ИЗ «ПОДАТНОГО СОСЛОВИЯ»
Астрахань. Тридцатые годы прошлого века. Вечером Казачью улицу на «Косе» скупо освещают редкие керосиновые фонари...
Еле вытаскивая ноги из густой, вязкой грязи, по улице медленно пробирается маленький мальчик. В одной ручонке он держит только что купленный в лавке чай. В другой крепко сжимает пятачок — сдачу, полученную с гривенника.
Дойти благополучно до дома мальчику не удается. Он так увязает в грязи, что ему приходится помогать себе руками. Испачканный, долго топчется Илюша у входной двери, не решаясь предстать в таком виде перед строгими глазами отца...
Это раннее воспоминание Ильи Николаевича Ульянова дошло до нас в записи его старшей дочери Анны Ильиничны.
Кто был отец И. Н. Ульянова, дед Ленина?
Когда в 1922 г. Владимир Ильич заполнял «Анкету для всероссийской переписи членов РКП (б)», он на вопрос об «основной профессии или занятии, должности, чине» деда с отцовской стороны ответил:
— Не знаю.
Основываясь на разысканиях астраханского краеведа П. И. Усачева, Мария Ильинична Ульянова в 1931 г. в своей книге об Илье Николаевиче писала, что его «отец жил в городе и служил в каком-то торговом предприятии (по профессии он был портным)».
Сотруднице астраханского архива Р. М. Мостовой удалось разыскать документы, проливающие более яркий свет на родословную Ульяновых. Важнейший из этих документов называется: «Списки именные ожидаемых к причислению зашедших беглых из разных губерний помещичьих крестьян».
В списке крестьян, «зашедших» в Астраханскую губернию до 1793 г., значится:
— Николай Васильев сын Ульянин... Нижегородской губернии Сергачской округи села Андросова помещика Степана Михайлова Брехова крестьянин, отлучился в [1]791 году.
В другом документе — «Перечне лиц мужского пола г. Астрахани для рекрутского набора 1837 года» — указывается, что Николай Васильевич Ульянин и его дети «коренного российского происхождения».
Итак, корни родословного древа Ульяновых уходят в нижегородскую землю, в самую глубь России...
Из документов, обнаруженных в Горьковском архиве, явствует, что дед И. Н. Ульянова Василий Никитич был дворовым человеком помещика Брехова и умер в 1770 г. в возрасте 37 лет. После него остались жена, Анна Семионовна, и сыновья Самойла, Порфирий и — младший — Николай.
В 1791 г. крепостной крестьянин Николай Ульянин «отлучился» из родного Андросова и от «своего» помещика Брехова.
«Отлучился»... Что означает это туманное определение? Убежал, скрылся или уехал с разрешения помещика?
Некоторые полагают: убежал.
Именно в тот период возникла поговорка, свидетельствующая о том, что бегство крепостных от своих угнетателей-помещиков приняло массовый характер: «Нечем платить долгу — бежи на Волгу». Но был еще один вид «отлучки», имевший, так сказать, законный характер.
В некоторых случаях помещику выгоднее было облагать крестьян денежным оброком, допуская отходничество, т. е. временный уход крепостных в более или менее отдаленные районы. Основанием для такого ухода служил выдаваемый на руки отпускной билет.
В числе «зашедших билетчиков» значится в помеченном ноябрем 1799 г. указе Астраханской казенной палаты и Николай Васильевич Ульянин.
Бреховы пытались было подтвердить свои права на крепостного, в частности хотели привлечь его к рекрутской повинности. Но они упустили время.
Как «старозашедший», причисленный, по его просьбе к «казне», Ульянин стал недосягаем для крепостника.
«Зайдя» в Астраханскую губернию, Н. В. Ульянин (позднее он стал подписываться — Ульянов) поселился в Новопавловской слободе.
Как установил краевед А. С. Марков, автор интересного исследования «Ульяновы в Астрахани», селение Новопавловское находилось на берегу Волги, в 47 верстах от Астрахани.
