III. ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РОССИЙСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ (б-ков)
Несмотря на весьма чувствительные удары, которые наносились нашей подпольной организации единичными и массовыми арестами, ссылками в Сибирь и на передовые позиции, работа наших организаций не падала, а к концу 1916 года наблюдалось повсеместное укрепление и расширение ее. Освобождение от военного угара, а также и от навеянных войной апатии и пессимизма толкнуло к нам много новых сил и вернуло в лоно нашей партии некоторых отошедших от партийной работы за время войны.
Самой крепкой нашей организацией была Петербургская. Московская организация все время войны страдала от отсутствия общего руководящего, организационного центра. Причиной этого явления был хорошо поставленный Московским охранным отделением шпионаж, особенно «внутреннее освещение». Московские товарищи это великолепно понимали и кое-кого подозревали, но все же организации поставить не могли. Руководившему тогда всероссийской работой Бюро Центрального Комитета пришлось прибегнуть к созданию такого организационного центра сверху, путем назначения, по соглашению с московскими работниками, особого Областного бюро ЦК РСДРП (б-ков).
Связи Бюро Центрального Комитета, имевшего свое местопребывание в Петербурге, работавшего в самом тесном контакте с Петербургским Комитетом, весьма расширялись. Связь осуществлялась путем приезда рабочих из промышленных центров и поездками наших представителей на места. Отсутствие денежных средств не позволяло нам широко поставить работу по обслуживанию организаций, и часто приходилось опираться на всяческие случайные поездки и «оказии». О работе организаций мы получали не только простые сообщения, но и вещественные доказательства в виде листовок, печатавшихся самыми различными способами.
В ноябре Бюро Центрального Комитета имело следующие сообщения с мест (По конспиративным соображениям города, приславшие информацию, нами скрывались под более общим названием. Так, вместо Нижнего Новгорода писали «Город на Волге» и т. д.):
«Губернский город Центрального промышленного района (Тверь). Еще на осеннем, в сентябре 1915 г., совещании местных работников был выбран городской комитет, но возобновить энергичную работу удалось только в марте 1916 г., когда группа новых работников помогла захиревшему к-ту. Кружковая работа налаживалась быстро, но единства в работе не было за фактическим отсутствием центра. К-тет не распускался и ничего не делал. Вспыхнувшие во второй половине ........ забастовки окончились в двух предприятиях победой рабочих. Стачечное движение закончилось в конце мая разгромом организации. За это время о-ция успела выпустить 3 листовки: о войне, о военно-промышленных комитетах и первомайскую. С начала июня работа возобновилась. Был создан новый центр; был намечен план работы (центр тяжести лежал в усилении агитации). Работа затруднена тем, что в центре не осталось людей, богатых знаниями и опытом. До сентября кружковая работа не прекращалась».
«Город на Волге (Нижний Новгород). В сентябре (1916 г.) наконец удалось организовать городской комитет. Существуют районные к-теты: в пригороде и главном заводском районе (Сормове). В пригороде сейчас действуют 4 кружка. В заводском районе 14; т. о. организация насчитывает 150 — 200 членов (членами считаются только платящие взносы в размере не менее 1% с заработка). Средства организации делятся соответствующим образом: на нужды районов, на литературу, общегородскому к-ту и 10 процентов отчисляется ЦК. На нелегальную литературу Бюро ЦК в виде аванса послано 25 р. В литературе страшная нужда. Нет до сих пор многих №№ ЦО. Брошюры: «О войне» и «О дороговизне» — в единичных экземплярах, да и те трудно достать. «Коммуниста» не видели. Вся работа в организации, в том числе и чисто пропагандистская (существует из 6 человек пропагандистская коллегия), в настоящее время ведется исключительно рабочими Главный недостаток организации — почти полное отсутствие теоретически сведущих и опытных лиц. Местные интеллигентные силы по разным причинам не принимают близкого участия в работе. При наличии нескольких опытных пропагандистов и литературы работа могла бы развиться широко. Тяга к организации очень большая. В настоящее время комитетом производится реорганизация в заводском районе. Предполагается разбить его на два. В заводском районе в связи с дороговизной растет сильное недовольство существующем положением; предстоит новая борьба за повышение заработной платы. (О летней стачке БЦК уже сообщалось.) Предвидя возможность стачки, ликвидаторы и оборонцы приняли меры, чем предотвратить ее. Они стали проводить в жизнь свои гучковские идеи о примирительных камерах и предложили рабочим образовать совместно с представителями предпринимателей, комиссии по вопросам продовольствия и заработной платы. Комиссии эти были образованы. Организация вовремя не смогла раскрыть рабочим глаза на сущность этих предпринимательских комиссий, и рабочие пошли на эту удочку. Сейчас выжидают, что будет из этих комиссий. До сих пор нет никаких результатов. На вопрос же о повышении заработной платы директор ответил категорическим отказом. Без стачки дню не обойдется. Городским комитетом в связи со всем этим выпущена в середине ноября прокламация (гектографированная) о продовольственном кризисе, в которой указывается на связь дороговизны и продовольственного кризиса с войной и призывается к борьбе против войны и против русского правительства. Экземпляр ее послан в Бюро ЦК. Несмотря на то что ликвидаторам вместе с предпринимателями в вопросе о комиссиях удалось одурачить рабочих их влияние очень незначительно. Так, предложение Центральной группы Военно-промышленного комитета давать ему сведения о положении рабочих и т. п. встретило со стороны последних резкий отпор. Рабочие заявили, что эту группу они не считают рабочим представительством и потому от всяких сношений с ней отказываются. С этой целью сейчас по заводам под соответствующим заявлением собираются подписи. Их набрано уже значительное количество. Листы продолжают еще ходить по заводам. Их подписывают теперь многие из тех, кто раньше высказывался за участие в военно-промышленных комитетах».
«Казань. 5 ноября (1916 г.). Была студенческая демонстрация. Сначала в вестибюле университета была устроена сходка, на которой выступили ораторы с критикой правительства и речами о войне. Была вынесена резолюция против войны с требованием мира, с лозунгом революции. После сходки толпа человек 800 — 1000 вышла на улицу и с пением революционных песен направилась к тюрьме, где опять были произнесены речи; затем по пути на Театральную площадь толпа постепенно рассеялась. Полиция не вмешивалась. Демонстрация продолжалась часа 1 1/2».
Работа Бюро Центрального Комитета по собиранию распыленных сил находила живейший отклик в среде рабочих, и в Бюро частенько приходили с личными заявлениями о желании работать. Иногда приносились и коллективные мнения вроде нижеприлагаемого, принятого старыми партийными рабочими:
«30/Х 1916 состоялось совещание 8 рабочих соц.-дем. (б. и м.) по прежней работе в одной провинциальной партийной организации. Обсудив текущий момент и приняв во внимание: 1) быстрое нарастание народного недовольства и революционной энергии пролетариата; 2) наличность устойчивых объективных причин, питающих эти недовольство и революционность и долженствующих в недалеком будущем привести пролетариат к открытой революционной борьбе; 3) почти полное отсутствие организованности и дисциплинированности пролетарских масс; 4) крайнюю слабость организованности элементов революционной социал-демократии, как в смысле организованности авангарда движения, так и в смысле идейного руководства им; 5) грозящую опасность дезорганизованности предстоящего движения, могущего местами вылиться в форму голодных бунтов и погромов, местами подпасть под идейное влияние либеральной буржуазии, рабочих либеральных политиков или иных поэтических проходимцев,
совещание признало первоочередной задачей момента сплочение всех активных элементов революционной социал-демократии и полное организационное слияние большевиков и меньшевиков, стоящих на почве решений Циммервальдской и Кинтальской конференций и подчинение всей практической работы единому партийному центру. В целях практического осуществления этой задачи совещание постановило: 1) принять активнейшее участие в работе заводских социал-демократических коллективов, 2) организовать таковые коллективы, где их нет; 3) войти в близкое сношение с Петербургским Комитетом и Бюро ЦК и 4) наладить информационные связи с думской фракцией и некоторыми другими учреждениями.
В заключение совещание высказало твердую уверенность в том, что только при успешном и своевременном выполнении первоочередной задачи момента в предстоящий ответственно-исторический момент социал-демократия может представить собой организованную, сплоченную классовой идеологией силу и быть действительным как практическим, так и идейным гегемоном движения».
Возрождались и крепли организации на юге России. В Харькове организация приступила к изданию своей газеты. Один рабочий по поручению организации письменно сообщил в Бюро следующие данные о работе организации в Харькове.
«Харьков. Организация насчитывает до 120 членов, нормально платящих членские взносы. Среди латышской большевистской молодежи есть тенденция работать вместе, а не обособленно от русских, как это наблюдается среди членов латышской социал-демократии, большая часть которой работает отдельно от русских. Это надо очень приветствовать. В сентябре рабочие Харькова понесли порядочный урон от провала стачки на заводе «Всеобщей компании электричества Унион». Пробастовав две недели после многочисленных арестов, рабочие приступили к работам.
С сентября среди членов организации возникла мысль об издании нелегальной газеты. На массовках начали собирать деньги в фонд газеты, и 12 ноября Харьковская организация сумела уже выпустить первый номер газеты гектографированной: «Голос социал-демократа». Газета будет выходить еженедельно. Параллельно с этим имеют в виду издавать журнал, как только будет лучше поставлена техника. Пока же пришлось выпустить в гектографированном виде только газету.
