Книги о Ленине

1. II съезд РСДРП. Большевики и меньшевики

В начале XX в. важнейшей чертой в социально- экономическом развитии России было перерастание капитализма в его высшую и заключительную стадию — империализм. Обострение присущих империалистическому обществу противоречий сказалось в российской действительности с особой силой. Россия в цепи империалистических государств стала наиболее слабым звеном. «Народная революция назревала в условиях, — указывается во втором томе «Истории КПСС», — когда непримиримый антагонизм между самодержавно-полицейским строем и потребностями общественного развития усугубился вступлением мирового капитализма, в том числе и российского, в империалистическую стадию. Надвигалась эра крушения капитализма, эра социальных революций пролетариата и подъема национально-освободительного движения угнетенных народов. Рабочий класс — единственный до конца революционный класс капиталистического общества — все энергичнее оспаривал у буржуазии роль той силы, которая стоит в центре эпохи, определяет смысл и направление общественного развития.

В России монополистический капитал сочетался с сильными пережитками крепостничества, что придавало особую остроту классовой борьбе. В начале XX века Россия стала узловым пунктом противоречий империализма, центром мирового революционного движения.

Российский пролетариат вступил в смертельную схватку с царизмом — оплотом европейской и азиатской реакции, добиваясь его свержения. В силу этого рабочий класс России выдвигался в авангард международного освободительного движения. Победа демократической революции, уничтожая пережитки крепостничества в экономике и социально-экономическом строе страны, вместе с тем открыла бы путь к пролетарским революциям в Европе и национально-освободительным революциям в Азии»¹.

В накаленной политической атмосфере явственно ощущалось приближение революционной грозы. Освобождение России от самодержавного строя, оплота самого грубого экономического и политического угнетения трудящихся, стало насущной необходимостью. Характеризуя обстановку в стране, В. И. Ленин писал в начале XX в.: «Мы переживаем бурные времена, когда история России шагает вперед семимильными шагами, каждый год значит иногда более, чем десятилетия мирных периодов. Подводятся итоги полустолетию пореформенной эпохи, закладываются камни для социально-политических построек, которые будут долго-долго определять судьбы всей страны»².

Огромное влияние на развитие событий приобретал теперь русский рабочий класс. Он выступал в качестве наиболее сплоченной и организованной общественной силы, прошедшей серьезную проверку и закалку в ходе стачечной борьбы. Передовые рабочие стали наиболее значительной фигурой в революционном движении. Пропагандистская работа социал-демократов, тяга самих рабочих к изучению передовой революционной теории — марксизма, увеличение числа не только экономических, но и политических стачек подготовили почву для новой формы борьбы пролетариата — демонстраций. Ее первым предвестником была харьковская маевка 1900 г., переросшая в 10-тысячную демонстрацию рабочих. Свидетельством крупнейших качественных сдвигов в рабочем движении были как демонстрации, которые с весны 1901 г. прокатились почти по всей России, так и «Обуховская оборона» в Петербурге, стачки и демонстрации в Ростове-на-Дону в ноябре 1902 г., всеобщие стачки на юге России в июле—августе 1903 г. Подъем рабочего движения оказывал воздействие и на крестьянские массы, активизировал их борьбу. Решительные действия пролетариата имели своим следствием также и оживление политической деятельности других классов. Выражением идейной консолидации в среде мелкой буржуазии было образование в 1902 г. первых организаций партии социалистов-революционеров. Осторожное брожение было заметно и в стане либеральной буржуазии. За границей стал издаваться нелегальный журнал «Освобождение», вскоре возник Союз земцев-конституционалистов в самой России. Усиление репрессий со стороны царизма еще более накаляло обстановку, обостряло недовольство широких слоев населения страны.

Ведущая роль в сплочении рабочего класса на борьбу с самодержавием принадлежала революционной социал-демократии. 17(30) июля 1903 г. в Брюсселе состоялось первое заседание II съезда Российской социал-демократической рабочей партии, торжественно открытое Г. В. Плехановым. Другой виднейший русский марксист, Владимир Ильич Ульянов (Ленин) тайным голосованием был избран вице-председателем съезда и членом мандатной комиссии.

Съезд этот был крупнейшим событием в истории партии и в жизни самого В. И. Ленина. «Как мечтал об этом съезде Владимир Ильич! — вспоминала Н. К. Крупская. — Всю жизнь — до самого конца — он придавал партийным съездам исключительно большое значение; он считал, что партийный съезд — это высшая инстанция, на съезде должно быть отброшено все личное, ничто не должно быть затушевано, все сказано открыто. К партийным съездам Ильич всегда особенно тщательно готовился, особенно заботливо обдумывал к ним свои речи»³. II съезд РСДРП стал событием не только общероссийского, но и всемирного масштаба. Он ознаменовал собою становление РСДРП как революционной партии российского пролетариата, принял Программу партии, положил начало большевизму как самостоятельному политическому течению. «Большевизм существует, как течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 года», — писал В. И. Ленин впоследствии⁴.

В. И. Ленин был одним из главных руководителей съезда. Благодаря усилиям Владимира Ильича и его сторонников съезд большинством голосов принял революционную Программу партии, подготовленную редакцией заграничной общерусской социал-демократической газеты «Искра». Им удалось отстоять также важные для подлинно революционной программы положения, как диктатура пролетариата, союз рабочего класса и крестьянства, право наций на самоопределение, пролетарский интернационализм.

В условиях, когда народы России находились в преддверии революции, II съезду РСДРП предстояло определить ее характер, движущие силы и перспективы. На съезде необходимо было также разработать принципиальные вопросы тактики российской социал-демократии в предреволюционный период, создать партию революционного действия, определить наиболее целесообразную в конкретных условиях России организационную структуру партии. В принятой II съездом Программе подчеркивалось, что российская социал-демократия считает себя «одним из отрядов всемирной армии пролетариата» и «преследует ту же конечную цель, к которой стремятся социал-демократы всех других стран»⁵. Этой целью было осуществление победоносной пролетарской революции, установление диктатуры пролетариата и построение социалистического общества.

