Ленин на VIII Всероссийском съезде Советов: план ГОЭЛРО — вторая Программа партии
Минуло три года существования Советской власти. Советская республика, пройдя через тяжелейшие испытания, выстояла. Таков был главный итог пройденного пути. Наступила уже не передышка, а целая историческая полоса мирного развития. Полный веры в возможность успеха социалистического строительства, Ленин дал оценку новому положению Советской республики: “...мы имеем новую полосу, когда наше основное международное существование в сети капиталистических государств отвоевано” [90].
Новый период выдвигал и совершенно новые задачи в области внутренней и внешней политики партии и государства. Это четко видел и сформулировал Ленин, выделив главные звенья и стараясь именно па них сосредоточить усилия партии, рабочего класса, всех трудящихся.
Эти вопросы были поставлены в центр внимания VIII съезда Советов (декабрь 1920 года) и X съезда партии (март 1921 года) и решены ими.
Определяющими должны стать вопросы хозяйственного строительства. Надо приступить к созданию экономического фундамента социализма путем разработки первого долгосрочного народнохозяйственного плана. Таким планом явился план электрификации России — ГОЭЛРО, одобренный VIII съездом Советов.
Надо разработать пути восстановления сельского хозяйства. Здесь главное — в изменении отношения класса пролетариата к классу крестьянства. Эти вопросы также были предметом обсуждения на VIII съезде Советов и нашли свое конкретное завершение в выработке начал новой экономической политики X съездом партии.
Третью основную задачу в переходе к мирному строительству Ленин видел в более широком, чем в период войны, привлечении трудящихся к активному участию в хозяйственной и политической жизни, развитии партийной и советской демократии, укреплении руководящей роли партии и ее отношений с рабочим классом, авангардом которого она является.
Наконец, в области внешней политики — постепенная нормализация отношений с капиталистическими странами, развитие экономических связей. В этом плане Ленин придавал большое значение вопросу об иностранных концессиях как средству вынудить иностранный капитал оказать нам помощь прежде всего современной капиталистической техникой.
Эти вопросы приходилось решать в условиях политического и хозяйственного кризиса в стране, вызванного нехваткой продовольствия, топлива, сырья, разрухой в промышленности, на транспорте и в сельском хозяйстве, последствиями небывалой засухи, в условиях крайнего переутомления трудящихся из-за лишений, перенесенных в первой мировой и гражданской войнах. Все это вызвало в массах недовольство, шатания и колебания даже в рядах партии.
“...Мы наткнулись на большой,— я полагаю, на самый большой,— внутренний политический кризис Советской России. Этот внутренний кризис обнаружил недовольство не только значительной части крестьянства, но и рабочих”[91] —так остро и откровенно характеризовал Ленин обстановку, сложившуюся в начале 1921 года.
Положение еще более было осложнено навязанной Троцким дискуссией о профсоюзах, которая вдохновила и другие оппозиционные группы.
* * *
VIII съезд Советов открылся 22 декабря 1920 года. Это был самый представительный с начала революции съезд Советов. В нем участвовали делегации от всех районов и окраин Советской страны. К тому времени образовалась Бухарская Советская Республика, Белорусская Советская Республика. Одна Грузия оставалась еще под властью меньшевиков. В Азербайджане за несколько месяцев, в Армении за месяц до этого победила Советская власть. На съезде выступали с приветствиями представители Азербайджана и Армении.
Делегатов и гостей было очень много, больше, чем постоянных мест в Большом театре. Сидели в крайней тесноте. Все проходы были заняты. Настолько было тесно, что решили после первого заседания съезда аннулировать гостевые билеты и оставить места только для делегатов, которых было 2537 человек [92].
Бурными аплодисментами был встречен Ленин, выступивший с отчетом ВЦИК и Советского правительства. Он сразу же оговорился, что не имеет в виду делать подробный доклад о всей деятельности правительства, о принятых законах и т. д. Он сказал, что хочет обобщить главные уроки за прошедшие годы революционной борьбы и сделать выводы о самых важных политических и хозяйственных задачах, которые следует поставить перед Советским правительством и трудящимися в хозяйственном строительстве.
Коротко говорил Ленин о международном положении республики, о подписании предварительного мирного договора с Польшей.
