Ленин на VII Всероссийском съезде Советов: три победы над Антантой и
три простейшие задачи, создающие возможность построить социалистическую республику
На следующий день после окончания VIII партийной конференции, 5 декабря 1919 года, в здании Большого театра открылся VII Всероссийский съезд Советом. Во вступительном слове Калинин сказал, что этот съезд является самым многочисленным из всех съездов и полнее, чем предыдущие съезды, представляет страну. Он привлек внимание делегатов к печальному событию — гибели в начале года Карла Либкнехта и Розы Люксембург в Берлине. Они состояли почетными членами ВЦИК. Калинин сказал и о великой потере нашей — кончине Якова Свердлова, Председателя ВЦИК. Он упомянул также имена других членов ВЦИК, которых мы потеряли. По его призыву съезд почтил память павших товарищей вставанием.
На съезде из 1366 делегатов подавляющее большинство составляли коммунисты. Было несколько десятков беспартийных и несколько депутатов с мест, избранных от мелких прокоммунистических партий и групп, возникших из осколков распадавшихся мелкобуржуазных партий.
Мне представилось крайне интересным, что президиум пригласил для участия к работе съезда по три — пять представителей разных партий и групп. Как правило, эти партии заявляли о признании принципов коммунизма и Советской власти, но в чем-то, одни в большем, другие в меньшем, расходились с нашей партией. Критерием для приглашения на съезд представителей была посылка членов этих партий на фронты гражданской войны. С совещательным голосом в работе съезда участвовали также представители оппозиционных партий — меньшевиков и эсеров.
Заседание съезда началось с горячих приветствий от иностранных коммунистических делегаций, представителей фронтов и Красного флота. Приветствия произносились с большим подъемом, вдохновенно и вызывали бурное одобрение переполненного зала Большого театра. Атмосфера, которая царила на съезде, производила глубокое впечатление на меня, впервые попавшего на заседание верховного органа Советской власти. Были также приветствия от Украины, от пролетариата порабощенной Латвии, от народов Востока и др. Выступали с приветствиями также представители оппозиционных партий, в числе которых был один из видных лидеров меньшевиков — пресловутый Дан, известный соглашатель и оборонец, сыгравший крайне отрицательную роль в 1917 году. Для меня было неожиданным его выступление о поддержке Советской власти. Пользуясь разными эффектными ораторскими приемами, он старался произвести впечатление, заклиная, будто их партия, несмотря на расхождения с большевиками, намерена выступать вместе с ними, когда речь идет о защите революции. Он призывал к единству революционных рядов и жаловался, что для этого, мол, не создаются необходимые условия.
Енукидзе сообщил о многочисленных телеграфных приветствиях с фронтов, от рабочих и крестьян. Съезд получил приветствие от революционной корейской делегации, которая ожидалась на съезде, но члены делегации заболели в пути и задержались в Симбирске. Это была очень теплая телеграмма, в ней говорилось о борьбе корейских революционеров против отечественной буржуазии и японских интервентов, о том, что революционеры мешают японцам вести борьбу против республики Советов и желают полного торжества Советской власти в России. Все мы с особым интересом слушали эти приветствия, ведь мы тогда не представляли себе, что происходило в далекой Корее. Уже к концу съезда представитель Корейской социалистической партии добрался до Москвы и выступил с речью на съезде.
Заслуживает внимания и то, что съезд принял специальную резолюцию, оглашенную секретарем ВЦИК Аванесовым, о Фридрихе Адлере, который был в те времена весьма популярной личностью в международной революционной жизни. Сын лидера австрийских социал-демократов, он пошел к председателю австрийского правительства и на месте застрелил его из пистолета. Из уважения к его отцу, Ф. Адлер не был расстрелян, а приговорен к вечной каторге. Но вскоре революционные события в Австрии открыли перед ним двери тюрьмы. Он стал тогда героем в глазах революционных масс, особенно в нашей стране, был избран почетным членом ВЦИК. В последующее же время, когда в Австрии сложилась революционная ситуация, когда Советы рабочих депутатов готовы были взять власть в свои руки, Адлер, пользуясь своим прошлым авторитетом, сделал все для того, чтобы запугать рабочих, не допустить перехода власти в их руки и сохранить буржуазное правительство. Он стал на путь борьбы с австрийскими коммунистами, что являлось прямой изменой делу пролетариата. И вот с этой мотивировкой он исключался из состава ВЦИК, как недостойный быть его почетным членом.
