № 217.

³¹⁷ Стенографические отчеты заседаний Петроградской городской думы т. III, л. 357.

³¹⁸ Там же, лл. 321, 357.

³¹⁹ Там же, л. 353.

³²⁰ Там же, л. 320.

³²¹ Там же, л. 335.

³²² Там же, лл. 348, 349.

³²³ Как это было. Дневник А. И. Шингарева. М., 1918, стр. 2.

³²⁴ Стенографические отчеты заседаний Петроградской городской думы..., т. III, л. 357.

³²⁵ А. Л. Фрайман. Ук. соч., стр. 163.

³²⁶ «Правда», 1917, 28 ноября, № 201.

³²⁷ Как это было, стр. 3, 6. В книге А. Л. Фраймана ошибочно указано, что арест этих членов ЦК партии кадетов был произведен «в ночь на 29 ноября и в течение дня 29 ноября» (А. Л. Фрайман. Ук. соч., стр. 166).

³²⁸ «Правда», 1917, 28 ноября, № 201.

³²⁹ «Наш век», 1917, 30 ноября, № 1.

³³⁰ Там же; «Грядущий день», 1917, 30 ноября, № 2.

³³¹ «Наш век», 1917, 30 ноября, № 1.

³³² Как это было, стр. 12.

³³³ Стенографические отчеты заседаний Петроградской городской думы..., т. III, л. 367.

³³⁴ «Наш век», 1917, 30 ноября, № 1.

³³⁵ «Вперед!», 1917, 5 ноября, № 225.

³³⁶ Там же.

³³⁷ Н. В. Рубан. Ук. соч., стр. 370.

³³⁸ «Земля и воля» (Москва), 1917, 8 декабря, № 200.

³³⁹ «Правда», 1917, 30 ноября, № 202.

³⁴⁰ Декреты Советской власти, т. I, стр. 167.

³⁴¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 135.

³⁴² Декреты Советской власти, т. I, стр. 162.

³⁴³ В, Н. Городецкий. Ук. соч., стр. 448.

³⁴⁴ Декреты Советской власти, т. I, стр. 166.

³⁴⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 135.

³⁴⁶ Декреты Советской власти, т. I, стр. 171.

³⁴⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 149.

³⁴⁸ Переписка Секретариата ЦК РСДРП (б) с местными партийными организациями, т. И. М., 1965, стр. 71, 79.

³⁴⁹ «Правда», 1917, 8 декабря, № 209.

³⁵⁰ Протоколы Центрального Комитета РСДРП (б). М., 1958, стр. 149,151.

³⁵¹ Первый легальный Петербургский комитет большевиков в 1917 г., стр. 273.

³⁵² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 161.

³⁵³ См.: Протоколы Центрального комитета РСДРП (б), стр. 161.

³⁵⁴ Там же, стр. 160.

³⁵⁵ Там же, стр. 161. Прежнее решение ЦК, принятое 29 ноября, гласило: «Кандидатов экстренно не вызывать пока, но в случае необходимости вызвать срочно по телеграфу» (там же, стр. 156). До 11 декабря зарегистрировалось 28 большевистских депутатов, уже находившихся в Петрограде. К тому времени было известно об избрании в Учредительное собрание 120 большевистских депутатов («Правда», 1917, 13 декабря, № 213).

³⁵⁶ Первый легальный Петербургский комитет большевиков в 1917 г., стр. 273; «Правда», 1917, 16 декабря, № 216.

³⁵⁷ См.: И. Б. Берхин. Некоторые вопросы истории Учредительного собрания в трудах В. И. Ленина. — «Исторические записки», 1972, т. 89, стр. 68—71; И. И. Минц. Ук. соч., стр. 936—937, и другие работы.

³⁵⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 427.

³⁵⁹ Там же, стр. 162.

³⁶⁰ Там же, стр. 164.

³⁶¹ Там же, стр. 165—166.

³⁶² Там же, стр. 166.

³⁶³ Там же.

³⁶⁴ Первый легальный Петербургский комитет большевиков в 1917 г., стр. 272, 273.

³⁶⁵ Протоколы I съезда партии левых эсеров, стр. 64.

³⁶⁶ Там же, стр. 111.