Обосновавшись в Новопавловском, Николай Васильевич стал заниматься портняжным ремеслом. Однако работы в небольшом волжском селе не хватало, и мастер вскоре перебирается в город. Чтобы «узаконить» свое новое местожительство, он подает астраханскому губернатору «покорнейшее прошение»:
«Состою я окладом в оном селении, но имею жительство в городе Астрахани и произвожу портное мастерство. В селении же оного мастерства производить мне неприлично, а желаю приписанным быть в Астраханский посад. В таком случае Вашего сиятельства всепокорнейше прошу о записи меня в Астраханский посад. Не оставить рассмотрением и кому следует дать повеление».
Дата «прошения» — 27 января 1803 г. (здесь и в дальнейшем даты указаны ро старому стилю).
В 1808 г. Н. В. Ульянова причисляют к сословию мещан. Таким образом, из крепостных, а затем государственных крестьян он переходит в сословие городских «низов» — ремесленников, мелких торговцев, мелких домовладельцев и тому подобной «мелкоты», платящей подушную подать, подлежащей рекрутской повинности, ограниченной в свободе передвижения и даже могущей «на законном основании» подвергаться телесным наказаниям.
В конце 1811 г. в возрасте 42 лет П. В. Ульянов женится на дочери старосты астраханского мещанского общества Анне Алексеевне Смирновой. В 1812 г., четырех месяцев от роду, умирает его первый ребенок — Александр.
Затем появляются следующие дети: сын Василий, дочери Мария и Федосья.
14 июля 1831 г. рождается младший ребенок в семье — сын Илья.
Профессия портного помогает бывшему крепостному кое-как встать на ноги, купить у «лафетного подмастерья» Липаева дом на «Косе» — между Кремлевским бугром и Волгой (этот дом в несколько измененном виде сохранился до настоящего времени).
Но достатка в доме нет. Больше того. Ряд официальных документов свидетельствует, что Николаю Васильевичу до самой смерти приходится выплачивать различные долги и недоимки — и за вступление в портняжный цех, и за купленный в рассрочку дом, и по подушной подати, которую приходилось вносить за трех членов семьи мужского пола.
Дело дошло до того, что 5 июня 1836 г. Астраханская ремесленная управа вынуждена прийти на помощь «престарелому и в болезни находящемуся портному мастеру», выдав его жене «сто рублей биржевым курсом, каковая сумма и отчислена от портного цеха из ремесленной казны».
Это произошло незадолго до его смерти. В ревизской сказке астраханских мещан записано: «Николай Васильевич Ульянов умер в 1836 г.»
Семья, состоящая из вдовы Анны Алексеевны Ульяновой, братьев Василия и Ильи, сестры Федосьи (старшая сестра Мария незадолго до этого вышла замуж), осталась без всяких средств к существованию. Все заботы по содержанию семьи легли на плечи старшего сына Василия. А ему только недавно исполнилось 17 лет.
«Не раз в жизни,— сообщает А. И. Ульянова-Елизарова,— вспоминал Илья Николаевич с благодарностью брата, заменившего ему отца, и нам, детям своим, говорил, как обязан он брату. Он рассказывал нам, что Василию Николаевичу самому хотелось очень учиться, но умер отец, и он еще в очень молодых годах остался единственным кормильцем семьи... Ему пришлось поступить на службу в какую-то частную контору и оставить мечты об образовании».
Василий Ульянов служит вначале объездчиком на соляных промыслах, а затем приказчиком в фирме «Братья Сапожниковы». На протяжении многих лет он безропотно тянет служебную лямку, отказывая себе не только в образовании, но и в создании собственной семьи...
«Но он решил,— пишет Анна Ильинична,— что, если самому ему учиться не пришлось, он даст образование брату»...
В 1843 г., после окончания уездного училища, Илюша Ульянов поступает в гимназию.
Что представляла собой в это время Астраханская 1-я мужская гимназия?
Ее директор докладывал в Казанский учебный округ: «Здание гимназии лишено необходимых удобств и вообще но устройству своему мало соответствует современным потребностям учебного заведения».