Назревавшая в России революция по своему характеру была буржуазно-демократической, ей предстояло уничтожить многочисленные остатки крепостничества и самодержавие, заменив последнее демократической республикой. В Программе были сформулированы основные требования эксплуатируемых масс и выделены силы, совместное выступление которых обеспечило бы победу революции. Такими силами в начале XX в. были пролетариат, крестьянство и трудящиеся массы угнетенных национальностей. Программа касалась и практической стороны подготовки революционных масс к выступлению против самодержавия. В частности, II съезд РСДРП, обращая особое внимание на организацию массовых политических демонстраций, возникавших в ходе стачечной борьбы, подчеркнул, что эти демонстрации, постепенно разрастаясь, «должны привести и частью уже приводят к ряду вооруженных столкновений народа с правительственной властью, подготовляя тем самым народные массы к всероссийскому восстанию против существующего строя»⁶.

Положения Программы, ориентирующие партию на неизбежность вооруженной борьбы против самодержавия, вызвали яростные нападки бундовцев, «экономистов» и других оппортунистических элементов в РСДРП. Сторонникам «Искры» удалось одержать верх в борьбе за программу. Хотя искровцы составляли большинство, не все из них были «твердыми» искровцами, среди них оказались и неустойчивые, так называемые «мягкие» искровцы. Борьба между революционным крылом и оппортунистами носила сложный характер, она разгорелась и при обсуждении Устава. В. И. Ленин выступал за создание единой боевой партии, каждый член которой активно участвовал бы в революционной борьбе и строго выполнял требования партийной дисциплины. Поэтому он считал, что членом партии может быть тот, кто признает ее Программу, вносит членские взносы и состоит в одной из партийных организаций, лично участвуя в ее работе. Против предложения Ленина выступил Л. Мартов. Его предложение сводилось к тому, что для членства в партии достаточно признавать Программу и оказывать партии материальную помощь. Он не считал обязательным участие в работе партийной организации в подчинение партийной дисциплине. Между предложениями В. И. Ленина и Мартова была принципиальная разница. Ленинская формулировка предохраняла партию от проникновения в нее неустойчивых, непролетарских элементов, обеспечивала партийную дисциплину. Но при голосовании незначительным большинством прошла формулировка Мартова. Тем не менее «твердые» искровцы сумели отстоять другие принципиальные положения Устава. Они добивались соблюдения уставных требований при решении вопроса о роспуске ранее существовавших организаций, но не укладывавшихся в рамки принятого Устава, и при обсуждении вопроса о национальных организациях. Решительная и последовательная позиция В. И. Ленина и других «твердых» искровцев вынудила «рабочедельцев»⁷ и бундовцев, не желавших подчиняться Уставу, заявить о своем выходе из РСДРП и покинуть съезд. Это ослабило силы оппортунистов. Положение изменилось в пользу сторонников Ленина.

При выборах в Центральный Комитет и редакцию Центрального Органа партии, которым была признана газета «Искра», они получили большинство. С тех пор их стали называть большевиками, а их противников — оппортунистов, оказавшихся в меньшинство, меньшевиками. Съезд, начавшийся в Брюсселе, был затем перенесен в Лондон. Переезд в английскую столицу был связан с тем, что бельгийская полиция не только установила наблюдение за делегатами, но и выслала некоторых из них. 10(23) августа 1903 г. II съезд РСДРП закончил свою работу. Вскоре после завершения съезда В. И. Ленин вместе со своими соратниками побывал на могиле Карла Маркса на Хайгетском кладбище.

Несмотря на то что после II съезда РСДРП большевики формально входили в состав одной партии с меньшевиками, фактически они составляли самостоятельную партию, партию нового типа, начало которой и было положено II съездом под ленинским руководством.

«Позднее факт раскола заслонил перед многими те громадной важности принципиальные вопросы, которые были поставлены и разрешены на II съезде,— писала Н. К. Крупская. — Владимир Ильич во время обсуждения этих вопросов чувствовал особую близость к Плеханову. Речь Плеханова о том, что основным демократическим принципом должно являться положение: «высший закон — благо революции», и что даже на принцип всеобщего избирательного права надо смотреть с точки зрения этого основного принципа, произвела на Владимира Ильича глубокое впечатление» ⁸. Именно с такой точки зрения подходил В. И. Ленин к решению вопросов, обсуждавшихся на съезде и после него. Благо революции всегда оставалось для него высшим законом на всем протяжении его дальнейшей жизни, в отличие от Плеханова, сумевшего произнести этот афоризм, но не нашедшего в себе должной твердости, чтобы следовать ему впоследствии.

Расхождения между большевиками и меньшевиками были гораздо глубже, чем это могло показаться стороннему наблюдателю. За спорами вокруг вопроса о членстве в партии скрывалась различная социальная природа сторонников большинства и меньшинства. Ленин и возглавляемые им большевики были носителями идей революционного марксизма. Они выражали интересы пролетариата, являвшегося наиболее последовательным в своей революционности классом России. Что же касается меньшевиков, то в их позиции сказывались непоследовательность и половинчатость, свойственные колеблющимся мелкобуржуазным слоям населения, особенно неустойчивым в условиях революционных бурь.

Возникновение партии большевиков вышло за рамки события общероссийской значимости и стало выдающимся явлением во всемирно-историческом масштабе. С этого момента начала свой путь как организованное целое партия, которая спустя четырнадцать лет возглавила трудящиеся массы России в борьбе за победу первой в истории социалистической революции. Но в самый момент окончания II съезда РСДРП лишь самые преданные делу пролетариата и уверенные в неизбежности победы коммунистических идеалов люди верили в скорое осуществление этих грандиозных задач. Именно таким человеком был Ленин. Смелость замыслов, относящихся к будущему, в его сознании сочеталась с трезвой оценкой положения в данный момент, с готовностью преодолевать все возникающие на пути преграды.