³⁶⁷ Там же, стр. 110.

³⁶⁸ См.: «Искра», 1917, 4 декабря, № 12.

³⁶⁹ «Новый луч», 1917, 1 декабря, № 1.

³⁷⁰ «Вперед!», 1917, 7 декабря, № 227.

³⁷¹ «Новый луч», 1917, 6 декабря, № 5; Н. В. Рубан. Ук. соч., стр. 357.

³⁷² «Партийные известия», 1918, № 1—2, стлб. 14.

³⁷³ «Вперед!», 1917, 13 декабря, № 231.

³⁷⁴ «Партийные известия», 1918, № 1—2, стлб. 14.

³⁷⁵ «Бюллетень Всероссийского союза защиты Учредительного собрания», 1917, 20, 22, 28, 31 декабря, №№ 2, 4, 7, 10.

³⁷⁶ «Народное слово», 1917, 7 декабря, № 6.

³⁷⁷ Стенографические отчеты заседаний Петроградской городской думы. т. III, лл. 445, 446.

³⁷⁸ «Вестник партии народной свободы», 1918, № 1, стлб. 8—11, 18—20.

³⁷⁹ «Коммерческий телеграф», 1917, 9 декабря, № 1296.

³⁸⁰ Там же, 13 декабря, № 1299.

³⁸¹ «Великоросс», 1917, 25 декабря, № 1.

³⁸² «Вестник партии народной свободы», 1918, № 4, стлб. 112.

³⁸³ Там же.

³⁸⁴ Там же, стр. ИЗ.

³⁸⁵ «Русские ведомости», 1917, 1 декабря, № 263.

³⁸⁶ «Наш век», 1917, 3 декабря, № 4.

³⁸⁷ См.: Краткий отчет о работе IV съезда партии социалистов-революционеров. М., 1918, стр. 146.

³⁸⁸ «Партийные известия», 1918, № 5, стлб. 68.

³⁸⁹ Там же.

³⁹⁰ Там же, стр. 13.

³⁹¹ К. В. Гусев, X. А. Ерицян. Ук. соч., стр. 243.

³⁹² «Партийные известия», 1918, № 5, стлб. 36, 37.

³⁹³ «Бюллетень членов Учредительного собрания фракции социалистов- революционеров», 1917, 17 декабря, № 2.

³⁹⁴ «Партийные известия», 1918, № 5, стлб. 46.

³⁹⁵ М. В. Вишня к. Всероссийское Учредительное собрание. — «Современные записки», 1928, т. XXXIV, стр. 132.

³⁹⁶ «Бюллетень членов Учредительного собрания фракции социалистов- революционеров», 1917, 17 декабря, № 2; ЦПА НМЛ, ф. 274 (ЦК партии эсеров), он. 1, д. 45, л. 230.

³⁹⁷ Н. Огановский. Дневник члена Учредительного собрания. — «Голос минувшего», 1918, № 4—6, стр. 148.

³⁹⁸ «Земля и воля» (Москва), 1917, 19 декабря, № 208.

³⁹⁹ ЦПА НМЛ, ф. 274, он. 1, д. 45, лл. 1 об., 3, 7—8 об., 150.

⁴⁰⁰ М. Вишняк. Всероссийское Учредительное собрание, стр. 370.

⁴⁰¹ ЦП А НМЛ, ф. 274, on. 1, д. 45, л. 6.

⁴⁰² Там же, лл. 92, 119—120 об., 179 об.; Н. Рубинштейн. Ук. соч., стр. 94.

⁴⁰³ ЦПА НМЛ, ф. 274, on. 1, д. 45, лл. 3 об., 16 (протоколы заседаний фракции и ее бюро); «Партийные известия», 1918, № 5, стлб. 46 (протоколы заседаний ЦК).

⁴⁰⁴ ЦПА НМЛ, ф. 274, on. 1, д. 45, лл. 7—7 об.

⁴⁰⁵ См.: там же, д. 47, лл. 63 об., 91—107, 147—166, 168—235; д. 48. лл. 1—199; ЦГАОР, ф. 15 (Канцелярия Учредительного собрания), on. 1, д. 7, лл. 17—39; д. 11, лл. 74, 87—93 и др.

