ПОСЛЕСЛОВИЕ
Таков был финал Всероссийского Учредительного собрания. Финал предрешенный, подготовленный не только октябрьскими, но и дооктябрьскими политическими событиями. Фактически это была естественная смерть, которую не могли предотвратить ни конвульсивные действия партии эсеров и ее союзников в Петрограде, ни выступления «учредиловцев» (чаще всего это были манифестации и митинги — в Москве и некоторых других городах),1 ни телеграммы от городских дум, местных отделений профессиональных союзов интеллигенции, кооперативов, кредитных обществ.2 Впрочем, выступления в поддержку Учредительного собрания в целом были весьма невнушительны, что пришлось признать и эсеровским деятелям.3 Незначительность этой поддержки несколько удивила даже отдельные большевистские организации. «Мы не думали, что так легко и безболезненно будет ликвидирована эта последняя форма классового сотрудничества, — сообщала газета минских большевиков. — Когда правые эсеры в дни до 5 января будировали в массах в защиту учредилки, можно было думать, что им действительно удастся кое-кого увлечь с собою, что все-таки кое-кто пойдет за лозунгом „Вся власть Учредительному собранию!“. Оказалось, что все их потуги были напрасны. Оказалось, что Советская власть под собою имеет даже более крепкую почву, чем она полагала».4
О прочности и широте влияния Советской власти свидетельствовали, в частности, многочисленные резолюции митингов, постановления массовых организаций трудящихся, уличные демонстрации в поддержку политики СНК и его декрета о роспуске Учредительного собрания. Тексты этих резолюций публиковались в газетах, а затем и в сборниках документов,5 анализировались в нашей литературе6 и поэтому не нуждаются в дополнительном воспроизведении. Отметим лишь, что одобрение рабочими, солдатами, крестьянами роспуска Учредительного собрания было логическим следствием предшествовавшего освобождения масс от конституционных иллюзий, от доверия к эсеро-меньшевистской политике соглашательства с буржуазией. Парламентаризм в России не пустил корней. Поэтому надежды на Учредительное собрание, иногда оживавшие среди части рабоче-крестьянских масс, всякий раз обнаруживали свою эфемерность, поверхностность. А в период резкой поляризации классовых сил и перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую уроки жизни наносили этим надеждам воистину смертельные удары. В. И. Ленин был глубоко прав, указывая, что «в России в сентябре-ноябре 1917 года рабочий класс городов, солдаты и крестьяне были, в силу ряда специальных условий, на редкость подготовлены к принятию советского строя и к разгону самого демократического буржуазного парламента, это совершенно бесспорный и вполне установленный исторический факт».7
Разгон Учредительного собрания не вызвал, как и следовало ожидать, никаких сожалений у кадетов. Давно настроившись на развертывание гражданской войны, на разгром революции при помощи вооруженной силы, кадеты резко обвиняли эсеров в непоследовательности, нерешительности, неспособности отказаться от «социальных и политических утопий». Кадеты снова и снова повторяли свое требование создать контрреволюционную власть с диктаторскими полномочиями и пели отходную самой идее Учредительного собрания.8 В кадетском ЦК, по воспоминаниям Л. А. Кроля, доминировало мнение, что Всероссийское Учредительное собрание—«труп».9 История показывает, наставлял эсеров П. И. Новгородцев, что «удача Учредительного собрания есть дело чрезвычайно редкое», а «в условиях революционных потрясений это путь наименее доступный». Кадетский деятель, мечтавший о контрреволюционной диктатуре, с презрением отзывался об эсеро-меньшевистских лидерах, поносил связанные с их именами «опыты гнилых коалиций» и «призраки безвластной власти».10 Попытки мелкобуржуазных деятелей добиться поддержки кадетов в вопросе о возобновлении работы Учредительного собрания встретили отказ.11
Колеблющуюся позицию заняли энесы. Сначала они заявили, что Учредительное собрание, не сумевшее «отстоять хотя бы свое достоинство», безнадежно скомпрометировало себя, «умерло», «навсегда вычеркнуло себя из числа живых сил».12 Позднее энесы стали поговаривать, что Учредительное собрание, пожалуй, могло бы вернуть свое «историческое значение», если бы оно «нашло энергию и волю к борьбе», «вышло из того состояния маразма, в котором до сих пор пребывает».13 В конце концов среди энесов возобладало мнение о надобности созыва Учредительного собрания, избранного на основе мажоритарной системы после создания «сильной» (контрреволюционной) власти.14
Меньшевики заявляли о своем намерении бороться за возобновление деятельности Учредительного собрания,15 предостерегая, впрочем, против поспешности. «Мы стоим вообще за то, — писал, предаваясь маниловским мечтаниям, Ф. И. Дан, — чтобы Учредительное собрание возобновило свои заседания лишь тогда, когда мощное движение широких народных масс вновь вынесет его на поверхность как властный орган народной воли».16