По наблюдению двух месяцев приходится сказать, что местные меньшевики всегда стоят против решения тех или иных вопросов на широких собраниях, предпочитая их разрешать на групповых, так как боятся поражения и чувствуют свое ничтожное влияние на пролетариат. Харьковские рабочие самым решительным образом отказались от участия в военно-промышленном комитете. Наша партия за эту работу тут же лишилась двух активных товарищей, которые выступили на собрании и при выходе были арестованы.
В первых числах ноября группа Центрального Военно-промышленного комитета, или, как там называют, «гвоздевцы», прислала в правление Дома рабочих следующее письмо с просьбой на него ответить: «Сколько произошло арестов за 1916 год? в связи с чем?» и т. д. Весь этот материал они просили прислать. Правление на заседании стало рассматривать данный вопрос: поставили предварительно вопрос о том, признаем ли мы гвоздевцев за представителей рабочих и желательно ли рабочим что-либо иметь с ними?.. На заседании правления присутствовало около 40 человек. После долгих дебатов собрание затянулось за полночь и постановило, что раз петроградские рабочие их не признают и считают политическими авантюристами, то посему харьковские рабочие также с ними ничего общего иметь не хотят и на письмо постановили ничего не отвечать и даже резолюции им не посылать, ибо они могли бы считать, что как будто бы харьковцы когда-либо признавали их за представителей.
Нелегальной литературы было получено: «Коммунист» первый и второй и «Социал-демократ» — по 52-й номер».
Екатеринославский Комитет, несмотря на совершившиеся в районе массовые потери членов от арестов и мобилизаций, вел неустанно работу.
В ноябре же была получена нами следующая, написанная от руки печатными буквами и размноженная на гектографе листовка:
«Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Товарищи рабочие! Третий год бушует пожар мировой войны. Третий год льются потоки человеческой крови, нагромождаются груды тел, безотчетно тратятся миллиарды народных денег и разоряются миллионы населения. Полчища варваров, своей жестокостью превзошедшие древнего Аттилу и Чингисхана, превратили цветущие ранее города и селения в пустые развалины. Опустошены целые области и страны, и продолжают уничтожать плоды созданной культуры целых тысячелетий. Десятки миллионов трудового населения впали в состояние полного обнищания. У миллионов детей убиты и искалечены отцы, у матерей отняты единственные сыновья и брошены в пасть ненасытному, кровавому богу войны. Дороговизна достигла безумных размеров и угрожает гибелью миллионам пролетариата, еще не брошенного под расстрел пулеметов и пушек. Третий год продолжается бессмысленная, безумная оргия. Третий год стая шакалов и гиен справляет свой кровавый пир. В дни народных страданий, когда все залито кровью и слезами, только ничтожная кучка хищников, зажегшая в своих интересах пламя народной междоусобицы, пожирает плоды отвратительной бойни. Наживой колоссальных барышей от военных заказов и взвинчиванием цен на все необходимые продукты, подкупив продажную печать и задушив всякое проявление свободной мысли, свора жадных гиен во главе с Николаем Кровавым продолжает нагло обманывать народные массы и уверять, что война ведется во имя интересов «всего» народа, что в происходящей ужасной резне заинтересован весь народ. Эта ложь давно разоблачена, и лучшим ответом на нее является та героическая борьба, которую ведет в разных концах России организованный пролетариат.
Царское правительство ошиблось, когда думало сдавить страну железным кольцом произвола, закрыв и уничтожив все легальные рабочие организации, в то же время окончательно задушив свободную мысль и рабочую печать. Пролетариат поднял знамя второй Российской Революции, и уже бушует и волнуется народное море... От берегов Балтийского до Черного моря и от Тихого океана до Северного Ледовитого океана гремят раскаты народного девятого вала, народной бури, которая пронесется с ревом по всей Европе и уничтожит весь старый, истлевший, никуда не годный, кровавый строй царизма и буржуазно-либеральных правлений Франции, Англии и проч...
Товарищи рабочие! Ваш долг не оставаться безучастными свидетелями происходящей борьбы. Ваш долг сомкнуться в мощные организации под старым испытанным боевым знаменем Российской Социал-Демократической Рабочей Партии.
Только подняв всеобщее вооруженное восстание от края и до края, только разрушив окончательно дряхлую деспотию Николая Второго и учредив на ее развалинах демократическую республику, мы сможем предохранить себя от возможности повторения ужасов мировой бойни. Везде и всюду создавайте кружки и группы, объединяйте их в заводские, районные, городские и областные союзы и создавайте таким путем несокрушимый класс российского пролетариата…
В ответ на все растущую дороговизну объявляйте стачечную борьбу за повышение заработной платы. Пусть наша борьба будет единой, всеобщей, ибо в единении — сила. Долой войну и преступную шайку авантюристов палачей! Да здравствует вторая Российская Революция и борьба за демократическую республику, конфискация помещичьих земель, 8-часовой рабочий день! Да здравствует Российская СДРП!
Екатеринославский Комитет РСДРП».
Не затихала партийная деятельность и в районе Нижнего Новгорода. Опорой нашей организации здесь были Сормово и Канавино, в окрестностях которых появилось за время войны много предприятий. В ноябре Нижегородский Комитет РСДРП выпустил следующую листовку:
«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Товарищи рабочие! Вот уже 27 месяцев длится небывалая по своим размерам война. Народы льют свою кровь, отдают свои лучшие силы для того, чтобы обеспечить господство капиталу. Кругом ужас и страдания. Страдают не только те, кто сражается на фронтах, но и мы, находящиеся вдали от пушечных выстрелов. А мобилизации следуют одна за другой. Обезлюдели деревни и города; фабрики и заводы забросили свое прежнее дело и производят лишь то, что требует фронт. Война вызвала расстройство транспорта, ибо дороги заняты воинскими поездами, частные грузы оставляются на задний план. Целые поезда бесследно исчезают, мясо попадает туда, где требуется керосин, и т. д. Много охотников нашлось половить рыбу в мутной воде; им на помощь приходят банки, министры и другие добрые люди-патриоты. 50 миллионов в день требуется для того, чтобы обуть, прокормить и снабдить оружием всю массу, поставленную под ружье. Неизбежным следствием войны явилась дороговизна, которая с каждым днем дает себя все больше и больше чувствовать. Явились непрошеные «борцы» с дороговизной; устраиваются заседания; комитеты губернские и уездные растут как грибы после дождя. Кооперативы? Но что они могли сделать до войны — сделать теперь не в состоянии, они бессильны в борьбе с дороговизной, ибо продуктов не хватает и негде их брать. Борьба с дороговизной будет бесплодна, пока за борьбу с ней не возьмемся мы, товарищи, больше всех заинтересованные и больше всех терпящие от всех последствий войны, а также от дороговизны. Товарищи рабочие! Единственный выход из создавшегося положения — это забастовочное движение за увеличение заработной платы. Но это не все, что мы должны и можем сделать. Мы должны положить конец этой бойне, ведущейся исключительно в интересах крупной буржуазии и тяготы которой тяжелым бременем лягут на нас и только на неимущих, а достигнуть этого мы сможем только гражданской войной внутри страны, которая должна и сможет низвергнуть правительство, вовлекшее народы в братоубийственную войну, и судьбу народов передать в их собственные руки. Итак, товарищи, довольно мы молчали, терпели, пора нам сказать свое веское слово! Долой милитаризм! Да здравствует социализм! Долой самодержавие! Да здравствует революция!
Нижегородский Комитет РСДРП.
Ноябрь 1916 года».
Листовка, по примеру далекой древности подпольной, написана от руки и размножена на гектографе.
Не прекращалась также партийная деятельность и на Урале. Центром ее были Пермь и Екатеринбург. Почти на всех предприятиях Урала велась социал-демократическая (большевистская) работа. В декабре в Бюро ЦК был получен листок, выпущенный Екатеринбургской городской организацией нашей партии. Листовка, размером четверть листа, отбита на пишущей машинке и размножена на гектографе, следующего содержания:
«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия.
Екатеринбургская городская организация.
Уже более двух лет, как льется потоками человеческая кровь в Закавказье, Галиции, Польше, Прибалтийском крае. Миллионы молодых жизней принесены в жертву алчным аппетитам продажной буржуазии и крепостнического дворянства. Миллионы разоренных жителей, калек и сирот — результат этой ненужной для народа бойни. Для кого нужны те потоки крови и горы трупов, которыми устланы галицийские поля и Карпатские горы?
Товарищи! Война не нам нужна, не в наших интересах она затеяна. Война нужна и затеяна в интересах крепостников, дворян и хищнической буржуазии. Это им нужна Галиция, Армения, Константинополь, как новые рынки, как место для сбыта своих гнилых товаров. Товарищи! Не забывайте, что делают палачи правительства с народом в тылу! На стремление рабочих улучшить положение правительство отвечает — «пуль не жалеть», и палачи правительства расстреливают рабочих в Петрограде, Самаре, Оренбурге и других местах.
