МАРА КИНКЕЛЬ
МОИ ВОСПОМИНАНИЯ О ЛЕНИНЕ
ВСТРЕЧА
Я встретила Владимира Ильича Ленина в Берне в августе 1914 года, в начале первой мировой войны1.
Он прибыл туда из Австрии, где власти отказали ему в дальнейшем пребывании, боясь его революционного влияния. Вполне естественно, что Ленин не был желанным гостем в монархических странах...
Появление Ленина где бы то ни было привлекало массу русских эмигрантов. Они шли, чтобы лично видеть и слышать его.
Однажды я пришла на обед к своим знакомым — Леонтьевым, у которых часто бывал В. И. Ленин.
— Знаете ли, кого вы будете иметь счастье видеть на сегодняшнем обеде? — сказала мне хозяйка дома. — Ленина, самого Ленина!
— Ленина?! Я впервые услышала это имя.
— Неужели вы не слышали о Ленине, основателе большевистской партии, виднейшем русском революционере?— сказала она, когда увидела мое недоумение.
Я поспешила похвастаться своей осведомленностью в русских вопросах. Да разве не были известны в Болгарии имена Бурцева, Савинкова и их активное участие в заговоре против правительства. Мы, молодое поколение интеллигенции, восхищались их делами, сравнивали их по самоотверженности и патриотизму с героями нашего народа, боровшимися против турецкого феодального рабства. Возмущались же подлостью провокатора Азефа.
— Знаю! Читала о Бурцеве, о Савинкове...
Александр Николаевич Леонтьев был явно недоволен моей неосведомленностью.
— Это детективные террористы, — сказал он. — Бурцев был детектив, а Савинков — один из крупнейших террористов. Он верил, что индивидуальные убийства могут вызвать переворот в управлении государством. Ленин, — добавил он с отеческой нежностью, — совсем другое, нечто большое, светлое и... человечное. Он настоящий революционер, противник индивидуального террора. Он первый осудил террор, как бессмысленный способ борьбы. Подумайте: какая польза делу освобождения, если будет убит какой-либо князь или государственный деятель, все равно система управления останется прежней. А ее могут сменить и обновить только новые люди — борцы, как Ленин, с трезвым взглядом на настоящее, с ясным предвидением позиций будущего. Ленин считает, что только вооруженное восстание масс принесет освобождение России, рабочему классу.
Какая простая и в то же время гениальная мысль!
— Вы еще очень молоды, но запомните: если в один прекрасный день услышите, что в России вспыхнула революция, то это — дело Ленина, именно Ленина...
На обеде присутствовало 9 человек. Шел оживленный разговор. Поддерживала его главным образом словоохотливая Ида Аксельрод, племянница П. Б. Аксельрода. Александр Леонтьев задавал вопросы. Справа от него сидела просто одетая женщина. Она слушала разговор внимательно, улыбаясь, и время от времени возражала. Это была Надежда Константиновна Крупская. Напротив нее, немного дальше от меня сидел Владимир Ильич, ел он медленно, сосредоточенно, как будто отсутствовал за столом. Я смотрела на него так бесцеремонно, как вообще смотрит молодежь на великих людей. Такого небольшого роста и такой большой лоб!
Его узкие продолговатые глаза время от времени обращались к говорящим. Сам он не говорил ничего.
«Сидит и думает о революции, — представляла я. — Какие планы скрываются за этим замечательным лбом!»
Незаметно разговор перешел к вопросу о прибавочной стоимости. Ленин заметно оживился. Начался спор.
— А вы как мыслите по этому вопросу, болгарка Мара? — ласково спросил меня Александр Николаевич,
Я сказала, как разрешается вопрос, так как я прослушала курс политической экономии в университете. Вдруг Ленин повернулся ко мне, посмотрел на меня внимательно и одобрил:
— Правильно!
Взоры всех обратились ко мне.
— Вам сколько лет? — спросил меня Ленин.
— 23 года...
— Наилучший возраст!..
— А кто читает в Женеве политическую экономию?
— Профессор Мило.
— Кто он по убеждениям?
— Социал-демократ.
— Хорошо преподает, — как будто про себя сказал Ленин.
Ленин и Крупская вышли из-за стола первыми. Это дало
возможность после долго говорить о Ленине.
— Запомните, — еще раз сказал мне Александр Николаевич Леонтьев, — Ленин — новатор. Он считает, что эволюционный путь не поможет. По его мнению, освобождение пролетариата придет только через социалистическую революцию.
СИЛА ЛЕНИНСКОГО СЛОВА
После вечеров, на которых Ленин произносил свои инструктивные доклады, у Леонтьевых всегда собирались их друзья, которые горячо обсуждали ленинские мысли, а иногда и спорили. Каким гениальным учителем был Ленин, если он своим словом приводил в движение человеческие умы! Чувствовалось, что слушатели были признательны ему не только за ясную мысль, но и за его умение внимательно выслушивать и тех, с которыми он и не был согласен. Говорили, что он всегда находил прямой ответ. С одним он не мог примириться — это с беспринципностью. Он упрекал оппортунистов за безволие и легкомыслие, за неправильную оценку положения при господствующих режимах.