Эсеровский деятель О. С. Минор так рассказал о состоянии, в котором члены эсеровской фракции Учредительного собрания покинули Таврический дворец: «Мы ушли из дворца в невозможном состоянии возбуждения. Ночь не спали. Спать не ложились... Перед каждым вставал проклятый вопрос — что же делать? Что же дальше будет? И началась для членов Учредительного собрания ужасная мука. Сложить с себя полномочия? Но ведь это невозможно!... Нет! Мы не имеем права уехать, мы должны во что бы то ни стало воссоздать Учредительное собрание! Но как? Ведь мы бессильны, если народ нас не поддержит, не потребует властным голосом нашей работы. Но народ молчит...».17
На объединенном заседании эсеровского ЦК и бюро фракции было решено, что «борьба за возобновление деятельности Учредительного собрания должна стать главенствующим мотивом данного политического момента».18 Незадачливый председатель Учредительного собрания В. М. Чернов 8 января подписал извещение о подготовке средств «к скорейшему возобновлению работ Учредительного собрания».19 В поисках этих средств часть эсеровской фракции к июню 1918 г. съехалась в Самару, где под крылом мятежников из чехословацкого корпуса был образован Комитет членов Учредительного собрания (Комуч) во главе с эсером В. К. Вольским. Прикрываясь красным знаменем с начертанным на нем лозунгом «Власть народа — власть Учредительному собранию», объявляя себя поборником «демократии», Комуч вскоре перешел к политике массовых репрессий против большевиков и революционно настроенных рабочих и крестьян. Контрреволюционная сущность эсеровского правления обнаружилась и в таких действиях, как денационализация банков и промышленных предприятий, понуждение крестьян к частичному возмещению «убытков» прежним владельцам земли. В дальнейшем Комуч попытался объединить вокруг знамени Учредительного собрания контрреволюционные областные правительства России и после образования в Уфе (сентябрь 1918 г.) так называемой Директории прекратил свое существование. Созданный вместо него «Съезд членов Учредительного собрания» приступил к подготовке нового созыва Учредительного собрания. Однако уже в ноябре 1918 г. колчаковский переворот положил конец Директории, а затем и «Съезду членов Учредительного собрания». Недолго протянули проучредиловское Временное правительство Северной области во главе с энесом Н. В. Чайковским и екатеринодарский Комитет членов Учредительного собрания во главе с эсером Г. И. Шрейдером. Первое уступило власть генералу Е. К. Миллеру, а второй был ликвидирован деникинцами.20
Попытки гальванизировать Учредительное собрание не могли завершиться успехом. Среди врагов Республики Советов в годы гражданской войны закономерно возобладали буржуазные контр революционеры, колчаковцы и деникинцы, откровенно презиравшие мелкобуржуазных «социалистов» с их лозунгами «народовластия». И когда в 1921 г. во время кронштадтского мятежа эсеровские сторонники вновь попытались использовать лозунг Учредительного собрания, В. И. Ленин в интервью американским корреспондентам очень четко и точно определил положение: «Поверьте мне, в России возможны только два правительства: царское или Советское. В Кронштадте некоторые безумцы и изменники говорили об Учредительном собрании. Но разве может человек со здравым умом допустить даже мысль об Учредительном собрании при том ненормальном состоянии, в котором находится Россия. Учредительное собрание в настоящее время было бы собранием медведей, водимых царскими генералами за кольца, продетые в нос».21
Между тем подлинное учредительное собрание Республики Советов было созвано и успешно выполнило свою задачу 10— 18 января 1918 г. Это был III Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, объединившийся с III Всероссийским съездом Советов крестьянских депутатов. Продолжив работу II Всероссийского съезда Советов, III съезд принял основы первой Советской Конституции («Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого парода» и постановление «О федеральных учреждениях Российской республики») и этим упрочил советский государственный строй, который, по определению В. И. Ленина, давал «максимум демократизма для рабочих и крестьян» и в то же время означал «разрыв с буржуазным демократизмом и возникновение нового, всемирно-исторического, типа демократии, именно: пролетарского демократизма или диктатуры пролетариата».22
Разоблачая рассуждения К. Каутского и других оппортунистов о «чистой», «общенародной» демократии, В. И. Ленин указывал, что в классовом обществе может быть только классовая демократия. «„Чистая демократия", — писал вождь партии большевиков, — есть лживая фраза либерала, одурачивающего рабочих. История знает буржуазную демократию, которая идет на смену феодализму, и пролетарскую демократию, которая идет на смену буржуазной».23 Это кардинальное положение содержит объяснение классовой сущности и исторической обусловленности хода и исхода противоборства Советов и Учредительного собрания — соответственно учреждений демократии пролетарской и демократии буржуазной.
