С Ленина начинается планетарный поворот, грандиозное приобщение человеческих масс к высокому
Ленин создал реальные практики для общества нового типа
Практики заботы о труде, политического равноправия, культурной политики, а также политика межнациональных отношений заложены Лениным в основу Советского государства и постепенно они меняют мир, считает преподаватель литературы, кандидат филологических наук Илья Роготнев.
ИА Красная Весна: Какое значение фигура В. И. Ленина имеет лично для Вас?
— Лично для меня — огромное. Мои предки жили в хижинах, а не во дворцах, некоторые из них принадлежали народам, не имевшим письменности. Да, с Ленина начинается планетарный поворот, грандиозное приобщение человеческих масс к высокому — это для меня очень личное, потому что я в деталях знаю, как оно происходило. Это не тонкий гуманитарный вопрос. Есть у Глеба Успенского такой немного подзабытый рассказ — «Выпрямила». Там человек, нищий и бесправный учитель, задавленный высокомерием, пошлостью, буржуазностью, приходит в Лувр и видит Венеру. Она его выпрямляет. Я эту притчу о выпрямлении могу рассказать в подробностях: как выпрямлялись целые роды и деревни.
Ленин породил в том числе выпрямленных людей, к которым я имею дерзость относить себя. Это радикальный эволюционный скачок, в разрезе антропологии не физической, а культурной (culturalanthropology — так эту дисциплину называют в США). Я не понимаю, как можно забыть об этом выпрямлении, об участии ленинских идей и дел в антропологическом становлении нас как общества.
ИА Красная Весна: Есть ли какой-то эпизод в Вашей жизни, какое-то событие, которое было бы как-то связано с Лениным — его делами, трудами, мыслями? Расскажите о нем, пожалуйста.
— Мне кажется, этот вопрос интересен в разрезе профессиональном. Помню, в свое время мы на филфаке читали ленинскую статью о партийности в литературе — в рамках какого-то историко-литературного курса. И интерпретировать её следовало в духе критики ленинских «тоталитарных» замашек: мол, Ленин еще до революции задумал подчинить русскую литературу большевистской идеологии.
Я тогда обсуждал этот текст со многими коллегами старшего поколения, потому что никак не мог увидеть в ней того, что «требовалось». И понял, что очень многие хорошо образованные, тонкие, независимо мыслящие люди старшего поколения Ленина не могут читать как собеседника. Он для них не живой мыслитель, а демонстрация той или иной «истины»: советской, антисоветской — в зависимости от взглядов конкретного человека.
А статья мне лично показалась простой и очень сильной: в ней объясняется, что в условиях буржуазного общества свобода литератора (а литератор в ту пору — это и журналист, и мыслитель, и тот, кого сегодня назвали бы экспертом-политологом) иллюзорна, поскольку его деятельность либо непосредственно, либо опосредованно завязана на интересы меценатов, владельцев газет, издателей. Поэтому Ленин предлагает своей партии заключить открытый, откровенный пакт с литературой, которая этой партии близка: партийные структуры открыто помогают партийным литераторам. Ленинское решение может показаться примитивным, однако, если вдуматься, именно оно и работало в интеллектуально мощных буржуазных странах.
В СССР была реализована однопартийность — и некоторые представители старшего поколения не могут разглядеть в ленинском тексте нечто фундаментально отличное от этой однопартийности.
Я сейчас занимаюсь исследованиями в области идеологии как символической системы, которая строится на сложном сочетании метафоры, мифа и структурах рационального дискурса. И именно ленинские тексты дают самые выразительные примеры к основным аспектам концепции идеологического языка. Я перечитываю сейчас Ленина как идеолога в смысле мастера, хозяина языка, держателя кодов. Это захватывающее и вдохновляющее чтение.
ИА Красная Весна: Если бы Вы были президентом России, то что бы Вы считали правильным сделать в день 150-летия В. И. Ленина лично для себя и для страны в целом?
— На месте президента Путина я бы признал исключительную государственническую роль Ленина в нашей истории — роль, которая однозначно ставит его в число отцов-основателей государства российского. Традиционно такие признания выражаются в символике, например, в изображениях на денежных банкнотах.