Вскоре после окончания II съезда, в середине августа 1903 г., В. И. Ленин возвратился из Лондона в Женеву. В создавшейся обстановке он становился главной фигурой руководящего ядра только что возникшей подлинно революционной партии русского пролетариата.

Вместе с тем человек, на плечи которого ложилась такая непомерная для простого смертного ответственность, в обыденной жизни был предельно простым и скромным. По возвращении из Лондона Владимир Ильич жил в том же домике, в котором он, Н. К. Крупская и ее мать Елизавета Васильевна поселились в апреле 1903 г. Этот небольшой домик был расположен в пригороде Женевы — рабочем поселке Сешерон. Крупская вспоминала об этом жилище: «...внизу большая кухня с каменным полом, наверху три маленьких комнатушки. Кухня была у нас и приемной. Недостаток мебели пополнялся ящиками из-под книг и посуды. Игнат (Красиков) в шутку назвал как-то нашу кухню „притоном контрабандистов“»⁹. Эту картину несколькими характерными штрихами дополняет Ц. С. Бобровская (Зеликсон), попавшая в ленинскую квартиру (она называет ее дачей) в Сешероне вскоре после окончания II съезда РСДРП: «На даче внизу была кухня, рядом — небольшая комнатка, где жила постоянно хлопотавшая по своему несложному хозяйству Елизавета Васильевна. Деревянная лестница вела наверх, в две более просторные комнаты. Мебель в них состояла из большого стола в комнате Владимира Ильича и стола поменьше в комнате Надежды Константиновны; в каждой комнате было по простой железной кровати, застланной пледом, по нескольку стульев и грубо сколоченных полок для книг. Стол Владимира Ильича был завален вырезками из газет и рукописями, различными статистическими сборниками, таблицами».

Внешний облик самого обитателя этого дома тоже был очень скромным, и уж абсолютно ничего не имевшим с обликом западноевропейских политических деятелей того времени. Ц. С. Зеликсон-Бобровская так описывает Ленина в домашней обстановке: «Владимир Ильич одет был в темно-синюю косоворотку навыпуск, которая придавала всей его коренастой фигуре какой-то особо «российский» вид. Да и вся обстановка здесь как-то не увязывалась с чинным укладом жизни в Швейцарии. Недаром острый на язык Макар, придя сюда в первый раз, воскликнул: „Здесь русский дух, здесь Русью пахнет!“»¹⁰ Шутливое замечание Макара (И. Александрова. — Авт.) скорее всего относилось не только и не столько к косоворотке, которую Владимир Ильич носил дома, а к тому, что сама атмосфера скромной ленинской квартиры в Женеве была пропитана повышенным интересом к революционному движению, к другим событиям, происходившим в России. Ц. С, Зеликсон-Бобровская пришла к В. И. Ленину домой на следующий день после их первой встречи, состоявшейся в кафе «Ландольт», где Владимир Ильич в беседе со сторонниками большинства разъяснял положение в партии после II съезда, разоблачая раскольническую деятельность меньшевиков. Зеликсон-Бобровская, оказавшись в ленинской квартире, «рассчитывала услышать от Владимира Ильича еще что-нибудь кроме того, что слышала в «Ландольте», а вышло так, что Ленин больше всего ее расспрашивал, «интересуясь даже малейшими подробностями партийной работы в России», деятельностью профессиональных революционеров, в частности тем, как они, попав в тюрьму, используют это время для чтения, „если только к тому предоставляется возможность"»¹¹.

Но как бы ни приковано было внимание В. И. Ленина к тому, что происходило в России, после возвращения из Лондона ему пришлось с головой окунуться в дела, связанные с. необходимостью разъясните тем, кто находился или на время приезжал в Женеву, что же произошло на II съезде, какие он принял решения, какие задачи поставил теперь перед партией. Обычным местом встреч Ленина с его сторонниками было уже упоминавшееся выше женевское кафе «Ландольт». Именно в «Ландольте» в течение двух-трех недель после возвращения делегатов II съезда из Лондона происходили встречи или совещания сторонников большинства. Эти встречи по просьбе участников II съезда устраивали В. И. Ленин и Г. В. Плеханов. Среди присутствовавших на этих встречах были Н. Э. Бауман, С. И. Гусев, М. М. Литвинов, В. В. Боровский, П. А. Красиков и другие большевики. В ходе таких встреч Ленин анализировал положение, сложившееся в партии, намечал пути укрепления РСДРП. В это же время он встречался с И. X. Лалаянцем, В. Д. Бонч-Бруевичем, с которыми беседовал о причинах разногласий на съезде, о необходимости сплочения сторонников большинства.

Вместе с Г. В. Плехановым В. И. Ленин информировал членов Заграничной лиги русской революционной социал-демократии об итогах II съезда партии. Со стороны Владимира Ильича предпринимались попытки положить конец разногласиям среди редакторов «Искры». Так, В. И. Ленин просил И. X. Лалаянца в товарищеской беседе уговорить Мартова снова войти в редакцию Центрального Органа партии и как можно скорее ликвидировать конфликт и угрозу раскола. Вместе с Г. В. Плехановым В. И. Ленин и сам вел переговоры со старыми редакторами о сотрудничестве в «Искре», предлагал им разногласия свои изложить на страницах газеты. Меньшинство во главе с Мартовым, Троцким и Аксельродом отказывалось принять участие в работе «Искры» в какой бы то ни было форме. Сторонники меньшинства начали борьбу за изменение состава высших учреждений партии, планировали издание собственной литературы и распространение ее за границей, а также среди местных комитетов партии.