— Примиренчество — это результат отсутствия веры в себя и твердой почвы под ногами, — говорил Ленин. — Если мы встанем на старые позиции ожидания, значит — не сделаем ни шага вперед, а будем ждать, когда идеология Маркса и Энгельса сама по себе претворится в жизнь. Это означало бы признать, что развитие прекратится без пользы для жизни, т. е. для трудящегося народа. В этом случае мы придем к старой песне — утопии. Творцы ли мы или безыдейные люди? Увлечет ли нас стихия? Или уничтожит она нас, если мы не направим ее по правильному пути. Верьте мне, товарищи, само по себе ничего не произойдет... На нас возлагается ответственность правильно использовать принцип закономерности. Все великое должно быть завоевано и защищено. Наши иллюзии держат нас в детской стадии. Это только приближало бы нас к террористам, которые считают, что царизм испугается их актов и капитулирует: «Возьмите, господа, власть, мы ее не хотим больше, только оставьте нас в покое и дайте нам жить, как мы жили до сего времени».
Ленин любил оживлять аудиторию подобными шутками.
— Да, жизнь требует от нас творчества. Мы построим государственное здание на остатках прошлого, а не будем ремонтировать его.
НА ПУТИ В РОССИЮ
Тремя годами позднее революция в России победила.
Революционные эмигранты вернулись из Швейцарии в Советскую Россию, даже те из них, которые не соглашались с Лениным. Их убедило ленинское дело.
...Июль 1917 года. Возвращались на свою родину русские эмигранты. Вместе с ними выехала и я. Путь в Россию тогда был открыт только через Стокгольм. Нашей группой руководил известный революционер доктор Семашко. Позднее Семашко стал народным комиссаром здравоохранения Советского Союза...
Мы прибыли в Стокгольм. Но так как Керенский решил выдавать пропуска «через час по чайной ложке», то наша болгарская группа вынуждена была ожидать там целых два месяца. Только в сентябре мы прибыли в Петроград.
РЕВОЛЮЦИЯ
Великая ночь 25 октября. Царская Россия стала Советской Россией.
Эта весть прокатилась по всему свету.
26 октября город стал неузнаваем, получил новый облик. По улицам двигались рабочие, крестьяне, солдаты. Престольный город, символ царизма, стал в течение нескольких часов столицей народа. Особенное впечатление производили женщины: они с радостным настроением тли вместе с мужчинами, пели «Интернационал». Чувствовалась сила проявленной народом воли.
Великий Ленин руководил революцией.
«Воспоминания болгарских товарищей о Ленине» (Перевод с болгарского).
М., Госполитиздат, 1958, стр. 66—70.
Примечания:
1 В. И. Ленин приехал в Берн 23 августа (5 сентября) 1914 года. — Ред.
ВАСИЛЬ КОЛАРОВ
НА ЦИММЕРВАЛЬДСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ
Впервые я познакомился с товарищем Лениным в сентябре 1915 года, на Циммервальдской конференции1. Партия болгарских «тесняков», к которой я принадлежал, была левой, марксистской партией. Еще во время Балканских войн 1912—1913 годов она вела борьбу против войны. Когда вспыхнула мировая империалистическая война (1914 год), наша партия встала на интернационалистские позиции и, правда, не совсем определенно и не так решительно, но все же шла против течения.
Убедившись в полном банкротстве II Интернационала, партия «тесняков» выступила инициатором созыва летом 1915 года II Балканской социалистической конференции и пыталась установить связь с революционными группами и элементами Западной Европы для сплочения сил интернационалистов.
Поэтому «тесняцкая» партия с величайшей радостью встретила письмо товарища Ленина, адресованное вождю болгарских «тесняков» товарищу Благоеву и приглашавшее партию послать делегата на I международную конференцию интернационалистов в Берне (Швейцария). Центральный Комитет делегировал меня на эту конференцию.
В Берне, в Народном доме, собрались делегаты из разных стран. Нам подали автобусы и повезли в какую-то деревушку, состоявшую из нескольких ферм и одной гостиницы для туристов. Это и был знаменитый Циммервальд. Устроились мы в этой маленькой гостинице все вместе, в качестве туристов, чтобы никто не догадался о том, кто мы и каковы истинные цели нашего приезда.
По дороге в Циммервальд в наших автобусах русских делегатов не оказалось. Ленина также не было. И только когда мы уже добрались до Циммервальда, на одной из дорожек увидели Ленина. Он имел вид швейцарского туриста-альпиниста. За спиной у него был рюкзак. Меня представили ему как делегата болгарских «тесняков».
На конференции в общей дискуссии по единственному стоявшему в порядке дня конференции вопросу мне пришлось докладывать, кажется, первому.
Я изложил попытки Плеханова и Парвуса перетянуть нас к себе, на сторону социал-патриотов, и рассказал о том, как наша партия их разоблачила. Рассказал о борьбе нашей партии против войны и об опыте ее работы во время Балканской войны. Между прочим, я довольно подробно осветил историю солдатских бунтов во время Балканской войны. Когда я говорил, то заметил, что Ленин слушал с огромным интересом.
Впоследствии, когда был опубликован ленинский архив, в заметках Ленина периода Циммервальдской конференции я нашел ссылку на «доклад болгарина»2. Он так меня называл, ибо я был тогда единственным делегатом из Болгарии. Ленин собирался написать статью, и в плане этой статьи вторым пунктом было намечено: о солдатских бунтах во время Балканской войны.