Довольно терпеть! Пора самим положить конец этой бессмысленной войне. Пора сознать, что троны деспотов царей опираются на невежество народных масс и на солдатские штыки. Пора обернуть эти штыки против угнетателей народа — помещиков, буржуазии, насилия царизма. Товарищи! Прислушайтесь, что говорят передовые рабочие: «Организуйтесь, подготовляйтесь и подготовляйте товарищей, чтобы, сорганизовавшись, выступить на борьбу с царским самодержавием и кровожадно-хищными капиталистами. Ибо только революционное выступление пролетариата и армии может положить конец этой ненужной войне, несущей с собой разорение и порабощение трудящихся масс крестьян и рабочих».
Товарищи! Становитесь под красным знаменем в ряды революционной Российской Социал-Демократической Рабочей Партии, и пусть первым нашим кличем будет: «Долой самодержавие! Да здравствует всеобщее восстание! Да здравствует Учредительное Собрание! Да здравствует социализм!»
В первой части книги я уже касался деятельности наших партийных организаций осени 1916 года. Но после опубликования первой части мне удалось добыть ряд новых материалов о нашей работе и революционном движении, которые в виде дополнения мною используются во второй части.
Стачечное движение в промышленных центрах, особенно же в Петербурге, осенью 1916 года развивалось с невиданной давно силой. Тяжести войны давали себя чувствовать довольно основательно. Положение рабочего класса ухудшалось с каждым днем. Движение, получавшее начало в экономических требованиях той или иной группы рабочих, превращалось в политическую борьбу. Настроение рабочих было так приподнято-революционное, что стачки возникали только при одном появлении листка. Особенно широко распространены были в эту осень стачки солидарности. Лишь только до рабочих завода или фабрики доходили известия о борьбе своих товарищей, как рабочие спешили войти с бастующими в контакт и в нужный момент оказывали дружную поддержку.
В декабре мною было написано письмо нашему Центральному Комитету, имевшему место пребывания в Швейцарии, персонально В. И. Ленину и Г. Зиновьеву, в котором я кратко сообщал о нашей работе и положении дел в стране. Это письмо мне удалось разыскать в прошлом, 1920 году во время поездки за границу. Его я нашел на одном из бывших наших заграничных передаточных пунктов. Помещаю его полностью, выбрасывая лишь зашифрованную часть, скрывавшую нелегальные адреса того времени:
«Петербург, 2 декабря 1916 г.
Дорогие друзья! Наконец-то имею возможность поделиться с вами новостями и материалами. Чувствую, что ропщете на долгое отсутствие вестей, но думаю, что вы догадываетесь о причинах, которые лежат вне моей воли, — в отсутствии людей. Путешествие мое было полно самых неожиданных приключений и благодаря этому длилось почти три недели. Сюда попал только в конце октября по старому стилю. Подробности сообщу на досуге. Всех друзей и знакомых застал еще здравствовавшими. Однако уже с 5 ноября начались потери. В эту ночь и день были обыски во всех больничных кассах и арестовано несколько служащих больничных касс. В ночь на 16 ноября были произведены массовые обыски среди рабочих и интеллигенции всех направлений, причем большинство публики — «старая», уже бывшая на счету у охранки. Арестован один член рабочей группы Страхового совета, Г. И. Осипов, и кое-кто из причастных к марксистской прессе. Многие из моих личных друзей исчезли при этом аресте.
В настроении рабочей массы и демократии вообще наблюдается полнейшее отсутствие патриотического дурмана. Дороговизна, хищная эксплуатация, варварская политика — все это достаточно убедительно доказывает массам истинный характер войны. Клич «война до победы» остался только боевым лозунгом военной промышленности. Рабочие, работницы, солдаты и простые «обыватели» открыто выражают свое неудовольствие продолжением бойни. Скоро ли все это кончится? — звучит положительно всюду. Рабочее движение в этом году отмечает рост стачек по всей стране. Стачки были в Москве, Питере, Донецком бассейне (Харькове, Николаеве), Екатеринбурге и Баку. Подробности получите. Лето этого года прошло в Питере в значительном затишье. Дороговизна жизни приняла катастрофический характер. Отсутствие продуктов взволновало широкие круги. Люди были поглощены мыслью, как бы добыть тот или иной продукт. Бросались в кооперацию, в организацию закупок и т. д. Цены возросли в 5 — 10 раз по сравнению с прошлогодними. Одежда, обувь становятся почти недоступными. То, что стоило (костюмы и пр.) до войны 30 — 40 рублей, теперь 150 — 200 и т. д. К осени положение дел стало ухудшаться, и в сентябре, октябре бывали дни, когда в рабочих кварталах не было хлеба. О мясе и говорить уже не приходится. То же самое наблюдалось и в Москве. В первой половине октября Петербургский Комитет предпринял массовую кампанию борьбы с «продовольственной» разрухой путем организации митингов протеста и проч. Митинги проходили по заводам с большим подъемом и под лозунгами «долой войну» и «долой правительство». Были выпущены листовки. Появление на заводах листков массою было принято за приглашение к стачке, и она быстро охватила весь Выборгский район. Были манифестации. Начавшись помимо воли организаций 17 октября, стачка длилась от двух до трех дней. Во время ее были многочисленные столкновения с полицией. Одно из них следует отметить как показательное для настроения солдатских масс. Около завода «Новый Лесснер» помещаются казармы 181-го пехотного запасного полка. Когда началась забастовка, то полиция бросилась разгонять демонстративно выходивших с пением рабочих В толпе были и солдаты, которым полиция угрожала всяческими карами. Многие вступали в пререкания; полиция пыталась арестовать, но толпа отбивала. В это время на дворе 181-го запасного полка происходило учение, и солдаты, привлеченные шумом, подошли к казарменному забору, были приглашены рабочими на помощь против полиции. Запасные и молодые солдаты быстро откликнулись на зов рабочих, повалили забор и выбежали па улицу, присоединились к толпе и стали бросать камни в полицию (оружия у солдат нет). Последняя, отстреливаясь, отступила. Вскоре прибыли казаки, оцепили завод, и вокруг казарм были поставлены часовые. Полк был «арестован».
После этого по городу распространились слухи, что арестовано много солдат и предано военно-полевому суду. Слухи эти проверить было трудно, но на 26 октября был назначен военный суд над матросами Балтийского флота121, обвиняемыми в принадлежности к Военной организации РСДРП. На скамье военно-окружного суда было 17 унтер-офицеров и 3 статских. Петербургский Комитет решил оказать поддержку матросам и объявил в тот день всеобщую стачку протеста. В стачке участвовало 116000 рабочих, все учебные заведения, много мелких мастерских и типографий, число работников которых не поддается учету. Стачка оказала большое влияние на суд, и приговор был относительно «.мягкий». Четыре человека осуждены: Т. И. Ульянцев, машинист крейсера «Россия», — 8 лет каторги, Н. Д. Сладков — унтер-офицер уч. арт. отр. — 7 лет, Н. В. Брендин — унтер-офицер крейсера «Россия», взявший обратно все свои показания, данные им на предварительном следствии, — 7 лет каторги;
И. Н. Егоров — ссыльнопоселенец — 4 года каторги (это товарищ «Кирилл», он же Орлов). Подробности о процессе см. в «обвинительном акте» (Обвинительный акт был в числе других материалов направлен за границу.). Все подсудимые держались очень хорошо.
Забастовка протеста длилась от одного до трех дней и вызвала репрессии. Союз фабрикантов и заводчиков решил наказать рабочих локаутом; закрыты были многие заводы, как-то: «Эриксон», «Лесснер», «Рено» и др. Петербургский Комитет решил начать борьбу с локаутом путем агитации за всеобщую стачку. Был выпущен листок, но правительство поспешило вмешаться, и военные власти предписали заводам открыть мастерские, что и было исполнено к 1 ноября.
Настроение рабочих после этой стачки стало бодрящее. На «продовольственную нужду» стачка имела благотворное действие: появились хлеб, мясо и другие продукты в изобилии.
После этих событий всеобщее внимание было приковано к думским «зрелищам». «Прогрессивный блок» выступил против Штюр-мера. Обличительные речи трех заседаний (1, 3 и 4 ноября), особенно первого, были запрещены к печати, но широко разошлись по Питеру ь рукописном виде. Многие верили в искренность этой борьбы большинства Гос. Думы с правительством, во главе которой шли кадеты 1 ноября.
Но действительность скоро вскрыла кадетскую непоследовательность, оппозиционные слова которой так мало походят на холопские дела, на ту закулисную игру, которую они ведут.
Кадетские подголоски нашего времени — гвоздевцы уже начали свою агитацию за поддержку Думы и ее требований. Выработали особую резолюцию, требующую «правительства спасения страны» Провели ее на незначительных заводах и отравились «депутацией» к Родзянко.
Через пэру дней большинство «блока» выкинуло из Думыихпрежних и настоящих друзей фракцию Чхеидзе и трудовиков. Бедные гучковские молодцы были очень обескуражены таким оборотом «спасителей страны» и начали вести агитацию против блока, но все же «поддерживая его».
Петербургский Комитет проводит по заводам свою резолюцию об отношении к Думе. Министерские комбинации — замена Штюрмера Треповым — считаются кадрами «большой» победой. Значительную долю «блока» это уже удовлетворяет, и она рвется к «совместной» с правительством работе. Кадетская партия на своем заседании решила держаться лицемерной тактики: не примиряться на словах, говорить, что «ничего не изменилось», но во имя «сохранения единства» «блока» работать на деле с правительством. По отношению к ним организации держатся старой тактики разоблачения лживой природы кадетского либерализма.