⁴⁰⁶ «Бюллетень членов Учредительного собрания фракции социалистов- революционеров», 1917, 21 декабря, № 3.

⁴⁰⁷ Б. Соколов. Защита Всероссийского Учредительного собрания. — «Архив русской революции», 1924, т. XIII, стр. 31.

⁴⁰⁸ «Бюллетень Всероссийского Союза защиты Учредительного собрания», 1917, 19—22, 24, 28 декабря, №№ 1—4, 6—10.

⁴⁰⁹ ЦПА НМЛ, ф. 274, он. 1, д. 45, л. 120 об.

⁴¹⁰ Там же, л. 31 об.; «Партийные известия», 1918, № 5, стлб. 48.

⁴¹¹ «Бюллетень членов Учредительного собрания фракции социалистов- революционеров», 1917, 17 декабря, № 2.

⁴¹² «Народное слово», 1917, 22, 23 декабря, №№ 19, 20.

⁴¹³ Декреты Советской власти, т. I, стр. 266.

⁴¹⁴ «Народное слово», 1917, 23 декабря, № 20.

⁴¹⁵ «Партийные известия», 1918, № 5, стлб. 48.

⁴¹⁶ ЦПА НМЛ, ф. 274, он. 1, д. 45, л. 59.

⁴¹⁷ «Бюллетень Всероссийского Союза защиты Учредительного собрания», 1917, 19 декабря, № 1.

⁴¹⁸ ЦПА НМЛ, ф. 274, on. 1, д. 45, л. 53.

⁴¹⁹ См.: там же, д. 46, лл. 239—240 об.

⁴²⁰ Стенографические отчеты заседаний Петроградской городской думы..т. III, лл. 616, 617.

⁴²¹ О планах и деятельности заговорщиков рассказано в воспоминаниях Б. Ф. Соколова и Г. Семенова. Пользуясь их воспоминаниями и другими источниками, подробное описание подготовки эсеровского мятежа дали Н. А. Шавеко (Октябрьская революция и Учредительное собрание. М.—Л., 1928), Н. Л. Рубинштейн (ук. соч.), О. Ф. Соловьев (Великий Октябрь и его противники. М., 1968) и другие советские историки.

⁴²² О. Ф. Соловьев. Ук. соч., стр. 91.

⁴²³ «Партийные известия», 1918, № 5, стлб. 48.

⁴²⁴ Н. Огановский. Ук. соч., стр. 148—149.

⁴²⁵ Н. Святицкий. 5—6 января 1918 года. — «Новый мир», 1928, № 2, стр. 222.

⁴²⁶ Н. Д. Нелидов. Заговоры в Петрограде. — «Белое дело», кп. IV. [Берлин, 1928], стр. 197; М. В. Вишняк. Всероссийское учредительное собрание, стр. 223.

⁴²⁷ Н. Д. Нелидов. Ук. соч., стр. 197, 198; С. В. Милицин. Из моей тетради. — «Архив русской революции». Т. II. 1921, стр. 180, 185.

⁴²⁸ С. В. Милицин. Из моей тетради, стр. 181, 183.

⁴²⁹ Ю. С. Токарев. Петроградские рабочие в борьбе за установление и охрану революционного порядка. — В кн.: Рабочие Ленинграда в борьбе за победу социализма. М.—Л., 1963, стр. 53—56; А. Л. Фрайман. Ук. соч., стр. 184—190.

⁴³⁰ И. И. Минц. Ук. соч., стр. 934—935.

⁴³¹ «Правда», 1917, 20, 21, 22 декабря, №№ 219, 220, 221.

⁴³² Там же, 20 декабря, № 219.

⁴³³ «Буревестник», 1917, 22, 30 декабря, №№ 34, 38.

⁴³⁴ «Правда», 1917, 21 декабря, № 220.

⁴³⁵ В. И. Ленин. Полн. coбp. соч., т. 35, стр. 18-5.

⁴³⁶ Второй съезд РСДРП. Протоколы. М., 1959, стр. 181—182.

⁴³⁷ Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине. М., 1957, стр. 74.

⁴³⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 185.

⁴³⁹ Декреты Советской власти, т. I, стр. 276—278.