Насколько заинтересовала Ленина эта часть моего доклада, видно из того, что, сидя рядом со мной, он передал мне записку, в которой спрашивал: «Как вы думаете, можно ли работать в армии, в окопах?»
Циммервальдская конференция, как известно, длилась четыре-пять дней. Закончилась она — и Ленин с рюкзаком за спиной и с альпинистской палкой в руках снова двинулся в путь.
По другой дороге мы вернулись в Берн для того, чтобы немедля разъехаться по нашим странам и привезти решения Первой международной конференции. Мне удалось провезти через несколько границ важнейшие ленинские документы, определившие дальнейшее развитие нашей партии под влиянием Ленина в сторону большевизма.
После Циммервальда я встретился с Лениным в феврале 1916 года на заседании международной социалистической комиссии, где я участвовал как делегат от нашей партии К Ленин горячо отстаивал свою точку зрения против меньшевиков. На этом заседании Мартов пытался изобразить русских меньшевиков как интернационалистов. Тогда Ленин, поднявшись за столом, наклонившись вперед, как это было ему свойственно, размахивая руками, с глубокой яростью крикнул Мартову: «Вы на международной арене выступаете интернационалистом, однако ваши товарищи в России являются отчаяннейшими социал-патриотами. Вы ведете двойственную политику. Вы только пускаете пыль в глаза рабочим!»
В этих словах сказался весь Ильич, весь его страстный, революционный темперамент непримиримого борца за дело коммунизма, величайшего и любимейшего вождя угнетенных всего мира.
«Воспоминания болгарских товарищей о Ленине» (Перевод с болгарского).
М., Госполитиздат, 1958, стр. 19—22.
Примечания:
1 Международная социалистическая конференция в Циммервальде (Швейцария) состоялась 23—26 августа (5—8 сентября) 1915 года. — Ред.
2 См. Ленинский сборник XIV, стр. 186, 188. — Ред.
3 В. И. Ленин принимал участие в работах расширенного совещания Интернациональной социалистической комиссии в Берне 23—26 января (5—8 февраля) 1916 года, — Ред.
В. И. ЛЕНИН НА III КОНГРЕССЕ КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА
Несмотря на то что В. И. Ленин был всецело поглощен государственными делами, великий вождь мировой революции внимательно следил за тем, что происходило в Интернационале. Он нашел однажды время заглянуть и в зал заседаний Исполкома. И этого оказалось достаточно, чтобы внести ясность в дискуссию, чтобы разбить в пух и прах намерения «левых». Это случилось 17 июня 1921 года. Тогда как раз говорил Бела Кун. Конечно, это не было случайным совпадением. Кун был самым откровенным сторонником «теории наступления», и Ленин решил послушать именно его.
Кун сравнял с землей Французскую коммунистическую партию. Выяснилось, что «революционная ярость» Бела Куна была вызвана статьей в «Юманите» под заголовком «Хладнокровие и дисциплина»1. Статья была написана по поводу отправки войск для оккупации Рейнской области. В этой статье Французская коммунистическая партия протестовала против отправки войск и ввиду серьезности момента рекомендовала «хладнокровие и дисциплину», а Кун считал такое поведение «оппортунистическим» и требовал от французской партии «революционных действий».
Именно в этот момент в зал вошел Ленин и услышал, как Кун требовал от французов во что бы то ни стало «действовать революционно». Он услышал, как Кун издевался над «хладнокровием и дисциплиной», о которых писал орган Французской коммунистической партии.
Неожиданное появление Ленина присутствующие делегаты встретили бурными аплодисментами. Большая часть делегатов видела его впервые. В зале наступило оживление. Лица прояснились. Делегаты расступились и дали дорогу Ленину.
Присутствующие заметили, что появление Ленина смутило Куна, он потерял самоуверенность, смешался и скоро закончил свою речь. Сейчас же слово предоставили Ленину.
Ленин произнес недлинную, но ярко полемическую речь, в которой по-товарищески разделался с «левыми» и в первую очередь с Бела Куном.
— Я пришел сюда, — начал Ленин свою речь, — чтобы выступить против взглядов Куна, потому что определенно знаю, что, как только Кун откроет рот, он непременно будет защищать «левых». Кун думает, что коммунизм — это защита «левых», что существуют только оппортунистические ошибки. Нет, существуют и «левые» ошибки. Если Коммунистический Интернационал послушается советов Куна и его друзей по французскому вопросу, то коммунистическое движение во Франции может быть на долгие годы просто уничтожено. Французскую партию следует критиковать, но критика должна касаться определенных неверных, оппортунистических действий партии; не следует, однако, нападать на партию без разбору, раскалывать ее, не следует предлагать другие — «левые» глупости в противовес оппортунистическим действиям.
Наблюдая великолепную работу коммунистической партии, видя созданные ею ячейки и фракции в профсоюзах и других организациях, я говорю: «Победа революции во Франции обеспечена, если «левые» не наделают глупостей». Когда же такие, как Кун, говорят, что «хладнокровие и дисциплина» не нужны, то это глупость со стороны «левых».
Может быть, поведение Французской коммунистической партии во время оккупации Рейнской области не вполне коммунистическое — я готов поверить этому. Однако укорять партию за то, что она призывала к «хладнокровию и дисциплине», а не призывала солдат к «революционным действиям», что она не саботировала оккупации Люксембурга и т. д., — такая глупость может сегодня погубить коммунистическое движение во Франции.