Президент мог бы –– и это было бы правильно — выступить, как он умеет, с концептуальной лекцией о легитимности большевизма, советской власти, полной и безусловной легальности государственного строя СССР. Думаю, это не противоречило бы ни взглядам президента, ни идеологическому консенсусу, который он пытается удерживать. Было бы правильно восстановить приоритеты ленинской социально-экономической политики — и прямо связать систему этих приоритетов с неустаревающим наследием великого вождя, предоставив ему в системе официального дискурса достойное место (соотносимое с местом Кемаля в Турции и Мао в Китае).
ИА Красная Весна: Владимир Путин высказался однажды об атомной бомбе, которую Ленин, по мнению президента, заложил под Россию, а также о коммунизме как красивой, но вредной сказке. Можете прокомментировать?
— Считаю, что в год 150-летия Ленина президент должен противопоставить этим своим размышлениям, весьма абстрактным и субъективным, государственную оценку, увековеченную какими-то символами, — оценку «вклада» ленинской эпохи в мировую историю, которым мы гордимся. Президент может занимать какую угодно позицию в отношении ленинского решения национального вопроса или чего-то еще, но обязан и как руководитель страны воздать должное одному из столпов нашей государственности. Бомба рванула под Российской Империей в 1917 году, это факт.
А эта империя отнюдь не давала нациям (казахам, татарам, белорусам и другим) права на самоопределение вплоть до отделения. Ленинская же «бомба», рванувшая чуть не 70 лет спустя после «закладывания», — это субъективная оценка господина Путина. Я её не могу оценить как слова руководителя страны, слишком они безответственны и легкомысленны — по крайней мере в том виде, как были озвучены. Это слова гражданина, который над этими вопросами размышляет, чего нельзя не приветствовать. Другие, размышляя о них, приходят к иному мнению. Вот и всё.
ИА Красная Весна: Как Вы относитесь к тому, что на 9 мая драпируют Мавзолей Ленина?
— Я вижу в этом брезгливое, высокомерное отношение постсоветской элиты к советским вождям. Это классовая неприязнь, хотя её стоило бы умерить в контексте общенационального праздника.
ИА Красная Весна: Как Вы оцениваете известные мифы о Ленине: будто бы он был немецким шпионом, будто бы он был кровавый палач и прочее?
— Я не видел никаких подтверждений подобным «байкам из склепа». Больше того: я вообще не знаю, что Ленин сделал плохого. Я знаю, сколько всего «натворили» Петр Великий, матушка Екатерина, Сталин и другие. Но что плохого, злого сделал Ленин? Ах да, он не сдался оккупантам и не лег под оккупационную администрацию, которая повесила бы его, всех его соратников, расстреляла бы их жен и детей. В этом есть сомнения? Так что если Сталина не мешает для адекватной оценки сравнивать с диктаторами его времени, то Ленина и сравнить не с кем, потому что он не делал ничего, сопоставимого с созданием гетто или выселением народов. Те деяния можно осуждать или оправдывать, но у Ленина таких деяний нет вовсе! Их давно бы предъявили, будь они налицо. Все истории про немецкого шпиона просто смехотворны, поскольку это истории в смысле story, а Ленин фигура истории в смысле history. Это не авантюрно-детективный персонаж, а субъект политической игры и исторического процесса.
ИА Красная Весна: Каким способом можно отнестись к фигуре Ленина, чтобы достичь национального единства?
— Очевидно, что Ленин — один из столпов нашей государственности. Но для меня важна его планетарная устремленность, Ленин соединяет национальное начало с мировой судьбой. Вот эту смычку нужно изучать, интерпретировать — и через нее осмыслять значение Ленина в нашей истории.
ИА Красная Весна: Нужны ли новые памятники Ленину?
— Ленин заслужил Ленин-Центр. Было бы неплохо встретить столетие со дня его смерти международным форумом в ульяновском Ленин-Центре или в его петроградском филиале.
ИА Красная Весна: Каков, по Вашему мнению, главный вклад Ленина в историю России и, может быть, всего мира?
— Ленин основал реальные практики для общества нового типа — общества, в котором отменяется эксплуатация человека человеком. Не считаю, что он придумал, спроектировал такое общество, однако практики заботы о труде, практики политического равноправия, практики культурной политики, политика межнациональных отношений, заложенные Лениным, выламываются из классической буржуазной парадигмы — и постепенно меняют мир. Советские практики оказались привлекательны, их пришлось инкорпорировать в буржуазный порядок, но родом они из будущего.