⁴⁴⁰ «Бюллетень Всероссийского союза защиты Учредительного собрания», 1917, 28 декабря, № 7.

⁴⁴¹ См.: «Партийные известия», 1918, № 5, стлб. 50—54.

⁴⁴² Там же, стр. 52.

⁴⁴³ Б. Соколов. Ук. соч., стр. 60; Г. Семенов. Военная и боевая работа партии эсеров за 1917—1918 гг. [М.], 1922, стр. 13.

⁴⁴⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 274, on. 1, д. 45, л. 185.

⁴⁴⁵ Там же, л. 186 об.

⁴⁴⁶ ЦГАОР, ф. 15, on. 1, д. 50, л. 19 об.

⁴⁴⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 274, on. 1, д. 46, лл. 19—195.

⁴⁴⁸ Н. Огановский. Ук. соч., стр. 148. В сохранившемся среди архивных материалов «Списке членов Учредительного собрания фракции социалистов-революционеров» значилось 237 фамилий (ЦГАОР, ф. 15, on. 1, д. 50, лл. 195—198 об.).

⁴⁴⁹ ЦГАОР, ф. 15, он. 1, д. 50, л. 42 об.

⁴⁵⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 274, on. 1, д. 45, л. 27.

⁴⁵¹ Там же, лл. 82, 152.

⁴⁵² «Юг», 1917, 20 декабря, № 1.

⁴⁵³ Цит. по кн.: Н. Шавеко. Ук. соч., стр. 145.

⁴⁵⁴ Там же, стр. 143—144.

⁴⁵⁵ М. Вишняк. Всероссийское Учредительное собрание, стр. 128.

⁴⁵⁶ «Правда», 1918, 4 января, № 2; А. Л. Фрайман. Ук. соч., стр. 202—203.

⁴⁵⁷ «Правда», 1918, 4 января, № 2.

⁴⁵⁸ О подготовительных мерах Советской власти подробно см.: В. И. Старцев. Очерки по истории петроградской Красной гвардии и рабочей милиции. М.—Л., 1965, стр. 237—238; Октябрьское вооруженное восстание. Семнадцатый год в Петрограде. Кн. 2. Л., 1967, стр. 495—499; А. Л. Фрайман. Ук. соч., стр. 203—207. Исследования предшественников использованы в настоящей работе.

⁴⁵⁹ «Правда», 1917, 24 декабря, № 223.

⁴⁶⁰ В. Бонч-Бруевич. Созыв Учредительного собрания. — «Огонек», 1925, № 46 (137).

⁴⁶¹ Листовки петроградских большевиков, т. III, стр. 145.

⁴⁶² Декреты Советской власти, т. I, стр. 321—323,

⁴⁶³ Там же, стр. 320.

⁴⁶⁴ Там же, стр. 323.

⁴⁶⁵ «Правда», 1918, 5 января, № 3.

⁴⁶⁶ ЦПА НМЛ, ф. 274, on. 1, д. 45, лл. 193, 193 об.

⁴⁶⁷ Г. Семенов. Ук. соч., стр. 13.

⁴⁶⁸ Б. Соколов. Ук. соч., стр. 60.

⁴⁶⁹ «Новый луч», 1917, 30 декабря, № 23.

⁴⁷⁰ Н. Огановский. Ук. соч., стр. 148.

⁴⁷¹ «Наш век», 1917, 30 декабря, № 25.

⁴⁷² Л. А. Кроль. За три года. Владивосток, 1922, стр. 12.

⁴⁷³ «Наш век», 1918, 4 января, № 2.

⁴⁷⁴ «Известия ЦИК», 1918, 5 января, № 3.

⁴⁷⁵ ЦГАОР, ф. 15, on. 1, д. 50, л. 47 об.

⁴⁷⁶ О. Н. Знаменский. О стенограмме заседания Всероссийского Учредительного собрания 5—6 января 1918 г. — В кн.: Вспомогательные исторические дисциплины, т. II. Л., 1969, стр. 74—75.

⁴⁷⁷ Всероссийское Учредительное собрание, стр. 115.

⁴⁷⁸ Там же.

⁴⁷⁹ ЦГАОР, ф. 15, on. 1, д. 50, лл. 2 об.-47 об.

