Письмо Ленину
Шел 1919 год...
Положение на Кавказе было исключительно тяжелым.
С каждым днем мы все острее чувствовали необходимость установления живой, непосредственной связи с Москвой, с Центральным Комитетом партии, с Лениным. Нельзя было решать крупнейшие вопросы политики только по своему уму-разуму. Нельзя было дальше работать без необходимой информации, без советов и указаний центра, да еще в таких сложных условиях. Мы, конечно, хорошо понимали, что наладить связь с Москвой будет делом нелегким. Нас разделяло не только расстояние — разделяла гражданская война, фронт контрреволюции. И все-таки связь надо было устанавливать несмотря ни на что.
В мае 1919 года, будучи членом бюро краевого комитета партии, я послал из бакинского подполья в ЦК партии и Ленину, как Председателю Совнаркома, письмо с информацией о положении в Закавказье и о наших задачах. Я боялся, что это письмо может не попасть к Ленину (кто там примет, в чьи руки оно попадет, куда направят — я не знал). Мне очень хотелось, чтобы Ленин его увидел, и казалось, что только таким путем ЦК может разобраться в наших делах, и мы получили бы директивы по волнующим нас вопросам. Поэтому л в адресе подчеркнул: ЦК РКП (б) и Председателю Совнаркома Ленину.
“Благодаря годичной оторванности Закавказья от центра,— писал я Ленину,— мы лишены Ваших директив и помощи в нашей борьбе, а Вы или вовсе не знакомы с настоящим положением вещей в Закавказье, или же неправильной информацией безответственных лиц введены в заблуждение и поэтому не гарантированы от серьезных ошибок во внешней политике по отношению к нашему краю. Пользуясь маленькой возможностью, информирую Вас...” [22]
Мое письмо-доклад Ленину было довольно пространным. Я писал об обстановке, которая сложилась в Баку и Закавказье, об оккупационном режиме, о роли и политике азербайджанского национально-буржуазного правительства, о том, что в Азербайджане больше, нежели в Грузии или Армении, “горючего материала, больше социальных обостренных противоречий, больше классовой почвы для пролетарской революции, больше недовольства и ненависти к существующему правительству”, имеется хорошо организованный рабочий класс, находящийся под влиянием и руководством коммунистов. Писал о том, что “Бакинская организация признала независимый Советский Азербайджан, с тесной Политической и экономической связью с Советской Россией”, и что этот лозунг очень популярен и может сплотить вокруг себя широкие массы трудящихся азербайджанцев и поднять на восстание”. Писал о нашей Рабочей конференции, как именовался тогда постоянный орган представителей промысловых и заводских комитетов; рассказывал о начале и исходе всеобщей забастовки бакинских рабочих, о росте влияния партии среди бакинских рабочих; писал о положении в Грузии и Армении; сообщал о хозяйничанье англичан вкупе с белогвардейцами в Петровске (ныне Махачкала), о разгроме ими Дагестанского комитета партии, о революционных настроениях дагестанских крестьян и организации повстанческих отрядов в Дагестане...
Я сообщал Ленину, что мы готовим вооруженное восстание, создаем опорные повстанческие пункты в крае и сможем выступить, как только узнаем, что части Красной Армии и Флота готовы нам помочь. Просил Ленина и ЦК партии направить в Баку опытных партийных работников (особенно из мусульман), а также прислать партийную литературу на русском, азербайджанском и армянском языках.
Это письмо, отпечатанное на полотне и зашитое в одежду, с большим риском для себя провезли из Баку через деникинский фронт в Москву двое наших молодых коммунистов—Шура Берцинская и Тигран Аскендарян. Баку в то время был фактически отрезан от центральных районов России. Северный Кавказ и в значительной мере Донбасс находились в руках Деникина, Колчак рвался к Волге с востока.
Когда Тигран уезжал в Москву, я дал ему, кроме того, строгий наказ: во что бы то ни стало привезти стенограмму VIII съезда партии, состоявшегося во второй половине марта 1919 года. Нам было известно об этом съезде очень мало: газеты из Советской России к нам не доходили; о том, что происходило на съезде, мы знали только по слухам да из сообщений буржуазной прессы.
Тиграну и Шуре было поручено передать письмо лично Ленину. Они успешно выполнили это поручение и уже в июле 1919 года вернулись — через Астрахань и Каспийское море — обратно в Баку с группой ответственных партийных работников, которые были нам в ту пору так необходимы.