Он подчеркнул огромное значение быстрой, славной победы над хорошо вооруженным войском Врангеля. Отметил наличие договорных отношений с прибалтийскими буржуазными республиками, с соседними восточными странами. Все это в совокупности позволяет получить уже серьезную, длительную передышку.
Ленин заявил, что в целом одержана большая победа, по нужно быть сильными, ибо мы не имеем гарантии от новой войны. Отсюда — необходимо сохранить военную готовность, с тем чтобы, сокращая численность армии, поднять качество подготовки, ее боевую мощь. Коснулся значения торговых переговоров с Англией и необходимости развития внешней торговли.
Он особо остановился на значении концессий как с точки зрения международной политики в смысле заинтересовывания капиталистов концессиями у нас, так и, главным образом, в целях ускорения экономического развития страны. Говорил о концессиях продовольственных, лесных и горных; подчеркивал опасность, которую концессии несут с собой, но оговаривал, что эта опасность меньшая, чем если бы мы от них отказались и тем самым замедлили наш экономический рост.
Разработка Лениным вопроса о концессиях, специальный доклад на коммунистической фракции съезда Советов и заключительное слово по этому докладу были важной составной частью вырабатывавшейся им в этот период новой экономической политики.
Хозяйственный фронт выдвигается теперь как самый главный и основной. “Сейчас весь гвоздь политического момента,— говорил Ленин,— состоит в том, что мы переживаем как раз переломный, переходный период, некоторый зигзаг,— период, когда от войны мы переходим к строительству хозяйственному” [93].
Успехи гражданской войны надо видеть в том, что мы убедили крестьян, что руководство пролетариата спасает их от эксплуатации и насилия со стороны капиталистов и помещиков. Меньшевики, эсеры и все враги советского строя не уставали обвинять большевиков в принуждении крестьянства, выдавая это чуть ли не за сущность диктатуры пролетариата. Далеко не все и в партии понимали соотношение принуждения и убеждения, оппортунисты и тут вносили путаницу. Разъясняя сущность диктатуры пролетариата, умело соединяющей принуждение и убеждение, убедившей крестьянство, что руководство пролетариата есть единственное средство, которое спасает его от эксплуатации и насилия, Ленин резюмировал: “И только потому, что мы могли убедить в этом крестьянина, только поэтому наша политика принуждения, основанная па этом прочном и безусловном убеждении, имела такой гигантский успех” [94]. Теперь, говорил Ленин, надо убедить крестьян в том, что при таком руководстве пролетариата молено и нужно провести в жизнь великий хозяйственный план, восстановить сельское хозяйство, промышленность, а впоследствии постепенно реорганизовать и сами основы мелкого крестьянского хозяйства.
В связи с этим Ленин дал характеристику и оценку аграрного законопроекта Совнаркома об укреплении и развитии сельскохозяйственного производства и помощи крестьянскому хозяйству. Это было первым шагом в изменении политики партии по отношению к крестьянству. Ленин уже тогда предлагал и дальнейшие шаги, подводил к вопросу о замене продразверстки продналогом, однако в силу ряда причин разработка их задержалась, и дальнейшее развитие они получили на X съезде партии.
Ленин многократно подчеркивал в своем докладе необходимость обсуждать на съездах и на собраниях уже не только политические, а во все большей мере хозяйственные вопросы, чтобы на трибунах съездов, собраний побольше выступало агрономов, инженеров, чтобы изучался опыт районов, предприятий, отраслей в целях ускорения хозяйственного строительства. Он даже сказал: “Самая лучшая политика отныне — поменьше политики”[95], к чему сразу же, на следующий день, пытался придраться меньшевик Дан, а позднее оппозиционеры и фракционеры в партии.
Центральным в ленинском докладе было разъяснение целей и значения плана электрификации (ГОЭЛРО). Основой его явились директивы, утвержденные еще IX съездом партии. План за это время был тщательнейшим образом детализирован и уточнен при непосредственном участии Ленина. К работе над ним было привлечено около 200 виднейших ученых и специалистов. Теперь план в качестве особого вопроса стоял в повестке дня съезда Советов.
Ленин назвал его второй Программой партии. Программа партии дополнялась планом работ по воссозданию всего народного хозяйства на основе современной техники. Сердцевиной его была электрификация страны, без чего, как подчеркивалось в докладе, нельзя было перейти к действительному строительству. Именно здесь Ленин и сформулировал свою бессмертную мысль: “Коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны” [96].