Все это время В. И. Ленин продолжал внимательно следить за развитием революционного процесса в России. В нескольких работах В. И. Ленина, появившихся в печати вскоре после окончания II съезда РСДРП, говорилось о симптомах надвигающейся революции. В статье «Эра реформ», опубликованной в «Искре» 15 августа 1903 г., комментируя появившиеся в России проекты закона об обществах взаимопомощи рабочих, законы о вознаграждении рабочих, пострадавших от увечий, о фабричных старостах, В. И. Ленин на основании этих новых для царской России явлений делал далеко идущие выводы. Он связывал появление этих проектов и законов с тем, что в России «пролетариат, пробуждающийся к сознательно-классовой жизни, выступил уже довольно давно как настоящий, как главный, как единственно непримиримый враг нашего полицейского самодержавия» ¹². Русский пролетариат, по словам В. И. Ленина, заставил правительство считаться с ним и даже пойти на известные уступки, реформы, которые при всей своей лживости и ограниченности «все-таки уступки, реформы, составляющие целую эру»¹³. В этих уступках В. И. Ленин видел «реформы восходящей линии, когда все более и более широкие массы привлекаются к борьбе, когда кризис еще только близится, когда каждая схватка, снимая с поля битвы сотни, порождает тысячи новых борцов, более озлобленных, более смелых, более обученных» ¹⁴. Такие реформы, по мнению В. И. Ленина, «являются всегда предвестником и преддверием революции»¹⁵.

Отчетливо сознавая необходимость скорейшего сплочения рядов партии русской революционной социал-демократии, В. И. Ленин особенно болезненно реагировал на раскольническую деятельность меньшевиков, которая в эмигрантской среде выливалась зачастую в инспирированные меньшевистскими элементами склоки и скандалы. В письме (Н. А. Алексееву) В. И. Ленин с искренним огорчением писал о тяжелой внутрипартийной атмосфере и даже сетовал по поводу переезда из Лондона в Женеву¹⁶.

Н. К. Крупская так описывала настроения тех дней: «В Женеве, куда мы вернулись со съезда, началась тяжелая канитель. Прежде всего хлынула в Женеву эмигрантская публика из других заграничных колоний. Приезжали члены Лиги и спрашивали: „Что случилось на съезде? Из-за чего был спор? Из-за чего раскололись?”» ¹⁷

Распри среди социал-демократической эмиграции буквально ошарашивали тех, кто приезжал из России П. Н. Лепешинский, над которым нависла угроза на 6 лет попасть в ссылку «в гиблых местах далекой Якутии», сумел бежать из Минусинска (куда был отправлен предварительно, до вынесения ему приговора) и наконец добрался до Женевы: «В Женеве я знал только адрес Плеханова и по приезде в этот город с вокзала отправился прямо к нему. Он любезно принял меня, угостил кофе со сливками, но в завязавшемся разговоре сразу же хватил меня, что называется, обухом по голове.

— Э-е, батенька, да вы, видно, не знаете, что у нас тут после съезда произошла свалка такая, что скоро обе половины друг друга съедят и от них останутся одни только хвосты».

Лепешинский быстро сообразил, что «по иронии судьбы попал не к своим, не к Ленину, а в лагерь врагов, ибо и Плеханов, несмотря на его гордое заявление, что он стоит вне драки и якобы поставил перед собою неблагодарную задачу развести в разные стороны разъярившихся «драчунишек», на самом деле уже целиком и полностью ушел „по ту сторону баррикады"».

Все же Плеханов в это время держался еще нейтрально, а во многих случаях и лояльно по отношению к В. И. Ленину. Что же касается меньшевиков, то они старались приезжавших из России товарищей сбить с толку, извратить позиции Ленина. Их козни весьма образно описал Лепешинский: «Всякий товарищ, приехавший за границу, становился предметом «обхаживаний» и «улещивания» со стороны меньшевиков. Дан и Мартов проявили величайшее усердие, чтобы внушить мне твердое убеждение в том, что Ленин был причиной злоключений на съезде, поставивших партию под угрозу раскола. Оба приятеля, соревнуясь в «накачивании» меня бесчисленными анекдотами из съездовских бытовых картинок, перебивая друг друга,— ни дать ни взять Бобчинский и Добчинский из бессмертной комедии Гоголя — стараются как можно скорее «освоячить» меня и присоединить мой голос к хору меньшевистских запевал». Попытки Дана и Мартова привлечь на свою сторону Лепешинского не увенчались успехом. Тем более, что сразу после их ухода в дверь к Лепешинскому постучал «новый визитер» — П. А. Красиков. Красиков посмеялся по поводу того, что Лепешинский сразу по приезде «попал в объятия меньшевиков», рассказал затем «эпизоды разгоревшейся борьбы» и предложил идти к Ленину, сказав: «Да что тут толковать, идемте сейчас к Владимиру Ильичу. Он быстро вас отшлифует». Лепешинский, увидев Ленина, нашел, что «вид у него усталый, измученный». Ленин стал расспрашивать Лепешинского, как тот живет, где его семья. Красиков обратился к Ленину, сказав: «Владимир Ильич, я же к вам привел сего мужа, чтобы вы разрешили все его сомнения». На эту реплику Красикова Ленин ответил, что Лепешинскому лучше разобраться в сложившемся положении, внимательно прочитать печатные протоколы съезда и самому сделать выводы. «Его совет был самым разумным. Я раз и навсегда стал в ряды большевиков»¹⁸,— вспоминал потом Лепешинский. Рассказ Лепешинского — одно из многочисленных свидетельств того, что у В. И. Ленина твердость и убежденность сочетались со стремлением помочь товарищам самим убедиться в правоте позиции большинства, с желанием ни в коем случае не навязывать собственного мнения другим. Ленин и по отношению к меньшевистским лидерам проявлял редкие такт и терпимость. Как уже упоминалось, В. И. Ленин вместе с Плехановым призывал к сотрудничеству бывших редакторов «Искры». 21 сентября (4 октября) В. И. Ленин вместе с Г. В. Плехановым и Ф. В. Ленгником («Курцем»), избранным членом ЦК на II съезде, больше трех часов вел переговоры с Мартовым, Аксельродом, Потресовым и Засулич об условиях совместной работы в Центральном Органе партии. Несмотря на безрезультатный исход этих переговоров, В. И. Ленин не оставлял надежд на соглашение и 21—23 сентября (4—6 октября) набросал предварительные варианты письма редакции ЦО Л. Мартову с приглашением сотрудничать в «Искре» и «Заре».