Когда массы все больше приближаются к нам, необходимо прежде всего завоевать профессиональные союзы. В большей части профессиональных союзов проводится великолепная подготовительная работа. Если мы завоюем профсоюзы, то это будет нашей величайшей победой. И только после этого мы начнем революцию, не с помощью армии девятнадцатилетних и другими подобными глупостями, специалистом по которым является Бела Кун, а путем борьбы против оппортунизма и «левых» глупостей.
Блестящую и страстную речь Ленина, которую все в переполненном зале выслушали, затаив дыхание, встретили бурными аплодисментами и возгласами: «Да здравствует Ленин — вождь мировой революции!»
Речь Ленина внесла полную ясность в головы делегатов. Они почувствовали, что говорит великий вождь мировой революции, твердо уверенный в ее победе и крепко держащий в своих руках руль Коммунистического Интернационала. «Левацкие» тезисы были взяты обратно, а вместо них выработаны другие, в ленинском духе, и внесены в виде проекта на конгресс.
22 июня 1921 года в 7 часов вечера в огромном зрительном зале Большого театра открылся III конгресс Коминтерна.
Первое появление Ленина в зале Кремлевского дворца, где позднее заседал конгресс, было незабываемым событием. Я сидел в президиуме и мог наблюдать впечатление, произведенное им на массы делегатов, прибывших со всех концов света не только, чтобы принять участие в работе конгресса, но и чтобы увидеть своими собственными глазами эту чудесную страну, где пролетарская революция в жестокой и бесстрашной борьбе победила объединенные силы внутренней контрреволюции и империалистической интервенции и теперь, хотя и изолирована от капиталистического мира, в неслыханно трудных условиях делает первые шаги к построению социалистического общества, видеть великих революционных вождей, видеть и услышать самого Ленина, воплощающего гений, силу и величие русского пролетариата и мировой революции.
Ленин вошел в зал заседаний через главные двери и, словно желая остаться незамеченным, быстрыми, мелкими шагами, глядя прямо перед собой, направился к президиуму. Но как мог он остаться незамеченным! Все делегаты с нетерпением ожидали его прибытия на конгресс. Они вскочили со своих мест, как будто пронизанные электрический током. Многие встали на стулья. По всему залу забушевала долго не стихавшая буря аплодисментов и восторженных возгласов, перешедших постепенно в не совсем стройное, но мощное и величественное пение «Интернационала» одновременно на многих языках мира!
Улыбаясь, Ленин поздоровался с товарищами из президиума, а также пожал руки итальянским социалистам Лаццари2, Маффи3 и другим, приехавшим защищаться и требовать, чтобы их партия была оставлена в Коминтерне. Он слушал с большим вниманием дискуссию по итальянскому вопросу. Во время перерыва он присел на одну из ступенек за трибуной и, склонившись над листком бумаги, сосредоточенно готовил свою речь. Один вездесущий фотограф незаметно подстерег его в уединении и в замечательном снимке увековечил для грядущих поколений.
В большинстве секций Коминтерна, сложившихся в обстановке массового возмущения рабочих после войны и в борьбе против предательства социал-патриотов, существовало упрощенное представление о революционном процессе. Коммунисты шли в бой без серьезной подготовки и не всегда сообразуясь с конкретными условиями борьбы; они часто поддавались провокациям буржуазии и маневрам социал-демократических вождей. Под страхом тягчайших поражений нужно было изменить это положение.
И Ленин уверенно повернул руль.
В своем докладе 5 июля 1921 года он сказал рвавшимся в бой коммунистическим партиям, «что революционное движение, правда, подвинулось вперед, но что развитие международной революции в этом году не пошло так прямолинейно, как мы этого ожидали». «...Сейчас необходима основательная подготовка революции и глубокое изучение конкретного ее развития в передовых капиталистических странах»4.
Ленин подчеркивал главным образом и в первую очередь необходимость подготовительной работы коммунистических партий, рассчитывал на мудрость коммунистов. «Если делегаты спросят меня, каковы перспективы революции, что должен я им ответить?» — спросил он в тесном кругу президиума конгресса. И сам себе ответил, немного прищурив глаза: «Я им отвечу: если коммунисты ведут себя умно, перспективы хорошие, если же делают глупости, перспективы плохие».
Ход событий последующих лет полностью подтвердил ленинский прогноз. Недостаточная подготовка коммунистических партий была причиной серьезных поражений.
В чем же Ленин видел главное условие победы революции?
Главное условие — завоевание большинства пролетариата. Поставив в центре внимания коммунистических партий работу по завоеванию большинства рабочего класса и всех трудящихся, указав в первую очередь на работу коммунистов в профессиональных союзах, подчеркнув необходимость удвоить усилия для отрыва рабочих от влияния социал-демократии, превратившейся в опору международной буржуазии, Ленин решительно разделался со всеми «левацкими глупостями» куновцев, гемпелевцев5 и др., а также подверг уничтожающей критике «левацкие» поправки германской, австрийской, итальянской делегаций к русскому проекту тезисов о тактике.
Эти поправки представляли последнюю организованную попытку «левых» провести свою точку зрения.