В повестке дня съезда было много вопросов: доклады ВЦИК и Совнаркома; военное положение; о Коммунистическом Интернационале; продовольственное положение; топливный вопрос; советское строительство; выборы ВЦИК.
По трем практическим вопросам: топливо, продовольствие и советское строительство — прения велись в трех разных секциях.
“Гвоздем” съезда было, конечно, выступление Ленина. С одобрения делегатов он выступил с объединенным отчетом — как от Совета Народных Комиссаров, так и от ВЦИК. Этот свой доклад Ленин построил в основном на положениях, намеченных им в докладе на партийной конференции.
Владимир Ильич аргументированно доказал, что за прошедшие два года гражданской войны Антанта потерпела три поражения в войне с нами, а мы тем самым одержали три большие и прочные победы.
Это — провал попытки Антанты силами своих войск разделаться с Советской Россией; войска пришлось отозвать, ибо солдаты Антанты оказались неспособными вести борьбу против революционной России. “Мы у нее отняли ее солдат...— сказал Ленин,— отняли у нее рабочих и крестьян, одетых в солдатские мундиры” [55]. Это была первая победа.
Вторая победа — провал попытки Антанты действовать против нас силами малых буржуазных государств, возникших на окраинах России. Мы своей правильной политикой добились их нейтралитета.
Мы начали отвоевывать у Антанты в ее собственных странах и мелкую буржуазию и образованное мещанство, которые, будучи вначале настроенными против нас, теперь вместе с рабочими выступали против вмешательства Антанты в дела России, против блокады. Это ярче всего проявилось во Франции. Это наша третья победа.
Ленин предостерегал, однако, что из всего этого нельзя делать слишком поспешные выводы. Нет сомнения, что империалисты свои попытки возобновят. Но главное позади. “Нужно, конечно, помнить, что враг нас подкарауливает на каждом шагу и сделает еще массу попыток скинуть нас всеми путями, какие только смогут оказаться у него: насилием, обманом, подкупом, заговорами и т. д.” [56]
Империалисты и их подголоски клевещут на нас, обвиняя в терроризме, говорил Ленин. Террор был нам навязан. Он был вызван нашествием вооруженных сил Антанты, вторгшихся в нашу страну и воевавших против нас. Разве это не террор, когда их дипломаты, пользуясь неприкосновенностью, организуют у нас белогвардейские восстания? Разве голодная блокада Советской страны не является террором? Всемирный капитал душил, душит и обрекает на голодную смерть рабочих и крестьян. Это же относится к положению средних классов в революционной России, которые также несут свою долю жертв. Это объясняется тем, что правительства Антанты поставили нас в неслыханно тяжелые условия. И только окончательная победа над ними создаст условия для улучшения положения средних классов.
Ленин отметил далее, что в ходе гражданской войны та часть среднего крестьянства, которая была недовольна нами, испытан на себе ужасы режима Колчака и Деникина, повернулась в сторону Советской власти, укрепив тем самым положение Сойотов в деревне. Ленин остановился на трех главных моментах внутреннего положения и на трудностях, без преодоления которых невозможна окончательная победа Советской власти.
Первое — это недостаток хлеба и голод в крупных рабочих центрах. В данных условиях, говорил Ленин, выход из положения только один — если крестьяне отдадут государству излишки хлеба в ссуду (ибо государство пока не способно в обмен дать товары), то рабочий класс, восстановив промышленность, вернет свой долг крестьянину сторицей.
Вторая трудность — отсутствие топлива. Наш транспорт не имеет возможности вывезти даже те запасы хлеба, которые образовались в местах заготовок, чтобы накормить рабочих Питера и Москвы. Ленин говорил: “...пройдитесь по рабочим кварталам Москвы и вы увидите страшный холод, страшные бедствия, которые сейчас обострились из-за вопроса о топливе” [57]. В октябре кризис с топливом особо остро чувствовался. “...Это была катастрофа, это был голод для рабочих целого ряда заводов и фабрик Москвы, Петрограда и целого ряда других мест. Результаты этой катастрофы сказываются до сих пор... Мы вылезаем из этой катастрофы, но еще далеко не вылезли”[58].
“И третий бич на нас еще надвигается,— говорил Ленин,— вошь, сыпной тиф, который косит наши войска. И здесь, товарищи, нельзя представить себе того ужаса, который происходит в местах, пораженных сыпным тифом, когда население обессилено, ослаблено, нет материальных средств, всякая жизнь, всякая общественность исчезает. Тут мы говорим: “Товарищи, все внимание этому вопросу. Или вши победят социализм, или социализм победит вшей!” [59].