Просто мы этого не осознаем, это в двадцать каком-нибудь веке антропологи скажут, что первая великая сверхмодернистская революция была совершена Лениным, за двести лет до торжества сверхмодерна во всем мире, что ленинские сверхмодернистские практики постепенно начали разрушать уклады, системы и социальные иерархии старого мира.
ИА Красная Весна: Как, по-вашему, соотносятся Маркс и Ленин?
— Маркс — великий философ, один из ключевых философов эпохи модерна. Ленин, по моему мнению, философ скорее посредственный, что не значит, что он не был сильным интеллектуалом. Это, однако, всего лишь мое мнение, от которого следует отличать гуманитарное знание. В марксистской традиции признано, что Маркс не создал политической теории, политической методологии. Он создал основы критики идеологии, политэкономии, философии истории. А вот левую политическую теорию создавал Ленин — создавал, в соответствии с марксовой эпистемологией, изнутри революционной практики.
Разумеется, эта практическая теория или теоретическая практика должна быть интегрирована в философию Маркса — и там неизбежно возникнут противоречия. Например, Маркс нащупывал в пролетариате начало субъектное, а по Ленину субъектом становится революционная интеллигенция, организующая пролетариат. Кстати, у Маркса с самого начала были сомнения в отношении пролетариата и его созидательных потенций — Ленин без сантиментов сомнения устранил, переосмыслив передовой класс как благодатную стихию, а не как мессианский субъект. Но это тонкости, суть же в том, что все влиятельные левые интеллектуалы XX века: от Лукача до Жижека — считали Ленина ключевым политическим мыслителем в мировой истории. И, разумеется, Ленин в отличие от всех них еще и практик: он учредил реальность, которая придает всей этой великой традиции по-настоящему всемирно-историческое значение.
(Продолжение следует.)
ИА Красная Весна
Читайте материал целиком по ссылке:
https://rossaprimavera.ru/article/f421c2e9
Сделанное Лениным не вопрос характера, а исторический феномен
Ленин соединил в себе талант мечтателя и государственника
История знала великих государственников и великих мечтателей. Последние не всегда решались претворять мечтания в жизнь. Ленин же соединил в себе талант великого мечтателя и великого государственника, он начал эффективно выстраивать общество нового типа, оставаясь при этом большим гуманистом, считает преподаватель литературы, кандидат филологических наук Илья Роготнев.
ИА Красная Весна: Какое место, по Вашему мнению, занимает В. И. Ленин среди всех правителей России?
— Ленин фигура уникальная, ни с кем, на мой взгляд, не сопоставимая. Были в истории великие государственные строители, великие полководцы, великие хозяйственники. И были великие демагоги, которые обещали народам огромные блага, заявляя порою гениальные идеи и чаще всего даже опасаясь взять власть, дабы эти идеи не столкнуть — трагически! — с действительностью. И такой предстает история почти во всех классических трудах, летописях, художественных хрониках: есть великие государственники, есть великие мечтатели. Ленин не просто соединил эти типы реально, это — не вопрос характера, это феномен исторический. Он не просто взял власть — он стал давать, давать людям блага, в огромных количествах и несмотря ни на что. Мы видели на нашем веку немало демагогов вроде Зеленского или Пашиняна, которые быстро обнаруживали неспособность давать обещанное, неспособность дарить это благо. Быть может, ленинские достижения сегодня кажутся анахронизмом, но дело в объеме — кто в мировой истории давал народу столько прав, свобод и благ в виде просвещения, здравоохранения, реального улучшения жилищных условий (хотя сегодня эти коммуналки закономерно кажутся нам уродливыми, люди въезжали в них иногда из землянки, из хлева, из казармы)? Есть фигура среди его современников, с которой весьма любопытно Ленина сопоставить. Это Мустафа Кемаль, который строил современную Турцию, даруя своему народу просвещение, политические права, здравоохранение, равенство полов и проч. И так же, как Ленин, освобождавший свою родину от оккупации. Но что бы ни говорили о Ленине, на нем нет геноцида. Ататюрк же, судя по всему, даровал блага одним и системно уничтожал других. Это сопоставление показывает, что Ленин был колоссальным гуманистом, очень практичным и эффективным гуманистом. Как Кемаль был эффективным тюркским националистом. Но эффективных националистов в мировой истории немало, а эффективный гуманист (во всей полноте понятия) — один.