Наконец, в ответ на «левацкие» попытки повернуть Коминтерн назад, к пройденному уже этапу расправы с центристами в качестве главной задачи, Ленин дал ясную и точную характеристику этапов развития Коминтерна и сделал ударение на борьбе против «левой» опасности, серьезно мешавшей выполнению новых задач коммунистических партий.
Речи Ленина рассеяли весь туман пустых фраз, пущенный «левыми», уничтожили все сомнения и колебания делегатов и сплотили весь конгресс вокруг Ленина, на почве линии Ленина. Стратегия «левых» потерпела крах. Через все единодушно принятые тезисы о тактике, об организации, как и другие решения конгресса, красной нитью проходят ленинские установки: борьба коммунистов за массы, за завоевание большинства рабочего класса и трудящихся как первое и главное условие победы революции.
* * *
Заседая вместе с В. И. Лениным в комиссии, рассматривавшей тезисы о тактике, мне удалось видеть, с какой серьезностью, глубиной и знанием конкретных условий он рассматривал тактические проблемы. Он не признавал никаких догм и был врагом пустых фраз. Он вслушивался в каждое обоснованное мнение и принимал каждое разумное предложение. Он согласился и с одним моим предложением о революционном характере6.
Тезисы об организации коммунистических партий были безукоризненны. Они предусматривали создание образцовых коммунистических партий. Я не имею никаких возражений против них, сказал Ленин, но беда в том, что они неприменимы для коммунистических партий в капиталистических странах, которым необходима простая и легко осуществимая организация. Он был против всякого рода схематизма в организационных вопросах и настаивал на том, чтобы исходить исключительно из действительных нужд партии и учитывать то, что они в состоянии осуществить.
Тезисы были переработаны согласно указаниям Ленина.
Все решения конгресса были приняты с полным единодушием, и он закончил свою работу с большим энтузиазмом. Центром дебатов на нем были тактические вопросы. И это понятно; ведь конгресс был созван в переходный период, когда темп мировой революции замедлялся и трудности на ее пути возрастали. Условия в капиталистических странах обязывали коммунистические партии к большей осмотрительности и осторожности и к самой серьезной подготовке классовых битв. Главный лозунг, выдвинутый на III конгрессе, гласил: «В массы! На работу за завоевание масс!»
Журнал «Вопросы истории КПСС» Л5 2, 1960 г.. стр. 189—292»
Примечания:
1 «Sang-froid et discipline». «L’Humanite», 5. V. 1921.
2 Лаццари, Константно (1857—1927) — видный деятель итальянского социалистического движения; в 1912—1919 годах — секретарь социалистической партии. Во время первой мировой войны был центристом, затем принадлежал к группе сторонников Коминтерна, присутствовал на III конгрессе Коминтерна. — Ред.
3 Маффи, Фабрицио (1868—1955) — член делегации Итальянской социалистической партии на III конгрессе Коминтерна. По возвращении в Италию организовал в социалистической партии фракцию «Третий Интернационал», вместе с которой в 1924 году перешел в Коммунистическую партию Италии и был избран членом ее Центрального Комитета. — Ред.
4 В. И. Ленин, Соч., т. 32, стр. 455, 457. Курсив В. Коларова. — Ред.
5 Имеются в виду ошибки Коммунистической рабочей партии Германии, представителем которой на III конгрессе являлся Гемпель. — Ред.
6 Очевидно, речь идет о «чисто революционном характере коммунистической партии» (см. «Коммунистический Интернационал в документах. Решения, тезисы и воззвания конгрессов Коминтерна и пленумов ИККИ. 1919-1932». Под ред. Б. Куна. М., 1933, стр. 187). -Ред.
ВИЛЛИ МЮНЦЕНБЕРГ
ЛЕНИН И МЫ1
Первая победоносная пролетарская революция и создание плана организации первого в мире социалистического хозяйства неизгладимыми буквами вписали в историю имя Ленина. На всем земном шаре нет другого такого популярного имени; Ленин живет в сердцах миллионов рабочих и угнетенных всех стран.
Швейцарская молодежь была мало знакома с историей российского рабочего движения и фракционной борьбы внутри РСДРП. До войны мы только слышали упоминание имени Ленина в связи с международными конгрессами в Копенгагене и Базеле2. В первый раз мы более или менее вплотную ознакомились со взглядами Ленина и его политической программой только осенью 1915 года, когда вышел в Цюрихе немецкий перевод его книги3. Это была первая книга, ясно и остро, с подлинно марксистской точки зрения освещавшая сущность мировой войны и сделавшая очевидным для всех рабочих тог факт, что в социалистическом рабочем движении назрел кризис. Книга Ленина была для нас откровением и показала нам недостаточность и ошибки пацифистской и социал-религиозной идеологии, являвшейся, как нам казалось до этого, пригодным оружием для борьбы против войны.
Прочитав книгу Ленина, мы поняли, что единственное средство против войны — непримиримая классовая борьба, революция.
Мы, конечно, не превратились сразу все из идеалистических социалистических мечтателей в теоретически выдержанных большевиков-революционеров. Но мы учились, наше внимание благодаря Ленину было направлено на самое главное, и мы стали критически относиться к нашим прежним статьям и речам. Нам понадобился не один месяц для того, чтобы понять и правильно усвоить выдвинутую Лениным программу.