Как отмечал В. И. Ленин, «буржуазная демократия, будучи великим (историческим прогрессом по сравнению с средневековьем, всегда остается — и при капитализме не может не оставаться — узкой, урезанной, фальшивой, лицемерной, раем для богатых, ловушкой и обманом для эксплуатируемых, для бедных».24 В противоположность ей демократия пролетарская, советская, обеспечивает коренные жизненные интересы эксплуатируемых, трудящихся. Сила и прочность этого высшего типа демократии в классовом обществе состояла и состоит в том, что Советы явились непосредственной организацией самих масс, привлекающей их к постоянному и решающему участию в управлении государством, максимально облегчающей объединение всех трудящихся вокруг пролетариата.
В становлении советской демократии, государства диктатуры пролетариата великая заслуга принадлежит партии большевиков. Через год после победы Великого Октября В. И. Ленин с законной гордостью отмечал: «Большевизм популяризовал на весь мир идею „диктатуры пролетариата», перевел эти слова с латинского сначала на русский, а потом на все языки мира, показав на примере Советской власти, что рабочие и беднейшие крестьяне даже отсталой страны, даже наименее опытные, образованные, привычные к организации, в состоянии были целый год, среди гигантских трудностей, в борьбе с эксплуататорами (коих поддерживала буржуазия всего мира), сохранить власть трудящихся, создать демократию, неизмеримо более высокую и широкую, чем все прежние демократии мира, начать творчество десятков миллионов рабочих и крестьян по практическому осуществлению социализма».25
В. И. Ленин убедительно опроверг измышления К. Каутского, будто большевики сначала «громче всех» требовали созыва Учредительного собрания, а затем, не получив на выборах большинства мест, повели борьбу против этого парламентского учреждения. Подлинные исторические факты, о которых напомнил Ленин в работе «Пролетарская революция и ренегат Каутский», неопровержимо свидетельствуют: в своей агитации по вопросу об Учредительном собрании большевики всегда руководствовались положением о превосходстве пролетарской демократии над демократией буржуазной, боролись за изживание массами «конституционных» иллюзий, с апреля 1917 г. энергично и последовательно разъясняли решающие преимущества Советов перед Учредительным собранием. «... Всем известно, — отмечал В. И. Ленин, — что я в первый же день своего приезда в Россию, 4.IV. 1917, прочел публично тезисы, в которых заявил о превосходстве государства типа Коммуны над буржуазной парламентарной республикой. Я заявлял это потом неоднократно в печати... Мало того. Конференция партии большевиков в конце апреля 1917 года приняла резолюцию о том, что пролетарско-крестьянская республика выше буржуазной парламентарной республики, что наша партия последнею не удовлетворится, что программа партии должна быть соответственно изменена».26
Расхождение, а затем и острый конфликт Советов и Учредительного собрания, писал Ленин, начались не «внезапно» и «беспричинно», разворачивались вовсе не под воздействием каких-то «козней» большевиков. Советы и Учредительное собрание, будучи классово противоположными государственными учреждениями, не могли не вступить в противоборство, особенно в обстановке гражданской войны. Но большевики даже после того, когда стали известны итоги выборов во многих округах и когда контрреволюционные «учредиловцы» активизировались, не стремились к искусственному обострению борьбы. В связи с этим В. И. Ленин, напоминая о содержании своих «Тезисов об Учредительном собрании», отмечал, что большевики пробовали смягчить конфликт с Учредительным собранием, прежде чем разогнать его. «Решительно ничего дурного тут нет, — писал он, — отрекаться нам не от чего; тезисы я печатаю полностью, и в них сказано яснее ясного: господа колеблющиеся мелкие буржуа, засевшие в Учредительном собрании, либо миритесь с пролетарской диктатурой, либо мы вас „революционным путем" победим (тезисы 18 и 19).