Более подробные отчеты о «сложении работы, жизни организации и о рабочем движении обещали дать местные работники. Работа здесь поставлена сравнительно хорошо, но также чувствуется недостаток в людях. Наши взаимные отношения самые лучшие, товарищеские. Бываю на собраниях Исполнительной комиссии каждую неделю, а вижусь иногда и чаще. Делал доклады, были дискуссии. Есть товарищи, колеблющиеся в вопросе о «праве наций» на самоопределение, о Соединенных Штатах Европы. В сторону Центрального Органа посылаются справедливые упреки за отсутствие руководящих статей. Требуют от представителей Центрального Комитета в циммервальдских группировках быть более определенными. Все издания ЦК здесь имеются уже С сентября... Брошюра «Война и дороговизна» была издана в 5000 экземплярах. Мне приходится очень трудно, так как вынужден разрываться на все руки: писать статьи, организовывать, видеться, готовить доклады и быть на заседаниях. Живу между небом и землей, кочую... Отовсюду требуют литературы, людей и сетуют на ЦК. Все чаще и чаще проглядывает мысль о необходимости всероссийского совещания. Имейте это в виду и готовьте доклады и резолюции по текущему моменту.
8 декабря. Простите за мозаичный характер моего письма, дорогие друзья.. Получил кое-какие сведения из различных концов провинции, копии с которых прилагаю вам. В Петербургский Комитет прибывают очень часто делегаты из провинции за литературой и сведениями Отовсюду вопль на недостаток людей, литературы и указаний. Все требуют от Бюро Центрального Комитета устройства совещания. Исполнительная комиссия избрала уже людей для совместного с Бюро Цека обсуждения порядка дня и докладов. Резолюция Бюро Цека относительно разногласий в среде сотрудников принята в Исполнительной комиссии Петербургского Комитета.
О настроении провинции и всей России можно судить по следующему факту, переданному приезжими товарищами из Кременчуга. Около одного магазина собралась большая толпа «очередников» за сахаром — большинство женщины. Произошла ссора женщин с блюстителями порядка — городовыми Ссора перешла в избиение полицейских и разгром магазинов. На «усмирение» были вызваны солдаты, но они стрелять отказались. Призвали казаков — они тоже отошли в сторонку. Тогда власти пустили в ход последнюю силу: конную стражу — полицию. Последняя повиновалась и открыла стрельбу по тонне. Это возмутило казаков и солдат, и они бросились на полицию и уничтожили ее После этого толпа соединилась с казаками и с солдатами, начала громить участки, квартиру полицмейстера, который был ранен, но успел скрыться. Разбили воинское присутствие, а воинского начальника убили. Разбили много магазинов. Стихийный бунт длился два дня, а потом прибыли новые силы, и началось подавление с обычными зверствами. Много убитых и раненых.
Из Донецкого бассейна сообщают, что там организации крепнут. Недавно состоялось областное совещание, создавшее областной комитет. В районе много военнопленных рабочих (австрийцев). Отношение между ними и рабочими самое лучшее. Военнопленные организуются и стараются примыкать к нашим организациям. Кое-где администрация пыталась окончательно вытеснить вольный труд путем введения работы военнопленных (в рудниках), но натолкнулась на протесты самих военнопленных, заявивших, что они не сойдут в рудники, даже под угрозой смерти, если ими будут «замещать» увольняемых рабочих.
Цензовая буржуазия проектирует съезды и уже разослала приглашение различным рабочим организациям, как больничным кассам, кооперативам и военно-промышленным комитетам (гвоздевцам). Правительство настроено против съездов. Но не только одно оно, но и «прогрессивный блок» тоже против. Нам удалось узнать, что 16 ноября было совещание бюро блока с представительством от общественных организаций, как-то Союза городов, который был представлен Челноковым, Щепкиным; Союза земств (князем Львовым) и военно-промышленных комитетов (Коноваловым) под председательством Меллер-Закомельского, члена Государственного совета. Докладчиком «прогрессивного блока» был Милюков. Пел хвалу блоку и общественным организациям за проявленное «единство», в результате коего одержана столь блестящая победа, как удаление Штюрмера. После такого «праздника» для блока наступили «будни», во время которых работа блока будет идти «зигзагообразно». «Общество должно быть осторожно в своих требованиях от Думы, иначе это может повести «к нарушению единства общественного фронта»... Шингарев поставил точки над «и», высказав в своих комментариях к речи Милюкова, что «прогрессивный блок» провести требования не может, а поэтому следует воздержаться от организации съездов и совещаний, ибо неизвестно их настроение. Они могут предъявить требования к Думе, а агрессивная политика Думы дальше невозможна. Шидловский прямо заявил, что «агрессивная» политика Думы может привес ги к роспуску, а роспуск к «революции», чего, конечно, они боятся больше всего. Эти сведения пока для вас; корреспонденция по этому случаю будет помещена в «Пролетарском голосе», который скоро выйдет.
Лично я стою за использование избирательной кампании на съезде и за выступления там с самостоятельной декларацией, но против участия в «органической работе». Коллеги по БЦК солидарны. Провели это и в ПК. Но уже были кое-где случаи бойкота выборов. Следует поместить в ЦО руководящую статью против системы бойкота. Необходимо провести ту же линию, которую Петербургский Комитет занял по отношению к выборам в ВПК осенью 1915 года. Бойкот явно выгоден гвоздевцам, связывает их с провинцией и поддерживает обманный характер их представительства.
Отношение русского правительства и Думы к германскому предложению о мире возмутило широкие круги обывателей и интеллигенции. Даже патриотический элемент недоволен решением Думы, ее «принципиальным» нежеланием вступать на почву обсуждения мирных предложений. Наши организации используют этот факт как яркую иллюстрацию захватных идеалов русской буржуазии и правительства. «Мирным» планам господствующих классов воюющих стран мы противопоставляем необходимость прекращения бойни помимо правительств, через головы их. На днях выйдет по этому случаю одна прокламация Петербургского Комитета.
Бюро предполагает также выпустить листовку, и, может быть, удастся поставить периодический центральный орган... Работы в этом направлении ведутся.
Из Харькова сообщают, что там возникли разногласия по текущему моменту. Некоторые товарищи стоят на позиции, что мы переживаем эпоху социальной революции. Скоро увижу кое-кого оттуда и выясню их намерения.
Настроение солдат весьма напряженное. Ходят слухи о бунтах в армии. Сообщают, что идут беспорядки в Двинске, но на какой почве — неизвестно. Передают, что царь «уволил» командующего генерала Алексеева зэ аго «оппозиционность» и назначил на его место генерала Гурко, 2 декабря Гурко заменен другим. К 6 декабря Дворянский съезд, думцы и Гос. совет готовились к приему у царя. Наши царские холопы приготовили уже речи, но «неожиданно» были поражены: царь уехал на фронт, отказываясь их принимать. Своим обращением к Питириму и пожалованием ордена генералу «Куваке» он ясно показал свое недовольствие буржуазией... Вообще «общество» полно всяких слухов и толков. Сообщают, что будто еще летом было совещание некоторых военных кругов действующей армии из командиров корпусов, дивизий и некоторых полков, на котором обсуждался вопрос о низложении царя Николая II. Вообще даже убежденные монархисты и те очень смущены всем, что творит царское самодержавие.
14 декабря. В конце прошлой недели были провалы. Арестовали типографию ПК; провалилось 6000 брошюр «Кому нужна война» и 3000 экземпляров четвертого номера «Пролетарского голоса». В типографии и на складе арестовано 24 человека. Были еще аресты среди печатников. В общем большие провалы, размеры которых пока не выяснены.
Рабочая мысль бьется теперь вокруг вопроса о «мире». Требуют лозунгов. Думаем выпустить резолюцию. Требуют докладов... Настроение весьма повышенное, особенно в Москве. «Съездовцы» там вступили в борьбу с полицейщиной. Дума в своей тактике ниже буржуазных настроений. Писать больше некогда, нужно отправлять, завален работой. Крепко жму руку. Ваш Александр».
Это письмо дает фотографическую картину движения, настроений и нашей партийной работы того времени. Характер движения, его причины и пружины нам, большевикам того времени, были ясны и понятны. Иначе относились к рабочему движению осенью 1916 года различные враги пролетариата, начиная с черной сотни и кончая подручными господина Гучкова, заседавшими в различных военно-промышленных комитетах.
Для характеристики всех противопролетарских настроений приведу отношение к осенним стачкам и демонстрациям рабочих Питера, проявленное «Рабочей группой» Центрального военно-промышленного комитета. В «Бюллетене Рабочей группы» № 5 находим следующую оценку и меньшевистскую характеристику революционного по сути движения:
«С начала октября по всему Петрограду начали широко распространяться слухи о каких-то чрезвычайных событиях, происходящих будто бы в Москве, Харькове и еще в некоторых провинциальных городах. Из некоторых городов в частных письмах запрашивали: «Что у вас происходит в Петрограде?», когда в Петрограде еще ничего не происходило. В Петрограде же со всех сторон «Рабочую группу» осаждают тревожным вопросом: «Что слышно о Москве?» Упорство, с которым слух о «московских событиях» передавался из уст в уста и захватил все рабочие районы Петрограда, вынуждало «Рабочую группу» неоднократно наводить справки у московских товарищей. И всякий раз оказывалось, что слухи эти совершенно неправдоподобны.