В отчете директора гимназии за 1844/45 учебный год говорится: «К успешному ходу преподавания мешал недостаток преподавателей по случаю выбытия или перевода. По неимению штатных учителей всегда являлось затруднение во времени исправления таковых должностей...».
И все же гимназисту Илье Ульянову на учителей везет.
Русскую словесность в Астраханской гимназии в то время увлекательно преподает Александр Васильевич Тимофеев, незадолго до зтого с золотой медалью окончивший Казанский университет.
Пройдут годы, и Илья Николаевич Ульянов станет вместе с Тимофеевым учительствовать в Пензе и Нижнем Новгороде, а с 1869 г. будет связан с ним по службе, как с инспектором Казанского учебного округа.
В гимназии и учебном округе трижды отмечаются сочинения по русской словесности, написанные Ульяновым. В 1847 г. (в четвертом классе) одобрения заслуживает его сочинение на тему «Объяснение некоторых синонимов», в 1850 г. (в седьмом, последнем классе) — сочинения «О сатирическом направлении в русской литературе» и «О вдохновении». -г
Пока удалось разыскать только последнее сочинение.
Отвечая на вопрос «Что такое вдохновение?», выпускник гимназии Илья Ульянов между прочим указывает: «В этом состоянии художник так пристрастен бывает к избранному предмету, что забывает все постороннее, он живет, он, так сказать, дышит только этим предметом».
«Пристрастие к избранному предмету», причем такое пристрастие, когда человек «живет», «дышит» любимым предметом — разве не это явится главной, отличительной чертой вдохновенного труда самого Ильи Николаевича Ульянова в продолжение всей его жизни?
Физику и математику Илюша Ульянов изучает в гимназии под руководством умелых преподавателей Н. М. Степанова, Ю. О. Озембловского, С. А. Колесникова и Е. К. Рихтера.
Николай Михайлович Степанов и Юлиан Онуфриевич Озембловский — ученики знаменитого математика, создателя неэвклидовой геометрии, выдающегося мыслителя-материалиста Н. И. Лобачевского. Сам Лобачевский в эти годы — помощник попечителя Казанского учебного округа. Вскоре мы узнаем о роли, которую сыграет этот великий ученый в судьбе Ильи Николаевича.
За два года до приезда Ульяновых в Симбирск Н. М. Степанов станет преподавателем математики Симбирской гимназии и у него в течение всего гимназического курса будут учиться сыновья Ильи Николаевича — Александр и Владимир.
Вполне возможно, что высокое учительское умение Н. М. Степанова и его коллег оказало влияние на выбор Ильей Ульяновым математических наук в университете для будущей своей педагогической специальности.
За успехи в учении Ульянов в гимназии два раза — в 1848 и 1849 гг.— получает денежное пособие (по 25 рублей). Это — все же подспорье к скудным заработкам брата Василия.
Директор Астраханской гимназии А. П. Аристов обращает внимание на талантливого ученика, и, когда Ульянов просит директора походатайствовать о «помещении его на одну из стипендий... в Казанский университет для дальнейшего образования», Аристов соглашается оказать ему содействие.
31 мая 1850 г., незадолго до выпуска, директор гимназии обращается к помощнику попечителя Казанского учебного округа Н. И. Лобачевскому со следующим письмом: «Ученик Ульянов ... с самого начала поступления своего в гимназию ... в каждом классе гимназии обучался постоянно при хороших способностях с весьма хорошими успехами, при отличном поведении и ежегодно был переводим в высшие классы с похвалою; и теперь оканчивает курс гимназического учения с весьма хорошими познаниями всех предметов; но очень недостаточное состояние родного его брата, его воспитывающего, преграждает этому даровитому мальчику путь к дальнейшему образованию умственных способностей в университете: он совершенно беден и круглый сирота».