Приведя справку наркома здравоохранения Семашко, в которой, в частности, говорилось, что из Москвы на борьбу с тифом отправлено 150 врачей, Ленин твердо заявил, что и этот кризис мы также начинаем преодолевать.
Поражала нас острота постановки вопросов Лениным. Он чувствовал необходимость рассказать народу всю тяжелую правду ради того, чтобы это дошло до каждого человека, чтобы всех мобилизовать и скорее преодолеть создавшиеся трудности.
Ленин призывал применить приобретенный в гражданской войне опыт в борьбе с этими внутренними трудностями с полной уверенностью в победе.
В конце доклада Ленин огласил проект резолюции по вопросу о международной политике, утвержденный до этого партийной конференцией. Проект был принят единогласно. В этой написанной собственноручно Лениным резолюции одобрялась мирная политика Советского правительства и ему поручалось “систематически продолжать политику мира, принимая все необходимые для ее успеха меры”. Резолюция была разослана правительствам Англии, Франции и Италии как мирное предложение Советского правительства. Но правительства этих стран, потерпевшие поражение в необъявленной войне — вооруженной интервенции в Россию, кичащиеся своей высокой культурой и цивилизацией, не снизошли даже до того, чтобы рассмотреть эти предложения и дать ответ молодому государству.
И сегодня мы свидетели подобных действий империализма. Ведя необъявленную войну во Вьетнаме и терпя в ней поражение за поражением, американские империалисты бесконечно затягивают рассмотрение по существу миролюбивых предложений свободолюбивого вьетнамского народа.
Доклад Ленина встретил горячее одобрение делегатов. Но были на съезде и выступления иного характера. В прениях одним из первых выступил известный лидер меньшевиков Мартов. В период рождения партии он был близок к Ленину, но начиная со II ее съезда стал противником Ленина и ленинизма. Я его, конечно, знал по литературе, но впервые увидел здесь, на съезде. Внешне он никакого впечатления не производил: низкого роста, худенький, тщедушный, в пенсне. Говорил тихим голосом, монотонно, не пользовался ораторскими приемами. Фразы у него были длинные, но логически стройные.
Он не спорил с Лениным и даже по-своему подтверждал правильность многих выдвинутых им тезисов в области международного положения страны. Эта речь отражала новую обстановку, определенные изменения в настроениях меньшевиков. Мартов был вынужден считаться с действительными победами Советской власти, он не мог оспаривать линию нашей внешней политики, которую развил Ленин в своем докладе, и ограничился лишь туманным требованием “открыть поскорее окно в Европу”. Но вот в конце речи он перешел к внутренней политике, стал читать декларацию партии меньшевиков.
Декларация носила злобный антисоветский характер, хотя и преподносилась под видом поддержки Советской власти. Была полна лжи и клеветы на работу советских органов власти сверху донизу, якобы нарушавших на практике положения Конституции. В ней утверждалось, будто ЧК незаконно применяет террор, и выдвигалось требование предоставления свободы печати, союзов, собраний для всех граждан республики, в том числе для врагов революции.
Смысл устного выступления Мартова и декларации отличались, как небо и земля. Это было настолько разительно, что в ходе чтения декларации были слышны возмущенные реплики, из зала кричали, что эта декларация отражает прошлогоднюю линию меньшевиков, линию 1918 года, когда меньшевики входили в самарское правительство учредиловки и контактировали с Колчаком.
В прениях выступил также Вольский, бывший председатель Комитета Учредительного собрания. Он говорил от имени своей группы, отколовшейся от правых эсеров. Начал он с того, что партия эсеров вела вооруженную борьбу с Советской властью (в это время в зале поднялся шум, слышались крики “позор!”), но год тому назад, когда Красная Армия двинула свои силы против Колчака, он и его группа решили порвать с правыми эсерами, прекратить борьбу против Советской власти и направить свои силы против реакции, объединив свои усилия с усилиями Советской власти.
Высказываясь за Советскую власть, он говорил о необходимости пересмотра существа Советской Конституции, выдвигал обвинение, сводившееся к тому, что “конституционные рамки, установленные самими коммунистами, ими же не соблюдаются”. Он ратовал за “трудовое избирательное равенство”. На словах высказываясь за III Интернационал, он предлагал “включить в ряды Интернационала все революционное социалистическое движение в мировом масштабе”. Тем самым он требовал принятия в Коминтерн таких лжесоциалистических партий, как эсеры и меньшевики, что в корне противоречило существу Коминтерна.