Убедившись в вымышленности всех этих слухов, исходивших, по-видимому, из темных источников, «Рабочая группа» вместе с тем должна была признать, что слухи эти падают на почву, чрезвычайно подготовленную к их восприятию. «Рабочая группа» неоднократно указывала на опасность создавшегося положения. Страшная продовольственная разруха, вызывающая постоянно тревожные опасения за завтрашний день, стремительно возрастающая дороговизна продуктов первой необходимости, отсутствие многих из них в продаже, бесконечные «хвосты», выстаивание в которых совершенно не по силам рабочему, расстройство домашней жизни рабочих вследствие массового вовлечения женщин в предприятия; наряду с этим постоянное падение реальной заработной платы, несмотря на чрезвычайную интенсивность и продолжительность труда, крайне изнуряющие силы рабочего; наконец, прикрепление его к заводам, угроза фронтом как наказанием, усиливающийся на заводах казарменный режим и т. д. — все это уже само по себе создает тревожное, напряженное состояние рабочих масс, заставляет их настойчиво искать выхода из своего невыносимого положения.
В том же направлении действуют и политические условия, тягостные для всего населения и особенно враждебно складывающиеся для рабочего класса. Общеполитические интересы здесь глубже и серьезнее, чем в других слоях народной массы. И если внутренние порядки России вызвали резкий протест даже в умеренных слоях господствующих классов, представленных в Государственной Думе, и этот протест нашел себе отклик даже в некоторых кругах дворянства и купечества, то тем больше тревоги и волнения факты внутренней политики должны были вызвать в рядах рабочего класса.
Все это происходит на фоне тяжелых лишений, вызванных войной. Как оы те или иные течения в рабочей среде ни относились к войне, полнейшая неизвестность относительно ее целей, опасения, что война ведется во имя завоевательных задач, не встречающих никакого отклика в рабочей среде, — все это вместе рождает естественную тревогу, что страшные жертвы народа идут на неправое, никому не нужное дело, что народ подвергается истощению не во имя самозащиты, а во имя интересов, чуждых и враждебных народу. Для сознательного отношения ко всему происходящему рабочему классу, как и всей стране, необходимо пользоваться хотя бы элементарными правами общения, но это недоступно ему даже в той мере, в какой это доступно остальным классам населения. Лишенный собственной печати, которой он мог бы доверять вполне, лишенный своих организаций, в которых он мог бы совместно с товарищами отдать себе отчет в происходящем вокруг, рабочий не находит разъяснений и в общей печати, зияющие белыми местами страницы которой только еще больше усиливают его тревожное настроение.
При таких условиях самые невероятные, непроверенные слухи, попадая в нервную атмосферу, в которой живет сейчас рабочий класс, толкают дезорганизованную, распыленную массу на путь стихийных доказательств, являющихся неизбежным результатом отсутствия открытых форм рабочей общественности. Так оно случилось и на этот раз.
С ряда заводов в «Рабочую группу» стали поступать сообщения о крайне повышенном, возбужденном настроении рабочих. Настроение это достигло такого напряжения, что, по сообщениям корреспондентов «Рабочей группы», достаточно было малейшего шума, падения листа железа, чтобы рабочие останавливали станки и устремлялись к выходу. Вместе с тем по городу стали циркулировать самые чудовищные слухи. Положение складывалось самое серьезное. Учитывая это, «Рабочая группа» в своем заседании от 17 октября постановила обратиться к рабочим со следующим заявлением:
«В последние дни все чаще и настойчивее по фабрикам и заводам Петрограда распространяются самые тревожные и возбуждающие слухи. Передают: на таком-то заводе обрушилось здание и задавило сотни рабочих; на такой-то фабрике произошел взрыв, причем погибли сотни работающих там людей. На днях широко распространились слухи о том, что вся Москва охвачена восстанием, что московская полиция забастовала, что вызванные войска отказались стрелять и т. д. Одновременно с этим подобные же слухи, но уже о восстании в Петрограде, о разгроме Гостиного двора, распространяются в Москве. Но этого мало. В Харькове рассказывают о революции в Москве, а в Москве — о революции в Харькове. При проверке эти слухи оказываются грубой выдумкой. Подобные слухи из различных, ничем не связанных друг с другом мест передаются в такой одинаковой форме, что невольно напрашивается вопрос: не скрыта ли в основе этих слухов какая-то невидимая, действующая и направляющая злая воля? «Рабочая группа», обсудив положение вещей и приняв во внимание напряженно-тревожную атмосферу, создаваемую в широких слоях населения стремительно растущей продовольственной неурядицей, считает своим долгом предупредить рабочих о большой опасности для интересов рабочего класса в том случае, если рабочие будут относиться к подобным слухам без должной осторожности.
Всякому понятно, что возбудить массу, бросить в нее искру в настоящее тяжелое время не стоит большого труда. Но всякий сознательный рабочий, отдающий себе ясный отчет в том, какое положение в настоящее время и чего требуют от него его классовые интересы и интересы страны, понимает, что стихийная вспышка дезорганизованной, раздраженной тяжестью жизни народной массы, вспышка, которую враги народа будут пытаться перевести в погром или торговых заведений, или инородцев, будет на руку только врагам рабочего класса. Вихрь ложных слухов, вдруг поднятый неизвестно кем в рабочей среде, является предостерегающим голосом для рабочего класса· быть настороже, так как вовлечение его в движение при его неорганизованности может разбить, ослабить и надолго задавить всякие малейшие проявления его самодеятельности. Указывая на эту огромную опасность, стоящую перед рабочим классом, «Рабочая группа» обращается ко всем тт. рабочим с призывом к энергичной общественно организационной работе. Вопрос о планомерном, организованном участии рабочих масс в общественной жизни становится при таких условиях единственно верным средством отвести от рабочего класса грядущую опасность».
Конечно, всякий политически грамотный человек знал, что не слухи, которыми питался Питерский обыватель, определяли и вызывали политическую борьбу. Либеральная буржуазия, а вместе с нею и ее меньшевистские лакеи распространяли про рабочие стачки всяческие гнусности вроде того, что рабочие являлись жертвами работы «темных сил», под которыми разумели охранку. Частенько буржуазия и социал-патриоты объясняли антипатриотическое отношение рабочих к «обороне» и ее барышам работой германского генерального штаба.
Любопытную характеристику октябрьского стачечного движения дает тот же 5-й номер «Бюллетеня Рабочей группы»:
«Приподнятое, нервное настроение рабочих масс вылилось вскоре в новую вспышку. Поводом к ней явился широко распространенный слух о смертной казни, будто бы угрожающей нескольким десяткам матросов, преданных военно-морскому суду. Распространению этого слуха особенно способствовало выпущенное одной политической организацией воззвание призывающее даже по этому поводу к забастовке-протесту «Долой смертную казнь!» — гласят лозунг листка. Ни начало, ни конец забастовки в листке указаны не были. Между тем матросы были преданы суду по 102 ст. и им угрожает самое большое — каторга (как известно уже теперь, 16 человек оправдано, а .3 приговорены к каторжным работам на разные сроки): 26 октября на ряде заводов Выборгской стороны («Эриксон», «Лесснер» «Феникс») опять началась забастовка, вы званная ложным сообщением о предстоящих казнях. В газетах ни его о процессе не былс и ложному слуху дана была полная свобода распространения. В последующие дни забастовка перебросилась и в остальные районы, охватив довольно значительный круг фабрик и заводов. Одновременно стало известно, что ряд забастовавших заводов Выборгской стороны (Металлический, «Промет», «Феникс», оба «Лесснера», «Нобель», «Парвиайнен», «Эриксон» и др.) закрыт но распоряжению власюй на неопределенное время. Явившиеся на работу рабочие разгонялись полицейскими нарядами. Это дало шедшему уже на убыль движению новый лозунг: поддержка локаутированных товарищей. Забастовка продолжалась, захватив новые предприятия. На некоторым заводах (Путиловская верфь и др.) к тому же возникли конфликты на экономической почве, также вылившиеся в забастовку. Тревожному настроению способствовало поведение полиции, избившей нагайками толпу у Трубочного завода, и т. д
Наконец, 29 октября на воротах бастующих заводов появилось следующее объявление:
«Начальник Штаба Петроградского Военного Округа на театре военных действий. 28 октября 1916 года. Директору (такого-то) завода. Главный Начальник Округа приказал лишить отсрочки призыва и призвать немедленно на действительную военную службу рабочих завода военнообязанных досрочных призывов 1917 и 1918 годов. Списки означенных рабочих немедленно представьте Петроградскому Уездному Воинскому Начальнику и в полицейский участок, безотлагательно произведя расчет призываемым военнообязанным. Доводя о сем до сведения рабочих, прошу всех родившихся в 1896 и 1897 годах немедленно явиться в контору за получением расчета».
Характерно выявлена в этом описании оценка политического процесса балтийских моряков и проявленной по отношению к ним солидарности питерского пролетариата.