Так всегда поступал и так всегда будет поступать действительно революционный пролетариат по отношению к колеблющейся мелкой буржуазии».27
История создания и упрочения Республики Советов имеет непреходящее значение для теории и практики борьбы за ликвидацию господства буржуазии. Частью этой истории был поучительный опыт решения вопросов, связанных с Учредительным собранием. В. И. Ленин, как видно из содержания его работы «Детская болезнь „левизны“в коммунизме», относил этот опыт к числу тех некоторых основных черт нашей революции, которые имеют не местное, а международное значение. Адресуясь к зарубежным друзьям, он ставил проблему широко, увязывал ее с определением отношения к парламентским и внепарламентским формам борьбы, к политическим компромиссам, к задаче укреплении союза рабочего класса с непролетарскими массами и т. п.
Изучение большевистской, ленинской тактики относительно российского Учредительного собрания и в настоящее время помогает борьбе с носителями правооппортунистических, ревизионистских тенденций в международном рабочем движении. Для оппортунистов правого толка парламентский успех является высшей целью, заслоняющей или полностью заменяющей задачи развязывания революционной инициативы широких масс, побуждения их к внепарламентскому отстаиванию своих интересов. Для В. И. Ленина и воспитанных на его идеях последовательных марксистов главное значение всегда имело революционное творчество самих трудящихся.
«Используя все имеющиеся возможности парламентской деятельности, — говорится в Основном документе международного Совещания коммунистических и рабочих партий в Москве (июнь 1969 г.), — коммунисты подчеркивают, что решающим в борьбе за демократию и социализм является развертывание массового движения рабочего класса, всех трудящихся».28 Следовательно, учреждения парламентского типа используются коммунистами до тех пор и постольку, пока и поскольку они не становятся тормозом массового движения, не утрачивают хотя бы относительно прогрессивного значения, не вступают в противоречие с задачами революционного преобразования общества. Каждая коммунистическая партия, руководствуясь этим принципом, строго учитывает конкретные национальные условия своей страны, наличие и степень прочности парламентских традиций, возможности реорганизации парламентов своих стран в подлинно народные представительства и др.
Тактика большевиков в отношении Учредительного собрания, отличавшаяся исключительной гибкостью, служит и делу борьбы коммунистов против «левого» оппортунизма. Мы уже приводили высказывания В. И. Ленина о том, что в России народные массы были «на редкость подготовлены к принятию советского строя и к разгону самого демократического буржуазного парламента».29 К тому же парламент (Учредительное собрание) в данном случае стал орудием контрреволюции в ее борьбе против завоеваний Великого Октября. «И тем не менее, — писал Ленин, — большевики не бойкотировали Учредительного собрания, а участвовали в выборах и до и после завоевания пролетариатом политической власти».30 Это способствовало укреплению доверия к Советам со стороны самых широких масс, помогло трудящимся на практике, на уроках жизни убеждаться в преимуществах новой формы государственной власти по сравнению с буржуазно-демократическими парламентскими учреждениями. В. И. Ленин отметил и другие ценные политические последствия участия большевиков в выборах в Учредительное собрание после победы Октябрьской революции: выборы стали для всех очевидным мерилом успеха борьбы большевиков против оппортунистического влияния меньшевиков на сознание рабочего класса,31 а последующий роспуск Учредительного собрания «был не затруднен, а облегчен тем, что внутри разгоняемой контрреволюционной учредилки была как последовательная, большевистская, так и непоследовательная, лево-эсерская, советская оппозиция».32
Итак, опыт русского революционного движения, венцом которого стала Октябрьская революция, начисто опровергает домыслы «левых» оппортунистов о недопустимости участия коммунистов в парламентской борьбе. Ленинская партия большевиков умело участвовала в этой борьбе на всех этапах революции, существенно облегчая достижение как ближайших, так и более отдаленных целей. Все дело в том, чтобы парламентская деятельность подчинялась задачам подведения народных масс к сознанию необходимости утверждения социалистического строя. И тогда даже частичные успехи, достигнутые при помощи парламентской деятельности, будут приближать торжество революции. «Коммунистические и рабочие партии, — отмечается в Основном документе международного форума коммунистов в Москве, — в отличие от правых и «левых" оппортунистов, не противопоставляют борьбу за глубокие экономические и социальные требования, за передовую демократию борьбе за социализм, а считают ее частью этой борьбы. Радикальные демократические преобразования, которые будут достигнуты в борьбе против монополий, против их экономического господства и политической власти, будут способствовать осознанию все более широкими массами необходимости социализма».33
Примечания:
1 См.: Я. Пече. Контрреволюционное выступление в Москве в связи с разгоном Учредительного собрания 18 (5) января 1918 г. — «Пролетарская революция», 1928, № 1; Е. Г. Гандкина. Разгром контрреволюционного выступления в Новгороде в дни созыва и роспуска Учредительного собрания. — «Новгородский сборник», 1959, вып. 9; Установление Советской власти в Калужской губернии. Сборник документов. Калуга, 1957, стр. 252, и др.