На Бернской конференции Социалистического Интернационала Молодежи (1915 г.)4 нас еще пугала большевистская резолюция: «Против всякой империалистической войны! За революционную пропаганду в армии! За вооружение рабочих!». Политически мы были за эти требования, но из «тактических соображений» не присоединились к ней. В дни, когда весь мир был вооружен до зубов, мы считали безумием требовать еще больше оружия. Нам казалось, что наше требование «разоружения» скорее сможет поднять уставших от войны солдат и массы.
Ленин правильно понял, что наша позиция была результатом недостаточной теоретической подготовки и отсутствия политического опыта. Поэтому он не отозвал с Бернской конференции представителей партии, а обещал новоорганизованному Интернационалу Молодежи полную поддержку партии большевиков и старался путем длительных дискуссий и личных бесед с нами избавить нас от политических ошибок и заблуждений.
Под влиянием ленинских идей мы зимой 1914/15 года порвали со всеми пацифистскими и центристскими группами и в теснейшем контакте с левыми в партии старались развернуть выступления масс и организовать массовую работу.
Все быстрее совершавшийся после Бернской конференции отход молодежи от центристов не мог остаться незамеченным. Чем крепче становилась наша связь с Лениным, тем настойчивее центристские лидеры «предостерегали» нас от этого «сектанта и доктринера», «безнадежно помешавшегося на своих азиатских идеях». Каждый раз, когда мы встречались с центристскими лидерами, они твердили нам: «Всякое влияние Ленина на юношеское движение приведет его к развалу и гибели».
Однако ничто не могло помешать нашему политическому сближению с группой Ленина. Наконец-то, после многолетних исканий, мы нашли тех людей, которые могли нам указать правильный путь к плодотворной революционной работе.
Задолго до войны, в ее начале и во время войны мы всегда, не колеблясь, были против нее. Мы с негодованием относились к предательству социал-демократических лидеров в начале войны. Мы были юными революционерами, знавшими только одну цель — совершить революцию и изменить мир. Но в своем пламенном стремлении осуществить это мы иногда хватались за негодные средства и сбивались с пути. После того как мы весной и летом 1915 года узнали Ленина лично, мы поняли, что он — подлинный и великий вождь, который сможет вывести нас на дорогу полезной революционной деятельности, и это привязало нас к нему.
В беседах с Лениным мы уяснили себе содержание понятия «война». Мы поняли сущность империалистической войны и научились анализировать и расценивать ее не по случайным внешним признакам, а по ее принципиальному содержанию. В швейцарской социал-демократии в продолжение многих лет отношение партии к защите отечества было главным спорным вопросом. Но социал-патриоты, центристы и левые рассматривали вопрос с узко социал-демократической точки зрения и мудрили насчет разницы между наступательной и оборонительной войной. Мы же научились различать социально-политическое содержание понятия «война».
После ряда дискуссий, проведенных Лениным с нами, мы, прежде яро выступавшие за «полное разоружение», поняли, что наши германские друзья по Интернационалу Молодежи ошибались, выставив тезис: «В империалистический период могут быть только империалистические войны». Ленин доказал нам, что в настоящее время возможны и революционные войны за национальное освобождение и что отношение международного пролетариата к последним должно быть иным, нежели к империалистическим войнам. Благодаря тому, что вопрос о войне был поставлен теперь последовательно марксистски, мы быстро находили ответы на вопросы о том, утверждать или отклонять военные кредиты, признавать или отрицать защиту отечества в капиталистическом государстве.
Не меньшее значение имели для нас выработанные Лениным марксистские методы революционной пропаганды против войны: не «разоружение», а вооружение пролетариата и разоружение буржуазии; не вообще индивидуальный отказ от военной службы, а революционная агитация в армии, создание красных солдатских групп и солдатских советов; организация больших стачек, революционных массовых выступлений и доведение их до вооруженного восстания.
Благодаря Ленину мы научились с революционно-марксистской точки зрения изучать историю социалистического рабочего движения и его Интернационала и предъявлять к Социалистическому Интернационалу и Интернационалу Молодежи революционные требования. В противоположность Каутскому, выставившему пресловутый тезис: «Социалистический Интернационал есть инструмент мирного времени, а не периода войны», Ленин учил нас, что как раз во время войны между капиталистическими странами необходимо международное выступление революционных рабочих масс различных государств в целях использования созданного войной затруднительного положения буржуазии для ее окончательного свержения.
Ленин разъяснил нам структуру фальсифицированного и мелкотравчатого «марксизма» Каутского и его теоретической школы, возлагавшей все надежды на историческое развитие экономических условий и почти не признававшей значения субъективных факторов в борьбе за социализм. Напротив, Ленин подчеркивал роль индивидуума и масс в историческом процессе и выдвигал на первый план марксистский тезис о том, что в рамках данных экономических условий люди сами делают свою историю. Это подчеркивание значения отдельного человека, группы и партии в социальной борьбе произвело на нас самое сильное впечатление и побудило нас напрячь свои силы для достижения максимальных результатов.
Наибольшая заслуга в быстром революционном развитии Социалистического Интернационала Молодежи после Бернской конференции принадлежит Ленину. Без его непосредственной личной товарищеской помощи, которую он нам оказывал с огромным педагогическим тактом, Международное бюро молодежи в Цюрихе ни в коем случае не принесло бы такой пользы юношескому движению в 1914—1918 годах.