План был рассчитан на 10—15 лет. За этот срок в России предстояло построить новые тепловые и гидроэлектростанции общей мощностью 1,5 млн. киловатт. Цифра, конечно, скромная по нынешним масштабам, но по тем временам для России это был гигантский шаг вперед.
Ленин утверждал, что только когда Россия будет электрифицирована, когда под промышленность, сельское хозяйство, транспорт удастся подвести современную техническую базу, только тогда победа революции будет окончательной. Таким образом, ленинский план ГОЭЛРО был первым в истории России комплексным планом развития всех ее производительных сил, подлинно революционного преобразования технически отсталого, аграрно-промышленного государства в передовую индустриальную социалистическую державу.
Здесь мне хочется сослаться на роман “Хождение по мукам” известного советского писателя Алексея Толстого, чьи произведения я весьма ценю. Он образно и правдиво описал обстановку, в которой VIII съезд Советов принимал ленинский план электрификации России. Я привожу отрывок из романа Алексея Толстого с некоторыми сокращениями.
“В пятиярусном зале Большого театра, в тумане, надышанном людьми, едва светились сотни лампочек красноватым накалом. Было холодно, как в погребе. На огромной сцене... с колосников свешивалась карта Европейской России, покрытая разноцветными кружками и окружностями,— они почти сплошь заполняли все пространство. Перед картой стоял маленький человек, в меховом пальто, без шапки это был инженер, а впоследствии советский академик, Глеб Кржижановский, соратник Ленина еще со времен петербургского “Союза борьбы”, один из активных создателей плана ГОЭЛРО.— А. М.)... В руке он держал длинный кий и... указывал время от времени концом кия на тот или иной цветной кружок, загоравшийся тотчас столь ярким светом, что... становились видны напряженные, худые лица, с глазами, расширенными вниманием.
Поднимая кий, он указывал на будущие энергетические центры и описывал по карте окружности, в которых располагалась будущая новая цивилизация, и кружки, как звезды, ярко вспыхивали в сумраке огромной сцены. Чтобы так освещать на коротенькие мгновения карту,— понадобилось сосредоточить всю энергию московской электростанции,— даже в Кремле, в кабинетах народных комиссаров, были вывинчены все лампочки, кроме одной — в шестнадцать свечей”.
Это описание не художественный вымысел, все исторически, можно сказать, документально верно. Я могу говорить об этом с уверенностью, так как сам был участником этого съезда Советов. Да, тогда так жила и Москва, и вся страна. Люди страдали от голода, не было топлива, электроэнергии производилось ничтожно мало.
В 1920 году, когда принимался план ГОЭЛРО, Россия произвела всего 500 млн. киловатт-часов электроэнергии. А в 1969 году было выработано 689 млрд. киловатт-часов, больше, чем в Федеративной Республике Германии, Англии и Франции, вместе взятых (594 млрд. киловатт-часов).
Прочитав описание Алексея Толстого, перестаешь, пожалуй, удивляться, что английский писатель-фантаст Герберт Уэллс, приезжавший в Россию в 1920 году и беседовавший с Лениным, но поверил и возможность осуществления программы электрификации Советской страны. В книге “Россия во мгле”, вышедшей на русском языке два года спустя, он назвал план ГОЭЛРО утопией.
Уэллс воздал, однако, должное убежденности Ленина в том, что грандиозный план обязательно будет осуществлен: “Он видит... как подымается обновленная и счастливая, индустриализированная коммунистическая держава. И во время разговора со мной ему почти удалось убедить меня в реальности своего провидения”.
Приехав к нам вторично, уже в 1934 году, Уэллс кардинально изменил свое мнение и не мог не отметить поразительных успехов Советского Союза за такой короткий исторический срок. Принятие съездом постановления “Об электрификации Республики” проходило в обстановке огромного подъема. Это ярко отразилось и в стиле принятого решения, где записано, что съезд расценивает “план электрификации России, как первый шаг великого хозяйственного начинания”. Съезд поручил Совнаркому разработать постановление “о поголовной мобилизации всех, обладающих достаточной подготовкой, научной или практической, для пропаганды плана электрификации и преподавания необходимых знаний для его понимания”. Решение заканчивается выражением уверенности, что все рабочие и трудящиеся крестьяне “не остановятся ни перед какими жертвами для осуществления плана электрификации России во что бы то ни стало и вопреки всем препятствиям” [97]. Мне остается добавить, что ленинский план ГОЭЛРО был выполнен в части электрификации уже к началу 1932 года.