23 сентября (6 октября) В. И. Ленин пишет это письмо, обращенное к Мартову, а также другим бывшим редакторам «Искры». Он вновь призывает их к сотрудничеству, но получает отрицательный ответ: «Нижеподписавшиеся никакого участия в «Искре» со времени ее перехода в руки новой редакции не принимают. Засулич, Аксельрод, Старовер, Мартов, Троцкий, Кольцов». Но и после этого В. И. Ленин старался, чтобы лидеры меньшинства подчинились решениям съезда. Получив приведенный выше отказ, он пишет проект обращения ЦК и редакции ЦО к лидерам меньшевистской оппозиции, в котором призывает их выполнять партийный долг, прекратить бойкот центральных учреждений, предлагает принципиальные разногласия выяснять перед всеми членами партии. Об этих усилиях, предпринятых Лениным, писала в своих воспоминаниях И. К. Крупская: «После съезда Владимир Ильич не возражал, когда Глебов предложил кооптировать старую редакцию,— лучше уж маяться по-старому, чем раскол». Даже после получения отказа на это предложение В. И. Ленин продолжает с небывалой терпимостью относиться к меньшевикам. Но беспардонное поведение меньшевиков казалось не оставляло сомнений в том, что примирения уже не достигнуть. «Бывали минуты, когда он (Ленин.— Авт.) ясно видел, что разрыв неизбежен», — писала Крупская и далее рассказывала, как нелегко было Владимиру Ильичу смириться с признанием неотвратимости раскола. Г. М. Кржижановский (подпольная его кличка Клэр), избранный одним из членов ЦК на II съезде, находился в Киеве и оттуда настойчиво писал о том, что интересы революционной практики требуют примирения большевиков с меньшевиками. В. И. Ленин, по словам Н. К. Крупской, «раз... начал писать Клэру о том, что тот не представляет себе совершенно настоящего положения, надо отдать себе отчет в том, что отношения старые в корне изменились, что старой дружбе с Мартовым теперь конец, о старой дружбе надо забыть, начинается борьба» ¹⁹. Однако Ленин этого письма не докончил и не послал. И. К. Крупская объяснила, что Ленин крайне болезненно переживал раскол не только с точки зрения революционного дела, но и чисто по-человечески: «Ему чрезвычайно трудно было рвать с Мартовым. Период питерской работы, период работы в старой «Искре» тесно связывал их... Потом Владимир Ильич яростно боролся с меньшевиками, но каждый раз, когда линия Мартова хоть чуточку выпрямлялась, у него просыпалось старое отношение к Мартову... Когда Владимир Ильич был уже тяжело болен, он мне как-то грустно сказал. „Вот и Мартов тоже, говорят, умирает”»²⁰.

Насколько корректен и терпим при твердой убежденности в правоте своей позиции был Ленин, настолько бестактно вели себя меньшевики. Положение В. И. Ленина еще более осложнялось из-за того, что многие большевики, являвшиеся делегатами II съезда партии, уехали для практической революционной работы в Россию. «Меньшевики,— вспоминала Н. К. Крупская,— уехали не все, напротив, приехал к ним еще Дан. За границей число их сторонников росло». К тому же «меньшевики имели успех у заграничной публики и решили дать бой большевикам, созвав съезд Лиги русских социал-демократов за границей для заслушания доклада делегата Лиги на II съезде, Ленина». В правление Лиги входили Л. Г. Дейч, М. М. Литвинов, Н. К. Крупская. Крупская и Литвинов были против созыва съезда Лиги, поскольку, по словам Н. К. Крупской, не сомневались, «что при наличных условиях съезд превратится в сплошной скандал». Тогда оставшийся в меньшинстве (а еще точнее в одиночестве) Дейч «вспомнил» проживавшего в Берлине Вечеслова и жившего в Париже Лейтейзена, которые «фактически последнее время непосредственно в работе правления Лиги не принимали участия, но официально из него не вышли». Когда их привлекли к голосованию, то, по выражению Крупской, они «голоснули за съезд»²¹. В. И. Ленин протестовал против созыва Лиги, участвовал в составлении открытого письма ее членов и подписал его в числе 12 большевиков — членов Лиги. В письме говорилось о необходимости реорганизации Лиги и составления нового Устава, содержался протест против указанного выше грубого нарушения партийной дисциплины членом администрации Лиги Дейчем ²². Видя, что съезд Лиги все-таки соберется, В. И. Ленин стал готовиться к выступлению на нем. Тяжелая атмосфера, созданная меньшевиками, отравляла Ленину существование. Как вспоминает Крупская, В. И. Ленин «перед съездом Лиги, задумавшись, наехал на велосипеде на трамвай и чуть не выбил себе глаз. Повязанный, бледный, ходил он на съезд Лиги»²³. На заседаниях Лиги Ленин энергично отстаивал линию большинства. Только на первом заседании съезда Лиги 13(26) октября он девять раз выступал в прениях по порядку дня и восемь раз — с предварительными замечаниями к докладу о II съезде РСДРП. 14(27) октября В. И. Ленин сделал на втором заседании съезда Лиги доклад о II съезде РСДРП, в котором отстаивал его решения. На последующих заседаниях Лиги В. И. Ленин вновь выступает по нескольку раз. Ему приходится доказывать правильность линии большинства в условиях крайней враждебности со стороны представителей меньшинства²⁴. «С бешеной ненавистью нападали на него меньшевики. Помню одну дикую сцену — запомнились яростные лица Дана, Крохмаля и др., которые, вскочив, бешено стучали пюпитрами»²⁵, — писала впоследствии Н. К. Крупская. По ходу работы съезда Лиги становилось все более ясно, что меньшевики, став на путь сведения счетов с представителями большинства, стараются превратить Лигу во фракционную организацию, не подчиняющуюся партии. В своем содокладе Мартов позволил себе сделать в адрес большевиков клеветнические выпады. Еще во время содоклада Мартова В. И. Ленин подавал реплики. После окончания выступления Мартова В. И. Ленин заявил протест против недостойных приемов и измышлений, допущенных Мартовым.