«Принимая участие в судьбе Ульянова и желая с своей стороны подать способы к усовершенствованию его познаний и способностей», директор гимназии «осмеливается покорнейше просить его превосходительство, если можно будет, о помещении ученика Ульянова стипендиатом в Казанский университет... подобно тому, как оказано было такое снисходительное благодеяние ученику сей же гимназии Лебедеву в 1848 году».
Однако ходатайство директора не помогает принадлежащему к «податному сословию» Ульянову. О том, как реагирует управление Казанского учебного округа на прошение директора Астраханской гимназии, читатель узнает ниже. Увы, не Лобачевскому, а самому попечителю округа, богатому казанскому помещику Молоствову выпадет решать дать или не дать Ульянову стипендию...
19 июля 1850 г. И. Н. Ульянову выдают свидетельство об окончании гимназии.
В свидетельстве указывается, что сын астраханского мещанина Илья Ульянов «обучался в Астраханской гимназии с 7-го сентября 1843 по 10-е июня 1850 года; во все время учения своего был поведения отличного, и в преподаваемых предметах оказал успехи: в законе божием, священной и церковной истории отличные, русской грамматике и словесности отличные, математике отличные, физике отличные, истории хорошие, географии хорошие, законоведении отличные. В языках: французском отличные, немецком хорошие, в рисовании, черчении и чистописании отличные».
«В удостоверение чего,— говорится в заключение в свидетельстве,— с утверждения г[-на] попечителя Казанского учебного округа от 6 июля 1850 года за № 2875, дано ему, Ульянову, сие свидетельство за надлежащим подписанием и с приложением гимназической печати...»
Из четырех выпускников Астраханской гимназии 1850 г. один И. Н. Ульянов награждается серебряной медалью и получает звание личного почетного гражданина. И, тем не менее, «податное состояние», из которого он происходит, по-прежнему не дает ему «никаких прав для вступления в гражданскую службу».
Именно в начале 1850 г. публикуется правительственный циркуляр, рекомендующий принимать в университеты главным образом тех лиц, кто имеет право на вступление в гражданскую службу.
Классовый характер этого распоряжения и так ясен. Но царские чиновники не стесняются называть вещи своими именами. Министр народного просвещения князь Ширинский-Шихматов в своем докладе, на основании которого был издан циркуляр, с прямолинейностью полицейского держиморды открыто называет причину такого ограничения: «Лица низшего сословия, выведенные посредством университетов из природного их состояния, не имея по большей части никакой недвижимой собственности, но слишком много мечтая о своих способностях и сведениях, гораздо чаще делаются людьми беспокойными и недовольными настоящим порядком вещей...».
Трудно сказать, чего здесь больше — цинизма, сословного высокомерия или страха перед революционным движением низов. Во всяком случае цель одна — увековечить социальное неравенство, ни в коем случае не допустить, чтобы «лица низшего сословия» вышли из их «природного состояния» нищеты и бесправия.
Спустя 37 лет один из преемников князя Ширинского-Шихматова на посту министра народного просвещения, граф Делянов, также «озабоченный» тем, что образование выходцев из «низших классов» способствует их «озлоблению против существующего ... неравенства имущественных положений», издаст печально известный циркуляр о «кухаркиных детях».
Но время работает против царских обскурантов. Циркуляр 1887 г. вызовет гневный протест передовой части русского студенчества. И в первых рядах протестующих студентов выступит сын Ильи Николаевича, студент Казанского университета Владимир Ульянов...
5 августа 1850 г. выпускник Астраханской гимназии Илья Ульянов обращается к ректору Казанского университета, известному астроному Ивану Михайловичу Симонову с «покорнейшим прошением»: «Желая для окончательного своего образования выслушать полный курс в имп. Казанском университете по математическому факультету, осмеливаюсь утруждать ваше превосходительство покорнейшей просьбой о принятии меня в число своекоштных студентов, по выдержании мною установленного для поступления в университет экзамена».
К «прошению» прилагаются полагающиеся в таких случаях документы: 1) метрическое свидетельство, 2) «увольнительное от Астраханского мещанского общества свидетельство», 3) свидетельство «о здоровье и об оспе» и 4) свидетельство об окончании гимназии.