С приветствиями и в прениях выступили также представители партий и групп, отколовшихся от разных правых партий. Среди них такие, как “революционные коммунисты”, украинские “боротьбисты”, максималисты, социал-демократы, интернационалисты и др., даже “сектанты-коммунисты”.
Меня это поразило. Я и не подозревал, как много сохранилось еще разных политических группировок, и все они вроде в своих приветствиях ратовали за Советскую власть! Не было ясно только, что они практически делают для поддержки Советской власти. Почему они сохраняют свои группировки?
Декларация меньшевиков, выступление представителя Бунда с критикой Конституции, требование свобод для оппозиционных партий вызвали искреннее возмущение делегатов съезда.
Внимательно выслушав своих политических противников, Ленин со свойственным ему полемическим задором начал свою заключительную речь. Он сразу взял под обстрел Мартова и оглашенную им декларацию. Он сказал, что 15 лет уже наблюдает за поведением меньшевиков и видит теперь, что после уроков Колчака и Деникина, больших побед Красной Армии меньшевики начали колебаться в сторону Советской власти, ближе к диктатуре пролетариата, что отразилось и в речи Мартова. Но декларация, прочитанная Мартовым, находится в полном противоречии с этим настроением. Она не отражает положения, она призывает возвратиться назад, к буржуазной демократии. Жизнь же идет своим чередом. Часть меньшевиков, чем дальше, тем больше, будет приближаться к Советской власти, хотя и с величайшим трудом, вопреки этой платформе, против своей воли.
Ленин говорил, что, вопреки утверждениям меньшевиков, у нас впервые в истории осуществлена самая полная, самая действительная демократия для трудящихся и Советская Конституция отражает и обеспечивает эту демократию.
Нас упрекают, что мы не соблюдаем Конституцию, “я утверждаю, что мы Конституцию соблюдаем строжайшим образом” [60].
В это время из ложи, где сидела оппозиция, раздался голос: “Ого!” Ленин немедленно откликнулся на этот возглас: “И хотя из ложи, которая в прежние времена была ложей царской, а теперь является ложей оппозиции... я слышу иронический возглас “ого!”,— тем не менее я сейчас это докажу” [61]. Зал ответил хохотом и аплодисментами.
Ленин зачитал параграф 23 Конституции, где говорилось: “Руководствуясь интересами рабочего класса в целом, РСФСР лишает отдельных лиц и отдельные группы прав, которые используются ими в ущерб интересам социалистической революции”,— и добавил, обращаясь к оппозиции: “Если вы хотите, чтобы мы соблюдали Конституцию, то хотите ли вы, чтобы соблюдался и параграф 23-й?” [62] Это заявление также было встречено аплодисментами.
Ленин говорил очень откровенно, напрямик. Он подчеркнул, что большевики никогда не рассматривали свою деятельность как образец совершенства, не считают таким образцом и Конституцию, не случайно и на этом съезде стоит вопрос о внесении в нее некоторых изменений.
Но большевики никогда не давали и пустых обещаний о свободе и равенстве для всех, вне всяких классовых позиций. “И параграфом 23-м мы говорим, что для переходного периода не рисуем молочных рек и кисельных берегов. Мы говорим, что нам нужно продержаться не месяцы, а годы, чтобы закончить этот переходный период” [63]. Ленин пояснил, что свободы и равенства не может быть для буржуазии и спекулянтов. Более того, поначалу мы не можем обещать даже равенства рабочих и крестьян, их положение в условиях диктатуры пролетариата — на период острейшей классовой борьбы — неодинаково.
Иное дело меньшевики. Им Ленин не менее прямо и открыто заявлял: “Вы... обещаете народу все, для того, чтобы этого не исполнять. А мы ничего такого не обещаем...” [64]
Снова и снова Ленин пояснял, что не может быть свободы, демократии, равенства вообще. “Свобода,— но для какого класса и для какого употребления? Равенство,— но кого с кем?” [65] Только так надо ставить вопрос.