Кампания, развязанная меньшевиками во время съезда Лиги, имела своим последствием изменение позиции Г. В. Плеханова. Как свидетельствует Н. К. Крупская, Г. В. Плеханов, который сразу по возвращении из Лондона занимал на собраниях большинства «самую непримиримую позицию» по отношению к их противникам, «весело шутил и подбадривал публику»²⁶, теперь потерял почву под ногами. Вечером 18(31) октября после окончания съезда заграничной Лиги состоялось собрание большевиков — членов Лиги, среди которых были В. И. Ленин и Г. В. Плеханов. На этом собрании Г. В. Плеханов высказался за мирные переговоры с меньшевиками. По словам Н. К. Крупской, «плехановские нервы не выдержали скандала, устроенного меньшевиками, он заявил: „Не могу стрелять по своим“». Оправдывая свой шаг перед присутствовавшими на собрании большевиков товарищами, Плеханов сказал: «Бывают моменты, когда и самодержавие вынуждено делать уступки». «Тогда и говорят, что оно колеблется», — сказала, как вспоминает Н. К. Крупская, Лиза Кнуньянц, на которую Г. В. Плеханов «метнул сердитый взгляд» ²⁷.

После этого Плеханов сказал, что он выйдет из состава редакции «Искры» и из Совета партии. Заявление Г. В. Плеханова означало, что он отступил от своих прежних принципиальных позиций, переходил на сторону меньшевиков. На следующий день, 1 ноября 1903 г., В. И. Ленин обратился к Плеханову со следующим письмом: «Дорогой Г. В.! Никак я не могу успокоиться по поводу волнующих нас вопросов. Это промедление, отсрочка решения — нечто ужасное, пытка...

Я, право же, вполне и вполне понимаю Ваши мотивы и соображения в пользу уступки мартовцам. Но я глубочайше убежден, что уступка в настоящий момент — самый отчаянный шаг, ведущий к буре и буче гораздо вернее, чем война с мартовцами. Это не парадокс.

Ради единства, ради прочности партии — не берите Вы на себя этой ответственности, не уходите и не отдавайте всего мартовцам» ²⁸.

Вечером того же дня В. И. Ленин написал заявление о выходе из редакции «Искры». Что же касается Плеханова, то он тогда же начал переговоры с меньшевиками и единоличным решением кооптировал в состав редколлегии «Искры» Аксельрода, Засулич и Потресова. Разрыв Плеханова с большевиками вызвал бурю восторга в рядах их противников. Владимир Ильич тяжело переживал переход Плеханова в лагерь меньшевиков. 4 ноября 1903 г. он писал, что «Плеханов жалко струсил раскола и борьбы! Положение отчаянное, враги ликуют и обнаглели, наши все в бешенстве. Плеханов грозит бросить все немедленно и способен сделать это» ²⁹.

Выше говорилось, что В. И. Ленин прилагал немало усилий, чтобы ликвидировать раскол в рядах РСДРП. Но, проявляя удивительную терпимость и редкий такт в отношении противников, он ни на йоту не допускал мысли о том, что объединение возможно за счет каких-то принципиальных уступок. Плеханов же, не найдя в себе сил пойти на разрыв с бывшими единомышленниками, делал поворот на 180 градусов по сравнению с прежней политической позицией.

Перемена в позиции Г. В. Плеханова окончательно показала всю глубину различия между Г. В. Плехановым и В. И. Лениным как политическими деятелями Это сразу же отразилось и на отношении к В. И. Ленину и Г. В. Плеханову со стороны членов партии большевиков, ставших свидетелями перехода Г. В. Плеханова на меньшевистские позиции. М. М. Эссен вспоминала, как уже в 1904 г. В. И. Ленин послал ее к Г. В. Плеханову договориться о совместном издании листка, посвященного 1 Мая. Миссия Эссен окончилась неудачно, о чем она рассказывала следующее: «Я говорила спокойно и осторожно, ибо имела задание Ленина не раздражать Плеханова, а постараться заинтересовать его нашей работой. Но Плеханов пришел в ярость. Больше всего его возмутило, что партия считает Ленина блестящим теоретиком. Конечно, мои дипломатические способности были довольно слабы, да никакой дипломатии и не нужно было. Плеханов, привыкший считать себя центральной фигурой в партии, не допускал и мысли о том, что кто-то может стать рядом с ним или иметь свое мнение. Владимир Ильич расспрашивал меня подробно, заставляя повторять, что сказал Плеханов. Сравнивая эти две фигуры, такие крупные, яркие, одаренные, всегда видишь разницу характеров. Ничто личное, мелкое не доходило до Ленина. Он любил и ценил Плеханова и неизменно возвращался к мысли о том, что его нужно сохранить для партии. А Плеханов? Он точно боялся «соперничества», никого не признавал рядом с собой. С ним нельзя было говорить, как с равным. Плеханов как-то жаловался, что его одолевают умники, которые приходят к нему и нудно, тягуче, длинно излагают свои теории, от которых веет затхлым чеховским провинциализмом. Это зло, но верно, и виноват в этом был сам Плеханов. Конечно, товарищи тянулись к нему, но их встречал такой холодный прием, такое подчеркнутое превосходство, что и неглупый человек терялся, начинал лепетать всякие несуразности, чтобы показать, что и он не чужд разных теорий»³⁰.