Но пресловутый циркуляр 1850 г. напомнил о себе.
Для того, чтобы быть зачисленным в университет, Илье Ульянову нужно выписаться из податных и представить обязательство Астраханского мещанского общества принять на себя платеж податей и отправление рекрутской повинности.
Астраханская городская дума выдает юноше Ульянову такое «свидетельство», но, вместе с тем, сообщает, что он может считаться уволенным лишь до новой переписи лиц «податного состояния». Университетскую администрацию это не удовлетворило, и зачисление Ильи Николаевича в университет происходит лишь условно.
Более полугода длится переписка между Астраханской думой и Казанским университетом. Только в феврале 1851 г. И. Н. Ульянова окончательно утверждают в числе студентов.
Молодому студенту помогает Лобачевский — на основании его разрешения Ульянова освобождают от платы за слушание лекций в университете. Но стипендию ему так и не удается получить.
Мы помним, что о предоставлении стипендии Ульянову ходатайствовал директор Астраханской гимназии Аристов. Попечитель Казанского учебного округа Молоствов отклонил это ходатайство. Почему? В своем ответе попечитель популярно объяснил директору гимназии, что стипендии имеют целью «облегчить лишь чиновникам способы к воспитанию детей. Но для приема Ульянова, принадлежащего к мещанскому сословию, ... в число стипендиатов ... нет достаточного основания».
Снова и снова Ульянову преподают урок классового самосознания: не забывай о своем «низком» сословии...
Ничего не поделаешь — студенту Ульянову приходится считаться с существующим «порядком» и полагаться только на себя.
«...Поступив на физико-математический факультет Казанского университета «на своем содержании»,— пишет М. И. Ульянова,— Илья Николаевич в значительной степени сам зарабатывал средства к жизни, давая частные уроки».
Наряду с лекциями в высшем учебном заведении он проходит и иной — жизненный — университет. И это принесло ему огромную пользу.
Один из первых биографов И. Н. Ульянова, его младшая дочь Мария Ильинична говорит по этому поводу: «Отцу рано пришлось изведать материальные лишения, он рано стал самостоятельным, сам пробивал себе дорогу в жизни, и это закалило его характер, выработало большую трудоспособность, строгое отношение к выполнению своего долга (пример чего еще в детстве подавал ему брат Василий). Эти черты вместе с большой настойчивостью в проведении намеченного плана всякой взятой на себя работы были характерны для Ильи Николаевича в течение всей его жизни».
Для того, чтобы лучше понять процесс формирования личности Ильи Николаевича Ульянова, надо полнее представить себе время, в которое он учился.
«Студенческие годы Ильи Николаевича,— рассказывает его старшая дочь А. И. Ульянова-Елизарова,— пришлись в тяжелое царствование Николая I, когда родина наша страдала под игом крепостного права, большая часть населения была рабами, которых владельцы их, помещики, могли сечь, ссылать в Сибирь, продавать, как скотину... Задавленная, забитая крестьянская масса была совсем некультурной, безграмотной... Было задавлено всякое проявление свободной мысли. Тяжелый гнет лежал и на студенчестве. Лишь в тесных кружках решалась молодежь отводить душу разговорами, петь свои запрещенные песни на слова Рылеева и других. Эти песни слышали потом от Ильи Николаевича его дети вдали от города, в прогулках по лесам и полям».
До сих пор обнаружено крайне мало сведений о годах учебы Ульянова в Казанском университете. Но косвенные данные позволяют в некоторой степени воссоздать картину его жизни в тот период.
Учившийся в Казанском университете в годы, непосредственно предшествовавшие поступлению в него Ильи Николаевича, писатель-публицист В. Н. Назарьев (с его воспоминаниями мы встретимся еще не раз) рисует быт «своекоштного» студента.