Обращаясь к Мартову и оппозиции, Ленин говорил: “Покажите нам образец страны, образец вашей прекрасной меньшевистской конституции. Может быть, найдете такой образец хотя бы в истории Самары, где была меньшевистская власть? Может быть, вы найдете его в Грузии, где сейчас меньшевистская власть?.. Покажите такой пример, и мы поучимся. Но вы и показать этого не можете...” [66]
С тех пор прошло 50 лет. Эти же вопросы можно было бы задать с тем же основанием и современным правым социал-демократам, в том числе и тем, которые не один год стояли у власти, и тем, которые сейчас правят в некоторых странах. Ни одна из этих партий так и не выдвинула альтернативы социализму, не ликвидировала эксплуатации, не предоставила трудящимся свободы и равенства, не придерживалась и не придерживается истинной, социалистической демократии.
Ленин ответил далее на обвинения оппозиции в том, что в 1918—1919 годах не всегда соблюдались сроки выборов, нерегулярно созывались сессии ВЦИК, особенно в последнее время, когда велись ожесточенные бои против армий Колчака и Деникина: члены ВЦИК в большинстве своем были на фронтах, и это полностью оправдывается интересами революции — отрывать их на заседания в такой критический момент было бы в ущерб ходу борьбы. И какой жалкой выглядела на этом фоне реплика бундовки о том, что на фронт можно было послать других людей!
Ленин предложил подойти к этому с другим мерилом — сравнить с тем, что делалось во время войны в странах буржуазных, и он утверждал, что если опросить делегатов с мест, когда собирались Советы, то такой опрос докажет, “что в такое трудное время, как время войны, когда действие европейских конституций, веками установленных, вошедших в привычку западноевропейского человека, почти целиком было приостановлено, в это время Советская конституция в смысле участия народных масс в управлении и самостоятельном разрешении дел управления на съездах и в Советах и на перевыборах применялась на местах в таких размерах, как нигде в мире” [67].
Это была наступательная и страстная ленинская речь. Он не собирался уступать ни одной позиции, не оставил без ответа ни одного упрека, ни одного критического замечания представителей оппозиционных партий.
Ленин высмеял тех людей, которые были в Учредительном собрании, а теперь начинают учить коммунистов, как поставить защиту революции, выступают против ЧК. Они были с Колчаком, с белогвардейцами, и эти же белогвардейцы их выкинули вон. Насколько мне помнится, Ленин, когда говорил об этом, был не на трибуне, а отошел от нее несколько в сторону. И тут-то он сделал такой общепонятный жест ногой, который показывал, как выбросили меньшевиков вон. Это вызвало дружный хохот делегатов съезда и аплодисменты.
Декларация, зачитанная Мартовым, говорил Ленин, повторяет буржуазную клевету о том, будто коммунисты представляют меньшинство рабочего класса. И это смехотворно. Когда такого рода клевету самых худших из хищников, зверей империализма, заявил Ленин, “повторяет здесь Мартов от имени Российской социал-демократической рабочей партии (смех), тогда я говорю себе, что надо быть начеку и знать, что тут ЧК необходима!” [68]. Это снова вызнало аплодисменты всего зала.
Фактически это был последний бой Ленина от имени коммунистов с меньшевиками, остатками уже правых оппортунистических партий. В следующем году Мартов эмигрировал в Германию, где стал издавать свой злопыхательский “Социалистический вестник”. За борьбу против Советской власти в начале 1922 года Дан был выслан за границу, как враг Советского государства. Меньшевистская и другие партии распадались на глазах у всех.
Это хорошо понимал Ленин, поэтому-то он и закончил свое выступление таким обращением: “Кто нам хочет помогать, того мы принимаем с величайшей радостью независимо от его прошлого, не считаясь ни с какими названиями. И мы знаем, что таких людей из других партий и беспартийных к нам идет все больше и больше, и этим обеспечивается наша победа” [69].
Раздались громкие аплодисменты, крики “браво!”, делегаты встали с мест. Хорошо чувствовалось общее удовлетворение от сознания величия и мастерства Ленина, владевшего сердцами посланников трудового народа и разбившего в пух и прах все аргументы оппозиции. Росло понимание того, что оппозиционные партии себя окончательно исчерпали и сходят с исторической сцены русской революции.
Закрывая съезд, Ленин подвел его итоги, отметил значение дискуссии с оппозиционными партиями о демократии и Советской власти и призвал в ближайшее время утроить усилия, как в страдную пору, добить Деникина и завоевать себе мир прочный и долгий, добиться “такого конца гражданской войны, который откроет нам возможность мирного социалистического строительства на долгое время” [70]. С таким настроением и покидали делегаты свой съезд Советов.
Мое приподнятое настроение объяснялось еще и тем, что меня, молодого человека, которому было всего 24 года, избрали в состав верховного органа Советского государства — кандидатом в члены ВЦИК.