Эссен полагала, что Г. В. Плеханов, сам того не желая, отпугивал от себя товарищей, поскольку «своей манерой держаться он ставил грань между собой и другими членами партии»: «Он как бы говорил: «Я — автор «Монистического взгляда на историю» и целого ряда ученых трудов и монографий, а вы — просто ученики и слушатели». И когда Плеханов чувствовал, что ему благоговейно внимают, он становился изумительно милым, доступным, блестящим собеседником... трудно передать, до чего он бывал тогда блестящ, остроумен и ярко интересен... Всю свою эрудицию, исключительную начитанность, широту энциклопедиста, юмор, ораторское искусство — все он вкладывал в свою речь. Начитанность Плеханова поражала. Особенно хорошо он знал XVIII и XIX века. Энциклопедисты были им изучены полностью, и ум его находил больше всего пищи и удовлетворения в изучении философов и мыслителей того времени. И сам он, со своими вкусами, энциклопедичностью, был бы блестящей фигурой именно той эпохи».

Вождем совсем другого типа был Ленин. Сопоставляя его с Плехановым, Эссен писала: «Не то Ленин. Весь ушедший с головой в организацию рабочего класса, поставивший целью своей жизни создать партию, которая действительно могла бы повести пролетариат к победе над самодержавием и капитализмом, он по камешку сколачивал эту партию. Тысячами нитей Ленин был связан с партией, с рабочим классом. У него подход к людям был совсем иной, чем у Плеханова. Он, как хороший хозяин, подбирал все, что годилось для стройки. Иногда поражало, до чего Ленин был внимателен и терпелив с каждым товарищем. С Лениным никто не старался казаться умным, говорить о высоких материях, становиться на носки. Он видел человека насквозь, и каждый чувствовал, что с Ильичем надо говорить только просто, щеголять не нужно». Эссен, которой много раз приходилось присутствовать при беседах В. И. Ленина с товарищами, поражалась тому, «с каким доверием и вниманием он всех слушал». По мнению Эссен, «это был такт большого человека: ободрить работника, поднять в нем веру в свои силы, зажечь бодростью и энергией». По ее предположению, «исключительный успех и влияние Ленина» заключались в том, что «он умел, как никто, воодушевить волей к работе, и человек, соприкоснувшись с ним, трудился с удесятеренной энергией». Под влиянием Ленина «каждый чувствовал, что у него точно крылья выросли» ³¹.

В. И. Ленин, который боролся за сплочение рядов сторонников большинства, приложил немало усилий, чтобы переубедить Плеханова, повернувшего в сторону меньшевиков. Он написал несколько писем Плеханову, встречался с ним сам, всячески стараясь убедить в совершенной ошибке. Плеханов нанес партии серьезный урон. Он не только сам поддержал меньшевиков, но и открыл им дорогу сначала для захвата в свои руки Центрального Органа партии — редакции «Искры», а впоследствии и других центральных организаций партии. После этого меньшевистская оппозиция стала предъявлять все новые требования. Она добивалась для себя мест в Центральном Комитете, места в Совете партии, признания законными постановлений съезда Лиги. Те уступки, на которые соглашался Ленин, меньшевиками отвергались. «Мира никакого не получалось. Уступка Плеханова окрылила оппозицию»³², — писала Н. К. Крупская.

Пропасть, разделявшая меньшевиков и большевиков, росла. В № 53 «Искры» было помещено сообщение о выходе В. И. Ленина из ее редакции. В конце ноября В. И. Ленин написал в «Искру» открытое письмо «Почему я вышел из редакции ,,Искры“?», но меньшевистская редакция отказалась его опубликовать. В декабре 1903 г. письмо Ленина было издано отдельным листком. Яростные нападки меньшевиков, их намерение захватить центральные организации партии, переход Плеханова в меньшевистский лагерь не обескуражили Владимира Ильича. Его твердость и решимость бороться поддерживались не только благодаря его непреклонной вере в правоту дела, отстаиваемого большинством партии, но тесной связью с революционной работой в России, где именно большевики завоевывали на свою сторону все больше сторонников. Касаясь событий конца 1903 г., Крупская писала: «Тем временем в России также шла борьба. Большевистские делегаты делали доклады о съезде. Принятая на съезде Программа и большинство резолюций съезда были встречены местными организациями с большим удовлетворением. Тем непонятнее казалась им позиция меньшевиков. Принимались резолюции с требованием подчинения постановлениям съезда... из России писали ободряющие письма. Комитеты один за другим становились на сторону большинства»³³.

В первой половине ноября приехал из России в Женеву Г. М. Кржижановский (Клэр) ³⁴. Избранный на II съезде РСДРП членом Центрального Комитета, Кржижановский, как уже упоминалось, жил в Киеве, где находилась и основная ячейка ЦК - Кржижановский вспоминает, что был «в самом деятельном контакте с женевским центром». По его словам, на работавших вместе с ним товарищей «тягостное впечатление» произвело сообщение о том, что после II съезда произошел раскол в «шестерке» (Плеханов, Аксельрод, Засулич, Ленин, Мартов, Потресов), «причем Владимир Ильич, первенствующая и решающая роль которого в редакции центрального органа для нас была давно ясна, должен был очутиться в полнейшем одиночестве»³⁵. Полагая возможным преодолеть раскол и помочь восстановлению единства, Кржижановский, добыв нелегальный паспорт, выехал в Женеву. О своей миссии он впоследствии писал так: «Судьба на этот раз была крайне немилостива ко мне и уготовила для меня, еще не разорвавшего со специфическим практицизмом той нашей революционной российской обстановки... крайне неблагодарную буферную роль. Я стал напрягать поистине величайшие усилия в целях примирения недавних друзей».