ИА Красная Весна: Как Вы оцениваете утверждение некоторых публицистов о том, что партия предала Ленина в конце его жизни?
— Это сложная, трагически сложная история. Дело в том, что Ленин был лидером в кругу основателей советского красного проекта. И рядом с ним были Сталин, Троцкий, Дзержинский. Я бы сказал, что среди авторитетных фигур был, например, и Горький. Ленин умел работать с полемическими ситуациями, умел прокладывать путь через дискуссии. Но, видимо, никогда он не достигал монолитности среди соратников. В тяжелые годы Гражданской и первые годы после нее существовала уже диктатура партии, но не было диктатуры в партии. А она была нужна. То, что Ленин каждое решение проводил через полемические войны с соратниками, когда страна висела над бездной, Ленина и свело в могилу. Да, в нем была авторитарность, но стиль был именно такой: убедить, переспорить, побить хлесткими фразами. Поэтому я считаю, что партия была с Лениным в конфликте, который был до некоторой степени конструктивным. Но есть и другой вопрос: изменила ли партия идеалам Ленина? Со всеми оговорками о том, что были разные люди, и даже каждый в отдельности был непоследователен, но да, судя по всему, изменила. Партия полюбила свои полномочия и всё, что из них вытекало. А Ленин если и любил что-то, кроме мечты, то разве что власть — в полноте смысла этой категории, власть в том значении, которое придал этому слову, например, великий мыслитель Александр Кожев (гегельянец, как и Ленин). Власть и полномочия вещи разные.
ИА Красная Весна: На Ваш взгляд, Сталин продолжил дело Ленина или повел страну другим курсом?
— Сталин очень существенно модифицировал ленинский проект. В частности, он придал партии роль управленческого стержня, в существенной степени свернул интернационалистский аспект красного государства, поменял и стиль внутрипартийной борьбы. Всё это очень существенно, однако мы не знаем, как действовал бы Ленин в той новой реальности. Есть основания заключить, что Сталин явно вступил в глубокий диалог с консервативными силами, в том числе с силами националистическими и конфессиональными. Ленин к этому не слишком тяготел, хотя его решение культурной политики носило консервативный характер: не строить небывалую авангардную культуру, а приобщать массы людей к классике. Вот из этого культурно-политического ядра, возможно, вырастает сталинизм с его тяготением к классическому стилю, иерархическим структурам, дидактизму. Однако никакой строгой, линейной преемственности не было. Как, думаю, не было и разрыва. Выше я сказал, что Ленин — это сначала мечта, потом власть. По-видимому, Сталин — это сначала власть (во всей ее диалектике), а потом мечта.
ИА Красная Весна: Какие высказывания о Ленине в последнее время Вас более всего впечатлили?
— Славой Жижек в одной из лучших своих книг «Кукла и карлик» остроумно сравнивает Ленина с апостолом Павлом, это блестящее и весьма содержательное сравнение. Не так давно я читал монографию американского марксиста Перри Андерсона «Перипетии гегемонии». Автор этой работы открыл мне глаза на то, что именно Ленин был главным источником теории гегемонии для Антонио Грамши, которая оказывает и по сей день мощное воздействие на гуманитарные исследования. В книжке Андерсона я отчеркнул такой момент: «В наиболее глубоком из своих теоретических замечаний касательно этого вопроса Ленин утверждает: „С точки зрения марксизма, класс, отрицающий идею гегемонии или не понимающий ее, есть не класс или еще не класс, а цех или сумма различных цехов“». Здесь для меня важны два обстоятельства: во-первых, блестящий политический философ Перри Андерсон именно эти слова оценил как наиболее глубокое ленинское замечание о гегемонии; во-вторых, отвлекаясь от проблематики гегемонии мы видим, что Ленин конституирующим моментом класса делает идею. Не главным, не определяющим, но конституирующим. Ленинская политическая философия вообще читается как увлекательная мистерия борьбы духа с косными материальными стихиями.
ИА Красная Весна: Расскажите о Вашем отношении к тому, как тему Ленина преподают в наши дни в школах и вузах?