«Крепко засело и чуть ли не до настоящей минуты живет во мне,— вспоминает Назарьев,— чувство какой-то вечной тревоги и томительного ожидания, что вот-вот кто-нибудь остановит, накричит и оборвет за такие пустяки, как расстегнутый крючок или пуговица, несвоевременная отдача чести или за длинные волосы, считавшиеся несомненным признаком вольнодумства. Везде и всюду, на улице, в стенах университета, даже в театре, студент ... прежде всего думал о том, чтобы как-нибудь не попасться на глаза начальству...»
Единственным местом, по словам Назарьева, где студент мог отдохнуть от неусыпного надзора, была его квартира, но там, в четырех стенах обыкновенно мрачной и крохотной комнатки, его ожидало полное одиночество. Никого, кроме какой-нибудь ворчливой хозяйки или хозяина — мелкого чиновника, исправно напивавшегося после получения жалованья и всячески старавшегося увлечь за собой своего квартиранта, между тем как молодость требовала разнообразия, сочувствия и простора, а известная степень развития не уживалась с окружающей пошлостью.
Читая записки В. И. Назарьева, мы так и представляем себе «своекоштного» студента-бедняка Илью Николаевича Ульянова, ютящегося в самом убогом квартале города, «где-нибудь под крышей, в крошечной комнатке, куда обыкновенно вела крутая лестница, по которой непривычному человеку и ходить было страшно».
Таков или примерно таков быт Ульянова в его студенческие годы. Но он мало занимает неприхотливого юношу. Все его внимание отдано учебе.
Физико-математический факультет в описываемое время по составу профессуры считается лучшим в Казанском университете. К большому сожалению, Илья Николаевич не застает уже на кафедре математики знаменитого Лобачевского. Математику преподает его ученик, профессор Александр Федорович Попов, механику — талантливый педагог, декан факультета Петр Иванович Котельников.
Ульянову выпадает счастье слушать лекции выдающегося химика, создателя теории химического строения Александра Михайловича Бутлерова. Впоследствии его лекции в Петербургском университете будет посещать старший сын Ильи Николаевича Александр. Пораженный блестящими способностями Александра Ульянова, профессор Бутлеров выскажет пожелание, чтобы тот избрал своей специальностью химию...
Астроном и магнитолог Иван Михайлович Симонов, астроном и геодезист Мариан Альбертович Ковальский... Под руководством физика и метеоролога Александра Степановича Савельева студент Илья Ульянов в течение полугода занимается метеорологическими наблюдениями в университетской обсерватории.
Познания, приобретенные Ильей Николаевичем за четыре года учебы, получают высокую оценку в дипломе, выданном ему правлением Казанского университета 13 декабря 1854 г.: «Во время нахождения в университете при способностях, прилежании и поведении отличных, обучался на своем содержании, физико-математического факультета, в разряде математических наук, общим предметам: богословию и церковной истории — с успехами хорошими; главным предметам: алгебраическому анализу, аналитической геометрии, тригонометрии, дифференциальному, интегральному и вариационному вычислениям, астрономии и геодезии, физике, физической географии с метеорологиею, механике твердых и жидких тел — с успехами отличными; дополнительным предметам: неорганической химии, минералогии и геогнозии, систем растительного царства, систем животного царства, архитектурно-технической химии, французскому языку, российским государственным законам, логике и психологии — с успехами хорошими».
Подчеркнем характерную деталь, свидетельствующую о том, что Илья Николаевич не ошибся с выбором факультета: по всем предметам, определяющим его будущую специальность, он показывает отличные успехи.
Представленное им «письменное рассуждение» на тему «Способ Ольберса и его применение к определению орбиты кометы Клинкерфюса» получило одобрение факультета. Профессор астрономии М. А. Ковальский дал о нем такой отзыв: «Ульянов постиг сущность астрономических вычислений, которые, как известно, часто требуют особых соображений и приемов».
В 1854 г. Казанский университет по разряду физико-математических наук заканчивают пять человек. Двое и» них получают звание действительного студента, трое, «окончившие курс с отличными успехами и поведением» удостаиваются звания кандидата.
Один из этих троих — Илья Николаевич Ульянов.