Ленин умел в столь сложной и неблагоприятной обстановке сохранять и твердость своих убеждений и предельно терпимое отношение к товарищам, имевшим отличную от него точку зрения. «Владимир Ильич при всей удивительной цельности своего внутреннего «я» был, по сути дела, на редкость скромным и несамовлюбленным человеком. Вспоминаю, что один из моих споров с Владимиром Ильичем затянулся до глубокой ночи. Зная, какое значение он придает нуждам именно нашей, российской революционной практики, я старался убедить его в необходимости примирения, обрисовывая убийственное значение раскола именно для этой практики» — так описывал Г. М. Кржижановский одну из своих бесед с В. И. Лениным. При этом у Г. М. Кржижановского сложилось впечатление, что В. И. Ленин остался в одиночестве: «Наконец,— говорил я,— обратите внимание, Владимир Ильич, какая получается ситуация. Ведь, по сути дела, все, решительно все против вас! Даже среди тех немногих лиц, которые голосуют с вами, на мой взгляд, находятся такие, которые делают это главным образом по личной преданности вам. Выходит так, что вы один против всех». При подобном настроении Кржижановский с удовлетворением воспринял «некоторое перемирие между Лениным, Плехановым и Мартовым». «Личной спайке этих лиц я придавал особое значение, и личный момент, казалось был улажен». Вернувшись вскоре после этого в Киев, он «уверял своих киевских друзей, что опасность раскола миновала и что наша старая «Искра» по-прежнему „непобедимая армада"»³⁶.

Однако очень скоро Г. М. Кржижановский разочаровался в своих надеждах, о чем прямо и сказал в мемуарах: «Увы! Прошло еще несколько недель, и мы получили в Киеве целый ряд писем из-за границы с приложением надлежащей литературы, которые свидетельствовали о бесповоротном разрыве между сторонами. Бой вновь разгорелся по всей линии с той лишь разницей, что обе стороны изрядно и поделом поливали меня за мою «болотную» попытку, а дальнейшие события наглядно показали, что зорким в историческом смысле оказался действительно только один Владимир Ильич»³⁷.

Рассуждая о присущей Ленину способности предвидеть пути развития политической борьбы, Кржижановский писал: - «Если гениальность заключается именно в предвидении событий, когда таковые познаются за много и много лет до понимания их сущности обычной массой средних людей, то именно в этом раннем распознании революционного грехопадения меньшевиков с особой наглядностью сказалась гениальная историческая прозорливость Владимира Ильича». Кржижановский подчеркивает осознание Лениным на самом раннем этапе истории РСДРП того факта, что «большевизм и меньшевизм представляли два диаметрально противоположных восприятия объективной сущности вещей». Глубокое противоречие, разделявшее меньшевиков и большевиков, «с непреложной ясностью», по словам Г. М. Кржижановского, «выявилось лишь с дальнейшим течением событий, лишь по мере того, как росли и ширились баррикады народных восстаний на равнинах России» ³⁸. В. И. Ленин уже тогда ясно понял, что дальнейшая борьба за создание подлинно революционной партии русского пролетариата неразрывно связана с необходимостью идейного разоблачения и организационного разгрома меньшевиков.

Примечания:

¹ История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 2. Партия большевиков в борьбе за свержение царизма. 1904— февраль 1917 г. М., 1966, с. 1—2.

² Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 6, с. 377.

³ Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине. — Воспоминания о В. И. Ленине в 5-ти т. Изд. 2-е. М., 1979, т. 1, с. 268.

⁴ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 41, с. 6.

⁵ Второй съезд РСДРП. Протоколы. М., 1959, с. 418.

⁶ Там же, с. 431.

⁷ Рабочедельцы — представители редакции журнала «Рабочее дело», органа «экономистов». На II съезде РСДРП представляли крайне правое, оппортунистическое крыло партии. Уход со съезда они объясняли тем, что не желают подчиниться требованиям устава, согласно которому редакция «Рабочего дела» должна была быть распущена.

⁸ Крупская Н. К. Указ. соч., с. 269.

⁹ Там же, с. 266.

¹⁰ Бобровская (Зеликсон) Ц. С. Страницы из революционного прошлого. — Воспоминания о В. И. Ленине в 5-ти т. Изд. 2-е. Т. 2, с. 100.

¹¹ Там же, с. 100—101.

¹² Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 7, с. 313.

¹³ Там же.

¹⁴ Там же, с. 313—314.

¹⁵ Там же, с. 314. Отметим также, что в письме «Задачи революционной молодежи», напечатанном в «Студенте» № 2—3 в сентябре 1903 г., В. И. Ленин находил в России «прогресс политического движения и прямого натиска на самодержавие». (См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 7, с. 354.)

¹⁶ См.: Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника (далее — Биохроника). Т. 1. М., 1970, с. 487—488.

¹⁷ Крупская Н. К. Указ. соч., с. 273.

¹⁸ Лепешинский П. Н. На рубеже двух веков. — Воспоминания о В. И. Ленине в 5-ти т. Изд. 2-е. Т. 2, с. 71—72.

¹⁹ Крупская Н. К. Указ. соч., с. 274.

²⁰ Там же, с. 274—275.

²¹ Там же, с. 275.

²² См.: Биохроника, т. 1, с. 503.

²³ Крупская Н. К. Указ. соч., с. 275.

²⁴ Биохроника, т. 1, с. 503—505.

²⁵ Крупская Н. К. Указ. соч., с. 275.

²⁶ Там же, с. 275.

²⁷ Там же, с. 276.

²⁸ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 46, с. 313—314.

²⁹ Там же, с. 315.

³⁰ Эссен М. М. Встречи с Лениным. — Воспоминания о В. И. Ленине в 5-ти т. Изд. 2-е. Т. 2, с. 109.

³¹ Там же, с. 110.

³² Крупская Н. К. Указ. соч., с. 276.

³³ Там же, с. 277.

³⁴ Биохроника, т. 1, с. 511.

³⁵ Кржижановский Г. М. О Владимире Ильиче. — Воспоминания о В. И. Ленине в 5-ти т. Изд. 2-е. Т. 2, с. 23—24.

³⁶ Там же, с. 24—25.

³⁷ Там же, с. 25.

³⁸ Там же.