Рожденный ленинским гением, этот план стал основой превращения Советской страны в страну сплошной электрификации.
* * *
В прениях на съезде Советов от партии социал-демократов выступил известный лидер меньшевиков Дан, который заявил о признании огромных побед Советской власти на фронтах гражданской войны, но пытался подвергнуть критике внешнюю политику правительства, а также перспективы внутренней политики, начертанной Лениным. Выступил также представитель от меньшинства социалистов-революционеров (эсеров) Вольский. Дан обвинял Советское правительство в “тайной дипломатии”, уверял, будто политика Советской власти непонятна западноевропейским пролетариям, а Коминтерн вносит разрозненность в их ряды. Он объявлял немарксистским призыв соединить борьбу пролетариата с национально-освободительной борьбой, брал под защиту социал-демократов Запада и меньшевиков Грузии. В области внутренней политики основное обвинение Дана сводилось к тому, будто власть рабочих острием своим направлена теперь против крестьян. Он договорился и до того, что главное, мол, “не в том, много или мало у нас будет электрических лампочек”, и т. д. Ораторы имели время для выступления не более 15 минут. Однако когда выступал Дан, он дважды просил продлить время, и ему продлевали, выступал он более получаса. Съезд слушал его внимательно не потому, что на съезде оппозиция имела поддержку, а просто делегаты интересовались выдвигаемыми им аргументами.
И не случайно после заключительного слова Ленина, когда голосовалась резолюция меньшевиков, ни один голос не был подан за эту резолюцию. Все коммунисты и беспартийные были против.
Ленин оценил выпады меньшевиков против нашей внешней политики как пособничество империалистам, во вред Советской власти (Мартов, будучи уже за границей, выступал против Советской власти). Во внутренней политике это — смыкание с капиталистическими элементами, курс на восстановление капитализма. (Дан предлагал предоставить русским капиталистам те же права и льготы, которые предусматривались для иностранных концессионеров.)
Душой съезда был Ленин. Отношение к Ленину делегатов съезда, а большинство из них впервые видело Ленина, ибо многие до этого были в подполье, на окраинах, было исключительно хорошим. Открыто проявлялась искренняя любовь к нему, уверенность, что все сказанное им — это истинная правда.
Во всю силу проявилось умение Ленина вскрыть предстоящие трудности, вселить веру в возможность победы социализма, умение сосредоточить внимание на главных узловых вопросах, умение не только двигать дело вперед, но и требовать учиться на практическом опыте, проверять планы и решения в ходе их исполнения, внося в них необходимые изменения и уточнения. Значение съезда наряду с принятием плана электрификации состояло в том, что на нем Ленин доказал необходимость подведения новой экономической базы под военно-политический союз рабочих и основных масс крестьянства, а именно базы хозяйственного союза, укрепления и развития сельскохозяйственного производства. Ленин говорил на VIII съезде, что “без практического массового улучшения хозяйства мелкого крестьянства нам спасения нет: без этой базы невозможно никакое хозяйственное строительство, и какие бы то ни было великие планы — ничто” [98]. В осуществление этой задачи съезд принял решение “О мерах укрепления и развития крестьянского сельского хозяйства”.
Съезд уделил также большое внимание важности согласования деятельности местных органов хозяйственных наркоматов, создав в этих целях губернские экономические совещания при губисполкомах на правах их комиссий. Этим самым усиливалась роль местных органов в управлении производством и их привлечение к выполнению общегосударственных задач. В аналогичном направлении съездом вынесено постановление “О советском строительстве”, где даются указания о более тесной связи и установлении нормальных взаимоотношений центральных органов власти с местными Советами.
На заключительном заседании 29 декабря 1920 года съезд принял обращение “Ко всем трудящимся России”, где была выдвинута решающая задача текущего момента— “приступить к мирному труду. Отдадим же этому труду все силы”[99]