— Подозреваю, что Ленина не преподают вовсе, по крайней мере, единой концепции нет. Могу отметить, что некоторые кафедры, где сильны марксистские традиции, преподают Ленина едва ли не хуже, чем кафедры контрмарксистские. Преподают с таким странным советским дидактизмом: «Материализм и эмпириокритицизм» — как великое сочинение в области онтологии, «Империализм как высшая стадия…» — как ключевое экономическое сочинение. Студентам редко объясняют, что это тексты политические, что мировая традиция их интерпретации совершенно иначе строится — они исследуются как образцы диалектического разума, работающего на конкретных, как сейчас говорят, кейсах. Нельзя пренебрежительно отмахнуться от опыта перепрочитывания Ленина Луи Альтюссером или Аленом Бадью, оставшись на хрестоматийном, сталинистском по происхождению, ленинизме. Если «Капитал» претендует быть скрижалями, Заветом, то ленинские тексты лежат в совершенно иной плоскости, они в каком-то смысле сегодня воспринимаются сложнее, хотя в период своего создания и обладали чарующей простотой.
ИА Красная Весна: Какие художественные произведения о Ленине, на Ваш взгляд, актуальны?
— Дзига Вертов, «Три песни о Ленине». Потому что это прекрасный миф в исконной функции мифа — повествование о несказанной сути вещей. Образ Ленина, освобождающего народы, пробуждающего голоса безмолвствующего ранее большинства, героическая работа Ленина по переучреждению мировой истории, собирание всечеловеческого братства вокруг его могилы — в этом мифе сквозит сущностная природа русской революции, практически нереализованная, но неотчуждаемая от нее титаническая сторона.
ИА Красная Весна: Какую работу Ленина Вы считаете наиболее значимой сегодня?
— У меня три любимых работы. «Что делать» — описание главного ленинского проекта (до 1917 года, когда появился великий советский проект), проекта создания политического субъекта; многие конкретные вопросы (о газете, о тред-юнионизме) носят сегодня чисто исторический характер, но методологически работа очень серьезная. «Империализм как высшая стадия капитализма» — блестящий политический обзор экономических тенденций, действующих и в современном мире; местами работа читается как ультрасовременная. «Детская болезнь левизны в коммунизме» — брошюра, в которой Ленин очень ярко прочерчивает межу, отделяющую коммуниста-государственника от революционера, показывает разницу взглядов своих и социал-демократических бунтарей, разворачивает диалектику лево-государственного мышления, в разы более сложную, нежели критический анализ откуда-то «слева». В последней работе осмыслен трагический разрыв Ленина с мировым «левым истеблишментом» — и зарождение того, что позже будут называть леваками. Ленин, впрочем, никогда не пишет с трагическим надрывом, но не стоит обманываться его пафосом, его задорной интонацией.
ИА Красная Весна: Как Вы считаете, в 21 веке имя Ленина будут постепенно забывать, или оно будет становиться все более популярным?
— Ленин — фигура планетарного масштаба. Он отнюдь не на обочине истории, его читают, интерпретируют, цитируют самые авторитетные политические мыслители современности. Ленин в моде, и думаю, никогда из нее не выходил. Кстати, по моим наблюдениям, Ленин чаще упоминается рядом с Марксом, чем Энгельс. Не в российской традиции, где всё наоборот, а в мировой. Красный проект — это для многих его адептов учение Маркса — Ленина. Поскольку Маркс создал универсальную философию, похоже, не менее долговечную, чем платонизм или конфуцианство, то и Ленин займет свое место в истории человечества. Очень вероятно, что это учение станет востребованным в ближайший период, так что рано списывать ленинские тома в макулатуру. Последняя вещь, на которую хочу обратить внимание: марксизм-ленинизм выступит скоро не единственной, а одной из посткапиталистических альтернатив. Завтра мы увидим новую реальность, когда Ленина будут противопоставлять не буржуазным идеологам, а какому-нибудь анархо-феминизму, эко-анархизму и т. д. В этом контексте мы раскроем в ленинизме те моменты, о которых сегодня даже не подозреваем.
ИА Красная Весна
Читайте материал целиком по ссылке:
https://rossaprimavera.ru/article/1eeed69a