Н. Д. Соколов, организатор защиты моряков по этому процессу, лично мне говорил о том, какое большое значение для исхода процесса имело выступление питерских рабочих. Статья 102, по которой судили обвиняемых, легко могла быть заменена другой. Вопрос о расправе с «бунтарями» путем смертной казни вовсе не был измышлением. У Н. Д. Соколова не было уверенности в «бескровном» исходе процесса еще накануне его разбора.
Процесс и преследования наших товарищей во флоте отнюдь не искоренили работу среди моряков. Осенью 1916 года два раза издавалась печатная листовка за подписью «Главного Коллектива Кронштадтской Военной Организации» следующего содержания:
«Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Когда же конец!
Товарищи солдаты и матросы! Уже третий год длится мировая война, и все не видно конца ее. Миллионы людей убиты и искалечены на полях сражения, сотни городов, сел и деревень обращены в развалины, цветущие страны превратились в пустыни. Третий год лучшие силы народов Европы, одетые в солдатские шинели и скованные цепями военной дисциплины, посылают друг на друга губительный ураган свинца и стали, душат друг друга газами и употребляют еще тысячу способов для взаимного истребления. И все новые и новые массы людей вливаются на место выбывших из строя, неся свою жизнь на окровавленный «алтарь отечества». В то же время в далеком тылу их семьи несут на себе безвыходные тяготы нужды и истощают силы в борьбе за существование. Но их усилия тщетны. Голод приближается к человечеству медленными, но верными шагами. Он уже наступил в Германии, близко к тому у нас.
Обнищание и вырождение народа — вот что несет с собой продолжение войны.
Кому же нужно все это? Царское правительство, помещики-дворяне, фабриканты и заводчики, попы и наши командиры и продажная печать — все они говорят и стараются вбить нам в голову, что эта неслыханная бойня нужна для блага народа, что война нужна для защиты народной свободы и народного достояния от «врага», и что враг этот — не кто иной, как весь германский, болгарский и турецкий народы, и что, только сокрушив их вконец, можно добиться «прочного» мира. В Германии же и Австрии, Турции и Болгарии правительство и богачи кровопийцы говорят своим народам то же самое. Так кто же прав? Где правда? Неужели эта война — действительно война народов между собою, а не только правительств и правящих классов? Неужели действительно интересы народа одной страны неизбежно требуют порабощения и грабежа других народов?
Нет. Народам — ни русскому, ни германскому, ни какому-либо иному — ничего этого не нужно. Как бы ни старались господствующие классы и их прислужники замутить сознание народов ядом зверской вражды, истину им не скрыть: война ведется не народами, а правительствами и правящими классами, и ведется не за народные интересы, как кричат продажные писаки в продажных же газетах, а за интересы правительств, за интересы капиталистов-фабрикантов и помещиков всех воюющих стран. Война ведется ими из-за того, что мало им грабежа и угнетения своего народа: все они хотят поработить себе и грабить также и других; не смогли они мирно сговориться между собой: кто и кого будет грабить — и вот затеяли эту войну и втянули в нее свои народы. Таким образом, все народы воюют только для того, чтобы увеличить барыши своих капиталистов-фабрикантов и помещиков, которые стоят за их спиной и ждут того момента, когда одна из сторон будет побеждена. Тогда они, как голодные псы, набросятся на побежденных и начнут их терзать и грабить.
Но, кроме того, война сама по себе уже теперь несет капиталистам небывалые выгоды и барыши. Миллионы людей истекают кровью на полях сражений, тысячи калек вынуждены нищенствовать и побираться; лишившиеся кормильцев, стонут вдовы и сироты; стонет весь народ, изнемогая под тяжестью дороговизны и голода; а в сундуки банкиров и торговцев, фабрикантов и помещиков текут миллиарды за миллиардами, и торжествующие кровопийцы готовы затянуть войну до бесконечности. Но еще и другое благо принесла им война: натравив нас на немцев, болгар и турок, они тем самым отвлекли от себя наше внимание и повели поход на народные права и беспощадно расправляются и с нашими семьями, когда они начинают роптать, и с рабочими, делающими попытку облегчить свое тяжелое положение. Безнаказанный грабеж, расхищение народных богатств и удушение народной свободы — вот что дает война правящим классам. На одной стороне награбленные миллионы, на другой нищета, ужас и кровавые жертвы... Так кому же нужна и выгодна эта война?
Товарищи! Таково положение повсюду, во всех воюющих странах, но у нас оно хуже, чем где-либо. С самого начала войны царское правительство ведет ожесточенную борьбу против своего народа. Под покровом военного положения слуги царской власти принялись за беспощадный разгром и тех немногих завоеваний, которые еще сохранились у народа от революции 1905 года. В некоторых губерниях уже введено снова крепостное право, и крестьяне под страхом трехтысячных штрафов и арестов, как в старину, должны обрабатывать поля помещиков; поборы и притеснения все увеличиваются; растут налоги и подати, и последнюю копейку выколачивают плетью стражники и урядники. На фабриках, заводах и рудниках открытое рабство введено уже давно. И если голодные рабочие начинают бороться за улучшение условий своей жизни, тогда нас заставляют быть их палачами. А когда народные избранники, депутаты Государственной Думы, социал-демократы смело подняли свой голос в защиту народа — заявили, что война преступна, что народу она не нужна, — они были предательски схвачены. Их объявили изменниками и отправили в Сибирь. Да, товарищи, наши жертвы народу не нужны. Мы умираем не для народа и не за его счастье, свободу, а потому, что царь и кровопийцы-фабриканты, помещики послали нас, как своих рабов, на эту бойню, чтобы принести им еще больше обогащения. И за наши жертвы нам не будет награды. Правда, продажные газеты умильно называют нас «героями» и дорогими защитниками и наемные болтуны говорят нам льстивые речи. Но все это слова А на деле? На деле в армии процветает порка за малейшую провинность, и командирская плеть гуляет по нашим спинам. Нас в Петербурге не пускают в трамвай, точно мы не люди, а собаки. На деле тысячи наших товарищей казнены или томятся на каторге за малейшее недовольство или ослушание, за малейший протест против произвола самодуров-офицеров. Железной дисциплиной стремятся выбить из нас все человеческие чувства, превратить в машины для убоя всех неугодных правящим классам людей, будь то солдаты других стран или наши отцы и братья. Вот чем платят нам правящие классы за нашу кровь. Товарищи! Так продолжаться больше не может. Пора понять это, пора положить конец преступной войне, пора начать решительную борьбу за жизнь и свободу народов. Во всех странах рабочие уже борются за мир и призывают народы к борьбе не друг против друга, а против своих правительств и правящих классов в других странах, ведущих эту войну. Рабочие говорят, что нет у народов других врагов, кроме их правительств и правящих классов. Рабочий класс России тоже идет по этому пути, неся тяжелые жертвы; он продолжает революционную борьбу и зовет за собой всех угнетаемых.
Товарищи! Мы плоть от плоти и кость от кости народной. Наше место с ним, в его рядах. Вместе с рабочими должны мы готовиться к решительному натиску против шайки насильников, грабящих страну и толкающих все человечество в пропасть. Никакие силы не могут нас одолеть. Сметя всех насильников и угнетателей, проложим мы дорогу к вечному миру и свободе. Так дружно, товарищи, за дело! Долой преступную войну! Долой монархию! Да здравствует 2-я Российская Революция!
Главный Коллектив Кронштадтской Военной Организации».
Осенью 1916 года Петербургскому Комитету удалось хорошо поставить работу среди учащейся молодежи. В каждом высшем учебном заведении были организованы кружки. Все кружки были связаны в «объединенный Комитет студенческих социал-демократических фракций высших учебных заведений Петрограда». Для целого ряда конспиративной работы мы имели уже в этом году некоторый кадр — студентов и курсисток.
В декабре «ОК ст. С.-Д, фракций в.-у. заведений» удалось выпустить печатную прокламацию «К революционному студенчеству России» антимилитаристского характера, следующего содержания:
«Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
К революционному студенчеству России
Слава победы лишь храбрым дается,
Срама не знает погибший в борьбе...
Юность, тебе наша песня поется —
— Вечная слава тебе...
Товарищи! В годы реакции, в годы трудной будничной работы совершившееся в нашем студенчестве расслоение не могло обнаружиться с достаточной определенностью за отсутствием вопросов, требующих для своего разрешения определенных действий; и в смрадном маразме ублюдочной конституции выросли и окрепли те буржуазно-мещанские настроения студенчества, которые только теперь проявились со всей своей силой, свидетельствуя о полном идейном банкротстве студенчества как целого, его идейном банкротстве и бесшабашном оппортунизме. Казавшееся когда-то единым по своему революционно-демократическому настроению, оно теперь, с обострением классовых противоречий в обществе, раскалывается на две противоположные друг другу группы: буржуазно-оппортунистическую, идейно связанную с сильно окрепшей за последние годы русской либеральной буржуазией, и революционно-социалистическую с интернационально-классовой идеологией мирового пролетариата. Совсем не желая обращаться с призывом к первой части, мы обращаемся с ним к товарищам, разделяющим наши убеждения, но почему-либо еще стоящим в стороне от социалистической работы пролетарских организаций. Большая часть студенчества, всегда только сочувствовавшая этой работе, теперь, в момент, когда революционное мировоззрение обязывает к соответствующему действию, силою событий поставлена в необходимость или отказаться от своего сочувствия и совершенно слиться с буржуазной частью студенчества, с русской буржуазией, или от мысли и слов перейти к определенно-революционному действию, связать себя с пролетариатом великой борьбой за свержение современного рабства. Да, студенчество очень много «сочувствовало», очень много говорило об интересах «народа», слишком много думало, чтобы быть способным хоть что-нибудь сделать во имя великих идей. Погибали все лучшие. Сливая свое чувство и волю с чувством и волей «голодных и рабов», они шли вперед прямой дорогой героической, трудной борьбы с хищной сворой царя-последыша.