В первое время нашей совместной работы с Лениным он часто критиковал нас не только в личных беседах, но и в своих статьях, печатавшихся в русских органах печати. Но он всегда имел только одно желание — помочь нам выпрямить нашу линию. Его критика никогда не оскорбляла нас, мы никогда не чувствовали себя отвергнутыми, и, даже подвергая нас самой суровой критике, он всегда находил в нашей работе что-нибудь заслуживающее похвалы. Это поощрение действовало крайне благотворно, и мы с еще большим рвением принимались за работу. Я вспоминаю беседу с Лениным по поводу одного требования в нашей антимилитаристской программе, вызвавшего ожесточенную дискуссию с Робертом Гриммом. Ленин сказал мне:
— Гримм формально прав, и тем не менее я помогу вам. Несмотря на свои большие знания, Гримм по природе оппортунист и политикан, вы же, хотя и не отличаетесь теоретической зрелостью, все-таки внутренне здоровые борцы и революционеры.
Так обращался с нами «старик», как мы его называли тогда. Ленин позже классически формулировал в одном письме, как нужно подходить к молодежи: «надо только шире и смелее, смелее и шире, еще раз шире и еще раз смелее вербовать молодежь, не боясь ее»5.
Таков был подход Ленина к нам, — и он привлекал нас и тысячи молодых людей. Коммунистическое движение молодежи имело бы ныне гораздо больше друзей, если бы почаще вспоминали эти мудрые слова.
В 1915—1917 годах, вплоть до отъезда Ленина в Россию, я охотно пользовался его любезным приглашением приходить к нему, как только захочу, и я часто бывал в его скромной квартире на Неймаркте в Цюрихе6. Там я познакомился также с его женой, товарищем Крупской. Иногда Ленин заходил в наше бюро молодежи или мы отправлялись с ним в кафе или Народный дом.
В Швейцарии Ленин, между прочим, изучал аграрные отношения в западных странах. На эту тему он иногда читал доклады. Он долго дискутировал с И. Герцогом и побудил его особенно заняться этим столь важным для швейцарского рабочего движения вопросом.
Ленин написал ряд статей для «Интернационала молодежи»7 и давал мне ценные указания по редактированию этого журнала и журнала «Свободная молодежь»8. По его совету я провел различные улучшения в последнем, а также напечатал серию статей по вопросам партийной программы,
Мы поддерживали борьбу Ленина внутри Циммервальдской левой и пропагандировали в социалистическом юношеском движении, в партии и на открытых собраниях его тезисы о войне9. Поэтому Ленин имел все основания в 1916 году считать нашу организацию молодежи своей группой. Мы боролись за его политическую программу и пошли бы за него в огонь и в воду. То, что он рассматривал нас как часть своей группы, видно из его «Прощального письма к швейцарским рабочим», опубликованного мною в «Интернационале молодежи». В нем Ленин вспомнил о нашей совместной работе в следующих словах:
«Уезжая из Швейцарии в Россию для продолжения революционно-интернационалистической работы на нашей родине, мы... шлем вам товарищеский привет и выражение глубокой товарищеской признательности за товарищеское отношение к эмигрантам...
Мы работали солидарно с теми революционными социал-демократами Швейцарии, которые группировались отчасти вокруг журнала «Freie Jugend», которые составляли и распространяли мотивы референдума (на немецком и французском языке) с требованием созыва на апрель 1917 г. съезда партии для разрешения вопроса об отношении к войне, — которые вносили на цюрихском кантональном съезде в Toss резолюцию молодых и «левых» по военному вопросу, — которые издали и распространили в некоторых местностях французской Швейцарии в марте 1917 г. листок на французском и немецком языках «Наши условия мира» и т. д.
Мы посылаем братский привет этим товарищам, с которыми мы работали рука об руку, как единомышленники»10.
Примечания:
1 Фрагменты из книги. — Ред.
2 В Копенгагенском конгрессе II Интернационала, состоявшемся в августе 1910 года, В. И. Ленин принимал участие, в конгрессе же
II Интернационала, проходившем в Базеле в 1912 году, Ленин лично не участвовал. — Ред
3 Речь идет, очевидно, о брошюре «Социализм и войнам (см. В. И. Ленин, Соч., т. 21, стр. 267—307). — Ред.
4 Международная социалистическая конференция молодежи об отношении к войне состоялась в Берне 4—6 апреля (н. ст.) 1915 года. Представитель большевиков на этой конференции внес резолюцию, подготовленную по указаниям В. И. Ленина. Резолюция призывала молодежь к борьбе против шовинизма и империализма. — Ред.
5 Автор, по всей вероятности, имеет в виду письмо В. И. Ленина А. А. Богданову и С. И. Гусеву от И февраля 1905 года, которое впервые было опубликовано в 1925 году (см. В. И. Ленин, Соч., т. 8, стр. 124).— Ред.
6 В. И. Ленин жил в Цюрихе на улице Шпигельгассе, выходившей на Неймаркт. — Ред.
7 «Интернационал молодежи» («Jugend Internationale») — орган Международного союза социалистических организаций молодежи, примыкавшего к Циммервальдской левой; выходил с сентября 1915 года по май 1918 года в Цюрихе. — Ред.
8 «Свободная молодежь» («Freie Jugend») — орган швейцарской социал-демократической организации молодежи; издавался в Цюрихе с 1906 по 1918 год. — Ред.