⁴⁸⁰ Всероссийское Учредительное собрание, стр. 7, 9.

⁴⁸¹ Н. Рубинштейн. К истории Учредительного собрания, стр. 104—105.

⁴⁸² «Известия Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов г. Москвы и Московской области», 1918, 6 января, № 1.

⁴⁸³ Там же.

⁴⁸⁴ «Народное слово», 1918, 6 января, № 3.

⁴⁸⁵ Сведения о манифестации 5 января заимствованы из прессы, воспоминаний участников событий, а. также из работ Н. Л. Рубинштейна (ук. соч., стр. 116—117) и Н. А. Шавеко (ук. соч., стр. 172—178).

⁴⁸⁶ Б. Соколов. Ук. соч., стр. 63.

⁴⁸⁷ С. В. Милицин. Ук. соч., стр. 184.

⁴⁸⁸ О ходе заседания полное представление дает стенографический отчет, опубликованный в 1930 г. (см.: Всероссийское Учредительное собрание, стр. 3—111). Более ранняя публикация отчета, подготовленная секретарем Учредительного собрания М. В. Вишняком (Первый день Всероссийского Учредительного собрания. Стенографический отчет. Пг., 1918), является ненадежным источником (см.: О. Н. Знаменский. О стенограмме заседания Всероссийского Учредительного собрания 5—6 января 1918 г., стр. 70—90).

⁴⁸⁹ В. И. Ленин, избранный депутатом Учредительного собрания в пяти округах, согласно Положению о выборах, должен был получить мандат в одном из округов. Этим округом, в соответствии с заявлением Ленина, написанным 23 ноября, стал Балтийский флотский округ (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 50, стр. 9).

⁴⁹⁰ «Новый вечерний час», 1918, 5 января, № 4.

⁴⁹¹ «Народное слово», 1918, 6 января, № 3; «Новая жизнь», 191Н, 7 января, № 5.

⁴⁹² Всероссийское Учредительное собрапие, стр. 7.

⁴⁹³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 229.

⁴⁹⁴ Всероссийское Учредительное собрание, стр. 9.

⁴⁹⁵ М. Вишняк. Всероссийское Учредительное собрание. — «Современные записки», стр. 373—374.

⁴⁹⁶ «Правда», 1918, 7 января, № 5.

⁴⁹⁷ Н. Огановский. Ук. соч., стр. 15.

⁴⁹⁸ Всероссийское Учредительное собрание, стр. 54.

⁴⁹⁹ Там же, стр. 64.

⁵⁰⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 228.

⁵⁰¹ См.: II. Рубинштейн. Большевики и Учредительное собрание. М., 1938, стр. 92.

⁵⁰² В. И. Ленин. Полы. собр. соч., т. 35, стр. 477—478; Примечания.

⁵⁰³ П. Е. Дыбенко. Мятежники. М., 1923, стр. 175.

⁵⁰⁴ Всероссийское Учредительное собрание, стр. 110.

⁵⁰⁵ С. Мстиславский. Пять дней. Пг., 1922, стр. 158.

⁵⁰⁶ См.: Всероссийское Учредительное собрание, стр. 112—113. Обширный проект «Основного закона о земле» (см.: ЦПА ИМЛ, ф. 274, on. 1, д. 46, лл. 205—218) не оглашался. Из проекта постановления «О государственном устройстве России» были выброшены два пункта: о лишении «царствующего дома Романовых» права на престол и об уничтожении «монархического образа правления», а также пункт четвертый, гласивший: «Отныне и впредь до установления основных законов Российской демократической федеративной республики вся полнота государственной власти принадлежит Учредительному собранию и отправляется его именем» (там же, л. 15).

⁵⁰⁷ Н. Рожков. Ход революции.— В кн.: Октябрьский переворот, стр. 42.

⁵⁰⁸ Н. Огановский. Ук. соч., стр. 161.

⁵⁰⁹ Ленинский сборник. XVIII. [М.], 1931, стр. 46—47, 50—51.

⁵¹⁰ Декреты Советской власти, т. I, стр. 336.

⁵¹¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 241.

⁵¹² Декреты Советской власти, т. I, стр. 336.