Вечная память погибшим за дело святое! Вечная память замученным в тюрьмах гнилых! Вечная память сказавшим нам слово живое!..
А студенчество?! Оно уверяло себя, что занимает определенную идейную позицию, и ею оправдывало свое бездействие и безволие. И не замечало, что давно уже всякая «позиция» от него ушла и вместо твердого фундамента определенных идейно-общественных убеждений под ним грязное болото пошлого мещанского оппортунизма. И оно жило так не один год, дышало отравленным воздухом идейного разложения, в самомнении своем заявляя о высоте такой «позиции» и абсолютной ценности своих (болотных) настроений. Годы проходили, студенчество погрязало все глубже и глубже...
Мировая война, вспыхнувшая в результате разбойничьей политики господствующих классов и их правительств, поставила со всей резкостью в порядок дня такие вопросы, от немедленного ответа на которые невозможно было уклониться сколько-нибудь дельному человеку. Разные слои русского общества по-разному ответили на эти жгучие вопросы, по-разному реагировали на развернувшиеся страшные события. В студенчестве к этому времени не могло уже быть и не было единого отношения к этим вопросам. Народ (сколько бы ни лгала буржуазная пресса о «единстве нации»), народ (пролетариат и крестьянство) не желал и не желает войны. С ним, а не с так называемым «обществом», шло и идет революционное меньшинство нашего студенчества. С ним оно было на баррикадах первой революции; с ним оно страдало в тяжкие годы реакции; с ним пыталось предотвратить кровавую распрю буржуазии, для которых народ только средство; с пролетариатом защищало оно красное знамя Интернационала от дружного натиска буржуазии всех стран и некоторых «первоучителей» социализма. Одураченные шовинизмом, немногие, правда, из студенчества активно приняли войну и бросились избивать воображаемых угнетателей, защищать «отечество» — государство и денежный мешок — его звонкую душу. Даже некоторые из тех, которые когда-то говорили, что государство — наиболее резкое выражение классового господства, а современное государство — выражение господства буржуазного; даже они, считавшие единственно правомерной войной только войну пролетариата с буржуазией и тиранией Николая Кровавого, войну действительных рабов против действительных угнетателей, — с момента начала мировой бойни не нашли ничего лучшего, как только «не противодействовать», и с этим отделили себя от большинства своих товарищей. Итак, став спиной к пролетарию, лицом повернувшись к распутинству, только теперь, после 28 месяцев войны, они с ужасом начинают сознавать, что их руки, поднятые якобы для защиты угнетенных народов, братски сплелись в страшных объятиях с царизмом. Они чувствуют, что обмануты, что подобное братание с царями является главной причиной затяжной войны, войны без конца.
II Интернационал, разъединенный оппортунизмом, не пожелавший призвать пролетариат к революционному выступлению в момент возникновения мировой войны, не в состоянии был выполнить роль революционной организации действия даже в мирное время, когда противоречия интернационалистических элементов с национал-социалистическими не обострялись в нем достаточно остро, и в большинстве его отсутствовало сознание необходимости немедленных революционных выступлений в случае возникновения империалистической войны. Благодаря неопределенности своей практической позиции он часто заслуживал симпатии радикальствующей интеллигенции. И если даже в мирное время не мог оя сбросить иго милитаризма с народов, то тем более не в состоянии был он этого сделать в момент возникновения «великой» бойни, когда необходимость решительных шагов поставила против него, не объединенного единством действия, объединенную мировую буржуазию. Банкротство практической позиции II Интернационала показало, насколько слаба еще его организация, насколько слаба была в нем воля к решительным действиям в нужный момент.
И этот урок истории не прошел даром. Из моря крови и слез, из стонов миллионов искалеченных выйдет III Интернационал — международная организация революционного пролетариата, организация действия. Как попытку собирания сил грядущего Интернационала мы в свое время приветствовали первую Циммервальдскую конференцию и ее «манифест» к пролетариям Европы.
Международный пролетариат с самого начала войны, разорвавшей организационную связь его отдельных частей, ограничивался только защитой своей социалистической позиции от объединенной против него буржуазии. Теперь он выходит из стадии организационной раздробленности в стадию объединения на основе революционного действия. И с этого момента, товарищи, степень участия в социалистических организациях есть для каждого из нас проба на его убеждения. С этого момента — кто не с нами, тот против нас.
Выходите на работу, товарищи! Идите в нелегальные социал-демократические рабочие организации! Создайте свои студенческие организации для борьбы с войной и ее виновниками! Связывайте эти организации с РСД Рабочей Партией. Работайте и в легальных демократических организациях в духе укрепления в них социалистической и революционной пропаганды! Берите на себя инициативу выступлений! Разбивайте всеми возможными средствами обломки иллюзий освобождения народов штыками всероссийского деспота! За работу! За работу, товарищи!
Вы слышали: «К вам, рабочие и работницы, к вам, матери и отцы, вдовы и сироты, к вам, раненые и искалеченные, к вам, всем жертвам войны, взываем мы, протягивая друг другу руки через все пограничные линии, через поля, залитые кровью, через руины городов и горы трупов: Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Это слова первого циммервальдского манифеста. Вы слышите ли? «Два года мировой войны. Два года опустошения. Два года кровавых жертв и бешенства реакции. Кто несет за это ответственность? Кто скрывается за теми, которые бросили пылающий факел в бочку с порохом? Кто давно уже хотел войны и подготовлял ее? Это — господствующие классы!»
Вы слышите ли, товарищи: «Уложив миллионы людей в могилу, повергнув в горесть миллионы семей, превратив миллионы семей во вдов и сирот, нагромоздив развалины на развалины и разрушив незаменимые культурные ценности, война попала в тупик. «Ни победителей, ни побежденных или, вернее, все побежденные, то есть все изошли кровью, все разорены, все истощены, — таков итог этой полной ужасов войны. Таким образом фантастические мечты господствующих классов об империалистическом мировом господстве не сбылись».
Вы слышите ли, граждане? «Во время мира капиталистическая система отнимает у рабочего всякую радость в жизни, во время войны она отнимает у него все, даже жизнь. Довольно убийств! Довольно страданий! Довольно также опустошений! Способствуйте всеми имеющимися у вас в распоряжении средствами скорейшему окончанию человеческой бойни! Требуйте немедленного прекращения войны! Поднимайтесь на борьбу, разоряемые и умерщвляемые народы! Смелей! Помните о том, что вы большинство и, если захотите, можете стать силой. Пусть правительства увидят, что во всех странах растет ненависть к войне и желание социального искушения. Тогда приблизится час мира среди народов. Долой войну!»
Это — слова второго циммервальдского манифеста «К разоряемым и умерщвляемым народам». Это призывный голос социализма! Мы у порога великих событий. Они не ждут. Не медлите, товарищи! Боитесь прийти слишком поздно! На арену, залитую кровью, вышли уже передовые отряды Интернационала для прекращения бойни, для разрушения ненавистного рабства, для творчества новых форм жизни. И все новые и большие силы идут к торжеству революции, идут к празднику восставших народов. Мы не нанесем им удара в спину. Мы пойдем за ними. Так вперед же, товарищи! В ногу с рабочими в рядах Российской Социал-Демократической Рабочей Партии под красными, под гордыми знаменами непримиримой борьбы!
К ответу царскую монархию! Долой войну! Да здравствует революция! Вперед! За Временное Революционное Правительство! За Российскую Демократическую Республику! За социализм! Да здравствует III Интернационал Революционного Пролетариата!»
IV. ИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ БЮРО ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА РСДРП
Всероссийский центр, руководящий повседневной социал-демократической работой, был организован мною, по поручению Центрального Комитета нашей партии, еще в один из моих приездов из-за границы в Россию осенью 1915 года. Но через год от товарищей, ставивших работу во всероссийском масштабе, остались единицы, и в 1916 году мне пришлось снова подбирать товарищей для руководящей и технической работы Бюро Центрального Комитета. На этот раз работа по привлечению сотрудников подвигалась значительно быстрее. Выбор работников был гораздо больший, чем в прошлый год. Со стороны Петербургского Комитета не было той странной старко-черномазовской конкуренции в деле завязывания связей, какая имела место в первый организационный период создания Бюро ЦК. В руководящий центр удалось привлечь, по согласованию с ответственными работниками Петербургского Комитета (тт. Залежским, Шутко, Антиповым, Евдокимовым и др.), тт. П. Залуцкого и В. Молотова.
На заседаниях у нас хотя и редко, но участвовали и представители Петербургского Комитета и работники Страхового совета (Рабочей группы). Протоколов о нашей работе сохранить не удалось. Материалов из области текущей работы того времени также осталось мало. Собирались мы в различных концах Питера. Нередко решали дела в пустынных улицах Лесного района, «прогуливаясь» втроем темными вечерами.