2 ЦГАОР, ф. 15 (Канцелярия Учредительного собрания), он. 1, д. 7, лл. 1—13, 40—46 и др.
3 М. В. Вишняк. Задачи Учредительного собрания. — «Народовластие», 1918, № 2, стр. 8.
4 «Звезда», 1918, 9 января, № 5.
5 «Правда», 1918, 7, 9 января, №№ 5, 6; 1917—1920. Октябрьская революция и интервенция на Севере. Архангельск, 1927, стр. 175; Всероссийское Учредительное собрание. 1930, М.—Л., стр. 172—173, 175—201; К 20-летию III Всероссийского съезда Советов. — «Красный архив», 1937, т. 6(85), стр. 17—21; Великая Октябрьская социалистическая революция в Белоруссии. Т. 2. Документы и материалы. Минск, 1957, стр. 717, 733, 752; Установление Советской власти в Костроме и Костромской губернии. Сб. документов. Кострому 1957, стр. 277—280; Установление Советской власти в Новгородской губернии. Сб. документов и материалов. Новгород, 1957, стр. 90-92; Установление Советской власти в Татарии. Сб. документов и материалов. Казань, 1964, стр. 124, 125; За власть Советов. Сб. документов и воспоминаний. Ярославль, 1967, стр. 201—220, 246—250, и другие публикации.
6 Н. Рубинштейн. 1) К истории Учредительного собрания. М., 1931, стр. 118—121; 2) Большевики и Учредительное собрание. М., 1938, стр. 100—102; Октябрь в Поволжье. Саратов, 1967, стр. 260; Г. И. Погребной. Отношение политических партий и трудящихся масс к роспуску Учредительного собрания (на материалах Тамбовской губернии). — В кн.: Бахрушинские чтения. 1971, вып. 1. Проблемы истории Советской Сибири. Новосибирск, 1972, стр. 7—8, и другие работы.
7 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, стр. 43.
8 См.: «Наш век», 1918, 9 января, № 5; «Русские ведомости», 1918, И, 18, 20 января, №№ 4, 10, 22.
9 Л. А. Кроль. За три года. Владивосток, 1922, стр. 12.
10 «Русские ведомости», 1918, 22 марта, № 42.
11 П. Милюков. Россия на переломе. Т. II. Париж, 1927, стр. 17.
12 «Народное слово», 1918, 11 января, № 4.
13 Там же, 25 января, № 16.
14 Там же, 26 января, № 17; А. Пешехонов. Провалилось ли народовластие? «Русское богатство», 1918, № 1—3, стр. 315—323.
15 «Бюллетень Всероссийского Союза защиты Учредительного собрания», 1918, 7 января, № 15; «Вперед!», 1918, 9—12, 19, 20 января, №№ 4—7, 12, 13.
16 «Партийные известия», 1918, № 1—2, стлб. 15.
17 О. С. Минор. Один день Учредительного собрания.— В кн.: Пережитое. Кн. 1. М., 1918, стр. 132—133.
18 ЦПА НМЛ, ф. 274 (ЦК партии эсеров), он. 1, д. 46, л. 203.
19 «Бюллетень Всероссийского Союза защиты Учредительного собрания», 1918, 13 января, № 19.
20 О Комуче и других проучредиловских правительствах и комитетах см.: Г. Лелевич. В дни Самарской Учредилки. М., 1921; И. Майский. Демократическая контрреволюция. М.—Л., 1923; Ф. Г. Попов. 1) Чехословацкий мятеж и Самарская Учредиловка. Самара, 1932; 2) За власть Советов. Разгром Самарской Учредиловки. Куйбышев, 1959; Л. М. Спирин. Классы и партии в гражданской войне в России. М., 1968, стр. 251 — 281; В. В. Гармиза. Крушение эсеровских правительств. М., 1970, и др.
21 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, стр. 129.
22 Там же, т. 44, стр. 147.
23 Там же, т. 37, стр. 251.
24 Там же, стр. 252.
25 Там же, стр. 304.
26 Там же, стр. 275—276.
27 Там же, стр. 278.
28 Международное Совещание коммунистических и рабочих партий. Документы и материалы. М., 1969, стр. 310.
29 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, стр. 43.
30 Там же.
31 Там же, стр. 35.
32 Там же, стр. 45.
33 Международное Совещание коммунистических и рабочих партий, стр. 307.