9 См. В. И. Ленин, Соч., т. 23, стр. 138—140. — Ред.
10 В. И. Ленин, Соч., т. 23, стр. 357—358. — Ред.
ПРОЕЗД ЛЕНИНА ЧЕРЕЗ ГЕРМАНИЮ В 1917 ГОДУ
Совершенно праздно задавать вопрос, что произошло бы, если бы та или иная выдающаяся личность не принимала участия в разыгравшемся историческом событии. Но несомненно, что немногие группы оказывали такое решающее влияние на ход исторического развития, как та, которая с Лениным в начале апреля 1917 года выехала из Цюриха через Германию в Петроград.
Как только произошла Февральская революция в России, в Цюрихе был образован комитет по возвращению проживающих в Швейцарии русских эмигрантов. Этот комитет попытался организовать возвращение русских в Россию через Францию и Англию. Но после того, как выяснилось, что Франция и Англия будут чинить препятствия некоторым политическим группировкам среди эмигрантов, особенно большевикам, комитет вступил в телеграфные сношения с Милюковым, чтобы добиться пропуска через Германию на условиях обмена на соответствующее число германских военнопленных или интернированных в России. Переговоры затянулись. Поэтому в эмигрантских кругах возникла мысль: при посредничестве швейцарских социал-демократов связаться с германским посольством в Берне и вступить с ним в переговоры об условиях пропуска русских эмигрантов через Германию. Первым уполномоченным был избран швейцарец Роберт Гримм, тогдашний председатель Циммервальдского бюро. Уже в начале апреля было достигнуто принципиальное соглашение, но Гримм, всегда стоявший на правом фланге циммервальдцев, медлил с оформлением, ожидая специального согласия Милюкова.
Однажды меня часов в 12 вызвали по телефону в ресторан «Айнтрахт», обычное место встреч иностранных и швейцарских социалистов. В первой комнате я нашел за столом небольшое общество, в том числе Н. К. Крупскую и других русских товарищей. Мне сказали, что меня срочно ждут в маленькой комнате секретариата. Я пошел туда и увидел там Ленина, Фрица Платтена и других.
В первый раз я видел Ленина в крайне возбужденном состоянии и очень разгневанным. Он ходил по комнате и стремительно выбрасывал фразы, точно рубил. Ленин кратко информировал меня о состоянии переговоров с русским правительством и переговоров Гримма с германским посольством. Мы единодушно пришли к заключению, что Гримм намеренно тормозит быстрое возвращение в Россию большевистской группы. Был подвергнут обсуждению вопрос, какие существуют еще возможности для того, чтобы быстрее достигнуть благоприятного результата и, стало быть, скорейшего возвращения в Россию. Ленин взвесил все политические последствия, какие могла бы иметь поездка через Германию, и предвидел использование этого факта со стороны фракционных противников. И тем не менее он все время повторял: «Мы должны во что бы то ни стало ехать, хотя бы через ад!».
Так как поведение Гримма давало все основания не доверять ему, возник вопрос, кто вместо него мог бы вести переговоры. Предложили мне взять это на себя, но я вынужден был отказаться, так как в качестве немецкого подданного был неподходящим посредником. Тогда мы остановились на Фрице Платтене. Сначала у него возникли сомнения, совместима ли такая миссия с его деятельностью как генерального секретаря Швейцарской социал-демократической партии. Он попросил дать ему подумать. Я попытался получить от Ленина статью для «Интернационала молодежи», которая и была написана им перед отъездом.
Подумав немного, Платтен изъявил готовность продолжать вместо Гримма переговоры с Ромбергом, тогдашним германским посланником в Берне. Содействие Платтена было действительно мужественным поступком, так как он отлично сознавал, что эта поездка серьезно повредит его деятельности. Платтен в тот же день поехал с Лениным в Берн, чтобы оформить там соглашение. Все выставленные политической группой едущих условия были приняты: признать за вагоном право экстерриториальности, не производить никакого контроля паспортов, пассажиры принимаются в вагон независимо от их взглядов по вопросу о войне и мире и т. д...
Перед самым отъездом Ленин напомнил одну нашу долгую дискуссию, происходившую несколько месяцев назад в кафе «Астория» в Цюрихе. Ленин старался убедить меня тогда в неизбежности скорой революции в России, которая повлечет за собой пролетарскую революцию в мировом масштабе. В то время под влиянием ареста Либкнехта, его осуждения и абсолютно пассивного отношения к этому большинства я был в таком пессимистическом настроении, что даже самая обоснованная мотивировка Ленина не могла подействовать на меня. И мы закончили наш спор словами: «Посмотрим, кто окажется прав». Когда мы прощались, он со столь характерной для него лукавой улыбкой сказал мне: «Кто же был прав в «Астории»?» Я еще не хотел признать себя побежденным и ответил: «Это надо установить теперь».
Когда я в 1920 году, в первый раз после завоевания пролетариатом власти, встретился с В. И. Лениным в Московском кремле, он после долгой беседы со мной о германских и международных делах и обмена личными воспоминаниями снова спросил меня с улыбкой, но торжествующе: «Кто же тогда был прав в кафе «Астория»?» Мне оставалось только смущенным молчанием признать его правоту.
Вилли Мюнценберг С Либкнехтом и Лениным. М., «Молодая гвардия», 1930, стр. 141—150.