В моих бумагах сохранился полулист бумаги с порядком дня и решениями. По характеру постановлений этот «протокол» относится к ноябрю 1916 года. В порядке дня стояли следующие вопросы:
1) Сношения с Центральным Комитетом (за границей). Постановлено: из провинции направлять все через Бюро ЦК.
2) Сношения с провинцией. Постановлено: адреса и связи, имеющиеся у Петербургского Комитета, передать в Бюро ЦК.
3) Инструктивно-организационный объезд провинции. Постановили: производить от Бюро ЦК.
4) О заграничной литературе. Постановили: на местах ставить технику (размножение). Централизовав литературную работу — децентрализовать размножение, при объездах организовать технику.
5) Издание «Известий Бюро ЦК». Постановление не записано, хотя оно состоялось. Оно заключалось в том, что т. Молотову была поручена организация технической части, подыскание места, людей и оборудования.
6) Постановлено: издать листок «Против оборонцев» от Бюро ЦК.
7) Китайцы у Лесснера. Вопрос о желтом труде. Постановлено: отложить до следующего собрания.
8) Запросы Москвы о постановке работы. Постановлено: послать В... (под этой буквой скрывался В. М. Молотов), ассигновать 250 рублей.
9) «Объединенцы».
10) Декларация. Оба последних вопроса остались неразрешенными.
Бюро Цека собиралось не менее раза в неделю. Свидания и встречи были гораздо чаще. На наших собраниях обсуждались дела не только российского характера, но и международные, а также и работа заграничной части нашего Центрального Комитета. По желанию редакции Центрального Органа — «Социал-демократа» и группы партийных литераторов — эмигрантов Г. Пятакова, Н. Бухарина и др. Бюро рассмотрело вопрос о возникших за границей разногласиях по национальному вопросу и вынесло следующую резолюцию:
«Заслушав заявление т. Беленина относительно разногласий в коллегии сотрудников партийной прессы по отдельным пунктам программы и тактики партии, БЦК считает необходимым довести до сведения заграничной редакции ЦО следующее: 1) БЦК в России, заявляя о своей полной солидарности с основной линией ЦК, проводимою в ЦО «Социал-демократ», выражает пожелание, чтобы все издания ЦК редактировались в строго выдержанном направлении, в полном соответствии с линией ЦК, занятой им от начала войны. 2) Бюро высказывается против превращений изданий ЦК в дискуссионные. 3) Бюро находит, что расхождение сотрудников по отдельным вопросам программы-минимум с редакцией ЦО не может служить препятствием к участию этих лиц в изданиях ЦК, и предлагает редакции ЦО принимать их сотрудничество по другим вопросам, стоящим вне разногласий. 4) Бюро предлагает для выяснения и ликвидирования разногласий использовать частные издательства как в России, так и за границей путем выпуска специальных сборников дискуссионного характера».
Одно заседание Бюро Центрального Комитета нам пришлось посвятить рассмотрению дела о Л. Старке и Мироне Черномазове. Деятельность этих граждан была явно раскольнического и подозрительного характера. Собрание Бюро совместно с представителями от Рабочей группы Страхового совета и Петербургского Комитета вынесло по этому случаю следующую резолюцию:
«Обсудив участие М. М. и Н. Н. в общественной жизни, Бюро считает нужным указать на следующие факты, относящиеся к этому вопросу: 1) В январе 1914 года фракция устранила Н. Н. от работы в газете, заявив ему, что он знает о причине такого ее решения. Н. Н. никак на это не реагировал и, значит, никак себя не реабилитировал.
2) Весной 1914 года при наличии газеты Н. Н. делает попытку создать свой орган. Дезорганизаторская попытка Н. Н. потерпела крах, между прочим, потому, что встретила отпор в среде товарищей, к которым он обратился с предложением сотрудничества в создаваемой им газете.
3) Осенью 1915 года Н. Н. начинает кампанию за создание печатного органа... («Больничная касса». — А. Ш.), причем Н. Н. заявлял, что новый орган должен быть не партийным, а объединяющим течения. Эта попытка, носившая при наличии страхового органа явно раскольнический и дезорганизаторский характер, может быть объяснена только как попытка проведения своей личной политики, по существу антипартийной и оппортунистической, в новом органе, в котором Н. Н. мог надеяться на руководящую роль. И на этот раз кампания Н. Н. провалилась.
4) Тогда зимой 1915/16 г. Н. Н. вместе с М. М. выступают против существующего органа («Вопросы страхования») с необоснованными обвинениями в непоследовательности и т. д., стремясь дискредитировать его. Здесь же следует указать — чтобы заклеймить — на тот путь, к которому прибегли М. М. и Н. Н. для достижения своих дезорганизаторских целей: они действовали в этом случае через организацию, хотя и здесь их план потерпел в конце крушение.
5) К этому же времени относится, вдохновляемая теми же М. М. и Н. Н. и проводившаяся тоже через организацию, кампания против представителя ЦК партии, направленная на этот раз прямо против центральных учреждений, остановить которую, как и остановить кампанию против страхового органа, стоило немалых усилий представителям организаций.
6) К числу, недавних дезорганизаторских шагов тех же М. М. и Н. Н. относится попытка создать свое издательство в противовес существующему (Издательство «Волна».). И здесь следует указать на стремление М. М. и Н. Н. прикрыться авторитетом организации в своих обходных путях.
7) Бюро считает необходимым также указать еще на факт, относящийся к М. М. М. М., зная о решении организации, что относящиеся к тем вопросам, о которых в настоящей резолюции говорится в пунктах 4 и 5, первоначальные постановления организации безусловно не подлежат оглашению, сообщил об этих постановлениях в нескольких случаях, между прочим, лицам, живущим как в России, так и за границей. Организация, узнав об этом факте, свидетельствующем о явном стремлении внести раскол в ряды организации, постановила прервать сношения с М. М.; но проведение в жизнь этого решения было на практике затруднено сменой лиц в организации, происходящей в результате частых арестов работников.
По указанной же в последнем пункте причине (частые аресты активных участников рабочего движения, между прочим, и тех, которые в различное время на протяжении трех последних лет соприкасались с деятельностью М. М. и Н. Н.) Бюро считает указанные выше факты хотя и не исчерпывающими соответствующие черты деятельности М. М. и Н. Н., однако находит их вполне достаточными для того, чтобы обвинить М. М. и Н. Н. в явно дезорганизаторской и раскольнической тактике, в пользовании закулисными путями в целях личной политики, как указано, по существу, антипартийной и оппортунистической, в подрывании авторитета партийных учреждений, в недопустимом использовании организации в целях, не имеющих ничего общего с работой организации.
Бюро, отмечая отрадный для организации факт, что до сих пор все раскольнические и дезорганизаторские попытки М. М. и Н. Н. остались только попытками, не получившими осуществления, вместе с тем напоминает еще раз о решениях авторитетных организаций, касающихся как М. М. (постановление Петербургской организации, см. 7-й п.), так и Н. Н. (постановление фракции, см. 1-й п.). Из всего предыдущего Бюро делает следующий вывод: в целях избежания крайне вредных результатов соответствующей деятельности М. М. и Н. И. 1) оба эти лица — М. М. и Н. Н. — устраняются немедленно от всякой партийной деятельности и 2) члены всех рабочих организаций немедленно прекращают с этими лицами всякие сношения по делам всех организаций».
Литерами «М. М.» обозначен Л. Старк, а «Н. Н.» — Мирон Черномазов (К январю 1914 г. создалась почти единодушная уверенность, что Черномазов — провокатор. Но улик было мало. Главное — отталкивала вообще грязная моральная личность этого господина. Он был устранен из редакции «Правды» единогласным постановлением думской фракции, но, к сожалению, без объяснения причин. Это дало ему возможность продолжать работу интриг и провокаций. После Февральской революции подтвердилось, что он был провокатором. Ред. (Примечание издания 1922 г.) .
Это решение на пленуме Петербургского Комитета провели тт. К. Шутко и Толмачев.
Как видно из вышеприведенного мною порядка дня, нами ставился вопрос об «объединенцах», боровшихся с фракционностью в российской социал-демократии. В первый год войны ими была выпущена нелегально статья, написанная от руки и размноженная гектографическим способом, дававшая исторические справки о партийных расколах в других странах.
Существование отдельных партий с «одинаковыми» будто программами некоторые товарищи «объединенцы» считали капризом отдельных людей, проявлением «нетерпимости», сектантства и т. д. Энтузиасты «единства», они проглядели самое важное в истории рабочего движения нашей страны, что из социал-демократии выделилась часть работников ее и хотя признавала формально и программу, и тактику «международной с.-демократии», но по существу была чужда ее революционному содержанию. И российская социал-демократия видела, как из ее недр, под покровом ее программы, возникала просто либеральная «рабочая партия». Война с каждым днем доказывала правоту подобного взгляда. Обсуждая работу и предложения «объединенцев», мы не скрывали от них нашего отрицательного отношения к слепому «единству». Вскоре и сами «объединенцы» начали ограничивать круги «социал-демократов», подлежащих объединению. Во время войны они предлагали объединиться уже только «интернационалистам». На это мы отвечали: «Будем работать, дело объединит лучше всяких постановлений».